Текст
ББК 63.3 (2)
М81
В оформлении обложки использованы иллюстрации к книге-
[Oppenbush 1698. Cologne]: Экз. РНБ: Крестный ход в России
(м/д с. 72—73) и Русский обряд крещения (м/д с. 116—117)
М81 Московское государство XV—XVII вв. по сказаниям
современников-иностранцев: 2-е издание /Сост. Н. В. Боч-
карев. — Москва: «Крафт+», 2000. — 248 с.
Наиболее яркие впечатления иностранцев, побывавших в Рос-
сии в XV—XVII вв., о людях и религии, быте и нравах, системе
управления и обычаях русского народа были собраны и изданы в
начале века профессором Н.В. Бочкаревым.
Какими мы были в XV—XVII вв., какое впечатление оставили в
памяти европейцев того времени, что более всего бросалось в гла-
за стороннему наблюдателю и чем мы от них отличались?
Намного ли мы ушли вперед, что потеряли и что приобрели, а
от чего отказались за прошедшие три века?
Мы надеемся, что книга заставит читателя где-то улыбнуться,
над чем-то задуматься, в чем-то узнать себя, а порой и удивиться.
ББК63.3
©«Крафт**
ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
В данном издании подборка, сделанная Н.В. Бочкаревым при-
ведена полностью. Переводы, которые использовал Н.В. Бочка-
в сверены с современными и откорректированны в соответ- 1
ствии с ними (уточняющие варианты переводов того или иного
места приводятся в сносках внизу страницы). При подготовке
издания были использованы следующие переводы:
1. Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М.,-
1994.
2. Дела Невилль. Записки о Московии. М., 1996. Пер. А.С. Лав-
ров.
3. Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. М., 1982.
Пер. Ю.А. Лимонов.
4. Олеарий. Описание путешествия в Московию и через Мос-
. ковию. М., 1994. Пер. А.М. Ловягин (1-е изд.: М., 1906).
5. Барборо и Контарини о России. Л., 1971. Пер. Е.Ч. Скржинс-
кая.
В конце книги в Приложении 1 приведены биографии иност-
ранцев, чьи заметки и воспоминания использовались Н.В. Боч-
каревым. К сожалению, не обо всех авторах удалось найти ма-
териал, о некоторых из них мы имеем крайне скудные сведения,
а о других они отсутствуют совсем.
В Приложении II полностью приведена статья П. Пирлинга,
посвященная римским запискам Я. Рейтенфельса (одного из ав-
торов сборника).
Мы надеемся, что книга заставит читателя где-то улыбнуть-
ся, над чем-то задуматься, в чем-то узнать себя, а порой и уди-
виться.
СКАЗАНИЯ ИНОСТРАНЦЕВ
О РОССИИ XV—XVII вв.
КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК
В каждом народе даже при самом поверхностном взгляде на
него можно подметить нечто «свое», одному лишь ему при-
сущее. Его племенной и национальный облик формируется под
влиянием целого ряда сложных явлений. Прежде всего на него
налагает свой глубокий отпечаток природа страны, в тесной связи
с которой вырабатывается его физический тип. Но то же влия-
ние природы сказывается довольно сильно и на материальной
и на духовной культуре народа. Его образ жизни, его нравы и
обычаи, его умственные способности и даже религиозные веро-
вания вытекают непосредственно из того же источника. В тече-
ние многих столетий вырабатывается строй его жизни и накап-
ливаются его физические и психические силы. Чем замкнутее
живет данный народ, тем в более своеобразные и подчас при-
чудливые формы отливается его национальный облик.
К концу XV в. на развалинах удельной старины образуется
единое Московское государство, и вместе с тем окончательно
вырабатывается национальный тип его населения, которое по-
чти все целиком принадлежит к одному великорусскому племе-
ни. Государство и народ так тесно переплетаются друг с дру-
гом, что образуют одну неразрывную, органическую ткань. Ши-
роко раздвинув свои пределы, Московская Русь XV—XVII вв. дол-
жна была вести и на западной и на южной своей границе не-
скончаемые войны не только оборонительного, но и наступа-
тельного характера. Надо было, с одной стороны, защитить себя
от степных кочевников, а с другой — довершить процесс объ-
единения присоединением к Москве чисто русских областей, при-
надлежавших в то время Польско-Литовскому государству. За
родилась и еще одна заветная мечта — проникнуть к берега*
какого-нибудь моря, или Черного, или Балтийского, чтобы таки*
путем завязать прочные связи с торговыми и промышленным*
странами Западной Европы. Эта упорная, нескончаемая бор**
ба на два, а нередко даже и на три фронта, ставила все в Мос
Н.в. Бочкарев
коВСком государстве на военную ногу. Великий князь, превра-
тившийся с 1547 г. в боговенчанного царя-самодержца, был сво-
его рода военным диктатором, от воли которого зависела жизнь
и смерть каждого из его подданных. А эти подданные, без разли-
чия происхождения, представляли из себя громадную массу бес-
правного люда, прикрепленного к службе и тяглу. Одни служили
мечом и копьем, являясь в то же время советниками великого
государя, администраторами и судьями, другие должны были
содержать служилых людей, отбывая вместе с тем государевы
подати и повинности, наконец, третьи, сидевшие не на земле, а
занимавшиеся торгами и промыслами, несли на своих плечах
львиную Долю финансовых тягостей и заведовали сбором как
прямых, так и косвенных налогов. А над всей этой массой служи-
лых, крестьян и посадских стояло черное и белое духовенство,
так называемые «государевы богомольцы». Они также служили
государству, стоя на страже его правоверия и обеспечивая сво-
ими молитвами его успехи в сфере внешней и внутренней поли-
тики. Вне этих сословных групп, члены которых связаны были не
столько правами, сколько обязанностями, находилась значи-
тельная по своему численному составу масса частновладель-
ческих холопов, которые не несли никаких государственных обя-
занностей, а целиком принадлежали своим господам как светс-
ким, так и духовным. Таким образом, население Московского го-
сударства, недавно только освободившееся от ненавистного
татарского ига, не избавилось от своего приниженного рабского
положения. Воля великого государя для всех была законом, а
его отношение к подданным как нельзя лучше характеризуется
следующими словами Ивана Грозного: «Жаловать мы своих хо-
лопов вольны, да и казнить их вольны же».
Возлагая всю свою надежду на великого государя, русские
люди XVI в. источник его власти видели в божественном промыс-
ле. Царь в их глазах был наместником Бога на земле, и все его
Дела отмечены были печатью божьего благословения. Свои бы-
стрые внешние успехи и сам московский государь и его поддай-
те ставили в тесную, неразрывную связь с торжеством право-
славия на Руси. В то время как Византия изменяла святоотечес-
ким преданиям, на Руси православие «паче солнца воссияло»,
изантию поработили агарянские внуки, безбожные мусульма-
е’ а Москва почти в то же самое время упрочивает свою неза-
висимость и освобождает себя от татар, которые были такими
Мусульманами, как и турки, разгромившие Византию. Москва
Московское государство XV — XVII вв.
уже не только стольный город великого князя, а «третий Рим»,
средоточие всего православия. А государство русское — это свя-
тая Русь, страна несмолкаемого колокольного звона и бесконеч-
ных церковных служб. Все «свое», по мнению русских, было много
выше и лучше «чужого», и они презрительно относились ко все-
му иноземному, откуда бы оно ни шло— с балканского ли Вос-
тока, или с европейского Запада.
А как раз в это время Московское государство становится
лицом к лицу с Западной Европой, с которой она завязывает
сначала слабые и часто порывающиеся, потом все более креп-
нущие связи. Москва нуждалась и в иноземных знаниях и в ино-
земных капиталах, а предприимчивых иностранцев манили в
Московию не только ее природные богатства, но и близость ее к
тем азиатским государствам, которые своей сказочной роскошью
издавна приковывали к себе внимание предприимчивых евро-
пейских торговцев и промышленников.
Заброшенному судьбой в отдаленную Московию иностранцу
все в ней казалось странным и необычным. Его поражала свои-
ми особенностями и природа страны, и обилие ее естественных
богатств, и деспотический характер власти, и бесправное поло-
жение населения, но, конечно, больше всего он должен был ос-
танавливаться в недоумении перед явлениями бытового харак-
тера, перед нравами, обычаями и религиозными верованиями.
И в этом не было ничего удивительного: ведь именно с этой сто-
роны Россия XV—XVII вв. всего больше отличалась от Западной
Европы. Ее бытовой уклад жизни формировался преимуществен-
но под восточными влияниями — Византии и Золотой Орды, в
европейских же государствах слишком сильно сказывались на-
чала, заимствованные из романо-германской старины. «Нрав-
ственный быт и характер русских людей того времени, — гово-
рит В.О. Ключевский, — должен был казаться иностранному на-
блюдателю слишком странным, слишком несходным с основны-
ми его понятиями и привычками, чтобы он мог отнестись к нему
с полным спокойствием, взглянуть на него не со своей личной
точки зрения, а со стороны тех исторических условий, под влия-
нием которых слагался этот быт и характер»1. Попадая из Лон-
дона или Вены в столицу Московского государства с ее почти
что азиатской внешностью, иностранный путешественник— кто
1 Ключевский В.О. Сказания иностранцев о России. М., 1865. С. 8 (пос-
леднее издание: Ключевский В.О. Сказания иностранцев о России. М., 1991).
Н.в. Бочкарев
бы он ни был: торговый ли агент или полномочный посол — был
прямо ошеломляем развертывающейся перед его глазами яр-
кой и причудливой картиной. Все, что поражало его внимание,
он или старался запомнить или немедленно заносил в свою за-
писную книжку и затем на досуге, вернувшись на родину, состав-
лял по этим воспоминаниям и беглым заметкам рассказ о том,
как живут московиты, которыми так сильно интересовались в
Западной Европе XV—XVII столетий.
«Незнакомый или мало знакомый с историей народа, чуж-
дый ему по понятиям и привычкам, иностранец не мог дать вер-
ного объяснения многим явлениям русской жизни, часто не мог
даже беспристрастно оценить их; но описать их, выставить наи-
более заметные черты, наконец, высказать непосредственное
впечатление, производимое ими на непривыкшего к ним чело-
века, он мог лучше и полнее, нежели люди, которые пригляделись
к подобным явлениям и смотрели на них со своей домашней,
условной точки зрения»1. Не зная русской речи, будучи «немым»
среди чуждого ему народа, он пользовался иногда довольно мут-
ными источниками для своих описаний, которые имели тем боль-
ший успех у европейского читателя, чем больше в них было чу-
десного и фантастического. И недаром говорил один иноземный
писатель XVIII в., что русский народ в продолжение многих веков
имел то несчастье, что каждый свободно мог распускать о нем
по свету всевозможные нелепости, не опасаясь встретить воз-
ражения. Можно представить, какие ни с чем несообразные све-
дения распространялись о Московском государстве в Западной
Европе XV и первой половины XVI в., если даже в XVIII столетии
русский резидент при одном из западноевропейских дворов, по-
дыскивая для Петра Великого знающих и опытных людей, жало-
вался на то, что эти люди боятся ехать в Россию, «считая ее
краем света» и полагая, что «эта страна с Индиями граничит».
Хотя современники-иностранцы упорно не хотели признавать
московитов европейцами и презрительно называли их «сущими
варварами», но в записках некоторых из них, как подметил еще
В.О. Ключевский, «изредка встречаются намеки на то, что они
чувствовали в древнерусском обществе под его азиатской фор-
мой присутствие начал, родственных с теми, которыми жила
Западная Европа, и среди множества явлений, неприятно пора-
жавших европейца, умели подметить и такие, к которым после
--—____
1 Ключевский В.О. Сказания иностранцев о России. С. 8..
—^3^ Московское государство XV — XVII вв.
строгой оценки не могли не отнестись с сочувствием»1. Их под,
час поражала та физическая и нравственная мощь, которую тащ
в себе русский народ, и это жуткое чувство кое-где мелькает на
странцах их сказаний. «Если бы русские знали свою силу, — го.
ворит Ричард Ченслер, — никто не мог бы бороться с ними, а от
их соседей остались бы только кое-какие остатки. Но думаю, что
это не угодно Богу; могу сравнить их с молодою лошадью, не
знающей своей силы: малый ребенок управляет ею и водит ее
на узде, невзирая на всю ее великую силу; но если бы она сознава-
ла ее, не только дитя, но и никакой муж не мог бы править ею»1 2.
Несмотря, однако, на некоторую тенденциозность, а подчас
даже и неосведомленность, иностранцы, писавшие о России XV—
XVII столетий, собрали в своих сочинениях обильный и в высшей
степени интересный материал. Не будь у нас их записок и днев-
ников, мы принуждены были бы для характеристики домашнего
и общественного быта древней Руси пользоваться только таки-
ми памятниками, как «Домострой» XVI в. и сочинением о России
XVII в. Котошихина. Ведь актовый материал, хранящийся в на-
ших архивах и лишь отчасти изданный в различных официаль-
ных и частных сборниках, характеризует преимущественно хо-
зяйственную и юридическую сторону русского исторического
прошлого. Но культурно-бытовой уклад древнерусской жизни
может быть восстановлен только по запискам современников, а
авторами таких записок были преимущественно иностранные
путешественники, приезжавшие в Московское государство с раз-
личными целями. Дополняя одного иностранца другим, сопос-
тавляя то, что говорили об одном и том же предмете сочинения
различных современников-иностранцев, мы можем довольно
ясно представить, как жили наши предки и на каком нравствен-
ном и умственном уровне они стояли.
* * *
Московское государство долго не обращало на себя внима-
ния Западной Европы, не имевшей с ним никаких общих интере-
сов. Только с конца XV в., когда завершился процесс его образо-
вания, в Европе начинают более внимательно относиться к тому,
что происходило на ее восточной окраине. «От XV в. мы имеем
немногие краткие заметки о Московии от иностранцев, случай-
1 Ключевский В.О. Сказания иностранцев о России. С. 6.
2 Чтения в Имп. Общ. Ист. и Др. Рос. 1884, № 10—12. С. 8.
Н.В. Бочкарев______________________________________
~__ ( 9 J-
но попавших в Россию и остававшихся в ней очень недолго. Но
скоро разные исторические обстоятельства подали повод к бо-
рее близким и частым сношениям между Москвой и некоторыми
западноевропейскими дворами — и, начиная со времени княже-
ния Василия Ивановича, идет длинный ряд более или менее
подробных описаний Московского государства, составленных или
по непосредственным наблюдениям людьми, приезжавшими на
Русь с разными целями, преимущественно в качестве послов,
иЛи по рассказам других путешественников»1.
В XV в. европейская торговля сосредотачивалась преиму-
щественно вокруг Средиземного моря. Ее нити держали в своих
руках Генуя и Венеция, стремившиеся захватить как можно боль-
ше торговых рынков. Их торговые агенты прочно оседают по бе-
регам Черного и Азовского морей и проникают даже в Золотую
Орду и во владения персидского шаха. Повсюду, на Востоке, где
только происходила оживленная торговля, они встречались с
русскими купцами. От них они старались выведать интересую-
щие их подробности о далеких северных странах, признававших
власть московского великого князя. Эти случайно собранные све-
дения, тем не менее, отличались иногда довольно ценными под-
робностями. Так, например, один венецианский дворянин, Иоса-
фат Барбаро, описавший свое путешествие в Тану (нынешний
Азов) в 30-х—40-х гг. XV в., дает о Московии много любопытных
известий, преимущественно географического и экономического
характера. Более достоверные сведения удалось собрать дру-
гому венецианцу Амвросию Контарини, которого судьба совер-
шенно случайно забросила на Русь в 1476 г. Он был отправлен
полномочным послом ко двору персидского шаха и обратный путь
совершил не по Черному морю, где в то время производили свои
завоевания турки, а по Волге и Оке, через владения московского
великого князя. Контарини писал уже как очевидец, и в его рас-
сказ включено много интересных фактических подробностей.
Если для правительства Венецианской республики интерес-
но было ознакомиться с отдаленной Московией в целях чисто
торговых и промышленных, то папский престол, стремившийся к
пропаганде католицизма, смотрел на дело с иной точки зрения.
Ему хотелось во что бы то ни стало подчинить своему церковно-
му авторитету недавно открытое для Западной Европы государ-
ство, и высшие представители католического духовенства с па-
пой во главе начинают обнаруживать довольно большой инте-
—____________
1 Ключевский В.О. Сказания иностранцев о России. С. 10.
Московское госудзрство XV— XVII вв.
pec к быту, нравам и религиозной жизни московитов. К 20-м гп
XVI столетия относятся два описания Московского государства;
составленные, по всему вероятно, по поручению римской ку«
рии. Одно из них принадлежит перу Павла Иовия Новокомско-
го, а автором другого был Альберт Кампензе. Оба они были
лицами духовного звания и писали со слов людей, хорошо знав-
ших быт и нравы Московского государства; так, например, Кам-
пензе не раз ссылается на своего братца и отца, живших до-
вольно долго на Руси. Неизвестно какими целями руководился
Михалон Литвин, составивший приблизительно в то же время
обширное описание на латинском языке быта и нравов наро-
дов, обитавших в Восточной Европе, но, быть может, он также’
хотел осветить вопрос именно с той стороны, на которую об-
ращали наибольшее внимание представители господствующей^
в Западной Европе церкви. 1
Однако Московская Русь XVI в. являлась уже настолько зна«
чительной политической единицей, что с ней приходилось счиЯ
таться многим европейским государствам. Так как во внешней’
политике Восточной Европы первенствующее положение зани-
мала Священная Римская империя, то вполне понятно, что пер-
вые дипломатические сношения с Москвой завязал венский двор.
В результате этих сношений и появляется в свет знаменитый
труд барона Сигизмунда Герберштейна, два раза побывавшего
во владениях московского великого князя Василия Ивановича в
качестве посла в 1516 и 1526 гг. Его «Записки о московитских
делах» были первым по времени всесторонним и подробным опи-
санием Московского государства, чему не мало способствовало
то обстоятельство, что Герберштейн довольно хорошо знал рус-
ский язык и имел, кроме того, под руками некоторые летопис-
ные списки и Судебник 1497 г. Положение дел в Польше, где в
1572 г. прекратилась династия Ягеллонов, а отчасти затянув-
шаяся на много лет война России с Ливонией заставили импе-
раторов Максимилиана и Рудольфа II в 1576 и 1578 гг. снарядить
в Москву два посольства, в которых принимал участие Даниил,
принц из Бухова. По возвращении из Москвы он составил для
императора Максимилиана краткую записку о Московии, кото-
рую затем издал его внук под заглавием «Начало и возвышение
Московии». С дипломатическими же поручениями был отправ-
лен в Москву другой посол римского императора, Николай Вар-
коч. Ему пришлось быть в Московии целых три раза в 1589, 1593
и 1594 гг. при царе Федоре Ивановиче, что дало ему возмож-
Н.в. Бочкарев
11
ность довольно внимательно присмотреться к внешнему и внут-
реннему укладу русской жизни того времени и затем выпустить
в свет описание своего путешествия.
Если турецкие и польские дела заставляли Московское госу-
дарство пересылаться с венским двором, то балтийский вопрос,
довольно остро поставленный при Иване Грозном, приводил к
дипломатическим сношениям с государствами, расположенными
по берегам Балтийского и Немецкого морей. Так, например, в
70-х гг. XVI в. в Москве два раза был датский посол Яков Уль-
фельд, на которого возложено было поручение уладить недора-
зумения, возникшие между Данией и Московским государством
во время Ливонской войны. Потерпев неудачу в своих перегово-
рах, Ульфельд, вероятно, в целях самооправдания издал описа-
ние своего путешествия, в котором дал весьма отрицательную
характеристику Московии и ее жителям.
Но центральным узлом в сношениях России с Западной Ев-
ропой в XVI в. являются те прочные связи, которые установи-
лись с Англией, начиная с 1553 г. Английская торговая компания
в поисках, с одной стороны, более короткого пути в Индию, а с
другой — новых стран для своей промышленной деятельности,
снарядила, как известно, в 50-х гг. XVI в. морскую экспедицию в
Северный Ледовитый океан. Один из трех кораблей, почти за-
тертый льдами, случайно был занесен в устье Северной Двины.
Капитан его, Ричард Ченслер, был весьма милостиво принят при
дворе Ивана Грозного, и английской торговой компании скоро
удалось добиться права беспошлинной торговли в пределах
Московского государства. Англичане появляются и в самой Мос-
кве, и в Вологде, и в Ярославле, и в новом городе — Архангельс-
ке. Однако вскоре они встречают довольно опасных конкурен-
тов в лице голландцев, получивших также значительные льготы.
Обе торговые компании вели между собой упорную борьбу. Для
защиты своих торговых интересов англичане почти постоянно
Держали в Москве доверенных лиц. Когда же их привилегирован-
ному положению угрожала какая-нибудь серьезная опасность,
английское правительство снаряжало в Москву чрезвычайные
посольства для улаживания споров и разногласий. До нас дош-
ли описания некоторых из этих посольств: Томаса Рандольфа в
1568—69 гг., Ер. Боуса в 1583—84 гг. и Джильса Флетчера в
1588—89 гг. Наибольший интерес представляет сочинение Флет-
ЧеРа, обладавшего солидным юридическим и богословским об-
разованием. Его трактат «О государстве Русском» отличается
Московское государство XV — XVII вв.
=(12
весьма крупными достоинствами и наряду с «Записками» Гер.
берштейна является лучшим пособием для изучения быта и нра-
вов Московского государства XVI в. Во всех этих сочинениях мно-
го внимания уделено экономическим вопросам, которые наибо-
лее интересовали.предприимчивых англичан. Но, пожалуй, еще
подробнее явления русской хозяйственной жизни освещены в
записках торговых агентов английской компании, какими были
сам Ченслер, какой-то неизвестный англичанин, проведший в
Москве зиму 1557—68. гг., Дженкинсон, совершивший в Россию
большое путешествие в 1557 г. и затем проехавший далее на
восток, и Горсей, который оставался в Москве почти 20 лет с
1572 г. по 1591 г. Таким образом, известия англичан о России
второй половины XVI в. представляют исторический материал
значительной научной ценности.
Но наряду с полномочными послами и торговыми коммис-
сионерами в Россию эпохи Грозного и царя Федора продолжали
заезжать случайные иностранные путешественники, подобно
тому, как это бывало еще в XV в. Так в 1565 г. мы встречаем в ней
какого-то итальянца Рафаэля Барберини, прибывшего, может
быть, с тайной мыслью подготовить сближение Московской Руси
с папской курией, которая все еще не оставляла надежды под-
чинить ее своему церковному авторитету. Ведь как раз несколь-
ко лет спустя в Москве появится знаменитый Антоний Поссевин,
который будет даже вести продолжительный диспут с царем:
Иваном Грозным по вопросам религиозного характера. Таким
образом, в течение XVI в. сношения России с Западной Европой
приобретают прочный, вполне постоянный характер. Иностран-
цы с различных точек зрения могли изучать Московскую Русь и
каждый старательно записывал то, на чем преимущественно
было сосредоточено его внимание.
Но особенно усилился приток иноземцев на Русь в эпоху
Смуты и в годы, непосредственно за нею следовавшие. В водо-
вороте разнообразных событий, совершавшихся в Московском
государстве в это время, иноземные наблюдатели жадно лови-
ли то, что могло, по их мнению, иметь интерес новизны и зани-
мательности. Их внимание приковывали к себе, главным обра-
зом, факты и лица, иногда совершенно неожиданно появлявши-
еся на поверхности исторического потока. Представители самых
разнообразных национальностей и вероисповеданий толпились
в это время вокруг законных и самозванных царей, иногда на
много лет оставаясь на житье в пределах Московского государ-
Н.в. Бочкарев
--
ства. Большая часть из них старательно записывала все виден-
ное и слышанное, мало заботясь о том, чтобы придать своему
повествованию литературную форму. Из иностранных сочине-
ний о России эпохи Смуты особенно ценным является объем-
ный труд капитана Якова Маржерета, француза по происхожде-
нию, бывшего начальником телохранителей при царе Борисе и
Названом Дмитрии. Он не заполняет своего «Описания Россий-
ской державы» фактическими подробностями первых лет Сму-
ты, подобно другим составителям записок и хроник того време-
ни, а дает в нем превосходную характеристику как внешнего по-
ложения Московского государства, так и различных сторон его
внутреннего быта.
Но как только в стране наступило успокоение, сношения Рос-
сии с Европой начинают приобретать регулярный характер. Наи-
более промышленно развитые из европейских государств смот-
рят в это время на Московию не только как на арену приложе-
ния своей хозяйственной деятельности, но и как на страну, че-
рез которую удобнее всего поддерживать торговлю с азиатски-
ми народами. Персия и Индия в это время приковывают к себе
внимание представителей западноевропейского индустриализ-
ма. Кроме англичан и голландцев, торговые выгоды побуждают
правительства других государств Западной Европы отправлять
посольства или в Россию или через нее в соседние азиатские
страны. Еще в 1602—1603 гг. через Московию проехали два по-
сла императора Рудольфа II, С. Какаш и Г. Тектандер, во владе-
ния персидского шаха Аббаса. Они побывали и в Москве, и в Ка-
зани, где им даже пришлось зимовать, и в Астрахани и свои до-
рожные впечатления старательно заносили на бумагу. Но осо-
бенно большое значение для русской исторической науки имеет
капитальный труд Адама Олеария, которого судьба три раза
забрасывала в Россию в — 1634, 1636 и 1639 гг. Он был секрета-
рем голштинского посольства, отправленного к московскому и
персидскому дворам. Его перу принадлежит превосходное опи-
сание как географических достопримечательностей, встречав-
шихся посольству на пути его следования из Западной Европы в
Персию, так и подробные характеристики всех сторон русской
жизни той эпохи.
В царствование Алексея Михайловича Россия уже почти вхо-
дит в семью европейских государств, т.к. продолжительные вой-
НЬ| с Польшей, Швецией и Турцией заставляют ее вступать в
Довольно близкие дипломатические сношения с Западной Евро-
Московское государство XV — XVII вв.
пой. При некоторых европейских дворах появляются постоянные
русские резиденты, а в Москве уже встречаются полномочные
министры западных государств в качестве дипломатических аген-
тов. Священная Римская империя, заинтересованная, можно
сказать, во всех вопросах русской внешней политики, старалась
время от времени через своих послов давать желательное на-
правление отношениям Москвы к Польше и Швеции и регулиро
вать сношения царя с Оттоманской Портой и Крымом. Как разе
разгар войны царя Алексея со Швецией и Польшей в 1661—63 гг.
прибыли в Москву от императора Леопольда Августин Майер,
берг и Гораций Гулиельм Кальвуций. Пробыв в России более года,
они составили пространное донесение о своем посольстве для
императора, а Майерберг, сверх того, еще напечатал весьма
замечательное описание своего путешествия в Москву. Оно на-
писано чрезвычайно живым литературным языком и наряду с
трудом Олеария дает превосходный материал для изучения
домашнего и общественного быта той эпохи. Почти в то же вре-
мя был в России и архидьякон Павел Алеппский. Ему пришлось
сопровождать в Москву своего отца Антиохийского патриарха
Макария (так у Н.В. Бочкарева. — Ред.), ездившего к царю Алек-
сею, подобно другим высшим иерархам восточной православ-
ной церкви, за милостыней, которой там, обычно, их щедро на-
деляли. В течение целых двух лет (с 1654 по 1656 гг.) он внима-
тельно наблюдал русскую жизнь как в малороссийской Украине,
так и в различных местностях Великороссии, где ему пришлось
проезжать и останавливаться. Конечно, наибольшее количество
страниц в своем труде Павел Алеппский отводит вопросам ре-
лигиозного быта: описанию церквей и монастырей, церковных
служб и процессий, верований и обрядов. Особенно интересно
сопоставить наблюдения этого иноземца, приехавшего с право-
славного Востока с теми суждениями о русской вере, нравах и
обычаях, которые высказывали иностранцы западноевропейс-
кого происхождения, католики и протестанты.
По мере того, как влияние европейской культуры сказывалось
все сильнее в русской жизни, в Москве все чаще можно было
встретить иностранцев самых разнообразных профессий, при-
езжавших сюда или по собственной инициативе или по пригла-
шению царского правительства. Живя или при дворе московско-
го государя или в Немецкой слободе, недалеко от Москвы, эти
иноземные наблюдатели могли почерпнуть из собственных впе-
чатлений и из разговоров с осведомленными лицами много цен-
ных и любопытных сведений. По возвращении на родину, иногда
Н.В. Бочкарев
15>
после долговременного пребывания в России, они издавали свои
записки, в которых помещали все то, что могло, по их мнению,
представить известный интерес для европейского общества. Так,
Самуил Коллинс, занимавший с 1659 г. по 1666 г. должность цар-
ского врача, составил довольно любопытную характеристику
современного ему состояния России в виде письма к другу, жи-
вущему в Лондоне. А племянник другого царского врача, Яков
Рейтенфельс, живший в России два года (1670—1672), напеча-
тал очень ценный и систематически составленный труд, посвя-
тив его своему покровителю герцогу Тосканскому Козьме III.
Последние двадцать пять лет XVII в. являются как бы пред-
дверием к преобразовательной эпохе Петра Великого. Борьба
старины с новизною в это время особенно сильно сказывается в
русской жизни. На старой коре появляются новые побеги, в от-
цовский и дедовский житейский обиход все сильнее просачи-
вается влияние европейской культуры. За это время, конечно,
немало иностранцев приезжало на Русь и при царе Федоре Алек-
сеевиче, и при царевне Софье, и в первые годы самостоятель-
ного правления Петра Великого. Благодаря той широкой внеш-
ней политике, которую в эти годы вела Россия в союзе с целым
рядом европейских государств, эти иностранцы приезжали, глав-
ным образом, для разрешения задач чисто дипломатического
характера. В 1678 г. в Москву прибыло торжественное посоль-
ство из Польши во главе с князем Чарторыйским и Сапегой. Це-
лых три месяца велись дипломатические переговоры, а один из
дворян, находившихся в посольской свите, Бернгард Таннер, чех
по происхождению, изучал в это время причудливые очертания
русской жизни и составлял описание своего путешествия. На ис-
ходе правления царевны Софьи за несколько месяцев до ее
падения в 1689 г. в Москве появляется французский дипломати-
ческий агент Невилль, которого отправили по настоянию фран-
цузского посла при польском дворе, маркиза де Ботюна, с це-
лью выведать, в чем будут состоять переговоры отправленных
в Москву шведского и бранденбургского посланников. За пять
месяцев своего пребывания в Московском государстве Невилль
получил довольно много впечатлений, связанных, главным об-
разом, с личностью такого крупного реформатора, как князь
В.В. Голицын, и с его широкими преобразовательными плана-
ми. в составленном им любопытном описании можно встретить
много ценных характеристик и живых бытовых картин. В самом
конце XVII в. в 1698 г., как раз в то время, когда Петр был за гра-
ницей и затем тотчас по своем возвращении принялся за крова-
— Московское_государство XV — XVII вв.
вую расправу со стрельцами, в Москву прибыл от цесаря
Леопольда I чрезвычайный посол де Гвариент Ралль, секретарь
которого Иоганн Корб составил дневник путешествия, заключа-
ющий в себе правдивое, изо дня в день составляемое описание
всего виденного и слышанного. В атом дневнике перед нами уже
выступают бледные абрисы преобразованной России и, быть
может, Корб был первым, кто поведал европейскому обществу о
начале тех реформ, которые должны были ввести Россию в се-
мью культурных западноевропейских государств.
Итак, за продолжительный, более чем в два века, период
времени Московское государство посетило немало иностранцев.
Почти каждый из них отметил в своих записках какую-нибудь но-
вую черту или в его государственном и общественном строе, или
в его культурно-бытовом укладе жизни. Если в первое время со-
чинения иностранных путешественников о России похожи на
беглые заметки случайных туристов, то позднее, особенно пос-
ле Смуты, они все более приобретают характер вполне литера-
турных произведений с подробным, иногда даже довольно дос-
товерным содержанием. Мы уже отмечали, что для XVI в. наибо-
лее ценными являются описания путешествий Герберштейна и
Флетчера, что же касается XVII столетия, то самый значитель-
ный исторический интерес представляют сочинения Олеария,
Майерберга и Рейтенфельса.
* *
Конечно, из большого количества иностранных сочинений о
России XV—XVII вв. для настоящего сборника приходилось вы-
бирать почти исключительно такие, в которых больше всего ме-
ста отведено описаниям и характеристикам различных сторон
русской жизни. Все те записки и дневники, в которых внимание
автора преимущественно сосредоточено на фактической сторо-
не рассказа, в которых на первый план выступают события из
личной жизни мемуариста или рассказ испещрен исторически-
ми подробностями, приходилось оставлять в стороне, не вклю-
чая в настоящее издание.
Для лиц, заинтересовавшихся теми первоисточниками, из
которых извлечены помещаемые в настоящей книге отрывки, мы
сочли не лишним привести подробный перечень всех тех иност-
ранных сочинений о России XV—XVII вв., которыми нам пришлось
воспользоваться. В дальнейшем под каждым отрывком читатель
найдет только лишь указание на автора с глухой ссылкой на стра-
ницы его сочинения.
Н.В. Бочкарев
XV век
1. Путешествие в Тану Иосафата Барбаро, венецианского дво-
рянина. — Библиотека иностранных писателей о России.
В. Семенова, т. I, СПб., 1836.
2. Путешествие Амвросия Контарини, посла светлейшей Ве-
нецианской республики, к знаменитому персидскому госу-
дарю Узун-Гассану, совершенное в 1473 г. — Там же.
XVI век
3. Барон Сигизмунд Герберштейн. Записки о Московитских де-
лах.— Пер. А. Малеина; издание Суворина. СПб., 1908.
4. Павел Иовий Новокомский. Книга о Московитском посоль-
стве. — Пер. А. Малеина, издание то же.
5. Письмо Альберта Кампензе к его святейшеству Папе Кли-
менту VII о делах Московитских. — Библиотека иностранных
писателей о России. В. Семенова, т. I, СПб.,1836.
6. Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и московитян. Ар-
хив ист.-юрид. сведений о России. М., 1854. Кн. 2-ая полов.
7. Ричард Ченслер. Книга о великом и могущественном царе
Русском и великом кн. Московском и о владениях, порядках и
произведениях сюда относящихся.
8. Описание России неизвестного англичанина, служившего
зиму 1557—58 гг. при царском дворе.
9. Путешествие мистера Антона Дженкинсона.
10. Путешествие Томаса Рандольфа.
11. Посольство Ер. Боуса. Напечатаны в «Известиях англичан о
России во второй половине XVI в.» — Чтения в Имп. Обще-
стве Ист. и Древн. Рос. 1884. Октябрь—Декабрь.
12. Путешествия в Московию Рафаэля Барберини в 1565 г. —
Сказания иностранцев о России в XVI и XVII вв. СПб., 1843.
13. Путешествие в Россию датского посланника Якова Ульфельда
в XVI в. — Пер. Ел. Барсова. М., 1889.
14. Начало и возвышение Московии. Сочинение Даниила, прин-
ца из Бухова. — Пер. Ив.А. Тихомирова. — Изд. Имп. Общ.
Ист. и Древн. Рос. М., 1877.
15. Записки о Московии XVI в. сэра Джерома Горсея.— Пер.
Н.А. Блозерской.
16. О государстве Русском. Сочинение Флетчера. — Издание Су-
ворина. СПб., 1906.
17. Описание путешествия в Москву посла римского императора
Николая Варкоча. 1593 г.
2 Зак. 190
Московское государство XV—XV// вв.
18
XVII век
18. Состояние Российской державы и великого княжества Мос
ковского. Сочинение-капитана Маржерета.— Сказания со
временников о Дмитрии Самозванце. — Пер. Н. Устрялова
ч. I. СПб., 1859.
19. Какаш и Тектандер. Путешествие в Персию через Московии
1602—1603 гг. — Пер. А. Станкевича.
20. Адам Олеарий. Подробное описание путешествия гол-штин
ского посольства в Московию и Персию в 1633, 1636 i
1639 годах. — Пер. Павла Барсова. М., 1870.
21. Павел Алеппский. Путешествие Антиохийского патриарх:
Макария в Россию в половине XVII века. — Пер. с арабской
Г. Муркоса, выл. II, III и IV. М., 1897—1898.
22. Самуил Коллинс. Нынешнее состояние России, изложение:
в письме к другу, живущему в Лондоне. — Пер. Петра Кире
евского. М., 1846.
23. Путешествие в Московию барона Августина Майерберга :
1661 г. — Чтения Имп. Общ. Истор. и Древн. Росс. 1873, № 3
24. Яков Рейтенфельс. Сказания светлейшему герцогу Козьме II
Тосканскому о Московии. — Пер. Алексея Станкевича. М., 1905
25. Бернгард Таннер. Описание путешествия польского по
сольства в Москву в 1878 г. — Пер. И. Ивакина. М., 1891.
26. Невилль. Записки о Московии. 1689 г.— Русская Старина
1891 г. 71 т.
27. Корб Йог. Георг. Дневник поездки в Московское государству
Игнатия Христофора Гвариента, посла императора Леополь1
да I в 1698 г. — Пер. Б. Женева и М. Семевского. М., 1867.
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ТЕРРИТОРИЯ И НАСЕЛЕНИЕ
Границы и пространство
Россия, или, как некоторые называют ее, «белая Россия», или
же, как вообще, также называют ее, по главному, стольному
городу ее, Москве, лежащему в середине страны, Московией со-
ставляет одну из самых крайних частей Европы, граничащую с
Азией и обнимающую собой весьма значительное пространство.
Так, в длину она простирается на 30 градусов, или 450 немецких
миль, а в ширину на 16 градусов, или 140 немецких миль. Грани-
цы ее, особенно если принимать в соображение земли ныне
находящиеся под владычеством царя, или великого князя мос-
ковского, простираются: на север или полночь через полуноч-
ный круг до Ледовитого моря, на восток или утро до великой реки
Обь, протекающей через земли ногайских татар, на юг или пол-
день до владений крымских или перекопских татар, и на запад
или вечер до соседних земель: Литвы, Польши, Ливонии и Шве-
ции (Олеарий, с. 103).
Вся страна занимает большое пространство в длину и шири-
ну. От севера к югу (если мерить от Колы до Астрахани, что бу-
дет несколько по направлению к востоку) она простирается в
длину на 4260 верст, или миль. Кроме того, русский царь имеет
много владений к северу, далеко за Колу, до реки «Fromschua»,
которая протекает тысячу верст, гораздо за Печенгу, к Вардгузу,
но они не принадлежат ему исключительно и границы их не оп-
ределены еще ясно, потому что короли шведский и датский име-
ют там, так точно, как и русские, несколько городов, которые
между собой перемешаны; почему каждый из них объявляет свое
притязание на все эти северные области. Широта (если идти от
той части, которая лежит далее на запад со стороны Нарвы и до
тех мест Сибири на восток, где находится царская пограничная
стража) простирается на 4400 верст или около того. Верста (по
их счислению) содержит в себе 1000 шагов, четвертью менее
2*
—^2q^ Московское государство XV — XVII вв.
английской мили1. Если бы все владения русского царя были
обитаемы и заселены так, как заселены некоторые места, то едва
ли бы мог он удержать их под своей властью или же пересилил
бы всех соседних государей (Флетчер, с. 7).
Россия есть страна очень обширная, покрытая даже в обла-
стях наиболее обитаемых дремучими лесами, а на пределах
литовских и ливонских, пространными болотами, ограждающи-
ми ее от неприятелей. Она довольно заселена от Нарвы, крепо-
сти и пристани на границах ливонских, принадлежащей королев-
ству шведскому, до Архангельска или св. Николая, другого при-
Карта Московии по Герберштейну. Из антверпенского издания 1557 г.
морского города, в расстоянии от Нарвы на 2800 верст, или на
семьсот лье, и от Смоленска (города близ пределов литовских,
обнесенного каменной стеной при Федоре Иоанновиче Борисом
Федоровичем1 2, тогдашним правителем государства) до Казани,
на 1300 верст (Маржерет, с. 249).
Московия, несмотря на обширность свою, весьма хорошо
населена и так тщательно защищена на границах, что не только
1 Верста — русская мера длины равна около 1066 м.
2 Годуновым.
Глава 1. Территория и население
21)=
никто из служителей или рабов, но даже поселяне и вольные
люди не могут выйти за пределы государства или войти в оные
без особенной великокняжеской грамоты. Сему весьма много
способствуют обширные леса и болота, которые, заграждая по-
всюду сообщения вынуждают каждого держаться больших до-
рог, весьма бдительно охраняемых княжеской стражей. Если ж
кто-нибудь вздумает уклониться от сего общего пути и избрать
окольную дорогу, то неминуемо погибнет в непроходимых боло-
тах (А. Кампензе, с. 31—32).
Природа страны и ее осовенности
Страна здесь очень красивая: ровная, приятная, густонасе-
ленная, пашни, пастбища, много лугов, рек, красивых и больших
лесов (Томас Рандольф, с. 98).
Хотя область Московская ни обширна, ни плодородна по слу-
чаю часто перемежающихся чрезвычайных холодов и жаров в
воздухе, легко убивающем в ее песчаной почве посевы перехо-
дами от необыкновенной засухи к дождям, но с позволения пи-
сателей, утверждавших будто в ней не водится никаких диких
зверей, кроме зайцев, и ни одна пчела не приносит меда, я не
согласен с ними. Потому что, как бы ни было это в старину, а
ныне в ней несомненное изобилие лисиц, волков, медведей, пчел
и меда. Как очевидец противного отвергаю с множеством других
басен, также и те, будто бы животные в ней по случаю холодов
безрогие, и кобылы не носят жеребят. Однако же нельзя допус-
тить и уверения тех, которые пишут о таком здоровом ее клима-
те, что никогда там не понадобился бы диктатор, как часто бы-
вало в древнем Риме, для вбивания гвоздя против заразной бо-
лезни, потому что там никогда не свирепствовала никакая зара-
за (Майерберг, с. 120—121).
Климат и его влияние на население
От одного взгляда на зиму в России можно почувствовать
холод. В это время морозы бывают так велики, что вода, выли-
ваемая по каплям или вдруг, превращается в лед, не достигнув
еЩе земли. В самый большой холод, если возьмете в руки оло-
вянное или другое какое металлическое блюдо, или кувшин (ра-
зумеется, не в комнате, где устроены печи), пальцы ваши тот-
час примерзнуть и, отнимая их, вы сдерете кожу. Когда вы выхо-
Московское государство XV — XVII вв.
22
дите из теплой комнаты на мороз, дыхание ваше спирается, ха
лодный воздух душит вас. Не одни путешествующие, но и люди
на рынках и на улицах в городах испытывают над собой дей
ствие мороза, одни совсем замерзают, другие падают на ул J
цах; многих привозят в города сидящими в санях и замерзшими!
таком положении; иные отмораживают себе нос, уши, щеки, пала
цы, ноги и прочее. Часто случается, что медведи и волки (когда
зима очень сурова), побуждаемые голодом, стаями выходят из
лесов, нападают на селения и опустошают их: тогда жители вы-
нуждены бывают спасаться бегством. Напротив, летом все при-
нимает совершенно другой вид: леса (большей частью сосно-
вые и березовые) так свежи, луга и нивы так зелены (и это выше
юга), такое множество разнообразных цветов и птиц (по боль-
шей части соловьев, которые здесь, кажется, голосистее и раз-
нообразнее, нежели где-либо), что трудно отыскать другую стра-
ну, где бы можно было путешествовать с большим удовольствием
(Флетчер, с. 8—9).
Воздух, климат и качество земли в великом княжестве по мно-
жеству различных областей, лежащих недалеко друг от друга и в
различных климатах, не одинаковы. Что касается до самого Мос-
ковского княжества и пограничных с ним местностей, то вообще
там свежий, здоровый воздух и, как пишут и говорят сами русские,
там редко слышат о каких-нибудь заразных болезнях, или боль*
шой смертности, а также и люди там доживают вообще до глу-
бокой старости.
Зимой вообще по всей России такая сильная стужа, что едва
можно укрыться от нее, и там нередко отмораживают себе нос,
уши, руки и ноги. В бытность нашу в первый раз в Москве, в 1634
году, была такая суровая зима, что на рынке перед Кремлем от
мороза образовалась в земле трещина длиною до 20 сажен1 и
шириною в четверть локтя: никто из нас не мог пройти по улице
с открытым лицом и 50 шагов без того, чтобы ему не показа-
лось, что он отморозил себе нос и уши. Я нашел также справед-
ливым, как некоторые писали, и то, что капля воды или слюна,
. выплюнутая из рта, замерзает прежде, чем упадет на землю.
Как сильны морозы зимой, так, напротив, велики бывают жары
летом, которые весьма тягостны для путешественников не толь-
ко палящими лучами солнца во время дня, но и множеством
комаров, порождаемых солнечной теплотой из болот, лежащих
1 Сажень— русская мера длины равна около 2,1336 м.
Глава 1. Территория и население
23>
почти по всей России, от которых нельзя ни на мгновенье оста-
ваться в покое ни днем, ни ночью. Поэтому ночью ложатся спать
либо поблизости к разложенному огню, либо же под сеткою от
комаров (Олеарий, с. 115—117).
В России господствует холод почти постоянный, зной —
кратковременный, дожди— нередко проливные, снега поисти-
не глубочайшие, и только грозы бывают очень редко. И хотя бла-
годаря обилию лесов, озер и болот, большое количество паров
часто заволакивает по утрам ясное небо, однако северный ве-
тер легко снова расчищает его, и это обстоятельство так хоро-
шо защищает эту страну от заразных болезней, что, насколько
припоминают, болезнь чума за много веков только раз господ-
ствовала в ней. По этой же причине мосхи, сохраняя внутрен-
нюю теплоту, долговечны и обладают телом плотным, белым,
сильным и здоровым (Рейтенфельс, с. 182).
Климат страны до такой степени здоровый, что там, за исто-
ками Танаида1, в особенности в направлении к северу, а также
по большей части к востоку, люди не запомнят, чтобы свиреп-
ствовала какая-нибудь зараза. Однако у них бывает по време-
нам какая-то болезнь в кишках и голове, очень похожая на зара-
зу; они называют эту болезнь жаром и те, кто подвергается ей,
умирают в течение немногих дней. Хотя они живут в такой здоро-
вой местности, они все же боятся заразы, всякий раз как она сви-
репствует в Новгороде, Смоленске и Пскове, всех, приезжающих
оттуда к ним, не допускают в свою страну (Герберштейн, с. 101).
Население
В Московии многие доживают до глубокой старости, не испы-
тав никогда никакой болезни. Там можно видеть сохранивших всю
силу семидесятилетних стариков, с такой крепостью в мускули-
стых руках, что выносят работу вовсе не под силу нашим моло-
дым людям. Надо думать, что здоровый воздух много помогает
такому крепкому здоровью, не расстроенному ни у кого из них
Ученьем, как у нас. Московитяне говорят, однако ж, будто бы это
больше от того, что они пренебрегают врачебным искусством.
Во всей Московии нет ни одного врача, ни аптекаря, и хотя в мое
время царь давал при своем дворце довольно щедрое содержа-
ние трем врачам, но это надобно приписать только его подра-
1 Дона.
Московское государство XV—XVII вв.
жанию иноземным государям, потому что ни сам он никогда не
пользуется их трудами, ни же кто-либо другой из московитян.;
Захворавшие презирают все правильные средства Иппократа1,
едва дозволяя прикладывать себе наружные лекарства. Скорее’
прибегнут к заговорам старух и татар. А при отвращении от пищи
и для утоления жара употребляют водку и чеснок (Майерберг, с.
85—86).
Многие из русских доживают до 80, 100, 120 лет и только в
старости знакомы с болезнями. Врачебные снадобья употреб-
ляют только царь и некоторые важнейшие вельможи; а просто-
людины считают даже нечистыми многие лекарственные вещи:
пилюли принимают очень неохотно, промывательные же мус-
кус, выхухоль и другие подобные средства ненавидят. Чувствуя
себя нездоровыми, они обыкновенно выпивают хорошую чарку
вина, высыпав в нее заряд ружейного пороха или смешав напи-
ток с толченым чесноком, и немедленно идут в баню, где в не-
стерпимом жару потеют часа два или три. Так лечится простой
народ во всех болезнях (Маржерет, с. 270).
Мосхи весьма способны переносить всякого рода трудности,
так как их тела закалены от рождения холодом. Они спокойно
переносят суровость климата и нисколько не страшатся выхо-
дить с открытой головой под снег или дождь, равно как и на зной,
словом, в какую бы то ни было погоду. Дети трех-четырех лет от
роду, зачастую, в жесточайшие даже морозы ходят босые, еле
прикрытые полотняной одеждой и играют на дворе, бегая вза-
пуски. Последствием сего являются знаменитые закаленные
тела, и мужчины, хоть и не великаны по росту, но хорошо и креп-
ко сложенные, из которых иные совершенно безоружные иногда
вступают в борьбу с медведями и, схватив за унии, держат их,
пока те не выбьются из сил; тогда они им, вполне подчиненным
и лежащим у ног, надевают намордник. Калек или возбуждающих
жалость, несчастных, обладающих каким-либо природным недо-
статком, меж них встречается крайне мало. Волосы у них по боль-
шей части русые или рыжие, и они чаще стригут их, нежели рас-
чесывают. Глаза у них большей частью голубые, но особенно
ценят они серые; большая часть их смотрит исподлобья и дико.
Голова у них большая, грудь широкая, руки весьма длинны, жи-
вот, благодаря стягивающему его внизу поясу, выдается сильно
вперед, бедра же и голени очень малы; вообще же все тело у
1 Гиппократа.
Глава 1. Территория и население
них весьма полно, так как, действительно, и одежда их не стес-
няет и едят они просто, но обильно, а также и много спят. Цвет
лица у них такой же, как и у европейцев, благодаря холодному
климату, исправившему первоначальный темный, азиатский (Рей-
тенфельс, с. 140).
Мужчины вообще великорослые, плотные и крепкие люди,
кожей и естественным цветом похожие на остальных европей-
цев. Они придают большое значение длинным, окладистым бо-
родам и толстым брюхам, и потому обладающие ими пользуют-
ся большим почетом от других. Даже его царское величество
наряжает таких людей, обыкновенно бывающих между купече-
ства, на службу при торжественных представлениях, даваемых
послам, чем его величество думает придать большее уважение
к своей особе. Усы русские отпускают длинные, висящие через
уста.
Волосы на голове только одни их попы или священники но-
сят длинные, распущенные по плечам; все же остальные корот-
ко подстриженные. Знатные бояре подбривают их даже бритвой
и считают это украшением (Олеарий, с. 159).
Женщины в России среднего роста, вообще стройны, нежны
лицом и сложением, но в городах все румянятся и так грубо и
заметно, что, глядя на них, подумаешь, будто кто вымазал их
рукой, полной муки, и потом кисточкой намазывал им щеки крас-
ной краской. Брови и ресницы они также подкрашивают черной,
а иногда коричневой краской.
Навещая соседей, или появляясь в обществе где-нибудь в
гостях, женщина, чтобы быть угодной для всех, непременно дол-
жна раскраситься сказанным образом, хотя от природы она и
была бы красивее, чем нарумяненная, и делается это для того,
чтобы природная красота не выдавала безобразия тех, которые
имели нужду в искусственной прикрасе (Олеарий, с. 159—160).
ГЛАВА 2
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ СТРОЙ
Природные богл тстбл
По пням больших деревьев, существующим еще и поныне, оче-
видно, что вся страна еще не так давно была очень лесис-
той; хотя она и достаточно возделана усердием и трудами зем-
ледельцев, однако, за исключением того, что произрастает на
полях, все остальное привозится туда из окрест лежащих облас-
тей. Именно, если она и изобилует хлебом и обыкновенными
овощами, то во всей стране нельзя найти более сладких сортов
вишен и орехов (за исключением, однако, лесных). Плоды других
деревьев у них, правда, имеются, но не вкусные. Дыни же они
сеют с особой заботой и усердием. В Московской области нет
меду и зверей (за исключением, однако же, зайцев). Животные
гораздо мельче наших (Герберштейн, с. 98, 99).
Хотя обширная страна русская там и сям покрыта кустарни-
ком, обильна лесом, большей частью еловым, березовым и
орешником, хотя она довольно пустынна и болотиста, тем не
менее по причине доброго качества почвы, земля в ней при не-
большой обработке чрезвычайно плодородна (за исключением
немногих миль около города Москвы, где почва песчаная) и ро-
дит рожь и пшеницу в громадном изобилии. Сами голландцы
признают это и рассказывают, что во время бывшей у них не-
сколько лет тому назад дороговизны хлеба, Россия помогла им
самым лучшим образом. Редко услышишь, чтобы в России была
дороговизна на хлеб. В некоторых местах страны, где нет ника-
кого сбыта хлеба, земля не обрабатывается вовсе, хотя бы и
была удобна к тому, и лишнего запаса хлеба не делают, доволь-
ствуясь тем, что нужно на годовой запас: ибо каждый знает, что
всякий год соберет свою богатую жатву. От этого бездна пре-
красной, плодоносной земли оставляется без возделывания, как
это видел я сам, когда мы проезжали некоторые местности чер-
ноземной, жирной почвы, поросшей такой высокой травой, кото-
Глава 2. Экономический строй
рая достигала по самое брюхо лошадей, и траву эту, так как она
там в изобилии, никто не собирает и не употребляет для корма
скота (Олеарий, с. 117—118).
В России повсюду находятся богатые пастбища; там во множе-
стве разводят домашний скот: коров, быков и овец, которые про-
даются там весьма дешево.
Однажды, во время первого нашего путешествия, мы купили
в Ладоге жирного, хотя и не крупного быка (в России вообще скот
рогатый не крупен), за 2 талера, а овцу за 10 копеек или пять
мишенских грошей.
Текущие реки и стоячие воды в озерах, которых в России мно-
жество, изобилуют до чрезвычайности всякого рода рыбой, за
исключением карпов, которых нет и в Ливонии. В Астрахани, впро-
чем, мы видели карпов много и необыкновенной величины и по-
купали там их по шиллингу за штуку; они ловятся там в Волге, но
имеют грубое, жесткое мясо и на вкус не особенно приятное.
Из добываемого в недрах земли самое замечательнейшее
произведение составляет слюда, которую в некоторых местнос-
тях находят в каменоломнях и во всей России употребляют вме-
сто стекол (Олеарий, с. 12).
Московия очень богата медом, который пчелы кладут на де-
ревьях без всякого присмотра. Нередко в лесах попадаются це-
лые рои сих полезных насекомых, сражающихся между собой и
преследующих друг друга на большом пространстве. Поселяне,
которые держат домашних пчел близ своих жилищ и передают
их в виде наследства из рода в род, с трудом могут защищать их
от нападения диких пчел. Вообразив это обилие меду и лесов,
не удивительно, что все то количество воска и жидкой и твердой
смолы, которое потребляется в Европе, равно как и драгоцен-
ные меха привозятся к нам через Ливонию из московских владе-
ний. На берегах Дона и Волги растет, сверх того, во множестве
ревень и аир (Альберт Кампензе, с. 30—31).
В некоторых местах, и особенно в Москве, есть также и пре-
восходные садовые произрастания: яблони, груши, вишни, сли-
вы и смородина. Между прочими хорошими родами яблок, в Рос-
сии есть еще один такой нежный и белый, что если такое яблоко
Держать на свет против солнца, то внутри его можно видеть зер-
на. Но хотя на вид и вкус яблоко это очень хорошо, зато от чрез-
вычайной сочности и нежности, оно не может сохраниться так
Долго, как яблоки в Германии.
Московское государство XV — XVII вв.
=(28
Есть там и разного рода овощи, в особенности спаржа тол-
щиной в большой палец, также хорошие огурцы, лук и чеснок в
огромном количестве. Латука и другого салата русские никогда
не разводят, и тем более не едят, но еще смеются над немцами,
когда видят, что они едят салат, говоря, что они едят траву; в
настоящее время, впрочем, некоторые из русских также начина-
ют есть и салат. Дыни везде сажают в большом количестве и
разведением их многие занимаются для торговли и для достав-
ления пищи. Тамошние дыни не только растут в большом коли-
честве, но и громадных размеров, чрезвычайно вкусны и сладки,
так что их можно есть без сахара. Такую дыню, весом в пуд, т. е.
40 фун., подарил мне на дорогу один мой хороший приятель в
1643 г., когда я уезжал из Москвы (Олеарий, 119).
Сель ское хозяйство
Хлеб также не дорог; собирают его много, а за границу не
вывозят; почва же так тучна и так плодородна, что ее удабрива-
ют только в некоторых местах. Мальчик 12 или 15 лет с неболь-
шой лошадью обрабатывает десятину1 или две ежедневно.
Невзирая на изобилие и дешевизну съестных припасов, про-
стой народ довольствуется очень немногим: иначе он не мог бы
удовлетворить издержкам, ибо не знает никакой промышленно-
сти, весьма ленив, работы не любит и так предан пьянству, как
нельзя более (Маржерет, с. 253).
Для бороньбы полей сколачивают сучья и ими разбивают
комья. Сжатый вовремя хлеб они или складывают в копны или
кладут в виде шалашей, растянутых рядом в форме лестницы,
чтобы он просох от воздуха и ветра. Способ молотьбы следую-
щий: хлеб сушат в каких-то маленьких шалашах, своды которых
нагреваются; пользу этого они доказывают тем, что если хлеб
таким образом и затвердеет от дыма, то он без всякого повреж-
дения может сохраняться многие лета в хлебных амбарах, хотя
бы никогда не трогался, как обыкновенно бывает у нас. У неко-
торых знатных устроены для молотьбы гумна; но люди простого
звания поливают водой какое-либо ровное место перед теми
шалашами, о которых мы сказали, и на нем после того, как оно
отвердеет ото льда, выбивают зерна хлеба. Мучных мельниц У
рек, хотя их можно было бы очень удобно устроить, у них очень
1 Десятина — русская поземельная мера, равная 1,09 га.
Глава 2. Экономический строй
29)=
мало, потому что всякий хозяин, пользуясь трудом служанок, дву-
мя не очень большими круглыми камнями, растирает зерна в
своем доме и приготовляет столько муки, сколько может быть
достаточно для него и его семейства (Даниил, принц из Бухова,
с. 71-72).
Соломы здесь во всей стране не знают, ибо у них нет таких
гумен для молотьбы, как в нашей стране, но они ставят посре-
дине длинное бревно, вокруг которого кладут сжатый хлеб; при-
вязав к бревну за повод лошадей, покрикивают на них и они бе-
гают кругом сначала в одну сторону, потом в другую, и таким
образом обмолачивается весь хлеб на гумне. Они молотят толь-
ко прежний хлеб, сжатый года за два. Мы видели, как они в эту
пору связывали сжатый хлеб в связки (которые складывали крест-
накрест), потом отвозят его на телегах домой, где кладут ряда-
ми друг на друга, составляя нечто вроде изб с горбообразной
крышей— причем колосья бывают обращены внутрь— и по-
крывают досками. Он остается в таком виде зиму и лето (Павел
Алеппский, с. 126, вып. II).
Торговля
Эрдиль1 есть одна из самых величайших и широких рек. Она
впадает в 25 милях от Цитрахани1 2 в Бакинское море3 и изобилу-
ет всякого рода рыбой, преимущественно хариусами и муреной.
По берегу моря встречается весьма много’солончаков.
Вверх по Эрдилю легко можно в трое суток доплыть до Мос-
квы, столицы России. Оттого-то московитяне каждый год отправ-
ляют суда свои в Цитрахань за солью. Путь сей весьма удобен,
ибо река Москва впадает в Оку, а сия последняя в Эрдиль.
На Эрдиле находится множество островов, из которых неко-
торые имеют до 30 миль в окружности. Они покрыты лесами, в
коих растут столь огромной величины липы, что из одного кряжа
можно выдолбить лодку, на которой поместятся восемь или де-
сять лошадей и столько же людей.
Переехав через Эрдиль, по направлению к западу, на рас-
стоянии 15 дней пути встречаются по берегу реки бесчислен-
ные племена татар. Они простираются до самых пределов Рос-
1 Волга.
2 Астрахани.
3 Каспийское море.
_Московское государство XV — XVII вв.
сии1, на границе коей находится город Рязань, подвластный од.
ному из родственников Иоанна1 2, великого князя российского.
Жители Рязанской земли все до одного христиане и исповеду.
ют веру греческую.
Страна их, изобилующая хлебом, скотом, медом и другими
сельскими продуктами, вообще лесиста и довольно населена. В
Рязани приготовляют особенный напиток, вроде нашего пива,
именуемый бузою. Несколько далее встречается город Колом-
на, укрепленный подобно Рязани деревянными стенами. В обо-
их этих городах все строения деревянные, по недостатку камен-
ного материала.
За Коломной, на расстоянии трех дней пути течет значитель-
ная река Москва, на которой стоит город того же имени, где име-
ет жительство выше упомянутый Иоанн, великий князь российс-
кий. На этой реке, протекающей внутри самого города, построено
несколько мостов. Замок расположен на холме и со всех сторон
окружен рощами. Изобилие в хлебе и мясе так здесь велико, что
говядину продают не на вес, а по глазомеру. За одну марку вы
можете получить 4 фунта мяса, 70 куриц стоят червонец, а гусь
не более трех марок.
Стужа здесь так сильна, что самые даже реки замерзают от
оной. Зимой привозят в Москву такое множество быков, свиней и
других животных, совсем уже ободранных и замороженных, что
за один раз можно купить до двухсот штук; но резать их нельзя,
не разогрев прежде в печи, ибо они тверды, как камень. Зато
плодов здесь никаких нет, кроме небольшого количества яблок,
орехов и лесных орешков.
Жители для поездок своих, в особенности продолжительных,
избирают преимущественно зимнее время, когда дорога от-мо-
розов сделается ровной и не представляет в пути никаких не-
удобств, кроме одной только стужи. Поклажу свою они перево-
зят весьма легко на санях, которые служат у них вместо повозок
и называются возами. Летом же никто не отваживается в даль-
1 Барборо говорит о пути на Москву вверх по Волге: если идти вдоль
левого берега, те. пересечь реку и обратиться к востоку, то можно дойти до
Казанского царства, если идти тем же путем, но повернувшись к западу,
прибудешь к границам России.
2 Князь рязанский Иван Федорович в 1457 г. передал своего восьмИ-
летнего сына Василия Ивановича на воспитание Василию Темному. В 1464 г
Иван III (великий князь московский с 1462 г.) женил Василия Ивановича на
своей сестре Анне и отпустил его «на Рязань, на его отчину, на великое
княжение».
Глава 2. Экономический строй
31
Городская торговая лавка в XVII в.
ний путь по причине большой грязи и множества мошек, порож-
даемых окрестными лесами, почти вовсе необитаемыми (Бар-
баро, с. 56—58).
В произведениях земли, составляющих необходимые потреб-
ности жизни, вообще в России нет недостатка. Пенька и лен воз-
делываются там в огромном количестве, почему и полотно в
России чрезвычайно дешево.
Мед и воск, находимые везде в лесах, там в таком изобилии,
что русские кроме того, что потребляют сами первый на варку
напитка медового, а второй на восковые свечи для домашнего
обихода и при богослужениях (последнее употребление весьма
значительно), но излишек огромными частями продают в другие
земли. Товар этот, главным образом, едет через Псков.
Московское государство XV—XVII вв.
=(32
Вся Россия, равно как и Ливония, повсеместно, за исключе-
нием пространств, выжженных под хлебные поля, покрыта кус-
тарником и лесами; от того там бездна всякой лесной дичи, птиц
и зверей (Олеарий, с. 121—122).
Страна их весьма холодна, юк что жители в продолжение
девяти месяцев должны топить в домах своих печи. Впрочем,
этим временем года пользуются они для заготовления запасов
своих на лето, ибо в морозы на русских санях, запряженных в
одну лошадь, весьма легко перевозить всякие тяжести, тогда как
летом, по причине тающего льда и больших лесов, дорога от
грязи почти вовсе непроходима. В конце октября река, протека-
ющая посреди Москвы, покрывается крепким льдом, на котором
купцы ставят лавки свои с разными товарами и, устроив таким
образом целый рынок, прекращают почти совсем торговлю свою
в городе. Они полагают, что это место, будучи с обеих сторон
защищено строениями1, менее подвержено влиянию стужи и
ветра. На таковой рынок ежедневно в продолжение всей зимы
привозят хлеб, мясо, свиней, дрова, сено и прочие нужные при-
пасы; в конце же ноября все окрестные жители убивают своих
коров и свиней и вывозят их в город на продажу. Любо смотреть
на это огромное количество мерзлой скотины, совершенно уже
ободранной, и стоящей на льду на задних ногах1 2. Таким обра-
зом, русские употребляют в пищу своих животных, убитых за три
месяца и более. То же самое делают они с рыбой, птицей и
всякого рода живностью (Контарини, с. 108—110).
Россия — государство очень богатое. Не высылая денег за
границу, но ежегодно копя их, русские платят иноземцам обык-
новенно товарами: мягкою рухлядью3, воском, салом, кожами
воловьими и оленьими, сафьяном, льном, пенькой, всякого
рода веревками, икрой (которой очень много отправляется в
Италию), соленой семгою, ворванью4 и другими произведе-
1 Городскими постройками.
2 «К концу ноября обладатели коров и свиней бьют их и ведут на прода-
жу в город. Так целыми тушами их время от времени доставляют для сбыта
на городской рынок, и чистое удовольствие смотреть на это огромное ко-
личество ободранных от шкур коров, которых поставили на ноги на льду
реки» (Амброджо Контарини. Путешествие в Персию. § 31. С. 228 // Барбо-
ро и Контарини о России.).
3 Т.е. мехами.
4 Ворвань— вытопленный жир морских животных и некоторых рыб
(устар.).
Глава 2. Экономический строй
ниями, хлеба же не смеют вывозить за границу со стороны
Ливонии, невзирая на чрезвычайное изобилие его. Сверх того,
русские променивают иностранцам поташ, льняное семя,
пряжу, не покупая ничего от них на чистые деньги; даже сам царь
серебром платит тогда, когда сумма не превышает 4—5 тыс. ру-
блей; обыкновенно же пушным товаром, или воском (Марже-
рет, с. 272—273).
Россия — страна богатая землей и населением, в изобилии
имеющем находящиеся там произведения. Между жителями
очень много рыбаков, ловящих семгу и треску; у них также много
масла, ворвани, наибольшее количество которой добывается
около реки Двины; добывается она также и в других местах, но
не в таком количестве; жители также много промышляют вывар-
кой соленой воды. В северных частях этой страны есть место,
где ловят пушных зверей— соболей, куниц, серых медведей,
лисиц белых, черных и красных, выдру, горностаев, белок и оле-
ней; там же добывают клыки от рыбы, называемой морж. Охот-
ники за этими зверями живут у города Пустозерска; на оленях
они привозят свою добычу в Лампожню для продажи, а оттуда
ее везут в Холмогоры, где в Николин день бывает большая яр-
марка. К западу от Холмогор находится город Новгород, около
которого растет прекрасный лен, конопля, много также воску и
меду. Голландские купцы имеют в Новгороде свой складочный
дом; очень много в Новгороде и кожи, равно как и в городе Пско-
ве, в окрестностях которого тоже великое изобилие льна, коноп-
ли, воску и меду. Новгород отстоит от Холмогор на 120 миль.
Находится здесь еще город Вологда, его предметы торговли;
сало, воск и лен — но не в таком большом количестве, как в Нов-
городе. От Вологды до Холмогор течет река Двина, впадающая
затем в море. Холмогоры снабжают Новгород, Вологду и Москву
Со всеми окрестными областями солью и соленой рыбой. От
Вологды до Ярославля 200 миль. Последний— очень большой
город. Здесь находятся: кожи, сало, хлеб в очень большом коли-
честве, есть и воск, но его не так много, как в других местах. От
Ярославля до Москвы 200 миль. Между ними область усеяна
Деревушками, замечательно переполненными народом. Земля
Эта изобилует хлебом, который обитатели возят в громадном
количестве в Москву. Утром можно встретить 700 и 800 саней,
везущих хлеб, а некоторые рыбу. Попадаются везущие хлеб в
Москву, а также и оттуда— это живущие, по крайней мере, за
d За« 190
Московское государство XV—XVII вв.
=(34
тысячу миль, весь их обоз на санях.. Они живут в северных час-
тях владений княжеских, где холод не позволяет хлебу расти;
такой жестокий там холод. Они привозят сюда рыбу, меха, шку-
ры. В этих местах и скота немного (Ченслер, с. 1—2).
В Москву во время зимы съезжается множество купцов из
Германии и Польши для покупки различных мехов, как-то: собо-
лей, волков, горностаев, белок и отчасти рысей. Меха эти добы-
ваются не в самой Москве, а гораздо далее на север и северо-
восток; но привозятся обыкновенно в Москву на продажу. Ими
производит также значительный торг еще другой город, называ-
емый Новгородом и граничащий почти с Францией и Верхней
Германией (Контарини, с. 111—112).
Астрахань— отдаленнейший пункт царских завоеваний от
татар по направлению к Каспийскому морю. Царь охраняет Аст-
рахань очень строго: ежегодно посылает сюда людей, припасы
и дерево для постройки кремля.
Ведется здесь торговля, но в таких малых и ничтожных раз-
мерах, что не стоит и упоминать, все-таки, впрочем, сюда съез-
жаются купцы из разных местностей. Главнейшие товары, при-
возимые сюда русскими: красные кожи, бараньи шкуры, дере-
вянная посуда; уздечки, седла, кожи и тому подобные безделуш-
ки, хлеб, свинина и прочие припасы. Татары привозят сюда раз-
личные товары, выделанные из хлопка, шерсти и шелка; из Перст,
именно из Шемахи, привозят шелковые нитки, употребляемые в
России, краски, пестрые шелка для поясов, кольчуги, луки, мечи
и т.п., иногда хлеб, грецкие орехи; но все это в таких незначи-
тельных размерах, что торговля здешняя ничтожна и бедна
(Дженкинсон, с. 40).
Русские привозят в Бухару: красные кожи, бараньи шкуры,
разную шерсть, деревянную посуду, узды, седла и т.п.; а выво-
зят отсюда различные изделия из хлопчатой бумаги, шелка, крас-
ки и т.п., но в небольшом количестве (Дженкинсон, с. 52).
В Москве такое изобилие всех вещей, необходимых для жиз-
ни, удобства и роскоши, да еще покупаемых по сходной цене,
что ей нечего завидовать никакой стране в мире, хотя бы и с
лучшим климатом, с плодороднейшими пашнями, с обильней-
шими земными недрами или с более промышленным духом жи-
телей. Потому что хоть она лежит весьма далеко от всех морей,
но благодаря множеству рек имеет торговые сношения с самы-
ми отдаленными областями (Майерберг, с. 122).
Глава 2. Экономический строй
35/
Характерные осовенностн н приемы торговли
Царь чуть ли не один ведет все наиболее важные торговые
дела в государстве или, иногда, входит в товарищество со свои-
ми подданными или с чужестранцами, ради обоюдной выгоды.
Мало того, если мосхи заключат как-нибудь с чужестранцами
какой-либо договор, то царь, как бы постоянный опекун их, по
желанию может все нарушить и все утвердить. Не имеют под-
данные также права продать что-либо раньше, чем будут ра-
зобраны царские товары, разве что он кому-нибудь дарует пре-
имущественное особое право свободной продажи. Благодаря
этому они не могут спокойно заниматься беспрепятственной
наживой, а те, к которым счастье было более благосклонно, те
Одежда купцов в Pyccuu, Московии и Польше.
С немецкой гравюры XVI столетия, из собрания П.Я. Дашкова
Московское государство XV — XVII вв.
=(36
принуждены наслаждаться своим богатством лишь в тайниках,
среди сундуков, ибо в Московии подданным можно безопасно
хвастаться всем иным, кроме богатства. Что касается торговли
драгоценными собольими мехами, то сами русские обязаны по-
купать их не иначе, как у царя из Сибирского приказа по цене,
какую будет ему угодно назначить. Иностранцам, впрочем, пре-
доставлены кое-какие незначительные преимущества: они по-
купают товар у продавцов из первых рук, как кредиторы они
предпочитаются русским, из которых приходится долги выкола-
чивать, и пользуются разными льготами от царя при уплате
пошлин и таможенных сборов. Могут, однако, и русские купцы
выезжать за пределы отечества, но непременно с разрешения
царя и с обязательством вернуться обратно. Они имеют даже
Русский купец.
С немецкой гравюры XVI столетия, из собрания П.Я. Дашкова
Глава 2. Экономический строй
вНе своего отечества несколько складочных мест, пользующихся
необычайной свободой, как, например, в Гольме— в Швеции, в
Вильно — в Литве, в Ревеле и Риге — в Ливонии и других сосед-
них городах, куда они свозят товары, и продают их без всякого
стеснения. Для вывоза в разные места морским путем своих то-
варов они обыкновенно нанимают за большую цену иностран-
ные суда, так как у них судов, сделанных у себя, немного, да и те
непрочны (Рейтенфельс, с. 133).
Они очень наклонны ко злу. Даже все вообще большие плу-
ты, чуть только могут как-нибудь скрытно сплутовать; и поэто-
му, чрезвычайно как надо остерегаться в своих сделках с ними.
Кто ведет с ними торговые дела, должен быть всегда осторожен
и весьма бдителен, в особенности же не доверять им слепо;
потому что на словах они довольно хороши, зато на деле пре-
дурные и как нельзя ловчее умеют добродушной личиной и са-
мыми вкрадчивыми словами прикрывать свои лукавые намере-
ния. Притом они большие мастера на обман и подделку товаров
и с особенным искусством умеют подкрашивать соболей, чтобы
продавать за самые лучшие; или покажут вам одну вещь на про-
дажу, а станете с ними торговаться о цене, они тут будто уйдут
и слышать не хотят об уступке за предложенную им цену; а между
тем и не заметите, как уже обменяют вещь и возвращаются к
вам, уступая ее (Барберини, с. 33—34).
Торговля московитов деспотичная, торговля сытых людей,
ибо от них не требуется издержек, не взимается с них ни пода-
тей, ни каких-либо поборов. Говорят они мало, как франки. Бы-
вало, когда мы торговали какую-нибудь вещь и торговец скажет
ей цену, если мы давали ту цену, которую он назначал, случа-
лось, что он делал скидку, а если мы начинали с ним торговать-
ся и давали меньше назначенной им цены, он сердился и не
уступал за назначенную им цену; если же мы возвращались к
нему, то бывало еще хуже. Удивительнее всего то, что у них в
устах один язык, ибо, если станешь прицениваться к какой-ни-
будь вещи от начала ряда до конца, все говорят одну цену, и это
приводило нас в изумление. Так действуют все. В большой час-
ти лавок есть маленькие мальчики, в которых мы замечали по-
разительную проницательность, ловкость, расторопность и
Умение купить и продать, ибо при продаже они надували нас
хУЖе, чем их старшие. Большинство этих мальчиков— неволь-
ники, турки и татары из тех, которых берут в плен донские каза-
ки; мы узнавали их по их глазам, лицам и волосам (Павел Алеп-
пский, с. 4, вып. IV).
f
Московское государство XV—XVII вв.
38) - - _ _ ...---- --- ----------—
(Средства и пути сообщения
Суда, называемые насадами, длинны, широки, замкнуты,
плоскодонны, сидят не выше 4-х футов над водой, могут возить
до 200 тонн; на них нет никаких принадлежностей из железа, но
все из дерева; при попутном ветре они плывут на парусах, в про-
тивном же случае для их движения требуется много людей: одни
тащат судно, обвязав вокруг груди длинные канаты, прикреплен-
ные к барке, другие на самой барке двигают ее длинными шес-
тами. На Двине много таких барок, большая часть их принадле-
жит городу Вологде, потому что здесь живет много купцов, занима-
ющихся перевозкой соли от моря в Вологду (Дженкинсон, с. 31).
Для поездок по суше, которые они зимою совершают, как
нельзя более кратким путем и быстро, служат, главным обра-
зом, резвые, наемные лошади, расставленные по всему пути,
по всем большим дорогам. Ими-то и пользуются для соверше-
ния чрезвычайно быстрых поездок не только одни купцы, внося
Русский корабль в Ледовитом океане.
Из книги Gerrit de Veer, Waerachtige Beschryvinghe van drie seylagien etc.
Amsterdam, 1598 г.
Глава 2. Экономический строй
за это небольшую плату, но и гонцы, развозящие царские указы.
Благодаря этой быстрой езде, гонцы с самых отдаленных гра-
ниц государства в хорошее время поспевают в столицу, что весь-
ма удобно для царя. Стоянки этих пегасов, называемые ямами,
находятся на расстоянии семи или десяти германских миль друг
от друга. Крестьяне или ямщики, несущие этот род службы, ос-
вобождены навсегда от всяких других повинностей. Подъезжая к
какой-нибудь из этих стоянок, они издают при помощи зубов прон-
зительный свист, услыхав который ямщики ближайшей деревни
тотчас приводят свежих лошадей, дабы проезжие могли, не те-
ряя времени, продолжать путь, если пожелают (Рейтенфельс,
с. 138, 134).
Государь имеет ездовых во всех частях своей державы, в раз-
личных местах, с надлежащим количеством лошадей, так чтобы,
когда куда-нибудь будет послан царский гонец, у него без за-
медления наготове была лошадь. При этом гонцу предоставля-
ется полная свобода выбрать лошадь, какую он пожелает. Когда
я ехал наскоро из Великого Новгорода в Москву, то начальник
почт, который на их языке называется ямщиком, заботился, что-
бы ранним утром мне приводили когда тридцать лошадей, а иной
раз 40 и 50, хотя мне нужно было не более двенадцати. Поэтому
каждый из нас брал такого коня, который казался ему подходя-
щим. Потом, когда эти лошади уставали и мы приезжали на пути
к другой гостинице, которая у них называется ям, то немедлен-
но меняли лошадей, оставляя прежнее седло и уздечку. Каждый
может ехать весьма быстро, и если случайно какая-нибудь ло-
шадь упадет или не сможет вынести, то можно и притом безна-
казанно похитить из первого попавшегося дома другую лошадь
или также взять ее у всякого случайного встречного, за исключе-
нием только гонца государева. А лошадь, выбившуюся во время
Пути из сил и оставленную обыкновенно отыскивает ямщик, точ-
но также он обычно возвращает хозяину и ту лошадь, которая
была у кого-нибудь отнята, причем уплачивает по расчету сто-
имость пути. По большей части за 10 или 20 верст отсчитывают
по шести денег (Герберштейн, с. 87, 88).
Весь этот путь совершается на почтовых лошадях, которые
бегут чрезвычайно шибко; почтовые станции предлинные и ло-
шади небольшие, правда, но зато пресильные и прекрасивые.
Такие же почты учреждены государем и по всему его краю, где
На каждой держится лошадей обыкновенно человек на тридцать
и на сорок. Но лошади не стоят все в одной конюшне, как это
Московское государство XV—XVII вв.
водится в других землях, а содержат их поселяне, и чуть кому
понадобится лошадей, тотчас всякий поселянин выводит cboj
для приезжего и тут уже пойдут обыкновенно споры между ним,
потому что каждому хочется свою скорее подсунуть; но при это»
надобно самому запастись седлом и уздечкой, потому что лош?
дей они дают без ничего. Всякий же раз, когда случится мо<
ковскому государю затеять войну, он повелевает, чтобы были
дороге всеми поселянами выставлены их лошади для почтово
езды и, таким образом, от шести до восьми тысяч людей по п?
тисот человек разом пролетают в несколько часов из одног
места в другое, так что войско его вторгается в неприятельски
землю внезапно и грабит, хватает в плен и опустошает земли
прежде, нежели неприятель успеет узнать о его вторжении. Так
делал он всегда и теперь еще делает, действуя в подобных слу-
чаях с невероятной быстротою (Барберини, с. 10—11). 1
Промышленность
Только в одной столице Московии живут более искусные м!
стера, которые, однако, по большей части немцы; в других ж
местах, кроме портных и сапожников, почти нет никаких. Потом
остальной народ занимается либо торговлей, либо же земледе
лием. Торговцы, скупивши отовсюду меха, воск и другие пред
меты, которых дома имеют в изобилии, меняют их на сукна i
ароматы и эти товары продают уже своим согражданам на деньги.
Остальные почти все занимаются земледелием (Даниил, принц
из Бухова, с. 71).
Так как московитяне воздерживаются от пьянства, то города
их изобилуют прилежными в разных родах мастерами, которые,
посылая нам деревянные чаши и палки для опоры слабым, ста-
рым и пьяным, седла, копья, украшения и различное оружие,
грабят у нас золото (Михалон Литвин, с. 33).
Люди эти очень способны к разным ремеслам, легко перени-
мают все, что увидят у немцев, и в немного лет они научились и
переняли у последних много такого, чего прежде совсем и не
знали. Поэтому в настоящее время они улучшенные изделия свои
продают уже за гораздо высшую цену в сравнении с прежними
ценами. Особенно удивили меня русские золотых дел мастера,
которые делают теперь серебряную с разными украшениями
посуду с таким искусством и изяществом, что не уступают в тоМ
нисколько немцам (Олеарий, с. 199). |
Глава 2. Экономический строй
41)=
Число искусных мастеров, некогда весьма небольшое в Мос-
ковии, в наше время сильно увеличилось и самые мастерства в
высокой степени усовершенствовались. Этого русские достигли
благодаря становящемуся с каждым днем все более свободно-
му обращению с иностранцами, а также и природной понятли-
вости и способности их ума. И, действительно, они не только
радушно принимают иностранных мастеров, европейских и ази-
атских, являющихся к ним по собственному желанию, но и при-
глашают их к себе, предлагая через послов и письменно боль-
шое вознаграждение, причем так успешно подражают им, что
нередко превосходят их новыми изобретениями. В кузнечном
мастерстве, в искусстве изготовлять порох и ткань сукна они уже
стали весьма опытны. В более сложных же и требующих знания
и опытности делах, как добывание металлов и приготовление их
на дело, они более полагаются на знание и опытность францу-
зов и немцев' чем на свои собственные.
Последние добывают в округе города Тулы, расположенного
близ источников реки Волги и в иных местах железо, а близ Нов-
города медь с большой выгодой для государства. Не так давно
царь послал некоторых из них за Казань по направлению к Си-
бири, откуда незадолго перед этим были доставлены в Москву
прекрасные образцы скрытых там сокровищ, для обстоятельно-
го исследования недр тех гор, что отстоят недалеко от Рифейс-
ких и заключают в себе серебряную и золотую руду. Я полагаю,
что, без сомнения, из глубины холодной московской земли мож-
но вырыть обильные богатства, если только для этого будет
призвано несколько опытных иностранцев, и сами русские отне-
сутся к этому делу с большим рвением. Что касается прочих ре-
месел, то мосхи обладают особенно им свойственным наслед-
ственным умением строить чрезвычайно изящные деревянные
Дома, вытачивать из дерева разного рода утварь, искусно ткать
полотно, идущее на исподнее платье, и некоторыми другими,
требующими усидчивости. Не буду здесь говорить о мастерствах,
требующих постоянного сидения, но живопись у них совершен-
но своеобразна, обращена на священные предметы, ибо кроме
некоторых цветочков и животных, они пишут исключительно од-
них давно умерших святых по греческим образцам. Мало того,
считается поступком не только не благочестивым, но заслужи-
вающим наказания, если торговец изображениями блаженных
небожителей выставит на продажу рядом с ними картины свет-
ского содержания. В случае желания иметь изображения свете-
^2^) Московское государство ХУ — ХУИ вв.
ких лиц они поручают иностранным художникам написать тако-
вые (зато этим последним строго запрещено писать изображе-
ния святых), хотя мосхи, не знаю почему, кроме изображений
святых, не любят изображений человеческих лиц и иных картин.
Цирюльники (дабы не подумали, что я умолчал о них из пре-
зрения, ибо я много раз видел их в Москве не без ощущения тощ-
ноты) сидят на рынке старых вещей, и потому называемом Вши-
вым, в низеньких лавочках, крытых древесной корой, и обрезают
простому народу волосы на голове теми же ножами, которыми
разрезают хлеб и прочую пищу (Рейтенфельс, с. 135, 137).
В числе прочих заведений немцев есть в одной миле отсюда
большой стеклянный завод да железный, а близ реки Яузы, впа-
дающей за городом в Москву, бумажная фабрика. Еще и поныне
есть следы, что они когда-то искали золотую и серебряную руды,
но напрасно; все золото и серебро, какое только у них есть, вво-
зится из других стран.
Разных драгоценностей у московитян много — жемчуга, сма-
рагдов, бирюзы, сапфиров— благодаря частым торговым сно-
шениям с персиянами. По крайней мере, мелкие граненые ру-
бины до того у них дешевы, что продаются на фунты, — по 20
московских или 6 немецких флоринов за фунт (Таннер, с. 70).
Во всей России прежде не было ни одной рудокопни, и толь-
ко несколько лет тому назад на татарской границе у Тулы, в 26
милях от Москвы, начали там разработку одного рудника. Не-
сколько немецких горных мастеров, присланных по просьбе его
царского величества его светлостью курфюрстом Саксонским,
начали разработку этого рудника, устроили дело, и теперь он
дает хорошую добычу, или выручку, хотя добывается в нем боль-
ше железа.
В семи верстах, или в полуторах милях от этой рудокопни,
между двумя горами, в приятной долине, при удобной речке по-
строен железный завод, где изготовляется железо, в полосах
выделываемое, и выливаются также всякого рода другие вещи
(Олеарий, с. 123—124).
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
СОСЛОВНЫЙ СТРОЙ
Бесправное положение на селения
Весь московский народ более подвержен рабству, чем поль-
зуется свободой; все московитяне, какого бы они ни были
звания, без малейшего уважения к их личности находятся под
гнетом жесточайшего рабства. Те из них, которые занимают по-
четное место в Тайном совете и, имея величавое название вель-
можи, справедливо присваивают себе первое в государстве до-
стоинство, самой знатностью своей являют еще в более ярком
свете свое рабское состояние: они носят золотые цепи, тем тяго-
стнее, чем большей пышностью ослепляют глаза; самый даже
блеск этих холопов упрекает их в низости судьбы. Если бы кто в
прошении или в письме к царю подписал свое имя в поло-
жительной степени, тот непременно получил бы возмездие за
нарушение закона касательно оскорбления величества. Необхо-
димо присваивать себе уменьшительные имена, например: Яков
должен подписываться «Якушкой», а не Яковом; ибо московитя-
не полагают, что было бы неуважением со стороны просителей
к высочайшему сану особы, облеченной царским достоинством,
не засвидетельствовать прилично государю своего почтения,
именуясь покорно уменьшительным именем (Корб, с. 277—278).
Так как русские по природе своей грубы и как бы рождены
Для рабства, то их и держат всегда в суровом и строгом под-
чинении и покорности и даже на работу сгоняют их палками
или плетью, к каковому обращению они довольно терпеливы,
потому что его требует нравственное их состояние и они при-
выкли к этому. Молодые парни и подростки сходятся иногда в
известные дни, бьются на кулачки для того, чтобы приобрес-
ти к вынесению побоев привычку, эту вторую природу, и через
то легче сносить телесные наказания, которым они могут впос-
ледствии подвергнуться. Все русские суть рабы и крепостные,
них уж такой обычай и образ унижаться перед другими и
s~\ Московское государство XV—XVII вв.
выказывать свое рабское унижение: когда имеют дело с ка-
ким-нибудь знатным господином, они приветствуют его зем-
ным поклоном, наклоняют низко голову, касаясь ею даже до
земли, а иногда и просто валяются у него в ногах и таким об-
разом благодарят даже за побои и наказания, которым он под-
вергал их (Олеарий, с. 184)1.
Высшиб'сослокия
Вследствие того, что царь пользуется высшей и снисходи-
тельной властью над подчиненными, права дворян и народа
почти одинаковы. Все зовут себя его рабами и смиренно при-
крепощенными к земле. Длинные родословные записи не выс-
тавляются ими ни в домах, ни снаружи; им даже не дозволяется
иначе, как по особой милости, иметь у себя дома изображение
царя. С пользой для себя никто в Московии не выставляет за-
ботливо древность своего происхождения, ибо самый последний
в роде легко может достигнуть высших каких только пожелает
почестей, если проявит особые достоинства, по одному, исклю-
чительно, решению царя, не прибегая к происхождению или
покровителям. Впрочем, в частном кругу, а особенно, в глубине
души, они гордятся длинным рядом знатных предков, если тако-
вой у них есть, усердно справляются о том даже у иностранцев
и превозносят их хвалами. Поэтому занятие торговлей или каки-
ми-либо иными пристойными ремеслами дворяне почитают ниже
своего достоинства (Рейтенфельс, с. 121, 122).
Ежегодные подати и налоги платят все дворяне одинаково,
все одинаково поставляют для войны, каждый смотря по своему
состоянию, солдат, иногда даже и сами бывают обязаны дви-
нуться в поход. Царь предоставил им только право завещания,
дабы они не умирали совсем как бесправные, и право суда в так
называемых гражданских делах над своими рабами, но, впрочем,
' «Подобно тому, как подданные высокого звания называются и долж-
ны считаться царскими «холопами», т.е. рабами и крепостными, также
точно у вельмож и знатных людей именуются свои рабы,' и крепостные
работники, и крестьяне. Князья и вельможи обязаны проявлять свое раб'
ство и ничтожество перед царем еще и в том, что они в письмах и челобит-
ных должны подписываться уменьшительным именем, т.е., например,
писать «Ивашка», а не Иван, или «Петрушка, холоп твой». Когда великИК
князь к кому-либо обращается, он пользуется такими уменьшительны^
именами» (Олеарий. Описание путешествия в Московию и через Моско-
вию. С. 201)
Глава 3. Сословный строй
45>
до известной степени, ограниченное. Право ловить рыбу и охо-
титься на дичь дано немногим, но преследовать хищных зверей
могут одинаково все. В остальном дворяне не пользуются ника-
кими, хотя бы малейшими преимуществами, кроме разве того,
что держат многочисленную прислугу, носят более пышную одеж-
ду, нежели прочие граждане, да еще то, что слуга, когда они едут
верхом по городу, несет впереди кожаный чапрак, или когда они
едут в санях, то кругом них стоят торжественности ради несколько
слуг (Рейтенфельс, с. 122).
Крестьяне
Поселяне шесть дней в неделю работают на своего господи-
на, а седьмой день предоставляется им для собственной рабо-
ты. Они имеют несколько собственных, назначенных им их гос-
подами полей и лугов, которыми они и живут; все остальное при-
надлежит господам. Кроме того, положение их весьма плачевно
и потому, что их имущество предоставлено хищению знатных лиц
Одежда русских и татар в XVII в.
Из книги Ровинского: «Материалы для русской иконографии», вып. 6.
Перевод надписей (слева направо): одеяние московского магната,
знатный московит, московит в воинском одеянии,
татарин в своем туземном вооружении
' Московское государство XV — XVII вв.
и воинов, которые в знак презрения называют их крестьянами,
или «черными людишками» (Герберштейн, с. 85—86).
Положение крестьян самое жалкое: их принуждают платить
по несколько денег каждую неделю великому князю и своим гос-
подам; они имеют скот, плоды и, кроме того, что-нибудь из сель-
ских вещей; отказывая себе во всем, они продают их соседним
гражданам, а сами вместе с женами и детьми довольствуются
черным хлебом, живут очень бедно, одеваются в толстейшее
сукно и сами себе делают обувь из древесной коры, чтобы толь-
ко не нуждаться в работе сапожников. И так, находясь в таком
рабстве, они заботятся только о том, чтобы прожить настоящий
день, не прилагая большого старания к обрабатыванию полей
(Даниил, принц из Бухова, с. 71).
Строгое соблюдение постов очень полезно в России, иначе
бы государство скоро разорилось, потому что русские крестья-
не находятся в совершенном рабстве, заботятся только о том,
что наполняет желудок, а все, что они приобретают сверх ежед-
невных потребностей, отбирают помещики или их управители
(Коллинс, с. 5).
Будучи обречены на тяжкую работу и прикрепощены к зем-
ле, крестьяне безнаказанно оскверняют праздничные дни бла-
годаря снисхождению законов работой на самих себя, дабы не
пропасть, так как в течение всей недели они обязаны в поте лица
трудиться на своих господ. Тяжелыми податями они доведены
до такой бедности, что ничего не имеют, кроме изорванной одеж-
ды и коровы с подойником. Мужчины по большей части работа-
ют летом в поле на быках, хотя местами вследствие мягкой почвы
они пашут плугами в одну лишь лошадь, но во время жатвы и
сенокоса женщины трудятся в полях гораздо более, нежели муж-
чины. Зимой же обыкновенно они занимаются рубкой леса, плете-
нием обуви из липовой коры и рыбной ловлей, а иногда бывают
вынуждены за неимением каких бы то ни было средств таскаться
толпами по городам и просить милостыню. Вследствие дороговиз-
ны хлеба, чрезмерного постоянного холода и голода, это, конечно,
случается чуть не из года в год (Рейтенфельс, с. 137—138). J
Холопы I
Кроме земледельцев, в Московии есть также и рабы — реД'
кое и несправедливое явление между христианами — из кото-
рых некоторые несут рабское иго до самой смерти, а некото-
Глава 3. Сословный строй
Dbie — в течение известного срока. Дело в том, что многие доб-
ровольно продают самих себя в рабство, многие делаются та-
ковыми или из-за долгов, или по какой-либо другой причине. Мало
кого, отцы имеют право, полное и законное, продавать своих
сыновей четыре раза на известный срок, а мужья — жен (это
называется кабалой), причем сыновья освобождаются из-под
родительской власти и становятся сами полноправными лишь
после четвертой продажи. Но выше упомянутые (продающиеся
в кабалу и должники) и многие иные, будучи отпущены на волю
по заявлению их владельца или другим каким-либо способом,
снова отдают себя во власть новых господ, так что, переходя
постоянно из одной рабской зависимости в другую, не становят-
ся свободными никогда. Таким образом, у знатных и несколько
зажиточных людей кормятся по домам целые полчища рабов
обоего пола, у коих нарождаются дети, имеющие быть также под
властью хозяина; они служат посыльными, управляющими,
надсмотрщиками за работами всякого рода. Они же поочередно
Одежда бояр и боярынь в XVJI в.
С рисунка, находящегося в «Древностях Российского государства»
Московское государство XV — XVII вв.
48
караулят в то время, когда господа их крепко спят, извещают уда.
рами дубины, который час ночи, и высматривают с домовых вы-
шек, нет ли где пожара. Кормят же их обыкновенно пищей, до
того гнусной, что в издевательство о них говорят, что они пита-
ются похлебкой из яичных скорлуп. Если же они, в свою очередь,
позволяют себе что-либо дурное, то их господа с разрешения
закона могут назначить им какой угодно род наказания, за ис-
ключением только смертной казни (Рейтенфельс, с. 39).
Что касается рабов и холопов, принадлежащих великим и
другим знатным господам, то их бесчисленное множество, у иных
более 50, а у других даже по сотням и более в имении и дворе.
Живущие в Москве не имеют обыкновенно обеда при дворах гос-
под своих, а получают на прокорм деньги столь, впрочем, нич-
тожные, что на них едва могут поддерживать свое существова-
ние, от чего в Москве такая бездна воров и разбойников. Во вре-
мя нашего там пребывания не проходило почти ни одной ночи,
чтобы воры не проникали в дома наших людей и не утащили
чего-нибудь. Часто случается, что воры, забравшись в дом, за-
пирают в нем в какой ни есть комнате хозяина и берут себе, что
хотят, и если хозяин не имеет достаточно силы для сопротивле-
ния, то, видя все это, должен сидеть молча, буде не хочет под-
вергать опасности свою жизнь или не желает, чтобы дом его был
сожжен. Поэтому-то при дворах знатных господ приставляется
особая стража, которая ночью должна постукивать, как бы в ба-
рабан, в повешенную доску палкой с набалдашником и бить часы.
Но так как нередко случалось, что такая стража, или карауль-
ные, не столько оберегали господ, сколько воров, указывая им
более безопасные пути к воровству и помогая воровать, а затем
скрывались, то теперь постановлено, что никто не может быть
взят в караульные или в слуги (кроме рабов, слуги могут быть и
наемные) без того, чтобы он не представил ручательство за себя
какого-нибудь известного и почтенного гражданина. Сказанные
выше рабы делают самые улицы в Москве особенно по ночам
небезопасными, так что без хорошего оружия, или без провод-
ников, того и гляди, что подвергнешься нападению (Олеарий, с.
186—187).
ГЛАВА 4
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ
Характер правления
Образ правления у них весьма похож на турецкий, которому
они, по-видимому, стараются подражать, сколько возможно
по положению своей страны и по мере своих способностей в
делах политических.
Правление у них чисто тираническое: все его действия скло-
няются к пользе и выгодам одного царя и, сверх того, самым
явным и варварским образом. Это видно из Sophismata, или тайн
их образа правления и угнетения дворянства и простого наро-
да, без всякого притом соображения их различных отношений и
степеней, равно как из податей и налогов, в коих они не соблю-
дают ни малейшей справедливости, не обращая никакого вни-
мания как на высшее сословие, так и на простолюдинов. Впро-
чем, дворянству дана несправедливая и неограниченная свобода
повелевать простым, или низшим классом народа, и угнетать
его во всем государстве, куда бы лица этого сословия ни при-
шли, но в особенности там, где они имеют свои поместья или
где определены царем для управления. Простолюдинам сдела-
на также некоторая маловажная уступка тем, что они могут пе-
редавать свои земли по наследству любому из сыновей и распо-
лагать имуществом своим позволено, имея право дарить и за-
вещать его по собственному желанию. Несмотря, однако, на это
°ба класса, и дворяне и простолюдины, в отношении к своему
имуществу суть не что иное, как хранители царских доходов,
потому что все нажитое ими рано или поздно переходит в даре-
ние сундуки.
Что касается до главных пунктов или статей, входящих в со-
Став самодержавного правления (как то: издание и уничтожение
законов, определение правительственных лиц, права объявлять
войну и заключать союзы с иностранными державами и права
Ка3нить и миловать с правом изменять решения по делам граж-
4 За*. 190
Московское государство XV — XVII вв.
=<50
данским и уголовным), то все они так безусловно принадлежат
царю и состоящей под ним Думе, что его можно назвать как вер.
ховным правителем, так и самим исполнителем в отношении ко
всем исчисленным предметам. Всякий новый закон или поста-
новление, касающееся до государства, определяются всегда
прежде, нежели созывается по этому случаю какое-либо общее
собрание или совет. Кроме своей Думы царю не с кем совето-
ваться о предметах, по которым уже предварительно сделано
было постановление, за исключением немногих епископов, ар-
химандритов и монахов, и то для того только, чтобы воспользо-
ваться суеверием народа (притом всегда к его вреду), который
считает святым и справедливым все, что ни сделано с согласия
их епископов и духовенства. Вот почему цари, пользуясь для
своих выгод теперешним упадком церкви, потворствуют ему чрез-
вычайными милостями и привилегиями, дарованными еписко-
пиям и монастырям, ибо они знают, что суеверие и лжеверие
лучше всего согласуется с тираническим образом правления и
особенно необходимы для поддержания и охранения его.
Во-вторых, что касается до общественных и правительствен-
ных должностей в государстве, то здесь нет ни одного наслед-
ственного звания, как бы ни было оно высоко или низко, и, на-
против, определение к той или другой должности зависит не-
посредственно от самого царя, так что даже дьяки в каждом глав-
ном городе большей частью назначаются им самим.
В-третьих, то же можно сказать о заведовании делами су-
дебными, в особенности касающимися жизни и смерти. Здесь
нет ни одного, кто бы имел судебную должность или власть пе-
реходящую по наследству, или основанную на грамоте, но все
определяются по назначению и воле царя, и судьи так стесне-
ны в отправлении своей должности, что не смеют решить ни
одного особенного дела сами собой, но должны пересылать его
вполне в Москву, в царскую Думу.
В-четвертых, что касается до верховной апелляции и проще-
ния обличенных в уголовных преступлениях, то это совершенно
зависит от воли и милости царской (Флетчер, с. 25—27).
Ни дворянство, ни простой народ не имеют возможности
отважиться на какое-нибудь нововведение до тех пор, пока вой-
ско (которого число простирается по крайней мере до 80 тыс.
человек, получающих постоянное жалованье) будет единоду^'
но и беспрекословно подчинено царю и настоящему порядку
вещей, а оно, очевидно, должно быть усердно к своей должное-
LUGDUKXBATAVDRUM,
Exofficina.IOANNIS MAIRE Л»Псхм.
Образ московского великого князя в представлении
западноевропейских читателей середины XVII в.
Тит. лист книиги 1630 г. [Baxhorn-Zverius], Экз. РНБ
4*
Московское государство XV — XVII вв.
=(52
ти как по самим свойствам солдата, так и потому, что они пользу,
ются всюду полной свободой обижать и грабить простой народ
по своему произволу, что им нарочно дозволено для того, чтоб
им нравилось настоящее положение дел1. Заговора между войс.
ком и простым народом опасаться также нельзя, потому что цели
их слишком между собою различны и противоположны. Это без-
надежное состояние вещей внутри государства заставляет на-
род большей частью желать вторжения какой-нибудь внещ,
ней державы, которое (по мнению его) одно только может его
избавить от тяжкого ига такого тиранского правления (Флет-
чер, с. 41).
Верховная класть.
Московитяне, наученные многими примерами, так боятся
своего князя, что потребованные им они не спокойно приходят к
нему, но прибегают сколь возможно с большей скоростью, и во
всем, чтобы ни налагалось на них, оказывают ему послушание и
повинуются без всякой отговорки и с великой душевной готовно-
стью. Если ты кому-нибудь пожелаешь здоровья, то он ответит
тебе: «Пошли, боже, здравия великому государю нашему, а за-
тем и нам его подданным!» Если ты спросишь кого-нибудь о чьих-
либо владениях, то тот скажет: «Все это великого князя и мое».
Обыкновенно говорят, что они не знают, что должно думать о
своем князе: «Бог и не бог, человек, но больше человека». Если
кто-нибудь при дворе его дружески разговаривает с приятелем,
того тотчас схватывают, особенно если возбудится какое-либо
подозрение, и батогами до того наказывают его, что он принуж-
ден бывает пересказать свои речи. И так они живут в самом край-
нем рабстве, больше которого едва ли может быть; это бремя
они потому переносят очень легко, что совершенно не знают,
какое устройство других царств и государств (Даниил, принц из
Бухова, с. 29—30).
Царь имеет не только полнейшее право издавать и отме-
нять законы, заключать и нарушать союзы и мирные договоры,
назначать и удалять чиновников, уменьшать и увеличивать на-
логи, но располагает вполне жизнью и смертью своих поддан-
ных и их имуществом, так что может, если захочет, отнять у них
1 Речь, очевидно, идет о последствиях опричнины, введенной в цар-
ствование Ивана Грозного.
Глава 4. Государственный строй
53>
все состояние и жизнь, не объясняя причин сих действий. Если
он иногда совещается о чем-либо с боярами, то он не просит их
о согласии, а пользуется их опытностью и покорностью. Поэто-
му все его подданные открыто признают, что все они целиком и
все их имущество принадлежат богу и царю и прячут все, что у
них есть дорогого и ценного в сундуки и подземелья, дабы дру-
гие, увидав, не позавидовали бы, правитель не заподозрил бы и
дабы не привлечь на себя чьей-либо жадности или иную какую
опасность. Они не позволяют своим подданным ни путешество-
вать, ни вступать в брак с чужеземцами, ни, наконец, занимать-
ся науками и искусствами ради умственного развития и нрав-
ственного совершенства; в довершение к сему запрещается еще,
кому бы то ни было, спорить о вере или обращаться с речами к
народу в церкви. Итак, священники держат в Московии народ в
убеждении, что царь ничего не делает помимо воли божьей и
Герб великого князя московского.
С немецкой гравюры на дереве. Конец XVI в.
Московское государство XV — XVII вв.
что повинующийся до конца жизни своей приказаниям царя не-
пременно будет угоден богу (Рейтенфельс, с. 101—102).
Этот царь обращается свободно как со своими знатными и
подданными, так же точно и с иностранцами, которые служат
ему в войнах, или каких-нибудь других делах; для его удоволь-
ствия они должны довольно часто в году обедать у него; кроме
того, он часто выходит из дому в церковь или куда-либо в другое
место и прогуливается со своими придворными. Благодаря чему
его не только обожают знатные и простой народ, но и так боят-
ся его во всех его владениях, что я думаю, что нет христианского
государя, которого бы больше боялись и больше любили, чем
этого. Если приказывает кому-нибудь из бояр идти, тот бежит;
если он скажет одному из них дурное или бранное слово, то ви-
новатый не может являться пред его лицо, если за ним не по-
шлют; но он должен притворяться больным, отпускает себе длин-
нейшие волосы на голове, не подрезая их, что и есть очевидный
признак, что он в немилости у государя, потому что бояре в сча-
стье считают позорным носить длинные волосы, вследствие чего
волосы у них обыкновенно коротко обстрижены. Его величество
выслушивает сам все жалобы и сам же устно произносит приго-
воры по всем делам и без замедления, только в духовные дела
не вмешивается, но представляет их целиком митрополиту. Его
величество принимает и хорошо вознаграждает иностранцев,
приезжающих к нему на службу, особенно военных. Царь немно-
го забавляется соколиной охотой, травлей зверей, музыкой или
чем-нибудь подобным, но все свое удовольствие он полагаете
двух вещах: в служении Богу, так как он, без сомнения, очень
предан своей религии, и в планах, как бы ему подчинить и за-
воевать своих врагов. У царя чрезвычайно много золота и се-
ребра в его казне; но большая часть его подданных не различит
жестянки от кроны, золота от меди; они так угнетены, что имею-
щий 2—4 гроша уже богач (Неизвестный англичанин, с. 22).
Воля великого князя для всех закон; если он зовет в военный
поход, то ему повинуются без всякой отговорки. Русские обнару-
живают это повиновение во всем; в городах нет никаких ни кон-
сулов, ни сенаторов, которых даже имена им совершенно неиз-
вестны. По большей части начальниками над гражданами ста-
вятся бояре, которые свирепствуют над несчастным простым
народом с величайшей жестокостью и очень часто за самые
легкие проступки бьют батогами, бросают в темницы или нака-
зывают денежными пенями. Невозможно сказать, как они обдИ'
Глава 4. Государственный строй
&
рают несчастных людей и лишают почти всего имущества, кои
среди всяких несправедливостей не смеют даже пикнуть. Над
крепостями, особенно пограничными, ставятся два, иногда даже
три, начальника, которые называются воеводами, с тем, чтобы
один другого держал в повиновении. Но и их для того, чтобы пре-
градить всякий случай к переворотам, посылают иногда в дру-
гое место (Даниил, принц из Бухова, с. 65).
Приемы и средства управления
О правлении русского царя, где бы то ни было, в странах ли
наследственных или завоеванных, можно сказать следующее. Во-
первых, у народа отнимают оружие и другие средства к защите
и не позволяют никому иметь их кроме бояр. Во-вторых, беспре-
станно отнимают у него деньги, товары и в течение нескольких
лет не оставляют ничего кроме тела и жизни. В-третьих, царь
раздает и разделяет свои владения на многие мелкие части,
учреждая в них отдельные управления, так что нет ни у кого до-
вольно владений для того, чтобы усилиться, хотя бы даже имел
другие средства. В-четвертых, области управляются людьми
Присяга русских. XVII в.
Московское государство XV—XVII вв.
незначащими, не имеющими сами по себе силы и совершенно
чуждыми жителям тех мест, коими заведовают. В-пятых, царь
сменяет обыкновенно своих правителей один раз в год, дабы
они не могли слишком сблизиться с народом или войти в сноше-
ния с неприятелем, если заведовают пограничными областями.
В-шестых, в одно и то же место он назначает правителей, не-
приязненных друг другу, дабы один был как бы контролером над
другим, как то, князей и дьяков, отчего (вследствие их взаимной
зависти и соперничества) здесь меньше повода опасаться тес-
ных между ними сношений; кроме того, царь узнает этим путем
обо всех злоупотреблениях. В-седьмых, часто посылает он тай-
но в каждую область нарочных, пользующихся особенным его
доверием, для разведования обо всем, там происходящем, и обо
всех тамошних беспорядках. Это очень обыкновенное дело, хотя
такие лица посылаются невзначай и никому неизвестно, в какое
время их должно ожидать (Флетчер, с. 74).
Дрид и приказы
Великие князья всегда имели при себе Думу, но многие из
них обыкновенно спрашивали ее мнения только для вида, чтобы
свалить с себя на нее ненависть за сделанную ими несправед-
ливость. Алексей1 превосходно идет по следам их, распоряжа-
ясь всем по своему произволу, или лучше, думая распоряжать-
ся, потому что осаждаемый и проводимый своими любимцами,
либо совсем не знает положения дел, либо видит его под при-
крытием обмана тех же любимцев. В мою бытность в Москве
Думу составляли около 13 бояр, 80 окольничих, 7 думных дво-
рян: все они, принадлежа к знатному сословию, сидели в этой
Думе, а трое думных дьяков из простого звания должны были
стоять. По произвольному распоряжению царя между этими
советниками разделены все заботы о каких бы то ни было делах
царства, относящихся как к общественному, так и к частному
положению подданных. Потому что, так как в Москве учреждено
33 главных правительственных места, называемых приказами,
то к ним, как первостепенным учреждениям, по предписанному
распоряжению принадлежат все дела, касающиеся правосудия,
казны или войны. В каждом из них, а иногда и во многих, предсе-
дательствует один из этих советников: он заведует с полной влас-
1 Алексей Михайлович.
Глава 4. Государственный строй
— 1 — — -*— \57 F
тью делами, подлежащими его судопроизводству, и дает окон-
чательные приговоры, с большей или меньшей прибавкой к сво-
ему родовому имуществу, так что сам бывает оценщиком степе-
ни своей благосклонности. Так царь, сохраняя за собой всю пол-
ноту царской власти, делает вид, что некоторую часть ее пере-
дает своей Думе, отсылая просьбы народа на рассмотрение ее
членов. В каждом приказе должность секретарей исправляют
особенные дьяки: каждого из них великий князь всегда обыкно-
венно наряжает в товарищи своим послам к иноземным госуда-
рям (Майерберг, с. 166—167).
Главный канцлер и его помощник приняли меня весьма бла-
госклонно и дали по делу желаемое решение. В присутственном
покое окно и стол были покрыты прекрасным ковром, а на сто-
ле, перед канцлером, стояла большая серебряная изящная чер-
нильница, только пустая, без чернил. Мне сообщили за тайну,
что ковры были положены и чернильница поставлена только при
моем прибытии и по уходе моем тотчас же опять убраны; вооб-
ще канцелярии русские не отличаются особенной чистотой.
Может быть, это-то и было причиной, что меня заставляли ждать
в передней (Олеарий, с. 95).
Во всех приказах, как царских, так и патриарших, находится без-
дна писцов, которые, кроме того, что хорошо пишут, довольно ис-
кусны и в вычислениях своим особым способом, причем они упот-
ребляют не жетоны (счетные марки), но зерна (косточки) слив, ко-
торые каждый носит всегда при себе в небольшом кошеле.
Хотя брать взятки всем строго запрещается под опасением
наказания за то кнутом, но их тайно берут, особенно писцы, ко-
торые вообще охотно принимают посулы или подарки, и за по-
дарки эти часто можно узнать о самых тайных делах, которые
находятся у них в производстве. Иногда они сами забегают к тем,
кому это нужно, с предложением за известную плату открыть им
ход дела. Притом, впрочем, иногда и сильно обманывают, когда
писцы, например, из страха наказания, которое может постиг-
нуть их, если обнаружится, что они сообщили то, чего не должны
были сообщать, или же, по незнанию самого дела, сообщают све-
дения вымышленные вместо истинных (Олеарий, с. 295—296).
0блл стное правление
В Литве один чиновник занимает десять должностей, а про-
чие удалены от правительственных дел. Московитяне же соблю-
Дэют равенство между своими, и не дают одному многих долж-
Московское государство XV—XVII вв.
ностей: управление одной крепостью на год или много на два
поручают они двум начальникам вместе и двум нотариям (дья-
кам). От этого придворные, в надежде получить начальство, рев-
ностно служат своему князю, и начальники лучше обращаются с
подчиненными, зная, что они должны отдать отчет и подверг-
нуться суду, ибо осужденный за взятки бывает принужден драться
на дуэли с обиженным, даже если сей последний принадлежит к
низшему сословию1. И хотя обвиненный может на поединок под-
ставить вместо себя другого, однако, если он будет побежден, то
сам осужденный платит штраф. От этого не так часто слышатся во
дворце жалобы на притеснения (Михалон Литвин, с. 71).
Царства, области и города, подвластные московскому вла-
дычеству, управляются наместниками, называемыми у моско-
витян воеводами, которых управление, однако же, продолжает-
ся редко больше 3-х лет. Они управляют во всем согласно с по-
становлениями, которые в 1647 году Алексей велел составить
по древним неписаным обычаям и, напечатав, хотел сделать
общим законом; а так как лица, пользующиеся расположением
государя, получают даром его милости, точно водопроводные
трубы воду, но никому не отводят ее даром, то нужно распола-
гать этих любимцев к себе множеством подарков для получения
должности. А чтобы воротить с лихвой свои убытки на это, вое-
воды, не уважая предписаний закона, не довольствуются стриж-
кой народного стада, им вверенного, но не боятся сдирать с него
еще и шкуру в той уверенности, что жалобы его имеют такой
сиплый голос, что не дойти им до царского слуха, только бы ста-
ло добычи с ограбленных, как для собственной жадности, так и
на приобретение расположения к себе тех любимцев для новой
безнаказанности. Дело не стоит у них и за остроумной выдумкой
для обирания втихомолку своих овечек, которые пожирнее: они
задают пиры и с каждым годом чаще зовут на них областных дво-
1 «В Литве один человек занимает десять должностей, тогда как ос-
тальные исключены от использования их. А московитяне соблюдают ра-
вентсво между собой, множество обязанностей не возлагается на одного.
Управление одной крепостью осуществляется одновременно двумя наме-
стниками, двумя писарями в течение года или самое большее двух лет. Это
ведет к тому, что придворные надеясь получить власть, более ревностно
служат своему князю, и подданные пользуются милостью властей, посколь-
ку в этом они должны дать отчет или предстать за это перед судом. Ведь
осужденному за взятки надлежит вступить в поединок с пострадавшей сто-
роной, даже плебеем...» (Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и мос-
квитян. С. 94).
Глава 4. Государственный строй
рян и купцов позажиточнее, чтобы, удостоившись такой необык-
новенной почести, эти лица приносили им щедрые подарки по
отеческому обычаю. Приговоры продают с торга; решают в пользу
той стороны тяжущихся, которая принесет больше. Преступни-
ки покупают себе безнаказанность; злодеи притупляют лезвие
меча правосудия, подставляя под удары его золотые щиты. Да и
сами судьи для затруднения улики себе в несправедливости сво-
их приговоров закрывают на суд глаза, чтобы подкупленные сви-
детели тем сильнее делали свои ложные показания, или для
оправдания правдивого обвинения, или для подтверждения не-
сказанной клеветы, чем богаче награду получают за свою ложь.
Все бояре без исключения, даже и сами великокняжеские
послы у иностранных государей, открыто занимаются торговлей.
Продают, покупают, променивают без личины и прикрытия: сами
продавцы, сами маклеры заставляют почетный посольский сан
служит низкому промыслу (Майерберг, с. 91—92).
Из числа знатных должностных лиц воеводы или наместники
получают в управление ту или другую область приблизительно
на три года. Они, хотя и являются представителями и подража-
телями царя, очень ограничены в своей власти. Они обязаны
наиболее важные дела представлять на разбирательство царю
и не могут лишить кого-либо жизни, не донеся сперва об этом в
Москву. В остальном они отправляют правосудие более свобод-
но, но так, однако, что никогда не забывают себя, изменнически
выговаривая себе за разбор дела, так как они не получают от
царя никакого годового жалованья, кроме взысканной с преступ-
ников пени1. При отъезде на воеводство, царь обыкновенно вру-
чает им жезл в знак власти, а может быть, и в виде напоминания
о предстоящем наказании, ибо они легко лишаются не только
своего сана и свободы, но в виде роковой отместки и жизни, как
только возникает малейшее подозрение или жалоба на дурное
ведение ими дел. Раньше они должны были оставлять жен и
1 Подразумевается система «кормлений», при которой глава местной
администрации «кормился» за счет управляемой территории в букваль-
ном смысле слова. Его содержание состояло из «кормов» и пошлин. Ос-
новные корма: «въезжий» (единовременный, взимался при вступлении в
Должность), «рождественский» и «петровский», в ряде областей существо-
вал «великоденский» (последние три вида — ежегодные). Пошлины: су-
дебные (не менее 10% от суммы иска), таможенные (с продававшихся в
Уезде товаров), свадебные. В правление Ивана Грозного система «корм-
лений» была частично реформирована.
Московское государство XV — XVII вв.
детей в Москве, дабы царь мог оказывать им большее доверие,
ныне же вместе с ними отправляются в области в качестве спут-
ников послы и дьяки, дабы взаимный страх и деятельное сорев-
нование могущественнее удерживали каждого из них от неспра-
ведливых поступков (Рейтенфельс, с. 111).
Админнстра тнвные нравы
Корыстолюбие их простирается до такой степени, что если
не подарить им чего-нибудь, нельзя ничего от них получить, не
совершить никакой с ними сделки. Вельможи, как и частные
люди, не постыдятся нагло потребовать, чуть что увидят, перст-
ни или другие вещицы, даже деньги, словом все, что бы то ни
было. У самого канцлера принято за правило, что если кто при-
дет к нему и объявит, что желал бы поцеловать государеву руку
за какое-нибудь дело (потому что прежде всегда надо обратить-
ся к канцлеру), первое слово: «А принес ли что-нибудь, чтобы
удостоиться взглянуть на ясные очи государя?» Это значит, что
должно его задарить: и эта алчность к подаркам так заразила
честных людей, что за ними водится множество дурного, хотя за
это и достается им от государя, который нередко велит сечь за
это, растянув на земле, даже знатнейших из своих бояр. Таким
образом, нет почти ни одного там из чиновников, который хоть
раз на роду своем не был высечен; но они не гонятся за честью
и больше чувствуют побои, чем знают, что такое стыд (Барбери-
ни, с. 32).
Должно заметить, что никто из судей, или сановников, не
смеет принимать никаких подарков от просителей: если обви-
няют судью или собственные слуги, или подарившие (которые
доносят нередко, обманувшись в надежде выиграть дело), или
другие люди, то уличенный в лихоимстве теряет все свое иму-
щество и, возвратив дары, подвергается правежу1 для уплаты
пени, по назначению государя, пятисот, тысячи или двух тысяч
рублей, более или менее, по степени сана. Но виновного дьяка,
не слишком любимого государем, наказывают всенародно кну-
том, т. е. секут плетью, а не розгами, привязав к шее лихоимца
кошелек серебра, мягкую рухлядь, жемчуг, даже соленую рыбу
или другую вещь, взятую в подарок; потом отправляют наказан-
1 В древнерусском судопроизводстве правеж— взыскание долга истя-
заниями.
Глава 4. Государственный строй /С?\
е»—- --- (61 F
ного в ссылку, чтобы прекратить беззаконие и на будущее вре-
мя1. При всем том взятки не истребляются; выдумали следую-
щую хитрость: челобитчик приходит к судье и кладет дары пе-
ред его иконами, которые в простом народе называют богом, а в
высшем кругу образом. К иконам, украшающим жилище каждого
в очень большом количестве, привешивают подарки. Впрочем,
если принесенная вещь стоит дороже 7 или 8 рублей, и царь о том
узнает, судьи не освобождаются от наказания (Маржерет, с. 266).
буд и система наказаний
Письменных законов у них почти нет, кроме одной неболь-
шой книги, в коей определяются время и образ заседаний в су-
дебных местах, порядок судопроизводства и другие тому подоб-
ные судебные формы и обстоятельства, но нет вовсе правил,
какими могли бы руководствоваться судьи, чтобы признать само
дело правым или неправым. Единственный у них закон есть за-
кон изустный, т.е. воля царя, судей и других должностных лиц.
Все это показывает жалкое состояние несчастного народа, ко-
торый должен признавать источником своих законов и блюсти-
телями правосудия тех, против коих несправедливости и край-
него угнетения ему бы необходимо было иметь значительное
количество хороших и строгих законов (Флетчер, с. 61).
Воры, прелюбодеи и все, совершающие подобные преступ-
ления, обыкновенно наказываются только по усмотрению нака-
занием, которое никогда почти не доходит до смерти. Блуд счи-
тают небольшим грехом. Человекоубийцы и совершившие, кро-
ме того, какое-нибудь преступление, лишаются жизни по римс-
кому обычаю, т.е. топором на плахе1 2. Если кто-нибудь оскорбит
величество великого князя, того, по большей части, рассекают в
кусочки и, нередко, вся его семья в корне истребляется. За бо-
лее легкие проступки обнажают до пояса и, выведши на улицу,
бьют кнутом, в то же время сильно ударяя двумя или тремя ба-
т°гами, как бы по наковальне; этому наказанию нередко под-
1 «Но если этот дьяк, не слишком жалуемый императором, то его секут,
ВоДя по городу, подвесив ему на шею кошель, полный денег (если он принял
Деньги), и имеют обыкновение вешать им на шею любую другую вещь, будь
т° меха, жемчуг или что бы то ни было другое, вплоть до соленой рыбы,
Когда секут их, что делается не розгами, а кнутом, затем отправляют в ссыл-
ty» (Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. С. 160—161).
2 Как за совершение наиболее тяжких преступлений.
Московское государство XV—XVII, вв.
=(62
вергаются даже сами бояре и духовные лица. Должникам или
даже их поручителям, если они не заплатят известных денег в
назначенный срок, каждый день у крепости или другого обще-
ственного места отпускают известное число ударов по голени
или икрам ног, что продолжают до тех пор, пока они не сдержат
своего слова (Даниил, принц из Бухова, с. 66).
Не допускают мосхи и того, чтобы ходатаи по делам (кото-
рых они никак не терпят) обращались бы легкомысленно с за-
конными правами и имуществом граждан в бесконечных тяжбах
(что почти во всей Европе служит основанием великого бедствия).
У мосхов, действительно, без всякой лишней траты слов и вре-
мени, так как никакие споры законников не допускаются, в час
времени разбираются запутаннейшие жалобы и тяжбы, которые
в другой стране тянулись бы целое столетие. Сами места для
судебного производства распределены в городах так, что менее
важные недоразумения и споры представляются на суд губных
и сотских старост, стоящих во главе своих сотен, более важные —
воеводам1, наиважнейшие— царю (Рейтенфельс, с. 114).
Каждый господин управляет и судит своих крестьян. Если же
случится, что поссорятся слуги или крестьяне двух господ, то
оба господина, исследовав дело, призывают к себе стороны и
произносят приговор. Если же вследствие противоречий госпо-
да не могут порешить дела, то оба они должны привести своих
слуг или крестьян пред высокого судью или судилище области и,
представив их, объяснить дело и обстоятельства. Скажет ис-
тец: «Я прошу закона, который пожалован», —тогда пристав аре-
стует ответчика и поступает с ним не по английским законам.
Заставляет несколько человек бить его по ногам, пока ответчик
не представит порук. Если же он не найдет, то, привязав его руки
у шеи, водят его по городу и бьют по ногам; употребляют и дру-
гие крайние наказания, пока не приведут его к ответу.
И судья спросит (если дело о долге): «Должен ли ты столько-
то этому человеку?» Ответчик может быть скажет: «Нет». Су-
дья: «Можешь ли ты отрицать? Говори, чтобы мы слышали как?»
«Клятвой», — ответит. Тогда судья приказывает оставить его бить
до дальнейшего исследования дела.
1 За «лихие дела» — разбой, душегубство, поджог — осужденный поД-
вергался «продаже» — конфискации всего имущества в пользу наместни-
ка-воеводы, за вычетом вознаграждения истцу.
Глава 4. Ггосударственный строй
русское судопроизводство в одном отношении заслуживает
одобрения: у них нет юристов, которые вели бы дела в суде, но
каждый сам ведет свое дело и подает челобитные и ответы пись-
менно, противно английскому судопроизводству. Жалобы пишут-
ся на манер просьбы к милости князя и передаются ему в соб-
ственные руки с просьбой назначить суд, как просит жалоба.
Князь сам произносит приговор по всем делам, согласно за-
конам. Это очень похвально, что такой государь берет на себя
труд смотреть за отправлением правосудия. Впрочем, несмот-
ря на это, здесь происходят удивительные злоупотребления,
причем князя часто обманывают. Если же случится, что началь-
ники будут изобличены в сокрытии правды, они получают сораз-
мерное наказание. Если истец не может ничего доказать, то от-
ветчик должен дать клятву на кресте, прав он или нет. Тогда оп-
рашивают истца, может ли он что-либо дальше доказывать; если
не может, то он иногда говорит: «Я могу доказать моим телом и
руками, или телом моих бойцов», — т.е. он просит «поля». Пос-
ле того, как другая сторона поклянется, поле дается обеим сто-
ронам. Перед «полем» оба клянутся на кресте, что он заставит
другого сознаться в истине, прежде чем они оставят «поле», и
выходят на борьбу, вооруженные обычным здесь оружием; бьют-
ся они всегда на ногах, и редко сами стороны, за исключением
дворян, которые, очень дорожа своей честью, станут биться
только с происходящим из такого же рода, как они сами. Если
какая-нибудь сторона просит поля, оно дается им; дело обхо-
дится без обмана, если нет бойцов; иное дело, если призывают
бойцов — хотя последние и дают великие клятвы, что будут бить-
ся верно, однако, противное наблюдается часто, потому что
обычный боец не имеет других средств к пропитанию. Как толь-
ко одна сторона одержит победу, она требует свой долг, а по-
бежденного ведут в тюрьму и там обращаются с ним самым по-
зорным образом, пока победитель не даст приказаний. Суще-
ствует и другой порядок судопроизводства, именно: в некоторых
тяжбах о долгах истец может давать клятву, если ответчик бе-
ден, он помещается под крестом, истец же должен клясться над
его головой; и если он поклянется, князь берет в свой дом от-
ветчика и употребляет его как крепостного, назначает на рабо-
ты или отдает его внайм, желающим взять его, до тех пор, пока
Друзья не соберут выкупа, иначе он останется в кабале всю
Жизнь. С другой стороны, есть и такие, которые сами продаются
Дворянам и купцам в холопы, с условием получать от них в тече-
Московское государство XV — XVII вв.
^64
ние своей жизни пищу, питье и одежду, а при поступлении и день-
ги; равным образом находятся желающие продать своих жен и
детей в любовницы и рабы покупателю.
Русские законы о преступниках и ворах не согласны с англий-
скими. По их законам никто не может быть повешен за свой пер-
вый проступок; но виновного долго держат в тюрьме и часто бьют
плетьми и иначе наказывают, и он должен оставаться в тюрьме,
пока друзья не поручатся за него. Если вор или мошенник, кото-
рых здесь очень много, попадется вторично, ему отрезают кусок
носа и выжигают клеймо на лбу и держат в темнице пока он не
найдет поручителей в своем добром поведении. Если же попа-
дется третий раз, его вешают. Но и за первый раз виновный на-
казывается очень строго, и его не выпускают, разве у него есть
добрые приятели, или какой-нибудь дворянин попросит взять
его на войну и при этом даст за него большие обязательства;
благодаря этим мерам в стране поддерживается спокойствие.
Но этот народ по природе склонен к обману, только сильное
битье обуздывает его (Ченслер, с. 8—10).
Всякий, желающий обвинить другого в воровстве, грабеже или
убийстве, отправляется в Москву и просит позвать такого-то на
суд. Ему дается недельщик, который назначает срок виновному
и привозит его в Москву. Далее, представленный на суд винов-
ный, по большей части, отрицает взводимое на него обвинение.
Если истец приводит свидетелей, то спрашивают обе стороны,
желают ли они положиться на их слова. На это обыкновенно от-
вечают: «Пусть свидетели будут выслушаны по справедливости
и обычаю». Если они свидетельствуют против обвиняемого, то
обвиняемый немедленно вступается и возражает против свиде-
тельств и лиц, говоря: «Требую назначить мне присягу, вручаю
себя правосудию божьему и требую «поля» и поединка». И та-
ким образом им, по отечественному обычаю, назначается по-
единок. Оба могут выставить вместо себя на поединок какое
угодно другое лицо, точно также оба могут запастись каким угод-
но оружием, за исключением пищали и лука. Обыкновенно они
‘ имеют продолговатые латы, иногда двойные, кольчугу, копье,
наручи, шлем, топор и какое-то железо в руке наподобие кин-
жала, однако, заостренное с того и другого края; они держат его
одной рукой и употребляют так ловко, что при каком угодно стол-
кновении оно не препятствует и не выпадает из руки. Но по боль-
шей части его употребляют в пешем бою. Бой они начинают
прежде всего копьем, а потом пускают в ход другое оружие. Много
Глава 4. Государственный строй
—(65р
рет московиты выходили на поединок с иноземцами— или гер-
манцами, или поляками, или литовцами— и по большей части
терпели поражение. Московиты вернее обременяют себя мно-
жеством разнообразного оружия, чем вооружаются им, инозем-
цы же вступают в бой, будучи защищены более хитрым умыс-
лом, чем оружием. Они прежде всего остерегаются вступать в
рукопашный бой и, зная, что московиты весьма сильны руками и
мышцами, они обычно побеждают их, утомив под конец исклю-
чительно своею сосредоточенностью и ловкостью. Та и другая
из сторон имеют много друзей и покровителей, зрителей ее боя,
но они лишены всякого вооружения, кроме кольев, которые иног-
да пускают в ход. Ибо если окажется, что одному из бьющихся
причиняется какая-нибудь обида, то для защиты его от этой оби-
ды сбегаются его покровители, а затем и покровители другого
противника и, таким образом, между обеими сторонами завязы-
вается бой, приятный для жителей, ибо борьба ведется пота-
совками за волосы, кулаками, палками и обожженными кольями
(Герберштейн, с. 84,85).
Русские вовсе не терпят поединков, во-первых, потому, что
ходят всегда безоружные, исключая военное время или путеше-
ствуя; во-вторых, потому, что оскорбленный словами или другим
образом выдается судом, который определяет виновному нака-
зание, именуемое бесчестьем. Оно обыкновенно зависит от воли
обиженного: иногда виновника секут батожьем, т.е. обнажив спину
до рубахи, кладут его на землю ничком; два человека держат его
за голову и за ноги, а другие в присутствии судьи, истца и посто-
ронних лиц дерут ему спину прутьями толщиной в палец до тех
пор, пока судья скажет: «Стой!» Иногда уличенный в оскорбле-
нии другого платит обиженному оклад, получаемый тем после-
дним от государя, и, сверх того, жене его вдвое; кому дают от
казны 15 рублей ежегодно, тому и бесчестья 15 рублей, да жене
его 30, следовательно— всего 45 рублей. Так поступают все-
гда, соразмерно жалованью. За иные обиды виновного секут сре-
ди города кнутом и, взыскав означенную пеню, отправляют в
ссылку. В случае же поединка между иностранцами (что видел я
в шесть лет однажды), кто ранит другого, вызвавшего или выз-
ванного, все равно, тот наказывается как преступник уголовный
и ничем оправдать себя не может; еще более: не взирая на же-
сточайшую брань, запрещено бить поносителя даже рукой, под
°пасением выше упомянутого взыскания; если же это случится,
пРичем другой и сам ударит, а потом дело дойдет до жалобы,
5 Зак 190
Московское государство XV — XVII вв.
тогда обоих наказывают телесно или денежной пеней в казну,
для того, чтобы оскорбленный, говорят русские, самовольной
расправой не присваивал себе власти правосудия, которое одно
имеет право разбирать и преследовать преступления. И пото-
му суд в случае споров, обид и оскорблений бывает гораздо скорее
и строже, нежели в других делах. Такой обычай наблюдают очень
тщательно не только мирные жители городов, но и воины во время
походов, разумея дворянство; за бесчестие простолюдина и граж-
данина платится не более двух рублей (Маржерет, с. 295—296).
Между орудиями пытки, служащими обыкновенно для выве-
дывания истины или для наказания, кроме дыбы, употребляе-
мой также и в других странах, необходимо упомянуть о знамени-
том смертельном орудии — кнуте, т.е. широком ремне, прова-
ренном в молоке, дабы удары им были бы люты. Палач бьет ими
по обнаженной спине наказуемого, которого его помощник дер-
жит за руки у себя за плечами в висячем положении, причем су-
дья при каждом ударе восклицает: «Скажи», — т.е. «признавай-
ся». Бьют еще сих несчастных некими плетеными из гибкого де-
рева жгутами, называемыми батогами (ими наказывают иногда
и за незначительные проступки), по способу, несомненно, заим-
ствованному от евреев. Растянув преступника на земле и раз-
дев его до рубашки, два заплечных мастера садятся, один в го-
ловах, а другой на ноги, и попеременно колотят его по спине
своими палками, — мало того, некоторых за более тяжелые пре-
ступления они бьют этими же дубинками по животу, пока они не
испустят дух. Это наказание, вызывая подкожное нагноение,
несравненно более жестоко, нежели кто-либо думает. За сим они
подвергают других смертоносному копчению, т.е. жгут их на мед-
ленном огне, другим, крайне мучительно, проводят по телу, что
крайне больно на ощущение, раскаленным до бела железом,
иных, наконец, посредством ледяной воды, падающей каплями
на бритое темя, приводят в такое исступление, что они, не вы-
неся невообразимой боли, лишаются жизни и рассудка, отрека-
ясь иногда даже от бога. Применяют они различного рода нака-
зания и казни во многих случаях также совершенно иначе, чем У
нас. Кнут и дубины, о которых я выше упомянул, общеупотреби-
тельны и знакомы даже боярам. У них именно существует тор-
жественный обычай называть наказание, как бы жестоко оно ни
было, царской милостью, и, отбыв его, они благодарят за него
царя, судью и господина, кланяясь до земли (Рейтенфельс,
с. 117—118).
Глава 4. Государственный строй
По русским законам, каждый, кто найдет утерянную кем-либо
вещь, должен принести ее в приказ, где записывается эта вещь
и день, когда и кем она принесена. При этом вещи сберегаются
в приказе, а животные отводятся в царские конюшни. Таким об-
разом, кто потеряет вещь, тот обращается с розысками о ней в
приказ, в случае же пропажи животного, отправляется искать его
в царскую конюшню; доказав же права свои на отысканный пред-
мет, владелец за легкую и необременительную плату, может его
выручить (Корб, с. 103—104).
Царские доходы
Доходы великого князя московского не только, как и всех про-
чих государей в мире, состоят в особенных государственных по-
местьях и землях, в десятинах пахатных полей, в оброках с кре-
стьян, в пошлинах и торговых сборах, также в податях с соли и
железных рудников, в налогах и подушных, но даже и с винных
погребов, в которых, по выдумке царя Годунова, выставляется
на продажу посредством его служителей пиво, мед и водка для
общественного употребления под строжайшим запретом, чтобы
никто другой не смел продавать эти напитки. Все эти погреба,
ведя широко распространенную торговлю по всем городам
России, ежегодно приносят ему одному огромную прибыль от
различных напитков. Немало также он получает с торговли, ко-
торую ведет покупкой и продажей товаров, через своих пове-
ренных и приказчиков по стародавнему обычаю великих князей.
В казне его выставлены открыто на продажу разные драгоцен-
ные меха, которые ежегодно приносят ему северные области,
да и почти все другие, каждая в положенном числе, под неопре-
деленным названием дани. На народной площади мясники про-
дают говядину, баранину и свинину, а торговки — яблоки, грец-
кие орехи, и громко выкрикивают, что этот явный торг ведут они
Для прибыли великого князя, чтобы легче заманить таким при-
певом прохожих— купить царского мяса, царских яблок, царс-
кого полотна. А при продаже великий князь пользуется гораздо
высшей ценой против дешевой цены других продавцов, потому
Что всякий, привезши в Москву товары, обязан объявить о них
таможенным приставам для назначения им цены, и никому не
предлагать этих товаров на продажу, пока царь не объявит о сво-
ем намерении купить их. А когда пожелает купить что-нибудь, ник-
то Другой не допускается набивать цену (Майерберг, с.-173—174).
5*
Московское государство XV — XVII вв.
Источники доходов крайне разнообразны и почти бесчислен,
ны. Из наследственных дворцовых поместий, называемых оброц.
ными вотчинами, которые занимают около половины всего госу.
дарства (другая половина распределена между духовенством ц
знатью), доставляется царю не только хлеб, мед, скот и многое
другое в этом же роде, но и громадное количество чеканной мо-
неты. Из повинностей, которые он единолично по желанию то
увеличивает, то уменьшает, две в особенности приносят царю
доход — тягло, взимаемое по всему государству с каждого чет-
верика1 муки, и подать, т.е. ежегодный взнос, уплачиваемый все-
ми подданными без исключения, смотря по величине состоя-
ния, хотя в столь обширном государстве гораздо более денег
собирается от пошлин торговых и так называемых конфискован-
ных товаров. В немалой степени заменяют сокровища и дорогие
разного рода меха, которые, как бы по недостатку денег, одина-
ково служат вместо денег как во внутренней, так и во внешней
торговле. Затем с кабаков, т.е. питейных домов, в которых по
всему государству исключительно один лишь царь продает пиво,
мед и водку, получается такой доход, что трудно даже сказать.
Не меньший ежедневный доход доставляют и общественные
бани, которые также он один повсюду содержит, так как частое
купанье стало у мосхов не только обычаем, но даже законом,
так что каждый из них посещает баню, по крайней мере, раза
два-три в неделю. Но еще больше барышей получается с посто-
янного преимущественного права торговать всякого рода това-
ром и в присущем царю праве первому покупать и продавать.
То, что казна получает также и половину взысканий по уголов-
ным делам и десятую часть лошадей, из Татарии выведенных,
и, наконец, которым запрещается не ввоз в государство, а вывоз
из него денег— все это приносит громадный доход. Наконец,
даже и имущество частных лиц царь, в случае крайней нужды,
считает себя более, чем другие властители, вправе отдать на
общественную пользу (Рейтенфельс, с. 109, 110).
В каждом большом городе устроен кабак или питейный дом.
где продается водка (называемая здесь русским вином), мед
пиво и проч. С них царь получает оброк, простирающийся на
значительную сумму: одни платят 800, другие 900, третьи 1000,
а некоторые 2000 или 3000 рублей в год. Там, кроме низких
бесчестных средств к увеличению казны, совершаются мног^
1 Четверик— русская мера объема сыпучих тел равна около 26,2411
Глава 4. Государственный строй
&
самые низкие преступления. Бедный работник и мастеровой
часто проматывают все имущество жены и детей своих. Некото-
рое оставляют в кабаке двадцать, тридцать, сорок рублей или
более, пьянствуя до тех пор, пока всего не истратят. И это дела-
ют они (по словам их) в честь господаря, или царя. Вы нередко
увидите людей, которые пропили с себя все и ходят голые (их
называют нагими). Пока они сидят в кабаке, никто и ни под каким
предлогом не смеет вызвать их оттуда, потому что этим можно
помешать приращению царского дохода (Флетчер, с. 51—52).
Сумма, поступающая каждый год в царскую казну одними
деньгами такова:
1. из Дворцового приказа, за расходами для дворца — 230 тыс. руб.;
2. из четырех четвертей сошных и подушных денег — 400 тыс. руб.;
3. из приказа Большого прихода пошлин и других сборов на
800 тыс. руб.
Итак, всего 1430 тыс. руб. чистого дохода, не включая сюда
расходов на содержание дворца и постоянное жалованье войс-
ку, которые удовлетворяются другими способами.
Кроме дохода, вносимого в казну деньгами, царь ежегодно
получает еще на значительную сумму из Сибири, Печоры, Пер-
ми и иных мест меха и другие подати, которые продаются или
вымениваются для вывоза за границу на разные иноземные
произведения купцам турецким, персидским, армянским, грузин-
ским и бухарским, торгующим в пределах этого государства, сверх
купцов других христианских держав. Об этом (хотя нельзя опре-
делить его в точности по причине зависимости его от случайных
обстоятельств, смотря по тому, какой получится барыш) можно
судить по прошлогоднему сбору царской подати в Сибири, кото-
рый заключался в 466 сороках соболей, пяти сороках куниц и
180 чернобурых лисиц, не считая других произведений.
К доходам можно присовокупить также конфискации иму-
Ществ тех, которые подвергаются опале, простирающиеся на
большую сумму, кроме других чрезвычайных налогов и поборов
с Должностных лиц, монастырей и проч., не для какой-нибудь
Видимой надобности или потребности царя и государства, но
п° одному произволу и обычаю, впрочем, под некоторым пред-
логом скифской, т.е. грубой и варварской, политики, как показы-
вают немногие софизмы, или ложные политические меры, упот-
ребляемые русскими царями с целью грабежа своего народа и
богащения своей казны. По этому случаю покойный царь Иван
асильевич обыкновенно говаривал, что народ сходен с его бо-
Московское государство XV — XVII вв.
=(70
родою: чем чаще стричь ее, тем гуще она будет расти, или с
овцами, которых необходимо стричь, по крайней мере, один ра3
в год, чтобы не дать им совершенно обрасти шерстью (Флет-
чер, с. 47—48).
Монеты
Московия весьма богата монетой (добываемой более через
попечительство государей, нежели через посредство рудников,
в которых, впрочем, нет недостатка), ибо ежедневно привозится
туда из всех концов Европы множество денег за товары, не име-
ющие для московитян почти никакой ценности, но стоящие весь-
ма дорого в наших краях. К тому же вывоз золота и серебра за
пределы государства строжайше запрещен, исключая тех слу-
чаев, когда сам великий князь посылает оные на продовольствие
войска (Кампензе, с. 32).
В этом крае нет ни золота, ни серебра, ни меди, ни свинца,
ни олова: но лет тому двенадцать, как англичане, открыв плава-
ние позади Норвегии, навезли московитянам множество вещей,
которых им не доставало и весьма для них полезных. Слышал я,
однако ж, стороною, будто бы этот государь имеет право чека-
нить или участвовать в чеканке золотой монеты. Почему все зо-
лото, какое туда привозится купцами, поступает тотчас к нему
затем, что он у всякого это покупает и платит хорошо; потом
кладет его в сундук и уже никто больше того не видит. Серебря-
ной монеты у него довольно, а потому что из Австрии и Польши
когда нет войны, привозится чрезвычайное множество талеров
монетой для покупки у них товаров, состоящих из всякого рода
мехов, воска, льна, пеньки, сала, кож и кожаных изделий и других
тамошних произведений. Эти же талеры тотчас, потом чтоб уже
никогда не могли быть оттуда вывезены обратно заграницу, рас-
плавляются и перечеканиваются на их монету, которой идет
больше пятидесяти штук на один скудий; а походит она на ту-
рецкие астры и называется «деньга». Чеканят ее только на двух
площадях, а не в другом где-нибудь месте, именно же в Москве,
где изображается на этой монете всадник на коне с мечом в руке;
да в Новгороде с изображением на ней св. Георгия. Ходит же эта
монета, как испанские реалы. Таким образом, все золото и се-
ребро, которое чуть только завезено в этот край, никогда уже
более не только не выходит оттуда, но, так сказать, все почти
остается в руках самого государя и никуда не расходится, разве
обстоятельства принудят его к тому, как, например: беспрерыв-
Глава 4. Государственный строй
' -- -
нОе ведение больших войн, которые, разумеется, не могут обхо-
диться без значительных издержек (Барберини, с. 34—35).
Царь имеет собственные свои деньги, которые он приказы-
вает чеканить из чистого серебра, иногда из золота в четырех
разных городах: Москве, Новгороде, Твери и Пскове; все эти деньги
небольшие, такие же маленькие, как датские секслинги, и по-
меньше немецких пфеннингов, частью круглые, частью же про-
долговатые. На одной стороне этих денег обыкновенно изобра-
жается всадник, поражающий копьем дракона, — герб, принад-
лежавший прежде одному только Новгороду; на другой стороне
русскими буквами означены имя великого князя и того города, в
котором деньги вычеканены. Этот род денег называется «день-
гами» и «копейками», каждая равняется стоимости голландско-
го стюфера, почти в половину йессенского гроша или в голштин-
ский шиллинг, так что 50 таких монет составляют один рейхста-
лер. У русских есть еще более мелкий род денег, половина и
четверть копейки, которые они называют «полушками» и «мос-
ковками». Все эти мелкие деньги, по своей мелкоте, весьма не-
удобны при обращении во время торга, и так как они легко пада-
ют из рук сквозь пальцы, то русские, для отвращения этого, сде-
лали привычку, осматривая или показывая товар и отмеривая
его, брать деньги в рот, копеек по 50 разом, причем они продол-
жают разговаривать и торговаться так, что и не заметишь, что
они изо рта поделали, так сказать, карманы себе. Они ведут счет
на алтыны, гривны и рубли, хотя подобного рода денег в целых
монетах не имеют, а считают их известным числом копеек; так,
алтын заключает в себе 3 копейки, гривна— 10 и рубль— 100
копеек. Наши рейхсталеры также в ходу у русских; они называют
их «ефимками», охотно дают по 50 копеек за рейхсталлер и тот-
час же идут с ним на монетный двор и обменивают его там с
выгодой для себя; ибо один рубль, или 100 копеек, весит на пол-
лота меньше двух рейхсталеров. Золотых монет встречается там
немного: великий князь приказывает чеканить их только по слу-
чаю какой-нибудь победы над врагом, чтобы награждать ими
воинов или если иного, кого захочет он почтить этой своей ми-
лостью (Олеарий, с. 222—223).
Войско
Главнейшие из дворян обязаны являться на службу в кольчу-
ге, шишаке, с копьем, луком и стрелами, и приводить служите-
лей хорошо вооруженных; другие могут иметь только добрых
Московское государство XV — XVII вв.
=(72
коней, лук, стрелы и саблю. Таким образом царь собирает мно-
гочисленное войско из ратников, худо вооруженных, незнакомых
ни с порядком, ни с искусством, частью более вредных, нежели
полезных во время войны. К ним присоединяются до 20 тыс. всад-
ников казанских и черемисских; до 7 тыс. или 8 тыс. наездников
мордовских и татарских, подвластных России, коим определено
жалованья от 8 до 30 рублей; около 4 тыс. черкесов, до 2500
немцев, поляков и греков, с окладами от 12 до 60 рублей (неко-
торые капитаны их получают до 120 рублей, кроме земли от 600
до 1000 четвертей). Наконец, патриарх, епископы, игумены и
другие духовные владельцы поместий высылают людей даточ-
ных, а именно: со 100 четвертей одного всадника и одного пехо-
тинца; в случае надобности святители дают вместо ратников
военные снаряды и множество лошадей для артиллерии, стрель-
цов и разных сановников. Такова русская кавалерия (Маржерет,
с. 281—282).
Лучшая пехота состоит из стрельцов и казаков. Первых в
Москве 10 тыс. Сверх того, в каждом городе, отстоящем на 100
верст от пределов Татарии, смотря по величине крепостей, на-
ходятся гарнизоны из 60, 80 и 150 стрельцов; в городах же по-
граничных содержится их гораздо более. Казаки бывают разные:
одни оберегают зимой города заокские, не имея постоянных
жилищ и получая от казны стрелецкое жалованье, хлеб, порох и
свинец; другие владеют поместьями и стоят в известных горо-
дах на страже бессменно; из них не более 5 тыс. или 6 тыс. упот-
ребляют оружие. Настоящие казаки обитают в степях татарских,
по берегам Волги, Дона и Днепра; часто они вредят татарам
более, нежели вся русская армия. Государь дает им небольшое
содержание; зато они имеют право своевольничать, как хотят;
временами могут приходить в пограничные города, продавать
там добычу и покупать необходимые для себя вещи. Царь, на-
мереваясь воспользоваться их оружием, посылает им порох,
свинец и от 7 тыс. до 10 тыс. рублей. Они всегда первые приво-
дят татарских пленников, от коих русский двор узнает замыслы
неприятеля. Тому, кто возьмет и представит пленника, дают из
казны обыкновенно конец хорошего сукна и камки на два платья
(Маржерет, с. 288—284).
Этот князь— повелитель и царь над многими странами, и
его могущество изумительно велико. Он может вывести в поле
200 и 300 тысяч людей; сам он никогда не выступает в поле ме-
нее, чем с 200 тыс. людей, и когда он выступает в поход — еще
Глава 4. Государственный строй
73д
оставляет на границах войска, численность которых немала. На
рифляндской границе он держит до 40 тыс. человек, на литовс-
кой— Д° 60 тыс., против ногайских татар— тоже 60 тыс. лю-
— просто удивительно слышать, к тому же он не берет на
войны ни крестьян, ни торговцев. Все его военные— всадники,
пехоты он не употребляет, за исключением служащих при артил-
перии и прислужников, которых будет тысяч тридцать. Всадни-
ки-стрелки
имеют такие же луки и ездят верхом, так же, как и
Русский всадник с лошадью.
Из латинского издания «Записок» Герберштейна. 1556 г.
тУрки. Доспехи их состоят из кольчуги и щита на голове. Некото-
рые покрывают свои кольчуги бархатом или золотой, или сереб-
ряной парчой; это их страсть одеваться роскошно в поход, осо-
бенно между знатными и дворянами. Как я слышал, украшения
их кольчуг очень дороги, отчасти это я и сам видел, иначе едва
ли бы поверил. Сам князь одевается богато выше всякой меры
(Ченслер, с. 5).
Московское государство XV — XVII вв.
Русское воинство1 разделяется на пять частей: авангард
который стоит подле какого-нибудь города на границах татары
ких; правое крыло близ другого города; левое крыло, главное вой-
ско и арьергард; все эти отряды находятся в разных местах; но
воеводы по первому приказанию, должны соединиться с глав-
ной армией. Кроме воевод, других чинов военных не бывает; впро-
чем, и конница и пехота состоят под начальством капитанов; но
при них нет ни лейтенантов, ни прапорщиков, ни труб, ни бара-
банов; только воеводы имеют свое особенное знамя с ликом
святого, освященное патриархом; держат его два или три чело-
века; сверх того, за ними возят на лошадях около 10 и 12 наба-
тов, или медных барабанов1 2, столько же труб и несколько гобо-
ев. Бьют в набаты только тогда, когда готовятся к сражению или
во время небольшой стычки; а один употребляют ежедневно: им
дают знак слезать с коней или садиться на них (Маржерет, с. 278),
По московскому обычаю, между военными начальниками
принимается в уважение род, а не опытность, и хотя бы храб-
рость и благоразумие провели кого-нибудь по всем степеням
долговременной военной службы до самой высшей, хотя бы он
прославился тысячью побед над неприятелями, все же должен
уступить какому-нибудь навернувшемуся лентяю и трусу, кото-
рому достались именитые предки, и этот, чуть мерцающий соб-
ственным светом, затмевает его славное имя, как ни сияй оно
ярко3 (Майерберг, с. 44).
В 1662 г. кроме двух полных генералов и двух генерал-майо-
ров, я мог бы прочитать записанные в моей памятной книжке
имена более ста иностранных полковников, многих подполков-
ников и майоров, и назвал бы почти бесчисленное множество
капитанов и прапорщиков. Всем им Алексей не тяготился пла-
тить жалованье даже и задаром, в мирное время, чтобы иметь
1 «Что касается военных, то в первую очередь нужно сказать о воево-
дах, т.е. генералах армии. Их выбирают обычно из думных бояр и окольни-
чьих, так делают при появлении неприятеля; в противном случае их еже-
годно выбирают из думных и московских дворян и посылают на границу
Татарии, чтобы помешать вторжению скопившихся татар, которые являют-
ся временами, чтобы угонять лошадей с гарнизонных пастбищ, и если не
встречают сопротивления, то, сверх того, грабят» (Россия начала XVII в-
Записки капитана Маржерета. С. 174).
2 «Набаты — это такие медные барабаны, которые перевозят на л°'
шади; у каждого их 10 или 12» (Россия начала XVII в. Записки капитана
Маржерета. С. 174—175).
3 Речь идет о местничестве.
Московитский всадник.
С немецкой гравюры XVI столетия, из собрания П.Я. Дашкова
их всегда налицо при неожиданно наставшей войне. Впрочем, я
знал между ними очень много таких, которые раскаиваются в
том, что забрались в этот лабиринт в надежде на выгоду, поки-
нув отеческих богов и не дорожив свободной службой среди сво-
его народа. Потому что царь жестоко издевается над условия-
ми, которыми они обеспечили себе увольнение на родину после
определенного срока службы, положившись на них, точно на
Ариаднину нить1: одного он останавливает щедростью, другого
просьбами, третьего повышением, даже, если ему угодно, ссыл-
1 Ариадна — в античной мифологии дочь критского царя Миноса, воз- '
лк>бленная Тезея, которому помогла выйти из лабиринта после его побе-
ды над чудовищем Минотавром, дав ему клубок ниток.
Московское государство XV — XVII вв.
кой в излучистые закоулки безвыходных трущоб; проповедует
всем о неприличии увольнения от службы для военных людей в
такое время, когда война в самом разгаре или когда ее опасают-
ся. Бедняки никогда и не отпускаются из-за этого опасения, от
которого Алексей ни на минуту не может освободиться, так как
обширное Московское государство почти отовсюду опоясано
воинственными народами, не терпящими покоя, и окружено их
завистью и ненавистью (Майерберг, с. 177—178).
В старину великие московские князья обыкновенно вооружа-
ли на неприятеля одну только конницу, а ныне Алексей пользует-
Московит в военном наряде.
С немецкой гравюры XVI столетия, из собрания П.Я. Дашкова
Глава 4. Государственный строй
77)=
Ся совсем другим способом: узнавши по опыту, что в пехоте боль-
ше силы, вводит в сражение великое число пеших солдат из
стрельцов и набранных вольноопределяющихся, вооруженных
ружьями, мечами или шпагами и серпообразными секирами. К
ним прибавляется гораздо меньшее число конницы, набранной
из дворян, обязанных служить за свои поместья, и немногих та-
тар из Казанского и Астраханского царств, вооруженных самопа-
лами, пистолетами и кривыми саблями, а иные из них имеют
брони и шлемы. В этом войске не бывает также недостатка и во
множестве спешившихся конников, подобных «димихам» Алек-
сандра Македонского, вроде амфибий, называемых у нас обык-
новенно драгунами; почти все они состоят из самых мелких дво-
рян, известных под именем детей боярских, также и в большом
наряде военных пушек, но употребление их по неопытности мос-
ковитян, воображающих себя артиллеристами, обыкновенно не
много причиняет вреда неприятелю. Над войском, хотя бы и боль-
шим, назначается вождь; но ему не придается никаких намест-
ников, а при нем находится лишь несколько лиц для совещания,
а не для действий. При самом начале похода он назначает, ка-
ким полкам быть на правом крыле, каким на левом, каким в пе-
реднем и сторожевом; так и совершает поход, никогда не изме-
няя этого порядка.
Пехотинцы под начальством храброго вождя дерутся превос-
ходно, перестреливаясь на месте, пока находятся за укрепле-
нием или плотно огорожены переносным забором из попереч-
ных брусьев, из которого со всех сторон выставлены вперед зао-
стренные бревна и пики, так что могут принять нападающего
неприятеля с уверенностью в самих себе. Но если не видят безо-
пасного убежища, в испуге они трусливо бегут. А конники никогда
не показывают опытов такой же военной храбрости, потому что
Дворян, не достойных этого названия, никогда нельзя заставить,
чтобы отважились напасть на неприятельский строй, выстрелив в
него раз; когда же и выйдут некоторые из них посмелее под на-
чальством иностранца, то если неприятель тотчас же не обратит-
ся в бегство, они сами бегут, бесстыдно покидая пехоту на произ-
вол и подвергая ее плену или смерти (Майерберг, с. 180—181).
ОтрАТбГИЯ И ТАКТИКА
В сражениях они никогда не употребляли ни пехоты, ни пу-
шек. Ибо все, что они ни делают, нападают ли на врага, или пре-
Следуют его, или бегут от него, они совершают внезапно и быст-
Московское государство XV — XVII вв.
ро, и, таким образом, ни пехота, ни пушки не могут следовать за
ними. При первом столкновении они нападают на врага весьма
храбро, но долго не выдерживают, как будто желая намекнуть:
«Бегите, или побежим мы». Теперь государь имеет пушечных
литейщиков немцев и итальянцев, которые, кроме пищалей и
воинских орудий, льют также железные ядра, какими пользуют-
ся и наши государи, но московиты не умеют и не могут пользо-
ваться этими ядрами в сражении, так как у них все основано на
быстроте. Готовясь вступить в сражение, они возлагают более
надежды на численность и на то, со сколь великими полчищами
нападут они на врага, а не на силу воинов и на возможно лучшее
построение войска; они счастливее сражаются издали, чем вбли-
зи, и потому особенно стараются обойти врага и напасть на него
с тылу.
Города они редко завоевывают силой или более жестоким
нападением, но скорее у них в обычае принуждать людей к сда-
че продолжительной осадой, голодом или изменой (Герберш-
тейн, с. 70, 75, 77, 78, 79).
Хотя они, в случае нападения, действуют горячо, как боль-
шинство народов скифского происхождения, однако, не могут
долго устоять в сражении, и если бегство где-либо началось, то
их нельзя удержать никакой высшей властью. Поэтому они, скры-
вая свои намерения, охотно прибегают к сражениям на рассто-
янии, притворным отступлениям, разделению, расстройствам
рядов, засадам, хитростям и обманам. Значки или военные зна-
мена они употребляют с разными на них изображениями — ор-
лов, драконов, всадников и креста. На том из них, которое есть
собственно царское знамя, находится изображение Иисуса На-
вина, останавливающего своими молитвами бег солнца, как бы
наложив на него руки. Главные начальники войск, в знак своей
власти, привешивают конские хвосты и гривы, окрашенные в крас-
ный цвет, к копьям. Из средств, возбуждающих к бою, главным
образом, употребляются многочисленные трубачи, которые, дуя
по-азиатски в роги и трубы, похожие на пастушеские, издают для
изнеженного европейского слуха крайне нестройные звуки, пре-
имущественно в то время, когда солдаты с дикими криками бро-
саются на неприятеля, дабы устрашить его. Употребляют они
также и бубны, деревянные и металлические, обтянутые кожей,
очень небольшого размера. Некоторые всадники возят их за со-
бой привязанными к седлу, как это делают татары. Рассеявшись
Глава 4. Гэсударственный строй
Вооружение русских всадников.
Из немецкого издания «Записок» Герберштейна. 1557 г.
по лесу, они бьют по деревьям стрелами и тем подают друг дру-
гу весть о себе. С собою они не берут никакой тяжелой поклажи
и носят за плечами только на один день рассчитанное пропита-
ние— сухари, сушеную рыбу и толокно, т.е. овсяную муку, кото-
рую они смешивают с молоком или сырой водой в густую кашу.
Благодаря, однако, слишком длинной и неудобной для ходьбы
одежде, они подвигаются вперед только шагом. Отличившихся
Царь, по большей части, награждает золотой медалью со своим
изображением и каким-либо нарядным платьем (Рейтенфельс,
с- 12б, 127).
Московское государство XV—XVI/ вв'^
В сражении они без всякого порядка бегают поспешно кучами
почему они неприятелям не дают битв, большей частью, а если
и дают, то украдкой, исподтишка. Я думаю, что под солнцем нет
людей, способных к такой суровой жизни, какую ведут русские.
Хотя они проводят в поле два месяца, когда промораживает зем-
лю уже аршина1 на два вглубь, но простой солдат не имеет ни
палатки, ни чего-либо иного над своей головой; обычная их за-
щита против непогоды — войлок, выставленный против ветра и
непогоды, когда навалит снегу, солдат сгребает его, разводит
себе огонь, около которого и ложится спать. Так поступает боль-
шая часть из них, исключая дворян, доставляющих себе за соб-
ственный счет другие припасы. Но и такая жизнь в поле не так
удивительна, как их крепость: каждый должен добыть и привез-
ти провизию для себя и своей лошади на месяц или на два; сам
он питается водой и овсяной мукой, смешанными вместе; ло-
шадь его ест зелень и ветки и т.п. Несмотря на все это русский
работает и служит очень хорошо. Не знаю ни одной страны око-
ло нас, которая бы славилась такими людьми и животными. Те-
перь, что могло бы быть совершено этими людьми, если бы они
были выучены порядкам и познаниям цивилизовнных войск. Если
бы этот князь имел в своей стране людей, которые могли бы
выучить их выше сказанным вещам, то я думаю, что два лучших
и сильнейших христианских государя не могли бы соперничать с
ним вследствие его могущества, суровости и выносливости его
народа и лошадей и тех незначительных издержек, которых сто-
ят ему войны. Исключая иностранцев, князь не платит никому
жалованья (иностранцы получают ежегодное жалованье, но не-
большое): воины из его областей служат на собственный счет,
исключая, что стрельцам он дает жалованье на порох и пули,
т.е. в его землях никто не получает ни гроша жалованья. Если
же кто-нибудь заслужит перед ним, то князь жалует ему по-
местье или кусок земли, за что получивший обязан быть все-
гда наготове явиться с таким числом людей, какое укажет князь
(Ченслер, с. 6).
В войне оборонительной или в случае сильного нападения
татар на русскую границу, войско пускают в походную или под-
вижную крепость (называемую вежа или гуляй-город), которая
возится при нем под начальством воеводы гулевого (или разъез-
1 Аршин — русская мера длины равна около 72 см.
Глава 4. Государственный строй
81>
дного генерала). Эта походная или подвижная крепость так уст-
роена, что (смотря по надобности) может быть растянута в дли-
ну на одну, две, три, четыре, пять, шесть или семь миль, имен-
но на сколько ее станет. Она заключается в двойной деревян-
ной стене, защищающей солдат с обеих сторон, как с тылу, так и
спереди, с пространством около трех ярдов между той и другой
стеной, где они могут не только помещаться, но также имеют
довольно места, чтоб заряжать свои огнестрельные орудия и
производить из них пальбу, равно как и действовать всяким дру-
гим оружием. Стены крепости смыкаются на обоих концах и снаб-
жены с каждой стороны отверстиями, в которые выставляется
дуло ружья, или какое-либо другое оружие. Ее возят вслед за
войском, куда бы оно ни отправлялось, разобрав на составные
части и разложив их на телеги, привязанные одна к другой и зап-
ряженные лошадьми, коих, однако, не видно, потому что они зак-
рыты поклажей, как бы навесом. Когда привезут ее на место, где
она должна быть поставлена (которое заранее избирает и на-
значает гулевой воевода), то раскидывают, по мере надобности,
иногда на одну, иногда на две, а иногда и на три мили или более.
Ставят ее очень скоро, не нуждаясь притом ни в плотнике, ни в
каком-либо инструменте, ибо отдельные доски так сделаны, что-
бы прилаживать их одну к другой, что не трудно понять тем, коим
известно, каким образом производятся все постройки у русских
(Флетчер, с. 69—70).
Для разбития стана они выбирают весьма обширное место,
где более знатные разбивают палатки, а другие втыкают в зем-
лю нечто вроде дуги из прутьев и покрывают ее епанчами1, что-
бы прятать туда седла, луки и другое в этом роде и чтобы защи-
титься от дождя. Лошадей они выгоняют на пастбища, ради чего
их палатки расставлены одна от другой очень широко: они не
Укрепляют их повозками, ни рвом, ни другой какой преградой,
если только это место не укреплено случайно от природы или
лесом, или реками, или болотами. Тот, у кого есть шесть лоша-
дей, а иногда больше, пользуется только одной из них в каче-
стве подъемной или вьючной, на которой везут необходимое для
жизни. Прежде всего такой человек имеет в мешке длиною в две
ИЛи три пяди толченое просо, потом восемь или десять фунтов
соленой свинины; есть у него в мешке и соль и притом, если он
^ианча— длинный и широкий старинный плащ. Позднее— теплая
енская накидка.
63ак. 190
Московское государство XV — XVII вв.
богат, смешанная с перцем. Кроме того, каждый носит с собою
топор, огниво, котлы или медный горшок, чтобы, если он случай-
но попадет туда, где не найдет ни плодов, ни чесноку, ни луку
или дичи, иметь возможность развести там огонь, наполнить
горшок водой, бросить в него полную ложку проса, прибавить
соли и варить: довольствуясь такой пищей, живут и господин и
рабы. Затем, если господин будет чересчур голоден, то он ис-
требляет все это, и, таким образом, рабы имеют иногда отлич-
ный случай поститься целых два или три дня. Если же господин
хочет пиршествовать роскошнее, то он прибавляет маленькую
частицу свиного мяса. Я говорю это не о более знатных, а о лю-
дях среднего достатка. Вожди войска и другие военные началь-
ники время от времени приглашают к себе других победнее, и,
получив хороший обед, эти последние воздерживаются иногда
потом от пищи два или три дня. Точно так же, если у московита
Глава 4. Государственный строй
есть плоды,— чеснок или лук — то они легко могут обойтись без
всего другого (Герберштейн, с. 78,79).
Вооружение
Лошади у них маленькие, холощеные, не подкованы; узда
самая легкая; затем седла приспособлены у них с таким расче-
том, что всадники могут безо всякого труда поворачиваться во
все стороны и натягивать лук. Ноги у сидящих на лошади до та-
кой степени стянуты одна с другой, что они вовсе не могут вы-
держать несколько более сильного удара копья или стрелы. К
шпорам прибегают весьма немногие, а большинство пользует-
ся плеткой, которая висит всегда на мизинце правой руки, так
что они могут всегда схватить ее, когда нужно и пустить в ход, а
если опять дойдет до оружия, то они оставляют плетку и она
висит по-прежнему. Обыкновенное оружие у них составляют лук,
стрелы, топор и палка наподобие булавы, которая по-русски
называется кистень, по-польски — бассалык. Саблю употребля-
ют более знатные и более богатые. Продолговатые кинжалы,
висящие наподобие ножей, спрятаны у них в ножнах до такой
степени глубоко, что с трудом можно коснуться до верхней час-
ти рукоятки или схватить ее в случае надобности. Равным обра-
зом и повод от узды у них в употреблении длинный и на конце
прорезанный; они привязывают его к пальцу левой руки, чтобы
можно было схватить лук и, натянув его, пустить в ход. Хотя они
вместе и одновременно держат в руках узду, саблю, лук, стрелу
i и плеть, однако, ловко и без всякого затруднения умеют
пользоваться ими. Некоторые из более знатных носят латы —
кольчугу, сделанную искусно, как будто из чешуи, и наручи;
весьма немногие имеют шелом, заостренный кверху наподо-
бие пирамиды. Некоторые носят платье, подбитое ватой, для
защиты от всяких ударов. Употребляют они и копья (Герберш-
тейн, с. 75).
У них много трубачей; если они, по отеческому обычаю, ста-
нУт Дуть в свои трубы все вместе и загудят, то можно услышать
т°гда некое удивительное и необычное созвучие. Есть у них и
некий другой род музыки, который на их языке называется зур-
н°ю1. Когда они прибегают к ней, то играют почти в продолже-
ние часа, немного более или немного менее, до известной сте-
1 Зурна — восточный духовой язычковый музыкальный инструмент.
Мостобское государство XV — XVII 6g' ^
пени без всякой передышки или втягивания воздуха. Они обык-
новенно сперва наполняют воздухом щеки, а затем, как говорят,
научившись одновременно втягивать воздух ноздрями, издают
трубой звук без перерыва (Герберштейн, с. 79, 80).
Его царское величество обыкновенно приказывает в декабре
вывозить в поле за предместье всю’артиллерию, которая нахо-
дится в Москве; там ее устанавливают и направляют на два де-
ревянных дома, набитых землей; против домов ставят два бе-
лых значка, у которых артиллерия стреляет: делается это, что-
бы царь мог видеть, на что способны его пушкари. У русских
прекрасная артиллерия из бронзы всех родов: маленькие пуш-
ки, двойные, королевские, фальконеты, василиски и пр.; у них же
есть шесть больших орудий, ядра которых до аршина высотой
так что, когда они летят, их легко различаешь; у них много мор-
тир1, из которых они стреляют греческим огнем (Неизвестный
англичанин, с. 16).
Борька со степью и охрана границ
Намереваясь открыть неприятеля в обширных степях татар-
ских, русские поступают следующим образом: там пролегают
дороги, именуемые царской, крымской и путем великого хана;
сверх того, изредка растут одинокие, рассеянные дубы, удален-
ные один от другого на 8, 10 и до 40 верст. По большей части
при каждом из них становятся два ратника с готовыми конями:
один сторожит на вершине дерева, а товарищ его кормит коней,
совсем оседланных. Всадники сменяются через четыре дня. Си-
дящий на вершине дуба, заметив в отдалении пыль, слезает не-
медленно, не говоря ни слова, садится на коня, скачет во весь
опор к другому дереву, кричит издали и показывает рукою, где
видел неприятеля. Страж второго дерева, находясь на верши-
не, уже издали замечает скачущего вестника и едва поймет из
слов его, или из знаков, с какой стороны поднимается пыль, ве-
лит своему товарищу, смотревшему за конями, скакать к тре-
тьему дереву. Так, уведомляя друг друга, дают знать ближай-
шей крепости и, наконец, самой Москве, не принося иной вести,
кроме того, что видели неприятеля; а нередко вместо людей,
открывается конский степной табун или стадо диких животных.
Но когда страж, оставшийся при первом дереве, также приска-
1 Мортира — короткоствольное артиллерийское орудие.
Глава 4. Государственный строй
цет и подтвердит слова своего товарища, тогда, с прибытием
вестника, войско берет оружие, а воеводы соединяются и по-
сылают нарочных разведать о силах неприятеля. О числе вра-
гов русские полководцы узнают иногда следующим образом; не-
далеко от пути, которым идут татары, скрываются рассыпанные
в разных местах дозоры: выждав время, когда минует неприя-
тель, они выходят на следы и угадывают довольно верно силы
его по широте дороги, протоптанной в степях конями. В степях
растет высокая трава, в которой самих лошадей бывает не вид-
но: русские зажигают ее каждой весной, отчасти для того, чтобы
татары не могли найти корма для своих коней, отчасти и для
того, чтобы трава росла выше. Но если враги идут по дорогам,
вышеупомянутым, русские столь же верно узнают число их по
глубине следа или по вихрям отдаленной пыли: вообще татары
избирают пути известные и неохотно прокладывают новые, по
степной траве, из опасения утомить лошадей. Когда стороже-
вые дозоры, пробравшись только им знакомыми тропинками, при-
несут весть о силах неприятельских, русские отступают к какой-
нибудь реке, или к лесу в намерении остановить врага. Но тата-
рин очень ловок и проворен: забавляя русских перестрелкой 20
тыс. или 30 тыс. всадников, в то же время посылает несколько
отрядов другими дорогами, опустошать царские владения. Эти
отряды столь быстро исполняют свое дело, что наносят удар
прежде, нежели русская армия узнает об их вторжении. Впро-
чем татары не обременяют себя другой добычей, кроме плен-
ников, и не имеют никакой поклажи, хотя у каждого есть одна
или две запасные лошади, отлично выезженные и послушные.
Эти наездники столь искусны, что на всем скаку прыгают с од-
ной лошади на другую; кроме лука, стрел и сабли другого ору-
жия не знают; стреляют крепче и вернее на бегу, нежели стоя
неподвижно; для пищи запасаются мясом, высушенным на солн-
це и в мелкие кусочки изрезанным; к седельному арчаку привя-
зывают длинную веревку. Сотня татар всегда разгонит двести
Русских, исключая отборнейших воинов; встретив же русскую
пехоту, или стрельцов, укрепившихся на речном берегу или в
засеке, татары поспешно удаляются, хотя русские, в самом деле,
Умеют лучше пугать их, нежели вредить им. Ежели отряд рус-
ских всадников, тысяч в пятнадцать или двадцать, решится пре-
следовать татарских наездников, они рассыпаются во все сто-
Р°нь|, и под пушечным выстрелом остается из них не более 3
Ли 4 тысяч человек; да и те сходствуют более с привидениями
Московское государство XV — XVII вв.
на ослах, нежели с воинственными всадниками. Посему татары
обыкновенно возвращаются восвояси без большого урона, если
только русские не успеют пересечь им пути на переправах че-
рез реки или не займут проходов в лесу, где могут напасть на
неприятеля. Но это редко случается (Маржерет, с. 278—280).
Теперешний царь1 в свое царствование соорудил шестнад.
цать крепостей, назвав их своим именем, кроме крепостей и
фортов, которые он построил на берегу рва, выкопанного им
между его страной и татарской. Говорят, что этот ров очень ве-
лик и широк и имеет в длину пять тысяч верст; именно (он тя-
нется): от окрестностей Путивля почти до великой реки Волги.
На краях рва утверждены связанные между собой бревна с уди-
вительными приспособлениями. Царь выстроил на нем тридцать
больших крепостей, а на расстоянии каждых тридцати верст по
укреплению с 500 стражей. Говорят, что эта стража составляет
около шестидесяти тысяч ратников, другие говорят, что не ше-
стьдесят, а полтораста тысяч. Они сменяются через каждые
шесть месяцев. Для них устроены там города и селения и заве-
дены посевы на тех землях, которые были пусты и заброшены
(Павел Алеппский, с. 76, вып. II).
Крепость в городе Киеве только что выстроил богохранимый
царь Алексей. Она укреплена деревянными стенами, рвами и
крепкими башнями. Московитяне обладают светлым умом, по-
добно франкам, ибо они избрали такие приспособления для ук-
репления этой крепости, каких мы не видели в их стране. Они
поставили кругом рва бревна вроде длинной оси водяного коле-
са, очень большие и переплели их жердями, заостренными на-
подобие кинжалов и копий, торчащих с четырех сторон оси в виде
креста, как вороты наших колодцев. Бревна эти положены в два
яруса, будучи протянуты над землей на высоте около полутора
роста. Если неприятель сделает нападение, то не находит пути,
ни по земле, ни сверху, и если повиснет на верхних бревнах, то
от этого погибнет, потому что упадет на заостренные нижние
колья, которые вонзятся в его тело и члены, и могила станет его
обиталищем. Мосты при воротах этого города и крепости подни-
маются на цепях. Вся земля вокруг них имеет подземные ходы,
наполненные большим количеством пороха. На каждых воротах
висит большой колокол: если что-нибудь случится, то в него уда'
ряют, чтобы дать знать всем находящимся в крепости. То же во
.• 1 Алексей Михайлович.
Глава-4, Государственный строй
всех крепостях московитов. В этой крепости много пушек, одни
над другими, вверху и внизу. В ней двое воевод, уполномочен-
ных от царя. У них шестьдесят тысяч войска, из коего одна часть
стоит под ружьем днем, а другая ночью (Павел Алеппский, с. 74,
вып. II).
ГЛАВА 5
ИНОСТРАННЫЕ ПОСОЛЬСТВА
Московская Русь
и иноземные государства
Великий князь почти ежегодно отправляет к персидскому шаху
посланника или незначительного посла по торговым делам,
вообще ведущимся у них довольно плохо, хотя, кроме того, он
посылает туда особо и простых купцов. Так как такие посланни-
ки во все время своего пребывания в Персии содержатся на счет
шаха, то поэтому они приобретают там еще большие выгоды от
своих торговых дел. Отправляя довольно часто посольства к
иностранным государям, царь, в свою очередь, и принимает
также часто чужеземные посольства, так что нередко случает-
ся, что в Москву съезжаются в одно время по два, по три и более
этих посольств, которых прием и отпуск совершается обыкно-
венно в довольно продолжительное время. Некоторые иност-
ранные государи имеют в Москве своих легатов и постоянных
консулов или резидентов, которые и живут там в своих собствен-
ных дворах. В Москве выстроены удобные дома и дворы, в кото-
рых помещаются приезжающие посольства; только в них нет
кроватей, и если кто не хочет спать на соломе, или на голой
лавке, тот должен привозить собственную постель. У ворот по-
сольского двора всегда приставляется сильная стража1 (Олеа-
рий, с. 224—225).
Встреча и въезд посла
Отправляющийся в Московию посол, приближаясь к ее гра-
ницам, посылает в ближайший город вестника сообщить началь-
1 Свободный выход членам иностранных посольств со двора в город
разрешался только после первого официального приема посла у царя.
Глава 5. Иностранные посольства.
89>
нику этого города, что вот он, посол такого-то владыки, собира-
ется вступить в пределы государя. Вслед за тем начальник тща-
тельно исследует не только то, каким государем отправлен по-
сол, но и какое у него самого положение и достоинство, и точно
также, сколько лиц его сопровождает. Разузнав это, он посылает
для приема и сопровождения посла какое-нибудь лицо со сви-
той, причем сообразуется как с достоинством государя, отпра-
вившего посла, так и с положением самого посла. Между тем, он
тотчас дает также знать великому князю, откуда и от какого го-
сударя является посол. Отправленное лицо также посылает с
пути вперед кого-нибудь из своей свиты, чтобы дать знать пос-
лу, что приближается большой человек для приема его в опре-
деленном месте (обозначается место). Но при встрече это по-
сланное лицо не двигается с места, так что, например, в зимнее
время велит даже размести или растоптать снег там, где он ос-
тановился, чтобы посол мог проехать туда, а сам, меж тем, не
двигается с наезженной или большой дороги. Кроме того, при
встрече у них обычно соблюдается и следующее: они отправля-
ют вестника к послу внушить ему, чтобы он слез с лошади или с
повозки. Если же кто-нибудь станет отговариваться или устало-
стью, или недомоганием, то они отвечают, что ни произносить,
ни слушать слов государя нельзя иначе, как стоя. Мало того,
посланное лицо тщательно остерегается, чтобы не слезть пер-
вому с лошади или с повозки, дабы не оказаться через это об-
стоятельство умаляющим достоинство своего государя. Поэто-
му, как скоро лицо это заметит, что посол слезает с лошади, то
тогда только сходит и само. Засим, приближаясь с открытой го-
ловой, он говорит: «Государя, царя и великого князя всея Рос-
сии и пр. (вычитывая главнейшие княжества) наместник и вое-
вода такой-то области и пр. велел тебе указать. Узнав, что ты
посол такого-то государя едешь к великому государю нашему,
Он послал нас тебе навстречу, чтобы мы проводили тебя к нему
(повторяя титул государя и наместника), кроме того, нам пору-
чено спросить тебя, по здорову ли ты ехал (ибо таково их обыч-
н°е приветствие: «по здорову ли ты ехал?») Затем посланный
пРотягивает послу правую руку и снова не оказывает первый печ-
ения, если видит, что посол не обнажает головы. После этого,
ВеРоятно, движимый долгом учтивости, он первым обращается
* послу лично от себя, спрашивая его, по здорову ли тот ехал,
апоследок он дает знак рукою, указывая, что, мол, садись и
п°езжай. Когда они в конце концов сядут на лошадей или на по-
_ Московское государство XV — XVII вв._„
возки, то он останавливается на месте вместе со своими и це
уступает дороги послу, но следует издалека сзади за ним, тща.
тельно наблюдая, чтобы никто не отставал или не слишком при.
ближался. Во время дальнейшего путешествия посла, он тотчас
узнает прежде всего имя посла и отдельных служителей его
равно как имена их родителей, из какой кто области родом, ка-
кой кто знает язык и какое кто занимает положение: служит ли он у
какого-нибудь государя, не родственник ли он или свойственник
посла и был ли он прежде в их области (Герберштейн, с. 192, 193).
Две кухонные повозки мы выслали вперед и много еще пар.
ных и троечных подвод поменьше, на коих везлась утварь по-
слов и посольских людей в приготовленное нам приставом по-
мещение, где комнаты были убраны красивыми коврами. Про-
ехав три мили, в третьем часу пополудни прибыли и мы в следу-
ющем порядке: впереди в немецком платье с золотой бахромой
шли три трубача с литаврщиком и попеременно играли; за ними
со своими начальниками драгуны ясновельможного воеводы
полоцкого— все в красной одежде с бахромой и прочими укра-
шениями. За ними, впереди турецких коней сиятельного князя,
покрытых попонами турецкой работы, и ведомых каждый отдель-
ным конюхом в красной одежде, шел пан Радзимин, главный ко-
нюший, позади— 12 верховых лошадей ясновельможного вое-
воды тоже с главным его конюхом впереди, покрытых красным
же сукном с белой оторочкой — каждую вел под уздцы тоже ко-
нюх; за ними кучера, в красном же одеянии, вели восемь благо-
родных фрисландских коней, вороных, крупной стати, предназ-
начавшихся для въезда в Москву под карету сиятельного князя;
потом еще семь гнедых лошадей ясновельможного воеводы, все,
вздымаясь на дыбы, ведомые одетыми в красное конюхами, сде-
лали въезд довольно парадным. За конями следовала везомая
шестью вороными лошадьми карета пана секретаря посольства;
за ней — дорожная карета сиятельного князя, везомая шестью
рыжими лошадьми, в коей ехал посольский врач пан Ференда-
ни, капеллан князя Томас Иван ордена проповедников, и два
приехавших с послом литовским иезуита. Затем двигалась по-
сольская шляхта, состоявшая из разных спутников —доброволь-
цев, коих вело благородное любопытство взглянуть на Москву,
и из членов посольской свиты верхом на отборных и разубран'
1 Собираясь в путь, послы на родине набирали с собой большую свитУ
с тем, чтобы ехать с большей пышностью и представительностью.
Глава 5. Иностранные посольства.
Московские стрельцы. Конец XVII в.
Московское государство XV — XVII вв.
=(92
ных конях потом трубачи в красивом польском одеянии трубили
попеременно перед каретой послов. Карета была красива (хотя
ввиду дурного состояния дорог и выбрали худшую); ее гордели-
во везли шесть разномастных фрисландских лошадей, блистая
богатствами серебряной и шелковой сбруи; кучера, по обычаю
поляков, одеты были в красное; по бокам шли два гайдука, тоже
в красном, осыпанные, по йх обыкновению, серебром. Карету
занимали: сиятельный князь Чарторыйский, воевода волынский,
посол польский, и ясновельможный воевода полоцкий, посол
великого княжества литовского, пан Комар, судья Оршинский,
посольский секретарь, и пан пристав московский, высланные нам
навстречу. Со стороны князя ехало верхом 12 спальников (по-
польски называемыми pokoiovi), со стороны воеводы тоже 12,
Конница с крыльями из московских жильцов. Начало XVII в.
Глава 5. Иностранные посольства.
все в красной одежде; за каретой вели поодиночке 2 иноходцев
того и другого посла под дорогими седлами и в великолепной
сбруе; наконец, 150 человек посольской свиты и частных лиц,
600 княжеских драгун в новой одежде с оружием заключали ше-
ствие. Еще следовало 9 военных повозок, кои поляки зовут
karavan, а немцы— Rustwagen: две великолепные кареты для
въезда послов в Москву и множество других малых подвод. Да-
леко от города Смоленска стояло для встречи нас 2 полка мос-
ковской конницы с трубами и литаврами. Они привели нас не в
город и не подле стен, а делая большой круг, в предместье.
В предместье справа и слева были расставлены отряды мос-
ковских стрельцов с зурнами и литаврами, кои вдвое больше
наших. Мы, несмотря на большое затруднение от грязи, живо
двигались между ними и переехали мост через реку, называе-
мую у них Днепром, а по-латыни Борисфеном: через него мы тут
переезжали уже вторично (Таннер, с. 30—31).
Когда мы находились на расстоянии полумили от Москвы, к
нам навстречу выехал, спеша и обливаясь потом, старый секре-
тарь с извещением, что его государь посылает нам навстречу
больших людей — при этом он назвал их по имени, — дабы они
ожидали и приняли нас. К этому он прибавил, что при встрече с
ними нам подобает слезть с коней и, стоя, выслушать слова го-
сударя. Затем, подав друг другу руки, мы стали разговаривать.
Когда я между прочим спросил его о причине столь обильного
пота, он тотчас ответил мне громким голосом: «Сигизмунд, у
нашего государя иной обычай службы, чем у твоего». Когда мы
подвигались таким образом вперед, то увидели лиц, стоящих
Длинным рядом, словно какое-нибудь войско. Тотчас при нашем
приближении они слезли с лошадей, что сделали в свою оче-
редь и мы сами. При самой встрече один из них повел речь, на-
чав ее так: «Великий государь Василий, божьей милостью царь
и государь всея России и пр. (вычитывая весь титул) узнал, что
прибыли вы, послы брата его Карла, избранного римским импе-
ратором и наивысшего короля и брата его Фердинанда,' послал
нас, советников своих, и препоручил нам спросить у вас, как здо-
Ров брат его Карл, римский император и наивысший король».
^°сле этого подобным же образом спросил он о Фердинанде.
°торой сказал графу: «Граф Леонард, великий государь (пере-
числяя весь титул) препоручил мне выехать тебе навстречу,
проводить тебя до самой гостиницы и заботиться о всем для
тебя необходимом». Третий сказал то же самое мне. Когда это
Московское государство XV — XVII вв.
.=(94
было сказано и выслушано с той и с другой стороны, с открытой
головой, первый снова сказал: «Великий государь (вычитывая
титул) повелел спросить у тебя, граф Леонард, по здорову ли ты
ехал». То же самое было сказано и мне. Согласно их обычаю мы
отвечали им: «Да пошлет бог здоровья великому государю. По
благости же божьей и милости великого князя мы ехали по здо-
рову». То же лицо снова сказало следующее: «Великий князь и
пр. (всякий раз повторяя титул) послал тебе, Леонард, иноход-
ца с седлом, а также и другого коня из своей конюшни». Это же
самое было сказано и мне. Когда мы воздали за это благодар-
ность, они подают нам руки и тот и другой спрашивают, по по-
рядку того и другого из нас, по здорову ли мы ехали. Наконец,
они сказали, что нам подобает почтить их государя и сесть на
подаренных коней, что мы и сделали. Переправившись через реку
Москву и отправив вперед всех других, мы следуем за ними. На
берегу находится монастырь; отсюда по равнине и посреди кучи
народа, сбегавшегося со всех сторон, проводили нас в город и
затем даже в назначенные нам жилища, расположенные напро-
тив одно от другого (Герберштейн, с. 197, 198).
Послы имели два дня для приготовления к въезду в город —
15 и 16 мая. Готовили экипажи, чистили всех лошадей, особенно
фрисландских, и водили их по двору нашего подворья, для того,
чтобы они явились в приличном виде и выступили мерным ша-
гом (при торжественном въезде на них особенно рассчитыва-
ли). Посольские чиновники и прочие спутники старались одеть-
ся попышнее, сами послы готовились явиться во всем блеске.
Когда все было готово для торжественного въезда, из числа мос-
ковских вельмож приехали два всадника с многочисленной сви-
той и привезли послам от великого князя разрешение въехать в
город. Въезд в великую метрополию Московии (называемую по-
ихнему «столицей») происходил 17 мая в 10 часу утра, при мно-
жестве зрителей в следующем порядке.
Сначала выслали вперед (как делалось это и в других горо-
дах) до 500 телег, забранных под посольскую кладь в Можайске.
Нагруженные ящиками и разным скарбом, они начинали посоль-
ское шествие, не в очень дальнем расстоянии от них длинным
рядом следовали пары, тройки, четверки и многочисленные под-
воды шляхты, перечислить которые было бы долго. Затем тихим
шагом двигались четыре повозки с кухонным скарбом; ехали и
другие повозки, которые мы называем karawan — четыре сия-
тельного князя, крытые желтым сукном, да пять ясновельмоЖ-
Глава 5. Иностранные посольства.
95
ного воеводы полоцкого, крытые красным, с коврами, гардеро-
бом и комнатным убранством, в шесть лошадей каждая; три тру-
бача да литаврщик ясновельможного воеводы в красном немец-
ком одеянии с золотой бахромой, сидя на благородных конях,
здесь громко играли впереди отряда из 60 драгун, одетых тоже в
красное и обращавших на себя общее внимание. Затем ехали
два дорожных экипажа послов в шесть лошадей каждый; в одном
ехали посольские священники, в другом— посольский врач (он
был одет по-немецки; к нему присоединился и я в такой же одеж-
де, не найдя себе места между поляками); потом ехала карета
ясновельможного воеводы, вся блиставшая золотом, везомая
шестью крапчатыми лошадьми в золотой сбруе, с развеваю-
щимися красными шелковыми лентами на головах. За ними сле-
довали 18 нарочно взятых для парадности коней под персидски-
ми коврами, богато убранными сапфирами и дорогими камнями
седлами, резвясь и играя; четыре последних, хотя и спутанные
веревкой по ногам и ведомые кроме того конюхами, обращали,
однако, на себя особенное внимание зрителей благородной и
величавой статью. За ними вереница спутников и посольских
чиновников, человек наверное в 100, ехали на горделивых конях.
Наконец, на далеком от них расстоянии три одетых по-польски
трубача торжественными звуками возвещали о шествии послов,
идя далеко впереди посольской кареты. В ней ехали послы.
Карета нарочно для того была куплена в Братиславле, си-
лезской столице на средства князя; внутри она была вся обита
красным атласом, а на крыше с внутренней стороны было мно-
жество золотых и серебряных петелек— украшение невидан-
ное московитянами; все железо на ней было позолочено и при-
давало ей огромную ценность. Карету везли шесть фрисландс-
ких лошадей в золотой же сбруе, с султанами из белых перьев
на голове; они выступали горделиво, придавая процессии много
торжественности и испуская благородное ржание, казалось, точ-
но реяли по воздуху. Со стороны князя шли 12 гайдуков в одежде
ярко-красного цвета с серебром; шестеро других в такого же цвета
одежде шли при ясновельможном воеводе с секирами на пле-
нах, называемыми у поляков обухами; по сторонам послов еха-
ло верхом еще 24 спальника, обращавшие на себя внимание
благородством коней и ярко-красным цветом одежды. Позади
следовало до 800 разного рода слуг в новой одежде. Следовав-
ший за ними отряд телохранителей сиятельного князя замыкал
п°сольское шествие.
Московское государство XV — XVII вв.
=(96
На эту процессию, выступившую в открытое поле с подво.
рья, которое находилось в полутора милях, народ, благодаря
необычайной пышности этого посольства, сошелся глазеть в
таком множестве, что едва можно было проехать. Между тем
пришло известие, что спешить нам нечего, а надо ехать самым
медленным шагом, чтобы не предупредить выезд из города тех
которые по приказу царя готовились идти нам навстречу. Мы
медленно подвигались вперед, пока не пришло известие, что все
готово и что послов ожидают.
Всем нестерпимо хотелось видеть город, особенно царя и
его местопребывание, а в это время уже доносились издали гром-
кие звуки литавр, труб, рогов; потом представилось взорам бле-
стящее войско, разделенное на две половины, справа и слева
(послам приходилось проезжать серединой) и в разноцветном
одеянии, с множеством труб и литавр.
Военачальники верхом на статных конях, на богатых персид-
ских седлах представляли большое разнообразие одежд и уб-
ранства и красою и величественностью превосходили один дру-
гого. Подъехав к городу ближе, глядим, — новый невиданный
дотоле отряд воинов! Цвет длинных красных одеяний был на всех
одинаков; сидели они верхом на белых конях, а к плечам у них
были приложены крылья, поднимавшиеся над головой и краси-
во расписанные; в руках длинные пики, к концу коих было приде-
лано золотое изображение крылатого дракона, вертевшееся по
ветру. Отряд казался ангельским легионом. Кто не надивился
бы на такое чудное зрелище, того по справедливости я счел бы
слепым и среди цветущего сада, полного всякого рода цветов.
Мы проехали уже три четверти мили, когда встретили царских
спальников в богатом наряде, мчавшихся на роскошно убран-
ных иноходцах. Сознаюсь, что мне не под силу описать как сле-
дует убранство их, разнообразие одеяний и прочее великоле-
пие всей этой вереницы — необычайную их пышность, красу и
блеск можно разве вообразить!
Впрочем, расскажу, как сумею, что в изумлении я увидел. На
них ловко сидели красные полукафтаны, а другие, вроде длин-
ного плаща, были накинуты на шею, мастерски вышитые и под-
битые соболем; они называют их ферязями. На каждой ферязи
на груди по обе стороны виднелись розы из крупных жемчужин,
серебра и золота. Они носили эти ферязи, отвернув их у правого
локтя и забросив на спину. Блиставшие на солнце каменьями,
золотом и серебром шапки придавали еще больше красы этой
Глава 5. Иностранные посольства.
97^
веренице и без того нарядных спальников. Сбруя тоже была ве-
ликолепна: справа и слева от удил до передней седельной луки
в виде полукруга имели они серебряные, а иные так и золотые,
испещренные разными узорами цепи толщиной в три пальца,
заставляя коней привскакивать от их бряцания. Приятный их звук
производили они и с помощью имевшихся в их руках хлыстов.
Конские ноги украшались подковами, тоже производившими звук
оТ привешенных к ним серебряных цепочек и дорогими наколен-
никами. Словом, весь отряд их (думается, было их до 200) так и
горел, как жар, своим светлым убранством. Довольно долго гар-
цевали они так друг перед дружкой, потом с утомленных коней
пересели на других в еще более пышной сбруе и начали уди-
вительно скакать— не касаясь земли, перескакивать с одного
седла на другое, выказывая такую ловкость, что все в изумлении
залюбовались на их искусство.
За этой нарядной вереницей ехала большая великокняжес-
кая карета, снаружи блиставшая золотом, а внутри изукрашен-
ная золотой и серебряной бахромой французского образца, выс-
ланная князем за послами. Шествие принуждено было останав-
ливаться дважды: раз — по случаю отведения назад в город во-
оруженных московитян, каких мы оставили позади, долженство-
вавших занять площади, где надлежало нам ехать. В это время
шаг за шагом с большим шумом подъехали московитяне, неза-
метно ударяя коней, чтобы они больше играли и ржали. Все по-
сланные нам навстречу приближались поодиночке к карете по-
слов, отдавали почтение, пока последний в ряду и первый по
сану, маститый старик, между всеми отличавшийся богатою
ферязью, не пригласил послов в карету и после многих разгово-
ров и церемоний, когда они сели, не присоединился к ним туда
же и сам — шествие при этом, уже почти близ' самого города,
останавливалось вторично.
Во время таких намеренных замедлений оставленные нами
позади солдаты (много их было услано на войну с турками, и для
парада царь, по-видимому, располагал немногими) боковыми
Дорогами забежали вперед и снова являлись перед нами в дру-
гом месте.
Все, по-видимому, обстояло благополучно — вдруг чиновни-
ки послов и великого князя жарко заспорили о местах. Спор длил-
ся три часа; шествие остановили, доложили великому князю —
спросили его волю, и он решил, чтобы два московских чиновника
имели в середине поляка, во втором ряду, чтобы два поляка —
7 Зак. 19о
Московское государство XV— XVII вв.
московитянина и т.д. У себя в Москве, конечно, московитяне пущ.
ностью без сравнения превосходили дорожный наряд, приехав-
ших к ним поляков; зато поляк, находясь между двумя москови-
тянами, затмевал их обоих важностью и благородством лица.
По въезде послов в город московским трубачам было велено
играть громче, но несходным с нашими трубачами образом.
Сравнив искусство этих и тех, я i^ior бы сказать, что московитяне
дуют в liripipium, а наши в трубы. В самом деле, московитяне
издают такие беспорядочные звуки, что в их музыке не разли-
чить никакого складу. Народу вышло на улицы столько, сколько
могли они поместить; прочие глядели из окон, с карнизов и с
крыш в таком множестве, что я дивился, как под такой массой не
развалились дома, выстроенные только из дерева. В числе зри-
телей было немало и девиц, постаравшихся приукрасить себя
для въезда послов.
Мы миновали предместье, имея пред собою столь разнооб-
разное зрелище и сами служа предметом зрелища для много-
численной толпы, и подъехали к городским воротам, где был
сильный караул и пушки. Часть эта называется «Земляным го-
родом». Проехав здесь опять длинную улицу, вымощенную круп-
ными, очень неудобными для езды в экипажах бревнами, мы
достигли площади, где стояли солдаты и трубачи, приветство-
вавшие нас торжественной музыкой. Потом мы проехали в дру-
гую часть города, стены коей были белы, почему она и зовется
«Белым городом». Ворота ее тоже были заняты вооруженным
отрядом и пушками; по длинной и широкой ее улице расставле-
на была пехота, а на площади — конница, встретившая нас раз-
ными приветственными звуками. Наконец, подъехали к Китай-
городу, укрепленному лучше прочих частей, на воротах коего на
наш въезд глядел сам царь, а чтобы лучше было видеть, по-
сольству велено было остановиться на полчаса. Проехав этими
воротами, мы достигли площади, которая вся была вымощена
гладкими бревнами, где вторично встретили прежний отряд вои-
нов с крылатыми драконами на пиках, впереди коего было шесть
барабанщиков, кои били палками в огромные барабаны удиви-
тельно ровно и согласно, все двигая вокруг головы руками и рас-
качиваясь телом. Проехав площадь, мы повернули в улицу на-
лево и на великолепном, построенном для иноземных послов
подворье 17 мая положили желанный конец своему путешествию
в 219 немецких миль (Таннер, с. 42—48).
Глава 5. Иностранные посольства.
— ' ” --------—— — \99^
Посольский двор к /Москве
Дома послов не имели никаких других жильцов, ни утвари. Но
каждый пристав объявлял своему послу, что он вместе с теми
приставами, которые прибыли с нами из Смоленска, имеет от
государя распоряжение заботиться обо всем для нас необходи-
мом. Они приставили также к нам писаря, говоря, что он назна-
чен для того, чтобы ежедневно доставлять нам пищу и другое
необходимое. Наконец, они советуют нам, чтобы если мы в чем-
либо будем нуждаться, то им на то указывали. После этого они
каждый почти день навещали нас, всегда осведомляясь о наших
нехватках. Способ содержания послов у них назначен различ-
ный: один для германцев, другой для литовцев и третий для
других стран. Я хочу сказать, что назначенные пристава имеют
определенное и притом предписанное выше количество, в ка-
ком выдавать хлеб, напитки, мясо, овес, сено и все остальные
предметы по числу отдельных лиц. Они знают, сколько должны
они выдавать на каждый день поленьев дров для кухни и для
топки бани, сколько соли, перцу, масла, луку и других самых нич-
тожных предметов. Тот же самый порядок соблюдают пристава,
провожающие послов в Москву и из Москвы. Но хотя они обычно
доставляли достаточно и даже с избытком как пищи так и питья,
однако, почти все, чего мы просили сверх того, они давали в об-
мен на прежде данное. Они всегда приносили напитки пяти ро-
дов — три рода меду и два рода пива. Иногда я посылал на ры-
нок купить некоторые предметы на свои деньги, преиму-
щественно же живую рыбу. Они оскорблялись на это, говоря, что
через это их государю причиняется великая обида. Я указывал
также приставу, что хочу позаботиться о кроватях для дворян,
которых было со мною пятеро. Но он тотчас стал отвечать, что у
них нет обычая доставлять кому-либо кровати. Я ответил ему,
что я не прошу, а хочу купить и потому сообщаю ему, чтобы он
не гневался потом, как раньше. Вернувшись на следующий день,
°н сказал мне: «Я докладывал советникам моего государя, о чем
мы вчера говорили. Они препоручили мне сказать тебе, чтобы
ты не тратил денег на кровати, ибо они обещают содержать все
точно так же, как вы содержали наших людей в ваших странах»
(Герберштейн, с. 198—199).
Чтобы читатели получили понятие о посольском подворье,
^адо знать, что это прекрасное здание построено Алексеем
Михайловичем из кирпича (что здесь по деревянным городам
_(^qq) Московское государство XV — XVII вв.
редко), в три жилья, по четырем углам украшено четырьмя ба-
шенками, или, как их называют, куполами, возвышающимися над
столькими же ступенями. Оно заключает внутри четырехуголь-
ный двор, середину коего занимает большой колодезь. Главная
краса здания — высокая и изящная башня — служит великолеп-
ным в него входом и своими тремя балконами (из них один на
самом верху, средний на средине башни, а третий с остальным
зданием наравне приятными по открывающимся с них видами и
просторными для прогулки) придает немалое украшение этому
городу. Для жительства послов московитяне разделили здание
это на три части: первую и лучшую назначили для князя-посла,
вторую для посла-воеводы, третью для секретаря посольства.
Этот обширный дом поместил один всех, сопровождавших по-
сольство людей. Своды в комнатах были так низки, что нельзя
было приладить к стене ни одной из привезенных с нами зана-
весей, не подогнув ее хорошенько.
Теперь посмотрим, какую обстановку сделали московитяне
в комнатах. Кругом по стенам приделаны были лавки; середину
комнаты занимали длинные столы и переносные скамейки, все
обитые красным сукном, которым были обиты внизу и стены,
насколько сидящий человек доставал спиной. В одной из предо-
ставленных князю-послу комнат, роскошно убранной, приготов-
лено было возвышение с дорожным балдахином наверху, где был
портрет польского короля; под ним кресло, назначенное для кня-
зя-посла, когда ему нужно было принимать посетителей. Внут-
ренний покой князя украшался шитыми золотом коврами, на коих
изображена была история Самсона. Так как воздух в нем был
сперт и испортился, то явилась необходимость, чтобы он не был
вреден князю, к неудовольствию московитян вынуть несколько
рам (Таннер, с. 48—49).
Прием посла по дворце
При въезде в крепость мы видели расставленных в различ-
ных местах или участках людей различного звания. Возле ворот
стояли граждане, а солдаты и служилые люди занимали пло-
щадь; они сопровождали нас пешком, шли впереди и, остано-
вившись, препятствовали нам добраться до дворцовых ступе-
ней и там слезть с коней, ибо сойти с коня вблизи ступеней не
дозволяется никому, кроме государя. Это делается также пото-
му, чтобы казалось, что государю оказано более почета. Как толь-
Глава 5. Иностранные посольства.
101)=
ко мы поднялись на середину ступеней, встречают нас некото-
рые советники государевы, подают нам руку, целуются с нами и
ведут дальше. Затем, когда мы поднялись по ступеням, встре-
чают нас другие более важные советники, и, когда первые уда-
лились (ибо у них существует обычай, чтобы первые уступали
следующим и всем ближайшим по порядку и оставались на сво-
ем месте, как в назначенном им отделении), подают нам в знак
приветствия правую руку Затем при входе во дворец, где сто-
яли кругом низшие чины дворян, нас равным образом встреча-
ют самые первые советники и приветствуют выше указанным
способом и порядком. Наконец, нас проводили в другую палату,
обставленную кругом князьями и другими более благородными,
из разряда и числа которых выбираются советники, а оттуда к
покою государя (перед которым стояли благородные, несущие
ежедневную службу при государе); при нашем прохождении
решительно никто из стоявших кругом не оказал нам даже само-
го ничтожного почета. Мало того, если мы, проходя мимо, слу-
чайно приветствовали кого-нибудь, близко нам известного, или
заговаривали с ним, то он не только ничего не отвечал нам, но
вел себя вообще так, как если бы он нигде не знал никого из нас
и не получал от нас приветствия. И только тогда, когда мы вхо-
дили к государю, советники вставали перед нами, (если тут слу-
чайно присутствуют братья государевы, то они не встают, но
все же сидят с непокрытой головой). И один из самых первых
советников, обратившись к государю, произнес по своему обы-
чаю, без просьбы от нашего имени следующие слова: «Великий
государь граф Леонард бьет челом», — и снова: «Великий госу-
дарь, граф Леонард бьет челом на великой твоей милости». Точ-
но так же и о Сигизмунде. Первое значит, что он как бы кланяет-
ся или выражает почтение, второе — что он приносить благо-
дарность за полученную милость, ибо битье челом они прини-
мают в качестве приветствия, принесение благодарности и дру-
гого тому подобного.
Государь сидел с непокрытой головой на более возвышен-
ном и почетном месте у стены, блиставшей изображением како-
го-то святого и имел справа от себя на скамейке шапку-колпак,
а слева палку с крестом — посох и таз с двумя рукомойниками,
п°верх которых, кроме того, было положено полотенце. Гово-
рят, что протягивая руку послу римской веры, государь считает,
Чт° протягивает ее человеку оскверненному и нечистому, а по-
тому, отпустив его, тотчас моет руки. Там стояла, против госу-
ДаРя, но на низшем месте скамья, приготовленная для послов.
1
— Московское государство XV — XVII вв.
Государь, когда ему оказан был предварительно почет (как уже
сказано выше), сам пригласил нас туда мановением и словом,
указывая рукой на скамью. Когда мы с того места по чину привет-
ствовали государя, то при этом находился толмач, который пе-
редавал нашу речь слово в слово. Услышав же между прочими
имена Карла и Фердинанда, государь вставал и сходил со ска-
меечки, а выслушав приветствие до самого конца, он спросил:
«Брат наш Карл, избранный римским императором и наивыс-
ший король здоров ли?» Пока граф отвечал: «Здоров», — госу-
дарь, меж тем, взошел на скамеечку и сел. Это же самое, по
окончании моего приветствия, спрашивал он у меня про Ферди-
нанда. Затем он подзывал по порядку того и другого из нас к
себе и говорил: «Дай мне руку». Взяв ее, он прибавлял: «По здо-
рову ли ты ехал?» На это тот и другой из нас, согласно их обы-
чаю, отвечали: «Дай бог тебе здравия на многие лета. Я же по
благости божьей и по твоей милости здоров». После этого он
повелел нам сесть. Мы же, прежде, чем сделать это, согласно с
их обыкновением, воздали наклонением головы на обе стороны
благодарность прежде всего государю, а затем советникам и
князьям, которые стояли ради оказания нам почета. Кроме того,
послы других государей, в особенности те, которые присылают-
ся из Литвы, Ливонии, Швеции и пр., будучи допущены пред очи
государевы, обычно вместе со своими провожатыми и служите-
лями подносят каждый особые дары. При поднесении даров со-
блюдается такой обычай. Вслед за выслушиванием и изложени-
ем цели посольства, тот советник, который ввел послов к госу-
дарю, встает и ясным и громким, слышным всем голосом, гово-
рит так: «Великий государь, такой-то посол бьет челом таким-
то даром», — и это же самое повторяет он о втором и третьем
(лицах посольства). Затем таким же образом произносит он име-
на и дары отдельных дворян и служителей. Наконец, рядом с
ним становится секретарь, который также указывает поименно
имена и дары как послов, так и каждого по порядку из произно-
сящих. Сами же они называют подобные дары «поминками», т.е.
как бы некий знак памяти. Они напоминали про дары и нашим
людям, но мы ответили, что это не согласно с нашим обычаем
(Герберштейн, с. 200—202).
Третьего числа вышеозначенные приставы, переводчики и
другие знатные бояре великого князя на 30 слишком конях про-
вожали господина посла для представления ко двору. Господин
посол ехал верхом со своими молодыми дворянами и несколь-
кими служителями на 18 лошадях, все из великокняжеской ко-
Глава 5. Иностранные посольства.
103>
нЮщни. Впереди его несли покрытые синей тафтой подарки его
императорского величества, а перед ними дворецкий нес импе-
раторскую верящую грамоту, обернутую в желтую тафту.
Подарки императорского величества были: два искусно вы-
резанных из хрусталя сосуда для питья, один простой кубок, а
другой в виде цапли; оба они оправлены в золото, а внизу у них
были вырезаны четыре буквы: «W.H.J.B.». Смысл этих букв такой:
Wie heilig ist Bruder chaft, т.е.: «Как священна братская дружба».
Подарки господина посла были: большой позолоченный умы-
вальник и таз прекрасной чеканной работы. Подарком сына гос-
подина посла был серебряный кубок, искусно раскрашенный
красками в виде цветка синих колокольчиков, с искусно же сде-
ланной крышкой. Подарком дворецкого было длинное ружье с
прикладом из черного рога, с серебряным набором и с позоло-
ченной пороховницей. Подарок Генриха Вальштейна была ма-
ленькая горная штуфа с золотой и серебряной рудой, Ганси
Рейнхарда Штейнбаха — кубок, очень искусно выточенный из ры-
бьей кости. Раймунда Утмана — тоже кубок, искусно вырезан-
ный из яшмы, с крышкой в золотой оправе, и из такого же камня
ложка, выложенная рубинами. Эти подарки несли следующие
лица и в таком порядке: служители дворецкого и Ганса Краме-
ра, а также и Соломон Потирийский, несли подарки четырех при-
дворных дворян, подарки сына господина посла нес Ганс Сигиз-
мунд Гославский, а подарки господина посла несли Мельхиор
Ципфер и Герман Лейхтер; Ганс Крамер, Андрей Гартрумф и я
несли посуду его императорского величества, составлявшую
восемь отдельных вещей, так как крылья цапли на крышке кубка
были уложены особенно.
Пока мы ехали в Кремль, везде стояло несколько тысяч на-
рода, глядевшего с удивлением на наше шествие. В самом Крем-
ле и перед ним стояли по обеим сторонам московитские стрел-
ки в числе 4 тыс. с длинными ружьями; для большей торжествен-
ности въезда там звонили по всем церквам в большие колокола.
Когда мы в Кремле сошли с коней, нас приняли несколько знат-
ных великокняжеских бояр, одетых в золотую парчу, и повели во
Дворец великого князя. На крыльце перед самими великокня-
жескими покоями императорские и других лиц подарки были
выложены на подушке, чтобы так и нести их к великому князю.
После того, как это было сделано, нас повели через покой, где
Сидели великокняжеские бояре, все в прекрасных из золотой
ПаРчи платьях.
Московское государство XV — XVII вв.
Другой покой, куда ввели нас потом, была дворцовая палата
великого князя, в которой он принимает представления; в ней
стены и пол были устланы нарядными коврами. Кругом сидели
все одни только знатные бояре в своих золотых одеждах.
На престоле, возвышенном на три ступени и украшенном
сверху до низу золотом, жемчугом и драгоценными камнями,
сидел великий князь в царском убранстве: на голове имел золо-
той венец, выложенный алмазами, притом очень большими; в
руке держал золотой скипетр, тоже убранный золотыми камня-
ми; кафтан на нем был красный бархатный, сплошь шитый круп-
ным жемчугом. На шее висело несколько дорогих камней, оправ-
ленных в золото и расположенных в виде цепи или ожерелья
(бармы). На двух передних пальцах левой руки его было по боль-
шому золотому перстню с смарагдом. Впереди его на каждой
стороне стояли по двое благородных мальчиков с московитски-
ми секирами в белых бархатных платьях, по которым крест-на-
крест висели золотые цепочки. Тут господин посол сказал при-
ветствие великому князю от римского императорского величе-
ства и представил подарки от императора, а также и от других
лиц. Потом великий князь велел его спросить через переводчи-
ка, здоровым ли оставил он его брата христианского императо-
ра, и сказать, что он жалует его своим хлебом-солью.
После того, как приветствия кончились, и императорская ве-
рящая грамота была вручена, господин посол ничего уже боль-
ше не говорил, и нас отвели из великокняжеской палаты в каз-
нохранилище, где приняли от нас подарки его императорского
величества и господина посла, а потом наши приставы с пере-
водчиками и другие знатные бояре проводили нас опять в наше
помещение. Но прежде всего и еще не сказав приветствия, гос-
подин посол с глубоким почтением подал руку великому князю.
Хранитель печати пригласил сделать то же и сына господина
посла. Вслед за ним и придворные дворяне подали руку велико-
му князю. Когда мы после представления воротились опять на
наше Троицкое подворье, московитяне, между тем, накрыли У
нас столы и лавки прекрасными коврами для обеда или пира,
которым великий князь пожаловал господина посла. Спустя пол-
часа потом приехал великокняжеский крайний1, князь Андреи
1 Кравчий — должность и придворный чин в Русском государстве XV--
начала XVIII вв. Обязанностью кравчего было прислуживать государю за
столом. В XVII в. кравчим поручалось руководство отдельными приказами-
Глава 5. Иностранные посольства.
дидреевич Телятевский, и тотчас же за ним прислано 150 куша-
Н0Й, все на серебряных блюдах, накрытых такими же блюдами.
Кравчий велел подносить их вдруг одно за другим, потому что
мы еще не садились за стол, и при каждом сказывал, что это за
кушанье. Как только все они были поднесены господину послу
по приказу кравчего, этот вместе с послом и дворянами сели за
стол, затем уселись и некоторые другие московитяне, и тогда
стали подавать кушанья и по порядку исправлять пир. Напитки,
присланные великим князем для этого пира были все разные:
мед, мальвазия и вино. Пир продолжался до полуночи, а потом
все разъехались по домам (Варкоч, с. 16—18).
Они проводили нас до великокняжеского дворца, украшен-
ного настенными коврами и великолепными картинами; с пра-
вой стороны на высоком поставце стояла золотая и серебряная
посуда в таком количестве и таких размеров, что нельзя и рас-
сказать. При въезде нашем звонили в большой колокол, находя-
щийся в средине двора и повешенный очень низко, не более,
чем на 15 локтей над землей. По обеим сторонам, начиная от
нашей квартиры и вплоть до дворца, стояли мушкетеры с заря-
женными мушкетами (Какаш и Тектандер, с. 16).
Когда мы все вместе вошли в комнату, назначенную для при-
ема, то оказалось, что трон стоял прямо против входа, посреди
комнаты, возвышаясь на четыре ступени, а рядом с ним, по ле-
вую сторону, находилось еще другое украшенное кресло. Вели-
кий князь с сыном сидели на них. Его величество был в золотом
венце и золотой парчовой одежде, доходящей до пят и держал в
руке жезл черного дерева, окованный червонным золотом, похо-
жий на чекан, а сын его — в крапчатом платье, как будто бы оде-
тый в рысью кожу. По обеим сторонам трона стояло по два гай-
Дука с секирами в белом платье, а кругом сидели знатные со-
ветники, все великолепно одетые и в черных лисьих шапках (Ка-
каш и Тектандер, с. 16—17).
Мы вошли в верхний ярус к царю по лестницам и сеням, ус-
ыновленным по обеим сторонам густыми рядами стрельцов в
Честящем вооружении и везде сплошь устланным коврами так
тЩательно, что нельзя было видеть даже самого маленького
Непокрытого уголка ни на полу, ни на стенах, ни на потолке. Во
Вт°ром покое его помещения, довольно обширного и с камен-
ВЬ|Ми сводами, освещенного восковыми свечами и везде обитого
Огато вытканными бельгийскими и персидскими обоями, на
°Чень высоком престоле, поставленном, по обыкновению, в углу,
Московское государство XV—XVII вв
=И0б)
у окна, восседал сам царь в нарядной шапочке, которая тверд0
сидела на голове от жемчуга и драгоценных камней, держа в пра
вой руке скипетр, украшенный значительной величины алмазам^
налево от него сидело на лавках немало бояр (Майерберг, с. 18д/
Наши оба пристава поставили между собою посла, повел^
его в покой, где следовало быть столу, за ним пошли и мы всец
сначала приведены были в комнату, где кругом по стенам сто-
яли длинные столы, сделанные с тремя высокими ступеньками
как обыкновенно бывает у поставцов: все это было уставлено
бесчисленными серебряными и золотыми кубками, так что и изоб-
разить нельзя, а в Германии, пожалуй, что и не поверили бы. На
низших ступенях стояли бесчисленные большие блюда и стака-
ны из хорошего золота, также и серебряный лев в его природной
величине, несколько серебряных таких больших братин1 и чаш,
что одному не впору было и совладать с ними, не то что упо-
треблять их в качестве посуды для питья: все это было выстав-
лено, чтобы показать нам великие сокровища и богатства. Вооб-
ще, всего было вдоволь, кроме только одних тарелок, потому
что у московитян, да и у самого великого князя, они совсем не в
употреблении. В этом покое стояло несколько лиц, которые смот-
рели за серебром; это еще передняя комната, а потом только
привели нас в другую, где быть столу; она четырехугольная, по-
чти до 70 сажен в окружности, вверху и по стенам расписана и
много украшена серебром и золотом, внизу на полу вымощена
белым камнем с очень искусной резьбой. Посредине комнаты
стоял толстый каменный столб или колонна, на которой лежал
весь свод; кругом его на несколько ступеней возвышался устро-
енный поставец, на котором находилась разная серебряная и
вызолоченная посуда. Вокруг стен комната поднималась на две
ступени выше от остального пола и имела с трех сторон четыре
большие окна: в ней сидели великий князь на высоком седали-
ще, вделанном в стену и сплошь вызолоченном, за столом, к°‘
торый был на ступень выше других столов; великий князь одет
был в кафтан из серебряной парчи, обшитый вокруг золотом,
голову покрывала золотая московитянская шапочка, выложен-
ная драгоценными каменьями, жемчугом, тем же украшался11
воротник (ожерелье) около шеи. На двух передних пальцах пр3’
1 Братина — русский шаровидный сосуд для напитков (меда, пива *
т.п.), употреблявшийся на братчинных пирах (крестинах, именинах, поми3
ках). Золотые и серебрянные братины с чеканными узорами известив1
XVI—XVII вв., медные и деревянные — в народном быту XVI—XIX вв.
Глава 5. Иностранные посольства.
107>
,0Й рУки было по большому смарагдовому перстню. Другие сто-
’ । по стенам занимали его князья, знатные советники и те боя-
которые на представлении сидели в своих золотых платьях в
вредней комнате и великокняжеской палате. Не занят был толь-
оодин стол налево от великого князя. Эти князья, советники и
5ояре сидели в своих, ничем не покрытых белых овчинных шу-
^ах, с бобровою выпушкой и в черных лисьих шапках.
Когда мы вошли в этот покой и отдали почтение великому
,ня3ю, посол тотчас же посажен был за вышеназванный стол
налево от великого князя, за ним, на другой стороне стола, сели
его сын и дворецкий, потом князь Андрей Дмитриевич Хилков и
оба пристава, а тут и мы все. Только что уселись за стол, вошел
маршалок, старик, а за ним шли по два в ряд, взявшись за руки,
50 знатных бояр, в качестве стольников: все они проходили мимо
стола великого князя, представились ему и сейчас же вышли из
комнаты. После того подали ему кушанье, а он, между тем, при-
слал послу кусок белого хлеба со своего стола и из своих рук, в
знак пожалования. Такие же куски поданы были и нам всем, с
извещением, что нас тем же жалует великий князь. Только что
начав обедать, великий князь из особенной милости прислал
послу кушанье со своего стола, также и каждому из придворных
и приставов. Потом стольники, все в золотых кафтанах, а иные и
в золотых цепочках крест-накрест, подали и на наш стол куша-
нья, все на золотых блюдах. Еще прежде того великий князь ве-
лел поднести господину послу в знак милости превосходного вина
в чарке из чистого золота, усаженной дорогими камнями, также
и каждому из сидевших за столом, все в золотых же чарках. Такая
честь и жалование повторялись много раз за обедом, и каждый
Раз напитки были разные, но все в золотых чарках, а чарка, из
которой пил господин посол, была усажена большими алмаза-
ми. У стола великого князя, на самой нижней ступени, стояло до
лиц, служивших ему за обедом. Перед столом двое подавали
емУ все напитки и кушанья, которые также и разрезали. В про-
должение пира наступил вечер, так что надобно было зажечь
^етыре серебряных паникадила, висевших вверху, из которых
оольшее, против великого князя, было о двенадцати свечах, три
ДРугие— о четырех. Все свечи были восковые; около поставца,
с обеих сторон его, стояли 18 человек, тоже с большими воско-
ЙЬ|Ми свечами: все это горело, как должно, и в комнате было очень
светло. На наш стол тоже подали шесть больших восковых све-
6ит а подсвечники были яшмовые и хрустальные в серебряной
Московское государство XV — XVII вв.
оправе. В это же самое время великокняжеский кравчий позвал
господина посла к великому князю, который, в знак особенной
милости, подал ему из своих рук маленькую золотую чару, осы.
панную дорогими каменьями с превосходным напитком. Потощ
господин посол сел опять, а на наш стол поданы были три болы
шие золотые братины, украшенные дорогими каменьями: самая
лучшая из них была подана господину послу, а две другие^,
придворным, чтобы они пили из них вкруговую. Эти две чаши были
такие большие, что одному едва было под силу поднести их ко рту
Между тем, как пили в круговую, опять вошел в комнату мар.
шапок и стольники, по двое в ряд, и стали перед столом велико-
го князя, который и начал тогда жаловать их: на большом золо-
том блюде у него были маленькие пряженцы; каждому из
стольников он подавал своей рукой по одному пряженцу; по их
обычаю подача из рук великого князя считалось такой величай-
шей милостью, как будто бог посылает им в награду с неба что-
нибудь особенное. При этом торжественном пире музыка не иг-
рала, потому что у них не в обычае. Но зато звонили в несказан-
ное множество колоколов с кремлевских церквей, и этот звон раз-
давался по всей комнате. Лишь только милостивые подачи были
розданы, кушанья со столов сняли, господин посол встал из-за
стола, потом и мы также. Тогда великий князь потребовал к себе
посла и подал ему из своих рук в другой раз золотую чару с до-
рогим медом. По его же требованию должны были подойти к нему
и пятеро придворных, сын господина посла, дворецкий, госпо
дин фон Валыитейн, Штейнбах и Утман и получили каждый из
его рук по золотой чаре с медом; они делали это с таким уваже-
нием, что, приняв от него и выпивши чару, целовали у него руку.
Когда чары были выпиты, он подозвал опять к себе господина
посла, чтобы подать ему руку и проститься с ним. Вслед за по-
слом подошли придворные дворяне, чтобы тоже подать ему свои
и поцеловать его руку. После того пристава вышли с господином
послом из комнаты, и мы поехали опять в наше помещение. На
лестнице во дворце, когда мы спускались надвор, зажжены были
большие плошки; посреди двора горели два больших огня. Когда
же мы ехали домой, уже около 10 часов вечера, стрельцы с длин-
ными ружьями все еще были выстроены по обеим сторонам-
шестеро московитян, шедшие впереди лошадей, несли больший
фонари со свечами, а перед господином послом шли 16 москО'
витян с факелами и провожали нас до нашего помещения (Вар'
коч, с. 26—29).
Глава 5. Иностранные посольства.
Угощение послу от царя
После обеда царь не занимается никакими более важными
делами; мало того, по окончании обеда, он обычно говорит по-
слам.’ «Теперь ступайте». После отпуска послов, те самые, ко-
торые сопровождали их во дворец, снова отводят их обратно в
гостиницы, говоря, что они имеют поручение остаться там и по-
веселить послов. Приносят серебряные чаши и много сосудов,
каждый с определенным напитком, и все стараются о том, что-
бы сделать послов пьяными. А они прекрасно умеют пригла-
шать людей к попойке, и, когда у них нет другого повода к выпив-
ке, они начинают, наконец, пить за здоровье цесаря, брата его,
государя и, напоследок, за благополучие тех, кто, по их мнению,
обладает каким-нибудь достоинством и почетом. Они думают,
что при произнесении имени таких лиц никто не должен отказы-
ваться от чаши и даже не может. Пьют же таким образом. Тот,
кто начинает, берет чашу и выходит на середину жилища; стоя с
непокрытой головой, он излагает в торжественной речи, за чье
здоровье пьет и чего ему желает. Затем, осушив и опрокинув
чашу, он касается ею макушки, чтобы все видели из этого, что он
выпил и желает здоровья тому господину, чье имя он назвал при
питье. Затем он идет на высшее место, велит наполнить не-
сколько чаш, вслед затем каждому подает его чашу и присоеди-
няет имя того лица, за чье здоровье подлежит пить. И каждый
бывает принужден таким образом выйти на средину покоя и,
осушив чашу, вернуться на свое место. Тот же, кто желает из-
бегнуть более продолжительной выпивки, должен по необхо-
димости притвориться пьяным или заснувшим, или пусть он
напоит их самих, или, по крайней мере, осушив много кубков,
пусть уверяет, что он никоим образом не может больше пить,
ибо они не верят, что гости получили хороший прием и обильное
Угощение, если их не сделать пьяными. Этот обычай наблюда-
ется вообще у дворян и у тех, кому дозволено пить мед и пиво
(Герберштейн, с. 207—208).
Если государь после торжественного приема не намерен уго-
рать посла, согласно обычаю, во дворце, то посылает обед к
нему следующим образом: знатный дворянин в парчовой одеж-
ду с вышитым воротником, в шапке, унизанной жемчугом, от-
правляется верхом объявить послу царское милостивое слово
и вместе с ним обдать; 15 или 20 служителей идут.вокруг его
Московское государство XV — XVII вв
=(110)
лошадей; за ними следуют попарно: двое стрельцов со скатер.
тями, сложенными свитком; двое с солонками; двое с уксусом6
склянках; двое с парою ножей и с парою ложек драгоценны*
шесть человек с хлебом; потом с водкой; за ними несут с дю^
ну серебряных сосудов, в три шопина каждый, наполненных раз,
ными винами, наиболее крепкими: испанским, Канарским и дру.
гими; после того, столько же огромных бокалов немецкой рабо-
ты. Далее кушанья: холодное (подаваемое сначала), горячее
жареное и пирожное— все в больших серебряных блюдах; а в
случае особенного царского благоволения вся посуда бывает
золотая. Потом 18 или 20 огромных оловянников с медом раз.
ных сортов: их поднимают по два человека, за ними идут чело-
век 10, каждый с пятью или шестью большими ковшами. Шест
вие заключают две или три телеги с медом и пивом для прислу-
ги. Все припасы, несут стрельцы очень опрятно одетые. Я ви-
дел человек 300 или 400, которые вышеописанным порядком
несли кушанья и напитки для одного обеда; видел также, что в
один день посылали три обеда разным послам, одному более,
другому менее, но всегда с теми же обрядами, как выше сказано
(Маржерет, с. 290).
Сколько ежедневно выдавалось на кухню для кушаний послу
Николаю Варкочу в Москве и его придворным, всего 33 лицам?
Был он в московской земле 16 недель, на каждую неделю отпус-
калось по 32 вола, каждый день по три барана, по 15 куриц, по 1
гусю, по 2 утки, по 100 яиц, по 5 ф. масла и меду, по 10 лосей:
всего же всякого съестного: 48 волов, 836 баранов, 1680 кур
112 гусей, 224 утки, 11 200 яиц, 336 ф. масла и 10 лосей (Вар-
коч, с. 36).
Отпуск посла
к когда надлежало уже нас отправить и отпустить, то нас
как и ранее, с почетом пригласили к обеду и проводили во дво-
рец. Кроме того, обоим нам пожаловано было почетное платье,
подбитое собольими мехами. Когда мы облеклись в него и вош-
ли в покой государя, то маршал тотчас стал говорить по чину°т
имени нас обоих: «Великий государь, Леонард и (потом Сигиз-
мунд) бьет челом на великой твоей милости», — т.е. принос^
благодарность за полученный дар. К почетному платью государь
присоединил по два сорока собольих мехов, а горностаевых
Глава 5. Иностранные посольства.
----~----=-^---—- - --------------------------л
30О и беличьих по 1500. В первое посольство он прибавил мне
повозку или сани с превосходной лошадью, белым медвежьим
мехом и другим удобным покрывалом. Наконец, он дал мне не-
сколько кусков рыб, белуги, осетра и стерляди, вяленых на воз-
духе, но посоленных, и отпустил меня весьма ласково (Гербер-
[дтейн, с. 213, 214).
ГЛАВА 6
МОСКВА 1
0Бщий вид города и его подразделения
Д1 осква обширный город; думаю, что весь этот город больше
11/1. Лондона с его предместьями; но Москва очень неизящна
и распланирована без всякого порядка. Все дома обывателей из
дерева и очень опасны во время пожара. В Москве красивый
Кремль, его стены из кирпича и очень высоки; говорят, будто он
18 футов толщиною, не думаю, чтобы это было так, по крайней
мере, они не кажутся такими; но наверное не знаю, потому что
иностранцам не позволяется осматривать их. С одной стороны
Кремля ров, с другой белеет река Москва, текущая через Тарта-
рию в Каспийское море. На севере расположен нижний город,
тоже обнесенный каменной стеной, соединенной с кремлевской.
Царь живет в Кремле, там же находятся 9 прекрасных каменных
церквей и живет духовенство, также митрополит с некоторыми
епископами. Не буду описывать ни этих строений, ни крепостей
русских, у нас в Англии они во всех отношениях лучше. Но и эти
хорошо снабжены орудиями всех родов (Ченслер, с. 2—3).
Москва прекрасный и большой главный город в Московии,
лежащий на ровной плоскости, в котором имеет свое местопре-
бывание великий князь и государь всех русских. Это сильный
город, куда в большом числе приезжают туземные и иностран-
ные купцы из очень дальних краев: из Турции, Татарии, Персии,
Туркмении, Кабардинской, Грузинской, Сибирской, Черкасской и
других земель, и ведут большую торговлю многими превосход-
ными товарами: соболями, куницами и разными мехами, также
воском, льном, салом и другими товарами, которые в великом
множестве привозятся в удобное время года. Этот город ра3'
деляется на четыре главные части: во-первых, внешний город
обнесенный совершенно деревянной стеной в три добрых саже-
ни толщины, и украшенный множеством деревянных башен, что
придает ему издали величавый вид; в нем все ворота совершен-
Глава 6. Москва
н0 одинаковой постройки, большие и красивые и все с трехко-
нечными башнями: эта стена выстроена около двух лет назад,
п0 известию некоторых жителей, имеет 30 верст в окружности,
чТо составляет шесть немецких миль пути. По этому городу те-
кут три речки, из которых самая большая Москва, и от нее вся
страна получает название; другая река почти таковой величины
называется Неглинная, а третья — Яуза: во внешнем городе эти
последние речки впадают в реку Москву. В этой первой деревян-
ной стене лежит другой город, обнесенный каменной стеной,
бело-набело выштукатуренной и украшенной множеством башен
и зубцов. Жители зовут эту часть города Царь-град, то же, что
по-нашему название Koniadt. В этом городе Царь-граде лежит
еще особенный город, тоже обведенный особенной каменной
стеной, с башнями и сухим рвом, и называется Китай-город: тут
славная площадь и большая торговля, до 100 слишком лавок и
лавочек, в которых можно получать различные товары. В этом
же городе, перед Кремлем находится красивая московская цер-
ковь, превосходное здание и называется Иерусалимом. В нем
же и замок великого князя, тоже обведенный сухим рвом и креп-
кой стеной, очень величественный, и хорошо выстроенный и ук-
рашенный множеством башен. Много также круглых башен на
церквах, вызолоченных хорошим золотом, должно быть, с боль-
шими издержками: издали это делает великолепный вид. Замок
весь каменный, обширен в окружности и имеет много значитель-
ных церквей. В числе их церковь, называемая на их языке Бла-
говещенье, с девятью позолоченными башнями: и крыша и
башни все вызолоченные добрым золотом; туда обыкновенно
ходит великий князь отправлять свое богослужение (Варкоч,
с. 34—36).
Река Москва вытекает в окрестностях Твери и до самой Мос-
квы не судоходна. Здесь обыкновенно пребывает великий князь
московский. Город этот преобширный, но застроен более чем
на семь восьмых деревянными строениями. Имеет крепость с
прочными, но неукрепленными каменными стенами; крепость
эта построена некогда итальянцами. Есть также там несколько
больших церквей красивой архитектуры и великокняжеский дво-
РеЦ с золотыми крышами и куполами, тоже построенный
итальянцами, которые были когда-то отведены туда пленными
из Полыни и Литвы. Кроме того, находится еще там невероят-
ное множество церквей и малых, и больших, и каменных, и дере-
вянных, так что нет улицы, где не было бы их по несколько; по-
8 Зак. 190
Московское государство XV — XVII
этому даже несносно, как в Николин день начнут и день и но%
гудеть колокола, которых там бесчисленное множество (Барбе,
рини, с. 9—10).
Москва, средоточие государства и священное местопррбы.
вание царей, по справедливости должна быть отнесена к числу
величайших городов на земном шаре, ибо она в окружности имеет
четыре германских мили, и окруженная стеною с десятью воро.
тами, заключает в себе более?600 тыс. жителей, так что бояращ
и иным, более почетным лицам, приезжим и местным жителям
неизбежно приходится ездить по городу, зимою в санях, летом-,
верхом. Кроме того, на каждом перекрестке и у каждых ворот
города стоит с санями или колымагами наготове много извозчи-
ков, т.е. возниц, которые, договорившись за весьма малую плату
быстро доставляют приезжего к месту, им указанному. Климате
ней довольно мягок и местоположение ее весьма красиво; она
поражает своими, приблизительно, двумя тысячами церквей, кои
почти все каменные и придают городу великолепный вид. Этой
внешней красоте немало способствует семь, умеренной высо-
ты холмов, на которых она отлого возвышается. Дома обывате-
лей большей частью деревянные и имеют очень мало окон; впро-
чем, между ними попадается много и каменных, принадлежа-
щих боярам и иноземцам (Рейтенфельс, с. 92).
Царь-пушка
Глава 6. Москва
115>
Все купола и верхушки в Кремле вызолочены, и так горят на
солнце, что видны мили за полторы, что и в нас при первом взгля-
де пробудило немалое уважению к этому городу (Таннер, с. 59).
В Москве находится до полумиллиона жителей, и она состо-
собственно говоря, из трех расположенных один в другом го-
родов; каждый из них огражден огромною стеною и рвом, напол-
ненным водой для защиты Москвы от нападения татар и поля-
ков. Первый из них называется Кремль, второй Белгород, т.е.
Белый город, а третий Новгород, т.е. Новый город. Любопытным
для иностранцев является в этом городе то, что в декабре ме-
сяце возводятся на площади 2 тыс. деревянных домов для вос-
точных и европейских купцов. Князь Голицын построил также на
Москве-реке, впадающей в Оку, каменный мост о двенадцати
арках, очень высокий, в виду больших половодий; мост этот един-
ственный каменный во всей Московии, строил его польский мо-
нах (Невилль, с. 266).
/Посты на /Посквб-реке
На реке Москве несколько мостов, большая часть которых
утверждены на деревянных сваях. Мост близ Кремля, насупро-
тив ворот второй городской стены, возбуждает большое удивле-
ние: он ровный, сделан из больших деревянных брусьев, при-
гнанных один к другому и связанных толстыми веревками из ли-
повой коры, концы коих прикреплены к башням и к противопо-
ложному берегу реки. Когда вода прибывает, мост поднимается,
потому что он держится на столбах, а состоит из досок, лежащих
на воде; а когда вода убывает, опускается и мост. Когда подъез-
жает судно с припасами для дворца из областей Казанской и
Астраханской, с Волги, из Нижнего, из Коломны и тех областей,
через которые протекает эта река— ибо она течет по направ-
лению к ним, когда, подходят на судне к мостам, утвержденным
(на сваях), то снимают его мачту и проводят судно под одним из
пРолетов; когда же подходят к упомянутому мосту, то одну из
Связанных частей его освобождают от веревок и отводят ее с
пУти судна, а когда оно пройдет к стороне Кремля, снова приво-
дят ту часть моста на ее место. Здесь всегда стоит множество
сУДов, которые привозят в Москву всякого рода припасы: нам
ручалось видать суда, наполненные куриными яйцами, кои до-
бавляются из вышеупомянутых местностей. На этом мосту есть
лавки, где происходит бойкая торговля; на нем большое движе-
Московское государство XV — XVII вв.
ние; мы постоянно ходили туда на прогулку. По этому мосту идет
путь в Калугу, Путивль, а также в Смоленск и в страну ляхов: по
нему беспрестанно движутся взад и вперед войска. Все городе,
кие служанки, слуги и простолюдины приходят к этому мосту мыть
платье в реке, потому что вода здесь стоит высоко, вровень с
мостом (Павел Алеппский, с. 2, вып. II).
Торговые плдщлдп и ряды
Перед Кремлем находится самый большой и лучший рынок
во всем городе, полный по целым дням торговцев, мужчин и
женщин, рабов и праздношатающегося народу; недалеко от пло-
щади торговки имеют свои лавочки с полотняным товаром; не-
которые из торговок, стоя, торгуют мелкими вещами, держат во
рту перстни, обыкновенно с бирюзою, продают их, причем, как
сообщали мне, некоторые из них торгуют еще и кое-чем другим.
На рынке и в соседних с ним улицах устроены известные ме-
ста и лавки для всякого рода товаров и промышленных изделий,
так что в одном месте можно найти только одинаковые товары.
Продавцы шелковых, суконных товаров, золотых дел мастера,
седельники, сапожники, портные, скорняки, шапочники и другие
каждый имеет свои особые улицы, в которых и торгуют своими
товарами. Такой порядок очень удобен, потому что каждый зна-
ет, куда ему идти и где он может купить то, или другое. Недалеко
же от Кремля, в улице, идущей направо, находится их иконный
ряд, где исключительно продаются писанные образа их древних
святых. Русские, впрочем, куплю икон не называют куплею, а
говорят, что они выменивают их на деньги, и при этом большого
запроса не бывает.
Далее направо, когда пойдешь от Посольского двора в Кремль,
есть особая площадка, на которой русские во время хорошей
погоды сидят под открытым небом, бреются и стригутся. Рынок
этот, называемый у них Вшивый, до такой степени устлан тол-
стым слоем волос, что ходишь по нем точно по подушке (Олеа-
рий, с. 110—111).
Перед царским дворцом и на соседних площадях постоянно
производится торговля съестными припасами и иными предме-
тами, необходимыми в жизненном обиходе, при густейшем сте-
чении народа. К этому рынку примыкает другой, полукругом рас-
положенный, тянущийся почти на полмиллиария, где лавки
разного товара устроены так, что каждый отдельный, какой угоД'
Гпава 6. Москва
н01 товар выставлен для продажи только в назначенном для него
месте. Так, например, в одном месте видишь шелковые ткани, в
другом — шерсть, в третьем — полотно; в одном золотые и се-
ребряные вещи, и драгоценные камни, в другом— благовония,
в третьем — иностранные вина, причем до двухсот погребов рас-
положено в ряд под землею, в четвертом — разные, иного рода,
напитки, приготовленные из меда, вишен и других ягод. Одним
взглядом можно увидеть здесь в одном месте дорогие меха раз-
ного рода, в другом колокола, топоры, подсвечники и иные ме-
таллические изделия, в третьем— кожи, рукавицы, чулки, ков-
ры, занавеси и разные ткани. Особый ряд занимают масло, сало
и ветчина, особый — свечи и воск, особый, наконец, разные из-
делия из дерева. В кожаном ряду лежат кожаные изделия; вож-
жи и прочая конская сбруя, в меховом — шубы и шапки. В одном
месте выставлены лечебные разные зелья и травы, в другом —
запоры, ключи, гвозди, далее— шелк нитками, канитель, укра-
шения для девиц, браслеты, — все в особом месте. Также про-
даются каждое в своем особом месте рынка и обувь, и поножи, и
Часть ппана Москвы времен Иоанна Гоозного
Московское государство XV—XVII вв.
хмель, и ячная крупа, и рыба соленая, и сено, и овес. Не говори
уже о многом другом еще, и муке, и зерновому хлебу и иным
всякого рода, вещам и чинящим обувь и низеньким лавочкам ци’
рюльников— всему точно определен свой ряд и все они пре.
красно и удобно расположены так, что покупателю дается пол-
ная возможность выбрать наилучшее из всех, собранных в од.
ном месте тех или других товаров. Немало увеличивает красоту
рынка то, что на нем нет ни одного жилого помещения,'дабы
таким образом, держать огонь, сильно свирепствующий обыкно-
венно в этом городе, как можно далее. По этой же причине ры-
нок тщательно оберегается сторожами и те мастера, кои рабо-
тают с огнем живут в отдаленном от рынка месте (Рейтенфельс
с. 96—97).
Упомянутая выше площадь так обширна, что достаточна для
торговых помещений всего города. Там виноторговцы продают
разного рода вина — особенно романею (так они зовут мозель-
ское), потом пертцимент, т.е. испанское, потом рейнское, фряж-
ское и другие. За ними торгуют шелковыми материями, тканями
турецкими и т.п. Потом золотых дел мастера и, таким образом,
во всяком ряду свое производство, как-то: шорники, портные, то-
кари в весьма большом числе. Токари тем отличаются, что из
ценного дерева, которое называют они каповым деревом, кро-
ме ложек (коими если есть горячую похлебку, они мякнут) умеют
по-своему выделывать кубки изящной формы.
Между этим множеством торговцев больше всего меховщи-
ков, торгующих в этом именно месте своим товаром; точно так-
же и всем прочим, даже мелким торговцам, назначено свое ме-
сто, чтобы приезжим покупателям не приходилось много рас-
спрашивать, где продаются нужные им товары. Есть еще одна
большая улица, по которой проезжает царь, куда бы ни отправ-
лялся; она простирается от Кремля и занята никем иным, как
живописцами. Они много делают образов на продажу, потому
она у москвитян и заслужила название священной улицы.
Любо в особенности посмотреть на товары или торговлю сте-
кающихся туда московитянок: нанесут ли они полотна, ниток, ру-
бах или колец на продажу, столпятся ли так позвать от нечего де-
лать, они поднимают такие крики, что новичок, пожалуй, подумает,
не горит ли город, не случилось ли внезапно большой беды. Они
отличаются яркой пестротой одежды (Таннер, с. 61—62).
Ряды разбросаны от одного края площади до конца ее, и
большая часть их выстроена из камня; ставни лавок из чистого
Глава 6. Москва
119>
^елеза и даже двери складов. Зимою вставляют в окна, по их
размеру, куски льда с реки в виде оконниц: они просвечивают
лучше хрусталя. Напротив рядов находятся винные погребки,
построенные из кирпича и камня, холодные летом и теплые зи-
мой. Для книг есть особый ряд, для икон особый; есть ряд для
новых облачений, другой для колоколов, кадильниц и водосвят-
ных сосудов; есть ряд для ладана, другой — для свечей. Что ка-
сается ряда золотых дел мастеров, то большая часть его пред-
назначена для серебряных окладов икон и их золочения. Есть
ряд для монашеских мантий, ряс и шапок и черных саванов, с
изображением крестов на них. В каждом ряду есть большие сто-
рожевые собаки; от одного конца ряда до другого укрепляется
длинная веревка, а на ней блок; когда наступит вечер, привязы-
вают веревку к шее собаки, а также к (блоку) той (длинной) ве-
ревке и собака без устали бегает от начала ряда до конца. Есть
ряд для железных вещей: принадлежности для дверей, окон и
пр.; больших котлов, уполовников, сковород— все из чистого
железа, превосходной работы. Есть ряд для чудесных выпуклых
и гладких оконниц из каменного хрусталя (слюды), который не
ломается, но гибок, как бумага. Есть у них ряд, который они на-
зывают Бит-базар, т.е. Ветошный ряд; в нем продают всевоз-
можную одежду, оружие и редкости новые и старые (Павел Алеп-
пский, с. 3—4, вып. IV).
Городские извозчики и полицейская стража
У московитян большая езда из одной части города в другую,
чем и кормится множество не знающих никакого ремесла извозчи-
ков. Все их имущество — лошадь да деревянная повозка. Они под-
жидают на городской площади седоков и задешево, за несколько
наших крейцеров, возят далеко. Народ этот до того упрям, что встре-
тившись переломают скорее друг другу колеса, чем свернут с до-
роги, коли встречный седок не вельможа (Таннер, с. 71).
Городские сторожа, в знак своей бдительности, в ночное вре-
мя Ударяют столько раз, сколько пробило часов. Так как множе-
ство караулящих с оружием город сторожей сильно беспокоило
бы горожан и самого князя, если бы они для заявления о своем
бодрствовании употребляли литавры, то они, слыша бой часов,
Ударяют у кремлевских ворот, как ближайших к часам, несколько
Раз колотушкою в приспособленную для того доску; ближайшие
к ним сторожа, заслышав это, бьют также в доску, и, распростра-
Московское государство XV—XVII вв.
=(12б)
няя таким образом постепенно по городу всюду, где есть кара.
ульни, глухие звуки ударов, заявляют тем о своей бдительности
Кроме улиц, по всей Москве вымощенных круглыми бревнами
две главных вымощены гладкими бревнами: одна — по коей царь
ездит за город, другая — у нашего подворья (Таннер, с. 64—65).
На всех перекрестках по ночам расставляется крепкая стра,
жа из стрельцов, или солдат, и строго воспрещается по ночам
ходить, ездить в экипажах или верхом на улице без фонаря, или
огня, причем стража спрашивает: куда и за чем идет или едет
человек? Встреченные без огня задерживаются и отводятся в
Стрелецкий приказ, где на другой день допрашиваются и, смот-
ря по обстоятельствам дела, или отпускаются на свободу, или
же подвергаются пытке (Олеарий, с. 188).
Не проходит ночи, чтобы на утро не найдено было на улицах
нескольких мертвых тел. Такие убийства чаще совершаются в
большие их праздники, преимущественно на Масляной неделе,
в течение восьми дней перед Великим постом, когда русские
целые дни пьянствуют до безумия. В бытность нашу в Москве, в
Царь-колокол
Глава 6. Москва
урХ
учение одиннадцати дней ноября месяца, было поднято 15
человек убитых, как оказалось по счету на Земском дворе. На
эТОт Земской двор свозят утром мертвые тела, и если кто увидит,
qT0 кто-нибудь из семейных не ночевал дома, то идет искать про-
давшего на этот Земской двор. Если мертвое тело не будет при-
знано никем за своего, и не будет поэтому увезено для погребения
домой, то его хоронят без похоронного обряда (Олеарий, с. 188).
Пожары и /Ибры против них
Во время нашего пребывания несколько раз случалось так,
что ночью мы видели огонь в трех, или четырех местах в одно и
То же время. Незадолго до приезда нашего в Москву в ней выго-
рела целая треть города, и то же самое повторилось там и че-
тыре года тому назад.
При подобных несчастьях наряжаются стрельцы и особая
стража, которые должны действовать против огня; но огонь там
никогда не тушат водою, а прекращают распространение его тем,
что ломают близстоящие строения, для того, чтобы огонь, поте-
ряв свою силу, потух сам собою. Для этой-то цели каждый сол-
дат и ночной сторож должен носить при себе топор.
В каменных палатах и подвалах (сводах), для предохранения
от соседнего пожара, делаются маленькие оконца, которые в
подобных случаях закрываются ставнями из листового железа.
Но погорельцы, потерявшие дома свои от пожара, скоро посе-
ляются в новых: в Москве, за Белой стеной, есть особый рынок
разных построек, и там стоит множество совсем сложенных и
разобранных домов, которые покупаются, перевозятся с неболь-
шими издержками на место и быстро устанавливаются.
Улицы в Москве довольно широки, но осенью и вообще в
Дождливую погоду ужасно грязны, и грязь там глубокая; поэтому
лучшие улицы выложены деревянной мостовой, состоящей из
положенных одно подле другого бревен, по которым ходят и ез-
дят, как по мосту (Олеарий, с. 107—108).
В городе поставлен субаши1, который объезжает его ночью и
Днем, из опасения пожара. В это лето они запечатали лежанки и
Печи, кои открывают только по четвергам, чтобы жители могли
испечь в них хлебы. Всякого, у кого заметят дым, выходящий из
Д°ма, тащат, бьют, заключают в тюрьму и берут с него большой
1 Субаши - полицейский офицер.
Московское государство XV — XVII es.
=(122
штраф. Вся эта строгость существует ради пожаров и эта мера
весьма стеснительна. Когда варят кушанье на открытом дворе
то боятся, чтобы ветер не разнес огонь и не загорелись окружд’
ющие дома, ибо все дома в этой стране, как мы сказали, дер6,
вянные. Жизнь их очень мрачна, подобно как в Константинополе
и его округ, даже хуже, ибо много раз по ночам случался боль-
шой пожар: куда было бежать им, бедным обитателям этих до.
мов и кварталов, что делалось с их вещами? По этой причине
(жители) каждой улицы держат свои сундуки в своей каменной
церкви, из опасения подобного (бедствия). Если случится пожар
ночью или днем, из того квартала дают об этом знать: спешат
на колокольню и бьют в колокол об один край, чтобы услышали
сторожа, находящиеся постоянно на кремлевской стене; имен-
но: с четырех сторон кремлевской стены над каждыми воротами
есть деревянная палатка, вроде келейки, господствующая вы-
соко над окрестностями; там висит большой колокол, обращен-
ный к одной из сторон города. Сторожа наблюдают постоянно
летом и зимой, поочередно, ночью и днем, и как только заметят
огонь, хотя бы за Земляным валом, сильно звонят в колокол об
один край, причем колокол издает весьма неприятный звук. Ус-
лышав его звон, все ратники, находящиеся в той стороне, тотчас
узнают, где пожар, спешат с секирами и кирками, разрушают все,
что кругом пожара и тушат его. Если пожар велик, является и
народ, а кто поленится и не придет, тот подвергается строгому
наказание от субаши и большому штрафу (Павел Алеппский, с.
9—10, вып. IV).
Подмосковные слободы нзагородные дворцы
Прямо против Кремля, на той стороне реки, лежит Стрелец-
кая слобода, населенная княжескими солдатами и разделенная,
в виду их многочисленности, на восемь кварталов — им только
и позволяется иметь тут дома. Их обязанность — охранять ве-
ликого князя; каждому из них из княжеской казны дается ежегод-
но и жалованье, и одинакового цвета одежда; престарелые и
негодные на службу на княжеский же счет содержатся с женами
и детьми во многих назначенных для того богадельнях до самой
смерти. Так как для незнающих число их может показаться пре-
вышающим вероятие, то счел лучше умолчать о нем, скажу только
одно, что солдат, охраняющих город Москву, свыше 50 тысяч.
Этот солдатский город крепок столько же силой и множество**
воинов, сколько и своим положением. С одной стороны обтекЗ'
fpaaa 6. Москва
123)=
теГо полукругом река Москва, с другой защищают двойным ря-
оМ стены. Он стоит оплотом городу Москве, ибо тут-то и про-
водили у московитян схватки с татарами, с этой-то стороны и
огЛи только вторгаться эти злейшие их враги. Кроме торговцев
азными дешевыми товарами— чесноком, луком, хлебом, они
никому не позволяют жить здесь с солдатами.
Близ самой реки там есть еще большой сад и большой луг,
где пасутся царские лошади (Таннер, с. 67—68).
Из предместий главное— Иноземская слобода, или Кокуй,
отстоящая от последнего городского окопа лишь на расстоянии
небольшого поля, с постройками также деревянными, возведен-
ными по правилам и образцам немецким; здесь немцы живут
отдельно от русских и посещают три лютеранских церкви, две —
кальвинистских, одну голландскую, одну англиканскую, кои не
имеют, однако, колоколов. Управляются они не выборными из их
среды начальниками, но подчинены придворному суду (Рейтен-
фельс, с. 93).
К той части города, где на фабриках работают немцы, при-
лежит ровная местность. Она полюбилась царю, и он для свое-
го удовольствия устроил и развел в ней сады, из коих один убран
наподобие садов итальянских, а другой обращает внимание тре-
мя сотнями с изящными верхушками башенок, расположенных
по ограде с редким искусством, и тем сделал местность эту еще
лучше. Полюбив это место больше прочих, царь поставил себе
за правило в хорошую погоду еженедельно ездить туда, — по-
глядеть, погулять и распорядиться, коли что нужно для украше-
ния (Таннер, с. 70).
В небольших расстояниях от города, виднеются несколько
летних дворцов, назначенных для отдохновения царей, куда они
имеют обыкновение, по временам, удаляться, дабы собраться
с новыми душевными силами. Среди них не последнее место
принадлежит селу Измайлову, обладающему знаменитым обшир-
ным садом с четырьмя высочайшими, широко раскрытыми во-
ротами, со многими извивающимися дорожками. В расстоянии
приблизительно полумили от него находится богатейший звери-
НеЦ, или, лучше сказать, лес, обнесенный забором и на-
полненный стадами разных животных, а близ него изящное зда-
ние для приготовления лекарств с садом врачебных растений,
аков же и Коломенский загородный дворец, который, кроме
пРочих украшений, представляет достойнейший обозрения род
постройки, хотя и деревянной, так что весь он кажется точно
Московское государство XV — XVII вв.
=(124
только что вынутым из ларца, благодаря удивительным обра
зом искусно исполненным резным украшениям, блистающИ(1
позолотою. Не буду уже ничего здесь еще присовокуплять о Пр6.
ображенском, тоже величавом и живописном летнем местопр6.
бывании (Рейтенфельс, с. 93).
ГЛАВА 7
РЕЛИГИЯ И ДУХОВЕНСТВО
Религиозные догматы н онряды
Все многочисленные племена, подвластные московитянам (за
исключением казанских татар, исповедующих наравне с про-
чими татарами магометанскую веру и некоторых скифских наро-
дов, поклоняющихся идолам) веруют в единого бога, признают
Христа Спасителя и отличаются от нас только тем, что отверга-
ют единство церкви. Существенная же разница между их веро-
исповеданием и нашим состоит в немногих догматах, которые,
впрочем, сами по себе не слишком важны для духовного спасе-
ния и могут, по собственным словам апостола, скорее быть тер-
пимы, чем искореняемы жестокостью или поставлены в грех не
совсем еще утвердившимся в вере. Во всем прочем они, кажет-
ся, лучше нас следуют учению евангельскому. Обмануть друг
друга почитается у них ужасным, гнусным преступлением; пре-
любодеяние, насилие и публичное распутство также весьма ред-
ки; противоестественные пороки совершенно неизвестны, а о
клятвопреступлении и богохульстве вовсе не слышно. Вообще
они глубоко почитают бога и святых его и везде, где только встре-
чается образ распятого, немедленно падают ниц с сердечным
благоговением (Кампензе, с. 33—34).
Относительно вероисповедания и богослужения московитов
я скажу, что насколько мне удалось узнать о сем, они считают
себя и тех, кто придерживается с ними одной веры, самыми на-
стоящими и лучшими христианами; нас же они не признают вов-
се за христиан, а называют прямо погаными, т.е. язычниками. А
Между тем они такие сластолюбцы, безбожники, обманщики и
лжецы, что нельзя и описать, в чем мы достаточно убедились,
пРожив среди них полгода. На мой взгляд, едва ли найдется в
свете другая такая страна, где бы господствовал такой разврат
и бесстыдство. Насколько я мог заметить, они ни во что не ста-
Московское государство XV — XVII вв.
вят десять заповедей и слегка наказывают нарушающих их (ка
каш и Тектандер, с. 19).
Русские не учатся никакому другому языку, кроме своего рОд.
ного и не допускают другого языка между собой. Вся их служба в
церквах совершается на родном языке. У них есть Ветхий и Но.
вый завет, который ежедневно читается, но суеверие не умень.
шается; когда священники читают, то так странно, что никто не
может их понять, да никто и не слушает их; пока они читают
народ сидит и болтает. Когда же священник совершает службу'
никто не сидит, а все гогочут и кланяются, как стадо гусей; на
молитвы они отвечают только: «Господи, помилуй». И одна де-
сятая населения не сумет прочитать «Отче наш», а «Верую»
никто и не решится читать, разве, как в церкви; по их мнению
это можно читать только в церквах.
О заповедях они держатся того мнения, что они даны Мои-
сею в закон, который отменен теперь бесценными страдания-
ми и смертью Христа, отчего мы (говорят русские) и не соблю-
даем их почти (Ченслер, с. 10—11).
Московитяне причащаются весьма часто (почти всякий раз,
когда собираются в церковь) и употребляют для сего хлеб кис-
лый, принимая святые дары под двумя видами. Служб у них не-
много и не по нескольку вдруг; но один священник, отправляю-
щий служение, приобщившись сам тайн Христовых, выносит к
народу, в церкви находящемуся, сосуд, наполненный, по их обык-
новению, хлебом и вином; каждый берет из сосуда часть освя-
щенного хлеба, напоенного вином и причащается из своих рук. В
церквах незаметно ничего неблагопристойного или бесчинного,
напротив, все, преклонив колени или простершись ниц, молят-
ся с искренним усердием (Кампензе, с. 34—35).
В делах веры они (московитяне) почти сходствуют с греками;
священники их женатые, они почитают образа в своих церквах,
крестят детей во имя св. Троицы и освящают воду для каждого
младенца особенно. В городах по церквам и монастырям у них
много звонят, особенно в городе Москве, где, говорят они, до 1500
церквей и монастырей, в коих до 10 тыс. монахов; там нельзя и
сказать, сколько бывает звона; однако же, звонят другим обрЗ'
зом, нежели у нас. Их церкви низкой постройки, очень красивы,6
красными башенками; возле них обыкновенно отдельные строб'
ния, где висят их колокола, которые, впрочем, неподвижны, но к
языкам у них привязывают веревки, притом всегда каждый кол°'
кол больше другого и соблюдается особенная равномерность
Глава 7. Религия и духовенство
при звоне. После звона приходит в церковь священник и церков-
нослужители, ставят у алтаря свечи и служат свою обедню; на-
оод. стоящий внутри и вне церкви, возлагает на свое чело и пер-
си крестное знамение, восклицая с глубоким вздохом: «Иисусе
Христе, Сыне Божий, помилуй мя!», да еще что-нибудь, кто
чТо заучит, это общая их молитва. «Отче наш» знают там очень
немногие, принимают причастие господа Иисуса под обоими
видами. Никто из них не кропит себя сам святой водой, пото-
му что кропит их священник. У них много разных постов в году
(Варкоч, с. 33).
Иконопо чнтанне
Во всей стране нет ни одного учителя для наставления на-
рода, так что многие, большая часть бедняков, на вопрос: «Сколь-
ко богов?»— ответила бы «очень много», так как они считают
всякий имеющийся у них образ за бога. В этой стране все, и царь,
крестятся перед образами и кланяются им головой до земли,
серьезно прося помочь им в делах, в которых нуждаются. Все
обязаны по закону иметь образа в домах, и на всех воротах в
каждом городе и городке поставлены образа, пред которыми
народ крестится и кланяется и бьет головой о землю; тоже когда
проходят мимо церкви или креста. При входе в дом русские пе-
рекрестятся сначала три или четыре раза, и затем уже здоро-
ваются с находящимися там.
Касаться и дотрагиваться до образов, до самих изображе-
ний, русские считают большим грехом; они сохраняют образа
очень заботливо: богатые покрывают сверху и кругом золотом,
серебром и дорогими каменьями и завешивают парчой (Неизве-
стный англичанин, с. 24—25).
В церквах образа размещаются по внутренним стенам кру-
г°м, повешенные набожностью частных лиц. Если владелец об-
раза застает перед ним кого-нибудь за молитвой, этот богомо-
ЛеЦ сейчас же услышит брань себе: «С чего это ты забрал себе
8 голову перехватывать даром, воровскими своими молитвами
Милости образа, которые по праву следуют тому, кто его выме-
Нял? Заведи себе сам какого-нибудь бога да и молись ему, сколь-
к° Душе угодно, а чужими не пользуйся!» Он и не надеется унять
Такого ругателя, пока не успокоит его уплатой чего-нибудь из
Раны той вещи, на которую был выменен образ. Буде же кто ли-
LUeH будет, по приговору церкви, общения с прочими христиана-
Московское государство XV — XVII вв.
ми, тому же наказанию подвергается и его святой образ, kotq
рый тогда выносится из церкви и вручается отлученному отнес,
ти домой к себе; после же, когда примирится с церковью, принц,
мают туда и его образ (Майерберг, с. 50—51).
У всех них на дверях домов, и лавок, и на улицах выставлены
иконы, и всякий входящий и выходящий обращается к ним и делает
крестное знамение; также всякий раз, когда они проходят мимо
дверей церкви, издали творят поклоны пред иконой. Равно и над
воротами городов, крепостей и укреплений непременно бывает
икона Владычицы внутри и икона Господа снаружи в заделанном
окне, и перед ней ночью и днем горит фонарь; на нее молятся
входящие и выходящие (Павел Алеппский, с. 109, 110, вып. II).
Церкви
Они строят свои храмы и церкви преимущественно в вышину
и почти на турецкий лад— с пятью или тремя круглыми башня-
ми, с большими тройными крестами на них, намекая сим на Пре-
святую Троицу. Проходя мимо какой-либо церкви, они крестят-
ся, или ударяют себя по голове, наклоняя ее. Колокола у нихв
большом употреблении, но они звонят в них совсем иначе, не-
жели это делается у нас, а именно, ударяя языком колокола тов
один бок, то в другой. В церквах у них нет ни лавок, ни стульев, а
только наверху кругом всей церкви, снаружи, идет крытый ход;
сама же церковь снабжена многими маленькими и узенькими
оконцами. Народ стоит перед дверьми церкви или заглядывает
извне в эти оконца, крестится, и таким образом они молятся.
Люди побогаче покупают для церкви собственные изображения,
украшают ее этими расписанными дощечками, прилепляют к ним
свечи и, зажигая сии последние, нередко зажигают и всю свою усадь-
бу. Каждый домохозяин, будь он беден, или богат — имеет также у
себя в доме своего особого святого, нарисованного на доске и ви-
сящего позади стола, либо св. Николая, либо Василия, либо че-
тырех Архангелов, либо еще кого-нибудь, т. е. они поклоняются
бесчисленному количеству святых (Какаш и Тектандер, с. 20).
Церкви большей частью строятся высокими и изящными из
кирпича. Почти все они увенчаны несколькими маленькими круг
лыми башенками и одной побольше, которые мосхи весьма изяШ'
но украшают разного рода резьбой, если храм деревянный,и
наполняют многими и большими колоколами. Внутри сами хр3'
мы не имеют ни одной скамейки, лишь алтарь в них окружеН
Глава 7. Религия и духовенство
диетной и бесчисленными изображениями святых и освещает-
лампадами и очень маленькими и узенькими окнами. Кро-
того, эти храмы часто так малы, что, не выходя за пределы
названных башен, находятся с ними под одной крышей, состоя-
щей из разноцветных черепиц, или свинцовых, или медных лис-
т0В1 иногда, покрытых золотом (Рейтенфельс, с. 153, 154).
Город Москва в таком множестве наполнен церквами, что сами
цители говорят, будто едва ли можно определить их число; однако,
насчитывают до 700 церквей (сколько общая молва говорит— их
тысяча семьсот). На их крышах — остроконечная башня; сбоку хра-
./а или даже на башне по восьми колоколов, приспособленных для
произведения музыкальной гармонии; каждая кровля церкви укра-
шается восемью башенками поменьше (куполами, сказали бы мы),
из коих каждая осенена золотым крестом формы совершенно ис-
каженной— восьмиконечным (Таннер, с. 58—59).
Они любят также строить церкви, и всякий боярин, прежде
чем выстроить дом, воздвигает часовню и содержит сообразно
со своими средствами большее или меньшее количество мона-
хов. В Москве находится 1200 церквей, выстроенных из камня,
куполообразной формы, что придает им мрачный вид. Все они
имеют по пяти башенок с колоколами, на каждой башенке нахо-
дится четырехугольный крест, из которых самый малый имеет
высоту трех локтей. Самые великолепные храмы Москвы суть:
церковь Богоматери и церковь Архангела Михаила около царс-
кого дворца. Купол и башенки покрыты позолоченной медью, а
кресты вызолочены серебром. Внутренность этих церквей рас-
крашена под мозаику (Невилль, с. 278).
Черное духовенств0 н церковная иерархия
Когда мы услыхали, что в монастырской церкви хранится об-
Раз Пресвятой Девы, выросший на дереве и славный многими
чудесами, нам пришло благочестивое желание поклониться ему,
как счастливому предзнаменованию при нашем въезде в Россию.
^от мы и попросили пристава позволить нам войти в церковь,
^а словах он позволил это, а на деле отказал. Потому что по-
Слал наперед предупредить ключаря, чтобы отнюдь не давал
Нам этого позволения, и когда мы подошли к церкви, он никак не
Мог добиться для нас входа туда. После уж узнали мы, что мос-
ковитяне запрещают людям иноземной веры входить в свои цер-
К8и (что делали они в старину, то и вперед будут делать). И если
5 ^190
Московское государство XV — XVII вв.
^(130]
кто из любопытства проберется туда тайком, они сейчас же вы-
водят его, схвативши за плечи, и выметают после него пол, что.
бы очистить его от осквернения поганым прикосновением. да
даже не хотят вносить в церкви и книг Ветхого завета, чтобы не
осквернить своих церквей, говоря, что в этих книгах написано
много непристойного и предосудительного. Частные люди изго-
няют их даже и из своих домашних божниц, а монахам вовсе зап-
рещено читать оные (кроме Псалтыря и нескольких мест из Про.
роков).
В этом монастыре, так же как и в прочих, весьма многочис-
ленных в Московии, монахам предписаны самые строгие прави-
ла по достохвальному Уставу Василия Великого. Мясо запреще-
но им совсем. Дозволены только рыба, яйца и молочные куша-
нья, да и того не положено по понедельникам, средам и пятни-
цам в продолжение всего года, если только эти дни не празд-
ничные, так же и во весь сорокодневный (Великий) пост (кроме
годовых праздников Благовещенья и торжественного входа Гос-
подня в Царский град). Тогда не позволено также пить водку ни
чистую, ни с водой, ни пива, а утолять жажду только чистой во-
дой или кислой от положенной в нее закваски, и называемой на
русском наречии квасом. Всем им велено бывать за общей мо-
литвой в церкви в установленные часы и ночью, и на рассвете.
Однако ж эти священнейшие установления обращают в посмея-
ние почти все монахи, нарушающие их даже в монастырских сте-
нах, а всего чаще вне их: вкусно накормленные у знакомых или
родных они потопляют в питье разных напитков уныние духа,
навеянное строгим воздержанием. А тут поднимают ссоры, спо-
ры, волокитство и, откинув всякое приличие, слоняются по го-
родским улицам то пешком, то верхом, то в дрянных тележках,
нередко сами и правят, в платье, испачканном тысячью пятен и
замаранном в глубокой грязи: так и учат народ, чтобы он истре-
бил в себе предвзятое мнение об их святости не зельем каким-
нибудь, а положительными сведениями, и не ставил бы в грош
их, пренебрегая должным при других условиях уважением к мо-
нашескому призванию. В числе монахов в каждом монастыре име-
ется игумен и старший по нем, да два — три монаха в священ-
ническом сане, и исправляют божественную службу по очереди-
Но и они тоже не выше других по святости, да еще как бы подрУ'
жившись с божеством по случаю частого совершения жертвы,
грешат гораздо бесстыднее, не будучи связаны ни страхом, ни
благоговением. И это тем еще более, что самые важные пре'
Глава 7. Религия и духовенство
ступления между ними обыкновенно наказываются только очень
легким выговором (Майерберг, с. 40—11)
Митрополит— ближайшее лицо к богу, после Богородицы и
св. Николая. Царь признает митрополита выше себя, потому что
говорит: «Митрополит — духовный наместник бога, а я же, царь,
только временный». Вследствие этого его величество во многих
церковных обрядах преклоняется пред митрополитом, напри-
мер, водит митрополичью лошадь на Вербное Воскресенье, до-
пускает, что в крещении при освящении реки Москвы митропо-
лит сидит, а он, царь, стоит на льду. Все дела, касающиеся ре-
лигии, направляются митрополитом: он выслушивает дела и
произносит приговоры по собственному желанию, и он имеет
право так поступать; хотя бы митрополит приговорил кого вы-
сечь кнутом, или повесить, или сжечь— его воля должна быть
непременно исполнена.
В России очень много монахов и монахинь, очень много боль-
ших и богатых монастырей, которые оказывают величайшее гос-
теприимство и постоянно много помогают бедному люду. Я был
в одном из монастырей, называемым Троицким; он обнесен ка-
менной оградой, очень прочный, наподобие замка, на стенах
много бронзовых орудий. Сами монахи мне рассказывали, что
до 700 братьев принадлежат этой обители. Кругом на 40 миль
монастырю принадлежит большая часть земель, городов и де-
ревень. Мне показывали церковь, в которой столько образов,
сколько только можно повесить на стенах, даже потолок весь
разрисован образами. Главный образ Богородицы с золотой ри-
зой, украшенный обильно рубинами, сапфирами и другими до-
рогими камнями. Посреди церкви стояло до 13 восковых свечей
в два аршина1 длиной и около сажени толщиной; тут же стоит
котел с воском (около 100 ф. воску), в котором постоянно горит
светильная, как бы лампада, негасимая ни днем, ни ночью.
Монахи показывали мне гроб, покрытый парчой в одной сто-
роне церкви, в которой, по их повествованию, лежит святой, ни-
чего не евший и не пивший, и что он нетленен. Они сообщали
мне (полагая, что я верю им), что он исцеляет многие болезни,
Дарует слепым прозрение и другие подобные чудеса, но я не
поверил, потому что во время моего пребывания там не видел
ни одного чуда, совершенного святым. Затем монахи свели меня
в погреб и заставили попробовать различных напитков: вин, пива,
’ Аршин — русская мера длины, равна около 72 см.
9*
Московское государство XV — XVII вв.
меду и кваса различных цветов и способов выделки. В их погре.
бах такое множество напитков, что, полагаю, немного и госуда,
рей имеют больше или столько же. Здешние посудины, или боч-
ки, неизмеримой величины; некоторые имеют по три и более
аршина в высоту и два и больше аршина в диаметре на дне;
каждая бочка содержит от 6 до 7 тонн, в погребах нет бочки соб-
ственного их изделия, которая содержала бы меньше тонны. В
монастыре 9 или 10 подвалов, наполненных такими бочками;
бочки эти редко сдвигаются с места: у них есть трубы, прохо-
дящие сквозь своды подвалов в различные места, по ним-то
они и льют питья вниз, подставляя бочку под трубой для при-
ема напитков; было бы очень трудно стаскивать бочки вниз
по лестницам.
Монахи раздают хлеб, мясо и питье всем приходящим к ним
не только во время пребывания их в монастыре, но и на дорогу.
Таких монастырей в государстве очень много, и царь часто ез-
дит из одного монастыря в другой, проживая в каждом дня три
или четыре. Здешние монахи не уступят никому из русских в тор-
говле, они занимаются столько же, сколько и другие покупкой и
продажей, держат суда, плавающие с товарами с места на мес-
то, где только есть кто-нибудь из их области. Говорят, что в те-
чение всей своей жизни монахи не едят мясо; по воскресеньям,
понедельникам, вторникам, четвергам и субботам им по закону
дозволяется есть яйца, масло, сыр, молоко; рыбу во всякое вре-
мя. Вот как монахи проводят свою жизнь.
Носят они черное платье, и никто другой во всей стране
не носит такого, а только в монастырях (Неизвестный англи-
чанин, с. 22—24).
Ежегодный доход патриарха с поместий (кроме других ста-
тей) простирается до 3000 рублей или марок, а митрополитов и
архиепископов—до 2500 рублей. Из епископов одни получают
1000 рублей, другие— 800, иные— 500, и проч. Были и такие,
которым приходилось даже (как сказывали мне) десять или две-
надцать тысяч рублей в год, как, например, митрополит Новго-
родский.
Одежда их (когда они бывают в полном облачении и в торже-
ственных случаях): митра на голове, наподобие папской, осы-
панная жемчугом и драгоценными камнями, риза обыкновенно
из золотой парчи, изукрашенная жемчугом, и жезл в руке, отде-
ланный густо вызолоченным серебром, с крестом на верхнем
конце, или загнутый наподобие пастушеского посоха. Обыкно-
Глава 7. Религия и духовенство
веннаяже одежда их, когда они выезжают или выходят со двора:
клобук на голове черного цвета, который спускается сзади, а
спереди накрывает подобно капюшону. Верхняя одежда их (на-
зываемая рясой) есть мантия из черной шелковой материи со
многими нашитыми на ней полосами белого атласа, каждая
шириною около двух пальцев, и пастырский жезл, который все-
гда носят впереди них. Сами они идут вслед за ним, благослов-
ляя народ двумя перстами с удивительной грацией.
Избрание или назначение епископов и прочих духовных лиц
зависит совершенно от царя. Их всегда определяют на места из
монастырей, так что нет ни одного епископа, архиепископа или
митрополита, который бы не был прежде монахом, а по этой
причине все они холостые и должны оставаться в безбрачном
состоянии, давая обет целомудрия при самом своем постриже-
нии. Как скоро царь изберет кого-либо по своему желанию, то
его посвящают в соборной церкви той епархии, к которой он при-
надлежит, со многими обрядами, весьма сходными с теми, как
посвящают и в папской церкви. Есть у них также дьяконы и архи-
дьяконы.
Что касается до объяснения в проповедях слова божьего,
поучений или увещаний, то это у них не в обычае и выше их зна-
ний, потому все духовенство не имеет совершенно никаких све-
дений ни в других предметах, ни в слове божьем. Обыкновенно
только два раза в год, именно: первого сентября (который счи-
тается у них первым днем года) и в день св. Иоанна Крестителя
каждый митрополит, архиепископ и епископ в своей соборной
церкви говорит народу обычную речь такого или почти такого
содержания: если кто имеет злобу на своего ближнего, то дол-
жен ее оставить; если кто замышляет заговор или бунт против
своего государя, то да остережется; если кто не соблюдал по-
стов и обетов и не исполнял прочих своих обязанностей по уста-
ву церковному, тот да исправится, и прочее. Но такова и самая
Форма, потому что вся речь содержит в себе именно столько же
слов, и отнюдь более, сколько мною исчислено. Несмотря на
это, она произносится весьма торжественно над аналоем, на-
рочно для того поставленным, как будто бы проповедник соби-
рался читать пространное рассуждение о существе божьем
Тетчер, с. 94-96)
Они имеют своего особого Папу в Москве, которого они на-
зывают патриархом и которого московиты почитают, как бога, и
4аржат в строгом заключении. Его можно видеть лишь три раза
Московское государство XV — XVII вв.
=(134
в год в известном месте, где он служит обедню в главные празд,
ники. В эти дни бывает такое стечение народа, что нельзя и рас.
сказать, всяк, кто его увидит, твердо убежден, что теперь ему
отпущены его грехи за этот год. Они имеют также в разных мес-
тах четырех митрополитов в честь четырех евангелистов, а так-
же и епископов своих, архиепископов, монахинь и много другого
духовенства. (Какаш и Тектандер, с. 22).
Бел ое д ухокенство
Все духовные сановники избираются к пастырскому посоху
из среды монахов. Никому из них нельзя жениться или жить вме-
сте женой, взятой прежде, а тем менее возлежать с нею.
При всем том таинства совершают все, хотя другое предпи-
сано в уставе протоиереям, священникам и дьяконам. Потому
что перед посвящением они необходимо должны взять себе в
жены девицу, а потом и жить с ней по супружескому закону. В
случае смерти жены священнику запрещено совершать таинства,
если патриарх или митрополит не разрешит его от этого закона
на какое-нибудь время (что я и видел в свою бытность в Моск-
ве); такие допускаются только к прочим церковным службам в
качестве простых прислужников (причетников). Тут не поможет
и вторая взятая жена, даже и в этом случае они не допускаются
к священнодействию, как простые миряне, не имеющие больше
ничего общего с духовенством и низведенные с высокой верши-
ны священнического сана в самое презренное состояние низкой
черни, из которого возвышаются все (Майерберг, с. 48—19).
Смешно еще вот что: если кто встретит попа (они испопня-
ют обязанность приходских священников), которого узнаешь по
высокой, почти в три четверти фута шапке, и даже в присутствии
его супруги попросит у него благословения и разрешения от гре-
хов, тот и другой сейчас же (супруга попа отходит в сторону)
обнажают головы и начинают друг другу кланяться. Потом поп
подходит поближе, дует на кающегося ртом, что-то шепчет над
ним и осеняет его большим крестом, после чего, отдавая дрУг
другу равные поклоны и перекрестясь несколько раз, они снова
надевают шапки и расходятся. А раз случилось, что оба были
пьяны, еле могли стоять на ногах; как дошло до поклонов, они
стали кланяться так чудно, уморительно и курьезно шатаясь,
что можно бы сказать, что это бодаются два козла (оба же были
и бородаты). Когда ходит поп с женой, то водит ее всю закрытую
Глава 7, Религия и духовенство
за рУкУ— по УСтавУ веДь вторично жениться под страхом поте-
ри священства нельзя, ну, гений каждого попа и пляшет под дуд-
ку жены (Таннер, с. 104).
Священники содержатся обыкновенно на взносы прихожан,
и им назначаются маленькие домики с полями и лугами, от ко-
торых они, наподобие своих соседей, снискивают себе пропита-
ние или собственноручно, или при помощи слуг. Приношения им
очень скудны; иногда церковные деньги отдаются в рост по не-
русский священик
Московское государство XV — XVII ае-^
сяти со ста, и этот рост предоставляется священнику, чтобы це
быть вынужденными кормить его на свой счет. Есть также неко,
торые, которые существуют щедростью князей. Во всяком слу.
чае, за исключением епископств и некоторых монастырей
нельзя найти много приходов, одаренных поместьями и вотчц^
нами (Герберштейн, с. 43).
Священники занимают в церквах первое место. И всякий из
них, прегрешивший каким-нибудь образом против религии или
священнической должности, подлежит духовному суду. Если же
его обвиняют за кражу или за пьянство, или если он впадет в
какой-нибудь порок другого рода, то подвергается каре суда
мирского, как они выражаются.
Мы видели, как в Москве пьяные священники всенародно
подвергаются бичеванию; при этом они жаловались только на
то, что их бьют рабы, а не боярин (Герберштейн, с. 43).
Юродивые
Кроме монахов у них есть особенные блаженные (которых
они называют святыми людьми), очень похожие на гимнософис-
тов и по своей жизни и поступкам, хотя не имеют ничего общего
с ними относительно познаний и образования. Они ходят совер-
шенно нагие даже зимой в самые сильные морозы, кроме того,
что посередине тела перевязаны лохмотьями, с длинными во-
лосами, распущенными и висящими по плечам, а многие еще с
веригами1 на шее или посередине тела. Их считают пророками
и весьма святыми мужами, почему и дозволяют им говорить сво-
бодно все, что хотят, без всякого ограничения, хотя бы даже о
самом боге. Если такой человек явно упрекает кого-нибудь в чем
бы то ни было, то ему ничего не возражают, а только говорят,
что заслужили это по грехам; если же кто из них, проходя мимо
лавки, возьмет что-нибудь из товаров для отдачи, куда ему
вздумается, то купец, у которого он таким образом что-либо взял,
почтет себя весьма любимым богом и угодным святому мужу. Но
такого рода людей немного, потому что ходить голым в России,
особенно зимой, очень нелегко и весьма холодно (Флетчер, с. 101)-
Блаженных народ очень любит, ибо они, подобно пасквилям,
указывают на недостатки знатных, о которых никто другой и го-
1 Вериги— железные цепи, надевавшиеся на тело религиозными Фа'
натиками. Вериги часто носили юродивые.
Глава 7. Религия и духовенство
вОрцть не смеет. Но иногда случается, что за такую дерзкую сво-
боДУ’ которую они позволяют себе, прикидываясь юродивыми,
оТ нцх тайно отделываются, как это и было с одним или двумя в
прошедшее царствование1 за то, что они уж слишком смело по-
носили правление царя (Флетчер, с. 102).
Церковные празднества н крестные ходы
1 сентября русские начинают Новый год, так как они ведут
свое летосчисление от сотворения мира. Этот день московитя-
не, по старинному обычаю, праздновали самым торжественным
образом; так на самой большой кремлевской площади устраи-
вали два престола, весьма богато украшенные, один для царя,
другой для патриарха, который являлся туда в епископском об-
лачении, а государь— в царском, для внушения большого ува-
жения к верховному достоинству; народ смотрит на него, как на
божество, редко показывающееся ему.
После торжественного патриаршего благословения сейчас же
вельможи и прочие именитые лица спешили к царю с поздрав-
лениями, и он наклонением головы и движением руки отвечал
поздравляющим и желал им со своей стороны всякого благопо-
лучия (Корб, 90).
Ежегодно в Крещенье русские имеют обыкновение благослов-
лять и освящать реку Москву следующим образом: во льду де-
лают прорубь квадратную, по три сажени в стороне, по краям
укладывают белые доски. Около 9 часов выходят из церкви на
реку такой процессией: впереди идут молодые юноши с горящи-
ми восковыми свечами, один из них несет большой факел; затем
следуют хоругви, крест, образа Богородицы, св. Николая и дру-
гих святых; образа эти несут на плечах, за образами идет духо-
венство, числом до 100 и более, затем митрополит, ведомый
Двумя священниками, за митрополитом шествует царь с коро-
ной на голове, а за ним его бояре по порядку. Такой процессией
°ни шли к воде. Когда пришли к проруби, священники стаяли вок-
руг нее. По одну сторону проруби был сделан из досок помост,
На нем был поставлен красивый стул, на котором сидел митро-
п°лит, а царь стоял на льду. Тогда священники начали петь,
благословлять и служить, и к тому времени как они кончили, вода
Стала святой. По освящении воды митрополит зачерпнул ее не-
1 В царствование Ивана Грозного (1530—1584, царь с 1547).
Московское государство XV — XVII вв.
=^138)
много в руки и окропил царя, равным образом и некоторых ц3
бояр; тогда они вернулись в церковь со священниками, стояв,
шими у воды. Чудно было смотреть на давку, происходившую
около воды по уходе царя; принесено было свыше 5 тыс. горц.
ков для наполнения их этой водою. Московит, который не полу,
чит этой воды, считает себя несчастным. Много мужчин, жен.
щин и детей голые бросались в воду; когда давка уменьшилась
привели царских жеребцов и лошадей напиться этой воды; так-
же и другие многие приводили сюда своих лошадей напоить их
через это делали своих лошадей столь святыми, как и самих себя
(Неизвестный англичанин, с. 17—18).
На Вербное воскресенье здесь бывает торжественная про-
цессия. Берут порядочной величины дерево; укрепляют его на
двух санях так, как будто оно растет на них; увешивают его ябло-
ками, виноградом, винными ягодами, финиками и другими пло-
дами. У дерева становятся 5 мальчиков в белых одеждах, распе-
вающих песни о дереве перед процессией; затем идут юноши с
зажженными восковыми свечами в руках и с большим факелом,
чтобы свет не угас; за ними двое длинных хоругвей и 6 человеке
круглыми блюдами на длинных подставках, блюда из меди и все
в дырах; следующие шестеро несут на плечах образа. За обра-
зами духовенство, числом до 100 и более, в дорогих ризах, у 10
или 12 лиц ризы белые, узорчатые, обрамленные прекрасными
выточенными жемчужинами величиной в орех, сапфирами и дру-
гими каменьями. Потом шла половина царских знатных, за ними
шествовали царь и митрополит таким образом: выступает ло-
шадь, покрытая до копыт белым холстом. Уши у нее покровом
удлинены наподобие ослиных. На этой лошади сидит митропо-
лит, с боку, как ездят верхом женщины; на складках его платья
лежит книга с распятием дорогой работы на переплете, книгу
эту митрополит держит левой рукой, правой — крест, которым
он беспрестанно благословляет народ во все время шествия.
Человек тридцать расстилают свои платья перед лошадью и,
как только она пройдет по ним, поднимают платья, забегают
вперед и снова расстилают, так что лошадь постоянно идет по
одеждам. Расстилающие платья все сыновья священников; за
их труды царь жалует им новые платья. Один из царских знат-
ных ведет лошадь, сам же царь идет пешком и ведет лошадь за
конец повода узды одной рукой, в другой он держит вербу. За
лошадью следуют остальные царские придворные, дворяне и
громадная толпа народа. В таком порядке они ходят от одно*1
Глава 7. Религия и духовенство
139>
церкви к другой по Кремлю на расстоянии двух полетов ядра и
таким образом возвращаются в царскую церковь, где и оканчи-
вают службу. По окончании царь с некоторыми из своих знатных
идут обедать к митрополиту, где не бывает недостатка в изыскан-
нЬ1Х рыбах и добрых напитках (Неизвестный англичанин, с. 18—19).
1-го августа в Бронницах1, когда мы переносили свою покла-
жу с реки на берег, встретили церковный ход русских, шедших к
реке на водосвятие, в следующем порядке: впереди шли два
человека и несли на длинных древках: один крест, на четырех
углах которого были изображения четырех евангелистов, другой
какой-то образ, старинной живописи2, завешенный белым полот-
ном. За ними шел священник в своем церковном облачении с
небольшим, величиной в пядень3, деревянным крестом, кото-
рый он держал в обеих руках; священник пел вместе с мальчи-
ком, шедшим позади него и несшим книгу. За мальчиком следо-
вали уже все крестьяне с женами и детьми; взрослые крестьяне
держали по восковой зажженной свече. Шествие заключалось
пономарем4, который нес более 10 восковых горящих свечей, по-
ложенных вместе. После пения и чтения, продолжавшегося с
полчаса у самой реки, священник взял у пономаря все горящие
свечи и погрузил их в воду, и в это же время все присутствовав-
шие также погасили свои свечи в воде. Затем священник троек-
ратно погрузил крест в воду, каждый раз стряхивая воду с креста
в принесенную чашу, и эта вода считается у русских самой свя-
той. По окончании обряда троекратно женщины окунали в воду
больших и малых своих детей, одних в рубашках, других разде-
тых до нага; взрослые бросались в реку сами. Некоторые приво-
дили даже своих лошадей, пускали их в реку и поили их этой освя-
щенной, приносящей здоровье, водой. Наконец, все пошли об-
ратно в церковь для получения благословения, и там старые и
малые подняли страшный шум и крик, какой можно только услы-
хать в общественной бане или корчме (Олеарий, с. 32).
Сегодня у московитян, следующих старому календарю, пер-
в°е августа. Водосвятие на реке Неглинной, протекающей через
Москву, главное торжество этого дня. В крестном ходу наиболее
попов, которые со всех сторон спешат к нему. Впереди идут земс-
’ Старинное село в Новгородской губернии, известное с XIII в.
3 Икону.
3 Пядень — пядь, русская мера длины, равна 19 см.
4 Пономарь— служитель православной церкви, обязанный звонить в
к°Локола, петь на клиросе и прислуживать при богослужении.
Московское государство XV — XVII вв
=И4й
кие (т.е. крепостные, употребляемые на разные услуги в повдг,
нях) с метлами, сзади их солдаты с белыми палками: первЬ|е
чтобы очищать улицы от сору, а последние, чтобы отстраняй
от духовенства народ, жадный до зрелищ и теснящийся в бесп0.
рядке. Перед крестом несут огромный фонарь с тремя зажжен,
ными в нем свечами; нести крест без огня считают неприлин.
ным. На реке устроена площадка, огороженная железной решет,
кой и образующей что-то вроде беседки над колодцем; сюда вхо.
дит духовенство с горящими восковыми свечами, занимает все
углы площадки, затем спускаются вниз для совершения соси,
ветственных случаю молитв, после освящают воду благослове-
нием и троекратным погружением горящей восковой свечи. Вслед
за сим патриарх кропит всех присутствующих кропилом, омочив его
в священной воде, чем и оканчивается торжество (Корб, с. 82).
Венчание на царство
Когда прошло время сорокадневной печали (по-русски соро-
чины), наступил день празднования коронации, к которой дела-
лись большие приготовления; назначена была она 10 июня 1584 г,
в воскресенье, т.к. Федору Ивановичу исполнилось 25 лет1, (за
мистером Джеромом послали и поместили в комнату, откуда
удобно было видеть всю церемонию). Царь вышел из дворца, за
ним шли с пением митрополит, архиепископы, епископы, глав-
нейшие лица из монашества и белого духовенства в богатейших
шапках и священническом облачении, они несли образ Божьей
Матери и другие образа, знамена и хоругви, кадила и прочие вещи,
употребляемые при церемониях. Федор Иванович и вельможи
вошли в порядке в церковь, называемую Благовещенье, где
совершалось богослужение по обрядам русской церкви. Затем
они перешли в церковь Михаила Архангела, там повторили те
же молитвы и то же богослужение; оттуда в церковь Пречистой
Богоматери — их кафедральный собор.
Там, посередине стоял царский престол, на который издревле
садились цари в подобных торжественных случаях. Федору Ива-
новичу переменили платье и надели самое блестящее и драг0'
ценное. Когда царь занял свое место, бояре встали все вокруг
него по разрядам1 2. Митрополит возложил ему на голову царский
1 Федор Иванович родился 19 октября 1557 г., в год коронации
было 27 лет.
2 По чинам.
Глава 7. Религия и духовенство
0нец, в правую руку дал скипетр и державу, а в левую — драго-
Зенный меч правосудия. Перед ним положили шесть корон под-
%СТНых ему царств, а Бориса Федоровича1 поставили по пра-
ю сторону. Затем митрополит, открыв небольшую книгу, про-
qgJi громогласно царю увещание творить истинное правосудие
мирно носить венец предков, который даровал ему Господь,
причем, употребил следующие выражения: «Всемогущий и без-
начальный, прославляемый нами во святой Троице, единосущ-
НЬ1Й бог, отец, сын и святой дух, творец всех тварей и всего, вез-
десущий и всеисполняющий, по своей воле дающий жизнь лю-
дям, вдохновляющий словом каждого из нас, его единых чад,
познать Бога через Иисуса Христа, святым животворящим ду-
хом; ныне в сие Смутное время своею волею повелел нам со-
хранять скипетр правды и допускает нас править самим собою,
х преуспеванию земли русской, укрощению народа, покорению
врагов и водворению добродетели». При этом митрополит бла-
гословил Федора Ивановича и возложил на него крест. Царь встал
с престола; его верхнее платье было украшено драгоценными
камнями всякого рода и множеством жемчуга, оно весило 200
фунтов, подол его и полы несли за ним шесть бояр. На голове
царя был драгоценный венец, а в правой руке— царский жезл,
сделанный из кости единорога, трех футов с половиной длиной,
обсаженный дорогими каменьями, который был куплен прежним
царем у аугсбургских купцов в 1581 г. за 7 тыс. фунт, стерлингов2.
Борис Федорович нес перед царем скипетр и державу, другой
боярин нес его богатую шапку, украшенную жемчугом и камень-
ями, а шесть корон несли Дмитрий Иванович Годунов— дядя
Царя, Никита Романович — другой дядя царя, затем Степан Ва-
сильевич, Иван Васильевич, Григорий Васильевич — три брата
Царской крови3. Когда Федор Иванович дошел таким образом до
’ Годунова.
2 Горсей хранил некоторое время эту драгоценность, прежде чем царь
Получил.
3 Годуновы, которых Горсей называет главными вместе с Никитой Ро-
мановичем, в церемонии венчания Федора не могли быть причисленны к
^аРской родне «по крови»: Дмитрий Иванович Годунов был дядей царицы
Рины и Бориса Годунова, а Степан, Григорий и Иван Васильевичи — тро-
йными братьями Ирины и Бориса. С.В. и Г.В. Годуновы получили бояр-
5qb° в 1584 г., к июню 1584 г. стал боярином И.В. Годунов. Возведение в
ютяРство и участие в церемонии венчания царя на царство свидетельству-
0 неуклонном росте влияния Годуновых.
Московское государство XV — XVII ее.
больших церковных дверей, народ воскликнул: «Спаси, Бо^
государя нашего Федора Ивановича, царя всея Руси!» Ему под’
вели богато убранного коня под покрывалом, вышитым жемчу
гом и драгоценными каменьями с таким же седлом и со все^
прибором ценой, как говорили, в 300 тыс. фунт, стерлингов.
Для царя, князей и бояр были сделаны подмостки в восемь
футов вышиной, два шириной и в 150 футов длиной на три сто.
роны, для перехода из одной церкви в другую, чтобы избегнуть
тесноты от народа, собравшегося в таком бесчисленном коли-
честве, что многие тогда были задавлены. По возвращении царя
из церквей, под ноги ему подостлали золотую парчу, паперти
церковные были также покрыты красным бархатом, мостки (меж-
ду церквами — Ред.) алым сукном; а от одной церкви до другой
протянута камковая материя. Лишь только кончилось шествие,
золотая, бархатная и скарлатная материи были разрезаны на
куски, их брал, кто мог; каждому хотелось получить лоскуток на
память. В народ бросали большое количество золотой и сереб-
ряной монеты, нарочно вычеканенной по этому случаю. Борис
Федорович был в пышной одежде, покрытой крупным жемчугом
и украшенной драгоценными каменьями. Не менее богато были
наряжены все члены семейства Годуновых и остальные князья
и бояре; платье и убранство лошади одного из них князя Ивана
Михайловича Глинского по своей древности оказалось в регист-
ре стоимостью в 100 тыс. фунтов стерлингов. Царица не при-
сутствовала на церемонии и сидела во дворце перед большим
открытым окном с венцом на голове в драгоценной блистатель-
ной одежде, украшенной дорогими камнями и жемчугом; княжны
и другие знатные боярыни стояли возле нее. При виде ее народ
воскликнул: «Да хранит господь нашу царицу Ирину!»
Царь после этого отправился в палату Думы, богато убран-
ную, и сел на приготовленное для него место. Шесть корон поло-
жили на стол перед ним; кувшин и царскую золотую чашу дер-
жал один из телохранителей; его люди, называемые рындами,
встали по двое с обеих сторон в белых серебряных одеждах6
золотыми секирами в руках. Князья и бояре разместились по
разрядам, все в богатых одеждах.
После короткой речи царь позволил каждому из присутствУ'
ющих подойти к руке, затем сел за стол, за которым лри
служивали ему бояре. Трое широких и больших сеней были зз
няты кругом золотой и серебряной посудой, расставленной одн
Глава 7. Религия и духовенство
наД ДРУГ0Ю от ПОЛУ ДО самых сводов; тут же стояло много золо-
тых и серебряных боченков1 (Горсей, с. 110—112).
Венчание великих князей московских, если оно должно совер-
шиться установленным обычным образом, происходит следую-
щим образом: в Москву созываются все митрополиты, архиепис-
копы и епископы, игумены, князья, воеводы и служилые люди,
равно как и знатнейшие купцы со всей России и изо всех облас-
тей, которые находятся под властью великого князя.
Когда должно совершиться венчание, то патриарх с митро-
политами и другими духовными чинами идет в большую дворцо-
вую церковь. За ними следует новый великий князь с государе-
выми советниками, боярами и служилыми людьми.
В церкви устраивается возвышенное видное место в три сту-
пеньки, покрытое дорогими коврами, на нем ставятся три крес-
ла, обитые парчой, одно для нового великого князя, другое для
патриарха, а на третьем кладется шапка, унизанная драгоцен-
ными камнями и крупным жемчугом, наверху с кистью, на кото-
рой привешивается коронка, усеянная бриллиантами. Подле
шапки кладется также богатый парчовый кафтан2, отороченный
кругом жемчугом и драгоценными каменьями и подбитый совер-
шенно черным соболем. Кафтан этот, как говорят русские, при-
обретен великим князем Димитрием Мономахом3 из Кафы в вой-
не с татарами и назначен для употребления во время венчания
великих князей.
Когда царь с боярами войдет в церковь, священники начина-
ют петь; затем патриарх читает молитву, призывает бога, св.
Николая и других святых, чтобы они присутствовали при этом
венчании. Потом выходит вперед знатнейший из государевых
советников с избранным великим князем, обращается к патри-
арху с речью и сообщает ему, что они (русские) избрали его, как
ближайшего наследника престола Русского государства, и жела-
ют, чтобы он, патриарх, благословил и венчал его. Тогда патри-
арх принимает вновь избранного на возвышение, сажает его на
кРесло и, держа золотой, усыпанный драгоценными камнями,
небольшой крест над челом нового князя, благословляет его,
п°сле чего один из митрополитов читает следующую молитву,
как она значится у Петрея, в его Русской летописи: «Господи Боже
' Описание пиршественной залы.
Т.е. бармы.
3 Такого князя не было.
/—X Московское государство XV — XVII вв.
наш, царь всех Царей, избранный через пророка своего Саму,
ила, раба Твоего Давида, и помазавшего его на царство над Тво.
им народом Израильским, услышь ныне молитву нашу, которую
мы, недостойные, Тебе приносим, и воззри с священной высоты
своей, на сего верного раба Твоего, сидящего здесь на престоле
и возвеличенного Тобою в цари над народом Твоим, которого
искупил Ты кровью Твоего Святого Сына. Помажь его елеем
мира, защити силою Твоею, возложи на главу его венец, укра-
шенный драгоценными каменьями, даруй ему долгую жизнь и
вложи ему в руки царский жезл, возведи его на престол правосу-
дия, и сделай подвластными ему все варварские языки, да бу-
дет сердце и мысли его всегда и постоянно в страхе Твоем, что-
бы он во все время жизни своей был послушен заповедям Тво-
им, отжени от него всякую ересь и заблуждение, наставь его,
чтобы он защищал и содержал в целости, что повелевает и ус-
танавливает святая греческая церковь. Да судит он справедли-
во народ Твой и являет милость бедным, чтобы они могли дос-
тигнуть вечной жизни». Молитву эту патриарх заключает гром-
ким провозглашением: «Яко Твое есть царство, сила и слава, и
да будет с тобой Бог Отец, Бог Сын, Бог Дух Святой!»
После этой молитвы два епископа должны взять с кресел и
держать кафтан и шапку, а патриарх велит боярам, которые тут
же восходят на возвышение, надеть на великого князя кафтан,
сам же вторично изрекает благословение. Затем сам подает
шапку с венцом боярам, приказывает им и ее возложить на ве-
ликого князя и говорит: «Во имя Отца, Сына и Святаго Духа», —
и благословляет при этом князя в третий раз. Потом патриарх
приглашает всех духовных особ, находящихся в церкви, чтобы
каждый из них приступил и дал рукою благословение великому
князю. Когда все покончится, патриарх и великий князь садятся
на кресла, но вскоре опять встают и тогда священники начина-
ют петь молебен (литию): «Господи, помилуй», — и всякий разе
третьем слове именуют великого князя. Затем патриарх и царь
садятся опять, а один из митрополитов идет к алтарю и гром-
ким голосом провозглашает: «Господи! Сохрани нам царя и ве-
ликого князя всея России, Богом возлюбленного и нам данного, в
добром здравии и на многие лета!» И пожелание это повторяют
все остальные священники и великие бояре, в церкви и вне ее
стоящие, причем раздается великий радостный клик. После это-
го все великие бояре бьют низко челом его царскому величеству
и целуют его руки. Наконец, патриарх один выступает перед ве-
Глава 7. Религия и духовенство
риким князем и делает ему напоминание следующего содержа-
ла: «Так как он теперь, по божьему соизволению, избран и вен-
чан всеми государственными чинами, светского и духовного со-
словий, великим князем всея России и ему вверяется важное
дело управления подвластными землями, то да любит он при
эТом Бога, да поступает по его законам, сообразно с ними да
руководит справедливости, и да содействует он защите и рас-
пространению истинной греческой веры!»
Затем великий князь еще раз принимает благословение и идет
в стоящую напротив церковь Михаила Архангела. Между тем
народу бросают деньги, а в церкви еще раз поется молебен.
Отсюда великий князь следует в церковь св. Николая, и затем в
сопровождении государевых советников в большую залу, где уго-
щаются как светские, так и духовные особы роскошнейшим об-
разом, причем бывает такая добрая попойка, что многие из гос-
тей не помнят, как и домой пришли (Олеарий, с. 257—260).
В обширнейшем храме, воздвигнутом в честь Преблаженной
Богоравной Девы и возвышающемся при царском дворце, но-
вый царь мосхов венчался на царство, приблизительно, следу-
ющим образом: после того, как к этому священнодействию со-
брались в большом количестве, как будто на народное собра-
ние, все духовенство, вельможи, дворянство и воинские, а также
и именитейшие горожане, то на великолепно устроенном воз-
вышении поставили три кресла в ряд. На первом серебряном и
разукрашенном золотом сел будущий наследник царства, оде-
тый, по обычаю страны, в длинное одеяние, разукрашенное зо-
лотом и драгоценными камнями. Рядом с ним второе занял пат-
риарх, которому предстояло совершить обряд. На третьем были
приготовлены знаменитая шапка, унизанная кругом драгоцен-
ными камнями, громадная золотая цепь и княжеский пояс с при-
бавлением к ним золотой короны и царской златотканой порфи-
ры, тяжелой от дорогих жемчугов. Почти все эти уборы служат
Для этого обряда со времен Владимира Мономаха. Итак, меж
тем, как духовенство рядом песнопений испрашивает будущему
новому царю всякого благополучия, старший между вельможа-
ми просит патриарха приступить к совершению обряда венча-
ния на царство. Тот помолившись богу и всем святым, пригла-
шает царя, который тем временем встал, опять сесть с ним
вместе на кресло. Московский митрополит читает молитву о бла-
гополучии в будущем, а патриарх творит над ним крестное зна-
мение и возлагает при этом крест, осыпанный жемчугами на чело
'В Зак. 190
Московское государство XV—XVII вв._
царя. Засим старший из вельмож облекает царя в порфиру и
приняв от патриарха шапку с золотым, коронообразным, укра’
шением наверху, надевает ее царю на голову. После сего свя-
щенники начинают петь литию, т. е. мольбы к святым, и обыч-
ные молитвы к блаженной Деве, и благословляют по порядку все
что продолжается довольно долго, нового царя, крестя его пр^
поднятой рукою. То же самое делают и прочие сословия, дабы
царь благополучно царствовал на многие и многие годы, после
чего патриарх обращается к нему с увещанием: почитать бога и
его святые иконы, править делами по справедливости, неуклон-
но соблюдать русскую веру и распространять ее. Из этого хра-
ма все длинным шествием идут сперва в храм св. Михаила, а
затем в церковь св. Николая, находящиеся оба в Кремле, и слу-
жат в том и другом молебны. Во время этого шествия по прика-
занию царя в теснящуюся кругом с поздравлениями толпу наро-
да бросают множество золотых и серебряных монет, выбитых в
память сего торжества, и приглашаются знатнейшие лица всех
сословий к великолепному и обильному пиршеству. Здесь царь,
сняв из одеяния то, что пообременительней, подпоясанный
выше названным поясом, и с поясом из рога единорога в руках,
сидит на троне, несколько возвышающемся среди столов, по-
ставленных в два длинных ряда. Последним приносится каким-
нибудь жителем города Переяславля блюдо из рыбы сельди,
похожее на нашу рыбную похлебку для напоминания о пользе
воздержанности. Для увенчания пира концом знаменующим сча-
стливое будущее царь посылает каждому золотой кубок с ви-
ном, который все добросовестно и осушают, причем усердней-
шие отвечают на эту милость пожеланиями царю счастливого
царствования и постоянного здоровья (Рейтенфельс, с. 79 ,80).
ГЛАВА 8
ДОМАШНИЙ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ
Царский дворец
Дворец князя московитян, главная часть города Москвы, ле-
жащая точно сердце в середине, называется ими Кремлем.
Место это, более других возвышенное, омывается с одной сто-
роны Москвой, с остальных трех окружено, разделяющейся на
два рукава, рекой Неглинной. Его кругом замыкают тройным ря-
дом очень крепкие стены; в них выходом служат двое ворот к
Китай-городу да двое же к Белому городу с каменными по ту и
другую сторону мостами, возведенными на насыпях. Эти ворота
затворяются тремя дверьми, из коих первая— железная, вто-
рая— медная, третья— бронзовая, расписанная разными фи-
гурами их патриархов, обитая металлическими листами. На пер-
вых воротах со стены возвышается башня— массивная, краси-
вая, и прочная; на башне замечательные часы, по образцу чеш-
ских разделенные на 24 части, называемые у них часами, так
хитро, что медные колокола по порядку наигрывают музыкаль-
ную гамму и, как скоро проиграет она раз, показывается первая
четверть, а вторая, третья и четвертая — когда она повторится
Два, три и, наконец, четыре раза; часы же обозначают ударами
большого колокола. Двуглавый орел (герб царский) с коронами,
весь вызолоченный, с возвышающейся, сверх того, третьей зо-
лотой короной побольше, составляет верхушку всего здания.
Одна только эта часть города Москвы, занимаемая князем и
Двором, имеет столько церквей, что их насчитывают не менее
пятидесяти. Главная из них— церковь св. Николая, дворцовая.
Первая за нею — великолепный храм, где обыкновенно погреба-
ется или сами князья, или их близкие родственники. Третья —
соборная, очень большая и украшенная, красоту увеличивает
На передней стороне храма, по середине, образ св. Матери —
Девы, совершенно как нассаусский, длиной однако же в четыре
io* - - -
-(ПО) Московское государство XV — XVII вв,
фута, написанный очень художественно. Другое украшение хрдч
ма— башня, до середины четырехугольная, а с середины д0
верху круглая; ее тамошние жители зовут Иван Великий (Тан-
нер, с. 57—85).
Дворец царя и великого князя по постройке, по наружному
виду и по убранству не так роскошен, как те, которые я видел.
Это очень низкая постройка — восьмиквадратная, очень похо-
жая на старые английские строения с небольшими окнами (Ченс-
лер, с. 3).
Вокруг царского жилища расположено несколько сотен сол-
дат с оружием наготове, которые никому не позволяют пройти
по внутреннему двору, находящемуся под окнами царских поко-
ев, если при нем есть шпага или какое-либо другое оружие.
Вследствие сего никто никоим образом не может так, как это
обыкновенно делается при дворах всех европейских государей,
лично изложить царю свое дело, явиться к нему на суд или даже
побеседовать с придворными во внутренних покоях дворца (Рей-
тенфельс, с. 90).
Домашний быт царя
Дворец императорский построен из камня и кирпича, кроме
некоторых комнат, где его величество спит и ест целую зиму.
Русские думают, что деревянные комнаты гораздо здоровее,
нежели каменные, и не без причины: потому что в их каменных
покоях толстые своды издают из себя испарения, когда печи на-
топлены император живет в третьем ярусе; он пьет овсяную
брагу. Хлеб он ест ржаной, потому что рожь, по мнению русских,
гораздо питательнее пшеницы. Царь ложится спать на просты-
ню в сорочке и нижнем платье и одевается богатым собольим
одеялом. Забава его состоит в соколиной и псовой охоте. Он
содержит больше трехсот смотрителей за соколами и имеет
лучших кречетов в свете, которые привозятся из Сибири и бьют
уток и другую дичь. Он охотится за медведями, волками, тиграми,
лисицами, или лучше сказать травит их собаками (Коллинс, с. 17).
Домашняя жизнь царя, сколько она известна, состоит в сле-
дующем. Обыкновенно встает он около четырех часов утра. Ког-
да оденется и умоется, к нему приходит его отец духовный или
придворный священник с крестом, которым благословляет его,
прикасаясь сперва ко. лбу, потом к ланитам царя, и дает емУ
Глава 8. Домашний и общественный быт
149>
поцеловать конец креста. Затем так называемый крестный дьяк
8НОСИТ в комнату живописную икону с изображением святого,
празднуемого в тот день, ибо каждый день у них имеет своего
сВятого, как бы своего патрона. Образ этот он ставит к прочим
образам, которыми уставлена вся комната, сколько можно по-
местить на стене, с горящими перед ними лампадами и воско-
еЫми свечами. Образа богато и пышно украшены жемчугом и
драгоценными каменьями. Когда поставят образа на место, царь
начинает креститься по русскому обычаю, осеняя сперва голо-
ву, потом обе стороны груди и произнося: «Господи, помилуй,
помилуй мя, Господи, сохрани меня грешного от злого действия».
С этими словами он обращается к образу или к святому того
дня, которого поминает в молитве вместе с Богородицей (называ-
емой у них Пречистой), св. Николаем или другим святым, в которо-
го более верует, падая перед ним на землю и ударяя об нее голо-
вой. Такой молитве царь посвящает четверть часа или около того.
Затем входит опять духовник, или придворный священник, с
серебряной чашей, наполненной святой водой и кропилом св.
Василия (как они его называют), которым окропляет сперва об-
раза, потом царя. Святую воду приносят каждый день свежую
из дальних и ближних монастырей, так что присылает ее царю
игумен от имени того святого, в честь которого построен монас-
тырь, в знак особенного благоволения его к царю.
Окончив этот религиозный обряд, царь посылает к царице
спросить, хорошо ли она почивала и прочее, и через несколько
времени сам идет здороваться с нею в средней комнате, нахо-
дящейся между ее и его покоями. Царица почивает особо и не
имеет ни общей комнаты, ни общего стола с царем, исключая
как в заговенье или накануне постов, когда обыкновенно разде-
ляет с ним и ложе и стол. После утреннего свидания, идут они
вместе в свою домовую церковь, или часовню, где читается или
поется утренняя служба, называемая заутреней, которая про-
должается около часа. Возвратясь из церкви домой, царь са-
дится в большой комнате, в которую для свидания с ним и на
поклон являются те из бояр, которые в милости при дворе. Здесь
Царь и бояре, если имеют что сказать, передают друг другу. Так
бывает всякий день, если только здоровье царя или другой слу-
чай не заставят его изменить принятому обыкновению.
Около девяти часов утра идет он в другую церковь в Кремле,
гДе священники с певчими отправляют полное богослужение,
Московское государство XV — XVII вв.
Ц150]
называемое обедней, которая продолжается два часа, и в эТо
время царь обыкновенно разговаривает с членами Думы своей
с боярами или военачальниками, которые о чем-либо ему д0^
ладывают, или же сам отдает им свои приказания. Бояре таюке
рассуждают между собой, как будто бы они находились в Думе
По окончании обедни царь возвращается домой и отдыхает д0
самого обеда.
За обедом прислуживают ему следующим образом: во-пер.
вых, каждое блюдо (как только оно отпускается к накладчику)
должен прежде отведать повар в присутствии главного дворец,
кого или его помощника. Потом принимают его дворяне-слуги
(называемые жильцами) и несут к царскому столу, причем идет
впереди их главный дворецкий или его помощник. Здесь куша-
нье принимает кравчий, который каждое блюдо дает отведать
особому для того чиновнику, а потом ставит его перед царем.
Число блюд, подаваемых за обыкновенным столом у царя, бы-
вает около семидесяти, но приготовляют их довольно грубо, с
большим количеством чесноку и соли, подобно тому, как в Гол-
ландии. В праздник или при угощении какого-либо посланника
приготовляют гораздо более блюд. За столом подают вместе по
два блюда и никогда более трех, дабы царь мог кушать их горя-
чими, сперва печеное, потом жареное, наконец, похлебки. В сто-
ловой есть еще другой стол, за коим сидят некоторые из знат-
нейших лиц, находящиеся при дворе, и духовник царский, или
капеллан. По одну сторону комнаты стоит стол с прекрасной и
богатой посудой и большим медным чаном, наполненным льдом
и снегом, в коих поставлены кубки, подаваемые к столу. Чашу, из
которой пьет сам царь, в продолжение всего обеда держит осо-
бый чиновник и подносит ее царю с приветствием всякий раз,
как он ее потребует. Когда поставят кушанье на стол, то обыкно-
венно раскладывают его на несколько блюд, которые потом от-
сылает царь к тем дворянам и чиновникам, кому он сам заблаго-
рассудит. Это почитается великим благоволением и честью.
После обеда царь ложится отдыхать и обыкновенно почива-
ет три часа, если только не проводит один из них в бане или на
кулачном бою. Спать после обеда есть обыкновение, общее как
царю, так и всем русским. После отдыха идет он к вечерне и,
возвратясь оттуда, большей частью проводит время с царица
до ужина. Тут увеселяют его шуты и карлы мужского и женского
пола, которые кувыркаются перед ним и поют песни по-русски>
Глава 8. Домашний и общественный быт
151^
и это самая любимая его забава между обедом и ужином. Иног-
да проводит он время, рассматривая работу своих золотых дел
^стеров и ювелиров, портных, швей, живописцев и т. п., а потом
идет ужинать. Когда приходит время спать, священник читает не-
сколько молитв, и царь молится и крестится, как и по утру, около
четверти часа, после чего ложится (Флетчер, с. 119—122).
Величие пышно обставленного царского сана Алексей заяв-
ляет бесчисленным множеством придворных, в числе которых
многие славятся своим знатным происхождением. Все бояре
обязаны ежедневно до полудня посещать его дворец для засви-
детельствования ему почтения. Как муравьи в свой муравейник,
так и они туда собираются, и главный кравчий, заведующий по-
ставцом с напитками, и спальники, кравчие, стольники и прочее
множество должностных дворян, каждый для исправления сво-
ей должности. Царь садится один за свой обеденный стол, ус-
тавленный великим числом кушаний. Утоляет жажду квасом, как
и многие. Для укрепления желудка выпивает, однако же, полную
чару испанского вина. Жена и сын, хотя уже десятилетний, ни-
когда не обедают с ним, а тем менее сестры и дочери, и не пока-
зываются на глаза посторонним (для внушения к себе большого
уважения). Между тысячью придворных служителей едва ли най-
дется один, который мог бы сказать, что он хоть однажды видел
кого-нибудь из них (Майерберг, с. 171—172).
Царские океды
Великий князь держит многочисленный придворный штат, и
от его богатого царского стола ежедневно обедает до 1000 че-
ловек во дворце и вне его.
Когда настает время обеда, то к столу не трубят, как делает-
ся это обыкновенно при других дворах, но один из прислужников
бежит на кухню и в погреб и громко кричит: «Государю куша-
нье!» — т.е. великий князь хочет кушать. Тогда тотчас же все
готово. Их царскйе величества садятся за стол одни; если же к
столу приглашается патриарх или другие большие господа, то
Для них приготовляется особо, по сторонам царского стола. Ку-
панья, которых бывает до 50-ти и более, не все ставятся на стол
великого князя, но их держат на руках слуги, приподняв их вверх, и
во возвещении о них стольником, какого кушанья его царское ве-
личество пожелает, то и подается и ставится на стол, остальные
Московское государство XV — XVII вв.
=(152
же блюда, как кушанья пожалованные, рассылаются некоторым
господам и слугам как немцам, так и русским, в особенности госпо,
дам докторам, лейб-медикам и врачам (Олеарий, с. 263— 264),
За столом царю прислуживают трое или четверо испытан-
ных слуг, которые подают и убирают кушанья, которые прино-
сятся к дверям столовой другими придворными слугами. Они^е
и пробуют кушанья и напитки. Перед началом обеда начальник
стольников или придворных слуг подает к нему знак, ударяя пал-
кой по деревянной доске. Обедает царь обыкновенно один, но.
ужинает вместе с царицей. В торжественных случаях, когда J
столу приглашаются чужеземцы или свои вельможи, то обеды!
устраиваются необычайно роскошно и блестяще. Тогда длинные!
ряды более важных придворных лиц стоят, тесно сплоченные!
неподвижно по всему дворцу в широких шелковых, изукрашен-
ных дорогими камнями одеждах, а другие наподобие легковоо-
руженных воинов, одетые полегче, задыхаясь бегают взад и впе-
ред. Тогда каждая зала, обтянутая шпалерами из разноцветного
шелка, сотканными горящими драгоценными камнями и золо-
том, являет поистине царский вид и открыто, конечно, тогда
щеголяет множеством самых дорогих и разнообразных блюд и
напитков (Рейтенфельс, с. 87).
В Рождество Христово мы были приглашены обедать у царя.
Нам подавались те же блюда и напитки, что и прежде, но преж-
де мы не видали в таком множестве столь дорогой и богатой
посуды. Этот день в присутствии царя обедало до 500 иност-
ранцев и 200 русских, и для всех поставлена была золотая посу-
да, притом же поставлено было столько, сколько можно было
уместить, ставя одну подле другой. Кроме того, стояло четыре
шкафа, наполненных золотой и серебряной посудой; между про-
чими предметами выдавались 12 серебряных боченков, каждый
вместимостью до 12 галлонов, на краях этого бочонка было по
шесть золотых обручей. Обед этот продолжался шесть часов
(Неизвестный англичанин, с. 17).
Во время обеда пришло шесть певцов, которые стали по-
среди залы, лицом к царю, и принимались восемь раз петь; их
песни и голоса мало или почти вовсе не услаждали наших ушей-
Царь не кладет не перекрестясь в рот ни одного куска; то же он
делает, когда пьет, по своим обычаям он очень набожен и почи-
тает своих духовных больше, чем знатных (Неизвестный англи-
чанин, с. 14—15).
Глава 8. Домашний и общественный быт
453)
Дворцовое хозяйство и царские сокровища
Кладовые царского дворца полнехоньки всем, что только
здалтея1 придумает излить из своего рога изобилия для роско-
смертных, а винные погреба не только уставлены множе-
.-вом боченков с критским, испанским, французским, рейнским
к астраханским винами, но также и бочками с пивом, различны-
ми медами и водкой, а в летнее время всегда набиты грудами
льда; все это составляет немаловажную статью в счете издер-
жек царского расхода. Потому что это должно служить не только
для ежедневного содержания самой многочисленной толпы при-
дворных, но и для весьма частых пирушек бояр, которые, упо-
требляя во зло снисходительность Алексея, без его ведома про-
сят эконома и погребщика нацеживать себе вдоволь всего для
угощения пышными обедами своих гостей; даже еще самовластно
приказывают им это; однако ж, никто не посмеет доносить на
них великому князю (Майерберг, с. 173).
Князь их отлично распоряжается домашним хозяйством, не
презирая ничем, так что продает даже солому. На пирах его по-
даются большие кубки золотые и серебряные, называемые со-
ломенными, т.е. сделанными на деньги, вырученные за продан-
ную солому. Он имеет еще ту выгоду от хорошего распределе-
ния должностей, что те, которых он посылает защищать преде-
лы своей земли, исправлять различные общественные дела и
даже в посольства самые дальние, исполняют все это на свой
счет, не получая ничего от князя. И если они сделают все по его
желанию, то награждаются не деньгами, а местами начальни-
ков (Михалон Литвин).
14 апреля утром, когда мистер Грей и я были уже готовы от-
правиться в Англию, за нами пришли дьяки и просили нас прий-
ти к ним в приказ, где по нашему прибытии нам показали гро-
мадное число царских драгоценных каменьев и богатых плать-
5В, прося нас заметить и осмотреть их внимательно, чтобы мы
п° приезде в Англию могли рассказать, что видели здесь. Глав-
нейшая вещь— это корона его величества, замкнутая наверху,
прекрасной работы; по моему мнению, немногие могли бы улуч-
шить отделку такого количества золота. Она была украшена и
1 Амалфея (Амалтея) — в греческой мифологии нимфа, по другой вер-
Сии, коза, вскормившая своим молоком младенца Зевса на Крите. Случай-
40 сломанный рог козы Зевс сделал рогом изобилия, а ее вознес на небо.
Московское государство XV — XVII ее.
обильно покрыта дорогими драгоценными каменьями, ме^
прочим, был рубин, возвышавшийся наверху короны на небод^
шой проволоке, он был величиной с добрый боб; корона эта быда
подбита прекрасным черным соболем, стоящим, по рассказу, 4g
рублей. Мы видели все платья его величества, очень богато уСе.
янные каменьями; нам показали много других каменьев различ.
ного рода; но большая часть из них неровны, как необработан-
ные, потому что русские больше ценят величину камней, чем
соотношение частей.
Также мы видели два дорогих платья, которые так тяжелы
как только с удобством можно носить; все в жемчужинах одна
над другой. По краям посажены сапфиры и дорогие камни. Одно
из этих платьев очень роскошно, потому что жемчуг крупный,
круглый, восточный. Остальные царские одеяния и платья из
дорогой парчи и подбиты черными соболями (Неизвестный анг-
личанин, с. 20—21).
Московские бояре, бывшие с нами, тотчас, по выходе из на-
шей комнаты, поменялись верхними одеждами с другими свои-
ми родственниками, чтобы таким образом показать нам свое
богатство, что, однако, мы встречали более со смехом, чем с
каким-либо удивлением. Невозможно сказать, как этот народ
любит наружное щегольство. Сам великий князь также имеет
обыкновение показывать чужестранным послам свое великоле-
пие сколько возможно с большим тщанием. То же самое случи-
лось и в это время: он почти из всех областей созвал своих дво-
рян или бояр, которые, одетые в красивые и блестящие одежды,
наполняли весь тот город, где мы были. У московского князя сло-
жено огромное число самых блестящих одежд, сделанных для
этой цели, в его кладовой. Итак, когда приходят иностранные по-
слы, он уступает оные своим боярам, которые вообще довольст-
вуются дешевым платьем, и они очень заботятся, чтобы не за-
марать их; если же будет какой-нибудь вред, то принуждены
бывают заплатить известную пеню начальнику казны и изъян
вознаградить (Даниил, принц из Бухова, с. 53).
Его шатер покрывается золотой и серебряной парчой, до того
усыпанной драгоценными камнями, что чудно смотреть; я ви-
дел шатры королей английского и французского, которые вели-
колепны, однако же, и не походят на этот. Когда русских посыла-
ют в отдаленные иностранные земли, или когда к ним являются
иностранцы, то они одеваются чрезвычайно пышно; а то и князь
сам ходит в плохоньком платье, когда он переезжает из одного
города в другой, то он одевается умеренно сравнительно с ДРУ'
Глава 8. Домашний и общественный быт
~ " —-------—д155)~
гими временами. Пока я жил в Москве, князь отправил двух по-
слов к польскому королю; они взяли с собой по меньшей мере
jqO лошадей, пышность их была выше всякой меры; не только
на них самих, но и на лошадях их были бархат, золотая и сереб-
реная парча, усыпанные жемчугом и притом не в малом числе.
цто сказать мне дальше, никогда я не слышал и не видел столь
пышных людей; но это вовсе не ежедневное их одеяние. Когда
нет случая, их обиход только посредственен, как я уже сказал
(Ченслер, с. 5).
Это была обширная палата, коей свод посредине поддержи-
вался колонной, которая и мешает поставить княжеский трон
посредине, почему он и был поставлен предшественниками кня-
зя в стороне.
Этот трон хотя и не велик, но драгоценен; состоит он из че-
тырех украшенных разными изображениями позолоченных ко-
лонн; верхняя часть похожа на кровлю или свод, кончаясь кону-
сом, и замечательна как пышностью, так и ценностью. На верху
трона — орел двуглавый с коронами на обеих головах да, кроме
того, над этими коронами высилась посередине еще третья; это
княжеский герб, часто встречавшийся нам в иных местах во вре-
мя путешествия по Московии на верху башен и зданий.
На этом троне высоко восседал великий князь московский.
Величие его, к удивлению присутствовавших, превосходило его
возраст (ему было 18 лет); голову князя украшала блиставшая
шапка, поверх коей была золотая, богато украшенная дорогими
каменьями и другими драгоценностями корона. В руках был кня-
жеский скипетр. Кафтан, на который от чрезмерного блеска (я
стоял близко) нельзя было пристально смотреть, был столь рос-
кошен, что и после, при возвращении на посольское подворье,
только и было разговору, что о нем. Верхнее одеяние, накинутое
как мантия, так и блистало алмазами и жемчужинами, что мос-
ковского царя, красовавшегося в этом убранстве, назвали убран-
ным звездами солнцем (Таннер, с. 51—52).
Царские выезды
Когда выезжает государь на прогулку по городу, то весьма
часто видите его одетым просто в каком-нибудь цветном кафта-
не без золота, и берет он с собою лишь несколько слуг пеших,
без конной свиты; а как по всем улицам бывает там множество
народа, то иногда, находясь в толпе, возит он с собой у луки
Седла небольшой барабан, вроде того, какой имеют у себя на
Московское государство XV — XVII вв.
лошади мавры; и как ударит он по нему рукояткой плети, каку^
обыкновенно имеют все ездоки, народ тотчас же раздается в
разные стороны; впрочем, такой инструмент случалось мне ви.
деть и у сыновей его, да и у других знатнейших бояр (Барбери.
ни, с. 86—87).
12-го числа великий князь ездил на богомолье в церковь
находящуюся в полумиле от города, в сопровождении своих бояр
князей и 1000 человек войска. Впереди ехал верхом на лошади
великий князь один с плетью в руке, а за ним бояре и князья по
10 в каждой шеренге, представляя собой великолепное зрели-
ще. Затем следовала великая княгиня с детьми: молодым кня-
зем и княжною, в деревянной, резной, большой карете, сверху
покрытой красным сукном, а по сторонам завешенной желтой
тафтой; карету везли 16 белых лошадей. Потом следовали цар-
ские придворные госпожи в 22 деревянных каретах, раскрашен-
ных зеленой краской и покрытых также красным сукном, кото-
рым покрыта была и вся конская упряжь. Кареты были плотно
притворены и завешены, чтобы никого из сидящих внутри нельзя
было видеть; но, на мое счастье, случилось так, что ветер при-
поднял несколько занавес в проезжавшей мимо меня карете
великой княгини, и я мог видеть ее лицо и платье: последнее
было чрезвычайно роскошно и великолепно. По сторонам поез-
да шло более 100 стрельцов с белыми палками в руках, которы-
ми они разгоняли с дороги народ, сбежавшийся отовсюду. На-,
род же этот, вообще любящий и глубоко почитающий свое пра-
вительство, посылал вслед поезду громкие пожелания всякого
счастья и благополучия (Олеарий, с. 60—61).
Два раза мне случалось встретить царя на улице, отправля-
ющегося для развлечения за город. Я остановился, чтобы по-
глядеть на его поезд, следовавший в таком порядке. Впереди
шли два скорохода, сгонявшие народ с улицы в дома, чтобы ник-
то не попался царю навстречу; если не было места, где скрыть-
ся, как например, за городом, тогда каждый должен был падать
ниц и лежать до тех пор, пока царь не проедет. Подойдя ко мне
скороходы спросили:
— Каки ти чловек? Посольски? — т.е. из числа ли я посольс-
ких челядников?
Я ответил:
— Так естит, — т.е. так есть. На это они, замотав головой-
отвечали:
Глава 8. Домашний и общественный быт
. и1 ™ — -... ..— ----V^7
— Добросте, пустой, — т.е. хорошо, хорошо, оставайся— и
пошли дальше. Спустя немного проследовал царский поезд:
0Переди вели под богатейшими седлами 18 коней; за ними сле-
довало множество придворных, все без шапок; наконец, ехал сам
царь верхом на прекраснейшем коне с золотым скипетром в руке
и в золотой, всеми частями блиставшей и усеянной алмазами
короне, поверх подбитой собольим мехом шапки. Когда я сде-
лал ему надлежащий поклон, он, чуть качнув головой и скипет-
ром, ответил мне благосклонной улыбкой. Затем длинным ря-
дом ехал кухонный обоз и разные принадлежности. И это был
неофициальный выезд царя, который величие свое заявляет, не
как иные монархи толпой царедворцев, а больше всего роско-
шью одежд и красотой коней (Таннер, с. 108).
Царские развлечения
1 октября великий князь отправился в монастырь святой Трои-
цы, лежащий в 12 милях от Москвы. Мы спрашивали наших пере-
водчиков, в каком числе обыкновенно выезжает великий князь?
Они сказали, что в иное время, когда едет прогуляться за две
или за три мили, берет с собой 2000 или 3000 верховых, а сколь-
ко теперь взял, они хорошенько не знают.
7-го числа великий князь охотился по возвращении из выше-
сказанного монастыря и убил до 65 лосей. 8 числа убил еще 56
лосей, а на другой день прислал со своим начальником охотни-
ков Василичем семь больших лосей в подарок послу, в числе их
один был с рогами о 22 ветках, да еще большого медведя, а сыну
посла подарил тоже лося да черную лисицу, которую, по словам
охотничьего, великий князь поймал своими руками. Двоим их
| Дворянам тоже подарены были великим князем два лося. 10 чис-
' ла великий князь вернулся опять в Москву со своими придвор-
ными (Варкоч, с. 18—19).
Вблизи Москвы есть место, поросшее кустарниками и очень
Удобное для зайцев; в нем, как будто в заячьем питомнике, раз-
в°Дится великое множество зайцев, причем под страхом вели-
чайшего наказания никто не дерзает их ловить, а также рубить
там кустарник. Огромное количество зайцев разводит государь
также в звериных загонах и в других местах. И всякий раз, как он
п°желает насладиться такой забавой, он велит свозить зайцев
Из различных местностей, ибо, чем больше он поймает зайцев,
Тем с большими, по его мнению, забавой и почетом прикончил
Московское государство XV — XVII вв.
=(158)
он дело. Точно также, когда прибудет на поле, то отправляет За
послами некоторых из своих советников вместе с некоторые
придворными или рыцарями и велит им проводить к нему по-
слов. Когда их приведут, и они станут приближаться к государю
то принуждены бывают, по внушению советников, сойти с коней
и сделать к государю несколько шагов пешком. Точно таким >«е
образом провожали на охоте к нему и нас, и он ласково принял
нас, причем сидел на разукрашенном коне, одет был в блестя-
щее одеяние, без рукавиц, но с покрытой головой. Он протянул
нам голую руку и стал говорить через толмача: «Мы выехали
для своей забавы и позвали вас принять участие в нашей забаве
и получить от этого какое-нибудь удовольствие. Поэтому сади-
тесь на коней и следуйте за нами». Головным убором его слу-
жит так называемый у них колпак. Этот колпак с обеих сторон, и
сзади, и спереди, имел как бы ожерелья, из которых золотые
пластинки направлялись ввысь наподобие перьев и, сгибаясь,
развевались вверх и вниз. Платье его было наподобие терлика и
расшито золотыми нитями. На поясе, по обычаю их родины, ви-
сели у него два продолговатые ножичка и также продолговатый
кинжал; на спине под поясом он имел особый вид оружия, напо-
минающий древнеримский цест; этим оружием они обычно
пользуются на войне. Это— палка несколько длиннее локтя, к
которой прибит кожаный ремень длиной в две пяди; на краю
ремня находится или железная или медная булава, в виде како-
го-то обрубка. Но у государя этот обрубок со всех сторон укра-
шен золотом. С правого бока его ехал изгнанный казанский царь,
татарин, по имени Шиг-Алей, а с левого— два молодых князя.
Один из них держал в правой руке секиру из слоновой кости, на-
зываемую ими топором и имеющую почти такой же вид, как изоб-
ражаемый на венгерских золотых; у другого же была булава, так-
же подобная венгерской, которую они называют шестопером,
т.е. имеющую шесть перьев. Царь Шиг-Алей был опоясан двой-
ным колчаном: в одном были спрятаны стрелы, а в другом, так
сказать, заключен лук. В поле находилось более трехсот всад-
ников. Когда мы таким образом подвигались по полю, то госу-
дарь несколько раз повелевал нам останавливаться то на од-
ном, то на другом месте и иногда ближе подъезжать к нему. За-
тем, когда нас препроводили на место охоты, государь обратил-
ся к нам, говоря, что всякий раз, как он находится на охоте и
забаве своей, у них существует обыкновение, по которому сагл
он и другие знатные люди собственноручно ведут охотничьих
Глава 8. Домашний и общественный быт /^\
......—(159)=
gax; то же самое советовал он сделать и нам. Затем он при-
бавил к каждому из нас двух людей, каждый из которых вел со-
баку, чтобы мы пользовались ими для своей забавы. На это мы
оТ8ечали, что с благодарностью принимаем настоящую его ми-
лость и что тот же самый обычай существует и у наших земля-
коВ. К оговорке же этой он прибег потому, что собака у них счи-
тается животным нечистым и касаться ее голой рукой позорно,
^еж тем, в длинном ряду стояли почти сто человек, половина
которых была одета в черный, другая в желтый цвет. Невдалеке
от них остановились все другие всадники, препятствуя зайцам
перебегать по той дороге и ускользать. В начале никому не доз-
волялось спустить охотничью собаку, кроме царя Шиг-Алея и
нас. Государь первый закричал охотнику, повелевая начинать;
тот немедленно самым быстрым бегом помчался на коне к про-
чим охотникам, число которых было велико. Вслед за тем они
кричат все в один голос и отпускают меделянских и ищейных
собак. И подлинно, весьма приятно было слышать столько со-
бак с их весьма разнообразным лаем.
У государя имеется огромное количество собак и притом
отличных. Одни, по имени курцы, употребляются только для
травли зайцев, очень красивые с мохнатыми хвостами и ушами,
вообще смелые, но непригодные к преследованию и бегу на бо-
лее дальнее расстояние. Когда появляется заяц, то выпускают
три, четыре, пять или более собак, и те отовсюду нападают на
него. Когда собаки схватят зайца, то охотники поднимают крик и
громко рукоплещут, как если бы пойман большой зверь. Если
иногда зайцы выбегают не слишком скоро, то государь обычно
тотчас же зовет кого-нибудь, кого он заметит среди кустарников
0 зайцем в мешке и кричит ему: «Гуй, гуй», — этим возгласом он
показывает, что надлежит выпустить зайца. Поэтому иногда зай-
цы выходят как будто сонные и прыгают среди собак, словно
козлята и ягнята среди стада. Чья собака поймает больше, тот
считается в тот день как бы совершившим выдающийся воинс-
кий подвиг. Главным образом сам государь открыто приветству-
ет посла, собака которого схватила большее количество зайцев.
Наконец, по окончании охоты все собрались и снесли вместе
Зайцев; затем их стали считать, а всего насчитано было около
300. Там были тогда лошади государя, но не в очень большом
Количестве и недостаточно красивые. Ибо, когда я участвовал в
Подобной забаве в первое посольство, я видел лошадей гораздо
больше и красивее, в особенности из той породы, которую мы
г
/—х Московское государство XV — XVII вв
------
называем турецкими, а они аргамаками. С охоты государь
правился к одной деревянной башне, отстоящей от Москвы ца
пять тысяч шагов. Там разбито было несколько шатров: первые
великий и обширный, наподобие дома, для государя, второй
царя Шиг-Алея, третий для нас, затем другие для других лицн
вещей. Когда нас проводили туда по чину, и равным образом го.
сударь вошел в свой шатер, он переменил платье и тотчас по-
звал нас к себе. При нашем появлении он сидел на седалище ца
слоновой кости; с правой стороны его был Шиг-Алей, а мы сели
напротив на месте, и в другое время назначенном для послов,
когда их выслушивают или ведут с ними переговоры о делах. Ниже
царя сидели известные князья и советники, а с левой стороны
его младшие князья, которым государь выражает особое благо-
воление и милость. Итак, когда все расселись по местам, нам
прежде всего поставили варенья (как они называют) из кишне-
ца, аниса и миндалей, затем орехи, миндаль и целую пирамиду
сахара; служители держали это и подавали государю, царю1 и
нам, преклонив колена. Равным образом по обычаю давали и
напитки, и государь изъявил свою милость (как он обычно это
делает на обедах). В первое мое посольство мы на том местей
обедали. И когда среди обеда шатер случайно пошатнулся, и
упал на землю хлеб, который они именуют хлебом Пресвятой
Девы и который они обычно чтут и даже вкушают как бы до изве-
стной степени священный, храня его, наконец, вообще в жили-
щах с почетом и на более возвышенном месте, то государь и
другие были весьма сильно поражены этим случаем и стояли в
ужасе. Тогда немедленно позван был священник и с величай-
шим тщанием и благоговением стал собирать этот хлеб из тра-
вы. По окончании небольшого угощения и после принятия на-
питков, которые предложил нам государь, он отпустил нас со
словами: «Теперь ступайте». После отпуска нас с почетом про-
водили до самых наших гостиниц. Есть у государя и другой роД
забавы, на который (как я узнал) он обычно приглашает других
послов. Откармливают медведей в неком весьма обширном и
нарочно для того устроенном доме; в этом помещении государь,
взяв с собою послов, обычно устраивает игры. У него есть не-
сколько людей самого низкого звания, которые по приказу и на
глазах государя, приступают с деревянными вилами к медведя^
и вызывают их на бой. Наконец, они сходятся, и если случайно
' Шиг-Алею.
Глава 8. Домашний и общественный быт
аздраженные и разъяренные медведи поцарапают их, то эти
п(Оди бегут к государю с криком: «Государь, вот мы ранены!» На
это государь отвечает: «Уходите, я окажу вам милость». Затем
он велит лечить их и, кроме того, выдать им платья и несколько
мер хлеба (Герберштейн, с. 209—213).
Другая особенная потеха есть бой с дикими медведями, ко-
торых ловят в ямах и тенетами и держат в железных клетках,
пОка царь не пожелает видеть это зрелище. Бой с медведем
происходит следующим образом: в круг, обнесенный стеной, ста-
вят человека, который должен возиться с медведем, как умеет,
потому что бежать некуда. Когда спустят медведя, то он прямо
идет на своего противника с открытой пастью. Если человек с
первого раза дает промах и подпустит к себе медведя, то под-
вергается большой опасности; но как дикий медведь весьма сви-
реп, то это свойство дает перевес над ним охотнику. Нападая на
человека, медведь поднимается обыкновенно на задние лапы и
| идет к нему с ревом и разинутой пастью. В это время, если охот-
ник успеет ему всадить рогатину в грудь между двумя передними
лапами (в чем, обыкновенно, успевает) и утвердить другой ко-
нец ее у ноги так, чтобы держать его по направлению к рылу
медведя, то обыкновенно с одного раза сшибает его. Но часто
случается, что охотник дает промах, и тогда лютый зверь или
убивает, или раздирает его зубами и когтями на части. Если охот-
ник хорошо выдержит бой с медведем, его ведут к царскому по-
гребу, где он напивается допьяна в честь государя, и в этом вся
его награда за то, что он жертвовал жизнью для потехи царской.
Чтобы пользоваться этим удовольствием, царь содержит несколь-
ких ловчих, определенных для ловли диких медведей. Травлей царь
забавляется обыкновенно по праздникам (Флетчер, с. 121).
В этот же день, субботу на масленице, царь устроил также
на Москве-реке, покрытой льдом, травлю, в которой боролись
между собой громадные английские и других пород собаки с бе-
лыми медведями из страны самоедов. Зрелище было крайне
забавное, так как и те и другие часто не могли удержаться на
ногах на сем скользком помосте. Вечером же царь ходил туда
Же смотреть на летающие потешные огни (Рейтенфельс, с. 98).
12 декабря его величество со знатными своими выехал в поле,
свита его была на испанских и турецких жеребцах, изобильно
Украшенных золотом и серебром. На царе было парчовое пла-
Тье, на голове его алая шапка, усыпанная не только жемчугом,
н° и другими драгоценными каменьями. Царские придворные
Все были в парчовых платьях, ехали они перед царем в порядке
11 Зак. 190
Московское государство XV—
.162
г
3.
по трое, впереди них шли стрельцы по пять в ряд; каждый стра,
лец нес пищаль на левом плече и фитиль на правой руке. В та,
ком порядке они следовали на поле, где была установлена ар,
тиллерия.
До прибытия царя на поле, там был сделан помост из не-
больших свай длиной в четверть мили; в 60 аршинах от этого
помоста были поставлены кабаны льду в два фута толщиной ц
шесть футов высотой, во всю длину помоста. Как только царь
прибыл на поле, стрельцы взошли на помост и разместились в ,
порядке; когда же царь занял место, откуда он мог бы видеть
всю артиллерию, стрельцы начали стрелять в ледяной ряд, как
будто бы была стычка или битва, и не прекращали стрельбы до
тех пор, пока не разбили и не повалили на землю все льдины.
После стрельцов стреляли в воздух греческим огнем, что пред-
ставляет великолепное зрелище. Затем начали стрелять из пу-
шек, начиная с самых маленьких и постепенно переходя к боль-
шим, и, наконец, из самых больших. Когда выстрелили из всех,
пушки снова были заряжены, и стреляли в таком же порядке три
раза, начиная с самых маленьких и кончая наибольшими. За-
метьте, что еще до окончания стрельбы, два дома, в которые
стреляли, были разбиты вдребезги, несмотря на то, что они были
прочно сделаны из дерева и набиты землей, имея, по крайней
мере, 30 футов в ширину. По окончании этого торжества царь
отправился домой в таком же порядке, в каком он прибыл на
поле. Артиллерия ежегодно стреляет в декабре таким порядком
(Неизвестный англичанин, с. 16—17).
В двух милях от города, близ рощи, предназначенной для охо-
ты, среди обширного поля возвышался дом, весь обтянутый внут-
ри пурпурными и златоткаными настенными коврами, а снару-
жи — красным сукном. С трех сторон устланные также драго-
ценными коврами крыльца в 12 ступеней вели к входу в него, а
все это сооружение было ограждено на большом расстоянии
кругом для сдерживания толпы деревянными перилами, обер-
нутыми красной тканью, а около них также кругом стояли в боль-
шом количестве пушки; в виде как бы подкрепления была протя-
нута еще цепь солдат. Недалеко от сего бросалась в глаза некая
круглая, искусно из дерева выстроенная, с окнами во все сторо-
ны и обитая разноцветным шелком башня, в которой весело иг-
рали трубачи и литаврщики. Против царского престола был0
выстроено до пяти тысяч пехоты с развевающимися знамена-
ми; между ею и выше описанным домом проходили знатные в0'
еначальники со своими конными отрядами, приветствуя царя
Гпава 8. Домашний и общественный быт
низким наклонением головы и, спешиваясь, представляли ему
g63 замедления донесения о своем отряде, каждый особо. Бога-
тое убранство солдат, бывших на этом смотре, хотя и уступало в
изяществе убранству, употребляемому в Европе, но зато пре-
восходило его дороговизной тканей и азиатской роскошью. Все
зрители с изумлением останавливали взоры на всадниках, из
которых исключительно состояло все это войско, не только из-
за их блестящего, разнообразного оружия, но и вследствие кра-
сивого вида их одежд. За каждым из них вели разукрашенных ко-
ней без седоков, а в поводу, в сопровождении многочисленной
свиты рабов. У коней не только грива, шея, голова, ноги, копыта
блистали серебром, золотом и драгоценными камнями, но и уз-
дечки, попоны, нахвостники и чапраки, были до того отягчены
драгоценностями, что лошади насилу могли двигаться (Рейтен-
фельс, с. 128, 129).
Христосование царя с воярами
Царь во все первые три дня Пасхи занят приемом к целова-
нию своей руки вельмож и прочих придворных. Вельможи и все,
старающиеся добиться для себя их положения исправлением
придворных должностей, подносят ему несколько собольих ме-
хов вместе с хлебом и солью, но удержав у себя хлеб и соль, все
другое он отдает им назад с благодарностью.
Прочие подходят к нему без подарков и, целуя его сжатую в
кулак правую руку, подставляют ему свой, тоже правый, в который
и опускает он из кулака по два яйца каждому (Майерберг, с. 46).
Царские похороны
Когда кто-либо царской крови умирает, то он почти в самый
День смерти хоронится в соборе св. Архангела Михаила без мно-
говещательной надгробной надписи, без дорогих курений, в про-
стом неукрашенном гробу. Оставшиеся в живых родственники и
Домашние его в изорванных темных одеждах оплакивают его и
За время, назначенное для скорби, отращивают себе волосы.
Состоящие при дворе женщины провожают покойника до моги-
ЛЬ| с непрерывающимися воплями, усердно проливая слезы, с
^спущенными в беспорядке волосами, непокрытой головой и
НеУмолкаемыми похоронными песнями. Сам царь удаляется во
йнУТренние покои и, облекшись в поношенную одежду, предает-
тяжкой печали, пока понемногу, выслушивая утешение дру-
Московское государство XV — XVII вв.
^164)
зей, не вернет себе прежнего спокойного состояния духа. Во вс6
это время он оказывает бедным многие благодеяния: подает
милостыню, отпускает рабов на волю, освобождает заключен,
ных в темницах и военнопленных и назначает своим подданным
либо облегчение в налогах, либо полное освобождение от них
(Рейтенфельс, с. 91).
Вывор невесты
Задумав жениться, московские государи, по обычаю, делают
выбор из всех молодых девушек в целом царстве и велят при-
вести к себе всех, особенно отличающихся своей наружностью
и душевными качествами. Потом они приказывают сведущим
людям и надежным женщинам осмотреть их и притом с такою
тщательностью, что им дозволяется ощупать и исследовать даже
более сокровенное. А затем уже после долгого мучительного
ожидания родителей, достойной брака с царем признается та
из них, которая придется по душе государю. А остальные из де-
виц, состязавшихся в первенстве в красоте, целомудрии и нрав-
ственности, часто в тот же самый день в угоду государям выхо-
дят замуж за вельмож и воинов. Таким образом, в силу того, что
государи пренебрегают славными отпрысками царского рода, на
высоту царственного ложа под покровительством красоты взби-
раются по большей части девушки невысокого звания, как мы ви-
дим это в обычае и у турок-оттоманов (Павел Иовий, с. 273—274).
Домашний быт царицы
Дома царицы проводят всю жизнь уединенно на женской
половине в обществе благородных девиц и женщин, и никому из
нашего брата, мужчин, кроме весьма немногих прислужников,
не дозволяется видеть их, ни разговаривать с ними. Мало того,
они обыкновенно не могут набирать себе по собственному же-
ланию боярынь из общего числа знатных женщин. С царем они
редко садятся за один стол и для препровождения времени и
развлечения занимаются лишь вышиванием золотом или боль-
ше приготовлением притираний (Рейтенфельс, с. 83).
Раз, когда царица лежала больная в постели, она пожелала
принять приглашенного врача в своей спальне, сумрачной п°
случаю завешенных окон, чтобы ему было не видать ее, и под3'
ли ему для исследования правую руку, покрыв сначала жилу У
нее самой тонкой тканью, а то обнаженную он мог бы осквер'
Глава 8. Домашний и общественный быт
нИть своим прикосновением. Когда она пожелает выехать пользо-
заться воздухом, ее везут в закрытой карете или санях, смотря
ло времени года. Если случится увидать запряженную многими
Целыми лошадями карету царицы, подражающей Юпитеру или
Солнцу, подумаешь, что видишь четверых камиллов, справляю-
щих свой триумф. А при выходах в церковь она ходит туда из
дворца сенями, закрытыми со всех сторон, чтобы случайно не
осквернил ее грубый взгляд прохожих; в торжественные дни или
в обыкновенные праздники, идущая позади нее знатная девица
держит над головой ее круглый зонт, привешенный на приделан-
ной к нему длинной рукоятке. В самые большие праздники, ког-
да надевает венец, четыре таких же девицы носят над ней длин-
ный зонт (балдахин), под которым между ней и идущими впере-
ди ее царскими сестрами мамки, обреченные на монастырь в
случае смерти их питомцев, несут детей обоего пола, пока они
еще не подросли. Впереди нее всегда идут несколько благо-
родных девиц, держащих восковые свечи в темную пору; если
она намерена служить панихиду по душам усопших, вместе с
девицами идет вдова из знатных, несущая в протянутой вперед
руке небольшой серебряный сосуд с медом, пшеном, смоквами
и сахаром, называемый кутьею, чтобы поставить ее на гробни-
це (Майерберг, с. 172—173).
Выезды царицы
Когда царицы проезжают по городу, среди народа, в каретах
или едут за город, то они до того окутаны покрывалами, что ни
их не видно, ни сами они ничего не видят. Поэтому, обыкновен-
но, устраивают так, что они совершают свои поездки большей
частью либо рано утром, либо поздно вечером, причем впереди
едут несколько солдат, не подпускающие встречных по пути близ-
ко к каретам. Кареты, в которых ездят царские супруги, обиты
красным сукном и везут их большей частью восемь белых, как
снег, лошадей, украшенных нагрудниками и нахвостниками из
красного шелка, а по бокам едет длинный ряд телохранителей.
За каретой царицы следуют несколько карет наиболее знатных
боярынь, запряженных, однако, лишь одной или двумя лошадь-
ми. Кроме своей домовой (во дворце) церкви, они крайне ред-
ко посещают какие-либо другие, а на торжественные всена-
родные молебны или собрания не являются никогда (Рейтен-
фельс, с. 82—83).
Московское государство XV — XVII вв,
15-го числа великий князь возвратился с супругой домой. за
великим князем ехали его бояре и придворные, за великой кнц.
гиней 36 ее боярынь и девушек в красных одеждах и белых ща.
почках, от которых вдоль спины висели длинные красные шнур,
ки. Вокруг шеи у них были белые покрывала, сами же они были
нарумянены очень заметно. Они ехали верхом на лошадях, как
мужчины (Олеарий, с. 95).
Воспитание царских детей
Детей царя не пускают ни на какие торжественные и много-
людные собрания, живут они во внутренних помещениях двор-
ца, куда никто не смеет проникнуть, кроме лиц, на попечении
коих они находятся. Способ воспитания у них почти тот же, чтоу
всех азиатских народов. Наружу они выходят не иначе, как после
того, как удалят всех, могущих попасть им навютречу, и закры-
тые со всех сторон распущенными зонтами. На девятнадцатом
лишь году от роду (русские в этом возраст становятся совер-
шеннолетними) может являться народу лишь тот царевич, ко-
торый в будущем имеет наследовать престол от отца. Осталь-
ные же, равно как и дочери, обречены на вечное проживание в
монастыре. В настоящее время на это смотрят уже более пра-
вильно, нежели прежде, и дети ежедневно в определенные часы
упражняются в разных играх, либо в езде верхом, либо в стрель-
бе из лука. Зимой им устраивают деревянные горы и посыпают
их снегом; с них они быстро, но плавно, скатываются на санях
или в лубочных корытцах, палкой направляя их. Танцы, кулач-
ные бои и другие распространенные у нас благороднейшие уп-
ражнения у русских не допускаются вовсе. В так называемые
шахматы, знаменитую персидскую игру, по названию и ходу сво-
ему, поистине, царскую, они играют ежедневно и очень искусно,
развивая ей свой ум до удивительной степени. Науками
общеобразовательными они, даже самым поверхностным обра-
зом, не занимаются, кроме всеобщего краткого политического
обозрения, ибо наставники их обучают исключительно только
одному уменью читать, писать и считать и знакомят их с состо-
янием собственной страны и других соседних держав, чего-де
должно им ожидать и чего опасаться. Главное взимание в этих
занятиях обращается на то, чтобы дети точнее изучали язык и
нравы разнообразных своих подданных, привыкали неуклонно сле-
довать старинным обычаям и ревностно оберегать веру, причем
все это для них, безусловно, обязательно (Рейтенфельс, с. 84, 85)-
I
Глава 8. Домашний и общественный быт
167)
Длид зна тны% н простых мод ен
Жилые городские дома (за исключением принадлежащих
большим боярам и богатейшим из купцов и немцев, которые на
Дворах своих имеют каменные палаты) все построены из дере-
ва, из положенных друг на друга (на концах крестообразно) со-
сновых и еловых балок. Крыши на домах делаются из теса, по-
верх которого настилается березовая кора (береста), а иногда и
дерн, от чего бывают частые большие пожары, так что не прохо-
дит не только месяца, но даже недели, чтобы не сгорело не-
сколько домов, а иногда, при сильном ветре, и целых улиц (Оле-
арий, с. 107).
Дома их деревянные, без извести и камня, построены весь-
ма плотно и тепло из сосновых бревен, которые кладутся одно
на другое и скрепляются по углам связями. Между бревнами кла-
дут мох (его собирают в большом изобилии в лесах) для предох-
ранения от действия наружного воздуха. Каждый дом имеет ле-
стницу, ведущую в комнаты со двора или с улицы, как в Шотлан-
дии. Деревянная постройка для русских, по-видимому, гораздо
удобнее, нежели каменная или кирпичная, потому что в послед-
них больше сырости и они холоднее, чем деревянные дома, осо-
бенно из сухого соснового леса, который больше дает тепла.
Провидение наградило их лесами в таком изобилии, что можно
выстроить порядочный дом рублей за двадцать, или за трид-
цать, или немного более, даже там, где мало леса. Неудобны же
Деревянные строения особенно тем, что подвергаются опасно-
сти сгореть; пожары там случаются очень часто и бывают очень
страшны по причине сухости и смолы, заключающейся в дереве,
которое, раз загоревшись, пылает подобно факелу, так что трудно
бывает потушить огонь, пока все не сгорит (Флетчер, с. 118—119).
Дома в Московии мало украшают и мало обращают на них
8нимания; воздвигая их, не прибегают к разного рода ухищрени-
ем и отделкам. Но пренебрегая каменными домами, они совер-
шенно справедливо полагают, что гораздо здоровее по причине
Ильных и постоянных холодов, запираться, подобно татарам и
^тайцам, в деревянные. Простой народ выводит дома лишь в
°Дин ярус, остальные же выше двух. Многие дома даже среди
г°Рода, не имея дымовых труб выпускают дым через крайне уз-
^е окна и не заключают в своих стенах ничего другого, кроме
для варки пищи, стола со скамьями и небольшой иконы
^кого-нибудь святого. Бояре живут также очень тесно и в де-
Московское государство XV — XVII вв.
ревянных тоже, по большей части, домах, а рабы укрываются в
маленьких, расположенных на том же дворе, вокруг дома их госпо.
дина, домиках, кои в других странах были бы сочтены за свинуе
хлевы. У ворот они воздвигают небольшие деревянные башен,
ки, где рабы (холопы) обыкновенно держат стражу и извещают 0
каждом часе ночи ударами дубины по бревнам. Богатые люди
присоединяют к городским домам своим садики, засаженные па.
хучими растениями, и бани,-в которых они чуть не ежедневно
моются и сильно потеют, причем хлещут себя березовыми ве-
никами. Такого же рода бани существуют и общественные, на-
значенные для пользования тому и другому полу, где за неболь-
шую плату их владельцу народ моется, по крайней мере, два
раза в неделю, и откуда люди часто из сильнейшего жара выбе-
гают на реку или на снег для охлаждения без всякого вреда для
их голого тела. Ворота, ведущие во двор около дома, они строят
высокими и широкими, дабы хоть этим выказать свое великоле-
пие. Крыши деревянные или соломенные, промазанные глиною
(Рейтенфельс, с. 153).
Дом для нашего помещения отведен был довольно простор-
ный и каменный, а это редкость в Москве, потому что большин-
ство московитян живет в деревянных. Только несколько лет на-
зад многие из них стали строить себе дома из кирпича, либо из
тщеславия, либо для того, чтобы безопаснее жить в них от час-
тых пожаров, вместе с тем строят себе спальни из сосновых бре-
вен, а для связи их прошивают мхом, говоря, что известка всегда
имеет вредное свойство для здоровья, что и правда. Тамошние
зимние холода имеют такую пронзительную силу, что пробира-
ются сквозь самые толстые каменные стены, вместе с сырос-
тью и, замораживая ее, покрывают снеговой корой: это видаля
много раз сам (Майерберг, с. 60—61).
Что касается их палат, находящихся в этом городе, то боль-
шая часть их новые, из камня и кирпича и построены по образцу
немецких франков, у которых научились теперь строить моско-
виты. Мы дивились на их красоту, украшения, прочность, архи'
тектуру, изящество, множество окон и колонн с резьбой, кои п°
сторонам окон, на высоту их этажей, как будто они крепости, на
их огромные башни, на обильную раскраску разноцветными крас'
ками снаружи и внутри: кажется, как будто это действительно
куски разноцветного мрамора, или тонкая мозаика (Павел Алел-
пский, с. 33, вып. III).
Обыкновенно, все строения в этом городе скреплены огро^'
ными железными связями внутри и снаружи; все двери и окна
Глава 8. Домашний и общественный быт
деланы тоже из чистого железа — работа удивительная. Над
верхней площадкой каждой лестницы воздвигают купол на четы-
рех столбах с четырьмя арками, в середине каждой арки выступ
арочный, утвержденный прямо, с удивительным искусством;
обтесывают камень в очень красивую форму и, просверлив его,
пропускают сквозь него железный шест с двумя ветвями на кон-
цах, заклепывают их и заканчивают стройку над этим камнем,
который представляется великим чудом ибо висит в середине,
спускаясь прямо (Павел Алеппский, с. 33—34, вып. III).
Дома в этом городе, как и в прочих городах и селениях, не-
большие и дурно расположены, без всякого удобства и надле-
жащего устройства. Во-первых, большая изба, где едят, работа-
ют, одним словом делают все; в ней находится печь, нагреваю-
щая избу, и на этой печи обыкновенно ложится спать все семей-
ство; между тем, не придет им в голову хотя бы провести дымо-
вую трубу; а то дают распространяться дыму по избе, выпуская
его только через двери и окна, так что не малое наказание там
оставаться (Барберини, с. 10).
Дома знатных и городских жителей малы и по большей части
крытые соломой. Все комнаты, которые мы видели в Московии,
печей не имеют. Так как у них печи бывают только для приготов-
ления пищи и хлеба, то все наполняется дымом; а как люди и
скот находятся вместе, то все очень грязно. Вместо окон они
употребляют льняной холст, пропитанный маслом для того, что-
бы туда проникало больше света, либо бычьи пузыри, потому
что стекла у них совсем нет (Даниил, принц из Бухова, с. 69).
Домовые церкви у вояр
В доме каждого из них есть чудесная изящная церковь, и каж-
дый тщеславится перед другими ее красотой и наружным и внут-
ренним ее расписанием; при всякой церкви три или четыре свя-
щенника, кои состоят исключительно при боярине и его семей-
стве, получая от него содержание и одежду. Каждый вельможа
ежедневно, в течение всего года, отправляется к царю не рань-
ше, как священник прочтет положенные молитвы, от полунощ-
ницы до конца часов, вместе с канонами и девятым часом, а
Затем отслужит обедню в церкви. У всякого в доме имеется бес-
численное множество икон, украшенных золотом, серебром и
Драгоценными каменьями и не только внутри домов, но и за все-
ми дверями, даже за воротами домов; и это бывает не у одних
6°яр, но и у крестьян в селах. Они зажигают перед каждой ико-
Московскоегосударство XV—XVII вв.
ной по свечке утром и вечером; знатные же люди зажигают не
только свечи, но имеют подсвечники с большими медными со-
судами наверху, кои наполняют воском и вставляют в них фити-
ли, которые горят ночью и днем в течение долгого времени (Па-
вел Алеппский, с. 31, 32, вып. III).
Жилые покои и н\' упрлнство
Но кроме образов святых во всей Московии нельзя видеть
других изображений. А изваяний ровно нет никаких, так что па-
мять дедов и внуков, а часто и родителей, у детей погибает ра-
зом с их смертью. На крыльцах домов тоже не ставят никаких
изваяний, представляющих предков, славных знаменитыми де-
лами, не вешают по стенам комнат и их изображений, которые
служили бы побуждением к добродетели для потомков и вос-
пламеняли в них благородное соревнование (Майерберг, с. 51).
Большая часть русских, особенно из простонародья, расхо-
дует на свое житье-бытье весьма мало. Как жилища их плохи и
бедны, точно так и запасы, и домашняя утварь, находящаяся в
этих жилищах, крайне ничтожны и не обильны, хотя и достаточ-
ны для них. У большей части хозяев найдется три-четыре глиня-
ных горшка и столько же глиняных или деревянных блюд; редко
встретишь оловянную, а тем более серебряную посуду, и то
разве одну чарку для водки или меду. Русские не привыкли также
прилагать труд держать чище свою посуду или полировать ее.
Даже и в великокняжеской оловянной и серебряной посуде, на
которой подавались кушанья посланникам, попадалась почер-
невшая и помятая, точно посуда та и кружки принадлежали ка-
кой-нибудь ленивой хозяйке, которая целый год, а может быть и
никогда, их не чистила. Поэтому-то ни в одном доме, ни у бога-
тых, ни у бедных людей, посуда не расставляется как украше-
ние, и видны одни голые стены, которые у знатных только оби-
ваются плетеной рогожей, да пара живописных святых (обра-
зов). Пуховики из перьев редко у кого бывают, большинство же
не употребляет никаких перин и спит на подушках, на соломе,
рогоже или на своей одежде. Места для спанья у них — обыкно-
венно лавки, а зимой, как и у жителей Ливонии — печи; в этих
печах они готовят себе кушанье, а вверху устраивают гладкие
площадки, на которых и спят все повалкой: муж, жена, дети, слу-
ги и девицы. Под печью и лавками, по селениям, видали мы в
некоторых избах свиней и кур (Олеарий, с. 193—194).
Глава 8. Домашний и общественный быт
171^
Столовые в этой стране, которые называют палатками, бы-
вают четырехугольные, с одним только столбом посредине, бу-
дет ли строение из камня или строганного дерева. Вокруг стол-
ба имеются полки в виде ступенек, одна над другой, покрытые
материями. На каждую ступень ставят серебряные вызолочен-
Hbie кубки разных видов и форм, большие и малые, и чаши вось-
мигранные, круглые и продолговатые, как корабль. При каждом
обнесении присутствующих потчуют из новой посуды (Павел
Алеппский, с. 26, вып. III).
Домашняя утварь их весьма малочисленна и не изящна. Не-
сколько ложек— роговых, деревянных или оловянных, нож, глиня-
ные кастрюли и горшки, подойник, солонка да стол, без тарелок и
скатерти — вот весь столовый прибор их (Рейтенфельс, с. 152).
Знатные очень часто ставят на своих столах деревянные чаши
и стаканы, которые, однако, монахи в некоторых монастырях
делают весьма изящно и искусно украшают кругом золотом.
Оловянные сосуды у них очень редки, умалчиваю о других, бо-
лее дорогих. Однако, всякий из бояр или знатных держит у себя
серебряную чарку, которую всем подносит выпить с водкой, в
какое бы время дня то ни случилось. Если бы они были хотя бы
несколько людьми образованными, и если бы им была по серд-
цу жизнь более человеческая, то они с небольшими издержками
могли бы жить пышно (Даниил, принц из Бухова, с. 68).
бдд и питье
Обыкновенный образ жизни московитян, даже и знатных, ни-
когда не нарушает правил умеренности. На длинный и узкий стол,
покрытый скатертью из плохого льна, ставятся уксусница, пе-
речница и солонка. Каждому из обедающих кладут ложку и хлеб,
но только не всегда, а тарелки, салфетки, ножи и вилки не кла-
дутся никому, кроме знатных. Потом подаются кушанья, каждое
порознь, одно за другим и во множестве, если много гостей; блюда
одинакового вида у всех почти знатных и других людей побогаче
оловянные, также, как и весь столовый прибор, и по неряшеству
Прислуги запачканные. Начало обеда делает водка. Первую по-
Дачу кушанья составляет холодная вареная говядина, приправ-
ленная уксусом и сырым луком. Другие потом кушанья подают-
ся либо вареные, либо жареные, либо с подливой, но ни в одном
нет недостатка в больших приемах чеснока и лука, которые у
Московитян самые изысканные возбуждающие вкус средства. Тут
Московское государство XV — XVII вв.
уж наверное нет ничего поварского, никаких изделий кухмистер,
ского искусства, которое изгнано из всей Московии. Со всем тем
на эти кушанья они напускаются с такою жадностью, что скорее
пожирают, нежели едят. Обголодавши все мясо кругом какой,
нибудь кости, они бросают ее обглоданную опять в то же блю-
до, из которого взяли ее с мясом; туда же, потряхивая рукой
стряхают и приставшую к пальцам слюну, которая отделилась
во рту от глоданья и смешалась с подливой. Напитки у них раз-
ные: вино, пиво, которое пьют редко, всякие меды в более час-
том употреблении и водка, составляющая начало и конец обе-
да. Для этих напитков назначены и разные, особенные для каж-
дого сосуды: братины, кубки, кружки, чаши, стопы, рюмки, чарки,
стаканы, все большей частью оловянные или деревянные, ред-
ко серебряные, да и те почерневшие и грязные, потому что за-
бота, чтобы они не истерлись, не позволяет московитянам их
чистить. Когда же захотят дать пир друзьям, тогда выставляют
на показ все, что есть у них; считают, что пир не пышно устроен
или не искусно приготовлен, если вместе с мясом и птицей не
подано будет множества блюд с разной рыбой, за которую мос-
ковитяне, хотя и из грубой роскоши, платят дорого. Впрочем, они
не с таким тонким вкусом, чтобы бросать эту рыбу или брезго-
вать ею, если она, по обыкновению, и испортилась. О сладких
закусках (десерт) после обеда московитянам и заботы нет, пото-
му что пока еще придет пора подавать их, они больше уже не
находят для них места у себя в желудках, раздувшихся от начин-
ки пищей. Предел питью полагает одно опьянение, и никто не
выходит из столовой, если его не вынесут. В продолжение стола
вдруг разражаются самой звонкой отрыжкой с отвратительным
запахом непереваренной смеси чеснока, лука, редьки и водки, и
эта отрыжка с позволения стоиков, представляющих полную сво-
боду ей и чревобесию, сливаясь с громозвучными испарениями
их желудков, обдает окружающих самым вредным спертым смра-
дом. Носовой платок держат не в кармане, а в шапке, но за сто-
лом сидят с открытыми головами, так что когда нужно бывает
высморкаться, за отсутствием платка, должность его исправля-
ют пальцы, которые вместе с ноздрями вытирают потом ска-
тертью. Речи разговаривающих, как людей не образованных ни-
какой школой или грамотностью, — решительный вздор, очень
часто оскорбляющий порядочный слух. Злословие, восхищени®
самыми мерзкими делами или наглым хвастовством, котор°е
порочит честное имя других, составляют замечательные изре'
Глава 8. Домашний и общественный быт
^ения и остроты многих речей. Иной раз на этих пирах не быва-
ет недостатка и в подарках своего рода. Всегда входит в столо-
вую и жена хозяина в самой нарядной телогрее и во всем женс-
кОм убранстве в сопровождении двух или многих прислужниц;
оНа подает знатнейшему из собеседников чару водки, омочив в
ней края своих губ. А пока пьет он, она поспешно уходит в свою
комнату, надевает на себя другую телогрею и тотчас же прихо-
дит назад, для исполнения такой же обязанности к другому со-
беседнику. Повторив этот обряд с каждым из прочих гостей, по-
том она всегда становится у передней стены, стоя там с опу-
щенными на пол глазами и сложив по бокам свешенные вниз
руки, она отдает терпеливые уста поцелуям собеседников, ко-
торые подходят к ней по степени своего достоинства и от кото-
рых так и разит неприятным запахом всего, что они ели и пили
(Майерберг, с. 35—37).
Через все время нашего там пребывания никто не посещал
нас, кроме двух бояр, мужей престарелых, которые сначала ка-
зались весьма важны, но понеже грубы были нравами, по тому
как они себя вели перед нами, легко можно всякого уверить, дабы
показать ученому свету, какое у них грубиянство и сколь они
мужиковаты и невежливы, как волы и ослы. Ибо 19 числа месяца
июля, ввечеру, пришли к нам перед ужином, сели с нами за стол,
потом, когда досыта наелись и довольно напились меду по сво-
ему обычаю, поставили мы на стол сыр, который, как скоро уви-
дели они и отведали, стали нас просить, чтобы им весь отдать,
В чем и удовлетворили мы их прошение: они получив от нас сыр,
велели тотчас слугам своим спрятать; после того поданы были
заедки сахарные, гранатовые яблоки, смоквы, винные ягоды,
имбирные приправы и другие сим подобные из Дании вывезен-
ные, те все закуски до сытости ели, а что осталось на блюдцах,
ТО все унесли с собой, завязавши в платки; помочив пальцы в
похлебке с омерзением облизывали, как малые дети или нищие,
которые перед дверьми просят милостыню; хотя же и довольно
представлено было им пива и меду, однако, мало для них то
казалось, но просили еще наших напитков, ронского вина или
Другого, в чем также не отказали мы и подали им красного аме-
канту, который как откушали, пили друг до друга с поцелуями,
ибо при передаче из рук в руки стакана один другого целовал
(Яков Ульфельд, с. 15—16).
Во всей Московии крестьяне голод утоляют хлебом пшенич-
ным, ржаным, бобами с чесноком, а жажду— водой, в которой
Московское государство XV — XVII вв.
заквашена мука, или свежей, зачерпнутой из колодца или из ре^
При таком скудном питании они жадно, как никто другой, пьют
водку, считая ее нектаром, средством для согревания и лекар,
ством от всех болезней. Когда они захотят устроить роскошны^
пир, то варят похлебку из воды и нескольких изрезанных листов
капусты; в случае, если это блюдо им не приходится по вкусу, т0
они наливают в него много кислого молока. Они доят коров, с
которыми живут вместе в одной избушке, только ради этого, не
умея совершенно готовить сыр, хотя бы в малом количестве.
Коровье масло (которое они готовят также жидким, так что оно
никогда не твердеет) они отдают в пользу своих господ (Рейтен-
фельс, с. 138).
Здесь очень много бедного люду, среди которого ежедневно
умирают от недостатка пищи, так что жалко смотреть на это. В
непродолжительное время, в эти два года, было похоронено до
80 лиц молодых и стариков, умерших исключительно от недо-
статка еды; имей они достаточно соломы и воды, они бы как-
нибудь перебились; очень многие вынуждены высушивать со-
лому, утрамбовывать ее, делать из нее хлеб или есть ее вместо
хлеба. Летом они порядочно перебиваются злаками, травами, ко-
реньями; древесная кора — вкусная для них пища. Нет народа в
свете, думаю, который жил бы так нищенски, как живут здесь бед-
няки. Громадное большинство людей, обеспеченных и имеющих
возможность помогать нуждающимся, так беспощадно, что нисколь-
ко не заботится, сколько народу помирает на улицах от голода.
Много здесь разных злокачественных болезней; лучшее ле-
карство от некоторых из них, думают здесь чаще ходить в баню,
так что здесь каждый хозяин имеет собственную баню, которую
топит обыкновенно дважды в неделю; там моются и парятся все
домочадцы (Неизвстный англичанин, с. 28—29).
Домашний бытзна тны% и простых людей
Едят московитяне так много, что после обеда они вынужде-
ны спать часа три и тотчас после ужина ложиться спать. Зато
они встают весьма рано. Даже'и в походах каждый солдат, не
исключая и стражи, непременно спит после обеда. Летом, в пол-
день, они совершенно раздеваются, купаются и сидят в таком
виде. Дождя они не любят, и дождь у них идет редко. Они носят
шапки и при встрече с приятелем каждый крестится, после чего
они жмут друг другу руку (Невилль, с. 270). •!.
Глава 8. Домашний и общественный быт
Во все время двенадцатимесячного самого скучного нашего
пребывания в Москве я с любопытством заметил, что там люди
зНатные и дворяне позажиточнее пользуются мягкими постеля-
потому, что подушки, изголовья и перины набиваются самым
нежным лебяжьим пухом, так как лебедей там изобилие. Однако
все эти вещи не льняные, но у одних из шерстяной, у некото-
рых из шелковой ткани, смотря по состоянию, и кладутся на при-
деланной к стене лавке, к которой плотно придвигают подвиж-
ную и изнутри задергивают растянутым над постелью занаве-
сом, из трех разрезных полос. Стены у многих голые, если за-
мысловатые пауки не заплетут их своим тканьем. У немногих
почистоплотнее обиты золоченой и расписанной кожей, бель-
гийской работы, однако ж довольно неряшливо.
А Лростой народ, не только бедняки, нищие и люди, под-
держивающие'свою убогую жизнь заработками, но и купцы очень
далеки от какой бы то ни было неги в своем быту. Растянувшись
на тюфяке, набитом шерстью или соломой, многие даже на го-
лой лавке или кровати, или на полатях, храпят во всю иванов-
скую (Майерберг, с. 78).
Московитяне, всегда пропахшие чесноком и луком, все без
различия ходят часто в бани и, закаленные привычкой, подвер-
гают себя без перемежки влиянию чрезвычайного жара и стужи,
без всякого вреда для здоровья. Потому что все в поту, вызван-
ном сильным жаром бани, они растягиваются на полках и ста-
раются сечь и хлестать себя еловыми ветками до тех пор, пока
разгоряченная кровь, протекши к коже, не подденет под нее ро-
зового чехла. И тогда они выбегают совсем нагие из бани к реч-
ке, которая, по обыкновению, течет или разливается очень близко
оттуда, и обливаются. Либо когда суровая зима затянет льдом
воду, которая оттого и откажется исполнять для них свою обя-
занность, они прибегают к снегу и после долгого натирания им,
будто мылом, возвращаются в банный жар, а потом опять бегут
тУда же и повторяют эти крайности без всякой перемежки, но и
без вреда для себя, сколько им будет угодно. В общественных
банях бывают в большом числе и женщины простого звания; но
хотя моются там отдельно от мужчин за перегородкой, однако
*6, совсем нагие входят в одну дверь с ними, а если какой-ни-
будь придет такая охота, она остановится на ее пороге да и не
СтЬ|дится разговаривать при посторонних с мужем, который мо-
ется с самой вздорной болтовней. Да даже и сами они, вызвав-
ши кровь таким же, как и мужья их сечением и хлестанием в кадке,
Московское государство XV — XVII вв.
тоже бегут к ближней реке, смешавшись с мужчинами, и нисколько
не считая за важность выставлять их нахальным взглядам свою
натуру, возбуждающую любострастие (Майерберг, с. 85—86).
Фдежда русских людей Я
Бояре одеваются таким образом. Во-первых, на голову
девают тафью, или небольшую ночную шапочку, которая закрц.
вает немного более маковки и обыкновенно богато вышита шел-
ком и золотом и украшена жемчугом и драгоценными каменья-
ми. Волосы на голове стригут плотно до самой кожи, кроме того,
когда кто бывает в опале у царя. Тогда отращивает он волосы до
плеч, закрывая ими лицо, как можно уродливее и безобразнее.
Сверх тафьи носят большую шапку из меха чернобурой лисицы
(почитаемого за лучший мех) с парою или длинною тульею, ко-
торая возвышается из меховой опушки наподобие персидской
или вавилонской шапки. На шею (всегда голую) надевается оже-
релье из жемчуга и драгоценных камней, шириной в три и четы-
ре пальца. Сверх рубахи, изукрашенной шитьем (потому что
летом они дома носят ее одну), надевается зипун, или легкая
шелковая одежда, длиной до колен, которая застегивается спе-
реди, и потом кафтан, или узкое застегнутое платье, с персидс-
ким кушаком, на котором вешают ножи и ложку. Кафтаны шьют-
ся, обыкновенно, из золотой парчи и спускаются до самых лоды-
жек. Сверх кафтана надевают распашное платье из дорогой
шелковой материи, подбитое мехом и обшитое золотым галу-
ном: оно называется ферезью. Другая верхняя одежда из кам-
лота или подобной материи есть охабень, весьма длинный, с
рукавами и воротником, украшенным каменьями и жемчугом. При
выходе из дома набрасывается сверх всей этой одежды (кото-
рая очень легка, хотя состоит из нескольких платьев) так назы-
ваемая однорядка, похожая на охабень, с той разницей, что
шьется без воротника; она бывает, обыкновенно, из тонкого сук-
на или камлота. Сапоги, которые носят вместо исподнего пла-
тья, с заправленными в них онучками (вместо носков), делаются
из персидской кожи, называемой сафьян, и вышиваются жемчу-
гом. Нижнее платье обыкновенно из золотой парчи. Со двора
они всегда ездят верхом, хотя бы на самое близкое расстояние,
что соблюдается и боярскими детьми, или дворянами.
Боярские дети, или дворяне, одеваются точно также, упот-
ребляя только другую материю на платья, но кафтан или ни*'
I
Глава 8. Домашний и общественный быт
н@е платье и у них бывают иногда из золотой парчи, а прочее
рЛатье суконное или шелковое.
Благородные женщины (называемые женами боярскими) но-
сЯт на голове тафтяную повязку (обыкновенно красную), а сверх
н6е шлык, называемый науруса, белого цвета. Сверх этого шлы-
(3 надевают шапку (в виде головного убора из золотой парчи),
«азываемую шапкой земской, с богатой меховой опушкой, с жем-
чугом и каменьями, но с недавнего времени перестали унизы-
вать шапки жемчугом, потому что жены дьяков и купеческие ста-
ри подражать им. В ушах носят серьги в два дюйма и более,
золотые с рубинами, сапфирами или другими драгоценными ка-
меньями. Летом часто надевают покрывало из тонкого белого
полотна или батиста, завязываемое у подбородка, с двумя длин-
ными висящими кистями. Все покрывало густо унизано дорогим
жемчугом. Когда выезжают верхом или выходят со двора в дожд-
ливую погоду, то надевают белые шляпы с цветными завязками
(называемые шляпами земскими). На шее носят ожерелье, в три
и четыре пальца шириною, украшенное дорогим жемчугом и
драгоценными камнями. Верхняя одежда широкая, называемая
опашень, обыкновенно красная, с пышными и полными рукава-
ми, висящими до земли, застегивается спереди большими зо-
лотыми или, по крайней мере, серебряными вызолоченными
пуговицами, величиной почти с грецкий орех. Сверху, под ворот-
ником, к ней пришит еще другой большой широкий воротник из
дорогого меха, который вшит почти до половины спины. Под
опашнем, или верхней одеждой, носят другую, называемую лет-
ником, шитую спереди без разреза, с большими широкими рука-
вами, коих половина до локтя делается, обыкновенно, из золо-
той парчи, под нею же ферезь земскую, которая надевается сво-
бодно и застегивается до самых ног. На руках носят весьма кра-
сивое запястье, шириною пальца в два, из жемчуга и дорогих
каменьев. У всех на ногах сапожки из белой, желтой, голубой
'или другой цветной кожи, вышитые жемчугом. Такова парадная
°Дежда знатных женщин в России.
Платье простых дворянских жен отличается только матери-
ей, но покрой один и тот же.
Что касается до мужиков и жен их, то они одеваются очень
бедно: мужчина ходит в однорядке, или широком платье, кото-
рое спускается до самых пят и подпоясано кушаком, из грубого
^лого или синего сукна, с надетою под ним шубой или длинным
Чеховым или овчинным камзолом, в меховой шапке и в сапогах.
’2 Зак. 190
Московское государство XV — XVII вв
У мужиков победнее однорядки из коровьей шкуры. Так од6й.
ются они зимой. Летом обыкновенно не носят они ничего, кро^’
рубахи на теле и сапог на ногах. Женщина, когда она хочет нар^
диться, надевает красное или синее платье и под ним теп^
меховую шубу зимой, а летом только две рубахи (ибо так они^
называют) одна на другую, и дома, и выходя со двора. На годоБе
носят шапки из какой-нибудь цветной материи, многие также ц-,
бархата или золотой парчи, но большей частью повязки. ge".
серег серебряных или из другого металла, и без креста на щее
вы не увидите ни одной русской женщины, ни замужней, ни де.
вицы (Флетчер, с. 125—127).
Наряд их однообразен. Мужчины ходят в длинных свитках во-
дянисто-пепельного цвета, с рукавами, почти в три фута; очень
многие, кто побогаче, сбирают их складками на локтях; носят
высокие шапки; волосы, подобно жидам, подстригают; бороду
вообще рыжую не бреют, подпоясываются кушаком, отчего к
бывают толстобрюхи. Сапоги носят из турецкой кожи желтой
голубой, а то и зеленой, подешевле из черной, плотно и лов®
обтягивающие ноги. Женщины среднего сословия носят шелко-
вую одежду, большей частью желтого цвета, с длинными рука-
вами, которые либо волочатся по земле, либо собираются в склад-
ки на локтях; без них редкая обойдется— иначе ее сочтут ли-
шенной лучшего украшения. По праздникам надевают они верх-
нюю одежду, обшитую всюду галунами на манер наших жидовок
в шабаше, тоже со спускающимися вниз рукавами. Голову по-
крывают шапками, наподобие шляпы, сверху круглыми, со ско-
шенной в четыре рога опушкой, на которую ради приличия наки-
дывают еще персидское покрывало, закрывая им лицо. Однако
прочую одежду на теле совсем не стягивают, отчего и бывают
чудовищной толщины (Таннер, с. 101—102).
Женщины в стране московитов красивы лицом и очень мило-
видны; их дети походят на детей франков, но более румяны. Го-
ловной убор женщин — маленькая грузинская шапочка с отво-
роченными краями, подбитая ватой; таков убор крестьянок. В
больших селениях и городах сверх этой шапочки надевают коп-
пак с чудесным черным мехом, под которым скрываются все во-
лосы, так что шея женщины остается на виду, нескрытой. ДевИ’
цы в стране московитов носят на голове род очень высокой шап^
с меховым отворотом. Что касается убора жен богатых люДеИ’
то они носят колпаки, расшитые золотом, украшенные ДРаГ<^
ценностями, или же из материи с прекрасным черным меХ°
Глава 8. Домашний и общественный быт
Уу
(лисьим) или иным с длинным черным волосом, быть может, в
пядь длиною. Одежда мужчины по мерке человека, ни больше
ни меньше, и непременно с пуговицами и тонкими петлицами,
застегнутыми сверху донизу, которые делаются на разрезах на
полах. Волосы на голове они бреют только раз в год (Павел Алеп-
пский, с. 128, 129, вып. II).
Все они имеют сходное одеяние или телесное убранство;
кафтаны они носят длинные, без складок, с очень узкими рука-
вами почти на венгерский лад; при этом христиане носят узелки,
которыми застегивается грудь на правой стороне, а татары,
имеющие очень похожее одеяние,— на левой. Сапоги они но-
сят по большей части красные и притом очень короткие, так что
они не доходят до колен, а подошвы у них подбиты железными
гвоздиками. Рубашки у всех почти разукрашены около шеи раз-
ными цветами; застегивают их запястьями или шариками сереб-
ряными или медными вызолоченными, присоединяя ради укра-
шения жемчуг. Они подпоясываются отнюдь не по животу, но по
бедрам, и даже отпускают пояс до паха, чтобы живот больше
выдавался (Герберштейн, с. 80).
Молодые люди обоего пола одеваются по-своему. Парни хо-
дят в коротких кафтанах пепельного цвета, не доходящих до ко-
лен; чтобы быть тонкими и проворными, они крепко подпоясы-
ваются; к бедру привешивают длинный нож в ножнах (сабли, на-
зываемые чечуги, позволяется носить только солдатам), коим в
ссорах нередко распарывают животы друг другу. Шею тоже ук-
рашают ожерельем, шириной в три пальца, унизанным жемчу-
жинами; в руке носят палку, по-ихнему тарволку. Девицы, более
чем замужние, сбирая складки рукава рубашки, носят длинные
голубого цвета платья с рукавами, по обыкновению волочащими-
ся по земле. Волосы, подобно нашим жидовкам, расчесывают
на две стороны, с широкими повязками и с заплетенными двумя
лентами на конце. На лоб (который немилосердно румянят, как
и все лицо) привешивают украшенный сверкающими звездочка-
ми и жемчужинами ободок (Таннер, с. 102).
Повседневная одежда московитян, даже и знатных, не рас-
строит очень состояния. Весьма узкое исподнее платье из де-
шевого сукна, да шелковый, немного не достающий до икр зипун
и надетый сверх него кафтан с длинными рукавами, летом из
3Уфи (камлота), а зимой из сукна на меховом подбое. Хотя эти
°ба платья и поизотрутся, и запачкаются в носке, московитяне,
°Днако ж, не пренебрегают ими до того, чтобы бросать их. Когда
12*
Московское государство XV—XVII вв.
же надобно быть у приема послов иноземных государей, или при
отправлении общественных молебствий, или на свадебных тор.
жествах, тогда все, что делается дорогого на атталийских ткац.
ких станках, вся ценная добыча с ободранных зверей, все произ-
ведения в драгоценных камнях богатого Востока, все приноше-
ния в жемчужных раковинах Эритрейского (Черного или Красно-
го) моря — все это московитяне, обвешанные крест-накрест по
плечам тяжелыми золотыми цепочками, чванливо выставляют
напоказ из самой пустой пышности на ферязях и шубах, которые
никогда не выходят из моды по неизменному своему покрою и
передаются далее для долгой носки внукам, на остроконечных
шапках, на повязках или лучше ожерельях, облегающих их шею.
Если недостаточное состояние не дозволяет кому-нибудь запа-
стись такой одеждой, тому выдается она в ссуду соответственно
его званию из царской казны, за какую-нибудь ничтожную плату.
Только, кто бы он ни был, пускай остерегается изорвать или за-
пачкать, взятое в ссуду платье, либо украсть, или потерять сколь-
ко-нибудь жемчуга на нем, а то за всякое должен будет запла-
тить дорогой ценой, а за вину свою или за нерадение вытерпеть
наказание батогами (Майерберг, с. 57—58).
Экипажи и спруя
Зимой ездят на санях; дорога в городе и стране крепкая, глад-
кая, покрытая снегом; воды и реки все замерзают. Лошадь мо-
жет провезти в три дня сани с человеком на 400 верст. Летом
дорога от грязи становится топкой и путешествовать очень труд-
но. Русский, если он человек с достоинством, никогда не выхо-
дит из дому пешком, но всегда зимой в санях, летом верхом на
лошади; в санях он садится на ковер или на шкуру белого медве-
дя; сани везет лошадь, покрытая хвостиками лисиц и волков,
мальчуган, сидя на спине ее, правит, слуги стоят на заду саней
(Дженкинсон, с. 35—36).
Московитяне любят ходить пешком и очень быстро шагают.
Экипажи у них самые жалкие и большая часть московитян ездит
по городу верхом, на плохих лошадях, предшествуемые слуга-
ми, бегущими впереди с непокрытой головой. Зимой лошаденку
запрягают в сани — единственный их экипаж. Женщины ездят в
дурных экипажах, колясках вроде паланкина, обыкновенно зап-
ряженных в одну лошадь. Садится их в такую повозку пять-шесть,
как будто в ящик, потому что скамеек внутри нет. Хотя в Москве
Гпава 8. Домашний и общественный быт
181)=
находится до 500 даже, может быть, до 600 тыс. жителей, но в
ней нет и трехсот таких колясок, но зато имеется с тысячу ма-
леньких тележек, запряженных в одну лошадь, для перевозки
публики за небольшую плату с одного места на другое. Имеется
в Москве также несколько колясок вроде французских, которые
более богатые люди выписали из Голландии и Данцига. Царские
кареты все очень старые; причина этому та, что они сами тако-
вых не покупают, так как надеются получить их в подарок от ино-
странных государей или посланников. Лучшие, которые они име-
ют, делаются, по обычаю страны, с дверцами или же в форме
паланкинов. Сани царские— великолепны. Те, которые откры-
ты, делаются из золоченого дерева и обиваются внутри барха-
том и широкими галунами. Их запрягают в шесть лошадей, шлеи
которых украшены таким же бархатом. Те сани, которые закры-
ты, делаются в виде карет, со стеклами, снаружи обивают крас-
ным сукном, внутри же соболями.
В таких санях можно лежать и спать во время переездов, кото-
рые ввиду такого удобства, московитяне совершают зимой и но-
чью. Когда цари выезжают за город, то вместо саней и колясок упот-
ребляют обыкновенные простые экипажи (Невилль, с. 28).
За послами прислано было двое прекрасных саней, из кото-
рых одни были обиты красным атласом, другие красной камкой,
внутри обложены шкурой белого медведя, а сверх шкуры покры-
ты прекрасными турецкими коврами. Хомуты на лошадях были
вызолочены и увешаны множеством лисьих хвостов: это самое
роскошное украшение санной упряжи не только у знатных бояр,
но даже и у самого царя (Олеарий, с. 65).
Русские употребляют седла, сделанные из дерева и жил; си-
денье покрывается сукном узорчатой работы, иногда сафьяном,
с золотом, хорошо выстеганным. К дугам они привешивают ко-
локольчики, чтобы от звона их лошадь бежала скорее. Когда рус-
ский едет верхом в поход или путешествие, при нем турецкий
Меч и такой же лук и стрелы. В городе оружия они не носят, кро-
ме двух-трех ножей, рукоятки которых делают из зубов рыбы,
называемой морж (Дженкинсон, с. 35).
Прием н угощение гостей
Народ этот в обращении чрезвычайно как церемонен; встре-
чаясь на улице, хотя бы шли за делом, тотчас снимают шапки и
8 Несколько приемов кланяются друг другу, строжайше соблю-
Московское государство XV — XVII вв.
дая, чтобы отдать поклон за поклон да и снова поклониться,
делая знак головой и рукой, что это для них безделица. Здесь
разумеется о равных между собою; потому, что если кто стоит
выше другого, всячески старается не прежде того снять шапку и
прибегает тут к хитрости смышленней даже иного бискайца!
Имеют еще обыкновение при встрече, если долгое время не ви-
дались, целоваться.
Благодарят они таким образом: если один обещает что-ни-
будь на словах, то другой, сняв шапку, низко ему кланяется, опус-
кая руку книзу; если требуется большей благодарности, в таком
случае достает он рукой даже до земли; а еще для большого
подобострастия, или показывая, как умеет он ценить обещае-
мую милость, касается земли обеими руками. Если же один из
них сановник и оказывает какую-нибудь милость или покрови-
тельство или тому подобное другому, который меньше его зва-
нием, тогда сей последний становится на колени и, обеими ру-
ками касаясь пола, бьет еще челом оземь. Таким же образом
поступают, когда идут просить какой милости, чтобы по хода-
тайству того была оказана; и поэтому самому большая часть из
них имеют мозоли на голове; у них уже так принято, что чем силь-
нее бьют головой оземь, тем соблюдается более церемонии и
чинности (Барберини, с. 23—24).
В каждом доме и жилище, на более почетном месте, у них
имеются образа святых, нарисованные или литые; и когда один
приходит к другому, то, войдя в жилище, он тотчас обнажает го-
лову и оглядывается кругом, ища, где образ. Увидев его, он триж-
ды осеняет себя знамением креста и, наклоняя голову, говорит:
«Господи, помилуй». Затем приветствует хозяина следующими
словами: «Дай Бог здоровья». Потом они тотчас протягивают
друг другу руки, взаимно целуются и кланяются. Затем немед-
ленно один смотрит на другого, именно, чтобы узнать, кто из
двух ниже поклонился и согнулся, и таким образом они наклоня-
ют голову попеременно три или четыре раза и до известной сте-
пени состязаются друг с другом в оказании взаимного почета.
После этого они садятся, и по окончании своего дела гость выхо-
дит прямо на средину помещения, обратив лицо к образу, и сно-
ва осеняет себя трижды знамением креста, и повторяет, накло-
няя голову, прежние слова. Наконец, после взаимного обмена
приветствиями в прежних выражениях, гость уходит. Если это
человек, имеющий какое-нибудь значение, то хозяин следует за
ним до ступенек; если же это человек еще более знатный, то
Глава 8. Домашний и общественный быт
хозяин провожает его и дальше, принимая во внимание и со-
блюдая достоинство каждого.
Они соблюдают изумительные обряды. Именно: ни одному
лИцу более низкого звания нельзя въезжать в ворота дома како-
го-нибудь более знатного лица. Для людей более бедных и не-
знакомых труден доступ даже к обыкновенным дворянам. Эти
последние, настоящие ли или так называемые, показываются в
народе очень редко, чтобы сохранить тем больше значения и
уважения к себе. Ни один же дворянин из тех, кто побогаче, не
дойдет пешком до четвертого или пятого дома, если за ним не
следует лошадь. Однако в зимнее время, когда они не могут из-
за льда безопасно пользоваться неподкованными лошадями,
или когда они случайно отправляются ко двору государя или во
храмы божьи, они обычно оставляют лошадей дома. Господа,
пребывая в четырех стенах своих домов, обыкновенно сидят и
редко, а пожалуй и никогда, не занимаются чем-нибудь, проха-
живаясь. Они сильно удивлялись, когда видели, что мы проха-
живаемся в наших гостиницах и на прогулке часто занимаемся
делами. (Герберштейн, с. 86—87).
Когда это наше шествие вступило в Кремль, нас повели на-
право, к жилищу Бориса Федоровича: это было очень обширное
здание, только все деревянное. Тут кто ехал на лошади, сошел с
нее, а мы, несшие подарки, скрылись за господином послом и
пошли через два покоя, где находились служители Бориса Федо-
ровича, одетые по их обычаю пышно. В третьем покое, в кото-
рый вошли мы, находился Борис Федорович с несколькими боя-
рами. Этот покой и по полу, и кругом устлан был прекрасными
коврами, а на лавке, на которой сидел Годунов, лежала красная
бархатная подушка. На нем было такое платье: во-первых, на
голове была надета высокая московская шапка с маленьким око-
лышем из самых лучших бобров; спереди у нее вшит был пре-
красный большой алмаз, а сверху его ширинка из жемчуга шири-
ною в два пальца. Под этой шапкой носил он маленькую москов-
скую шапочку, вышитую прекрасными крупными жемчужинами,
а в промежутках у них вставлены драгоценные камни. Одет он
был в длинный кафтан из золотой парчи с красными и зелеными
бархатными цветами. Сверх этого кафтана надет на нем еще
Другой, покороче, из красного с цветами бархата, и белое атлас-
ное исподнее платье. У этого кафтана внизу и спереди кругом, и
Сверху около рукавов было прекрасное жемчужное шитье шири-
ли в руку, на шее надето нарядное ожерелье и повешена крест-
Московское государство XV — XVII вв.
накрест превосходная золотая цепочка, пальцы обеих рук были
в кольцах, большей частью с сапфирами (Варкоч, с. 20—21).
Нижегородский воевода был весьма вежливый и разумный
человек и в доме своем держал приличную обстановку. Так, ког-
да мы были приглашены к нему через нашего пристава, нас встре.
тили на дворе два человека и провели прекрасно убранным bxq.
дом, по обеим сторонам которого, до самой лестницы, стояли
слуги и рабы; в передней нас приняли двое почтенных стариков
и проводили в покой воеводы, убранный коврами, занавесями
серебряными чарами и ковшами. Воевода стоял в кафтане из
золотой парчи, окруженный многими богато одетыми мужами
дружески принял нас, благодарил за поклон и подарок послан-
ников длинной, почтительной речью, затем пригласил нас сесть
за стол и предложил выпить за здоровье его царского величе-
ства, его светлости герцога Голштинского и посланников его. Во
время угощения за столом, состоявшего из медовых пряников,
отличной водки и различных родов меду, воевода вел разные
приятные и полные мысли разговоры, так что мы удивлялись
ему, зная, что это чуждо русским (Олеарий, с. 400).
Поместье первого министра и боярина, господина Льва Ки-
рилловича Нарышкина, называемое Фили, в семи верстах от
Москвы; он здесь приготовил для господина посла очень рос-
кошный обед, на который приглашал его еще несколько дней
назад. Когда мы приехали на место, они все принимали нас с
такой вежливостью, как будто бы старались перещеголять друг
друга учтивостью. Каждый старался выразить свою дружбу, мно-
гие силились яснее высказать искренность своих чувств. Нако-
нец, столы, приготовленные к великолепному обеду, всех к себе
притянули. Кроме первого министра и его родственника, а так-
же обычного нашего переводчика Шверенберга, из русских не
было никого на этом пиру. Но зато много было приглашено нем-
цев. Обед был приготовлен с царской пышностью и не по рУс"
скому обычаю, но совершенно в немецком вкусе; чрезвычайное
множество кушаний, драгоценных золотых и серебряных чаши
разные роды самых лучших напитков заметно выказывали свой-
ство хозяина с царским домом. После обеда пускали стрелы и3
лука, и никто не мог от этого отговориться, ссылаясь на иност-
ранный обычай или на незнание дела по непривычке к ономУ
Лист картузной бумаги, воткнутый в землю, служил целью. Стр6'
ла первого министра при рукоплескании всех гостей угодила в
Глава 8. Домашний и общественный быт
185)=
самую середину его. Дождь принудил нас оставить это весьма
приятное развлечение и возвратиться в покои боярина. Нарыш-
кИн, взяв под руку императорского посла, повел его в кабинет
своей жены для взаимного их приветствия; у русских это означа-
ет самое большое уважение, знак самого большого почтения со
стороны хозяина к гостю, если тот представит его своей жене,
чтобы она его поцеловала и поднесла ему горячего вина (Корб,
с. 187, 189, 190).
Похоронные окряды
При похоронах у них существует также множество суеверных
и языческих обрядов, как, например, они кладут в руки покойни-
ку письмо к св. Николаю, которого почитают главным своим зас-
тупником и стражем врат царствия небесного, каким паписты
считают Петра.
В зимнее время, когда все бывает покрыто снегом и земля
так замерзает, что нельзя действовать ни заступом, ни ломом,
они не хоронят покойников, а ставят их (сколько ни умрет в те-
чение зимы) в дом, выстроенный в предместье или за городом,
который называют Божедом, или Божий дом: здесь трупы накла-
дываются друг на друга, как дрова в лесу, и от мороза становят-
ся твердыми, как камень; весною же, когда лед растает, всякий бе-
рет своего покойника и предает его тело земле (Флетчер, с. 118).
Московитяне во всех других случаях, не скупящиеся высказы-
вать свое тщеславие при отправлении общественных обрядов,
обыкновенно делают похороны своим покойникам не так, чтобы
с большой пышностью, зато с большим суеверием. Труп, обмы-
тый мыльщиками и обернутый полотном, кладут в деревянный
гроб и выносят, впереди него, вместо растрепанных плакальщиц,
Родственницы покойного поют, или лучше, завывают с диким
воплем, жалобные похоронные песни. Священник несет образ,
особенно уважаемый покойником при жизни; за гробом идет не-
сколько духовных лиц, множество родных и друзей с зажженны-
ми восковыми свечами. Гроб открывают на кладбище, вне кото-
рого из русских никто не хоронится, кроме застигнутых скоропо-
стижной смертью или лишенных общения с другими по пригово-
ру Церкви; все провожатые, несколько раз целуя усопшего, гово-
рят последнее прости покойнику, которого тотчас же могильщи-
и предают земле с обращенным к востоку лицом.
—^gg) Московское государство XV — XVII вв.
Смешно то сумасбродство равнодушного невежества моско-
витян, что перед тем, как закрывать гроб, священник вкладыва-
ет в пальцы хоронимому бумагу за подписью золотыми буквами
и печатью духовного причта того места, где проживал он; духов-
ные удостоверяют своим свидетельством в этой бумаге, что
покойный при жизни исповедовал греческую веру и хотя грешил,
но вполне очищал себя исповедью, разрешеньем и причащени-
ем, соблюдал посты, часто повторял молитвы, чтил бога и всех
святых, почему и дан ему этот лист для предъявления св. Петру,
чтобы он без задержки впустил его в райские двери к блаженной
радости (Майерберг, с. 102).
Под каменными храмами у них подвалы, а под деревянны-
ми — комнаты, и туда помещают более богатых умерших, зак-
лючивши их в склепе, а через сорок дней устраивают в честь их
поминки. Для погребения простого народа вырывают большой
ров и кладут в него, и если кто умер без священных обрядов,
совсем не бросают земли, но спустя три или четыре месяца ус-
траивают там домик и похороны сопровождаются над умерши-
ми большим плачем и воплем всех сошедшихся родственников
и соседей, но хоронят по обряду религии; эти церемонии испол-
няются три раза ежегодно. Хотя от трупов умерших происходит
величайшее зловоние, однако, легко увидить, что к такого рода
поминкам стекается большое множество людей; по окончании
же их, чтобы забыть свою печаль, они в соседней харчевне пре-
даются пьянству (Даниил, принц из Бухова, с. 41).
Мертвых русские погребают до истечения 24 часов, не ис-
ключая ни царя, ни раба, так что умершего утром, вечером уже
хоронят. Усопшего обыкновенно оплакивают нанятые женщины,
взывая к нему: «Зачем ты умер? Разве царь тебя не жаловал?
Разве у тебя мало было богатства, детей, или не имел ты жены
честной?» Если же умирает женщина, приговаривают: «Разве
ты не имела доброго мужа?» — и подобные глупости. На покой-
ника надевают новую рубаху, чулки, башмаки, похожие на туф'
ли, и шапку; потом кладут его в гроб и несут на кладбище в при-
сутствии родных и друзей, которые после погребения плачут на
могиле с жалобными воплями. В конце шестой недели приходят
на могилу вдова и несколько ближайших друзей, приносят на-
питки, яства, и после довольных слез, с прежними стонами, едят
принесенные кушанья, раздавая остатки их нищим. Так посту-
пает простой народ; в случаях же смерти особы значительной
Глава 8. Домашний и общественный быт
з возвращении с кладбища дается пир в доме, где родственни-
ками делают вопросы, или нанимают для того женщин1; при-
IjM раздают бедным все, что приносят на могилу. Такие пиры
|увают ежегодно по одному разу в память усопшего. По проше-
нии шести недель траур оканчивается и вдова может снова
уйти замуж (Маржерет, с. 262—268).
1 «... как близкие родственники возвращаются с могилы, над которой
произнесут те же вопросы сами, или предоставят сделать это наня-
Ь1м для того женщинам» (Россия начала XVII в. Записки капитана Марже-
ла, с. 157).
ГЛАВА 9
ДРЕВНЕРУССКАЯ СЕМЬЯ
Пол ожение женщины
Положение женщин весьма плачевное. Они не верят в честь
ни одной женщины, если она не живет взаперти дома и не
находится под такой охраной, что никуда не выходит. Я хочу ска-
зать, что они не признают женщину целомудренной в том слу-
чае, если она дает на себя смотреть посторонним или иност-
ранцам. Заключенные же дома они только прядут и сучат нитки,
не имея совершенно никакого права или дела в хозяйстве. Все
домашние работы делаются руками рабов. Всем, что задушено
руками женщин, будь то курица или другое какое животное, они
гнушаются как нечистым. У тех же, кто победнее, жены исполня-
ют домашние работы и стряпают. Но если они хотят зарезать
курицу, а мужья их и рабы случайно отсутствуют, то они стоят
перед дверьми, держа курицу или другое животное и нож, и усер-
дно просят проходящих мужчин, чтобы те умертвили животное
(Герберштейн, с. 73).
Супруги и вообще женщины не пользуются у них таким поче-
том, как у прочих народов, а считаются почти наравне со служан-
ками. Именитые мужи удивительным образом следят за каждым
их шагом, и весьма тщательно охраняют их целомудрие. Поэтому
их не пускают на пиршества и не позволяют ходить к церковным
службам в более отдаленные храмы, и вообще бесцельно показы-
ваться в народе. Но даже иностранцу можно легко и притом за
небольшую цену склонить к любовным утехам всякую женщину и3
простонародья, отсюда можно думать, что знатные мужи мало
стараются о снискании их любви (Павел Иовий, с. 273).
Боярский терем и его нравы
Вот какое у них обычное правило: если не бить жену Ра3 8
неделю кнутом, она не будет доброй женой, поэтому русски6
Глава 9. Древнерусская семья
Д89>
соблюдают это аккуратно: да и жены, если мужья их не бьют,
г0ворят, что они не любят их.
Русские обыкновенно женят очень молодых сыновей, лет 16—
18, дочерей — 12—13 и моложе; держат своих жен они взапер-
ТИ1 так что у людей с некоторым достоинством никто не может
видеть жен, разве, когда они идут в церковь на Рождество или
Пасху или навещают своих приятельниц. Большая часть жен-
щин ездит верхом со стременами, как мужчины, а некоторые в
санях, что летом неудобно. Муж обязан давать жене краски, так
как у русских существует обыкновение краситься. Это так обыч-
но между ними, что нисколько не считается позорным. Они так
намазывают свои лица, что почти на расстоянии выстрела мож-
но видеть налепленные на лицах краски; всего лучше сравнить
их с женами мельников, потому что они выглядят, как будто око-
ло их лиц выколачивали мешки муки; брови они раскрашивают в
черную краску, под цвет чагота. Лучшее, что умеют здесь жен-
щины — хорошо шить и прекрасно вышивать шелком и золотом
(Неизвестный англичанин, с. 28).
Люди позажиточнее прячут своих жен от всех глаз в четырех
стенах дома и, не поручая их заботам никакого хозяйства, осуж-
дают их шить и прясть, как бывало древние римляне своих не-
вольниц в их остроге. Выходить им запрещено по общему зако-
ну мужниной ревности, который отменяется чрезвычайно редко
для посещения церкви либо родных. У женщин всех разрядов в
Московии все потребности состоят в ежедневной еде да в наря-
дах: выезжая куда-нибудь, они носят на своем платье доходы со
всего отцовского наследства, и выставляют напоказ всю пыш-
ность своих изысканных нарядов, хотя сами никогда не бывают
опрятны. Потому что, если природа и не обезобразит их каким
ни есть недостатком, который исправляется искусством, тем не
менее все они натирают все лицо с шеей белилами, а для под-
краски щек и губ прибавляют еще румян. Этот ложный обычай
оодкрашивать себе цвет лица до того укоренился, что даже в
Числе свадебных подарков глупый жених посылает невесте так-
и румяна, чтобы она себя подделывала. Когда улицы занесет
Снегом, они выезжают в крытых санях со слюдяными окошками,
8 прочее время года — в колымагах, в сопровождении густой тол-
пы слуг. Но у женщин низшего звания, которых не так строго дер-
’кат взаперти дома, всегда готовы тысячи предлогов, выдуман-
нЫх надобностей, чтобы позволили им ходить, где угодно. Они
Московское государство XV—XVII вв.
не прочь бывают и выпить, даже взапуски1 попивают со своищи
поклонниками и нередко перехватывают у них пальму больщ^
даровитости в этом деле, но зато падают в изнеможении среди
победы (Маейрберг, с. 84).
Женщины у московитов имеют свои особые собрания, на ко.
торые никто из мужчин не допускается; у них считается таюке
большим срамом, если молодой человек заговорит с молодо^
девицей (Какаш и Тектандер, с. 23).
Вообще люди, хоть сколько-нибудь знатные, воспитывают сво-
их дочерей в недоступных ни кому покоях, держат их сокрытыми от
сторонних людей, и жених не прежде может увидать свою невесту,
как уже по совершении брака, в брачном своем покое. Поэтому иного
обманывают: вместо красивой, иной получает безобразную и урод-
ливую жену, иногда даже, вместо дочери, дадут ему какую-нибудь
другую родственницу, даже просто служанку, почему не удивитель-
но, что новобрачные живут между собою, как кошка с собакой, и
что побои жен у русских так обыкновенны (Олеарий, с. 205).
Женщины благородного звания, которым достались мужья
не такие сердитые и ревнивые, получают иногда от них позволе-
ние ходить в церковь, входят в особенную дверь, отворяемую
со стороны церковного погоста, на отгороженное место за ре-
шеткой, устраиваемое на левой стороне в каждой церкви (кроме
соборной) и стоят там, укрытые от глаз мужчин. Когда же свя-
щенник, возжегши ладан, подойдет и повернется к ним, по обык-
новению слегка покачивая кадилом, следующим за движением
его руки, для того, чтобы оно дымилось, он держит глаза вниз,
из страха оскорбить какую-нибудь женщину своим взглядом че-
рез решетку. А женщины простого звания обыкновенно никогда
не посещают храмов, разве только в такое время, когда никого
нет, чтобы поклониться иконам (Майерберг, с. 94).
Выезды зна тны\ женщин
Женщины высшего класса, как то жены князей и бояр, обыкно-
венно ездят в небольшой колымаге, вроде маленькой кареты в оДнУ
лошадь в хомуте, с каким-нибудь мальчиком вместо кучера или босо-
ножки-холопом в жалком полушубке. Роль скамейки играет в по
возке раба, которой на голову и плечи дородная госпожа ради калРи
Наперегонки.
Гпава 9. Древнерусская семья
за и удобства ставит свои ноги. Прелюбопытное зрелище можно
было видеть, как при малейшем движении экипажа то и дело рас-
качивалась грузная женская фигура (Таннер, с. 102).
Княжеские, боярские и других вельмож жены летом ездят в
закрытых каретах, обтянутых красным сукном; кареты эти, по-
ставленные на полозья, употребляют они и в зимнее время. В
этих каретах или колымагах сидят они во всем великолепии, как
богини, а в ногах у них помещается крепостная девочка, служан-
ка. Подле кареты бегут обыкновенно их холопы и крепостные
люди в большом числе, иногда по 30 и по 40 человек. Лошадь,
запряженная в такую карету или сани, убирается подобно той,
которая возит невесту, лисьими хвостами, что, впрочем, не в
свадебное время встречается редко (Олеарий, с. 211).
Gkatobctbo и свадьба
К нам приводили мальчика 12-ти лет, который женился за
несколько недель перед нашим приездом, а позднее в Твери мы
видели замужнюю женщину 11-ти лет. В России и Финляндии уже
такой обычай — женить детей 12-ти и моложе лет. Такие браки
большей частью бывают между вдовами и мальчиками-сирота-
ми, собственно для того, чтобы эти последние, оставаясь после
родителей, находились лучше на попечении доброй жены, чем
друзей или опекунов (Олеарий, с. 82—83).
Бесчестным и позорным считается для молодого человека
самому свататься за девушку, чтобы ее отдали ему в супруже-
ство. Дело отца обратиться к юноше с предложением, чтобы он
женился на его дочери. Высказывают они это обычно в таких
словах: «Так как у меня есть дочь, то я хотел бы тебя себе в
зятья». На это юноша отвечает: «Если ты просишь меня в зятья
и тебе это угодно, то я пойду к своим родителям и доложу им об
этом». Потом, если родители и родственники изъявят согласие,
они собираются вместе и обсуждают то, что отец пожелает дать
Дочери под именем приданого. Затем, определив приданое, на-
значают день для свадьбы. В этот промежуток времени жениха
До такой степени отстраняют от дома невесты, что если он слу-
чайно попросит хоть увидеть ее, то родители обычно отвечают
ему: «Узнай от других, кто ее знает, какова она». Во всяком слу-
чае, доступ к невесте предоставляется ему не иначе, как если
обручение не будет раньше подтверждено величайшими кара-
ми, так что жених, если бы даже он пожелал, не мог бы отказать-
Московское государство XV — XVII вв.
ся от нее под тяжким наказанием. В качестве приданого по боль-
шей части даются лошади, платье, оружие, скот, рабы и тому
подобное. Приглашенные на свадьбу редко подносят деньги, но
все же посылают невесте подношения или дары, каждый из ко-
торых жених старательно отмечает и откладывает. По оконча-
нии свадьбы он их вынимает и снова рассматривает по порядку,
и те из них, которые ему нравятся и кажутся пригодными для
будущего, он посылает на рынок и велит тем, кто назначает стои-
мость предметов, оценить каждый из них, а все остальные по-
дарки и каждый порознь отсылает каждому порознь с выражени-
ем благодарности. За то, что он сохранил, он возмещает в годо-
вой срок, согласно оценке, деньгами или другой какой вещью
одинаковой стоимости. Затем, если кто-нибудь оценит свой по-
дарок дороже, то жених тотчас обращается к присяжным оцен-
щикам и заставляет его подчиниться их оценке. Точно также,
если жених по прошествии года не удовлетворит кого-нибудь или
не вернет полученного подарка, то он обязан удовлетворить то
лицо вдвойне. Наконец, если он по небрежности не представит
чьего-нибудь подарка для оценки присяжным, то он вынужден
возместить за него по воле и усмотрению подарившего. И такой
обряд сам народ соблюдает обычно при всякой щедрости, или
роде подарков (Герберштейн, с. 71—72).
Отец, дав согласие на предстоящее бракосочетание, призы-
вает к себе дочь; та является к нему, покрытая льняным покры-
валом. Отец спрашивает: желает ли она выйти замуж? Получив
утвердительный ответ, отец хватает новую плеть и слегка, раз
или два, хлестнув ею дочь, приговаривает: «Этот последний удар,
милая моя дочь, напоминает тебе отцовскую власть. Ты жила
до сих пор, покорная отцовской власти, ныне я выпускаю тебя
из своих рук, но помни, что ты не столько освобождаешься от
власти, сколько переходишь под другую, и если ты не будешь
держать себя прилично по отношению к мужу, то он вместо меня
поучит тебя этой плетью». Кончив эту речь, отец подает плеть
жениху, причем тот в нескольких словах отказывается ее брать,
ссылается на свой характер и говорит: «Я не думаю, чтобы эта
плеть мне понадобилась». Тем не менее, он должен ее принять
и заткнуть себе за пояс, как будто какой-нибудь богатый пода-
рок (Корб, с. 290).
В день, назначенный для совершения брака, на невесту на-
девают покрывало из тонкого вязанья или полотна, которое на-
кидывается ей на голову и опускается до пояса. После того не-
Глава 9. Древнерусская семья
веста и жених в сопровождении своих родственников отправля-
йся в церковь, все верхами, хотя бы церковь находилась подле
самого дома и сами они были простого звания. Слова, произно-
симые во время совершения брака, и другие, соблюдаемые при
эТоМ, обряды весьма сходны с нашими, не исключая и того, что
невесте также подают кольцо. Как скоро она его наденет и про-
в0зглашены будут слова брачного союза, руку ее соединяют с
рукой жениха, который во все это время стоит по одну сторону
аналоя, или стола, а невеста по другую.
Когда таким образом священник свяжет брачный узел, невеста
подходит к жениху (стоящему у самого конца аналоя) и падает
ему в ноги, прикасаясь головой к его обуви, в знак ее покорности
и послушания, а жених покрывает ее полой кафтана, или верх-
ней одежды, в знак обязанности своей защищать и любить ее.
После жених и невеста становятся рядом у самого конца ана-
лоя, и здесь к ним подходит сперва отец и другие родные неве-
сты, кланяясь низко жениху, потом родные жениха, кланяясь
невесте, в знак будущего между ними свойства и любви. Вместе
с тем отец жениха подносит ломоть хлеба священнику, который
тут же отдает его отцу и другим родственникам невесты, закли-
ная его перед богом и образами, чтобы он выдал приданое в
целости и сполна в назначенный день и чтобы все родственники
хранили друг другу неизменную любовь. Тут они разламывают
хлеб на куски и едят его в изъявление истинного и чистосердеч-
ного согласия на исполнение этой обязанности и в знак того, что
будут с тех пор, как бы крохами одного хлеба или участниками
одного стола.
По окончании этих обрядов жених берет невесту за руку и
вместе с нею и родными, которые за ними следуют, идет на па-
перть, где встречают их с кубками и чашами, наполненными
Медом и русским вином — сперва жених берет полную чарку,
или небольшую чашку, и выпивает ее за здоровье невесты, а за
ним сама невеста, приподняв покрывало и поднося к губам, как
можно ниже (чтобы не видел ее жених), отвечает ему тем же. По
возвращении из церкви, жених идет не к себе домой, а в дом к
своему отцу; так точно и невеста отправляется к своим, и здесь
°6а угощают порознь своих родственников. При входе в дом же-
Ниха и невесты на них бросают из окон зерновой хлеб в знак
будущего изобилия и плодовитости.
Вечером невесту привозят в дом отца жениха, где она и про-
в°Дит ночь, все еще не снимая покрывала с головы. Во всю эту
13 Зак. 190
_ Московское государство XV — XVII вв.
ночь она не должна произносить ни одного слова (ибо так при.
называется ей по особому преданию матерью ее и другими по.
жилыми женщинами из ее родственниц), дабы жених не мог ни
слышать, ни видеть ее до другого дня после брака. Также в про.
должение трех следующих дней не услышишь от нее ничего, кроме
нескольких определенных слов за столом, которые она должна
сказать жениху с особенной важностью и почтительностью. Если
она держит себя иначе, то это считается для нее весьма предо,
судительным и остается пятном на всю ее жизнь, да и самим
женихом вовсе не будет одобрено.
По прошествии трех дней супруги отправляются в свой соб-
ственный дом и дают общий пир своим родным с обеих сторон.
В день свадьбы и во все время празднества жениха величают
молодым князем, а невесту— молодою княгинею (Флетчер, с
113—114).
Свадьба русских >1 торжественное сопровождение невесты
совершаются с особенной пышностью, а именно: свадьбы знат-
ных князей, бояр и детей боярских справляются следующим об-
разом: к жениху и невесте приставляются две женщины, называ-
емые у них «свахами», вроде ключниц, которые в доме венчаю-
щихся должны все устроить и приготовить. Сваха невесты вдень
свадьбы идет в дом жениха и готовит там брачную постель. С
нею идет до 100 разодетых в кафтаны слуг, которые несут на
головах каждый что-либо, принадлежащее к брачной постели,
или к украшению брачного покоя. Брачная постель приготовля-
ется на сорока ржаных снопах, положенных рядом и один на дру-
гом, и первые снопы кладет сам жених; затем, в том же покое,
ставится несколько кадок, или боченков, с пшеницей, ячменем и
овсом, что означает и как бы способствует тому, чтобы вступаю-
щие в брак в сожительстве своем имели всегда изобилие в пище
и в средствах к жизни.
Проведши целый день в таких приготовлениях и устройстве
должным порядком всего нужного, уже поздним вечером жених
отправляется со всеми своими друзьями и приятелями, предво-
димый священником, долженствующим венчать его и едущим
верхом на лошади, в дом невесты. Здесь собравшиеся уже дрУ'
зья и приятели невесты принимают жениха со всеми его спутни-
ками, и важнейшие из них, или ближайшие приятели жениха, при-
глашаются к столу, на котором поставлено уже три блюда, но к
блюдам этим никто из гостей не прикасается. В верхнем конИе
стола оставляется место для жениха, который, по приходе, ос-
11
Глава 9. Древнерусская семья
тается некоторое время на ногах и беседует с друзьями и друж-
бами невесты; в это время на оставленное для жениха место
сажают мальчика, которого жених, кончив свою беседу, должен
п0чтительно снять со скамьи. Когда таким образом снявши маль-
Ш4ка, жених сядет на свое место, приводят невесту с закрытым
рицом и великолепно разодетую, сажают ее рядом с женихом, и
цтобы они не могли видеть друг друга, между ними протягивает-
ся кусок красной тафты, который держат два мальчика. Затем
приходит сваха невесты, чешет ей волосы, которые у нее распу-
щены, заплетает их в две косы, надевает ей на голову венец и
другие украшения, которые и оставляет так на ней открытыми.
Венец делается из тонкокованого листового золота или сереб-
ра, подбивается материей и по сторонам, около ушей, где ве-
нец несколько загибается книзу, пришиваются, к нему четыре,
шесть и более ниток крупного жемчуга, которые ниспадают на
грудь. Верхний кафтан невесты спереди сверху донизу, около
рукавов, которые бывают шириною аршина в два, а также и на
твердо стоящем воротнике, бывающем пальца в три шириною и
охватывающем шею будто собачий ошейник, плотно унизан круп-
ным жемчугом, и такой кафтан стоит иногда далеко дороже 1000
талеров.
Сваха расчесывает также и жениха; а между тем несколько
женщин, вскочивши на лавки, поют всякого рода срамные песни.
Затем приходят два молодых человека, весьма богато одетые, и
приносят на носилках огромной величины сыр и несколько хле-
бов, со всех сторон обвешанных соболями. Такие же хлебы при-
носятся и со стороны невесты, и хлебы эти называются кара-
вайниками1. Поп благославляет принесенные сыр и хлебы, кото-
рые и относятся после этого в церковь. Затем приносят боль-
шое серебряное блюдо, кладут на него четырехугольные кусоч-
ки атласа и тафты, столько, чтобы из них можно было сшить
небольшой кошель, также четырехугольные небольшие сереб-
Ряные пластинки, хмель, ячмень и овес, все это перемешивает-
ся на блюде, и само блюдо ставят на стол. Тогда опять появля-
ется сваха, которая снова покрывает невесту и из блюда посы-
пает всех бояр и прочих мужчин, которые, если хотят, подбира-
ет разбросанные свахой кусочки атласа и серебра, а между тем во
1 Каравайниками называли молодых людей, приносящих большой круг
СЬ|РУ и хлеба: «Этих людей, которые так же приходят из дома невесты,
3°вУт каравайниками» (Олеарий. Описание путешествия... С. 217).
13*
f~'\ Московское государство XV — XVII вв.
все это время поются песни. Наконец, встают родители жениха и
невесты и заставляют последних обмениваться кольцами.
После всех этих обрядов сваха берет невесту, усаживает ее в
сани, и все еще с закрытым лицом везет ее в церковь. Лошадь
которая везет невесту в церковь, вокруг шеи и под дугою обви-
вается множеством лисьих хвостов. За невестой тотчас же от-
правляется жених, сопровождаемый своими дружками и священ-
ником, причем этого последнего иногда готового уже от свадеб-
ных напитков свалиться с лошади, нужно бывает поддерживать
с обеих сторон, как во время его поезда в церковь верхом на
ней, так и в церкви, при совершении им венчания. Подле саней
едут некоторые хорошие друзья и множество прислуги (рабов),
и в это время отпускаются при поезде самые грубые непристой-
ные шутки.
В церкви довольно большое пространство пола, где должен
совершиться обряд венчания, покрывается красной тафтою, а
на ней постилается еще особый кусок этой материи, на которую
и становятся жених с невестой. Перед венчанием делаются свя-
щеннику по его требованию приношения, состоящие из пирогов
и других печений; затем над головами жениха и невесты держат
образа и благославляют брачующихся. Потом поп обеими свои-
ми руками берет правую руку жениха, левую невесты и трижды
спрашивает их: желают ли они иметь друг друга и жить нераз-
лучно? Получив ответы, священник обводит венчающихся кру-
гом и поет 127-й псалом, который жених и невеста, обходя круг
как бы приплясывая, повторяют по частям. После такого круго-
вого хождения священник возлагает на головы жениха и невесты
довольно красивые короны или венцы; но если из брачующихся
кто-либо вдовец, или вдова, то венцы возлагаются не на головы,
а на плечи причем во всяком случае поп произносит: «Растите и
множитесь», — а соединяя их, говорит далее: «Что бог сочетал,
человек да не разлучает», — и проч. Между тем, предстоящие в
церкви свадебные гости зажигают маленькие восковые свечи и
подают попу деревянную вызолоченную чашу, или просто стек-
лянную рюмку с красным вином, из которой священник дает пить
брачующимся так, чтобы каждый из них мог пить по три раза и за
последний раз допить все вино. Тут жених бросает пустую рюм-
ку об пол, разбивает ее и топчет кусочки ее ногами вместе с
невестой, со следующими словами: «Да растопчутся так и Да
потребятся так нашими ногами все те, которые вознамерятся
Гпава 9. Древнерусская семья
возбудить вражду и ненависть между нами»1. Тут предстоящие
женщины обсыпают новобрачных льняным и конопляным семе-
нем, желают им счастья, и некоторые дергают и тащат невесту,
как бы желая отнять ее у жениха, но жених и невеста крепко
держатся друг за друга. Наконец, жених уводит невесту из церк-
ви к саням, сажает ее, сам же опять едет за нею верхом. Около
саней невесты несут шесть горящих восковых свечей, а прово-
жающие гости и приятели опять начинают выделывать разные
грубейшие шутки.
По прибытии в свадебный дом, т.е. в дом жениха, гости с же-
нихом садятся за столы, едят, пьют и веселятся; невеста уже
тотчас уходит в брачный покой, раздевается до рубашки и ло-
жится в постель. Едва только жених начнет есть, как его требу-
ют к невесте. Ему предшествуют шесть или восемь мальчиков с
зажженными факелами. Услыхав о приближении жениха, невес-
та встает с постели накидывает на себя соболью шубу и с по-
клоном принимает своего возлюбленного. Мальчики ставят свои
зажженные факелы в вышеупомянутые бочонки с рожью и ячме-
нем и удаляются. Тогда жених садится с невестой за приготов-
ленный уже стол, и тут только в первый раз он видит ее с откры-
тым лицом. Приносятся кушанья и между прочим жареная кури-
ца, которую разрезает сам жених, и первую отрезанную ножку,
или крыло, он бросает позади себя, а другую ест сам. После та-
кого стола, продолжающегося, впрочем, очень недолго, жених
идет с невестой в постель, и при этом все удаляются, кроме
одного старого служителя, который должен прохаживаться взад
и вперед перед дверями спальни. В это время родители и при-
ятели жениха и невесты скоморошничают и совершают разные
чары на благополучное сожительство новобрачных. Слуга же,
поставленный на часах у дверей брачной спальни, от времени
До времени должен спрашивать: «Сталось ли дело?» Если же-
них ответит: «Да», — тотчас начинают трубить и бить в бараба-
ны, заранее уже припасенные, все громче и веселее. Затем не-
медленно топится баня, в которую, спустя несколько часов, идут
Мыться, отдельно, впрочем, друг от друга новобрачные, где и
моются и обдаются водою, медом и вином; после бани молодая
1 «Так да падут под ноги наши и будут растоптаны все те, кто пожелает
вызвать между нами вражду и ненависть» (Олеарий. Описание путеше-
ствия... С. 217—218).
Ц
Московское государство XV—XVII вв.
жена дарит своего мужа рубашкой, у которой ворот вышит жем-
чугом и новым, весьма дорогим, полным платьем.
Следующие два дня проводятся в непомерном употребле-
нии яств, напитков, в плясках и всякого рода увеселениях, какие
только могут придумать. Тут же играет и разная музыка, между
прочим, на инструменте, называемом псалтырью, похожем на
гусли, который, во время игры на нем, кладется на колени и иг-
рают на нем пальцами по струнам, как на арфе.
Во время этих пиршеств замужние женщины позволяют себе
разного рода шалости и проделки со своими знакомыми не же-
натыми людьми, а также и с мужьями других жен, так как их соб-
ственные мужья не могут наблюдать за ними, будучи совершен-
но пьяными; они пользуются этим случаем сборищ, или собра-
ний для того, чтобы предаться своим удовольствиям, так как
удовольствия эти наилучшим образом могут совершить они по-
средством таких собственных пиршеств. Все сказанное состав-
ляет правдивое повествование об обрядах и обычаях во время
свадьбы теперешних больших бояр в Москве1.
Если же затеют свадьбу простолюдины, или горожане, то
жених, обыкновенно, за день до свадьбы посылает своей невес-
те новое платье, шапочку и пару сапог, а также ящичек с румя-
нами, гребнем и зеркалом. На другой день, когда должна совер-
шиться свадьба, приходит поп с серебряным крестом в сопро-
вождении двух мальчиков, несущих зажженные восковые свечи; он
благословляет прежде мальчиков, потом и гостей. Затем жених и
невеста садятся за стол и между ними также протягивается ку-
сок тафты. Когда сваха уберет невесту, она заставляет молодых
приблизиться лицами друг к другу, смотреться в зеркало и лю-
безно улыбаться друг другу. Между тем другие свахи обсыпают
молодых и гостей хмелем. После этого отправляются в церковь,
где венчание совершается описанным уже выше образом.
После свадьбы молодые жены содержатся в своих покоях,
редко выходят в люди и чаще посещаются своими хорошими зна-
комыми, чем сами посещают их (Олеарий, с. 205—210).
’ «Так как иные женщины, будучи недостаточно охраняемы своими
пьяными мужьями, готовы допускать большие вольности и проступки с
парнями и чужими мужьями, то они и пользуются для своего увеселения
открытыми пиршествами, когда легче всего позабавиться вволю...» (Олеа-
рий. Описание путешествия...С. 220).
I
Гпава 9. Древнерусская семья
Брачные обряды у русских вовсе не торжественны, а в выс-
мей степени отвратительны; заключаются они приблизитель-
но, как я мог узнать, в следующем: когда слюбятся обе стороны,
жених посылает невесте сундучок или ящик, в котором лежат
кнут, иголки, нитки, шелк, холст, ножницы и тому подобные вещи,
которыми она должна будет работать, когда сделается его же-
ною, иногда еще изюм, винные ягоды и тому подобное, давая ей
понять этими подарками: кнутом — если оскорбить мужа, то
будет бита им; иголками, нитками, холстом — что она должна
прилежно заниматься шитьем, и работать, что лучше умет; изю-
мом и плодами он обещает, что при хорошем своем поведении у
ней не будет недостатка ни в какой хорошей вещи, ничего не
будет слишком дорогим для нее. Невеста посылает жениху ру-
башку, платки и тому подобное собственной работы.
По окончательном сговоре назначается день венчания. Ког-
да следует идти в церковь, невеста ни за что добром туда не
идет, а упорствует и спорит с убеждающими ее идти и притворя-
ется плачущей до того, наконец, что две женщины выводят ее и
ведут в церковь, плотно закрывши ее лицо, чтобы притворство
ее не могло быть открыто замечено; невеста же производит
большой шум, как будто рыдает, плачет до самого прихода в
церковь, где снимают покрывало с ее лица. Жених приходит в
сопровождении своих приятелей, которые приносят с собой боль-
шой кувшин меду или вина. Тогда священник совокупляет их во
многом согласно с нашими обрядами, они оба дают обещание
любить и служить друг другу в продолжение своей жизни. Затем
они пьют вино, сперва невеста, потом жених, который тотчас же
бросает чашу на пол и спешит тотчас же наступить на нее, то
же делает и невеста, и кто из них первый наступит, того победа
и тот всегда будет господином (обыкновенно, это удается жени-
ху; ему удобнее наступить на чашу, которую он сам бросает).
После этого идут домой; лицо новобрачной открыто. При этом
Уличные мальчики кричат и шумят бранными словами.
По приходе домой жена садится за самый высокий конец сто-
ла, муж около нее; тогда начинается попойка, иногда при этом
бывает певец или два, а двое, приведшие новобрачную из церк-
ви, голые танцуют довольно долго перед компанией. Когда все
Перепьются, новобрачные идут спать— бракосочетание у них
Всегда бывает вечером; перед этим молодой кладет в один из
своих сапог деньги, золотые и серебряные, если только они есть
У него, и садится в комнате, скрестивши ноги; молодая должна
Московское государство XV—XVII вв.
=М
снять один сапог по своему выбору; если ей удается снять тот
сапог, в котором деньги, она не только получает их за свой труд
но впредь с этого дня не обязана снимать с мужа сапоги; напро^
тив, если не угадает, то теряет деньги и должна постоянно уже
снимать с мужа сапоги. Следующие три дня они проводят в по-
пойках и пирах в обществе с знакомыми, и в течение этих дней
молодой называется князем, а молодая княгиней, хотя бы они
были самые бедные люди (Неизвестный англичанин, с. 26—27),
При выходе из церкви пономарь или дьячок осыпает невесту
хмелем и желает, чтобы у нее столько же было детей, сколько во
хмеле былинок; другой, одетый в овчинный тулуп навыворот, идет
к ней навстречу, и желает, чтобы у нее столько же было детей,
сколько волос на его одежде (Коллинс, с. 3).
Вдовы
От мужчины никогда не требуется и вовсе у них не в обычае,
чтобы он делал какой-нибудь дар в виде вознаграждения за прида-
ное; но если у него будет уже дитя, то жена, от которой оно ро-
дилось, получает на прожиток третью часть по смерти мужа; а
когда у него двое или более от нее детей, то получает она еще
более, по благоусмотрению мужа. Но если муж умрет, не оста-
вив детей от жены, то ее отсылают домой в ее семейство без
всякого вознаграждения, кроме того, что ей возвращается ее
приданое, в том случае, когда после мужа останется настолько
имения (Флетчер, с. 112).
Разводы и мужеубийство
Если новобрачный увидит, что новобрачная обладает каким-
либо телесным недостатком, или пороком, что она хромает, сле-
па, стара или больна, то он может развестись с нею, но не
иначе, как дав ей новое .приданое (впрочем, эти обычаи и по-
добные им у простого народа отчасти изменены, отчасти же
не в употреблении). Воспрещается вступать в брак между со-
бою родственникам по крови до четвертого колена, связан-
ным духовным родством и тем, кто когда-либо были свидетелями
в одном деле. Вступающих в третий раз в брак, они обзывают
женщин — неистовыми, а мужчины подвергаются не меньшему
также нареканию. Развод у них часто бывает из-за пустяков, по
бракоразводным грамотам и по приговору священника (Рейтен-
фельс, с. 177).
Глава 9. Древнерусская семья
(201)=
Народ этот, когда женится берет себе только одну жену, и
если она умрёт, могут вторично жениться. Когда случится, что
муж и жена, оба согласны развестись и покинуть друг друга, в
таком случае соблюдается у них следующий обычай: оба идут к
текущей воде, муж становится по одну сторону, жена — по дру-
гую, и взяв с собою кусок тонкого холста, тут тащат его к себе,
каждый за свой конец, и раздирают пополам, так что у каждого в
руках остается по куску; после чего расходятся оба в разные сто-
роны, куда кому вздумается и остаются свободными. Есть еще у
большей части этого народа обычай, что когда замечают жизнь
свою в опасности и уже не надеются спастись от смерти, посту-
пают в монахи и отпускают от себя жену, если же потом и слу-
чится, что оживут и оправятся от своей болезни, все-таки долж-
ны уже, хотя и нехотя, остаться на всю жизнь в монашестве, а
жены их ищут своей доли (Барберини, с. 17—18).
В эти дни случилось, что какая-то женщина, влюбившись в
одного из посольских, хотела завести с ним интригу, о чем узнал
муж и стал ее бранить, либо бить. Озлобленная любовью жен-
щина частью ради большей свободы, частью и из мести зареза-
ла мужа и тем выместила свою досаду. Ее уличили, и она долж-
на была подвергнуться наказанию, но не казни, потому что здесь,
в случае человекоубийства ставят одну лишь свечу, либо не-
сколько, за душу убиенного и во искупление своей вины. Однако
за мужеубийство ей назначили кару: обнажив и связав ей назад
руки, закопать ее до половины в землю на трое суток, а по про-
шествии их отпустить на свободу. Что же вышло? Голодные то-
щие собаки, бегающие по всему городу, почуяв, напали на не-
счастную, стали ее кусать и, несмотря на то, что она отбива-
лась, к ужасу присутствовавших (ибо они даже защитить ее не
смели), терзать. Безоружная, вопя и барахтаясь, скрежеща зу-
бами, коими схватила не одну собаку, она защищалась, как мог-
ла, наконец, потеряла силы и через некоторое время умерла.
Собаки ее после вырыли и почти целиком сожрали. Пред-
ставляю читателям судить каков этот поступок — тиранский или
Уж вовсе зверский (Таннер, с. 81—82).
ГЛАВА 10 "Я
НРАВЫ И ОБЫЧАИ Я
Фононные чер ты народногохарактера I
Народ московский по природе горд и надменен: так как своего
князя они предпочитают всем государям, то и себя также
считают выше всех других народов. Нередко переступая преде-
лы истины, чрезвычайно превозносят все свое и этим хвастов-
ством и тщеславием думают придать много достоинства свое-
му князю. Если кто-нибудь из присутствующих вспомнит о нем и
те не обнажат голов, то им тотчас напоминают об этой обязан-
ности. Если они приносят кому-либо его грамоты, то несут их,
взявшись двумя за них пальцами и поднявши кверху, и пере-
дают с величайшим почтением, кому они следуют. Свое имя
на них он обыкновенно никогда не подписывает, но писец пред-
посылает началу целый титул. Даже и простые люди обыкно-
венно никогда не предпосылают свои имена письмам, а под-
писываться считают для себя позорным (Даниил, принц из
Бухова, с. 67—68).
Не было тайной для нас, что, по царскому запрещению, ни-
кому из московитян, нельзя заносить ногу за пределы отечества,
ни дома заниматься науками, оттого, не имея никаких сведений
о других народах и странах мира, они предпочитают свое отече-
ство всем странам на свете, ставят самих себя выше всех наро-
дов, а силе и величию своего царя, по предосудительному мне-
нию, дают первенство перед могуществом и значением каких бы
то ни было королей и императоров. Предаваясь мечте о своем
высоком превосходстве, они до того презирают всех иноземцев,
как людей ниже себя, что если доведется им принимать послан-
ников какого-нибудь государя, те, кому прикажет царь это дело,
берут смелость требовать от них точно несомненного долга,
чтобы они первые выходили из кареты или слезали с лошадей, И
Глава 10. Нравы и обычаи
203
первые же снимали шляпы. А потому, когда поедут провожать
их, не стыдятся прежде всех занимать для себя самые почет-
ные места1. И все это с такой наглостью, что иногда, после не-
скольких часов жаркого спора, им приходит охота показать, буд-
то бы из одной только вежливости они отказываются от своего
права, соглашаясь, чтобы настойчивый посол в одно и то же вре-
мя с ними ступал на землю, или снимал шляпу (Майерберг,
с. 33—84).
Все московиты, от больших до малых имеют пятый темпера-
мент, а именно: коварство; ни одному чужеземцу ни о каком пред-
мете ничего не сообщают ни хорошего, ни дурного, так что, ког-
да наш владыка патриарх спрашивал их, от вельмож и священ-
ников до простолюдинов, о делах царя, то никто из них ничего
не говорил, кроме слова «не знаем», даже дети. С известных,
именитых греческих купцов, к ним приезжающих, они также бра-
ли клятву, что те не разнесут вестей о них и никогда не изменят
государству. Какая это великая строгость! В устах у всех один
язык. Как мы узнали, со всех берется клятва на кресте и Еванге-
лии, и все находятся под страхом патриаршего отлучения, что-
бы своих дел не открывать чужеземцам, но, что, если услышат
какое-либо известие, возбуждающее подозрение, то донесут о
том царю (Павел Алеппский, с. 199—200, вып. II).
Мы не можем вполне надивиться всей испорченности нра-
вов русского народа— ложь и клятвопреступление безнака-
занны в этом крае. Среди русских всегда и везде найдешь
людей, готовых лжесвидетельствовать; понятия московитян
там и сям до того извращены, что искусство обманывать счи-
тается у них признаком высоких умственных способностей
(Корб, с. 77—78).
Вообще русские — народ пресварливый, обзывают друг дру-
га самыми грубыми и неприличными словами, как, например,
«собака» и проч. На улицах беспрестанно слышишь такую пере-
бранку между ними, даже старые бабы грызутся часто одна с
Другой с таким ожесточением, что не привыкший к этим выход-
кам подумает, что они тотчас же вцепятся друг другу в волосы.
до драки редко у них доходит, а если и дойдет, то дерутся
пРосто кулаками, которыми они колотят друг друга изо всей силы
1 Здесь, видимо, речь идет о местничестве.
Московское государство XV — XVII вв.
=(204;
по бокам и под брюхо1. Не было еще примера, чтобы русские
вызвали друг друга биться на саблях или огнестрельным оружи,
ем, как это нередко делается в Германии и других странах Ев-
ропы. Но известно, что, вместо того знатные русские господа и
даже князья, выезжая на лошадях, отстегивают друг друга не-
щадно плетьми, как рассказывали нам это за достоверное, и
как мы сами видели, случилось это с двумя боярскими детьми
во время принятия турецкого посланника (Олеарий, с. 175).
С недавнего времени, впрочем, скверные и страшные бра-
ни и ругательства строго-настрого воспрещены и виновных в
них при всех наказывают кнутом или розгами, что в начале в
точности исполнялось; по улицам и на рынках между наро-
дом расхаживают тайно, нарочно назначаемые для того люди,
которые с помощью приставленных к ним стрельцов и пала-
чей хватают на месте виновных и тут же, в пример прочим,
наказывают всенародно.
Но усвоенная с давних лет и так глубоко укоренившаяся npi^B
вычка браниться скверными словами требовала повсюду горазИ
до большего надзора, чем сколько было его назначено, и причр^И
няла надзирателям, судьям и палачам такую невыносимую раИ
боту, что им уже самим надоело и было не под силу беспреста1^И
но задерживать и наказывать виновных (Олеарий, с. 176).
Справедливо и то, что русские не любят придираться к сло-
вам: они очень просты в обхождении и всякому говорят «ты», а
прежде были еще проще. Если им случалось иногда слышать
что-либо сомнительное или несправедливое, то вместо слов:
«ваше мнение», или «извините», или других учтивых выражений,
они отвечали наотрез: «Ты лжешь». Так говорил даже слуга сво-
ему господину. Сам Иоанн Васильевич, названный Мучителем2,
не гневался за подобные грубости. Но теперь, познакомясь с
иноземцами, русские отвыкают от прежней дерзости в разгово-
ре, бывшей обыкновенной лет за двадцать или за тридцать (Мамы
жерет, с. 296—297). И
’ «Они вообще весьма бранчивый народ и наскакивают друг на друга
неистовыми и суровыми словами, на улицах постоянно приходится видеть
подобного рода ссоры и бабьи передряги, причем они ведутся так рьяно,
что с непривычки подумаешь, что они вцепятся друг другу в волосы. Однако
до побоев дело доходит весьма редко, а если уже дело зашло так далеко,
то они дерутся кулачным боем и изо всех сил бьют друг друга в бока и в
срамные части...» (Олеарий. Описание путешествия... С. 193—494).
2 Иван Грозный.
Глава 10. Нравы и обычаи
205>
Они отличаются в особенности беспримерной благотвори-
тельностью по отношению к бедным; для их просьб у них всегда
открыты уши и разжаты руки, так что в Москве зачастую можно
8идеть не без изумления, как целые толпы нищих получают ско-
ро домов богатых людей пищу или иную какую-либо милостыню.
В несчастье они также всегда тверды духом, не поддаются скор-
би, а к счастью, которое служит самым верным средством для
испытания душ, они относятся равнодушно; мало того, они, не
впадая в чрезмерную радость, постоянно, чтобы ни случилось,
утешают себя следующими словами: «Так богу угодно, он так
устраивает все к лучшему» (Рейтенфельс, с. 142).
Мало есть таких бедняков, которые ходят по этому городу,
прося милостыню, ибо царь распределил их между вельможа-
ми по известному числу для получения ежедневного пропита-
ния по спискам; и каждый боярин содержит свое число бедня-
ков. Существует много домов для помещения их и ежедневная
выдача от царя и царицы; равно получают ее и заключенные
(Павел Алеппский, с. 35, вып. III).
В столовую привели нищих, слепых, увечных, безногих и по-
ставили для них стол близ патриарха; он подзывал каждого из
них, кормил и поил их с полным уважением. При виде всего этого
мы почувствовали тошноту. Наконец, патриарх поднялся, ему
поднесли таз и кувшин, и он обошел нищих, умывая, вытирая и
лобзая их ноги, всем по порядку, причем раздавал им милосты-
ню до последнего. Говорили нам, что таков обычай и их царей
во время обедов (Павел Алеппский, с. 179, вып. III).
Праздничные овычаи
Когда случится у них большой праздник, они проводят его со
многими обычаями и церковными обрядами. По исполнении об-
рядов и обычаев справляют праздник объеденьем и пьянством;
однако ж, кроме праздничного времени этого никогда не бывает
явно, и опьянение считается гнусным состоянием. Такое пьян-
ство по праздникам продолжается целые восемь дней. Если празд-
ник еще не так свят и велик, то рано исправив свои обряды в
Церквах, они открывают потом свои лавки и торгуют (Варкоч, с. 34).
Более именитые мужи чтут праздничные дни тем, что по окон-
чании богослужения устраивают пиршество и пьянство и обле-
каются в более богатое одеяние, а простой народ, слуги и рабы,
По большей части работают, говоря, что праздничать и воздер-
Московское государство XV — XVII вв.
живаться от работы есть дело господское. Граждане и ремес-
ленники присутствуют на богослужении, по окончании которого
возвращаются к работе, считая, что заняться работой более
почетно, чем попусту терять достаток и время в питье, игре и
тому подобных делах. Человеку простого звания воспрещены на-
питки — пиво и мед, но все же им позволено пить в некоторые
более торжественные дни, как например: Рождество Господне,
праздник Пасхи, Пятидесятницу и некоторые другие, в которых
они воздерживаются от работы, конечно, не из набожности, а
скорее для пьянства (Герберштейн, с. 62).
Посту предшествует у них карнавал, который продолжается
столько же дней, сколько и сам пост. В течение этого карнавбла
беспорядок настолько велик, что иностранцы, живущие в пред-
местьях не решаются выходить из дома и ходить в город, ибо
московитяне дерутся, как дикие звери, и напиваются водкой и
другими крепкими и отвратительными напитками, проглотить
которые кроме них не в состоянии никто в целом мире. Не уди-
вительно, что московитяне теряют тогда и последнюю каплю
разума, который у них еще имеется и режутся друг с другом длин-
ными ножами, похожими на штыки. Лучший друг готов убить сво-
его же друга из-за копейки или су. Чтобы уменьшить этот беспо-
рядок, довольствуются тем, что посылают стражу, но солдаты
бывают не трезвее народа, появляясь почти всегда уже после
преступления, и если им обещана часть добычи, то преступник
может преспокойно скрыться. Там не находят ничего ужасного в
том, что почти ежедневно встречаются на улицах трупы убитых
людей (Невилль, с. 269—270).
Последняя неделя перед сорокадневным постом называет-
ся у русских масленицей, потому что хотя и воспрещается есть
мясо, но разрешается за то масло. Я бы скорее назвал это вре-
мя вакханалиями1, потому что русские в эти дни заняты только
гульбой и в ней проводят все время. Нет никакого стыда, никако-
го уважения к высшим, везде самое вредное самовольство, как
будто бы ни один судья и никакой справедливый закон не впра-
ве взыскивать за преступления, в это время совершаемые. Раз-
бойники пользуются такой безнаказанностью, и потому почти
ни о чем более не слышно, как о смертоубийствах и похоронах-
1 В древнем Риме празднества в честь Диониса (Вакха), со II в. до н.э-
приобрели характер оргий. Вакханалия в переносном смысле слова"'
дикий разгул, оргия.
Глава 10. Нравы и обычаи
правда, что в некоторых местах стоят часовые для предупреж-
дения этих бесчинств, но от них мало пользы, так как и они по-
стоянно пьяны и запятнаны общими пороками, потому никто их
и не опасается, а смотреть за ними некому. Многие патриархи
заказывали похвальное рвение, стараясь совершенно искоре-
нить эту заразу нравов, но более ничего не могли сделать, как
только сократить время этих шалостей, продолжавшихся преж-
де четырнадцать дней. Они убавили это время восемью днями,
чтобы бесчинство, от которого, по закоренелости обычаев, со-
вершенно излечить невозможно, по крайней мере, порождало
менее зла, вследствие сокращения времени этих мерзостей
(Корб, с. 146—147).
После продолжительного и строго соблюдаемого поста, дни
Святой Пасхи проводятся в непрестанном бражничестве. При
этом даже женщины не уступают мужчинам в невоздержании;
весьма часто они первые, напившись чересчур, безобразнича-
ют, и почти на каждой улице можно встретить эти бледно-жел-
тые, полунагие с бесстыдством на челе, существа. Здесь чем
больше праздник, тем сильнее повод к широкому пьянству. Смеш-
но очень, что на гульбищах вместе с молодежью забавляются и
старики; также празднуют главнейшие свои праздники движени-
ем тела, а именно, раскачивая постоянно доску, причем то си-
дят, то стоят на ее концах. В то же время, хотя ни в одной церк-
ви не совершается богослужение, тем не менее целый день в
храмах звонят во все колокола, как будто для ознаменования праз-
днества достаточно одного биения неодушевленного воздуха
(Корб, с. 56—57).
Винные лавки и питейные дома с самого начала поста до
Нового Воскресенья (Фомина) оставались запечатанными, со-
держателям их ни коим образом не разрешается на Святой не-
деле открывать свои заведения, ибо в продолжение ее за этим
наблюдают гораздо строже, чем во время Великого поста. Рав-
ным образом и в течение всего года питейные дома, обыкновен-
но, остаются закрытыми от кануна воскресенья до утра поне-
Дольника, так же делается и во время больших праздников. На
Святой неделе стрельцы рыскали по городу, как огонь, и если
гАе находили пьяного, производящего беспорядок, то тащили его
8 Приказ и засаживали под арест на несколько дней после нане-
Сения многих ударов; это мы видели сплошь и рядом (Павел
^леппскй, с. 204, вып. III).
/-\ Московское государство XV — XVII вв. I
В продолжение Святой недели, русские, следуя обычац!
христосоваться друг с другом, вместе с красными яйцами под!
носят вельможам и своим покровителям какие-нибудь драгоцен!
ные вещи, жемчуг или червонцы. Этот праздник единственное J
году время, когда сановники могут принимать подарки рублей J
10 или в 12; берут и более, но тайно; в противном случае, под!
вергаются наказанию (Маржерет, с. 275—276). I
Народное пьянство I
Надобно знать, что они весьма наклонны к пьянству и даже
до такой степени, что от этого происходит у них много соблазна]
зажигательство домов и тому подобное. Обыкновенно государь]
строго запрещает им это; но чуть настал Николин день, им да]
ется два недели праздника и полной свободы, и в это время им
только и дела, что пить день и ночь. По домам, по улицам —
везде только и встречаются, что пьяные от водки, которой пьют
много, да от пива и напитка, приготовляемого из меда (Барбе-
рини, с. 16).
Главнейший недостаток их есть пьянство, которым они, впро-
чем, хвалятся и презирают тех, кои не следуют их примеру. Вина!
у них совсем нет, но вместо него они употребляют напиток, еде-]
ланный из меда с хмелем. Напиток этот очень недурен, в осо-|
бенности, когда он стар. Впрочем, великий князь не всем позво]
ляет варить его, ибо в противном случае они бы каждый день]
напивались допьяна и дрались беспрестанно между собой, как!
животные. Образ жизни их состоит в следующем: утро до полу-
дня проводят они на рынке, а потом отправляются в харчевню
есть и пить, так что вечером никакой уже услуги ожидать от них
нельзя (Контарини, с. 110—111).
У людей побогаче стол умеренный, а прочие питаются од-
ним хлебом и чесноком, и все одинаково утоляют жажду чистой
водой или очень скупо приправленной подмесью закваски. Этой,
жажды их, однако же, нельзя никогда утолить, если станешь под]
носить им водки, сколько душа их пожелает. Потому что они пьют]
не процеживая сквозь зубы, как курицы, а глотают всей глоткой]
точно быки и лошади, да и никогда не перестанут пить, пока не
перестанешь наливать. В кабаках пьянствуют до тех пор, пока
не вытряхнут мошну до последней копейки. Да и нередко быва-
ет, что кто-нибудь за неимением денег отдает по уговорной цене
а
Глава 10. Нравы и обычаи
209>
ц]апку, кафтан и прочую одежду даже до голого тела, чтобы по-
бить еще, а тут безобразничают, однако ж, хочет быть в виде не
Геркулеса, а отца Бахуса на новую стать. От этой заразы не уце-
леди ни священники, ни монахи. Очень часто можно видеть, как
кто-нибудь из московитян выйдет неверным шагом из кабака,
пойдет вперед с отяжелевшей от питья головой да и валяется в
грязи, пока не поднимет и не отвезет его к домашним какой-ни-
будь извозчик в надежде платы за провоз, а эти извозчики в бес-
численном множестве стоят на каждой почти улице в Москве со
своими наемными повозками. Бывает тоже чрезвычайно часто,
что этих бедняков, потерявших всякое сознание, извозчики заво-
зят в глухие переулки и, отобрав у них деньги и платье, бесчело-
вечно убивают (Майерберг, с. 79).
Женщины также вовсе не считают за стыд напиваться допь-
яна и валяться пьяными на дороге подле мужей своих. Когда я
был в Нарве, то мне случилось видеть в гостинице, где я жил, в
Нигофе, пирушку русских, во время которой пришли на пир к мужь-
ям своим и несколько русских женщин, которые подсели к мужь-
ям и исправно пили с ними водку. Когда мужья напились вдо-
воль и хотели было идти домой, то жены, не напившись еще,
воспротивились тому и хотя получили от мужей по несколько
оплеух, но все-таки не двинулись с места и остались пировать
далее. Когда же, наконец, мужья их спьяну попадали на пол и
заснули, жены сели на них и продолжали тянуть водку, одна за
другой, до тех пор, пока не упились донельзя (Олеарий, с. 182).
Во время моего пребывания в Москве я слышал о мужчинах и
женщинах, пропивающих своих детей и все свое добро в царских
кабаках. Когда кто-нибудь, заложивши себя в кабак, не в состоя-
нии платить, то содержатель кабака выводит его на большую
Дорогу и бьет его по ногам. Проходящие, узнав причину и жалея
его, подают ему деньги, и, таким образом, он выкупается.
В каждом хорошем городе есть кабак, называемый корч-
мой, который царь иногда отдает в аренду, иногда же жалует
на год или на два какому-нибудь боярину или дворянину в воз-
награждение за его службу. Тот на это время становится гос-
подином всего города; берет, грабит, и делает все, что ему
Угодно. Когда же он разбогатеет, царь вызывает его и посыла-
ет на войну, где он и растрачивает все нажитое; так что царю
Немного бремени от войны, а вся тягость лежит на бедном
Народе (Дженкинсон, с. 34—35).
,43ак. 190
Московское государство XV—XVII вв.
Перед этим городом1 есть у них общедоступное кружало, ела-
вящееся попойками и не всегда благородными, однако, свойств
венными московитянам удовольствиями. У них принято отводить
место бражничанью не в самой Москве или предместье, а на
поле, дабы не у всех были на виду безобразие и ругань пьянчуг.
У них ведь обыкновенно тот, кого разберет охота позабавиться с
женщинами да попьянствовать, уходит за город в ближайший
кабак суток на двое либо на трое, приносит там жертвы Венере
с Бахусом и кончает большей частью тем, что пропивает кабат-
чику все до рубахи, выталкивается на общественное поле, а по-
том, проснувшись, является опять в город, голый вполне или
наполовину, где пьянчугу и встречают рукоплесканьями и похва-
лой. Мне и самому довелось видеть такого рода забулдыг, когда
они проходили мимо посольского подворья совсем голые, ис-
ключая разве известные части тела, покрытые лоскутом полотна,
и возбудили в народе такие крики, что многие посольские броси-
лись к окнам, ожидая увидеть нечто необыкновенное и любопыт-
ное, а увидали лишь безобразие забулдыг, восхваляемое толпив-
шимся народом за их опытность в пьянстве (Таннер, с. 70—71 )1 2.
Развлечения
Они гораздо, меньше, чем мы, заботятся о духовных развле-
чениях и телесных упражнениях. Музыку они производят на тру-
1 Москвой.
2 «Там нет винограда, но одни изготовляют вино из меда, другие варят
брагу из проса и в то и в другое кладут цветы хмеля, которые создают броже-
ние; получается напиток одурманивающий и опьяняющий, как вино. Нельзя
обойти молчанием одного упомянутого действия великого князя: видя, что
люди там из-за пьянства бросают работу и многое другое, что было бы им
самим полезно, он издал запрещение изготовлять брагу и мед и употреблять
цветы хмеля в чем бы то ни было, таким образом он обратил их к хорошей
жизни» (Барборо и Контарини о России. С. 157—158). «Когда они веселятся,
то пьют главным образом водку и медовый напиток, который они делают из
меда, достающегося им без труда и в изобилии, о чем можно судить по боль-
шому количеству воска, ежегодно вывозимого из страны. У них есть также
ячменное пиво и другие дешевые напитки. Этому порочному пьянству безум-
но предаются все подряд как мужчины, так и женщины, девицы и дети, свя-
щеннослужители так же или даже более, чем другие. Поэтому пока остается
напиток, который им разрешается готовить к некоторым главным праздни-
кам в году, нечего надеяться, что они перестанут пить днем и ночью, пока не
увидят, что ему конец. Я говорю о простом народе; что же касается дворян,т0
они вольны делать такой напиток, какой им угодно, и пить, когда захотят»
(Россия начала XVII в. Записки капитана Маржерета. С. 147—148).
Глава 10. Нравы и обычаи
211)=
бах, бубнах, рожках, дудках и волынках, наигрывая весьма не-
стройно, не любят какого бы то ни было пения в сопровождении
струнных инструментов и приятного сего соединения разнород-
ных звуков и не терпят органов даже в церквах своих. Хороводы у
них водятся чрезвычайно редко, почти исключительно одними
крестьянами на свадьбах и крайне безобразно с сладостраст-
ными в высшей степени телодвижениями. Упражнением в вер-
ховой езде и стрельбе из лука они занимаются весьма усердно,
так как это часто им бывает нужно, более же всего они отдыхают
в благородном бездействии или за игрой в разбойники или шаш-
ки. За этой игрой проводят почти все время и старики и дети на
всех улицах и площадях Москвы. Кроме того, в известные вре-
мена года молодежь из простонародья устраивает кулачные бои
и борьбу или все пытает счастья, играя в кости. Женщины раз-
гоняют скуку от бездействия песнями или же поочередно под-
брасываются вверх бревном, положенным поперек на пень, либо
же летают по воздуху взад и вперед на канатах, привязанных к
поперечному бревну. Мальчики играют заостренными кусками
железа, норовя попасть в лежащее на земле кольцо, или быст-
ро бегают по снегу на лыжах или деревянных подошвах, опира-
ясь палками (Рейтенфельс, с. 149).
Игры у них не очень-то благородны. Простолюдины чаще все-
го собираются на улицах, где шагах в трех от себя бросают на
землю железное колечко величиною с наш флорин. Один из них
нагибается, другой хорошенько разбежавшись, прыгает ему на
спину и, сидя на нем, кидает в колечко заостренной железкой,
держа ее за острие, а другой беспрестанно ему ее подает. Сколь-
ко раз попадет он в середину колечка, столько раз позволяется
ему и промахнуться; а промахнется он разом больше, чем по-
пал,— он'тогда теряет игру и должен в свою очередь на своей
спине держать другого до тех пор, пока тот и сам не промахнет-
ся. В таких занятиях проводят они иной раз по несколько часов.
От ежедневного упражнения в этой игре иные из них так излов-
чаются, что, к удивлению присутствовавших и дурноте согнутого
ПоД бременем бедняги, попадали в середину колечка двадцать
и более раз. Высший класс играет в французские карты, купцы —
в шахматы. Девицы и молодые женщины, где найдут удобное
Место— на улице ли, на дворе ли, кладут большой величины
колоду, а на ней помещают в равновесии доску. Стоя по концам
ее, они приводят друг дружку в движение и попеременно напод-
дают кверху, иной раз (если сойдутся наловчившиеся) так сме-
ц*
Московское государство XV — XVII вв.
^(212)---- -------------------------’ ' —
ло, что подбрасывают одна другую на доске кверху высоко. Этим
качаньем они тоже занимаются по целым дням.
Беседа у них бывает не о состоянии народов, политике или
ином еще благородном либо приятном предмете, потому что в
достохвальных знаниях они круглые невежды; не зная истории и
примечательных деяний предшественников, они говорят, что
взбредет на ум, особенно же, что звучит неприличностью и бес-
стыдством. Пляска их состоит в бесстыдных жестикуляциях и
движениях тела. Неудивительно, если это составляет источник
разных непристойностей и преступлений (Таннер, с. 103).
Юноши наравне с подростками сходятся обычно по празд-
ничными дням в городе на обширном и известном всем месте,
так что большинство может их там видеть и слышать; они созы-
ваются вместе неким свистом, который является как бы услов-
ным знаком; созванные они тотчас сбегаются вместе и вступа-
ют в рукопашный бой; начинают они борьбу кулаками, а вскоре
без разбору и с великой яростью бьют ногами по лицу, шее, гру-
ди, животу и вообще каким только можно способом одни пора-
жают других, состязаясь взаимно о победе, так что часто их уно-
сят оттуда бездыханными. Всякий, кто победит больше народу,
дольше других останется на месте сражения и весьма храбро
выносит удары, получает особую похвалу в сравнении с прочи-
ми и считается славным победителем. Этот род состязания ус-
тановлен для того, чтобы юноши привыкали сносить побои и
терпеть какие угодно удары (Герберштейн, с. 80).
Почти на один час расстояния от Москвы, на берегу реки Яузы,
стоит роща, куда в известные дни весной и летом сходятся жи-
вущие в Москве немцы. Это место от частого посещения всяко-
му немцу известно и сделалось от долгого пользования как бы
собственностью их, потому что нет ничего приятнее для них, как
искать развлечения души в невинных играх под сенью деревьев,
среди приятной зелени. Тут они расставляют столы, на которых
каждый по очереди на свой счет угощает других (Корб, с. 66). л
п
ГЛАВА И
ПРОСВЕЩЕНИЕ
Невежество населения
Ни один человек с дарованиями и способностями не имел еще
до сих пор возможности быть в России, потому что русский
народ очень недоверчив и подозревает всех иностранцев, кото-
рые расспрашивают о политике, или религии. Он совершенно
предан невежеству, не имеет никакой образованности ни в граж-
данских, ни в церковных делах. И видя в науках чудовище, боит-
ся их, как огня, оправдывая, таким образом, древнее изречение:
«Одни невежды враги наук» (Коллинс, с. 1).
Московитяне без всякой науки и образования, все однолетки
в этом отношении, все одинаково вовсе не знают прошедшего,
кроме только случаев, бывших на их веку да и то еще в пределах
Московского царства, так как до равнодушия не любопытны от-
носительно иноземных; следовательно, не имея ни примеров,
ни образцов, которые то же, что очки для общественного чело-
века, они не очень далеко видят очами природного разумна. Где
же им обучать других, когда они сами необразованны и не в со-
стоянии указывать перстом предусмотрительности пути плава-
ния, пристани и бухты, когда не видят их сами? А что московитя-
не изгоняют все знания в такую продолжительную и безвозврат-
ную ссылку, это надобно приписать, во-первых, самим госуда-
рям, которые заодно с Лицинием1, ненавидят их из опасения,
что подданные, пожалуй, наберутся в них духа свободы да по-
том и восстанут, чтобы сбросить с себя гнетущее их деспотичес-
кое иго. Государи хотят, чтобы они походили на спартанцев,
1 Лициний (Licinius) (ок. 250—325 гг.)— Валерий Лициниан. Крестья-
нин по происхождению, выдвинулся как военный командир. 11 ноября 308 г.
император Галерий провозгласил Лициния августом, сделав своим сопра-
вителем. В развернувшейся после смерти Галерия борьбе четырех авгус-
°в за власть (311— 312 гг) в союзе с императором Константином Лициний
Московское государство XV—XVII вв.
=£14;
учившихся одной только грамоте, а все прочие знания заключа-
лись бы у них в полном повиновении, в перенесении трудов и в
умении побеждать в битвах1. Потому что последнее едва ли воз-
можно для духа простолюдина, если он будет предвидеть опас-
ности чрезвычайно изощренным знаниями умом. Во-вторых, это
следует приписать духовенству: зная, что науки будут препода-
ваться на латыни и могут быть допущены не иначе, как вместе с
латинскими учителями, оно боится, чтобы этими широкими во-
ротами, если распахнуть их настежь, не вошел и латинский об-
ряд, а учителя его не передали на посмеяние народу его неве-
жество и не представили бы в полном свете несостоятельность
вероучения, которым оно потешается над его легковерием. А в-
третьих, виной тому старые бояре по зависти, что молодежь
получит такие дары, которых из пренебрежения не хотели брать
они сами, а от этого они справедливо лишатся исключитель-
ного обладания мудростью, которое не по праву отвели себе
сами, и будут отстранены от общественных дел в государстве
(Майерберг, с. 111—112).
Они имеют св. Писание на своем языке, т.е. на славянском;
очень уважают псалмы Давида; в церквах никогда не проповеду-
ют; а по праздникам читают отрывки из Ветхого или Нового заве-
та; но таково невежество народа, что не найдется и трети, кото-
рая знала бы «Отче наш» и «Верую во единого». Можно сказать,
что невежество народа есть мать его благочестия; он ненави-
дит науки, и особенно язык латинский, не знает ни школ, ни уни-
верситетов. Одни священники наставляют юношество чтению и
письму, чем немногие, впрочем, занимаются (Маржерет, с. 260).
О степени просвещения монахов можно судить по еписко-
пам, которые суть самые избранные лица из всех монастырей.
Я говорил с одним из них в Вологде и (желая испытать его зна-
устранил соперников и получил в управление восточную часть империи
(312 г.). По договоренности с Константином в июне 313 г. издал распоряже-
ние некоторым правителям провинций о свободе исповедания христиан-
ства (т.н. Миланский эдикт), потом перешел к политике его ограничения. В
борьбе с Константином I за власть над всей империей был побежден (324 г.),
отправлен в Фессалоники и казнен.
1 В Спарте VI—IV вв. до н.э. сложился идеал сильного духом, физически
развитого, стойкого в военном деле, но по сути своей невежественного
человека. Спартиаты чувствовали себя уверенными лишь в ходе военных
действий, а пользоваться своим досугом не умели, поскольку обладали
ограниченным кругозором.
Глава 11. Просвещение
ния) дал ему Священное писание на русском языке, открыв пер-
вую главу Евангелия от Матвея. Он принялся читать весьма хо-
рошо. Тут спросил я его прежде всего, какую часть Священного
писания он прочел теперь? — Он отвечал, что не может сказать
наверное. — Сколько было евангелистов в Новом завете? — Он
отвечал, что не знает. — Сколько было апостолов? — По его
мнению, двенадцать. — Каким образом надеется он быть спа-
сенным? — На этот вопрос отвечал он мне сообразно учению
русской церкви, что не знает еще, будет ли спасен или нет, но
если Бог пожалует или помилует и спасет его, то он будет этому
очень рад; если же нет, то нечего делать. — Я спросил его, для
чего он постригся в монахи? — Он ответил: «Для того, чтобы
покойно есть хлеб свой». Вот просвещение русских монахов, о
котором хотя и нельзя судить по одному человеку, но по неве-
жеству его можно отчасти заключать и о невежестве прочих
(Флетчер, с. 100).
Вражда к иностранцам
Большинство русских, когда что-либо узнают от чужестран-
цев о высоких знаниях и неизвестных им естественных науках и
искусствах, произносят самые грубые и неразумные суждения:
так, астрономию и астрологию они считают волшебными наука-
ми. Они никак не думают, чтобы было естественно знать напе-
ред и предсказать затмения Солнца и Луны, равно как движение
другой какой-либо планеты. Поэтому, когда по возвращении на-
шем из Персии в Москве стало известно, что великий князь при-
гласил и назначил меня своим астрономом, начались толки: «В
Москву, де, скоро вернется волшебник, находящийся теперь в
голштинском посольстве, который по звездам узнает будущее».
Некоторые возымели даже отвращение ко мне, что, вместе с дру-
гими причинами, и заставило меня отказаться от предложенной
мне должности (Олеарий, с. 165).
Позднее, именно в 1643 году, когда я опять был в Москве,
будучи послан туда моим милостивейшим государем, я, сидя
Дома, забавлялся камер-обскурой, пропуская сквозь небольшое
отверстие и шлифованное стекло все то, что происходило на
Улице перед окном, и представляя эти изображения живыми крас-
ками, вошел ко мне русский подканцлер, которому я и показал
Те изображения. Он перекрестился и сказал: «Это чародейство».
Московское государство XV—XVII вв.
Его собственно поразили люди и лошади, ходившие вверх нога-
ми, как представлялись они на изображении1.
Хотя русские любят и уважают врачей и их искусство, но ни-
как не одобряют и не допускают тех обыкновенных средств, ко-
торые употребляются в Германии и других странах и которыми
наглядным образом только и можно совершенствоваться в деле
лечения, как, например, анатомирование тела человеческого2
или изготовление скелетов, к которым русские питают величай-
шее отвращение.
Немного лет тому назад один искусный цирюльник по имени
Квирин, голландец, чрезвычайно любезный человек, находился
на службе у великого князя и в своем жилище имел человечес-
кий скелет, который висел у него на стене позади стола. Однаж-
ды, когда он по своему обыкновению, сидя за столом, играл на
лютне, пришли на звук музыки стрельцы, которые тогда еще дер-
жали постоянную стражу на немецком дворе, и ради любопыт-
ства заглянули в дверь. Когда они увидели висящие на стене че-
ловеческие кости, то перепугались и тем еще более, когда заме-
тили, что кости те двигались, в ужасе они разбежались и распу-
стили слух, что немецкий цирюльник повесил у себя на стене
мертвеца и когда сам играет на лютне, то мертвец движется.
Слух этот тотчас дошел до великого князя и патриарха, которые
послали немедленно нарочных посмотреть и разузнать все об-
стоятельно, особенно наблюдая за тем, когда цирюльник будет
играть на лютне. Посланные не только подтвердили первое
показание, но еще уверяли, что мертвец на стене просто пля-
сал под лютню.
Русским показалось это великим дивом: они начали держать
совет и порешили, что цирюльник непременно должно быть кол-
дун и что его следует сжечь вместе с его костями мертвеца. Как
только Квирин узнал о замышленном втайне против него, опас-
ном для него решении, тотчас послал одного знатного немецко-
го купца, которого все бояре всегда хорошо принимали, к князю
Ивану Борисовичу Черкасскому объяснить настоящее значение
’ «Когда я позже, в 1643 г., моим милостивейшим государем вновь был
послан в Москву и ради забавы в темной комнате при помощи маленького
отверстия в стене и вложенного туда шлифованного стекла стал изобра-
жать в живых цветах все, находившееся на улице против окна, а канцлер в
это время зашел ко мне, то он перекрестился и сказал: «Тут, верно, вол-
шебство», — тем более, что ведь лошади представлялись, идущими вверх
ногами» (Олеарий. Описание путешествия... С. 187).
2 Трупов.
Глава 11. Просвещение
(217>
дела и отклонить от него, Квирина, грозящее ему непристойное
намерение русских. Купец этот в разговоре с боярином объяс-
нил ему, что по скелету никак нельзя еще приписывать цирюль-
нику какое-нибудь волшебство: так, в Германии уж такой обы-
чай, что все лучшие врачи и цирюльники имеют у себя челове-
ческие кости, которые и стараются изучать, для того собствен-
но, что если кому-либо из живых людей случится сломать себе
ногу или повредить другой какой ни есть член, то по скелету
можно лучше узнать, как приняться за дело и излечить повреж-
дение. Что же касается до того, что висевшие кости двигались,
то происходило это не от игры цирюльника на лютне, а от вет-
ра, который дул в открытое окно и качал кости. Хотя после тако-
го объяснения сказанное решение и было отменено, но все-таки
Квирин должен был немедленно выехать из России, а его скелет
выволокли за Москву-реку и там сожгли. Подобную же трагедию
еще недавно русские хотели было разыграть с одним живопис-
цем, немцем Иоанном Детерсеном. Во время большого пожара
в Москве, бывшего четыре года тому назад, стрельцы, прекра-
щая огонь по своему, описанному выше, способу, т.е., ломая близ-
стоящие к пожару строения, вошли в дом этого живописца, и
нашли там старый череп; они тотчас же порешили и череп, и
самого живописца бросить в огонь, и исполнили бы это, если бы
не случились тут некоторые более разумные люди, убедившие
стрельцов, что череп этот, по обычаю немецких живописцев,
служит Детерсену не для чего иного, как только для рисования
(Олеарий, с. 166—167).
Воспитание детей
Заботе о правильном воспитании детей, полезном в высшей
степени как для всего государства, так и для частных лиц, мосхи
отводят последнее место, так что дети подрастают у них на пол-
ной свободе и распущенности. Они не только не преподают им
никаких правил пристойного образа жизни, но, напротив, счита-
ют нужным учить их в банях и в постелях многому такому, что
Должно быть окутано глубочайшим мраком. К школьным заняти-
ям дети приступают поздно, так что нередко познают жену рань-
ше, чем грамоту. Обращаясь постоянно между пьяными, они
становятся лентяями, неотесанными, приобретают чудовищные
привычки, никогда почти ничего честного не делая и не помыш-
ляя даже о лучшем образе жизни. Отцов они уважают весьма
мало, матерей едва ли уважают вообще. Пока отец жив, даже
х-\ Московское государство XV — XVII вв.
взрослые дети находятся в его полной власти: он имеет право
наказывать различными способами непокорных и четыре раза
продать их на совершенно законном основании, если задолжает
кому-либо. К сиротам назначаются опекуны, большей частью
царем, хотя нередко берут опеку на себя по воле завещателя
ближайшие родственники, но и те, и другие обязаны представ-
лять точнейший отчет в приходе и расходе царю, как верховно-
му опекуну над всеми (Рейтенфельс, с. 178). >
Онлнженне с иностранной куль турой
Так как русские в своих училищах обучаются только читать и
писать исключительно на своем русском и очень редко разве на
славянском языке, то никто из них, ни духовные лица, ни светс-
кие, ни высшего, ни низшего состояния люди, ни слова не знают
ни по-гречески, ни по-латыни.
Впрочем, в настоящее время, к не малому удивленно, надо
заметить, что, по распоряжениям патриарха и великого князя,
русское юношество начинают обучать греческому и латинскому
языкам. Если бы это начало имело такой счастливый успех, что
русские могли бы читать писания этих писателей, то можно было
бы надеяться, что, с божьей помощью, в понимании веры своей
они пришли к более чистым воззрениям. Чтобы учиться, у рус-
ских в добрых головах недостатка нет. Между ними встречаются
тонкие способные люди, одаренные ясным умом и доброй па-
мятью (Олеарий, с. 310).
С тех пор, как его величество был в Польше, видел тамошний
образ жизни и стал подражать польскому королю, круг его поня-
тий расширился: он начинает преобразовывать двор, строить
здания красивее прежнего, украшать покои обоями и заводить
увеселительные дома (Коллинс, с. 20).
, Сегодня обнаружилось в русском обществе смягчение нра-
вов, так как до сего времени женщины никогда не находились в
одном обществе с мужчинами и не принимали участия в их увесе-
лениях, сегодня же некоторые не только были на обеде, но так-
же присутствовали при танцах (Корб, с. 149—150).
ПРИЛОЖЕНИЕ I
Иосафат Барборо (род. в 1431)
И. Барборо принадлежал к одному из знатнейших и наибо-
лее древних родов Венецианской республики. В 1436 г. покинул
Венецию, уехав в Тану (совр. Азов)— самую отдаленную коло-
нию Венеции, чтобы заняться торговлей. Здесь род Барборо и
род его жены (Дуода) имели торговые связи и совершали свои
коммерческие сделки. В Тане Барборо прожил около шестнад-
цати лет (1436—1452 гг.)— вплоть до кануна завоевания турка-
ми Константинополя.
Как и многие другие купцы, Барборо здесь занимался с не-
малой выгодой для себя рыбными промыслами, продавая свой
товар на суда, приходившие из Константинополя, с малоазиатс-
кого побережья и из более отдаленных портов, вплоть до Вене-
ции. Купцы торговали с большой выгодой и икрой1. Вместе с этим
Барборо был оценщиком, торговцем и скупщиком драгоценных
камней и жемчуга и считался одним из лучших в этой области
знатоков своего времени.
После своего возвращения в Венецию, по-видимому, некото-
рое время Барборо продолжал заниматься коммерческой дея-
тельностью. С этого момента начинается его политическая и
Дипломатическая карьера. Правда, в марте 1463 г. он отказался
от назначения сената Венецианской республики консулом в Тану.
Но уже в 1463 г. действовал в качестве ревизора (или контроле-
ра финансов при отчетах магистратов в различных владениях
Венеции) в Долмации. В июне 1465 г. Барборо был назначен
провидетером в Албанию1 2.
В 1463 г. началась долгая и трудная для Венеции война с
наступавшими на ее владения турками-османами1. Барборо был
1 Скржинская Е.Ч. К истории итало-русских отношений И Барборо и
Контарини о России. Л., 1971. С. 59—60.
2 Там же. С. 73.
г
Московское государство XV — XVII вв.
Приложение I
направлен в Албанию с целью руководства там обороной npnJ
брежных владений Венеции, а так же поддержания союза с ал-1
бандами против общего врага. С 1465 г. Барборо становится глав-
нокомандующим вооруженными силами Венеции в Албании.
Будучи отозванным в 1470 г. из Албании, Барборо получает
от правительства Венецианской республики новое поручение: в
начале 1673 г. в качестве посла отправляется к персидскому шаху
Узун Хотану — потенциальному союзнику Венеции в борьбе про-
тив турок. Цель поездки — убедить шаха выступить против ту-
рок и вырвать из их рук Анатолию1 2. Барборо поехал с богатыми
подарками и вооружением для шахской армии. Путешествие было
долгим и трудным, часть спутников Барборо погибла, подарки по-
пали в руки к курдам, напавшим на посольство, но Барборо уда-
лось сберечь вверительные грамоты, и после всех злоключений
он, наконец, 13—14 апреля 1474 г. явился в Тебриз к шаху. Но мис-
сия Барборо не достигла своей цели: после поражения при Эрзин-
джаре 10 августа 1473 г. шах отказался выступить против турок.
Барборо вернулся домой 7 марта 1479 г. В конце жизни Бар-
боро занимает должность советника при доже, участвует в пред-
варительном обсуждении дел и подготовке их для обсуждения в
сенате.
Свой труд Барборо написал в конце 1488 или в 1489 г.3 1 2, в
«Путешествии в Тану» зафиксированы наблюдения Барборо над
миром Северного Причерноморья. Сюда же попали и сведения
о Московии, хотя сам Барборо никогда не был там.
Первое известное издание труда Барборо— 1543 г. Начиная
со второго издания, труд Барборо печатался только в сборниках
о путешествиях, а не самостоятельно..
Амброджо Контарини
По пути в Персию произошла задержка в пути Барборо. Че-
рез год, в 1474 г., после того, как в Персию поехал Барборо, к
нему на помощь высылается Контарини. Цель его поездки все
та же — упорно продолжать настаивать на новой войне против
турок-османов. В Венеции считали необходимым держать свое-
го посла при персидском дворе, чтобы последний неустанно по-
буждал Узун Хасана к возобновлению военных действий против
турок.
С назначением нового посла в Венеции вопрос стоял остро:
никто из кандидатов не хотел ехать, т.к. миссия была трудновы-
полнима, а дорога опасна. Новому послу предстояло ехать не
по морю, как поехал Барборо, а по суху через степи татар и Чер-
ное море, где уже господствовали турки, и труднопроходимым
областям Кавказа.
Венецианское правительство несколько раз повышало содер-
жание и вознаграждение посла. Наконец, согласился Контари-
ни, выторговав значительную сумму у сената.
А. Контарини принадлежал к одному из древнейших и знат-
нейших патрицианских родов Венеции, известному с IX—X веков.
Контарини старался ехать как можно быстрее до Тибриза: в
пределах Персии повышалось жалованье и было, кроме того,
обеспечено 1000 золотых дукатов. В Тебризе, ссылаясь на
междоусобную войну, Контарини пробыл два месяца, поджидая
подходящего спутника, чтобы достичь Узун Хасана, кочевавшего
в степях1. Но миссия Контарини, как и миссия Барборо, не дос-
тигла своей цели. Узун Хасан пообещал было выступить против
турецкого султана Мухаммеда II, но затем отказался, ссылаясь
на то, что султан в Стамбуле, а выступать против его слуг он
считает ниже своего достоинства.
Ради справедливости надо отметить, что Контарини не только
не завоевал симпатии Узун Хасана (как это было по отношению
к Барборо), но его пребывание в Персии сам шах счел бесполез-
ным почти сразу же после появления венецианского посла в
Исфагане. Узун Хасан четыре раза высказывал мнение, что Кон-
тарини должен возвратиться в Италию, а Барборо остаться в
Персии. Контарини пытался уклониться от отъезда, но вызвал
этим резкое и категорическое приказание шаха, которому, по
всеобщему совету, вынужден был подчиниться2.
Возвращаясь на родину, он в течение четырех месяцев на-
ходился в Москве (с 25 сентября 1476 г. по 21 января 1477 г.).
Обратный путь Контарини из Персии в Италию частично совпа-
дал с начальным участком пути Афанасия Никитина «за три мо-
Ря»: венецианский посол двигался через Кавказ, от Дербента по
Каспийскому морю, затем вверх по Волге от Астрахани, далее
1 Длилась до 1478 г.
2 Скржинская Е.Ч. К истории итало-русских отношений. С. 78.
3 Там же. С. 15.
1 Скржинская Е.Ч. К истории итало-русских отношений. С. 88.
2 Там же. С. 92.
Приложение I
______Московское государство XV — XVII вв. |
по лесам и степям до Оки. Контарини вернулся в Венецию в ।
апреле 1477 г.
Первое издание сочинения Контарини вышло через десять
лет после его возвращения, в 1487 г. Его труд также публиковал-
ся в 1543 и 1559 гг., будучи включенным, как и «Путешествие»
Барборо, в сборники о путешествиях.
Рассказ А. Контарини имеет форму путевых записей, кото-,
рые он аккуратно и старательно, с точным указанием дат вел на
протяжении своего путешествия. Ценность сведений, приводи-
мых у Контарини, повышается, если учесть, что все, описанное
в своем труде, он видел сам.
Сигизмунд Герберштейн1 (1486—1566) И
С. Герберштейн (Herberstein) — крупный дипломат и путеше- '
ственник, дважды посетивший Россию. Благодаря дошедшей до
нас его автобиографии, мы знаем о нем достаточно много. Гер-
берштейн принадлежал к древнему дворянскому австрийскому
роду, упоминаемому с 995 г. С. Герберштейн родился 23 августа
1486 г. в замке Виппах, находившемся в Крайне, где его отец за-
ведовал королевским имением.
Еще в детстве Герберштейн, кроме немецкого языка, изучил
«словинский» (или, какой сам говорит «виндский»), С 1495 г. Гер-
берштейн обучался в Вене, где закончил и университет, а в 1502 г.
получил звание бакалавра. Находясь в Вене, он пристрастился к
истории.
В двадцать лет Герберштейн поступил на военную службу.
Участвовал в Венгерском походе (1506 г.), в войне императора |
Максимилиана I1 2 против венецианцев (1508 г). В 1511 г. был вы-
нужден прервать свою военную службу, т.к. в Граце умер его отец,
и братья поручили Сигизмунду все хозяйство по наследствен-
ным имениям, чем он занимался около двух лет.
В 1513 г. Сигизмунд вновь отправляется ко двору Максими-
лиана I. В 1514 г. около крепости Морано, осажденной венециан-
цами, не только разбил противника, но и взял в плен их предво-
1 Сведения о С. Герберштейне печатаются по вступительной статье
А. Малеина к книге: Сигизмунд Герберштейн. Записки о московитских де-
лах. СПб., 1908. С. II—XX.
2 Максимилиан I (Maximianus) (1459—1519)— автсрийский эрцгерцог
император Священной Римской империи с 1493 г., из династии Габсбур'
гов. Положил начало объединению их австрийских земель.
дителя. Этой победой Герберштейн гордился всю жизнь. В бла-
годарность император 26 октября посвятил Герберштейна в ры-
цари и назначил ему годовое жалованье в 300 флоринов и вско-
ре сделал его членом королевского совета (Reichshofrath).
С 1516 г. начинается дипломатическая карьера Герберштей-
на. Сначала он был отправлен к датскому королю Христиану II. А
в конце того же года Сигизмунд едет сначала в Польшу, а затем
в Россию.
Дипломатические отношения Австрии и России были доволь-
но запутанными. До 1515 г. император Максимилиан враждебно
относился к польскому королю Сигизмунду и всячески способ-
ствовал продолжению войны между Россией и Литвой (с кото-
рой была тесно связана Польша1). Война была в целом удачной
для России, последняя отвоевала город Смоленск (1514 г.). С
1515 г. после Венского конгресса отношения между Австрией и
Польшей стали дружественными и должны были быть скрепле-
ны брачным союзом. Император, круто изменив одно из направ-
лений внешней политики, принял на себя обязанность содей-
ствовать Польше в заключении мира с Россией.
Герберштейн двинулся в путь 14 декабря 1516 г. и 4 марта
1517 г. прибыл в Вильно, где находился Сигизмунд и был ласково
принят королем, получив полный успех в устроении брака Си-
гизмунда I с Боной, принцессой Миланской (внучкой Максимили-
ана I). Оттуда Герберштейн направился в Москву, куда прибыл
18 апреля.
На переговорах с московским правительством был сделан
упор на необходимость объединения христианского мира (госу-
дарей Европы) против турок-османов— мусульман. После дол-
гих перепитий польский король Сигизмунд выслал своих послов
в Москву, начав одновременно военные действия на русско-ли-
1 Земли Польского королевства и Великого княжества Литовского на
рубеже XV—XVI вв. представляли собой одно политическое образование,
обе части которого были достаточно самостоятельными. До 1492 г. земли
Управлялись Казимиром IV Ягеллончиком. После его смерти каждое из
государств имело своего отдельного правителя в лице его сыновей Яна
Ольбраха и Александра. С 1501 г. они объединились, сначала под властью
Александра, с 1506 г. — самого младшего из сыновей Казимира Сигизмун-
да I. Начиная с 1508 г. польский сейм принимает постановления, имею-
щие целью оказание поддержки Литовскому княжеству в войне с Россией.
Окончательное объединение Польши и Великого княжества Литовского в
°Дно государство (Речь Посполитую) произошло в результате заключений
т-н. Люблинской унии в 1569 г.
Московское государство XV — XVII вв.
товской границе и склонив к этому татар. Василий Иванович1 же
допустил к себе послов польских только в конце октября, полу-
чив известие о поражении противника. Начались переговоры, но
позиции сторон были столь непримиримы, что не удалось зак-
лючить даже перемирия. 19 ноября Герберштейн покинул Рос-
сию, потерпев неудачу в своей посреднической миссии.
В 1518 г. был послан в Венгрию. Годом позже после смерти
Максимилиана, ездил в качестве посла к испанскому королю Кар-
лу V, который являлся ближайшим и вероятным наследником
императорского престола. В 1521—1525 гг. Герберштейн совер-
шил небольшие поездки в Вормс, Швабию, Нидерланды, Боге-
мию и Венгрию.
В конце 1525 г. Герберштейн отправляется снова в Россию в
качестве представителя австрийского эрцгерцога Фердинанда
вместе с графом Леонардо Ногароли (Пугаролой), послом
императора Карла V, преследуя ту же цель, что и ранее — со-
действие в заключении мира между Россией и Польшей. 12 ян-|
варя 1526 г. послы выехали в Польшу, где были встречены холод-
но, с подозрением в стремлении заключения тайного мира с
Россией. Тем не менее были выработаны условия, на которых
Польша согласна была заключить мир.
Попав в распутицу, послы только 26 апреля 1526 г. прибыли
в Москву и 1 мая были приняты царем. После долгих и трудных
переговоров, наконец, 5 ноября 1526 г. мир был заключен, пос-
лы щедро вознаграждены за свои труды и отпущены 11 ноября
домой. В конце января 1527 г. послы вернулись в Прагу.
За время своего второго посольства Герберштейн мог зна-
чительно пополнить имевшиеся у него ранее материалы о Рос-
сии. Собирал он их на этот раз тем усерднее, что получил от
эрцгерцога особую инструкцию по изучению вопроса о религии
русских и ее обрядовой стороне.
После посольства в Россию богемский король Фердинанд
часто отправлял Герберштейна с различными дипломатически-
ми поручениями, например, только в одну Польшу более десяти
раз. Путешествие в Польшу с принцессой Екатериной (дочерью
Фердинанда)— невестой Сигизмунда II Августа в 1556 г. было
последним дипломатическим поручением Герберштейна.
За выполнение трудных дипломатических поручений в 1531 г.
ему был пожалован, а в 1537 г. торжественно подтвержден ти-|
_____________ I
1 Василий III (1479—1533).
Приложение I
225>
тул барона (Freiherr, liber baro), в 1534 г. он состоял в комиссии
по определению государственного бюджета и рассмотрению
статей расходов. В 1537 г. получил приглашение заседать в во-
енном совете, в 1556 г. получил титул наследственного камерге-
ра Австрии и наследственного маршала Каринтии, кроме того,
он состоял начальником государственного казначейства.
Умер Герберштейн в Вене 28 марта 1566 г.
«Записки» были впервые опубликованы в Вене в 1549 г. на
латыни, вскоре появились немецкий и итальянский переводы, а
затем переводы на другие языки и повторение ранее сделанных
издании. «Записки» написаны на основе личных наблюдений ав-
тора, его бесед со знающими людьми и изучении письменных
памятников, доступных Герберштейну, знавшему славянские язы-
ки. Его сочинение послужило источником для картографической
и космографической литературы того времени. На основе этого
сочинения были составлены многие европейские географичес-
кие карты. «Записки» были первым в Западной Европе система-
тическим описанием России.
Михалон Литвин
Михалон Литвин— псевдоним, под которым было написано
сочинение «О нравах татар, литовцев и москвитян». Сегодня ис-
следователи склоняются к мнению, что под этим псевдонимом
скрывался известный общественный литовский деятель Венцес-
лав (Венцлав, Вацлав) Миколаевич, живший ок. 1490—1560 гг.
В. Миколаевич — один из наиболее просвещенных людей свое-
го времени, патриот, скрывший свое имя, опасаясь нападок зат-
ронутых его критикой магнатов и священников. Трактат Михаила
Литвина не является путевыми записками или дипломатичес-
ким отчетом о миссии в России. Это полемическое сочинение,
которое должно было прозвучать грозным предупреждением для
соотечественников — политических и общественных деятелей
Великого княжества Литовского. Сочинение было адресовано
королю Сигизмунду II Августу. Литвин рассмотрел недостатки
Литовского государства, критиковал литовских панов, священни-
ков, католическую церковь, обвинял их во всех внешнеполити-
ческих неудачах. Одновременно в своем сочинении он ставит
вопрос о дальнейших перспективах развития страны.
Можно говорить о предках В. Миколаевича по крайней мере
с конца XV в. Венцлав, видимо, получил образование в Краковс-
'5 Зак. 190
Московское государство XV— XVII вв.
Приложение I
ком университете. В. Николаевич впервые выступает в письмен-
ных источниках как писарь (вероятно, вильнюсского воеводы).
По всей видимости, при содействии того же воеводы — А. Гощ.
тальда— в 1529 г. временно был земским писарем в г. Вельске,
а в 1534 г. стал секретарем великокняжеской канцелярии, в ко-
торой остался служить до конца жизни.
В 1536—1537 гг. и 1555—1556 гг. он участвовал в посольствах
в Москву, в 1542—1543 был в Крыму, в 1554 г. с Остафием Воло-
ви принимал в Люблине московских послов. Кроме службы в кан-
целярии он являлся медницким державцей (старостой), намес-
тником в Скирстомони и Россиенах. Вместе с ростом по службе,
росло и личное состояние Николаевича1.
В 1528 г. он выставлял на военном смотре одного коня,
ок. 1529 г. ему принадлежало более пятнадцати служб. Имел в
Майшягальской вотчине вассальное боярство. В. Николаевич
умер, видимо, в первой половине февраля 1560 г. или раньше.
До нас не дошли лишь фрагменты сочинения Михалона Лит-
вина, которые издавались в Базеле в 1615 г., а в течение первой
половины XVII в. неоднократно переиздавались.
Ричард Ченслор (Ченслер, Chancellor) (?—1556) I
В середине XVI в. английские купцы особенно настойчиво
начинают искать новые рынки для расширения своей торговли.
Возникает идея организовать специальное «общество купцов-
предпринимателей для открытия стран, земель, островов, госу-
дарств и владений, неведомых и даже до селе морскими путями
не посещаемых». Ряд лондонских купцов собрали капитал в
6 тыс. ф. ст. На эту сумму было снаряжено три корабля: «Доб-
рая надежда», «Благое упование» и «Эдуард»1 2. Возглавил экс-
педицию Хью Уиллоби, главным кормчим был назначен Р. Ченс-
лор— опытный моряк и знаток механики и астрономии. Основ-
ной целью экспедиции был поиск пути через Северный Ледови-
тый океан в Китай и Индию с последующим установлением се-
верного торгового пути.
1 Дмитриев М.В., Старостина И.П., Хорошкевич А.Л. Михалон Литвин и
его трактат // Михалон Литвин. О нравах татар, литовцев и москвитян. М-.
1994. С. 20
2 Новицкий Г. Введение // Английские путешественники в Московско
государстве в XVI в. Л., 1937. С. 11.
11 мая 1553 г..с рейда у Детфорда снялась с якоря эскадра
X. Уиллоби и после небольшой остановки у Гринвича отправи-
лась в свое плаванье. После 2 августа эскадра попала в шторм,
и суда разбросало сильным ветром по морю. Р. Ченслор после
того, как ветер унялся, сумел войти в Вардехус, который был
назначен местом встречи кораблей. Ченслор тщетно прождал
два других корабля около недели и решил отправиться дальше
по ранее запланированномудля экспедиции маршруту1. Корабль
Ченслора прошел в Белое море и 24 августа 1553 г. прибыл в
устье Северной Двины к монастырю св. Николая.
Отсюда Ченслор и его спутники прибыли в Москву, где Ченс-
лор, выдавая себя за посланника короля Эдуарда, был принят
Иваном Грозным, который выразил желание установить торго-
вые отношения с Англией. Царь «королевского посла и Рыцарта
и гостей английския земли пожаловал, в свое государство рос-
сийское с торга из-за моря на кораблях им велел ходить безо-
пасно и дворы им покупать и строить невозбранно».
Ченслор оказался на высоте всех тех требований, которые
ставились перед составом экспедиции инструкцией лондонских
«купцов-предпринимателей». Опытный моряк показал себя и не
менее опытным, пронырливым купцом-разведчиком, быстро су-
мевшим оглядеться вокруг себя и собрать все те сведения, ко-
торые могли более всего заинтересовать его лондонских хозя-
ев. В форме живого рассказа-письма, адресованного своему дяде
К. Фрозсингэму, Ченслор сумел дать в сильных и образных фор-
мах все наиболее характерные черты экономического, обще-
ственно-политического строя, быта и религии Московии, кото-
рые заинтересовали его как купца2.
В марте 1554 г. Ченслор покинул Москву, получив грамоту на
право свободной торговли с Московским государством. Во вре-
мя обратного путешествия в Англию Ченслор попал в руки гол-
1 О судьбе двух других кораблей — «Добрая надежда» и «Благое пред-
приятие» — нам известно из дневника X. Уиллоби, который велся с 10 мая
по 18 сентября 1553 г. Два корабля были заперты льдами у «Святого Мыса»
и вынуждены были встать на зимовку в устье р. Арзины. Тщетно Уиллоби
посылал людей на разведку по всем направлениям, разведчики не могли
найти никаких признаков жилья. К зимовке в суровых условиях англичане
г°товы не были. Весь экипаж обоих кораблей погиб в течение зимы 1553—
1554 гг. Сам Уиллоби был еще жив в январе 1554 г. Лишь на следующую
зиму карелы обнаружили в Мурманском море два корабля— «стоят на
якорях в становищах, а люди на.них все мертвы и товаров на них много».
2 Новицкий Г. Введение. С. 13.
15*
Московское государство XV—XVII вв.
=<228;
ландцев, которые дочиста ограбили корабль, после чего англий-
ские моряки с трудом добрались до Лондона.
По возвращении Ченслора в Англию из членов общества, сна-
рядившего экспедицию 1553 г, образовалась компания для тор-
говли с Россией - Московская торговая компания. Ей была пожа-
лована хартией королевы Марии 6 февраля 1555 г. монополия
на торговлю с Россией. В 1555 г. Ченслор по поручению компа-
нии вновь прибыл в Москву и заключил торговый договор с рус-
ским правительством. По этому договору Московская компания
пользовалась правом беспошлинной торговли, для нее были
отведены дома в пяти городах— у монастыря св. Николая, в
Москве, Холмогорах, Вологде и Ярославле. В других городах она
могла иметь свои конторы, члены компании имели право сво-
бодного передвижения по территории России. Агентам компа-
нии московское правительство часто давало политические и тор-
говые поручения1.
На обратном пути в Англию (туда вместе с ним выехал рус-
ский посол О. Непея) Ченслор погиб при кораблекрушении у во-
сточного берега Шотландии (10 ноября 1556 г).
Антони Дженкинсон (ум. в 1610 или 1611) |
Одновременно с розысками морского пути в Китай через Се-
верный Ледовитый океан англичане искали сухопутный путь в
Китай, Индию и Персию через русские владения1 2. Первым, на
кого была возложена эта миссия, был А. Дженкинсон (Jenkinson).
До своего поступления на службу в компанию Дженкинсон
много путешествовал, он побывал почти во всех городах Запад-
ной Европы, был в Турции, Греции, Палестине, Триполе, Тунисе.
Несомненно, это был очень ловкий и способный агент, им очень
дорожил Иван Грозный.
Свои путешествия Дженкинсон описал в виде дневников. Пер-
вое путешествие Дженкинсона из Лондона в Москву началось 12
мая 1557 г. До пределов России он проделал тот же путь, что и
Ченслор. Из Холмогор Дженкинсон плыл по Двине. Из Вологды
он выехал в Москву на санях 1 декабря. В Москве англичанин
был принят Грозным. Пережив в Москве зиму 1557—1558 гг., Джен-
1 Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера «Of the Russe Common
Wealth» как исторический источник. СПб., 1891. С. 2.
2 На протяжении с 1558 г. по 1581 г. всего было снаряжено семь сухо- .
путных путешествий на восток; одно в Бухару и шесть в Иран.
Приложение I
(229>
кинсон отправляется с царскими грамотами в Бухару с намере-
нием пробраться оттуда в Китай. До Астрахани он плыл по Вол-
ге. Отсюда — на морском судне в сообществе с татарскими куп-
цами через Каспийское море.
После долгих странствий Дженкинсон прибыл в Бухару. Здесь
он провел зиму и собрал сведения о торговле с Китаем, Индией
и Персией. Из Бухары Дженкинсон думал добраться до Китая
или Персии, но войны кочевников с Ташкентом и Кашгаром, ле-
жавшими на пути в Китай, не позволили ему привести в испол-
нение первый план, а война между Персией и Бухарой — второй
план. И он тем же путем вернулся в Россию, везя с собой двад-
цать пять русских, выкупленных им из рабства, и посланников к
русскому царю от государей Бухары, Балха, Ургенича и других1.
Успех для торговой компании первого путешествия в Иран
был несомненен: Дженкинсону удалось получить торговые при-
вилегии от иранского шаха и специальную привилегию от Шир-
ванского вассала. Привилегия последнего была особенно ценна
для английских купцов — «чтобы выше сказанные английские куп-
цы и их компании не платили никаких пошлин за товары, кото-
рые они будут покупать или продавать в наших владениях».
Второй раз Дженкинсон приехал в Москву, чтобы оттуда про-
ехать в Персию и разузнать, нельзя ли завести выгодной торгов-
ли с персами. Это путешествие было предпринято Дженкинсо-
ном в 1561—1563 гг.
В третий раз Дженкинсон был в Москве в 1566—1567 гг. Тогда
же царь Иван Грозный поручил ему вести переговоры о тесном
союзе с Елизаветой и о том, чтобы в случае опасности, один
государь мог найти убежище и помощь во владениях другого1 2. В
надежде на этот союз Грозный даровал англичанам монополию
(1567—1569, в 1570 г. была отменена). Елизавета не хотела зак-
лючать такого договора с русским царем и медлила с ответом.
Царь разгневался и конфисковал имущество англичан в России.
Чтобы смягчить гнев царя в 1568 г. был послан в Россию Томас
Рандольф, опытный дипломат, неоднократно выполнявший по-
ручения Елизаветы. Рандольф был встречен неприязненно: сем-
надцать недель прошло прежде, чем царь его принял, и все это
время держали посла и его свиту как в заключении. Рандольфу
Удалось смягчить царя, но не надолго. Не видя исполнения своих
желаний, Грозный опять наложил опалу на англичан. Тогда англий-
1 Середонин С.М. Сочинение Джипьса Флетчера... С. 14—18.
2 Грозный в первую очередь имел в виду себя и свою семью.
Московское государство XV— XVII вв.
Приложение I
-(230;
ское правительство решило послать в Россию опять Дженкинсона,
через посредство которого начались переговоры о союзе. Джен-
кинсон приехал в Россию в 1571 г. Его долго продержали в Холмого-
рах по случаю мора, бывшего тогда в России. Наконец, почти че-
рез семь месяцев он был представлен царю в Александровской
слободе; прощальная аудиенция была дана ему в Старице.
Джайлс Флетчер1 (Fletcher) (ок. 1549—1611)
Д. Флетчер (Fletcher), уроженец Кента, в 1565 г. поступил в
Итонскую школу, откуда перешел в Кембриджский университет,
где получил в 1569 г. степень бакалавра, а в 1581 г. степень док-
.тора гражданского права.
До своей поездки в Россию исполнял дипломатические пору-
чения Елизаветы в Шотландии, Германии, Нидерландах. В 1588 г.
был отправлен в Россию, имея две цели: добиться от московс-
кого правительства предоставления Московской компании мо-
нопольного права на торговлю с северными русскими портами,
несмотря на то, что в 1586 г. она получила от Ивана Грозного
право на беспошлинную торговлю с Россией и другие льготы. Вто-
рой целью его миссии было довести до конца т.н. «дело Мерша»1 2.
В Москве Флетчера сначала приняли не за посланника, а за
гонца. На торжественной аудиенции Флетчер отказался прочи-
тать весь титул царя, находя его слишком длинным, и, вызвав
лишь раздражение, вынужден был все-таки это сделать. Подар-
ки, привезенные Флетчером от Елизаветы, были найдены не-
удовлетворительными (что впоследствии признала и королева)
и наследующий день возвращены Флетчеру. Флетчер не был
приглашен и к царскому столу3, вместо этого ему был назначен
«корм». Флетчер жаловался впоследствии, что он не был допу-
щен до переговоров с Думой, а вел переговоры с А. Щелкало-
, вым, врагом Московской компании в этом деле.
1 По книге Середонина С.М. Сочинение Джильса ФлетЧёра... С. 40—44.
2 Антони Мерш, будучи приказчиком Московской компании в России,
решил поживиться за счет компании. Набрав кредитов от имени компа-
нии, он вложил их в свое предприятие. Кредиторы обращались к компа-
нии, которая отказывалась платить за Марша, английское правительство
встало на сторону компании, а Мерш исчез — Середонин С.М. Сочинение
Джильса Флетчера... С. 41—42.
3 Что являлось выражением немилости, нерасположения и недоволь-
ства.
t
„ .. ^231^
Флетчера содержали в его доме как пленника, под стражей.
Результат переговоров был мало успокаивающим. Правда, цар-
ская грамота 1589 г. добавляла к прежним правам англичан «до-
рогу во все наши государства, в Казань, в Астрахань и во все
государства за Хвалинское море», но зато она говорила и о по-
ловинных пошлинах, которые должна была платить Московская
компания, тогда как по грамоте 1586 г. она имела право на бес-
пошлинную торговлю. Грамота отказала англичанам в их домо-
гательствах на исключительное право приставать к северным
портам. По «делу Мерша» решение было вынесено уже после
отъезда Флетчера: взыскать с английских гостей 7 800 рублей, с
товарища Мерша Трумбула — 2 500 рублей, должен же был Мерш
23 553 рублей.
По возвращении в Россию Флетчер в 1571 г. обнародовал
свое сочинение, которое было уничтожено по просьбе Мос-
ковской компании, представители которой объясняли, что в
этой книге управление, военные силы, доходы и способы их
взимания, личности царя, его отца и брата, Бориса Федоро-
вича Годунова изображены такими жесткими красками, что
компания боится, как бы за это не пришлось поплатиться ан-
гличанам и их имуществу в России. Подобное сочинение не
могло понравиться и Елизавете, многое она могла счесть за
намеки на свое управление.
По возвращении из России Флетчер занимал последователь-
но несколько должностей в Англии. По смерти его брата, лон-
донского епископа, Флетчер должен был, согласно завещанию бра-
та, распутывать его дела, что вовлекло Флетчера в долги, и только
благодаря заступничеству лорда Эссекса он не был арестован.
В 1610 г. он вел переговоры как уполномоченный восточной
компании с датским посланником. По прошествии некоторого
времени после этого Флетчер умер в Лондоне в 1611 г.
Судьба книги Флетчера в России также сложилась трудно, но
Уже по совершенно иным причинам. Первая попытка издать со-
чинение Флетчера на русском языке была сделана в 1848 г. мос-
ковским профессором О.М. Бодянским, напечатавшим его в пер-
вой книге «Чтений в императорском обществе истории и древ-
ностей России при Московском университете». Книга была кон-
фискована, а сам Бодянский переведен в Казанский универси-
тет. Все это произошло из-за личной вражды министра народно-
го просвещения графа Уварова с попечителем московского
Московское государство XV—XVII вв.
учебного округа графом Строгоновым. На русском языке полно-1
стью книга была издана лишь в 1906 г.1 ,1
Даниил, принц из Бухова1 2 (1547—1608) J
Даниил, принц из Бухова, советник Императорского Апелля-|
ционного суда в Чехии, родился 14 сентября 1546 г. !
Как ловкий и образованный человек, он пользовался боль-
шим доверием двух императоров: Максимилиана I и Рудольфа II,
и два раза был посылаем в Москву в качестве чрезвычайного
посла: первый раз в 1576 г., во второй раз в 1578 г. Первое по-
сольство было совершено по следующему случаю: в 1572 г. умер
в Польше последний из Ягеллонов3 (Майловцев), и Максимили-
ан, желая посадить на польский престол австрийского эрцгер-
цога Эрнеста, просил содействия Ивана IV4. В то же время по-
слам было наказано замолвить слово у грозного царя за Ливо-
нию. Как известно, планы Максимилиана относительно Польши
рушились, ходатайство же относительно Ливонии было откло-
нено царем5.
О первом своем посольстве Даниил, принц из Бухова по при-
казанию императора составил в 1577 г. записку на латинском
языке, разделенную на десять глав. Принц умер в 1608 г. в Силе-
зии в Бреславле. Через шестьдесят лет после его смерти, в
1668 г., в Нейсе было издано его сочинение под заглавием
«Moscoviae ortus et progressus», следующие издания— 1679,
1681, 1687 гг.
1 Более подробно об этой истории см.: Титов А.А. История первого пе-
ревода сочинения Флетчера // Флетчер. О государстве Русском. М., 1906.
2 Сведения о Данииле, принце из Бухова взяты из статьи Ив.А. Тихоми-
рова//Даниил, принц из Бухова. Начало и возвышение Московии. М., 1877.
С. I—III.
3 Ягеллоны (Jagiellonowie) королевская династия, основанная вели-
ким князем литовским и королем польским Ягайло (ок. 1350—1434), пра-
вила в Польше в 1386—1572 гг., в Великом княжестве Литовском в 1377—
1401, 1440—1572, в Венгрии в 1440—1444,1490—1526, в Чехии в 1471—
1526.
4 В письме к Ивану Грозному Максимилиан выступил с предложением
объединения Австрии с Польшей, а Литвы с Москвой (при условии, что
польским королем станет ставленник Максимилиана).
5 В Польше был долгий период междуцарствия, в течение которого
каждая группа панов, как в Польше, так и в Литве, поддерживала своего
выдвиженца, при этом серьезно рассматривались кандидатуры Ивана
Грозного и царевича Федора.
Приложение I
Николас фон Варкоч
Николас фон Варкоч из Вильгельмдорфа (Nicolas von Varkotch
und Nobschiitz and Wilhclmsdorff) трижды побывал в Москве в ка-
честве посла императора Рудольфа II1 в 1589, 1593 и 1594 гг.
Посольство Варкоча 1589 г. имело целью оповестить мос-
ковского царя о состоянии дел в Польше, и в случае, если бы эти
переговоры не имели бы успеха, попросить содействия велико-
го князя, особенно денежного. Переговоры не представляли
почти никаких затруднений, потому что великий князь обещал
императору всевозможное содействие. Вместо того, чтобы пре-
доставить императору предназначенные для него 3 млн. рей-
хсгульденов векселями или товарами, в Москве переплавили
в слитки московскую серебряную монету, уложили эти слитки
в ящики и наравне с прочими товарами отправили в Архан-
гельск, а оттуда уже морем в Германию. Доставка 3 млн. был
поручена Варкочу.
Для обеспечения обоюдных сношений касательно польских
дел положено было вести с государственным канцлером (Го-
дуновым) тайную переписку посредством цифр1 2. Получив 30
июня прощальную аудиенцию, 3 июля Варкоч отправился в
Архангельск. Плаванье до Амстердама было продолжитель-
ным и трудным. Об этом посольстве Варкоч составил донесе-
ние императору.
Второе посольство Варкоча в Россию состоялось в 1593 г.
Потерпев ряд тяжелых поражений от турецкого султана, авст-
рийский император с 1593 г. начинает активно искать союзников
в борьбе с турецкой угрозой. В 1593 г. он обращается к Папе
римскому и итальянским князьям с просьбой о помощи в буду-
щей войне с турками. Особое посольство было отправлено и в
Москву. В Вене рассчитывали также поживиться за счет москов-
ской казны, оказавшейся столь щедрой в прошлый раз3. Посоль-
ство было по времени непродолжительным: приехав 27 сентяб-
1 Рудольф II (1552—1612)— император Священной Римской империи
в 1576—1612 гг., австрийский эрцгерцог.
2 Матвеев А. Материалы римско-императорского посла Николая фон
Варкоча. Путешествия в Москву 1589, 1593 и 1594 гг. С. 7, 9.
3 Шемякин А. Вступление // Николай Варкоч. Описание путешествия в
Москву посла римского императора Николая Варкоча с 22-го июля 1593 г.
М„ 1875. С. IX.
^234) Московское государство XV — XVII вв.
ря, 18 декабря Варкоч уже покинул Москву1. Дневник этого путе-
шествия написан не самим Варкочем,' а одним из его спутни-
ков— Стефаном Гейсом (Stephan Heuss).
Третье посольство имело своей целью ту же, что и предыду-
щее — испрошение помощи против турок и поляков. Существен-
нейшее требование Австрии состояло в скорейшем снабжении
ее денежным пособием. Послам была предложена небольшая
денежная сумма и значительное количество товаров с обеща-
нием немедленно выслать их заграницу через Иван-город или
русскую Нарву. Как и в предыдущий раз переговоры были непро-
должительными1 2.
Россия была заинтересована в заключении союза с импера-
тором, но кроме денежных трат для Вены ничего в конечном итоге
не получила.
Жак Маржерет
О Ж. Маржерете (Margeret) наши сведения довольно скудны.
Его биография до приезда в Россию в 1600 г. практически неизвес-
тна. Известные нам биографические данные характеризуют Мар-
жерета как неутомимого искателя приключений и авантюриста.
Маржерет родился в 50-х или начале 60-х гг. XVI в. в городке
Оксон во Франции (Бургундия), будучи молодым человеком, при-
нимал участие в религиозных войнах на юге Франции на сторо-
не короля-гугенота Генриха IV, в ходе которых прославился как
храбрый солдат. В начале 90-х годов Маржерет уехал на Балка-
ны, где в качестве наемника-офицера воевал против турок в вой-
сках германского императора, трансильванского князя и польско-
го короля3. Согласно документам, в 1600 г. Маржерет прибыл на
царскую службу по приглашению русского посланника Афана-
1 Известно, что накануне отъезда Варкоча из Москвы он имел беседу с
Андреем Щелкаловым (из партии противников Б. Годунова), с которым об-
суждал план возведения на московский престол австрийского эрцгерцога
Максимилиана после смерти Федора Ивановича, о чем Варкоч обещал
лично передать императору. Идея возведения на московский престол
немецкого принца, а именно Максимилиана, занимала императора Ру-
дольфа много лет, а в 1598 г., после смерти Федора, оказалась знакома и
Л. Сапеге, и Хр. Радивилу, и итальянским дпломатам // Платонов С.Ф. Очерки
по истории смуты в Московском государстве XVI—XVII вв. М„ 1995. С. 145—146.
2 Матвеев А. Материалы римско-императорского посла... С. 16—18.
3 Лимонов Ю.А. Введение И Россия начала XVII в. Записки капитана
Маржерета. М., 1982. С. 12.
г
Приложение I
сия Власьева из Германии. Русское' правительство хорошо его
приняло и, наряду с другими выезжими иностранцами, учинило
ему поместный и денежный оклад1.
В Москве капитан командовал пехотной ротой, принимал уча-
стие в борьбе против Лжедмитрия (отличился в битве при Доб-
рыничах), а с приходом последнего в Москву стал начальником
одного из отрядов гвардии. После попытки убийства Лжедмит-
рия в январе 1606 г. последний не рассчитывает более на вер-
ность стрельцов и создает отряды телохранителей из инозем-
ных наемников, один из отрядов возглавил Маржерет. В своем
сочинении Маржерет свидетельствует, что он был приближен к '
Лжедмитрию и пользовался большим доверием последнего. Во
время восстания против Лжедмитрия Маржерет был болен и не
принимал участия в защите своего благодетеля.
После гибели Лжедмитрия Маржерет вместе с другими на-
емниками служил около четырех месяцев в войсках Василия
Шуйского. В сентябре 1606 г. уехал через Архангельск во Фран-
цию, т.к. началось восстание Болотникова1 2. Маржерет был отпу-
щен по собственной просьбе Шуйским, пожалованный «царским
жалованьем»; ему разрешили вывезти все нажитое в России
имущество.
По прибытии на родину Маржерет был принят королем, тог-
да же, в 1607 г, и опубликовал свои «Записки», которые имели
, огромный успех во Франции. Но вскоре Маржерет снова покида-
I ет Францию и возвращается в Россию, где поступает на службу
к Лжедмитрию II, а затем переходит к польскому гетману Жол-
кевскому. Маржерет принимал участие в Клушинской битве
(1610)3, а в марте 1611 г. в поджоге и уничтожении Москвы. Осе-
нью 1611 г. капитан уехал в Польшу, а затем через Гамбург и
Англию во Францию4.
В голове Маржерета созрел новый проект захвата русского
Севера и передачи его под протекторат Британской короне5. С
1 Жордания Гиви. Очерки из истории франко-русских отношений конца
XVI и I половины XVII вв. Ч. I. Тбилиси, 1959. С. 247—248.
2 Там же. С. 158.
3 Битва произошла 24 июня 1610 г. ус. Клушино между Вязьмой и Мо-
жайском. Русская армия под командованием Дмитрия Шуйского потерпе-
ла поражение от польских интервентов (ком. С. Жолкевский). Поражение
Ускорило падение Василия Шуйского.
4 Лимонов Ю.А. Введение. С. 12—13.
5 Маржерет имел тесные контакты с англичанами и был агентом анг-
лийского посла в Москве.
Московское государство XV — XVII вв.
=(236)
этой целью он отправляется снова в Россию и с группой англий-
ских офицеров пытается поступить в 1612 г. на русскую службу.
В ответ на свое предложение англичане получили вежливый, но
твердый отказ: русские прекрасно знали все «деяния» Марже-
рета, о коих и упоминает грамота князя Пожарского английским
офицерам: предательство Маржерета, борьба на стороне поля-
ков, грабежи и убийства мирного населения, мародерство и воров-
ство — Маржерет участвовал в разграблении сокровищ из царской
казны, находившейся в Кремле. В грамоте выражено недоумение,
как английские офицеры могли связаться с таким человеком, и зап-
рет Маржерету находиться отныне на территории России.
Действительно, с 1612 г. капитан Маржерет более не был в
России— он скитался по Польше и Германии до самой своей
смерти в начале 20-х годов. Об этом периоде жизни Маржерета
известно крайне мало. В 10-х и 20-х годах он исполнял роль мел-
кого фактора по торговле мехами (русскими) и был французс-
ким политическим агентом в ведомстве, которое опекал карди-
нал Ришелье.
Адам Олеарий (1599—1671)
А. Олеарий родился в небольшом городе Ангальтского кня-
жества Ашермбена (в Саксонии). Его настоящая фамилия —
Эльшлегер, Олеарий (Olearius)— латинский перевод, означает
«дерявянное масло».
Олеарий закончил Лейпцигский университет. В 1627 г. полу-
чил степень магистра философии и звание асессора философ-
ского факультета. В 1633 г. в связи с Тридцатилетней войной он,
также как и многие другие ученые, был вынужден покинуть Лей-
пциг и нашел убежище у Фридриха, герцога Шлезвиг-Голштинс-
кого, покровителя наук и искусств.
Олеарий принимал участие в двух посольствах, отправлен-
ных Фридрихом в Москву к царям Михаилу Федоровичу и Алек-
сею Михайловичу и в Персию. Посольства имели своей целью
наладить дипломатические и особенно торговые связи с Моско-
вией и получить разрешение московского царя на транзитную
торговлю шелком с Персией по сухопутному пути через Россию,
что сулило немалые выгоды1. Была и другая цель — сбор сведе-
1 Барсов П. Вступительная статья // Олеарий. Подробное описание
путешествия голштинского посольства... М., 1870. С. 3.
Приложение I
(237>
ний о Персии и Московии, странах малоизвестных в Западной Ев-
ропе. Для осуществеления этой цели нужен был ученый. Выбор
пал на Олеария, который стал секретарем первого посольства.
Посольство прибыло в Москву 22 октября 1633 г., где прове-
ло четыре месяца и получило согласие царя на свободный про-
езд в Персию. Таким образом, первое посольство справилось со
своей задачей и вернулось на родину. В 1635 г. было отправлено
второе посольство, в котором Олеарий был не только секрета-
рем, но и советником. Посольство отправилось в Россию морс-
ким путем, и 24 октября 1635 г. корабль, на котором плыло по-
сольство, потерпел крушение. Посольство добралось до Моск-
вы только 29 марта 1636 г. На обратной дороге из Персии по-
сольство снова задержалось в Москве на два месяца (до 15
марта 1639 г.) и вернулось домой 1 августа. Второе посоль-
ство не выполнило своей цели - торговые связи не были на-
лажены, зато до нас дошел прекрасный труд Олеария с его
зарисовками. Книга Олеария была опубликована в 1647 г., а
затем в 1656, 1663, 1696 гг.
Во время пребывания Олеария в Москве Алексей Федорович
предложил ему поступить на службу при своем дворе в качестве
астронома и землеведа, но Олеарий отказался, т.к. по прибытии
домой герцог Фердинанд сделал его своим математиком и ан-
тикваром и принял его в число своих советников. В 1650 г. ему
поручили управление библиотекой и так называемой кунсткаме-
рой. В библиотеке видное место занимали привезенные Олеа-
рием арабские, персидские и турецкие рукописи; он много из-
дал по восточной литературе, а арабско-персидско-турецкий сло-
варь оставил в рукописи. Олеарий издал иллюстрированное опи-
сание редкостей кунсткамеры (Die Gottorffisch Kunst-Kammer)1.
В 50-е годы Олеарий славился как «голштинский Плиний» и
«готторпский Уллис», он являлся математиком, физиком, исто-
риком, поэтом, был известен как лучший в Европе знаток пер-
сидского языка. Под его присмотром в 1654—1664 гг. строится
Андреем Бушем знаменитый готторпский глобус1 2, впоследствии
в 1713 г. подаренный Петру I Христианом Августом.
1 Ловягин А.М. Вступление// Олеарий. Описание путешествия в Моско-
вию и через Московию. М., 1906. С. XX.
2 Глобус на своей внутренней стороне имел изображение звездного
неба, а на наружной — земного шара; внутри глобуса был стол, за которым
могли сидеть 10 человек, наблюдая движение небесных тел по системе
Коперника.
Московское государство XV—XVII вв.
(238)
Августин фон Мейерберг1 (1612 — 1688)
Все сведения, которыми мы обладаем о Мейерберге, огра-
ничены его сочинением и надписью на его надгробной плите.
Августин фон Мейерберг родился в августе 1612 г., можно пред-
положить, что он был славянского происхождения. Из рода не-
богатых силезских дворян1 2. Впервые поступил на службу в г. Гло-
тове (Glogovia, Glogau) в Нижней Силезии при императоре Фер-
динанде III, был старшим советников при глоговском апелляци-
онном суде. Императором Леопольдом I вызван ко двору и по-
жалован в придворные советники (гофраты). Потом двадцать
один год подряд был посланником к двенадцати различным дво-
рам: к различным германским духовным владетелям, к трансиль-
ванскому князю, к двум польским королям, к турецкому султану
и к датскому королю. Позже был в числе государственных чинов
Нижней Австрии, но вскоре отдалился от всех дел, и в уедине-
нии, при стесненных обстоятельствах, причиненных разорени-
ем его поместьев турками, провел остаток дней. Мейерберг умер
23 марта 1688 г.
Первоначально называли его фон Майерн или фон Мейерн,
но впоследствии, видимо в 1666 г., когда он был возведен в ба-
ронское звание, он стал именоваться Мейербергом (Augustinus
Sacri Romani imperii liber baro de Meyerberg). В русских докумен-
тах времени посольства фон Мейерберга в Россию он называет-
ся фон Меерн3.
15 мая 1661 г. в Москву прибыли цесарские послы Августин
фон Меерн и Гораций Вильгельм Калвуци. 18 мая они были при-
няты царем. Поводом, вызвавшем посольство 1661—1662 гг.
была война между Польшей и Россией из-за Малороссии. Пер-
вое перемирие было заключено при посредничестве Австрии,
но в 1658 г. снова началась война, и Леопольд I вновь предло-
жил свое посредничество и просил помощи и союза против ту-
рецкого султана. Послы пробыли в Москве около года, и 15 апреля
1 В литературе встречается транскрипция Майерберг.
2 Бодянский О. Предисловие к книге: Путешествие в Россию барона
Августина Майерберга, члена императорского придворного совета, и Гора-
ция Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена главного правительственно-
го совета Нижней Австрии, послов августейшего Римского императора Ле-
опольда к царю и великому князю Алексею Михайловичу в 1661 г., описан-
ное самим бароном Майербергом. М., 1874. С. V—VI.
3 Аделунг Ф., Ловягин А.М. Сведения о посольстве и об исторический
трудах Мейерберга//Альбом Мейерберга. СПб., 1903. С. XII. I
Приложение I
1662 г. получили у государя отпуск и отъехали. 26 мая приехали в
Смоленск, «но так как поляки цесарских послов принять отказа-
лись, то сии послы 21 августа из Смоленска в Вену отъехали»1.
Мейерберг не преуспел в своей миссии, но зато написал два
сочинения о России.
Яков Рейтенфельс (Reutenfels)
Я. Рейтенфельс— сын польского влиятельно вельможи,
пользовавшийся у короля Казимира большим значением благо-
даря выдающемуся уму и высоким нравственным качествам. Он
был в большой милости у герцога Тосканского Козьмы III, жил
некоторое время при нем, не занимая, однако, никакой опреде-
ленной должности и по желанию своего благодетеля, в знак бла-
годарности, составил для него сказания о Московии.
В Москве Рейтенфельс прожил около трех лет, вероятно с
1570 по 1673 гг, и присмотрелся к тамошним порядкам, церков-
ным и гражданским. Но каким образом и в качестве кого попал
Рейтенфельс в Москву — неизвестно.
Рейтенфельс приходился племянником главному врачу царя,
некому датчанину Иогану Розенбургу, по ходатайству которого
ему было разрешено вместе с другими лицами отправиться в
Вильно ради учения с тем, чтобы по окончании курса наук по-
ступить на царскую службу. Неизвестно как воспользовался Рей-
тенфельс и прочие данным им разрешением, но, по-видимому,
ни Рейтенфельс, ни кто другой из них не поступил на службу к царю1 2.
Благодаря своему дяде Рейтенфельс имел доступ ко двору.
В 1674—1676 гг. находился в Риме, представил в Конгрега-
цию пропаганды веры четыре записки с планом осуществления
унии православной и католической церкви3.
Рейтенфельс, пребывая в Москве, постоянно записывал все
виденное и слышанное, а живя у герцога Тосканского (в конце
1670-х), он только собрал в одно целое свои разрозненные за-
1 Бантым-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России. М., 1894.
С. 22.
2 Станкевич Алексей. Введение // Яков Рейтенфельс. Сказания свет-
лейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии. М., 1906. С. IV.
3 Деятельность Рейтенфельса в Риме освещена в статье П. Пирлинга,
которая полностью приведена в Приложении II, печатается по изданию:
Пирлинг П. Новые материалы о жизни и деятельности Якова Рейтенфель-
са. М. 1906. С. 2—7.
сноска 1. Бантыш-Каменский ??
z"X Московское государство XV — XVII вв.
писи. Когда же именно и почему Рейтенфельс покинул Москву и
поселился у герцога Тосканского, сколько времени он там жил,
куда уехал оттуда и где и когда умер — неизвестно.
Фуа де ла Невилль1
Нам почти ничего не известно о происхождении Невилля и
его деятельности вплоть до 80-х гг. XVII в. Известно, что Невилль
был родом из Бове, был дворецким (Maitre d’Hhotel) брата коро-
ля, исполняя эту обязанность, он заслужил почетную привиле-
гию быть простым камер-юнкером его величества короля (un «
Brevet nonoraire de Genetilhomme ordinaire de la Chambre de son [
Altesse Royale). Сама по себе подобная служба свидетельству- [
ет о знатном происхождении1 2. (
В середине 80-х гг. мы видим его при дворе польского короля
Яна III. К этому времени он находился в Польше тринадцать или
четырнадцать лет. «Он был послан к нескольким иностранным
дворам, где заставлял видеть в себе не простого курьера, а че-
ловека с достоинством... Надеясь получить подобное поруче-
ние (т.е. быть отправленным в качестве посланника к какому-
либо двору), он прибыл к этому двору, где он был хорошо знаком
маркизу д’Аркьену, отцу королевы...»3
В результате настойчивых ходатайств Невилль отправился в
качестве чрезвычайного посланника к савойскому герцогу Вик-
тору Амадею II4, чтобы добиться от него военной помощи для
борьбы с турками. Которая была обещана еще в 1678 г. Миссия
привела Невилля в Венецию, где он, дожидаясь герцога, добил-
ся аудиенции у венецианского дожа, не имея к нему ни писем,
ни рекомендаций. Невилль был принят дожем как знатный путе-
шественник.
Домерак, бывший в это время в Венеции, вспоминал: «С ве-
чера Невилль предупредил весь трактир об аудиенции, которая
.будет дана ему вечером, пообещав всем тем, кто хотел видеть
дожа, провести их. Но на самом деле он набрал людей, которые
должны были сопровождать его, как если бы он был послом...
1 Точнее, Нёфвилль (de la Neufvilie), Невилль - транскрипция, принЯ- у
тая в отечественной литературе. к
2 Лавров А.С. «Записки о Московии» и их автор//Де ла Невилль. Запис- |
ки о Московии. М., 1996. С. 17. I
3 Из мемуаров Домерана. Цит. по: Лавров А.С. «Записки о Московии»- I
С. 17—18.
4 Правил в 1675—1730 гг.
Приложение I
Mfr
Через небольшое время Невилль был приглашен (к дожу), но
привратник закрыл за ним дверь и задернул портьеру, оставив
весь кортеж в передней»1. После венецианский дож узнал, что
Ян III отправил ко всем итальянским князьям курьеров с целью
оповестить их о «Вечном мире», заключенным с Россией, со-
гласно которому Россия вступала в антитурецкую коалицию и
становилась союзницей Венеции.
В 1688 г. Невилль отправляется по поручению польского ко-
роля в Лондон для поздравлений Якову II Стюарту по случаю
рождения наследника. Получив аудиенцию у особ королевской
крови, Невилль пробыл в Лондоне до декабря. Пребывание Не-
вилля в Лондоне совпало со Славной революцией и сменой ди-
настии на английском престоле. Из Лондона Невилль отправил-
ся во Францию, но уже 19 апреля 1689 г. был в Варшаве.
Следующая миссия Невилля была в Москву. 1 июля 1689 г.
Невилль получил поручение польского короля, которое и выпол-
нял в дальнейшем. 19 июля он выехал из Варшавы, а в первых
числах августа пересек русскую границу. Скорее всего в России
он действовал под чужим именем. Невилль прожил в Москве около
пяти месяцев. Его пребывание совпало с временем раскрытия
заговора Шакловитого и бегства Петра в Троицкий монастырь и
последующими бурными событиями, приведшими к падению
царевны Софьи. Невилль лично знал обоих Голицыных, позна-
комился с молодым Матвеевым, видел Петра, Ивана, Софью.
Наблюдал много сам, много узнал от польского и голландского
резидентов. Известно, что во время своего пребывания в России
Невилль был под стражей.
Согласно самому Невиллю, целью его миссии было выведать
содержание переговоров русского двора с шведским и брандер-
бургским. Известно также, что Невилль привез письма для В.В. Го-
лицына от канцлера Великого княжества Литовского2.
Последующая дипломатическая деятельность Невилля свя-
зана с германскими герцогствами, вовлеченными в антифран-
Цузскую Аугсбургскую лигу3. Необходимо было срочно решать
1 Цит. по: Лавров А.С. «Записки о Московии»... С. 20.
2 Там же С. 27.
3 Аугсбургская лига была образована в 1686 г. Представляла собой
с°юз, заключенный в Аугсбурге Голландией, императором Священной Рим-
ской империи, Испанией, Швецией, Баварией, Пфальцем, Саксонией с
Целью приостановить территориальные захваты Франции в Западной Ев-
Ропе. Аугсбургская лига, к которой в 1689 г. присоединилась и Англия, вела
в 1688—1697 гг. войну против Франции.
16 Зак. 190
Московское государство XV—XVII вв.
Приложение I
=(242;
вопрос о прорыве дипломатической изоляции, в которой оказа-- |
лась Франция к 1689 г. Именно этим в рамках некого неформалы.
ного франко-польского сотрудничества и занимался Невилль. Его
деятельность более всего походит на военно-политический
шпионаж: он совершает поездки по Европе, поздравляя или при-
нося соболезнования коронованным особам от имени польско-
го двора по тому или иному случаю. Пользуясь положением по-
сланника, перевозит тайные письма. Невилль пишет, что, вы-
полняя эти поручения, он переезжал «от двора ко двору», где
был хорошо известен и всегда хорошо принят» и разузнавал «со-
стояние дел князей».
После возвращения из России, в Варшаве Невилль присту- т
пил к отделке своего сочинения, в основу которого легли днев-
никовые записи, сделанные автором еще в России. Благодаря
связям при варшавском дворе он смог заполучить донесения
польских представителей в России, чем обогатил свое сочине-
ние. «Записки» Невилля были изданы в Париже в 1698 г, появив-
шись на свет, они сразу же вызвали дипломатический конфликт.
Выход в свет «Записок» был приурочен к Великому посольству1
и попытке России в очередной раз создать широкую антитурец-
кую коалицию. В этих условиях выход в свет «Записок» был вос-
принят как враждебная России выходка, а сами «Записки» как
антипетровский памфлет. Второе издание вышло в Гааге в 1699 г.
Через пятнадцать лет во Франции книга была объявлена недо-
бросоветсной компиляцией. А ее автор отождествлен с извест-
ным литературным мистификатором. И только в нашем веке было
установлено авторство «Записок о Московии».
Бернгард Таннер1 2
О Бернгарде-Леопольде-Франциске Таннере очень мало из-
вестно. Он был чех, родился в Праге. Судя по его сочинению, в
1 Начавшаяся война с Турцией (1696 г.) поставила перед Россией воп- •
рос о союзниках, необходимых денежных кредитах и закупке вооружения
за границей. В поисках союзников в 1697 г. в Европу было отправлено Ве-
ликое посольство, в состав которого входил и Петр I, числившийся одним
из десятников отряда волонтеров. В ходе посольства выяснилось, что со-
юзники России — Венеция и Австрия — не намерены оказывать России
помощь в войне с Турцией. ।
2 Данные о Таннере взяты из статьи И. Ивакина, опубликованной в кни-
ге: Бернгард Таннер. Описание путешествия польского посольства в Моск-
ву в 1678 г. М., 1891. С. Ill—V.
[243>
бытность его в Польше и в России, он был еще молодым челове-
ком, возможно, родился между 1650 и 1660 гг. В литературе упо-
минается о том, что Таннер, по-видимому, был иезуитом. По
словам самого Таннера, он любил путешествовать и побывал в
Италии и Германии до своей поездки в Польшу и Россию.
Воротясь в Польшу из Западной Европы, он задумал снова
отправиться в чужие края, определенного плана, по-видимому,
у него не было, средства его были весьма ограничены, а уехать
хотелось. Он, кажется, нанялся к некому уезжавшему в Польшу
канонику и в июне 1676 г. выехал с ним из Праги в Краков. Тут
Таннер пробыл у него всего два месяца и поступил от него в
дворню сына коронного мечника Белинского. С Белинским он
уехал в Варшаву, где отец последнего отказался принять его в
свиту. От нищеты спас его виленский кастелянин Котович, к ко-
торому Таннер поступил на службу.
На сейме 1677 г., проходившем в Вильно, было решено от-
править посольства в Австрию, Турцию и Россию и поставлено
оставаться в мире с этими государствами. Послами в Россию
были определены Чарторыйский и Сапега. Сначала Таннер хо-
тел ехать в Турцию, куда посольство отправлялось значитель-
но раньше, нежели в Россию. Но по досадной случайности (был
избит дворней князя Чарторыйского) не смог поехать. После выз-
доровления Таннер поступает в дворню князя Михаила Чарто-
рыйского.
Посольство долго собиралось в путь и, наконец, выехало в
феврале 1678 г., и только в начале апреля добралось до границ
Московского государства. В Москве не очень-то спешили прини-
мать послов, т.к. были недовольны приемом, оказанным в Польше
русским послам Волынскому (1672) и Чаадаеву (1677). Чаадаеву
не было встречи, корму и подвод не давали. Такой же прием хоте-
ло сделать польским послам и московское правительство.
Перейдя границу, поляки, не будучи встречены никем, нача-
ли грабить. Они были задержаны сначала смоленским воеводой
под Смоленском, а затем под Вязьмой в ожидании пристава.
Наконец, 15 мая посольство торжественно въехало в Моск-
ву, а 20 мая предстало перед царем. Послы провели три месяца
в переговорах. Таннер в это время знакомился с Москвой, ее
обитателями, особенно подружился он с немцами из Немецкой
слободы. В Москве его приглашали нерусскую службу ввиду того,
Что он знал пять языков: чешский, польский, немецкий, италь-
янский и латынь,— но он отказался. < --
16*
_^244^ — Московское государство XV — XVII вв.
Пребывание поляков в Москве не обошлось без эксцессов,
поэтому по окончании переговоров посольству сейчас же было
приказано покинуть Москву. 24 августа послы выехали, а в ок-
тябре уже были в Польше.
17 марта 1679 г. Таннер расстался с Чарторыйским и посту-
пил к люблинскому воеводе, с которым и уехал в Варшаву. Слу-
жил у воеводы недолго. В это время из Варшавы в Вену уезжал
цесарский посол граф Альтгейм. Таннер воспользовался этим
случаем, чтобы вернуться на родину. В Прагу он вернулся 8 мая
1679 г., пробыв на чужбине около трех лет. Вероятно, он был жив
еще в 1689 г., когда вышла его книга.
Иоган Георг Корб
Секретарь австрийского посольства Корб пробыл в Москве
более года с конца апреля 1698 г. по 23 июля 1699 г. Известно,
что не раз Корб пировал с царем, знал лично всех его первых
сподвижников. Все свои наблюдения, все, что случилось заме-
чательного во время его путешествия, день за днем, он заносил
в свой дневник, который по возвращении в Вену издал в 1700 г. с
дозволения императора Леопольда I.
Несмотря на чувство глубокого уважения к Петру I, книга Кор-
ба была слишком правдива, слишком резка по содержанию и
беспристрастна, чтобы понравиться русским боярам. Поэтому
нет ничего удивительного, что первое издание книги немедлен-
но по выходе в свет по настоянию Петра и его советников было
уничтожено1.
Литература:
1. Аделунг Ф., Ловягин А.М. Сведения о посольстве и об исто-
рических трудах Мейеберга//Альбом Мейрберга. СПб., 1903.
2. Бантым-Каменский Н.Н. Обзор внешних сношений России. М.,
1894.
3. Барсов П. Вступитупительная статья // Олеарий. Подробное
описание путешествия голштинского посольства... М., 1870.
4. Бодянский О. Вступительная статья // Путешествие барона
Августина Майерберга, члена императорского придворного
совета, и Горация Вильгельма Кальвуччи, кавалера и члена
1 См.: Семевский М. Восстание и казнь стрельцов в 1698 г. (рассказ
очевидца И.Г. Корба). С. 103—104.
г
Приложение I
главного правительственного совета Нижней Австрии, послов
августейшего Римского императора Леопольда к царю и ве-
ликому князю Алексею Михайловичу в 1661 г., описанное са-
। мим бароном Майербергом. М., 1874.
5. Дмитриев М.В., Старостина И.П., Хорошкевич А.Л. Михалон
Литвин и его трактат // Михалон Литвин. О нравах татар, ли-
товцев и москвитян. М., 1994.
6. Жордания Г. Очерки из истории франко-русских отношений
конца XVI и первой половины XVII вв. Ч. I. Тбилиси, 1959.
7. Ивакин И. Вступительная статья И Бернгард Таннер. Описа-
ние путешествия польского посольства в Москву в 1678 г. М.,
1891.
8. Лавров А.С. «Записки о Московии» и их автор // Де ла Не-
виллы Записки о Московии. М., 1996.
9. Лимонов Ю.А. Введение // Россия начала XVII в. Записки ка-
питана Маржерета. М., 1982.
10. Ловягин А.М. Вступление // Олеарий. Описание путешествия
в Московию и через Московию. М., 1906.
11. Малеин А. Вступительная статья // Сигизмунд Герберштейн.
Записки о московитских делах. СПб., 1908.
12. Матвеев А. Материалы римско-императорского посла Нико-
лая фон Варкоча. Путешествия в Москву 1589,1593 и 1594 гг.
13. Новицкий Г. Введение // Английские путешественники в Мос-
I ковском государстве в XVI в. Л., 1937.
14. Пирлинг П. Новые материалы о жизни и деятельности Якова
Рейтенфельса. М., 1906.
15. Платонов С.Ф. Очерки по истории смуты в Московском госу-
дарстве XVI—XVII вв. М., 1995.
16. Семевский В. Восстание и казнь стрельцов в 1698 г. (рассказ
очевидца И.Г. Корба).
17. Середонин С.М. Сочинение Джильса Флетчера «Of the Russe
Common Wealth» как исторический источник. СПб., 1891.
18. Скржинская Е.Ч. К истории итало-русских отношений // Бар-
боро и Контарини о России. Л., 1971.
19. Станкевич А. Введение // Яков Рейтенфельс. Сказания свет-
лейшему герцогу Тосканскому Козьме Третьему о Московии.
М., 1906.
20. Титов А.А. История первого перевода сочинения Флетчера //
Флетчер. О государстве Русском. М., 1906.
21. Шемякин А. Вступление // Николай Варкоч. Описание путе-
шествия в Москву посла римского императора Николая Вар-
коча с 22-го июля 1593 г. М., 1875.
ПРИЛОЖЕНИЕ II
Новые материалы о жизни и деятельности В
Якова Рейтенфельса ”
В прошлое, отдаленное время между Римом и Россией уста-
навливались иногда неделовые, довольно-таки своеобразные от-
ношения. Здесь является особый тип дипломата-самозванца, сма-
хивающего то на проходимца, то на церковника и душеревнителя.
На первом плане выставлялось обыкновенно столь желае-
мое и до сих пор не достигнутое воссоединение восточной цер-
кви с западной. В дальнейшем развитии этой мысли, кто доби-
вался только жалкой наживы, кто искренне мечтал о благе наро-
дов и всеобщем умиротворении. Крайними представителями этих
двух противоположных направлений могут служить Ганс Шлит-
те, очень ловко соблазнивший царей и пап, и даровитый и сим-
патичный Юрий Крижанич, который даже в сибирском изгнании
не отрекся от своего идеала.
К этому последнему типу, с меньшим, однако, полетом, с
меньшей стойкостью, без гениальной окраски сербского выход-
ца, примыкает Яков Рентельфельс[...]
Рейтенфельс прожил около двух лет в Москве, вероятно с
1671 г. по 1673 г., и присмотрелся к тамошним порядкам, цер-
ковным и гражданским. В 1674 г. он побывал в Риме и, подчерки-
вая хорошее к себе расположение царя Алексея Михайловича,
сблизился с иезуитом Афанасием Kircher, известным в то время
ученым, ориенталистом и археологом, основателем музея, ко-
торый по ныне усердно посещается любителями римских древ-
ностей1. На него Рейтенфельс, изъясняясь на шести языках, про-
извел впечатление человека образованного, к тому же ревност-
1 Kircher родился 2 мая 1602 г. в Гизене, недалеко от Фульды, умер в
Риме 27 ноября 1680 г. Длинный ряд его сочинений перечисляется У
Sommervogel, Bibliotheque de la Compagnie de lesus. T. IV. C. 1046—1077.
Он переписывался с Лейбницем. К нему обращался также известный в
России Quirinus Kuhlmann. — Musaeum Kircherianum находится в прежнем
Coliegio Romano, где теперь помещается публичная библиотека и лицеи
Quirino Visconti.
Приложение II
(247>
ного католика. Был он также вхож у кардинала Кесаря Распони,
выдающегося дипломата, проницательного и опытного, подпи-
савшего знаменитый трактат 12 февраля 1664 г., которым кон-
чились пререкания между Людовиком XIV и Александром VII1. Че-
рез посредство этого кардинала Рейтенфельс вступил в сноше-
ния с Пропагандой1 2, которой он представил записку о Московии,
помеченную 24 числом ноября месяца 1674 г. За ней последо-
вали три другие записки без всякой пометки. По содержанию ока-
зывается, что одна из них (№ V) составлена в царствование Фе-
дора Алексеевича3. Все они представляют некоторые характер-
ные особенности.
За время своего пребывания в Риме, Рейтенфельс уже тру-
дился над более обширным, впоследствии изданным сочинени-
ем о Москве4. К слову сказать, тогда же, в 1674 г., он сам намере-
вался выпустить его в свет. Кроме литературной цели, пресле-
дуемой в печатном произведении, автор задавался еще другой,
более сокровенной, практической, именно сближением на духов-
ной почве России с Римом. Об этом он и высказывался в запис-
ках. По его мнению, обстоятельства были в данное время са-
мые благоприятные, и, указывая Пропаганде как бы следовало
ими воспользоваться, он предлагал ей свои услуги через своих
покровителей, воздерживаясь, впрочем, в записках от личных
намеков и оставаясь вполне объективным.
Основная мысль Рейтенфельса поражает своим сходством
с программой Крижанича: для достижения одной цели совету-
ется идти теми же окольными путями. Не упоминая еще в пер-
вой записке о церковном соединении, осторожный деятель на-
стаивает на испрошении права свободного исполнения духов-
ных треб. И вот, в частности, к чему сводятся его предложения.
1 Распони родился в 1614 г., умер в Риме в 1675 г.
2 Имеется в виду Священная Когрегация для пропаганды веры, осно-
ванная в 1622 г. с целью координации миссионерской деятельности раз-
личных католических орденов вне Европы.
3 1676—1682.
4 De Rebus Moschoviticis ad Serenissimus Magnum Ducem Cosmum
Tertium, Patavii, 1680. В предуведомлении излагаются обстоятельства, ко-
торые способствовали изданию книги. Bianchini (Dei Gran Duchi di Toscana
della eale Casa de Medici, Protettori delle Lettere e delle Belle Arti, Ragionamenti
istorici del dottore Giuseppe Bianchini di Prato. Venezia, MCCXLI. C. 133) по-
вторяет то же самое и относит пребывание Рейтенфельса во Флоренции к
1675 г. Вольный перевод De Rebus Mosch появился в Нюрберге в 1687 г.
Minzloff, Pierre le Grand dans la litterature etrangere. C. 2—3.
Московское государство XV — XVII вв.
Прежде всего требуется, чтобы предприятие оставалось в
глубокой непроницаемой тайне. Даже в Италии, при отъезде,
нечего об этом разглашать, а между русскими которые мнительны
и недоверчивы, малейшая нескромность может погубить дело...
Главное потом выбор способных посланцев. Им придется
исполнять в России данные инструкции, от них зависит успех. С
точки зрения национальности, более подходящими были бы ита-
льянцы. Они должны владеть, по возможности, русским и польским
языками или же обзавестись искусным переводчиком. Кроме того,
необходимо для них всестороннее образование. Особенно полез-
но бы было знание математики, архитектоники, гидравлики и раз-
личных практических применений этих наук. Не следует пренебре-
гать и знакомством с торговлей, о которой можно многое узнать от
купцов, часто сопровождающих путешественников.
Самый удобный маршрут из Италии в Москву ведет через
Каринтию, Австрию, Силезию, Польшу, Пруссию, Курляндию и
Ливонию. Из Риги санным путем легко добраться до Пскова, где
должно обождать царского разрешения для дальнейшего сле-
дования в Москву.
Перешагнув границу, европеец должен сделаться азиатом и
быть крайне осторожным, наблюдая за каждым движением, даже
за выражением лица. Ради сохранения тайны, в случае обыска,
не следует иметь при себе церковной утвари.
Предполагая, что дорогой не обойдется благополучно, Рей-
тенфельс советует далее не соблазняться в Москве Немецкой
слободой, а лучше поселиться в самом городе, недалеко от цар-
ского двора, у русского хозяина, где всего удобнее изучать язык
и нравы. Не мало место отводится в записке вопросу о сношени-
ях с посторонними лицами. Прежде других указывается на като-
ликов, особенно на Павла Менезиуса, недавно вернувшегося из
Рима1. При посредстве тех из них, которые занимают высшие
должности, возможно сблизиться с русскими сановниками, как
то Артамоном Сергеевичем Матвеевым, и даже с самим царем.
Здесь упоминается о подарках и вообще говорится о взятках,
что они между русскими в большом ходу. Матвееву надлежит
обязательно сделать подарок, да и царю, кстати, поднести бо-
лее замысловатый, чем ценный дар.
Рейтенфельс не довольствуется этим тесным кругом и стре-
мится его расширить. Полезно и уместно вступить в сношения с
’ О Менезиусе см.: Н.В.Чарыкова. Посольство в Рим и служба в Москве
Павла Менезия. СПб., 1906.
Приложение II
[249)=
царскими переводчиками и заручиться их дружбой; далее с лю-
теранами и кальвинистами, чтоб не казаться исключительны-
ми; с отпавшими от веры, которые обогатились сведениями,
наконец, с монахами базилианского ордена, именно с Симео-
ном Полоцким, склонным к латинству, с братьями Лихудами, да
и с самим митрополитом Газским Паисием Лигаридом, если он
только еще в живых, добавляет автор.
Все эти знакомства не что иное как предварительные меры.
В самодержавном государстве власть сосредотачивается в вен-
ценосце. Поэтому Рейтенфельс убедительно советует изучить
склонности царя и выхлопотать от него доверенную должность,
под сенью которой можно было бы безопасно развивать свою
деятельность. Но, чтобы так устроиться, надо иметь кое-какие
заслуги и доставлять царю пользу и выгоду. Здесь выступает
изобретательность автора. Горное и рудное производство на
Урале, виноделие в Астрахани, применение механики хотя бы
для поднятия Царь-колокола в Москве, а с другой стороны, сце-
нические представления и доставка славянских книг, — вот ка-
кое широкое поле намечается для миссионеров, вот какими сред-
ствами надлежит снискать доверие и упрочить свое положение.
Затрагивается также политика, внутренняя и внешняя. В то вре-
мя вопрос о союзах не сходил с очереди. Раскрыть его сущность
Алексею Михайловичу и удостоится его поручений при иност-
ранных дворах было бы очень важно. А между тем не мешало бы
разъезжать по России с другими, по возможности царскими, по-
ручениями, побывать в Киеве, Архангельске, Тобольске.
При такой выгодной, конечно только предполагаемой, обста-
новке, требования Рейтенфельса могут показаться очень скром-
ными. По его соображениям достаточно испросить свободное,
хотя и не явное, исполнение духовных треб. О публичном дозво-
лении, говорил он далее, и думать нечего, особенно если в это
дело чужестранных представителей.
Для дальнейшего упрочения сношений с Москвой выставля-
ются на вид следующие меры: раз и навсегда покончить с воп-
росом о титуле и удовлетворить желания Кремлевского двора;
обменом писем или через особых посланцев втянуть царя в союз
против турок; назначить в Риме сведущее лицо, которое состоя-
ло бы в переписке с московскими миссионерами и вообще заве-
довало бы этим предприятием.
Приведенными извлечениями исчерпывается суть первой
записки, самой обширной, которая отчасти воспроизводится в
Московское государство XV — XVII вв.
последующих. Во второй говорится подробнее о желаемых в
московском посланце качествах и о его обязанностях. Но так как
эта посылка, пожалуй, не состоится, то в третьей записке пред-
лагаются для ее замены следующие меры: содержать в Пропа-
ганде переводчика, вызвать молодых русских в Рим для обуче-
ния, выписать русские книги, грамматику, Библию, жития свя-
тых, Уложение, добыть рукописи, в частности о процессе патри-
арха Никона, и обзавестись русским шрифтом. Наконец, в чет-
вертой и последней записке, составленной уже при Федоре Алек-
сеевиче, Рейтенфельс открыто выступает с предложением о
соединении церквей и приводит соответствующие средства:
признание царского титула, возвышение московского патриар-
ха, брак царя с принцессой императорского дома. В случае не-
удачи ограничиться свободным пребыванием в России католи-
ческих священников и установлением торговых сношений, союзом
против турок и посольством в Москву. Если и это окажется не-
возможным, то послать, по крайней мере, тайно священников
под видом купцов или ремесленников.
Из предыдущего становится очевидно, что не сложная хит-
рость Рейтенфельса состояла в том как бы овладеть при помо-
щи науки доверием царя, и потом выговорить у него кое-какие
меры в пользу католиков, или же тайком стремиться к этой цели.
На беду, царское доверие добывалось нелегко, а скрываться в
России было также неудобно. В том-то и следует искать глав-
ный недочет записок Рейтенфельса, что увлекаясь личными ка-
чествами Алексея Михайловича, он приписывал царю такие на-
мерения, в которых тот был совершенно неповинен. Действи-
тельно, как видно из печатного труда того же автора, он высоко
ценил и расхваливал благочестие московского государя и утвер-
ждал, что ревностный оберегатель восточной церкви желал так-
же соединения с Римом1.
Откуда происходила такая уверенность, остается неизвест-
ным. Быть может, перед нами не что иное как отголосок перего-
воров с Польшей в 1667—1668 гг. На самом деле, вслед за Анд-
русовским перемирием затрагивался вопрос о слиянии Польши
с Россией и попутно намекалось на церковное умиротворение
при содействии восточных патриархов, которые были тогда в
Москве вместе с газским митрополитом Паисием Лигаридом.
’ De Rebus Moschoviticis. С. 83.
Приложение II
251)=
Такое предприятие пришлось по сердцу польскому королю Яну
Казимиру, и он немедленно на него откликнулся. Но, как извест-
но, ничего путного из этого не вышло.
Такая же участь выпала на долю записок Рейтенфельса. Не
смотря на доклад кардинала Распони, они, кажется, не возбуди-
ли особого интереса и не вызвали новых мероприятий. Сам ав-
тор вероятно убедился, что ему в Риме вряд ли повезет. Вскоре
мы его встречаем во Флоренции при дворе Козьмы III, которому
он и посвятил свой труд о Московии. Появление этой книги в пе-
чати не упраздняет записок: только в них открывается задушев-
ная мысль автора.
П. Пирлинг
СОДЕРЖАНИЕ
От издательства........................................... 3
Н.В. Бочкарев. Сказания иностранцев о России XV—XVII вв. как
исторический источник..................................... 4
Глава 1. Территория и население
Границы и пространство.................................... 19
Природа страны и ее особенности........................... 21
Климат и его влияние на население......................... 21
Население................................................. 23
Глава 2. Экономический строй
Природные богатства.................................... 26
Сельское хозяйство....................................... 28
Торговля................................................. 29
Характерные особенности и приемы торговли................ 35
Средства и пути сообщения................................ 38
Промышленность.......................................... 40
Глава 3. Сословный строй
Бесправное положение населения......................... 43
Высшие сословия.......................................... 44
Крестьяне................................................ 45
Холопы................................................... 46
Глава 4. Государственный строй
Характер правления....................................... 49
Верховная власть.........................г............... 52
Приемы и средства управления........................... 55
Дума и приказы........................................... 56
Областное правление...................................... 57
Административные нравы................................... 60
Суд и система наказаний.................................. 61
Царские доходы.......................................... 67
Монеты................................................... 70
Войско............................................... 71
Стратегия и тактика..................................... .77
Вооружение............................................. 83
Борьба со степью и охрана границ......................... 84
Содержание
Глава 5. Иностранные посольства
Московская Русь и иноземные государства.................. 88
Встреча и въезд посла.................................. 88
Посольский двор в Москве............................... 99
Прием посла во дворце......................,.............100
Угощение послу от царя...................................109
Отпуск посла............................................. 110
Глава 6. Москва
Общий вид города и его подразделения.....................112
Мосты на Москве-реке...................'................ 115
Торговые площади и ряды............................... 116
Городское извозчики и полицейская стража...."........... 119
Пожары и меры против них............................... 121
Подмосковные слободы и загородные дворцы.................122
Глава 7. Религия и духовенство .
Религиозные догматы и обряды................:............125
Иконопочитание...............................;.......’...127
Церкви..................................;................128
Черное духовенство и церковная иерархия.........».,......129
Белое духовенство...................................... 134
Юродивые............................................ ;..136
Церковные празднества и крестные ходы.................. 137
Венчание на царство......................................140
Глава 8. Домашний и общественный быт
Царский дворец...........................................147
Домашний быт царя........................................148
Царские обеды............................................151
Дворцовое хозяйство и царские сокровища..................153
Царские въезды...'.......................................155
Царские развлечения......................................157
Христосование царя с боярами.............................163
Царские похороны....................................... 163
Выбор невесты............................................164
Домашний быт царицы......................................164
Выезды царицы............................................165
Воспитание царских детей.................................166
Дома знатных и простых людей.............................167
Домовые церкви у бояр....................................169
Жилые покои и их убранство...............................170
Еда и питье..............................................171
Домашний быт знатных и простых людей.....................174
Одежда русских людей.....................................176
Экипажи и сбруя..........................................180
Орием и угощение гостей................................ 181
Похоронные обряды..................................... 185
Московское государство XV— ХУЙ вв.
Глава 9. Древнерусская семья
Положение женщины......................................188
Боярский терем и его нравы........................... 188
Выезды знатных женщин..................................190
Сватовство и свадьба ................................ 191
Вдовы................................................. 200
Разводы и мужеубийство.................................200
•
Глава 10. Нравы и обычаи
Основные черты народного характера.................... 202
Праздничные обычаи.........:.......................... 205
Народное пьянство.....................;.............. 208
Развлечения........................................ 210
Глава 11. Просвещение
Невежество населения.................................. 213
Вражда к иностранцам...................>...............215
Воспитание детей.......................................217
Сближение с иностранной культурой......................218
Приложение I.......................................... 219
Приложение II..........................................246
Московское государство XV—XVII вв.
по сказаниям современников-иностранцев
Отв. за выпуск А.А. Румынский
Редактор Е.А. Белова
Компьютерная верстка С.А. Гпебов
ЛР № 065385 от 01.09.97 г.
Сдано в набор 01.05.00. Подписано в печать 20.05.00. Формат 60х901/)6.
Гарнитура "Arial". Бумага офсетная. Печать офсетная. Объем 16 п.л.
х Тираж 2000 экз. Зак. 190.
ООО Издательство «Крафт+», г. Королев, ул. Калининградская, 12
тел. 278-73-80
ГУП "Облиздат”, 248640, Калуга, пл. Старый торг, 5