Нижне-Волжское книжное издательство
▲ВТОРЫ
В. В. Гриневский
А. Д. Овсянников
И. М. Рыжов
А. Н. Янчинский
подвиг СТАЛИНГРАДА БЕССМЕРТЕН
ГЕРОИЧЕСКАЯ ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
ВОЛГОГРАД 1981
9 (с) 272
Г39
ОБЩЕСТВЕННАЯ
РЕДКОЛЛЕГИЯ
серии книг «Подвиг Сталинграда бессмертен»:
АЛМАЗОВА Е. В. БОРОДИН А. М. КАНДАУРОВ И. М. КРАСАВИН В. С. КРАСЮКОВ Н. П. ОВЧАРОВ А. М. РОСТОВЩИКОВ В. Б. ТОМАРЕВ В. И. ХАРЧЕНКОВ В. Н. ЦВЕТКОВ Б. М. ЧУЙКОВ В. И.
Литературная запись В. В. Гриневского Рецензент—полковник в отставке Н. Хлынов, член Союза журналистов СССР
Художественное оформление серии Коваля В. Э.
© Нижне-Волжское книжное издательство, 1981
От авторов
Дуют с Волги студеные ветры. На город спустился ранний январский вечер.
От Вечного огня отошел последний почетный пионерский караул. На гранитную площадку, поспешно сдернув с головы ушанку, взошел пожилой человек и замер. Замер, как солдат в строю...
Приехавший из какой-то дальней или ближней точки нашей необъятной страны, он стоит свою минуту великого молчания и сквозь колеблющееся пламя различает выбитые на красном, будто кровью пропитанном камне, священные слова: «Здесь погребены солдаты и офицеры 62-й и 64-й армий — героические защитники города, павшие смертью храбрых в дни великой Сталинградской битвы 1942—1943». Здесь лежат его боевые товарищи. Мечется пламя Вечного огня. Катятся по его впалым щекам горячие слезы. И есть ли такая сила, которая смогла бы их сейчас остановить?.. Может быть, в эту минуту видятся ветерану великой битвы раскаленные степи Дона или кровавые схватки под Абганерово, где под ударами 64-й рушились танковые клинья Гота, или штурмовые ночи в руинах дотла разрушенного города, а может быть, слышатся последние выстрелы вот здесь,
5
на этой площади, у закопченных стен универмага, где бесславно закончила свой путь отборная 6-я гитлеровская армия и вместе с ее остатками был взят в плен фельдмаршал Паулюс...
Кто он, этот ветеран, застывший у Вечного огня? Вчерашний пулеметчик или сапер, артиллерист или санитар, танкист или повозочный, офицер или рядовой, известный герой или безвестный боец... Не все ли равно?
Важно, что он Солдат Сталинграда.
И этим все сказано.
Важно, что воин 64-й, шумиловской. И этим тоже все сказано.
Может быть, отсюда, с этого волжского берега, он прошел на запад тысячи километров, освобождал злату Прагу и теперь, спустя четыре десятка лет, пришел поклониться священной земле Сталинграда, помянуть тех, кто не дожил до светлого дня нашей Победы... Не будем мешать ветерану — пусть побудет один со своими мыслями. А мы поведем свой рассказ о его родной армии.
В течение многих послевоенных лет авторы собирали архивные материалы, вели переписку со многими ветеранами армии, чтобы сохранившиеся личные записи, дневники, письма той огневой поры, устные рассказы о пройденном и пережитом позволили полнее воссоздать массовый героизм воинов, их высокие морально-боевые качества, которые помогли им выстоять и победить в ожесточенной борьбе. Книга эта, по существу, творение тех, кто добывал потом своим, кровью и самоотверженностью своей великую Сталинградскую победу, явившуюся прологом нашей Победы над фашистской Германией.
В повествовании о боевых действиях армии на различных этапах Сталинградской битвы авторами приводятся высказывания видных советских военачальников, сообщения
6
фронтовой прессы, а также свидетельства самих врагов, непосредственно относящиеся к тому или иному периоду битвы на Волге и позволяющие судить о результатах наших ударов по противнику.
Авторы выражают свою признательность и благодарность всем, кто хоть в какой-то мере способствовал воссозданию боевого пути 64-й армии, бессмертного подвига ее беспредельно преданных Коммунистической партии и советской Родине бойцов, командиров и политработников.
Дорога в бой
Конец ноября грозного 41-го. Мощная группировка немецко-фашистских войск предпринимает отчаянные усилия, чтобы ворваться в столицу нашей Родины — Москву. Гитлеровцы уже рассматривают ее в бинокли. А в это время в самой Москве и на подступах к ней накапливаются резервы для решительного контрнаступления, создаются новые формирования на базе частей и соединений, сдерживавших яростный натиск врага на дальних подступах к столице.
Теми днями на улицу Разина, 7, в большое здание одного из наркоматов, стали прибывать офицеры, которые и образовали костяк полевого управления армии, получившей номер 24. Номер этот до недавних дней принадлежал армии, которая состояла в основном из сибиряков и в течение месяца мужественно сражалась в районе Смоленска, а затем наносила контрудар по ставшему широко известным Ельнинскому выступу. Попав в «вяземский котел», армия стойко дралась в окружении. Ее потрепанные части с боями пробились на восток и, выйдя на Можайскую линию, заняли там оборону...
В знаменательные дни декабря 1941 года, когда перешедшие в наступление советские войска нанесли внезапные удары по прорвавшейся к Москве вражеской группировке, точнее, 8 декабря, комплектование полевого управления 24-й армии было закончено. Заново создан
8
ный штаб переехал в подмосковный Царицын, Здесь армии были подчинены десять курсантских бригад и три стрелковые дивизии, развернувшиеся по реке Пахра. Приказом Ставки 24-я армия была включена в Московскую зону обороны.
Много забот было в те дни у Москвы и москвичей, у войск, наносящих удары по вражеским клиньям, охватывавшим столицу с севера и с юга. И тем не менее Москва щедро помогала новой армии всем, чем могла.
В районе Тулы, куда во второй половине февраля передислоцировалось полевое управление армии, продолжались формирование и подготовка пополнения действующих фронтов. Сколачивались штаб армии, его отделы, службы, части и подразделения тыла. Изучался боевой опыт, проводились многочисленные командноштабные занятия, тренировки.
Московская битва, развеявшая в прах миф о непобедимости немецко-фашистских войск, давала воинам рождающейся армии не только уроки стойкости, мужества, высокого наступательного порыва, но и раскрывала жестокие и суровые законы современного сражения, учила, как надо бить врага. Командиры и политработники всех степеней, офицеры отделов, а также служб штаба армии внимательно изучали тактику противника, опыт частей и подразделений, отличившихся в боях на заснеженных полях Подмосковья. Особое внимание при этом обращалось на умение наших войск всевозможными способами и средствами поражать фашистские танки, срывать их массированные атаки.
С 26 апреля наша армия стала именрваться 1-й резервной. Постепенно стабильным становился состав ее соединений и частей. Появились 214-я, затем 29, 229, 112-я стрелковые дивизии, артиллерийские, инженерные и другие части.
23 мая во временное командование армией вступил генерал-лейтенант Василий Иванович Чуйков. Опытный военачальник, получивший
9
боевую закалку еще на полях гражданской войны, он в прошлом командовал полками, дивизиями и армией...
Война, однако, шла своим чередом. Потерпев неудачу в наступлении на Москву, гитлеровское командование летом 1942 года главные силы бросило на южный участок советско-германского фронта.
Стрелы нового гитлеровского наступления упрямо тянулись к нефтяным районам Кавказа. Поначалу кавказское направление считалось главным. Но уже к середине июля советскому командованию стало ясно, что противник стремится прорваться к Волге, в район Сталинграда. Гитлеровцам удалось захватить Валуйки, Канте-мировку, Миллерово и оттеснить советские войска к Дону. А здесь на пути врага не было нашего крепкого заслона. Лишь в большой излучине Дона на линии Клетская — Цимлянская сдерживали его яростный натиск отдельные части.
К исходу 15 июля гитлеровцам удалось прорвать оборону советских войск между Доном и Сев. Донцом в полосе до 170 километров и выйти в большую излучину Дона...
В районе двух небольших городков Тульской области две дивизии нашей армии — 214-я и 112-я—проводили двусторонние тактические учения. Оставалось лишь сделать их разбор, после которого участвовавшие на учениях войска должны были получить небольшой отдых. Но обострившаяся на юге обстановка продиктовала свои условия. В разгар разбора, когда выступал командующий армией генерал-лейтенант В. И. Чуйков, руководивший учениями, к нему подошел член Военного совета К. К. Абрамов и, показывая переданную дежурным офицером бумажку, что-то тихо сказал.
Василий Иванович извинился, попросил никому из зала не уходить и торопливо вышел. Вскоре он вернулся и сообщил:
— Товарищи, хорошо, что нам удалось завершить боевую и политическую подготовку частей двусторонними учениями. Но разбор их мы
10
вынуждены прекратить. Получена директива Ставки Верховного Главнокомандования, согласно которой наша армия, отныне 64-я, должна немедленно приступить к переброске своих войск в новый район. Подробные указания, расчеты, план и график перевозок вы получите позднее, а сейчас ускоренным маршем направляйте дивизии в свои районы погрузки.
Первые части армии погрузились в эшелоны и двинулись 12 июля 1942 года. Именно в этот день был образован Сталинградский фронт, в который наряду с 62-й, 63-й армиями включалась и 64-я армия.
Противник, его авиационная разведка уже засекли движение советских армий к донскому рубежу. 4-й воздушный флот генерала Рихтгофена делал все, чтобы сорвать подход советских войск к большой излучине Дона, куда нацелила свой удар 6-я немецкая армия генерала Паулюса. Днем и ночью фашистские стервятники бомбили и обстреливали воинские эшелоны, узловые станции.
Вот письмо очевидца, бывшего военфельдшера Л. К. Орловой, проживающей ныне в г. Фролово:
«В мемуарах и военно-исторических исследованиях, касающихся каким-то образом 64-й армии, не говорится, каким был путь армии под Сталинград.
Расскажу только об одной станции — Алекси-ково. Может, кому-то из вас доведется ехать в Волгоград в наши дни, не забудьте снять головной убор и поклониться воинам 64-й армии, полегшим здесь...
Примерно в час дня (не помню точно даты), на станцию налетели 13 «юнкерсов». Развернувшись, они со страшным воем стали пикировать на воинские эшелоны. Один, второй, третий раз. Грохочут взрывы. Горят вагоны. Тревожно гудят паровозы. Машинисты под бомбами цепляют составы, пытаясь вывести их из-под огня. Начали рваться боеприпасы. И самое нестерпимое — ржание, дикое ржание лошадей в закрытых ва
11
гонах. Оно до сих лор слышится мне по ночам...
А самолеты, отбомбившись, на бреющем полете стали расстреливать людей.
Не менее «жарко» было и на станции Арче-да. Не успел подойти к ней эшелон с танками, как тут же на него налетели фашистские стервятники. Танкисты — народ решительный и мужественный. Они стали заводить танки прямо на платформах. Оттуда, с платформ, машины прыгали на землю и уходили подальше от разыгравшегося кромешного ада».
Вот так пролегала первая дорога армии к огненному рубежу. Чем ближе было к нему, тем больше встречалось сожженных вагонов, разбитых станционных построек, разрушенных мирных очагов. Навстречу воинским эшелонам и колоннам автомашин текли потоки беженцев... Горе, тяжкое горе жгло сердца бойцов, и они спешили схватиться с ненавистным врагом.
К 16 июля 1942 года 62-я армия — наш правый сосед — своими передовыми отрядами уже вошла в соприкосновение с противником на правом берегу Дона. В это время начали разгружаться из вагонов соединения 64-й армии: 112-я стрелковая дивизия — на станциях Котлубань, Качалино, Филонове; 214-я — на станциях Донская, Кривая Музга; 29-я — на станции Жутово. Остальные соединения и части разгружались на берегу Волги, в 120—150 км от указанного штабом Сталинградского фронта рубежа обороны.
Первый эшелон полевого управления армии прибыл в хутор Советский (70 км западнее Сталинграда). Здесь сразу же началась напряженная работа. Директивой командующего Сталинградским фронтом от 17 июля 1942 года войскам 64-й армии в составе 229, 214, 29-й и 112-й стрелковых дивизий, 66-й и 154-й бригад морской пехоты, 40-й и 137-й танковых бригад с артиллерийскими частями, а также Житомирским, 1-м и 3-м Орджоникидзевскими и Краснодарским военными училищами ставилась задача — выйти на рубеж: Суровикино — Нижне-Солоновский — Пещеровский — Суворовский —
12
Потемкинская — Верхне-Курмоярская. Здесь закрепиться и жесткой обороной не допустить прорыва противника на Сталинград. Далее директивой предписывалось выдвинуть передовые отряды — по одному полку от каждой дивизии— на рубеж рек Чир и Цимла.
Условия для выполнения директивы были весьма сложными. Дело в том, что некоторые дивизии и армейские части только выгружались из эшелонов, а другие еще следовали по железной дороге. Так, к 6 часам 19 июля в 214-й дивизии было разгружено лишь 3 эшелона из 14, в 29-й — 6 из 15, в 229-й — 8 из 14, а 112-я дивизия вся находилась в пути.
Оборонительные бои на дальних подступах к Сталинграду начались 17 июля на рубеже рек Чир и Цимла действиями передовых отрядов 62-й и 64-й армий. Именно с этой даты принято считать начало битвы под Сталинградом.
Многие видели картину морского прибоя, когда о скалы или бетонные волнорезы с ревом дробятся высокие пенистые валы. И, дробясь, морская стихия постепенно слабеет, тухнет. Разумеется, не всякое сравнение точно, но, кажется, именно такими волнорезами и были выброшенные навстречу врагу наши передовые отряды. В самый тяжкий период развертывания боевых действий против численно превосходящего противника своей мужественной грудью они приняли первый вал вражеского натиска и упорным сопротивлением помогали подходящим войскам создавать основной оборонительный рубеж.
Отряды смело вступали в соприкосновение с противником. Так, навстречу бронированным полчищам гитлеровцев двигался в район Тормо-син отряд пехотинцев-моряков 154-й бригады под командованием старшего лейтенанта А. А. Журина и комиссара отряда политрука В. И. Богайчука. Усиленный тремя противотанковыми орудиями, минометным взводом, отделением ПТР, он в районе хутора Беляевский вступил в бой с двумя батальонами пехоты и эскадроном кавалерии.
13
К сожалению, история, архивные документы мало сохранили свидетельств о действиях передовых отрядов. Поэтому были так дороги нам дышащие огнем боев весточки, опубликованные в печати. На страницах «Правды» ее корреспонденты Акульшин и Куприн так рассказывали о действиях передового отряда 154-й бригады морской пехоты:
«...На хутор двигалась немецкая мотопехота. Выдержать удар, задержать врага во что бы то ни стало — таков был боевой приказ передовому отряду. Рано утром бойцы этого отряда, который насчитывал всего около сотни человек, залегли на окраине казачьего хутора.
И вот из-за пригорка показалась немецкая мотопехота: мотоциклисты, велосипедисты, автоматчики; с флангов — кавалеристы. Восемьсот метров осталось до врагов. Далеко, пусть придвинутся еще ближе! Минуты томительного ожидания...
Пора! Старший лейтенант Журин дал команду, и заговорили наши пушки, минометы и автоматы. Сержант Холявин посылает мины в самую гущу немецкой пехоты. Артиллеристы под командой старшего лейтенанта Решетняка крошили врага картечью, автоматчики расстреливали атакующих точными, меткими очередями. Немцы не выдержали и стали отходить. В этой схватке моряки начисто скосили роту вражеской мотопехоты, взвод мотоциклистов и полуэскадрон кавалерии.
Озлобленные неудачей, немцы через сорок минут бросились во вторую атаку. Шел целый батальон. Захлебнулась и вторая атака. Через полтора часа началась третья, а затем четвертая.
Уже десять часов длился бой.
Старший лейтенант Раджабов со своими минометчиками наносил немцам огромные потери. Прямой наводкой продолжали бить артиллеристы.
Восемь бойцов уцелело у старшины Потапова. Работали они своеобразным конвейером: четверо стреляли, четверо заряжали диски к ав
14
томатам. А враг все лез и лез. Автоматы раскалились, стали обжигать руки. Падает, сраженный вражеской пулей, один боец, другой. Остались лишь трое: командир, бойцы Ожогов и Шариков. Ранены и они, но с яростью продолжают драться...
Расстреляны последние патроны, а враг — уже перед самыми окопами.
— Гранатами их! — крикнул старшина автоматчикам.
Лобовая атака сорвалась. Враг стал теснить моряков с флангов. В лощине уже строчил немецкий пулемет. К нему ползком подобрались раненые моряки. Пара гранат — и пулемет замолк. Командир истекал кровью. У него разбиты плечо и рука, осколком мины разорван правый бок, но старшина продолжал драться, подавая бойцам пример стойкости и отваги.
Ночь прервала кровавую схватку. 400 гитлеровцев нашли смерть в этом бою. Не удалось врагу овладеть позицией небольшого отряда моряков!
Утром снова загрохотала вражеская артиллерия. И снова немецкая мотопехота бросилась в атаку. Моряки встретили ее убийственным огнем. Враг откатился. Но, оправившись, опять и опять бросался на нашу оборону. Два дня шли жестокие бои. Моряки потеряли счет вражеским атакам.
На исходе второго дня немцы, подтянув свежие резервы, предприняли еще одно ожесточеннейшее наступление. Ураганный огонь обрушился на наши боевые порядки. Все ближе ложились снаряды и мины, строчили по. окопам немецкие пулеметы и автоматы. Моряки не отвечали.
50 метров отделяют атакующих от наших окопов. Команда — и убийственным огнем моряки ударили по первым немецким цепям... Трупы фашистов устилали поле. Но, шагая через них, все лезли вперед новые цепи. К окопам, где залегли бойцы под командой главного старшины Лебедева, ппорвались 60 немцев. Пулеметчик
15
Фролов скосил 20 из них, но остальные все шли вперед.
Командир принял решение: «В штыки!» Он поднялся во весь рост, за ним — моряки. С винтовками наперевес и с криками «ура» они бросились в контратаку. Увлеченный ими, ринулся на врага весь отряд...
В боях на Дону моряки, которыми командует тов. Смирнов,— заключала «Правда»,— покрыли свое боевое знамя новой славой. Родина их никогда не забудет. В жестоких трехдневных боях, сами понеся малые потери, они истребили около 3000 вражеских солдат и офицеров, уничтожили много фашистских орудий и минометов. Врагу, обладавшему превосходящими силами, ни разу не удалось прорвать оборону моряков. Секрет их боевых успехов — в стойкости, мужестве, железной дисциплине, в умении драться искусно и беспощадно»1.
Комиссар бригады моряков старший батальонный комиссар Василий Федорович Трунин вскоре после этого боя рассказывал о самой бригаде, ее людях, в том числе и тех, кто входил в передовой отряд, о его командире. 154-я бригада морской пехоты прибыла на Дон с Северо-Западного фронта, где с февраля по июнь 1942 года вела ожесточенные бои с противником на Старо-Русском и Демьянском направлениях. Многие ее бойцы и командиры уже прошли испытания огнем, знали повадки врага, и это придавало им уверенность и упорство в первых схватках на донском рубеже.
Много теплых слов комиссар адресовал главстаршине Василию Александровичу Потапову. Отважный воин-коммунист за проявленные стойкость и мужество, высокую боевую активность и самоотверженность одним из первых в 64-й армии был награжден орденом Ленина. Родом он из Карелии. Моряк уже в первых боях заявил о себе. Точный бросок гранаты, меткая автоматная очередь, стремительный рывок впе
1 «Правда», 1942, 28 июля.
16
ред — излюбленный метод действий Василия Потапова и его автоматчиков.
— Мне кажется,— говорил В. Ф. Трунин,—-что вот такие дерзкие моряки, как Потапов и ему подобные — живое воплощение «морской души». Всего десять автоматчиков было в подчинении Потапова, потом остался один. Восемь часов невероятнейшего упорства! Истекавший кровью Потапов буквально потрошил немчуру, уничтожив до семи десятков гитлеровцев. Это и есть морская хватка... Потому-то враг и зовет нас «черной смертью».
Самыми стойкими из стойких, бесстрашными из бесстрашных были коммунисты. В схватке с вражескими мотоциклистами удивительную выдержку, самообладание проявил восемнадцатилетний кандидат в члены ВКП(б) сержант Халя-вин. По облаку пыли и треску моторов сержант точно установил, откуда могли появиться вражеские мотоциклисты, и, как только они показались на проселке, по его команде минометчики открыли беглый огонь. На какое-то мгновение мотоциклисты опешили, но несколько проскочило вперед. И тут Халявин, взяв свою винтовку, хладнокровно, одного за другим «снял» пятерых гитлеровцев. Остальные повернули вспять.
За умелое руководство действиями передового отряда, личное мужество был отмечен орденом Красной Звезды коммунист старший лейтенант Афанасий Акимович Журин. В бригаде его высоко ценили как волевого, вдумчивого и решительного командира. В то время ему было 27 лет. Внешне медлительный, он в бою преображался— обстановку схватывал и решения принимал мгновенно. Воевал он с первых дней войны. Перед боями на Дону вступил в партию. Дважды был ранен. Хорошо знал тактику врага, его коварные приемы...
Да, отменно дрались в первых боях моряки-пехотинцы. Они с честью выполнили боевую задачу. Об их успехе узнала 64-я армия. На бойцов в матросских тельняшках можно было положиться— не подведут!
17
Передовые отряды 214-й дивизии вошли в соприкосновение с противником в районе Александровка — Верхне-Гнутов. Батальоны, возглавляемые капитаном И. А. Паутовым и старшим лейтенантом А. А. Цветаевым, форсированным маршем достигли реки Цимлы и заняли оборону. Здесь уже действовали разведотряды 29-й моторизованной дивизии гитлеровцев. Ее подвижные части могли вот-вот появиться и, обойдя наши отряды, с ходу врезаться в боевые порядки дивизии. Собственно, так все и получилось. Отряды 214-й были противником обойдены. Цветаев и Паутов принимают отчаянные попытки вырваться из окружения. Отряд Цветаева с тяжелыми потерями пробивается через Тормосин и появляется в полосе 154-й бригады морской пехоты. При выходе из окружения Цветаев погибает и команду принимает старший лейтенант Т. Я. Симоненков. Его решительные действия спасают отряд.
Не легче было положение и в отряде капитана И. А. Паутова. Три дня он отбивался от наседавшего со всех сторон противника. Сам понес большие потери, особенно в бою за Верхне-Аксеновский, но чувствительный урон нанес трем эскадронам противника, рассеял его колонну с артиллерией и в районе Верхне-Гнутов основательно потрепал румынский пехотный полк.
Здесь, в отряде Паутова, геройской смертью пал комиссар 776-го стрелкового полка Н. С. Эделев. Узнав, что отряд ведет тяжелый бой, комиссар поспешил туда. Под давлением превосходящих сил противника часть отряда начала отходить, комиссар поднял бойцов в контратаку, однако тут же был смертельно ранен. Собрав последние силы, комиссар призвал бойцов идти только вперед. Услышав предсмертный зов комиссара, они бросились в контратаку и опрокинули врага.
Ночью батальон Паутова прорвался через кольцо-окружения и вышел к дому отдыха, где и присоединился к своему полку.
В сторону Цимлянской, где была обнаружена
18
большая вражеская группировка, высылался передовой отряд от 29-й стрелковой дивизии. Стрелковый батальон майора Суховарова, усиленный батальоном танков, двумя артиллерийскими батареями, ротой автоматчиков и взводом противотанковых ружей, успешно провел бой за хутор Красный Яр. Здесь особенно отличился со своими бойцами старший лейтенант Букреев. Хутор несколько раз переходил из рук в руки. С боями приходилось брать каждый дом, погреб, сарай. Когда выбыл из строя командир взвода, его заменил красноармеец Довгаленко. Сержант Гужев, несмотря на ранение, целые сутки не оставлял своего отделения. Ранен был и Букреев. Ему сделали перевязку, и он продолжал командовать. Но вскоре получил вторую, смертельную рану, и его заменил старший лейтенант Денежкин.
Весь состав отряда действовал поистине геройски. Он нанес большой урон гитлеровцам.
Активную помощь передовым отрядам оказывали летчики 8-й воздушной армии. С 17 по 22 июля они сделали до 100 боевых самолетовылетов, нанося удары по подходящим колоннам противника, уничтожали вражескую авиацию в воздухе и на аэродромах, вели разведку выдвигавшихся группировок противника.
Мы подробно останавливаемся на действиях передовых отрядов армии потому, что до сих пор эта ее первая, но наиболее тяжкая страница, не нашла своего сколько-нибудь обстоятельного отражения в литературе. Командование Сталинградского фронта высоко оценило результаты действий наших авангардов. Несмотря на то, что отряды действовали разобщенно, без локтевой связи друг с другом, не имели ни танков, ни достаточного количества орудий и минометов, надежных средств связи, они с честью выполнили поставленную перед ними задачу — задержали продвижение передовых частей противника, заставили развернуть его раньше времени свои главные силы и тем самым вскрыть направление его удара — на Сталинград.
19
Сдерживая около шести суток вражеский натиск, передовые отряды позволили выиграть время для усиления обороны войск 62-й и 64-й армий. Продвижение вражеской 6-й армии замедлилось, и гитлеровское командование вынуждено было начать усиление войск на Сталинградском направлении. К концу июля враг уже сосредоточил здесь более 50 дивизий и 1200 самолетов.
Для 64-й, как и для других армий Сталинградского фронта, наступала горячая боевая страда.
Лицом к огню
Трудно, очень трудно начиналась боевая биография 64-й на донском рубеже. Наши войска под натиском превосходящих сил противника, особенно в танках и авиации, отходили, оставляя в руках врага богатейшие области Дона. Горели казачьи станицы и хутора, пологом дыма покрылись мирные поля.
На юге гитлеровская Германия сосредоточила лучшие войска. На Сталинградское направление, коему суждено было стать главным в летней кампании 1942 года, выдвигалась в составе 14 дивизий 6-я немецкая армия. Свой кровавый след 6-я армия оставила в Чехословакии, Бельгии, Франции, Югославии, Польше. Это была армия отъявленных гитлеровских головорезов. Дивизии ее формировались из «чистокровных арийцев» в возрасте от 20 до 27 лет. Каждый четвертый был членом нацистской партии. В январе 1942 года, назначая генерала Паулюса командующим 6-й армией, Гитлер высокопарно заявил: «С вашей армией вы можете штурмовать небо». Паулюс, разумеется, штурмовать небо не стал, а вот как военачальник, покорно выполнявший волю фюрера, сделал все, чтобы всесторонне подготовить одно из лучших объединений сухопутных сил для предстоящей летней кампании.
20
6-я армия ко времени боев в большой излучине Дона имела около 270 тысяч человек, до 3 тысяч орудий и минометов и 500 танков. В нее входили четыре армейских корпуса, в том числе 51-й, действовавший против передовых отрядов нашей армии, и два танковых корпуса—14-й и 24-й. Поддерживал с воздуха 6-ю армию 4-й воздушный фронт.
Сюда же, на Сталинградское направление, была переброшена впоследствии и 4-я танковая армия, снятая с Кавказского направления. Сместившись от Воронежа к югу, эта армия своими соединениями-—шесть пехотных, одна танковая и одна моторизованная дивизии — к середине июля вышла к Дону на рубеже Цимлянская — Константиновская.
В двадцатых числах июля вышли к Дону близ Калача и передовые части 6-й немецкой армии.
В директиве № 45 Гитлер ставит такие задачи южным группам армий: «Группе армий «А» наступать на юг за рекой Дон с целью овладения Кавказом и нефтяными богатствами.
Группе армий «Б» нанести удар по Сталинграду и рагромить сосредоточенную там группировку противника, захватить город, а также перерезать перешеек между Доном и Волгой».
Вслед за этим танковые и моторизованные войска должны были нанести удар вдоль Волги, чтобы выйти к Астрахани и парализовать движение по главному руслу Волги.
22 июля противник вышел к главной полосе обороны войск Сталинградского фронта. Обстановка на участке 64-й армии и ее соседей складывалась тяжелой.
Если говорить о соотношении сил 64-й армии и ее противника, то оно соответственно выглядело так: в людях 34466 — 56000, в орудиях 226 — 558, минометах 622 — 498, в танках 55 — 200. Сложность заключалась еще и в том, что в большой излучине Дона, по существу, не было подготовленных оборонительных рубежей. Их приходилось создавать в невероятной спешке и под огнем противника. А местность совершенно
21
открытая, безлесная, где раздолье для маневра танками, где вражеская авиация, пользуясь господством в воздухе, безнаказанно наносила удары по подходящим к Дону войскам, причиняя им большой урон в людях и боевой технике.
И все же советское командование поставило перед нацистскими генералами непредвиденные проблемы. Им пришлось в срочном порядке вносить коррективы в планы летней кампании.
Ставка Верховного Главнокомандования потребовала от вновь созданного Сталинградского фронта не допустить противника восточнее рубежа реки Дон. 64-я армия в составе 4 стрелковых дивизий, 2 стрелковых бригад, 4 полков курсантов военных училищ должна была организовать оборону на рубеже Суровикино — Верх-не-Курмоярская протяженностью до 120 километров.
Наиболее опасным был участок правого фланга от Суровикино до Суворовского, протяжением 56 километров. И, как потом выяснилось, именно сюда противник выдвинул сильную группировку, пытаясь с ходу прорвать нашу оборону и захватить переправы через Дон, а затем стремительным рывком достигнуть Сталинграда. Поэтому генерал В. И. Чуйков сосредоточил на этом участке основные силы и средства: две стрелковые дивизии, танковую и морскую стрелковую бригады, два артиллерийских и два истребительно-противотанковых полка, с тем чтобы удержать не только рубеж, но и переправы, а также дороги, ведущие к Сталинграду, в том числе и железную дорогу Лихая — Сталинград, которая являлась главной артерией, обеспечивавшей войска 64-й и 62-й армий всем необходимым.
Чтобы парировать танковые удары противника на Нижне-Чирском направлении, как наиболее танкоопасном, создавалось шесть противотанковых районов. Часть танков зарывалась в землю и использовалась в качестве неподвижных огневых точек.
Но у командарма, у штаба 64-й душа болела
22
не только за правый берег, но и за левый фланг, идущий от Рубежного до Верхне-Курмоярской. На первый взгляд казалось, что этот участок, прикрытый рекой со сравнительно небольшим числом удобных переправ, мог обороняться малыми силами. Однако в связи с выходом 4-й танковой армии Гота в районе Цимлянской и захватом ею переправы через Дон и на левом фланге пришлось создавать сильный резерв. Его составили: часть сил 29-й стрелковой дивизии полковника А. И. Колобутина, прикрывавших 50-километровый рубеж по реке Дон, 66-я бригада морской пехоты, два батальона 137-й танковой бригады и четыре курсантских полка.
Однако перед решающими сражениями на указанный командованием фронта рубеж обороны армия вышла не всеми силами. Только 214-я стрелковая дивизия под командованием генерала Н. И. Бирюкова и 154-я бригада морской пехоты под командованием полковника А. М. Смирнова оказались в несколько лучшем положении — они имели почти трое суток для организации обороны. С сосредоточением 229-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник Ф. Ф. Сажин, дело обстояло намного хуже: к 24 июля на рубеж, протяженностью в 25 километров, вышло лишь пять батальонов без достаточных средств усиления. Люди были утомлены двухсоткилометровым маршем, а на инженерные работы и на подготовку огневых средств к бою оставалась только одна ночь. К тому же авиация и артиллерия противника наносили огневые удары почти непрерывно,, что, естественно, не могло не сказаться на эффективности оборонительных работ.
Ко всем этим испытаниям прибавлялись еще и испытания нестерпимой жарой, палящим июльским солнцем. В блиндажах от жары плавились свечи.
...Решающие бои приближались с часу на час. В двух правофланговых стрелковых дивизиях — 229-й и 214-й — и в 154-й бригаде морской пехоты шли инженерные работы.
23
214-й дивизией командовал генерал Н. И. Бирюков, не впервые встречавшийся с германским фашизмом. Он добровольно пошел на огненные рубежи республиканской Испании в качестве советника командира коммунистической дивизии.
Война с гитлеровцами застала его у западных границ нашей Родины уже в должности командира дивизии. Не раз дивизия попадала в острые, порой, казалось, безвыходные положения, но прорывалась с боями из окружений. Словом, генерал знал почем фунт лиха.
Под стать комдиву был и его комиссар — полковой комиссар Алексей Федорович Соболь. Комиссар был лет на десять моложе Бирюкова, но у них сложились отношения полного взаимопонимания. Соболь тоже побывал в боях, хорошо знал армейскую службу, умел найти дорогу к сердцу солдата. Начал он с красноармейца, а в последующие десять лет занимал должности командира отделения, взвода, был парторгом роты, комсоргом части, а потом и ее партийным руководителем.
Полковой комиссар дни и ночи проводил непосредственно в частях, в окопах и блиндажах, деля с воинами все трудности и лишения. За это и любили его.
Пока шло оборудование позиций на правом фланге армии, на левом развертывались события, которыми заинтересовались и фронт, и Ставка.
Командование 64-й армии, как и штаб фронта, беспокоило сосредоточение вражеской группировки в районе Цимлянской. А силы ее, как потом выяснилось, были внушительные. Знай их, фронт, может быть, и не отдал бы одного поспешного приказа войскам 64-й армии.
Приказ этот в штаб 64-й армии пришел 22 июля. Им предписывалось 66-ю бригаду морской пехоты и 137-ю танковую бригаду направить по западному берегу Дона к станице Цимлянской. Задача бригадам ставилась, прямо скажем, нереальная: ударом во фланг и тыл уничтожить группу войск противника, переправляющуюся
24
в это время через Дон. Командарм-64 со своей стороны предупредил командующего фронтом генерала Гордова, что через Дон переправляются значительные силы и что две бригады — единственный армейский резерв — с этими силами не справятся. Однако генерал Гордое своего решения не отменил, он это сделал позже, когда стало ясно, что в районе Цимлянской переправлялся полнокровный 48-й танковый корпус гитлеровцев.
Тем не менее отряд из двух бригад в ночь на 23 июля сосредоточился в поселке Суворовском. Из 137-й танковой бригады подошел лишь один танковый батальон в составе пятнадцати легких танков Т-60. 66-я бригада морской пехоты в бой еще не вступала. Ею командовал полковник А. Д. Державин, уже успевший повоевать на Карельском перешейке и на Северо-Западном фронте. Как опытного боевого офицера, командарм назначил его старшим «летучего» отряда.
В 10 часов 23 июля отряд выступил на выполнение задачи, поставленной фронтом.
Бескрайняя степь. Пыль, поднятая траками гусениц, клубится над степью и служит ориентиром для вражеской авиации. Отряду Державина приходится то и дело выдерживать атаки с воздуха.
Впереди отряда шли Державин и начальник политотдела бригады подполковник М. П. Ломоносов. Угодно было судьбе свести обладателей двух столь дорогих каждому русскому фамилий под одно боевое знамя. Потому-то о 66-й в армии говорили, как о державинско-ломоносовской.
А в то самое время у Нижне-Чирской перешедшие в наступление немецко-фашистские войска уже теснили наши части к Дону. Тут очень бы нужны были эти две бригады, чтобы парировать удары противника или заткнуть ими образовавшуюся брешь. Беспокойно на душе у генерала Чуйкова. Вновь следуют запросы в штаб фронта. Теперь уже, кажется, и там понимают,
25
какая опасность нависла на правом фланге армии, и разрешают командующему-64 вернуть бригады на прежние позиции.
В связи с этим уместно вспомнить разговор командующего Сталинградским фронтом генерала В. Н. Гордова с Верховным Главнокомандующим.
Генерал Гордов по прямому проводу доложил Ставке о том, что противник на рассвете 23 июля атаковал превосходящими силами правофланговые соединения 62-й армии. Сталин на это сказал:
— Противник выброской своих частей в район Цимлы отвлек наше внимание на юг, и в это самое время он подводил потихоньку главные силы к правому флангу фронта. Эта военная хитрость противнику удалась благодаря отсутствию у нас надежной разведки. Это дело надо учесть и нужно всемерно усилить правый фланг фронта1.
Измотанные форсированным маршем, не спавшие несколько суток кряду, моряки 66-й бригады со своим артиллерийским дивизионом возвратились в район Нижне-Чирской.
Бой под Нижне-Чирской принял весьма ожесточенный характер. Атаки противника следовали одна за другой, и, казалось, реденькая цепочка моряков не выдержит. На помощь пехотинцам в тельняшках пришел артиллерийский дивизион на конной тяге, которым командовал капитан Новиков. Дивизиону была поставлена задача — развернуться северо-западнее Нижне-Чирской и не пропустить танки противника через Чир и Дон. Три батареи дивизиона заняли позиции на фронте около двух километров. Командирами 1-й и 3-й батарей были родные братья, лейтенанты Датриевы, 2-й батареей командовал лейтенант Рожков.
Только начали окапываться артиллеристы-моряки, а на них, вздымая бурые облака пыли, уже мчались вражеские танки с белыми крестами.
1 ЦАМО СССР, ф. 96А, оп. 2011, д. 26, л. 159.
26
Батарейцы насчитали их свыше двадцати. Не доходя до орудийных позиций, километра полтора-два, танки с места открыли по ним беспорядочный огонь.
Исполнявший в этот момент обязанности командира дивизиона лейтенант Д. У. Датриев быстро оценил обстановку, подал команду офицерам батарей: «По местам!» Команда означала: стать к орудиям офицерам и бить по танкам прямой наводкой. Танки усилили огонь, но наши орудия пока молчали. Когда расстояние сократилось, они, наконец, заговорили. И вот уже закрутились, задымили на месте два танка. Но основная их масса двигалась вперед, стреляя на ходу. Позиции артиллеристов застилали горький дым и пыль. Трудно вести точную стрельбу. Однако вспыхнули еще машины гитлеровцев. Другие, не сбавляя скорости, мчались на позиции наших пушкарей. Расчеты несли большие потери от вражеского огня. Но оставшиеся моряки не дрогнули. Около часа продолжался неистовый поединок воинов-артиллеристов с танками. Нервы у моряков оказались крепче. Оставив на поле боя двенадцать подбитых и сожженных танков, гитлеровцы откатились назад и до самого вечера не предпринимали попыток овладеть Нижне-Чирской и выйти к Дону.
Позже в своих мемуарах Маршал Советского Союза В. И. Чуйков напишет: «Я особенно отмечаю заслугу артиллеристов 66-й морской стрелковой бригады, которые отразили атаку сильной группы танков противника, нацеленной на станицу Нижне-Чирская и на переправы в этом районе»1.
Три первых дня
25 июля противник бросил в бой свою южную группировку, введя в действие сразу около 100 танков. Удар пришелся по 229-й и 214-й стрел-
1 Чуйков И. Сражение века. М., «Советская Россия», 1975, с. 35—36.
27
новым дивизиям 64-й армии, которыми командовали полковник Ф. Ф. Сажин и генерал Н. И. Бирюков. К исходу дня гитлеровцам удалось прорваться- на правом фланге 64-й армии. Создавалась серьезная угроза охвата 62-й армии с юга1.
25 ИЮЛЯ. Едва поднимавшееся солнце отбелило горизонт, над позициями 229-й стрелковой дивизии появилась «рама» — фашистский бронированный воздушный разведчик.
Командир 229-й стрелковой дивизии Федор Федорович Сажин — сухощавый, небольшого роста, но энергичный и волевой полковник, протирая красные от бессонницы глаза, нашарил биноклем черные точечки. Они приближаются, увеличиваясь. Прерывистый гул доносится все отчетливее. И вот вражеские бомбардировщики обрушили бомбы на наши позиции.
На НП Сажина поступают первые сообщения о подходе врага к районам обороны. Комдив доложил командарму, что противник двумя моторизованными полками с 60 танками атакует позиции 229-й.
Началось...
64-я принимает боевое крещение. Ее правому флангу угрожает 51-й армейский корпус неприятеля. Затем в стыке между своими 297-й и 71-й пехотными дивизиями противник ввел в бой 24-ю танковую дивизию, которая бронированным кулаком начала таранить оборону едва успевшего окопаться 783-го стрелкового полка 229-й стрелковой дивизии.
Высота 158,0. Ее обороняет один из батальонов 811-го стрелкового полка 229-й стрелковой дивизии. Примерно в 10.30 до двух батальонов пехоты обходят наше подразделение и овладевают высотой. Появляются танки, и следует новый бросок в атаку. Противник расширяет прорыв. 12 танков с пехотой устремляются от высоты в северо-восточном направлении, а другая
1 История второй мировой войны 1939—1945, т. 5, М., Воениздат, 1975, с. 162.
28
атака идет на хутор Сысойкин. Наша пехота? пятится назад — уж очень неравны силы. Полковник Сажин, пытаясь задержать противника, выдвигает вперед разведывательную и комендантскую роты, саперный батальон — все, что» было под руками. Противник остановлен. Но надолго ли?
Не менее тревожное положение сложилось на участке 804-го стрелкового полка. До двух батальонов пехоты при поддержке 30 танков прорвались через его боевые порядки. Вражеские автоматчики просочились на северную окраину хутора Сысойкин и открыли огонь с тыла* по подразделениям 783-го полка. Парировать их: удар было уже нечем.
Во второй половине дня противнику удалось вклиниться в оборону 229-й и захватить совхоз № 79. На командный пункт дивизии, находившийся на отметке 155,0, ворвались вражеские автоматчики. В бой с ними вступил комендантский взвод. Полковник Сажин перешел на запасной КП. В самое критическое время оборвалась связь с полками. Комдива особенно тревожило положение 783-го полка. Он послал туда на танке офицера штаба выяснить обстановку^ но ни танк, ни офицер не возвратились...
К исходу 25 июля на участке 229-й дивизии* обстановка создалась тяжелая. В образовавшийся прорыв противник ввел новые силы, намереваясь на следующий день развить успех.
Натиск противника в течение 25 июля не прекращался по всему правому крылу армии. Но войска, занимавшие здесь оборону, пытались удерживать рубежи, не допуская прорыва вражеской пехоты и танков к донским переправам.
С утра напряженный бой против 71-й пехотной Дивизии противника вела и 214-я стрелковая дивизия, занимавшая оборону по реке Солоная. Как ни пытался враг пробить оборону дивизии, это ему не удавалось.
Стойко отстаивал свой рубеж 780-й стрелковый полк этой дивизии. За день он отбил до десяти атак. Воины показали примеры муже-
29
ства. Так, рота старшего лейтенанта Д. Д. Струкова отразила восемь, следовавших одна за другой, атак, уничтожив при этом свыше сотни гитлеровцев. Сам Струков, будучи раненным, продолжал командовать ротой. А когда выбыл из строя пулеметный расчет, старший лейтенант огнем из «максима» истребил более двух десятков фашистов.
Артиллерийская батарея, выдвинутая на прямую наводку, была атакована с воздуха и забросана фугасками. Разбито орудие. Убит командир батареи. Но батарея должна жить. Это отлично понимал красноармеец артиллерист Гаврилов. Он взял на себя команду и приказал открыть огонь по головному танку. Танк задымил, а потом и вспыхнул. Гаврилов, заметив, что колонна вражеских танков втянулась в узкую выемку, дал команду ударить по хвостовой машине. Артиллеристы удачно накрыли ее. Танки попали в ловушку. Узкий проход был закрыт, и артиллеристы расстреливали мечущиеся туда-сюда танки.
Весь день 25 июля на участке 214-й дивизии продолжались напряженные бои. Обстановка менялась быстро и неожиданно. И если оборона дивизии не была прорвана, то прежде всего благодаря стойкости наших бойцов. Все они как один были готовы лечь на бранном поле, но до конца выполнить свой долг. Особенно крепко держались моряки 154-й бригады.
Сложнее было на участке 229-й дивизии. Ее полки отошли, и между ними и 214-й дивизией образовался четырехкилометровый разрыв.
Пожалуй, самое большое опасение в первый день боя вызывало отсутствие достоверной информации в звене штаб дивизии — штаб армии. В усложнившейся обстановке штаб 229-й дивизии несколько растерялся, управление частями нарушилось. Вследствие этого командир дивизии к концу дня не имел четкого представления о положении дел на своем участке и не смог дать точную информацию в штаб армии.
Лишь из докладов офицеров штаба армии на
30
исходе суток удалось кое-что прояснить. Но времени на осуществление решительных мер, чтобы выправить создавшееся положение, почти не оставалось. Да и резервов не было.
Вспоминая впоследствии события первого боевого дня 64-й, начальник политотдела армии, полковник М. П. Смольянов отмечал: «Это был самый тяжелый момент для нашей армии: вся громада авиации, танков навалилась на нас. Многое нам не удалось — противник потеснил нас на ряде участков. Но он не сломил воли воинов к сопротивлению. В страшном аду огня и дыма людей охватывало не отчаяние, а злая, упорная решимость драться до конца. В этом я видел главный итог минувшего дня».
Пожалуй, еще более опасная обстановка сложилась к этому дню на фронте правого соседа — 62-й армии. Начав здесь наступление крупными силами еще 23 июля, противник прорвал оборону армии южнее Клетской. После двухдневных боев гитлеровцам удалось нащупать слабое место в обороне 62-й армии, окружить две стрелковые дивизии и одну танковую бригаду и выйти в район Верхне-Бузиновка. 25 июля, введя в бой свежие силы, противник продолжал развивать успех на правом фланге нашей армии.
В этих условиях Ставка Верховного Главнокомандования передала в распоряжение командования Сталинградского фронта находившиеся в стадии формирования 1-ю и 4-ю танковые армии, которым и предстояло нанести контрудар по прорвавшейся группировке противника на правом фланге 62-й армии, разгромить ее и восстановить положение.
«Контрудар,— писал позже Маршал Советского Союза А. М. Василевский,— не привел к разгрому группировки врага, прорвавшейся к Дону, но, как показали последующие события, сорвал замысел противника окружить и уничтожить 62-ю армию, сыгравшую в дальнейшем вместе с 64-й армией основную роль при обороне Сталинграда, и не позволил ему осущест
31
вить стремительный бросок для захвата Сталинграда с ходу»1.
Это важное свидетельство представителя Ставки, которому неоднократно приходилось бывать в армиях Сталинградского и Донского фронтов, подчеркивает неразрывность боевых судеб двух героических армий — 62-й и 64-й. Их боевое содружество брало свое начало именно здесь, на огненной черте, проходившей по правобережью Дона. С этих июльских дней они, как две верные сестры, делили все пополам — и радости, которых выпало на их долю не так уж и много, и горести, которые хлебнули их воины яерез край.
26 ИЮЛЯ. Этот день, может быть, еще более драматичен, чем предыдущий.
С рассвета, под обычный аккомпанемент бомбежки с воздуха и артиллерийской музыки с земли, танки и пехота противника устремились в прорыв, образовавшийся на участке правофланговой 229-й дивизии. За короткую ночь ее командиру полковнику Ф. Ф. Сажину да и штабу армии не удалось подтянуть к месту прорыва свежие силы — их попросту не было. Успели подойти лишь учебный батальон и два стрелковых батальона 804-го полка, которые едва начали окапываться в районе высотки, что западнее поселка Савинского, как были атакованы превосходящими силами противника.
Стальной лавине вражеских танков — их было свыше 150 — мужественно противостояли лишь десять танков КВ. Они не только выдержали первый удар, но и рассеяли плотный строй фашистских машин, нанеся им значительные потери. Основная же тяжесть борьбы с вражескими танками легла на плечи артиллеристов.
— Положение на участке 229-й дивизии нас тревожило более всего,— вспоминает генерал А. Н. Янчинский, бывший начальник штаба артиллерии 64-й армии.— Поэтому на поддержку
1 Василевский А. М. Дело всей жизни. М., Политиздат, 1974, с. 74.
32
Сажина было направлено два артиллерийских полка—1111-й пушечный артиллерийский и 1254-й истребительно-противотанковый. Поединки артиллеристов с фашистскими танками носили крайне ожесточенный характер. Нередко расчеты вели огонь до последнего снаряда.
Не могу здесь не сказать об артиллерийском дивизионе, которым командовал старший лейтенант Бондаренко. Танки противника дробили оборону 783-го стрелкового полка. Вскоре около трех десятков вражеских машин, пройдя через окопы нашей пехоты, устремились на позиции дивизиона. Все батареи его стояли на прямой наводке — в открытой степи они были видны, как на блюдечке. И здесь побеждал тот, кто не терял самообладания и упреждал противника в открытии огня.
Танки шли волной, стреляя на ходу. Вражеский снаряд разбил орудие, у которого стоял командир 4-й батареи лейтенант Медин. Идущая за танками пехота открыла убийственный огонь по орудийным расчетам. Вражеские пули и снаряды оборвали жизнь командиров батарей — лейтенантов Грабовского и Литвиненко. Но не дрогнули артиллеристы. Пропустив танки, они картечью ударили по пехоте.
Несколько танков прорвались к высоте, где размещался НП командира дивизиона. Медлить нельзя. В эти критические минуты старший лейтенант Бондаренко принимает дерзкое решение — вызвать огонь на себя. По высоте ударили наши пушки. Ударили так, что взялось огнем сразу несколько танков.
Отважно действовали расчеты гвардейских минометов 76-го полка, которым командовал гвардии подполковник И. И. Кутепов. В самые критические моменты боя гвардейцы точными залпами наносили опустошения в рядах гитлеровцев.
Припоминая дни жарких боев в большой излучине Дона, полковник В. Адам — адъютант 6-й немецкой армии — писал: «При наступлении 6-й армии к Волге кровь немецких солдат лилась
2 Заказ 335
33
рекой. Отошли в прошлое успехи западной кампании, равно как и бодрое настроение солдат, характерное для лета 1941 или для мая и июня 1942 года...». Один ефрейтор, еще находясь под впечатлением пережитых под Калачом боев, рассказывал Адаму:
— В таком пекле даже здесь, на Востоке, мне еще не приходилось бывать. Задал нам Иван жару, у нас только искры из глаз сыпались... Артиллерия у русских знатная. Отлично работает — что ни выстрел, то прямое попадание в наши позиции... Много наших от их артиллерии пострадало. А самое большое проклятие — это «катюши». Где они тюкнут, там человек и охнуть не успеет1.
Красноречивое признание!
Между тем обстановка на участке 783-го полка складывалась крайне тяжелая. Стало известно, что его командир убит, а комиссар ранен. Полк начал отходить в восточном направлении. Несмотря на большой урон, нанесенный врагу нашей артиллерией, его части рвались вперед.
Видя, что 783-й полк истекает кровью, сражается из последних сил, командарм бросает навстречу прорвавшемуся противнику подразделения 66-й бригады морской пехоты и мотострелковый батальон 137-й танковой бригады. Попав под губительный артиллерийский и минометный огонь, пехотинцы залегли и начали окапываться. Однако часа через полтора противник, подтянув на этот участок тяжелые машины 24-й танковой дивизии, опрокидывает и этот слабый заслон. Батальоны моряков, ведя упорный бой, медленно отходят к Нижне-Чирской.
Во второй половине дня стало ясно, что оборона армии на правом фланге окончательно прорвана. Остатки 783-го полка и два батальона 804-го полка 229-й стрелковой дивизии еще пытались задержаться на высотках близ речки Чир, но были сбиты с них и в середине дня стали отходить к Дону.
1 Адам В. Трудное решение. М., «Прогресс», 1967г с. 71—72.
34
На участке 214-й дивизии в этот день нажим противника несколько ослаб.
Верно, с утра сильный удар пришелся по 788-му полку, которым командовал И. А. Горбачев. Полк занимал оборону на самом доступном для танков участке степной местности. Поэтому командир дивизии больше всего тревожился именно за этот участок. Сюда он направил комиссара. Сюда же был подтянут противотанковый резерв, нацеливалась и артиллерия соседних полков.
На батальон капитана Дюсьметова навалилось до тридцати танков и до двух батальонов пехоты. На по/лощь атакованному .батальону пришли артиллеристы дивизиона Загородного. Выдвинулись вперед и истребители танков. Метко бил из своего ружья бронебойщик Верниго-ров. Стойко держали позиции расчет «сорокапятки» сержанта Марова, бойцы роты лейтенанта Л. Рублева. Перед позицией роты вся степь была устлана вражескими трупами. Их насчитали около ста.
Неукротимая боевая активность, стремление навязать противнику свою волю, на его удар отвечать своим ударом — вот что было характерным для воинов 788-го полка.
— А как сам-то Горбачев? — поинтересовался командир дивизии у комиссара Соболя, пробывшего почти весь день в полку.
— Старик невозмутим,— ответил комиссар.
Ивану Александровичу Горбачеву было около сорока пяти. В старики его записывать, конечно, рано. Но шутливый тон комиссара лишь подчеркивал крепкую выдержку и боевую зрелость командира полка.
С железной решимостью отстаивали свой рубеж в этот день и батальоны 154-й бригады морской пехоты. За два дня боев западнее Нижне-Чирской моряки истребили значительное число солдат и офицеров 71-й немецкой пехотной дивизии. Этот успех — результат твердого и умелого руководства боевыми действиями бригады со стороны ее командира полковника
2*
35
Александра Максимовича Смирнова. Член партии с 1919 года, участник гражданской войны, он прошел в армии путь от красноармейца до полковника. В 1933 году Смирнов окончил военную академию им. М. В. Фрунзе и был оставлен здесь преподавать тактику. Глубокие знания, твердый командирский характер определяли и «боевой почерк» бригады. Ее действия отличались беззаветной отвагой и мужеством личного состава, умением использовать все силы и средства для боя. Как правило, моряки подпускали фашистов на 100—200 метров, а потом открывали массированный огонь из автоматов и пулеметов, бросали ручные гранаты, не раз переходили в штыковой бой, который гитлеровцы обычно не выдерживали.
Между тем обстановка на правом фланге армии с каждым часом осложнялась. Наши части под непрерывными ударами противника отходили к Дону.
На переправе близ станицы Нижне-Чирской возникают пробки.* Этим пользуется вражеская авиация и производит несколько массированных налетов. В один из таких налетов погибли сразу несколько руководителей штаба армии, пытавшихся расшить образовавшиеся у переправы пробки. Смертельные ранения получили начальник артиллерии 64-й армии генерал-майор артиллерии Я. И. Броуд, начальник инженерных войск армии полковник Б. Ф. Будилов, начальник оперативного отдела штаба армии подполковник Т. М. Сидорин и еще несколько штабистов. Эти потери, понесенные в самый острый момент, когда требовалось держать нити управления в своих руках, были весьма чувствительны.
Во второй половине дня 26 июля лишь 66-я бригада морской пехоты полковника А. Д. Державина продолжала оказывать сопротивление противнику северо-западнее Нижне-Чирской. Но к концу дня и она, опасаясь быть отрезанной от переправ, начала Отводить батальоны на восточный берег Дона. Позже полковнику Державину был вручен приказ командарма, которым брига
36
де ставилась задача — оборонять станицу Ниж-не-Чирская, войдя в связь с учебным батальоном 214-й стрелковой дивизии. Но получилось так, что к десяти часам вечера Нижне-Чирская уже была занята автоматчиками и танками противника. Переправившиеся через Дон подразделения 66-й бригады вступили с ними в бой. Противник начал охватывать их левый фланг. Угроза окружения заставила подразделения моряков и остатки учебного батальона 214-й стрелковой дивизии вновь отойти к переправам через Дон.
27 ИЮЛЯ. Стремясь сорвать контрудар, предпринятый на участке 62-й армии, немецко-фашистское командование активизировало свои действия на правом фланге 64-й армии. С утра 27 июля сильная группировка противника перешла в наступление против 214-й стрелковой дивизии. Имея значительное превосходство в танках и авиации, гитлеровцы несколько потеснили 214-ю дивизию на восток.
...Наступила беспокойная ночь. Примерно к часу небольшая группа вражеских танков с автоматчиками просочилась к западному берегу Дона и открыла по переправе интенсивный огонь. На берегу образовалась пробка. Ее никак не разошьешь — нет свободного метра. Из-за плохой организации комендантской службы, службы регулирования, на мост прорывалось сразу по нескольку машин, тягачей с орудиями и танков. А тут противник стал забрасывать переправу тяжелыми минами. Все это привело к тому, что понтоны не выдержали и затонули. Образовался разрыв шириной в 15—20 метров, через который переправлялись кто как мог.
Выйдя к Нижне-Чирской — основной армейской переправе,— противник отрезал от нее части 214-й дивизии и батальоны 154-й бригады морской пехоты. Они с рассвета вступили в тяжелые бои с отчаянно наседавшим противником. 229-я дивизия частью сил зацепилась за прибрежные высотки, а частью отошла на левый берег Дона.
Командование армии больше всего опасалось
37
за судьбу оставшихся на западном берегу Дона 214-й дивизии и 154-й бригады. Им была поставлена задача — упереться флангами в реку, окопаться и продолжать оказывать противнику упорное сопротивление. Этим приказом отменялось принятое накануне решение о выводе в резерв 229-й стрелковой дивизии. Ей также ставилась задача удерживать занимаемые рубежи.
В третий по счету день боевых действий армии враг лез вперед особенно осатанело, невзирая ни на какие потери. Дон — рядом. И казалось, еще одно усилие и враг свалит части правого крыла армии в его воды. Острые, донельзя критические ситуации возникали то на одном, то на другом участке армейского оборонительного рубежа. И в этих условиях, конечно, многое можно было потерять, даже поступиться пространством во имя того, чтобы выиграть время для организации более упорного сопротивления, но нельзя было потерять одного — мужества.
Мы уже отмечали стойкий характер воинов 214-й дивизии и ее командира генерала Н. И. Бирюкова, проявившийся в двух минувших днях боев. В этот день дивизия выдержала наиболее сильный удар танков и пехоты врага. Соседи справа и слева отошли, оголили фланги. «А как быть дивизии? — возникает вопрос перед генералом Бирюковым.— Стоять или тоже отходить?» Ответа от штаба армии он получить не мог, потому что оборвалась связь.
«...Наглядевшись на молчащий аппарат и убедившись в безнадежности дальнейшего ожидания,— пишет в своих воспоминаниях Н. И. Бирюков,— мы еще раз попробовали связаться и переговорить по радио, но эти попытки оказались безуспешными.
Оценив обстановку, вижу, что сейчас вариантов только два: либо обороняться в окружении, либо — отходить. Даю указание штабу подготовить приказ на оба варианта. Но тут звонок из штаба армии: дивизии предложено закрепиться
38
на западном берегу Дона и обеспечить отход частей армии на восточный берег. Позже, уже ночью, распоряжением командарма назначаюсь комендантом переправы.
Ночью части дивизии, находившиеся в обороне, незаметно оторвались от врага и к утру продвинулись к Дону. Противник, видимо, не разглядел нашего отхода. Даже вражеская авиация не воздействовала на наши боевые порядки»1.
Отход частей дивизии проходил в общем-то организованно. Здесь хорошо себя показал командир батальона капитан П. М. Коршунов. Он все время был в курсе событий и личным примером воодушевлял бойцов. Гитлеровцы, конечно, спохватились и потеснили правофланговую роту. Комбат переместился на ее участок и лично повел роту в контратаку. Четко действовал и командир артдивизиона старший лейтенант А. М. Мануйлов, обеспечивший внезапное открытие огня, когда вражеская мотопехота и танки преследовали наши отходящие подразделения. Отважно действовал командир батареи 683-го артполка лейтенант К. С. Бородин. Заметив вражескую батарею, готовившуюся открыть огонь прямой наводкой по отходящим подразделениям, Бородин быстро развернул свои орудия и, упредив противника, мгновенно разбил два, а затем и третье орудие.
Постепенно дивизия отходила к намеченному району переправы через Дон. Однако готовой переправы здесь не было, и дивизия, обеспечив себе плацдарм, начала переправляться через Дон на подручных средствах. Помогли ей в этом и соседи — моряки 154-й бригады, которые раньше вышли к району переправы и подготовили немало подручных средств. Забегая вперед, скажем, что переправа шла почти четверо суток при напряженнейшей работе всего личного состава дивизии, при непрерывном воздействии противника.
1 Бирюков Н. И. На огненных рубежах. Волгоград^ Нижне-Волжское книжное издательство, 1972, с. 64—67.
39
Переправлялись войска под наблюдением члена Военного совета армии дивизионного комиссара К. К. Абрамова. Этот вездесущий, бесстрашный политработник разыскал и направил 214-й дивизии моторный полупонтон. На нем за одну ночь переправили на восточный берег немало боевой техники и людей.
...Бурлил и пенился батюшка-Дон. Враг с каждым часом наращивал силы, подбрасывал в район переправы пехоту, огневые средства, усиливал артиллерийский и минометный обстрел. Тем не менее воины 154-й бригады и 214-й дивизии невозмутимо делали свое дело. Два батальона моряков под командованием старшего лейтенанта А. М. Дорофеичева и капитана Т. Н. Близнюка заняли прочную оборону на западном берегу Дона — хорошо окопались, тактически грамотно разместили огневые средства и давали решительный отпор наседавшим подразделениям противника.
Моряки, не занятые обороной переправы, под непрерывным обстрелом разбирали дощатые постройки, собирали железные бочки, бревна и сооружали плоты, на которых затем переправляли на восточный берег материальную часть, машины, боеприпасы, лошадей и другое войсковое имущество. Вмешивался в переправу и... сам Дон. Сильным его течением плоты относило вниз, и пришвартовывать их * приходилось в разных местах. Но здесь проявил изобретательность командир автотранспортной роты старший лейтенант Г. М. Чередниченко. Раздобыв где-то бухту троса, он закрепил его на левом и правом берегах. По тросу моряки стали буксировать плоты к оборудованному причалу.
Высокую организованность, дисциплину и четкую распорядительность проявил при переправе частей бригады начальник штаба капитан Андрей Дмитриевич Малинин. Опытный штабной офицер, в недавнем прошлом артиллерист, он умело руководил подразделениями, не допускал спешки, скоплений у переправы. Когда же на одном из участков противнику незначительной
40
группой все же удалось подойти к переправе, Малинин повел моряков в контратаку и был тяжело ранен. Переправа войск через Дон шла до позднего вечера и всю ночь...
* * *
Три первых боевых дня 64-й армии открыли ее боевую историю, ее большой и долгий путь. Наше повествование об этих днях, естественно, не может вместить обилия драматических событий, развернувшихся на донском рубеже. Но, как нам представляется, и сказанного достаточно, чтобы понять: армия справилась со «стартовым волнением», не рассыпалась под тяжкими и непрерывно наращиваемыми ударами врага, не утратила способности к дальнейшему сопротивлению, а стойко выдерживала первые суровые испытания, закалялась в них, зная, что решающие схватки еще впереди.
И ярость есть,
и сила есть
28 июля в 17 часов 45 минут Ставка Верховного Главнокомандования передала командующему Сталинградским фронтом генералу В. И. Гордову:
«В связи с отходом 214-й стрелковой дивизии 64-й армии южнее устья реки Чир за Дон и выходом здесь противника на западный берег реки Дон, направление Нижне-Чирская — Сталинград в данный момент является для фронта наиболее опасным, а следовательно, основным. Опасность эта состоит в том, что противник, переправившись через реку Дон, может обойти Сталинград с юга и выйти в тыл Сталинградскому фронту»1.
«Основная задача фронта,— указывалось
1 ЦАМО СССР, ф. 132А, оп. 2642, д. 12, л. 272.
41
далее в директиве,— активными действиями частей 64-й армии с использованием подошедших в район Калача и южнее 204-й и 321-й стрелковых дивизий и 23-го танкового корпуса не позднее 30 июля разбить противника, вышедшего южнее Нижне-Чирской на западный берег реки Дон и полностью восстановить здесь оборону по Сталинградскому рубежу».
Ставка, как это видно из ее директивы, требовала от воинов 64-й армии высокой боевой активности, чтобы восстановить положение. Активность при этом подразумевала — не только успешно отбиваться от нагло рвущегося вперед врага, но бить его самим, упреждать его удары, контратаковать.
Примеров именно такой активности первые бои давали немало.
Примечателен в этом отношении эпизод, рассказанный бывшим командиром батальона 154-й бригады морской пехоты ныне полковником-инженером в отставке А. С. Муруговым:
— Группе фашистов по балочкам и лощинкам удалось подобраться к окопам роты, которой командовал офицер Тропин, на гранатный бросок. Какой-то гитлеровский горлопан истошно выкрикнул: «Русс, сдавайся, не то Дон буль-буль!» И тут поднялся во весь свой богатырский рост краснофлотец Сергей Голудин и, отвесив в адрес фрицев соленое словцо, грохнул во всю силу могучих легких:
— Я вам покажу «Сдавайся»! Только суньтесь — шею свернем!
Тут же, бросившись к пулемету, Голудин дал длинную очередь по выскочившим из бурьяна гитлеровцам. Потом вставил в приемник ленту с зажигательными пулями. Бурьян взялся пламенем. Ветерок размотал его космы.
— Не нравится, черти!..
Вражеская пуля оборвала раскатистый смех Сергея, но в пылу схватки он еще продолжал стрелять. И вновь град пуль ударил по щитку. Сергей вскрикнул от острой боли. Второе ранение он получил тяжелое. Стал терять сознание
42
и в бреду повторял: «Я еще вернусь... вернусь...» Его вынесли с поля боя санитары.
У переправы возникали смертельные схватки. Но моряки неизменно брали в них верх. Вот кустарниками стали просачиваться вражеские автоматчики. Парторг 2-го батальона лейтенант Мишутин с тремя автоматчиками стремительным броском достигли кустарника и забросали их гранатами. Девять фашистов полегло, а десятый был взят в плен.
Пять яростных атак выдержал в этот день батальон моряков. Командир, старший лейтенант А. М. Дорофеичев и комиссар — батальонный комиссар П. М. Белявский —- все время находились среди бойцов, подбадривали их, воодушевляли личным примером железной выдержки и бесстрашия. Последняя атака, предпринятая гитлеровцами уже в сумерках, была особенно жестокой. Лезли они с гиком «хох! хох!», заливая горячим свинцом позиции батальона.
— Ну-ка, друзья, покажем фрицам, где раки зимуют,— крикнул комиссар Белявский и первым ринулся на врага. Краснофлотец Фролов лег за пулемет. Под его прикрытием поднялась рота младшего лейтенанта Г. Лебедева. Сбросив армейские гимнастерки и надев бескозырки, бойцы в тельняшках бросились на затаившихся гитлеровцев. «Полосатая смерть», как называли фрицы морских пехотинцев, катилась на них грозной лавиной. А потом закипела рукопашная. Удара в штыки фашисты не выдержали.
Среди политотдельцев армии бытовало мнение, что ллорская пехота бравирует своей удалью, порой безрассудно рискует жизнью и вследствие этого несет неоправданные потери. На первых порах, может быть, это и имело место. Но опыт последующих боев показал, что потери противника были в несколько раз больше, нежели потери моряков той же 154-й бригады. Их активность все более основывалась на трезвом расчете, на знании врага, его тактики. Разум, а не оголтелый напор был свойствен многим командирам и бойцам бригады.
43
В те дни одному из нас душным июльским вечером пришлось беседовать с капитаном коммунистом Г. Д. Фокиным — командиром отдельного артиллерийского дивизиона 154-й бригады, снискавшим славу отважного и умелого офицера.
Геннадий Дмитриевич — уралец, кадровый военный, прошел путь от курсанта до начальника цикла общевойсковой подготовки высшего военно-морского училища. Завзятым артиллеристом он стал на Балтийском флоте и свое высокое боевое мастерство проявил еще в боях с белофиннами. Попадал он в горячие переделки под Вязьмой, где командовал подвижной батареей 152-миллиметровых морских пушек. В октябре 1941 года возглавил артиллерийский дивизион, а позднее стал заместителем командира бригады.
Дивизион Фокина на донском рубеже дрался искусно, умело используя местность, маскируясь под нее так, что не только с земли, но и с воздуха не вдруг-то обнаружишь позиции его батарей. Окапываться — пота не жалеть, вгрызаться в землю, как бы ни была она тверда,— стало непременным правилом. Кроме того, командир дивизиона всемерно поддерживал в подчиненных дух инициативы и самостоятельности.
...Батарейцы лейтенанта В. Кулагина видели, как трудно приходится нашим стрелкам. Гитлеровцы засыпают их минами и снарядами. Кажется, вот-вот они не выдержат столь мощного массированного огня. В это время от артиллерийских наблюдателей на батарею поступают данные — координаты тех самых орудий и минометов, которые сейчас обрушились на наш передний край.
— Подавить! — приказывает Кулагину командир дивизиона.— Снарядов не жалеть. Бей, пока не замолчат.
Батарея, а затем и весь дивизион точно накрывают цели. Стрелки устояли. Они могут перевести дух.
В этой неистовой артиллерийской дуэли
44
находчивость и сметку проявил командир орудия сержант А. Засетский. Именно его орудие, выделявшееся наибольшей активностью, противник засек и огнем прижал расчет к земле.
— Опустить ствол,— приказал наводчику Засетский.
Через несколько минут обстрел орудия прекратился. Немцы сочли, что оно разбито. Как только вражеская пехота бросилась атаковать наш передний край, орудие Засетского «ожило» и било картечью, опустошая наступающие цепи гитлеровцев. Уловка успешно применялась командиром орудия и в последующих боях.
Находясь на НП, капитан Фокин заметил, что противник корректирует огонь своих батарей с ветряной мельницы, находившейся на западном берегу Дона. По приказанию командира дивизиона батареи произвели несколько выстрелов, и вражеский корректировщик был уничтожен вместе с разлетевшейся в щепки мельницей.
С каждым часом креп боевой дух, оттачивалось мастерство бойцов, командиров и политработников 64-й армии. Нельзя было не заметить и того, как все увереннее действовали рядовые бойцы, все больше проявляли инициативу, находчивость и боевую сноровку.
В боях на донском рубеже героический подвиг совершил разведчик комсомолец Семен Фролович Школенко. Ладно сбитый, широкоплечий крепыш и раньше в 214-й дивизии выделялся смелостью и находчивостью. Иным разведчик и не мыслится: разведчик — сама активность, беззаветная отвага, дерзость.
Сила Семена Школенко была в том, что он всюду поступал по приказу своей совести, поступал так, как его учил фронтовой опыт. Солдатскую мудрость он обретал с первых же боев у границ нашей Родины, гнал фашистов на запад по заснеженным полям Подмосковья. Об отважном воине слагались легенды. Казалось, не существует такого препятствия, которое могло бы помешать ему перехитрить врага и достать «языка».
45
...Командованию дивизии срочно требовались свежие данные о противнике. Командир батальона приказал Школенко во что бы то ни стало достать «языка». Снарядив автомат и взяв, как обычно, побольше гранат, разведчик пробрался во вражеское расположение. В воронке от фугаски увидел замаскированный миномет, а чуть в стороне ручной пулемет. Осмотрелся, прислушался. Услышал немецкий говор. Около пулемета— веселая компания: два офицера и четыре солдата вели оживленную беседу. Разведчик незаметно подполз и метнул «лимонку». Четверо сразу же были убиты наповал, пятый тяжело ранен, а шестой поднял руки. Школенко скрутил его, вогнал в рот кляп, чтобы не кричал, и взвалил на него пулемет. Так он и предстал перед комбатом ’—с «языком» и трофейным пулеметом.
Командир полка за успешный поиск объявил Семену Школенко благодарность и тут же поставил новую задачу — пробраться в тыл и узнать, откуда бьет вражеская минометная батарея, не дававшая покоя нашим стрелкам. Опытный разведчик засек немало огневых точек, в том числе и ту «зловредную» минометную батарею. Она укрылась в глубокой балке. Подобрался к ней. На дне балки у минометных плит сидели семеро фрицев и что-то хлебали из котелков, а двое... доили корову, каким-то чудом оказавшуюся здесь. Цели подходящие! Школенко швырнул гранату и тут же, для гарантии, дал очередь из автомата. Пять фашистов так и не поднялись, а остальные разбежались. Теперь пора скрыться — добыты ценные данные, и их надо немедленно доставить командиру полка. Но тут чуткий слух разведчика уловил русский говор. Ползком двинулся на него. Неподалеку группа пленных красноармейцев рыла могилу. Их, как узнал потом Школенко, собирались расстрелять, и могилу они рыли для себя. Трое убитых наших бойцов уже лежали близ могилы. Тут же и немцы—• конвой.
Мгновенно созрело дерзкое решение. Твер
46
дым голосом Школенко командует: «Рота, за мной! Ура!» Фашисты бросились врассыпную. Школенко метнул гранату и дал очередь по убегавшим.
Так за один только день Школенко уничтожил десяток фашистов, четыре пулемета, доставил «языка» и вызволил из фашистского плена 17 красноармейцев.
За этот подвиг Семен Школенко был награжден орденом Красного Знамени. Вдобавок получил от командира месячный отпуск на родину, в Челябинск. Самой большой радостью для него была встреча с сынишкой Володей, который ныне, став знатным шахтером, достойно множит трудовыми делами отцовскую славу.
По возвращении из отпуска Школенко узнал, что он удостоен офицерского звания и назначается командиром взвода разведки 780-го полка. О подвиге разведчика вскоре узнала вся армия. «Красная Звезда» опубликовала о нем большой очерк Константина Симонова «Солдатская слава».
Таких бесстрашных, инициативных бойцов в частях и дивизиях становилось все больше. Из 14Х подвигов складывался и бессмертный подвиг всей 64-й армии.
...На правом фланге армии требовалось восстановить утраченные позиции. Здесь отличилась 112-я стрелковая дивизия. Как только обозначился прорыв противника на участке 229-й дивизии, командование армии срочно перебросило 112-ю по железнодорожному мосту на западный берег Дона. Дивизии придали десять КВ 137-й танковой бригады. Перед ней ставилась задача: надежно обеспечить стык между 62-й и 64-й армиями, не допустить удара противника в их фланг и тыл.
Ранним утром 28 июля 112-я и 229-я стрелковые дивизии начали наступление. Противник упорно сопротивлялся. Его авиация буквально висела над боевыми порядками наступающих. Достаточно сказать, что только на участке 112-й дивизии за этот день было отмечено свыше 500 само-
47
лето-вылетов истребителей и бомбардировщиков. Но сибиряки стойко сносили эти удары и настойчиво продвигались вперед. Правофланговые батальоны зацепились за северную окраину Вер-хне-Чирской. Гитлеровцы бросили против них танки с десантами автоматчиков. Батальоны, прижатые к земле бомбежкой, несли большие потери. На какое-то время они отошли, а потом бросились вновь в атаку и решительным ударом выбили врага из станицы. Теперь бы время овладеть и Ерицким, но противник, закрепившийся на господствующих высотах западного берега реки Чир, встретил наступающие подразделения плотным пулеметным и артиллерийско-минометным огнем. С бою брался каждый метр. К исходу дня наступление замедлилось.
Командир 112-й дивизии полковник И. П. Сологуб предположил, что противник будет ждать нашего наступления на следующий день около шести утра. А не начать ли его раньше? Удар дивизии застал врага врасплох. Поселок Ериц-кий и станица Верхне-Чирская были взяты с ходу. Гитлеровцы начали откатываться к реке Чир. Оправившись, они бросались в контратаки. Особенно сильной была контратака в полдень, предпринятая в сторону Новомаксимовского. Неприятелю удалось даже потеснить наши подразделения. Однако большего здесь он достичь не смог. Решительными действиями 112-й и 229-й дивизий, танкистов 137-й бригады фашисты были отброшены за реку Чир.
Вечером того же дня штаб армии перехватил вражескую радиограмму в штаб группы армий «Б»: «Части пятьдесят первого армейского корпуса, переправившиеся через реку Чир у Суро-викино, разбиты».
Сибиряки крепко дали по зубам самонадеянному воинству Паулюса. 112-я дивизия и впредь доблестно сражалась на берегах Дона. В одном из боев геройски погиб ее командир полковник Иван Петрович Сологуб — человек большой личной отваги и мужества.
Стойким сопротивлением, активными дейст
48
виями войска Сталинградского фронта надолго задержали на западном берегу Дона главную ударную группировку врага. Продвижение ее в конце июля было повсеместно приостановлено. Это, разумеется, не могло не встревожить гитлеровскую ставку. И было от чего тревожиться. Ведь вопреки расчетам и желанию нацистских стратегов, Сталинградское направление из вспомогательного превратилось в решающее направление борьбы на советско-германском фронте.
Да, упорное сопротивление русских никак не входило в планы гитлеровского командования. Паулюс и его приближенные впоследствии вынуждены были признать, что расчеты взять Сталинград внезапным молниеносным ударом потерпели крах, причем вовсе не из-за отсутствия горючего, как это утверждал генерал Гальдер, а по причине более основательной.
Уже находясь в советском плену, гитлеровский фельдмаршал Паулюс и его адъютант Адам, размышляя над причинами катастрофы немецко-фашистских войск под Сталинградом, часто припоминали напряженные бои на донском рубеже.
«...Мы знали,— писал Адам в своих мемуарах «Трудное решение»,— что нам предстояли упорные бои. Однако никто не предполагал, что Красная Армия будет обороняться с таким ожесточением и упорством. Откуда только бралась эта сила у советских солдат и офицеров? Тогда мы не находили удовлетворительного ответа. Лишь в плену мы начинали постигать эту тайну. Мы начали понимать, что означали социализм и коммунизм для этого народа. В течение столетий его угнетали, лишали прав и попирали. В октябре 1917 года пробил час его свободы. Многое на Востоке казалось нам непонятным; наоборот, народы Советского Союза знали, чем они обладали и в чем они нас даже превосходили. Они знали, за что сражались и умирали»1.
Главный просчет гитлеровцев состоял именно
Адам В. Трудное решение, с. 487.
49
в том, что они недооценили силу и мощь, боеспособность и жизнестойкость Советского государства и его армии. Недооценили главную силу на поле боя — советского человека, солдата нового, социалистического мира. Потому-то и проваливались их пресловутые планы. И провалы эти начали, кажется, отрезвляюще действовать на гитлеровских фанатиков.
Припоминается допрос на КП 112-й дивизии сбитого в районе хутора Новомаксимовского гитлеровского лётчика-истребителя. Поначалу фашистский выкормыш держался высокомерно, вообще ничего не хотел говорить, но потом признался, что никто не ожидал такого упорства русских:
— Кажется, в отношении России фюрер все же просчитался...
Нельзя, однако, считать, что 6-я армия Паулюса была выбита из колеи первыми неудачами на Дону. Она сохраняла высокую боеспособность, хотя потери понесла значительные. Достаточно сказать, что только в полосе обороны 64-й армии противник в течение десяти дней потерял свыше 16 тысяч убитыми и ранеными1.
На фронте 64 й армии немецко-фашистские войска не достигли поставленной цели. Прорвав первую полосу обороны армии, враг не смог развить наступление дальше и вынужден был отказаться от попытки форсировать здесь Дон. Предпринятым 30 июля на правом фланге контрударом был очищен от врага район Новомаксимовского, но полностью восстановить положение на реке Чир не удалось. Таким образом, к 31 июля в полосе обороны 64-й армии фронт стабилизировался, правофланговые соединения^—229, 112 и подошедшая к ним 204-я стрелковые дивизии— продолжали держать оборону на правом берегу Дона, а частй центра и левого фланга армии оборонялись уже по левому берегу Дона. Именно здесь и зрела, как подтвердили последующие события, главная опасность для армии.
ЦАМО СССР,\ф. 341, оп. 5312, д. 40, л. 3.
50
Приказ, ставший
приказом сердца
На донском рубеже против 64-й армии дей-ствовали 51-й армейский и 24-й танковый корпуса 6-й немецкой армии в составе трех пехотных и одной танковой дивизии, а также 20-я пехотная дивизия 6-гр армейского корпуса румын. Он входил в 4-ю танковую армию, которая, форсировав Дон в районе Цимлянской, рвалась в междуречье Волги и Дона, охватывая левый фланг 64-й армии. Обстановка в междуречье обострялась с каждым часом.
В это едва ли не самое критическое время в Логовский, где размещался армейский КП, прибыл могучего сложения с типичным уральским говорком генерал. Это был Михаил Степанович Шумилов, военная судьба которого впоследствии тесно переплетется с судьбой 64-й армии.
В свои 47 лет М. С. Шумилов уже был опытным военачальником, прошедшим через пекло многих ожесточенных сражений. Сын уральского крестьянина, он после двухклассного училища поступил в учительскую семинарию, успешно закончил ее и намеревался всю свою жизнь посвятить благородному делу просвещения, но юношеские мечты разбила первая мировая война. Его призвали в царскую армию. По окончании краткосрочных курсов военного времени в чине младшего офицера Шумилова направляют на фронт. В окопах он познает не только солдатскую премудрость, жестокие законы боя, но, общаясь с революционно настроенными фронтовиками, постигает и правду о чуждой народу империалистической бойне. Вернувшись с фронта в родное село Верхтечинское Шадринского уезда, М. С. Шумилов вступает в апреле 1918 года в ряды Коммунистической партии, принимает активное участие в установлении Советской власти в родном селе. А вскоре опытному фронтовику приходится вновь надеть военную шинель.
51
Во время чехословацкого мятежа Шумилов вступает в добровольческий отряд, который вливается в 4-й Уральский стрелковый полк. Михаил Степанович проходит в нем вое командирские ступени, вплоть до командира полка. После разгрома Колчака 4-й Уральский полк был переброшен с Восточного фронта под Перекоп, где Шумилов был дважды ранен. Выздоровев, он снова возвращается в строй и участвует в разгроме банд Махно.
После окончания гражданской войны М. С. Шумилов занимает различные должности в 7-й стрелковой дивизии, а когда франкисты развязали войну против республиканской Испании, он был направлен туда в качестве военного советника.
Великая Отечественная воина застает М. С. Шумилова в должности командира 11-го стрелкового корпуса на западной границе. Затем назначается заместителем командующего 55-й армией Ленинградского фронта.
28 июля 1942 года М. С. Шумилов вступает в должность командующего 64-й армией. И сразу же водоворот событий с головой захватывает нового* командарма. Основное внимание его направляется на левый, наиболее угрожаемый фланг армии. Танки генерала Гота уже вздымали пыль вдоль дороги Тихорецк — Сталинград.
Обстановка, в которой резвертывались дальнейшие боевые действия 64-й армии на левом крыле Сталинградского фронта, обострялась с каждым часом. Не сумев прорваться к Сталинграду через Калач и Нижне-Чирскую, гитлеровское командование теперь намеревается захватить город ударами с запада и юго-запада. Перед 4-й танковой армией находилась лишь сильно ослабленная в боях 51-я армия генерала Н. И. Труфанова. Она насчитывала всего пять неполных дивизий, растянутых на 200-километро-вом фронте от Верхне-Курмоярской до района южнее Орловской. Соединения танковой армии Гота вышла в район Котельниково. Командование Сталинградского фронта, стремясь остано
52
вить ее продвижение, перебрасывает по железной дороге в район Котельников© 208-ю стрелковую дивизию, которая тут же была передана в состав 64-й армии. Усиливалась оборона и на внешнем сталинградском обводе. Рубеж Красный Дон — Райгород спешно занимался войсками 57-й армии, которой командовал талантливый военачальник, впоследствии Маршал Советского Союза Ф. И. Толбухин.
К угрожаемому направлению подходили резервы фронта. В районе Зеты сосредоточивалась 126-я стрелковая дивизия, только что прибывшая с Дальнего Востока, и 254-я танковая бригада.
Учитывая возникшую опасность с юго-запада, командующий фронтом отводит 64-ю армию с Дона для занятия обороны на южном фронте внешнего обвода от Дона до Плодовитого. Выполняя приказ командующего фронтом, генерал М. С. Шумилов переносит свой командный пункт из Логовского в Верхне-Царицынский. К этому времени оборона армии выглядела, как огромный угольник, одна сторона которого проходила еще по Дону — там продолжали самоотверженно сражаться 229-я, 112-я стрелковые дивизии и другие части, — а вторая сторона только-только занималась перебрасываемыми на это угрожаемое направление соединениями. В условиях такой разбросанности частей, крайне затруднявшей управление войсками, Шумилов сохранял выдержку и самообладание. Его распоряжения и приказы обоснованны и четки, хорошо продуманы. Ясная мысль командарма, твердая рука его, мужество чувствуются в каждом решении. Главное сейчас командарм видел в том, чтобы не дать противнику охватить войска левого фланга. Для прикрытия его направляется 154-я морская стрелковая бригада. Закончив переправу на восточный берег Дона, в ночь на 2 августа бригада выдвигается на рубеж Нижне-Яблочный— Верхне-Яблочный, где занимает оборону фронтом на юго-запад. Вскоре сюда же должны были подойти и другие соединения и части армии, курсантские полки.
53
Перед командующим и штабом армии стояла задача вскрыть группировку противника, прорвавшуюся в район Котельниково. В то время еще никто точно не знал ни состава 4-й танковой армии, ни намерений ее командования. Это должна была выяснить наша разведка — и войсковая, и агентурная.
Когда стало известно, что в районе Цимлянской накапливаются крупные танковые и механизированные силы противника, в тыл немцев забросили группу разведчиков. Передовые отряды тоже выдвигали свои разведгруппы. Всем видам разведки были даны указания тщательно фиксировать опознавательные знаки, эмблемы машин, танков и бронетранспортеров. Вскоре из района Котельниково по рации были переданы первые сведения. В разговорах немецких танкистов, подслушанных нашими разведчиками, часто упоминалась фамилия Гота. Эти данные были тут же сообщены разведотделу фронта, оттуда незамедлительно пришла и расшифровка знаков. Оказалось, что в район Котельниково проследовали разведывательные подразделения танковой и механизированной дивизий 48-го танкового корпуса 4-й танковой армии генерал-полковника танковых войск Германа Гота.
Вскоре поступили разведданные о других соединениях и частях котельниковской группировки врага. Ко времени боев под Абганерово, когда вся эта группировка сосредоточилась против 64-й армии и ее соседа слева — 57-й армии, состав 4-й танковой армии был известен командованию армии уже более полно.
4-я танковая армия в своем составе имела три корпуса — 48-й танковый, 4-й армейский немецкие и 6-й армейский корпус румын. В эти корпуса входили 94-я и 371-я пехотные, 16-я и 29-я моторизованные и 14-я танковая немецкие дивизии и четыре пехотные дивизии румын.
4-й танковой армии приказывалось пробиться к Сталинграду с юга. 6-я немецкая армия должна была выйти в район севернее Сталинграда. Всего для наступления на Сталинград с этих двух
54
направлений привлекалось свыше 20 дивизий. В общей сложности в этих группировках, сосредоточенных на узких участках фронта, насчитывалось более 210 тысяч человек, свыше 600 танков. На направлениях главных ударов немецко-фашистские войска имели почти полуторное превосходство в людях, двойное в орудиях и минометах и многократное в танках. Для поддержки наступления сухопутных войск был привлечен 4-й воздушный флот, имевший в своем составе более 1000 самолетов.
...К 11 часам 2 августа до полка пехоты с 40 танками 29-й моторизованной дивизии 48-го танкового корпуса подошли к Котельниково с юга и вступили в бой с четырьмя батальонами 208-й стрелковой дивизии полковника К. М. Воскобойникова, которые едва успели выгрузиться из эшелонов. Остальные части этой дивизии еще находились в эшелонах на подступах к Котельниково. После упорного боя к 15 часам часть вражеских танков прорвалась в город.
Вечером 2 августа для усиления левого фланга М. С. Шумилов создает специальную оперативную группу под командованием заместителя командующего армией генерал-лейтенанта В. И. Чуйкова. В нее вошли три стрелковые дивизии и бригада морских пехотинцев.
Начинались, как сообщалось уже в сводках Совинформбюро, бои северо-восточнее Котельниково. Здесь 64-ю ждали испытания не менее тяжкие, чем на донском рубеже.
Как раз в это время в войска поступил приказ № 227 народного комиссара обороны. В нем с суровой прямотой раскрывалось опасное положение, создавшееся на южном крыле советско-германского фронта, говорилось о смертельной угрозе, вновь нависшей над нашей Родиной, указывались пути ликвидации этой грозной опасности, разгрома врага.
«Пора кончить отступление,— отмечалось в приказе.— Ни шагу назад! Таким теперь должен быть наш главный призыв.
Надо упорно, до последней капли крови за
55
щищать каждую позицию, каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности».
В приказе ставился вопрос: можем ли мы выдержать удар, а затем отбросить врага на запад?
«Да, можем,— давался ответ,— ибо наши фабрики и заводы в тылу теперь работают прекрасно, наш фронт получает все больше и больше самолетов, танков, артиллерии, минометов»...1
Чего же нам не хватает? — рассуждали командиры и бойцы, изучая приказ в ротах, в батальонах, в полках, в дивизиях, в танковых частях, авиаэскадрильях. В чем наш главный недостаток. Мы должны установить в нашей армии строжайший порядок и дисциплину, если мы хотим спасти положение и отстоять нашу Родину...
Паникеры и трусы должны истребляться на месте. Отныне железным законом дисциплины для каждого командира, красноармейца должно являться требование — ни шагу назад без приказа.
В народе говорят, что правда светлее солнца. Сила приказа № 227 была именно в суровой правде. Партия, советское военное руководство, трезво оценивая сложившуюся обстановку, нашли в себе мужество сказать народу, армии всю правду о том, какие донельзя критические дни переживала тогда Родина и чем все могло кончиться, если мы не осилим, не разобьем заклятого врага. Сила приказа объяснялась еще и тем, что всем своим содержанием он отвечал думам и чаяниям наших воинов.
Приказ требовал от командного и политического состава перестроить партийно-политическую работу в войсках в соответствии с создавшейся угрожаемой обстановкой и мобилизовать все силы и средства на отпор врагу. И, надо сказать, командиры и политработники частей и сое
1 ЦАМО СССР, ф. 345, оп. 50312, д. 1, л. 59.
56
динений армии проявили немало настойчивости, оперативности и гибкости, чтобы идеи приказа, все его положения и конкретные требования, пути достижения победы были глубоко поняты каждым бойцом, вошли в его плоть и кровь, стали приказом его сердца, его совести. Члены Военного совета армии 3. Т. Сердюк, К. К. Абрамов, начальник политотдела М. П. Смольянов, работники политотдела неустанно разъясняли бойцам смысл требований приказа и вытекающих из него задач.
Политический отдел армии разработал в духе требований приказа № 227 тематику докладов и бесед. Он создал пять агитбригад и послал их в войска. Пропагандисты выступали с докладами на темы: «Ни шагу назад!», «Отступать дальше — значит погубить Родину», «Дисциплина и стойкость— залог победы», «Упорно, до последней капли крови защищать свою позицию», «Честь войскового знамени — твоя честь» — и другие. Лишь за несколько дней пропагандисты политотдела армии прочли сотни докладов. Содержание их отвечало той сложной и тяжелой обстановке, какая сложилась на фронте армии в междуречье Волги и Дона, нацеливало воинов на поддержание железной воинской дисциплины и порядка, на удержание позиций до последнего дыхания.
Командиры и политработники частей и соединений, дравшихся в междуречье Волги и Дона, делали все, чтобы довести приказ до каждого бой" ца. Его читали и изучали во всех ротах, батареях, танковых подразделениях. Стал он предметом обсуждения и на партийных и комсомольских собраниях, проводимых в короткие промежутки между боями. Значение приказа разъяснили в своих публикациях армейская газета «За Родину», «дивизионки», вся фронтовая печать. Акцент в материалах делался на показ героев боев, на их умение удерживать рубеж малыми силами и тем самым сводить на нет численное превосходство врага. Большую работу вели и агитаторы подразделений непосредственно в расчетах, экипажах, на огневой позиции, в окопе. Они
57
считали своим долгом лично поговорить с каждым бойцом, рассказать ему о положении на фронте, на данном участке, о событиях за рубежом, об успехах тружеников тыла и, конечно же, о стоящей перед ним конкретной боевой задаче, о том, как лучше выполнить ее в предстоящей схватке с врагом.
С требованиями приказа № 227 детально ознакомились работники штаба армии. Бывший его комиссар Б. И. Мутовин вспоминает, какое внимание этому важнейшему документу придавал командарм М. С. Шумилов. Он нашел время собрать личный состав штаба, обстоятельно рассказать о положении дел на фронте армии и поставить задачи всем отделам и службам управления, вытекающие из приказа наркома обороны.
— Прежде всего,—говорил он,— каждый из вас должен понять букву и дух требования «Ни шагу назад!». И на основе глубоких личных убеждений требовать от войск стоять насмерть, не отходить без приказа ни на шаг. Ваш прямой долг-—учить людей непосредственно на месте правильно организовывать бой, грамотно вести его, бить врага с учетом его сильных и слабых сторон. Дисциплина и стойкость войск в обороне— вот что главное.
Командарм особо обратился к коммунистам штаба, потребовал от них личного примера в выполнении требований приказа.
В заключение Михаил Степанович предложил провести во всех отделах и управлениях партийные и комсомольские собрания, разъяснить суть приказа и на этой основе поднять чувство личной ответственности за выполнение своего воинского долга у каждого офицера.
Самое важное состояло в том, что приказ № 227 всколыхнул всех воинов. Сознание смертельной опасности, которая нависла над Родиной, придало им новые силы, укрепило их боевую стойкость. Лозунг партии «Ни шагу назад!» стал девизом каждой воинской части, каждого бойца и командира, повысил сопротивляемость в борьбе, сплотил воинов вокруг Комму-
58
мистической партии и вызвал ответную волну массового героизма.
...Если вам придется побывать в Оружейной палате московского Кремля, то среди экспонатов периода Великой Отечественной войны вы увидите простреленную солдатскую пилотку, видавшие виды гимнастерку и шинель, а рядом — портрет бывалого солдата со звездой Героя и снимок разрушенного дома, на стене которого большими четкими буквами написано: «Держитесь так, как Герой Советского Союза пулеметчик Ермаков. Он не отступил ни на шаг. Он уничтожил 300 фашистов и победил».
Так увековечен солдатский подвиг, совершенный тем самым жарким летом 1942 года, когда приказ Родины «Ни шагу назад!» входил в нашу плоть и кровь, становился приказом сердца.
...Уже вторые сутки измотанный беспрерывными боями, палимый нещадным солнцем отходил вдоль Дона к северу полк, где служил Ермаков. Несколько дней назад 157-я стрелковая дивизия мужественно сражалась с танками и пехотой противника, стремившегося расширить цимлянский плацдарм, а потом приняла на себя мощный удар частей 4-й танковой армии, рвущейся к Котельниково...
Вот тогда-то и вступил в свой первый бой вчерашний стахановец одного из тамбовских заводов, а теперь пулеметчик 716-го стрелкового полка красноармеец Ермаков. За его солидность и серьезность — в ту пору ему было уже около сорока лет — товарищи по строю почтительно называли его Афанасием Ивановичем.
...Произошло это под станицей Красноярской. Полк сдерживал атаки вражеских танков и мотопехоты. Со своим верным «максимом» Ермаков изготовился к встрече с фашистами. Вот уже показались из лощины, стреляя на ходу из автоматов, цепи гитлеровцев. До них остается метров триста. «Сейчас, кажется, можно». Застучал «максим», бьет горячими очередями. Вражеская цепь поредела. А «максим» все стучит и стучит. Бьет по тем, что пытались скрыться в лощине.
59
О первой удаче Ермакова узнали командир и комиссар полка. Когда короткой летней ночью на переднем крае зачитывался приказ наркома № 227, Афанасия Ивановича Ермакова поставили в пример всему полку. Его командир, майор Г. Д. Иванов, так и сказал: «Защищайте свою позицию, свой окоп по-ермаковски».
...157-я дивизия заняла оборону вдоль речки Аксай. Не успел Ермаков со своим вторым номером Уразом Бекбулатовым открыть и замаскировать окоп, как на рассвете все вновь загрохотало, пришло в движение. Позицию Ермаков выбрал хорошую — комбат ее одобрил. Пулемет укрылся на южных скатах высоты 78,9, поросшей пожухлой травой.
Огонь на позиции 716-го полка обрушился адский. Ермаков с Бекбулатовым укрыли пулемет в окопе, а потом, когда послышался надрывный гул танков и треск вражеских автоматов, вновь установил его на утрамбованной площадке. Атаку румын-пехотинцев отбили. Но в атаку пошел кавалерийский эскадрон. «Пусть себе про-скочут, а мы подождем»,— проносится в голове Ермакова. Когда лихо скачущие конники достигли пристрелянного рубежа, Ермаков нажал на спусковой рычаг. Минут пять-шесть кряду надрывался «максим». Лишь немногим всадникам удалось вырваться из-под его губительного огня.
Четыре часа шел бой. Атака следовала за атакой. В кожухе кипела вода. Бекбулатов ее дважды менял, но пулемет шипел, будто самовар. Подносчик патронов не успевал набивать ленты.
Недолгая передышка. И снова атаки. И снова неумолчно строчит пулемет Ермакова. Вскоре пуля пробивает навылет плечо Реутова. В обе ноги ранен Бекбулатов. Их уносят в тыл санитары. Ермаков остается у пулемета один. Прибежал командир роты лейтенант Латышев. Оставляет вторым номером своего связиста, приказывает:
— Драться до последнего патрона!
60
Пулемет обнаружил противник. По нему ударили минометы, орудия. Вокруг все рвется и свистит. Ермаков от грохота глохнет. Один снаряд разрывается рядом с окопом и насмерть сражает связного Кононенко. Ермаков ранен в бедро, но, истекая кровью, не выпускает рукоятки «максима». «Драться до последнего патрона!»— боец помнил этот приказ. Вспышка огня. Комья земли бьют по лицу. Силой взрыва пулемет срывает с площадки. Ермаков устанавливает его, смахивает землю и снова берется за рукоятки. Но потеряно много крови. Сознание меркнет...
А потом — Заволжье, полевой госпиталь. Забегая вперед, скажем, что за войну Ермаков был ранен восемь раз. И всех тяжелее здесь, на Аксае.
Всего семнадцать дней воевал Ермаков в донских степях. А на его счету числилось около 300 уничтоженных фашистов. Только у речки Аксай он отразил восемь атак и истребил свыше 100 гитлеровцев.
5 ноября 1942 года Афанасий Иванович Ермаков был удостоен звания Героя Советского Союза, открыв список героев не только своей 157-й стрелковой дивизии, но и 64-й армии. Вскоре имя Ермакова стало символом стойкости и боевого мастерства, примером того, как на деле надо выполнять приказ «Ни шагу назад!».
Армейская газета «За Родину» посвятила его подвигу всю первую страницу: «Идя в атаку, бей врдгов, как пулеметчик Ермаков». Открывалась эта страница такими словами:
«Наш боевой товарищ Афанасий Ермаков первым из бойцов и командиров наших подразделений получил высокое звание Героя Советского Союза... Он, как былинный русский богатырь, не знал страха на поле брани. Отваге, мужеству его не было границ. Верный пулемет, который вручила ему Родина, нес смерть врагу. 300 убитых фашистов — таков счет мести Ермакова за поруганную врагом родную землю, за кровь и горе советских людей.
61
Пусть же образ бесстрашного героя всегда идет рядом с тобой. Пусть звезда его славы будет и твоей звездой. Будь таким, как он!»
Газета, призывая воинов армии равняться на героя, раскрывала существо его подвига. Мысль р том, что герой-пулеметчик действовал в бою не только по приказу командира, но и по приказу совести, являлась главной. Сила Ермакова была и в том, что среди смертельного огня он сохранял ясную голову, хладнокровие. Как подлинный мастеровой войны, пулеметчик невозмутимо исполнял свой долг.
Приказ № 227 звал воинов не только стоять насмерть на своем рубеже, но и поднимал их боевую активность, будил творческую инициативу, заставлял искать наиболее верные пути для выполнения поставленной задачи. Скажем, если ты командир, то тебе еще недостаточно лишь одной личной храбрости. Нужно еще и умение использовать все силы и средства, чтобы удержать рубеж, взять над неприятелем верх.
Об Иване Назаровиче Рубане — командире роты морских пехотинцев — мы были наслышаны в те, теперь уже далекие от нас дни, как о командире не только храбром, но и думающем, творчески мыслящем, обладающем широким тактическим кругозором. Не раз он показывал свое умение управлять ротой тактически грамотно, применять маневр, хитрость и находчивость в бою.
Плотный, круглолицый, с ясными голубыми глазами и добродушной улыбкой, предстал он перед нами в гостинице «Волгоград» в гражданском одеянии на праздновании 30-летия Сталинградской битвы. Мы попросили рассказать Ивана Назаровича о том бое, который принес ему заслуженную славу.
— Вы помните,— начал И. Н. Рубан,— что 154-я бригада морской пехоты, как только отошла за Дон, была включена в группу генерала Чуйкова. За речкой Аксай у хутора Верхне-Кум-ский, совершив ночной марш, бригада заняла оборону и имела основную задачу — задержать
62
продвижение танков противника. Задача не новая. Но после приказа «Ни шагу назад!» в распоряжениях нашего комбрига все чаще звучало требование: «Отражать и атаковать!»
Помнится, дни стояли жаркие. Степь да балки— вот и весь «пейзаж». Одну из таких балок мы и решили основательно укрепить. Оборону построили в форме подковы, огибающей балку с трех сторон. Два взвода расположились по ее продольным скатам, а третий в центре, на небольшой высотке. На флангах и в центре поставили пулеметы. Образовался таким образом «огневой мешок».
Наш план был прост. Третий взвод сопротивляется недолго, а потом имитирует отход. «Однако ты далеко не убегай,-— наставлял я командира взвода старшину первой статьи Ивана Петрова,— покажи неприятелю, что ты вроде бы струсил, а сам оглядывайся и в нужный момент остановись, упрись, как следует, и ударь всем наличным оружием по врагу».
После бессонной ночи ждали восхода солнца. Первый удар противника приняло на себя отделение Юсупа Алиева. Будто огненный вихрь прошелся по выступу нашей обороны. Окопы вроде все разрушены, но, смотрю, Алиев показался.
Как раз в это время в широкую балку начали втягиваться, стреляя на ходу из пушек и пулеметов, одиннадцать фашистских танков. За ними— пехота. Приказываю: «Не стрелять! Пусть идут прямо на Петрова». Как только в балке набралось до батальона пехоты, даю команду: «Огонь!» И мгновенно вся наша «подкова» ожила. Враз ударили пулеметы и автоматы, а потом и минометы. Что тут поднялось!.. Шквал огня обрушился на противника. Мечутся гитлеровцы, а мы все бьем и бьем их, не даем опомниться. Путь назад был отрезан. А те, что устремились за взводом Петрова, полегли все, попав под перекрестный огонь. По танкам били пушкари.
Годы проходят, а памятный этот бой и та балочка у Аксая все стоят перед глазами. Дали
63
мы фашистам крепкого жару — уничтожили свыше двух рот живой силы и семь танков. Так мы ответили на призыв «Ни шагу назад!».
Иван Назарович ничего не сказал о себе, но от его товарищей мы узнали, что и сам он дрался в том бою бесстрашно, твердо управляя ротой, и успешно осуществлял задуманный маневр. За умелое командование и нанесение противнику большого урона малыми силами, за личную отвагу и мужество коммунист старший лейтенант И. Н. Рубан первым в Красной Армии был награжден орденом Александра Невского. Этим орденом, как свидетельствовал его статут, награждались лица среднего командного состава «за проявление, в соответствии с боевым заданием, инициативы по выбору момента для внезапного, смелого и стремительного нападения на врага и нанесения крупного поражения с малыми потерями для своих войск».
О подвиге первого кавалера этого ордена, отмечавшего боевое мастерство офицерского состава Красной Армии, широко рассказала фронтовая печать. Газета «За Родину» посвятила ему передовицу. Чествовали героя и его боевые друзья — морские пехотинцы.
Оба подвига — пулеметчика Афанасия Ермакова и отважного командира морских пехотинцев старшего лейтенанта Ивана Рубана — были совершены в период, когда уже действовала оперативная группа 64-й армии. Своей высокой боевой активностью она доставила немало хлопот противнику, показав на деле, как следует выполнять приказ Родины «Ни шагу назад!».
Заслон на Аксае
В связи с обострившейся обстановкой командующий 64-й армией генерал М. С. Шумилов принял решение создать для усиления ее левого фланга специальную оперативную группу под командованием своего заместителя генерала В. И Чуйкова. Несмотря на сравнительно сильный
64
состав, группа имела крайне ограниченные боевые возможности. В ней было всего 100 орудий и около 200 минометов. Не хватало боеприпасов, и полностью отсутствовали зенитные пулеметы и пушки. В таких тяжелых условиях войска группы вели упорные бои с превосходящими силами противника. Левый фланг .группы оказался открытым, так как соединения 51-й армии, отходя на Элисту, оторвались от 64-й армии почти на 90 км. Было принято решение отвести оперативную группу на северный берег реки Аксай и организовать там прочную оборону в широкой 50-километровой полосе1.
Обстановка, в которой развертывались боевые действия оперативной группы, была чрезвычайно сложной. Противник превосходил наши войска в силах и средствах. В воздухе господствовала вражеская авиация, в то время как все марш-маневры по сбору и сосредоточению группы происходили не только короткими южными ночами, но и днем по горевшей степи. Противник жег ее намеренно — сбрасывал на сухую траву зажигательные бомбы, строчил из пулеметов зажигательными пулями.
Командующий оперативной группой генерал В. И. Чуйков решил основные силы развернуть на правом берегу реки Аксай — Курмоярский, а частью сил — для выигрыша времени — вести сдерживающие бои южнее реки. Главное сейчас было — собрать разбросанные по степи дивизии, помочь им сплотиться, мобилизовать людей на стойкую оборону. Это особенно относилось к 208-й дивизии, которая под натиском превосходящих сил противника отходила к станции Чи-леково. Не задержалась она и здесь. Командир дивизии полковник К. М. Воскобойников был подавлен трагедией, разыгравшейся на станции выгрузки, где на его глазах в огне неистовых бомбежек исчезали батальон за батальоном полнокровной сибирской дивизии.
1 Истбфйя второй мировой войны 1939—1945, т. 5, с. 163.
3 Заказ № 335
65
Под Давлением румынских пехотных частей, подошедших в район Похлебкин — Котельнико-во, отходили 138-я и 157-я стрелковые дивизии, включенные в состав группы. Их личный состав был крайне переутомлен степными маршами и тяжкими боями. Отход этих потрепанных дивизий из района Верхне-Курмоярской поставил в затруднительное положение 154-ю бригаду морской пехоты, которая к этому времени занимала оборону на широком фронте. Бригада была вынуждена отходить к перекрестку дорог, что в десяти километрах южнее хутора Генера-ловский. Здесь же начали сосредоточиваться и батальоны наиболее полнокровной 29-й стрелковой дивизии. Потому-то она и выдвигалась на левый фланг, как наиболее угрожаемый.
Опасность, надвигавшаяся с юга, была, конечно, велика. Но истинное мужество в том и состоит, чтобы, оценив размеры опасности, не терять равновесия ни при каких обстоятельствах. И сам командующий группой, и подчиненные ему командиры не согнулись под тяжестью обстоятельств, проявили достаточно выдержки и самообладания, чтобы изменить ход событий в свою пользу, задержать продвижение врага, измотать и обескровить его, а главное, дать возможность армии перегруппировать свои силы туда, где развертывались танковые и моторизованные дивизии 4-й танковой армии.
К 4 августа командующему и штабу оперативной группы удалось, наконец, собрать свои силы в кулак. В группу вошли 29, 138, 157-я и 208-я стрелковые дивизии, 154-я бригада морской пехоты, 6-я гвардейская танковая бригада и два гвардейских минометных полка—18-й и 19-й. Конечно, эти части имели весьма ограниченные бдэевые возможности, но мудрый суворовский завет гласил: «С чем пришел, тем и атакуй».
После оценки обстановки и доклада командующему 64-й армии генералу М. С. Шумилову в ночь на 5 августа генерал Чуйков отвел войска группы на северный берег Аксая и организовал прочную оборону на участке Городской —Роз
66
машкин. Протяженность участка обороны группы достигала 50 км. Преимущество этого рубежа состояло в господстве северного берега реки над южным, что затрудняло противнику осуществление маневра вблизи нашего переднего края, а нам облегчало наблюдение и ведение огня. На этом рубеже группа вела активные бои на протяжении недели.
Наступление немецко-румынских войск началось вечером 5 августа ударом в стык 138-й .дивизии И. И. Людникова и 157-й — Д. С. Куропа-тенко. Главный удар наносится на фронте протяжением 8 км. Пехоте противника удалось переправиться через Аксай и частично вклиниться в боевые порядки группы. Вражеские танки пока стояли в ожидании переправы. И здесь у командующего группой родилось решение — пока танки противника не форсировали реку, дружной контратакой на рассвете отбросить прорвавшуюся пехоту на южный берег.
К утру по скоплению противника был внезапно нанесен удар нашей артиллерией и двумя полками «катюш». Затем поднялись в атаку стрелковые подразделения 157-й и 138-й дивизий. И расчет на внезапность оправдался полностью. Румыны и немцы в панике хлынули за Аксай. Танки, которые должны были форсировать реку, так и остались стоять на выжидательных позициях.
Контратака имела полный успех. Группе удалось без потерь сорвать готовившееся противником наступление. Более того, потери неприятеля от возникшей у него паники и нашего огня были внушительными. Удалось захватить и трофеи — 8 орудий, много винтовок, автоматов и пулеметов.
Противник, однако, не унимался. На следующий день, теперь уже на узком участке, его подразделениям удалось переправиться через Аксай. У хутора Клыкова прямо к безымянной высоте, где находился НП командира 157-й дивизии, вышли мотоциклисты и до роты пехоты. В распоряжении комдива было около тридцати
3*
67
бойцов саперного батальона и разведчиков. Более двух часов саперы и разведчики, имея лишь два пулемета, удерживали высоту, пока полковник Куропатенко перемещал свой НП в колхоз имени 8 марта.
Высоту отбили ночью. Сводный отряд, образованный из остатков 384-го полка, под командой майора А. М. Павловского скрытно подошел к высотке. Группа разведчиков атаковала высоту с тыла. Вражеская артиллерия открыла заградительный огонь, но было уже поздно. С самой вершины застрочил было пулемет, однако быстро смолк. Его забросал гранатами сержант Сабитов. И тут же группа саперов во главе с комиссаром батальона П. ЛА. Трофимовым и командиром роты А. А. Филатовым ворвалась в окопы, занятые вражеской пехотой^ Оказалось, что к высоте противник успел подтянуть три орудия с большим количеством боеприпасов. Их захватили красноармейцы коммунисты А. Ф. Мельников, А. Ф. Рузанов и. Г. В. Писаренко под командованием политрука П. Я. Луканина.
Неожиданным ночным ударом сводный отряд выбил противника с высоты и прочно закрепился на ней. Попытки румын вновь овладеть ею ни к чему не привели.
Войска оперативной группы все чаще стали практиковать ночные атаки. Ночь — союзница отважных и умелых — позволяла держать противника в постоянном напряжении, не давать ему ни минуты покоя.
Вот что по этому поводу говорил в своих воспоминаниях командир 138-й дивизии И. И. Люд-ников:
«Не только на Дону, но и на Аксае полки дивизии шли в ночные атаки. Если днем противнику удавалось теснить наши полки, ночью контратакой мы возвращали утерянные позиции. Мы подготовили некоторые батальоны в полках для ночных действий, обучив бойцов атаковать внезапно, стремительно, без звуковых и световых сигналов. И прокладывать дорогу вперед автома
68
тами и гранатами, а кое-когда и штыком в рукопашной схватке»1.
Вернемся к бою, когда противник, форсировав Аксай, ударил в стык двух наших дивизий — 138-й и 157-й. Углубившись на полтора-два километра, фашисты начали охватывать фланг 138-й дивизии. Однако полк, которым командовал майор Г. М. Гуняга, без промедления контратаковал вклинившуюся пехоту врага и полностью восстановил положение. Командир потом это объяснял так: «Если тебя бьют во фланг, то почему же ты не можешь на удар ответить ударом, на охват — охватом».
И так бывало не раз. Вот противник ударом во фланг попытался ворваться в село Бирюково. Но подразделения 157-й дивизии в свою очередь сами нанесли внезапный фланговый удар. Бойцы вброд преодолели Аксай, и завязался бой на улицах села. Атакующих было немного, а действовали они стремительно, используя мощную огневую поддержку артиллерии. Дерзко и решительно дрались курсанты учебного батальона под командованием капитана О. А. Миносяна, побывавшего до этого не в одной боевой переделке. Да и среди курсантов было немало бывалых воинов. Обойдя противника с фланга, они устремились в глубь вражеской обороны, ворвались на артиллерийские позиции и, перебив орудийную прислугу, захватили несколько пушек. Прямой наводкой курсанты открыли огонь по метавшемуся в панике врагу.
В бою за Бирюков учебный батальон уничтожил 120 солдат и офицеров, захватил 4 орудия, столько же минометов, 6 станковых и 11 ручных пулеметов, много винтовок и автоматов, обоз с боеприпасами и продовольствием. При этом особо отличились комиссар- учебного батальона старший политрук Стахов, лично возглавивший одну из атакующих групп, а также командир роты Уджухов, политрук Баранец, лейтенант Лев-
1 Л ю д н и к® в И. И. Огненный остров. Волгоград Нижне-Волжское книжное издательство, 1971, с. 29.
69
. ченко, сержант Масленников, курсанты Теняев, Кузнецов, Чеботарев, Мережко, Костенко.
Главным оружием оперативной группы стали решительные контратаки. Предпринимались они на исходе дня или рано утром, когда немецкая авиация не могла действовать эффективно. Немецко-румынские войска атаковали позиции группы почти каждый день, иногда и вклинивались в ее боевые порядки, но атакованные полки сами переходили в контратаки и обращали врага вспять.
Так, на одном из направлений врагу удалось прорваться в глубь нашей обороны на 5 — 6 км. Восстанавливали положение опять же контратакой. Провели ее часа за два до захода солнца, когда противник уже собирался отдыхать и бдительность его ослабла. Удары наносили не в лоб, а с флангов: дивизия Людникова из района балки Песчаной на отметку 78,9, а дивизия Куропатенко — из района балки Лескина на отметку 79,9. Оба эти удара должны были сойтись в районе отметки 36,5. Контратака оказалась успешной. Противник понес значительные потери, и положение было восстановлено. В составе оперативной группы удачно действовала и 29-я стрелковая дивизия под командованием полковника Анатолия Ивановича Колобутина — человека большой личной отваги и мужества, способного трезво мыслить в самых запутанных ситуациях. Его дивизия не только прочно удерживала занимаемые рубежи на левом фланге группы, но и сама не раз наносила по врагу встречные удары, не позволяя обходить или охватывать свои фланги.
Конечно, наступательный порыв румынских частей был не столь уж высок. Предприняв наступление силами до двух полков, они поначалу потеснили правофланговый полк 157-й дивизии, имевший в своем составе не более 100 активных штыков. Но достаточно было ввести в бой лишь один полнокровный батальон 29-й дивизии, как положение сразу восстановили, причем противник потерял до двух батальонов пехоты.
70
На аксайском рубеже отличились воины 77-го артиллерийского полка 29-й дивизии. Они умело поддерживали огнем пехоту, били прямой наводкой по танкам и бронемашинам, отражали многочисленные атаки противника. У позиции батареи лейтенанта М. В. Дякина через Аксай переправилось свыше батальона румынской пехоты. Первыми же выстрелами батарея Дякина разрушила переправу, и румынский батальон оказался отрезанным. Наши орудия начали бить по нему картечью. Бой длился несколько часов. В результате прорвавшийся на наш берег батальон был полностью уничтожен.
На другом участке батарея того же 77-го полка под командой Николая Савченко рассеяла и уничтожила до двух рот пехоты и эскадрон конницы. В отваге и храбрости артиллеристы равнялись на своего командира. Как-то фашисты открыли убийственный минометный огонь. Связь НП батареи с огневыми позициями прервалась. Связисты старший сержант Василий Власенко и красноармеец Григорий Марков под огнем поползли разыскивать место обрыва. Рискуя жизнью, они быстро восстановили связь. Командир взвода управления младший лейтенант Алексей Балашов незамедлительно передал данные о минометной батарее, и она была уничтожена несколькими меткими выстрелами.
Высокую боевую активность проявили воины 128-го и 229-го стрелковых полков дивизии Коло-бутина. После артиллерийского налета они стремительной атакой выбили противника из хуторов Чилеков, Шестаков, Ромашкин, вышли на южный берег Аксая и захватили богатые трофеи.
В результате активных действий войск оперативной группы 64-й армии противник к 10 августа был отброшен за реку Аксай. Ее соединения прочно закрепились на северном берегу. 17 августа по приказу штаба фронта группа отошла без потерь на реку Мышкова. Двумя днями позже командарм принял решение о ликвидации оперативной группы. Ее войска направлялись для уплотнения наших боевых порядков на участке,
71
гДе сосредоточивались главные силы 4-й танковой армии Гота.
В ходе тяжелых и напряженных боев оперативная группа выполнила поставленную перед ней задачу. Она отвлекла на себя свыше трех дивизий 4-й танковой армии и тем самым серьезно ослабила ударную группировку врага, рвавшуюся к Сталинграду на участке Абганерово— Плодовитое. Личный состав группы проявил в боях исключительное упорство, высокое мастерство, нанес врагу большие потери и обеспечил своевременное сосредоточение войск 64-й армии на угрожаемом направлении.
Испытание на прочность
В начале августа 1942 года в сводки Совинформбюро вошло новое направление — «Северо-восточнее Котельникове». В сводках говорилось о том, что со стороны Котельниково крупные силы противника двигаются в направлении Абганерово — Плодовитое — Тингута, имея конечную цель — Сталинград. Читавшие сводки люди, конечно, еще не могли предполагать, что именно здесь, на этих рубежах, начинается новый этап в борьбе за Сталинград, что со временем сами эти рубежи станут рубежами жестоких испытаний на прочность воинов 64-й армии, ее соседей.
Уже в наши дни Константин Симонов писал в «Правде», что будущая слава Сталинграда рождалась в жаркое, пыльное, невероятно трудное лето сорок второго года в донских степях, в междуречье Волги и Дона. Именно там началось то, что потом навсегда связалось в нашем понятии с волжской твердыней1.
Собрав в начале августа в кулак около десяти дивизий, Гот рассчитывал захватить Сталинград в самый ближайший срок. Его танковая армия предпринимала одну атаку за другой. Ди
1 «Правда», 1975, 6 апр.
72
визиям и бригадам 64-й приходилось отбивать по 12—15 вражеских атак в сутки. Фашистские танки не раз прорывались в глубину нашей обороны, но войска армии во взаимодействии с войсками 57-й армии встречными ударами отбрасывали врага на исходные позиции. Борьба шла за каждый метр выжженной солнцем степи. Советские воины упорно отстаивали каждую пять земли.
Одновременно на Сталинград нацеливалась и 6-я армия Паулюса, наносившая удар из района Трехостровской. Гитлеровское командование намеревалось всю сталинградскую группировку советских войск взять в гигантские клещи и разгромить ее.
Советское командование, Ставка предприняли решительные меры для организации отпора врагу. Выявив два угрожаемых направления, они решают образовать два фронта: Сталинградский и Юго-Восточный. В последний включаются 64, 57-я и 51-я общевойсковые и 8-я воздушная армии. Верховный Главнокомандующий приказывает командованию этих фронтов не щадить сил и не останавливаться ни перед какими трудностями для того, чтобы отстоять Сталинград и разбить врага1.
Войскам Юго-Восточного фронта ставилась задача во что бы то ни стало приостановить дальнейшее продвижение противника к южному фасу внешнего оборонительного обвода, не допустить его к Волге южнее Сталинграда. В дальнейшем войска фронта должны были нанести удар в направлении станции Жутово — Котельниково и отбросить противника за реку Сал.
Вступивший в командование Юго-Восточным фронтом генерал А. И. Еременко в первом же боевом приказе со всей прямотой раскрыл трудности предстоящей борьбы.
«Пусть под Сталинградом будет положено нашими руками начало конца гитлеризма! — говорилось в приказе.— Пусть скажут о каждом из
1 ЦАМО СССР, ф. 138 А, оп. 2642, д. 13, л. 7е
73
нас, что он был в великой битве под Сталинградом! Ни шагу назад.— таков приказ Верховного Главнокомандующего, таков приказ Родины»1.
Для осуществления этого намерения был предпринят ряд мер. В состав Юго-Восточного фронта вошли часть авиации Сталинградского фронта, а также все стрелковые дивизии, курсантские полки, артиллерийские части и части 118-го укрепленного района, расположенные по южному фасу внешнего сталинградского обвода.
Большие надежды возлагал фронт на 64-ю армию как наиболее боеспособную не только по числу живой силы и боевой техники, но и по закалке, полученной в боях на донском рубеже. Фронт стремился усилить армию всем, чем располагал сам.
Чтобы сосредоточить все внимание командующего 64-й армией на отражении наступления противника на Котельниковском направлении, командующий фронтом 3 августа передал 62-й армии донской участок обороны от Суровикино до Нижне-Чирской вместе с обороняющимися здесь 229, 214-й и 112-й стрелковыми дивизиями.
К 5 августа, к началу наступления 4-й танковой армии Гота, в состав 64-й армии была передана из резерва Ставки и направлена в район Абганерово свежая 126-я стрелковая дивизия, которой командовал полковник В. Е. Сорокин. Сюда же спешно подходили 38-я и 204-я стрелковые дивизии, которыми командовали полковники Г. Б. Сафиулин и А. В. Скворцов, 13-й танковый корпус полковника Т. И. Танасчишина с 50—60 танками, 133-я бригада тяжелых танков майора Н. М. Бубнова, а также 6-я гвардейская танковая и 20-я истребительно-противотанковая бригады. Прибыло и несколько курсантских полков.
От командарма М. С. Шумилова и его штаба требовалось умение распорядиться этими силами, создать прочную и устойчивую, прежде все
1 Еременко А. И. Сталинград. М., Зоениздат, 1961, с. 72.
74
го в противотанковом отношении, оборону. Командованию армии предстояло решать задачи со многими неизвестными. В руках противника инициатива. Он может сосредоточивать крупные силы на узком участке фронта. А фронт армии растянулся ни много ни мало, а почти на 200 километров. Поэтому нередко возникал вопрос: разгадаем ли замысел врага, сможем ли принять своевременные меры к срыву его планов?
Внимательно изучив обстановку, силы и намерения противника, командарм и его штаб определили, что наибольшая угроза нависает над левым флангом армии, ибо противник вероятнее всего пойдет по кратчайшему пути, вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград. Поэтому основные усилия армии сосредоточиваются на левом ее фланге, точнее на участке Кап-кинский — Тингута.
На этом же направлении, в глубине, располагается и общевойсковой резерв — 29-я стрелковая дивизия А. И. Колобутина, 138-я стрелковая дивизия И. И. Людникова, 13-й танковый корпус Т. И. Танасчишина, полк «катюш» и противотанковые средства. Создание (впервые за все боевые действия армии) такого мощного резерва давало возможность широко маневрировать силами и средствами. Устойчивость и упорство обороны под Сталинградом в условиях значительного превосходства противника, особенно в авиации и танках, достигались прежде всего путем широкого маневра резервами и войсками, снятыми с неатакованных участков. Здесь впервые была осуществлена идея создания сильных артиллерийско-противотанковых резервов.
О напряженной работе штаба и службы обеспечения рассказал генерал А. Н. Янчинский:
«Танки!.. Танки!.. Не выходили они из головы. Это главная ударная сила врага. И надо сделать все, чтобы создать прочную противотанковую оборону. У нас было 15 орудий на километр фронта. По тем временам не так уж и плохо. Мы прикинули: противотанковое орудие, прежде чем выйдет из строя, способно уничтожить 2—3 тан
75
ка противника. Получалось, что наличными орудиями мы имели возможность отразить атаку 30—45 танков на километре фронта. На всех танкоопасных направлениях подступы к нашей обороне минировались, приданные стрелкам танки нередко вкапывались в землю и использовались как неподвижные огневые точки, что, несомненно, повышало устойчивость обороны.
Штаб армии постоянно интересовался орга- • низацией противотанковой обороны в дивизиях и полках. По заданию командарма Шумилова группа офицеров штаба артиллерии в составе подполковника Рожнова, майора Турцевича, капитана Ляпунова, старшего лейтенанта Шварева и меня выехала в 126-ю и 38-ю стрелковые дивизии, чтобы проверить систему противотанкового огня. Совместно с командирами дивизий и полков группа организовала систему пулеметного огня непосредственно перед огневыми позициями противотанковых артиллерийских батарей. Пулеметы ставились так, чтобы их огнем можно было отсекать пехоту от танков, не давать ей просачиваться между боевыми порядками батарей, выдвинутых на прямую наводку, и надежно прикрывать орудийные расчеты.
Наибольшую тревогу у артиллеристов вызывали стыки между частями и, прежде всего, между 126-й и 38-й дивизиями, стоявшими на вероятном главном направлении удара вражеских танков. Стык нам удалось прикрыть огнем четырех артиллерийских дивизионов, но и их, как потом выяснилось, оказалось недостаточно. Ведь именно здесь и разыгрались основные события, когда противник перешел в наступление».
Известно, что на решающие направления была брошена воздушная армада Рихтгофена — весь 4-й воздушный флот. А прикрытие нашей обороны с воздуха было слабым. Чтобы выдержать массированные удары вражеской авиации, необходимо было надежно оборудовать позиции в инженерном отношении. Этим занимались не только командиры, но и политработники, партийные организации. В частях и подразделениях
76
дрганйзовали соревнование за быстрейшее и отличное окончание окопных и маскировочных работ. Агитаторы подразделений на опыте лучших воинов показывали, как лучше и надежней укрыть от вражеского огня технику, оружие, как сделать каждый окоп поистине неприступным.
В целях улучшения руководства войсками армейский командный пункт из Логовского был перемещен в Верхне-Царицынский, а на направлении предполагаемого главного удара противника в районе поселка Зеты организован ВПУ (вспомогательный пункт управления), где почти постоянно находились командарм, члены Военного совета и группа офицеров штаба армии. ВПУ давал возможность командарму непосредственно наблюдать за ходом боевых действий в полосе обороны 126-й и 38-й дивизий.
Особое внимание командарм уделял своевременному и прочному занятию рубежа Тебек-тенерово — станция Абганерово — поселок Абганерово— разъезд 74-й километр. Командарм предполагал, что Гот будет спешить, предпримет все необходимое, чтобы не позволить советским войскам создать крепкую оборону по степным речкам. Навстречу нашим передовым отрядам выбрасывались подвижные силы 4-й танковой армии. То там, то здесь возникали короткие встречные бои.
Выполняя приказ командарма, в район Абганерово спешно подтягивались части 126-й дивизии. Передовой отряд под командованием капитана Провоторина должен был занять оборону вокруг села Аксай, но напоролся на вражескую засаду. В предрассветной темноте завязался неравный бой. Немцы, располагая подвижными силами, попытались окружить батальон Провоторина, но бойцы его нанесли врагу большие потери и заняли указанный рубеж.
Вскоре к Абганерово подошли основные силы дивизии и без промедления начали готовиться к обороне. Артиллерия занимала огневые позиции. Саперы минировали танкоопасные направления. За ночь было поставлено 2500 противопе-
77
кбтных и 1500 противотанковых мин. Связисты наводили связь. Все это делалось под непрерывным огнем противника.
На пути к Абганерово воины дивизии видели, с какой самоотверженностью жители окрестных сел и Сталинграда строили оборонительные сооружения— отрывали под вражескими бомбежками траншеи, оборудовали пулеметные площадки, дзоты. Какой же поистине титанический труд был вложен трудящимися Сталинграда и области, чтобы опоясать подступы к городу и сам город тремя оборонительными обводами! Воины 126-й дивизии занимали внешний оборонительный обвод, которого уже коснулось время: кое-что размыли вешние воды, осыпались окопы, нарушилась маскировка. Все это надо было спешным порядком восстановить.
Впервые после тяжелых боев на Дону усилиями командующего, штаба армии, командного и политического состава частей и соединений был создан сплошной фронт обороны. Созданы были и резервы, необходимые для парирования ударов противника. В ходе июльских боев укрепилось взаимодействие во всех звеньях армейского организма. Командиры всех степеней обрели вкус к маневру огнем, силами и средствами, что позволило упреждать вражеские попытки окружать наши части. Не было случая в армии, чтобы кто-то при самых тяжелейших обстоятельствах позволил себе отойти без приказа старшего начальника.
Соединения 4-й танковой армии, пытаясь с ходу преодолеть внешний оборонительный обвод, утром 6 августа возобновили наступление против левого фланга 64-й армии. Стремясь во что бы ни стало достигнуть Сталинграда, противник предпринимал одну атаку за другой. Немецкие танки не раз прорывались в глубину обороны 64-й армии, но ее войска во взаимодействии с соединениями 57-й армии встречными контратаками отбрасывали их на исходные позиции. Разъезд 74-й километр неоднократно переходил из рук в руки. К исходу 6 августа немецкая мото
78
пехота с 70 танками подошла к станции Тингута.
Тревожной была ночь с 5 на 6 августа. Штаб армии точно установил, что перед фронтом 126-й и 38-й дивизий сосредоточилась крупная группировка противника в составе танковой, моторизованной и трех пехотных дивизий. Это стало известно после того, как командарму доложили результаты силовой разведки, проведенной накануне 126-й дивизией. В ней участвовал 690-й стрелковый полк под командованием подполковника Наумова.
Поначалу полк беспрепятственно продвинулся километра на два в направлении разъезда Капкинский, но затем был встречен сильным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем, бомбежками. Бросив до 15 танков и 35 самолетов против 2-го батальона этого полка, гитлеровцы пытались его смять. Мужественно сражавшиеся его бойцы не только выполнили боевую задачу, но и разгромили до двух батальонов пехоты, уничтожили 5 танков, захватив при этом склад с боеприпасами и продовольствием.
Умелое руководство подчиненными показал в этом бою командир батальона капитан Серков. Личное бесстрашие и отвагу проявил комиссар полка батальонный комиссар Швец.
В этот день противник силами до двух батальонов и более 30 танков пять раз атаковал боевые порядки. Пьяные гитлеровцы, не скупясь на патроны, буквально заливали свинцом советских бойцов. Но никто не дрогнул. Когда танки подошли на 150—200 метров, была подана команда «огонь!». Первыми же выстрелами орудийных расчетов, которыми командовали сержанты Малинин и Белоусов, были подожжены три танка. Метко били по вражеским машинам и батарейцы сержанта Дыргалева — они уничтожили два танка и две бронемашины. Сильным и дружным был огонь и стрелков. Фашисты не выдержали, отошли. В общей сложности во время силовой разведки бойцы полка Наумова уничтожили 8 танков, 4 бронемашины и до 200 гитлеровцев,
79
Командарм остался доволен таким сообщением. Результаты разведки боем подтвердили ранее полученные данные о намерениях противника и позволили определить ответные меры.
...Степь горела, и первые лучи солнца окрашивали клубы дыма в багровый зловещий цвет. Над нашими боевыми порядками уже повисла «рама», а вскоре показались две группы самолетов, примерно машин по пятьдесят в каждой.
В 5 часов гитлеровцы атаковали левый фланг армии на участке Абганерово — Тингута. Сильный удар немецких танков и мотопехоты пришелся по левому флангу 126-й и правому 38-й дивизий.
В тесном боевом содружестве с артиллеристами-истребителями воины 126-й стрелковой дивизии мужественно отражали атаки вражеских танков. Гот бросал в бой все новые и новые части. Второй, третий час идет смертельный бой. Остановить на этот раз стальную армаду не удалось. Часам к 10 более 70 немецких машин прорвались в стыке между 126-й и 38-й дивизиями и вышли в район разъезда 74-й километр. Однако наступавшая за броней пехота была все же остановлена шквальным огнем наших пулеметов и автоматов. Вслед за тем части 13-го танкового корпуса контратаковали группу прорвавшихся танков и обратили их вспять.
Тем не менее неудачи не остановили врага. Он предпринимает новые атаки силами до полка пехоты, поддержанной 15—20 танками. Атаки наземных войск сочетались с массированными налетами авиации.
Командир 38-й дивизии полковник Г. Б. Сафиулин вспоминал некоторые подробности этого боя:
«Как только закончился очередной налет тридцати вражеских самолетов, на КП дивизии со стороны разъезда двинулось четырнадцать немецких танков. Для обороны КП мы имели всего лишь два орудия и взвод бронебойщиков. Танки открыли огонь. Мы заняли подготовленные щели, окопы, начали стрелять из пулеметов и бронебоек, но танки продолжали лезть вперед.
80
Как раз в это время с прицепленной к «виллису» пушкой к нам подъехал член Военного совета арлАии дивизионный комиссар К. К. Абрамов, Ему помогли развернуть пушку, и он начал бить по немецким танкам. Пример отважного политработника увлек всех оборонявших КП. В дело пошло все находившееся под руками оружие. По смотровым щелям танков хлестнул дружный огонь. Оставив две подбитые машины, прорвавшаяся группа попятилась к разъезду»1.
Во второй половине дня противник снова перешел в атаку. Из района Плодовитое наступало не менее дивизии при поддержке значительной группы танков. Удар вновь наносился в направлении разъезда 74-й километр. Гитлеровцам удалось пробиться через боевые порядки полков, оборонявших вторую и третью фермы и к исходу дня вновь занять разъезд 74-й километр, а затем продвинуться к станции Тингута.
Прорыв обороны армии на участке почти в девять километров, захват тактически важного района — разъезда 74-й километр, ряда поселков, ферм — серьезно озадачили командарма и его штаб. Когда опустилась ночь, М. С. Шумилов, уточнив обстановку и положение частей, принимает меры, чтобьг с рассвета следующего дня контратаками имеющихся под руками сил восстановить положение. Частично эту задачу удается решить 126-й дивизии. Полковник Сорокин за ночь подготовил полки к ответному удару, и, несмотря на ожесточенное сопротивление неприятеля, они продвинулись на 3—4 километра, очистили разъезд 74-й километр и Абганерово от врага.
С рассветом 7 августа противник предпринял новые, более мощные удары. До 150 пикировщиков буквально засыпали фугасками наш передний край, артиллерийские позиции, команд-дные и наблюдательные пункты. Подтянул враг и значительное число орудий, минометов. Основ
1 Сафиулин Г. Б. Дорогами побед. Казань, Татиз-дат, 1966, с. 143.
81
ной удар наносился по 126-й дивизии в стык полков подполковника Наумова и майора Иванова. С мийуты на минуту сюда же могли подойти и резервы противника. Наша разведка и наблюдатели доложили, мто к станции Гнилоаксайской подходят и разгружаются эшелоны с танками и автомашинами.
Схватки с подвижными силами врага носили упорный характер. Было достигнуто тесное взаимодействие пехоты и артиллерии. На стрелковый батальон старшего лейтенанта Куликова двигались 11 танков и пехота. Тут же на помощь стрелкам подошли артиллеристы дивизиона Малахова. Согласовав свои действия с Куликовым, капитан Малахов решил занять позиции в центре боевого порядка батальона с тем, чтобы парировать танковые удары, направленные не только в лоб, но и на фланги батальона. Причем орудия из укрытий должны были выкатываться на прямую наводку лишь по сигналу командира дивизиона одновременно — это делалось, как говорят артиллеристы, для встречи врага в упор. Пехотинцы в свою очередь подготовили к бою противотанковые средства. Малахов приказал командирам стрелковых рот вести огонь организованно, залпами, чтобы отсечь вражескую пехоту от танков и прижать ее огнем пулеметов к земле. Словом, гитлеровцы должны были наткнуться на сильный огневой заслон.
Танки приблизились на прямой выстрел. С флангов по идущей за танками пехоте застрочили наши пулеметы. По бортам машин ударили бронебойщики. Занялись огнем поначалу два танка, но остальные десять, прибавив скорость, шли прямо на центр батальона. Орудия пока молчали. Но вот они выкатились из балки и разом дали залп. Вокруг танков — сплошные разрывы. Наводчики вносят поправки. Вновь гремит залп. А стрелки в это время били залповым огнем по пехоте.
Не выдержали гитлеровцы — поползли назад в овраг. Туда же попятились и уцелевшие танки.
Т$к в тесном взаимодействии стрелки и артил
82
леристы успешно отёили не только эту, но и последовавшие затем четыре атаки гитлеровцев. Залповый огонь пехотинцев и артиллеристов морально подавлял противника/ который чувствовал, что имеет дело с хорошо организованным отпором и уже не так ретиво рвался вперед.
Стоит добавить, что 358-й артиллерийский полк 126-й дивизии, которым командовал майор Алгазин, еще в Приморье, когда дивизия готовилась к боям, снискал себе славу отличного полка. На артиллерийских состязаниях батареи показывали образцы ведения меткого огня прямой наводкой и неизменно завоевывали высшие призы. И здесь, в боях, артиллеристы действовали отменно.
...Лавина танков и бронемашин накатывалась на передний край. Пехотинцы нервничали — танки уже близко, а пушки почему-то молчали. Но в это время грохнул залп. Батареи старших лейтенантов Никитина и Криворучко огнем в упор уничтожили несколько машин. Остальные остановились и вели огонь с места.
Осколками ранило командира орудия Умарова и красноармейца Астахова, но они не покинули позиции. Темп стрельбы нарастает. Вспыхивает еще несколько машин. И дрогнул их строй. Танки попятились, стреляя уже неприцельно. Теперь время заняться и подошедшей пехотой. Орудия бьют по ней картечью.
В этом бою высокое огневое мастерство показали командир расчета сержант Белоусов и наводчик комсомолец Романченко. Расчет уничтожил две бронемашины и подбил танк. Успешно вели бой с вражескими танками расчеты сержантов Малинина и Драчева. Бесперебойную связь обеспечивали красноармейцы Сафон-чик и Ганжук — они не раз под разрывами снарядов устраняли повреждения.
На первом же боевом рубеже артиллеристы майора Алгазина подбили 7 танков, 6 бронемашин, разбили 2 НП, подавили минометную батарею и истребили более роты гитлеровцев.
83
Трудно приходилось нашей пехоте, теснимой превосходящими силами врага. Но в самые тяжелые минуты боя на помощь ей приходили вместе с артиллеристами и танкисты 6-й гвардейской и 133-й тяжелой танковых бригад.
...26 немецких танков с мотопехотой ринулись в атаку на позиции 126-й дивизии. Танки гвардии старшего лейтенанта Ростовцева из 6-й гвардейской бригады били по врагу из укрытия. Когда атакающие подошли совсем близко, танк Ростовцева рванулся им навстречу, первыми же выстрелами поджег две вражеские машины. Экипаж гвардии младшего лейтенанта Уменко вывел из строя еще одну. Противник повернул назад. Наши танкисты бросились его преследовать. Экипаж Ростовцева увеличил свой счет до четырех подбитых танков, а экипаж Уменко — до двух.
Фашисты неистовствовали. Они вновь атаковали наш передний край 80 танками. Наши танкисты вместе с артиллеристами сражались беззаветно — они подбили 24 вражеские машины. Атака врага захлебнулась.
Не менее успешно вела бои 133-я тяжелая бригада Н. М. Бубнова. Она поддерживала 38-ю стрелковую дивизию.
На машину политрука Трегубенко шло 10 немецких танков. Экипаж принял неравный бой. Умело маневрируя, ведя меткий огонь на ходу и с коротких остановок, он подбил три танка противника. Но вражеский снаряд угодил в машину политрука. -Трегубенко погиб смертью героя.
Танкисты изнемогали в своих бронированных крепостях от зноя и непрерывных атак противника. Когда фашисты вновь двинулись на уставших ребят, политработник Горев повел свой танк навстречу врагу и с ходу подбил две вражеские машины. Воины, увлеченные своим комиссаром, смело пошли вперед. Стремительная контратака танкистов тяжело обошлась врагу. Кругом дымились подожженные немецкие машины.
Не раз нам довелось видеть и слышать, как комиссары — отважные бойцы партии — в крити-
84
чёские минуты ёрев Личным примером отваги и мужества поднимали дух бойцов, вселяли в них веру в успех.
...К станции Абганерово просочились вражеские автоматчики. Бойцы батальона капитана Бекетова из 126-й дивизии уничтожили их полностью. Но вскоре на поредевшую цепь нашего подразделения наваливается свыше двух батальонов вражеской пехоты в сопровождении 18 танков. Ценой больших потерь противнику удается сбить батальон с занимаемых позиций. Его бойцы уже начинают отходить за железную дорогу. И тут появляется комиссар полка батальонный комиссар Швец. Он ведет воинов в атаку.
Во второй половине дня 8 августа комиссар Швец находился в роте лейтенанта Макарова, принявшей удар 8 танков, которые начали «утюжить» окопьь Комиссар бросил под гусеницу ближайшей машины связку гранат. Танк закрутился на месте. Но по окопу ударили танковые пулеметы. Швец приподнялся над бруствером, чтобы метнуть вторую связку гранат, и упал, сраженный вражеской пулей.
Весть о гибели комиссара наполнила сердца воинов еще большей ненавистью к врагу. Они подбивают еще три танка, и фашисты откатываются.
...Танки Гота здесь, в междуречье Волги и Дона, в первых же жестоких схватках испытывали прочность не только нашей обороны, но и наших сердец. И эти испытания рождали ту великую жизнестойкость советских воинов, какой мы не перестаем удивляться и восхищаться до сих пор.
Гот получает сдачи
По указанию фронта, на рассвете 9 августа части 64-й армии должны были нанести контрудар и вернуть утраченные позиции в районе разъезда 74-й километр.
...Еще 6 августа, оценивая обстановку, сло
85
жившуюся в полосе армии, генерал М. С. Шумилов принял решение: сдерживая дивизиями первого эшелона натиск противника, приготовить и осуществить контрудар по вклинившейся группировке. Свое решение командарм тщательно обосновал и доложил командующему фронтом. Тот одобрил решение командарма. Для разгрома вклинившегося в нашу оборону врага, по приказу командующего фронтом, в 64-й армии была создана группировка в составе трех стрелковых дивизий, двух курсантских полков, танкового корпуса, двух танковых бригад, двух артиллерийских полков, полка реактивной артиллерии, тяжелого артдивизиона и бронепоезда.
За один день, 7 августа, были собраны все резервы и средства. Командованию фронтом пришлось забрать танковые и артиллерийские подразделения даже с пунктов формирования, пополнить ими части левого фланга 64-й армии, чтобы иметь возможность организовать контрудар против вражеских сил, прорвавшихся через внешний обвод в район разъезда 74-й километр.
Войска, коим предстояло участвовать в контрударе, ускоренным маршем выходили в намеченные районы. 204-я дивизия полковника А. В. Скворцова снималась с неатакованного правого фланга армии и перебрасывалась в район Зеты. Сюда же выдвигались курсантские полки Житомирского и Краснодарского училищ, 254-я танковая бригада, 13-й танковый корпус и 133-я танковая бригада.
Времени для организации контрудара было очень мало. Поэтому приказы на наступление отдавались командирам частей и соединений прямо на марше. Командарма Шумилова больше всего беспокоило, не уйдет ли из-под нашего удара прорвавшаяся к разъезду 74-й километр группировка противника. Она почему-то не проявляла активности. Находясь в 38-й дивизии, М. С. Шумилов строго-настрого приказал полковнику Г. Б. Сафиулину все батареи дивизии, резервы расставить за ночь против прорвавших
86
ся танков. 133-я танковая бригада Н. М. Бубнова должна была отрезать врагу пути отхода.
Командир 706-го полка 204-й стрелковой дивизии майор А. А. Зеленков в своих фронтовых записях воспроизводит боевое напряжение, предшествовавшее контрудару:
«8 августа. Полк прибыл к месту назначения. Уже смеркалось, и батальоны, рассредоточившись и отрыв укрытия, отдыхали. Меня срочно вызвали к комдиву. Нашел его у кошары. Там уже были мои соседи — командиры полков Емельянов и Стецюк. Комдив Скворцов объявил нам: «Дивизии приказано наступать. Готовность к пяти утра. Времени, как видите, нет. Поэтому проявите максимум расторопности и распорядительности, чтобы ударить на рассвете, да ударить как следует!» Затем, обращаясь ко мне, продолжал: «Твоя задача, Зеленков, наступая в центре, сбить противника с железной дороги правее разъезда и к исходу дня выйти к реке Гнилой Аксай. Левее наступает Емельянов, правее — Стецюк. Разберись во всем на местности сам и поставь задачи батальонам. Все, можете идти!»
Первое наступление... Работы уйма. Пошли на рекогносцировку. Темень, какая только может быть южной ночью. Местность едва просматривается — помогает сам противник, пуская в черное небо осветительные ракеты. Договариваюсь с комбатами о порядке наступления. Решаю построить боевой порядок в два эшелона. В первом на левом фланге наступает батальон Никитина — здесь будет потруднее, а Никитин отличается смелостью и решительностью; справа — батальон капитана Куцевича — этого командира я еще как следует не знаю; во втором эшелоне — батальон капитана Муратова — человека стойкого, твердого в своих решениях.
Волнуюсь ужасно. Как все сложится?..»
Да, как же он сложится, этот первый массированный контрудар? Вопрос волновал всех — от командарма до рядового бойца.
Контрудар предпринимался по сосредоточен*
87
ным на небольшой вмятине крупным танковым силам, превосходящим силы наступающей стороны. Поэтому все должна была решить внезапность одновременного удара с трех направлений, поддержанного артиллерией, авиацией и полками «катюш».
Практически замысел контрудара представлялся так: 204-я дивизия с 254-й танковой бригадой при поддержке армейской артиллерийской группы атакует противника в направлении Зеты — 74-й километр; танковый корпус с десантом курсантов Житомирского полка развивает удар на главном направлении — на юго-запад, вдоль железной дороги; 38-я дивизия с курсантскими полками ведет атаку из района фермы № 3 в западном направлении.
Боевой порядок 13-го танкового корпуса, стоявшего на главном направлении, строился следу-дующим образом: первый эшелон составляли танки; за танками, во втором эшелоне, на интервалах несколько более широких, чем обычно, развернулись четыре артиллерийских противотанковых полка; за ними, в третьем эшелоне,— два полка гвардейских минометов. Такое построение обеспечивало всем эшелонам и огневым средствам одновременное участие в бою. При этом ни одна из частей не мешала друг другу. Как увидим позже, такой порядок обеспечил высокую поражающую силу нашего огня.
Где-то в середине ночи на 9 августа офицеры штаба подтвердили командарму готовность войск.
...Ранним рассветом 9 августа уснувшую было степь разбудили залпы сотен орудий и минометов, через полчаса на гитлеровцев обрушился невиданной силы удар гвардейских минометных полков. Массированный удар артиллерии и особенно «катюш» потряс противника до основания. Вслед за тем в атаку ринулись танки и пехота.
Пишущим эти строки пришлось в то время наблюдать, правда, с разных точек, за действиями наступающих войск, живо ощущать дерзновенный порыв воинов, впервые перешедших в наступление.
88
Из балок выползали танки и, на ходу стреляя, обгоняли стрелков, идущих с винтовками наперевес, С каждым мгновением цепи бегущих в атаку бойцов становились все гуще, плотней. Многоголосое «ура» заглушало взрывы снарядов и мин. Особенно дружно и стремительно наступали полки 204-й дальневосточной дивизии полковника А. В. Скворцова, поддержанные танкистами 254-й бригады.
О том, как прошло наступление 706-го полка 204-й дивизии, полковник в отставке А. А. Зе-ленков рассказывал нам после войны:
— День стоял знойный, безветренный. При поддержке танков и артиллерии полк двинулся вперед. Однако удар полковой артиллерии получился слабоватым. Огонь велся на небольшую глубину и преимущественно по площадям, а не по целям. Поэтому противник встретил нас сильным ружейно-пулеметным и артиллерийским огнем. Но люди смело шли вперед. Особенно запомнился автоматчик Овчинников. Кругом рвутся мины. Осколок впился в плечо, кровь залила гимнастерку и брюки, а он идет и идет. Орел! Левее с бронебойкой полусогнувшись бежит, меняя позиции, красноармеец Левин. Вот он укрылся за насыпью, ведет огонь по танкам...
Поле — раскаленный вулкан. Кажется, само небо обрушило на нас ливень пуль, снарядов и мин, неистово воющих фугасок. Особенно туго пришлось батальону Никитина. Выбив гитлеровцев из наспех отрытых окопов, воины батальона оттеснили их за насыпь, но и сами попали под огонь автоматчиков. Батальон залег, нужно было немедленно уничтожить засевших в танках автоматчиков. Здесь отличился командир противотанкового орудия Гагаркин. Он быстро подавил пять огневых точек. Воины батальона вновь устремились вперед. Теперь фашисты стали охотиться за Гагаркиным, и вскоре весь его расчет был накрыт снарядом.
Были моменты, когда казалось, что наступление вот-вот захлебнется. Правее разъезда залег-
89
Ли оба батальона — Никитина и Муратова. Но тут5 рота из батальона Куцевича быстро пробралась по широкой балке и внезапно атаковала гитлеровцев во фланг. За ротой поднялся весь батальон. Удар получился дружным, стремительным, и полк успешно продвигался вперед. К вечеру мы вышли к речке Гнилой Аксай.
Но противник, хотя и был застигнут врасплох, быстро оправился. Ведь на узком участке вклинения в нашу оборону он сосредоточил много танков, артиллерии, мотопехоты, предполагая этими силами сделать решающий рывок в сторону Сталинграда. Поэтому-то сопротивление врага все возрастало.
...Бой уходил за железнодорожное полотно. Кажется, огненный смерч обрушился на этот клочок земли. Немецкие орудия, минометы, пулеметы, автоматчики неистовствуют. Враг любыми средствами, любыми жертвами пытаётся остановить наш контрудар.
Танки подползают все ближе. Огонь артиллерии противника на минуту стихает, но вот снаряды снова рвутся, теперь уже в глубине боевых порядков. Гитлеровцы еще надеются прорваться в южном направлении, но это им не удается. Их настигают наши славные танкисты. Особенно умело и бесстрашно действуют экипажи КВ из 133-й бригады. Потом их высокое боевое мастерство отметит командующий фронтом генерал Еременко. Доброе слово скажет он и в адрес командира бригады майора Николая Матвеевича Бубнова — танкиста выдающихся способностей и беззаветной отваги. В контрударе у степного разъезда 133-я бригада и ее боевой командир хорошо взаимодействовали с малочисленным корпусом полковника Танасчишина, со стрелковыми частями.
...С востока, вдоль железной дороги через станцию Тингута наступают два полка 38-й дивизии и танкисты 133-й бригады. Как только танки пошли в атаку, в небе тут же появились «юнкер-сы». Они большими группами начали бомбить и штурмовать боевые порядки наступающих. Под
90
прикрытием авиации немцы на бронетранспортерах и автомашинах подбрасывают к разъезду мотопехоту. Наши части продвинулись всего лишь метров на 150 и залегли в чистом поле. И тут свое слово сказали «бубновцы».
Враг бросил в контратаку до пятидесяти танков. По ним ударили наша артиллерия, бронебойщики. Но ъанки ползут и ползут на залегшую под бомбами пехоту. И вот на предельных скоростях несутся навстречу фашистским бронированным чудовищам наши КВ. Они уже достигли батарей, сопровождавших пехоту. Поначалу с ходу дали залп из танковых пушек, а потом смело стали врываться в строй фашистских танков, стреляя по ним в упор.
На головной танк, которым командовал капитан Гоков, устремилось несколько вражеских машин, но вскоре три из них вспыхнули — результат точных выстрелов экипажа бесстрашного капитана. < Тяжелые советские машины зачастую шли на таран. Они были подлинными хозяевами на поле боя. Поединок следовал за поединком, и победителями в них неизменно выходили наши славные танкисты.
Фашисты стремились во что бы то ни стало вырваться из «огненного мешка», устроенного советскими войсками. Они атаковали наши позиции большими группами танков. Но советские танкисты сражались с яростным упорством. Экипажи машин старшего лейтенанта Ивана Королькова, младшего лейтенанта Константина Савельева, капитана Сергея Павлова смело вступали в схватки с численно превосходящим врагом и наносили ему большой урон.
Случилось так, что на отбившуюся от строя машину Константина Савельева бросилось в общей сложности около десятка вражеских средних и легких танков. Наш КВ смело принял вызов. Савельеву и раньше приходилось вступать в неравные схватки и выходить победителем. Об этом говорили и его награды — орден Красного Знамени, медаль «За отвагу». Огонь, движение, маневр — вот чем был силен Савельев в бою.
91
В боях у разъезда 74-й километр экипаж Константина Савельева на свой счет записал восемь подбитых и сожженных вражеских танков, а также несколько орудий и броневиков. Вскоре отважный танкист был принят кандидатом в члены ВКП(б). Получая кандидатскую карточку, Константин заявил:
— Буду еще сильнее мстить фашистским извергам. Буду бить их до полного уничтожения!
Молодой коммунист Савельев остался до конца верен своему слову. Указом Президиума Верховного Совета СССР за отличие в боях, в том числе и у разъезда 74-й километр, младший лейтенант Константин Иванович Савельев был удостоен высокого звания Героя Советского Союза. Этого же высокого звания тем же Указом удостоены и его товарищи по 133-й танковой бригаде — капитан Сергей Михайлович Павлов и старший лейтенант Иван Иванович Корольков.
Вот что говорится в наградном листе командира танковой роты 133-й танковой бригады капитана С. М. Павлова: «Тов. Павлов за период боевых действий в районе разъезда 74-й километр показал исключительное мужество, героизм и отвагу при защите дальних подступов к Сталинграду.
Во время атаки 10 августа 1942 г. в районе фермы № 2 совхоза им. Юркина три тяжелых танка под командованием капитана Павлова, несмотря на крепкую оборону противника, сумели прорвать ее, подавить огневые точки и помогли нашей пехоте овладеть вражескими траншеями.
.В бою у ст. Тингута 24 августа Павлов на своем подбитом танке отразил атаку большой группы вражеских танков и при этом сжег и подбил два танка противника. Только за период боев с 9 августа по 4 сентября 1942 г. тов. Павловым лично уничтожено 47 танков, 43 пушки, 25 автомашин с пехотой и грузами, 19 тягачей, 14 пулеметов, 13 минометов и свыше тысячи гитлеровцев».
92
В тяжелых условиях вел наступление 13-й танковый корпус во взаимодействии с курсантскими полками Житомирского и Краснодарского училищ. Били они по самому острию танкового клина Гота. Их продвижению поначалу препятствовала вражеская авиация, буквально висевшая над боевыми порядками, а затем по наступающим ударили артиллерия и минометы. Плотный огонь на какое-то время прижал курсантов к земле. Остановились и танки.
Но вот, при поддержке артиллерии 38-й дивизии, действиями которой руководил подполковник А. И. Лосев, 32 танка — резерв командира танкового корпуса — ударили во фланг, вражеской группировки. За ними поднялись курсантские полки. Одновременно врага атаковали 204-я дивизия и 254-я танковая бригада. Гитлеровцы дрогнули. Увидев отход своих танков с разъезда, вражеская пехота побежала за ними по широкому оврагу. На нее обрушили огонь артиллерия 38-й дивизии, противотанковые пушки и пулеметы курсантского полка. Только немногим танкам гитлеровцев удалось проскочить через наши боевые порядки в районе фермы № 2, остальные были подбиты или сожжены. -Овраг был усеян вражескими трупами.
Велико было напряжение и в гвардейских минометных полках. Батарейные, дивизионные, а зачастую и полковые залпы — в зависимости от масштабов цели — следовали один за другим. Три полка были в резерве командарма, и он бросал их на самые угрожаемые направления. Все шесть армейских минометных полков участвовали в боях у разъезда 74-й километр. Они дали свыше 50 полковых залпов, израсходовав при этом около 17 тысяч реактивных снарядов различной мощности.
Нам удалось разыскать полковника в'отставке И. Н. Радченко, проживающего ныне в Гродно. Он в то горячее время был комиссаром, а затем командиром 4-го гвардейского минометного полка, за успешные боевые действия под Сталинградом удостоенного ордена Ленина,
93
— Под Сталинград,— вспоминает Иван Никифорович,— мы прибыли в начале августа 1942 года. И сразу же попали в дело. Поддерживал наш полк сибирскую 126-ю дивизию полковника В. Е. Сорокина. Мало кому удавалось сомкнуть глаза в те напряженные дни и ночи. Дивизионы производили до семи залпов в сутки, причем под интенсивным огнем вражеской артиллерии и авиации. Залпы давали в основном по скоплениям гитлеровцев и отбивали с пехотой их атаки.
Помню, прибыл я в район разъезда 74-й километр во 2-й дивизион гвардии майора Шмелева. Обстановка — хуже не надо. Гот большими силами танков, броневиков, мотопехоты непрерывно атакует наши части. В стереотрубу начал изучать поле боя. Войска снуют туда-сюда, и трудно определить — пыль над степью стоит столбом,— где наши, а где противник. Вдруг с первого НП старший лейтенант Новиков докладывает: «Вижу большую группу танков и бронемашин. Насчитал 54 танка. Есть танки очень большие, необычные, с крестами и еще с какими-то знаками на борту. За ними движется пехота. Наши стрелки очень беспокоятся». Уточняю со Шмелевым координаты крупной цели и прошу Новикова успокоить стрелков — сейчас им поможем.
Все делалось в считанные минуты, а мне показалось, что время застыло на месте. Новиков докладывает: «По танкам уже бьет наша артиллерия». «Не опоздаем ли с залпом?» — спрашиваю у Шмелева, но тот невозмутимо отвечает, что огневики успеют изготовиться к стрельбе. И верно, к моменту выхода танков на рубеж, намеченный для открытия огня, все было готово. Тут постарался старший на огневой позиции — расторопный и деловой офицер Емельянов.
Грянул мощный залп. Вздрогнула земля. Наблюдаю в стереотрубу. Вижу, загорелось несколько машин, а многие... разлетелись на мелкие кусочки. Не поверите? Сами не верили, « лртр.м убедились, что для устрашения гитле-
94
рёвцы Дёлали и ложные танки. Вот они-то и взлетели в воздух, как щепки. Фашисты метались по полю, как очумелые, а потом скрылись за насыпью.
Успешно крушили фашистские танки не только артиллерия всех калибров, танкисты, но и наши славные бронебойщики, стрелки, вооруженные противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью.
Боец Котенко смело вступил в единоборство с мчавшимся на большой скорости танком. Казалось, еще мгновение — и бронебойщик будет раздавлен гусеницами. Но Котенко хладнокровно бил из своего ПТР, и одна из пуль пробила бензобак. Танк охватило пламя. Он кружился на месте, пытаясь сбить огонь, но пули бронебойщика прошивали бортовую броню, и в конце концов танк взорвался, его башня отлетела в ста-рону. Две машины подобным же образом уничтожил расчет ПТР старшего сержанта Аури-лова.
...Подбитый танк пытался уйти. Дергаясь на уцелевшей гусенице, он остервенело огрызался пулеметом. И вдруг рядом, у самых гусениц, во весь рост поднялся человек и швырнул гранату. Неудача! Танк пополз на невидимый отсюда окопчик и завертелся над ним, стараясь раздавить, смешать с землей бойца. Но, когда машина двинулась дальше, человек, которого уже считали мертвым, опять вырос над травой. Огненные языки заплясали на броне, и. черный дым окутал теперь уже навсегда остановившуюся машину. Кто же был этот герой? Им оказался комсомолец Николай Стасов — вчерашний слесарь саратовского завода комбайнов.
Успеху контрудара способствовала и наша авиация. Действия 64-й армии на протяжении 9— 10 августа хорошо поддерживала почти вся 8-я воздушная армия, которой командовал генерал-майор авиации Т. Т, Хрюкин. Ежедневно она производила 400—600 самолето-вылетов. Смело, дерзко действовали прославленные штурмовики— «илы». Их группы, численностью до 50,
95
часто появлялись в районе станции Тингута и разъезда 74-й километр, штурмуя вражеские боевые порядки, В помощь сухопутным войскам была привлечена также 102-я истребительная авиационная дивизия ПВО. Ее летчики наносили крепкие удары по прорвавшейся группировке гитлеровцев.
Контрудар 64-й армии завершился значительным успехом. В результате ожесточенных двухдневных боев главная группировка врага была отброшена на 10 километров. В этом сражении наши войска наголову разгромили более трех вражеских полков, сожгли и подбили более 60 танков/ захватили 40 исправных. Противник был вынужден перейти к обороне и активных действий на этом направлении не предпринимал в течение последующих десяти суток.
«Этот контрудар,— отмечал впоследствии Маршал Советского Союза А. И. Еременко,— проводившийся при недостатке сил и средств, а также времени на его подготовку, дал, тем не менее, эффективные результаты. Противник понес большие потери, оперативное положение обороны было восстановлено. План врага захватить город с юго-запада стремительным ударом вдоль железной дороги Котельниково — Сталинград потерпел крах. 4-я танковая армия была вынуждена перейти к обороне. Командование немецкой группы «Б» срочно перебрасывало на усиление этой армии танковую и пехотную дивизии из 6-й армии»*.
Все части и соединения, участвовавшие в конт-ударе, дрались самоотверженно и мужественно. В боях особенно отличились 126, 29, 204-я и 38-я стрелковые дивизии и все курсантские полки. 13-й танковый корпус, 133-я и 254-я танковые бригады. Их личному составу командующий М. С. Шумилов объявил благодарность. О подвигах многих бойцов и командиров, проявивших подлинное геройство в схватках с численно пре-
1 Еременко А. И. Сталинград, с. 81.
96
восходящим противником, было рассказано во фронтовой печати, в беседах пропагандистов и агитаторов. Как только позволяла обстановка, делились опытом и сами отличившиеся.
Ну, а что же противник? Как он расценил наш контрудар? Битые гитлеровские генералы вообще неохотно признают свои поражения, пытаясь найти десятки различных объективных причин, чтобы «смягчить» обстоятельства и как-то умалить успех советских войск. Ганс Дёрр в книге «Поход на Сталинград», всячески оправдывает действия 48-го танкового корпуса, которому-де мешали и недостаток горючего, и жара, и отсутствие резервов, и просчеты фюрера. Но генерал все же не лишен понимания реального, он признает: «48-й танковый корпус, продвинувшись далеко вперед и имея открытые фланги, попал в районе севернее Абганерово в тяжелое положение, когда русские, при сильной поддержке авиации, начали крупными силами контратаки...
4-я танковая армия, таким образом, в полном составе сосредоточилась в районе Абганерово, то есть севернее реки Аксай, и вынуждена была перейти к обороне»1.
Бои за 74-й километр вошли яркой страницей в боевую летопись 64-й армии. Но впереди ее войска ждали новые, еще более тяжелые испытания. Поэтому командиры и политработники, на основе приобретенного опыта, готовили воинов к новым боям.
Абганеровские бастионы
Собственно, никаких, в полном инженерном смысле, бастионов не было. Была степь. Были балки, небольшие речушки, пересохшие в то знойное лето до дна. Была обычная полевая оборона. И были люди, советские бойцы', командиры, политработники, принявшие своей муже
1 Г. Дёрр. Поход на Сталинград. М., Воениздат, 1957, с. 38.
4 Заказ № 335	97
ственной грудью удары гитлеровских танковых полчищ. Степь и люди составляли в ту пору непреодолимые для врага бастионы...
Потерпев неудачу прорваться к Сталинграду через безвестный степной разъезд, 4-я танковая армия Гота 17—20 августа предпринимает ряд последовательных ударов на участке 64-й и 57-й армий, имея задачу силами трех корпусов выйти к Волге в районе Красноармейска и ворваться в Сталинград с юга. 48-й танковый корпус должен был наступать западнее линии Цаца — Красноармейск; 4-й армейский корпус — восточнее станции Абганерово — Тундутово, а 6-й армейский корпус румын — западнее этой линии. Для усиления главного удара командование группы «Б» подбрасывает Готу из 6-й армии 24-ю танковую и 297-ю пехотную дивизии и создает солидное превосходство в силах. Достаточно сказать, что к тому времени Гот имел более 500 танков против наших 70. Вот эти-то танковые клинья и представляли для обороняющихся войск наибольшую опасность.
Командующий фронтом А. И. Еременко, вспоминая об этом, писал:
«Нам стало известно, что в связи с провалом удара 4-й вражеской танковой армии в районе Абганерово (наш контрудар в районе разъезда 74-й километр) противник вынужден был пойти на серьезную перегруппировку своих сил... Наличие у нас сведений об этом, во-первых, показало, какую услугу 'мы оказали Сталинградскому фронту контрударом у Абганерово, отвлекшим с его участка две наиболее боеспособные дивизии, во-вторых (и это самое главное!) подтверждало наше опасение о серьезнейшей угрозе, нависшей над Юго-Восточным фронтом, Сталинградом, да, пожалуй, и над всеми войсками южного крыла нашего фронта»1.
Итак, 4-я танковая армия в составе десяти дивизий приступила к перегруппировке войск для решения предстоящей задачи. Главная удар
1 Еременко А. И. Сталинград, с. 103—104.
98
ная группировка этой армии, сосредоточенная на участке Васильевка — Абганерово — совхоз им. Юркина, состояла из семи дивизий. В этих условиях командование Юго-Восточного фронта ставило перед 64-й армией задачу: отвести группу Чуйкова на внешний оборонительный обвод и занять оборону в полосе от Логовского до Тингуты, прикрывая кратчайшие пути к Сталинграду с юго-запада. Отсюда становится понятным, почему командующий армией основные усилия сосредоточивал на рубеже Тебектенеро-во — Абганерово — Тингута.
Силы 64-й были основательно подточены предыдущими боями. Номеров дивизий, бригад, названий курсантских полков, кажется, было много, а вот активных штыков в них — маловато. Полного восстановления требовали 157-я и 138-я стрелковые дивизии, да и другие две дивизии, все батальоны укрепленного района и 13-й танковый корпус нуждались в доукомплектовании.
Большие трудности возникали еще и в связи с тем, что к моменту отвода армии на внешний оборонительный обвод, инженерные работы на нем не были полностью завершены. Войскам пришлось в короткий срок выполнить большой объем земляных работ, создавая почти заново ротные и батальонные районы обороны. Все это требовало от личного состава огромного физического напряжения. К этому еще нужно добавить и непрерывное воздействиве вражеской авиации. Но люди работали до седьмого пота, зная, что от танков, от града снарядов и мин их может спасти только земля родная, отрытые в полный рост окопы и траншеи.
На рассвете 17 августа 4-я танковая армия силами 94-й и 371-й пехотных, 29-й моторизованной и частью сил 14-й танковой дивизий перешла в наступление в направлении станции Абганерово, где оборонялись 126-я с Житомирским курсантским полком и 204-я дивизии.
Не остывшие за короткую ночь земля и небо огласились ревом фашистских бомбардировщиков. Они шли на высоте примерно свыше двух
4*
99
тысяч метров большими группами и, заходя со стороны солнца, засыпали фугасками наши позиции. Никто не спал на ВПУ командарма в калмыцком поселке Зеты.
— Бомбят	Скворцова,— точно определил
Шумилов,— жаркий будет денек...
Да, этот и последующие дни будут один тяжелее другого. В кровопролитных боях бойцы и командиры, политработники 64-й, целые подразделения, части и соединения, проявляя железную стойкость, массовый героизм, отстаивали свои рубежи.
Следом за авиацией началась артиллерийская подготовка наступления. Бомбы, снаряды и мины рвались всюду. Наши позиции в сплошном дыму и .огне, в клубах черной пыли. Но надо неослабно наблюдать за танками и пехотой, особенно за танками. Их ждали с минуты на минуту. И вот уже, по мере их приближения в зону огня, вступают в бой истребительно-противотанковые и артиллерийские полевые батареи.
По активности бомбежки, плотности артиллерийско-минометных разрывов и гулу приближающихся танков командующий сделал вывод, что прогноз о вероятном направлении удара подтверждается полностью.
Вскоре стали поступать первые тревожные доклады командиров стрелковых дивизий. Выявляется, что особенно туго приходится 126, 204-й и 29-й дивизиям. Так, комдив 204-й полковник А. В. Скворцов доложил, что на его участке, от совхоза им. Юркина до Тингуты, наступает свыше ста танков и более дивизии пехоты, на левом фланге враг прорвался к первым.траншеям. Однако полки удерживают позиции.
Поступили сведения о переходе противника в наступление и от других соединений, оборонявшихся на центральном участке, но не было вестей из 38-й дивизии полковника Г. Б. Сафиулина, так как связь с ней нарушилась. Поэтому туда направлялись офицеры штаба армии, чтобы на месте выяснить и оценить обстановку. И именно на участке этой дивизии ситуация ока
100
залась наиболее сложной. Оборону дивизии прорвали танки и пехота противника. Обстановка в полосе армии складывалась критическая. Многое еще не было ясно. Поэтому командарм М. С. Шумилов с докладом обстановки командующему фронтом не спешил. Когда же все более или менее прояснилось, командарм доложил генералу А. И. Еременко, что общая ширина наступления противника на участке армии достигает 40 км, но наиболее массированно танки атакуют на 15-километровом фронте в направлении Абганерово — Тундутово. Здесь наступали главные силы Гота — более четырех дивизий, не менее 300 танков, поддерживаемые едва ли не всей авиацией противника.
Боевые действия войск 64-й армии теперь развертывались на ближних подступах к Сталинграду. До города оставалось каких-нибудь 20 — 30 километров. Этим и объяснялось крайнее ожесточение борьбы.
Особенно тяжело пришлось 204-й дивизии. В ее составе сражался командир батальона капитан Муратов, отличившийся в схватках у разъезда 74-й километр. И теперь, на абганеровском рубеже, этот стойкий коммунист вновь проявил несгибаемую волю в борьбе.
Батальон Муратова находился в центре боевого порядка 706-го полка. Потрепанный в предыдущих боях, он насчитывал немногим более двух десятков активных штыков. 17 августа на рассвете враг обрушил на позиции батальона бомбовый удар с воздуха, а затем ураганный артиллерийский и минометный огонь. Клубы черного дыма потянулись по изнывшей от зноя степи, и под прикрытием завесы из дыма на высоких скоростях пошли танки. За ними, стреляя на ходу, устремились автоматчики. Никто из воинов батальона не дрогнул. Все находились на своих местах и отсекали пехоту от танков. Когда уже осталось мало в живых бойцов, комбат сам лег за пулемет и бился с врагом до последнего вздоха. Он отсекал фашистскую пехоту от танков, зная, что без броневого прикрытия она да
101
леко не пойдет. Но отбиваться от врага становилось все труднее. Оставшиеся в живых держались поближе к комбату. «Максим» захлебывался от непрерывного огня. К исходу дня от батальона осталось лишь два бойца и раненый Муратов. Кровь сочилась из раны, но комбат, перебегая вдоль траншеи, вел огонь то из винтовок, то брался за рукоятки пулемета, чтобы показать фашистам, что сопротивляться еще есть кому.
Стало смеркаться. На клочке бумаги комбат написал последнее донесение: «Отражено шесть атак. Уничтожено несколько десятков солдат и офицеров противника. Нас осталось двое. Продолжаю вести огонь. Муратов».
Красноармеец, доставивший эту записку командиру полка А. А. Зеленкову, рассказал подробности боя. Мужественный капитан погиб в неравном бою, не отойдя с рубежа ни на шаг.
О бессмертном подвиге коммуниста Муратова через газету «За Родину» узнала вся армия. Командарм М. С. Шумилов в статье послевоенного времени так оценивал самоотверженность комбата: «Коммунисту Муратову хотелось жить. Мужественное сердце любит жизнь. Но горячее сердце патриота готово принять смерть в бою, если к тому вынуждают обстоятельства. И наше счастье, что у каждого из нас нашлось столько презрения к смерти, сколько это требовало дело победы над коварным и сильным врагом»1.
Весь день 17 августа 371-я пехотная дивизия противника, усиленная танками, упорно атаковала наши позиции в районе Абганерово, пытаясь прорваться в стык между 126-й и 204-й дивизиями и выйти к совхозу им. Юркина. Лишь к вечеру врагу удалось прорвать первые позиции и вклиниться в нашу оборону на глубину 4—5 километров и овладеть совхозом. На участке 38-й стрелковой дивизии, которую атаковали 70 танков и более дивизии пехоты, вели тяжелые бои полки первого эшелона, которыми командо
1 Шумилов М. С. Стойкость, мужество, отвага.— В кн.: Двести огненных дней. М., Воениздаг, 1961, с. 198.
102
вали майоры Петров и Четвертухин и капитан Давиденко. Их воины проявили исключительный героизм и мастерство. Некоторые батальоны, окруженные вражескими танками, дрались до самой темноты, но позиций не оставили. На это направление командованием армии были выдвинуты два истребительно-противотанковых полка и полк «катюш», затем введена в бой часть сил танкового корпуса полковника Т. И. Танасчиши-на. Они нанесли противнику большой урон, и наступление его было приостановлено.
Крайне драматически развивались события на участке обороны 126-й стрелковой дивизии. Все дни, предшествовавшие 17 августа, она по существу находилась под огнем и ударами танков противника. С утра до поздней ночи над полем боя, сменяя одна другую, появлялись эскадрильи фашистских бомбардировщиков. Артиллерийский обстрел переднего края и тылов дивизий не прекращался почти круглые сутки. Только за три дня, с 12 по 14 августа, полки дивизии отбили не менее пятнадцати атак мотопехоты противника, которую поддерживали несколько групп танков.
И вот новый удар в стык 126-й и 204-й дивизий из балки Кошан-Булак и Абганерово. Врагу удалось отрезать полк майора Иванова от основных сил дивизии, а затем и окружить его.
Этот удар не был неожиданностью для командира и штаба 126-й дивизии. О возможности его предупреждал комдива командарм М. С. Шумилов. Еще в ночь с 16 на 17 августа разведкой армии было установлено, что к переднему краю дивизии подтянуты части 94-й и 371-й пехотных немецких и одна румынская дивизия. Ясно, что под ударом таких превосходящих сил 126-я дивизия не смогла удержать свой рубеж. Оборона была прорвана на стыке 690-го и 550-го стрелковых полков. Вражеские танки устремились в глубь обороны и отрезали 550-й полк, охватив его полукольцом. Немцы овладели станцией Абганерово и совхозом им. Юркина. Командный пункт дивизии пришлось перенести в Тебекте-
103
неровскую балку, в район Кошары, что северо-западнее станции Абганерово.
Связной от командира полка Иванова сообщил полковнику В. Е. Сорокину, что танки могут замкнуть кольцо с минуты на минуту. Как быть?
— Держаться! — твердо ответил Сорокин.— Что бы ни случилось, а из беды выручим!
Действительно, вскоре кольцо вокруг 550-го стрелкового и 358-го артиллерийского полков замкнулось. Весь день их воины вели тяжелый бой с наседавшим со всех сторон противником. А в это время командарм и командир дивизии принимали срочные меры по оказанию окруженным частям помощи. Полковник Сорокин перебросил в район северо-западнее совхоза им. Юркина находившийся во втором эшелоне 690-й стрелковый полк и переданный армией курсантский полк 1-го Орджоникидзевского пехотного училища. На другом участке, по приказу коман-дарма-64, на выручку окруженных спешили дивизионы «катюш» и артиллерийский полк 208-й стрелковой дивизии.
Около 9 часов по залпу дивизионов реактивной артиллерии части дивизии устремились с запада и востока на противника, укрепившегося на станции Абганерово и в совхозе им. Юркина. Гитлеровцы не выдержали мощной и дружной атаки и к середине дня атакующие пробились к окруженным полкам. Воины этих полков проявили высокое самообладание, выдержку и упорство. Здесь отличились командир 550-го стрелкового полка майор Иванов, комиссар полка батальонный комиссар Семеренко, командир батальона 690-го стрелкового полка капитан Серков, командир 3-го батальона 550-го стрелкового полка капитан Букин, командир батареи старший лейтенант Кузнецов, военфельдшер Бу-рачкова, которая укрыла, а затем и вынесла из-под огня 22 раненых воина.
Но радость встречи со своими была недолгой. Во второй половине дня на 3-й батальон капитана Букина, где было разорвано кольцо окружения, гитлеровцы бросили до десятка танков,
104
несколько бронемашин и до полка пехоты. Как всегда, последовала обработка с воздуха. Батальон Букина вновь был отрезан от основных сил полка и дивизии. Заняв круговую оборону, бойцы до поздней ночи отбивали непрерывные атаки фашистов. На огневую позицию противотанкового орудия, близ которой находились командир и комиссар полка, устремились пять танков и рота автоматчиков. Небольшая группа бойцов батальона во главе с майором Ивановым и батальонным комиссаром Семеренко приняла неравный бой. Расчет орудия, успев подбить два танка, погиб от прямого попадания авиабомбы.
Лишившись последнего орудия, горстка храбрецов не только отбивалась, но и сама устремилась в контратаку. Первыми поднялись командир и комиссар полка, а за ними и все остальные. Противник был отброшен. Еще один бросок, и можно вновь соединиться со своими. Но в это время вражеские пули обрывают жизнь майора Иванова, а следом за ним и батальонного комиссара Семеренко. Лишь в ночь на 19 августа капитану Букину удалось вывести из окружения остатки батальона. Все раненые и убитые усилиями медиков, возглавляемых военфельдшером Пшеничным, были эвакуированы с поля боя.
Что ни день, то новые исступленные попытки врага пробить танковыми клиньями оборону войск армии, чтобы ринуться вперед, к Сталинграду. Гитлер уверяет солдат, что восточный поход подходит к концу, что победа близка.
В книге немецкого генерала Г. Дёрра приводится схема боев 6-й армии и 4-й танковой армии в августе 1942 года. Самое любопытное в ней то, что ни разу не получалось одновременного удара обеими армиями. Картина такова:
1.8. 6-я армия отходит.
4-я танковая армия наступает.
2 — 6.8. 6-я армия остановлена. 4-я танковая продвигается вперед.
17—20.8. 6-я армия остановлена. 4-я танковая наступает.
105
21—24.8. 6-я армия наступает. 4-я танковая остановлена...
В это время все же наметился успех 6-й армии в малой излучине Дона северо-западнее Сталинграда, где наши войска не выдержали сильного удара врага и на ряде участков вынуждены были оставить свои оборонительные позиции. Гитлеровцы в нескольких местах форсировали Дон и расширили плацдарм на участке в 45 км. Все попытки нашего командования оттеснить противника не удались. Угроза прорыва к Сталинграду возрастала. Поэтому Военный совет фронта указал генералу М. С. Шумилову на то, что в этой обстановке помощь 62-й армии будет более ощутимой, если 64-я армия будет прочно удерживать позиции, прикрывающие Сталинград с юга и юго-запада.
Вот об этом и шла речь на заседании Военного совета 64-й армии, состоявшемся вскоре после нанесения контрудара в районе разъезда 74-й километр. Генерал М. С. Шумилов, выступив перед собравшимися командирами дивизий и бригад, коротко подвел итоги контрудара, который проводился в крайне сжатые сроки, поскольку обстановка требовала немедленных и решительных мер с нашей стороны. Тем не менее командный и политический состав войск, участвующих в контрударе, проявил высокую ор" ганизованность, энергию и настойчивость в достижении поставленной цели, позволив тем самым дать хорошую сдачу генералу Готу и предотвратить опасность развития удара противника в глубину нашей обороны. Командующий при этом отметил, что надо и впредь поддерживать в войсках высокую боевую активность. На новые контрудары сил у армии пока нет, но тревожить противника, предотвращать его очередные удары своевременными и хорошо организованными контратаками непременно следует. Это повысит и прочность нашей обороны, и умерит наступательный пыл противника, поскольку мы «будем навязывать ему свою волю, вынуждать его вести бой в невыгодных условиях.
106
Опыт первого контрудара и ряда контратак, проводившихся на донском рубеже, Аксае и здесь, на абганеровском рубеже, говорил о том, что организация контратак и прежде всего массированного огня для обеспечения их успеха должна быть лучшей. Командарм дал командирам ряд практических рекомендаций по организации боя. Он, в частности, указал, что надо уметь быстро стягивать на участок предстоящей контратаки имеющиеся в нашем распоряжении огневые средства. Саму контратаку следует начинать залпом гвардейских минометов, но не бить по воробьям — мелким целям, а по боевым порядкам, накрывать скопления вражеской пехоты и танков. Результаты этих ударов должны тут же использовать танковые подразделения, причем не мешкать с выходом в атаку, а быть готовыми в развернутом строю на больших скоростях врываться в расположение противника. Танкистов в свою очередь должна сопровождать огнем и колесами противотанковая артиллерия, которая обязана прямой наводкой подавлять ПТО противника, истреблять его танки. И пехоте следовало бы прибавить шагу, чтобы успевать за танками и закреплять отбитую у врага местность. При такой организации взаимодействия контратаки несомненно будут иметь успех.
Командарм предупредил командиров и представителей различных родов войск, что он сам не будет знать покоя и другим не даст его, пока не добьется тесного взаимодействия на поле боя, умелого использования всех огневых средств, преимуществ замечательной отечественной техники для достижения успеха в бою.
— Наши славные «катюши» хорошо себя показали в период контрудара. Используйте их почаще, лучше организуйте огонь артиллерии и минометов, автоматического оружия, чтобы на пути противника вставала плотная завеса огня, и ваш рубеж будет прочен, неприступен,— наставлял командарм.
Поддержавшие генерала М. С. Шумилова члены Военного совета 3. Т. Сердюк и К. К. Абра
107
мов говорили о том, что стойкость обороны, ее ведущих звеньев целиком зависит от боевого настроя самих обороняющихся. Наш воин сейчас настроен хорошо. Он почувствовал, что врага можно и нужно крепко бить, не давать ему и метра родной земли. Люди готовы морально и физически к новым схваткам. Командиры, политработники обязаны эффективно использовать высокий моральный дух воинов для еще большего истребления и изматывания врага, учить их умело применять свое оружие, заботиться обо всем, что нужно для ведения боя. Хлеб и боеприпасы, махорка и прочее — это тоже факторы победы в бою.
Словом, Военный совет нацелил командиров, политработников, всех специалистов прочно удерживать занимаемые рубежи, повышать боевую активность войск.
Командарм, естественно, был озабочен и тем, что резервов в армии оставалось мало, да и дивизии, бригады в предыдущих изнурительных боях понесли значительные потери. Поэтому следовало по-хозяйски, расчетливо, экономно распоряжаться тем, что имелось.
Было ясно, что противник непременно подведет свежие силы, чтобы попытаться вновь нанести сильный удар, а может быть и ряд ударов, в направлении Абганерово — Тундутово. Поэтому генерал М. С. Шумилов решает резервы и огневые силы армии сосредоточить ближе к стыку 126-й и 204-й стрелковых дивизий. Сюда выдвигалась резервная 29-я стрелковая дивизия. Ее командиру полковнику Колобутину ставилась задача— стремительной контратакой выбить прорвавшегося к совхозу им. Юркина противника и соединиться с частями 126-й дивизии, ведущими бой в районе Абганерово.
Согласно приказу командарма 29-я стрелковая дивизия, поддержанная артиллерией и бригадой 13-го танкового корпуса, в 5.00 18 августа перешла в наступление. Противник поначалу сопротивлялся, а потом дрогнул и стал откатываться к югу. К полудню 128-й стрелковый полк
108
капитана А. А. Татурк^на овладел высотой 158,0, а 106-й полк майора К О. Чхиквадзе подошел вплотную к совхозу им.Чрркина. Задача, кажется, выполнялась успешно. -
Видя беспорядочный отхЪд своих частей, гитлеровское командование ввело в бой резервы, усилило удары с воздуха и пустило в ход молчавшие до сих пор батареи шестиствольных минометов. «Музыканты», как называли фронтовики пикирующие бомбардировщики Ю-87, включив сирены, обрушили бомбовый груз на артиллерийские позиции и на сопровождавшие пехоту танки. Степь горела, усиливая и без того изнурительный зной. И все же в этот день гитлеровцам не удалось вернуть утраченных позиций. .
На следующий день наступление 29-й дивизии продолжалось с еще большей настойчивостью. Но и противник сопротивлялся люто, неистово. Полк капитана А. А. Татуркина отбил следовавшие одну за другой две «психические» атаки. Пьяные автоматчики, закатав рукава и расстегнув воротники, без пилоток, с дикими криками шли на подразделения 29-й дивизии. Ни одна «психическая» атака и контратака гитлеровцев успеха не имела. Полк прочно удерживал захваченную высоту.
О том, как самоотверженно действовали воины 77-го артиллерийского полка 29-й дивизии, рассказывает в своих воспоминаниях командир батареи этого полка Тимофей Захарович Виноградов:
«К 18.00 противник отброшен с захваченных накануне позиций к южной окраине станции Абганерово. Овладев совхозом им. Юркина, 29-я стрелковая дивизия помогла своему соседу — 126-й стрелковой дивизии, оказавшейся под угрозой окружения. Утром, после упорной атаки, гитлеровцы потеснили нас северо-восточнее совхоза. Здесь их встретила огнем в упор 6-я батарея. Лихорадочно работали у орудий расчеты. Стало совсем жарко, когда на батарею налетело 20 бомбардировщиков. С включенными сиренами почти из отвесного пике поливали нас из пу
109
шек и пулеметов. Но не отрывались от панорамь? наводчики Павел Домбровский, Павел Федоров, Темирхан Касибов. Круглое, всегда в улыбке, лицо Темирхана было залито кровью: во время налета его ранило в голову, однако наводчик не покинул позиций, пока мы вместе с подоспевшими на помощь автоматчиками не отбили атаку.
Под непрерывным огнем, в грохоте и дыму бомбежек, связист 7-й батареи Петр Белавенцев за день устранил более 80 повреждений линии связи.
Тяжелым оказался этот день. К вечеру мы многих не досчитались. Опасное ранение получил и наш командир батареи старший лейтенант Сергей Рябуха — смелый, верный, отзывчивый друг. Мне пришлось принять командование батареей.
Не забыть никогда и геройского подвига воина-комсомольца Григория Азарова.
...К наблюдательному пункту просочилась группа вражеских автоматчиков и стала его окружать. Из живых там остался лишь Азаров. Он смело принял бой, отстреливаясь из карабина» Упал один фашист, другой, третий. Но другие подбираются все ближе. А у Азарова лишь один патрон. Оставить для себя? Нет! Пусть еще одним врагом будет меньше. Комсомолец делает последний выстрел и тут же подбегает к телефону, вызывая огонь на себя... Залпы батареи накрыли НП. Погиб смертью героя Григорий Ильич Азаров, но не спасся и ни один фашист. За этот подвиг комсомолец Азаров посмертно награжден орденом Красного Знамени».
«Происходившие в эти дни бои,— отмечал Маршал Советского Союза А. И. Еременко,—г дали прекрасный материал для оценки боеспособности частей и дивизий фронта. Выявились как наиболее боеспособные соединения: 126-я, 204-я стрелковые дивизии, 133-я танковая бригада, 20-я истребительно-противотанковая бригада и многие другие»1.
1 Еременко А. И. Сталинград, с. 84.
110
К этим «другим» смело может быть отнесена 29-я стрелковая дивизия\< 6-я гвардейская танковая бригада, которой в то время командовал подполковник М. Н. Кричм^н. Танкисты непрерывно поддерживали 126-ю к 29-ю стрелковые дивизии, деля с ними все трудности и невзгоды. Среди них своей беззаветной отвагой и высоким боевым мастерством выделялся коммунист лейтенант Николай Андреев, командир танкового взвода.
Работнику армейской газеты «За Родину», это время политруку В. В. Гриневскому, довелось повстречаться с Андреевым в степи под Абганерово. Сгущались сумерки. Смолкала дневная канонада, и лишь кое-где потрескивали пулеметы да взлетали осветительные ракеты. Лейтенант, рослый, весь замасленный и пропахший порохом, прилег у своего танка. Осунувшееся лицо, красные от бессонницы глаза говорили о его страшном утомлении. Запомнилась и копна запыленных, давно не видевших расчески волос.
Поговорить с корреспондентом у него не было ни сил, ни времени. Ночь коротка, а к утру надо все подготовить: и себя, и взвод, и танк. И все же Андреев кое-что рассказал:
— Вчера, 17 августа, прорвались своими танками прямо к совхозу им. Юркина. Там оказались артиллерийские позиции противника. С ходу начали расстреливать орудия. Противник пытался бить по нашим танкам. Словом, состязание: кто упредит, за тем и успех. Здорово дрался экипаж лейтенанта Любарева — рассеял вражескую пехоту, накрыл батарею, но тут же и сам погиб — фашистская болванка прошила танк... Та же участь постигла и экипаж старшего лейтенанта Панкратова. Он ворвался в скопление вражеской пехоты и расстреливал ее в упор из пулемета. Вот так почти каждый день теряем золотых людей...
Сегодня действовали пятью экипажами — все, что осталось от роты. Поддерживали пехоту 106-го полка 29-й дивизии. Встретили нас фаши
111
сты сильным огнем. Видимо, подтянули к Абганерово тяжелую артиллерию. Экипажи гвардии младших лейтенантов/ 'Гареева и Склярова уничтожили две батаре/ тяжелых орудий, подойдя вплотную к поселку.
— Трудно воевать в степи? — спросил корреспондент.
— Да, степь для танкистов — противник номер два. Ни деревца, ни укрытий — разве что балки. Но берега крутые, срывать их сил не хватает. Танк вон какая махина — за пять верст невооруженным глазом видно. Вот оглядывайся, верти-крути, чтоб под снаряд или же бомбу не попасть.
— Видимо, и смекалка нужна?
— Не без этого. Стали делать засады группами по три-пять танков. Размещаем их так, чтобы вся местность простреливалась огнем пушек и пулеметов. Танки, естественно, вкапываем по башню, маскируем ковылем или бурьяном. Главный расчет—на внезапность. Помогает. Фриц уже не лезет так нахально, боясь напороться на губительный огонь танковых засад.
Светает. Разговор нужно прерывать. Об отважном танкисте кое-что удается узнать в штабе бригады. Николай Родионович Андреев — ленинградец. Учился до войны в автодорожном техникуме. В 1940 году был призван в армию, в танковую часть. Делал все, чтобы отлично изучить и само оружие, и способы его применения. На своем среднем танке и вступил в бои где-то подо Львовом и там же был подбит. Потом отходил к Злочеву, Тарнополю, Киеву... Сражался башенным стрелком под Шепетовкой, Сумами и Харьковом, а под Белгородом стал уже командиром экипажа.
Под Сталинград Николай Андреев прибыл, имея уже два боевых ордена, а главное — приобретенные в жарких схватках смелость, выдержку и самообладание. В первых же боях отличился и здесь. Только в одной схватке танк Андреева уничтожил пять вражеских машин. Сейчас на счету Андреева 25 уничтоженных враже
112
ских танков, до 30 п^фек различных калибров^ много другой техники. \
За боевые успехи, в том числе и на абгане-ровских рубежах, Николай Родионович Андреев был представлен к высокому званию Героя Советского Союза. Позже, когда его взвод сражался уже на улицах Сталинграда, мы узнали, что это звание ему было присвоено Указом Президиума Верховного Совета СССР. Ныне Н. Р. Андреев — генерал-лейтенант.
Под Абганерово героически сражались с танками Гота и другие экипажи 6-й гвардейской танковой бригады. Командир роты, коммунист, гвардии старший лейтенант Ростовцев не раз подавал пример выдержки и хладнокровия. У совхоза им. Юркина фашисты предприняли несколько ожесточенных атак на роту, но каждый раз откатывались назад, неся потери. Лишь в одном бою Ростовцев уничтожил четыре машины, а всего на его боевом счету было десять сожженных и подбитых танков.
Кандидат в члены ВКП (б) гвардии старший лейтенант Чижиков записал в свой боевой актив пять уничтоженных танков. Не отставали от коммунистов и комсомольцы Лукьянов, Рогатенко, Золотов, Кузнецов.
Много хорошего можно было услышать в бригаде и о командире машины гвардии лейтенанте Иване Малоземове. Этот небольшого росточка тихий и скромный юноша-комсомолец внешне совсем не похож на героя. Но дрался он отважно. Лишь с 6 по 10 августа его экипаж подбил три танка. В атаку экипаж Малоземова всегда шел на большой скорости. И стрелял по-снайперски. Так, шестью снарядами он подбил три немецких танка. Говорили о нем, что он «жаден до боя». И не зря. Как-то его танк подбили. Малоземов взял винтовку и пошел к пехотинцам, не раз водил их в атаку.
Позже стало известно, что Ивану Прокофьевичу Малоземову Указом Президиума Верховного Совета СССР посмертно было присвоено
113
звание Героя Советского Союза. Погиб он в последний день того же года, командуя уже ротой тяжелых танков.
Мужеством таких воинов, мастерством, несгибаемой волей и решимостью командиров и политработников и удерживались абганеров-ские редуты. Сталинград с юга надежно прикрывался мужественной грудью 64-й армии, силу ударов которой враг уже изведал не раз.
«Клещи» не сжались
В последние дни августа обстановка еще более усложнилась. Враг в районе Калача переправил через Дон большие силы. Некоторые соединения 6-й армии начали продвигаться к Волге. Попытка же армии Гота прорваться к Волге со стороны Плодовитого встретила организованное сопротивление 64-й и 57-й армий.
...Еще не смолк грохот жарких схваток под Абганерово, а гитлеровское командование исподволь опять приступило к перегруппировке сил.
Какую же новую цель ставил перед собой противник? В своих воспоминаниях А. И. Еременко об этом писал так:
«Предварительные контрмероприятия и дальнейшие настойчивые действия 64-й армии сорвали гитлеровский план взятия Сталинграда в «клещи». Дело в том, что одна из сторон этих гигантских «клещей» должна была, двигаясь вдоль дороги (восточнее) Сальск — Сталинград, выйти к Волге в Красноармейском районе Сталинграда. Все движение 4-й танковой армии с плацдарма в районе Цимлянская — Константиновская в район Абганерово и далее на восток было направлено к этой основной цели»1.
Ста?о быть, перед гитлеровцами маячили Красноармейск, Бекетовка как своего рода
1 Еременко А. И. Сталинград, с. 105.
114
конечные пункты, где должны были сжаться гигантские «клещи» и решиться судьба всей группировки советских войск в районе Сталинграда.
Почему же гитлеровцы в своих оперативных замыслах придавали столь большое значение овладению именно районами Красноармейска и Бекетовки? Об этом следует сказать особо, поскольку они имели решающее значение для судьбы Сталинграда.
Гитлеровский генштабист Ганс Дёрр в своей книге «Поход на Сталинград» так оценивает «бекетовский плацдарм»:
«Когда 4-я танковая армия 20 августа перешла к обороне у станции Тундутово, она находилась в непосредственной близости от важного участка местности, возможно, имевшего решающее значение для всего оперативного района> Сталинграда — приволжских возвышенностей между Красноармейском и Бекетовкой.
У Красноармейска возвышающийся на 150 м над уровнем Волги высокий берег отходит от реки и поворачивает дальше на юг, переходя в Ергени. Здесь, если смотреть вниз по течению реки, расположена последняя возвышенность у берега. Она господствует над всем изгибом Волги с островом Сарпинский. Если вообще можно взломать оборону Сталинграда, то удар следовало наносить именно отсюда.
Красноармейск был краеугольным камнем обороны Сталинграда и одновременно конечным пунктом единственной коммуникации, связывавшей на суше западный берег Волги с Астраханью. Ни в каком другом пункте появление немецких войск не было так неблагоприятно для русских, как здесь.
Кроме того, любой вид боя, который немецкие войска вели за город, будь то наступление или оборона, с самого начала был связан с большими трудностями, пока Красноармейск и Беке-товка оставались в руках русских, так как эта возвышенная местность господствовала над Волгой, представляла прекрасные возможности для
115
ведения наблюдения за калмыцкими степями, могла быть использована как место сосредоточения и как трамплин для контрудара русских по южному флангу войск, наступающих на Сталинград или занимавших там оборону»1.
Советское командование, пожалуй, лучше, чем немецкое, понимало стратегическое значение этого района и принимало все меры, чтобы удержать его в своих руках. Последующий ход событий не только в оборонительный, но и в наступательный период Сталинградской битвы подтвердил правильность такой оценки.
По данным всех видов разведки было установлено, что генерал Гот на сей раз перенес свои основные усилия на участок соседней 57-й армии. В районе Плодовитое противнику удалось подтянуть три пехотных (97, 371-я и 297-я), две танковые (14-я и 24-я) и одну мотодивизию (29-я). Здесь, как видно, значатся и те самые две дивизии — 297-я пехотная и 24-я танковая, переброшенные из 6-й армии Паулюса. В начале последней декады августа этим танковым клином Гот и пытался пробить нашу оборону, чтобы затем выйти к Красноармейску и Бекетовке. Непосредственно задачу прорыва должны были решать 24-я и 14-я танковые дивизии, выдвинутые в ночь на 21 августа на участок совхоз «Приволжский» — перешеек между озерами Сарпа и Цаца.
Выявив намерения противника, командование Юго-Восточного фронта на угрожаемое направление подбрасывает четыре полка «катюш», несколько истребительно-противотанковых пол-жов, причем большая их часть располагается в полосе 57-й армии. Командующий ею — генерал Ф. П. Толбухин — выдвинет затем сюда 56-ю танковую бригаду и часть сил 36-й гвардейской стрелковой дивизии. Командарм М. С. Шумилов, в целях оказания помощи соседу и прикрытия своего левого фланга, поворачивает 204-ю и 38-ю стрелковые дивизии фронтом на восток. Одновременно туда же подтягивались противотанко-
. 1 Дёрр Г. Поход на Сталинград, с. 39—40.
116
вые артиллерийские средства и армейский резерв — 13-й танковый корпус и 138-я стрелковая дивизия.
Следует особо подчеркнуть, что командарм, ясно представляя себе критическую обстановку в полосе 57-й армии, принимал самые энергичные меры для оказания ей всемерной помощи. Он, в частности, поставил задачу 138-й дивизии: с утра 20 августа атаковать противостоящие части 94-й пехотной дивизии противника, овладеть железнодорожной станцией Абганерово. Выполняя эту задачу, дивизия сменила части 126-й стрелковой дивизии и с утра 20 августа нанесла удар по только что подошедшей 297-й пехотной дивизии гитлеровцев.
Как и предполагалось, главные события развернулись в полосе 57-й армии. Два дня не прекращались атаки противника на участке Абганерово — совхоз «Приволжский», где поистине насмерть стояли 15-я гвардейская и 422-я стрелковая дивизии и курсантский полк Винницкого училища. В день гитлеровцы на боевые порядки наших войск обрушивали по 6—8 массированных атак танками и пехотой.
К исходу дня 21 августа противнику, имевшему огромное превосходство в силах, все же удалось прорвать оборону наших войск и потеснить 15-ю гвардейскую дивизию и курсантов. Им здесь пришлось особенно тяжело.
К вечеру танковые подразделения противника прорвались на участке 38-й стрелковой дивизии 64-й армии. В результате курсантский полк оказался в полном окружении. Заняв круговую оборону, в течение трех дней он отражал непрерывные атаки фашистов. Только после того, как были израсходованы боеприпасы и продовольствие, командование полка приняло решение о выходе из окружения. В ночь на 24 августа, прорвав вражеское кольцо, полк 12 километров двигался во вражеском тылу, уничтожая встречавшихся на пути гитлеровцев, выводя из строя их линии связи. Благодаря мужеству курсантов, их железной дисциплине и организованности,
117
огромному самообладанию, они вышли из окружения, сохранив всю боевую технику. Закрепившись на новом рубеже, продолжали вместе со своими соседями наносить удары по наседавшему неприятелю.
Об этих суровых днях вспоминает бывший курсант, а затем командир взвода и батальона подполковник запаса Юрий Александрович Рагулин:
— 14з Краснодара наше училище попало в Котельниково, а потом уже под Плодовитое. Здесь заняли оборону. Соседей справа и слева не было. Но училищу придали пулеметный батальон и батарею «катюш» с тремя установками. Да и саперы нам хорошо помогли. Вместе с ними установили перед передним краем противотанковые и противопехотные мины. На вооружении — обычное пехотное оружие, противотанковые гранаты да бутылки с горючей смесью. В 1-м батальоне, с которым я вступил в бой, были две пушки-«сорокапятки». Силенок не так уж много. Но личный состав — боевой. Неприятель уже знал, с кем имеет дело, и засыпал нас листовками, называя курсантов красными юнкерами и грозясь взять нас в кольцо и перебить всех до единого. Однако угрозы эти не сломили наш боевой дух.
Погодка в тот день, когда гитлеровские танки пошли на нас, была, как тогда говорили, летной. На небе — ни облачка. Лишь дымка легла на раскаленную августовским беспощадным солнцем степь. На зорьке появилась «рама», и вскоре заговорила неприятельская артиллерия. Била неистово, но мы хорошо окопались и ждали, когда танки подойдут поближе. Они шли какой-то рогатиной — одна колонна нацеливалась на правый фланг позиций училища, а вторая, от Плодовитого, обтекала наш батальон справа. Ударили «сорокапятки» и сразу же подбили два танка. Но строй фашистов не нарушился. Танковые пушки и пулеметы прижимали нас к земле.
Потом грохот боя слышался уже за нашими спинами*. Мы поняли, фашист грозился не напрас
118
но — взял наш батальон в кольцо. Связь с КП училища прервалась. Моего командира роты старшего лейтенанта Петра Жукова тяжело ранило. Беру команду на себя. Выясняю обстановку. Курсанты, посланные установить связь с КП училища, сообщают, что КП разбито, штаба на месте уже нет и вообще вокруг, кроме немцев, никого нет. Что же делать? Собираю командиров, советуюсь, принимаем решение — прорываться к Тингутинскому лесничеству. Там все же лес — как-никак укрытие, можно собраться с силами.
Утро застало нас в открытой степи. Окопались. Перед нами маячили десять танков, а пехоты с ними не было, потому, видать, и не шли на нас, а держались на почтительном расстоянии. Лежим мы под палящим солнцем, и танки стоят. Но оставаться в открытой степи, под постоянным прицелом вражеских танкистов стало невыносимо. Будь что будет, но решаю прорваться к лесничеству. Даю команду отходить повзводно. И тут, на наше счастье, как из-под земли, выросли два КВ. Они на большой скорости помчались к немецким танкам. Один таранили, два подбили огнем пушек. Остальные фашистские танки скрылись за бугром. Тут мы дружным броском .достигли леса. Ну, думаю, там хоть дыхание переведем. Но не тут-то было. В лесу оказалась вражеская мотопехота на бронетранспортерах. Вступаем в бой и выбиваем ее из леса. Лишь в ночь на третьи сутки нам удалось выйти к укрепрайону. Его начальник, полковник (фамилии не помню), встретил нас с распростертыми объятиями: «Вот хорошо, а то у меня пехоты нет». Как раз в это время показались все те же, следовавшие по нашим пятам, танки. Три «уров-ских» орудия ударили по ним. Били удачно — сразу три машинь! задымили. «Ну, кажется, вырвались’»
...Под натиском превосходящих сил противника, особенно в танках, 15-я гвардейская стрелковая дивизия и Винницкое пехотное училище вынуждены были отойти на рубеж с отметкой
119
83,0 — балка Морозова — высота с отметкой 118,0 — южная окраина Дубового оврага. Но все дальнейшие попытки фашистских танковых дивизий развить наступление в направлении станции Тундутово были сорваны упорством и стойкостью частей дальневосточной 422-й дивизии,, которой командовал полковник Иван Константинович Морозов, и 15-й гвардейской стрелковой дивизии под командованием опытного командира, закалившегося и возмужавшего во многих боях генерал-майора Емельяна Ивановича Василенко. Судьбы этих двух дивизий, равно как и 36-й гвардейской стрелковой, тесно переплелись с судьбами 64-й и 57-й армий. Часто они передавались в оперативное подчинение то одной, то другой, а затем, уже после Сталинградской битвы, надолго вошли в состав 64-й армии, а посему мы их считали своими, кровными.
С подходом главных сил началось планомерное наступление 4-й танковой армии на южном участке обороны Сталинградского укрепрайона. 14-я танковая дивизия, не добившись успеха вдоль железной дороги на Тингуту, теперь была передвинута далее на восток, чтобы совместно с 24-й танковой дивизией, действовавшей в районе озера Цаца, нанести удар на север. После артподготовки дивизия 20 августа устремилась в наступление через совхоз «Приволжский». В упорных боях ей ударом с востока удалось овладеть станцией Тингута. Там вновь завязались тяжелые танковые бои. Глубокие балки сильно ограничивали возможность маневра для танков. Наступление опять приостановилось. Попытка пробить брешь в районе Морозовска на север также сорвалась.
...На обороняемый 15-й гвардейской дивизией совхоз «Приволжский» гитлеровцы бросили до двух полков пехоты, поддержанных примерно сотней танков. Путь им преградил сильный раз-ведотряд дивизии. Бой завязался довольно далеко от переднего края. Разведотряд дружным, плотным, хорошо организованным огнем нанес
120
неприятелю большой урон. Гитлеровское командование бросило на помощь своим наступающим войскам еще несколько десятков танков и пехоту, стремясь окружить и уничтожить разведот-ряд. Но отряд своевременно отошел к совхозу «Приволжский», где врага встретили главные силы дивизии. К полудню вражеские танки ворвались в совхоз. Началась жуткая бомбежка позиций гвардейцев. Только за один день вражеская авиация совершила двести самолето-вылетов на боевые порядки дивизии.
Сильный бой разгорелся на всем участке обороны 15-й гвардейской. Гитлеровцы особенно яростно атаковали позиции 44-го гвардейского стрелкового полка, дважды предпринимали танковые’ атаки, но артиллеристы 43-го гвардейского полка сразу же нарушили боевой порядок вражеских танков. В первой атаке враг недосчитался 12 танков, а во второй — 5.
В полдень противник бросает в атаку уже до двухсот танков на стрелковые полки первого эшелона. Он пытается захватить опытную станцию, Цацу и совхоз «Приволжский». «Юнкерсы» устраивают непрерывную бомбовую карусель. Всеми силами гитлеровцы стремятся пробиться к Волге. Но гвардия держится стойко, не отходя ни на шаг. Огнем артиллерии уничтожено еще несколько танков. То там, то здесь возникают отчаянные поединки пехотинцев и артиллеристов с фашистской пехотой и броней.
Станцию Тундутово, разъезд 55-й километр прикрывала 422-я стрелковая дивизия полковника И. К. Морозова. Не добившись успеха против 15-й гвардейской дивизии и курсантского полка Винницкого училища, противник перенес удар в направлении Тундутово. Развернувшись под селом Большие Чапурники, «юнкерсы» пробом-били позиции полка майора А. Сорокина. Чуть позже в клубах черной пыли показались танки. Они шли прямо на высоту 122,0. У этой-то безвестной высоты и разыгрался бой, который навсегда остался в памяти защитников Сталинграда...
121
В Ленинграде, в Военно-историческом музее? на пьедестале стоит 45-миллиметровая противотанковая пушка № 2203. С ней теперь уже навеки связано имя старшего сержанта Александра Алеканцева, командиру лучшего в 422-й дивизии орудийного расчета. Это он в тот памятный августовский день 1942 года, в степи под Красноармейском, дал своему орудию путевку в долгую жизнь, в бессмертье.
...Бой разгорелся на рассвете у высоты 122,0, где находилось боевое охранение под командованием лейтенанта А. Кабанова. Первыми приняли на себя танковый удар артиллеристы 1392-го стрелкового полка, в числе которых был и орудийный расчет Алеканцева. Накануне Александр был принят в ряды Коммунистической партии. Получая партийный билет, он поклялся не пропустить врага на высоту.
И вот в сизой дымке стал нарастать рокот моторов.
— Танки! — воскликнул подносчик снарядов красноармеец Момот, и расчет мгновенно занял свои места у орудия.
Горячий степной ветер гнал облако черной пыли, поднимаемой вражеской колонной. Вот уже отчетливо проступают тупоносые стальные громадины. Александр насчитал их до трех десятков...
— Бронебойным. Прицел восемь. Наводить в середину. Огонь! — подал команду Алекан-цев.
— Есть! — выкрикнул прильнувший к прицелу наводчик Чебунин.
Шедший впереди фашистский танк застыл на месте. Его броню лизнуло пламя. А «сорокапятка» -уже шлет новый снаряд. Запылал и второй танк. Команды следуют одна за другой.
Враг, однако, тоже бьет остервенело. Орудие Алеканцева попадает в перекрестье танковых прицелов. Снаряды вздымают вокруг него горячую землю. Но ведь в ровик не спрячешься. Надо вести огонь. И фашисты, оставив пять подбитых и горящих машин, отваливают назад.
122
Потом атаки противника следовали одна за другой до самых сумерек. Уже больше десятка машин потеряли фашисты, но и в расчете Але-канцева смертельно ранен красноармеец Скороход, погибли подносчик Момот и заряжающий Шанкин. У орудия остались его командир и наводчик. На склоне высоты дымно чадили еще четыре танка. И тут новая беда — ранен наводчик Чебунин. Орудие замолчало. Враг, не встречая сопротивления, рванулся было вперед, но орудие ожило. К нему подобрался раненный осколком снаряда Александр Алеканцев. Это ранение командир получил еще в начале боя, но держался.
Александр уже не помнит, сколько было атак. Он им потерял счет, а вот подбитые танки считал — их набралось уже 17. Пушка продолжала жить до той поры, пока ее не перевернуло взрывной волной и пока ее командир не получил второе, на этот раз тяжелое, ранение.
Командира орудия подобрали санитары, положили на носилки. Короткая вспышка возвращенного сознания. Алеканцев просит отнести его к командиру полка. Увидев майора Сорокина, Александр доложил:
— Товарищ майор, за два дня сожжено восемнадцать и подбито семь танков... Пехоту не считали...
Так в степи под селеньем Тундутово свершился еще один бессмертный подвиг. Наградой герою был орден Отечественной войны I степени и добрая память однополчан. После войны Александр Алеканцев не раз бывал в Сталинграде, встречался со своим комдивом Иваном Константиновичем Морозовым. Побывал он и на месте памятного боя у высоты 122,0, поклонился земле, политой кровью боевых товарищей.
Полчищам Гота так и не удалось пробиться к Красноармейску и Бекетовским высотам. В полдень 22 августа противник западнее населенного пункта Тингута атаковал части 64-й армии. На этот раз гитлеровцы поджигали все, что могли: и степную траву, и кошары, и дома. Пожары
123
полыхали в степи днем и ночью. Вражеские автоматчики просачивались через промежутки в боевых порядках, надеясь беспорядочным огнем надломить дух наших воинов.
Как было точно установлено нашей разведкой. ударом на Тингуту 24-й и 14-й танковыми дивизиями немецко-фашистское командование вновь делает попытку пробиться к Красноармейску и Бекетовке в полосе 57-й армии. В это время 297-я пехотная и 29-я моторизованная дивизии врага с той же целью атакуют левофланговые 204-ю и 38-ю дивизии 64-й армии. Положение создается тяжелое. Враг с часу на час может прорваться к Волге.
Генерал М. С. Шумилов, видя, что одной 57-й армии не справиться с такой массой танков и механизированных сил противника, принимает решение о вводе в бой всех своих подвижных резервов. В стык с 57-й армией выдвигаются 133-я танковая бригада полковника Бубнова, 20-я истребительно-противотанковая бригада полковника П. С. Желомского. На этот же участок фронтом направляются восемь истребительно-противотанковых полков.
Здесь нельзя не отметить огромную роль в устойчивости нашей обороны этих «летучих полков».
В боях на дальних и ближних подступах к Сталинграду и прежде всего в междуречье Волги и Дона иптаповцы сказали свое веское слово. На примере Александра Алеканцева и других героев-артиллеристов мы видели, что главным в борьбе с вражескими танками был огонь орудий прямой наводкой.
«Огонь артиллерии прямой наводкой,— отмечал Маршал Советского Союза Ф. И. Голиков,— в сочетании с действиями наших танков и противотанковых средств пехоты, имел решающее значение в срыве массированных ударов 4-й танковой армии Гота через фронт обороны наших 57-й и 64-й армий... Хорошим примером к сказанному может быть выброска из Сталинграда восьми ИПТАПов на угрожаемый участок стыка
124
54-й и 57-й армий в район Тундутово — Чапурни-ки — Солянка против массированных атак 4-й танковой армии врага, пытавшейся 20—25 августа прорвать наш фронт с юга. У Ивановки эти полки с ходу были введены в бой — шесть на участке 57-й, два — на участке 64-й армий — и сделали свое дело»1.
Бывший командир батареи 500-го истребительно-противотанкового полка Виталий Иванович Елистратов в письме совету ветеранов армии рассказывает:
«Сталинград для меня — вся моя жизнь. Сюда, в прокаленные солнцем степи, летом 1942 года, после ожесточенных боев на реке Оскол, подошел наш обескровленный 500-й артполк Юго-Западного фронта.
Несмотря на то, что мне, как и моим боевым друзьям, пришлось побывать во многих переделках с первого дня войны, считаю, что настоящим солдатом я стал в боях под Сталинградом. Именно там вступил в ряды Коммунистической партии, научился стоять насмерть. Из рук командующего Шумилова Михаила Степановича получил свою первую награду — медаль «За отвагу».
Для истребления фашистских танков труженики Сталинграда дали нам новую, более совершенную технику: противотанковые орудия и тягачи. Материальную часть получали прямо с завода. Огневики с нескрываемым восторгом знакомились с новенькими пушками. Приземистые, облегченные, без лишнего груза тяжелых клепаных станин, маневренные, с полуавтоматикой, они выгодно отличались от наших старых тяжеловесных дивизионных пушек. Прямо с конвейера Сталинградского тракторного еще теплые, со свежими потеками краски, получали замечательные тягачи НАТИ-5 на гусеничном ходу. С какой же завистью пос/члатривали на них оставшиеся временно не у дел наши ездовые: до этого мы пользовались конной тягой. Главное
Роликов Ф. И. Незабываемые встречи.— В кн.: Битва за Сталинград. Волгоград, Нижне-Волжское книжное издательство, 1973, с. 75.
125
теперь — быстро освоить новые пушки — ив бой! Освоение шло в степях к югу от Сталинграда.
Вместо трех дивизионов разнокалиберных орудий в полку стало пять батарей четырехорудийного состава. Пополненный новобранцами полк стал компактнее,, маневреннее. Стрелять мы могли как с закрытых огневых позиций, так и прямой наводкой. В борьбе с танками она была главной. Большинство водителей было набрано из числа сталинградцев — народ опытный, надежный, готовый лечь костьми, но не пропустить врага в родной город.
...Бились на самом стыке 57-й и 64-й армий. На нас двигались стальные махины, поднимая за собой серые облака пыли. Сначала вразброд, потом все решительнее убыстряя темп и посылая снаряд за снарядом, загремели наши орудия. Причудливо пересекаясь, потянулись в сторону противника светящиеся линии трасс. Все смешалось. В хаосе огня и разрывов трудно наблюдать за целями. Пороховая гарь ест глаза. Невозможно определить, снаряды которого орудия попадают в танк, но главное — попадают! Тебя поднимает, как на крыльях, мысль, что редко какой снаряд твоих пушек не находит цели. Чадят, кипят огнем бронированные чудовища, но им на смену, вздрагивая от выстрелов, ползут все новые и новые.
Раскалились стволы орудий. На ребятах от жары и сумасшедшего темпа взмокли гимнастерки. Раненых поспешно уносят в укрытие. Куда ни глянь — всюду танки: впереди, сзади, рядом с тобою. И жить тебе или не жить — этот вопрос решает, кто раньше и точнее успеет выстрелить.
В расчете старшего сержанта Мирабишвили двоих уже убило и одного ранило. За панорамой сам командир. А соседнее орудие гибнет от лрямого попадания — накрыло весь расчет. Эти не успели упредить. Кто-то сообщает: «Умирает твой закадычный друг Баучидзе, сержант, признанный виртуоз меткого огня». Я еще не верю этому, не могу поверить,— так это или не так...
126
Не так. Нет, не умер мой сержант. Потом, после войны, узнал, что живет-поживает он в городе грузинских металлургов Рустави, а за форсирование Днепра получил звание Героя Советского Союза.
Но возвратимся к действительности. Хужег кажется, уже ничего не может быть. Прорвавшись из леска, танки начали давить наши орудия вместе с расчетами. Уцелевшие короткими перебежками, под губительным огнем, отходят вместе с пехотой. Быстро, не дожидаясь команды, орудия повернули стволы почти на 90 градусов и бьют в упор по броне. По передним танкам поползли языки пламени. Тут уж мы их упредили. И я насчитываю двенадцать костров. Но другие танки стали заходить нам во фланг. Наседавшая за ними пехота огнем прижимает наши расчеты к земле. Переходим на картечь. Потом расчеты вступают в рукопашную.
Три танка, обойдя орудие Мирабишвили, бросаются вперед. Танкисты думают, что с ним, орудием, кончено, а оно заговорило. Подбегаю-к Мирабишвили и помогаю ему, работая за все номера сразу. Подбиваем два танка, а третий подходит вплотную к брустверу. Раненый Мирабишвили, истекая кровью, изловчился и бросил под него гранату. Оглушительный взрыв, и правая гусеница, скользя по каткам, медленно разматывается... По щеке сержанта течет тонкая струйка крови. Мирабишвили вздрагивает всем телом. Экипаж подбитого танка открывает люк, и тут я хватаюсь за автомат. Посылаю длинные очереди и, кажется, кончаю со всеми сразу.
Наступил вечер, пахло гарью. По всему полю чернели вражеские и наши сгоревшие танки. Почти ни одно мое орудие не действовало. Многие были разбиты или покорежены, а у целых не было ни людей, ни боеприпасов. Пусти сейчас враг свои танки, и они прорвались бы к Волге.
Как ни близка, как ни соблазнительна была Волга, но силенок у врага не хватило пробиться к ней...
Разве такое забудешь? Это на всю жизнь.
127
Родная 64-я, мой истекающий кровью 500-й — все это слилось в одно неразрывное целое, имя которому — Сталинград».
Битва на южных подступах к городу продолжалась с неослабевающей силой. Гитлеровское командование не жалело ни солдат, ни техники, чтобы непременно пробиться к Волге. В полосе 57-й армии противнику в результате нескольких атак 24-й танковой дивизии удалось оттеснить наши части на линию Ерик Соленый — Дубовый Овраг. Но все же атаки эти не дали желаемого результата. Потеряв 60 танков и много живой силы, немцы приостановили наступление, чтобы вновь начать его в направлении Солянка — Красноармейск силами 24-й танковой и 29-й моторизованной дивизий. 25 августа собранные в кулак 250 танков ударили на Ивановку. Об этом ударе и вел речь в своих воспоминаниях В. И. Елистратов. Противник вклинился в нашу оборону, занял Подсобное хозяйство и Солянку. Но командование 57-й армии, быстро подтянув к участку прорыва танки, артиллерию и противотанковые средства, несколькими контратаками в течение 26 августа отбросило гитлеровцев назад.
Все попытки противника отрезать от волжских переправ главные силы 64-й и 57-й армий срывались стойким сопротивлением советских войск. Гот был вынужден отказаться от продолжения наступления на Красноармейском направлении и приступил к перегруппировке сил и средств для нанесения удара на другом направлении.
«Для 4-й танковой армии принятие решения о прекращении наступления в непосредственной близости от цели с тем, чтобы попытаться другими путями пробиться к Сталинграду и организовать взаимодействие с 6-й армией,— заключал генерал Г. Дёрр,— было тяжелым ударом. Командующий армией отдал приказ об отводе с фронта в ночное время по частям 48-го танкового корпуса и о скрытом сосредоточении его за левым отогнутым назад флангом армии в районе северно-западнее станции Абганерово для
128
нанесения внезапного удара в северном направлении в районе западнее Сталинграда. Это означало отказ от овладения группой высот в районе Красноармейска, отказ от намеченных группой армий «Б» сходящихся ударов по противнику»1.
Что же дальше? Новое наступление? Не сомкнутся ли задуманные гитлеровским командованием «клещи», или вновь, как и прежде, будут топтаться на месте хваленые полки Гота?
Доблесть
курсантских полков
Летом 1942 года по приказу Ставки Верховного Главнокомандования в междуречье Волги и Дона было направлено восемь курсантских полков, созданных из состава Житомирского, Винницкого, Грозненского, 1-го и 3-го Орджони-кидзевских пехотных училищ, Краснодарского пулеметно-минометного училища и двух артиллерийских — Ростовского и Винницкого. На ближних подступах к Сталинграду в конце августа вступило в бой и Сталинградское военно-политическое училище. Почти все они начали выдвижение на фронт из районов Северного Кавказа и Ростова.
Курсантские полки имели в своем составе в среднем по 2—2,5 тыс. человек. Штабов в них не было, поэтому и сколько-нибудь обстоятельной документации не велось и о ратной доблести курсантов могли нам рассказать лишь оставшиеся в живых участники давно минувших событий да кое-какие сохранившиеся документы и письма.
Известно, что в период боев на донском рубеже в 64-й армии существовала оперативная группа училищ, которую возглавлял генерал-майор Корнеев. В нее входили: Житомирское, Краснодарское, 1-е и 2-е Орджоникидзевские
1 Д ё р р Г. Поход на Сталинград, с. 40.
5 Заказ № 335	-| 29
училища. Однако просуществовала эта группа недолго, поскольку не имела даже средств управления. В дальнейшем курсантские полки действовали либо самостоятельно, либо в составе какого-то соединения 64-й армии, действующего на решающем направлении.
О воинской доблести курсантских полков, об их беспредельной отваге и мужестве говорит в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Ф. И. Голиков:
«В ходе оборонительных боев 57-й, 64-й и 62-й армий мне неоднократно доводилось в боевой обстановке встречаться с курсантскими полками. К сожалению, об их роли в Сталинградской битве сказано до сих пор мало. Между тем она была выдающейся...
Курсантские полки, как правило, ставились на опасных направлениях. На их боеспособность можно было вполне положиться, все они имели опытный и подготовленный командный состав, исключительно высокую комсомольскую и партийную прослойку. Физически крепкие, морально стойкие, курсанты были большой силой...
Все они сражались геройски. Где стояли курсанты— противник не мог пробиться. Многие из них отдали молодую жизнь за свободу и счастье своей Родины — честь и слава им!»1.
Славные страницы в боевую летопись 64-й армии вписали курсанты, командиры и политработники Житомирского пехотного училища. Летом 1942 года созданный на базе училища полк был переброшен из Ставрополя на Сталинградское направление. Вооружение имел слабое — винтовки, немного автоматов, несколько пулеметов и минометов и лишь два 45-миллиметровых орудия. Однако командарм М. С. Шумилов, перебрасывая полк то на одно, то на другое угрожаемое направление, требовал от штаба артиллерии, от командиров дивизий, когда полк входил в их оперативное подчинение, помогать ему огнем и контратаками.
1 Битва за Сталинград, с. 77—78.
130
Командовал Житомирским курсантским полком участник гражданской войны, храбрый и мужественный офицер, полковник, старый коммунист И. Н. Гусев. Полк, приняв боевое крещение еще на Дону, где не раз вступал в жаркие схватки с отборными вояками Паулюса, участвовал в контрударе войск 64-й армии в районе разъезда 74-й километр. Взаимодействуя с 204-й, 38-й и 126-й стрелковыми дивизиями, курсанты успешно выполнили задачи, которые ставились перед ними в ходе контрудара. Здесь себя хорошо проявили и сам командир полка, и секретарь парткомисс^и училища Овчинников, комиссары батальонов Белюскин, Якушин. Ратные подвиги совершили курсанты Белоконь, Вишняков, Гришин, Латта, Лавренчук, Козубов и многие другие.
Но самое тяжелое испытание житомирцам пришлось выдержать под селением Тебектенеро-во, прилепившимся к небольшой степной речушке Мышкова. Полк сильно ослаб в предыдущих боях, но курсанты не унывали. Прочно закрепились вдоль речучжи. Знали, что в случае чего на помощь придет сосед—126-я дальневосточная. И он пришел в самую трудную минуту. Фашисты наседали на полк, стремясь сбить его с занимаемых позиций. С каждой минутой число защитников рубежа убывало. Казалось, враг вот-вот ворвется в Тебектенерово. Но, как потом выяснилось, комдив 126-й В. Е. Сорокин наблюдал за ходом боя курсантского полка и по приказу командарма бросил на помощь часть своих сил, поддержал огнем. Совместными усилиями житомирцев и воинов 126-й дивизии противник был отброшен.
О несгибаемой воле в борьбе, о железной стойкости курсантов Винницкого пехотного училища рассказывает записка курсанта этого училища И. К. Шестовских, найденная на местах боев уже в послевоенное время:
«...Сегодня, то есть 23 августа, ведем ожесточенный бой с проклятым фашистом. Если меня убьют, то пусть Родина знает, что я погиб герой
131
ски за исторический город Сталинград. Я кандидат ВКП (б), но прошу считать меня членом партии.
Пусть же Родина знает, что погиб за дело партии Ленина».
Считалось, что автор этой записки погиб, но, оказалось, он проживает ныне в городе Ирбите, является секретарем горкома КПСС. Он и рассказал об истории этой записки:
— Наш полк вел тогда особенно тяжелые бои у железнодорожной станции Тундутово. Фашисты обложили нас с трех сторон. Весь наш участок простреливался насквозь. На третий день, когда во взводе осталось всего несколько человек, мы решили живыми врагу не сдаваться, договорились, что каждый напишет записку и положит ее в солдатский медальон.
Помню, это было 23 августа 1942 года. Перед новой атакой гитлеровцев мы собрались в одном окопе: командир роты Максимов, связные Мясников (с Кубани) и москвич Глухов, четвертым был я. И стали тогда записки эти писать. На случай, если кого убьет.
Три дня вели бой в окружении. Ночью получили приказ: «Пробивайтесь к своим на соединение». Пошли на рассвете в последнюю атаку и прорвались.
Спустя несколько дней я был тяжело ранен».
Из многочисленных писем, поступивших в совет ветеранов 64-й армии за последние годы, приведем воспоминания бывшего курсанта Краснодарского училища — лейтенанта в отставке Степана Андреевича Смола, рождения 1912 года, уроженца ст. Кущевской Краснодарского края, члена КПСС с 1947 года (в период боев под Сталинградом был командиром пулеметного взврда):
«Это было в конце июля 1942 года. Я участвовал в боях на правобережье Дона, а потом и на левом его берегу. В районе совхоза им. Грачева была высота 148,8, за которую в начале августа нашему полку пришлось вести тяжелый бой. Эта высота очень нужна была нам, и кур-
132
сайты это понимали. Нужна была она и противнику, поскольку позволяла просматривать всю глубину наших боевых порядков. Горько даже вспоминать: наступать — наступали, а высоту так и не взяли. Да что там говорить, воевали мы еще плохо, да и оружия не хватало.
Последующие, тоже тяжелые, бои вели вдоль железной дороги Сальск — Сталинград у совхоза им. Юркина и МТФ, у каких-то балок, где были колодцы с водой. О ней, о воде — разговор особый: в жаркие дни августа она была на вес золота. Да что там золото! За воду расплачивались человеческими жизнями.
День-два можно было прожить без пищи, без курева, но без воды в раскаленной зноем степи нельзя ни жить, ни воевать. Особенно страдали раненые. Командиры строго следили за распределением воды и измеряли ее чуть ли не каплями. Об умывании и речи не шло. Люди почернели от пыли и дыма, воду привозили в бочках только ночью. Грязная, теплая, набранная из какой-то запруды, она отдавала бензином, прелью. За редкие в степи колодцы шли настоящие бои.
...Во второй половине августа ночью нас перебросили на западную сторону железнодорожной насыпи. Фланги, конечно, открыты. Дрались, не думая о них. Но гитлеровцы были опытнее, они попытались взять нас в «клещи». И тут нам на выручку пришли морские пехотинцы. Вместе с ними мы сломили сопротивление фашистов и продвинулись по песчаной балке к местам, где теперь проходит Волго-Донской канал».
— Конечно, тяжко было воевать курсантам,— вспоминал командарм 64-й М. С. Шумилов.— И вооружены они были неважно, да и бросали М|э1 их на самые опасные направления. Но никто не роптал, не жаловался на судьбу. Все сносили! Их можно было обвинить в чем угодно: и в излишней самоуверенности, и в недооценке противника, в безудержной удали,— в чем угодно, только не в трусости, в недостатке храбрости. Бесстрашный был народ!
133
Героически дрались с врагом курсанты Орд-жоникидзевских училищ.
Много лет собирал материалы о родном 1-м Орджоникидзевском училище политрук курсантской роты старший политрук И. В. Гладков. В 1940 году он окончил педагогический факультет Военно-политической Академии имени В. И. Ленина, в училище работал старшим преподавателем социально-экономического цикла. Он, в частности, установил: большинство курсантов полка — комсомольцы, немалая часть — молодые коммунисты. Когда начиналась война, целыми отделениями, взводами, ротами подавали рапорты командованию училища с просьбой немедленно отправить на фронт. 90 процентов курсантов уже были аттестованы на звание лейтенанта, а на фронт пошли рядовыми бойцами, хотя каждый мог командовать взводом и даже ротой.
Командирами подразделений полка стали курсовые командиры, в абсолютном своем большинстве окончившие училище с отличием. Это — знатоки тактики, из которых, быть может, выросли бы (да и вырастали) зрелые военачальники.
Комиссары батальонов, политруки рот, секретари партийных и комсомольских организаций, работники политотдела, как правило, имели высшее образование, богатый военно-педагогический опыт. К примеру, политруком роты стал И. И. Литвишко — член партии с 1931 года, в прошлом комсомольский работник, преподаватель истории с университетским образованием. Такую же должность занимал и старший политрук П. П. Саркисян — выпускник историко-философского факультета Московского педагогического института, в училище он был преподавателем философии и марксизма-ленинизма.
Начальником училища, а затем и командиром курсантского полка был полковник И. Я. Лаврентьев, а комиссаром — полковой комиссар Г. Г. Бурдин. Оба пользовались авторитетом, отличались разносторонними знаниями, партийной принципиальностью, примером организован^
134
ности, диспиплины и отваги. Начальником политотдела являлся старший политрук Сергеев, работавший до ухода в армию секретарем райкома партии в Ярославской области.
Вот таково было «лицо» Орджоникидзев£ко-го полка — полка, который на всех участках фронта, куда бы его ни бросало командование армии, с честью выполнял поставленные перед ним задачи.
Полк выдержал немало тяжелых испытаний и в первых боях на Дону, и в августовских боях на левом фланге армии.
Об этих боях вспоминает капитан в отставке Александр Иович Гончаров, проживающий ныне в Ростове-на-Дону. В те памятные дни он командовал курсантским отделением, взводом, ротой. Всю Сталинградскую битву прошел в стрелковой цепи, не раз попадая в тяжелые переделки:
«...Бой у железнодорожной насыпи закончился тем, что наша пульрота оказалась в кольце. Командир ее, старший лейтенант Григорий Мелихов решил держаться до последнего патрона. Надо как-то связаться с батальоном/ доложить обстановку и определить — что же делать дальше? Оставаться ли на месте или с боем прорываться? Кого послать? Выбор пал на меня, командира пулеметного отделения, и курсанта Б. Д. Альбегова.
— Все доложи точно,— сказал Мелихов,— и немедленно возвращайся с решением комбата.
Поползли с Альбеговым в указанном направлении по некошеной пшенице. Солнце взошло, стало жарко, душно. Во рту все пересохло. Поймал кузнечика, раздавил его во рту, чтобы хоть пыль накопившуюся в глотке протолкнуть, не помогло...
Подползли к дороге. Она вся простреливается. Мина треснула совсем рядом. Альбегов недвижим — убит. «Что же делать-то одному»? — подумалось на минуту: «Вернуться? Нет, надо выполнить приказ». Вскочил. По мне полоснули из автоматов и пулемета. Добежал до оврага. Наткнулся на болотце. Выпил сразу две каски
135
тухлой зеленой воды. Огляделся. Заметил какой-то окоп. Мелькнула каска. «Конец... или свой?» Кто-то кричит: «Ползи сюда!» Вышел удачно — прямо на второй курсантский батальон. А вот уже и штаб. Нашел комбата, все доложил. После раздумья комбат решительно произнес: «Передай Мелихову — немедленно пробиваться из кольца. Батальон поддержит ваш выход всеми видами оружия».
Возвращался поздно вечером. Со мною курсанты. Мелихов, конечно, нервничает, ждет приказа комбата. Дорога каждая минута. Немцы могут смять пулеметчиков с часу на час. На пути встречаю курсанта Гнатюка, артиллериста, моего земляка и коллегу — учителя математики средней школы. Обнялись, на глазах Гнатюка слезы. Скорбит о своих товарищах, павших во вчерашнем бою. Помахал мне рукой Гнатюк. Пошли. Идем по пшеничному полю. Отошли метров пятьсот. Идущий впереди курсант кого-то заметил: «Видать, часовой». Ползем в его сторону, готовые к мгновенному прыжку. Прохаживается фашист туда-сюда, автомат на шее. А рядом на примятой пшенице томится группа фашистов. «Влипли?» Курсанты возле меня. Ждут моего решения. «Гранаты к бою!» — шепотом приказываю им. Автоматы тоже держим наготове. Поднялись, на бегу метнули гранаты прямо в кучу фашистов. Взрывом все фашисты сражены. Берем их автоматы и только рванулись вперед, как метрах в ста от нас фрицы подняли такую трескотню — пули свистят вокруг. Идти невозможно, бежать тоже. Одна за другой летят в небо ракеты. Загорелась пшеница — единственное наше укрытие. Враг всполошился. Бьет и бьет. Рядом лопаются разрывные пули. Ползем. Метров через двести должна быть наша пульрота. Уже слышу, выбивает наш «максим». Приползли, наконец, прямо к отделению курсанта Петрова. Узнали меня по голосу. Радостный бежит мне навстречу командир отделения Николай Федоров, мой земляк.
— Саша! Вернулся! Идем к Мелихову!
136
В блиндаже — усталый, весь заросший Мелихов, «Надо пробиваться к своим, направление — на восток, по восходу солнца», — доложил я.
И мы пошли на солнце. Ударили сразу из всех пулеметов, автоматов. И’броском — вперед! Фашисты в панике мечутся туда-сюда, но вскоре пошли атакой на нас. Отбили. Вновь атака. Бьют по нашему боевому порядку, чем только могут. С болью в сердце смотрю, как редеют отделения. К вечеру рота недосчитывается половины своего состава. А тут налетело около семи десятков пикировщиков. Заходят со стороны солнца и весь бомбовой груз — на нас. Скрываться негде — ни ямки, ни борозды. Неподалеку лежат Мелихов и оглушенный бомбой связной Брелев. Что-то истошно, в упор, кричат друг другу. Понимаю, надо готовиться к броску в сторону наших, в сторону солнца.
И вот свои. Пробились... Остатки пульроты соединились со вторым батальоном и заняли свой участок обороны...» *
Сколько подобных испытаний выпало на долю курсантских полков — не перечтешь. За полтора месяца боев они потеряли свыше половины начального состава, не получая при этом никакого пополнения. Малочисленные взводы сводились из двух в один, но сражались с еще большим упорством.
26 августа поредевший курсантский полк орджоникидзевцев принял на себя удар невероятной силы, Фашисты, кажется, обрушили на его участок все, какие только можно, виды огня. Особенно надрывались шестиствольные минометы. И в этот день все, кто мог держать оружие, были на огненной черте. В стрелковой цепи лежали и ездовые, и санитары, и связные. Пришли даже раненые с одной «действующей» рукой, чтобы оказать посильную помощь боевым товарищам. Откатывались волы вражеских атак и нарастали вновь. Щетинились пулеметным огнем и «мессеры». Сообщения на КП полка поступали безрадостные. Пали на поле боя отважные ротные командиры старшие лейтенан
137
ты Павлов и Степанов. Контужен политрук Гладков. Смертью храбрых пали секретарь партбюро батальона Попов и многие другие командиры и политработники, курсанты. Но врагу так и не удалось сломить полк. Степь перед его позициями была устлана вражескими трупами, их насчитывалось до шестисот. Приказ Родины «Ни шагу назад» стал приказом совести каждого курсанта.
Указом Президиума Верховного Совета СССР за большие, выдающиеся успехи в подготовке и воспитании офицерских кадров и непосредственное участие в Сталинградской битве 1-е Орджоникидзевское Краснознаменное училище было награждено еще одним орденом Красного Знамени.
«Дрались курсанты поистине героически» — так оценивал действия курсантских полков Военный совет 64-й армии.
Жарко земле и небу!
Август был на исходе, а зной в приволжских степях все не спадал. Не спадало, а все более-возрастало напряжение боев. Беда нагрянула со стороны, с которой войска Юго-Восточного фронта, стойко оборонявшиеся на внешнем сталинградском обводе, ее ждали менее всего...
Гитлер настоятельно требовал от Паулюса и Гота во что бы то ни стало взять Сталинград 25 августа. 19 августа генерал Паулюс издает «Приказ о наступлении на Сталинград», которым ставится задача ударной группировке войск 6-й армии нанести удар из малой излучины Дона в направлении Вертячий — Бородин — Северная окраина Сталинграда и с ходу овладеть городом. При мощной поддержке авиации эта группировка в составе 8-го, 51-го армейских и 14-го танкового корпусов 23 августа перешла в наступление. 14-й танковый корпус генерала фон Вистергей-ма, сломив сопротивление частей 62-й армии, вышел на средний оборонительный обвод, а затем
138
его передовые части пробились к Волге на участке Латошинка — Рынок.
В 19.00 того же дня генерал Вистергейм радировал Паулюсу: «Передовые части достигли тракторного завода... Большие потери. Встречаю упорное сопротивление. В 18.35 вышли к Волге».
В образовавшийся коридор гитлеровское командование бросило несколько моторизованных, танковых и пехотных дивизий. Ситуация создалась чрезвычайно опасная. Опершись в Волгу, противник сразу же повернул острие удара на юг, непосредственно на Сталинград. Другая его группировка начала развивать наступление в юго-восточном направлении, угрожая левому флангу и тылу 64-й армии. От Паулюса требуют усиливать удары с северо-запада и вдоль Волги, а от Гота — вбить в оборону 64-й армии глубокий танковый клин с юга. Ясно, что противник вновь намеревался взять войска 62-й и 64-й армий в «клещи», отрезать их от баз снабжения и затем полностью разгромить.
В этих условиях становилась понятной особая роль 64-й армии. Каждый час стойкой обороны ее воинов позволял командованию Юго-Восточного фронта подтянуть к северной окраине города резервные части. Для защиты города и охраны предприятий по решению Сталинградского городского комитета обороны формируются рабочие батальоны.
Именно в эти, донельзя критические, часы, а точнее — в 18 часов 23 августа над городом, его центральной и заводской частями появились стаи фашистских стервятников. Массированным ударом эскадрильи 4-го воздушного флота в составе около 600 тяжелых и легких бомбардировщиков пытались стереть город с лица земли. Фашистские летчики в течение суток совершили на Сталинград около двух тысяч самолетовылетов. Город потонул в зареве пожарищ, окутался дымом и копотью. Варварскому разрушению подвергались промышленные предприятия, речной порт, нефтехранилища. Не щадили воздушные пираты Гитлера жилые кварта
139
лы, больницы, госпитали и детские учреждения.
Город-исполин не согнулся, не сдался. Стойкость сталинградцев и войск, защищавших его, опрокинула расчеты врага. Выдержка, героизм и самоотверженность их были беспредельны. Рабочие не отходили от станков, продолжали выпускать танки и пушки, которые прямо с заводов направлялись на передовые позиции. Советским командованием предпринимались самые решительные меры, чтобы разгромить прорвавшуюся к городу вражескую группировку. Одновременно с боями на подступах к Сталинграду активные действия велись севернее и южнее города. 64-я, несмотря на то, что над ее тылами нависали вражеские танки, мужественно отстаивала свои рубежи.
Вот как Маршал Советского Союза А. И. Еременко оценивал роль 64-й в этой донельзя критической ситуации:
«...Создалось исключительное положение непосредственно для Сталинграда. В самом деле, разгром 62-й армии и правого крыла 64-й армии мог открыть, врагу почти беспрепятственный путь к Сталинграду с запада. Необходимо было предотвратить этот замысел. Меры по обеспечению левого фланга 62-й армии были приняты. Войска 64-й армии под командованием генерала Шумилова в упорнейших боях сдержали первый, наиболее ожесточенный натиск врага, а это уже дало возможность для маневра, спасшего положение»1.
С каждым новым днем «температура» горячих схваток в воздухе и на земле неуклонно повышалась. Над Сталинградом, над боевыми порядками войск в небе вспыхивали яростные воздушные схватки, поединки зенитчиков с вражескими самолетами.
Все чаще и чаще стали сбивать воздушных пиратов пехотинцы своими средствами, а также полк малокалиберной зенитной артиллерии, прибывший в армию из-под Воронежа. Командующий
1 Еременко А. И. Сталинград, с. 154.
140
сразу же выдвинул этот полк в район Абганерово, где вражеская авиация особенно свирепствовала.
— Обуздайте-ка этих молодчиков,— говорил член Военного совета 64-й армии 3. Т. Сердюк командиру зенитного полка подполковнику В. И. Воздвиженскому и комиссару подполковнику Я. П. Сапрыкину.
Уже в наши дни нам удалось разыскать Я. П. Сапрыкина, проживающего ныне под Москвой, в Воскресенске. Мы попросили его рассказать о работе зенитчиков в пору тяжелых боев на подступах к Сталинграду.
— Вначале,— сказал Яков Панкратьевич,— главную роль сыграла внезапность. Летали-летали фашистские самолеты безнаказанно, а тут вдруг напоролись на зенитное прикрытие, как на засаду. В первой же схватке полку удалось уничтожить восемь самолетов. Это было большой радостью для личного состава, поскольку за всю историю, хотя и небольшую, наш полк сбил лишь семь самолетов.
Как это было? Первая партия шла на небольшой высоте, на средней скорости. Мы не спешили открывать огонь, выжидали, когда станет удобно бить со всех «точек». И вот 28 пушек и пулеметов одновременно прочертили огненными трассами небо. Удар был настолько неожиданным и ошеломляющим, что воздушные пираты веером рассыпались в разные стороны, а семь из них упали в расположении наших частей. Все они были сбиты прямыми попаданиями снарядов и пуль.
Бойцы от счастья посрывали с голов пилотки, бросали их в воздух, кричали «ура!». Шутка ли, такой успех!
— А восьмой,— продолжал Яков Панкратьевич,— был сбит отдельно. Ю-88 летел поутру вдоль линии фронта. Хотя и разведчик, но не заметил, как вошел в зону нашего огня. Опять дружный удар с земли, «юнкере» вспыхнул и свалился километрах в пяти от Абганерово, прямо у нашего переднего края.
141
Новый, только что появившийся на нашем фронте «Мессершмитт-110», был сбит командиром орудия Спиваком на глазах штаба армии. Другой «мессер» был сбит сержантом Костомаровым. Фашистский «ястреб» упал в расположении танкистов. Я на «виллисе» помчался туда, чтобы забрать оставшегося в живых летчика. Туда же подъехал член Военного совета армии К. К. Абрамов. Посадил пленного летчика к себе в машину и помчался со мной на батарею, которая сбила самолет. Абрамов поблагодарил расчет сержанта Костомарова, показал ему пленного летчика; сказав при этом: «Вот так и укрощайте это зверье!» И приказал мне всех отличившихся в боях за Абганерово и Тингуту представить к правительственным наградам.
К рассказу Я. П. Сапрыкина нам остается добавить, что вскоре на счету полка значилось 18 сбитых самолетов. Все отличившиеся зенитчики были отмечены Военным советом. В один из вечеров на огневых позициях полка появился член Военного совета 64-й армии Зиновий Тимофеевич Сердюк и вручил награды отважным зенитчикам. Среди них — командир дивизиона капитан Надольский, командиры батарей лейтенанты Дзугай и Шуст, старший лейтенант Муравьев, комадиры пулеметных рот Васильев и Стри-хер, командиры расчетов Дерюгин, Спивак, Костомаров, Давыдов. Все они были отмечены орденом Красного Знамени. Получили ордена Красной Звезды комиссар дивизиона капитан Проценко, политрук батареи Кадяев.
После вручения наград 3. Т. Сердюк поздравил от имени Военного совета армии всех награжденных и пожелал им успехов в борьбе за присвоение полку гвардейского звания. И впоследствии личный состав полка своим высоким боевым мастерством, беспредельной отвагой и мужеством это звание завоевал.
...Недолги на фронте минуты радости, боевого счастья. Полк зенитчиков, как и вся армия, стоял на пороге новых, еще более тяжелых испытаний.
142
В больших заботах и хлопотав жили в эти дни штаб армии, командарм М. С. Шумилов. Во всех больших и малых делах, а за фронтовой день их набиралось немало, проявлялись могучая энергия командарма, его добрая, отзывчивая душа, высокая партийность и принципиальность. М. С. Шумилов, как и члены Военного совета армии, стремились большую часть времени проводить в войсках, на самых «горячих точках», помогая командирам и политработникам непосредственно на месте решать вопросы оперативного, политического и материального обеспечения хода боевых действий.
Стиль работы М. С. Шумилова нам помогли раскрыть те, кто работал под его началом на всем боевом пути армии, протянувшемся от Волги до Праги.
— Внешне,— замечал бывший начальник разведотдела штаба армии И. М. Рыжов,— Михаил Степанович не походил на вышколенного военного. Скорее это был человек сугубо штатский, скажем, учитель. Речь его была лаконична— взвешивал каждое слово. Голоса не повышал и редко кого «распекал», никогда не унижал человеческого достоинства подчиненного и был нетерпим к тем, кто себе позволял такое.
У командарма все мы, его ближайшие помощники, учились такту, мужеству, добросовестному, подлинно партийному отношению к делу, учились серьезно обдумывать свои действия и смотреть вперед. Он не навязывал нам своего мнения, а как-то просто, исподволь подводил тебя к нужному решению. Был скромен, принципиален, панибратства не терпел. Управление войсками в своих руках держал крепко. Мне, как начальнику разведотдела, выезжать с командармом в части и соединения было интересно и поучительно.
Будучи в дивизии, полку, он прежде всего выяснял обстановку, знание командирами, разведчиками противостоящего врага, его плюсы и минусы, возможности, намерения. Если позволяла обстановка, командарм считал- обязатель
143
ным подводить итоги минувшего боя, делать выводы из него, намечать способы дальнейших действий. Особо командарма интересовало, накормлены ли люди, своевременно ли оказана помощь раненым, каковы потери у нас и противника. Очень не любил сообщений, докладов, ег которых потери противной стороны завышались. «Этак мы и не увидим скоро перед собой войск противника»,— одергивал он не в меру ретивых докладчиков.
Таким командарм оставался всю войну — простым и скромным.
Говорят, каков командарм, таков и его штаб. И это верно. Постепенно штаб сколачивался, обретал характер оперативного органа управления. М. С. Шумилов много работал с начальниками отделов, передавал им свой опыт руководства войсками, советовался с ними, добивался, чтобы каждый офицер штаба был компетентен в тех вопросах, с которыми имел дело, умел авторитетно поставить себя в войсках. И заместитель командующего Юго-Восточным фронтом генерал Ф. И. Голиков имел все основания заявить: «Штаб 64-й армии был наиболее организованным из всех армейских штабов. В нем имелось ядро очень сильных работников в лице начальника штаба И. А. Ласкина, начальника оперативного отдела Г. С. Лукина, его заместителя П.’М. Журавлева и начальника разведки И. М. Рыжова»1.
Взаимопонимание, установившееся между командармом и штабом, позволило в трудные дни оборонительных боев на внешнем обводе своевременно вскрывать намерения и направления главных ударов армии Гота, принимать смелые решения и осуществлять гибкие контрманевры для срыва вражеских намерений. Ведь почти десять суток, с 17 по 26 августа, Гот стремился прорваться к Сталинграду то на одном, то на другом направлении. Но пока своей цели так и не достиг. Стойкой обороной 64-я держала танки
1 Битва за Сталинград, с. 79.
144
Гота на почтительном расстоянии от города.
Однако силы армии тоже таяли. В беспрерывных многодневных боях войска несли значительные потери в людях, танках, артиллерии, все резервы в соединениях и армии были израсходованы. Таким образом, 64-я оказалась в крайне сложном, чреватом большими опасностями положении. Это положение и стало предметом обсуждения на заседании Военного совета армии вечером 26 августа. В докладе командарма особо подчеркивалось, что в связи с выходом 14-го танкового корпуса к Волге армия по существу находится в оперативном мешке. Если вражеское командование в ближайшие сутки подведет свежие силы или произведет перегруппировку наличных сил, о чем сведения уже поступают, то, ударив по центру боевого порядка или по левому флангу армии, фашисты могут выйти на ее тылы и соединиться с 14-м танковым корпусом западнее Сталинграда. Выжидать, пока это все свершится, было бы преступно. Поэтому Военный совет признал необходимым отвести войска армии на заранее подготовленный средний обвод по реке Червленной.
Сразу же после заседания Военного совета, в котором принимал участие генерал Ф. И. Голиков, командарм попытался по прямому проводу доложить о принятом решении командующему фронтом генералу А. И. Еременко, но того на месте не оказалось. Тогда Военный совет поручил начальнику штаба армии полковнику И. А. Ласкину лично доложить по «ВЧ» начальнику штаба Юго-Восточного фронта генералу Г. Ф. Захарову о создавшемся положении на участке армии и мнение Военного совета о ее дальнейших действиях.
Выводы из обстановки И. А. Ласкин формулировал генералу Г. Ф. Захарову следующим образом:
«1. Противник, располагая перед Юго-Восточным фронтом большим превосходством в танковых силах, моторизованных войсках и авиации, может в короткий срок осуществить пе
145
регруппировку и начать новое наступление против 64-й армии. Ее резервы израсходованы. Создать их вновь за счет вывода соединений из оборонительной полосы армии не представляется возможным, так как это откроет ее фронт.
2. Фронт обороны соседней 62-й армии очень неустойчив. Ее. войска продолжают отходить, открывая правый фланг и тыл 64-й армии. Обеспечить себя с севера против этой новой угрозы нам нечем.
3. Складывается обстановка, при которой 64-я армия может оказаться в критическом положении и не будет способна выполнить задачу по защите Сталинграда на юго-западном направлении»1.
Начальник штаба фронта генерал Г. Ф. Захаров, как вспоминает И. А. Ласкин, с выводами доклада согласился и намеревался доложить командующему фронтом, как только тот появится на КП.
Работники штаба армии тут же приступили к разработке плана отвода войск на новый оборонительный рубеж. По этому плану поначалу должны были отводиться стрелковые соединения правого крыла армии — 66-я бригада морской пехоты и 157-я стрелковая дивизия, поскольку они находились намного впереди других дивизий и их тылы могли первыми принять с севера удар противника. По достижении бригадой и дивизией промежуточного рубежа должны были начать отход 126-я и 29-я стрелковые дивизии и армейские артиллерийские части, находившиеся ближе к центру обороны. В третью ночь намечалось отвести на новый рубеж все остальные части.
Если бы удалось осуществить такой отход армии на новый рубеж своевременно, то появилась бы возможность организовать на нем достаточно прочную оборону, поскольку фронт сокращался с 120 км до 35 — 40 км, причем достига
1 Голиков Ф. И. В обороне Сталинграда.— В кн.: Сталинградская эпопея. М., «Наука», 1968, с. 300.
146
лась уже локтевая связь с 62-й армией, и, таким образом, перед городом был бы создан сплошной фронт. Но время шло, враг готовил уже новый удар, а ответа из фронта на запрос Военного совета армии не поступало.
К исходу 27 августа противник уже вышел на участке 62-й армии на рубеж Малая Россошка — Карповка, к железной дороге Калач — Сталинград. Командарм М. С. Шумилов, видя драматическое развитие событий, обращается лично по «ВЧ» к командующему фронтом, но тот разрешения на отвод армии не дает и требует удерживать занимаемые рубежи.
Далее события развивались так. В середине дня начальник разведотдела армии докладывает командарму о том, что ночью противник перегруппировал силы, причем довольно крупные, в восточном направлении. Это было известно и начальнику штаба фронта генералу Г. Ф. Захарову. Ему докладывали, что к утру 28 августа самым опасным участком является район Васильевка— «Парижская коммуна» (оба пункта находятся рядом с Капкинским). Именно здесь и ожидается сильный удар противника.
Лишь к исходу 28 августа командующему 64-й армией стали поступать одно за другим запоздалые распоряжения командующего фронтом,. причем характер они носили половинчатый и о занятии обороны по среднему обводу по реке Червленной в них не говорилось ни слова. 29 августа в 11.00, то есть когда лавина фашистских танков уже таранила оборону армии, поступило, наконец, боевое распоряжение, которым предписывалось в ночь на 30 августа отвести правое крыло 64-й армии на промежуточный рубеж по реке Крепь и вывести две стрелковые дивизии— 29-ю и 204-ю — в резерв командарма. О рубеже по реке Червленной и на этот раз не было ни слова1.
Такая проволочка с решением об отходе войск армии не могла не привести и действи
1 ЦАМО СССР, ф. 220, оп. 451, д. 3, л. 84.
147
тельно привела к событиям весьма печальным. Надвигался едва ли не самый тяжелый день во всей истории армии. Впоследствии генерал М. С. Шумилов назовет его самым тяжким.
Звездный час 126-й
«Годы прошли, а день тот не выходит из головы. Мы покидали свой НП, уже зная, что основные силы армии оторвались от противника, что они вот-вот зацепятся за подготовленный оборонительный обвод и организованно встретят врага. И этим мы были обязаны 126-й дивизии, героической дивизии, подвиг который еще не раскрыт со всей полнотой, а тысячи безвестных героев еще не обрели имя...»1
А позже, обращаясь к членам совета ветеранов родной армии, генерал Шумилов скажет:
— Надо непременно найти возможность сказать доброе слово о 126-й и ее людях. Перед ней мы все в неоплатном долгу.
В те едва ли не самые тяжелые для армии дни этот подвиг был как-то забыт в круговерти надвигавшихся с головокружительной быстротой событий. А позже стало намного труднее восстановить подробности его. Собрать сохранившиеся документы — они в последний момент были сожжены — не удалось. Архивы никаких сведений о событиях в 126-й дивизии в конце августа не давали. После войны в газетах время от времени появлялись такие запросы:
«Ищу сослуживцев погибшего брата, Петра Александровича Гайдаша. Он воевал в бывшей 126-й стрелковой дивизии мл. лейтенантом, пропал без вести 29 августа 1942 года у стен Абганерово Сталинградской области. Кому известны подробности его гибели, прошу сообщить по адресу: Амурская область, г. Белогорск, ул. Политехническая, 173. Е. А. Мищенко»1 2.
1 Газета «Красная Звезда», 1967, 16 июля.
2 Газета «Волгоградская правда», 1975, 27 февр.
148
В совет ветеранов армии и по сей день приходят письма, в которых родные и близкие павших просят рассказать «хоть что-то» о родственнике или о самой дивизии, ее боевых делах. Попадаются и письма ветеранов 126-й дивизии. Вот что писал начальник связи 336-го стрелкового полка Александр Андреевич Витковский, ныне проживающий в г. Калач-на-Дону:
«В августе 1975 года, вместе с отрядом красных следопытов Аксайской школы № 2 Ростовской области, я совершал поход по местам боев 126-й дивизии. Мы были приняты председателем сельсовета села Абганерово Николаем Григорьевичем Цыбулиным, который рассказал нам о подвиге воинов дивизии и показал места захоронения 1200 павших героев. Но только около 60 из них опознаны. Делается все, чтобы каким-то образом установить фамилии других павших. Всех надо назвать поименно. Героев должны знать все».
Да, их забыть нельзя!
Но вернемся к тому дню, когда воинами 126-й дивизии был свершен поистине ’бессмертный подвиг.
...После того, как танкам Гота не удалось прорвать оборону на стыке 64-й и 57-й армий, противник в течение двух ночей — на 27 и 28 августа — скрытно перегруппировал и развернул на участке Капкинский — Абганерово 14-ю и 24-ю танковые и 29-ю моторизованную дивизии 48-го танкового корпуса, а также две пехотные дивизии 6-го румынского армейского корпуса — 2-ю и 20-ю. Пять дивизий изготовились к бою перед центром обороны 64-й армии, где на 12-кило-метровом участке вросла в землю ослабленная предшествующими боями 126-я стрелковая дивизия с 20-й. истребительно-противотанковой бригадой.
Для прикрытия отхода армии требовалась часть, способная стойко и мужественно драться до конца. Выбор пал на 126-ю дивизию полковника В. Е. Сорокина.
Полковник Владимир Евсеевич Сорокин при
149
надлежал к числу тех военных, которые росли и мужали вместе с советской армией. Вчерашний ткач стал курсантом пехотной школы, а потом, в тридцатые годы,— слушателем военной академии им. М. Ф. Фрунзе. Получил он и основательную проверку огнем еще в годы гражданской войны, когда курсантом участвовал в подавлении Ишимского восстания в Сибири, а позже — в боях у озера Хасан, где командовал стрелковым полком. Будучи на Дальнем Востоке, все знания и опыт направил на то, чтобы 126-ю в сокращенные сроки подготовить к боевым испытаниям. И, как видим, этой цели добился. В ночь на 29 августа командарм позвонил Сорокину и, зная, какая тяжелейшая задача ставится перед дивизией, без обиняков сказал:
— На тебя вся надежда. Выручай!
— Если надо,— твердо ответил Сорокин,— то будем стоять до конца.
...Ранним утром 29 августа степь огласилась грохотом сотен танков и ревом пикирующих бомбардировщиков. Вслед за бомбежкой на позиции 126-й и ее соседей обрушился сильнейший артиллерийско-минометный огонь. 4-я танковая армия мощным танковым кулаком пытается пробиться к Зетам. В 6 часов 30 минут полковник Сорокин доложил командарму о начавшейся атаке крупных сил танков и мотопехоты.
— Знаю, все знаю,— ответил Шумилов, находившийся в это время на своем НП в балке под. Зетами.— Держись, дорогой, до последнего вздоха держись! Иного выхода нет. Любой ценой сдерживайте танки, отсекайте от них пехоту! Главное — держаться. Час продержитесь — хорошо, два — еще лучше, а три — вам при жизни пдставим памятник...
Отбив первый натиск врага, 126-я готовилась принять на себя новый удар. И действительно, вскоре над ее позициями появились пикировщики. К очередному броску изготовилось свыше 200 танков. Поле боя затянуло пороховой гарью и черной пылью. Кажется, все живое должно быть сметено железным ураганом. Но стоило
150
только танкам и пехоте приблизиться к нашей обороне, на врага обрушивался ливень свинца и стали.
Дивизия жила. Дивизия сражалась уже не час и не два...
О всем виденном и пережитом в те минуты пишет военфельдшер Лидия Константиновна Орлова:
«С первыми лучами солнца послышался далекий и глухой гул самолетов. Их было много— они закрыли солнце. Обрушились на окопы с включенными сиренами. Мы прижимались к не остывшим за ночь окопам, не смея поднять головы и даже шевельнуться. Потом взрывы, раздававшиеся то справа, то слева, а то и совсем рядом. Густо, очень густо ложились снаряды и мины. Все гремело, кипело, клокотало. Душило толом — грудь выворачивало от кашля. Знали и ждали — скоро появятся танки. Кажется, уже слышен их рокот и лязг. Танки действительно шли. Шли огромной черной лавиной. Их было до невероятности много. Они заслоняли весь видимый горизонт. Я смотрела на эту надвигавшуюся громаду и даже не заметила, как затих артналет. Перед глазами—только танки, ничего больше. Огромные и черные. Длинные стволы раскачивались...
Танки шли каким-то угольником. Правее нас они уже достигли окопов и начали крутить свой смертельный вальс — утюжить, пытаясь вдавить в землю все живое. Но вокруг этих танков все вдруг вздыбилось и закипело. Вражеские машины сбавили ход, а потом и совсем остановились.
А на нас обрушился свинцовый вал — ударили танковые пулеметы. Пригнулись. Танки, раскачиваясь и рыча, уже наползали на наши окопы. Некоторые уже горели. Но другие все ползли и ползли. За ними — автоматчики. Вот тут стало боязно — вдруг ворвутся в окопы, тогда... Рядом ударил наш пулемет. Автоматчики залегли. Танк метнулся к пулеметчику — тот на дно. Танк развернулся над окопом, засыпая пулеметчика землей, но вдруг что-то грохнуло, сверкнуло пламя
151
и танк загорелся. Крышка башенного люка открылась, и показалась голова черного, как уголь, танкиста. Видно, хотел выпрыгнуть, но так и повис в люке, скошенный чьей-то пулей. Наш пулеметчик сам похоронил себя, бросив в днище танка гранату...
Потом поднялись в атаку автоматчики. Их вновь встретили пулеметы. Захлебнулась их атака, как захлебнулась и атака танков. Так повторялось не раз, сколько — не помню. Силы уже были на исходе...»
По всему участку 126-й отчаянные схватки с наседавшими фашистами продолжались до середины дня. Часа через три после первой атаки последовала другая, еще более мощная. Около сотни танков ворвалось на передний край, за ними устремилась пехота. Часть танков вышла на артиллерийские позиции дивизии. Наши расчеты в упор били по вражеским машинам, но и они отвечали тем же. Обе стороны несли большие потери. В это время комиссар артиллерийского полка старший политрук Акимов, видя, что у одного орудия уже осталось два человека, выкатил пушку на прямую наводку и вел огонь до тех пор, пока сам не был сражен осколком снаряда. Смертным боем бились и другие орудийные расчеты. Атака врага и на сей раз была отбита.
Но силы дивизии уже были действительно на исходе. Сорокин доложил командарму о потерях. Убиты командир полка, несколько комбатов. Смертью храбрых пали почти все ротные командиры. Их заменили оставшиеся в живых командиры взводов, сержанты. Нужна поддержка огнем, авиацией, иначе дивизия не выдержит очередного удара. Шумилов обещает помочь чем только может. Часов около десяти он доложил командующему фронтом о крайне серьезном положении: «Танки и авиация противника буквально душат 126-ю дивизию; резервов нет, и создать устойчивый фронт сопротивления *не представляется возможным». Командарм попросил оказать помощь авиацией и еще раз напом
152
нил о необходимости отвода войск армии к Чер-вленной. Генерал Еременко ответил, что авиацию послать на участок 126-й сейчас невозможно, поскольку положение 62-й армии еще хуже и авиация оказывает помощь ей, а об отводе войск армии будет дано дополнительное указание. Кстати, оно поступило лишь к 13.00. И требовало в ночь на 30 августа отвести правофланговые соединения армии на промежуточный рубеж обороны.
А 126-я, истекая кровью, все еще держалась.
В 14 часов 30 минут последовал еще один, третий по счету, штурм ее позиций. Свыше 100 вражеских танков прорвались через передний край. Около 30 танков с двумя батальонами пехоты ударили в стык 366-го и 690-го стрелковых полков и окружили командный пункт дивизии. Против горстки храбрецов — личного состава штаба и подразделения охраны, занявшей оборону непосредственно у КП дивизии,— враг бросил десятки самолетов. Они разрушали прямым пикированием блиндажи, расстреливали с воздуха артиллеристов, еще стоящих у орудий.
Едва скрылись «юнкерсы», как со всех сторон на КП устремились вражеские танки. Офицеры штаба встретили их противотанковыми гранатами и бутылками с горючей смесью. Командир дивизиона старший лейтенант Успенский уничтожил три головные машины. Точными бросками гранат выводили из строя вражеские машины капитан Васильев, командир саперного батальона старший лейтенант Марков и другие. 168-я отдельная зенитная батарея лейтенанта Колотухина, прикрывавшая КП, сбила четыре самолета противника.
Танки, подходя вплотную к блиндажам штаба дивизии, расстреливали их в упор. Все, кто был на КП, сражались до последнего вздоха. Погибли, отражая натиск врага, комиссар дивизии старший батальонный комиссар Владыченко, начальник штаба майор Анопко, командующий артиллерией подполковник Аникеев, начальник оперативного отделения майор Бакулев.
153
Считалось, что в этой же схватке погиб и командир дивизии. Блиндаж его был разбит прямым попаданием снаряда. Это же утверждал в своих воспоминаниях и Маршал Советского Союза Ф. И. Голиков. Командарм Шумилов тоже считал, что В. Е. Сорокин погиб вместе со своим штабом.
Но, оказывается, даже после разгрома КП, раздробленная на мелкие группы, 126-я продолжала оказывать сопротивление врагу. Место павших заменяли оставшиеся в живых. Обязанности командира дивизии принял на себя заместитель' командира дивизии по тылу майор Голова, начальника штаба — майор Антипов, начальника оперативного отделения — старший лейтенант Бродский. 358-й артиллерийский полк возглавил капитан Васильев, 366-й стрелковый полк — майор Эдгеров. Железная выдержка и самообладание этих и других командиров и политработников дивизии позволили собрать всех оставшихся в живых и по приказу командарма отвести затем в район Бекетовки.
126-я своим беспримерным мужеством прикрыла отход частей 64-й армии и тем самым спасла их от неминуемого разгрома.
...В один уже далекий от тех трагических событий день, придя в совет ветеранов армии, который возглавлял до самой своей кончины, Михаил Степанович Шумилов радостно воскликнул:
— А вы знаете, Сорокин-то жив! Получил от него письмо.
Оказалось, что комдив разорвавшимся у блиндажа снарядом был тяжело контужен и в бессознательном состоянии схвачен гитлеровцами. С болью в сердце Сорокин сообщил о пережитом. М. С. Шумилов написал ему теплое, полное искренних чувств письмо:
«Дорогой Владимир Евсеевич!
Какая радость охватила меня с получением письма от Вас! Большое спасибо, что не забыли старика. Сталинград и воинов — защитников его, проявивших мужество, геройство и не жалевших
154
своей жизни во имя спасения Сталинграда, невозможно забыть.
Владимир Евсеевич! Перед воинами 126-й стрелковой дивизии я считаю себя виноватым. Бойцы дивизии во все дни обороны Абганерово дрались геройски. 29 августа части дивизии понесли большие потери в материальной части и личном составе, поэтому вскоре дивизия была выведена в резерв фронта и в состав 64-й армии не возвратилась. После разгрома немцев под Сталинградом дивизия не была мною представлена к званию гвардейской. Я был уверен, что это сделает фронт. Я же не проверил. Вот моя вина перед воинами 126-й стрелковой дивизии. Моя же характеристика, военная, дивизии и лично Вас остается неизменной.
С глубоким уважением, бывший командующий 64-й армии,
Герой Советского Союза генерал-полковник
М. Шумилов. 4. 7. 73 г.
г. Москва».
Это письмо не нуждается в комментариях. Оно лишь показывает, как озабочен был командарм судьбой дивизии, как высоко он ценил ее заслуги в Сталинградской битве.
С Владимиром Евсеевичем у нас завязалась регулярная переписка. Его взволнованные, полные неизбывной горечи письма, упоминание людей, обессмертивших свое и дивизии имя, позволили в какой-то мере воссоздать коллективный подвиг, коему места среди самых величественных подвигов, свершенных в огненные годы войны. Приводим некоторые выдержки из писем В. Е. Сорокина в совет ветеранов армии.
Из первого письма: «Письмо Ваше меня очень тронуло. Спасибо за внимание к героическому прошлому 126-й с. д.
Вы понимаете, что все, что касается этой дивизии, мне очень дорого. К грядущим боям мы готовились основательно. Закалялись физически и духовно в обстановке, приближенной к боевой. Теперь я вижу, что не зря все это делали.
155
Припоминается бой за высоту у Васильевки, который вел 366-й стрелковый полк. Вместе с комиссаром Владыченко я выехал в район обороны и видел, с каким поистине львиным упорством и храбростью бился с врагом, имевшим многократное превосходство в силах, личный состав полка. Гитлеровцы овладели высотой. Но под покровом темноты мы их выбили с нее, взяли пленных и оружие. Стало быть, не зря учились брать штурмом дальневосточные сопки...
Передайте мое новогоднее поздравление Михаилу Степановичу Шумилову. Ему я очень признателен. Своими рассказами в печати о воинах 126-й он морально поддержал меня. Спасибо ему большое».
Из второго письма: «Восстановить полную драматизма картину боя 126-й мне сейчас, конечно, трудно. Все затягивает дымка времени. Сколько лет прошло с того жаркого тревожного лета. Скажу лишь, что весь август 42-го года — это сплошное пекло, и героизм стал нормой каждого. Тогда это никого не удивляло...
Кто они, герои, что отдали свои жизни за наше правое дело? Имя им — легион. Мне трудно кого-то особо выделить, все были готовы выполнить любое боевое задание, держаться до последней капли крови. Назову лишь тех, кто пал в бою, находясь рядом со мной.
Отважный, человек кристальной чистоты, настоящая партийная душа — комиссар дивизии Владыченко. Он был раздавлен танками, когда они 29 августа прорвались на КП дивизии. Там же, в рукопашной схватке, погибли и начальник политотдела дивизии Макаров, начальник разведки Жуков, начальник артиллерии дивизии подполковник Аникеев. Ранее погибли командиры полков майоры Иванов, Алгазин, Наумов. При выходе из окружения из района Абганерово геройски пал на поле боя командир 366-го с. п. подполковник Гочинашвили, комиссар 550-го с. п. Семеренко, комиссар 690-го полка батальонный комиссар Ткач, комиссар штаба мужественный политработник Иванников. Не могу назвать их
156
имена и отчества — отказала память. Повторяю, в том страшном пекле все были бойцами. Там нельзя было спрятаться за чью-то спину...
Трудно писать обо всем этом. Кровь-то людская не водица...»
Из третьего письма: «Кажется, это было немыслимо: против одной, почти обескровленной дивизии — пять вражеских дивизий, да еще две из них танковые, одна моторизованная. Но это так. И все же держали эту силищу сколько могли. До сих пор не могу себе представить, откуда у людей брались такие нравственные и физические силы. Говорят, в крайних обстоятельствах человек и не подозревает, какие чудо-силы таятся в нем. И веришь в великую силу сознания. Сознание, что ты обязан стоять до последнего, стоять по приказу своей совести — вот что лежало, мне кажется, в основе стойкости воинов 126-й дивизии».
И еще из одного письма: «Большая часть артиллерии была раздавлена танками, разбита авиацией. Боеприпасы подходили к концу. К 13.00 связь со штабом армии прекратилась, и попытки восстановить ее ни к чему не привели. Молчит провод. И с командармом, как бывало прежде, не посоветуешься. Надо все решать самому.
Особо тяжким ударом для дивизии был выход фашистских танков на КП дивизии. С этого момента связь с.частями была прервана, но мне до этого удалось передать приказ командирам полков или тем, кто заменил их: «С наступлением темноты отойти за реку Донская Царица, направление — Зеты». Собственно этот приказ позволил спасти все, что осталось от дивизии.
А на КП творилось что-то невероятное. Защитников его давили гусеницами танков, расстреливали из пушек с 20—30 метров. Кровавая расправа с нами продолжалась до самых сумерек. Жив остался случайно. Страшной силы удар потряс и мой блиндаж...
Смерклось, когда я одним из последних был кем-то подобран и приведен в чувство. На КП было тихо, но в полосе обороты дивизии еще
157
слышалась ружейно-пулеметная стрельба. Значит, кто-то еще сопротивлялся, кто-то еще стоял, не сходя со своего рубежа...»
О главном дне 126-й, о ее звездном часе величайшей самоотверженности и мужества, о людях, живых и павших, поднявшихся до самых высоких вершин презрения к смерти, рассказывают и другие письма ветеранов дивизии. В них сообщаются новые подробности коллективного подвига, раскрывается невиданный героизм отдельных воинов.
В трудные для дивизии часы исключительную храбрость и решительность проявили бойцы 3-го стрелкового батальона 550-го полка под командованием капитана Букина и 3-го стрелкового батальона 690-го полка во главе с отважными командиром капитаном Серковым и политруком Швило. На участке этих батальонов было отбито свыше десяти яростных атак противника. *3десь особенно хорошо себя показали артиллеристы батарей старших лейтенантов Никитина и Панфилова, лейтенанта Кузнецова, орудийные расчеты сержантов Белоусова, Дрыгалева, Лещенко, Малинина, красноармейцев Козлова и Тузовкина. Активно действовал и минометный дивизион под командованием капитана Кускова и комиссара Февралева. Пример бесстрашия и верности воинскому долгу показал комиссар 358-го артиллерийского полка батальонный комиссар Бушнев. Получив тяжелое’ ранение, он не покинул поле боя, воодушевлял артиллеристов пламенным большевистским словом. Командир гаубичной батареи старший лейтенант Никитин со сквозной огнестрельной раной в плече, потеряв много крови, отказался покинуть боевой строй и продолжал сражаться.
В том, что уже в первой половине дня 29 августа было уничтожено свыше 2000 гитлеровцев, подбито и сожжено около 80 танков, уничтожено 25 орудий всех систем, 9 самолетов,— большая заслуга названных артиллеристов и пехотинцев.
Если говорить о железной стойкости 126-й, то
158
это относится не только к бойцам переднего края, но и к специальным подразделениям. Связисты, саперы, разведчики, комендантский взвод, все, кто обслуживал КП дивизии, дрались с прорвавшимся врагом упорно, храбро и самоотверженно.
Героически действовал и медицинский персонал дивизии. Раненых было много. И были приняты все возможные меры, чтобы их эвакуировать в тыл. Тяжелораненых выносили на носилках или вывозили на двуколках. Те, кто мог двигаться своим ходом, направлялись в медсанбат, где круглые сутки, без сна и отдыха, работали в операционном отделе военврач 3-го ранга Кульнев, медсестры Бурчикова и Пшеничная. Многие медики в зоне боевых действий были и санитарами, и солдатами. Старший врач 358-го артиллерийского полка Кирюхин, начальник медпункта того же полка Комарова, старший врач Кубочкин, начальник аптеки Пономарев вынесли лично с поля боя десятки раненых солдат и офицеров, подносили снаряды и патроны на передовую и сами вступали в бой с противником. Так, старший военфельдшер Пшеничный и начальник аптеки Пономарев гранатами уничтожили два танка противника. С такой же отвагой работали и сражались другие медики.
К чести воинов 126-й нужно отнести и то, что в столь труднейших условиях борьбы они не поддались панике, а проявили высокую дисциплину и организованность, сумели вынести своевременно в безопасное место боевые знамена дивизии, всех ее полков, нанести своим стойким сопротивлением непоправимый урон врагу. Благодаря массовому героизму воинов 126-я дивизия выполнила поставленную перед ней задачу. 25 дней и ночей прикрывала она ближние подступы к Сталинграду. К ней можно полностью отнести слова Мусы Джалиля: «Побежденным смертью нет стыда, стыдно тем, кто сдался ей без боя».
126-я не сдалась! Стояла она — по-сталин-градски, насмерть.
159
Личный пример
коммунистов
Подвижные соединения 4-й танковой армии Гота к вечеру 29 августа ворвались в Гавриловну, охватив полукольцом 29-ю и 138-ю стрелковые дивизии. На следующий день утром генерал М. С. Шумилов отдал общий приказ об отходе к реке Червленной. По приказу фронта 64-й армии надлежало занять оборону по западному берегу реки Червленной, на участке Новый Рогачик — Ивановка.
Всякий отход весьма нелегок. Трудности возрастают во много раз, если противник имеет преимущество в подвижных силах, а стало быть и в маневре. Танки и моторизованная пехота противника, вырвавшись на оперативный простор, прибегали к обходам и охватам отходящих частей. Вражеская авиация обрушивала бомбовые удары на войска, находившиеся в открытой степи.
Шло медленное отступление с ожесточенным сопротивлением на каждом более или менее выгодном для обороны промежуточном рубеже, а нередко и прямо в открытой степи. Части и подразделения, возглавляемые мужественными и решительными командирами, умели вовремя собраться, навести порядок и дать отпор наседавшему врагу.
Огромную выдержку и самообладание проявил во время отхода командир 138-й дивизии полковник И. И. Людников. Закаленный во многих боях и сражениях сорок первого и сорок второго годов, бесстрашный, обладающий железной командирской волей, он проявлял удивительное хладнокровие в самых сложных ситуациях.
Вспоминая о тяжелейшем для дивизии и всей 64-й армии периоде, И. И. Людников писал:
«К 18 часам (29 августа.— Авт.) враг овладел Зетами, главной группировкой танковых дивизий
160
развивал наступление на Нариман, а правофланговая 29-я моторизованная дивизия группировки прошла по тылам нашей 138-й стрелковой дивизии. Над нами нависла угроза окружения, и кольцо могло замкнуться у железнодорожной станции Тингута...
Обстановка требовала нового решения, ибо при создавшемся положении дивизии оставаться на месте не было никакого ни тактического, ни оперативного смысла. Штаб 64-й армии из Зеты ушел во второй половине дня, телефонная связь с ним прекратилась, а связь по радио, вследствие выхода из строя во время бомбежки некоторых наших штабных радиостанций, поддерживалась с перебоями, а с 18 до 20 часов совершенно отсутствовала. Противник, выйдя на тылы дивизии, группами автоматчиков продолжал наступать, и тыловые части вынуждены были отходить в сторону переднего края. Гитлеровцы появились уже и вблизи командного пункта дивизии. Попытка штаба связаться с 29-й и 126-й дивизиями не увенчалась успехом.
Около 16 часов до ста вражеских танков подошли к Варваровке. Первый дивизион нашего 295-го артиллерийского полка, где командиром был майор А. Соколов, комиссаром старший политрук В. Лейба, вышел на огневые позиции для стрельбы по танкам прямой наводкой.
Несмотря на сильную бомбежку, артиллеристы действовали самоотверженно. На место выбывших товарищей становились следующие номера орудий, командиры. В первой атаке было сожжено 10 танков»1.
За первым последовал второй натиск. Но и он был отбит. Третью танковую атаку противник повел на участке Варваровка — Гавриловка. В ней участвовало до 70 танков. Опять жаркая схватка. Противник оставил еще несколько сожженных и подбитых танков.
«...В бою особую стойкость и храбрость проявили все артиллеристы. Они вели огонь в высо
1 Л ю д н и ко в И. И. Огненный остров, с. 44.
6 Заказ № 335	J
ком темпе и метко. Член Военного совета 64-й армии дивизионный комиссар К. К. Абрамов при отражении танков был на командном пункте дивизии. Он внимательно наблюдал за ходом боя и восхищался боевым мастерством и стойкостью воинов. Уезжая, дивизионный комиссар сказал:
— Да, сто тридцать восьмая дивизия умеет бить врага. Спасибо вам, товарищи, и всему личному составу дивизии, спасибо!»1.
Позже стало известно, что на том же рубеже, где сражалась насмерть 126-я дивизия, почти весь полег на поле боя отрезанный танковым клином 128-й стрелковый полк 29-й дивизии. Погибли в неравной схватке с гитлеровцами его командир капитан А. А. Татуркин и комиссар батальонный комиссар П. Н. Мулилкин, находившиеся до конца среди своих бойцов и вдохновлявшие их личным примером.
А в открытой степи то там, то здесь возникали схватки отходящих мелких групп пехоты, отдельных подразделений 29-й дивизии с танками и автоматчиками противника. Бой шел всюду, где только можно было зацепиться за овраг или балку. Подразделения, прикрывавшие отход основных сил, дрались до последней возможности, нередко принимая смерть под гусеницами вражеских танков. Стрелковый батальон старшего лейтенанта Лопатина, находясь в полном окружении, в течение шести часов сдерживал натиск, а затем, собрав все силы в кулак, под прикрытием шквального огня пулеметов и автоматов, рассеял немецких автоматчиков и прорвал кольцо окружения. При этом батальон потерял лишь 11 человек, а уничтожил не менее 150 гитлеровцев.
Командиру дивизии Колобутину трудно было управлять рассыпавшимися по степи подразделениями и частями. Связь с ними отсутствовала, и здесь решающей была инициатива и самостоятельность командиров.
1 Людников И. И. Огненный остров, с. 47—-48.
162
Немало ударов вражеских танков, авиации, кружившей почти непрерывно над дымящейся степью, приняли воины 77-го артиллерийского полка 29-й дивизии. После потерь, понесенных на абганеровском рубеже, все уцелевшие батареи отходили организованно, по строго намеченному маршруту. Отходили и вели бой. Здесь вновь отличился командир батареи младший лейтенант Николай Савченко. Властный и энергичный офицер твердо держал нити управления в своих руках. Все, начиная от командира взвода управления младшего лейтенанта Алексея Балашева и старшего офицера батареи Патлена Саркисяна и кончая подносчиком снарядов, выполняли свои обязанности четко, самоотверженно.
Батарея, прикрывая отход основных сил полка, двигалась по степи, где не было ни кустика, ни деревца. Как только показывались вражеские танки или мотопехота, артиллеристы сбрасывали орудия с передков и прямой наводкой били по фашистской броне. Напоровшись на огонь батареи, гитлеровцы приостанавливали преследование, а орудийные номера вскидывали пушки на передки и двигались дальше, чтобы через какие-нибудь 15—20 минут снова вступить в бой.
Неравный бой длился около восьми часов. Батарея, сдерживая огонь врага, давала возможность пехоте отойти подальше. В течение дня артиллеристы Николая Савченко подбили и сожгли 12 танков, легковую машину, истребили около 300 фашистов и сбили «юнкере», пикировавший на батарею. Сделал это Иван Дмитриев— он прямо-таки снайперским выстрелом вогнал самолет в землю. За это и был награжден орденом Отечественной войны II степени.
...За орудиями, иссеченными осколками, с отбитой и потемневшей от накала стволов краской, устало движутся к намеченному пункту сбора батарейцы. У одного повязка на голове пропиталась кровью, покрылась пылью. У другого рука подвешена на оторванном от гимна
6*
163
стерки лоскуте, третий вместо палки опирается на карабин... Только что вступивший в командование полком капитан Александр Карпов обнимает смертельно уставшего Николая Савченко, благодарит за то, что и дрался отменно, и сохранил батарею.
Да, это была единственная в дивизии батарея, полностью сохранившая материальную часть. Командир ее — Николай Иванович Савченко — был награжден орденом Красного Знамени, отмечен наградами и личный состав батареи.
А сколько испытаний выпало на долю матушки-пехоты при поистине героическом отходе! Между Зетами и новым рубежом обороны было почти 50 километров. Пройдены они были за двое суток с непрерывными боями. На этом трудном пути было совершено множество подвигов.
Попав в безвыходное положение, сержант 106-го полка 29-й дивизии Николай Фокин бросился с гранатами под танк. Красноармеец минометной роты этого полка Николай Сараев, спасая жизнь политрука роты Михаила Алексеева, тоже подорвал фашистский танк и сам погиб.
Вот что вспоминал впоследствии об этом Михаил Алексеев — ныне известный советский писатель, Герой Социалистического Труда, лауреат Ленинской и Государственных премий:
«Их было в моей роте трое: сержант Николай Фокин, смуглый, коренастый, очень заботливый и хозяйственный; Николай Сараев, румяный, как девушка, голубоглазый и очень молчаливый паренек; Николай Светличный, казалось, всегда на что-то обиженный, очень слабый физически...
Под станцией Абаганерово Сараева приняли в комсомол, а 29 августа немцам удалось замкнуть кольцо окружения вокруг нашей дивизии. Решено было пробиваться к своим. Пробиваться с боем. В районе Зеты моя рота расчленилась на отдельные группы. Мы уже выходили из балки, когда увидели устремившуюся на нас лавину вражеских танков. Один из них, отделившись от остальных, начал настигать группу минометчиков,
164
в которой находился и я. Помнится, я услышал, за своей спиной прерывистое дыхание:
— Товарищ политрук, я с вами...
Я обернулся, но Сараева уже не было рядом. В последнюю минуту я увидел его возле вражеского танка. Не скрою, худая мысль на мгновение промелькнула в голове: «Не в плен ли?»
Из люка танка высунулась голова немца.
— Русь, сдавайсь... капут!..
Подойдя вплотную к Сараеву, танк остановился. Видимо, немец был уверен, что русский солдат и офицер сдадутся в плен. Он еще раз крикнул:
— Русь, зольдат, офицерен, сдавайсь!..
Николай в секунду отстегнул противотанковую гранату и метнул ее прямо в люк танка. Огромной силы взрыв бросил меня на землю. Когда же дым рассеялся, я увидел неподвижный танк, рядом с ним лежали куски разорванного на части тела Сараева, а из люка дымящегося танка вниз головой висел долговязый немец.
В это время на расчет сержанта Николая Фокина, набрав максимальную скорость, мчалась немецкая танкетка.
— Связать несколько гранат! — приказал Фокин.
Когда это было сделано, он скомандовал «Ложись!» и сам побежал навстречу танкетке. Немецкий танкист выстрелил в Фокина, но и это не остановило минометчика. Раненый Николай со связкой гранат упал под гусеницу танкетки.
...Загорелся немецкий двухмоторный бомбовоз «Юнкерс-88». Измученные лица наших бойцов оживились. Кто-то крикнул не своим голосом:
— Так, так их!.. Братцы, ура-а-а!
Это был Николай Светличный. Без гимнастерки, в одних шароварах, изможденный, напрягая последние силы, он один тащил на себе миномет.
Когда позже я рассказал о трагической судьбе его тезок, двух Николаев, он, отдышавшись малость, тихо выдохнул:
165
— Вот... Им, этим минометом, мстить буду...»1 О Николае Светличном нужно еще сказать вот что. Николай Савченко, спасший свою батарею, был не одинок. Некоторые расчеты 125-го истребительно-противотанкового дивизиона, артиллеристы, входящие в стрелковые полки, под градом разрывов и при неистовой жаре тащили свои «сорокапятки» на лямках, сделанных из обмоток. В минометной роте, после гибели расчета, оставшийся в живых красноармеец Николай Светличный не бросил свой 82-миллиметровый миномет. Он взваливал ствол на плечи и нес его около 50 километров до пункта сбора. Старший политрук П. И. Воронцов, временно взявший на себя командование полком, объявил Светличному благодарность и представил к награде.
Задержка с отводом войск 62-й и 64-й армий, конечно же, крайне обострила положение защитников Сталинграда. В этих условиях генерал М. С. Шумилов, штаб армии прилагали все усилия, чтобы ускорить подход частей к среднему обводу, но отсутствие радиосредств не позволило поддерживать устойчивую связь с командирами дивизий и бригад. Офицеры штаба метались по степи, пытаясь передать тому или иному командиру распоряжения командарма об организации обороны на реке Червленной.
За средний обвод пока удалось зацепиться лишь 138-й дивизии. Командарм Шумилов ставит здесь еще несколько пулеметно-артиллерийских батальонов и подошедшую из Сталинграда малочисленную 10-ю запасную стрелковую бригаду полковника Ф. А. Веревкина. Утром 31 августа сюда же выходит артдивизион 157-й стрелковой дивизии полковника А. В. Кирсанова, только что вступившего в должность командира дивизии. Остальные силы рассыпались где-то по степи. Опаздывали с подходом 66-я бригада морской пехоты и потерявшие значительную часть личного состава и артиллерии 38-я и 29-я стрелковые дивизии.
1 Алексеев М. О войне, о товарищах, о себе. М., ДОСААФ, 1970, с. 83—85.
166
Сказалось и то, что приказы на отход в войска приходили с опозданием на несколько часов, когда оторваться от перешедшего в наступление противника было невозможно. Так, 157-я, не дойдя до указанного командармом рубежа Донская Царица, была атакована со стороны Варва-ровки и Гавриловки танковыми подразделениями гитлеровцев. Не имея возможности вступить в бой с танками — почти полностью отсутствовала артиллерия,— дивизия изменила направление движения и вышла по балкам и оврагам сначала севернее назначенного ей района, а затем от станции Басаргино повернула на юго-восток в свою полосу. Такие «блуждания» по степи, конечно, потребовали немало времени.
Форсировав Червленную в районе Гавриловки, вражеские танки и пехота уже выходили на рубеж, где войска армии должны были занимать оборону. Требовались решительные меры, чтобы отбросить наседавшего неприятеля за реку, но достаточных сил для этого у командующего армией не было. Поэтому генерал М. С. Шумилов обращается к командующему фронтом и просит его выделить дополнительные войска для нанесения частного контрудара. Однако и фронт не располагал достаточными резервами. Генерал А. И. Еременко смог выделить для этой цели лишь 36-ю гвардейскую стрелковую дивизию. Ее силами и намеревался нанести контрудар по прорвавшемуся противнику командарм Шумилов.
...Непривычно было видеть в степи бойцов с голубыми петлицами и крылатыми авиационными эмблемами, да еще с уважаемым в действующей армии знаком «Гвардия». Это были десантники 36-й. Полнокровная, состоящая из переформированного воздушно-десантного корпуса, она уже проявила свои высокие моральнобоевые качества в середине августа в боях на стыке 57-й и 64-й армий. Дивизией командовал волевой, энергичный генерал Михаил Иванович Денисенко (это звание ему было присвоено лишь несколько дней назад). Военным комиссаром
167
был бригадный комиссар Иван Васильевич Кудрявцев, а начальником политотдела — полковой комиссар Григорий Иванович Денисов, которого жители города-героя на Волге знали на протяжении многих послевоенных лет как директора музея обороны.
К Червленной спешили уже понюхавшие пороху гвардейцы. Сюда же подтягивались полки 204-й дивизии, машины 133-й и 56-й танковых бригад. Однако в это время гитлеровцам удалось продвинуться вперед и занять важные в тактическом отношении высоты. Это не могло не сказаться на результатах контрудара.
Наступление началось в 21.00 31 августа. 204-я стрелковая дивизия, наносившая удар в направлении Цыбенко, к середине дня достигла грейдерной дороги. Наступавшая в направлении Варваровки 36-я гвардейская дивизия поначалу имела незначительный успех. Своим правым флангом она овладела скатами высоты 113, что в трех километрах от Гавриловки, и остальными частями вышла также на грейдерную дорогу, петлявшую параллельно Червленной. На этом участке гвардейцы, поддержанные 133-й и 56-й танковыми бригадами, отбили контратаки противника и задерживали его в течение всего 1 сентября.
Стойко выдержали гвардейцы 36-й и удар, предпринятый противником на следующий день. Гитлеровцам удалось подтянуть к захваченному плацдарму на Червленной свежие силы и навязать нашей дивизии ожесточенный бой. Семь раз танки и пехота немцев пытались сбить не успевшие как следует окопаться гвардейские полки, но каждый раз откатывались назад.
Стало вечереть. Натиск фашистов несколько ослаб. Устали и бойцы, отбивавшие вражёские атаки почти двое суток. Но необходимо окапываться— с утра гитлеровцы снова перейдут в наступление...
В напряженных четырехдневных боях воины 36-й дрались как подобает гвардейцам. 2-й батальон 104-го гвардейского стрелкового полка,
168
которым командовал гвардии лейтенант Федор Седых, захватил высоту 128,2 и прочно закрепился на ней. Порой противнику удавалось врываться в траншеи гвардейцев, и тогда закипала отчаянная рукопашная схватка. Гвардии политрук Николай Тимошенко тоже орудовал штыком и прикладом, вдохновляя бойцов своим бесстрашием и отвагой. Фашисты не выдерживали штыкового удара гвардейцев.
Мужественно и самоотверженно отражали атаки бойцы и командиры 1-го батальона 106-го гвардейского стрелкового полка. Примером выдержки и самообладания для подчиненных были комбат гвардии старший лейтенант Леонид Южаков и комиссар батальона гвардии старший политрук Александр Борисов. Поддерживавшая этот батальон батарея лейтенанта Михаила Гар-бузова точным огнем «сорокапяток» подбила и сожгла 8 вражеских танков.
В эти дни отличилась и пулеметная рота 106-го полка под командой гвардии старшего лейтенанта Михаила Якушева. В критическую минуту боя, когда пулеметный расчет был выведен из строя, политрук этой роты Николай Смирнов лег за пулемет и отбил вражескую атаку. Герой-коммунист пал смертью храбрых. Равняясь на коммунистов, самоотверженно громили врага и комсомольцы-гвардейцы. Так, заместитель командира отделения Камиль Амиров, выдвинувшись вперед с пулеметом, ударил по наступавшим гитлеровцам фланкирующим огнем. Враг заметался в панике, а пулемет комсомольца все не умолкал, сражая вражеских пехотинцев меткими очередями. За смелые и дерзкие действия гвардеец К. Амиров был награжден медалью «За отвагу».
«Личным примером»... За этими словами десятки, сотни подвигов коммунистов, свершенных в трагическое время отхода, во время контрудара на Червленной и при отражении яростных атак гитлеровцев, осатанело рвавшихся к Сталинграду. «Коммунисты,— говорилось в обращении Военного совета фронта,— дерутся
169
упорно, бесстрашно в самых решающих местах смертельной схватки, дерутся до последней возможности, не щадя своей жизни».
Несколько яростных атак гитлеровцев на ближних подступах к Сталинграду отбил 19-й полк гвардейских минометов, возглавляемый коммунистом Анатолием Ивановичем Ерохиным. Огневые позиции гвардейцев непрерывно сотрясались от разрывов бомб, снарядов и мин. Казалось, что в этом всепожирающем огне и грохоте невозможно остаться живым. Но расчеты «катюш» продолжали держаться так же стойко, как держался их командир, как держались лучшие люди полка — коммунисты.
В полку их было немало. В них командир видел свою главную опору. Нередко перед тем, как поставить задачу, Ерохин обращался к ним за советом. Одна из самых сильных партийных организаций полка была в батарее гвардии старшего лейтенанта А. И. Лялишева. Благодаря активной работе коммунистов батарея отличалась высокой боеспособностью, дисциплиной, сплоченностью и слаженностью. Примером для подчиненных во всех отношениях служил сам командир батареи — Александр Иванович Лялишев. В одном из боев он был ранен осколком снаряда, но, истекая кровью, оставался на своем посту. На таких коммунистов Ерохин равнял весь личный состав полка.
...Во Львове на холме Славы вечным сном спит гвардии полковник А. И. Ерохин. Всего одного дня не дожил отважный командир-коммунист до желанного дня Победы. 8 мая 1945 года, пройдя со своим полком, а затем и с бригадой, через Донбасс, всю Украину, Польшу и Чехословакию, он был сражен вражеским осколком. В Донбассе есть «Высота Ерохина», которую назвали гвардейцы в честь своего командира, получившего настоящую боевую закалку в боях под Сталинградом.
Контрудар на Червленной, как известно, не внес существенных изменений в положение соединений центра и левого крыла армии. Однако
170
наступательные действия частей 64-й армии сорвали замысел врага пробиться к Сталинграду на левом крыле ее обороны и вынудили перенести основные усилия дальше, к северу, через район Цыбенко и вдоль железной дороги. В 20 часов 1 сентября командующий фронтом отдал приказ о перемещении левофланговых соединений 62-й армии и всех сил 64-й армии на внутренний оборонительный обвод. К исходу дня 2 сентября войска фронта заняли оборону: 62-я армия — на рубеже Рынок — Орловка — Гумрак; 64-я армия— на рубеже Песчанка — Елхи — Ивановка» 57-я и 51-я армии продолжали удерживать прежние рубежи. С этого дня началась борьба непосредственно у стен Сталинграда.
Город твоей судьбы
В первой декаде сентября ожесточенные бои разгорелись на внутреннем обводе. Их раскаты, не смолкавшие ни днем, ни ночью, уже были слышны в кварталах Сталинграда. Город на Волге притягивал к себе все новые и новые силы фашистской Германии.
С выходом гитлеровцев непосредственно к Сталинграду начался едва ли не самый тяжелый этап оборонительного сражения наших войск. Ставкой Верховного Главнокомандования оборона Сталинграда была возложена на 62-ю и 64-ю армии, против которых противник сосредоточил мощную группировку в составе 13 дивизий— 9 пехотных, 3 танковых и 1 моторизованной.
Что же этим дивизиям могла противопоставить 64-я армия?
Если говорить о номерах соединений и частей, то их в составе армии насчитывалось как будто бы достаточно — 7 стрелковых дивизий, 2 бригады морских пехотинцев, сводный курсантский полк, 118-й укрепленный район, 13-й танковый корпус, 14 артиллерийских и миномет
171
ных полков. Но, чтобы понять меру подвига, совершенного войсками армии под стенами города, надо себе ясно представить, что в действительности было под этими номерами. В среднем в дивизиях армии оставалось от 500 до 1000 человек и небольшое количество пулеметов, минометов и орудий. Не лучше обстояло дело и с танками. Большинство соединений не имело достаточного количества боеприпасов и крайне плохо было обеспечено средствами транспорта. Противник же по-прежнему имел значительное превосходство в силах и средствах: почти в два раза превосходил нас в людях, артиллерии, почти в четыре раза в танках. За противником оставалось и господство в воздухе.
Понимая, какая угроза нависла над городом, Военный совет 64-й армии 2 сентября отдал приказ, в котором говорилось:
«1. Противник группами танков с мотопехотой, форсировав реку Червленная на участке Варваровка — Г авриловка — Нариман, стремится прорваться к Сталинграду.
2. Я решил:
В течение ночи на 2 сентября вывести войска на заранее подготовленные рубежи Песчанка, Елхи, Ивановка, остановить наступление противника и уничтожить его живую силу и боевую технику, прочно удерживать этот рубеж, не допустив прорыва противника к Волге и к Сталинграду.
Разъяснить всем частям и подразделениям, довести до каждого командира и бойца, что указанный рубеж является линией, дальше которой противник не может быть допущен ни в коем случае. Отступать некуда. За нами Волга и Родина. Лучше славная смерть, чем позор отхода. Разгромим врага и удержим исторический славный Сталинград».
Приказ подписали: командарм 64-й генерал-майор Шумилов, член Военного совета бригадный комиссар Сердюк, начальник штаба полковник Ласкин.
В течение 2 сентября войска армии перегруппировались, ожидая с часу на час перехода про
172
тивника в наступление. На участке 64-й армии оно последовало на рассвете 3 сентября. На участке Песчанка — высота 128,2 до двух пехотных дивизий при поддержке 90—100 танков предприняли удар вдоль большака в направлении хутора Елхи с тем, чтобы, овладев Беке» товкой, выйти к Волге. Удар приняли на себя ослабленные 204-я и 29-я стрелковые дивизии.
Особенно упорные бои разгорелись в районе Песчанки. Предвидя, что именно здесь противник сосредоточит наибольшее количество танков, командарм М. С. Шумилов выдвинул из своего резерва 20-ю истребительно-противотанковую бригаду майора П. С. Желомского. Сюда же были стянуты и полки «катюш», истребительно-противотанковые полки.
После кровопролитных боев юго-западнее Елхи 204-я дивизия, отбив все атаки противника, приказом штаба армии перебрасывается на наиболее угрожаемый участок Песчанка — Старо-Дубовка. По не успевшим закрепиться полкам дивизии враг вел массированный артиллерийско-минометный огонь. В воздухе одновременно «висело» по 40—60 самолетов, которые бомбили передний край и тылы дивизии, препятствуя подвозу боеприпасов и продовольствия. Мощным фронтальным ударом противнику удалось вклиниться в нашу оборону на стыке 204-й и 29-й дивизий, овладеть хутором Елхи. Потеснив затем правый фланг 29-й дивизии, неприятель пытался прорваться к Бекетовке. Однако эта попытка успеха не имела и наступление было приостановлено.
Под стенами города мужественно дрались все полки 204-й стрелковой дивизии. Их боевые порядки временами перемешивались с фашистскими танками и пехотой. Противнику удавалось овладеть тем или иным пунктом лишь после того, как погибал его последний защитник.
Так, стрелковый батальон, которым командовал коммунист старший лейтенант Григорий Си-зоненко, с утра отразил несколько ожесточенных вражеских атак, но гитлеровцы не унима
173
лись. Крупными силами они начали обходить позиции батальона. Комбат позвонил командиру полка, прося помощи огнем и подкрепления.
— Помощи не ждите,— ответил комиссар.— На правом фланге наступают танки. Помощь нужнее там.
Гитлеровцы еще раз были задержаны. Но вскоре, подбросив резервы, снова атаковали упорный батальон. У Сизоненко оставалось лишь несколько бойцов. На эту горстку изнуренных многодневными боями людей фашисты бросили свежий батальон.
— Что делать? — спрашивает вновь у командира полка комбат.
— Бить, Гриша, только бить! — слышится в ответ голос комиссара.— Больше сюда не звони. Уходим с командиром туда, где наступают танки.
А фашисты подходят все ближе. Сизоненко приказывает подпускать их на бросок гранаты и бить в упор. Через брустверы полетели гранаты, застрочили, захлебываясь очередями, автоматы. Фашисты, оставляя на поле боя убитых и раненых, побежали.
Батальон коммуниста Сизоненко за день истребил более 250 фашистов и удержал свой рубеж. За этот подвиг 38 оставшихся в живых воинов были представлены к правительственным наградам.
Тяжелые бои в районе Песчанки вел 730-й полк 204-й дивизии. Врагу удалось окружить его. К середине дня в полку остались лишь противотанковое ружье, станковый пулемет и до 100 человек, вооруженных автоматами и винтовками. Этими силами полк вел бой в полном окружении до самого вечера. Израсходовав все боеприпасы, оборонявшиеся решили пробиться к своим с наступлением темноты. Подготовив гранаты и личное оружие, бросились на притихшего противника. Тот ответил беспорядочной стрельбой. Прокладывая себе путь гранатами, ловко орудуя штыком и прикладом, воины 730-го соединились с основными силами дивизии.
174
Многочисленным атакам подвергся и соседний, 700-й полк той же дивизии. Вражеская пехота прорвала его оборону и двинулась под прикрытием 16 танков к командному пункту. Более двух часов длился неравный бой комендантского взвода и охраны штаба с прорвавшимися танками и пехотой и завершился для нас победно.
В памяти воинов 204-й навсегда останется подвиг 15 героев, возглавляемых политруком Левштановым. Оказавшись окруженными, они отбили несколько вражеских атак, сожгли и подбили 13 танков, уничтожили несколько десятков гитлеровцев, но и сами полегли смертью храбрых, все до единого.
Так дивизия выполняла приказ Военного совета армии — стоять насмерть. Многих своих мужественных воинов потеряла она у стен города, но выполнила поставленную задачу. Каждый ее воин понимал, что позади Волга, Сталинград, что отступать некуда и надо биться, пока руки способны держать оружие.
В те дни все чаще и чаще в сообщениях дивизионных, армейской и фронтовой газет говорилось о решимости защитников Сталинграда стоять до конца, стоять насмерть, несмотря ни на какое численное превосходство врага. Командиры, политработники с помощью широкого партийнокомсомольского актива доводили до сознания каждого воина, что требование «Стоять насмерть!»— это не кратковременный лозунг, а линия поведения всех и каждого. В многочисленных листовках содержались страстные призывы: «Сталинград — это город твоей судьбы», «Лучше славная смерть, чем позор отступления», Волга велит, так велит Сталинград!». Призывы «Бей фашиста насмерть!», «Ни шагу назад —так эти стали велением сердца защитников волжской твердыни.
В начале сентября в армии стало известно о подвиге шести танковых экипажей из 133-й бригады под командованием лейтенанта Задорожного, отбивших атаку большой группы вражеских
175
танков, Отважные танкисты сожгли и подбили 28 машин.
Лейтенант Задорожный — р недавнем прошлом чемпион Киевского военного училища по боксу, побывал во многих сражениях и хорошо знал сильные и слабые стороны противника. Знал он и достоинства наших КВ. Против них-то и направил враг около 50 своих машин. Впереди шли тяжелые танки. Задорожный командует: «Делай, как я!», развертывает башню и приказывает наводчику ударить бронебойным снарядом по головной машине. Два снаряда — и две вспыхнули. Теперь экипажи дали беглый огонь. Вражеские танки рассыпались, потеряли строй, попятились назад. А потом был встречный бой с тяжелыми фашистскими танками. Их было 16. Лейтенант выдвинул против них машины Федорина и Константинова. И вновь победителями вышли наши КВ.
Однако, увлекшись боем, наши танкисты не заметили, как им в тыл зашло еще 17 фашистских машин. На танк Задорожного их сразу бросилось около десяти. Бьют пушки, захлебываются пулеметы, пытаясь ослепить ливнем свинца экипажи наших КВ. У танка Задорожного заклинило башню. Разбиты орудие, пулеметы. Танк получил около 200 вмятин. Но крепкой оказалась советская броня! Кружатся, кружатся фашистские машины вокруг КВ, а подойти ближе не решаются. Но вот один ударил в упор, прожег термитным снарядом борт, и наш танк задымил. Задорожный, оглохший от взрыва, избитый мелкими осколками, приказывает экипажу покинуть горящую машину через аварийный люк. Все выбрались, кроме командира. Его могучее тело застревает в люке. Тогда Задорожный хватает кувалду и сильнейшими ударами сбивает петли заклиненного головного люка...
А бой не утихал. Пока экипаж Задорожного бился один на один с десятком вражеских машин, экипажи Константинова и Федорина расправились с другой группой. Федорин бесстрашно врывался в строй немецких танков и разил их
176
в упор. Хуже было у Константинова. Борт его машины пробил термитный снаряд. Экипаж покинул машину, а командир остался на месте. Он успел дать еще два выстрела и поджег шестого фашиста.
Это были последние выстрелы лейтенанта Константинова. Раздался взрыв, оборвавший его жизнь. Члены экипажа — старшины Казаченко, Егоров, сержант Любарь и красноармеец Лубенец— поклялись беспощадно мстить врагу за гибель командира.
В результате проведенных в начале сентября боев положение войск армии несколько стабилизировалось. Фронт уплотнился, стал сплошным, и противнику теперь пришлось вести фронтальное наступление, предпринимать значительно больше усилий, чтобы прорвать нашу оборону. Лишь в районе хутора Елхи неприятелю удалось вклиниться в глубину нашей обороны, но этот частный успех был тут же локализован. Для уничтожения вклинившейся группировки командующий армией выдвинул 157-ю стрелковую дивизию полковника А. В. Кирсанова, 66-ю бригаду морской пехоты и 5-й стрелковый полк 10-й запасной стрелковой бригады, которым командовал майор И. П. Мохов. Их поддерживали 4-й и 19-й гвардейские минометные полки и армейская артиллерийская группа.
Воины кирсановской дивизии дрались отважно и дерзко. Среди атакующих бойцов 716-го стрелкового полка, которым командовал К. М. Андрусенко, вновь был прославленный герой-пулеметчик Афанасий Ермаков, вернувшийся после излечения в госпитале.
...Из балки Елхи выползали, лязгая гусеницами, фашистские танки. По ним бьют истребительная артиллерия и «катюши». Но Афанасия Ермакова занимает вражеская пехота. Рубеж, на котором пулеметчик решил встретить ее, заранее пристрелян. Когда до вражеской цепи осталось метров 300, Ермаков нажал на спуск. Огонь он вел спокойно, экономно, внося поправки. Пулемет героя, видать, сильно досадил гитлеррв-
177
цам. По нему ударили минометы. Ранен второй номер красноармеец Бездетный. Его место занимает политрук Никита Алексеевич Александров.
— Ты только бей поточней,— говорил он Ермакову,— а я тебе помогу.
У пулемета рвется снаряд. Ранен в руку Ермаков. Сделал перевязку, нажал на спуск, а пулемет молчит. Вместе с Александровым готовят к бою гранаты. «Справлюсь и одной рукой!» — говорит Афанасий.
Фашисты уже близко от траншеи. Ермаков посылает в них гранаты. Но тут же почувствовал, что вновь ранен# Однако уходить с поля боя не время. Ермаков вместе с политруком отбивают еще несколько вражеских атак. От потери крови Афанасий теряет сознание. Он очнулся лишь в сумерках, когда смолк бой. Отважного пулеметчика подобрали санитары...
Под хутором Елхи геройски погиб пулеметчик того же 716-го стрелкового полка А. С. Никифоров. 120 фашистов и 3 автомашины были прошиты его меткими очередями.
Полки 157-й дивизии и батальоны 66-й бригады морской пехоты не только восстановили положение, но и отогнали фашистов на 4 километра и закрепились на высотах восточнее и северо-восточнее хутора Елхи. О стойкости и возросшем мастерстве воинов 64-й армии красноречиво говорили и потери, нанесенные гитлеровцам. Только с 1 по 6 сентября было уничтожено и подбито не менее 120 танков, убито до 8000 солдат и офицеров.
Все попытки фашистских захватчиков пробиться к берегам Волги на участке 64-й армии и захватить Сталинград разбивались на рубежах, занимаемых частями армии.
В приказе по войскам 64-й армии от 9 сентября 1942 года давалась высокая оценка боевых действий армии у стен города.
Военный совет 64-й армии объявил благодарность бойцам, командирам и политработникам армии за стойкость, упорство в обороне и уме
178
лые действия по уничтожению фашистских танков и пехоты и выразил твердую уверенность, что в будущих боях войска 64-й армии проявят еще более высокие подвиги в борьбе с врагом, угрожающим нашей Родине1.
Той же ночью приказ был передан по каналам армейской связи в войска. В окопах, на огневых позициях артиллеристов и минометчиков, в расположении танковых подразделений состоялись короткие митинги. Выступали командиры и политработники, воины, отличившиеся в боях. Все они клялись стоять насмерть, не пропустить врага к берегам великой русской реки.
Упорство войск 62-й и 64-й армий нарастало по всему рубежу, прикрывавшему город. Темп продвижения противника снижался, падая до нескольких сотен метров в день. Это, понятно, бесило гитлеровскую ставку. Фюрер настоятельно требовал быстрее кончать со Сталинградом: надвигалась зима, а задачи летней кампании 1942 года все еще не были выполнены.
Гитлеровцы начали создавать крупную группировку в районе станции Воропоново и севернее, 6 и 7 сентября нашей разведкой был обнаружен подход в этот район танков и мотопехоты из Басаргино и Варваровки. Скопление подвижных сил наблюдалось и у хутора Елхи.
На угрожаемое направление стягивается армейская артиллерийская группа, созданная штабом артиллерии 64-й армии. Смена позиций происходит под воздействием вражеской авиации и артиллерии, которая теперь получила возможность простреливать все пространство от переднего края до берега Волги.
Силами до двух полков пехоты, поддержанных 70 танками, противник обошел Песчанку с востока и овладел группой высот. Но дальнейшее продвижение врага было остановлено в районе Зеленая поляна частями 138-й стрелковой дивизии. В отражении танковой атаки противника у высоты 145,5 отличились артиллери
1 ЦАМО СССР, ф. 341, оп. 5845, д. 2, л. 36, Збоб.
179
сты — командиры орудий сержанты Антонов, Кознев и Гаврилов, наводчики Беловолов, Соловьев и Яшин. Беспримерную храбрость здесь проявил старший сержант Г. А. Кушнарев. Вражеский танк раздавил соседнее орудие и устремился на припавшего к панораме Кушнарева. Старший ^сержант расстрелял его в упор и поджег еще несколько машин. Кончились снаряды, вышло из строя орудие. Кушнарева ранило. И тут на него устремился еще один танк... За доблесть и мужество, проявленные в этом бою, коммунист старший сержант Г. А. Кушнарев посмертно награжден орденом Ленина.
В общей же сложности артиллеристам в том неистовом единоборстве удалось уничтожить 6 и подбить 10 танков. Такой ценой заплатили фашисты за гибель нашей батареи.
Бой 9 сентября не принес гитлеровцам заметных успехов. Лишь на стыке 138-й и 204-й стрелковых дивизий ему удалось несколько углубить прорыв, продвинувшись на 800—900 метров.
Несмотря на ограниченный успех противника, обстановка на правом крыле армии оставалась напряженной. Гитлеровцы продолжали оказывать сильное давление и на 62-ю армию. Командующий фронтом, располагая данными о готовящемся генеральном штурме Сталинграда на 10 сентября, предупредил об этом командующих 62-й и 64-й армиями и потребовал немедленных мер по укреплению обороны. В ночь на 10 сентября все соединения армии были информированы командующим М. С. Шумиловым о намерениях противника. Командарм приказал командирам дивизий и бригад прочно удерживать позиции. Командир 204-й дивизии полковник А. В. Скворцов, кроме того, получил задачу выделить отряд пехоты, усиленный артиллерией, выбить противника с безымянной высоты в 3 километрах западнее Зеленой поляны и войти в локтевое соприкосновение со 138-й дивизией полковника И. И. Людникова. Для уничтожения танков противника, прорвавшихся в район высоты 145,5, командиры 157-й стрелковой диви
180
зии и курсантского полка Винницкого училища должны были выделить отряды с артиллерией и противотанковыми средствами. Однако отряды встретили упорное сопротивление противника, и их атаки существенных результатов не достигли. Лишь 157-я дивизия потеснила противника, заняла более выгодные позиции и воспрепятствовала занятию совхоза «Горная поляна».
Военный совет Юго-Восточного фронта в обращении к войскам отмечал, что противник уже более месяца рвется к Сталинграду, ведя непрерывные атаки. Доблестные вд^ска Юго-Восточного фронта героически и мужественно отбивают эти атаки и уничтожают врага. Только за последние 20 дней отражено до 80 танковых и пехотных атак, истреблены при этом сотни немецких танков и тысячи вражеских солдат и офицеров. Темпы наступления врага с каждым днем заметно падают, противник выдыхается и свои потери, свою слабость стремится прикрыть лживой пропагандой, сбрасывая ежедневно тысячи листовок, пытаясь запугать наши войска несуществующим окружением, рассчитывая этим подорвать моральное состояние наших войск. Военный совет призывает воинов на происки врага ответить еще большим упорством в защите Сталинграда и наголову разгромить гитлеровских захватчиков на подступах к нему — таков приказ Родины1.
Нам остается добавить, что была опровергнута и ложь, распускаемая в листовках врага в отношении того, что помощи защитникам Сталинграда с севера не дождаться. В самые тяжкие дни обороны города северная группа советских войск в составе 24-й, 66-й и 1-й гвардейской армий Сталинградского фронта перешла в наступление против левого фланга 6-й немецкой армии Паулюса и заставила врага ослабить удар по войскам 62-й и 64-й армий, удерживавших Сталинград и изумлявших мир своим героическим сопротивлением.
1 ЦАМО СССР, он. 5487, д. 5, л. 337—338.
181
На тех же высотах...
— Все вокруг знакомо: и степи, и дороги, и селения. Бекетовка, Старая отрада, Сарепта.., За каждым названием — геройская кровь моих боевых товарищей, с которыми двадцать четыре года назад я защищал красный Царицын. Здесь стояли насмерть полки Ворошилова... И снова я тут. Вновь защищаю славный Сталинград, ставший за годы Советской власти крупнейшим индустриальным центром. Мне вручили грозное оружие — миномет, Я все делаю для того, чтобы каждая мина находила и разила подлого врага.
Так начал свое выступление перед бойцами стрелкового батальона, собравшегося в балке, пожилой красноармеец Николай Стеченко — участник героической обороны Царицына. Он с болью в сердце говорил о разрушениях, причиненных фашистскими вандалами его родному краю, призвал товарищей к священной мести. Таких встреч воинов армии с участниками обороны Царицына было немало в сентябрьские дни 1942 года. Неизгладимое впечатление оставляли они в сердцах воинов, поднимая их боевой энтузиазм, умножая их моральные силы.
Вот собрались бойцы вокруг «деда Покасса»Р как любовно называли они однополчанина —-секретаря партбюро 422-го артиллерийского полка 157-й дивизии Н. С. Покасса. Партийный вожак, побывавший в горячих схватках с крас-новцами, рассказал, как на этих же бекетовских высотах в боевом восемнадцатом году плохо вооруженные красноармейцы разгромили оснащенные по последнему слову техники вражеские полчища.
— А теперь у вас, друзья, какая грозная техника: и «катюши», и скорострельные пушки,, и танки, и самолеты. Так что громить врага у нас есть чем. Вот и покажите вашим отцам — защитникам Красного Царицына — как вы умеете* использовать эту технику для разгрома врага.
В 38-й стрелковой дивизии широко было
182
известно имя опытного и отважного разведчика Котенко. Не раз он совершал смелые вылазки в тыл врага, показывая молодым товарищам пример бесстрашия в бою. Котенко — один из героев Царицынской обороны — по существу стал агитатором. Он побывал почти во всех подразделениях, рассказывая товарищам, как четверть века назад в донских и приволжских степях красные полки сдерживали отчаянный натиск белогвардейских полчищ.
...Живая связь времен! Герои Царицына как бы передавали эстафету мужества нынешним защитникам волжской твердыни.
По инициативе политотдела армии, возглавляемого полковником М. П. Смольяновым, из ветеранов красного Царицына была создана группа агитаторов, в задачу которой входило рассказать личному составу частей и соединений о героической обороне Царицына в 1918— 1919 годах, о том, как защищали свой город не только царицынцы, но и рабочие Москвы и Петрограда, трудовые крестьяне и революционные казаки Дона и Кубани, Поволжья, бойцы-интернационалисты. Особое внимание обращалось на передачу таких традиций, как классовая ненависть к врагам трудового народа, массовый героизм в бою, беззаветная верность Коммунистической партии, боевому знамени, присяге.
Боевой подъем в войсках армии вызвало обращение ветеранов царицынской обороны к защитникам Сталинграда. «Не сдавайте врагу наш любимый город! Любой ценой защитите Сталинград! Бейтесь так, чтобы слава о вас, как и о защитниках Царицына, звенела в веках!.. Мы глубоко уверены, что стоит вам напрячь все силы — и враг будет разбит... Помните, что сердце всего советского народа сейчас бьется вместе с вашими героическими сердцами, мысли всех советских людей вместе с вами...»
Обращение, как боевой наказ отцов, было опубликовано в армейской и во всех дивизионных газетах, издано отдельными листовками. Все пропагандисты и агитаторы имели его текст. Он
183
дополнялся материалами, подобранными работниками политотдела армии, которые рассказывали о воинской доблести и трудовом героизме царицынцев в период боев против белогвардейских банд. Причем материалы подбирались такие, которые напоминали бы бойцам именно о тех местах, которые они сейчас защищали. Учитывали политработники и то, что заметно усилились контакты воинов армии с жителями города, устанавливались крепкие связи с трудящимися Кировского района Сталинграда, который прикрывали части и соединения 64-й. Именно в эти дни в армию влилось около 300 рабочих района, полностью вошел в ее состав истребительный батальон кировцев. На усиление медицинского аппарата пришло 50 медсестер, окончивших специальные курсы. Девушки-добровольцы шли в разведчицы, связистки, на другие боевые посты.
Прошлое оставалось с нами. Оно, как солдат, шло в общем строю и служило воспитанию стойкости и мужества, защите волжских рубежей.
...Побывав на участке 38-й стрелковой дивизии в районе Ивановки и высоты 128,2, командарм М. С. Шумилов обратил внимание на то, что некоторые бойцы не ведут по противнику огня, когда его солдаты ходят в полный рост.
— Как же это так,— возмущался командарм,— мы на своей земле, а хозяйствует на ней, кажется, чужеземец. Не мы, а гитлеровские бандиты должны трепетать от нашего огня. Надо заставить их ползать, а не ходить во весь рост по нашей земле! Ни одного тихого дня на фронте! И надо, чтобы каждый день врагу несли смерть снайперы, все воины.
Призыв командарма горячо восприняли во всех дивизиях и бригадах. На переднем крае, в нейтральной зоне все чаще стали раздаваться разящие выстрелы снайперов; минометчики вели методический беспокоящий огонь. Артиллеристы, бронебойщики высматривали цели на позициях противника, увеличивая день ото дня счет мести. «Ни одного тихого дня на фронте!»—это
184
требование командарма доводилось до войск армейской и дивизионными газетами. С их страниц неслись призывы: «Свинцом и штыком рази людоеда — со смелым стрелком шагает победа!», «Убитый враг—к победе шаг» и другие. Самым уважаемым человеком в армии становился тот, кто изо дня в день истреблял врага.
В 157-й дивизии одним из застрельщиков снайперского движения стал комсорг 384-го полка младший политрук Н. Лавров. За короткий срок он вовлек в снайперскую команду многих комсомольцев. Среди них были лейтенант А. Маслаков и красноармеец Н. Хлебосолов, за один только день сразившие вдвоем 15 гитлеровцев. Мастерами меткого огня стали минометчики В. Шарий и Г. Купершвили, полковые артиллеристы В. Филипповский и А. Дмитриенко. Командир взвода С. Искандеров старательно обучал бойцов пополнения стрельбе из станкового пулемета. Его воспитанник пулеметчик У. Бекбулатов только за один месяц уничтожил 52 фашиста. На счету минометной батареи, которой командовал А. Карпов, значилась разбитая минометная батарея противника, четыре тяжелых пулемета и до 40 гитлеровцев. Темными осенними ночами не давали покоя врагу и разведчики. Группа младшего лейтенанта А. Харитонова пробралась в тыл противника и гранатным ударом уничтожила офицерский блиндаж. Кстати, подобные дерзкие рейды разведчиков во вражеский тыл предпринимались по всему фронту армии.
Почва горела под ногами захватчиков! Помимо обращения героев царицынской обороны, был и еще один постоянно действующий моральный стимул, поднимавший боевой настрой воинов,— это письма, приходящие из тыла на фронт. В них было ободряющее слово народа, его требования к защитникам Сталинграда. «Письма тут, на краю жизни,— самая большая радость. Они дороже хлеба, дороже махорки»,— заявил один боец.
Полевая почта приносила в окопы и землянки заветные треугольнички. Нередко в них вклады
185
вались засушенные цветы; рисунки, сделанные детской рукой; стихи, написанные, может быть, и чуть коряво, но зато от всей души; прядь волос сына или дочурки... Частыми были письма с адресом: «Сталинград, действующая армия. Вручить лучшему бойцу». Письма эти, как правило, зачитывались в подразделениях, и личный состав решал, кому именно вручить их.
Такое письмо в дни ожесточенных боев пришло в саперный батальон 29-й дивизии. Адресовано оно было «самому лучшему, самому храброму бойцу части». Писала его шахтер из Караганды Полина Ступина.
«Здравствуйте, дорогой товарищ боец!
Находясь за несколько тысяч километров от вас, я решила написать вам письмо, отблагодарить за вашу стойкость и отвагу в борьбе с ненавистным врагом. Вы, славный воин, проявляете еще не виданный в истории героизм. Мы гордимся вами.
С чувством ответственности и долга перед Родиной мы работаем на производстве, из месяца в месяц перевыполняем план добычи угля. На шахте кипит работа день и ночь. Сотни тысяч тонн угля везут поезда на заводы для плавки металла, который превращается в пушки, снаряды, танки... Мы отдаем все силы на то, чтобы помочь вам в быстрейшем разгроме врага.
Я, девушка-шахтер, прошу вас, дорогой боец, крепко бить фашистскую сволочь, без промаха разить врага. А я буду лучше работать, еще больше добывать угля.
Крепко жму вашу руку. Полина».
Письмо читали все саперы. Ответить поручили помощнику командира взвода комсомольцу Пащенко, на минах которого немало подорвалось техники и живой силы врага; не раз ходил сапер и на разведку минных полей, расчищал путь пехоте.
«Я украинец,— писал Пащенко Полине.— Мои родственники растерзаны фашистскими разбойниками. В моей груди кипит жажда мести гитлеровским бандитам.
186
Ваше письмо, Полина, вливает в меня новые силы. Даю слово еще упорнее бить врага».
Отважный сапер слово сдержал.
Зачастую письма, идущие с фронта и на фронт, носили форму боевых рапортов, своеобразных «семейных отчетов».
Старший сержант Георгий Шехметов получил письмо от отца Петра Филипповича.
«Здравствуй, Гриша! Более 400 гектаров пшенички мы посеяли для Красной Армии. Урожай у нас замечательный. Фронту дадим хлеба в два раза больше, чем в прошлом году. Для ваших боевых коней накосили сена 2 тысячи тонн сверх плана.
Колхозники, скажу тебе, работают очень дружно, от чистой души. Тебе и твоим товарищам по строю они шлют привет и самые добрые пожелания. Главное — скорее уничтожайте фашистское отребье и приезжайте домой здоровыми, с победой.
Твой отец Петр Шехметов».
В село Разинка Пресновского района Северо-Казахстанской области пошел такой ответ Григория Шехметова:
«Папа, пишу это письмо сразу после боя. Несколько вражеских автоматчиков зашли к нам в тыл. По приказанию старшего лейтенанта Новгородцева я и мои товарищи пошли их уничтожать. И уничтожили. Ухлопал двух фрицев лично.
Как видишь, жив, и фашистам даем духу. И впредь не подкачаем. А землякам-односельчанам передай мое боевое спасибо за все их добрые дела. Ваш сын Григорий Шехметов».
Письма, написанные детской рукой, особенно трогали души бойцов. Газета «За Родину» опубликовала весточку, полученную разведчиком Злобиным от дочери Нины:
«Здравствуй, папа, милый, дорогой!
Шлю привет тебе я, добрый и родной.
Получили с мамой от тебя письмо,
Озарило сердце радостью оно.
Рады, что здоров ты.
Это очень нужно в боевые дни.
187
Гитлер — враг коварный — на страну напал, Захватить богатство наше пожелал.
Но не будет в рабстве, кто в свободе жил, Кто, как мать родную, Родину любил.
Разгромить фашистов, выгнать палачей Позвала Отчизна храбрых сыновей... До счастливой встречи, папочка родной, Приезжай с победой к нам скорей домой.
Папа, ты хочешь знать, как мы живем. Мы тебе уже писали, что в огороде посадили капусты больше сотни корней, две грядки огурцов и много свеклы. Этим делом занимается мама, а мы с подружкой Валей ходим за земляникой. Будем ее сушить и вам, фронтовикам, посылать.
Папа, пиши чаще. Когда получаем твое письмо, у мамы заметно улучшается настроение. Она бывает веселее.
Твоя дочка Нин а».
Такие-то вот заветные треугольнички, обладая поистине чудодейственной силой, давали воинам огромный заряд ненависти и гнева к врагу, любви к своему народу.
«Это относится
к области чудес»
«...В середине сентября немецкое командование, с целью высвободить все силы своей 6-й армии для скорейшего овладения городом, спешно выдвинуло на рубеж реки Дон 3-ю румынскую армию и, сосредоточив 4 пехотных, 2 танковые и 1 моторизованную дивизии, начало штурм Сталинграда, оборонявшегося войсками 62-й армии генерала В. И. Чуйкова и войсками 64-й армии генерала М. С. Шумилова. С этого времени началась беспримерная по упорству борьба за город, продолжавшаяся до 2 февраля 1943 года»1.
...В небольшом соснячке на окраине Винницы, в толстостенных железобетонных бункерах, где
1 Василевский А. М. Дело всей жизни, с. 217.
188
разместилась ставка Гитлера, 12 сентября состоялось экстренное совещание, приуроченное к началу штурма Сталинграда. На совещание были срочно вызваны командующий группой армий «Б» генерал-полковник фон Вейхс и командующий 6-й армией Паулюс. Доклад последнего не содержал ничего радужного. 6-я армия несла невосполнимые потери, ударная мощь ее истощалась, а сопротивление русских возрастало. Паулюс особо обращал внимание на угрозу северному флангу армии. Однако фюрер ничего слышать не хотел. Он спал и видел Сталинград покоренным и потому требовал немедленного и полного очищения его от советских войск. Гитлер считал, что Красная Армия разбита и что сопротивление в Сталинграде имеет лишь местное значение1.
Доклады у фюрера, как отмечает в своем дневнике Гальдер, прошли в ледяной атмосфере. Вейхс представил свои расчеты по взятию Сталинграда. По ним получалось, что штурм городской части, который должен начаться 14 или 15 сентября, продлится десять дней, затем двухнедельная перегруппировка и окончание штурма — к 1 октября.
Как известно, решающий штурм Сталинграда начался 13 сентября. В этот день с рассвета две ударные группировки врага повели одновременное наступление: в центральной части города в направлении Мамаева кургана и на Купоросный в стык 62-й и 64-й армий. Напомним, что на этих направлениях противником были сосредоточены немалые силы. По сравнению с 17 августа вражеская группировка под Сталинградом увеличилась на 17 дивизий и три бригады. На решающем направлении превосходство противника над нашими войсками было весьма ощутимым: в танках и авиации — в 4—5 раз, в тяжелой артиллерии почти вдвое. Кроме того, нашим войскам пришлось сражаться будучи скованными узким пространством. Крайне усложнилось снабжение
1 Ад а м В. Трудное решение, с. 122.
189
частей и соединений всем необходимым — оно шло лишь через Волгу.
На участке Садовая — Ельшанка — Песчанка против правого фланга войск 64-й армии действовали пополненные людьми и танками 29-я моторизованная и 14-я танковая дивизии 48-го танкового корпуса.
Главные усилия командующий армией сосредоточивал на правом фланге, где положение было наиболее угрожающим. На этом направлении располагался и небольшой резерв командарма в составе 36-й гвардейской стрелковой дивизии и сводного курсантского полка. Сюда же в решающий момент сражения подошла из 57-й армии 422-я стрелковая дивизия полковника И. К. Морозова. Боевые действия армии поддерживала артиллерийским огнем 1-я бригада речных кораблей Волжской военной флотилии.
В 8 часов 13 сентября враг после мощной обработки наших позиций с воздуха и артиллерийско-минометным огнем перешел в атаку. Он встретил упорнейшее сопротивление войск обеих армий. Но неравенство сил все же сказалось. Гитлеровцам удалось вплотную подойти к Мамаеву кургану, просочиться в город, а на участке 64-й армии по Купоросной балке выйти к Волге. 62-я армия оказалась отрезанной не только с севера от войск Сталинградского фронта, но и от основных сил Юго-Восточного фронта.
«13, 14, 15 сентября,— вспоминает Маршал Советского Союза Г. К. Жуков,— для сталинградцев были тяжелыми, слишком тяжелыми днями. Противник, не считаясь ни с чем, шаг за шагом прорывался через развалины города все ближе и ближе к Волге. Казалось, вот-вот не выдержат люди. Но стоило врагу броситься вперед, как наши славные бойцы 62-й и 64-й армий в упор расстреливали его. Руины города стали крепостью. Однако сил с каждым часом оставалось все меньше»1.
'Жуков Г. К. Воспоминания и размышления, М., АПН, 1969, с. 405.
190
Потеря важных позиций, прежде всйго высот как в центре, так и в южной части города, серьезно озадачила командующего фронтом А. И. Еременко, и он настоятельно потребовал от командармов В. И. Чуйкова и М. С. Шумилова частными контрударами вернуть Мамаев курган и господствующие высоты на стыке армий в районе Ельшанки.
Выполняя приказ командующего фронтом, командарм Шумилов в ночь на 15 сентября перебрасывает из своего резерва в район Купоросный 36-ю гвардейскую стрелковую дивизию с задачей перейти в наступление в северном направлении вдоль шоссе и овладеть южной частью пос. Купоросный и Купоросной балкой. Дивизию поддерживали 1-я бригада речных кораблей под командованием контр-адмирала С. М. Воробьева, 4-й и 19-й гвардейские мино-метные полки. С ходу вступив в бой, дивизия несколько потеснила гитлеровцев и заняла оборону на рубеже Купоросное — высота 142,2. В борьбу против рвавшегося к Волге врага включились канонерские лодки «Руднев» и «Громов», а также плавбатареи № 97 и 98, вооруженные 152-миллиметровыми пушками — гаубицами, они вели массированный и довольно точный огонь по противнику, наступавшему на Лысую гору, Зеленую поляну, Ельшанку и Купоросный. Командир этой группы кораблей капитан I ранга Цыбульский и подлинный мастер корректировки огня старший лейтенант Ненашев умело управляли огнем. Пехота передала свое большое спасибо артиллеристам-морякам за мощную и своевременную огневую поддержку.
Затем командарм организует новый контрудар, в котором принимают участие 422, 126-я и 138-я стрелковые дивизии.
Упорные бои у Купоросного и Ельшанки продолжались более трех суток. В них особенно отличилась дальневосточная 422-я дивизия полковника И. К. Морозова. Вместе с гвардейцами 36-й дивизии она овладела ремонтным заводом, рощами «Квадратная» и «Топорная» и юго-вос
191
точными скатами высоты 145,5, которую сталинградцы называют «Лысой горой».
За нее-то, эту господствующую высоту, и разгорелось отчаянное сражение, длившееся около пяти дней. Вся она была перепахана снарядами и минами, несколько раз переходила из рук в руки, и каждый, кто сражался за нее, был истинным героем.
У подножия этой «горы смерти» принял неравный бой политрук Григорий Чимисов. Заметив, что расчет соседнего пулемета вышел из строя, Чимисов лег за него и вступил в поединок с двумя вражескими станковыми пулеметами, мешавшими продвижению нашей пехоты. Через несколько минут отважный пулеметчик подавил вражеский расчет. Но вскоре и по Чеми-сову ударил шестиствольный миномет. Фашисты тут же поднялись в атаку, но Чимисов, получивший тяжелое ранение, нашел в себе силы, чтобы вновь и вновь посылать смертоносные очереди в сторону врага. Поспешившие на помощь бойцы подбежали к отважному политруку, когда он уже потерял сознание. Пальцы его продолжали крепко держать рукоятки пулемета...
В боях за высоту 145,5 минометчики коммуниста старшего лейтенанта Копиева умело поддерживали стрелков огнем, не давали накапливаться гитлеровцам за обратными скатами высоты, ослепляли дымовыми минами вражеские дзоты, которые враг успел оборудовать на Лысой горе.
Артиллерийский полк 422-й дивизии, которым командовал волевой и хладнокровный офицер К. Я. Поляковский, в районе Купоросного отбивал непрерывные атаки танков и пехоты. Здесь отличился командир орудийного расчета сержант Иннокентий Шиверский. Поначалу расчет накрыл склад боеприпасов противника, а затем вместе с другими батарейцами разгромил колонну автомашин. Вскоре разведчики обнаружили неприятельский НП. Командир приказал уничтожить его расчету Шиверского. Мастер меткого огня разбил НП первым же снарядом.
192
В последующих боях в районе Купоросного и рощи «Квадратная» Шиверский подавил свыше десяти вражеских огневых точек, подбил несколько танков, сжег 12 автомашин. Отличный артиллерист, верный сын Родины был принят в ряды Коммунистической партии и первым в дивизии удостоен ордена Красной Звезды.
Интенсивную огневую дуэль с вражескими танками вели расчеты старшего сержанта Григория Волкова и сержанта Михаила Фирсова. Бились они умело и стойко. Снаряды разили бронированные чудовища в самые уязвимые места. Оба противотанковые орудия были в конце дуэли выведены из строя, но и фашисты потеряли десять машин.
Напряженность борьбы в черте города возрастала. Подбрасывая все новые и новые части, гитлеровцы стремились разобщить нашу армию с 62-й, командующим которой с 12 сентября стал генерал Василий Иванович Чуйков. 62-я героически сдерживала невероятный натиск вражеских войск. Фашисты атаковали ее позиции непрерывно.
На всем участке 64-й армии гитлеровцы не имели уже сколько-нибудь заметных тактических успехов. Напротив, чем ожесточеннее враг наседал на 62-ю армию, тем яростнее наносились удары во фланг главной вражеской группировки войсками правого крыла 64-й армии. Более пятидесяти раз они контратаковали фланг немецкой группировки и оттягивали на себя ее силы. Часть сил противника сковывали и оттягивали на себя войска Донского фронта.
В ночь на 2 октября армия силами 36-й гвардейской, 422, 157-й и 138-й стрелковых дивизий вновь нанесла удар в направлении Песчанки, которую пришлось оставить в сентябре. Наступление носило частный характер и имело целью ослабить давление на центр города, где вела мужественную борьбу 13-я гвардейская дивизия генерала А. И. Родимцева. Противник был выбит из первых двух оборонительных позиций и отброшен на полтора-два километра. Пленные,
7 Заказ № 335
193
Захваченные в ночном бою, показали, что 29-я моторизованная дивизия впервые за всю войну понесла под Сталинградом огромные потери. Из 120 солдат и офицеров в ротах осталось всего по 20—30 человек, в танковых батальонах не более чем по 20 танков вместо 50. Дорого, очень дорого платили гитлеровцы за каждый теперь уже не километр, а метр продвижения к волжскому берегу.
Дни шли за днями. Миновал сентябрь. Очередной срок взятия Сталинграда, установленный Гитлером, прошел, а город, как величавый утес поднявшийся над Волгой, все стоял, вызывая своим героическим сопротивлением гордость и восхищение у всех честных людей земли. В дни, полные тревог и страданий, они не только испытывали изумление перед защитниками волжской твердыни, но и пытались разгадать, из какого же «особого материала» скроен советский солдат, в чем причины столь высокого морального духа, твердости и величайшей самоотверженности.
Ирландская газета «Айриш Таймс» 15 сентября 1942 года писала:
«Нам говорят, времена чудес прошли. Но с военной точки зрения оборона русской армии у Сталинграда относится к области чудес. Согласно всем военным канонам, город уже давно должен быть захвачен немцами, но так же, как это случилось с Мадридом во время гражданской войны в Испании и с Ленинградом двенадцать месяцев тому назад, военные эксперты поставлены в тупик, а человеческий элемент оказался не поддающимся учету».
И еще одно, весьма красноречивое заявление из английской газеты «Манчестер Гардиан», раскрывающее, пожалуй, наиболее верно существо героизма защитников Сталинграда и вообще истоки и природу невиданного героизма воинов нового мира:
«В современном мире национальная храбрость — редкое качество. Это вселяет новую веру в силу духа человека. Такую храбрость
194
в большей или меньшей степени можно отметить в народах всех стран, захваченных фашистами, но она принимает особенно драматическую форму в героизме, с которым русские встречают несчастья, вызванные жестокой войной. Русские теперь жертвуют всем, что они имеют, не думая о потерях и боли. Это заставляет Запад пересмотреть свои прошлые суждения об общественном строе этого народа».
Да, духовная крепость наших воинов брала свои истоки в крепости нашего общественного и государственного строя, советского строя — незыблемого и непобедимого. Это начинал понимать и наш враг. Его надежда на скорую победу стала гаснуть. Надломилась вера и в гитлеровское руководство, ведь вермахт не только не добился поставленных целей, но и неумолимо шел к катастрофе. Резкое падение морального духа гитлеровских солдат и офицеров было вызвано не чем иным, как невиданным сопротивлением защитников Сталинграда.
Каждый день на стол перед Гитлером и его приближенными ложились донесения далеко не радостного свойства. Сводки твердили беспрестанно о яростных атаках русских, об усилении их сопротивления в черте города, куда было брошено столько свежих сил. А Паулюс вновь требовал дополнительных сил и предупреждал: если их не дадут, то «наступление обмелеет».
Гитлер взбешен. Теперь в войска, действующие у Волги, поступает только одно его требование: «Сталинград должен пасть!» И командующий группой армий «Б» генерал Вейхс 6 октября отдает еще один приказ: «Положение под Сталинградом, на захват которого вновь указано фюрером как на главную задачу группы армий, требует сосредоточения всех возможных сил. Перед этой необходимостью все остальное не должно представлять значения».
Гитлер ставит новый срок: взять Сталинград к 20 октября, позже этот срок переносится на 10 ноября. Но как бы в ответ на этот приказ 26 октября из Сталинграда последовало сообще
195
ние: «Вчера после обеда противник снова атаковал западнее Волги позиции 371-й дивизии южнее Сталинграда. Ему удалось путем ввода танков и сильной артиллерии расширить прорыв, достигнутый ранее, и прорваться в южную часть Купоросного»1.
Рука друга
В середине октября на участке 64-й армии части и соединения не только успешно отбивали атаки врага, но и сами организовывали частные наступательные операции, отвлекая на себя дополнительные силы и средства противника с участка правого соседа — 62-й армии. В эти дни она переживала едва ли не самые тяжелые дни. Врагу удалось захватить тракторный завод. Яростным атакам подвергались заводы «Баррикады» и «Красный Октябрь». Несмотря на невероятно трудные условия борьбы, армия Чуйкова все же приостановила дальнейшее продвижение противника и продолжала удерживать занимаемые рубежи.
Сражение на территории Сталинграда принимало затяжной характер. Ставка Верховного Г лавнокомандования указала командующему фронтом генералу А. И. Еременко, что противник, заняв часть города и выдвинувшись к Волге севернее Сталинграда, намерен отобрать переправы, окружить и взять в плен войска 62-й, 64-й и других армий.
«Противник может осуществить свое намерение,— предостерегал И. В. Сталин,— так как он занимает районы переправы через Волгу как на севере, так и в центре и на юге от Сталинграда. Чтобы предотвратить эту опасность, надо оттеснить противника от Волги и вновь захватить те улицы и дома, которые противник отобрал у вас. Для этого необходимо превратить каждый дом и каждую улицу Сталинграда в крепость...
г Проэктор Д. М. Агрессия и катастрофа. М., «Наука», 1972, с. 429—430.
196
Требую, чтобы вы приняли все меры для защиты Сталинграда. Сталинград не должен б>.1ть сдан противнику, а та часть Сталинграда, которая занята противником, должна быть освобождена»1.
Ставка Верховного Главнокомандования тут же позаботилась о том, чтобы подтянуть к Сталинграду из своего резерва свежие силы, поскольку Сталинградский и Донской фронты готовили наступательные операции, имевшие целью облегчить положение 62-й армии. Подходили эти силы и к 64-й армии. В районе Дубов-ка — Вязовка сосредоточивался 7-й стрелковый корпус в составе трех стрелковых бригад. Они-то во взаимодействии с другими частями и соединениями 64-й армии должны были нанести контрудар из района Купоросный — Зеленая поляна.
Видя критическое положение 62-й армии, командующий фронтом в середине октября перебрасывает сюда из состава 64-й армии 138-ю стрелковую дивизию полковника И. И. Люднико-ва, сыгравшую впоследствии видную роль в стабилизации положения в городе й проявившую невиданный героизм при защите знаменитого «Острова Людникова».
Перед уходом в 62-ю армию Военный совет 64-й — командарм М. С. Шумилов, члены Военного совета 3. Т. Сердюк и К. К. Абрамов — принял полковника И. И. Людникова и комиссара Н. И. Титова и поблагодарил воинов славной 138-й дивизии за проявленные в донских и волжских степях беззаветное мужество и массовый героизм, пожелал новых боевых успехов. Ранее из состава 64-й армии Чуйкову были переданы отличившиеся в абганеровских боях 6-я гвардейская и 133-я тяжелая танковые бригады.
Армейскому контрудару предшествовали весьма памятные события. В центральной и фронтовой печати был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР об установлении полного единоначалия и упразднении инсти
1 ЦАМО СССР, ф. 132А, оп. 2642, д. 32, л. 185—186.
197
тута военных комиссаров в Красной Армии. Эта новая страница в жизни нашей армии говорила о том, что в огне боев с немецко-фашистскими захватчиками выросли и закалились командные кадры, что выдвинулся огромный слой талантливых, зрелых в военном отношении командиров, способных взять на себя всю полноту ответственности за все стороны работы в войсках. Страна, партия, Советское государство этим актом подчеркивали огромное доверие, оказываемое командирам.
В это же время Военный совет и политуправление фронта обратились с письмом ко всем коммунистам фронта, в котором разъяснялась создавшаяся обстановка в Сталинграде и его районе, определялись задачи партийных организаций и каждого коммуниста. Письмо призывало воинов-коммунистов и впредь своей доблестью и отвагой, пламенным большевистским словом вдохновлять и поднимать всю массу красноармейцев на беспощадную борьбу с немецкими захватчиками.
Письмо обсуждалось во всех партийных организациях при высокой активности коммунистов. При обсуждении его в парторганизации штаба армии принял участие Военный совет. С проникновенной речью выступил командующий армией М. С. Шумилов. Он напомнил собравшимся, какие важные и ответственные задачи ждут армию в ближайшее время и призвал всех коммунистов приложить максимум усилий для их выполнения. Командарм первым поставил подпись под письмом-клятвой сталинградцев Центральному Комитету партии и советскому народу.
О том, какие практические действия последовали после памятного собрания, напоминает рассказ бывшего заместителя начальника штаба армии по политчасти ныне полковника в отставке Б. И. Мутовина:
«Сразу же после собрания Михаил Степанович пригласил меня к себе в блиндаж, а затем мы вышли к берегу Волги. Посмотрел он на реку — народную красавицу, на дым и пламень
198
Сталинграда, обвел взором бекетовские высоты, дымящую трубами Сталгрэс и неожиданно произнес:
— Правый берег Волги очистить от бесхозных лодок, отправить их на левый берег. Надо это для того, чтобы ни у одного человека, в том числе и у нас с вами, не возникла мысль о той стороне Волги. Пусть все знают, что там места для нас нет!
Командарм потребовал усилить охрану штаба армии, навести всюду строжайший порядок, чтобы на КП не было ни одного случайного человека. Все должно быть надежно укрыто от глаз наземного и воздушного противника. Убрать весь транспорт с территории КП и обеспечить безопасность людей от артобстрелов и бомбежек».
Широкий отклик в сердцах защитников Сталинграда нашло также письмо бойцов и командиров 13-й гвардейской стрелковой дивизии, которой командовал Герой Советского Союза генерал А. И. Родимцев. Обращаясь ко всем воинам Сталинградского фронта, они писали:
«Дорогие друзья! Родина приказала нам отстоять Сталинград. Наши отцы и матери, жены и дети работают не покладая рук, день и ночь производят для нас орудия и танки, самолеты и пушки, снаряды. Они надеются на нас. Они призывают жестоко и беспощадно мстить врагу за разрушенные и сожженные города и села, за убийство русских людей. Они призывают нас, невзирая на жертвы и лишения, сражаться так, как герои царицынской обороны в годы гражданской войны...»
Отвечая на призыв ветеранов, защитники города дали слово: «Умрем, но отстоим Сталинград! С железным упорством и большевистской настойчивостью будем овладевать техникой, которой нас обеспечивает Родина, будем бить врага беспощадно, до полного уничтожения. К этому мы призываем вас, братья по оружию! Помните, дорогие друзья, что счастья не будет на земле, пока на ней ходят коричневые чудовища...»
199
Обращение гвардейцев Родимцева обсуждалось на красноармейских митингах и собраниях в частях и подразделениях 64-й армии. Красной нитью через все выступления проходила мысль: «На призыв гвардейцев Родимцева отвечать боевыми делами, бить врага беспощадно, до полного уничтожения».
Армейская газета «За Родину» из номера в номер публиковала боевые рапорты пехотинцев и артиллеристов, саперов и связистов, зенитчиков и минометчиков — воинов всех боевых профессий, достойно выполняющих данную народу клятву — отстоять Сталинград, разгромить у его стен ненавистного врага.
Призывы к стойкости, упорству в самые тяжелые для сталинградцев дни звучали и в многочисленных письмах и обращениях видных деятелей страны, трудящихся союзных республик, городов всей нашей необъятной Родины. Теплые слова привета, живого участия вливали в защитников Сталинграда новые силы. Поток таких писем и обращений особенно возрос в канун 25-й годовщины Великого Октября.
Вот весточка из блокадного Ленинграда: «Мы знаем, борьба тяжела... Фашистские мерзавцы уничтожают все то, что создавалось вашим упорным и вдохновенным трудом, чем мы по праву гордились. Боль сжимает сердце, но ненависть сильнее боли! Врагу не сломить воли защитников Сталинграда, не поколебать их мужества».
Тем временем командование, штаб армии все свое внимание сосредоточили на подготовке контрудара, наносившегося в направлении Ель-шанка — центральная часть города и имевшего целью соединиться с войсками 62-й армии и совместными усилиями очистить занятую врагом часть города. Для выполнения этой задачи командарм создал ударную группировку в составе 422-й и 126-й стрелковых дивизий, 7-го стрелкового корпуса, четырех танковых бригад и трех пушечных артиллерийских полков. Наступление ударной группировки и на этот раз поддерживали две плавучие батареи Волжской военной фло
200
тилии — 97-я и 98-я и канонерские лодки «Громов» и «Руднев», а также фронтовая артиллерийская группа тяжелых орудий, расположенная по левому берегу Волги. 8-я воздушная армия для поддержки контрудара выделяла 80 истребителей и 100 штурмовиков.
В разгар подготовки контрудара на НП 64-й армии прибыл представитель Ставки Верховного Главнокомандования, заместитель Наркома обороны генерал-полковник А. М. Василевский. Встретившись с командармом М. С. Шумиловым, он сразу же спросил:
— Понятна ли задача армии?
— Задача армии понятна,— ответил командарм, но при этом счел нужным высказать и свои соображения в отношении направления предстоящего контрудара.— Мне представляется, что удар следовало бы осуществить не через Ель-шанку и вдоль берега Волги, как это предусматривается Ставкой, а несколько западнее, через Песчанку, где противник не так укрепился, как в Купоросном и Ельшанке.
— На первый взгляд, решение верное,— ответил А. М. Василевский, но тут же добавил: — Направление удара вдоль Волги выбрано потому, что противник стремится расширить коридор между вашей и Чуйкова армиями, взять под огонь Волгу на большом участке и еще больше затруднить переброску наших войск и подачу боеприпасов через реку. Наступлением вдоль Волги мы еще больше убедим гитлеровское командование в нашем стремлении соединить фланги армий. Противник вынужден будет дополнительно привлечь свои силы. Кроме того, наступление вашей армии в этом направлении отвлечет его внимание от других направлений, что сейчас очень важно.
Представитель Ставки, разумеется, не мог тогда сказать, что Верховным Главнокомандованием уже рассмотрен и утвержден план нашего контрнаступления в районе Сталинграда, которое не только радикально изменило бы обстановку в этом районе, но и привело бы к круше
201
нию все еще активно действующего южного крыла фашистских войск. Понятно, что подготовка операции держалась в строжайшем секрете. «Нам,— отмечал в своих мемуарах А- М. Василевский,— в категорической форме было предложено никому ничего не сообщать о ней, даже членам ГКО. Сталин предупредил, что он кому нужно сам скажет о подготовке операции. Мы с Г. К. Жуковым могли довести до командующих фронтами лишь то, что непосредственно касалось каждого из них,— и ни слова больше. Полагаю, что подобная мера осторожности в тех условиях была полностью оправдана»1.
Вот что.скрывалось за словами «сейчас очень важно».
Потом разговор командарма-64 с генералом Василевским зашел о подходе бригад 7-го стрелкового корпуса. Александр Михайлович выразил свое удивление тем, что, проехав вдоль Волги, он почему-то не заметил ни одной колонны войск, идущей в северном направлении. Озадаченный таким замечанием, М. С. Шумилов сказал:
— Но ведь войска переправляются через Волгу и выдвигаются в свои районы только ночью, а днем все замирает...
— Того, что противник может засечь выдвижение седьмого корпуса, опасаться не следует. Пусть он его видит. Так что выдвигайте колонны и днем.
Цель преследовалась та же: приковать внимание гитлеровского командования к этому участку. И, как позже было установлено, оно просмотрело сосредоточение наших войск южнее и западнее Сталинграда.
Корпус генерала С. Г. Горячева теперь шел в открытую. Верно, шел не в том темпе, как это предусматривалось планом операции.
Встреча генерал-майора С. Г. Горячева — командира 7-го стрелкового корпуса и командарма-64 произошла на КП армии. Горячев хорошо
1 Василевский A. M. Дело всей жизни, с. 220.
202
знал М. С. Шумилова еще по довоенному вре* мени, когда тот командовал 11-м стрелковым корпусом в Прибалтике. Встреча была короткой, но очень дружеской. Генерал Горячев подробно доложил о составе корпуса, отметив при этом, что все три стрелковые бригады — 93, 96-я и 97-я — укомплектованы отборными бойцами. Примерно одна треть личного состава — моряки с кораблей Тихоокеанского флота, другая треть — дальневосточные пограничники, остальные — курсанты военных училищ. Все — молодежь, в основном комсомольцы. Офицерский состав в своем большинстве получил боевую закалку на разных фронтах Великой Отечественной.
Здесь же генерал Горячев дал и характеристику командирам бригад: 93-й — подполковнику Н. 3. Галаю, 96-й — полковнику Г. Н. Артемьеву и 97-й — генерал-майору В. В. Тихомирову. Все они имели достаточное военное образование, боевой опыт, и каждый мог справиться с поставленной задачей. Сейчас же все дело решает своевременный подход бригад к намеченному рубежу. Хотя волжские переправы работают напряженно, люди, обеспечивающие их, выполняют свой долг четко и самоотверженно, но времени чрезвычайно мало. По расчетам командира корпуса получалось, что к утру 23 октября смогут сосредоточиться лишь основные подразделения 93-й и 97-й отдельных бригад, и то без приданной артиллерии.
Взвесив все это, командарм М. Сч Шумилов принял решение о начале операции с утра 24 октября, причем удар наносить точно в этот срок, не ожидая полного сосредоточения частей корпуса. Однако и этот срок выдержать не удалось. Несмотря на меры, предпринятые командованием армии и корпуса, лишь в ночь с 23 на 24 ноября подразделения 93-й и 97-й стрелковых бригад, которые должны были идти в первом эшелоне, сменили подразделения 422-й дивизии и заняли траншеи переднего края в готовности к атаке. Подразделения вторых эшело
203
нов бригад, а главное — артиллерия и почти вся 96-я бригада только-только заканчивали пере-поаву и подходили в назначенные им районы.
Это обстоятельство не могло не встревожить представителя Ставки. Генерал А. М. Василевский и сопровождавшие его заместитель командующего Сталинградским фронтом генерал М. М. Попов, командарм М. С. Шумилов появились на НП артиллерийского полка 422-й дивизии, расположенного в небольшой церквушке у станции Бекетовская. Осмотрев участок предстоящих активных боевых действий, Василевский потребовал от генерала Горячева доложить обстановку на участке корпуса и решение на контрудар. Выслушав все внимательно, генерал утвердил решение командира корпуса и пожелал успеха в его осуществлении.
«После окончания всех работ, связанных с проверкой подготовки корпуса к предстоящему наступлению,— вспоминает С. Г. Горячев,— я пошел проводить генерала Василевского к машине. Оставшись с ним один на один, я обратился к нему с вопросом:
— Товарищ генерал, неужели нельзя оттянуть начало наступления еще на один день, чтобы подтянуть корпусную артиллерию и ударить всеми силами одновременно?
Генерал А. М. Василевский категорически возразил:
— Товарищ Горячев, вопрос о сроке ввода корпуса в бой решал лично Главнокомандующий И. В. Сталин. Так надо.
Я понял, что ни о какой отсрочке не может быть и речи.
Вскоре все уехали. Остался лишь генерал М. М. Попов, который в первые дни боев все время находился со мной и помог своими знаниями и опытом в организации контрудара и управлении боем».
25 октября, в 9 часов 20 минут, после артиллерийской подготовки 7-й стрелковый корпус и 422-я дивизия перешли в атаку и сразу же встретили сильное огневое сопротивление про
204
тивника. Хотя артиллерийская подготовка и продолжалась 40 минут, эффективность огня была недостаточной, поскольку плотность артиллерии и минометов была невысокой, да и боеприпасов тоже было маловато. Поэтому многие огневые точки противника на переднем крае и в глубине не были подавлены. Это влекло большие потери в людях.
Атака, тем не менее, была дружная и стремительная. Первая траншея противника на всем участке наступления была занята мгновенно, а отдельные подразделения с ходу ворвались и во вторую. Но дальнейшее продвижение протекало медленнее, поскольку мешал огонь вражеских пулеметов и орудий. Вскоре в воздухе появилось много вражеских самолетов. Под их прикрытием фашисты бросили в контратаку пехоту с танками.
«Находясь на НП, расположенном на высотах западнее Бекетовки,— вспоминал командарм М. С. Шумилов,— я все видел и опасался, как бы части корпуса не дрогнули. Но генерал С. Г. Горячев своевременно открыл артиллерийский огонь по развертывавшимся фашистским танкам, и корпус отбил вражескую контратаку»1.
Ожесточенный бой на всех участках наступления продолжался дотемна. Отдельные опорные пункты по нескольку раз переходили из рук в руки. Особенно отважно и дерзко дрались с прочно окопавшимися гитлеровцами тихоокеанские моряки. Надев хранившиеся в вещмешках морские бушлаты и бескозырки, в тельняшках, они яростно бросались в атаки, заливая огнем автоматов вражеские позиции.
В первый день продвижение наших войск было незначительным — всего лишь на кило-метр-полтора. Примерно на столько же удалось продвинуться и на следующий день. Но части 7-го корпуса настойчиво продолжали прорывать вражескую оборону, ломая отчаянное сопротив
1 Шумилов М. С. Стойкость 64-й.—В кн.: Битва за Сталинград, с. 201.
205
ление фашистских войск. Контратаки противник предпринимал одну за другой. Были минуты, когда вражеские танки выходили на НП командиров бригад, но никто из них не дрогнул. Как правило, танки встречались хорошо организованным артиллерийским огнем и своевременно выброшенным вперед противотанковым резервом.
Ожесточенные бои продолжались 26, 27 и 28 октября. Для наращивания удара командир корпуса 27 октября ввел в действие подошедшие части 96-й отдельной стрелковой бригады. Это позволило наступающим продвинуться на 3—4 километра. В конце концов была достигнута главная цель: противник, стремясь задержать наступление наших войск, начал снимать отдельные части с других участков. Так, 26 и 27 октября были замечены подходы резервов: до пехотного полка с 25 танками восточнее Зеленой поляны, до полка пехоты с 30 танками — в район Старо-Дубовка, 80 танков и 65 автомашин с пехотой — в балку Песчаную. В контратаках теперь уже участвовали все полки 371-й и 297-й немецких пехотных дивизий1.
Стало быть, основная задача контрудара — отвлечь как можно больше войск противника с направления 62-й армии — была выполнена, и распоряжением командующего армией дальнейшие атаки позиций противника в районе Купоросный — Зеленая поляна прекращены. Войска 7-го е стрелкового корпуса закрепились на достигнутом рубеже.
Хотя продвижение наших войск было небольшим (три — четыре километра), противник оказался вынужденным держать на этом участке значительные силы, подтянуть некоторые резервы и на несколько дней приостановить наступательные бои в заводской части Сталинграда. В результате этих ударов положение 62-й армии улучшилось. Критический момент в обороне Сталинграда был преодолен.
1 ЦАМО СССР, оп. 17371, д. 1, л. 28—32.
206
Выполнена была и другая задача — авиация противника сосредоточила свои усилия на участке нашего контрудара и почти не активничала в полосе 57-й и 51-й армий, где уже шла переправа через Волгу войск, которым предстояло перейти в контрнаступление южнее Сталинграда.
Фронтальный удар по укрепленным позициям противника, по высотам, расположенным в районе Ельшанки и раньше всего на Лысой горе, потребовал немалой крови и большого мужества от наступающих войск. Трудно сейчас, спустя много лет, назвать имена всех отличившихся героев, но в числе первых должно стоять одно дорогое имя.
В Кировском районе, в Бекетовке среди многих улиц есть та, на первом доме которой прикреплена .мраморная доска. На ней золотом искрятся слова: «Эта улица названа именем комиссара седьмого стрелкового корпуса Быстрова Михаила Павловича, защищавшего Сталинград. Пал смертью храбрых в бою с немецко-фашистскими захватчиками 25 октября 1942 г.».
Какой же подвиг совершил М. П. Быстров?
...Ранним октябрьским утром полковой комиссар Быстров покинул НП командира корпуса и направился в бригады, готовившиеся к броску в атаку. Пошел туда не случайно. Комиссар знал, что боевой дерзости у тихоокеанских моряков хоть отбавляй. Но излишняя удаль могла стоить и лишних жертв. В задачу Быстрова входило: напутствовать тех, кто сегодня поднимался в атаку, не охладив их боевого пыла, но в то же время призвать к действиям разумным. Быстров обошел траншеи 93-й бригады, поговорил со многими бойцами, командирами и политработниками, сообщил, как было условлено, генералу Горячеву:
— Все, что намечали, сделал. Скоро приду.
Но мог ли уйти комиссар в минуту, когда уже грохнули наши «катюши», возвестив начало атаки, и войска, изготовившиеся к контрудару, бросились вперед?.. Нет, не мог этого сделать комиссар. Он остался в роте автоматчиков, где
207
по преимуществу были моряки-тихоокеанцы. Командир роты поднял их в атаку. Надев бескозырки и бушлаты, автоматчики рванулись вперед. И вдруг командир упал. На какое-то время управление ротой было потеряно. И тут в боевых порядках автоматчиков появился комиссар Быстров. Рота, залегшая было под вражеским огнем, поднялась. Следом за автоматчиками ринулись и другие роты, батальоны 93-й бригады. Они устремились к вражеским траншеям, ворвались в них и вели рукопашный бой, но среди них уже не было любимого комиссара. Он был сражен очередью вражеского пулемета. Четыре пули вонзились в грудь бесстрашного политработника. Почти девять часов он боролся за жизнь, но... победила смерть.
«Все мы тяжело переживали гибель нашего комиссара, настоящего партийного вожака,— писал впоследствии бывший политработник 7-го стрелкового корпуса подполковник в отставке Д. П. Тнмомников.— Похоронили его в Бекетов-ке с воинскими почестями и поклялись, что лучшей памятью незабвенному комиссару будут новые сокрушительные удары по врагу. И такие удары последовали незамедлительно — враг был выбит с занимаемых позиций. Верно, на этот раз нам не удалось соединиться с гвардейцами Родимцева, к чему так страстно звал наш комиссар, но мы несколько позже выполнили его волю: январским днем 1943 года у Царицы повстречались с бойцами 13-й гвардейской дивизии, когда доколачивали остатки армии Паулюса...
Когда я думаю о подвиге комиссара Быстрова, рассказываю о нем сегодняшним ребятам, я обращаюсь к словам Л. И. Брежнева, сказанным о политработниках в его книге «Малая земля»: «Верные сыны партии, ее именем они звали бойцов на смертный бой. Призывали во имя Родины не щадить жизни. И в бою они первыми совершали то, к чему звали других, увлекая за собой бойцов. Они до конца выполнили ленинский наказ — личным примером доказали, что
208
коммунист умеет не только благородно жить, но и достойно умереть»1.
Кажется, эти слова специально писались о Быстрове.
«Быть там, где труднее» — это всегда отличало комиссара Быстрова. Его примеру следовали политические работники корпуса, бригад. Во время нанесения контрудара они, как правило, находились в подразделениях, в гуще бойцов, несли им слова ленинской правды, вселяли уверенность в нашей победе, учили бить врага с учетом его сильных и слабых сторон, а когда боевая обстановка требовала от них личной храбрости, первыми устремлялись в атаки.
При штурме господствующей высоты с отметкой 95,9, говорится в журнале боевых действий 97-й отдельной стрелковой бригады, старшие политруки Ковязин, Вершинин и Пет-рашков, батальонный комиссар Жиженков подняли в атаку подразделения, обратили противника в бегство и обеспечили захват высоты.
Эта группа политработников бригады была направлена в войска в самый критический момент боя. Противник, перейдя в контратаку, потеснил наших бойцов. Командир 3-го батальона выбыл из строя. Надо было срочно восстав новить положение. Влившись в ряды воинов бригады, четыре политработника примером личной отваги увлекли за собой воинов на штурм высоты. При этом старшие политруки Ф. А. Вершинин и Ф. В. Ковязин погибли (они посмертно награждены орденами Красного Знамени). Батальонный комиссар Т. Д. Жиженков, организовавший в решающий момент совместный удар пехоты и танков, тоже отмечен орденом Красного Знамени, а старший политрук В. Н. Петрашков — орденом Красной Звезды.
Высоту решительно штурмовали и подразделения 96-й отдельной стрелковой бригады. Врага с нее выбили. На перепаханной снарядами
1 Брежнев Л. И. Малая земля. М., Политиздат, 1978, с. 36.
209
и минами вершине осталась лишь сгоревшая «тридцатьчетверка». Ее-то командир бригады полковник Г. Н. Артемьев и решил использовать для удержания высоты. Подобрав добровольцев-пулеметчиков во главе с сержантом Смертовым, он дал им станковый и два ручных пулемета, побольше гранат и патронов, сказав при этом:
— Фашист непременно полезет на высоту. Танк — укрытие надежное, можно держаться долго.
И отважная шестерка наших пулеметчиков держалась. В течение трех дней и ночей они оборудовали такую надежную позицию, что никаким огнем их выкурить было невозможно: заняв круговую оборону, пулеметчики укрылись под танком.
На рассвете враг атаковал высоту. Ее защитники метров с семидесяти одновременно открыли огонь из всех пулеметов и положили сразу около трех десятков фашистов. Гитлеровцы решили уничтожить «танковую крепость русских» методическим орудийным и минометным обстрелом. А «крепость» жила! По ночам мужественным пулеметчикам доставлялись боеприпасы, еда и питье. Были еще попытки взять штурмом высоту. Не вышло. Ее так и не сдали.
1 В боях за ту же высоту отличился батальон, которым командовал майор Сергей Иванович Гордиенко. В прошлом парашютист-десантник, автор двух мировых рекордов в парашютном спорте, кадровый военный, Сергей Иванович подавал подчиненным пример бесстрашия и отваги. Они первыми в бригаде ворвались в траншею противника и дружным гранатным ударом выбили его с первой позиции, а затем достигли второй. Но здесь же по наступающим ударили вражеская артиллерия и минометы. Головная рота Лаврова залегла. Надо было рывком вперед вывести ее из-под огня. И в этот критический момент появился в роте майор Гордиенко.
— За Сталинград, за Родину, вперед! — раздался его призывный клич, и рота стремитель
210
ным броском достигла подножия высоты.
Комбат упал, но настойчиво требовал:
— Вперед, ребятки, вперед!
— Батю ранило! — разнеслось по цепи. К комбату подбежали бойцы. И в это время вокруг начали рваться мины. Моряки своми телами прикрыли комбата, а тот на просьбу эвакуироваться с поля бо-я отвечал:
— Отстаньте. Не уйду, пока не возьмем высоту и рощу.
Комбат Гордиенко, зажав сквозную рану, продолжал командовать батальоном. Вскоре рота Лаврова ворвалась на высоту, а в рощу вошли автоматчики-моряки. Только тогда комбат вышел из боя, оставив бойцам коротенькую записочку: «Стойте крепко на занятых рубежах. Скоро вернусь».
Однако возвращение было не скорым, но все же было. Майор Гордиенко возвратился в родную армию, но уже в другую — 72-ю гвардейскую дивизию (бывшую 29-ю), где командовал стрелковым полком до конца войны, заслужив немало боевых наград.
Под стать комбату дрались и его питомцы. Рослый сибиряк Андрей Пуненко, увидев, что под губительным огнем вражеского дзота моряки залегли, принял смелое решение.
Затаив дыхание, моряки считали метры, отделявшие смельчака от дзота. И вдруг, когда до него осталось рукой подать, неподалеку от Пуненко разорвалась граната. «Убили парня!»— разнеслось по цепи.
Прошла минута, другая. И вдруг у амбразуры дзота взметнулась земля. Это разорвались гранаты, брошенные Андреем. Не ожидая команды, моряки с криками «ура!» бросились вперед. Лишь после боя они узнали, что Пуненко, раненный осколками в лицо и левую руку, нашел в себе силы, чтобы укротить вражеский дзот двумя гранатами.
Когда Пуненко лежал в госпитале, пришла весть о награждении его орденом Красной Звезды.
211
Немало подвигов, совершенных во время нашего контрудара, оставались безымянными. Со временем мы стали кое-что узнавать о них. Вот что, например, сообщил в письме из Кривого Рога офицер запаса Н. А. Жуков, наступавший тогда в боевых порядках 96-й стрелковой бригады:
«В дни боев за Сталинград, с 25 октября по 3 ноября 1942 года автоматчик, если не ошибаюсь, 3-го взвода 1-й роты отдельного батальона автоматчиков Ивченко (имени, отчества и откуда родом— не помню) совершил выдающийся подвиг.
Подразделение, в котором находился Ивченко, вело наступление в полосе, насыщенной до предела пулеметными точками. Артиллерия подавила лишь некоторые из них, поэтому наших бойцов встречал самый настоящий свинцовый ливень. Особенно мешал продвижению пулемет, бивший кинжальным огнем. Тогда Ивченко мгновенно вскочил и, ударив из автомата по амбразуре, метнулся прямо на нее. Навстречу— струя горячего свинца. Ивченко упал, закрыв своим телом огнедышащее оконце. Пулемет еще стучал, но пули впивались в тело павшего бойца. Автоматчики успели выйти из-под огня и продвинуться вперед.
Все видел лично, но очень бы хотелось, чтобы однополчане, знавшие о подвиге Ивченко, откликнулись».
Войска 64-й армии, наносившие контрудар, перешли к обороне. Враг был изрядно потрепан и активности не проявлял вплоть до перехода наших войск в контрнаступление.
Контрудар — это своего рода рука боевого друга, протянутая 64-й армией соседу — 62-й армии в самые тяжкие для нее дни. Его значение высоко оценил в своих «Воспоминаниях и размышлениях» маршал Советского Союза Г. К. Жуков:
«Наступление Донского фронта и контрудар 64-й армии облегчили тяжелое положение 62-й армии и сорвали усилия противника, нацелен
212
ные на овладение городом. Не будь помощи со стороны Донского фронта и 64-й армии, 62-я армия не смогла бы устоять, и Сталинград, возможно, был бы взят противником»1.
Быть большому празднику!
Однажды на встрече по случаю юбилея Сталинградской победы произошел такой разговор.
— За время осады,— вспоминал А. С. Чуя-нов,— одна только эскадра Рихтгофена обрушила на Сталинград свыше ста тысяч тонн бомб. Я уже не говорю о снарядах и минах — цифра получается астрономическая. Мною подсчитано, что на каждого жителя Сталинграда в общей сложности пришлось двести пятьдесят килограммов тротила — четверть тонны! На всю Англию за время варварских бомбежек сброшено тротила в пять раз меньше, чем на наш многострадальный город...
— Но город-то жил! — воскликнул М. С. Шумилов.— Сталгрэс работала почти все время. Наши бойцы, глядя на ее дымящиеся трубы, говорили: «Пыхтит Сталгрэс — значит, все в порядке». Сталгрэс стала как бы символом стойкости, как «Дом Павлова», как элеватор...
Из уст горожан и особенно трудящихся Кировского района воинам 64-й не раз приходилось слышать горячую благодарность за то, что они своей стойкостью по существу предотвратили полное разрушение жилого фонда Кировского района. И не случайно после окончания боев 22 тысячи сталинградцев из 32 нашли себе приют именно в этом районе.
Героический коллектив станции под бомбежками и артиллерийским обстрелом нес свою бессонную вахту, снабжая электроэнергией все работавшие в Кировском и Красноармейском районах предприятия.
1 Жуков Г. К Воспоминания и размышления, с. 409.
213
Сталгрэс, конечно, выстояла не только благодаря усилиям ее героического коллектива, но и тем мерам, какие приняли командование 64-й армии, городской комитет обороны, партийные и советские организации Кировского района, чтобы обеспечить ее бесперебойную работу. Для непосредственного участия в обороне южной части города, Кировского района в частности, для координирования всех действий с командованием 64-й и 57-й армий ГКО образовал оперативную группу, в которую вошли партийные руководители области, города, района.
По мере приближения боев к городской черте обстрел Сталгрэса и налеты авиации на нее участились. Генерал М. С. Шумилов был этим очень озабочен и потребовал от командующего артиллерией 64-й армии полковника Н. С. Петрова всеми возможными мерами воспретить обстрел электростанции наземной артиллерией и надежно прикрыть ее зенитными орудиями. В этих целях часть сил и средств Сталинградского корпуса ПВО, которым командовал полковник Е. А. Райнин, была направлена на прикрытие Сталгрэс. В непосредственной близости от нее сосредоточивалась малокалиберная зенитная артиллерия. Гибко взаимодействуя друг с другом, зенитчики в основном успешно отбивали воздушные налеты противника, в том числе и звездные, когда группы самолетов одновременно шли с разных направлений. Это заставило противника менять тактику ударов. Бомбардировщики стали действовать небольшими группами — по 2—3 самолета — через разные промежутки времени, заставляя держать зенитчиков в постоянном напряжении и вызывая большой расход боеприпасов.
Но тут на помощь бойцам ПВО приходила наша истребительная авиация и, прежде всего, летчики 102-й дивизии ПВО, которой командовал полковник И. И. Красноюрченко. Они завязывали воздушные бои с фашистскими стервятниками на дальних подступах к Бекетовке и зачастую сбивали их еще на подлете к станции.
214
Электростанцию и другие промышленные объекты Кировского и Красноармейского районов ограждали от методических и массированных обстрелов и части полевой артиллерии. Штаб артиллерии 64-й армии с помощью специалистов-топографов определил/ с каких рубежей визуально просматривается электростанция и корректируется огонь. После того как была установлена полоса расположения вражеских НП, по ним стали наносить огневые удары дивизионная и полковая артиллерия, а также армейская артиллерийская группа, которую возглавлял полковник И. Ф. Гусев, заместитель командующего артиллерией 64-й армии. В этих же целях привлекались плавбатареи и корабли Волжской военной флотилии, полки «катюш». Многие из огневых налетов противника тут же пресекались ответным огнем нашей артиллерии.
Стойкость воинов обеспечила бесперебойную работу в течение всего оборонительного периода и таких предприятий, как лесозавод им. Ермана, хлебозавод № 3, Красноармейская мельница и других.
Кировский райком партии установил повседневную живую связь с командованием 64-й и 57-й армий. Командиры, политработники, хозяйственники не раз обращались с различными просьбами и каждый раз находили со стороны руководителей района помощь и поддержку. Бесперебойно работали хлебозавод № 3 и хлебопекарня. Небольшой коллектив завода, где директором был А. И. Уфлянд, по своей инициативе изготовлял из отходов зажигательную смесь, которая использовалась пехотой в борьбе с танками, ремонтировал боевую технику, изготовлял окопные печи, подковы, котелки... Когда в частях армии стало туговато с мылом, инженеры-химики завода Антонов и Гофман разработали технологию приготовления его из технических масел и каустика.
В связи с приближением праздника Великого Октября в части и соединения армии потоком шли подарки фронтовикам. Колхозники области
215
в дар доблестным бойцам 64-й армии послали десятки пудов различных сельскохозяйственных продуктов. Так, труженики Кайсацкого района собрали и отправили 2500 пудов муки и крупы, 2500 штук битой птицы, около тонны свиного сала, 120 пудов сливочного масла, много копченостей, хлебных изделий. Кроме этого, колхозники передали свыше тысячи посылок.
Воины 64-й армии прислали трудящимся Кайсацкого района теплое благодарственное письмо. В нем говорилось: «Получая ваши подарки, каждый из нас думал о семье, о доме, думал о мирной жизни, завоеванной в Октябре и созданной вашим мирным трудом. Но, верьте нам, мы рассчитаемся с врагом сполна за все, что он причинил нашему народу. Победа будет за нами. Во имя ее мы и желаем всем вам трудиться, не покладая рук».
Медицинская служба 64-й армии обязана многим трудящимся и медперсоналу Кировского и Красноармейского районов. Бои на участке армии шли почти непрерывно. Поток раненых возрастал, и райздрав помог в быстром развертывании госпиталей, в их медицинском оборудовании. Медики-кировцы все свои силы отдавали уходу за ранеными. Врач Е. Т. Сидельникова в течение трех месяцев работала непосредственно на передовой, оказывая раненым первую помощь. Врач Р. В. Коновалова оперировала раненых у себя на квартире, а также посещала больных на дому. Когда от бомбежки была разрушена больница № 10, врач Прибыш и хирург Белицкий организовали обслуживание раненых в палатках.
Заботливыми руками жителей Бекетовки для воинов-фронтовиков были открыты однодневные дома отдыха.
В общей сложности за время боев на ближних подступах к городу и в городской черте в 64-ю армию вступили санитарами и связистами 800 девушек-сталинградок.
А какую неоценимую помощь 64-й армии оказали в самые трудные дни боев волжские
216
речники! Приближались холода, Волга вот-вот станет, а перевозки все возрастали и возрастали. На правый берег по ночам переправлялись войска, коим суждено было перейти в контрнаступление. Осложнилось донельзя и снабжение армии всем необходимым, а оно тоже шло главным образом из-за Волги. Пароходы-ледоколы, высланные из Астрахани, оказались затертыми льдами. В распоряжении 64-й армии осталось лишь два обычных пароходика «Варлен» и «Михаил Власов». Вместо металлических плиц на колеса им надели шпалы. Вот и «шлепали» они по воде денно и нощно, перевозя грузы через Волгу. Нам не раз приходилось видеть в летнее и осеннее время, как круглые сутки сновали между левым и правым берегом маленькие катера. Их бомбят, обстреливают из пулеметов, но они делают свое дело, несмотря ни на что. Переправа — это та же передовая. Земля у причалов начинена железом и сталью...
Не менее самоотверженно действовали в осеннюю пору и железнодорожники станции Сарепта, возглавляемые начальником коммунистом А. Сурковым, впоследствии Героем Социалистического Труда. Фашистская авиация немилосердно бомбила как саму станцию, так и подвижной состав, постройки. Нередко железнодорожники вступали в борьбу с огнем. Оператор Нина Швец, например, ползком пробиралась под горящими составами, расцепляла их и помогала выводить вагоны из-под огня. Однажды огненная стихия разбушевалась в самом депо — в него попала фашистская бомба. Секретарь парткома депо Прохоров, комсорг Чернышев, машинисты Дудкин и Плешаков вывели из-под огня 14 паровозов, 74 вагона с боеприпасами и другими грузами.
Регулярно курсировал бронепоезд, созданный руками рабочих Сталинграда. Курсировал благодаря тому, что околоток поддерживался в рабочем состоянии усилиями небольшого коллектива путейцев во главе с мастером Сологубо-вым и бригадиром Комсодиным.
217
В огне боев развивалось и крепло содружество армейских и сталинградских большевиков. В Кировском районе в октябре и ноябре проводились пленумы горкома партии, в работе которых принимал участие Военный совет 64-й армии...
Не в парадной, а в полевой форме встречали воины армии годовщину Великого Октября. Встречали на линии огня, неся ежечасно смерть ненавистному врагу. Особенно большой урон в живой силе наносили мастера меткого огня. Снайперское движение в связи с временной стабилизацией фронта приобретало в войсках все больший размах. В ряде частей и соединений создавались снайперские команды. Обычно снайперы выходили на позиции по одному или парами, тщательно изучали поведение противника и точными выстрелами поражали наиболее важные цели. Снайперские пары особенно активно действовали на участках балки Купоросная, Лапшина сада, высоты 145,5, балки Елхи, вплоть до Ивановки.
Каждое утро выдвигался к высоте 95,5 красноармеец Григорий Комов. Счет его был пока небольшой, но сколько за каждым разящим выстрелом отваги, труда, терпения, подлинного мастерства! Зачастую ему приходилось часами лежать без движения на пронизывающем до костей ветру. Но нужно терпеть, не отрывать глаз от позиций противника, искать подходящую цель. Самое рискованное — это поединки с вражескими снайперами. Надо ухитриться первым обнаружить его, выманить и ударить наверняка, иначе сам получишь пулю.
На участке Комова появился фашистский снайпер. «Охотился» он главным образом за командирами. Искусно охотился, ничего не скажешь. Решил Комов выйти на поиск «охотника» с напарником. Один наблюдает, дает коррективы, а другой берет цель на мушку.
Было раннее утро. Комова и его напарника оно застало на огневой позиции. Чтобы выманить вражеского снайпера, пошли на маленькую хит
218
рость: за бугорком на шесте укрепили каску и протянули от нее шпагат. Комов из-за бугра делает выстрел и отползает на основную позицию. Напарник дергает за шпагат. Каска, поблескивая на солнце, колышется. Но гитлеровец пока на эту приманку не идет. Ждать и ждать! И дождались! Звякнула пуля о каску. Тут же меткий выстрел Григория Комова настиг гитлеровца.
Позже, когда наши войска потеснили врага, Комов осмотрел позиции своего соперника. Это было целое «хозяйство» — окопы с разветвлениями и «усами». Видимо, противник был опытный и никогда не стрелял с одной позиции, а менял их. Поэтому так трудно было его выследить.
Всему Сталинградскому фронту был известен знатный снайпер нанаец Алексей Самар из 422-й дивизии, прибывший из таежного села. Он, как и его братья, ушедшие на фронт, отличался выносливостью, выдержкой и охотничьей смекалкой. Никто из однополчан не мог соревноваться с Алексеем в искусстве маскировки и в точности выстрела. Потому-то Самара сразу определили в снайперы. В первом же бою за разъезд 55-й километр и высоту 122,0 под Тундутово Алексей уничтожил 48 гитлеровцев. За этот успех командир дивизии полковник И. К. Морозов вручил ему именную винтовку с оптическим прицелом и присвоил звание сержанта.
Вскоре на груди Самара появилась медаль «За отвагу». Действуя в паре с комсомольцем Катковым, он день за днем увеличивал счет мести. За двадцать боевых суток Самар с напарником истребили 190 гитлеровцев! Алексей заботился не только о личном успехе. Свой опыт он передавал товарищам, стал внештатным инструктором. «Школу Самара» прошли десятки бойцов и стали отличными мастерами меткого выстрела.
Вот что рассказывал командир А. Самара старший лейтенант Дурнев:
219
— Пошли мы в наступление. Меткими выстрелами Алексей «снимал» вражеских офицеров, разбивал приборы наблюдения, истреблял артиллерийских разведчиков. Произошел и такой случай. Раненный, я упал у захваченного окопа. Вижу, как вражеский автоматчик целится в меня. Рядом появляется Алексей. Вскинул винтовку. Выстрел — и автоматчик упал. Так Самар спас мне жизнь.
Однажды Самар установил, что по балке Купоросной гитлеровцы пробираются к Волге за водой. Снайпер точными выстрелами отучил их ходить сюда. Когда в Купоросном были захвачены немецкие документы, среди них нашли и инструкцию командира вражеского батальона снайперов, поучающую, как себя вести, чтобы не попасть под огонь «восточных стрелков, которые бьют белку в глаз». Тогда же было обнаружено и неотправленное письмо родным убитого обер-ефрейтора Германа Вигребе:
«Не можете себе представить, как меня мучает жажда. Мы находимся южнее Сталинграда, очень недалеко от Волги, но «близок локоть, да не укусишь»,— воду достать очень трудно: то и дело нас гробят какие7то невероятно меткие русские стрелки...»1
Отважные и умелые, поистине неуловимые ученики Самара блокировали передовые наблюдательные пункты, не давали поднять головы из траншей, уничтожали офицеров-наблюдателей и огневые точки вместе с их расчетами. По приказу командира 29-й моторизованной дивизии генерала Лейзера была создана специальная группа во главе с офицером, которая охотилась за Алексеем Самаром. Спецгруппе так и не удалось нащупать русского снайпера. Лишь залп шестиствольного миномета накрыл позицию Самара на Лысой горе...
Знатного снайпера, награжденного орденами Ленина, Красного Знамени и медалью «За отвагу», похоронили в Лапшином саду. После вой
1 Газета «За Родину», 1942, 9 октяб.
220
ны его прах перенесли в братскую могилу не площадь Павших борцов.
Зачинателем снайперского движения в 96-й бригаде 7-го стрелкового корпуса стал Георгий Красицкий. О его боевых делах, о росте счета мести не раз рассказывала воинам армии газета «За Родину». Однажды Георгий проник во вражеское расположение, напал на штабной блиндаж, сняв предварительно двух часовых. В блиндаже смельчак захватил знамя немецкого полка и важные документы. Это знамя и сейчас хранится как боевой трофей в музее обороны Волгограда. Красицкого наградили медалью «За отвагу», приняли в партию.
В конце октября Военный совет и политотдел армии созвали всеармейский слет мастеров меткого огня. Отважные истребители фашистских оккупантов Николай Ильин, ставший впоследствии Героем Советского Союза, Георгий Красицкий, Павел Чернышев и другие раскрывали здесь «секреты» своего мастерства.
Снайперский подвиг, говорили они,— это не мимолетная удача, не блистательная схватка одновременно с несколькими неприятелями. Нет, снайперский подвиг — это прежде всего огромный труд, внешне ничем не приметный, труд, требующий от человека большого физического напряжения, выдержки, терпения, осмотрительности и мужества.
В самом деле, снайперу приходится по ночам оборудовать несколько позиций, чтобы с рассветом начать боевую работу: часами высматривать удобные для поражения цели, стремиться «укладывать» гитлеровца с первой пули и непременно менять позицию тут же, после выстрела, потому что у противника тоже есть зоркие глаза, свои «охотники за головами», применять всякого рода уловки, чтобы выманить противника из укрытия, и маскироваться так, что ты все видишь, а тебя никто. Только труд, упорное изучение снайперского дела, опасного, полного лишений, знание своего оружия, законов баллистики,- умение из многих целей выб-
221
рать наиболее значительную — вот из чего слагается мастерство подлинного истребителя фашистских оккупантов.
На слете выступил командарм М. С. Шумилов. Он от имени Военного совета армии поблагодарил мастеров меткого огня за их большой вклад в разгром врага под стенами Сталинграда, рассказал о предстоящих задачах.
— До Берлина,— говорил командарм,— дорога дальняя, и нам непременно нужно ее пройти, чтобы покарать тех, кто развязал эту смертоубийственную войну, поднял на нас меч. Бейте же нещадно фашистское зверье! Чем больше его истребим, тем быстрее придет наша окончательная победа. Все, что накоплено в дни великой битвы на Волге, передавайте своим ученикам. Мы должны выковать новую армию снайперов!
Отличившимся командующий вручил нагрудные знаки «Снайпер». Принимая знак, Николай Ильин заявил:
— В боях за Сталинград я уничтожил 258 гитлеровцев, а всего на боевом счету 358. Клянусь бить фашистов еще беспощаднее!
Участники слета приняли обращение ко всем воинам-снайперам 64-й армии. В нем, в частности, говорилось:
«Товарищи снайперы!.. Помните, что каждый убитый фашист, каждый подбитый танк, каждое уничтоженное орудие врага приближает день победы... Будем множить свои ряды. Сделаем все роты снайперскими!»
Слет снайперов, как и проведенный ранее слет лучших армейских разведчиков, призван был повысить боевую активность на оборонительных рубежах.
В суровой и сложной обстановке проходило празднование 25-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции. Доклад председателя Государственного Комитета Обороны И. В. Сталина, праздничный приказ наркома обороны были опубликованы всеми газетами дрмии и вызвали горячий отклик в сердцах вои°
222
нов, укрепили в них веру в победу, подняли их силы. В беседах агитаторов, выступлениях пропагандистов ведущей была фраза приказа: «Будет и на нашей улице праздник!» Все армейские политработники, члены Военного совета и командарм М. С. Шумилов, выступая перед полевым управлением армии, говорили о неминуемом разгроме врага под Сталинградом.
Случилось так, что именно в канун Октябрьского праздника оборонительный период Сталинградской битвы по существу подошел к концу. За 125 дней героической обороны Сталинграда советские войска перемолотили много дивизий и техники врага. Мужество и мастерство наших бойцов и командиров позволили в значительной мере парализовать инициативу противника на остальных участках советско-германского фронта.
Защитники Сталинграда выдержали поистине невероятные испытания. Лишь с августа по ноябрь они отбили до 700 атак, сопровождаемых массированными ударами авиации, артиллерии, танковых армад. За это время неприятель потерял до 650 тысяч солдат и офицеров.
Военный совет 64-й армии в приказе по войскам отмечал: «Армия закалилась в боях, ее войска приобрели богатый боевой опыт, они воспитали в себе железную стойкость и упорство, изжили танкобоязнь. Войска научились выдерживать тяжелые массированные налеты вражеской авиации... В армии была ликвидирована боязнь окружения. Особенно устойчиво ведет себя пехота. Отлично действуют в бою артиллеристы, минометчики и танкисты. В армии сложилось твердое убеждение, что можно погибнуть, но нельзя отступать без приказа, нельзя не выполнять приказ, нельзя терять свою честь.,.»1
Неоценимую роль в успешном завершении оборонительного сражения под Сталинградом сыграла не прекращавшаяся даже в самые критические периоды боя партийно-политическая
1 ЦАМО СССР, ф. 341, оп. 5312, д. 40, л. 9—10.
223
работа. Партийные организации были подлинной душой воинов. Коммунисты первыми поднимались в атаку и личным примером увлекали их на яростные схватки с врагом. Многие бойцы и командиры считали честью идти в бой коммунистами.
Героическими делами прославили себя комсомольцы и молодые воины. Ряды ленинского комсомола непрерывно росли. Не за страх, а за совесть бились комсомольцы с врагом, проявляя доблесть и массовый героизм.
Тяжелейшее оборонительное сражение, продолжавшееся более четырех месяцев, завершилось славной исторической победой советских войск. Именно эта победа создала выгодные условия для перехода в контрнаступление и окончательного разгрома врага под Сталинградом.
В военно-исторических исследованиях, в частности в капитальном труде «Великая победа на Волге», отмечается особая заслуга в обороне Сталинграда двух героических армий:
«В боях непосредственно за Сталинград величайшее упорство проявили войска 62-й и 64-й армий. Воины этих армий, на долю которых выпала наиболее трудная задача, с честью выполнили священный долг перед Родиной — город врагу не сдали. Подводя итоги борьбы за Сталинград, Военный совет Сталинградского фронта 31 декабря 1942 года доносил в Ставку Верховного Главнокомандования о том, что 62-я и 64-я армии за заслуги в обороне Сталинграда заслуживают награждения орденом Ленина и преобразования в гвардейские, а командующие — генерал-лейтенант В. И. Чуйков и генерал-лейтенант М. С. Шумилов — присвоения им высокого звания Героя Советского Союза»1.
В ходе оборонительного сражения на дальних и ближних подступах к Сталинграду, а также в самом городе высокое боевое мастерство, сочетавшееся с творческой инициативой и лич-
1 Великая победа на Волге. М., Воениздат, 1965, с. 204.
224
ной храбростью, продемонстрировали многие командиры соединений и бригад, входящих в 64-ю армию. Успешно справлялись со своими обязанностями в самой сложной обстановке генералы Н. И. Бирюков и С. Г. Горячев, полковники М. И. Денисенко, А. И. Колобутин, А. В. Кирсанов, Д. С. Куропатенко, И. И. Людни-ков, И. К. Морозов, Г. Б. Сафиулин, П. А. Смирнов, В. Е. Сорокин, И. П. Сологуб, майор Н. М. Бубнов и другие.
«Сталинградская битва,— отмечает в своих воспоминаниях Маршал Советского Союза Г. К. Жуков,— явилась огромнейшей школой* побед для наших войск. .Командование и штабы получили большую практику организации взаимодействия пехоты, танков, артиллерии, авиации. Войска научились вести упорную оборону в городе, сочетая ее с маневром на флангах. Моральное состояние наших войск значительно повысилось, и все это, вместе взятое, подготовило благоприятные условия для перехода войск в контрнаступление»1.
В этой связи следует особо сказать, что Сталинградское оборонительное сражение подняло на новую высоту полководческое искусство и командарма М. С. Шумилова. Как бы ни складывалась обстановка, генерал Шумилов ясно мыслил, никогда не падал духом. Его бодрость, сильная воля, высокая требовательность прежде всего к самому себе, а затем и к подчиненным заставляли людей воевать с полной самоотдачей. Командарма отличала бдительность в отношении намерений врага, способность принимать гибкие и своевременные меры для их срыва, умение твердо держать управление в руках.
То, что армия, обычная общевойсковая армия, в течение месяца сдерживала в открытой степи танковую армию, обладавшую большой подвижностью, маневренностью и пробивной силой,— в этом немалая заслуга командарма-64.
’Жуков Г. К. Исторический подвиг советских войск.— В кн.: Битва за Сталинград, с. 28—29.
8 Заказ № 335	225
К чести М. С. Шумилова нужно отнести и то^ что он хорошо понимал роль новой боевой техники, которую давал героический тыл во всевозрастающих размерах, широко и тактически грамотно использовал ее для разгрома противостоящих вражеских сил.
В начале августа в армию влилось сразу шесть гвардейских минометных полков. Силища? огромная! Но ею нужно и толково распорядиться.
Когда М. С. Шумилов узнал о поступлении этой грозной техники, а вместе с нею и специалистов, он сказал:
— Вот это то, что нам сейчас нужно более всего.— И он попросил прибывших товарищей доложить Военному совету о принципах применения реактивной артиллерии в оборонительных и наступательных боях, о боевых возможностях гвардейских минометных полков, которые впервые на Сталинградском фронте использовались массированно. В последующем командарм внимательно следил за тем, чтобы мощные залпы давались только по крупным целям. Нередко сам подсказывал командирам гвардейских минометных полков наиболее важные цели, держал огневой резерв в составе до трех полков в своих руках, используя его для подавления живой силы и техники противника на решающих направлениях.
Нужно особо отметить, что на участке обороны, занимаемом 64-й армией, действовало свыше половины всех сил реактивной артиллерии Юго-Восточного фронта. Командарм М. С. Шумилов показал образец их мастерского применения в бою.
Как общевойсковой начальник, генерал Шумилов хорошо понимал, что основная тяжесть борьбы с многочисленными танками противник® ложится главным образом на артиллерию и прежде всего на орудия прямой наводки. Истребительно-противотанковые полки и 20-ю бригаду такого же типа он своевременно перебрасывал на танкоопасные направления, созда-
226
зая своего рода маневренные артиллерийские отряды, которые вели самоотверженные огневые поединки и били по острию танковых клиньев Гота.
События того грозного лета явились серьезной проверкой и человеческих качеств коман-дарма-64. В Шумилове удачно сочетался военный организатор, зрелый тактик с высокой партийностью, человечностью. Он умел доверять людям, но когда нужно, и строго проверять, умел оценить полезную инициативу подчиненных, вызвать у них живинку в любом деле. Сам командарм обладал огромнейшей работоспособностью. Он порой спал не более 2—3 часов в сутки, а утомления, кажется, не знал. Его хладнокровие, выдержка, мужество самой высокой пробы благотворно влияли на подчиненных и сказывались положительно на образе их действий.
Своими глубоко продуманными распоряжениями и приказами М. С. Шумилов организовал управление войсками так, что они каждый раз проявляли необходимую гибкость и маневренность, стойко отстаивая занимаемые рубежи. Через свой штаб и специалистов он собирал и обрабатывал поступавшую информацию о противнике и наших войсках, анализировал и обобщал данные об обстановке, производил тщательный отбор объектов, по которым должен был наноситься удар. Нередко при выработке решений, как утверждал сам командарм, он мысленно ставил себя на место противника, всесторонне оценивал его возможный замысел, и исходя из этого, определял свой. Особое внимание он обращал на скрытность и внезапность наносимых армией ударов. Словолл, в лице М. С. Шумилова командиры, политработники и бойцы видели искусного, опытнейшего военного начальника, очень ценили, уважали его и глубоко верили ему.
Характеризуя М. С. Шумилова как одного из лучших командармов фронта, Маршал Советского Союза А. И. Еременко писал:
в*
227
«Нельзя не сказать здесь несколько слов о командарме 64-й генерал-майоре М. С. Шумилове. 64-я армия под его командованием сыграла исключительно большую роль в Сталинградском сражении. Ее упорство и активность в обороне, ее маневренность и подвижность на поле сражения причинили врагу множество неприятностей, нанесли ему большой урон, опрокинули многие расчеты противника, помогли сорвать не один из назначенных Гитлером сроков захвата Сталинграда. Наступая на участке 64-й армии, Гот, что называется, обломал свои танковые «клинья». Армии удалось удержать в своих руках высоты, расположенные южнее Сталинграда, что сыграло существенную роль в устойчивости обороны города в целом.
...Припоминаю, как в особо трудные минуты он говорил спокойным баском: «Духом не падаем, товарищ командующий, прошу о нас не беспокоиться, задачу выполним».
Эта уверенность командарма передавалась каждому воину армии. Воины армии непоколебимо защищали сталинградскую землю, действительно стояли насмерть»1.
28 января 1943 года, когда Сталинградская битва подходила уже к концу, командующий 64-й армией генерал С. Шумилов был отмечен высокой наградой — орденом Суворова I степени. Сообщение о награждении командарма было встречено в войсках, как признание партией и правительством его полководческих заслуг.
Под стать командарму были и его ближайшие помощники. В войсках заслуженным авторитетом пользовались члены Военного совета армии Зиновий Тимофеевич Сердюк — опытный партийный работник и Константин Киркович Абрамов. К. К. Абрамов отвечал за работу тыла, за снабжение войск всем необходимым для жизни и боя. Дивизионного комиссара, а затем генерал-майора Абрамова можно было
1 Еременко А. И. Сталинград, с. 167—168.
228
постоянно видеть в войсках. Он появлялся на «горячих точках» как раз тогда, когда это было нужно более всего, оказывая командирам и политработникам помощь непосредственно на месте.
Штаб армии возглавлял деловой, вдумчивый, энергичный генерал Иван Андреевич Ласкин. В 64-ю армию он пришел, уже имея опыт командования дивизией в период Севастопольской обороны. Но армейское звено, как известно, стоит этажом выше, и тут требуются уже иные организаторские способности, иной стиль руководства, умение мыслить и решать в более широких масштабах. Генерал А. И. Ласкин вошел в «армейскую колею», и штаб работал как точно отлаженный часовой механизм.
Этому во многом способствовали такие опытные офицеры, как полковник С. М. Козак — заместитель начальника штаба по вспомогательному пункту управления. Обладая широким тактическим кругозором, высокими деловыми качествами, он принимал самое деятельное участие в подготовке решений командарма. Впоследствии С. М. Козак командовал 73-й гвардейской стрелковой дивизией (бывшей 38-й), стрелковым корпусом, стал дважды Героем Советского Союза. Его именем названа одна из улиц в Кировском районе Волгограда. Мобильностью, точностью в работе отличались полковники Г. С. Лукин, П. М. Журавлев, возглавлявшие самые «бойкие» оперативный отдел и отделение. Незаурядные способности проявил в ходе боев начальник разведотдела майор И. М. Рыжов. Он обладал природным чутьем разведчика, был лично организован, умел ценить фактор времени, тесно был связан с разведками частей и соединений и воспитал немало мастеров своего дела.
Вообще в штабе армии подобрались работники грамотные в военном отношении, инициативные, умеющие быстро схватывать обстановку, логически мыслить, а когда нужно, то и проявить выдержку, самообладание, личную
229
храбрость. В тяжелые периоды боевых действий работники штаба армии находились в боевых порядках и поднимали моральный дух воинов.
Политуправление фронта, Военный совет высоко оценили деятельность политотдела армии, возглавляемого полковником Матвеем Петровичем Смольяновым. Энергичный, простой, доступный, несущий большой заряд оптимизма, он почти все время проводил в войсках, в непосредственном общении с политработниками частей и соединений. «Неугомонный», «непоседа» — и другими эпитетами одаряли Смольянова те, кто близко его знал.
Добросовестно, с партийной ответственностью выполняли свой долг заместитель начальника политотдела армии полковник В. Н. Добряков, секретарь партийной комиссии подполковник К. Н. Лукин, подполковник В. Г. Самарьян, возглавлявший всю агитационную и пропагандистскую работу в армии, подполковник X. Б. Ка-дэ, ведавший организационно-партийной работой. В войсках и армейских подразделениях хорошо знали таких боевых политотдельцев, как майор В. И. Макурин, лектор капитан В. Самойлов, помощник по комсомолу политрук П. Павлов, павший смертью храбрых на поле боя, и многих других. Все они оказывали низовым звеньям активную помощь в организации партийно-политической работы с учетом насущных требований боевой обстановки.
Дружный, хорошо организованный, направляемый Военным советом и политотделом армии коллектив армейской газеты «За Родину» на всех этапах Сталинградской битвы оперативно освещал ход боевых действий войск армии, широко показывал отличившихся в боях воинов, обобщал передовой опыт, предоставляя слово лучшим бойцам, командирам и политработникам. Газета почти бесперебойно поступала в части, в окопы переднего края, давая в своих коротких сообщениях представление о том, что происходит в мире, в родной стране, на Сталинградском фронте и на участке армии.
230
Главной фигурой редакционного коллектива был вездесущий корреспондент, который обеспечивал газету материалами о самых важнейших событиях, происходящих на огненной черте. Алексей Рогожин, Василий Величко, Иван Батюк, Федор Асафов, Иван Давыдов, Алексей Кара-Мурза, художник Наум Лисогорский, движимые не только силой редакторского приказа, но, главным образом, приказом партийной и гражданской совести, журналистским долгом, добирались до окопа, до бойца, стремились все увидеть своими глазами и донести до газетной полосы беззаветное геройство и отвагу, мудрость солдата, оправдавшие себя приемы борьбы.
Когда фронт придвинулся к самой Волге, на левом берегу была организована «главная квартира» редакции. Здесь ответственный секретарь капитан Михаил Рудин и старший лейтенант Михаил Берниковский, принимавшие днями и ночами оперативную тассовскую информацию, вся команда отважных тружеников-полиграфистов обеспечивали бесперебойный выпуск газеты.
Нес редакционный коллектив и потери. На боевом посту погибли заместитель редактора батальонный комиссар Николай Васильевич Бочаров и член Союза советских писателей старший политрук Михаил Васильевич Лузгин.
О бойцах, командирах и политработниках 64-й армии можно смело сказать: они выстояли. Сталинград не был сдан. Клятву, данную народу, партии, сталинградцы сдержали.
Разящие стрелы «Урана»
С некоторых пор по проводам фронтовой и армейской связи открытым текстом стали передаваться всякого рода распоряжения о подготовке войскового хозяйства к зиме. Во фронтовой печати публиковались статьи на темы: «Готовь летом сани, а зимой телегу», «Больше внимания укреплению рубежей», «Подготовка оборонительных рубежей к зимним действиям» и т. д. На виду у противника велись и сами рабо
231
ты по совершенствованию оборонительных рубежей. Но рядом с такими чисто «оборонительными» публикациями шел разговор о приказе № 306, вводившем в армии новые боевые порядки при наступлении.
В тылах дивизий и бригад практически отрабатывались элементы новых боевых порядков.
Вроде бы парадокс. Однако никакого парадокса не было. Шумок об укреплении «зимних рубежей» был не чем иным, как дезинформацией противника. Гитлеровское командование, как выяснилось позже, приняло все за чистую монету. Разведка его просмотрела сосредоточение наших крупных сил в районе Сталинграда.
Из полученных донесений с Восточного фронта ставка фюрера сделала вывод, что главный район предстоящих русских операций лежит не под Сталинградом, а где-то на участке группы армий «Центр». Под Сталинградом, заключали гитлеровские генштабисты, русские выдохлись, силы их на исходе, и ждать какой-то каверзы в этом районе не следует. В перехваченном нашей разведкой приказе так прямо и говорилось: «Русские силы, которые значительно уменьшились в результате последних боев, не смогут уже в течение зимы 1942—1943 гг. ввести в бой такие силы, как в прошлую зимнюю кампанию. Что бы ни произошло, более жестокой и трудной зимы уже не может быть. Задача состоит лишь в том, чтобы упорной обороной, борьбой до последнего патрона сдерживать частные наступательные операции советских войск».
Потом Гитлер и все его приближенные будут, что называется, рвать на себе волосы, разбираться, почему они «влипли», попались на удочку русских, будут и карать виновных за невиданный в военной истории провал, но что-то поправить, изменить уже не смогут. А пока что советское Верховное Главнокомандование в глубокой тайне вело разработку наступательнрй операции под Сталинградом, получившей кодовое наименование «Уран». Его разящие стрелы должны были расщепить группировку вражеских
232
войск в междуречье Волги и Дона, взять ее в плотное кольцо, а затем полностью уничтожить. Задумана была операция не с какими-то ближними, частными, а далеко идущими целями: сокрушить отборные немецко-фашистские силы, прорвавшиеся к Сталинграду, разгромить южное крыло фронта противника, вырвать из его рук стратегическую инициативу и добиться начала решительного перелома не только на советско-германском фронте, но и в ходе второй мировой войны.
Возможность осуществления такого смелого замысла была предопределена всем ходом оборонительного сражения у стен волжской твердыни,
«Активные оборонительные действия 62-й и 64-й армий,— говорится в «Краткой истории Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 —1945», — заставили противника стянуть свои резервы к Сталинграду, к вершине клина, вдававшегося в нашу оборону. В результате главные силы его группировки были скованы у самого города, а фланги ее оказались растянутыми и недостаточно обеспеченными. Здесь находились менее боеспособные румынские и итальянские войска, среди солдат которых росло недовольство изнурительной и бесперспективной войной, затеянной в интересах захвата чужих земель»'.
Положение вражеской группировки определило и сам рисунок операции «Уран». Одна из его гигантских стрел брала свое начало с донского плацдарма, где удар по вражеской группировке наносили войска только что образованного Юго-Западного фронта, а вторая стрела начиналась в районе Сарпинских озер, где наступали войска Сталинградского фронта. Обе эти стрелы должны были сойтись примерно в районе Советского. Войска Донского фронта наносили два вспомогательных удара: один из рай-
1 Великая Отечественная война Советского Союза 1941—1945. Краткая история. Изд-е II. М., Воениздат, 1970, с. 212.
233
она Клетской на юго-восток, а другой — из района Качалинской вдоль левого берега Дона на юг. Удары наносились по ослабленным флангам вражеской группировки. Дальнейший ход событий подтвердил мудрость этого стратегического замысла.
Стратегический план разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом, явившийся плодом большой творческой работы виднейших советских военачальников — Верховного Главнокомандования, Генерального штаба, представителей ставки Г. К. Жукова, А. М. Василевского, а также командования участвующих в операции фронтов — был окончательно утвержден 13 ноября Государственным Комитетом Обороны. Однако подготовка к контрнаступлению развернулась еще. в начале октября. Велась она, как уже отмечалось выше, в обстановке строжайшей секретности, поскольку Ставка первостепенное значение придавала внезапности начала операции. Скрытность достигалась строжайшим соблюдением целого ряда предусмотренных мер: переписка и телефонные разговоры, связанные с предстоящим наступлением, были категорически запрещены, распоряжения отдавались в устной форме и только непосредственным исполнителям. Сосредоточение и перегруппировки войск производились только ночью и то под предлогом укрепления обороны. Днем всякое передвижение войск прекращалось, части укрывались в населенных пунктах и балках.
Сейчас, много лет спустя, раздумывая над всем свершившимся, диву даешься, как это было возможно на безлесных степных просторах разместить, упрятать столько войск, входящих в ударные группировки, сосредоточить их, обеспечить всем необходимым в столь ограниченное время... В нашем фронтовом тылу не было густой сети железных дорог, а по имевшимся шел непрерывный поток эшелонов с людьми, боевой техникой, вооружением, продовольствием и боеприпасами. Перевозки осуществлялись под сильным воздействием вражеской авиации.
234
Некоторое части вынуждены были совершать пешие марши из районов Астрахани и Камышина по 300—400 километров. К этому нужно добавить, что наступали ранние заморозки, а потом пришла как никогда суровая зима с колючими морозами и зль\ми метелями.
— Надежное сообщение с тылом как в период подготовки, так и в ходе самой операции «Уран»,— вспоминает бывший начальник инженерных войск 64-й армии генерал-лейтенант инженерных войск в отставке В. Я. Пляскин,— целиком зависело от бесперебойной работы переправ через Волгу. Поэтому центральной задачей было содержание их в постоянной готовности. Переправа войск и техники осуществлялась в крайне тяжелых условиях осеннего паводка и начавшихся заморозков. Особенно осложнилась она с 12 ноября, когда начался осенний ледоход, вода поднялась, затопила подходы к переправам, а в отдельных местах и причалы. Их пришлось возводить заново. Не давала нам покоя и вражеская авиация, которая бомбила причалы, паромы и суда, застигая их нередко на середине реки.
Для переправы 64-я армия имела всего-навсего два колесных парохода — «Михаил Власов», «Варлен» — и три буксирных катера. Пароходы пробивались через шугу медленно. Рейс, вместо обычных 40—45 минут в летнее время, теперь продолжался по 10—12 часов. Несмотря на все эти трудности, только в период между 10 октября и 10 декабря на правый берег было переправлено около 100 тысяч бойцов, 8400 лошадей, 5200 автомашин, 160 орудий, 6000 тонн боеприпасов. Словом, обслуживавшие переправы бойцы и командиры проявили подлинный героизм.
Но как же в условиях столь строжайшей секретности доводились до войск задачи по подготовке контрнаступления?
Командарму М. С. Шумилову задачи на контрнаступление были поставлены командующим фронтом А. И. Еременко еще в период
235
армейского контрудара в районе Купоросного, то есть в конце октября. Произошло/это в беседе с глазу на глаз на КП армии. Наследующее утро, как свидетельствует начальник штаба
армии генерал И. А. Ласкин, с планом предстоящей операции были ознакомлены он, Ласкин,
и начальник оперативного Ртдела полковник. Г. С. Лукин. Все основное содержание операции, а также расчеты сил и средств были отражены
только на картах командарма и начальника штаба.
Лишь за несколько дней до начала контрнаступления командарм, путем личного общения, доводил задачи до командиров дивизий и бри
гад и определял пути и сроки их осуществления.
В начале ноября на Сталинградский фронт прибыли представители Ставки генерал армии Г. К. Жуков и генерал-полковник А. М. Василевский. 10 ноября в одном из домов Татьянки — на КП командующего 57-й армией генерала Ф. И. Толбухина состоялось совещание, на котором присутствовало командование фронтом, командующие армиями, командиры корпусов и дивизий, входившие в ударные группировки. На совещании были заслушаны командующие армиями и командиры отдельных корпусов, некоторых дивизий.
Свои соображения о порядке выполнения поставленной 64-й армии задачи высказал генерал М. С. Шумилов. Суть ее сводилась к следующему: армия в составе пяти стрелковых дивизий, пяти стрелковых и двух танковых бригад, пяти артиллерийских и минометных полков усиления, действовавшая в полосе от Купоросного до Ивановки, наносит удар левым флангом в северо-западном направлении и, прорвав оборону противника на 12-километровом участке, к исходу первого дня наступления выходит на рубеж Ягодный — Нариман. В дальнейшем армия должна была во взаимодействии с 57-й армией обойти окружаемую группировку противника с юга и занять рубеж Елхи — Варваровка. Выполнение этой задачи командарм возлагал на 38, 157-ю
236
и 204-ю стрелковые дивизии, хорошо себя показавшие в оборонительных боях, и на поступившие в армию 13-ю и 56-ю танковые бригады. Соединениям \равого фланга армии предлагалось прочно Одерживать занимаемые рубежи и тем самым Содействовать успеху ударной группировки. \
Доложил командарм и о политико-моральном состоянии войск,\рб их готовности к наступлению и заверил представителей Ставки, командующего фронтом,х что дивизии и полки 64-й армии выполнят поставленную задачу.
Готовились войска к контрнаступлению в крайне сжатые сроки, поэтому штабы, органы тыла работали напряженно. В штабах соединений организовывались специальные занятия. Это были военные игры, полевые поездки для ознакомления с местностью. С войсками и штабами в тыловых районах проводились тренировочные занятия по прорыву оборонительной полосы противника, на которых особое внимание уделялось взаимодействию пехоты с артиллерией и танками, а также с саперами.
В тыловом районе 38-й стрелковой дивизии была оборудована одна из b^icotok, похожих на высоту 128,2, где предполагался главный удар. Роты и батальоны полков поочередно тренировались в атаке этого укрепления. Надо сказать, подобная тренировка вполне оправдала себя при овладении высотой 128,2.
Однако точный срок начала наступления не сообщался ни на совещании, ни лично. Лишь вечером 18 ноября из фронта пришла шифровка, предписывавшая войскам Сталинградского фронта, 64-й армии в том числе, перейти в наступление 20 ноября 1942 года.
«Поздно вечером,— вспоминает И. М. Рыжов,— нас, начальников отделов штаба, командующих родами войск пригласил к себе начальник штаба генерал Ласкин. Он объявил, что получен приказ командующего Сталинградским фронтом о переходе войск в контрнаступление с целью окружения и разгрома сталинградской
237
группировки противника. Зачитав пр/каз, просил довести его до всех офицеров о/делов штаба, предупредив, что наша арм/я переходит в наступление на сутки позже Юго-Западного фронта, идущего нам навстречу со стороны Дона. В этот же день, то есть ноября, начнет активные действия и Донской фронт.
Бегу, не чуя ног, к землянке разведчиков. Собрав всех офицеров, не сказал, а буквально выпалил: «Завтра наши войска перейдут в контрнаступление!» Землянка затряслась от восторженных возгласов: <^ёот он, пришел на нашу улицу праздник!»
Накануне, 17 ноября, Военный совет армии провел специальное совещание с командирами и политработниками дивизий и полков, заслушал их доклады о готовности к наступлению. На совещании присутствовали член Военного совета Сталинградского фронта Н. С. Хрущев и заместитель командующего фронтом генерал-лейтенант М. М. Попов. Напутственным словом перед решающим сражением было воспринято выступление командующего армией М. С. Шумилова:
— Мы ждали этого дня. За долгие дни обороны мы многое испытали, многое вынесли на своих плечах. И все, что накопилось за это время в наших душах — и жгучая ненависть к врагу, и горячая любовь к социалистическому Отечеству,— пусть сольется во всесокрушающий удар по гитлеровским извергам. Желаю всем вам боевых удач и успешного разгрома ненавистного врага!
Командарм объехал все дивизии, входящие в ударную группировку, внимательно познакомился с решениями командиров прямо на местности, уточнил и внес свои коррективы, выслушал просьбы и принял меры к их выполнению.
Его особенно тревожит «чертова высота» — высота 128,2, которая памятна ему еще и потому, что в августе здесь попал под неистовую бомбежку, длившуюся несколько часов кряду. Сталинградцы эту высоту называют «Южной».
238
Она, какЧ Мамаев курган, как Лысая гора, стала своеобразным центром притяжения противоборствующий сторон, потому что с нее просматривалась вся уместность на далекие километры и тот, кто ею владел, был хозяином положения. Бои за высоту шли жуткие. Переходила она из рук в руки по нескольку раз, в конце концов была захвачена противником. Он постарался ее сильно укрепить. \
Через «Южную» ик проходил главный удар 64-й армии. В центре боевого порядка, напротив высоты, занимала исходное положение 38-я стрелковая дивизия полковника Г. Б. Сафиулина. На его КП командарм задержался надолго.
В это время в блиндаже начальника штаба дивизии майора А. Д. Овсянникова собрались все «академики» — вчерашние выпускники академии им. М. В. Фрунзе. Они разрабатывали план, как эффективно, с наименьшими потерями взять высоту 128,2.
Потом, уже после войны, А. Д. Овсянников будет вспоминать об этой высоте. В статье, посвященной 40-летию академии им. М. В. Фрунзе, он напишет:
«Разносторонняя теоретическая и практическая подготовка, полученная в академии, явилась для нас основой боевой работы в условиях Великой Отечественной войны. Сколько раз на фронте мы с благодарностью вспоминали академию!
Был такой случай. Многие из питомцев академии, наверное, помнят одну из прикладных задач, в которой мы «атаковали» на картах высоту под названием «Кость», причем не всегда удачно. На участке наступления нашей дивизии под Сталинградом высота 128,2, подобная «Кости», была ключевой позицией в обороне немцев.
При организации прорыва вспомнилась та самая академическая «Кость»! И при выработке решения по овладению высотой 128,2 под Сталинградом мы многое использовали из опыта занятий в академии. Когда наступление дивизии
239
закончилось успешно, мы шутили, ч/ наконец-то «Кость» пала, и пала окончательно»1-
...В разгар тяжких раздумии и застал М. С. Шумилов «академиков», смл°нившихся над картой.	/
— Ну, чем озабочены? —участливо спросил командарм.	/
— Да вот, прикидывав/, как брать намозолившую нам глаза высотк/
— И что же придумали?
Майор Овсянников i деталях доложил командарму замысел прррыва вражеской обороны и сокрушения высоты по академическим канонам. Командарм, посмотрев еще раз на карту, сказал:
— Все правильно и обоснованно. Самое главное — смести огнем с высоты все, что там есть. Артиллерии у вас будет достаточно. Одних «катюш» даю вам два дивизиона — вот и дробите ими вражескую оборону.
Удовлетворен был командарм и ходом подготовки к решающим активным действиям частей и подразделений 157-й стрелковой дивизии полковника А. В. Кирсанова. Ей предстояло во взаимодействии с 38-й дивизией прорвать оборону и уничтожить противника на высотах восточнее Наримана, в дальнейшем наступать в общем направлении на Варваровку. Командир дивизии удачно использовал приданные и поддерживающие средства для прорыва обороны и развития успеха—13-ю танковую бригаду, 500-й истребительно-противотанковый полк и 4-й гвардейский минометный полк.
Командование дивизии и полков умело организовало скрытую разведку переднего края и систему огня в полосе предстоящих действий. Две роты приданного армейского 328-го инженерного батальона готовились к разминированию минных полей и снятию противопехотных заграждений.
1 40 лет военной академии имени М. В. Фрунзе. М., Воениздат, 1958, с. 257.
240
На мед^е уточнялись вопросы взаимодействия между, стрелковыми полками, частями поддержки и\ усиления. Особенно командарм интересовался решением командира левофлангового, 384-го нрлка, который имел задачу содействовать частям 38-й дивизии в овладении высотой 128,2.
Тщательной проверке подверглась и подготовка 204-й дивизии, наступавшей левее дивизии полковника А. В. Кирсанова.
В итоге личной проверки командармом хода подготовки войск штаб армии получил конкретные указания по планированию артиллерийского наступления и организации взаимодействия как внутри ударной группировки, так и на ее флангах. Штаб артиллерии армии, возглавляемый полковником А. Н. Янчинским, при планировании артиллерийского и минометного огня на участке прорыва учел целый ряд совершенно необычных обстоятельств.
В связи с тем, что общее количество артиллерийских средств, имевшихся в армиях, было сравнительно ограниченным, создаваемая плотность на участках прорыва не позволяла быть уверенным в надежном подавлении обороны противника. Командование Сталинградского фронта принимало меры к увеличению плотности огня за счет маневра. С этой целью артиллерийскую подготовку в полосе нашего левого соседа — 57-й армии — намечалось провести часа на два раньше, чем в 64-й армии, с тем, чтобы часть высвободившейся артиллерии Перебросить затем на участок прорыва последней. Планом артиллерийского наступления предусматривались артиллерийские группы непосредственной поддержки пехоты. Создавались дивизионные артгруппы для поддержки пехоты и танков на всю глубину их наступления.
Большой объем работы выпал на долю инженерных подразделений — армейских и дивизионных. Армейские саперы оказывали существенную помощь войскам в оборудовании районов сосредоточения и исходных позиций для насту-
241
лления, в ведении инженерной раз^ёдки. Наступление пехоты и артиллерии обеспечивали полковые и дивизионные саперы, а танков — армейские.	/
Законную озабоченность / командарм, Военный совет, политотдел, орг/ны тыла армии проявляли о материально-техническом обеспечении войск перед контрнаступлением. М. С. Шумилов не раз говорил заместителю по тылу генералу Г. В. Александрову о том, что солдат тогда будет хорошо обороняться и наступать, когда знает, что у него есть чем бить врага, когда он сыт и тепло одет, когда чувствует, что о его нуждах помнят, о нем заботятся.
Сам командарм в этом отношении мог служить примером. В числе самых первых его вопросов при встрече с командирами были: «Как накормлены люди? Как они, одеты? В чем испытывают недостаток?» Когда из-за длительного отсутствия витаминной пищи в армии появились признаки цинги, М. С. Шумилов использовал предоставленное ему право в экстренных случаях непосредственно обращаться к Верховному Г лавнокомандующему.
Дозвонился до И. В. Сталина. Доложил. «Это плохо. Подожди минуточку»,— ответил Сталин. Потом вновь в трубке раздался его голос: «В Москву из Грузии идет несколько вагонов о цитрусовыми. Поворачиваю их к тебе. Проследи, пожалуйста, и непременно сообщи мне о прибытии. Подумай над другими мерами, как предупредить распространение цинги. Сталинградцев надо от нее оградить, им еще воевать да воевать».
Этот разговор был записан со слов М. С. Шумилова уже после Сталинградского сражения. В войска действительно поступили мандарины и были розданы бойцам и командирам.
В горячие дни подготовки к наступлению начальник тыла армии генерал Г. В. Александров и его ближайшие помощники — начальник штаба тыла полковник И. Т. Глущенко, начальники служб продовольственного и вещевого снаб
242
жения полк(^цник Н. С. Шариков, майор К. П. Во-рочаев, началами снабжения горюче-смазочными материалам^ майор Н. С. Фадеев, начальник политотдела тыла\майор А. Г. Воронов, ставший впоследствии Героём Советского Союза, выполнили поистине гигантскую работу, чтобы армия, ее воины были обесг^чены всем необходимым для успешных боевых Действий. Воины получили зимнее обмундирование. Они были одеты в полушубки и валенки, ватные брюки и телогрейки, меховые шапки с шерстяными подшлемниками, меховые рукавицы поверх шерстяных перчаток. Улучшилось и питание воинов —» в каждой роте вместо одной было две кухни, что позволило кормить их горячей пищей два раза в день.
Как и воины переднего края, труженики тыла надежно обеспечивали успех боя. В условиях осенней распутицы, по бездорожью, водители автомашин и ездовые днем и ночью, зачастую под вражеским обстрелом, в открытой степи, пробирались по только им известным тропам к передовой, доставляя в подразделения боеприпасы, горючее, продовольствие, а обратными рейсами увозили раненых.
Тон задавал неутомимый и беспокойный генерал Григорий Васильевич Александров. Вчерашний кавалерист, начальник всех конных заводов РККА, участник гражданской войны, он с первых дней был на фронте, командовал тылом дивизии, а потом и 64-й армии. Ветераны армии до сих пор вспоминают о нем, как о человеке с характером, но поистине неиссякаемой энергии, как о «пробивном» хозяйственнике в самом лучшем смысле этого слова, который мог обратиться в самую высокую инстанцию, возмутить спокойствие любого начальника, но добиться для воинов всего, чего требовала обстановка.
После долгих и невероятно жестоких месяцев обороны нужно было дать людям новый боевой настрой, вызвать в их сердцах наступательный порыв. Сделать это в сильно сжатые сроки тоже было делом нелегким.
243
В политорганах армии были пройедены семинары с политработниками, где речь шла о формах и методах политработы наступательных боях, о ее непрерывности и конкретности. Были приняты меры для правильной расстановки партийно-комсомольского актийа в подразделениях. В боевые части и подразделения переводились многие коммунисты из тыловых частей.
В ночь перед наступлением до личного состава было доведено содержание приказа командующего Сталинградским фронтом. В нем говорилось, что настал час расплаты с врагом, что бойцы и командиры Сталинградского фронта, показав примеры доблести, мужества и геройства в оборонительных боях, теперь должны от обороны перейти в контрнаступление и разгромить фашистских захватчиков.
«Великая честь сегодня выпала нам,— говорилось в приказе,— идти в сокрушительный бой на проклятого врага. Какой радостной будет для нашего народа каждая весть о нашем наступлении, о нашем продвижении вперед, об освобождении нашей родной земли!
Мы сумели отстоять волжскую твердыню — Сталинград, мы сумеем сокрушить и отбросить вражеские полчища далеко от Волги».
Приказ фронта был встречен с большим подъемом. Ночью и перед рассветом 20 ноября состоялись короткие митинги, на которых воины-сталинградцы заверили командование, что будут беспощадно громить врага и выполнять поставленные перед ними боевые задачи. Проводились делегатские партийные и комсомольские собрания, решения которых сводились к одному: коммунисты и комсомольцы должны мужественно и самоотверженно драться с врагом, личным примером увлекать вперед всех воинов.
Особое внимание в политработе обращалось на подготовку к контрнаступлению бойцов пополнения. Поредевшие за летние бои дивизии и бригады принимали молодежь, прибывшую из глубины страны, а также возвращавших
244
ся из госпиталей воинов. Опытные офицеры и бывалые солдаты проводили с новичками беседы о силе советского оружия, о его эффективном применении, делились опытом, знакомили с боевыми традициями частей, с подвигами героев. Многие молодые воины, принимая автомат, пулемет, противотанковое ружье, целовали их, клялись беречь как зеницу ока и умело использовать в борьбе против фашистских захватчиков.
«Я бывший шахтер,— заявил, например, молодой гвардеец 106-го полка Сабир Баянов,— трудился по чести, выполнял задания, был ударником. Заверяю командование, что с честью оправдаю и звание гвардейца».
Хмурым рассветом 19 ноября воины 64-й армии уже улавливали отдаленный, все нарастающий гром артиллерийской канонады. Больше часа не смолкал гул, напоминающий раскаты морского прибоя. Все, словно завороженные, слушали его. «Неужто началось?» — спрашивали мы себя. Грудь распирало от нахлынувших чувств.
Позже мы узнали, что происходило «там», за туманными курганами и снежными далями. В тот памятный для всех советских людей, для наших друзей во всем мире день — 19 ноября — после мощной артиллерийской подготовки началось наступление войск Юго-Западного и правого крыла Донского фронтов.
Вперед!
Пришел и наш черед, черед Сталинградского фронта. Но наступление здесь развертывалось не одновременно. В 8 часов 30 минут, после артиллерийской подготовки, перешла в наступление 51-я армия генерала Н. И. Труфанова, двумя часами позже — 57-я армия генерала Ф. И. Толбухина, а 64-я армия — лишь в середине дня.
Причиной тому был упавший на землю туман. В мутное белесое одеяло он укутал всю степь,
245
стеной стоял над Волгой. Очертания высот растаяли, и ни о каком прицельном огне не могло быть и речи. На наблюдательном пункте Шумилова то и дело раздавались звонки из штаба фронта.
— Как там у вас?
— Туман,— отвечал шумиловский басок.— Как только рассеется — ударим.
Час проходит, другой, а он, этот проклятущий туман, все держится — за двадцать метров человека не различишь. От напряженного ожидания уже стали уставать бойцы, замершие в окопах, у «катюш», у орудий и минометов.
— Не перегорели бы ребятки,— волнуется командарм, поминутно поглядывая на часы. А потом, когда видимость наконец приблизилась к нормальной, твердым голосом произнес: «Гроза!»
Ровно в 13 часов 30 минут несколько сот орудий и минометов, реактивных установок ударили по обороне врага. Земля закачалась под ногами, как при землетрясении. Над головой свист снарядов, шелест мин. Взоры всех обращены к высоте 128,2. На ней бушует огненный шквал. В бинокль видно, как рушатся траншеи, окопы, обнажаются врытые в землю танки... «Бог войны» нещадно громит все, что находится на «Южной», расчищая дорогу нашей пехоте.
Целый час продолжалась огненная круговерть! Серый кисель тумана окрашивался в оранжево-багровые тона, дыбилась мерзлая земля. И, кажется, для нас не было сейчас в мире радостнее звуков, чем эта грозная симфония из артиллерийских залпов.
Сплошная стена разрывов стала удаляться за высоту — артиллерия переносила огонь в глубину. Дружно ударили гвардейские минометы, возвещая начало атаки. И вот уже в артиллерийскую симфонию стала вплетаться трескотня автоматных и пулеметных очередей. Через мгновение раздалось могучее «ура!». Заждавшаяся горячего дела матушка-пехота пошла переката
246
ми вперед через лощины и балки, растворяясь в редком снегопаде...
Перед нами письмо капитана запаса Бориса •Владимировича Кандалинцева. В ту пору он был рядовым пехотинцем и шел в стрелковой цепи снежными маршрутами «Урана». Поднимался в атаку у той самой высоты Южной, которую в свое время оборонял в 1918-м его отец. Сталинград Борис Владимирович считает своим родным городом, потому что именно этот город .дал ему путевку в жизнь. Здесь прошло его детство, здесь он учился.
«За Сталинград!» — с этим боевым кличем поднялся боец Кандалинцев в атаку.
«...Только-только начал светлеть горизонт, з роту пришел новый комиссар батальона. Он зачитал нам приказ Сталинградского фронта о переходе в наступление в 8.00 20 ноября 1942 года. Каждый тут же дал клятву, что приказ будет выполнен так, как велит Родина.
Это было мое первое участие в наступлении. До сей поры оборонялись. В атаку ходил только на учебном поле, а вот так встать и пойти — этого не было. Нервы были на пределе.
Все заволок туман. Томительное ожидание. Комбат беспокоится. То звучит его команда приготовиться к атаке, то отставить. Кто как, а я ждать не умею. На месте не сидится, приплясываю в окопе, но и это занятие быстро надоело. Молчим. Каждый ушел в себя. Тихо. До боли в ушах тихо!
Туман начал подниматься. Вдруг вздрогнула земля. В воздухе засвистело, загудело. Заложило уши. Мы, как зачарованные, смотрели за линию вражеских траншей — там земля вставала .дыбом. А потом в сторону врага потянулись огненно-хвостовые кометы. Море, нет, не море, а какие-то причудливые клубы дыма, огня, шапки земли закрыли от нас передний край противника.
Ошалелые от неистового грома, оглохшие, мы едва расслышали команду: «Встать, в атаку, вперед!»
247
«За Родину, за Сталинград!» — это до сих пор звучит у меня в ушах.
Не знаю, как шли на высоту Южную, а здесь, левее ее, нас встретил яростный огонь противника. Видать, не все цели были подавлены. И вот впереди и сзади вздымаются вверх фонтанчики земли и снега, будто гейзеры кипят... Припали к земле. Готовы были штопором в нее ввинтиться. И в этот момент поднимается во весь рост заместитель политрука — четыре треугольника в петлицах и красная звезда на рукаве. Он новенький, прибыл к нам 18 ноября. Кричит: «Ребятки, вперед, за Сталинград, за Родину!» И, верите, как пружиной подбросило всех на ноги. Все разом встали и пошли. Не побежали, а именно пошли. Молча. Без крика «ура!» и даже не ведя огня на ходу.
Шли молча, стиснув зубы и постепенно убыстряя шаг. Шли двадцатилетние ребята из разных уголков страны. Никто не думал о славе. Шли, чтобы выполнить свой солдатский долгг разбить ненавистного врага.
Не доходя до траншей шагов 30—35, увидели над ними островерхие бараньи шапки. Папахи мечутся вдоль траншеи., Туда и полетели наши гранаты, а затем ударили автоматы. Рывок вперед, и мы уже в первой траншее. Идет окопный бой. Стоны, крики. В ход пошло все — приклады, стволы автоматов, кулаки, ноги, финки. Дрогнул враг, и на его плечах врываемся во вторую траншею.
Прыгаю в нее. Тут вперемешку фрицы и румыны. Траншея уже наша. Бегу, цепляясь за стенку. Передо мной, шагах в семи-восьми, дверь блиндажа. Из блиндажа выскакивает немец и всю пистолетную обойму разряжает в меня. Только голова дергается и гудит каска — все пули, на мое счастье, пришлись в нее (каска, была надета на шапку, да еще подушечки сделал, чтобы на глаза не лезла —это и спасло меня). Выпустив последнюю пулю, фриц подскочил ко мне и ткнул пистолетом >в лицо (у меня до сих пор шрам в углу рта от этого удара). Ну, тут
248
у меня не только искры, а и звезды из глаз посыпались. Взвыл от боли. Фриц было драпать начал, но я послал ему в спину очередь.
Все это длилось считанные секунды. Выбрался из траншеи. Догоняю свою роту. Там, впереди, в снежной дали, закипают новые жаркие схватки...
Потом, через тридцать лет, я побывал у Южной вместе с сыном — у него как раз были каникулы— и показал ему ту траншею (она уже вся обвалилась), откуда начинался мой путь на запад».
А как же обстояло дело на направлении главного удара?
Бойцы батальона, которым командовал старший лейтенант Хачатуров, первыми ворвались на высоту и укрепили на ней красный флаг. В траншеях и ходах сообщения разгорелись рукопашные схватки. Наши воины забрасывали противника гранатами, кололи штыками, а подоспевшие танки давили дзоты и батареи, утюжили неглубокие окопы.
Бой продолжался до темноты. Сбив неприятеля с высоты, батальоны вышли на огневые позиции вражеской артиллерии. Рассеяв и частично перебив артиллеристов, наши бойцы захватили несколько исправных орудий и тотчас же повернули их против неприятеля.
Гитлеровцы, однако, не примирились с потерей высоты. Свыше двух десятков танков вышли на холмы и с них открыли огонь по наступающим полкам 38-й дивизии. С ними в бой вступили противотанковые орудия, сопровождавшие пехоту огнем и колесами. Эта группа танков, понеся потери, дальше не пошла. Вскоре уже до тридцати фашистских танков ударили по правому флангу дивизии. Но и эта контратака захлебнулась.
Наступавшая темнота прервала бой. Полкам 38-й, утомленным боем, отдыхать не пришлось: до утра они окапывались, закрепляясь на высоте. Здесь они могли убедиться, какой крепкий орешек им пришлось брать. Тут были и дзоты
249
с пулеметами и орудиями, закопанные танки-и глубокие блиндажи. В боях за высоту полегла и наших бойцов немало. Погиб на ней бесстрашный комбат Хачатуров.
При сильном сопротивлении противника развивалось наступление и на участке 157-й стрелковой дивизии. Успех решали стремительность и неослабевающий натиск. Удачно начал атаку 716-й стрелковый полк, которым теперь командовал участник гражданской войны полковник К. М. Андрусенко. Командиры батальонов старшие лейтенанты А. Н. Быковский и X. М. Экба вместе с передовыми ротами ворвались в траншеи врага. Оба командира были ранены, но до конца боя оставались в строю. Ранен был и комсорг лейтенант В. К. Шиян, но не покинул атакующие цепи. Лучший пулеметчик полка И. С. Ков-боса, о котором не раз писали армейская и фронтовая газеты, уничтожил более 30 фашистов, но и сам пал смертью храбрых. Смело дрались врукопашную, очищая траншеи, бойцы сержанта Овчаренко. Бросок подразделений 716-го полка был настолько стремителен, что в окопах и на огневых позициях было захвачено два противотанковых орудия и семь исправных пулеметов с большим количеством боеприпасов.
384-й полк этой дивизии захватил опорный пункт на северных и восточных скатах высоты 128,2.
В результате упорных боев, разгоревшихся в первый день наступления Сталинградского фронта, оборона противника на участке 64-й армии была прорвана. Выполнили свою задачу и правофланговые дивизии— 169-я и 422-я нашего левого соседа — 57-й армии. При этом 20-я пехотная дивизия румын за день боя потеряла свыше тысячи человек только убитыми и почти всю артиллерию, не удержав ключевую Южную высоту. Это дало возможность ввести в образовавшийся коридор 13-й механизированный корпус, который к наступлению темноты достиг района хутора Блинников.
250
К исходу 20 ноября ударные группировки Юго-Западного и Сталинградского фронтов, наступая навстречу друг другу, своими подвижными соединениями продвинулись на глубину 40 километров, пройдя треть пути до хутора Советский, где им предстояло встретиться и завершить окружение всей группировки противника. Не имевшая в своем составе подвижных соединений 64-я армия продвинулась незначительно.
Второй удар из района южнее Сталинграда, оказавшийся для гитлеровского командования совершенно внезапным, привел в смятение и штаб Паулюса, и группу армий «Б», и ставку Гитлера. Совещания в баварском дворце Гитле* ра шли почти беспрерывно с участием всего полевого штаба верховного командования, вызванного из Зальцбурга. Что предпринимать? — этот вопрос мучил всех. Высказывались самые противоположные мнения о дальнейших действиях 6-й армии Паулюса. Гитлер, Кейтель и Йодль считали необходимым удерживать занимаемые позиции в районе Сталинграда, сделав лишь незначительную перегруппировку сил. Начальник генерального штаба Цейтцлер и командующий группой армий «Б» настаивали на более радикальном решении: отвести войска 6-й армии из-под Сталинграда на запад, видя в этом единственную возможность избежать катастрофы. Однако фюрер категорически заявил: «Я не оставлю Волгу, не уйду с Волги»1.
Личный адъютант Гитлера майор Энгель в своем дневнике 21 ноября делает такую запись: «Все новые и новые безрадостные сообщения; вот и южнее Сталинграда тоже кризисное положение у румын. Йодль предлагает фронт на Волге изъять из ведения командования 6-й армии, потому что оттуда едва ли угрожает опасность атаки, надо укрепить южный участок, в противном случае окружение Сталинграда
1 История второй мировой войны 1939—1945, т. 6. М., Воениздат, 1976, с. 56—57.
251
явится вопросом нескольких часов. Фюрер говорит нет, приводя известные уже аргументы: этим положения не изменить и этого от русских не утаить. Бороться за каждый отдельный дом, а если не это, тогда утеряна будет вся земля Сталинграда. Снова и снова фюрер повторяет: как бы там ни было, а Сталинград нужно в любых обстоятельствах удержать»1.
Раскаты «Урана», ошеломившие гитлеровскую армию и ее руководство, докатились до самых дальних уголков нашей планеты. Еще в недавние дни мир был изумлен героической обороной Сталинграда, а сейчас он не в меньшей, а пожалуй, в большей мере был изумлен умением русских готовить внезапные удары по врагу, причем в районе, где нет каких-либо естественных укрытий для столь громадного скопления войск и техники. Мир был удивлен умением советских войск держать язык за зубами, величайшей дисциплиной, организованностью, позволившими скрыть подготовку контрнаступления и дезинформировать врага.
Это был величайший подвиг всех участников битвы на Волге, который и предопределил перерастание контрнаступления в общее наступление на значительной части советско-германского фронта.
Когда-то К. Клаузевиц, известный прусский военный теоретик, писал:
«Мы говорим: внезапность лежит в основе всех без исключения предприятий, но в весьма различной мере, в зависимости от природы самого предприятия и от прочих обстоятельств. Корни этого различия лежат уже в особенностях армии, полководца, даже правительства страны.
Скрытность и быстрота являются двумя образующими внезапность факторами, и оба они предполагают и в правительстве и в полководце большую энергию, а в армии — чрезвычайно серьезное отношение к службе...»
1 Проэктор Д. М. Агрессия и катастрофа, с. 452— 453.
252
У советского командования, у нашей армии все эти необходимые качества не только нашлись, но и проявились наиболее полно. И это позволило нам преподать гитлеровскому командованию классический урок внезапности.
Кольцо сомкнулось!
С утра 21 ноября войска Сталинградского фронта после короткой артиллерийской подготовки возобновили наступление. Однако на правом фланге ударной группировки 64-я армия была вынуждена отражать сильные контратаки подошедших резервов противника. Особенно туго пришлось выдвинувшейся вперед 38-й стрелковой дивизии полковника Г. Б. Сафиулина. Враг бросил против нее 297-ю пехотную дивизию, поддержанную 70 танками. Сафиулин доложил об этом командарму М. С. Шумилову. Тот настоятельно потребовал основательно закрепить высоту 128,2 и ни в коем случае не сдавать ее врагу. При этом командарм заверил, что необходимая помощь дивизии будет оказана незамедлительно. И она действительно была оказана. Штаб артиллерии подтянул на угрожаемые участки артиллерийские полки — армейские и из резерва Ставки. Дали мощный залп перед высотой и полки «катюш», нанеся противнику немалые потери.
Враг, потеряв ключевую позицию, стремился во что бы то ни стало вернуть ее. После авиационной обработки высоты на нее двинулось несколько десятков танков, но их встретил хорошо организованный огонь наших противотанковых средств. Стойко дрались пехотинцы 38-й и 157-й стрелковых дивизий.
Во фронтовом блокноте полковника запаса В. В. Гриневского сохранилась запись рассказа командира батальона 38-й дивизии капитана Стоценко, сделанная на исходе 21 ноября. Батальон Стоценко удерживал западные скаты высоты 128,2.
253
«Закрепляться на высоте начали еще с ночи, как только овладели ею. Использовали вырытые окопы и воронки от снарядов и мин. Но противник нас все время тревожил. По темноте рота автоматчиков пыталась сбить нас с высоты. Но роты лейтенантов Тищенко и Седиева обошли вражеских автоматчиков и взяли их в «мешок». Хорошо помогли в этом маневре и соседи, а потом по окруженной роте автоматчиков ударили минометы, пулеметы и автоматы.
На выручку попавшей в беду вражеской роты подошло несколько средних танков. Но их встретил хорошо организованный огонь батальонных пушек и противотанковых ружей. Танки отошли. Часть автоматчиков все же просочилась в наши траншеи, но была выбита бойцами батальона, перешедшими врукопашную.
Примерно через час противник вновь предпринял атаку на левый фланг батальона. Стало совсем темно, и установить, какими силами он ударил, было трудно. При отражении этой атаки хладнокровно и разумно действовал мой заместитель по политчасти капитан Николай Афанасьевич Кузьменко. В обход противника он послал взвод автоматчиков, а с фронта ударили станковые пулеметы. Чтобы цели были виднее, в воздух то и дело пускали осветительные ракеты. Стало светло, как днем, и наши пулеметчики в содружестве с автоматчиками перекрестным огнем уложили немало гитлеровцев.
В этом ночном бою отличились комсомолец командир отделения Павлик и старшина Салга-ник. Когда выбыл из строя лейтенант Седиев, они взяли на себя командование ротой, которая с малыми для себя потерями успешно отбила атаку гитлеровцев. Первыми бросились они и в контратаку.
Днем на высоте было еще жарче. Но все атаки успешно отражались. Батальон хорошо окопался и умело использовал все виды огня для уничтожения гитлеровцев. Высота 128,2 осталась нашей».
Рассказ капитана Стоценко, равно как и дру
254
гие фронтовые записи, сделанные в первые дни* нашего наступления,— это живые свидетельства5 дерзновенного порыва, каким были охвачень^ воины, идущие вперед по заснеженным приволжским степям, свидетельства их решимости выполнить свой долг, воздать гитлеровским захватчика^ сполна за все их преступления, совершенные на нашей земле.
В политотдел 38-й дивизии принесли письмо, найденное у павшего в бою воина. Вот его текст:
«Г. Москва, ст. Рублево, поселок Луки, дом № 7, Чекалину Ивану Дмитриевичу.
Сегодня иду в наступление, чтобы изгнать проклятых фашистов с нашей земли. Если во имя Победы придется умереть, то знайте, что ваш сын погиб смертью храбрых, уничтожив своим пулеметом несколько десятков ненавистных фрицев.
20 ноября. Ваш сын Д м и т р и й».
Как сообщили в политотделе, Дмитрий Чекалин сражался действительно геройски. Во время отражения ожесточенных вражеских контратак огнем своего пулемета он истребил более двух десятков гитлеровцев. Несмотря на яростный натиск врага, Чекалин оставался в своем окопе до тех пор, пока вражеская пуля не оборвала его жизнь.
Первые метры и километры, отвоеванные у противника, показали, что в ходе наступление крепло и развивалось боевое содружество всех родов оружия и войск. Когда фашистские танки стали приближаться к залегшим среди снежной степи стрелкам, наводчик орудия из 38-й дивизии сержант Ткаченко выкатил пушку на прямую наводку и меткими выстрелами поджег шесть вражеских машин. Командир роты, старший лейтенант Н. Г. Тимофеев из 343-го стрелкового полка, захватив исправное орудие, открыл огонь по танкам и подбил четыре из них.
Дружно поддерживали пехотинцев и приданные 38-й дивизии танкисты 56-й бригады. В пер
255
вых же наступательных боях отличился экипаж танка лейтенанта Воробьева, механик-водитель Савченко и башенный стрелок Лепин. Он уничтожил арттягач вместе с орудием и расчетом, станковый пулемет и несколько десятков вражеских пехотинцев. Экипаж младшего лейтенанта Позницкого уничтожил до взвода пехоты противника, три пулемета и две автомашины.
Исключительное мужество и отвагу во время прорыва обороны проявили саперы. Главной их задачей в ходе наступления было разминирование минных полей. Трудность состояла в том, что мины прочно вмерзли в грунт и их приходилось вырубать топорами. Кроме того, снежный покров сильно усложнял отыскание минных полей, а найденное и даже обезвреженное поле не давало еще полной гарантии безопасности, так как под первым слоем мин нередко был второй. Однако саперы справились с задачей успешно. Только в подготовительный период наступательной операции ими было снято около тысячи своих мин и обезврежено 2613 мин противника.
Сильные контратаки в течение второго дня наступления предпринимались противником против 157-й и 204-й стрелковых дивизий. Здесь нужно заметить, что особого преимущества в численности пехоты 64-я не имела даже на направлении главного удара. Поэтому в связи с подводом резервов противнику удалось создать на участке наступления упомянутых дивизий превосходство в силах. То там, то здесь возникали острые, а порой и критические ситуации.
157-я дивизия удерживала захваченные позиции севернее высоты 128,2. Наиболее сильному удару подвергся левофланговый 384-й полк. Командир дивизии полковник А. В. Кирсанов подбросил сюда силы, снятые с неатакованных участков, в частности, 1-й батальон 633-го полка.
Приказ командиру этого батальона К. У. Джу-малиеву передал заместитель командира 633-го полка капитан М. Г. Горб. Тут же по своей иници
256
ативе капитан выдвигает против подходящих танков батарею старшего лейтенанта К. Р. Черненко. И это решение было своевременным. Вражеские танки и пехота начали контратаку. Полковые пушки открыли огонь прямой наводкой. Вступили в бой 500-й истребительно-противотанковый полк, дивизионные артиллеристы. Два танка вспыхнули, остальные укрылись в балке. Вражеская пехота не рискнула без танков идти вперед. Этим и воспользовались подразделения 384-го полка. Командир 5-й роты старший лейтенант И. Я. Плещенко и комсорг лейтенант Н. М. Лавров увлекли за собой бойцов, и те, ведя огонь из автоматов на ходу, обратили гитлеровцев вспять. Положение на левом фланге улучшилось.
Одновременно фашисты наносили удар по правому флангу 157-й. Здесь стойко удерживал позиции 716-й полк полковника М. И. Андрусенко. Отразив очередную контратаку, командир батальона старший лейтенант А. Н. Быковский и его заместитель по политчасти капитан М. Н. Гевко возобновили атаку и погнали румын назад. Бойцы батальона ворвались во вторую траншею, выбили противника из нее и захватили немало трофеев. Отважный комбат Быковский получил второе ранение и был эвакуирован с поля боя, а командование группой взял на себя политработник М. Н. Гевко.
Подвиг этой небольшой группы, насчитывавшей всего 27 человек, останется яркой страницей в летописи 157-й дивизии и 64-й армии.
Группа Гевко сразу же подверглась атаке с трех сторон и оказалась в крайне тяжелом положении. Оставшись без артиллерийской поддержки, Гевко мог рассчитывать только на свои силы. Короткий день глубокой осени уже клонился к концу. Наши воины, зажатые в полукольцо, отбивались своим и трофейным оружием. По темноте бой сам по себе смолк. Гитлеровцы атак не предпринимали, а Гевко и его товарищи твердо решили: захваченной траншеи не оставлять и с утра принять бой в надежде.
9 Заказ X» 335
257
что подкрепление непременно придет. Но оно не пришло.
С утра противник возобновил яростные атаки на всем участке дивизии. Пехота и танки двинулись и на траншею, где засела группа Гевко. «На рассвете,— как это отмечает в своих воспоминаниях капитан М. Г. Горб,— Гевко доложил по телефону:
— Перед нами большое скопление пехоты, подходят танки. Готовимся к отражению атаки. Имеем двадцать противотанковых гранат, два ПТР, много ручных гранат и патронов. Трофейные пулеметы тоже пустим в дело.
Через некоторое время Гевко сообщил:
— Нас атаковали пять танков и до двух рот пехоты. Один танк подожжен. Остальные укрылись в балке. Пехота гитлеровцев залегла. Держим ее под непрерывным огнем. Перед пулеметом старшего лейтенанта Алексеева вижу много трупов вражеских солдат.
И еще доклад, через полчаса:
— Танки бьют по нас из пушек. Окопы рушатся. Со стороны Елхи подходит еще до роты пехоты. Живых осталось мало. Дали клятву сражаться до последнего. Живыми в плен не сдадимся! Прощайте...
А потом уже докладывал связист Бойкобаба:
— Комиссар Гевко тяжело ранен. Помирает. Нас осталось восемь. Кто может — стреляет. Старший лейтенант Саенко, лейтенант Зайцев, боец Кацубо бьют из трофейных пулеметов. Фрицев положили навалом...
И последний доклад связиста:
— Фрицы лезут, как шакалы. Кричат нам «сдавайтесь!», но мы пока бьемся, бьемся...
На этом связь оборвалась»1.
Когда на следующий день воины 716-го полка выбили противника со второй позиции, где насмерть стояла группа Гевко, они увидели сожженный танк и около 200 трупов румынских
1 Горб М. Мои однополчане. М., ДОСААФ, 1976, с. 32—34.
258
и немецких солдат. В траншее находились останки павших рднополчая. Ср здеДИййй злобой фашисты добивали раненых и глумились над телами убитых. Головы их были разбиты прикладами винтовок, тела исколоты Титыками, руки и ноги изуродованы. Не было ни одного тела, которое не имело бы страшных следов изуверства гитлеровцев1.
Имена павших героев мы обязаны сохранить. Беззаветно, до последнего вздоха сражались с фашистами и умерли как настоящие герои: капитан Михаил Нефедович Гевко, старшие лейтенанты Анатолий Кузьмич Алексеев и Федор Леонтьевич Саенко, лейтенанты Валентин Васильевич Бабаев, Федор Сергеевич Зайцев и Виктор Васильевич Орлов, младший лейтенант Михаил Ульянович Лысюк, старший сержант Василий Васильевич Бойкобаба, сержант Леонид Казимирович Билей, красноармейцы Иван Федорович Бедаш, Иван Петрович Богучевский, Николай Семенович Гаников, Трофим Степанович Девятье-ров, Яков Ильич Житкухин, Александр Семенович Коцюба, Василий Сергеевич Люблин, Василий Сергеевич Меркулов, Иван Трофимович Михайленко, Давид Моисеевич Новосельский, Семен Иванович Рогачев, Петр Константинович Седов, Виктор Юрьевич Семенов, Андрей Васильевич Симкенов, Василий Токарнов, Алексей Максимович Усков, Федор Семенович Федоров и Василий Кириллович Яковлев.
Весть о зверствах гитлеровцев, о их глумлении над телами советских воинов быстро разнеслась по подразделениям 157-й и других дивизий, перешедших в наступление. Волны ненависти и негодования вылились в новые сокрушительные удары по врагу. Товарищи павших над свежей могилой героев поклялись беспощадно мстить коварному врагу, победно завершить его разгром у берегов Волги.
Прошло два дня нашего наступления. Не всюду и не во всем нам сопутствовала удача.
1 ЦАМО СССР, ф. 1220, оп, 2, д. 13, л. 405.
9*
259
64-я своим ударом, нацеленным в направлении Гаврилозки, в общем-то пока надежно обеспечивала действия ударной группировки фронта, отражая яростные контратаки противника с севера. Ко второй половине 22 ноября противник несколько поутих, и командарм получил возможность собрать командиров дивизий, ведущих работников штаба, чтобы проанализировать ход боевых действий и внести в них коррективы. Генерал М. С. Шумилов сообщил о том, что ударные группировки войск Сталинградского и Юго-Западного фронтов успешно развивают наступление по сходящимся направлениям, идут как раз теми местами, где в летнюю пору 64-я сдерживала неистовый нажим танков Гота, что в ближайшие дни следует ожидать радостного события — соединения двух фронтов и полного окружения вражеской группировки у Сталинграда.
Далее командарм отметил, что армия притянула на себя крупные силы противника и сейчас активными действиями сковывает их, содействуя успешному осуществлению операции «Уран». Важно и впредь всеми средствами и способами истреблять живую силу и технику врага, изматывать его и таким образом создавать условия для более интенсивного продвижения вперед.
Командарм тут же решает понесшую значительные потери 38-ю дивизию сменить находящейся в его резерве 36-й гвардейской стрелковой дивизией генерала М. И. Денисенко. Она в содружестве со 157-й дивизией с утра 23 ноября, штурмуя и взламывая вражеские позиции, устремилась вперед. К исходу дня овладела районом высоты 110,9. Серьезные нарекания были высказаны в адрес командира 204-й дивизии А. В. Скворцова. Тот, конечно, сослался на сильное сопротивление гитлеровцев. На это командарм сказал:
— Вы посмотрите, как дралась тридцать восьмая. На нее, пожалуй, натиск был посильнее вашего. Вчера только до полудня она отби
260
ла пять сильных атак на высоту 128,2. И урон нанесла врагу немалый — только за один день подбила около двадцати шести танков и разгромила до двух полков пехоты. Вот как надо драться!
К исходу 23 ноября войска армии, возобновив совместно с 57-й армией наступление, преодолели упорное сопротивление противника, вышли на рубеж Елхи, Попов, балка Караватка. 204-я дивизия одержала успех, захватив Ягодный (критика командарма подействовала). Части 57-й армии заняли Нариман и Гавриловну. Таким образом, все пути отхода гитлеровцев на юг и юго-запад были закрыты. Но дальнейшего продвижения наших войск в ближайшие дни не последовало.
И вот, наконец, пришла радостная весть. В середине дня, а точнее в 16 часов 23 ноября, 4~й танковый корпус генерала А. Г. Кравченко и 4-й механизированный корпус генерала В. Т. Вольского соединились в районе Советского и замкнули кольцо окружения, перерезав все коммуникации противника. Окруженными оказались 22 дивизии 6-й полевой и 4-й танковой немецких армий, около 160 отдельных частей.
Советские войска быстро создали сплошной внутренний фронт окружения вражеской группировки. Одновременно с внутренним создавался и внешний фронт окружения. К исходу 23 ноября стрелковые соединения 1-й гвардейской и 5-й танковой армий Юго-Западного фронта вышли на рубеж рек Криуша и Чир и заняли там прочную оборону. Части 51-й армии и 4-го кав-корпуса Сталинградского фронта выдвинулись на рубеж Громославка — Аксай — Уманцево — восточнее Садовое. В результате этих действий операция «Уран» — иначе операция по окружению врага — была надежно обеспечена как с запада, так и с юга.
А что же творилось в это время в стане противника?
Ответ на этот вопрос дают мемуары полковника 6-й немецкой армии В. Адама:
261
«Мы переживали тревожные дни. Носились самые различные слухи... Никто не знал, что в них верно... Наконец вечером 20 ноября мы кое-что узнали о положении нашего левого соседа— 4-й танковой армии. Противник прорвал с юга немецкую оборону и продвинулся к Дону. Командование группы армий выделило 29-ю моторизованную дивизию, чтобы закрыть брешь, но дивизия не смогла противостоять натиску советских войск. 4-й армейский корпус и 20-я румынская пехотная дивизия отступили и теперь сражались фронтом на юг. О прочих находившихся на юге румынских дивизиях ничего не было известно. По последним донесениям, советские танки подошли непосредственно к командному пункту 4-й танковой армии.
Какой оборот приняло дело? Зияющая брешь на нашем левом фланге, а теперь еще и на правом...
Стало ясно, что нас ждет страшная катастрофа, если германское командование не будет действовать быстро и эффективно»1.
Как же действовало германское командование?
Паулюс радирует о положении дел командующему группы армий «Б» и настоятельно просит дать разрешение на прорыв в юго-западном направлении. Генерал Вейхс телеграммой в главный штаб сухопутных войск от 23 ноября поддерживает предложение Паулюса' об отводе 6-й армии и говорит при этом: «Я вполне сознаю, что предлагаемая операция связана с большими жертвами, в особенности техники, имущества. Они, однако, будут значительно меньшими, чем при голодной блокаде армии в котле, к которой приведут ее в противном случае развивающиеся сейчас события»1 2.
Эти соображения были доложены Гитлеру. В ответ звучало категорическое «нет». Генерал Цейтцлер все же уговаривает Гитлера, и тот, по
1 Адам В, Трудное решение, с. 172.
2 Дёрр Г. Поход на Сталинград, с. 76.
262
колебавшись, обещает отдать приказ о выходе из окружения 24 ноября. Но вновь в гитлеровской верхушке начались разногласия, и приказа об отводе 6-й армии не последовало. Около полудня 24 ноября из ставки Гитлера была передана телеграмма совершенно иного толка:
«6-я армия временно окружена русскими. Я решил сосредоточить армию в районе окраины Сталинграда: Котлубань — высота с отметкой 135 — Мариновка — Цыбенко — южная окраина Сталинграда. Армия может поверить мне, что я сделаю все от меня зависящее для ее снабжения и своевременного деблокирования. Я знаю храбрую 6-ю армию и ее командующего и уверен, что она выполнит свой долг. Адольф Гитлер».
Теперь мы знаем, чего стоило это высокопар-* ное заявление прожженного авантюриста. Катастрофа на Волге надвигалась неотвратимо. Это отчетливо видел и пока что столь ценимый Гитлером генерал Паулюс. Он еще не раз обращался к фюреру с просьбой оставить район Сталинграда, но неизменно слышал: «Из Сталинграда я не уйду!»
И не ушел, вернее, 6-й армии не позволили уйти советские войска, зажавшие ее в железное кольцо.
Таким образом, операция «Уран» удалась полностью. 64-я армия, как и другие армии, выполнила поставленную перед ней задачу. Успех был достигнут внезапностью удара, настойчивыми и решительными действиями всех частей и соединений, высоким наступательным порывом воинов, их героизмом и самоотверженностью при взламывании оборонительных рубежей противника.
Кольцо сжимается
«...Ликвидация противника началась сразу же после его окружения, что отвечало сложившейся обстановке. Для этого привлекались значительные силы Юго-Западного, Донского и Ста
263
линградского фронтов. С севера переходила в наступление 66-я армия Донского фронта, активизировались боевые действия во всей полосе 24-й армии, а с востока и юга наступали войска 62, 64-й и 57-й армий Сталинградского фронта. Все это приводило к расширению фронта активных действий наших войск против окруженной группировки противника»1.
Окружив врага, вонзившего свой гигантский клин в самое сердце Сталинграда, советские войска выполнили только часть задачи, поставленной Ставкой Верховного Главнокомандования. Теперь предстояло настойчивым продвижением вперед сжимать кольцо окружения, расчленить попавшие в «котел» гитлеровские войска и по частям возможно быстрее ликвидировать их.
За последнюю неделю ноября воины 64-й армии, ведя ожесточенные бои, продвинулись своим левым флангом лишь на 18 километров и вышли в район Цыбенко. Развернувшись здесь фронтом на север, армия столкнулась с сильно укрепленной полосой обороны противника и начала медленно ее «прогрызать». Несколько успешнее шло сжатие кольца на других участках внутреннего фронта окружения, что привело к уменьшению размера кольца почти вдвое: с севера на юг — на 34—40 километров, с запада на восток — на 70 — 80 километров. Однако рассечь попавшие в «котел» войска так и не удалось. Противник уплотнил боевые порядки и умело маневрировал резервами. Сказывались, конечно, и усталость, и потери наших войск в течение непрерывного десятидневного наступления.
Была и другая, неожиданно возникшая причина столь медленного продвижения наших войск. Дело в том, что никто точно не мог назвать численность окруженной группировки. Поначалу считалось, что в «котле» находится 85— 90 тысяч вражеских солдат и офицеров, а, как
1 Великая победа на Волге, с. 286.
264
потом выяснилось, их оказалось намного больше. И, собственно, наступающая сторона преимущества почти не имела, особенно в танках, артиллерии и другом вооружении. В этой связи ликвидация окруженной группировки требовала привлечения более крупных свежих сил. Они нужны были и для обеспечения надежного внешнего фронта окружения. Пока же таких сил не было, и вопрос о ликвидации окруженной группировки был временно снят, тем более, что гитлеровская ставка предприняла попытки разорвать кольцо окружения извне.
Оперативная пауза однако не означала прекращения боевых действий вообще. Перед войсками, обложившими «котел», ставилась задача ежедневно истреблять живую силу и боевую технику неприятеля, готовя, таким образом, условия для его окончательного разгрома. В.осуществлении этой задачи главную роль сыграли наши артиллеристы. Командующий артиллерией армии полковник Н. С. Петров, начальник штаба артиллерии полковник А. Н. Янчинский и их ближайшие помощники разработали целую систему мер изнурения противника методическим огнем на всем участке армии.
Эти меры должны были воспрепятствовать окруженному противнику совершенствовать оборону в инженерном отношении, дезорганизовать работу его наблюдательных пунктов, помешать возможным перегруппировкам и маневру резервами в самом кольце. Систематические удары артиллерии по аэродромам и посадочным площадкам должны были сковать действия вражеской авиации и тем самым помешать доставке в «котел» по воздуху продовольствия и боеприпасов. Кстати, эту же задачу выполняла и войсковая зенитная артиллерия, все противовоздушные силы армии. Разведке предлагалось точно установить местонахождение складов боеприпасов с тем, чтобы затем нанести по ним удары артиллерией большой мощности. Решение всех этих задач должно было в конечном итоге значительно подорвать материальные, а главное —
265
моральные силы попавших в западню гитлеровских войск.
Осуществление намеченных мер требовало немедленных действий. Поэтому все подготовив тельные работы проводились в сжатые сроки. Уже в ночь с 25 по 26 ноября офицеры штаба артиллерии подполковники 3. М. Санфиров,; В. П. Скоробогатов, майоры В. И. Романов, А. Ф. Луценко, капитан В. Е. Марченко определили важнейшие объекты, подлежащие воздействию методического огня.
Остро стал вопрос о боеприпасах. Десятидневные наступательные бои потребовали большого расхода их. Подвоз через Волгу был до крайности затруднен: ледоход на Волге стал непреодолимым препятствием как для паромов, так и для катеров.
А ведь боеприпасы расходовались ежедневно для подавления и уничтожения обнаруженных огневых точек, для контрбатарейной борьбы. При этом надо было накапливать солидный запас снаояппц и мин для окончательного оазгро-ма окруженного поотивника. Стало быть, требовалась и стоожайшая экономия ‘ боеприпасов.
Где же выход? .Артиллеристы нашли его. На территории, уже освобожденной армией, противник. как оказалось, оставил несколько складов боепоипасов. где в основном были мины для 81-миллиметровых минометов, снаряды для 105-миллиметровых орудий и 88-миллиметровых зениток. Осталось немало и самого оружия, причем вполне исправного. Так, полевых орудий калибра 105-миллиметрового насчитывалось 33, минометов 81-миллиметрового—111, зенитных орудий — 9, шестиствольных минометов — 7. Все эти трофеи и были использованы для ведения методического огня. Расчеты трофейных орудий и минометов были проинструктированы специа-листами-вооруженцами. Особенно много поработал офицер отдела артвооружения инженер-майор В. Д. Петрусь. Он отлично изучил трофейное оружие и подготовил к стрельбе много минометных и артиллерийских расчетов.
266
И вот в один из декабрьских дней, когда инициатива артиллеристов 64-й армии была одобрена начальником штаба артиллерии Сталинградского фронта генералом И. С, Тулов-ским, пушки и минометы гитлеровцев ударили... по гитлеровцам. Удары эти следовали ежедневно, вплоть до утра 10 января 1943 года, когда начался решающий штурм окруженной группировки врага. Каждые сутки, кроме своих боеприпасов, расходовалось свыше 1500 трофейных снарядов и мин.
Однако главная задача всех войск, окруживших вражескую группировку, состояла в том, чтобы не дать войскам противника вырваться из «котла». Из Ставки за подписью Г. К. Жукова была послана в войска телеграмма, в которой определялись меры для срыва возможной деблокады противника. Предлагалось и нанесение ударов для рассечения надвое вражеской группировки.
К началу декабря гитлеровскому командованию удалось создать довольно устойчивую круговую оборону на рубеже Орловка — Дмитриевка — Мариновка — Прудбой — Елхи — Купоросное протяжением до 170 километров. Противник располагал достаточными силами, чтобы не только оказывать упорное сопротивление нашим войскам, но и организовать прорыв в случае подхода деблокирующей группировки извне. 64-я армия находилась как раз на направлении, где немецко-фашистские войска могли нанести удары. Это обязывало командование армии держать резервы в состоянии боевой готовности.
С конца ноября дивизии левого фланга армии, выполняя приказ командарма, возобновили наступательные действия, имевшие целью расчленить и уничтожить окруженную группировку противника. К этому времени в приволжских степях уже вовсю властвовала злая зима. В отдельные дни морозы достигали 30 градусов. Они сковали землю и затрудняли действия войск. Снежные метели заносили балки, колонные пути, по которым подвозились боеприпасы
267
и пища. Артиллеристы выбивались из сил, таща на себе орудия. Но тяжелее всех было царице полей — пехоте. Ей приходилось долбить промерзшую землю, делать временные укрытия из снега.
Наступающие соединения 64-й армии встречали упорное сопротивление.
Главные события на Сталинградском фронте развернулись 2 декабря. Тогда войска 62-й, наносившие удар в направлении Гумрака, и 64-й армии вместе с правофланговыми соединениями 57-й армии, нацеленной на Алексеевку, должны были встретиться с войсками Донского фронта, начавшего наступление в южном направлении двумя днями позже. Однако на участке 64-й успех был лишь в районе Купоросное. Дело в томГ/ что противник, опираясь на хорошо развитую систему инженерных сооружений, оказал нашим войскам ожесточенное сопротивление. На каждую нашу атаку гитлеровцы отвечали контратаками.
Рассечения вражеской группировки надвое не произошло. Тогда Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение направить из своего резерва в состав Донского фронта 2-ю гвардейскую армию под командованием генерал-лейтенанта Р. Я. Малиновского. Она-то и должна была нанести рассекающий удар по окруженной группировке и вместе с войсками Сталинградского и Донского фронтов разгромить ее.
Но в наши планы вмешался генерал-фельдмаршал Манштейн, возглавивший операцию по деблокаде 6-й немецкой армии. 12 декабря начала наступление в северном направлении армейская группа Гота, находившаяся к Сталинграду ближе, чем тормосинская группировка.
В середине декабря, то есть к тому времени, когда танки Гота находились в 40—45 километрах от окруженной группировки, войска Паулюса сосредоточились с целью прорыва блокады изнутри. По ним было нанесено несколько бомбовых ударов. Противник, понеся большие потери, отказался от дальнейших попыток пробиться навстречу танкам Гота.
268
Впоследствии командарм М. С. Шумилов оценивал положение на участке 64-й и 57-й армий как очень серьезное. В случае продвижения танков Гота на север создавалась непосредственная угроза с тыла войскам двух наших армий. Паулюс, конечно же, не замедлил бы со встречным ударом, и тогда левофланговые дивизии 64-й армии попадали, говоря образно, между молотом и наковальней. Но своевременно выставленный командованием Сталинградского фронта заслон, затем стремительный марш гвардейцев Р. Я. Малиновского и встречный удар, нанесенный ими по войскам Манштейна, окончательно сорвали попытки немецкого командования вызволить 6-ю армию из кольца окружения.
С этого времени войска Сталинградского фронта развернули наступление на всех направлениях.
...Всякий раз, когда на фронте проявляется активность той или другой стороны, прибавляется работы медицинскому персоналу армии. И в стужу, и в зной медики 64-й, которая почти не знала пауз в ожесточенных боях, были постоянно на своем посту. Не смыкая глаз, сутками они тоже вели настоящий бой за жизнь воинов, за быстрейшее их возвращение в строй.
...Над заснеженными приволжскими степями бушуют снежные метели, стоят лютые морозы. Непривычно в них санитару-узбеку Махмуду Ба-тырбекову. Но его 29-я дивизия наступает. Берет не поддающиеся пока Елхи. Сколько же за эти злосчастные тринадцать домиков, от которых уже и признаков никаких не осталось, полегло наших бойцов и командиров! Вот и сейчас на злом ветру, по колючему снегу ползет Батырбеков от одного раненого к другому, сноровистыми движениями освобождает рану от одежды и делает первую перевязку.
Санитарный пункт еще не развернут, но ведь раненые не ждут. Их надо где-то укрыть, вытащить из-под вражеских пуль. Батырбеков замечает пустующий блиндаж. Выгребает из него
269
снег. Поправляет изуродованную кем-то железную печь. Ломает нехитрую мебель, растапливает печь и спешит за ранеными. Им надо тепло.
Рядом разорвалась мина. Батырбеков оглушен. На какое-то время теряет сознание. Приходит в себя. И первое, что видит, это побелевшие пальцы рук. Стал оттирать снегом. Тер до боли, до крови, а потом обмотал бинтами и пополз к раненым...
Много вынес из-под огня боевых товарищей Махмуд Батырбеков, спас не одну жизнь. И за это ему наградой был орден Красного Знамени.
Трудно санитарам в лютую стужу. А было ли им легче в августовский зной, когда вокруг ни капли воды и все вокруг в сплошном море огня!
До сих пор нельзя забыть подвиг, совершенный у степного разъезда военфельдшером Александрой Картамышевой. Когда на наших бойцов ползли фашистские танки, она вырывала их из-под траков гусениц, затаивалась, тащила на себе сотни метров, обливаясь потом. Затем она забралась в дзот, где еще были раненые бойцы. Дзот окружили вражеские танки. «Русь, сдавайсь!» — кричали гитлеровцы. «Большевики не сдаются!» — неслось в ответ из дзо-та, а следом в фашистов полетели гранаты. Изверги решили сжечь дзот. Прямой наводкой они ударили в него зажигательными снарядами. Комсомолка Картамышева погибла, но не сдалась...
Начало августа. Под станцией Тундутово идут тяжелые оборонительные бои. 38-я стрелковая едва сдерживает неистовый натиск вражеских танков. Какой-то их группе удалось прорваться и отрезать от дивизии медико-санитарный батальон. Его командир приказывает занять круговую оборону в поселке Блинников. Врачи, медсестры, санитары рыли траншеи, окопы, ходы сообщения. С дивизионного обменного пункта кто-то доставил противотанковые ружья и гранаты, бутылки с горючей смесью. Медсанбат готовился к отражению фашистских танков.
И они — их было около 90 — поначалу пошли на оборону медиков, но потом обошли ее сто
270
роной. А вот ужасной бомбежки медики не избежали.
Бывший командир медицинской роты этого же медсанбата гвардии майор медицинской службы В. И. Панов вспоминает, как его сослуживцам пришлось работать в дни начавшегося контрнаступления под Сталинградом:
«Тяжелые условия!.. Пожалуй, это не те слова. Сейчас не веришь, что можно было выдерживать поистине нечеловеческое напряжение.
Медсанбат развертывался в палатках, в землянках, в балках. А морозы-то стояли до сорока! Оперировали при светильниках самодельной марки «катюша» — сплющенной снарядной гильзе.
Выдержка, самообладание были типичны для всего медицинского персонала...
7-й стрелковый корпус в момент контрудара нес большие потери. В санроте 96-й стрелковой бригады остался лишь один хирург — капитан медицинской службы Тамара Бертамак. Возвращаясь в санроту, она попала под обстрел и была ранена в ногу. Сама себе сделала перевязку. Никому слова не сказав о ранении, встала к операционному столу.
Раненые все поступали и поступали.. Не уйдешь, не разогнешь спины. А силы оставляют хирурга. В конце концов она потеряла сознание. Ей оказали помощь, привели в чувство, но и после этого хирург не покинула своего поста.
Трудной была эвакуация раненых с поля боя. Транспортных средств не хватало. Порой к переднему краю подходили грузовые автомашины — цель заметная,— и противник открывал по ним огонь. Конные повозки тоже часто подвергались обстрелу. Но еще более сложной и опасной была переправа раненых на левый берег Волги, где находилась основная госпитальная база армии.
Вот что вспоминает подполковник медслуж-бы в отставке В. И. Шукевич, бывший в ту пору помощником начальника головного отделения эвакопункта:
271
— Все госпитали и медсанбаты, размещенные на правом берегу Волги, были переполнены. Волга стала. Из передовых медпунктов раненые поступали в Татьянку, в эвакоприемник. Когда лед был еще тонким, раненые в ватных или меховых конвертах укладывались на лодочки-волокушки, которые тянули санитары или бойцы из команды выздоравливающих. Каждую минуту лед мог треснуть... Когда же лед окреп и мог поднимать большую тяжесть, раненых на волокушах (по трое-четверо) транспортировали уже конной тягой. Организация таких «поездов» значительно увеличила пропускную способность эвакопунктов. Эвакуация шла круглосуточно. Зачастую под бомбежкой. Но ни одного раненого мы не потеряли.
Запись из дневника ведущего хирурга госпиталя № 2409 М. И. Соколова воссоздает картину поистине нечеловеческого труда врачей и сестер:
«...Раненых везут и везут. Ведущий хирург стоит между двумя операционными столами. Пока он оперирует на одном, на другом готовят очередного раненого. Кончив работу на первом столе, поворачивается к другому. И так день за днем, ночь за ночью... Чтобы не уснуть, не свалиться с ног, принимаем тонизирующие средства. От длительного и непрерывного стояния ноги отекают. Снимаешь ботинки, надеваешь тапочки, а потом и их сбрасываешь...
Но это еще не все. У некоторых раненых жизнь висит на волоске. От твоего решения, а главное — твоих точных и незамедлительных действий зависит все. А ведь их проходит через твои руки сотни. И каждая удачная, подчеркиваю — своевременная — операция — это возвращенная Родине жизнь».
На левом берегу в километре от Волги, в реденьких прибрежных лесочках, расположился полевой походный госпиталь № 2208. Его землянки и утепленные палатки почти ежедневно заполняются новыми ранеными. Начальник сортировочного отделения военврач Г. Д. Дымчен-
27
ко — беспокойная и хлопотливая труженица — внимательно следит за сортировкой раненых по характеру ранений, по срочности оказания хирургической помощи. Огромную работу выполняли, простаивая сутками у операционного стола, ведущий хирург, опытный специалист широкого профиля Г. Т. Власов, хирурги Г. М. Коновалова, Л. А. Семенова. Не зная устали трудились медсестры М. И. Захарова, Е. К. Галкина, Л. А. Константинова, В. Г. Панферова, В. Б. Чубайс и другие.
Во главе санитарной службы стояли такие неутомимые ее организаторы, как генерал-майор медицинской службы Александр Николаевич Григорьев, его заместитель полковник медицинской службы Игорь Петрович Лидов, ведавший всей эвакуацией и госпитализацией раненых, главный хирург армии Павел Николаевич Напалков. Их эрудиция, большой практический опыт, знание всех тонкостей медико-санитарной службы обеспечили возвращение в строй большого числа раненых.
...Есть в Кировском районе Волгограда улица имени Зинаиды Маресевой. Улица поименована в честь Героя Советского Союза старшего сержанта медицинской службы, отличившейся в боях под Сталинградом и на Курской дуге.
Бывшая работница Вольского завода «Большевик» Зина Маресева, окончив курсы медсестер, добровольцем ушла на фронт и в ноябре 1942 года была назначена санинструктором в стрелковый полк 38-й дивизии, которым командовал капитан В. И. Давиденко. Пришла в самое горячее время — шло контрнаступление советских войск под Сталинградом. Там, в районе высоты 128,2, Зина и приняла боевое крещение. Находясь все время под огнем, она хладнокровно оказывала первую помощь раненым бойцам, особо тяжелых эвакуировала в медсанбат. Только за двое суток она вынесла с поля боя 64 раненых. В одну из горячих схваток, заменив убитого командира, Зина повела бойцов в атаку.
Не дожила Зина. При форсировании Северно
273
го Донца 3 августа 1943 года Зина, прикрыв своим телом раненого, сама получила смертельное ранение.
Ей было 20 лет. Гвардейцы Воропоновского 214-го полка дали залп над ее свежей могилой и поклялись мстить за геройскую медсестру..,
Позже в полку узнали, что Указом Президиума Верховного Совета СССР Зинаиде Ивановне Маресевой посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Именем ее названы не только улица в Волгограде, но и на родине, в поселке Черкасском. В Вольске на доме по ул. Толстого, 110, в котором жила героиня, укреплена мемориальная доска. 3. И. Маресева навечно занесена в списки рабочих Вольского завода «Большевик». Ее именем на заводе названа контрольно-исследовательская лаборатория...
Приближался новый, 1943 год.
События в конце декабря развивались на фронте так. Пока 2-я гвардейская армия генерала Р. Я. Малиновского расправлялась с котель-никовской группировкой противника, войска, блокировавшие «котел», в том числе и 64-й армии, не давали покоя врагу ни днем, ни ночью.
В канун Нового года Ставка приняла решение о ликвидации Сталинградского фронта и образовании на его основе Южного фронта, который был обязан отодвинуть внешний фронт окружения дальше на запад. 64-я армия, равно как 62-я и 57-я армии, передавались в состав Донского фронта. Ему й ставилась задача — завершить разгром окруженных войск.
В армиях побывал командующий фронтом генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский. На КП генерала М. С. Шумилова состоялся обстоятельный разговор. Командарм 64-й информировал командующего фронтом о положении дел в армии, ее составе, боевых возможностях, а также о ходе подготовки к решающей операции по окончательному разгрому врага под Сталинградом. Командарм-64, хорошо себе
274
представляя, что войска армии не имеют численного превосходства перед противником и что в этом случае огонь артиллерии будет иметь решающее значение, попросил усилить армию артиллерией. Но К. К. Рокоссовский тактично заметил, что следует обходиться тем, что есть в армии, поскольку сосредоточение основных сил фронта предполагается на других направлениях. А вот как армия намеревается использовать свои артиллерийские средства,— этим командующий поручил поинтересоваться «главному артиллеристу» фронта генералу В. И. Казакову.
В конце визита К. К. Рокоссовский особо заметил М. С. Шумилову:
— Учтите, главная ваша задача: огнем и активными действиями на отдельных участках истреблять врага, сковать его силы и по возможности притянуть на себя часть его резервов.
Огни открывают победу. Это суворовское изречение в новых условиях приобрело свой глубокий смысл. Не простым навалом, не натиском масс, а именно огнем крушить сильную оборону врага, обреченного на неминуемую гибель,— вот что явилось основным направлением, сердцевиной плана генерального штурма окруженной группировки. И, надо сказать, армейские «боги войны» — командующий артиллерией полковник Н. С. Петров, его штаб — приложили немало усилий, чтобы разработать оригинальный план артиллерийского обеспечения наступательной операции.
Мы сейчас имеем возможность последовательно проследить всю подготовку нашего огневого удара, открывшего путь к победному финалу Сталинградской битвы.
Генерал И. А. Ласкин четко ориентирует штаб артиллерии относительно намечаемого участка прорыва, протяженностью 4,5 км, дает и предполагаемое оперативное построение армии: 36-я гвардейская, 204-я стрелковые дивизии и 143-я морская стрелковая бригада — первый эшелон; 29-я стрелковая дивизия и 154-я мор
275
ская стрелковая бригада — второй эшелон.
Командарм Шумилов потребовал на участок прорыва привлечь максимально возможное число орудий и минометов, всю артиллерию усиления резерва Верховного Главнокомандования. На этой основе штаб артиллерии предложил каждую стрелковую дивизию и бригаду усилить тремя артполками и в период огневой подготовки атаки привлечь всю артиллерию дивизий второго эшелона. Создавались также артиллерийские группы дальнего действия (их возглавил командир 19-й тяжелой артдивизии генерал В. И. Дмитриев) и гвардейских минометных частей под командованием подполковника И. С. Юфа, впоследствии ставшего Героем Советского Союза. Выделялся и армейский противотанковый резерв.
Таким образом, плотность стволов на 1 км фронта составила 170 орудий, минометов и реактивных установок. Такого сосредоточения артиллерии армия еще не видывала! Противостоящие нам силы войсковой и артиллерийской разведкой были установлены довольно точно. Вновь главный удар намечалось нанести по наименее стойкой и уже основательно потрепанной 20-й румынской пехотной дивизии и батальонам 71-й пехотной и 29-й моторизованной дивизий.
Оригинальным был весь порядок 55-минутной артиллерийской подготовки:
первый 5-минутный огневой налет по первой позиции и ближайшей тактической глубине обороны противника;
30-минутный период разрушения (группа АДД подавляет артиллерийские батареи противника);
второй 5-минутный огневой налет по артиллерийским и минометным батареям противника;
10-минутный ложный перенос огня на объекты противника в ближайшей тактической зоне (удары по живой силе, сосредоточенной в балках и блиндажах);
третий 5-минутный огневой налет по переднему краю; главное в нем — подавить артилле
276
рию и минометы противника и воспретить их заградительный огонь против нашей наступающей пехоты. Этот огневой удар планировалось наносить вплоть до захвата атакующими второй траншеи.
Утверждая план артиллерийского обеспечения генерального штурма «котла», генерал М. С. Шумилов заметил:
-— Мне, как участнику многих атак на полях гражданской войны, войны в Испании и нынешней, приходилось не раз видеть, как срывались наши атаки из-за того, что противник останавливал нас заградительным огнем перед своим передним краем. А ведь это происходит в самый решающий момент атаки. Вот почему вам, товарищи артиллеристы, важно не дать врагу ставить такой огонь на пути нашей пехоты. Заткните глотку вражеских орудий и минометов своим огнем — вот вам и успех атаки! И еще — организуйте получше огонь орудий прямой наводки. Не оставляйте пехоту без их поддержки. Сейчас зима. Снега глубокие. Тащить орудия трудно. Тут мы и пехотинцам скажем, чтобы помогали расчетам.
Это и будет настоящее боевое содружество на поле боя.
Все указания командарма были учтены при подготовке наших огневых ударов по врагу. Особо хочется показать, как мысль командарма о боевом содружестве на поле боя нашла реальное воплощение в отделах и управлениях штаба армии. В тесном содружестве с артиллеристами работал и инженерный штаб. Генерал В. Я. Пляскин — человек высокой культуры, внутренне собранный и исполнительный, принял все меры, чтобы на дорогах наступления не подорвался на минах ни один орудийный расчет. Много души вложил в подготовку всех родов войск к решающей операции один из авторитетных «оперативников» армии, имевший два академических образования, полковник П. М. Журавлев. Неоднократно интересовались ходом подготовки и представители штаба артиллерии фронта.
277
В обеспечении артиллерии, да и всех войск армии надежными средствами связи большую роль сыграли начальник связи армии полковник Т. Р. Борисенко, а также командир армейского полка связи полковник Я. И. Раевский и его заместитель по политчасти Е. Н. Вербин.
Здесь уместно сказать еще об одном, очень важном отряде специалистов, обеспечивающих надежную работу артиллеристов. Речь идет о скромных тружениках топографических подразделений. Пишут о них мало, но в период обороны и особенно наступления в условиях степной местности они мастерски выполняли свои задачи, обеспечивая точную привязку батарей и наблюдательных орудий к местности...
К началу января 1943 года положение окруженных немецко-фашистских войск было безнадежным. Все возможности вырваться из кольца уже представлялись иллюзорными. Запасы продовольствия подходили к концу. Рационы войск стали настолько мизерными, что продержаться на них сколько-нибудь долго люди не могли. Тем не менее, выполняя приказ Гитлера, окруженная группировка продолжала сопротивляться, хотя многим солдатам, офицерам, да и генералам стала ясной полная бесперспективность этого сопротивления.
Разгром
Разве можно сталинградцам забыть эту ночь!..
Стрелка часов приближается к отметке конца одного и начала другого года. А пока по всему фронту кольца окружения на какое-то время установилось своеобразное «перемирие», даже очереди дежурных пулеметов смолкли. И ракеты не вспыхивали привычно на «той» стороне.
Тишина. Замолкла скованная морозцем степь. Разве что ветер — степной старожил — гонит колючую поземку.
В землянках и блиндажах, в траншеях и око
278
пах переднего края кто-то перечитывает принесенный письмоносцем заветный треугольничек и мысленно переносится в родные края. Другие рассматривают присланные фронтовикам подарки. Всюду, где есть хоть какой-то приемник, не продохнешь.
Стрелка медленно ползет к 12. И в это время слышится Красная площадь. Гудят клаксоны. Раздаются позывные Москвы. Говор смолкает. «Катюша» бросает свой неяркий свет на сосредоточенные лица.
Г оворит «всесоюзный староста» — Михаил Иванович Калинин. Спокойно, лишь изредка покашливая, он говорит о самом насущном, чем живет каждый здесь, на фронте, и там, в глубоком тылу. О нашем контрнаступлении под Сталинградом, о потерях врага, о нарастающих ударах в районе среднего Дона, на Северном Кавказе. Освобождено свыше двух тысяч населенных пунктов. Инициативу прочно удерживают советские войска...
— С новым годом, товарищи!
Гремит могучее «ура!». А на артиллерийских позициях уже звучит команда «натянуть шнуры!». И с первым ударом Кремлевских курантов в звездное небо летят хвостатые снаряды. Над степью заметался огненный ураган. В сторону врага было обращено все, что могло стрелять. Мерзлую землю сотрясал орудийный гром. Степь гудела и звенела. Небо расчерчивалось вкривь и вкось разноцветьем пулеметных трасс и зенитных снарядов.
Мы теперь знаем, как воспринял враг это новогоднее «поздравление» сталинградцев. Вот что писал И. Видер:
«В новогодний вечер, часа за два до полуночи, затихший фронт словно ожил: кругом все гремело, грохотало, трещало. Я выбежал из землянки и застыл в изумлении: жуткое и одновременно захватывающее зрелище предстало перед моим взором. Русские решили на свой лад отпраздновать Новый год и сделать нас свидетелями своего торжества. Противник открыл огонь
279
из всех стволов по всему фронту «котла», сопровождая этот адский концерт фантастическим фейерверком... Мы как бы воочию увидели протянувшиеся в небо огненные прутья огромной круглой клетки, в которую нас заперли и в которой должна будет погибнуть вся наша армия»1.
Огневой налет в честь Нового года оборвался так же внезапно, как и начался. Все фронты действующей армии вступили в решающий год.
«За нашу победу!» — таков был новогодний тост сталинградцев. Скоро, теперь уже скоро они воплотят его в жизнь. Войска Донского фронта готовились к завершающей операции, получившей кодовое наименование «Кольцо».
О том, как готовилась, проводилась, закончилась и какие последствия имела эта операция, и будет дальнейший наш рассказ. Вели его очные и заочные участники «круглого стола», проведенного в канун 30-летия Сталинградской победы в редакции газеты «Советская Россия».
— Итак, операция «Кольцо». Какая идея лежала в ее основе, и как мыслилось ее осуществить!
Отвечает на этот вопрос генерал-лейтенант в отставке К. Ф. Телегин, являвшийся в период Сталинградской битвы членом Военного совета Донского фронта:
— Разгром группы Манштейна вновь поставил вопрос о ликвидации окруженного противника. Новая обстановка, разумеется, потребовала и какого-то нового плана операции. С этой целью к нам и прибыл представитель Ставки генерал-полковник артиллерии Н. Н. Воронов. При его непосредственном участии был разработан план операции «Кольцо» по ликвидации окруженной группировки. Ставка, внеся некоторые коррективы, 4 января окончательно утвердила план, положив в его основу расчленение окруженной группировки ударами с запада на восток и ликвидацию ее по частям. Такова была основная идея операции, и для исполнения ее создавались соответствующие группировки наших войск. Ставка, как известно, проведение операции «Кольцо» возложила на войска Донского фронта.
1 В и д е р И. Катастрофа на Волге, с. 83.
280
— Константин Федорович, перед тем, как начать штурм окруженной группировки, советское командование предъявило ультиматум Паулюсу. Как он был воспринят противником!
К. Ф. Телегин: Командование Донского фронта имело достаточное представление о том, что творилось в «котле». Твердо знали, что кончится все непременно нашей победой. Но нам не хотелось напрасного кровопролития. И у представителя Ставки Н. Н. Воронова, у командования фронтом родилась мысль: предъявить Паулюсу ультиматум Советского командования, в котором изложить наши гуманные условия безоговорочной капитуляции. Сейчас содержание этого ультиматума хорошо известно, и я не буду на нем останавливаться. Замечу лишь, что текст его вырабатывался творческими усилиями и представителя Ставки, и наших — командования Донского фронта, какую-то лепту в его редакцию внес и я.
Текст ультиматума, а до сих пор в практике советских войск не было такого прецедента, рассматривался и утверждался Ставкой. 2 января туда был направлен специальный документ, в котором испрашивалось разрешение вручить командованию окруженных войск ультиматум. Такое разрешение было получено. Стали искать парламентеров. Добровольцев оказалось много, но решено было послать фронтового разведчика майора А. М. Смыслова и переводчика политуправления капитана Н. Д. Дятленко. Однако наших парламентеров гитлеровцы встретили огнем. Стало ясно, что противник отвергает наш ультиматум. Но зажатые в «котел» все же о нем узнали. Ночные бомбардировщики разбросали листовки с текстом ультиматума. 9 января нашим парламентерам удалось все же вручить ультиматум, правда, не лично Паулюсу, а каким-то штабным офицерам. Через некоторое время парламентерам сообщили, что немецкое командование отказывается его принять. Идет депеша в Ставку об отклонении нашего ультиматума. Оттуда пришло лаконичное: «Все прекратить».
Итак, штурм и ничего другого! Войска стали готовиться к наступлению, которое, после некоторой оттяжки сроков, окончательно было намечено на 10 января 1943 года.
Войска фронта призывались идти «в последний решительный». Приказ Донского фронта бросил клич: «Вперед, на штурм окруженного врага!»
281
Рассказывает Герой Советского Союза генерал-полковник М. С. Шумилов:
— Подготовка к штурму в войсках армии шла, собственно, сразу же после окружения вражеских войск. Рядом частных операций и непрерывной разведкой мы уточнили очертание переднего края противника, его группировку, систему огня, инженерных заграждений и в соответствии с принятым решением проводили перегруппировку войск. Шла работа с пополнением. Готовилась к боям в условиях январских морозов и вся материальная часть. Мною были на местности заслушаны решения командиров частей и соединений, входящих в ударную группировку, а в канун штурма прошло у нас совещание командиров соединений, артиллерийских, танковых и авиационных командиров и начальников. Договаривались о том, чтобы удар по вражеской обороне получился одновременным и хорошо нацеленным. Враг имел время, чтобы укрепиться. Плюс к этому— сознание обреченности, конца, решимость оттянуть час гибели. Поэтому и людей мы готовили к борьбе ожес. точенной, я бы даже сказал,— отчаянной. Об этом шла речь на партийных и комсомольских собраниях, в беседах с новичками. Состоялись встречи воинов различных родов оружия, на которых говорилось о боевом содружестве, о взаимодействии на поле боя. Зная, что наши подразделения малочисленны, мы выдвигали в качестве главного требования воевать не числом, а умением, своевременно использовать результаты огневых ударов для решительного броска вперед.
10 января 1943 года. Этот день запомнится воинам 64-й, как и другой день — 20 ноября. Оба дня стали вехой на пути к окончательной победе под стенами Сталинграда.
Вспоминает генерал-майор артиллерии в от-’ ставке А. Н. Янчинский, бывший начальник штаба артиллерии 64-й армии:
— Утро морозное. Температура — минус 20. Небо чис. тое-чистое. Ветерок дует в сторону противника. Наши воины экипированы по-зимнему, холод им не страшен. Да и разогреются сейчас — работы всем хватит по горло. 370 командиров батарей в соответствии с метеоданными вво-дят поправки в подготовленные данные для стрельбы. Идет проверка готовности расчетов.
9.05. Удар дивизионов «катюш». И в небе описывают траектории снаряды и мины всех калибров. Кажется, что
282
где-то в облаках работает гигантская звуковая установка. А на земле — султаны вздыбленной мерзлой земли и снега. Поднимаются в морозный воздух обломки блиндажей, дзотов. На переднем крае противника бушует сплошное море огня. План артподготовки выдерживается строго. Теперь уже негде укрыться от нашего огня. Сунется враг в глубину обороны — и там его достанет огонь. Возвратится на передний край — и тут его накроют разящим металлом. Огонь всюду.
Радиоперехват, осуществленный 143-й морской бригадой, подтверждает убойную силу нашего огня. Один из командиров полка 20-й румынской пехотной дивизии открытым текстом обращается к бригадному генералу Димитриу: «Святой генерал, наши потери колоссальны. Если не будут подброшены резервы, остается одно — сдаваться в плен». Димитриу отвечает: «Согласен».
Командный пункт, с которого ведет наблюдение коман-дарм-64, весь сотрясается от залпов тяжелых орудий. Бросаю беглый взгляд на командарма. Чувствую: внутренне он взволнован. По ходу артподготовки раза три обращается ко мне с одним и тем же вопросом:
— Скажите, есть ли уверенность, что мы задавим артиллерию противника?
А меня и самого, признаться, волнует тот же вопрос. Но отвечаю невозмутимо:
— Стараемся, товарищ командующий, подавить все, что можно. Чего не доделаем — довершит удар с воздуха. Авиация должна достать батареи в глубине обороны противника.
В стереотрубу вижу, как пехота наша изготовилась к броску. За пять минут до конца артподготовки она должна открыть шквальный огонь из всех видов оружия и под его прикрытием сделать свой первый штурмовой бросок.
Вот уже и танки идут к проделанным проходам. Огонь артиллерии достигает максимального темпа.
9 часов 55 минут. Взвились в небо ракеты над КП командующего и одновременно над КП командиров соединений и частей. И поднялась матушка-пехота.
Штурм начался! Он и проставит оценку нашим артиллеристам...
Как выяснилось впоследствии, оценка противника, данная нашим артиллеристам, была высокой. Гитлеровцы, взятые в плен вскоре после
283
начала штурма, рассказывали, что они в ужасе становились на колени и молили бога о спасении от огня русских пушек. Тот же И. Видер писал:
«Утром 10 января 1*943 года, спустя ровно сутки после истечения срока ультиматума, русские приступили к ликвидации «котла»... Гроза разразилась и на участке южнее нашего корпуса. На фронте протяженностью 80 километров советская артиллерия утюжила наши позиции чудовищным огненным катком, прокладывая себе путь к Сталинграду»1.
М. С. Шумилов: Бросок в атаку получился мгновенным и дружным. Первую позицию мы захватили в общем-то поч. ти беспрепятственно. Артиллерия и авиация поработали хорошо. Энергично атаковали противника гвардейцы 36-й и моряки 143-й бригад. Танки огнем с ходу уничтожили ожившие огневые точки. Однако к концу дня наш напор стал ослабевать, противник все чаще и чаще переходил в контратаки, препятствуя нашему продвижению. Уже на следующий день, чтобы сломить сопротивление противника, мне пришлось ввести в бой второй эшелон — 29-ю стрелковую дивизию и 154-ю морскую бригаду. Это позволило войскам армии прорвать оборонительный рубеж врага на участке хутор Попов — высота 111,6 и к исходу 14 января овладеть районом совхоза «Горная Поляна».
К. Ф. Телегин: Сопротивление противника по мере продвижения в глубину его обороны возрастало. Это серьезно тревожило командующего фронтом. К. К. Рокоссовский то и дело осведомлялся, у командармов по всему «Кольцу», как идут дела. Он считал, что силами Донского фронта и трех армий Сталинградского мы в состоянии будем в течение трех дней прорвать внешний обвод и подготовиться к захвату внутреннего обвода противника, но неожиданно для нас мы встретили ожесточенное сопротивление.
Первые два дня продвижение наших войск было от 1 до 3 километров. Такой темп наступления нас, конечно, не устраивал. И нужно было что-то предпринимать, чтобы повысить его.
— В чем же причина того, что так медленно развивалась операция на первом этапе!
К. Ф. Телегин: Прежде всего в том, что у нас не было
1 Видер И, Катастрофа на Волге, с. 91.
284
достаточно полного представления о силах противника. Представитель Ставки, Генеральный штаб и штаб фронта считали, например, что в «котле» находится 80—90 тысяч человек. На самом деле их оказалось значительно больше.
По мере развития нашего наступления сокращалось кольцо — сокращалась и линия фронта, увеличивалась плотность боевых порядков. Но ведь это самое сокращение «кольца» повышало мощь и наших ударов, поскольку уплотнились и наши боевые порядки, что компенсировало понесенные потери в два-три раза. К 17 января, закончив перегруппировку сил и средств, армии нанесли еще более мощный удар на земле и с воздуха. Враг не выдержал и начал откатываться к окраинам города.
Здесь главные усилия были перенесены на 21-ю армию генерала И. М. Чистякова, которая взаимодействовала с 65-й армией генерала П. И. Батова и 24-й армией генерала И. В. Галанина.
Да, каждый километр брался с боя. Это хорошо знали гвардейцы 36-й, штурмовавшие в содружестве с 204-й дивизией опорный пункт в районе высоты 111,6. Их наступление поддерживали 90-я танковая бригада, 166-й и 38-й танковые полки. Насколько упорными и кровопролитными были бои в районе высоты, можно судить по числу трупов гитлеровцев, которыми была сплошь усеяна местность у этой высоты.
Еще более тяжким и кровопролитным был бой за высоту 140,3. Его вел 556-й стрелковый полк 169-й стрелковой дивизии, которой командовал полковник Я. Ф. Еременко. Геройски дрались за эту высоту воины роты, возглавляемой коммунистом лейтенантом И. И. Шестовым. Рота первой вклинилась в сильно укрепленную позицию гитлеровцев, захватила несколько дзотов.
Видя, что оборонительный рубеж вот-вот рухнет, фашисты бросили против 21 воина роты свежую резервную роту. По ходам сообщений она атаковала Шестова и его бойцов. Завязался кровавый траншейный бой. Примечательным в этом групповом подвиге было то, что свершившие его являлись представителями многих национальностей. Все они проявили до конца свою верность Родине, воинской клятве.
285
В завязавшейся траншейной схватке на рослого, физически сильного казаха — комсомольца Нурсаитова, награжденного медалью «За отвагу», бросились один за одним шесть гитлеровцев. Первого сержант приколол штыком, двух пристрелил из автомата. При этом сам Нурсаи-тов был ранен, но нашел в себе силы, чтобы выбить нож у гитлеровца и этим же ножом приколоть его. Рядом с казахом Нурсаитовым вступали в смертельные поединки армянин Л. Аванесов, узбек 3. Шахматов, татарин командир пулеметного взвода лейтенант М. Валиев, комсорг еврей А. Вишневский, азербайджанец М. Таиров, русские — коммунист старший сержант А. Маслов и Н. Шестаков, на счету которого было 12 уничтоженных гитлеровцев, С. Андрюшкин, старший сержант Румянцев, И. Савельев, Е. Слюсарев, Т. Гурский, И. Турчин, Н. Шутов, украинец П. Ореховский и другие. Когда раздался боевой призыв лейтенанта Шестова «Стоять насмерть!», все оставшиеся в живых воины отбивались гранатами и автоматами. Кончились патроны, и тогда в ход пошли приклады...
Отважная рота Ивана Шестова полегла на высоте, но не отступила до подхода подкрепления. Ее подвиг обеспечил успех воинам 556-го полка.
В речи при открытии памятника-ансамбля героям Сталинградской битвы на Мамаевом кургане Л. И. Брежнев говорил, что «если бы в окопах Сталинграда не стояли плечом к плечу сыны России и Украины, Белоруссии и Прибалтики, Кавказа и Сибири, Казахстана и Средней Азии — не было бы сталинградской победы».
Подвиг бойцов И. Шестова — наглядное тому подтверждение.
М. С. Шумилов: Да, фашисты цеплялись за каждую позицию, за каждую высотку. Но помимо упорства врага был у нас еще один противник — это сильный мороз, доходивший до 30 градусов. По степи гуляли метели, резкий ветер пронизывал насквозь. Орудия приходилось тащить по снежной целине на лямках. И наш солдат, несмотря ни на что, .вперед, шаг за шагом отвоевывая родную землю.
286
В западной печати нередко раздавались примерно Такие нотки по поводу ликвидации «котла»: «Русским теперь ничего не остается, как взять 6-ю армию Паулюса голыми руками».
Попробовали бы, господа хорошие, пустить свои голые руки в ход. Интересно, что бы у вас из этого получилось!
Герой Советского Союза генерал-лейтенант Иван Васильевич Давиденко в ту пору командовал одним из полков славной 38-й дивизии, шел в боевых порядках, видел все своими глазами и на себе чувствовал, как «легко» давался нам каждый шаг вперед.
В. И. Давиденко: Я прибросил по карте: моему полку за время нашего контрнаступления и ликвидации «котла» пришлось пройти всего 45 километров. Их мы одолели лишь за три недели. Две цифры: 45 километров и 21 сутки, по-моему, начисто опровергают ложь о нашей «легкой победе». Я не говорю о боях за высоту 128,2 — там противник еще не «томился» в котле, а только попадал в него. Может быть, наша дивизия, мой полк воевали плохо? Но ведь и войска других дивизий и армий продвигались со средним темпом 2—4,5 километра в сутки. Лишь к исходу 17 января мы подошли к внутреннему обводу, преодолев до этого два заранее подготовленных противником оборонительных рубежа в районах Воропоново и Дар-Горы. Об уличных боях и говорить нечего — там драка шла за каждый дом, за каждую стену, лестничную клетку. Так что россказни о легких победах пусть останутся на совести их авторов.
— Что в это время делалось в «котле»! Доходили ли до вас сведения о моральном состоянии противника!
К. Ф. Телегин: Там уже властвовал голод. До рождест. ва войскам выдавалось до 100 граммов хлеба на человека. Потом этот паек был сокращен до 50 граммов. В штабах хлеба совсем не выдавали. Так свидетельствовали пленные.
Положение в «котле» сложилось критическое. Здесь большую роль сыграла организованная нами воздушная блокада. Враг потерял на аэродромах и в воздухе более тысячи самолетов, из них около 70 процентов транспортных. «Воздушный мост», столь широко разрекламированный Герингом, рухнул. Организовать снабжение по возду. ху гитлеровцам фактически не удалось.
М. С. Шумилов: Транспортные самолеты Ю-52 частень.
287
ко пролетали над боевыми порядками нашей армии. Поэтому мною был дан приказ войскам вести огонь по самолетам из всех видов стрелкового оружия. Наши пехотинцы начали сбивать самолеты, которые вместо продуктов везли гитлеровцам рождественские подарки — елки, куклы, конфеты, игрушки.
К. Ф. Телегин: И не только подарки. В сбитых самолетах подобрали 28 тысяч железных крестов. Но это деталь.
...Наша круглосуточная воздушная блокада была настолько прочной и губительной, что многие гитлеровские экипажи, снятые с трасс Берлин—Париж, Берлин—Рим, отказывались летать в Сталинград, не хотели быть «смертниками». В «котел» проникало все меньше самолетов, и гитлеровцам все туже приходилось затягивать пояса. Вместо обещанных 500 тонн грузов 6-я армия стала получать около 100, а в последующее время эта цифра уменьшилась до нуля. Понятно, что соответственно падало и моральное состояние войск.
Части левого фланга армии, выбив гитлеровцев из злосчастного хутора Елхи, вышли в район Песчанки. Поначалу атака тоже успеха не имела. Лишь 204-я дивизия овладела Старо-Ду-бовкой.
Штурм Песчанки начался после мощной артподготовки. Но дневная атака вновь захлебнулась. Бой был крайне ожесточенным — нашим бойцам пришлось преодолевать два огненных барьера — прорываться через две сильно укрепленные полосы дотов и дзотов. В течение часа десяти минут работала наша артиллерия. Она уничтожила немало огневых точек, но все же многие продолжали действовать. Бой за какой-то километр, отделявший наши части от Песчанки, продолжался целый день. Но наступающие полки 29, 204-й и 36-й гвардейской дивизий блокировали и уничтожали дот за дотом. Многое решила ночная атака полков 29-й дивизии, которыми командовали майоры Попов и Баталов. Когда пехота уже ворвалась на северо-восточную окраину поселка, в бой вступили танки бригады подполковника Малышева. Их маневр и решил исход боя. 23 января в 0 часов 30 минут Песчанка была взята.
288
На подступах к Песчанке образец подлинного героизма и отваги показал заместитель командира роты автоматчиков по политчасти лейтенант В. Михеев из 128-го полка 29-й стрелковой дивизии. Его рота, штурмуя вражеские укрепления, захватила 18 блиндажей с пулеметными точками, четыре тяжелых орудия, уничтожила и взяла в плен 400 гитлеровских солдат и офицеров. Владимир Михеев первым врывался в блиндажи и своим автоматом сеял смерть. Он лично уничтожил 60 и захватил в плен 85 гитлеровцев. Решительные действия роты автоматчиков обеспечили продвижение всего полка. За эти подвиги лейтенанту Владимиру Михайловичу Михееву — первому в 29-й дивизии — было присвоено звание Героя Советского Союза.
Войска армии настойчиво приближались к окраине захваченной части Сталинграда.
Вал с запада должен был вот-вот встретиться с валом, катящимся от берега Волги. Поредевшие дивизии занимают станцию Садовая, Верхнюю Ельшанку, Купоросный и, дробя противника на мелкие части, выходят к Волге. И тут командующий М. С. Шумилов принимает решение частями 7-го стрелкового корпуса, 29, 204, 157-й и 36-й гвардейской стрелковых дивизий наступать в северном направлении, имея задачу выйти к центру города и соединиться с 62-й армией.
Уличные бои, отличавшиеся большим напряжением физических и моральных сил, потребовали от войск умения блокировать укрепленные гитлеровцами здания, смело врываться в них, расчищая путь вперед гранатой и автоматной очередью. Командирам приходилось беречь каждый активный штык. Так, батальоны той же 29-й дивизии, о которой только что шла речь, насчитывали по 20—30 человек. Поэтому каждой атаке предшествовал огонь артиллерии и минометов. Орудийные расчеты вели огонь прямой наводкой, а минометные «доставали» гитлеровцев, укрывшихся за обломками домов, стен, надворных построек.
10 Заказ № 335	2 89
Здесь вновь отличился командир батареи И. Савченко (за бои в Сталинграде он был награжден орденом Ленина), который выдвигал свой НП как можно ближе к неприятелю и корректировал огонь из оконных проемов, а орудия выстрелами в упор уничтожали огневые точки одну за другой.
В дивизии хорошо знали и об успехах старшего сержанта Якова Кирилловича Фефилова. (За бои под Сталинградом и на Курской дуге ему было присвоено звание Героя Советского Союза.) При штурме четырехэтажного здания рота автоматчиков под командой Якова Фефи-лова и рота лейтенанта Кошкина вели наступление бок о бок. Вскоре Кошкин был смертельно ранен. Обе роты повел в бой Фефилов. Но разорвавшимся поблизости снарядом его контузило. Едва оправившись от удара, Яков крикнул:
— Роты, за мной!
Бойцы ворвались в здание. В ход пошли не только гранаты и автоматы, но и железные прутья, кирпичи. В результате отчаянной схватки дом был взят. Но около трехсот гитлеровцев начали отбивать его. Фефилов приказал занять круговую оборону. Бой длился более двух часов, и все это время на коньке крыши трепыхался красный флажок (такие флажки частенько обозначали отбитые у гитлеровцев здания). Потеряв около 80 своих солдат, гитлеровцы прекратили атаки.
На следующий день рота Фефилова выбивала противника, занявшего оборону за церковной каменной оградой. Сделать это оказалось не так-то просто. Ливень свинца встречал наших бойцов, когда они поднимались в атаку. В эти критические минуты старший сержант Фефилов взобрался с трофейным пулеметом на крышу соседнего шестиэтажного дома и стал поливать укрывшихся за каменной оградой гитлеровцев свинцовым дождем. Под прикрытием огня рота бросилась вперед и выбила фашистов из церковной ограды, уничтожив свыше 40 и захватив в плен 707 фашистов.
290
Те, кто в морозные январские дни пробивался к центру Сталинграда вдоль Волги, в качестве верного ориентира брали высившийся над руинами южной части города элеватор. Весь продырявленный снарядами, он олицетворял собой несгибаемость сталинградцев, их великую стойкость. В сентябрьских боях элеватор отстаивали окруженные со всех сторон морские пехотинцы. И вот сейчас, по январской стуже, он стал вновь ареной ожесточенных боев. ,И вновь первыми на приступ бросились моряки доблестной 154-й стрелковой бригады.
Приблизившись к элеватору на 200—300 метров, моряки стремительно атаковали засевших в нем гитлеровцев. Завязался упорнейший бой, чче раз переходящий в рукопашные схватки. Он продолжался два дня. На третий день морякам все же удалось сломить сопротивление неприятеля. На месте схватки осталось много вражеских трупов, а все живые сдались в плен.
При штурме бетонной крепости особо отличился командир орудия старшина 2 статьи Зе-менков. Установив свое орудие в развалинах разбитого дома, старшина метров с полутораста открыл сильный огонь и поджег вражеский бронепоезд. Не успели гитлеровцы потушить пожар, как 1-й батальон бригады под прикрытием орудия Земенкова захватил бронепоезд. Воспользовавшись растерянностью врага, моряки смелой атакой овладели элеватором и при этом взяли в плен личный состав немецкого артиллерийского полка, в том числе 45 офицеров.
За элеватор упорно сражались и воины 36, 29-й и 422-й дивизий, а также части 7-го стрелкового корпуса. В память о тех боях на здании элеватора установлена мемориальная доска.
В завершающих боях смело и решительно действовал гвардии старший лейтенант В. X. Бабич, отмеченный орденом Красной Звезды за летние бои. С группой разведчиков 36-й гвардейской дивизии Бабич внезапно появлялся в распоряжении противника и наводил там панику. Так, в районе станции Садовая, внезапным w*
291
ночным налетом его группа захватила около 300 пленных. Сам Бабич при этом лично уничтожил шесть офицеров и до двадцати солдат противника. Дерзко действовала группа Бабича и в районе элеватора. Она смело несколько раз атаковала противника и первой вышла к волжскому берегу. За отличие в завершающих боях Василий Харитонович Бабич был награжден орденом Ленина.
Постепенно войсками 64-й очищались кварталы Советского района. Эпицентр боевых действий все ближе подходил к площади Павших борцов.
На правом фланге у самой Волги наступал корпус генерала С. Г. Горячева. Противоположный берег Царицы был сильно укреплен. Вся широкая пойма простреливалась пулеметным огнем. Корпус несколько задержался на этом рубеже. 29-я и 36-я гвардейские стрелковые дивизии успешно продвигались к вокзалу. 157-я и 204-я стрелковые дивизии к этому времени вошли в город. Дар-гора была уже взята. В резерве у командарма оставалась лишь одна 38-я мотострелковая бригада полковника И. Д. Бур-макова.
Вот что рассказывал по горячим следам событий командир 706-го стрелкового полка 204-й дивизии майор А. А. Зеленков:
— Наш полк, повернув фронт на север, наступал среди сталинградских руин. Продвигались по улицам Рабоче-Крестьянская, Козловская в направлении к вокзалу. Вместе с приданными танками сбиваем противника с промежуточного рубежа, берем много пленных и среди них раненного в ногу румынского полковника. Прихрамывая, он подходит ко мне и на ломаном русском языке говорит: «Я имею поручение бригадного генерала Димитриу. Я хотел иметь разговор о сдаче плен, то есть капитуляция». Он сообщил, что Димитриу со своим штабом находится на элеваторе и послал его «прояснить обстановку», иначе говоря, на каких условиях можно сдаться в плен русским.
Дело необычное. Звоню комдиву. Тот рекомендует предложение румына принять и поручает мне вести переговоры; в помощь мне немедленно прибудет политработ
292
ник-переводчик. Пленного приказываю напоить и накормить— пусть не думает, что большевики — «звери». Вскоре появляется агитатор соседнего полка. Он на румынском языке ведет разговор о порядке капитуляции. Договариваемся, что с ним, полковником, к генералу Димитриу пойдет наш офицер. Полковник просит послать «солидного» офицера. Но кого? Советуюсь с начальником штаба. Выбор падает на командира комендантской роты младшего лейтенанта Георгия Готова — парень он смелый, находчивый и в обиду себя не даст. Но как быть с «солидностью»? Решаем срочно «произвести» Готова в майоры — на петлицы цепляем по две «шпалы». Но Ротов переходил линию фронта как ординарец полковника, поэтому поверх нашей формы накинули румынскую шинель. Точно определили место и время перехода, предупредили комбата Беловиц-кого, что на его участке с часу до двух ночи будут возвращаться к себе два румына, один прихрамывает,— пропустить. Сообщили пропуск и отзыв.
Около часа ночи Ротов с хромающим полковником скрылись за нашим передним краем. На душе неспокойно. Проходит час, другой, третий, а никаких вестей «оттуда» нет. Звоню Беловицкому, тот лишь подтвердил проход «двух румын» в сторону противника. Цел ли Ротов? И только в шесть утра звонок от Беловицкого: «Бригадный генерал Димитриу находится у меня, Ротов жив-здоров». Звоню комдиву. Тот: «Немедленно доставь генерала на свой КП». Сажусь на санки и лечу к Беловицкому. В землянке передо мной возник высокий седой генерал в черном каракулевом пальто. Это и есть Димитриу. Без длинных расспросов приглашаю генерала в санки. Тот надвигает барашковую шапку чуть ли не на глаза и грохается в санки всей громадой. Кони мчат нас к КП. Вскоре туда прибыл и комдив Скворцов. Наскоро сервировали по-фронтовому стол. Димитриу искоса посматривает на закуски. Видать, голоден. Садимся за стол. Димитриу отведал русской водочки и разговорился. Клял во все тяжкие Гитлера, Антонеску, не скрывал своего восхищения мужественными и дисциплинированными советскими воинами, их отличной экипировкой.
Димитриу мы передали в штаб армии. Там его уже ждали с нетерпением, поскольку это был первый генерал противника, взятый войсками 64-й армии.
Георгия Готова представили к награде. И он вскоре был отмечен орденом Ленина.
Участники «круглого стола» далее детально
293
рассказали о пленении командующего 6-й армией Паулюса, о первых беседах с ним. Об этом писалось уже не раз.
Напомним лишь основное. О местонахождении штаба 6-й немецкой армии стало известно 29 января 1943 года из опроса пленных. Генерал М. С. Шумилов поставил перед полковником И. Д. Бурмаковым — командиром находившейся в резерве 38-й мотострелковой бригады — задачу: совместно с приданным 329-м саперным батальоном ночью окружить универмаг, в подвале которого находился штаб 6-й армии, и захватить его.
В 6 часов универмаг был окружен. Первыми в штаб Паулюса проникли начальник штаба батальона из 38-й бригады старший лейтенант Ф. Ильченко и офицер связи лейтенант А. Ме-жирко. Для переговоров командарм назначил делегацию в составе начальника оперативного отдела армии Г. С. Лукина, начальника разведотдела И. М. Рыжова, заместителя начальника штаба по политчасти Б. И. Мутовина во главе с начальником штаба армии генералом И. А. Ласкиным.
Делегация потребовала от командования 6-й армии немедленно прекратить огонь. Начальник штаба 6-й армии генерал-лейтенант Шмидт от имени Паулюса заявил, что южная группировка войск, которой командует генерал-майор Раске, принимает условия капитуляции. Северной же группировке войск он приказывать не может, так как не командует ею.
После окончания переговоров южная группировка войск противника прекратила огонь. Северная же группировка войск сопротивлялась еще два дня.
Командующий 6-й немецкой армией генерал-фельдмаршал Паулюс, Шмидт и первый адъютант армии полковник Адам были доставлены на командный пункт 64-й армии в Бекетовку, а затем в штаб Донского фронта.
Вслед за своим «шефом» — генерал-фельд-маршалом Паулюсом — в штаб 64-й армии были
294
доставлены гитлеровские генералы, бесславно закончившие свою военную карьеру: командир 71-й пехотной дивизии генерал-майор Раске, командир 29-й моторизованной дивизии генерал-лейтенант Лейзер, начальник артиллерии 51-го армейского корпуса генерал-майор Ульрих, командир 1-й кавалерийской дивизии румын генерал Братеску и другие. В тот же день, 31 января, было пленено около 50 тысяч вражеских солдат и офицеров, а всего за период ликвидации окруженного противника войсками Донского фронта было взято в плен более 91 тысячи гитлеровцев.
И вот тот день, когда воин-сталинградец впервые «снял сапоги и расстегнул ремни». На руины, на блиндажи вдруг легла до боли непривычная тишина... 2 февраля в Сталинграде прозвучал последний выстрел, возвестивший миру об окончании величайшей в военной истории битвы, названной впоследствии битвой века. Доблестные войска 64-й армии внесли в это сражение свой достойный вклад — во время ликвидации окруженных вражеских войск соединения и части 64-й армии уничтожили 15 500 и взяли в плен 36 400 гитлеровских солдат и офицеров, в том числе 9 генералов. Войска армии захватили 814 орудий и минометов, 124 танка, 1633 пулемета и 4186 автомашин1.
Подвиги солдат, офицеров и генералов 64-й армии были достойно оценены благодарной Родиной. За отличные боевые действия им была объявлена благодарность Верховного Главнокомандующего. Наиболее отличившиеся части и соединения получили высокие награды. Орденом Ленина был отмечен 106-й полк 29-й стрелковой дивизии, ордена Красного Знамени удостоились 700-й и 706-й стрелковые полки 204-й стрелковой дивизии, 1326-й стрелковый полк 422-й стрелковой дивизии, 77-й артиллерийский полк, 39-й и 87-й отдельные истребительно-противотанковые дивизионы. 18 996 бойцов, коман
1 ЦАМО СССР, ф. 341, оп. 5312, д. 145, л. 107.
295
диров и политработников были награждены орденами и медалями Советского Союза1. По ходатайству областного руководства 38-й стрелковой дивизии и 38-й мотострелковой бригаде присвоено почетное наименование «Сталинградских».
Огромной радостью наполнились сердца во-инов-шумиловцев, когда они, находясь уже на новом боевом рубеже, узнали, что их родная 64-я армия директивой Ставки от 16 апреля 1943 года преобразована в 7-ю гвардейскую армию. Этого высокого звания удостоились многие ее части и соединения. Все они после Сталинграда умножили свою боевую славу новыми ратными подвигами.
4 февраля на площади Павших борцов прошел митинг жителей города и его доблестных защитников. На импровизированной трибуне, установленной в непосредственной близости от универмага — «памятника вечного позора 6-й немецкой армии», как выразился один из битых гитлеровских генералов,— мы увидели и руководителей города, и наших замечательных полководцев, а среди них по-дружески обнявшихся двух генералов — Шумилова и Чуйкова, чьи армии выполнили наказ Родины: отстояли, не отдали на поругание врагу великий город на Волге. В приветствии героям-воинам, принятом на митинге, говорилось: «В памяти народной никогда не изгладится величие и благородство ваших легендарных подвигов. Наши потомки будут с гордостью и благодарностью вспоминать вас, будут слагать песни и былины о стальных полках и дивизиях славных армий...»
Вместе со сталинградцами разделяли радость победы народы нашей страны, все честные люди Земли. Победа в битве на Волге прозвучала вдохновляющим набатом над всем миром, еще охваченным пожаром опустошительной мировой войны. Но после 2 февраля 1943 года человечество уже знало, что есть на
1 ЦАМО СССР, ф. 341, оп. 5312, д. 284, л, 10.
296
свете реальная сила — Страна Советов, ее доблестная армия, которая оказалась способной не только остановить победное шествие мощней-шей по тем временам военной машины империализма, но и нанести ей решительное поражение.
Вот несколько выдержек из зарубежных газет и заявлений, сделанных сразу же после Сталинградской победы.
«Весь мир был очевидцем безграничной смелости и доблести русских солдат и. рабочих. Они нанесли самое крупное и самое чувствительное поражение за все время нынешней мировой войны». (Газета «Арбатарен». Швеция.)1
«Эта битва войдет в историю как одна из решающих битв в защиту человечества. По своему масштабу и значению она* больше, чем Ватерлоо. Катастрофа нацистов превосходит поражение немцев под Верденом». (Газета «Эль тием-по». Колумбия.)1 2
Катастрофа, постигшая гитлеровскую армию под стенами Сталинграда, нанесла по фашистскому блоку неотразимый удар, развеяла в прах все авантюристические иллюзии фашистского рейха.
Победа под Сталинградом показала всему миру несокрушимое могущество Советского государства, железную стойкость и мужество советских людей в рабочей блузе и в военной гимнастерке, их беззаветную преданность социалистической Родине. В ходе всей битвы на Волге с особой силой и действенностью проявилась руководящая и направляющая роль Коммунистической партии — вдохновителя и организатора всенародной борьбы против фашистских захватчиков.
От волжского берега далеко на запад пролегли боевые дороги гвардейцев-шумиловцев. Героическая 64-я в новом, гвардейском качестве, вписала немало славных страниц в немерк
1 «Правда», 1963, 2 февр.
2 Там же.
297
нущую летопись побед советского оружия. Ее полки и дивизии доблестно сражались на Курской дуге, освобождали Белгород и Харьков проявили воистину массовый героизм при форсировании такой крупнейшей водной преграды, как Днепр, громили захватчиков на его правом берегу, в Молдавии. Славу гвардейских знамен воины армии умножили, неся освобождение народам Румынии, Венгрии, Австрии. Свой долгий поход они закончили на земле наших братьев — чехов и словаков под Златой Прагой.
В ходе этих сражений бойцы, командиры, политработники 7-й гвардейской армии стали подлинными мастерами военного дела. Они истребили 300 тысяч и взяли в плен 277 тысяч вражеских солдат, офицеров и генералов, уничтожили до 2 тысяч танков и самоходок, около 7 тысяч орудий и минометов. За мужество и героизм, проявленные в сражениях с гитлеровскими захватчиками, Верховный Главнокомандующий объявил войскам армии 19 благодарностей. 17 раз столица нашей Родины Москва салютовала в честь ее доблестных войск. 134 603 воина армии награждены орденами и медалями Советского Союза. 225 из них удостоены высшей награды— звания Героя Советского Союза1.
Так достойно пронесла свои боевые знамена славная сталинградская гвардия. Уже после войны почетный гражданин города Волгограда Герой Советского Союза генерал-полковник М. С. Шумилов писал:
«На большом пути, пройденном нашей армией от берегов Волги до Праги, было много сел и городов, европейских столиц. Но Сталинград навсегда вошел в сердца его защитников, вошел как незабываемое событие Великой Отечественной войны. И чем дальше мы уходили от Сталинграда, тем больше думали о нем, постоянно возвращались к памятным боям, черпая в них силу для новых сражений, не раз вспоминали чудесных товарищей — сталинградских рабочих, руководителей партийных и советских организа
1 От Волги до Праги. М., Воениздат, 1966, с. 231.
298
ций, чья любовь, забота о наших нуждах, необычайная отзывчивость всего населения согревали наши души, вливали в нас новые силы»1.
Сталинград стал паролем Победы для воинов нашей доблестной армии, для советского народа, для всех, кто в те огненные годы сражался с германским фашизмом и наголову разгромил его,.избавив человечество от -коричневой чумы.
1 Шумилов М. С. Стойкость, мужество, отвага.— В кн.: Двести огненных дней, с. 202.
Эпилог
Город-герой на Волге в праздничном убранстве— алые флаги, знамена союзных республик, живые цветы и венки у обелисков и братских могил, у Вечного огня. На всю ширину здания театра, который брала в свое время мотострелковая бригада И. Д. Бурмакова, развернута карта Сталинградской битвы, а рядом крупные цифры: 1943—1973. Волгоград отмечает 30-ю годовщину победы, одержанной в одной из самых грандиозных битв Великой Отечественной.
Со всех концов страны съехались на торжества бывшие воины-сталинградцы, насмерть стоявшие у стен волжской твердыни. Гостями города-героя стала большая группа ветеранов 64-й (7-й гвардейской) армии во главе с Советом ветеранов, который ныне находится в Москве и, как заботливая мать, собирает под свое теплое крыло вчерашних воинов, разбросанных по городам и весям Советской страны.
На большой сбор гвардейцев родной армии спешил из далекого Сахалина шахтер Иван Акимович Костенко. Подлетая к городу, он все всматривался в бескрайние заснеженные степи, пытаясь найти ту высоту—128,2, где* вражеская мина едва не разорвала разведчика на части и войсковая медицина каким-то чудом собрала его, сшила, возвратила к жизни. А из южного Сочи прилетел Николай Михайлович Буйских—
300
боец-музыкант, сумевший собрать оркестр и исполнить «Интернационал» в памятный день 4 февраля вот на этой площади. Из Новосибирска прибыл на встречу радист артполка 422-й дивизии, ныне ведущий солист Новосибирского театра оперы и балета Анатолий Галактионович Жуков. Вместе с сыном Павликом из Кривого Рога приехал борис Владимирович Кандалинцев, который был ранен у той же высоты 128,2.
Разве их перечислишь всех!..
Среди собравшихся мы видим бывшего члена Военного совета армии, теперь Героя Социалистического Труда Зиновия Тимофеевича Сердюка, а около него и бывшего начальника штаба армии, еще бодрого и резковатого в движениях генерала Ивана Андреевича Ласкина. Он обратится сегодня к незабываемой странице пленения первого немецкого фельдмаршала вот здесь, в этом теперь уже по-современному нарядном универмаге. Ему помогут в этом и полковник запаса Борис Ильич Мутовин, прибывший из Симферополя, и вчерашний командир роты автоматчиков Николай Александрович Кокарев, генерал-майор танковых войск Иван Николаевич Веремей, чьи танки в ту памятную ночь на 31 января 1943 года вместе с бурмаковцами блокировали универмаг...
Идут к обелиску неторопливой походкой генералы Александр Данилович Овсянников, ныне возглавляющий Совет ветеранов армии, вчерашний командир 157-й (76-й гвардейской) дивизии Александр Васильевич Кирсанов. А вот шествует группа медиков во главе с профессором, доктором медицинских наук Игорем Петровичем Лидовым, который в прошлом был одним из руководителей санитарного управления 64-й армии.
Энтузиасты-ветераны собирают в отдельные группы однополчан. И словно оживают вновь дивизии, полки, батальоны сталинградской гвардии...
Собравшись вместе, шумиловцы помянут павших товарищей у Вечного огня, потом на ав
301
тобусах проследуют к «своему Мамаеву кургану»— Лысой горе.
...Мороз. И ветер, такой знакомый и такой; злой. Степняк, пронизывающий до костей. Но лица ветеранов открыты этому ветру, как были открыты тогда бившим навстречу железным, свинцовым ветрам. В торжественном молчании застыли они у двадцатиметрового обелиска, выполненного из бетона и кирпича и напоминающего собой вздернутый ввысь, как при салюте, ствол автомата.
Этот памятник воинам 64-й армии жители города воздвигли на свои средства и выбили на; нем слова:
«Мир отстоявшим для будущих поколений, слава вам вечная и благодарность Отечества. Родина чтит эти подвиги, имя которым — бессмертие» Бессмертие это начиналось и здесь, на высоте, выжженной термитными снарядами и до сих пор с избытком начиненной рваным металлом. Троньте только снежную присыпку ногой, и вы найдете металлический осколок, да не один, а десятки, сотни на каком-то маленьком, с обыкновенное блюдце «пятачке». Недаром и враг, и> мы называли эту открытую всем огням и ветрам высоту «горой смерти». Тысячи наших однополчан отдали на ней свои жизни. 147 дней из 200 героических дней Сталинградского сражения шли бои за высоту 145,5, ставшую ныне вершиной славы воинов 64-й армии.
Право открыть памятник было предоставлено бывшему члену Военного совета армии Герою Социалистического Труда 3. Т. Сердюку.
А потом, после митинга на Лысой горе, были* волнующие рассказы о прошлом и настоящем.^ Ровно через пять лет в городе-герое вновь состоялся большой сбор ветеранов 64-й (7-й гвардейской) армии. И вновь они пошли теми же маршрутами, какими шли, отмечая 30-летие Сталинградской победы. Только теперь добавился еще один маршрут — к могиле любимого командарма. На. Мамаевом кургане, у подножия*
302
гигантской фигуры Х^атери-Родины под гранитной плитой покоится его прах. А на черном мраморе высечено:	\
«Герою Советского Союза генерал-полковнику М, С. Шумилову Вечная Слава!»
Власти города выполнили посмертную просьбу командарма-64 похоронить его на сталинградской земле, рядом с прахом воинов, павших в великой битве на Волге. И во все времена года теперь к могиле командарма идут воины 7-й гвардейской, отдавая ему дань глубочайшего уважения.
Покидая город своей немеркнущей славы, ветераны героической 64-й в своем обращении к гостеприимным жителям Волгограда писали: «Мы все испытывали такое чувство, будто этот город, с которым связано столько испытаний, стал второй нашей родиной, вторым нашим «я». Это сказано не для красного словца. Как-то в беседе с ветеранами армии командарм 64-й Герой Советского Союза М. С. Шумилов высказал мысль о том, что здесь, под Сталинградом, все мы сделали чуточку больше, чем могли. Мы научились не только стоять насмерть, но и сокрушать врага, посягнувшего на честь и независимость нашей Родины.
И вот мы вновь на земле, где столько прожито и пережито. Мы проходим по улицам и площадям города, где каждый камень знает и помнит тех, кто невозможное сделал возможным. Мы склоняем свои головы перед светлой памятью тех, кто зажег вечный огонь нашего счастливого сегодня. Всмотритесь в морщинистые и по-гвардейски моложавые лица ветеранов, в их светящиеся благодарностью глаза, и вы поймете, какую сердечную благодарность они несут в своих горячих сердцах всем жителям города-героя, свято хранящим память о минувших боях, <о воинах-сталинградцах, поднявшихся до самых высоких вершин человеческого мужества.
Хочется от всей души пожелать всем труженикам Волгограда, его молодому поколению
303
в первую голову, высоко ^Гести честь города-героя, свято хранить и умножать его боевую и трудовую славу, помйить всегда о тех, кто не жалел крови и жизни своей в борьбе за свободу и честь Советской Родины.
Память не стынет... Она сохранит в веках бессмертие великого подвига, свершенного на берегах Волги-реки».
Митинг в 38-й мотострелковой бригаде, посвященный присвоению ей звания гвардейской. Выступает командующий 64-й армией М. С. Шумилов. Февраль 1943 г.
Участники «круглого стола», проходившего в редакции газеты «Советская Россия» в канун 30-летия разгрома немецко-фашистских войск под Сталинградом. Слева направо: А. С. Чуянов, И. М. Рыжов, К. Ф. Телегин,. М. С. Шумилов, И. Н. Николаев, 1973 г.
305
Начальник штаба армии Л4. А. Ласкин
Начальник штаба артиллерии армии А. Н. Янчинский
Начальник инженерных войск армии
В. Я. Пляскин.
Начальник санитарной службы армии
А. Н. Григорьев
306
Член Военного совета армии К. К. Абрамов: (за рулем) в степи под Абганерово
На КП армии в Бекетовке. Справа налево: член Военного совета 3. Т. Сердюк, начальник отдела «Смерш» И. И. Глина и начальник политотдела М. П. Смольянов
307
Заместитель командующего армией по тылу
Г. В. Александров
Комиссар 7-го стрелкового корпуса М. П. Быстров
Бывший командир 154-й бригады морской пехоты А. И. Мальчевский
Бывший командир батальона
7-го стрелкового корпуса
С. И. Гордиенко
308
Заместитель начальника санитарной службы армии «И. П. Лидов
Командир 7-го стрелкового корпуса С. Г. Горячев. 1940 г.
Командир 126.й стрелковой .дивизии «В. Е. Сорокин
Командир 29-й стрелковой дивизии А. И. Колобутин
309
Начальник политотдела 157-й стрелковой дивизии А. А. Новиков
Командир 38-й стрелковой дивизии Г. Б. Сафиулин
Бывший начальник штаба 38-й стрелковой дивизии
А. Д. Овсянников.
(Снимок 1960 г.)
Первый в стране кавалер ордена Александра Невского И. Н. Рубан
310
Командир 36-й гвардейской стрелковой дивизии
М. И. Денисенко (слева) и комиссар И. В. Кудрявцев
В жарких схватках на Дону и Аксае минометчик кандидат в члены ВКП(б)
А. Латыпов (справа) уничтожил минометную батарею и до двух взводов гитлеровцев
В часы затишья младший лейтенант
Д. Лухотин (слева)
и красноармеец В. Богуславский пишут заметку в «боевой листок»
311
В штабе армии — всегда горячая пора
312
Командование 13-го танкового корпуса во главе с командиром Т. И. Танасчишиным (справа) обсуждает итоги боев
На командном пункте 169-й стрелковой дивизии, в центре _ командир Я. Ф. Еременко
313
В члены ВЛКСМ принимается отличившийся в боях сержант М. Хорошавин (слева)
314
Партийные билеты часто вручались прямо в окопе
Герой Советского Союза В. М. Михеев.
Герой Советского Союза С. М. Павлов.
315
Знатный снайпер Сталинградского фронта Герой Советского Союза А. Ильин (слева> со своим учеником Я. Лапой
316
Герой Советского Союза Н. Р. Андреев
Курсант Винницкого пехотного училища, а затем командир батальона Ю. А. Рагулин
За время наступательных боев снайпер
Ф. Н. Кочуренко уничтожил 69 гитлеровцев!
317.
Командир 38-й мотострелковой бригады И. Д. Бурманов (справа) и заместитель по политчасти Л. А. Винокур
Корреспондент «Красной звезды» полковник В. В. Гриневский (справа) беседует с бывшими воинами 138-й (70-й гвардейской) стрелковой дивизии. В центре — генерал-полковник И. И. Людников. 1968 г.
318
СОДЕРЖАНИЕ
От авторов ........................................ 5
Дорога в бой....................................... 8
Лицом к огню ......................................20
Три первых дня .................................27
И ярость есть, и сила есть......................41
Приказ, ставший приказом сердца.................5t
Заслон на Аксае.................................64
Испытание на прочность..........................72
Гот получает сдачи..............................85
Абганеровские бастионы .........................97
Клещи не сжались ...............................114
Доблесть курсантских полков ....................129
Жарко земле и небу! ............................138
Звездный час 126-й..............................148
Личный пример коммунистов ......................160
Город твоей судьбы..............................171
На тех же высотах.................................182
«Это относится к области чудес».................188
Рука друга .....................................196
Быть большому празднику!........................213
Разящие стрелы «Урана» .........................231
Вперед! ........................................245
Кольцо сомкнулось ..............................253
Кольцо сжимается ...............................263
Разгром ..........................................778
Эпилог ..........................................30Q'
Г39 Героическая шестьдесят четвертая /В. В. Гриневский, А. Д. Овсянников, И. М. Рыжов и др.— Волгоград: Ниж.-Волж. кн. изд-во, 1981.— 320 с.— (Подвиг Сталинграда бессмертен) ,
В легендарную оборону Сталинграда решающий вклад внесли воины 62-й и 64-й армий. Они участвовали в великой битве с ее начала до конца. Эта книга посвящена воинам героической 64-й армии, их высокому патриотизму, непревзойденному мужеству.
11202—010	9(с)272
М151(03) —81 2“81 ББК 63.3(2)722.42
Вячеслав Викторович Гриневский
Александр Данилович Овсянников
Иван Михайлович Рыжов |
Александр Николаевич Янчинский
ГЕРОИЧЕСКАЯ ШЕСТЬДЕСЯТ ЧЕТВЕРТАЯ
Редактор В. С. Мельников
Художник В. Э. Коваль
Худож. редактор В. И. Волкин
Техн, редактор А. Г. Илларионова
Корректор Л. А. Лукина
ИБ «Ns 361
Сдано в набор 29.08.80. Подписано к печати 04.03.81. НМ 00703. Формат 84Х1001/32. Бумага тип. № 3. Гарнитура рубленая. Печать высокая. Печ. физ. л. 10. Печ. л. усл. 15,60. Уч.-изд. л. 14,72. Усл. кр. отт. 15,99. Тираж 50 000. Заказ 335. Цена 75 коп.
400066, Волгоград, ул. Советская, 4.
Нижне-Волжское книжное издательство Типография издательства «Волгоградская правда» 400066, Волгоград, Привокзальная площадь.
Сканирование - Беспалов, Николаева
DjVu-кодирование - Беспалов