МИР ЗЕЛЕНОГО БЕЗМОЛВИЯ
(болота: их свойства и жизнь)

Н. Березина, О. Лисс, С. Самсонов
Москва «Мысль» 1983

МИР ЗЕЛЕНОГО БЕЗМОЛВИЯ


ББК 26.82 Б48
РЕДАКЦИИ
ГЕОГРАФИЧЕСКОЙ
ЛИТЕРАТУРЫ
Рецензенты:
Н. И. Пьявченко, член-корреспондент АН СССР; М. Н. Нейштадт, доктор географических наук, профессор
Фотографии Л. И. Вейсмана
© Издательство «Мысль». 1983
Б
2001050000-060
004(01)-83
131-83

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ	1
ЧТО ТАКОЕ БОЛОТА?	9
НАД БОЛОТАМИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ	14
БОЛОТА — ЛЕТОПИСЬ ПРИРОДЫ	20
ПРОШЛОЕ БОЛОТ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ	25
ЛЬВЫ, ШАКАЛЫ И ВЕРБЛЮДЫ РАСТИТЕЛЬНОГО МИРА	31
НА ЮГЕ СРЕДИННОГО РЕГИОНА	38
НЕМНОГО О ТОРФЕ	46
ПОД СФАГНОВЫМ КОВРОМ	58
НЕКОТОРЫЕ РАСТЕНИЯ ВЕРХОВЫХ БОЛОТ	73
СОЗДАННЫЕ ДЛЯ ЗАСУХИ	79
СОКРОВИЩА НИЗИННЫХ БОЛОТ	91
КАК РАЗЛИЧАТЬ БОЛОТА	104
БОЛОТНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ	116
БОЛОТА ЛЕСНЫЕ И БЕЗЛЕСНЫЕ	120
БОЛОТА И БИОСФЕРА	134
ЛИТЕРАТУРА	159

ВВЕДЕНИЕ
Эта книга — о своеобразном мире болот. В нашей стране заболоченные пространства занимают огромные площади: в целом на них приходится не менее 1/10 всей территории. Особенно богаты болотами лесная зона и зона тундры. Есть они и в лесостепи, и на степных просторах. Процессы заболачивания могут возникать даже под палящим солнцем пустыни.
Нередко бытует взгляд, что чавкающая под ногами болотная топь — место бросовое, причиняющее трудности при хозяйственном освоении. Попробуйте поговорить хотя бы с западносибирскими нефтяниками. Они вам расскажут, какие неприятности чинили им болота. Все это так. Но подобный, чисто утилитарный подход оказывается слишком узким и просто неверным. Гораздо правильней рассматривались болота как естественное природное образование, играющее вполне определенную роль в биосфере нашей планеты.
В Материалах XXVI съезда КПСС говорится совершенно конкретно: «Фактически же от того, что мы решим в эти дни, во многом будет зависеть облик нашей Родины в конце двадцатого века, на пороге третьего тысячелетия». Эти слова в полной мере относятся к охране природы, рациональному использованию и воспроизводству природных ресурсов. В решениях съезда этим проблемам посвящены специальные разделы. Не забыты и болота как единственный источник получения торфа — ценнейшего сырья для многих отраслей народного хозяйства.
В умеренных широтах болота — обычный элемент
ландшафта, очень важный для поддержания природного равновесия. Переувлажненные участки всегда были резервом для расширения сельскохозяйственных угодий. В настоящее время они служат местообитанием многих редких животных и растений, славятся своими ягодниками. Чтобы объективно оценить значение болот в природе и для жизни людей, необходимо всесторонне изучить историю их формирования и современного состояния.
Многие века своего существования обширные заболоченные пространства казались людям чем-то таинственным, внушали страх. Однако это не мешало возникновению поселений и в таких, казалось бы, гибельных местах. Поставив дом на сухой гриве, окруженной непроходимыми топями, можно было не бояться нашествия врагов или преследования светских, а также духовных властей. К тому же на болотах нетрудно было обеспечить себя дичью, рыбой, ягодами. Для связи с внешним миром по зыбучей поверхности прокладывались пешеходные тропы, пользоваться которыми мог только свой, знающий человек: неосторожным путникам или нежеланным гостям достаточно было сделать два-три шага в сторону, чтобы увязнуть в жидкой трясине.
А бывают и еще более опасные места на болотах — «окна» — лужицы чистой прозрачной воды на серо-зеленой поверхности. Нередко это целые озера — «водья» — шириной в несколько десятков метров. В жаркий летний день они невольно притягивают, манят утолить жажду, или хотя бы освежить искусанное комарами лицо. Но это — страшная ловушка: берега ее, лежащие вровень с водой, тонкая торфяная прослойка, а под ней — бездонная топь. Еще коварнее — «чаруса». Это «очаровательная полянка»: свежая зеленая трава, масса ярких цветов... Но горе тому путешественнику, который захочет собрать букет или просто отдохнуть на изумрудном ложе. Слабый травянистый покров, не выдерживающий даже белку, скрывает страшную пучину.
Постоянные болотные туманы, да и реальные опасности, подстерегающие путника в подобных местах, породили множество сказаний, легенд. В сумерках, когда ленивый ветерок перемещает клочья мглы, сквозь которые неясно проступают белые стволы берез и их колышущиеся ветви, нетрудно дофантазировать любой образ, поверить в существование «нечистой силы». Болота считались обиталищем водяниц, дев-болотниц, кикимор.

Была и еще причина, заставлявшая верить в колдовские чары. Заблудившись в темноте и наткнувшись ненароком на болото, путники нередко видели вспыхивающие над его поверхностью огоньки, будто перебегавшие с места на место, — вполне убедительное доказательство «бесовского» присутствия.
Не надо также забывать, что в болотистой местности чаще возникали всякие болезни, что увеличивало ее дурную славу. И людям казалось естественным, когда ведуны, знахари, которым упорно приписывалось общение с нечистой силой, предпочитали селиться близко к болоту. Никому не приходили в голову другие причины, по которым они могли просто избегать людных мест. А, возможно, их привлекало обилие болотных лекарственных растений, свойства которых наверняка им были известны. Необычность подобных мест гипнотизирующе действовала на тех, кто приходил сюда лечиться. Завораживала сама болотная атмосфера — дурманящий аромат багульника и других цветущих растений. Так болота стали первыми (наравне с лугами и лесами) природными аптеками.
Наши предки часто обожествляли то, что казалось им мрачным или таинственным. У многих народов существовал культ воды, в том числе и болот. Древние славяне приносили воде жертвы. Нестор-летописец упоминает: «Некоему богу на жертву людей топяху, ему ни и доныне по некоих странах безумным память творят». Жертвы приносились с мольбой о дожде, совершались обряды у родников, колодцев, рек, озер, болот. Древние кельты считали болота священным обиталищем богини плодородия Нертус. Жертвой служили серебряные кубки и блюда, которые сейчас время от времени находят в глубине торфяных массивов на севере Дании.
Прошли годы, и болота раскрыли многие свои тайны. Конечно, теперь хорошо известно, как образуются «окна», «водья» или «чарусы». Отдельные участки твердых горных пород, подстилающих болотный массив, могут располагаться почти под поверхностью трясины. По ряду причин в них возникают вертикальные пустоты. Получаются практически бездонные колодцы, заполненные песчанистым материалом, обильно насыщенным водой. Любой предмет, попадающий на коварную поверхность, быстро засасывается, чем и опасны подобные образования в единой гидродинамической системе болота.

Естественное объяснение получили и болотные огни — маленькие языки пламени, хорошо заметные в темноте над поверхностью топи, не имеющие никакого отношения к бесам. Это результат самовозгорания болотного газа при соприкосновении с кислородом воздуха. Болотный газ возникает в слоях торфяной залежи, образованной остатками древесины и коры деревьев. В древесном торфе, особенно с преобладанием хвойных пород, немало специфических химических веществ циклического строения, легко теряющих углеводородные частицы, из которых образуется метан. Кроме метана в болотном газе могут содержаться в небольшом количестве сероводород и соединения с водородом фосфора, так как некоторое количество серы и фосфора высвобождается при разложении растительных и животных остатков. Часто такой древесный торф перекрыт слоем более плотного торфа, образованного остатками шейхцерии. Под его сводом и скапливается газ, выделяющийся на поверхности в местах разрыва. Зеленоватые огоньки, вспыхивающие то там, то здесь над поверхностью трясины, вдохновили Ференца Листа написать известный этюд «Блуждающие огни», рассказывающий о них так, как это может только музыка.
Пока не обнаружили истинных возбудителей и переносчиков малярии и желтой лихорадки, считали, что болотные туманы несут эти болезни. Конечно, комары по-прежнему в изобилии водятся на огромных болотных пространствах и также приносят людям и зверям массу неприятностей. Но как переносчики инфекции они уже не опасны. Люди научились бороться с подобными заболеваниями, ранее уносившими многие тысячи жизней. Кроме того, полчища комаров — необходимое звено в природной пищевой цепи. Их самих поедают птицы, а личинки, живущие в воде, служат кормом для мальков многих рыб. И любителям рыбной ловли не приходится сетовать на этих кровососов.
Болотные массивы все больше вовлекаются в сферу хозяйственной деятельности, чему предшествует их детальное изучение. Но исследования болот и сейчас связаны с известным риском. Никакая техника не в состоянии спасти человека, если над ним сомкнулась болотная топь. И потом, о какой технике может идти речь в полевых условиях? В летнее время, когда ведутся экспедиционные работы, в глубину заболоченных районов можно
добраться лишь по воздуху или по воде и только до определенного пункта. Дальнейшее продвижение — с помощью вьючного транспорта и пешком. Не удивительно, что до сих пор существуют заболоченные пространства, в глубь которых проникнуть не удается. Топи оказываются непроходимыми и упорно хранят свои тайны.
В конце 50-х гг. нашумела история о «дьяволе Сардонахского плато». Это в Якутии. Рассказывали, что там, в одном из озер видели с вертолета чью-то чешуйчатую спину. Предполагаемая длина животного — метра четыре. Спуститься было нельзя — по берегам нет даже крохотного клочка твердой земли, а с зависшего вертолета много не увидишь. И в итоге согласились на том, что спина принадлежит щуке-долгожительнице, достигшей редкой величины. В принципе, это, конечно, возможно.
В экспедиции нередки и непредвиденные обстоятельства. Вот вам пример. Несколько лет назад в Западной Сибири изучением болот занимался геоботанический отряд Московского университета из пяти человек под руководством одного из авторов этой книги. Вертолет доставил их на берег озера, которое должно было служить ориентиром, и вернулся на базу. Прошла неделя. Сбор образцов торфа и гербария болотных растений закончили. Наступило время возвращаться обратно. Безоблачное ясное августовское утро сулило летную погоду, и желанная винтокрылая машина могла появиться с минуты на минуту.
Известно, что вертолет не в состоянии приземлиться на болоте. Работая подъемным винтом, он только слегка касается земли и погрузка ведется в предельно быстром темпе. Поэтому весь груз тщательно упаковали заранее. Оставалось только терпеливо вглядываться в голубое небо. Но проходил час за часом, постепенно наступили сумерки, а вертолета не было. Стало холодно, с болота пополз сырой туман. Пришлось снова развернуть палатки и развести костер, чтобы приготовить ужин.
В бесплодных ожиданиях томительно потянулись дни. Подошли к концу продукты. При жесткой экономии их могло хватить еще дня на три, не больше. Конечно, недалеко были озера с обилием рыбы и дичи, в окрестностях их много ягодников. Надо только отойти самое большее на 2—3 километра. А вдруг прилетит вертолет?
Наконец, когда голод и вынужденная неподвижность
стали невыносимыми, решили двинуться в сторону ближайшего населенного пункта. Предстоял путь протяженностью 180—200 км к северу до берега Оби. При ходьбе по болоту это могло занять дней двадцать. Двинулись налегке, оставив большую часть вещей на месте, закрыв их ярко-желтой палаткой. Сверху прикрепили записку с указанием намеченного маршрута. Из березовых стволов соорудили сигнал «SOS», приподняв на колышках над травой, чтобы он был заметнее сверху.
В первый день пути дорога была сравнительно легкой. Болотные пространства чередовались с суходолами, встречавшими путников обилием спелой брусники, реже попадалась черника. Но спать без спальных мешков было холодно.
На следующий день дорога оказалась значительно труднее. За песчаной гривой, на которой провели ночь, до самого горизонта тянулось огромное болото. По пути то и дело попадались мочажины и зыбуны, ноги вязли в мягком моховом покрове. Хорошо еще, что наши путешественники неплохо знали особенности болот и безошибочно обходили все опасные места.
Идти становилось все труднее и труднее: относительно проходимые участки болот с порослью древесных пород сменились бескрайней топью. Измученные путники не находили места для стоянки... Вдруг на горизонте появилась точка, послышался рокот мотора, и... вертолет сделал условный круг. На этот раз все закончилось благополучно.
Оказывается, отряд по ошибке высадили на 50 км восточнее от намеченного озера, а найти ушедших помог сигнал, оставленный на месте прежней стоянки. Пожалуй, достаточно. Можно надеяться, читатель убедился, что изучение и последующее освоение бескрайних болотных пространств сопряжено с немалыми трудностями. Но решение этой задачи представляется необходимым.
Первая сторона проблемы заключается в том, что на территории нашего государства сосредоточено до 3/4 болот мира, а следовательно, и самые большие запасы торфа. Разумное использование такого огромного природного богатства — дело государственной важности. Его народнохозяйственное значение трудно переоценить. Торф давно перестал быть только топливом.
В последние годы стало ясно, что использовать его только в таком качестве просто экономически невыгодно.
Как удобрение он употребляется давно. Кроме того, торф является ценнейшим химическим сырьем, из которого можно извлечь массу нужного и полезного. Он находит применение в микробиологической промышленности для производства кормового белка, витаминов для животноводства, физиологически активных соединений и многого другого. Торф и получаемая из него продукция смогут способствовать повышению урожайности сельскохозяйственных угодий, а следовательно, и выполнению Продовольственной программы СССР. Болота оказываются естественной кладовой, сокровища которой находят все более широкое распространение.
Конечно, есть и вторая сторона проблемы. Существование болотных топей остается серьезным препятствием при сооружении транспортных артерий, гражданском строительстве, поисках и добыче полезных ископаемых. Труднодоступна нефть, добываемая среди топей Западной Сибири. Лесной фонд нашей страны заболочен на 25%, что мешает заготовкам леса и его возобновлению.
С осушением болотных массивов связано и расширение сельскохозяйственных угодий. Мелиоративные работы в течение ряда лет широко проводились в Белоруссии. Свыше 50 млн. га переувлажненных участков насчитывается в Нечерноземной зоне РСФСР. Такое количество земли, хотя и неудобной сейчас для использования, тоже не может оставаться вне сферы хозяйственного внимания.
Нередко вопрос ставится и более жестко. Еще недавно существовало мнение, что неуклонное развитие научно-технического прогресса неминуемо приведет к полному уничтожению болот. Болота приговаривались к смерти.
Но нельзя забывать и о третьей, не менее важной стороне рассматриваемой проблемы: болота как непременный элемент биосферы. Нет необходимости даже обсуждать пути полной ликвидации заболоченных пространств в пределах нашей страны. Вопросам охраны окружающей среды неоднократно посвящались специальные постановления партии и правительства. Необходимость специальных мероприятий по поддержанию естественного состояния биосферы отмечена в решениях XXV съезда КПСС. Особое внимание уделялось рациональному использованию такого ценнейшего природного ресурса, каким является вода. Тем самым болота как
аккумуляторы и регуляторы влаги не только получают право на существование, но и возводятся в ранг важнейшей и обязательной составляющей современных ландшафтов.
Пристального внимания заслуживает уникальная болотная растительность. Это — обильные урожаи ягод, 9/10 которых не собирается никем. На болотах масса лекарственных растений, огромные запасы сфагнума, обладающего антисептическими и другими полезными свойствами. Наконец, многие болотные травы нередко становятся пищей для скота, особенно в засушливые годы.
Поскольку неповторимый мир болот остается еще таинственным для многих, и возникло у авторов стремление попытаться рассказать о нем, используя как собственные наблюдения, так и материалы других исследователей.

ЧТО ТАКОЕ БОЛОТА?
С точки зрения ботаника-болотоведа, болото — это пространство, где преобладают растения, живущие в условиях обильного увлажнения (т. е. гигро- и гидрофиты). У болота свой животный мир, характерные сообщества микроорганизмов. Не менее своеобразна и болотная почва. Получается сложное сочетание тесно взаимосвязанных природных комплексов, объединяемых единой средой обитания. Есть и общий для них термин — биогеоценоз. Он, как и понятие «биоценоз», введен в науку крупнейшим ботаником академиком В. Н. Сукачевым, столетие со дня рождения которого отмечалось в 1980 г.
Биогеоценоз — система живая, находящаяся в постоянном движении и развитии, имеющая только ей свойственные черты. Болотные биогеоценозы часто могут накапливать неразложившееся органическое вещество — торф. Однако в зависимости от географических условий болота могут быть с торфом и без торфа.
Очень велико разнообразие болот, поэтому, по мере накопления сведений, возникла необходимость в их классификации. В первую очередь принято различать болота по тому, насколько их растительность обеспечена минеральным питанием. От этого зависит их видовое разнообразие. Есть евтрофные (от греческого «еу» — хорошо и «трофе» — пища), или низинные, болота; к ним близко подходят грунтовые воды, богатые солями, нужными растениям. Они обычно располагаются по долинам рек и
их поймам, по берегам озер. Растительность на них, как правило, богатая. Особенно плодородны болотные почвы на участках поймы, примыкающих к речным террасам.
Полная противоположность им — болота олиготрофные (от греческого «олигос» — малый, недостаточный), или верховые. Растительность там приподнята, отделена от почвы уже накопившимся слоем торфа. Жалкие крохи минерального питания она получает только с атмосферными осадками. Вода удерживается и накапливается сфагновыми мхами, которые впитывают воду не хуже, чем губка. Насыщенное влагой верховое болото в сущности представляет собой выпуклый подвешенный водоем. Если сделать поперечный разрез, то можно увидеть линзу из торфа, покрытого толстым ковром из сфагновых мхов и небольшого количества других растений, преимущественно болотных кустарников, приспособившихся к столь своеобразным условиям обитания.
Низинное болото превращается в верховое по мере накопления торфа. Торфяная залежь растет медленно, в среднем на миллиметр в год, и, конечно, в природе встречается целый ряд промежуточных болотных форм. Такие болота объединяются под общим названием — мезотрофные, или переходные.
Что вызывает возникновение и распространение болот? Для этого необходимо определенное сочетание целого ряда условий. Способствуют заболачиванию влажный климат, близкое залегание к поверхности грунтовых вод, водоупорные слои в почве, препятствующие просачиванию влаги вглубь. Обычно болота возникают на сравнительно ровной поверхности со слабо развитой речной сетью, где сток невелик. Почему, например, в некоторых районах Белоруссии, Вологодской области, Карелии, в таежной зоне Западной Сибири болота — один из основных элементов ландшафта? Причин сразу несколько. Влажный климат, осадков выпадает гораздо больше, чем испаряется, поэтому почвы богаты водой и бедны воздухом. Грунтовые воды залегают, как правило, неглубоко. Не мудрено, что развитие болот в таких районах стало характерным признаком. В них преобладают верховые болота.
В странах с очень влажным морским климатом — в Южной Швеции, Англии, Норвегии, Ирландии — распространены своеобразные верховые болота-плащи. Моховой ковер заполняет не только впадины, но покрывает
и склоны возвышенностей, наползает даже на гребни. Болота-плащи как бы повторяют формы рельефа. Обычно так происходит, когда верхние слои почвы сильно промываются, выщелачиваются и, следовательно, совершенно лишаются питательных веществ. Обычные растения не в состоянии жить на таких бесплодных почвах и их место занимают олиготрофные сфагновые мхи, которые распространяются не только вниз, но и вверх по склону. Такие болота возникли давно и сейчас в ряде мест они разрушаются, главным образом потоками, образующимися после дождей.
Территории, где количество осадков примерно равно количеству влаги, испаряющейся обратно в атмосферу, носят название зоны неустойчивого увлажнения. Относительная влажность воздуха здесь значительно ниже, грунтовые воды, как правило, залегают глубоко под поверхностью почвы. Болота могут образовываться только в понижениях рельефа: в оврагах, речных долинах, по краю бессточных озерных котловин. Одним словом, там, где просачиваются на поверхность грунтовые воды и возникает обильное застойное увлажнение, нужное для формирования болот. Такие грунтовые воды обычно богаты минеральными солями, и на месте их выхода появляются низинные болота с обильной разнообразной растительностью.
Конечно, в названных зонах есть болота и переходного типа. В условиях обилия атмосферной влаги болото значительно быстрее достигает верховой стадии, которая становится господствующей, а при наличии только грунтового питания оно может оставаться низинным неизмеримо дольше. Появление верховых болот в этих условиях затруднено из-за меньшего количества атмосферных осадков. Приносимых ими минеральных частиц оказывается недостаточно для питания даже таких неприхотливых растений, как сфагновые мхи и болотные кустарники.
Болота иногда возникают и в зоне недостаточного увлажнения, где количество выпадающих осадков может быть значительно меньше той массы влаги, которая идет на испарение. Например, в пустыне растительность вообще жмется к долинам рек, котловинам озер и другим источникам пресной воды, создающим местное увлажнение. Болота здесь редкость. Заболочена может быть неглубокая озерная котловина, быстро заполняемая
массой водной растительности, благодаря обилию тепла и солнечного света.
Очень благоприятен для возникновения и распространения болот равнинный рельеф. При малом уклоне влага из поверхностных слоев почвы стекает чрезвычайно медленно, часто просто застаивается, в результате переувлажненными оказываются большие площади.
Рельеф может определять и очертания болотных массивов. В Карелии болота нередко располагаются длинными, сравнительно узкими полосами, вытянутыми с северо-запада на юго-восток; местами они соединяются, образуя разветвленную сеть. Форма болот полностью копирует древние ложбины стока приледниковых вод.
Для развития заболачивания немалое значение имеет речная сеть. Изобилие рек, быстрое течение, сравнительно прямые русла способствуют хорошему стоку с прилегающих территорий, что резко уменьшает возможность переувлажнения и появления болот. Противоположную роль играют таежные реки Западной Сибири. Они полноводны, с извилистыми руслами и медленным течением; паводки на них очень высокие и продолжительные, некоторые участки поймы остаются затопленными с весны до осени. В этот период течение некоторых притоков Оби или Иртыша может меняться. Реки начинают течь вспять, вызывая застой вод на обширных водораздельных территориях. Переувлажнение и заболачивание обширных площадей становится предельно интенсивным.
В формирование болот часто «вмешивается» неотектоника — современные колебания земной коры, свойственные всем, даже далеко не сейсмическим областям. При медленном, но постоянном поднятии происходит постепенное естественное осушение местности, так же как при опускании увеличивается заболачивание. В обоих случаях изменяется режим стока с поверхности уже существующих болот, что непременно отражается на видовом составе болотной растительности. Так, в результате неотектонических движений в среднем течении реки Конды (Западная Сибирь) образовалась обширная Кондинская впадина. Постепенно она превратилась в сплошной болотно-озерный край.
На правом берегу Оби, на Кеть-Тымском междуречье, можно видеть результаты противоположного процесса. Здесь произошло постепенное поднятие и стали высыхать окраины верховых болот, на них быстро
появилась древесная растительность. Имеются сведения, что новейшие тектонические процессы иногда касаются лишь небольшой части обширных болот. Если поднялся только отдельный, например, центральный, участок болота, то с него усиливается ток воды, он осушается, но зато остальные краевые части болота получают дополнительную влагу, так сказать, уже через край. Болото начинает интенсивно расширяться, заболачивая прилегающие леса. Иными словами, не только опускание, но и поднятие земной коры может способствовать заболачиванию. Подобный результат получается и при постепенном вздымании отдельных небольших кусков речного русла. В Барабинской лесостепи некоторые реки вообще распались на бессточные водоемы, которые немедленно стали заболачиваться. Положительную роль здесь сыграло бы опускание рельефа, при котором снова смогли бы восстановиться речные русла с постоянным течением.
Насколько быстро болото превращается из евтрофного в мезотрофное (от греческого «мезос» — средний, промежуточный) или даже в олиготрофные — это во многом зависит и от подстилающих их грунтов. Известняки обогащают грунтовые воды минеральными солями и растительность постоянно ими обеспечивается: болото долго продолжает оставаться низинным. Другое дело — пески, а тем более граниты или гнейсы. Необходимых растениям растворимых минеральных соединений они содержат ничтожно мало, и болото становится олиготрофным.
В северных районах нашей страны переувлажнены очень большие пространства. Вечная, или как теперь больше принято говорить, многолетняя мерзлота подступает близко к поверхности, и вода не в состоянии проникать в глубь почвенного горизонта. Суровый климат, переувлажнение почвы на всю глубину летнего протаивания, крайняя бедность ее питательными веществами — в таких условиях могут обитать лишь самые неприхотливые болотные растения.

НАД БОЛОТАМИ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
Деление болот на низинные, верховые и переходные ни в коей степени не исчерпывает их бесконечного разнообразия. Поэтому существуют более дробные классификации. По разным признакам болота делятся на целый ряд типов. Наглядным примером может служить богатейшая «коллекция» болотных массивов Западно-Сибирской равнины. Болотоведы считают, что на ее просторах можно увидеть практически все типы болот, которые встречаются в северном полушарии.
Посмотрим на сибирские болота с высоты и как бы совершим над ними воздушное путешествие. Оно начнется с Крайнего Севера, от берегов Карского моря, а завершится над степями Барабинской низменности.
Западно-Сибирская равнина по своим очертаниям напоминает трапецию: широкое ее основание смотрит на юг, узкое — на север. Она состоит из двух плоских чашеобразных впадин, между которыми раскинулись в широтном направлении Сибирские Увалы — невысокие возвышенности до 175—200 м высоты. Как естественная физико-географическая область Западная Сибирь имеет очень четкие границы. На западе — склоны Уральских гор, на севере — Карское море, на востоке — долина Енисея и обрывы Средне-Сибирского плоскогорья. На юге природные рубежи выражены слабее. Край равнины, постепенно повышаясь, переходит в Тургайское плато и казахский мелкосопочник.
Край этот очень богат большими и малыми реками, но наиболее характерная его черта — изобилие болот.
По условиям возникновения, развитию, качеству и количеству торфяной залежи, растительности и другим особенностям они сильно отличаются друг от друга. Эти отличия тесно связаны с природной широтной зональностью и обнаруживают довольно четкую закономерность.
...Среди безграничного зеленого безмолвия болот чувствуешь себя песчинкой в океане. Появляется ощущение заброшенности, оторванности от всего земного. Словно рвутся все связи с привычным миром. Где-то вдали — линия горизонта, а вокруг — болота, болота без конца и края, пронизанные реками, перемежающиеся озерами, кое-где с островками лесной растительности.
Болота очень красивы. Как огромный пестрый ковер, сочный, золотисто-красный с зелеными и бурыми пятнами. Нередок и постепенный, плавный переход к темно-коричневым тонам. На этом фоне вкраплены бесчисленные голубые озера и озерки самой причудливой формы, иногда большие, площадь которых достигает десятков и даже сотен квадратных километров, иногда всего считанные метры. Синева озер с парами белых лебедей и стаями уток, кочки, покрытые клюквой в таком изобилии, что их поверхность кажется красной, янтарные поля спелой морошки, сверкающие алмазами капли росы на ресничках росянки... Для болотоведа нет на земле ландшафтов более привлекательных и более прекрасных.
Итак, начнем путешествие на самолете, испытанном АН-2, с которого все великолепно видно. Под нами зона арктических болот. К северу от полярного круга на много километров раскинулись заболоченные пространства тундры. С высоты нашего полета хорошо заметны участки, похожие на многоугольники гигантских пчелиных сот. Будто неведомый землемер неизвестно зачем расчертил землю на участки — полигоны почти правильной формы. Этот своеобразный тип полигональных болот очень характерен для тундры. Размеры «сот» различны — от пяти до двадцати метров в поперечнике. Зимой с поверхности болот снег сдувается ветром, и во время сильных морозов они покрываются глубокими трещинами глубиной до 80 см. Их окаймляют выпуклые валики со слоем торфа, образующиеся при неравномерном промерзании, таянии многолетней мерзлоты и вспучивании грунта. Валики затрудняют сток, и значительная часть полигона постоянно переувлажнена. Накопление торфа на таких болотах невелико, но оно имеет поистине
огромное значение: торф обильно покрыт лишайниками (знаменитый ягель — кормовая база оленеводства), а также кустарниками и мхами.
На берегу Карского моря встречаются еще приморские болота, заливаемые морской водой при нагонных ветрах. Изредка по долинам рек попадаются островки чахлого лиственничного леса и ивняка. Сильную заболоченность тундры можно объяснить тремя главными причинами: уже упомянутым близким к поверхности расположением мерзлого слоя, препятствующего проникновению воды вглубь, равнинностью территории и тем, что количество атмосферных осадков здесь превышает испарение.
К югу от полигональных начинается зона плоскобугристых болот. Мозаичный ландшафт сложен из невысоких (не более двух метров) холмиков, разделяемых обводненными понижениями — мочажинами. Площадь некоторых возвышений может достигать нескольких десятков и даже сотен метров. Многолетняя мерзлота образует здесь сплошной панцирь. Вершины холмов покрыты лишайником, склоны одеты мхами. Цветковых растений мало, они угнетены и низкорослы. В мочажинах — ковер гипновых или сфагновых мхов.
На севере Западной Сибири мерзлые торфяники протягиваются примерно до 64-й параллели. Южнее, между 64-м и 62-м градусами северной широты, многолетняя мерзлота занимает только отдельные участки. Это главным образом зона крупнобугристых болот. Бугры тоже чередуются с мочажинами, но размеры тех и других значительно больше: бугры высотой до восьми метров. Похожие на древние скифские курганы, беловато-серые от покрывающих их лишайников, они создают неповторимый своеобразный ландшафт. Оба типа болот нередко соседствуют. Крупнобугристые обычно тяготеют к долинам рек, старым руслам, а плоско-бугристые располагаются на водоразделах. Четкую границу между ними провести довольно трудно.
Мочажины покрыты увлажненными осоковыми сообществами или опять-таки моховым покровом. Иногда растительность развита слабо, и проглядывает голый торф. В течение лета торф оттаивает до дна и тогда болота становятся совершенно непроходимыми. С трудом можно пробраться лишь там, где среди мочажин встречаются кочки или небольшие повышения.

По мере роста бугров их все яростней обдувают зимние ветры; вершины полностью освобождаются от снега и на них погибают даже стойкие северные растения. Обнажающиеся пятна торфа под действием морозного выветривания покрываются трещинами, которые и дают убежище угнетенным, но упорно выживающим арктическим кустарничкам, карликовой березе, водянике, багульнику, болотному мирту. Гораздо лучше им живется на подветренных склонах бугров. У подножия они даже образуют сомкнутые заросли, в которых часто преобладает карликовая березка.
Бугры на болотах пытались раскапывать: было интересно узнать, что находится внутри. Под слоем торфа, служащим великолепным изолятором, хорошо сохраняется многолетняя мерзлота, а в ней, как в скорлупе, лежит ядро из песка и суглинка, тоже надежно спаянное льдом словно цементом и пронизанное многочисленными ледяными прослойками.
По поводу происхождения бугров высказывались самые различные предположения. В итоге главной причиной стали считать неравномерное промерзание почвы. Оно приводит к вспучиванию грунта, затем присоединяется работа воды и ветра. В результате постепенно возникает столь своеобразный рельеф.
Продвигаемся все дальше к югу. За сибирскими увалами раскинулись выпуклые верховые болота. Их огромное количество. Практически они занимают около половины всей равнины. В северной тайге господствуют так называемые сфагновые озерково-грядово-мочажинные болота. Это действительно закономерное сочетание гряд, мочажин и озер. Растения на них типично олиготрофные, приспособившиеся к жизни на почвах крайне бедных питательными веществами. Накопление торфа идет достаточно интенсивно, залежи его достигают 2-метровой толщины.
По мере перехода к южной тайге среди болот становится все меньше и меньше озер, пока они не исчезают совсем. Болота становятся грядово-мочажинными, нередко чередуются с сосново-кустарничково-сфагновыми. Природа создала здесь оптимальные условия для накопления торфа. Средняя его мощность 3—4 м, а в отдельных массивах торф залегает до глубины в 10—12 м.
Вот мы и на юге Западно-Сибирской равнины.
Южная тайга постепенно уступает место мелколиственным, осиново-березовым лесам. Облик болот тоже меняется. Большинство из них — плоские, низинные, с обилием осок и зеленых мхов. Верховые сосново-кустарничково-сфагновые болота встречаются в виде островков. Древесная растительность занимает и невысокие гряды, протягивающиеся над поверхностью трясины. Травянистая растительность довольно разнообразна. Осоки, вахта, сабельник, ядовитый вех, зеленые мхи покрывают поверхность болота пышным зеленым ковром.
Болота есть и на самом южном краю Западной Сибири, хотя это своего рода парадокс — здесь начинается зона недостаточного увлажнения. Конечно, характер болот иной, они часто травяные — с преобладанием тростника или осоки. Широкие заболоченные полосы тянутся по долинам рек, занимают междуречья, южнее захватывают озерные котловины, старицы и другие понижения там, где близкие грунтовые воды создают постоянное местное переувлажнение верхних слоев почвы.
Травяные болота (их чаще называют займищами) иногда простираются без перерыва на десятки километров. Ветер колышет травы, и по поверхности болота перекатываются зеленые волны. В целом это и называют Барабинской степью, хотя болотами и занято свыше четверти ее территории. Широко раскидываются займища на междуречье Ишима и Тобола, особенно в их среднем течении. Заболоченные травянистые пространства окружают широким кольцом озера, спускаются в низины и старые русла. Происходит и образование торфа. Залежи достигают 1,5-метровой толщины.
Растительность займищ своеобразна. Аборигены их — тростник, вейник, тростянка, различные осоки. Они принадлежат к солевыносливым растениям. Тростянка, растущая по краям и даже за пределами болот, в зоне переменного увлажнения, служит геоботаническим индикатором смешанного хлоридно-сульфатного засоления. Вообще солей в почвах Барабы много, особенно на незаболоченных участках, где существуют благоприятные условия для капиллярного поднятия к поверхности засоленных грунтовых вод. В таких местах пятна солей — явление обычное. Некоторые грунтовые дороги в Барабинской степи от соли становятся совсем белыми и летом производят странное впечатление: они будто покрыты нетающим снегом.

Еще одна любопытная особенность: нередко в займища вкраплены небольшие участки верховых болот, так называемые рямы. Их растительность совершенно не выносит засоления и может существовать только при полной изоляции от остального болота благодаря подстилающему рям основательному слою торфа. Выпуклая поверхность рямов с несимметричными склонами обычно возвышается над травяным покровом займища. На них растут сосны, у их корней обычны сфагнум и болотные кустарнички. Площадь рямов колеблется от 4—5 до нескольких сот га. Как возникают рямы среди засоленных почв западносибирской лесостепи? Ответ довольно прост. В лесостепи при сильных ветрах снежный покров с открытых пространств сдувается, торфяная залежь промерзает, соли перераспределяются. Сверху образуется слой пресного льда. Процесс этот повторяется неоднократно, и при интенсивном промерзании идет опреснение отдельных, наиболее обводненных центральных участков болот. На них затем поселяются сфагновые мхи и другие растения верховых болот. Возраст рямов различный. Они возникали в течение всего голоцена (послеледникового времени), образуются и сейчас.
Западная Сибирь — обширная кладовая полезных ископаемых. Помимо торфа известны месторождения угля, железных руд, но главная ценность состоит в запасах нефти и газа. Край этот богат лесом, рыбой, пушным зверем, грибами, ягодами. Для успешного хозяйственного освоения столь заболоченного региона необходимо знать о болотах как можно больше, предельно полно восстановив историю их формирования и динамику развития в настоящее время.
С помощью современных методов исследования не так уж трудно перенестись на тысячелетия назад, чтобы детально выяснить, как и когда возникали болота.

БОЛОТА — ЛЕТОПИСЬ ПРИРОДЫ
Постоянные естественные изменения, неторопливо протекающие в природе, обычно оставались незаметными для отдельных поколений людей. Их жизнь слишком коротка для этого. Правда, сейчас, к сожалению, приходится нередко замечать, как под влиянием интенсивной хозяйственной деятельности человека, сравнявшейся по масштабам со стихийными геологическими процессами, меняется лик Земли.
Но в данном случае опять-таки речь о тех переменах, которые в течение тысячелетий происходят в природных ландшафтах. Поговорим об истории болот. Не надо забывать, что проникновение в прошлое даст реальную основу для прогнозирования будущего.
Торфяные болота — самый благодатный объект для изучения прошлого Земли. Ежегодно отмирая, растения болот сохраняются в виде торфяных отложений. Определив по остаткам растений в торфе, к каким видам они принадлежали, можно узнать прошлое болот и условия, в которых они существовали, исследуя их слой за слоем, словно бы читая страницу за страницей. Эту возможность нам предоставляет ботанический анализ торфа. В торфах низкой степени разложения растения сохраняют свой облик почти полностью. Но даже в очень сильно разложившемся торфе находят остатки образовавших его растений: обрывки стеблей и листьев трав и мхов, обуглившиеся кусочки древесины; совершенно неизменными остаются семена.

О климате и растительности прошлых эпох, смене ландшафтов можно узнать и с помощью спорово-пыльцевого анализа, также одного из методов палеоботанических исследований.
Способность растений производить пыльцу и споры поистине изумительна. Одна мужская шишка сосны образует около шести миллионов пылинок, одно соцветие дуба — 500 тысяч. Громадное количество пыльцы уносится ветром и оседает на почву, на поверхность рек, озер, морей и болот. Но лишь в донных отложениях и в болотах оно сохраняется там, куда попало первоначально.
Споры и пыльца — наиболее неизменные из остатков живших когда-то растений. На дне водоемов, в толще ила и песка, пыли, глины или торфа спорово-пыльцевые комплексы сохраняются тысячи и даже миллионы лет.
Первые упоминания об ископаемой пыльце принадлежат немецкому ученому Гепперту и относятся к 1836 г. Методика спорово-пыльцевого анализа была разработана шведскими учеными Лагерхеймом и Ленартом фон Постом.
Ленарт фон Пост посвятил свою жизнь изучению антропогена — последнего в истории Земли геологического периода, который продолжается и сейчас. Великие оледенения этого времени сыграли огромную роль в истории ряда стран. На севере Швеции находился центр, от которого начиналось развитие материковых оледенений, покрывших потом большую часть Европы.
В России спорово-пыльцевой анализ был впервые применен академиком В. Н. Сукачевым. В 1903 г. В. Н. Сукачев стал отмечать наличие пыльцы при ботаническом изучении торфа.
Почти в одно время со шведскими учеными в России работал крупнейший болотовед и палеоботаник В. С. Доктуровский. Изучая болота и различные торфы, он по наличию пыльцы устанавливал присутствие тех или иных растений в отдаленные от нас эпохи. В 1917 г. он впервые начал проводить количественный учет пыльцевых зерен, а в 1923 г. была опубликована его работа «Метод анализа пыльцы в торфе». В ней изложены основные принципы этого метода, даны изображения пыльцы древесных пород, наиболее распространенных в северных широтах. Тогда же В. С. Доктуровский совместно с
В. В. Кудряшовым опубликовал определитель пыльцы растений.
В. С. Доктуровский изучал межледниковые отложения и руководил изучением торфяных месторождений во многих географических зонах нашей страны в период, когда развернулись работы по осуществлению ленинского плана электрификации России (ГОЭЛРО).
В развитии палинологии — науки об ископаемой пыльце и спорах — имели значение работы советского торфоведа Д. А. Герасимова. На основе анализа спорово-пыльцевых спектров он сделал интересные выводы о направленности изменения климата и растительности России в голоцене.
Как проводится спорово-пыльцевой анализ? Отдельные пыльцевые зерна имеют небольшую величину; они измеряются сотыми и тысячными долями миллиметра (микронами). Форма пылинок у разных растений различна. У березы они похожи на диски, сплюснутые по краям, с тремя порами, расположенными по экватору. У сосны — на эллипс с двумя воздушными мешками по бокам. Каждому семейству, роду, а иногда и виду растений соответствует пыльца определенной формы, размеров и строения.
Оболочки пыльцы и спор удивительно устойчивы к внешним воздействиям. Они выдерживают нагревание до 300°, обработку щелочами и концентрированными кислотами. Их не повреждают механические воздействия — удары, перетирания и т. п. Правда, все, что находилось когда-то внутри оболочки, — цитоплазма, ядро, различные органоиды клетки — не сохраняется. Неизменными остаются лишь оболочки — своеобразные наружные скелеты пылинок.
По внешнему облику различаются и споры. Поскольку размеры пыльцы и спор ничтожно малы, их изучают с помощью оптических и электронных микроскопов. Существует целый ряд методик извлечения спор и пыльцы из вмещающих их горных пород и подготовки для дальнейшего определения их систематического положения. Но это уже сугубо специальная область. Стоит лишь отметить, что получаемые в итоге сведения о прошлом растительного мира могут считаться достоверными лишь в том случае, если образцы для анализа взяты вполне квалифицированно.
Исследователи всегда помнят главное требование —
брать материал из тех слоев и горизонтов, которые накапливались постепенно и непрерывно. Идеально соответствует этому условию торфяная залежь. Обычно ежегодный прирост торфа — 0,5—1 мм. Нетрудно подсчитать, что для накопления толщи, измеряемой метрами, потребуются тысячелетия. Таким образом, строго последовательное изучение извлеченных из нее спорово-пыльцевых комплексов может дать подробную картину развития растительности интересующего нас района, а также историю формирования болота и окружающего его ландшафта за достаточно длительный промежуток времени.
Образцы на анализ отбирают с различной степенью детальности, с интервалом 1—2, 5—10 и более сантиметров. Иногда отбор ведется и сплошной колонкой — при необходимости установления не только общих закономерностей формирования современных ландшафтов, но и уточнения того, что происходило в какой-то конкретный исторический этап. Например, из древних хроник известно, что середина первого тысячелетия до нашей эры отличалась относительной увлажненностью и похолоданием климата, причем это наблюдалось и в более позднее время, но значительно слабее. Подобные явления не могли не отразиться на развитии растительности, в том числе и болотной, чувствительной к колебаниям влажности. В этих случаях предельно подробное изучение торфяной залежи оказывается необходимым.
Но возвратимся непосредственно к нашим болотам. Независимо от решения задач по изучению глобальных изменений природных условий прошлого спорово-пыльцевой анализ играет существенную роль в исследовании путей формирования конкретного торфяника. Устанавливаются изменения в составе растительных сообществ, происходивших в соответствии с колебаниями климата.
Растения очень чутко реагируют на любое изменение природной среды. Одни виды начинают испытывать угнетение и даже исчезают за сравнительно короткий срок, другие приходят им на смену. Образуются новые растительные группировки. Остатки тех и других сохраняются в залежи торфа и свидетельствуют о минувших событиях. Интересно бывает сравнить данные, полученные при изучении болот на достаточно обширной территории. Это позволяет узнать о прошлом природы ушедших эпох в масштабе целого региона.
Есть возможность установить возраст каждого
изученного торфяного слоя в абсолютном летосчислении. Этому помогают археологические находки или применение радиоуглеродного метода.
Радиоуглеродный метод очень молод. Широко применять его стали только после второй мировой войны, хотя первые опыты проводились еще в конце 30-х годов. Определение абсолютного возраста торфяных отложений основано на следующем. В природе встречаются несколько изотопов углерода. В основном его масса состоит из стабильного изотопа C12. Примесь радиоактивного C14 ничтожна, после гибели организма он начинает распадаться.
Период полураспада радиоактивного изотопа C14 — 5780±40 лет. Он и используется для исследований. C14 образуется в верхних слоях атмосферы на высоте 12—16 км под действием нейтронов, порождаемых космическими лучами, и распадается с испусканием β-частиц, превращаясь в стабильный изотоп C12.
C14 в атмосфере образуется непрерывно, но непрерывно идет и его радиоактивный распад. Возникает динамическое равновесие, и концентрация изотопа в природе практически остается постоянной.
Как стабильный, так и радиоактивный изотопы одинаково окисляются кислородом атмосферы, превращаясь в двуокись углерода (CO2). Разница только в том, что и последняя тоже будет радиоактивна. И та и другая усваиваются растениями в процессе фотосинтеза, попадают со съеденными растениями в организм животных, растворяются в воде различных водоемов. Таким образом, радиоактивная двуокись углерода равномерно распределяется в атмосфере, биосфере и гидросфере.
Зная период полураспада и определив количество C14 в органических остатках, можно определить время, истекшее с момента гибели организмов.
Таким путем исследователь может достаточно точно установить абсолютный возраст куска торфа, поскольку его масса в основном состоит из остатков растений.

ПРОШЛОЕ БОЛОТ ЗАПАДНОЙ СИБИРИ
Познакомившись с основами классификации, а также с методами, позволяющими восстановить историю постепенного формирования болот до современного облика, можно с полным правом совершить экскурс в прошлое. Цель путешествия во времени — еще раз убедиться в необычайной сложности и длительности эволюционного развития заболоченных территорий, закономерности которого необходимо знать при современном освоении природных ресурсов. В своих изысканиях будем в основном придерживаться границ антропогена — последнего в истории Земли геологического периода, названного так в честь появления человека. До недавних пор он считался неизмеримо короче других периодов геологической истории нашей планеты. На его долю отводился «всего» один миллион лет. Таков был возраст наиболее древних слоев с остатками первых человеческих существ. Но в последние годы такие остатки обнаружили в горизонтах, которые значительно старше — как минимум втрое. Возможны и более древние находки. Соответственно увеличилась и продолжительность антропогена за счет сокращения предыдущего периода — плиоцена.
Изучение антропогена представляет большой научный интерес. Даже в рамках последнего миллиона лет климат земли несколько раз резко менялся. Северное полушарие пережило многократные ледниковые нашествия. Последний ледник отступил примерно 12 тысяч лет
назад, после чего началось послеледниковое время, которое и называют голоценом.
Работы последних лет подтвердили, что повсеместное заболачивание началось около 10 тысяч лет назад. Одновременно анализ имеющихся палеоботанических, палеогеографических и других данных свидетельствует о заметных изменениях природных условий и в течение послеледниковой эпохи.
Сейчас известны циклические колебания климата различной протяженности — внутривековые, вековые, многовековые.
Изменения климата влияли на речной сток, полноводность озер, экологические условия, растительный и животный мир. От этого зависел и гидрологический режим болот. Повышение температуры всего лишь на десятые доли градуса способно вызвать существенные изменения природных условий: сократить площадь полярных льдов, отодвинуть многолетнюю мерзлоту и в более высокие широты, продвинуть к северу границы лесов и тундры. Внутривековые колебания климата особенно сказываются на той растительности, для которой какой-нибудь экологический или климатический фактор находится на пределе. Меняются среднегодовые температуры или количество осадков — от этого больше страдают растения степей, заливных лугов, горных склонов. Гораздо устойчивее сообщества, существующие долго, характерные для лесов или крупных болотных массивов.
В результате многолетнего изучения строения торфяников севера Европы и ботанического состава торфа скандинавским ученым Блиттом была выдвинута гипотеза о тесной связи растительности болот с изменениями климата. Одновременно схему климатических изменений разработал другой скандинавский ученый — Мунте. Она была основана на исследовании стадий развития Балтийского моря, выделенных после изучения ископаемых моллюсков в морских отложениях и остатков растений в отложениях суши.
В 1910 г. шведский геолог Р. Сернандер, используя собственные материалы, а также работы Блитта, Мунте и других, составил таблицу колебаний климата в голоцене. Ее называют схемой Блитта — Сернандера. Схема эта получила широкое распространение. Она издавна применяется в нашей стране при изучении отложений голоцена Русской равнины и Урала. Правда, подавляющее
большинство исследователей сейчас использует модифицированную схему Блитта — Сернандера в комплексе с радиоуглеродным методом определения абсолютного возраста.
За шестьдесят лет существования метода спорово-пыльцевого анализа он нашел применение на очень многих торфяных болотах разных стран. Изучен состав ископаемых пыльцы и спор в последовательных слоях торфа, для многих из них установлен абсолютный возраст. Результаты отдельных работ обобщались, поэтому можно иметь представление об истории развития природы во все этапы послеледникового времени, вплоть до наших дней, и для разных регионов планеты.
Такую же работу проделали советские исследователи М. И. Нейштадт, воссоздавший картину природы прошлого для разных районов Советского Союза, и Н. А. Хотинский — для всей северной Евразии. Теперь известно, что заболачивание обширной Западно-Сибирской равнины началось еще до окончания ледникового периода, в пору глубокой температурной депрессии.
Первые болота возникли в наиболее выраженных понижениях рельефа, и их было немало. Древнейшие центры заболачивания обнаружены сейчас в подзонах северной, средней и южной тайги. Конечно, самыми древними оказываются лишь придонные слои торфа. Изучение их подтверждает, что ландшафт в ту эпоху формировался в условиях резко континентального климата. Лесов было мало. Господствовала травянистая растительность. Повсюду в этих районах существовала многолетняя мерзлота.
Заметное потепление и смягчение природных условий означало конец ледникового периода. Стали определяться современные ботанико-географические зоны: тундровая, таежная, степная. В первую очередь это происходило за счет расширения зоны лесов. Они сплошь покрыли обширные территории, продвинулись далеко на север и в значительно меньшей степени на юг.
Для полного перехода от почти безлесных пространств конца ледникового периода к послеледниковым лесным ландшафтам понадобилось около двух тысячелетий.
Следующий этап ознаменовался массовым распространением болот, которое еще более растянулось во времени. Менялась и окружающая их растительность. В
частности, остатки пыльцы, отложившиеся в начале голоцена, убедительно свидетельствуют о преобладании темнохвойных, преимущественно еловых лесов, росших на прилегающих к болотам суходолах и в пределах современной тайги.
Массовое образование крупнобугристых болот началось в середине и в конце так называемого атлантического периода (7000—4500 лет тому назад). Озерково-грядово-мочажинный тип болот повсеместно стал формироваться еще раньше — в конце бореального (8000—7500) и в начале атлантического периода. В южной тайге массовое заболачивание шло в бореальном периоде. Чем дальше к югу лесной зоны, тем отложения торфа оказываются древнее. Это закономерно — южные районы раньше освобождались от влияния ледника.
Но массовое заболачивание лесостепи наступило значительно позднее, чем в таежной зоне. Можно предположить, что современные болотистые пространства Барабинской степи, упорно существующие вопреки климату, сохраняются лишь благодаря мощным болотным массивам, расположенным севернее. Гигантское Васюганское болото (уникальное по своим размерам даже для Западной Сибири), имеющее ныне площадь более чем в 5 млн. га, в атлантическом, а тем более позднее, в суббореальном (4500—2500 лет назад) периоде, могло оказывать значительное влияние на весьма обширные прилегающие с юга территории. Очевидно, это продолжается и в настоящее время.
Нижние слои торфяных залежей, мощность которых достигает 6 м и более, начинали отлагаться не позднее чем 8 тыс. лет назад. Соответственно при меньшей толщине горизонтов их низы датируются атлантическим, суббореальным и, наконец, (когда залежь только двухметровая) субатлантическим периодами.
Практически в течение всего голоцена существовали условия, благоприятные для появления и развития болот. В результате они захватывают огромные пространства на Западно-Сибирской равнине.
Теперь давайте более детально рассмотрим, какими же были природные условия, обеспечившие повсеместное заболачивание в Западной Сибири. Это интересно и важно, поскольку только таким путем становятся понятными современные факторы болотообразования в обширном
регионе. Очевидно, вначале возникал комплекс каких-то причин, способствующих возникновению процесса, а дальше, как только болото достигало определенного критического размера, происходил качественный скачок. Развитие болотного массива приобретает относительную независимость, и он сам оказывает влияние на окружающий ландшафт.
Как уже говорилось выше, характерный для равнины замедленный поверхностный сток, близкое залегание грунтовых вод, даже выход их на поверхность — вот основные причины, которые привели на первой стадии к появлению ранних очагов заболачивания в пониженных частях рельефа. Постепенно торф заполнял ложбины, а затем начиналось заболачивание прилегающих участков. Растительность, характерная для переувлажненных местообитаний, захватывала все новые территории. Небольшие, сначала изолированные болота сливались в сплошные массивы, а слои торфа увеличивались в толщину. Так продолжалось тысячелетиями.
К середине послеледниковой эпохи процессы интенсивного болотообразования уже господствуют на солидной части равнины. Формируются столь мощные и обширные болотные массивы, что бывшие за последние тысячелетия колебания климата уже не оказывают существенного влияния на их центральную часть. Болотная растительность в центре крупных болот остается неизмененной в течение тысячелетий. Сохраняются не только ботанический состав торфа, но и степень разложения, влажность, зольность и иные признаки. Подобная закономерность наблюдается и для огромных болот Белоруссии, Карелии и других заболоченных районов.
В относительной автономности развития болотных массивов собственно нет ничего уникального. Известный советский географ А. В. Шнитников при изучении формирования озер, ледников, торфяников и подобных им естественных образований неоднократно убеждался (и убедил других), что влияние изменений, возникающих в окружающей среде, тем меньше, чем больше масса исследуемого объекта. Поэтому совсем не случайно центральные части крупнейших болот Западной Сибири площадью в десятки и сотни тысяч гектаров, обладающие торфяной залежью глубиной в четыре и более метров, успешно противостоят даже заметным колебаниям климата. На них чутко реагируют лишь небольшие по
своим размерам болота и окраины старых солидных болотных массивов.
Эти закономерности сохраняют свою силу и в настоящее время. И несмотря на прогрессирующую аридизацию климата северного полушария, развитие западносибирских болот продолжается. Занимаемая ими площадь колоссальна.

ЛЬВЫ, ШАКАЛЫ И ВЕРБЛЮДЫ РАСТИТЕЛЬНОГО МИРА
Благодаря своей способности сохранять в слоях торфа остатки живших когда-то растений, болота стали идеальной природной летописью. Послойное изучение залежи дает четкую картину замены одних видов другими в полном соответствии с изменениями природных условий.
Болота Западной Сибири сравнительно молоды, но покрывающая их растительность появилась неизмеримо раньше — в прошлые геологические эпохи. Отпечатки тростника или рогоза обнаруживаются в отложениях плиоцена и даже миоцена. Уже тогда происходило и накопление торфа, дошедшего до нас в виде залежей бурого угля. На болотах северного полушария в изобилии рос болотный кипарис (таксодиум), черный кипарис (нисса), кипарис ложный (хамеципарис).
Различные виды болотного, черного кипариса по своему облику типичны для постоянно переувлажненной местности: основания деревьев вздуты, помимо центрального ствола они образуют массу побегов, идущих вертикально вверх от корней, особенно в тех местах, где они близко подходят к поверхности почвы. Такие побеги называются коленьями. Поднимаясь над поверхностью воды, они снабжают затопленные части растения необходимым количеством воздуха, и хорошо укоренившийся кипарис может долго существовать в подобных условиях.
Виды болотного и черного кипариса — хвойные растения, типичные для сравнительно недавних геологических
эпох. Отложения бурого угля этого возраста в различных угольных месторождениях Евразии образовались, как показали исследования, из болотных отложений с большим количеством древесины болотного кипариса.
В настоящее время эти древние древесные породы сохранились на заболоченных участках юго-восточной части США, а также в Центральной Америке, мирно соседствуя с осоками, мхами и другими растениями, характерными для подобных сообществ.
В. И. Вернадский писал об этих реликтах древней флоры: «Быть может, при благоприятных геологических условиях болотистые таксодиевые леса Флориды могли бы через долгие тысячелетия дать пласты каменного угля» (1967).
К началу антропогена эти гиганты болотного царства оказались не в состоянии перенести резкие изменения климата, которые были связаны с наступлением ледникового периода. Область их распространения стала быстро сокращаться. Болотная растительность постепенно приобретала все более современный облик. Господство перешло к травянистым формам и мхам. В процессе эволюции в растительных сообществах время от времени происходило ослабление способности к конкуренции у одних видов и соответственно усиление ее у других. С течением времени деревья оказались менее жизненными, и на болотах стали преобладать мхи и травы.
Среди растений бывают виоленты, т. е. виды, которые энергично развиваются, захватывая все большую территорию и прочно удерживая ее за собой. Известный ботаник Л. Г. Раменский предложил этот термин, образно называя такие растения «львами растительного мира». Примером такого «льва» может служить ель. Это — порода-победительница, вытесняющая все другие древесные породы на умеренно влажных водораздельных пространствах нашей средней полосы. Если по какой-либо причине мощная порода («растительный лев») исчезнет, свободное место тут же начнут заполнять «шакалы растительного мира», так называемые эксплеренты (например, осина и береза).
Болотные кустарнички могли бы расти везде, но в природных условиях их теснят другие растения. Поэтому они вынуждены терпеть подобное отношение и влачить нищенское существование на верховых болотах. Их можно образно назвать «терпеливцами», или
«верблюдами растительного мира». Сфагнум не является «львом» растительного мира, но там, где отсутствуют настоящие «львы», он способен формировать среду. Это — «ложный лев», или псевдовиолент.
Существует определенный взгляд на происхождение болотных кустарничков. Исследователи неоднократно отмечают их анатомо-морфологическое и биологическое сходство с субтропическими вечнозелеными жестколистными породами. Их предки несомненно входили в состав теплолюбивой флоры. Не случайно в оранжерейных условиях они весь год растут и образуют листья, резко увеличиваясь в размерах. Известны и палеоботанические данные, свидетельствующие о том, что наши северные клюква и черника появились еще в верхнемеловую эпоху и были широко распространены на поверхности древних материков как равноправные члены тропических и субтропических растительных сообществ.
Вторая половина мелового периода интересна тем, что тогда на Земле не существовало полярной и даже умеренной климатической зоны. Остатки древних магнолий, а иногда и пальм находят в Гренландии, на Шпицбергене. Такой мягкий климат существовал на Земле десятки миллионов лет. Ничто не мешало проникать далеко на север и предкам наших болотных кустарничков. А потом, когда начали формироваться современные климатические пояса, теплолюбивым растениям волей-неволей пришлось приспосабливаться к значительно более суровым условиям обитания: стать в несколько раз меньше, изменить цикл плодоношения. Одним словом, как говорят ученые, кустарнички прошли криофильный (морозный) путь развития.
Все усиливающееся похолодание климата, наступившее в начале неогена на равнинах северного полушария, обычно связывают с последней, альпийской эпохой горообразования. Мощная непрерывная стена горных хребтов, протянувшаяся с запада на восток, отгородила огромные пространства Европы и Северной Азии от теплых южных ветров. Заметно уменьшилось и годовое количество осадков.
Близких родственников наших болотных кустарничков, только сохранивших свой первоначальный древний облик, можно сейчас увидеть в тропической зоне, где они обитают в горных районах, поднимаясь до 3 км над уровнем моря. Здесь растительность представлена
мелколистным, вечнозеленым криволесьем, где немало древовидной черники с такими же привычными для нас ягодами, но только они растут на деревьях и кустарниках до 15 м в высоту и плодоносят круглый год. А их родичи, обитатели болот умеренной и холодной зоны постепенно превратились в типичных «терпеливцев». Переселенцы из теплых краев не только должны были смириться с морозной зимой и сравнительно низкими температурами в остальное время года. Как более слабых, их к тому же вытеснили на самые неплодородные участки.
Существование какого-нибудь вереска в условиях верхового болота никак не назовешь оптимальным. Растения несут явные следы угнетенности, выраженные в большей или меньшей степени. Но это не мешает им быть удивительно живучими, сохранившими вот уже в течение миллионов лет способность быстро возвращаться к прежнему облику и циклу развития, попадая в более благоприятные условия. Заметно улучшается рост и цветение того же вереска просто при осушении болота. Но благоприятные условия длятся для него недолго. Бывшее болото быстро заселяется травами, вырастают молодые березки, и вереск снова вытесняется на заболоченные участки. Болотные кустарнички, как уже говорилось, отличаются очень низкой конкурентной способностью.
Что же дало в итоге возможность выходцам из тропических лесов приспособиться к предельно жестким условиям жизни на олиготрофных болотах, переносить высокое увлажнение, чрезмерное количество света? Чтобы основательно разобраться в этом, начнем немного издалека.
Многолетние данные по изучению физиологии растений подтверждают тесную связь водного, теплового, светового и минерального режимов, обусловливающих в комплексе рост и развитие организма. Наличие ряда химических элементов способствует протеканию процесса фотосинтеза. Нужны калий, азот, фосфор, сера, магний, очень немного железа. Для нормального обмена веществ особенно важен азот, который расходуется на построение белков, входящих в каждую клетку. Поэтому растению для его существования необходимы все новые и новые порции азота.
Но не только азот обеспечивает нормальную жизнедеятельность растительного организма. Одновременно идет не менее активное усвоение углерода. Ассимиляция
двух важнейших элементов представляет собой единый процесс, протекающий при непосредственном участии света. Таким образом, продуктами фотосинтеза являются не только углеводы (как считали до недавнего времени), но также белки, аминокислоты и другие органические соединения. Известно, что синтез белка, а следовательно, и расход азота и других элементов увеличивается при повышении интенсивности света, проникающего в зеленый лист.
Очень своеобразно эти процессы протекают у болотных кустарничков, живущих на голодном минеральном пайке. Синтез белка идет у них предельно экономно, поскольку и азота в их распоряжении очень мало. Это достигается целым рядом приспособлений, значительно уменьшающих приток света, а следовательно, и интенсивность фотосинтеза. Растение очень медленно наращивает свою массу, но зато оно обходится минимумом минерального питания. И это еще не все.
Органические соединения, получаемые в процессе фотосинтеза, образуются в строго определенной пропорции. Среди них аминокислоты и белки составляют до 35%. При резком недостатке азота у растений олиготрофных болот их, конечно, образуется меньше, чем, скажем, у растений лугов. Соответственно должно уменьшиться и образование углеводов. Необходимый результат достигается болотными растениями также путем регулирования поглощаемого света.
Одна из основных ступеней фотосинтеза — фотохимическое разложение воды. Освобождающийся водород используется для образования углеводов; он входит также в состав белков и аминокислот. Ослабевает освещенность листа — меньше вырабатывается водорода, ограничивается и количество углеводов. Но растение вынуждено при этом потреблять минимум воды, хотя оно обитает в условиях избыточного увлажнения. Физиологически растительный организм вынужден быть засухоустойчив и это — результат острого дефицита минерального питания.
Только благодаря тому, что в процессе длительной эволюции выработался ряд сложных приспособлений для балансирования обмена веществ, пришельцы из теплых краев смогли сохраниться в новой непривычной природной обстановке. Но обошлось им это очень дорого. Выжили далеко не все, а выжившие стали карликами,
скупцами, учитывающими каждую жалкую кроху минерального питания.
Но болотные кустарнички не одиноки в своем нищенском существовании. Исследования, проведенные учеными во влажных тропических лесах Австралии, показали, что и там, на почвах, бедных питательными веществами, живут многочисленные виды, которые тоже вынуждены были стать физиологически засухоустойчивыми. В данном случае они страдают от недостатка фосфора. По-видимому, светозащитные образования у растений могут возникать при недостатке любого необходимого химического элемента. Притормаживание процесса фотосинтеза становится обязательным для сохранения баланса обмена веществ.
В антропогене впервые в истории Земли возникла болотная растительность, когда господство от деревьев перешло к травам и мхам. Соответственно в этот период произошли резкие изменения в водно-минеральном режиме. Если накопление растительных остатков в прошлом происходило в щелочной среде, то торф голоцена образовался в кислой.
Эволюция растительности болот и накопление торфа тесно связаны, однако присутствие торфяной залежи для каждого болота необязательно. Заболоченные пространства без торфа существуют сейчас близ экватора в Африке и в других районах Земли. Не имеют отложений торфа и многие пойменные болота.
Особенно динамичны болотные растительные сообщества в первые периоды своего существования. Затем они стабилизируются и могут существовать без заметных перемен уже сотни и даже тысячи лет. О том, что в первые периоды болотообразования смена растительности происходит сравнительно быстро, можно судить по пестроте нижних слоев торфяной залежи. Сходная картина наблюдается на окраинах крупных и в торфяных залежах небольших болот. Далее, при достижении болотным массивом определенного объема наступает относительно устойчивое состояние фитоценоза. Особенно четко оно выражено в центральных частях крупных болот.
Сложны и противоречивы взаимосвязи между болотом и окружающими его другими типами растительности (лугов, лесов). В северной части таежной зоны болота весьма агрессивно наступают на леса. Особенно на участках, используемых людьми в своей хозяйственной
деятельности. В первую очередь заболачиваются вырубки, гари, где почти полностью уничтожен первоначальный растительный покров.
Существует роковая закономерность. Стоит процессу заболачивания охватить достаточно большую территорию, как определяющим фактором дальнейшего его развития становятся сами болота (конечно, люди в состоянии прервать его). Рост торфяной залежи вызывает подпор и повышение уровня грунтовых вод на окружающей территории. Подтапливание почвенного горизонта создает благоприятную среду для расселения болотной растительности.

НА ЮГЕ СРЕДИННОГО РЕГИОНА
Попробуем теперь выбраться за пределы Западной Сибири. Для этого имеется вполне убедительный предлог. Болота южной окраины равнины существенно отличаются от своих более северных собратьев. Типично болотные сообщества уступают место зарослям тростника, рогоза и другим крупным прибрежно-водным и водным растениям. Такие сочетания растений скорей характерны для речной поймы, зарастающих озер и далеко не всегда им сопутствует заболачивание, не говоря уже об образовании торфа.
Правда, в Барабинской степи тростниковые займища оказываются болотами со всеми присущими им особенностями. Существование болот в этом районе считается парадоксом: здесь начинается зона неустойчивого увлажнения. Повсеместно распространено засоление грунтовых вод, меньше выпадает осадков. Одним словом, признаков иссушения климата немало.
Тростниковые займища в изобилии встречаются в Северном и Центральном Казахстане, занимая местами огромные площади. Не случайно в годы освоения казахстанской целины возникла идея использовать тростник для производства оригинального строительного материала, получившего неправильное название — камышит.
Тростник, рогоз и другие крупные травянистые растения — обязательный элемент растительности тугаев — галерейных лесов, протянувшихся по долинам Амударьи, Сырдарьи и других рек пустынных районов Казахстана
и Средней Азии вплоть до горных массивов Тянь-Шаня и Копетдага. Но заболачивания в них уже не происходит. Не та природная обстановка — слишком сухо. Болота и пустыня — понятия трудносовместимые.
Впрочем, даже при наличии пустынного климата иногда возникают условия, при которых образуются небольшие болота и откладываются торфоподобные залежи. Начинается с того, что появляется неглубокое, хорошо прогреваемое солнцем, пресноводное или солоноватоводное озеро, непрерывно питаемое подземными родниками или близлежащей рекой. Этого оказывается достаточно, чтобы обеспечить его длительное существование, несмотря на интенсивное испарение с поверхности. Обилие тепла, света при постоянном местном увлажнении создают благоприятную обстановку для пышного развития разнообразной водной и прибрежно-водной растительности. Плотный зеленый ковер быстро захватывает весь водоем, располагаясь в несколько ярусов: над водой, плавая по ее поверхности или проникая вглубь. Остатки отмерших растений непрерывно накапливаются на дне, озеро постепенно заболачивается.
Подобную картину можно видеть, если посетить пресноводные озера, сохранившиеся в сухом русле древнего Узбоя. Очевидно, еще больше таких озер было в прошлые тысячелетия, особенно в периоды относительного увлажнения и похолодания климата, о чем свидетельствуют работы палеогеографов. Данные о недавнем прошлом среднеазиатских пустынь помогут правильнее решать проблему хозяйственного освоения новых территорий.
Наша попытка продолжить воображаемое путешествие значительно дальше на юг, за пределы Западной Сибири, таким образом, не лишена серьезного основания. Явственные признаки засушливого климата появляются уже в Барабинской степи, закономерно усиливаясь в сухих степях Казахстана и достигая апогея в зоне пустынь. Ухудшаются условия питания и облик травянистой растительности, обитающей в местах обильного увлажнения. Но одновременно нельзя не заметить естественные природные связи между болотистыми займищами Барабы, тростниковыми зарослями Казахстана и пустынными тугаями. В виде органичного целого выступает гигантская территория площадью свыше 7 млн. кв. км, протянувшаяся от Заполярья до южных границ нашего
государства. С некоторых пор она получила название Срединного региона.
Итак, мы находимся на юге Срединного региона, в пустыне Каракумы. На этот раз лучше не пользоваться самолетом, а поехать поездом: из Красноводска в Ашхабад. Мелькнули домики окраины города и справа от дороги потянулась унылая серовато-белая равнина — гигантский солончак Балханский шор. Возник он сравнительно недавно. Еще в тридцатых годах это — мелководный залив Каспия, потом море отступило и корка соли закрыла пространство свыше 500 квадратных километров.
В 1957 г. одному из авторов этих строк предложили заняться поисками и изучением ископаемой флоры антропогена Западной Туркмении. Таким объектом исследования стал и Балханский шор.
Однообразная, слабо волнистая равнина привлекла наше внимание не случайно. Во время Великой Отечественной войны необходимо было найти какое-нибудь местное топливо. И вот под поверхностью солончака в 1943 г. обнаружили полуметровый слой торфоподобной массы. Начались разработки, но вскоре их пришлось прекратить. Топливо оказалось ниже всякой критики. Разжечь куски «торфа» можно было только после огромных усилий, тепла он давал мало и вдобавок оставлял неимоверное количество золы. На поверхности солончака еще долго были видны брошенные серо-бурые кучи, вывозить их было нерентабельно. Отдельные бесформенные комки с торчащими из них обрывками растений можно было найти на поверхности шора два десятка лет спустя.
До наших работ ископаемая флора из отложений антропогена Туркмении практически не изучалась никем. Не удивительно, что первый же полевой сезон оказался очень плодотворным. В ряде мест удалось обнаружить отпечатки листьев, стеблей и других остатков живших когда-то растений. Быстро составилась богатая коллекция, сулившая много нового и интересного. Сборы ее заняли все время пребывания в поле. О Балханском шоре вспомнили лишь в последние дни, когда отряд возвратился на базу и занялся упаковкой собранного материала.
Место неудачных торфоразработок долго искать не пришлось. Без особого труда извлекли из-под корки
солончака несколько десятков буроватых влажных кусков, весьма отдаленно напоминающих торф. Вместе с дорогой это заняло полдня. Сбор полевого материала закончился.
В лаборатории образцы торфа тоже долго дожидались своей очереди. Конечно, невзрачные куски, да еще с устойчивым запахом сероводорода, не выдерживали никакого сравнения с коллекцией великолепных отпечатков листьев тополей, ив, лоха, различных травянистых и водных растений. Особенно интересны были виды, которых давно уже нет в Туркмении, да и вообще в Средней Азии. Одним словом, работа по определению и описанию материала захватила полностью, и до торфа очередь дошла только в середине зимы.
Для извлечения остатков растений, содержащихся в подобных образцах, существует определенная методика. Кусок разминается в ступке, затем варится в слабом щелочном растворе. Полученная масса промывается на сите под струей воды. От образца обычно оставалась ничтожная доля, но зато это были только растительные ткани, семена, кусочки древесины. Нельзя сказать, что такая подготовка материала доставляла удовольствие. Достаточно того, что при кипячении в изобилии выделялся упомянутый сероводород, после чего приходилось основательно проветривать помещение. Но все эти неприятности были сразу забыты после изучения первого же образца.
Был обнаружен комплекс прибрежно-водных и водных растений, которые и сейчас растут в озерах пустынной зоны: тростник, рогоз, среднеазиатский камыш. Они составляли основную массу. Но были и другие, обитающие сейчас где-нибудь в дельте Амударьи или еще севернее, вплоть до границ Западно-Сибирской низменности. В Туркмении в настоящее время их нет. Невзрачные комочки оказались интереснее и содержательнее эффектной коллекции отпечатков ископаемых растений.
На следующий сезон расстановка сил и распределение времени стали диаметрально противоположными. Конечно, поиски и сборы листовых отпечатков были продолжены, но на первый план безоговорочно выдвинулся Балханский шор. С помощью ручного бура пробурили свыше сотни мелких скважин, из которых полностью отбиралась вся извлекаемая колонка, начиная от поверхностной корки соли. Уже в поле выяснилось, что торф
залегает в виде небольших линз, очерчивая границы ныне исчезнувших неглубоких озер, в которых происходило накопление растительных остатков. Непосредственно под коркой соли обнаружилась еще одна, маломощная прослойка торфа. Ее толщина не превышала 10 см.
С востока в шор впадает ныне сухое русло, носящее название Актам, соединяющее Балханский шор с другим обширным солончаком Кель-Кором, древней дельтой тоже безжизненного Узбоя. На поверхности Кель-Кора хорошо сохранились прирусловые песчаные гряды, тянущиеся на несколько километров. У основания гряд очень много обуглившейся древесины, очевидно, принесенной в свое время речными водами. На всякий случай колонки образцов были взяты и из песчаных гряд. За сезон накопился огромный материал; на изучение его ушло свыше двух лет. Но полученные результаты полностью оправдали затраченные усилия. Удалось узнать много нового из истории ландшафтов Западной Туркмении за последние тысячелетия. И еще раз подтвердилось, что их формирование тесно связано с колебаниями уровня Каспийского моря.
Детальное исследование колонок образцов позволило с уверенностью нарисовать следующую картину. Каждая из скважин снизу содержала серые засоленные пески с большим количеством раковин двустворчатого моллюска Cardium edule L., которого и сейчас много в Каспии. С раковинами соседствуют обрывки морских водорослей: типично морские отложения. Выше среда начинает меняться: исчезают водоросли, на их месте появляются растения, еще выдерживающие значительное засоление, но они уже характерны для озера. Раковины моллюска еще остаются, хотя размеры их резко уменьшаются, что нетрудно увязать с ухудшением условий обитания. Затем и они исчезают, уступая место солоновато-водным формам, в свою очередь заменяемым пресноводными моллюсками, обитающими и в подмосковных прудах.
Примерно то же самое происходит с растениями: чем выше по колонке, тем больше растительных остатков. Одновременно увеличивается число видов, живущих только в пресных водоемах. Заключительным аккордом опреснения служит появление мхов. Очевидно, после отступления Каспия в пониженных частях рельефа еще сравнительно долго оставались озера морской воды, в которых типично морские моллюски и водоросли
чувствовали себя в привычной обстановке. Но потом все стало меняться: морские водоемы (а их, наверное, было немало) начали разбавляться пресной водой и чем дальше, тем больше, пока не превратились в пресноводные озера с содержанием солей не более 1,5 г/л. Об этом свидетельствует обнаруженный комплекс растений, да и животных тоже.
Так, последовательное послойное определение образцов позволило установить, как происходило изменение солености водоемов, приведшее к их опреснению, заселению типично озерной растительностью и даже накоплению торфа. В условиях пустыни возникновение условий, вызывающих заболачивание водоемов — уже явление незаурядное. Не менее интересным оказывалось и изучение видового состава живших тогда растений.
Конечно, большинство из них и сейчас растет по озерам и травянистым болотам Средней Азии. Но были встречены и другие виды. В современных сообществах нет лесного камыша, белой кувшинки, манника, многих рдестов, а тем более шейхцерии или сфагнума. Они живут в более влажном и прохладном климате. Примерно такой же состав растительного сообщества описан и при изучении верхнего тонкого слоя торфа. Подобные находки свидетельствуют о том, что сравнительно недавно климат Туркмении менялся. Конечно, пустыня оставалась пустыней, но все-таки возникала возможность для проникновения сюда более северных видов.
Обычно открытие чего-то нового неизменно порождает и новые вопросы, в свою очередь требующие ответа. Для превращения целого ряда морских водоемов в континентальные наверняка понадобилось немалое количество пресной воды. Осадков, даже при некотором увлажнении климата, для этого было недостаточно. Кроме того, чтобы озера не высохли под жарким солнцем пустыни, испаряемая влага должна непрерывно пополняться. Ведь, судя по толщине слоя торфа, они существовали не менее пяти столетий. Значит поблизости текла река. Очевидно, было полноводным ныне сухое русло Актама.
При изучении Балханского шора до десятка скважин было пробурено и на дне Актама, где тоже обнаружились торфоподобные прослои. Значит, русло тогда не было сухим, по нему текла вода, но где ее источник? Актам только «промежуточная инстанция» между системой озер и дельтой Узбоя. Теперь оставалось доказать, что в
это время русло Узбоя было заполнено пресной водой.
Первое подтверждение удалось получить при изучении образцов, извлеченных из прирусловых гряд Кель-Кора. Хорошо, что они были взяты. В начале мы очень сомневались, что в рыхлых песчаных буграх можно найти что-либо интересное. Действительно, остатков пресноводных животных и растений в них оказалось мало, но после промывки двух с лишним сотен образцов набралось достаточно материала, чтобы прийти к вполне определенному заключению: русловые гряды могли возникнуть лишь при наличии стока пресных вод по руслу Узбоя. К сожалению, оставалось неясным, совпадало ли это во времени с накоплением торфа? Ответ на это дали материалы других исследований. Особенно помогли работы известного географа А. В. Шнитникова, установившего связь многовековых колебаний климата северного полушария с изменением солнечной активности. Так вот, по его данным, в последние тысячелетия существовало три заметных похолодания: в XXIV—XXIII вв. до н. э.; в IX—VIII вв. до н. э. и в XIII—XIV вв. Они отличались более суровыми зимами, увеличением атмосферных осадков, понижением границ горных ледников. В подтверждение датировки последнего периода А. В. Шнитников приводит выдержки из сочинений Рубрука, который, описывая свое путешествие в Монголию в 1253—1255 гг., сообщает о глубоких снегах в долинах Евфрата и Аракса. Об этом же пишет де Клавихо, путешествовавший в 1404—1406 гг. по Ирану и южному побережью Каспия. Есть сведения о замерзании Амударьи в 1405 г. на 4—5 месяцев. Такие совпадения не случайны, поэтому есть основания отнести верхний слой торфа к XIII— XIV вв. Соответственно, нижний слой образовался где-то в I-м тысячелетии до н. э.
За историческое время наивысший уровень Каспия приходится на VI—V вв. до н. э. Значит в это время Балханский шор обязательно был покрыт морем, и, конечно, морские волны прекратили существование наших озер. В колонках между двумя слоями торфа залегают типичные морские пески с обилием того же Cardium edule L. А время возникновения слоя торфа отодвигается еще на 500 лет: на самое начало 1-го тысячелетия до н. э.
Что же происходило в это время с Узбоем? О нем существует немало сведений в трудах античных авторов, где река фигурирует как Окс или Оксус. В частности,
Плиний Старший писал о судоходстве по реке, существовавшем именно в интересующее нас время, вплоть до I в. н. э., когда русло ее уже начинает мелеть, а в ряде мест обнажаются пороги. Такого же возраста древние оросительные сооружения, обнаруженные Хорезмской экспедицией АН СССР в верхнем течении Узбоя. И наконец, теми же археологами установлено, что в XIII в. ряд крепостей, развалины которых находятся в долине реки, были затоплены длительное время. Пожалуй, достаточно. Остается задать еще один вопрос. Случайно ли совпадение эпох увлажнения и похолодания климата с периодами оживления Узбоя? Наверное, не случайно.
Первая фаза увлажнения постепенно закончилась на рубеже нашей эры. В полном соответствии проходил и активный период в развитии Узбоя. Второй период стока пресных вод по руслу был значительно короче, максимум полтора столетия; но и само похолодание и увлажнение климата было гораздо слабее и тоже короче. Естественно, и торфа накопилось гораздо меньше, логично обеднение видового состава обнаруженных в нем растений.
Конечно, серо-бурые горизонты, надежно скрытые от взора под поверхностью Балханского шора и русла Актама, трудно назвать настоящим торфом. Да и условия его образования были иными, отличающимися от природной обстановки, окружающей займища Барабы или Северного Казахстана. Но в качестве летописи природы старые туркменские болота свою роль сыграли исправно, с их помощью мы узнали о далеком прошлом.

НЕМНОГО О ТОРФЕ
Единственное место на Земле, где происходит накопление торфа, — это болота. Рост торфяных залежей зависит от соотношения двух диаметрально противоположных процессов: образования органического вещества в процессе фотосинтеза и его распада. Чем быстрее увеличивается масса болотных растений, тем больше возможностей для сохранения их отмирающих частей. Но чем интенсивнее идет процесс разложения, тем меньше их оседает на дне водоема. В итоге скорость формирования залежи находится в прямой зависимости от преобладания первого процесса над вторым.
Образование торфа — современный этап зарождения угля. Процессы консервации органического вещества в болотах каменноугольного, мелового или третичного периодов были различны. Различались они и по составу растительного покрова, животному населению и по микроорганизмам — разрушителям отмерших растений. Геолог Ю. А. Жемчужников в 1948 г. обосновал идею неповторимости осадков и фаций в истории Земли. Однако, несомненно, существуют общие закономерности образования органических отложений, приложимые как к прошлым геологическим эпохам, так и к настоящему времени.
Л. Ш. Давиташвили в 1971 г., анализируя различные эпохи угленакопления, пришел к выводу, что для образования горючих ископаемых решающим является соотношение автотрофов (т. е. растений — битумо-, сланце- или
углеобразователей) и гетеротрофов (разрушителей, питающихся автотрофами).
Например, для докембрия было характерно накопление органических отложений из нежных, с тонкими непрочными оболочками сине-зеленых и бурых водорослей, давших впоследствии битумы. Это было возможно потому, что темпы процессов гниения и разрушения органических остатков были незначительны, даже ничтожны по сравнению с их темпами в настоящее время. Здесь, пожалуй, стоит отвлечься от основной темы. Немного поговорим о том, что такое гетеро- и автотрофы.
Гетеротрофы — организмы, которые могут существовать, лишь питаясь готовым органическим веществом растительного или животного происхождения. Первые примитивнейшие существа Земли были гетеротрофами. Они поедали себе подобных. Но ведь это не могло продолжаться бесконечно. В один прекрасный момент есть было бы некого. И эволюция органического мира не зашла в тупик лишь потому, что какая-то часть комочков первичной живой материи приобрела чудесное свойство. Появилась возможность использования солнечной энергии для превращения простых органических веществ в сложнейшие органические соединения. Словом, то, что мы сейчас называем фотосинтезом. Появились организмы-автотрофы. Самопитатели — в буквальном смысле слова. А гетеротрофы получили постоянный неисчерпаемый до сих пор источник пищи.
В каменноугольном периоде накопление остатков автотрофных организмов растений в значительной степени превышало процессы уничтожения их гетеротрофами — животными, грибами, микробами. За сотни миллионолетий слои торфа превратились в горизонты каменного угля. Такие же условия накопления органического вещества, в первую очередь растительного происхождения, возникали на болотах юрского, мелового и даже третичного времени. Подтверждение тому — месторождения различных горючих ископаемых.
На болотах антропогена господствующими растениями-торфообразователями стали травянистые формы — мхи, сфагновые и зеленые, различные осоки. Изменился состав болотных растительных сообществ, возникли и новые комплексы живущих за их счет гетеротрофов. Все вместе привело к появлению других условий накопления органических остатков.

В наше время наиболее оптимальная среда для накопления торфа существует в умеренном, достаточно влажном климате. Болота здесь достигают наибольшего развития и распространения. В целом климатические границы для торфяников уже, чем для болот. В тундре болот тоже немало, но торфообразование идет очень медленно: слишком низкие температуры и незначителен прирост органического вещества.
Мощность торфяных отложений полностью зависит от температуры и продолжительности вегетационного периода не только в тундре. В тропиках нарастание растительной массы идет интенсивно, но постоянно высокие температуры делают распад растительных остатков настолько быстрым, что торф не успевает образоваться. Болота там обычно лишены торфяных залежей.
Конечно, можно привести и диаметрально противоположные примеры. Мощные торфяники встречаются недалеко от экватора, на Зондских островах, где они занимают значительные площади, а глубина торфяного слоя может превышать 15 м. Такие болота возникают на месте лесов, частью мангровых. Наверное, так же погружались в топи и превращались в торф стволы деревьев еще в каменноугольном периоде, чтобы за сотни миллионов лет трансформироваться в каменный уголь. Неблагоприятное влияние высоких температур на образование торфа нейтрализуется огромным количеством осадков, которые способствуют такой неистовой продуктивности растений, что процесс разложения не в состоянии с ней соперничать. Природа очень разнообразна в своих проявлениях.
По имеющимся данным, 99% торфа от общих его запасов все-таки приходится на страны умеренного и субарктического поясов. Не так давно торфяные ресурсы казались практически неисчерпаемыми. Но разработки месторождений этого вида горючих ископаемых в последние годы стали весьма интенсивными и уже укоренившуюся точку зрения приходится менять. В полной мере такое положение характерно и для нашего государства, хотя оно по-прежнему и занимает первое место в мире по запасам торфа.
Например, Московская область пока продолжает быть одним из крупнейших центров его добычи, но по сравнению с прошлыми десятилетиями площади болот сократились вдвое, соответственно уменьшились
возможности их разработки. Возникла необходимость очень экономно использовать торфяные богатства Белоруссии, где тоже резко сократилось количество месторождений вследствие повсеместного осушения заболоченных пространств. Становится настоящим расточительством сжигать торф в топках электростанций, тем более что опять-таки в последние годы он все больше находит применение как ценнейшее сырье для химической, фармакологической и микробиологической промышленности, которое нерентабельно восполнять искусственным синтезом.
Торф как топливо использовался еще древними римлянами. О нем упоминают Тацит и Плиний Старший. Последний в одной из 37 книг своей «Естественной истории» рассказывает о торфе как о «горючей земле», пригодной для нагревания пищи.
Что такое торф? Прежде его считали земляным маслом, горной смолой, горючей землей или серой. Растительным остаткам, т. е. именно тому, из чего в сущности состоит торф, большого значения не придавали.
Ученые средневековья полагали, что залежи торфа возникли из растворенных и раздробленных водами всемирного потопа органических веществ, которые затем вновь осели на землю. Существовали взгляды, что торф — это особая корневая ткань, способная к росту, но не образующая листьев и стеблей. Иные даже считали торф единым громадным растением. Лишь в конце XVIII в. появилось представление о торфе, как о горючей растительной болотной земле, коричневого или черного цвета, связанной волокнами или корешками разложившихся растений и минеральными частицами. Генетически правильно определил природу торфа М. В. Ломоносов, отметив, что он возникает из болотных растений.
«Торф — это горючее полезное ископаемое, образовавшееся в процессе отмирания и неполного распада болотных растений в условиях избыточного увлажнения и затрудненного доступа воздуха» — так объясняется слово «торф» в Большой советской энциклопедии.
В странах Европы добыча торфа существует с XII— XIII вв. Сохранилась переписка настоятелей двух монастырей из Утрехтского епископства (Нидерланды), содержащая просьбу о разрешении рыть торф на болотах, принадлежащих одному из монастырей. Письма датированы 1113 годом. Примерно в это же время торф используется в Шотландии и других странах Западной Европы.
Трактаты о торфе появляются позднее, уже в XVII в. Одно из первых таких сочинений было издано во Франции.
В России первая мысль об использовании торфа как топлива принадлежала Петру I. В 1696 г. он отдал приказ добывать торф в Воронеже, а год спустя — искать его в окрестностях Азова и использовать в качестве топлива в этих безлесных местах. В начале XVIII в. сенатским указом голландцу Тимофею фон Армусу было предоставлено право разрабатывать болота, которые на пашни и на сенокосные покосы не годятся, «делать своим иждивением торфу... как то есть во многих королевствах и наипаче в Голландии, — жгут оную вместо дров и обжигают кирпичи и черепицу, и бывает от оной жару больше, чем от дров». Петровский указ, однако, остался невыполненным.
В труде М. В. Ломоносова «О слоях земных», изданном в 1763 г., содержится много высказываний о природе и ценности торфа. Академик Петербургской Академии наук И. Г. Леман различает пять сортов торфа по степени пригодности их на топливо. Это первая классификация торфов. В 1810 г. выходит в свет руководство члена Санкт-Петербургского экономического общества Энгельмана по осушению болот.
Систематическое изучение болот в России в связи с бурным развитием промышленности началось лишь во второй половине XIX в., когда были организованы крупнейшие экспедиции по осушению болот Белорусского Полесья и центральных губерний Европейской России.
В 1873 г. начала работать экспедиция П. П. Жилинского по исследованию болот. Вот как об этом писал К. Паустовский (1953):
«Кроме рек в Мещерском крае много каналов. Еще при Александре II генерал Жилинский решил осушить Мещерские болота и создать под Москвой большие земли для колонизации, В Мещеру была отправлена экспедиция. Она работала двадцать лет и осушила только полторы тысячи гектаров земли, но на этой земле никто не захотел селиться — она оказалась очень скудной... Почва Мещеры — это торф, подзол и пески. На песках хорошо родится только картошка. Богатство Мещеры не в земле, а в лесах, в торфе и в заливных лугах по левому берегу Оки».
В 1874 г. появился труд В. В. Докучаева «К вопросу
об осушении болот вообще и в частности Полесья». Маститый почвовед впервые дал широкую программу освоения заболоченных земель. Но отцом русского болотоведения с полным основанием можно считать Г. И. Танфильева. В 1888 г. выходят в свет его работы о болотах Петербургской губернии, в 1895 г. — о болотах Полесья, а в 1903 г. — статья «Болота и торфяники». В своих книгах Г. И. Танфильев пишет о закономерностях образования и развития болот. В это же время над исследованием болот начинает работать А. Ф. Флеров и другие исследователи. В пределах Европейской России выделяются четыре торфяно-болотные области: Прибалтийская низменность, Полесская котловина, Приволжская низменность и Московская котловина.
В начале XX века выходят в свет две капитальные работы, обобщающие полученные к тому времени знания о торфе, уделяющие особое внимание процессу заболачивания и растительному покрову болот: В. Н. Сукачев «Болота, их образование, развитие и свойства» в 1915 г.; В. С. Доктуровский «Болота и торфяники. Развитие и строение их» в 1914 г.
20-е годы характеризуются всесторонним развитием советского болотоведения. Оно связано с осуществлением ленинского плана ГОЭЛРО и непосредственно с именем В. И. Ленина. Двадцатые годы — это время рождения отечественной торфяной промышленности.
Чтобы оценить огромное значение сдвига в деле добычи торфа после Октябрьской революции, нужно опять ненадолго вернуться к истории торфяного дела в России.
...Когда в середине прошлого века к торфу пробудился интерес общественности, Московским обществом сельского хозяйства в 1858 г. был основан комитет по обработке торфа. В следующем году Общество командировало за границу своих сотрудников. Они знакомились с постановкой добычи торфа в Голландии, Австрии, Швейцарии, Франции и других странах Западной Европы. Тогда там уже проводились опыты по механической переработке подсушенного торфа: размолу, прессованию и брикетированию. В иностранной литературе писали о возможности получить из торфяной массы кокс, парафин и другие продукты переработки.
В 1859 г. Министерство государственных имуществ учредило должность торфмейстера, которому вменялось в обязанность изучать и развивать торфяное дело. В 70-е
годы владелец Никольской мануфактуры близ Орехова-Зуева Савва Морозов решил разрабатывать для своих фабрик огромные торфяные месторождения между Окой и Клязьмой.
Крестьяне подмосковных губерний были вынуждены идти на торфяные работы. Добыча в основном велась ручным способом, производительность труда была крайне низкой. Для добычи и сушки одного миллиона тонн топлива требовалось свыше 20 000 рабочих. Рабочий день длился 12—15 часов, труд рабочих был каторжным, и владельцы разработок получали торф по 5—6 копеек за пуд. Единственным местом, где разрабатывались новые методы добычи, была первая работавшая на этом топливе электростанция «Богородской электропередачи», сооруженная в 1912—1913 гг.
«Без преувеличения можно сказать, что именно эта станция спасла красную Москву от повального погашения и окончательной приостановки механических приводов на ее главнейших фабриках и заводах», — писал Г. М. Кржижановский. На этой станции работал инженер Р. Ж. Классон, явившийся изобретателем нового способа добычи торфа размывом торфяного массива струей воды высокого давления (так называемый гидроторф).
По инициативе В. И. Ленина стала внедряться новая техника, организовывались научно-исследовательские институты (в Москве Центральная торфяная опытная станция, Торфяной институт, ныне переведенный в г. Калинин и преобразованный в Политехнический институт), велась пропаганда необходимости подготовки кадров для торфяной промышленности. В высших учебных заведениях организуются специальные факультеты, создаются техникумы, увеличивается выпуск книг и брошюр о торфе, многие экспедиции отправляются на поиски и разведку новых торфяных массивов. Осушенные болота превращаются в своеобразные заводы, где днем и ночью идет добыча. За годы Советской власти она возрастает в десятки раз, и страна создает лучшую в мире торфяную промышленность.
В течение нескольких десятилетий торфяные месторождения центральных областей нашей страны использовались прежде всего для топливно-энергетических нужд. Основной показатель характеристики топлива — теплота сгорания (количество тепла, выделяющегося при полном
сгорании одного килограмма топлива). У торфа она зависит от его вида, степени разложения, зольности. В целом по способности теплоотдачи (теплотворной способности) торф занимает промежуточное положение между дровами и бурым углем.
Древние торфа (образовавшиеся по третичный период истории Земли включительно) изменились в течение многих миллионов лет. Они прошли различные стадии обугливания (бурого угля, каменного угля, антрацита, графита) и их называют уже не торфами, а углями. Торф — это первое звено в цепи превращений растительного вещества в уголь. Для него характерно присутствие не полностью разложившихся остатков животного и в первую очередь растительного происхождения. По химическому составу торф — это смесь битумов, органических кислот, их солей, клетчатки, т. е. продуктов разложения, в основном растительного материала без доступа воздуха. Содержащиеся в нем остатки растений можно распознать под микроскопом. По ним производится номенклатура торфов: сфагновый, ольховый, лесной, гипновый (из мхов, порядка Bryales), осоковый, тростниковый, камышовый, вересковый, березовый и т. д. В состав некоторых торфов входят соли серной кислоты. Они не годятся для топлива или удобрения, но служат для лечебных ванн (от ревматизма, артритов и других болезней).
У берегов Голландии и Дании встречаются торфа, пропитанные солью (хлористым натрием) — в местах, где берега были затоплены морем. Высыхая, эти торфа покрываются соляной коркой.
В естественном виде торф из неосушенного болота содержит около 90% влаги. После сушки его влажность естественно сильно уменьшается (до 25—18%). В таком виде торф представляет собой волокнистое пористое вещество. Под микроскопом можно различить разнообразные растительные ткани с большим количеством полостей, заполненных воздухом, обусловливающих его малую теплопроводность. Благодаря этому качеству торф — прекрасный изоляционный материал. Его используют в технике, а также в пищевой промышленности (под торфяным покровом хорошо сохраняются фрукты, рыба, мясо, лед и т. п.).
В Гренландии, и вообще за полярным кругом, моховой торф с давних времен служил материалом для постройки жилищ. Эскимосы, строя свои дома, делали их
из двух слоев: внешнего — снега и внутреннего — торфа. В самые жестокие морозы в таких жилищах было тепло. Торфяными кирпичами издавна утепляли стены.
Верхний слой сфагнового торфа может служить сырьем для целлюлозно-бумажной промышленности: из него можно делать грубые сорта бумаги, картон, а также черепицу, спирт, кокс и т. д.
В конце прошлого века на выставке в Антверпене (Голландия) экспонировались грубые, но очень прочные ткани из торфа — ковры, половики, попоны. Были продемонстрированы и более мягкие ткани, предназначаемые для белья, хорошо впитывающие влагу. Крепость полученных из торфяной массы волокон оказалась настолько высокой, что из них можно было делать даже приводные ремни для машин. На промышленной выставке в Вене в начале нашего столетия тоже демонстрировались занавески, скатерти, обивка для мебели, сделанные «из торфа».
С давних времен торф применяли как удобрение. Сейчас торфяная масса вывозится на поля, в значительно большем количестве. Из 40 млн. т ежегодно добываемого торфа в Белоруссии — этой поистине торфяной республике — теперь сжигают торфа гораздо меньше, чем 10—15 лет назад: 9 млн. т используется на электростанциях и для коммунально-бытовых нужд и 31 млн. т (свыше 75% всей добычи) идет на удобрение. В перспективе намечается сокращение, а затем (в одиннадцатой пятилетке) и прекращение использования торфа на электростанциях, снижение расхода его на коммунально-бытовые нужды. Предполагается более эффективное использование его в сельском хозяйстве, а также в качестве химического и микробиологического сырья.
Торф в РСФСР занимает второе место среди органических удобрений (в Белоруссии — первое). Расширение использования торфа с подобными целями может дать целый ряд положительных моментов, а добавление его в почву не только повышает ее плодородие и улучшает структуру, но и способствует естественному круговороту веществ. В этом отношении торф выгодно отличается от минеральных удобрений. Неумеренное их употребление нередко приводит к резкому изменению биохимического равновесия в пахотном слое и даже в окружающей природной среде.
Торф на удобрение заготовляют в виде мелкой
крошки и применяют главным образом на подзолистых почвах. Наиболее богат азотом, кальцием, фосфором торф низинных болот. Он отличается и меньшей кислотностью. В торфе верховых болот азота почти вдвое меньше, чем в низинных, кальция и фосфора меньше в несколько раз. Кислотность верхового торфа очень высока, и на удобрение без специальной предварительной подготовки он не годится. В последнее время для экономии торфа удобрение из него готовится в виде гранул, обогащенных питательными веществами, необходимыми растениям.
Высокая способность поглощать влагу позволяет применять торф как прекрасную подстилку для скота. Один килограмм абсолютно сухого, малоразложившегося торфа может удержать около 20 кг воды. Поглотительная способность у сфагнового мха в 8—10 раз выше, чем у соломы. Так как торф обладает бактерицидными свойствами, он способен предотвращать возникновение болезней у скота.
В последние годы на страницах советской и зарубежной печати все меньше говорится об использовании торфа на топливо и даже в сельскохозяйственном производстве. Связано это с тем, что недавно были открыты еще более ценные его свойства. Торф оказался великолепным сырьем для получения битумов и восков. Торфа малой степени разложения, где органическая масса представлена в основном углеводами, могут стать сырьем для производства кормовых дрожжей и других видов кормов для животных.
Торф может быть источником ценных лекарственных препаратов, в частности «торфота», незаменимого при лечении отслоения сетчатки, а также эффективных средств против ревматизма, болезней почек, сердца, рака, экземы.
В медицине торф издавна применяется и для грязелечения. На Международном конгрессе по торфу в 1963 г. О. Штобер из австрийского Института болотоведения выступил с докладом «Теория и практика применения нейдхартингского «болотно-грязевого букета»», в котором привел перечень растений (224 названия), содержащихся в целебных торфах Бад-Нейдхартинга (Австрия). Перечисление достоинств торфа как полезного ископаемого на этом, пожалуй, можно закончить. Невзрачная буровато-черная горючая земля все больше становится ценнейшим (и пока не дефицитным) сырьем, имеющим
необычайно разнообразное применение, которое непрерывно расширяется.
Заканчивая обзор свойств торфа, пожалуй, стоит рассказать еще об одной стороне торфяных залежей. Они нередко служат местом удивительных находок.
В 1950 г. на торфоразработках в Центральной Шотландии рабочие обнаружили в только что вскрытом ими пласте торфа труп человека. Его лицо, нисколько не обезображенное тлением, заставило предположить, что в болоте была скрыта жертва недавнего преступления. Вскоре на место происшествия прибыла полиция. Но оказалось, что полиции здесь делать нечего — сотрудники краеведческого музея определили, что человек был убит на заре нашей эры и погребен в торфянике около 2000 лет назад. На голове у него была остроконечная кожаная шапка, закрепленная ремешком под подбородком, волосы коротко подстрижены, щеки выбриты. Его шею стягивал ремень-удавка из двух полосок кожи. Скорее всего он был повешен, а затем брошен в болото. Медики исследовали его внутренности — все великолепно сохранилось: сердце, легкие, печень, мозг. В желудке обнаружили остатки пищи, съеденной примерно за полсуток до смерти. Что-то вроде похлебки из семян ячменя, льна, рыжика и других растений. Возможно, его принесли в жертву богине земли и плодородия Нертус, а может быть, решением собрания всего племени казнили. Как свидетельствует Тацит, древние германцы бросали в болото трусов и преступников.
Болотных людей находили в Англии: в Уэльсе и в Шотландии, в болотах Ирландии, Норвегии, Швеции, в Центральной Европе. Возраст находок был определен путем радиоуглеродного анализа.
В апреле 1952 г. в Шотландии в Небельгардских болотах близ Грубалле был найден еще один труп человека. Он пролежал в болоте около 1500 лет. На его ступнях и ладонях рисунок линий настолько отчетлив, что с некоторых пальцев удалось снять отпечатки — уникальные дактилоскопические отпечатки со столь древнего объекта.
Трупы людей и животных, попавшие в торфяник, непрерывно подвергались процессу дубления, благодаря чему и сохранились так хорошо до наших дней. Консервации способствовало также низкое содержание кислорода в болотной воде и обеззараживающие свойства сфагнового мха.

В болотах Борре (Северная Шотландия) археологи раскопали деревню железного века, насчитывающую около 20 домов. Эти дома служили одновременно укрытием и домашнему скоту.
В нашей стране свайные постройки первобытного человека обнаружены в Горбуновском торфянике у Нижнего Тагила на Урале. На Клязьме у Льялова вскрыта неолитическая стоянка. Орудия первобытных людей находили в разных торфяниках Московской области.
Нередки случаи, когда торфяной массив мог служить местом неоднократного захоронения. Тогда при разработке торфа вскрывается соответственное число слоев, наполненных остатками древних культур. На берегу озера Лача в Архангельской области вначале обнажился горизонт, несущий много керамических черепков с гребенчатым узором, а значительно ниже — разнообразные предметы охотничье-рыболовного хозяйства первобытного человека: гарпуны, наконечники стрел, рыболовные крючки. В этом слое торф был переполнен костями животных, рыб и птиц. Обилие найденных предметов позволило археологам с уверенностью отнести верхний слой к 1 тысячелетию (ранний железный век), а нижний к 3 тысячелетию до н. э., когда в этом районе еще продолжалась эпоха неолита.
Находки в торфе различных изделий первобытных людей (каменные орудия, посуда и пр.), а также остатки древних мостов, дорог и другие следы материальной культуры немало помогают в освещении различных этапов истории человеческого общества. Уточняется и возраст торфяников, определяется скорость прироста залежи. В Западной Европе близ Гамбурга в торфянике Витмоор нашли дорогу (настил из бревен) и на ней — монеты времен Римской империи. За последующее время торф, нарастая, образовал над дорогой слой от одного до двух метров. Нетрудно сосчитать: если с тех пор прошло 2000 лет, то ежегодный прирост торфа составляет 0,5—1 мм.

ПОД СФАГНОВЫМ КОВРОМ
Поговорим теперь о механизмах природных процессов, в результате которых образуется торфяная залежь. Естественно, все начинается с усвоения солнечного света зеленым листом. Растительные ткани консервируют солнечную энергию, сохраняя ее и тогда, когда они превращаются в торфяную массу. Слои торфа становятся хранилищами истинных сокровищ. Певец русской природы М. Пришвин не случайно называл болота «Кладовыми солнца».
Как возникает торфяная залежь? Отмирающие и частично разрушенные процессами гниения части растений медленно погружаются в болотную топь. В глубине топи процессы разрушения резко замедляются из-за недостатка или даже полного отсутствия кислорода. Микроорганизмы, живущие в безкислородной среде, — так называемые анаэробные — разлагают растительные остатки значительно слабее, чем аэробные, живущие в обычном воздухе. Накоплению массы торфа способствует еще один фактор. Покровные ткани многих болотных растений с возрастом одревесневают, пробковеют или покрываются восковым налетом, т. е. становятся более устойчивыми к разрушению.
Растения-торфообразователи могут и активно защищаться от агрессии микроорганизмов. Особенно хорошо выполняют эту задачу такие, например, как сфагновый мох, создающие основную массу торфяной залежи. Они
содержат антисептики, препятствующие проникновению микробов при жизни, а также консервируют остатки растений после их отмирания.
Наиболее распространенные антисептики — фенолы. Они препятствуют цепным реакциям окисления. Их особенно много в сфагновых мхах, а также в древесине сосны. Фенольные соединения, содержащиеся в отмерших тканях, растворяясь в болотной воде, создают в целом пласте такую среду, которая подавляет микробиологические процессы. Это характерно для верховых болот.
В низинных болотах разложение остатков обычно интенсивнее. Слои торфа образуются на небольшой глубине и доступны воздействию кислорода. Каждый сезон нарастает растительная масса, затем происходит отмирание, неполное разложение и накопление ее остатков. Новые слои давят на предыдущие, заставляя их опускаться все глубже. Залежь уплотняется, постепенно увеличиваясь в толщину. Далее опять, только что полуразложившиеся остатки растений покрываются новым зеленым ковром, который в свое время тоже отмирает и бывает погребен под слоем свежих растений... Так продолжается сотни, тысячи лет.
На V Международном конгрессе, проходившем в Познани в 1976 г., было предложено делить процесс торфообразования на две фазы — биохимическую и диагенетическую. Само название «биохимическая фаза» свидетельствует об участии в преобразовании отмерших растений каких-либо живых существ. В данном случае речь идет о микроорганизмах как аэробных, так и анаэробных. Первые, как уже сказано, действуют активнее. В результате их деятельности получается рыхлая волокнистая масса желтого цвета, насыщенная гуминовыми кислотами. При действии анаэробных микроорганизмов торф постепенно становится более однородным, состоящим из измельченных частиц. На этом заканчивается биохимическая фаза.
Сущность диагенетической фазы в физическом уплотнении торфа под давлением вышележащих слоев, химических превращениях (полимеризации) гуминовых кислот и образовании неорганической части торфа. Так формируется плотная залежь с высокой степенью разложения первичного материала.
Современные болота практически находятся еще на первой биохимической стадии торфообразования.
Процессы диагенеза характерны для нижних горизонтов более древних болот, накопление которых происходило в прошлые тысячелетия.
Конечно, процесс превращения разнообразных обрывков растений в единую торфяную массу очень сложен, и в столь простую схему он укладывается только в общих чертах. Но сама постановка вопроса о двух конкретных фазах торфообразования, несомненно, заслуживает внимания. Дело за дальнейшими исследованиями, которые смогут расширить наши представления в этой области.
Принципы классификации различных торфов трудно изложить так, чтобы было интересно и неспециалисту. Постараемся это сделать хотя бы в предельно упрощенной форме. В полном соответствии с породившими его болотами торф бывает низинным, верховым и переходным.
Сильно обводненные низинные болота — топи — характерны для открытых безлесных участков. Основой для их образования могут служить старые обмелевшие озера, заполненные болотной растительностью. На дне такого болота образуется топяной торф. Остатки мхов и различных травянистых растений быстро тонут в жидкой трясине, и такой торф отличается низкой степенью разложения.
Торф низинных лесных болот богат остатками ольхи и березы. Он образуется в условиях меньшей обводненности, при которой растительные остатки гораздо больше подвергаются процессу разложения.
Совершенно иного состава торф верховых болот. Основная их растительность — сфагновые мхи. Верховой торф обладает очень характерной окраской, от светло- до темно-бурой, что зависит от степени разложения сфагнума. Существует еще одна особенность верховых торфяников. На определенной глубине залегает своеобразная прослойка, резко контрастирующая с остальной толщей.
Верховой торф в целом отличается низкой степенью разложения. А здесь толща прерывается небольшим горизонтом мощностью от 20 до 70 см, состоящим из сильно разложившихся древесных остатков, иногда даже с целыми пнями или с примесью тканей травянистых растений. Обычно это бывает сосновый, или сосново-пушицевый торф. Такие прослои впервые были описаны К. А. Вебером в 1886 г. при изучении торфяников северо-запада Европы. В России их обнаружил в конце 1914 г. В. Н.
Сукачев в разрезе Шуваловского торфяника под Петроградом.
Болотоведы разных стран, находившие также прослои в торфяных залежах верховых болот, с полным основанием считали их своеобразной границей между двумя этапами накопления массы торфа. Очевидно, происходили какие-то изменения природной среды, способствующие усилению сосновых или сосново-пушицевых сообществ, причем они имели очень широкое распространение.
В настоящее время слои торфа, заметно отличающиеся от остальной залежи, встречены во многих торфяниках европейской части СССР. Они получили название пограничного горизонта. В. Н. Сукачев и другие исследователи считали их еще одним доказательством колебаний климата, происходивших в последние тысячелетия.
Мысленно можно представить себе такую картину. Климат становится теплее и суше, уменьшается количество атмосферных осадков. Начинают подсыхать поверхностные слои выпуклых верховых болот. Они становятся доступными для проникновения воздуха. Угнетенные формы болотной сосны получают гораздо больше возможности для роста и развития. Через некоторое время возникает типично лесной древостой, обильные остатки которого обычно и находят в пределах пограничного горизонта.
Подсыхание торфяников на больших пространствах могло стать причиной распространения пожаров. Воспламенение сухого мха происходило не только от молний, но и от неосторожности людей. Человек стал пользоваться огнем с конца палеолита, а в последние тысячелетия возникло уже немало крупных поселений. При сгорании верхнего слоя почва болота становилась богаче минеральными солями, что тоже улучшало рост сосновых лесов. В подлеске появились и типично лесные растения. Уменьшению влаги в почве способствовало также выгорание основных ее накопителей — сфагновых мхов. Начиналось активное отложение древесных остатков, формирование горизонта лесной подстилки, развитие почвообразовательного процесса. В некоторых районах это происходит и сейчас. Достаточно возникновения на болоте пожара, нередко вспыхивающего в засушливые годы.
Около 120 лет назад на выпуклом верховом болоте «Киргизное» (ныне эта территория Томского болотного стационара Института леса и древесины СО АН СССР)
возник большой пожар. От него в верхнем слое торфяника осталась заметная прослойка золы. За последующие годы на выгоревшем участке вырос густой сосновый лес (форма uliginosa). А там, где выгорание было наиболее сильным, сформировался особенно высокий сосняк с покровом из черники, других кустарников и лесных зеленых мхов. По наблюдениям известного болотоведа Н. И. Пьявченко, в таких местах слой торфа превратился в темноцветную довольно рыхлую почву, очень похожую на то, что получило название пограничного горизонта. На остальных же площадях в значительной степени сохранились сфагновые мхи.
В Западной Сибири, на междуречье Кети и Тыма, правых притоков Оби, можно нередко видеть разные стадии образования пограничного горизонта. При этом четко вырисовывается еще один механизм, способствующий его появлению. Среди бескрайних западносибирских болот встречаются, естественно, осушенные участки, приуроченные к локальным неотектоническим поднятиям. Напомним, что тектоника — это раздел геологии, изучающий движения земной коры.
Необходимо отметить, что до недавнего времени существовало мнение об отсутствии в послеледниковую или, как принято говорить, новейшую геологическую эпоху сколько-нибудь значительных тектонических нарушений и даже плавных поднятий или опусканий отдельных участков. Особенно это касалось равнинных (платформенных — на языке геологов) областей. Они считались в тектоническом отношении уснувшими навсегда. Если же и возникали какие-то вертикальные колебания, то масштаб их казался столь незначительным, что он не заслуживал внимания исследователей (хотя факты, подтверждающие проявление новейших тектонических движений на равнинных территориях, были известны еще с XVIII в. и продолжали упорно накапливаться).
В настоящее время уже не вызывает сомнений повсеместность даже современных колебаний земной коры. Они тесно связаны с процессами образования рельефа, почв, на них четко реагирует растительный покров. Но что служит причиной поднятия одних и опускания других участков — конкретно установить бывает трудно. Могут возникнуть и другие деформации земной коры. На состояние земной поверхности влияют температурные колебания, происходит так называемое «дыхание почвы».
Имеют значение изменения атмосферного давления, появляющиеся «приливы в твердой земле», обусловленные притяжением космических тел и аналогичные морским приливам, и т. д. и т. п. Не исключено, что изменения поверхности некоторых территорий могут быть следствием нескольких факторов сразу.
Скорость современных тектонических движений для разных районов может существенно отличаться. Для европейской равнинной территории СССР она оценивается в два, много — в четыре миллиметра в год. Для областей, где еще не закончились процессы горообразования (например, в бассейне Каспия), отмечаются величины значительно больше: 8—10 мм в год.
Западная Сибирь отличается очень незаметными неотектоническими движениями порядка 0,07—0,25 мм в год. Но они могут быть постоянными и однонаправленными, как на Кеть-Тымском междуречье; и в итоге влияние их на природную обстановку постепенно становится значительным.
В полной мере сказанное относится и к болотам. Их приподнятые участки резко выделяются своим обликом среди топи: на них растет лес. Усиление стока воды, вызванное поднятием, осушает почву, в нее увеличивается приток воздуха, что резко улучшает развитие древесной растительности. Нередко формируется кедрово-сосново-березовый лес из крупных деревьев до 20 метров высоты и диаметром стволов до 25 см. Под лесным пологом растет рябина и хорошо приживается подрост основных пород. Быстро накапливается опад, создающий типичную лесную подстилку. На таких выпуклых лесных островах, поднимающихся среди сильно обводненной топи, процесс торфонакопления практически прекращается, а верхний слой торфа под влиянием растительности и сопутствующих ей микроорганизмов подвергается сильному разложению. Так формируется пограничный горизонт.
В дальнейшем в результате продолжающегося торфонакопления в окружающем сухой участок болоте уровень торфа постепенно повышается и процессы заболачивания снова отвоевывают прежнюю территорию. Опять увеличивается влажность, древесная растительность гибнет и остатки ее покрываются молодым осоково-гипновым торфом. И только сохранившийся в залежи пограничный горизонт, наполненный обломками древесины, остается свидетелем существования здесь лесного оазиса.

В 1970—1979 гг. ученые Института леса Карельского филиала АН СССР проводили стационарное изучение болот южной части республики. В основном объектом исследования была Киндасовская болотная система Кряжинского лесхоза. К числу решаемых задач относились познание внутренних сокровенных связей и путей взаимодействия между основными компонентами болотных биогеоценозов, а следовательно, и раскрытие механизма торфообразования.
Для подобных работ Карелия представляет очень широкие возможности. Это край лесов, озер и множества болот. Болота вместе с заболоченными лесными массивами занимают треть республики. Такая сильная заболоченность вполне естественна. Она связана с прохладным и влажным климатом, особенностями рельефа и грунта. Здесь, под тонким почвенным слоем, повсеместно залегают толщи гранитов и других прочных изверженных пород, надежных водоупоров, способствующих развитию постоянного или долговременного переувлажнения почвы. Вдобавок, количество выпадающих осадков значительно превышает испарение. Неудивительно, что без вмешательства человека процесс болотообразования прогрессирует, захватывая все новые территории.
В Карелии в подзоне северной тайги широко распространены аапа-болота. Они занимают большие пространства. Отличительная их черта — плоско-вогнутая поверхность, собирающая воды, стекающие со сложенных твердыми породами берегов. Относительное богатство вод нужными растениям солями препятствует господству олиготрофной растительности. Основная залежь принадлежит низинным торфам. Верховой (иногда — переходный) торф образуется только на повышениях — крупных кочках и грядах, разбросанных по поверхности болот. Более или менее цельные олиготрофные болота встречаются только в южной части республики.
В последние годы ученых все больше интересуют болотные почвы, в первую очередь условия существования организмов, их населяющих. Мириадам (нередко мельчайших) существ принадлежит основная роль в разложении органического вещества.
Разнообразные, бесчисленные почвенные микроорганизмы трудятся неустанно ночью и днем, словно сказочные гномы в подземном царстве. До недавнего времени считалось, что их деятельность прекращается на время

Осоковое болото
◄◄Край болота
◄Лесотундра
Фитоценоз с сабельником
◄Цветущая андромеда
◄◄Сфагнум с сабельником

Плоды морошки
◄Чередование осоковых и кустарничково-моховых сообществ
Осоковое болото с вахтой среди торфяных бугров
◄Сфагновое болото

Цветущая кассиопея
◄Кустарниковые моховые болота
Торфяники в тундре
◄Цветущая купальница

Цветущая калужница
◄Кочковатое болото с угнетенной лиственницей
Болото наступает на лес
◄Береговая часть болота с аиром и калужницей

Сабельник-одиночка
◄Зарастание старицы
Тростниковое болото
◄Цветущий крестовник

Голубика
◄Грядово-мочажинный комплекс
Угнетенные кедры на заболоченных буграх
◄Осенние краски

Зеленые мхи с морошкой и брусникой
◄Пойменное болото
Моховые топи среди угнетенного лиственничного леса
◄Заросли морошки

Осенние кустики голубики
Мшистое болото с клюквой

зимних холодов, возобновляясь после того, как отогреется почва. Но теперь известно, что они остаются активными и после наступления холодов, конечно, в меньшей степени, чем весной или летом. В теплое время года к ним присоединяются более крупные обитатели почвы — беспозвоночные животные. Почву населяет целый мир загадочных существ, о жизни которых стало известно лишь недавно. В их деятельности обнаруживается все больше интереснейших экологических закономерностей. Их установили болотоведы Карелии.
Основная масса микроорганизмов обитает в поверхностных горизонтах низинных болот. Один грамм почвы содержит до нескольких десятков миллионов микробных клеток. С глубиной их количество снижается. Наиболее распространенную группу среди них составляют неспороносные бактерии и плесневые грибы.
Есть и еще одна закономерность почвенных горизонтов болотных массивов Карелии. В них мирно уживаются как типично почвенные, так и пресноводные беспозвоночные животные. Очевидно, это возможно благодаря тому, что первые приспособились переносить длительное пребывание в воде, а вторые — не менее основательное пересыхание. Конечно, в зависимости от степени обводнения могут преобладать либо почвенные, либо пресноводные формы.
Важнейшие пресноводные организмы в мочажинах и переувлажненных почвах — личинки комаров, многоножек и коловратки. Главные почвообразователи среди почвенных беспозвоночных — личинки мух, некоторых комаров и кольчатые (дождевые) черви.
В почвах переходных болот дождевых червей меньше, увеличивается число личинок насекомых. Заметно прибавляется количество мелких членистоногих, в особенности панцирных клещей. На верховых болотах — свой мирок. Здесь обычно селятся организмы, способные мириться с высокой кислотностью почвы, малым содержанием кислорода и бедностью минеральных элементов. Число таких видов ограничено, поэтому на верховых болотах и групповое и видовое разнообразие меньше, так же как общая биомасса и численность беспозвоночных, микроорганизмов. Пресноводные формы верховых болот — это микроскопические виды, не играющие существенной роли в почвообразовании (мелкие рачки, тихоходки, коловратки). В почвенной фауне отсутствуют многие
группы, обеспечивающие последовательное разложение органических остатков, поэтому растения верховых болот разрушаются гораздо медленнее, чем низинных.
Деятельность микроорганизмов зависит от физических условий среды. Влажность, температура воздуха, солнечная радиация — вот главные факторы. Стоит пересохнуть поверхностному опаду растений и наступает затишье в жизнедеятельности организмов-минерализаторов. Избыток влаги в почве тоже тормозит их деятельность. Оптимум температур, при которых они наиболее активны, лежит около 28° тепла. Понижение температуры подавляет их активность, но она продолжается и при отрицательных температурах.
Аэробное разложение растительных остатков на болотах происходит главным образом в теплое время года, когда уровень почвенно-грунтовой воды понижается, и атмосферный кислород свободно проникает в верхний горизонт торфяной почвы. Тогда формируются торфяные отложения средней и высокой степени разложения, образованные травяно-моховыми и древесно-травяно-моховыми сообществами.
При постоянной сильной обводненности откладываются рыхлые, слабо разложившиеся торфа из остатков влаголюбивых мхов и травянистых растений.
Другой экологический фактор, от которого зависит интенсивность разложения, — богатство растительности, обычное при обеспечении верхнего слоя торфяной почвы питательными веществами. Травы низинных болот — крупные осоки, тростник, рогоз, вахта, сабельник и другие — прекрасная пища для наземных и почвенных беспозвоночных, грибов и бактерий. Процессам разложения способствует нейтральная или слабокислая реакция среды. Поэтому степень разложения торфяных залежей низинных болот значительно выше, чем верховых, отличающихся бедностью минеральных солей, высокой кислотностью и, как следствие этого, малой биологической активностью.
Физико-химические факторы среды во многом определяют и степень преобразования, минерализации растительных тканей. Не меньшую роль играет и жизнедеятельность населяющих болото организмов, особенно высших растений. Они не только формируют первичную биомассу и создают почву, но и выделяют в окружающую
среду химически активные вещества, влияние которых огромно.
Растения влияют не только на окружающую среду, но и друг на друга. Проблемы взаимодействия растительных организмов, служащих основой для формирования совершенно определенных сообществ, издавна привлекали пристальное внимание ученых. К настоящему времени накоплено большое количество работ по аллелопатии (прямом или косвенном вредном влиянии одних растений на другие). Правильнее будет сказать — одних организмов на другие. Как известно, все живые существа непрерывно выделяют в окружающую среду продукты своей жизнедеятельности. Микроорганизмы охотнее всего селятся на отмирающих частях разнотравья, осок, тростника. Зеленый мох для них менее благоприятная среда обитания и еще хуже — сфагнум. Это естественно. Отмершие остатки сфагнума содержат антисептики — фенолы.
Сфагновые мхи ежегодно отмирают в своей нижней части. Верхняя часть стебля остается живой, и на следующий год на ней быстро нарастает новый живой слой. Накопившийся опад сразу оказывается защищенным от поверхностного разложения. Поэтому распад тканей мхов идет крайне медленно. Отмершие части растений сохраняются нетронутыми в течение нескольких лет.
Несомненна тесная связь между современным растительным покровом болот и ботаническим составом отмирающих остатков, составляющих верхний слой торфяной залежи. Но при накоплении торфа надежно сохраняется только часть произраставших видов: преимущественно те, которые преобладают в экологических условиях данного болота. Иногда, правда, бывает и так, что они оказываются в меньшинстве и основными торфообразователями могут стать другие растения.
Правильность сказанного подтверждается результатами изучения самых разнообразных болот. Нередко отмечалось, что болотные фитоценозы (растительные сообщества) в видовом отношении далеко не соответствуют ботаническому составу залегающего под ними торфа. Например, травяной покров участка почти сплошь состоит из вейника, а в верхнем 20-сантиметровом слое залежи остатки его практически отсутствуют. Зато почти половина доступных определению растительных тканей принадлежит осоке, которая сейчас здесь не растет. Если
ориентироваться на видовой состав растительных остатков торфяной залежи, то его нетрудно назвать вахтово-осоково-лесным. Такое сообщество характерно для переходного болота с березово-сосновым ярусом. Современный же растительный покров иной. В древостое господствует сосна, в травяном покрове — вейник, отдельные участки занимает сфагнум.
Такая же картина наблюдалась и на других заболоченных участках. В частности, для болота, покрытого елово-травянистой растительностью, сравнение современного видового состава и комплекса видов, извлеченных из торфа, дало сходство лишь в отношении древесных пород.
Почему же возникает такая разница? Может быть, изменений в видовом составе болотных растений и не происходило? Может быть, просто одни растения в торфе сохраняются, а другие исчезают без следа?
Проблема интенсивности разрушения тканей различных видов растений при накоплении торфяной залежи, несомненно, интересна и важна. В сущности речь идет о путях познания сокровенных тайн в жизни болот. Не случайно этот вопрос подробно обсуждался в отечественной и зарубежной литературе. Интересны в этом отношении работы Л. С. Козловской (Институт леса Карельского филиала АН СССР). Она создала детальную схему процесса распада и минерализации болотных растений, а также остатков древесных пород, растущих на торфяниках. Растительные остатки, из которых образуется торф, она делит на три категории.
Принцип, который она кладет в основу деления, довольно прост. Разложение их тканей, превращения, которые претерпевают органические вещества, идут по-разному. К первой категории относятся те, которые практически не превращаются в торф. Быстрее всех разрушаются растения, богатые азотом, кальцием, углеводами, легко подвергающимися гидролизу, а также органическими веществами, хорошо растворимыми в воде. В них мало веществ, которые препятствуют нападению на них микроорганизмов или поеданию почвенными беспозвоночными. Гетеротрофные организмы предпочитают такие растения и уничтожают их без остатка или доводят до полного разложения. Беззащитными оказываются вахта, сабельник, гравилат, папоротники, таволга, белокрыльник. Они разрушаются на поверхности болота и в торфяной слой попадают в ничтожном количестве.

Более устойчивы злаки, осоки, остатки древесных форм. Это — вторая категория. В них меньше азота и других питательных веществ. Кроме того, они содержат вещества, позволяющие сопротивляться деятельности организмов-разрушителей. В торфе они могут составлять 20—30% от общей массы.
Наконец, третья категория: растения, наиболее упорно противодействующие распаду. К ним можно отнести мхи, богатые фенольными препятствующими разрушению соединениями и другие трудноразлагающиеся растения верховых болот. Их распад и минерализация необычайно растянуты во времени и часто останавливаются на каком-нибудь этапе.
Существенные различия в степени и скорости разрушения отмерших частей растений и приводят в итоге к сохранению одних и полному исчезновению других. Чем больше разрушаются растительные ткани при накоплении торфа, тем меньше остается сходства между его ботаническим составом и современным фитоценозом. Соответствие растительного покрова болот строению торфяной залежи может оказаться вообще очень сомнительным, если в толщу торфа внедряются корни растений из тех сообществ, которые пришли на смену прежним. Обычно такие торфа узнаются по совместному нахождению остатков растений, экологически несовместимых, принадлежащих совершенно разным растительным сообществам. Естественно, они имеют и различную степень разложения. Болотоведы добавляют к названию таких болот слово «вторичные», вторично-тростниковые, вторично-ольховые и т. п.
Корни болотных растений в сущности всегда густо пронизывают слои вновь формирующегося торфа. Они составляют значительную часть его органической массы. В почве низинных и переходных болот подземная часть растений вообще превышает надземную; на верховых болотах они примерно равны. Кроме того, болотные растения обладают значительно большей корневой системой, чем их лесные или луговые собратья. Это объясняется худшими условиями питания. При высоком стоянии грунтовых вод основная масса корней располагается только в поверхностном горизонте, проникая на глубину 25—30 см. Их отмирающие ответвления также участвуют в формировании нового слоя торфа. На следующий год болотная растительность опять проникает в слои
осоковой или древесной торфяной залежи своими корнями; процесс нарастания торфа продолжается.
Присутствие остатков корней особенно заметно в торфе низинных болот. В их растительном покрове часто встречаются тростник и другие крупные травянистые формы, обладающие корневой системой с клетками, наполненными воздухом. Благодаря этой особенности корни могут глубоко проникать в торфяную залежь. На стенках свежих торфяных карьеров обнаженные живые корневища тростника доходят до полутораметровой глубины.
Корневые системы деревьев, живущих на болоте, практически все время находятся в сырой и даже периодически затопляемой почве. Проникая еще при жизни в глубину торфяной толщи, они после отмирания сравнительно быстро оказываются в анаэробных условиях и поэтому в гораздо меньшей степени подвергаются разрушению. Остатки коры и древесины в торфяной залежи служат доказательством участия древесной растительности в формировании слоя.
Корни болотных растений бурно развиваются весной и ранним летом. К осени рост постепенно прекращается и значительная часть их отмирает. Количество корней, нарастающее в течение года, находится также в прямой зависимости от степени увлажнения почвы. Известно также, что все корни тоньше одного миллиметра возобновляются на болотах каждые три года, более толстые — каждые 10 лет. Отмирает же ежегодно свыше 10% корней от их общего объема. «Корнепад» оказывается достаточно обильным, увеличивая скорость нарастания торфяной залежи.
Карельские ученые Козловская Л. С. и Егорова Р. А. в течение многих лет изучали процессы разложения корней болотных растений и масштабы их участия в круговороте органических веществ. Они исследовали корни растений верховых и низинных болот — пушицы, осоки, болотного разнотравья.
Ими было установлено, что мертвые корни очень медленно осваивались беспозвоночными. Только через год в массе корней поселились единичные представители панцирных клещей и лишь на корнях разнотравья — немногочисленные личинки жуков и ногохвостки.
Значительное заселение животными остатков корней началось лишь через год и три месяца. Корни пушицы оказались самыми стойкими, легче всего разлагались
корни разнотравья. В их минерализации наибольшая роль принадлежала микробам, активно усваивающим органические и минеральные соединения азота. Растительную клетчатку главным образом разлагали плесневые грибы, грибы-актиномицеты, почвенные беспозвоночные и бактерии.
Далее (весной) остатки корней осваивались почвенными беспозвоночными, сильно активизировалась деятельность микроорганизмов. Немного позднее отмечался заметный спад развития микроорганизмов, живущих на корнях разнотравья и пушицы, а у корней осоки продолжалась минерализация бактериями азотсодержащих соединений. В разрушении клетчатки теперь принимали участие и образователи гумуса — кольчатые черви и личинки двукрылых насекомых, но их роль оказалась гораздо скромнее, чем при разложении надземных частей растений.
Гумус торфяной залежи очень своеобразен. Он представляет собой темную массу, состоящую в основном из продуктов неполного разложения растительного материала, почвенных беспозвоночных и микроорганизмов. В целом разложение корней болотных растений (если не считать сосущих корешков) происходит намного медленнее, чем распад надземных частей тех же растений. Это, очевидно, можно объяснить тем, что корни лучше защищены физиологически активными веществами, на наличие которых указывали многие исследователи. Кора корней пропитана смолами и дубильными веществами. В самих корнях обнаружены фенолы, кроме того их замедленное разложение может быть обусловлено большой концентрацией ионов алюминия как на поверхности, так и внутри.
Все это — естественная защита от уничтожения почвенными микроорганизмами и беспозвоночными, иначе корни не смогли бы выполнять свои функции.
Сложные и длительные процессы торфообразования приводят в итоге к накоплению мощной залежи. Для нас она представляет интерес не только как горючее ископаемое или сырье для химико-фармакологической промышленности. Не менее важна ее роль в качестве летописи природы, читая которую слой за слоем, будто перелистывая страницы, мы уверенно воссоздаем картины природы прошлого, глубже понимаем настоящее. А познание закономерностей формирования современных
ландшафтов позволяет прогнозировать направление их развития в будущем.
Люди меняют облик родной планеты уже в течение тысячелетий, начиная с эпохи неолита, и воздействие человеческого общества на природу растет неудержимо. В последние десятилетия оно стало поистине глобальным и по своим масштабам превзошло стихийные геологические процессы. Окружающая нас естественная среда стала нуждаться в защите.
В нашей стране проблема охраны природы стала делом государственной важности. Она всесторонне обсуждалась на XXV съезде КПСС. Но для удовлетворения нужд народного хозяйства оказывается необходимым все большее потребление ее ресурсов.
Активно осваивается зона БАМа, интенсивно разрабатываются многочисленные месторождения полезных ископаемых, грандиозна программа повышения продуктивности сельского хозяйства Нечерноземья... При этом независимо от нашего желания происходит нарушение динамического равновесия биосферы, установившегося в течение длительного эволюционного развития. Для успешного воспроизводства ее далеко не безграничных богатств оказывается нужным восстановление среды их накопления в истекшие тысяче- и миллионолетия. Мы должны обязательно знать, как формировался органический мир, чтобы сохранить его целостность на неограниченное время.

НЕКОТОРЫЕ РАСТЕНИЯ ВЕРХОВЫХ БОЛОТ
Трудно представить себе воочию весьма своеобразный мир болотной растительности без последовательного знакомства с ее отдельными представителями. Давайте совершим небольшую и совершенно безопасную прогулку по верховому болоту. Можно посетить и несколько таких болот. На первый взгляд они могут показаться очень похожими, но поверьте, их однообразие лишь кажущееся. Болотные сообщества очень скромны на вид, редко блещут яркими красками. К ним надо внимательно присмотреться.
Сфагновые мхи образуют основной фон растительности верховых болот и играют важную роль в накоплении залежей торфа. Только в пределах нашей страны их насчитывается около 40 видов. Они живут во многих географических областях и различных экологических условиях. Обитатели относительно сухих участков верховых болот отличаются более яркой окраской: Sphagnum fuscum — ржаво-коричневый, Sph. magebleanicum — красный или розовый, Sph. rubellum — пурпурно-красный. Виды, живущие на более влажных местах, — Sph. balticum, Sph. majus или Sph. cuspidatum обычно светло-зеленые или немного буроватые. Разноцветные мхи образуют мозаичный пушистый ковер, радующий глаз изысканной гаммой, состоящей из самых неожиданных оттенков.
Моховой покров очень плотный. Бесчисленные растения буквально цепляются друг за друга. Они не имеют
корней, живой и растущей остается только верхняя часть, ниже стебельки постоянно отмирают, пополняя кладовую торфа, накопленную их предшественниками. Густоте мха способствуют обилие листьев и наличие многочисленных боковых веточек, собранных на верхушке и образующих нечто вроде растрепанной головки.
У разных видов листья различны и по форме: от ланцетной до яйцевидно-округлой. Все они мелкие и состоят из одного слоя клеток. Одни из них живые, несущие хлорофилл, способные к фотосинтезу; другие — мертвые, лишенные хлоропластов и цитоплазмы, так называемые гиалиновые. Последние клетки многочисленны, они имеют отверстия (поры), через которые засасывается вода. Сфагнумы в состоянии поглотить воды примерно в 20 раз больше собственной массы (имеются в виду растения в воздушно-сухом состоянии). Таким образом, при полном насыщении водой вес растения увеличивается на 2000%. Эта особенность мха и дала ему название «сфагнос» (по-гречески — губка).
Возможность накопления огромного количества влаги при наличии толстого, плотного мохового покрова позволяет сфагнумам поддерживать высокую влажность на болоте даже в засушливые периоды. Вдобавок в жаркое время года верхушечный рост стебельков мха тормозится, одновременно усиливается боковое ветвление: моховой покров становится еще более плотным, и испарение влаги с поверхности болот уменьшается. Верхняя часть мха может совсем потерять воду и стать сухой, но мох при этом остается живым.
В дождливое лето, когда насыщение водой достигает своего максимума, резко усиливается рост стебельков сфагнумов вверх, и ковер становится рыхлым. Испарение с него оказывается таким же, как и с открытой водной поверхности. Мхи постоянно регулируют влажность на болотах, поддерживая ее на достаточно высоком уровне. Они, таким образом, создают особый водный режим.
Широко известны теплоизоляционные свойства сухого сфагнума. Птицы вьют из него гнезда, звери выстилают им норы, а люди конопатят избы, набивают подушки, используют в качестве подстилки для скота.
Специфичны сфагнумы и по своему химическому составу. Помимо полисахаридов, белков и других веществ, обычных для растений, они содержат антисептики; особенно типичен для них сфагнол. Мхи способны
подкислять воду и в итоге создают на болотах такую химическую среду, в которой отмершие остатки растений могут сохраняться тысячелетиями, не подвергаясь гниению. В сфагновом торфе можно обнаружить не только отдельные части, но и целые растения.
Антисептические свойства сфагновых мхов издавна известны в народной медицине. Как перевязочный материал, они очень пригодились во время гражданской и Великой Отечественной войн, особенно в партизанских отрядах.
Кислая среда, создаваемая мхом, усиливает олиготрофность верховых болот. Даже попавшие тем или иным путем на их поверхность минеральные вещества быстро переходят в ионное подвижное состояние и удаляются со сфагнового ковра замедленным стоком воды. Жесткий режим минерального питания в сфагновом субстрате привел к тому, что некоторые цветковые растения весьма оригинально решили проблему недостатка азота, фосфора и других элементов: они стали насекомоядными. На наших болотах обитает несколько видов таких растений: росянки, пузырчатки и жирянка.
Красноватые розетки росянки нередки на поверхности сфагнового ковра. Это многолетнее растение. Ранней весной зимующая в толще мха почка появляется на поверхности и дает начало листьям, а также длинному стебельку с соцветием из мелких белых цветков. Чтобы вынести почку наружу, росянка каждую весну вырастает ровно настолько, насколько увеличился в толщину моховой покров. По сохранившимся розеткам росянки можно точно замерить прирост сфагнума в течение ряда лет.
На наших болотах обычны два вида росянки: английская (Drosera anglica) и круглолистная (Drosera rotundifolia). Они хорошо различаются по форме листьев, которые служат им ловчими аппаратами. У первой росянки они длинночерешковые, ланцетные, а у второй, как явствует из ее названия, листовая пластинка округлая. Отличны они по условиям обитания. Росянка круглолистная предпочитает более сухие места и соседство сосны вкупе с болотными кустарниками. Английская росянка более влаголюбива и предпочитает обводненные мочажины с уровнем воды не ниже 2-х см от поверхности.
Что объединяет оба вида: их листья покрыты многочисленными (до 200 на лист) красными железистыми волосками с капельками светлой жидкости, похожими
на росу. Отсюда происходит и название растения (от греческого «дрозос» — роса).
В условиях достаточного минерального питания росянки могут существовать как все растения, с помощью фотосинтеза. Но на олиготрофных болотах, характеризующихся недостатком многих элементов, и в первую очередь азота, они нуждаются в дополнительном пайке. Стоит маленькому насекомому соблазниться блестящими капельками, как оно прилипает к ним, увязая в липкой жидкости. Свободные волоски с краев листа начинают сгибаться по направлению к добыче, как пальцы на ладони. Соприкоснувшись с очередной жертвой, желёзки на волосках начинают выделять пищеварительную жидкость, близкую по составу к пепсину в наших желудках. Росянкой усваиваются только белки; жиры и углеводы ей не нужны. И процесс пищеварения идет очень медленно, заканчиваясь лишь через несколько дней. После сытного обеда реснички снова выпрямляются, жидкость на них подсыхает, а несъедобные частички сдуваются ветром. Листочек готов к следующей трапезе. Этот процесс нетрудно увидеть. Достаточно положить на лист росянки пойманного комара, маленький кусочек мяса или крутого яйца.
Опыты с росянкой показали, что чувствительность у протоплазмы желёзок росянки гораздо сильнее, чем у нервных окончаний на кончике языка человека. Движение и сгибание волосков можно вызвать таким слабым прикосновением, которое язык просто не ощутит. Вообще, реакция росянки на раздражение очень напоминает нервный импульс животных. Ч. Дарвин так и писал о ней: «Это удивительное растение или, вернее, крайне остроумное животное».
Росянка относится к числу лекарственных растений. В средние века она считалась средством «исцеляющим от всех болезней». Ей даже приписывалась магическая сила. В русской народной медицине она применяется в виде настоев и экстрактов при некоторых простудных заболеваниях.
На низинных болотах, где в почве ощущается не меньшая нехватка азота, также встречаются насекомоядные растения.
Пузырчатка — одно из интереснейших болотных растений. Листья ее, погруженные в воду, рассечены на узкие доли, снабженные пузырьками — своеобразными
мешковидными вздутиями до 2 мм в длину. Они и обусловили русское и латинское названия растения (urticula — пузырь, мешочек). Над поверхностью воды возвышаются лишь яркие желтые цветки с длинным и тонким выростом.
На болотах встречается два вида пузырчатки. У пузырчатки средней (Urticularia intermedia) пузырьки помещены на отдельных специальных веточках, а у пузырчатки обыкновенной (Urticularia vulgaris) — на всех ответвлениях. Цветут они тоже по-разному. У первой 2—6 цветков с пурпурными полосками; у второй кисть более пышная (5—10 цветков), а выросты окрашены в буро-красные оттенки.
Несколько различны и местообитания этих видов. Пузырчатка обыкновенная приспособилась к жизни не только на болотах. Ее нередко можно встретить в небольших стоячих водоемах, канавах и прудах.
Зацветают оба вида во второй половине лета. Опыляют их насекомые, прилетающие за нектаром. Созревшие семена падают на дно, там и прорастают. Появляются зеленые листья, начинается процесс фотосинтеза; возникающие пузырьки наполняются кислородом и все растения всплывают. Пузырчатка может размножаться и вегетативно. Каждая оторвавшаяся часть быстро дает начало новой особи. Осенью на концах ветвей образуются зимующие почки, покрытые липкой слизью. Прилипая к водоплавающей птице, они переносятся на другие болота и водоемы, а весной трогаются в рост.
Корней пузырчатка не имеет. Ловчие аппараты — те же самые пузырьки с клапанами, открывающимися внутрь. Вокруг расположены чувствительные волоски. Какое-нибудь маленькое животное — дафния, циклоп, водяная блоха — их касается, клапан открывается, вода с силой засасывается в пузырьки. Жертва оказывается в ловушке, тем более что наружу клапан открыть нельзя. Находящиеся на стенках пузырька желёзки высасывают из разлагающихся трупов азотистые соединения. Пузырчатка может жить и без дополнительного питания, но при этом плохо растет и развивается, остается мелкой, дает мало цветков.
На болотах, а также по топким лугам северных и западных областей нашей страны изредка можно встретить близкую родственницу пузырчатки — жирянку обыкновенную (Pinguicula vulgaris). Это реликт
ледниковой эпохи. Свое название она получила за толстые мясистые тупые листья. Они до четырех сантиметров длиной, собраны в прикорневую розетку; из центра выходит один или два-три цветоноса со сравнительно крупными одиночными красивыми фиолетовыми цветками неправильной формы и тоже с длинными выростами.
Листья жирянки несут большое количество желёзок. Они двух родов. Одни возвышаются на ножках, выделяют клейкое вещество и служат для ловли насекомых. Чем сильнее бьется попавшая мушка или комар, тем обильнее выделяется клейкая слизь. Начинает заворачиваться и край листа. Другие без ножек, сидячие, служат для переваривания добычи. Они вступают в действие после того, как жертва поймана и умерщвлена, выделяя при этом кислую жидкость, растворяющую белок. Переваривание продолжается около суток, после чего лист расправляется.
В обиходе многих народов листья жирянки с их кислым пищеварительным ферментом использовались как закваска для получения молочнокислых продуктов. Употреблялись они и в качестве антисептика при лечении ран.

СОЗДАННЫЕ ДЛЯ ЗАСУХИ
Значительную часть растительности верховых болот составляют кустарнички — представители двух близких семейств: брусничных (Vacciniaceae) и вересковых (Ericaceae).
Брусничные известны более широко — это ягодные кустарнички: голубика, клюква. Клюква пользуется особой популярностью. На болотах встречаются брусника, черника, хотя они более обычны для влажных лесов.
Вересковые — багульник, болотный мирт, подбел, вереск тоже очень характерны для болотной флоры. Все перечисленные растения называют уменьшительно кустарничками за их небольшие размеры, а в остальном они ничем не отличаются от несомненно более крупных своих собратьев. Стебли у них крепкие, внутри одревесневшие, а снаружи покрытые тонким слоем пробки.
На корнях этих кустарничков нет сосущих волосков. Их заменяют нити гриба, срастающиеся с корневыми разветвлениями. Это так называемая микориза. Она и высасывает из почвы воду с растворенными в ней питательными веществами.
Яркие ягоды клюквы осенью горят огоньками на зеленом сфагновом ковре верхового болота. Ее длинные тонкие стебли лежат на поверхности мха, на них — овальные мелкие листья, плотные и жесткие. Сверху они блестящие и зеленые, а снизу — светлые, почти белые. Клюква — растение вечнозеленое, такой она остается и под снегом. Кустарничком она считается потому, что ее
стебель одревесневает и покрывается сверху корой с защитной пробковой тканью, как и ветви деревьев.
Обильно цветущая клюква украшает болото и в начале лета. Яркие розовые цветки поднимаются на тонких стебельках над поверхностью мохового ковра, образуя самые прихотливые узоры. Оригинальна форма самого цветка: лепестки отогнуты к стеблю, а пестик всегда смотрит вниз. Цветет клюква обильно и долго. Жизнь одного цветка может длиться больше двух недель.
На наших болотах обычны два вида клюквы: четырехлепестная (Oxycoccus quadripetalus) и мелкоплодная (О. microcarpus). Родовое латинское название растения переводится на русский язык как «кислый шарик». Ягоды действительно очень кислые. В них содержится бензойная кислота — прекрасное консервирующее вещество, широко применяющееся в пищевой промышленности, а также и другие кислоты — лимонная, аскорбиновая (витамин C). Высокая концентрация кислот позволяет клюкве долго храниться в обычных условиях, не подвергаясь порче.
Созревшая клюква в большом количестве заготавливается населением. Любит ее и боровая дичь. Урожаи ягоды бывают настолько велики, что ее не обирают полностью. Целиком нетронутой остается она на дальних труднодоступных болотах, тогда россыпи клюквы выходят весной из-под снега. Перезимовавшая ягода становится темно-красной и гораздо слаще на вкус. Даже в конце мая — начале июня на болотах можно увидеть прошлогоднюю клюкву и одновременно новое ее цветение.
Популярность клюквы объясняется не только вкусовыми достоинствами. Она ценна и своими лекарственными свойствами. Морсы, кисели, варенья из клюквы — блюда национальной кухни, не только русской, но и многих северных народностей. Клюквенный морс — известное жаропонижающее средство. Считается, что употребление в пищу клюквы усиливает сопротивляемость организма.
Для сфагновых болот очень типичен и другой ягодный кустарник — голубика (Vaccinium uliginosum), сильно ветвистое растение высотой от 30 до 120 см. Листья у него яйцевидной формы, сизые от воскового налета, опадающие на зиму. Плоды голубики созревают на болотах в июле — августе. Ягоды размером с клюкву,
синевато-черные, с сизым налетом; ценятся за свои вкусовые и питательные свойства. В них содержатся сахар, лимонная, яблочная и аскорбиновая кислоты, дубильные вещества.
Внешний вид ягод несколько напоминает чернику, однако голубика крупнее, мякоть ее зеленоватая и не окрашивает язык и губы. Свое название растение получило за цвет ягод. Нередко его называют болотным виноградом. В некоторых областях встречаются и такие названия, как дурника, пьяниха, что совершенно ошибочно. Очевидно, виной тому близкое соседство с другим болотным растением — багульником, обладающим сильно одурманивающим ароматом. Сами ягоды голубики никакого опьяняющего действия не оказывают.
Голубика зацветает в конце мая — начале июня. Цветки белые или розоватые, в виде поникших пятизубчатых колокольчиков, собранных по 2—3 на прошлогодних коротких веточках. Плоды созревают примерно через полтора месяца после конца цветения. Голубику очень любят птицы. Семена ее не перевариваются в желудках и выбрасываются вместе с экскрементами. Так происходит расселение растения на большие расстояния.
Черника (Vaccinium myrtillus) и брусника (V. vitis idaea) считаются по праву лесными растениями. Однако они обычны и для болотных окраин, где селятся на более сухих участках, кочках, грядах. Нередко урожай этих кустарничков на болоте тоже бывает обильным. Растут они часто рядом, хотя образ жизни их различен. Черника — растение листопадное; брусника — вечнозеленое.
Весной голые веточки черники быстро пробуждаются к жизни, одеваются нежной светло-зеленой листвой и в мае зацветают. Цветки белые, иногда чуть розоватые, величиной с небольшую горошину, расположены поодиночке в пазухах листьев. Цветение недолгое, скоро образуются завязи и к середине июля уже поспевают черно-синие с сизым налетом сочные ягоды, известные как своим мягким кисло-сладким вкусом, так и высокими диетическими и лекарственными свойствами. Их название связано со способностью основательно чернить губы, зубы, пальцы, благодаря солидной концентрации красящих веществ в клеточном соке. Гораздо больше, чем в других ягодах, в них соединений марганца. Кроме того, в чернике обнаружены дубильные соединения, яблочная, лимонная, молочная и аскорбиновая кислоты,
провитамин A (каротин), витамины группы B, различные сахара. Лекарственными свойствами обладают и листья черники. Они тоже богаты аскорбиновой и другими органическими кислотами.
По своему облику кустарники весенней брусники почти не отличаются от осенней — такие же свежие, плотные, кожистые листья. Только зелень их после зимовки становится как будто темнее, гуще. Перезимовавшие почки долго не трогаются в рост. Молодые нежные светло-зеленые побеги появляются только в самом конце весны или даже в начале лета. Одновременно с этим начинается цветение. Цветки маленькие, белые, немного напоминающие нежные колокольчики ландыша, хотя внутреннее их строение совсем иное. В конце лета созревают ягоды; присутствие в них бензойной кислоты, обладающей антисептическим действием, препятствует порче собранного урожая. Бруснику можно долго хранить в натуральном виде. Как черника, так и брусника могут распространяться семенами. Размножаются они и вегетативно, захватывая новые участки непрерывно удлиняющимися корневищами, от которых тянутся вверх новые побеги.
Багульник болотный (Ledum palustre) — постоянный житель верховых сфагновых болот. Обычно это кустарничек высотой примерно 30 см. Но иногда, на более сухих местах, особенно в тени, он достигает высоты полутора метров. Кустарничком уже его не назовешь. Величина этого растения ограничивается не только степенью осушения болотного участка, с чем связан температурный и газовый режим корней, и не только бедностью минерального питания. Не менее важна глубина снежного покрова.
Побеги багульника зимуют с зелеными листьями и несут на своих концах верхушечные почки, дающие весной новые веточки и соцветия. Из них остаются живыми к концу зимы только те, которые оказываются под снежным покровом. Все остальное безжалостно уничтожается морозом. На открытых болотных пространствах глубина снежного покрова едва достигает 30 см, а под пологом соснового леса может превышать и метр. Листья багульника продолговатые, блестящие, темно-зеленые, кожистые, с завернутыми вниз краями. Нижняя сторона листовой пластинки опушена длинными рыжими волосками, иногда образующими подобие войлока. Во всех
надземных частях содержится много (до 2%) эфирного масла с одурманивающим запахом, поэтому над верховым болотом часто царит то слабый, то очень резкий аромат.
Багульник обладает целым рядом полезных свойств. Его эфирные масла убивают бактерии, особенно губительны они для золотистого стафилококка, вызывающего тяжелые гнойные инфекции. Растение в целом ядовито, но широко применяется в небольших дозах в народной медицине как лекарственное средство при болезнях легких и кишечника, при кожных заболеваниях и как наркотик. Запах багульника отпугивает насекомых, на чем основано его применение для борьбы с клопами и молью (листьями или целыми веточками перекладывают на лето шерстяные вещи).
Цветет багульник в конце мая — начале июня, обычно очень обильно. Цветки белые или светло-желтые, собраны на верхушках кустиков в густые кисти. Плоды в виде поникающих коробочек, растрескивающихся от основания к верхушке, созревают в августе — сентябре. Семена мелкие, с крыловидными выростами на концах.
Осенью обычно идет заготовка листьев и побегов багульника для фармацевтической и парфюмерной промышленности. Необходимо помнить, что при сборе и сушке нельзя долго дышать ядовитым его ароматом.
Болотный мирт (Chamaedaphne calyculata) также один из основных компонентов растительных сообществ верховых болот. Типичный вечнозеленый кустарничек до 25 см высотой, или кустарник, если достигает высоты метра. Размеры его, так же как и багульника, в значительной степени обусловливаются глубиной снегового покрова, укрывающего зимующее растение. Новые побеги появляются ежегодно только из почек возобновления на верхушках прошлогодних ветвей. Нижняя же часть его стволиков постепенно погребается нарастающим сфагновым мхом, и растение вынуждено образовывать новые придаточные корни. После вымерзания, поломки, обгорания у болотного мирта отрастают многочисленные побеги из оставшихся в моховом покрове кусочков стеблей.
Листья его продолговатые, овальные, кожистые, похожи по форме и размеру на листья брусники, но покрыты сверху и снизу беловатыми чешуйками. Цветет болотный мирт в мае мелкими белыми цветками, собранными в верхушечные однобокие кисти.
В тех же условиях, но только на более обводненных
участках болот, растет подбел — белолистник (Andromeda polifolia), небольшой вечнозеленый кустарничек с узкими длинными листьями, снизу белыми от воскового налета. Он достигает высоты 15—30 см, значительно реже — 40 см. Конкурентная способность подбела низкая, поэтому он обычно вытесняется на самые неблагоприятные местообитания даже в пределах болота. Его приспособленность к суровым условиям существования проста и удивительна. Подбел может жить на сильно обедненных питательными веществами местообитаниях и выносит самую различную степень увлажнения. По мере интенсивного нарастания сфагновых мхов кустарнички развивают обильно ветвящиеся придаточные корни, сосредоточивающиеся в самом верхнем моховом слое.
Корневищные побеги образуются у подбела тоже под поверхностью мохового покрова, на глубине 10—15 см. Они способны давать густую поросль побегов.
Цветет подбел долго, с апреля по июнь и нередко — в самом конце лета. Цветки ярко-розовые, на длинных ножках, собраны в верхушечные кисти. Они очень украшают общий вид болота. В стеблях и листьях подбела много дубильных веществ. В прежние времена растения использовались для получения черной краски.
Не только подбел, но вообще все вересковые болотные кустарнички отличаются малой конкурентной способностью. Это «растения-верблюды», которые вынуждены жить только в тех местах, откуда их уже некому вытеснять. Однако они совсем не прочь пожить лучше. И если их поместить в более благоприятные условия, то их облик заметно меняется.
В опыте М. В. Сеняниновой-Корчагиной (1956) тот же подбел, аккуратно пересаженный в оранжерею и имевший всего 25 см в высоту, дал за один сезон прирост в один метр, причем все побеги были густо облиствены.
Нельзя обойти вниманием и вереск (Calluna vulgaris), тоже вечнозеленое растение: сильноветвистый кустарничек, или кустарник, поскольку размеры его варьируют в зависимости от условий обитания от 30 см до 1 м. На деревянистых стеблях растения тесно размещаются мелкие, кожистые, супротивно расположенные листья. Так же как и у других растений верховых болот, у вереска много приспособлений для наименьшего испарения воды с поверхности листьев. Их края загнуты вниз почти до полного смыкания. Свету и воздуху подставляется
только верхняя часть, где нет устьиц, через которые происходит потеря влаги, они все упрятаны в листовой трубочке.
Густые кисти, состоящие из многочисленных мелких лиловых цветков, располагаются на верхушках побегов. Обычно они появляются поздно — в июле — августе, но остаются на кустах долго. Даже отцветая, вереск не роняет лепестков, а вместе с ними уходит на зиму под снег.
Заросли этого очень декоративного кустарника охотно посещают пчелы и другие насекомые. Вересковый мед терпок и горьковат.
В хозяйстве это растение издавна находит применение для изготовления метелок, для дубления кож и окрашивания тканей в желтый цвет. Есть указания и на его лекарственные свойства.
Интересно отметить, что вереск — типичный обитатель не только верховых болот, но и сухих песчаных местообитаний, где он образует или чистые заросли — знаменитые «вересковые пустоши», или развивает пышный покров под пологом сухого сосняка. Может показаться странным, что растение выбрало для своей жизни такие контрастные местообитания, но они в одинаковой степени характерны для него.
Кроме вересковых кустарничков, на верховых болотах часта водяника, или, как ее еще называют, вороника шикша (Empetrum nigrum). Она принадлежит к особому семейству водяниковых (Empetraccae). Вечнозеленое растение с длинными (до 1 м) стелющимися побегами, покрытыми мелкими эллипсовидными листьями. Растение может расти в крайне суровых условиях. Листовые пластинки водяники свернуты, как и у вереска, и устьица их расположены внутри образующейся таким образом трубочки. Одиночные небольшие цветки располагаются в пазухах листьев. Появляются они в мае — июне. Плоды — черные ягоды с довольно крупными семенами — поспевают в августе и могут сохраняться на ветке в течение всей зимы и весны. Вкус ягод водянистый, отсюда и произошло название растения. В ягодах почти совершенно отсутствуют органические кислоты, но она богата витамином C. Поэтому водянику тоже заготавливают на зиму в мороженом или моченом виде, варят из нее варенье, делают мармелад, различные напитки. Из нее можно получить вишнево-красную краску, пригодную для окраски шерсти и кожи.
Ягоды водяники используются как противоцинготное
средство, от головной боли и как мочегонное. Некоторые заболевания лечат также настоями побегов. Ее охотно поедают белки, клюют куропатки и другие птицы. Весной она служит пищей медведям и оленям.
На болотах встречается несколько видов пушицы (Eriophorum), относящейся к семейству осоковых (Cyperaceae). Это травы высотой 30—50 см. После цветения на концах стеблей образуются яркие белые пуховочки. Отсюда и название. Один из видов пушицы растет на верховых болотах, обитая в самых различных условиях: на сильно обводненных и, наоборот, на осушенных участках, на местах, где прошел пожар. Она только не любит затенения, предпочитая открытые солнечные пространства.
Цветет пушица в апреле и мае, очень невзрачно. Вместо лепестков — прямые гладкие малозаметные щетинки, которые сильно удлиняются к концу цветения. Они и образуют белую пушистую кисть, в основании которой лежат черные трехгранные плодики. Вместе с пушинками семена разносятся ветром, иногда на большие расстояния.
Соцветия пушицы могут использоваться как пух для набивания подушек и матрацев. Их волокно годится и в текстильном производстве, как добавка к шерсти, шелку, хлопку; для приготовления ваты, шляп, фитилей. Растение целиком может служить материалом для грубых тканей и изготовления бумаги. Правда, пока это растение мало используется в хозяйстве людьми. Пушица не введена в культуру (хотя такие рекомендации высказывались) и остается нашим резервом в дикорастущей флоре.
Можно еще добавить, что это растение — неплохой питательный корм для оленей и лосей. Его охотно поедают гуси.
Как и другие представители флоры верховых болот, пушица очень неприхотлива, приспособлена к суровым условиям жизни. Она обильно плодоносит, широко рассеивает свои семена, которые вдобавок обладают прекрасной всхожестью: молодые растеньица отличаются выносливостью с первых же дней самостоятельного существования. Кроме того, пушица успешно размножается и возобновляется вегетативным путем.
Другие виды пушиц имеют на конце стебля не одну, а несколько пуховок. Но это уже типичные обитатели
низинных болот, где значительно более благоприятны условия минерального питания.
Судя по мощным слоям пушицевых торфов, это растение в прошлом имело еще более широкое распространение. Торфяная масса светлая, ее составляют волокна листьев, стеблей, которые также пригодны для выделки тканей, ковров, дорожек, грубой одежды и т. п.
На сильно обводненных участках растет оригинальное многолетнее травянистое растение — шейхцерия болотная (Scheuchzeria palustris). Размеры ее невелики — до 25 см в высоту, но зато она обладает мощным корневищем. Зеленый стебель гладкий, округленный, несущий желобчатые листья, превышающие его по длине. Цветет шейхцерия в мае — начале июня. Цветки невзрачные, малозаметные, зеленовато-желтые, собраны в редкую кисть на верхушке стебля. Более ярким становится отцветшее растение, благодаря крупным желто-зеленым плодам.
Внешний облик шейхцерии очень своеобразен, но еще более самобытен ее химический состав. Ткани растения содержат очень мало полимерных соединений, в том числе и целлюлозы. Их с успехом заменяет обилие низкомолекулярных веществ. Но самое главное — довольно высокий процент азотсодержащих соединений. Ведь шейхцерия обитает на олиготрофном болоте, почвы которого содержат очень мало азота. Затем в ней много растворимых веществ и до 20% веса растения составляют такие, которые растворяются в горячей воде. Все перечисленное, а также отсутствие собственных консервирующих веществ объясняет ее низкую микробиологическую устойчивость. Поэтому шейхцериевый торф, как правило, сильно разложившийся, очень плотный и пластичный.
При детальном знакомстве с растительностью верховых болот нельзя не отметить, что все болотные кустарнички — подбел, болотный мирт, вереск, багульник, клюква, брусника, голубика — обладают разнообразными сложными приспособлениями для уменьшения испарения.
Большинство болотных кустарничков вечнозелены и отличаются так называемой ксероморфной структурой (от греческих слов «ксерос» — сухой и «морфе» — форма), что буквально можно перевести как «сформированные для засухи». Лист с признаками ксероморфизма
обычно плотный, кожистый, устьица тем или иным способом защищены. Чтобы уменьшить испарение, они глубоко погружены в мякоть листа, покрыты восковым налетом (у подбела-белолистника), войлочным опушением (у багульника), чешуйками (у болотного мирта) или защищены сомкнутыми в трубочку краями листа (у вереска).
Даже ароматная атмосфера из эфирных масел вокруг кустиков багульника способствует снижению испарения. Подобное можно наблюдать летом у жестколистных растений субтропиков где-нибудь в Средиземноморье или на Калифорнийском побережье. Получается парадокс: влаги вокруг них более чем достаточно. Вся эта странная «компания» стоит «по шею» в воде и вроде бы погибает от жажды. Во всяком случае, всеми силами старается как можно меньше ее испарять. Очень фрагментарно мы касались этой проблемы, говоря о происхождении болотных кустарничков, но она, несомненно, заслуживает более подробного рассмотрения.
Вплоть до последнего времени не удавалось в достаточной мере объяснить причины формирования ксероморфных черт, столь ярко выраженных у болотных растений. С начала нашего столетия и вплоть до его середины был создан целый ряд гипотез, с помощью которых пытались обосновать физиологическую сущность ксероморфизма в условиях избыточного увлажнения. Высказывались самые различные предположения. Одни исследователи говорили о насыщенности болотных вод гуминовыми кислотами, о низких температурах, царящих в слоях торфа, где расположены корни растений, другие — о высокой водоудерживающей силе торфяной залежи, недостаточном содержании в ней кислорода. Упоминалась и токсичность болотных вод. Но в итоге все перечисленные причины имели одно следствие: они объяснялись так называемой физиологической сухостью. Ксероморфизм болотных кустарничков оказывался результатом своеобразного водного режима болот.
Шло время. Накапливались материалы по изучению условий обитания болотных растений и все больше возникало возражений против теории физиологической сухости. Еще в 30-х годах удалось показать, что вода верховых болот отнюдь не является ее причиной. Кроме того, корни не всех болотных кустарничков всасывают воду непосредственно сами. Например, вересковым
кустарничкам в этом помогают обволакивающие его корни нити гриба (микориза), отличающегося широкой способностью приспосабливаться к самым различным условиям обитания.
Примерно в то же время ученые пришли к выводу, что солнечная радиация не только жизненно необходима для растений. Иногда она представляет немалую опасность. В процессе эволюции растения выработали много приспособлений, уменьшающих вредные воздействия высокого солнца: опушение, восковой налет, особое положение листьев по отношению к падающим лучам (листья поворачиваются к ним ребром).
Поэтому багульник или болотный мирт, выросшие на открытом месте, сильно отличаются от своих собратьев, находящихся в тени. Листовая пластинка растений солнечного местообитания уже толще, число устьиц на единицу поверхности больше, клетки наружной кожицы листа — эпидермиса — меньше.
Аналогичные изменения в строении листьев на освещенных и затененных участках можно увидеть и у типичных субтропических растений — падуба, самшита, лавровишни, различных эвкалиптов. Они все отличаются широкой амплитудой приспособляемости к условиям освещения.
Когда сравнили кустики голубики, растущие на мокрых и на более сухих местах, то в первом случае, как это ни парадоксально, голубика оказалась более ксероморфной. Причина также — большая освещенность, в результате которой у листьев возникает утолщение эпидермиса и кутикулы. Такие приспособления, да еще в сочетании с восковым налетом или опушением, способствуют преломлению солнечных лучей, отражают их от поверхности листа, уменьшают ее нагрев.
Листья кустарничков очень чутко реагируют на различия в степени освещения. У подбела при обилии света листочки поворачивают наружу нижнюю белоснежную поверхность. Снижается освещенность — меняется и ориентация листовых пластинок. Они располагаются перпендикулярно стеблю, образуя хорошо выраженную листовую мозаику. Такую же светозащитную роль играет органический краситель антоциан, содержащийся в клеточном соке листьев растений, живущих на открытых местах.
Одним словом, болотные кустарнички обладают
многими возможностями, позволяющими отражать любые атаки солнечных лучей не менее успешно, чем обитатели сухих, знойных пустынь. И это при условии, что они могут активно всасывать воду при очень низких температурах, даже из мерзлой почвы, что доказано рядом экспериментов. Дело не в специфичности водного режима болот. Приспособления, препятствующие испарению влаги с поверхности растения, вызваны к жизни не чрезмерным перегревом, а необычайно жестким дефицитом минерального питания. Те болотные растения, которые способны подкармливаться насекомыми (та же росянка), не обладают признаками ксероморфизма, хотя получают такое же количество солнечного света. Но самым убедительным доказательством служит следующее. Ксероморфные признаки постепенно исчезают у всех кустарничков, стоит их только пересадить в оранжерею и снабдить достаточным количеством растворимых соединений азота, фосфора и других необходимых для их развития элементов.
Так, современные данные по физиологии и биохимии растений подтвердили выводы целого ряда отечественных и зарубежных исследователей о том, что ксероморфизм кустарников верховых болот вызван резким недостатком минерального питания, в первую очередь азотного, в условиях обильного освещения.

СОКРОВИЩА НИЗИННЫХ БОЛОТ
Теперь наш путь лежит в края, богатые низинными и переходными болотами. Мы попадем тоже в очень своеобразный, но совершенно иной мир. Почвы здесь достаточно плодородны, и растения не испытывают недостатка в питании. Ни один из видов, с которыми нам предстоит познакомиться, не вынес бы тяжелых условий жизни на верховом болоте. Внешне они заметно отличаются от своих обездоленных сородичей более солидными размерами, пышным цветением. Лекарственные свойства многих растений низинных болот были известны еще в глубокой древности. Их значение для медицины остается непреходящим и сейчас.
Основные торфообразователи низинных болот — осоки и зеленые мхи. Род осок (Carex) очень многочислен. Они широко распространены на всех континентах, кроме Антарктиды. Это обычные компоненты самых разнообразных растительных сообществ тундр, лесов, лугов, степей и даже пустынь, распространены они и в горах. Однако на болотах, особенно на низинных, осоки представлены и большим числом видов и часто создают основную массу травостоя. Осоки — многолетние травы с характерным трехгранным стеблем без узлов. Цветки осок настолько приспособились к ветроопылению, что околоцветники у них редуцированы, а цветки состоят либо из одних тычинок, которых три, либо из пестика в мешочке, из которого выдаются два или три рыльца. Внутри мешочка созревает плод-орешек.

Большинство осок требовательны к минеральному питанию, поэтому и растут на низинных болотах. Таковы осока омская (Carex omskiana), осока дернистая (C. caes pitosa), осока заостренная (C. acuta), осока волосистоплодная (C. lasiocarpa), осока вздутая (C. rostrata), нередко сплошь покрывающие низинные болота на обширных пространствах, заполняемых весенними разливами рек. Растительные сообщества, произрастающие на них, производят большую биомассу. Урожай сена на низинных осоковых болотах составляет несколько десятков центнеров на гектар. Несмотря на довольно высокое содержание перевариваемых белков, осоки дают грубое сено, которое скот поедает неохотно. Однако в областях, где нет лучших сенокосов, скот адаптировался к таким кормам, и осочники там приобретают большое значение как пастбище и сенокосы.
Осоки поедают и дикие животные: лоси, многие грызуны, водные пушные звери, такие, как бобр и ондатра, водоплавающие птицы.
Значение осок в жизни природы этим не ограничивается. Их заросли вместе с другими водными растениями (камышом, рогозом, тростником) играют важную роль в биологической очистке водоемов от ядовитых и загрязняющих веществ, так как способны разлагать и видоизменять некоторые токсические продукты промышленных и бытовых сточных вод.
Зеленые мхи — очень большая по числу видов группа растений, их на Земле около 14 тыс., свыше 1,5 тыс. известны в Советском Союзе. Особенно много зеленых мхов растет в тундре, лесах и на болотах.
Это невысокие растеньица, до 10—20 см, с ветвистыми стеблями, с листьями различных оттенков: зелеными, желто-золотистыми и бронзовыми. Корней мхи не имеют, они укрепляются в почве и поглощают воду с растворенными в ней веществами ризоидами, волосковидными многоклеточными образованиями, которые в виде войлока опутывают нижнюю часть стебля.
Зеленые мхи требовательны к условиям минерального питания и поэтому они обитают главным образом на низинных болотах, где воды отличаются повышенным содержанием минеральных соединений. На болотах они часто образуют сплошной ковер, создавая мощную биомассу, формирующую слои так называемого гипнового торфа, так как большинство зеленых
мхов-торфообразователей принадлежит к семейству гипновых. Отличаясь богатым набором соединений, улучшающих почвенное плодородие, они ценятся как удобрение, широко применяемое в сельском хозяйстве, а также в качестве сырья для химической промышленности. К сожалению, до сих пор они используются и как топливо. Разрастаясь сплошными коврами, зеленые мхи оказывают большое влияние на природную среду, которое с точки зрения человека может быть расценено и как положительное, и как отрицательное.
Развиваясь на минеральных почвах, мхи увеличивают их влажность, что нередко способствует заболачиванию. Меняя тепловой, газовый, физико-химический режимы почвы, мхи угнетающе действуют на развитие трав, кустарников, деревьев, создают особую среду обитания для насекомых и других беспозвоночных. Семена древесных пород, попадая на моховой покров, не в состоянии укорениться и тянуться в рост: уменьшаются возможности возобновления леса. Вместе с тем в районах распространения многолетней мерзлоты моховой покров защищает грунт от прогревания и протаивания, а следовательно, оберегает от просадок, оползней, меньше образуется оврагов.
Всем хорошо известны успокоительные настойки или таблетки, сырьем для которых служит валериана. Это высокое изящное растение, иногда достигающее двух метров высоты, получило свое название от латинского vale — «быть здоровым». В России его издавна зовут мауном или кошачьим корнем. Известно, какую любовь питают к настойке из него представители кошачьего племени.
В настоящее время установлено, что под одним названием скрывается целая группа видов, отличающихся по опушению, форме листьев, соцветий и даже корней. Кроме видов, выделены и более мелкие подразделения — разновидности. Не удивительно, что они встречаются в нашей стране почти всюду, за исключением Крайнего Севера и пустынь Средней Азии. Некоторые из них даже приспособились к обитанию на сухих склонах гор.
Цветет валериана с конца мая до августа. Она обычна на влажных, заболоченных полянах и опушках, в поймах рек, на сырых лугах, в зарослях кустарников.
Замечательны корневища и корни растения, обладающие характерным запахом. Они и служат лекарственным
сырьем. Химический состав корней сейчас хорошо изучен. Они содержат массу соединений: эфиры и эфирные масла, спирты и органические кислоты, дубильные вещества и многое другое.
Эфирное масло скапливается в слое клеток под кожицей корня и его капельки можно рассмотреть под микроскопом. Валериановая кислота в большом количестве содержится в старых и толстых корневищах. Когда попытались выявить «действующее начало» валерианы, понять, какое вещество в ее сложной биохимии служит главным успокаивающим средством, то выяснилось, что действует только весь комплекс в целом. В этом отношении валериану не заменит никакой искусственно созданный препарат. Экстракты и спиртовые настойки валерианы широко используются при бессоннице, при состоянии нервного возбуждения, при неврозах сердечно-сосудистой системы, сопровождающихся спазмами коронарных сосудов и сердцебиением, нейродермитах, а также для лечения общих неврозов.
Благоприятный лечебный эффект валерианы отмечен при спазмах гладкомышечных органов (стенок сосудов, желудка, кишечника и др.), при повышенной функции щитовидной железы (гипертериозе).
Не меньшей популярностью пользуется другое растение, тоже встречающееся на окраинах низинных болот, — череда. Это старинное русское народное средство от «золотухи», поэтому ее и называют «золотушной травой». Есть у нее и другие народные названия: «причепа», «козьи рожки». Назвали ее так из-за способности плодиков-семянок, снабженных крючковатыми шипами-рожками, цепляться к одежде. Это обычное растение, широко распространенное и в нашей стране, и в других странах, растет на сырых и заболоченных лугах, в канавах, незаболоченных берегах рек и прудов. Очень скромная, даже некрасивая травка из семейства сложноцветных с красновато-желтыми плоскими корзинками цветков — их не сразу разглядишь, настолько они сливаются с окружающей зеленью.
Череда (Bidens tripartita) — однолетнее растение. Цветет летом и осенью. Ее собирают до или в начале цветения. Обычно используются верхушки стеблей и нижние листья.
Чем же замечательна невзрачная череда?
Эта травка высоко ценится в народной медицине и
применяется в виде примочек и ванн. Для употребления внутрь из нее делают взвары, настойки, принимают сырые и сухие листья, растертые в порошок. Считается, что череда помогает от самых разнообразных недугов.
Ее отвары пьют при золотухе, рахите, как мочегонное, потогонное и смягчающее средство при кашле. В череде купают и умывают детей, страдающих экссудативным диатезом, применяют для нормализации нарушенного обмена веществ. Эксперименты на животных показали, что она снижает давление крови, увеличивает амплитуду сердечных сокращений. Кроме того, в китайской народной медицине череда применяется при дизентерии и экземе, в тибетской — при заболеваниях суставов. Растертую свежую траву накладывают на раны от змеиных укусов. Из листьев и цветков череды получают краску, окрашивающую шерсть и шелк в кремовый, коричневый и оранжево-желтый цвета.
Химический состав череды — дубильные вещества, каротин, аскорбиновая кислота, красящие вещества, соединения марганца. Все части растения обладают бактерицидными свойствами.
Вахта трехлистная (Menyanthes trifoliata), пожалуй, самое яркое из цветущих болотных растений. Она известна с глубокой древности. Ее латинское название встречается в трудах одного из великих ботаников античного мира — Теофраста (от греческого men — «месяц» и anthos — «цветок»). Цветы вахты открыты и ночью, при луне.
Это многолетнее растение с простертым стеблем хорошо уживается со сфагновыми мхами благодаря способности корневища изменять направление своего роста. Поэтому при достаточной прочности и повышенном содержании минеральных веществ оно может развиваться при сомкнутом ярусе сфагнового мха. Но чаще места обитания вахты — это берега стоячих водоемов, окраины зарастающих озер, моховые и травянистые осоковые болота.
Вахта встречается везде, где есть низинные болота. В нашей стране — повсюду, кроме Крыма и Средней Азии. Область ее распространения очень широка и охватывает почти все внетропические области северного полушария. Цветы розоватые или белые, очень красивые, изящные, похожи на мохнатые звездочки. Они собраны в продолговатую кисть, венчающую длинную цветочную
стрелку. Их охотно посещают насекомые, обеспечивая перекрестное опыление, чему способствует и различное расположение пестиков и тычинок в цветках растений. Они двух видов: с коротким столбиком и длинными тычинками и, наоборот, с высоким столбиком и тычинками, расположенными значительно ниже. Насекомые касаются то пестиков, то тычинок одной и той же частью тела на разных цветках. Во время дождя соцветия остаются закрытыми и в них происходит самоопыление.
На ночь цветки действительно не закрываются — круглые сутки вахта «несет вахту» на краю заросшего водоема или трясины, как бы предупреждая путника об опасности. Это представитель семейства того же названия, вместе с сабельником, белокрыльником и другими растениями входит в состав фитоценозов зарастающего пруда или озера, постепенно превращающегося в болото. Листья растения отличаются сочностью, формой и сизовато-зеленым цветом, они напоминают листья огородного боба, поэтому вахту называют еще «бобовником».
Вахта широко используется в народной и официальной медицине во всех странах северного полушария. В медицине используют листья вахты (без черешков). В них содержатся физиологически активные соединения, дубильные вещества, жирные масла. В траве вахты обнаружено значительное количество йода.
В листьях вахты много аскорбиновой кислоты, и настой их служит хорошим противоцинготным средством. Трава вахты способствует хорошему пищеварению, экстракты употребляют для возбуждения аппетита, они повышают секрецию пищеварительных желез. У вахты много полезных свойств. Но особенную лекарственную ценность имеют общетонизирующие свойства ее горечей. В народной медицине вахту применяют при заболевании печени и желчных путей, как противолихорадочное при малярии, используют в гомеопатии, ветеринарии. Настой из ее листьев добавляют в пиво, чтобы придать ему горечь. Вахта — хороший медонос. Ее охотно поедают дикие звери. Из травы вахты можно получить зеленую краску для живописи.
Лоси, ондатра, бобры, водяная крыса любят еще одно растение низинных болот — аир (Acorus calamus) из семейства ароидных.
Он образует в початках мелкие красные ягоды. Цветочная стрелка аира трехгранная сплюснутая, у
основания она переходит в длинное, зеленое, похожее на лист покрывало. Цветки невзрачные, зеленовато-желтые, с простым шестилистным околоцветником, шестью тычинками и трехгнездной завязью. Аир относится к однодольным и его листья, с линейным расположением жилок, похожи на листья камыша, тростника, касатика (ириса) и других подобных растений.
Родина аира — Малая Азия. Он был завезен в Россию во времена татаро-монгольского нашествия. Тогда считали, что аир очищает воду. Поэтому его корневища разбрасывали по рекам и всем водоемам, из которых приходилось брать воду для питья. Так постепенно распространился аир по всей нашей стране.
В XV в. аир был уже хорошо известен на Украине, в Литве и Польше. В XV—XVI вв. его засахаренные корневища стали лакомством в Германии, куда их привозили из Турции. В 1565 г. австрийский посол в Константинополе узнал, что аир способен предохранять от многих заразных болезней и послал корневища сначала в Прагу, а затем в Вену ученому ботанику Клаузиусу. Клаузиус вырастил аир и как диковинку продемонстрировал одному польскому медику. Тут выяснилось, что аир давно уже известен в Польше и диковинки из себя не представляет. Позже аир распространился по всей Европе. Но ни у нас, ни на Западе он не плодоносит, так как семена его здесь не вызревают, а размножается только вегетативно — корневищами.
Корневища аира целебны. В старину на Руси их принимали внутрь как средство от холеры, сыпного тифа, гриппа. Если потереть его (или листья) пальцами, можно почувствовать приторный запах растения (отсюда еще одно название — «фиалковый корень»). Запах обусловлен наличием эфирного масла, которого особенно много именно в корневище. Оно ветвистое, толстое, легкое, с поверхности буровато- или зеленовато-желтое, внутри белое или розоватое с многочисленными корневыми выростами. Осенью, когда снижается уровень воды, корневища аира достают вилами или граблями из илистой почвы, промывают, режут на куски и сушат.
В тканях аира тоже много физиологически активных соединений, обусловливающих лекарственные свойства. Немало дубильных веществ, аскорбиновой кислоты, эфирных масел, органических кислот и пр.

Современная медицина использует корневища аира как желудочное и слабительное средство для возбуждения аппетита, а также в качестве дезинфицирующего и отхаркивающего.
Экстракт аира обладает способностью снижать артериальное давление, подавляет рост микроорганизмов, тонизирует угнетенную центральную нервную систему. Из корневища получают аирное масло, которое входит в состав препарата «Олиметин».
Народная медицина применяла аир для обеззараживания ран и язв; отваром рекомендовали мыть голову при выпадении волос, порошок принимали при изжоге, посыпали долго не заживающие раны. Его и сейчас рекомендуют как болеутоляющее, противоцинготное, при золотухе, рахите, подагре.
В китайской медицине аир употребляют для улучшения зрения, слуха, в болгарской — как средство от поносов, противорвотное.
Эфирное масло аира используют в косметике, корневище служит пряностью в рыбной промышленности (вместо лаврового листа) и в ликерно-водочном производстве. На Украине душистыми листьями аира устилают полы, пучки листьев вешают на стены от насекомых-паразитов. Столько полезных качеств у аира, что все не перечислишь.
Для низинных и переходных болот нашей страны характерен еще один представитель этого семейства — белокрыльник болотный (Calla palustris). Он не так прекрасен, как великолепные декоративные каллы родом с южноафриканских болот, которые выращиваются в оранжереях. Белокрыльник и мельче и скромнее, но его яркое белое покрывало исправно служит для привлечения насекомых-опылителей. Цветки же белокрыльника, как и у всех аройниковых, мелкие и невзрачные. Плоды — красные ягоды, собраны в початок. Корневища белокрыльника толстые и мясистые, богаты крахмалом. Однако все растение ядовито и теряет свои ядовитые свойства только после высушивания или кипячения. В некоторых областях корневища заготовляются местным населением в больших количествах и используются как корм для свиней.
Заболоченные берега рек, озер и прудов, а также травянистые болота иногда украшают крупные соцветия ириса, или косатика (Iris pseudocorus). Он любит расти
большими зарослями. Распространен почти повсюду от Архангельской области до Крыма и Кавказа включительно, в Казахстане и Западной Сибири. На болотах обычен ирис ложноаринный. Это многолетнее растение, зацветает в начале лета и цветет желтыми цветками.
Цветок его очень своеобразен. Он состоит из шести лепестков — крупных, с темным рисунком посередине, раскинутых по сторонам и более мелких, узких, приподнятых кверху. На каждом из трех крупных лепестков лежит еще по одному, раздвоенному на конце. Это — отходящие от столбика пестики, имеющие вид лепестков. Они защищают пыльники тычинок от дождя. Если рыльца приподнять, то под каждым видна одна крупная тычинка. Как и у кувшинки, листья ириса покрыты восковым налетом, препятствующим воде закупоривать устьица. Его листья не имеют черешков, а выходят вместе с очень высоким цветоносным стеблем прямо из толстого подземного корневища, дающего много побегов. Форма листьев напоминает узкий длинный меч, а в изогнутом виде — саблю или косу. Отсюда — «косатик», или «сабельник». Листья заходят своими нижними частями один в другой, и таким образом более старые служат защитой молодым.
Семена ириса имеют воздушную полость. Благодаря ей они легко держатся на воде и ветром или течением разносятся на большие расстояния. Жареные семена употребляли вместо кофе и на корм птицам. Корневища содержат эфирное масло, в состав которого входят органические кислоты, крахмал и дубильные вещества. Из них можно получать желтую краску. В листьях много аскорбиновой кислоты.
Водяной перец (Polygonum hydropiper) из семейства гречишных — однолетнее травянистое растение, иногда достигающее 70 см высоты, с ветвистыми, полыми, часто укореняющимися внизу узловатыми стеблями, краснеющими к осени, и удлиненными листьями, иногда с черным пятном. Цветки зеленоватые, вверху розовые. Водяной перец цветет с конца июля до сентября. Растет он по сырым и топким местам, берегам рек, озер, канав.
Целебные свойства этого растения были известны еще древним грекам, о нем упоминает в своих сочинениях Диоскорид. Особенно ценили водяной перец алхимики средневековья. Парацельс — знаменитый австрийский
врач XVI в. — описывал его как наружное раздражающее средство, играющее роль горчичников, и как болеутоляющее. Было замечено, что сок водяного перца предохраняет мясо и язвы животных от мух. Растение имеет остроперечный вкус. Листья издавна применяются как острая приправа к кушаньям (только в свежем виде, так как высушенные листья теряют свою жгучесть).
Физиологически активные вещества водяного перца: витамин K (кровоостанавливающий), витамин P (уменьшающий проницаемость и хрупкость мелких кровеносных сосудов) и некоторые другие.
Из водяного перца можно приготовлять желтую краску для тканей, а с протравами — краску цвета хаки и золотистого тона.
Вех ядовитый (Cicuta virosa) часто и в большом количестве встречается на низинных болотах в европейской части Союза, в Западной Сибири, есть он и в Восточной Сибири. Этот мощный представитель семейства зонтичных, достигающий иногда полутора метров высоты, распространен по болотистым берегам рек, озер, травянистым, мохово-осоковым, осоковым болотам. Его можно встретить в канавах, топких местах, на заболоченных лугах и даже в прибрежной части водоемов. Часто образует значительные заросли.
Вех — многолетнее травянистое растение с полым, бороздчатым, вверху ветвистым стеблем, с неприятным запахом, отпугивающим многих животных. Корневище веха сладкое на вкус, с наполненными воздухом полостями. Если через него сделать продольный разрез, видны поперечные перегородки, разделяющие его на полости. Оно может расслаиваться на куски, их разносит вода, на дне они укореняются, размножаясь вегетативно.
Одним из интереснейших растений заслуженно считается дербенник иволистый (Lythrum salicaria), цветущий красными, напоминающими кровь цветками. Это обычное растение низинных травяных болот.
Еще в прошлом столетии процесс опыления у него исследовал Чарлз Дарвин. Цветки у дербенника имеют пестики трех различных величин и 12 тычинок, расположенных в два круга, по шесть в каждом.
У одних цветков пестики выше обоих кругов, у других — на одном уровне с ними, и, наконец, пестики — ниже обоих кругов тычинок. Тычинки располагаются на различной высоте, так же, как и пестики, и этим
исключается возможность самоопыления. Насекомое, прилетая за нектаром, вымазывается пыльцой в трех различных местах и отдает ее на рыльце пестика, по длине соответствующего тычинке, с которой была взята пыльца. Нормальное оплодотворение происходит лишь тогда, когда пыльца переносится с тычинки одинаковой длины с пестиком. Кроме того, зерна пыльцы с тычинок трех различных высот также разнятся между собой по величине и отчасти по цвету. Соответственно этому рыльца пестиков отличаются по форме, так как должны улавливать разную пыльцу. Ботаники называют это явление разностолбчатостью (гетеростилией).
На низинных болотах, где близко к поверхности подходят богатые по минеральному составу грунтовые воды, в изобилии селится ольха, образуя вместе со своими травянистыми спутниками растительные сообщества — ольховые болота. Наиболее характерна для них ольха черная, или клейкая (Alnus glutinosa). Она называется так потому, что молодые побеги, почки и листья ее клейкие. На болоте она имеет форму крупного кустарника, хотя на суходолах достигает размеров солидного дерева. Кора на ее стволе темно-бурая, трещиноватая. Листья округлые, на верхушке выемчатые, сидят на длинном черешке. По форме листьев ольха черная хорошо отличима от ольхи серой, несущей опушенные, заостренные на верхушке листовые пластинки. Оба вида широко распространены у нас в стране.
Ольха имеет очень интересную особенность: она симбиотически связана с азотфиксирующими микроорганизмами — актиномицетами. На корнях ольхи образуются клубеньки, похожие на клубеньки корней бобовых растений, возникающие в результате симбиоза с азотфиксирующими бактериями. Микробы в клубеньках ольховых корней не менее исправно обеспечивают фиксацию атмосферного азота и накопление его в почвах ольшаников. Их деятельность оказывается возможной благодаря тому, что оболочка клубеньков защищает микробы-азотфиксаторы от вредного влияния внешней среды.
Физико-химическая обстановка низинного ольхового болота (пониженное содержание кислорода, кислотность среды, близкая к нейтральной, и т. д.) также благоприятна для активности нитрогеназы — фермента актиномицетов, обеспечивающих азотфиксацию. В итоге почва под ольхой обычно очень плодородна и ольховые болота
богаты сопутствующими видами — нитрофилами (азотолюбами): много таволги вязолистной, чистеца болотного, сладко-горького паслена, здесь можно встретить папоротник «страусовое перо»; в ольшаниках обильна крапива.
Именно здесь, в ольшаниках, первичное природное местообитание крапивы, отсюда она вышла на обильные азотом места, возникшие в результате хозяйственной деятельности человека, — свалки, пустыри, огороды.
По мнению многих исследователей, болота-ольшаники — отдаленные потомки заболоченных пространств неогена и даже палеогена. Они обеднели с точки зрения видового состава, но полностью сохранили значение отдельных растительных групп фитоценоза в целом. На ольховых болотах немало видов, произошедших от теплолюбивых предков: некоторые осоки, ирис желтый, ядовитый вех.
И в заключение немного о морошке (Rubus chamaemorus), очень обычном, широко распространенном травянистом болотном растении. Это близкая родственница малины, ежевики, костяники. Морошка невелика — 10—20 см. Ее пятилопастные морщинистые листочки можно увидеть повсюду на кочках и грядах верховых болот. Цветет морошка в мае — июне, цветы белые. Они интересны тем, что одни имеют только пестики, способные образовывать плоды после опыления насекомыми, а другие несут лишь тычинки, производящие пыльцу. Такие растения называют двудомными.
Незрелые плоды морошки ярко-красные, твердые. К середине июля, по мере созревания, они желтеют и становятся мягкими. Зрелые ягоды полупрозрачны, как янтарь, с приятным запахом, со своеобразным вкусом: они несладки, что нравится далеко не всем. Но немало людей ценят морошку именно за эту особенность. Она была любимой ягодой А. С. Пушкина. Урожаи морошки на болотах обильны; в отдельные годы ее заготовляют в больших количествах, замораживают, используют для варки варенья, готовят наливки, квас, настойки. В ягоде много витаминов, особенно A и C.
* * *
Мы рассказали лишь о небольшой части болотной флоры, пытаясь выбрать наиболее характерные
растения, приуроченные к переувлажненным, заболоченным пространствам умеренного пояса. Их насчитывается несколько сотен видов. Они образуют своеобразные, зачастую уникальные фитоценозы. Их состав определяет облик болотного массива и позволяет дать ему совершенно конкретное название. Не случайно геоботаники при изучении болотных массивов стремятся подчеркнуть, какие виды на них господствуют.
То же самое можно сказать и о болотных кустарниках. Стоит подумать о разумном использовании ягодников верховых болот, способных обеспечить ежегодные устойчивые урожаи.

КАК РАЗЛИЧАТЬ БОЛОТА
Разнообразие болотной растительности, несомненно, должно было привести к разработке ее классификации. Конечно, растительность болот можно рассматривать и целиком как особый, вполне самостоятельный тип наряду с другими крупными естественными сообществами: лесом, лугом, степью, тундрой или пустыней. Тем более, что все виды, живущие на болотах, характеризуются одной общей экологической чертой — обитанием в условиях обильного застойного увлажнения. Но это отнюдь не снимает необходимости установления более дробных группировок, отражающих особенности различных болотных массивов.
Объединение всех болот в три крупных подтипа, о которых уже говорилось (евтрофный, олиготрофный и мезотрофный), основано на различной требовательности болотных растений к минеральному питанию. Получив даже только такие сведения, исследователь уже может представить себе, каким будет состав растительных сообществ, с которыми ему предстоит познакомиться.
Такое деление на подтипы широко применяется на практике, однако оно в значительной степени условно. В природе приходится сталкиваться с растительными сообществами, которые не укладываются в эту жесткую схему. Обычно низинное болото возникает на месте выхода грунтовых вод, богатых минеральными солями. Но представьте себе, что в водоносном слое обнаруживается нехватка одного-двух химических элементов,
необходимых для нормального роста и развития растений. Тогда все оказывается иным, болото уже трудно назвать низинным: видовой состав фитоценоза беден, преобладают формы, характерные для верховых болот. Еще более многообразен мезотрофный подтип болот. В результате возникает необходимость введения таких групп, как олиго-мезотрофный, мезоевтрофный и даже олигоевтрофный и пр. Но, несмотря на перечисленные «огрехи», подобный подход при изучении болот, несомненно, удобен, что и обусловило его повсеместное признание.
Познание любого растительного сообщества обычно распадается на два естественных этапа. Вначале идет флористическая часть. Досконально изучается видовой состав. Затем полученные сведения синтезируются, выясняются взаимоотношения растений в сообществе, выделяются среди них руководящие группы, которые и дают в итоге названия болоту: кустарниково-сфагновые, тростниково-осоковые, березово-разнотравно-гипновые...
Читатель имел возможность уже познакомиться с тем, какие растения типичны для верховых болот, а какие для низинных. Таким образом, заложена основа для рассказа о целых растительных сообществах. Конечно, дать достаточно полную их классификацию затруднительно: их слишком много. Да в том и нет необходимости. Попробуем отметить лишь наиболее характерные.
Отдельные виды растений никогда не существовали сами по себе, изолированно друг от друга. Помимо четкой приуроченности к совершенно определенным экологическим условиям, они образуют не менее закономерные сочетания, сложившиеся в процессе длительной эволюции. Существование одних болотных фитоценозов сравнительно быстротечно и не превышает нескольких десятилетий, после чего они покорно уступают место новой растительной группировке, гораздо более устойчивой, нередко без особых изменений сохраняющейся тысячелетиями, в течение которых откладываются мощные однородные слои торфа. Таким длительно живущим постоянным сочетанием болотных растений оказывается сосново-кустарничково-сфагновый фитоценоз. Он очень характерен для многих болот лесной зоны, располагаясь на относительно более осушенных склонах болот или занимая центральные, наиболее выпуклые их участки.
Сравнительно большие для болот уклоны поверхности обеспечивают достаточно хороший поверхностный
сток. Понижение уровня болотных вод создает возможность проникновения кислорода в корнеобитаемый слой и развития древесной растительности. Уменьшается уклон — повышается уровень грунтовых вод и их застойность — и сразу сокращается высота деревьев, сокращается их количество. Сосна в подобных условиях образует массу причудливых экологических форм. Назовем наиболее распространенные: приземистая (pumila), топяная (uliginosa), willkommii и litwinowii. Две из них названы в честь известных ботаников.
Приземистая сосна действительно больше похожа на кустарник. Растет она в неблагоприятных условиях и поэтому ежегодный прирост ее ничтожен. У деревца едва хватает сил избежать полного погружения в постоянно нарастающий сфагнум. Центральный ствол и основные ветви обычно глубоко уходят в моховой покров, а сверху остается только густая мохнатая щетка. Немного выше форма willkommii, поднимающаяся до 1,5—2 м. Она напоминает изящные деревца в миниатюрных японских садиках, нередко изображаемых на картинках.
Там, где уровень болотных вод обычно на 25—30 см ниже поверхности, господство переходит к сосне топяной и сосне litwinowii. Последнюю отличить нетрудно: она достигает высоты 3—4 м и несет крону, занимающую минимум две трети ее высоты. Больше всего на обычное дерево похожа сосна топяная: она вырастает до 10—12 м при диаметре ствола около 10 см.
Нет нужды объяснять, что условия существования сосны на болоте далеки от оптимума. Они просто неблагоприятны. Недостаточно минерального питания, постоянно не хватает кислорода. Вдобавок непрерывно нарастающий моховой покров заставляет дерево все глубже погружаться в недра болота. Сосне приходится тратить большие усилия, чтобы, вопреки ежегодному нарастанию торфяного слоя, удерживать свою корневую систему в верхнем, деятельном горизонте торфяника.
Не удивительно, что у таких сосен невелик ежегодный прирост ветвей, очень тонки годичные кольца. Слишком мелки вновь образующиеся клетки. Болотные деревья выглядят карликами по сравнению со своими ровесниками на суходолах. Наиболее рослая из них, сосна топяная, к 80—100 годам едва достигает 12, в редких случаях 15-метровой высоты.
Для других болотных экологических форм сосны
остается непреодолимым 3—4-метровый рубеж даже в весьма солидном возрасте. В благоприятных условиях на умеренно увлажненных лесных почвах за столетие вырастает настоящий корабельный лес. Но болотные деревья обладают свойствами, которых нет у их более крупных собратьев. Благодаря мелким размерам клеток древесина их становится очень плотной и прочной, поразительно устойчивой к гниению. Построенные из нее охотничьи избушки, которых немало на болотах Западной Сибири, не разрушаются очень долго. А в толще торфа древесина болотной сосны сохраняется тысячелетиями.
Разнообразие экологических форм сосны обыкновенной (Pinus sylvestris) не случайно. Как биологический вид она заслуженно считается настоящей рекордсменкой по способности распространяться и существовать в самых разнообразных, в том числе и весьма неблагоприятных, условиях обитания. Крупнейший ботаник, академик В. Л. Комаров, в работе «Учение о виде у растений» подчеркивал сильную изменчивость всех видовых признаков этого резко выраженного эврихора, т. е. широко распространенного и растущего в самых различных местообитаниях вида (от греческих слов «эврис» — широко и «хоро» — пространство). Действительно, область произрастания нашей обычной сосны опоясывает почти половину северного полушария: от древних гор Шотландии до среднего течения Амура. Пожалуй, нет таких почв, на которых не могла бы она расти.
Сосна обитает на крайне сухих и бедных почвах, процветает на богатых, умеренно увлажненных субстратах, обитает на болотах. В зависимости от среды обитания изменяются форма и размеры деревьев, строение древесины; хвоя может быть тонкой или толстой, короткой или длинной, с большим или меньшим количеством смоляных ходов и количеством хвоинок в укороченном побеге. Меняются размеры и форма чешуй шишек. Не в меньшей степени экологическая среда влияет на строение корневой системы. Сильно развитый длинный стержневой корень, идущий на десятки метров вглубь, характерен для сухих песчаных местообитаний. На болотах, наоборот, корневая система поверхностна, корни расположены почти горизонтально.
В. Л. Комаров считал, что такой обычно изменчивый и широко распространенный вид, как сосна обыкновенная, в процессе дальнейшего эволюционного развития
может распасться на целый ряд самостоятельных видов с разными морфологическими и экологическими особенностями.
Академика В. Н. Сукачева очень интересовало, как далеко зашло образование столь отличных друг от друга экологических форм сосны на болотах, по-прежнему относимых к одному и тому же виду. Ученый стремился выяснить, устойчивы ли приобретенные признаки и, главное, передаются ли они по наследству. Одним словом, не может ли само наличие такого экологического разнообразия стать причиной появления новых таксономических единиц. Эти вопросы впервые ставились В. Н. Сукачевым еще в начале нашего века, но он не получил на них конкретного ответа. В значительной степени они были разрешены его учеником Л. А. Тонкоштаном. Теперь считается доказанным, что изменения внешнего облика, приобретаемые сосной в разных условиях обитания, не закрепляются в потомстве. Все многообразие экологических форм по-прежнему объясняется лишь необыкновенной пластичностью уникального вида со столь тривиальным названием — «сосна обыкновенная».
На олиготрофных болотах, где сосна представляет собой маленькие деревья или даже кустарник, она входит в состав фитоценоза, где господствуют типичные болотные кустарнички из семейства вересковых. На сравнительно сухих местах преобладает багульник, болотный мирт, довольно много клюквы. На участках, где вода стоит вровень с моховым покровом, больше травянистых растений, пушицы, росянки. На таких болотах много кочек высотой около полуметра и до метра в диаметре, образуемых самыми сухолюбивыми сфагнумами, если так можно сказать о мхах, впитывающих воду, словно губка. С ними вместе обитают сравнительно сухолюбивые зеленые мхи, более типичные для обычного леса. Местами много лишайников, в первую очередь — ягеля. В понижениях между кочками — влаголюбивые сфагновые мхи. Такие болотные фитоценозы сохраняются долго.
В Западной Сибири болота с сосново-кустарничково-сфагновыми фитоценозами получили название «рямы». Их особенно много на водораздельных равнинах и надпойменных террасах в подзоне южной тайги. Рямы обычно округлой или слегка овальной формы. На окраинах крупных болотных массивов они могут располагаться расходящимися веером полосами шириной от сотни
метров до нескольких километров. Очень широко варьируют и размеры рямов: от крохотных участков в несколько десятков метров до площадей, измеряемых квадратными километрами. Местами островки рямов, соединяясь между собой, образуют крупные, причудливые по конфигурации системы, хорошо наблюдаемые с вертолета.
В Западной Сибири рямы заходят и в северотаежную подзону, поднимаясь выше 64-й параллели. Здесь в древесном ярусе преобладает другая сосна — сибирский кедр (Pinus sibirica). Конечно, он своим угнетенным видом мало напоминает привычных нашему взору красавцев: рост их на болотах не более 6—8 м при диаметре ствола около 10 см.
Как известно, степень развития древесного яруса на подобных болотах находится в прямой зависимости от высоты стояния воды. Чем ниже опускается ее уровень в недра мохового ковра, тем привольнее чувствуют себя деревья. Немало болот, на которых они не могут расти вообще. На болотах средней и южной сибирской тайги можно проследить целый ряд постепенных переходов от совершенно безлесных олиготрофных сфагновых и травяно-сфагновых топей к массивам с хорошо выраженным древесным ярусом. Также не менее плавны переходы от рямов к настоящей тайге — лишайниковым сосновым борам и сосново-березово-еловым лесам. Более распространенный тип таких промежуточных фитоценозов — сосняки с множеством лишайников и еще разнообразных сфагновых мхов.
В подобных местообитаниях деревья угнетаются меньше, что сразу отражается на росте, они успешно достигают 15-метровой высоты при диаметре ствола до 20 см. Появляется и второй древесный ярус высотой 3—9 м. На сфагновых буграх появляются болотные кустарнички, встречаются морошка и росянка. Кстати, развитие кустарничкового яруса здесь также зависит от глубины залегания болотных вод. В условиях повышенной обводненности их количество заметно снижается. Меняется и видовой состав. Стоит уровню воды опуститься ниже 50 см, как господство переходит к багульнику, нередко совместно с болотным миртом. Поднимается вода — лучше чувствует себя подбел. В слабо затененных местах обычны пятна голубики, на вершинах кочек — россыпи клюквы.
При постепенном и длительном увеличении
обводненности сосново-кустарничково-сфагновые фитоценозы, несмотря на их хваленую устойчивость, могут уступить место грядово-мочажинным. Внешне это выражается в том, что поверхность болота четко начинает делиться на кочки, гряды и межкочечные понижения. Появляются первые микромочажины. Дальнейшее поднятие грунтовых вод приводит к выпадению древесного яруса, в местах мочажин меняется видовой состав мхов — воцаряются грядово-мочажинные комплексы.
В настоящее время в Западной Сибири рямы неуклонно прогрессируют. Выпуклые рямы постепенно «растекаются», увеличивая свою площадь. Их центр становится плоским, поверхностный сток уменьшается, что приводит к повышению уровня грунтовых вод. В результате этого закладывается основа развития грядово-мочажинных комплексов.
Очень своеобразны олиготрофные рямы в лесостепной зоне Западной Сибири, где они располагаются среди плоских низинных травяных болот. Они резко выпуклы, часто с несимметричными склонами. Благодаря хорошему поверхностному стоку для деревьев складываются сравнительно благоприятные условия существования. Сосна обыкновенная с примесью сибирского кедра достигает высоты 10 м, на краю ряма появляется береза. Очень пышно развивается кустарничковый ярус, покрывающий до 80% площади. В нем господствует багульник, болотный мирт, соседствуя с подбелом, голубикой, черникой, брусникой, карликовой березой, клюквой. Особенно много брусники на горевших рямах. Моховой покров при сильном развитии кустарничков развивается хуже: мхи имеют угнетенный вид.
Рямы охотно посещаются болотоведами вследствие сравнительно легкой проходимости. Толстый слой сфагнового мха летом сверху пересыхает и превращается в пружинящий ковер. Привлекает обилие кустарничков, среди которых много ягодных.
На болотных массивах растительный покров очень неоднороден. Разнообразный рельеф их поверхности, созданный разной скоростью торфонакопления, различные уровни стояния болотных вод, различные режимы увлажнения приводят к тому, что, кроме рямов, обширные пространства заняты труднопроходимыми или практически непроходимыми топями со свойственными им травянистыми растительными сообществами:
шейхцериево-сфагновыми, пушицево-сфагновыми и пр. Кустарничков на них очень мало, они угнетены. Поверхность топей ровная, редко встречаются пологие моховые кочки. Моховой покров толстым слоем покрывает и сильнообводненное пространство. Собственно трав сравнительно немного: шейхцерия болотная, осока топяная, очеретник. На топях, у подножия олиготрофных выпуклых массивов, шейхцериево-сфагновое сообщество часто соседствует с пушицево-сфагновым или они связаны друг с другом постепенными переходами. Разница между ними только в травостое — шейхцерия замещается пушицей. А по обводненности они близки, что обусловливает господство сфагновых мхов. Одинаково они и труднопроходимы.
Теперь вернемся к уже упомянутым грядово-мочажинным комплексам. Они имеют широкое распространение в лесной зоне нашей страны: на севере европейской части РСФСР, в Карелии, Белоруссии. Типичны они и для Западной Сибири. Внешне — это непрерывное чередование невысоких (до 1 м), узких, но длинных — в сотни метров — повышений-гряд и разделяющих их обводненных понижений. Гряды покрывают сухолюбивые (вернее, самые засухоустойчивые) сфагновые мхи. Жарким летом на них можно сидеть как на диване без риска промокнуть. На грядах растут сосны, вересковые кустарники — багульник, болотный мирт, много ягод — морошки, клюквы, голубики. Мочажины всегда мокрые и покрыты влаголюбивыми сфагновыми мхами.
Того, кто видит эту картину впервые, неизменно поражает удивительная правильность, даже строгость в чередовании форм микрорельефа. Они напоминают гигантский огород с аккуратными грядками.
В целом грядово-мочажинные комплексы сходны. Основное их различие состоит в соотношении размеров гряд и мочажин. Мочажины обычно делятся на крупные, средние и маленькие. Крупные, до 50 м ширины, сильно обводнены. Вода стоит на поверхности сфагновых мхов. Такие мочажины в миниатюре напоминают травянистые топи. На них тоже обилие шейхцерии и топяной осоки.
Средние мочажины примерно одинаковой ширины — 10—20 м. И, наконец, в мелко мочажинном комплексе они очень узкие, слабо обводненные, вода в них держится на 10—15 см ниже поверхности мха.
Так на огромных пространствах идет правильное, монотонное чередование растительных сообществ,
расположенных параллельными полосами. Подобное однообразие в структуре большого природного комплекса — явление редкое. Скорее для современных ландшафтов характерны сложность и большое различие в слагающих их элементах. Подобный феномен вызывает не только удивление, но и закономерный интерес. Немало исследователей задавались вопросом о причинах, приведших к появлению уникальных болотных ландшафтов. Но секреты их возникновения практически не раскрыты до сих пор.
Одними было замечено, что грядово-мочажинный рельеф связан с небольшими, малозаметными уклонами поверхности болот. Так родилось предположение о возникновении подобного микрорельефа вследствие неравномерного оползания торфа. Другие отдавали предпочтение неодинаковому распределению по болоту снегового покрова, различию в степени промерзания слоя торфа, его морозобойном растрескивании, разной скорости оттаивания. В итоге возникла разная скорость нарастания мхов, что и создало такой микрорельеф. Возможно, в этом есть определенный элемент истины, поскольку такие комплексы действительно покрываются снегом и оттаивают неодинаково, и разница получается немалая. Мочажины на олиготрофных болотах оттаивают раньше, чем гряды, на 20—25 дней. Известно также, что в грядах, под толстыми сфагновыми подушками мерзлый слой может сохраняться до конца теплого сезона.
Некоторые исследователи тоже считают главной причиной появления грядово-мочажинного рельефа определенные уклоны местности. По их мнению, это создает особый гидрологический режим, а от него и зависит распределение растительности. Действительно, совсем недавно стало известно, что газовый состав воды в мочажинах различен: выше по уклону количество кислорода уменьшается. Кислорода в болотной воде вообще мало, и растения страдают от его недостатка, но на открытой ее поверхности (в мочажинах) идет растворение газа из атмосферы, постепенно увеличиваясь под уклон. Растительность гряд более богатая и она, естественно, потребляет много кислорода. Фильтрующаяся через гряды вода теряет его почти полностью, а проходя по мочажинам, она снова обогащается, вбирая его из атмосферы.
Теперь вспомним, что растения олиготрофных грядово-мочажинных болот испытывают недостаток не только
в кислороде, но и в минеральном питании. Корни трав, кустарников и деревьев располагаются таким образом, чтобы перехватить как можно больше питательных веществ из проходящего через них водного потока. Вода, как известно, течет под уклон, поэтому корни вытягиваются перпендикулярно линии стока, высасывая все, что можно. Рядом параллельно им остается полоса воды, свободная от корней и еще обогащенная нужными соединениями, куда, естественно, тоже направляются корни и побеги растений. На первых порах здесь лучшие условия для прорастания семян и развития всходов.
Так может образоваться вытянутая поперек течения воды зачаточная гряда, расширяющаяся вверх по уклону. Затем могут присоединиться факторы неравномерного промерзания, особенности биохимии среды, создаваемой различными видами и как следствие — углубление отличий экологического порядка. Определенные виды образуют специфический торф, тоже отличающийся по физико-химическим свойствам и т. д.
Таковы взгляды, рождающие гипотезу о происхождении грядово-мочажинного комплекса. Она обосновывается взаимодействием фильтрующегося потока воды и различных комплексов болотной растительности. Механизм перемещения гряд вверх по склону болота объясняется расположением растений перпендикулярно току воды. Их корни растут навстречу течению, что запечатляется и в торфяной залежи. Торфяной слой, образованный грядовыми фитоценозами, располагается под углом по направлению к вершине уклона.
Фитоценозы грядово-мочажинного комплекса очень устойчивы. Ботанический анализ торфа подтверждает их существование в течение тысячелетий, несмотря на значительные колебания климата в голоцене. Не оказывали существенного влияния на них и колебания гидрологических условий на прилегающих к болотам территориях. Такое монотонное строение торфяной залежи, особенно в центрах крупных массивов, благоприятно для постоянства экологической обстановки. Но внутри комплекса изменение сочетания грядовой и мочажинной растительности может быть частым, без нарушения общей целостности. Меняются величина и направление стока, вызванные различными причинами: климатическими, тектоническими, антропогенными. Растительность болота начинает быстро перестраиваться. Соответственно
уменьшается площадь гряд или мочажин, меняется их соотношение, иным становится удельный вес грядовой или мочажинной растительности.
Растительный покров гряд и мочажин, естественно, резко различен по своему облику, поэтому изменения, происходящие внутри болотного фитоценоза, особенно заметны на границах между ними. Они тесно связаны с колебаниями степени обводненности различных участков болота, свидетельствуют и о причинах, их вызывающих.
При стабилизации условий обитания на достаточно долгое время переход между растительностью гряд и мочажин выражен четко в виде полосы шириной 30—50 см с очень типичными для нее видами мхов. Затем изменяется уровень стояния болотных вод и постоянство нарушается. Уменьшается увлажненность поверхности болотного массива — начинает расширяться растительность гряд. Она становится пышней и постепенно занимает края мочажин. Ширина переходной полосы увеличивается, на ней образуются небольшие кочки, которые постепенно превращаются в бугры. Соприкасаясь по мере роста краями, они дают начало новым грядам.
Подобные процессы неоднократно возникали и в прошлом. О них можно судить по изменению ботанического состава торфа. Растительность чутко реагирует на любые изменения окружающей ее природной обстановки.
При увеличении обводненности наоборот расширяются границы мочажин, особенно на пологих участках болотных массивов. Это продолжается до тех пор, пока снова не наступит относительная стабилизация уровня грунтовых вод. Для некоторых районов Западной Сибири наступление мочажинных фитоценозов тоже очень характерно. Растительность гряд при этом страдает гораздо заметнее. Сами гряды становятся низкими, местами затапливаются, на них появляется много сухостоя сосны. Резко уменьшается количество кустарничков. Изучение ботанического состава торфяных горизонтов подтверждает неоднократность наступления грядовой растительности на мочажинную и наоборот. Подобные перемены условий обитания могут быть кратковременными или длительными.
Исследователи современных болот вообще считают, что перемещение растительности обоих типов практически идет непрерывно. Все зависит от того, в каком
направлении меняется степень увлажнения поверхности болотного массива.
Однако может меняться не только величина, но и направление стока. Нередко гряды как бы выставляют вперед узкие языки, заходящие в глубь мочажин, на которых поселяются кустарнички, а затем появляются молодые сосны. В свою очередь и мочажины начинают наступать на гряды, где также идет смена растительности. Таким образом, происходит переориентация гряд и мочажин; эти формы микрорельефа упорно стремятся занять положение, перпендикулярное вновь возникшему водотоку.
Гораздо интересней и богаче растительность низинных (евтрофных) болотных массивов. Чтобы убедиться в этом, достаточно побывать на лесных болотах, занимающих обширные пространства по речным долинам на границе пойм и надпойменных террас. Они могут располагаться и на более высоких террасах, где четко приурочены к местам выхода грунтовых вод, богатых минеральными солями. Подобных лесных заболоченных пространств немало в европейской части нашей страны: в Нечерноземной зоне РСФСР, Белоруссии, Карелии и даже на Украине. Весьма разнообразна растительность низинных болот в Западной Сибири.

БОЛОТНАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
На просторах Западной Сибири болото — один из главнейших элементов ландшафта. Немало среди них и таких, которые с трудом можно втиснуть в классификационные рамки. Наверное, это послужило причиной того, что в лексиконе сибирских болотоведов прочно заняли свое место названия различных типов болот, заимствованные из языка коренных жителей — хантов и манси. Такого же происхождения уже упомянутый «рям» — своеобразный участок верхового болота.
Археологи считают, что люди заселили центральную часть Западно-Сибирской равнины 4—5 тыс. лет тому назад, в эпоху позднего палеолита. Раскопки свидетельствуют, что в конце 1-го тысячелетия до н. э. здесь уже умели изготовлять орудия из кости и дерева, делать посуду из глины, пользоваться привозными предметами из бронзы и железа.
Первые поселки появились по берегам рек, а затем распространились все глубже на заболоченные водораздельные пространства. В русских летописях сведения об этом появляются с XI в.
Ханты и манси приспособились к жизни на заболоченных пространствах. Болотные озера и реки снабжали их рыбой, верными спутниками стали олени. Те же болота служили охотничьими угодьями, где добывают и ценного пушного зверя и боровую дичь, они же — плантации ягод и грибов.

Местные жители легко передвигаются по болотам не только зимой, но и летом, и даже там, где болото кажется непроходимым. Летняя обувь хантов (мягкие высокие сапоги из оленьей кожи — «нерики») и летние лыжи, широкие и короткие, прекрасно приспособлены для передвижения по топям и зыбунам. Грузы и летом перевозятся по болотам на нартах.
Ханты и манси, издавна живущие в этих краях, прекрасно разбираются в окружающей природной обстановке. Из поколения в поколение накапливались у них сведения об особенностях болотных массивов. Каждой разновидности было найдено свое название, имеющее очень глубокое содержание. Оно емко определяет внешний облик болота, характеризует его, как хозяйственное угодье, содержит сведения о проходимости. Исконные жители Западной Сибири создали собственную «болотную энциклопедию», и каждый ее раздел имеет четкое биогеоценологическое содержание.
Известный исследователь болот Р. И. Ильин, работавший в Западной Сибири свыше десятка лет, на собственном опыте убедился в несомненной полезности подобной местной классификации и настойчиво рекомендовал ее вниманию почвоведов, ботаников, болотоведов, словом, всех тех, кого превратности судьбы забрасывали в эти края. Как уже можно судить, его призыв был услышан. Вот некоторые из таких названий.
Тесан — лесные междуречья, находящиеся в самой начальной стадии заболачивания, коснувшегося только самых низких мест — западин, заросших, как правило, различными осоками. Молодую древесную растительность в таких условиях активно глушит пышно растущее высокотравье (вейник и др.), поэтому деревьев на таких участках мало. Кое-где лишь вкраплены отдельные уже старые березы. Но кустарника много: различные ивы, болотный мирт. В изобилии — таволга. Поскольку процесс заболачивания находится в самом начале, то мхов еще мало или их нет вообще. Росту леса все больше мешает переувлажнение почвы. Тесан завершается образованием осоково-мохового болота с примесью березы.
Юдал — заболоченный лес на сравнительно ровных участках. Деревья заметно угнетены. Почва покрыта мощным моховым покровом, преимущественно гипновым. Сфагновые мхи на этой стадии встречаются только на кочках. Максимального развития кочковатый
микрорельеф достигает в старых лесах, для которых обычны высокие кедры с широко расходящимися мощными горизонтальными корнями. При падении такое дерево увлекает за собой не только лесную подстилку, но и почвенный слой. Образуется обширная, но неглубокая яма, которая быстро заболачивается. Масса сгнивающей древесины дает начало торфянистой кочке, на ней находят приют молодые деревца. В результате кочка достигает двухметровой высоты и вместе с упавшими деревьями делает юдал трудно проходимым. Чем старше юдал, тем больше он заболочен. Поэтому ханты различают несколько стадий развития такого болота. Обыкновенный юдал по мере увеличения влажности через определенное время называется сырой, затем мокрый. Первым от этого страдает древесный ярус. Деревья угнетаются все больше, пока не засыхают совсем вследствие резко прогрессирующего увлажнения почвы и застоя воды.
Вообще местный житель не считает тесан и юдал болотами. На самом деле это — заболоченные леса, которые и сейчас используются как лесные угодья. Настоящим болотом, да и то в начальной стадии, признается только мокрый юдал, где начинается отложение торфа.
Кёлёк — уже основательное болото, расположенное в понижении среди тайги, берега которого имеют четкие очертания. Питание растений преимущественно атмосферное, иногда грунтовое. Последнее больше характерно для южной части края. От этого зависит и состав господствующих растений. Ими может быть сфагнум, или же — осоки и гипновые мхи, может быть и чисто осоковая ассоциация. По редким кочкам и гривам растет береза, реже — сосна. Болотных кустарничков мало. Из травянистых растений, кроме осоки, растет пушица. В более северных районах кёлёк может образовываться на месте зарастающих озерных котловин, постепенно переполняющихся торфом.
Галья обычно располагается на водораздельном болоте по соседству с рямами или рядом с более поднятыми участками, покрытыми лесом, — своеобразными лесными островами. Эта разновидность болота представляет собой лишенный древесной растительности значительный участок с покровом из сфагнума и отдельными озерками чистой воды. По сравнению с другими болотами атмосферного питания галья оказывается наиболее увлажненной. По краям сфагновый ковер уступает место
гипновым мхам, появляются осоки и другие водолюбивые растения. По гривкам и кочкам (если они есть) селятся экологические формы рямовой сосны и береза.
Понджа — болото грунтового питания, примыкающее к высокому берегу речной долины. Преобладают гипновые мхи с примесью осок, на кочках растет карликовая береза. Такие болота отличаются наибольшим количеством водолюбивых форм. Кочки с березками располагаются только по его краю. Остальная поверхность ровная с незначительными дернинками осок. Ягоды встречаются только на участках, имеющих переходный характер.
На обских надлуговых террасах понджи достигают особенно больших размеров и тянутся непрерывной полосой шириной в несколько километров. На них немало зыбунов, образующихся на месте заросших речных стариц. В краевой части болот, переходящей в берег долины, можно увидеть бугры, нередко несущие ядра многолетней мерзлоты. Здесь растительность иная, напоминающая своим обликом значительно более северную бугристую тундру.
Особенности водного режима в первую очередь отражаются на древесной растительности: изобилие влаги сказывается на ней отрицательно. Кроме березы, на пондже можно встретить сосну и даже кедр, но они не выше 6—7 м и могут расти только по низким гривкам, пересекающим вдоль и поперек поверхность болота, окаймляя таким образом отдельные участки нередко с зыбуном.
Есть еще одно название — согра. Это кочковатое осоковое болото грунтового питания в речной долине, поросшее смешанным лесом.
Помимо описанных выше рямов, существует «сурям» и его разновидность «каргашак»; «барамбашником» называется осоково-гипновое болото с редкой низкорослой березой; участки, покрытые елью, сосной и кедром на мощном, но достаточно хорошо дренированном торфянике, получили название «урмана».

БОЛОТА ЛЕСНЫЕ И БЕЗЛЕСНЫЕ
Среди болотных фитоценозов наиболее богата растительность заболоченных лесов. Здесь очень хорошо развиты древесный и травяной ярусы. Травяной ярус отличается редкой экологической пестротой. Небольшие приподнятые участки с типично лесными видами соседствуют с различного размера мочажинами, занятыми зелеными мхами и влаголюбивым разнотравьем. Тут же располагаются подушки сфагнума. Немало луж или небольших озерков чистой воды. Встречаются пятна типично олиготрофной растительности, приуроченной к местам с более бедным водно-минеральным питанием. Почва заболочена повсеместно, но для древесного яруса условия существования еще благоприятны. Во всяком случае многие деревья достигают 15—20-метровой высоты. Разнообразны они и по видовому составу. В Западной Сибири на лесных болотах встречаются практически все древесные породы таежной зоны: сосна, кедр, ель, пихта, лиственница, береза, осина. Густой подлесок из сибирской рябины, различных ив. По богатству видов не уступает и травянистый покров: хвощи, таволга, мятлики, вероника, болотный подмаренник, целый ряд осок, у стволов — грушанки и др. Редкое сочетание лесных и болотных видов. На более увлажненных участках господствует чисто болотное разнотравье: сабельник и те же осоки и хвощи.
Но привычный глазу болотоведа моховой покров здесь сильно разрежен. Хотя видов тоже немало. На
высоких кочках у основания стволов — убежище лесных зеленых мхов. Ниже растут формы, типичные для евтрофных болот, чередующиеся с мезотрофными и олиготрофными сфагновыми мхами.
Богатство флоры лесных болот не удивит, если вспомнить, что пойменные почвы при обильном увлажнении остаются очень плодородными. Каждую весну половодье покрывает их солидным слоем илистых наносов, содержащих нужные для растений питательные вещества. Не случайно торф лесных болот содержит много минеральных солей. После сжигания его остается большое количество золы.
По мере роста торфяной залежи поверхность болот поднимается все выше, и после определенного момента сначала небольшие, а потом и значительные участки оказываются недоступными для половодья. Так она лишается значительной части минерального питания. Лесные болота становятся еще более пестрыми от увеличения пятен олиготрофной растительности. Постепенно расширяются границы участков, занятых болотными кустарничками: подбелом, болотным миртом. Поверхность почвы все больше покрывается сфагновыми мхами. Медленно, но неуклонно наступает следующая стадия развития болота, приносящая изменения в составе болотной растительности. Фитоценоз становится древесно-моховым.
Природа, когда человек не вмешивается в ее процессы, обычно нетороплива. Но темпы болотных превращений могут быть и довольно быстрыми. Все зависит от того, насколько активно увеличивается толщина торфяного горизонта и соответственно уменьшается площадь, покрываемая весенними водами. Очевидно, имеет значение и длительность затопления во время половодья, потому что с какого-то времени мхи начинают распространяться повсеместно. Получается, что древесно-моховым лесное болото становится еще до того, как оно поднимается выше уровня половодья. Но флористический состав затапливаемой части еще долго во многом сохраняет прежний облик, хотя появляются и новые черты, характерные для болота в целом.
От увеличения горизонта торфа в первую очередь страдает древесный ярус. Сразу уменьшается максимальная высота деревьев, заметно редеет видовое разнообразие. Обычно наиболее устойчивы сосны да еще березы, кедра сохраняется мало. Совершенно исчезает подлесок.
Зато на кочках и между ними все больше появляется болотных кустарничков. И везде активно разрастается моховой ковер.
На заливаемых участках более или менее прежний облик сохраняет травяной покров. Основное изменение состоит в увеличении числа типично влаголюбивых форм. Пышно разрастается вахта, сабельник, хвощи, больше места занимают осоки. На кочках близ стволов еще сохраняются лесные зеленые мхи, грушанки, но все ровные пространства полностью подпадают под власть сфагнумов. Естественно, еще более заметные изменения в составе растительности происходят там, куда уже не достигают полые воды. Активно формируются комплексные древесно-моховые сообщества, в которых господство переходит к олиготрофной растительности. Исчезают зеленые мхи, их место занимают различные виды сфагнумов. Значительно увеличивается площадь болотных кустарничков, появляются отсутствовавшие раньше виды: голубика, клюква. Они, как правило, замещают травянистые растения, ранее занимавшие господствующее положение. В основном сохраняются только вахта, хвощи, а сообщество в целом приобретает облик типично олиготрофный: возникают заросли морошки, пушицы, новые виды осок.
Таково краткое описание растительности лесного болота, в котором произошло разделение на участки, заливаемые и не заливаемые полыми водами. Разница в видовом составе становится все более заметной. Особенно если сравнивать самые низкие части, где изменений очень мало, и самые высокие, где они достигают своего максимума. Между ними можно найти и целый ряд промежуточных стадий. Так, прослеживается постепенный переход от растительности низинного болота к олиготрофному фитоценозу.
В целом это можно представить следующим образом. Пестрота растительности лесных болот (или согр), несомненно, связана с широким экологическим диапазоном условий обитания. Наряду с пышно развитым разнотравьем и небольшим количеством зеленых мхов местами можно видеть и небольшие подушки сфагнума, терпеливо ожидающие благоприятного момента для более широкого расселения, связанного с превращением травяно-гипнового покрова в травяно-сфагновый. На этой стадии болото пока еще остается низинным, но по мере нарастания торфа оно все больше приобретает переходный,
мезотрофный характер. Об этом можно судить по изменению растительности, в первую очередь по появлению и развитию яруса болотных кустарничков и заметному угнетению пышного ранее разнотравья, хотя оно тоже упорно борется за свое существование. В итоге на поверхности болота формируется кустарничково-травяно-сфагновый покров.
По мере усиления олиготрофных черт ухудшаются условия обитания древесного яруса, хотя он еще продолжает существовать. Завершение перехода низинного лесного болота в олиготрофное состояние нередко знаменуется господством сосны, имеющей, как известно, удивительную способность выживания казалось бы в самых неподходящих условиях. А поверхность болот к этому времени успевает покрыться толстым сфагновым ковром, над которым поднимаются куртины болотных кустарничков.
Сложные древесно-моховые болотные фитоценозы могут располагаться и на пойменных террасах. От пойменных лесных болот любой стадии развития их отличает постоянное, очень четко выраженное сочетание евтрофного и олиготрофного облика. Если можно так выразиться, растительность устойчиво неоднородна. Возможно, это связано с тем, что поверхность таких заболоченных пространств очень неровна. Кочки и повышенные участки чередуются с понижениями, обычно наполненными водой. Мы уже говорили, что подобные углубления образуются при падении старых, отмирающих деревьев, с горизонтально расположенными мощными корневыми системами, характерными для сильно увлажненной почвы. Они зарастают зелеными мхами и другими водолюбивыми формами.
Растительность террасных лесных болот действительно очень контрастна. Несмотря на переувлажнение почвы, она обладает хорошо сформированным древесным ярусом, достигающим 15—18-метровой высоты, богатым по видовому составу, т. е. таким, какой типичен для согр. Тут же — обилие олиготрофных болотных кустарничков. Еще более причудливо сочетание олиготрофных и евтрофных видов в травянистом ярусе. На ковре из олиготрофных и сфагновых мхов располагаются росянки, кустики морошки, некоторые осоки, сабельник, болотный кипрей, болотный горичник, на длинных стеблях возвышаются соцветия горца змеиного. Вершины крупных кочек —
обиталище обычных лесных видов. Растет грушанка, седмичник, лесной хвощ, зеленые мхи.
Широкое распространение имеют и так называемые древесно-травяные болотные сообщества. Например, на низинных болотах при наличии богатого минерального питания обычны фитоценозы с господством березы и осок. Таких болот немало в Западной Сибири, в подзоне осиново-березовых лесов. Они могут отличаться по степени увлажнения, поэтому высота деревьев колеблется в довольно широких пределах — от 4 до 10 м, меняется и их количество. Мелкие березки и ивы образуют подлесок, полог кустарников. Травянистый покров, насчитывающий до десятка видов кочкарных и корневищных осок, очень густой и пышный. В понижениях между кочками много вахты, сабельника и хвоща. В более сухих местах — куртины вербейника. Но мхов в таком фитоценозе мало.
В подобных сочетаниях растительных форм древесный ярус оказывается наиболее устойчивым: господство березы сохраняется, иногда примешиваются сосна или кедр. Травянистый покров более переменчив. Достаточно немного измениться водно-минеральному режиму, чтобы господство перешло к видам, ранее занимавшим подчиненное положение. Так возникают генетически близкие березово-тростниковые, березово-вейниковые, березово-папоротниковые и другие древесно-травяные болотные группировки. Комбинации (только для травянистых растений) могут быть самыми различными. При значительном участии зеленых мхов растительные сообщества получают название березово-осоково-гипновые, березово-разнотравно-гипновые. В последнем варианте травянистый ярус отличается особенным разнообразием.
На пойменных болотах, при подтоплении высокоминерализованными водами береза уступает место сразу нескольким видам кустарниковых ив. Формируется ивово-разнотравная группировка с обилием вахты, сабельника, белокрыльника, болотного хвоща и целого ряда осок. В случае повторения длительного и интенсивного затопления поймы паводковыми водами или при увеличении общего увлажнения кустарниковый ярус может сократиться и частично (иногда в значительной степени) уступить место водолюбивой травянистой растительности. Болото становится ивово-осоковым, травяной покров развивается еще пышнее, появляются сфагновые мхи.
Обширные болотные пространства с высоким уровнем
стояния вод могут совсем не иметь древесных и кустарниковых компонентов в своих фитоценозах. Их появлению и развитию препятствует не избыток переувлажнения, а недостаток кислорода, который необходим для дыхания корней.
Поверхность безлесных топей занимают травянистые сообщества. В них доминирующими видами служат вейник, тростник, рогоз или же осоки. Известны и такие болота, где явное преимущество в травяном покрове принадлежит хвощам. Хвощевые болота, как правило, располагаются на окраинах евтрофных торфяных массивов, подтапливаемых грунтовыми водами с большим содержанием железа. Там, где на болотах растет хвощ топяной, залежь торфа всегда меньше одного метра, и корневища хвоща сквозь торфяной слой достигают грунта.
Болотоведы утверждают, что на начальных этапах формирования современных болот заросли хвощей занимали гораздо большие пространства, чем сейчас. Обильные остатки хвощей хорошей сохранности очень часто встречаются в нижних слоях торфа многих болотных массивов.
Еще меньшее распространение имеют болотные сообщества, где господствует пушица. В сущности это небольшие вкрапления на окраинах переходных и верховых болот лесной зоны. Исследователи к ним относятся с опаской, зная, что под пушицевым покровом скрываются сильно обводненные топи. Но и в этом случае чистые однородные сообщества редки.
И совсем уникальное явление — травяные евтрофные болота, в покрове которых главная роль принадлежит шейхцерии. Возраст таких фитоценозов старше, чем хвощевых. Они — наследие самого начала голоцена, причем и тогда их было не особенно много. Шейхцериевый низинный торф лишь спорадически находят в самых нижних слоях торфяных отложений. К настоящему времени сохранилось мало типично шейхцериевых болот. Вдобавок сама шейхцерия приспособилась к иным условиям обитания — стала олиготрофным видом.
Среди травянистых евтрофных болот осоково-гипновые, пожалуй, можно считать наиболее распространенными. Во всяком случае они — обязательный компонент очень своеобразных грядово-мочажинных комплексов. Представьте себе чередование округлых, довольно крупных понижений диаметром до 50 м и более,
перемежаемых узкими длинными грядами (местное название этих гряд — «веретья»). Сверху, с вертолета, они напоминают гигантскую сеть, покрывающую солидное пространство. Такое впечатление создается потому, что веретья очень невысоки, они возвышаются над топями всего лишь на 10—25 см. Но этого оказывается достаточно, чтобы служить убежищем слабо развитому древесному ярусу. На веретьях растет сосна, береза, кустарниковые формы ив. Гораздо лучше себя чувствуют здесь болотные кустарнички, подбел, багульник, болотный мирт.
Веретья занимают мало места. Основное пространство (до 90%) приходится на понижения — мочажины с осоково-гипновыми топями. Древесной растительности на топях нет и в помине, а характерные для них травянистые формы нередко стремятся распространиться и на веретья.
Нельзя сказать, чтобы травяной ярус здесь был достаточно пышным, хотя его составляют немало видов. В первую очередь бросаются в глаза различные осоки, встречаются очеретник, мытник; над поверхностью светлых водных оконцев поднимаются цветущие стебли пузырчатки. Небольшое количество болотного кипрея, шейхцерии, вахты, сабельника, хвощей. Зато в изобилии зеленые мхи, образующие куртины или покрывающие поверхность топи плотным ковром. Немало и сфагновых мхов, но они больше тяготеют к веретьям.
У осоково-гипновых болот есть еще одна любопытная деталь. Над трясиной, кроме веретья, там и сям возвышаются, располагаясь без всякой системы, небольшие островки диаметром в несколько десятков метров максимум (местное название — «шеломочки»). Края их тоже невысоки. Но над уровнем топи они поднимаются почти на метр. И эти перепады высотой всего лишь десятки сантиметров создают иной водно-минеральный режим, совершенно иную экологическую обстановку. На островках — обиталище олиготрофной растительности, состоящей из болотной сосны, болотных кустарников. Поверхность покрыта ковром из сфагнума. Значительно более низкие веретья, на которых располагаются мезотрофные растительные сообщества, играют роль естественной переходной ступени от низинных топей к шеломочкам, имеющим уже олиготрофный облик. Но и сами веретья тоже заметно отличаются от общего осоково-гипнового фона болота.

Такая многоступенчатость и сложность строения низинных грядово-мочажинных комплексов, несомненно, свидетельствует о длительной истории формирования болотного фитоценоза в целом, истории, имеющей продолжение и в настоящее время. Считается, что начало его возникновения относится еще к субатлантическому времени. Именно тогда среди осоково-гипновых топей появились первые участки, покрытые сфагнумом, неуклонно расширяющиеся и сейчас. Причем темпы этого процесса неуклонно нарастают. Трансгрессии на мезотрофных и олиготрофных болотах способствует прогрессирующая аридизация климата северного полушария.
Однако аридизация климата оказывается фактором второстепенного значения. Благоприятные условия для перерождения осоково-гипновой топи сначала в мезотрофное сообщество веретья, а затем в олиготрофную сосново-кустарничково-сфагновую растительность шеломочка создаются в первую очередь в результате увеличения мощности торфяной залежи. Поверхность болота, на которой обитают растения, все больше отрывается от подстилающих материнских пород, от грунтового минерального питания. Низинное болото постепенно перестает быть таковым. Это немедленно находит свое отражение в видовом составе болотной растительности. Все большая площадь приобретает облик верхового болота. Естественно, что происходящие изменения в первую очередь становятся заметными на возвышенных точках болотного массива.
Некоторые исследователи выделяют среди осоково-гипновых топей разнотравно-гипновые участки. Они отличаются несколько большим богатством и разнообразием травяного покрова, причем доминирующие виды установить среди них трудно. Отсюда и закономерность термина «разнотравье». Здесь растут осоки, вахта, сабельник, вейник, белокрыльник, луговой сердечник, триостренник, горичник болотный, кипрей болотный, звездчатка. Даже встречается наша северная орхидея — ятрышник. Весь этот пестрый в цветущем состоянии ковер располагается на плотной моховой подкладке.
Есть и еще одна отличительная черта разнотравно-гипновой топи. Значительную часть ее площади, иногда свыше половины, занимают кочки высотой до 0,2 м. Нередко они, соединяясь, образуют зачаточные невысокие гряды. Возникает процесс медленного или сравнительно
быстрого преобразования низинного в переходное, а затем и в верховое болото. Кочки покрываются сфагновыми мхами, помимо карликовой березки появляются клюква, кустики подбела. Несомненно уменьшение водно-минерального питания (по сравнению с началом процесса). Идет замена разнотравно-гипнового сообщества травяно-сфагновым.
Присутствие количественного и качественного разнообразия растений, несомненно, позволяет обнаружить евтрофные, мезотрофные и олиготрофные достаточно четко выраженные ступени развития болотных растительных сообществ. Пожалуй, можно привести не меньше примеров, чтобы сказать о переходных стадиях между ними. Достаточно упомянуть об уже сформировавшихся осоково-сфагновых (травяно-сфагновых) ассоциациях, типичных для Западной Сибири. Правда, их не особенно много, генетически они еще тесно связаны с такими фитоценозами, как осоково-гипновый или осоковый. Недостаточно обособлены они и в ландшафте, будучи приурочены к краям крупных мезотрофных и олиготрофных массивов. Иногда это даже сплавины зарастающих озер и речных заводей. Немало случаев, когда на пологокочковатой поверхности евтрофного болота (перепады высотой всего 0,1—0,2 м) все большую площадь начинает занимать мезотрофная растительность. Для формирования следующей стадии развития достаточно небольшого повышения общего уровня болот, чтобы господство перешло к фитоценозу переходного типа.
Заканчивая описание растительных комплексов низинных болот, нельзя не упомянуть о сравнительно редких и потому интересных ассоциациях, в которых главная роль принадлежит мхам, зеленым или сфагновым.
Небольшие участки болот, где преобладают зеленые гипновые мхи, обычно располагаются среди слабовыпуклых евтрофных осоково-гипновых массивов, в местах выхода жестких сильно минерализованных грунтовых вод. Моховой покров на них очень плотный, пышный, угнетающий травянистую и кустарничковую растительность, которая в таких условиях отличается особенной бедностью. Древесного яруса нет вообще.
Фитоценозы, где господствует сфагнум, занимают еще меньшие участки. Они соседствует с олиготрофными болотами. В соответствии с экологией мхов им сопутствуют
мягкие, слабоминерализованные грунтовые воды. На таких болотах главенствующая роль сфагнумов проявляется еще в большей степени, чем у гипновых мхов. Это естественно. Как известно, сфагнумы приурочены к очень бедным субстратам, на которых может существовать далеко не всякое болотное растение. На толстом сероватом ковре можно увидеть только отдельные экземпляры сильно угнетенных шейхцерии и хвоща. Редко селятся некоторые осоки.
Вполне закономерно рассмотрение растительности болот в качестве природного тела, находящегося в непрерывном эволюционном развитии. Рядом примеров иллюстрировалось изменение общего фона типичных для данной стадии фитоценозов вследствие перемены условий существования и появления очагов мезотрофных или олиготрофных форм. Подобное переходное состояние влаголюбивых растительных ассоциаций встречается на болотах нередко. Это участки торфяных массивов, где растения получают больше минерального питания, многие их окраины, понижения между выпуклыми частями верховых болот (и наоборот, сравнительно высокие точки микрорельефа низинных болот). Таков далеко не полный перечень местообитаний болотных растений, где возникают менее типичные для данного болота условия существования, обусловливающие формирование сложных мезотрофных группировок.
Вблизи озер и рек, на хорошо дренированных участках окраин олиготрофных болотных массивов лесной зоны, часто образуются мезотрофные сосново-березовые сообщества. Само их название свидетельствует о сравнительно благоприятных условиях существования древесного яруса вследствие достаточного количества минеральных солей и отсутствия застоя воды в почве. Деревья достигают 10—12-метровой высоты, растут густо, но подлесок отсутствует. Неровная кочковатая поверхность болота покрыта на первый взгляд однообразным сфагновым ковром, но составляют его виды, приспособившиеся к различным условиям обитания. На вершинах кочек селятся олиготрофные формы, а в понижениях между ними сохраняется обстановка низинного болота — тоже с соответствующими видами мхов. На более высоких кочках появляются первые куртинки болотных кустарничков. Растет болотный мирт, иногда карликовая березка. Травянистых растений мало и они угнетены. Только между кочками
попадается несколько видов осок, местами примешивается пушица.
Дальнейшее развитие болота связано с возрастанием увлажнения, что обязательно ведет к угнетению древесного яруса. Как и в других болотных фитоценозах, здесь также уменьшаются размеры деревьев и их количество. Меняется облик травянистого яруса за счет увеличения более влаголюбивых форм, в первую очередь осок, образующих самостоятельный ярус. Формируется сосново-березово-осоковое растительное сообщество.
Увеличение общего увлажнения может происходить за счет грунтовых вод, богатых минеральными солями. В таких случаях возникают фитоценозы, генетически близкие к предыдущему. Отличие лишь в травяном покрове, значительно более богатом по видовому составу. В основаниях кочек и понижениях между ними появляются пятна вахты, селятся сабельник, наумбургия, поднимаются заросли вейника, тростника, увеличивается количество осок, появляются хвощи. Местами встречаются росянки.
Активное развитие травянистого яруса способствует увеличению размера кочек; они могут занять значительную часть поверхности болот. На ровной до этого поверхности формируется микрорельеф. На самых высоких точках селятся зеленые мхи вплоть до типичных лесных видов.
Последующее увеличение обводнения приводит к появлению между кочками устойчивых оконцев чистой воды. Древесный ярус угнетается еще больше. Многие деревья гибнут. Более заметным становится ярус болотных кустарничков. Теперь он состоит из багульника, болотного мирта, подбела, россыпей клюквы, но располагается по-прежнему только на повышениях, около древесных стволов. В небольшом количестве сохраняется вейник, а в межкочечных понижениях продолжают расти сабельник, вахта, остается наумбургия, торчат стебли хвощей, достигающих полуметровой высоты. Значительно увеличивается количество осок.
Обилие влаги благоприятно сказывается и на развитии мхов. Образуется плотный толстый сфагновый ковер, напитанный как губка водой. На вершинах кочек еще сохраняются зеленые мхи, но их подавляет своей массой сфагнум. Растительное сообщество становится более сложным. Такой фитоценоз со многими господствующими
формами называется сосново-березово-осоково-сфагновым.
Мезотрофная болотная растительность может иметь и другой облик. На границе низинных и верховых болот в условиях обильного увлажнения и малого количества минеральных солей образуются сообщества, в которых древесный ярус отсутствует с самого начала. Очень беден и кустарничковый ярус. Основную массу (до 80%) составляют травянистые растения, довольно однообразные по видовому составу, преимущественно осоки. В целом это так называемый осоковый фитоценоз. Местами небольшие вкрапления пушицы. Мхи только сфагновые. Они занимают невысокие пологие кочки и отчасти сильно увлажненные межкочечные понижения.
Там, где возникают условия для образования болот переходного типа, можно встретить и шейхцериевые сообщества. Западносибирские исследователи находили изредка заросли шейхцерии на сильно обводненных окраинах массивов с господством сфагнума. Поверхность таких участков ровная, кустарничковый ярус отсутствует вообще. В травяном покрове, кроме шейхцерии, местами примешивается пушица, встречаются и некоторые осоки.
В сходных условиях образуются небольшие, совершенно безлесные болота с единственным — травянистым — ярусом, но с господством пушицы, населяющей невысокие кочки. В понижениях между ними растут немногочисленные осоки. Возможны и другие варианты генетически близких болотных растительных ассоциаций, отличающихся более пестрым составом травянистых растений. Те же пушица, осоки и нередко шейхцерия могут смешиваться примерно в равных количествах, составив разнотравный фитоценоз. Обычно на таких болотах хорошо развит моховой покров.
Итак, нарастание торфяной залежи низинного болота, вызывающее все больший отрыв корнеобитаемого слоя от грунтового питания, непременно изменяет существовавшую экологическую обстановку в сторону олиготрофности. Прослеживание в природе постепенного развития этого процесса позволяет наглядно убедиться, как идет замена евтрофного сообщества мезотрофным и как тот в свою очередь уступает место олиготрофным.
Но в природе существует масса промежуточных форм болотной растительности, приобретающей иногда такой смешанный характер, что классификация ее
превращается в трудную задачу. Например, осоковые, пушицевые и шейхцериевые сообщества могут принадлежать болотам как низинного, так и переходного характера. Разница заключается лишь в слагающем их видовом составе растительных форм, и устанавливаемая между ними граница на практике тоже оказывается весьма условной. Природа болот необычайно многогранна и втискивание ее в определенные рамки редко обходится без мучительных раздумий над материалом одного или нескольких полевых сезонов. И все-таки, пусть с оговорками, но без конкретной методики исследования такого сложного природного тела, как болото, обойтись никак нельзя. Это доказано на практике. Исследователю необходима строгая, подлинно научная объективность, которую нельзя переступить даже в случае полной невозможности дать определенные названия какой-нибудь болотной растительной группировке. Тогда могут появиться такие малопонятные названия, как «разнотипные комплексы растительных формаций». Попробуем привести пример хотя бы из тех, которые уже знакомы нашему читателю. Закономерное чередование гряд и мочажин, составляющих в целом солидный болотный массив, обычно рассматривается как генетически единое образование. Растительность естественных возвышений и понижений нередко может быть существенно отличной. Все зависит опять-таки от того, насколько велика разница в обеспечении растений водно-минеральным питанием.
Такие разнотипные болотные комплексы впервые были описаны в Скандинавии и получили в литературе название аапа-болот. Далее оказалось, что они распространены далеко за пределами Скандинавских стран, их много и на болотах европейской части СССР и в пределах Западно-Сибирской равнины. Вдобавок они там и значительно разнообразнее. Понадобилось разделить сибирские аапа-болота хотя бы на три группы таких комплексов. Стали рассматриваться сочетания олиготрофных гряд и евтрофных мочажин (олигоевтрофный комплекс), мезотрофных гряд и евтрофных мочажин (мезоевтрофный комплекс). Принцип классификации тот же — в основе степень увлажнения и обеспечения минеральным питанием. Очевидно, в наилучших условиях минерального питания находится мезоевтрофный комплекс: начальная стадия превращения богатого растительностью низинного болота в переходное. Процесс наиболее длительного
развития соответственно приходится на долю олиго-мезотрофного комплекса, в котором даже растительность мочажин успевает приобрести лишь переходный характер.
Видовой состав и весь облик растительного покрова болот отражает постепенное изменение степени их увлажнения и обеспечения корнеобитаемого слоя минеральным питанием, независимо от существования нередко многочисленных промежуточных фаз. Это позволяет достаточно обоснованно дать любому болотному массиву в целом или отдельным его элементам конкретное геоботаническое наименование. А дальнейшее послойное изучение ботанического состава торфяной залежи поможет воссоздать до мельчайших подробностей не только историю ее накопления, но и закономерности, приведшие к формированию современного облика окружающего ландшафта. Мысленно можно представить огромный промежуток времени, равный ряду тысячелетий. Уловив закономерности развития природного явления, легче с достаточной обоснованностью прогнозировать и будущие направления его развития.
В настоящее время влияние хозяйственной деятельности человека на природу с его мощной техникой стало сильнейшим фактором изменения ее состояния. Все это полностью относится к формированию болотных массивов и развитию процессов заболачивания. В их формировании необходимо различать естественные тенденции (без вмешательства человека и даже без косвенного влияния его хозяйственной деятельности) и возможные изменения при том или ином воздействии техногенеза.
Можно и нужно не допускать расширения заболоченных земель. Но использование богатств уже существующих болот, подход к решению мелиоративных проблем должны быть строго рациональными, с обязательным учетом особенностей данной гидрологической системы.

БОЛОТА И БИОСФЕРА
Планета Земля — наш общий дом, в котором люди живут очень давно, непрерывно увеличиваясь в численности. К началу 3-го тысячелетия предполагается свыше семи миллиардов человек. Экономисты, социологи уже сейчас составляют расчеты по необходимому повышению продуктивности сельского хозяйства и использованию других природных ресурсов, чтобы и в будущем можно было обеспечить жизненные потребности человечества.
Многие задачи, которые встанут перед землянами в ближайшее время, окажутся без всякого преувеличения глобальными. Но материальной основой для решения бесконечного числа возможных проблем останется все та же биосфера, которую люди эксплуатируют с момента своего появления. Судьба наших потомков зависит от того, какие запасы естественных природных ресурсов останутся на их долю. Конечно, сохранение такой возможности полностью зависит от того, насколько бурно развивающееся антропогенное воздействие сможет успешно сочетаться с закономерностями эволюции органического (и неорганического) мира. Пока же антропосы, к сожалению, еще не стали рачительными хозяевами на своей планете.
Подтверждением сказанного может служить то печальное обстоятельство, что в результате хозяйственной деятельности в природе все больше накапливается не свойственных ей химических веществ и соединений, зачастую просто вредных для всего живого.

Техногенное воздействие особенно заметно в сфере влияния стран капитала. Там нередки территории (или акватории), ставшие совершенно безжизненными.
Показательны в этом отношении впечатления Тура Хейердала и его спутников, которыми они «обогатились» во время путешествия на «Ра». Скорость передвижения была очень невелика, не более 4—5 км в час, и они имели полную возможность рассмотреть все, что их окружало. И первое, что они отметили, — необычайная загрязненность Атлантики. Поверхность океана напоминала гигантскую свалку. Непрерывная радужная нефтяная пленка сопровождала их на всем пути. Комментарии, как говорится, излишни.
Необходимость в неотложных мерах по сохранению современных ландшафтов послужила предметом обсуждения специальной конференции ООН по окружающей среде, проходившей еще в 1972 г. в Стокгольме. Было принято решение о создании Глобальной системы мониторинга окружающей среды (ГСМОС). Она организуется на основе международной и междисциплинарной кооперации научных сил. Основными элементами ее стали биосферные заповедники — природные резерваты, своеобразные ландшафтные эталоны. Сравнение с ними позволяет наглядно представить, насколько глубоки изменения, происшедшие в природе там или в другой физико-географической области под влиянием антропогенных факторов. Таким путем обеспечивается получение предельно полной информации о современном состоянии биосферы, в первую очередь в «горячих точках», нуждающихся в особенной защите.
Несколько биосферных заповедников создано у нас в стране. Первым из них стал Приокско-террасный заповедник, расположенный на берегу Оки, недалеко от Серпухова. По уникальности и сохранности природных комплексов он полностью соответствует требованиям, предъявляемым к подобным территориям.
У нас и в других странах социализма проблемам сохранения современных ландшафтов уделяется особое внимание. В Конституции СССР прямо сказано, что охрана природы является обязанностью каждого. Это, конечно, не уменьшает серьезности возникающих в связи с этим задач.
В литературных произведениях нередко можно прочесть описания просторов нашего государства,
необычайного разнообразия его природных условий, редкого богатства полезными ископаемыми. Казалось, есть все, чтобы не беспокоиться о будущем. Но если предусматривать возможность пользования природными ресурсами неограниченно долгое время, иметь по-прежнему густые лесные массивы, плодородные поля, прозрачные озера и реки, то думать об этом надо уже сейчас. Хозяевам своей страны необходимо своевременно позаботиться о сохранении биосферы и возможности воспроизводства всего, чем она так щедро делится. А болота были уже нами названы неотъемлемой частью биосферы.
Член-корреспондент Академии наук СССР Н. И. Пьявченко занимается изучением заболоченных пространств. Его многочисленные труды убедительно свидетельствуют об уникальности этих природных образований. Их главная особенность — накопление гигантского объема органического вещества, а следовательно, и содержащейся в нем энергии. Очень специфичны растительные и животные сообщества, обитающие на болотах. Между ними и окружающим их ландшафтом существуют тесные и разнообразные связи, поэтому освоению болот непременно должно предшествовать комплексное и детальное их изучение. В противном случае попытки осушения заболоченного участка с целью превращения его в сельскохозяйственные угодья могут закончиться печально. Неумеренное понижение уровня болотных вод (если подстилающие грунты — пески) неизбежно сказывается на водном балансе окружающей территории. Влага из поверхностных слоев уходит вглубь, корни растений не достигают ее. Особенно страдает при этом травянистый покров.
Значение болот не ограничивается участием в распределении водных запасов и накоплением торфа. Они место обитания редких и исчезающих видов животных. На них гнездятся или кормятся журавли, тетерева, глухари, рябчики, белая куропатка. Это основные места, где держатся утки, гуси, лысухи, кулики, выпь, цапли и другие птицы.
На лесных озерах с заболоченными берегами любят селиться бобры, в болотных озерах водятся карась, линь, вьюн, щука и другие виды рыб. В поймах рек живут норка и ондатра, на сфагновые торфяники приходит полакомиться ягодами медведь, частые гости здесь — лось, олень, кабан и косуля. Если уничтожить болота, пострадают не только те животные, которые на них обитают, но
и те, что живут поблизости, а болото для них служит местом укрытия.
Мало кому посчастливилось увидеть стерха — белого журавля. Повезло Н. А. Березиной — одному из авторов этой книги. Находясь в 1969 г. с группой студентов на экспедиционных работах, она встретила журавлей примерно в 30 км восточнее поселка Нарым. Сначала услышали крики стерхов, а потом показались пять крупных красивых птиц. Местные жители — ханты — рассказывают, что белые журавли гнездятся на болотах и в бассейне реки Конды. Подобные сведения несомненно интересны. До сих пор считается, что нигде в мире, кроме Яно-Индигирских тундр, стерх не гнездится. Вообще на земном шаре их сохранилось лишь около 450 пар. Этот вид внесен в Красную книгу — международный список редких и исчезающих животных.
Часто перелетные водоплавающие птицы выводят потомство на первом болоте, отдыхают во время перелета на втором, а зимуют за тысячи километров на третьем. Весной они летят обратно, и если исчезнет болото, где они вывели птенцов в прошлом году, это будет для них настоящей трагедией. Ученые установили, что численность водоплавающих птиц находится в прямой зависимости от площади водной поверхности болотных пространств.
Не меньшую ценность представляют болота, как место произрастания ценных и редких видов растений. Многие из них — резерв для получения различных медицинских препаратов. Их исчезновение приведет не только к оскудению флоры Земли, но и принесет чисто практический ущерб людям. Комплексы сложных соединений, которые в них содержатся, не всегда удается воссоздать искусственно. Вернее, на современном уровне науки можно синтезировать все что угодно, лишь бы была известна химическая формула. К сожалению, стоимость полученного продукта не всегда в состоянии компенсировать произведенные затраты. Гораздо рентабельнее сохранить естественную растительность.
Не случайно часть болот Нечерноземной зоны РСФСР превращена в заповедник. Их описание, детальные карты экспонировались несколько лет назад в павильоне «Космос» на ВДНХ СССР, где была организована тематическая выставка Академии наук СССР «Нечерноземная зона как регион биосферы».
О необходимости защиты болот говорили участники
XII Международного ботанического конгресса, проходившего в июле 1975 г. в Ленинграде. «Охрана болот имеет научное, водоохранное, экономическое, оздоровительно-эстетическое и учебное значение», — говорила в своем докладе А. Д. Смирнова (Горьковский университет). В Горьковской области взяты под наблюдение и охрану десятки болотных массивов; в основном типичные олиготрофные и мезотрофные болота. Многие из них клюквенные. Часть болот и озер просто уникальны по своему животному и растительному миру. Целесообразна организация заповедника (желательно со статусом биосферного заповедника) или памятника природы в центре Тюменской области — районе особенно интенсивной добычи нефти и газа, при которой число ненарушенных хозяйственным воздействием неповторимых болотных ландшафтов быстро сокращается. Несомненно одно: подготовка и проведение необходимой мелиорации нуждается в разработке особых схем в каждом отдельном случае. Не менее важно создание и заповедных зон.
Нельзя не упомянуть очень перспективные работы по динамике лесных болот Западно-Сибирской равнины, проводимые учеными Института леса и древесины им. В. Н. Сукачева СО АН СССР. Изучается соотношение двух процессов: лесообразования и болотообразования. Установлено, что преобладание одного из них зависит от колебаний уровня грунтовых вод, скорости фильтрации. Основным гидрологическим показателем, прямо связанным с приростом древесины, оказывается расход воды в корнеобитаемом слое торфа. И вот возникла идея: путем подбора и посадки древесных и других пород, интенсивно испаряющих влагу, уменьшить влажность почвы. Постепенно создаются условия, способствующие замене болотной растительности на лесную. Площади болот сокращаются без нарушения природного динамического равновесия.
Так можно успешно бороться с процессами заболачивания. Но в сохранении ранее сформировавшихся болот или хотя бы их части, тоже имеется немалый смысл. Дело заключается в том, что они — своеобразный эталон, чутко реагирующий на изменение водного баланса местности.
О круговороте воды — одном из грандиознейших природных явлений — мы узнаем буквально на первых школьных уроках по географии. Огромные ее массы
содержатся в атмосфере, перемещаются по поверхности нашей планеты, накапливаются в рыхлых горных породах; вода активно участвует в физическом и химическом разрушении верхней части земной коры. Без нее невозможна жизнь, поскольку хорошо известно, что представляет собой наиболее существенную часть цитоплазмы живой клетки. Само появление жизни на Земле было связано с формированием водной оболочки планеты.
Мы уже упоминали, что в решениях XXVI съезда КПСС, посвященных охране природы, особое внимание уделено рациональному использованию воды — ценнейшего природного ресурса. И это вполне закономерно.
Мы не всегда достаточно серьезно задумываемся над значением пресной воды в культурной и хозяйственной деятельности людей, а также над необходимостью ее разумного расходования. Между тем за время существования человеческого общества безвозвратно истрачен целый океан этого природного дара. Потребление воды особенно возросло в последние годы. И уже сейчас человечеству приходится задумываться о принятии неотложных мер для сохранения запасов чистой пресной воды. Иначе, по словам известного эколога Юджина Одума, вода станет основным лимитирующим фактором для Homo sapiens как биологического вида.
Подсчитано, что общие запасы на Земле всех видов воды в свободном состоянии составляют 1 386 млн. км3. Если ею равномерно покрыть весь земной шар, то толщина слоя оказалась бы 3700 м. Основной запас воды в мировом океане — 1 338 млн. км3 (96,5%), но она горько-соленая. Пресной воды на Земле 35 млн. км3, или 2,5% от общего количества. Более 24 млн. км3 (70%) находится в законсервированном виде в ледниках и снежном покрове Арктики, Антарктики, Гренландии. Запасы подземных вод — свыше 10,5 млн. км3. Реки и озера содержат 95 000 км3, т. е. всего 0,26% от суммарных ресурсов пресных вод, или 0,007% от общих запасов воды на Земле.
Главный источник пресных вод на суше — влага, приносимая с поверхности океана. Океан — гигантский естественный опреснитель. Речной сток (45 000 км3), ежегодно формирующийся за счет выпадения осадков на суше, составляет возобновляемые водные ресурсы.
Сущность водной проблемы состоит в том, что возобновляемые ее ресурсы ограничены, и бесплановое, нередко хищническое отношение к ним как к бесплатному дару
природы приводит к их истощению и резкому ухудшению качества. Это наносит непоправимый ущерб животному и растительному миру, нарушает экологическое равновесие в биосфере.
Водные ресурсы в природе — одни из наиболее подвижных. Они естественно делятся на речные, озерные, подземные, почвенную влагу, воду болот — разные звенья круговорота воды, элементы общего водного баланса. Изучение его структуры, соотношений приходной и расходной составляющих позволяют установить закономерности распределения пресной воды в биосфере. Почва и растительность (в том числе и болот) — посредники между климатом и гидрологическими явлениями, поэтому, как факторы формирования гидрологического режима, они очень важны.
Увеличение продуктивности сельскохозяйственного производства нередко бывает связано с окультуриванием земель, ранее считавшихся нерентабельными. В случае заболоченных территорий их предварительно приходится мелиорировать с целью уменьшения естественной влажности почвенного горизонта. Следовательно, хозяйственное освоение таких участков практически начинается с создания водного режима, благоприятного для культурных растений.
Целесообразность подобных действий в принципе сомнений не вызывает. Но нельзя допускать резкого изменения уровня грунтовых вод даже на небольшой территории. Ведь она не существует изолированно, и это может нежелательно отразиться на значительном пространстве. Болота — естественный аккумулятор влаги в окружающем его ландшафте, и с этим приходится считаться.
Существует древнее сказание о трех реках — Днепре, Волге и Западной Двине. Раньше они были людьми — так рассказывали о них наши далекие предки. Днепр — брат, Волга и Западная Двина — его сестры. Остались они сиротами, натерпелись всякой нужды, решили пойти по белу свету и разыскать для себя такие места, где можно разлиться большими реками. Ходили они три года, наконец, нашли то, что нужно, и остановились все трое на ночлег в болотах.
Но сестры оказались хитрее брата. Едва Днепр уснул, они встали и потихоньку потекли реками по отлогим местностям. Проснулся брат поутру, смотрит — далеко его
сестры. Раздраженный, ударился он о сыру землю и понесся за ними в погоню шумным потоком по рвам и буеракам. Чем дальше бежал, тем больше сердился и рыл крутые берега.
За несколько верст до впадения в синее море гнев его утих, и он спокойно вступил в морские пучины. Две его сестры, укрываясь от погони, разбежались в разные стороны. Вот отчего Днепр течет быстрее Западной Двины и Волги, у него много порогов и все три реки берут начало свое в болотах...
Как видно, никогда не вызывало сомнения, что болота служат источником питания рек, и это даже нашло отражение в легендах. Тем не менее о гидрологической роли болот уже много лет (и сегодня еще) идет дискуссия.
Еще в 1873 г. экспедиция И. И. Жилинского по осушению болот Белорусского Полесья обнаружила, что уровень воды в Днепре почти непрерывно понижается.
В 1895 г. организовали особую экспедицию для исследования источников питания главнейших рек Европейской России. Экспедиция исследовала истоки Волги, Днепра, Оки, Дона, Западной Двины, Сызрани.
Так как Днепр и Волга берут начало из болот, вопрос об их роли в питании рек оказался одним из центральных в работе экспедиции. Руководитель ее гидрологической части С. Н. Никитин писал тогда в своем отчете: «Не может подлежать... сомнению, что дренирование и осушение всех типов болот, особенно лесных, в сколько-нибудь значительных размерах было бы гибельно для водоносности всей системы, по крайней мере без надлежащей задержки весенних, а может быть, и осенних вод дорогостоящими гидротехническими сооружениями, которые едва ли были бы в состоянии окупить стоимость болот... Мы получили бы страну, в которой почти все снеговые и дождевые воды быстро и непроизводительно скатывались в реки, увеличивая их временные паводки, обезвоживая страну и доводя воды Днепра до ничтожного минимума».
В 1914 г. с противоположной точкой зрения выступил Е. В. Оппоков. Он считал, что вода, попадающая в болота от талых снегов или дождей, гораздо легче и быстрее будет испаряться в атмосферу, чем поступать в реки, особенно при засухах. Болота «не только не являются, — согласно его мнению, — источником питания рек, а
напротив, сами нуждаются в нем и нередко даже лишают реки известного меженного питания, перехватывая приток грунтовых вод, направленный к рекам». Уже в советское время с мнением Е. В. Оппокова соглашались многие исследователи.
Хотя современные исследования показали, что естественные торфяники как регуляторы стока не играют большой роли, осушение, проведенное в большом масштабе, особенно в лесостепной зоне, может привести к нежелательным последствиям. Осушение способствует увеличению стока в первые годы после него. Что касается изменения стока через 20—50 лет и, следовательно, окончательного влияния осушения на сток, то приходится признать, что это — чисто теоретические вопросы. Изменения стока во времени не могут быть предсказаны без тщательных исследований.
В этом отношении любопытные данные приводятся в книге В. Ф. Шебеко, опубликованной в 1975 году. Автор сравнивает суммарное испарение с осушенного и с нетронутого болота. Вывод несколько парадоксален — с неосушенных болот в основном испарение меньше. Для злаков и других посевных трав (культур наиболее активных по потреблению воды), растущих на осушенном болоте, величина испарения, особенно в период созревания, оказывается вдвое большей, чем на участках с естественной болотной растительностью.
Как видим, обсуждаемый вопрос сложен и ответы противоречивы. Возможно, это происходит от того, что гидрологические процессы на осушенных участках протекают по-разному в зависимости от конкретных условий и типов болот.
Очевидно, к решению самой проблемы: осушать или не осушать (быть болоту или не быть?) — надо подходить лишь после тщательного изучения гидрологического режима. Подобные исследования должны проводиться и в случае речного стока в результате осушительных мероприятий.
Согласно исследованиям В. В. Рахманова (1978), оценки влияния осушения болот на окружающую территорию тоже оказываются неоднозначными. «И все же, — пишет он, — следует считаться с часто приводимыми фактами обмеления малых рек и иссякания источников после осушения болот...»
Конечно, этот вывод может быть неправомерным, если
речь идет о реках, бассейн которых измеряется тысячами квадратных километров. Для малых речных бассейнов исчезновение болот может быть достаточно заметным.
Локальное влияние осушения прослеживается только на очень малых реках. Оно далеко не безвредно: при проведении канав и закладке дрен, спрямлений и углублений речных русл уровни грунтовых вод опускаются как непосредственно на осушаемой территории болот, так и в некоторой прилегающей к ней полосе суходолов. В результате уменьшается количество родников, пересыхают ручьи, мелеют небольшие речки. Некоторые прилегающие к болотам земли оказываются переосушенными и малоурожайными.
Итак, обсуждение интересующей нас проблемы еще раз подтвердило неоднозначность ответа на поставленные вопросы. Собственно, иначе и быть не могло. Ведь речь может идти об изучении и последующем освоении бесконечного разнообразия болотных массивов с только им присущими особенностями. И подход к каждому из них должен быть строго дифференцированным. В последние годы проводились крупнейшие преобразования современных ландшафтов, немало было и мелиоративных работ. Они планируются в широких масштабах и на текущую пятилетку. Соответственно возрастает необходимость предварительного изучения осваиваемой территории.
Большинство специалистов (гидрологов, мелиораторов) приходят к заключению, что вполне реально проведение осушительных мелиораций без снижения уровня подземных вод и уменьшения дебита малых рек при условии учета специфики конкретной гидрологической системы. В каждом отдельном случае необходимо детально и скрупулезно учитывать факторы природной зональности, геоморфологии местности, где расположен болотный массив, и особенности его водного питания.
Роль болот в питании рек и их водорегулирующее значение для определенной территории было предметом обсуждения на всесоюзном совещании в мае 1978 г. в г. Пущино-на-Оке, где размещается Научный центр биологических исследований АН СССР. Ясность в существо вопроса была внесена в первую очередь выступлением Н. И. Пьявченко. Он отметил, что действительно у истоков многих наших рек находятся низинные болота или озера, окруженные болотами. Это и создает впечатление,
что реки питаются болотными водами. В сущности и реки и болота питаются грунтовыми водами, выходящими из подземных водоносных горизонтов. Заметный вклад вносят и атмосферные осадки, выпадающие на водосборную площадь.
Что же касается верховых и переходных болот, не связанных непосредственно с речными долинами, то они отдают рекам только ту часть атмосферных осадков и грунтовых вод, которая уже не может быть поглощена переувлажненным сфагновым покровом и залегающим под ним торфом. Какая-то доля влаги испаряется болотными растениями. В результате в реки попадает не более трети от годового количества осадков.
Конечно, в условиях крупных болот площадью в десятки и сотни тысяч гектаров даже такая часть воды способствует образованию ручьев и речек. И в данном случае болота не служат источником влаги, а лишь перераспределяют поступающие осадки указанным выше образом.
Выводы Н. И. Пьявченко подтверждаются практикой осушения болот в лесной зоне. Сток воды в речную сеть сразу начинает увеличиваться. Это естественно, поскольку влага больше не аккумулируется в верховых и переходных болотах, что наблюдалось до мелиоративных работ. Об этом говорили и финские исследователи — участники международного симпозиума по гидрологии заболоченных территорий. Такое заметное увеличение общего количества участвующей в круговороте воды несомненно оказывается положительным влиянием. Особенно если учесть прогрессирующую аридизацию (иссушение) климата северного полушария.
Но при широких масштабах осушительной мелиорации трудно избежать всех возможных ее последствий. Резкое усиление стока с водосборной площади увеличивает смыв, и речные воды загрязняются сравнительно большим количеством минеральных солей и гумуса. Это приводит к заметному изменению биохимической обстановки, и в первую очередь к снижению содержания кислорода. Несомненно, сток воды в речные бассейны может быть регулируемым, но при условии внесения определенных коррективов уже при проектировании мелиоративных сооружений.
Итак, можно считать установленным, что болота не увеличивают, а даже уменьшают дебит речного русла.
Тем не менее болотные массивы речных долин и низменностей, особенно приуроченные к песчаным почвам и близким к поверхности грунтовым водам, нередко образуют единую с ними гидрологическую систему. Чем активнее осушаются болота, тем ниже опускается уровень грунтовых вод, что отрицательно сказывается на водном режиме прилегающих территорий. В первую очередь страдают возвышенные участки. Сначала травы, а затем и древесный ярус перестают получать из почвы необходимую влагу, а это приводит к гибели растительного покрова, иссушению и развеванию почвенного горизонта.
Любая гидрологическая сеть в сущности представляет собой систему сообщающихся сосудов со всеми вытекающими отсюда последствиями. При закладке в пониженных частях рельефа осушительных каналов глубиной до метра на суходолах еще не происходит заметного изменения водного режима. Уровень грунтовых вод понижается сантиметров на двадцать. Хотя для посевов зерновых культур это и нежелательно: появляется нужда в дополнительном поливе. Но канавы могут быть и более глубокими, тогда дефицит влаги коснется не только трав, но и древесных пород. Практика показывает, что длительное понижение зеркала подземных вод на 70 см и более вызывает угнетение лесных фитоценозов, прирост древесины снижается. Нормальный рост деревьев восстанавливается лишь через добрый десяток лет, после того как корни проникают в более глубокие горизонты почвы.
Несомненно, сказанное ни в коей мере не отрицает необходимости частого проведения осушительных мероприятий. Речь может идти лишь об обязательном предварительном изучении болотного массива. Собранные при этом данные дадут основу для прогнозирования тех изменений, которые могут произойти в окружающем ландшафте при значительном колебании степени увлажнения, а следовательно, и предупреждения нежелательных последствий. А разумно проведенная осушительная мелиорация заболоченных пространств несомненно целесообразна. С ее помощью расширяются возможности лесоразведения, увеличиваются площади сельскохозяйственных угодий. Появляются новые участки для промышленного и гражданского строительства.
Примером могут служить осушительные работы, проведенные на юге Западной Сибири, в Прикамье, Карелии. В частности, они дали значительный лесоводческий
эффект. Быстро улучшилось качество древостоя, болотная почва стала замещаться более плодородной лугово-дерновой или лесной. В почвенном горизонте увеличилось количество гумуса, улучшилась структура. Корни стали получать больше атмосферного кислорода и нужных растениям питательных веществ. Резко усилилась деятельность почвенных организмов. Осушение заболоченных лесных участков полезно во многом. Последующее лесообразование способствует длительному сохранению торфяной залежи без изменения ее свойств. Происходит своеобразная консервация торфа. Однако положительные результаты достигаются лишь при осушении низинных и отдельных типов переходных болот.
Осушение верховых болот часто нецелесообразно, а в некоторых случаях даже вредно. Древостой при этом не улучшается, но зато наверняка ухудшаются условия обитания болотных ягодных кустарников. Урожайность такой естественной ягодной плантации может быть сведена к нулю. Так что, пожалуй, не мешает предварительно серьезно подумать: быть или не быть верховому болоту. Конечно, когда оно создает неудобства близлежащему селению или служит помехой для строительства, то такие мероприятия становятся необходимыми. Но совершенно недопустима точка зрения, что все болота должны подвергнуться обязательной осушительной мелиорации.
Вообще, цель лесной осушительной мелиорации, как справедливо отмечает Н. И. Пьявченко, в определенном уменьшении переувлажнения. Регулирование водного режима должно коснуться лишь верхнего, корнеобитаемого слоя толщиной 40—50 см. Этого достаточно, чтобы торф лишился примерно 15% общей влажности и соответственно понизился уровень болотных вод. На осушенном болоте возникает лес, а торфяная залежь, покрываясь слоем лесной подстилки, остается неразрушенной. Так создается резерв органического вещества для более рационального использования в будущем.
В данном случае речь шла о рациональном освоении болот лесной зоны. Иная картина возникает при переходе в немногочисленные районы юга лесостепной зоны, собственно степи. Там торфяники залегают только в поймах рек, в оврагах и балках, увлажняются подземными грунтовыми водами, и осушение их тоже не всегда оказывается целесообразным.
Следует учитывать, что разработка крупных
месторождений полезных ископаемых в южной половине европейской части СССР может оказывать определенное влияние на водный режим территории. Богатые влагой участки, расположенные в пониженных частях степного рельефа, не могли не привлекать внимания сельскохозяйственных организаций. Конечно, были попытки освоения. О них свидетельствуют материалы К. Ф. Хмелева, известного своими работами по изучению динамики растительности болот черноземных областей.
До осушения, когда грунтовые воды залегали на глубине 5—15 см, на них пышно росли тростники, осоки и другие водолюбивые растения. После мелиоративных работ картина резко менялась. Очевидно, происходили какие-то необратимые изменения в распределении грунтовых вод, запасы которых в этих условиях невелики. В результате начиналось активное понижение их уровня и прежняя растительность заменялась менее продуктивной. Она быстро приобретала черты засухоустойчивости. А для сельскохозяйственного использования мелиорированный участок оказывался пригодным только в течение нескольких лет.
Многолетний опыт подсказывает, что в условиях засушливого климата Центрального Черноземья, особенно в степных районах, сохранение болот в естественном состоянии гораздо выгоднее, чем последующая эксплуатация мелиорированных участков. Культурные поля, как правило, располагаются на значительном расстоянии от рек, и болота создают благоприятный микроклимат, поддерживая грунтовые воды на определенном уровне. Вместе с тем травостой низинных болот создает природную кормовую базу, которая может быть использована в виде сенокосов и для приготовления силоса. Биологическая продуктивность таких болот составляет 22—28 ц/га.
Нежелательно осушение болот на Крайнем Севере. Оно вызывает поднятие уровня многолетней мерзлоты. В этих районах мелиорация должна планироваться лишь в случае острой необходимости. Могут осушаться только отдельные участки для строительных нужд. Развитию сельскохозяйственной и лесной мелиорации препятствуют суровые климатические условия и многолетняя мерзлота.
Сложность предсказания возможных изменений природных условий при освоении болот обусловливается еще одним обстоятельством. При современном уровне изучения природных комплексов мы еще не в состоянии
составлять достоверные прогнозы изменения поверхностного стока. Очевидно, необходимы более полные данные по изменению климата территории на протяжении веков, материалы о развитии лесов, жизни болот и рек. Пока же можно только сказать, что реки, текущие по заболоченным районам и имеющие заболоченные водосборы, отличаются небольшим, но длительным половодьем, продолжающимся и в летние месяцы. На реках сухих областей паводки бурные и короткие. Известно, что также их уровень и длительность зависят от интенсивности поверхностного стока. Нетрудно представить, насколько катастрофичны были бы разливы сибирских рек, если бы подавляющую часть их стока не перехватывали болота.
Всем известно, какой вред приносят сельскохозяйственным угодьям эрозионные процессы. Болота, консервируя воду, уменьшают смыв и размыв почвенного слоя. Меньше загрязняется речная и озерная воды, обеспечивается минимальный вынос с материка в океан минеральных веществ.
Отмечая роль болот в круговороте воды, особенно следует подчеркнуть значение олиготрофных болот как аккумуляторов пресной влаги. Только в таежной зоне Западной Сибири они сохраняют около 500 км3 отфильтрованной чистой воды. А общий ее запас в различных типах болот Западно-Сибирской низменности достигает 1000 км3. Его хватило бы на орошение полей всех засушливых областей нашего государства примерно в течение столетия. Подобные резервы становятся особенно важны в последнее время, когда во многих районах ощущается дефицит пресной воды.
Существенна роль болот в формировании газов атмосферы. Их растительный покров суммарно вырабатывает ежегодно 1,6×108 т кислорода. Такие цифры могут показаться преувеличенными, но они совершенно реальны, потому что на болотах, в отличие от лесных и других растительных сообществ, кислород очень мало расходуется на разложение органического вещества. Для биосферы в целом и человеческого общества в частности это не менее важно, чем упомянутое накопление пресной воды. Согласно данным, приведенным в статье О. П. Добродеева (1977), на сжигание угля, нефти и газа ежегодно тратится 2×1010 т свободного кислорода. И эта цифра непрерывно растет. Уже сейчас получается, что фактическая приходная статья баланса свободного кислорода
только на порядок меньше расходной. Соответственно увеличивается значение и компенсирующих процессов, происходящих в болотной толще.
До вмешательства человека в биосферу основным поставщиком кислорода в нее был умеренный пояс северного полушария. Леса, болота, озера, а также океанские отмели (шельф) занимают в нем наибольшую площадь. К сожалению, сейчас многие страны стали активными потребителями кислорода. Гигантское количество горючих веществ сжигается в США, Канаде, в Западной Европе и др. Приостановить бесконечный рост пожирания кислорода промышленностью и транспортом может лишь одно: ограниченность запасов горючих ископаемых в недрах земной коры. Истребив их, люди будут вынуждены искать новые источники энергии, и можно надеяться, что они окажутся более безвредными для биосферы.
Издревле люди основательно потрудились над тем, чтобы сократить зеленый убор Земли. Но пока благодаря жизнедеятельности зеленых растений — лесных, луговых, болотных, водных — в атмосферу ежегодно поступает около 3,2×1011 т свободного кислорода — в десять раз больше того, что пожирает промышленность и транспорт. Но есть и другие пути использования кислорода. Немало его уходит на естественные процессы окисления, происходящие в биосфере, особенно активные в экваториальных, субэкваториальных, а также в засушливых областях, где скорость окисления возрастает пропорционально повышению температуры. В таких условиях отмирающие органические вещества обычно характерны для умеренных и субарктических областей. Они сохраняются не только в болотах, но и на дне озер, в поймах рек и в почвенной подстилке. Этому способствует наличие низких температур. Как известно, 99% запасов торфа сосредоточены именно здесь.
Сохраняется органическое вещество — происходит заметная экономия свободного кислорода, безотказно вырабатываемого растениями в процессе фотосинтеза. Звучит парадоксально, но в жарких областях даже лесные массивы не служат поставщиками живительного газа. Они только мощные ускорители круговорота веществ. Под покровом тропического леса атомы кислорода непрерывно отщепляются от молекул воды, но они тут же участвуют в реакциях окисления отмирающего органического вещества.

Болота не только поставщики кислорода в атмосферу Земли. Они играют немалую роль в очищении ее от ненужных, зачастую вредных примесей. Работы ученых-гигиенистов подтверждают, что мелкие частицы, взвешенные в воздухе (пыль, а вместе с ней микроорганизмы), передвигаются, особенно при штиле, в сторону пониженной температуры. Подобное явление носит название термофореза. Благодаря ему частицы поглощаются поверхностью болот. Собственно, так и обеспечивается минеральное питание растений олиготрофных (верховых) болот. Масса пыли, исчезающей в болоте, нередко может быть значительной — до 3000 кг/га.
В ней содержатся и вещества, нужные растениям: соединения азота, калия, фосфора, серы и др. Толстый влажный моховой ковер буквально как пылесос вытягивает из воздуха загрязняющие его частицы. Пылевые частицы, попавшие в кислую воду верхового болота, легко распадаются на ионы. Часть их усваивается растениями, часть передвигается по сфагновой дернине к ее краю, особенно если верховое болото выпуклое. Нерастворимые вещества и неусвоенные растениями ионы постепенно выводятся из круговорота и поглощаются толщей торфа по мере нарастания мохового покрова. Эта способность болота к очищению атмосферы дает основание считать их естественными геохимическими барьерами в природе.
Крупные олиготрофные массивы болот, образующие иногда целые сложные системы, успешно справляются с довольно значительным химическим загрязнением, снова и снова восстанавливая свою олиготрофность.
Что касается небольших болот, то при значительном повышении минерального питания могут произойти заметные изменения в растительности покрова. В сущности на этом основан принцип так называемого биологического осушения болот, когда вносятся удобрения и олиготрофные растения начинают вытесняться более требовательными к минеральным солям, но зато и более конкурентноспособными формами. Так без насилия над окружающей средой болота можно превратить в кормовые угодья. При условии, что их использование компенсирует потерю урожая ягод.
Замена болотной растительности менее влаголюбивыми видами ускоряется еще тем, что олиготрофы просто не в состоянии переносить резкое обогащение почвы минеральными веществами. Особенно губительным для них
оказывается кальций. Он связывает в нерастворимые соединения находящиеся в болоте в малых дозах соединения фосфора, необходимые для нормального течения жизненных процессов. Для полной гибели пышного сфагнового ковра достаточно концентрации кальция не более 0,3% от общего веса растительной массы.
Болотные системы, как всякие биогеоценозы, не только чутко реагируют на изменения окружающей среды, но и сами непрерывно влияют на нее, находятся с ней в тесном взаимодействии. Роль болот в формировании ландшафта прямо пропорциональна их массе, а она может достигать просто колоссальных размеров. Болота только центральной части Западной Сибири, если считать и торфяную залежь, и покрывающую их растительность, «весят» около 100 млрд. т. Такая гигантская обильно увлажненная толща не может не влиять на физико-географическую обстановку.
Болота могут оказывать влияние на формирование теплового, радиационного баланса. Например, величина радиационного баланса любого участка земной поверхности в первую очередь зависит от его отражательной способности (альбедо). Чем меньше альбедо, тем больше поглощается солнечной радиации. Огромные площади верховых сфагновых болот отличаются небольшой величиной альбедо (порядка 15%), значительно меньшей, чем суходолы. Именно это свойство болот в значительной степени может влиять на континентальность климата Западной Сибири в сторону ее смягчения, потому что испарение с их поверхности достаточно велико. В районах, где болота занимают 40% от общей площади и более, испарение с них составляет основную долю в круговороте влаги.
Степень испарения во многом зависит как от географического расположения болотного массива, так и от типа болота. Обилие лишайников в растительном покрове тундры и лесотундры, присутствие многолетней мерзлоты, вплотную прилегающей к корнеобитаемому слою, — все это значительно уменьшает отдачу влаги в атмосферу. На одних и тех же выпуклых олиготрофных сфагновых болотах средние многолетние показатели этого процесса колеблются от 316 до 434 мм. Разница между минимальными и максимальными величинами почти в полтора раза.
Выше упоминалось о своеобразии водного режима сложных болотных систем, очень типичном для крупных
болот с рельефом, получившим название грядово-мочажинного. Возвышенные участки — гряды, как вы помните, регулярно чередуются со значительно более увлажненными понижениями-мочажинами. В понижениях могут располагаться мелкие озерки. Так вот, мочажины и озера испаряют примерно одно и то же количество влаги. Но испарение с гряд, густо покрытых мхом, травами и болотными кустарничками, может превосходить испарение с открытой водной поверхности.
В Западной Сибири пояс максимального испарения (350 мм) совпадает с подзоной южной тайги. Конечно, этому способствует немалое количество атмосферных осадков (500 мм), но несомненно важную роль играет и сильная заболоченность территории. Замечено, что повышенная относительная влажность создается не только над поверхностью болот, но и над прилегающими к ним лесами и лугами. А это очень важный фактор успешного роста и развития растений. В таких условиях происходит большое накопление органических веществ не только лесной и болотной растительностью, но и сельскохозяйственными культурами. Дополнительное увлажнение, создаваемое болотами, постоянно снижает отрицательное воздействие нередкой атмосферной сухости воздуха в таежной зоне и приходящих с юга суховеев в лесостепи.
Однако будем объективными. Не следует забывать и об отрицательных последствиях чрезмерного переувлажнения почвы. Ведь этому неизменно сопутствует уменьшение в почве количества кислорода, ухудшающее условия роста растений. По-видимому, нет нужды доказывать необходимость мелиоративных работ на таких территориях. Речь о другом: их организация должна быть рациональна. Только тогда появляется надежда избежать отрицательных последствий в окружающем ландшафте.
Сотрудниками Государственного гидрологического института в течение ряда лет изучалось влияние на окружающую среду крупномасштабных осушительных мелиораций. В частности, работы велись на севере Западной Сибири, где особенно важно предугадать возможные изменения теплового режима многолетней мерзлоты. Оказалось, что заболоченные пространства в этой зоне осушают разными методами. Оптимальный вариант тот, при котором остается нетронутым растительный покров. Он
защищает слой многолетней мерзлоты, и значительного изменения гидрологического режима не происходит.
Но если растительный покров при мелиоративных работах не сохраняется, то неизбежно увеличивается глубина сезонного оттаивания, не исключено развитие термокарста, эрозии, солифлюкции. В результате может произойти разрушение рельефа, в первую очередь возвышенных участков: холмов, террас. А вместо осушенного пространства вновь возникнут непроходимые болотные топи. Выпустить джинна из бутылки легко, а чтобы воспрепятствовать его сокрушительной деятельности, придется приложить массу сил и средств, которые могли бы иметь более разумное применение.
Следует также учитывать то, что районы распространения вечной мерзлоты имеют ярко выраженную специфику. Невнимание к ней может привести к разрушению капитальных сооружений и превращению значительных территорий в непригодные земли, недоступные для освоения в течение длительного времени.
При планировании широких осушительных мероприятий в любом районе страны непременно должны учитываться возможные изменения водно-теплового режима. В первую очередь это касается почвы. Резкие перемены в обычной для нее физико-химической обстановке отрицательно отражаются на ее продуктивности. Между тем актуальность освоения переувлажненных территорий становится все более острой. Хотя бы в той же Западной Сибири. После открытия в ее недрах нефти и газа население края значительно возросло. Естественно, возникла неотложная задача расширения местной продовольственной базы, что во многом связано с созданием площадей, пригодных для выращивания культурных растений. Природные условия Сибири суровы, и в ряде районов возделанные участки не составляют и сотой доли от общей территории.
Сейчас предпринимаются меры по превращению ряда участков зоны БАМа в сельскохозяйственные угодья. Здесь это еще более важно. Население районов, объединяемых новой магистралью, растет очень быстро, а площадей, пригодных для освоения, только в западной части зоны насчитывается свыше 120 тыс. га.
Рациональное использование болот — одна из задач Продовольственной программы. Культурные растения должны давать устойчивые урожаи там, где
простираются заболоченные пространства. Но природа болот различна, различна и многовековая история их формирования. Ее надо знать, чтобы учесть даже мелкие особенности при попытках хозяйственного освоения. Только тогда можно добиться успешных, действительно положительных результатов без нарушения многовековых закономерностей формирования современных ландшафтов.
Авторы этих строк не случайно уделяют столько внимания рассмотрению мелиорации заболоченных пространств. «Совершенно очевидно, — пишет известный гидролог К. Е. Иванов, — что любое преобразование компонентов естественных ландшафтов, производимое в крупных масштабах на больших территориях и связанное с тем или другим видом производства и использования, не может осуществляться без учета той роли, которую выполняют эти компоненты в общем физико-географическом процессе».
Действительно, любой природный объект, подвергающийся антропогенному воздействию, динамически устойчив, пока сохраняются его многочисленные связи, его полное единство с окружающим ландшафтом. К нарушению существующего равновесия требуется подходить с необычайной осторожностью. Иначе, если даже отбросить неисчерпаемый ущерб, приносимый природе, само мероприятие окажется убыточным для народного хозяйства. Особенно опасны непродуманные решения и действия, когда люди касаются такого важнейшего компонента биосферы, как водные ресурсы. В полной мере сказанное относится и к теме нашего повествования — болотам.
Конечно, бережного отношения заслуживает любое природное образование, но все, что связано с вторжением в сферу водного режима, нуждается в особо деликатном подходе. Болота осваивать нужно. Нельзя, чтобы такие естественные богатства не нашли в народном хозяйстве всестороннего применения. Но разнообразие болотных систем, различие в их структуре и тех функциях, которые они выполняют в тех или других климатических зонах, заслуживают самого пристального внимания. Учет их — основа для рационального освоения, охраны и оценки устойчивости к тем или иным внешним воздействиям. К. Е. Иванов считает, что нельзя приступать к разработке болотных пространств без целого комплекса предварительных мероприятий. Мы позволим себе перечислить некоторые из них.

Основной путь для предельно разумного подхода к болотным образованиям различных типов — детальное познание их природных свойств и потенциальных возможностей. Очень важно, в каком районе страны находится болото и какие хозяйственные задачи ставятся при его освоении. Огромное количество болот в нашей стране вынуждает к составлению их кадастра. С ним связано проведение экономической оценки болотного фонда СССР, установление современных ресурсов болот, направления их использования в обозримом будущем, опять-таки с учетом особенностей различных типов.
В постановлении Центрального Комитета КПСС и Совета Министров СССР «О плане мелиорации земель на 1976—1980 гг. и мерах по улучшению использования мелиорированных земель» (1976 г.) строго указывается, что подобные работы могут выполняться только «с учетом влияния... на экологические, физико-географические и социально-экономические процессы».
Сохранение и разумная эксплуатация болотных ландшафтов — проблема важнейшая, особенно в нашей стране, располагающей более чем 2/3 заторфованных площадей земного шара. Сейчас претворяется в жизнь план повышения сельскохозяйственной продуктивности Нечерноземной зоны РСФСР. В этом регионе свыше 50 млн. га болот, с полным основанием относимых к бросовым и ненужным землям, хотя бы потому, что болотные ягодники, особенно в северных районах, используются максимум на одну пятую. Остальной урожай сгнивает на корню. Освоение болот — важная составляющая в повышении общей продуктивности Нечерноземья. При этом нельзя забывать, что болота — неотъемлемая часть биосферы, географический фактор, в значительной степени определяющий экологическое равновесие среды.
Эти мысли далеко не новы, поскольку высказывания в защиту болот прозвучали еще в конце прошлого века. Но серьезное внимание охране болотных ландшафтов стало уделяться лишь за последнее десятилетие. Отрадно видеть, что даже те организации, которые непосредственно занимаются составлением схем и планов мелиоративных работ, намечают, какие из них необходимо охранять, причем безотлагательно, в первую очередь.
Трудности, с которыми сталкивается мелиоратор, сопровождают его в течение всей работы. Даже самые незаметные промахи, допущенные вначале при освоении
болотного массива, со временем могут стать серьезным препятствием на пути устранения нежелательных гидрологических изменений. Проведение мелиорации заболоченных пространств нуждается в очень большой осторожности. По-видимому, сам термин «осушение» нуждается в уточнении. Ведь цель таких работ не механическое удаление влаги, а создание водно-воздушного режима почвы, наиболее благоприятного для роста и развития растений. Из освоения любого заболоченного пространства можно извлечь максимальную пользу лишь при учете природных закономерностей и сохранения возможностей воспроизводства ресурсов биосферы.
В нашей стране, где леса заболочены минимум на четверть, осушение почв вызывается необходимостью более полного использования лесных богатств. Мелиорация — важнейшая отрасль лесозаготовительной практики. Но обязательность ее не избавляет от возможных ошибок. Известны примеры, когда бурное строительство осушительных каналов ведется без сооружения подъездных путей и мелиорированные участки становятся недоступными для эксплуатации. На осушенных болотах возникают пожары, сухая торфяная почва легко воспламеняется. Попробуйте быстро ликвидировать очаг возгорания, если к нему можно добраться лишь по воздуху. В итоге затраты на мелиорацию не окупаются, а вдобавок создаются новые трудности.
Есть и другие последствия мелиорации лесных болот, о которых часто забывают. Осушение мелких озер и стариц, уменьшение зеркала заводи ухудшают условия существования водоплавающей дичи и вообще всей живности, обитание которой связано с водоемами. Нечего говорить, что прокладка канав и строительство дорог могут полностью ликвидировать излюбленные места весенних токовищ боровой дичи и просто распугать лесных обитателей. Но с этим лесозаготовители не считаются вообще, хотя даже при минимальном учете интересов охотничьего промысла этого нетрудно избежать.
Справедливости ради стоит подчеркнуть, что существует и немалый положительный опыт мелиорации заболоченных пространств. Правда, в первую очередь это касается болот низинного и переходного типа с целью их сельскохозяйственного освоения, когда осушение проводится грамотно. Закономерный итог — высокий экономический эффект.

Только за годы девятой пятилетки в Карельской и Коми АССР, в Архангельской и Вологодской областях 207 тыс. га болот превращены в сельскохозяйственные угодья. Они теперь дают обильные урожаи: сена и многолетних трав — 60 ц/га и более; однолетних трав — 200—300; капусты и кормовой моркови — 500—600; зерновых (овса, ржи) — 30—33 ц/га. За то же время осушено 437 тыс. га заболоченных лесов. Под влиянием лесоосушительной мелиорации прирост древесины возрос на 2—5 м3/га в год, а запасы древесины увеличились в 3—5 раз по сравнению с древостоями заболоченных почв. За десятую пятилетку площадь осушенных болот и заболоченных земель в перечисленных районах увеличилась еще на 340 тыс. га для сельского хозяйства и на 605 тыс. га для лесных разработок.
Еще раз упомянем о значении болот как постоянных источников дикорастущих ягод. В первую очередь это касается верховых болот, которые лучше оставлять в естественном состоянии. Не так легко любое болото превратить в пастбище для скота. Если не провести комплекс мероприятий по окультуриванию осушенного участка, то его продуктивность будет настолько низкой, что мелиоративные работы не окупятся долгие годы. А почва верховых болот не пригодна для многих кормовых трав.
Изучению ресурсов и путей использования диких ягодников сейчас уделяется все больше внимания. На XII Международном ботаническом конгрессе, проходившем в 1975 г. в Ленинграде, многие докладчики отмечали, что в тундре, лесотундре и лесной зоне имеют по-настоящему хозяйственное значение такие болотные ягодные растения, как клюква, брусника, голубика, черника, морошка, водяника. В ряде районов развернуты работы по культивированию ягодников, особенно клюквы. Первые же опыты, проведенные в Горьковской области и Белоруссии, дали обнадеживающие результаты: урожай достигает 250—300 кг/га и более.
Уже ряд лет белорусские ботаники изучают продуктивность черничников республики. Разработаны рекомендации по расширению площадей ягодников, создаются специализированные хозяйства, уже получающие высокие урожаи черники. Ученые настойчиво рекомендуют распространить полученный опыт и на другие ягодники.
Важность изучения и сохранения болот мира получила убедительное подтверждение в решении специальной
конференции Международного союза охраны природы и ЮНЕСКО, проходившей в 1967 г. в Лондоне. Организована международная группа «Телма», которая призвана заниматься этими вопросами. В настоящее время в «Телма» входят представители 18 стран и с самого начала — Советский Союз. В программе группы обосновывается необходимость охраны болот, перечисляются соответствующие задачи. Болота нужно сохранять в качестве природных эталонов, как документы послеледниковой истории растительности и климата, место обитания редких видов животных и растений, не менее редких растительных сообществ. Болота также полезны в качестве учебных и экскурсионных объектов, мест активного отдыха и туризма и источников диких ягод.
Значение болот как водорегулирующего фактора подчеркнуто в постановлении ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об усилении охраны природы и улучшении использования природных ресурсов» от 29 декабря 1972 г.
В программе «Телма» выделяется несколько градаций болот по их важности как природного объекта. Соответственно устанавливается и статус их охраны. Предлагается различать болота международного, регионального и узкоместного значения. В большинстве стран Европы, в Канаде и США создаются или уже созданы болотные заповедники и заказники. Кроме этого, планируются национальные парки на болотах. У нас в стране число специальных болотных заповедников до последнего времени было невелико. Начало им было положено в Прибалтике. Свыше 20 болот стали заповедными в Горьковской области. Отдельные небольшие болотные массивы входят в состав крупных заповедников. О создании заповедников и национальных парков на болотах, «где природа должна сохраняться в качестве памятников на вечные времена в нетронутом виде», писал еще в 1909 г. П. А. Федченко.
Советской группой «Телма» намечено к охране 150 болот. Но это пока немного, тем более что ряд болот уже входит в территории заповедников и заказников. В список, разработанный советскими участниками группы «Телма», пока не вошли болота местного значения, а также болота-ягодники. На огромных пространствах Сибири предлагается сохранить всего 17 болотных массивов. Болота заслуживают гораздо большего внимания.
Несомненно, изучение и последующее освоение
заболоченных пространств связано с серьезными трудностями. Для преодоления их понадобится много сил и средств, но они окупятся наверняка. Важно подойти к решению проблемы по-хозяйски. Необходима правильная ориентация специалистов и общественности на решение связанных с этим вопросов. Огромные богатства болотных массивов должны занять полагающееся им место среди используемых природных ресурсов нашей страны, государства победившего социализма.
ЛИТЕРАТУРА
Афанасьев А. Н. Поэтические воззрения славян на природу. М., 1968.
Вернадский В. И. Биосфера. М., 1967.
Добродеев О. М. Баланс и ресурсы свободного кислорода биосферы. М., 1977.
Дубов А. Д. Очерки по гидрологии болот. Л., 1936.
Иванов К. Е. Водообмен в болотных ландшафтах. М., 1976.
Ильин Р. И. Природа Нарымского края (рельеф, геология, ландшафты, почва). М., 1930.
Паустовский К. Повести и рассказы. М., 1953.
Проблемы гидрогеологии и инженерной геологии. Сборник. Минск, 1978.
Человек и среда обитания. Сборник. М., 1974.
Шебека В. Ф. Изменения микроклимата под влиянием мелиорации болот. М., 1975.

Березина Н. А. и др.
Б 48 Мир зеленого безмолвия (болота: их свойства и жизнь) /Н. А. Березина, О. Л. Лисс, С. К. Самсонов. — М.: Мысль, 1983. — 159 с., 12 л. ил.
75 к.
Книга знакомит читателя с неповторимым миром болот. Подробно освещаются их народнохозяйственное значение, важнейшая роль в сохранении естественного состояния современных ландшафтов. Особое внимание уделяется проблемам охраны болотных массивов и рациональному использованию их богатств.
Б 2001050000-060 		ББК 	26.82
004(01)-83 131-83	 551.0
Наталья Александровна Березина Ольга Леопольдовна Лисс Станислав Константинович Самсонов
МИР ЗЕЛЕНОГО БЕЗМОЛВИЯ (болота: их свойства и жизнь)
Заведующий редакцией Л. П. Воронин Редактор Ю. П. Митяева Младший редактор С. И. Ларичева Оформление художника Е. И. Владимирова Художественный редактор С. М. Полесицкая Технический редактор Л. П. Гришина Корректор Б. Г. Прилипко
ИБ № 1701
Сдано в набор 24.11.82. Подписано в печать 04.05.83. 	А10907. 	Формат
84˟108/32. Бумага типогр. № 2. Печать высокая. Гарн. литературная. Усл. печатных листов 9,66 с вкл. Учетно-издательских листов 10,39 с вкл. Усл. кр.-отт. 13,99. Тираж 65 000 экз. Заказ № 992. Цена 75 к.
Издательство «Мысль». 117071. Москва, В-71, Ленинский проспект, 15.
Ордена Октябрьской Революции и ордена Трудового Красного Знамени Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. Москва, М-54, Валовая, 28