Кельтские мифы

В оформлении обложки использованы иллюстрации:
Bourbon-88, ReVelStockArt, Tanvir Ahmed Siddique, paranoido, Yojo / Shutterstock / FOTODOM
Используется по лицензии от Shutterstock / FOTODOM
Во внутреннем оформлении использованы фотографии:
Formatoriginal, aslysun, Lux Blue, Jim Dwyer, Andy333, Puripat Lertpunyaroj, Paul Seft el, Gilmanshin, Frank Parolek,
tikusnn, Tatohra, Kanuman, totajla / Shutterstock.com
Используется по лицензии от Shutterstock.com

© Николаева А.Н., текст, 2023
© ИП Москаленко Н.В., оформление, 2023
© Давлетбаева В.В., обложка, 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2024

Введение
Эта книга познакомит вас с увлекательной, сложной и загадочной мифологией древних кельтов. Задача перед
авторами книги стояла весьма трудная. Во-первых, большинство кельтских мифов дошли до нас в неполном виде, в
отрывках и пересказах, иногда сильно противоречащих друг другу. Во-вторых, древние кельты (галлы) – это не
единый народ, в составе кельтской общности было множество племен и племенных союзов, мифы которых подчас
различались достаточно сильно. Кроме того, на исконную основу – собственно кельтские мифы – наложилось
влияние скандинавской, римской, англосаксонской мифологий. Впрочем, все это будет подробно рассмотрено
позднее.
Обратимся пока к важному вопросу – что такое миф?
Самый популярный вариант ответа: «Это что-то такое про древних богов и героев». А некоторые вообще ставят знак
равенства между мифом, сказкой и религиозным преданием, но делать этого не следует.
Миф – это очень широкое понятие, которое, по сути, представляет собой картину мира древнего человека и отвечает
на важные вопросы: кто создал Вселенную? Как появились небо и земля? В чем причины таких природных явлений,
как дождь, землетрясение, шторм, ураган? Почему люди испытывают различные чувства и эмоции? И с точки
зрения древнего человека причина всего этого – некие могущественные силы, гораздо более сильные, чем люди.
Современные ученые, издающие древние мифы, называют эти силы «богами», что не совсем правильно, потому что
таким образом смешиваются миф и религия. Как называли эти силы сами древние греки, скандинавы, кельты или
египтяне – нам в большинстве случаев неведомо.
Главная примета мифологической картины мира – существование богов рядом с человеком, общение с ним,
несмотря на могущество и силу. Во множестве древних мифов боги принимают участие в человеческих битвах, дарят

людям подарки (или, напротив, жестоко их наказывают), дают советы. А иногда даже рождаются дети от связи богов
и людей!
Многие названия на карте Европы имеют кельтское происхождение: Бельгия, Богемия, Галиция, Лион, Париж и
многие другие.
Когда на смену мифологическому сознанию приходит религиозное, бог (или боги) уже не воспринимаются как нечто
близкое и во всем подобное человеку. Отныне бог стоит высоко над миром, требует безоговорочного подчинения,
строгого выполнения правил-догматов. Теперь с богом нельзя договориться, принеся ему жертву, можно лишь
неукоснительно исполнять его волю.
Момент превращения мифа в религиозное предание сложно отследить. Процесс продолжался на протяжении
многих веков; на смену многим богам, символизировавшим природные силы и душевные порывы, пришли новые –
всемогущие, непостижимые, всеведущие. Затем на смену религиозному сознанию приходит философское,
основанное на научном познании и опыте.

У. Стьюкли. Друид. 1724 г.

И, наконец, сказка. У нее есть важнейшее отличие и от мифа, и от религиозного предания: тот, кто рассказывает
сказку, воспринимает ее именно как рассказ для развлечения, который вовсе не обязан быть правдой, тогда как миф
и повествование о боге (богах) всегда является истиной с точки зрения человека того времени. Но многие
мифологические персонажи постепенно перекочевали в сказки и легенды, а также в художественные произведения,
и примеры этого также будут рассмотрены в этой книге.
Кельтская мифология – одна из самых сложных для изучения. В рамках небольшого издания, конечно, невозможно
создать стройную картину развития мифов, рождавшихся на территории, некогда заселенной загадочным народом
кельтов. Но тем не менее давайте начнем путешествие в этот увлекательный мир, отделенный от нас сотнями и
тысячами лет!

Глава 1
Кто такие кельты, и что нам о них известно
Больше кельтов, хороших и разных!
Если задать неспециалисту – не филологу, не историку, не археологу – вопрос «Кто такие кельты?», то человек,
скорее всего, задумается. А ответы на этот вопрос будут весьма разнообразны. «Они, кажется, вымерли», – ответит
один. «Они до сих пор живут… вроде бы, в Ирландии», – выскажет предположение второй. Третий, самый
начитанный и «насмотренный», возможно, сообщит, что древние римляне называли кельтов галлами, воевали с

ними… а еще вспомнит комиксы и фильмы из цикла про Астерикса и Обеликса, где кельты-галлы – так же, как и
римляне, впрочем, – представлены в откровенно карикатурном виде.
Доля истины есть во всех трех вариантах ответов. Но кто они – кельты – на самом деле?
В общих чертах можно сказать так: кельты – это индоевропейские племена (относящиеся к носителям
индоевропейских языков), проживавшие со второго тысячелетия до нашей эры на землях, ныне занимаемых
несколькими европейскими государствами.
Во времена своего расцвета кельты занимали территорию современных Франции, Бельгии, Швейцарии, Британских
островов, часть Италии, Испании, Балканского полуострова. Столь широкая область расселения позволяла
заниматься и земледелием, и скотоводством, и охотой, и, конечно же, улучшать свое благосостояние набегами на
соседей. Хотя бы на ту же Римскую империю. Кельты были весьма воинственны; воинственность усугублялась тем,
что они хорошо умели обрабатывать металл. Некоторые исследователи считают даже, что именно кельты первыми в
Европе начали изготавливать железное оружие и железные орудия труда, но это спорная точка зрения.
Немного лингвистики
Индоевропейские языки выделялись из так называемого праиндоевропейского, носители которого, по мнению
исследователей, проживали в приволжских и причерноморских степях. На протяжении долгого времени славянские,
кельтские, германские и многие другие языки существовали именно в рамках праиндоевропейского.
Полибий, древнегреческий историк, живший во II веке до нашей эры, описывал кельтов как людей рослых,
красивых, с голубыми глазами и светлыми или рыжими волосами. Еще один грек, Диодор Сицилийский (I век до
нашей эры), сообщает, что кельты любили яркую одежду, особенно клетчатую и полосатую, носили крупные
украшения. Отличительной особенностью кельтского костюма (мужского, конечно) были штаны. Казалось бы, что
такого особенного в этой детали гардероба? Но надо сказать, что штаны в то время встречались довольно редко, и в
основном у тех народов, которые рано начали использовать лошадей для верховой езды – то есть в первую очередь у
кочевников. Изящные греки и римляне, носившие тоги и туники, считали всех одетых в штаны варварами (у них
самих лошади в то время чаще запрягались в колесницы и повозки). Впоследствии, правда, римляне оценили этот
предмет одежды. Причин было много: и продвижение Рима на север, и развитие кавалерии, и то, что в римском
войске становилось все больше и больше варваров-наемников… Да и элементарное удобство – даже спесивые
римские аристократы в итоге поняли, что в походе, верхом на коне в штанах как-то приятнее, чем без оных.
Но вернемся к галлам.
И мужчины, и женщины отращивали длинные волосы; мужчины, кроме того, украшали себя внушительными усами.
Многие античные авторы пишут, что галлы, видимо считая светлые оттенки волос красивыми, стремились еще
больше осветлить растительность на голове. Кроме того, они смачивали волосы «известковым раствором», что
позволяло либо вздыбить их ежиком (если они были не слишком длинными), либо затейливо уложить в виде жгутов
– волосы благодаря извести становились такими жесткими, что больше напоминали шлем или панцирь. Зачем это
делалось – точно неизвестно. Есть предположение, что у подобных причесок был какой-то ритуальный смысл. А
может быть, все гораздо проще и такими «укладками» стремились запугать врага. Да и была ли это именно известь
или, скажем, каша из глины с водой? Проверить правоту или неправоту античных авторов сейчас уже невозможно.
Если же никаких дополнительных субстанций на волосы нанесено не было, то их могли заплести в косы или увязать
в разнообразные хвосты.
Диодор Сицилийский писал: «На своих головах они носят бронзовые шлемы с большими выступающими частями,
благодаря чему выглядят исполинами. Есть у них также шлемы с рогами и с изображениями различных животных».
Что касается рогов, то археология не дает нам явных подтверждений словам Диодора. Кельтские шлемы могли быть
довольно разнообразными по форме, но рогатых либо украшенных еще каким-то подобным образом обнаружено не
так много. Например, в XIX столетии в Темзе неподалеку от моста Ватерлоо был найден кельтский шлем,
украшенный двумя внушительными толстыми рогами. Благодаря месту нахождения его так и назвали – «шлем
Ватерлоо». Но он изготовлен из тонкой бронзы, а судя по форме – не так уж плотно сидел на голове. Поэтому
археологи предполагают, что этот шлем был предназначен скорее для каких-то обрядов, а не для сражений и
устрашения врага.

Шлем Ватерлоо. II–I в. до н. э.
Зачем человеку рога?
«Рогатый» стереотип связан не только с кельтами, но и, например, с северянами-викингами: в массовой культуре
сложился классический образ викинга в рогатом шлеме. Но результаты раскопок также не дают нам возможности
считать, что подобные шлемы скандинавы носили постоянно. Вероятнее всего, так же, как и кельты, они
использовали подобные шлемы для каких-то обрядов.

Также Диодор упоминает, что перед битвой самый сильный воин кельтов вызывал на бой лучшего из рядов
противника. Если сражение завершалось его победой – он отрезал голову врага и вешал на упряжь своего коня.
Насколько распространен был этот жутковатый обычай – неизвестно, но, например, есть сведения о том, что
римский военачальник и государственный деятель Луций Постумий Альбин погиб в бою с галлами в 216 году до
нашей эры. По словам Тита Ливия, он сражался до последнего, не желая попадать в плен к варварам. В итоге из его
черепа галлы изготовили чашу, оправленную золотом. Впрочем, подобный сюжет в военной истории встречается
часто и связан не только с кельтами. Как известно, славянского князя Святослава после неудачного сражения с
печенегами постигла точно такая же судьба.
…Древнеримский полководец IV века до нашей эры Тит Манлий получил прозвище Торкват (дословно –
«украшенный ожерельем») за то, что в бою один на один с кельтом громадного роста сорвал с шеи противника
ожерелье-торквес и надел на собственную шею.

Золотой кельтский торквес. Ок. II в. до н. э.

Торквесы – шейные обручи – у кельтов были весьма распространены, как и у многих других народов. У славян
аналогичные ожерелья именовались гривнами. Причем, что интересно, первоначально они являлись в основном
женским атрибутом, но с течением времени превратились в украшение для мужчин, преимущественно воинов.
Видимо, торквесы могли играть роль знака отличия, культового предмета или оберега, а также средства платежа – в
захоронениях часто встречаются отдельные кусочки драгоценных ожерелий. Скорее всего, ими расплачивались
просто как кусками драгметалла, «на вес».
Военные дарования кельтов оценивают по-разному. Обычно они брали силой и удалью, при этом не отличались
дисциплиной и не слишком уделяли внимание тактике. Но внешний вид кельтов – лохматых, ярко одетых, свирепых
– часто приводил врагов в замешательство и страх.
При этом кельты были хорошими наемниками и быстро обучались «классическому» военному делу под
руководством толкового военачальника.
Ценным источником сведений – и о завоеваниях Рима, и о кельтах – являются «Записки о галльской войне» Юлия
Цезаря. Но почему «галльской»? Почему римляне называли кельтов галлами и как появилось название «кельты»?
Знаменитый полководец и правитель писал:
«Галлия по всей своей совокупности разделяется на три части. В одной из них живут бельги, в другой – аквитаны, в
третьей – те племена, которые на их собственном языке называются кельтами, а на нашем – галлами. Все они
отличаются друг от друга особым языком, учреждением и законами»[1]. Ранние сведения о кельтах содержатся также
в трудах Геродота – историка V века до нашей эры.
Как видим, Цезарь называет кельтов галлами и утверждает, что «кельты» – это, видимо, самоназвание народа. Но
все ли так просто? И кто такие «бельги» с «аквитанами»?
Начнем со второго вопроса. «Бельги» или «белги» – это, вероятнее всего, группа племен либо родственная кельтам,
либо прямо относящаяся к ним. С «аквитанами» сложнее. Известно только, что это некий народ, живший на
территории исторического французского региона – Аквитании, но вот кто они и откуда взялись— достоверно
неизвестно. Высказываются предположения, что это родственники иберов, которые также являются весьма
загадочным народом: то ли они пришли из северной Африки, то ли из восточного Средиземноморья, то ли… тоже
были кельтами!
Геродота называют «отцом истории» благодаря его трактату «История», в котором содержались сведения об
обычаях многих современных ему народов и о крупных войнах того периода.
О том, кто именно назвал кельтов кельтами, имеются разные сведения, обычно называют древнегреческого историка
и географа, предшественника Геродота, Гекатея Милетского (VI–V век до нашей эры). Происхождение названия
точно не выяснено. Его переводят и как «скрытные» (возможно, благодаря способности кельтов нападать внезапно),
и как «высокие» (большинство современников пишут о том, что кельты отличались крупным телосложением). Кто
дал это название – то ли сами кельты так именовали себя, то ли соседи – достоверно неизвестно.

Очень важный момент: в любом случае «кельты» – это собирательное наименование, включавшее в себя множество
племен. Да, у этих племен было много общего – внешность, одежда, оружие, схожий язык и верования… И все же
кельты – это «множество в едином». Приведем лишь несколько примеров кельтских племен: бойи (бои), гельветы,
паризии, сеноны, бритты, скотты, галаты и многие другие.
Почему римляне назвали кельтов галлами?
Здесь тоже есть несколько версий. Самая распространенная из них – слово «галл» произошло от латинского gallus, то
есть «петух». Именно так воспринимали римляне одетых в яркие одежды, лохматых рыжеволосых чужеземцев. Но
есть также вариант, согласно которому первыми так называть кельтов начали вовсе не римляне, а германцы. И слово
это означало просто «чужестранец», «тот, кто говорит на чужом языке».
Что касается взаимоотношений кельтов с Римом – они были неустойчивыми. Риму нужны были земли, в том числе и
занятые галлами-кельтами. Последние, так и не создав на протяжении всей своей истории сильного
централизованного государства, не упускали случая пограбить римские территории.
Можно ли определить, где прародина кельтов? Ведь они далеко не сразу расселились по большей части Европы.
Вопрос этот довольно сложный, но большинство ученых считает, что территория, на которой жили «протокельты»,
находится практически в центре европейских земель. Проведите мысленно прямую линию через Апеннинский
полуостров вдоль, к Британским островам; примерно там, где эта линия пройдет через середину Европы, и
располагались земли первых кельтов.

Геродот. Изображение ок. II в.

Таким образом, на многих территориях кельты были пришлым народом. Классический пример – Британские
острова. Известно, что примерно в VII–VIII столетиях до нашей эры большая часть местного населения уже говорила
на кельтских языках и являлась носителями кельтской культуры, а проникать на острова кельты начали за несколько
столетий до того. Но вот, например, знаменитый Стоунхендж, который являлся то ли святилищем, то ли
обсерваторией, то ли еще чем-то таинственным и загадочным, скорее всего, строили не кельты, а их
предшественники. Хотя на этот счет есть разные мнения.
Когда родилась легенда?
Стоунхендж находится в английском графстве Уилтшир. На его территории были найдены древние захоронения, но
они относятся к значительно более позднему времени, чем то, в которое были построены его каменные конструкции.
Обычно строительство Стоунхенджа датируют примерно XIX–XV веками до нашей эры.
Самыми удачными для кельтов-галлов временами историки называют IV–III века до нашей эры. То ли в 390, то ли в
387 году до нашей эры они даже разграбили Рим!
А дело было так. Во время битвы у реки Аллия вождь кельтского племени сенонов Бренн пошел в атаку не на
главные силы римлян, а на их резервы. В итоге римские войска решили, что они окружены, и бежали с поля боя.
Кельты так напугали римлян, что часть горожан покинула город, а оставшиеся (и вместе с ними – остатки бежавшей
армии) несколько месяцев спасались на Капитолийском холме. Рим тогда был плохо укреплен, и сеноны долго и с
удовольствием жгли и грабили городские районы, правда, до Капитолия не добрались. Вернее, они несколько раз
предпринимали попытки штурмовать капитолийские укрепления, но окончились они неудачей. Во время одной из
таких атак, согласно Титу Ливию, римлян предупредили об опасности гуси, жившие при храме Юноны: услышав, что
кельты начали карабкаться на стены, птицы начали оглушительно гоготать и разбудили караульных, которые уснули

от усталости и голода. Так и возникла легенда о том, что гуси спасли Рим.

Стоунхендж. Современное фото

Римляне пытались откупиться от врагов. Бренн согласился снять осаду за тысячу мер золота. Когда наступил день
оплаты, кельты заявили, что согласны отмерять золото только теми гирями, которые они принесли с собой. При
этом кельтские гири были значительно тяжелее римских. Римские трибуны робко запротестовали, сказав, что при
использовании кельтских гирь им придется заплатить не тысячу мер, а значительно больше. И тогда Бренн положил
на весы свой меч и произнес ставшую крылатой фразу: «Горе побежденным!»
В этой легенде много неясного. Неизвестно, то ли откупились римляне, то ли нет. Есть версия, что им удалось
подтянуть свежие силы из других регионов и все-таки изгнать сенонов во главе с Бренном. Судьба самого Бренна
точно неизвестна.
Но через некоторое время удача начала изменять кельтам: римляне начали теснить их, кроме того, усилилась
активность германских племен, которые враждовали и с Римом, и с кельтами. Также в среде самих кельтов
участились столкновения между племенами и племенными союзами. В результате во время кампаний 58–51 годов до
нашей эры Цезарь захватил значительную часть Галлии. При Октавиане у галлов оттяпали еще кусок территорий –
по берегам Дуная и в Северной Испании, а позднее в состав Римского государства вошла часть Британии. В итоге
кельты отчасти ассимилировались, потеряли свою идентичность. Те, кто достаточно лояльно относился к Риму и
желал подзаработать, вступали в качестве наемников в римское войско.

П. Леюжер. Бренн кладет меч на весы. Иллюстрация из книги «История Франции в ста картинах». 1886 г.

Отступая под натиском врагов, кельты постепенно смешивались с другими народами и племенами – фракийцами,
иллирийцами и прочими. Так, например, кельты-бойи, вытесненные из Северной Италии, обосновались на
территориях, где в наши дни располагается государство Чехия. Здесь они дали землям название Богемия («Земля
бойев»); впоследствии бойи были частично ассимилированы славянами. Часть кельтов «романизировалась», то есть
приняла подданство и культуру Рима.
Важный момент
Собственной письменности галлы-кельты не создали, после начала активных контактов с Римом они иногда
использовали греческий язык и латынь. На Британских островах и территории Ирландии сохранились образцы так
называемого огамического письма, похожего на скандинавские руны и относящегося примерно к IV – Х векам. Но о
степени его распространенности известно мало. Возможно, это была тайнопись на основе латыни.
И все же кельтская культура сохранялась, хотя, конечно, далеко не всегда в чистом виде. Где и как это происходило?
Каким было дальнейшее историческое развитие кельтов и, соответственно, территорий, на которых они проживали?
Необходимо разобраться в этом, чтобы понять многие хитросплетения кельтской мифологии…

«Исторический забег» по кельтским землям
Начнем с Британии. Не с государства Великобритания, а с островной территории, на которой в древности проживали
кельтские племена, именовавшиеся бриттами. На землях нынешнего королевства, как уже было сказано, они были
пришлым народом, но примерно с VIII века до нашей эры до V века нашей эры составляли там большинство
населения.
Бритты упорно враждовали с Римом, ожесточенно сопротивлялись имперским амбициям римлян. Тем не менее
Британские острова в итоге были частично включены в состав римских владений как провинция Британия, а в
культуре бриттов стало заметно римское влияние.

Неизвестный автор. Ромул Август – последний император Западной Римской империи – отрекается от власти перед
вождем варваров Одоакром. XIX в.

В эпоху раннего Средневековья, в V–VI веке, начинается вторжение на территорию Британских островов германских
племен – англов и саксов. Римская империя под натиском германцев в это время уже прекращает свое
существование. На островах складывается несколько англосаксонских государств: Кент, Сассекс, Уэссекс, Эссекс,
Нортумбрия, Восточная Англия (Норфолк и Саффолк), Мерсия. В ходе германского завоевания островные бритты
были частично уничтожены, частично «германизированы», а частично вытеснены на территории нынешних Уэльса,
Бретани и Шотландии – и в последнем случае смешались с проживавшими там кельтами. Поэтому можно сказать,
что культура и мифология конкретно бриттов до нас дошла только «в составе» других кельтских преданий. И в итоге
дальнейшее развитие культуры кельтов на Британских островах и в ближайших окрестностях происходило в первую
очередь благодаря ирландцам (о них речь впереди), валлийцам (жителям Уэльса) и шотландцам.
На Британских островах в это время идет борьба за объединение англосаксонских племен и занятых ими
территорий. Король Уэссекса Альфред Великий (IX век) первым начал называть себя королем Англии (название, как
легко догадаться, появилось благодаря племенам англов). А чтобы англосаксам было не скучно объединяться, на
британские острова, начиная примерно с VIII века, регулярно вторгаются скандинавы-викинги, они же – норманны.
Вы можете спросить: «Зачем нам вся эта информация – об англах, саксах, викингах и прочих? Мы, кажется,
собирались изучать мифологию кельтов!» Но дело в том, что на развитие кельтских преданий – и на судьбу самих
кельтов, конечно же, – оказали огромное влияние все те исторические события, которые мы сейчас рассматриваем.
И без этого разобраться в кельтских мифологических, эпических и сказочных сюжетах было бы крайне сложно…

А. де Невилль. Вильгельм Завоеватель. 1883 г.
Уточнение
Викинги – это не название национальности или народа, это, можно сказать, профессия. Так называли выходцев со
Скандинавского полуострова, предков современных норвежцев, шведов и датчан, промышлявших морскими
походами (читай – разбоем) и – реже – торговлей. В Европе северян именовали норманнами, на славянских землях
– варягами.
В итоге на Британские острова вторгаются войска Вильгельма Завоевателя. Он был герцогом Нормандии – это
территория нынешней Франции; норманны закрепились там в IX–X веках, отсюда этот регион и получил название.
В 1066 году в битве при Гастингсе Вильгельм разбил войско Гарольда II Годвинсона, последнего англосаксонского
короля Англии, и провозгласил себя английским королем. Это был поворотный момент в британской истории:
Англия подчинилась нормандскому завоеванию и стала феодальной монархией.
Обратимся теперь к территориям современной Шотландии. Во времена Римской империи эта земля была известна
как Каледония, название «Шотландия» тогда еще не существовало. Соответственно, местное население обычно
именовалось каледонцами. А вот состав этих самых каледонцев был очень интересен. Это были, скорее всего, бритты
и некоторые другие менее крупные кельтские племена, а также пикты. Происхождение и культура последних
вызывает у исследователей много вопросов. Во-первых, не совсем понятно, кем были пикты в этническом плане. Их
называют кельтоязычными, то есть они говорили на языке, близком к кельтским. Но во всем остальном сходства
было не слишком много.
Современные историки обычно называют каледонцами пиктов и предполагают, что они были коренным населением
современной Шотландии, в отличие от пришлых кельтов.
Считается, что название «пикты» – латинское, и оно дословно означает «разрисованные». Римляне так прозвали
этот народ за пристрастие к сложным татуировкам, а также за то, что пикты перед боем дополнительно
разрисовывали тела и лица синей краской. Видимо, для дополнительного устрашения врага (а с римскими
захватчиками они боролись непримиримо). Местных бриттов пикты тоже довольно быстро подчинили и стали
полновластными хозяевами окрестных земель. На территории Шотландии сохранилось довольно много так
называемых пиктских камней – мегалитов с рисунками и некими загадочными знаками, а также символами уже
упоминавшегося огамического письма. Классический вариант изображения на подобном камне – так называемый
пиктский зверь, стилизованное изображение неустановленного животного. Это может быть дельфин, морской конек
или келпи (мифическая водяная лошадка). Также в нем видят собаку, быка, оленя… И даже лох-несское чудовище.
Назначение камней точно не установлено, возможно, ритуальное или памятное.

Пиктский воин. Изображение из книги У. Ховитта и Дж. Касселла «Иллюстрированная история Англии». XIX в.

К моменту заката Римской империи на земли нынешней Шотландии начинают вторгаться кельтские племена
скоттов (которые в итоге и дали название территории). Активно распространяется христианство, известно, в
частности, имя монаха Колумбы (не путать с Христофором Колумбом!), который в VI столетии обращал в истинную
веру местных язычников.
Читали балладу «Вересковый мед»? Там описаны события примерно того самого времени…
Культура пиктов приходит в упадок; язык, на котором говорили пикты, полностью исчез в эпоху Средневековья,
вытесненный кельтским шотландским языком. Сами же пикты были ассимилированы соседними народами и
племенами. Генетические исследования показали, что более чем у 10 % современных шотландцев присутствует «ген
пиктов».
История Шотландского королевства официально началась с 843 года. Король скоттов Кеннет Мак Альпин (Кеннет I)
полностью завоевал земли пиктов. И в итоге закрепилось название Скоттия, которое первоначально носили земли
нынешней Ирландии. К одиннадцатому столетию название уже окончательно превращается в Шотландию.
У Шотландии были сложные отношения с Англией, они то враждовали, то заключали династические браки. В конце
XIII столетия Эдуард I, английский король из династии Плантагенетов, разбив в сражении при Данбаре шотландское
войско, объявил себя королем Шотландским. Далее – снова несколько веков борьбы за независимость, и к концу
Средневековья на территории Шотландии в основном говорили на двух языках: англо-шотландском («скоттс»),
близком к английскому, и гэльском, сохранившем кельтскую самобытность (в основном в горных областях). В 1707
году был заключен «Акт об Унии» Англии и Шотландии, собственно, и ознаменовавший создание Королевства
Великобритания.
Направимся теперь на земли Уэльса. В древности они были заселены «бриттоязычными» племенами, в том числе –
предками современных валлийцев. После ослабления Римской империи на территории Уэльса образовалось
несколько кельтских королевств.
После того как в Англии воцарился Вильгельм Завоеватель, Уэльс признал свою вассальную зависимость от него,
правда, до конца XIII столетия жил более или менее свободно. Но в 1282 году последний король независимого
Уэльса – Левелин ап Грифилд – не смог противостоять английскому королю Эдуарду I Плантагенету, и именно с тех
пор титул Принца Уэльского стал присваиваться наследному принцу английского королевского дома. Валлийцы не
могли с этим смириться, и восстания на их территории продолжались непрерывно. При этом до середины XVI века
Уэльс формально считался автономным княжеством. Родной язык уэльсцев искоренялся, он считался неприличным
для изысканных англичан, но все же мифологическое и сказочное наследие Уэльса сохранилось. Оно пришло в
западноевропейскую литературу, и, по мнению литературоведов, позднее легло в основу легенд о короле Артуре!

Эдуард I. Изображение в Вестминстерском аббатстве. Кон. XIII в.

В 1707 году Уэльс окончательно стал частью Королевства Великобритания. На флаге современного Уэльса изображен
красный дракон, и в числе старинных местных легенд есть различные рассказы о подобных существах, но основной
смысл символа таков: красный дракон олицетворяет коренное население, готовое биться с захватчиками за свою
независимость.
Что же касается ирландских кельтов, то, судя по всему, они на острове Ирландия не были коренным народом –
пришли туда около II тысячелетия до нашей эры. Ирландия не входила в состав Римской империи, поэтому
романизация местных кельтов была выражена слабо. Относительно названия можно сказать, что слово Erie («Эриу»)
на древнеирландском предположительно было именем богини-покровительницы, олицетворявшей эту территорию.
В Европе и России также часто используется вариант «Эрин».
Историческая справка
Святой Патрик (IV–V века) был уроженцем Римской Британии и, судя по всему, происходил из довольно
состоятельной семьи. В возрасте 16 лет был похищен (по популярной версии, разбойниками-ирландцами) и
несколько лет провел в рабстве, где и обратился к Богу. После освобождения принял сан и начал проповедовать.
Наиболее известна его миссионерская деятельность в Ирландии, святым покровителем которой он является по сей
день.
В первой трети V века нашей эры благодаря святому Патрику в Ирландии распространяется христианство. День
памяти этого святого отмечается 17 марта, и одним из главных его атрибутов является листочек клевера. Считается,
что именно на примере таких листочков святой разъяснял догмат о Святой Троице.

Д.-Б. Тьеполо. Проповедь святого Патрика. 1746 г.

В итоге на острове складывается множество религиозно-культурных центров: монастыри, библиотеки, мастерские по
переписке богослужебных книг. Именно ирландскими монахами-христианами была создана одна из самых
известных рукописных книг Средневековья – богато иллюстрированная «Келлская книга» (около 800 года), в
которой содержатся четыре Евангелия с толкованиями и комментариями.
При этом в Ирландии не было каких-то жестких гонений на носителей традиционной языческой культуры, поэтому
наряду с христианскими ценностями там вполне успешно сохранялись древние сказания. С распространением
письменности они были еще и зафиксированы на бумаге (вернее, пергаменте). Напомним, что своей письменности у
галлов не было.
В IX–X веках на берегах Ирландии начинают активничать викинги. Не упуская возможности пограбить территории,
они тем не менее основывают несколько городов-портов, которые способствовали развитию в Ирландии внешней
торговли. Например, именно викингами был основан город Дублин. Местное же население в это время погрязло в
междоусобных войнах, и в итоге в XII столетии разобщенная и перессорившаяся Ирландия перешла под власть
английской короны. Впрочем, как и во многих других покоренных англичанами регионах, там началась затяжная
борьба за независимость – ирландские правители то заявляли о самостоятельности, то возвращались «под крыло»
Англии. Ситуацию усугубляло то, что между ирландскими и английскими правящими династиями время от времени
заключались династические браки, что постоянно обостряло спор о том, кто старше и у кого прав больше… Один из
самых трагических эпизодов ирландской истории – очередное «завоевание» Ирландии английским полководцем
Оливером Кромвелем в семнадцатом столетии. К этому времени к территориальным противоречиям прибавляются
еще и религиозные: большинство ирландцев были убежденными католиками, в Англии же все больше и больше
укрепляется местный протестантизм. Кстати, эта проблема не изжита в отношениях ирландцев и англичан до сих
пор.
Протестантизм
Основой для этого религиозного направления стали реформы немецкого священника Мартина Лютера,
призывавшего к очищению католической церкви от излишней роскоши. Немецкие протестанты получили название
лютеран, в Англии же это течение представлено англиканами.
И все же, несмотря на все исторические перипетии, ирландцы умудрились сохранить свои предания и легенды.
Частично благодаря тому, что некоторое количество поэтов-бардов и священнослужителей, желавших сохранить
«письменную и устную ученость», бежали на континент, где создавались так называемые ирландские колледжи.
1 января 1801 года Королевство Ирландия окончательно вошло в состав Великобритании. Появилось название
«Соединенное Королевство Великобритании и Ирландии». Правда, в декабре 1921 года был подписан документ,
согласно которому образовалось Ирландское Свободное государство. Таким образом, часть острова Ирландия
(Северная Ирландия) по сей день входит в состав Великобритании, а Республика Ирландия, занимающая часть того
же острова, представляет собой самостоятельное государство. И с 1920-х годов закрепилось название «Соединенное
Королевство Великобритании и Северной Ирландии».
Потомками древних кельтов сейчас являются следующие народы и этнические группы:
• ирландцы (проживающие как, собственно, на территории Ирландии и Великобритании, так и за границей);

• шотландцы;
• валлийцы (жители Уэльса);
• бретонцы, живущие во французской области Бретань;
• корнцы (корнуоллцы) – проживают в Корнуолле, графстве на юго-западе Великобритании;
• мэнцы – население острова Мэн в Ирландском море.
Простите, а как же французы? Ведь Древняя Галлия занимала в том числе и территории современной Франции, а
одним из символов этого государства до сих пор является «галльский петух». Французы считают, что эта птица
достоверно отражает боевой и задорный дух французской нации… Птица-то боевой дух, может, и отражает, но вот
современное население Франции уже практически не имеет никакого отношения к древним галлам. В основном
сегодняшние французы – это потомки германцев-франков, расселявшихся на этих землях в эпоху раннего
Средневековья.

А. Дюрер. Ирландские наемники. 1521 г.

Сложно? Будем надеяться, что не очень. Тем более что нам еще нужно разобраться, как во всей этой исторической
«мясорубке» сохранялись мифы и легенды древних кельтов…

Глава 2
Кельтские мифы, которых не было… или были?
Спасибо бардам и монахам-переписчикам!
Говорить о кельтской мифологии в целом очень сложно. До нас практически не дошли сведения о сотворении мира в
представлении кельтов, весьма разрозненными и запутанными являются сведения о богах, сложно проследить
происхождение той или иной легенды… Почему сложилась такая ситуация?
Мифы кельтов как таковые рождались задолго до появления возможности их записать. Во втором тысячелетии до
нашей эры у них уже в любом случае имелись мифологические представления о мире, но они никак не записывались
и передавались устно, от человека к человеку. Какие-то сведения о кельтских богах и героях фиксировались
греческими и римскими авторами во времена господства Римской империи, но в большинстве своем эти авторы не
ставили перед собой цель создать серьезное исследование «варварской мифологии», и сведения эти отрывочны.
Например, Юлий Цезарь, долго воевавший с кельтами-галлами, казалось бы, должен был изучить их вдоль и
поперек. И все же в своих «Записках о галльской войне» он пишет о галлах следующее: «Из богов они больше всего
почитают Меркурия. Он имеет больше, чем все другие боги, изображений; его считают изобретателем всех искусств;
он же признается указывателем дорог и проводником в путешествиях; думают также, что он очень содействует
наживе денег и торговым делам. Вслед за ним они почитают Аполлона, Марса, Юпитера и Минерву. Об этих
божествах они имеют приблизительно такие же представления, как остальные народы: Аполлон прогоняет болезни,
Минерва учит начаткам ремесел и искусств, Юпитер имеет верховную власть над небожителями, Марс руководит
войной. Перед решительным сражением они обыкновенно посвящают ему будущую военную добычу, а после победы
приносят в жертву все захваченное живым, остальную же добычу сносят в одно место»[2].
Как видим, Цезарь довольно лихо приписывает галлам веру в… римских богов. На самом деле, конечно, он просто
сопоставил «обязанности» кельтских божеств с римскими и вписал в свое произведение именно римский вариант,
заботясь о том, чтобы все это было понятно потенциальному читателю. Но вот исследователям он задачу совсем не
упростил.

О галлах, кроме авторов, упоминавшихся выше, писали греческий философ и ученый Посидоний (II–I века до нашей
эры), представитель «римской Греции» Страбон (I век до нашей эры – I век нашей эры), римские ученые и писатели
I–II веков нашей эры Плиний Старший, Тацит, Лукан… Но этих сведений для создания полной достоверной картины
недостаточно.
О ранних представлениях кельтов относительно природных сил, богов, наличия загробного существования мы
можем судить в основном по открытым археологами захоронениям, но сведения эти также довольно ограниченны.
Например, бесспорно, что кельты верили в существование некоего «мира после смерти», иначе не укладывали бы в
захоронения предметы, которыми покойный пользовался при жизни. Но погребения (за редким исключением) не
дадут информации об именах богов и героев, об их иерархии и так далее…
Записывать кельтские мифы, легенды и сказания начинают только в эпоху Средневековья – это справедливо и для
шотландских, и для ирландских, и для прочих кельтских мифов. Естественно, к этому времени в них было заметно
влияние не только норманнов и римлян, но и серьезно укрепившегося христианства. Никто не спорит, что кельты
были очень самобытны и старались сохранить эту самую самобытность, но ход событий диктовал свои условия. И
получается, что те версии кельтских мифов, которые известны нам сейчас, представляют собой наиболее поздние их
варианты, да еще и с посторонними «примесями». Созданные монахами средневековые рукописные книги, в
которых были зафиксированы кельтские предания, часто представляют собой компиляцию мифов и легенд разных
времен, перемешанных с христианскими поучениями, житиями святых, поэтическими отрывками, географическими
сведениями… Более того, известные средневековые манускрипты, в которых представлены сведения о кельтской
картине мира, богах и героях, часто содержат в себе разные варианты – то более, то менее полные – одних и тех же
историй.

Знатный галльский воин времен войны с Римом. Реконструкция XIX в. из собрания Публичной библиотеки НьюЙорка

Создать на основе всего этого ясную и четкую картину кельтской мифологии крайне сложно. Но нужно отметить, что
христианские писцы – шотландские, валлийские, ирландские, которые зафиксировали для нас древние предания, –
в целом были весьма терпимы к языческим мифам.
Слово «филид», по разным версиям, означало либо «провидец», «владеющий знанием», либо «связанный с иными
мирами».
Говоря о сохранении древних кельтских преданий, нельзя не упомянуть так называемых бардов и филидов – это
особая категория певцов и поэтов. Они собирали, исполняли и передавали следующим поколениям древние мифы и
предания. Считается, что первоначально хранителями такой информации выступали друиды, о которых у нас
обязательно будет отдельный разговор. Но в эпоху раннего Средневековья друиды практически утрачивают свое
значение и влияние, зато возрастает популярность исполнителей древних мифов и легенд, причем с
распространением христианства они не исчезают, а успешно действуют достаточно долгое время. Провести грань
между бардами и филидами достаточно сложно, но обычно считается, что социальное положение филидов было
выше и полномочий у них было больше. Да-да, поэт в то время не мог исполнять произведения по своему желанию!

Если барды, живущие при дворах королей, в основном создавали хвалебные песни в их честь и составляли летописи
текущего правления, то филиды имели право также хранить, исполнять и передавать потомкам предания о богах и
героях прошлого – это считалось еще более почетным занятием. Более того, они часто параллельно промышляли
предсказаниями, волшебством и целительством. В специализированной литературе можно встретить мнение, что
барды – это просто филиды невысокого ранга, а иногда утверждают, что это просто более широкое понятие,
объединяющее всех кельтских поэтов и хранителей древних традиций.
Каждый филид должен был обучаться в течение 12 лет и в итоге получал нечто вроде категории или звания,
дававшего право на исполнение тех или иных произведений. Филиды были весьма привилегированной братией и
пользовались уважением наряду со священниками.
Многочисленные песни, сказания, мифы, в течение многих столетий передававшиеся в среде бардов из уст в уста,
впоследствии были записаны и также вошли в число источников по кельтской мифологии…
Кстати, вы, возможно, обратили внимание на то, что на представленных в этой книге иллюстрациях барды обычно
изображены с небольшой арфой треугольной формы. Этот струнный инструмент был очень популярен на
территориях современных Ирландии и Шотландии с давних времен. Согласно легендам, первую арфу божества
даровали богу-правителю Дагде, но, вероятно, ее история все же не такая древняя. Так или иначе, золотая арфа по
сей день изображена на гербе Ирландии.

Галльский воин времен войны с Римом. Реконструкция XIX в. из собрания Публичной библиотеки Нью-Йорка

Б. Уэст. Бард.
1778 г.

Кельтская мифология – это вообще не очень корректное словосочетание. Да, историки, археологи и филологи в
принципе считают древних кельтов неким единым культурным образованием. Но в реальности кельтская общность
была расселена на огромной территории, состояла из великого множества племен, и, конечно же, в мифах отдельных
племен могли быть свои особенности и тонкости. И эти самые тонкости усугублялись еще во времена античного
мира. Например, падение Римской империи и создание «варварских королевств» на территории Европы, которые
стали прообразами современных европейских государств, усилили разобщенность кельтских племен. Поэтому
многие исследователи признают, что, конечно, можно говорить о «кельтской мифологии вообще», но для того,
чтобы досконально разобраться в этом сложном предмете, лучше все же отдельно прослеживать происхождение
ирландских мифов и легенд, валлийских мифов и так далее. Да, у них, бесспорно, будут общие корни,
пересекающиеся сюжетные линии и схожие истории о божествах и героях. Но в целом кельтскую мифологию можно
сравнить с огромным многоквартирным домом: объем единый и во всех квартирах живут люди, вот только все эти
люди разные и уклад в каждой семье немного отличается…

Монета 2 ирландских евроцента с изображением арфы. 2002 г.
Интересный факт
Если верить источникам, среди филидов было много незрячих. Возможно, объясняется это тем, что обучение велось
исключительно в устной форме, никаких записей вести было нельзя. С одной стороны, невидящий человек был уже
привычен к такой передаче информации; с другой – в эпоху, не слишком лояльную к инвалидам, для них это была
возможность занять достаточно высокое общественное положение.
И сейчас мы вкратце рассмотрим особенности некоторых «ветвей» кельтских мифов и то, какими источниками
пользуются при их изучении.

Что и где почитать
Например, к числу важнейших источников по истории и мифологии древнего Уэльса нужно отнести сочинение
Гальфрида Монмутского «История бриттов», где соединились англо-норманнская и валлийская традиции. Гальфрид
Монмутский (около 1100–1154) был священником и писателем. Родился он на территории Уэльса неподалеку от
границы с Англией. К числу ранних произведений Гальфрида относятся «Пророчества Мерлина» – что-то вроде
своеобразного «Апокалипсиса». Также он составил «Историю королей Британии». Затем была написана «Жизнь
Мерлина», вдохновленная валлийскими сказаниями об этом волшебнике. Мы в основном знаем Мерлина как
персонажа средневековых легенд о короле Артуре – он был воспитателем, наставником и советником короля. Но на
самом деле этот образ значительно более древний. Прообразы Мерлина, возможно, появились в кельтских
сказаниях задолго до широкого расселения кельтов по Европе.
Упоминает Гальфрид и о самом Артуре, но, так как этот писатель работал уже во времена Средневековья, король
Артур в его изложении приобретает черты именно средневекового рыцарского идеала: могучий правитель,
окруженный столь же честными, самоотверженными и прекрасными друзьями-приближенными. Мифологический
Артур, вернее его прототипы, родились значительно раньше, и о них мы обязательно поговорим.

Г. Доре. Мерлин и Леди Озера. 1868 г.

Писал Гальфрид на латыни, и еще при его жизни «Историю бриттов» начали переводить на валлийский язык,
пробуждая новую волну местного патриотизма и интереса к культурному наследию древних народов этого региона.
Самым ранним сохранившимся манускриптом, написанным полностью на валлийском языке, считается так
называемая «Черная книга из Кармартена», датированная XIII веком. Название она получила благодаря тому, что
создавалась предположительно в уэльском городе Кармартене, при монастыре Святого Иоанна Евангелиста и
Святого Тейлидога. Ну а «Черная» – просто благодаря цвету ее переплета. В книге содержатся образцы ранней
валлийской поэзии, восхваления героев, а также предания об Артуре и Мерлине. Примерно в это же время была
создана «Книга Анейрина», составленная из поэм легендарного барда Анейрина, жившего в VI столетии.
В первой половине XIV века появилась «Книга Талиесина», средневековая валлийская рукопись, в которой
представлены предания об Артуре, других полулегендарных древних королях, разнообразные религиозные поэмы,
пророчества и описания героических подвигов предков. Название она получила по имени валлийского поэта. Если
верить легендам, Талиесин, помимо того, что обладал поэтическим даром, был еще волшебником и пророком.
«Черная книга из Кармартена», «Книга Талиесина», «Книга Анейрина» и «Красная книга Хергеста» известны также
под общим названием «Четыре древние книги Уэльса».

Страница из «Книги Талиесина». XIV в.

Также примерно к XIV веку относятся два сборника древних валлийских легенд: «Белая книга Ридерха» (Риддериха)
и «Красная книга Хергеста». В них содержатся выдающиеся образцы ранней поэзии и прозы; кроме того, эти
сборники объединяет то, что в них представлены легенды под общим названием «Мабиноги» (в «Белой книге» –
частично, в «Красной» – значительно более полно). «Мабиноги», или, как их называют менее правильно,
«Мабиногион» (слово можно примерно перевести как «повествование о юных годах»), – это истории о древних
кельтских героях, воинах и потомках богов. «Мабиноги» содержат сказания, рисующие историю четырех
легендарных уэльских родов, прообразы рыцарских романов, повести о древних героях – и во всех этих
произведениях содержатся элементы древней кельтской мифологии. Так, например, повествования о «четырех
ветвях» представлены такими историями, как «Пуйлл, властитель Диведа», «Бранвен, дочь Ллира», «Манавидан,
сын Ллира», «Мат, сын Матонви». Рыцарские романы – это «Передир, сын Эврауга», «Овейн, или госпожа
источника», «Герейнт и Энид». Также в «Мабиноги» вошли отдельные повести, основанные на древних легендах:
«Ллид и Ллевелис», «Сон Максена», «Килух и Олвен», «Сон Ронабуи».
Это собрание было практически неизвестно, пока в XIX столетии не вышел перевод на английский язык работы
Шарлотты Гест.
В конце XVI столетия епископ Уильям Морган перевел Библию на валлийский язык, и этот перевод во многом
послужил утверждению и закреплению норм литературного валлийского языка.
Ирландская мифология дошла до нас в наиболее полном виде и наиболее ярко отразила все характерные черты
кельтских мифов в целом.
Старейшим манускриптом на ирландском языке, сохранившим древние предания и мифы, считается так называемая
«Книга бурой коровы». Столь оригинальное название объясняется просто: по преданию, пергамент для этой книги
был сделан из шкуры любимой коровы святого Киарана, жившего предположительно в VI столетии. Было
установлено, что над созданием книги работали три писца, но сохранилось имя только одного из них. Это – Маэл
Муйре, погибший около 1106 года предположительно во время набега норманнов. Таким образом, «Книга бурой
коровы» создавалась скорее всего на рубеже XI–XII веков. Она содержит в себе мифы и легенды разного времени, в
том числе неполную версию саги «Похищение быка из Куальнге». В ней описывается противостояние великого героя
Кухулина и королевы Медб из-за некоего чудесного, невероятно плодовитого быка. Вероятно, в этих мифах
отразились древнейшие представления о животных, посвященных богам, тем более что сам Кухулин является
полубогом, а Медб в мифах именуется не только «королевой», но и «богиней».
В той же самой «Книге бурой коровы» представлены другие тексты о приключениях Кухулина, история Туана Мак
Карелла (легендарного первопоселенца Ирландии) и множество других преданий.
Чуть позже, нежели «Книга бурой коровы», была составлена рукописная «Лейнстерская книга», в которой можно
найти более полную версию подвигов Кухулина, собрание старинных мифов о ранней истории мира и
происхождении кельтов (известное также под названием «Книга захвата Ирландии»), а также предания о
происхождении названий различных территорий – они объединены названием «Старина мест». Так как

большинство этих названий связано с именами различных богов и героев, подобные предания также являются
ценным источником знаний о древних кельтских мифах.
«Книга бурой коровы» в наше время принадлежит Ирландской королевской академии, главное управление которой
располагается в Дублине.

Остатки открытой археологами кельтской деревни. Современное фото

Исследователи кельтской мифологии в числе ценных источников называют еще «Желтую книгу Лекана» (XIV век),
«Баллимотскую книгу» (также XIV век), в которой можно найти историю легендарного воина и мудреца Фингала, он
же – Финн Мак Кумал или Мак Кул. Имеются и другие известные манускрипты, но для начинающих исследователей
кельтской (ирландской) мифологии пока вполне достаточно и этого!
При чтении изданий, посвященных данной теме, вам может встретиться словосочетание «ирландские саги». Оно
достаточно условное. Понятие «сага» относят обычно к древнескандинавским литературным произведениям.
Ирландские сказания начали называть «сагами» ученые Нового времени, сами же ирландцы именовали их
«скеллами» (примерно это можно перевести как «история» или «повествование»).
В целом же все ирландские древние мифы и сказания, содержащиеся в упомянутых книгах и других документах,
принято делить на четыре цикла:
• Мифологический цикл. В основном это повествования о Туата де Дананн, или племенах богини Дану, –
мифическом народе, правившем Ирландией в незапамятные времена. Дану почиталась как богиня-мать,
прародительница многих богов. Племена богини Дану после долгого владычества над Ирландией потерпели
поражение от Сыновей Миля – предков современных людей. После этого они стали невидимыми, а сама Ирландия
тоже разделилась на две части: на земной, видимый мир людей и недоступный людям мир племен богини Дану.
• Уладский, или Ольстерский, цикл. Он получил свое название от ирландской провинции Ольстер, которая во
времена Средневековья именовалась Уладом. Сюда входят мифы о короле уладов Конхобаре, его племяннике, уже
известном вам Кухулине, о королеве Медб и многих других богах и героях.
• Фенийский цикл, он же – Цикл Финна, Цикл фениев или Оссиановский цикл. В него входят истории о Финне Мак
Кумале и его соратниках, а также – известная любовная история «Преследование Диармайда и Грайне».
Оссиановскими эти истории называют потому, что их предполагаемым автором был бард по имени Оссиан[3],
считавшийся сыном Финна.
• И, наконец, исторический цикл (он же Королевский) – это истории различных ирландских королей, как
легендарных, так и вполне реальных (правда, истории последних также изрядно расцвечены народной фантазией).
Сюда же входят предания об отдельных представителях разных династий, не обязательно занимавших престол.
В целом же у кельтов (в частности, ирландцев) крайне сложно отделить друг от друга мифы, древние религиозные
предания и эпические сказания. Некоторые персонажи, почитающиеся как боги или полубоги (герои), в то же время
вполне могут быть реальными историческими личностями, которым в процессе устной передачи мифов придали
новые черты. Если в мифах других народов боги обычно предстают как олицетворения той или иной природной
стихии или явления (например, Зевс – грозы, Посейдон – моря, Гелиос – солнца), про обязанности кельтских
божеств нам известно не так уж много, и в этих сведениях содержится изрядное количество путаницы.
«Божественное» сильно перемешано с «земным».

Н. Абильгор. Оссиан. 1780-е гг.

…Во второй половине XVIII века в Европе и России наблюдался всплеск интереса к древнеирландским мифам и
легендам. Причина была проста: в свет вышло несколько изданий, представлявших собой переводы древних поэм
Оссиана и некоторых других «галльских, иначе эрских или ирландских стихотворений». Человеком, который
разыскал, собрал, перевел и опубликовал эти романтические произведения, был шотландский поэт и переводчик
Джеймс Макферсон. Казалось бы, все прекрасно и интересующиеся «кельтскими древностями» читатели получили
прекрасный подарок. Но когда Макферсона попросили обнародовать источники, из которых он взял все эти сюжеты,
и продемонстрировать общественности эти древние рукописи, он никак не отреагировал на просьбы. И в итоге
выяснилось, что автором «Песен Оссиана» и других произведений, вышедших почти одновременно с ними, был,
вероятнее всего, сам Макферсон.
Но, как говорится, нет худа без добра. Эта мистификация способствовала началу серьезного изучения кельтской, а в
частности ирландской, мифологии, продемонстрировала, насколько интересной была эта культура… Хотя почему
была? Как сказано выше, «кельтские древности» по сей день оказывают влияние на нашу современную
цивилизацию. Воздействие древних мифов ощущается в творчестве многих поэтов и писателей: Томаса Мура,
Джеймса Стивенса, Джорджа Расселла, Джеймса Джойса, Джона Толкина. Вдохновителем «Ирландского
культурного возрождения» называют нобелевского лауреата, поэта Уильяма Батлера Йейтса (1865–1939). Основой
ряда его произведений стали сюжеты древнеирландских сказаний; кроме того, Йейтс перевел на современный язык
многие старинные мифы.
К числу крупных прозаических работ Уильяма Йейтса относят книгу «Кельтские сумерки», которую можно считать
настоящим путеводителем по кельтской истории и мифологии.
Кельтское искусство – резьба по камню, ювелирные украшения – привлекает современных дизайнеров, а кельтские
узоры – один из самых популярных мотивов татуировок.
Художников и кинематографистов кельтская мифология вдохновляла не так часто, как, скажем, греческая или
скандинавская, но все же материалов для интересующихся более чем достаточно. С живописными картинами и
гравюрами «на кельтскую тематику» вы можете познакомиться на страницах этой книги (как и с некоторыми
произведениями собственно древней кельтской культуры). Ну а в жанре кино кельтскими мифами увлекались
представители самых разных направлений – от мультипликации до фильмов ужасов. К числу известных можно
отнести американско-ирландский фильм «Ундина» 2009 года, триллер 2002 года «Братство друидов» (правда, он
заработал совсем немного положительных отзывов), мультфильмы «Тайна Келлс» и «Песни моря»… Если же
отнести к этой категории все ленты, повествующие о борьбе ирландцев и шотландцев за независимость, а также
фильмы о короле Артуре и рыцарях Круглого стола, то список получится во много раз более внушительный! Хотя,
конечно, в легендах об Артуре – в том виде, в каком мы привыкли их читать, – уже гораздо больше средневековохристианского, чем кельтского…

Кельтский крест – пример сочетания средневековой христианской традиции и древней местной культуры.
Современное фото

Глава 3
Боги и люди
Подводные камни
В сравнении с мифологическими системами других народов кельтские предания о богах и героях выглядят весьма
непривычно. Например, когда мы читаем мифы Древней Греции, у нас в голове складывается четкая иерархия
божеств и их родственных связей, а описание событий выглядит логично и последовательно. Не без исключений,
конечно, – ведь греческая мифология, как и любая другая, развивалась и видоизменялась с течением времени. Тем
не менее там все относительно ясно. Какой бог за что отвечает? Кто кому папа, мама, брат, сват или племянник? Как
был создан мир, как отделился свет от тьмы, как появились боги, люди и разнообразные твари подземного мира? А
как интересны были представления о происхождении вселенной у древних египтян или скандинавов! Чего стоит
хотя бы родившаяся на Скандинавском полуострове история о том, что все миры – богов, людей, великанов –
располагаются на ветвях громадного ясеня с названием Иггдрасиль…
При чтении кельтских мифов о многом можно разве что догадываться. Практически не сохранилось сведений о том,
как кельты представляли себе сотворение мира; очень мало известно о родственных связях между богами и героями;
более того, одни и те же персонажи в разных изложениях (выше был пример того, как в эпоху Средневековья
компилировались при переписке составные части книг) могут именоваться то богами, то людьми. А иногда им
даются такие характеристики, что нам остается только теряться в догадках, кто именно перед нами: простой
смертный, наделенный некими сверхъестественными способностями, или все же божество? Исторические сведения
перемешиваются с мифами о древних богах, персонажи языческого пантеона – с христианскими преданиями,
сказочные детали – с повествованием о повседневной реальности. Еще одна особенность – многие кельтские
племена в своих мифах (во всяком случае, в тех, что дошли до нас) повествовали не о сотворении мира в целом, а об
истории тех земель, на которых они проживали.

Ф. Гейне. Иггдрасиль, ясень, на ветвях которого, как верили древние скандинавы, располагаются миры богов и
людей. 1886 г.

Но от этого кельтские мифы и легенды не становятся менее интересными…

Парадный (церемониальный) кельтский шлем.
IV в. до н. э.

Сложность еще и в том, что отдельные боги могли почитаться практически у всех кельтских племен, как, например,
Таранис – бог грома, а какие-то были чтимыми лишь у конкретного племени и на небольшой местности, например
покровители некоей реки, озера или леса. И мы просто не можем сейчас поставить перед собой цель рассказать обо
всех кельтских божествах, это задача для фундаментального многотомного издания, в котором оговорок и справок
будет больше, чем собственно информации. Поэтому основой своего повествования мы сделаем истории о богах,
которые были более или менее почитаемы практически всеми кельтскими племенами, а рассматривая самые
известные и популярные мифы и легенды, отдадим предпочтение ирландским, как наиболее полно сохранившимся.
Конечно, если потребуется привлечь сведения о еще каких-то кельтских племенах и их преданиях, мы это оговорим
особо.
Сложности перевода
В русскоязычных изданиях для передачи древнеирландских имен и названий используют обычно не транскрипцию
(передачу звуков письменными знаками), а транслитерацию (передачу письменных слов и букв одной системы
алфавитом другой системы). Например, имя королевы-богини Medb у нас пишут «Медб», тогда как на самом деле
оно напоминало нечто вроде «Мэдв» или «Мэйв».
Еще одна проблема, с которой сталкиваются все, кто начинает изучать кельтскую мифологию, – это написание и,
соответственно, чтение имен и названий. Ни русский язык, ни большинство европейских языков, основанных на
латинице, не слишком приспособлены для передачи того, как они звучали в оригинале. Кроме того, в старинных
источниках эти имена и названия благодаря римлянам были часто представлены в «латинизированном» виде. И в
итоге в разных изданиях имена одного и того же бога, название одной и той же местности могут выглядеть
совершенно по-разному. Богиня Дану иногда превращается в Ану, Даннан или Дон (плюс иногда еще высказываются
предположения о разных обличьях одного и того же божества), бог Белен приобретает «римско-латинский» оттенок
и становится Беленусом, а Эзус становится Езусом или Есусом.
Мы будем использовать наиболее часто встречающиеся варианты.

Мы Ирландию заселяли-заселяли…
Начнем с сотворения мира, которого не было. Или было, но никаких сведений об этом до нас не дошло. Если верить
ирландской мифологии, в незапамятные времена на земли современной Эрин-Ирландии прибыла некая Кесайр или
Кессаир. Она спасалась от потопа, погубившего уже немало государств (как видим, у кельтов, как и у большинства
других народов, имели место мифы о какой-то природной катастрофе). Даму сопровождали ее супруг Финтан, сын
Лар и небольшое количество спутников (есть также варианты легенды, согласно которым в Ирландию приплыли
только женщины!). Но Кесайр и компания недолго наслаждались зелеными лугами Ирландии, потому что потоп
добрался и до нее, и все новопоселенцы погибли. В живых остался только Финтан, обладавший способностью
перевоплощаться в разных животных, рыб и птиц. Обратившись в лосося, он пережил потоп. И именно его иногда
называют одним из первых бардов, поведавших летописцам о событиях глубокой древности.
Когда воды потопа отступили, началась вторая волна заселения Ирландии. На этот раз поселенцев привел с собой
некий Партолон. С ним была жена по имени Делгнайд, сын Рудрайге и еще несколько десятков мужчин и женщин.
Партолону приписывают не только изобретение рыбной ловли, земледелия, пивоварения и охоты, но и серьезные

изменения ирландского рельефа. Согласно мифам, первоначально там была всего лишь одна равнина, три озера и
девять рек. А благодаря новым поселенцам через несколько лет озер было уже десять, а равнин – четыре. Партолон и
его подданные неустанно работали и над демографической проблемой, за короткий срок увеличив население с 48
(по некоторым данным, 50) человек до пяти тысяч!
Есть предположение, что образ Партолона – это поздняя версия кого-то из древних кельтских богов-демиургов, то
есть создателей мира. Имеется и иная точка зрения: возможно, имя «Партолон» – это видоизмененное
«Варфоломей», и образ сложился уже после внедрения христианства на кельтских землях, по образу и подобию
кого-то из потомков Ноя.

Встречаются варианты мифа, в которых Партолон, едва ступив на земли Ирландии, приносит в жертву богам
собственную жену.

Ф. де Лютербург. Потоп. 2-я пол. XVIII в.

Все бывает когда-то в первый раз, и во времена Партолона и его соратников в Ирландии произошла первая
супружеская измена.
Дело было так: Партолон отправился на рыбалку, а его жена Дилгнейд осталась присматривать за домом и
свежесозданными равнинами и озерами в компании слуги. Супруг отсутствовал долго, и в итоге Дилгнейд изменила
ему со слугой. Чья была инициатива – точно неизвестно, но в некоторых вариантах мифа говорится, что жена
Партолона соблазнила своего помощника. Оба они хотели скрыть случившееся от мужа, но, на беду, их одолела
страшная жажда, и они выпили весь эль из сосудов, которые находились в пределах досягаемости. Партолон,
вернувшись, сразу заподозрил неладное и напустился с обвинениями на супругу (да, сцена ревности тоже была
первой в истории). В некоторых версиях мифа говорится даже, что в приступе ревности обманутый муж убил кого-то
попавшегося под горячую руку – то ли любимую некогда собаку, то ли самого слугу-изменника. Но Дилгнейд
внезапно произнесла речь, в которой оправдывала себя и обвиняла в случившемся… самого Партолона.

– Нельзя, – заявила она, – оставлять открытый чан с медом в доме, где есть женщины, нельзя оставлять плошку с
молоком в доме, где есть кошка, нельзя рассчитывать, что резчик по дереву не воспользуется острым резцом, если он
попадет к нему в руки. И нельзя оставлять мужчину с женщиной. Сам виноват – отсутствовал слишком долго.
Не правда ли, интересная точка зрения? С одной стороны, признается, что мужчина (муж) тоже может быть виноват
в каких-то семейных катастрофах. С другой стороны – женщина приравнивается к имуществу, нуждающемуся в
присмотре и не всегда способному отвечать за свои поступки…
Во времена правления Партолона и его потомков начинаются войны с фоморами. В кельтской (ирландской)
мифологии так назывались ужасные великаны, олицетворявшие темные потусторонние силы. Они считались более
древним населением Ирландии, чем пришлые поселенцы. Именно фоморам некоторые мифы приписывают
строительство древних каменных сооружений – менгиров, дольменов и композиций из них, например, уже
известный вам Стоунхендж. Встречается также точка зрения, что фоморы выступали в качестве рабочей силы, под
руководством Партолона «благоустраивая» долины, реки и озера.
Фигуры из камня
Менгиром называется вертикально установленный камень, иногда – грубо обработанный и покрытый рисунками и
знаками; дольмен – каменная конструкция, по форме напоминающая стол; кромлех – одна или несколько
окружностей из камней, поставленных вертикально. Подобные сооружения, скорее всего, выполняли ритуальные
функции, также в непосредственной близости от них часто обнаруживают захоронения.
Огромны и уродливы были фоморы – порождение мрака, вечной темноты и преисподней. Их часто изображают
одноногими или однорукими – так отразились в мифах представления о том, что, даже находясь на земной
поверхности, под лучами солнца, фоморы отчасти принадлежат потустороннему миру. Иногда их название
переводят как «подводные», и это вполне соответствует тому, что повелительницей фоморов была богиня по имени
Домну. Имя ее означало «морская бездна» или «пропасть». Выглядела она ничуть не менее устрашающе, чем ее
подданные: огромный рост, злобная демоническая физиономия, а главное – украшающие голову рога и одежды из
шкур жертвенных животных. У Домну был сын по имени Индеху, исполнявший обязанности полководца фоморов.
Возможно, борьба Партолона с фоморами – это художественное представление противостояния кельтов с коренным
населением острова Ирландия.

Древний дольмен в графстве Клэр, Ирландия. Современное фото

…После победы Партолона и его соплеменников над великанами прошло триста лет, а потом внезапно начался мор,
унесший жизни практически всех людей, живших на территории Ирландии.
На смену умершим пришло новое племя – племя Немхеда (Немеда), которое увеличило количество равнин и озер,
построило несколько первых в истории крепостей, а потом также в итоге сгинуло с лица земли. За ними пришли
люди племени Фир Болг. Это название примерно можно перевести как «люди в мешках» или «мешочное племя». Их
происхождение в некоторых мифах описывают следующим образом: некогда они были представителями племени
Немхеда. Но, не вынеся тягот борьбы с фоморами, бежали за море и попали в плен где-то на территории то ли
Греции, то ли Испании. Там их принуждали работать на пашне и в садах, в том числе облагораживать
неплодородные почвы на склонах скал. И бывшие соратники Немхеда были вынуждены таскать в мешках хорошую
почву из долин в гору – именно так они и получили свое прозвище. Впоследствии, решив бежать из плена, они
надули кожаные мешки, в которых таскали землю, и с их помощью перебрались обратно в Ирландию, дав начало
новой династии.
Новых равнин, гор и озер племя Фир Болг уже не создавало, но зато заложило основы королевской власти. Самым
толковым и самым известным правителем этого племени был Эохайд Мак Эрк.
А потом на территории Ирландии появились новые претенденты на власть, которые вскоре встретились с племенем
Фир Болг в решающей битве. Это было так называемое племя Туата де Дананн, или племя богини Дану, или просто
туаты. Племя это представляют и как богов, и как реальных предков ирландцев, и как предков – но мифических. Их

описывают прекрасными, изысканными, одаренными красотой и талантами, неравнодушными к музыке и
искусству.
Дану, руководившая племенем, первоначально могла рассматриваться как богиня-прародительница, богиня-мать и
повелительница людей и богов. Иногда ее отождествляют с землей и плодородием, поэтому можно сказать, что у
Дану было что-то общее и с греческой Деметрой, и с египетской Исидой, и со скандинавской Гевьен. Она считалась
матерью многих других божеств.
«Ядовитый глаз»
По преданию, глаз Балора «пропитался ядом», когда он в детстве подсматривал за приготовлением колдовского
зелья. С тех пор он был вынужден держать свой опасный глаз закрытым. Но во время сражений Балор открывал его
и направлял смертоносный взгляд в сторону врага. Мифы говорят: для того, чтобы поднять веко над этим глазом,
великану была необходима помощь нескольких взрослых мужчин. Ничего не напоминает этот сюжет?
…Прибыв в Ирландию, племя богини Дану обратилось к племени Фир Болг с предложением отдать половину
территории. Те, естественно, не согласились, и началось сражение на равнине Маг Туиред. Оно продолжалось много
дней и стоило обеим сторонам больших жертв, но в итоге Дану и ее племя победили. Впрочем, представителям
племени Фир Болг была оставлена небольшая территория, на которой они могли проживать.
Воцарившись в Ирландии, племя Туата де Дананн дало решительное сражение великанам-фоморам, которые
попытались заявить право на получение дани. Победить фоморов было непросто хотя бы потому, что в их рядах
находился персонаж по имени Балор, умевший убивать взглядом одного глаза, подобно удару молнии. И все же
победа над безобразными великанами была одержана. В этой битве погиб Индеху – сын богини Домну. Сама же
рогатая богиня оказалась навсегда заперта в подземном мире, как и большинство оставшихся в живых фоморов.

Д. Дункан. Всадники сидов (племя Туата де Дананн). 1911 г.

Третье грандиозное сражение в истории племени Туата де Дананн состоялось, когда на землях Ирландии появились
Сыновья Миля, предки современных людей. Туаты потерпели поражение и были вынуждены переселиться в
потусторонний мир – Сид (их самих тоже часто после этого называли сидами). Мир этот отделен от мира живых
невидимой, но нерушимой преградой; впрочем, туаты иногда могут общаться с живыми людьми и даже забирать их
к себе прежде времени. Кельты считали, что этому способствует туманная погода: в тумане грани между мирами
стираются и общение с потусторонним становится легче.

Н. Бломмер. Феи на лугу. 1850 г.

Вот так в общих чертах выглядит мифологическая история заселения Ирландии. Скорее всего, таким образом
кельты представляли несколько волн поселенцев и конфликты между укрепившимися в стране Эрин племенами.
А теперь познакомимся с некоторыми богами более подробно!

Божественные лики
К числу самых известных и почитаемых представителей племени Туата де Дананн (иногда его называют даже
«королем сидов») относится Нуада по прозвищу Аргетлам, или «Сереброрукий». Он олицетворял стихию грозы – за
что его и называют иногда кельтским Зевсом. Собственно, имя «Нуада» обычно переводят как «Тот, кто создает
облака». Также в ведении этого бога находились войны. Свое прозвище он получил потому, что во время первого
сражения на равнине Маг Туиред лишился руки, и впоследствии бог-врачеватель Диан Кехт сделал ему новую,
серебряную.
Именно Нуаде принадлежало одно из четырех главных сокровищ племени Дану: меч, от которого не мог спастись ни
один враг.
Несмотря на всю свою силу и воинственность, Нуада в итоге устал от властных полномочий и бесконечных сражений
и передал трон более молодому божеству – Лугу.

Имя бога Нуады носит персонаж фильма 2008 года «Хеллбой-2: Золотая армия». Это эльфийский принц,
мечтающий уничтожить человечество.

История появления Луга на свет очень любопытна. Он приходился родным внуком тому самому жуткому фомору с
«убийственным глазом» по имени Балор. История такова: у Балора была прелестная дочь по имени Этлин (Этайн).
Правда, неизвестно, как она при таком папе умудрилась родиться «прелестной», но мифы описывают ее как
невероятную красавицу.
Балору было предсказано, что его лишит власти собственный внук. И он запер Этлин в высокой башне, приставив к
ней отряд нянек и строго-настрого приказав им как следует охранять дочку. Главное, чтобы она никогда не узнала,
что на свете существуют мужчины! (Подобные сюжеты встречались в мифах и сказках не раз.) Но в итоге папа
своими руками разрушил все планы: однажды Балор украл у другого бога, Киана, волшебную корову. Молока,
которое давало это животное, хватало, чтобы поить и кормить целую деревню!
Киан, узнав о пропаже драгоценной коровы, рассвирепел; а узнав, чьих рук это дело, решил отомстить. Он
переоделся в женское платье и, представившись жертвой кораблекрушения, постучался в ворота башни, в которой
содержалась Этлин. Няньки разрешили ему («ей») обогреться у очага, но очаг Киана интересовал мало. Он
пробрался в покои Этлин, и девица вскорости оказалась беременной, причем сразу тремя близнецами.
Отец Балор в ярости приказал утопить младенцев в море, как только они появились на свет. Приказ его был
исполнен, но одному малышу удалось спастись, и он в итоге оказался в доме своего отца, Киана. Боги дали ребенку
имя Луг и обучили множеству искусств и ремесел. Повзрослев, Луг явился в покои правителя богов Нуады и
предложил тому взять его на службу. Сначала Нуада отказал, но, когда Луг заявил, что он умеет плотничать, знает
кузнечное ремесло, может врачевать и играть на арфе, а еще владеет различными видами искусств и блестяще
играет в шахматы, – повелитель туатов согласился, и Луг вошел в общество кельтских богов. Он почитался как
покровитель творчества и света, что роднит его с греческим Аполлоном.
Ну а пророчество? Оно исполнилось. В битве на равнине Маг Туиред Луг действительно убил Балора. Случилось это
так: Луг принимал участие в сражении на стороне племени Туата де Дананн. Великан Балор по привычке попросил
поднять ему веко и начал смотреть на врагов своим «ядовитым глазом», сеявшим смерть. Луг метнул камень из
пращи и попал прямо в глазницу Балора, да так, что глаз вылетел с другой стороны черепа и уничтожил несколько
десятков своих же воинов…
Луг владел одним из четырех сокровищ племени Дану. Это – копье, которое неизменно поражало цель и
возвращалось к своему владельцу.
Представителем племени богини Дану был также бог Дагда – имя его в буквальном переводе означает «Хороший
бог». Второе его имя – «Эохад Оллатар» или «Эохад – всеобщий отец». Он почитался как отец богов; первоначально,
возможно, представлял собой божество земли и плодородия. В его руках находилось третье сокровище племени Дану
– неиссякаемый котел. Что ни свари в нем – можно будет накормить целую армию и еще останется! Причем каждый,
черпая еду из котла, найдет там что-то по своему вкусу. Дагда и сам очень любил поесть, причем питал особую
слабость к овсяной каше. При этом он был хорошим воином – слава о том, как он блестяще владеет боевой палицей,
распространялась по всей земле. Прикосновение «боевого» конца палицы сулило смерть, а если Дагда прикасался к
раненому или даже мертвому другим концом палицы, жизнь снова возвращалась к человеку.
А еще у Дагды имелась волшебная арфа. Она по первому зову прилетала в руки своего хозяина, где бы ни
находилась. Бог-отец играл на ней настолько прекрасно, что если мелодия была веселой, то все радовались и
пускались в пляс. Если же звучала грустная музыка – слушатели заливались слезами.
Дагда был большим специалистом в любовных приключениях, и у многих богинь были от него дети. По слухам, не
устояла даже свирепая богиня войны Морриган. В числе детей Дагды называют бога любви и молодости Энгуса Мак
Ок, который появился на свет весьма необычным образом.

Рассказывают, что Дагда однажды влюбился в речную богиню Боанн. Она ответила ему взаимностью, но, так как
богиня была замужем, любовники рисковали вызвать гнев обманутого супруга. И вот однажды Боанн назначила
Дагде свидание, когда ее муж отправился куда-то по делам. Чтобы усыпить его бдительность, Дагда остановил
движение небесных светил, и наступивший день длился девять месяцев. В итоге сын Дагды и Боанн оказался
зачатым и рожденным в один день.
Дочерью Дагды считалась также Бригитта (или Бригантия), богиня-покровительница женщин, она же – богиня
войны, поэзии и ремесел. К Бригитте обращались, если хотели укрепить свой дух перед каким-то сложным заданием;
она могла помочь выбрать цель, определиться со своими интересами и стать более уверенным. Ее считали своей
покровительницей беременные женщины, роженицы и матери; также она была воплощением силы и
решительности.

Предполагаемое изображение Бригитты. I в.

Довольно неожиданный набор обязанностей, и в этом она схожа с греческой Афиной. В древности, возможно,
Бригитта считалась богиней домашнего очага и огня.
Чтобы завершить перечисление сокровищ богини Дану, три из которых принадлежали Нуаде, Лугу и Дагде,
вспомним еще об одном. Это камень Фаль, или «Файлский камень», он же – «Камень судьбы». У него была
уникальная способность: когда к нему прикасался король Ирландии из числа тех, что занимают престол законно,
камень приветствовал его криком. Не следует путать этот камень с так называемым Скунским камнем, который по
сей день «принимает участие» в британских церемониях коронации: его помещают под сиденье церемониального
кресла короля Эдуарда, на котором восседает коронуемый монарх или монархиня. Скунский монолит, напротив,
должен испустить крик, если на него усядется незаконный монарх. Сейчас этот камень постоянно хранится в
Эдинбургском замке в Шотландии. Совсем недавно, в апреле 2023 года, камень привозили в Лондон, в
Вестминстерское аббатство, для церемонии коронации принца Чарльза – Карла III. Ну а Скунским он называется
потому, что много лет хранился в шотландском Скунском аббатстве.
Богиня Эриу, или Эрин, считалась покровительницей ирландской земли как территории и ирландцев как народа.
Легенда гласит, что Эриу явилась поселенцам – племенам Миля, которые пришли на смену племени богини Дану.
Она поприветствовала вновь прибывших и сказала, что их приход на остров был предсказан мудрецами и
предопределен богами.

Церемониальное кресло короля Эдуарда. Открытка XIX в. Хорошо виден лежащий под сиденьем Скунский камень

– Почему это? – недовольно спросил один из поселенцев. – Я думаю, что своей победой и возможностью жить на
этой земле мы обязаны только своей удаче, храбрости и военному искусству.
– Неразумно ты говоришь, – отозвалась Эриу. – Назовите остров моим именем, и в этом случае вам всегда будет
сопутствовать успех, земли будут плодородными, скот начнет быстро умножаться, а в семьях родятся здоровые дети.
Требование богини было выполнено, с тех пор и зовется остров Ирландией.
…Бог-владыка моря, Мананнан Мак Лир, по представлениям ирландцев, жил в Сиде – Стране вечной юности, там
же, где оказалось все племя Туата де Дананн после того, как его вытеснили из Ирландии представители племени
Миля. Где располагался этот самый Сид? Разные мифы определяют его местонахождение по-разному. Часто пишут
просто «за морем». В некоторых мифах проводят параллель также между Сидом и волшебным островом Тир на Ног,
где нет ни болезней, ни старости, ни разочарований.
Холм как портал
Холмы в древней ирландской традиции тоже часто именуют «сидами» или «ши». Есть поверье, что, когда люди
племени Туата де Дананн уступили Ирландию предкам современных людей и ушли в потусторонний мир, бог Дагда
«закрепил» за каждым из них холм-курган. Каждый из этих холмов представлял собой особые врата, ведущие в иной
мир.
Часто Мананнан выступает в мифах как живое олицетворение счастливого забвения, он помогает богам и героям
избавиться от гнева, ревности и вражды. Обычно для этого используется плащ бога, которым он проводит вокруг
того, кому нужна помощь. Символика этого действа, скорее всего, такова: море, которым повелевает Мананнан,
отделяет мир живых от Сида, переплыть море означает отказаться от прошлой жизни и обрести вечное спокойствие
и радость. И плащ бога, видимо, как бы заменяет собой море, отсекая прошлое от настоящего и будущего, а
спокойствие от тревог и горя. Также этот плащ давал владельцу возможность стать невидимым.
А еще у него есть волшебный конь по имени Аонбхар или Энбар (можно примерно перевести это имя как
«Обладающий роскошной гривой»), который умеет скакать и по земле, и по морским волнам. Вообще Мананнан
обладал внушительным арсеналом разных волшебных вещей. У него имелась ладья, которая с невероятной
скоростью могла лететь по волнам, причем управлять ею можно было не с помощью весел и парусов, а силой мысли!
Также он владел «самовозвращающимися» дротиками, непробиваемыми панцирями и неотвратимо разящими
мечами.
Мананнана почитали торговцы, потому что для жителей Ирландского острова возможность торговать с соседями
была неразрывно связана с мореплаванием. А имя божества, скорее всего, родственно названию острова Мэн, где по
сей день проживают потомки кельтов (а иногда этот остров прямо называют его родиной). Интересно, что в ранних
записях этот бог не упоминается.
Если на море поднималась буря – причину иногда видели в том, что это жена Мананнана расчесывает под водой
свои длинные локоны. Возможно, длинные ряды белых «барашков» на гребнях волн напоминали ирландцам
распущенные волнистые волосы.
Очень своеобразными у кельтов-ирландцев были представления о богах войны… Или все-таки о боге? Или о богине?

Начнем с того, что во многих переводах мифов можно увидеть примерно такую фразу: мол, постоянными
спутницами бога Нуады были пять богинь: Бадб, Немайн, Маха, Фи и Морриган. Кто они? И почему их описания так
сильно перекликаются друг с другом?
Начнем с Морриган. Ее обычно представляют как богиню войны – жестокую, свирепую и непредсказуемую. Она
всегда присутствует на поле боя, но принимает ли она участие в сражении? Легенды говорят об этом разное. Где-то
говорится, что Морриган лишь наблюдает за битвой, поднимая боевой дух воинов, или парит над полем боя в образе
вороны. Но чаще встречаются описания того, как богиня непосредственно участвует в битвах: она ловко орудует
копьем и мечом, а ее боевой клич способен оглушить врагов и разносится на много километров.
Иногда Морриган вдохновляла воинов на бой довольно оригинальным способом – в одной из легенд она в образе
юной девушки в роскошном одеянии пробирается в шатер бога Нуады перед битвой на равнине Маг Туиред. Проведя
с Нуадой ночь, она, как гласит миф, «разожгла в его груди жажду победы», а сама, превратившись в ворону,
вылетела из шатра, и тогда бог грозы понял, кто перед ним.

Г.-Р. Миллар. Битва на равнине Маг Туиред. 1905 г.

Не совсем обычно, что в роли божества войны выступает женщина, но, видимо, кельты ничего странного в этом не
видели. Имеются упоминания о том, что кельтские дамы (а тем более пиктские) были весьма решительны и в случае
необходимости многие из них могли принять участие в сражении.
Морриган владеет навыками колдовства, способна вызвать галлюцинацию или, как говорили раньше, «отвести
глаза». В одной из легенд рассказывается о том, что по ее повелению на воинов клана Фир Болг прямо из чистого
неба потекли потоки крови, которых никто, кроме них, не видел.
Также эта богиня считалась коварной соблазнительницей, олицетворением женского эротического начала и магии.
Имя «Морриган» обычно переводят как «Великая королева». Она также почиталась как богиня луны и вестница
смерти.
Остальные – Бадб («Неистовая»), Фи («Злая»), Немайн («Ядовитая») – это, скорее всего, ипостаси все той же
Морриган. Так же как и Маха, представлявшая собой нечто вроде духа сражения, «персонифицированной битвы».
Этих богинь описывают схожим образом: громкий голос, страсть к битвам, способность к пророчествам, умение
превращаться в зверей и птиц. Возможно, когда-то они почитались как спутницы Морриган, примерно так же, как в
Греции «приложением» к Аресу считались Фобос («Страх») и Деймос («Ужас»), но впоследствии все эти варианты
слились воедино.
Образ (или образы) Морриган благополучно пережил христианизацию и в более поздней культуре проявился в
качестве разнообразных ведьм, злых колдуний и так далее.
…Кельтским Зевсом часто называли бога Тараниса. Он и в самом деле, видимо, почитался как громовержец и
покровитель молний. Во время раскопок археологи неоднократно находили фигурки, изображающие бородатого
мужчину, держащего в руках предметы, напоминающие пучок молний и колесо. Последнее, по разным
предположениям, может либо символизировать солнце (Таранис вполне мог в какой-то период почитаться также и
как солнечный бог), либо олицетворять некий обобщенный «небесный огонь и свет».
В конце XIX века в датском Гундеструпе во время добычи торфа был найден уникальный серебряный котел,
украшенный многочисленными рельефными панелями. Смысл многих изображений непонятен до сих пор:
странные полулюди-полузвери, какие-то фантастические животные и растения… Не выяснено до конца и то, кем и
когда был изготовлен этот сосуд. Часть ученых склоняется к мысли, что он кельтский, а на территорию Дании попал
в ходе торговых отношений. Но есть и другие мнения – способ обработки металла и сама форма изделия более
характерны для фракийцев, проживавших на севере Балкан. На одной из декоративных пластин, украшающих бока
этого котла, изображен некий бородатый персонаж, поднявший руки вверх, а слева от него – еще один в рогатом
шлеме, который держит в руках что-то вроде половинки колеса. Есть предположение, что бородач – это Таранис, а
колесо – тот самый атрибут, с которым он часто изображался. Но почему колесо урезано наполовину? Почему его
держит не Таранис? И в чьих тогда руках колесо, если это действительно оно?
Относительно того, где вторая половина колеса, имеется забавное объяснение: она просто скрыта фигурой Тараниса.
Но даже в этом случае часть его не прорисована. Может быть, мастер побоялся напортачить в такой тонкой работе?

Пластина Котла из Гундеструпа с предполагаемым изображением Тараниса и Кернунна. Ок. I в. до н. э.

Пластина Котла из Гундеструпа с предполагаемым изображением Кернунна в окружении животных. Ок. I в. до н. э.

А слева, в рогатом шлеме, возможно, изображено еще одно божество – Кернунн. О нем известно не так уж много;
есть предположения, что в представлениях кельтов Кернунн играл примерно ту же самую роль, что Пан у древних
греков. То есть был покровителем природы, лесов, домашнего скота и плодородия. Возможно также, что он играл
роль, близкую к той, которую исполнял у греков Гермес – провожал души в царство умерших.
Но сложность в том, что Кернунна обычно изображали не с такими рогами, какие мы видим на этой пластине, а с
оленьими, и рога эти были не укреплены на шлеме, а росли непосредственно из его головы! И по какой причине ему
в руки могло попасть колесо Тараниса, если это именно оно, – тоже неизвестно. Так что это изображение попрежнему хранит много секретов. Кстати, на этом же котле есть еще одна пластина, которая изображает Кернунна с
большей степенью вероятности; на ней покровитель природы сидит в позе, напоминающей позу лотоса, окруженный
животными. Голову его украшают ветвистые рога – практически такие же, как у стоящего рядом оленя. А в руках он
держит нечто напоминающее змею и шейное украшение-торквес.
Еще один рогатый персонаж
В ирландской и английской литературе и фольклоре Нового времени появился персонаж по имени Херн-Охотник:
призрак с оленьими рогами на голове. При жизни он был то ли лесничим, то ли удачливым охотником; и после
смерти он не может покинуть свои любимые места. Скорее всего, это одна из поздних ипостасей Кернунна.
Еще одно связанное с природой божество – Эзус. В Национальном музее средних веков в Париже хранится каменная
стела, на которой изображен бородатый человек (бог?), срезающий ветки с дерева чем-то наподобие серпа.
Считается, что это именно Эзус – покровитель урожая, плодородия, а также различных перемещений и путешествий.
Его особо почитали мореплаватели. Имя Эзуса обычно толкуют как «великий бог», «бог-господин» или «добрый
бог», при этом есть упоминания о том, что он регулярно «требовал» жертвоприношений. Их приносили путем
повешения на дереве. В целом об этом божестве известно немного, но есть предположения, что у кельтов были
представления о некоем Мировом древе (примерно такие же, как у скандинавов), и Эзус был непосредственно с этим
самым древом связан.
Одним из самых загадочных богов кельтского пантеона остается Тевтат (или, как его часто называют в римских
источниках, Тевтатес). Обычно его называют богом войны, и, вероятно, это справедливо, так как его постоянным
животным-спутником был кабан. Во многих культурах того времени это животное считалось олицетворением
свирепости, энергии и напора – качеств, необходимых воину. Но, с другой стороны, имеются упоминания о том, что
Тевтату приносили жертвы путем утопления в воде. А это для богов войны совсем нехарактерно. Да и Морриган как
военное божество упоминается гораздо чаще. Поэтому появилось предположение, что на самом деле «личность»

Тевтата была сложнее, чем кажется на первый взгляд. И он был не только богом войны, но и, например,
покровителем магии, перерождения, перехода между мирами. На Котле из Гундеструпа есть пластина с интересным
изображением: колонна воинов-щитоносцев двигается в сторону какой-то крупной человекообразной фигуры,
держащей в руках то ли котел, то ли бадью. Одного из воинов эта самая фигура окунает в котел вверх тормашками.
Вторая вереница воинов движется в направлении, противоположном фигуре, и они уже не пехотинцы со щитами, а
всадники. Авторы некоторых исследований предполагают, что на данной пластине изображен Тевтат, благодаря
которому воины получают новые заслуги и повышают свой статус. А может быть и наоборот: те, что идут в сторону
Тевтата, – это павшие в битве. А те, что сидят на конях, – это уже духи, отправляющиеся в загробный мир (одним из
его символов у многих народов была именно лошадь).
Кельтского бога Белена многие исследователи, начиная с Юлия Цезаря, называли «кельтским Аполлоном». Но если
Аполлон у греков в первую очередь был известен как бог искусства и предводитель муз и уже потом – как бог света,
то Белен почитался в основном как покровитель солнца и огня. Именно благодаря ему появился праздник Белтейн,
отмечающий начало лета. Также Белена считали богом горячих источников и божеством-врачевателем. Его
спутницей была богиня Белисама – ее почитали как покровительницу природных водоемов, света и домашнего
очага.
Очень почитаемой у кельтов была богиня Эпона, которую связывали с коневодством и всем, что к этому относится.
Она была богиней возчиков и пастухов, мастеров по изготовлению колесниц и конской упряжи. В некоторых
регионах ее, возможно, почитали и как богиню водоемов.

Предполагаемое изображение Тевтата и воинов на Котле из Гундеструпа. Ок. I в. до н. э.

Но каким образом осуществлялся контакт между людьми и богами? В этом процессе одну из главных ролей играли
друиды.
Богиня Эпона часто изображалась сидящей верхом на коне или управляющей колесницей. Также ей, как и
некоторым другим богам, приписывалась обязанность препровождать души умерших в загробный мир.

Друиды: «Вселенная вокруг дуба»
Друидами принято называть кельтских жрецов. На самом деле их полномочия были значительно шире, нежели
принесение жертв богам и толкование божественной воли. Друиды занимались врачеванием и предсказанием
будущего, вели астрономические наблюдения и слагали скеллы о богах и героях; также им приписывают создание
уже упоминавшегося огамического письма и функции судей. Впоследствии, с развитием христианства, роль
хранителей фольклора окончательно переходит к бардам и филидам, а друидам остается преимущественно лечебная
практика.
Что означает слово «друид»? Так называли кельтских жрецов римляне, отмечая при этом, что лишь повторяют то,
как именовали их сами кельты. По разным предположениям, слово обозначало «пророк», «ведающий» или даже
«тот, кто ведает тайнами дуба».
О важной роли дуба в культуре кельтов писали многие авторы, да и в целом, судя по всему, кельты и их жрецы
придавали огромное значение растениям, используя их и в целительской практике, и в гаданиях.
Но почему именно дуб?
Существует популярная точка зрения, что практически все индоевропейские народы, почитавшие богов, связанных с
грозой, особо уважали дуб. Например, сохранились свидетельства иностранных купцов, которые писали о подобных
обычаях у славян. Возможно, свою роль сыграли древние поверья о том, что дубы как-то особо притягивают молнии,
а может быть, все дело во внешнем облике этого дерева. Дуб – живое воплощение жизненной силы, мощи, крепости,
неуязвимости перед лицом природных невзгод. Видимо, такие представления о дубе имели место и у кельтов, и с
этим деревом были связаны разнообразные обряды.
Омела: чем она необычна?
Это растение-паразит. Оно неспособно самостоятельно расти в земле, зато вполне может прикрепляться к другим
растениям (деревьям) и «встраиваться» в их систему питания. Внешне омела обычно напоминает шар или метелку
из мелких веток и листьев, застрявшую среди ветвей дерева-хозяина.
В литературе, посвященной кельтам, можно встретить упоминания о том, что друиды часто применяли в своих
практиках омелу, а она якобы чаще всего встречается именно на дубе. Но современные биологи утверждают, что дуб
становится «хозяином» омелы не так уж часто – не чаще, например, чем тополь, вяз или липа. Но, возможно, в
древности ситуация была иная.

Омелу использовали – да и сейчас используют – для изготовления лекарств, как признанных официальной
медициной, так и «народных». С ней связано множество разнообразных поверий: например, считается, что поцелуй
под омелой сделает вашу любовь крепкой и нерушимой. Ветки омелы по сей день являются во многих странах
частью рождественского декора.
Скорее всего, перечень деревьев и растений, которые друиды использовали в своих практиках, не ограничивается
дубом и омелой, но о прочих «рецептах» сведений у нас практически нет. Имелись ли у кельтов представления,
подобные скандинавским, о наличии некоего «мирового древа», соединяющего пространства и владения людей и
богов? Вполне возможно. В упоминавшейся выше «Желтой книге Лекана» содержатся древние ирландские тексты, в
которых названы деревья, ставшие символами жизненного цикла и особо значимые для всей Ирландии: это ясень,
тис и дуб. Они именуются «путь к небесам», «опора дома», «добро для всех людей».

А.-П. Мотт. Друид срезает омелу на шестой лунный день. 1900 г.

К сожалению, практически все, что нам известно о друидах, мы можем почерпнуть в основном из записок римских
авторов, которые часто старались описать обычаи варваров в темном цвете. Немало копий сломано вокруг вопроса о
том, насколько были распространены у кельтов человеческие жертвоприношения и насколько активную роль в этом
процессе играли друиды.
Цезарь в своих «Записках о галльской войне» писал о них так: «Друиды обыкновенно не принимают участия в войне
и не платят податей наравне с другими (они вообще свободны от военной службы и от всех других повинностей).
Вследствие таких преимуществ многие отчасти сами поступают к ним в науку, отчасти их посылают родители и
родственники. Там, говорят, они учат наизусть множество стихов, и поэтому некоторые остаются в школе друидов по
двадцати лет. Они считают также грехом записывать эти стихи, между тем как почти во всех других случаях, именно
в общественных и частных записях, они пользуются греческим алфавитом. Мне кажется, такой порядок у них
заведен по двум причинам: друиды не желают, чтобы их учение делалось общедоступным и чтобы их воспитанники,
слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти; да, и действительно со многими
людьми бывает, что они, находя себе опору в записи, с меньшей старательностью учат наизусть и запоминают
прочитанное. Больше всего стараются друиды укрепить убеждение в бессмертии души; душа, по их учению,
переходит по смерти одного тела в другое; они думают, что эта вера устраняет страх смерти и тем возбуждает
храбрость. Кроме того, они много говорят своим молодым ученикам о светилах и их движении, о величине мира и
земли, о природе и могуществе и власти бессмертных богов. […] Все галлы чрезвычайно набожны. Поэтому люди,
пораженные тяжкими болезнями, а также проводящие жизнь в войне и других опасностях, приносят или дают обет
принести человеческие жертвы; этим у них заведуют друиды. Именно галлы думают, что бессмертных богов можно
умилостивить не иначе, как принесением в жертву за человеческую жизнь также человеческой жизни. У них
заведены даже общественные жертвоприношения этого рода. Некоторые племена употребляют для этой цели
огромные чучела, сделанные из прутьев, члены которых они наполняют живыми людьми; они поджигают их снизу,
и люди сгорают в пламени. Но, по их мнению, еще угоднее бессмертным богам принесение в жертву попавшихся в
воровстве, грабеже или другом тяжелом преступлении»[4].
В этих строках Юлия Цезаря содержится упоминание о крайне жестоком способе жертвоприношения, который
много лет спустя вдохновил кинематографистов на создание триллеров и фильмов ужасов – достаточно вспомнить
ленту «Плетеный человек» 1973 года и ее ремейк 2006-го. Но насколько достоверны эти сведения? Сожжение жертв
в огромной фигуре, сплетенной из прутьев и соломы, упоминается в основном у римских авторов, и никаких
археологических подтверждений существования этого обычая нет. Но то, что человеческие жертвоприношения у
кельтов в принципе имели место – бесспорно.
Интересный вопрос
Были ли женщины-друиды? Видимо, да, так как античные авторы упоминают о них. Хотя есть вероятность, что на
самом деле эти женщины выполняли какие-то другие функции, близкие к жреческим. Но женщины-друиды
упоминаются и в кельтских мифах – например, в одном из вариантов о спасении маленького бога Луга: от утопления
спасает его именно женщина-друид по имени Бирог.
Кого именно приносили в жертву? Видимо, это зависело от ситуации. Во времена военных конфликтов наиболее
подходящими кандидатурами были военнопленные, перебежчики и тому подобные личности. В мирные дни,
возможно, это определялось каким-либо жребием или простым распоряжением друида.
Кстати, одно из объяснений того, почему до нас не дошли кельтские мифы о сотворении мира (и почему вообще эта
мифология дошла до нас в столь усеченной форме), заключается в том, что хранителями этих знаний были друиды.
А они не делились ими с кем попало и, как мы только что выяснили, ничего не записывали, обходясь устной
традицией передачи знаний.

Д.-М. Кронхейм.
Друиды. 1868 г.

Как находили друиды будущих учеников, каким образом решали, кому и как передавать свои драгоценные знания?
Существовал ли какой-то отбор, нужно ли было обладать какими-то определенными способностями? Увы, об этом
практически ничего не известно. Цезарь пишет о том, что быть учеником друидов было очень почетно; их
общественное положение было весьма высоким, и желающих попасть в ученики к жрецам столь высокого ранга
было много. Но ведь желать – еще не значит осуществить…
А что там с бессмертием души и с ее способностью переселяться в другое тело, о которой писал Юлий Цезарь и в
котором якобы были уверены кельты? Кстати, другой автор – Диодор Сицилийский – также писал о вере кельтов в
бессмертие души и в возможность реинкарнации.
Судя по всему, они недалеки от истины. Например, некоторым доблестным воинам, персонажам легенд, те же
друиды настоятельно рекомендуют вступить в брак, потому что им стало известно, что потомок от этого брака станет
новым воплощением героя и продолжит его дела. Известны также сюжеты, в которых тот или иной персонаж
воплощается в новом образе и при этом помнит все, что с ним было «в прошлой жизни».
В плане принесения человеческих жертв кельты не были одиноки – такое практиковалось почти у всех древних
народов.
Многие современные исследователи кельтской культуры в принципе согласны и с Цезарем, и с Диодором – судя по
всему, кельты действительно не видели особой разницы между миром живых и миром мертвых и были уверены в
возможности новых воплощений. Для них умерший человек просто переходил в иное состояние. Причем если у
древних греков, например, загробный мир представал как нечто довольно унылое (даже праведные души там
откровенно скучают и льют слезы по оставленным родственникам), то кельты, видимо, представляли себе мир
умерших более приятным местом.
Но к идеям о разных мирах и о возможности путешествия души у нас еще будет возможность вернуться в
последующих главах.

Глава 4
Героические истории. От войны до поэзии
История Кухулина
Кого мы называем героем? В современном понимании герой – это самоотверженный, благородный человек,
который способен на подвиги, причем обычно не ради собственной выгоды, а ради блага окружающих. К примеру,
герой войны или герой труда. Также в широком смысле героями именуют действующих лиц книг или кинофильмов,
и в этом случае их моральные качества вообще не имеют никакого значения: герои могут быть как положительными,
так и отрицательными.
Собственно, слово «герой» пришло к нам из Греции, и в древнегреческой мифологии у него было вполне
определенное и очень интересное значение: герой – это человек, в родословной которого есть не только простые
смертные люди, но и боги. Самый известный пример – Геракл, сын Зевса и женщины по имени Алкмена.
Знаменитый путешественник Одиссей имел «божественную кровь» по линиям обоих родителей: его мать была
внучкой Гермеса, а отец Одиссея, Лаэрт, приходился внуком Зевсу.
Само собой, все герои отличались доблестью, храбростью, силой, красотой и непрерывно совершали подвиги.
Правда, в отличие от богов они не обладали бессмертием. Шло время, значение слова «герой» в греческой
мифологии немного изменилось, и им уже обозначали не только смертных потомков богов, но и просто храбрых и
доблестных воинов. (Мы постоянно приводим в пример греческую мифологию, потому что она в мировой культуре,
можно сказать, стала эталоном мифа и всех его характерных признаков – с греческими мифами очень удобно
сравнивать все остальные.)
А есть ли герои в мифологии кельтской? Вопрос сложный и неоднозначный. Если называть героями великих воинов,
путешественников, предводителей племен – то да, конечно, есть. Если же считать главным признаком героя
божественное происхождение, то тут, как говорится, «все сложно». Из-за плохой «сохранности» кельтских мифов,
многочисленности их вариантов один и тот же персонаж подчас выступает то как сын бога, то как смертный, то как
собственно бог. Один из таких персонажей – весьма известный, но с темным происхождением – величайший герой
ирландских мифов по имени Кухулин. Он из числа центральных фигур уже упоминавшегося Уладского цикла, и
история его подвигов предваряется ничуть не менее интересным предисловием.
…Много-много лет назад среди уладов жил уважаемый и богатый человек по имени Крунху. Он владел
плодородными землями, на которых паслись многочисленные стада, а в доме не переводились провизия и прочее
добро. Дети Крунху были уже почти взрослыми и радовали своего отца, но большим горем в его жизни стала смерть

жены. Несколько лет человек этот прожил один, но однажды, обходя свои владения, он встретил загадочную
женщину, которая сказала, что зовут ее Маха. Она вошла в дом Крунху и начала выполнять все обязанности по
управлению хозяйством, а вскоре стала и его супругой.

С. Рейд. Кухулин в детстве. 1910 г.
Маха или Махи?
Женских персонажей с именем Маха в ирландской мифологии несколько. Например, помимо «тайной супруги»
Крунху, это уже известная вам ипостась богини войны Морриган. Связаны ли они как-то друг с другом? По одной из
версий, в древности это могло быть одно какое-то женское божество, в более поздних вариантах мифов
разделившееся на два.
Все у них было прекрасно, но Маха почему-то требовала, чтобы Крунху никому не рассказывал о ней – мол, она
может остаться в доме, только если о ней «не будут говорить». Крунху, который успел очень полюбить свою жену,
долгое время выполнял это условие. Но вот однажды король решил устроить большой праздник и пригласил на него
всех местных землевладельцев. Крунху тоже собрался идти туда.
– Не ходи, пожалуйста, – попросила Маха. – Я не могу с тобой отправиться в любом случае, чтобы обо мне не узнали.
Кроме того, я беременна. И даже если ты пойдешь один, боюсь, ты не удержишься и расскажешь кому-нибудь обо
мне.
– Не бойся, не расскажу! – самоуверенно ответил Крунху и отправился на праздник.

Л. Патерностр.
Галльский воин. Ок. 1860 г.

Там было очень весело, столы ломились от угощений, а эль и прочие напитки текли рекой. Но главным событием
праздника были состязания всадников, на которых самыми быстрыми оказались королевские скакуны.
– Какие замечательные животные! – восхищались все. – Воистину, нет на земле никого и ничего, что могло бы
поспорить с ними в скорости!
– Подумаешь, – неожиданно для самого себя ляпнул Крунху, – моя жена бегает быстрее, чем эти лошади.
Разгневанный король приказал немедленно привести к нему столь удивительную женщину, и Маху вскоре
притащили на королевский праздник.
– Твой муж сказал, что ты можешь обогнать любую самую быструю лошадь, – сказал правитель. – Вот теперь беги
наперегонки с моими конями и доказывай, что он не врет.
Маха пыталась отказаться, просила, умоляла дать ей отсрочку хотя бы до тех пор, пока она родит ребенка, но король
был неумолим. Его поддержали все присутствовавшие на пиру мужи Улада. Крунху боялся возражать, хотя и успел
уже очень пожалеть о своей несдержанности.
Женщину заставили бежать наперегонки с королевскими лошадьми. Всего несколько минут продолжалось
состязание. Маха и в самом деле обогнала коней, но в конце дистанции, упав наземь со страшным криком, произвела
на свет двоих близнецов и через несколько минут умерла. А перед смертью успела проклясть короля и всех мужчин,
которые были на празднестве и заставили ее бежать:
– Отныне все мужи Улада в минуту опасности будут испытывать те же самые муки и слабость, которые испытывает
рожающая женщина. И так будет продолжаться в течение многих лет, пока не сменятся девять поколений.
И как только она произнесла эти слова, все мужчины, присутствовавшие на празднестве, почувствовали страшную
боль, и продолжалась эта боль четыре дня и пять ночей. С тех пор на протяжении девяти поколений испытывали ее
все мужчины Улада: так и назвали эту боль «недугом уладов». А было это очень опасно, ведь земли остались без
защиты! И лишь герой Кухулин впоследствии оказался не подвержен этой болезни и смог защитить родные земли.
Ну а столица уладов с тех пор называется Эмайн Маха.
Официально Кухулин считался сыном Суалтама – одного из уладских вождей. Но, как это водится, его рождение на
свет было сопряжено с неоднозначными событиями.
Матерью Кухулина была Дейхтире, сестра уладского короля Конхобара. Во время свадебного пира, когда Дейхтире
выдавали замуж за Суалтама, в ее кубок упала маленькая мошка, и девушка, не заметив ее, проглотила насекомое
вместе с вином. А ночью ей приснился сон, в котором ей явился бог Луг и сказал:
– Под видом мошки в твоем кубке был я. Отныне я пребываю в тебе, и сын, который родится у тебя, будет моим
сыном.
Подобных случаев в мифах разных народов великое множество. У героев часто бывает два отца – официальный,
«земной», и божественный, причем история появления героя на свет обычно ни для кого не является тайной.
Кухулина (правда, имя это он получил не сразу) иногда называли не просто сыном бога Луга, а одним из его
воплощений – уж очень неординарны были его внешность и способности.
Почему на Кухулина не действовал «недуг уладов» неизвестно. Возможно, его спасло от этой напасти
полубожественное происхождение.
…Малышу сразу предсказали блестящее будущее. Друиды наперебой обещали, что сын Дейхтире положит конец
всем невзгодам, одолеет врагов и об его подвигах будут слагать саги и легенды. Кстати, сначала новорожденного
полубога нарекли Сетанта. С раннего детства он отличался огромной силой и рос не по дням, а по часам. А однажды,
когда на него напал громадный сторожевой пес, принадлежавший королевскому кузнецу по имени Куланн, ребенок
так ударил собаку кулаком, что та свалилась замертво. Но увидев, как кузнец скорбит по своему верному сторожу,
мальчик сказал ему:
– Я понимаю, что твоя собака просто выполняла свои обязанности. Я обещаю, что найду нового щенка, обучу его
всему и отдам тебе. А до тех пор я сам буду охранять твои владения вместо пса.
Такой поступок все сочли очень благородным, и Сетанта получил новое имя – Кухулин, что дословно означало «пес
Куланна».
Согласно мифам, однажды Кухулин, которому едва исполнилось семь лет, случайно услышал разговор одного
друида с учениками.
– А для чего благоприятен сегодняшний день? – спросил один из учеников мудреца.
– Если кто-то, желающий стать воином, сегодня возьмет оружие, – ответил тот, – то станет великим бойцом и
впишет свое имя в историю. Правда, жизнь его будет короткой.
Кухулин, услышав это, побежал к правителю Конхобару и потребовал снабдить его оружием и колесницей. Несмотря
на нежный возраст, он к этому времени уже намного превосходил силой и ловкостью многих взрослых бойцов Улада.
Король не отказал. Вот так Кухулин сделал свой выбор: пусть жизнь его будет короткой, но он проживет ее как
великий воин.
В свою колесницу молодой воин запрягал коней, которые, по преданию, родились в один день с ним, звали их
Черный и Серый – да, просты были их имена, но коням этим не было равных в смелости и резвости! Управлял
колесницей друг Кухулина, возница по имени Лаэг.
Как гласят кельтские предания, не было никогда на свете юноши прекраснее Кухулина! Он был искусен в играх,
ловок в прыжках, красноречив, обладал ясностью ума и мудростью в речах. Не было ему равных в игре фидхелл[5], а
также в игре на музыкальных инструментах; кроме того, он обладал даром пророчества.

С. Рейд. Кухулин и пес Куланна. 1910 г.

А еще было у него в одном глазу три зрачка, в другом – четыре; на каждой руке и ноге у Кухулина было по семь
пальцев. Был он настолько ловок, что, вонзив в землю копье острием вниз, мог стоять на вершине древка на одной
ноге! А участвуя в бою, Кухулин подчас подбирался к врагу под водой реки и мог внезапно, стоя по грудь в воде,
метнуть копье, но не рукой, а пальцами ноги, чтобы враг не ожидал удара.

С. Рейд. Кухулин просит оружие у Конхобара. Нач. ХХ в.

В бою молодой человек преображался – ярость овладевала им до такой степени, что мускулы и сухожилия
«вздувались под кожей буграми размером с голову», на кончике каждого его волоса выступала капля крови, он
становился выше ростом, тело и доспехи начинали источать невероятный жар, а от его боевого клича трескались
камни и закипала вода в озерах…
…Странные критерии красоты? Но в то время, когда рождались эти мифы, идеалом мужчины считался воин. И
нестандартные внешние приметы, которые приписывают Кухулину, – это, скорее всего, просто образное
представление воинских достоинств. Многочисленные зрачки – признак зоркости и меткости, «лишние» пальцы –
доказательство ловкости и развитых боевых умений, кровавые капли на волосах – ну, это просто художественное
преувеличение!
Кухулина многое роднит и с греческим героем Ахиллом, и со скандинавским богом Тором. Он не просто любит
принимать участие в битвах, он знаменит своей способностью впадать в боевое неистовство – риастрад.
Лишь несколько небольших недостатков было у Кухулина, сообщают нам древние предания. Был он молод,
чрезвычайно горд своей храбростью и ловкостью в бою, и еще – невероятно красив. Впрочем, об этом уже было
сказано.
Любая девушка почла бы за честь называться его супругой, но Кухулин не торопился связывать себя узами брака,
зато от необременительных свиданий никогда не отказывался. И отцы семейств, имевшие дочерей (а также мужья,
не слишком доверявшие женам), были этим крайне недовольны.
– Надо его женить, – решили вожди и отправили в разные земли посланников с целью найти для молодого героя
достойную невесту.
Путешествовали посланники целый год, но так и не смогли найти девицы, достойной молодого героя.
Кухулин же в это время решил позаботиться о себе сам. Он узнал, что в Луске живет прекрасная Эмер, дочь Фаргала
Манаха[6], и захотел увидеть эту девушку своими глазами. А потом, возможно, и посвататься к ней.
Почему в легенде появилось такое странное противоречие? Почему посланники кельтских вождей, на которых была
возложена обязанность искать невесту для Кухулина, ничего не знали о «прекраснейшей из девиц» Эмер? Возможно,
в предании таким образом отразилось представление о том, что окружающие бывают слепы и непредусмотрительны,
а судьба всегда подскажет нам правильное решение, заставив предпринимать шаги в нужную сторону…
И вот после долгого пути юноша увидел вдали прекрасную лужайку, на которой гуляла Эмер со своими сестрами,
подругами и служанками. Девушка была не только прекрасна, но и умна: шитью и другому рукоделию у нее
обучались дочери всех соседних землевладельцев. А помимо дара рукоделия были у Эмер еще дар красоты, дар
пения, дар мудрости, дар сладкой речи и дар чистоты. Поистине была она прекраснейшей из девушек, и только на
ней мог жениться Кухулин, ибо только она была достойна его.
Охладить воина

В легендах говорится, что, начав сражаться и войдя в раж, Кухулин подчас не мог остановиться. И тогда его
«охлаждали», бросая в котел с ледяной водой. Первый котел неизменно лопался от жара, а вода превращалась в пар.
Второй котел постигала та же участь. И только после купания в третьем котле к Кухулину возвращались разум и
человеческий облик. Почему не страдали те, кто кидал его в котел, – история умалчивает.
Но Эмер вовсе не сразу согласилась стать супругой Кухулина, она потребовала от него подвигов, которых на тот
момент на его счету было еще маловато. И, чтобы улучшить свои способности воина, потенциальный жених целый
год провел в Стране теней, обучаясь различным приемам у женщины-воительницы по имени Скатах. А когда время
обучения было закончено, в одиночку нанес поражение на границе воинам нескольких соседних земель. Оттуда
постоянно исходила опасность; напомним, что уже на протяжении нескольких поколений мужчины Улада страдали
особым недугом из-за «проклятия Махи» и вся надежда была на Кухулина!
Напугав как следует опасных соседей, Кухулин отправился к родителям своей избранницы и там порешил изрядное
количество ее родственников, которым, видимо, не понравился возможный зять. Эмер же, удостоверившись, что
жених действительно великий воин, последовала за ним в Улад и стала его верной женой.
А вскоре произошли события, которые стали основой одной из самых известных саг древней Ирландии –
«Похищение быка из Куальнге».

Бык как повод к войне
Коннахтом, одной из провинций Ирландии, правила королева Медб со своим супругом Айлилем. Вернее,
официально-то королем был Айлиль, но все знали и понимали, кто на самом деле является истинным владыкой
земель. Медб полностью подчинила себе своего супруга; ее описывают как женщину невероятной красоты, жестокую
и своенравную. А еще она обладала даром предвидения и владела многими приемами колдовства.
И вот однажды, подсчитывая свои стада, Айлиль и Медб заметили, что великолепный бык по имени Финдбеннах,
который был когда-то приобретен Медб, перешел в стадо, принадлежавшее ее супругу. Айлиль неосторожно
пошутил:
– Не захотел твой бык находиться под властью женщины. Ну и хорошо, теперь такое замечательное животное будет
моим.
Медб страшно разгневалась. Но враждовать из-за быка с собственным мужем было как-то уж совсем недостойно, и
она сказала:
– Подумаешь, бык. Возьму вот и объявлю войну кому-нибудь, у кого есть хорошие быки, и захвачу их хоть десяток.
Она позвала к себе слугу, который заведовал стадами, и потребовала узнать, есть ли где-нибудь в Ирландии бык,
который мог бы сравниться с Финдбеннахом. Через некоторое время тот пришел к королеве и заявил:
– Есть такой бык – Бурый из Куальнге, он принадлежит воину по имени Дайре, который сейчас проживает в Уладе.
Нет этому быку равных ни по плодовитости, ни по красоте.
– Прекрасно, – заявила Медб. – Готовимся к войне с Уладом, мне нужен этот бык!
…Не странно ли объявлять войну из-за быка? Пусть даже, согласно описаниям в мифах, бык этот был таким, что на
его спине могли поместиться пятьдесят человек, а в следах его копыт после дождя образовывались озера? Ну, вопервых, в этих мифах отразилась значимость скота для человека древности и раннего Средневековья. Во-вторых,
описанный в «Быке из Куальнге» Бурый, скорее всего, не просто бык. Есть версия, что это символ: воинство Медб
олицетворяет ночь, а светлый герой Кухулин, сын бога – солнечный день. Ну а сам бык – это поле битвы света и
тьмы, добра и зла.
Узнав о том, что в Уладе, где находится необходимое ей животное, мужчины поражены странным недугом – падают
в муках, как только начинается вражеское наступление, Медб очень воодушевилась и начала с удвоенной энергией
собирать войско.
У Медб было семь сыновей, и все носили имя Майне. Якобы ей предсказали, что уладского короля Конхобара,
которого Медб ненавидела, убьет человек с таким именем. И она всех своих сыновей назвала Майне, чтоб уж
наверняка.
Вскоре после того, как она со своей армией выступила в поход, рядом с колесницей Медб внезапно оказалась юная
золотоволосая девушка.
– Кто ты? – спросила ее королева.
– Я – пророчица, – ответила девушка. – Меня зовут Федельм.
– И что ты можешь предсказать, глядя на мое войско? – спросила Медб.
– Войско твое будет одето в красное, – ответствовала девушка.

Д. Лейендекер. Кухулин в битве. 1911 г.

Этот ответ показался королеве непонятным.
– Что это значит? – спросила она.
– Тебя ждет неудача, – ответила пророчица. – Ты сама, возможно, вернешься домой, но твое войско будет почти
полностью уничтожено. А победит вас юноша, который недавно вышел из детского возраста.
Сказав это, пророчица исчезла.
Королеве Медб с ее воинством удалось зайти на земли Улада, потому что Кухулин был занят охраной границ на
другой стороне. Ну а все прочие мужи Улада, как мы помним, были не способны выступить в защиту родной земли.
Но прошло совсем немного времени, и Кухулин, оставив на страже границ своего отца Суалтама, вышел навстречу
войскам королевы Медб.
Ирландские предания подробно рассказывают о том, как герой настигал войско правительницы Коннахта то у
речных переправ, то в чистом поле, нападал на целые отряды и одерживал победу над заслуженными воинами. Он
поражал камнями из своей пращи по несколько противников зараз, а несколько сотен человек из числа воинства
королевы Медб умерли от ужаса, увидев метаморфозы Кухулина, впавшего в неистовство. Самой же королеве
однажды довелось увидеть героя в его обычном обличье, и она была поражена тем, что выглядит он как самый
простой юноша семнадцати лет от роду. Но началось новое сражение, и Кухулин превратился в огромное чудовище с
бугрящимися мышцами, изрыгающей дикие вопли пастью и окровавленными волосами.
Впрочем, пока Кухулин давал отпор очередному отряду королевы Медб, несколько ее приближенных все же
пробрались туда, где содержался бык Бурый из Куальнге, и угнали его. Кухулин воспринял это как страшный позор
для себя. А вскоре произошло еще одно событие, которое чуть не склонило чашу весов в пользу правительницы
Коннахта…
Когда Кухулин обучался у воительницы Скатах, он подружился там с юношей по имени Фердиад. И надо же такому
случиться, что теперь Фердиад служил королеве Медб и рано или поздно должен был встретиться на поле боя со
своим другом. Медб, знавшая, что из всех ее воинов разве что Фердиад может противостоять Кухулину, вынудила его
встретиться с уладским героем один на один.
Сражайся, или…
Легенды утверждают, что Медб заставила Фердиада выйти против Кухулина, пригрозив, что, если он не согласится,
все барды Ирландии сложат о нем издевательские песни. Только после этого Фердиад согласился на единоборство с
бывшим приятелем – своей репутации кельтские воины придавали большое значение! Впрочем, Фердиаду еще
пообещали руку дочери королевы Медб в случае его победы.
…Встреча состоялась у речного брода, где Кухулин и Фердиад сражались три дня, меняя оружие и изредка делая
перерыв на короткий сон. И в итоге Кухулин убивает своего бывшего приятеля, после чего впадает в уныние и даже
подумывает о том, чтобы отказаться от дальнейшей борьбы. Но, как истинный воин, все же решает продолжить
сражение с войсками королевы Медб.

С. Рейд. Гибель Фердиада. Нач. ХХ в.

Его отец Суалтам в это время пытается поднять на битву мужчин Улада. Но они, все еще страдавшие от «проклятия
Махи», не только не в состоянии сражаться, но даже не понимают, чего хочет он них отец Кухулина. Не желает
воевать и король Конхобар, несмотря на то, что войска Медб уже хозяйничают на границе его владений, с трудом
удерживаемые Кухулином. И ситуацию спасает только трагический случай: в минуту, когда Суалтам произносил
очередную речь с призывами выступить против врага, его конь, испугавшись чего-то, резко прыгнул в сторону.
Суалтам не удержался в седле и, соскользнув набок, упал на собственный меч, который отсек ему голову. Но даже
отсеченная голова отца Кухулина продолжала призывать уладов на бой, и это страшное зрелище отрезвило их и
позволило снять проклятие. Мужчины Улада начали чувствовать себя лучше и смогли взяться за оружие! Решающее
сражение состоялось на равнине Гайрех, причем во время этой битвы Кухулин проявляет благородство: он
встречается лицом к лицу с королевой Медб, но заявляет ей, что не собирается сражаться с женщинами, и позволяет
ей уйти. В итоге между Уладом и Коннахтом было заключено перемирие.
А что же произошло с быком Бурым из Куальнге, которого подручные Медб угнали в ее владения? Попав в Коннахт,
бык немедленно подрался с жившим там быком Финдбеннахом и убил его, после чего побрел обратно в Улад. Дойдя
до родных мест, Бурый упал замертво…
В жизни героя Кухулина было еще немало подвигов и приключений, и мы к ним вернемся в других главах. А пока,
забегая вперед, скажем несколько слов о его гибели – тоже героической и очень показательной с точки зрения
мифологии.
Несмотря на то, что авторы мифов представляли Кухулина как величайшего воина всех времен и народов, он в итоге
погибает на поле боя, и одной из косвенных причин этого, возможно, стало неуважительное отношение героя к
богине Морриган. Рассказывают, что во время очередной войны в палатку Кухулина однажды вошла неведомо
откуда взявшаяся прекрасная девушка и предложила ему скрасить одиночество перед сражением.
– Отстань, женщина, – ответил ей герой. – Не до тебя мне сейчас.
– Хорошо, – ответила та. – Но когда во время последующих сражений тебе внезапно помешает тот, от кого ты этого
не ожидаешь, ты вспомнишь меня.
Девушка покинула шатер и исчезла. А когда Кухулин вышел наружу, то увидел, что на дереве неподалеку сидит
огромная ворона. Он понял, что его таинственной посетительницей была сама богиня Морриган.

С. Рейд. Явление богини Морриган в образе вороны.
Нач. ХХ в.

И во время последующих сражений богиня еще несколько раз напоминала о себе. Она то в образе угря обвивалась
вокруг ног Кухулина, сражавшегося с врагами на мелководье, то обращалась в волчицу и отвлекала его внимание во
время битвы.

С. Рейд. Гибель Кухулина у камня Клохфармор.
Нач. ХХ в.

Второй причиной неудач, приведших героя к смерти, стало нарушение им священного запрета, который у кельтов
назывался «гейс». Считается, что одним из гейсов для Кухулина было употребление собачьего мяса, потому что, во-

первых, его самого образно звали «псом Куланна», а во-вторых, возможно, собака была одним из тотемных
животных его рода. Но однажды Кухулин по недоразумению съедает кусок мяса собаки. Дело было так: во время
очередного похода он останавливается в гостях у некоей старухи, которая угощает его мясом. Старухой этой была
Медб, которая, как известно, владела ко всему прочему еще и даром перевоплощения. Согласно законам
гостеприимства, герой не мог отказаться от угощения, и после употребления собачьего мяса силы его стремительно
пошли на убыль.
Тотемизм – вера в то, что предком и особым покровителем народа или племени является какое-то животное,
растение или даже явление природы. В верованиях некоторых народов тотемизм присутствует до сих пор.
Кухулин погиб во время очередного набега войск королевы Медб. Она заручилась помощью одного из ирландских
правителей, родственников которого Кухулин когда-то убил во время междоусобных войн. Как гласят легенды,
получив несколько серьезных ранений и почувствовав, что умирает, герой привязал сам себя к священному камню
(по другим источникам – к дереву), чтобы умереть стоя. Древние мифы особо обращают внимание на то, что Кухулин
отправился на битву с войсками Медб уже зная, что ему грозит гибель: он лишился поддержки Морриган и понимал,
что нарушение священного запрета практически уничтожило его невероятные способности воина. И он все равно
выступает в защиту родного Улада. В итоге Кухулин по сей день почитается как один из символов борьбы за
независимость. «Героизм по праву рождения» – героизм полубога – превратился в героизм подлинный.

Там, где ходили великаны
Герой несколько иного плана – Финн Мак Кумал, он же – Финн Маккул или Фингал (впрочем, последнее имя у него
появилось лишь благодаря известному вам Джеймсу Макферсону, и в качестве «подлинно кельтского» можно его не
засчитывать). Финн – мудрец и воин, в роду которого были правители, друиды и даже боги: некоторые мифы
утверждают, что мать Финна приходилась внучкой самому богу Нуаде.
О детстве и юности Финна имеется много легенд, но практически все они сходятся в одном: рождение этого ребенка
должно было принести большие неприятности кому-то из его старших родственников. Сюжет с предсказанием о том,
что младенец, которому суждено появиться на свет, отнимет власть у отца или деда, у кельтов был очень популярен,
как и у многих других народов. В общем, детство Финна проходило на полулегальном положении, а родной дед даже
пытался его утопить. Тем не менее ему удалось не просто выжить, но и стать выдающимся воином под опекой
лояльно настроенной родни, а еще – постичь множество других премудростей.
Непредсказуемые последствия
Когда поэмы Джеймса Макферсона, написанные от имени Оссиана, были переведены в России, имя Фингал стало
очень популярно… у собак. В частности, Некрасов в поэме «Крестьянские дети», написанной от имени охотника,
упоминает своего «верного Фингала». Конечно, подобным образом своих псов называли в основном просвещенные
аристократы, а дворовые деревенские собаки носили имена попроще.
Рассказывают, что однажды друид, у которого обучался юный Финн, приказал ему наловить на обед рыбы и
приготовить ее. Мальчик отправился выполнять указание и вскоре выловил огромного лосося. Но он не знал, что
рыба эта не простая – ему попался Лосось Мудрости. Когда-то эта рыба проглотила орехи, упавшие в воду со
священного дерева, и вся мудрость теперь должна была перейти к тому, кто первым вкусит приготовленное из лосося
блюдо. Финн не знал об этом; лосось, видимо, несмотря на всю свою мудрость, никак ее не проявил, и юный ученик
друида зажарил его, как любую другую рыбу. В процессе приготовления на боку лосося вздулся большой пузырь.
Финн хотел проткнуть его пальцем, сильно обжегся, сунул обожженный палец в рот – и таким образом овладел
великой мудростью! И с тех пор, когда Финну нужно было узнать что-то скрытое или получить совет от высших сил,
ему достаточно было положить в рот кончик пальца.
Уже в юности Финн стал предводителем отряда так называемых фениев – воинов-охотников. В Ирландии у них,
скорее всего, имеются реальные прототипы, это – наемники, служившие местным вождям или, позднее, королям;
они защищали правителей как от чрезмерно воинственных соседей, так и от внешних врагов. Ну а мифы о
приключениях Финна, вероятно, создавались на протяжении многих столетий. В них есть истории и о борьбе с
великанами, и о сражениях с врагами, и о перипетиях семейной жизни героя.
Например, один из мифов гласит, что к числу главных антагонистов Финна Мак Кулла принадлежал жуткий
одноглазый великан по имени Голл, проживавший на территории современной Шотландии. Финну очень хотелось
добраться до великана, сразиться с ним и тем самым увеличить свою славу. Чтобы попасть в Шотландию, воин начал
забивать в дно залива каменные сваи. Практически закончив свою работу, он утомился, пошел домой и лег спать.
Голл же тем временем, выйдя на берег своих владений, увидел, что со стороны Ирландии к его берегу протянулась то
ли дорога, то ли плотина, то ли мост из каменных свай. Он перешел по нему и вскоре явился к Финну домой. Финн в
это время спал, зарывшись с головой под одеяло, а его жена Уна готовила что-то в печи.
– Где твой муж? – спросил великан женщину.
– Отправился то ли на охоту, то ли на рыбалку, – ответила та, сообразив, что лучше не выдавать присутствие своего
супруга.
– А кто это спит под одеялом? – сурово спросил Голл.
– А это наш с Финном маленький сын, – ответила Уна. – Не хочешь ли отведать лепешек?
– Хочу, – ответил великан. – Подавай их сюда!
Женщина налила на сковородку тесто, но внутрь лепешки засунула железный лист, на котором обычно сушила в
печи грибы и травы. А потом подала эту «лепешку» великану. Тот откусил – и взвыл от боли, обломав об железный
лист сразу несколько зубов.
– Что ты так кричишь? – спросила его жена Финна.
– Так как же не кричать? – завопил Голл. – Что за лепешки у тебя такие?
– Обычные лепешки, – ответила женщина. – Вот смотри, сейчас наш маленький сынок съест такую без проблем.
Она сделала еще одну лепешку, но уже не стала засовывать в нее никаких железок. А потом подсунула лепешку под
одеяло, под которым лежал ее муж. Финн быстро съел угощение, не проронив ни звука.

С. Рейд. Финн слышит звуки волшебной арфы. Нач. ХХ в.

Часть Дороги гигантов (или Мостовой гигантов) в Северной Ирландии. Современное фото

– Вот видишь, – сказала Уна, – наш сын разжевал лепешку без труда.
«Если маленький сын Финна такой зубастый, что может съесть лепешку, о которую даже я обломал зубы, – подумал
великан, – то каковы же челюсти у его отца? Пожалуй, пойду-ка я подобру-поздорову…»
И, забыв попрощаться, Голл вылетел из дома Финна и перебежал по каменному мосту к себе. А чтобы страшный
Финн, который жует железные лепешки, не добрался до него, великан разобрал большую часть построенного им
моста. Остатки этого сооружения – Дорога гигантов – до сих пор находятся в Северной Ирландии…
То, что мы сейчас называем Дорогой гигантов, – уникальное природное явление. Внешне оно напоминает
многочисленные каменные сваи в основном четырех- или шестиугольного сечения, забитые вертикально в берега и

дно залива. Много миллионов лет назад на этом месте было несколько действующих вулканов, извергавших
базальтовую лаву. Она застывала в виде огромных потеков, потом растрескивалась – вот так и появились
штуковины, похожие на тысячи стоящих вертикально столбов. Где-то они кажутся утопленными в землю или воду
по самую макушку, где-то – торчат на много метров вверх.
На острове Стаффа у западного побережья Шотландии есть еще и Фингалова пещера. Вся она, как и значительная
часть острова, состоит из базальтовых «столбов».

Великий бард, сын оленихи
Мифы сохранили имена нескольких жен Финна Мак Кумала. Возможно, дело просто в том, что эти истории
складывались в разное время на протяжении многих лет, а может быть – таким образом в мифологии отражено то,
что у кельтской знати в древности (как и у большинства народов того времени, впрочем) практиковалось
многоженство. Вернее, «официальная» жена была одна, но вдобавок к ней при дворе военного вождя или иного
правителя могло находиться несколько десятков наложниц, скажем, из числа «военной добычи». И об одной из жен
Финна рассказывают такую историю.
Однажды Финн Мак Кумал со своим войском фениев отправился на охоту. С собой он также взял двух собак; это
были не простые псы. Тетка Финна – Туирен – когда-то была заколдована ведьмой и превратилась в собаку. В этом
обличье она родила двух щенков, которые, подросши, отличались невероятным умом и стали постоянными
спутниками Финна на охоте и в военных походах.
И вот Финн, его товарищи и собаки шли по лесу. Внезапно им навстречу выскочила красивая молодая олениха. Но
собаки не набросились на нее и не погнали в сторону своего хозяина, чтобы он мог расправиться с животным, они
начали весело играть с оленихой, всячески показывая ей свое расположение и облизывая ее морду.
– Что это такое с собаками? – спросил один из друзей Финна. – И почему олениха не убегает?
– Сдается мне, что это не простое животное, – ответил Финн.
Олениха же тем временем шла рядом с отрядом фениев, не боясь ни людей, ни собак, как будто она была давно
знакома со всей компанией. А когда они добрались до владений Финна Мак Кумала, она вместе со всеми вошла в
ограду и устроилась на мягкой траве неподалеку от жилых построек. Хозяин приказал никому не трогать олениху,
принести ей воды и различных овощей.

С. Рейд. Иллюстрация к книге «Деяния Финна и другие сказания Древней Ирландии». Нач. ХХ в.

Вечером все отправились спать, а глубокой ночью Финн Мак Кумал услышал шаги и увидел, что рядом с его ложем
стоит очень красивая молодая женщина.

– Меня зовут Садб, – сказала она. – Я – та самая олениха, которая сегодня встретилась на лесной тропе с тобой и
твоими товарищами. Три года назад я отказала в благосклонности друиду из моего племени, которого зовут Фер
Доирих. В наказание он превратил меня в животное. Я должна была находиться в этом обличье до тех пор, пока у
меня не появится возможности прийти к тебе – только в твоих владениях заклятье может уйти. И, как видишь, я
действительно вернула себе человеческий облик.
В некоторых вариантах легенды Садб превращает в олениху ревнивая жена друида; также Садб иногда почитается
как богиня нежности и красоты.
Финн без ума влюбился в прекрасную женщину – так, что на несколько месяцев даже забыл об охоте и военных
походах. Они счастливо жили во владениях воина, но в один прекрасный день Финну сообщили, что недалеко от
берега показались корабли северян.
– Я вынужден ненадолго покинуть тебя, – сказал Финн своей жене. – Я и мои воины-фении должны защищать
жителей Ирландии. Но не беспокойся, как только мы прогоним врагов, я сразу же вернусь.

Г.-Д. Форд. Иллюстрация к сборнику ирландских легенд. Нач. ХХ в.

На то, чтобы прогнать от берега Ирландии непрошеных северных гостей, Финну и его соратникам потребовалось
семь дней, после этого он возвратился в свои владения. Но почему-то Садб не выбежала ему навстречу, а лица слуг
были печальными.
– Что случилось за то время, пока меня здесь не было? – спросил Финн Мак Кумал.
– Пока ты сражался с северянами, – ответили ему, – Садб каждый день выходила на земляной вал и вглядывалась в
даль – ей хотелось увидеть тебя первой, когда ты будешь возвращаться домой. И вот три дня назад на дороге
показался человек, как две капли воды похожий на тебя, причем вдали раздавались звуки, похожие на боевой клич
твоих фениев. Садб побежала к этому человеку, но, когда она приблизилась, он достал из-под плаща ореховый жезл
и прикоснулся к ней. И в тот же момент прекрасная женщина исчезла, а на дороге вместо нее стояла олениха. Твой
двойник пропал, как будто его и не было. А охотничьи собаки, не признав Садб в облике оленихи, прогнали ее в
сторону леса, и больше мы ее не видели.
Финн понял, что Садб снова заколдовал друид Фер Доирих. Три дня он просидел в своих покоях, проливая слезы, а
потом отправился на поиски любимой жены. Семь лет, в промежутках между военными походами (ведь он попрежнему защищал свою землю от врагов), Финн искал свою супругу, в каком бы облике она ни была, человеческом
или оленьем. Но не находил ее. И вот однажды во время охоты его собаки убежали далеко вперед, и вскоре Финн
услышал, как они яростно кого-то облаивают. Он помчался туда, откуда доносился лай, и увидел, что псы окружили
прижавшегося к дереву мальчика. Никакой одежды на ребенке не было, а волосы его, видимо, никто никогда не
стриг – они были длиной ниже пояса. Но больше всего Финна удивило то, что мальчик был как две капли воды
похож на него самого! Он забрал ребенка домой, накормил его, отвел ему комнату в своем доме, и вскоре мальчик
начал говорить. Вот что он рассказал:

– Я жил со своей матерью-оленихой в прекрасной зеленой долине. Не знаю, почему моя мать была именно такой –
другой я никогда не знал. Мы жили хорошо и безмятежно, но время от времени к нам приходил какой-то человек в
темной одежде со злым лицом. Он о чем-то разговаривал с моей матерью, чего-то от нее требовал. Она же в ответ на
его уговоры лишь качала головой. И вот однажды этот человек пришел, набросил на шею моей матери-оленихи
веревку и куда-то потащил ее. Я хотел помочь ей, но все мое тело внезапно сковала неведомая сила, я упал на землю,
и более я ничего не помню. А потом меня нашли твои собаки.
Вопросы генетики
В большинстве вариантов мифа Садб является дочерью Бодба Дерга. Это представитель племени Туата де Дананн,
сын бога Дагды. Возможно, именно по материнской линии Оссиан унаследовал красноречие и поэтический дар.
Понял Финн, что речь идет о его жене Садб, а мальчик, судя по всему, был родным его сыном, которого Садб родила
уже после того, как снова превратилась в олениху. Финн назвал своего обретенного сына Оссиан (Ойсин), что
означало «олененок». Когда мальчик вырос, он стал величайшим воином и бардом, который составил множество
преданий о подвигах своего отца. Ну а про Садб никто никогда более не слышал: возможно, ее убил за непокорность
злой колдун, а возможно – она осталась скитаться по лесам в облике оленихи, полностью позабыв человеческую речь
и все, что с ней было…
В кельтских мифах, как и в мифологии любого другого народа, множество историй на вечные темы. Благородство и
низость, любовь и ненависть, вероломство и преданность… Продолжим знакомство?

Глава 5
Легенды о любви – и не только о ней
Печальная история Дейрдре
При дворе правителя уладов Конхобара жил друид по имени Катбад. И однажды он предсказал Конхобару: «В семье
одного из твоих приближенных через несколько дней родится девочка, которая принесет Уладу много бед. Она
выйдет замуж за чужого короля, и с этого начнутся наши беды».
Вскоре в одной знатной уладской семье действительно появилась на свет дочка, которую назвали Дейрдре
(«Трепетная»). Подданные Конхобара, напуганные предсказанием, предлагали убить ребенка, но правитель решил
оставить ее в живых. «Когда она вырастет, – думал Конхобар, – я сделаю ее своей наложницей, а может быть, и
женюсь на ней. Таким образом, ни за какого чужеземного короля она не выйдет, а это значит, что пророчество не
исполнится. А пока заберу ее к себе в дом и буду воспитывать как приемную дочь». Конхобар приказал воспитывать
Дейрдре в строгости, не допуская к ней никого, кроме няньки по имени Леборхам, состоявшей при ней с рождения.
Дейрдре росла и становилась все красивее. А ее ум и доброта нисколько не уступали ее внешности. До нее, конечно,
доходили разговоры о том, что в будущем ей суждено стать спутницей или женой правителя Конхобара, который
пока играет роль ее приемного отца. Но ведь невозможно запретить молодой девушке мечтать! И вот однажды
Дейрдре вышла зимой во двор сразу после того, как там забивали теленка. И она увидела, как опустившийся на снег
черный ворон клюет красные пятна крови.

Д. Д. Баттен. Дейрдре с няней. 1892 г.

– Я бы хотела, – задумчиво сказала девушка, – чтобы мой будущий избранник был белокожим, как снег, румяным,
как кровь, и черноволосым, как этот ворон.
– Я знаю такого, – сказала ей Леборхам, которая оказалась рядом и слышала слова Дейрдре. – Этого юношу зовут
Найси, сын Уснеха. Несмотря на свою молодость, он уже проявил себя как отважный воин. Кстати, у него есть два
брата, столь же доблестные и прекрасные, как он сам.
Дейрдре принялась уговаривать свою няньку, чтобы та поспособствовала ее знакомству с Найси. Та согласилась,
потому что любила свою воспитанницу и не желала ее будущего сожительства с Конхобаром, который был намного
старше девушки. И в итоге Найси, очарованный красотой Дейрдре, предложил ей бежать из Улада. Его братья –
Андле и Ардан – изъявили желание сопровождать их.
Связи
История о Дейрдре и сыновьях Уснеха в некоторых средневековых сборниках кельтских мифов предваряет мифы о
подвигах Кухулина, а в некоторых располагается после них. Но в любом случае этот сюжет, несмотря на упоминание
имени Конхобара, родственником которого был Кухулин, может рассматриваться как самостоятельная история.
Добравшись до Шотландии, Дейрдре, Найси и его братья обосновались при дворе одного из местных правителей. Но
вскоре им пришлось перебраться в глушь и жить благодаря охоте, рыбной ловле и земледелию, ибо этот самый
местный правитель, потерявший голову при виде прекрасной Дейрдре, совершил попытку похитить ее.
Конхобар все это время получал известия о беглецах при помощи купцов, послов и своих знакомых в Шотландии. Он
не мог и не хотел простить Дейрдре за то, что она нарушила его планы, раздражала его и мысль о том, что по вине
сумасбродной, как он думал, девицы он лишился сразу трех хороших воинов. И вот однажды Конхобар решился. Он
позвал к себе друга Найси по имени Фергус, который по-прежнему служил у него, и сказал:
– Отправляйся в Шотландию. Найди там Найси, его братьев и Дейрдре. Передай им, что я предлагаю вернуться, и я
не буду преследовать никого из них. Дейрдре сможет жить с тем, с кем пожелает.
Фергус, который был довольно наивен, с радостью отправился выполнять распоряжение своего повелителя. Но,
когда он прибыл в Шотландию и передал Дейрдре и всем прочим предложение Конхобара, это самое предложение
было встречено недоверчиво.
– Я не доверяю своему приемному отцу, – сказала Дейрдре. – Он не позволил меня убить в детстве только потому,
что хотел сделать своей наложницей. И Найси с его братьями он не простит бегства.
Но Фергус говорил так убедительно, так горячо обещал всем прощение со стороны Конхобара, что Найси и вся
прочая честная компания решились вернуться на территорию государства Эрин. Но когда они прибыли ко двору
Конхобара, тот проявил крайнее вероломство: воспользовавшись тем, что Найси и его братья явились к нему
безоружными, правитель приказал еще одному из своих приближенных – Эогану – убить их. Дейрдре он тут же
забрал к себе.

Прошел год. Девушка, которую Конхобар, как и собирался, сделал своей наложницей, за все это время ни разу не
улыбнулась, не вышла из отведенных ей покоев; ее некогда блестящая красота поблекла, и Дейрдре больше
напоминала привидение. И вот однажды Конхобар призвал ее к себе и спросил:
– Скажи мне, кого ты ненавидишь еще больше, чем меня?
– Больше, чем тебя, я ненавижу только Эогана, убившего моего Найси, – тихо ответила та.
– Хорошо, – ухмыльнулся Конхобар. – Завтра я отвезу тебя к нему, и следующий год ты проживешь с ним.
Но когда на следующий день Конхобар, взяв с собой Дейрдре, поехал с ней к Эогану, чтобы передать ему девушку, та,
улучив момент по дороге, спрыгнула с колесницы и разбила себе голову о скалу.
Неотвратимость
В одном из вариантов легенды Фергус, ставший орудием коварного Конхобара, после убийства братьев переходит на
сторону королевы Медб и воюет с Уладом. Таким образом исполнилось пророчество, согласно которому Дейрдре
должна была стать причиной гибели Улада. Правда, в легенде до гибели все же не доходит.

Д.-Г. Бэкон. Плач Дейрдре. Нач. ХХ в.

…Конхобар приказал похоронить Дейрдре на берегу залива, противоположном тому, на котором зарыли прах
убитого по его приказу Найси. На могилах обоих выросли прекрасные высокие сосны, и ветки их постоянно тянулись
друг к другу над водами залива. Конхобар, которого раздражало это постоянное напоминание о его неблаговидном
поступке, приказал срубить деревья. Но – небывалый случай – улады отказались выполнять приказ своего
правителя. Им хотелось сохранить память о том, что есть на свете что-то более сильное, чем вероломство и подлость.
Некоторые современные исследователи считают, что в легендах, подобных истории Дейрдре, отразились древние
патриархальные обычаи. Это, например, вызов старому королю со стороны молодого претендента на власть. Или –
еще более интересная версия – девушка выступает как богиня власти и процветания, которая пытается отвергнуть
старого короля (вождя), чтобы привести на престол более молодого и, возможно, более сильного. А все остальное,
скажем так, антураж для красоты.
Для красоты? Но чем объяснить, например, что тот же Конхобар, который в ряде мифов и легенд выступает как
благородный и мудрый правитель, иногда совершает поступки, совершенно отвратительные с точки зрения морали
и человеческих отношений? Объяснений этому несколько.
Большинство мифологических образов правителей, воинов, богов выросли из древнейшего почитания природных
стихий: дождя, грозы, засухи и так далее. Стихия не может быть положительной или отрицательной, она просто есть.
Соответственно, и характеры у героев мифов – «бывших стихий» – такие же. Они действуют то благородно, то на
редкость жестоко просто потому, что такова их природа.
В саге «Смерть Конхобара» рассказывается о том, что на смертном одре правитель узнает о распятии Христа, то есть
она составлена уже явно в христианские времена.

Второе объяснение: практически все действия Конхобара (или других героев в подобной ситуации) оправданы
моралью того времени. Идти против своего повелителя – нельзя. Нарушать его приказы, покидать короля, которому
ты клялся в верности, – нельзя, даже если тебя просит об этом самая прекрасная девушка в мире. Но этот миф уже
усложняет картину мира, давая понять, что Конхобар тоже совершает недозволенные действия, ведь вероломно
убивать того, кому обещал прощение, – низкий поступок. Ну а верная и преданная любовь остается в памяти
потомков всегда – так же, как предательство и обман. Так же, как поступок женщины, которая предпочла смерть
жизни без любви, предпочла смерть жизни в ненависти.

Диармайд и Грайне – погоня длиной в несколько лет
С образом уже известного вам Финна Мак Кумала связан еще один весьма популярный в ирландской мифологии
персонаж – Диармайд, один из фениев, сопровождавших Финна. Этого юношу описывали как очень доброго,
красивого и обаятельного, и при всем при том – прекрасного воина и надежного товарища. Женщины и девицы
души в нем не чаяли. Прекрасные отношения, которые были у Финна с Диармайдом, разрушились благодаря
девушке по имени Грайне.
История такова: Финн, будучи уже весьма немолодым человеком, вознамерился жениться на юной Грайне, дочери
ирландского короля Кормака Мак Арта. Правитель с удовольствием дал свое согласие, и был назначен день
заключения брачного союза.
…Во время свадебного пира невеста с интересом разглядывала гостей; ее собственный жених, который был старше
отца, видимо, не слишком понравился Грайне, а вот прекрасный Диармайд сразу привлек ее внимание.
– Кто это такой? – спросила девушка у одного из приближенных своего отца, и тот удовлетворил ее любопытство,
всячески расхвалив характер и доблесть молодого воина. И Грайне решилась на отчаянный поступок. Она
подмешала в кубок с вином сонное зелье и велела слуге угостить из этого кубка в знак дружбы и любви всех
присутствующих, кроме Диармайда. И когда все уснули, Грайне открыла молодому воину свои чувства и предложила
бежать. Более того, она сообщила ему, что накладывает гейс – зарок, который обязывает Диармайда подчиняться ее
желаниям.
С понятием «гейс» мы уже встречались выше. В переводах кельтских легенд так обозначают многие сакральные
мероприятия, связанные с запретами или зароками. Но скорее всего, гейс – это все же в первую очередь жреческий
запрет, аналог табу. А Грайне, вероятно, применила по отношению к Диармайду что-то вроде чар.
Молодой человек колеблется, но в итоге все же принимает решение бежать вместе с Грайне от нежеланного ей
жениха. Причем он пытается сопротивляться судьбе. Диармайду вообще не позавидуешь, ведь он, как и большинство
молодых людей на его месте, скорее всего, не остался равнодушен к красоте девушки, но и не хотел предавать Финна
и делать что-либо тайком. Но, видимо, сопротивляться чарам он был не в состоянии. Сначала Диармайд пробует
сказать, что, мол, на нем лежит зарок – никогда не проходить сквозь запертые двери и ворота; но его неожиданная
возлюбленная сама открывает им путь на свободу, распахивая ворота ограды. Затем молодой человек пытается
сослаться на то, что в пути Грайне устанет, а он, мол, дал зарок никогда не носить женщин на руках. В ответ на это
девушка приводит двух лошадей и запрягает их в отцовскую колесницу…
Итак, бегство состоялось. На следующее утро Финн и его соратники, проснувшиеся после «сонного вина», бросаются
в погоню. И погоня эта продолжается несколько лет! Многочисленные авторы, которые включали ее описания в свои
хроники, приводят самые разные подробности. И о том, что ради спасения от разгневанного жениха Диармайду и
Грайне пришлось даже просить о помощи фоморов – крайне неприятных представителей потустороннего мира; и о
том, что, прячась от гнева Финна Мак Кумала в лесу, они были вынуждены самостоятельно строить хижину из
листьев и прутьев. В итоге, когда у Грайне и Диармайда было уже четверо детей, состоялось примирение беглой пары
с Финном и отцом Грайне, который тоже не был в восторге от ее поведения. Правда, Кормак Мак Арт к этому
времени уже выдал за Финна Мак Кумала другую свою дочь – благо у него их было много!
Но… примирение было относительным. Легенды гласят, что вскоре после него Диармайд отправился охотиться на
кабана в компании Финна и был смертельно ранен свирепым животным.
Параллели
У мифа о гибели Диармайда много общего с греческим мифом об Адонисе – оба героя погибают во время охоты на
кабана. Причем в некоторых версиях греческого мифа говорится, что Адонис – любовник Афродиты – погиб, убитый
кабаном, которого наслал супруг Афродиты Арес.
– Пожалуйста, – попросил Диармайд Финна, – помоги мне. Ты ведь можешь исцелить любую рану, если польешь на
нее родниковой воды из своих ладоней.
– Да, – сказал Финн, – это действительно так.
Он подошел к роднику, который журчал неподалеку, зачерпнул ладонями воды и подошел к раненому Диармайду. А
затем просто вылил воду из своих рук на землю, и через несколько секунд его бывший соперник испустил дух. В
числе прочего этот миф иллюстрирует характерную для тех времен идею о том, что месть едва ли не так же важна и
благородна, как преданность и подвиги ради любви.

Г.-Д. Форд. Диармайд и Грайне. 1902 г.

Любовные терзания Кухулина
Есть любопытная легенда о том, как однажды взаимное притяжение связало героя Кухулина и богиню Фанд, супругу
повелителя морей Мананнана, ту самую, которая, расчесывая под водой свои локоны, могла вызвать волнение на
море.
…Однажды Кухулин, уставший на охоте, улегся спать на зеленой траве возле большого камня и увидел странный сон.
Ему приснилось, что к нему подошли две прекрасные женщины – он узнал в них представительниц племени Туата
де Дананн – и начали хлестать его двумя плетками. Сам же Кухулин при этом почему-то не мог пошевелить ни
рукой, ни ногой, ни сказать хотя бы слово, чтобы защититься.
Через некоторое время женщины исчезли, и герой проснулся. Все тело болело у него так, как будто он, упав с дерева,
со всего размаха ударился о землю. А когда он добрел наконец до дома, почувствовал себя совсем больным.
Кухулин проболел целый год, и никто не знал, что с ним: он чувствовал себя слабым, лишился аппетита. И в итоге
герой решил обратиться к друидам, чтобы они дали ему совет, чем и как лечиться.
– Пойди к тому самому камню, где тебе приснилось избиение плетками, – посоветовали ему. – Там тебе поведают
секреты исцеления.
Кухулин так и сделал. Он отправился к камню и еще по пути почувствовал, что силы и здоровье возвращаются к
нему. А возле камня встретил прелестную деву в одежде цвета морской волны.

С. Рейд. Воин и обитательницы моря. Нач. ХХ в.

– Меня зовут Либан, – сказала она. – Тебя полюбила моя сестра – богиня Фанд, жена повелителя морей Мананнана.
Настолько глубоко ее чувство, что она даже покинула своего супруга. А кроме того, против Мананнана ополчились
враги – многочисленные демоны. Пожалуйста, помоги нам их одолеть. Для этого нам нужно отправиться в Страну
вечной юности, лежащую посреди моря. А наградой тебе будет любовь моей дорогой сестры.
– Но ведь в Страну вечной юности могут попасть только бессмертные сиды или духи умерших? – с удивлением
спросил Кухулин. – Я бы не хотел отправляться туда, куда живым людям вход заказан.
– Ничего подобного, – ответила Либан. – Пойдем со мной. Рядом, у берега реки, стоит лодка. Мы сядем в нее и
вскоре окажемся в Стране вечной юности. А когда ты поможешь нам избавиться от врагов, я привезу тебя обратно. И
ты убедишься, что живой человек может как попасть в Страну вечной юности, так и свободно уйти из нее потом.
Кухулин не умел отказать тем, кто просил его о помощи, и последовал за Либан. Вскоре они сели в удивительную
лодку: никто не управлял ее веслами, рулем или парусом, но лодка быстро бежала по морской воде, как будто она
сама знала, где ей нужно в конце концов оказаться. И вот Кухулин и его проводница прибыли в Страну вечной
юности. Нерадостные там происходили события. Демоны одолевали жителей этой страны, и Кухулину пришлось
несколько дней участвовать в битвах, прежде чем он сам и сиды – жители Страны вечной юности – смогли признать,
что опасность миновала.
И тогда перед Кухулином оказалась Фанд – жена морского повелителя.
– Когда я увидела тебя в первый раз, – призналась она ему, – я больше не могла тебя забыть. Останься со мной,
насколько сможешь.
Целый месяц провел Кухулин у влюбленной в него Фанд, а потом решил вернуться домой, к своей жене Эмер. На
прощание жена повелителя морей сказала ему:
– Если ты захочешь еще раз меня увидеть – тебе достаточно только позвать меня, и я приду.
Вернулся Кухулин домой, но через несколько недель ему опять захотелось увидеть прекрасную Фанд. Он позвал ее, и
они договорились в ближайшую ночь встретиться на морском берегу.
В одном из вариантов легенды говорится, что супруг Фанд, Мананнан, сам охладел к ней и она обратилась к
Кухулину, желая вызвать ревность мужа.
Но жена героя, Эмер, узнала о том, что ее супруг назначил свидание супруге повелителя морей. Когда Кухулин
собрался на берег моря, Эмер взяла остро отточенный кинжал, позвала с собой пятьдесят знатных женщин, и они все
вместе также направились к морскому берегу, где Кухулин встречался с Фанд. Испугалась жена морского бога, увидев
вооруженную кинжалом Эмер, и сказала:
– Твоя супруга, Кухулин, хочет убить меня!
Герой сказал своей жене:
– Я не буду отнимать у тебя кинжал, я лишь надеюсь, что ты проявишь благоразумие.

– Почему ты предпочел мне Фанд, жену Мананнана? – спросила Эмер.
Задумался Кухулин. А правда, почему? И он сказал что-то вроде:
– Она красивая, мудрая, искусна во всякого рода рукоделиях.
– Но ведь я ничем не хуже, – заявила Эмер. – А значит, ты оказался таким же падким на что-то новое, как и все
прочие мужчины. Ведь запретный плод сладок, а все новое привлекает больше, чем старое. Только поэтому ты
хочешь меня покинуть?
– Нет, – воскликнул Кухулин, – я вовсе не хочу покидать тебя!
В разговор вступила Фанд:
– Я вижу, Кухулин, что моя любовь к тебе безответна. Ты все же любишь больше свою жену, а не меня. Поэтому я
уйду и более никогда не потревожу ни тебя, ни твою супругу.
Сказала так Фанд и горько заплакала. Но тут зашумели морские волны, расступились они, и из морских глубин
показалась колесница повелителя моря – Мананнана, супруга Фанд. Он узнал, что его жене угрожает вооруженная
кинжалом Эмер, и поспешил ей на помощь.
Увидела Фанд, что муж готов ее спасать, несмотря на ее желание остаться с Кухулином, и устыдилась.

Г. Р. Миллер. Эмер упрекает Кухулина. 1905 г.

– Я последую за тобой, – сказала она мужу. – Кухулин сделал свой выбор, он хочет остаться со своей женой, я же не
хочу навязываться им и становиться причиной горя.
С этими словами Фанд взошла на колесницу своего мужа и вместе с ним направилась в Сид. Но перед этим
Мананнан провел между Кухулином и Фанд своим волшебным плащом, чтобы они больше никогда не встретились.
Вернувшись домой, Кухулин долго страдал от любви к Фанд – ему была невыносима мысль, что он больше не увидит
ее. Переживала и Эмер, она никак не могла забыть, что ее муж хотел остаться навсегда с богиней моря. Видя, как они
страдают, друиды напоили Кухулина и Эмер напитком забвения, и с тех пор в их душах воцарился мир. Но о
Кухулине еще много лет говорили как о том, кто смог побывать в Сиде и вернуться обратно.

Путешествия во времени и пространстве
Очень интересная и своеобразная легенда есть о путешествии в Страну вечной юности Оссиана, сына Финна Мак
Кумала. Вернее, не просто легенда, а настоящий «слоеный пирог» из легенд и дополнений разного времени. Пирог
этот складывался на протяжении многих столетий – от первых веков заселения кельтами Британии до времен
широкого распространения христианства в Европе…

Однажды Финн и Оссиан с отрядом фениев были на охоте и внезапно увидели, как к ним приближается верхом на
белоснежном коне прекрасная девушка в богатом одеянии. С ее плеч спадала шелковая накидка, расшитая золотом,
а на голове сверкала корона. Приблизившись, девушка обратилась к Оссиану так, будто давно его знала:
– Привет тебе, прекрасный Оссиан, сын Финна Мак Кумала! Я очень долго искала тебя и рада, что нам наконец
удалось встретиться!
В различных вариантах легенд Страна вечной юности иногда фигурирует как страна или остров Тир-на-Ног.
Оссиан смотрел на прекрасную незнакомку, как будто лишившись дара речи. И тогда с ней заговорил его отец. Финн
произнес:
– Приветствуем тебя, прекрасная дева! Кто ты и откуда ты здесь?
– Меня зовут Золотоволосая Ниам, – отвечала та. – Я – дочь повелителя Страны вечной юности. Там нет ни
старости, ни болезней, там круглый год цветут чудесные растения, а деревья вместо смолы источают мед. В земле
этой страны родятся настолько огромные и великолепные драгоценные камни, что каждый из них способен затмить
все сокровища обычного мира…
Пока девушка говорила, со всеми присутствующими – да и со всем, что их окружало, – творилось что-то непонятное.
Вокруг не шелохнулся ни один листок, лошади стояли как вкопанные, не звенели уздечки, не слышно было дыхания
ни коней, ни людей.
– А прибыла я сюда затем, чтобы предложить сыну Финна – Оссиану – отправиться вместе со мной в эту чудесную
страну. Я давно люблю его и хочу, чтобы он был там со мной. Со временем он сможет стать ее повелителем. Согласен
ли ты, Оссиан? – спросила девушка, глядя в лицо сыну Финна Мак Кумала.
– Согласен! – ответил Оссиан, попавший под чары прекрасной девушки.
И прежде чем Финн и все остальные фении успели опомниться, он уже сидел на лошади вместе с Ниам. Девушка
развернула лошадь, слегка пошевелила поводьями, и через несколько мгновений белоснежный конь с сидящими на
нем Оссианом и Ниам скрылся из глаз.
…На этом, скорее всего, заканчивается первоначальный, самый древний вариант легенды: Оссиан, великий бард и
герой, переходит «в иной мир» и становится очередным его повелителем. Причем образ Ниам в самых ранних
вариантах легенды тоже не встречается. Но существует множество продолжений, которые, видимо, дополнялись в
гораздо более поздние времена. Например…
…Довольно долгим оказался путь Оссиана и Ниам в Страну вечной юности. Они пересекали поля с высокой травой,
укрытые туманом; горные ущелья, в которых птицы перекликались с эхом; морскую гладь – причем белый конь
летел над водной поверхностью, не касаясь ее. Им встречались удивительные существа, духи, боги и создания иного
мира. И вот наконец вдали показались золотые башни и великолепные сады Страны вечной юности.
Оссиан провел в этой удивительной стране некоторое время. Здесь он успел встретить многих великих героев
прошлого, которые отныне жили в вечном блаженстве, полюбовался многочисленными красотами и чудесами, о
которых рассказывала ему Ниам и которые теперь окружали его ежедневно. Золотоволосая Ниам все это время была
ему любящей спутницей. Но через три недели Оссиан заскучал по родной стране Эрин и сказал любимой:
– Я хотел бы ненадолго посетить родные земли, повидать отца и своих товарищей. А потом обязательно вернусь
обратно.
Ниам ответила:
– Хорошо. Садись на белого коня, на котором мы приехали сюда; он сам знает, куда тебя отвезти. Но помни: приехав
в страну Эрин, не спускайся с его спины и не ступай на землю, иначе обратный путь ко мне для тебя закроется
навсегда.
Высокие требования
В легендах говорится, что для того, чтобы попасть в войско фениев Финна Мак Кумала, нужно было не только
блестяще владеть оружием, но и быть щедрым, не хвастать, не разносить клеветы, не злоупотреблять хмельным и не
быть болтливым.

А. Хертер. Оссиан и Ниам скачут на коне над морем. 1899 г.

Оссиан обещал исполнить ее просьбу. И вот, сев на спину коня и проделав уже известный ему путь через горы, леса и
моря, он оказался на зеленых просторах страны Эрин. Но почему-то все вокруг казалось ему незнакомым. Не было
привычных построек, другим казался берег моря… Оссиан направил коня к холму Алмайн, на котором стояло
жилище его отца и дома некоторых других воинов-фениев, но к ужасу своему увидел, что на холме остались лишь
какие-то древние замшелые камни, перевитые корнями деревьев и заросшие кустарником.
Не понимая, что происходит и что ему делать, Оссиан огляделся вокруг и увидел у подножия холма каких-то людей,
расчищавших поле. Они пытались сдвинуть с места огромный валун. Молодой человек направился к ним, и
земледельцы уставились на него в восторге, ибо Оссиан был прекрасен собой и одет в богатые одежды. Желая
помочь людям перед тем, как начать задавать вопросы, Оссиан слегка толкнул камень ножнами своего меча и легко
сдвинул его. И тут случилось нечто удивительное и страшное. Когда молодой человек наклонился в седле, чтобы
дотянуться до камня, внезапно лопнула подпруга, и Оссиан оказался на земле. И в тот же момент согнулась его
спина, сморщилось лицо, золотые кудри сменились клочковатыми седыми волосами. Перед изумленными
крестьянами вместо молодого могучего воина, которого они приняли едва ли не за бога, предстал дряхлый старик.
Его богатые роскошные одежды превратились в тряпки, подпоясанные веревкой, а вместо меча с украшенной
золотом и серебром рукоятью в руках старика оказался деревянный посох.

С. Рейд. Путь в Страну вечной юности. Нач. ХХ в.

Дребезжащим голосом старик пробормотал:
– Скажите мне, где дом Финна Мак Кумала? Я – его сын Оссиан. Я точно знаю, что здесь, на холме Алмайн, должно
быть жилище моего отца. Где он? И где его спутники-фении?
– Видимо, ты безумен, старик, – ответил ему один из земледельцев. – Но, скорее всего, безумен не только ты, ведь
мы все только что видели, как ты из юноши превратился в старика. Что же касается Финна Мак Кумала – то и он сам,
и его спутники уже давно стали героями легенд, ибо умерли они все триста лет назад… А замшелые валуны, которые
ты мог видеть на холме, – это все, что осталось от владений Финна.
…Подобный сюжет, когда главный герой попадает в неведомый мир, где время течет по-иному, а потом глубоким
стариком возвращается обратно, попадая в далекое будущее, встречается в культурах разных стран. И, вероятно,
история о возвращении Оссиана из Страны вечной юности была добавлена к изначальной истории позднее. Но и это
еще не все! Впоследствии появился еще один поворот сюжета…
…Старик Оссиан был в ужасе. Оказывается, пока он три недели жил в Стране вечной юности, здесь, в обычном мире,
прошло триста лет! Но все же он решил расспросить встретившихся ему крестьян о том, что им известно о Финне и о
нем самом. Те отвечают, что о подвигах древних героев Ирландии люди помнят до сих пор; и по сей день на пирах
исполняют о них баллады и песни. Но вот верят уже не в старых богов, а в нового единого бога, о котором читает
проповеди Патрик. И Оссиану предлагают встретиться с проповедником, который ласково принимает его и велит
тщательно записать все рассказы о древних временах, о великих воинах и подвигах, которые Оссиан может поведать,
так сказать, от первого лица.
Конец истории
В своем полном виде – от встречи фениев с Золотоволосой Ниам до встречи Оссиана со святым Патриком – история
путешествия воина и барда в Страну вечной юности была опубликована только в XVIII столетии благодаря Майклу
Комину.
Это завершение легенды, конечно, появилось уже после распространения христианства и вполне достоверно
отражает тот факт, что на земле Ирландии долгое время вполне мирно сосуществовали древние предания и новые
христианские традиции.

Э. Берн-Джонс. Спящая принцесса. 1870-е гг.

И подобных «слоеных» легенд, которые складывались на протяжении многих лет, в истории любой цивилизации
очень много!

Мушиные истории
Еще одна история, которая складывалась на протяжении многих лет и в которой есть практически все – любовь,
ревность, превращения, перевоплощения и прочее – это история Мидира и Этайн. В разных вариантах этой легенды
встречаются немного различные «наборы имен» и повороты сюжета, но вкратце все выглядит так:
Этайн Эхрайде была дочерью одного из уладских правителей. Девушка была не только хороша собой, она была очень
доброй и обладала необычными способностями. Например, могла насылать сон и врачевать некоторые болезни. И
вот в Этайн влюбился Мидир – если верить мифам, он был представителем племени Туата де Дананн. И был в это
время у Мидира приемный сын – Энгус Мак Ок, бог любви и молодости. Это имя вам должно быть знакомо по
легенде о связи бога Дагды и богини Боанн. Так вот, по какой-то причине Энгус воспитывался не родным отцом, а
Мидиром. И когда последний решил посвататься к Этайн, в качестве «свахи» он отправил договариваться своего
приемного сына.
Несмотря на все обаяние Энгуса, отец невесты выставил определенные условия: потенциальный жених должен был
проложить русла для двенадцати рек, расчистить двенадцать полей и дать за Этайн столько золота, сколько весит
девушка.
Хочешь жениться? Доказывай
Судя по всему, истории о том, как жених выполняет разнообразные условия (причем подчас выставленные не
родителями невесты, а ею самой), являются отражением реальности. Видимо, у кельтов практиковался не только
выкуп за невесту – причем последний упоминается не всегда. Могли потребовать, скажем, угнать скот у враждебного
племени или поучаствовать в военном набеге. Устраивались и состязания женихов, если желающих было несколько.
Но Мидиру повезло и тут: за него «впрягся» родной отец Энгуса – бог Дагда – и все задания были выполнены за
одну ночь.
Итак, брак состоялся. Но на самом деле все только начиналось. Когда Мидир привез Этайн домой, на юную жену
ополчилась предыдущая жена Мидира – Фуамнах. Что ж, вполне реальная для того времени ситуация – до
появления христианских постулатов об одном муже и одной жене было еще далеко.
Фуамнах ударила Этайн рябиновой веткой, и девушка превратилась в лужу воды. Видимо, первая супруга тоже была
не так проста и обладала некоторыми магическими способностями. Но Этайн не сдавалась: из лужи выполз
маленький червячок, который затем превратился в муху. И, как утверждают легенды, это была самая прекрасная
муха на свете! Блестящая, как будто золотая, с сияющими крылышками, взмахи которых могли исцелять болезни. А
вместо жужжания муха издавала нежную приятную мелодию. Муха всюду сопровождала Мидира, которого, видимо,
такой облик супруги вполне устраивал. Фуамнах никак не могла успокоиться – и наслала ветер, который мало того,
что унес муху-Этайн далеко от мужа, так еще и не давал ей опуститься на какую-нибудь опору и передохнуть. Мидир
узнал об этом, поймал муху-Этайн и сделал для нее специальный домик, в котором ветер был ей не страшен.
Разозлившись, Фуамнах улучила момент, вытряхнула муху из домика и снова наслала вихрь, который унес ее ко
дворцу героя Этара. Там муха случайно упала в кубок с вином; жена Этара, не заметив, проглотила ее, и через
некоторое время родила девочку, новое воплощение Этайн.
Эта самая новая Этайн вышла замуж за короля Ирландии – Эохайда Айрема. И тут… к ней является Мидир, который
предлагает ей, как говорят, «начать все сначала». Благородная Этайн отказывается, она не может обмануть своего
законного мужа. Тогда Мидир отправился к Эохайду и предложил ему сыграть в фидхелл. Сначала они играли на
коней, коров и драгоценное оружие, но на третий день Мидир предложил сыграть на поцелуй Этайн и выиграл.
Эохайд потребовал, чтобы Мидир получал свой выигрыш только в его присутствии. Более того, он созвал своих
воинов, чтобы они кольцом обступили Этайн и Мидира в тот момент, когда он будет получать свой выигрыш. Все
было исполнено, но в момент поцелуя Мидир обнял Этайн, и они вылетели через дымовое отверстие в крыше в
облике белых лебедей.

Д. Уотерхаус. Магический круг. 1886 г.

Эта легенда, как и многие другие, существует во множестве вариантов. Например, есть дополнение о том, что Мидир
переместился вместе с Этайн в Сид, и подданные Эохайда много дней подряд перекапывали все окрестные холмы
(как вы помните, они считались воротами в иной мир)… Но увы. Правда, другая легенда гласит, что в итоге все
холмы были перерыты, и оставался последний, под которым и укрывались Мидир и Этайн. Весь волшебный народ,
проживавший в Сиде, попросил, чтобы Мидир вернул Эохайду супругу. И относительно того, чем все это
завершилось, тоже есть как минимум три варианта истории.
Одним словом, древние легенды заслуживают того, чтобы их изучали всесторонне, и, если вам попался один какойто вариант, это еще не значит, что он единственный!

Глава 6
Король Артур: от кельтских сказаний до Голливуда
«Артур классический»
Король Артур обычно воспринимается нами как рыцарский идеал Средневековья. Для большинства – это герой
куртуазного средневекового романа, повествующего о подвигах, спасении прекрасных дам, благородных турнирах,
борьбе с чудовищами и так далее. Но этот образ начал складываться только в XI–XII столетиях. Начало образу
Артура как идеала рыцаря положил уже упоминавшийся Гальфрид Монмутский. А после этого всевозможные
легенды об Артуре и рыцарях Круглого стола рождались регулярно – и установить авторство можно далеко не везде.

Ч.-Ф. Ларивьер. Бой между крестоносцами и войсками Салах-ад-Дина.

1840-е гг.

Об Артуре писали не только англичане. Его приключения представлены в книгах француза Кретьена де Труа (XII
век), немца Вольфрама фон Эшенбаха (XII век) и многих других. Параллельно с этим появляется множество
отдельных баллад, стихов, преданий… Но почему именно в одиннадцатомдвенадцатом веках король Артур
становится таким популярным?
Как стать рыцарем?
Под куртуазностью (от фр. courtois – «учтивый») понимают определенный набор качеств и ценностей, необходимых
истинному рыцарю или просто представителю высшего света. Основа куртуазного поведения – отношение к
Прекрасной Даме, избранной идеалом и объектом поклонения.
В конце XI столетия начинается эпоха крестовых походов. Тысячи рыцарей (и не только рыцарей) отправляются в
Святую землю спасать христианские святыни из рук иноверцев. Но это была не единственная причина (хотя
официально она считается главной). В числе стимулов для крестовых походов называют и нехватку земли в Европе,
и увеличение численности населения, и сильное расслоение в обществе… Одним словом, для многих европейцев
поход на восток был способом поправить свое материальное положение. И именно в это время окончательно
складываются основные правила рыцарства, рождаются духовно-рыцарские ордена, формируется их символика.
Именно благодаря крестовым походам европейские рыцари раннего Средневековья, довольно неотесанные и
хамоватые, познакомились с более высокой культурой, стали именно теми благородными и изящными героями,
которых описывают рыцарские романы. Уточним, что таковыми они были только с представителями и
представительницами своего сословия. Проявлять благородство и покровительство в отношении нищих, иноверцев,
крестьян и прочей «мелкоты» рыцари считали излишним. Ну разве что под настроение: вдруг нищенка окажется
переодетой благородной дамой? В конце концов, о подобном в рыцарских романах тоже писали!
И средневековые романы о короле Артуре – это своего рода отражение ценностей и основных событий эпохи.
Своеобразный итог «артуриане Средневековья» подвел английский автор XV столетия Томас Мэлори, составивший
объемный труд «Книга о короле Артуре и его доблестных рыцарях Круглого стола». В этой книге были представлены
практически все известные сюжеты, связанные с самым известным легендарным королем-рыцарем и его
соратниками. Причем многие из этих самых соратников удостоились «собственных» серий легенд!
Мэлори, о котором известно немногое, принадлежал к аристократической семье, принимал участие в войне Алой и
Белой розы и много лет провел в заключении (судя по всему, писатель отличался буйным поведением). Если верить
современникам, именно в тюрьме он и составил «Книгу о короле Артуре», каким-то образом получив доступ к
источникам разного времени. При жизни он не успел ее издать. Работа Мэлори была опубликована уже после его
смерти, в 1485 году, издателем Уильямом Кэкстоном под названием «Смерть Артура» – так именовалась последняя
легенда из числа содержавшихся в книге Томаса Мэлори. Эта работа по сей день считается классическим вариантом
«артурианы», несмотря на то, что автор кое-где взял за основу не английские, а французские легенды и рыцарские
романы и просто приспособил их под британский колорит. Конечно, книги об Артуре выходили и после этого.
Например, в шестнадцатом столетии была создана «рыцарская поэма» Эдмунда Спенсера, героем которой был
молодой король Артур; о рыцарях Круглого стола, основываясь на произведении Мэлори, писали в девятнадцатом
столетии Альфред Теннисон, а в двадцатом – Теренс Уайт. Вообще в XIX – ХХ веках произведения об Артуре и его
рыцарях посыпались как из рога изобилия, и авторы уже вовсе не обязательно отталкивались от классической
средневековой версии, приписывая королю Артуру все новые и новые подвиги.
Конечно же, кинематографисты тоже не могли обойти своим вниманием столь благодатную тему! Перечислить все
ленты – игровые, мультипликационные – попросту невозможно, назовем только самые известные. Первым
фильмом на «артуровскую» тему считается немой фильм 1904 года «Парсифаль»[7]. В 1963 году студия «Дисней»
выпустила полнометражный мультфильм «Меч в камне», посвященный в основном детству и юности Артура. В
середине 1970-х вышла пародия на «артуриану» – «Монти Пайтон и священный Грааль», в 1981 – британский фильм
«Экскалибур», сюжет которого считается одним из наиболее приближенных к литературной основе. К числу
известных можно отнести фильмы «Легенда о сэре Гавейне и Зеленом рыцаре» (1984), «Первый рыцарь» (1995),
«Король Артур» (2004). Известность завоевали сериалы «Великий Мерлин» (1998), «Туманы Авалона» (2001),
«Мерлин» (2008), «Камелот» (2011).
Имена Артура и его рыцарей появлялись в компьютерных играх и песнях, их приключениям посвящали оперы и
рок-альбомы. Им отдавали должное даже создатели японской манги!

К.-Ф. Лессинг. Последний крестоносец. 1835 г.

Какие сюжеты, представленные как Мэлори, так и другими авторами, стали наиболее известными? Какова вообще
канва событий, изложенных в преданиях о короле Артуре?
Каноничный вариант примерно таков.
Артур – сын британского короля Утера Пендрагона; рождение сего благородного героя было связано с не очень
благородными событиями. Отец Артура влюбился в Игрейну – супругу своего соседа, герцога Горлоиса. Чтобы
провести с ней ночь, Пендрагон просит волшебника Мерлина придать ему облик герцога. В качестве платы Мерлин
требует, чтобы ребенок, который родится от этой связи, был отдан ему на воспитание. Но, когда герцог гибнет, у
Утера Пендрагона появляется возможность узаконить ребенка, женившись на его матери, правда, некоторое время
Артур не знает ничего о своем происхождении, считаясь воспитанником сначала Мерлина, потом – рыцаря Эктора.
«Фанфики по теме»
Второстепенные герои легенд об Артуре также много раз были удостоены самостоятельных произведений.
Например, британская романистка Мэри Стюарт написала цикл романов о Мерлине; американка Мэрион Брэдли
сделала главными героинями своего произведения «Туманы Авалона» Гвиневру, фею Моргану, Леди Озера и прочих
дам, присутствующих в легендах о рыцарях Круглого стола.
О своем праве на верховную власть Артур узнает случайно, уже после смерти Утера Пендрагона, когда страна
погружается в хаос и междоусобные войны. Ему удается вытащить из камня меч, с которым было связано
предсказание: тот, кто сможет это сделать, будет владеть Британией. Артуру открывают тайну его происхождения и
провозглашают королем, правда, свои права ему придется отстаивать очень и очень долго.
Где располагался замок Камелот, если он вообще существовал, – неизвестно. В числе возможных локаций называют
Винчестер, Колчер, Честер и так далее.
Новый король обосновывается в замке Камелот и собирает вокруг себя лучших рыцарей современности – самых
доблестных, самых смелых, самых благородных. В то время, как известно, место за общим столом напрямую
зависело от знатности, и, чтобы все были равны и чтобы никому не было обидно, стол в Камелоте был сделан
круглым.

Г. Доре. Камелот.

1867 г.

Непременным атрибутом Артура считается меч Экскалибур, который специально для него выковали эльфы, а
вручила его королю Леди Озера (она же Озерная фея, она же – Владычица Озера). Артур женится на прелестной
Гвиневре, последующий роман между нею и одним из рыцарей Круглого стола, Ланселотом, станет основой
множества стихотворений, баллад, песен и картин.
Один из центральных сюжетов историй об Артуре и его рыцарях – поиски Святого Грааля, чаши, из которой Иисус
пил во время Тайной вечери и в которую впоследствии Иосиф Аримафейский собрал кровь, капающую из ран
распятого Спасителя. Согласно легендам о рыцарях Круглого стола, узреть Грааль удостоились двое из них, самые
высоконравственные и целомудренные, Персиваль и Галахад, причем последний смог даже прикоснуться к
священной чаше. Кстати, в настоящее время в мире имеется несколько сосудов, претендующих на то, что они – «тот
самый Грааль». Например, реликвия в кафедральном соборе Валенсии и так называемый антиохийский потир в
Метрополитен-музее Нью-Йорка.
Сколько всего рыцарей чаще всего сидело за Круглым столом в Камелоте? Ни в одном источнике нет упоминаний о
каком-то конкретном количестве. Обычно в легендах наиболее часто появляются от 12 до 16 имен; в числе самых
известных и популярных – Ланселот, Гавейн, Персиваль, Галахад. Но некоторые средневековые сборники легенд
называют иногда совсем уж несусветные цифры: 150, 366 и даже 1600 рыцарей! Мы нигде не находим также
сколько-нибудь четких правил того, по каким принципам отбирали членов «ордена Круглого стола». Везде
указывается лишь, что это были лучшие из лучших. Интересно, что некоторые рыцари (да и другие персонажи
«артурианы» связаны друг с другом родственными узами. Например, сэр Гавейн приходился племянником Артуру,
Галахад был внебрачным сыном Ланселота, коварный Мордред, один из главных антагонистов цикла, был то ли
племянником, то ли побочным сыном Артура – и так далее.
Поучаствовав во множестве битв и совершив невероятное количество подвигов, Артур получает смертельную рану во
время битвы на Каммланском поле. Умирающего короля переправили на остров Авалон, где, согласно преданиям, он
находится в состоянии, напоминающем сон, в ожидании того дня, когда снова потребуется спасать Британию.

А. Рэкхем. Ланселот, поражающий дракона. Кон. XIX – нач. ХХ в.
Сложный образ
К числу самых интересных персонажей легенд о короле Артуре и рыцарях Круглого стола относится Моргана –
волшебница, единоутробная сестра Артура. Причем в разных историях она может выступать как помощницей
короля, так и антагонисткой. Есть версия, что этот образ берет начало в легендах о древней кельтской богине войны
Морриган.

Э. д’Эспенк. Рыцари Круглого стола и видение Святого Грааля. XV в.

Но это все, как уже было сказано, классическая версия историй об Артуре, сложившаяся в эпоху зрелого
Средневековья и значительно позднее. Но что было до того? На какие источники опирался тот же Гальфрид
Монмутский и есть ли у короля Артура реальные исторические прототипы?

Где истоки легенд?
Исследователи предполагают, что эти самые прототипы нужно искать примерно в конце V – начале VI столетия в
числе вождей кельтского племени бриттов. То есть «классическая артуриана» сложилась уже после англосаксонского
и норманнского завоеваний, тогда как основа ее – не германо-норманнская, а кельтская. Вполне возможно также,
что король Артур – это вообще некий собирательный образ, вобравший в себя черты и наиболее знаменитых вождей
бриттов, и англосаксонских военачальников, и римских полководцев. Замок Тинтагель, в котором, согласно
легендам, родился Артур, находится в графстве Корнуолл. Вернее, находился: сейчас от замка остались одни
развалины. Когда он был построен? В последние века существования Римской империи на этом месте находилось
римское поселение, потом – крепость, якобы построенная королями бриттов. От нее не осталось ничего, кроме
упоминаний в различных старых летописях. Замок, руины которого пока еще можно увидеть, строился примерно в
начале XIII столетия.
В кельтских источниках раннего Средневековья время от времени мелькает имя Артур, но неизвестно, идет ли речь
об одном и том же человеке, или это разные персонажи. Это имя упоминается, например, в произведениях,
приписываемых Анейрину (конец VI века); автор, повествуя о героях сражения, сравнивает их с неким правителем
Артуром.
Гальфрид Монмутский, составляя свою «Историю королей Британии», в которой некоторые предания о короле
Артуре уже приобрели каноничный вид, мог использовать, например, «Хронику Тисилио». Этот труд был составлен
валлийским епископом начала VII столетия, и там тоже уже представлены основные сюжеты, связанные с
легендарным королем. Но, скорее всего, реальный Артур – если это историческое лицо – был все же не королем
Британии, а одним из племенных вождей бриттов.
Этимология имени Артур до конца не выяснена. Оно может быть как кельтского, так и, скажем, римского
происхождения.
Много сказаний об Артуре и его окружении содержится в сборнике «Мабиноги», который мы рассматривали
довольно подробно. К числу старейших легенд этого сборника следует отнести произведение «Килух (Килох) и
Олвен». Оно, безусловно, старше, чем «Мабиноги», письменно зафиксированный в XIV столетии. Примерное
содержание этой легенды таково.

У. Крейн. Сражение Артура с великаном.
Кон. XIX в.

…Однажды Килидд, сын правителя, решил жениться. Супругой его стала девушка по имени Голейдид, дочь
владетеля соседних земель. Брак был заключен по любви, но, к сожалению, у молодой жены вскоре начались
припадки безумия. Несмотря на то, что в то время она уже была беременной, Голейдид скиталась по окрестностям
целыми сутками, забывая о еде и убегая от родственников, которые пытались ее образумить и вернуть домой. И в
итоге своего первенца она родила в загоне для свиней; мальчику дали имя Килух, что дословно и означает «свиной
загон». Вскоре после этого Голейдид умерла.
Овдовевший Килидд решил жениться снова. На этот раз его брак ознаменовался некрасивым поступком – он убил
соседнего правителя Догеда и похитил его жену вместе с дочерью.
После того как новоиспеченная жена прожила некоторое время в доме Килидда, она задумалась о том, что хорошо
было бы поженить ее собственную дочь и Килуха, сына ее мужа от первого брака. Нужно только подождать немного,
пока они подрастут. Эти соображения мачеха вскоре и изложила Килуху, но мальчик ответил, что он пока еще не
достиг брачного возраста и совсем не задумывается об этой стороне жизни.
– Ну тогда, – промолвила мачеха (видимо, она обладала некоторыми способностями к пророчеству), – я хочу тебе
сказать, что если ты не женишься на моей дочке, то сможешь заключить брак только с Олвен, дочерью великана
Исбаддадена.
«Цветочное» условие
Один из вариантов легенды о Килухе и Олвен гласит, что мать Килуха перед смертью попросила мужа вступать в
новый брак только после того, как на ее могиле вырастет и зацветет куст шиповника. Произошло это только через
семь лет после того, как она скончалась.
– А что тебе о ней известно? – спросил Килух.
И мачеха так расписала достоинства Олвен, что Килух почувствовал, что влюбился в девушку, которую даже еще ни
разу не видел.
Прошло еще некоторое время. Килидд заметил, что его сын стал очень задумчив и рассеян, и спросил его о причинах
этого.
– Моя мачеха предсказала мне, что я женюсь на Олвен, – ответил Килух. – Но я сомневаюсь в том, достоин ли я этого
и смогу ли пройти все испытания, которые наверняка для меня придумает отец невесты.
– Ничего страшного, – ответил Килидд. – Не забывай, что у нас в числе родственников – сам могучий Артур. И он
наверняка не откажет помочь, если в этом будет необходимость. Лучше всего отправляйся к нему прямо сейчас,
чтобы не терять время.
Килух сел на коня и вскоре уже был рядом с воротами владений Артура. Привратник спросил его:
– Кто ты, откуда и зачем прибыл?
– Мне нужно поговорить с Артуром, – ответил Килух.
– Нет, – сказал привратник, – это невозможно. Артур пирует со своими приближенными воинами, и все, кто должны
были прийти, уже собрались. Более гостей принимать сегодня никто не будет. Ты можешь войти в зал, где
собираются те, кто не был приглашен за стол правителя или не успел туда попасть. Тебе дадут мяса и вина, а также
место для ночлега. Но поговорить с Артуром ты сможешь только завтра.
– Если ты не пустишь меня к нему, – заявил Килух, – я спою прямо на этом самом месте несколько «песен позора», в
которых ославлю вас всех!
– Хорошо, я посоветуюсь с Артуром, – сказал привратник.
Войдя в пиршественный зал, он сообщил, что у ворот стоит какой-то прекрасный, богато одетый и вооруженный
юноша, который не желает располагаться в зале для гостей, требуя, чтобы его провели к правителю. И Артур
приказал впустить его.
– Зачем ты пришел ко мне? – спросил он вошедшего Килуха. Юноша вежливо поприветствовал его и всех
присутствующих[8], напомнил о своем родстве с Артуром и сказал:
– Я хочу, чтобы ты срезал прядь моих волос[9].
– А еще? – спросил Артур молодого родственника.
– Помоги мне добыть Олвен, дочь Исбаддадена, повелителя великанов!
– Я никогда не слышал о такой девушке, – сказал Артур. – Но я пошлю гонцов в разные стороны, чтобы они
выяснили, кто она и где живет.
Гонцы, проведя в пути много ночей и дней, вернулись ни с чем, им так и не удалось узнать ничего о девушке по
имени Олвен. И тогда Килух решил отправиться на ее поиски самостоятельно, попросив Артура позволить
нескольким приближенным сопровождать его.

На этот раз поиски увенчались успехом. Килух и воины, которых дал ему Артур в качестве спутников, добрались до
замка Исбаддадена. Родственники повелителя великанов, с которыми они встретились, всячески отговаривали их от
идеи пообщаться с ним и попросить руки Олвен. Мол, никто еще не ушел от Исбаддадена живым! Но Килух все же
решил попытать счастья, тем более что он успел увидеть Олвен, и ее красота поразила его в самое сердце.
Согласно легенде, агрессия Исбаддадена по отношению к искателям руки его дочери объяснялась предсказанием:
повелитель великанов умрет, как только дочь его выйдет замуж и покинет дом.
Познакомившись с потенциальным зятем и его спутниками, Исбаддаден для начала попытался убить их, бросаясь
отравленными копьями, но Килух и воины Артура неизменно перехватывали копья и бросали их обратно в
повелителя великанов. И в итоге Исбаддаден смирился… но не совсем. Он начал придумывать разнообразные
задания, которые Килух должен был выполнить для того, чтобы иметь право назвать Олвен своей невестой.
Например, нужно было сравнять с землей огромный холм неподалеку от замка повелителя великанов, распахать на
месте холма поле, засеять его, собрать урожай и приготовить все необходимое для свадебного пира, и все это нужно
было успеть за один день! Затем Килуху предстояло собрать лен, который давно засох на поле, и за один день
изготовить нитки, потом ткань и сшить рубашку. Потом – добыть арфу, которая играла бы сама по себе… И так
далее. Но, пожалуй, самым сложным заданием было добыть гребень и ножницы, которые находятся между ушей
свирепого вепря Турха Труйта (в большинстве легенд утверждается, что этот вепрь был когда-то человеком, но боги
превратили его в зверя за многочисленные грехи). В общем и целом было несколько десятков заданий! Но с
помощью воинов Артура, сопровождавших его, Килух с честью справляется со всеми испытаниями и женится на
Олвен.
Эта легенда относится к числу древнейших из числа всех, повествующих об Артуре. Но некоторые исследователи
копают еще глубже и утверждают, что образ короля Артура и его спутников, возможно, вырос не только из преданий
о древних вождях бриттов, римских полководцах, англосаксонских и норманнских королях. Вполне вероятно, что это
– трансформировавшиеся образы древних языческих кельтских богов. Круглый стол во главе с Артуром очень уж
напоминает божественный пантеон со строгой иерархией и четко определенными обязанностями каждого
участника: вспомним хотя бы греческий Олимп. О кельтском пантеоне нам судить сложно из-за того, что мифы
кельтов в целом дошли до нас в очень неполном виде. Но такая версия, конечно, тоже имеет право на существование.

Ф.-У. Топхэм. Путь Артура на Авалон.
1888 г.

Вот так древние мифы, дополненные сведениями из исторических хроник и обогащенные новыми ценностями
времен христианства, превратились в одну из самых известных литературных саг и продолжают по сей день
вдохновлять писателей, художников и кинематографистов.

Глава 7
«Божественные праздники» и нечисть низшего порядка
Солнечный круг
Подобно многим древним народам, кельты сделали основой для своего календаря смену времен года, фаз луны и
дни солнцестояния. Ну и особые дни для почитания определенных богов, конечно… Причина проста – человек того
времени, каким бы сильным и самоуверенным он ни был, сильно зависел от земледелия и скотоводства, а значит –
от погоды, климата и небесных светил.
К числу важнейших праздников у кельтов относился Белтейн (он же Белтайн, он же Белтане – в зависимости от
местной транскрипции), который отмечался «от заката до заката» с 30 апреля на 1 мая. Праздник этот сложился в
глубокой древности, а вырос он, скорее всего, из почитания бога Белена – покровителя света и огня. Также к этому
божеству обращались, прося повысить плодородие земли и поспособствовать умножению стад. Соответственно,
Белтейн стал праздником перехода от зимнего холода к летнему теплу, от тьмы – к свету.
Белтейн не был окончательно вытеснен даже после широкого распространения христианства и появления новых
значимых праздников, например Пасхи.
Нет ничего удивительного в том, что непременным атрибутом этого праздника стали костры. Вернее, во время
празднования Белтейна обычно все внимание было приковано к одному главному костру, у которого незримо
находится покровительствующее празднику божество! Ну а огни поменьше – факелы, светильники – способствовали
окончательному изгнанию темноты и холода, а также символически очищали пространство. Люди прыгали через
костры, чтобы укрепить здоровье и обеспечить рождение здоровых детей, защитить себя от сил зла. Традиции
Белтейна живут и по сей день: не только на землях, занятых некогда кельтами, но и во многих других государствах
мира в ночь на 1 мая жгут костры и прыгают через них, сжигают сплетенные из соломы и прутьев фигуры,

символизирующие вечное обновление и повторение жизненного цикла. В празднестве вовсе не обязательно
принимают участие только те, кто по сей день верит в древних богов! В конце концов, наша Масленица – это тоже
сохранившийся с языческих времен праздник встречи весны, но многие его отмечают только ради того, чтобы с
удовольствием поесть блинов и повеселиться во время сожжения масленичного чучела. И современный Белтейн для
значительной части празднующих имеет примерно такое же значение.
Если Белтейн знаменовал собой начало лета, то праздник Самайн (Самхейн) символизировал его окончание,
переход от летней яркости и радости к холоду. Название, скорее всего, произошло от кельтского samhain, которое
соответствовало последнему месяцу осени. Люди подводили итоги, оценивали собранный урожай, «сортировали»
скот: кого оставить на зимовку и растить ради молока и дальнейшего размножения, а кого пустить на мясо. Самайн
праздновали с 31 октября на 1 ноября. Так же, как и в ночь Белтейна, жгли костры, которые служили для очищения и
укрепления здоровья. Считалось, что скот, перед тем как перевести его в зимние помещения, желательно провести
между двумя кострами – это придаст животным крепость и выносливость.
Во многих источниках мы можем прочитать, что, по представлениям кельтов, во время Самайна как бы
«приоткрывались ворота» между темным и светлым мирами, поэтому духи, призраки и разнообразная нечисть
получали больше возможностей навредить живым. Считается, например, что такие персонажи, как Кухулин и
Оссиан, смогли войти в потусторонний мир именно в дни Самайна. Но вполне возможно, что подобные
представления сложились уже после появления на землях кельтов христианства: служителям церкви нужно было
как-то подчеркнуть опасность языческих празднеств для души христианина. Тем более что после того, как было
принято христианство, на Самайн «наложился» День всех святых.
Праздничная путаница
В начале VII века многие христианские деятели – в частности, папа Григорий I – начали призывать не искоренять
языческие традиции, а «перепрофилировать» их в христианские праздники. Именно благодаря этому началось
взаимное проникновение двух традиций: древнего Самайна и христианского Дня всех святых. В итоге сложился
Хэллоуин, который, как и Самайн, по-прежнему отмечается в ночь на 1 ноября накануне церковного Дня всех святых
и многими воспринимается как «темный» праздник.

Празднование Белтейна в наши дни. Эдинбург, Шотландия

Еще один древний праздник – Имболк, название которого производят от различных древнеирландских слов –
«молоко», «очищение», «омовение» (достоверно происхождение названия неизвестно). Имболк отмечался 1 или 2
февраля, ровно на полпути между зимним солнцестоянием и весенним равноденствием.
В этот день чествовалась богиня Бригитта, которую просили подарить благоденствие дому, позаботиться обо всех,
кто его населяет, – и о людях, и о домашних животных. Так как Бригитта также покровительствовала ремеслам и
целительству, в этот день к ней обращались с просьбами о здоровье и успехе в разнообразной созидательной
деятельности, от ткачества до изготовления оружия.
Во время празднования Имболка взбивали свежее масло, мыли и чистили дом, стирали одежду, свежевыдоенным
молоком обрызгивали землю, стены дома и предметы мебели.
С приходом на земли кельтов христианства акценты этого праздника также были несколько смещены. В дни
бывшего Имболка начали почитать уже не языческую, а христианскую Бригитту, прославившуюся своим
милосердием и щедростью. И этой святой начали приписывать функции, которые некогда исполняла древняя
Бригитта: прежде всего охрану дома и домочадцев. Одним из символов праздника становится равносторонний
«крест святой Бригитты», сплетенный из камыша или соломы; вполне вероятно, что это изображение, которому
приписывались защитные функции, было известно на кельтских землях задолго до принятия христианства. Ведь
крестообразные изображения, символизировавшие солнце, тепло и покровительство высших сил, известны с
глубокой древности.

Конечно, это далеко не все значимые праздники календаря древних кельтов – в основном те, которые в том или
ином виде сохранили свою популярность до наших дней. Большинство известных празднеств были учреждены в
честь главных богов. Но как у кельтов обстояли дела со сверхъестественными существами низшего порядка?

От фей до банши и келпи
Практически в любой системе мифов (или ранней религии) почитаются высшие и низшие существа. Конечно, эти
понятия были придуманы уже современными религиоведами, и вообще они довольно условны. В целом «высшими»
называют главных, самых известных богов. К «низшим» относят разнообразных духов природы, покровителей
домашнего очага, а также божеств, олицетворяющих чувства, эмоции, душевные порывы. Например, у древних
греков почитались боги и богини обмана, смеха, ненависти и так далее… Как отличить одних от других? Главные
подсказки, конечно, дают сами мифы. Например, древнегреческого Зевса или скандинавского Одина называли
«царями богов», «повелителями богов и людей» – тут все ясно без пояснений. Иногда «высших» от «низших»
отделяли чисто территориально: у тех же греков на горе Олимп постоянно проживала лишь небольшая часть
божественного пантеона, а именно те боги, которые были наиболее почитаемы (обычно это были 10–12–14 божеств).
Все остальные населяли моря, леса, реки, соседствовали с людьми в их домах и посещали Олимп только в случае
крайней необходимости.
Но все же зачастую отделить одних от других было крайне сложно. Например, в большинстве мифологических
систем почитались богини судьбы (у греков они именовались мойрами, у римлян – парками, у скандинавов –
норнами). Официально они не входили в число высших божеств – сидели себе где-то в отдаленной пещере или у
корней священного дерева и пряли нити человеческих судеб. Но в то же время противиться решениям этих богинь не
могли ни Зевс, ни Один, ни, само собой разумеется, более мелкие божества… Так можно ли безоговорочно признать
их «низшими»?
Первые – значит, высшие
В большинстве мифологических систем (греческой, скандинавской, египетской) боги, олицетворяющие землю, небо,
океан, воздух, появляются обычно первыми, из «первородного хаоса», в момент сотворения мира. Часто их
называют богами первого поколения и относят к высшим просто благодаря времени их появления на свет.
Поэтому все подобные деления требуют огромного количества уточнений и оговорок. Для кельтской мифологии это
особо актуально – ведь эти мифы дошли о нас в неполном виде, а информация о разных богах очень запутанна и
неоднозначна.

Рафаэль. Совет богов Олимпа. 1517–1518 гг.

Разделить кельтских богов на «низших» и «высших» крайне сложно по причинам, которые в этой книге освещались
уже неоднократно. К тому же у разных кельтских племен принципы этого деления могли несколько различаться.
Попробуем внести ясность в этот вопрос, обратившись к тому, каких существ в кельтской мифологии обозначали
словом «фейри».
В большинстве изданий, посвященных мифологии древней Европы, сказано, что слово «фейри» (fairy) пришло из
английского языка и дословно переводится как «фея». То есть английские фейри – это крошечные девочки с
прозрачными крылышками, порхающие с цветка на цветок, способные появляться неведомо откуда и внезапно
исчезать неизвестно куда. Но это упрощенная точка зрения. Такое представление о феях-фейри сложилось лишь в
середине девятнадцатого столетия в основном под влиянием романтической литературы. На самом же деле слово
«фейри» родилось очень давно – скорее всего, на землях кельтов, еще до того, как сложился современный
английский язык. А кого обозначали этим словом? Есть две основные версии:
• Фейри именовались вообще все сверхъестественные существа, начиная с богов – например, племени Туата де
Дананн – и заканчивая разнообразной мелочью наподобие духов природы и жилища (аналоги наших леших,
домовых, водяных и прочих). Сиды именовались «высшими фейри» или «ши» – так же, как и холмы, служившие
воротами в их мир.
• Фейри – это второстепенные божества и духи низшего ранга. Главные боги наподобие Нуады, Дагды, Морриган и
так далее к ним не относятся.
Более распространена вторая версия.

Г. Фюзели.
Король Артур и королева фей. Ок. 1778 г.

Кого относили к фейри в кельтской мифологии (и позднее – в сказках и прочих литературных произведениях)?
Например, глейстиги. В шотландском фольклоре так называли духов леса. Их описывали как прелестных девушек в
зеленых платьях, расшитых серебром и золотом. Но длинные подолы платьев скрывают козьи ноги, а уши девушек
заострены. Иногда у них имеются даже небольшие рожки. Глейстиги, с одной стороны, почитались как покровители
пастухов и скота, а с другой – могли завлечь человека далеко в лес и оставить его при себе навсегда. Иногда
глейстигам приписывали даже пристрастие к человеческой крови. Впрочем, будучи в хорошем настроении, они
вполне могли вывести на правильную дорогу того, кто заблудился в лесу, или помочь пастуху найти отбившееся от
стада животное.
Брауни – это забавные маленькие человечки с лохматыми волосами, духи-помощники наподобие домовых. Если у
них складывались хорошие отношения с хозяином дома, брауни помогали ему вести хозяйство, предупреждали об
опасности (например, возможном пожаре). Но эти домашние фейри были очень обидчивы, и ссориться с ними не
следовало.
Особая история – эльфы. Эти существа почитались не только в кельтской мифологии, и проследить историю их
появления довольно сложно. Например, в мифологии скандинавов (у которых был несомненный культурный обмен
с кельтами) имелось представление о том, что на ветках мирового древа – Иггдрасиля – помимо прочих миров
располагался также мир под названием Альвхейм. Там проживали альвы – существа, схожие с богами, но менее
могущественные. В разное время к альвам причисляли духов природы или отождествляли их с разными
природными явлениями, например туманом или росой. Тем более что слово «альв» переводится как «светящийся»,
«зыбкий», «туманный». Альвов считали очень красивыми и приписывали им самые разные сверхъестественные
способности.
Есть предположение, что эльфы (а вера в существование таких созданий была распространена во многих регионах
Европы) – это «наследники» скандинавских альвов.
Возможно, что именно от слова «альвы» родились многие географические обозначения: Эльба, Альпы, Альбион.
Представления об эльфах менялись в зависимости от территории и от времени. Например, их могли изображать и
как прекрасных, могущественных обитателей потаенных земель, которые показываются людям только в случае
крайней необходимости, и как обычную мелкую лесную нечисть. Пожалуй, наиболее яркий и устойчивый образ
эльфов сложился благодаря книгам Джона Толкина, который черпал вдохновение для своих произведений в том
числе и в кельтском фольклоре.
С кельтской «мифологической мелочью» произошло примерно то же самое, что с второстепенными духами и
божествами славян. Например, наши водяные, домовые, лешие когда-то, скорее всего, почитались как божества
природы, но с течением времени, когда на смену мифу пришла религия, а потом появились сказки, они
перекочевали в сказочные сюжеты, не утратив при этом своих сверхъестественных способностей. В кельтских
сказках, истоки которых могут лежать в глубокой древности, фейри уже часто не относятся к какой-либо конкретной
категории – просто мелкий народец, имеющий отношение к потустороннему миру. Они могут вести себя довольно
дружелюбно и иногда даже помогать людям, но все же без крайней нужды с ними лучше не общаться. Потому как
иногда фейри завлекают людей в свой мир, и есть риск никогда из него не выбраться. Например, один из
классических сюжетов таков:
Когда-то давным-давно, а может быть, и в прошлом году, в соседней деревне пропала девочка. Люди сразу
предположили, что ее украли фейри, – якобы недавно кто-то видел, как они водят хоровод на опушке леса[10]. А
вскоре один местный житель даже рассказал, что девочку умыкнули у него на глазах: фейри схватили ее за платье, за
руки и за ноги и потащили в лес. Он пытался отбить ее, но фейри наслали на него помрачение зрения и утащилитаки девчонку, а вместо нее в руках у смельчака оказалась рукоятка метлы.
Народ забегал по деревне, ища советов, как вернуть девочку обратно. И наконец одна старая знахарка сказала, что
нужно поджечь сухую траву на поляне, на которой плясали фейри, – там много растения-крестовника, которое
«народ холмов»[11] считает для себя священным. Так и было сделано, и уже на следующее утро девочка вернулась
домой. Она была жива и здорова и рассказала родителям, что фейри утащили ее куда-то очень далеко, в селение,
затянутое туманом. Утром они вернули ее на ту самую поляну, с которой днем раньше украли, при этом девочка
услышала, что фейри обсуждают между собой имена тех жителей деревни, которым вскоре суждено умереть. Эти
люди и в самом деле умерли еще до истечения года.
В этой легенде-сказке имеется сразу несколько характерных черт. Во-первых, склонность фейри (и прочей мелкой
нечисти) к умыканию детей или даже взрослых. Во-вторых, то, что они часто оставляют вместо украденного какойлибо ненужный и несуразный предмет. В-третьих, связь фейри с каким-то важным для них растением или другим
объектом, при помощи которого на них можно воздействовать. И, наконец, в-четвертых – способность
потустороннего народца к прорицаниям, а иногда и к прямому воздействию на судьбу человека.

К. Гринуэй. Кольцо эльфов. 2-я пол. XIX в.

Относить ли к миру фейри призраки умерших людей? На этот счет высказывают разные мнения: кто-то уверен, что
это вполне допустимо, ведь привидения являются к нам из того самого мира, в котором фейри чувствуют себя как
дома. Кто-то, наоборот, считает, что призраки – это категория особая.
Подменыши
Именно так называют в фольклоре разных стран то, что различные волшебные существа оставляли взамен
похищенных ими детей. Это могли быть какие-то предметы (от угольков и тряпок до драгоценных камней) или
какое-то живое существо, обычно прожорливое и отвратительное. Имелись различные рекомендации относительно
того, как заставить нечисть вернуть ребенка и забрать подменыша.
Во многих изданиях, посвященных кельтским мифам и сказкам, приводится такой пример: в доме, где находится
умирающий человек и его скорбящие родственники, внезапно раздается стук в дверь. Если это происходит вечером
или ночью, то хозяева не торопятся открывать, потому как в такое время хорошие люди в дома стучатся редко. Но
если в ответ на стук никто не открыл – через несколько минут окна и двери могут внезапно распахнуться сами собой.
Таким образом потусторонние силы напоминают о необходимости «расчистить путь» отлетающей от тела душе.
Что касается фей, то это достаточно общее название. Иногда применительно к кельтской (и в целом европейской)
мифологии понятия «фея» и «фейри» смешивают, считая, что оба этих слова обозначают примерно одно и то же –
существо из сверхъестественного мира. Более того, «феей» иногда называют даже сестру короля Артура Моргану,
хотя в большинстве легенд по своим «тактико-техническим характеристикам» она скорее земная женщина, просто
обладающая способностями к колдовству, прорицанию и так далее.

С. Андерсон. Фея.
2-я пол. XIX в.

Ну а классический облик феи, упоминавшийся выше – маленькая девочка (девушка) с прозрачными крылышками –
относится уже скорее не к мифологическому, а к сказочному персонажу, созданному художественной литературой.
Например, Уильям Шекспир в своем произведении «Сон в летнюю ночь» представил образы королевы фей Титании
и ее супруга Оберона. У этих персонажей присутствуют одновременно черты эльфов, призраков, духов природы, то
есть это скорее собирательные образы. К этой же категории можно отнести и самую известную литературную фею –
Динь-Динь из сказки Джеймса Барри «Питер Пэн». После появления диснеевского мультфильма, снятого по этой
книге, образ Динь-Динь стал практически каноничным для фей, но уже не мифологических, а сказочных и
мультипликационных.
К особой категории фей (фейри) иногда относят так называемых банши (баньши). Когда сложился этот образ,
достоверно неизвестно, но, возможно, первоначально банши представляли собой нечто вроде злых духов природы
или «неупокоенных призраков». Дословно их название можно перевести как «женщина из ши», из числа
представителей потустороннего мира.

Банши. Иллюстрация из книги Т. К. Крокера «Сказочные легенды и традиции юга Ирландии». 1820-е гг.

Банши – существо, предвещающее смерть, или «плакальщица с того света». Считается, что банши может появиться у
дома человека, которого в скором времени ожидает смерть, и начать издавать скорбные стоны и вопли. Эти
леденящие кровь звуки безошибочно предсказывали трагедию. Рассказывали, что иногда банши могли встретиться
обреченному человеку, например, в лесу, не приближаясь к границам его жилья.
Кельты считали, что, когда человек близок к смерти, окружающая его реальность как бы «истончается», позволяя
заглянуть в вечность. Поэтому он может видеть тех, кто умер ранее.
Описывали банши по-разному. Это могла быть красавица с распущенными волосами в длинном вышитом платье, но
в момент крика и плача лицо девушки внезапно искажалось, превращаясь в уродливую маску. Иногда банши можно
узнать по неестественно бледной коже и красным от вечного плача глазам. Также этих существ изображали в виде
уродливой тощей старухи с лицом, более напоминающим череп. Часто банши сидит под деревом или скалой,
съежившись и закутавшись в широкий плащ, и тихо подвывает, и лишь когда поблизости оказывается человек,
которому грозит смерть, издаваемые звуки превращаются в пронзительный вопль и рыдания.
К числу потусторонних персонажей «нечеловеческого облика» можно отнести, например, келпи – водяного духа. Его
представляли в виде лошади, которую можно внезапно встретить на берегу водоема. Келпи услужливо подставляет
свою спину человеку, как бы приглашая его покататься. Но как только наивный путник забирается на спину лошади,
она бросается на глубину, увлекая седока за собой… Если человеку повезло и келпи был в хорошем настроении, он
отпустит свою жертву – человек разве что сильно промокнет. Но при неудачном стечении обстоятельств водяной дух
может утопить или даже сожрать. Спрыгнуть со спины зловещей лошади не получится, потому что усевшийся на нее
человек как будто прилипает к ней, а руки и ноги его теряют силу.
Обычно келпи выбираются на берега водоемов поздним вечером или ночью, так что, если встретите в темное время
суток возле озера, реки или болота странного вида лошадку, воздержитесь от более близкого знакомства с ней. Для
верности можно посмотреть на следы, которые она оставляет на грязи или песке: считается, что у келпи копыта
поставлены задом наперед. А еще утверждают, что «водяная лошадка» имеет совсем не лошадиные круглые
светящиеся глаза.

Т. Киттельсен. Мальчик на белой лошади.
1890–1900 гг.

В древности келпи, скорее всего, почитались как недобрые водяные духи, и лошадиный облик, возможно, приобрели
не сразу, а только тогда, когда на смену мифу пришли сказки. Иногда, как утверждается, келпи могут являться и в
человеческом обличье, но всегда в их волосах будут видны запутавшиеся водоросли и водяные ракушки.
Иногда келпи ассоциируют с лох-несским чудовищем: предполагают, что загадочный ящер – это одно из его
обличий.
Вообще животный мир кельтских мифов – это отдельная интересная история. С некоторыми четвероногими
персонажами мы уже встречались, но на самом деле их значительно больше!

Глава 8
Звери и птицы в кельтской мифологии
Животные как герои мифов и «свинские образы»
Животные в любой системе мифов могут занимать весьма разнообразное положение. Приведем самые популярные
варианты.
• Иногда то или иное животное считается демиургом, то есть создателем мира или активным участником этого
процесса. Подходящий пример – корова Аудумла, персонаж скандинавской мифологии, которая лизала языком
ледяные глыбы, и из этих глыб появился великан по имени Бури, прародитель богов-асов.
• В самых древних вариантах мифов иногда вся вселенная или ее часть может быть представлена в форме животного
огромных размеров. Например, у древних египтян богиня неба Нут иногда выглядела как женщина в платье с
вышитыми на нем золотыми и серебряными звездами, а иногда небосвод представлялся в форме огромной коровы
со звездами-пятнами на боках. У некоторых северных народов мир имел форму гигантского лося.
• То или иное животное или птица могли быть посвящены какому-либо определенному богу или богине или
считаться одним из его обличий. Например, скандинавский бог Один имел двух постоянных спутников в лице двух
волков и двух воронов; греческой Гере посвящался павлин, египетскому Ра – сокол и так далее. Отношение к
животному, которое связывалось с тем или иным богом, могло быть очень разным. Где-то категорически
запрещалась охота на это животное, употребление в пищу его мяса или любое причинение ему вреда. Где-то,
напротив, посвященное божеству животное считалось наиболее подходящей жертвой для этого самого божества.
Вполне возможно, что в некоторых культурах вера в оборотней отчасти сформировалась именно из таких
представлений, когда образ бога сливался с образом посвященного ему животного.
Древнегреческая Геката – покровительница магии, колдовства и преисподней – «требовала» приносить ей в жертву
собак. При этом черные псы считались постоянными спутниками этой богини.
• Появление в той или иной системе мифов различных животных могло быть пережитком древнейшего тотемизма,
когда животное считалось предком племени, рода или целого народа. У некоторых народов – например, у племен
североамериканских индейцев-тлинкитов – тотемизм присутствует в культуре до сих пор, отражаясь в названиях
«Племя ворона», «Племя черепахи» и так далее. Отношение к животному-тотему могло быть разным: где-то такое
животное находилось под охраной и пользовалось всевозможным почтением, его нельзя было убивать и употреблять
в пищу. В других культурах, напротив, тотем можно было есть – считалось, что это придаст человеку присущие
съеденному животному черты: скорость реакции, свирепость, выносливость. Даже если тотемизм как таковой народу
не был свойствен, образы животных в мифах могли выступать просто как символы тех или иных качеств или
опасностей, которые могли подстерегать человека. Например, волк, медведь или кабан ассоциировались с
опасностью, голубь или собака – с преданностью.

Предполагаемое изображение кельтской богини Эпоны верхом на коне. III в.
Лошади в мифах
Почитаемым животным во многих древних культурах была лошадь. Причина проста – кони помогали обрабатывать
поле и служили транспортом. Многие божества изображались верхом на коне. У кельтов была даже особая богиняпокровительница коневодства – Эпона.
Одним из самых популярных персонажей кельтской мифологии был кабан. Почему именно – мифы нам не
объясняют, но можно высказать несколько предположений на этот счет.

Фигурка кабана кельтской работы. Ок. I в. до н. э. Возможно, эта фигура играла роль военного штандарта

Сохранившиеся изображения позволяют судить, что охота на кабана, возможно, была у древних кельтов одним из
способов инициации. Этим словом обозначают специальный обряд, знаменующий какой-либо переход, скажем, на
новую ступень развития. У древних обществ важнейшим вариантом инициации был переход мальчика в общество
мужчин – он должен был доказать, что достоин этого. У разных народов способы были разные: охота на какого-либо
опасного зверя, испытания на выносливость и так далее. Можно предположить, что природные условия Галлии
весьма способствовали появлению таких способов инициации, как охота на кабанов.
Причины частого упоминания животного в мифах и легендах могли быть и чисто практическими: например, кабаны
были широко распространены в лесах Галлии, животное было выгодным с точки зрения «полезного веса», мясо у
него вкусное и питательное… Так почему бы не отдать ему должное? Вполне возможно, что у ряда галльских
(кельтских) племен кабан был тотемным зверем. Уже известный вам персонаж по имени Килух (а имя его, как вы
помните, непосредственно связано со «свинской» темой) вполне мог появиться в мифах как пример представителя
племени, чьим тотемом был кабан или свинья.
В тексте «Мабиноги» упоминается даже, что дикие свиньи попали к нам из иного мира. Есть и еще одно довольно
забавное предположение. Так как свиньи, в том числе и дикие, любят желуди, а желуди, как известно, растут на
дубах – кабаны имеют особую связь с «друидической мудростью». То, что кабанам приписывался незаурядный ум,
подтверждается хотя бы тем, что чудовищный кабан из истории о Килухе и Олвен – Турх Труйт – когда-то был
человеком.
В кельтских захоронениях во множестве обнаруживаются свиные кости, но это может объясняться как ритуальной
ролью свиней, так и просто тем, что блюда из их мяса были очень популярны.
Иногда в свиней или кабанов могли оборачиваться фейри и прочие не слишком дружелюбные к человеку существа.
Уильям Йейтс в своей книге «Кельтские сумерки» приводит такую историю. Несколько путников на одной повозке
оказались поздно вечером в довольно безлюдной местности, далеко от деревень и городов. Внезапно они увидели,
что их повозку сопровождает черная свинья – очень худая, взъерошенная, с горящими глазами. Они пытались
отогнать животное, но свинья не отставала и продолжала упорно бежать рядом с повозкой. Настоящий страх обуял
путников, когда они пустили лошадь в галоп, но даже тогда свинья без каких-либо усилий продолжала скакать
большими прыжками, не отставая и как будто грозя запрыгнуть на телегу. Люди поняли, что свинья, мягко говоря,
не простая. И тогда один из членов компании взял ружье, оказавшееся в повозке, и прицелился. И тут случилось
совсем уж невероятное – свинья сразу же исчезла. Но как только изумленный мужчина опустил ружье, появилась
вновь – с еще более свирепым видом. Так повторилось несколько раз: демоническая свинья гналась за повозкой, но
как только в нее прицеливались – сразу пропадала невесть куда. Путников спасло только то, что они оказались на
границе селения; как только они поравнялись с первыми домами, животное тотчас исчезло. Перепуганные насмерть,
мужчины слезли с телеги и рассказали жителям деревни о том, что им пришлось испытать. Несколько человек,
схватив вилы и лопаты, побежали на поиски свиньи, но, конечно, ничего не обнаружили.

Лебединая песня
Очень часто в кельтских мифах и легендах встречаются лебеди. Кстати, кельты в этом не одиноки – лебедей также
весьма уважали древние греки, которые считали этих птиц постоянными спутниками Аполлона. В кельтской
мифологии лебедей обычно связывали с темой перехода, перерождения, превращения. Как мы помним, именно в
лебедей превращаются Мидир и Этайн…
Лебеди очень красивые и эффектные внешне, к тому же, как утверждают орнитологи, всю жизнь хранят верность
одному партнеру. Поэтом они воспринимались еще и как символ верности, преданности и красоты. Своеобразным
антиподом лебедей воспринимались вороны: хищники и падальщики, постоянные спутники богов и богинь войны.
Вообще птицы у кельтов и у многих других народов считались существами, способными легче, чем люди и
животные, перемещаться между мирами.
К числу самых известных и самых печальных кельтских сказаний о лебедях относится «История о детях Лира»,
получившая наибольшее распространение в Ирландии. Истоки ее лежат, видимо, в древних временах, но полностью
ее текст сложился только в Новом времени, после широкого распространения христианства.
…Лир, отец бога Мананнана, был женат дважды, и оба раза на дочерях Бодба Дерга, короля племени Туата де
Дананн. От первой жены родилось у него четверо очаровательных детей, две пары близнецов. Старших звали Аэд и
Фионала, а младших – Фиакра и Конн. Но, к сожалению, недолго длилось семейное счастье, жена Лира заболела и
умерла. Погоревав положенное время, Лир вступил в новый брак. Второй его женой стала еще одна дочь Бодба Дерга
– Айфе.
Первое время все шло хорошо. Мачеха как будто бы любила своих приемных детей, которые, впрочем, были очень
добрыми и послушными и не доставляли ей никаких хлопот. Но постепенно зло в сердце Айфе взяло верх, и она
решила уничтожить детей от первого брака своего мужа. Случай ей представился довольно скоро: ее отец, дед
ребятишек, захотел повидать дочку и внуков. И Айфе со своими пасынками, а также с сопровождающими слугами и
воинами отправилась в путь.
Не доехав немного до дворца Бодба Дерга, Айфе приказала сопровождающим:
– Схватите детей и предайте их смерти. А потом похороните их где-нибудь в лесу.

С. Рейд. Дети Лира.
1910 г.

Слуги пришли в ужас и отказались это делать, сказав:
– Об ужасном злодеянии просишь ты нас. Мы не можем такое сотворить. И тебе советуем помнить о том, что
совершенное зло обязательно вернется.
И тогда Айфе, которая обладала магическими способностями, загнала детей в воду ближайшего озера и обратила их
в лебедей, сказав при этом:
– Триста лет вы должны будете провести на берегах этого озера, еще триста – на берегу Северного пролива, а потом
еще триста – на отдаленных островах в океане. И только когда женщина с юга сойдется с мужчиной с севера,
заклятие можно будет снять. А чтобы вам не было так обидно, – зловеще усмехнулась Айфе, – я дарую вам
прекрасные голоса, с помощью которых вы сможете петь и очаровывать людей.
С этими словами злая женщина велела слугам и охране продолжать путь. И когда она прибыла во дворец своего
отца, он спросил:
– А почему ты не привезла моих любимых внуков?
– Они сами не захотели ехать, – ответила Айфе. – Да и отец не горел желанием отпускать их в такой далекий путь.
Бодб Дерг почуял неладное, ведь уже давно он договорился с Лиром, что тот не будет чинить препятствий к тому,
чтобы внуки навещали его. И правитель решил отправиться на поиски детей. А в это время Лир, который узнал, что
жена его прибыла к своему отцу без детей, тоже поехал по тому самому пути, который они должны были проделать.
Когда он прибыл к озеру, то сразу увидел четырех белоснежных лебедей, которые плыли к нему, издавая
прекрасные, чарующие звуки. Лебеди пели настолько нежно и печально, что Лир прослезился и спросил:
– Как вы оказались здесь? На этом озере никогда раньше не было лебедей.
И птицы признались ему, что они – его собственные дети, заколдованные злобной Айфе. Лир хотел забрать своих
детей с собой, пусть и в лебедином обличье, но они ответили, что заклятие слишком сильно и им нужно еще триста
лет провести на этом озере, а потом два раза по триста лет на других берегах и островах. О том же самом узнал вскоре
и Бодб Дерг. Так открылась вина Айфе, и отец превратил ее в злого демона воздуха. С тех пор она носится высоко в
небе под грозовыми тучами и пугает людей пронзительным визгом.
…Лебеди же привлекали к себе всеобщее внимание. Люди приходили на берега озера, чтобы послушать их
прекрасное, грустное пение и просто полюбоваться на белоснежных птиц. Но вот лебедям настал срок переселяться
на берега Северного пролива, и после этого множество невзгод выпало на их долю. Им пришлось страдать от холода
и ветра, когда перья сковывает ледяной панцирь; много раз им грозила опасность со стороны хищников. Но в итоге
истек срок заклятия, и четыре лебедя собрались лететь в свои родные края, туда, где ждал дворец их отца Лира. Но,
вернувшись снова на земли страны Эрин, они увидели на месте своего жилища лишь заросшие травой развалины:
время, увы, не щадит ни людей, ни дворцы, ни даже камни.

Д. Дункан. Дети Лира. 1924 г.

Опустившись на жалкие останки родного когда-то дворца и проливая горькие слезы, четыре лебедя услышали вдали
непривычные звуки: это были звуки колокола христианской церкви. Им было невдомек, что на этот день была
назначена свадьба Дейке, дочери правителя Мунстера («женщины с юга») и Ларгнена, правителя Коннахта
(«мужчины с севера»).
В одном из вариантов легенды говорится, что лебеди, пораженные звуками колокола, нашли приют у местного
отшельника, пели вместе с ним молитвы, а он наставлял их в вере.
Увидев в своих владениях четырех прекрасных белых птиц и услышав их удивительное пение, Дейке захотела
поселить их на озере, прилегавшем непосредственно ко дворцу новобрачных. Но как только она приблизилась к ним,
произошло невероятное: перья упали с тел лебедей и перед молодой женщиной оказались два дряхлых седых
старичка и две такие же ветхие старушки. Они успели рассказать Дейке свою печальную историю, и молодожены
позвали священника, чтобы он окрестил четверых несчастных, которые вскоре после этого тихо скончались и были
погребены в одной могиле.
…Конечно, завершение этой легенды не оставляет сомнений в том, что сложилось оно уже во времена широкого
распространения христианства. История о детях Лира, печальная и трогательная, вот уже несколько столетий
вдохновляет художников, поэтов и музыкантов, а в Ирландии – и не только там – можно увидеть изображающие их
скульптуры.

Из человека в зверя – и обратно
Истории об «оборотничестве» разного рода часто встречаются в ирландских мифах. Судя по всему, такой
способностью по определению обладали многие божества – достаточно вспомнить Морриган или Кернунна, хотя
относительно последнего имеется много вопросов. Является ли его «рогатость» признаком полуживотного состояния
или она объясняется чем-то другим?
В истории о детях Лира превращение детей в птиц объясняется не их собственной волей, а злобой мачехи-колдуньи.
А иногда превращение людей в животных было вполне заслуженным, как, например, в истории с племянниками
легендарного короля Мата Гвинедского, которых звали Гвидеон и Гилветви. По легенде, сила Мата заключалась в
том, что во время отдыха он должен был класть свои ноги на колени невинной девушки. Такая девушка состояла при
его дворе, и звали ее Гойвен. В один далеко не прекрасный день племянники короля надругались над ней, и
наказание, придуманное для них дядей, оказалось весьма изощренным.
Считается, что Мат Гвинедский имел божественное происхождение – этим и объясняются его магические
способности.
Он несколько раз подряд превращал Гвидеона и Гилветви в животных разного пола. Таким образом, каждый из них
несколько раз был вынужден не только претерпеть невзгоды «звериного» существования, но и испытать родовые
муки. В первый год Гвидеон был обращен в самца оленя, а Гилветви – в олениху, и произвел на свет детеныша. На
второй год Гилветви стал кабаном, а Гвидеон – дикой свиньей, и Гвидеон родил очаровательных поросят. На третий
год братья были превращены в пару волков… О последствиях этого вы, наверное, догадались сами.

Д. Баттен. Иллюстрация к книге «Кельтские сказки». 1892 г.

По истечении трех лет король Мат, видимо, решив, что наказание братья получили достойное, позволил им и их
детям снова обрести человеческий облик, но у потомства проявилась и сохранилась способность к оборотничеству.
Также потомки нехороших братьев отличались невероятно быстрым ростом: в пятилетнем возрасте уже выглядели
как взрослые…
Археологи неоднократно находили в местах расселения галлов различные предметы утвари, а также каменные
плиты и кирпичи, на которых изображены то ли полулюди-полукоты, то ли просто люди в масках с кошачьими
ушками. Что это означает – судить сложно, но можно предположить, что это изображение некоей церемонии, во
время которой жрец или шаман примеряет на себя личину определенного животного, желая придать себе его
качества. Ну а кошки, видимо, считались у кельтов животными хитрыми и довольно коварными: сохранились
тексты, в которых полководцев, способных обмануть и переиграть врага, сравнивают с котами. Вообще большинство
изображений, на которых представлены некие существа, представляющие собой наполовину человека, а наполовину
животное, археологи склонны считать изображениями шаманов или жрецов в соответствующем одеянии. Но,
впрочем, это лишь одна из возможных точек зрения.
Отношение к собакам у кельтов было вполне уважительным и позитивным хотя бы потому, что это животное было
незаменимым помощником на охоте. Впрочем, о том, насколько активно кельты использовали для этой цели псов,
нам известно мало. Но зато в нашем распоряжении есть легенды о Финне Мак Кумале, у которого, как известно,
имелись два охотничьих пса, появившихся на свет не совсем обычным способом. Щенков родила тетка Финна –
Туирен, заколдованная злой волшебницей и превращенная в собаку. Звали псов Бран и Сколаун. Собак, похожих на

охотничьих, мы видим на каменных кельтских рельефах и в оформлении элементов оружия, ритуальных предметов,
даже ювелирных украшений. В легендах также есть упоминания о том, что многие божества имели своих
собственных собак, причем этих животных часто отличала весьма интересная окраска: белоснежная шерсть и яркокрасные уши. Вообще мифологических зверей, так или иначе связанных с богами либо потусторонним миром, часто
отличает какая-то необычная деталь внешнего облика, например золотой или серебряный гребень щетины у
кабанов, красные уши у собак, алый цвет бычьей шкуры.
Рассказ о животных в кельтских мифах может быть долгим, но знакомство с «мифологическим зоопарком» вы
сможете продолжить самостоятельно!

Заключение
Особенность кельтской мифологии в том, что она, с одной стороны, мало изучена и в ней множество белых пятен, а с
другой – она не теряет популярности и уже на протяжении многих сотен лет вдохновляет художников, писателей и
поэтов. И мы уже не всегда можем отличить, где персонажи, родившиеся за тысячелетие до наступления нашей эры,
а где – те, что появились, например, благодаря фантазии писателей-романтиков начала XIX столетия. Примеров мы
приводили достаточно – вспомните хотя бы тех же фей или эльфов.
Людей всегда привлекает недосказанность, манит все загадочное и удивительное, и это – одна из главных причин
популярности кельтских сказаний. Ведь так интересно попытаться найти в древних преданиях второе дно, разгадать
иносказания и символику мифов, хранителями которых когда-то были жрецы и друиды…
Несмотря на то, что кельты времен Древнего мира были вынуждены терпеть натиск римлян, англосаксов,
скандинавов (в этом, собственно, одна из причин плохой «сохранности» кельтских мифов), их культура и мифология
в частности представляет собой достаточно цельную картину. Кельтские узоры, кельтский стиль резьбы по камню и
дереву завоевали множество поклонников, а кельтская музыка, отчасти сохранившаяся для нас в народных мелодиях
Ирландии, Шотландии и Уэльса, известна во всем мире.
Именно из таких разрозненных, казалось бы, «кирпичиков» складывается удивительная картина, характеризующая
древний народ, заложивший, наряду со многими другими, основу современной цивилизации.

М.-Г. Глейр. Римляне в плену у галлов. 1858 г.

Умирающий галл. Римская копия с пергамского оригинала.
Ок. III в. до н. э.
Хорошо видны натуралистичные детали – торквес на шее и известняковый «панцирь» на волосах

П.-Ж. Жамен.
Бренн и его трофеи. 1893 г.

Смерть Луция Постумия Альбина в бою с галлами.
Изображение XV в.

Л.-Н. Руайе. Верцингеторикс бросает оружие к ногам Юлия Цезаря. 1899 г.

Римские легионеры во времена войны между Римом и галлами.
Реконструкция XIX в. из собрания Публичной библиотеки Нью-Йорка

Галльский воин.
Реконструкция XIX в. из собрания Публичной библиотеки Нью-Йорка

Т.-Б. Рид. Арфа богини Эриу. 1867 г.

Присяга Вильгельму Завоевателю. Фрагмент Гобелена из Байё. XI в.

Страница «Белой книги Ридерха» из Национальной библиотеки Уэльса. XIV в.

Пиктский камень из Аберлемно, Шотландия.
VI–VII вв. Современное фото

Флаг Уэльса с красным драконом

Начало «Евангелия от Иоанна».
Келлская книга. Ок. 800 г.

Башня Фалезского замка в Нормандии – место рождения Вильгельма I Завоевателя.
Современное фото

У. Хоул. Святой Колумба проповедует пиктам.
Роспись стены в Национальной портретной галерее Шотландии. Ок. 1899 г.

Ф. Майер. Святой Патрик обращается к королям Ирландии.
Витраж собора в Карлоу. Кон. XIX в.

Д. Мартин. Бард. Ок. 1817 г.

Т. Джонс. Бард. 1774 г.

Ф.-И. Дебон. Юлий Цезарь разговаривает с друидами.
1867 г.

Часть Дороги гигантов, или Мостовой гигантов, в Северной Ирландии. Современное фото

Фингалова пещера на острове Стаффа.
Современное фото

Р. Бальце. Сон Оссиана. 1813 г.

Э. Лауфер. Мерлин предсказывает судьбу Артура.
Кон. XIX – нач. XX в.

А. Петер. Замок Пендрагон в лунном свете.
2-я пол. XVIII в.

Ч.-Э. Батлер. Король Артур. 1903 г.

Э. Берн-Джонс. Последний сон Артура. 1898 г.

У. Крейн. Артур и Леди Озера. 1911 г.

Н. К. Уайетт. Артур получает меч Экскалибур от Леди Озера. 1922 г.

Э.-Ф. Сэндис. Моргана. 1860-е гг.

У. Дайс. Рыцари Круглого стола отправляются на поиски святого Грааля. 1849 г.

Э. Берн-Джонс. Рыцари перед Святым Граалем. 1895 г.

А. Хакер. Искушение сэра Парсифаля. 1894 г.

А. Ланг. Ланселот сопровождает Гвиневру к Артуру. 1912 г.

А. Кольер. Королева Гвиневра. 1900 г.

Э. Лейтон. Акколада (посвящение в рыцари). 1901 г.

Д.-Н. Патон. Ссора Оберона и Титании. 1849 г.
.

А. Мальмстрем. Танец фейри над ручьем. 1866 г.