Восставшие на Черном море. Воспоминания и документы - Рамей Ж., Воттеро П.

Введение. Ценный вклад в исследование истории

Восстание 19 апреля 1919 года, канун пасхи

Красная пасха на кораблях черноморской эскадры

Коммунистические листовки и воззвания, распространяемые среди французских солдат и матросов

Из газетного отчета о военном суде над участниками восстания на броненосце ”Франс”

Список восставших в 1919 году полков и кораблей Франции

Браво, черноморские моряки! Резолюция национального комитета Всеобщей конфедерации труда 26 мая 1919 года

Автор: Рамей Ж. Воттеро П.

Теги: история биографии мемуары военные мемуары октябрьская революция

Год: 1976

Похожие

Воспоминания

Воспоминания о Ленине

Мои воспоминания

Моя жизнь. Воспоминания

Текст

Jean Le Ramey - Pierre Vottero
Mutins de la mer Noire
Paris, 1973

Жан Лe Рамей
Пьер Воттеро
ВОССТАВШИЕ
НА ЧЕРНОМ
МОРЕ
ВОСПОМИНАНИЯ И ДОКУМЕНТЫ
Перевод с французского
С.Т. Логинова
Вступительная статья и редакция
доктора исторических наук, профессора
Л.М.Зак
Издательство "Прогресс”
Москва, 1976

Редакция литературы по истории
© 1973,Editions sociales, Paris
© Перевод на русский язык, "Прогресс”, 1976
п 1Q605-5_24_
006 (01)-76 56 76

ВСТУПИТЕЛЬНАЯ СТАТЬЯ
Ветераны революционной борьбы, старые ком¬
мунисты Франции Жан Ле Рамей и Пьер Воттеро,
выступили с воспоминаниями о памятных событиях
1919 г. Перед нами оживают факты, которые, отой¬
дя в глубь времени, не потеряли своего интереса и
яркости. Наоборот, в свете дальнейшего развития
истории нынешние поколения найдут в этих далеких
событиях ключ к ответу на многие проблемы совре¬
менности.
Великий Октябрь поляризовал мир. Отношение
к революции, впервые в истории утвердившей
власть трудящихся, стало пробным камнем партий,
политических деятелей, общественной мысли, пра¬
вителей и народов. Эта резкая поляризация сил
проявилась и во Франции.
Две Франции предстали перед миром — страна
банкиров и крупных монополий, по указанию кото¬
рых были двинуты войска против революционной
России, и страна трудящихся, вставших на защиту
своих советских братьев. Восставшие в 1919 г.
против интервенции моряки черноморской эскадры
французского флота — славные представители наро¬
да своей страны.
Авторы воспоминаний — современники и участ¬
ники событий особого этапа вооруженной интервен¬
ции империалистов против молодой Советской
республики, этапа, характеризуемого В.И. Лениным
как "попытка Антанты своими собственными вой-
© Издательство "Прогресс”, 1976
5

сками сломить Советскую республику”1. На
VIII Всероссийской конференции РКП (б) в декабре
1919 г. В.И.Ленин говорил: ”Прежде всего, Антан¬
та, победив Германию, при своем плане удушить
Советскую республику в России, естественное дело,
опиралась на свои собственные войска”2. Именно
эти ''освободившиеся” после войны войска и флот
решили правители Антанты бросить против первого
Советского государства. Изменение международной
обстановки продиктовало и направление открытой
интервенции. Капитуляция Турции открыла воз¬
можность прохода через проливы. Минные поля у
Дарданелл были расчищены, и крупные военные
корабли Антанты получили возможность проник¬
нуть в Черное море. "Сибирь и Мурманский полу¬
остров — в лучшем случае неудобный черный
ход,— вещала лондонская "Таймс” 1 ноября
1918 г.,—но когда британский флот находится в
Черном море, открыта парадная дверь”. Вот через
эту-то "парадную дверь” и рассчитывали интервенты
проникнуть на юг России, чтобы сокрушить совет¬
скую власть.
В статье французского историка Ж. Гакона3 пра¬
вильно подчеркивается, что планы антисоветской
интервенции вынашивались правителями Франции,
Англии и США еще задолго до этого времени, по
существу сразу же после победы Октября. Необхо¬
димо лишь напомнить, что еще 10(23) декабря
1917 г. на специальной конференции представителей
Антанты в Париже была подписана тайная конвен¬
ция "о районах будущих операций британских и
французских войск на территории России”. Соглас¬
но конвенции, в английскую зону действий входили
казачьи районы и территория Кавказа, а во фран¬
цузскую — Украина, Бессарабия, Крым. Одновре-
1 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 344.
2 Там же.
3См. данную книгу, стр. 38 и сл.
6

менно велись переговоры о районах оккупации для
других стран Антанты. В дальнейшем Сибирь и
Дальний Восток стали главными объектами для
интервенции со стороны Японии и США1.
13 ноября 1918 г. правительства Англии и Фран¬
ции подтвердили этот договор о разделе ”сфер
действий”, а через несколько дней в Яссах состоя¬
лось совещание представителей Антанты и русских
белогвардейцев. Основные военные цели интервен¬
ции Антанты на юге России были изложены в
специальной докладной записке маршала Фоша,
адресованной Клемансо: предотвратить проникнове¬
ние советских сил из центра России на Украину,
создать условия для организации местной контрре¬
волюции, обеспечить контакты с белогвардейскими
армиями Краснова, Деникина и с белополяками.
Для выполнения этих целей и направлялись
французские корабли в воды Черного моря. 23 но¬
ября 1918 г. англо-французская эскадра с десан¬
том интервенционистских войск из французских,
английских, греческих и других частей вторглась в
Новороссийский порт, 25 ноября десанты интервен¬
тов высадились в Севастополе, а 27 ноября - в
Одессе.
18 декабря в Одесском порту высадились круп¬
ные части французских войск, 31 января 1919 г.
интервенты заняли Херсон, а 2 февраля — Николаев.
Так началась открытая вооруженная интервен¬
ция Антанты на юге России; через несколько меся¬
цев этот этап интервенции закончился полным про¬
валом замыслов империалистов. Попытка Антанты
своими собственными войсками сломить Советскую
республику потерпела крушение.
”Как могло случиться,— спрашивал В.И.Ле¬
нин на декабрьской партийной конференции
1919 г.,—что в борьбе с всемирным империали¬
зм.: "История гражданской войны в СССР", г. 3, стр.
175.
7

мом, который без всякого сомнения и посейчас еще
во много раз сильнее нас, мы достигли такого
громадного успеха?”1. И отвечал: ”Было достаточ¬
но самого небольшого количества из имевшихся у
Антанты армий, чтобы нас задавить. Но мы смогли
победить врага, потому что в самый трудный мо¬
мент сочувствие рабочих всего мира показало себя.
И, таким образом, из этого первого периода на¬
шествия Антанты на нас нам удалось выйти с
честью”2.
Показателем этого сочувствия, этой пролетар¬
ской солидарности В. И. Ленин в первую очередь
называл подвиг моряков французского флота: "Вы¬
садка французских войск на юге России кончилась
рядом восстаний французских матросов...”3
Восстания французских моряков и солдат охва¬
тили в общей сложности 40 воинских частей фран¬
цузской армии и флота; в них принимали участие
12 частей сухопутных войск (пехотные, артилле¬
рийские, инженерные полки), 4 морские казармы и
24 различных судов французского флота.
По тем временам, безусловно, это достаточно
массовое движение. Как подчеркивает Жорж Коньо,
эти выступления были "первым эффективным про¬
явлением солидарности французских трудящихся с
Советской страной”4, или, как характеризовал Вик¬
тор Жоаннес, "наиболее конкретным и возвышен¬
ным выражением поддержки французскими трудя¬
щимися Октябрьской социалистической рево¬
люции"5.
* В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 343.
2 Там же, стр. 346.
3 Там же, стр. 344.
4 Ж. Коньо. Великий Октябрь и рабочее движение во
Франции. "Новая и новейшая история", 1957, № 4, стр. 59.
5 В. Жоаннес. Октябрьская социалистическая рево¬
люция 1917 года и интернационализм французских рабо¬
чих. М., 1957, стр. 10.
8

Исторические события, о которых идет речь,
знакомы советскому читателю главным образом по
книгам Андре Марти, вышедшим в 30-е и 40-е годы.
Однако следует обратить внимание на замечание
Ж. Гакона, предпосланное французскому изданию
настоящей книги: Марти, который был арестован
накануне восстания на броненосце ”Протэ”, при
написании своих работ черпал большой материал из
воспоминаний ряда моряков — участников событий,
в том числе Жана Ле Рамея и Пьера Воттеро.
Следовательно, в данной книге мы имеем возмож¬
ность обратиться непосредственно к первоисточ¬
нику1.
Публикуемые воспоминания не могут, естест¬
венно, исчерпать всей многоплановой картины ши¬
рокого интернационалистского движения во фран¬
цузской армии и на флоте в 1919 г. Они и не ставят
перед собой такой задачи. Но в каждом из них, как
луч солнца в капле воды, отражаются характерные
особенности этого движения, его сильные и слабые
стороны. Мемуары хорошо дополняют друг друга:
Жан Ле Рамей и Фредерик Докро (материалы кото¬
рого приведены в Документах) рассказывают о
событиях, связанных с пребыванием броненосца
”Франс” в Черном море. Пьер Воттеро повествует о
волнениях матросов броненосца "Вольтер”, не поже¬
лавших идти на смену ушедшим из России кораб¬
лям и выступивших с протестом во французском
порту Тулоне.
0 жестокой расправе Французской республики с
восставшими моряками свидетельствуют мемуары
того же П. Воттеро, вырванного впоследствии из
тюрьмы благодаря широкой кампании протеста,
возглавленной Французской компартией.
Таким образом, хотя воспоминания Жана Ле
Рамея, Пьера Воттеро, Фредерика Докро не претен¬
дуют на широкое обобщение всей картины движе¬
1 См. данную книгу, стр. 45-46.
9

ния, ”зарисовки” событий, окрашенные их личным
восприятием, и документы, опубликованные в дан¬
ной книге, представляют несомненную ценность для
воссоздания правдивой истории не только одного
события, но и всей эпохи. Именно эпохи великих
классовых битв, эпохи быстрого развития револю¬
ционного самосознания масс, мужания поколений
борцов-пролетариев под животворным влиянием
Великой Октябрьской социалистической револю¬
ции.
Неправильно было бы персонифицировать эти
восстания, связывать их с отдельным именем (как,
к сожалению, это имело место в литературе вопреки
историческим фактам). Объективное исследование
всей совокупности документов и воспоминаний
участников этих событий показывает, что на каж¬
дом корабле были свои герои, свои заблуждения и
ошибки. Восстания вспыхивали стихийно, без еди¬
ного руководства. Ведь во Франции в то время еще
не было коммунистической партии. Сказалось и
разъедающее влияние правых элементов в социа¬
листической партии и реформистов в профсоюзах.
Действия восставших не были достаточно планомер¬
ными и организованными. Даже между отдельными
кораблями и другими воинскими частями не было
достигнуто прочной и длительной связи. Не было
должного взаимодействия и между судами, восстав¬
шими во французских водах, и рабочими портов.
Это хорошо раскрыто в публикуемых воспомина¬
ниях. Наивность матросов и солдат, их неискушен¬
ность в борьбе приводили к тому, что командова¬
нию удавалось поодиночке изолировать тех, кто был
в авангарде восставших, обмануть обещаниями, а
затем предать суду. 28 солдат и 102 моряка были
присуждены военными судами в общей сложности к
шести векам тюремного заключения и каторжных
работ.
Но диалектика классовой борьбы состоит в том,
что, несмотря на все сказанное, восставшие в Чер¬
10

ном море оказались победителями. ”Наше выступ¬
ление было подавлено. Нас разбили, осудили, и даже
весьма строго,- это факт,— пишет матрос с ”Воль¬
тера” Пьер Воттеро, который, будучи двадцатилет¬
ним юношей, был осужден на Шлет тюрьмы.—И
все же я утверждаю, что мы одержали победу...
броненосец ”Вольтер” не осмелились послать в
Черное море на замену ”Франс”... И мы не сража¬
лись против русской революции”1.
Действительно, эти восстания, как и активные
протесты рабочего класса и передовой интеллиген¬
ции в самой Франции, заставили правителей Антанты
прекратить открытую вооруженную интервенцию
против молодой Советской республики.
Восстания заставили содрогнуться командование
интервенционистских войск и власть имущих.
”События были исключительно серьезны... — вы¬
нужден был позже признать Ландри, бывший воен¬
но-морской министр Франции. — Нельзя без содро¬
гания подумать о тех последствиях, которые они
могли бы иметь”2 .
Таким образом, значение волнений на француз¬
ском флоте отмечается и теми, кого отнюдь нельзя
заподозрить в симпатиях к коммунизму. Недаром
”величайший ненавистник” Страны Советов У. Чер¬
чилль в своей книге ”Мировой кризис” заявил, что
”сами французские войска были затронуты комму¬
нистической пропагандой, и вскоре возмущение
охватило почти весь французский флот... Послуш¬
ное орудие, которое действовало почти без осечки
во всех самых напряженных схватках воюющих
друг с другом наций, теперь неожиданно сломилось
в руках тех, кто направлял его на новое дело”3.
В связи с изучением истории этого замечатель¬
* См. данную книгу, стр. 141.
2 «L’Humanite», 10 aoüt 1932.
3У. Черчилль. Мировой кризис. M.-JL, 1932, стр.
107.
11

ного и сложного исторического акта, его сильных и
слабых сторон напрашивается непреложный вывод:
какова же должна быть притягательная сила ленин¬
ских идей интернационализма и мира, чтобы, не
имея должного руководства и организации, тысячи
иностранных солдат и матросов прониклись нена¬
вистью к войне, к идее вторжения в чужую страну
и — более того — симпатией и восхищением к рус¬
ской революции, впервые в истории сбросившей
эксплуататоров?
Историческое выступление матросов француз¬
ской эскадры на Черном море нельзя рассматривать
изолированно от событий в самой Франции, ибо
сами эти восстания являются неотъемлемой частью
классовых битв своего времени. Но рожденные на
своей родной почве благодаря экономическим и
политическим условиям самой Франции восстания
на французском флоте в то же время отражают
влияние идей большевистской правды.
В плане своего доклада VII Всероссийскому
съезду Советов в декабре 1919 г. В.И.Ленин запи¬
сал: "Французские матросы (Labourbe) ”1. Вду¬
маемся в это сочетание. Ленин связывает воедино
подвиг героев Черноморского восстания и имя
дочери французского народа, первой францужен¬
ки — члена РКП (б), бесстрашного борца против
интервенции, погибшей от руки белогвардейцев и
французских офицеров в Одессе весной 1919 г. Это
не случайная заметка, но символическое соединение.
В нем — глубокая причинная связь. Отдавая долж¬
ное героизму Красной Армии, В.И.Ленин специаль¬
но подчеркивал важнейшее положение: ”Чем эта
победа объясняется? Ясно, что это достигнуто было
не одними победами на фронте, а тем, что мы
привлекли на свою сторону солдат воюющих с нами
стран...
Путем агитации и пропаганды мы отняли у
* В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 464.
12

Антанты ее собственные войска. Мы победили импе¬
риалистов не только при помощи наших солдат, но и
опираясь на сочувствие к нам их собственных
солдат”1.
Пропаганда и агитация... Большевистская пропа¬
ганда. Сколько клеветы, злобы, лжи и грязи обру¬
шила буржуазия всего мира на коммунистов, иска¬
женно, в самом ложном свете пытаясь представить
перед миром большевистских агитаторов. Между
тем история требует объективного разбора и анали¬
за этого понятия прежде всего применительно ко
времени первых революционных дет.
В распоряжении контрреволюции для антисо¬
ветской пропаганды имелись колоссальные финан¬
совые и материальные средства: хорошие типогра¬
фии, запасы оумаги, опытные в деле обмана масс
журналисты. В.И.Ленин сравнивал англо-француз¬
скую и американскую печать с гигантским единым
синдикатом, который ворочает миллиардами с
одной только целью — распространить ложь и клеве¬
ту против Советской власти... Он говорил, что ”у
нас были только ничтожные листки, в то время, как
в печати английской и французской агитацию вели
тысячи газет, и каждая фраза опубликовывалась в
десятках тысяч столбцов”2.
Но эти маленькие листки большевиков говорили
правду, они были близки и понятны рабочему и
крестьянину, одетому в солдатскую и матросскую
форму. Они отвечали его чаяниям и стремлениям,
воплощали идею интернациональной солидарности.
Они помогали осознать свой долг и утвердить себя
личностью, человеком, борцом.
В.И.Ленин предвидел, что предпринятая импе¬
риалистами Антанты открытая вооруженная интер¬
венция против молодой Советской республики за¬
кончится, как и германское нашествие, полным
1 В.И.Ленин. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 125.
2 Там же, стр. 171.
13

крахом, что, соприкасаясь с революционной реаль¬
ностью, англо-французские солдаты неизбежно
проникнутся симпатией к идеям коммунизма. Что¬
бы ускорить этот процесс, необходимо было гото¬
вить не только вооруженные силы для отпора
интервентам, но и силы партийных агитаторов и
пропагандистов для воздействия на сознание ино¬
странных солдат.
Эта ленинская идея нашла свое воплощение в
инициативе небольшой группы французов, волею
судьбы оказавшихся в России в бурное время
революции.
В конце августа 1918 г. в Москве была создана
французская коммунистическая группа. Жанна
Лябурб, Инесса Арманд, Жак Садуль, Робер и Ма¬
рия-Луиза Пети, Розали и Анри Барбере, Рауль
Шапоан, Жак Цукорция, Робер Дэм, Пьер Паскаль,
Анри Гильбо, позже Сюзанна Деполье (Жиро) и
другие составили ядро этой группы!. Группа рабо¬
тала в составе Федерации иностранных групп при
ЦК РКП (б), а позже - под непосредственным руко¬
водством Отдела советской пропаганды ВЦИК. Ее
главным делом было развертывание печатной агита¬
ции на французском языке, издание газеты и листо¬
вок, обращенных к солдатам и матросам Антанты,
разоблачение буржуазной прессы. В первом же
номере газеты, изданной группой, в обращении к
трудящимся Франции был напечатан призыв к
крестьянам и рабочим Франции ”отказаться быть
убийцами своих братьев — крестьян и рабочих Рос¬
сии”2. Газета освещала на своих страницах жизнь и
борьбу Советской республики, печатала речи и
статьи В. И.Ленина, ноты Советского правительства,
в меру своих возможностей давала информацию о
развитии революционного движения во Франции.
1 Анри Гильбо и Пьер Паскаль в 20-е годы отошли от
революционного движения.
2 «III Internationale», №1, 1918.
14

Поздней осенью и зимой 1918—1919 гг., когда на
юге России завязывался новый международный
узел, Одесса стала русской Вандеей. Именно сюда
устремились бежавшие от революции генералы и
банкиры, деникинские белогвардейцы и буржуаз¬
ные национал исты-петлюровцы, лелеявшие мечту о
сокрушении ненавистной им Советской власти с
помощью иностранных штыков.
Но в глубоком подполье была другая, пролетар¬
ская Одесса, которая сплотилась вокруг горсточки
большевиков-героев. В тяжелых, неимоверно труд¬
ных условиях коммунисты-подпольщики Одессы,
Херсона, Николаева, Севастополя, Керчи, Крыма
повели мужественную борьбу против интервенции
империалистов. В этой борьбе ”оружием № 1” стало
правдивое большевистское слово. Недаром в реше¬
ниях созванных подпольно конференций большеви¬
ков Одессы и Одесской области специально отмеча¬
лось: ”Усилить и расширить агитацию среди импе¬
риалистических войск, направленную к скорейшему
разложению последних и к разъяснению истинного
положения”!.
Туда, на юг России, на самый опасный участок
борьбы, где требовались непосредственные контак¬
ты с ”обманутыми братьями”, рвалась неутомимый
и горячий борец, первая француженка — член
РКП (б), секретарь французской коммунистической
группы Жанна Лябурб. Ее настойчивая просьба была
удовлетворена, и в феврале 1919 г. Жанна была
переправлена в одесское подполье, где стала одним
из руководителей ”Иностранной коллегии” Одес¬
ского областного комитета КП Украины, возглав¬
ленного Николаем Ласточкиным. За свое недолгое
пребывание в Одессе Жанна успела многое. ”Солда-
ты слушали ее и верили ей, как никому”,— вспоми-
нает ее соратник, замечательная большевичка Елена
* ‘‘Коммунист”, № 15, 5 февраля 1919 г.
15

Соколовская1. Трагическая гибель Жанны Лябурб и
ее товарищей широко известна. Но, как метко
подчеркивает Жан Гакон, ”редко убийство столь
быстро приносило свои плоды”2. Сама смерть ге¬
роини послужила разоблачению грязного союза
интервентов и внутренней контрреволюции и делу
сплочения революционных сил.
Весьма ценно публикуемое в книге свидетель¬
ство одного из французских матросов, Фредерика
Докро, о личной встрече с Жанной Лябурб за
несколько дней до ее гибели. Дело Жанны пустило
глубокие корни. Оно опиралось на широкую под¬
держку трудящихся, руководимых коммунистами
Одессы, Крыма, Севастополя. Никакие репрессии и
казни не могли помешать распространению больше¬
вистской правды. Газета ”Коммунист”, издававшая¬
ся в глубоком подполье, в катакомбах Куяльниц-
кого лимана под Одессой, листовки и обращения к
французским солдатам и матросам активно распро¬
странялись среди войск Антанты.
Трудную и опасную работу в подполье вела
преимущественно молодежь — юные коммунисты,
комсомольцы, беспартийные. Это они, 16—20-летние
рабочие, студенты, учащиеся, с риском для жизни
распространяли большевистскую литературу. И. Юж¬
ный, Л. Петренко, В.Далин, Д.Камергородская,
Н.Бриччи, А.Ильин, А.Панкратова и многие другие
прошли в одесском подполье первую школу рево¬
люционной борьбы3. ”Многие молодые комму¬
нисты и комсомольцы, рискуя жизнью, снабжали
литературой матросов и солдат оккупационных
войск, отдаваясь этой работе охотно и самозабвен¬
но, — вспоминает М.Гарин. — Их не смущало при
1''Вопросы истории КПСС”, 1969, № 3, стр. 98.
2 См. данную книгу, стр. 66.
3 См.: "В двух подпольях. Страницы из истории ком¬
сомола города Одессы времен гражданской войны”. М.,
1970.
16

этом ни то, что они зачастую не знали языка
собеседников, ни то, что им угрожала смерть за
малейшую оплошность. А ведь они были так моло¬
ды... Елене Соколовской, одной из главных и
наиболее авторитетных руководителей областной
организации коммунистов и ”Иностранной колле¬
гии”, в то время исполнилось только 24 года. Шуре
Александрову, секретарю портового комитета,
было 20 лет. Именно он и его комитет организовы¬
вали доставку нелегальной литературы не только в
другие черноморские порты, но и на французские
военные суда, стоявшие в турецких и греческих
гаванях”1.
Мы располагаем значительными документальны¬
ми свидетельствами архивов о том, что большевист¬
ские обращения доходили по адресу. Сохранился
отчет члена французской коммунистической группы
Анри Барбере (погибшего вскоре в боях граждан¬
ской войны) о выполнении в мае 1919 г. задания по
распространению листовок на Севастопольском рей¬
де, где стояли корабли ”Мирабо” и ”Жюстис” и
транспорты ”Сен” и ”Верден”2. В докладе в ЦК
РКП (б) тов. Елены за 1919 г. говорилось: «Я взяла
на себя обязанность распространять литературу по
области и еженедельно отправляла в Очаков, Нико¬
лаев, Херсон, Румынию, Бессарабию, в Крым; уда¬
валось даже пересылать в Марсель и Константино¬
поль. Когда началась частичная демобилизация
французских войск, наши французские товарищи,
уезжая домой, брали с собой наши листовки и
газеты, говоря: ”0, там, дома, мы покажем это, и
наши рабочие поймут, кто такие большевики»3.
Многочисленные тревожные сводки из лагеря
1 ”В двух подпольях. Страницы из истории комсомола
города Одессы времен гражданской войны”, стр. 78.
2 ”Украшський !сторичний журнал”, 1970, № 12, стр.
107.
3 ”Вопросы истории КПСС”, 1969, № 3, стр. 96.
2 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро
17

врага, газеты и данные деникинской разведки сооб¬
щают о широком распространении прокламаций и
газеты ”Коммунист” на французском языке в Одес¬
се, Севастополе, по всему югу России.
Каковы же были основные идеи большевистской
пропаганды? В листовках, воззваниях, газетах боль¬
шевиков прежде всего разоблачалась ложь интервен¬
тов о молодой Советской стране, раскрывались цели
Советской власти и задачи социалистического стро¬
ительства.
Большевики объясняли, что они — не кучка заго¬
ворщиков, что их политика служит интересам и
чаяниям широких масс трудового народа и поддер¬
живается им. Правдиво и без прикрас говорилось о
трудностях жизни и борьбы, о неимоверных лише¬
ниях, вызванных войной и интервенцией и обрушив¬
шихся на плечи рабочих. Немалое место занимала
характеристика ленинской мирной политики Совет¬
ского государства, которая находила самый живой
отклик в сердцах трудящихся всех стран. В листов¬
ках к французским солдатам и матросам почти
всегда звучал еще один, весьма важный, мотив — об¬
ращение к славным революционным традициям
Франции. ”...несмотря на то, что они уже забыли,
как они казнили своих королей, — замечал В. И. Ле¬
нин, — с тех пор, как они вступили на русскую
почву, русская революция и победы русских рабо¬
чих и крестьян напомнили солдатам Франции и
Англии об их революциях, и благодаря событиям в
России в них всплыли воспоминания о том, что
было когда-то и у них”1.
Именно о свободе, равенстве, братстве, о фран¬
цузских революциях 1789, 1848 гг., о славной Па¬
рижской Коммуне 1871 г. напоминали русские
большевики в своих обращениях к французским
солдатам и матросам — гражданам страны великих
революций. Это ярко видно и в листовках, опубли¬
* В.И. J1 е н и н. Полн. собр. соч., т. 40, стр. 172.
18

кованных в данной книге, и в текстах, приведенных
по памяти авторами воспоминаний Ж.Ле Рамеем,
П.Воттеро и Ф.Докро.
Среди распространяемых подпольщиками лис¬
товок имелись и обращения к колониальным вой¬
скам на арабском языке. К сожалению, авторы
воспоминаний не располагают материалом об этом.
Интервенты Антанты в то время возлагали осо¬
бые надежды на этот контингент войск. Однако
известно, что в числе участников Черноморских
восстаний был, например, моряк-алжирец Хаджи
Омар из Орана, впоследствии ставший видным дея¬
телем Алжирской компартии1. На крейсере ”Валь-
дек-Руссо”, стоявшем на одесском рейде, 27 апреля
красный флаг восстания поднял матрос-вьетнамец
Тон Дык Тханг. ”Я видел зверства колонизаторов,
поработивших мою страну, — рассказывал он спустя
много лет. — ...И когда в России грянула револю¬
ция, когда русские рабочие и крестьяне свергли
помещиков и капиталистов, я понял, что русский
народ совершил революцию, которая положит нача¬
ло освобождению и моей родины... И я поднял
красный флаг восстания на крейсере, который фран¬
цузские империалисты послали против Ленина, про¬
тив русских рабочих и крестьян”2. Осужденный
военным судом на 25 лет тов. Тон Дык Тханг томился
на о. Пуло-Кондор, откуда его освободила лишь
Августовская народная революция 1945 г. Ныне
тов. Тон Дык Тханг — президент Демократической
Республики Вьетнам, член Всемирного Совета Мира,
лауреат Международной Ленинской премии ”3а
укрепление Мира между народами”.
Между выступлениями солдат и матросов Фран¬
ции в 1919 г. и революционным движением фран¬
1 См.: J1. Б у х а л и. Октябрьская социалистическая
революция и национальное движение в Алжире. М., 1957,
стр. 15.
2 Р. Кармен. Свет в джунглях. М., 1957, стр. 59- 60.
2*
19

цузского рабочего класса наблюдается органическая
связь и тесное взаимовлияние. Особенно отчетливо
это прослеживается на примере деятельности одного
из основателей Французской коммунистической
партии, ветерана рабочего движения Марселя Каше-
на. Будучи директором основанной еще Жоресом
газеты ”Юманите” и депутатом Национального соб¬
рания, он вел последовательную и отважную борьбу
против вооруженной интервенции в Советскую Рос¬
сию и со страниц газеты, и с трибуны французского
парламента. Особо отметим, что в условиях отор¬
ванности от родины и наличия цензуры, препятство¬
вавшей получению не только газет, но зачастую и
личных писем, в частях французской армии и на
кораблях нельзя было запретить чтение информа¬
ционного органа "Журналь офисьель”, печатавшего
стенографические отчеты дебатов Палаты депутатов.
Тем большую ценность и значительность приобрета¬
ли напечатанные там речи смелых борцов, которые,
подобно Кашену, разоблачали тайные замыслы ин¬
тервентов, призывая к миру и признанию Советской
России.
В документальном приложении к русскому из¬
данию книги воспроизводится (в сокращенном ви¬
де) текст одной из знаменитых речей М.Кашена в
Палате депутатов 24 марта 1919 г. Призывая фран¬
цузских политиков считаться с социалистической
революцией в России как с закономерным истори¬
ческим фактом, Марсель Кашен предлагал правите¬
лям страны реалистическую и гуманную политику в
отношении Советской России. ”Вы должны послать
туда не войска и солдат, а мастеров, инженеров,
рабочих, чтобы помочь промышленному восстанов¬
лению этой страны”!,— говорил он.
Под аплодисменты крайней левой части парла¬
мента Кашен закончил свою речь требованием не¬
медленно отозвать все французские войска из Рос¬
! См.: Документы, стр. 176.
20

сии. Через два дня в ответ на выступление М.Каше-
на в Палате был вынужден выступить с ответом
министр иностранных дел Франции Стефан Пишон.
Речь Пишона, полная нападок против Советской
страны, неоднократно прерывалась депутатами.
”Мы все в равной мере представляем здесь нацию!”,
”Не только социалисты протестуют против интер¬
венции французских войск в Россию!”, ”Все матери
Франции протестуют!” — раздавались голоса левых
социалистов1 .
Выработанная через несколько дней декларация
депутатов-социалистов гласила: ”Мы полны твердой
решимости противиться всякой военной интервен¬
ции, направленной против Советской России, и мы
глубоко убеждены, что этой позицией выражаем
волю не только нашей социалистической партии, но
также и волю подавляющего большинства фран¬
цузов”2.
Таким образом, лозунги борьбы против интер¬
венции становились требованием рабочего класса,
громадного большинства трудящихся страны.
Французские власти, несмотря на все принятые
ими меры, не смогли скрыть от своего народа
факты революционных выступлений среди матросов
и солдат, посланных в Россию. В печати появились
сообщения о процессах над восставшими моряками
2-й черноморской эскадры французского флота,
проходивших при закрытых дверях.
В. И.Ленин специально отмечал, что, несмотря
на свирепость действующей цензуры, ”сведения,
например, о восстании матросов на французских
военных судах в Черном море, во французскую
прессу попали, что осуждение нескольких фран¬
цузских матросов на каторгу стало известно во
1 Annales de la Chambre des Deputes. Debats
parlementaires. Session ordinaire de 1919, tome unique,
Iе partie, р. 1309.
2 «L’Humanite», 31 mars 1919.
91

Франции”1. Отрывки из сообщений по этому
вопросу, напечатанных в октябре 1919 г. в провин¬
циальной газете ”Пти Вар”, помещенные в докумен¬
тальном приложении, дают некоторое представление
об этой информации, противоречивой и неполной.
Восстания черноморских моряков показали не¬
возможность для империалистов использовать в
антисоветском походе свои собственные войска. Но
это еще не было концом интервенции против Страны
Советов. Вооруженное нашествие Антанты приобре¬
ло другие формы — оружием, снаряжением, громад¬
ными финансовыми средствами поддерживались
внутренние силы контрреволюции: буржуазные
националисты, кулачество, белогвардейские форми¬
рования.
Но гнев народных масс Франции, их революцион¬
ное сознание росли с огромной силой. Лозунги
борьбы против интервенции империалистов слива¬
лись с требованиями освобождения восставших
моряков; эти требования были в русле классовых
битв французского пролетариата.
Ярко выразила свой протест против интервенции
передовая французская интеллигенция. Среди вы¬
дающихся представителей французской культуры
громко прозвучали голоса писателей Анри Барбюса,
Поля Вайяна-Кутюрье, Раймона Лефевра — организа¬
торов Республиканской ассоциации бывших участ¬
ников войны, а затем Международного союза пере¬
довых писателей и деятелей культуры — ”Кларте”.
Речи на многочисленных митингах трудящихся в
1919 и 1920 гг., призывы, очерки, статьи в рабочей
печати раскрывали перед сотнями и тысячами трудя¬
щихся значение первого в мире государства рабочих
и крестьян, требовали мира между народами, слави¬
ли подвиг борцов против интервенции.
Выступая в октябре 1919 г. на митинге Рес¬
публиканской ассоциации бывших участников
* В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 344.
22

войны, Анри Барбюс назвал черноморских матросов
"единственными героями этой беззаконной войны",
подчеркнув, что в сознании восставших моряков и
солдат "человек оказался сильнее раба"1.
Выдающийся французский ученый-физик Поль
Ланжевен вслед за Анатолем Франсом и Роменом
Ролланом высказал свои горячие симпатии к рус¬
ской революции, выступив в 1920 г. в зале Ваграм
на большом митинге, организованном Комитетом
защиты моряков Черного моря2.
Митинги, демонстрации сочетались с протестом
против изготовления и посылки оружия для Колча¬
ка, Деникина, Юденича, Врангеля, белополяков.
Широкая общественная кампания в защиту Совет¬
ской республики, как показывают документы и
печать 1919—1920 гг., стала одним из важных на¬
правлений в борьбе рабочего класса, всех трудящих¬
ся, передовой интеллигенции, левых социалистов за
образование Французской коммунистической пар¬
тии.
После создания партии в декабре 1920 г. фран¬
цузские коммунисты продолжали свою смелую и
действенную борьбу против антисоветской клеветы,
за признание Советской России. Одним из главных
требований компартии в этот период стало освобож¬
дение героев черноморских восстаний.
В публикуемой хронике газеты "Юманите”
1922 г., посвященной одному из авторов воспоми¬
наний — Пьеру Воттеро, можно видеть, с какой
теплотой относились французские коммунисты к
участникам восстаний.
Таким образом, документы, опубликованные в
данной книге, помогают читателю понять некоторые
главные особенности исторических событий, кото¬
рым посвящены воспоминания ветеранов восстания.
1 А. Б а р б ю с. Речи борца. Статьи и речи 1917—
1920 гг. М., 1924, стр. 170.
2 См.: Документы, стр 253 -
23

Далеко не случайно публикуются здесь и тексты
песен, которые пели тогда моряки. Эти песни слу¬
жат показателем уровня сознательности восстав¬
ших, их идеологии. Дух известной ”Песни 17-го
полка” полностью соответствовал возросшему
гражданскому и революционному самосознанию
солдат, которые ощутили себя не орудием в руках
буржуазных правителей, а неотъемлемой частью
народа. Осознание задач французских патриотов и
пролетарских интернационалистов раскрыто в песне
"Слава морякам Черного моря”... Песни-борцы!
Они еще долго будут жить в памяти народов.
Идейно-политическое значение черноморских
восстаний французских моряков и солдат трудно
переоценить. Событие большого исторического зву¬
чания, оно дает нам сегодня богатую пищу для
размышлений по актуальным вопросам истории и
теории марксизма-ленинизма — о сущности и харак¬
тере пролетарского интернационализма, о его вну¬
тренней связи с патриотизмом, верностью Родине.
Буржуазная печать и литература пытались пред¬
ставить действия восставших матросов, Жака Са-
дуля, Жанны Лябурб и других французских интерна¬
ционалистов как измену родине, антипатриотиче¬
ский акт неповиновения. Это стало основой клевет¬
нической кампании против них; такая формули¬
ровка видна и в приговорах военных судов.
Однако историческая правда говорит, что имен¬
но любовь к родине, уважение к ее славным револю¬
ционным традициям, стремление к миру руководи¬
ли революционными солдатами и моряками, заявив¬
шими свой протест против антинародной акции
правительства — вооруженного нападения на моло¬
дую Страну Советов, против вмешательства во
внутренние дела Советской республики.
Это хорошо выразил созданный в 1919 г. Коми¬
тет защиты моряков в своем обращении к трудя¬
щимся Франции.
24

^Реакционной интервенцией и голодной блока¬
дой России Франция опозорила себя перед миром и
историей, — говорится в этом документе. — Но
нашлись смелые люди, которые спасли честь фран¬
цузского пролетариата. Вместе с Жаком Садулем и
восставшими пехотинцами — это черноморские мо¬
ряки. Эти матросы отказались объединиться с пала¬
чами и предателями, с наемными убийцами Жанны
Лябурб, с теми, кто морит голодом женщин и
детей”1.
Эта главная, доминирующая идея восстания
полностью соответствует глубоким замечаниям
В. И.Ленина, высказанным в его статье ”0 нацио¬
нальной гордости великороссов”. ”Не может быть
свободен народ, который угнетает чужие народы”,
— напоминал В. И.Ленин формулу Маркса и Энгель¬
са2. В.И.Ленин учил, что не завоевания других
народов, не братоубийственные войны, а освободи¬
тельное движение, героизм революционных бой¬
цов — вот чем можно и нужно гордиться подлин¬
ному патриоту.
Акты классовой пролетарской солидарности с
первой Советской республикой укрепляли дело
мира, независимости, верность славным традициям
Франции, способствовали развитию традиций гума¬
низма, морального престижа страны. И это подтвер¬
дилось в жизни, на практике, в последующие годы.
В период гитлеровского нашествия как грозное
предостережение империалистам прозвучала в
1940 г. декларация французских депутатов-комму-
нистов, отдавших свою жизнь борьбе против гитле¬
ровских захватчиков, за честь Франции.
”Сегодня от Крайнего Севера и до Ближнего
Востока ведется кампания клеветы и провокаций,
рассчитанная на то, чтобы подготовить и втянуть
массы трудящихся в антисоветскую авантюру. Од¬
1 «La Vie Ouvriere», 19 decembre 1919.
2
В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 26, стр. 108.
25

нако те, кто несет ответственность за такую поли¬
тику, готовят себе неприятные сюрпризы. Ибо фран¬
цузские трудящиеся никогда не забудут, что гений
Франции — это гений Свободы. Они никогда не
станут соучастниками такой авантюры. Как и в
1919 г., они восстанут против преступных прави¬
тельств, изменивших великой миссии Франции”1.
В мрачные годы фашистской оккупации все
честные патриотические силы французского народа
черпали вдохновение и мужество в великом подвиге
Советского Союза, спасшего цивилизацию мира от
гитлеровской чумы. Коммунисты стали решающей
патриотической силой в движении Сопротивления, в
борьбе за освобождение Родины от гитлеровских
захватчиков в тяжкие годы второй мировой войны.
Многие отважные участники восстания на Чер¬
ном море были брошены в фашистские застенки;
некоторые из них изведали ад нацистских лагерей.
Вот как пишет о своих товарищах Пьер Воттеро:
”Браво, Алкье! Браво, Анри! Ум светлый, ясный,
убеждения твердые. Жаль, что его уже нет в живых;
он был членом Французской компартии в Йере до
конца жизни, как и дорогой для меня человек
Шам паль — настоящий борец; он ушел из жизни,
вернувшись из Бухенвальда, где пробыл два года...
Попал в Бухенвальд и Докро...”2
Так идет перекличка времен, перекличка эпох,
отразившихся в судьбах людей. Перед совре¬
менными поколениями герои-интернационалисты
предстают как люди чистых помыслов, высокой
морали, верности долгу. Не корысть, не нажива, не
карьера, а светлые идеи мира, коллективизма, про¬
летарской солидарности, дружбы между народами
воодушевляют этих скромных людей, являются их
нравственной основой.
1 Г. Р и ш а р. Депутаты-коммунисты Франции перед
судом виновников ее разгрома. М., 1940, стр. 36.
2 См. данную книгу, стр. 134.
26

Даже газетные отчеты о процессе, сфабрикован¬
ном властями, чтобы оклеветать, принизить и нака¬
зать восставших матросов, не могут скрыть привле¬
кательный облик многих борцов. Вот перед нами
юношески пылкий и умный, начитанный Вийлемен,
девизом которого служит "Красота, Истина, Доб¬
ро”. Вот решительный и твердый Анри Алкье. С
полным правом и уважением к своей боевой юности
может записать и Пьер Воттеро: ”Я всегда поступаю
по совестк”.
Поистине рыцари пролетарской солидарности пе¬
редают современной молодежи свои интернацио¬
нальные принципы не только как политические
доктрины, но и как глубоко нравственные основы
поведения, добра и человечности. И в этом — не¬
меркнущее значение их светлого подвига.
Людмила За к

ПРЕДИСЛОВИЕ К
ФРАНЦУЗСКОМУ ИЗДАНИЮ
В декабре 1918 года, когда французское прави¬
тельство в ответ на требования крупного капитала
старалось взвалить на плечи французских и немец¬
ких трудящихся тяжелые последствия первой миро¬
вой войны, министры Клемансо и Питон создали
экспедиционный корпус из 40 ООО человек и отпра¬
вили его к западным и южным границам России.
Для поддержки интервенции на Черное море были
посланы лучшие военно-морские силы, в которые
входили корабли ”Франс”, Вальдек-Руссо”, ”Мира-
бо”, ”Жан Бар”, ”Жюль-Мишле” и ”Протэ”1.
Разоблачая в Палате депутатов эту затею прави¬
тельства, Марсель Кашен подчеркивал, что речь шла
о том, чтобы ”накинуть петлю на шею русской
революции”. Таким образом, французское прави¬
тельство претворяло в жизнь план, зародившийся у
империалистических держав Антанты сразу же после
провозглашения власти Советов, то есть задолго до
окончания их вооруженного конфликта с соперни¬
чавшей империалистической коалицией во главе с
Германией Вильгельма II.
Еще до первой мировой войны банк ”Юнион
паризьен”, ”Парижско-Нидерландский банк” и
”Сосьете Женераль” предоставили миллиардные
суммы в виде займов эксплуататорам русского
народа и теперь жаждали получить их обратно. В
свою очередь ”Комите де Форж” (Шнейдер, Де
Вендель) не хотел терять ”свои” шахты и заводы в
1 Экипажи "Вольтера” в Бизерте и "Прованса” в Ту¬
лоне, грузившие оружие и снаряжение для интервенции на
Черном море, восстали и сорвали отправку своих кораблей.
29

Донецком бассейне. Делая ставку на войну, эти
мощные экономические и финансовые магнаты еще
сильнее зажали в тиски жизнь страны. Высшие
интересы крупного международного капитала тре¬
бовали безжалостного подавления рабочего класса и
народа, показавших угнетенным всего мира опас¬
ный пример победоносной борьбы против эксплуа¬
тации, нищеты и войны.
Заплатив за победу над германским империализ¬
мом 1 700 ООО убитыми и разрушенной экономи¬
кой, французский империализм стремился исполь¬
зовать свою роль международного жандарма для
укрепления собственных позиций, ослабленных по
сравнению с позициями США и Англии. Руководите¬
ли указанных стран только выигрывали от того, что
подталкивали французских империалистов на этот
путь.
В своем послании, направленном 27 октября
1918 года верховному главнокомандующему союз¬
ными армиями Восточного фронта, Клемансо наме¬
тил главные черты того плана действий в России,
который было бы целесообразно принять, чтобы
взять в кольцо большевизм и сокрушить его.
Рабочие и крестьяне бывшей царской России под
руководством Ленина и его партии начали строить в
стране социалистическое общество. Большевики
вели пропагандистскую работу среди трудящейся
молодежи, подробно разъясняя ей, почему прави¬
тельства, находившиеся в Париже и Лондоне, гото¬
вили вооруженный поход против Советской России.
Но все, что происходило ”по ту сторону”, все,
что исполненная ненависти буржуазия пыталась
скрывать и порочить, вызывало прилив революцион¬
ной энергии у сынов и внуков коммунаров, пробуж¬
дало чувство международной солидарности у трудя¬
щихся Франции, недовольных нарочитой медлитель¬
ностью с проведением демобилизации, подскочив¬
шими ценами и нескончаемыми трудностями,
30

порожденными транспортным и топливным кризи¬
сами, а также увеличением безработицы.
В войсках французских интервентов на Украине
и среди матросов черноморской эскадры нарастал
протест и все шире распространялись революцион¬
ные идеи. Смелая большевистская пропаганда среди
солдат и матросов усиливала настроения в пользу
братания. Именно в это время русские белогвар¬
дейцы и французские офицеры арестовали и расстре¬
ляли без суда и следствия 2 марта 1919 года в
Одессе французскую коммунистку Жанну Лябурб.
За несколько дней до казни она встретилась с
Фредериком Докро, матросом, служившим на воен¬
но-морской базе, и передала ему листовки, отпеча¬
танные по-французски, в которых рассказывалось о
революции во Франции 1789 года, Парижской Ком¬
муне 1871 года и Октябрьской революции в России
1917 года.
В апреле во французской эскадре на Черном
море начались восстания, которые в итоге вынудили
генеральный штаб и Клемансо отказаться от разбой¬
ничьей вылазки, предпринятой против Советской
России. Это событие получило широкий отклик во
всей Франции. Развернулась массовая кампания
борьбы против блокады и интервенции под лозун¬
гом ”Руки прочь от Советской России!”; она спо¬
собствовала солидарности рабочего класса Франции
с рабочими Советской России и с увенчавшей ее
победой большевистской партией, руководимой
Лениным.
Несмотря на угрозы правительства и призывы к
спокойствию со стороны тогдашнего оппортунисти¬
ческого руководства Всеобщей конфедерации труда
(ВКТ), 1 мая 1919 года было объявлено днем борь¬
бы. Трудящиеся требовали увеличения заработной
платы, установления восьмичасового рабочего дня,
всеобщей демобилизации, амнистии и осуждения
интервенции в России.
31

В течение нескольких недель выступления сол¬
дат, матросов, докеров, поддержанные рабочим
классом, приняли такой размах, что правительство
вынуждено было пойти на отзыв экспедиционного
корпуса из России, возвращение эскадры в Среди¬
земное море, а также на проведение демобилизации.
Окружение молодого Советского государства
было сорвано.
Подчеркивая важность для Октябрьской рево¬
люции этого большого успеха дела пролетарского
интернационализма, Ленин писал:
”Эта победа, которую мы одержали, вынудив
убрать английские и французские войска, была
самой главной победой, которую мы одержали над
Антантой. Мы у нее отняли ее солдат”1.
Книга, в которую входят воспоминания Жана Ле
Рамея — матроса-электрика с броненосца ”Франс” и
Пьера Воттеро — рулевого с ”Вольтера”, а также
заметки Фредерика Докро, документальна и явля¬
ется ценным вкладом в познание славной истории
восстания моряков и солдат на Черном море в
период, имевший решающее значение для становле¬
ния первого социалистического государства, а сле¬
довательно, и для развития всего движения за
социальное равенство и национальное освобожде¬
ние; она вносит также вклад в изучение франко¬
советской дружбы и создание подлинной партии
рабочего класса и народа Франции.
В своих воспоминаниях Пьер Воттеро расска¬
зывает, какому обращению подвергались восстав¬
шие матросы в тюрьмах и какая бурная кампания
развернулась за их освобождение, особенно в за¬
щиту Андре Марти.
Ле Рамей, Докро и Воттеро вместе со многими
товарищами стали активными борцами-комму-
нистами. Их живой пример показывает, что истин¬
ный патриотизм неотделим от пролетарского интер¬
1 В.И. J1 е н и н. Полн. собр. соч., т. 39, стр. 391.
32

национализма, а пассивное послушание буржуаз¬
ному государству ведет к предательству националь¬
ных интересов. Разве в этом смысле не показатель¬
но, что морской офицер Дерриен, который в
1919 году клеветал на восставших, в 1942 году,
командуя, уже в звании адмирала, гарнизоном кре¬
пости в Бизерте, сдал ее вместе с кораблями и
экипажами гитлеровским войскам?
Эта книга, весьма поучительная для молодежи,
оживит у читателей в памяти события, которые
навсегда золотыми буквами вписаны в историю
французского революционного движения.
Франсуа Ёийу
3 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро

ВВЕДЕНИЕ
Ценный вклад в исследование
истории
Из предисловия Франсуа Бийу можно сделать
вывод, что воспоминания Жана Ле Рамея и Пьера
Воттеро адресованы самым различным и весьма
широким кругам читателей. Вместе с приложен¬
ными к ним документами они представляют волную¬
щую повесть очевидцев событий, особенно поучи¬
тельную для молодежи, которая в наши дни ведет
энергичную борьбу.
Но эта книга не менее важна и для людей,
занимающихся исследованием истории. Она займет
свое достойное место в документалистике, так как
помещенные в ней материалы важны для понимания
и изучения периода, ставшего переломным в исто¬
рии всего мира и, несомненно, поднявшего мно¬
жество проблем, вокруг которых продолжают ки¬
петь страсти. Ведь это был период Октябрьской
революции в России, интервенции империалисти¬
ческих держав и ее провала, период победы боль¬
шевиков, возникновения первого в мире социа¬
листического государства.
Вместе с пролетариатом и его союзниками
торжествовали все угнетенные народы бывшей цар¬
ской империи, торжествовал Ленин и его партия.
Объективные и субъективные условия этой триум¬
фальной победы, завоеванной ценой стольких жертв
и преодоления таких трудностей, дали материал для
многочисленных монографий и исследований. Но
перед историком прежде всего встает вопрос о роли
внешних факторов или, говоря современным язы¬
ком, окружающей среды. Это широкая и почти еще
3*
35

не изученная тема. Какую позицию рабочий класс и
народы мира занимали перед русской революцией?
В какой мере историческая наука подтвердила зна¬
менитую формулу Ленина, в которой подчеркива¬
лась важность пролетарской солидарности: ”Как
только международная буржуазия замахивается на
нас, ее руку схватывают ее собственные рабочие”1?
Факты известны. Одним из первых шагов прави¬
тельства, рожденного Октябрьской революцией, бы¬
ло вынесение на обсуждение съезда Советов Декрета
о мире, обращенного одновременно ко всем наро¬
дам и правительствам воюющих держав, чтобы
положить конец первой мировой войне. Он нашел
широкий отклик среди народов и солдат обеих
сторон.
Все, кто читал ”Огонь” Барбюса, единодушно
восхищались Россией Ленина. А в Германии К. Либ¬
кнехт и его товарищи организовали распространение
в тысячах экземпляров Декрета о мире. В конце
1917 года Берлин и Гамбург стали ареной демон¬
страций за мир.
Трудно, однако, точно измерить, какое влияние
оказал на последующие события этот документ,
ставший ныне историческим. Но зато мы хорошо
знаем, как к нему отнеслись те, кто тогда стоял у
власти. По дипломатическим каналам воюющим
державам была направлена нота, а к нейтральным
государствам Советское правительство обратилось с
просьбой содействовать открытию переговоров. В
период с ноября 1917 по январь 1918 года неодно¬
кратно посылались новые обращения.
От стран Антанты не последовало никакого
ответа; в печати они заявили об отказе пойти на
переговоры с большевиками. В декабре 1917 года
американское правительство занялось подготовкой
проекта оказания финансовой и военной помощи
генералу Каледину. На предложение о немедленном
1 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 41, стр. 329.
36

заключении мира, то есть о мирном сосущество¬
вании, капиталистические державы своими тщательно
обдуманными действиями показали, что хотят унич¬
тожить только что родившуюся советскую власть,
оказывая поддержку ее внутренним врагам.
Перед лицом поражения президенту США Виль¬
сону ничего другого не оставалось, как заявить,
хотя с большим опозданием: ”Болыиевизм нельзя
победить войной”, а ведь именно он долгое время
одобрял только этот путь. В воспоминаниях гене¬
рала Грэвса совершенно ясно говорится, что амери¬
канское правительство было одним из тех, кто до
последнего момента продолжал возлагать надежды
на действия Колчака в Сибири в 1919 году!.
Но как бы там ни было, а иностранная интервен¬
ция, за которую ратовал Вашингтон и которую
одобряли Лондон и Париж, началась задолго до
перемирия 11 ноября 1918 года. До поражения нем¬
цев на Западном фронте пособничество попытке
удушить советскую власть маскировалось доводом
об ”укреплении военных позиций”.
Одно время немцы лелеяли мечту об осущест¬
влении интервенции только своими силами, и даже
после подписания 3 марта 1918 года Брестского
мира с Россией Ленина продолжали сохранять на
Восточном фронте 1 млн. человек, чтобы предотвра¬
тить распространение революции. Нарушая условия
Брестского мирного договора, германские войска
полностью оккупировали Украину и посадили в ней
гетмана Скоропадского; в то же самое время
балтийские бароны установили свой контроль над
северо-западными районами страны, где впослед¬
ствии начнут действовать дивизии и целые корпуса,
нацепившие на свои каски свастику. Немцы и турки
обосновались в Баку и Тифлисе. О каком ”сговоре”
1 Грэвс командовал американским экспедиционным
корпусом в Сибири. См.: В. Г р э в с. Колчак, Америка и
Япония. М., 1932.
37

с Лениным могла идти речь, когда германский
империализм пытался воспользоваться предоставив¬
шейся возможностью, чтобы урвать себе самый
крупный кусок от расчлененной России!
А речь шла именно об этом. Американский
посол Фрэнсис предложил своим англо-француз¬
ским союзникам "обращаться с Россией, как с
Китаем", то есть разделить ее на сферы влияния. В
этих-то условиях и произошла "вполне естественно"
высадка во Владивостоке японского экспедицион¬
ного корпуса с согласия Антанты. В июле — августе
1918 года после провала заговоров в Петрограде и
Москве, вдохновлявшихся секретными службами,
английские и французские войска обосновались на
севере, в Архангельске и Мурманске.
Французскому послу Нулансу понадобилось
немало лицемерия, чтобы впоследствии представить
эту политику в своих мемуарах как "оборонитель¬
ную меру, которая по своему замыслу была лишена
всякой враждебности в отношении России"!. Факти¬
чески посол связывал тогда все свои надежды с
призрачным "Союзом возрождения России"2 и с
чехословацким корпусом, сформированным из быв¬
ших военнопленных солдат австро-венгерской ар¬
мии, в качестве "силы по поддержанию порядка".
Однако "великая интервенция" началась после
перемирия, заключенного 11 ноября 1918 года. Гер¬
манский империализм тогда выбыл из игры, и
победители стали уточнять свои цели, которые зак¬
1J. N о u 1 е n s. Souvenirs. Paris, 1933, t. II, р. 48.
(Цит. по: J. В г u h а t: «La classe ouvriere mondiale et la
Revolution russe». Cahiers internationaux, №29, 1951.)
2 ”Союз возрождения России” - контрреволюционная
организация, возникшая в марте 1918 года. В ее состав
входили народные социалисты, правые эсеры и др. (Н. Чай¬
ковский, Н.Авксентьев, Н.Кишкин и др.). Целью этой
организации было свержение Советской власти. - Прим.
ред.
38

лючались в том, чтобы помочь белогвардейцам
ликвидировать советскую власть — опасный пример
для народов их стран; имелось в виду, что благо¬
даря помощи извне белые защитят позиции, недавно
приобретенные победителями в царской России,
кроме того, они надеялись, что эти позиции удастся
к тому же и расширить, играя на слабости России,
находившейся в состоянии гражданской войны.
Появлялась возможность расчленить бывшую цар¬
скую империю, не дав при этом ни одного куска
Германии. Если белогвардейцы своей властью будут
обязаны интервенции союзников, им ничего другого
не останется, как покориться.
Цели этой интервенции состояли, следовательно,
не только в том, чтобы помешать проникновению
''революционной заразы” на Запад, но и в том,
чтобы сохранить и расширить сферу наступления
капитализма. Франсуа Бийу справедливо говорит о
влиянии коммерческих банков и "Комите де Форж”
в том, что касалось Франции. Французские инвести¬
ции в Донбассе были весьма значительными; это
отчасти и объясняет, почему в своем "плане дейст¬
вий” Клемансо лично сделал ставку на Украину в
качестве главной цели.
К этому, несомненно, следует добавить желание,
разделявшееся английскими и французскими выс¬
шими дипломатическими кругами в связи с круше¬
нием Оттоманской империи, решить вопрос о проли¬
вах - Дарданеллы и Босфор - без учета данного
царю в 1915 году обещания о свободном доступе
русских в Средиземное море. И в этом вопросе
белогвардейцы не смогли бы настаивать, если бы
Антанта поставила их у власти.
Больше того, на Парижской мирной конферен¬
ции говорилось о включении всего Кавказа в турец¬
кую проблему и о том, чтобы всю Центральную
Азию передать под мандат Лиги наций. Ллойд
Джордж даже предложил итальянцам направить
39

экспедиционный корпус в Грузию; Орландо согла¬
сился, но Нитти отказался.
Именно в этих условиях, спустя несколько дней
после перемирия 11 ноября 1918 года, Клемансо
решил перебросить из Салоник часть французских
войск, действовавших на Восточном фронте против
немцев и болгар, на юг России!. Командующий
этими войсками Франше д’Эспере, оказавшийся
недостаточно решительным, был заменен генералом
д’Ансельмом2.
17 декабря французские военные корабли и
транспортные суда с войсками бросили якорь неда¬
леко от Одессы; на другой день начались военные
действия. 19 декабря генерал Вертело2 представил
жителям города эту высадку французских войск
как операцию, направленную против ”преступных
элементов”, а так называемый французский ”кон-
сул” Эно, водрузивший трехцветный флаг над зда¬
нием отделения банка ”Лионский кредит”, обра¬
тился с призывом ко ”всем честным людям” высту¬
пить против ”бандитов-большевиков”.
Речь фактически шла о полюбовной замене
войсками Антанты германских войск, которые
должны были согласно статье 12 перемирия эвакуи¬
роваться. На протяжении нескольких недель имело
место тесное сотрудничество (коллаборационизм —
слово с плохим предзнаменованием!) по вопросам
эвакуации немцев между прибывшими француз¬
* Другая часть была использована против Венгерской
Советской республики.
2 Д’Ансельм - французский генерал, командующий
войсками интервентов на юге России.
К 15 февраля 1919 года общая численность иностранных
войск на юге Советской страны, по данным самих интер¬
вентов, составляла 130 тыс. человек. - Прим. ред.
2 Бертело - французский генерал, глава французской
военной миссии. - Прим. ред.
40

скими офицерами и германским военным началь¬
ством, включая немецкого командующего адмирала
Гопмана.
Не следует также забывать, что белогвардейцы и
французский империализм еще долго будут возла¬
гать все свои надежды на Украину как на плацдарм,
прикрывавший зону французской интервенции на
Черноморском побережье и в Крыму, что опровер¬
гает изображение этой интервенции как простой
операции ”по поддержанию порядка” без намерения
вмешиваться во внутренние дела России1.
”Верховный правитель” Сибири адмирал Кол¬
чак, по существу, был обезврежен зимой 1919 года,
несмотря на разностороннюю поддержку из-за гра¬
ницы; только японцы удерживались на Дальнем
Востоке до 1922 года. В Прибалтике сменившие
немцев англичане, поддерживавшие Юденича, рети¬
ровались в 1919 году. Из Мурманска и Архангель¬
ска союзники убрались в феврале 1920 года.
А вот французский империализм с помощью
последовательно сменявших друг друга Петлюры,
Деникина, Врангеля и польских реакционеров
цеплялся за южный участок фронта вплоть до марта
1921 года. Прибытие Вейгана, несомненно, спасло
польскую армию от разгрома, а по Рижскому мир¬
ному договору Польша Пилсудского получила
восточные территории России, населенные в значи¬
тельной мере белоруссами и литовцами; таким
образом были спасены и некоторые позиции фран¬
цузского капитала в этих районах. Акция, предпри¬
нятая с декабря 1918 года, преследовала, несомнен¬
но, широкие и долговременные экономические и
политические цели.
Когда в 1919 году немцы и австрийцы вынужде¬
ны были покинуть Украину и своего ставленника
Скоропадского, часть Украины вначале оказалась
1См.: F. G г е п а г d. La Revolution russe. Armand
Colin, 1933, p. 332.
41

под контролем националиста Петлюры - этого
ничтожества, провозгласившего себя гетманом. Пет-
люра был креатурой французского империализма.
Его банды принялись с еще большим остервенением
грабить население и совершать погромы, вызывая
всеобщую ненависть1.
После разгрома частями Красной Армии Петлю-
ра бежал, но все же довольно долго удерживался на
северо-западе Украины, где создал так называемую
’*республику Подолия” вкупе с польскими реакцио¬
нерами Пилсудского. На Украине свирепствовали
белоказаки Деникина вплоть до их окончательного
разгрома войсками Буденного2. Памятны также
вылазки анархиста Махно, который, даже будучи в
окружении, заявлял, что немедленно уничтожит вся¬
кую политическую власть в районе Гуляй Поля.
Неустойчивый театр военных действий обернул¬
ся мучительной трагедией для городского и сельско¬
го населения Украины, потерявшего всякую уверен¬
ность в завтрашнем дне. В степях орудовали ” ней¬
тральные” банды мародеров и ”зеленые”, отбирав¬
шие все ценное. Киев много раз переходил из рук в
руки. Люди покидали свои жилища и искали убе¬
жища в окрестных лесах и болотах. Промышлен¬
ность и сельское хозяйство захирели, с каждым
месяцем росла нищета.
На этом-то фоне и развернулись восстания фран¬
цузских солдат и матросов, составляющие сюжет
настоящей книги. В тот исторический момент, когда
аристократия скрылась или бежала за границу, а
1 13 ноября 1918 года украинские буржуазно-национа¬
листические партии в Киеве создали так называемую Ди¬
ректорию во главе с Петлюрой. Скоропадский "передал
власть" Петлюре.
2 При армии Деникина находились английские военные
советники, к тому же французское правительство сов¬
местно с реакционными румынским и болгарским прави-
к'льсгвами поставляли ей важные сведения.
42

часть буржуазии присоединилась к казакам-наемни-
кам, широкие массы трудящихся, бесспорно, пошли
за большевиками.
Так, автор книги ”Русская революция”, появив¬
шейся на Западе в 1933 году, Фернан Гренар, кото¬
рого никак не заподозришь в симпатиях к больше¬
викам, не без удивления отмечал, что в Одессе из
200 тыс. человек, способных носить оружие, ни
один не откликнулся на призыв о ”мобилизации для
защиты своих очагов, имущества и собственной
жизни от Красной Армии”1. Многозначительное
признание.
Но можно ли только этой причиной объяснить,
как утверждал Гренар, что ”операция затянулась...
и французы думали лишь о том, как бы от нее
избавиться”? В действительности здесь немаловаж¬
ную роль сыграло также восстание во французском
экспедиционном корпусе.
Вся цепь восстаний не ограничивалась районом
Черного моря, но все они в конечном итоге остано¬
вили авантюру, предпринятую французским прави¬
тельством, и заставили прекратить ее.
Первым отказался от боевых действий 58-й
пехотный полк, где служили ныне покойный Мар¬
сель Тондю, ставший позже одним из руководителей
секции Французской компартии в Нейи-сюр-Сен,
Луи Тома, будущий муниципальный советник в
Гарж-ле-Гонес, а также Морис Фуко, секретарь Ассо¬
циации участников восстания на Черном море, скон¬
чавшийся в 1954 году.
2 февраля 1919 года полк, стоявший в Бендерах,
на правом берегу Днестра, получил приказ форсиро¬
вать реку и атаковать Тирасполь. Солдаты не вышли
из казарм; вскоре к ним присоединился 2-й полк
горной артиллерии. После повторного отказа эти
части в дальнейшем не использовались против совет¬
ских войск в низовьях Днестра.
1 См.: F. G г с п а г d. Op. eit., р. 333.
43

В марте движение перекинулось в Херсон, охва¬
тив три полка: 17-й пехотный, 19-й артиллерийский
и 7-й саперный. Одна рота саперного полка пригро¬
зила даже переходом на сторону Красной Армии.
Затем поднялся 85-й полк легкой артиллерии и
140-й моторизованный полк (где служили товарищи
Люсьен Дюбре и Шарль Шапота).
Французский генеральный штаб был вынужден
не только бить отбой, но и 6 апреля эвакуировать
Одессу. Вот тогда-то и начались волнения на флоте.
16 апреля командование миноносца ”Протэ”,
стоявшего западнее, в устье Дуная, арестовало офи-
цера-механика Андре Марти, обвинив его в связях с
румынскими социалистами в порту Галаци в ”заго-
ворщицких действиях”, имевших целью помешать
продолжению французской интервенции. Экипаж
миноносца на это не реагировал. Марти был тайно
перевезен на крейсер ’’Вальдек-Pycco”, а затем снова
доставлен на ”Протэ”, где находился под арестом,
пока не предстал перед судом военного трибунала в
Константинополе, приговорившим его к двадцати
годам каторжных работ. Как впоследствии утвер¬
ждал сам Марти, его перевезли на ”Протэ” из-за
того, что экипаж крейсера ”Вальде к-Руссо” 27 апре¬
ля поднял восстание. Одновременно восстал и эки¬
паж стоявшего в Одессе крейсера ”Брюи”.
Но в общем-то волнения в Одессе, где поблизо¬
сти от города бросило якорь всего несколько воен¬
ных кораблей, являлись, скорее, отзвуком крупных
восстаний в Севастополе.
Морские силы интервенции в Крыму, сосредото¬
ченные, по существу, в Севастополе, находились под
прикрытием белых и корпуса, сформированного из
английских, французских, а также греческих, серб¬
ских и чешских частей. В нем были сирийские и
иракские подразделения. Не надо забывать, что
французские и английские империалисты использо¬
вали даже колониальные войска, в том числе нег¬
44

ров, которых офицеры пытались натравить на вос¬
ставших матросов.
Вне всякой связи с событиями на ”Протэ”
16 апреля появились первые признаки волнений на
броненосце ”Франс”, только что прибывшем на
севастопольский рейд. Командованию с большим
трудом удалось заставить экипаж открыть огонь,
чтобы прикрыть отход белогвардейцев. Уже тогда
было арестовано несколько человек. 19 апреля — в
канун пасхи — на броненосце ”Франс” и на флагман¬
ском корабле ”Жан Бар” вспыхнуло восстание, о
котором нам рассказывает Жан Jle Рамей.
Мы располагаем свидетельствами об этом вос¬
стании еще двух очевидцев, которые наблюдали за
событиями; в общих чертах они подтверждают
сказанное Ле Рамеем. Это капитан третьего ранга
Мюзелье!, служивший на сторожевом корабле
”Скарп”, и товарищ Крупчицкий (Торба), в то
время секретарь подпольного городского комитета
большевиков в Севастополе, который с большим
волнением услышал, как французский военный
оркестр заиграл на рейде ”Интернационал”. Круп¬
чицкий (Торба) рассказал об установлении контак¬
тов с восставшими французскими матросами2.
Что касается книги Андре Марти ”Славные дни
восстания на Черном море”* то не удивительно, что
она напоминает рассказ Жана Ле Рамея. Это замеча¬
ние важно для изучения вопроса об источниках. Во
время восстания на броненосце ”Франс” Марти
находился под арестом; непосредственным редакти¬
* «Miroir de PHistoire», № 76, avril 1956.
Впоследствии Мюзелье стал адмиралом и во время
второй мировой войны возглавлял французские морские
силы Сопротивления.
2 "Правда”, 19 апреля 1959 года. (См. также Докумен¬
ты, стр. 193.)
За. Марти. Славные дни восстания на Черном море.
Изд-во иностранной литературы. М., 1949. - Прим. ред.
45

рованием своих работ он занялся позже, после того
как Ле Рамей написал свои воспоминания. В этой
книге нами публикуется первоисточник1.
20 апреля на броненосцах ”Франс” и ”Жан Бар”
взвились красные флаги. Когда по улицам Севасто¬
поля проходила мощная демонстрация, греческие
солдаты по команде французских офицеров откры¬
ли стрельбу. Это усилило волнения моряков. Они
захватили все корабли эскадры.
По решению экипажа ”Франс” поднял якоря и
23 апреля ушел из Севастополя. Подтверждение
этому мы находим в воспоминаниях Ле Рамея.
Пример экипажа ”Франс” оказался заразительным:
в Бизерту и Тулон вернулись еще два корабля. В
итоге союзное командование вынуждено было пре¬
кратить интервенцию. 28 апреля части Красной
Армии без единого выстрела вступили в Севасто¬
поль. Впоследствии французские власти арестуют и
предадут суду всех участников восстания.
Севастопольские события стали известны на ко¬
раблях, стоявших на рейде в Одессе. 27 апреля
экипажи крейсеров ’’Вальдек-Pycco” и ”Брюи” отка¬
зались повиноваться. Командованию пришлось
пойти на уступки. Всем кораблям, остававшимся в
Черном море, было предложено вернуться в порты
приписки.
В июне восстали экипажи броненосцев ”Кон-
дорсе” и ^Вольтер”, стоявших на рейде Бизерты. В
этом проявилось не только ”подражание”, но и
прежде всего, как видно из первого рассказа Пьера
Воттеро, желание помешать выходу других кораб¬
лей для пополнения ослабленной черноморской
эскадры.
Такая же ситуация возникла на крейсере ’Ти-
шен” в порту Итея, расположенном в Коринфском
1 О событиях на броненосце "Франс” Андре Марти узнал
от Юре во время их совместного заключения, а затем в
устной и письменной форме от Ле Рамея и Вийлемена.
46

заливе, когда старшина Шарль Тийон и его товарищи
отказались вывести корабль в море для участия в
боевых действиях против молодой Республики
Советов. Их действия сорвали попытку спасти поло¬
жение путем посылки через Грецию подкреплений
интервентам, выступавшим на стороне белых.
Планы французского верховного командования
во всех подобных случаях встречали противодейст¬
вие. И ему пришлось сначала эвакуировать Одессу с
прилегающими районами, потом Крым и, наконец,
все рейды, откуда могла действовать артиллерия эс¬
кадры, поскольку возникли опасения, что моряки
могли по-своему распорядиться ее огневой мощью.
Но этого не случилось; сухопутные войска и флот
ушли.
Факты показывают, что в кульминационный мо¬
мент своего наступления летом 1919 года Деникин
лишился поддержки французского экспедиционно¬
го корпуса. Объективный историк, даже если он от¬
дает должное соперничеству, а следовательно, и раз¬
ногласиям между империалистическими державами
и отмечает их медлительность, не может недооцени¬
вать важную роль указанного фактора в поражении
белых.
Причины провала интервенции не в слабости
участвовавших в ней воинских частей, не в непосле¬
довательности политики Ллойд Джорджа и не в том
предпочтении, которое Вильсон отдавал методу все¬
общих переговоров на Принцевых островах близ
Константинополя, чтобы ’ утопить” большевиков в
пустой болтовне, как это пытаются внушить те, кто
хотел бы умалить роль и влияние восстаний.
Местное и всеобщее значение указанных выступ¬
лений — и это следует признать — связано с весьма
широкой международной пролетарской солидар¬
ностью, в том числе с позицией английских железно¬
дорожников и докеров, которые отказались грузить
оружие и боеприпасы для отправки в Россию. Да и
во Франции волнения вышли за рамки чисто воен¬
ных выступлений.
47

Сейчас уместно рассмотреть другой вопрос,
впрочем тесно связанный с сюжетом данной книги,
— о восстаниях на флоте в 1919 году. Они являются
частью единого целого. В какой мере эти восстания
вписываются в историю французского рабочего дви¬
жения, ибо они почти непосредственно проистекали
из него и в то же время оказали определенное
вдохновляющее и даже направляющее воздействие?
Какую роль восстания сыграли в возникновении в
1920 году Французской коммунистической партии,
история создания которой вызвала столько различ¬
ных толкований?
Необходимо, следовательно, определить их сущ¬
ность, выявить, по возможности наиболее точно, их
истоки и мотивы в армии, на флоте, а затем во
французском народе в целом. Нельзя по-настояще¬
му изучить этот вопрос, не исследовав предвари¬
тельно то, что было тогда известно французам о
русской революции и что они думали о ней. Мы не
претендуем здесь на ответы по существу поставлен¬
ных вопросов, но публикуемые документы вносят в
них определенную ясность.
Итак, следует рассмотреть одно предварительное
возражение. Не идет ли здесь речь только о том, что
эти выступления были вызваны лишь плохим
настроением, усталостью от чрезмерно затянув¬
шейся войны, от непонимания необходимости столь
дальнего похода против неприятеля, который не
являлся ”бошем”, а с ”бошами” даже требовалось
вступить в сотрудничество?
Есть еще одно объяснение: может быть, следует
преимущественно говорить об отвратительных усло¬
виях жизни и работы на военных кораблях?
Все это, конечно, играло большую роль, которую
было бы леправильно преуменьшать, тем более что
речь идет о конкретном проявлении капиталисти¬
ческой эксплуатации в военно-морском флоте. Но
сказанное не мешает нам точно определить, в какой
степени светлые идеи пролетарской солидарности с
48

молодой и находившейся в опасности Советской
Россией воздействовали прежде всего на сознатель¬
ный авангард, не столь уж ограниченный, как об
этом иногда говорят.
В указанном смысле данная публикация, и в
частности даваемое Ле Рамеем объяснение полити¬
ческой решимости экипажей и точности формули¬
ровок выдвигавшихся ими требований, имеет боль¬
шое значение. С другой стороны, рассказ Фредерика
Докро неопровержимо доказывает, что француз¬
ские матросы, находившиеся в Одессе, установили
контакт с группой французских коммунистов, свя¬
занной с московской большевистской организацией,
и лично с героиней Жанной Лябурб.
В 1917 году восстания в армии получили более
широкий размах, но они почти не вызвали резонанса
вследствие быстро принятых репрессивных мер и
запрета на распространение информации о них.
Довольно странно, что даже немцы в тот момент не
знали об этом. И напротив, в 1919 году в восста¬
ниях участвовало меньше людей, а последовательно
произведенный ими психологический и практи¬
ческий эффект оказывал свое действие на протяже¬
нии нескольких лет.
Жан Ле Рам ей считает, что ” следовало бы под¬
черкнуть социальное происхождение некоторых сол¬
дат — участников восстаний, бывших рабочих — чле¬
нов профсоюзов,которые,надев солдатские шинелй,
продолжали начатую ими еще на заводах борьбу
против войны, за социальную революцию”. Ле
Рамей даже утверждает, что ” воинские части, от¬
правленные Петэном в тыл за неповиновение, за¬
частую посылались на Восток. Так, в Тирасполе
встречались активисты, которые уже с весны
1917 года участвовали в серьезных инцидентах в
Суассоне”!.
В обоих случаях молодые солдаты в своей массе
1 Из разговора с Жаном Ле Рамеем 10 мая 1973 года.
4 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
49

были слишком усталыми, чтобы стать пушечным
мясом в этой бесполезной бойне. Все это так. Но
тем не менее в первом и во втором случаях их более
сознательные товарищи помогали остальным при¬
дать выступлениям политический характер: в
1917 году речь шла о прекращении несправедливой
империалистической войны, в 1919 году — о прекра¬
щении войны против первого социалистического
государства. К тому же во Франции после 1917 года
необходимо было учитывать последствия падения
царизма в России.
Французский генеральный штаб жаловался на
чрезмерно яркое описание событий в России газе¬
тами, попадавшими в окопы, и на разлагающее
моральное воздействие, которое они оказывали на
французских солдат. В русских бригадах, стоявших
в Шампани, было много сторонников Ленина; в
лагере Ля-Куртин, куда были переведены эти части,
их обстреляли, подвергли безжалостным репрес¬
сиям1.
Не следует впадать в схематизм и преувеличи¬
вать немедленное и непосредственное влияние рус¬
ской революции. Но было бы абсурдом делать
уступку и противоположной точке зрения, которую,
не без умысла, проводят в некоторых французских
университетах. Это замечание представляет опреде¬
ленный интерес для объяснения причин восстания
солдат и матросов на Черном море в 1918—
1919 годах.
Не станем переоценивать его значения и коснем¬
ся еще одной важной темы, которая неоднократно
поднималась после 1919 года. Война против Совет¬
ской России являлась войной де-факто, а не войной
де-юре, так как парламент ее никогда не одобрял.
Она была антиконституционной. Клемансо, распо¬
лагая, между прочим, довольно твердой поддерж¬
1 См.: J. ¥ г с V i 1 1 с. La Nuit finit ä Tours. Editions
sociales, 1970, p. 104.
50

кой членов Палаты депутатов и сенаторов, тем не
менее не осмелился просить у них согласия на эту
войну. Речь идет не об абстрактной юриспруденции,
а о констатации факта: это была позорная война,
которая войной не называлась и, как таковая, не
признавалась. То же самое впоследствии повторится
во время военных действий в Алжире...
В газетах, издававшихся в полках и на кораблях,
эти факты, которые были нам, впрочем, хорошо
известны из других источников, замалчивались. Но
и замалчивание тоже ведь по-своему симптома¬
тично: оно показало, что нельзя было чрезмерно
доверять имевшимся источникам. По поводу восста¬
ния в районе Тирасполя в феврале газеты писали,
что оно было вызвано усталостью от войны и
наступившими холодами. Таким же образом объяс¬
нялись и мартовские события в Березовке.
Сами солдаты приводили еще один любопытный
аргумент: они не хотели воевать за ''освобождение”
России, "которая "покинула" нас в 1917 году”. Вот
какой неожиданностью обернулась злостная клевета
по поводу мирного договора, который Ленин вы¬
нужден был подписать в Брест-Литовске перед ли¬
цом угрозы со стороны Германии и после стольких
неудачных попыток заключить всеобщий мир1.
Систематическое принижение значения француз¬
ской революционной идеологии, а также больше¬
вистской пропаганды фельдфебельской печатью
представляло собой явление того же порядка, что и
замалчивание фактов, придавшее искаженный ха¬
рактер взглядам Педрончини2, когда он работал в
армейских архивах, на восстания во французских
фронтовых частях в 1917 году (впрочем, он и не
1 См. по этому вопросу армейские газеты и статью
Мишеля Лсгри («Le Monde», 24 avril 1969).
2 Французский буржуазный историк. - Прим. перев.
См.: G. Р е d г о п с i n i. Les Muteneries de 1917.
P.U.F., 1967.
4*
51

собирался подойти к событиям критически). Верно,
конечно, что условия службы и быта на кораблях
способствовали возникновению волнений, но столь
же верно и то, что восстания имели политическую
окраску.
В восстаниях принимали участие, с одной сторо¬
ны, политически зрелые и в отдельных случаях уже
организованные солдаты и матросы, а с другой —
массы, сознательность которых, хотя и не всегда
последовательно проявлявшаяся, тем не менее име¬
ла место.
Чтобы убедиться в этом, достаточно ознакомить¬
ся с их листовками и песнями. Ведь не случайно
моряки распевали ”Интернационал” или ”Песню
17-го полка”.
Но справедливо протестуя против того, что им
редко давались отпуска, а письма доставлялись
нерегулярно (это тоже был повод для недоволь¬
ства) , солдаты и матросы жили не в безвоздушном
пространстве. Известно, что до них доходили паци¬
фистские и даже революционные газеты; так, они
читали ”Ля Ваг”1 Пьера Бризона, о которой не раз
упоминает Воттеро. В армии и на кораблях подполь¬
ные группы имели свои тайные библиотеки. Эти
группы были в курсе тогдашних событий во Фран¬
ции, знали о забастовочном движении, о запросах
представителей левых социалистов в Палате депута¬
тов.
В отношении матросов надо отметить еще один
момент, на который обращает внимание Андре
Марти, служивший офицером-механиком (между
прочим, он был выпускником военного училища).
Боевой корабль превратился в механизированное
предприятие. Его экипаж состоял из квалифициро¬
ванных рабочих и специалистов, обладавших классо¬
1 Пацифистская газета, возглавляемая Пьером Бризо-
ном. В ней публиковались письма солдат и матросов, в
которых ярко отражались их антивоенные настроения.
52

вым сознанием и некоторым опытом профсоюзной
борьбы. Новобранцы, если они до призыва были
деревенскими кузнецами или рабочими в мелких
городских мастерских, обязательно оканчивали
морское училище. А потом на корабле, находясь
под строгим, действительно полицейским надзором,
молодой пролетарий начинал постепенно задумы¬
ваться о политике.
На кораблях классовая борьба приобретала
простые и четкие очертания, в нее вовлекались и
некоторые офицеры-механики, к которым насто¬
ящие кастовые офицеры относились с презрением,
как это было в случае с Андре Марти. Подавляющее
большинство офицеров, и особенно адмиралов,
являлись заядлыми роялистами, их отделяла от
народа глубокая пропасть, и, даже будучи вы¬
ходцами из простых семей (обычно с весьма
буржуазными взглядами), они поддерживали тес¬
ные связи с кругами, близкими к судостроитель¬
ным компаниям и акционерным обществам по
морским перевозкам, в которых охотно занимали
административные посты. ”Аксьон франсэз” — един¬
ственная газета, которую выписывала эта военщи¬
на1. Впоследствии многие из таких офицеров всту¬
пали в‘фашистские отряды. Вице-адмирал Амет,
командовавший черноморской эскадрой, возглавил
в 1935 году боевую группу ”Патриотическая моло¬
дежь”, организованную Пьером Тетэнжэ— будущим
председателем муниципального совета Парижа при
Петэне во времена нацистской оккупации.
С другой стороны, восстания солдат и матросов
являлись составной частью общей борьбы, которую
вел тогда французский рабочий класс. В тот момент
1 Надо отметить, что стремление придать флоту респуб¬
ликанскую окраску ограничивалось тем; что "дразнили”
адмиралов, присваивая военным кораблям такие названия,
как "Вольтер”, "Дантон”, "Вальдек-Руссо" и т.д.
53

ВКТ1 под влиянием Леона Жуо выработала рефор¬
мистскую программу, вдохновлявшуюся анархо¬
прудонистскими идеями, представлявшую собой
смесь так называемого аполитизма с планизмом,
целью которой было ''улучшение”, а не уничтожение
капитализма.
Многие профсоюзные и политические лидеры,
несомненно, оказывали сдерживающее и тормозя¬
щее воздействие. Но рабочие выступали с критикой
в их адрес, как это было на митинге 12 января
1919 года, когда они не дали говорить Пьеру Лава¬
лю — в то время социалисту, допустившему враж¬
дебные выпады против большевиков, и приветство¬
вали выступление Перика2 — строительного рабо¬
чего, который в противовес Лавалю говорил о
солидарности с русской революцией. Опубликован¬
ный в "Юманите” за 13 января отчет об этом
митинге привлек внимание В.И. Ленина3; в момент
создания III Интернационала он проявил интерес к
личности Перика. Последний в мае 1919 года осно¬
вал небольшую коммунистическую группу, оказав¬
шуюся слабой и недолговечной.
В период с января по апрель 1919 года забастов¬
ки железнодорожников и шахтеров Лотарингского
бассейна уже продемонстрировали боевые настрое¬
ния рабочих. 29 марта был оправдан убийца Жана
Жореса Виллен. Это вызвало возмущение. 6 апреля
1 Вопреки руководителям ВКТ (Жуо и др.) массы
рядовых членов профсоюзов вели в ее рядах энергичную
борьбу против интервенции в Советскую Россию. - Прим.
ред.
2 Раймонд Перика - секретарь Федерации строительных
рабочих Франции, интернационалист, приветствовал Ок¬
тябрьскую революцию. В 1919 году основатель и редактор
газеты «LTnternational», член Комитета III Интернацио¬
нала во Франции. - Прим. ред.
3 См.: В.И. JI е н и н. Полн. собр. соч., т. 37, стр.
516. -Прим. ред.
54

300 тыс. рабочих Парижа и его пригородов прошли
по улице Тур, где жил великий трибун-социалист, с
возгласами: ”Да здравствуют Советы!”, ”Долой
интервенцию!”.
Под давлением снизу ВКТ вынуждена была
12 апреля выступить с воззванием против посылки
экспедиционного корпуса на Украину и в Крым,
напомнив девиз французской революции 1789 года:
”Каждая нация только сама может предписывать се¬
бе законы и располагать неотъемлемым правом их
изменять. Стремиться силой лишить другой народ
этого права — значит стать врагом рода челове¬
ческого”.
Таким образом, день 1 Мая вопреки желанию
некоторых лидеров прошел под лозунгами, объеди¬
нявшими борьбу за экономические права (повыше¬
ние заработной платы, восьмичасовой рабочий
день), за всеобщую демобилизацию с борьбой за
прекращение интервенции в России.
В этот день под теми же лозунгами состоялись
всеобщие забастовки не только в крупных городах
Франции, но также Англии и Италии. Несмотря на
осадное положение, в Париже участвовало в демон¬
страции до полумиллиона трудящихся. Полиция
свирепствовала. Был убит молодой электрик Лорн
из Сент-Уэна. Солдаты, стоявшие перед Бурбонским
дворцом, отказались стрелять в толпу. На похоро¬
нах Лорна в скорбном молчании прошло несколько
сот тысяч человек.
Успешная борьба трудящихся за свои права в
1919 году сочеталась с борьбой против интервенции,
завершившейся в конечном итоге возвратом экспе¬
диционного корпуса. Это единство действий вос¬
ставших матросов и бастовавших рабочих (руан¬
ских ткачей, шахтеров северных районов страны,
марсельских докеров и особенно парижских и лота¬
рингских металлистов, а также наемных сельскохо¬
зяйственных рабочих района Бри) более чем симво¬
лично.
55

Оно получило широкий международный отклик.
В июне 1919 года собралась франко-итальянская
конференция социалистов с целью организации все¬
общей демонстрации против военной интервенции в
период, когда в Баварии, Австрии, Венгрии, Ката¬
лонии происходил подъем революционного движе¬
ния. Но работа этой конференции была парализо¬
вана колебаниями ”правых”, в том числе Реноделя.
То же самое произошло и 14 июля в Париже,
когда был опубликован призыв к всеобщей заба¬
стовке, отмененный затем в ночь с 18 на 19 июля
руководством ВКТ... Капитуляция сорвала прове¬
дение забастовки, назначенной на 21 июля1. Тем не
менее генеральный штаб стал торопиться с демоби¬
лизацией, чтобы помешать слиянию профсоюзной
борьбы с выступлениями в армии и на флоте. Были
организованы к тому же еще и судебные процессы
над восставшими матросами. События в Одессе и
Бизерте по времени полностью не совпадали с
экономической и политической борьбой трудящих¬
ся в самой Франции.
Одновременно была предпринята акция в парла¬
менте. В своих речах Александр Блан, Бризон,
Эрнест Лафон осудили интервенцию. Особенно вы¬
сокую оценку дал восстаниям Марсель Кашен в
своем ярком, взволнованном выступлении. С высо¬
кой трибуны Бурбонского дворца он обращался ко
всем трудящимся, в том числе и к тем, кто носил
солдатские шинели. В своих выступлениях Ка¬
шен оправдывал отказ ”простых французских сол¬
дат” идти в поход против большевиков. Он без
всяких околичностей заявил: ”Они были правы”.
1 Всеобщая забастовка, назначенная на 21 июля, должна
была явиться демонстрацией против империалистической
интервенции в России и Венгрии. Она была объявлена по
призыву III Интернационала, только что созданного в
Москве 4 марта 1919 года. Жуо утверждал, что ”массы не
были готовы к забастовке”.
63

13 июня Кашен поддержал восставших матросов
и закончил речь требованием об отзыве экспе¬
диционного корпуса в полном составе.
Но вот наконец произошло неслучайное совпа¬
дение. В мае 1919 года Барбюс сообщил в печати о
создании группы ”Кларте”, в которую вошли писа¬
тели совершенно различных направлений: от Анато-
ля Франса, приобщившегося к коммунистическим
идеям, до либерального экономиста Шарля Жида, а
между этими полюсами - Жорж Дюамель и Поль
Вайян-Кутюрье. Тем не менее с сентября 1919 года
”Кларте” начинает решительно осуждать ”свирепую
и лицемерную коалицию, направляемую реакцией и
крупным международным капиталом против Рес¬
публики Советов в России”!. Так утверждалась
солидарность с другой прослойкой населения — с
интеллигенцией.
Но есть еще один вопрос: роль контактов,
установленных французскими солдатами и матро¬
сами с русскими большевиками и членами группы
французских коммунистов в России, созданной
30 августа 1918 года по настойчивому требованию
Жанны Лябурб, с согласия Ленина и при участии
Инессы Арманд2.
В таких портах, как Одесса и Севастополь,
имелись сильные большевистские организации.
Кроме того, Ленин лично интересовался пропаган¬
дой среди войск Антанты. Из его работ мы знаем,
что он ратовал за отправку литературы — листовок
и брошюр на английском, французском и даже
1 См. полный текст прокламации в кн.: V. В г е t t.
Henri Barbusse. Prague, 1963, p. 179.
2 Cm. : J. F г e v i 1 1 e. Inessa Armand. Editions
sociales, 1957; J. F г с v i 1 1 e. «Jeanne Labourbe».
Cahiers de Vlnstitut Maurice Thorez, 1969, N* 13;
L. Za k. «Lenine et Paction du groupe communistc
franqais auprcs du parti bolchevik (1918 — 1920)». Cahiers
du communisme, 1970, № 7—8.
64

арабском языках — в Одессу и Крым. (Это подтвер¬
ждает правильность намека Фредерика Докро в
отношении алжирских стрелков.) Ленин считал, что
и "колониальные” войска — североафриканцев и
сенегальцев — тоже можно было привлечь на свою
сторону.
24 марта Марсель Кашен, выступая в Палате
депутатов, сообщил о том, как взятых в плен на
правом берегу Днестра солдат привели на местное
рабочее собрание и как они спорили там с русскими
активистами, которые говорили: "Совсем не ваше
дело являться сюда и с оружием в руках сражаться
против нас". Потом солдат отпустили; вернувшись
в свои казармы, они отказались возобновить в
более широком масштабе не удавшуюся накануне
военную операцию.
20 февраля 1919 года броненосец "Мирабо" по¬
терпел аварию у берегов Крыма, за пределами
севастопольского рейда; город находился тогда в
руках белых. По просьбе французского командую¬
щего русское начальство направило рабочих, чтобы
произвести ремонт корабля, но они оказались чуть
ли не большевиками. Андре Марти представил не¬
сколько романтически контакты французских мат¬
росов с русскими рабочими, но фактом остается то,
что русские рабочие оказали влияние на рост поли¬
тической сознательности среди экипажей военных
кораблей и тем самым способствовали восстанию
на них.
Во французскую коммунистическую группу в
Москве входили лица французского происхожде¬
ния, примкнувшие к большевикам. Секретарем
была Жанна Лябурб. Она родилась в Ла-Паллисе
(департамент Алье) и еще совсем юной девушкой
отправилась в Россию преподавать французский
язык. В группу входили люди различных взглядов,
несхожие друг с другом. Однако ее влияние не
вызывало сомнений. Группа проводила работу
5 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
65

внутри III Интернационала и в войсках французских
интервентов, что непосредственно интересует нас.
Жанна Лябурб была направлена в Одессу вести
подпольную работу. Ее выдали французским офи¬
церам и белогвардейцам; 1 марта они арестовали ее
вместе с группой соратников, подвергли пыткам, а
утром 2 марта расстреляли с теми, кто был вместе с
ней. Редко убийство столь быстро приносило свои
плоды. Прошел лишь месяц, как над Одессой
взвился красный флаг, и деятельность Жанны Ля¬
бурб среди французских военнослужащих увенча¬
лась таким успехом, который превзошел все ожида¬
ния.
Мы уже упоминали, что Фредерик Докро в своих
воспоминаниях освещает конкретную роль Жанны
Лябурб. Докро рассказывает о ее разговоре с
матросами по поводу московского корреспондента
”Фигаро” Рене Маршана; его пытались втянуть в
антисоветский заговор английской разведки и эсе¬
ров, разработанный в американском консульстве
Сиднеем Рейли, но потом Маршану опротивела отве¬
денная ему роль, и он в конце концов сенсационным
образом избавился от нее.
Лябурб упоминала также имя капитана Жака
Садуля, прикомандированного к французской воен¬
ной миссии в России; после попыток сорвать манев¬
ры посла Нуланса он окончательно присоединился к
группе французских коммунистов. Под давлением
Клемансо Саду ль был приговорен 7 ноября 1919 го¬
да военным трибуналом к смертной казни. Приго¬
вор был отменен только в 1925 году.
По упоминавшемуся выше свидетельству Круп-
чицкого (Торбы), французская группа издавала
брошюры; она, в частности, издала переведенное на
французский язык ”Письмо к рабочим Европы и
Америки” В. И.Ленина, которое было распростране¬
но среди матросов французской эскадры 1.
I См.: Документы, стр. 193.
66

Надо учитывать также и связь этих событий с
борьбой во Франции. Большая пресса Парижа обо-
йша молчанием убийство Жанны Лябурб, о котором
было, однако, уже известно из статьи в "Правде" от
25 марта. Но 11 августа 1919 года "Юманите" в
статье Луизы Бодэн воздала должное принесенной
жертве, подчеркнув, что гибель Лябурб способство¬
вала поражению интервентов.
Итак, течения, более или менее слившиеся в
единый поток и сделавшие возможным появление
во Франции в декабре 1920 года в Туре секции
III Интернационала, или, иначе говоря, Французской
коммунистической партии!, по-разному испытали
на себе влияние выступлений солдат и матросов.
Это было очевидно для революционных синдика¬
листов. Еще более ясным это было для группы
французских коммунистов в Москве. Историку еще
предстоит разобраться в различных настроениях,
царивших в то время во Французской социалисти¬
ческой партии, но мы уже видели, сколь активно
выступал в защиту восставших Марсель Кашен,
вскоре возглавивший борьбу за присоединение к
III Интернационалу. В противовес этому надо уточ¬
нить явно сдержанную позицию правого крыла, а
также центристов, гальванизировавших тенденцию
Лонге.
Конгресс в Туре не являлся, как сейчас ут¬
верждает школа, приукрашивающая и преувеличи¬
вающая тезис Анни Крижель, "несчастным случаем в
истории". Позволим себе привести сравнение с
прививкой, чтобы объяснить возникновение Фран¬
цузской коммунистической партии, то есть с при¬
1 Съезд Французской социалистической партии в Туре
(25-30 декабря 1920 года) подавляющим большинством
голосов (3208 мандатов против 1022) принял решение о
присоединении к Ш Коммунистическому Интернационалу.
Это явилось основанием Французской коммунистической
партии. - Прим. ред.
5*
67

вивкой большевизма французскому социализму, и
добавим, что она прижилась, была успешной и
плодотворной, а также объясним почему.
Эта прививка находилась в прямом ”соответ-
ствии с чертами, присущими движению пролета¬
риата, и политическим положением во Франции”1.
Она влила свежую кровь во французский социа¬
лизм, страдавший тяжелым недугом в результате
краха II Интернационала и собственных компромис¬
сов во время войны. Среди факторов, способство¬
вавших его возрождению, большая роль принадле¬
жит военным восстаниям в 1919 году.
Во всяком случае, борьба против репрессий, а
затем за амнистию восставшим во многом содейст¬
вовала мобилизации как актива, так и симпатизи¬
рующих и более широких масс.
Правительство почти всегда требовало от воен¬
ных трибуналов вынесения строгих приговоров.
Пострадало более 130 солдат и матросов. Некото¬
рые, в том числе артиллеристы Луи Лафарг, Луи
Мине, Эмиль Скарн, Вигуру, Константин Ежэн и
солдат Лесюер из 7-го саперного полка, были приго¬
ворены к смертной казни. Но исполнение этого
приговора было отсрочено. Лесюер вышел на свобо¬
ду только в 1925 году.
Кроме того, военные трибуналы вынесли много¬
численные приговоры об осуждении восставших на
двадцать, десять и пять лет каторжных и принуди¬
тельных работ. В рассказе Пьера Воттеро, пригово¬
ренного к десяти годам лишения свободы, описыва¬
ется его пребывание в тюрьмах Республики...
Ни один из этих приговоров не был приведен в
исполнение до конца в связи с развернувшейся
широкой кампанией за их отмену, охватившей все
слои населения, включая крестьян. Сменявшие друг
1 М. Т h о г е z. "L’influence de la Revolution d’Oc-
. tobre sur le mouvement ouvrier fran^ais.” Cahiers du
communisme, octobre 1957.
68

друга правительства вынуждены были принять меры
по так называемому "умиротворению": во-первых,
чтобы успокоить общественность и, во-вторых, осла¬
бить набиравшее силу движение солидарности с
заключенными, которое могло представлять опас¬
ность.
В ходе этой кампании ярко выявилась степень
участия молодежи в восстаниях: 90% вожаков были
моложе 24 лет. Вийлемену и Воттеро был 21 год, Jle
Рам ею—17 лет. Молодежь тем самым продемон¬
стрировала свою революционизирующую роль. Чем
больше пополнялась армия молодыми призывника¬
ми, тем больше становилось среди солдат и матро¬
сов противников удушения Советской России; для
них неприемлема была также и Франция Пишона и
Жуо. Эти молодые люди хотели стать социалистами,
и большинство из них действительно стали тако¬
выми, оставаясь верными своему идеалу всю жизнь.
В свою очередь молодость главных зачинщиков
восстаний только подчеркивала позорную миссию
блюстителей порядка, некоторые из них букваль¬
но жаждали расправы.
В октябре 1919 года первую амнистию получили
заключенные, находившиеся в военной тюрьме.
Разве эта прелюдия не противоречила ноябрьским
выборам в законодательные органы, во время кото¬
рых проводилась кампания запугивания большевиз¬
мом? Ведь в речи, произнесенной 3 ноября в Страс¬
бурге, Клемансо говорил, какую опасность несет
"человек с ножом в зубах", изображенный на из¬
вестной предвыборной афише Объединения предста¬
вителей экономических интересов, возглавлявше¬
гося сенатором Бийе, которое финансировалось де¬
ловыми кругами.
Страх сыграл свою роль, обеспечив победу "на¬
ционального блока" и пришествие ультрареакцион¬
ной Палаты депутатов. Но произошел парадокс:
вынужденная отставка Клемансо, являвшегося
вместе с Черчиллем главным поборником "великой
69

интервенции” на Востоке и, следовательно, поборни¬
ком преследований во Франции всех, кто ей проти¬
вился, облегчила процесс амнистии при [последую¬
щем правлении^ Дешанеле и Мильеране.
15 января 1920 года ”Ля Ваг” поместила рассказ
одного очевидца событий в Итеи. 19 февраля газета
детально описала события в Одессе1.
В июле 1920 года в Палате депутатов состоялись
широкие дебаты по поводу амнистии. Правое боль¬
шинство, разумеется, ее отклонило, но делу был дан
ход. Объявили о значительном сокращении сроков
тюремного заключения, и часть осужденных вышла
на свободу.
Созданная в декабре 1920 года Французская
коммунистическая партия проявила инициативу в
отношении выдвижения кандидатур ряда заключен¬
ных, таких, как Бадина и Марти, на частичных
выборах, в частности в муниципалитет Парижа.
Левые партии воздержались от выдвижения своих
кандидатов, и заключенные одержали блестящую
победу. По удачному выражению Жака Дюкло, это
”кончилось созданием неприятной обстановки для
правительства”2. Его возглавлял Пуанкаре; оно
пошло на хитрость, объявив 27 июля 1922 года об
амнистии, распространявшейся одновременно на
спекулянтов и на участников восстания! Таким
образом, Бадина был помилован...
Вторая амнистия, позволившая Марти выйти из
Клерво, последовала в июле 1923 года. Напомним,
однако, что солдату Лесюеру пришлось ждать своего
освобождения до 1925 года. Кампания за амнистию
охватила, о чем свидетельствует участие в ней
радикала Дальбеза, даже некоторую часть самой
1 См.: J. D и с 1 о s. Octobre 17 vu de France. Edi-
tions sociales, 1967, p. 255.
2 J. D u с 1 о s. Memoires (I. Le chemin que j’ai
choisi). Fayard, 1968, p. 202.
70

партии Клемансо, бесспорно являвшегося одним из
подстрекателей репрессий.
14 января 1919 года Нуланс, последний фран¬
цузский посол при царе, после избрания его депута¬
том от Жера, сделал заявление для печати: ”Мы
должны признать, что находимся в состоянии войны
с большевиками. По поводу их у нас не должно
быть никаких иллюзий”. Он публично признался в
том, о чем потом умолчал в своих ”Воспоминани-
ях”. Французский империализм хотел вести наступа¬
тельную войну, чтобы уничтожить советскую власть,
защитить свои интересы и даже расчленить Россию.
Французский народ благодаря героической смелости
многих его сыновей распорядился по-своему.
Воспоминания Жана Jle Рамея и Пьера Воттеро
помогают нам лучше понять и осмыслить эти слав¬
ные исторические события.
Жан Гакон

ВОСПОМИНАНИЯ

ЖАН ЛЕ РА МЕЙ
БРОНЕНОСЕЦ "ФРАНС”
И СОБЫТИЯ НА ЧЕРНОМ
МОРЕ В 1919 ГОДУ
Мы все еще жили большой радостью от переми¬
рия, заключенного 11 ноября 1918 года, когда,
охладив наши восторги, броненосец поднял якоря и
8 декабря взял курс на Черное море.
Ведь значительная часть экипажа вступила на
корабль еще в 1913 году в Бресте, и с той поры
большинство матросов лишь по разу побывало в
отпусках, а некоторым и этого не удалось. Можно
представить себе их негодование!
Предстоял месяц плавания по Черному морю
вдоль берегов Турции, затем Батум, Трапезунд!,
Севастополь, Одесса. Возвращение на Корфу
3 марта 1919 года.
А мы-то думали: поднимем якоря и отправимся
во Францию. Но нас ожидало еще одно разочаро¬
вание: выход в Турцию перенесли на 29 марта.
Во время стоянки в Константинополе, 1 апреля,
по кораблю разнесся слух: предстоит новый поход
по Черному морю, на этот раз говорили о войне с
большевиками. Экипаж пришел в негодование.
Командир корабля капитан первого ранга Ро-
без-Пагийон признал положение столь серьезным,
что решил избавиться от шестидесяти наиболее
неблагонадежных матросов; их списали на торговые
суда. 5 апреля в Одессу была направлена десантная
рота.
На заседании военного трибунала в октябре
1 Ныне Трабзон. - Прим. ред.
75

1919 года капитан-лейтенант Бе де Берк заявит, что,
когда в 1918 году он прибыл на корабль, ”матросы-
электрики уже находились под сильным влиянием
крамольных мыслей”. Надо сказать, что на броне¬
носце несколько лет вела работу революционная
группа. Ее создали еще во время войны, она регу¬
лярно собиралась в нижних помещениях корабля у
носовых или кормовых торпедных аппаратов.
Участники группы составили собственную подполь¬
ную библиотечку из революционных книг и бро¬
шюр, получали ”Ля Ваг” и другие газеты аналогич¬
ного направления. Официально группа именовалась
хором. И действительно, заслышав чьи-либо шаги,
ее участники начинали дружно распевать лирические
песни, а журналы и брошюры тем временем исчеза¬
ли. В состав группы входило от двадцати до трид¬
цати человек при численности экипажа в тысячу
двести человек. Один или два раза в неделю в
группе обсуждались текущие события по сообще¬
нию одного из ее участников. Впоследствии некото¬
рым из них придется отправиться в дисциплинарные
батальоны в Кальви за неповиновение и за то, что
они занимались запрещенной перепиской.
Броненосец оставался в Одессе до 15 апреля. Все
это время часть экипажа беспрерывно грузила уголь
на пассажирские суда ”Колорадо”, ”Кавказ” и ”Им-
ператор Николай”, чтобы обеспечить эвакуацию рус¬
ской знати и буржуазии. Матросы изнемогали от
изнурительной работы.
Впоследствии командир корабля заявит воен¬
ному трибуналу, что в Одессе на броненосце велась
”ужасная пропаганда”. В действительности те не¬
многие листовки, которые проникли на корабль,
были занесены матросами десантной роты, но они
отвечали настроениям экипажа.
Утром 16 апреля броненосец ”Франс” прибыл в
Севастополь, и сразу же на берег высадилась десант¬
ная рота, которую направили в Северный форт.
Командующий эскадрой вице-адмирал Амет высту¬
76

пил на флагманском корабле ”Жан Бар” с речью, в
которой заявил: ”Вы будете иметь дело с отъявлен¬
ными бандитами. Эти люди убивают женщин, детей
и стариков. Мы посланы сюда, чтобы пресечь пре¬
ступления. Надеюсь, вы поймете свой долг и суме¬
ете выполнить его”.
В тот момент когда на броненосце ”Франс”
узнали о приближении к Севастополю частей Крас¬
ной Армии, поступила почта. В газетах было поме¬
щено резюме запроса, осуждавшего интервенцию в
России, с которым 24 марта в Палату депутатов
обратились социалисты1.
17 апреля на нижней палубе появился плакат с
призывами: ”Не стрелять в русских братьев!”, ”Не
быть орудием клемансистской реакции!”.
В тот же день утром был отдан приказ выйти на
внешний рейд и открыть заградительный огонь из
140- и 305-миллиметровых орудий. В четыре часа
дня горнисты сыграли боевую тревогу. Боль¬
шинство матросов на нее не ответило и укрылось в
гальюнах. Офицерам с трудом удалось собрать ору¬
дийный расчет к 140-миллиметровым пушкам, из
которых и был открыт огонь. Повели стрельбу
также броненосцы ”Жан Бар” и ”Верньо”. Артилле¬
рийский обстрел продолжался всю ночь и прекра¬
тился лишь в пять часов утра.
Между тем настроения протеста нарастали. Появ¬
ление адмирала было встречено недовольными воз¬
гласами. В восемнадцать часов броненосец ”Франс”
вернулся на внутренний рейд. Матросов Вийлемена,
Деларю, Коэта и Леру взяли под арест и поместили в
карцер. Это усилило возмущение. Собираясь груп¬
пами, матросы спрашивали:
— Чего же мы ждем? Почему не освобождаем
своих товарищей?
1 Коммунистическая партия еще не была образована.
77

Восстание 19 апреля 1919 года,
канун пасхи
”Франс” стал на якорь на внутреннем рейде
позади ”Жана Бара”, недалеко от ”Верньо”, ”Жюс-
тис” и крейсера ”Дю Шайла”. В пятнадцать часов
экипаж узнал, что на следующий день, в наступив¬
шие пасхальные праздники, ему предстояло взять на
борт семьсот тонн угля. Это сразу же вызвало
взрыв возмущения: ведь матросы рассчитывали
получить на пасху — в воскресенье и понедель¬
ник - два дня отдыха за погрузку угля в Одессе.
Они негодовали.
Во время обычной церемонии спуска флага в
шестнадцать тридцать восемнадцать матросов, среди
них Дублье, Юре, Рикро, отказались обнажить голо¬
вы и передали по цепочке: ”Кто не хочет грузить
уголь завтра, пусть выходит на бак после разборки
коек!”
За ужином все были страшно возмущены,
открыто роптали и поносили начальство. После
отбоя в девятнадцать часов на баке собралось до
четырехсот человек; вахтенный старшина не придал
этому значения. Офицеры приступили к ужину, а
боцманы и их помощники оставались на своих
постах на нижней палубе и на твиндеке.
Вдруг послышалось пение. Лирические песни
сменил ”Одесский вальс”1. Тихий весенний вечер
огласился криками: ”Никакой погрузки! Ни завтра,
ни в понедельник!” В этот момент появился старши¬
на морской пехоты Луар и потребовал прекратить
беспорядки, пытаясь внушить матросам, что так
претензии не предъявляют. Но тут погас передний
прожектор, и раздалось пение ”Интернационала”.
1 Песня, сочиненная самими солдатами и подхваченная
матросами. Вальс пели на мотив «Les costauds de la
lune» ("Лунные богатыри”). (См.: Документы, стр. 260.)
78

Испуганные офицеры столпились на юте и стали
вооружаться. Jlyap схватил одного матроса за плечо,
тот ударил его в лицо; разжав пальцы, Луар свалил¬
ся на палубу. Быстро вскочив, он бросился на ют,
чтобы сообщить о случившемся офицерам. С крика¬
ми «К оружию!», «За борт их!», «Бери винтовки!»
за ним устремилась часть матросов, увидев, что
офицеры вооружаются. Остальные побежали будить
товарищей. Те торопливо поднимались. На средней
палубе, возле корабельной лавки, восставшие встре¬
тили старшего помощника командира капитана вто¬
рого ранга Лефевра. Рядом с ним стоял Луар.
Лефевр приказал расходиться по койкам. Матросы
закричали: ”Смерть ему!”— и побежали на ют. При¬
близившись к рулевой рубке, они увидели возле
трапа, ведущего в каюту командира, капитана треть¬
его ранга Готье де Кермоаля, помощника коман¬
дира корабля.
— Куда вы?— спросил тот.
— На ют!
Кермоаль приказал объяснить ему, чего же, в
сущности, хочет экипаж, заверив, что передаст поже¬
лания матросов командиру корабля Робезу-Пагийо-
ну. Но понять шумевшую толпу было невозможно,
и Кермоаль попросил выделить несколько матро¬
сов, которые утром принесут в его каюту требова¬
ния экипажа.
В этот момент вперед вышел матрос службы
снабжения Нотта. Он напомнил помощнику коман¬
дира, что в 1915 году один матрос пожаловался
вахтенному офицеру на плохое питание и получил за
это тридцать суток карцера, а когда их отсидел, его
сослали в штрафной батальон. Кермоаль поклялся,
что никакого наказания не будет. Матросы выбрали
своими представителями Нотта и механика Дублье.
Те сообщили помощнику командира корабля об
отказе экипажа грузить уголь на пасху — в воскре¬
сенье и понедельник. Кермоаль в ответ заявил, что
такие вопросы он не решает. При этом разговоре
79

присутствовали мичман Морлаас и старшина отделе¬
ния электриков Делонга.
Нотта добавил: ”Что нам делать в России? Эки¬
паж не хочет сражаться против своих братьев — рус¬
ских рабочих. Матросы жаждут отпусков”.
В толпе крикнули: "Разбирай оружие! Бери
винтовки!” Нотта, перекрывая шум, скомандовал:
”Оружие не брать! Эта глупость может нам дорого
обойтись и повредит нашему делу”.
В двадцать часов тридцать минут матросы с
пением "Интернационала” направились в носовую
часть корабля, где помещались карцеры, и открыли
двери казематов. Послышались крики: "Погасите
свет! За нами шпионят!” Все лампочки в коридоре
тотчас же были разбиты.
Войдя в камеры в конце нижней палубы, вос¬
ставшие разбудили заключенных. На свободу выш¬
ли Деларю, Коэта и сидевший в одиночке Вийлемен.
После этого матросы поднялись на бак, чтобы
избрать делегатов. Охвативший толпу энтузиазм и
радость освобожденных узников трудно выразить
словами. Вийлемен, Дублье — матросы машинного
отделения, Нотта — матрос службы снабжения — бы¬
ли избраны делегатами единодушно. И сразу же
грянул "Интернационал”, подхваченный моряками
на "Жане Баре”. Стрелки часов показывали двад¬
цать один час тридцать минут.
Делегаты провели короткое совещание и намети¬
ли пять основных требований экипажа:
Прекращение войны с Россией.
Немедленное возвращение во Францию.
Смягчение дисциплинарного режима.
Улучшение питания.
Предоставление членам экипажа отпусков.
В этот момент комендор Лепаж, только что
возвратившийся из города на корабль, сообщил, что
десантная рота восстала в два часа дня.
Моряки-десантники отказались участвовать в
боевых* действиях против большевиков; избрав
80

своим делегатом старшего матроса отделения элек¬
триков Дюбулоза, они обратились к экипажу броне¬
носца ”Франс” с письмом следующего содержания:
” 19 апреля
Товарищи с броненосца ”Франс”!
В эти минуты вы, очевидно, уже знаете о нашем
вчерашнем весьма удачном выступлении; весть о
нем, наверно, долетела до вас.
Мы благодарны вам, дорогие товарищи, за вы¬
ступление, которое, несомненно, всем нам принесет
пользу и обеспечит необходимые права в обществе.
Не забудьте передать наш братский привет матросам
с ”Жана Бара” и всем, кто принял участие в
восстании.
Не падайте духом. Скоро мы будем вместе и
сообща продолжим борьбу за достижение общей
цели — возвращение во Францию!
Мы поставили в известность нашего коман¬
дира о своем категорическом отказе стрелять в
русских братьев. У нас лишь одно требование:
вернуться на корабли и быть вместе с нашими
братьями с ”Жана Бара”, ”Верньо”, ”Жюстис” и
”Мирабо”; нельзя забывать и верных друзей в
сухопутных войсках. Итак, мы хотим вернуться во
Францию”1.
Матросы загорелись желанием немедленно побы¬
вать в десантной роте. Тогда Вийлемен заявил, что
форт погрузился в кромешную тьму и посещение
можно отложить до утра, а сейчас лучше отправить¬
ся на броненосец ”Жан Бар” и крейсер ”Дю Шайла”,
с которых доносилось пение ”Интернационала”. Так
и поступили.
Через несколько минут восставшие, захватив
катер, подошли к бортовому трапу за делегатами.
Вахтенный офицер, капитан-лейтенант Бе де Берк,
1 Документы приводятся по смыслу. - Прим. ред.
6 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро
81

безуспешно пытался помешать этой операции, но
ему удалось запугать лишь одного старшего матроса
из боцманской команды, который вернулся на борт
броненосца. Вийлемен находился уже на катере.
От криков, доносившихся с ” Франс”, несколько
матросов на ”Жане Баре” проснулись; одевшись,
они поднялись на палубу, пытаясь понять, что там
происходит, а затем принялись будить своих товари¬
щей. В одиннадцать тридцать на корабле раздались
революционные песни.
В этот момент неожиданно подошел катер с
”Франс”. Находившиеся на нем делегаты призвали
матросов с ”Жана Бара” последовать их примеру.
Они спросили о желаниях экипажа корабля. В ответ
послышалось: ”В Тулон! Прекратить войну с рус¬
скими!” Катер пристал к трапу по правому борту.
Когда делегаты поднялись на корабль, сопровождав¬
шие их матросы побежали в кубрики. ”Вставайте,
вставайте! Революция! — кричали они, расталкивая
спящих. —Все на палубу!” Экипаж поспешно подни¬
мался.
Представители с броненосца ”Франс”, разъяснив
обстановку, порекомендовали выбрать делегатов и
дали совет держаться твердо: ”Мы заставим удовле¬
творить наши требования и вместе вернемся во
Францию”. Матросы на ”Жане Баре” снова запели
”Интернационал”.
В одиннадцать вечера катер подошел к броне¬
носцу ”Жюстис”. На оклики делегатов никто не
отозвался.
— Подлецы!— сказал один из матросов.
— Здесь не видно ни души. Уходим отсюда.
Затем катер приблизился к крейсеру ”Дю Шай-
ла”. Часовой на корме крикнул положенное:
— Откуда вы?
— С броненосца ”Франс”.
— Отваливай! — раздалось в ответ.
82

К полуночи катер вернулся к себе. За время его
отсутствия на броненосец ”Франс” прибыл вице-
адмирал Амет.
На церемонии встречи восставшие держались в
отдалении. Лицом к лицу с адмиралом они встрети¬
лись, когда тот в сопровождении командира кораб¬
ля, его старшего помощника и помощника подошел
к рулевой рубке.
Обращаясь к матросам, адмирал попытался при¬
пугнуть восставших.
— Среди членов экипажа,— сказал он,— есть
двести плохих французов.
Его тут же прервали криками:
— Смерть тирану! Убирайся вон! Смерть ему!
Тогда Амет заговорил иначе. Сначала он сказал,
что вскоре предстоит эвакуация Севастополя, затем
стал распространяться о том, что такое большевизм.
— Большевики — это бандиты.
— Первый бандит — это вы,— прервал его один
матрос. — Я чесотку получил, пока меня гноили в
мрачном каземате. За разные пустяки вы даете
матросам по пять, а бывает, и по десять лет принуди¬
тельных работ.
Адмирала прерывали на каждом слове.
— Врет онГХочет усыпить нас!
Поняв свою ошибку, Амет изменил тон. Вос¬
ставшие вдруг сделались его детьми.
— Дети мои, умоляю вас, прекратите беспоряд¬
ки.
В ответ закричали:
— Сейчас не время читать проповедь! Смерть
тирану! Бандит! Убийца! В Тулон!
Тогда адмирал, с некоторым опозданием, спро¬
сил:
— Чего же вы все-таки хотите?
Вперед вышел Нотта и в корректной форме
изложил требования экипажа:
1. Отменить погрузку угля 20 и 21 апреля.
6*
83

2. Прекратить интервенцию в России и немедлен¬
но возвращаться во Францию, поскольку бронено¬
сец ”Франс” является единственным крупным ко¬
раблем в черноморской эскадре, который ни разу не
заходил ни в один французский порт после того,
как 9 октября 1916 года покинул Тулон для уча¬
стия в операциях на Восточном фронте.
3. Предоставить экипажу отпуска, которыми он
не пользовался.
4. Облегчить дисциплинарный режим.
5. Улучшить питание.
6. Наладить более регулярное получение почты
(три месяца мы оставались без писем).
7. Выполнить приказы Парижа о демобилизации:
16 января 1919 года состоялось решение правитель¬
ства об отправке домой матросов всех возрастов по
13-й класс включительно. А на борту находились
”старики” 8-го класса.
Одежда у экипажа износилась, но это не мешало
проводить три раза в неделю осмотр военной формы
и дважды в неделю спецовок.
Затем Нотта подробно остановился на войне с
Советами.
— Война с Россией является антиконституцион¬
ной,— сказал он. — Клемансо попирает конституцию.
Адмирал решил прибегнуть к уловке, заявив,
что командиры Красной Армии распоряжаются
жизнью своих подчиненных. Нотта ответил, что речь
идет о том, какое положение существует во фран¬
цузской армии. Он указал на военно-полевые суды
и приговоры, вынесенные восставшим 17 апреля.
Другой матрос крикнул, что, просидев в тюремной
камере четыре месяца, он лишь по часу в день был
на свежем воздухе.
Кто-то добавил:
— Надоел ты нам, тиран.— И, оставив Амета,
восставшие вернулись на бак с пением ”Интернацио-
нала”, скандируя:
— В Тулон! В Тулон!
84

Перед тем как покинуть корабль, озлобленный
адмирал пригрозил Нотта:
— Завтра ты еще покусаешь локти!
В этот момент к броненосцу подошел катер. На
корабле снова раздалось пение, подхваченное экипа¬
жем ”Жана Бара”. Зазвучали ”Интернационал”,
^Одесский вальс” и ”Песня бобов”1.
В половине двенадцатого ночи моряки стали
расходиться и готовиться ко сну. Оставшиеся при¬
няли решение провести утром на баке общее собра¬
ние экипажа.
В полночь Вийлемен и Дублье спустились в
отделение торпедистов и составили следующее воз¬
звание:
"Товарищи! Сегодня вечером состоялась наша
замечательная демонстрация. Мы настойчиво сове¬
туем вам избегать всякого насилия и саботажа.
Наши требования справедливы, и надо сохранять
благоразумие”.
Вийлемен сам повесил это воззвание на дверях
корабельной лавки. По приказу делегатов после
половины второго ночи на постах оставались лишь
одни часовые, охранявшие погреба с боеприпасами.
Вахту на палубе несли помощники боцманов по
строевой и артиллерийской части.
После отбытия адмирала начальник службы
снабжения Бланко вызвал к себе своего подчинен¬
ного Нотта и сделал ему соответствующее внуше¬
ние. Объясняя свое поведение, Нотта вновь стал
говорить об отпусках, о плохом питании. ”А кроме
того, мы больше не хотим воевать с русскими
братьями,— сказал он. — Они такие же рабочие, как
и мы”. На что Бланко заметил: ”Лосле того как
наземные войска вернутся на корабли, Севастополь
* "Песня бобов", посвященная унтер-офицерам сверх¬
срочной службы, пользуется большой популярностью у
моряков; ее поют уже более 80 лет.
85

будет эвакуирован”. Добровольцы”1—продажные
шкуры. Они прибыли сюда из-за денег, нас они не
интересуют”,- парировал Нотта.
Разговор в этом духе продолжался до трех часов
утра.
На ”Жане Баре” делегаты передали командиру
такие же требования экипажа, что и на броненосце
”Франс”: демобилизация матросов старших воз¬
растов, прекращение интервенции, предоставление
отпусков очередной партии и т.п. Вице-адмирал
Амет отказался ознакомиться с ними, заявив, что
его дело выполнять приказы министра. После посе¬
щения ”Франс” он решил поговорить с матросами
своего корабля. Они, так же как и матросы
”Франс”, пели "Интернационал”. Этот революцион¬
ный гимн исполняли почти все музыканты!
Появление адмирала было встречено свистом,
насмешками и даже угрозами. Как и на "Франс”,
все офицеры попрятались. Среди матросов свободно
мог ходить только командир ”Жана Бара” капитан
первого ранга Куедик де Кереван. Один матрос спас
ему жизнь в Одессе, когда, сломав руку, он упал в
море. В благодарность за это Куедик старался
облегчить положение матросов.
Вскоре один случай показал, насколько коман¬
дование не понимало настроений матросов. Отдали
приказ выкатить на палубу бочки с вином, чтобы
споить экипаж! Тогда восставшие поставили возле
них часовых и не дали несознательным прикоснуть¬
ся к спиртному. Все, что напоминало посуду и
находилось под рукой, полетело за борт; в резуль¬
тате никто не пил.
Услышав музыку, доносившуюся с броненосца
"Франс”, матросы крейсера ”Жюстис” поспешили на
ют. Кто улегся спать, вскакивал с коек и присоеди¬
нялся к остальным. Толпа запела, а потом начался
митинг.
1 Имеются в виду белогвардейцы.
86

Командир корабля капитан первого ранга Робен,
выбежав поспешно на мостик, приказал окружить
восставших, но те бросились через носовой люк
врассыпную. Какой-то старший лейтенант, взмок¬
нув от страха, стал тыкать дулом револьвера в
подбородок матросу-электрику, пытаясь его задер¬
жать. Офицерам удалось опознать лишь девять чело¬
век, да и то двоих ошибочно.
Чтобы перекрыть доступ на палубу, командир
распорядился поставить возле всех люков верных
ему людей. Вот почему никто не отозвался на
призывы с катера броненосца ”Франс”.
В ночь с 19 на 20 апреля восстание на этом
корабле продолжало бушевать и стало распростра¬
няться на всю севастопольскую эскадру.
Красная пасха на кораблях
черноморской эскадры
В пасхальный день, 20 апреля, стояла великолеп¬
ная солнечная погода. На кораблях проснулись
поздно. Старшина Луар с "Франс” вздумал по обык¬
новению будить заспавшихся. Под невообразимый
шум и ругань в него полетели ботинки. Встали лишь
после того, как горнисту пришло в голову сыграть
подъем, хотя время уборки коек давно прошло. В
общем-то к семи утра экипаж был уже на ногах, так
как накануне вечером состоялось решение провести
в восемь общий митинг на баке. Убрав койки,
матросы не спеша отправились пить кофе. Никогда
еще не готовили его таким вкусным и сладким.
Позавтракав, все высыпали на палубу. Несколько
человек пошли за теми немногими матросами, кото¬
рые уже приступили к исполнению прямых обязан¬
ностей. Внизу оставались только команды механи¬
ков, наблюдавшие за освещением корабля, работой
помп и уровнем воды в трюмах.
87

На рейде царило общее оживление, на кораблях
никто не работал.
Восемь утра. Подъем флага... На фоне спокой¬
ного утра разыгралось незабываемое зрелище. Тол¬
пы матросов заполнили огромные палубы, корму
кораблей. Они не салютовали трехцветному знаме¬
ни, они пели ”Интернационал”, под звуки которого
на гюисштоках ”Франс” и ”Жана Бара” поднимались
красные флаги.
Описывая впоследствии восстание, капитан
третьего ранга Карне в своем донесении сообщал:
«Раздались крики ”ура”, и красные флаги одно¬
временно поднялись на обоих броненосцах. Кто-то
сказал: ”Вот здорово, мы вместе!” Офицеры и
боцманы на ”Франс” попытались сорвать красный
флаг, но натолкнулись на неприступную живую
стену. Сто матросов решительно охраняли свой
флаг. Остальные держались на некотором удалении
и продолжали петь ”Интернационал”, ”Песню 17-го
полка”, ”Песню бобов”».
Командование броненосца ”Франс” не верило
своим глазам. Волнения, которые, по его расчетам,
за ночь должны были утихнуть, вспыхнули с новой
силой. В этот момент три делегата — Вийлемен,
Дублье и Нотта — решили передать командиру ко¬
рабля требования экипажа, о чем накануне догово¬
рились с его старшим помощником и помощником.
Последний вначале не пожелал их выслушать, утвер¬
ждая, что может принять претензии только от от¬
дельных лиц. Тогда Вийлемен напомнил помощнику
командира корабля, что не далее как вчера он сам
ратовал за избрание делегатов. Офицер неохотно
согласился принять их в своей каюте. Вийлемен
повторил желание экипажа вернуться во Францию и
прекратить антиконституционную войну против
большевиков.
— Парламент за нее не голосовал. Зачем же
тянуть время? Наземные войска в защите не нужда¬
88

ются,—добавил он.—Ни один русский стрелять в
них не будет.
Помощник командира притворился, что он не в
курсе дела и потому не может обсуждать столь
серьезного вопроса. В конце концов он все же
принял некоторые требования экипажа, но стал
обвинять делегатов в самовольном захвате катера,
который они использовали для посещения ”Жана
Бара” и других кораблей эскадры, а также в том,
что делегаты не обратились с претензиями по отдель¬
ности. На это Нотта ответил:
— Вы бы тогда пересажали нас в тюрьму пооди¬
ночке.
Помощник отрицал такую возможность. Деле¬
гаты вернулись на бак, чтобы передать матросам
разговор с Кермоалем.
— Товарищи,— сказал Нотта,— помощник коман¬
дира просит сообщить вам: если на корабле воцарит¬
ся порядок и спокойствие, он обещает похлопотать
о том, чтобы никто из нас не был наказан.
— Этого мало,— прервали Нотта. — Нужен отдых.
Сегодня праздник.
Недовольство матросов не улеглось, и они снова
водрузили на корабле красный флаг. На баке со¬
брался почти весь экипаж. Пели ”Интернационал”,
”Песню 17-го полка”, ”Песню бобов”. Вахтенный
офицер капитан-лейтенант Барбье, командир отделе¬
ния электриков Бе де Берк тщетно пытались успо¬
коить матросов. Пение не прекращалось. Тогда
Барбье, замахнувшись кулаком в сторону флага,
крикнул демонстрантам:
— Вы не понимаете, что значит эта тряпка. Это
— гражданская война!
Возмущенные голоса ответили ему:
— Тем хуже. Вы сами ее хотели!
Поняв свое бессилие, офицер резко повернулся
и зашагал прочь. В этот момент красный флаг
защищала тройная цепь манифестантов, примерно
двести человек.
89

Узнав о восстании на кораблях французской
эскадры, жители города еще накануне вечером плот¬
ной толпой повалили на набережную. Вперемежку с
горожанами шли моряки десантных рот. В воскре¬
сенье утром на пристани скопилось еще больше
народа. Рабочие собирались группами и внимательно
следили за тем, что происходило на кораблях.
Примерно в девять часов утра несколько парней и
рабочих сели в лодки и направились к броненосцам;
приблизившись, принялись кружить вокруг них.
Приметив лодку с двумя молодыми гребцами, один
матрос с броненосца ”Франс” решил переправиться
на ней на ”Жан Бар”, чтобы установить связь с этим
кораблем.
Командир броненосца ”Франс” приказал вахтен¬
ному офицеру Барбье сесть в катер и отогнать
лодки. В этот момент одна из них только что
подошла к носовому трапу и матрос, ухватившись
за конец брошенного ему каната, успел подняться
на борт корабля.
Командовавший катером Барбье, угрожая ре¬
вольвером, взял лодку на буксир и повел ее к
командирскому трапу. Тогда матросы с криком
”Смерть тирану!” бросились к борту. Продвигаясь к
корме, они швыряли в катер все, что попадалось
под руку: метлы, швабры... Барбье вовремя увер¬
нулся от тяжелой чугунной бабы, которая едва не
угодила ему в голову.
Видя, что его офицер попал в опасную передел¬
ку, командир приказал отпустить буксирный трос, и
лодка быстрым ходом направилась к берегу.
Дальше челночное плавание продолжалось на
корабельной шлюпке. Примерно в девять утра с
”Жана Бара” доставили записку, в которой говори¬
лось, что увольняться на берег разрешается в любой
форме. Вручившие это послание сообщили, что
население города ждет прибытия французских моря¬
ков. После короткого раздумья Вийлемен выска¬
зался против посещения города. Было ясно, что
90

разрешение всем без исключения увольняться явля¬
лось ловушкой, расставленной адмиралом. Таким
путем он надеялся подавить восстание, расправив¬
шись на берегу с восставшими матросами с по¬
мощью верных ему воинских частей. Вместо этого
экипаж решил послать в два часа дня своих предста¬
вителей в десантную роту.
Делегаты направились к помощнику командира
корабля, но вернулись ни с чем. Недовольные
матросы снова запели ”Интернационал” и ”Одес-
ский вальс”.
В четверть десятого на ”Франс” прибыл вице-
адмирал Амет. Он вышел на бак в более миролюби¬
вом настроении, чем накануне. Как только адмирал
приблизился к первой шеренге, охранявшей крас¬
ный флаг, матросы предупредили: еще шаг — и они
сбросят его в море! Рядом с Аметом стояли коман¬
дир корабля и его помощники. Делегаты не проро¬
нили ни слова. Тогда заговорил сам Амет:
— Дети мои, я прибыл сюда не для того, чтобы
снять красный флаг. Я хочу сказать, что вы раскае¬
тесь и будете сожалеть о содеянном.
— Мы не будем горевать о том, что заставили вас
остановить преступную войну,—ответил Вийлемен.-
Мы сделались бы врагами рабочего класса и всего
человечества, если бы выполнили ваши приказы и
стали убивать русских братьев.
Адмирал возразил:
— Я тридцать пять лет нахожусь среди матросов
и хорошо знаю их. Я слишком стар, чтобы бояться
смерти.
Эти слова вызвали бурю негодования.
— Убирайся отсюда, палач! Тиран! Смерть ему!
За борт его!
Резко повернувшись, адмирал и сопровождав¬
шие его офицеры направились к трапу. Амет вер¬
нулся на флагманский корабль ”Жан Бар”.
В десять часов к матросам подошел старший
помощник командира корабля и стал уговаривать
91

прекратить беспорядки, обещая выставить каждому
по бутылке шампанского (!).
— Мы не рыбки! Нас на крючок не поймаешь!
Тогда он добавил, вызвав общий смех, что через
пару лет запишется в монахи (!!).
— В монахи или в попы — нам все равно.
— Я пятнадцать месяцев пробыл на фронте в
морской пехоте,— уточнил офицер.
— Знаем! Небось отсиживался в Париже в ка¬
кой-нибудь паршивой канцелярии!
После этой перепалки офицер удалился, а мани¬
фестация продолжалась.
Повар Пайян объявил меню обеда из четырех
блюд: ветчина с гарниром из отварной фасоли,
жареная свинина, сардины в масле и кое-что еще...
Это вызвало общее оживление.
Покидая корабль, адмирал распорядился под¬
нять пары, сниматься с якорей и брать курс на
Константинополь. Старший боцман машинного отде¬
ления сообщил об этом матросам. Ему ответили,
что на корабле мало угля, до Франции не дойдем;
поэтому выходить в море нельзя, пока не запасемся
топливом.
Матросы поняли, что если корабли выйдут в
море поодиночке, то с их экипажами легко распра¬
виться в пути.
Прежде чем приступить к обеду, в одиннадцать
часов, матросы убрали красный флаг, чтобы он не
попал в руки офицеров. За обедом — всеобщее
ликование и адский шум от стука ложек по котел¬
кам. Беспрерывно звучали ”Интернационал” и рево¬
люционные песни.
' Ни один офицер, ни один боцман не посмел
показаться в кубриках. Матросы кричали: ”В Ту¬
лон!”— и в атмосфере общего веселья позволили
себе маленькую вольность — двойную порцию вина.
Да еще вопреки строгому запрету стали курить в
кубриках.
92

Следует, однако, отметить, что, отказываясь вы¬
полнять положенные работы, восставшие регулярно
производили уборку корабля и поддерживали на
нем чистоту и порядок.
Матрос машинного отделения Дюпор заявил, что
броненосец выйдет в море при условии, если:
1) десантная рота вернется на борт;
2) одновременно с ”Франс” снимется с якорей и
”Жан Бар”;
3) будет взят курс прямо на Францию.
После обеда экипаж собрался на баке, чтобы
избрать представителей, которые отправятся за де¬
сантной ротой в Северный форт. Желающих нашлось
много: ведь энтузиазм моряков, охваченных силь¬
ным революционным порывом, все время воз¬
растал. Офицеры растерялись и не знали, что пред¬
принять.
В полдень на рейде неожиданно появилось рус¬
ское транспортное судно ”Херсон”, на борту кото¬
рого находилось около ста пятидесяти матросов
эскадры, возвращавшихся из Франции после долго¬
срочных отпусков. ”Херсон” проходил в двадцати
метрах от броненосца. В тот момент когда судно
поравнялось с военным кораблем, на мачте броне¬
носца затрепетал красный флаг и матросы дружно
запели ”Интернационал”. Впечатление на ”Херсоне”
было потрясающим: пассажиры, солдаты, матро¬
сы — все как один подхватили гимн.
Восставшие стояли на юте, некоторые забрались
даже на леера. Один матрос на броненосце "Франс"
встал во весь рост в шлюпке, стоявшей на кильбло¬
ках, и размахивал красным флагом. В ответ ему
французский моряк на ”Херсоне”, взобравшись на
ванты, развернул кусок красной материи. Пока
"Херсон” швартовался в глубине порта, его матро¬
сы и экипажи броненосцев "Франс” и ”Жана Бара”
продолжали петь "Интернационал”. Момент был
действительно впечатляющим.
93

Командир ”Франс” Робез-Пагийон выбежал на
палубу и стал умолять делегатов отдать распоря¬
жение спустить красный флаг. После вмешательства
Вийлемена флаг убрали.
Командир старался любой ценой разобщить вос¬
ставших. Он решил большую часть матросов отпра¬
вить на берег, играя на законном желании каждого
моряка получить увольнение. Именно с этой целью
помощник командира в час дня известил экипаж,
что все желающие могут беспрепятственно уволить¬
ся в город. Но за два часа до этого капитан-лейте¬
нант Бе де Берк на время вывел из строя электри¬
ческие краны, чтобы восставшие не могли спустить
на воду шлюпки, на которых предполагалось доста¬
вить на борт матросов десантной роты.
Узнав об этом, электрик Ле Рамей вместе с
матросом Шмидтом решили исправить повреждение.
Но тут появился старшина Магделена и заявил, что
хочет сам наладить краны. Оказывается, командир
корабля все же надумал спустить на воду одну
шлюпку и приказал Бе де Берку ликвидировать
повреждение.
Одновременно с ”Жана Бара’' пришло сообще¬
ние: ”Наши требования удовлетворены, и мы пре¬
кращаем манифестацию”. В записке было много
орфографических ошибок, и матросы подумали, что
это — фальшивка, сочиненная каким-нибудь офице¬
ром. Делегаты решили проверить сообщение на
месте. На ”Жан Бар” отправились старший помощ¬
ник командира ”Франс”, Вийлемен, Дублье и новый
делегат — матрос машинного отделения Дюпор.
Они выяснили, что командиру ”Жана Бара”
действительно удалось поколебать настроения эки¬
пажа. Он поклялся, что броненосец тут же выйдет в
море, чтобы вернуться во Францию, если красный
флаг будет снят. Больше того, он обещал демобили¬
зовать матросов старших возрастов и никого не
наказывать. Спустив красный флаг, командир ска¬
94

зал, что на следующий день передаст эти условия
десантной роте.
Но делегатам с "Франс” все же удалось получить
от руководителей восстания на ”Жане Баре” завере¬
ния, что их корабль не бросит остальных и выйдет в
море только со всей эскадрой, стоявшей на севасто¬
польском рейде.
Далее, по договоренности с экипажем, делегаты
с ”Франс” направились на ”Жюстис” и посоветовали
матросам выбрать трех делегатов, которых офи¬
циально признал командир корабля.
Тем временем к левому трапу ”Франс” подошла
шлюпка, в нее сели около двадцати матросов. Они
решили отправиться на берег вопреки указаниям
делегатов. Шлюпкой командовал марсовый матрос.
Он закрепил на мачте французский флаг так, чтобы
оставался виден только красный цвет.
В два часа дня по решению своего командира на
берег уволились матросы с ”Жана Бара”.
Когда шлюпка с ”Франс” возвратилась из горо¬
да, часть матросов захотела тут же отправиться на
ней за десантной ротой. На вопрос помощника
командира и вахтенного офицера Барбье, с какой
целью они берут шлюпку, последовал ответ:
— Раз решили выходить в море, весь экипаж
должен быть на борту.
Тогда командир заметил:
— Дети мои, мне надо повидаться с адмиралом,
если он разрешит, вы посетите десантников.
Помощник командира уговаривал матросов
высадиться из шлюпки, но семнадцать человек, в
том числе матросы машинного отделения Регаль и
Ланглуа, кочегар Юре, марсовый Копполани, палуб¬
ный матрос Леган, отказались подчиниться.
Как только на корабле был поднят сигнал
отзыва десантной роты, шлюпка под пение "Интер¬
национала” отвалила от борта. Звуки пролетарского
гимна оглашали морской простор до тех пор, пока
она не приблизилась к Северному форту и не вошла
95

в крепость, где сразу же началось братание с солда¬
тами десантной роты. Прибывшие просили их не
мешкая возвращаться на корабль. Ведь утром де¬
сантники сами открыто заявили, что отказываются
участвовать в боевых действиях. Командир роты
капитан-лейтенант Бонеранди попытался разъяснить
солдатам ситуацию, но его прервал старший матрос
отделения электриков Дюбулоз.
— Кто наш враг? — спросил он.
— Кто на нас нападает, тот и враг, — ответил
офицер.
— Тогда я и мои товарищи отказываемся воевать
против большевиков,— заключил Дюбулоз.
В крепости в это время находились командир
десантной роты с броненосца ”Жюстис” капитан-
лейтенант Бетинг, мичман с ”Франс” Фришмен и
один белогвардеец в чине капитана из Доброволь¬
ческой” [ деникинской. — Ред'] армии, служивший
переводчиком. Бетинг спросил матросов с ”Франс”,
что они собираются здесь делать. Те ответили, что
хотят помочь десантникам собрать имущество,
чтобы возвратиться на корабль. Тогда Бетинг, выта¬
щив револьвер, заявил старшему по званию:
”Постройте их по четверо в ряд и убирайтесь из
форта”. Он был пьян...
Договорившись с десантниками, матросы поки¬
нули территорию форта и направились к шлюпке. С
ними пошел и служивший на ”Франс” лейтенант
Пеймеранс-Дебор. По пути он уговаривал их ”не
делать глупостей”, а сесть в шлюпку и возвращаться
на корабль, заверив, что через пару часов туда
прибудет и десантная рота.
Вернувшись к себе, матросы рассказали обо
всем Вийлемену. Тот в свою очередь доложил
командиру, добавив, что, если к вечеру рота не
прибудет на корабль, он вышлет за ней двести
вооруженных матросов. Командир дал честное сло¬
во, что к указанному времени десантники вер¬
нутся.
96

В три часа дня делегаты отправились на ”Жан
Бар” предупредить адмирала, что выход в море
намечен на 23 апреля. Амет не возражал.
Тем временем матросы заметили, что старшие
кочегары готовились поднимать пары. Делегаты
приказали погасить котлы. Кочегары подчинились;
они вычистили топки, колосники и решили в ко¬
тельную больше не входить без разрешения делега¬
тов.
Получившие увольнительные матросы с ”Франс”
рассказали на берегу, как восстал экипаж и как был
захвачен корабль. Распространяясь с быстротой
молнии, эта весть вселяла большие надежды в
сердца других солдат и матросов.
Чтобы уяснить, что же все-таки произошло на
броненосце, на ”Франс” прибыли две делегации: со
”Спартиса” и с крейсера ”Дю Шайла” — по три
человека в каждой.
Вечером, в четверть пятого, восставшие получи¬
ли письмо из 175-го пехотного полка на имя «Пра¬
вительства Советов на броненосце ”Франс”».
Сообщив о нем экипажу, Вийлемен вручил конверт
командиру, который вскрыл его и стал читать.
Вийлемен заметил охватившее командира волнение:
лицо его побледнело, руки дрожали.
В письме солдаты просили без них не возвра¬
щаться во Францию. Матросы встретили апло¬
дисментами это сообщение Вийлемена.
Незадолго до получения письма на корабль одно¬
временно прибыли вернувшиеся из Франции отпуск¬
ники и десантная рота. Десантники принесли с собой
двух поросят, которых окрестили Клемансо и
Пишоном. На шеи животных нацепили бирки с
этими двумя фамилиями, и под общий хохот поро¬
сята до позднего вечера носились по палубе.
Адмирал пришел в ярость. Он приказал взорвать
броненосец, если командир больше не является на
нем хозяином. Старший помощник и помощник
стали тянуть жребий, кому из них взрывать 140-
7 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
97

миллиметровый снаряд. Выбор пал на старпома. Но
делегаты, узнав об этом решении, удвоили наряды
часовых у погребов с боеприпасами; они дали
указание затопить их, если температура поднимется
выше 24°. На вахте только у этих постов стояло
около ста человек. Убедившись, что возможность
взрыва предупреждена, адмирал решил на сутки
отложить исполнение своего приказа.
После ужина матросы убрали столы, подмели,
как обычно, кубрики и поднялись на бак. Из города
вернулись уволенные и принесли страшную весть о
расстреле демонстрации, в которой участвовали
мирные жители и матросы.
Как все это случилось?
После полудня возбуждение в городе с каждым
часом нарастало. Рабочие с нетерпением ждали
вестей о забастовке в морском арсенале, начав¬
шейся в знак протеста против иностранной интер¬
венции. У дебаркадера на Графской пристани собра¬
лась толпа. С утра по городу ходило много фран¬
цузских матросов. Некоторые прикололи на грудь
красные ленты; встречая рабочих, они останавлива¬
лись, заговаривали с ними. Улицы патрулировались
французскими и греческими солдатами, причем
французы держались беспечнее, чем настороженные
греки, готовые в любую минуту открыть огонь.
В полдень к пристани стали причаливать шлюпки
с моряками эскадры, уволенными на берег. Толпа
на пристани все росла. Она восторженно встречала
матросов с ”Жана Бара”, с ”Франс”, среди которых
находились Канон, Ороско и Виаль. Флаги на шлюп¬
ках этих кораблей укреплялись так, что видны были
только красные полосы. Возле дебаркадера было
весьма оживленно. Внезапно довольно внушитель¬
ная, состоящая в основном из матросов толпа
хлынула на Екатерининскую улицу и с пением
"Интернационала” двинулась к центру города. Ког¬
да демонстранты поравнялись с домом № 5 — поме¬
щением профсоюза металлистов, им протянули
98

через окно красное знамя. Моряки передали его
одному из своих товарищей. Он встал впереди
колонны и понес знамя высоко над головой.
Колонна росла. По пути к ней присоединялись
матросы с других кораблей, а также местные моря¬
ки, которые шли на свой заранее объявленный
митинг. Демонстранты горячо приветствовали нахо¬
дившихся среди них в штатской одежде матросов
бывшего российского черноморского флота.
Трех тысячная толпа во главе с моряками, кото¬
рых насчитывалось не менее трехсот человек, мед¬
ленно продвигалась вперед. Когда мимо проходили
французские патрули, манифестанты окликали их.
Русские и французы братались.
Демонстранты поравнялись со зданием почты на
Морской улице. В этот момент откуда-то появился
автомобиль и на большой скорости врезался в
толпу. Матросы остановили его. Сидевший в маши¬
не французский офицер стал выкрикивать угрозы и
приказывал матросам разойтись. Тогда несколько
человек вскочили в автомобиль и основательно
встряхнули офицерика. Задыхаясь от бешенства, он
вынужден был быстро ретироваться.
Колонна снова пришла в движение и стала
спускаться по Морской улице. У здания городской
думы ее встретили члены Революционного комите¬
та, которых предупредили о демонстрации. Колонна
остановилась. Председатель комитета в десятими¬
нутной речи на французском языке с благодар¬
ностью отозвался о поддержке французски^ матро¬
сов и огласил директивы комитета: эвакуация
воинских частей из города, передача власти Сове¬
там — избранному рабочими Севастополя комитету.
Раздались аплодисменты, крики одобрения; один
матрос из толпы заверил собравшихся в полной
симпатии и солидарности французских моряков.
Колонна двинулась дальше. Теперь в ней шли пред¬
ставители всех кораблей, стоявших на рейде, вклю¬
чая матросов десантных рот, в частности с ”Верньо”,
7*
99

которые, бросив охрану семафора, тоже направи¬
лись в город.
Когда демонстранты поравнялись с аптекой
Мюллера, какой-то человек, видимо переодетый
военный, преградил им дорогу и хотел вырвать
красное знамя. Поднялся спор... Послышались кри¬
ки и угрозы... Кто-то из матросов дал ему пощечи¬
ну. Человек мгновенно исчез, и тут же без всякого
предупреждения на улице раздались пулеметные
очереди и ружейные залпы. Стреляли с колена
несколько взводов греческих солдат, расположив¬
шихся возле часовни, недалеко от аптеки, и патруль¬
ная рота с броненосца ”Жан Бар” под командова¬
нием старшего лейтенанта, приказавшего открыть
по толпе пулеметный огонь.
Зрелище было ужасным. Люди падали, со всех
сторон слышались крики и стоны; в поисках укры¬
тия демонстранты бросились на соседние улицы.
Смертельно раненный знаменосец — рулевой с
броненосца ”Верньо”— тяжело опустился на землю;
его накрыло красное знамя. Старший писарь с
канонерской лодки, раненный в голову, с лицом,
залитым кровью, по инерции продолжал кричать:
— Вперед! Смерть им, мерзавцам! В Тулон!
Он упал, сраженный пулей, у ног шестнадцати¬
летней девушки, убитой наповал. Раненых относили
в аптеку. Оставшиеся в живых рабочие переправ¬
ляли их после перевязки в больницу.
Преследуя демонстрантов, греки подбирали тела
убитых и складывали их в две повозки, которые, по
словам очевидцев, они заранее приготовили для
этой цели.
Среди французских моряков было двое убитых,
включая знаменосца, рулевого с ”Верньо”, получив¬
шего три пули в живот, и четверо смертельно
раненных, с ”Верньо” и ”Жюстис”.
Вообще раненых было много. Одному матросу с
”Жана Бара” пробило пулями бедро в нескольких
местах.
100

Ночью командование приказало сенегальцам
закопать убитых.
23 апреля группа матросов посетила кладбище и
возложила венки на свежие могилы погибших това¬
рищей, дав клятву отомстить за них. Рабочие снаб¬
дили некоторых моряков гражданской одеждой,
чтобы они могли без опасений вернуться на свои
корабли.
После этих событий матросы еще долго бродили
по городу, горячо переживая случившееся. Многие
подходили к Графской пристани, где стоял автомо¬
биль с офицером, который пытался отчитывать
моряков, уволенных в город. Те спешили в поджи¬
давшие их шлюпки. Но в это время несколько
матросов залезли в автомобиль, вышвырнули из
него офицера и, опрокинув машину, скрылись в
городе. По пути они встретили греческого офицера
и избили его.
Постепенно французские матросы покидали .
город, а население все еще не могло успокоиться
после разыгравшейся трагедии.
Вернувшиеся на броненосец ”Франс” рассказали
о расставленной в городе ловушке своим товари¬
щам. Двое матросов, Виаль и Ороско, добрались до
корабля в русской шлюпке, переодевшись в граж¬
данскую одежду. Экипаж во главе с Вийлеменом
бросился на ют. Некоторые требовали открыть
огонь по греческому броненосцу ”Килкис”, кото¬
рый стоял на якоре в нескольких кабельтовых от
”Франс”, и вручную просигналили об этом на другие
корабли.
Но истинным виновником событий было коман¬
дование французской эскадры!
Поэтому, увидев вахтенного офицера, Вийлемен
потребовал, чтобы к ним вышел командир корабля.
- Зачем?— осведомился офицер.
Тогда среди наступившего укоризненного молча¬
ния Вийлемен заговорил о том, как была в городе
расставлена западня. Свою взволнованную речь он
101

закончил требованием провести расследование и
строго наказать виновных.
Вахтенный офицер обещал передать протест Вий-
лемена по назначению. Решили на следующее утро
направить адмиралу два письма одинакового содер¬
жания: одно — от имени экипажа за подписью Вийле-
мена, второе — за подписью командира корабля.
Адмирал не сомневался, что при помощи пуле¬
метных очередей на Морской ему удастся подавить
восстание, но поняв свой просчет и увидев, что
матросы все еще остаются хозяевами положения на
кораблях эскадры, он сумел ловко сманеврировать.
Вечером после расстрела офицер, приказавший
открыть огонь, покончил жизнь самоубийством,
взяв тем самым всю вину на себя, хотя, по суще¬
ству, он был лишь простым исполнителем отданного
ему приказа.
Кроме того, адмирал решил не допускать воз¬
вращения на ”Жан Бар” взвода, получившего при¬
каз стрелять по демонстрантам, тем более что на
палубе уже появился плакат: ”Если старшина X
вернется, он будет повешен!” Его подчиненные
стреляли в воздух, они не последовали примеру
своего командира.
Десантная рота, в которую входил провинив¬
шийся взвод, так и не появилась на флагманском
броненосце. Она была отправлена во Францию на
госпитальном судне ”Вен-Лонг”. В этот момент
власть на всех кораблях эскадры фактически нахо¬
дилась в руках матросов.
В семь часов вечера на ”Франс” поднялись пред¬
ставители сухопутных эойск в составе старшины,
сержанта, двух капралов и нескольких солдат
175-го пехотного полка. Приветствуя матросов,
солдаты просили не возвращаться без них домой:
они опасались колониальных войск. Моряки обе¬
щали доставить во Францию всех до одного: ко¬
раблей для этого хватит. Действительно, в ожидании
102

погрузки войск, лошадей и материальной части с
броненосца "Мирабо" стояло шесть грузовых судов.
Покидая корабль, делегация выразила доверие
матросам. Но никаких мер для поддержания связи
и координации действий солдат и матросов, к
сожалению, предусмотрено не было.
Зато в воскресенье вечером надумали одно
важное дело: договориться с экипажами других
кораблей, чтобы действовать сообща. В половине
восьмого вечера делегаты с "Франс” взяли катер и
вышли в море. Но по приказу адмирала их не
пустили на другие корабли. Вернувшись к себе, они
рассказали об этом экипажу, после чего на юте
собралась большая толпа матросов и потребовала,
чтобы к ним вышел командир.
У Робеза-Пагийона навернулись слезы на глаза,
когда он появился и спросил, чего от него хотят.
Кочегар Юре сказал, что матросы не потерпят запре¬
та адмирала поддерживать связь с "Жаном Баром".
Командир ответил, что он не властен заставить
адмирала разрешить свободное общение между
"Жаном Баром" и "Франс".
Тогда Юре заявил:
— Если вы, командир, ничего не можете сделать,
то мы сами добьемся своего по-хорошему или
силой.
— Кто же здесь командует, вы или я?
— Здесь командует экипаж.
— Тогда выбросьте меня за борт.
— Вас надо во Францию, а не в воду бросить. Вот
куда вас надо доставить.
Командир обнажил голову и, показывая на седи¬
ны, сказал:
— Я постарел из-за вас на пятнадцать лет.
Юре приказал спустить на воду шлюпки; зарабо¬
тали краны, и шлюпки пошли вниз, но подошедший
Вийлемен сообщил, что посещение "Жана Бара”
намечено на следующее утро. Под пение "Интерна¬
ционала" шлюпки снова были подняты на борт.
103

В половине десятого вечера командир потребо¬
вал к себе Вийлемена. Тот поднялся с койки, оделся
и пошел в командирский салон, где уже находился
мичман Фришмен. На предложение сесть матрос
ответил отказом. Тогда командир протянул ему
сигарету. Снова отказ. Три томительных часа, до
половины первого ночи, делегат простоял на ногах
не присаживаясь.
Командир хотел уточнить, чего добивается эки¬
паж. Вийлемен подытожил требования своих това¬
рищей. На просьбу призвать их к спокойствию он
ответил, что бессилен справиться с массой разгне¬
ванных людей, но постарается сделать все от него
зависящее, чтобы избежать кровопролития.
- Наши требования справедливы, и я советую
вам, командир, не прибегать к провокациям. Эки¬
паж безоружный, но если хоть один офицер взду¬
мает угрожать хотя бы одному матросу — катастро¬
фа неминуема. Сейчас я проповедую спокойствие,
тогда стану поборником восстания. Если вы, коман¬
дир, прикажете усмирить манифестантов, я прикажу
применить к вам силу. И французский флаг будет
спущен.
Эти слова произвели на командира сильное впе¬
чатление. Он клятвенно заверил, что никаких сан¬
кций или репрессий против экипажа применяться не
будет. Вийлемен заметил, что есть ведь, кроме него,
и более высокое начальство. Командир в ответ
твердо заявил, что если состоится суд, то он сам
сядет на скамью подсудимых и будет лучшим
защитником своих матросов.
— Если я благополучно приведу свой корабль к
родным берегам вместе с офицерами, боцманами и
всей командой, я забуду обо всем,- сказал он. И
добавил: - Разве это не позор, когда молодой
человек восемнадцати лет от роду решает судьбу
человека пятидесяти трех лет, который ему в отцы
годится?
Вийлемен невозмутимо возразил:
104

— Не забывайте, командир, что я здесь представ¬
ляю экипаж и буду защищать его любой ценой.
Закончив беседу столь решительным образом,
матрос с достоинством удалился.
На другой день весь экипаж во главе с Вийлеме-
ном, Дублье и Дюпором собрался на верхней палу¬
бе. Едва Вийлемен успел зачитать прокламацию, как
за делегатами пришел матрос от командира ко¬
рабля. Это их не удивило: к таким вызовам они
привыкли и каждый раз ставили о них в известность
своих товарищей.
Как только делегаты переступили порог коман¬
дирского салона, Робез-Пагийон объявил:
— Если вас разъединить с экипажем, я уверен,
что у меня на корабле воцарится спокойствие!..
— Поступайте как знаете, командир.
Задержав делегатов в салоне, он предложил
заменить их другими людьми.
Но не прошло и получаса, как за дверью разда¬
лись крики:
— Где делегаты? Где? За борт командира! Осво¬
бодите делегатов!
Услышав исступленные голоса матросов, Робез-
Пагийон изменил тон.
— Я понял, что сила в ваших руках,- сказал он
делегатам. — Дети мои, вы свободны! Умоляю вас,
успокойте экипаж!
Это произошло в ночь с 20 на 21 апреля. Погода
стояла великолепная. На красном броненосце не
спали. Каждые четверть часа прожекторы прочесы¬
вали бухту, ощупывая корабли и особенно берег.
Делегаты поставили службу так, чтобы предупре¬
дить все возможные случайности: опасались коло¬
ниальных войск, состоявших в большинстве из
сенегальцев. Надо было все предусмотреть. Экипаж
подчинялся только делегатам. В подводной части
корабля матросы охраняли погреба с боеприпасами,
где кадровые канониры не спускали глаз с затоп¬
ляющих устройств.
105

Машинисты, кочегары, электрики поддерживали
бесперебойную работу котлов, динамо-машин,
помп, осветительной аппаратуры. У прожекторов
попеременно дежурили двое электриков и унтер-
офицер. На палубе часовых не было, но при малей¬
шей опасности электрики должны были подать
сигнал тревоги.
День 21 апреля прошел на броненосце ”Франс”
довольно спокойно. Утром после завтрака экипаж
собрался на баке и пел ”Интернационал”.
Поддерживалась связь с ”Жаном Баром”.
Командир составил три письма по поводу рас¬
стрела демонстрации в городе и вызвал к себе
Вийлемена. Робез-Пагийон просил адмирала про¬
вести расследование, найти и строго наказать винов¬
ного офицера. С этими письмами Вийлемен на
катере отправился к Амету. Между ними состоялся
долгий разговор, и матрос вернулся к себе ца
корабль только в восемь часов утра. О своей миссии
он тут же доложил восставшим.
Экипаж, включая сверхсрочников, больше не
отдавал честь флагу. Такое положение продолжа¬
лось до 11 мая 1919 года.
Разнесся слух, что английский броненосец ”Им-
ператор Индии”, стоявший на рейде вместе с грече¬
ским броненосцем ”Килкис” рядом с француз¬
скими кораблями, возьмет ”Франс” на буксир и
выведет на внешний рейд. Тогда Вийлемен приказал
привести в боевую готовность орудийные башни и
батареи 140-миллиметровых орудий. Их зарядили
боевыми снарядами.
Командир несколько раз вызывал к себе Вийле¬
мена, умоляя его поддерживать на корабле спокой¬
ствие. Делегат отвечал, что сделает все от него
зависящее, но в случае непредвиденных инцидентов
не может ручаться за действия матросов.
Первая половина дня прошла спокойно. Связь с
кораблями на рейде не нарушалась.
106

Около десяти часов утра к берегу подошли
французские торговые суда и стали грузить назем¬
ные войска и лошадей. Орудия и боеприпасы,
выгруженные с броненосца ”Мирабо” во время ава¬
рии 20 февраля 1919 года, выбрасывались в море.
Обед в одиннадцать часов также прошел без
инцидентов. То же праздничное меню из четырех
блюд, двойная порция вина, десерт, как и накануне.
Матросы курили на нижней палубе. Затем все
поднялись на бак, где должно было состояться
собрание.
Делегаты спросили восставших, подходит ли
установленная командиром дата выхода броненосца
в море — 1 мая, то есть через десять дней.. Все
запротестовали — хотели сниматься с якорей через
сорок восемь часов сразу же после погрузки угля.
Утвердили распорядок:
Понедельник 21 апреля (пасхальный день) — от¬
дых.
Вторник 22 апреля — погрузка угля.
Среда 23 апреля — выход в море.
Матросы решили выдвинуть еще одно условие:
во время погрузки угля не должны появляться ни
боцманы с помощниками, ни офицеры.
В половине четвертого делегаты вместе с по¬
мощником командира корабля отбыли на катере на
”Жан Бар”. Адмирал Амет принял их в своем
салоне. После продолжительной беседы выход в
море был назначен на среду 23 апреля. Победа
экипажа! ”Но...— добавил адмирал,-броненосец
”Франс” выйдет в море один”. Амет твердо заверил,
что другие корабли эскадры тоже покинут Севасто¬
поль. Он даже назвал дату: 28 апреля в порту не
останется ни одного французского корабля.
Потом заговорили о насущных делах: об улуч¬
шении питания, дисциплине, отпусках, увольни¬
тельных.
Адмирал признал эти требования обоснован¬
ными, но из разговора выходило, что он всего лишь
107

исполнитель приказов военно-морского министер¬
ства. Он даже письменно подтвердил предстоящую
эвакуацию Севастополя: 26 апреля (на сорок во¬
семь часов раньше устно согласованной даты).
Восхищенные делегаты удалились, забрав этот доку¬
мент с собой.
В половине пятого к броненосцу "Франс” подо¬
шел угольщик. Экипаж ошвартовал его и распоря¬
дился насчет погрузки топлива. Остаток дня 21 ап¬
реля прошел спокойно.
В девять часов вечера командир вызвал к себе
Вийлемена и продержал у себя почти до часу ночи.
Делегат снова предупредил, что матросы не хотят
присутствия во время погрузки угля офицеров или
боцманов. Командир согласился. Вечером и ночью
ничего особенного не произошло.
Наступило утро 22 апреля. После кофе экипаж
собрался на баке. Половина шестого. Погрузка угля
назначена на четверть седьмого, но вахтенный офи¬
цер мичман Фришмен приказывает начать работы. В
ответ послышалась ругань. Тогда вмешался Вийле-
мен и потребовал, чтобы мичман убирался на ют и
больше здесь не показывался.
В шесть утра матросы заняли положенные на
погрузке угля места, которые были заранее указаны
делегатами. Во время работы непрерывно играл
прибывший с "Жана Бара" оркестр.
Погрузка началась в половине седьмого. Пред¬
стояло взять на борт восемьсот тонн угля. Экипаж
проявил невиданный энтузиазм: за час грузили по
сто двадцать тонн. Небывалые результаты!
Командир вызвал к себе Вийлемена, пожал ему
руку и сказал: "Очень хорошо!" Он даже не пред¬
ставлял себе, что так можно организовать дело.
Вийлемен попросил поощрить матросов — выдать
им двойную порцию вина на обед и на ужин.
Командир написал распоряжение, но еще раз убеди¬
тельно просил его призвать экипаж к спокой¬
ствию.
108

В одиннадцать часов обед, затем до двух отдых.
На палубе оркестр исполнял "Интернационал”.
В два часа дня матросы возобновили работы, а в
четыре все восемьсот тонн угля были на борту.
Через четверть часа угольщик отвалил от броненос¬
ца. Экипаж вымыл палубы и кубрики. К шес¬
ти вечера все работы были закончены. Пробили
склянки, матросы пошли на ужин, день был на
исходе.
Трюмы заполнились топливом, командование
могло радоваться. Больше всего оно боялось, что
корабль останется на рейде в тот момент, когда
части Красной Армии вплотную подойдут к городу,
который находился в руках Революционного коми¬
тета. Была опасность, что вся эскадра по примеру
броненосца "Франс” могла перейти на сторону рево¬
люции и заключить соглашение с большевиками.
Поэтому адмирал счел необходимым своевременно
устранить этот революционный очаг.
Вечером почерневшего от угольной пыли Вийле-
мена вызвал к себе командир; в салоне находились
его старший помощник и помощник. Все трое стоя¬
ли с револьверами в руках. Матрос вошел в сопро¬
вождении мичмана Фришмена.
— Вийлемен, надо выходить в море,— заявил
командир.
— Нет,— ответил делегат.
— Надо выходить,— повторил командир.
-Нет.
Командир корабля з третий раз повторил: "Надо
сниматься с якорей". И снова: "Нет!"
Поскольку командир продолжал настаивать,
Вийлемен заявил:
— Командир, пусть я не выйду из этого помеще¬
ния, но я не предложу экипажу отправляться в путь.
Я не желаю брать на себя такую ответственность.
Если вы думаете заманить нас в ловушку, я не хочу,
чтобы меня считали предателем.
— Ты не веришь моему честному слову?
109

— Да, командир, я вам не верю. Еще вчера вы
честью клялись, что ни один человек не будет
наказан, и я верил вашему слову. Но сегодня вы
заявляете, что никакой пощады не будет тем, кто
поднял красный флаг, кто взял шлюпку и отправил¬
ся за десантной ротой.
— Тогда решайся, Вийлемен,— прервал его ко¬
мандир.
— Я все решил,—ответил делегат.—Говорить,
чтобы поднимали якоря, я не буду, но не буду и
мешать этому. Здесь командует экипаж. Я не скажу
ни единого слова, которое понималось бы как
приказ. К тому же я не единственный делегат
экипажа. Надо пригласить сюда и моих товарищей.
Вызвав Дублье и Дюпора, командир заявил:
-Мы выходим в море! С этого момента ника¬
ких делегатов на корабле не будет. Об этом мы
договорились с Вийлеменом. Здесь командую я.
Ваша миссия окончена. Займите положенные места.
Выйдя из салона, Вийлемен тотчас же передал
восставшим свой разговор с командиром. Он по¬
вторил все, что тот сказал. Делегаты решили спать
на площадке второго туннеля, над котельными,
чтобы ночью их не смогли схватить офицеры.
Они составили письмо к депутатам-социалистам
(в то время компартия еще не существовала) и
поручили доставить его во Францию одному верно¬
му матросу из машинного отделения.
В два часа ночи 23 апреля старший инженер-
механик Ламорт отправился на поиски делегатов с
намерением просить их разбудить кочегаров, кото¬
рые должны поднимать пары. Поднявшись во вто¬
рой туннель, он нашел всех троих спавшими на
спасательных поясах. Первым проснулся Вийлемен.
Он отказался выполнить просьбу офицера, дословно
повторив все, что перед тем сказал командиру.
Тогда офицер обратился к Дублье. Тот поддержал
своего товарища. Но проснувшийся последним Дю-
110

пор повиновался и послушно поплелся будить вах¬
тенных. Было четыре часа утра.
Когда он проходил по кубрикам, его окликали
полусонные матросы:
— Мы что, в море выходим? Это верно?
Он отвечал:
— Выходим по приказу командира!
Узнав, что распоряжение отдано без согласия
делегатов, вахтенные отказались приступить к рабо¬
те. Матросам Винешу и Бодонне Дюпор пояснил:
"Считаю подлостью сниматься с якорей без «Жана
Бара»".
Убрав в половине седьмого койки, матросы
пребывали в нерешительности, опасаясь, что в пути с
ними могут расправиться. После кофе экипаж и
делегаты собрались на баке. Надо было на что-то
решаться.
Слово взял Нотта:
— Мы хотим вернуться во Францию. Приказ
отдан. У нас нет оснований его не выполнять.
По-моему, надо выходить.
— Да! Да, выходить, выходить! — закричала часть
экипажа.
— В таком случае, товарищи машинисты и коче¬
гары, отправляйтесь на вахту,- продолжал Нотта.-
Скоро и нам посчастливится увидеть своих близких.
Вийлемен побледнел от волнения. Он был возму¬
щен, но, сдерживая обещание, не проронил ни слова.
Многие матросы решительно возражали против
выхода в море только одного корабля и требовали,
чтобы Вийлемен высказал свое мнение, но тот
упорно молчал, поджав побелевшие губы.
Машинисты и кочегары пошли разводить котлы.
В десять утра "Франс" поднял пары и в полном
одиночестве снялся с якоря, несмотря на то что
группы возбужденных матросов продолжали бурно
выражать свое недовольство.
Покинув севастопольский рейд, красный броне¬
носец вышел в открытое море. Оно было спокойно.
111

Отличная погода, полный штиль. На следующий
день корабль без остановки прошел Константино¬
поль, делая в среднем по двенадцать узлов в час.
Переход проходил спокойно. Экипаж подчинял¬
ся только делегатам; офицеры и боцманы в его дела
не вмешивались и несли исключительно штурман¬
скую службу. Внутренним распорядком на корабле
руководил назначенный экипажем старшина Месни.
В машинном отделении боцманы и их помощ¬
ники оставались на своих местах, выполняя чисто
технические обязанности.
"Франс* . сопровождала канонерская лодка
"Эско’\ При проходе через Дарданеллы за броне¬
носцем неотступно следовал миноносец "363", ко¬
мандир которого отдал бессмысленный приказ при¬
готовиться к торпедной атаке.
На протяжении всего пути полным хозяином на
броненосце оставался экипаж. Бесспорным являет¬
ся и тот факт, что огромная военная машина больше
не использовалась на Черном море против русской
революции.
Корабль был в руках восставших с 19 апреля по
И мая 1919 года, то есть до того момента, когда,
находясь уже в Бизерте, члены экипажа получили
наконец долгожданные отпуска. Но двадцать три
матроса в тот же день, 11 мая, были арестованы и
предстали в октябре 1919 года перед судом воен¬
ного трибунала вместе с их десятью товарищами,
срочно отозванными из отпусков.
После того как броненосец "Франс" покинул
Севастополь, все до единого экипажи добились
ухода своих кораблей из Черного моря.
По странному совпадению "Франс" был именно
тем кораблем, который 27 июля 1914 года доставил
в Петроград, а затем в Дюнкерк президента респуб¬
лики Пуанкаре во время его последнего вояжа с
целью подготовки войны.
29 апреля после шестидневного плавания броне¬
носец "Франс", сопровождаемый канонеркой "Эс-
112

ко”, прибыл в Бизерту. Он пересек канал, вошел в
залив и стал на якорь. Разнесся слух, что корабль
останется в карантине; это никого не удивило,
поскольку такой порядок соблюдался после каждо¬
го возвращения из плавания.
Но вдруг командир вызвал к себе Вийлемена и
заявил:
— Получен приказ адмирала: весь экипаж на¬
правляется в крепость.
Вийлемен ответил:
— До сих пор, командир, я призывал к спокой¬
ствию. Теперь я буду призывать к решительным
действиям.
Он действительно приказал артиллеристам заря¬
дить 305-миллиметровые башенные орудия, а также
орудия 140-миллиметрового калибра и приготовить¬
ся к стрельбе по крепостным укреплениям и всем
кораблям, которые приблизятся к броненосцу.
Обеспокоенный этими приготовлениями, коман¬
дир сообщил делегатам, что броненосец по-прежне¬
му остается в карантине.
3 мая рядом с графиком дежурств было выве¬
шено объявление о том, что за отпускниками придет
крейсер. Экипаж отреагировал мгновенно и бурно.
Матросы старших возрастов ожидали не отпусков, а
демобилизации. Кто помоложе, требовал гарантий
от репрессий. В кубрике поднялся невероятный
шум и гвалт. Юре сорвал объявление и мелом
написал на доске: ”Срочно! Вечером на баке состо¬
ится собрание экипажа”. Мичман Фришмен хотел
стереть эту надпись, но кто-то ударил его кулаком,
он пошатнулся и вышел из помещения. Юре восста¬
новил написанное. Крики усилились, раздалось пе¬
ние ”Интернационала”.
Командир снова вызвал к себе Вийлемена.
После короткого объяснения матрос направился в
кубрик, куда пошли Фришмен, Морлаас и Котта. На
доске объявлений Вийлемен написал: ”До отъезда
отпускников все будет улажено. Поэтому никто не
8 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро
113

должен волноваться. Командир”. Делегат стер сло¬
ва, написанные Юре. Некоторые матросы стали
протестовать. Их поддержал один мичман, напом¬
нивший, что броненосец, как говорилось раньше,
должен отправиться в Тулон, где экипаж будет
ожидать решения правительства и прибытия на борт
делегации социалистов из города. Тогда Вийлемен
сообщил, что в Бизерте на броненосец прибудет
комиссия по расследованию, и каждый без помех
может побеседовать с ней. Эта весть успокоила
экипаж.
4 мая на корабль прибыла обещанная комиссия
во главе с контр-адмиралом Бартом. В нее входили
несколько морских офицеров, в том числе коман¬
дир броненосца ”Кондорсе” капитан первого ранга
Томин.
Членов экипажа вызывали для беседы по одно¬
му, соблюдая очередность: сначала шли представи¬
тели командования, потом боцманы и их помощ¬
ники и наконец матросы. Адмирал предупредил, что
матросы могут чувствовать себя совершенно сво¬
бодно и безбоязненно говорить всю правду. Разго¬
вор проходил с глазу на глаз. Один офицер вел
протокол и записывал жалобы. Они разнообразием
не отличались: плохое питание, чрезмерно строгая
дисциплина, отсутствие отпусков, неоправданно
частый осмотр одежды, хотя износившиеся вещи не
заменялись; матросы старших возрастов говорили,
что их давно полагалось демобилизовать. Опрос
продолжался шесть дней и закончился вечером
9 мая.
В докладе контр-адмирала Барта1 подчеркива¬
лась слабость командования и положительное влия¬
ние на экипаж делегатов, которые постоянно призы¬
вали матросов к спокойствию и выполнению поло¬
женных работ. Благодаря их руководству экипаж
не допускал актов саботажа и насилия. Ничто не
* См.: Документы, стр. 208-209.
114

свидетельствовало о том, что восстание готовилось
заранее.
В докладе отмечалось, что большевистская про¬
паганда, несомненно, велась, но ей способствовала
чрезвычайная обстановка, сложившаяся на ко¬
раблях. Сам факт их длительного пребывания на
Черном море после подписания перемирия действо¬
вал на экипажи угнетающе. Этой депрессией, гово¬
рилось в докладе, воспользовалась кучка ”негодя-
ев”, поддержанная сотней матросов, тогда как
другие, одержимые идеей возвращения во Францию,
вели себя пассивно, а некоторые, видимо, вообще
ни о чем не помышляли.
В докладе содержались следующие выводы:
1. Достаточно ясные и настоятельные причины
требовали, особенно после выхода в Черное море,
более тесного контакта между командованием и
экипажем.
2. Другие, более многочисленные и непосред¬
ственные причины позволяют констатировать, что
старший помощник и помощник командира ко¬
рабля не проявили при исполнении своих обязан¬
ностей требуемых способностей и умения. Внушив
себе мысль о большевистской опасности, они плохо
представляли действительное положение вещей.
3. Капитан-лейтенант Бе де Берк оказался недо¬
статочно энергичным. Состоявший под его началом
персонал электриков больше всех на корабле был
заражен самыми пагубными мыслями.
4. Следует подчеркнуть инертное поведение
унтер-офицерского состава и особенно помощников
боцманов; забаррикадировавшись в своих помеще¬
ниях, они оказались недоступными как для коман¬
дира корабля, так и для восставших. (В качестве
меры наказания комиссия предлагала разжалова¬
ние.)
5. Все четыре делегата не принимали участия в
организации восстания; их фамилии выдвинул эки¬
паж, и они оказывали на него благотворное влия¬
8*
115

ние. Против них не выдвигается никаких обвине¬
ний.
Предложение о наказании восставших сводилось
к отправке двадцати трех матросов в специальные
подразделения1.
Кроме того, в докладе рекомендовалось демоби¬
лизовать матросов с 9-го по 14-й класс включитель¬
но и предоставить длительные отпуска всем рядо-
• вым, прослужившим на корабле больше восем¬
надцати месяцев.
10 мая, на другой день после опросов, командир
броненосца Робез-Пагийон объявил об уходе в со¬
рокапятидневный отпуск почти всего экипажа. На
корабле было оставлено только около сотни матро¬
сов для его обслуживания. Но в действительности
командир получил правительственную телеграмму с
предписанием арестовать ”зачинщиков”. Отъезд
отпускников, которым надлежало перейти на крей¬
сер ”Жюль-Ферри”, должен был состояться днем
11 мая.
В ожидании отправки автор этих строк Jle Рамей
стоял на палубе броненосца и держал записку с
разрешением находиться сорок пять суток в от¬
пуске и использовать сверх того восемь дней отсроч¬
ки. В этот момент к нему подошел старшина и
сообщил, что его хочет видеть командир электриков
Бе де Берк. Подумав, что его могут попросить
остаться обслуживать броненосец, Ле Рамей решил
отказаться от этого предложения. Но появившийся
Бе де Берк сказал: ”Ты нужен не мне. Тебя хочет
видеть помощник командира корабля”,— и прово¬
дил Ле Рамея к нему.
Разговор был коротким.
Помощник командира:
”Сообщаю, что вы вместе с другими нарушите¬
лями дисциплины понесете наказание”.
Ле Рамей: ”Что? Ничего не понимаю”.
1 Имеются в виду дисциплинарные батальоны в Кальви.
116

Помощник командира: ”Хорошо. Ступайте!”
Jle Рамей увидел, как из кают-компании вышли
офицеры и боцманы с револьверами в руках и
образовали коридор из двух шеренг вплоть до
выхода на наружный трап, где стояло буксирное
судно; оно и приняло на борт двадцать три ”зачин-
щика”.
После высадки на набережной их окружил взвод
восьмого стрелкового полка и отвел в свою казарму.
На броненосце ”Франс” отпускники находились
в полном сборе. Помощник командира Готье де
Кермоаль вызвал к себе четырех делегатов: Вийле¬
мена, Дублье, Нотта и Дюпора,— заверив, что у них
нет оснований для беспокойства, он попросил ”не
рассказывать во Франции о событиях на Чер¬
ном море”.
Кермоаль поклялся, что против них не будет
возбуждено судебное дело. В доказательство он
показал документ, подписанный командиром Ро¬
бе зом-Пагийо ном и им самим.
Крейсер ”Жюль-Ферри” отошел в пять часов
вечера. В Тулоне пассажиров высадили не у пятого
причала, как обычно, а в отдаленном месте огромно¬
го порта, где они сели в поезд.
Отпускники с ”Франс” не скупились на подроб¬
ности и по всей стране разнесли весть о событиях,
разыгравшихся на Черном море. Сначала их разго¬
воры слышали только в поезде, потом в тех местах,
куда они направились отдыхать. Люди верили в
справедливость их дела.
Это успешное выступление не осталось без
последствий. Восстание перекинулось во Францию,
охватив многие воинские части и корабли.
С теми двадцатью тремя матросами, которые
сидели в казарме восьмого тунисского стрелкового
полка, обращались неплохо и кормили их довольно
прилично.
Что же касается делегатов, то, несмотря на
письменные заверения командования, они были ото¬
117

званы из отпусков, арестованы и помещены в ту
самую казарму, где находились их товарищи.
Постепенно из отпусков отзывали и многих
других матросов; всех их посадили в морскую
тюрьму в Тулоне.
25 и 26 июня в казарму Жапи прибыла новая
партия арестованных — матросы с броненосца "Воль¬
тер”. Подняв восстание, они отказались участ¬
вовать в боевых действиях на Черном море, но
попались в ловушку. Их арестовали поодиночке под
разными предлогами и отвезли в тюремные казема¬
ты при казарме Жапи; там они встретились с
матросами с броненосца ”Франс”, которых спустя
некоторое время перевели в казарму Фарр, находив¬
шуюся тоже в Бизерте.
14 августа им снова сказали, что они поедут в
отпуска, но при выходе из казармы их окружили
солдаты стрелкового батальона и погрузили на
транспортное судно "Турвиль”; на палубе воору¬
женные помощники боцманов надели на них наруч¬
ники и заставили спуститься в трюм; у входа
поставили часовых.
16 августа судно прибыло в Тулон; в ожидании
суда военного трибунала узников с броненосца
”Франс” тотчас же перевели в морскую тюрьму.
Рассказывая о судебном процессе, продолжав¬
шемся десять дней, я буду в основном придержи¬
ваться моего сообщения о дебатах, опубликован¬
ного в газете ”Пти Вар” за период с 29 сентября по
8 октября 1919 года.
Осужденных матросов лишили воинских званий
и отправили для отбытия наказания в различные
места заключения во Франции.
Разжалованные, но по той или иной причине не
отбывшие до конца положенного срока по выходе
из заключения или после амнистии зачислялись в
специальные армейские подразделения; некоторые
из них пополняли пехотные батальоны в Африке.
118

Чтобы вырвать несчастных из застенков, демоби¬
лизованные моряки образовали Комитет защиты
моряков. Он развил бурную деятельность, стремясь
привлечь к этому делу общественность страны.
Активную роль в нем играли бывшие участники
восстания на броненосце ”Франс”: Гриньон (стал
секретарем Комитета), Венсигерра, Каглиоти, Лог,
Шентрон, Франкер и другие. Все эти люди занима¬
лись повседневными делами, но свободное время
целиком посвящали борьбе за амнистию и осво¬
бождение томившихся в заключении матросов.
В Париже в часы досуга они становились порой
уличными певцами, выступали с речами на собра¬
ниях. Пожертвования и сборы за выступления при¬
носили средства для поездок в провинцию.
Комитет защиты моряков не раз обращался за
поддержкой к видным общественным деятелям.
Так, в 1920 году в зале Ваграм известный ученый
Ланжевен1 выступил с речью, в которой прославлял
восстание моряков на Черном море. Кампания в
защиту восставших приняла широкий размах и с
каждым днем становилась все более популярной.
Она подняла на ноги всю Францию.
Настойчивая деятельность Комитета нарушила
1 Поль Ланжевен (1872-1946) - выдающийся фран¬
цузский физик, общественный деятель, член Парижской
Академии наук (с 1934 года), почетный член Академии
наук СССР (с 1929 года). В 1917-1922 годах выступал за
признание Францией Советской России, против интервенции
и в защиту восставших моряков. В 1935-1938 годах - ак¬
тивный сторонник Народного фронта. В 1940 году высту¬
пал на суде военного трибунала в защиту 44 депутатов-ком-
мунистов. Был арестован немецко-фашистскими оккупан¬
тами и с помощью участников Сопротивления бежал в
Швейцарию. В сентябре 1944 года вступил в ряды Француз¬
ской компартии. Председатель общества "Франция -
СССР" (1946 год). (См.: Документы, стр. 253).- Прим.
ред.
11Q

заговор молчания, созданный тогдашним правитель¬
ством вокруг русской революции и в связи с
отказом солдат и матросов сражаться против нее.
Честные парламентарии начали кампанию за
предоставление осужденным морякам амнистии. За
объявление амнистии и освобождение восставших
моряков выступили коммунисты Поль Вайян-
Кутюрье и Марсель Кашен; республиканец-социа¬
лист Пьер Рамей; радикал Виктор Дальбез; социа¬
лист Гуд и даже адмирал Гепратт — католик и
депутат от Финистера.
В 1920 году состоялось решение о частичной
амнистии, из военной тюрьмы вышли те, кто по
приговору суда не был лишен воинских званий.
В мае 1921 года — новая частичная амнистия:
освободили около пятидесяти матросов, а осталь¬
ным сократили сроки наказания.
В июле 1922 года в соответствии с законом об
амнистии на свободу вышли все заключенные —
участники восстания на Черном море.
Только А. Марти оставался в заключении до
июля 1923 года. Но за годы, с 1921 по 1923, он
сорок два раза избирался на открытых выборах в
различные органы.
Мы, бывшие участники восстания на Черном
море, горды тем, что в меру своих сил защищали
интересы рабочего класса и народа Франции. Мы
гордимся той похвалой, с какой Ленин отозвался о
нашей помощи молодой республике Советов. 6 но¬
ября 1920 года, в третью годовщину Октября, он
сказал:
”... рабочие и крестьяне во всех странах не хотят
воевать против нас, потому что герои-моряки оказа¬
лись не только у нас, в Кронштадте, но нашлись и у
них. Имена моряков, которые были в нашем Чер¬
ном море, связаны во всей Франции с воспоминани¬
ем о русской революции; французские рабочие
знают, что те, кто отбывает теперь каторгу во
Франции, подняли восстание в Черном море, не
120

желая быть палачами русских рабочих и крестьян.
Вот почему теперь ослаблена Антанта, вот почему
мы спокойно говорим, что в международном отно¬
шении мы обеспечены”1.
Мы горды тем, что после Парижской Коммуны
1871 года мы были первыми французами, которым
довелось осуществить на практике пролетарский
интернационализм.
1 В.И. Ленин. Полн. собр. соч., т. 42, стр. 4.

ПЬЕР ВОТТЕРО
ВОССТАНИЕ НА
БРОНЕНОСЦЕ "ВОЛЬТЕР”
В ИЮНЕ 1919 ГОДА
Вы думаете, что я стал моряком по призванию?
Ничуть не бывало; хотя, как коренной марселец, с
малых лет был с морем на ты.
Дорогу в море передо мной открыл отец. Во
время первой мировой войны его мобилизовали и
послали на передовую сразу же после начала воен¬
ных действий. Невыразимые страдания окопной
жизни оставили в его душе столь тяжкий след, что
он пожелал для своего сына менее жестокой судь¬
бы. Ему казалось, что жизнь милостивее отнесется к
сыну, если он наденет тельняшку. Чтобы попасть в
матросы, надо было обязательно приобрести полу¬
торагодичный военный стаж, и я по его совету
досрочно поступил на военную службу.
И вот 15 сентября 1916 года, когда мне только
что минуло восемнадцать лет, я явился на сборный
пункт флотских экипажей в Тулоне, чтобы начать
положенную в то время трехлетнюю службу.
Месяц спустя, а точнее, 16 октября, я вступил на
борт броненосца ”Бретань”, который через два дня
взял курс на Корфу, чтобы соединиться с первой и
второй эскадрами.
Прошел год, и я приобрел на этом корабле
специальность рулевого. В мою обязанность входи¬
ла передача различных сообщений.
25 сентября 1917 года меня перевели на миноно¬
сец ”Карабинье”, который сопровождал транспорт¬
ные суда с войсками из Таранто (Италия) в грече¬
U2

ский порт Итея, отведенный командованием для
высадки союзных войск.
В феврале 1918 года во время одного такого
эскортного похода мы подорвались на мине. По
счастливой случайности мне удалось спастись, и
вскоре я был переведен на старый дредноут ’Тен-
рих IV”, служивший французской плавучей базой в
порту Таранто.
Через три недели я начал новую жизнь рулевым
на торговом судне ”Тимгад”, приписанном к мар¬
сельскому порту. Судно принадлежало Генеральной
трансатлантической компании и использовалось для
перевозки войск, но экипаж на нем, кроме рулевых
и канониров, состоял из вольнонаемных.
От офицеров и солдат, прибывавших с Восточно¬
го фронта — большей частью раненых,— мы и узнали
о грандиозных событиях, которые потрясли Россию:
о Февральской революции 1917 года и о Великой
Октябрьской революции.
Эти события членами экипажа оценивались по-
разному. Одни защищали русских революционеров:
кто глубоко симпатизируя им, кто просто горячо
желая как можно скорее вернуться во Францию.
Другие, менее сознательные, проявляли безразли¬
чие, больше думая о своей личной выгоде: как бы
скомбинировать что-нибудь по мелочам, совершить
какой-нибудь небольшой товарообмен между ”Тим-
гадом” и портом.
Потом И ноября 1918 года заключили переми¬
рие. Но огромная радость вскоре сменилась горь¬
ким разочарованием. Транспортные суда с войска¬
ми все подходили и подходили, вызывая возмуще¬
ние у их экипажей. Обеспокоенные солдаты
французских и колониальных войск роптали и гово¬
рили: ”3ачем все это? Зачем? Ведь подписано пере¬
мирие!”
В январе 1919 года прибывшие из Итеи военно¬
служащие принесли весть, что борьба продолжа¬
ется... но против революционной России. Так вот,
m

оказывается, где собака зарыта! Вот ответ на мучи¬
тельный вопрос! Нам рассказали о вспыхнувших
восстаниях среди французских и даже сенегальских
солдат.
Я плавал на ”Тимгаде” до 15 марта 1919 года; в
тот день меня вернули на дредноут ’Тенрих IV”. А
что касается ”Тимгада”, то его экипаж стал выра¬
жать недовольство, и судно отправили во Францию.
Наконец-то мне предоставили первый месячный
отпуск. 8 апреля 1919 года я отправился из Таранто
в свой порт приписки Марсель, но попал туда лишь
через четверо суток, так трудно тогда было куда-
нибудь добраться.
Я увидел страшное возбуждение в городе. Мой
отец внимательно следил за политической жизнью и
читал передовую по тому времени газету Пьера
Бризона ”Ля Ваг”. До войны он был заядлым
чтецом ”Гер сосиаль” Гюстава Эрве1. Но уже тогда
читал и ”Юманите”, которая впоследствии сделалась
его повседневной газетой... А этот Эрве, мгновенно
перекрасившись в августе 1914 года, стал без всяко¬
го стеснения ”благославлять то, что подвергал ана¬
феме”.
С большой радостью мы с отцом присутствовали
на грандиозной демонстрации, состоявшейся 1 мая
1919 года. Шли синдикалисты, социалисты, анар¬
хисты — все вместе под общими лозунгами:
Немедленное предоставление восьмичасового ра¬
бочего дня!
Заработная плата должна соответствовать стои¬
мости жизни!
Работа для всех!
Поддержка русской революции!
Плакат с последним лозунгом я видел впервые.
* Гюстав Эрве - французский социалист, в 1906 году
основал газету « La Guerre sociale »("Социальная война”).
После Октябрьской революции резко выступал против
Советской России и большевиков. - Прим. ред.
124

Спустя несколько дней состоялась еще одна
такая же мощная демонстрация недавно демобили¬
зованных военнослужащих. Надев военную форму,
солдаты, матросы и даже офицеры, обнявшись по-
братски, несли знамя (тогда оно было красным)
Республиканской ассоциации бывших участников
войны, основанной Барбюсом, Вайяном-Кутюрье и
Лефевром1.
Нетрудно представить испуг и бешенство архи-
реакционной марсельской буржуазии.
К сожалению, мы тогда еще не являлись органи¬
зованной силой. Наиболее сознательные среди нас
поддерживали русскую революцию, но выступали
слишком робко.
Пришлось дожидаться создания Французской
коммунистической партии на съезде в Туре в
1920 году,когда мы в конце концов освободились от
беспомощного реформизма. Марсель Кашен и неко¬
торые другие осознали долг, возложенный на бор¬
цов за социализм.
Отпуск кончался, и я отправился на пятый
сборный пункт в Тулон с надеждой, что пробуду
еще четыре месяца на свободе. По крайней мере, я
так думал... Ведь голова у меня раскалывалась от
разговоров с отцом, от собраний и демонстраций, в
которых я участвовал!
На сборном пункте дикая неразбериха! Промед¬
ление с демобилизацией выводило из себя боль¬
шинство резервистов. Настроение у них падало еще
и от того, что солдаты сухопутных войск возвраща¬
лись домой в более короткие сроки. Почему такая
\ Раймон Лефевр - французский писатель, обществен¬
ный деятель, левый социалист. Вернувшись с первой миро¬
вой войны вместе с А. Барбюсом и П. Вайяном-Кутюрье
участвовал в создании Республиканской ассоциации быв¬
ших участников войны и прогрессивной организации интел¬
лигенции "Кларте”, вел борьбу за присоединение к Комин¬
терну. - Прим. ред.
125

дискриминация? Причину понять было нетрудно:
французская буржуазия готовила интервенцию
против Советской России, поэтому ей до зарезу
нужны были матросы для перевозки войск.
И поскольку резервисты, собираясь группами,
громогласно требовали демобилизации, офицеры
сочли, что нам лучше не общаться: так будет
безопаснее.
И вот спустя три дня, 13 мая 1919 года, меня,
как опытного рулевого, срочно доставили на броне¬
носец "Верите”, стоявший на якоре на рейде в
Тулоне.
В наши обязанности входило обслуживание и
уборка корабля, где после отъезда резервистов
оставалась лишь половина экипажа. Все, кроме
вахтенных, каждый день могли сходить на твердую
землю, как тогда говорили моряки.
21 мая на рейд в Тулон прибыл броненосец
”Прованс”, но я не помню откуда.
В это время рабочие мастерских и верфей
Ля-Сейн и Тулонского арсенала, бастовавшие не¬
сколько дней, организовали грандиозную демон¬
страцию. По улицам города прошли примкнувшие к
ней солдаты и матросы. Вы, конечно, догадываетесь,
что, имея увольнительную, я тоже был среди мани¬
фестантов, которые продвигались к площади Мар¬
ше, где состоялся митинг.
Неожиданно пронесся слух, что на грот-мачте
броненосца ”Прованс” подняли красный флаг, а на
корме корабля оставался трехцветный французский
флаг. Все это произошло 10 июня 1919 года.
Какой невыразимый восторг охватил тогда
толпу! С каким подъемом пели ”Интернационал”,
"Карманьолу”, "Песню 17-го полка”!
Морская полиция, возглавляемая адмиралом,
была полностью деморализована этим всеобщим
выступлением.
К сожалению, отсутствие единой революционной
партии, правильно оценивающей обстановку, кото¬
126

рый уже раз обернулось против нас. Образованных
среди нас было не так много. Не к Реноделю
же — депутату от Вара — обращаться за помощью и
содействием!
Офицеры тщетно старались скрыть правду о
событиях в России, где в октябре 1917 года больше¬
вики во главе с Лениным одержали победу над
буржуазией и правительством Керенского, оказав¬
шегося у власти в феврале 1917 года. Командование
изменило состав экипажей большинства военных
кораблей и некоторые из них даже удалило из
Тулона.
Мы с волнением узнали, что на броненосце
”Франс”, который прибыл с Черного моря, матросы
держали офицеров под арестом во время перехода в
Бизерту. Только командир получил разрешение
свободно заниматься своими делами. По прибытии
корабль был полностью обезоружен, а экипаж в
срочном порядке отправлен в отпуск. Поэтому на
флоте не сразу узнали о причинах преждевремен¬
ного возвращения броненосца. По крайней мере так
думало командование...
И вот меня снова посылают на другой корабль.
11 июня 1919 года я распрощался с ”Верите” и на
каботажном судне ”Жюрьен-де-ля-Гравьер” добрал¬
ся до Бизерты, где находилось мое новое место
службы — броненосец” Вольтер”.
Когда я покидал Тулон, меня предупредили, что
в качестве связного буду находиться при штабе
контр-адмирала Маржери — командира эскадры.
Значит, наш корабль — флагманский.
Во время этого короткого плавания я познако¬
мился с несколькими моряками, списанными с
броненосца ”Франс”, которые возвращались из
кратковременного отпуска. Особенно запомнился
Докро из Йера, рассказавший мне, как их корабль
разоружили по возвращении из Черного моря.
Правительство обязало командование придержи¬
ваться следующей тактики: сначала всех матросов
127

следовало отправить в отпуск, чтобы разъединить,
потом, по возвращении, рассеять по различным пор¬
там и кораблям и, наконец, арестовать ’'зачинщиков’\
Но оружие, которым воспользовалось прави¬
тельство, оказалось обоюдоострым. Ведь именно
хорошо осведомленные матросы распространяли
мало известную во Франции правду о революции в
России.
Не сомневайтесь, их слова не проходили мимо
моих ушей. Я упивался рассказами, но, к сожале¬
нию, не извлек никакого опыта из выпавших на
долю этих людей испытаний; поэтому позже мы
попались в ту же примитивную ловушку, какая
была расставлена и для них.
Матросы показали мне хранимую как святыню
русскую листовку. Я старательно переписал ее. Вот
что в ней говорилось:
"Солдаты, французские матросы,
Помните свою историю, историю революции
1789—1793 годов, память о ней вы бережно храните
в ваших батальонах, на борту ваших кораблей — это
трехцветное знамя, рожденное французской револю¬
цией 1789 года, это знаменитый революционный
гимн ”Марсельеза”, ставший гимном всей француз¬
ской нации.
Помните революцию 1830 года.
Помните революцию 1848 года.
Помните восстание лионских ткачей.
Помните Парижскую Коммуну, которую мы
хотим иметь у себя, мы — потомки парижских ком¬
мунаров, их внуки и наследники.
Не стреляйте в своих русских братьев!
Да здравствует пролетарская революция в
России!
Военно-революционный комитет’*!.
1 Пьер Воттеро, видимо, цитирует конспективное изло¬
жение данного текста. - Прим. ред.
128

Это, видимо, была одна из многочисленных
листовок, изданных под руководством обосновав¬
шейся в России французской преподавательницы
Жанны Лябурб, которую белые и французские офи¬
церы расстреляли в Одессе.
Докро — я уже упоминал о нем — рассказывал
мне о своей встрече с Лябурб.
Сразу же по прибытии на броненосец ”Вольтер”
я узнал, что корабль уже два дня стоит под погруз¬
кой орудий и боеприпасов, а рядом у причалов были
шаланды с углем.
Отплытие не за горами. Но куда? Опять, черт
возьми, в это Черное море! Уж не понадобилось ли
пополнить ослабленную эскадру, и в первую очередь
заменить ”Франс” — мятежный корабль?
Наши догадки подтвердились; об этом сказал
сам адмирал в своей речи, которая не произвела
почти никакого впечатления, но к ней я еще вер¬
нусь.
Вскоре я обнаружил, что на борту ”Вольтера”
велась подпольная пропаганда. Листовки и объявле¬
ния расклеивались и распространялись в таких мес¬
тах, куда ходили все, например в гальюнах. Там я
увидел высказывания Клемансо против Парижской
Коммуны, фотографии из газеты ”Ля Ваг”, различ¬
ные требования, среди которых главное — ”Высту-
пать против военного вмешательства Франции в дела
революционной России”.
Конечно, все это я жадно впитывал в себя!
Прибыв 12 июня 1919 года на ”Вольтер”, я, если
можно так сказать, получил шанс вновь встретиться
с друзьями из Марселя — с ”Бретани” и ’Тенри-
ха IV”. Они, разумеется, интересовались жизнью во
Франции, спрашивали, что происходит в Тулоне и
вообще в стране. Я, конечно, подробно рассказал
им обо всем, что мне довелось узнать во время
короткого перехода из Тулона в Бизерту, сообщил
о разговорах с матросами, служившими на ”Франс”,
показал приведенную выше копию листовки.
9 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро
129

На следующий день, 13 июня 1919 года, на палу¬
бе появились выведенные суриком слова:
”Мы слабее других, потому что стоим на коле¬
нях. Поднимайтесь, объединяйтесь, и мы станем
сильнее всех. Боритесь против необъявленной вой¬
ны с русской революцией, которую нам хотят
навязать”.
15 июня 1919 года контр-адмирал Маржери офи¬
циально взял на себя командование броненосцем
"Вольтер”. Он собрал экипаж... С какой бы вы
думали целью? Чтобы объявить ему, что броненосец
отправляется на восток представлять интересы
Франции и заменить вернувшихся или находящихся
на пути в Тулон матросов.
Тут была полная ясность. Это циничное заявле¬
ние вызвало ропот, который, все усиливаясь, выр¬
вался наружу. Под улюлюканье экипажа храбрый
адмирал мгновенно исчез.
Спустившись на набережную, он забрался в ожи¬
давший его автомобиль. На борту матросы кричали:
”Демобилизация! Хотим в Тулон! Прекратить войну
против революционной России! Свободу томящимся
в тюрьмах матросам с броненосца "Франс”!”
Несколько минут спустя кто-то написал красной
краской объявление: "Сегодня в семь вечера все
на бак!"
Когда в назначенное время, как обычно, горнист
сыграл сбор, весь экипаж, за исключением каких-
нибудь тридцати человек, явился в указанное место.
Нас пришло примерно сотен восемь. Запели "Интер¬
национал”, потом "Карманьолу”, "Песню Пропол¬
ка”, ставшую гимном во время кампании за осво¬
бождение матросов, проводившейся Комитетом
защиты моряков, восставших на Черном море,
который заседал в помещениях кооператива "Ля
фамий нувель".
Да простят мне одно замечание в адрес нашей
"Марсельезы”, унаследованной, между прочим, с
1792 года. В тот момент, о котором идет речь, я был
130

слишком молод; политически мы еще не созрели, и
”Марсельеза”— а она должна была сделать из нас
Морисов Торезов — казалась нам песней могу¬
щественной французской буржуазии.
Вахтенный офицер, капитан-лейтенант Лекок,
решил вмешаться и отдать приказание, но его никто
не слушал. Ему не дали говорить. Тогда он привел
помощника командира, капитана второго ранга. И
это не помогло. Мы все равно его не слушали. Все
яростно, беспорядочно кричали, не договорившись
ни о чем заранее. Но общее требование было одно:
экипаж хотел видеть командира или адмирала, пото¬
му крики становились все настойчивее.
Эта стихийная демонстрация продолжалась уже
три четверти часа, когда наконец появился коман¬
дир корабля капитан первого ранга барон Стабен-
рак, только что вернувшийся из города. Первым
делом он посоветовал нам отправляться на положен¬
ные места. Потом, видя бессмысленность угроз,
переменил позицию и смягчил тон. Наконец, задал
вопрос, который напрашивался сам собой: ”Чегоже
вы хотите?”
Поскольку оглушительный шум продолжался,
он добавил: ”Не говорите все сразу. Пусть выйдут
вперед трое или четверо и скажут мне, в чем дело”.
На первый взгляд это было разумное требова¬
ние. Меня тогда удивило и разочаровало упорное
молчание тех, кто расклеивал листовки и составлял
воззвание. Разве не настал подходящий момент
объясниться?
Впоследствии я много думал об этом и понял,
что их молчание было не столь уж предосудитель¬
ным, как мне показалось; вскоре мы могли убе¬
диться, что боязнь расставленной ловушки с целью
быстро убрать зачинщиков являлась далеко не фан¬
тазией.
На обращение командира никто не отозвался.
Мы все еще продолжали беспорядочно кричать.
Разговор в таких условиях оказался невозможным,
131

и командир удалился. Некоторые из нас решили
быть начеку и, неся обычные вахты, время от
времени обходили корабль. Мы не спали всю ночь и
были готовы ко всяким случайностям: мало ли что
вздумается находившимся на борту офицерам?
Утром решили снова собраться на том же месте,
перед тем как пойдут обычные работы. На этот раз
речь шла не только о демонстрации протеста, но и о
выборах делегатов, которые могли бы изложить
наши требования командиру.
Чтобы обезопасить себя, мы попросили товари¬
щей подежурить по очереди в помещениях, где
хранились винтовки, и у погребов с боеприпасами,
так как наши враги могли в любой момент предпри¬
нять какую-нибудь дерзкую выходку.
С этим было улажено, и на следующий день,
17 июня 1919 года, все собрались на баке броненосца
"Вольтер” для выборов делегатов.
Появился встревоженный командир и стал при¬
зывать нас приступить к работам. Сначала он угро¬
жал, потом уговаривал, умолял и наконец пустил
слезу, иезуит. Но все безрезультатно. Тогда он
сошел с корабля и направился за указаниями адми¬
ралтейства.
Снова раздалось пение "Интернационала”.
Но надо было действовать по обстановке и
приступить к выборам делегатов. Горько было
видеть, как резервисты, а их на корабле имелось
немало, трусливо жались в сторонку, и только
молодые новобранцы согласились выдвинуть свои
кандидатуры.
Вот их имена:
Лебра, марсовый, 17 лет,
Анри Алкье, кочегар, 20 лет,
Жорж Валле, механик, 20 лет,
Пьер Воттеро, рулевой, 21 год.
Алкье поднялся на кнехт и сказал морякам, что
принимает возложенное на него поручение высту¬
пить перед командиром в качестве делегата экипа-
132

жа, но предупреждает, что возможны аресты. В
заключение он заявил:
— Пока мы вместе, мы должны любой ценой
продолжать борьбу. Пусть вас ничто не пугает.
Победа не за горами. Каждый должен оставаться на
своем посту!
Раздались крики одобрения, и мы вчетвером
пошли к командиру. Нам сказали, что до один¬
надцати утра его не будет. Когда он вернулся,
аджюдан доложил о нашем требовании и нас тут же
приняли. Но он хотел, чтобы мы вошли к команди¬
ру по одному. Наш протест привлек внимание
командира. Выйдя из салона, он милостиво согла¬
сился принять нас вместе. Но проклятый аджюдан
решил тоже туда влезть. По нашей просьбе коман¬
дир все-таки отослал его обратно.
И вот мы остались с глазу на глаз с команди¬
ром... По поручению экипажа мы выдвинули сле¬
дующие требования: отказ от похода на восток;
возвращение броненосца "Вольтер” в Тулон; отказ'
брать на борт оружие и топливо, так как угля
хватит для возвращения в Тулон; немедленная
демобилизация резервистов и матросов, заканчи¬
вающих службу в 1919 году; предоставление матро¬
сам отпусков, в которых им долгое время отказы¬
вали; улучшение питания и создание комиссии по
закупке провианта, назначенной общим собранием
матросов, состав которой должен меняться каждую
неделю; отказ вести войну против революционной
России и последнее — освобождение всех матросов
броненосца "Франс”, арестованных по возвращении
из отпусков за участие в восстании.
Затем Алкье заявил командиру следующее:
1. Матросы не. хотят отправляться на восток,
зная, что в действительности их корабль посылают
на замену броненосца "Франс".
2. Наша страна не находится в состоянии войны с
Россией, поэтому интервенция не должна иметь места;
мы отказываемся сражаться с русской революцией.
133

3. Пусть воюют re, кто развязал войну. Нам в
России нечего защищать, кроме той свободы, за
которую борются русские революционеры,— в этом
мы уверены.
Для молодого двадцатилетнего парня в 1919 го¬
ду это было неплохо, весьма неплохо! Браво Алкье!
Браво Анри! Ум светлый, ясный, убеждения твер¬
дые. Жаль, что его уже нет в живых; он был членом
Французской компартии в Йере до конца жизни,
как и дорогой для меня человек Шампаль — настоя¬
щий борец; он ушел из жизни, вернувшись из
Бухенвальда, где пробыл два года; о нем я расска¬
жу в конце моего повествования. Попал в Бухен-
вальд и Докро.
После этого короткого отступления вернемся к
нашему разговору с командиром. Заканчивая полу¬
торачасовую дискуссию, командир дал понять, что
некоторые требования он мог бы обсудить с нами,
но не уполномочен принимать решение по главному
вопросу: о походе броненосца "Вольтер” на восток
с целью, как он утверждал, в настоящий момент ему
неизвестной; о ней ему сообщат не раньше, чем
корабль выйдет в море.
Мы не поверили, будучи убеждены, что коман¬
дир уже был осведомлен на этот счет.
По его словам, решение зависело от адмирала, ко¬
торый в свою очередь получает директивы от военно-
морского министра, проводящего в жизнь постанов¬
ления правительства, членом которого он является.
В заключение командир обещал направить теле¬
грамму министру и получить от него указания, что
было явной неправдой, так как в порядке подчинен¬
ности он не имед права обходить адмирала, но в
этом я разобрался лишь после ареста.
Поскольку командир казался таким покла¬
дистым, мы изложили ему требования экипажа о
списании с корабля некоторых наиболее рьяных и
наглых офицеров-роялистов, которые грубо обра¬
щались с матросами.
134

Увы, больше того! Можно сказать, мы действи¬
тельно прониклись к нему доверием и готовы были
открыть свои сердца при первой видимости велико¬
душия. Говоря от имени своих товарищей и являясь
их делегатами, мы добавили, что в ожидании ответа
министра (в эту выдумку все поверили) на корабле
будут выполняться самые необходимые работы по
его содержанию и уходу за машинами, но ни в коем
случае не допустим погрузки угля и боеприпасов.
Со всей решительностью мы подчеркнули, что рас¬
поряжения экипажу будут передаваться только че¬
рез нас, и нас должны поставить в известность об
ответе министра. (Какие же мы были все-таки
простаки!)
В половине второго мы вернулись на нижнюю
палубу, где ждали изрядно взволнованные товари¬
щи, и сообщили об объявленном командиру реше¬
нии не грузить оружие и топливо. С этим согласи¬
лись все, дав обещание не производить без нашего
разрешения никаких работ, кроме погрузки необхо¬
димого провианта.
В течение нескольких дней матросы строго при¬
держивались этих инструкций. Но 21 июня 1919 го¬
да произошло чрезвычайное происшествие: один
рулевой сообщил мне, что какой-то боцман накану¬
не вечером вернулся до бесчувствия пьяным и
бормотал что-то бессвязное. Но слышавшие его
поняли, что наш командир составлял список матро¬
сов, которых он хотел арестовать. Фамилиям четы¬
рех делегатов в нем отводились, конечно, самые
почетные места. И подумать только, что мы все еще
верили в его лояльность! Старая лиса, какую злую
шутку он сыграл с нами. Хорошее развлечение для
офицеров в кают-компании!
Что можно сказать в наше оправдание? Прежде
всего мы были очень молоды; мне, самому старше¬
му из четверки, только исполнился двадцать один
год; всем вместе нам было чуть больше трех
четвертей века. Никакой политической подготовь
135

кой, никаким опытом социальных выступлений мы
не обладали. Это тоже недостаток. Ведь когда
началась война, нам было по пятнадцать-шестнадцать
лет; мы в общем-то были брошены на произвол
судьбы, когда наших отцов заставили участвовать в
грандиозной империалистической бойне. И вот те¬
перь, несмотря на большое желание и стремление
убедить экипаж в опасениях, которые возник¬
ли, нам не удалось этого сделать. Да к тому же двое
из нас сами не верили в угрожавшую опасность и
старались успокоить себя.
Четыре дня мы, как жалкие дураки, жили надеж¬
дой на вести от министра. Нас должно бы встрево¬
жить появление роты тунисских стрелков на набе¬
режной, запретившей матросам ходить без пропус¬
ков; их выдавали только офицерам и унтер-офице¬
рам. Таким образом, мы уже были лишены контак¬
тов с внешним миром и практически превратили в
узников корабля.
Ну ладно! Возможно, этого было еще недоста¬
точно, чтобы вызвать беспокойство, так как на
корабле исполнялись только наши распоряжения.
Вся ответственность лежала на четырех делегатах.
На палубе появлялся лишь один офицер, выделен¬
ный командиром, который всегда спрашивал со¬
гласия по каждому вопросу.
Но вот наступил злосчастный пятый день, кото¬
рый уготовил нам неприятный сюрприз: весь эки¬
паж должен был подвергнуться медицинскому
осмотру. От кого исходила эта сенсационная ини¬
циатива? Мы спросили командира. Он ответил, что
решение об осмотре министерство приняло еще до
нашей акции, и потому не счел нужным поставить
нас в известность. Да и у кого может появиться
желание возражать против столь полезного, добавил
он, и всегда гуманного визита врачей?
Намек на министра неприятно резанул слух. По¬
этому не без иронии заметили командиру, что от
Парижа до Бизерты, конечно, далековато, но мы все
136

еще ожидаем пресловутого ответа министра. Это
нисколько не смутило командира. Без тени улыбки
он заявил, что сам с нетерпением ждет.
Мы неодобрительно отозвались о его высокоме¬
рии, некорректном поведении, о том, что не были
поставлены в известность о приказе по поводу
медицинского осмотра; осмелев, добавили, что это
недостойно офицера столь высокого звания и
полагаем, что такого рода факты в будущем не
повторятся. Теперь меня смех разбирает от прояв¬
ленного тогда такта. Но что мы могли поделать в
тот момент, при тех условиях? Мы, у кого от его
слез сердце дрогнуло в первый же день высту¬
пления!
Этот пресловутый визит врачей все же состоял¬
ся; он явился началом крушения нашего движения,
или, как говорят, ”началом конца”.
Нас погубила — я уже об этом говорил не раз —
неопытность перед лицом более зрелого, искушен¬
ного и, если не всегда умного, то, уж во всяком
случае, изворотливого и бессовестного противника,
вдохновляемого дикой классовой ненавистью.
Мы не впервые страдали от отсутствия в стране
организованной революционной партии, способной
поддержать инициативу.
Теперь я абсолютно уверен, что медицинский
осмотр, которому подвергся весь без исключения
экипаж, был уникальным в своем роде. Подобного
прецедента не найдется во всей истории французс¬
кого военно-морского флота, даже в моменты,
когда случались серьезные эпидемии.
Эта формальность уже сама по себе являлась
неожиданностью. Но фактическое положение было
еще более странным: невероятно большое число
матросов было признано больными, и их сразу же
направили в военный госпиталь в Бизерте. Произо¬
шло неслыханное: даже доктор Кнок попал туда!
Подумать только, как это мы до сих пор не
подозревали о своих собственных болезнях! Власти
137

каким-то шестым чувством выявили то, что усколь¬
зало от внимания самих заинтересованных лиц.
Таково было хитроумное, но не очень честное
средство избавиться от строптивых и Зачин¬
щиков”. Вроде бы по случайному совпадению среди
тех, чье здоровье требовало срочной госпитализации,
оказался делегат Жорж Валле.
Было чему удивляться, и мы, оставшиеся три
делегата, естественно, были не удовлетворены та¬
ким поворотом дела и заподозрили что-то неладное.
Мы пытались поделиться своими опасениями с дру¬
гими матросами, но отъезд живого и общительного
Валле затруднил работу по воздействию на экипаж.
И во второй половине этого злосчастного пятого
дня, если мне не изменяет память, корабль покину¬
ло примерно сто пятьдесят ”больных”.
Увы, на флоте проявляется оперативность. Ради
драгоценного здоровья матросов ничего не жаль. А
как обстояло дело с командным составом? Надо
полагать, что он был либо весь абсолютно здоров,
либо его физическому состоянию не придавалось
никакого значения. Всю заботу правительство сосре¬
доточило, оказалось, только на нас... Какая при¬
вилегия!
Мы больше не встретились с нашими Зольны¬
ми”. Увидели лишь Валле несколько дней спустя...
но в дисциплинарном батальоне пятого стрелкового
полка в Бизерте, в казарме Жапи, где очутились и
сами один за другим. К нам подселили двух шпи¬
ков, которых быстро раскусили, после чего их
сначала перевели в карантин, а потом, через четверо
суток, убрали совсем.
Затем настала очередь Гюстава Шампаля из Роан-
на, который после того, как нас забрали, пытался
вновь поднять восстание, но попал туда же, куда и
мы. Расскажу все по порядку, не забегая вперед.
Когда взяли Валле, нас, делегатов, осталось
трое; мы преданно служили поредевшему экипажу.
Но вот наступило 25 июня 1919 года. В тот день я
138

сам добровольно влез в волчью пасть. Об этом стоит
рассказать. Не потому, что я действительно все
время вспоминаю этот роковой день, просто не
могу понять, чем мы были так ослеплены, что
действовали с поразительной наивностью.
После всех событий разве трудно было догадать¬
ся, какие козни готовили против нас? Учитывая
упоминавшееся мною предупреждение того рулево¬
го, который говорил о составлении командиром
пресловутого "черного списка”, наше поведение
было просто необъяснимым. Единственное объясне¬
ние — это простота: мы не могли поверить в столь
неслыханный обман, и со стороны кого — тех, кто
считался нашим начальством.
Так вот, в тот роковой день, 25 июня 1919 года,
начальник штаба, а после того, как адмирал оконча¬
тельно исчез, он стал исполняющим обязанности
командира корабля, вызвал меня к себе и спросил,
согласен ли я доставить в город, в адмиралтейство,
пакет. Он ждал ответа. Я сказал, что это поручение
мне, как делегату экипажа, не подходит, но я могу
посоветоваться с коллегами. А они-то, глупцы, и не
просто глупцы, а трижды глупцы, проявили непрос¬
тительную наивность и дали согласие, порекомендо¬
вав мне воспользоваться случаем, чтобы походить по
городу, установить контакты с рабочими, рассказать
им о наших действиях, сообщить обо всем в газеты.
Их доводы, конечно, имели значение, но, види¬
мо, прежде всего надо было побольше разузнать об
отправке броненосца.
В конце концов я известил офицера о согласии
делегатов. Он вручил мне письмо и пропуск с
разрешением пройти через заслон тунисских стрел¬
ков, круглосуточно дежуривших на набережной.
Если бы я поразмыслил как следует, то понял бы,
что мы уже являлись узниками, так как по собст¬
венной воле не могли покинуть корабль.
Я сошел с корабля, держа пакет, который дол¬
жен был доставить в адмиралтейство, и пропуск.
139

Его значение до меня не дошло, и я решил пройтись
по городу в надежде повстречать кого-нибудь из
рабочих, но до этого мне хотелось выполнить пору¬
чение. Роковой тактический просчет!
В общем, я передал пакет адъютанту адмирала.
Прочитав письмо, тот попросил меня подождать и
стал звонить по телефону; что он говорил, я не мог
разобрать. На каком жаргоне объяснялся он? Потом
я увидел шедшего мне навстречу офицера с двумя
галунами. Позже я узнал, что он служил в
морской жандармерии. ”Следуйте за мной”,— ска¬
зал он. Ничего не подозревая, я пошел за ним,
думая, что мне вручат так называемый ответ адми¬
рала, но, сделав несколько шагов, заметил, что за
нами по пятам шли два жандарма. Мы приблизились
к зданию с камерами для правонарушителей. Я,
конечно, заволновался и спросил лейтенанта, в чем
дело, но тот открыл дверь, впихнул меня внутрь и,
закрывая камеру, сказал с насмешкой: ”Вот и ответ
на доставленное вами письмо.”
Неплохо разыграно, не правда ли?
Здесь уместно уточнить, что офицеры и унтер-
офицеры каждый вечер свободно ходили в город и
распространяли гнусную клевету, будто мы повеси¬
ли трех офицеров на броненосце и поломали маши¬
ны. Об этом обвинении мы узнали от рабочих,
находившихся в казарме, которым удалось подойти
к нам только в день вынесения приговора, когда
ожидалось решение военного трибунала, заседав¬
шего три дня. В тот момент выяснилось также,
почему рабочие сторонились нас: оказывается, они
считали нас уголовниками.
Нам удалось разубедить их; видимо, наша
искренность не вызвала сомнений, и до отправки в
тунисскую тюрьму они старались помогать нам как
морально, так и материально. Большую радость до¬
ставила переправка через них писем родным.
Вот как во все времена ведет себя французская
реакция, когда она хочет сохранить свои приви¬
140

легии: тут и коварство, и ложь, и клевета — все
пускается в ход для достижения цели. Все средства
хороши. Разве не так?
После Валле, арестованного по прибытии в гос¬
питаль, настал мой черед; за решеткой оказался
второй делегат. Двоих оставшихся постигла та же
участь. Их арестовали во время погрузки продо¬
вольствия вместе с неизвестными мне другими
матросами, которые, хотя и не отличались особой
разговорчивостью или хвастовством, все же попа¬
лись на заметку доносчикам.
Мы уже не раз задумывались над тем, какие
опасности возникают, когда нет опыта социальной и
политической борьбы. Одной смелости мало, чтобы
обеспечить успех столь серьезного выступления,— в
этом мы убедились.
Дело кончилось тем, что всех руководителей
одного за другим пересажали за решетку, а осталь¬
ных членов экипажа списали с корабля. Нашего
друга Гюстава Шампаля случайно забыли включить
в "черный список", и он смело пытался снова
поднять восстание, но ему удалось увлечь за собой
всего несколько десятков матросов: других парали¬
зовал страх. После ареста его посадили к нам в
камеру.
На том все и кончилось. Наше выступление было
подавлено. Нас разбили, осудили, и даже весьма
строго,— это факт. И все же я утверждаю, что мы
одержали победу.
Экипаж высадили в Тулоне и заменили ново¬
бранцами. Это тоже факт. Но броненосец "Вольтер”
не осмелились послать в Черное море на замену
"Франс", как предполагалось вначале. И мы не
сражались против русской революции.
Из всех матросов восставших кораблей никто
так жестоко не пострадал, как мы,1 исключая
1 Вот список осужденных матросов с броненосца "Воль¬
тер” (с лишением воинских званий):
141

Фраччиа с броненосца ”Франс”, приговоренного к
пятнадцати годам тюрьмы. Не Пощадили, конечно,
Бадина и Марти с”Протэ”, учитывая особенно то
обстоятельство, что Марти был офицером-механи-
ком.
Члены военного трибунала — а они все являлись
офицерами — утверждали, что нами руководили
переодетые в гражданскую одежду большевистские
вожаки. Какая глупость! Если бы мы действовали
не по собственному разумению, разве бы мы надела¬
ли столько непростительных ошибок?
Никто нами не руководил. У нас на борту
имелись резервисты. Среди них были, конечно, и
люди более опытные, чем мы, но они не стали брать
на себя никакой ответственности. Я, конечно, учи¬
тываю смягчающие обстоятельства, которые гово¬
рят в их пользу: надежда на скорую демобилизацию,
горячее желание вернуться к любимым домашним
очагам... Все это чисто человеческие чувства, но не
очень-то они были дальновидными: без нашего
выступления резервистов отправили бы на Черное
море, о чем намекал адмирал.
Те, кому дали срок, отбывали наказание в
ужасных условиях, о которых молва идет до сих
пор: три года тюрьмы, из них два — в Клерво,
мрачном застенке, на общем положении с уголовни¬
Алкье Анри (возраст 20 лет) - на 20 лет,
Роллан Роже (возраст 20 лет) - на 20 лет,
Валле Жорж (возраст 20 лет) - на 20 лет,
Дюлу Этьен (возраст 17 лет) - на 15 лет,
Шампаль Гюстав (возраст 20 лет) - на 10 лет,
Воттеро Пьер (возраст 21 год) - на 10 лет,
Лебра (возраст 18 лет) - на 5 лет,
Жиан (возраст 20 лет) — на 3 года,
Клеман (возраст 20 лет) — оправдан,
Менье (возраст 20 лет) - оправдан.
Мотивировка: заговор против командования, угрожавший
безопасности корабля.
142

ками. Нас освободили в августе 1922 года благода¬
ря специальной амнистии, принятой парламентом
8 июля.
Я с большим интересом прочитал книгу быв¬
шего узника гитлеровских концлагерей Фернана
Гренье ”Так было”1. Спустя двадцать лет бывших
матросов снова схватили, но поместили по крайней
мере в лагерь для политических. Добавлю, что той
зрелости, какой нам не хватало, они проявили более
чем достаточно. Ясное понимание обстановки и
твердая политическая убежденность помогли им
выдержать выпавшие на их долю тяжкие испытания.
Нам же досталось одно разочарование незрелых
юнцов, отданных на расправу садистам-тюремщи-
кам, которых натравливал на нас начальник тюрь¬
мы, некий Мартен, оставивший самые ужасные
воспоминания.
Но зато мы сохранили веру в правоту своего
дела: наши жертвы не остались напрасными, и мы с
гордостью можем сказать, что защищали Октябрь¬
скую революцию 1917 года.
В ТЮРЬМАХ ФРАНЦУЗСКОЙ
РЕСПУБЛИКИ
(ИЮНЬ 1919 - 1922 ГОДОВ)
После ареста в июне 1919 года мы попали в
дисциплинарные казематы восьмого полка тунис¬
ских стрелков в Бизерте. Два или три дня спустя
появился там и неизвестный мне тогда Гюстав
Шампаль. Его арестовали за попытку организовать
выступление экипажа в нашу защиту.
15 октября 1919 года военно-морской трибунал
в Бизерте, заседавший в казарме, где нас держали в
1 См.: F. G г е n i е г. C’etait ainsi. Editions sociales,
1964.
143

предварительном заключении, вынес приговор.
Выше я говорил о мерах наказания. Тут можно
сказать одно: вся их тяжесть обрушилась на моря¬
ков с "Вольтера”.
После приговора нас отвезли на военном грузо¬
вике в сопровождении кавалерийского эскорта в
тюрьму. Сюда сажали несчастных местных жителей;
французов в ней было мало, и они находились,
конечно, в привилегированном положении.
Мы там пробыли почти шесть месяцев, и каких-
либо особых причин сетовать на режим у нас не
было. Выходить на работу согласились только
Жиан — в контору, и я — в столовую, что позволило
мне помочь улучшить общее питание.
Другие наши товарищи в основном предпочи¬
тали ничем себя не утруждать - решение пагубное,
так как продолжительное безделье совершенно вы¬
бивало их из колеи. Многие накололи себе татуи¬
ровки. Самыми смелыми и дерзкими оказались
Гюстав Шампаль и Жорж Валле, украсившие свои
лбы необычными надписями.
В порядке отступления скажу, что после осво¬
бождения, когда мы находились на сборном пункте
флотских экипажей в Рошфоре, мне удалось зата¬
щить Шампаля к врачу, чтобы попытаться ликвиди¬
ровать содеянную им глупость. Доктор, на мой
взгляд, выполнил совсем неплохо свое обещание
сделать все возможное. От идиотской выходки у
Шампаля остался до самой смерти только длинный
рубец.
Но вернемся к нашему рассказу. В конце марта
1920 года нас перевели в Марсель. Тридцатишести¬
часовой переход в нижнем трюме с закованными
цепью ногами оказался очень мучительным.
Нас ожидал мрачный застенок Сен-ПьерТ
1 Он был потом закрыт, но в 1940 году туда заключали
участников Сопротивления наряду с заново открытым в
Бометт.
144

Первое же знакомство с ним произвело ошелом¬
ляющее впечатление. Нам приказали раздеться дона¬
га, и тюремщик тщательно всех обследовал. Потом
мы были брошены в камеры-клопов ник и, рассчи¬
танные на одного, в которые втиснули по пять
человек. А питание! Собака есть не станет.
Единственное утешение во всех этих бедах - пе¬
чальная радость свидания с моими родителями по
воскресеньям после полудня в общем зале. Но что
это за свидания? Мы стояли за тройной решеткой,
как звери в зоопарке, под надзором стражника,
который отмерял взад и вперед по сто шагов. Все
говорят разом, беспрерывно, поднимается адски
оглушительный шум, от которого дуреет голова.
При первой же встрече отец сообщил, что в
октябре 1919 года образовался Комитет защиты
моряков, восставших на Черном море, который
требовал нашего освобождения. Но рассчитывать на
партию социалистов, особенно в Марселе, с ее про¬
гнившим руководством не приходилось. К счастью,
газеты ”Ля Ваг” и ”Юманите” поддерживали в тот
период (апрель 1920 года) деятельность Комитета.
В нашу пользу велась активная пропаганда. Два
депутата парламента Марсель Кашен и Поль Вайян-
Кутюрье, а также писатель Анри Барбюс подняли по
всей Франции бурную кампанию, чтобы вытащить
нас из тюремных камер. Нельзя забывать и вклад в
это дело ученого Поля Ланжевена.
Легко представить, какая огромная радость
охватила меня, когда я узнал эту ободряющую
новость. Отец, кроме того, сказал, что к нему часто
приходят рабочие-социалисты и вместе с ним посе¬
щают собрания, подчас вопреки желанию своих
руководителей. В том же 1920 году была создана
Французская коммунистическая партия, которая
оказала нам большую помощь. Со своей стороны я
делал все, чтобы ободрить товарищей и вселить в
них надежду.
10 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро
145

У меня сохранились тексты одной песни и лис¬
товки, изданные Комитетом защиты моряков. Я
передал их Марти, и они так и остались у него.
Хорошо еще, что я переписал их и могу теперь
приложить к своему рассказу1. Песня исполнялась
на мотив ”Солдаты 17-го полка”.
Комитет обосновался в Париже на улице Бре¬
тань, в кафе кооператива ”Ля фамий нувель”.
Упомяну лишь фамилии некоторых его членов:
секретарь Гриньон, художник Ларапиди, Кане,
Венсигерра и певица Дамиа, которая выступала на
улицах, чтобы продать текст песни и собрать деньги
на издание листовок и плакатов.
Мне кажется, что Вийлемен и Рикро вначале
сделали много, но после моего освобождения, при¬
знаюсь, ни разу не встречал их в Комитете вплоть до
выхода на свободу Марти в 1923 году.
В марсельской тюрьме Сен-Пьер мы оставались
четыре месяца —до августа 1920 года, что позволи¬
ло мне видеться с родителями, чаще с отцом, так
как мать без конца плакала во время встреч и не
могла говорить, отчего реже посещала тюрьму.
Каждое воскресенье отец передавал мне натель¬
ное белье и немного продуктов через стражника,
которого он подкармливал свежей рыбой (отец был
рыбаком). Через этого же посредника я прсылал
ему свои письма. В одном из них написал отцу, как
можно незаметно передать деньги. Надо было сгово¬
риться с одним приятелем, работавшим на мыло¬
варенном заводе. Решили заложить пятидесяти¬
франковый билет в уголок еще горячего мыла, пока
оно не затвердело в форме. Если бы я получил
посылку с этими деньгами, то смог бы купить
табак, который использовался как разменная моне¬
та, чтобы лучше питаться.
Но вот наступило утро, когда нас без всякого
предупреждения вывезли на полицейском грузови-
1См.: Документы, стр. 265-266. - Прим. ред.
146

ке из тюрьмы Сен-Пьер и, не снимая наручников,
доставили на вокзал Сен-Шарль, где посадили в
тюремный вагон, стоявший в стороне от главных
путей.
Я так и не понял, каким образом распростра¬
нилась весть об этом, но вокруг вагона то и дело
раздавались крики: ”Не унывайте! Мы вас вытащим
из тюрьмы!” К сожалению, мой отец не знал о
нашем поспешном отъезде.
Вагон прицепили к поезду, и мы покатили к
знаменитому застенку Клерво. Это была не поездка,
а сущий ад. Полтора суток сидели мы без сна,
скорчившись на скамейках в двадцать сантиметров
шириной, в наручниках, с цепями на щиколотках.
Но вот мы в Клерво. Там нас ожидала новая,
страшная жизнь. Первая неприятность — аре¬
стантский костюм с номером на рукаве! Мы были
политическими, а не уголовниками и бурно запро¬
тестовали. Пришли старший надзиратель с завхозом
и заявили: одевайте то, что дают; наше белье пойдет
в стирку и в санпропускник на обработку от
насекомых. Что тут поделаешь? Не оставаться же
голыми? Мы ведь только вышли из душа. Это
унизительное одеяние пришлось нам носить до само¬
го освобождения.
Спустя несколько дней узнали, что возле госпи¬
таля имелся тюремный барак для политзаключен¬
ных. Там сидело несколько редакторов известной в
то время газеты ”Бонне руж”. Их обвиняли в
шпионаже; дело вызвало много шума в конце
первой мировой войны, но я об этом почти ничего
не знал.
Тогда мы заявили протест. Нас обещали про¬
вести к начальнику тюрьмы. Но мы предстали перец
целым судилищем, своего рода тюремным трибуна¬
лом, которому поручалось следить за соблюдением
законов, управлявших этим огороженным куском
вселенной. Когда видишь состав такого суда, то все
внимание сосредоточивается на справедливости его
10*
147

решений. "Правонарушители” оказались перед ли¬
цом начальника тюрьмы, завхоза, старшего надзира¬
теля и двух стражников; все надели парадную
форму, белые перчатки — чин чином, — и фарс начал¬
ся. Мы стояли в напряженном ожидании. Начальник
тюрьмы Мартен "приветствовал” нас в своей вступи¬
тельной речи, сказав, что мы уже ознакомились с
дисциплинарными правилами, которые необходимо
соблюдать, и с последствиями, вытекающими из их
нарушения. Он посоветовал нам быть весьма рассу¬
дительными, чтобы пользоваться некоторыми льго¬
тами и ускорить свое освобождение.
Потом он спросил, нет ли у нас замечаний или
личных просьб. Сразу же поднялось несколько рук.
Начальник указал на Шампаля.
— Господин, — начал он.
— Надо говорить господин начальник, — прервал
его старший надзиратель.
— Поскольку вы уже употребили это обращение,
я считаю излишним его повторять, — заметил Шам-
паль и продолжал:
— Мы внимательно выслушали ваши разъясне¬
ния относительно внутреннего распорядка, но мы
попали сюда за политические выступления...
Старший надзиратель снова хотел оборвать Шам¬
паля, однако начальник заявил:
— Продолжайте.
— Восстание французских моряков, которое на¬
чалось на кораблях черноморской эскадры, а затем
охватило военные корабли, находившиеся во Фран¬
ции, вызвано, по существу, нашим отказом сражать¬
ся против русской революции...
Тут надзиратель вновь попробовал вмешаться,
но начальник и на этот раз остановил его.
Шампаль продолжал:
— Мы сидим за этими решетками на положении
политических заключенных. Зачем же напяливать на
нас одежду уголовников? Мы ничего не крали и
никого не убивали. Напротив, хотели покончить с
148

убийством на русской земле. Между прочим, наша
страна не находится в состоянии войны с той
страной. Мы задаем вопрос: по какой причине нас
не поместили в тюремные камеры для политиче¬
ских? И задаем его отнюдь не из презрения к
другим заключенным: нам их жаль от всей души.
Но ведь есть особое отделение для политических
заключенных! Так почему же нас туда не помести¬
ли? Мы имеем больше оснований в нем находиться,
чем те, кто там сейчас. Это — первое, что нас интере¬
сует. Может, у моих товарищей есть и другие
претензии?
Начальник, прикинувшийся овечкой, спросил,
нет ли действительно у кого-нибудь желания выска¬
зать другие замечания. Этот вопрос он задавал
каждому по очереди. Но что мы могли добавить к
столь ясному заявлению, услышанному минутой
назад? Молодец, малыш Шампаль! Был о-то ему
всего около двадцати лет. А как говорил!
Начальник тюрьмы был иного мнения. Он встал,
надел фуражку, расшитую дубовыми листьями, рас¬
считывая, по-видимому, произвести на нас должный
эффект, после чего изрек:
— Сегодня мы с вами находимся не на предвы¬
борном собрании. Здесь все без исключения должны
выполнять законы правительства Французской
Республики. И не нам их обсуждать. Хозяин тут я.
Моя воля — закон. Если вы не будете подчиняться,
пеняйте на себя. Здесь существует правило: в пер¬
вую очередь берегите голову, иначе вынесут ногами
вперед.
Он соизволил признать, что нас не заставят
работать, но если мы потребуем права на труд, то он
будет действовать согласно нашему же принципу:
”Кто не работает, тот не ест”. Конечно, он обязан
выдавать нам тюремную пищу. Но сверх того боль¬
ше ничего не обязан и в случае необходимости
использует свое право запретить нам передачу с
воли посылок и денег. Тем самым мы будем
149

посажены на голодный паек. Лишь позднее мы
узнали, что наши позиции были не столь уже сла¬
быми. Надо было проявить настойчивость, но юри¬
дической подготовки у нас не было. Видя эту
неопытность, он извратил закон и прибег к обману.
Затем с важностью добавил: ”Каждому из вас дадут
текст письма, адресованного мне. Если откажетесь его
подписать, вас посадят в одиночку”. Вот этот текст:
"Господин начальник тюрьмы! Не будете ли Вы
столь любезны дать мне возможность чем-нибудь
заняться, чтобы с пользой для дела проводить время
в этом учреждении? Я, разумеется, согласен
выполнять все условия там, где буду работать, и ни
под каким предлогом не откажусь от продолжения
работы, в противном случае пусть меня накажут по
существующим в этом учреждении правилам. Зара¬
нее Вам благодарен.
Подпись и тюремный номер”
Ну и мрачная же бестия, этот Мартен! Эх, если
бы мы знали!.. Но дело было сделано. Подсказан¬
ную нам ”просьбу” тут же приняли. Роллана и Валле
поставили у машины, которая выпиливала деревян¬
ные плечики, Дюбу покрывал их лаком, а я делал
железные крючки. Дважды в день мы свободно
прогуливались и могли наслаждаться встречами.
У Шампаля и Алкье работа была неприятная и
опасная из-за пыли, которая столбом поднималась
при тогдашнем способе изготовления пуговиц.
Появившийся в Клерво Марти был обо всем
предупрежден и отказался от всякой работы. Он
знал побольше нашего про эти дела. Но Марти не
воспользовался режимом для политзаключенных,
иначе пришлось бы перевести на этот режим и нас.
Его устроили в мастерскую по изготовлению до¬
машних туфель, где он сидел целыми днями в пол¬
ном бездействии.
Позже тюремное начальство в поисках механика
обратилось к нему за услугами. Марти не отказался,
150

но никакой просьбы писать не стал, не желая себя
связывать. Мы извлекли выгоду из этой ситуации:
когда требовался механик, он ходил из одной
мастерской в другую и был нашим связным. В
записках, которые нам подсовывал Марти, содержа¬
лись очень полезные сведения. Должен сказать, что
однажды я пережил противоречивое чувство. Марти
поручил кому-то передать мне записку со следую¬
щими словами: ”Не падайте духом, за стенами
тюрьмы ведется большая пропаганда, чтобы выта¬
щить вас из этой мрачной дыры. После освобожде¬
ния вас ждет слава”.
Почему ”вас”, а не ”нас”? А последняя фраза
меня, кроме того, еще и неприятно удивила. Поэто¬
му я ответил в том же духе: ”Мы весьма довольны
тем, что люди что-то делают, чтобы освободить нас
из тюрьмы. Но лично я отношусь к славе безразлич¬
но; пусть она достанется тщеславным. Для меня
имеет значение лишь то, что люди вступились за нас;
их борьба должна продолжаться до свержения влас¬
ти капиталистов по примеру русской революции”. С
этого дня и до самой смерти Марти в наших
отношениях сквозил холодок.
Я уже говорил, что работал в мастерской по
изготовлению вешалок. Трудность для начинающих
вроде меня заключалась в том, что надо было
приноравливаться к нормам, менявшимся каждый
месяц, применительно к выработке наиболее лов¬
ких. Кто не поспевал, над теми устраивали суд; их
считали бездельниками и в наказание запрещали
ходить в столовую неделю, другую, а то и месяц.
Зарплата заключенных, которые выполняли нор¬
мы, теоретически составляла сорок су в день, но
половина вычиталась тюремной администрацией за
”уход” и питание! К этому надо добавить, что норма
повышалась при одновременном снижении цены на
изделие, в итоге зарплата не менялась, а выработка
и усталость росли.
151

Оставшиеся двадцать су распределялись так:
десять — в столовую на харчи, еще десять — наши
сбережения. Эти беспроцентные накопления, по
идее, должны были также оградить от новых
унижений. Разве мы не сидели вместе с уголовника¬
ми? А само слово "вор” или "убийца” — это не
отбросы общества, не подонки?
Но впереди нас ждало еще одно разочарование.
По выходе на свободу мне причиталось сто тридцать
два франка. Из этой суммы, несмотря на амнистию,
вычли судебные издержки: в октябре 1919 года нас
судил военный трибунал, хотя ни один из нас не
имел адвоката, если не считать официально назначен¬
ного, а значит, неоплачиваемого, морского офицера.
После такой операции мне великодушно выдали
тридцать шесть франков на то, "чтобы начать новую
жизнь".
Шесть или восемь дней спустя после нашего
прибытия в Клерво ко мне подошел один человек,
седой как лунь, и спросил, не Воттеро ли моя
фамилия и не из Марселя ли я родом. Услышав
утвердительный ответ, он продолжал расспросы: не
зовут ли моего отца Домиником и не служил ли он
в 51-м пехотном полку в Экс-ан-Прованс? Я снова
кивнул. Тогда, прослезившись, он обнял меня и
сказал, что был боевым другом отца и что их вместе
мобилизовали в 1914 году. Но во время неразбери¬
хи он дезертировал и потому оказался здесь. У него
был сын моложе меня на два года.
Мой отец все это подтвердил в письме. Молодец,
папаша Симеони! До его освобождения в январе
1922 года мы оставались неразлучны, если не счи¬
тать двух отсидок в карцере, или, как говорят на
здешнем диалекте, пребывания в "одиночном бло¬
ке".
Он оказывал мне большую поддержку, особенно
на первых порах, и в свои сорок три года, несмотря
на промашку с дезертирством, был весьма зрелым
человеком. Да и я помогал ему, чем только мог,
152

делясь ценной разменной монетой — табаком, со
всеми его преимуществами. К этому я еще вернусь.
Приговор по его делу гласил: "Дезертирство
перед лицом врага”, но то был личный проступок,
не имевший такого социального значения, как наш.
Чтобы достать табак, который давал нам, молодым
недоедавшим парням, столь важное дополнительное
питание, Симеони указал ниточку, которая вела от
повара к стражнику.
Многие тюремщики неплохо подрабатывали на
таком подпольном бизнесе. В Клерво сидело немало
марсельцев, заключенных туда по той же причине,
что и Симеони, но это землячество, признаюсь, меня
мало располагало к тому, чтобы иметь с ними дело
из-за неблаговидности их профессий: некоторые
принадлежали к уголовному миру. Знакомство с
одним из таких деляг — Поратти, знавшим моего
кузена Августа Босколи, который вел беспутную
жизнь в Марселе, сразу же подсказало мне, чем они
занимались: сутенерством. Штаб-квартирой этих
"господ” являлось большое кафе на площади Кас-
теллан, где ныне помещается ресторан.
Пронюхав, что у меня водился табак, эти мар¬
сельцы попытались наладить контакты со. мной, и,
чтобы избежать их общества, я решительно все
отрицал.
Голод, голод, вечный голод... Какое это невыно¬
симое страдание! Расскажу об одном случае. Его и
вспоминать-то не хочется, но он показывает, до
какой крайности доходят люди, истерзанные голо¬
дом.
Среди заключенных сидели сбившиеся с пути
еще очень молодые люди, большей частью из среды
люмпен-пролетариата. Эти несчастные, лишенные се¬
мей, брошенные чаще всего с детства на произвол
судьбы, настолько страдали от голода, что однажды
на моих глазах разыгралась такая потрясающая
сцена.
153

Во время прогулки они вставали за отхожим
местом и ждали, когда их позовет надзиратель;
тогда они с дракой бросались подбирать не попав¬
шую в выгребную яму фасоль, которую тут же
съедали, почти не прожевывая, а когда фасоль
естественным путем выходила наружу, то бежали к
ближайшему фонтанчику, промывали омерзитель¬
ные остатки в воде и снова глотали их.
Этот ужас я, Пьер Воттеро, видел воочию в
Клерво в 1921—1922 годах.
Вспоминаю и еще об одной язве тюремного
режима — педерастии...
Я с гордостью могу сказать, что в человеческом
отношении вел себя разумно и достойно.
Хочу рассказать еще об одном случае. Был у нас
такой завхоз, некий Арпагон, который все сокра¬
щал и без того наш скудный рацион. Некоторое
время наблюдалось недовольство, а однажды в
столовой вспыхнул бунт. Изголодавшиеся люди
стучали ложками по котелкам и кричали: ”Есть,
есть хотим! Свободу! Амнистию!”
Стражники струхнули, прибежали бригадир,
старший надзиратель, но скандал вспыхнул с новой
силой в другом конце столовой.
Подойдя к нашему столу, старший надзиратель,
как обычно, грубо набросился на нас, приказывая
есть, будто мы собирались делать что-то другое.
Тогда меня разобрало такое зло, что я вскочил и
резко ответил: ’Тосподин старший надзиратель, вот
этой еды хватило бы прокормить вашего пса?”
В глубине души многие заключенные были со
мной согласны, но вслух ни один не поддержал.
Старший надзиратель приказал двум стражникам
схватить и бросить меня в одиночку, где я стал
ожидать тюремного суда.
Протест мой не остался без последствий. Выйдя
спустя два месяца из карцера, я узнал, что питание
все-таки немного улучшилось. Правда, пища осо¬
бым разнообразием не отличалась: рис, фасоль,
154

чечевица, картофель, дробленый горох; по воскре¬
сеньям — кусок протухшего мяса. В праздничные
дни — 1 января и 14 июля — дополнительно ста¬
кан вина.
Позднее мы узнали, что один депутат-коммунист
обратился с запросом к правительству по поводу
питания в центральной тюрьме Клерво. Кто его
информировал? Думаю, один симпатизирующий нам
стражник, корсиканец, о котором скажу ниже.
Я уже говорил, что за упомянутое выше выступ¬
ление отсидел шестьдесят суток в карцере. Больше
всего меня волновала тогда одна деталь — спрятан¬
ный в мастерской табак. Мне удалось предупредить
Симеони, и он его оттуда взял. Я здорово обрадо¬
вался: если бы табак нашли, мое дело намного
осложнилось бы. В тюремный суд в один день
вызвали нескольких заключенных. Я говорил с
начальником тюрьмы с глазу на глаз. До сих пор
удивляюсь, как он соизволил меня выслушать!
Может, боялся газет?
Он и на этот раз разрешил задать ему вопрос.
— Вы всерьез считаете, что котелок горячей воды
и тарелка, в которой разрозненные фасолины не
могут догнать друг друга, называется обедом, при¬
чем для мужчин, от которых требуют работу по
нормам, выполняемым только наиболее ловкими?
Заботясь о том, чтобы суд проходил по всем
правилам, он распорядился налить мне тарелку
похлебки. Стражники наполнили ее до краев, и
завхоз, воспользовавшись случаем, заявил:
— Количество вполне достаточное. Ну что за
подлецы!
Во мне все восстало от возмущения. Я реши¬
тельно запротестовал. Но разъярившийся начальник
приказал замолчать, а потом спросил, беру ли я свои
слова назад?
Разумеется, нет!.. Как же я откажусь от них?
Когда стражники уводили меня, я припугнул:
155

— Это вам даром не пройдет, обо всем узнают в
Париже.
Тогда начальник тюрьмы в бешенстве заорал:
— До нового приказа бросить его в одиночку!
Здесь не корабль! Тут вы революцию не устроите и
своих законов не установите. Здесь порядок такой:
выполняй, что говорят, или подыхай!
И пока меня manu militari1 выталкивали, я слы¬
шал, как он добавил:
— Здесь я хозяин. Захочу — голова уцелеет, не
захочу — вынесут ногами вперед.
Это стало его излюбленной присказкой.
И вот я в карцере под охраной стражника из
уголовников. Здесь все как положено. Два тюрем¬
щика менялись по очереди: днем — один, ночью —
другой. Каждая камера изнутри сплошь обшита
досками от пола до потолка. Форточка открывалась
только снаружи, и если стражник захочет, то может
оставить вас вовсе без воздуха. В 1921 —1922 годах
эти обязанности доверялись уголовникам, чаще все¬
го стукачам из полиции, которые порой вынуждены
были сами отбывать срок наказания в тюрьме.
Как здесь проходит день? В восемь утра вам
дают кружку воды. Чтобы ее получить, надо отве¬
тить ”да”, когда в дверь постучит надзиратель. Не
ответишь — не получишь. То же самое происходит в
полдень. На этом с питьем дело кончается. Еще одна
деталь: та же порция воды идет на умывание. На
дверь вывешивается тряпка на пятнадцать минут; за
это время надо успеть умыться и вытереть лицо.
Вечером надлежит раздеться, свернуть одежду,
вынести ее из камеры и взять на ночь соломенный
тюфяк. Наутро, находясь летом и зимой в одной
рубашке, вы проделываете все в обратном порядке.
Теперь о питании. Здесь дают кусок ”хлеба”,
примерно грамм двести. Это не хлеб, не тесто — ка¬
кая-то горькая смесь, но от нее никто не отказы¬
1 Применив силу. - лат.
156

вается. Хлеб надо есть не спеша, ничего другого весь
день не получишь. Поверьте мне: чтобы преодолеть
желание слопать его мгновенно, нужен характер.
Так продолжается три дня; затем вводится
обычный тюремный режим. Я делил хлеб на три
порции: утреннюю, дневную и вечернюю.
Когда в будние дни надзиратель открывал фор¬
точку, слышно было, как уголовники, находив¬
шиеся на карцерном режиме, совершали свой утрен¬
ний и послеобеденный "променад”. По воскре¬
сеньям служили мессу, и заключенные могли во
время молитвы перемолвиться друг с другом сло¬
вечком.
Прогулка длилась ровно час. По идее, она долж¬
на была служить некой разрядкой, но в действитель¬
ности причиняла одни лишь страдания, так как
несчастных людей обували в деревянные сабо, кото¬
рые при ходьбе до крови натирали лодыжки. Через
каждые четверть часа полагалась остановка и начина¬
лись новые муки: заключенных заставляли садиться
на заостренные цементные блоки, и, чтобы не пора¬
нить себя, они делали только вид, что сидят, согкув
ноги в коленях.
Нас, как политических, от подобного "проме-
нада” освобождали. Но когда вспоминаешь цинич¬
ную надпись на фронтоне тюрьмы: "Свобода, равен¬
ство и братство", рука невольно сжимается в кулак.
Какая низость! Написать девиз в таком месте и так
запачкать его!
Я заметил, что во время прогулки уголовники
делали один шаг в секунду; это давало мне пред¬
ставление о времени. В том же темпе я целый день
ходил по камере и в этом находил то преимущество,
что был всегда настороже и стук в дверь не мог
застать меня врасплох.
Хорошо, что во мне была заложена изрядная доза
оптимизма, и я не впадал в отчаяние. В минуты,
когда я вертелся по камере как белка в колесе, я
строил планы на будущее. Еда в них занимала
157

немаловажное место. Танцы — тоже. Я говорил се¬
бе, что обязательно потайную у Пелисье на площади
Плен, что напротив бульвара Шав, в Марселе. Иногда
переговаривался с птичкой, которая каждый день
садилась на форточку и что-то мне насвистывала. В
эти мгновения реальный мир уносился далеко от
меня, но он тут же напоминал о себе, и я томился
вопросом: ”Да выйду ли когда-нибудь отсюда?” Я
заставлял себя напевать что-нибудь вполголоса, ша¬
гать, приплясывать, чтобы к вечеру выбиться из сил
и спать мертвецким сном на своем злополучном
тюфяке.
Так прошли пятьдесят одни сутки. И вот как-то
утром мне стало невмоготу, и я не смог подняться.
Окрики надзирателя не помогли. Обеспокоенный,
он позвонил в лазарет. Вскоре прибыли санитары из
заключенных, уложили меня на носилки и отнесли в
больницу.
Что же произошло? Ничего, черт возьми, я
просто отощал.
На четвертые или пятые сутки лазарет посетил
начальник тюрьмы. Увидев меня, он удивился, рас¬
спросил старшего надзирателя и сказал: ”Вот види¬
те, молодой человек, вы уже пострадали за других и
попали в тюрьму. На том и кончилось ваше восста¬
ние. Здесь вы снова принялись за свое и опять ради
других. На этот раз вас посадили в карцер, потом
вы оказались в лазарете. Так, может, все-таки
возьметесь за ум и подумаете о себе?”
В ответ я только сказал: ”Я всегда поступаю по
совести.” Начальник закончил разговор дежурной
фразой: ”Тут я хозяин!”— но отдал распоряжение
страже послать меня после выписки из лазарета в
мастерскую.
Через два месяца со мной приключилась еще
одна неприятность, на этот раз, к счастью, не столь
серьезная. Мой сосед, осужденный за дезертирство,
толковый парень, оказался мастером на все руки.
Не буду входить в подробности, скажу только: он
158

смастерил некое приспособление, с помощью кото¬
рого мы могли выдавать безукоризненную продук¬
цию в рекордное время. График сдачи не опере¬
жался, чтобы не подводить товарищей; но одну
деталь мы не продумали: регулярность, с какой
выполнялись нами нормы механическим способом,
резко контрастировала с несовершенством ручного
труда. Это удивило старшего мастера, и вскоре он
обо всем догадался.
Мой друг вовремя успел раздавить приборчик
ногой, но нас обоих привлекли к тюремному суду за
”воровство и порчу материала”, принадлежащего
частному предприятию, и за ”кражу готовой про¬
дукции”: для упомянутого приспособления понадо¬
бились деревяшки, которые мы взяли из мастер¬
ской, где работал Валле.
Нам запретили месяц ходить в столовую и
заставили возместить стоимость так называемого
испорченного материала, работая вручную.
Когда после суда мы возвращались к себе,
старший мастер уже поджидал нас в мастерской.
Ему не терпелось выведать секрет изобретения, и он
решил расспросить нас поодиночке. Jt потребовал,
чтобы пригласили моего приятеля. Тюремщики по¬
шли на это. Но мой друг сказал: ”Мне никто ничего
не показывал. Я до всего дошел своим умом. Вот и
вы попробуйте. А то сначала наказали, а теперь еще
хватает нахальства расспрашивать про нашу тайну.
Пораскиньте мозгами: у вас ведь остались обломки
приспособления”.
Просьбы и угрозы не помогли. Парень держался
стойко. Спустя месяц принцип устройства этого
приспособления, конечно, разгадали и даже усовер¬
шенствовали. Теперь каждый заключенный за те же
сорок су в день стал делать заготовки для двадцати
рабочих, потевших над вешалками.
Я мог бы привести множество анекдотичных
случаев, показывающих тупость, царившую в Клер¬
во. Ограничусь ”делом о стрижке волос”. Раз в
159

неделю у нас появлялся парикмахер, разумеется, из
заключенных; обходя мастерские в сопровождении
надзирателя, он стриг волосы и бороды. И вот
однажды стражник Франчи, корсиканец по кличке
"бульдог”, приставленный к нашей мастерской, за¬
метил, что я не пошел к доморощенному Фигаро.
— Почему ты не вместе с другими, почему не
идешь к нему? — поинтересовался он.
Я сказал, что стригся на прошлой неделе, а
бороды у меня еще нет (это, по-моему, не требовало
доказательств).
Окинув меня презрительным взглядом, он отве¬
тил:
— А мне на это наплевать! Марш к парикмахеру
вместе со всеми!
Пришлось подчиниться. Я намылил щеки и под¬
бородок, парикмахер поводил по ним обушком
бритвы, и "бульдог” был удовлетворен.
"Корсиканец бывает или очень плохим, или
очень хорошим”, — доводилось мне частенько слы¬
шать. В Клерво это подтвердилось. Насколько был
гнусен Франчи, настолько человечен его другой
соотечественник. Жаль, запамятовал фамилию, но
отчетливо представляю его: среднего роста, под¬
тянутый, носил бородку на манер Наполеона III.
Мое внимание он привлек сразу, как только
появился в нашей мастерской, и именно тем, что в
отличие от других тюремщиков всегда называл
меня на вы. Однажды он сказал:
— С вами я буду строг, не бойтесь, я на вашей
стороне и скоро докажу это. Если понадобится
что-нибудь передать, скажите мне.
Дальше разговор пошел о товарищах, работав¬
ших в других мастерских, осужденных по аналогич¬
ным делам. Но у меня все время вертелась мысль:
насколько он искренен? Он догадался и добавил:
— Я вполне понимаю ваше недоверие, между тем
мир, в котором мы живем, каждый день приносит
160

удивительные вещи, так что, серьезно говоря, слиш¬
ком уж удивляться нечему.
Этот надзиратель — явление редкое — взяток не
брал. Однажды, еще до того как Марти посадили в
Клерво, он передал мне записку от одного журна¬
листа из ”Юманите”. Фамилия его Турли. Он час¬
тенько появлялся в Клерво вместе с муниципаль¬
ным советником коммунистом Гаршери. Послед¬
нему каким-то образом удалось добиться десяти¬
минутных свиданий с нами. До прибытия Марти
такие встречи происходили довольно часто, а потом
ими стал пользоваться один Марти.
В записке Турли был условный код, который он
советовал выучить наизусть, а саму записку сжечь.
Все было в точности исполнено. Так у Турли
появилась возможность получать различные сведе¬
ния о тюремной жизни, не ставя под удар надзира¬
теля — нашего друга: он всегда мог сказать, что
только что нашел записки и собирался отнести
старшему надзирателю.
Вот почему в газетах появлялись документаль¬
ные материалы, после чего разгневанный начальник
тюрьмы еще яростнее обрушивался ”на этих про¬
клятых заключенных”. Печальный, конечно, факт,
но ничего не поделаешь: ведь как-то надо было
сообщать на волю о наших страданиях.
Однажды он вызвал нас к себе и учинил строгий
допрос, угрожая посадить каждого в одиночку, если
появление подобных статей не прекратится. Потом
я узнал, что мы ответили ему одинаково: ’Тосподин
начальник, ваше решение ни к чему не приведет.
Будем мы в карцере или нет, газеты, особенно
”Юманите”, все равно сообщат правду своим читате¬
лям”.
Это отбило у него охоту приводить свою угрозу
в исполнение. Ведь никого из надзирателей не
заподозришь: они охраняли нас по очереди. Корси¬
канцу, о котором я рассказывал, действительно
цены не было...
11 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро
161

В первый год моего пребывания в тюрьме я
получал передачи регулярно. Их посылали друзья
моего отца и многие ребята — мои сверстники, что
облегчало стесненное положение нашей семьи. Я
уже говорил, что папаша Симеони установил кон¬
такт с одним поваром. Тот связал меня со страж¬
ником, который торговал табаком, не забывая,
конечно, о своей выгоде (с нас он брал по десять
франков за пакет серого табака, стоившего в лавке
один франк); на четыре самокрутки можно было
выменять у повара из заключенных котелок похлеб¬
ки.
Как радостно было делить ее с Валле, Ролланом
и Дюбу, про Симеони я уж не говорю. Возможность
для этого давали прогулки в общем дворе, причем
утром и в послеобеденное время нам разрешалось
ходить свободно. Заключенный, работавший на кух¬
не, ставил полный котелок на завезенные для изго¬
товления плечиков бревна. До этого я выставлял
котелок с четырьмя самокрутками, и происходил
товарообмен.
Больше всего приходилось ломать голову над
тем, где держать пакеты с табаком. Я запрятывал их
в мастерской, там было множество тайников. После
того как надзиратель снабдил меня двумя пачками
папиросной бумаги, я засовывал готовые сигареты в
обувь, подальше от любопытных глаз.
По закону о помиловании мой друг Симеони в
январе 1922 года вышел на свободу вместе с други¬
ми дезертирами. Их в Клерво оказалось около
тысячи. Расставание острой болью отозвалось в
сердце. Прощаясь, он обещал повидать родите¬
лей.
После отъезда Симеони я растерялся, так как
перед тем (24 декабря 1921 года) только что вышел
из одиночки. Вы спросите, как я попал туда. Все
произошло очень просто. Надзиратель, достававший
для нас табак, сказал, что его с повышением пере¬
водят в другую тюрьму на должность бригадира. Он
162

посоветовал иметь дело с его преемником Ривье-
ром, к которому я и обратился. Мы условились
произвести обмен (табак — деньги) во время его
ближайшего дежурства в нашей мастерской. Ривьер
появился через две недели. Я спросил, принес ли он
табак? Он ответил утвердительно, но предложил
совершить куплю-продажу в дровяном сарае. Пере¬
мена места несколько насторожила меня, но ведь не
будешь ломаться. Поэтому я тихонько поплелся за
ним, а денежную купюру свернул и сунул в рот,
чтобы, если понадобится, сразу ее проглотить.
У меня появилось какое-то беспокоящее недоб¬
рое предчувствие. Не попасться бы в ловушку!
Увы! Так оно и вышло. Только вошли в сарай,
как из-за поленницы дров выросла фигура брига¬
дира, который с ехидством спросил, что мы соби¬
раемся делать. Не дожидаясь ответа, принялся тща¬
тельно обыскивать меня, залез и в рот, но мне, к
счастью, удалось, правда не без труда, проглотить
эту проклятую купюру. Так что зря он ощупывал
одежду.
Бригадир решил отвести нас к старшему над¬
зирателю. По телефону он предварительно попросил
заменить в мастерской моего стукача другим страж¬
ником.
Пришли в контору старшего надзирателя. Тот
возобновил допрос:
— Что вы делали в сарае?
С невинным видом я ответил:
— Хотели набрать дров для печки.
На мое счастье, на дворе было прохладно
(ноябрь 1921 года). Тогда он повернулся к надзира¬
телю и сказал :
— Господин Ривьер, вы здесь новичок. Отдавайте
отчет своим словам, не рискуйте своим положе¬
нием.
Тот стал объяснять, что они с бригадиром зара¬
нее обо всем договорились и нарочно разыграли
сцену, чтобы поймать меня с поличным.
11*
163

Но вещественное доказательство не обнаружи¬
лось. Воспользовавшись этим, я стал яростно защи¬
щаться, притворяясь жертвой заговора, и говорил,
что меня хотели погубить за то, что я не уголовник,
а участник восстания.
За исход дела я не беспокоился, зная, что
денежная купюра была для них недосягаема. Бр...
она отдавала мылом! Меня посадили в карцер,
предупредив, что завтра вызовут в суд. Вечером
натянули смирительную рубашку.
На другой день начальник тюрьмы сказал:
— Опять вы? Что еще натворили?
Заговорили сначала бригадир, потом надзира¬
тель - этот гнусный Ривьер, повторяя свои показа¬
ния.
Мартен спросил, откуда я достал деньги, где они
сейчас и куда я спрятал пять пачек табака. С
упорством отчаявшегося человека я продолжал все
отрицать. И даже добавил:
— Что вы меня за дурака, что ли, принимаете?
Буду я связываться с каким-то новичком, которого
совсем не знаю.
Но, к сожалению, я действительно оказался в
дураках.
Решение гласило: ”Держать в одиночке. Узнать,
где находится тайник”.
Догадываясь, где была купюра, они потребо¬
вали, чтобы меня освидетельствовал врач. Тот тщет¬
но пытался вытянуть из меня тайну и, чтобы запу¬
гать, пригрозил прописать слабительное.
Я продолжал все отрицать с прежним упорством
и заявил врачу, что мне удалось сообщить на волю в
одну газету, какими методами здесь пытаются выр¬
вать у заключенных их тайны. Хорошенькая будет
для него реклама ...
Так я прожил тридцать семь суток. В канун
рождества состоялся утренний визит начальника
тюрьмы. Он притворно осведомился о моем деле и
страшно рассердился. Может, уже забыл про тюрем¬
164

ный суд? ”Вы что же, так и не хотите утихомирить¬
ся?” - сказал он.
Я в тысячный раз повторил свой рассказ о том,
как сделался жертвой ненависти стражников за то,
что не склоняю головы перед ними. Сохранять
неукротимый дух стало моим решительным кредо.
Он снова начал петушиться. Я до сих пор
отчетливо представляю его лицо под фуражкой,
украшенной дубовыми листьями, как у генерала, и
слышу слова: ”3десь я хозяин. Повторяю вам: есть
только два способа покинуть эти стены. Покорный
выйдет с поднятой головой, упрямого вынесут
ногами вперед”.
Он задал еще несколько вопросов и, узнав, что
мне остается сидеть семь с половиной лет, усмех¬
нулся.
— Так вот, знайте, что досрочно выпустить вас
отсюда могу только я. Все зависит от меня. Намо¬
тайте себе на ус, если будете упрямиться, срок
наказания можно продлить.
Я старался казаться невозмутимым.
— Вы, господин начальник, тоже знайте, что меня
посадили за правое дело. И еще знайте, главный
начальник тюрьмы Клерво, когда народ Франции
потребует, вам придется освободить меня,— и это не
за горами.
Он ответил с раздражением:
— Это мы еще посмотрим.
И обращаясь к старшему надзирателю, сказал:
— Освободите его из карцера, но глаз с него не
спускайте. Это упрямая голова. И добавил: - Толь¬
ко без грубых приемов... Каков? Можег, будет
поосторожнее?
Я думаю, что облегчение тюремного режима для
меня произошло не без давления с воли, гем более
что свидания Гаршери с Марти участились.
Выступления в нашу защиту приобретали все
более широкий размах. Наши кандидатуры выдви¬
гались на частичных муниципальных выборах. Я

дважды баллотировался в Марселе, Валле — в Вьер-
зоне, Роллан — в Гавре, а Марти — по всей стране.
Кампания, проводившаяся коммунистической пар¬
тией и Комитетом защиты моряков, восставших на
Черном море, уже приносила свои ощутимые пло¬
ды: в тюрьме с нами стали лучше обращаться. Я
вернулся в мастерскую, став на пятьдесят франков
богаче, но использовать их не мог. Для нас троих
это было тяжелым ударом. Теперь уже нам не
наливали дополнительные котелки с похлебкой.
Мне, кроме того, запретили передавать посылки, я
мог получить только нательное белье. После осво¬
бождения мне вручили задержанный тюремщиками
кусок мыла: внутри оказалась пятидесятифранко¬
вая бумажка.
За неделю до Нового года, уже после того как я
вернулся в мастерскую, товарищи сообщили инте¬
ресную новость, которую они узнали от Марти: в
день Нового года и 14 июля все меры наказания в
армии и тюрьмах отменялись. Нам следовало вос¬
пользоваться этим случаем, чтобы вопреки всякой
цензуре рассказать внешнему миру о своем боевом
духе. С помощью активной агитации мы пытались
вовлечь в намеченную демонстрацию как можно
больше заключенных. Было решено запеть в ново¬
годнюю ночь сначала ”Марсельезу”, а потом под
настроение спеть все революционные песни, и осо¬
бенно -”Песню 17-го полка”.
Как задумали, так и сделали. В камерах, где в
основном находились солдаты, свет был погашен
почти до трех часов утра. Шум стоял невообрази¬
мый. Пели во все горло. Надзирателей из заключен¬
ных припугнули, пригрозив в случае доноса ”свести
с ними счеты”. Они могли сказать, что в темноте
никого не узнали!
Перепуганные стражники боялись войти в каме¬
ры и стояли не шевелясь за дверями: они думали,
что происходит организованный бунт. Пожилой бри¬
гадир, помнится, даже сказал, что за все время,
166

сколько он служит (с 1891 года), ничего подобного
ни разу не видел.
На следующий день, 1 января 1922 года, мы
отдыхали и кормили нас лучше. Во время обеда в
столовую торжественно вошел начальник тюрьмы в
сопровождении завхоза и старшего надзирателя.
Стражники потребовали полной тишины, и началь¬
ник стал вызывать нас на разговор:
— Где же наши певцы, которые распевали всю
ночь? Мы могли бы сейчас сообща исполнить ново¬
годнюю песню.
Никто, конечно, не отозвался. Он повторил свое
провокационное предложение. Снова молчание. Мы
знали, что президентское помилование распростра¬
нялось только на преступления, совершенные в
предпраздничные дни (до 1 января или 14 июля);
если бы мы провинились во время праздников, то
наказания не избежали бы, поэтому и осторожни¬
чали. В карцерах находилась лишь горстка заклю¬
ченных, на которых донес надзиратель за то, что они
вели себя слишком вызывающе.
Закон об амнистии коснулся более половины
узников Клерво. Их отъезд растянулся на целую
неделю, так как начальник тюрьмы в знак послед¬
ней "милости” решил проводить освобождение за¬
ключенных постепенно, по мере поступления но¬
вичков из других тюрем. Как человек методичный,
он все время хотел держать в своем учреждении
полный комплект заключенных.
О дезертирах речи не было. Амнистия касалась
только уголовников. Мы этих друзей по несчастью,
конечно, от себя заведомо не отталкивали, но
проявляли к ним вполне понятное недоверие.
Каких только рассказов мы не наслушались: и
правдивых и лживых. Основное в них — деньги,
женщины, нищета или мечты, иллюзии. А труд?
Почти никогда. Кое-кто из этих людей вызывал
интерес, притом вполне заслуженный; это показали
167

беседы с ними во время прогулок, которые им
вначале разрешались.
Дни летели. Наступила весна. Вдруг неожиданно
10 апреля 1922 года пришло известие: в Палате
депутатов Марсель Кашен, возглавлявший немного¬
численную, но весьма боевитую парламентскую
группу коммунистов, выступил с предложением
принять закон о нашей амнистии.
Началось ожидание... И великий день наступил.
8 июля 1922 года, в день закрытия парламентской
сессии, правительство представило соответствую¬
щий законопроект1. Всех нас выпускали на свобо¬
ду, кроме Марти. Почему?
Мы скоро покинем этот ад. Нас охватил безум¬
ный восторг. Все решили повторить бурную ново¬
годнюю ночь. И вот почти до утра мы распевали
одну за другой революционные песни, пели во весь
голос, не щадя глоток.
На следующее утро, как положено, нас вызвал к
себе начальник тюрьмы, всех... кроме Марти, кото¬
рого уже несколько дней никто не видел (поче¬
му - мне неизвестно).
Надо было видеть, каким тоном заговорил наш
шеф:
- Сегодня ночью вы мешали спать заключенным
(какой радетель нашелся!). Знайте, что вы еще не
на свободе. Я могу помешать вам выйти отсюда.
(Как бы не так!)
Алкье ему спокойно ответил:
— Только попробуйте! Не забывайте, что нашего
освобождения требует народ... и, если понадобится,
он придет за нами и сюда, а дубовые листья на
вашей фуражке не помогут. Вспомните
1789 - 1793 годы. Когда народ показывает зубы,
все дрожат, и вы — первый. Вы слишком боитесь
потерять свое место. Мы, к сожалению, не очень
^м.: «L’Humanite», 9 juillet 1922; «Debats parlemen-
taires», Chambre des deputes, 8 juillet 1922, 2-e seance.
168

образованные, но то немногое, что усвоили, знаем
твердо.
Представляете? Он проглотил все это не моргнув
глазом, господин ”ногами вперед”. Свирепствовать
не посмел. Накануне освобождения, как и в январе
1922 года, в карцер никто не попал даже на самое
короткое время. Начальник тюрьмы сдержал свою
бешеную злобу. Наверное, боялся выступлений пе¬
чати и реакции общественного мнения.
3 августа ”Юманите” с радостью сообщила: ”Вче-
ра подписана амнистия участникам восстания на
Черном море”1. в тот же день, утром, мы в
последний раз услышали бой церковных часов.
Стоит ли говорить, что и эта ночь огласилась нашим
пением.
Перед тем как покинуть тюрьму, мы обещали
оставшимся заключенным рассказать на воле о
творившихся здесь ужасах. Что касается меня, то,
выполняя это обещание, я передал свой рассказ в
”Юманите”; он был напечатан в октябре 1922 года
на второй странице. И хотя в нем не было преувели¬
чений, он показался одному руководящему члену
Комитета защиты моряков настолько страшным,
что, по его словам, я сгустил краски, описывая
перенесенные страдания.
После обычных формальностей нам вернули
матросскую одежду. На берете не хватало помпона
и ленты с названием корабля, на воротнике — голу¬
бого отворота. Их спороли при лишении воинских
званий в октябре 1919 года в Бизерте.
Нас посадили в военный фургон, запряженный
парой лошадей, в котором, к нашему удивлению,
оказались два помощника боцмана (звание, равное
1 См.: "L/Humanite”, 3 aoüt: Законы о помиловании
будут напечатаны сегодня утром в ”Офисьель”.
4 августа: ”Из тюрьмы в казарму”;
5 августа: ''Заключенные прибыли на сборные пункты”;
8 августа: "В Рошфоре с моряками с Черного моря”.
169

сержанту в сухопутных войсках) и два старших
боцмана.
Сопровождавший нас начальник тюрьмы сказал,
что мы освобождаемся из заключения, но не от
военной службы. Положенный срок нам надлежит
дослужить.
Я должен был демобилизоваться через полтора
месяца; срок моей службы истекал только 15 сен¬
тября 1922 года, но в конце августа мне предоста¬
вили отпуск.
Вернусь к счастливому дню 3 августа 1922 года.
У ворот тюрьмы уже поджидали Гаршери и Турли.
Им пришлось пробежаться, чтобы поспеть за нами на
вокзал, где не оказалось Марти, что их удивило, а
нас взволновало.
Они спросили, не хотим ли мы поесть. Но, как
ни странно, чувство подъема, ликования, опьянения
от полученной свободы заглушило в этот момент
ощущение голода.
Не дожидаясь ответа, один из них пошел куда-то
и через несколько минут принес продукты, навер¬
ное, из вагона-ресторана. И что вы думаете? Наш
цербер вначале не разрешил взять эти продукты и
сменил гнев на милость лишь после того, как тот,
кто их принес, показал свое депутатское удостове¬
рение.
Теперь мы держали в руках великолепный бе¬
лый хлеб, о котором могли только мечтать. И все
же он не соблазнял - так велика была радость от
встречи с друзьями. Они сообщили, что по прибытии
на Восточный вокзал мы увидим многолюдную
толпу демонстрантов, которые придут передать нам
братский привет.
Это была приятная новость. Но надо знать
коварные приемы реакционеров. Демонстрацию не
запретили, но сделали все, чтобы мы не попали на
Восточный вокзал. Нас выгрузили в Лонгвиле и в
одиннадцать двадцать пять отправили в Париж с
остановкой в Гретсе, оттуда поездом довезли до
170

Нуази-ле-Сек. Там заставили других пассажиров, в
том числе Гаршери и Турли, выйти из вагона,
который повезли вокруг Парижа, чтобы доставить
нас на те вокзалы, откуда мы должны были отпра¬
виться на сборные воинские пункты.
Вы представляете наше разочарование? Нас
разделили на две группы: Алкье, Роллан и Валле
отправились в Шербур; Дюбу, Шампаль и я - в
Рошфор. К нам присоединились еще два незнако¬
мых матроса: Фраччиа с броненосца ”Франс” и
Бадина с торпедного миноносца ”Протэ”, осужден¬
ный вместе с Марти. Они возвращались из Ним-
ского централа.
Вот и весь рассказ, горький и мрачный, но
правдивый (я подчеркиваю это), о моем пребыва¬
нии в тюрьмах Третьей республики с 1919 по
1922 год. Благодаря амнистии я на семь лет раньше
вышел из тюрьмы, чем целиком обязан всем, кто
выступал в поддержку нашего дела. Приношу им
сердечную благодарность.
Особенно хочу поблагодарить Французскую ком¬
мунистическую партию, которая, едва появившись
на свет, действовала так эффективно, и, разумеется,
Комитет защиты моряков, восставших на Чер¬
ном море.
До конца дней я буду признателен им; доказа¬
тельством тому служит вся моя жизнь преданного и
активного борца.

ДОКУМЕНТЫ

МАРСЕЛЬ КАШЕН
ПРОТИВ ИНТЕРВЕНЦИИ
В РОССИЮ!
Из речи на заседании
Палаты депутатов
24 марта 1919 г. 1
...Вы должны немедленно отозвать все ваши
войска из европейской и азиатской России. Вы
должны дезавуировать все соглашения с соседними
с Россией государствами, которым вы поручили
интервенцию против революции.
Вы должны признать Советскую власть, вы
должны возобновить международные связи с Рос¬
сией, вы должны ее допустить на мирную конфе¬
ренцию. ..
Было бы желательно, чтобы французская делега¬
ция, составленная из синдикалистов, социалистов,
представителей французского народа, отправилась в
Советскую Россию, рассказала нам в точности о том,
что там происходит, и привезла бы нам сведения,
которые не были бы ни урезанными, ни фальсифи¬
цированными.
Вы должны сейчас же отказаться от блокады,
которая морит голодом Россию, которая мешает ее
снабжению продуктами и сырьем и может завтра
привести Россию к самым худшим решениям, на¬
правленным против нас. Вы должны возобновить с
Россией торговые отношения, подписать с ней эко¬
номическое соглашение, в которое могли бы быть
включены условия, выгодные для Франции.
1 Annales de la Chambre des Deputes. Debats par¬
le men tair es. Session ordinaire de 1919, tome unique,
Iе partie, du 14 janvier au 28 mars 1919. Paris,
1920, pp. 1246-1 £47.
175

Вы должны послать туда не войска и солдат, а
мастеров, инженеров, рабочих, чтобы помочь про¬
мышленному восстановлению этой страны. Вот по¬
литика, которую мы хотели бы, чтобы вы проводи¬
ли в России.
Европа и мир в настоящее время — я не хочу
ничего преувеличивать — находятся в чрезвычайно
тревожном состоянии.
Перед нами — социальная революция, рожденная
войной, революция, которая должна была родиться
в этой войне, в ее страданиях, в глубокой скорби
народов и в финансовом бессилии, которое пережи¬
вали все правительства.
Перед нами — социальная революция, которая
поднялась над всем миром. Она началась там, в
России. Вы можете делать по поводу событий на
Востоке — и мы сами это делаем — все оговорки,
какие вы хотели бы, однако она является истори¬
ческим фактом первостепенной важности.
И вот 120 миллионов человек, поднявшиеся
против старого порядка, который никогда вновь не
вернется к ним, стремятся построить новый мир.
Центр Европы мало-помалу следует по этому же
революционному пути. Вчера это была Венгрия,
которая создала правительство такого же характера,
как и Россия. Завтра это будут все окружающие
Россию страны, и надежды, которые вы возлагаете
на них, рухнут одна за другой. Голод, нищета,
страдания, накопившиеся в течение пяти лет, не¬
возможность для буржуазии Европы внушить дове¬
рие народам, которые слишком исстрадались, неиз¬
бежно приведут ко всеобщей социальной революции.
Я не хочу здесь выступать в качестве пророка
или демагога. Это факты, которые у вас перед
глазами. Теперь сама Германия идет к социалисти¬
ческой революции. И вот вся Европа — от Рейна до
Урала - отдана людям, которые хотят по-револю-
ционному переделать капиталистическое и милита¬
ристское общество.
176

И эти идеи растут не только в странах побеж¬
денных.
Страну-победительницу, в полном смысле этого
слова,— Англию, которая меньше пострадала, чем
мы, сегодня раздирают наиболее глубокие противо¬
речия. Дело не в том, что там имеется некоторое
число людей, желающих увеличить беспорядки, по¬
рождаемые войной, социальные беспорядки, кото¬
рые еще более осложняют положение. Ничего подоб¬
ного: волнения там являются результатом, неизбеж¬
ным следствием самой войны. У всех на устах, даже
в Америке, слова: социализация, национализация,
преобразование собственности.
Русские начали по-своему и своим способом.
История будет судить. Не спешите их сразу осуж¬
дать. Во всяком случае, то, что происходит ныне во
всей Европе, это — революция, это — полное пре¬
образование собственности.
Вы не имеете права, господин министр, в инте¬
ресах самой нашей страны, продолжать вашу поли¬
тику в России. Велики же ваши иллюзии, если вы
полагаете, что с помощью насилия, направляя туда
все более и более сильные армии, вы остановите
революцию, которая угрожает Европе и все¬
му миру.
... В настоящее время народы не доверяют
никому, кроме самих себя. Они начали там движе¬
ние, о котором вы судите с несправедливой жесто¬
костью. Каковы бы ни были ваши чувства к рус¬
ской революции, торопитесь убрать ваши войска;
те, которых вы там оставите, будут вскоре зараже¬
ны. если они уже не заражены большевистской,
революционной бациллой, и, когда они вернутся
сюда, сделают то, что сделали немецкие войска,
зараженные [ею] в течение последних лет. {Апло¬
дисменты крайней левой.)
Так отныне будут заканчиваться все попытки
чинить насилие против народов. Они закончатся тем,
что народы осознают свою солидарность в нищете и
12 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
177

в борьбе против вас. И так как вы не пошли на
проведение широкой и гуманной политики, кото¬
рую мы провозглашали, слово теперь за социальной
революцией.
Я прошу вас от имени Французской Республики
по меньшей мере не мешать революции в России
развиваться так, как позволяет сам темперамент
этой страны. Что касается нас, то мы не имеем права
ей мешать. (Аплодисменты крайней левой.)
Решение, которое я желаю внести в Палату,
помимо тех общих соображений, которые я привел
в конце своего выступления, таково: вы имеете в
настоящее время десятки тысяч французских солдат
в России. Завтра они окажутся в самом тяжелом
положении. Я требую их отозвать и надеюсь, что вся
Палата последует за нами, чтобы отдать формальное
распоряжение об этом правительству. (Бурные
аплодисменты крайней левой.)

КОММУНИСТИЧЕСКИЕ
ЛИСТОВКИ И ВОЗЗВАНИЯ,
РАСПРОСТРАНЯЕМЫЕ
СРЕДИ ФРАНЦУЗСКИХ
СОЛДАТ И МАТРОСОВ
Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!
К французским солдатам
и матросам
Товарищи!
Правительство вашей страны, представляющее
французскую буржуазию, вчерашнюю союзницу
кровавого царизма, этого угнетателя русского наро¬
да, послало вас сюда, чтобы восстановить этот же
царизм, монархию, свергнутую нами в доблестной
благородной борьбе.
После попытки немецкого империализма разда¬
вить нашу революцию, после попытки, которая не
удалась, ибо немецкие солдаты поняли, что их долг
не быть реакционным орудием, а делать в своей
стране то, что русские рабочие и крестьяне делают
здесь, после этого ваша буржуазия делает попытку
подавить русскую революцию.
И вот, начинается наступление на большевизм.Что
же такое большевизм? Кто же такие большевики?
Вам рассказывали и буржуазная пресса подни¬
мает великий шум вокруг того, что большевизм
означает произвол, что большевики — это воры и
преступники.
Товарищи!
Вы должны знать правду. Большевик — это чело¬
век, который борется за немедленное создание
социалистического общества. Большевизм означает
осуществление социалистического общества. Боль¬
шевизм — означает власть рабочих и крестьян,
12* 179

власть тех, кто всегда был орудием богатеев, власть
тех, кто работал без конца, но без вознаграждения
на заводах, фабриках, предприятиях, полях, власть
тех, кто проливал свою кровь на полях сражений.
Большевизм - это власть рабочих и крестьянских
Советов, которые создаются во всех городах и
деревнях и управляют всей жизнью. Эти Советы
являются единственной демократической формой
правления, которая позволяет классу пролетариев
править самостоятельно. Вот что такое большевизм.
Конечно, такая форма правления не устраивает
буржуазию. Она имеет также тот большой "недо¬
статок”, что распространяется она повсюду, не при¬
знавая границ.
Вот почему ваше правительство, правительство
союзников и союзная буржуазия послали вас сюда,
послали вас подавить наше стремление установить
на Украине власть Советов рабочих и крестьянских
депутатов, раздавить Республику тех же Советов в
Великороссии.
18 декабря 1918 г. вы совершили большую
ошибку. Вы, республиканцы, боролись против
республиканцев! Вы, пролетарии в военной форме,
вы боролись здесь против пролетариев!
Вам часто говорили, что пролетарии еще не
способны управлять собой. Это ложь, исходящая из
буржуазных кругов. Такова благодарность этого
класса. Но это оскорбление для вас.
Товарищи!
Франция была колыбелью всех великих идеи.
Вы должны одними из первых поднять знамя полно¬
го освобождения пролетариата. Создавайте в вашей
армии советы солдатских депутатов, таким образом
вы станете хозяевами положения. Вы, кому при¬
надлежит идея свободы, вы, на кого устремлены
наши взгляды, полные революционной надежды,
будьте достойны вашего прошлого и вашего имени
в дни, когда пролетариат всех стран приступает к
социальной революции. Переходите на нашу сторону
в этой борьое против буржуазии.
180

Да здравствует власть Советов рабочих, крестьян¬
ских и солдатских депутатов!
Да здравствует социалистическое общество!
Да здравствует Интернационал!
Одесский Комитет
Коммунистической партии (большевиков)
Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!
К французским солдатам
и матросам
Товарищи!
Французский народ не хочет, чтобы вы задушили
русскую социалистическую республику, чтобы вы
противодействовали ей. Вы должны, напротив, дать
ей возможность управляться самостоятельно при
помощи Советов трудящихся.
В соответствии с желанием французского наро¬
да, 58-й полк, получивший приказ осуществить на
деле преступные замыслы международной буржуа¬
зии, отказался сражаться на тираспольском фронте.
Солдаты этого полка не захотели быть слепым
орудием буржуазии, они протянули руку братской
помощи нашим рабочим и крестьянам и этим сни¬
скали французской армии самую лучезарную славу.
Этот поступок достоин французов, бывших
всегда носителями прогресса, революционный дух
которых указал новые пути человечеству. Отказать¬
ся от борьбы с Советами - это значит объявить
войну буржуазии, начать гражданскую войну, пло¬
дами которой может воспользоваться пролетарий.
Война же между нациями стоит жизни и крови
массам трудящихся, являясь исключительно резуль¬
татом экономических конфликтов капиталистов
181

разных стран. Капиталисты ссорятся, а рабочие и
крестьяне умирают на полях сражений, жертвуя
жизнью ради их интересов.
И теперь происходит то же самое, с той лишь
разницей, что капиталисты дружественных держав и
вчерашние враги объединились, чтобы задушить
международный пролетариат.
Но если и в дальнейшем вы будете участвовать в
классовой борьбе, если вы не измените интересам
пролетариата и принципам международной солидар¬
ности трудящихся, если вы не станете поддерживать
фантастические планы буржуазии, все ее замыслы
приведут к ее же гибели.
Товарищи!
Мы приветствуем ваш смелый поступок и выра¬
жаем глубокую благодарность от имени русских
трудящихся.
Мы хотим думать, что это является лишь нача¬
лом братского единения французских и русских
войск на фронте, созданном буржуазией помимо
нашего желания. Мы знаем, что вы стремитесь
только к миру и возвращению к себе на родину. Но
чтобы добиться мира, нельзя начинать новую войну.
Требуется единение и мужество тех, которые позна¬
ли все ужасы войны.
Зовите же ваших товарищей к братанию, к
гражданской войне. Объединяйтесь с нами! Когда
народы, то есть рабочие массы, соединятся, никто не
посмеет их разъединить.
Вы уничтожили прусский милитаризм, положите
же конец всякому милитаризму. Ломайте оружие,
рвите оковы!
Да здравствует социалистическое общество!
Да здравствует Интернационал!
Одесский Комитет
Коммунистической партии (большевиков)
182

Пролетарии всех стран,
соединяйтесь!
К французским солдатам,
вынуждаемым буржуазной
реакцией уничтожить
социалистическую революцию
на Украине
Товарищи, чтобы увезти вас в Россию, четыре
месяца назад ваши генералы обманули вас еще раз.
Они заставили вас поверить, что вас позвал на
Украину весь народ, что вы пришли сюда не для
того, чтобы возобновить новую войну, а ”чтобы
восстановить порядок, чтобы очистить Россию от
некоторых преступных банд, которые под именем
большевиков терроризируют города и села”.
Теперь вы знаете цену этого обмана. ”Бедные
люди, которых надо спасать!”— это богачи, ваши
эксплуататоры. ”Банды преступных большевиков,
которых надо уничтожить”,— это рабочие и крестья¬
не Украины, ваши братья. Вы знаете сегодня, за ко¬
го и против кого Фош и Клемансо вынуждают вас
сражаться так далеко от Франции.
Вы прибыли сражаться в защиту привилегий
офицеров, аристократов, монархистов, золотосумов
России и Украины, в защиту смертельных врагов
трудящихся классов, тех, кто вас эксплуатировал
до войны и во время войны, тех, кто вас будет
эксплуатировать после войны, если вы не последуе¬
те примеру трудящихся России, Украины, Венгрии и
Баварии, если вы не свергнете эту проклятую буржу¬
азию и если вы не возьмете всю власть в свои руки.
Вы прибыли сражаться против мирных рабочих и
крестьян этой страны, против социалистического
правительства, которое было свободно создано и
которое отныне является единственным, законным
правительством России и Украины, против прави¬
тельства, которое вырвало у праздных капиталистов
183

землю, заводы, магазины, банки, дворцы, газеты и
которое возвратило все эти богатства тем, кто их
производит,- работникам физического и умствен¬
ного труда.
Вы прибыли сражаться, чтобы раздавить ваших
братьев, пролетариев России и Украины, которые,
свергнув своего кровавого царя, предприняли в
течение двух лет замечательные усилия, чтобы
создать социалистическое государство, основанное
на равенстве и справедливости, единственно спо¬
собное навсегда положить конец братоубийствен¬
ным войнам между народами и обеспечить трудя¬
щимся всего мира благосостояние и счастье.
В течение двух лет мировая буржуазия как
центральных империй, так и Антанты силилась все¬
ми средствами - обманом, заговорами, блокадой,
оружием - раздавить Советское правительство. По¬
чему?
Потому, что Советское правительство — един¬
ственное в мире, которое борется за малых против
больших, за бедных против богатых, потому, что
это — единственное правительство, составленное из
рабочих, крестьян, солдат, трудящихся, и потому,
что оно свергло власть генералов, крупных соб¬
ственников, капиталистов.
Товарищи, Клемансо и Фош по своему призва¬
нию - цепные собаки капитала, такие же, как кай¬
зер и Гинденбург; они охраняют сейфы тех, кто
вечно наживается на войне и мире, пытаясь заду¬
шить социальную революцию.
Но пусть они сами совершают свое грязное дело.
Для вас, товарищи, трудящиеся полей и заводов,
лавок и бюро,— рабочих и крестьян, служащих и
чиновников - интерес и обязанность не свергать
Советскую власть, а поддерживать ее, не душить
революцию в России и на Украине, но сделать, чтобы
революция разразилась во Франции.
Вы уже поняли это. Что касается большинства из
вас, то вы отказались играть на руку европейской
184

контрреволюции и обагрить свои руки кровью сол¬
дат Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Но надо,
товарищи, сделать больше. Надо помешать тому,
чтобы вас бесконечно перебрасывали из Сапоник в
Одессу, с Украины в Бессарабию, из Бессарабии в
Румынию, из Румынии в Венгрию, чтобы превра¬
щали граждан-солдат, которыми вы являетесь, в
жандармов Европы и палачей революционных
наций.
Товарищи! Война окончилась. Мир уже давно
был бы подписан, если бы жадные империалисты
Антанты не спорили так жестоко по поводу того,
как разделить шкуру побежденных. Ваши матери,
ваши жены, ваши дети призывают вас к себе.
Окровавленная, опустошенная, разрушенная . пре¬
ступниками, которые желали эту войну, идиотами,
которые не сумели ей помешать, спекулянтами,
которые не хотели ее закончить, Франция нуждается
в вас.
Требуйте немедленного возвращения на родину.
У вас в руках есть оружие, которое сможет
послужить вам, чтобы разбить сопротивление ваших
командиров.
Если они откажутся вернуть вас стране, оставьте
на произвол судьбы ваши блестящие штабы, доволь¬
ные этой войной, так как им живется жирно и
весело! Не будьте одураченными и соучастниками
этих прекрасных господ. Оставьте их в одиночестве
продолжать свою мерзкую кампанию против наро¬
дов и за тиранов.
Товарищи солдаты, создавайте Советы, сплоти¬
тесь вокруг красного знамени социальной револю¬
ции. Братайтесь, а затем переходите без страха в
ряды Красной Армии. Они широко открыты перед
вами. Мы вас примем с энтузиазмом. Мы вас
торжественно приведем в Одессу. Вы встретите там
185

пленных 58-го, 176-го, 1-й М.А. идр.1, которые в
Одессе и Киеве свободно изучают рядом с нами
коммунистическую программу, которую мы скоро
осуществим у себя.
Вместе мы дождемся в Одессе, что разумное
правительство пришлет за вами транспорт, который
увезет вас во Францию. Мы не будем долго ждать.
Дни министерства Клемансо сочтены. Трудящиеся
Франции начинают выступать. Первые раскаты гро¬
ма дают себя знать.
Товарищи, слушайте и вспоминайте: с 1789 до
1871 г. наща история совершила ряд неслыханных
революций, которые непрерывной цепью идут от
Великой революции к Парижской Коммуне через
восстания 1830, 1832, 1848 гг. Нет в мире народа,
который приложил бы столько усилий, выдержал
столько битв, отдал бы столько своей крови, чтобы
завоевать свободу, демократию и коммунизм.
Карл Маркс признавал за нашей Францией не¬
сравненную революционную славу, и Ленин недавно
повторял, что она — страна, предназначенная для
революции.
Разве навсегда погас в нас революционный пла¬
мень, товарищи? Наши буржуи надеются на это. Но
они ошибаются. Это пламя лишь дремлет. Тяжелые
уроки войны, великий пример русской революции,
развертывание революционного движения по всей
Европе оживляют благородный огонь, который был
в наших сердцах.
Товарищи! Это нас, среди всех сынов Франции,
1 Речь идет о 56-м, 176-м пехотных полках и, очевидно,
1-м горноартиллерийском полке. По мере освобождения
юга Украины от интервентов Антанты одним из центров для
работы группы французских коммунистов становился
Киев, где в апреле 1919 г. был издан журнал "Красное
знамя’* (”Le Drapeau Rouge”), выпускались листовки, воз¬
звания и проводилась большая агитационная работа среди
военнопленных.
186

избрала история, чтобы выполнить первый подвиг,
чтобы поднять факел, который зажжет у нас рево¬
люционный пожар.
Будем достойны нашей миссии, будем достойны
нашего великого прошлого. Не допускайте больше
никакого покушения против революции в России и
на Украине.
Братайтесь с Рабоче-Крестьянской Красной Ар¬
мией.
Покидайте министров и генералов буржуазии.
Переходите в лагерь трудящихся. Идите с нами.
Да здравствует социальная революция!
Да здравствует социалистическая республика Со¬
ветов России, Украины, Баварии и Венгрии!
Да здравствует социалистическая республика Со¬
ветов Франции!
Да здравствуют Соединенные Штаты Комму¬
нистической Европы!
Клименко, председатель Одесского Со¬
вета;
Юдовский, председатель Высшей воен¬
ной инспекции Украины;
Жак Садуль, капитан, член военной фран¬
цузской миссии в России, делегат Ком¬
мунистического Интернационала.
(Одесская научная библиотека им. А.М. Горь¬
кого, фонд редких изданий. - Текст типографский
на французском языке.)

ФРЕДЕРИК ДОКРО
КАК ФРАНЦУЗСКИЕ МОРЯКИ
ПОЗНАКОМИЛИСЬ
С ЖАННОЙ ЛЯБУРБ1
26 октября 1970 года
”...Твое письмо дошло в Йер. Мне передала его
сегодня утром невестка, и я сразу хочу ответить...
Я прибыл в Одессу в январе из Фюме, куда был
послан отбывать наказание с броненосца ”Кон-
дорсе”. Доставило меня греческое судно ”Армопо-
лис” в те дни, когда вы совершали турне по
Черному морю: Батум, Трапезунд и т.д.
По прибытии в Одессу нас высадили и послали
на военную базу. Там были преимущественно сене¬
гальские солдаты и алжирские стрелки. Мне запом¬
нился один из них, Хассад, который хорошо отно¬
сился к нам.
26 февраля во второй половине дня мы работали
на вокзале. Со мной был матрос по фамилии
Тюбиана. К нам подошли два русских парня и
предложили познакомиться с одной француженкой.
Мы согласились. Вечером они привели нас на незна¬
комую улицу в дом номер двадцать четыре, где
находились Жанна Лябурб и одна пожилая женщина.
Жанна разъяснила, почему нас послали в Россию,
рассказала о Жаке Садуле и Рене Маршане. Она
сказала, что нам надо уезжать из России, что этим
1 Письмо Фредерика Докро, бывшего заключенного,
бывшего секретаря отделения Французской компартии в
Йере, Жану Ле Рамею. См.: Cahiers de VInstitut Maurice
Thorez, № 21, 1er trimestre 1971, p. 86.
188

мы поможем успешному завершению революции.
От Жанны мы получили листовки, которые распро¬
странили потом на базе. Мы должны были еще раз
увидеться с ней, но вскоре узнали, что утром
2 марта ее расстреляли французские и белогвардей¬
ские офицеры. 3 апреля прибыли вы на броненосце
”Франс”, а остальное тебе известно...”
Другие подробности мы узнали из газеты ”Пти
Варуа”, которая 14 апреля 1969 года опубликовала
беседу Мориса Устриера с Фредериком Докро в
Йере в связи с пятидесятилетием со дня восстания.
Статья озаглавлена: ”Я был участником восста¬
ния на Черном море”.
С Ф. Докро беседовали у него дома в Йере. Он с
волнением вспоминал о французской учительни¬
це — члене большевистской партии, находившейся в
то время в Одессе.
”Я хорошо помню Жанну Лябурб. Она была
членом группы, состоявшей из французов, которые
жили в России и приветствовали становление моло¬
дой революционной республики. Группа оформи¬
лась благодаря личному содействию Ленина. В числе
ее участников были Инесса Арманд, капитан Жак
Садуль, солдат Робер Пети и, разумеется, сама
Жанна. Она добровольно отправилась вести пропа¬
гандистскую работу среди солдат и матросов...”
Вот слова, которые Жанна Лябурб произнесла
при встрече с Ф. Докро 26 февраля 1919 года и
которые он не забудет никогда:
’Товаршци французские моряки, Красная Ар¬
мия приближается к Одессе. Я прошу вас не
стрелять в ее солдат... Возвращайтесь во Францию и
скажите французскому народу, что большевистская
армия хочет освободить народы России от царского
рабства. Ведите пропаганду среди ваших товарищей
за то, чтобы интервенция в Россию прекратилась как
можно скорее...”
Потом Докро вернулся к действиям моряков в
1919 году и рассказал, что видел своими глазами:
189

"Только что кончилась первая мировая война.
Французская эскадра стояла на рейде возле острова
Корфу. Мы думали, что нас скоро демобилизуют и
пошлют на родину. Увы! Шаг за шагом мы продви¬
гались к Австрии, потом попали в Турцию и наконец
3 февраля 1919 года прибыли в Одессу... Бронено¬
сец "Франс" появился на рецде 2 апреля, и нас тут
же стали грузить на корабль. Я был артиллерийским
наводчиком.
На другой день мы увидели, как к городу
подходили с севера части большевистской армии.
Капитан Бонеранди сказал нам: "Быстрее произво¬
дите погрузку, если не хотите попасть под пули".
Мы ответили, что пуль не боимся; большевики — на¬
ши братья.
Я находился 6 апреля на берегу в составе де¬
сантной роты. Нам сообщили, что Красная Армия
вступила в Одессу, и нас снова в спешном порядке
посадили на корабль, но, несмотря на приказ, мы
отказались стрелять...
13 апреля, находясь в Севастополе, я был послан
с товарищами на борт одного русского судна "Сако"
разгружать награбленные в Одессе товары, но вместо
того, чтобы работать, мы стали брататься с членами
экипажа. В час дня 16 апреля нам приказали обстре¬
лять русские войска. Я уже говорил, что был
наводчиком; сохраняя верность своим убеждениям,
я покинул орудие. Обстрел прекратился в час
пятнадцать".
Ниже приводится изложение второй статьи из
"Пти Варуа", озаглавленной "Кровавая пасха":
"В тот день с броненосца "Франс" на берег
уволилось почти 30 матросов. Русские встречали их
восторженно, по-братски. Демонстранты с пением
"Интернационала" шли по главной улице, неся впе¬
реди красное знамя. По бокам от меня находились
товарищи Виаль из Тулона и Канон.
Когда мы дошли до конца улицы, раздались
выстрелы. По толпе стреляла десантная рота с
190

”Жана Бара”. Огонь вели также греческие солдаты и
матросы с крейсера ”Килкис’\ Среди моряков и
русского гражданского населения было много
жертв. Хочу отметить, что раненых французских
матросов перевязывали в аптеках без очереди.
После расстрела демонстрации мы, рискуя
жизнью, так как греки продолжали стрелять по нас,
вернулись на свой корабль. Один товарищ смог
добраться до броненосца, только переодевшись в
гражданскую одежду.
23 апреля ”Франс” поднял якоря и взял курс на
Константинополь, а оттуда нацравился в Бизерту...
С 30 апреля по 11 мая корабль находился в
карантине.
11 мая члены экипажа отправились по домам, но
33 матроса, в том числе и я, были посланы в
казарму Жапи, находившуюся в Бизерте, где к нам
присоединились еще 23 моряка с ”Вольтера”.
Суд проходил на борту нашего корабля. Трибу¬
нал возглавлял капитан 1-го ранга Дюран-Виель.
К нам применили закон от 4 июня 1868 года, в
одной из статей которого говорилось, что ”любой
человек, находящийся на государственном корабле,
виновный в организации заговора против власти
командира или безопасности корабля, должен быть
наказан лишением свободы”.
Главный морской штаб хотел направить нам в
качестве адвоката морского офицера. При содей¬
ствии моего отца мне удалось войти в контакт с
гражданским адвокатом Леспероном. По его прось¬
бе процесс, который должен был открыться 22 сен¬
тября, перенесли на 29.
В течение всего этого времени моряки и рабочие
арсеналов в Тулоне и Бресте проводили демон¬
страции.
Приговор был вынесен 6 октября. Он особой
мягкостью не отличался...
Меня пощадили, но многие товарищи понесли
тяжелое наказание. Та борьба, которая развернулась
191

по всей Франции за освобождение заключенных,
хорошо известна. Стоит ли упоминать, что в этот
момент у меня было двое детей: двухлетняя Жозе¬
фина и только что родившийся 4 сентября 1919 года
Фортюне”.
Хотелось бы напомнить читателям, что в 1969
году в Йере отмечалось не только пятидесятилетие
со дня восстания наших моряков, но и полувековая
преданность Ф. Докро партии коммунистов. Ведь он
выразил свое единение с союзом рабочих и крестьян
(партии большевиков) 30 января 1919 года.
Напомним, что, хотя Ф.Докро избежал тюрем¬
ного наказания в 1919 году, двадцать лет спустя ему
пришлось долгое время пробыть в тюрьме.
”Первый партийный билет,— сказал он,— у меня
отобрали во время обыска перед арестом. Я что
угодно отдал бы за то, чтобы мне вернули его”.
Докро арестовали 20 февраля 1940 года ”за
коммунистическую деятельность”. Потом его пере¬
водили из одной тюрьмы в другую, пока 30 июля
1944 года не послали в Бухенвальд, где томился и
матрос с ”Вольтера” Гюстав Шампаль, приговорен¬
ный в октябре 1919 года к десяти годам тюремного
заключения. Докро вышел из лагеря только 18 мая
1945 года.

Ю. КРУПЧИЦКИЙ (ТОРБА)
ЯРКАЯ СТРАНИЦА
В ИСТОРИИ
РЕВОЛЮЦИОННОЙ БОРЬБЫ1
(К сорокалетию героического
восстания французских моряков)
Сорок лет назад, 19 апреля 1919 года, на фран¬
цузских военных судах в Черном море появилось
красное знамя. Началось восстание моряков.
Матросы Франции отказались воевать со своими
братьями по классу — рабочими и крестьянами мо¬
лодой Советской республики, требовали возвраще¬
ния на родину. Это было яркой демонстрацией идей
пролетарского интернационализма и единения наро¬
дов, в защиту завоеваний Октябрьской революции.
Тогда значительные силы интервентов концент¬
рировались в Севастополе и Одессе, на юге России и
Украины. Партия придавала особое значение работе
среди иностранных солдат и матросов, чтобы разъяс¬
нить им, на какое черное дело бросили их империа¬
листы.
В частности, в Севастополь для подпольной рабо¬
ты были направлены товарищи Я. Городецкий,
Б.Занько, И.Овсянников (Жигинас), Ю.Крупчицкий
(Торба) , Н.Голембовская (Яновская). После мар¬
товской стачки в Севастополе был создан подпольный
ревком для подготовки вооруженного восстания.
Огромное значение для успешной пропаганды
среди войск интервентов имело ^Письмо к рабочим
Европы и Америки” В.И.Ленина. Эта ленинская
* Статья Ю.Крупчицкого (Торбы) - бывшего секретаря
Севастопольского подпольного горкома партии. См.: "Прав¬
да”, 19 апреля 1959 г.
13 Ж.Ле Рамей, П. Воттеро
193

работа была издана брошюрой на французском
языке и распространена среди матросов эскадры.
Активная деятельность большевистских органи¬
заций дала свои плоды. Войска интервентов, окку¬
пировавшие Одессу, Севастополь и другие города
Черноморского побережья, узнали правду о социа¬
листической революции в России. На кораблях и в
частях были созданы революционные организации.
Началу этой работы в Севастополе способство¬
вало следующее обстоятельство. Французский лин¬
кор ”Мирабо” сел на мель у Константиновской
батареи, загородив вход в Севастопольскую бухту.
Командование интервентов прилагало все усилия,
чтобы снять ”Мирабо” смели, но безуспешно. Тогда
оно обратилось к Севастопольскому морскому за¬
воду с предложением выделить для этой цели ква¬
лифицированных рабочих.
Подпольная большевистская организация ис¬
пользовала этот случай. В бригаду по ремонту были
включены рабочие-коммунисты. Они принесли с
собой на корабль большевистские листовки и
другую агитационную литературу. С помощью мат¬
росов ”Мирабо” эта литература распространялась и
на других кораблях.
Революционные события в Крыму развивались с
невероятной быстротой. В первых числах апреля
советские войска и партизаны вплотную подошли к
Перекопу. 4 апреля Перекоп был взят. 11 апреля
наши войска освободили Симферополь и Евпато¬
рию. Интервенты сконцентрировали свои главные
силы в Севастополе и готовились к длительной
борьбе.
Севастопольские большевики решили готовить
восстание. Оно должно было начаться в тот момент,
когда Красная Армия начнет штурм города. Фран¬
цузское командование приняло свои меры.
Однако военные планы интервентов были сорва¬
ны. На помощь героическим рабочим Севастополя
пришли французские пролетарии, одетые в морские
194

19 апреля, в субботу, командам стоящих на
внутреннем рейде французских линкоров ”Франс”,
”Жан Бар”, ”Жюстис” было приказано грузить
уголь. Матросы решительно отказались выполнить
это распоряжение.
Я помню, 19 апреля ревком заседал на Примор¬
ском бульваре. Напряжение было огромное. И
вдруг до нас с кораблей донеслись звуки проле¬
тарского гимна ”Интернационал”. Оркестры фран¬
цузского флота исполняли его вместо обычного
национального гимна ”Марсельеза”. На кораблях
начались революционные выступления.
Наступило утро 20 апреля. Французский флот
стал неузнаваем: он расцветился красными фла¬
гами. Возбуждение собравшихся людей на берегу
росло с каждой минутой. Около полудня к Граф¬
ской пристани стали подходить катера, шлюпки и
баркасы, переполненные французскими моряками.
Вот по Большой Морской движется колонна фран¬
цузских моряков. Обнявшись, рука об руку шагают
шеренги радостных, возбужденных матросов. В воз¬
дух летят бескозырки. Красные помпоны, которые
французские моряки носят на бескозырках, при¬
креплены к груди. Слышны возгласы ”Вив ла
Рюсси!”, ”Вив ле большевик!”. Звучат революцион¬
ные песни. По пути к демонстрантам примыкают
все новые и новые группы французских моряков,
беспрестанно прибывающих с кораблей. Впереди
французские матросы несут красное знамя. Это
знамя также имеет свою историю. Французские
матросы пришли в союз рабочих-металлистов и
сказали, что им нужно красное знамя. Знамя,
полученное у металлистов, они и пронесли по ули¬
цам Севастополя.
На Большой Морской с балкона городской
думы с горячей речью на их родном языке к
французским морякам обратился председатель Се¬
вастопольского комитета партии Я. Городецкий,
возвратившийся из симферопольской тюрьмы. Он
13*
195

благодарит их за солидарность и поддержку севасто¬
польских рабочих в борьбе за власть Советов.
Француз, не зная русского языка, обращается к
русским рабочим, показывая свою мозолистую
руку, кричит: ”Камарад» большевик”, ”Капут Кле¬
мансо!”. Наши моряки обнимают его, целуют.
Около 4 часов дня, когда демонстранты прохо¬
дили по Большой Морской улице, по ним без
предупреждения был открыт огонь из винтовок и
пулеметов греческими солдатами по приказу фран¬
цузского командования.
Улицы Севастополя обагрились кровью француз¬
ских моряков и русских рабочих. Пал под пулями
матрос-знаменосец. Красное знамя подхватывается
другим матросом. Убит и он. Тогда кто-то подхва¬
тывает знамя и забрасывает высоко на дерево.
Знамя было спасено и ныне хранится в музее
Черноморского флота.
Революционное выступление французских моря¬
ков совместно с севастопольскими рабочими было
подавлено. Экипажи мятежных кораблей были
отправлены во Францию, а участники выступления
сурово наказаны. Но пролитая кровь не пропала
даром. В конце апреля на всей территории Крыма,
за исключением Керченского полуострова, устано¬
вилась Советская власть. Такие же события про¬
исходили на французских кораблях, стоявших в
Одессе. Начались волнения в войсках интервентов.
5 декабря 1919 г. в докладе на VII Всероссий¬
ском съезде Советов В.И.Ленин говорил:”Эта побе¬
да, которую мы одержали, вынудив убрать англий¬
ские и французские войска, была самой главной
победой, которую мы одержали над Антантой. Мы у
нее отняли ее солдат. Мы на ее бесконечное военное
и техническое превосходство ответили тем, что
отняли это превосходство солидарностью трудя¬
щихся против империалистических правительств”.
196

ИЗ ГАЗЕТНОГО ОТЧЕТА
О ВОЕННОМ СУДЕ НАД
УЧАСТНИКАМИ ВОССТАНИЯ
НА БРОНЕНОСЦЕ "ФРАНС” 1
”Пти Вар”, 29 сентября 1919 года
В конце апреля 1919 года на борту броненосца
"Франс”, стоявшего на севастопольском рейде, ра¬
зыгрались бурные события. Власть командира не
признавалась, матросы самовольно ходили на берег
на захваченной ими шлюпке, один матрос грубо
оскорбил адмирала Амета, когда тот пытался вос¬
становить спокойствие на корабле. После долгого и
тщательного расследования была установлена ви¬
новность 33 матросов, и военно-морской министр,
ознакомившись с докладом капитана 3-го ранга
Камбона о результатах следствия, подписал приказ
отдать под суд следующих лиц: матросов-механиков
2-го класса Дублье Франсуа, Вийлемена Виржиля,
Дюпора Эрнеста, Клавеля Жана-Батиста, Нотта Шар¬
1 Выдержки из сентябрьских и октябрьских номеров за
1919 год газеты ”Пти Bap’\«Le Petit Var»),издававшейся в
Тулоне, округ Вар, представляют исторический интерес как
документ своего времени, тем более что судебные процессы
над восставшими моряками проходили при закрытых две¬
рях, и информация о них с трудом просачивалась сквозь
цензурные рогатки.
Публикуемые в извлечениях, сообщенные из вторых
рук (их скопировали, долгое время хранили и передали для
печати члены семьи одного из участников восстания - Фре¬
дерика Докро), эти материалы не являются исчерпываю¬
щими. Тем не менее они служат своеобразным дополне¬
нием к воспоминаниям французских моряков.
Газета ”Пти Вар” в то время носила реформистский
характер (известный ренегат-социалист Ренодель был депу¬
татом от округа Вар). Корреспонденции о ходе военного
197

ля; юнг — помощников механиков Ланглуа Люсье¬
на, Коэта Леона; матроса-механика 1-го класса
Регаля Жоржа; матросов без специальности Канона
Альфонса, Фраччиа Феликса, Лагайярда Марселя,
Рикро Антонина, Юре Леона, Деларю Эрнеста, Лега-
на Жана, Гийона Армана, Шамбефора Жана; матро-
са-электрика Бонжиро Луи; матроса без специаль¬
ности Лемита Эрнеста; матроса-сапожника Массе
Поля; юнгу Мастрона Жюльена; матроса-электрика
Шмидта Селестина; матроса без специальности Алло
Мариуса; матроса-электрика Ле Рамея Жана; юнгу
Люсона Луи; матроса Виаля Луи; матроса-злектри-
ка Лешевалье Луи; матроса без специальности Коп-
поланиМатье; рулевого Фабресса Жана; матроса без
специальности Дараня Жана; матроса-канонира Док¬
ро Эрнеста; старшину электриков Дюбулоза Жозе¬
фа; старшину Месни Жозефа.
В приказе о передаче дела в суд указывается:
поскольку имеется достаточно обоснованное обви¬
нительное заключение против нижеупомянутых лиц:
1. Дублье, Нотта, Вийлемена, Дюпора, Дюбу¬
лоза, Месни, Клавеля, Ланглуа, Коэта, Регаля, Ка¬
нона, Фраччиа, Лагайярда, Рикро, Юре, Деларю,
Легана, Гийона, Шамбефора, Бонжиро, Лемита, Мас¬
се, Мастрона, Алло, Ле Рамея, Люсона, Шмидта,
Виаля, Копполани, Фабресса, Дараня, Докро в том,
что в конце апреля 1919 года они составили заговор
с целью покушения на власть командира броненосца
"Франс”, стоявшего на рейде в Севастополе.
суда не могут скрыть классовых позиций газеты, они
зачастую осуждают восставших. Однако их сообщения
проливают свет на характер судилища над восставшими,
рисуют живые портреты людей, а главное - служат еще
одним свидетельством идейно-политического значения вос¬
стания, революционного влияния на французских моряков
со стороны большевиков Советской России и выступлений
левых социалистов Франции, осуждающих интервенцию. -
Прим. ред.
198

2. Дублье, Вийлемена, Фраччиа, Лагайярда, Ко>
та, Рикро, Виаля, Копполани, Юре, Алло, Шамбефо-
ра, Массе, Мастрона, Фабресса, Гийона в том, что в
конце апреля 1919 года они без разрешения вос¬
пользовались шлюпкой, принадлежавшей госу¬
дарственному кораблю — броненосцу ”Франс”,-
стоявшему на рейде в Севастополе.
3. Лешевалье в том, что он словесно оскорбил
своего вышестоящего начальника. В субботу,
19 апреля 1919 года, на борту броненосца ”Франс” в
ответ на приветственную речь вице-адмирала Амета
он сказал ему: ”3аткни глотку!”
Заседание военного суда состоится в понедель¬
ник 29 сентября в восемь тридцать утра на борту
броненосца ”Франс”. В состав военного суда вхо¬
дят: Дюран-Виель, капитан 1-го ранга командир бро¬
неносца ”Прованс” (председатель); Робер, капитан
2-го ранга командир корабля ”Каск”; Брюнетон,
капитан-лейтенант с корабля ”Бамбара”; Лафай,
мичман 1-го класса с броненосца ”Жюрьен-де-ля-
Гравьер”; Пастурель, главный старшина механик с
’Турвиля”; судьи: Камбон, капитан 3-го ранга из
командного состава первой эскадры — ему поручено
выполнять обязанности правительственного комис¬
сара, и Мальгузу, мичман 1-го класса с корабля
”Курбе” (секретарь).
Далее следует поименный список 52 свидетелей.
В качестве защитников 33 обвиняемых выступали
Лесперон и Карл из гражданской адвокатуры Туло¬
на.
”Пти Вар”, 30 сентября 1919 года
В кают-компанию броненосца ”Франс”, располо¬
женную в задней части корабля, свет падает через
круглые иллюминаторы, между которыми поме¬
щены пейзажи с видами Парижа и Прованса.
Заседание военного суда открылось в восемь
тридцать утра. Вчера в газете был опубликован его
состав, а также список 33 обвиняемых, 52 свидете¬
199

лей и главных представителей обвинения. Сразу же
после открытия заседания председатель суда капи¬
тан 1-го ранга Дюран-Виель приказал ввести обви¬
няемых по одному, в алфавитном порядке и присту¬
пил к уточнению их анкетных данных.
Секретарь, огласив судебную процедуру и зачи¬
тав некоторые оправдательные документы, стал
вызывать свидетелей. Затем их попросили выйти из
помещения, и он приступил к чтению докладов.
На ста страницах своего доклада капитан 3-го
ранга Карне резюмировал в хронологическом по¬
рядке все факты, выявленные в ходе длительного
следствия. Ниже в общих чертах приводится содер¬
жание этого документа.
В субботу 19 апреля броненосец "Франс” бросил
якорь на внутреннем рейде Севастополя недалеко от
”Жана Бара”, рядом с ”Верньо” и ”Жюстис”. До
этого, 17 апреля, корабль стоял на внешнем рейде и
вел огонь из 140-миллиметровых орудий по ан¬
глийскому кладбищу.
В те дни Севастополь находился в кольце боль¬
шевистских войск; было заключено перемирие, но
решение об эвакуации города держалось в секрете.
Командование отдало приказ произвести погруз¬
ку угля 20 апреля, в пасхальный день; это вызвало
недовольство всего экипажа, и работы перенесли на
понедельник. Вечером, после отбоя, на палубу
вышли 200 матросов; появление среди них старши¬
ны морской пехоты вызвало шум и волнение,
передний прожектор погас, раздалось пение ”Интер-
национала”, взбунтовавшаяся толпа пронеслась по
кораблю, разбила лампочки и телефоны, освободила
заключенных из тюремных камер и снова возврати¬
лась на палубу.
Капитан 1-го ранга Робез-Пагийон собрал в
кормовой части офицеров и боцманов, велел задра¬
ить бронированные двери, взять оружие, после чего
отправил к восставшим своего помощника.
200

Один из восставших, матрос Шарль Нотта,
вышел вперед и изложил жалобы своих товарищей
на работы по погрузке угля, на порядок предостав¬
ления отпусков, войну с большевиками — ” нашими
братьями”, короткую стрижку волос членам экипа¬
жа, увольнительные и прочее.
Помощник командира велел восставшим пред¬
ставить ему на другой день их требования и просил
матросов разойтись. Имеются показания, что в этот
момент из дальних рядов послышались голоса:
”Нам надоело быть хорошими французами”.
Когда разнесся слух, что группа офицеров во¬
оружилась, раздались крики: ”К оружию!” Нотта
образумил манифестантов. ”Оружие не брать!—
крикнул он. — Это глупость, кровопролития нельзя
допускать, наши требования представят делегаты”.
С одобрения экипажа делегатами были избраны
Нотта, Дублье и Вийлемен. Затем экипаж выдвинул
пять следующих требований:
Прекращение войны против России.
Немедленное возвращение во Францию.
Смягчение дисциплинарного режима.
Улучшение питания.
Предоставление матросам отпусков.
В этот момент с борта броненосца ”Жан Бар”
донеслось пение ”Интернационала”, и, несмотря на
противодействие командира броненосца ”Франс”,
несколько его матросов, самовольно захватив ка¬
тер, отправились на ”Жан Бар”, а затем совершили
плавание по рейду. Немного спустя на броненосец
”Франс” прибьш адмирал Амет. Обращаясь к матро¬
сам, он сообщил о принятом решении эвакуировать
Севастополь и пытался им разъяснить, кто такие
большевики.
Первые ряды внимательно слушали адмирала, в
последних раздались грубые выкрики; один голос
все время назойливо твердил: ”Врет он, мы не
дадим себя усыпить!” Вновь раздалось пение
”Интернационала”, подхваченное матросами ”Жана
Бара”. Кругом слышались крики: ”В Тулон!”
201

Постепенно все же воцарилось спокойствие, и в
половине первого ночи на палубе остались только
разрозненные группы споривших между собой мат¬
росов.
Вийлемен и Дублье отправились писать воззва¬
ние, которое они затем вывесили на дверях кора¬
бельной лавки; матрос Фраччиа вел себя вызыва¬
юще, но офицеры все же сорвали воззвание.
Начальник службы снабжения Бланко был
удивлен, увидев среди восставших своего подчинен¬
ного матроса Нотта; он вызвал его к себе и выразил
недоумение. Нотта сообщил о жалобах экипажа и
сказал: ”Мы здесь что делаем? Воюем против своих
братьев, таких же рабочих, как и мы сами”.
Бланко заметил, что, после того как десантные
войска погрузятся на корабли, Севастополь будет
эвакуирован. Нотта ответил, что продажные волон¬
теры, прибывшие сюда из-за денег, его не интере¬
суют.
На пасху в воскресенье экипаж встал поздно.
Когда помощник командира вызвал к себе тех, кто
выступал с претензиями, Вийлемен заявил протест
против антиконституционного характера француз¬
ской экспедиции. Он сказал, что ни один русский не
стал бы стрелять во француза, и если русские нас
предали1 , то это произошло только из-за того, что
они много страдали.
Тем временем был подан сигнал мыть палубы,
но на него откликнулись лишь немногие матросы.
Внезапно на главных мачтах ”Франс” и ’Жана
Бара” под крики ”ура” одновременно взвились
красные флаги.
”Вот здорово, оба вместе!”— воскликнул кто-
то. Офицеры и боцманы бросились снимать флаг,
1 Имеется в виду выход Советской страны из войны,
заключение Брестского мира, которое империалисты Фран¬
ции пытались представить как "предательство” союзников
со стороны России. - Прим. ред.
202

но им преградила дорогу толпа матросов, стеною
вставших на его защиту. Остальные стояли в сторо¬
не: одни — с насмешливым видом, другие пели
"Интернационал”, "Песню 17-го полка", "Песню
бобов”. Наконец флаг сняли, но затем его снова
водрузили.
— Это символ гражданской войны, — сказал
капитан-лейтенант Барбье.
— Мы именно этого и хотим,— прозвучал чей-то
голос.
Тогда заговорил старший помощник командира
корабля, но Фраччиа крикнул: "За борт его!"
Вокруг броненосца сновали русские лодки.
В девять часов утра адмирал Амет вторично по¬
сетил броненосец, но.ему не дали говорить; через не¬
которое время разнеслась весть о том, что отдан при¬
каз сниматься с якорей и идти в Константинополь.
Матрос-механик Дюпор заявил, что корабль
выйдет в море, если:
десантная рота вернется на борт;
одновременно снимется с якорей "Жан Бар";
броненосец возьмет курс прямо на Францию.
Весть о прекращении восстания на "Жане Баре”
и прибытие на рейд русского судна с отпускниками
из Франции усилили волнения; восставшие захва¬
тили шлюпку и отправились за десантной ротой. С
пением "Интернационала” они направились в Севе¬
рный форт.
Матросов, получивших увольнительные, встреча¬
ла на берегу толпа русских — мужчины, женщины,
дети; образовалась большая колонна, которая с
красным флагом впереди двинулась в город. Вне¬
запно колонна оказалась в расположении греческой
воинской части и французских патрулей с броненос¬
ца "Жан Бар", которые открыли по ней ружейный и
пулеметный огонь. Были убитые. Люди мгновенно
бросились врассыпную. Стрельбу услышали на борту
"Франс". Кто-то сказал: "Наших товарищей послали'
на берег на верную смерть".
203

” Наших братьев убивают,— заявил Вийлемен,—
французская кровь пролилась на русской земле по
приказу французского офицера. Что теперь скажут
матери? Следует наказать того, кто приказал
открыть огонь, или по крайней мере наложить на
него строгое взыскание”. ”Пусть его выдадут
нам!”— раздались голоса.
Во время короткого обращения Вийлемена к
товарищам по его лицу текли слезы.
В течение всего периода, о котором говорилось,
службы, обеспечивающие санитарные условия, пита¬
ние экипажа и работу механизмов, действовали
бесперебойно.
Но чем в это время занималась десантная рота?
Матросам с ”Франс” и ”Дю Шайла” под командова¬
нием капитан-лейтенанта Бонеранди поручалось
организовать оборону той части порта, которая была
обращена к городу; они производили довольно
тяжелые земляные работы.
Когда 13 апреля несколько матросов отказались
работать, создалась тревожная обстановка. Но
благодаря энергичным усилиям офицеров спокой¬
ствие было восстановлено. В воскресенье капитан-
лейтенант Бонеранди получил письмо ”от группы
матросов Северного форта”, в котором в коррект¬
ной форме излагалось требование об улучшении
питания и смягчении дисциплинарного режима.
Бонеранди собрал личный состав. Старшина элект¬
риков Дюбулоз заявил ему:
— Капитан, вы относитесь к нам лояльно. И мы
на это отвечаем вам тем же. Но кто же все-таки
здесь наш враг?
— Кто на нас нападает,— ответил офицер.
— Мои товарищи и я не хотим сражаться с
большевиками.
— Я уверен,— возразил офицер,— если они напа¬
дут на нас, вы не дадите в обиду своих офицеров.
В этот момент мичман Фришмен принес приказ о
возвращении на корабли. Он сказал Дюбулозу: ”Вы
204

попали в скверную историю”. Дюбулоз ответил:
”Мы сильнее”.
Положение на корабле осложнялось, и Вийлемен
забеспокоился. "Обстоятельства тяжелые,— гово¬
рили некоторые. — Надо идти до конца. Иначе по
возвращении во Францию над нами учинят крова¬
вую расправу. Русские и немецкие матросы пере¬
били своих офицеров и сделались хозяевами на
кораблях".
Вийлемен подумывал о том, чтобы попросить
социалистов — членов Палаты депутатов француз¬
ского парламента встретить корабль в Тулоне.
"Если я благополучно приведу свой корабль к
месту назначения и власть моих офицеров и боцма¬
нов не будет ущемлена, я обещаю забыть все,—
заявил командир Робез-Пагийон,— но я никогда не
прощу тех, кто поднял на корабле красный флаг".
Несколько солдат и один унтер-офицер прибыли
на корабль в качестве делегатов. Поздравив восста¬
вших от имени наземных войск, они сообщили, что
хотели последовать примеру моряков, но побоялись
"черных” войск. Делегаты просили матросов под¬
держать солдат.
На корабле шли работы по погрузке угля. Нотта
сообщил боцманам, что их появление во время этих
работ нежелательно. Работы проходили под руко¬
водством Дюпора и Месни. Все офицеры оставались
на своих постах. Работали горячо, с энтузиазмом,
поскольку знали, что это делалось для возвращения
во Францию. Между тем, вожаки бездельничали,
вызывая своим поведением недовольство других1.
С приближением момента отплытия корабля зачин¬
1 Напоминаю, что это доклад капитана Карне, который
вел следствие по данному делу. Я считаю его неверным, так
как сам участвовал в погрузке угля. Она производилась
исключительно под руководством делегатов и выделенных
ими матросов; офицеры оставались в кают-компа¬
нии. - Прим. Жана Jle Рамея.
205

щики, видимо, начинали все больше понимать серь¬
езность своего положения, и во вторник вечером,
когда Дюпор вывесил приказ об отплытии, они
попытались спровоцировать экипаж на новое высту¬
пление; однако уставшие за день матросы не послу¬
шали их. В три часа утра в среду 23 апреля началась
подготовка к отплытию, и после некоторых перего¬
воров броненосец ”Франс” наконец покинул рус¬
ские воды.
Переход протекал без осложнений. Обязанности
старшины Луара исполнял старшина Месни; он
руководил службами на корабле, наказывал про¬
винившихся матросов, лишая их положенной пор¬
ции вина, требовал от врача более тщательного
осмотра больных, число которых с каждым днем
возрастало. Тем не менее матросы курили, пели, а
часовые сидели и читали. Из унтер-офицеров на
своих постах были только работавшие в машинном
отделении, а также те, без кого нельзя было обой¬
тись; остальные не показывались.
Весь экипаж радовался возвращению на родину,
огорчались лишь те, кто считал свою репутацию
подмоченной.
Известие о том, что броненосец направляется в
Бизерту, где будет проходить карантин до отправки
первой партии отпускников, не вызвало беспокой¬
ства у матросов; от имени командира корабля
Вийлемен объявил, что в течение восьми-десяти
дней все вопросы будут улажены.
После вышеизложенного в докладе рассматрива¬
ются причины, вызвавшие столь серьезные инциден¬
ты. В нем признается, что матросы восстали не
только из-за плохого питания, тяжелого дисципли¬
нарного режима и отсутствия отпусков; они ухвати¬
лись за эти моменты как за якорь спасения, когда
им об этом напомнили; но была еще и другая
причина - война с большевиками.
Большевистская пропаганда велась беспрепят¬
ственно как в сухопутных войсках, так и на кораб¬
206

лях, причем на кораблях пропаганду вели также
французские социалисты — вначале открыто, а затем
подпольно. Значительная часть экипажей состояла
из молодых людей, не обладавших воинским духом
и военной подготовкой и в большинстве поступи¬
вших на флот, чтобы избежать службы в армии за
пределами Франции; среди них были механики,
испытавшие на себе влияние пораженцев.
И хотя экипаж не клюнул на их удочку, в нем
находились резервисты с нездоровыми настроени¬
ями из-за того, что давно не получали отпусков и
использовались на изнурительных работах в качест¬
ве грузчиков сначала в Корфу, а потом в Одессе, где
пропаганда нашла благоприятную почву.
К числу виновных автор доклада относит почти
весь экипаж. Инициаторы восстания — это прежде
всего матросы-механики (около ста человек), в
большинстве рабочие, народ спокойный, рассуди¬
тельный, точно знающий свою цель, не терпящий
насилия. Как вдохновители и вожаки восстания, они
больше всех виновны... но понесли наименьшее
наказание. Остальные — еще очень зеленая моло¬
дежь, у которой нет ни дисциплины, ни понятия о
воинском долге, а также ленивые южане, ”чаще
всего грубые и заносчивые”.
Делегаты много раз останавливали беспорядки,
держались корректно, стараясь обойтись без актов
саботажа. Это предусматривалось их программой
действий. Они преследовали одну цель: не дать
нашим кораблям выполнить поставленную перед
ними задачу в Черном море.
Командир броненосца понимал, что бесполезно
было бы оказывать сопротивление делегатам, кото¬
рые, будучи избранными, пользовались весьма
большим авторитетом. В докладе содержится бег¬
лая характеристика каждого из обвиняемых.
После зачтения этого доклада заседание было
объявлено закрытым.
207

Следующее заседание открылось в четырнадцать
тридцать и было посвящено чтению важного доку¬
мента — доклада следственной комиссии под пред¬
седательством контр-адмирала Барта. Комиссия при¬
ступила к работе по прибытии корабля в Би-
зерту.
ß докладе признавалось благотворное действие
матросских делегатов, которые сняли с себя эти
полномочия, как только на корабле восстановилось
спокойствие; они ничего не добивались для себя
лично и не готовили восстание заранее.
Большевистская пропаганда, безусловно, имела
место, но Севастополь и Одесса только ускорили
взрыв при том душевном состоянии матросов, кото¬
рое было вызвано созданной для них исключи¬
тельной обстановкой; вопреки ожиданиям по¬
ложение их не улучшилось и с прекращением вой¬
ны.
Воспользовавшись этими обстоятельствами,
кучка застрельщиков смогла сразу же повернуть
ход событий к худшему; за ними последовало еще
человек сто; остальные ни о чем, кроме возвраще¬
ния домой, не помышляли... и возможно, вообще
ни о чем не задумывались.
Матросы многое вынесли на своих плечах во
время войны. Впечатляющие статистические данные
показывают, с каким опозданием предоставлялись
отпуска матросам броненосца ”Франс”. Они не
пользовались ими по шестнадцать—восемнадцать ме¬
сяцев, причем корабль за три года ни разу не
заходил во Францию. Даже те матросы, у которых
за это время умерли отцы и матери, не смогли
побывать в своих семьях. Ведь обещания, которые
им давались, не сдерживались! Матросы служили на
борту корабля по пять лет.
Создалось неблагополучное положение и с ко¬
мандным составом. Как ни печально, но количество
и качество командиров снизились: офицеры почти
не встречались с матросами, знали их мало, унтер-
208

офицерский состав не отвечал поставленным требо¬
ваниям. Если бы командир корабля и его помощ¬
ники поддерживали, более тесный контакт с экипа¬
жем, то можно было бы избежать случившегося.
Плохо осведомленный командир допустил обостре¬
ние обстановки, так как принимал неправильные
решения.
После проведенного разбора фактов комиссия
поставила вопрос об ответственности следующим
образом:
1. Причины, столь же очевидные, сколь и настоя¬
тельные, требовали, особенно после отправки кораб¬
ля в Черное море, установления тесного контакта
между командиром и экипажем.
2. Другие более многочисленные и непосредст¬
венные причины позволяют констатировать, что
старший помощник и помощник командира кораб¬
ля не проявили при выполнении своих прямых
обязанностей требуемых способностей и умения.
Внушив себе мысль о большевистской опасности,
старший помощник потерял представление о реаль¬
ной действительности.
3. Капитан-лейтенант Бе де Берк оказался недо¬
статочно энергичным. Состоявший под его началом
персонал электриков был больше всех заражен
самыми пагубными идеями.
4. Инертно вели себя боцманы и особенно их
помощники; забаррикадировавшись в своих слу¬
жебных помещениях, они оказались недоступными
как для командира корабля, так и для восставших.
(В качестве меры наказания комиссия предлагала
разжалование.)
5. Четыре делегата не принимали участия в орга¬
низации восстания: их фамилии назвал экипаж, и
они оказывали на него самое благотворное влия¬
ние; против них не имеется никаких улик.
В докладе признавалось наличие дурных мыслей
у определенной части матросов, которых предлага¬
14 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
209

лось удалить из флотских экипажей и направить в
специальные подразделения.
После оглашения приведенного выше докумен¬
та, строгость которого произвела весьма внушитель¬
ное впечатление, был зачитан доклад командира
корабля Робеза-Пагийона по поводу инцидентов,
имевших место 19, 20, 21 и 22 апреля. В докладе
воспроизводятся события, о которых уже говори¬
лось в докладе Карне и в докладе Робеза-Пагийона,
составленном после перехода корабля из Севастопо¬
ля в Бизерту; сей высокопоставленный офицер,
по-видимому, возвращается здесь к ранее высказан¬
ному им мнению и лучше отзывается о матросах
броненосца ”Франс”.
Затем начался допрос обвиняемых. Заслушива¬
лись показания матросов Алло, Бонжиро, Канона,
Шамбефора, Клавеля, Коэта, Копполани, Дараня и
Докро, которые участвовали лишь в отдельных
эпизодах восстания.
Из этих показаний одно представляет определен¬
ный интерес, и о нем стоит рассказать.
Матросу Канону двадцать один год; военная
служба, как он сообщил, оказалась для него тяже¬
лой душевной пыткой.
В сентябре 1918 года он проходил на ”Треуаре”
курсы телекоммуникационной связи и в этот мо¬
мент узнал, что его мать тяжело заболела.
В отпуске ему отказали. Несколько дней спустя
он получил известие о гибели на фронте своего
брата и о том, что состояние здоровья матери
ухудшилось. Его желание повидаться с ней не было
удовлетворено. Но все же он поехал домой. В
Марселе его арестовали жандармы, и он попал в
тюрьму, а по выходе из нее оказался в госпитале,
где ему сообщили о смерти матери. Отца уже не
было в живых. Дома остались только братья и
сестры. Врач, сжалившись над ним, предоставил
лечебный отпуск на двадцать дней, но на сборном
пункте его урезали до десяти.
210

По возвращении последовала мера наказания:
Канон был списан с ”Треуара” и послан на бронено¬
сец ”Франс”. Когда 12 апреля он прибыл на ко¬
рабль, старшина встретил его словами: ”А, это ты,
негодяй! Таких у нас учат...”
”Пти Вар”, 1 октября 1919 года
Вчера продолжался допрос обвиняемых. Среди
20 участников восстания, которые предстали перед
военным судом на двух его заседаниях, находились
и ”главные лица”. Их показания подтверждают
характеристики, данные им в докладе контр-
адмирала Барта, а не Карне.
Выявился еще один факт: начиная с пасхи,
20 апреля, командир и другие офицеры отошли на
второй план. Как это произошло: добровольно или
под влиянием событий? Об этом мы узнаем из
дальнейших дебатов, а также из начинающегося
сегодня допроса офицеров и боцманов корабля.
Возможно, что занятая командованием позиция
самоустранения перед лицом взбудораженного эки¬
пажа являлась мерой предосторожности, которая
должна была спасти все. Но тогда зачем эти пресле¬
дования, к которым командир корабля Робез-
Пагийон, Лефевр и Кермоаль, как нам сказали,
обещали не прибегать? Безусловно, они не имели
права давать подобные обещания: ведь органы юсти¬
ции им не подчиняются.
Впечатление такое, что экипаж, недовольный
работами по погрузке угля, которые почему-то
назначались на субботу или воскресенье, а на этот
раз были назначены даже на первый день пасхи,
бурно и решительно требовал их переноса. Это
напугало командира корабля, и он отдал приказ
офицерам и боцманам взять оружие.
Остается пожелать, чтобы капитан 1-го ранга
Робез-Пагийон объяснил сегодня этот шаг и доказал
его необходимость, ибо эта мера побудила и без
14*
211

того возбужденных матросов к открытому выступ¬
лению.
На второй день заседание суда открылось в
восемь тридцать утра допросом десятого свидетеля.
Уроженец Лиона Эрнест Деларю находился в казема¬
те, когда вспыхнуло восстание. Экипаж освободил
его из заключения, через некоторое время он снова
оказался в тюремной камере, потом ему временно
разрешили выйти на свободу.
Делярю изложил помощнику командира корабля
претензии экипажа по поводу погрузки угля; он слы¬
шал, как помощник предложил протестовавшим мат¬
росам назначить специальных делегатов для предъяв¬
ления подобных требований, что и было сделано.
Обвиняемый давал показания спокойно и очень
четко. Он напомнил, что в январе было отдано
распоряжение демобилизовать матросов, призван¬
ных на военную службу до 1913 года включительно,
и заменить их более молодыми, которым оставалось
служить не менее шести месяцев. Это распоряжение
было вывешено на корабле только в апреле, хотя
оно касалось 150 матросов.
Деларю заявил, что он ни словом, ни делом не
противодействовал своим командирам.
Председатель пытался заставить обвиняемого
уточнить, как происходили выборы делегатов. Дела¬
рю ответил, что их фамилии добровольно назвал сам
экипаж, а он, Деларю, действовал заодно со всеми.
Матрос Франсуа Дублье играл заметную роль в
этом деле, поскольку он являлся одним из трех
делегатов экипажа. Председатель все допытывался у
него, как и почему он оказался делегатом, хотя
делегатов велел назначить сам помощник команди¬
ра корабля.
Нотта, когда его избрали делегатом, попросил
Дублье, стоявшего рядом с ним, работать вместе.
Дублье согласился; у него совесть чиста; он считает,
что, призывая экипаж к спокойствию, выполнял
свой долг.
212

В показаниях Дублье можно отметить одну
деталь, связанную с появлением на корабле крас¬
ного флага.
Этот символ восстания появился на броненосце
"Франс" до прибытия на корабль вице-адмирала
Амета в воскресенье 20 апреля. Амет вышел на
палубу и тщетно пытался выступить с речью перед
экипажем. В конце концов ему пришлось ретиро¬
ваться. Через некоторое время на корабль верну¬
лись делегаты и отправились докладывать о своих
действиях командиру, но перед этим по их требова¬
нию красный флаг был снят.
Старшина машинного отделения Эрнест Дюпор
также играл довольно важную роль в этих собы¬
тиях. Из его пространных и подробных показаний
военному суду вытекает, что он не предпринимал
никаких действий без приказа или без разрешения
старшего помощника командира корабля, который,
когда началось восстание, вызвал его к себе и
просил оказать воздействие на экипаж, чтобы успо¬
коить его.
Адмирал Амет признал в разговоре с Дюпором,
что был слишком строг, но, кроме всего прочего,
считал, что его приказам придавалось преувеличен¬
ное значение.
Дюпор слышал, как командир сказал, увидев
развевавшийся на корабле красный флаг:
"Уберите его. Сегодня самый черный день в
моей жизни за все пятнадцать лет командования..."
Дюпора вместе с Дублье и мичманом Фриш-
меном послали на броненосец "Жан Бар" посмо¬
треть, что там происходит. Дюпор увидел, что
делегаты экипажа "Жана Бара" должны были в этот
момент принять участие в самодеятельном представ¬
лении на борту своего корабля. Им пришлось
дождаться окончания спектакля, после чего они
отправились на броненосец "Жюстис” вместе с ко¬
мандиром этого корабля.
213

К Дюпору все время обращались по разным
вопросам за содействием: старший помощник ко¬
мандира корабля без его совета вообще никаких
мер не принимал, он просил Дюпора предварительно
выяснить мнение экипажа и успокоить его. Ведь
именно Дюпор по просьбе этого офицера органи¬
зовал погрузку угля, распекал и наказывал неради¬
вых.
Командир сказал ему: ”Если я приведу корабль
во Францию, то даю тебе честное слово, что абсолют¬
но все прощу и забуду”.
За шесть лет обвиняемому лишь дважды предо¬
ставлялся отпуск: первый раз — на двадцать один
день, второй раз — по возвращению во Францию.
Отпуск Дюпора был наполовину урезан его тюрем¬
ным заключением.
Матросы Арман Гийон и Леон Юре отправились в
шлюпке на берег в десантную роту. В шлюпку
погрузилось около 30 человек, но командир и его
старший помощник не разрешили отплытие. Потом
они приказали половине матросов высадиться.
Оставшимся в шлюпке командир сказал, чтобы они
подождали, пока он свяжется с адмиралом. Спустя
минут двадцать шлюпка направилась к берегу,
заручившись в некотором роде разрешением коман¬
дования. Если эта версия подтвердится показа¬
ниями двух упомянутых офицеров, то второе важ¬
ное обвинение отпадет или, во всяком случае, это
обстоятельство облегчит вину подсудимых.
Затем с показаниями выступили Жан Леган,
Эрнест Лемит. Жан Ле Рамей и Луи Люсон. Послед¬
ний служил на корабле всего четыре дня и уволился
на берег впервые. На пристани в Севастополе он
увидел толпу женщин, мужчин и детей; среди них
находились французские моряки. Собравшиеся теп¬
ло их приветствовали, брали под руки. Потом
огромная толпа с красным флагом впереди двину¬
лась в город.
214

Люсон рассказал, как демонстрация проходила
по улицам Севастополя, как она внезапно натолкну¬
лась на французских и греческих патрулей, открыв¬
ших по ней огонь. Он видел убитых. Рядом с ним
упала на землю юная девушка, сраженная пулей.
Греческие солдаты стреляли с крыши дома. Чтобы
спастись, он бросился на соседнюю улицу и забежал
в дом к русским, где и укрывался, пока не утих
шум на улице. Потом вернулся на свой корабль.
”Пти Вар” 2 октября 1919 года
На третий день после допроса последних обвиня¬
емых начали давать показания первые свидетели.
Обеим сторонам было оказано должное внимание:
на вечернем заседании суда они сидели рядом. По
окончании пространных показаний Вийлеме¬
на — первого в списке делегатов и последнего по
алфавиту обвиняемого — выступил командир ко¬
рабля Робез-Пагийон, открывший выступления сви¬
детелей.
Бывший командир броненосца ”Франс” — лич¬
ность, весьма известная в Тулоне. Ему 53 года.
Анализировать собственное заявление — задача
неблагодарная. Одни считают его первоначальное
заявление злобным, другие — бесцветным в зависи¬
мости от настроения или просто от симпатий и
антипатий. Скажем прямо: оно со всей очевид¬
ностью и бесповоротно подтвердило те характери¬
стики, которые давались в докладе следственной
комиссии командиру ”Франс”.
Вийлемен уже рассказал, какие ужасные волне¬
ния ему пришлось пережить, когда его командир
потребовал, чтобы делегат занимался обманом тех,
кто оказал ему доверие. Здесь мы сталкиваемся с
интересным психологическим явлением, и невольно
наши симпатии могут перейти на сторону этого
матроса, над которым довлели два противополож¬
ных чувства долга. Разве мог он считаться каким-то
преступником из-за того, что относился к команди¬
215

ру корабля как к патриоту, попавшему в тяжелое
положение?
Говорилось и об обещаниях, которые даже те,
кто их давал, заведомо считали невыполнимыми.
Были высказаны мысли, которые надлежит под¬
твердить или опровергнуть, так как они совершенно
меняют суть дела.
Чтобы соблюсти необходимую дистанцию между
истиной и заблуждением, надо положиться, очевид¬
но, на свидетелей.
На следующем заседании, открывшемся в во¬
семь тридцать утра, председательствовал капитан
1-го ранга Дюран-Виель. Суд заслушал обвиняемого
Нотта.
В своем выступлении Нотта уточнил роль, кото¬
рую он играл во время восстания в воскресенье
20 апреля. 21 апреля Нотта не принимал участия в
событиях, происходивших на верхней палубе броне¬
носца ”Франс”. Он весь день выдавал матросам
табак. К вечеру, немного освободившись от дел,
Нотта участвовал во встрече прибывших на корабль
солдатских делегатов, которые торжественно за¬
верили собравшийся на юте экипаж, что назем¬
ные войска солидарны с матросами. После ухо¬
да гостей Нотта получил от своих коллег пору¬
чение сообщить унтер-офицерам, что они не должны
появляться среди матросов во время погрузки
угля.
Затем Нотта рассказал о вторнике 22 апреля. В
этот день предстояло взять на борт топливо, но
экипаж не решался приступить к работе, полагая,
что, если трюмы броненосца заполнятся углем, он,
не дождавшись других кораблей, выйдет в мо¬
ре. Ведь накануне договорились сниматься с яко¬
рей одновременно. Нотта в своих показаниях со¬
общил, что он уговаривал колебавшихся начать
работу.
Далее Нотта сообщил, что за одиннадцать меся¬
цев он не имел ни одного дня отпуска. В то же
216

время декретом от 7 января 1918 года предписыва¬
лось списать на берег матросов 13-го класса и
заменить их молодым пополнением. На броненосце
” Франс” это распоряжение вывесили только
23 апреля. Непонятная задержка вызвала, по словам
Нотта, большое недовольство среди тех, кого это
решение касалось непосредственно.
Затем суд приступил к допросу других участни¬
ков восстания, игравших более или менее второ¬
степенную или недостаточно установленную роль.
Сначала давал показания опытный матрос-механик
Регаль, парень с открытым и симпатичным лицом.
Затем — матрос Рикро, волевой, энергичный, один
из тех, кто привык к морской жизни; он находился
на палубе, когда адмирал Амет под улюлюканье
матросов произносил речь, стоя перед красным
флагом, который экипаж не дал спустить.
Вместе с другими участниками восстания Рикро
отправился в шлюпке к берегу, но выйти на землю,
как он сообщил, не смог из-за пулеметного огня,
который открыла десантная рота. В соответствии с
приказом он работал на погрузке угля, но к посяга¬
тельствам на власть командира не был причастен.
Рикро горько жаловался на то, что матросам не
давали отпусков.
Матрос-электрик Шмидт — личность довольно
любопытная. Голубоглазый блондин, с квадратным
бледным лицом, уроженец Эльзаса, мысли свои
выражает языком точным и ясным, без малейшего
акцента.
Высказав обиды на своих начальников, Шмидт
ответил на вопросы председателя суда и рассказал
печальную историю. Родился он в Страсбурге, обра¬
зование получил в Лейпциге. 29 июля его встрево¬
жила весть о продвижении прусских армий к фран¬
цузским границам, и он вместе с матерью послед¬
ним пассажирским поездом, курсировавшим между
Францией и Германией, выехал в Этан, где ему не
следовало бы долго задерживаться. И действитель¬
217

но, мать оттуда эвакуировали, а его вместе с
друзьями задержали во время прогулки на велоси¬
педах. Он оказался в немецких окопах, но, выбрав
удобный момент, совершил с шестью товарищами
побег. Немцы открыли по ним огонь, одного убили.
Остальные благополучно перешли линию фронта.
5 сентября 1917 года его взяли на военную службу и
после прохождения обучения в частях формирова¬
ния направили на броненосец ”Франс”, где, по его
словам, он не находил помощи и поддержки со
стороны унтер-офицеров, на что вправе был рас¬
считывать.
Молодой, подтянутый, умный и красноречивый
матрос Вийлемен — фигура яркая. Ему двадцать
один год. Из допрашиваемых он главный делегат.
Его лицо особой выразительностью не отличается и
могло бы показаться даже заурядным, если бы не
черные умные глаза. Вийлемен — личность примеча¬
тельная, достойная пера Бальзака. Можно сказать, в
нем чувствуется некоторый налет мистицизма, воз¬
можно под влиянием чтения Толстого. Каждый свой
шаг он тщательно взвешивал. Это качество удиви¬
тельно в столь молодом человеке, от которого не
ждут тщательно обдуманных поступков. Главное
для Вийлемена - Красота, Истина и Добро. Порой
он спорит сам с собой, но говорит об этом порази¬
тельно скромно. Решение Вийлемен принимает об¬
думанно; он уверен, что путь Истины ведет к
Добру. О нем говорят: ”Отличный человек”. В этих
словах нет преувеличения; они точно определяют
этого матроса, который действительно отлично
держался перед судьями. Факты он излагал ясно,
объясняя, а иногда и анализируя вызвавшие их
причины. Он является носителем определенной пси¬
хологии моряка, причем хорошего моряка, кото¬
рый под влиянием овладевших им "мрачных мыс¬
лей” развил бурную деятельность, чтобы вернуться
во Францию. Все это он делал степенно, с людьми
разговаривал просто, корректно, вежливо, без
218

хвастовства. Вийлемен — человек скромный и де¬
ликатный. Если ему надо было поправить началь¬
ство, он делал это всегда исключительно вежливо. О
нем говорят, что он боится обидеть людей и потому
осмотрителен, потому взвешивает каждое слово.
Вийлемен точно воспроизвел все события, в
которых принимал участие. Зная его как умного и
толкового человека, экипаж решил освободить Вий-
лемена из тюремной камеры, куда он попал по
недоразумению. Вийлемен вышел на палубу и при¬
сутствовал при встрече экипажа со старшим помощ¬
ником командира. Он слышал, как тот сказал: ”Я
не могу ничего понять, когда вы говорите разом.
Назовите делегатов, и пусть они представят мне
ваши требования”.
Таким образом, помощник разрешил назначить
делегатов. Вийлемен принял предложение представ¬
лять своих товарищей. Известно также, при каких
обстоятельствах состоялись эти выборы. После
избрания Вийлемен опрашивал матросов и узнавал
их личные жалобы. Потом он пошел к командиру
корабля и сказал, что экипаж считает войну с
большевиками антиконституционной; по заявлению
правительства, опубликованному в некоторых газе¬
тах, говорил Вийлемен, в антирусской авантюре
должны участвовать только добровольцы. Матросы
заявляют, что их кормят плохо из-за того, что они
находятся на Черном море, вдали от баз снабжения;
во Францию их не отпускают потому, что надо
обеспечивать блокаду Черноморского побережья;
отпусков им не дают все из-за того же Черно¬
го моря.
Вийлемен уточнил роль, которую он играл в
различных ситуациях, и в заключение рассказал о
личном разговоре с командиром корабля. Послед¬
ний под честное слово заверил его, что никаких
наказаний до отъезда членов экипажа в отпуск не
последует, но Вийлемен ответил командиру, что он
не является хозяином положения: вышестоящее
219

начальство все равно отдаст восставших моряков
под суд. И хотя командир с этим согласился, он в то
же время приказал Вийлемену использовать оказан¬
ное ему экипажем доверие, чтобы сообщить матро¬
сам, что они не будут наказаны. Тогда Вийлемен
заявил, что его мучает совесть и он не знает, как
поступить: он должен либо обмануть доверие матро¬
сов обещаниями, которые, как ему твердо известно,
являются невыполнимыми, либо, если не призовет
матросов к благоразумию, не выполнит приказа
своего командира. Поразмыслив, Вийлемен решил
не обманывать матросов.
На утреннем заседании он говорил больше часа и
почти еще час - на вечернем, причем все с той же
ясностью и без признаков усталости.
После допроса обвиняемых суд вызвал для
свидетельских показаний капитана 1-го ранга Робе¬
за-Пагийона, который командовал броненосцем
”Франс” в момент восстания.
Бегло описав настроение экипажа до отбытия
корабля к берегам России, он перешел к рассказу о
хорошо уже нам известных событиях. Указав на
принимавшиеся им меры, Робез-Пагийон заявил, что
начиная с 21 апреля и в последующие дни его власть
на корабле была беспрекословной. Отданные им
приказы неизменно исполнялись.
Он признал, что делегаты отлично справлялись с
ролью умиротворителей, являясь в отдельные мо¬
менты бесценным подспорьем.
Когда Робез-Пагийон закончил свои показания,
Вийлемен уточнил некоторые ошибочные подроб¬
ности.
Затем был заслушан старший помощник коман¬
дира капитан 2-го ранга Лефевр.
В шесть часов вечера заседание было объявлено
закрытым. В зале суда находилась семья обвиняе¬
мого Докро. Правительственный комиссар разре¬
шил ему подойти и поздороваться с женой, одетой
во все черное, а также с сынишкой, который
220

удивленно разглядывал внушительные атрибуты
правосудия. И это был единственный по-человече¬
ски волнующий момент в строгой кают-компании,
превращенной на время в помещение суда.
"Пти Вар", 3 октября 1919 года
Четвертый день продолжается заседание суда.
Капитан 2-го ранга Лефевр продолжал давать пока¬
зания. Он говорил о роли делегатов. В своих
показаниях Лефевр упорно утверждает, что не реко¬
мендовал восставшим выбирать делегатов, хотя
21 апреля сам принимал их, когда они пришли
передать требования экипажа; Лефевр признал, что,
после того как 20 апреля Вийлемен представился
ему в качестве делегата, он пригласил в каюту
находившихся за дверью Нотта и Дублье. Делегаты
считают, что Лефевр тем самым признал их полно¬
мочия.
Показания капитана 3-го ранга Кермоаля со¬
держали, помимо всего прочего, одно интересное
подтверждение. В Бизерте при отправке шести от¬
пускников ему было поручено заявить, чтобы никто
из отъезжающих не волновался за свое будущее;
Кермоаль просил матросов не говорить о происшед¬
ших на броненосце ”Франс” событиях, когда они
будут находиться на борту корабля ”Жюль-Ферри”,
который доставит их во Францию.
Помощник командира корабля Кермоаль знал
об объявлении, вывешенном в ночь с 19 на 20 апре¬
ля, в котором выражалась ”благодарность товари¬
щам за их прекрасную и успешную манифестацию”
и содержался призыв восстановить порядок на ко¬
рабле.
Свидетель уверяет, что восстание было заранее
подготовлено большевистскими агентами, которые
вели весьма активную пропаганду и, по его мнению,
ставили целью убийство или, как минимум, изоля¬
цию офицеров в карцерах.

После этого суд вызвал начальника службы
снабжения Бланко. Восстанавливая ход событий,
очевидцем которых он являлся, Бланко уточнил
отдельные детали и сказал, что офицеры умно и
предусмотрительно поступили, отойдя во время
восстания на задний план. Тем самым они разряди¬
ли обстановку.
Свои показания Бланко продолжал и на вечер¬
нем заседании, где он все еще уточнял замеченные
им различные подробности событий. Он сказал, что,
когда адмирал Амет появился на борту ”Франс” в
воскресенье 20 апреля, экипаж показался ему очень
взбудораженным; матросы без конца прерывали
речь адмирала криками: ”В Тулон!”
Свидетель вадел, как матрос Люсон размахивал
красным флагом, причем с упорством, не обращая
внимания на уговоры своих товарищей; он видел
также, как вслед за этим, находясь в шлюпке,
Люсон свернул трехцветный флаг таким образом,
что оставалась видна только его красная полоса;
команда на шлюпке в это время пела ”Интернацио-
нал”.
Когда на рейд прибыло судно ”Херсон”, матро¬
сы бросились на бак. Некоторые кричали: ’ В воду
их! Мы уже водили торговые суда; приведем без
них и этот корабль во Францию...”
В заключение свидетель весьма подробно остано¬
вился на рационе питания и затруднениях, которые
он испытывал с получением свежих продуктов...
Поскольку матрос Дюбулоз часто критиковал
его за плохое снабжение, Бланко послал Дюбулоза в
город за продуктами, разрешив производить неогра¬
ниченные затраты, и дал в помощники двух матро¬
сов и переводчика. По возвращении Дюбулоз при¬
нес два мешка редиски. Бланко уверен, что экипаж
вряд ли мог сомневаться в трудностях, с которыми
приходилось сталкиваться.
На вопрос председателя суда, заслушивала ли
его показания следственная комиссия в Бизерте,
222

Бланко ответил, что он вызывался в комиссию в
связи с обвинениями, выдвинутыми против него
экипажем.
Капитан-лейтенант Бе де Берк в своих показа¬
ниях отметил, что, когда он прибыл на корабль в
1918 году, электрики уже были подвержены кра¬
мольным мыслям. Пропаганда пораженческих
настроений шла через газеты, которые посылались в
конвертах с письмами. В трюмной части корабля
проводились тайные собрания, в связи с чем некото¬
рых матросов пришлось направить в штрафные
батальоны. Именно в этот момент появился плакат
с призывом расправиться с тиранами, и начал¬
ся бунт.
Заседание закрылось в половине пятого. Оста¬
лись еще 47 свидетелей.
”Пти Вар”, 4 октября 1919 года
Среди жалоб, чаще всего выдвигавшихся вос¬
ставшими на броненосце ”Франс”, упоминалась
проблема питания. Создается впечатление, что само
восстание произошло прежде всего под влиянием
взбунтовавшихся желудков. То же самое мы слы¬
шим и из уст наших обвиняемых, а один офицер
сказал, что рацион питания занимает видное место в
жизни моряка. Дело обстоит именно так: моряк в
этом смысле требовательнее, чем его армейский
собрат, но всякая требовательность имеет, конечно,
свои границы.
Пятый день идет заседание суда. Капитан-лейте¬
нант Бе де Берк попросил слово и дополнил свои
вчерашние показания.
Свидетель рассказал, как один старшина написал
с разрешения командира письмо депутату парла¬
мента Г.де Кергезеку, в котором поведал о своем
семейном положении и просил помочь с демобилиза¬
цией. Этот парламентарий ответил письмом, кото¬
рое ходило среди матросов; в нем говорилось, что в
здании на улице Руаяль делами матросов не занима¬
223

ются. Общий тон письма был весьма обескуражи¬
вающим.
Далее Бе де Берк похвально отозвался о нахо¬
дившихся в его подчинении помощниках боцманов,
а также сказал, какие большие возможности име¬
лись для пропаганды среди экипажа броненосца
”Франс” у матросов-болыневиков, находившихся на
борту русского парохода "Михайлович”, который
был приведен из Константинополя в Одессу нашими
моряками под командованием капитан-лейтенанта
Жерара. Последний покончил с собой при таинствен¬
ных обстоятельствах во время этого перехода.
Среди матросов с ”Франс”, поддерживавших
контакты с большевиками, был Вийлемен.
Допрошенный капитан-лейтенант Барбье четко и
ясно рассказал прежде всего о настроениях экипажа
в апреле 1919 года.
После заключения перемирия наблюдалось
значительное ослабление** дисциплины, особенно
среди резервистов; наиболее заметно это прояви¬
лось, ко^да корабль прибыл в Севастополь. Экипаж
с большим желанием покидал Одессу.
Свидетель заявил, что на броненосце проводи¬
лась весьма активная большевистская пропаганда с
помощью листовок, доставлявшихся матросами де¬
сантной роты и солдатами, служившими при штабе
генерала д’Ансельма.
В тот день, когда на корабле узнали о приближе¬
нии к Севастополю частей Красной Армии, пришла
почта из Франции; газеты поместили изложение
речей в Палате депутатов, причем некоторые из них,
по существу, содержали призыв к восстанию.
17 апреля на борту корабля появился плакат:
”Не стрелять в русских братьев!”
Среди тех, кого свидетель считает экстремис¬
тами, он назвал обвиняемого Канона, кричавшего
до хрипоты, Ланглуа и Дюпора.
Председатель суда расспрашивал Барбье о мето¬
дах проведения комиссией расследования в Бизер-
224

те. Заключение комиссии о действиях помощников
боцманов было вынесено без их допроса, и в день
отъезда отпускников, И мая, экипаж полагал, что
на этом вся процедура закончится. Между тем были
отданы распоряжения о прекращении следствия по
поводу пропаганды, которая велась газетами.
Барбье сообщил, что однажды к нему попал
конфискованный номер газеты ”Журналь дю пепль”
от 12 апреля с редакционной статьей под заглави-
ем”Обращение к морякам”. Поздравив русских и
немецких матросов с их восстанием, газета привет¬
ствовала французских моряков, находившихся в
Одессе.
В Севастополе десантной ротой командовал ка¬
питан-лейтенант Бонеранди. В своих показаниях он
говорит о выполнении его матросами фортификаци¬
онных работ, об отказе 1-го и 2-го взводов работать
19 апреля, об энергичном вмешательстве мичмана
Дебора и о позиции старшины Дюбулоза.
Говоря о большевистской пропаганде, свидетель
отметил, что увольнявшиеся на берег матросы часто
посещали семьи большевиков, где они находили
пищу и кров; это обстоятельство, безусловно, по¬
влияло на требования экипажа положить конец
войне с большевиками, "которые являются такими
же рабочими, как и мы”.
Старшина Дюбулоз, изложив свидетелю пожела¬
ния матросов, заявил о существовании соглашения
между кораблями и сухопутными войсками, а так¬
же о связи с большевиками, которые сообщили, что
если Севастополь будет эвакуирован, то они не
станут стрелять; такого же мнения придерживалось,
между прочим, и население города.
В своих показаниях мичман Котта указывает,
что во время пребывания в Одессе экипаж получал
большевистские листовки при посредничестве де¬
сантной роты.
Старший механик Дюран подробно остановился
на действиях матросов машинного отделения. Он
15 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
225

сказал, что они вначале не соглашались на отплытие
корабля потому, что хотели присутствовать во вто¬
рой половине дня в воскресенье на большом митин¬
ге в городе.
Заседание закрылось в семнадцать тридцать.
Осталось заслушать 40 свидетелей.
”Пти Вар”, 5 октября 1919 года
Продолжаются свидетельские показания.
Многое становится ясным.
В связи с показаниями одного из обвиняемых
суд предложил капитану 1-го ранга Робезу-Пагийону
дать объяснения по поводу его пресловутого ”чест-
ного слова”; капитан развеял вымыслы и восстано¬
вил правду. Вот почему все понемногу и проясни¬
лось.
На шестой день суда заседание открылось в
восемь часов утра. Старший механик корабля Дю¬
ран уточнил ряд положений из вчерашних показа¬
ний, особенно в отношении желания матросов при¬
сутствовать в воскресенье, во второй половине дня,
на митинге в городе.
Затем председатель военного суда спросил капи¬
тана 1-го ранга Робеза-Пагийона, давал ли он честное
слово.
Бывший командир броненосца ”Франс” опреде¬
ленно заявил, что такого заверения он никогда не
давал. Он лишь говорил, что если благополучно
доставит свой корабль к месту назначения, то будет
защищать интересы своего экипажа, но не простит
тех, кто поднимал на мачте красный флаг и само¬
вольно воспользовался шлюпкой. Таков смысл те¬
леграммы, отправленной им министру.
Когда он сказал об этом Вийлемену, тот отве¬
тил: ”Вы не адмирал и не министр, вы такой же
солдат, как и я; у вас на кителе пять галунов, но у
кого их шесть, тот может нас наказать”.
По прибытии в Бизерту Робез-Пагийон, как он
сообщил, разговаривал с морским префектом адми¬
226

ралом Дарриеном; последний ему сказал, что, по¬
скольку корабль переходит в его подчинение, он
считает необходимым все урегулировать до отъезда
матросов в отпуск. С этой целью им назначена
следственная комиссия под председательством
контр-адмирала Барта.
От имени защиты адвокат Лесперон подчеркнул
серьезный характер утверждения свидетеля. Ведь
3 мая, еще до того как комиссия начала свою
работу, командир броненосца поручил вывесить на
корабле объявление о том, что во время отпуска ни
один человек не будет потревожен.
Председатель суда счел противозаконным назна¬
чение следственной комиссии и сообщение экипажу
упомянутого выше мнения. ”Ни один человек,
сколь бы высокое положение он ни занимал, в тот
момент не имел права заявлять, последует или не
последует наказание”.
Адвокат Лесперон указал на сделанное позднее
министром заявление о том, что независимо от
характера взятых на себя командирами кораблей
обязательств они будут выполнены.
Главный старшина Терло сообщил весьма любо¬
пытные подробности о моральном состоянии экипа¬
жа, которое начиная с декабря 1918 года, после
прибытия корабля на Корфу, стало вызывать у него
серьезное беспокойство, о чем он неоднократно
говорил с товарищами. Терло заявил, что во время
перехода броненоеца из Севастополя в Бизерту все
службы на корабле функционировали нормально
без участия унтер-офицеров. Говоря о плакатах,
которые появлялись на броненосце до инцидентов
19 апреля, свидетель отметил, что в их написании
подозревали Нотта.
Затем секретарь суда зачитал упоминавшиеся
весьма смелые документы красноармейских Сове¬
тов, в которых содержался призыв к французским
солдатам и матросам возвращаться восвояси, не
15*
227

проливать кровь русских братьев и не быть ”оруди-
ем клемансистской реакции”.
Боцман Берле в категорической форме утверж¬
дал, что видел, как Регаль, Рикро и Фраччиа подни¬
мали красный флаг. Регаль снял потом флаг и
засунул его под тельняшку, но после снова поднял.
Упомянутые моряки отрицали этот факт.
Главный старшина машинного отделения Лебар
сказал, что Дюпор в его присутствии призывал
экипаж к благоразумию, но, отойдя в сторону,
заявил: «Мы подло поступим, если выйдем в море
без ,>Жана Бара”».
Во время послеобеденного заседания суд зачитал
показания главных старшин Мешино и Риу. Затем
выступил старшина Луар.
У свидетеля создалось впечатление, что матрос
Вийлемен оказывал плохое влияние на товарищей и
уклонялся от дисциплины. 17 апреля, в день обстре¬
ла английского кладбища в Севастополе, Вийлемен
был отправлен за неповиновение на тридцать суток
в карцер, и по требованию Луара двум старшинам
было поручено внимательно следить за ним.
”Пти Вар ” 6 октября 1919 года
Нам не без труда удалось заполучить отрывок из
доклада капитана 2-го ранга Карне, подготовлен¬
ного в связи с судебным процессом над участника¬
ми восстания на Черном море. Воспроизводим этот
абзац:
”Обвиняемые...
Последняя группа состоит из очень молодых и почти
неграмотных матросов, главным образом южан;
они не соблюдают никакой дисциплины, не проник¬
лись воинским духом и готовы на любое выступле¬
ние против порядка на корабле. Особой смелостью
они не отличаются, но, когда видят, что сила на их
стороне, не останавливаются перед насилием; сами
они не способны возглавить выступление, так как
228

их влияние на товарищей равно нулю. Они горланят,
без конца протестуют, никого и ничто не уважают”.
Напомним, что среди 33 обвиняемых было толь¬
ко трое южан и два молодых парня из юго-восточ¬
ных районов страны.
До сих пор мы полагали, что утверждения капи¬
тана 2-го ранга Карне либо передавались неправиль¬
но, либо неверно истолковывались. Приведенные
нами выше выдержки взяты из подлинного текста
и, увы, не оставляют никаких сомнений.
Мы отнюдь не будем возмущаться. К чему?
Клевета — это тоже политика, и она, по-видимо¬
му, достигла официальных сфер. Все наши протесты
остаются в действительности пустым звуком. Если
бы дело обстояло иначе, то капитан 2-го ранга Карне
не был бы столь уверен в безнаказанности и не
воспроизвел бы такую мерзость в "официальном”
докладе; да он никогда не посмел бы и написать
этого, к тому же еще преднамеренно.
"Пти Вар”, 7октября 1919 года
Седьмой день военного суда. Заседание откры¬
лось в половине девятого утра. Главный старшина
Делонгле дополнил свои показания. Он сказал, что
в группе восставших слышал такую фразу: ”Внима-
ние! Помощник командира корабля дал честное
слово принять завтра требования от каждого в
отдельности...”
Обвиняемые Нотта и Лешевалье отрицали это.
Нотта заявил также, что, когда он пришел в
боцманское помещение сообщить, что матросы не
хотят, чтобы старшины присутствовали при погруз¬
ке угля, он сказал, что прибыл по поручению
экипажа, а не в качестве делегата или члена какого-
то комитета.
Но свидетель слышал, как Нотта сказал:"Офице¬
рам здесь больше делать нечего: мы тут хозяева и
будем делать, что хотим”.
229

Затем давал показания главный старшина
Лебон. Он сопровождал помощника командира ко¬
рабля в кормовую часть, когда в адрес последнего
раздавались бранные возгласы. Встретив матроса
Рикро, Лебон велел ему возвращаться на положен¬
ное место. Тот ответил: ”Ни за что, хоть режьте меня
на куски”.
Прибыв на бак, свидетель увидел группу вос¬
ставших, которая собиралась водрузить на корабле
красный флаг. Он пытался отговорить матросов.
— Наши предки всегда отдавали предпочтение
трехцветному, а не красному флагу,— сказал Лебон.
— Нам нужен Интернационал,— ответили ему.
Матрос Нотта заявил свидетелю:
— Унтер-офицеры вооружены, а мы безоружны.
Без ”Жана Бара” мы в море не выйдем, иначе нас
расстреляют в Тулоне.
Старшина Шоке видел, как матрос Массе от¬
правился на ”Жан Бар”; он считает, что восстание
было заранее подготовлено. После этого выступали
главные старшины Лебастар и Роже.
Главный старшина Блеас слышал, как матросы
десантной роты заявили протест помощнику коман¬
дира по поводу питания и потребовали, чтобы к ним
относились ”как к фронтовикам”, то есть давали
обильную и здоровую пищу...
Дюбулоз заявил: ’*Мы не хотим сражаться с
большевиками... На нас не рассчитывайте, если они
перейдут в наступление”.
’71ти Вар”, 8 октября 1919 года
Восьмой день суда. На борту броненосца
”Франс” царит необычайное оживление. Члены воен¬
ного суда вместе с обвиняемым Копполани, адвока¬
тами и правительственным комиссаром отправились
на капитанский мостик, чтобы убедиться в положе¬
нии фалов. К этому времени прибыло много офице¬
ров и унтер-офицеров, подошли и семьи некоторых
230

обвиняемых, которые только что присутствовали в
зале заседания суда и слушали обвинительную речь.
ß половине третьего Дюран-Виель объявил засе¬
дание открытым; зал был заполнен до отказа, и
люди толпились в коридорах.
Председатель вначале сообщил о получении те¬
леграммы, которую зачитал секретарь суда:
”Одна издающаяся в Бретани газета информиро¬
вала меня, что в одном из показаний на суде
упоминалось мое имя. Используя свое право на
ответ, я потребовал, чтобы мне немедленно пред¬
ставили текст этого показания. В ожидании его я
заявляю протест в связи с тенденциозным и нео¬
боснованным выпадом против человека, который
неустанно предупреждал о возникшей опасности
парламент, морского министра, председателя совета
министров, президента республики и требовал при¬
нятия мер по ее предотвращению.
За восемь дней до печальных событий я теле¬
графировал из Константинополя морскому минист¬
ру и умолял его принять меры, которых требовали
все офицеры.
Больше того, в двух речах, произнесенных мной
в Палате депутатов в июне, я изложил всю историю
этого вопроса и назвал ответственных лиц.
Я требую, чтобы данная телеграмма была зачита¬
на в ходе судебных заседаний.
Г. де Кергезек, депутат, докладчик по вопросу о
бюджете военно-морского флота”.
Председатель суда в своем выступлении под¬
черкнул, что письмо, о котором упоминал Бе де
Берк, зачитано не было, но в ходе дебатов оно
анализировалось.
Бывший командир броненосца ”Франс” Робез-
Пагийон сделал заявление, которое мы воспроизво¬
дим ниже.
”Я не хочу допустить, чтобы данные мной обеща¬
ния остались не выполненными до окончания дебатов.
231

После того как я оказался в весьма крити¬
ческом положении и мне удалось избежать непопра¬
вимого, я в конце концов сумел отбыть из Севасто¬
поля, сохранив порядок на корабле и отдавая в
надлежащей форме салют стоявшим на рейде ино¬
странным судам.
Страна избежала несмываемого позора, и честь
была спасена без применения крайних средств, а
именно без уничтожения корабля взрывом.
Я призываю проявить снисходительность к тем
обвиняемым, которых вы не сочтете виновными в
разжигании мятежа и в совершении непроститель¬
ных ошибок. Но не может быть снисхождения к
тем, кто поднял на корабле красный флаг, само¬
вольно захватил шлюпку для посещения десантной
роты с подстрекательской целью и захватил ору¬
жие”.
Затем председатель суда спрашивает капитана
Робеза-Пагийона, знал ли министр о том обещании,
которое было дано в разгар черноморских событий.
Командир ответил, что состоялся обмен теле¬
граммами по этому вопросу, но он не думает, что
министр был точно информирован о нем ввиду
происшедшего досадного недоразумения.
Слово для зачтения обвинительной речи взял
правительственный комиссар 3-го ранга Камбон.
Прежде всего он снял вину с матроса Лешевалье,
обвиняемого в том, что он якобы нанес словесное
оскорбление адмиралу Амету; поскольку против
обвиняемого не было высказано свидетелями ни
одного замечания, его действия оказались под со¬
мнением.
В обвинении подсудимые разделены на три кате¬
гории. В первую вошли шесть человек: это матросы,
исполнявшие в той или иной мере роль делегатов,
их помощников и представителей: Вийлемен,
Дублье, Нотта, Дюпор, Дюбулоз и Месни. Они
действовали сознательно, но, возможно, не являлись
сторонниками некоторых эксцессов. Некоторые из
232

них - люди действия, причем действия в плохом
смысле слова. Они были главарями.
Вторая категория — матросы, устраивавшие
беспорядки, дерзкие, ни в чем не знающие меры,
активные участники драмы, которую они желали и
готовили; они устраивали демонстративные вы¬
ступления или принимали активное участие в их
подготовке. Они всегда являлись зачинщиками.
Именно они принимали участие в манифестации,
призывая к восстанию, самовольно захватили шлюп¬
ку и подняли на корабле красный флаг.
Наконец, третья категория — это ”актеры вто-
#рого плана”, простые исполнители ролей.
Далее капитан Камбон вкратце осветил события,
которые произошли 19, 20, 21, 22 и 23 апреля; он
поставил вопрос о том, какие цели преследовали
восставшие. Обвинитель считает, что манифестация
19 апреля предусматривалась и готовилась заранее.
Ее целью не являлось только освобождение матро¬
сов от работы по погрузке угля; матросы заранее
договорились не подчиниться требованию старшины
Луара и не ложиться спать в назначенное время;
была договоренность с ”Жаном Баром”, где также
началось восстание; на следующий день на обоих
кораблях одновременно были подняты красные
флаги. Об этом стало известно десантной роте, или
по крайней мере двум ее взводам.
Чего же добивались матросы? Первое требова¬
ние— это прекращение военных действий; Дюбулоз
признал, что имелась договоренность с другими
кораблями, с наземными войсками, с большеви¬
ками — в этом и состоит суть заговора.
Они добивались прекращения всех боевых опе¬
раций против большевиков и возвращения во Фран¬
цию.
Большевики! Для некоторых вольнодумцев, ду¬
шой и телом преданных идее восстания, большевики
являлись главным предметом заботы, ради них
выдвигалось требование о том, чтобы все корабли
233

покинули Севастополь. Другим матросам до боль¬
шевиков не было никакого дела, но они испыты¬
вали отвращение к исполнению своих воинских
обязанностей, ставших для них особенно мучитель¬
ными в силу определенных обстоятельств; под
звуки ”Интернационала” они присоединялись к вос¬
ставшим ради возвращения во Францию.
Все они хотели навязать свою волю командиру
корабля — волю революционного коллектива.
Вопрос об отстранении капитана от командова¬
ния серьезно не ставился, речь шла лишь о том,
чтобы создать для него трудные, унизительные,
абсурдные условия. Нужно ли было у берегов
иностранного государства, в нескольких метрах от
союзных кораблей, выкрикивать слова и показы¬
вать эмблему, символизирующую революцию?
"Интернационал” звучал трое суток подряд на борту
корабля. В течение нескольких часов утром в
воскресенье красный флаг занимал законное место
того флага, которому каждое утро и каждый вечер
отдается салют и который моряки зовут просто
”флагом”, без всякого эпитета.
Унтер-офицерский состав - этот обычно верный
помощник и опора командования — вынужден был
бездействовать, его оскорбляли, подвергали угро¬
зам, изолировали в рабочих и жилых помещениях.
Далее капитан Камбон описывает последователь¬
ное развитие событий и характеризует их участни¬
ков — лиц, которых он относит ко второй и третьей
категориям.
Он считает матроса Фраччиа самым активным
вожаком, одним из вдохновителей восстания. Про¬
тив него выдвигаются наиболее серьезные обвине¬
ния, и он требует, чтобы суд покарал его со всей
строгостью. Матрос Лагайярд выделялся плохим
поведением; его участие в восстании не требует
доказательств. Рикро поднимал на мачте красный
флаг, захватил шлюпку; на него падает особенно
тяжелая ответственность. Дерзкий й экзальтирован¬
234

ный Канон — человек опасный. Регаль водрузил
красный флаг на бушприте — проступок исключи¬
тельно серьезный, который должен строго караться.
Люсон тоже причастен к поднятию красного флага.
Между тем прокуратура просит суд проявить
снисхождение к Копполани, Фабрессу, Виалю, Лега-
ну, Ланглуа, Бонжиро, Ле Рамею, Шмидту и Дараню.
Она отказывается от обвинения в отношении Докро,
командир которого, главный старшина Терло, зая¬
вил, что до восстания он считал Докро ”отличным
матросом”.
Останавливаясь далее на роли делегатов, капи¬
тан Камбон считает ее двоякой. Делегаты переда¬
вали командованию волю и желание экипажа, взяв
на себя обязательство ставить экипаж в известность
о всех мерах и решениях, которые могут спо¬
собствовать осуществлению поставленных им целей.
Вийлемен был избран делегатом во время вне¬
запно состоявшейся манифестации, Дублье, по-види¬
мому, сам подготовил выдвижение своей кандида¬
туры. Цель, преследовавшаяся делегатами, известна.
Капитан Камбон усматривает в объявлении, на¬
писанном 19 апреля, доказательство заговора и фор¬
мальный призыв к восстанию. Указывая на факты,
слова и поступки делегатов, он считает, что все
говорит о стремлении к достижению твердо наме¬
ченной цели. Как отмечает Камбон, их действия,
исключительно серьезные и важные, даже по мнению
недостаточно осведомленных наблюдателей — чле¬
нов следственной комиссии в Бизерте,- свидетель¬
ствуют о поставленной делегатами революционной
цели.
Делегаты были посредниками между командо¬
ванием и теми элементами, которые не хотели
подчиняться унтер-офицерам; они соглашались с
намерениями командования всякий раз, когда эти
намерения совпадали с их собственными чаяниями и
отвечали поставленным ими целям или, во всяком
случае, не мешали их осуществлению.
235

Большинство делегатов выступило против на¬
сильственных мер, ибо они считали их бесполез¬
ными и даже вредными, поскольку во время беспо¬
рядков тоже требуется определенный порядок.
Обвинитель охарактеризовал Вийлемена как че¬
ловека убежденного, искреннего и непосредствен¬
ного. Обладая рядом бесспорно положительных
качеств, он избегал эксцессов, которые считал бес¬
полезными...
Дублье являлся лишь дублером Вийлемена, ка¬
чествами которого он не обладал. Скромный,
добросовестный Нотта — человек с определенными
убеждениями.
Прокуратура сняла обвинение с Месни, посколь¬
ку его командиры отозвались о нем положительно,
и не возражала против условной меры наказания в
отношении Легана, Ланглуа, Бонжиро, Ле Рамея,
Шмидта и Дараня. Прокурор потребовал, чтобы к
остальным обвиняемым судьи отнеслись со всей
строгостью.
Затем слово берет адвокат Лесперон. Отвечая на
обвинительную речь, ”столь же строгую, сколь и
неожиданную”, защитник коснулся вначале меры
наказания, которая грозит обвиняемым, а затем
перешел к анализу судебного процесса.
Тридцать старшин и матросов обвиняются в
покушении на власть командира корабля.
Адвокат считает, что его подзащитные не обви¬
няются ни в участии в восстании, ни в каких-либо
насильственных действиях, ни в нарушении устава и
неповиновении начальству, ни в ведении анар¬
хистской пропаганды и ни в том, что они кричали и
распевали крамольные песни. Единственное выдви¬
гаемое против них обвинение — это заговор. Осталь¬
ное — красный флаг и все прочее — прямого отноше¬
ния к делу не имеет.
Какой же это заговор? Намерение лишить ко¬
мандира его власти, являясь результатом предвари¬
236

тельного сговора, по смыслу самого слова означает
договоренность между несколькими лицами...
Нужны доказательства того, что тридцать обви¬
няемых договорились между собой. Среди них мы
видим почти детей семнадцати и восемнадцати лет,
таких, как Леган и Люсон! Невероятный, невозмож¬
ный заговор, доказательств которого прокуратура
не представила.
Следственная комиссия в Бизерте, о которой
говорилось, что она ”плохо информирована” и, быть
может, ошиблась в своих выводах, заслушала всех
членов экипажа; по ее заявлению, ”нет сомнений в
том, что заранее ничего не было предусмотрено и
организовано”. Комиссия отметила "крайне воз¬
бужденное состояние умов”.
Командир корабля Робез-Пагийон в своем
докладе указывает на то, что, оценивая события по
прошествии шести дней, понадобившихся для пере-*
хода броненосца из Севастополя в Бизерту, можно
признать, что экипаж восстал в результате массо¬
вого недовольства.
Нет никаких доказательств существования тай¬
ного сборища, где согласовывалось бы единство
действий, которого требует заговор.
Заговоры имели место в русском и немецком
военно-морских флотах; они завершались успешно
после того, как матросы расправлялись со своими
офицерами. На броненосце же "Франс” семнадцать
офицеров могли стать легкой добычей. Но разве
было там хоть малейшее покушение на них? Ни
один офицер ни разу не подвергся плохому обраще¬
нию или насилию. На борту корабля велась агита¬
ция, связанная с тяжелыми переживаниями и
огорчениями матросов, законность требований ко¬
торых была признана даже самим министром; у
экипажа были многочисленные и серьезные основа¬
ния для недовольства.
237

Анализируя события, защитник пришел к выво¬
ду, что предъявленное его тридцати клиентам обви¬
нение в заговоре является несостоятельным.
В пять часов вечера заседание закрылось. Суд
возобновит работу сегодня в два часа дня; он
заслушает окончание речи Лесперона и выступление
Карла.
"Пти Вар'\ 9 октября 1919 года
Приговор военного суда объявлен поздно вечером.
В связи с затянувшимся допоздна заседанием
военного суда на борту броненосца "Прованс” суд
приступил к работе не в два часа дня, как было
назначено, а с опозданием на тридцать минут. Зал
был заполнен до отказа.
Продолжая свое выступление, защитник напом¬
нил, что его задача — установить отсутствие заго¬
вора. Он привел соответствующие примеры, находя
новые подтверждения своему тезису о том, каким
образом выдвигались кандидатуры делегатов, став¬
ших... представителями командования.
Установив значение термина ”делегат” в смысле
этимологии этого слова, защитник перешел к рас¬
смотрению роли делегатов. Он, разумеется, не стал
перечислять все случаи, когда командование при¬
бегло к помощи того или иного делегата, чтобы
успокоить восставших, передать приказы и добиться
их выполнения, но отдельные моменты он все-таки
упомянул. Делегаты ничего не делали без разреше¬
ния командования, которое не только признало их
миссию, но и расширило ее. Даже в понедельник
вечером, позвав делегатов и сказав им: ”С этого
момента делегатов здесь больше не будет”, коман¬
дование просило их продолжать успокаивать эки¬
паж. Да и сам командир Робез-Пагийон, который
все время отдавал должное делегатам, заявил, что
его власть ни разу не была ущемлена.
Защитник говорит о каждом из обвиняемых и
дает им краткие характеристики.
238

Затем, представив обвиняемых... ”этих детей,
этих молодых людей, этих юных отцов”. Лесперон
перешел к анализу действий командования. После
заигрывания оно прибегло к мерам устрашения, а
порой просто колебалось. Правильно ли поступало
командование? Об этом защите трудно судить, но
альтернативная постановка вопроса позволила ко¬
мандованию привести корабль во Францию и избе¬
жать серьезных осложнений. Было бы неосторожно
внушать общественности мысль о том, что суще¬
ствовал третий способ, весьма лицемерный, кото¬
рый состоял в том, чтобы сначала воспользоваться
делегатами для успокоения экипажа, а после того,
как они выполнили бы свою задачу, отдать их под
суд. Это недопустимо, ибо общественность более
упрощенно смотрит на вещи и может потребовать
наказания.
”Надеюсь, у вас не остается никакого сомне¬
ния,— сказал Лесперон,— в отношении того, что за¬
говора не существовало, и вы не забудете, что было
дано обещание, о котором министр, по досадному
недоразумению, не был поставлен в известность”.
И пользующийся известностью адвокат потребо¬
вал, чтобы суд вынес оправдательный приговор
всем, кто взял шлюпку и кто мог предполагать, что
отплытие на ней было разрешено; в отношении
остальных защитник добивался минимальной меры
наказания.
После замечательной речи — красноречивой,
ясной, простой и проникновенной — другой защит¬
ник заявил, что ему нечего добавить. Затем предсе¬
датель суда спросил у каждого из обвиняемых, не
хотят ли они сказать что-нибудь в свое оправдание.
Некоторые сожалели о том, что оказались втяну¬
тыми в события. Дюбулоз заявил, что, по его
мнению, он выполнил свой долг; Нотта сказал, что
всегда действовал, будучи убежденным в своей
правоте.
239

После этого председатель суда объявил заседа¬
ние закрытым и присутствующие покинули зал. В
четверть пятого вечера состоялось обсуждение при¬
говора.
Судьи появились только в двадцать два
тридцать. На баке, освещенном ярким лунным
светом, их терпеливо дожидались офицеры, адвока¬
ты и журналисты.
Согласно положенному церемониалу, обвиняе¬
мые не присутствовали при чтении приговора. Он
будет объявлен им отдельно после заседания, когда
появится стража.
Вопросы
Виновен ли обвиняемый в том, что, являясь
членом экипажа броненосца ”Франс”, стоявшего в
конце апреля 1919 года на севастопольском рейде,
участвовал в составлении заговора против власти
командира этого корабля?
Дублье — виновен, единогласно;
Нотта — виновен, четыре голоса ”за”, один —
”против”;
Вийлемен — виновен, четыре голоса ”за”,
один —"против”;
Дюпор - виновен, четыре голоса ”за”, один —
"против”;
Дюбулоз — виновен, четыре голоса ”за”, один —
"против”;
Месни - не виновен, единогласно ;
Клав ель — виновен, четыре голоса ”за”, один—
"против”;
Ланглуа — виновен, четыре голоса ”за”, один —
"против”;
Коэт — виновен, три голоса ”за”, два —
"против”;
Регаль — виновен, единогласно;
Канон - виновен, четыре голоса ”за”, один—
”против”;
фраччиа - виновен, единогласно;
240

Лагайярд — виновен, единогласно;
Рикро — виновен, единогласно;
Юре — виновен, единогласно;
Деларю — виновен, единогласно;
Леган — виновен, три голоса "за", два —
”против”;
Гийон — не виновен, три голоса ”за”, два —
”против”;
Шамбефор — виновен, четыре голоса ”за”,
один —"против”;
Бонжиро — виновен, четыре голоса ”за”, один —
”против”;
Лемит — виновен, четыре голоса ”за”, один—
"против";
Массе — виновен, единогласно;
Мастрон — виновен, четыре голоса ”за”, один —
"против”;
Алло — не виновен, четыре голоса ”за”, один —
”против”;
Ле Рамей —не виновен, три голоса ”за”, два —
"против";
Люсон — виновен, четыре голоса ”за”, один —
”против”:
Шмидт — не виновен, четыре голоса ”за”, один —
"против”.
Виаль — не виновен, четыре голоса ”за”, один —
"против”;
Копполани — не виновен, четыре голоса "за”,
один —"против”;
Фабресс — не виновен, единогласно;
Дарань — виновен, три голоса "за”, два —"про¬
тив”;
Докро — не виновен, единогласно.
Виновен ли обвиняемый в том, что, в конце
апреля 1919 года, являясь членом экипажа броне-
носда "Франс”, стоявшего на севастопольском рей¬
де, самовольно воспользовался принадлежащей это¬
му кораблю шлюпкой?
16 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
241

Дублье — виновен, четыре голоса "за”, один —
”против”;
Вийлемен — виновен, три голоса ”за”, два —
"против";
Фраччиа — виновен, единогласно;
Лагайярд - виновен, единогласно;
Коэт - виновен, единогласно;
Рикро — виновен, единогласно;
Виаль - не виновен, четыре голоса ”за”, один —
"против”;
Копполани— не виновен, три голоса ”за”, два —
"против”;
Юре - не виновен, три голоса "за", два —"про¬
тив”;
Алло — виновен, единогласно;
Шамбефор - виновен, единогласно;
Массе — виновен, единогласно;
Мастрон — не виновен, единогласно;
Фабресс — не виновен, три голоса ”за”, два —
"против”;
Гийон — виновен, единогласно.
Действовал ли обвиняемый сознательно?
Люсон - да, единогласно;
Леган — да, три голоса "за", два —"против";
Ле Рамей — не установлено.
Виновен ли упоминавшийся Лешевалье в том,
что 19 апреля 1919 года во время пребывания бро¬
неносца "Франс" на севастопольском рейде словесно
оскорбил вице-адмирала Амета, своего командира,
прервав речь высокопоставленного офицера слова¬
ми: "Заткни глотку!"?
Не виновен, единогласно.
Приговор
Приговорены к тюремному заключению с лише¬
нием воинских званий и оповещением об этом:
Фраччиа — на пятнадцать лет;
Деларю — на восемь лет;
242

Юре — на семь лет;
Лагайярд — на шесть лет;
Рикро — на шесть лет;
Канон — на пять лет.
Приговорены к тюремному заключению с уче¬
том смягчающих вину обстоятельств:
Регаль — на пять лет;
Вийлемен — на пять лет;
Дублье — на пять лет;
Дюпор — на пять лет;
Дюбулоз - на пять лет;
Нотта — на три года;
Массе — на два года;
Мастрой — на два года;
Шамбефор — на два года;
Лемит — на два года;
Люсон — на два года;
Клавель — на два года;
Ланглуа — на два года;
Бонжиро — на один год;
Коэт - на один год;
Гийон — на один год;
Леган — на один год (условно) ;
Дарань — на один год (условно) ;
Алло — на шесть месяцев;
Виаль — на шесть месяцев.
Оправданы: Месни, Лешевалье, Копполани,
Фабресс, Ле Рамей, Шмидт и Докро.
Только в полночь офицеры и члены военного
суда покинули броненосец "Франс”, обсуждая выне¬
сенные приговоры.
”Пти Вару\ 10 октября 1919 года
Решение, которое вынес военный суд на борту
броненосца "Франс” в ночь с 8 на 9 октября, зачи¬
тано; шесть человек приговорены к тюремному
заключению с лишением воинских званий, двад¬
цать — просто к тюремному заключению ввиду
16*
\
243

смягчающих обстоятельств, из них двое — условно и
семь оправдано — таков общий итог этой печальной
истории.
Не известно, подаст ли кто-нибудь из осужден¬
ных кассационную жалобу, но по истечении уста¬
новленного срока приговор, если не будет обжало¬
ван, вступит в силу и на борту броненосца "Франс"
матросы Фраччиа, Деларю, Юре, Лагайярд, Рикро и
Канон пройдут процедуру лишения воинских званий
в присутствии всего экипажа перед отправкой в
гражданскую тюрьму, где они будут ожидать пере¬
вода в места заключения.
Остальных осужденных пошлют либо в арестант¬
скую, либо в военно-морскую тюрьму в зависи¬
мости от срока, который им назначен. Леган и
Дарань, получившие условную меру наказания,
вышли вместе с семью оправданными на свободу.

СПИСОК ВОССТАВШИХ
В 1919 ГОДУ ПОЛКОВ
И КОРАБЛЕЙ ФРАНЦИИ1
На Украине
58-й пехотный полк — с 30 января
(Тирасполь) по 8 февраля
2-й горный артиллерийский
полк (Тирасполь) — 8 февраля
176-й пехотный полк и отряд
матросов с броненосца
”Жюстис” (Херсон) — с 4 по 8 марта
19-й артиллерийский полк
(Койлендорф) — 5 апреля
В Архангельске
21-й колониальный
пехотный полк — 7 апреля
На Черном море
Миноносец ”Протэ”
(Галац, Румыния) — с 10 по 16 апреля
Броненосец "Франс”
(Севастополь) — с 19 по 23 апреля
(в море) — с 23 по 29 апреля
(Бизерта) — с 29 апреля
по 11 мая
1 См.: А. М а г t y. La revolte de la mer Noire. 1-re
edition, 1919. Эта книга была написана на основе воспоми¬
наний солдат и матросов, непосредственных участников
восстания.
245

Броненосец ”Жан Бар”
(флагманский корабль,
Севастополь)
Броненосцы ”Жюстис”,,
”Верньо”, Мирабо”
(Севастополь)
Канонерки ”Алголь”
и”Эско”
(Севастополь)
Канонерка ”Скарп”
(Севастополь)
175-й пехотный полк
(Севастополь)
Крейсер ”Вальдек-Руссо”
(Одесса) (о. Тендра)
Миноносцы ”Мамелюк”
и ”Фоконно”
(Одесса)
Крейсер ”Брюи”
(о. Тендра)
Миноносец ”Деортер”
(Керчь)
с 19 по 21 апреля
— с 20 по 21 апреля
— с 20 по 21 апреля
— с 22 по 23 апреля
— с 19 по 21 апреля
— 27, 28 апреля
— 27 апреля
— 28 апреля
— с 1 по 10 мая
В Константинополе
Крейсер ”Эрнест
Ренан” — с 2 по 5 мая
В Тулузе
117-й полк тяжелой
артиллерии — 20 мая
В Бессарабии
4-й и 37-й пехотные
колониальные
полки — 27 мая
В Тулоне
Эскадра и морские казармы — 8, 9 и 11 июня
Броненосец ”Прованс”
(флагманский корабль
246

главнокомандующего
морскими силами) — с 10 по 11 июня
112-й пехотный полк - 11 июня
143-й колониальный
артиллерийский полк — 12 июня
В Рошфоре
Морская казарма — 14 июня
В Бресте
Морская казарма — с 17 по 19 июня
Колониальная пехота
и артиллерия — 19 июня
В Одессе
Броненосец "Кондорсе” — 11 и 12 июня
В Бизерте
Броненосец "Вольтер” — с 19 по 22 июня
В Балтийском море
Эсминец "Дюнуа” — 21 июня
В Венеции
Вооруженная яхта "Атма” — июнь
В Греции
Крейсер "Гишен” (Итея) — 26 июня
В Бейруте
Броненосец "Дидро” — 2 августа
В Одессе
Миноносец "Туарег” — 7 августа
Во Владивостоке
Крейсер "Д’Эстре” — 13 и 14 августа

БРАВО,
ЧЕРНОМОРСКИЕ МОРЯКИ!
Резолюция национального
комитета Всеобщей
Конфедерации Труда
26 мая 1919 г. 1
Национальный комитет ВКТ, узнав, что француз¬
ские моряки военного флота на Черном море отка¬
зались сражаться против русских революционеров и
вынудили правительство вернуть этот флот во Фран¬
цию, поздравляет моряков флота с проявлением
храбрости и воли, солидаризируется с ними и объяв¬
ляет, что решил защищать их всеми средствами,
какими располагает, от всякого рода преследова¬
ний — коллективных и индивидуальных, которые
будет чинить против них французское прави¬
тельство.
* «La Vie Ouvriere», №5, 28 mai 1919.

АНРИ БАРБЮС
МЫ ОБВИНЯЕМ!1
Я обвиняю!.. С этим возгласом в 1898 году
один честный человек ринулся в бой против гроз¬
ных общественных сил, которые пытались оклеве¬
тать невинного, чтобы убить его2.
С этими словами все честные люди всеми силами
души восстают ныне против мировой реакции, кото¬
рая, повинуясь чудовищным классовым интересам,
во имя спасения своих старых варварских привиле¬
гий хочет обесчестить, убить с помощью голода и
оружия великую русскую республику, виновную
лишь в том, что она осуществила свою мечту о
свободе.
Мы обвиняем правителей Франции, Англии
и Америки в том, что они, безнаказанно проливая
кровь и расточая добро пока еще порабощенных
народов, совершили страшное противосоциалисти-
ческое и противочеловеческое деяние — организо¬
вали гнусную клеветническую кампанию против
большевизма; в том, что они, прибегая к самым
низким и беззаконным средствам, препятствуют
распространению правды; в том, что они искажают
1 «L'Humanite», 12octobre 1919.
2'13 января 1898 года французский писатель Э. Золя
обратился с открытым письмом к президенту Французской
республики, в котором выразил протест против приговора
военно-полевого суда по делу офицера Дрейфуса, неспра¬
ведливо обвиненного в шпионаже. Это письмо начиналось
словами: "Я обвиняю!"
249

и подтасовывают факты (как и в деле Дрейфуса) ; в
том, что они отравляют общественное мнение, чтобы
восстановить народные массы против интересов са¬
мих масс; в том, что они лгут народам, чтобы легче
было их предать.
Мы обвиняем международный консорци¬
ум империалистов, милитаристов и торгашей в том,
что они на страницах продажных газет бесстыдно
клевещут, изображая подлинно социалистический
государственный строй как царство беспорядка.
Основной закон Советской республики существует,
вопреки всем и всему, и каждый может его теперь
прочитать. Он основан на равенстве и законе труда:
он утверждает единство русских рабочих и обеспечи¬
вает им их власть. Он провозглашает принцип
пролетарского интернационализма. Каковы бы ни
были личные симпатии каждого из нас, мы все
должны признать, что эти основные принципы не
только не противоречат разуму и справедливости,
но что в глазах людей здравомыслящих и честных
они одни лишь и способны навсегда избавить челове¬
чество от двух бедствий, навязанных ему безумны¬
ми теориями: от эксплуатации масс и войны.
Русские предлагали подлинно демократический
мир, предлагали без всяких задних мыслей. Союзни¬
ки отказались поддержать это предложение, ибо тем
самым им пришлось бы раскрыть свои военные
планы, свои захватнические, постыдные замыслы.
Итак, отнюдь не русские, а диктаторы Франции и
Англии в данном случае, как и во многих других,
выступили как изменники делу народов и делу
мира, затянули войну и истребили национальные
армии: именно они залили кровью русскую револю¬
цию, оказывая ей яростное сопротивление и лице¬
мерно помогая контрреволюционерам; именно они
путем систематической организации убийств, разру¬
хи и голода обрекли Россию на бедствия, которые
они же объявили затем следствием советского ре¬
жима.
250

Мы обвиняем буржуазные правительства
Антанты в том, что они осмелились бросить послед¬
ние средства и последние силы народов, которыми
они правят, для поддержки явно и цинично реакци¬
онного дела, которое по справедливости нельзя
назвать иначе, как делом палачей, бандитов, монар¬
хистов типа Колчака и Деникина.
Мы обвиняем их в том, что они оставили в
распоряжении Германии оружие, командный состав
и огромное количество солдат; в том, что они
фактически стали виновниками этой военной ре¬
организации, несущей в себе угрозу реванша,— и это
для того, чтобы легче было подавить возмущение
народов России, Германии и других стран; в том, что
они таким образом еще раз пожертвовали безопас¬
ностью родины и будущим миром ради классовой
ненависти.
В момент, когда экономическое положение на¬
шей страны почти безнадежно, когда долги Франции
достигают и даже превосходят цифру всех ее дохо¬
дов, когда тяготы жизни и налоги становятся превы¬
ше ее сил, когда никакое, самое мрачное проро¬
чество недостаточно, чтобы показать глубину той
бездны, куда мы скатываемся,— мы обвиняем их,
этих недостойных представителей, не нации, нет, но
касты, в том, что они, в целях сохранения своего
гнусного социального строя, стремятся искоренить
в зародыше слишком убедительный и слишком
блестящий пример, предпринимают войну и блока¬
ду, стоящую миллиарды, тормозят развитие миро¬
вой торговли, нагромождают миллионы жертв и
ведут дело к новым войнам. Мы обвиняем их в том,
что они ускоряют гибель Франции и бесчестят Фран¬
цию.
Мы основываем наши надежды и нашу веру на
правде, мы решительно отказываемся быть безу¬
частными свидетелями величайшего преступления
истории и должны сделать все, что в наших силах,
для его разоблачения. Мы отказываемся верить в
251

то, что хотя бы один честный человек может остать¬
ся безразличным к подобному цинизму и двоеду¬
шию. Мы берем на себя всю гражданскую ответ¬
ственность. Мы прокричим правду: пусть народ
узнает по крайней мере, против кого он идет, и
пусть он в конце концов поймет, что идет против
самого себя. Для того чтобы остаться господами
положения и собственниками людей, эти постоян¬
ные эксплуататоры выступают против тех, кто вы¬
полняет, в более широком масштабе, роль францу¬
зов 1793 года: пускают в ход все ту же единствен¬
ную силу, которая может быть использована против
восставших народов,— силу их братьев.
Товарищи — мужчины, молодежь, женщины, ма¬
тери будущих мучеников, старые бойцы, те, что
несут в сердце проклятие войны, работники физи¬
ческого и умственного труда, все вы объедине¬
ны — разве вам это не ясно?— общим интересом, вы,
французы, верные еще благородным освободитель¬
ным традициям Франции, которые враги хотят унич¬
тожить и осквернить,— знайте: в России солдаты,
дети и женщины умирают тысячами! Не оставайтесь
же дольше перед лицом этих фактов в грубом
неведении, во власти устрашающего слепого эгоиз¬
ма, в бездеятельности, в позоре. Откажитесь стать
на сторону деспотизма и варварства!
Спасите человеческую правду, спасая правду
русскую! Знайте, что грядущие поколения будут
судить о честности людей нашего времени в зависи¬
мости от того, сумели ли они подняться в этот
момент, чтобы прокричать: ”Нет!”

АНДРЕ ЛАНЖЕВЕН
ВЕЛИКИЙ УЧЕНЫЙ
В ЗАЩИТУ ВОССТАВШИХ1
(Из воспоминаний
о Поле Ланжевене)
...Поль Ланжевен участвовал также в кампании
в пользу моряков Черного моря, которые выступи¬
ли в 1919 году против англо-французской интервен¬
ции в Советскую Россию.
Опираясь на поддержку рабочего класса, Коми¬
тет защиты моряков усилил свою деятельность. И
вот на большом митинге в зале Ваграм в 1920 году
(9ття.— Прим. ред.) Поль Ланжевен выразил
свое восхищение мужеством восставших. Он был
приглашен выступить председателем собрания Да-
ниелем Рену. Моему отцу следовало глубоко осо¬
знать свой гражданский долг, чтобы взять слово
одновременно с Фердинандом Бюиссоном, тогдаш¬
ним президентом Лиги прав человека, и профес¬
сором Огюстом Пренаном.
Этот митинг в зале Ваграм оставил у меня
неизгладимое впечатление: ведь это был первый
митинг, на котором я слышал моего отца. Конечно,
у него уже был большой опыт в преподавании, но
это был первый случай, когда он должен был
произнести политическую речь.
Он начал не очень-то уверенным голосом, замет¬
но взволнованный необходимостью выступать перед
громадной толпой не по вопросам науки, а по иным
вопросам. Он так сказал о восставших:
* А n d г ё Langevin. Paul Langevin, mon рёге
(L’homme et l’oeuvre). Paris, 1971, p. 99—101.
253

"Чтобы правильно понять и оценить их посту¬
пок, мы должны постараться представить себя на их
месте. Я сам имел возможность убедиться в том,
насколько прекрасен личный состав на флоте; с
каким усердием и преданностью моряки на всех
ступенях иерархической лестницы исполняют прика¬
зы и всегда готовы понять и охотно им следовать
под руководством своих командирова¬
ны знаете, что им пришлось пережить во время
войны, вам известна их жизнь, полная опасностей и
лишений, которые они вынесли до конца.
Через три месяца после перемирия, когда они
вполне могли считать свою сверхчеловеческую зада¬
чу выполненной, вместо того чтобы вернуться на
родину, как их товарищи из траншей, они вдруг
направляются на восток, причем в исключительно
трудных условиях для жизни, что признают и сами
командиры...
С точки зрения моральной было еще хуже.
Война закончилась, и теперь не было никаких закон¬
ных доводов, чтобы направить их сражаться против
страны, где происходили события, о которых они
были плохо осведомлены,— страны, представляю¬
щейся многим из них как бледная заря, но более
прекрасная, чем новый, столь долгожданный день.
Кто не помнит тех чувств, которые охватили
нас,когда разразилась русская революция, это пер¬
вое крушение политического деспотизма, первое
осуществление надежд на всеобщее освобождение,
за которое столько юных сердец добровольно и
почти радостно готовы были умереть?”
Кампания, начатая таким образом перед пере¬
полненным залом Ваграм, не замедлила привести к
успеху... В Палате развернулись бурные дебаты по
поводу амнистии. Анатоль Франс, всегда готовый
1 Поль Ланжевен излагает здесь впечатления, получен¬
ные им во время многих лет работы в Арсенале Туло¬
на. -Прим. ред.
254

защищать справедливое дело, включился в борьбу,
направив открытое письмо, опубликованное в
”Юманите”, в котором говорилось:
”Ах, слепые правители, не умеющие управлять,
ваше преступное и глупое упрямство принесет над¬
лежащие плоды...”
Результатом этой усиленной кампании было про¬
ведение Закона об амнистии 12 июля 1922 года,
включающей освобождение всех осужденных моря¬
ков Черного моря (кроме Марти, который вышел
из тюрьмы только 17 июля 1923 года).
Действия Поля Ланжевена вызвали гнев его
политических противников: адмирал Шверер, дея¬
тель ”Аксьон франсэз”, вмешался, чтобы попытать¬
ся отозвать ученого с поста экзаменатора Морской
школы, а реакционеры Академии наук постарались
провалить его кандидатуру в институте в июне и в
ноябре 1923 года.
Кампания в защиту моряков Черного моря
закрепила его разрыв с буржуазией, которая никог¬
да уже не простила ему приверженности проле¬
тариату.
Именно эта верность вдохновляла моего отца на
длительную борьбу во имя солидарности и восстано¬
вления отношений с Советской Россией.

ХРОНИКА МАТЕРИАЛОВ,
ОПУБЛИКОВАННЫХ
В „ЮМАНИТЕ“
О ПЬЕРЕ ВОТТЕРО
(СЕНТЯБРЬ - ОКТЯБРЬ 1922 ГОДА)
Вторник, 12 сентября 1922 года
В статье, озаглавленной "Проследим за ними”,
приводятся сведения об амнистированных матро¬
сах — участниках восстания на Черном море, кото¬
рые заканчивают срок военной службы в своих
флотских экипажах.
Воттеро направлен в Басс-Ланд, под Нантом, в
службу радиосвязи.
Шампаль находится в крепости Руайан.
Дюлу — на аэродроме Уртэн.
Бадина и Фраччиа — в Рошфоре.
Роллан, Алкье и Валле — в Шербуре в нестрое¬
вых частях, где "им пытаются расставить сети,
чтобы они показали свой плохой нрав".
В заключение статьи говорится: "А что же их
шефы, обычно утверждающие, что военная служба
находится вне политики, может быть, добиваются
того, чтобы о них сказали, что их поступками в
отношении упомянутых матросов руководит поли¬
тическая ненависть?"
Суббота, воскресенье, 16-17 сентября 1922 года
На первой странице под заголовком "Герой
восстания на Черном море”— фотография Воттеро,
которому партийная организация двадцатой секции
вручит почетный подарок.
На четвертой странице — члены партии, точнее,
члены партийной организации двадцатой секции
256

Парижа и сочувствующие, приглашаются принять
участие в церемонии вручения подарка, который
партийное бюро решило преподнести одному из
героев восстания на Черном море, только что вы¬
шедшему на свободу и находящемуся проездом в
Париже. Собравшиеся хотят выразить своим присут¬
ствием на встрече горячую симпатию храброму
матросу. Они искренне желают тем самым показать,
что пролетариат не забывает жертв насилия. Вруче¬
ние подарка состоится сегодня в десять тридцать
утра в зале Жан-Жорес, Беллвилуаз, 23, улица
Буайе.
Просим товарищей из партийных организаций
прийти со своими знаменами.
Понедельник, 18 сентября 1922 года
Газета поместила отчет Парторганизация двадцатой
секции чествует Воттеро”.
"Партийная организация исполнена гордости по
случаю того, что Марти избран в муниципальный
совет. Для нее Марти не только личность, но и
олицетворение подвигов героических моря¬
ков — участников восстания на Черном море. Ей
дорог каждый из этих участников. Вот почему вчера
она преподнесла Воттеро, который проездом нахо¬
дился в Париже, подарок — почетную бутылку вина
в связи с его освобождением”.
В Большой зал Беллвилуаз пришло свыше пяти¬
сот человек. В течение более двух часов семья
коммунистов отмечала свой подлинный праздник.
Речей было немного. Без конца звучали песни,
многих товарищей вызывали на трибуну, как во
время настоящего праздника друзей. Не забыли и
забастовщиков Гавра. Воттеро сам вызвался обойти
товарищей и собрать деньги для бастующих.
Он кратко поблагодарил товарищей из двадца¬
той секции за оказанный ему братский прием.
Потом, подняв на руки стоявшего возле него маль¬
17 Ж.Ле Рамей, П.Воттеро
257

чика, он сказал собравшимся, что их район внес
свой вклад в восстание на Черном море: отсюда
родом один из участников восстания — Валле. Его
отец — старый член партии. А это, сказал он, указав
на мальчика, младший брат Валле.
Собравшиеся покидали зал радостными и взвол¬
нованными. В заключение кто-то справедливо заме¬
тил: ‘Торжество не может быть полным, пока среди
нас нет Марти”.
Суббота, 23 сентября 1922 года
Фотография Валле, “который проводит отпуск в
семейном кругу в Париже. Он встретил своего
недавно освобожденного друга Воттеро; обоим
смелым молодым людям, находящимся на свободе,
парижский рабочий класс оказал вполне заслужен¬
ный горячий прием... ”
Среда, 18 октября 1922 года
Отчет о собрании, проведенном на улице
д’Алезия, в поддержку Андре Марти — кандидата от
квартала Санте.
“Председательствовал Воттеро, одевший мор¬
скую форму. Он взволнованно потребовал освобож¬
дения Андре Марти, которого назвал своим стар¬
шим братом”.
Марти будет избран 5 ноября.
Четверг, 19 октября 1922 года
Отчет о съезде коммунистической партии в Па¬
риже.
На первой странице — фотография Воттеро, ко¬
торый накануне выступил на вечернем заседании.
“Участник восстания на Черном море Воттеро
поднялся на трибуну и зачитал приветственное обра¬
щение к Андре Марти с выражением симпатии и
солидарности. Под аплодисменты делегатов съезда
Воттеро предложил провести день, посвященный
освобождению Андре Марти”.
258

С 11 октября 1922 года "Юманите” начала печа¬
тать серию рассказов "Участники восстания на Чер¬
ном море” по воспоминаниям Бадина и его товари¬
щей, включая Пьера Воттеро, записанных Виктором
Мериком.

ПЕСНИ ВОССТАВШИХ 1
Одесский вальс
(Восстание в Черном море)
В день окончания войны
Мы все надеялись беспечно
Попасть во Францию, конечно,
С которой вновь разлучены.
Довольно мерзнуть на биваке!
Уж двадцать месяцев прошло,
что мы бездомные бродяги,
Нам это, право, тяжело!
Как придет вечерок,
Соберемся в кружок
И толкуем.
Кто о дальней стране,
Кто о милой жене,
Мы тоскуем.
1 Здесь приводятся в русском переводе тексты боевых
песен французских моряков. Эти песни, как справедливо
замечает Ж. Гакон, являются определенным показателем
идеологии восставших матросов.
Каждая из песен имеет свою глубоко поучительную
историю. Первая песня, "Одесский вальс", была сложена
группой французских солдат на мотив популярной песенки
«Les costauds de la lune». Французские моряки и солдаты
распевали ее во время восстания. Генерал д’Ансельм обе¬
щал 10 ООО франков вознаграждения и немедленную демо¬
билизацию тому, кто раскроет авторов этой песни, но они
остались неизвестными.
260

Кто подумать бы смел,
Что еще не доел
Всей закуски,
Что какой-то бандит
Нас послать поспешит
К этим русским.
Но на заре был дан приказ,
Примкнули трапы к пароходам,
Опять построили по взводам
И в трюмы погрузили нас.
Трехцветный флаг висит на мачте.
Мужайтесь, черт возьми, друзья!
Сжимайте кулаки, не плачьте!
На море бунтовать нельзя.
Особую любовь восставших снискала "Песня 17-го
полка". Ее пели и на кораблях французского военного
флота, и в казармах. Она раздавалась во время митингов и
демонстраций рабочих Франции. Ее отважились петь, как
свидетельствуют воспоминания, даже в тюрьме осужденные
участники восстаний 1919 года.
История этой песни примечательна. В 1907 году в Ланге¬
доке вспыхнуло восстание крестьян-виноградарей. Фран¬
цузское правительство направило для его подавления
солдат 17-го полка, но они отказались стрелять в стачечни¬
ков. Известный шансонье Монтепос прославил подвиг
солдат в песне "Gloire au 17 е" (музыка Chantogrel и
Doubis).
В воспоминаниях о Ленине Н. К.Крупская рассказывает:
"Помню, в Париже была у нас полоса увлечения француз¬
ской революционной шансонеткой. Познакомился Влади¬
мир Ильич с Монтепосом, чрезвычайно талантливым
автором и исполнителем революционных песенок. Сын
коммунара, Монтегюс был любимцем рабочих кварталов.
Ильич одно время очень любил напевать его песню "Привет
вам, солдаты 17 полка". (Н.К. Крупская. О Ленине.
Сборник статей и выступлений. М., 1971, стр. 18.)
261

Как придет вечерок,
Соберемся в кружок
И толкуем.
Но о дальней стране,
О друзьях, о жене
Не тоскуем.
Только шепот идет:
Где, мол, тот вдиот,
Тот достойный,
Созвучная настроениям солдат и матросов, эта песня
была очень популярна в их рядах в 1919 году.
"Одесский вальс" и "Песня 17-го полка" приводятся в
переводе советского поэта, знатока французской литера¬
туры Павла Антокольского. В своем предисловии к книге
поэт отмечает особое значение гражданской поэзии Фран¬
ции, ее действенное влияние на свое поколение.
"...Но почему же так дорога мне эта книга,- мне,
старому поэту, автору многих собственных книг? Потому,
что в ней слышится голос Истории, шум ее широких
крыльев. Эта грозная и праздничная музыка воспитывала все
поколение, к которому я принадлежу". (Гражданская поэ¬
зия Франции в переводах Павла Антокольского. М., 1955.)
На мотив "Песни 17-го полка" была сложена новая
песня, прославившая подвиг французских моряков Черно¬
го моря, отказавшихся выступить против своих братьев -
трудящихся Советской России. Ее автором был Поль
Вайян-Кутюрье, поэт-коммунист, активный интернациона¬
лист и друг СССР (См.: «Oeuvres choisis des poetes fran-
^ais». Moscou, 1940, p. 87—88.)
Текст этой песни в конце 1919 года был издан и
распространялся в виде листовки Комитетом защиты
моряков.
Песня "Слава морякам Черного моря" приводится в
переводе советского поэта Бориса Слуцкого. [См.:
Л. 3 а к. Славные традиции солидарности. (Борьба фран¬
цузского народа против интервенции в Советскую Россию в
1918-1920 гг.). М., Госполитиздат, 1962.]
262

Депутат иль префект,
Кто им подал проект
Новой бойни?
Когда же мы в Одесский порт
Причалили дней через восемь,
Нам русские сказали "Просим!”—
И дали залпы,— что за черт!
И офицерской белой рати
Велели нас прибрать к рукам,
Чтобы стреляли мы по братьям,
Рабочим и большевикам.
Г оспода торгаши,
Собирайте гроши
И валюту!
Убирайтесь, пока
Не намнут вам бока!
Будет люто!
Кто под Марной дрожал,
Кто в траншеях лежал,
В красных лужах,
Если жив он и цеп,
Не возьмет на прицел
Безоружных!
Но запасем терпенья впрок!
Настанет день свободы нашей!
Придем домой, заварим кашу—
Лишь дайте срок, ах, дайте срок!
Перед отплытием обратно,
Когда на службе кончим все,
Пошлем подарочек приятный
Пуанкаре и Клемансо!
Вам в лицо прохрипев
Этот милый припев,
Мы расскажем,
263

Что в России давно
Вас пустили на дно
С такелажем.
Ото всех, кого нет,
Мы везем вам привет
И находку,—
Мы забьем, наконец,
Этот грязный свинец
В вашу глотку!
Песня семнадцатого полка
Командованью не добиться
Поступка подлого от нас.
Не превратит в братоубийцу
Француза никакой приказ.
Что чище совести солдатской!
Ее закон таков:
Французской кровью, кровью братской,
Не обагрим штыков!
Честь и хвала солдатам
Семнадцатого полка!
Честь и хвала ребятам!
Их связь с народом крепка.
Честь и хвала солдатам!
Их подвиг ярко горит.
”Спасибо!”,— своим солдатам
Республика говорит.
Мы знаем, что пылает в каждом
Любовь к полям родной земли.
Недаром званье честных граждан
Мы под мундиром сберегли.
И мы воскликнем, погибая,
Всю армию уча:
”Уж лучше каторга любая,
Чем служба палача!”
264

Честь и хвала солдатам
Семнадцатого полка!
Честь и хвала ребятам!
Их связь с народом крепка.
Честь и хвала солдатам!
Их подвиг ярко горит.
"Спасибо!”,— своим солдатам
Республика говорит.
Слава морякам Черного моря
Однажды дошло до французской эскадры,
Что надо на красных пойти в поход
И каждый должен вписаться в кадры
Карательных войск наших господ.
Но моряки — пролетарии моря
Сказали: "Мы не хотим воевать,
Одесса от нас не увидит горя,
Не будем в наших братьев стрелять!"
Припев:
Привет вам, привет, черноморцы боевые,
Привет вам, привет, рубахи голубые!
Капитализм на коммунизм вас не подымет, нет!
Черноморцы, слава вам,
Привет вам, привет!
На мачте взвивается красное знамя,
Впустую приказы начальства звучат,
И рядом с рабочими-болыпевиками
Матросы французского флота стоят.
Картечи для красных у нас не найдется.
Мы пушки и ружья решили беречь
Но в битве, которая скоро начнется,
Ударит по барам морская картечь
Припев
265

Тиранам, что залиты кровью народной,
Зачинщикам четырехлетней войны
Матросы не выдали гордой, свободной
Надежды рабочих — Советской страны.
Матросы нас всех поведут за собой.
Бессмертна примера моряцкого сила.
Вперед, парии! Угнетенные, в бой!
Ведь время боев, наконец, наступило!
Припев.

СОДЕРЖАНИЕ
Вступительная статья 5
Предисловие к французскому изданию 29
Введение. Ценный вклад в исследование исто¬
рии 35
Воспоминания
Жан Ле Рамей
Броненосец "Франс” и события на Черном
море в 1919 году 75
Восстание 19 апреля 1919 года, канун пасхи . . 78
Красная пасха на кораблях черноморской
эскадры 87
Пьер Воттеро
Восстание на броненосце ”Вольтер” в июне
1919 года 122
В тюрьмах Французской Республики (июнь
1919 — июль 1922 годов) 143
Документы
Марсель Кашен
Против интервенции в Россию! Из речи на
заседании Палаты депутатов 24 марта 1919 года 175
Коммунистические листовки и воззвания, рас¬
пространяемые среди французских солдат и
матросов 179
Фредерик Докро
Как французские моряки познакомились с
Жанной Лябурб 188
267

Ю. Крутицкий (Торба)
Яркая страница в истории революционной
борьбы. (К сорокалетию героического восста¬
ния французских моряков) 193
Из газетного отчета о военном суде над участ¬
никами восстания на броненосце ”Франс” .... 197
Список восставших в 1919 году полков и
кораблей Франции 245
Браво, черноморские моряки! Резолюция на¬
ционального комитета Всеобщей конфедера¬
ции труда 26 мая 1919 года 248
Анри Барбюс
Мы обвиняем! 249
Андре Ланжевен
Великий ученый в защиту восставших. (Из
воспоминаний о Поле Ланжевене) 253
Хроника материалов, опубликованных в
”Юманите” о Пьере Воттеро (сентябрь—ок¬
тябрь 1922 года) 256
Песни восставших ' 260

Три участника восстания на Черном море с
броненосца "Франс” (в центре Фредерик
Докро, справа Жан Ле Рамей).
Фото 1919 г.

Участники восстания (со¬
временное фото):
Жан Ле Рамей, Фреде¬
рик Докро, Пьер Вот¬
теро.

Виржиль Вийлемен (бро¬
неносец ''Франс’*)*
I
Участники восстания на броненосце "Воль¬
тер” (Бизерта):
Анри Алкье, Гюстав Шампаль, Пьер Вот¬
теро.

Жанна Лябурб.
Участники Черноморского восстания Фран¬
суа Бассе и Жан Ле Рамей возлагают ве¬
нок к памятнику Жанны Лябурб. Одес¬
са, 19 апреля 1969 г.

"Бастилия 1920 г. Свободу восстав¬
шим на Черном море!"
(Рисунок из газеты "Ви увриер’ ,
30 апреля 1920 г.)

Брошюра Комитета защиты моряков
Черного моря (Парижская секция),
1919 г.

Памятная открытка братской Ассоциации участников Чер¬
номорского восстания в 1919 г.
(Издана к 40-й годовщине восстания. Париж, 1959 г.)

ИЗДАТЕЛЬСТВО "ПРОГРЕСС”
ВЫХОДИТ ИЗ ПЕЧАТИ:
Фонер. Ф. Испано-кубино-американ-
ская война и зарождение американского
империализма. В 2 томах. T.I, т. II. Пере¬
вод с английского.
Настоящий двухтомник написан известным
американским историком-марксистом как
продолжение его труда "История Кубы и ее
отношений с США", который в русском пере¬
воде издавался в 1963 (т. I) и 1965 (т.П)
годах.
В то же время данный двухтомник пред¬
ставляет собой вполне самостоятельное произ¬
ведение. Книга содержит глубокий анализ
весьма важного периода в истории кубинского
народа - его борьбы против испанского коло¬
ниального гнета, за национальную независи¬
мость, и испано-американской империалисти¬
ческой войны 1898 г. В результате этой войны
Куба приобрела формальную независимость,
фактически превратившись в колонию США.
В книге собран большой документальный
материал.

ИЗДАТЕЛЬСТВО "ПРОГРЕСС”
ВЫХОДИТ ИЗ ПЕЧАТИ:
Жорес Ж. Социалистическая история
Французской революции. В 6-ти томах.
Под ред. и с комм. А. Собуля.
Т.1.,кн.1,кн.2. Перевод с французского.
Автор классического фундаментального
труда по истории французской буржуазной
революции XVIII века Жан Жорес
(1859-1914)-известный французский исто¬
рик, политический деятель, один из руководи¬
телей социалистического движения во Фран¬
ции, борец против милитаризма и войны.
Новое издание этого труда, осуществленное
французским коммунистическим издательст¬
вом "Эдисьон сосиаль", дополнено историчес¬
кими, библиографическими и иными материа¬
лами, внесенными видным историком-марк-
систом Анри Собулем. Оно снабжено много¬
численными фотодокументами и иллюстра¬
циями.
В первом томе рассмотрены причины рево¬
люции и освещены события 14 июля 1789 г.,
создание и роспуск Учредительного собрания,
принятие Конституции 1791 г.

ИЗДАТЕЛЬСТВО "ПРОГРЕСС"
ВЫХОДИТ ИЗ ПЕЧАТИ:
Рундберг А. Мемуары шведского ра¬
бочего. Перевод с шведского.
Автор книги - шведский писатель-комму¬
нист, активный участник движения сторон¬
ников мира. Автор противопоставляет свою
книгу мемуарам известных буржуазных поли¬
тических деятелей, освещающих историю Шве¬
ции с точки зрения шведской буржуазии или с
позиции лидеров шведской социал-демокра¬
тии. В основу книги Рундберга положены вос¬
поминания шведского рабочего-металлиста с
40-летним трудовым стажем, бойца интерна¬
циональной бригады в Испании, коммуниста
Густава Эриксона. В книге даны живые зари¬
совки, показывающие жизнь трудящихся Шве¬
ции с начала первой мировой войны и до 70-х
юдов. Убедительно показана социальная сущ¬
ность реформистской политики руководства
шведской социал-демократической партии, пы¬
тающегося затушевать глубокие классовые
противоречия этой капиталистической страны.

ЖАН ЛЕ РАМЕЙ, ПЬЕР ВОТТЕРО
ВОССТАВШИЕ НА ЧЕРНОМ МОРЕ
Редактор В. Гапанович
Технический редактор Е. Макарова
Подписано к печати 4.12.1975 г.
Формат 70x90/32. Бум.л. 4 1/4. Печ.л. 9,94
Уч.-изд.л. 10,97. Изд. №19679 Заказ 2Ä4
Цена 41 к. Тираж 36000
Издательство "Прогресс" Государственного
комитета Совета Министров СССР по делам
издательств, полиграфии и книжной торговли
Москва Г-21, Зубовский бульвар, 21
Тульская типография "Союзполиграфпрома"
при Государственном комитете Совета
Министров СССР по делам издательств,
полиграфии и книжной торговли
г. Тула, проспект им. В. И. Ленина, 109