Текст
ЯРОСЛАВЛЬ
ВЕРХНЕ-ВОЛЖСКОЕ
КНИЖНОЕ ИЗДАТЕЛЬСТВО
1986
67.99(2)
8-35
Составители: В. А. Братанов, А. И. Алексашкин
Авторский коллектив: А. С. Разживин,
В. А. Братанов, А. И. Алексашкин, Ю. П. Беляков,
В. А. Лебедев, К. М. Майоров, С. И. Подлипский,
В. К. Храпченков, В. А. Мясников
Рецензент — член Союза журналистов СССР
В. А. Тихонов
Верные долгу: Сб. очерков / Сост. В. А. Братанов,
В 35 А. И. Алексашкин. — Ярославль: Верх.-Волж.
кн. изд-во, 1986.—303 с.
1 р. 30 к.: 65 000 экз.
Книга рассказывает о самоотверженной деятельности ярославских
чекистов с 1918 года и по наши дни.
„ 4702010200—036
К---------------- 12—86
М139—(03)—86
67.99(2)116
© Верхне-Волжское книжное издательство, 1986
ВСЕГДА НА СТРАЖЕ
Всякая революция лишь тогда чего-
нибудь стоит, если она умеет защи-
щаться.
В. И. Ленин
С первых дней существования молодой Советской
Республики буржуазные эксплуататорские классы пред-
приняли вместе с международным империализмом от-
чаянные попытки свергнуть Советскую власть, реставри-
ровать в нашей стране капитализм.
Тревожными событиями жила тогда Республика рабо-
чих и крестьян: подрывная подпольная деятельность
контрреволюционеров, пользовавшихся всемерной по-
мощью и поддержкой международных империалистиче-
ских кругов и их разведок, таила в себе смертельную
угрозу для советского строя.
Заговоры, мятежи, террор, диверсии, саботаж, спеку-
ляция— вот основные средства, которые использовали
враги для свержения власти Советов.
Для защиты завоеваний социалистической революции
по инициативе В. И. Ленина 7 (20) декабря 1917 годе была
образована Всероссийская чрезвычайная комиссия по
борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК), и вскоре
началось образование ее органов на местах.
С самого начала своей деятельности чекисты вступили
в ожесточенную схватку с контрреволюцией, располагав-
шей внушительными силами. Началась и никогда не за-
тихала решительная, последовательная и непримиримая
борьба чекистов, опиравшихся на поддержку и помощь
широких масс трудящихся с опасным, коварным и хоро-
шо организованным врагом.
Под непосредственным руководством Феликса Эд-
мундовича Дзержинского, которому партия поручила
как одному из лучших своих сынов, преданному рево-
люционеру, организацию и руководство ВЧК, сформиро-
вались славные чекистские традиции.
3
На их основе советские чекисты под руководством
Коммунистической партии вели и ведут успешную борь-
бу с многочисленными вражескими происками на всех
этапах развития советского общества.
Ярославская губернская чрезвычайная комиссия по
борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и преступлени-
ями по должности образована в конце марта 1918 года
и в первый период из-за малочисленности личного со-
става и отсутствия опыта была слаба.
В то же время силы контрреволюции, возглавляемые
меньшевиками и эсерами, объединили на антисоветской
основе буржуазные слои общества, чиновников свергну-
того монархического режима, реакционное духовенство,
многочисленное офицерство, осевшее в Ярославле и не-
которых других городах в результате расформирования
на территории губернии 84-х воинских частей старой
армии.
В этих условиях контрреволюции удалось в июле
1918 года поднять в Ярославле белогвардейский мятеж,
явившийся составным звеном в планах внешней и внут-
ренней контрреволюции свергнуть Советскую власть в
центральных районах страны.
После ликвидации мятежа губернская ЧК была укреп-
лена надежными кадрами, в том числе такими закален-
ными в борьбе с самодержавием революционерами-
подпольщиками, как Николай Николаевич Панин, Михаил
Иванович Лебедев и другими большевиками.
В течение 1918—1922 гг. чекистами были разысканы и
переданы в руки правосудия сотни скрывавшихся от воз-
мездия активных участников мятежа.
В результате одной из операций арестована большая
группа мятежников, укрывшихся в одном из монастырей
вблизи Ярославля и пытавшихся выдать себя за «святых
отцов».
У преступников изъято много оружия и антисоветских
воззваний. Не удалось замести следы и непосредствен-
ному руководителю белогвардейской авантюры, царско-
му полковнику, впоследствии генерал-майору армии
Колчака — Перхурову. Он был разоблачен чекистами и по
приговору выездной сессии Верховного трибунала при
ВЦИК расстрелян.
В начале 1919 года раскрыт новый заговор, который
го/овили с целью свержения Советской власти офицеры
старой армии Дробыш-Дробышевский, Смолич й другие.
4
пробравшиеся в качестве военспецов на руководящие
должности в штабы Северного фронта и Ярославского
военного округа, дислоцировавшиеся в Ярославле.
Своевременно принятыми мерами заговорщики были
обезврежены. Решительные действия ярославских чеки-
стов получили одобрение Коллегии ВЧК и лично
Ф. Э. Дзержинского.
В годы гражданской войны ярославские чекисты
сформировали специальный отряд в 1250 бойцов, кото-
рый под командованием заместителя председателя гу-
бернской ЧК А. А. Александрова был направлен под
Петроград на защиту колыбели революции. Энергичны-
ми действиями чекистов и вооруженных отрядов при
губчека ликвидированы вспыхнувшие в ряде уездов ку-
лацко-дезертирские восстания, пресечены враждебные
вылазки эсеров и анархистов, занимавшихся, в частности,
нелегальным изготовлением и распространением контр-
революционных листовок и воззваний с клеветой на ме-
роприятия Советской власти, призывами к массовым
беспорядкам, расправе с коммунистами и советскими
работниками.
При активной помощи населения выявлены и получили
заслуженное наказание десятки сотрудников и провока-
торов царской охранки, жестоко подавлявших революци-
онное движение в губернии. В городах Ярославле и Ры-
бинске пресечена враждебная деятельность бывших
офицеров царской и белой армии, пытавшихся создать
антисоветскую организацию с целью свержения Совет-
ской власти. Непримиримую борьбу вели чекисты с са-
ботажем бывших царских чиновников, спекуляцией, взя-
точничеством, хищениями народного добра, разбоем и
грабежами.
В годы восстановления народного хозяйства и первых
пятилеток, в пору индустриализации, в предвоенный пе-
риод ярославские чекисты приложили немало усилий
для разоблачения агентуры империалистических разве-
док, подрывных устремлений и замыслов различных
зарубежных организаций, предотвращения вредитель-
ской и диверсионной деятельности враждебных эле-
ментов.
В суровую годину Великой Отечественной войны че-
кисты, руководимые Коммунистической партией, вели
успешную борьбу с разведывательными, контрразведы-
вательными и другими специальными службами гитле-
5
ровской Германии и ее союзников, обеспечивали сохран-
ность государственной и военной тайны, планов совет-
ского командования, ограждали предприятия от проник-
новения вражеской агентуры.
Чекисты храбро сражались в партизанских отрядах,
сформированных в Ярославле для уничтожения живой
силы и техники захватчиков на временно оккупированной
территории. За образцовое выполнение заданий коман-
дования группа ярославских партизан награждена пра-
вительственными наградами.
При поддержке и помощи населения чекисты обез-
вредили 20 разведывательно-диверсионных групп с об-
щим числом 57 агентов, заброшенных фашистской раз-
ведкой в область для совершения диверсионных и терро-
ристических актов, сбора разведывательной информации,
распространения провокационных и панических слухов.
Навсегда останутся в памяти народа имена наших зем-
ляков, мужественно боровшихся с фашистскими захват-
чиками в их тылу. Ярославец Борис Крайнов командовал
партизанским отрядом, в котором сражалась легендар-
ная Зоя Космодемьянская. За героический подвиг, совер-
шенный при выполнении специального задания в тылу
врага, нашему земляку-чекисту Михаилу Ивановичу
Петрову посмертно присвоено звание Героя Советского
Союза.
За два года пребывания во вражеском тылу он лично
пустил под откос шесть эшелонов с живой силой и тех-
никой врага, участвовал во многих боях, проявил себя
талантливым и бесстрашным командиром.
Сражаясь вместе с польскими патриотами, Михаил
Петров героически погиб в 1944 году на польской земле.
За боевые заслуги в борьбе с гитлеровскими оккупанта-
ми отважный чекист посмертно награжден польским ор-
деном — «Крестом Грюнвальда».
За героический подвиг в тылу врага звания Героя Со-
ветского Союза посмертно удостоена наша землячка
Елена Федоровна Колесова — бесстрашный командир
женской партизанской группы.
В послевоенные годы чекисты области направили свой
усилия на борьбу с агентурой разведок империалистиче-
ских государств. Одновременно продолжалось выявле-
ние и обезвреживание фашистских агентов, заброшенных
в наш тыл в годы войны, изменников Родины — карате-
6
лей, предателей, пособников немецко-фашистских окку-
пантов.
В наши дни правящие круги империалистических
стран, спецслужбы противника, зарубежные антисовет-
ские центры ведут оголтелую борьбу с социализмом,
объявив против него, как системы, «крестовый поход».
В этой обстановке органы госбезопасности принима-
ют решительные меры по надежному ограждению со-
ветского общества от подрывных посягательств импе-
риалистических разведок и зарубежных антисоветских
организаций.
Миссией высокого гуманизма является предупреди-
тельно-воспитательная работа чекистов по оказанию
своевременной помощи заблуждающимся лицам, заин-
тересованное, доброжелательное отношение к судьбе
каждого из них.
Необходимость предупреждения преступлений была
завещана нам основателем Коммунистической партии и
Советского государства В. И. Лениным и одним, из бли-
жайших ёго соратников — первым председателем ВЧК
Ф. Э. Дзержинским.
Верные своему долгу, чекисты проявляют неослабное
внимание к укреплению государственной безопасности
Родины, ставят прочный заслон против происков импе-
риализма, направленных на подрыв советского государ-
ственного и общественного строя, дискредитацию внут-
ренней и внешней политики Коммунистической партии и
Советского государства.
Начальник, Управления КГБ СССР по Ярославской области
генерал-майор А. С. РАЗЖИВИН
К* //* /Г* /S*
СОЛДАТ РЕВОЛЮЦИИ
ВМЕСТО ПРОЛОГА
Есть люди, жизнь которых, напористая и суровая,
похожа на бессонный поход сквозь буреломную чащу.
Мокрые ветки хлещут по лицу, сучья хищно рвут одеж-
ду, а под ногами хлюпает зловещая топь, и волчьи огонь-
ки сверкают в полумраке, и коварная рысь шуршит ли-
ствою над головой, и, кажется, нет конца этому походу.
Но вдруг — просвет и светлая поляна в лесу. Трава.
Цветы. Мерцание бабочек. И дом с резными наличника-
ми. Полное отдохновение и устоявшийся семейный уют.
В его жизни не было такой поляны. Пронзительный
визг боцманской дудки раскалывал его юношеские сны.
Фронты дышали острой окалиной и обжигали порохом
щеки. Мушка бандитского нагана нащупывала дорогу к
сердцу. Хмурые рассветы приносили короткое забытье
над папками прокуренных протоколов.
И только пенсионная старость немного сгладила уг-
лы его походного быта и стала если не безмятежной по-
ляной, то хотя бы привалом. Но и сюда врывались пе-
рекрестные ветра жизни. Пахли они нерастраченным
озоном революции. И листал страницы памяти Михаил
Иванович Лебедев. Старый партиец. Верный солдат
Дзержинского. Резкий, подчас непримиримый, но чуткий
человек.
9
ДЕТСТВО. ЮНОСТЬ. КРОНШТАДТ
Шторм все ближе,
Волны круче,
Все темней стальные тучи,
Все мрачнее небеса...
Вл. Луговской
Ярославская деревня Извалки не баловала Мишино
детство. И в серой веренице крестьянских будней редко
просвечивал радостный денек, когда на усталом лице
матери появлялась улыбка. Так было, когда в семью на-
езжал отец — крестьянин той же деревни, давно уже
плававший на Балтике, проходя различные ступени во-
енной службы — от новобранца до машиниста (механи-
ка без диплома).
Одарив маленького Мишу столичными гостинцами—
фигурным пряником да пучком леденцов на палочках,
отец, Иван Григорьевич, как почтительно называла его
мать, не спеша усаживался за сосновый скобленый стол.
Круглоголовый сильный человек с короткими усами,
он дробил в кулаке привозные черствые баранки, бросал
кусочки в рот и запивал крепким чаем из жестяной ка-
зенной кружки. А после, забрав Мишу на колени и при-
жав его голову к свежеотстиранному матросскому тель-
нику, пел всегда одну и ту же тягучую и печальную
песню:
Раскинулось море широко,
А волны бушуют вдали.
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от грешной земли.
На этой неласковой «грешной* земле, именуемой Рос-
сийской империей, отец мечтал найти для сына спокой-
ное и йрочное место. И как-то, получив прибавку к жа-
лованью, он выписал семью из деревни в Кронштадт,
где подросший Миша и стал учиться в двухклассном
городском училище. Способный мальчик быстро приохо-
тился к школьным предметам, да не долго пришлось ему
сидеть за партой. Как-то на Балтике опрокинула штор-
мовая волна крейсер береговой обороны «Русалку». И
пошло это разбитое, кое-как заклепанное судно на дно
вместе со всей командой. Покинул грешную землю бра-
вый моряк Иван Григорьевич Лебедев, не оставив сбе-
режений, недоучив сына, не сказав последнее «прости»
10
жене своей, молчаливой
крестьянке, так неуютно
чувствовавшей себя в бетон-
ном казенном городе.
Какая уж тут школа!
Пришлось несовершеннолет-
нему Мише начать свои ски-
тания по «рабочим универ-
ситетам». Слесарная мас-
терская, кронштадтский
паровозный завод и, нако-
нец, частный механический
завод. Спертый воздух цеха.
Зуботычины мастеров. Ноч-
лег на куче промасленного
тряпья прямо у станка.
Но и мастера бывали
разные. Как вспоминал сам
Михаил Иванович, один из
них сыграл в его жизни
роль «поворотного рычага».
Герасим Никитич Горе-
лов повернул колючего, ди-
М. И. Лебедев — председатель
Ярославской губчека (1918—
1919 гг.)
коватого парня к скупому свету революционного под-
польного огонька.
— Ты что думаешь, по случайности потонул твой
батька? Да эти бюрократы из морского ведомства от-
правили его помирать в море на дырявой калоше, а ведь
кто-то хапнул за ремонт этого гроба немалые деньги.
Так что смотри в корень...
Вместе с Гореловым Михаил начал посещать рабо-
чий социалистический кружок. И скоро, отложив в сто-
рону зачитанные издания — «Донская речь», «Конек-
горбунок», «Хитрая механика»,— он с волнением развер-
нул ленинскую «Искру». И словно раздвинулись своды
цеха, и все яснее стал различать рабочий парень лица
друзей и классовых врагов. И как он был благодарен
за это прозрение!
Через много лет Михаил Иванович напишет в своих
воспоминаниях о Горелове: «Где он теперь — не знаю,
но если бы я сейчас его встретил, то встретил бы его, как
друга, как брата, за то, что он сделал для нас созна-
тельных рабочих в те тяжелые и мрачные до ужасного
бесправия и темноты годы».
if
...С этого завода Михаил был призван на военную
службу — во флот, где был зачислен в 19-й экипаж,
размещавшийся в крепости Кронштадт.
— Ты будешь на службе «человеком с мозгами»,
обкатанным в рабочей среде...— сказал Горелов, про-
вожая Мишу.
Но даже «человеку с мозгами» служба «царю и отече-
ству» оказалась слишком соленой. Новобранцев «воспи-
тывали» руганью и кулаками. Без сопровождения стар-
шего — «дядьки» — не разрешалось даже выходить во
двор морских казарм, а за «сопровождение» красноно-
сый опекун властно требовал свою «законную полбу-
тылку», которую приходилось покупать на гроши мат-
росского жалования.
Начальство ревностно интересовалось, кто что чи-
тал. И если выявляли грамотного с «опасным образом
мыслей», пощады ему ждать не приходилось. Внеочеред-
ной наряд, удар снизу вверх кулаком в подбородок, бег
на месте, чистка медяшки, «пока не- увидишь собствен-
ной рожи» — вот самые обыденные методы искоренения
«крамольного духа». Они широко практиковались в
19-м флотском экипаже. И надо ли говорить, что подо-
зреваемый в «сицилизме» матрОс Лебедев особенно час-
то испытывал,все это на себе.
А 1905 год катил по России свой вспененный девятый
вал, и его колючие брызги уже долетали до кронштадт-
ских бетонных казематов.
Революционные настроения охватывали не только ря-
довых матросов, но и передовых офицеров.
Под воздействием большевистской агитации по все-
му Кронштадту кипели сходки, непременным участником
которых был Михаил Лебедев. Сходки ж эти разгоня-
лись нагайками, на что их участники отвечали камнями.
А 26 октября революционные кронштадтцы взялись
за боевое оружие. В самой гуще грозовых событий ока-
зался и 19-й флотский экипаж Михаила Лебедева.
В крепости гремели выстрелы, дымными хвостами
поднимались пожары.
«Да здравствует свобода!» — неистово кричал Миха-
ил Лебедев, потрясая новенькой, недавно выхваченной из
цейхгауза винтовкой. Однако восстанию явно не хватало
ни организованности, ни опытных руководителей.
Залпы прибывших из Петербурга карательных пол-
12
ков, словно железной метлой, подметали залитые кровью
улицы мятежной крепости.
И скоро, еще разгоряченный боем, двадцатидвухлет-
ний матрос 2-й статьи Михаил Лебедев вместе с груп-
пой других мятежных матросов очутился в проржавлен-
ном трюме баржи, которую тянул куда-то во тьму бук-
сир.
...Матросы буквально оглушены недавней перестрел-
кой, расправой над захваченными на улицах товарища-
ми. Но они поют. Поют охрипшими, сорванными голоса-
ми «рабочую марсельезу».
Отречемся от старого мира,
Отряхнем его прах с наших ног!
Иллюминаторы наглухо задраены. И лишь из одного
каким-то чудом пробивается луч света. Возле неплотно
закрытого иллюминатора стоит Михаил Лебедев и нап-
ряженно смотрит в щелку. И вдруг он стучит кулаком
по железу, стараясь перекричать матросский хор:
— Ребята! Навстречу нам идет эскадренный миноно-
сец «Память Азова»... Он салютует нам кормовым фла-
гом!.. Ура, товарищи!.. Матросы знают, что так салюту-
ют только коронованным особам и другим высокопостав-
ленным лицам, а отнюдь не завтрашним каторжникам.
Но там, на миноносце, их друзья, их единомышленники.
Матросы кричат «ура», и слезы текут по их изможден-
ным, окровавленным лицам.
ЛЕНА. ГОДЫ СКИТАНИЙ
Пой, мое сердце! В объятьях неволи
Негодованьем и местью звучи!
Близко уж, близко желанная воля,
Скоро позорно падут палачи!
А. Г м ы р е в
Отзвучали резкие слова приговора военно-полевого
суда. Сорваны перед строем лычки и погоны. А потом
заработали кузнецы, заклепавшие Лебедева и его това-
рищей в ручные и ножные кандалы. И вот, по выраже-
нию самого Михаила Ивановича, «замелькали, как в
кинематографе, места заключения» — Московские Бу-
тырки, Омск, Александровский Централ, Горный Зерен-
туй.
13
Бывшие кронштадтцы осуждены, унижены, но не по-
давлено их политическое самосознание. В недрах катор-
ги работают подпольные революционные группы. И ак-
тивным их участником является молодой социал-демо-
крат Михаил Лебедев.
В 1911 году он вместе с группой в десять человек
бежит с каторги и по заданию иркутских большевиков
устраивается кочегаром буровой машины на ленских зо-
лотых приисках.
Здесь под партийными кличками Григорий и Утоп-
лый он вел большевистскую агитацию среди рабочих
и являлся членом забастовочного комитета.
Когда загремели выстрелы карателей, Лебедев нахо-
дился в первых рядах забастовщиков. Используя свой
опыт организатора и бывшего военного моряка, он вы-
вел большую группу рабочих из зоны обстрела, чем спас
сотни человеческих жизней.
Сам, будучи раненным в голову и в руку, он послал
несколько телеграмм в Петербург в Государственную
думу и в адреса ряда газет, извещая о новом злодеянии
царских палачей.
Всем известно, как всколыхнули ленские события
прогрессивную общественность России, каким явились
они толчком для подъема новой волны революционного
движения.
В статье «Революционный подъем» * В. И. Ленин
гневно и страстно писал:
«Именно это общее бесправие русской жизни, имен-
но безнадежность и невозможность борьбы за отдельные
права, именно эта неисправимость царской монархии и
всего ее режима выступили из ленских событий так яр-
ко, что зажгли массы революционным огнем».
М. И. Лебедев, опасаясь от преследования царских
жандармов, вынужден был эмигрировать за границу.
...И началась длительная зарубежная одиссея русского
революционного матроса. По курсу его корабля то неж-
но туманились акварельно-голубые берега Японии, то
четко рисовались на фоне закатного неба угловатые не-
боскребы Америки, то курчавились вечнозелеными сада-
ми города Италии.
Но не до экзотики было молодому подпольщику. По
заданию большевиков он был экспедитором, перевозив-
* Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 21.
14
шим нелегальную литературу, помогал переправлять за
границу революционеров, которым грозила расправа в
Российской империи. И нередко, сходя по шаткому тра-
пу с грузным чемоданом на плече, он замечал преувели-
ченно внимательные глаза, блеснувшие из-под ординар-
ного мещанского котелка. «Шпик! — остро мелькало в
голове,— надо скорее в толпе скрыться».
А раз царская охранка поселила шпика в облике не-
коего кочегара Крылова прямо в кубрик, где чутко дре-
мал в подвесной койке русский матрос-эмигрант с пач-
кой газет под головой. Пришлось Михаилу ночью бе-
жать с корабля на берег, тайком спустив с борта утлую,
облупившуюся шлюпку.
Постоянное напряжение, недоедание привело к тому,
что Лебедев тяжело заболел сначала нервной горячкой,
а потом возвратным тифом.
Ох, как тяжело лежать в бреду за тысячи миль от
России! Сквозь дырявую крышу дощатого барака равно-
душно смотрят чужие звезды, чужие волны плещутся за
песчаной отмелью, отделяющей эмигрантский лагерь от
моря.
А Родина звала. Звала голосами товарищей по борь-
бе. Звала первыми революционными заревами.
В марте 1917 года в порту Дальний высадился с япон-
ского судна «Куру-Мару» донельзя исхудавший человек
в матросской блузе. Крепко расставив ноги, как будто
привыкая к устойчивости берега, он скинул фуражку и
с облегчением отер потный лоб заскорузлой рукой с ли-
ловым якорьком у большого пальца.
«В НИХ ВЕРА В ПОБЕДУ
И ШТОРМА РАСКАТ»
Это первая вводная глава. Она несколько нарушает
ход повествования, но в то же время и характеризует
М. И. Лебедева как человека, который до конца своих
дней держал тесную связь с родным городом Тутаевом
(бывшим Романово-Борисоглебском).
Но суть этой главы еще и в другом. Большевик ле-
нинской закалки, он умел слышать победные ритмы ре-
волюции не только в гуле восстаний и в громе атак, он
чутко улавливал их и в песнях, как ни тихо звучали они
под сводами сырых тюремных казематов.
15
Давайте раскроем пожелтевший номер тутаевской
районной газеты «Знамя Ильича» за 1969 год и прочтем
статью «В них вера в победу и шторма раскат».
«Письмо пришло из Москвы. Надорвав конверт из
толстой глянцевой бумаги, мы вынули пачку листов, ис-
писанных крупным угловатым почерком. Развернув один
из них, мы прочли:
«Дорогие земляки!
Поздравляю вас с хорошим днем, с бодрым деловым
настроением и еще с тем, что тираж газеты «Знамя Иль-
ича» скоро достигнет пяти тысяч.
Как-то я взял номер от 23 сентября и прочел статью
«Море яростно стонало». Вы хорошо сделали, что на-
помнили молодым тутаевцам о существовании такой пес-
ни. В свое время подобные песни были для нас знаме-
нем борьбы, давали уверенность в том, что если нас и
победила реакция, то только временно, так как «скоро
по нашему следу проложит дброгу товарищей рать».
Хотя и не сразу после 1905 года, но все же мы, трудовые
массы России, сломали хребет самодержавию, расплати-
лись со своими палачами и уничтожили опекаемое ими
общество. Поэтому я вам рекомендую почаще обращать-
ся к революционному прошлому, ибо оно воспитывает в
нашей молодежи верность, преданность славным тради-
циям рабочего класса.
В этом пакете я посылаю вам и «Море яростно сто-
нало» и еще три революционные песни. Ко всему этому
я сделал небольшие примечания, которые помогут моло-
дым глубже понять смысл этих песен, которые звучали
на заре революции.
С коммунистическим приветом.
Ваш земляк
Михайло Лебедев».
Да. Это письмо являлось своеобразным откликом на
статью «Море яростно стонало», опубликованную в од-
ном из сентябрьских номеров газеты. В ней рас-
сказывалось о легендарном восстании кронштадтских
матросов в 1905 году. И вот снова подал голос один из
его участников, наш земляк, член партии большевиков
с 1912 года Михаил Иванович Лебедев. Несколько раз
мы печатали его воспоминания, но © этот раз он предло-
жил нашему вниманию — песни. И если раньше мы
встречали некоторые из них в песенниках, то теперь чи-
таем как будто заново. Они получены из первых рукче-
16
ловека, чья биография так созвучна их приглушенным
суровым мелодиям.
...Глухо ухают о бронированные борта кораблей свин-
цовые валы Балтики, покачиваются на них черные беско-
зырки погибших моряков, а в гуле надвигающегося
шторма словно -слышатся горькие и гневные строки:
Море яростно стонало,
Волйы бешено рвались.
Волны знали, море знало,
Что спускалось тихо вниз.
Море видело: косою
Шли спокойно моряки
С песней звучной, боевою...
Вкруг солдатские штыки.
Братья братьев привязали
Крепко-накрепко к столбам.
Братья братьев расстреляли.
Ужас веял по волнам...
Для нас это песня, а для Михаила Ивановича стра-
ница его боевой юности. И поэтому, наверное, за каж-
дым куплетом видит он картины тех давних лет.
«Море видело: косою...» — пишет старый кронштад-
тец— эта строка здесь не случайна. Здесь говорится, как
матросов вели местностью на запад от города, где около
солдатско-матросского кладбища и расстреляли. У этой
песни не было конца, когда она впервые прозвучала
после революции 1905 года. И только в 30-х годах в од-
ном из архивов было обнаружено четверостишие:
Вихрь промчался, возмущенья,
Все народы гнев объял —
Смерть царю! Злодеям мщенье!
Час суда для них настал.
Некоторые исследователи полагают, что этот куплет
был добавлен уже после Октября. Песню «Море яростно
стонало» матросы пели на каторге. Конечно, с оглядкой
на «глазок каземата».
Другой листок. Другая песня. Многие знают ее мело-
дию — печальную и спокойно-мужественную.
Мы сами копали могилу свою,
Готова глубокая яма.
Пред нею стоим мы на самом краю —
Стреляйте вернее и прямо!
В ответ усмехнулся седой генерал:
«Спасибо на вашей работе,
17
Вы землю просили, я землю вам дал,
А волю на небе найдете!»
«Не смейся над нами,
Коварный старик;
Нам выпала тяжкая доля,
На выстрелы ваши ответит наш крик:
«Рабоче-крестьянская воля!»
Мы начали рано, идем умирать,
Но скоро по нашему следу
Проложит дорогу товарищей рать,
У вас они вырвут свободу!»
Приговоренные к казни кронштадтцы стоят у послед-
ней черты: у глубоко зияющей ямы. Но мокрая могиль-
ная насыпь не может заслонить от них клубящегося ту-
чами морского горизонта. Они смотрят в будущее. Ни
холодные зрачки винтовочных стволов, ни язвительные
насмешки старого генерала не могут сломить их волю.
Впрочем, в своих комментариях М. И, Лебедев сры-
вает маску с этого безликого генерала и называет его
по имени: «Седой генерал, Это генерал Адльберг, подав-
лявший восстание и приводивший в исполнение смерт-
ные приговоры над матросами. В ответ на его издева-
тельства матросы гордо заявляют: «Проложит дорогу
товарищей рать, у вас они вырвут свободу»! Пророчес-
кие слова. Пусть теперь кто-нибудь скажет, что вышло
не так?!»
Смолкли залпы карателей, опустились на несчаное
дно тела расстрелянных, а сотни живых скрыли сырые
тюремные своды и затихшие закоулки сибирских рудни-
ков. Палачи торжествовали победу: «восстание подавле-
но».
Но это было совсем не так. Волю к борьбе не смогли
убить ни пули, ни каторга. Об этом свидетельствует хотя
бы вот эта песня, написанная М. И. Лебедевым на треть-
ем листе.
Меня осудили и в стену-могилу,
В сырой каземат отведут.
Но волю матросов, мятежную силу
В кровавых цепях не скуют.
Ведь мысль — это море родное,
Ведь мысль — это чайки полет...
И кто же для мысли дал цепи такие,
Что даже и мысль закует!
Мятежные мысли политкаторжан Сибири летели к
бурным волнам родного моря, где в трюмах и кубриках
по-прежнему стучали сердца большевиков-балтийцев, ко-
18
пивших силы для нового удара. Сама эта песня, сохра-
нившая соленый запах волны, была призывом к борьбе,
была лучом света в темной ночи. И моряк-политкаторжа-
нин Михаил Лебедев знал ей цену, как знал и ее взрыв-
чатую силу.
«К этой песне не надо по-моему делать никаких пояс-
нений. После поражения восстания матросов рассадили
по казематам разных каторжных централов, имея наме-
рение сломить их волю, уничтожить их морально, если
они не станут верными слугами царского режима. Но
матрос, поднявшийся на борьбу за лучшее будущее чело-
вечества, исполненный правды своего дела, по выраже-
нию В. И. Ленина, не продал за чечевичную похлебку
свои совесть и честь — остался непокоренной крепостью.
И это было доказано в дни Октября 1917 года. Вот итог
борьбы матроса!»
Дочитываем последние строки и опускаем на стол
листок, исписанный крупным мужским почерком. От
ушей как будто отхлынул гул морского прибоя. Это от-
звучали мелодии только что прочитанных песен. А мо-
жет быть, это смутный гул той далекой эпохи, из кото-
рой сейчас смотрит на нас твердо очерченное, такое зна-
комое по фото лицо. Старый моряк-кронштадтец Миха-
ил Иванович Лебедев. Его сердце всегда стучало в такт
шагам революции. Его руки сжимали и штурвальное ко-
лесо, и жаркое ложе винтовки. А сейчас они взяли хруп-
кое перо, чтобы поделиться с нами воспоминаниями о
своей боевой юности, ее штормовыми песнями.»
ФРОНТЫ. В РОДНЫХ КРАЯХ
В далеком восемнадцатом над нами
Железным шквалом .пронеслись бои.
Сквозь ветер боя, поднимая знамя,
Шли побеждать товарищи мои.
А. Сурков
...Какой это был по счету бой за последний месяц—
трудно оказать. Лебедев помнил только, как он бежал
по сырой от недавнего дождя земле в глухую апрель-
скую темень. Выхваченные из темноты встречными вы-
стрелами справа и слева взблескивали и гасли штыки
красноармейцев.
19
«Вперед!» — кричал Михаил, жадко глотая терпкий
весенний воздух.
Первый Курский советский полк, его полк, встретил
здесь, под Шебекиным, особенно ожесточенное сопротив-
ление белых. Но сейчас враг явно сдавал, все реже и
реже сверкали встречные выстрелы, и красноармейское
«ура» крепло, наливалось надеждой.
...Удар! — Словно сама тьма бросила его вниз.
Лежа на осклизлой земле, Михаил последним осознан-
ным движением нащупал в кармане гимнастерки ман-
дат, выданный ему самим товарищем Антоновым-Овсе-
енко, в котором говорилось, что он, М. И. Лебедев,
назначен командиром вновь сформированного полка
и что...
«Командир ранен!» — ворвалось в меркнувшее соз-
нание, и вдруг стало совсем тихо, тихо, как в детстве,
когда он засыпал, натягивая до подбородка отцовское
суконное одеяло.
Только уже немного подлечившись в курском лаза-
рете, на полке расшатанного вагона Лебедев мог не спе-
ша припомнить свой жизненный путь после возвращения
из эмиграции.
Словно калейдоскоп поворачивался перед внутрен-
ним взором Лебедева. Но позванивал этот грозный ка-
лейдоскоп не безобидными стеклышками-кристаллика-
ми, а горячими пулеметными гильзами. Не в сказочные
узоры складывались воспоминания, а поднимались кру-
шились они силуэтами горящих деревень, щетинились
наскоро оплетенными колючкой брустверами.
Едва вступив на родную землю, Лебедев включился
в активную революционную деятельность.
Нацепив фельдфебельские лычки, он ведет революци-
онную пропаганду в тыловых частях царской армии. И
вот итог. Однажды на смотру солдаты его роты прямо
заявляют в лицо почерневшему от бешенства генералу:
«В окопы не пойдем!»
Верно, наиболее сознательные бойцы этой роты все-
таки пошли в окопы, но эти окопы фронтом были обра-
щены против контрреволюции.
Лебедев вместе с большевистски настроенный пра-
порщиком Ремневым сформировали из остатков различ-
ных частей два так называемых партизанских окопно-
го
революционных отряда и повели их сквозь пылающую
Украину, сталкиваясь то с белогвардейцами, то с гайда-
маками.
А сколько раз приходилось прорываться с боями!
Орудийные ветры стегали по крышам теплушек комьями
вздыбленной земли. А на прыгающей бронеплощадке
крепкий и уверенный человек в пропотевшем тельнике
вгонял в пушечный ствол снаряд за снарядом и сыпал,
сыпал картечью по обеим сторонам железнодорожного
пути.
Неподалеку от Бахмача Лебедев и Ремнев вовре-
мя подоспели на помощь партизанскому отряду красного
матроса Соболева, который уже целые сутки сдерживал
надвигающиеся с дымного горизонта стальноголовые
цепи кайзеровских солдат.
По прямому указанию В. И. Ленина из разрозненных
партизанских отрядов создавались части регулярной
Красной Армии. Для командования требовались зака-
ленные на фронтах революционные кадры. Так и стал
бывший кронштадтский моряк, политэмигрант, подполь-
щик Михаил Лебедев командиром Первого Курского
Советского полка.
Родной город встретил Лебедева мирным мерцанием
волжской глади, шелестом обильной листвы, да сонной
перекличкой петухов. Но за этой провинциальной идил-
лией сердце большевика и солдата сразу уловило напря-
женный пульс времени. По затравеневшим булыжным
мостовым озабоченно проходили патрули, перекинув че-
рез плечо ремни трехлинеек. У дверей советских учреж-
дений настороженно торчали острые рыльца пулеметов.
«Да, здесь не очень-то отдохнешь»,— подумал Лебе-
дев и направился к зданию уездного комитета партии.
Комитет возглавлял Николай Николаевич Панин — про-
фессиональный революционер, некогда находившийся в
сибирской ссылке вместе с В. И. Лениным.
Николай Николаевич встретил своего земляка со
сдержанной приветливостью. Он крепко пожал Лебеде-
ву руку и пригласил садиться. Прислонив к стене кос-
тыли, с которыми он не расставался с лазарета, Михаил
Иванович тяжело опустился на скрипнувший венский
стул, взятый, по-видимому, в каком-то особняке.
— Ну что ж, одним активным штыком у нас боль-
ше, — скупо улыбнулся Панин, немного наклоняя впе-
21
ред свою крупную, наголо остриженную голову. Слово за
словом, и официальная беседа потеплела. Кончилась она
тем, что Панин направил Лебедева в село Шаготь заме-
стителем председателя волостного Совета.
— Отдышишься, отгуляешься на зеленой травке и
давай снова сюда,— сказал на прощание Николай Ни-
колаевич.— Здесь нам вот как нужны толковые, знаю-
щие военное дело люди...
НАД ГОРЯЩЕЙ ВОЛГОЙ
На пулю будет залп в ответ,
На штык — леса штыков.
Еще на свете силы нет,
Чтоб смять большевиков!
А. Сурков
6 июля 1918 года в Ярославле вспыхнул белогвардей-
ский мятеж. По решению Романо(во-Борисоглебского ко-
митета большевиков на помощь ярославским рабочим
был направлен красноармейский отряд под командова-
нием М. И. Лебедева, который к тому времени уже был
членом уездной Чрезвычайной комиссии по борьбе с
контрреволюцией и саботажем.
Вечером 7 июля отряд занял позиции по берегу Вол-
ги. В прозрачных сумерках бойцы торопливо, окапыва-
лись, а позади быстро углублявшихся траншей, прихра-
мывая, ходил коренастый человек в бушлате с маузером
через плечо.
— Веселей, веселей, ребята. Белые нас ждать не
будут, они наверняка попробуют, крепки ли -стыки наших
флангов...
И точно. Уже через несколько часов белые попыта-
лись атаковать отряд, но, встреченные плотным винто-
вочным огнем, откатились назад.
Снова начались страдные дни для Михаила Лебеде-
ва и его боевых товарищей.
Новые ожесточенные атаки белых. Бои за железно-
дорожный мост через Волгу. Попытки перхуровцев про-
рваться и уйти из города.
Неоднократно Лебедев поднимал из окопов своих
бойцов, неоднократно, отбив очередную атаку, он сам
22
ложился за пулемет и дырявил борта поспешно отходя-
щих от моста пароходов с белыми солдатами.
Под сокрушительными ударами красноармейцев обо-
рона мятежников разваливалась на куски. Сумевшие
скрыться из осажденного Ярославля отряды перхуров-
цев блуждали в окрестностях и даже иногда оказывали
ожесточенное сопротивление.
Довелось и Михаилу Ивановичу Лебедеву столкнуть-
ся с одним из таких отрядов, засевших на даче Лопатина
в пятнадцати верстах от родного Романово-Борисо-
глебска.
Лебедев вместе со своими красноармейцами при-
плыл на старом колесном пароходе «Товарищ крестья-
нин» к берегу, на котором высился редкий сосновый бор.
Суденышко стукнулось бортом о истертые, ветхие мостки.
Послышались негромкие слова команды. Лебедев, поло-
жив ладонь на деревянную коробку маузера, одного за
другим пропускал бойцов.
Всплески воды... Хруст сапог по плотной гальке. И
вот уже красноармейцы взбегают на отлогий берег. Впе-
ред вырывается тонколицый чернявый юноша — Илья
Тутаев. Совсем недавно распрощался он с родными в
деревне Куприянцево. Мягко отвел руку матери, пытав-
шейся сунуть ему в карман серого бедняцкого хлеба и
ушел добровольцем в красный отряд.
— Цепью, цепью рассыпайся! Охватывай их гнезди-
лище! — командует Лебедев и стреляет из маузера в
оловянно поблескивающее окно дачи.
Еще перебежка... Еще... Гремят ответные выстрелы.
Визжат пули, срезая сухие кисточки хвои. И одна из
них навылет пробивает грудь Ильи Тутаева немного по-
выше алого выцветшего банта.
Пройдет совсем немного времени, и волжане переиме-
нуют свой древний город. И будет он носить имя девят-
надцатилетнего бойца Ильи Павловича Тутаева.
Но сейчас не об этом думают бойцы. Хоронясь за
стволами сосен, укрываясь в ямах, наполненных прелы-
ми хвойными иголками, они торопливо передергивают
затворы и целятся в дребезжащие зубчатыми осколками
окна, в одном из которых уже засверкали колючие
вспышки станкового пулемета.
Враг яростно огрызается, но скоро сопротивление его
гаснет.
...И снова мерно шлепают по воде плицы ветхого су-
23
денышка. Отряд возвращается в родной город. На палу-
бе под брезентом стынет тело Ильи Тутаева. А в каюте
на клеенчатом диванчике прерывисто дышит снова ра-
неный Михаил Лебедев. Дрожь пароходного двигателя
болью отдается во всем теле.
«КАК ЗВАТЬ ТЕБЯ, ДЕВОЧКА?»
Это вторая вводная глава, и начнем ее мы несколько
банально.
Если верить старым сентиментальным романам, то
потерянных или брошенных детей находят у дверей бед-
ных, но опрятных лачуг, на выщербленных ступенях го-
тических соборов, а иногда и на глухой лесной поляне,
где завернутого в лохмотья дитя чудом щадят хищные
звери и жгучие морозы.
Это в романах, но в жизни чаще бывает жестче и
прозаичней. Любая война беспощадно бьет по детству,
порождая бездомность и беспризорность. Так было и во
времена гражданской. На ее развороченных, овеянных
пеплом дорогах Михаилу Ивановичу встречалось обна-
женное человеческое горе в облике тщедушных голодных
и беззащитных ребятишек. Может быть, покажется
странным, что этот суровый и порой резкий до беспощад-
ности человек не мог спокойно слышать плач потерян-
ного, лишенного родного крова ребенка.
...Канонада подземным гулом накатывалась на зда-
ние обшарпанного вокзала. Белые были на подступах к
уже, по существу, обреченному городу. И вдруг на косо-
бокой перронной скамейке красный командир заметил
свернувшуюся калачиком девочку лет пяти. Подсунул
ладонь под острое плечико, приподнял ребенка.
— Ты чья?
— Бабина.
— А где баба?
— Не знаю...
На перроне круговерть. Обезумевшие люди рвутся к
вагонам последнего отходящего поезда. Где же найти в
этом кипящем хаосе оглушенную, затырканную старуху.
А снаряды рвутся все ближе и ближе... Дрогнуло серд-
це красного командира: «Пропадет ведь ребенок».
— Как звать-то?
— Мадлена...
24
— А ну, Мадлена, пошли!..
И, крепко прижав девочку к деревянной кобуре мау-
зера, Лебедев под мышкой потащил девочку. У вагона
с красным крестом крикнул двум девушкам санитар-
кам:
— Присмотрите за девочкой!..— И бросился к плат-
форме с тяжело осевшим артиллерийским орудием.
...Вечером Лебедев шел по проходу через грохочущие
и лязгающие вагоны поезда и в одном из них встретил
остриженного наголо мальчика в солдатской гимнастер-
ке до колен.
— Постой, парнишка, ты чей?
— Да я ведь, дяденька, Мадлена. Вы меня нонче на
вокзале подобрали.
Вспомнил командир. Посуровел. Опустил руку на
стриженую голову девочки...
— Эх, Мадлена, Мадлена... Не дело здесь бегать...
К Марии Павловне тебя надо...
Мария Павловна, жена Михаила Ивановича, золотой
души женщина, всегда разделяла с мужем его нелегкую
жизнь революционера, солдата, чекиста. Разделяла него
боевые дороги. И приемные дети этой боевой четы были
с ними в пути. Вместе с немногословной и заботливой
женщиной путешествовали они в теплушках эшелонов,
в походной санитарной повозке, на зыбкой пароходной
палубе.
Сначала их было пятеро. Потом появился и шес-
той — Николай. Он был сыном красноармейца, скончав-
шегося от ран во фронтовом лазарете. Куда же его бы-
ло деть, найденного на порожке заброшенного, пропах-
шего лекарствами дома?
— К нам, в нашу семью! — сказал красный коман-
дир, поднимая на седло тщедушное, костлявое тельце.
И ко всем шестерым Михаил Иванович относился сдер-
жанно-ласково, по-отцовски справедливо.
— Хоть вы и лебедевская семья, — говорил он, — но
носите отчество ваших настоящих родителей, уважайте
их, чтите их память.
Окруженные доброй заботой, все шестеро выросли
настоящими советскими людьми. Кто стал инженером,
кто кадровым военным, кто политработником.
Двое — Григорий и Мадлена — геройски погибли во
время Великой Отечественной войны.
Но кроме этих шестерых у Михаила Ивановича еще
25
были дети. Его московскую квартиру постоянно навеща-
ли школьники. Письма, написанные детским почерком,
постоянно шли к нему со всех концов нашей необъят-
ной Родины.
И для своих юных друзей старый чекист умел нахо-
дить самые нужные слова — мудрые, сердечные, искрен-
ние и прямые.
Умел говорить с молодыми без снисходительности и
сюсюканья, как старший товарищ и закаленный жизнью
наставник.
ЧЕКИСТ
Тяжелая работа, нелегкая судьба...
Вл. Луговской
В декабре 1918 года Михаил Иванович Лебедев был
назначен председателем Ярославской губернской чрез-
вычайной комиссии по. борьбе с контрреволюцией и са-
ботажем.
Тяжелое и сложное было время. Еще не остыли раз-
валины сожженных во время мятежа ярославских улиц,
а белогвардейщина вновь зашевелилась. Этой контрре-
волюционной гидре хотелось взять реванш. Белогвардей-
цам и антисоветчикам всех мастей не было дела до
страданий обескровленных мятежом ярославских тру-
дящихся. Они видели в Ярославле только выгодный
военно-стратегический плацдарм — важный узел же-
лезнодорожных и водных путей. Остатки махрового
черносотенного офицерства, осевшего в губернии пос-
ле расформирования 12-й армии, ютились в подпольных
гнездах.
Интересен тот факт, что в 1924 году во время суда
над одним из главарей контрреволюции Борисом Савин-
ковым на вопрос относительно плана организаторов бе-
логвардейского мятежа в Ярославле этот матерый тер-
рорист заявил, что он получил от союзников твердое
задание занять верхнюю часть Волги, которая в даль-
нейшем должна послужить базой при движении союзни-
ков на Москву...
Дальнейшие комментарии излишни. Контрреволюция
и не думала отступаться от Ярославля. Едва-едва опом-
нившись от разгрома, она брооила на борьбу с Совет-
26
ской властью все свои силы от вчерашних перхуровцев
до спекулянтов. Диверсия следовала за диверсией. Ку-
лацкие* мятежи дымными кострами бушевали в уездах
губернии...
В губернскую ЧК то и дело поступали сигналы, еще
более каменели скулы потемневшего и осунувшегося
председателя М. И. Лебедева.
Так, в районе Рыбинска была взорвана база Волж-
ской флотилии. В воздух со свистом взлетело более пя-
тисот мин.
В воинском эшелоне, двигавшемся через станцию
Всполье на Восточный фронт, были испорчены артилле-
рийские орудия. Вместо специального масла в проклад-
ки кто-то влил азотную кислоту.
Но самой страшной опасностью был заговор против
Советской власти, назревавший в штабах Ярославского
военного округа и Северного фронта. Проникшие в шта-
бы контрреволюционеры готовили новую кровавую аван-
тюру, конечной целью которой был захват Ярославля.
Однако происки врагов революции не укрылись от яро-
славских чекистов. Выяснив обстоятельства заговора,
Михаил Иванович уже приказал было арестовать прики-
нувшихся военспецами белогвардейцев, но этому воспро-
тивился комиссар военного округа, который, ссылаясь на
Троцкого, заявил, что он «не признает никаких штат-
ских».
А 28 января 1919 года на станции Всполье остано-
вился поезд Совета Обороны. Еще до его прибытия пред-
седатель Ярославской губчека получил телеграмму.
Ф. Э. Дзержинский вызывал его для доклада в штабной
вагон. Вот как рассказывает сам Михаил Иванович об
этой встрече:
«Войдя в вагон, я сразу увидел Феликса Эдмундови-
ча, который в этот момент, выйдя из купе, шел в другое
купе, но, увидев меня и зная меня по ранним моим ему
докладам, пошел навстречу ко мне. Поздоровавшись со
мною< Феликс Эдмундович повернулся и пошел к одному
из купе, какое оказалось служебным помещением ваго-
на. Здесь, подойдя к окну, Феликс Эдмундович сел и
предложил сесть и мне с ним рядом и начать сразу мой
доклад. Вынув документы на маленький столик у окна,
я стал докладывать, стараясь это сделать побыстрее, но
Феликс Эдмундович предупредил меня, чтобы я сделал
самый подробный доклад.
27
«Времени у нас хватит — мы стоим здесь около
2-х часов»,— сказал он и кивнул головой вошедшему в
наше купе товарищу, который, подойдя к нам, быстро
сел на скамью левее меня. Я только в этот момент заме-
тил, что сидящий рядом со мной товарищ был одет в
обыкновенный серый френч, через раскрытые полы кото-
рого виднелась матросская тельняшка. Это был моло-
жавый, худощавый человек лет 34-х с веселым лицом,
в то же время и симпатичным. Я стал делать свой док-
лад... В основном я сказал: «Надо немедленно ликвидиро-
вать самую голову: Дробыш-Дробышевского, Смолича,
Парфенова, Кузьмина и Янгалычева, и ни в коем слу-
чае не допускать до взрыва, до мятежа, ибо у нас очень
мало сил для подавления последнего. Что же касается
«мелкоты», то их пока трогать не надо. Надо отделить
актив от пассивных заговорщиков».
Во время доклада товарищ, сидевший рядом со мной,
с левой стороны, встал и хотел было, по-видимому, прой-
тись по купе, но затем, быстро подойдя ко мне, встал и
остановился за спиной. Товарищ Дзержинский, выслу-
шав меня, вполне согласился со мной, что ликвидировать
заговор нужно немедленно. Только он задал мне вопрос:
«А если мы их арестуем, то этим не нарушим дело обо-
роны?» Я ответил, что ликвидация этого дела только
принесет нам пользу. Тов. Дзержинский поднял голову
и обратился к товарищу, продолжавшему стоять у меня
за спиной: «А как вы смотрите на это дело, Иосиф Вис-
сарионович?» — И тут только я впервые узнал, что это
И. В. Сталин. Последний, немного подумав, наклонив
голову немного влево, сказал: «Да, здесь нужны очень
решительные меры. Нельзя оставлять штаб округа в
таком положении, да и штаб Северного фронта надо
привести в надлежащий вид. Эти белые полковники не
только смогут нам в ближайшее время навредить, но
они уже теперь, как видно, и не работают как следует,
отчего и страдает дело обороны. Поэтому ликвидировать
их надо немедленно».
...Ф. Э. Дзержинский, вынув из бокового кармана
френча (обычно, как я помню, всегда Ф. Э. Дзержин-
ский носил рубашку защитного цвета) блокнот, положил
на стол, стал на нем писать. Когда он написал, стал чи-
тать написанное, а после опять положил на стол, тогда
я тоже прочел записку: «28 января 1919 года., № 128...
Поручается председателю Ярославской Губ. Чрезв. Ко-
28
миссии тов. Лебедеву закончить в срочном порядке рас-
следование дела штаба Ярославского военного округа и
немедленно приступить к ликвидации такового...»
Этот документ развязал ярославским чекистам руки.
Не прошло и часа, как на лестницах ярославских особ-
няков загремели тяжелые шаги, зазвучали звонки в за-
таившихся конспиративных квартирах, а вскоре из подъ-
ездов стали выходить люди в полувоенной одежде с вы-
соко поднятыми руками.
А чекисты при обыске извлекали все новые и новые
вещественные доказательства — документы, похищен-
ные из штаба округа, списки офицеров, ключи к секрет-
ному шифру. Так был предотвращен очередной заговор
внутренней контрреволюции, опиравшейся на поддержку
зарубежных империалистов, а ярославский рабочий
класс был спасен от репрессий белогвардейцев, лелеяв-
ших мечту о кровавом реванше.
На посту председателя губчека М. И. Лебедев проя-
вил высокую классовую бдительность и большевистскую
убежденность и принципиальность. Он быстро и четко
решал оперативные вопросы, разрабатывал планы по
ликвидации контрреволюционных групп, а если была
необходимость, перекидывал через плечо ремень с короб-
кой неизменного маузера и спешил в переулки, озаряе-
мые выстрелами, где шла ликвидация очередной банды.
Рядом с Михаилом Ивановичем несли нелегкую че-
кистскую службу его боевые друзья и соратники. «Это
были замечательные, кристально чистые люди,— впо-
следствии вспоминал Михаил Иванович о своих сорат-
никах. — Сорняков среди нас не было, так как сам ’ха-
рактер нашей работы был таков, что «нечистоплотные»,
с сомнительным прошлым люди, карьеристы быстро
«проявляли» себя, и они также быстро изгонялись из
чекистского аппарата. Но таких были единицы. В це-
лом же все работники губернской ЧК верно и преданно
выполняли свой служебный долг».
Вот они глядят с пожелтевших фотографий, рыцари
без страха и упрека. Многие из них так и не успели по-
стареть.
Степан Васильев — участник баррикадных боев в Мо-
скве в 1905 году. Всегда он выполнял самые ответствен-
ные и опасные поручения. В его послужном списке—ноч-
ные облавы, задержания вооруженных преступников,
борьба с детской беспризорностью.
29
Интересен факт, что во время одной из операций по
ликвидации белобандитских гнезд в Даниловском уез-
де Степан Васильев познакомился с командиром крас-
ноармейского батальона нашим земляком Федором Ива-
новичем Толбухиным — будущим выдающимся воена-
чальником Советской Армии. А сам Степан Васильев
пал смертью героя от бандитской пули в одном из ноч-
ных боев.
Антонина Клочкова — секретарь губчека. Энергич-
ная, волевая, исполнительная. Она готовила дела на за-
седания коллегии. Вдумчиво и внимательно разбирала
жалобы. Участвовала в обысках и облавах наравне с
мужчинами.
Александр Френкель — командир объединенного ка-
валерийского отряда при губернской ЧК. Это он, яро-
славский Чапаев, как его называли, был непревзойден-
ным мастером кавалерийских рейдов по тылам белобан-
дитских становищ. Его конники ликвидировали дезер-
тирские банды, возглавляемые родовитыми дворянами,
под Мышкином, в Любимском уезде, в лесах Костромы.
Хотя ярославские чекисты работали, по существу, в
боевых условиях — приходилось громить банды, воору-
женные не только пулеметами, но нередко и пушками, —
они находили возможность направлять своих выучени-
ков и на фронты гражданской войны.
Рабочая нагрузка чекистов, оставшихся в так назы-
ваемом «тылу» неизмеримо возрастала. М. И. Лебедев
в донесениях коллегии ВЧК писал, что ярославские че-
кисты работают по двадцать четыре часа в сутки, почти
не находя времени для отдыха и сна. Словом, почти как
в известных стихах поэта Владимира Луговского:
Пойдут они
по улице,
зайдут в старинный дом,
Там до утра потрудятся
И выйдут вшестером.
И впереди старик пойдет —
полковник с бородой,
Потом два пана,
а потом поручик
молодой.
Тяжелая работа,
нелегкая судьба.
Полночные аресты,
полночная пальба.
30
А враги шли на все. В Ярославле вдруг запылали
продовольственные и воинские склады. Зарева росли,
охватывая своими крыльями горизонт. Чекисты срочно
расследовали причину пожаров, и скоро были выявлены
люди, причастные к этим преступным актам. Ярослав-
ские коммунисты в борьбе с внутренней контрреволю-
цией, широко использовали печатное слово. В местной
газете появилась статья, разъясняющая суть этих ди-
версий и призывающая рабочих к революционной бди-
тельности: «В поджогах сегодняшнего дня мы видим
обозленного врага, мстящего за свои неудачи, за свое
поражение. Пусть наши враги, поджигатели, хулиганы,
воры, дезертиры знают, что за их деяния мы воздадим
должное. Пусть они не забудут, с кем ведут борьбу.
Пролетарий, будь начеку!»
Сурово карала ЧК расхитителей хлеба и других про-
дуктов.
И тем не менее, определяя меры наказания, чекисты
всегда стояли на классовых позициях, отметая закорене-
лых врагов от людей, в силу своей неопытности и слабо-
сти случайно попавших в сети контрреволюционеров и
мошенников. И многие из коллег и товарищей М. И. Ле-
бедева замечали, как разглаживались морщины на лбу
председателя губчека, когда оправданный человек выхо-
дил из комнаты и слышны были его неуверенные, но
уже обретающие твердость шаги.
Случалось, что ярославским чекистам приходилось
решать как будто совсем не касающиеся их вопросы.
Однажды, когда коллегия губчека уже заканчивала оче-
редное свое заседание, секретарь вдруг доложил, что от
рабочих табачно-махорочной фабрики поступило заяв-
ление с просьбой выдать им для детского сада рояль.
— Вот озадачили,— покачал головой Михаил Ива-
нович, разгладив на столе тетрадный листок, исписан-
ный неровным корявым почерком. И вдруг один из чле-
нов коллегии вспомнил, что у одного фабриканта недав-
но конфисковано пианино.
— Ну и пусть играют на нем ребята,—улыбнулся
председатель и уже серьезно сказал ожидавшему секре-
тарю,— срочно оформите соответствующий документ...
...Гражданская война догорала где-то на окраинах
страны. Но на сердцах людей еще было тревожно. По-
чувствовав железную руку губчека, шпионы и прочие вы-
31
кормыши контрреволюции утихли, попрятались или во-
обще покинули пределы губернии. Однако во всю дей-
ствовали шептуны и провокаторы. Используя продоволь-
ственные затруднения, они сеяли каверзные слухи и
«слушки», будоражившие сознание людей, сбивавшие
трудовой ритм рабочего Ярославля.
Михаил Иванович часто наведывался на фабрики, в
мастерские. И по душам приходилось беседовать с рабо-
чими и политбеседы проводить. И далеко виделось во-
круг... Наспех повешенная в проходе между станками
ветхая карта пахла не просто старой бумагой, а грозо-
вым воздухом демонстраций, над которыми колыхались
алые плакаты с лозунгами на иностранных языках «Ру-
ки прочь от Советской России!» Только что оттиснутые
в подпольных типографиях революционные листовки
взлетали в переулках Лондона и Парижа. И в знак со-
лидарности с русскими товарищами поднимали над го-
ловой крепко сжатые кулаки германские пролетарии.
Беседа по обыкновению заканчивалась общим переку-
ром. Словно оттаявшие, сероватые лица рабочих свети-
лись улыбками. Они подносили к цигаркам чекистов
сложенные горстками ладони со спичками.
И Лебедев знал, что люди остались довольны разго-
вором, они многое поняли, почувствовав рядом плечо
своих зарубежных товарищей по классу.
Большой личный вклад внес Михаил Иванович Лебе-
дев в разрядку напряженной атмосферы, которая про-
должала нависать над волжским городом и после раз-
грома белогвардейского мятежа. Уже было сказано вы-
ше, как был ликвидирован заговор штабов Ярославского
военного округа и Северного фронта. Михаил Ива-
нович сам неоднократно встречался с Ф. Э. Дзержин-
ским, докладывал ему о положении в губернии и
вносил ценные предложения по борьбе с контрреволю-
цией. Он являлся начальником оперативной части гу-
бернского революционного комитета, созданного для
борьбы с кулацкими восстаниями, непосредственно при-
нимал участие в формировании чекистских отрядов, ру-
ководил их действиями, направлял в уезды сотрудников
губчека со специальными заданиями.
В ноябре 1919 года губернский съезд Советов напра-
вил М. И. Лебедева делегатом на VII Всероссийский
съезд, где Михаил Иванович был избран кандидатом
ВЦИК. А в декабре Лебедев получил новое назначение.
32
Он стал председателем Курской губчека. И здесь, как
вспоминает старый чекист, у него произошла неожидан-
ная встреча. В одном из курских монастырей чекистами
был обнаружен скрывавшийся от советских органов не-
кто Бантыш—бывший иркутский губернатор—один из ви-
новников расстрела рабочих на Ленских приисках в
1912 году. Вот когда ожили старые воспоминания, и, ка-
жется, старая рана заныла, едва только Лебедев по-
смотрел & мутные от страха глаза матерого царского
палача, некогда обладавшего огромной властью и одним
росчерком пера отправлявшего в тюрьмы и на каторгу
обмороженных на приисках, задавленных неволей лю-
дей.
Дело Бантыша было передано на рассмотрение кол-
легии Курской губчека, по постановлению которой Бан-
тыш понес заслуженную кару.
А после М. И. Лебедев работал в чекистских органах
в Киргизии, на Кавказе, в Крыму.
И куда бы ни направляла его партия — везде
М. И. Лебедев показывал свои лучшие качества: боль-
шевистскую принципиальность, умение оперативно ре-
шать самые сложные вопросы, чекистскую выдержку и
твердость и глубокое проникновение в судьбы и харак-
теры людей.
ИСТОРИЯ МЕДНОЙ ПЛАСТИНКИ
...Железки строк,
случайно обнаруживая,
вы
с уважением
ощупывайте их,
как старое,
но грозное оружие.
Вл. Маяковский
Третья вводная глава напоминает вступление к де-
тективной повести.
...Лопата с хрустом врезалась в землю и наткнулась
на что-то твердое.
«Клад... Клад», — послышались приглушенные волне-
нием голоса, и сразу повеяло жгучей тайной.
«Клад». Этот короткий, как удар металла о проржа-
вевшую крышку, возглас во все времена зажигал востор-
2 727 33
гом юношеские сердца. А что находится в железном,
источенном временем сундуке. Старинные монеты? Ору-
жие? Эх, лучше бы оружие — изукрашенные серебряной
насечкой пистолеты, сразу же запотевшие на воздухе
круто изогнутые сабли. Но разве оружием может слу-
жить только то, что стреляет и рубит?
Слово, веское слово правды, неоспоримый историче-
ский факт — все это ведь тоже оружие пролетариата.
Вполне понятно, что жандармы пытались отнять у рабо-
чих, притушить, уничтожить это страшное для царизма
оружие. И потому до времени приходилось скрывать его
в глухих тайниках, доверяя «захоронкам», или, как мы
привыкли называть, — кладом.
...Выстрелы почему-то глохли в сознании Михаила,
но в ушах словно застряли, царапая сердце, крики, стоны
и вопли перепуганных, израненных людей. И еще он вся-
кий раз отчетливо слышал беспощадное «закладывай
патроны!» и знал, что после этой команды новый залп
хлестнет по толпе. Рухнут десятки людей, прожигая снег
багровыми пятнами.
Ленский прииск метался, исходя кровью, под выстре-
лами карателей. И Михаил старался вывести из зоны об-
стрела ту группу женщин и молодых парней, которая до-
верчиво сбилась вокруг него.
— Рассеивайтесь! Чего скучились! — не переставал
кричать Михаил, стараясь растолкать руками перепуган-
ных людей. — Пригибайтесь, пригибайтесь!.. Вон они
опять прикладываются к винтовкам... И к лесу, к лесу
скорее!..
Все реже посвистывали пули над головами. Люди
распрямлялись, облегченно вздыхали, уходя от огня.
Но сам Михаил чувствовал, как нудно саднят раны.
«Надо скорее сделать перевязку», — бормотал он про се-
бя, опускаясь на заснеженный пень. Какой-то парень
протянул ему клочья наспех разодранной рубахи, помог
затянуть раны и Михаил пошел.
К вечеру он добрался до ближайшей почтово-теле-
графной конторы. Нацарапал на бланке страшную весть
и подписался: «Рабочий Лензото, раненый Михаил
Лебедев, расчетный номер 268».
Посланная в Петербург с Лены телеграмма извещала
мир о новом чудовищном злодеянии царских властей и
34
воротил капитала — золотопромышленников. Мощным
взрывом революционной борьбы ответила Россия на
Ленские события.
А здесь, на Лене, жандармы скоро отыскали и аресто-
вали измученного ранами Лебедева и других членов
стачечного комитета. По приказу сенатской комиссии
арестованные были вывезены в так называемые «жилые
места».
У Лебедева были дневниковые записи, которые он
начал вести во время забастовки. Сохранились у него и
копии телеграмм. Эти документы проливали особенно
яркий свет на Ленские события, и Лебедев совсем не хо-
тел, чтобы после обыска они подверглись уничтожению.
Собрав все документы, он тщательно запаковал их, при-
ложил к ним расчетный знак и схоронил этот историче-
ский клад, зарыв его над туннелем гидростанции № 2 на
Надеждинском прииске. Бывалый подпольщик полагал,
что еще вернется сюда для революционной работы. Но
судьба решила иначе. Жизнь вовлекла М. И. Лебедева в
новый круговорот. Тюрьмы... Эмиграция... Фронты... Че-
кистская работа...
Лишь через шестьдесят лет вспомнил старый рево-
люционер о своем кладе и послал ребятам Бодайбинской
школы письмо с просьбой заняться поиском захоронен-
ных документов. Он дал школьникам ориентиры и даже
нарисовал карту поисков. Юные следопыты горячо взя-
лись за дело. Но искать было нелегко — ведь столько из-
менений произошло на приисках за полвека. И однако
ребята не отчаивались. Они спорили, строили все новые
и новые догадки, пробовали разные места. И наконец
поиски увенчались успехом. Выражаясь традиционным
языком, «лопата врезалась в грунт и наткнулась на что-
то твердое». Сверток документов был найден. Многие
записи попортились, но несколько десятков листков все
же сохранились. Сохранился и приложенный к ним рас-
четный знак за номером 268.
Отчитываясь о своей работе и о находке документов,
ребята написали Михаилу Ивановичу: «И мы все это
решили послать Вам, дорогой дедушка..»
Через бурные волны десятилетий вернулась в руки
старого большевика овальная медная пластинка с выби-
той на ней надписью «Акционерное общество — ленское
золотопромышленное товарищество».
2*
35
ОТДЫХ? НЕТ, СОЛДАТСКИЙ ПРИВАЛ
А здоровье начинало сдавать. Сказывались и годы
каторги, и ранения, и полные напряжения бессонные
ночи.
Бессонные ночи... Теперь бы и отдыхать только. Но
мирная пенсионная поляна, то бишь квартира, не прино-
сила успокоения. Болезнь вошла в организм, и снова
ночами вставало былое, деформированное в тяжелых го-
рячечных снах. То беспощадная линия солдатских шты-
ков придвигалась к самому лицу, и снова у щербатых
кронштадтских стен оседали тела расстрелянных товари-
щей. То молчаливая толпа ленских рабочих ширилась,
ширилась, заливая прииск, словно туча, набухающая
грозой. И вдруг постель начинала трястись, вздрагивать—
точь-в-точь настил бронеплощадки на полном паровоз-
ном ходу.
После кропотливого медицинского обследования вра-
чи в заключении написали. «Диагноз: перерождение сер-
дечной мышцы, осложненной застойными явлениями в
легких с выделением кровянистой мокроты...»
При этом больному было дано строгое предписание:
«Нуждается в полном освобождении от всякой работы».
Но что значит от всякой работы? Разве эти слова
можно было отнести к человеку, с детства набившего на
ладонях рабочие мозоли, всю героическую биографию
которого можно предельно четко охарактеризовать зна-
менитой строкой Блока: «Покой нам только снится».
И, едва-едва оправившись от жестоких приступов бо-
лезни, Михаил Иванович берется за воспоминания. Он
пишет, стараясь донести до молодого поколения героиче-
ский трагизм первой русской революции, затаенные, сжа-
тые, как подспудная пружина, будни большевистского
подполья, мужественный пафос гражданской войны.
Вглядываясь в былое, он хочет сберечь, сохранить
каждую самую малую черточку товарищей по оружию —
и скупой, предельно убедительный жест Степана Ва-
сильева, и озорную, немного бесшабашную улыбку Илю-
ши Тутаева, и легкую походку «ярославского Чапаева»
Френкеля, ровный, но наполненный внутренней силой,
голос Тони Клочковой.
И квартира Михаила Ивановича теперь напоминала
своеобразный штаб, куда приходили старые боевые
36
друзья, представители молодого поколения, ищущие «де-
лать жизнь с кого», и, конечно же, земляки Лебедева —
ярославцы. Вот как один из них, ярославский чекист,
вспоминает об одном из своих посещений квартиры Ми-
хаила Ивановича.
«Итак... приехал я в Москву. Сразу же с вокзала
направился на квартиру к М. И. Лебедеву. Меня радуш-
но встретила в прихожей жена Михаила Ивановича —
Мария Павловна, седовласая, с сохранившимися краси-
выми чертами лица и добродушным взглядом женщина.
Осведомившись, откуда я и к кому пришел, она сказала:
«Миша, к тебе приехал товарищ из Ярославля».
В это время Михаил Иванович Лебедев находился в
комнате, по-соседству с гостиной, беседовал с двумя
неизвестными мне мужчинами. При этом он оживленно
жестикулировал руками, рассказывая, как мне показа-
лось, о каком-то важном событии. Потом выяснилось,
что находившиеся в квартире два товарища являлись
работниками студии центрального телевидения и пришли
к М. И. Лебедеву за консультациями в связи с подготов-
кой телепередачи на революционную тему.
Михаил Иванович, услышав слова жены, встал и мед-
ленным шагом пошел мне навстречу. Мы обнялись. Че-
рез гостиную зашли в его комнату.
«Вот мой рабочий кабинет», — сказал Михаил Ивано-
вич. И тут же, обращаясь к сидевшим товарищам, попро-
сил их прийти в другое время.
«Вы — москвичи, не обидитесь, — сказал Михаил Ива-
нович, — а я должен принять товарища, приехавшего из
дорогого для меня города Ярославля».
...Рабочий кабинет М. И. Лебедева был убран со вку-
сом, но просто: небольшой письменный стол, старинное
с высокой дубовой спинкой кресло, внешний вид которо-
го свидетельствует, что хозяин не надолго покидает его:
лишь на недолгие часы сна и отдыха. На стене (сзади
кресла) большая картина, на которой — трагедия участ-
ников забастовки на Лене в 1912 году.
На противоположной стене во всю ее длину в три ря-
да подвешены восемь довольно вместительных с поли-
рованными дверцами шкафов, заполненных книгами,
рукописями, фотографиями.
По моей просьбе Михаил Иванович отобрал из биб-
лиотеки шесть томов с документами и фотографиями,
37
относящимися к периоду его работы председателем Яро-
славской губчека. Я обратил внимание на то, с какой
профессиональной аккуратностью сброшюрованы и пере-
плетены в тома все документы личного архива, насчиты-
вающего вместе с полным собранием сочинений В. И. Ле-
нина, а также произведениями К. Маркса, Ф. Энгельса,
классиков русской и современной литературы более пя-
тисот томов.
Михаил Иванович пояснил, что подбор документов,
их переплет в тома и оформление сделал он сам. Сказал,
что профессия переплетчика давала ему возможность,
работая в различных типографиях, выполнять партийные
поручения по распространению большевистской лите-
ратуры.
Живо и увлеченно Михаил Иванович рассказывал
наиболее яркие эпизоды из своей жизни. При этом он
всегда подчеркивал ту роль, которую сыграли ярослав-
ские большевики в становлении и укреплении Советской
власти в городах и селах Поволжья.
Среди наиболее активных деятелей он с гордостью
называл имена наших земляков Н. Н. Панина, О. А. Ва-
ренцовой, О. И. Розановой, И. И. Короткова.
«Непосредственную борьбу с контрреволюцией, сабо-
тажем и спекуляцией, — вспоминал М. И. Лебедев,—
вели, опираясь на поддержку широких масс, ярослав-
ские чекисты под руководством губернского комитета
партии и губисполкома».
И всегда старый партиец горячо интересовался тем,
как увековечены имена первых ярославских чекистов.
* * *
Да. Жизнь его, суровая и напористая, была действи-
тельно похожа на бессонный, напряженный поход. И на-
чался этот поход с ярославской деревушки Извалки.
С узкой тропинки, которая незаметно влилась в русло
выбитой жесткой дороги. Бежала дорога сквозь бетон-
ные казематы Кронштадта, грохотала прикладами от-
важных балтийцев. А потом вдруг врезалась в таежные
дебри Сибири, где, пригнувшись под жандармскими пу-
лями, прошел по ней политкаторжанин Михаил Лебедев.
Пенилась дорога жизни по чужим морям, развален-
ная надвое килем иностранного корабля. И снова приве-
ла она на родину большевика-подпольщика — привела в
самое пекло гражданской войны. И задымилась дорога,
3S
осыпая орудийной пылью матросскую бескозырку крас-
ного командира.
На недолгое время завернула дорога в родной волж-
ский город, который помолодел в восемнадцатом году»
скинув свое обветшалое имя и надев красноармейскую
фуражку одного из соратников Михаила Лебедева.
В пылающем Ярославле пролегла дорога ломаной лини-
ей окопов по берегу Волги. Дорога — жизнь. Дорога —
поход. Дорога — эпопея. И на ее коротких привалах —
Курск, Оренбург, Севастополь—разве не оставил частицу
своего сердца там наш замечательный земляк? Он при-
шел от истоков пролетарской революции, являясь живой
страницей героической истории русского рабочего клас-
са, ярким представителем славной когорты солдат Фе-
ликса Дзержинского.
Светлая память о Михаиле Ивановиче Лебедеве уве-
ковечена в названии одной из улиц города Ярославля.
• ПЕРХУРОВСКАЯ АВАНТЮРА
Лето 1918 года совпало с громадным
заговором в Ярославле, который
был, как теперь доказано и признано
участниками, вызван французским
послом Нулансом, который подгово-
рил Савинкова устроить этот за-
говор, гарантируя, что высаживаю-
щиеся в Архангельске французские
войска придут на помощь в Яро-
славль, что при самом трудном поло-
жении Ярославля его ожидает соеди-
нение с Архангельском, соединение
с союзниками и, следовательно, бли-
жайшее падение Москвы.
В. И. Ленин
(Поли. собр. соч., т. 39, с. 31)
Темной ночью по мрачному Ярославлю проследовал
«черный ворон» — от арестантского вагона на станции
«Ярославль — город» до железного зева коровницкой
тюрьмы. Полковник царской армии, генерал-майор ар-
мии Колчака Перхуров Александр Петрович начинал
свой последний визит в Ярославль...
До этого он трижды бывал в Ярославле. Предпослед-
ний визит оказался роковым для города, последний —
для самого визитера. Но начнем по порядку...
39
В УПРЯЖКЕ С ТУЗОМ
... В Москве бушевал сиреневый май восемнадцатого
года. Пьяня и пенясь, кипы белой сирени свисали через
низкие заборы. Всюду так: и в Шереметьевском, и в
Трехсвятительском, и на Варварке...
Уже под вечер в ЧК пришел средних лет человек, ра-
бочий с завода «Каучук» Нифонов. В порядке «уплотне-
ния» его подселили к «буржуям», вселили в один из до-
мов на Остоженке (теперь Метростроевская), в Молоч-
ном переулке, где пригнездилась и частная лечебница.
Нифонов сообщил: «Господа, посещающие лечебницу,
походят скорее не на больных, а на офицеров — ваше
высокоблагородие».
Днем позже молоденькая медсестра просила коман-
дира латышского полка, охранявшего Кремль, передать
Дзержинскому, что «скоро вся Москва зальется
кровью». Это ей сообщила сестра, работница госпиталя
Петровской общины. А сестре стало известно об этом от
влюбленного в нее юнкера Мешкова.
В 21.00 29 мая в квартире 9 дома № 3 по Мало-Лев-
шинскому переулку были произведены аресты. Чекисты,
возглавляемые заместителем председателя ВЧК
Я. X. Петерсом, при этом обнаружили: программу «Сою-
за защиты родины и свободы», непонятный картонный
треугольник, сделанный из визитной карточки, с буква-
ми на нем «О. К...» Похоже было, что это часть хитрого
пароля и... ворох бумаг, точнее — клочки.
Успели....
Ф. Э. Дзержинский и член коллегии ВЧК М. Я. Лацис
разбирали эти бумажные клочки. Молоденькая сотруд-
ница секретариата Я. М. Свердлова, прекрасно знавшая
иностранные языки, была срочно вызвана для прочтения
этого бумажного вороха.
На клочках то и дело встречались слова: «треуголь-
ник», «бархат», «О. К.», «А. С.». Особенно часто «А. С.».
Речь шла о каком-то Тузе.
Удивительное везение! Сотрудница секретариата
Я. М. Свердлова, семнадцатилетняя, но уже с годовым
партийным стажем, Елизавета Драбкина впоследствии
вспоминала: встретила на Театральной площади (те-
перь площадь Свердлова) одноклассницу по гимназии
Ангелину Деренталь, сообщившую, что с сестрой Ариад-
ной она живет теперь у брата «в Москве. Последовало
40
приглашение на чай с печеньем. За чаем хозяева кляли
мужиков, вышедших из подчинения, грозились каждого
второго вздернуть на осину...
Хозяин квартиры игриво щелкнул серебряным порт-
сигаром... и сидящая рядом с ним Драбкина увидела в
портсигаре за резинкой картонный треугольник от визит-
ки «О. К.». Точь-в-точь как в ворохе на столе у Дзержин-
ского. Вот оно что!
Поздним часом 29 мая коммунисты Московской пар-
тийной организации были мобилизованы для розыска
членов «Союза защиты родины и свободы».
Но Туз (как стало потом известно, Б. В. Савинков) не
попал в сети... Выскользнул тогда из сетей и артиллерий-
ский полковник Перхуров Александр (он же — Погодин,
он же — Петр Михайлович, он же—Сарра, ходивший в од-
ной упряжке с Тузом (Тетушкой).
Рано утром в номере гостиницы, где под чужим име-
нем жил Савинков, раздался телефонный звонок.
— В больнице эпидемия...
— Есть ли выжившие?
— Почти все умерли...
— Кто говорит?
— Сарра.
Около ста активных членов «Союза» было арестовано
чекистами в Москве, еще больше в Казани, но главари
тогда попрятались в глубокие щели, поспешили в волж-
ские города.
ВИЗИТ ПЕРВЫЙ
Троица в 1918 году выдалась довольно поздно —
10 июня. Береза уже имела крупный лист...
На перроне Ярославского вокзала в Москве чувство-
валось, что народ отмечает этот праздник. Не так, как
раньше, в предвоенные годы, но все-таки отмечает. Сре-
ди распаренных и зло ругающихся мешочников немало
виделось мастеровых, вчерашних деревенских, пьянень-
ких и веселых, в руках барышень довоенного образца
приятно зеленели березовые веточки.
Александр Петрович своей обычной быстрой, даже
стремительной, походкой, шел по перрону, стараясь не
замечать пьяных привязываний вчерашней черни.
Вообще-то, он любил больше других два праздника:
новый год хотя бы потому, что именно в этот день, сорок
41
два года назад, его матушка, потомственная дворянка
Серафима Александровна, урожденная Дятькова, пода-
рила своему благоверному Перхурову Петру Александ-
ровичу, титулярному советнику, первенца, т. е. его, Алек-
сандра, а уж потом, после него, пополнила старинный
дворянский род своевольным Борисом и смуглолицыми
сестрицами — Лидией и Екатериной, из коих больше обо-
жал он Кэти, за мягкость и доброту, черту, в целом-то
не свойственную перхуровскому роду, за которым в
Корчевском уезде Тверской губернии числилось имение.
(«Хуторок», как впоследствии именовал сам Перхуров
этот участок, ныне покоящийся на дне Московского
моря).
Шустрый, темноглазый Александр любил первое ян-
варя — ротный командир второго Московского кадетско-
го корпуса на этот день всегда отпускал его домой, дома
он заставал смоляную ель -с желтыми и розовыми све-
чами, а пробудившись утром, кадет знал — и это повто-
рялось из года в год, — что под подушкой у него ночевал
плюшевый заяц, почему-то коричневый, с голубыми би-
серными глазами. Это были проделки Кэти, обожающей
не по годам рослого, уже с черной щетйночкой юношес-
ких усов кадета. Плюшевый заяц был, по сути дела, талис-
маном. Кэти так хотела, чтобы Саша вырос генералом...
А еще он любил петров день — именины отца. День
этот совцадал с каникулами.
В семнадцатилетнем возрасте поступает Александр в
военное училище, по окончании которого производится в
унтер-офицеры, а в августе 1895 года получает чин под-
поручика. А через четыре года — поручик. Высочайшим
приказом от 31 января 1915 года за боевые отличия
произведен в подполковники. Это, когда был команди-
ром пятой батареи третьей Сибирской стрелково-артил-
лерийской бригады, пришлось тогда изрядно попотеть
на Варшавском фронте, бить прямой наводкой по гер-
манцу.
С Савинковым Александр Петрович познакомился
через Д. В. Кошелева в Москве. Не беден был Кошелев.
Владелец конного завода. Первый раз встретился с ним
Александр Петрович, кажется, на станции Кавказской.
Кошелев, что есть мочи, удирал от солдатских Советов
Румынского фронта, Перхуров же был в удрученном, да-
же сверхудрученном состоянии, после демобилизации из
12-й армии не мог пробиться к семье в Екатеринослав.
42
В Москву возвратились вместе, растряся душу под
свистки, брань, стрельбу и неопределенность будущего.
Встретились еще раз — в столовой. В горловине Мясниц-
кой столовая была вегетарианской, с мудреным названи-
ем «Я никого не ем». В меню — лангет из капусты и теф-
тели из репы...
Организация, которую возглавил Савинков, к этому
времени получила название «Союз защиты родины и
свободы». В штаб этой организации и привел Кошелев
Перхурова.
Прелюбопытный народец собрался под этой крышей.
Начальником штаба состоял полковник К. Я. Гоппер, ко-
торого и суждено было Перхурову сменить в этой долж-
ности. Заведовала конспиративным отделом, квартирами
и документами — врач В. В. Никитина, жена министра
почт во Временном правительстве, довольно смазливая
особа, начальником особого отдела (10—12 человек),
находившимся в непосредственном распоряжении Савин-
кова, был Пирогов. За пехотные формирования отвечал
капитан — латыш Пинка, за кавалерийские — Виленкин,
впоследствии расстрелянный красными в Казани, артил-
лерийские — Жуковский. Заведовал разведкой и контр-
разведкой беспартийный полковник Бреде, вскоре учи-
нивший мятеж в Рыбинске...
Переговоры с представителями союзных держав осу-
ществлял Дикгоф-Деренталь, владевший свободно
многими языками.
Но это Александр Петрович узнает значительно позд-
ней. Кошелев приведет его -в амбулаторию, пахнущую
хлоркой, заставленную фикусами в кадках, брезгливо
поморщится при виде таблички «венерические болезни»
на белой двери, за которой исчезнет Кошелев. Минут
двадцать придется ждать. Встретит в кабинете длинный,
сухой, похожий на воблу, человек — военврач Д. С. Гри-’
горьев, который и содержал лечебницу, конечно, по чу-
жому паспорту.
— Петр Большой, — так назвался. — Чтоб не путали с
Петром Великим, — заученно повторил остроту...
— Для начала, — сказал коротко, — опросный лист.
ЧК не дремлет. Подсовывает своих людей...
Строка за строкой, побежали строчки... Так и дошел
до нас этот опросный лист вместе с потайной канцеляри-
ей мадам Никитиной.
Перхуров писал про свои должности:
43
1896 г.— делопроизводитель артиллерийской батареи.
1898 г. — исполняющий должность бригадного адъю-
танта.
1901 г. — вторая попытка поступить в Николаевскую
академию Генштаба. На этот раз удачная. По окончании
академии служил в артиллерийских частях...
В 1908—1914 гг. — на различных командных должно-
стях в артиллерийских частях.
В мае 1916 года назначен командиром 3-го стрелко-
вого артиллерийского дивизиона, а в декабре — команди-
ром 18-го Сибирского стрелкового отдельного артилле-
рийского дивизиона, в апреле 1917 года — командиром
186-го отдельного артиллерийского дивизиона.
Награжден орденами святого Георгия 4 ст., святого.
Владимира 4 ст. с мечами и бантом...
Произведен в полковники. В ноябре 1917 года как
военный специалист назначен руководителем артилле-
рийских курсов в 12-ю армию (г. Юрьев), где и служил до
демобилизации.
После демобилизации поехал к семье, но, за невоз-
можностью пробраться, вернулся. Пытался подыскать
работу 'в Москве или в ее окрестностях».
Петр Большой взял листки и вышел. Мадам Никити-
на собственноручно поставила перед Александром Пет-
ровичем тарелку с куриным бульоном...
Об этом периоде сам Перхуров расскажет: «...Коше-
лев познакомил с Савинковым. Последний в разговоре со
мной говорил о создании в России организации, которая
могла бы спасти Россию... Я согласился вступить в озна-
ченную организацию. Савинков держал связь со многими
организациями и городами России».
Мартовским днем восемнадцатого года, по прямому
указанию Савинкова, Перхуров предложил свои услуги
в качестве инструктора-артиллериста штабу отряда
Д. И. Попова, того самого Попова, который переметнулся
на сторону левоэсеровских мятежников и после их раз-
грома в Москве бежал с остатками отряда по Владимир-
скому тракту, вынырнув потом на Украине у батьки Мах-
но, став одним из его приближенных.
Перхуров в отряде Попова использовал свое положе-
ние для вербовки подходящих элементов. И тогда уже
чуть не попал в руки ЧК. В отряде было много бывших
воспитанников кадетского корпуса. Один из них в книге
«Зверобой» Джеймса Фенимора Купера на странице
44
113-й обнаружил письмо Вольдемара Вульфа, забытое
им. Из письма явствовало, что Перхуров уже сколотил
р отряде солидную группу единомышленников, грезящих
о скором свержении Советской власти.
Вульфа арестовали. На первом же допросе он рас-
сказал об артиллерийском инструкторе Перхурове. Алек-
сандр Петрович бежал из штаба, перешел на нелегаль-
ное положение...
А теперь он ехал в Ярославль. Опять-таки по заданию
Савинкова.
...Перхуров стремительно шел по перрону. Разбитная
бабенка пьяно верещала возле обшарпанного вагона:
Скоро, скоро троица,
Зеленый лес покроется,
Скоро милого забреют,
Сердце успокоится.
В вагоне были выбиты стекла, но, несмотря на это,
стоял тяжкий дух от распаренных тел, давно не убирае-
мого мусора. Александр Петрович внутренне, брез-
гливо содрогаясь, нашел себе место с колегузым му-
жичком, от которого зверски несло самогоном. Он
снял солдатскую фуражку цвета хаки, обнажив на пот-
ной голове глубокие залысины, положив ее на старый
французский чемодан, с которым не расставался по той
причине, что возил везде и всюду парадный мундир ар-
тиллерийского полковника царской армии со всеми рега-
лиями, устало прикрыл веки...
ПОСТОЯЛЕЦ КОМНАТЫ № 13
В Ярославле, на улице Февральской (теперь Трефо-
лева), в доме Лихачевых сдавались меблированные ко-
мнаты. В одной из них —№ 13 и остановился Погодин
Александр Алексеевич, а точнее полковник Перхуров.
...Утром напротив Кокуевской гостиницы Перхуров-
Погодин взял легкового извозчика, и, высекая металличе-
скими шинами искры из серых булыжников, бурмакин-
ский хитроватый мужичок повез московского визитера
через Американский мост в Закоторосльную часть горо-
да, где в одном, уже довольно запущенном, особняке про-
живал с семьей и прислугой полковник старой армии
Лебедев Константин Михайлович, уже перешагнувший
45
полувековую грань, невысокий, медлительный блондин, с
болезненной вялостью человек.
Заметно труся, Лебедев уже на другом извозчике по-
вез Перхурова по московской дороге, и за Крестами, в
сосновом лесу, под пенье птичьей мелкоты свершилось
то, ради чего молодцеватый артиллерийский полковник
прибыл в'Ярославль...
Перхуров вручил руководителю ярославской органи-
зации «Союза защиты родины и свободы» Лебедеву сто
тысяч рублей.
В собственноручных показаниях, данных 20 июля
1921 года в особом отделе при 3-й армии, Перхуров пока-
жет: «Передав деньги Лебедеву, я получил от него весь-
ма сбивчивые ответы о состоянии организации и ее сред-
ствах, в силу чего у меня возникли сомнения о готовности
организации Ярославля, несмотря на горячие увере-
ния Лебедева, что все идет у него хорошо... Пришлось в
Ярославле задержаться на три дня, чтобы выяснить хоть
что-нибудь определенное, но этого не удалось. Я вернул-
ся в Москву, где и доложил Савинкову о своих сомне-
ниях...»
В конце июня Савинков снова направляет Перхурова
в Ярославль с категорическим указанием Лебедеву уско-
рить подготовку к выступлению, а Перхурову понаблю-
дать за работой, понуждая Лебедева к большей энергии
и проверяя, насколько возможно, правильность его све-
дений. Все должно быть сделано с таким расчетом, чтобы
к первым числам июля была полная готовность для вы-
ступления, так как союзники назначают дату выступле-
ния — 4 июля...
На сей раз Перхуров был резок. Изрядно подзапу-
ганный Лебедев вынужден был признать, что в органи-
зации произошел раскол и образовался новый штаб из
молодежи, с которым Константин Михайлович столко-
ваться не может. Деньги, переданные Перхуровым в
прошлый раз, лежат неизрасходованными. Помощник
начальника артиллерийского склада, позле Леонтьевско-
го кладбища, подполковник Петров перешел в новый, как
Лебедев называл, «малый штаб». Верховодили в «малом
штабе» жгучий грузин Шарвашидзе и Перлин, позднее
причастный к убийству Закгейма, многих ярославцев.
Гардемарин Ермаков, молодой, но убежденный до
мозга костей монархист, у себя на квартире организовал
встречу Перхурова с руководителями «малого штаба»,
46
где выяснилось, что они не доверяют колеблющемуся Ле-
бедеву, что их поддерживает Валентин Супонин — ко-
мандир бронеавтороты и что в их организации около
шестисот членов...
Перхуров срочно вернулся в Москву, чтобы доло-
жить свои наблюдения Савинкову.
На этот раз последовало приказание вновь ехать в
Ярославль и двинуть дело так, чтобы закончить его к
4 июля...
После этого Перхуров должен был прибыть к Савин-
кову в Рыбинск, куда тот направится для руководства
восстанием. Руководителем военных действий в Рыбин-
ске Савинков наметил полковника Яна Бреде, который
мог бы оказать большое влияние на латышей, собранных
здесь в значительном количестве.
В конце доклада Перхуров поинтересовался, сколько
дней ждать в Ярославле поддержки: одно дело — город
захватить, другое — удержать...
— Не более четырех дней, — сказал, как отрезал,
Савинков .— Союзники определенно предложили продер-
жаться только четыре дня, после чего они двинут свой
десант на общую поддержку, а тогда из Рыбинска Ярос-
лавлю можно будет выделить и патроны, и артиллерию,
и, людей.
Прощаясь на вокзале, Савинков обещал дать распо-
ряжение, чтобы к Перхурову в Ярославле пришли дове-
ренные лица. Действительно, в комнату № 13 вскоре за-
частили гости. Прежде всего пожаловал* Савинов Иван
Тимофеевич, родом из рязанских крестьян, ренегат, из-
менивший партии большевиков. Теперь — меньшевик, он
имел некоторое влияние в железнодорожных мастерских.
Внешне — аристократ: модный галстук, стоячий ворот
белой рубахи, изящная прическа, глаза оратора, с безу-
минкой... Заверил: свободно можно рассчитывать на
две тысячи рабочих, дело только за оружием. Причина
недовольства — недоедание...
Вкрадчиво постучался в дверь тринадцатого номера
Мамырин Николай Александрович. Этот от крестьян.
Правый эсер. Был кандидатом в Учредительное собрание
от ЦК своей партии, близко связан с Савинковым. (При
подавлении мятежа ранен. При помощи эсерки Минеевой
прятался около месяца в Ярославле, а потом по подлож-
ным документам уехал в Москву. Скрывался в семье
47
профессора Пчелина. Псевдонимы — Лисиченко, Лестни-
ченко, Качуров.)
А тогда, в тот вечер, Мамырин заверил Перхурова,
что целый ряд волостей: Диево-Городищенская, Яковлев-
ская, Сереневская, близлежащие к Ярославлю, вполне
готовы к выступлению и намереваются идти все поголов-
но. Якобы и руководители у них свои, толковые, свои
офицеры из крестьян...
Нанес визит Перхурову и кадет Кизнер Александр
Михайлович. Это тот самый Кизнер, который на второй
день мятежа ультимативно принуждал управляющего
банком Ивана Севастьяновича Цехонского упаковать
все ценности и специальным поездом отправить их в Да-
нилов... навстречу ожидаемым союзникам.
...А в кладовой банка в это время имелся запас капи-
тала в денежных знаках на 58 746 593 рубля 37 копеек.
Кроме того, были процентные бумаги, примерно на сто
миллионов рублей, а также серебро и золото в различно-
го рода изделиях, сданных банку на хранение.
Каждый в отдельности и все сообща изъявили жела-
ние, чтобы командование Ярославским объединенным
отрядом принял Александр Петрович Перхуров. Распре-
делили и портфели. Вначале Савинов, а затем Кизнер
стали помощниками. Комендантом города назначили
генерал-майора Веревкина, другого генерала, генерал-
лейтенанта, тучного, средних лет, с волосами на разбор,
в лакированных сапогах со шпорами, Ивана Ивановича
Карпова определили начальником самообороны, Пер-
лин возглавил разведку и контрразведку, за связь отве-
чал Мстислав Соколов.
Потом, когда пришлось держать ответ, Перхуров ни-
как не мог вспомнить название улицы, где жил. Знал
только, что напротив Госбанка, а вот номер комнаты —
13 — запомнил. Может, потому, что прошел с Колчаком
весь Урал и всю Сибирь во главе 13-й Казанской ди-
визии...
НАЧАЛО
... Прихватив плащ, Перхуров зашел в чайную возле
Власьевской церкви, что славилась огромным колоколом,
и, почаевничав вволю, неторопливо вышел по Угличско-
му шоссе к Леонтьевскому кладбищу, возле которого
48
С. М. Нахимсон
Д. С. Закгейм
размещались склады артиллерийского управления.
Здесь, в глубокой глинистой канаве, он дождался самого
темного часа, загадав про себя: «Если на место сбора
придет менее ста человек — отложит операцию...»
Пришло 106.
Вышел. Представился. Показался. Гдрдемарин Ерма-
ков, примчавшийся на мотоциклетке, сразу же подобост-
растно обратился: «Господин полковник...»
Склады решили взять бесшумно, прикинувшись крас-
ными. Тихо прошли возле мраморной глыбы — памятни-
ка потомственному дворянину, почетному гражданину
Пастухову—и вмиг, почти бесшумно, перекололи красно-
армейский караул. Пригнали из ассенизаторского обоза
лошадей, чтобы забрать орудия.
Ушли в центр города, выставив свой караул и еще
надеясь наведаться за оружием. На Всполье стоял Нов-
городский полк под командованием А. П. Полякова. Вот
новгородцы-то и отбили артиллерийские склады.
Когда уцелевшие мятежники добежали до штаба
Перхурова, разместившегося на третьем этаже бывшей
пастуховской гостиницы, где в последние годы помеща-
лась частная гимназия Ольги Николаевны Корсунской,—
49
в полицейском каземате, точнее во дворе его, в упор
тремя выстрелами белогвардейцами был убит Семен На-
химсон, а на Рождественской в пыли лежал с полурас-
крытыми* карими глазами, мертво глядя в жаркое утрен-
нее небо, Давид Закгейм. Три часа назад они только что
вышли из губисполкома. Перед этим выпили по стакану
холодного чая, спели «Интернационал», как тогда было
заведено, и по дороге обсуждали будущие маршруты
ярославского трамвая... Через полтора часа гардемарин
Ермаков по телефону вызвал к гостинице Кукуева на-
чальника военного склада Михаила Лютова и застрелил
его прямо в кузове грузовика... По городу метался Нико-
лай Перлин — начальник контрразведки, разыскивая
партийных и советских активистов. А в губернской типо-
графии вовсю печатали воззвания и приказы «главнона-
чальствующего» полковника Перхурова...
Перхуров утверждал, что через гимназию Корсун-
ской и Демидовский лицей, где проходила запись добро-
вольцев, прошло шесть тысяч человек. Может, даже эта
цифра и не очень завышена. Дело в том, что на террито-
рии Ярославской губернии в первые месяцы 1918 года
было расформировано 84 воинские части 12-й, 5-й,
1-й армий. Значительная часть солдат и офицеров осела
в Ярославле. По одним данным у Перхурова было триста
офицеров, по другим — тысяча.
По распоряжению Савинкова к Перхурову из Москвы
и Калуги шло подкрепление. Только 1 июля 1918 года на
Северном вокзале в Москве чекисты арестовали 45 быв-
ших офицеров, направлявшихся в Ярославль... Но кое-
кто просочился и в Ярославль. Перхуров потом сетовал,
что полковник Константин Лебедев не смог дос-
тойно встретить пополнение. Пользуясь сухой и теплой
погодой, вновь прибывшие группы ночевали на улицах и
в канавах.
...Приказом реввоенсовета от 11 июля 1918 года коман-
дующим войсками Северного района Ярославского фрон-
та был утвержден Геккер Анатолий Ильич, бывший офи-
цер старой армии. В сентябре 1917 года он вступил в
партию большевиков. Участвовал в революционном пе-
ревороте на фронте. После подавления контрреволюци-
онного мятежа в Ярославле 15 августа 1918 года был
назначен командующим Котласским районом, в который
был включен и Северо-Двинский участок. Впоследствии
А. И. Геккер командовал Астраханским укрепленным:
50
районом, 13-й и 11-й армиями. После гражданской вой-
ны— военный атташе СССР в Китае и Турции. Затем
работал в Наркомате обороны, комкор.
Геккер шел с севера...
Остальные красные части, привлеченные к подавле-
нию мятежа, были сконцентрированы на станции
Всполье и в Закоторосльной части города.
Для непосредственного руководства боевыми дей-
ствиями в Ярославле «и южнее его были назначены Гу-
зарский Юрий Станиславович и комиссар Нейман Кон-
стантин Августович.
Хотя бы коротко, надо рассказать о том и о другом.
Гузарский — из военспецов. По сути своей — военная
косточка. Резок. Дерзок. После подавления мятежа был
переброшен на Украину. В составе 9-й армии командо-
вал 15-й дивизией. По личному указанию Троцкого от-
странен от должности и расстрелян в январе 1919 года.
Нейман в РКП (б) с 1917 года, прапорщик старой
армии. Заведовал Бутырским военным комиссариатом
Москвы, командир бригады 27-й дивизии, начальник
35-й дивизии, которая неоднократно на Восточном фрон-
те трепала — да еще как! — 13-ю Казанскую дивизию
Перхурова. Прапорщик — против генерала! И победы
всегда оставались за Нейманом — славным сыном ла-
тышского народа! Последние годы жизни возглавлял
главное бронетанковое управление. Был награжден ор-
деном Ленина.
Весь район боевых действий схематично можно раз-
бить на ряд боевых участков: первый участок — Рож-
дественская улица — Городской вал — Угличское шоссе
до деревни Мордвиновка; второй — у железнодорож-
ного моста через Волгу (белые применяли здесь обору-
дованную на Урочи платформу с пулеметами); третий —
на левом берегу Которосли; четвертый участок —
в Тверицах. Пятый — Стрелка — Спасский монастырь, на
колокольнях которого были оборудованы пулеметные
гнезда. Кстати, после подавленйя мятежа за стенами
монастыря было обнаружено шесть тысяч пудов хлеба,
предназначенного для белогвардейцев.
Первые два-три дня мятежники имели преимущество.
Но потом, почувствовав, что время их уходит, решили
хлопнуть дверью — взорвать железнодорожный мост че-
рез Волгу. И уже заложили двадцать пять пудов взрыв-
чатки под опоры моста. Но красноармейцы отбили мост.
51
ФРАНЦУЗЫ В ГОСБАНКЕ
— Господин полковник! — в дверях светлой комна-
ты — кабинета управляющего госбанком, облюбован-
ной Перхуровым под свой кабинет,— столбом стоял высо-
ченный и с чересчур неестественно маленькой птичьей
головкой для такого длинного туловища адъютант по-
ручик Веретенников. — Просят аудиенции французские
летчики... Якобы из Москвы.
По железной крыше банка словно горсть камней бро-
сили — горячие снарядные осколки сыпанулись на пыль-
ный чердак, один из них, зазубренный, на излете впился
в стропила...
Орудия били с Туговой горы.
«Нелишне бы перебраться побезопасней»,— прислу-
шиваясь к очередному хлопку над зданием, подумал
Александр Петрович и распорядился пригласить фран-
цузских гостей.
Вышел из-за стола в парадном мундире царской ар-
мии (вот он, чемодан, дождался своих дней, не зря путе-
шествовал с хозяином!), на груди в два ряда ордена и
другие знаки. Но преображался главноначальствующий
только в штабе. На улице же показывался в поношен-
ной’ фуражке цвета хаки с двуглавым орлом. Под брат-
ца-солдата...
На пороге-—-два французских офицера-летчика, ко-
торые после любезных взаимных приветствий показали
полковнику телеграммы французской миссии. Оказыва-
ется, они прибыли в Ярославль еще до мятежа в качестве
квартирьеров французских войск, якобы идущих из Ар-
хангельска.
При этом французы то и дело сыпали комплименты в
адрес доблестного русского офицерского корпуса, заве-
ряли, что ждут на днях прибытия французских эшелонов.
Однако ввиду того, что в первых эшелонах пойдут пре-
имущественно технические части, то визитеры считали
нужным встретить эшелоны и осведомить йх о создав-
шейся в Ярославле обстановке. А для этого они просили
«доблестного русского полковника Перхурова» про-
пустить их через Заволжский участок фронта.
Перхуров распорядился пропустить французов через
позиции. Второй адъютант Кунахович, поручик с пере-
вязанным бинтом плечом, на автомобиле доставил фран-
цузов к Семеновскому спуску, где, уткнувшись носом в
52
берег, стоял пароходик «Григорий». Шел тот пароходик
на утре 6 июля 413 Романово-Борисоглрбска в Ярославль,
не ведая, что в нем уже дымит мятежный костер. Подо-
шли белые на катере, попугали капитана из пулемета и
забрали пароходик.
Переправил Кунахович союзников на левый берег
Волги, проводил до крайних своих позиций, трогательно
расцеловались на прощание, и пошли французы по изну-
ренной июльским зноем дороге в сторону Данилова, к ко-
торому, задыхаясь в черных клубах дыма, уже стреми-
лись паровозы эшелонов Геккера.
Больше французов в Ярославле не видели...
Махровый белогвардеец Карл Гоппер, речь о котором
пойдет ниже, был до последних дней своих убежден, что
это были большевистские агенты...
ЯРОСЛАВЦЫ ДАЮТ ОТПОР
В ночь с пятого на шестое июля Иван Горюнов, боец
Железного коммунистического отряда, дежурил по шта-
бу. В три часа ночи дежурный телефонной станции сооб*
щил, что с городом внезапно прервалась телефонная
связь.
Иван Горюнов доложил об этом дежурному райкома
партии Калмыкову. Райком дал указание: немедленно
собрать Железный отряд и коммунистов Ярославской
Большой мануфактуры. Коннонарочные помчались по
району...
В пять часов все были в сборе. Комиссар отряда
объявил о мятеже в городе, о боевой задаче, поставлен-
ной’райкомом партии перед отрядом -и коммунистами, —
немедленно выступить против белогвардейцев.
Отряд занял огневые позиции по реке Которосль.
Женщины-ткачихи Минидора Соловьева, Татьяна Горю-
нова, Анна Тараканова и многие другие помогали на
передовых позициях.
У белых высокий берег Которосли. А они еще выше
лезут — на чердаки каменных зданий, на колокольни, на
Вахрамеевскую мельницу пулеметы волокут. Перед ни-
ми правый низкий берег как на ладони...
Уничтожая пулемет противника, героически сложил
голову молодой рабочий, почти подросток, Кожин.
А женщины! Слов таких нет, чтобы рассказать о их храб-
53
рости! Потом ткачиха Минидора Соловьева вспоминала:
«Страшно было переползать от окопа к окопу. Никогда
еще не доводилось переживать мне такого. Но, как сей-
час помню, глянула я от Которосли на родную фабрику,,
и так отрадно мне сделалось — на высокой фабричной
башне увидела красный флаг. Нет, думаю, ничего у бе-
логвардейской погани не выйдет, не победить им нас!
Не знаю, кто тогда на башне флаг водрузил, но все дни
мятежа он гордо реял над фабрикой, вдохновлял нас на
борьбу против контрреволюции...»
* * *
1-й Советский полк (численностью около тысячи че-
ловек) дислоцировался в Кадетском корпусе. О тайных
переговорах командира полка эсера Иванова с белыми
никто не предполагал. Комполка, по словам Перхурова,
был уверен, что весь полк перейдет на сторону мятежни-
ков, и опасался лишь за отдельную интернациональную
роту, сформированную из пленных венгров, чехов,, сло-
ваков.
Командир четвертой роты Николай Панаиоти был де-
журным по полку. Первые чайки заскользили над Ко-
торослью, когда он возвращался верхом на лошади с
проверки караульных постов. Подъезжая к Богоявлен-
ской площади (теперь Подбельского), услыхал ружей-
ную скороговорку в районе гостиницы Кокуева, а затем
и орудийный выстрел...
Почувствовав неладное, Николай пришпорил коня,
промчался через Американский мост и на всякий случай
спустился с дамбы и низом, огородами, что есть мочи,
поскакал в полк. Безуспешно Панаиоти пытался связать-
ся с комполка: телефон молчал...
Полк подняли по тревоге. Но оказалось, что он, по
суТи дела, обезоружен. Накануне комполка Иванов при-
казал сдать все оружие на склад, якобы для проверки.
С помощью повара татарина Кадыка Сандрея Нико-
лай взломал замки оружейного склада. Винтовки на-
шлись, но затворы у них оказались без соединительных
планок. Черной гадюкой скользнула мысль о предатель-
стве Иванова. Несмолкающее пулеметное стрекотанье
где-то в центральной части города побуждало к действи-
ям решительным. Кадык нашел мешок, забросанный му-
сором и ветошью, а в нем соединительные планки...
И в этот самый момент во дворе кадетского корпуса
и
появился известный в городе партийный активист
М. О. Пантин. Коротко приказал: «Соберите митинг!»
Пантин вскочил на бочку из-под сельдей, которую
прикатил Кадык Сандрей, и объявил красноармейцам о
начавшемся мятеже. «Наша обязанность — немедленно
занять боевую позицию, чтобы не дать врагу захватить
наш район»...
После экстренного заседания ревкома полка
М. О. Пантин приказал Николаю Панаиоти с группой
йрасноармейцев немедленно занять участок от кожевен-
ного завода до Коровников. Группе Панаиоти придава-
лись три пулемета с расчетами. Один из них был постав-
лен на углу Малой Московской улицы, он предназначал-
ся для обстрела Вахрамеевской мельницы, с водона-
порной башни которой стрелял по Закоторосльному
району белогвардейский пулемет. Второе пулеметное
гнездо устроили в ложбине по соседству с дамбой —
впереди краскотерной фабрики братьев Вахрамеевых.
Сектор обстрела у этого расчета был ответственный—
дамба, Американский мост и башни Спасского монасты-
ря. Третий пулемет был установлен ближе к Коровни-
кам, поблизости с Николо-Тропинской церковью, с целью
контролировать участок правее Спасского монастыря
вплоть до Стрелки.
Четвертая рота Советского полка левым флангом со-
прикасалась с боевой дружиной Красной гвардии Кор-
зинкинской мануфактуры. Красноармейцы держали под
прицелом мятежников, установивших свои пулеметы в
окнах духовной семинарии, на крышах Никольских
казарм.
* * *
Кирилла Бабича весть о мятеже в Ярославле застала
в Москве. В то время там проходил V Всероссийский
съезд Советов, и он, Кирилл, был в числе делегатов от
Ярославской губернии. Утром 6-го июля на * заседании
большевистской фракции съезда, которое открыл
Я. М. Свердлов, делегатам сообщили о мятеже в Ярос-
лавле.
Делегатам Ярославской губернии предложили воз-
вращаться домой для ликвидации белогвардейского мя-
тежа. Перед уходом Бабич получил от Я. М. Свердлова
указания: добираться как можно быстрее, действовать
по обстановке, но решительно, а главное — во что бы то
ни стало удержать железнодорожный мост через Волгу.
55
Помог Бабичу военный комендант Ярославского вок-
зала. Он выяснил по телефону, что со станции Лосино-
Островская должен вскоре отправиться в Ярославль бро-
непоезд «Победа или смерть». Комендант вывел Кирил-
ла на завокзальные пути и показал, как идти дальше.
Бронепоезд состоял из двух площадок, сооруженных
из железнодорожных американских четырехосных плат-
форм с высокими бортами, но незащищенным паровозом!.
Помощником командира бронепоезда был матрос Вик-
тор Торанский, в белой флотской рубахе, спокойный и
серьезный, с лицом, слегка побитым оспой.
Путь от Москвы 'показался долгим. Наконец прибыли
на разъезд Хожаево. С командиром бронепоезда Реме-
зюком Бабич договорился, что тот отправится отсюда к
железнодорожному мосту через Волгу и примет все ме-
ры, чтобы удержать мост, а если он уже захвачен бело-
гвардейцами, попытается отбить его.
Стали подъезжать из Москвы делегаты съезда. Центр
города, где располагался губком партии, губисполком и
другие руководящие организации, находился в руках
мятежников. Посоветовавшись с товарищами из ревко-
мов— железнодорожного и Ярославской Большой ману-
фактуры, решили пригласить всех партийных и совет-
ских активистов, которые были на месте и избрать вре-
менный губернский военно-революционный комитет, в
руках которого и сосредоточить всю власть. В губревком
вошли П. Будкин, В. Охапкин, К. Бабич, Н. Пожаров,
Н. Бушуев, А. Громов, Д. Гарновский. Председателем
избрали К. Бабича, заместителями председателя—Н. По-
жарова и Н. Бушуева.
БРОСОК!
Тук-тук-тук...
Летят полки Геккера.
Сам Геккер — на открытой площадке. На груди —
бинокль. Ветер мнет выгоревшую фуражку...
Весь нацелен вперед и только вперед. Таков бело-
морский военком, сын военного врача из Тифлиса, Ана-
толий Ильич Геккер.
Перед разъездом Путятино перхуровцы разобрали
путь.
Комендант станции Всполье отбил телеграмму через
56
Москву» через Питер — в Вологду — предупредить Гек-
кера. Сумел. Успел.
Около Филино И Коченятино опять рельсы под от-
косом...
На разъезде Догадцево стрелочник Киселев преду-
преждает об этом красный отряд: он привязывает запис-
ку к палке и бросает ее на паровоз...
— Спасибо! — кричит Геккер.
Рано утром 11-го июля отряд Геккера (в нем было
много латышских стрелков) у станции Филино наступал
по открытому полю, по буйному половодью цветов. На
станции... пленили ящик... с «Георгиями». Как он там ока-
зался?
Девиз Геккера — только вперед. (Этот девиз всегда
был с ним — когда командовал затем 13-й и 11-й армия-
ми, когда трепал корпус Кутепова, гвардию Деникина —
«Царя Антона» под Орлом, Ливнами, Кромами...)
Только вперед! Таков приказ Реввоенсовета — целую
бочку воды ухнуть в костер, пока тот не разгорелся.
Наделен чрезвычайными полномочиями.
Временный штаб расположен в Данилове.
Считает Геккер полки.
— 6-й Латышский Тукумский...
— 8-й Латышский...
— Буйский отряд...
— Рабочая дружина из Любима...
Пока идет рекогносцировка — на Путятине разверты-
вается санитарная летучка.
Сестра милосердия Ольга Федотова ушла в Пинские
болота с Бестужевских учительских курсов...
Четыре года в «санитарке» — среди крови, бинтов,
йода, возле походных моргов...
Ольга — строга без меры. Мужики-санитары зна-
ют это. И спешат, спешат с палатками, выстраивая их по
середской дороге на целебных лугах с густым медовым
разноцветьем...
А по другую сторону станции — луг выкошен. Сено
сгребено — ждут самолеты «Вуазен» из Москвы.
...Троцкий заявил делегатам V Всероссийского съезда.
Советов, что в Ярославле нет ничего серьезного...
Чувствовал Геккер, что это не так.
По аппарату Юза передал ему в Данилов костром-
ской военком Филатов информацию, свидетельствующую-
о серьезности положения.
5?
...Весной 1923 года Геккер ехал в Китай военным ат-
таше. С дороги он дал телеграмму командарму Убореви-
чу. Геккер тепло обнял худощавого в пенсне человека, в
Чите поднявшегося к нему в вагон. Несколько перегонов
текла их беседа, в которой частенько упоминался Аль-
берт Лапин—их общий друг, в июле 18-го приехавший
с московскими рабочими подавлять ярославский мятеж.
Геккер в Ярославле был недолго, немногие его успе-
ли увидать в глаза, а добрую человеческую память о се-
бе оставил...
Это его полки вышибали белых из Твериц — один за
другим были убиты два начальника боевых участков
белых. Перхуров в срочном порядке переправил через
Волгу полковника Масло. Но и тот не оправдал надежд.
И вот уже на смену ему ночью на лодке переправляется
полковник Гоппер.
По приказу Троцкого Гоппер 1 июйя прибыл в Ярос-
лавль. Представился в штабе округа. Против назначения
Гоппера начальником 1-й Ярославской дивизии был
С. М. Нахимсон, они друг друга знали еще по Рижскому
фронту. Гоппер нанес визит и бывшему генералу, а те-
перь военному руководителю округа Ливенцеву, вагон
которого стоял на Всполье.
Ярославль, Кострому, Рыбинск, окрестности этих
городов — все объездил физически неутомимый Гоппер.
Мстит большевикам Гоппер. Если б не они, был бы дав-
но ,в генералах... Во время инспекционных поездок при-
кидывает, как обеспечить успех мятежа в Ярославле: до-
рогу на Петроград, откуда могла прийти красным по-
мощь, должен был перекрыть полковник Ян Бреде в Ры-
бинске, чтобы задержать советские части из Москвы, по
всему Ростовскому уезду должны быть взорваны мосты...
В Ярославль для координации действий прибыл ак-
тивный член «Союза защиты родины и свободы» военный
врач Д. С. Григорьев, тот самый, что держал под видом
частной лечебницы конспиративную квартиру в Молоч-
ном переулке на Остоженке. С ним Гоппер был знаком
еще по 12-й армии.
Под свежей листвой лип на Казанском (теперь Пер-
вомайском) бульваре состоялась якобы случайная встре-
ча Григорьева и Гоппера. Григорьев сообщил: «Союз» по-
сле разгрома в Москве перебазировался в города По-
волжья, организовав Поволжский фронт».
за
Сам Григорьев спешил в Муром, где размещался
Высший Военный Совет, во главе с «красным генералом»
Бонч-Бруевичем и где Григорьев вместе с подполковни-
ком Сахаровым должны были организовать мятеж...
В авангарде А. И. Геккера шла пулеметная рота ла-
тышей, которая и предприняла разведку боем в районе
Филино — Яковлевское.
Гоппер приказал в двух-трех верстах от Филино разо-
брать железнодорожный путь, отрыть окопы, поставить
в них пулеметы, чтобы не позволить красным ремонтиро-
вать полотно. Но командовавший здесь белой ротой ге-
нерал (вот какой избыток генеральских кадров был у
Перхурова!) не посчитался с указаниями Гоппера из-за
уязвленного самолюбия. Массированные цепи красных
вышибли перхуровцев.
Вечером 17 июля, когда Перхуров в деталях обдумал
план своего бегства из города, он связался с Тверицами
по телефону и туманно, как потом вспоминал Гоппер.
обещал помочь...
В свое время в буржуазной Латвии вышли мемуары
КарЛа Гоппера «Четыре катастрофы». В них он, в част-
ности, писал: «Должен сознаться, что только благодаря
неустанным нападениям и энергии красных командиров,
красные так обеспечили себя, что нам напасть на них ни-
как не удавалось...»
Он имел дело с Геккером. Он и имел его в виду...
Героический подвиг совершила молодая коммунист-
ка Антонина Барбэ, наладив телефонную связь по Волж-
скому мосту.
КОНЕЦ
Пожары в Ярославле были-видны в Ростове и Романо-
во-Борисоглебске.
Огневые «галки» от Демидовского лицея, где горела
редкостная библиотека, долетали до поселка Ткачей за
семнадцать километров.
Артиллерийская канонада усиливалась с каждым
днем.
Патроны у белых подходили к концу. В последнее
время трехлинейные патроны оставались только для пу-
леметов, а стрелки были перевооружены для стрельбы
из винтовок системы Витерлли.
59
Перхуров, предчувствуя скорый закат, вынашивал
мысль: пробиться всем отрядом на восток в хлебные ме-
ста. Возникли затруднения с продовольствием. У Перху-
рова заведовала продовольствием Валентина Борков-
ская, тридцатисемилетняя актриса интимного театра
(ныне кинотеатр «АРС»).
Новый начальник контрразведки Ильенко свирепст-
вовал. На «баржу смерти» не доставляли продоволь-
ствие. Узники мучились от голода и обстрелов. Во дворе
госбанка расстреливали ни в чем неповинных людей.
Прапорщика старой армии Марьина, в котором Иль-
енко заподозрил лазутчика красных, закололи в «Бри-
столе». Он отрицал свою принадлежность к штабу Гузар-
ского. Тогда ему стали прибивать гвоздями прапорщиц-
кие погоны... Ильенко, взяв итальянский карабин со
штыком, молча толкнул синим, едва освобожденным от
смазки лезвием Марьина в грудь.
Под ногами присутствующих в номере густела вишне-
вая лужа. На глазах артистки Борковской, только что
доставившей господам офицерам паюсную икру, Марьи-
на, схватив за волосы, плюхнули лицом в эту лужу, по-
том ногами, стараясь сделать больней, затолкали под
кровать...
А когда тот, невнятно бормоча, выполз из-под крова-
ти, Ильенко гражданским штиблетом наступил на горло
Марьина и выстрелил ему в правое надбровье.
Белый штаб искал выход, торопила его красная ар-
тиллерия. Перхуров на военном совете предложил совер-
шить вылазку в северном направлении, чтобы ослабить
давление на Заволжскую часть и сколько-нибудь попол-
нить запас патронов. На военном совете большинство не
верило в успех вылазки. «Главноначальствующий» пред-
ложил такое решение: руководить обороной Ярославля
остается местный генерал Карпов, а он с 50 охотниками
на пароходе постарается прорваться через обложение,
захватив с собой запас оружия для будущих доброволь-
цев. Под благовидным предлогом вершилось бегство с
тонущего корабля...
Под прикрытием тумана пароход от пристани пошел
к Толге. Перхуров вместе с начальником штаба генера-
лом Афанасьевым лежали на палубе возле рубки, допол-
нительно обшитой тесом. С правого берега сквозь туман
раздавались выстрелы... Высадились немного выше
Толгской пристани в деревне Жеребково.
60
Высадившись на берег, Перхуров со своим отрядом
стал заходить по лесу в тыл красным, наступавшим с се-
вера. Но проводник ночью, в тумане в лесу заблудился.
Потратили много времени, к назначенному сроку не по-
спели. Да еще потеряли запас продовольствия. Все это
подорвало настроение отряда, в нем произошел раскол.
Налицо был упадок духа. Мятежники начали разбегать-
ся. Когда уперлись в железнодорожную линию, никто не
изъявил желания идти в разведку. Перхуров с четырьмя
человеками пошел в разведку сам. Добравшись до тыла
красных, осаждавших Ярославль с севера, разведчики
убедились, что белых на левом берегу Волги уже нет.
Перхуров вернулся к отряду и предложил двигаться на
восток, предоставив каждому право уйти из отряда, но
предварительно заявив об этом. С собой Перхуров захва-
тил 40000 рублей.
В первую же ночь ушло около двадцати человек. По-
том стали отставать по два-три человека. Когда прошли
Кострому, в отряде осталось 15 человек. Перхуров отпу-
стил остальных, оставшись с подполковником Иванов-
ским (из Москвы) и поручиком Березовским (послед-
ний, кстати, сын казачьего полковника). Купили лодку,
запасли семнадцать фунтов колбасы и стали спускаться
по Волге. Около Васильсурска на лодке проплыть было
уже нельзя из-за красных дозоров. Двинулись в путь
пешком, иногда удавалось нанимать подводы. Прибытие
Перхурова в Казань совпало с занятием ее чехами. Пер-
хуров стал начальником боевого участка на «Устье».
В Казани Перхуров встретил Савинкова, его адъю-
танта Флегонта Клепикова, Сахарова, Диренталя. Потом,
после ухода из Казани, Савинков уехал *в Омск, а оттуда
вместе с Ивановским уплыл морем из Владивостока во
Францию с поручением от Колчака.
О службе в армии Колчака Перхуров показал: «По-
сле сдачи Казани, я вышел с частями Казанского гарни-
зона на Волго-Бугульминскую железную дорогу, где и
был включен в состав Сибирской группы армии Колчака
по должности начальника Казанской стрелковой
бригады.
В феврале 1919 года бригада была снята с фронта и
отправлена в Челябинск для переформирования в
13-ю Казанскую дивизию. С этой дивизией вновь вышел
на фронт под городом Белебей, участвовал в боях. После
взятия красными Челябинска, мы отходили к Кургану.
6<
Н. П. Кустов — сотрудник Ры-
бинской ЧК, погиб на боевом
посту в 1918 году
Затем я получил прика-
зание сформировать конный
партизанский отряд, но до-
вести до конца формирова-
ние не удалось, т. к. в кон-
це октября 1919 года был
направлен в Омск с под-
разделением около ста че-
ловек. Здесь я сформиро-
вал отряд человек до двух-
сот и под напором красных
частей отступал на восток.
Я выбрал более длинный,
но более спокойный в смы-
сле боевых столкновений,
путь по рекам Енисею, Ан-
гаре, Илиму. От Илима
двинулся через тайгу на
реку Куту, а оттуда через
тайгу же к реке Лене. Не
доходя верст двадцать до
Лены, был встречен крас-
ными партизанами, которые
выслали для переговоров
делегатов. Порешив условия сдачи, мы сдали оружие и
имущество партизанам в селе Подымахине, откуда были
направлены в Иркутский военный городок. Сюда меня
привезли в бессознательном состоянии (сыпной тиф).
Из Иркутска отправили в Челябинский лагерь и впо-
следствии переслали в Екатеринбург».
... Одной из причин трагических июльских событий
1918 года в Ярославле явилась слабость губернской чрез-
вычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией и сабо-
тажем, в составе которой до мятежа насчитывалось всего
6—8 человек, к тому же не имевших опыта и необ-
ходимой подготовки.
Первоочередной задачей губернской ЧК, укрепленной
после мятежа при помощи губкома партии надежными
кадрами, стали розыск, разоблачение виновников бело-
гвардейской авантюры и передача их в руки правосудия.
Сразу же после подавления мятежа ВЧК направила
в Ярославль группу сотрудников во главе с членом кол-
легии Д. Г. Евсеевым, которые в контакте с местными
чекистами при активной помощи трудящихся обезвреди-
«2
Похороны жертв белогвардейского мятежа в Ярославле в июле
1918 года
ли несколько сот активных участников мятежа, понесших
за совершенные преступления справедливое наказание.
Вместе с тем многим мятежникам и их вдохновителям
удалось бежать. Применяя различные ухищрения, они
пытались уйти от возмездия.
Кропотливая работа чекистов по розыску преступни-
ков продолжалась в течение ряда лет. Только за период
с декабря 1918 года по февраль 1922 года было разыска-
но и передано в руки правосудия 339 белогвардейцев —
активных участников мятежа. Многие из них скрывались
по подложным документам (вот где пригодились похи-
щенные в дни мятежа по указанию ближайшего спод-
вижника Перхурова генерала Карпова бланки советских
паспортов), бежали на восток под покровительство
Колчака, нередко использовали в качестве укрытия мо-
настыри, переоблачаясь там в монашеские одеяния.
У чекистов не было сомнений в том, что бежавший
из Ярославля главный виновник и непосредственный ру-
ководитель белогвардейской авантюры, Перхуров, уже
дважды ускользавший от заслуженной кары, примет все
возможное и невозможное, чтобы уцелеть для дальней-
6$
Памятник борцам за становление Советской власти в Ярославле
ших попыток борьбы с Советской властью и замести свои
кровавые следы.
Как одна из наиболее вероятных, проверялась версия
о том, что Перхуров попытается пробраться на восток к
Колчаку.
Его розыск осуществлялся в контакте с особыми от-
делами воинских частей прифронтовых районов Сибири
и территориальными чекистскими органами.
Усилия чекистов длительное время не могли увен-
чаться успехом: как впоследствии выяснилось, Перху-
ров около двух лет находился в стане Колчака, где слу-
жил на командных должностях, вел вооруженную борь-
бу против Советской Республики.
После пленения со своим изрядно потрепанным отря-
дом он непродолжительное время использовался в ка-
честве военспеца при бригадной школе младшего
командного состава в Екатеринбурге.*.
10 февраля 1921 года от Перхурова была взята
подписка следующего содержания: «Я, нижеподписав-
шийся офицер Колчаковской армии, генерал-майор
Александр Петрович Перхуров, даю настоящую, подпис-
ку особому отделу ВЧК при Совтрударме-I в том, что
будучи допрошенным в учрежденной при названном особ-
отделе комиссии по фильтрации и направленным в ко-
митет трудовой повинности, обязуюсь все имеющиеся
от них мне поручения и работы выполнять добросовест-
но, не проявляя ни в какой форме лени или саботажа.
Я даю обещание отнюдь не заниматься агитацией и про-
пагандой идей, имеющих целью свержение существую-
щего правительства. За несоблюдение сего я готов отве-
чать перед рабоче-крестьянским правительством по
законам военно-революционного времени со всей тя-
жестью их наказаний до высшей меры — расстрела
включительно».
Как показали дальнейшие события, эту подписку
Перхуров нарушил: он связался в Екатеринбурге с по-
добными себе .белогвардейскими офицерами — полков-
ником Голованенко, войсковым старшиной Богаевским,
офицером Голубевым, ^крестьянином Казаковым,
вошел в контрреволюционную группу, ставившую целью
свержение Советской власти.
В ночь с 19-го на 20-е мая 1921 года Перхуров А. П.
был арестован Екатеринбургской губчека.
3—727
65
Постановлением Екатеринбургской губчека от ^ав-
густа 1921 года участники контрреволюционной органи-
зации были осуждены к различным срокам лишения
свободы. Перхуров на допросах в Екатеринбургской губ-
чека дал подробные показания о своем участии в яро-
славском белогвардейском мятеже. В связи с этим он
был этапирован в Москву, а материалы на него выделе-
ны и направлены в ВЧК, где и проводилось расследо
вание.
В нашей документальной повести упоминается на-
чальник последнего штаба Перхурова в Ярославле гене-
рал Афанасьев, с которым Перхуров бежал на пароходе
из города до Толги.
Афанасьев служил потом у Колчака, ведал железной
дорогой на восток от Красноярска. Был пленен красно-
ярским партизаном Петром Ефимовичем Щетинкиным.
Щетинкин-—один из легендарных командиров партизан-
ской армии. Ротами у него командовали венгр Матэ
Залка (генерал Лукач) и Никита Иванович Темеров, ко-
торый давал рекомендацию в партию П. Е. Щетинкину.
Никита Иванович Темеров длительное время жил и
работал в Ярославле, оставив после себя добрую па-
мять...
Афанасьева потом судили в Красноярске и пригово-
рили к расстрелу. Факты на суде приводились потрясаю-
щие. Садизм его не знал границ.
Раздетого донага рабочего-железнодорожника привя-
зали к телеграфному столбу, из колоды карт выбрали
червонного туза, приклеили к животу рабочего и
стреляли из пистолета по карте, заключив пари, сколько
пуль выдержит рабочий.. Выло выпущено шестнадцать
пуль...
Пленным красноармейцам головы брили шашками.
Заставляли плясать, а тем, кто не хотел и не мог, ноги к
полу прибивали гвоздями...
Красному командиру выстрелили в рот из пистолета,
предварительно убрав из патрона пулю...
Старика, партизана из отряда Кравченко, бросили в
котел с кипящей смолой...
Другого партизана опустили в прорубь. Он замерз,
упершись ногами в дно, его волосы вмерзли в ледяную
кромку проруби...
ГОППЕР ЗАМЕТАЕТ СЛЕДЫ...
...13 февраля 1920 года Тихий океан «сошел с ума».
Зеленые десятиметровые волны едва не клали на борт
французское судно «Жевенец», в одном из фешенебель-
ных салонов которого находился сорокачетырехлетний
латыш Карл Теппер. Моложавый, стройный. Не страдаю-
щий от шторма. В молодости у себя на родине, в Латвии,
попадал в лихие переплеты на Балтике...
Вторую бутылку французского коньяка кончает Карл
Гоппер, пока несостоявшийся генерал, с генералом
Лавергом, два дня назад еще командовавшим француз-
ской базой во Владивостоке. Весь багаж Гоппера два
чемодана: один под колено набит шкурками баргузин-
ского соболя — подарок из дикой Сибири супруге Вере
Аркадьевне, второй чемодан, поменьше, он полнехонек
кедрового ореха — как же, Карл очень любит детей:
и Микелиса, и Татьяну, и Сергея. Три года не видел их.
А еще в трюме — клетка с малюсеньким тигренком,
в нескором пути должен подрасти, купленным у китай-
ца во Владивостоке...
Серия могучих ударов в борт «Жевенеца». «Как ар-
тиллерийская канонад# в Ярославле», — мрачно думает
Гоппер, отправляя в рот ломтик лимона.
«Ну, что же, все хорошо, что хорошо кончается — так,
кажется, говорят русские. Если эта посудина не лопнет,
как грецкий орех, и не отправит весь Имантийский полк
на дно взбесившегося океана, то в июне уже смогу по-
править здоровье в Сигулде — в тенистых, тихих, уют-
ных парках...»
В бумажнике из крокодиловой кожи рядом с сердцем
хранит Карл Гоппер очень ценную для себя бумагу и
всякий раз хвалит себя за предусмотрительность.
В Омске — столице «Колчакии» буквально вырвал
Карл эту бумагу с печатью «Союза защиты родины и сво-
боды» 25 октября 1918 года. Вырвал у самого Бориса
Савинкова, перед самым его отъездом в Париж... Нет,
Карл не промах.
Выпроводив Лаверга из каюты, оставшись один, Гоп-
пер, в который раз достает скрепленный савинковской
подписью документ: «Удостоверение. Бывший начальник
1-й Латышской стрелковой бригады полковник Гоппер
состоял с момента возникновения (февраля месяца
1918 г.) «Союза защиты родины и свободы» в офицер-
3*
67
ской организации союза в Москве, куда он прибыл из
Петрограда с группой офицеров, еще ранее им организо-
ванной. До середины апреля полковник Гоппер испол-
нял обязанности дежурного генерала (начальника моби-
лизационного отдела) при штабе «Союза защиты роди-
ны и свободы».
Затем ему было поручено вступить в одну из форми-
руемых большевистских дивизий на должность началь-
ника дивизии с целью провести на командные должности
офицеров, состоящих в организации. Во исполнение чего
полковник Гоппер поступил на должность начальника
первой Ярославской дивизии в июне месяце с. г. и при-
нимал участие в подготовке переворота в Ярославле.
Во время ярославских боев с 7 по 19 июля исполнял
обязанности начальника штаба и помощника командую-
щего Ярославским отрядом Северной добровольческой
армии.
После падения Твериц (заволжской части города)
пробился через фронты большевиков и ушел на присое-
динение к народной армии на Самарский фронт.
Председатель «Союза защиты родины и свободы»
Б. Савинков».
Сам генерал Морис Жанен— глава французской мис-
сии в Сибири телеграфировал во Владивосток: всячески
содействовать отправке Карла Яновича Гоппера в Лат-
вию...
Три с половиной месяца плыл Гоппер под француз-
ским флагом то по бешеному, то по ласкающемуся океа-
ну, поглощая коньяк с генералом Лавергом, то играя в
преферанс с бывшими членами латышского националь-
ного совета. На палубах тоже пили. Стрелки Имантий-
ского полка палили в альбатросов, в бросаемые за борт
винные бутылки...
Пили. Ссорились. Деревенели от скуки...
Многое за три с половиной месяца можно вспом-
нить и как 19 июля 1918 года бежал из Твериц с груп-
пой приближенных через Понизовкин Бор в Кострому, а
оттуда в Самар/, где и вступил в так называемую, «на-
родную армию», с которой отходил под натиском Крас-
ной Армии за Урал, где был допущен к исполнению обя-
занностей командира 21-й Яицкой стрелковой'дивизии
Колчака.
Вспомнил, как в августовские дни 17-го года корпус
Болдырева по указанию генерала Корнилова сдал нем-
ев
цам Ригу, чтобы потом попытаться немецкими руками
задушить революционный Петроград, и из-за сдачи’Риги
Гоппер лишился генеральского чина, к которому соби-
рались его представить. Вспомнил, как пронзительно хо-
лодным декабрем семнадцатого года, находясь в Петро-
граде, вербовал латышских стрелков, преимущественно
из резервного батальона и 7-го Бауского полка, якобы
для защиты Учредительного собрания, участвовал на за-
седаниях Латышского национального Совета, язвитель-
но обзывая С. М. Нахимсона «душой разгрома Рижского
фронта», хотя отлично знал, что это — авантюра Кор-
нилова.
Вьюжным февральским вечером поезд повез его и
полковника (естественно, в гражданском) Яна Бриедиса
(Бреде) с насквозь остуженного Николаевского вокзала
Петрограда в Москву...
Гоппер был счастлив, что наконец-то вырвался из
России, что скоро будет дома...
Пока он плывет и -не знает, что возмездие придет к
нему и через двадцать лет...
ПРИГОВОР
Судебный процесс по делу А. П. Перхурова прохо-
дил в Ярославле, в театре имени Волкова. Дело рас-
сматривалось выездной сессией Верховного трибунала
при ВЦИК. Председатель суда — Ульрих, члены —Де-
нисов и Татаринцев, общественный обвинитель — Ва-
сильев. Защитники—Комодов и Потемкин.
15 июля 1922 года. 11 часов дня. Театральная пло-
щадь в солнечных бликах. Усиленные милицейские
посты.
В автомобиле подвозят Перхурова.
— А, поймали голубчика, —слышно в толпе. —
Отольются волку слезы наши...
Выступая на суде, Васильев заявил: «Ведь на Ярос-
лавль и теперь страшно смотреть. Этот старый краси-
вый волжский город, Тихий и мирный, в тече-
ние двух недель сотрясался от грохота орудий, от стона
людей, женщин и детей, поливаясь кровью. За что? За
миллионы рублей золотом, полученных организацией,
гордо называвшей себя «Союзом защиты родины и сво-
69
боды», представитель которого сейчас находится на
скамье подсудимых... Злодеяния Перхурора долго не за-
будет население Ярославля».
А вот как рвение Перхурова оценивал сам «вер-
ховный» — Колчак. «Милостивый государь Александр
Петрович! — писал «верховный». — Высоко оценивая
ваши заслуги перед родиной по созданию армии, ваши
неисчислимые труды по сохранению боеспособности Ка-
занской бригады, а затем 13-й Казанской дивизии, ва-
шу героическую борьбу с большевизмом в Ярославле с
июля 1918 года до ^последних дней, я от лица всей армии
благодарю вас за все вами сделанное и награждаю чи-
ном генерал-майора».
19 июля, 1922 года. 16.30. Театр полон. Оглашается
приговор — высшая мера наказания.
Перхуров держится прямо, по-военному, но нервное
дрожание колен выдает его душевное состояние. По-
саженный в автомобиль, он пытается с улыбкой отчая-
ния сохранить спокойствие, но это ему не удается...
В час ночи (с 21 на 22 июля 1922 г.) приговор при-
веден в исполнение.
История сказала свое слово...
ЗАГОВОР ОБРЕЧЕННЫХ
«Наиболее крупной и активной организацией внут-
ренней контрреволюции в 1919 г. являлся так называе-
мый «Национальный центр», отделения которого сущест-
вовали в Петрограде, Сибири, на Урале, Кубани и в
других районах. Основной его состав был кадетский.
В тесном сотрудничестве с «Национальным центром»
проводил подрывную работу «Союз возрождения Рос-
сии», состоявший из меньшевиков и эсеров.
В начале 1919 г. эти организации слились с горст-
кой развалившегося «Правого центра» в «Тактический
центр», поставивший своей целью свержение Совет-
ской власти путем организации мятежей и оказания все-
возможной помощи белогвардейским армиям.
«Тактический центр» был создан и существовал на
средства англо-американских империалистов. Его дея-
тельностью руководили опытные разведчики.
70
Всероссийская чрезвычайная комиссия и ее органы на
местах сорвали планы заговорщиков. Большую роль в
этом сыграла помощь трудящихся Москвы, Петрограда,
Ярославля и других городов. Ликвидацией «Тактическо-
го центра» был завершен разгром очередного заговора
английских, французских и американских империалис-
тов против первого в мире государства рабочих и
крестьян».
(Из официального сообщения ВЧК)
1
— Пойми, дорогой товарищ Лепинь, не случайно
все это. Взрыв около Рыбинска базы Волжской флоти-
лии — хорошо подготовленная диверсия, а не несчаст-
ный случай. Пятьсот «рыбок»1 взлетело на воздух, пол-
ностью разрушена деревня, возле которой располага-
лась база. Наша флотилия на Волге осталась, по сути
дела, без мин. В общем, враг начал действовать актив-
но... А теперь новый факт. Два полка, московский, и
ярославский, которые мы всего несколько дней назад
провожали на Северный фронт, под Вологдой, по одним
сведениям — перешли на сторону белых, по другим —
были пленены англичанами, не успев выгрузиться из
эшелона. Неужели не чувствуешь руку врага? Не об от-
делении или взводе — о полках идет речь! Как же
можно оставлять такое дело без расследования? — пред-
седатель Ярославской губернской чрезвычайной комис-
сии М. И. Лебедев нервничал. И потому говорил не-
сколько сбивчиво, от возмущения не находя временами
нужных слов.
— Не горячись, Михаил Иванович, я-то при чем? —
секретарь губкома партии 3. Ф. Лепинь развел рука-
ми.— Пришла директива за подписью Троцкого: в дела
штабов Ярославского военного округа и Северного
фронта не вмешиваться. Это не совет, не просьба, а ка-
тегорический приказ. Понял?
— Я только одно понял: кто-то не хочет, чтобы мы
довели расследование до конца. Ставит нам палки в ко-
леса, где только может. Уверен: в штабах окопался враг,
хитрый и коварный. Прекращая расследование, мы тем
1 Так называли матросы один из типов морских мин.
71
самым действуем как бы ему на руку. А если враг оста-
нется безнаказанным,— значит, жди в скором времени
новые каверзы. Нельзя спускать это дело на тормозах.
Никак нельзя!
— Да ведь никто и не говорит, что дело надо спус-
кать на тормозах, — рассердился Лепинь. — При обоих
штабах есть контрольные отделы. Им, как говорится, и
карты в руки. Они созданы, чтобы вести контрразведку.
Вот пусть и разберутся досконально в причинах измены
или гибели полков. Не пойму я тебя никак, Михаил
Иванович. Своих дел у тебя мало, что ли? За чужие
берешься?
— Я полагаю так: борьба с врагами революции, где
бы они ни находились, мое кровное дело! — отрезал Ле-
бедев.— Для того партия и послала меня в губчека.
А в штабах, еще раз повторяю, окопался враг. Возмож-
но, он сидит и в-контрольных отделах. Если мы не обез-
вредим...
— Факты у тебя есть? Улики?
Лебедев отрицательно покачал головой:
— В том-то и дело, что- ни фактов, ни прямых улик
нет. Только косвенные. Да и откуда они возьмутся, эти
прямые улики, ежели мы по рукам и ногам связаны, ни
одного расследования до конца довести не можем. Чуть
потянем за ниточку, как из штаба округа в Реввоенсовет
жалобу строчат. А в ответ приказ Троцкого, вот как
сейчас: в дела военного ведомства не вмешиваться. Как
мы можем не вмешиваться, если все нити туда ведут?
Поверь мне, старому большевику, в штабах контры
полным-полно. Вот хотя бы штаб военного округа — во-
семьсот офицеров царской армии и только один больше-
вик среди них... Чувствую я, новый заговор готовится.
Не простят нам партйя и народ бездеятельности. Да и
сам себе не прощу, если не доведу расследование до
конца.
— И все-таки приказ председателя Реввоенсовета
Республики надо выполнять. Расследование должно быть
сегодня же прекращено, — Лепинь продолжал: —
Мы же, со своей стороны, тоже попробуем кое в чем
разобраться. В ближайшие дни вопрос о преда-
тельской сдаче полков белым обсудим на заседании
губкома.
П
С тяжелыми мыслями возвращался Лебедев в губ-
чека. На улице дождило, то и дело налетал порывами
леденящий ветер. Он скручивал в трубочки, морозил до
черноты так и не пожелтевшие тополиные листья, обры-
вал их, нес по мокрой земле. Сквозь окошко в тучах на
миг проглянуло солнце, ветер чуть-чуть стих. Но высо-
кая синева неба в просвете осталась холодной, золотис-
тые потоки света, упавшие на землю, уже не грели.
Шла поздняя осень 1918 года.
Закрываясь воротником серой солдатской шинели
от порывов ветра, Михаил Иванович торопливо шагал
по улице, подкованными сапогами разбрызгивая лужи.
В губчека возле кабинета его уже ждал ближайший
помощник, член коллегии губернской чрезвычайной ко-
миссии, однофамилец и земляк — Арсений Алексеевич
Лебедев. По встревоженному выражению лица помощ-
ника председатель понял: случилось что-то неладное.
— На Всполье? — коротко спросил Лебедев.
Еще утром, перед уходом в губком партии, у него
был телефонный разговор. Звонил председатель район-
ной транспортной ЧК на Ярославском железнодорожном
узле Федор Иванович Костоправов, просил срочно при-
слать на станцию опытного следователя.
— Дело очень серьезное, — предупредил Костопра-
вов.
Бывший рабочий-кузнец Ярославских железнодо-
рожных мастерских, член партии с 1917 года, Федор
Иванович был известен М. И. Лебедеву как человек
серьезный, опытный, не любящий поднимать шум из-за
мелочей, Если,он обращался за помощью в губернскую
ЧК, значит, на станции случилось действительно что-то
из рук вон выходящее. Михаил Иванович послал на
Всполье своего помощника.
— Так что на Всполье? — переспросил Лебедев.
— Выведен из строя эшелон артиллерийских орудий,
готовившийся к отправке на Северный фронт.
— Что-о-о? Как это могло случиться?
— Оказалось, что в поршневые устройства орудий
вместо специального масла залита азотная кислота..
Я приказал арестовать начальника эшелона и несколь-
ко человек из команды, сопровождающей орудия. По-
хоже, не обошлось без штаба Северного фронта. Во
П
всяком случае, по его приказу эшелон был задержан на
станции. Говорят, чтобы добрать из артиллерийских
складов некоторое имущество. Но я выяснил, что все
это имущество можно было погрузить за несколько ча-
сов. Эшелон же простоял почти две недели. Что это —
халатность или тонкий расчет? Скорее всего, второе...
— Да, враг не, дремлет. Берись, Арсений Алексее-
вич, за это дело сам. Только учти: нельзя терять ни од-
ного часа. Не исключено, что и тут помешают довести
начатое до конца. Так что — действуй! Будь внимателен
и осторожен.
2
Когда А. А. Лебедев ушел, Михаил Иванович сел за
стол и, обхватив голову руками, задумался.
Ему, убежденному большевику-ленинцу, профессио-
нальному революционеру, еще никогда не было так
трудно, как сейчас.
Весной 1918 года после тяжелого ранения он эвакуи-
ровался с Юго-Западного фронта в тыл и вскоре прибыл
в родной Романово-Борисоглебск.
18 мая 1918 года Михаил Иванович был назначен
помощником уездного военкома, а чуть позднее — еще и
командиром 2-го красногвардейского отряда (первым
отрядом командовал тогда А. А. Лебедев, тот самый,
что сейчас вместе с Михаилом Ивановичем служил в
губчека). Во время подавления белогвардейского мяте-
жа в Ярославле в июле 1918 года командовал объеди-
ненным. красноармейским отрядом. Был вновь тяжело
ранен в бою с перхуровцами, засевшими на так назы-
ваемой «лопатинской даче»1. Участвовал в подавлении
белокулацких мятежей в Курякинской, Савинковской
и Шаготской волостях. В начале сентября 1918 года
на 4-м губернском съезде Советов был избран членом
губисполкома, а первый пленум его назначил М. И. Ле-
бедева председателем коллегии губчека.
Только теперь понял Михаил Иванович, сколь труд-
ной может быть борьба. На фронте, например, все было
ясно: вот твои соратники, друзья, а вот враг, которого
надо уничтожать. Теперь же не разберешь сразу, кто
со скрытой злобой следит за усилиями большевиков, от-
1 В этом же бою погиб молодой красноармеец Илья Тутаев, имя
которого сейчас носит г. Романово-Борисоглебск.
74
Группа первых ярославских чекистов: (слева направо) первый ряд —
М. Лебедев, А. Лебедев, Н. Панин, П. Раевский; второй ряд —
8. Васильев, Н. Богомолов, Ф. Костоправов; третий ряд — И. Феду-
лов, К. Берзин
стаивающих страну, и готовит удар в спину революции,
а. кто смотрит на предпринимаемые Советской властью
меры с надеждой, ожидая от них перемен к лучшему.
Лебедев встал, размышляя, несколько раз прошел по
кабинету. Он отлично понимал, почему внимание врага
приковано к Ярославлю. Во-первых, этот волжский го-
род является важнейшим железнодорожным узлом,
через который проходят пути, связывающие Москву с
Петроградом, городами Севера и Урала. Здесь располо-
жен один из двух имеющихся на Верхней Волге желез-
нодорожных мостов через великую русскую реку.
Во-вторых, Ярославская губерния стала последним
пристанищем XII царской армии, руководящие органы
которой состояли в основном Из махрового черносотен-
ного офицерства.
Значительное количество офицеров тут же и осели
на временное жительство, остались дожидаться грядущих
перемен. После сдачи имущества царской армии в мест-
ные склады Ярославль, Рыбинск, Ростов, многие желез-
нодорожные станции и пристани на Волге стали настоя-
75
щими военными арсеналами. В Рыбинске и Ростове,
например, хранились миллионы снарядов разного ка-
либра и сотни миллионов ружейных патронов всех сис-
тем. Артиллерийскими орудиями были забиты склады
ртанции Всполье. На Которосли стояли на якорях бар-
жи водоизмещением по 100 тысяч пудов каждая, также
нагруженные боеприпасами, взрывчатыми веществами,
орудиями, снятыми с крейсеров Балтийского флота, и
другим военным имуществом.
И удачное стратегическое расположение Ярославля,
и избыток в нем оружия и боеприпасов, и, самое глав-
ное, обильные людские ресурсы, из которых долго мож-
но черпать пополнение для разного рода подпольных
организаций, — все это притягивало к городу на Волге
взоры контрреволюционеров всех мастей. Требовалась
величайшая бдительность, чтобы своевременно разобла-
чать происки врагов, не давать им возможности дейст-
вовать во вред революции.
...В кабинет заглянул начальник секретно-оператив-
ного отдела губчека Николай Николаевич Панин.
— Можно, Михаил Иванович?
Лебедев согласно кивнул головой. Панин перешаг-
нул через порог, плотно прикрыл дверь.
— Нам наконец удалось установить личность задер-
жанного Коробкова. Оказывается, никакой это не
крестьянин Яковлевской волости.
— Кто же он?
— Бывший поручик царской армии Владимир Зай-
цев. В настоящее время работает в контрольном отделе
штаба Северного фронта. Я думаю, надо сообщить в
штаб...
— Ни в коем случае! Зайцев знает, что он разобла-
чен?
— Пока нет. Берзин хотел сегодня допросить его
еще раз.
— Пусть не торопится. Нам надо очень тщательно
подготовиться к допросу. Обстоятельства складываются
так, что, благодаря этому Коробкову-Зайцеву, мы можем
вновь ухватить утраченную нить.
— Надо помочь Берзину собрать необходимые факты
и подготовить подробный план допроса. Опыта у него
76
еще маловато, так что помощь будет весьма кстати. Мы
должны повести допрос так, чтобы уличить Зайцева, за-
ставить выложить нам все, что ему известно о заговоре.
А знать что-то он обязательно должен. Все нити ведут к
офицерам, — закончил Лебедев.
3
Меряя шагами тесную тюремную камеру, Владимир
Зайцев ждал очередного вызова к следователю. Его уже
вторую неделю не приглашали на допрос, и это беспоко-
ило поручика. Он старался убедить себя, что у перегру-
женной делами ЧК до него просто-напросто не доходят
руки. Пройдет еще несколько дней, и его либо отпустят
на все четыре стороны, либо посадят на год-полтора за
контрреволюционную пропаганду.
Как бы ни повернулось дело — он будет рад. Корот-
кое заключение избавит его от более сурового наказа-
ния. Ведь, находясь в тюрьме, он не сможет принять
участия в новом выступлении против Советской власти,
его руки не будут обагрены кровью большевиков. Пара-
доксально, но факт (кривая усмешка пробежала по
лицу Зайцева, когда ему в голову впервые пришла эта
мысль): тюрьма станет убежищем, в котором он ока-
жется недосягаемым ни для Дробыш-Дробышевского,
ни для Смолича. Главарей заговора, в который Зайцев
по воле обстоятельств оказался втянутым, он боялся не
меньше, чем будущей расплаты за преступление против
революции.
А если заговор удастся? Если Дробыш-Дробышев-
ский и Смолич, а вернее те, кто стоит за их спинами и
кого пока не знает Зайцев, сумеют захватить власть в
городе? В глубйне души поручик почти не верил в это,
но все-таки совсем не учитывать в своих размышлениях
возможность удачного контрреволюционного переворота
он не мог. Что ж, в том случае он выйдет из тюрьмы
героем, с ореолом страдальца за свободу.
А вдруг следователь не вызывает на допрос не пото-
му, что занят? Что если чекистам известно гораздо
больше, чем сообщил о себе Зайцев, то есть, разумеет-
ся, не Зайцев, а Коробков? Кто может поручиться, что
следователь занят сейчас другими делами, а не подби-
77
рает скрупулезно улики и факты, обличающие его,
Зайцева, в контрреволюционной деятельности?! Поручи-
ку все чаще приходила в голову эта мысль, и каждый
раз его прошибал холодный пот.
Владимир в душе давно проклял тот день, когда в
хлебной очереди, ввязавшись в никому не нужный спор,
в запальчивости наговорил кучу глупостей. Кончилось
тем, что пожилой железнодорожник, за все время спора
не проронивший ни единого слова, вдруг схватил Зайце-
ва за Ьоротник.
— Да это же явная контра! — вскричал он. — А мы
развесили уши! В чека его, гада, там разберутся това-
рищи.
Зайцев, опомнившись, лопытался вырваться и
скрыться в толпе. Не удалось. Железнодорожник, не-
смотря на свой преклонный возраст, держал крепко.
Только тогда, скользнув растерянным взглядом по воз-
мущенным лицам теснивших его со всех сторон людей,
поручик понял, что никто в толпе ему не сочувствует.
— Правильно, браток! Туда его, в чека! — поддер-
жал железнодорожника какой-то матрос. — Помочь,
что ль? Али с,ам справишься?
— Справлюсь.
Так Владимир Зайцев оказался в губчека.
Здесь он быстро взял себя в руки. Бояться ему нече-
го, ничего особенного не совершил. Поносил публично
Советскую власть? А разве только он один? Кругом раз-
руха, нормы выдачи хлеба гражданскому населению
снизились до осьмушки. Недовольных хоть отбавляй.
Ежели всех забирать, тюрем, не хватит.
Размышляя таким образом, Зайцев до первого до-
проса не продумал как следует самое главное: называть
ли ему свою подлинную фамилию. .Он назвался- крестья-
нином Коробковым, рассчитывая, что следователь учтет
его происхождение, постарается популярно разъяснить,
кто виноват в голоде и разрухе, а затем отпустит. Но
этого не случилось. Следователь аккуратно записал вы-
мышленные данные, которые сообщил о себе Зайцев,
сказал, что разговор будет продолжен спустя некоторое
время, и отдал распоряжение увести поручика.
— Черт побери, надо же так глупо влипнуть! — ру-
гал себя Зайцев.
Уже в камере^он сообразил, какую ошибку, возмож-
но, допустил, не назвав настоящую фамилию. Но изме-
78
нить что-либо было поздно, оставалось ждать, как пой-
дут дальше события.
Впрочем, ничего особенного не произошло. Следова-
тель вызывал Зайцева еще несколько раз, уточняя какие-
то несущественные детали. Поручик успокоился, решив,
что в сутолоке дел никто в ЧК выяснением его личности
по-настоящему не занимался и не занимается и, сле-
довательно, буря прошла стороной. Но вот вызовы пре-
кратились, и он опять начал беспокоиться.
4
Зайцев не догадывался, насколько в своих размыш-
лениях он был близок иногда к истине. В то время, как
поручик мерил шагами камеру, то надеясь на скорое
освобождение, то вновь теряя, эту надежду, Берзин и
Панин, запершись в отдельном кабинете, чтобы никто
не мешал, сопоставляли известные им факты, свиде-
тельствующие о контрреволюционной деятельности со-
трудников штабов Северного фронта и Ярославского
военного округа, тщательно их анализировали, глубо-
ко продумывали вопросы, которые следует задать Зай-
цеву-Коробкову. Вопросы требовалось построить таким
образом, чтобы допрашиваемый решил, будто чекистам
известно гораздо больше, чем они знали в действитель-
ности.
М. И. Лебедев не случайно попросил Панина помочь
Берзину. Родившись в 1892 году в семье бедного кре-
стьянина Кулижской волости Любимского уезда, Карл
Янович Берзин не получил в детстве никакого образо-
вания, если не считать церковноприходской школы.
Нужда очень рано заставила его уйти на заработки в
Питер. Суровая действительность, несправедливость, с
которыми встретился Берзин, работая сначала слеса-
рем, потом машинистом, служа в царской армии — вот
что стало его университетами. В армии познакомился и
сблизился Карл Янович с большевиками, которые рас-
крыли бывшему крестьянину глаза, помогли понять
происходящее. Сразу после Февральской революции
К. Берзин вступил в ряды партии. В том же году вер-
нулся в родные места. На IV губернском съезде Сове-
тов, на который крестьяне Кулижской волости послали
К. Берзина своим делегатом, он был избран в состав
губисполкома. Первый пленум губисполкома направил
его на работу в ЧК. Верный сын народа, преданный
7*
партии и революции человек, Карл Янович отдавал делу
все силы. Он работал буквально сутками, кое-как вы-
краивал шесть-семь часов для сна и отдыха. Но хотя
Берзин каждую свободную минуту брался за книгу,
бессистемность полученных урывками знаний, а глав-
ное, их недостаток, все же сказывались на его работе.
Совсем иным человеком,, широко эрудированным, об-
ладавшим богатыми разносторонними знаниями, был
член партии с 1896 года уроженец Романово-Борисог-
лебска Николай Николаевич Панин. Ученик и соратник
В. И. Ленина, он стоял у истоков создания марксист-
ской партии в России. За его плечами были и годы
подпольной работы, и многочисленные аресты, и ссылки.
Путь в революцию начинался у Николая Николаеви-
ча Панина, как и у того же К. Я. Берзина, как и у сотен
других ярославцев, с печальной необходимости поки-
нуть родную семью и уехать на заработки в столицу.
Случилось это в 1889 году, когда умер отец Коли —
Николай Осипович. Семье, которая и раньше едва сво-
дила концы с концами (отец работал кучером в имении
местного предводителя дворянства, а позднее — сторо-
жем на почте и получал жалкие гроши), теперь при-
шлось совсем туго. Вот и вынужден был Коля в двенад-
цать лет, не закончив городского училища, отправиться
в Петербург, где земляки помогли ему определиться в
мелочную лавку.
Через два года, не выдержав притеснений хозяина
лавки, Николай сбежал от него и устроился в слесарную
мастерскую Екатерингофской бумагопрядильной ману-
фактуры. Забастовка 1896 года, которая, вспыхнув на
Екатерингофской мануфактуре, под руководством «Сою-
за борьбы за освобождение рабочего класса» быстро
переросла во всеобщую стачку петербургских текстиль-
щиков, стала в жизни Н. Панина событием, определив-
шим его дальнейшую судьбу, той вехой, с которой на-
чалась революционная деятельность юноши.
Панин принял активное участие в забастовке. Он
присутствовал и выступал на митингах, распространял
листовки «Союза борьбы за освобождение рабочего
класса», с группой молодых рабочих дежурил у фабрич-
ных ворот, не допуская на предприятие штрейкбрехеров.
Тогда же последовал первый арест. Продержав Н. Па-
нина в тюрьме полтора месяца, его освободили под над-
зор полиции.
80
На следующий год —новый арест. За принадлеж-
ность, как говорилось в обвинительном заключении, к
«преступному сообществу, присвоившему себе наиме-
нование «Союза борьбы за освобождение рабочего-клас-
са», и распространение нелегальной литературы Н. Н.
Панин был выслан на три года в Минусинский округ
Енисейской губернии, где в то время отбывали ссылку
В. И. Ленин и его товарищи по борьбе Г. М. Кржижа-
новский, В. В. Старков, А. А. Ванеев и другие.
Дружба с ними, постоянное общение оказали на
Николая Николаевича огромное влияние, выковали из
него стойкого, убежденного революционера. Летом 1899
года Н. Н. Панин в числе других ссыльных марксистов
подписал написанный В. И. Лениным «Протест россий-
ских социал-демократов» с резким отпором «экономис-
там», которые призывали рабочих вести чисто экономи-
ческую борьбу и отрицали необходимость создания пар-
тии пролетариата. Этот документ, получивший в исто-
рии название «Протеста семнадцати», вскоре широко
распространился в революционных организациях, сы-
грал большую роль в создании марксистской партии в
России.
Возвратившись из ссылки, Н. Н. Панин установил
связь с организаторами «Северного рабочего союза», ко-
торый развернул активную деятельность в Ярославской,
Владимирской, Костромской и других губерниях. В Уфе,
на' квартире Н. К. Крупской, Николай Николаевич
встретился с О. А. Варенцовой, которая предложила ему
поехать в Иваново-Вознесенск — один из крупнейших
текстильных центров России.
В Иваново-Вознесенске Н. Н. Панин зарекомендовал
себя опытным пропагандистом и хорошим организато-
ром. Он сумел сплотить передовых рабочих в несколько
кружков, сам регулярно проводил в них занятия. В ав-
густе 1901 года Панин участвовал в совещании пред-
ставителей социал-демократических организаций Ива-
ново-Вознесенска, Костромы, Ярославля и Владимира,
которое состоялось в Кинешме. Прошло еще около полу-
года — он уезжает в Воронеж, на съезд «Северного ра-
бочего союза», который избрал ЦК и принял программу.
В число членов ЦК был избран и Николай Николаевич.
Однако полиции удалось выследить революционера.
Вскоре Н. Н. Панин арестован в третий раз. При обыс-
ке у него нашли гектограф, свежеотпечатанные листов-
4—727
81
ки, последние номера ленинской «Искры», программу
«Северного рабочего союза», запасной паспорт на чу-
жое имя. Опять тюрьма, ссылка в далекую, студеную
Якутию...
Ничто не могло сломить духа борца. Под давлением
мощного революционного движения 1905 года царское
правительство вынуждено было освободить многих по-
литических ссыльных и заключенных. Панин вернулся
в Петербург и вновь стал вести пропагандистскую рабо-
ту среди рабочих Александровского завода за Невской
заставой. Когда первая русская революция потерпела
поражение, он перешел на нелегальное положение, но
не прекратил своей работы. Зная Николая Николаевича
как стойкого ленинца, последовательного борца с лик-
видаторами и отзовистами, товарищи избрали его в со-
став Невского комитета РСДРП. Лишь в 1911 году,
когда царские ищейки снова напали на след революцио-
нера и угроза нового ареста стала столь очевидной, что
нельзя было оставаться в Петербурге больше ни на один
день, Панин выехал на родину.
Итак, после 22-летнего перерыва Николай Николае-
вич вернулся домой. Уезжал неопытный юноша, думав-
ший лишь о том, как прокормить себя и семью, и толь-
ко-только начинавший присматриваться к миру, — вер-
нулся закаленный боец,, умелый конспиратор, профес-
сиональный "революционер, поставивший своей главной
жизненной целью то же, за что боролась Российская
социал-демократическая рабочая партия.
В Романово-Борисоглебске Николай Николаевич от-
крыл небольшую книжную лавку. «И всего-то товара в
маленькой лавочке было на несколько рублей, — вспо-
минала позднее дочь Панина Алла Николаевна. — По-
купатели — почти одни ребята. Их сюда привлекали
дешевые переводные картинки, цветные карандаши,
перья. Взрослых покупателей было мало: в мещанском
Романово-Борисоглебске книги покупали единицы».
Эта лавка Панину была нужна лишь для того, чтобы
замаскировать революционную деятельность. Кроме то-
го, она служила одним из пересыльных пунктов неле-
гальной литературы из Петербурга в Москву.
После Февральской революции Николай Николаевич
возглавил Совет рабочих депутатов, возникший на Ро-
мановской льняной мануфактуре. Он же руководил
местной большевистской организацией. Борясь с мень-
82
шевиками и эсерами, Н. Н. Панин сплачивал рабо-
чих вокруг партии большевиков, а когда в город при-
шло известие об Октябрьском вооруженном восстании,
организовал полный переход власти к Советам рабочих
и солдатских депутатов. Вскоре Николая Николаевича
избрали председателем уездного исполкома Совета и
секретарем уездного комитета партии. Он многое сделал
для упрочения Советской власти не только в городе, но
и в уезде.
С Михаилом Ивановичем Лебедевым .судьба свела
Панина летом 1918 года, когда Лебедев приехал в Ро-
маново-Борисоглебск, чтобы поправить здоровье после
ранения, полученного в боях с украинскими национа-
листами.
В тот день, когда в город пришла весть о контррево-
люционном мятеже в Ярославле, Н. Н. Панин собрал
собрание коммунистов. Обычно подвижный, веселый, он
был на этот раз серьезным, озабоченным.
— Мятежникам удалось захватить часть Ярослав-
ля, — коротко информировал он собравшихся. — Закото-
росльная часть города и станция Всполье остались в
наших руках. Но рабочие не сдались, не примкнули к
белым. Они просят помочь им в разгроме заговорщиков.
По предложению Н. Н. Панина коммунисты поста-
новили немедленно создать боевой отряд и помочь ярос-
лавцам в подавлении мятежа. Командиром отряда был
утвержден М. И. Лебедев, комиссаром. Н. Н. Панин.
Для руководства действиями по борьбе с контрреволю-
цией на том же собрании был образован специальный
штаб из трех человек во главе с Н. Н. Паниным.
Именно в те напряженные дни Михаил Иванович Ле-
бедев хорошо узнал Панина, увидел его беспредельную
преданность революции, инициативность, находчивость,
умение правильно оценить обстановку и незамедлитель-
но принять соответствующие меры. Город объявили на
военном положении. По обоим берегам Волги в сторону
Ярославля начальник штаба Н. Н. Панин выслал группы
разведчиков. По реке, по его же приказу, начал курси-
ровать вооруженный пулеметами катер, который оста-
навливал и проверял все суда, шедшие по Волге. Вод-
ный путь на север для мятежников был закрыт.
В способностях Панина как агитатора Лебедев убе-
дился во время митинга на Романовской мануфактуре,
который собрали эсеры. Они подбивали рабочих высту-
4*
83
пить против Советской власти, арестовать большевиков
и помочь мятежникам захватить Ярославль. Положение
создалось угрожающее: эсеры располагали боевой дру-
жиной.
И тогда на импровизированную трибуну из старых
ящиков поднялся Н. Н. Панин. Он говорил недолго, но
столь веско и убедительно, что рабочие мануфактуры
почти единодушно проголосовали за роспуск эсеровской
дружины, немедленный арест лидера местных эсеров
Н. Кузнецова и других подстрекателей.
В те^ же дни М. И. Лебедев мог убедиться в личном
героизме Панина. В бою с белогвардейцами возле села
Устье, на даче бывшего ярославского городского головы
Лопатина, где засело около шести десятков мятежников,
в том самом бою, в котором были ранены и Михаил
Иванович и его помощник Арсений Лебедев, командо-
вание отрядом принял Панин. Бой закончился полным
разгромом перхуровцев.
Будучи назначенным председателем губчека, Лебе-
дев начал комплектовать ее аппарат надежными, пре-
данными революции кадрами. Он сразу подумал о Па-
нине. Только одно обстоятельство смущало Михаила
Ивановича: Панин возглавляет уездный комитет
РКП (б), согласится ли губком партии с его переходом
в ЧК? Опасения оказались ненапрасными: губком пар-
тии и губисполком далеко не сразу приняли предложе-
ние Лебедева. Все-таки, спустя некоторое время, Н. Н.
Панин был утвержден членом коллегии губчека, он
возглавил секретно-оперативный отдел. Лебедев пору-
чал ему наиболее сложные дела, требовавшие большого
ума.
...Вскоре Панин и Берзин закончили подготовитель-
ную работу. Однако к допросу Зайцева-Коробкова они
пока не стали приступать.
Решили подождать заседания губкома партии, на
котором предлагалось обсудить причины перехода двух
полков к белым. Быть может, на нем вскроются какие-
то дополнительные факты? Это заседание должно было
состояться через два дня.
5
Члены бюро губкома партии собрались на квартире
комиссара штаба Северного фронта А. П. Пятницкого.
Сам Пятницкий не мог явиться в губком: туберкулез в
84
последней стадии приковал его к постели. Сказались
четыре года заключения в Александровском централе,
ссылка на Черемховские копи, трудные годы подполья.
— Какой позор! Не успели полки прибыть на фронт,
как пополнили ряды врагов, — возмущался приглашен-
ный на заседание губкома командующий Северным
фронтом Самойло.
— Между прочим, по нашим разведданным в том
месте, где намечалась выгрузка полков, англичан не
было. Во всяком случае, именно такие сведения были
даны оперативным отделом, — тихо произнес Пятниц-
кий.
Он сидел на постели, обложенный с трех сторон по-
душками. В груди комиссара то и дело клокотало, он
часто кашлял, прикрывая рот носовым платком.
Начальник оперативного отдела штаба А. В. Парфе-
нов молчал.
— Не поясните ли нам, Александр Викторович, от-
куда взялись там англичане?
— Англичане заняли железнодорожную станцию.
— Вам стало известно об этомк когда эшелоны с пол-
ками находились еще в середине пути. Так? Почему не
изменили пункт назначения? — Пятницкий строго смот-
рел то на Самойло, то на Парфенова.
Парфенов достал из кармана тяжелый серебряный
портсигар и, словно забавляясь, молча вертел его в ру-
ках, изредка щелкая крышкой с изображенным на ней
двуглавым царским орлом.
— Доложите ваши соображения по затронутому во-
просу,— приказал Самойло Парфенову.
— Я не могу этого сделать, — вежливо улыбнув-
шись, ответил Парфенов. — Здесь присутствуют штат-
ские, а дело чисто военное. Предлагаю обсудить этот
вопрос в штабе.
Самойло повторил приказ.
— Мы посчитали, что полки справятся с англичана-
ми собственными силами.
— Настолько были уверены в этом, что даже не по-
считали нужным предупредить командование пол-
ков? — резко спросил Лебедев.
Парфенов не ответил.
— Почему вы, Парфенов, собственной властью ре-
шили, что полки, предназначенные для пополнения
фронтовых частей, должны самостоятельно выполнять
85
боевую задачу? — сказал Пятницкий. — Если это не
преступление, то, во всяком случае, большая ошибка.
Считаю, что Парфенов должен быть снят с должности.
— Правильно, — согласился Самойло. — Но прошу
повременить с исполнением этого решения. Дадим Пар-
фенову возможность искупить вину. И в штабе, и на
фронте сейчас идет реорганизация. Мы не можем раз-
брасываться опытными кадрами в столь тяжелое время.
— Если члены бюро согласны, давайте повреме-
ним,— подытожил разговор Лепинь.— Но я считаю не-
обходимым выделить несколько надежных коммунистов
из рабочих и направить их в штаб фронта.
— Такая помощь будет нам весьма кстати, — обра-
довался Пятницкий.
— Что будут делать в штабе эти сугубо штатские
лица, не разбирающиеся в военном деле? Вносить сумя-
тицу и неразбериху? У нас ее и без того хватает, — бро-
сил реплику Парфенов.
— Мы назначим их комиссарами в отделы и управ-
ления штаба, — точно и не было реплики Парфенова,
закончил свою мысль Пятницкий.
С этим согласились все члены бюро.
Вернувшись с квартиры Пятницкого в губчека, Ле-
бедев тотчас пригласил к себе Панина и Берзина.
— Ждать больше нечего. Подготовились к допросу
Зайцева-Коробкова? Все возможные ходы хорошо про-
думали? В таком случае, можете приступать, — распо-
рядился Михаил Иванович, коротко проинформировав
помощников о разговоре, который состоялся на бюро
губкома партии.
6
Лязгнув запором, захлопнулась дверь камеры. Зай-
цев бессильно опустился на топчан. Он долго сидел так,
уставившись бездумным взглядом в выщербленную кир-
пичную стену.
Вот и все. С отчаянием Зайцев подумал о том, что
тюремным заключением ему теперь никак не отделать-
ся. А сколь наивными показались поручику недавние
мечты о скором освобождении! Что ждет его впереди?
Неужели расстрел? На что иное он может рассчитывать,
если чекистам известно все — ну, буквально все! А если
что и не было известно, так об этом он сам теперь рас-
сказал.
86
Зайцев не заметил, как это произошло. Каждый во-
прос столь точно бил в цель, факты, которыми опериро-
вал следователь, были столь неуязвимы, что, попытав-
шись сначала полностью отрицать свою контрреволю-
ционную деятельность, поручик почти сразу же запу-
тался в противоречиях. Не сумев правильно объяснить
следователю эти противоречия и к тому же поняв по во-
просам, что чекистам известно все или почти все, Зай-
цев растерялся, был ошеломлен этим. Он решил, что
скрывать что-либо бесполезно.
В памяти Владимира Зайцева промелькнула, как в
калейдоскопе, вся предыдущая жизнь. Вот он — еще
мальчишка. Вот отец — вечно угрюмый, неразговорчи-
вый. Вот мать, просительно смотрящая на Николая-чу-
дотворца: «Господи, помоги выбраться из долгов!» И пя-
теро голодных ртов — братьев и сестер Владимира.
Потом отца не стало — ушел, как уходили ярослав-
ские мужики почти из каждой семьи, в Питер и не вер-
нулся. Мать, опять задолжав, поехала в столицу, чтобы
похоронить мужа. Главой семейства остался он, Влади-
мир, старший сын. Не оставалось ничего иного, как то-
же отправиться в Питер. Потом — призыв в армию. Вла-
димиру казалось, что удача следует за ним по пятам:
только начал проходить действительную, как за успехи
по службе его направили в школу прапорщиков. Во вре-
мя войны, принесшей сотням тысяч русских людей не-
исчислимые бедствия, Зайцев оказался в стенах военно-
го училища.
Революцию новоиспеченный поручик не понял. Ему
казалось, что наступил конец всем его идеалам: же-
нитьба на богатой невесте, собственное дело. «Только
начал выбираться в люди! Только удача улыбнулась.
И надо же!» — горевал Владимир.
А не с этого ли дня, если вдуматься глубоко, началось
его падение? Может, с того, когда согласился на угово-
ры друзей-офицеров примкнуть к Перхурову? «Отсюда,
Володя, взойдет солнце свободы, — говорили они. —
Ярославль уже был единожды русской столицей. Не
миновать и второго раза. Новая Россия родится в его
стенах».
Советская власть устояла. А ведь злопыхатели гово-
рили, что власть босяков кончится через полгода, через
месяц, черев неделю. Но она все не кончается. Только
крепнет. Почему? Уж не потому ли, что это истинно на-
87
родная власть? А разве можно победить народ? Вы-
ходит, те, кто борются с Советской властью, -обречены
самой историей!
В который- раз появлялась в голове Зайцева мысль
о безнадежности дела, за которое он боролся.
В тяжком раздумье шли минуты, часы. За дверьми
раздавались гулкие шаги часового. Солнечное пятно,
раздробленное на квадраты прутьями решетки, медлен-
но перемещалось по холодному полу камеры из угла
в угол, потом вверх по стене, высвечивая выбоины и
щербатины.
В это время в кабинете М. И. Лебедева Панин и Бер-
зин советовались с председателем коллегии -губчека,
как поступить дальше с Зайцевым.
— Парень он, в общем-то, наш, происхождения кре-
стьянского, — говорил Карл Берзин. — Затуманили ему
буржуи голову. Я мыслю, одумается он со временем, нам
помогать станет.
— Может быть, может быть...
Лебедев задумчиво вертел в руках листы с протоко-
лом допроса, еще и еще раз перечитывал места, отме-
ченные красным карандашом:
Вопрос: Так кто же вы, Зайцев?
Ответ: Агент контрольного отдела штаба Северного
фронта.
Вопрос: А если точнее?
Ответ: Агент подпольной белогвардейской организа-
ции. Вернее, ее Ярославского филиала.
Вопрос: Главная цель этой организации?
Ответ: Вооруженное свержение Советской власти.
Затем созыв Учредительного собрания, которое должно
решить вопрос о форме правления в России.
Вопрос: Где находится руководящее ядро вашей под-
польной организации?
Ответ: Точно я этого не знаю. Предполагаю, что в
Москве или Петрограде.
Вопрос: Кто руководит этой организацией в Ярос-
лавле?
Ответ: Первая скрипка — начальник мобилизацион-
ного отдела штаба Ярославского военного округа быв-
ший полковник генштаба царской армии Феликс Ми-
хайлович Дробыш-Дробышевский. Его помощник —
начальник артиллерийского управления округа бывший
подполковник Николай Николаевич Смолич. В руково-
88
дящей ячейке также бывший князь Александр Владими-
рович Янгалычев, который служит сейчас начальником
статистического отдела управления Волжского пароход-
ства, и служащий губпродкома поручик старой армии
Валентин Карлович Даватц. В штабе Северного фронта
делами подпольной организации заправляют начальник
оперативного отдела Парфенов и начальник контроль-
ного отдела штаба Кузьмин.
Лебедев перелистал несколько страничек:
Вопрос: Каким образом и где обсуждают заговор-
щики свои планы?
Ответ: Обычно это делается в квартире Дробыш-
Дробышевского. Члены руководящей ячейки собирают-
ся у него по вечерам якобы для игры в преферанс. Кста-
ти, в тот же дом №4 на Семеновском спуске1, в котором
живет Дробыш-Дробышевский, переехал недавно и
Смолич. Думаю, что это неспроста. У Дробышевского
шестая квартира, а у Смолича — четвертая.
Вопрос: Приходилось ли вам присутствовать на та-
ком совещании?
Ответ: Приходилось.
Перевернут еще один лист.
Вопрос: На каком основании вы утверждаете, что
ваша организация поддерживает связь с интервентами?
Ответ: Наш человек везет письмо до пункта, кото-
рый заранее ему сообщается. Там он должен передать
письмо человеку, с которым встретится в условленном
месте и в условленное время. Пароль каждый раз меня-
ется. Я это знаю абсолютно точно, потому что сам
дважды возил письма на станцию Плесецкая.
Еще через несколько листов:
Вопрос: Итак, вы утверждаете, что диверсию в поез-
де с артиллерийскими орудиями организовал Смолич.
А кто были конкретными исполнителями?
Ответ: Этого я не знаю.
Лебедев наконец отодвинул протокол допроса в сто-
рону, шумно вздохнул.
— Говорите, осознает вину Зайцев? — переспросил
Михаил Иванович. — Что ж, попробуйте поработать с
ним. Было бы отлично, если бы он согласился нам по-
мочь. Иметь своего человека в самом штабе заговорщи-
ков! Но предлагать ему работать на нас, я думаю, пока
1 В настоящее время Красный съезд.
89
не стоит. Если Зайцев, как вы предполагаете, действи-
тельно раскается в совершенном, мы просго-напросто
отпустим его на волю. Разумеется, взяв расписку о том,
что он прекратит всякую борьбу с Советской властью.
Я думаю, логика жизни и борьбы сама приведет его в
наш лагерь. Конечно, глаз с Зайцева мы не спустим.
7
В буйных метелях, которые то и дело сменялись трес-
кучими морозами, подходил к концу год 1918-й.
Минуло больше двух недель с тех пор, как Зайцева
выпустили на свободу. Чекисты не теряли это время да-
ром. Они установили наблюдение за всеми организато-
рами заговора, проверили сведения, которые сообщил
им поручик.
Губчека удалось выяснить поразительные вещи. Ока-
залось, что Ф. М. Дробыш-Дробышевский уже на тре-
тий день контрреволюционного мятежа в Ярославле
добровольно явился к Перхурову. Тот доверил ему
должность коменданта переправы в районе, где стояла
«баржа смерти». Были найдены документы, из которых
явствовало, что одновременно Дробыш-Дробышевский
занимался распределением обмундирования и довольст-
вия. Подполковник Н. Н. Смолич в те дни занимал от-
ветственную должность в штабе мятежников. Поручик
В. К. Даватц во время мятежа был личным порученцем
при генерале Карпове, одном из приближенных Перху-
рова. Трудно было понять, как им удалось в тот период
избегнуть наказания и устроиться в советские учрежде-
ния, чтобы вновь начать подрывную деятельность.
По указанию М. И. Лебедева наблюдение было ус-
тановлено и за самим Зайцевым. «Кто знает, чистосер-
дечно ли он раскаялся, не попытается ли скрыться,
оказавшись на свободе? — сомневался Михаил Ивано-
вич.— Или, еще хуже, предупредит заговорщиков о
своем провале, хотя и дал честное слово сохранить в
тайне все, о чем с ним говорили в губчека».
Опасения не подтвердились. Зайцев явился в штаб
Северного фронта со справкой об освобождении «в свя-
зи с отсутствием состава преступления». Тот факт, что
он задерживался чекистами, было решено не скрывать:
во-первых, заговорщики сами могли легко установить
его; во-вторых, надо было каким-то о'бразом объяснить
отсутствие поручика на службе.
90
В тот же день Лебедеву позвонил начальник конт-
рольного отдела штаба Кузьмин.
— По поводу одного нашего сотрудника хотелось бы
узнать ваше мнение... Да, да, я говорю о Зайцеве. Что он
натворил? Может быть, нам следует уволить его?
Кузьмин полагал, что если Зайцев провалился и
согласился помогать чекистам, Лебедев начнет доказы-
вать ошибочность ареста и посоветует оставить поручи-
ка на прежней должности. Лебедев безразлично отве-
тил:
— Как хотите. О его способностях как военного
специалиста вам лучше знать. Я бы не стал держать у
себя такого человека, да и вам не советовал. Не наше,
не пролетарское у него нутро. Типичный обыватель без
каких-либо твердых убеждений. Но наказывать его
действительно не за что. Болтал в очереди всякую че-
пуху, вот народ и привел его к нам. От страха фами-
лию соврал, пришлось задержать до выяснения. В об-
щем, решайте сами. Но, думаю, вам надо избавляться
от подобных людей.
— Да, да, конечно, — зачастил Кузьмин. — Мы и
сами хотим его заменить. Пока некем. Я полагаю, боль-
шого вреда не будет, если пока отложим увольнение?
— Вреда не будет, но и пользы никакой. Как хоти-
те, так и поступайте. До свидания.
О разговоре с председателем коллегии губчека
Кузьмин доложил Парфенову, тот рассказал обо всем
Дробыш-Дробышевскому. Зайцева крепко отругали, но
оставили в штабе. А спустя некоторое время он сам по-
звонил в ЧК и попросил принять его и выслушать. Не-
легко было поручику решиться на этот шаг. Не одну
ночь провел он без сна, прежде чем снял телефонную
трубку и назвал номер, который ему предусмотрительно
сообщил Берзин перед освобождением.
— Это так, на всякий случай, — пояснил Карл Яно-
вич. — Коли не захотите звонить, так и не звоните. Ни-
кто не неволит... А вдруг? Все-таки не забывайте номер.
Как он оказался прав, этот молодой чекист с грубо-
ватым крестьянским лицом, в простой 'солдатской гим-
настерке! Минуло несколько дней, и уже пригодился
номер, о котором Зайцев сначала подумал, что не вос-
пользуется им ни при каких обстоятельствах. Больше
того, этот номер казался теперь спасением, не будь его,
что бы делать сейчас поручику?
91
Зайцева принял сам Лебедев. Кроме хозяина, в ка-
бинете председателя коллегии губернской чрезвычайной
комиссии находились Панин и Берзин.
— Садитесь, пожалуйста. Вы не возражаете, если
при нашей беседе будут присутствовать эти товарищи?
Вот и чудесно. Так что же привело вас к нам?
— Видите ли, я дал вам честное слово русского офи-
цера, что прекращу всякую борьбу против Советской
власти. Я не хотел бы его нарушить, — волнуясь и пото-
му то и дело сбиваясь с мысли, заговорил Зайцев. — Но
ведь те, кто считал и считают меня своим единомышлен-
ником, об этом ничего не знают! Они дают мне задания.
Выполнять их — значит, нарушить данное вам слово. Не
выполнять, — но ведь я должен буду как-то объяснить
свой отказ... Они меня попросту уберут, если заподоз-
рят. Я чувствую себя так, как если бы находился между
молотом и наковальней...
— Так, так... — Лебедев в раздумье побарабанил
пальцами по крышке стола. — Говорите, между молотом
и наковальней? Собственно, так оно и есть. Вы помните,
о чем мы с вами говорили в последний день?
Еще бы не помнить. Лебедев говорил тогда о классо-
вой борьбе, о том, что каждый человек должен твердо
определить, под чьим знаменем он выйдет на баррика-
ды. «Я верю в чистосердечие вашего отказа от борьбы
с нами, но думаю, что вам все-таки не удастся остаться
в стороне. Подумайте, с кем вам по пути. Вы ведь из
бедной крестьянской семьи. Поразмыслите на досуге,
кто защищает интересы таких, как ваш отец. Хоро-
шенько поразмыслите!»
Тогда Зайцев не обратил особого внимания на слова
Лебедева. Он еще не опомнился после сообщения следо-
вателя о том, что коллегия ЧК решила его освободить.
Поручик верил й не верил своему счастью. Он чувство-
вал, как возвращается к жизни, и не очень вдумывался
в то, что говорил ему председатель коллегии.
— Значит, помните? К сожалению, я должен вам
повторить то же самое, — глядя в глаза Зайцеву, про-
должал Лебедев. — В стороне остаться, теперь и сами в
этом убедились, вы не сможете. Я могу посоветовать
только одно: сумейте сделать правильный выбор. Поду-
майте, на чьей стороне правда, а кто обречен историей.
Не торопитесь с ответом, взвесьте все как следует. Если
вы решите помочь делу революции, будем вам весьма
92
признательны. Не захотите — что ж, обойдемся без
вашей помощи. Денька через два сообщите нам о своем
решении.
Зайцев уже уходил, когда Лебедев добавил:
— Хочу еще вот о чем предупредить... Какое бы ре-
шение вы ни приняли на этот раз, оно не повлечет за
собой ответственности за прошлые грехи. Если вы ока-
жетесь в стане наших врагов, отвечать придется только
за новые преступления. Вы понимаете, о чем я говорю?
Зайцев кивнул головой.
— Не хочу, чтоб Зайцев принимал решение под дав-
лением страха за прошлые проступки. Он должен прий-
ти к нам с чистой совестью, с открытым сердцем, — по-
яснил Лебедев Панину и Берзину после того, как за по-
ручиком закрылась дверь.
8
«Сообщение ВЧК. Сотрудниками Вологодской губ-
чека недалеко от станции Плесецкая Архангельской же-
лезной дороги был замечен подозрительный человек. Он
был одет в поношенное пальто, долго стоял у телеграф-
ного столба, оглядывался, точно кого-то ожидал. При
осмотре одежды чекисты обратили внимание на одну не-
брежность туалета: на пальто среди небольших черных
пуговиц была пришита большая желтая. На допросе не-
известный сознался, что хотел пробраться в Архангельск
к англичанам с донесением из Петрограда. По желтой
пуговице задержанного должен был узнать человек с
такой же желтой пуговицей и провести до следующего
передаточного пункта.
На основании полученных данных можно судить о
существовании организации, занимающейся переброс-
кой белогвардейцев и шпионских донесений на север, к
англичанам. Принятыми мерами арестованы и разобла-
чены двадцать шпионов и диверсантов, бывших офице-
ров царской армии, действовавших в Вологодском от-
деле Военконтроля».
М. И. Лебедев прочел сообщение, отодвинул его в
сторону, удовлетворенно потер руки. Ему известно было
то, чего не знали другие: вологодские чекисты взяли
гонца заговорщиков не случайно, а на основании точных
данных, полученных из Ярославля. Ярославцев извес-
тил об очередной эстафете Зайцев. Поручик уже на сле-
дующий день после памятного разговора с Михаилом
93
Ивановичем снова пришел в ЧК и сказал, что готов
сделать для революции все, что от него потребуют. Ни-
чего особенного от Зайцева не потребовали, его по-
просили лишь добросовестно получать поручения от заго-
ворщиков, а о порядке их выполнения советоваться с
чекистами. С тех пор в ЧК стал известен почти каждый
шаг контрреволюционеров.
Из Москвы и Петрограда также поступали сообще-
ния о мерах, принятых по сведениям, добытым ярослав-
цами. Лишь в своем собственном городе ЧК пока не
могла обезвредить заговорщиков: действовал строжай-
ший приказ Троцкого не вмешиваться в дела военных
организаций.
— Какая-то нелепая картина получается! — горя-
чился Лебедев. — Знаем о том, что готовится заговор, и
ничего не можем поделать... А время-то какое выбрали,
сволочи! Войска губернской чрезвычайной комиссии во
главе о Денисом Кауделко ушли под Питер, лучшие наши
сотрудники там же кладут головы... Вместо пулеметов в
чека остались пишущие машинки. А это начальство из
штаба военного округа... Даже не палки, а целые брев-
на в наши колеса ставит! И губкому партии не хочет
подчиняться. «Штатские, — заявляют, не стыдясь, — для
нас не авторитет...» Мы, дескать, подчиняемся только
председателю Реввоенсовета Троцкому. Что делать-то
будем, Николай Николаевич?
Панин задумчиво потер лоб ладонью.
Зреет нарыв, зреет! Еще немного — и лопнет. Вспом-
ните, летом восемнадцатого было примерно так же.
Ведь говорили и тогда некоторые большевики, что в го-
роде готовится белогвардейский мятеж, что надо прини-
мать незамедлительные меры. Им не поверили, самоус-
покоились некоторые наши товарищи — и вот печальный
результат... Сколько крови пролито, какие разрушения
причинены Ярославлю! Может, прямо к Феликсу Эдмун-
довичу обратимся, а?
— А что? Это, пожалуй, дело! — обрадовался не-
ожиданно пришедшей мысли Лебедев.
— Не перегибаем ли мы, товарищи? — сказал осто-
рожный Берзин. — Троцкий, наверное, тоже знает, что
делает. Как-никак, на военспецов ополчаемся. Не забо-
лели ли мы спецеедством?
— Помните, что Ленин говорил об этой «болезни» и
о старых специалистах? — сказал Лебедев.
94
— Помню! Отлично помню! Могу даже повторить...
«Отказ использовать их для дела управления и строи-
тельства — есть величайшая глупость, несущая величай-
ший вред'коммунизму».
— Но разве мы против всех спецов ополчаемся? Ведь
есть же у нас неоспоримые факты! Карл Янович, ты ведь
сам немало сделал для того, чтобы мы располагали эти-
ми фактами. Тебе ли забывать о них? Мы ведь не против
всех спецов, многие из них честно работают, исполняют
свой долг перед народом, и пусть работают, спасибо им
за это! Мы против тех, кто ставит нам подножку, бьет из-
з-а угла, готовит новый заговор против Советской власти...
Кто взрывает склады с боеприпасами, заливает кислоту
вместо масла в поршневые устройства орудий, кто
ведет наши полки прямо в лапы врага... В этом я уверен,
нет ошибок, случайностей — есть прямое вредительство!
В общем, будем обращаться к самому Дзержинскому.
Иного выхода нет. Я, во всяком случае, его не вижу...
Лебедев в тот же день позвонил в Москву, но Дзер-
жинского на месте не оказалось. В ночь с 24 на 25 декаб-
ря 1918 года 3-я армия Восточного фронта сдала Колча-
ку Пермь. По личному поручению Владимира Ильича
председатель ВЧК выехал на Каму в составе партийной
следственной комиссии Центрального Комитета. Ликви-
дацию заговора пришлось на некоторое время отложить.
В снежных метелях, трескучих морозах пришел на
землю год 1919-й. Все плотнеё сжималось вокруг моло-
дой Советской Республики огненное кольцо белогвардей-
ских фронтов. Вот-вот могли выступить заговорщики и в
Ярославле...
В конце января Ф. Э. Дзержинский возвращался с
Восточного фронта в Москву. В Ярославле, во время
стоянки спецпоезда, с ним и встретился Лебедев.
— Руки у нас теперь развязаны. Начинаем разработ-
ку плана немедленной ликвидации вражеского гнезда в
Ярославле, — приказал Лебедев, вернувшись в здание
губчека со станции Всполье, где стоял спецпоезд Дзер-
жинского.
9
Дом № 4 по Семеновскому спуску — небольшой ост-
роверхий особнячок в два этажа. Чуть сбоку — давно
некрашеные, в нескольких местах проржавевшие метал-
лические ворота под выщербленной каменной аркой.
95
В темном подъезде — затхлый запах облюбованного
бездомными кошками помещения, которое никто не моет
и не убирает...
Старая деревянная лестница со скрипучими качающи-
мися под ногами ступенями ведет на второй этаж, где
расположены две квартиры. Двери их глядят друг на
друга. В квартире № 6 живет бывший офицер царской
армии, а теперь начальник мобилизационного отдела
штаба Ярославского военного округа Феликс Михайло-
вич Дробыш-Дробышевский.
...Чуть слышно потрескивала «буржуйка». Черные
тени от керосиновой лампы на небольшом круглом сто-
лике метались по стенам и потолку гостиной в квартире
Дробыш-Дробышевского. Собравшиеся здесь офицеры
играли в преферанс.
— Какое-то непонятное беспокойство чувствую в
последние дни. Кажется, будто следит кто-то за мной, —
сказал Смолич.
— Нерпы, Николай Николаевич, нервы. Держите
себя в руках, батенька, пейте поменьше—и ничего чу-
дится не станет. Обстановка для нас складывается
самая благоприятная. Английские, американские и
французские корабли в Белом море, в их руках Север.
Не сегодня-завтра падет станция Плесецкая. На Даль-
нем Востоке — японцы, на Средней Волге и в Сибири
поднялся чехословацкий корпус. В Прибалтике, Бело-
руссии и на Украине — немцы, в Туркестане — англича-
не. Со всех сторон обложены большевики. Наше вы-
ступление— это им как удар в сердце!
— Верно вы говорите, но все-таки. У меня такое чув-
ство, будто кто-то все время держит меня на мушке.
Препаршивое, должен вам сказать, чувство! Годы, что
ли, сказываются? Мне ведь не тридцать шесть, как вам...
Шестой десяток разменял... Кто это разговаривает на
кухне? — вдруг насторожился Смолич.
— К кухарке с недавних пор ухажер повадился. Мо-
жет быть, это он? — предположил Дробыш-Дробышев-
ский. — Застал я его единожды. Невзрачный такой сол-
датишка, весь рыжий, конопатый. Я даже удивился, ко-
гда увидел. Кухарка-то у меня — баба кровь с молоком...
— Рыжий и конопатый, говорите? И у меня в квар-
тире на днях он побывал. Печи проверять приходил.
Это же ЧК, полковник!
Смолич вскочил, выхватил из кармана пистолет, на
96
цыпочках подкрался к кухонной двери. Постоял секун-
ду-другую, прислушиваясь, потом сильным ударом ноги
распахнул. На кухне никого не было.
Смолич вытер платком вспотевший лоб и, смущенно
улыбаясь под насмешливым взглядом Дробыш-Дробы-
шевского, сел на место.
— Показалось... Нервы, действительно, как у гим-
назистки. Ни к черту не годятся. Выпить бы, что ли!
— Есть у меня в запасе бутылочка коньяку. Прошу
в столовую, Николай Николаевич.
В квартиру раздался стук.
— Не открывайте, Феликс Михайлович! Это за на-
ми! Помяните мое слово — за нами! — закричал Смолич
с расширившимися от ужаса глазами.
— Полноте, подполковник! Возьмите себя в руки!
Скорей всего, посыльный из штаба.
Дробыш-Дробышевский направился к входной две-
ри. Смолич метнулся к окну. Презрительно посмотрев
на него через плечо, полковник отпер замок. В дверях
стоял красноармеец, за ним — еще несколько человек.
— Гражданин Дробыш-Дробышевский? Феликс
Михайлович?
— Так точно. В чем дело?
— Вы арестованы.
Рука Дробыш-Дробышевского непроизвольно метну-
лась к карману.
— Вот уж это вы совсем напрасно, полковник. Ру-
ки вверх! — тихо, как-то по-будничному спокойно, ска-
зал один из вошедших. Он, как и его товарищи, не слы-
шал звона разбитого стекла: это Смолич при словах
«Вы арестованы» вышиб раму и сиганул в окно. Впро-
чем, спокойствие чекистов объяснилось почти сразу
же — прошло не более двух-трех минут, как Смолич с
поднятыми трясущимися руками в сопровождении двух
красноармейцев перешагнул порог квартиры. «Следова-
тельно, дом оцеплен», — подумал Дробыш-Дробышев-
ский.
— Можете опустить руки и сесть, — показал чекист
на широкий диван, обезоружив хозяина квартиры. Смо-
лич был обезоружен еще на улице.
— Вы забыли предъявить ордер на арест, — заявил
Дробыш-Дробышевский, усаживаясь на диване рядом
со Смоличем.
— Пожалуйста. Вы удовлетворены? Пригласите по-
97
пятых и приступайте к обыску, — приказал М. И. Лебе-
дев (арест Дробыш-Дробышевского он решил провести
сам) одному из красноармейцев.
Вскоре Михаил Иванович уже диктовал одному из по-
мощников:
— При обыске квартиры гражданина Дробыш-Дро-
бышевского, произведенного в присутствии понятых...
Ваша как фамилия? А ваша? Так... Продолжайте — об-
наружены следующие документы:
а) мобилизационный план, похищенный из штаба
Ярославского военного округа;
б) черновик боевого приказа командующего буду-
щим Ярославским фронтом, написанный собственноруч-
но Дробыш-Дробышевским и подписанный им. Судя по
пометкам, данный приказ предполагалось опубликовать
в день начала контрреволюционного мятежа, каковой
должен был произойти в середине февраля 1919 года;
в) дислокация пятерок на территории Ярославля,
Рыбинска, Москвы и Вологды. Составлена и подписана
гражданином Смоличем. Его же рукой написан список
офицеров штаба Ярославского военного округа, полу-
чивших на какие-то нужды деньги;
г) пароль для использования в Вологде и Буе;
д) шифр для переписки.
В тот же день чекистами были арестованы капитан
Кузьмин, поручик Даватц, бывший князь Янгалычев.
...Других заговорщиков брали на балу в городском
техническом училище.
Холодный порывистый ветер гнал по ночным улицам
Ярославля снежную поземку, безжалостно выдувал ос-
татки тепла из-под не слишком теплых армейских шине-
лей чекистов, которые тихо окружали трехэтажный особ-
няк с ярко сиявшими окнами. Из окон доносились бра-
вурные звуки мазурки.
— Рабочим есть нечего, детишки с голоду пухнут, а
эти веселятся — с жиру, небось, бесятся, сволочи.,. —
проворчал негромко один из чекистов, поеживаясь от
свирепого мороза.
— Ничего, сейчас мы им добавим веселья... — ото-
звался другой.
Установив посты у всех выходов и окон технического
училища — чтобы отсюда никто не смог уйти незаме-
ченным, — Лебедев во главе нескольких чекистов про-
98
шел внутрь здания. Громко стуча подкованными сапога-
ми по каменной лестнице, чекисты поднялись на второй
этаж, по полутемному коридору направились к актовому
залу, откуда лилась музыка. Духовой оркестр играл
вальс.
— Здесь подождем немного, — приказал Лебедев, ос-
тановившись у входа в актовый зал.
Остановились и остальные чекисты. Они дождались,
пока другая группа чекистов приблизилась ко вторым
дверям, тоже ведущим в актовый зал.
— Пора!
Лебедев рывком распахнул двери, с наганом в руках
встал на пороге.
Танцующие пары, которые оказались в этот момент
вблизи дверей, попятились от Лебедева в сторону. Перед
выходом из зала образовалось пустое пространство. Од-
нако оркестр продолжал играть, танцующие все еще
вальсировали, не понимая, чем вызвана суматоха у две-
рей.
— Останови музыку, — приказал Лебедев одному из
чекистов, и тот через весь зал направился к оркестру,
который расположился на возвышении у противополож-
ной стены.
Всхлипнув последней нотой, оркестр наконец смолк.
— Бал окончен! — громко объявил Михаил Ивано-
вич.
Голос его в тишине, мгновенно наступившей, прозву-
чал на весь зал.
— Прошу выходить по одному. Мужчин прошу при
выходе предъявить документы.
— Что такое? Что за самоуправство?! Кто разре-
шил?! — послышались кое-где редкие, возмущенные го-
лоса.
Поддерживая под руку дам, мужчины один за другим
потянулись к дверям, на ходу доставая из карманов до-
кументы. Тех, у кого их не оказалось, просили пройти в
соседнюю комнату — «до выяснения личности».
Фамилии заговорщиков чекистам были известны. За-
держать их не составило труда.
Решением Ярославского военно-революционного
трибунала от 25 апреля 1919 года Ф. М. Дробыш-Дробы-
шевский, Н. Н. Смолич, В. К. Даватц и другие главари
готовившегося заговора были приговорены к расстрелу
28 апреля приговор был приведен в исполнение. Об
99
этом известила губернская газета в коротком сообщении,
набранном черным петитом.
* * *
На этом дело о заговоре офицеров штабов Ярослав-
ского военного округа и Северного фронта не закончи-
лось. Из штаба военного округа послали на имя Троц-
кого докладную записку, в которой обвиняли, коллегию
губчека и прежде всего ее председателя М. И. Лебедева
в злоупотреблении властью. Троцкий потребовал пре-
дать М. И. Лебедева, К. Я. Берзина и других ярослав-
ских чекистов суду военного трибунала.
О том, что произошло дальше, рассказывает в своих
воспоминаниях сам Михаил Иванович:
«Москва нас встретила весенним солнцем, букети-
ками черемухи. Те же, что и до революции, извозчики, те
же водовозы на Лубянке.
Вот и это здание. Всероссийская чрезвычайная ко-
миссия. Сейчас мы с Берзиным будем у Дзержинского —
вызвал прибыть срочно со всеми документами по заго-
вору Дробыша.
Пошли в кабинет. Народу — полно. Коллегия вся в
сборе: Петерс, Ксенофонтов и другие. Смотрю, кто еще
тут есть. У окна налево пристроился представитель
Троцкого. Рядышком, сверкая стекляшками пенсне,
член коллегии трибунала Московского военного округа.
«К чему такой сбор?» — подумалось мне. Слышу, ин-
спектор ВЧК, приезжавший в Ярославль для проверки,
уже докладывает о нашем деле. Говорит обстоятельно
и, самое главное, объективно. В Ярославле наши мне-
ния с ним по данному вопросу не разошлись. Внима-
тельно слушаю, не изменилось ли с .тех пор его Мнение?
Нет, не изменилось. Свое мнение инспектор подкрепляет
тем, что зачитывает постановление губкома партии, в
котором одобрены наши действия.
Слово берет представитель Троцкого:
— Ярославская ЧК разрушила аппарат военного
комиссариата и тем самым нанесла большой ущерб
обороне страны. За такие дела надо Лебедева и его по-
мощников судить трибуналом!
Дзержинский встал. Поправил на себе пояс: волну-
ется. Пальцем провел за воротником рубашки.
— А вы, как коммунист, как вы бы поступили на
месте ярославских чекистов?
100
Один за другим выступали ораторы. Дали слово и
мне. Потом снова поднялся Дзержинский. Оглядел нас»
что-то подумал. Поправил пояс и сказал:
— В то время, когда Советская Республика бьется с
ратью бесчисленных наших врагов, предатели, наемники
иностранного капитала точили нож, чтобы вонзить его
нам в спину. Изменников схватили за шиворот руки
революционного пролетариата в лице ярославских че-
кистов. На этом мы и кончим, товарищи, сегодняшнее
заседание. Вы, товарищи ярославцы, можете быть сво-
бодны. Поезжайте к себе на Волгу и работайте по-ста-
рому. Враг еще не истреблен. Зорко следите за ним.
Пусть наши чекистские мечи остреют от боя к бою!»
• ЖАРКОЕ ЛЕТО
ДЕВЯТНАДЦАТОГО ГОДА
1
Владимир Андреевич Волгин постучал карандашом
по столу:
— Внимание, товарищи! Начинаем заседание губ-
реввоенсовета,— он замолчал и посмотрел на собрав-
шихся.
Цветков и Лепинь, прибывшие на заседание губерн-
ского военно-революционного совета от президиума губ-
кома партии, о чем-то тихо разговаривали между собой,
окружной военком Шарапов заканчивал точить каран-
даш, представитель ЦК РКП (б) и ВЦИК Емельянов не*
торопливо доставал блокнот из внутреннего кармана ар-
мейского френча. И только два других члена реввоенсо-
вета Сидоров и Лебедев, уже частично знавшие, о чем
сейчас сообщит Волгин, были полностью готовы к нача-
лу заседания. Они сидели друг возле друга за длинным
столом, который одним концом примыкал к председа-
тельскому, и молча ждали, пока приготовятся остальные.
— Вопрос первый, положение в губернии... Оно, то-
варищи, очень тревожное. Из Пошехонья сообщают, что
банды бело-зеленых всего в тридцати верстах от города.
Бандитам удалось разоружить один местный отряд крас-
ноармейцев, захватить пулемет. Посланный отряд поше-
хонских коммунистов и местная караульная рота также
не смогли сдержать напора банд и отступили к уездно-
му центру... Товарищи, я вам напомню кратко, как раз-
101
На фото: члены Ярославского военно-революционного совета
(комитета) по ликвидации кулацких банд. Слева направо: военный
комиссар К. Сидоров, председатель губисполкома В. Волгин, пред-
седатель губчека М. Лебедев
вивались события. Из Пошехонья в губисполком посту-
пила, как вы знаете, телеграмма, в которой сообщалось,
что Соколовский, Сафроновский, Тарасовский и Невер-
ковский волисполкомы заняты дезертирами. Советы раз-
громлены, а их члены арестованы, некоторые расстреля-
ны бандитами. Катринский и Давыдковский волостные
Советы еще держатся, но они отрезаны от уездного цент-
ра. Теперь смотрите, как развивалось восстание бело-зе-
леных дальше...
Волгин подошел к карте губернии на стене, деревян-
ная указка в его руке забегала по территории Пошехон-
ского уезда:
— Потом мы получили вторую телеграмму о том, что
бандитами захвачен Мусорский волисполком и находя-
щееся там почтово-телеграфное отделение. Сейчас бан-
диты двигаются в Аксеновскую, Телепшинскую, Спас-
Мяксинскую и Югскую волости. Кулацко-дезертирскими
восстаниями охвачены Кукобойская, Займищевская,
Трушковская и Николо-Раменская волости. В Пошехон-
ском уезде бандитами разгромлено 13 волостных Сове-
102
тов. Мы запросили помощь из Вологды, оттуда уже идет
отряд в 150 бойцов. Сейчас он находится вот здесь...
Грязовецкий уездный военком на нашу телеграмму отве-
тил, что может выставить отряд в 50 штыков. Этот отряд
тоже вышел по направлению к Пошехонью. Из Ярослав-
ля, как вам известно, мы направили воинскую часть в
Рыбинск. Ее пришлось разделить на два отряда. Один
послан в Пошехонье, другой — в Мышкинский уезд...
— Правильно ли поступили рыбинцы, расчленив
сильную воинскую часть на два отряда? Ведь по отдель-
ности их легче будет разгромить бандитам! Кулацко-де-
зертирские банды в Пошехонском уезде возглавляют
опытные военачальники — бывший генерал-майор Мей-
ер, князь Долгоруков, офицеры царской армии Виногра-
дов, Введенский и другие. Хоть они и действуют от име-
ни «партии защиты крестьянства», но методы борьбы с
Советской властью применяют не крестьянские, а самые
настоящие военные. Они, я считаю, непременно постара-
ются воспользоваться расчленением наших сил,— пере-
бил докладчика Цветков.
— Может, и не совсем правильно поступили рыбин-
ские товарищи. Но выхода другого у них просто-напрос-
то не было, — ответил Волгин. — Что делать, если и
Мышкин и Пошехонье находятся в кольце бандитов, ко-
торое с каждым днем сжимается все уже? Из пяти рот,
которые дислоцированы в Рыбинске, для охраны города
осталась лишь одна. Остальные ведут бои с бело-зелены-
ми... В Ярославле сил тоже мало. Давайте подумаем, как
лучше ими распорядиться...
— Положение таково, что все наличные силы необ-
ходимо бросить на борьбу с бандами. И немедленно!—
сказал председатель губЧК М. И. Лебедев.
— Каждый упущенный нами день умножает их си-
лы. Нам нельзя терять ни одного часа!
— А губернский центр, по-вашему, можно оставить
без охраны? — спросил окружной военком Шарапов.
— В свои руки возьмем его охрану!— резко повер-
нулся к Шарапову Лебедев.— Предлагаю перевести чле-
нов партии на казарменное положение. У нас в губЧК
это уже сделано. В результате мы смогли сформировать
целый отряд из чекистов. Командует им известный вам
Николай Николаевич Губский. Комиссаром отряда наз-
начен член коллегии губЧК Арсений Алексеевич Лебе-
103
дев. Реввоенсовет может располагать этим нашим отря-
дом для борьбы с кулацко-дезертирскими восстаниями
в Пошехонском уезде.
— Правильно! Надо всех членов партии перевести на
казарменное положение,— поддержал Лебедева Сидо-
ров.— Итак, давайте прикинем, какие силы мы можем
еще послать в уезды...
2
В сложном положении оказалась молодая Советская
Республика в начале лета 1919 года.
В условиях гражданской войны и иностранной интер-
венции первому в мире государству рабочих и крестьян
нужна была организованная по всем правилам военной
науки и хорошо оснащенная армия. 29 мая 1918 года
ВЦИК принял декрет «О принудительном наборе в Ра-
боче-Крестьянскую Красную Армию». Почти год спустя,
25 апреля 4919 года в связи с обострением положения,
вызванным походом против Республики стран Антанты,
ВЦИК и Совнарком приняли постановление, согласно
которому в стране объявлялась добровольная крестьян-
ская мобилизация. Враждебные Советской власти эле-
менты — кулаки, торговцы, бывшие офицеры — исполь-
зовали мобилизацию как наиболее подходящий момент
для привлечения на свою сторону бедняцко-середняцких
масс. Используя политическую неосведомленность кре-
стьян, они путем обмана, угроз и прямого шантажа за-
ставляли их уклоняться от призыва в Красную Армию.
Дезертиры уходили в леса, где вместе с кулаками под
руководством бывших офицеров царской армии, участ-
ников ярославского белогвардейского мятежа, имевших
опыт ведения боевых действий, организовывали крупные
бандитские формирования. Что касается крестьян, втя-
нутых на преступный путь обманным путем, то они, рас-
познав истинные цели классовых врагов, начали посте-
пенно переходить на сторону Советской власти. Однако
произошло это далеко не сразу и не скоро.
Кулацко-дезертирские выступления приняли в Ярос-
лавской губернии, широкий размах. В кульминационный
период, летом 1919 года, в восстаниях против Советской
власти принимали участие тысячи человек. Если снача-
ла, с осени 1918 года, бандитские проявления в губернии
были случайными, разрозненными, то уже через полгода
104
А. В. Луначарский — уполномо-
ченный ЦК РКП(б) и вцик
Н. Н. Панин — член коллегии
губчека
они стали приобретать организованный характер. Руко-
водители бандитских отрядов из равных уездов устанав-
ливали между собой связь через нарочных-связных, при-
обретали среди местного населения пособников и осве-
домителей, организовывали явочные квартиры. На во-
оружении воинские подразделения бандитов имели не
только револьверы и винтовки, но и пулеметы, бомбо-
меты, артиллерию.
Один из продармейцев, попавший в плен к бело-зеле-
ным и сумевший потом сбежать, написал обстоятельный
доклад в губком РКП (б) о структуре й принципах орга-
низации одного из кулацко-дезертирских формирований.
Он, в частности, сообщал: «Банда называется народной
армией. На штабе висит красно-зеленый флаг. Гла-
варь этой армии — некто Георгий Андреевич Пашков.
Имеются штампы и печать этой армии. Винтовки боль-
шей частью русские и итальянские, патронов мало, пуле-
метов три системы «Люис»...
И далее: «банда эта состоит из пяти рот, в каждой
роте по 127 человек. Кроме того, имеется какая-то рабо-
чая рота. Помимо этих рот — команды: разведчиков —
около 15 человек, пулеметная команда, команда велосй-
105
педистов, нестроевая команда, в которую входит около-
док с флагом Красного Креста и маленькая парикмахер-
ская. Командный состав называется так, как в никола-
евское время: младший и старший унтер-офицер, фельд-
фебель; к офицерам эти чины обращаются: «господин
офицер». Офицеры же на чины не разделяются и друг
друга называют по имени и отчеству. ...Дезертиры гово-
рят, что у них таких штабов и армий много...» 1
Бело-зеленые мятежи отличались слепой яростью
врага к народной собственности и достоянию Республи-
ки, особой ненавистью и жестокостью к семьям красно-
армейцев, активистов, советских и партийных работни-
ков.
Бандиты поджигали посевы, убивали скот, организо-
вывали диверсии на вещевых и продовольственных скла-
дах, на железной дороге. В губернии за короткий срок
бело-зеленые совершили около 200 убийств активистов
и коммунистов2. Разнузданный характер кулацких мяте-
жей усугубляли уголовно-деклассированные элементы,
хлынувшие в «армии» бело-зеленых.
Контрреволюционеров активно поддерживала реак-
ционная часть духовенства. Служители культа пользо-
вались тогда огромным влиянием среди населения, осо-
бенно сельского. Отделение церкви от государства нанес-
ло ей серьезный удар, с первых же шагов установления
Советской власти реакционное духовенство объявило
новому общественному строю непримиримую войну.
С амвонов церквей звучали молитвы о низвержении Со-
ветской власти, молебны о даровании победы контрре-
волюционерам. В Мологском уезде, например, священ-
ник Любомудров из села Лацкое не только отслужил
такой молебен, но и набатным звоном с церковной коло-
кольни дал сигнал к выступлению мятежников. Подоб-
ное наблюдалось в других волостях и уездах губернии.
Комиссия по ликвидации последствий мятежа в одном
из уездов губернии в августе 1919 года свидетельствова-
ла в докладе Ярославскому губкому РКП (б), что там,
где кулацкие банды имели какой-то успех, в деревнях
и селах «повсюду служили молебны в честь Колчака и
1 Ярославский альманах, вып. XXV, Яросл. обл. изд-во, Яро-
славль, 1942, с. 289.
2 ПАЯО, ф. 394, оп. 6, д. 7, л. 32.
106
зеленой армии»1. Церковные колокола извещали банди-
тов о приближении отрядов красноармейцев и чекистов.
Мятежники устраивали на колокольнях наблюдательные
пункты, пулеметные гнезда.
Повышенное внимание к внутренней контрреволюции
проявляли колчаковская и деникинская разведки. Бело-
гвардейцы пытались использовать движение бело-зеле-
ных в своих интересах как для дезорганизации тыла
Красной Армии, так и для сбора шпионских сведений.
Так, злейший враг Советской власти Б. Савинков позд-
нее признавал на судебном процессе, что бело-зеленое
движение было и «полушпионским»2. Штаб Колчака
пытался взять в свои руки руководство кулацко-дезер-
тирскими формированиями. Весной 1919 года чекисты
установили, что для координации действий банд между
собой и с армией Колчака в стан бело-зеленых прибыл
полковник из колчаковского штаба. Чекист И. Горелов
информировал губком партии из Мышкинского уезда,
что и здесь «старшее руководство отряда мятежников
в основном прислано и откуда-то приехало»3.
Пользуясь слабостью разъяснительной работы в де-
ревне, низким уровнем деятельности местных органов
власти, кулаки иногда сами становились во главе коопе-
ративов; комитетов бедноты, Советов, с тем чтобы под
этим прикрытием вести враждебную работу, оказывать
всяческую помощь контрреволюции. Так, в деревне Се-
меновка Любимского уезда чекистами при проверке до-
кументов был обнаружен список зелбата (зеленого ба-
тальона). В списке, кроме фамилии, имени и отчества,
была графа для отметки вступительных взносов. Суммы
колебались от 10 до 100 рублей. У организатора зелба-
та, дезертира из деревни Палагино Алексея Климова,
при обыске обнаружили 3400 рублей и маузер. Второй
такой же список членов зелбата был найден у Смирно-
ва, помощника секретаря Кулижского исполкома4.
Все это, несомненно, способствовало росту размаха
и масштабов политического бандитизма. Особенно силь-
ные кулацко-дезертирские выступления в 1919 году про-
изошли в Пошехонском, Даниловском, Любимском, Мо-
логском и Угличском уездах.
1 ПАЯО, ф. 1, on. 1, д. 16, л. 48.
2 Дело Бориса Савинкова, М., 1924, с. 83.
3 ПАЯО, ф. 1, оп. 2, д. 102, л. 34.
4 Ярославский альманах, вып., XXV, с. 290.
107
Для организации борьбы с кулацко-дезертирским
движением в губернии был создан военно-революцион-
ный комитет (с середины 1919 года военно-революцион-
ный совет) в составе председателя губисполкома В. А.
Волгина, губернского военного комиссара К. Г. Сидоро-
ва и председателя губЧК М. И. Лебедева. Реввоенсовет
работал под руководством губкома партии, который
31 мая 1919 года принял постановление об организации
при Ярославском и Рыбинском военкоматах особых от-
делов, а в остальных уездах коммунистических дружин
для борьбы с дезертирством \
Ревкому вменялось в обязанность:
1. у Организовать разведку для* установления пунктов
расположения банд, их штабов и местонахождения ру-
ководителей.
2. Объединить все вооруженные силы на территории
губернии и организованным наступлением * разгромить
банды дезертиров, преследуя главную цель — захват
главарей банд и их штабов.
3. Оказывающих вооруженное сопротивление банди-
тов расстреливать, широко оповещать об этом населе-
ние, призывая дезертиров являться добровольно во из-
бежание кары 1 2.
3 июля 1919 года президиум губкома партии в связи
с усилившимися бесчинствами кулацко-дезертирских
банд в своем постановлении записал: «все коммунисты
Ярославской губернии объявляются мобилизованными,
все созданные в уездах боевые дружины переводятся на
казарменное положение, в уездах создаются реввоенсо-
веты по типу губернского 3.
Борьба с кулацко-дезертирскими бандами в губернии
вступала в решающую фазу.
3
В Югской волости, куда отряд ярославских чекистов
под командованием Николая Николаевича Губского
прибыл 27 июня, боя с бело-зелеными бандами не про-
изошло.
1 ПАНО, ф. 1, оп.
2 ПАНО, ф. 1, оп.
3 ПАЯО, ф. 1, оп.
27, д. ПО, л. 52.
27, д. 140, л. 54.
27, д. 112, л. 89.
108
Прибыв в волость, Губский распорядился собрать
сход крестьян окрестных деревень. Выступили на нем
сам Губский, комиссар отряда член коллегии губЧК Ар-
сений Алексеевич Лебедев, предложили дезертирам доб-
ровольно явиться с повинной и сложить оружие. Ника-
кого наказания не будет.
Лебедев подробно рассказал о политике Советской
власти в «крестьянском вопросе», вскрыл замыслы вра-
гов революции, показал их истинные цели, не соответст-
вующие чаяниям и надеждам трудового крестьянства.
— Кто хочет слова?
Сход угрюмо, молчал. Желающих выступить не наш-
лось.
— Бандитов боятся. Вы побудете здесь немножко и
уйдете, а бандиты вернутся,— тихо пояснил Губскому
бывший председатель волисполкома.
Бывший — потому что волисполком был разгромлен
бандитами. Однако жители деревень все-таки признава-
ли его за власть. Когда потребовалось избрать человека,
который бы вел сход, крестьяне единодушно выкрикну-
ли имя председателя исполкома. Когда же он попробо-
вал отказаться, кто-то из собравшихся (кто именно, Губ-
ский не заметил, собрались сотни человек, толпа за-
прудила всю деревенскую площадь) рассудительно
произнес:
— Мы тебе доверили власть, здесь тебе и командо-
вать... Кому же еще? Народ доверяет.
— Может, сами что скажете? — наклонившись к
председателю, тихо спросил его Лебедев.
— Не-е-е... Малограмотный я...
Тогда Губский еще раз объявил, что дезертиры, ко-
торые явятся с повинной, будут прощены, призвал кре-
стьян объяснить все, о чем шла речь на сходе, их род-
ственникам и знакомым, обманутым кулаками и бело-
гвардейцами.
— Призываю вас прислушаться к голосу разума. Мы
будем самым беспощадным образом карать злостных
дезертиров и их укрывателей.— Так закончил Губский
свое выступление. На этом сход закрыли.
Следующим утром из окруживших волостной центр
лесов вышли 75 дезертиров. Подняв белый флаг, они
медленна приблизились к селу.
109
— Не стреляйте! Идем с повинной!
В течение дня небольшими группами и в одиночку из
лесов вышли еще около трех десятков человек.
Добровольно сдавшиеся показали, что среди дезер-
тиров в волости заправляют четыре кулака: отец и сын
Лохичевы, Красильников, Городецкий, что все скрыва-
ющиеся в лесах объединены в отряды, которые, в свою
очередь, подчиняются бывшему генерал-майору царской
армии Мейеру, что по его указанию создан штаб бело-
зеленых, которым руководит тоже бывший офицер цар-
ской армии Введенский. Еще они показали, что среди де-
зертиров разброд, шатания — многие хотят вернуться в
свои деревни, а кулаки и белогвардейцы убеждают, что
делать этого нельзя, что большевики расстреливают
всех, кто попадет к ним в руки.
Еще, через день, когда выход дезертиров из леса пре-
кратился, Н. Н. Губский повел отряд в те места, где рас-
полагались банды в соответствии с показаниями сдав-
шихся. Увы, удалось найти лишь брошенные землянки.
Бандиты успели рассредоточиться по соседним волостям.
А тут поступил приказ Реввоенсовета следовать в По-
шехонье. Так и пришлось уйти из Югской волости, не
дав решающего боя бело-зеленым.
— Не огорчайся,— сказал Арсений Алексеевич Ле-
бедев командиру, когда Губский поделился с комисса-
ром своими мыслями о неудачно проведенной операции.
Тот факт, что нам без боя удалось разоружить больше
сотни дезертиров, не менее ценен, чем прямой разгром
банды. Распущенные по своим деревням, эти люди бу-
дут теперь лучшими агитаторами за нас, за нашу поли-
тику...
В Пошехонье собрались отряды красноармейцев и
чекистов из Ярославля, Рыбинска, Череповца, Вологды,
Грязовца... Поскольку бело-зеленые наступали на уезд-
ный центр с нескольких сторон, из подошедших отрядов
были сформированы ударные группировки, которые дви-
нулись навстречу бандитам. Отряд Н. Н. Губского с ком-
мунистами Пошехонья и Рыбинска и отрядом чекистов,
пришедшим из Череповца, был направлен уездным Рев-
военсоветом против кулацко-дезертирских банд, которые
наступали со стороны Вологды. Однако отряд успел
дойти лишь до села Давыдково, что расположилось на
Вологодском шоссе примерно в 18 верстах от Поше-
хонья.
110
8. С. Климов — командир от-
ряда войск ВОХР при губчека
С. В. Васильев — в 1918—
1919 гг. председатель Романо-
во-Борисоглебской уездной
ЧК, затем зам. начальника осо-
бого отдела губчека. Погиб
в 1919 году
Бандиты захватили это село и разгромили волиспол-
ком за несколько суток до подхода сводного отряда. Они
мобилизовали в свои ряды всех мужчин в возрасте от
18 до 45 лет в Давыдковской и смежных волостях. Одна-
ко оборонять село не стали, отступили при приближе-
нии чекистов и красноармейцев в окрестные леса.
В Давыдково сводный отряд вступал знойным, жар-
ким полднем 7 июля. Серая пыль густым покровом по-
висла над колонной бойцов. Пот тек по их лицам.
Пот разъедал глаза, стекал за воротники гимнасте-
рок. Губский вытирал раскрасневшееся лицо рукавом,
подкладкой фуражки. Хрустела на зубах пыль...
Обычно, вступая в деревню или село, бойцы, изму-
ченные частыми боями, изнуренные длительными мар-
шами, располагались на постой в домах, выставляли ча-
совых и тотчас засыпали, словно убитые. На этот раз
все было иначе.
В селе остались около полутора десятков человек
главным образом из тех, кто был насильно мобилизован
в «армию» бело-зеленых. Они не захотели воевать про-
111
тив Советской власти и добровольно сложили оружие
при подходе сводного отряда. От одного из этих людей
были получены очень важные сведения: во-первых, о
том, что в штабе Введенского появился полковник из
стана Колчака, который помогает бело-зеленым разра-
батывать планы наступательных и оборонительных опе-
раций, а во-вторых, что бандиты отступили из села без
боя не из боязни перед сводным отрядом. Они собира-
ются окружить село, ночью внезапно напасть на чекис-
тов, с тем чтобы полностью уничтожить сводный отряд,
а затем продолжить наступление на Пошехонье.
Не успели бойцы расположиться в селе, как коман-
диры отрядов были собраны на экстренное совещание.
Наши силы невелики: 304 человека, пять пулеме-
тов — два у ярославцев, два у череповчан и один у по-
шехонцев, два легких орудия в отряде рыбинцев... А бе-
ло-зеленых, по полученным сведениям, около четырех
тысяч человек,— сказал на совещании член уездного
Реввоенсовета, которому было поручено координировать
действия сводного отряда.— Но бело-зеленые слабее
нас! Большую часть их «войска» составляют насильно
мобилизованные, обманутые кулаками и белогвардейца-
ми крестьяне, которые уже начинают понимать происхо-
дящее. Вряд ли эти люди будут по-настоящему биться
за чуждые им интересы.
— Но, с другой стороны, опасно и недооценивать их
силы и возможности,— продолжал член уездного рев-
военсовета. — Нам стало известно, что в штабе бело-зе-
леных появился полковник из стана Колчака. Нам про-
тивостоит хитрый, организованный враг. Его цель —
внезапной ночной атакой захватить наш отряд врасплох,
смять его и уничтожить. Наша задача — приготовиться
к этой атаке должным образом с таким расчетом, чтобы
не только ее отразить, но и перейти в контрнаступление,
разбить бело-зеленых. Давайте подумаем сообща, как
лучше это сделать...
Дома Давыдкова вытянулись двумя посадами по
обеим сторонам шоссе. В центре села свертка с шоссе—
здесь начинается дорога с густо заросшими бурьяном и
крапивой обочинами, которая ведет к деревне Михалко-
ве и дальше — через всю Давыдковскую волость. Чеки-
сты решили занять круговую оборону в селе, заранее
оборудовать укрытия, огневые позиции для пулеметов и
орудий.
112
С правой стороны Вологодского шоссе расположи-
лись череповчане. Они построили оборону полукругом —
так, что оба фланга отряда упирались в шоссе в начале
и в конце села. Левую сторону поделили между собой
пошехонцы — от шоссе в том месте, где начинается се-
ло, до свертки на Михалково, и ярославцы — от свертки
до шоссе, где оно выходит из леса. Правый фланг чере-
повчан взаимодействовал с левым флангом пошехонцев,
а левый — с правым ярославцев. Рыбинский отряд раз-
делили на две половины — по числу имевшихся у него
орудий. Одно из них замаскировали среди огородов на
позициях пошехонцев, второе — на позициях черепов-
чан. Чтобы бело-зеленые не узнали заранее о приготов-
лениях чекистов, установили густую сеть постов.. Часо-
вым была дана команда: в село впускать всех желаю-
щих, обратно не выпускать ни одного человека. Как вы-
яснилось позднее, это было очень мудрое решение. До
вечера в село пришли еще несколько групп перебежчи-
ков. Они подтвердили ранее полученные сведения о го-
товящемся нападении на село. О нашей подготовке к
контратаке бело-зеленые не узнали до самого последне-
го момента.
...Бело-зеленые появились уже на рассвете 8 июля.
Они не случайно выбрали это время — рассчитывали,
что бойцы сводного отряда будут крепко спать, а часо-
вых удастся снять. Однако расчет бандитов не оправ-
дался. Группы для захвата часовых, посланные в село,
частично были уничтожены, частично взяты в плен. Дру-
гая надежда бело-зеленых была на их значительное чис-
ленное преимущество в живой силе. Они решили попрос-
ту смять сводный отряд одним сильным ударом.
Из редколесья и зарослей кустарника, которые начи-
нались метрах в трехстах от позиций ярославцев, вдруг
появились конники. Их было немного, несколько десят-
ков человек, но за ними шли пешие, которые исчисля-
лись уже сотнями. Губский начал было считать, но бы-
стро сбился» Бело-зеленые, всадники и пешие, наступа-
ли на село широким полукольцом, охватывая его с двух
сторон. Не ожидая серьезного отпора, бандиты шли
вслед за всадниками во весь рост, не прячась, с армей-
скими винтовками и охотничьими ружьями наизготовку.
— Не стрелять! Подпустим их ближе,— тихо пере-
дал по цепи чекистов Губский.
Лес выплескивал все новых и новых людей. Глядя из
5—727
113
А. Бокарев — комис-
сар объединенного
отряда войск ВОХР
при губчека
Т. М. Смирнов — член колле-
гии Ярославской губчека, в
1920 году — ее председатель
укрытия на приближающих-
ся бандитов, Николай Нико-
лаевич чувствовал, как уча-
щенно бьется его сердце.
Сколько раз встречался он
с врагом лицом к лицу —
и на русско-германском
фронте, и на фронтах граж-
данской войны, где тоже не-
мало довелось повоевать за-
щитнику революции. Губ-
ский знал, что привыкнуть
к этому моменту невозмож-
но, все равно каждый раз
испытываешь волнение.
— Не стрелять! — снова
повторил Губский.
Все ближе и ближе бан-
диты. Вот до первого вала
их остается несколько десят-
ков метров.
114
— Огонь!
Воздух прорезали дружные залпы винтовок, застре-
котали оба пулемета, установленные на позициях яро-
славцев. Словно споткнулись первые цепи... Под ноги
коням повалились всадники. Пулеметы поливали насту-
пающих горячим свинцом, и в стане бело-зеленых возни-
кали как бы пробоины. Перемешались люди и лошади,
живые и мертвые...
Минута, другая — они показались Губскому вечно-
стью — и лавина бело-зеленых покатилась назад, остав-
ляя на поле десятки трупов.
Раздались пулеметные очереди и винтовочные, зал-
пы слева и справа.
— На пошехонцев и череповчан наступают... В коль-
цо, гады, взяли село...— сказал Губскому Лебедев.
— Отобьются и там товарищи,— уверенно ответил
Николай Николаевич.— Неужто еще полезут? Как ты
думаешь?
— Подождем, увидим...
Ждать пришлось недолго. Примерно через полчаса
бело-зеленые повторили атаку. На этот раз уверенности,
нахальства среди бандитов уже не было. Они прибли-
жались к селу мелкими перебежками, ползком, прячась
среди зарослей кустарника, за валунами. Губский опять
подпустил их ближе, на открытое место и только после
этого дал команду открыть огонь. И опять лавина насту-
пающих будто споткнулась о какую-то невидимую пре-
граду. Но атака бело-зеленых не захлебнулась. Банди-
ты все приближались короткими перебежками. Вот-вот
дойдет дело до рукопашной, что невыгодно чекистам.
Численный перевес на стороне бело-зеленых.
В этот ответственный, напряженный момент вдруг
замолчал один из пулеметов. Губский не сразу понял,
что случилось с пулеметчиком. Отбросив в сторону вин-
товку, из которой только что бил по наступавшим, он
быстро подполз к огневой точке.
— Ранен, что ли? Чего не стреляешь?
— Ленту заело... И обратно почему-то не вынимает-
ся...
Губский сам залег за щит пулемета. Быстро вытащил
перекошенную ленту, зарядил снова. Пулемет застучал
ровно, послушно. Из кожуха его шел пар, от непрерыв-
ной стрельбы пулемет раскалился. Подносчик едва успе-
вал подавать ленты.
5*
115
Бело-зеленые снова покатались назад. Но ненадол-
го... Семь атак отбили чекисты в тот день. Более трех-
сот убитых и раненых оставили бандиты на поле боя.
Это был полный разгром местных банд.
И в тот же день в село потянулись из леса группы
людей с белыми флагами. Все те, кого бело-зеленые на-
сильно мобилизовали в свою «армию», возвращались с
повинной к мирному труду. К вечеру число сдавшихся
дезертиров достигло 380 человек.
— А ведь многие, наверное, боятся сдаваться нам
после утреннего боя, думают, что мстить будем, ~ ска-
зал А. А. Лебедев. — Надо быстрей завершить проверку
личностей всех дезертиров и бедняков, распустить по сво-
им деревням. Пусть агитируют за добровольную явку с
повинной...
В тот же день одним из отрядов, посланным на про-
чесывание леса, был захвачен штаб бело-зеленых во
главе с генерал-майором Мейером и Введенским. Оба
по постановлению коллегии ЧК были расстреляны. Пол-
ковнику, прибывшему из стана Колчака, к сожалению,
удалось скрыться;
4
— Владимир Андреевич, вставайте! Константин Гри-
горьевич, просыпайтесь! — Лебедев в нетерпении тряс за
плечо то Волгина, то Сидорова.— Да проснитесь же, то-
варищи! Очень хорошие новости!
— Что такое? Что случилось? — Волгин наконец
оторвал от подушки тяжелую голову, усталыми от
многодневного недосыпания глазами посмотрел на пред-
седателя губЧК.
Поднялся с солдатской койки и К. Г. Сидоров.
В наиболее напряженные периоды губернский воен-
но-революционный совет работал чуть ли не круглосу-
точно. В здании губернской чрезвычайной комиссии,
которая располагалась в доме № 8 по улице Нетеча1,
рядом с кабинетом, где велись заседания совета, была
специально оборудована вторая небольшая комнатушка.
Три железных койки, старинное кресло, графин с водой
на тумбочке, телефонный аппарат — вот и все ее немуд-
реное убранство. Члены реввоенсовета работали до-
1 Позже ул. Циммервальда, сейчас ул. Собинова.
116
поздна, пока хватало сил. Уйдя в соседнюю комнату
отдыхать и уже лежа на койках, они зачастую продол-
жали обсуждение неотложных проблем. Так и проходи-
ли одна за другой бессонные ночи. С рассветом члены
реввоенсовета вновь принимались за работу: рассмат-
ривали сведения, поступившие за ночь из уездов, заслу-
шивали доклады командиров отрядов и воинских час-
тей, разрабатывали планы ликвидации бандитских
формирований.
— Товарищи, очень хорошие новости! — Лебедев
радостно улыбался, торопясь сообщить только что полу-
ченное известие. — Бандитские отряды в Давыдковской
волости разбиты наголову! Захвачено очень много ору-
жия, боеприпасов. Взяты в плен генерал-майор Мейер
и-начальник его штаба Введенский, другие бывшие офи-
церы царской армии. Победа полная!
— Вот это здорово! — всегда серьезный, строгий, по-
военному подтянутый губвоенком Сидоров тоже не смог
сдержать радостной улыбки.
В его тридцать пять лет жизни вместились и перио-
ды тяжелого подневольного труда, и время подпольной
борьбы, и царские тюрьмы, и ссылки, и каторга...
К. Г. Сидоров родился в 1884 году в деревне Михинки
Ковровского уезда Владимирской губернии. Он сумел
окончить неполный курс среднего технического учили-
ща, работал на различных фабриках. Уже в 1901 году
вступил в РСДРП, выполнял различные партийные по-
ручения: был членом правления заводской больничной
кассы, профсоюза текстильщиков. За революционную
деятельность неоднократно подвергался репрессиям.
В 1903 году за принадлежность к РСДРП был сослан
на два года в Уфимскую губернию. В 1906 году за аги-
тацию среди рабочих осужден к году каторжных работ
и ссылке в Архангельскую губернию. В 1916 году —
рядовой 237-го запасного пехотного полка (от мобили-
зации в 1914 1*оду был освобожден по отсрочке как спе-
циалист).
После Февральской революции К. Г. Сидоров, пред-
седатель фабричного комитета, избран членом исполко-
ма Совета рабочих, крестьянских и красноармейских де-
путатов города Шуи. В дни Октября он — член город-
ского военно-революционного комитета, один из непос-
редственных руководителей революционными собы-
тиями в городе. После революции избирается
117
Г. И. Иванов — член коллегии,
начальник особого отдела губ-
чека
заместителем председателя
исполкома Совета и одно-
временно военным комисса-
ром Шуйского уезда. Кста-
ти, на должность военкома
Константин Григорьевич был
рекомендован Михаилом Ва-
сильевичем Фрунзе. В янва-
ре 1919 года К. Г. Сидоров
был назначен военным ко-
миссаром Ярославской гу-
бернии Как специалист,
ведающий военными дела-
ми, он был привлечен и к
работе в составе реввоенсо-
вета.
В характеристике, на-
правленной Шуйским уезд-
комом РКП (б) по запросу
Ярославского окружного
бюро военных (военно-поли-
тических) комиссаров 27 ян-
варя 1919 года, указано: «Тов. Сидоров — член уездного
комитета, старый и хороший партийный работник. Как
военный комиссар он много, неустанно работал для соз-
дания 57-го стрелкового полка и его воспитания. Поль-
зовался большим авторитетом и уважением среди крас-
ноармейцев. Отличался распорядительностью и агита-
торским талантом. Во многом благодаря его работе все
мобилизации и отправки прошли успешно».
— Погодите радоваться, товарищи. Не преждевре-
менно ли? Ну, разбили бандитов в Давыдковской во-
лости, а что делается в соседних уездах? — строго ска-
зал Волгин. — Давайте готовить дальнейший разгром
кулацко-дезертирских формирований. Где теперь наи-
более угрожающее положение? По-моему, в Мышкин-
ском уезде!
Вот и подумаем коллективно, что надо сделать, что-
бы и там разбить бандитов. Что, если мы через час нач-
1 Центральный гос. архив Советской Армии, ф. 37976, оп. 4,
д. 30174 (л/д. 130—329), лл. 4—5, 10.
418
К. Я. Берзин — член коллегии
губчека
А. Я. Берзин — командир от-
деления кавалерийского эскад-
рона войск ВОХР при губчека.
Погиб в 1919 году
нем очередное заседание реввоенсовета? Сможем? Тог-
да, Михаил Иванович, распорядитесь, пожалуйста, что-
бы известили об этом губком партии и губисполком,
окружного военкома...
Официального разграничения обязанностей между
членами губернского реввоенсовета не было, но уж так
традиционно сложились дела, что вопросами привлече-
ния для подавления кулацких восстаний регулярных
частей Красной Армии ведал К. Г. Сидоров, а формиро-
ванием специальных отрядов, возглавляемых опытными
чекистами, занимался М. И. Лебедев. На него же, как
на председателя губЧК, было возложено получение из
уездов необходимых разведывательных данных о мес-
тах скопления кулацко-дезертирских банд, нахождения
их штабов, явок главарей, о намерениях и планах бан-
дитов. Общее руководство работой совета осуществлял
Владимир Андреевич Волгин.
Был он приемным сыном крестьянина из деревни
Палкин Починок Пошехонского уезда Михаила Ивано-
вича Волгина, которому отдала двухлетнего мальчугана
119
Ф. И. Костоправов — предсе-
датель Ярославской транспорт-
ной ЧК, его называли «грозой
контрреволюции»
в 1888 году, уезжая в Пе-
тербург, его мать, дальняя
родственница М. И. Волги-
на. Отчим дал возможность
проучиться приемышу три
года в церковноприходском
училище, а потом отправил
его на самостоятельные за-
работки в Петербург: чтобы
и сам кормился и Михаилу
Ивановичу с семьей, чем
мог, помогал. Было тогда
мальчику всего 12 лет.
Дальнейшая судьба Во-
лоди Волгина сложилась
так, как она складывалась
у многих выходцев из де-
ревни, которые не могли
прокормить свои семьи на
скудных земельных отрез-
ках. На бойне, где работал
с 1901 по 1908 год, познал
подросток невзгоды и бес-
правие пролетария царской России. Огромное влияние
оказала на Волгина первая русская революция. Именно
в это время складывались его убеждения, формирова-
лось мировоззрение. Он становится членом профсоюза,
встречается с революционерами-подпольщиками, сам
принимает участие в работе нелегального кружка.
В годы реакции, наступившей после революционных
событий 1905—1907 годов, пострадал и Волгин. Во вре-
мя первого же обыска в его сундучке обнаружена неле-
гальная литература. Увольнение с работы, имя Влади-
мира Андреевича занесено в «черный список». Спаса-
ясь от безработицы и голода, Волгин уезжает обратно в
деревню, но и здесь нё может найти работу. Тогда он
отправляется в Туркестан, более двух лет живет в Бу-
харе. Потом возвращается в Петербург, где и встречает
Февральскую революцию.
В марте 1917 года В. А. Волгин вступил в
РСДРП (б), с этого времени начинается его кипучая по-
литическая деятельность. Владимира Андреевича изби-
рают председателем профсоюза торгово-промышленных
служащих Спасского района Петрограда, а после Вели--
120
кой Октябрьской социалистической революции — в рай-
онный Совет рабочих депутатов, членом продовольст-
венной районной управы и председателем военно-рево-
люционного суда. Работать приходилось, не считаясь
со временем. От переутомлений Волгин заболел, ему
дали отпуск, в конце июня 1918 года он выехал в Пал-
кин Починок — как сам считал, подлечиться и отдох-
нуть.
Но разве можно было питерскому рабочему, больше-
вику, отдыхать в те бурные годы? В деревнях идет орга-
низация комитетов бедноты. На первом же собрании
Волгина избирают председателем Холмовского волост-
ного комбеда. Спасский Совет рабочих депутатов и
Спасский райком РКП (б) г. Петрограда удовлетворили
просьбу пошехонцев об оставлении Владимира Андрее-
вича для работы на родине. Волгин создает волостную
партийную организацию, ведет непримиримую борьбу с
местными кулаками. В ноябре 1918 года Пошехонский
уездный съезд рабочих и крестьянских депутатов изби-
рает его членом уездного исполнительного комитета Со-
вета, в декабре Волгин становится членом уездного ко-
митета партии. Спустя еще четыре месяца, в марте
1919 года Ярославский губернский съезд Советов изби-
рает его председателем губисполкома.
...Очередное заседание губернского реввоенсовета на-
чалось с короткой информации В. А. Волгина о событи-
ях в Пошехонском уезде.
— Остатки банд рассеяны по лесам. Теперь мы име-
ем возможность гораздо большие силы направить в
соседние уезды, где тоже создалось весьма сложное по-
ложение, особенно в Мышкинском, Любимском и Дани-
ловском, — сказал Владимир Андреевич в. заключе-
ние. — Сейчас товарищ Лебедев проинформирует нас
о сложившейся в этих уездах обстановке.
— Начну с Мышкинского уезда, — Михаил Ивано-
вич подошел к карте губернии, встал чуть сбоку от
нее. — Как вы помните, 1 июля председатель ААышкин-
ского уездного военного совета Осипов нам телеграфи-
ровал... Я зачитаю еще раз телеграмму... «Город и
уезд объявлены на военном положении. Отряды (мест-
ные), посланные в Климатинскую, Хоробровскую, Ва-
сильковскую, Юрьевскую волости, отступили ввиду ор-
ганизованного вооруженного сопротивления дезертиров,
имеющих пулеметы. Срочно шлите в наше распоряже-
121
ние роту с пулеметами. Одновременно просим помощи
из Рыбинска, Кашина, Бежецка».
М. И. Лебедев положил телеграмму на край стола,
взял в руки другую.
— Свободной роты у нас тогда не было. Мы распоря-
дились послать в помощь Мышкину отряд красноармей-
цев из Углича. А через день, 3 июля, Осипов нам теле-
графировал: «Положение весьма серьезное. Высланный
нам на помощь отряд из Углича ввиду его малочислен-
ности отступил. Силы неприятеля определяются поряд-
ка 1000 человек. Просим немедленной помощи не ме-
нее батальона при хорошем вооружении». После этого
на подавление беспорядков в Мышкинский уезд нами
была направлена рота красноармейцев из Ярославля и
отряд конников во главе с чекистом Френкелем из-под
Мологи. Подошли туда отряды в 50—70 человек из Ка-
шина и Бежецка. Рыбинцы выставили две роты в 200
штыков 46-го железнодорожного полка. Я считаю, что
этих сил вполне хватит, чтобы сначала локализовать
действия бандитских формирований в Мышкинском уез-
де, а затем ликвидировать их. Мое мнение: освободив-
шиеся в Пошехонском уезде силы направить в Данилов-
ский и Любимский уезды, там сейчас труднее.
Лебедев положил указку на стол, сел на свое место.
— Итак, Михаил Иванович считает, что сейчас наше
внимание должно быть сосредоточено на Даниловском
и Любимском уездах, — сказал Волгин. — А каково
ваше мнение, товарищи?
— Давайте проанализируем дислокацию наших сил
в этих уездах, — предложил Сидоров.
— Правильно, — согласился Волгин. — Что ж, снача-
ла я напомню вам, как там развивались события...
В кабинет заглянул дежурный чекист, нашел глаза-
ми Лебедева, жестом вызвал его в коридор.
— Извините, товарищи, я на минутку... — тихо ска-
зал Михаил Иванович, вставая и выходя из кабинета.
— Члены губернского реввоенсовета давно привык-
ли к подобным его вызовам. Они отлично понимали: у
председателя губернской чрезвычайной комиссии немало
и других важных и неотложных забот. То и дело могут
возникать в губЧК ситуации, требующие личного вме-
шательства председателя.
Лебедев возвратился минут через семь-восемь.
122
— Прошу слова, товарищи! Новые, очень важные
известия, — сказал он еще в дверях.
По сияющему лицу председателя губЧК было видно,
что сообщит он сейчас, как и утром, нечто радостное,
приятное.
— Товарищи, я только что разговаривал с Мышки-
ным. Бандитские формирования разбиты наголову! Уби-
то 185 бандитов, взято в плен 245 человек. Несколько
сотен бедняков и середняков, насильно мобилизованных
бело-зелеными в свою армию, распущено по домам. За-
хвачены руководители кулацко-дезертирских формиро-
ваний Петр Виноградов, Иван Белугин, Иван Тихоми-
ров, Яков Каширин и другие. Трофеи: 464 винтовки, три
пулемета, 11 карабинов, 9 револьверов, огромное коли-
чество боеприпасов. Наши потери: 11 убитых, 19 ране-
ных. Остатки банд рассеялись по лесам, бежали в сосед-
нюю Тверскую губернию. Теперь они не представляют
большой опасности.
— Как же удалось добиться такого поразительного
успеха? — спросил представитель губкома партии
Цветков.
— Отличился Александр Владимирович Френкель.
Он позволил бандитам окружить свой отряд и прижать
его к одной из деревень вблизи Мышкина, — ответил
Лебедев. — Бело-зеленые решили, что настал удобный мо-
мент уничтожить этот прославивший себя в боях с ку-
лацко-дезертирскими формированиями отряд, бросили
против него все свои силы. Они и не подозревали, что
основные наши подразделения сосредоточены в ближай-
ших лесах. Красноармейцы ударили в спину бандитам,
когда те пытались разбить конников Френкеля. Банда,
сама оказавшись в окружении, стойко сопротивлялась.
Разгорелся яростный бой, завязались рукопашные
схватки. В критические минуты боя Френкель появлялся
в самых ответственных местах, личным примером увле-
кал за собой красных бойцов.
— Молодец Френкель!
— А помните, как он провел операции под Угличем
и Мологой?
Члены реввоенсовета отлично помнили эти недавние
операции. Руководство восставшими в Угличском уезде
кулаками и дезертирами взял на себя владелец здешне-
го огромного'поместья, бывший подполковник гвардии
Семеновского полка князь Гагарин. Он разработал опе-
123
Похороны жертв контрреволюции в г. Пошехонье
рацию по захвату Углича. Готовясь к ней и поставив
задачу раздобыть оружие и боеприпасы, бандиты сфор-
мировали две ударные группы. Одна из них была на-
правлена в Тверскую губернию для разгрома и обезо-
руживания местной ЧК, Другая — в Углич для захвата
оружейного склада уездного военного комиссара. Обеим
группам удалось раздобыть оружие. Таким образом, в
распоряжении банды оказались станковые и ручные пу-
леметы, гранаты и бомбометы, винтовки.
Разгром бандитской группировки князя Гагарина
был поручен командиру батальона войск ВОХР при
губЧК Френкелю. Тот одел своих кавалеристов в фор-
му «уланов его императорского величества» и с по-
мощью этой маскировки решил ночью проникнуть в рас-
положение банды. Сняв одного из часовых Гагарина,
Френкель узнал у него пароль. Благодаря этому, ос-
тальные посты кавалеристам удалось пройти открыто,
выдавая себя за «подкрепление» «армии» Гагарина.
Задумка Френкеля увенчалась полным успехом. Попав
без боя в расположение банды, кавалеристы разоружи-
ли большую часть кулаков и дезертиров, взяли в плен
самого Гагарина. Лишь одна рота бело-зеленых, рас-
124
познав в чем дело, оказала сопротивление и была почти
полностью порублена красными конниками. Было это
немногим более месяца назад, 3 июня. Френкель тогда
захватил богатые трофеи: три станковых и два ручных
пулемета, шесть бомбометов и двести ручных гранат,
580 винтовок, 12 офицерских шашек, 15 револьверов,
много боеприпасов.
Решив закрепить достигнутый успех, Френкель повел
свой отряд дальше на север, в Мологский уезд, где
скрывалась среди непроходимых болот банда князя Го-
лицына, терроризировавшая местное население. Френ-
келю удалось повторить трюк с той разницей, что в рас-
положение банды Голицына он проник под видом ос-
татков «армии» Гагарина. Чекисты без боя захватили
штаб банды и самого Голицына, освободили многочис-
ленных заложников из деревень, которых на всякий слу-
чай держал у себя под охраной Голицын, и с их помо-
щью разоружил остальных бандитов1.
А теперь сообщение о новом значительном успехе
отряда чекистов под командованием Френкеля...
— Сначала я разговаривал с председателем Мыш-
кинского уездного реввоенсовета Осиповым. Он-то и
рассказал подробности операции. Потом к прямому
проводу подошел сам Френкель. Я сказал, что помню о
нашем обещании отозвать отряд Френкеля на отдых в
Ярославль. Ведь уже больше месяца мотается он по ле-
сам на севере губернии..,. Вы знаете, что ответил мне
Френкель? Он сказал: «Не такое сейчас время, чтобы
можно было отдыхать. Отряд готов выполнить любое
нрвое задание». Вот так, товарищи... — закончил
М. И. Лебедев свое сообщение.
— Ну и день сегодня! Одни приятные известия, —
сказал Волгин.
Заседание губернского реввоенсовета прервалось.
Участники его радостно, возбужденно говорили о Френ-
келе, о его находчивости, смелости.
— Достаточно, товарищи, давайте переходить ближе
к делу. Наша задача — разработать план ликвидации
кулацко-дезертирских формирований в Даниловском и
1 Подробнее об этих двух операциях А. В. Френкеля рассказы-
вается в очерке «Против лесных бандитов» — см. сб.: Операция
«Медведь», Верхне-Волжское книжное издательство, Ярославль,
1975, с. 87—108.
125
Любимском уездах, — громко, перекрывая общий шум,
произнес наконец Волгин.
Возбуждение постепенно улеглось, члены реввоен-
совета продолжили заседание.
5
В конце июня 1919 года кулацко-дезертирские груп-
пы Даниловского и Любимского уездов, объединившись
в крупные банды и вооружившись, также повели уси-
ленное наступление против Советской власти. Руководи-
ли здесь бандитами бывшие офицеры царской армии
И. Н. Успенский, эсер Г. А. Пашков, братья Константин
и Дмитрий Озеровы. Да и организовано бело-зеленое
воинство было по типу царской армии: были сформиро-
ваны 12 отрядов численностью примерно по 80—130 че-
ловек в* каждом, существовали довольно крупная кон-
ная разведка, отдельная команда пулеметчиков и даже
нестроевая команда...
Командование отрядов неукоснительно подчинялось
центральному штабу, дисциплина в кулацко-дезертир-
ских формированиях была палочная — пускалась в ход
и нагайка...
События в Даниловском и Любимском уездах раз-
ворачивались так.
Председатель Любимского укома РКП (б) А. Ф. Ба-
баев сведения о кулацких выступлениях в Богородской,
Середской и Бухаловской волостях Даниловского уезда
и о -готовящемся выступлении в Осецкой волости Лю-
бимского уезда получил от уездной ЧК еще в двадцатых
числах июня. 25 июня он вызвал в Любим председателя
Закобякинской волостной партийной ячейки И. К. Тер-
кина. Тот доложил, что в волости все спокойно, что ни
о каких приготовлениях к контрреволюционному вы-
ступлению кулаков ему неизвестно. Однако еще во вре-
мя его доклада в уездную милицию поступило по теле-
фону сообщение осецкого милиционера Н. К. Теркина
об очередном сборище, кулаков у кирпичного завода,
недалеко от села Закобякино, и о том, что они готовят-
ся к прямому выступлению против Советской власти.
Предупредив И. К. Теркина об опасности, А. Ф. Бабаев
предложил ему немедленно вернуться в волость и при-
нять меры к предупреждению беспорядков.
— Преувеличивает, поди, брат, — не очень уверенно
сказал И. К. Теркин.
126
Ни А. Ф. Бабаев, ни И. К. Теркин в тот момент не
представляли себе в полной мере всей сложности об-
становки. Осецкая волость была наиболее зажиточной
в Любимском уезде. После революции здесь были на-
ционализированы крупные кулацкие сыроваренные за-
воды, свыше 500 единиц речного флота, в том числе
около двухсот самоходных. Крепко ударил по кулачест-
ву и уравнительный передел земли осенью 1918 года.
Классовая борьба в Осецкой волости носила более ост-
рый характер, чем в других. Закобякинские кулаки
братья Афанасий и Дмитрий Смирновы сформировали
здесь банду, которой командовал бывший белогвардей-
ский офицер Назаров. Среди заправил были и бывшие
волостные земские деятели Золотов и Ярочкин1.
В волость И. К. Теркин вернулся из Любима уже
под вечер. В селе было все спокойно. Возле избы, где
размещался волостной исполком, дымил самокруткой
старик-сторож.
— Где члены исполкома? — спросил у него Теркин.
— Как где? — удивился тот. — Разошлись по до-
мам... Председатель вот только-только ушел. Поспеши,,
может, догонишь...
Немного поколебавшись, Теркин и сам решил идти
домой. А жил он в. ближайшей к селу деревне Крутик.
Вечер был теплый,- тихий. Курился туман над Обнорой.
Таким покоем веяло в воздухе, что у Теркина, пока он
шел до дому, развеялись последние опасения. Однако
среди ночи его поднял с постели милиционер из Ра-
менья.
— Срочно на заседание волисполкома!
В волисполкоме собрались Н. Теркин, Н. Львов,
К. Кочуров, А. Соловьев, С. Лаврентьев и другие члены
партячейки. Милиционер Н. Теркин в дополнение к
своему сообщению, которое И. Теркину уже было из-
вестно через Бабаева, зачитал список почти из полусот-
ни фамилий — участников банды.
— Смотри и эсер Чугунов здесь... Он ведь где нужно
и где не нужно твердит о своей верности интересам тру-
дового крестьянства! А ты, случаем, не ошибаешься,
брат? — спросил И. К. Теркин.
1 Морозов С. «Разгром кулацкого бандитизма», газета «Ленин-
ский призыв» (г. Любим), 24, 26, 28 июля 1979 года.
Ш
— Нет, не ошибаюсь, —. отвечал твердо милицио-
нер. — Замаскировавшись в ивняке, сам слышал все
их речи на сборище! Говорю, кулаки завтра-послезавт-
ра выступят. Надо принимать срочные меры.
Какие? Этого никто сказать не мог. Что могли сде-
лать несколько коммунистов и сочувствующие им бед-
няки против хорошо организованной банды? Решили
просить помощи в Любиме. Той же ночью, И. К. Теркин
связался с Бабаевым, сообщил ему обо всем, что гово-
рилось на заседании волисполкома, о собранных
Н. Теркиным сведениях и попросил прислать отряд
красноармейцев. А. Ф. Бабаев пообещал сделать это на
следующее же утро.
Председатель Любимского укома РКП (б) Алек-
сандр Федорович Бабаев прошел большую жизненную
школу, был опытным организатором, стойким бойцом
за дело революции. Уроженец Любимского уезда (ро-
дился в 1888 году в деревне Бережки Кулижской воло-
сти, окончил сельскую школу, с 12 лет работал здесь же,
на лесоразработках), он отлично знал местные условия.
Последующая шестилетняя служба в царской армии
приобщила его к активной революционной деятельнос-
ти. Вернувшись с фронта осенью 1917 года в родные
места, он организовал из деревенской бедноты красно-
гвардейский отряд; опираясь на бедноту и бывших
фронтовиков, провел национализацию лесопильных за-
водов в Кулижской золости, взял под контроль имения
сбежавших помещиков. В 1918 году, до избрания пред-
седателем Любимского укома РКП (б), А. Ф. Бабаев
руководил борьбой в волости с кулацким бандитизмом.
Короче говоря, он хорошо представлял себе его опас-
ность. Но в данном случае — то ли повлиял первый ус-
покаивающий доклад И. К. Теркина, то ли в распоря-
жении председателя укома просто не было должных
сил — А. Ф. Бабаев совершил ошибку. В Осецкую во-
лость он направил отряд всего из шести красноармейцев
во главе с членом уисполкома коммунистом Кузьмой
Ивановичем Щербаковым.
...Конь под Щербаковым ретивый, добрый, так и ле-
тит по дороге, оставляя позади пыльный шлейф. Отор-
вавшись от приданных ему красноармейцев далеко впе-
ред, Кузьма Иванович даже не думал о возможной за-
саде.
— Сейчас мы разберемся... Выясним, что за сбори-
128
ща происходят и кто их организует, — приговаривал
он, то и дело подхлестывая коня по упругому крупу.
Вот и Закобякино. Пруд в центре села. Недалеко, и
волиспблком. Щербаков не разобрал, откуда вдруг хлест-
нул в лицо выстрел, за ним другой... Конь, всхрапнув,
встал на дыбы и метнулся в сторону, Щербаков пова-
лился из седла. И тотчас высыпали из-за плетней пря-
тавшиеся там бандиты, окружили Щербакова плотной
стеной.
— Еще живой, гад!.. Добивай его, ребята!
Несколько штыков вонзились в грудь смертельно
раненого коммуниста.
Отряд красноармейцев, шедший вслед за Щербако-
вым, попал в засаду еще перед Закобякиным, в селе
Власуново. Бело-зеленые разоружили бойцов, не дав им
сделать ни одного выстрела.
Узнав о случившемся, Н. К. Теркин бросился на поч-
ту, тотчас связался по телефону с Любимом. Через не-
сколько минут связь с уездным центром прервалась,
бандиты перерезали линию, но Теркин все-таки успел
передать сообщение Бабаеву. С почты Теркин кинулся в
волисполком, но застал там лишь председателя Поло-
винкина в луже крови на полу. Вокруг, истоптанные
бандитскими сапогами, валялись исполкомовские бу-
маги.
— Прячься! Бандиты тебя ищут... И других партий-
цев предупреди, кого увидишь, — прохрипел Поло-
винкин.
— А ты?
— Мне уже поздно спасаться. Тут помру... Не трожь
меня! Говорю, помираю!.. Там на окне, за геранью,
маузер у меня спрятан, бандиты не нашли... Сделай ми-
лость, подай. Самому мне уже не добраться до него.
Может, еще раз надумают заглянуть сюда бандиты, так
хоть уложу одного-другого перед смертью! А у самого-
то есть оружие? — забеспокоился вдруг Половинкин,
когда Теркин достал маузер. — А то бери мой... Тебе
он будет нужнее... Есть, говоришь? Ну, тогда прощай.
Останешься жив — отомсти за меня бандитам...
Так началось восстание бело-зеленых в Любимско-
Даниловском кусте. Кулацко-дезертирские отряды раз-
громили Козский и Черностанский волостные исполко-
мы, арестовали и расстреляли советских и партийных
работников. Белобандитам удалось окружить и уничто-
129
жить посланный на помощь местным товарищам отряд
рабочих Ярославской Большой мануфактуры. Когда
подоспела помощь, было уже поздно. На поле боя лежа-
ли изуродованные трупы ярославских ткачей и прядиль-
щиков. Самому молодому бойцу отряда, комсомольцу
Александру Тютину, бандиты вырезали на груди пяти-
конечную звезду1 *. По деревням поползли подогреваемые
кулаками слухи о близком свержении большевиков, о
конце Советской власти. Мятеж ширился, разгорался.
В Даниловском уезде бело-зеленые заняли Бухалов-
скую, Боровскую, Вятскую, Залужскую, Петропавлов-
скую, Федуринскую волости.
1 июля для руководства борьбой с бело-зелеными в
обоих уездах были созданы ревкомы. В Любиме ревком
возглавил сам А. Ф. Бабаев, в Данилове — председа-
тель уездной ЧК Александр Николаевич Николаев. Го-
рода Любим и Данилов были5 объявлены на осадном по-
ложении. Из коммунистов и комсомольцев формирова-
лись бЪевые коммунистические отряды, которые вступали
в схватку с бандитами. Подтягивались на помощь воин-
ские й чекистские части из Москвы, Ярославля, Рыбин-
ска, Буя, других ближайших городов.
6
На очередное заседание губернского реввоенсовета
прибыл уполномоченный ЦК РКП (б) и ВЦИК по Ярос-
лавской губернии А. В. Луначарский.
Как всегда, открыл заседание В. А. Волгин, по тра-
диции он предоставил слово для информации о событи-
ях за истекшие сутки и о сложившемся в губернии поло-
жении председателю губЧК М. И. Лебедеву.
— Самая скверная обстановка сейчас в Любимском
и Даниловском уездах. Ситуация там складывается пока
далеко не в нашу пользу, —без обиняков начал Михаил
Иванович. — Бело-зеленые, мобилизовав население,
успели построить линию окопов Закобякино — Власуно-
во — Панино. Подошедший туда из Любима коммуни-
стический отряд под командованием члена укома Яхон-
това попал под интенсивный пулеметный огонь с власу-
новской колокольни, вынужден был отступить и перейти
1 Ковалев И. А. Данилов. Любим, Верхне-Волжское книжное
издательство, Ярославль, 1973, с. 155.
130
к обороне. Занял оборону и уже подошедший туда от-
ряд латышских стрелков из Ярославля. Наши отряды
нуждаются в срочной помощи, она уже на подходе. Про-
держаться ребятам осталось совсем немного.
— А не случится с ними, как с отрядом рабочих
с Большой мануфактуры? — 'спросил Луначарский, пе-
ребивая докладчика.
— Нет, не случится. Тот отряд попал в засаду, вот и
был разбит, — ответил Лебедев. — А эти заняли оборо-
ну. Разрешите продолжать доклад?
— Да, да, продолжайте, пожалуйста...
— В Даниловском уезде кулацко-дезертирские отря-
ды только что захватили станцию Путятино и Вахраме-
евский разъезд1. Деревянный мост через реку Касть ими
сожжен, железйодорожньщ путь частично разобран.
Таким образом, связь Ярославля с Вологдой прервана.
Туда направляется 2-й Ярославский отряд чекистов под
командованием Степана Васильева. Ему же подчинены
и другие чекистские формирования, находящиеся в Да-
ниловском и Любимском уездах: три отряда в составе
шести рот, два эскадрона кавалерии и два взвода поле-
вой артиллерии. На подходе из Пошехонского уезда от-
ряд Николая Губского, из Мышкинского — кавалерис-
ты Александра Френкеля. Вместе с регулярными частя-
ми Красной. Армии, отрядами добровольцев из Любима
и Данилова, помощью, присланной из других городов,
у нас там концентрируются довольно значительные си-
лы. Бело-зеленые радуются, что взяли в кольцо уездные
центры, но вряд ли понимают, что мы их самих берем в
кольцо... Еще день, пока подойдут все наши силы, —
и можно будет наносить бандитам решающий удар.
— Скажите, у вас есть свои люди в кулацко-дезер-
тирских формированиях? — снова спросил Луначарский.
— Так точно. Начальник секретно-оперативного от-
дела губЧК Панин находится в уездах уже третью неде-
лю. Он создал среди бело-зеленых надежные чекистские
позиции, именно это и дает нам возможность своевре-
менно распознавать намерения и планы кулацко-дезер-
тирских банд, — ответил Лебедев.
— А нельзя через этих людей как-то воздействовать
на крестьянскую массу, убедить их, что борьба бес-
смысленна, бесполезна?
1 В настоящее время станция Пантелеево.
131
— Анатолий Васильевич, в этом плане уже сделано
все возможное. Проведены десятки Сельских сходов, на
которых самые опытные агитаторы разъясняли нашу по-
литику. Во всех деревнях развешаны воззвания, призы-
вы... Наконец, всех добровольно явившихся к нам с по-
винной после непродолжительной проверки мы отпус-
каем домой. А это лучшая агитация в нашу пользу, —
вмешался Волгин.
— Надеюсь, вы понимаете, что с освобождением
станций Путятино и Вахрамеево мы не может медлить
ни одного дня? — продолжал Волгин. — Прервана ар-
терия, по которой осуществляется снабжение 6-й армии
Северного фронта. У нас приказ Реввоенсовета Республи-
ки немедленно восстановить движение поездов по желез-
ной дороге.
— Хорошо, железную дорогу освобождайте, не мед-
ля ни дня, — согласился Луначарский. — Ав осталь-
ных местах попробуем сначала поагитировать дезерти-
ров. Ведь среди них так много обманутых! Тем более,
что у нас и время есть, пока подтягиваются последние
отряды...
Операцию по освобождению станции Путятино и
Вахрамеевского разъезда реввоенсовет губернии пору-
чил осуществить М. И. Лебедеву.
7
На железнодорожную станцию Догадцево — послед-
нюю перед захваченным бело-зелеными Путятиным —
М. И. Лебедев с отрядом чекистов прибыл на бронепо-
езде, оборудованном ярославскими железнодорожника-
ми. Собственно, бронепоездом его можно было назвать
с большой натяжкой. Нарастили стальными листами
борта нескольких металлических платформ, предвари-
тельно втащив на них легкие полевые орудия и пулеметы,
устроили бойницы, заделали такими же стальными лис-
тами кабину машиниста на паровозе, оставив лишь уз-
кие смотровые щели спереди и по бокам, — вот и все
оборудование поезда.
В Догадцеве Лебедев встретился со Степаном Ва-
сильевым, командиром ранее направленного в Данилов-
ский уезд отряда ярославских бойцов. Чекисты проси-
дели вдвоем часа два, детально разрабатывая «план
освобождения железной дороги и взаимодействия отря-
132
дов. Штурм Путятина назначили на следующее утро.
Степан Васильев увел свой отряд из Догадцева с вече-
ра— до рассвета ему надо было успеть выйти на исход-
ные позиции. Бронепоезд отправился со станции уже на
рассвете — чтобы добраться до Путятина, ему требова-
лось всего минут пятнадцать-двадцать.
Прежде чем отправиться в- дальнейший путь, маши-
нист бронепоезда сделал перестройку: отцепил вагоны,
по дополнительному боковому пути провел паровоз че-
рез весь разъезд и потом встал в конец состава.
...Паровоз окутался облаком пара, протяжно свист-
нул. Металлические платформы толкнули одна другую,
лязгнув буферами, и покатились по рельсам, с каждым
мгновением убыстряя бег. Михаил Иванович находился
в последней, если считать от паровоза — в первой по
ходу поезда — платформе. Справа и слева от вагонов
уплывали назад вековые ели и сосны, осины и березы,
обступившие с обеих сторон железнодорожную колею.
Высоко в небе, обгоняя бронепоезд, пролетел в сторону
Любима аэроплан.
— Небось, листовки будет раскидывать, — подумал
Лебедев, вспоминая последнее заседание губернского
реввоенсовета, на котором он присутствовал, и решение,
принятое А. В. Луначарским.
Уже при подходе к станции бело-зеленые встретили
бронепоезд плотным винтовочным огнем. Металличес-
кая платформа загудела под их пулями, словно церков-
ный колокол. Однако никакого урона чекистам этот об-
стрел не нанес. Винтовочные пули не пробивали металл,
из которого были сделаны платформы, лишь несколько
случайных комочков свинца залетели внутрь через
бойницы, устроенные в бортах платформ.
Чекисты ответили из пулеметов, бандиты разбежа-
лись, прячась за изгородями крайних изб.
Передовой вражеский заслон бронепоезд миновал.
Но не прошло и минуты, как по платформам ударили
справа один пулемет, слева — второй. Орудие дернуло
платформу, ухцув с таким оглушительным грохотом,
что Лебедев машинально зажал уши руками и лишь
после этого вспомнил совет артиллеристов держать рот
открытым, чтобы не лопнули барабанные перепонки.
Первый из бандитских пулеметов артиллеристы уничто-
жили быстро — огневая точка бело-зеленых была по-
давлена уже со второго выстрела прямым попаданием
133
снаряда. Лебедев хорошо видел через амбразуру, как
взметнувшимся вверх фонтаном земли подбросило пу-
лемет вместе с укрытием из бревен. Второй пулемет им
никак не удавалось нащупать. Лебедев послал вестово-
го к машинисту с приказом, чтобы тот замедлил ход
поезда:
— Наша задача — подавить все огневые точки бе-
ло-зеленых, а не проскочить станцию с ходу на высокой
скорости!
Огневая точка между тем осталась позади, вот уж и
выходной семафор виден — конец станции. Здесь, на
выходе еще одна оборонительная линия бело-зеленых.
Платформы вновь загудели под пулями. Бронепоезд за-
медлил ход, артиллеристы методично уничтожали по-
строенные бандитами укрытия, каждые две-три минуты
оглушительно бухало орудие. Платформа при каждом
артиллерийском выстреле дергалась, Лебедева отбрасы-
вало от бойницы в сторону, но он снова и снова подпол-
зал к борту.
Стрелял, а из головы не выходила пулеметная точ-
ка, которая осталась позади неподавленной. И когда
строения вдоль железнодорожного полотна кончились,
бронепоезд вышел со станции, Михаил Иванович дал
новую команду: пройти станцию в обратном направле-
нии. Поезд на мгновение встал, паровоз снова окутался
паром и тронул платформы.
Дым из паровозной трубы, который раньше ветрОхМ
относило назад, теперь стлался над платформами, то
и дело окутывая бойцов удушливой гарью, перемешива-
ясь с густой пороховой копотью. Лица артиллеристов и
пулеметчиков потемнели, носы, глаза, рты — все будто
черным карандашом обведено.
На станции уже шел рукопашный бой между чекис-
тами из отряда Степана Васильева и бело-зелеными.
Лебедев видел, как мимо поезда, прыгая через рельсы
запасных путей, бежали в атаку красноармейцы. Пуле-
меты и артиллерия бронепоезда замолчали — можно
попасть в своих, бойцы взялись за винтовки. Лебедев
тоже, припав всем телом к холодному стальному полу
платформы, вместе со всеми стрелял из винтовки по
бандитам, которые появлялись в поле его зрения.
Отряд Степана Васильева гнал бело-зеленых вдоль
железнодорожного полотна. Вражеский пулемет был
уже подавлен или захвачен нашими, и бронепоезд еще
134
раз сменил направление движения, теперь он опять шел
к выходу станции, обгоняя бандитов и непрерывно по-
ливая их свинцовым дождем из пулеметов.
— Приготовиться к рукопашной! — скомандовал
Лебедев, когда и бело-зеленые и преследовавшие их
чекисты из отряда Степана Васильева остались позади.
Бронепоезд затормозил. Высыпавшие из вагонов
бойцы встретили отступавших врагов плотным винтовоч-
ным огнем и штыками. Менее чем через час все было
кончено.
Вахрамеевский разъезд освобождали уже без помо-
щи бронепоезда, он не мог туда пройти, потому что де-
ревянный мост через реку Касть бело-зеленые сожгли.
Но и разъезд в тот же день был освобожден от бандитов.
Правда, тяжелые утраты понесли и чекисты: погибли
командир конного взвода из отряда Степана Васильева
Адольф Берзин, сотрудник губЧК Гаук, красноармеец
Селезнев и другие.
Уже на следующий день, мобилизовав местное насе-
ление на восстановление железнодорожного моста через
Касть, М. И. Лебедев возвратился в Ярославль. Чекист-
ские и красноармейские отряды двинулись в направле-
нии Закобякино, выбивая по пути бело-зеленых из дере-
вень и сел.
8
Середина июля стала переломным моментом в, борь-
бе с кулацко-дезертирскими формированиями.
2-й Ярославский отряд под командованием Степана
Васильева И июля отправился со станции Путятино в
район озера Кривяк, где собрались остатки разбитых
бандитских «армий». В коротком, но ожесточенном и
кровопролитном бою с большими потерями с обеих сто-
рон (с нашей стороны наряду со многими другими бой-
цами погиб и сам Степан Васильев), бело-зеленые были
разбиты и здесь, хотя главарям банд К. В. Озерову,
Г. А. Пашкову и И. Н. Успенскому удалось увести не-
значительную часть дезертиров еще дальше в леса, от-
куда они вплоть до 1924 года совершали бандитские
налеты на деревни, занимались грабежами на дорогах,
убивали партийных и советских работников, сельских
активистов.
Основные операции в Любимско-Даниловском райо-
не губернии завершились к концу июля 1919 года. На-
135
чалось детальное расследование преступлений бело-зе-
леных. В уезды выехали начальник секретно-оператив-
ного отдела губЧК Н. Н. Панин, работник Любимской
уездной чрезвычайной комиссии по борьбе с контррево-
люцией и саботажем (позднее — член коллегии губерн-
ской ЧК) Карл Янович Берзин, следователь ЧК Разу-
мовский и другие. Они проделали кропотливую работу
по разоблачению организаторов и наиболее активных
участников кулацко-дезертирских восстаний. В частно-
сти, Н. Н. Панин провел поиск конкретных убийц ком-
муниста К. И. Щербакова. По постановлению колле-
гии губЧК они были приговорены к расстрелу. Понесли
заслуженное наказание и другие бандиты, чьи руки бы-
ли обагрены кровью.
Не удалось тогда разыскать и привлечь к ответст-
венности лишь братьев К. В. и Д. В. Озеровых,
Г. А. Пашкова и И. Н. Успенского — главарей кулацко-
дезертирских формирований в Даниловском и Любим-
ском уездах. Они вновь проявили себя после некоторого
затишья.
11 февраля 1920 года бандиты появились в Закобя-
кине, переодетые в красноармейскую форму, с удостове-
рениями чекистов. Захватив врасплох коммунистов,
членов Осецкого волисполкома, они учинили над ними
зверскую расправу. Погибли волостной военком Осип
Байбак, начальник волостной милиции К.* Т. Кочуров,
милиционеры Н. Н. Львов, В. А. Семенов, уполномочен-
ный по заготовкам Гурьянов и другие товарищи. Банди-
ты ограбили почту, правление местного кооператива,
разорили амбары с хлебом, уничтожили телеграфную и
телефонную связь с Любимом и скрылись в лесу1.
Против банды был послан летучий красноармейский
отряд из 30 человек. У деревни Шемякине этот отряд
попал в засаду, потерял 8 человек убитыми и столько
же ранеными. Бандиты надругались над телами красно-
армейцев —. выкололи им глаза, разбили прикладами
головы. Через несколько дней более крупные силы че-
кистов окружили банду и ликвидировали. В схватке
были убиты Пашков и Успенский. Из банды числен-
ностью в триста с лишним человек на этот раз удалось
1 Подробнее об этих событиях рассказывается в очерке «Это
было в Закобякино» — см. сб.: Операция «Медведь», Верхне-Волж-
ское книжное издательство, Ярославль, 1975, с. 81—87.
136
скрыться лишь восьмерым во главе с братьями Озеро-
выми. В руки чекистов попал личный дневник Пашкова»
из которого явствовало, что банда готовила новое вос-
стание. /
Тщетными оказались их надежды и усилия. На исход
борьбы с дезертирско-кулацкими бандами в решаю-
щей степени повлиял тот факт, что произошел крутой
поворот в настроениях середняцких масс крестьянства.
Злодеяния, зверства бандитов убедили середняков в
авантюризме бело-зеленых, в необходимости активно
способствовать выявлению и ликвидации бандитских
гнезд, укреплению Советской власти в деревне.
В заключение остается рассказать о том, как сложи-
лась последующая жизнь отдельных участников борьбы
с кулацко-дезертирскими формированиями. Председа-
тель губернского реввоенсовета В. А. Волгин в сентябре
1919 года был назначен губернским комиссаром по про-
довольствию. Напомним, что в тяжелые годы граждан-
ской войны партия доверяла сбор, охрану и распределе-
ние продуктов самым лучшим, самым преданным своим
членам. Все свои силы, знания и опыт приложил Влади-
мир Андреевич, чтобы оправдать оказанное ему дове-
рие. За работу в качестве Ярославского губпродкомис-
сара В. А. Волгин получил благодарность за подписями
В. И. Ленина и А. Д. Цюрупы.
В предвоенные годы Волгин работал в Народном ко-
миссариате внешней торговли СССР на ответственных
постах в Мурманске, затем в Ленинграде. Там же, ра-
ботая в райкоме ВКП(б), находился и весь период бло-
кады города на Неве. Умер в 1946 году, похоронен в
Ленинграде.
К сожалению, в архивах нет документов, рассказы-
вающих о дальнейшей жизни члена губернского реввоен-
совета К. Г. Сидорова. Очень мало знаем мы о коман-
дире и комиссаре сформированного из чекистов отряда
Н. Н. Губском и А. А. Лебедеве, о других ярославских
чекистах. Тут — широкое поле деятельности для поиска
«красных следопытов», всех, кто .интересуется историей
родного края. Сводный отряд под командованием чекис-
та А. В. Френкеля в ноябре 1919 года отправился доби-
вать войска адмирала Колчака. Этот поход Френкель
закончил в 1920 году уже за Полярным кругом. Потом
он служил начальником погранзаставы на западной
границе. Мужественный и находчивый чекист погиб во
137
время одного из провокационных нападений белоэмиг-
рантов на заставу.
Председатель Любимского укома РКП (б) А. Ф. Ба-
баев, командовавший сформированным из коммунистов
уезда отрядом, который принимал участие в борьбе с
бело-зелеными в Осецкой волости, в 1921 году был из-
бран председателем Ярославского горуездного исполко-
ма. Одновременно учился на рабфаке, потом в Москов-
ском химико-технологическом институте им. Менделеева,
после учебы возглавлял химический институт им. Вой-
кова. В годы Великой Отечественной войны руководил
химической лабораторией крупного оборонного пред-
приятия. Умер в 1958 году.
* * *
История мирового социализма знает всякие испы-
тания. Были в ней и сложные, и кризисные моменты.
Но коммунисты всегда смело встречали атаки противни-
ка и побеждали.
Опыт первого в мире социалистического государства
доказал трудящимся всего мира, что внутренняя контр-
революция, какие бы формы и методы борьбы она ни
применяла, не в силах сломить народную власть, опи-
рающуюся на союз пролетариата и крестьянства и уме-
ющую защищаться.
• ЗА ПРАВОЕ ДЕЛО
— Разве мы здесь не боремся с врагами революции?
Разве здесь вы не на своем посту? — Председатель кол-
легии Ярославской губернской чрезвычайной комиссии
по. борьбе с контрреволюцией и саботажем М. И. Лебе-
дев пытливо посмотрел в глаза стоявшей перед ним мо-
лодой женщины.
— Конечно, боремся. Но мой-то личный вклад в дело
революции уж очень скромен... Очень прошу вас, Михаил
Иванович, подпишите заявление! Партия призывает ком-
мунистов приложить все силы, чтобы разгромить врага
на Южном фронте. Я считаю, мой долг члена ленинской
партии — быть там, .где труднее. А труднее всего сейчас
именно на Южном фронте. Всей семьей решили мы от^-
правиться туда в ответ на призыв партии. Сестры Ната-
138
ша и Полина давно оформили все необходимые докумен-
ты. Дело только за мной. Пожалуйста, подпишите заяв-
ление.
Антонина Васильевна Клочкова, ответственный сек-
ретарь губчека, говорила столь убедительно и веско, бы-
ла столь настойчива в своем желании поехать на фронт,
что М. И. Лебедев, наконец, взялся за перо.
-— Нам будет очень не хватать вас, Антонина Василь-
евна, — пояснил Михаил Иванович. — Оттого и тянул
время, не подписывал заявление. Думал, может, переду-
маете, останетесь у нас. Здесь вёдь не намного легче, чем
на фронте. Но вы, оказывается, тверды.
— Всей семьей, можно сказать, решили, Михаил
Иванович, — улыбнулась Клочкова. — Как же я могу
передумать?
—* Возвращайтесь с победой, Антонина Васильев-
на, — пожелал на прощание М. И. Лебедев.
* * *
Антонина Васильевна Клочкова, ответственный сек-
ретарь Ярославской губернской чрезвычайной комиссии
по борьбе с контрреволюцией и саботажем. На фотогра-
фии девушка с добрым, вдумчивым взглядом. Ее недол-
гая жизнь является ярким примером того, как миллионы
женщин, раскрепощенных Великим Октябрем, участво-
вали в строительстве нового общества и в его защите от
внешних и внутренних врагов.
Нелегко было Василию Емельяновичу Клочкову,
кустарю-кожевнику из города Спасска Тамбовской гу-
бернии одному прокормить больную жену и пятерых
дочерей. Семья едва сводила концы с концами: вечно
недоедали, зимой мерзли в нетопленой комнате. Лата-
ные-перелатанные башмаки, застиранные ситцевые
платьица от старшей дочери' переходили к средней, от
нее — к младшей. Так и жили, никогда не вылезая из
долгов.
У Тони рано, пробудилась тяга к знаниям. Городскую
восьмиклассную женскую гимназию она окончила с от-
личием — с серебряной медалью. Чтобы хоть как-то под-
держать семью, Тоня часто давала уроки отстающим
гимназисткам. Ее, лучшую в классе ученицу, охотно
1 В настоящее время г. Беднодемьянск Пензенской области.
09
А. В. Клочкова — секретарь
Ярославской губчека
приглашали к своим доче-
рям торговцы, мелкие чи-
новники.
Когда в 1912 году умер
отец, Тоне едва исполнилось
семнадцать лет. Она была
самой старшей в семье, на
нее-то и легли теперь забо-
ты о больной матери и че-
тырех младших сестрах.
Пришлось наняться гувер-
нанткой к детям певца Боль-
шого театра П. А. Хохлова,
семья которого в то время
проживала в селе Устье не-
далеко от Спасска.
Вскоре певец уезжает
жить в Петербург. Вместе с
его семьей едет в столицу и
новая гувернантка. Эта по-
ездка имела для Тони осо-
бое значение.
В Петербурге по рекомендации П. А. Хохлова она по-
ступила слушательницей на Высшие женские Бестужев-
ские курсы. Перед девушкой вновь раскрылся удивитель-
ный мир знаний...
Но нельзя забывать и о семье. У Тони уже есть неко-
торый опыт: и в Петербурге, как несколько лет назад в
Спасске, она ходит после лекций по богатым семьям —
дает частные уроки. Вырученных средств не хватает, по-
этому девушка поступает на трубочный завод. Днем —
учеба, ночью — работа. Именно здесь, на заводе, Тоня
впервые знакомится с марксистскими кружками.
Февральские события в Петрограде, падение само-
державия заставили ее всерьез задуматься: что же будет
дальше? Работая сестрой милосердия на пункте по ока-
занию первой помощи тем, кто пострадал во время раз-
гона демонстраций, Антонина Васильевна видела, как
ожесточенно цепляются за власть представители старого
уходящего мира. Уже тогда она поняла, что борьба не
будет легкой, простой.
В декабре 1917 года, окончив Высшие женские кур-
сы, Клочкова приехала из Петрограда в Ярославль.
.Здесь она поступает на работу в только что созданный
140
Совет рабочих, крестьянских и солдатских депутатов,
который, остро нуждается в преданных революции, гра-
мотных людях. Сначала Антонина Васильевна трудится
в издательском отделе исполкома Совета, затем в отделе
народного образования. За тот короткий срок, что
А. В. Клочкова занимала должность инструктора отдела
народного образования, она сумела организовать школы
для рабочих лесопильного и кожевенного заводов, для
ярославских железнодорожников. Все свои силы и зна-
ния она отдавала революционной работе. В том же,
1917-м году, стала членом большевистской партии.
В. 1918 году губком РКП (б) направил А. В. Клочкову
на другой участок — во вновь созданный отдел по работе
среди женщин, так называемый женотдел. И здесь требо-
валось прилагать максимум сил, чтобы утвердить равно-
правие женщин не только по закону, но и в повседневной
действительности, заставить людей отказаться от преж-
них взглядов на роль женщины в общественной жизни.
А. В. Клочкову хорошо знали в городе и друзья, и
враги. Когда в июле 1918 года в Ярославле вспыхнул
белогвардейский мятеж и начались расправы с партий-
ными и советскими работниками, группа мятежников
была послана и на ее квартиру. Антонина Васильевна
успела уйти на левый берег Волги, в ту часть города, ко-
торая не была захвачена заговорщиками. Здесь она соз-
дала санитарно-питательный пункт для обслуживания-
частей Красной Армии и отрядов, формировавшихся на
месте для борьбы с Мятежниками. И сама принимала ак-
тивное участие сначала в подавлении мятежа, потом в
работе по ликвидации его последствий. Позднее в одном
из писем близкой подруге Р. Г. Гольберг Антонина Ва-
сильевна писала: «Мятеж меня научил многому, и преж-
де всего тому, что такое буржуазия. Я увидела, как мстит
она, как нужно с ней бороться и какое оружие против
нее необходимо»1.
Оставшись в кабинете один, Михайл Иванович
вспомнил, как впервые пришла Тоня Клочкова в губЧК.
Было это 18 августа 1918 года, незадолго до того, как
IV губернский съезд Советов, который проходил в Ярос-
лавле со 2 по 5 сентября, утвердил новый состав колле-
гии губчека. Собственно, чрезвычайной комиссии как ор-
1 ПАЯО, ф. 394, оп. 5, д. 76, >л. 142.
141
гана, призванного защищать завоевания революции,
охранять молодую Советскую власть в губернии от вра-
гов, по сути дела, еще не было. Чтобы принять дела от
временной комиссии, занимавшейся установлением сте-
пени виновности захваченных участников контрреволю-
ционного мятежа, требовалось прежде всего создать
соответствующий аппарат, научить людей, которые еще
вчера стояли у станков, работали на железной дороге,
служили в армии. Особенно остро нуждалась губЧК в
грамотных людях, которые могли бы вести необходимую
документацию.
— Скажите, а вы хорошо подумали о том, чем вам
придется заниматься в ЧК? — спросил М. И. Лебедев,
выслушав просьбу девушки. — Нам ведь приходится и
обыски проводить, и арестовывать, и допрашивать.
— В настоящее время это очень необходимая для
революции работа, — твердо сказала А. В. Клочкова.—
Оттого и прошусь к вам. Знаю о том, что дела предстоит
много. Готова к этому.
— Берем. Давайте направление, — сказал Лебедев.
Если бы знал Михаил Иванович, сколько передумала
Антонина Васильевна, прежде чем обратилась в губком
партии с просьбой послать ее на работу в ЧК!
Вот она возвращается с только что закончившегося
многолюдного митинга, на котором узнала данные о
страшных последствиях белогвардейской авантюры: из
116 зданий общественного назначения разрушено 67.
В частности, превращено в руины здание Демидовского
юридического лицея с одной из лучших научных библио-
тек страны. Из 40 городских школьных зданий девять
сгорели полностью, остальные непригодны для использо-
вания. Сожжены три больницы. Из 120 тысяч человек
гражданского населения, проживавшего в городе до мя-
тежа, осталось только 76 тысяч... И нет конца жертвам и
утратам. Ушедший в глубокое подполье враг готовит но-
вые заговоры и диверсии. То из одного уезда, то из дру-
гого поступают сведения о зверских убийствах партий-
ных и советских работников.
Вот в глубоком раздумье идет Антонина Васильевна
по одной из центральных улиц города. В сущности, это
уже не улица, а дорога, по обочинам которой тоскливо
возвышаются над грудами развалин лишь почерневшие
печные трубы. Как и множество других честных людей,
она не может смириться с тем, что преступники, по вине
142
которых разрушен древний волжский город и оказались
без крова тысячи семей, могут остаться безнаказан-
ными.
— В моем сердце кипит ненависть к врагам револю-
ции. Хочется самой принять участие в борьбе с ними, —
делится А. В. Клочкова своими мыслями с подругой дет-
ства Наташей Мироновой, машинисткой губкома партии^
— Так в чем же дело? — отвечает Наташа. — Только*
сегодня я печатала список коммунистов, которых губком
рекомендует для работы в губернской чрезвычайной ко-
миссии по борьбе с контрреволюцией. Сходи к секрета-
рю, попросись — не откажут, я думаю.
В тот же день А. В. Клочкова побывала в губкоме
партии. Просьба направить ее для работы в губчека бы-
ла удовлетворена.
«Преисполнена чувствами святого долга перед проле-
тариатом и страной бороться со всем, что мешает рево-
люции»1,— писала в те дни Антонина своей подруге
Р. Г. Гольберг.
Сотрудники губчека не могли пожаловаться на недо-
статок дел, им приходилось трудиться, не считаясь со
временем. Особенно широкий круг обязанностей был у
секретаря чрезвычайной комиссии, на должность которо-
го приняли Антонину Васильевну. Предварительный про-
смотр и анализ поступающей корреспонденции, прием
посетителей, доклад председателю коллегии губЧК о
наиболее важных сигналах и заявлениях трудящихся,
оформление всевозможной документации, контроль за
исполнением.
Из огромного потока информации, который проходил
через Клочкову, она умела безошибочно выделить глав-
ное, дать правильную оценку каждому факту, сделать по
нему соответствующие выводы, а то и оперативно при-
нять меры.
...Идет очередное заседание коллегии губчека, рас-
сматриваются дела участников белогвардейского мяте-
жа. Неожиданно в кабинет входит А. В. Клочкова.
— Извините, пожалуйста, дело совершенно не терпит
отлагательства, — говорит Антонина Васильевна.
— Докладывайте! — приказывает М. И. Лебедев.
— На приеме сейчас находится заявительница по
фамилии. Овсеевич. Она сообщает, что только что, прогу-
1 ПАЯО, ф. 394, оп. 5, д. 76, л. 142.
143
ливаясь с подругой по Волжской набережной, встретила
и опознала трех человек, принимавших активное участие
в мятеже. Все они, по словам Овсеевич, офицеры старой
армии. Заявительница готова показать заговорщиков.
Отложив рассмотрение дел, М. И. Лебедев отдал рас-
поряжение немедленно направить на Волжскую набе-
режную группу чекистов. Примерно через тридцать ми-
нут все трое доставлены в губчека. Задержанные не толь-
ко сами признались в совершенных преступлениях, но и
дали показания о других активных участниках белогвар-
дейского мятежа. А проявила бы Антонина Васильевна
нерасторопность, нерешительность, не прервала заседа-
ние коллегии — и, глядишь, избегли бы заслуженного
наказания ярые враги Советской власти.
— Дельного работника потеряла губчека, — вспом-
нив об этом случае, подумал Михаил Иванович и тяжело
вздохнул. — Впрочем, на фронте такие люди тоже очень
нужны...
Особенно нравилось Лебедеву в Клочковой стремле-
ние к справедливости, которое уживалось в ее душе на-
ряду с обостренным чувством классовой ненависти к вра-
гам революции. Михаил Иванович вспомнил, как однаж-
ды, готовя материалы на заседание коллегии, Антонина
Васильевна обратила внимание на дело по обвинению в
участии в мятеже одного человека, рабочего Варятина.
— Михаил Иванович, я прошу вас отнестись к нему
повнимательнее, — сказала Клочкова, передавая Лебеде-
ву стопку приготовленных папок. — Рабочий, и вдруг
враг Советской власти. Не верится что-то... Наверняка
был обманут белогвардейцами.
— Мы все дела рассматриваем одинаково вниматель-
но, — строго ответил тогда Лебедев.
Но все-таки еще до коллегии перечитал документы,
подшитые к этому делу. И убедился: классовое чутье не
обмануло Клочкову.
Сослуживцы А. В. Клочковой привыкли к тому, что
на работу она часто приходила в сопровождении беспри-
зорника.
— Не могу проходить равнодушно мимо бездомных
детей, голодных, полураздетых, — чуть смущаясь, гово-
рила Антонина Васильевна товарищам-чекистам.
Бывали дни, когда почти весь свой не слишком бога-
тый паек она отдавала беспризорникам. Их тогда нема-
144
ло скиталось на улицах Ярославля. На одном из собра-
ний партийной ячейки губчека Клочкова внесла предло-
жение: каждому сотруднику губернской чрезвычайной
комиссии усыновить и вывести в люди хотя бы одного
малыша, оставшегося без родителей. Его дружно поддер-
жали все чекисты.
Живя в Ярославле, Антонина Васильевна принимала
активное участие в деятельности городской и губернской
партийных организаций. С первых дней работы горуезд-
ного комитета РКП (б), который был создан в 1917 году,
она являлась его членом. В анкете делегата седьмого
горуездного съезда Советов, который проходил в июле
1919 года, отмечено, -что Антонина Васильевна была
участницей трех партийных конференций и двух съездов
работниц Ярославской губернии. Ярославцы знали Клоч-
кову и как неплохого оратора. Она часто выступала на
различных митингах и собраниях, читала лекции на во-
енно-окружных политических курсах и в партийных
школах.
Между тем здоровье Антонины Васильевны, которое
никогда не было крепким, подорванное с детства лише-
ниями, изнурительным трудом, все ухудшалось. От това-
рищей по работе она скрывала свою болезнь. Не хотела,
чтобы они пытались как-то облегчить ее труд, взять на
себя часть обязанностей. Она и не подозревала, что ле-
чивший ее врач давно сообщил Лебедеву о болезни...
— Хорошего работника лишились... Кончатся бои на
Южном фронте, обязательно приглашу Клочкову обрат-
но в ЧК, — решил Михаил Иванович, подытоживая мыс-
ленно все то, что он знал об Антонине Васильевне и что
вспомнилось ему после того, как заявление Клочковой с
просьбой отпустить на фронт было им подписано.
Лебедев и предположить тогда не мог, что видел
А. В. Клочкову в последний раз, что менее чем через
год она будет захвачена махновцами и замучена. Вместе
с Антониной погибнет и ее сестра Полина, до отъезда на
Южный фронт работавшая в Ярославле секретарем од-
ного из отделов исполкома Совета.
Только в 1968 году ярославцы узнали все обстоятель-
ства гибели отважной чекистки. Было это так. В 1966 го-
ду областная газета «Северный рабочий» опубликовала
корреспонденцию «Сотрудник ЧК», в которой рассказы-
валось об А. В. Клочковой. Познакомившись с ней,
«красные следопыты» школы № 70 г. Ярославля начали
6—727
145
собирать материалы о жизни землячки. Они выяснили»
что летом 1920 года в прифронтовой город Бердянск»
где тогда находилась Антонина Васильевна с мужем и
отправившиеся с ней на Южный фронт Полина и Ната-
ша, приехали погостить младшие сестры Нина и Таня.
Им удалось спастись вместе с Наташей. Спасли и двух-
месячную дочь А. В. Клочковой — Олю. Ее-то и разыс-
кали учащиеся.
Сама Ольга, конечно, ничего не помнила, но она пе-
реслала в школу пожелтевшее от времени письмо Нины
Васильевны Клочковой-Владимировой с рассказом о по-
следних днях Антонины. Отрывки из письма опубликова-
ны в «Северном рабочем» 28 августа 1968 года. Вот он,
этот рассказ:
«...После смерти родителей Тоня стала для нас ма-
терью, все трудности нашего воспитания легли на ее пле-
чи. Она была необыкновенным человеком — большого
ума и прекрасного доброго сердца.
Не помню, какого числа мы приехали в Бердянск.
Это было в конце лета 1920 года. Остановились в гости-
нице «Метрополь». В первую же ночь были разбужены
взрывами снарядов. Так «приветствовал» нас Врангель.
Анатолий Александрович Бушуев, муж Антонины
Васильевны, в первую же минуту обстрела ушел в
штаб — он работал председателем ревкома. А нам дал
совет срочно уйти из города, пообещав выслать за нами
подводу.
.На рассвете мы покинули Бердянск. Положение бы-
ло очень серьезное— Тоня ждала ребенка, вторая сестра,
Наташа, тоже еле шла, у нее был костный туберкулез
голени. Кроме того, с ними была семилетняя Юля, дочь
Анатолия Александровича от первого брака, да и мы са-
ми с Таней еще почти дети. К счастью, вскоре нас догна-
ла тачанка, и мы поехали далее, направляясь в сторону
Таганрога.
Наша эвакуация длилась около двух месяцев. В это
время в Ростове-на-Дону у Антонины Васильевны роди-
лась дочь. Назвали ее Олей. Мы вернулись в Бердянск.
12 декабря 1920 года было обычным днем прифронто-
вой полосы. По городу ползли слухи о том, что Врангель
где-то около Ногайска, а Махно крутится недалеко от
Бердянска. День шел своим чередом, — старшие были на
работе, а мы хлопотали по хозяйству и возились с ма-
ленькой Олей, которой шел второй месяц.
146
Вечером, только все сели за стол, раздался звонок.
Оказалось, пришли к Бушуеву, его часто вызывали даже
среди ночи. Мы к этому привыкли. На этот раз с Анато-
лием Александровичем ушла также Наташа.
Уже позже я узнала, что их собрали на совещание
коммунистов Бердянска. В городе не было войск. Они
ушли на фронт против Врангеля. Махно учел это и стре-
мительно ринулся на Бердянск. Надо было дать бой
своими силами. На совещании было решено всем комму-
нистам вооружиться и под прикрытием пулеметов дер-
жаться до прихода частей Красной Армии.
Нашу семью в городе знали многие. Поэтому должен
был прийти человек и увести детей в безопасное место.
Тоня И Поля ждали его вместе с нами. Вдруг перестрел-
ка прекратилась, наступила неожиданная тишина. «Мо-
жет быть, тревога была ложной?» — подумали мы. Ока-
залось — нет.
Сначала на город посыпались снаряды. Вслед за их
разрывами ворвались банды Махно. Приоткрыли став-
ни, смотрим — в городе творится что-то страшное: толпы
махновцев избивают людей, бьют стекла в окнах домов,
выламывают двери. Нам надо было уходить немедленно.
Однако было уже поздно: дверь с треском вылетела,
в квартиру ворвалась банда. Сколько было махновцев, я
не знаю — полная квартира. Все пьяные, у многих шаш-
ки наголо... Они что-то требовали от Тони, грозили ей.
Тоня была, как всегда, спокойна, только крепче прижи-
мала к себе Олю. На вопросы махновцев она или не от-
вечала или говорила «нет». Всю квартиру бандиты пере-
вернули вверх дном.
Потом бандиты прямо при нас стали решать, что с
нами делать. Кто-то предложил зарубить, кто-то подска-
зал: «Расстрелять, быстрее кончим!» Поставили нас к
стенке, прицелились. В самый последний момент решили
нас отвести к батьке Махно. Вышли на крылечко, как
вдруг один из бандитов увидел на ногах Тани, самой
младшей сестры, новые ботинки. Боясь, как бы от него
не ушла такая «ценность», он разрубил шашкой шнурки,
а затем приставил пистолет к виску девочки...
«Что вы делаете? Разве не видите, что убиваете ре-
бенка? Оставьте детей!» — вступилась за нас Тоня.
И нас троих, меня, разутую Таню и Юлию, оставили.
Тоня протянула, мне Олю. Ее последними словами к нам
была просьба накормить малютку.
6*
147
Только увели бандиты Тоню и Полю, как пришел по-
сланец от Анатолия Александровича. Это был знакомый
нам человек — кучер ревкома. Теперь я не помню его фа-
милию. Мы ушли из квартиры. Много трупов, жертв раз-
гула озверевших бандитов, лежало на дороге. Вечером
мы нашли на берегу реки и трупы обеих сестер: у них
были отрублены руки, рассечены головы.
Пока в городе шли бои, нас укрывала семья Пра-
сковьи Афанасьевны Ветвицкой. Сама Прасковья Афа-
насьевна имела грудного ребенка, она же кормила
грудью Олю.
Махновцы находились в городе недолго, но подлых
дел они натворили много: убивали, грабили... После то-
го, как они были изгнаны из города, хоронили более
восьмидесяти человек. Анатолий Александрович и Ната-
ша остались живы».
Когда Антонина Васильевна погибла, ей было
26 лет.
Три года спустя Р. Г. Гольберг, в письмах к которой
Клочкова поверяла свои мысли и мечты, вспоминая об
Антонине Васильевне, писала:
«Ради счастья своего народа она готова была пойти
на любые жертвы. Нужда, горе ее личное сливались с
горем и нуждой всего беднейшего крестьянства. И даже
больше того — в этом необъятном горе народном она
топила свое личное. Это — тот тип маленьких, незамет-
ных героев, которые прокладывают путь в лучшее буду-
щее. В истории нашей партии, надеюсь, их место не бу-
дет последним»1.
• КОНЕЦ КАРЬЕРЫ
ТИТУЛЯРНОГО СОВЕТНИКА
1
Случилось это на Власьевской улице* * Ярославля в
один из студеных дней начала 1919 года.
— Никак Цыбакин? — тихо сказал, обращаясь к то-
варищу, пожилой рабочий в фуфайке, показывая глазэ-
1 ПАЯО, ф. 394, оп. 5, д. 76, л. 147.
• Теперь улица Свободы.
148
ми на шедшего по улице чуть впереди и сбоку человека с
хорошо ухоженной окладистой бородой и чуть завитыми
усами, так не вязавшимися с его видавшим виды паль-
тишком и вытертой до блеска старенькой шапкой-
ушанкой.
— А ведь, пожалуй, он... — удивленно произнес вто-
рой, догоняя прохожего и на ходу пристально пригляды-
ваясь к нему. — Усы и бороду, наверное, специально от-
растил, чтоб не узнали...
Прохожий прибавил шаг.
— Стой, Цыбакин, вот когда довелось нам встре-
титься!..
Тот, кого назвали Цыбакиным, испуганно оглянулся
и бросился бежать. Но и двое других были начеку. Один
мгновенно кинулся наперерез, второй поскользнулся на
снегу, но, падая, все-таки успел ухватить Цыбакина
сзади за полу пальто...
— А я смотрю, что-то знакомое... Думаю, неужто
он? Он, пристав Большой Мануфактуры* Цыбакин!
Сколько людей замордовал, нашего брата рабочего —
не счесть... Вот когда свидеться пришлось! — объяснял
начинавшим собираться вокруг ярославцам рабочий в
замасленной фуфайке.
— В чеку его, мерзавца, на улицу Нетеча **, там
товарищи разберутся, — посоветовал кто-то из прохожих.
— Туда и отведем. Двигай вперед, что ли! Или ноги
от страха приросли? С нами, небось, не церемонился.
Задержанный молчал, тяжело дыша. Так же молча
двинулся в сопровождении рабочих по Власьевской ули-
це. Но когда расступившаяся толпа осталась позади,
Цыбакин неожиданно выхватил^ из кармана револьвер.
Раздался выстрел. Один из рабочих замертво упал на
заснеженную мостовую. Второй от неожиданности выпу-
стил Цыбакина, и тот кинулся в ближайший переулок, а
потом в проходной двор... Задержать его не удалось.
О происшедшем примерно через час стало известно
дежурному Ярославской губчека. Еще минут через де-
сять начальник секретно-оперативного отдела губернской
чрезвычайной комиссии Николай Николаевич Панин до-
ложил о .случившемся Михаилу Ивановичу Лебедеву, не-
давно назначенному на должность председателя ЧК.
♦ Теперь комбинат технических тканей «Красный Перекоп».
♦* Теперь улица Собинова.
149
— Искать Цыбакина сейчас, по-видимому, бесполез-
но, забьется в самую глубокую нору. Но не исключено,
что попытается покинуть город. Следовательно, необхо-
димо ориентировать милицию, патрульную службу в рай-
оне вокзалов, — распорядился Лебедев, выслушав Пани-
на. — Сами же постарайтесь собрать сведения о Цыбаки-
не, какие удастся. Помните, это не уголовный преступ-
ник, а политический враг Советской власти...
— Будет исполнено! — коротко ответил Николай Ни-
колаевич Панин.
2
На другой день Н. Н. Панин докладывал Лебедеву о
проделанной за сутки работе.
— Немного пока удалось узнать, но кое-что все-таки
собрали... Цыбакин Павел Андреевич, титулярный совет-
ник. Родился в 1870 году в селе Мисково Костромского
уезда в семье псаломщика, окончил четырехклассную
гимназию. Значится в списках городского полицейского
управления в качестве официального сотрудника, а в
списках губернского жандармского управления — в каче-
стве осведомителя. Последнее время перед революцией
занимал должность начальника сыскного отделения
полиции.
Переехав с семьей на жительство в Ярославль, Цыба-
кин предложил свои услуги полицейскому управлению и
получил назначение на должность пристава в город Рос-
тов. Вскоре за усердие по службе он получил повышение
в должности — был переведен на работу по-прежнему в
качестве пристава на самое по тому времени многочис-
ленное по числу рабочих, передовое по накалу классовой
борьбы предприятие губернского центра — Ярославскую
Большую мануфактуру. Постоянные революционные вы-
ступления рабочих мануфактуры, вызванные непосиль-
ным трудом продолжительностью 12—16 часов в сутки,
штрафами, незаконными увольнениями за малейшее не-
повиновение хозяину, не давали покоя блюстителям по-
рядка.
Цыбакин полностью оправдал доверие хозяев. Про-
вокации, жестокость — пытки, избиения, издеватель-
ства — вот основной арсенал средств, с помощью кото-
рых Цыбакин расправлялся с революционно настроенны-
ми рабочими.
150
В поле зрения ярославских чекистов титулярный со-
ветник П. А. Цыбакин впервые попал вскоре после рево-
люции при разборе дел губернского жандармского уп-
равления и городского полицейского управления. Но
конкретных данных, характеризующих практическую
деятельность Цыбакина, в материалах жандармского и
полицейского управлений тогда не было обнаружено.
Молодая губернская ЧК, переживавшая в то время труд-
ный период становления, естественно, была не в силах
проверить каждого сотрудника и осведомителя царской
охранки, число которых исчислялось сотнями. К тому
же это была не единственная и не самая первоочередная
задача: ценой больших усилий губернской чрезвычайной
комиссии приходилось тогда подавлять открытые контр-
революционные выступления, разоблачать заговоры
врагов революции против молодой Советской Респуб-
лики.
Случай на Власьевской улице заставил чекистов
вновь вернуться к делу Цыбакина. Председателю губче-
ка М. И. Лебедеву не пришлось задумываться над тем,
кому персонально поручить розыск титулярного советни-
ка. Под началом Лебедева уже несколько месяцев рабо-
тал в должности начальника секретно-оперативного от-
дела Н. Н. Панин.
— В архиве удалось найти два документа, которые
достаточно полно характеризуют, с какой ретивостью
выполнял свои обязанности пристава, а затем начальни-
ка сыскного отделения полиции титулярный советник
Цыбакин, — сказал Н. Н. Панин. — Это письма прокуро-
ра и председателя Ярославского окружного суда от 5 мая
1915 года за номерами 4049 и 1396, адресованные ярос-
лавскому полицмейстеру. Не хотите посмотреть?
— Покажите-ка...
«...Имею честь уведомить Ваше высокоблагородие,
что во время заведывания моего уголовным отделением
подведомственного мне окружного суда я имел возмож-
ность убедиться в весьма плодотворной в смысле раскры-
тия преступлений деятельности частного пристава по
гор. Ярославлю П. А. Цыбакина, под руководством ко-
торого дознания полицией в большинстве случаев произ-
водились настолько подробно и всесторонне, что как на
предварительных, так и судейских следствиях обыкно-
венно воспроизводилась вполне та обстановка соверше-
ния преступления, которая была установлена дознанием,
1Я
и я не могу припомнить ни одного случая, когда бы до
бытые под наблюдением господина Цыбакина полицей-
ским дознанием сведения были на суде опровергнуты...
Мне хорошо известно, что и за последние годы, когда
г. Цыбакин был уже начальником сыскного отделения з
гор. Ярославле, деятельность его в этой новой должно-
сти проявлялась также весьма успешно...» — сообщал
полицмейстеру председатель Ярославского окружного
суда.
Примерно о том же писал и прокурор суда:
«...Деятельность титулярного советника Цыбакина, по
должности начальник Ярославского сыскного отделения,
известна мне лично за все время его службы в означен-
ной должности, т. е. с 1908 по 1914 год. При этом считаю
долгом удостоверить, что титулярный советник Цыбакин,
относясь с безупречной честностью к исполнению своих
служебных обязанностей, с полным усердием прилагал
всегда все старания к раскрытию как выдающихся по
важности преступлений, так и мелких проступков, умело
разбираясь часто в очень сложных обстоятельствах..
Будучи первым по времени учреждения в Ярославле на-
чальником сыскного отделения, титулярный советник
Цыбакин прекрасно поставил дело сыска, чем и объясня-
ется вполне успешная деятельность сыскной полиции...
Я нахожу, что службу г. Цыбакина в полиции необходи-
мо признать весьма полезной и вполне заслуживающей
всякого поощрения».
— Вот какие отзывы получал Цыбакин от царских
блюстителей порядка, — сказал Панин, когда Лебедев
прочитал оба письма.
— А еще что о нем известно?
Николай Николаевич развел руками:
— Это пока все. Квартира, где проживал Цыбакик с
семьей, оказалась пуста, там оставлена засада. Обыск в
квартире никаких результатов не дал, соседи не знают»
куда уехали Цыбакины. Сообщили лишь, что в послед-
нее время Цыбакин работал возчиком, грузчиком... Оче-
видно, маскировался, заметал следы.
— Что намерены делать дальше?
— Есть у меня одно соображение...
Н. Н. Панин высказал мысль о том, что поскольку
Цыбакина хорошо зцают в Ярославле многие жертвы его
152
злодеяний, целесообразно объявить о розыске бывшего
титулярного советника в местной печати, обратиться к
населению с просьбой сообщить в губчека в устной либо
письменной форме не только о возможном появлении
Цыбакина, но и о совершенных им преступлениях.
М. И. Лебедев, подумав, согласился с предложением Па-
нина.
Руководители чрезвычайной комиссии при этом исхо-
дили из того, что обуреваемый страхом, который усугу-
бился недавним случаем на Власьевской улице, Цыба-
кин, скорей всего, спешно покинет Ярославль, и на ка-
кой-то, пусть даже незначительный, срок ему не будет
известно короткое газетное сообщение о розыске. Если
же Цыбакин остался в Ярославле и, следовательно, тоже
будет знать об объявленном розыске, то что это изме-
нит? Лишний раз подтвердит его решение не появляться
дома? Он и без того скрывается, красноречивым свиде-
тельством чего служит поспешный отъезд семьи, брошен-
ная ею квартира.
3
Надежды чекистов оправдались только наполовину.
Вскоре после публикации в газете сообщения о розыс-
ке П. А. Цыбакина в губчека посыпались заявления и
письма ярославцев, в которых не было самого главно-
го— сведений о том, где скрывается преступник, но зато
приводились многочисленные факты его тяжких злодея-
ний как истязателя трудового народа, передовой револю-
ционно настроенной части фабрично-заводских рабочих.
По сути, чекисты получили в свои руки веские доказа-
тельства преступлений Цыбакина.
«Пристав П. А. Цыбакин был ужасным угнетателем
всех политически развитых рабочих, что я испытал на
себе, — писал, например, в губчека ярославец Николай
Карпович Кириллов. — В декабре 1905 года я был аресто-
ван как участник стачки на Ярославской Большой ману-
фактуре. Когда меня привели в контору фабрики, то мне
было прямо заявлено, что «по распоряжению пристава
мы с тобой сведем счеты». Меня посадили в сани, один
городовой сел мне на колени, двое по бокам, а третий
городовой держал руки связанными сзади. Когда я крик-
нул от боли, мне было тут же нанесено несколько ударов
153
в голову и в бока рукоятками револьверов. И так меня
доставили в Коровницкую тюрьму. Там мне заявили, что
я участвовал во время стачки в бою с казаками и пото-
му подлежу пЪвешению. На моей квартире в это время,
как я узнал позднее, приставом Цыбакиным был произ-
веден обыск. В квартире находилась одна мать-старуш-
ка. Она перенесла от своры этих палачей плевки, пинки,
полицейские во главе с Цыбакиным держали старушку
чуть ли не нагой около двух часов, пока все не пере-
рыли...
Пробыв семь месяцев в одиночном заключении, я был
выпущен на поруки ввиду слабого здоровья. Но уже че-
рез восемь дней я вновь был арестован. Ночью меня ста-
щили с кровати, пинали, заламывали руки и, наконец,
увели в одном белье в участок... Утром меня вызвал по-
мощник Цыбакина и заявил, что «по распоряжению при-
става Цыбакина мне вменяется в вину хранение ору-
жия». Он вынул графин водки и сказал мне: «Пей и
говори, где у вас хранится оружие, бомбы и тому подоб-
ное!» Когда я отказался пить, на меня посыпались уда-
ры с возгласами: «Мы тебя все равно добьем!» И отпра-
вили меня в неотапливаемую камеру. Я потребовал
прокурора, который явился вместе с Цыбакиным. Они
заявили, что мне здесь еще хорошо, а будет хуже, и дали
распоряжение ничего не давать мне, кроме селедки и
воды.
Мне пришлось наблюдать в участках, как люди по
распоряжению Цыбакина калечились всевозможными
способами. Я уже не могу припомнить все фамилии из-
биваемых товарищей, но некоторые хорошо помню. Так,
типограф Дегтев до того был избит, что умер в тюрьме.
Петров и Жулев были приговорены на пятнадцать лет
каторжных работ каждый. Дело на них было основано
на спровоцированном Цыбакиным убийстве охранника.
По спровоцированному убийству пристава Королькова
был осужден на каторгу Шмаков Николай, а как выясни-
лось позднее, Корольков был убит городовым Драку-
шевым.
Цыбакин являлся организатором сыщиков, которые
вербовались им под угрозой тюрьмы и виселицы. Он при-
нимал активное участие в еврейских погромах, являлся
одним из организаторов черносотенных банд. Не было за
Которослью ни одного учреждения или предприятия, где
рабочие и служащие не пострадали бы от побоев Цыба-
1S4
кина, этого мерзавца. До сего времени матери и жены
оплакивают своих близких, убитых руками Цыбакина и
его приспешников. Цыбакин — это правая рука проку-
рора Муратова, директора фабрики Грязнова, губерна-
тора Римского-Корсакова.
Пусть этому тирану и палачу будет возмездие, но и
оно не искупит тогб, что он сделал».
«Нас, рабочих с фабрики Карзинкина, Цыбакин по-
рол и избивал. Он ездил с казаками по лесам, где мы
проводили собрания. Нас разгоняли и пороли нагайками.
Я тоже был избит казаками. Цыбакин был вообще чело-
веком очень суровым. За малейшую провинность изби-
вал рабочих до потери сознания», — писал красноармеец
Михаил Иванович Кучерянов.
А другой красноармеец, боец войск ВЧК Алексей
Иванович Федотов, добавлял:
«В июне 1906 года, когда я работал на фабрике Кар-
зинкина, я был арестован за участие в забастовке. Меня
привели на допрос в третью часть полиции. Цыбакин на-
чал меня допрашивать. Он сказал, что если я скажу, кто
принимал участие в забастовке, то он меня отпустит.
Я ему об этом не стал говорить. Тогда Цыбакин снял со
стены нагайку и принялся сам меня пороть, покуда я был
в памяти, а потом меня увели в каземат. На второй день
повторилось то же самое... Дали мне два года высылки в
Вологодскую губернию».
Q жестокости Цыбакина писали в губчека ярославцы
В. 3. Убарев, Александр Гусев, Дмитрий Николаевич
Скотников и многие другие. «В 1906 году Цыбакин из-
бил меня так, что я потерял память и до сих пор ощущаю
сильные головные боли», — жаловался рабочий Ярослав-
ской Большой мануфактуры Федор Канарейкин. «На-
чальник сыскного отделения полиции Цыбакин распоря-
дился несколько дней держать меня на одних селедках,
заставляя сознаться в якобы готовившемся взрыве кан-
целярии пятой части полиции, — сообщал Федор Кузне-
цов. — А когда это не помогло, по распоряжению все того
же Цыбакина я был помещен на восемь суток в комнату
с посаженными на цепи собаками, которые при малей-
шем движении бросались на меня, готовые разорвать».
Из писем, поступивших в ЧК, узнали чекисты и о том,
какими методами вербовал себе Цыбакин осведомителей
и доносчиков. Об этом, в частности, сообщал Иван Мат-
веевич Введенский:
155
«В 1902 году вызывает Цыбакин меня к себе в канце-
лярию, показывает на икону и на портрет царя Николая
и говорит: «Как перед богом, так и перед государем ты
должен мне помочь искоренить крамолу». И прямо
предлагает быть у него шпионом. Я категорически отка-
зываюсь. Тогда он мне говорит: «Я тебя в тюрьму поса-
жу и сгною там». И вот началась травля меня. Вскоре
приходят ко мне с обыском; хотя ничего не находят, по
настоянию Цыбакина арестовывают меня и сажают на
восемь месяцев в тюрьму. Только вернулся домой из
тюрьмы — отправили на два года в ссылку. Да, действи-
тельно, Цыбакин измучил меня вконец. Из тюрьмы я
явился с бронхитом, а из ссылки — с язвой желудка...»
Становилось ясно, что титулярный советник П. А. Цы-
бакин заслуживал самого сурового наказания за содеян-
ное. Оставлять его на свободе было никак нельзя еще и
потому, что именно из таких людей, ярых врагов Совет*
ской власти, формировались различные контрреволюци-
онные группы. Причем люди, подобные Цыбакину, не-
редко становились- не просто их участниками, но органи-
заторами, вокруг которых объединялись все, кто был не-
доволен революционными преобразованиями в стране,
кто добивался реставрации старых порядков.
4
Формально праъо принять решение об аресте любого
лица принадлежало лично начальнику губчека. Но по
делам службы М. И. Лебедев часто отлучался на заседа-
ния губисполкома, доклады в губком партии и другие
учреждения. В его отсутствие неотложные решения при-
нимал Н. Н. Панин.
...Зайдя в кабинет только что возвратившегося с засе-
дания губисполкома М. И. Лебедева, Николай Николае-
вич, на ходу раскрывая папку с материалами о Цыбаки-
не, доложил:
— За время вашего отсутствия поступило очередное
заявление на известного нам титулярного советника...
И, как бы извиняясь, добавил:
— Я, наверное, превысил свои полномочия... На од-
ном из заявлений не удержался и написал резолюцию:
«Произвести розыск и арест Цыбакина».
— Правильно сделали, — ответил Михаил Иванович,
быстро просматривая очередное письмо с рассказом о
дореволюционной «деятельности» Цыбакина.
156
— Кроме того, — продолжал Н. Н. Панин, — мы
ориентировали сегодня утром все уездные и транспорт-
ные органы ЧК, запросили адресные столы. Там, где это
возможно, навели справки по телефону. Почти из всех
городов, где имеются адресные столы, уже получены со-
общения об отсутствии Цыбакина в прописке. Круглосу-
точное наблюдение за его квартирой в Ярославле про-
должается, но думаю, что оно ничего нам не даст. Цыба-
кин домой не вернется...
— Да, разумеется...
Выслушав доклад начальника секретно-оперативного
отдела, председатель губчека предложил:
— Давай-ка, земляк, совместно наметим план даль-
нейшей работы...
Ясно было, что Цыбакин, обладая немалым опытом
сыскной работы и хорошо представляя грозящую ему
опасность, примет все меры предосторожности, скры-
ваясь от органов Советской власти. Чекисты понимали,
что начатые розыскные мероприятия, о которых только
что доложил Панин, являются лишь первичными, хотя и
необходимыми в любом розыске. Основная задача теперь
состояла в том, чтобы выбрать из многих вариантов тот,
который в конечном итоге привел бы к задержанию Цы-
бакина.
Было решено прежде всего выяснить семейные взаи-
моотношения Цыбакина и, в частности, степень его при-
вязанности к жене и детям, установить новый адрес, ку-
да выбыла семья из Ярославля.
Решение этих, на первый взгляд несложных, вопро-
сов потребовало кропотливых усилий чекистов: Цыбаки-
ны вели замкнутый образ жизни, близких родственников
в Ярославле у них не было. Нелюдимый по складу ха-
рактера вообще, Цыбакин-старший и раньше на работе
не особенно раскрывался; он не имел близких друзей, с
которыми бы делился сокровенными мыслями, а после
революции и вовсе обособился, жил бирюком, почти ни
с кем не общался.
Жена Цыбакина; Наталья Ефимовна, тоже была не
особенно радушна и гостеприимна; гостей в доме Цыба-
киных не бывало, если не принимать в расчет молодую,
но ухватисто-деловую портниху Ксению, однако и та
навещала семью титулярного советника скорее по необ-
ходимости, нежели по душевной потребности. За Ксенией
на всякий случай установили наблюдение, но оно также
157
ничего не дало: то ли портниха не знала о новом место-
пребывании Цыбакиных, то ли у нее просто не было не-
обходимости встречаться с Натальей Ефимовной. Чекис-
ты установили только, что Ксения периодически бывает на
базаре, продает там куски весьма дефицитной в то время
материи из запасов, оставшихся у нее, очевидно, еще с
дореволюционных времен.
Казалось, розыск зашел в тупик, Цыбакин исчез бес-
следно. А папка с надписью «Дело П. А. Цыбакина» в
сейфе Николая Николаевича Панина все пухла: в губче-
ка продолжали поступать письма с воспоминаниями о
злодеяниях титулярного советника.
Ксения была задержана по подозрению в спекуляции
мануфактурой.
Чекистам повезло в том смысле, что во время первого
же допроса Ксения сама назвала фамилию Цыбакиных.
На вопрос о происхождении изъятого у нее при задержа-
нии на базаре довольно крупного (и, следовательно,
весьма дорогого по базарным ценам) куска шелка она
ответила:
— Получен еще до революции от Натальи Ефимовны
Цыбакиной в уплату за работу. Я шила ей несколько
платьев.
— Что это за странный способ расчета с портни-
хой? — спросил Панин.— Я бы поверил этому, если бы
вы шили ей платья сейчас, когда рубль обесценен, а
ткань, 'наоборот, непомерно вздорожала. Но сейчас, на-
верное, сама Цыбакина не захотела бы рассчитываться
с вами материей. Ведь нынешняя стоимость ее значитель-
но выше стоимости работы по пошиву даже нескольких
платьев. Как вы объясните это противоречие?
— Тут нет никакого противоречия, — ответила Ксе-
ния.—Не могу сказать точно, как появилась эта ткань
у Цыбакиных, но думаю, что Павел Андреевич получил
ее в качестве презента от кого-то из владельцев магази-
нов за оказанную ему какую-то услугу. А расцветка ма-
териала не понравилась Наталье Ефимовне, да и дей-
ствительно она бы не подошла ей... Помню, как Цыбаки-
на ворчала: «Мой-то ’недотепа ничего поприличнее не
мог подобрать... Дорого, а безвкусно». Зная, что я все
равно закупаю ткань для нужд своей мастерской, На-
талья Ефимовна попросила меня принять в качестве
уплаты этот кусок шелка. Я оказала ей такую любез-
ность, да и почему бы не оказать, если Наталья Ефимов-
118
на отдала мне шелк чуть ли не за полцены? К тому же с
такой заказчицей, как жена начальника сыскного отде-
ления полиции, всегда надо поддерживать добрые отно^-
шения... Просто повезло, что не успела использовать
ткань до революции, а теперь она так поднялась в цене,
что дает мне возможность существовать довольно при-
лично вот уже второй месяц...
— Цыбакины подтвердят все вами сказанное?
— Разумеется.
— Их адрес?
— Пожалуйста, Ярославль, улица...
Николай Николаевич Панин с огорчением услышал
адрес, который был ему давно известен, и по которому,
он знал, Цыбакины уже не проживают. Значит, Ксении
ничего не известно о поспешном отъезде семьи бывшего
титулярного советника? Или, быть может, она все отлич-
но знает, но хитрит, пытается обвести чекистов вокруг
пальца? Все это требовало дальнейшего осмысливания,
анализа, и Николай Николаевич прекратил допрос, не
подав виду, что разочарован адресом, который сообщила
ему Ксения.
— Хорошо. Мы проверим все, что вы сообщили. Если
сведения подтвердятся, мы вас отпустим и вернем изъя-
тую при задержании материю. Но должен предупредить,
что отобранный у вас шелк очень похож на тот, что был
недавно похищен из вагона товарно-пассажирского
поезда.
Последние слова Н. Н. Панин добавил для того, что-
бы замаскировать повышенный интерес чекистов к семье
Цыбакиных.
Через день Н. Н. Панин вторично вызвал Ксению на
допрос.
— Проверка показала, что вы нас обманули, — без
обиняков начал Николай Николаевич. — По указанному
адресу Цыбакины не проживают уже больше недели.
И выехали они, как показали соседи, за несколько дней
до вашего задержания. Следовательно, вы не могли не
знать о их отсутствии в городе.
— Как выехали? Куда? — растерялась Ксения.—
Я действительно ничего об этом не знала...
— Куда выехали, мне не известно. Да это и не вхо-
дит в мои обязанности — выяснять местонахождение
Цыбакиных. Моя задача — установить происхождение
отобранной у вас ткани, — продолжал Панин. — Как я
159
уже говорил вам в прошлый раз, она очень похожа на
украденную из поезда... Вы продолжаете утверждать»
что ткань получена от Цыбакиных?
— Да, продолжаю. И очень прошу вас все-таки
разыскать Цыбакиных. Они подтвердят мои слова.
В этом я не сомневаюсь...
— Цыбакиных разыскать очень трудно. Они никому
не сообщили, куда выезжают.
— Этого не может быть. Обязательно есть люди, ко-
торые знают, куда выехали Павел Андреевич и Наталья
Ефимовна. Я бы сама помогла вам в их розыске, если бы
находилась на свободе.
— Каким образом?
Ксения потупила глаза.
— Не каждый человек сообщит адрес Цыбакиных
вам, даже если его и знает. Но с удовольствием сделает
это для меня, их постоянной портнихи...
— Мы обдумаем ваше предложение.
5
— Полагаю, что предложение Ксении нам следует
принять, — сказал Н. Н. Панин Лебедеву после того, как
сообщил о результатах вторичного допроса. — По моим
наблюдениям, Ксения жадна и расчетлива, выгоды своей
не упустит. Оставленная у нас ее ткань будет держать
этого человека крепче любого замка. И чтобы получить
кусок шелка обратно, она сделает все возможное и не-
возможное, а узнает адрес Цыбакиных. Кому-то ведь,
действительно, он известен! К тому же Ксения не подо-
зревает, что оказывает нам услугу; она считает, что про-
сто тем самым снимает с себя необоснованное подозре-
ние в связях с воровской бандой. Ей нет никакого резону
воспользоваться свободой, чтобы сбежать из Ярославля.
— Логично, — согласился М. И. Лебедев. — Но все-
таки, я считаю, за Ксенией следует установить постоян-
ное наблюдение. Вдруг она почувствовала что-то -нелад-
ное и захочет, допустим, предупредить Цыбакиных?
— Вряд ли это возможно. Но наблюдение за Ксенией
установим. По крайней мере, будем знать, к кому она
обращалась в поисках адреса Цыбакина.
Так и решили. Расчет чекистов оказался верным. Уже
через два дня Ксения принесла Панину адрес небольшой
деревеньки в Костромской губернии, куда выехали Цы-
бакины. Туда сразу же отправился один из чекистов.
160
Он установил, что по указанному адресу проживает
лишь Наталья Ефимовна с детьми, сам же Цыбакин
скрывается где-то в другом месте. Но он периодически
присылает семье деньги и записки с «оказиями», следо-
вательно, находится где-то относительно недалеко.
Еще раз проверили все адресные столы Ярославской
и Костромской губерний. Положительных результатов
опять не получили, подтвердив тем самым вывод, сде-
ланный прежде, — Цыбакин живет без прописки либо
прописан под другой, вымышленной фамилией. Оставал-
ся один путь — установить наблюдение за семьей Цыба-
киных и терпеливо ждать появление Павла Андреевича.
В том, что бывший титулярный советник рано или позд-
но обязательно появится в деревушке, навестит жену,
чекисты не сомневались.
Наверное, так бы все и было, если бы не помог слу-
чай. Чекисты неожиданно вышли на Цыбакина, так ска-
зать, с другой стороны. А получилось это следующим
образом.
К одному из жителей деревушки приехал родствен-
ник. Он привез Цыбакиной очередную посылку от мужа.
От этого человека ничего нового, полезного узнать не
удалось: Цыбакин, знавший его лично, подошел в вагоне
поезда, следовавшего в Кострому. Поговорили немного о
всяких незначащих пустяках, потом Цыбакин, узнав, что
попутчик направляется в деревню, как бы между прочим
попросил его захватить «небольшую посылочку» для же-
ны. «Самому все недосуг заехать», — пояснил Цыбакин.
О себе Павел Андреевич нечего существенного не рас-
сказал, на какой станции он вышел из поезда, человек,
привезший посылку, тоже не заметил — была ночь, и он,
взяв сверток, сразу же забрался на верхнюю полку ваго-
на спать. Цыбакин остался внизу. А утром его уже не
было в поезде. Как позднее выяснилось, Цыбакин сам
ехал к семье, но встреча в поезде избавила его от необ-
ходимости лишний раз рисковать, появляясь в деревне.
На другой день в руки чекистов попал выброшенный
Натальей Ефимовной обрывок газеты, в которую были
завернуты посланные Павлом Андреевичем продукты.
— Третья и четвертая страницы, да и те без нижней
части, где обычно печатается адрес редакции и типогра-
фии... Ну, почему не первая-вторая? Насколько бы облег-
чился в этом случае поиск! — досадовал Панин, еще и
еще раз внимательно перечитывая обрывок газеты.
161
По датам, которыми были помечены напечатанные на
обрывке газеты сообщения зарубежных информационных
агентств, легко устанавливалось число, когда данная газе-
та вышла в свет (ошибка на один-два дня в ту или иную
сторону в данном случае большого значения не имела).
Однако Панин, как ни старался, никак »не мог опреде-
лить место выпуска газеты: на одной стороне обрывка
только зарубежная информация, на другой подборка со-
общений под рубрикой «По нашей стране». Ни одного
местного материала!
Панин не отступал. Терпеливо доставал газеты, вы-
ходящие в уездных центрах Ярославской и соседних гу-
берний, и сличал, сличал, сличал... И наконец — удачаГ
Вот он, номер, в обрывок которого была завернута по-
сылка Цыбакиной. Выпущен в Ростове Ярославском.
Следовательно, Цыбакин проживает либо в самом Рос-
тове, либо в одной из деревень уезда. Но в деревне обыч-
но все друг друга хорошо знают, появление чужого чело-
века здесь не может остаться незамеченным местными
жителями. Это, конечно, понимает и сам Цыбакин. Род-
ственников или близких знакомых, у которых бы он мог
остановиться в деревне, не вызывая любопытства сосе-
дей, Цыбакин в Ростовском уезде не имел — это Панин
знал абсолютно точно. Во всяком случае, круг родствен-
ников и возможных знакомых Цыбакина к этому време-
ни был изучен столь обстоятельно, что вряд ли мог
остаться хоть один человек, не известный чекистам. Сле-
довательно, если Цыбакин находится в Ростовском уез-
де, то скорей всего — в самом. Ростове.
С этими мыслями Панин вновь пришел к Лебедеву.
— Переключайся на Ростов, — согласился с его до-
водами председатель губчека. — Если Цыбакин появится
в Костромской губернии, его возьмут там и без тебя.
Но время не терпит, надо форсировать поиск. Поскольку
все равно придется ехать в Ростов, возьми на себя и дело
Бородача. Проверишь попутно этого человека. Сами рос-
товчане сообщают, что Бородач вызывает у них подозре-
ние образом жизни и поведением.
— Хорошо, — согласился Панин.
Людей в губчека тогда не хватало, а дел было, как
говорится, невпроворот, и все спешные, не требующие
отлагательства — поэтому в том, что одному человеку
приходится вести сразу два, а то и три поиска, ни Панин,
162
ни другие чекисты не видели ничего особенного. Подоб-
ная работа уже стала для них привычной.
Так в руки Николая Николаевича попало второе де-
ло — Бородача. Собственно, дела, как такового, еще
не было. Несколько неясных, обрывочных сведений о че-
ловеке, скрывающемся под этой кличкой — вот все, чем
располагали чекисты.
Летом 1919 года по Ярославской кубернии прокати-
лась волна кулацко-дезертирских восстаний. В уездах
были созданы специальные комиссии по борьбе с дезер-
тирством.
Результаты их работы обобщались губернской чрез-
вычайной комиссией. В одном из отчетов Ростовской
уездной комиссии по борьбе с дезертирством сообщалось,
что активную помощь комиссии оказывает Бородач. Дру-
гих сведений о нем не приводилось.
— Что это за странная условность? — подумал
М. И. Лебедев и дал указание запросить из Ростова со-
ответствующие разъяснения.
В то время чекисты нередко встречались с фактами,
когда враги Советской власти, чтобы замаскировать про-
шлую преступную деятельность, устраивались на работу
в государственные органы.
Ростовчане по телефону сообщили, что Бородач при-
нят на службу в комиссию ее председателем Николае-
вым. Причем сослуживцы фамилию Бородача не знают,
в помещения комиссии он никогда не заходит, объясняя
это тем, что «сутками ловит дезертиров и контрреволю-
ционеров». Для передачи в комиссию собранных им све-
дений вызывает по телефону на заранее обусловленное
место одного из работников комиссии. М. И. Лебедев
принимает решение — всесторонне проверить личность
Бородача.
В Ростове Н. Н. Панин выяснил удивительные вещи:
Бородач живет без прописки, ночует у разных лиц, пре-
имущественно у одиноких женщин. Председатель комис-
сии Николаев принял Бородача на работу без всякой
проверки. И наконец, самая неожиданная догадка: Бо-
родач и Павел Андреевич Цыбакин — одно и то же
.лицо!
Когда в голову Николая Николаевича впервые при-
шла эта мысль, он отбросил ее в сторону, как нечто не-
возможное, несуразное. Но чем дольше и тщательней
Панин сопоставлял факты, анализировал прямые и кос-
ш
венные данные, имевшиеся в его распоряжении, тем
крепче убеждался в правильности догадки. Впрочем,
окончательный ответ мог дать лишь допрос Бородача, и
Панин принимает решение о его задержании.
Как выяснилось позднее, надумав облюбовать себе
место в Ростове, Цыбакин несколько раз туда предвари-
тельно выезжал. Он заходил в приемные различных
учреждений, осторожно присматривался на улицах, нет
ли знакомых лиц. Убедившись, что за долгий срок,
прошедший с тех пор, как.он здесь занимал должность
пристава, его уже никто не помнит, Цыбакин решил обо-
сноваться в Ростове. Случай на Власьевской улице за-
ставил его поторопиться с переездом.
В том далеком 1919 году в Ростове, как, впрочем, и в
других местах, молодые советские учреждения ощущали
острую нужду в грамотных людях. Цыбакин переступил
порог кабинета Николаева, только что назначенного на
должность председателя Ростовской уездной комиссии
по борьбе с дезертирством, «и тот, не проверив по неопыт-
ности ни прошлое Цыбакина, ни даже его адрес, сразу
же принял грамотного посетителя на работу.
Недолго удалось вилять Цыбакину по ростовским
весям. Во время одной из встреч с сослуживцем, которо-
му Цыбакин намеревался передать очередное «липовое»
донесение, его без шума задержали чекисты. За совер-
шенные преступления П. А. Цыбакин понес заслуженное
наказание. Так бесславно закончилась карьера титуляр-
ного советника, палача ярославских рабочих.
• ПУТЬ ЧЕКИСТА
Окончилась гражданская война. Из Крыма и Влади-
востока, ощетинившись в бессильной ярости орудиями
всех калибров, ушли последние корабли белых и интер-
вентов.
Начинался новый период в истории первого в мире
государства рабочих и крестьян — период восстановле-
ния народного хозяйства. Партия направляла свои луч-
шие силы в промышленность, где уже который год ржа-
вели остановленные из-за отсутствия сырья и топлива
заводы, в сельское хозяйство, вконец истощенное импе-
риалистической, а затем гражданской войной.
Но и в мирное время не утихали классовые бои. Враг
164
действовал хитро и коварно, так что эти бои были не лег-
че, а в чем-то и посложнее фронтовых сражений.
К концу 1924 г. в Ярославле заработали все ранее
законсервированные предприятия. 28 сентября 1925 года
на бывшей Большой мануфактуре, получившей новое
имя — «Красный Перекоп», было полностью включено
все имеющееся оборудование, пущена в ход последняя из
простаивавших машин. 7 ноября 1925 года в колонне
праздничной демонстрации прошли два грузовика Я-3—
первенцы автомобильного завода, выросшего из авторе-
монтного предприятия. Строилась Ляпинская электро-
станция — один из первых объектов ленинского плана
ГОЭЛРО.
Серьезные сдвиги произошли в сельском хозяйстве.
В 1925 году в основном было завершено его восстановле-
ние. Посевные площади в губернии превысили довоен-
ные на 8 процентов. Примечательно, что если до револю-
ции 49,4 процента крестьянских хозяйств Ярославского
края были безлошадными, то в 1925 году это число со-
кратилось до 32 процентов.
Годом ранее состоялся первый выпуск молодых яро-
славских вузов, давших народному хозяйству очень нуж-
ных агрономов, врачей, учителей.
Очень правильно писал обо всем этом в 1924 году
В. В. Маяковский:
Злорадничали:
«Коммунистам
надежды нет:
погибнут
не в мае, так в июне».
А мы,
мы — стоим.
Мы — на 7 лет
ближе к мировой коммуне!
Успехи давались ценою огромных усилий, а подчас и
жертв. В обстановке нэпа, некоторого роста капитали-
стических элементов обострялась классовая борьба,
возникала опасность усиления влияния на массы бур-
жуазной идеологии.
В 1925 году в Ярославле проживало 108,5 тысячи че-
ловек. В октябре на бирже труда было зарегистрировано
11284 безработных. Незадолго перед тем в губернском
суде слушалось дело 17 сотрудников отдела труда и
биржи труда. Они имели тесные связи с нэпманами, по-
лучали от них взятки, пьянствовали, выдавали частни-
16S
В. В. Винокуров — в 1924—
1926 гг. начальник Ярославско-
го губернского отдела ОГПУ
кам и спекулянтам фиктив-
ные справки о трудовом ста-
же, устраивали их на работу.
Острая классовая борь-
ба шла и в деревне. В усло-
виях нэпа кулачество стре-
милось укрепить свои пози-
ции, подчинить бедняков и
середняков, которым на ка-
бальных условиях ссужало
лошадей, семена, инвентарь.
Кулаки не останавлива-
лись перед террором. В сен-
тябре 1924 года выстрел из
кулацкого обреза прогре-
мел в деревне Соколово Мо-
логского уезда — был убит
селькор А. И. Киселев. Бед-
няк из деревни Ясино Яро-
славского уезда активист
С. Антонов поплатился
жизнью за то, что разобла-
чил попытку скрыть хлеб.
В октябре того же года в
Ростовском уезде зверски избили селькора Кузнецова.
Немало было и других подобных фактов.
В такой обстановке особенно высокие требования
предъявлялись к чекистской работе. И к самим чеки-
стам, их рабочим и человеческим качествам тоже.
В 1924 году начальником Ярославского губернского от-
дела ОГПУ был назначен член партии с 1912 года, про-
фессиональный революционер, прошедший еще до рево-
люции школу подполья, а затем школу фронтовых боев
в первую мировую и гражданскую войну — Василий Ва-
сильевич Винокуров.
Богатый жизненный опыт, опыт партийной и совет-
ской работы, природный ум помогали ему в самых слож-
ных случаях. Так, например, было, когда чекисты заня-
лись разоблачением провокаторов, сотрудников царской
охранки. Долго скрывались те от правосудия, пользуясь
тем, что у чекистов были другие, более срочные задачи.
Но пришло время заняться и этой, поднаторевшей в
грязных делах, умеющей затаиться, «лечь в тину»,
контрой.
Внимание В. В. Винокурова привлек ряд фактов, свя-
занных с разгромом в дореволюционные годы подполь-
ных большевистских типографий. Так, в июне 1907 года
в деревне Балабаново Рыбинского уезда жандармам
удалось захватить типографию группы членов РСДРП,
причем два члена партии были арестованы. В тот же
день в Рыбинске изъят гектограф местной организации
РСДРП.
В начале следующего года в деревне Юрьино Рыбин-
ского уезда была разгромлена типография организации
РСДРП, при этом арестованы 6 человек. Вскоре в Ры-
бинске разогнана конференция местной организации
РСДРП, схвачены 10 человек, изъята партийная лите-
ратура.
Слишком часто попадалось в документах слово «ти-
пография». Не действовал ли тут провокатор, непосред-
ственно связанный с типографским делом, имеющий до-
ступ к шрифтам и другому печатному оборудованию?
Интуиция, опыт подсказывали В. В. Винокурову, что
дело обстоит именно так. В чем, а уж в печатном-то деле
он был знатоком.
...Сын сапожника, он с 13 лет стал самостоятельным
человеком, поступив «мальчиком» в типографию, полу-
чая за 10—12-часовую смену по пятачку. Это происходи-
ло в его ‘родном городе Оханске Пермской губернии, где
Василию Винокурову удалось окончить всего три класса
4-классного училища. Потом работал в Перми набор-
щиком. Пытливый, жадный до знаний юноша не только
набирал тексты, но сам много читал.
Товарищи, состоявшие в подпольной организации
РСДРП, предложили ему политическую литературу,
партийные издания. За этим последовало ответственное
поручение: достать типографский шрифт для создавав-
шейся подпольной типографии. Задание он выполнял с
воодушевлением, ухитрился справиться с ним за месяц,
добыв не только шрифт, но и другие материалы, необхо-
димые для выпуска прокламаций и «летучек». Это было
в конце 1911 года, а к началу года следующего подполь-
щики уже выпустили целую серию таких изданий.
За первым заданием “последовало другое: усилить
типографию новыми шрифтами и материалами. Как ока-
залось, все это было своеобразным прохождением канди-
датского стажа. После выполнения поручений 18-летне-
го Василия Винокурова приняли в члены партии.
W
Такая школа, такие типографские «университеты»
помогли разоблачить провокатора царской охранки, дей-
ствовавшего в Рыбинске. То был владелец типографии
А. Деменев, являвшийся секретным сотрудником Яро-
славского охранного отделения на протяжении 10 лет —
с 1907 до 1917 года; Уже в начале его «карьеры», летом
1908 года начальник отделения в одном из донесений на-
звал Деменева «выдающимся по своей деятельности со-
трудником».
И платили ему по высшей иудиной ставке, не жалея
серебреников: до 100 рублей в месяц (всего он получил
от охранки около 10 тысяч рублей). Это не то, что другой
провокатор — пошехонский приказчик Д. Печников,
разъезжавший по сельским ярмаркам, писавший доносы
о настроениях крестьян селений Семенцево, Владычное,
Белое и имевший за свои услуги 6 рублей ежемесячно.
Впрочем, и тот, и другой, как еще целый ряд выяв-
ленных и разоблаченных агентов охранки, получили в
конце концов по заслугам.
Все силы, весь опыт и энергия понадобились В. В. Ви-
нокурову и в розыске предводителей и активных участни-
ков кулацко-дезертирских восстаний, происходивших на
территории Ярославской губернии в 1918—1920 годах.
Эти вопросы чекист тоже знал не с чужих слов.
...В своей автобиографии В. В. Винокуров писал, что.
когда в Оханске, куда он вернулся, тяжело заболев, ста-
ло известно о начале войны 1914 года с Германией, он
«...получив несколько штук прокламаций протеста про-
тив мобилизации, решил их размножить и распростра-
нить среди мобилизованных солдат, в чем много помог
беспартийный, но революционно настроенный наборщик^
Отпечатано было до 1.000 штук. Разделив на три части
прокламации, одну часть отправил в северную часть
уезда с каменщиком, который был десятником, вторую
часть отправил в южную часть уезда с ямщиком, а тре-
тью распространил сам в городе — часть расклеил рядом
с приказом о мобилизации, а часть через молодежь сво-
его кружка разбросал на сборном пункте.
После этого у меня вновь был произведен обыск, но
ничего найдено не было. Несмотря на это, уездный ис-
правник в день моего освобождения сделал предупреж-
дение, что если в городе появится хоть одна проклама-
16S
ция, ты будешь выслан за пределы губернии. В мае
1915 года, желая избавиться от крамольника, он сдал
меня в солдаты, несмотря на то, что я был совершенно
больной и непригодный к военной службе».
О том, как «крамольник» показал себя в царской ар-
мии, говорит запись в графе «подвергался ли наказани-
ям» его личного дела: «Был разжалован из старших
унтер-офицеров в рядовые полковым судом за неподчи-
нение и как заподозренный в принадлежности к партии».
Февральская революция застала его в запасном полку
в городе Кунгуре. Днем Василий Винокуров вышагивал
на плацу, а ночью в типографии, только что созданной
партийным комитетом, набирал газету «Кунгурский лис-
ток». Потом начал активно работать и в полку, был из-
бран в ротный комитет.
В ноябре 1917 года он вернулся в родной Оханск, где
власть тогда находилась в руках уездного земства и так
называемого «Совета по управлению уездом». В них не
было ни одного большевика, а только одни меньшевики и
эсеры. Поступив работать в типографию (единственная
рабочая организация в городе), В. В. Винокуров повел
дело так, что контрреволюционные силы были разору-
жены и власть перешла к Совету. Василий оказался в го-
роде единственным членом большевистской партии, ему
пришлось создавать ячейку, а затем и горком, руководи-
телем которого избрали его.
Когда белые стали угрожать Оханску, он мобилизо-
вал коммунистов и создал партизанский отряд, во главе
которого выехал на фронт. После тяжелых боев и кон-
тузии его направили начальником особого отдела диви-
зии, которой командовал легендарный комдив Томин.
Было немало и других ответственных поручений, пока не
послалй его в уже знакомый Кунгур уездным военкомом
и начальником гарнизона. Тут-то и пришлось ему столк-
нуться с бело-зелеными бандами. Не успел он по-настоя-
щему вступить в должность, как в Красноуфимском уез-
де вспыхнуло восстание дезертиров. Военные действия
приняли такие размеры, что возник целый боевой
участок.
«Мною было принято командование боевым участком
со стороны Пермской губернии, — вспоминал впослед-
ствии В. В. Винокуров. — Через месяц фронт был ликви-
дирован».
169
Тогда он изучил все повадки бандитов из кулацко-
дезертирских отрядов. И вот теперь эти знания понадо-
бились.
Кровавую память оставили о себе на Ярославской
земле банды, ликвидированные в основном к концу
1919 года. Особой жестокостью отличались действовав-
шие в Даниловском и Любимском уездах головорезы во
главе с Константином Озеровым и его братом Дмитрием.
После разгрома банд братья Озеровы ушли в глубокое
подполье, продолжая грабежи и убийства, терроризируя
население. Константин Озеров разработал систему кон-
спирации, скрываясь под разными фамилиями: Оленев-
Закатов-Матросов-Костылев-Горюнов-Власов. Известно
было, что в прошлом он был специалистом по кожевен-
ным товарам, до 1917 года примыкал к эсерам, участво-
вал в полуполитических и полууголовных шайках.
Были приняты решительные меры, чтобы выяснить —
где скрывается бандитский главарь. Но он словно в зем-
лю ушел. Возможно, именно так оно и было: некоторые
факты позволяли предположить, что Константин Озеров
был смертельно ранен в перестрелке с чекистами и тайно
похоронен кем-то из сожительниц.
А второй брат, Дмитрий, от чекистов не ушел. Он был
задержан в результате операции, проведенной под руко-
водством В. В. Винокурова. Было это в 1924 году.
Предварительное расследование выявило потрясаю-
щие факты злодеяний кулацко-дезертирских банд.
Не сразу удалось восстановить полную картину: на пер-
вых допросах Д. Озеров пытался запутать следствие. Он
признавался, хотя и через силу, в менее значительных
преступлениях, чтобы скрыть самые крупные. Не отри-
цал, что скрывался, совершал грабежи и кражи. Но
упорно отрицал вину, когда вопросы касались разгрома
советских учреждений, убийств советских работников и
активистов. Подписать протокол допроса Д. Озеров от-
казался.
Но бандита изобличили многочисленные свидетели.
Летом 1919 года, в труднейшую для молодого Советско-
го государства пору, братья Озеровы начали будоражить
население Бухаловской волости Даниловского уезда.
Они разъезжали по деревням, призывая к вооруженному
восстанию против Советской власти. Им удалось сколо-
тить под своей командой из кулаков и дезертиров банду
в 1000 человек. Озеровы понимали, что если по железной
«та
дороге прибудут красноармейские части, им несдобро-
вать. Поэтому был взорван мост между станцией Путя-
тино и Вахромеевским разъездом. Бандиты разгромили
Осецкий и Середской волостные исполкомы. Дела и до-
кументы сожгли, а шестерых советских работников и ак-
тивистов расстреляли. Среди погибших от бандитской
руки был И. И. Шталь — комиссар Середской волости.
Сюда он прибыл летом 1918 года со взводом латышских
стрелков. До этого его взвод в составе Даниловского
социалистического отряда участвовал в разгроме бело-
гвардейского мятежа в Ярославле.
Убийства и грабежи, откровенный разбой бандиты
расценили как свой несомненный успех и до того обнаг-
лели, что решили двинуться на Данилов. Но буквально
через несколько дней с ними было покончено. Собрание
трудящихся Середской волости приняло резолюцию:
«Шлем проклятия всем контрреволюционерам — защит-
никам толстых карманов капиталистов и клеймим позо-
ром всех тех, кто сознательно поддерживал предателей.
До последнего дыхания будем поддерживать всеми си-
лами рабоче-крестьянскую власть».
За Дмитрием Озеровым числилось немало и других
самых тяжких преступлений. В начале 1920 года он дот-
ла сжег деревню Клоково, поджег деревню Писарево.
Чувствуя, что близится расплата, главарь стал подыски-
вать укрывателей и пособников. В шайке и нравы раз-
бойничьи: Д. Озерову помогала не только его жена
Александра, но и сожительницы Евдокия Камаева, Вера
Степанова. У Камаевой, жившей в отдаленном лесном
хуторе, были изъяты награбленные драгоценности, кото-
рые Озеров привозил ей для продажи. Немало ценностей
изъяли у жены бандита.
20 июня 1924 года операция, возглавляемая В. В. Ви-
нокуровым, успешно завершилась. Сотрудниками Ярос-
лавского губернского отдела ОГПУ по Даниловскому
уезду Д. Озеров был задержан на реке Соть, в урочище
Красная грива. Для него оказалось полной неожидан-
ностью внезапное появление чекистов, которые писали в
своем рапорте:
«Подкравшись к нему, видя, что он вооружен, мы да-
ли предупредительный выстрел над самым его ухом. Он
опешил, не ожидая, что за ним следят, вскочил на ноги,
увидел нас и хотел оказать сопротивление, но, увидев
над виском две винтовки, сдался. При нем оказался за-
171
ряженный карабин, патронташ с боевыми патронами,
финский нож».
Выездной сессией Ярославского губсуда 23 марта
1925 года Д. Озеров был приговорен к расстрелу. При-
говор приведен в исполнение. По заслугам получили и
его сообщники. Не ушли от суда и участники кулацко-
дезертирских банд, действовавших в Мологском, Поше-
хонском, Ярославском уездах...
Так работали в те годы ярославские чекисты, воз-»
главляемые В. В. Винокуровым, одним из опытных бой-
цов гвардии Ф. Э. Дзержинского. Однако полагаться
только на прежний опыт было нельзя. Чекист должен
постоянно учиться, иначе он не сможет решать вес новые
и новые задачи, выдвигаемые жизнью. А на задачи, с ка-
кими сталкиваться еще не доводилось, жизнь была щед-
ра. От иных тщательно законспирированных дел ниточки
тянулись и за рубеж.
В 1925 году ОГПУ заинтересовалось неким Александ-
ром Петровым, который нелегально перешел границу
СССР и появился в Ярославле. Ему было 30 лет, ро-
дился в 1895 году в городе Двинске, где и жил до
20-летнего возраста, работая чертежником в железнодо-
рожных мастерских. Когда к Двинску подошел фронт
первой мировой войны, А. Петров эвакуировался в Ярос-
лавль. Здесь служил сначала в царской, потом в Крас-
ной Армии. После демобилизации до 1920 года жил в
Ярославле, работал Чертежником.
В 1920 году уехал в Двинск вместе с эшелоном бе-
женцев, возвращавшихся в Латвию ставшую буржуаз-
ной республикой. Снова стал работать чертежником —
на лесопильном заводе, а затем на электростанции.
Во всем этом был ряд моментов, заинтересовавших
наших чекистов. Под руководством В. В. Винокурова они
провели большую работу, выясняя — не работал ли
А. Петров на иностранную разведку. Далеко от Ярослав-
ля до Двинска, отдаленного к тому же границей, но не-
обходимо было собрать сведения: чем же занимался этот
человек в буржуазной Латвии. Ценою больших усилий
были найдены свидетели, собраны документы.
В итоге было достоверно установлено следующее.
А. Петров активно сотрудничал с полицией, разумеется,
делая это негласно. В 1923 году он выдал подпольную
коммунистическую организацию .и ее конспиративную
квартиру. Полиция арестовала 27 коммунистов, которых
172
приговорили к разным срокам тюремного заключения.
А. Петров получил крупное денежное вознаграждение.
После разоблачения в Ярославле он понес заслужен-
ное наказание.
Много других дел было раскрыто под руководством
В. В. Винокурова, проведено много успешных операций.
Сам он считал, что его место в «горячих точках». Партия
посылала его туда, где необходим был умелый и целе-
устремленный работник, верный большевик-ленинец, до-
стойный ученик и последователь Ф. Э. Дзержинского.
Перед тем как приехать в Ярославль, возглавлял он
Пермский губотдел ГПУ, где «за успехи в борьбе с тай-
ной и явной контрреволюцией» в день 5-й годовщины ор-
ганов ВЧК—ГПУ был награжден золотыми часами.
После работы в Ярославской губернии его назначили
председателем Новороссийской ЧК и начальником по-
граничной охраны Черноморского края.
В 1929 году ЦК партии направил В. В. Винокурова на
высшие курсы марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б).
Однако доучиться не пришлось: его отозвали и направи-
ли восстанавливать водный транспорт на Волге. За эту
деятельность он получил благодарность с занесением в
учетную карточку. И тут же последовало новое назначе-
ние: ответственным инструктором ЦК ВКП(б) по транс-
порту. А в начале 1933 года решением Политбюро ЦК его
послали на Забайкальскую железную дорогу — началь-
ником политотдела.
В. В. Винокуров, как положено настоящему чекисту,
досконально знал состояние дел в тех местах, где дово-
дилось ему работать. Свою деятельность он сочетал с
партийной и советской работой, постоянно избирался
членом губкомов партии и членом руководящих совет-
ских органов. Начиная с IX партийного съезда, на кото-
ром выступал В. Й. Ленин, он являлся делегатом по-
следующих съездов и конференций, в том числе
XVII съезда ВКП(б).
Его деятельность отмечена орденом Ленина и знаком
почетного чекиста.
ПОЕДИНОК
ДЛИНОЮ В ДВА ГОДА
НОЧНОЙ САМОЛЕТ
Остались позади линия фронта, хлопки зениток. Са-
молет летел над темной землей. Там, внизу, на много ки-
лометров простирались леса. Там, внизу, были деревень-
ки в два десятка домов, и в них ни огонька. Но почему-то
казалось, что они настороже, всматриваются в небо и
слышат гул самолета...
К пассажирам вышел второй пилот и приказал при-
готовиться. Значит, внизу Ярославская область, ее севе-
ро-восточные районы.
— Шнеллер (скорее) I — голос пилота звучит, как
свист кнута. Болохов вывалился в темноту. Вскоре над
ним раскрылся купол парашюта.
Приземлился на заснеженной поляне, погасил пара-
шют, спрятал его и пошел разыскивать остальных. Они
должны быть рядом. Машину вел опытный пилот.
И сегодня совсем безветрено...
Итак, группа «Медведь» в сборе. С грузовым пара-
шютом она получила все необходимое: рацию, взрывчат-
ку, обмундирование, охотничье ружье и лыжи, продукты,
ракетницы. У каждого по паре пистолетов, кинжал, до-
кументы. Их много, этих документов, — больше двух-
сот — военные билеты и офицерские удостоверения, пас-
порта, трудовые книжки, справки с печатями, подпися-
ми... Пачки советских денег—150 тысяч рублей.
Большую часть груза спрятали в яМе под огромной
елью. Работали молча. Затем также молча встали на лы-
жи и пошли. Уже занимался рассвет, когда они ступили
на накатанную дорогу, что вела в районный центр.
—> Значит, .обо всем договорились. Задача ясна? —
тихо спросил Болохов. Его спутники в ответ кивнули.
Они пошли вперед. Лыжи скользили по обочине дороги.
Начиналось утро 17 марта 1943 года.
175
ШТУРМБАНФЮРЕР КРАУСС ДОВОЛЕН
Разведывательный центр «Цеппелин-Норд», находив-
шийся в городе Вонау, располагал несколькими специ-
альными школами. Будущие шпионы 'И диверсанты пред-
варительно проходили через густые сети тщательной
проверки. Их обучали опытные инструкторы. Зачислен-
ные в школу изучали оружие и топографи^о, радиодело
и мины. Они должны были уметь устроить крушение на
железной дороге, взорвать мост, подсчитать пропускную
способность станции, составить донесение о настроениях
населения и многое другое. Курсантам постоянно вдал-
бливалась мысль о непобедимости германской армии, им
обещали богатую и веселую жизнь после победы. А побе-
да, говорил фюрер, не так уж далека, «даже Сталин-
градское сражение не может ее отсрочить».
Строжайшая дисциплина, тщательная слежка за
каждым должны были, по мысли начальника школы
гауптштурмфюрера Хорвата, предотвратить возможность
«срыва» курсантов. Он докладывал руководителю «Цеп-
пелин-Норд» штурмбанфюреру Крауссу, что состав шко-
лы готов к выполнению заданий имперской службы без-
опасности.
Краусс вникал во все детали заброски группы «Мед-
ведь». Вместе с Хорватом он вновь и вновь инструктиро-
вал агентов. Знакомил их с будущим местом работы —
Ярославской областью, ее географией и экономикой.
— Ярославль — ближайший тыл Москвы, — говорил
Краусс, — крупный железнодорожный и водный узел, про-
мышленный город. Если вы сумеете в Ярославле и в дру-
гих районах выполнить все наши задания, то будущее
наступление германских войск получит ощутимую под-
держку. Итак, еще раз повторяю: вы обязаны давать
информацию об экономическом состоянии Ярославской
области, настроении населения, рдботе промышленных
предприятий. Уточните топографические карты районов
Ярославской области и нанесите на них недостающие на-
селенные пункты и другие наземные ориентиры. Органи-
зуйте наблюдение за перевозкой войск и военной техни-
ки. Помните, что вы должны привлечь к своей работе
людей, недовольных Советской властью. Они помогут
вам в сборе информации, в выполнении диверсионных
актов. Будьте осторожны. На случай, если попадете в
176
руки чекистам, вам вручаются ампулы с быстродей-
ствующим ядом. Другого выхода у вас в тех условиях не
будет.
Краусс напомнил агентам, что их группа будет но-
сить условное название «Медведь».
— Фигура «Медведя» — это герб Ярославля.
Краусс считался специалистом'по России.
Сейчас все это позади: напутствие агентам и отправка
их на аэродром, тревожное ожидание радиограммы по-
сле того, как была произведена высадка группы. Теперь
уже ясно, что операция удалась. Состоялось несколько
сеансов связи. Группа «Медведь» сообщала, что призем-
лились в'указанном месте, временно укрылись у отца
одного из агентов, но это не совсем удобно, и вскоре они
расселятся поодиночке.
Все радиограммы «Медведя» после расшифровки по-
ступали руководителю «Цеппелин-Норд». Краусс тща-
тельно анализировал каждую фразу. Пока ничто не вы-
зывало тревоги. Радиограммы, несомненно, передавал
Угаров. Это подтверждает и начальник школы Хорват и
инструктор-радист. Оставалось ждать новых сообщений.
И они пришли.
В группе «Медведь» действовали толковые ребята, в
этом все больше убеждался Краусс. Они привлекли к
работе завхоза лесоучастка Савина. Через него удалась
выяснить места укрытия дезертиров. Очевидно, Савин —
ценный человек. Надо его получше использовать. Краусс
приказал радировать «Медведю», что необходимо через
завхоза войти в связь с дезертирами. Но и не только
с ними.
— Надо искать среди рабочих и служащих хороших
помощников, увеличивать круг единомышленников, гото-
вых помогать великой Германии. Денег на это жалеть не
нужное—диктовал Краусс.
Сам Краусс хорошо знал цену деньгам. «Деньги пра-
вят миром, — не раз повторял он, — а в руках разведчи-
ка они очень надежный инструмент». И там, в ярослав-
ских лесах, деньги помогут -Болохову-Черному и его
друзьям.
Группа «Медведь» регулярно выходила на связь. По-
ступавшие оттуда радиограммы становились все обстоя-
тельнее и содержали ценную информацию об экономи-
ческом положении, о настроениях населения. Сведения
были переданы шефу в Берлин. Краусс остался доволен.
7—727
177
Радиограммы в адрес «Медведя» содержали не только
задания и приветы, но и благодарности агентам.
На очередном совещании ответственных сотрудников
«Цеппелин-Норд» Краусс коротко рассказал о послед-
них информациях группы «Медведь», заданиях, которые
она выполняет, поставил ее в пример другим. Сидевший
на другом конце стола штурмбанфюрер Грайфе чуть за-
метно поморщился: подготовленная и выброшенная под
его руководством группа не подавала никаких признаков
жизни. Наверное, попала в руки чекистов. Но Грайфе
вовсе не хотел возражать шефу. Он полностью согласен
с штурмбанфюрером Крауссом в том, что касается до-
стоинств членов группы «Медведь». Но помните, у рус-
ских есть пословица: «Береженого бог бережет». Грай-
фе произнес эти слова по-русски. Ведь он тоже считался
крупным специалистом по России. Да, нужна дополни-
тельная проверка.
— Что вы предлагаете? — резко спросил Краусс.
Грайфе, немного помолчав, изложил свое предполо-
жение. Был случай, когда агенты, несмотря на кажущую-
ся добросовестность, все-таки работали под контролем
советской контрразведки. Как проверить ярославскую
группу? Судя по радиограммам Черного, она еще по-на-.
стоящему не устроилась. Ей в пору подумать о собствен-
ной конспирации. Что ответит Черный, если мы предло-
жим ему прислать в помощь еще несколько агентов?
— Вы понимаете меня? — Грайфе скупо улыбнул-
ся.— Согласится он на наше предложение, значит...
— Значит, «Медведь» выполняет приказ советской
контрразведки, которая хочет захватить еще одну груп-
пу агентов. Вы это хотели сказать? — Краусс в. упор по-
смотрел на Грайфе.
Тот мрлча наклонил голову.
— Хорошо. Радируем «Медведю»: согласны ли онй
принять «друзей»?
Через два дня Краусс вновь собрал к себе сотрудни-
ков «Цеппелин-Норда». Он с трудом скрывал торжество.
— Хочу ознакомить вас с сообщением из Ярославля.
«Медведь» радирует, чтобы мы не торопились с посыл*
кой агентов. Просят дать им возможность хорошенько
устроиться самим. Я приказал ответить, что согласен с
их мнением и благодарю за труды. Как только они широ-
ко развернутся, мы пошлем туда новую группу. Это со^
гласовано с Берлином. Вы свободны, господа...
178
«Медведь» тем временем, как гласили его сообщения,
все шире развертывал работу. Большую помощь агентам
оказывал завхоз лесоучастка Савин. По заданию Черно-
го он встретился еще с двумя: Прониным «и Федоровым.
Беседовал с ними и убедился, что обработать их будет
нетрудно. За деньги сделают все. Федоров заявил, что у
него есть три хороших друга, которые пойдут за ним ку-
да угодно.
«Медведь» сообщал также, что с помощью завербо-
ванных усилен сбор информации. Она становилась все
более обширной и подробной. Крауссу становилось ясно,
что пора высылать в Ярославскую область новую группу.
В ответ на один из запросов Краусса «Медведь» ра-
дировал, что необходимо прислать деньги и батареи,
бланки документов для вновь завербованных агентов.
«Ярославцы» изъявили согласие принять новую группу
и сообщили, что подбирают площадку для самолета.
К тому времени Краусс получил директиву управле-
ния имперской безопасности: усилить разведывательную
и диверсионную деятельность в советском тылу. Фюрер
готовил новое летнее наступление. Ему должны пред-
шествовать и сопутствовать удары по русскому тылу.
Группа «Медведь» сообщила координаты для прием-
ки груза с самолета. Но о сигналах для встречи самолета
договориться не удалось: батареи для рации истощились.
Радиосвязь между «Цеппелин-Нордом» и ярославской
группой прекратилась.
Это было тяжелым ударом для Краусса и других сот-
рудников разведцентра. Рухнула с таким трудом нала-
женная связь. «Цеппелин-Норд» лишился надежного
источника 'информации. Упускалась возможность произ-
вести диверсионные акты в дни наступления немецко-
фашистских армий.
Несколько раз Хорват пытался выйти на связь, но
тщетно: рация группы «Медведь» не работала. О дея-
тельности ярославских агентов знали в Берлине и нетер-
пеливо требовали новую информацию. И тогда Краусс
решил послать на место, указанное Черным, самолет с
новой группой.
В составе группы — четыре агента, один из них ра-
дист Скиба. На этот раз их инструктировал сотрудник
главного управления СД Бекгауз: надо связаться с груп-
пой «Медведь», передать ей груз и приступить к сов-
местной разведывательно-диверсионной работе на терри-
7*
179
тории Ярославской области. Бекгауз передал Скибе
рацию:
— Будете поддерживать с нами связь самостоятель-
но, — сказал он.
Бекгауз сам проводил агентов на аэродром, присут-
ствовал при посадке, тщательно осмотрел груз, пред-
назначенный для группы «Медведь».
Стремясь любыми средствами добиться перелома в
войне, гитлеровцы всячески пытались усилить деятель-
ность по подрыву советского тыла.
«До скорой встречи», — бодро напутствовал он аген-
тов. Это было 27 июля 1943 года.
День шел за днем, а в «Цеппелин-Норде» не было ни-
каких сведений о судьбе выброшенной группы. Минова-
ла неделя, вторая, третья... Радисты разведцентров в
назначенные часы выходили на связь, но бесполезно. Что
случилось с агентами? Арестованы? Ищут Волохова?
А у последних рация не работает?
И наконец неожиданная радость. Сразу поступили
две радиограммы. Первая из них была на имя Краусса.
Он ознакомил с радиограммой ближайших сотрудников:
— «Медведь» сообщает, что с посланной группой
столкнулся случайно. Хорошо, что мы дали фотокарточ-
ки Волохова. Оказывается, Чёрный и его друзья пере-
стали ждать самолет. На место посадки ходили редко,
положение было критическое. Рация отказала. Люди
начали терять веру. Но теперь все пойдет хорошо.
В радиограмме на имя Бекгауза говорилось, что кост-
ров на месте высадки не было. Волохова и других разыс-
кали случайно. Груз вручен полностью.
Обе радиограммы были переданы по новой рации.
Причем первую отстукал радист группы «Медведь» Уга-
ров, вторую — Скиба. Руководитель «Цеппелин-Норда»
вместе с сотрудниками главного управления имперской
безопасности решил, что обе группы в Ярославской обла-
сти должны работать отдельно, поддерживая между со-
бой связь. О деятельности «Медведя» стало известно
рейхсфюреру СС Гиммлеру. Еще бы! Ведь фашистская
разведка считала: за время отсутствия радиосвязи аген-
ты провели большую работу — создали опорные пункты
в Ярославле и ряде других городов области. Подобрали
новых людей, у них есть надежная база в лесах.
Доложив об этом, Черный просил прислать дополни-
тельно оружие, боеприпасы, взрывчатку, деньги и зим-
480
нюю одежду. И обязательно новую радиостанцию, ибо
обеим группам работать на одной- рации неудобно.
В «Цеппелин-Норде» решили, что в ближайшее время в
район Ярославля следует послать самолет с запрашивае-
мым грузом.
Еще «Медведь» просил Краусса забросить груз вме-
сте с доверенными людьми; Пусть они после приземления
соберут его, укроют, приметят место и явятся на связь в
Ярославль. Дело в том, что нельзя повторять прошлую
ошибку, когда Черному и другим пришлось из-за задерж-
ки самолета сидеть в лесу без дела.
Но послать тогда новую группу Краусс не имел воз-
можности. В конце октября гитлеровская армия отступа-
ла почти по всему фронту. Советская контрразведка нано-
сила сильные удары по немецкой агентуре. Провалился
и ряд групп «Цеппелин-Норда». Поэтому Краусс сооб-
щил «Медведю», что вынужден прислать запрашиваемые
вещи без друзей. Он предложил сообщить точное место
сброски груза и зажечь три костра. Вскоре последовал
ответ, что площадка для встречи самолета выбрана в
Любимском районе, близ деревни Балакирево. Агентьь
уже поселились там и с нетерпением ждут груза.
ВСТРЕЧА В УКАЗАННОМ РАЙОНЕ
— Господин Краусс заставляет себя ждать. Третий
месяц пошел, как обещал самолет, а его все нет. Конеч-
но,-надо войти и в его положение. Верно, товарищи? —
Алексей Григорьевич Ильичев оглядел собравшихся и
продолжал: — Фашисты отступают, аэродромы у них пе-
ребазируются. И погода нелетная стоит, видимость пло-
хая — это Краусс не врет, наши авиаторы подтверждают.
Но в «Цеппелин-Норде» слишком ценят группу «Мед-
ведь», чтобы еще надолго оставлять ее сидеть без дела.
Как они там радируют, Анна Афанасьевна? «Не теряйте
терпения. Мы все время о вас думаем...»
— И пламенный привет передают, — добавила Анна
Афанасьевна Багулина.
— Ну что ж, мы в долгу не останемся. Передайте им
тоже пламенный... Так вот, есть предложение использо-
вать задержку самолета для легкого нажима на Краус-
са. Нам нужно, чтобы он прислал не столько груз, сколь-
ко новую группу агентов. А это значит, что нужно недву-
181
А. Г. Ильичев — в 1942 г. на-
чальник отдела Ярославского
управления госбезопасности
К. М. Дербенев — сотрудник
Ярославского управления гос-
безопасности
смысленно намекнуть: «Медведь» теряет терпение. Как
вы считаете, Клавдий Михайлович?
— Мне кажется, что нужно передать еще что-нибудь.
Вроде ультиматума: если не сбросите на этой неделе, вы-
нуждены будем уйти, иначе провалимся, — ответил Дер-
бенев.
— Хорошо, это будет подходящий тон. Надо доба-
вить, что груз пусть доставят по ярославскому адресу.
Он Крауссу известен. Так мы их, очевидно, заставим
прислать агентов. Текст радиограммы, Владимир Ива-
нович и Клавдий Михайлович, — обратился Ильичев к
Буракову и Дербеневу, — подготовьте и зашифруйте к
завтрашнему сеансу связи. Чем занимаются ваши подо-
печные из «Медведя», Сергей Иванович?
— Читают газеты, книги, радио слушают, — ответил
Самойлычев. — Они ведь в фашистских лагерях, а потом
в разведшколе почти забыли обо всем этом.
Майор Ильичев чуть приподнял штору на окне.
— Ну, друзья, пора отдыхать. Уже светает. А день
грядущий готовит новые заботы...
Почти год прошел с того времени, как Болохов и дру-
182
В. И. Бураков — начальник от-
деления Ярославского управ-
ления госбезопасности
В. А. Левченко — начальник
отделения Ярославского управ-
ления госбезопасности
гие члены группы «Медведь» добровольно явились в
районный отдел госбезопасности, рассказали о получен-
ном задании, сдали деньги, документы, указали место,
где зарыли остальное снаряжение. Они также подробно
рассказали об известных им гитлеровских разведыва-
тельных органах, Об агентуре, которая готовится для за-
броски В тыл Советской Армии, сообщили все данные о
радиосвязи с «Цеппелин-Нордом»...
Вот тогда здесь, в большом здании управления гос-
безопасности Ярославской области, и родилась мысль:
начать операцию с фашистской разведкой. Получив
«добро» из Москвы, все продумали и поручили ее вести
А. Г. Ильичеву, К. М. Дербеневу, В. И. Буракову,
С. И. Самойлычеву, А. А. Багулиной и другим.
Это был поединок с хитрым и коварным врагом, имев-
шим большой опыт подрывной работы. Но у фашистов
было несколько уязвимых мест. Руководители гитлеров-
ской разведки верили в ими же сочиненную басню о сла-
бости советского тыла. Они считали, что на фабриках и
заводах, в колхозах царит недовольство Советской вла-
183:
С. И. Самойлычев — 'сотрудник
Ярославского управления гос-
безопасности
стью, что стоит только вы-
бросить группы агентов, как
вокруг них соберется «ак-
тив».
Майор Ильичев и его
сотрудники, зная об этих дог-
мах фашистской разведки,
решили их использовать в
операции. В «Цеппелин-Нор-
де» ждут, что «Медведь»
быстро завербует сторонни-
ков? Ну, что же, сообщения
об этом будут переданы.
— Как ваш завхоз лесо-
участка продолжает «рабо-
тать на великую Герма-
нию»? — спрашивал с улыб-
кой Ильичев при встрече у
Самойлычева.
— Работает... Если бы
он узнал, что мы с вами
изображаем его фашистским
агентом! Участник граждан-
ской войны, два сына и дочь на фронте. Сам десяток за-
явлений подал в военкомат, да не берут — инвалид.
В «Цеппелин-Норде» ждут сообщений о недовольст-
ве в советском тылу? Что ж, они их получат. Дербенев
сочиняет информацию о настроениях населения Яро»
славской области. Работа неблагодарная, и по-челове-
чески жаль Клавдия Михайловича, когда он лепит фра-
зы для очередной радиограммы о массовом недовольст-
ве, пораженческих разговорах, о вере в победу герман-
ских войск и так далее.
— Ну, прямо рука не поднимается писать эту
чушь,— жаловался Дербенев.— Вчера был на «Красном
Перекопе». Люди работают по 12 часов, недоедают, не-
досыпают, иногда сутками из цехов не выходят. И у всех
один разговор; «Ради победы над Гитлером готовы на
все, ничего не пожалеем». На шинном как работают, на
автомобильном! Это же герои! А тут пиши: «Ждут побе-
ды германского оружия». Освободите меня от этой ра-
боты, Алексей Григорьевич, дайте другое задание.
Ильичев покачал головой:
— Нет, Клавдий Михайлович, так не пойдет. У вас
184
есть литературные способности, используйте их'в пол-
ную меру для обмана господина Краусса. Ему никогда
не понять душу нашего народа, его стойкости, предан-
ности Советской власти, партии. Но мЫ*-то с вами зна-
ем, что в поддержке населения, в его помощи сила совет-
ской разведки. Помните, как было при выброске вто-
рой группы...
Да, этого не забудешь. Ведь выброска четырех аген-
тов в помощь группе «Медведь» проходила втемную,
без сигналов. Радист Скиба и три других шпиона при-
землились далеко от условленного места. Силами одной
оперативной группы чекистов не удалось бы их захва-
тить. Но в поиски фашистских лазутчиков включились
сотни колхозников. Они помогли чекистам прочесать
окрестные леса. Агенты «Цеппелин-Норда» были задер-
жаны и доставлены в Ярославль. У них оказалось около
полумиллиона советских денег, множество документов,
печатей, штампов. Местные жители помогли разыскать
и~ сброшенный с самолета груз: винтовки, пистолеты,
гранаты, одежду.
Так было всегда. При проведении операций по обез-
вреживанию гитлеровских шпионов и диверсантов на.
помощь чекистам приходило население. В широкой под-
держке трудящихся черпали силу наши органы государ-
ственной безопасности.
Следствие по делу группы агентов, розыски груза
заняли около месяца. Все это время радиосвязь с «Цеп-
пелин-Нордом, естественно, не поддерживалась. Краусс
и его сотрудники, очевидно, переживали неприятные дни.
И тогда для успокоения была сочинена легенда о труд-
ностях, случайной встрече...
Теперь наступил третий этап операции. Основной за-
дачей его чекисты считали захват следующей группы
агентов гитлеровского разведцентра. Но операцию сле-
довало вести расчетливо и тонко, чтобы там, в «Цеппе-
лин-Норде», не заметили сильной заинтересованности
«Медведя» в заброске новой группы. Поэтому, когда на
следующий день Краусс сообщил, что вылет самолета
из-за погоды в ближайшие три дня невозможен, решено
было «не дразнить гусей».
Радист Угаров передал в радиограмме, что «нам
очень нежелательно уходить без помощи после такого
долгого ожидания. Постараемся продержаться на месте
еще пять дней».
185
В течение нескольких ночей чекисты жгли костры
близ деревни Балакирево. Самолета все не было. Он
появился здесь в ночь на 28 февраля 1944 года. На ко-
стры полетели четыре тюка. Чекисты переправили их в
Ярославль, а сами остались на месте. На следующий
день гитлеровцы обещали сбросить еще 18 тюков.
И вновь были зажжены три костра. Во второй поло-
вине ночи раздался знакомый гул самолета. Он сделал
несколько кругов над площадкой... и ушел.
На следующий день в областном управлении госбе-
зопасности узнали, что сброска груза не состоялась из-
за плохой видимости. У Ильичева собралась группа че-
кистов.
— Не слишком ли долго «Медведь» находится на од-
ном месте? Ведь Крауссу радировали, что продержится
она там еще пять дней. Они прошли.
Чекисты высказывали свое 'мнение, спорили. Было
принято решение: несколько дней не выходить в эфир,
а затем объяснить, что перешли на новое место, указать
его координаты...
Наконец получили радиограмму Краусса, которую
уже давно ждали в Ярославле: на самолете прибудут
два «друга» и груз.
К встрече «друзей» тщательно подготовились. Вме-
сте с чекистами в лес близ деревни Коротково приехал
Болохов. Он мог понадобиться там.
Ярко горели костры на лесной поляне. Встречавшие
«друзей» тихо переговаривались. Вдали раздался гул
самолета, и вот он уже над поляной. От самолета отде-
лился один комок, затем другой. Раскрылись купола
парашютов...
К месту приземления первого парашютиста побежа-
ли Болохов и двое сотрудников госбезопасности. Пара-
шютиста отвели в находившийся поблизости шалаш.
Затем сюда доставили второго агента. Самолет тем вре-
менем делал один заход за другим и сбрасывал тюки.
Их оказалось восемнадцать.
«ПРИВЕТ ГЕОРГИЮ ОТ ТАМАРЫ»
Докладывал Клавдий Михайлович Дербенев:
— Оба агента окончили разведывательно-диверсион-
ную школу, «Цеппелин-Норд» направил их в распоря-
186
жение группы «Медведь». Краусс уверен, что теперь
работа пойдет вовсю, будут созданы вооруженные груп-
пы, действующие под руководством Волохова и других.
Вот что они прислали: 50-миллиметровый миномет, три
пулемета, автоматы, карабины, пистолеты. Много пат-
ронов, мин, взрывчатки, военное обмундирование и граж-
данские .костюмы на 25 человек. Денег — почти триста
тысяч. Есть в багаже антисоветская литература...
Слушая Дербенева, чекисты улыбались: улов был
весьма богатым. Подтвердив это, Ильичев сказал:
— Главное же, Краусс, очевидно, верит нашим сооб-
щениям. Верит, что группа «Медведь» ведет успешную
подрывную работу в Ярославской области. Ведь он вме-
сте с начальником разведшколы Хорватом прислал два
письма на имя Волохова. Руководители «Цеппелин-Нор-
да» благодарят, поздравляют группу «Медведь» и пы-
таются уверить своих агентов, что успехи советских ар-
мий, наступающих по всему фронту,— это, дескать,
временные успехи, не имеющие реального, практическо-
го значения. Ну тут дальше обычные фразы о новейшем
оружии. Теперь послушайте конец письма: «Если бы весь
русский народ по духу и характеру был, как вы, ваша
маленькая храбрая горсточка, то давно бы этот народ
вкушал плоды мирной, нормальной и светлой жизни».
— Сволочи! — отчетливо произнес кто-то.
— Замечание правильное,— сказал Ильичев.—А гит-
леровские шефы ошиблись даже насчет своих «верных
друзей»: они оказали нам немалую помощь... Теперь на-
метим план дальнейшей работы.
Чекисты вносили предложения, обосновывали их.
Кое-что было отвергнуто, некоторые наметки тут же из-
менялись. Так возникал план продолжения операции.
Прежде всего решено было сообщить, что группа «Мед-
ведь» возвращается в Ярославль, чтобы активизировать
свою деятельность по созданию опорных пунктов и осу-
ществлению диверсий.
Краусс ждал сообщений о диверсионных актах.
Группа «Медведь» радировала ему: подожгли в одном
районе колхозную ферму, в другом взорвали мост через
реку, в третьем — устроили крушение поезда...
Если бы «Цеппелин-Норд» стал проверять достовер-
ность этих сведений, то выяснил бы, что донесения
«Медведя» правильны. Да, указанные случаи имели ме-
сто. Только...
187
Только диверсанты не имели к ним никакого отноше-
ния. Это были обычные происшествия. Рухнул старый
мост через небольшую речушку... Сгорела конюшня...
Поезд сошел с рельсов из-за того, что путь размыло...
Данные о таких происшествиях обрабатывались, а затем
попадали в радиограммы, которые шли в адрес «Цеппе*
лин-Норда». Так создавалась видимость активной ди-
версионной работы группы «Медведь».
Куда ушли сброшенное оружие, обмундирование,
снаряжение? Знайте, штурмбанфюрер Краусс, что Воло-
хову и его друзьям -«удалось» в лесах сколотить воору-
женный отряд из 26 человек. Он готов к активным дей-
ствиям. И еще, господин Крауос, «удалось» привлечь к
работе на великую Германию в различных районах об-
ласти 28 местных жителей, в том числе фельдъегеря и
капитана Советской Армии.
Несуществующий капитан сообщил шпиону, а они—
шефу, что в Советской Армии вводятся новые образцы
офицерских удостоверений^ Это была правда. Никакого
ущерба нашей армии сообщение принести не могло, так
как гитлеровцы об этом уже знали.
Зато акции ярославской группы в гитлеровском раз-
ведцентре резко пошли вверх. О «Медведе» теперь знали
не только в управлении имперской безопасности, но и
в ставке Гитлера. Ведь фашисты, получив подтвержде-
ние о смене удостоверений, должны были начать подго-
товку к изготовлению новых фальшивых документовдля
засылаемой в советский тыл агентуры. Волохова позд-
равляли, обещали награды.
...«Операция». За этим словом скрывались бессонные
ночи и неустанные поиски новых легенд, новых планов'
связи с «Цеппелин-Нордом». Надо было учитывать, что
враг осторожен и подозрителен. Каждое слово радио-
грамм Краусса тщательно изучалось. Все ответные со-
общения многократно редактировались, проверялись и
на слух и на глаз. Готовилось до десятка разных вари-
антов радиограмм от «Медведя». Девять из них беспо-
щадно браковалось, а десятый передавался в эфир.
Чекисты скрупулезно изучали сотни документов, при-
сланных вместе с гитлеровскими агентами,— паспорта,
трудовые и красноармейские книжки, удостоверения.
Как ни тщательно фабриковала гитлеровская разведка
подложные документы, но она не могла повторить все
мельчайшие детали подлинника. Чекисты должны были
188
найти дефекты в фальшивых документах. Этому надо
было научить и соответствующих людей на предприяти-
ях, в (воинских частях, чтобы они, взяв в руки документ,
могли быстро определить: подлинный или фальшивый.
Шпионы привозили новое оружие, новые виды взрывных
устройств. Надо было познакомить с ним военных спе-
циалистов. Это могло пригодиться.
12 июня 1944 года «Цеппелин-Норд» радировал, что
в ближайшее время пришлет «друзей», документы и
груз, и просил назвать место для приземления, по воз-
можности, западйее Ярославля. Краусс далее просид
совета, как действовать «друзьям» после приземления,
как им вести себя при входе <в город.
В ответной радиограмме «Медведь» указал место
выброски новых агентов в Угличском районе и дал со-
ответствующие рекомендации.
Передача информаций из Ярославля шла своим че-
редом. В них говорилось об успешных действиях агентов
«Цеппелин-Норда», о диверсиях, вербовке единомышлен-
ников. Этим сведениям в «Цеппелин-Норде» верили.
Подтверждением служило важное сообщение, полу-
ченное ярославскими чекистами из Москвы. Органами
госбезопасности столицы был арестован агент-курьер
гитлеровской разведки Боровой. Он показал, что после
вручения денег, документов и другого груза группе, дей-
ствовавшей в Москве, он должен был следовать в Яро-
славль, связаться там с группой «Медведь», .вручить при-
сланный пакет и передать, что груз и два агента будут
сброшены несколько позже.
Боровой получил указание остаться для постоянной
работы в Ярославле и передать по рации в конце текста
радиограммы условный пароль. Такая радиограмма бы-
ла отправлена.
Майор Ильичев собрал участников «операции».
Только что получена радиограмма, что сегодня сбро-
шены два «друга» с грузом. Они прибудут в Ярославль
по указанному адресу и передадут привет Георгию от
Тамарьь Есть подтверждение: служба противовоздуш-
ной обороны сообщает, что в два часа тридцать минут
в указанном районе был действительно замечен вражес-
кий самолет, который, сделав несколько кругов, ушел
обратно на запад. Райком партии извещен о выброске
и обещал поднять людей для поимки шпионов. Мы вы-
езжаем на место.
«СКИБА И БОРОВОЙ — ПРЕДАТЕЛИ»
Итак, два немецких диверсанта задержаны около
деревни Бочмарево Борисоглебского района. После при-
земления они должны были выйти на дорогу Углич —
Ростов и на попутной автомашине доехать до Ярослав-
ля. Адрес они имели. Пароль «Привет Георгию от Тама-
ры» должен был вывести их на связь с Волоховым —
старшим группы «Медведь». Краусс точно следовал со-
ветам... ярославских чекистов.
Кроме того, самолет сбросил и груз для «Медведя»—
оружие, боеприпасы, а также документы более чем на
сто пятьдесят человек. Все это было разыскано и посту-
пило'© Ярославль. Словом, операция прошла успешно.
Но в «Цеппелин-Норд» шли телеграммы иного со-
держания.
Сотрудники госбезопасности в Ярославле вместе с
московскими чекистами решили уведомить противника,
что выброска агентов и груза, произведенная без точно-
го согласования с «Медведем», была не совсем удачной.
Ее сделали юго-западнее Туткова, а надо было — восточ-
нее. Груз пока не нашли. Нет ли в нем бумаг для груп-
пы? Не опасно t ли далее оставаться на этом месте?
Продолжать ли» поиск груза?
На все это вскоре последовал ответ: никаких фами-
лий и адресов в грузе не было, но надо быть крайне ос-
торожными. Груз искать не нужно, новых «друзей» сле-
дует устроить подальше от города. Значит, Краусс ве-
рит, что агенты прибыли по назначению. Можно
потребовать от него, раз груз Пропал, прислать батареи
и рации, запасные детали, лампы, деньги.
Соответствующая радиограмма была послана, но от-
вета на нее не поступило. Прошло десять дней, и вдруг
приказ Краусса: «Скиба и Боровой — предатели. Немед-
ленно обезвредьте». Далее предлагалось переменить ме-
стожительство, сообщить о положении дел и подтвер-
дить получение приказа.
Приказ был жестокий. Вполне в духе гитлеровской
разведки: раз агентов в чем-то заподозрили, значит, их
надо немедленно уничтожить. Но в чем заподозрили?
На чем основывается утверждение гитлеровцев, что Ски-
ба и Боровой предатели? Какими данными они распола-
гают? Требовалось решить уравнение со многими неиз-
вестными.
190
Неужели гитлеровцы напали на след работы совета
ской разведки, и операция приходит к концу? Вновь и
вновь чекисты просматривали документы, беседовали с
членами группы «Медведь», со Скибой и Боровым.
Убеждались, что подозрения гитлеровцев не основаны
на каких-либо донесениях их агентуры, действующей в
советском тылу. Нет, они, очевидно, возникли где-то там,
в «Цеппелин-Норде», совсем недавно.
Да так, видно, и произошло: Скиба и Боровой, обу-
чаясь в диверсионной школе, в узком кругу ругали гит-
леровцев и заявляли, что при выброске в тыл явятся с
повинной в советскую контрразведку. Эти, ставшие изве-
стными теперь в «Цеппелин-Норде», разговоры и послу-
жили основанием для обвинения в предательстве.
Уравнение решено. И, как мы увидим позже, решено
правильно. Но Краусс, должен быть уверен, что у него
в Ярославле действуют исполнительные люди. Вскоре он
узнал, что приказ выполнен: Скиба и Боровой «уничто-
жены». Ничего опасного в положении группы нет, сооб-
щал в «Цеппелин-Норд» Болохов. Скиба и Боровой зна-
ли только два адреса, жили все время под. присмотром.
Подозрительного в их поведении не замечалось. Базы в
районах им неизвестны. Так что, господин штурмбан-
фюрер, решайте сами, как дальше действовать «Медве-
дю», но груз срочно нужен, иначе работа останови!ся.
Что же ответит Краусс? Два дня спустя получили
радиограмму: в «Цеппелин-Норде» рады, что положение
неопасно. И дальше следовало: «Если Скиба и Боровой
не дали вам повода к подозрению, они все же были го-
товы предать».
Ну, гора с плеч! Значит, группа «Медведь» вне подо-
зрений. И еще одна весть: в «Цеппелин-Норде» , готовят-
ся прислать груз. Вскоре радист Угаров сообщил гитле-
ровцам координаты площадки для встречи самолета в
Рыбинском районе.
В конце ноября 1944 года рация группы «Медведь»
«отказала», и связь с Крауссом прекратилась. Если го-
ворить точнее, то Щеппелин-Норд» перестал получать
радиограммы из Ярославля. Так решили чекисты: ни в
коем случае нельзя проявлять хотя бы малейшую на-
вязчивость, пусть Краусс понервничает, не теряет инте-
реса к группе «Медведь».
Так оно и оказалось. Гитлеровцы вслепую передали
несколько радиограмм для группы Волохова. Они вы-
191
сказали предположение, что рация «Медведь» не в по-
рядке и обещали прислать запасные радиодетали с но-
вой группой диверсантов.
Наконец, новое сообщение: три «друга» сброшены.
Они будут ждать 14 января от 12 др 15 часов в районе
пересечения дороги Медведково — Колкино с рекой Соть.
Пароль: «Дай прикурить», отзыв: «Огонь есть». Затем
«друзья» спрашивали: «Где можно достать табаку». Им
надлежит ответить: «Табак у нас московский». Прибыв-
шие остаются в группе «Медведь».
Все было сделано для того, чтобы встретить «гостей»
как положено. Но несколько суток ожидания оказались
безрезультатными. Куда же девались диверсанты?
В ночь на 12 января 1945 года посты ВНОС (воздуш-
ное наблюдение, оповещение и связь) зафиксировали по-
явление вражеского самолета. Трасса его полета была
тщательно прослежена. Это был тот самый самолет, что
вез пополнение группе «Медведь». Но он сбился с курса
и выбросил парашютистов и снаряжение в одном из'
районов Горьковской области. С помощью местного на-
селения чекисты спустя пару дней их задержали. Был
разыскан и груз для «Медведя»: автоматы, пистолеты,
взрывчатка, радиолампы и батареи, документы, обмун-
дирование на сорок человек и деньги — 401 тысяча руб-
лей.
Краусс рассчитывал основательно подкрепить свою
агентуру, вдохнуть в нее новые Силы. О * деятельности
«Медведя» знали крупные чины гитлеровской разведки
и вермахта. Краусс и его сотрудники получили награды.
С нетерпением ждали они сообщений из Ярославля. Опе-
рация продолжалась. 17 февраля в «Цеппелин-Норд»
радировали: три «друга» прибыли в условное место с
большим опозданием, заявив, что были сброшены в Горь-
ковской области. Но ярославская группа не может рис-
ковать: пусть господин Краусс даст характеристики но-
воприбывшим, сообщит, можно ли им полностью дове-
рять и действительно ли их сбросили так далеко от на-
меченного места.
Краусс должен знать, что в «Медведе» работают дис-
циплинированные, осторожные агенты. Получив радио-
грамму, он убеждается в этом. Пусть в Ярославле не
беспокоятся, радирует он: «друзья» .действительно сбро-
шены в Горьковской области, из-за сильного ветра «пло-
хой видимости. На них можно положиться. Но проверка
192
не помешает. Пусть Болохов спросит, сколько немецких
денег они получили перед стартом, кому передали, что
произошло с автомобилем, когда Грайфе приехал на
аэродром, и кто их перед отъездом благословлял.
Задали загадку, а теперь самим надо ее разгады-
вать... Чекисты были к этому готовы. Идет допрос гит-
леровских лазутчиков.
Теперь можно радировать Крауссу, что прибывшие
«друзья» получили от Грайфе 200 марок. Примерно 150
они израсходовали, а 50 марок отдали человеку, кото-
рый был с ними на аэродроме, фамилии его не помнят.
Машина Грайфе на аэродроме попала в яму, и они по-
могали ее вытаскивать. Что касается благословений, то
на аэродроме, перед стартом их не было. Благословлял
агентов еще в школе один капитан.
Все правильно, подтверждает «Цеппелин-Норд». Мо-
жно теперь и обрадовать Краусса. Из Ярославля идут
радиограммы о подрывной работе среди призывников, о
поджоге склада с горючим, крушении поезда... Группа
«Медведь» действует. Матерый фашистский разведчик
Краусс по-прежнему верит... советским чекистам.
ЗА ОТСУТСТВИЕМ АДРЕСАТА...
Шла весна 1945 года, последняя военная весна. Со-
ветские войска подходили к Берлину. Под их натиском
расползалась, распадалась кровавая гитлеровская госу-
дарственная и военная машина. Разного рода фюреры
жгли документы, переодевались и бежали.
В эти дни радист группы «Медведь» Угаров по-преж-
нему выходил на связь, но «Цеппелин-Норд» перестал
отзываться. В эфире уже не было слышно его позывных.
Стало ясно, что гитлеровскому разведцентру пришел
капут.
Так закончилась операция «Медведь» — поединок
ярославских чекистов с гитлеровским разведывательным
центром. Она продолжалась два года, 740 дней и ночей.
Вот некоторые ее итоги.
Наши чекисты арестовали 11 шпионов и диверсантов,
специально обученных в фашистской разведывательной
школе. В наши руки попали миномет, три пулемета,
30 автоматов и карабинов, 42 пистолета, 28 тысяч пат-
ронов, сотни мин, почти полтонны взрывчатки, один
193
миллион триста тысяч советских денег. Все это предназ-
началось для того, чтобы жечь, 'взрывать заводы и по-
езда, убивать наших людей, собирать шпионскую ин-
формацию. Не вышло у господ из гитлеровской раз-
ведки!
Бдительность советских чекистов, их многочислен-
ных помощников — рабочих, колхозников, служащих
сорвала замыслы врага. И хочется напомнить еще об
одном: задержанные вражеские лазутчики дали ценные
показания, что позволило нашим органам госбезопасно-
сти обезвредить десятки шпионов и диверсантов, забро-
шенных «Цеппелин-Нордом» в другие районы Советско-
го Союза.
За свою деятельность участники операции были удо-
стоены правительственных наград.
• КОМАНДИР
ДЕВИЧЬЕГО ОТРЯДА
Ее по-разному называли. Ребята, которых учила в
школе грамоте,— Еленой Федоровной. Партизаны в от-
ряде—товарищ командир. И только для мамы, Анаста-
сии Михайловны, она как была, так и осталась Леной...
Сперва худенькой, непоседливой девочкой, потом, когда
подросла, рассудительной и серьезной девушкой, кото-
рая всегда хорошо знала свою дорогу в жизни и уверен-
но шла по ней.
Колесовы —из деревни Колесово. Есть такая у нас
в области под Курбой, и ничего необычного в том нет,
что едва ли не добрая половина односельчан носит эту
фамилию. От века Колесовы пахали землю, растили хлеб
на ней, и нередко сами оставались без куска. Нужно ли
удивляться тому, что в числе первых в пору коллекти-
визации Колесовы вступили в колхоз. Назывался он
«Волна».
Все только стало налаживаться, как беда стряслась
у Колесовых: осталась Елена без отца. Ей всего-навсе-
го восемь годков. Еще меньше Шурка, братишка. Под-
нять ли одной матери ребят своих в такую трудную по-
ру! «Ой, пропадешь ты с ними, Анастасия»,— вздыхали
соседи. «Выдюжу»,— отвечала она.— Помогут». Как раз
тогда и приехала из Москвы сестра Анастасии Михай-
194
ловны — Наталья. Увидела все своими глазами и ска-
зала:
— Пусть Лена у нас поживет. А там видно будет.
Захочет вернуться — неволить не станем.
Анастасия Михайловна собрала дочку в дорогу, а у
самой сердце тревожится: приживется ли? Прижилась.
Как родные стали Елене и Наталья Михайловна и ее
муж Борис Савельевич — партийный работник.
Не месяц-другой, а годы прожила Елена в заботли-
вой и отзывчивой семье Савушкиных. В Москве она за-
кончила школу, поступила учиться в педучилище, а
когда получила учительский диплом, то переступила по-
рог сорок седьмой московской школы. Ей нравилось быть
учительницей, работать с детьми. Потом, совсем неожи-
данно для родных и знакомых, решила пойти на курсы
медсестер.
— Это зачем? Придумала тоже.
— Пригодится,— отвечала она обычно.—Нужно быть
готовой ко всему.
Когда началась Великая Отечественная война, она
едва ли не в первый день поступила в санитарный поезд,
возила раненых. Было трудно, но старалась не подавать
вида. Из поездок возвращалась измученная, невыспав-
шаяся, молча уходила к себе в комнату отдыхать.
— Что с тобой происходит, Лена? — как-то не -вы-
держала Наталья Михайловна.
— Разве можно здесь оставаться, когда фашисты
под Москвой, идет такая схватка... Не могу большё!
— Но и то, что ты делаешь, нужно сейчас фронту,—
успокаивала тетя.
...На этот раз, возвратясь из санпоезда, Лена не лег-
ла спать, а села за большой письменный стол и написа-
ла заявление. Через несколько дней в дом к Савушки-
ным пришла открытка. Она торопливо прочитала: при-
глашали для разговора в ЦК ВЛКСМ. Была темная
осенняя ночь. Улицы казались совсем безлюдными. Толь-
ко изредка попадались патрули, которые долго и при-
дирчиво рассматривали пропуск «на право беспрепятст-
венного движения по Москве позже двадцати четырех
часов».
Адрес ЦК ВЛКСМ она знала хорошо: Ильинка. Не-
понятно одно: почему встреча назначена ночью. Когда
спросила об этом, ей объяснили:
— Представьте, товарищ Колесова, что вам придется
195
в такую ночь оказаться не
на Ильинке, а где-нибудь в
лесу да еще окруженном
врагами. Не струсите?
— Не струшу!
— Мы вам верим. Но
все-таки подумайте до утра
и, если не измените своего
решения, приходите к кино-
театру «Колизей». Там вас
встретят чекисты, поступите
в их распоряжение. Если
раздумаете, оставайтесь на
своей работе. Никто вас не
упрекнет.
Когда рано утром Елена
подходила к «Колизею», то
сюда из улиц и переулков
г . _ _ шли такие же, как она, де-
Е. ф. Колесова вушки и ребята, одетые по-
походному. Лена поняла, что
это ее будущие товарищи,
те, с кем придется ходить партизанскими тропами. Тер-
пеливо дождалась, пока моложавый подполковник не
назвал ее фамилию. Внимательно посмотрел в глаза,
что-то отметил в блокноте. Не сказал ни слова, а лишь
кивнул головой, пригласил в кузов автомашины. Елена
легко взобралась в грузовик, уселась на деревянную
скамью и мысленно стала прощаться с Москвой.
Ехать далеко не пришлось — отряд, в который попа-
ла Елена, ушел защищать подступы к Москве, а через
месяц-другой ему дали непростое задание: проникнуть в
район города Сухиничи и всячески помешать гитлеров-
цам сосредоточивать живую силу и технику.
Однажды, когда ее группа возвратилась с задания,
командир сказал:
— Тебя наградили орденом Боевого Красного Зна-
мени. Поздравляю. Заслуженная награда.
И вот тогда-то она подумала: создать бы отряд де-
вичий, партизанский. Тогда бы и показали, на что спо-
собны девчата. Елена рассказала командиру части о сво-
ем предложении. Он задумался:
— А что, Колесова, дельная мысль. Думаю, что под-
держат нас с тобой.
196
Поддержали. Не прошло и двух дней, как пришло
решение: создать отряд девушек-партизанок. Их подо-
бралось девять человек. Старшая по годам — Надежда
Белова. Ей исполнилось двадцать четыре года. Самой
младшей в отряде Тамаре Маханько—шестнадцать.
Командир шутила: «Воюйте, девчата, как учил Суво-
ров: не числом, а умением». Но ведь и умения-то не бы-
ло, им еще предстояло овладеть...
Елене Колесовой, командиру отряда, шел двадцать
первый год. Теперь ей предстояло отвечать не только за
себя, а и за этих девчат, что выстроились в шеренгу.
Подтянутые, в армейских полушубках, готовые хоть сей-
час в бой. Аня Смольникова, маленькая, суетливая...
Таня Лапина, душевная девушка... Нина Шинкаренко,
худощавая, серьезная... Надя... Вера... Милые вы мои
девчонки. Как сложатся ваши судьбы? Вернетесь ли вы
к своим мамам?
Сейчас уже -и не ’вспомнить, кто дал ей Прозвище
«Алеша-атаман». Поначалу она сердилась: «Какой я вам
Алеша? И при чем тут атаман?» Но потом привыкла, и
те письма, которые она писала тете Наташе и дяде Бо-
рису в далекую Уфу, подписывала «Алеша».
«Мне приходилось быть в тылу у фашистов по меся-
цу. Там население так мучается, что глаза не просыха-
ют от слез. У крестьян буквально все отбирается, вплоть
до детских чулок, которые гитлеровский солдат натяги-
вает на руки и говорит: гут, гут! На моих глазах офицер
бегал с наганом за курицей по деревне. Он расхрабрил-
ся так, что решил один выйти из деревни, чего никогда
не бывало с гитлеровцами. Но в трехстах метрах от де-
ревни он нашел себе могилу от рук наших девчат».
...Как-то взвод разведчиков-парней и отряд Колесо-
вой держали оборону населенного .пункта. Они залегли
на краю деревни и хорошо видели, как к гитлеровцам
прибывает подкрепление, как они готовятся к атаке. Но
помешать им не могли —силы были неравные. А очень
скоро ударили минометы, заставляя разведчиков отсту-
пать.
— Неужели, нам придется отходить? — спросила ше-
потом у Колесовой ее подруга Тоня Лапина. Они пос-
ледними покидали свои позиции.
— Нет, ты' глянь-ка, до чего обнаглели,— вырвалось
у Елены,— в полный рост идут. Пулеметом бы их.
Пулеметчик откликнулся: «Диски пустые, а боепри-
197
пасов нет». Склад, где хранились ящики с патронами,
горел. Девушки бросились к нему и через мгновение,
обжигая руки, задыхаясь в дыму, вытаскивали из пла-
мени цинковые ящики: принимай'патроны!
Пулеметчик дал очередь. Одну... Другую... Фашисты
не ожидали этого, растерялись. А тем (Временем парти-
заны стали возвращаться на свои «позиции и удержива-
ли их еще два дня, пока не подошло подкрепление.
«...Уезжаем большим отрядам на продолжительный
срок. Вот поработаем на славу. Пусть только попадутся
сволочи на нашем пути. Никто не уйдет. Алешка».
...Темной выдалась та майская ночь сорок второго
года, когда Елена вместе с отрядом улетала на выпол-
нение важного задания. В разведуправлении фронта ей
сказали:!
— Для нас очень -важно сейчас располагать сведе-
ниями о передвижении войск противника. Отряду пред-
стоит минировать дороги, рвать связь, участвовать в бо-
евых операциях.
И вот уже -под крылом самолета белорусская земля.
Хорошо видны леса Борисовского района. Здесь и пред-
стояло им воевать. Опасности поджидали на каждом
шагу, и в ту майскую ночь их коснулась беда. На запу-
тавшихся в деревьях парашютах «повисли две девушки.
Одна отрезала стропы и разбилась, вторая, Зина, по-
вредила позвоночник и умерла.
Так начинался их путь по борисовским лесам. Здесь
отряд Колесовой встретился с партизанской бригадой
Виктора Ильича Ливенцова. Комбригу запомнилась та
встреча, он потом о ней расскажет так: «На Лене была
красноармейская гимнастерка мужского покроя, брюки
и сапоги. На голове кубанка. Среднего роста, широко-
плечая, с красивыми голубыми глазами. Лицо ее покры-
вал густой загар».
Ливенцов частенько наведывался к девчатам и каж-
дый раз убеждался, что в группе, присланной в бело-
русские леса штабом Западного фронта, народ отваж-
ный, решительный, под стать своему командиру.
«...Тетя Наташа, помнишь я говорила, что с Самоле-
та не прыгну и даже подняться в воздух не смогу? А
пришлось летать и прыгать. Вот было здорово. Призем-
лилась на крыше сарая и встать боюсь. Потом опомни-
лась, отцепила что надо да бежать. В этот день был
сильный бой. Ребята наши храбрые, их одиннадцать чело-
198
век, а выгнали из деревни целый батальон. Гитлеровцы
бежали в кальсонах, босиком, оставив все...»
В отряде Колесовой появились и ребята. Многих сво-
их подруг потеряла Елена на белорусской земле, а от-
ряд хотелось сохранить, продолжить его боевую славу,,
и потому так решительно и дерзко действовала она.
...Узловая станция Крупки усиленно охранялась не-
приятелем. К железнодорожному полотну невозможно
подойти. Попробуй сунься — всюду часовые, полицей-
ские с собаками, вдоль насыпи вырублен лес. «Сама ви-
дишь, какая ситуация»,— говорили Елене друзья по от-
ряду. Она слушала й кивала головой: «Ситуация, вер-
но, трудная, но все-таки попробую». Отправилась на
велосипеде в ближайшую деревню, переночевала у своей
знакомой, переоделась, а утром рискнула пройти на
станцию. Здесь неподалеку от путевой будки работала
группа путейцев. Елена вышла к полотну, запеленав ми-
ну в одеяло, как грудного младенца. Услышав шум по-
езда, бросилась к рельсам. На другой стороне путей
спал пожилой охранник, сжав в руках винтовку. Елена
разбудила его:
— Спите, а там на опушке леса полно партизан.
Полицай побежал к будке, где находилась охрана..
Но этих нескольких мгновений было достаточно, чтобы
установить мину и броситься по тропинке в лесную ча-
щобу.
Утром отрядный радист передавал в Москву в Центр
очередное донесение: эшелон с танками взорван, врагу
нанесен серьезный урон.
«...Сообщаем, что за период с мая по сентябрь 1942
года, действуя в Белоруссии, группа Е. Ф. Колесовой
разгромила шесть полицейских пунктов, провела три за-
сады на большаках, во время которых убито тридцать
солдат и сожжена машина. Три грузовика подорваны на
проселочных дорогах, а на железной дороге сброшены-
под откос четыре эшелона с техникой, живой силой и
боеприпасами».
...В тот сентябрьский день Елена была дежурной по
отряду.
— Какая ты отважная, мы знаем,— говорил Артур
Спрогис, чекист, командир оперативной группы, прибыв-
ший на подмогу партизанам.— А вот какая хозяйка, се-
годня поглядим. Хлеба испечешь, нас угостишь.
Спрогис хорошо знал Елену: его часть, состоявшая
из московских комсомольцев, сражалась в сорок (первом
под Москвой. Здесь как раз и начала свой путь бывшая
учительница.
— А знаете, девчата,— сказал Спрогис,— мы, пожа-
луй, и без вас управимся, вам ведь и отдохнуть бы надо.
Он был наслышан о недавних боях, в которых-при-
нимал участие отряд Колесовой. В районе Красного не
было других отрядов, и весь удар девушки приняли на
себя, они прошли по лесам добрую сотню километров.
Лена не стала спорить со Спрогисом и ответила ему
в тон:
— С угощением управлюсь и от вас не отстану.
Пока чекисты готовились к операции, она успела на-
бить диски автомата, подготовить гранаты.
Елена видела из землянки, как цепочкой уходили
парни на задание. Ей стало не по себе от мысли, что не
будет ее с ребятами в этом трудном бою. Она наспех за-
кончила свои дела дежурного и бросилась догонять
партизан.
Бой только-только начался, но уже чувствовалось
упорное сопротивление .карателей. Они не давали пройти
в Выдрицы — небольшую деревушку, где засел вражес-
кий гарнизон. Все могла решить лишь атака. «Отчего
же они медлят?» — удивилась Елена, подходя к парти-
занам. И тут же она решила поднять в наступление
группу бойцов: «За мной, хлопцыГ» С автоматом в руках
она бросилась на штурм дота во дворе школы, откуда
не умолкая бил пулемет. Пуля скосила ее на бегу. Она
упала рядом с дотом, попыталась встать, но не смогла,
а лишь открыла глаза и прошептала: «Умираю...»
Бой продолжался, партизаны выбили оккупантов ив
деревни Выдрицы. Здесь они прощались с боевым ко-
мандиром Еленой Колесовой — Алешей-атаманом. Она
начинала учительницей, и вот теперь погибла в несколь-
ких шагах от школы. Артур Спрогис не скрывал слез.
...Анастасия Михайловна перечитывает (в который
раз!) письмо из Президиума Верховного Совета СССР,
которое получила в ноябре сорок четвертого года:
«Уважаемая Анастасия Михайловна! Ваша дочь Ко-
лесова Елена Федоровна в боях за Советскую Родину
погибла смертью храбрых. За героический подвиг, со-
вершенный вашей дочерью Еленой Федоровной Колесо-
вой при исполнении боевого задания в тылу противника,
Президиум Верховного Совета СССР Указом от двад-
200
цать первого ноября 1944 года присвоил ей высшую сте-
пень отличия — звание Героя Советского Союза. Посы-
лаем вам грамоту Президиума Верховного Совета СССР
о присвоении вашей дочери звания Героя Советского
Союза для хранения как память о дочери-герое, подвиг
которой никогда не забудется нашим народом».
Поезжайте в Северный район Ярославля, и вы уви-
дите табличку — улица имени Колесовой. Ее именем на-
звана улица в Москве. Поговорите с ребятами из пио-
нерской дружины ярославской школы номер восемьде-
сят, и они до подробностей расскажут о боевых делах
Елены, недаром же их дружина носит имя Колесовой.
И в Москве, в той самой школе, где она училась, тоже
помнят о ней — отсюда писали в Ярославль ее матери
сердечные письма. Не забывали Анастасию Михайловну
боевые друзья Елены, ее подруги. Они звали ее к себе
в гости, сами навещали.
Чтят ярославскую партизанку на белорусской земле:
здесь, в районном центре Крупки, ей воздвигнут памят-
ник, возле которого всегда живые цветы.
• ШАГ В БЕССМЕРТИЕ
«...Своим героическим подвигом тов.
Петров поднял моральный дух окру-
женных и внес перелом в исход боя.
На участке его роты блокада врага
была прорвана».
(Из справки Наркомата
государственной безопас-
ности)
Короткими перебежками он добежал до старой мор-
щинистой березы и прижался к ней, разгоряченный боем.
Ну и денек выдался. За всю войну такого не было. Про-
тив его отряда были брошены два отборных эсэсовских
батальона, и вот уже пятнадцать часов не прекращались
атаки. Фашисты готовились к новым —- подтягивали тан-
ки, разворачивали к бою орудия. Он чувствовал каждой
жилкой, каждым нервом: силы у бойцов на исходе и, ес-
ли кто-то сейчас не сделает того самого шага, который
внесет перелом в исход боя, то вряд ли можно рассчи-
тывать на прорыв блокады. Кто-то должен непременно
подняться, стать в полный рост и повести за собой дру-
гих, только тогда... Все это верно, но почему же это дол-
201
Герой Советского Союза
М. И. Петров
жен сделать кто-то, а не он,
младший лейтенант Михаил
Петров, командир первой ро-
ты оперативной группы
НКГБ? Эта мысль словно
обожгла его. Распрямив-
шейся пружиной он ото-
рвался от березы, стиснул в
руке автомат и сделал
шаг...
...Не было в Ширяйке —
небольшой деревушке, что
неподалеку от Нагорья —
человека, который бы тем
осенним днем 1938 года не
заглянул в избу к Петро-
вым. Такое событие: Миха-
ил идет служить в Красную
Армию. Да еще берут его,
говорили при этом, не куда
нибудь, а в пограничники. На границе, ой, какая служ-
ба трудная, смотри в оба.
За шумным застольем родичи перебивали друг дру-
га; вспоминали, как учился в школе.
— По всем предметам в первых шел!
Петровых в деревне уважали: дружные, работящие.
Отец — лесник, мать — в колхозе, а семья большая, всех
и обуй, и накорми. Вот и работал Михаил: боро-
нил, пахал, к труду крестьянскому приучался. А вскоре
сгодилась эта наука: 'как школу закончил, так и в кол-
хоз пошел. Мать вое не могла нарадоваться: мою линию
держит сын. Пришел черед и отцу сказать такие же сло-
ва: Михаил перешел на работу в лесхоз. Главное — от-
чий дом не покидал. «Разве краше наших нагорьевских
лесов сыщешь?» И снова о нем говорили с уважением.
А когда в Нагорьевском лесхозе вдруг потребовался сче-
товод, то решили единодушно: со стороны брать не сле-
дует. Михаил Петров в счете силен, и вообще парень с
понятием. Так он стал счетоводом.
Поначалу стеснялся такой тихой должности, но очень
скоро основательно усвоил, какое это непростое дело —
учет. И стал вникать в бухгалтерские премудрости. Ему
не было и двадцати, когда назначили старшим бухгалте-
J02
ром в Нагорьевскую контору «Заготзерно». Теперь вели-
чали не как-нибудь, а Михаилом Ивановичем. Он стано-
вился взрослей своих лет. Ему бы с-парнями-приятелями
на вечеринку -податься, а он сидит себе над отчетом.
Точность, аккуратность — это у негой крови. И работы
не страшился, с детства к труду приучен.
...Лихо растягивал гармонист-меха гармони. Частой
дробью о скрипучие половицы стучат каблучки девчат.
Веселые припевочки сменялись грустными страданиями...
А утром: материнские -слезы и отцовское: «Бывай! Слу-
жи, парень, честно. Служи так, чтоб гордились тобой...»
Той июньской ночью сорок первого года на заставе
никто не спал. Знали: гитлеровцы затевают недоброе.
За рекой Сан слышался гул: урчали тягачи, подползали
к самой границе тяжелые танки. Он всматривался вгус-
тую темень, прислушивался ко всему, что доносилось с
чужой стороны. «Неужели собираются напасть? А если...
Тогда встретим как надо». Сами собой пришли на па-
мять песенные строки: «Как один человек весь советский
народ за любимую Родину встанет». Встанем!
Ему вдруг до мельчайших подробностей вспомнилась
недавняя поездка домой в свою Ширяйку, в родные яро-
славские края — отпуск за хорошую службу. Он ходил
по деревне в форме пограничника, и с ним почтительно
здоровались встречные: человек приехал с границы. Ну
и конечно, каждый с расспросами. Что там? Как там?
Он отвечал как положено по Уставу, строго и серьезно:
«Полный порядок. Граница на замке». А что? Так оно и
есть. Не будешь же каждому встречному-поперечному
делать полный доклад о положении на границе—не по-
ложено. Знали бы они, что ему довелось уже принимать
участие в боевых операциях — схватывались с вооружен-
ными бандитами в Западной Украине. Что лично он,
пограничник Михаил Петров, имеет на своем счету две-
надцать задержаний нарушителей границы, и все они —
фашистские лазутчики. Ведь вот и последний, которого
он взял перед самым отпуском, тоже нелегко дался.
Опытный. Как почуял опасность, так сразу бросился к
границе, уйти хотел. Что только ни делал — и отстрели-
вался на ходу, и гранату успел швырнуть — ничего не
помогло. Прижал-таки его к земле и -выбил из рук ору-
жие,.
...Уезжать из родного дома непросто, особенно в та-
кую страдную пору. Грустно, конечно, расставаться. Но
203
его ждали друзья-пограничники, ждала застава. На не-
го, Михаила Петрова, надеялась Родина.
...Когда на рассвете 22 июня на заставу обрушился
ураганный огонь, он лежал на земле за ручным пулеме-
том и простреливал переправу, которую наводили гитле-
ровцы через реку Сан. Били из орудий и минометов, и
от этого грохота и разрывов сотрясалась земля. Он твер-
до знал одно: нужно удержать -вверенный ему участок
границы до подхода полевых частей.
К нему подполз перебинтованный кровавыми бинта-
ми начальник заставы и негромко сказал: «Молодец,
Петров. Нужно держаться. Держаться любой ценой». Он
ответил ему, не поворачивая головы: «Есть держаться!»
И продолжал вести прицельный огонь по фашистским
пехотинцам.
...Уже шли пятнадцатые сутки с того часа, когда бы-
ло принято решение: идти по вражеским тылам на сое-
динение с Красной Армией. А решение это было принято
под Лубнами — небольшим городком на Полтавщине,
где пограничный отряд, с боями отходящий на восток,
попал в окружение.
— Выход у нас, товарищи, один,— сказал Начальник
штаба отряда,— пробиваться к нашим, прорывать окру-
жение.— И, немного подумав, добавил: — Помните, мы
с вами — чекисты, и наш долг — сражаться до послед-
него.
Через несколько дней начштаба доказал это. Он по-
вел бойцов в атаку и был смертельно ранен. Едва шеве-
ля губами, попросил подозвать к нему Петрова и сказал:
«Документы сохранить». Петров вынул из его полевой
сумки все хранящиеся бумаги и, аккуратно свернув, су-
нул себе под гимнастерку.
— Сохраню. Это я вам обещаю.
Теперь он остался за старшего и должен был отве-
чать не только за себя, но и за этих людей, которые про-
бивались вместе с ним. В его группе были не только по-
граничники — по дороге к ним присоединились _ бойцы
других подразделений, что усложняло и без того труд-
ную ситуацию. Он вел людей ночами по незнакомым до-
рогам, обходя деревни и. хутора, осторожно пробираясь
лесами. Был предельно осторожен, и все-таки дважды
группа наталкивалась на вражеские части и уходила от
них с боями, теряя бойцов.
204
Петров вел отряд, не позволяя в и кому расслабиться,
и все верили ему, каждому его -слову. А он, понимая это,
тщательно обдумывал свои команды. Надолго ли ему
хватит выдержки? Ведь идем уже пятнадцать суток. Лю-
дям нужен отдых... Он собирался сделать привал, когда
услышал где-то вдали уханье орудий. Сперва подумал,
что почудилось, но прислушиваться стали и другие. Зна-
чит, не ошибся. Выходит, близко линия фронта, близко
наши.
Той же ночью они вышли к своим. Его привели к на-
чальнику разведотделения дивизии. Моложавый подпол-
ковник с усталыми глазами встал из-за стола, вышел
навстречу. Кто такие? Откуда? Какой части? Имеются
ли документы? Петров слушал эти вопросы и думал
только об одном: как бы не уснуть, не свалиться от ус-
талости. Но хватило сил доложить обстановку. Подпол-
ковник, видимо, немало повидавший на своей должное,-
ти, не спешил закончить разговор.
Петров расстегнул ватник, сбросил на пол ремень и
вытащил из-под гимнастерки туго сложенные листочки:
«Разрешите вручить!» Что там было дальше, он не пом-
нил. Проснулся на нарах, огляделся. Посредине землян-
ки стоял все тот же стол, а за ним сидел знакомый под-
полковник и что-то быстро писал.
— Отоспался, пограничник?!—и почему-то загадоч-
но улыбнулся.— У меня тут новость для тебя имеется.
Пока ты спал, штаб работал. Медалью тебя (решили на-
градить. «За боевые заслуги». Для начала неплохо.
А дальше тоже, думаю, получится. Приказано срочно
откомандировать тебя. Куда? Вот этого я сказать не
могу. Узнаешь на месте.
Петров шел во главе партизанской цепочки по глу-
бокому снегу. В этих местах ему уже приходилось (бы-
вать. Правда, с той разницей, что было это до войны, а
сейчас — январь сорок третьего. И морозы стояли ян-
варские — холода просто необычайные. Конечно, холо-
да страшили гитлеровцев, но ведь и наших тоже проби-
рали до косточек. Сколько он уже в партизанском отря-
де? Если считать с августа, то пять месяцев. Вспомнилась
та летняя ночь, подмосковный аэродром, последние на-
путствия перед отправкой .в тыл врага.
— Вашу оперативную группу мы назвали «Охот-
ник»,— сказал генерал на прощанье.— Так будьте и в
205
самом деле отличными охотниками за противником, не
давайте ему покоя.
В партизанском отряде, куда группа Петрова прибы-
ла в составе десантников подполковника Прокопюка,
ему поручили возглавить разведку.
— У фашистов только на уме 'что-то, а ты должен
знать обо всем, притом во всех подробностях,— полушу-
тя-полусерьезно говорил Прокопюк и добавлял:—На те-
бя надеюсь, выучка наша, чекистская.
И он старался оправдать доверие. Вспомнил, как об-
нимал его Прокопюк в предновогоднюю ночь сорок вто-
рого, когда партизаны устроили оккупантам рождест-
венский фейерверк. Это было (в поселке Дерманка, где
у гитлеровцев действовал небольшой завод, усиленно
охраняемый полицаями. Вооружение у них отменное —
так что, видимо, неспроста такое охранение. Скорее все-
го, завод работал для нуЖд фронта. Работал, да пере-
станет работать!
Разве забыть ему, как в полночь он вместе с бойца-
ми (каждого из шестерых выбирал сам) пробрался в
машинное отделение. Приказал заминировать машины, а
потом, держа автомат наготове, распахнул дверь кара-
ульного помещения и захватил всю охрану врасплох.
Когда уже отходила группа в лес, видел, как метались
огненные языки над заводскими строениями. Потом у
него было немало других боевых заданий, и с каждого
он возвращался, лишь выполнив его до конца.
На этот раз опергруппа получила задание ворваться
в Пески, деревушку на Волыни, которую украинские на-
ционалисты избрали своим центром. Все шло, как было
намечено. Больше того, удалось захватить в Песках,
кроме пленных, еще и большие склады с продовольстви-
ем, медикаментами. Как же партизанам от такого богат-
ства отказываться? Нагрузили обоз до отказа и стали
возвращаться обратно. Вот тогда и сказали ему:
— Петров, возьми-ка из своей роты взвод и устрой-
ка нам прикрытие с южной окраины Песков.
Вышло, что о прикрытии позаботились не зря. Толь-
ко стал обоз из деревни выходить, как бандиты, подтя-
нув свежие силы, решили ударить партизанам в тыл.
Более двух сотен отборных головорезов пошли в наступ-
ление. Но на их пути появился Петров со своими солда-
тами. Он подпустил врагов так близко, что хо-
рошо видел лица, слышал речь. Лишь когда оставалось
206
до бандеровцев не более трех десятков метров, подал
команду: «Огонь!» И, не давая националистам опом-
ниться, повел своих бойцов в контратаку. Не ожидали
бандиты такого удара, дрогнули, отступили.
...Он бежал по земле и, казалось, не бежал, а летел.
И хотя не оборачивался назад, но чувствовал — за ним
поднялась вся его рота, каждый боец. Впереди видел
только одно: батарею противника. Нужно добежать ско-
рее, захватить во что бы то ни стало орудия и обрушить
огонь на карателей. У них должна гореть под ногами
земля, как горела она все эти месяцы, когда соединения
и отряды партизан, форсировав Западный Буг, вышли
южнее Люблина в Яновские леса. Потому что там, где
шли партизаны, взрывались мосты, летели под откос
эшелоны, уничтожались немецко-фашистские гарнизоны.
«Из Яновских лесов никто не должен уйти живым»,—
так гласил план «Штурмвинд», который разработало
фашистское командование. И вот теперь гитлеровцам
наконец удалось сжать кольцо вокруг партизан. «Но
сдаваться мы не будем. Чекисты не сдаются!»
Петров успел ворваться в расположение вражеской
батареи, а вслед за ним и его рота. Захватили орудия
и открыли огонь по врагу. Он видел, как горели совсем
рядом танки со свастикой, как бросились бежать гитле-
ровцы. Он увлекся боем и .рвался вперед. Пулеметная
очередь сразила его на бегу. Помкомроты Пономаренко
успел увидеть, как упал командир и тут же опять под-
нял своих товарищей в атаку. Наступление продолжа-
лось.
Дома, в Ширяйке, долго ждали от Михаила вестей,
а он все не писал. «Значит, служба у него такая, чекист-
ская»,— сама себя успокаивала мать. Правда, ранней
весной в сорок четвертом она получила от Мишеньки
письмо. Как-то уже под вечер, когда собирались ло-
житься спать, в окошко постучали. Открыла дверь. В. из-
бу вошла девушка в армейском полушубке, вся припо-
рошенная снегом. Девушка расстегнула полушубок, при-,
села: «Я к вам, мама, от Михаила». Материнское сердце
сжалось в комок: «Что с ним?»
— Не беспокойтесь, и жив, и здоров, а вот письмо от
него.
207
Михаил писал, что воюет, только в таких местах, от-
куда долго письма идут. Просил принять девушку как
близкого человека, как себя самого. Но девушка торо-
пилась и погостила у Петровых часок-другой, распро-
щалась с ними — ее ждали фронтовые дороги.
В ноябре сорок четвертого к Петровым пришел Сер-
гей Александрович — Мишин учитель. Он и раньше при-
ходил в этот дом, интересовался: нет ли весточки от его
ученика, как мог подбадривал родителей. Но на этот раз
учитель был непохож сам на себя. Он долго переминал-
ся с ноги на ногу, не зная, с чего начать трудный разго-
вор. Достал осторожно из кармана газету.
Мать присела к столу, развернула газету.
«Указ Президиума Верховного Совета СССР.
За образцовое выполнение заданий командования в
тылу немецко-фашистских захватчиков и проявленную
при этом отвагу и геройство Михаилу Ивановичу Пет-
рову присвоить посмертно звание Героя Советского
Союза».
Слезы застилали глаза. Учитель знал, что никакие
слова не помогут старенькой матери. Он пожал ей руку
и сказал негромко: «Таким сыном надо гордиться».
...Спешат по улице люди, мчатся автомашины, про-
носятся автобусы — живет улица привычной размерен-
ной жизнью, давно привычной стала надпись на таблич-
ках— улица имени Героя Советского Союза Петрова.
Это улица в поселке Кубринске, что вырос неподалеку
от его родной деревни. Рядом с жилыми домами — шко-
ла. Их на улице Петрова две. И пионерская дружина
тоже носит его имя. Именем чекиста названа одна из
улиц Переславля-Залесского.
Но помнят о герое не только в краю, где он родился
и рос. Среди реликвий Героя Советского Союза Петро-
ва, которые хранятся в музее пограничных войск СССР,
есть и польский орден «Крест Грюнвальда». На месте
гибели Михаила Петрова в лесу, в двенадцати километ-
рах юго-восточнее польского города Янова, воздвигнут
памятник-обелиск. Сюда приходят люди из окрестных
селений, приезжают его боевые друзья. И у всех у
них в руках цветы как дань уважения и признатель-
ности.
208
ЭТО БЫЛО
ПОД БАКЛАНКОЙ
Неподалеку от Костромы — город-новостройка Вол-
тореченск. Поселок энергетиков производит отрадное
впечатление: в аккуратные кварталы жилых домов хо-
рошо вписались детские комбинаты, школы. Просторное
здание профтехучилища по соседству с кафе, где встре-
чают по-домашнему приветливо. В небольшом городке
все прекрасно знают друг друга, поэтому найти дом, в
котором живет Нина Михайловна, не составляло особо-
го труда.
У нее цепкая память — до подробностей ей помнятся
события, происшедшие в тех местах, где она совсем мо-
лодой девушкой начинала учительствовать.
— Когда это было? — задумчиво переспрашивает
Нина Михайловна и начинает свой рассказ.
В тридцать девятом году Нина Кордюкова вместе с
задушевной подружкой Дусей Бардиной закончили в
Данилове педучилище и получили направление в Пер-
вомайский район Ярославской области. Здесь была нуж-
да в учителях начальных классов. Встретили их в Ва-
сильевской школе радушно. Разместили в двухэтажной
бревенчатой школе со светлыми окнами, за которыми
убегало вдаль синеющее поле, а чуть подальше был ви-
ден здешний льнозавод. В школу учительницы прибыли
с комсомольскими путевками, чем немало гордились.
Правда, мечталось о других краях—в ту пору все
стремились на Дальний Восток. Но раз послали сюда,
в Васильевское,— стало быть, здесь и нужны.
В Васильевском они встретили войну. Решение было
принято немедленно: едем на фронт. Под руками ока-
зался красный карандаш — им и написали заявление на
имя районного военкома. С заявлением отправились в
райцентр. Военком сказал, что с фронтом придется пого-
дить, а вот вступить в истребительный батальон нужно,
и направил учительниц-комсомолок к чекистам — в рай-
отдел внутренних дел. Здесь их встретил подтянутый че-
ловек с озабоченным лицом. Назвался Костылевым Мат-
веем Михайловичем. Это был заместитель начальника
отдела, начальник штаба истребительного батальона. Он
только что возвратился из Ярославля, где в управлении
проходило совещание. Здесь перед чекистами ставилась
а—727
209
Н. М. Асафова
задача — усилить внимание
к возможной заброске в тыл
вражеской агентуры. И как
всегда, главная опора в этой
работе — местное население.
— Присаживайтесь, —
сказал Костылев и кивнул на
диван. — Решение вы приня-
ли правильное. В истреби-
тельном батальоне народ
нужен. Вы смотрите — фа-
шисты беспрестанно бомбят
железнодорожные станции.
И у нас, на Бакланке, на
днях разбомбили эшелон. Не
исключено, что они свою
агентуру в наши края за-
брасывают. Смотрите в оба.
Подберите группу — челове-
ка три-четыре. Надежных,
смелых. И — действуйте.
Чуть что, связывайтесь со
мной.
Ярославцы трудились напряженно. Шло лето сорок
Второго года. Газеты писали об упорных боях, ко-
торые наши войска вели в районе Воронежа и Ново-
черкасска. Ждали вестей с фронта и сами писали на
фронт. Проводили фронтовые декадники — для Красной
Армии сдавали валенки, шерсть, овчину, шапки, шер-
стяные и хлопчатобумажные вещи. Вносили деньги на
строительство звена истребителей. В конце июля доба-
вилось забот — наступала уборочная страда. А когда в
район прибыл эшелон с ребятишками из блокадного Ле-
нинграда, то комсомольцы первым делом занялись деть-
ми — для них они собирали у местного населения лук,
капусту, другие овощи, выхаживали тех, кто заболел в
пути, словом, забот у них хватало.
А самолеты фашистов продолжали прилетать. Нина
Михайловна, как и все тогда, быстро научилась разли-
чать их по звуку. Как только наступала полночь, то сра-
зу и слышится гул, а в небе появляется блесточка. Оты-
скала Костылева. Тот внимательно выслушав, сказал:
«Продолжайте наблюдение».
В ту полночь она отчетливо услышала подозритель-
210
ное гудение чужого самолета над лесным болотом. На
душе у Нины Михайловны стало неспокойно: зачем при-
летал? С какой целью?
ДВОЕ ПРЫГАЮТ В ТЕМНОТУ
...В августовские дни сорок первого года под Старой
Руссой шли ожесточенные бои. Обстановка для наших
войск складывалась крайне тяжело. С огромным трудом
приходилось удерживать натиск превосходящих сил про-
тивника. И поэтому приказ гласил: «Держаться до пос-
леднего! Ни шагу назад!» Это хорошо знали и те, кто
давно находился на огневом рубеже, и те, кто прибывал
с новым пополнением. Транспортная рота, с которой при-
был сюда младший лейтенант Ивлиев, -расположилась
неподалеку от села Иваново возле реки Ловать. Коман-
диром взвода Ивлиев стал недавно. За две недели до
начала войны его призвали в Красную Армию. Граж-
данская профессия механика оказалась как нельзя кста-
ти. Так он стал младшим лейтенантом и командиром
взвода. Но это как раз и пугало его—с командира спрос
больше! Перед взводом ставилась задача: обеспечивать
доставку к передовой всего, в чем нуждались войска.
Так-то оно так, рассуждал про себя Ивлиев, только из
такой круговерти и не выбраться живым. Больше всего
его пугала артподготовка. Как только начинали ухать
орудия, у него внутри возникал холодок, и казалось, ку-
да-то исчезает душа. «Подальше бы от передовой», — ду-
мал он про себя в такие минуты. И искал выход...
Когда фашистские солдаты брали Ивлиева в плен,
то он не оказывал им никакого сопротивления: лишь бы
жив остался, а где он будет находиться, не имело для
него значения. Ивлиева поместили в Рижский централь-
ный лагерь военнопленных № 350. По-разному вели себя
те, кто попал сюда. Бывший младший лейтенант Ивли-
ев помышлял лишь о собственной жизни и готов был на
все, чтобы сохранить ее. Он старался оказывать немцам
любые услуги: прислушивался к разговорам в бараке,
доносил на своих соседей, нередко избивал их, выслу-
живался. Очень скоро его назначили полицейским. Те-
перь он старался отличиться на новом поприще. Как-то
услышал от своего знакомого, что здесь же, в Риге, есть
и так называемый Малый лагерь особого назначения, из
которого отбирали пополнение в разведывательные шко-
8*
211
лы. Хорошо бы /и ему туда попасть, думал он и теперь
старался выслуживаться изо всех сил. Фашисты пригля-
дывались к Ивлиеву и, убедившись, что он будет с го-
товностью выполнять любое их задание, направили его
в разведшколу при абверкоманде 104. Это шпионское
гнездо из предателей и уголовников условно называлось
«Русская колонна». Он сразу же перестал быть Ивлие-
вым, стал называться Тосиным, а позднее избрал себе
имя Грее. Теперь у него уже ничего своего не было, да-
же собственного имени.
Когда начальник школы подполковник фон Ризе ре-
шил направить Ивлиева по его же просьбе в советский
тыл, то ему сразу же стали подбирать напарника. Вы-
бор пал на Леонида Егоровича Селезнева. Так же, как
Ивлиев, он в августе сорок первого попал в плен, изме-
нил военной присяге. Прошел через Большой лагерь, где
был полицейским, а затем получил направление в разве-
дывательно-диверсионную школу, которая размещалась
в эстонском городе Валге.
Основательно готовил Ивлиева с Селезневым фаши-
стский разведцентр для засылки в советский тыл. Пос-
ле школы их натаскивали на двухмесячных курсах при
2-ом отделе разведки германского военного штаба
фронта. Здесь их снабдили фиктивными доку-
ментами, бланками, справками, другим шпионским -сна-
ряжением, они получили листовки и брошюры, которые
необходимо было распространять среди советских лю-
дей, отработали легенды прикрытия. План действия был
таков: Ивлиев и Селезнев переодеваются в форму ко-
мандиров Красной Армии, их сбрасывают с самолета в
северной части Ярославской области. Им надлежит за-
рыть парашюты в землю, взять с собой шпионское сна-
ряжение и от места приземления направиться в сторо-
ну города лБуя, а от Буя на юг к Сталинграду. «Глав-
ное,-^- напутствовал Ивлиева и Селезнева начальник от-
дела -разведки,— вы должны, двигаясь вдаль Волги, вы-
являть оборонно-стратегические объекты и укрепления,
площадки для посадки фашистских самолетов с учетом
возможных забросов десантов». Все эти сведения они
должны были заносить в специальный блокнот, а после
перехода линии фронта в районе Сталинграда передать
фашистской разведке.
— Что же, теперь вам можно смело отправляться в
путь,— бодро сказали Ивлиеву и Селезневу в развед-
212
центре. Предусмотрено было все, отработана каждая ме-
лочь, но чем меньше оставалось времени до часа выбро-
са, тем больше страха испытывали они.
И вот этот час наступил. Во второй половине дня
26 сентября 1942 года в сопровождении гитлеровского
офицера Ивлиев и Селезнев выехали на аэродром. Хо-
тя перед выездом они крепко выпили, но и здесь, на аэро-
дроме, добавили еще. Когда подлетели к месту выброски,
то снова попросили гитлеровского офицера дать выпить.
Для храбрости.
Раздается команда, и двое прыгают в темноту...
НАХОДКА В ЛЕСУ
Уснуть Нина Михайловна так «и не смогла. До мель-
чайших подробностей вспоминала разговор с Костыле-
вым, его совет быть бдительной в каждом случае изме-
нения обстановки. Само собой напрашивалось: а не про-
верить ли свои подозрения в том, что вражеский само-
лет неспроста кружил над болотом? Так и сделаю!
Едва занялся рассвет, вышла из своей комнатки и
отправилась к соседям. Постучала в дверь. Когда вы-
глянул сосед, которого все в округе знали как большого
знатока окрестных лесов, попросила его: «Проводите
меня, пожалуйста, на Исаковское болото. Клюквы хочу
собрать для эвакуированных ребятишек». Сосед согла-
сился и через каких-то полчаса они вдвоем уходили по
дороге, ведущей к болоту,— там были самые урожайные
ria клюкву места. За плечами у Нины Михайловны ко-
томка— сама смастерила из мешковины. За голенищем
сапога охотничий нож, как-то при случае подаренный ей
колхозным кузнецом.
Они долго шли лесом — вот уже и Починок остался
позади, а до болота все еще неблизко. Сосед рассказы-
вал о прожитой жизни, о своих детях, которые станови-
лись взрослыми людьми. Временами они разбредались
по разным тропкам, но не упускали друг друга -из виду.
Уже стало светать. Нина Михайловна шла, аккурат-
но ступая по зеленому мшистому ковру, и внимательно
оглядывала все, что попадалось на пути. Вдруг на зе-
леном фоне листвы она увидела светлую ткань парашю-
та. Она остановилась как вкопанная. Сперва ей захоте-
лось закричать, позвать на помощь соседа. Но успела
213
заметить, что тот при виде парашюта испугался и ушел
в заросли кустарника. «Ничего, попробую сама управить-
ся»,— решила она и стала запихивать парашют в котом-
ку. Когда ей удалось это сделать, она (принялась осмат-
ривать места поодаль — в нескольких шагах нашла по-
левую сумку. Раскрыв ее, обнаружила карту, петлицы
с тремя кубиками и целую пачку денег. Выходит, они
очень торопились, если вынуждены были бросить такое,
рассуждала Нина Михайловна сама с собой. Так что
нельзя терять ни минуты, нужно возвращаться в школу.
Здесь она показала свои находки директору школы
Марии Рихардовне. Та тоже была озадачена и взволно-
вана.
Нина Михайловна решила: «Позвоню в сельсовет.
Пусть передадут Костылеву». Она отнесла котомку в
школьную раздевалку, закрыла дверь своим замком и
отправилась бегом в Терехово. Там был телефон.
...С того самого момента, когда Костылеву сообщили
о находке учительницы Васильевской школы -в районе
Исаковского болота, прошло совсем немного времени, но
и этого хватило, чтобы успеть сделать то, что требова-
лось. Дозвонился до Ярославля и сообщил в управление
о случившемся. Там ответили тотчас же: приступайте
незамедлительно к задержанию десанта. К ®ам мы на-
правим в помощь оперативную группу. Держите связь.
Когда Костылев с бойцами истребительного батальо-
на прибыл на место, выяснил обстоятельства обнаруже-
ния шпионского снаряжения, то понял, что десант сбро-
шен недавно. Скоро отыскался и второй парашют, а не-
подалеку от него контейнер: хлеб в целлофане, сухари,
махорка Кременчугской фабрики, несколько плиток шо-
колада. Видимо, шпионы очень опешили убраться из рай-
она приземления. Началась преследование. Бойцы истре-
бительного батальона приступили к оцеплению участка.
Теперь ситуацией овладели чекисты, и диверсантам при-
ходилось, что называется, принимать правила игры, ко-
торые диктовались.
«В ЦЕЛЯХ ВЫЯСНЕНИЯ ЛИЧНОСТЕЙ...»
...Когда они приземлились, то ёразу же решили как
можно скорей уходить от места приземления. Думалось
так: чем дальше уйдут — тем безопасней.
214
Днем и следующей ночью Ивлиев и Селезнев были
в пути. Они каждой клеткой своего тела чувствовали за
собой погоню. Им было страшно и потому шли краду-
чись, осматриваясь, боясь встретить на своем пути
людей, хотя нужда в этом была — они потеряли ориен-
тиры.
Поздно вечером (это было уже 29 сентября) Ивлиев
с Селезневым вышли на картофельное поле. Рядом ока-
залась деревня Фомино. В избах светились тусклые
огоньки. Люди были заняты своими обычными делами
и хлопотами. А эти двое лежали на опушке леса, под-
ложив под себя пожухлую картофельную ботву. Что
делать дальше? Решили менять тактику, не таиться, а
идти открыто. Расчет был прост: кому-кому, а красным
командирам люди поверят.
Когда наступила темнота, они отправились в дерев-
ню, постучали в крайний дом. Открылась дверь, и ста-
руха, увидев двоих военных, обрадованно сказала:
«Проходите, сыночки!» Но они не стали проходить, а
попросили помочь найти им председателя колхоза: «У
нас к нему важное дело». Очень скоро объявился оза-
боченный председатель.
— Слушаю вас, товарищи.
— Понимаете... нам срочно необходимо прибыть в
ваш районный центр. Мы просим вас дать подводу до-
ехать до Кукобоя.
Председатель долго молчал, что-то прикидывал про
себя, думал. Появление здесь у него в колхозе людей в
военной форме обрадовало его — сколько раз он сам
приходил в военкомат с просьбой послать его на фронт,
но каждый раз 'слышал: без крепкого тыла и фрбнт не
фронт. Но что-то и настораживало — у этих военных
не было той уверенности, которая присуща всем, кто
прибывал с фронта. И суетливые какие-то... Вспомни-
лось, как на районном активе выступал сотрудник госу-
дарственной безопасности. «Обстановка, товарищи, —
говорил он, — такая, что всюду и везде нужно быть
бдительными. Фашистская разведка то и дело забрасы-
вает свою агентуру в наш тыл. В здешних лесах есть
где укрыться врагу. Помните об этом...»
— Вот что, — сказал наконец председатель, — подво-
ды я вам дать не могу. А вот проводника с вами
снаряжу в путь. До самого Кукобоя*доведет. Годится?
— Пусть будет так.
215
Председатель окликнул пожилого колхозника и, ука-
зав кивком головы на военных, сказал:
— Проводи товарищей до Кукобоя.
Попрощавшись с председателем Ивлиев с Селезне-
вым зашагали вслед за своим проводником. Тот шел
легко и свободно — ему была знакома здесь каждая
тропинка. А те двое старались поспеть за ним. Они
боялись вызвать подозрение у проводника и вопросы
задавали осторожно, ненавязчиво. Для пущей убеди-
тельности вспоминали всевозможные истории из фрон-
товой жизни. Задача у них была такая — получить в
райцентре транспорт и добраться до станции Баклан-
ка, а дальше можно двигаться по железной дороге в
нужном направлении.
А события тем временем развивались так. Председа-
тель колхоза, проводив военных, позвонил в райцентр.
Попросил соединить с председателем райисполкома:
«Такое вот дело. У нас двое военных объявились. Надо
бы проверить, что они за личности. Сейчас на подходе
к Кукобою». Это сообщение без промедления стало изве-
стно Костылеву.
Матвей Михайлович, сопоставив сообщение о двух
неизвестных в форме командиров Красной Армии со
сведениями о заброшенных шпионах, отдал распоряже-
ние задержать их и доставить в райотдел: не те ли
«гости», которых ищем?
Когда группа чекистов приступила к операции по
задержанию неизвестных, Костылев доложил в Ярос-
лавль о принимаемых мерах. «Результаты сообщите
нам немедленно», — сказали ему из управления.
При задержании предатели поняли, что оказывать
сопротивление бесполезно. Петля затягивалась все туже
и туже, и вот уже вырваться из нее стало невозможно.
Неотвратимо последовала и расплата за совершен-
ные преступления: Ивлиев и Селезнев осуждены.
Бесславный и неминуемый конец!...
А * *
Как же потом сложилась жизнь участников опера-
ции под Бакланкой?
Нина Михайловна еще год прожила в Первомай-
ском районе, а потом, когда отец ушел на фрбнт и ма-
тери одной стало трудно поднимать семью, возвратилась
216
к своим. Школа, где она учила грамоте ребят, была в
Поповке, а в трех километрах от нее, за речкой Шагой —
родная деревня.
В сорок третьем судьба свела Нину Михайловну с
молодым капитаном Асафовым, который приехал в род-
ные места после ранения. С тех пор она носит фамилию
Асафова.
В сорок пятом стала коммунистом и все эти годы,
учительствуя, выкраивала время для общественной ра-
боты. Вырастила двоих сыновей. У Нины Михайловны
подрастают внуки. Словом, забот у нее хватает и дома
и на работе — она продолжает трудиться, правда, не по
специальности.
Идет время, годы берут свое. Но в памяти живет все,
что испытала Нина Михайловна тогда, в военную пору.
И сейчас, и тогда она убеждена в одном: вражеский де-
сант ей удалось обнаружить не по воле случая — внут-
ренняя готовность к встрече с диверсантами воспитыва-
лась у комсомольцев-бойцов истребительного отряда.
А то, что страху натерпелась тогда — этого она тоже не
скрывает. Когда в школу прибыли чекисты и военные, ее
включили в поисковую группу, которая начала пресле-
дование заброшенных в наш тыл вражеских разведчи-
ков. Помнит, как укладывала хлеб — еще горячий после
печки — в вещмешки, как протянул ей Костылев писто-
лет: Без команды не стрелять». Шли лесными тропа-
ми, буквально по пятам парашютистов — те чувствова-
ли преследование и торопились, совершали одну ошиб-
ку за другой.
Памятна эта операция и Матвею Михайловичу Кос-
тылеву. Ему за восемьдесят, и он давно на заслуженном
отдыхе, много лет живет в Угличе. У него большая семья:
шестеро детей, внуки, правнуки... Ему есть о чем расска-
зать им. Никогда не стоял Матвей Костылев в стороне
от тех событий, которыми жила страна. Шла граждан-
ская, и он был среди ее участников. Воевал против
Врангеля, бил махновцев на шляхах Украины. Неизгла-
дим в памяти ратный путь, пройденный под командой
Фрунзе, Уборевича, Федько... А потом служба в частях
особого назначения, служба трудная, опасная. Нелег-
кое дело избрал Костылев себе и на всю последующую
жизнь. В двадцать пятом его взяли в конную милицию.
Был он участковым, инспектором уголовного розыска,
начальником районного отдела внутренних дел. Немало
217
поездил по Ярославскому краю — работал в Диево-Го-
родище, Большом Селе, Кукобое...
О многом говорят награды, которыми отмечен вете-
ран-коммунист: орден Ленина, два ордена Красного
Знамени, орден Красной Звезды, боевые медали.
По-особому помнится все, что связано с военными
годами, когда приходилось работать буквально дни и
ночи. Работа эта была связана с риском, требовала
большой собранности, отваги. Ведь вот и та история,
которая произошла осенью сорок второго года в Пер-
вомайском районе под станцией Бакланка, стоила мно-
гого. Матвей Михайлович рассказывает, как это все
было, вспоминает по именам всех, кто был причастен к
задержанию вражеского десанта. «Фашисты, конечно,
здорово просчитались, — говорит он, — не взяли в рас-
чет, что всегда была наша земля богата преданными
людьми, настоящими патриотами. На том стояли и
стоять будем».
• ПОРУЧЕНИЕ ВЫПОЛНЕНО
Приближалась осень 1943 года. Обстановка для гит-
леровских войск продолжала резко ухудшаться на всем
советско-германском фронте.
Перед лицом неминуемого краха фашистское коман-
дование настойчиво требовало от руководителей разве-
дывательных органов и карательных формирований
осуществления в широких масштабах разведыватель-
ных, диверсионных и террористических акций в совет-
ском тылу, рассчитывая таким путем дезорганизовать
работу народного хозяйства, посеять недовольство и
панику среди советских людей, нарушить четко отла-
женное снабжение Советской Армии.
Опытные разведчики-вербовщики из фашистской
военной разведки «Абвер», прибегая к различного рода
уловкам и ухищрениям, обману и устрашениям, упорно
выискивали в лагерях военнопленных таких людей, ко-
торые по различным причинам могли бы согласиться
выполнять шпионские, диверсионные и другие задания
гитлеровцев в нашем тылу. Однако это оказалось делом
далеко не легким.
Советские военнопленные, содержавшиеся в нечело-
веческих условиях, истощенные голодом и непосильным
211
рабским трудом, истерзанные побоями и пытками, не
утратили силу патриотического духа, оставались верны-
ми воинской присяге и долгу перед Родиной.
Абверовцы вынуждены были направлять в разведы-
вательно-диверсионные школы бывших уголовников,
патологических трусов или тех, кто затаил зло на свой
народ за утраченные после революции привилегии.
В числе такого человеческого мусора в разведыватель-
но-диверсионной школе «Абвера» в эстонском местечке
Вано-Нурси оказались изменники Каюров и Рындин.
В плен оба попали в разное время и при различных об-
стоятельствах, но объединяло их одно — животный
страх за свою жизнь и стремление любыми средствами
спасти ее. Каюров, получив боевое задание доставить
пакет с секретным донесением в штаб своей части, дей-
ствовавшей в районе г. Ельни, склонил сопровождавше-
го его шофера сдаться в плен. Изменив маршрут .следо-
вания, они направились в сторону расположения враже-
ских войск. Автомашину облили бензином и сожгли,
сами сдались в плен.
К счастью, в донесении, попавшем в руки противни-
каг не содержалось сведений, которые могли бы причи-
нить серьезный ущерб советским войскам.
Рындин, попав в плен, изменил военной присяге: в
лагере военнопленных в г. Гатчина дал согласие абве-
ровскому вербовщику пройти курс обучения в разведы-
вательно-диверсионной школе и обязался выполнять
вражеские задания в советском тылу.
Каюрова и Рындина, как и других им подобных,
абверовцы «пропустили» через многие лагеря, подверг-
ли тщательной скрытной проверке прежде, чем пришли
к безошибочному, по их мнению, выводу, что изменники
после обучения в разведывательно-диверсионной школе
с готовностью выполнят любые их задания.
Начальник школы Зинке, он же Андерсон Эрнст,
тонкий психолог и опытный организатор разведыватель-
но-диверсионных операций, не брезговал никакими
средствами для достижения поставленных целей. С по-
мощью своих подручных он установил в школе слежку
и систему доносов на слушателей. Заподозренных в «не-
благонадежности» к оккупантам отчисляли из школы и
направляли в специальные штрафные лагеря, из кото-
рых редко кому удавалось выйти живым, а тех, кто осме-
ливался высказать недовольство гитлеровцами или наме-
219
рение явиться с повинной после заброски в советский
тыл немедленно увозили для расправы. С целью устра-
шения практиковались расстрелы перед строем.
Вано-Нурсинская разведывательно-диверсионная
школа размещалась в двух приземистых двухэтажных
особняках, в одном из которых, кроме жилых комнат
для слушателей, были выделены помещения для учебных
занятий, в другом, меньшем по размеру, проживали
гитлеровские солдаты, охранявшие школу, а также пре-
подаватели из числа эмигрантов и изменников. Побли-
зости находился полигон для практических занятий.
Слушателям категорически запрещалось выходить за
пределы школы и общение с гражданским населением.
За малейшие нарушения установленного распорядка
предусматривались строгие наказания.
С Каюровым и Рындиным Зинке провел индивиду-
альные беседы, что он, впрочем, делал с каждым прибы-
вающим сюда. Интересовался вооружением и команд-
ным составом воинских частей, в которых они служили,
автобиографическими сведениями, связями в СССР, от-
ношением к Советской власти.
После этого на Каюрова и Рындина были заполнены
заместителем начальника школы Куртом Клингером
подробные анкеты и от каждого отобрана подписка о
добровольном согласии вести борьбу против Советской
власти и выполнять задания фашистского командова-
ния.
Отныне изменники перестали быть Каюровым, и
Рындиным, им присвоили клички — соответственно Ани-
щенко и Буравчиков. Все слушатели школы знали друг
друга только по кличкам.
Эта мера предосторожности предусматривалась гит-
леровскими разведчиками для того, чтобы в случае про-
вала шпионов в нашем тылу они не .смогли выдать дей-
ствительные фамилии обучавшихся вместе с ними измен-
ников и затруднить этим их розыск советскими органа-
ми госбезопасности.
Абверовцы продолжали проверку Каюрова и Рын-
дина на практических делах, а те, стараясь показать
свою преданность хозяевам, изо всех сил выслужива-
лись перед ними и окончательно пали в бездну преда-
тельства: доносили на «неблагонадежных» для окку-
пантов лиц, нарушениях установленного в школе режи-
ма, старались прилежно учиться и основательно овла-
220
девали разведывательно-диверсионными навыками. За
предательскую деятельность в виде поощрения им раз-
решалось два раза в неделю выходить за пределы шко-
лы в близлежащие хутора с нарукавными повязками,
на которых на немецком языке было написано: «На
службе в немецкой армии». Для беспрепятственного
передвижения вне школы предателям были выданы спе-
циальные пропуска за подписью Зинке.
За два месяца пребывания в школе Каюров и Рын-
дин изучали свойства взрывчатых веществ и правила
закладки их под намеченный к разрушению объект; за-
жигательные средства и способы их применения; устрой-
ство огнестрельного оружия (винтовок, карабинов, ав-
томатов, револьверов); основы , топографии — умение
пользоваться картой, ориентироваться на местности с
компасом, ходить по азимуту, определять расстояния.
Теоретические знания закреплялись на практических
занятиях — на полигоне отрабатывалось взаимодействие
участников группы при совершении диверсионного акта,
В этих целях строились ангары, макеты мостов, складов,
других объектов, производились учебные взрывы.
Перед окончанием школы изменникам разъяснили,
что в случае задержания в советском тылу они должны
оказать вооруженное сопротивление, а в безвыходном
положении — покончить жизнь самоубийством.
Перед отлетом в наш тыл с Псковского аэродрома
они были вооружены карабинами, револьверами, снаб-
жены взрывчаткой, топографическими картами, фиктив-
ными документами, крупной суммой советских денег,
обмундированы в форму военнослужащих Красной Ар-
мии. Получили задание: после приземления в Пошехон-
ском районе пробраться в район станции Чебсары Воло-
годской области и совершать там диверсионные акты —
разрушать железнодорожное полотно, мосты, линии
связи, другие сооружения и объекты, поджигать воен-
ные склады, вагоны-цистерны с горючим... Для обрат-
ного перехода линии фронта, после выполнения задания,
были снабжены паролем.
За успешно выполненные диверсионные задания аб-
веровцы обещали Каюрову и Рындину крупное денеж-
ное вознаграждение и хорошо оплачиваемую работу по
выбору.
При подготовке диверсантов для подрывной работы
в советском тылу фашистские разведчики предусмотре-
221
ли, казалось, все, что гарантировало бы их от провала,
но просчитались в главном — не учли силу патриотизма
советских людей, морально-политическое единство на-
шего народа, его монолитную сплоченность вокруг Ком-
мунистической партии и Советского правительства,
высокую политическую бдительность, готовность, если
того потребуют обстоятельства, к решительным действи-
ям по задержанию и обезвреживанию фашистских
шпионов.
Именно такие качества проявила рядовая колхозни-
ца из деревни Коробово Пошехонского района Прас-
ковья Михайловна Цветкова.
Вот как это произошло.
Весной 1943 года чекистами при активной помощи
населения были пойманы три фашистских шпиона-ди-
версанта, выброшенные с самолета на территорию Ни-
киткинского сельсовета этого района.
Задержанные показали, что фашистские разведчики
готовят к заброске новые группы диверсантов. Для свое-
временного выявления и обезвреживания вражеской
агентуры чекисты, работавшие под руководством пар-
тийных органов, укрепляли и расширяли связи с насе-
лением, общественными организациями, сельскими ак-
тивистами, добровольными помощниками.
Выступая на деревенских собраниях и сходах, в ин-
дивидуальных беседах работники государственной без-
опасности воспитывали людей в духе высокой бдитель-
ности, давали рекомендации, как следует действовать
при обнаружении признаков возможной выброски новых
вражеских десантов, учили способам распознавания
шпионов по предметам экипировки, особенностям пове-
дения и т. п.
Поздним вечером 28 сентября 1943 года, выйдя дать
корм скоту, П. М. Цветкова услышала звук мотора. Са-
молет пролетал на большой высоте над затерявшейся в
пошехонских лесах деревней Коробово.
Раньше самолеты здесь не летали, поэтому невольно
возникла мысль: «Не вражеский ли разведчик?»
Неспокойно стало на душе у Прасковьи Михайловны.
Она мысленно повторяла неотложные действия, которые
рекомендовал ей предпринять оперативный работник
госбезопасности в проведенной накануне беседе на слу-
чай изменения обстановки или появления признаков
возможной выброски фашистских диверсантов.
222
На улице шел мелкий моросящий дождь, дул поры-
вистый северный ветер, когда Прасковья тихо постуча-
ла в кухонное окно дома своего соседа по деревне —
местного, лесника, бойца истребительного батальона.
Высказав леснику предположение о выброске с про-
летавшего самолета вражеского десанта, Прасковья по-
просила его съездить в райцентр и сообщить об этом в
отдел госбезопасности и штаб истребительного батальо-
на.
После получения в райцентре сообщения лесника
чекистами в полночь на 29 сентября были подняты по
тревоге оперативно-розыскные группы и бойцы истреби-
тельного батальона. Они перекрыли дороги, организова-
ли проверку подозрительных лиц, в числе которых не
Исключалось появление диверсантов.
Тревожную, бессонную ночь провела Прасковья Ми-
хайловна. Чуть забрезжил рассвет, взяла корзинку и
под видом сбора грибов отправилась в окрестные пере-
лески, прошла по лесным тропам, просекам, осмотрела
нежилой хутор близ деревни, стога с сеном и соломой
на опушке леса с целью возможного обнаружения ди-
версантов или признаков, указывающих на их пребы-
вание.
Внимательно осматривая местность, Прасковья про
себя рассуждала, что она, пожилая женщина, в случае
встречи с незнакомцами, пусть даже вооруженными, не
вызовет у них подозрений, сумеет вступить в разговор,
постарается расположить их к себе, пригласить в гости,
а при благоприятных обстоятельствах предложит пере-
ночевать в своем доме.
Уже под вечер 29 сентября, возвратившись усталая от
безрезультатных поисков в деревню, заметила около
одного из домов двух вооруженных военнослужащих,
один из которых был в форме сержанта, другой — рядо-
вого бойца Красной Армии. Суетливо оглядываясь, они,
очевидно, подыскивали подходящую избу для ночлега.
Подойдя к ним, Прасковья спросила, куда же они
идут на ночь глядя. Те ответили, что присланы сюда для
строительства мостов. Такой ответ вызвал у Цветковой
подозрение, усилившееся тем, что в предметах экипи-
ровки военнослужащих она заметила характерные для
вражеских диверсантов признаки, о которых ее ориенти-
ровал оперативный работник госбезопасности.
223
* * *
Прасковья Михайловна Цветкова принадлежала к
тому поколению советских людей, которому довелось
испытать подневольный труд на эксплуататоров, быть
рядовым участником борьбы за свержение са-
модержавия, а потом в нелегких условиях империалис-
тической интервенции и гражданской войны защищать
завоевания революции, восстанавливать разрушенное
хозяйство, строить социализм, мужественно выдержать
тяжкие испытания в Великую Отечественную войну и
победить.
С ранних лет нянчила она младших братьев и сес-
тер, а чуть подросла — от зари до зари трудилась в поле
наравне со взрослыми членами многодетной семьи на
крохотном участке земли. Не было и тринадцати, когда
отдали на цыучку портнихе, а та вместо учебы застав-
ляла за гроши выполнять непосильную работу По хозяй-
ству. Пришлось уйти. Вся грамота Прасковьи — один
год земской школы. Не до учебы — нужда заставила
уехать на заработки в Петербург. Октябрьская револю-
ция круто повернула к лучшему жизнь и судьбы миллио-
нов раскрепощенных женщин. Прасковью потянуло в
родные пошехонские края. Здесь она включается в обще-
ственную работу, избирается делегатом на уездный съезд
Советов, принимает активное участие в коллективизации,
организует в колхозе детские ясли. Односельчане глубо-
ко уважали ее за природный ум, трудолюбие, общитель-
ность, доброжелательное отношение к людям, которые
доверительно делились с ней радостями и горестями и
всегда получали дельные советы и поддержку. В тяже-
лую пору войны Прасковья Михайловна личным приме-
ром увлекала других на самоотверженный труд во имя
победы над врагом, организовала сбор теплых вещей
для воинов Красной Армии, помогала в воспитании
эвакуированных из блокадного Ленинграда детей...
Узнав, что в районе появились фашистские шпионы,
Прасковья Михайловна активно помогает чекистам в
борьбе с гитлеровской агентурой, добросовестна вы-
полняет их поручения, проявляя при этом разумную
инициативу, смелость и находчивость.
114
* * *
«Строители мостов» охотно приняли приглашение
Прасковьи остановиться на ночлег в ее доме.
Проявляя предупредительность, хозяйка познакоми-
ла их со своим мужем, Иваном Александровичем (она
называла его Александрычем), недавно избранным
председателем здешнего колхоза. Тот, низко поклонив-
шись, поздоровался за руку с каждым из гостей.
Прасковья внимательно вглядывалась в предметы
экипировки гостей, обратила внимание на то, как они
неохотно и настороженно выпускают из рук и ставят в
угол карабины, две вместительные, увесистые сумки из
прочной материи цвета хаки...
Все меньше оставалось сомнений в том, что перед
нек> люди с недобрыми намерениями.
Удобно усевшись за столом, гости открыли банку
консервов, металлическую флягу со спиртом, разбавили
его водой, наполнили четыре стопки.
Прасковья тем временем приготовила для закуски
соленых грибов, огурцов, разогрела котлеты из медве-
жатины.
— Александрыч-то третьего дня удачно поохотился
с дружками — убили медведя. Кушайте, не стесняйтесь,
будьте как дома. Медвежатинки дадим вам и на дорогу.
— Ну, сыночки, за что выпьем-то?
— Ясное дело, за нашу победу, — с умиленным ви-
дом, любезно чокаясь с гостями, сказал не проронив-
ший до этого ни слова Александрыч, Спирт вскоре кон-
чился, а желание гостей выпить возросло. Заметив это,
хозяйка принесла бутылку водки, хранившуюся у нее
на всякий случай в горнице. За выпивкой, разрумянив-
шись, разговорился и Александрии, он начал делать сво-
его рода «обзор» военных действий, поочередно подгибая
пальцы левой руки, итожил:
— Под Москвой фашистам дали по шапке — раз.
Под Сталинградом целую их армию похоронили — два.
Под Курском измолотили й превратили в груды разва-
лин все неприятельские танки и артиллерию — три...
— Вы, ребята, помните, — продолжал он, — что гер-
манец боится и не выдерживает русской атаки. Я сам
в первую мировую в рукопашной под Перемышлем пере-
кинул на штыке через плечо- двоих германцев. Вот так.
Прасковья, знавшая, что Александрыч, будучи по пра-
225
здникам под хмельком, именно этим событием заканчи-
вал свои «обзоры», не перебивала мужа. Когда бутылка
была выпита, и гости начали дремать, хозяйка вторично
обратилась к мужу.
— Слушай, Александрыч, — сегодня в город ездила
Лида (та жила в середине деревни), наверняка привезла
бутылочку вина. Сходи к ней. Только муж вышел на
улицу, вслед за ним под предлогом дать денег на вино
удалилась и Прасковья, предусмотрительно оставив
немного приоткрытой дверь в избу.
Не за вином я тебя посылаю, — полушепотом ска-
зала она мужу.— Беги на конюшню, возьми лошадь и
пошли на ней кого-нибудь из колхозников известить
председателей Колодинского и Васильевского сельсове-
тов Белякова и Сиротину 6 нахождении в нашем доме
фашистских парашютистов. Они, как это и обусловлено
на случай появления шпионов, поставят в известность
райотдел госбезопасности, соберут группу колхозников
и прибудут к месту операции.
Еще на улице Прасковья услышала шум в избе, а
заглянув из темных сеней в полуоткрытую дверь, увиде-
ла, что гости скандалят. Один из них, что с сержантски-
ми лычками, обнажил наган и угрожал своему напарни-
ку. Из обрывочных фраз поняла, что угроза расправы
высказывалась на случай, если тот откажется от выпол-
нения полученного от гитлеровцев задания.
— Что вы, что вы, сыночки, — успокаивала их быст-
ро вбежавшая в избу Прасковья. — Садитесь, угомони-
тесь, ради бога. Вот выпейте еще, — сказала она и раз-
лила им свою невыпитую стопку.
Дождаться Александрыча с вином гости не смогли —
сморил сон. Одного из них хозяйка уложила на кровать,
другого отдельно — на лавку.
Успела заметить, что «сержант» спрятал револьвер и
гранату под подушку.
Убирая на кухне посуду, Прасковья чутко прислу-
шивалась к малейшему шороху из комнаты, где отды-
хали гости, нетерпеливо ждала, когда заснут. Убедив-
шись в этом, приняла смелое решение — обезоружить их.
Поборов чувство страха, осторожно собрала оружие,
другое снаряжение диверсантов, вынесла из избы и
спрятала в сенях. Для Прасковьи наступили тревожные
минуты ожидания подмоги: всякое могло случиться на-
226
едине с двумя вооруженными вражескими парашютис-
тами,
Посланец в сельсовет по дороге встретил десять
колхозников, следовавших в деревню Коробово верхом
на лошадях во главе с председателем Васильевского
сельсовета Беляковым. Среди всадников, если ими
можно назвать деревенских мужиков под шестьдесят и
старше, выделялся тринадцатилетний подпасок Саша.
Мысль принять участие в поимке шпионов возникла
у деревенского паренька летом при обнаружении первого
вражеского десанта. А когда поползли слухи о появле-
нии в их местности новых диверсантов, Александр ждал
случая, надеясь отличиться в предстоящей операции.
И вот теперь, горделиво восседая на вороном коне, пред-
назначенном как и несколько других колхозных лошадей
для передачи в Красную Армию, он ехал вслед за пред-
седателем сельсовета.
На подростке была фуражка кавалериста и не по раз-
меру военная гимнастерка с начищенными до блеска
пуговицами. Эти предметы обмундирования он заблаго-
временно приобрел у вернувшихся с фронта после ра-
нения солдат.
* * *
У околицы колхозников поджидал Александрии. Едва
заметив очертания приближавшихся к деревне со сторо-
ны леса всадников, он быстро зашагал им навстречу.
После взаимных приветствий Александрыч взволно-
ванно рассказал колхозникам рб обстоятельствах появ-
ления в его доме фашистских диверсантов. Заверил, что
он и его жена Прасковья окажут необходимую помощь
в их задержании.
По предложению председателя сельсовета решили
усилить группу местными колхозниками. Александрыч
назвал пять человек, способных, по его мнению, оказать
помощь в задержании фашистских лазутчиков. Тут же
он вернулся в деревню и вскоре привел подмогу.
Теперь группа колхозников насчитывала пятнадцать
человек. Здесь, у кромки леса, в ветреную дождливую
ночь состоялся обмен мнениями о порядке осуществле-
ния операции по захвату вражеских диверсантов. Одно-
го, старшего по возрасту, колхозника оставили на месте
для присмотра за лошадьми. Шесть человек перекрыли
дороги из деревни, остальные во главе с Беляковым осто-
227
рожно приблизились со стороны огородов к дому и оце-
пили его. Первым зашел в избу хозяин. Не успел_ пере-
шагнуть порога, как Прасковья, вплотную приблизив-
шись к нему, прошептала: «Где люди? Сколько?»
— Трое у крыльца, остальные вокруг дома, — чуть
слышно сказал Александрии. Прасковья молча взяла
мужа за рукав, показав жестом, чтобы он внимательно
следил за комнатой, откуда доносился тяжелый преры-
вистый храп. Сама вынесла из сеней на улицу два кара-
бина, револьвер, вооружила ими Белякова, колхозников
Морозова, Соколова и ввела их в избу, предупредив,
что у одного из диверсантов под подушкой спрятаны
револьвер й граната.
Сердце Прасковьи в эти минуты билось на пределе и,
конечно же, она не сознавала, что совершает геройский,
мужественный подвиг: поступала так, как подсказыва-
ла ей совесть и гражданский долг.
Наставив на спящего «сержанта» револьвер, Беляков
скомандовал: «Встать! Руки вверх!» Тот попытался
схватиться за оружие, но не смог — Прасковья ловким
движением успела вытащить из-под подушки револьвер
и гранату, обезоружив его.
При обыске у фашистских шпионов, кроме оружия,
изъято: две фиктивные красноармейские книжки, три
топографические карты, два компаса, крупная сумма
советских денег. В сумках, как потом оказалось, нахо-
дились взрывчатка, две гранаты, три зажигательных
шашки, бикфордов шнур и различные принадлежности
для совершения диверсий.
Под охраной колхозников диверсанты были достав-
лены в сельсовет, где переданы прибывшей сюда опера-
тивно-розыскной группе во главе с начальником район-
ного отдела госбезопасности.
Вместе с колхозниками вернулся в деревню и Саша.
Долго потом рассказывал он об этой операции своим
сверстникам, с завистью слушавшим его.
— Раньше я, как и многие, — говорил Александр
окружившим его плотным кольцом ребятам, — считал,
что в наших лесах да болотах шпионам делать нечего,
а теперь после выступления на деревенском собрании
работника государственной безопасности понял, что не
зря шпионов сюда забрасывают. Здесь есть где укрыть-
228
ся, разузнать обо всем, а уж потом уйти поближе к
крупным станциям, складам, узлам связи и приступать
к выполнению, диверсионных и других заданий фашис-
тов.
— Каких, каких заданий? — переспросил Сашу сто-
явший рядом с ним паренек с усыпанным веснушками
лицом.
— Ходить на собрания надо, — сказал Александр,
тогда будешь знать. Диверсионных — значит заданий
подрывать поезда, поджигать склады, да мало ли что.
Вот, например, у нас в колхозе есть пять лошадей,
предназначенных для Красной Армии. А диверсант
возьмет да и подбросит в корм яд. — Понял?
После рассказов Саши ребята стали проявлять бди-
тельность, а иногда, сгруппировавшись по два-три
человека, уходили в окрестные леса, втайне надеясь
«найти шпионов» и тоже принять участие в их задер-
жании.
* * *
Каюров и Рындин получили заслуженное наказание.
А поезда шли через станцию Чебсары на фронт стро-
го по расписанию.
За проявленную инициативу и находчивость при за-
держании фашистских шпионов приказом наркома госу-
дарственной безопасности СССР Цветкова П. М. была
награждена денежной премией, а впоследствии ей была
назначена пожизненная пенсия.
Чекисты не забывали заслуг Прасковьи Михайлов-
ны, периодически навещали престарелую крестьянку,
интересовались условиями ее жизни, душевно благода-
рили за помощь в суровые дни войны.
При встречах с чекистами она охотно делилась вос-
поминаниями о пережитом в тяжкую военную пору, не
скрывала, что страху натерпелась вдоволь, но не спасо-
вала перед врагом. Думала только о том, как его обез-
вредить, а свое участие в этом считала святой граждан-
ской обязанностью.
Навсегда в памяти людей останется заслуга рядовой
колхозницы Прасковьи Михайловны Цветковой, благо-
даря инициативе и находчивости которой были обезвре-
жены фашистские агенты-диверсанты.
229
ЧЕКИСТСКИЙ КОМСОРГ
...Обычный многоэтажный дом в Ярославле на прос-
пекте Ленина.
В небольшой уютной квартире все к месту, ничего
лишнего. С портрета смотрит пожилая женщина со стро-
гим взглядом — это мама Анны Афанасьевны, и она
очень гордится своей мамой, старается походить на нее,
верна ее идеалам.
В семейном архиве Багулиных хранится такая справ-
ка: «В списке рабочих Ярославской Большой мануфак-
туры, участвовавших в вооруженном столкновении с
казаками 9-го. декабря 1905 года, получивших повреж-
дения и находившихся в больнице, значится Семенова
Агриппина Петровна, 20 лет, крестьянка Владимирской
губернии Юрьевского уезда, поступила в обморочном
состоянии (сотрясение мозга). В черновом экземпляре
обвинительного акта прокурора Ярославского окружного
суда записано: «Семенова, стоя около знамен, сзывала
к ним народ и стреляла в казаков, в чем впоследствии
в больнице созналась». И еще один, по-своему памятный
документ — постановление судебного следователя пер-
вого участка Ярославского уезда: «Допросив в качест-
ве обвиняемой по пункту первому статьи 123-й уголов-
ного уложения крестьянку Семенову Агриппину '‘Пет-
ровну, отдать ее под особый надзор полиции по месту ее
жительства».
Активная участница первой русской революции, зна-
меносец демонстрации рабочих Большой мануфактуры
Агриппина Петровна Семенова-Багулина, мама Анны
Афанасьевны, до конца дней своей жизни оставалась
верной делу, за которое боролась, воспитывала в своих
детях свойственную ей бесконечную преданность рево-
люции.
Сейчас нелегко сказать, почему Аня Багулина пош-
ла учиться в Ярославскую фельдшерско-акушерскую
школу, закончила ее, получила диплом помощника вра-
ча-педиатра. Стала лечить детей. Сначала работала в
детском доме имени Коковина (это в нынешней усадьбе
Н. А. Некрасова в Карабахе), потом в детских образцо-
вых яслях на заводе синтетического каучука, который,
к слову сказать, только что был построен. Здесь ее при-
няли в комсомол.
230
Дома у Барулиных час-
тенько собирались друзья
мамы — старые большевики,
чекисты. Они любили гово-
рить о прошлом, о револю-
ции, о ее рядовых и героях.
В доме часто звучали слова:
ЧК, ЧОН, комиссары... С
большим уважением произ-
носилось имя Феликса Эд-
мундовича Дзержинского.
Как-то в одну из вечерних
бесед (а разговор шел обыч-
но о смысле жизни, о пред-
назначении человека, о по-
исках своего места) Агрип-
пина Петровна стала вспо-
минать подробности своей
молодости, то далекое вре-
мя, когда ее подруги-тек-
А. А. Барулина
стилыцицы называли Гру-
шей-ораторшей, и сама она была членом боевой дружи-
ны. Матери очень хотелось, чтобы дети продолжали се-
мейные традиции, чтобы кто-нибудь из дочерей пошел
бы служить в армию — было это в конце тридцатых го-
дов — пора напряженная, тревожная... И вот в это са-
мое время объявляется комсомольский призыв в органы
рабоче-крестьянской милиции. Аня Багулина решила
круто изменить свою судьбу. Она пришла в райком ком-
сомола и все выложила начистоту. Ее внимательно вы-
слушали и дали путевку. Багулина начала работать в
милиции. Это было в январе тридцать девятого года.
Недолго привелось Ане Багулиной носить форму
сержанта милиции — чуть ли не с начала войны она ра-
ботает в органах государственной безопасности, причем
на самой горячей работе — оперативной, где порой при-
ходилось не легче, чем на фронте. Работа была, как ей
частенько говорили, явно не женской, но Багулина
сама себе ее выбрала, и как бы трудно и горько ей ни
приходилось, она не упрекала себя в этом выборе. Она
говорит обо всем этом просто, буднично, без всякого на-
жима, потому что это для нее просто работа, просто
служба. Жаль, что и сегодня подробно не опишешь мно-
гие обстоятельства ее жизни, не расскажешь о тех от-
239
ветственных операциях, в которых принимала участие
капитан госбезопасности Анна Афанасьевна Барулина.
Скажем лишь, что она лично разыскала и тем самым
обезвредила немало преступников — изменников Роди-
ны, пособников немецко-фашистских оккупантов, других
враждебных элементов. А ведь каждый розыск сопря-
жен с затратой больших усилий* требует настойчивости,
изобретательности, трудолюбия.
Особенно йамятно Анне Афанасьевне ее участие в
операции «Медведь».
Рассказывая о той поре, она вспоминает, что кроме
трудностей служебных, приходилось нести немало вся-
ких тягот. Она приходила домой в малюсенькую нетоп-
леную комнату обычно лишь где-то под утро, наскоро
ужинала, несколько часов спала, а потом бежала сно-
ва к себе в управление, где ее ожидало множество не-
отложных дел.
В ее личном деле есть и такая запись: «За умелую
организацию и проведение мероприятий по розыску
важного государственного преступника объявить благо-
дарность с выдачей денежного месячного содержания».
— Мне тогда пальто зимнее дали — очень долго но-
сила. Тогдашний мой руководитель так решил: положена
вам премия, товарищ Багулина, а вот чем отметить, не
знаю. Посмотрел на меня пристально и говорит: «Паль-
то у вас совсем никудышное, а тут такие холода. Паль-
то купим». Мать его потом несколько раз перелицовы-
вала.
В трудные дни сорок второго года Багулина стала
коммунистом. Ее избрали депутатом Кировского райсо-
вета, в состав партбюро управления, много лет подряд
комсомольцы управления избирали ее своим секретарем.
И сейчас ветераны называют Багулину «чекистским
комсоргом» — то ли потому, что в лихие военные годы
довелось ей возглавлять комсомольскую организацию,
то ли потому, что комсоргом была настойчивым. А ско-
рей всего и за то, и за другое. Пора эта очень памятна
и дорога Анне Афанасьевне, и потому-то вспоминает о
ней с живостью, интересом.
Комсомольцы-чекисты нередко бывали в госпиталях,
помогали людям найти родственников. Десятки писем в
день получала тогда Багулина. Многих своих товари-
щей, комсомольцев она провожала в то время за линию
фронта на трудные и опасные задания. Не все из них
232
возвращались обратно. Вот и сейчас она достает из
стола одно из писем тех, кто ушел в самое пекло войны.
Он писал: «Дорогие товарищи! Продолжая наш путь
на запад, мы до сих пор находимся под впечатлением
того тепла и сердечности, с какою вы проводили нас.
Ваше тепло согреет нас на всем нашем пути, оно дает
силу и уверенность в выполнении поставленных перед
нами задач... Это вдохновляет нас в боях за Родину,
славу которой мы идем множить. Шлем от души наш
искренний боевой привет по поручению отряда. 22.12.
1942 г.»
Она долго молчит, а потом рассказывает: . «Как-то
недавно иду по улице и чувствую на себе чей-то прис-
тальный взгляд. Поворачиваюсь — подходит ко мне не-
молодой уже мужчина и спрашивает: «Не помните ме-
ня?» — Как же не помню! Я каждого помню, кого при-
ходилось провожать за линию фронта. Помню не только
лица. Некоторых встречала. По-разному сложились
судьбы. Один в институте преподает, другой на журна-
листской работе. Они в шутку меня «крестной» зовут.
Каждая встреча с боевыми друзьями для Анны Афа-
насьевны Багулиной — настоящий праздник. Подготов-
ка к ним ведется задолго и требует душевных и физиче-
ских сил, времени. Нужно всех встретить, устроить,
найти для каждого сердечное слово, в чем-то помочь.
И она встречает, устраивает, окружает заботой. При
этом вся как будто светится, молодеет.
А предшествовало этим встречам письмо, которое
Багулина получила из Риги. Писала ей Мария Федоров-
на Шарупина, Маша Чайкина, как называли ее в раз-
ведшколе. «Милая Анна Афанасьевна! Мой первый жи-
вой чекист, с которым мне довелось встретиться не в
книге, а в жизни. Я глубоко благодарна вам, моя на-
ставница, за то, что вы помогли мне осуществить глав-
ную цель.того времени, вывели на дорогу участника
войны, защитника своего-Отечества, о чем я мечтала,
как и все комсомольцы 40-х годов. Хотя я к тому време-
ни окончила курсы медсестер без отрыва от производст-
ва, получила военный билет, но в райвоенкомате отка-
зали в просьбе послать на фронт. Здесь твердили одно:
вы — учительница и нужны школе, детям.
...Тридцать лет я мечтала о встрече и сейчас думаю
о том же. Я бы очень просила вас, дорогая Анна Афа-
насьевна, взять на себя, как тогда, роль секретаря ком-
233
сомольской (теперь уже — партийной!) организации и
собрать нас, оставшихся в живых курсантов разведшко-
лы. И лучше всего это сделать 9 мая в дорогой для всех
нас день. Как бы мы вам были благодарны за это!»
И вот они встретились. Трудно было ей узнать в
немолодых, уже поседевших людях тех юных курсантов
школы, которые по комсомольским путевкам, по веле-
нию собственного сердца становились бойцами незри-
мого фронта. И хотя за плечами каждого были трудные
фронтовые дороги, опасные задания и партизанские
рейды, богатая событиями послевоенная жизнь, самыми
памятными и дорогими остались для них дни, проведен-
ные вместе в их школе. О многих из них долгие годы
было ничего неизвестно, иных считали погибшими.
И вот теперь они собрались вместе, чтобы воскресить в
памяти события далекой военной поры, вспомнить о
своих бывших наставниках, тех, кто воспитал у них ка-
чества, которые они сохранили на всю жизнь.
Анне Афанасьевне было радостно от встречи с теми,
кого она провожала в партизанские отряды, в тыл вра-
га и кто своей жизнью подтвердил верность присяге,
верность Родине.
Две такие встречи уже были, а что если еще одну
затеять? Так это, наверное, и будет, тем более, что
дружба бывших партизан со своим неунывающим ком-
соргом с годами крепнет.
Дел у нее и сейчас хватает, хотя она уже не один
год на заслуженном (точнее не скажешь!) отдыхе —
часто выступает перед рабочими, студентами, воинами.
Особая дружба у нее с пионерами — она часто бывает
у них на сборах, по-настоящему дружит с ними.
Четыре увесистых рукописных тома, вобравшие в
себя документы и фотографии разных лет, газетные
вырезки, письма, телеграммы, составляют дневник пио-
нерского отряда «Красный химик» — одного из старей-
ших в стране. Его год рождения— 1926. Родина — ра-
бочий поселок в Ярославле, на месте которого сейчас
стоит 42-я школа. Желание рассказать сегодняшним
ребятам, как жили пионеры 20-х годов побудило вете-
ранов возродить их традиционные сборы, чтобы, как и
тогда, салютовать красному знамени, бодро отзываться
на славное пионерское приветствие словами «Всегда
готовы!», различать веселое пение горнов и дробь ба-
рабанов.
234
Несколько лет ушло на то, чтобы в разных уголках
страны отыскать своих пионерских друзей. Но зато уж
настоящим праздником стал слет пионеров 20-х и 70-х
годов, который проходил в мае семидесятого. И хотя их^
первых пионеров, собралось не так-то много, но они чув-
ствовали себя настоящим отрядом, ведь с ними вместе
был их вожатый Володя, тогда уже Владимир Иосифо-
вич Семенов. Это его в 1927 году райком комсомола на-
правил вожатым в отряд «Красный химик». За пле-
чами вожатого была богатая интересными встречами и
событиями жизнь. С волнением принимала' Анна Афа-
насьевна из рук своего вожатого им написанную книгу
«Люди любят», в которой он ярко рассказал о людях
того поколения.
Теперь, когда они снова собрались вместе, то вдох-
новенно пели свою любимую песню: «Мы шли под гро-
хот канонады, мы смерти смотрели в лицо...». И вполне
оправдывали свой девиз: «Так нам сердце велело!»
На каждом теперь уже традиционном сборе они ра-
портовали о том, что сделано на поприще воспитания
юной смены. Анне Афанасьевне было о чем доложить
своим друзьям-пионерам. Ее все чаще и чаще стали
приглашать в школы города, и она всегда охотно откли-
кается на такие просьбы, потому что знает: ребята не
останутся равнодушными к тому, о чем она им расска-
жет, потому что в каждый такой рассказ будет вложе-
на частица ее сердца. Что и говорить, волнует минута,
когда после очередной встречи ребята преподносят цве-
ты, собственные поделки из дерева.
Как-то после одной из встреч пионерский отряд
вместе с учительницей отправился провожать Багули-
ну. На троллейбусной остановке к ней подбежал маль-
чуган небольшого роста и протянул пакетик с леден-
цами.
— Зачем же это? — растерялась Анна Афанасьевна.
— Это он решил так поблагодарить вас за интерес-
ную беседу,— объяснила учительница.— Вы видели, как
внимательно Коля слушал вас.
Но, пожалуй, еще более памятно ей, когда после
пионерского сборл в ярославской школе № 15 пионе-
рам-ветеранам подарили фотографию всех, кто участ-
вовал в нем, и подписали: «Мы хотим быть похожими
на вас». Этот снимок с трогательной надписью попал,
конечно, в дневник отряда.
235
Ярославль. У Вечного огня
Она не перестает удивляться: «И как это только
умудряются отыскать адрес».
Рано утром в квартире Багулиной раздался звонок:
на пороге незнакомая женщина. Представилась: «Вост-
рикова Елена Вениаминовна — учитель истории из За-
кобякинской школы Любимского района». Вместе со
своими пионерами-активистами она приехала в Ярос-
лавль на выставку, посвященную юбилею пионерской ор-
ганизации, и вот здесь-то услышала о «Красном химике»
и его ветеранах.
— У меня к вам просьба, — сказала учительница,—
не могли бы вы побеседовать с ребятами.
— Охотно. Но где же они, эти ребята?
— Сейчас вы их увидите.
Оказывается, ребята стояли у подъезда дома, и уже
через несколько минут они гуськом входили в квартиру
Багулиной. Часа два не меньше длилась эта беседа.
Анна Афанасьевна вспоминала добрые традиции пио-
нерского отряда, рассказывала о комсомольцах-чекис-
тах времен Великой Отечественной войны.
Возвращались ребята в свое Закобякино счастли-
вые и взволнованные этой встречей.
236
— Теперь вы приезжайте к нам в гости. Будем вам
всегда рады.
Думаете, на этом закончилось все? Ничуть не быва-
ло! После той встречи еще не раз получит Анна Афанась-
евна весточку от закобякинских ребят, сама напишет
им. Будут встречи с ними и еще сотнями других ребят,
судьбы которых ей близки и интересны. Вот почему и
дружит она с ними всерьез, по-настоящему, как могут
дружить лишь надежные товарищи.
Страницы дневника бережно хранят память о каж-
дой встрече. Разве забудутся встречи на заводе «Крас-
ный маяк»Л в Государственном университете, в военном
училище? Каждая помнится, каждой дорожит. И всегда
волнуется, когда предстоит выступать перед молодежью.
— Какой замечательный подарок преподнесли мне ре-
бята!— Она бережно касается пионерского галстука, гла-
дит его рукой. И в ее сияющих глазах можно прочи-
тать: «Да ведь это. же те самые нити, из которых соткано
красное знамя». Возле этого знамени стояла ее мама,
Агриппина Петровна Семенова-Багулина. А что каса-
ется семейных традиций, то они продолжены достойно.
Все дочери Агриппины Петровны многие годы отдали
службе в рядах органов, стоящих на страже завоеваний
революции. Нужными стране делами утверждает себя и
новое поколение семьи, родословная которой берет на-
чало от знаменосца демонстрации рабочих Ярославской
Большой мануфактуры.
☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆ ☆☆☆☆☆☆☆☆☆☆
ВОЗМЕЗДИЕ
ПАЛАЧИ ДЕРЖАТ ОТВЕТ
В цехе недоумевали: что случилось со слесарем Ми-
ночкиным? Всегда такой аккуратный, исполнительный,
он вдруг не вышел на работу. Прогулял? Не водилось
такого за ним. Значит, заболел. Надо навестить, отнести
в больницу апельсинов или яблок.
Но апельсины Миночкину не понадобились. Его уже
не было в Рыбинске. Он находился на пути во Львов,
где не бывал много лет и куда по своей воле ни за что
бы не поехал. А «история болезни» такого тихого и
скромного с виду человека и его сообщников заняла
25 увесистых томов, по нескольку сот листов каждый.
...В ходе Великой Отечественной войны советские вой-
ска захватили огромное количество фашистских архи-
вов. Чтобы разобрать их, потребовались годы и годы.
Трудность заключалась не только и обилии материалов.
Каждый надо было «е просто прочесть, а изучить. Са-
мый незначительный с виду документ подчас становил-
ся ниточкой, помогавшей разматывать клубок преступ-
лений фашистов и их пособников.
Так случилось и с одной фотографией. Казалось бы,
ничего примечательного: за столом чокаются чарками
люди. Но чему радуются они, одетые в черную форму
охранных войск СС, какой праздник отмечают? Не зря
же педантичные фашисты хранили этот снимок в своем
архиве. Где теперь эти убийцы?
Значит, о многом могла рассказать фотография,-су-
мей только расшифровать ее. А для этого прежде всего
необходимо было выяснить имена изображенных на ней
охранников.
Работа чекистам предстояла огромная. Надо срав-
нить данный снимок с фотографиями немецких пособни-
ков, уже имеющимися в распоряжении чекистов. Воз-
239
можно, изображенные здесь люди уже проходили по
другим делам. Предстояло просмотреть сотни и тысячи
папок с документами. Таков один путь поиска. Был и
другой. Судя по форме, на снимке запечатлены солда-
ты охранных войск СС, которые неслислужбу в фашист-
ских концлагерях. В таком случае, их могут опознать
бывшие узники. Им надо показать этот снимок.
Но тут имелась своя трудность. Многие из тех, кто
был освобожден из фашистского плена Советской Арми-
ей, уже умерли — сказались ужасы гитлеровской нево-
ли. А другие .разъехались по всей стране. Да и не толь-
ко в Советском Союзе находятся они: гитлеровцы сго-
няли в концлагеря жителей многих стран Европы. К то-
му же лагерей у фашистов был не один и не два. В лю-
бом из них мог быть сделан найденный в архиве сни-
мок.
Поиск повели сразу по двум этим направлениям. На-
чалось то, что называют чекистскими буднями: кропот-
ливая, даже монотонная работа. Огромные усилия, за-
траченные чекистами, начинали давать результаты. Вы-
яснилось, что солдаты, охранных войск — вахманы —
действительно фотографировались в концлагере. Повод
для застолицы был достоин фашистских пособников: от-
мечалось уничтожение очередной партии заключенных.
Начали выясняться имена персонажей этой кровавой ис-
тории. Среди них выплыла и фамилия Миночкина.
Она уже была известна чекистам. Вскоре после вой-
ны, в 1947 году, он был арестован и. осужден за измену
Родине. Тогда Миночкин не стал отрицать фактов, содер-
жавшихся в обвинительном заключении: в распоряже-
нии следствия имелось личное дело вахмана СС Алек-
сандра Миночкина. Правда, оно сообщало лишь самые
общие сведения.
Родился в 1921 году в Тамбовской области. Кончил
четыре класса. В комсомоле не состоял. В октябре
1940 года призван в Красную Армию. 25 июня 1941 го-
да зарыл в землю оружие и сдался в плен. В немецком
лагере дал согласие служить оккупантам.
Вот, собственно, и все. Никаких подробностей: чем
занимался у гитлеровцев. Охранник мог и просто на ча-
сах стоять, ружье к ноге. Поди, докажи, что не так.
Действительно, тогда доказать этого не удалось. Война
только завершилась, следователи, занимавшиеся делами
гитлеровских пособников, были запружены работой.
240
И приговор свой Миночкин встретил со скрытой ра-
достью. Так бывает, когда матерый бандит охотно соз-
нается в каком-то незначительном грехе, чтобы скрыть
свое главное преступление. Каким же оно было это глав-
ное преступление у Миночкина, если он счел большим
везением полученные на суде 10 лет заключения!
Выйдя на свободу, Миночкин поселился в Рыбинске.
Устроился на работу, обзавелся семьей. Старался как
можно меньше привлекать к себе внимания. Нормы на
работе неизменно выполнял. К началу трудового дня не
опаздывал. Пьяным его никогда не видели.
Тем большее впечатление произвело на знавших его
рыбинцев опубликованное в газете «Правда» сообщение
из Львова — «Палачи держат ответ».
«Начался открытый процесс над группой изменников
Родины, активных пособников гитлеровских головорезов.
Его ведет военный трибунал Прикарпатского военного
округа.
На скамье подсудимых С. С. Приходько, А. С. Ми-
ночкин, Н. А. Станков, Г. А. Панкратов, А. И. Жуков,
С. И. Лагутин. Все они были в свое время военнослужа-
щими Советской Армии, в 1941 —1942 годах попали в
плен и стали на путь предательства. Фашистские офице-
ры отобрали приглянувшихся им шесть-военнопленных и
предложили им служить в войсках СС. Изменники
усердно начали проходить «науку» в специальном учеб-
ном лагере в польском местечке Травники. Учились ист-
реблять узников концентрационных лагерей, зубрили
немецкие команды. Они особенно проявили себя во вре-
мя «работы» в Яновском лагере смерти во Львове.
200 тысяч замученных — таков страшный итог сущест-
вования одного лишь этого лагеря.
Сегодня во Львове судят фашизм. А вместе с ним и
жалкую кучку предателей, игравших подлую, холуй-
скую роль. Им вменяется в вину участие в уничтожении
многих тысяч людей.
С окончанием войны предатели выдавали себя за
узников концлагерей или угнанных на принудительную
работу в Германию. А в 1947—1954 годах, когда их при-
влекли к ответственности за службу в немецких войсках,
скрыли свою преступную деятельность.
Советские чекисты разоблачили их. Теперь предате-
лям придется отвечать за все».
(«Правда», 15 декабря 1966 года).
9—727
241
Названный в «Правде» Яновский лагерь—страшное
место. Одно упоминание о нем вызывало ужас у жителей
Львова. Он был расположен прямо в городе, в конце Янов-
ской улицы, сюда узников доставляли даже трамваем.
Здесь уничтожались граждане СССР, Польши, Франции,
Чехословакии, Италии — женщины, етарики, дети. Вот
скупое, как подобает документу, лишенное эмоций опи-
сание одного из многих массовых расстрелов.
«В мае — июне 1943 года расстрел продолжался три
дня подряд. В ходе его уничтожено около 15 тысяч че-
ловек.
Перед началом расстрела в лагерь съехались эсэсов-
цы из Львова. Они привезли с собой жен. Под звуки
оркестра, созданного в лагере из узников, фашисты и
вахманы, в том числе Миночкин, выводили из лагеря
группы обреченных, избиениями принуждали раздевать-
ся и голыми гнали на смерть в овраг в 500 метрах от
лагеря. В это время жены фашистов фотографировали
охваченных ужасом узников.
У оврага колонны по команде Миночкина и других
вахманов усаживались на землю, затем по несколько
человек направлялись вахманами к яме и сталкивались
туда. Стоявшие по краям гитлеровскце автоматчики
расстреливали.
Миночкин и другие, конвоируя узников к месту каз-
ни, избивали их прикладами и пинками. Тех, кто сопро-
тивлялся, пытался убежать или задерживал движение,
Миночкин и другие лично расстреливали».
(Из обвинительного заключения)
На суде это «слышала и жена Миночкина. До этого
она не подозревала о кровавом прошлом мужа. Когда
настало время арестовывать Миночкина и чекисты при-
шли к нему домой, ее первой реакцией было удивление,
уверенность, что произошла какая-то ошибка. Муж —
не скандалист, не пьяница, воды не замутит. А теперь
вдруг приходят его арестовывать. Нет, тут какая-то
ошибка. Быть не может, чтобы он замешан в чем-то не-
хорошем.
Чекисты сказали растерявшейся от неожиданности
свалившегося горя женщине: «Обещаем, что ни малей-
шего отклонения от закона не будет. Ваш муж совершил
тяжелое государственное преступление, вы сами в этом
242
убедитесь. Когда настанет день суда, вы на нем непре-
менно будете присутствовать».
Конечно, страшно узнать о человеке, который‘был
тебе близок, что он пролил буквально реки крови. Но на
суде жена Миночкина убедилась, что это так.
«Я лично видел, как от места расстрела по естест-
венному оврагу текла человеческая кровь и впадала в
ручеек, который протекает рядом с моим домом. Вода
в ручейке была красная от крови».
(Из показаний свидетеля И. Налепы).
«В конце долины была сооружена земляная дамба
высотой примерно 75 сантиметров. Когда в тот день рас-
стреливали узников, то по долине к дамбе текла челове-
ческая кровь и заполнила долину на уровне дамбы. Эта
дамба, по-видимому, была сделана специально для того,
чтобы, кровь из долины не смогла попасть в ручей. Но,
по всей вероятности, кровь размыла дамбу».
(Из показаний подсудимого А. Жукова).
При первых же допросах после ареста Миночкин по-
нял, что запираться бесполезно, отделаться малым, как
это было в 1947 году, теперь не удастся. Бандит со ста-
жем был не так прост. Он увидел, что арестован вовсе
не для выяснения каких-то второстепенных подробно-
стей. Все эти годы Миночкин следил за проходившими
время от времени судебными процессами над военными
преступниками, расценивая эти процессы со своей точ-
ки зрения. Читал о деятельности чекистов, смотрел ки-
нофильмы и телепередачи. Убеждался, что кровавое
прошлое никому скрыть не удается.
«Все эти 20 лет я жил под страхом, чувствовал *за
собой вину и все время боялся ответственности за соде-
янное».
(Из показаний А. Миночкина на суде).
Он быстро сориентировался в обстановке. Ему стало
ясно, что чекисты ведут дело основательно и глубоко.
В их распоряжении факты, полностью раскрывающие
деятельность Миночкина у фашистов. Единственно, на
что можно надеяться, желая сохранить жизнь, так это
на снисхождение к чистосердечному признанию.
Попробовал сослаться на голод в лагерях, от кото-
рого можно было потерять человеческий облик. Не выш-
9*
24Э
ло. В бандитской шайке мораль проста: «Если мне то-
нуть, то и тебя с собой на дно утяну». Миночкина разо-
блачили на суде его же сообщники. С. Лагутин заявил:
«Миночкин здесь показывал, что советские военно-
пленные, в том числе и он, были настолько истощены,
что их вес доходил до 30 килограммов, потому он вы-
нужден был пойти на службу к немцам. В лагере были
и такие люди, но гитлеровцы не брали их к себе на
службу. Они отбирали здоровых и сильных».
Потом началось обучение в Травниках. Для «прак-
тических занятий» имелся гитлеровский концлагерь.
Случалось, узники бежали из самых страшных гитлеров-
ских застенков. А в Травницах не уцелел ни один — так
рьяно старались вахманы, которых натаскивали фашис-
ты. Чекистам немало пришлось поработать, выявляя
данные о лагере в Травниках: ведь свидетелей просто
не осталось в живых.
Эсэсовские выкормыши во всем старались походить
на своих хозяев. Зверями из зверей были в Яновском
лагере комендант Вильхауз, его подручные Варцок, Шен-
бак, Рохит и другие. Они подвешивали людей за ноги и
за волосы, топили детей в бочках с водой, бросали уз-
ников в кипяток. «Приемом витаминов» издевательски
именовалось бесцельное перетаскивание бревен и балок
после изнурительного дня. Садист Коллер развлекался
тем, что, заткнув узнику в ухо карандаш, сильным уда-
ром вгонял его в голову.
Лагерный оркестр, игравший во время расстрелов
«Танго смерти», гитлеровцы создали из лучших музы-
кантов симфонического оркестра Львова. Впоследствии
они убили всех музыкантов. Само слово «смерть» было
введено в повседневный обиход. Место расстрелов на-
зывалось «Долина смерти», были также «Ворота смер-
ти», «Камера смерти», «Команда смерти».
Особенно зверствовал Вильхауз. Он ездил в легко-
вой машине вместе с женой, и маленькой дочерью. Быва-
ло, что автомобиль на полном ходу врезался в колонну
узников, убивая и калеча. Машина не могла ехать даль-
ше: под колесами лежала груда тел. Тогда Вильхауз
приказывал узникам на руках переносить машину с
пассажирами.
Старались не уступить гитлеровцам и их холуи.
«Немцам стало известно, что на чердаках некоторых
ш
домов прячутся дети. Немцы послали вахманов. Дети
начали прыгать с чердаков на землю. Этих детей хватали
за ноги и головой били о стенку с такой силой, что голо-
вы детей или трескались или вовсе разлетались. Я так-
же видел, как наступали ногами на одну ногу ребенка,
а за другую разрывали детей».
(Из показаний свидетеля Г. Беднарского).
Десять дней продолжался суд во Львове. И ежеднев-
но во множестве оглашались факты жестокости и бес-
человечности. Письма с требованием строго покарать
палачей приходили со всех концов Советского Союза.
Любого из приведенных фактов было достаточно,
чтобы приговорить Миночкина и его приспешников по
кровавым преступлениям к высшей мере наказания. Но
долг советского суда заключается не только в том, что-
бы покарать убийц. Надо было вскрыть сущность глав-
ного преступления — фашизма.
Закон есть закон — суд также обязан был выявить
и все факты, свидетельствующие в пользу обвиняемых.
Однако таких фактов не находилось. Деятельность Ми-
ночкина на всем протяжении службы его у гитлеровцев
была наполнена тягчайшими преступлениями.
Когда в ноябре 1943 года Яновский лагерь ликвиди-
ровался, узники подняли восстание. Усмиряя его, Ми-
ночкин вместе с фашистами стрелял в толпу. Затем его
направили охранником в Бухенвальд. А в марте 1945 го-
да Миночкин в числе прочих подонков, изменивших
Родине, был зачислен в РОА — так называемую «Рус-
скую освободительную армию». После разгрома гитле-
ровского рейха попал к американцам. Те его передали
советскому командованию. При этом Миночкин службу
у фашистов скрыл.
Нелегко на процессе во Львове пришлось защите.
Участие защитников в судебном процессе предусмотре-
но законом. Но что можно сказать в защиту эсэсовских
вахманов, которых даже сами гитлеровцы называли пре-
зрительной кличкой «аскар», что значит изменник, пре-
датель. Чем можно оправдать человека, который на суде
деловито повествует, как убивал советских людей, ина-
че его хозяевам пришлось бы для этого оттягивать час-
ти с фронта, как расстреливал не в пьяном угаре, а на
трезвую голову, поскольку экономные гитлеровцы водки
245
вахманам не выдавали, как за свою «работу» получал
«зарплату» — 15—20 марок в месяц.
На суде всесторонне была вскрыта омерзительная
сущность фашистских приспешников. В зале, где прохо-
дил процесс, собрались люди, повидавшие ужасы вой-
ны, хватившие горя в оккупированном Львове. Но даже
у них подчас не выдерживали нервы, когда Миночкин и
другие подсудимые о кровавых злодеяниях рассказыва-
ли буднично, словно о привычной работе.
Вот, например, слова С. Лагутина:
«Я служил фашистам добросовестно. Выполнял все
их приказы. Расстреливал людей по приказу, а не по
своей инициативе. Если бы на расстрел привели мою
мать и приказали расстрелять, я бы расстрелял и ее».
Другой палач А. Жуков пытался найти себе оправ-
дание:
«Нарушил присягу, изменил Родине, перешел на
службу к врагам, уничтожавшим советских людей, сам
принял участие в уничтожении. Делал это я по своей не-
сознательности и малограмотности».
Бывший вахман Е. Лобынцев, выступая на процессе
в качестве свидетеля, говорил, прикидываясь глупова-
тым:
«Слово «жестокость» я что-то не понимаю, хотя при
дачр показания его употреблял... Теперь я понял смысл
этого слова и поясняю суду, что все вахманы, в том чис-
ле я, Миночкин, Приходько и другие, свои обязанности
исполняли одинакрво, то есть все мы не по-человечески
относились к узникам».
...В зале с^да прозвучали аплодисменты, когда был
произнесен приговор:
«Всех шестерых подвергнуть смертной казни — рас-
стрелу».
Дружным одобрением было встречено суровое нака-
зание, вынесенное фашистским палачам. Разоблачили
изменников Родины советские чекисты.
• «ПОПУТНЫЙ» ВЫШЕЛ ИЗ ЛЕСА
Темны августовские ночи. Потому и любят их те,
кто не в ладах с законом, таит свои дела от людей.
В одну из таких ночей военного 1943 года над север-
ными районами Ярославской области прошел курсом на
246
восток самолет. Силуэт его в густой темноте разглядеть
было невозможно. Но характерное завывание моторов
говорило, что самолет не наш — немецкий. Впрочем, на
земле гул моторов был едва слышен, фашист крался вы-
соко в небе.
Забраться на «потолок» он смог потому, что груза на
борту почти не было. Бомбовый отсек пуст, а в фюзеля-
же всего четверо пассажиров. Вскоре после того, как
пересекли Волгу, их осталось трое. Четвертый, медленно
раскачиваясь на стропах, опускался к земле под купо-
лом парашюта...
Буквально через несколько дней в папку нового «де-
ла», заведенного ярославскими чекистами, был подшит
первый документ. В нем значилось:
«Получены данные о том, что в ночь с 22 на 23 авгус-
та 1943 года в тылу Советского Союза немецко-фашист-
ской разведкой был выброшен агент-радист по кличке
Попутный — Николай или Иван, 1919 года рождения,
уроженец Ярославской или Вологодской, или Кировской
областей, русский, в прошлом работник железнодорож-
ного транспорта. Перед выброской Попутный получил
от фашистской разведки огнестрельное оружие, радио-
станцию, деньги советскими знаками в сумме несколь-
ких десятков тысяч рублей, снабжен фиктивными доку-
ментами по двум военным и одной гражданской легенде.
Был экипирован в форму старшего лейтенанта Совет-
ской Армии».
Подобные документы в то время поступали нередко.
Хотя исход войны был практически решен, хотя позади
остались уже и Сталинград, и Курская дуга, гитлеров-
цы использовали малейшую возможность, чтобы оття-
нуть неминуемый крах третьего рейха, в том числе за-
сылку в наш тыл шпионов и диверсантов, завербован-
ных в гитлеровских концлагерях или на временно окку-
пированной территории.
Но из «тотального» шпионажа ничего не получилось.
Одни агенты, очутившись на советской земле, немедлен-
но являлись в милицию, сельсовет, ближайшую воин-
скую часть и все откровенно рассказывали. Других вра-
жеских агентов быстро вылавливали чекисты. Были и
такие, которые отстреливались до последнего. Это уж
самые головорезы — бывшие каратели, власовцы, под-
ручные гестапо, знавшие, что на снисхождение им наде-
яться нечего.
247
В свое время были обезврежены те, кого гитлеровцы
переправили через линию фронта до Попутного. Захва-
тили чекисты немало агентов, которые проходили под-
готовку в немецко-фашистской разведывательной школе
вместе с ним и лично знали этого человека. В расстав-
ленные сети шел «улов» более поздних выпусков школы.
Но о самом Попутном новых сведений не было. Было
ясно, что выбросили его гитлеровцы над территорией
Ярославской области. Однако- он словно в воду канул.
Кстати, чекисты учитывали и такую возможность.
Прыгая ночью, не имея специальной для ночных прыж-
ков подготовки, приземляясь на совершенно незнакомую
местность, вполне можно угодить в реку или непроходи-
мые болота, каких немало на Ярославской земле. По-
путного могли пропороть сучья на дереве, когда он при-
землялся. Мог не раскрыться парашют. Да мало ли что
еще могло случиться?
Но так или иначе, а пока не будут получены досто-
верные данные, с чекистского «учета» снимать этого
вражеского агента было нельзя. Часть засылаемой к нам
агентуры гитлеровцы предназначили не для немедлен-
ного использования, а на длительное оседание. Такой
агент мог годами ничем себя не проявлять, жить тихо
и мирно, входить в доверие к людям. Его время действо-
вать наступит через много лет. Что если именно к этой
категории лазутчиков относится Попутный?
Поиски его продолжались. Были разработаны раз-
ные рабочие варианты. Агент обязан сообщить хозяевам,
что добрался благополучно и приступает к выполнению
задания. В условиях военного времени он вероятнее все-
го воспользуется рацией (тем более, что по имевшимся
сведениям Попутный был не просто агент, а агент-
радист). Вот почему за эфиром велось круглосуточное
наблюдение. Но на связь Попутный не выходил.
А пока он молчал, наши чекисты времени не теряли.
Папка с его делом становилась все толще и толще.
Ярославские чекисты использовали малейшую возмож-
ность, чтобы собрать как можно больше сведений о ра-
зыскиваемом человеке. Каждая деталь могла оказать
неоценимую помощь, стать решающей в поиске. В папку
подшивались листки показаний людей, которые знали
Попутного по разведшколе. Таких показаний набралось
немало. Казалось бы, можно составить полный «сло-
весный портрет».
248
Однако трудно было требовать абсолютной точности
от людей, видевших Попутного недолго и вовсе к нему
специально не присматривавшихся. Обучение агентов в
то время гитлеровцы вели форсированным методом, в
большой спешке, по Сокращенной программе. Ясно, что
за короткое время обязательную для шпиона наблюда-
тельность, фотографическую, память даже самые лучшие
преподаватели развить никак не могли.
Вот почему показания арестованных советскими че-
кистами фашистских агентов оказались очень противо-
речивы. Вот строчки из них, говорящие о некоторых
чертах внешности Попутного.
«Выше среднего роста, волосы зачесывает на правую
сторону».
«Блондин, волосы зачесывает налево».
«Голубые глаза, шатен».
«Роста среднего, брюнет».
«Волосы русые, причесывается на пробор».
То же самое получалось, когда начинали приводить
другие сведения о Попутном;
«Лет 28, роста среднего, брюнет».
«Лет 22, роста выше среднего, голова круглая, ша-
тен».
«Ниже среднего роста».
Говорит на «о», по-волжски».
«Выговор украинский».
В общем, исправник, искавший некогда Дубровско-
го, героя пушкинской повести, располагал сведениями
куда более точными и, главное, не вызывающими сом-
нения: «От роду 23 года, роста среднего, лицом чист,
бороду бреет, глаза имеет карие, волосы русые, нос пря-
мой». Любопытно, что в одном из показаний по делу
Попутного имеется описание, почти в точности повто-
ряющее приведенное выше, но далеко не столь досто-
верное: «Нос прямой, глаза серые, лицо чистое».
Чекисты, которых даже в то трудное и щедрое на
головоломные дела время не покидало чувство юмора,
посмеялись, опять-таки вспомнив пушкинские слова:
кто не среднего роста, у кого не русые волосы да не
прямой нос? Однако смех смехом, а Попутного необхо-
димо было найти.
Поиск продолжался с неослабевающей энергией.
В частности, снова и снова анализировалйсь десятки по-
казаний, принималось одно, отбрасывалось другое и
249
ставилось под сомнение третье. После кропотливой ра-
боты в папке «Дела о Попутном» прибавилась еще одна
запись, содержащая на этот раз данные, которые можно
было считать достоверными:
«Среднего роста, блондин, худощавый, лицо оваль-
ное, шея длинная, голос грубый. Имеет татуировки: на
левой руке «Николай», на груди — изображение орла и
женщины. Вследствие ранения вынуто- ребро».
Эти сведения уже немало давали чекистам, облегчая
дальнейший поиск. Татуировка и шрам — признаки на-
дежные, так называемые особые приметы. На основании
имевшихся данных можно было примерно очертить
круг розыска. Бывший железнодорожник (об этом из-
вестно из самого первого документа о Попутном) скорее
всего и устраиваться на работу станет где-то ближе к
технике.
К тому же в одном из показаний, доставленном
ярославским чекистам их коллегами, имелись данные,
что Попутный знает специальности плотника, кузнеца и
столяра. Об этом сообщил один из сотрудников развед-
школы, задержанный в самом конце войны органами
государственной безопасности. Этот человек, конечно,
обладал более наметанным глазом, чем его воспитан-
ники, имел профессиональную память. Но ни настоящего
имени (татуировка «Николай» еще ничего не доказыва-
ла), ни фамилии Попутного он тоже не знал: так было
поставлено дело в школе.
Принятые меры по розыску в тот период результатов
не ^али.
Причиной тому, как выяснилось впоследствии, было
стечение обстоятельств, необычное даже в богатой не-
обычными делами чекистской работе. Все было проще
и одновременно во много раз сложнее, чем того ожидали
искавшие Попутного работники КГБ.
...Жизнь Попутного начиналась, как у многих. Рос в
деревне неподалеку от одного из районных центров Ярос-
лавской области. Повзрослев, перебрался в город. Оста-
вив дома отца и мать, ушел в армию служить действи-
тельную.
Их часть стояла во Львове. Она одной из первых
приняла на себя удар врага. Потом было трудное от-
ступление. Ранили его под Кировоградом, когда они уже
почти вышли из окружения. В глазах все поплыло, по-
терял сознание и очнулся только в нашем госпитале.
250
«Отвоевался», — с радостью подумал он тогда. Впе-
реди была перспектива отлеживаться в госпитале. А по-
том, возможно, отпуск. Могут предложить идти в уско-
ренное офицерское училище, но на это не стоит согла-
шаться. Все равно выяснится, что образования не хва-
тает. Да и всплывет довоенная еще судимость, когда за
хулиганство отправился он на стройки Севера. Кроме
того, командир в бою обязан быть впереди, увлекая
бойцов личным примером. А с рядового спрос меньше,
пристроиться после ранения можно туда, где потише.
Там, глядишь, и война кончится.
Но мечтаниям этим не суждено было сбыться. Од-
нажды в госпитале раздался крик, всегда вызывавший в
нем ужас:
— Фашисты!
То был еще один танковый клин, с которыми тогда
только учились по-настоящему бороться. Фашисты про-
рвали нашу оборону, госпиталь оказался отрезанным.
Раненых, кто мог ходить, фашисты построили в колонну
и погнали по степной дороге. Остальных уничтожили.
Концлагерей ему довелось сменить несколько. Быва-
ло, сам не знал, в каких местах находится.
У него открылась рана. Да тут еще болезнь привя-
залась какая-то, вроде тифа. Прознай об этом фашис-
ты — не миновать ему пули. Спасло пока богатырское
здоровье: что ни говори, а вырос он в деревне, на пар-
ном молоке, в доме, где недостатка не знали и еды всег-
да было вдоволь. Но и здоровье не помогло бы, если
бы не товарищи. В лагерях, видя его слабость, старались
часть работы взять на себя, а его укладывали на землю,
если рядом не было охранника.
Известно, что бесчеловечность гитлеровцев была
частью их тщательно продуманной и детально разрабо-
танной системы. Им нужно было уничтожить большин-
ство, а оставшихся сломить, заставить покориться, пой-
ти на службу к гитлеровцам.
Однажды военнопленных неожиданно «ыстроили на
плацу в неурочное время. Перед строем прогуливался
немецкий офицер. Сердце екнуло, когда тот приказал
отобрать и увести всех, кто не имел физических недо-
статков: значит, с его ранением один путь — ров, где
расстреливают. Но последовали другие команды:
— Имеющие техническую подготовку — шаг впе-
рёд...
251
— Кто работал на авиационных заводах...
— Железнодорожники...
Были, он знал об этом, среди узников и инженеры, и
рабочие высших разрядов, и машинисты паровозов. Но
что-то не торопились они сделать этот шаг.
А сам-то он что? Ведь работал на железной дороге.
Хоть и невелика фигура, а был осмотрщиком, помощни-
ком машиниста. Может, нужны такие специалисты.
А если дадут работу, то и кормить станут получше. Вы-
ходит, еще не конец, выходит, жизнь продолжается!
И он шагнул. Шагнул, оказавшись в куцей шеренге:
рядом стояло лишь несколько человек. Спиной чувство-
вал тяжелые взгляды оставшихся позади.
Потом с каждым из их небольшой группы отдельно
разговаривали в штабном бараке. Подробно расспра-
шивали о жизни, о родных, о службе в армии. Фашисты
отнеслись к нему внимательно и вроде бы даже участ-
ливо. Терпеливо разъяснили:
— Долг вы свой выполняли достойно. Фюрер с боль-
шим уважением относится к тем, кто верен присяге. Но
теперь, когда Россия уже проиграла войну, когда Крас-
ной Армии уже фактически нет, уже нет и тех, кому вы
присягали. Думаем, вы согласитесь немного поработать,
чтобы заслужить право скорее вернуться домой.
Он согласно кивал, ожидая, когда же станут рас-
спрашивать о железной дороге, когда скажут, где ему
предстоит работать. Но гитлеровцы все расспрашивали
о судимости, интересовались — не был ли в комсомоле
или партии. Тогда, в штабном бараке концентрационно-
го лагеря, его впервые за много месяцев назвали по
фамилии. И как-то странно, непривычно, точно кого-то
другого назвали, а не его, прозвучало — Николай Ро-
занов.
Еще раз услышал он свою фамилию в разведшколе,
куда его долго, с пересадками, вез по железной дороге
специально отряженный из лагеря конвоир. Здесь ему
объявили, что отныне он становится курсантом школы,
где готовятся агенты для работы в советском тылу. Он
не решился протестовать, лишь робко забормотал, что
соглашался работать на железной дороге.
В ответ его предупредили, что с отвечающими отка-
зом на почетное предложение германских властей у них
не принято церемониться. А железная дорога, что ж,
это пригодится, когда подойдет время давать ему кон-
252
кретное задание. Ему предложили расписаться на офи-
циальном документе, строго предупредили:
— Отныне вы — верный солдат фюрера. Прежде
всего, надо забыть, кто вы и откуда. Ни в каких разго-
ворах с другими курсантами не упоминайте об этом.
Для всех вы уже не Николай Розанов. Поскольку теперь
нам с вами по пути, то и назовем вас — Попутный. Это
отныне станет вашей кличкой.
Так расстался он со своим именем, которое впослед-
ствии столь упорно выясняли советские чекисты и кото-
рое так тщательно-скрывала немецко-фашистская раз-
ведка. Подлинное имя агента, идущего на ту сторону
фронта, оберегалось очень крепко, как и характер полу-
ченного задания, как и место действия. Знали обо всем
этом лишь несколько человек в «Штабе Валли», как
именовалась Варшавская разведывательная школа или
иначе «Безондер абтайлунг ОКВ».
Помещалась она неподалеку от польской столицы.
Внешне это был красивый поселочек с разноцветными
домиками среди аелени деревьев и ярких клумб.
Программа, по которой обучали будущих шпионов,
была насыщена до предела. Но работа на рации ока-
залась не такой уж сложной: совместить риски на лим-
бах, поставить переключатели в определенное положе-
ние. В схеме разбираться не надо: устройство достаточ-
но надежное, но если рация выйдет из строя, то своими
силами, да еще не имея запасных частей, агент ее все
равно не сможет починить. Рация была очень порта-
тивной, в некрашеном алюминиевом корпусе. Никаких
надписей.
Кроме радиодела, обучали еще многому: как убивать
разными способами, как собирать сведения, как вос-
пользоваться чужими документами. Агенты узнали дей-
ствительно много. Но вот что обращало на себя внима-
ние. С одной стороны, им все время упорно внушали,
что от провала они застрахованы, все продумано и вы-
верено. Многие уже ходили за линию фронта и успешно
возвращались обратно, выполнив задание. Но с другой
стороны, зачем же тогда то и дело возвращаться к воп-
росу, как должен вести себя агент, попавший в руки
чекистов, что он должен говорить и как себя вести?
Попутный убедился, что гитлеровцы действительно
не забыли о его прежней работе на железной дороге. За-
дание для него готовили соответствующее. Видимо, для
253
связи с фронтом советскому тылу очень нужны были
кратчайшие пути. Потому и строилась в трудные воен-
ные годы железная дорога Кострома — Галич. Вот и
предстояло разведать: в каком состоянии находится это
строительство. Фашисты убеждали Розанова, что рабо-
ты ведутся большие, народу там тысячи, так что лишний
человек внимания привлечь не должен.
Было и другое задание. Попутному предстояло выяс-
нить, как идет сборка самолетов на заводе близ Архан-
гельска. Их собирают из частей, доставленных морем
на американских транспортных судах. Для советской
авиации нужен сейчас каждый самолет. Тем важнее
гитлеровцам найти подступы к заводу.
В выполнении этого задания Попутному должна по-
мочь внешность и ухватки «бывалого» фронтовика, офи-
церские погоны. Когда его экипировали, фашисты пред-
ложили на выбор целый ворох обмундирования. Однако
предупредили, что лучше брать поношенное — подозре-
ния вызывает меньше.
Он прислушивался к совету и очень осторожно отби-
рал не только одежду, но’ и все остальное. В конце кон-
цов в его чемодане собралось все, как у офицера, еду-
щего на побывку. Кое-какие продукты: сахар, шпиг,
свиная тушенка, фляга со спиртом. Обыкновенный во-
енный компас. Десантный нож со звездочкой на руко-
ятке.
Была еще карта. Очень подробная. Он находил на
ней и свою, и все соседние деревни. Квадратиком был
выделен район, где предстояло опуститься с парашютом.
Документов — три комплекта. В одном он, «старший
лейтенант Советской Армии», значился под своей на-
стоящей фамилией и именем. «Легенда» на этот счет
была заготовлена убедительная. Кроме того, заготовле-
ны были чистые бланки документов лейтенанта запасно-
го полка. Кроме двух «военных», имелась третья леген-
да — «гражданская», подкрепленная документами.
В них значилось, что Н. А. Гусев, слесарь одного из ле-
нинградских* заводов, эвакуируется в тыл. Какой
вариант станет рабочим, а какие запасными, предстояло
решать на месте, в зависимости от обстоятельств.
Над кармашком гимнастерки Попутного тусклым
серебром отсвечивала медаль «За отвагу». Розанов сна-
чала обиделся:
254
— Хоть бы орден дали. Подумаешь, офицер с ме-
далью с фронта пришел. Девки засмеют.
На что гитлеровец, видимо, претендовавший на зна-
ние «русской души», ответил:
— Медали хватит одной. Ты должен быть чернора-
бочим войны. Вся война принадлежит тебе, а награды
принадлежат начальству. На это иногда можно повор-
чать. Но многие награды привлекают ненужное внима-
ние. А за ним следует проверка...
Из «Штаба Валли» его вместе с другими уходивши-
ми на задание агентами перебросили на самолете в
Смоленск. Там была промежуточная база абвера — не-
мецко-фашистской военной разведки. Только здесь, не-
посредственно перед тем, как оказаться за линией
фронта, агенты получили личное оружие. В самый по-
следний момент выдавались и деньги. Гитлеровцы пони-
мали, что большая часть их агентуры — люди, мягко
говоря, морально неустойчивые. В советском тылу от
необдуманной траты денег их может удержать страх.
А здесь, на пороге неизвестности, могут такого натво-
рить — рад не будешь. Тем более, что и в фашистском
тылу советские червонцы охотно берут на черном рынке.
Николай получил толстенную пачку денег 22 авгус-
та, незадолго перед тем, как уже в сумерках его вы-
кликнули на посадку в самолет. Так что деньги тратить
было некогда. Да и поостерегся бы он, если бы и еще
остался в Смоленске. Слишком свеж в памяти был
случай с его напарником.
Обычно на задание шли попарно — агент-«ходок»,
собирающий сведения, и радист. Николай был радистом.
Но накануне выпуска из школы, когда гитлеровцы дали
немного денег, чтобы можно было «развеяться», его
«ходок» напился и стал болтать о их предстоящей рабо-
те, что категорически запрещалось. Попутный сначала
не придал значения пьяной болтовне. А потом спохва-
тился: а что если это его самого проверяют, как отне-
сется он к нарушению приказа, сообщит ли. Хотя у са-
мого зверски болела голова после выпивки, отправился
к начальству и обо всем рассказал. Фашисты никак не
проявили в разговоре с Попутным своего отношения к
случившемуся, сказали только: «Хорошо». Но «ходока»
своего Николай больше не видел. Нового напарника
искать было поздно. На задание пришлось идти одному.
Перед тем, как расстаться с самолетом, он изрядно
255
трусил. Еще бы — первый прыжок, да к тому же ноч-
ной. В парашютных прыжках гитлеровцы их не трени-
ровали. Считалось, что самый первый всегда проходит
удачнее, чем ряд следующих. Так стоит ли жечь дорогой
бензин, тратить моторесурсы самолета?
Как ни напрягался Розанов, готовясь к встрече с
землей, она все-таки хлестнула по ногам неожиданно.
Спасло его безветрие: парашют сразу опал и не потя-
нул за собой. Иначе пришлось бы плохо, вокруг оказа-
лись сплошные пни. Видимо, попал на вырубку, хотя по
карте никаких лесоразработок рядом быть не должно.
Поленница, на которую он наткнулся в. темноте, была
подходящим местом. Туда он и спрятал оба парашюта—
свой и грузовой, на котором опускался его чемодан.
Дальше действовал он уже не по инструкции, а ис-
ключительно под влиянием страха. Полагалось тотчас
дат^ радиограмму о прибытии. Но от тех же гитлеров-
цев он знал, что агенты чаще всего «горят» на связи.
А он к тому же попал явно не туда, куда его нацелива-
ли. Неизвестно, что здесь поблизости, может, воинская
часть с пеленгаторами. Лучше уж не торопиться. Потом
он придумает отговорку, проверить его теперь трудно-
вато.
Ноги сами уносили его от места приземления, до рас-
света он решил уйти как можно дальше. Мешал чемо-
дан: чем дальше, тем тяжелее становится рация с пи-
танием и другой груз. И днем чемодан — не самая удоб-
ная вещь для хождения с нею по лесу. А ночью цепля-
ется за каждое дерево, каждый куст. Весь день он про-
лежал на опушке леса, окружившего небольшую де-
ревню. Старался не спать, наблюдал, но ничего интерес-
ного не заметил. А главное, так и не удалось выяснить,
где же он находится. Вечером разбросал по веточке
выложенное им под развесистой елкой логово и пошел
дальше.
Только к утру попался заброшенный проселок. Колея
петляла, то и дело упираясь в чащу. Приходилось воз-
вращаться и искать, где неправильно свернул. Чемодан
совсем оттянул руки. Самый бы раз хлебнуть из фляж-
ки, да там все давно выпито. Воды — и той нет, одни
ржавые озерца болотин.
Лес кончился неожиданно. Впереди открывалась
большая поляна, целый луг, уставленный стогами.
Жилья поблизости не видно, но кто-то заготавливал это
256
сено, люди должны быть недалеко. Уходить отсюда нет
смысла, тем более, что темнеет, и в сене можно отлично
переночевать.
Спал он по-звериному чутко, хотя смертельно устал.
Проснулся, когда только еще начинало светать.
В лесу занялся своей внешностью: не годится, если
офицер вдруг выйдет из леса в сапогах, перемазанных
болотной тиной, обросший, с сеном в волосах. Чемодан
оставил в стогу и отправился на разведку.
Первый человек, которого он увидел, была женщина,
стоявшая около брезентовой палатки. Пока подходил,
стараясь идти размеренно и не спеша, внимательно ог-
лядывался. Палатка, вроде, одна. Значит, людей много
быть не может. Да, пожалуй, так: вокруг не видно того
немудреного скарба, которым обрастают люди даже в
лесу.
— Здравствуйте, мамаша! Разузнать хочу, где здесь
эвакуированные из Ленинграда живут.
Он знал, что ничем не рискует: ленинградцев выво-
зили и в Ярославскую, и во все соседние области.
— Да что ты, родной. Тут и деревень поблизости
путных нет, какие уж эвакуированные. Вот ведь куда
забрел. Вечером" придет машина из города за сеном, мо-
жет, шофер что расскажет. Он ведь много людей видит.
Попутный притворился огорченным: отпуск кончает-
ся, а он никак не может найти мать и других родствен-
ников. Решил ждать машину. А пока предупредил’жен-
щину, которая караулила сено, что сходит за чемода-
ном, оставленным в лесу. Не хотелось, мол, зря таскать
тяжесть.
В лесу он достал из чемодана рацию, прикинул на
эуке — нелегкая. Да и не нужна она ему сейчас, все
эавно передавать нечего. Увидит кто — сразу крышка.
Нет, брать ее с собой никак нельзя. Лучше потом вер-
нуться. По заброшенной тропинке углубился в чащу.
Нашел приметное место: над канавой раскидистая, в
несколько стволов береза. У корней ножом вырыл яму,
положил туда завернутый в пиджак комплект батарей,
укутал рацию. Забросал землей, утоптал. Сверху при-
сыпал лесной трухой.
Женщина, жившая в палатке, угостила его картош-
кой, напоила водой из выкопанного тут же приямка
Делать было нечего, но спать он не стал: вдруг женщина
проявит бдительность, сбегает до ближайшего сельсо-
257
вета. Принялся строгать палочку. Лезвие еще в школе
было отточено острее бритвы, палочка покрывалась за-
витыми стружками, становилась кудрявой.
Вечером подъехал грузовик. Водил его пожилой шо-
фер в старенькой гимнастерке с нашивками за ранения.
Вместе они смотались на машине до ближайшей дерев-
ни, нашли там выпивки и закускщ денег Попутный ре-
шил не жалеть. Теперь он точно знал свое место. Види-
мо, гитлеровский штурман нервничал, стремясь скорее
убраться из советского тыла. Розанова выбросили в не-
скольких десятках километров от намеченной точки.
Теперь до нужного места иначе чем через Ярославль не
доберешься. Туда он и доехал на пароходе, помахав на
прощание доставившему его на пристань шоферу.
В Ярославле он взял билет до города, где жил преж-
де. Гитлеровцы могут и подождать, сами виноваты, что
пришлось столько по лесу шататься. А дома он ничем
не рискует: документы у него на свое имя. Обычное де-
ло, приехал на побывку после госпиталя. Благо и справ-
ки соответствующие есть.
От станции до деревни, где жили родители, добирал-
ся долго. Попутной машины не было, снова пришлось
идти пешком. Но так-то оно и спокойнее. Вдруг прозна-
ли уже чекисты пр.о его визит из немецко-фашистского
тыла, а в доме ждет засада. Долго наблюдал у роди-
тельской избы, пока решился постучать. И все-таки не-
вольно схватился за наган, когда стремительно распах-
нулась дверь. Обнимая мать, все смотрел через сухонь-
кое плечо: нет ли там кого чужого?
Дома он долго не задержался. Страх гнал его даль-
ше. Нужно было как-то оформить свое существование в
тылу, когда все сверстники воевали на фронтах. Пред-
стояло явиться в военкомат, пока он еще не привлек не-
нужного внимания. Это его пугало: могли запросто по-
слать на фронт. Но еще больше страшила перспектива
отправляться на выполнение вражеского задания. За
несколько дней, проведенных на советской земле, он
увидел, что фашистов здесь люто ненавидят. И фашист-
скому агенту рассчитывать на помощь не приходится,
каждый будет считать его врагом.
Неизвестно, как повернулась бы жизнь Розанова,
приди он вместе с другими поправившимися после ране-
ния в военкомат. Может, отправился бы на фронт заслу-
живать прощение у советских людей. Но он продолжал
258
искать окольных путей. В городе первым делом стал
Приглядываться к работникам райвоенкомата. Узнал
стороной, что один из них бывает в компании, собираю-
щейся у старинного, еще довоенного приятеля Розано-
ва. И вот в первую же субботу, пользуясь правом дав-
ней дружбы, отправился в гости. С собой захватил пару
бутылок добытого за большие, деньги спирта.
Вызвал в сени хозяина, поздоровался. Покурили.
Николай рассказал, что долго лежал в госпитале после
тяжелого ранения. А сам через приоткрытые двери все
присматривался к Гаеву, что работал в военкомате.
Еще не старый, а уже рыхлый. Видно, что любит вы-
пить. Говорит самоуверенно, обрывает собеседников.
И еще Николай отметил про себя, что пришел Гаев
не один, а с сестрой, постарше его годами. Попутный
оказался в компании единственным холостяком, поса-
дили его рядом с этой девицей, как он понял, тоже не-
замужней. Она сразу же прилипла к Николаю, подлива-
ла в стакан, подкладывала закуску, хохотала над каж-
дой его шуткой. Он приметил цепкий взгляд ее брата и
понял, что шансы его растут. Если сначала хотелось по-
слать девицу к черту, то теперь он сам принялся за ней
ухаживать.
Провожая Раису Гаеву домой, договорился назавтра
идти смотреть новое кино. А потом — снова организо-
ванная им- вечеринка. Благо денег, выданных гитлеров-
цами, осталось еще много, хоть и пил он в последнее
время изрядно.
Гаев уже здоровался с ним по-приятельски, пригла-
шал в гости. И сам предложил поскорее оформить все
дела в военкомате, чтобы у Розанова были руки развя-
заны (подразумевалось — для женитьбы). Видно, меч-
тою всей гаевской семьи было выдать Раису замуж.
Гаев обделал все дела быстро и наилучшим образом.
Чего не хватало в документах Николая, дописал сам.
Представил будущего родственника в таком виде, что
никто даже не усомнился в его непригодности к воин-
ской службе. Так в труднейшее для страны время Нико-
лай Розанов оказался уволенным из армии по чистой.
Теперь, когда дела устроились как нельзя лучше,
можно было позабыть о неприятностях.- Он слышал не
раз: то в одном районе области, то в другом являлись
с повинной заброшенные в советский тыл немецко-фа-
шистские агенты. Ну и пусть идут, если другого выхода
25»
нет. А ему волноваться нечего: живет в родных местах,
под собственной фамилией, все его знают с детства. Гит-
леровцы его след явно потеряли, а чекистам не доко-
паться до сути дела: Гаев все обделал надежно, ника-
кая проверка не страшна.
Но отчего же все сильнее овладевал Попутным
страх? Вдруг кто-то опознает его. Или фашистские архи-
вы попадут к советским контрразведчикам? Все эти
мысли не давали покоя. Избавиться от них удавалось,
лишь напившись до бесчувствия.
И он напивался каждый день. Пачка денег, привезен-
ных с собой, таяла на глазах. Выгнали Николая из ре-
месленного училища, куда Гаев устроил его военруком.
Пришлось продать наган — последнее, что сохранилось
у него из выданных в разведшколе вещей. Обдурил его
фотограф-инвалид, дравший за свои серые снимки фан-
тастические деньги и боявшийся за нажитое состояние.
Расплатился несколькими парами женских чулок, кото-
рые потом неизвестно куда девались, по пьянке Роза-
нов запамятовал.
Сдавали нервы. Его все чаще называли психован-
ным. Впервые припадок приключился, когда вдруг на
дороге рядом^с ним остановилась машина, и за спиной
раздалось:
— А вот и попутный. Давай возьмем его.
Он отпрыгнул в сторону и дико закричал:
— Какой я тебе Попутный! Езжай к чертовой мате-
ри, пока костей не переломал...
Такая «слава» помогала на переосвидетельствовани-
ях, когда его осматривала медицинская комиссия. Он
изо всех сил старался произвести впечатление нервно-
больного— трясся, изо рта шла пена.
Гаев и Раиса, видя, что совсем опустился человек,
отступились от него. В мужья он теперь явно не годил-
ся. А согласилась выйти за него простая рабочая жен-
щина, пожалевшая его неприкаянную жизнь, изуродо-
ванную фронтом судьбу. Родилась дочка, потом вторая.
Дочки росли на радость: дома работящие, а когда по-
шли в школу, стали отличницами. Только отцу было не
до того.
Дома он бывал редко, страх гнал дальше от людей.
Пригодилось знание плотницкого ремесла, ходил по де-
ревням нанимался то тут, то там. После войны у всех
было много починки, да и новое строительство разверты-
260
валось все шире. Деньги зарабатывал немалые, но все
пропивал.
В семье уже привыкли к его диким, пьяным выход-
кам, но однажды он перепугал жену и дочек. Заглянув
домой после очередной шабашки, Николай долго просы-
пался с похмелья, растревоженный чем-то еще не осоз-
нанным. Дочка сидела за чисто выскобленным столом и
учила уроки. Она уже изучала иностранный язык. По не-
мецкому было задано стихотворение, и она старательно
повторяла вслух:
— «Ейн, цвей, дрей, фир,
Пионире аллен вир!»
И снова:
— «Ейн, ц...»
— Ты какие это слова говоришь? Я тебе покажу
«ейн-ц»!
Только и успела дочь выбежать за дверь. Николай
крушил в доме мебель, давая выход состоянию, о кото-
ром даже сказать некому. Откуда было знать дочке, что
«ейн-ц»... — это и есть пароль, данный Попутному в
школе, чтобы, при возвращении через линию фронта,
сказал он его первому встреченному гитлеровскому офи-
церу...
Так жил эти годы Николай Розанов. Страх давил
его. Но не мог он,_ конечно, знать, как и где ищут его
чекисты. А поиск не прекращался и не ослабевал.
Самолет, который в ночь с 22 на 23 августа 1943 го-
да выбросил Попутного в советском тылу, имел еще
троих пассажиров. Это были такие же фашистские аген-
ты, имевшие собственные задания. Но выполнить их они
не смогли, правда, по иным, нежели Попутный, причи-
нам. Попав в руки-чекистов, они сообщили немало цен-
ного. Разумеется, никто из них не знал ни имени пры-
гавшего первым воспитанника «Штаба Валли», ни
характера его задания, ни места выброски. Но они пры-
гали после него, а значит, дальше по маршруту немец-
кого самолета. Этот маршрут удалось проследить. На
карте он выглядел как огромная петля, охватывавшая
ряд областей на севере европейской части нашей стра-
ны. Где-то внутри этой петли и следовало искать Попут-
ного.
Работа предстояла огромная, поскольку на этой тер-
ритории жило несколько миллионов человек. Здесь были
261
крупные промышленные центры, густая сеть транспорт-
ных магистралей. Вместе с тем здесь имелось немало
глухих углов, непроходимых лесов и болот. Иголку в
стоге сена найти куда легче, нежели человека в* таком
большом районе страны.
Но все же работа двигалась вперед. Шла незаметная
постороннему глазу, но очень кропотливая проверка
сведений о тех, кто прописался, встал на учет, так и
иначе заявил о себе в августе 1943 года или после этой
даты. В военное время многие документы были утраче-
ны, оформлялись на скорую руку, некоторым формаль-
ностям просто не придавали значения. Это сильно ус-
ложняло дело, подчас уводило чекистов в ложном на*-
правлении, отнимало массу времени.
Пришла очередь военкомата, где хранилось личное
дело «старшего лейтенанта» Николая Розанова. Гаева
давно уже не было. Нашла-таки себе Раиса мужа, пусть
никудышного, зато с комнатой в Москве. И подался
Гаев вместе с ними в столицу. Разумеется, в документах
Розанова он ничего менять не стал, чтобы не вызывать
подозрения. Ему тогда казалось, что все его махинации
сошли благополучно, копаться в ловко состряпанных бу-
магах никому и в голову не придет, да и времени про-
шло много. Но он ошибся. Впоследствии, когда «Дело
Попутного» было завершено, Гаеву пришлось нести пол-
ную ответственность за свои делишки.
Товарищи, изучавшие личные дела в военкомате, к
каждому документу относились предельно внимательно.
И в других делах попадались отдельные несуразности,
выяснить которые оказывалось нелегко. А в бумагах
Розанова кое в чем разобраться никак не удавалось.
Например: в одном документе есть данные, что ро-
дился Н. Розанов в Ленинграде. Но почему же считают
его местным уроженцем, да и другими документами это
подтверждается? Написано, что образование у него де-
вять классов (иначе как бы стал он офицером, как при-
няли бы его в училище?), а подтверждено документами
только семиклассное образование. И кстати, где он по-
лучил офицерское звание, какое училище окончил? Зна-
чится Житомирское училище танковой связи. Но на по-
сланный запрос пришел ответ, что такого училища нет
и не было. Это уже совсем подозрительно. Следует про-
верить еще по одному направлению: указан номер меда-
ли, которой якобы был награжден Н. Розанов. Есть ли
262
его фамилия в соответствующем приказе? Тоже не подт-
верждается.
Как же могли такие данные подтвердиться, если но-
мер приказа Гаев выдумал, а награжден медалью с та-
ким номером был совсем другой человек, после гибели
которого и попала медаль к гитлеровской разведке.
Гаев вдобавок ко всему подшивал в дело документы,
заполненные в свое время самим Попутным, который
получил от гитлеровцев соответствующие бланки и впи-
сывал в них данные, взятые с потолка. Так, вписал он
в справку о ранении номера госпиталей, где его лечили.
Проверили списки госпиталей. Оказалось, что в первом
из них раненый с такой фамилией не лежал, а другого
госпиталя вообще не существовало.
Вообще, относительно ранений Гаев, желая освобо-
дить Попутного от службы в армии, явно перестарался.
В автобиографии, написанной под диктовку «будущего
родственника», Розанов указал, что ранен был один раз
тяжело и два раза легко, да к тому же контужен. А в
документах говорится лишь об одном ранении.
Все выглядело крайне подозрительно. Из района де-
ло Николая Розанова было передано в Ярославль, в
областное управление комитета государственной без-
опасности.
Факты говорили за то, что нашелся тот самый По-
путный, которого так долго и упорно разыскивали ярос-
лавские чекисты.
Отправился за Попутным начальник райотдела ми-
лиции. Решили, что это вызовет меньше всего подозре-
ний у Розанова. Милиция занималась им уже не раз.
После пьяных дебошей составляли протоколы, а однаж-
ды даже пришлось ему просидеть в заключении четыре
месяца. Срок мог быть и больше, но учли, что человек
был на фронте.
За Розановым пришлось ехать в деревню, где он
пьянствовал после очередной шабашки.
— Опять пьешь?
— Пью, да на свои.
— И вчера пил. Забыл уже, небось, каких дел на-
творил? Поехали разбираться.
Прыгая на кочках, газик пошел по лесной дороге.
В километре их уже ждала легковая машина. Очутив-
шись на заднем сидении между двумя людьми в штат-
ском, Попутный сразу понял: все!
263
Его не торопили с допросами. Дали отдохнуть, прий-
ти в себя. Сначала он твердил, что ничего не знает, что
это ошибка. Но когда увидел, что следователю известно
и про ‘«Штаб Валли», и про его заброску в наш тыл, и
про тех, кто летел на задание вместе с ним, сразу в голо-
ву будто ударило жестокое похмелье от выпитого за эти
годы вина. Залпом осушил он большой графин воды.
Потом стал рассказывать. Длился этот рассказ не один
день. Попутный припоминал мельчайшие подробности,
воскрешал давно забытые детали.
Казалось, он ничего не утаивал. Но чекисты отлично
знали, как опасно доверять ставшим на путь измены
людям. Их искренность может оказаться хорошо разыг-
ранной, заранее отрепетированной. В деле Попутного к
тому же ряд важных обстоятельств оставался неясным.
А от них в немалой степени зависела судьба Николая
Розанова. Ведь предстояло определить меру его винов-
ности, а значит — степень наказания.
Картина складывалась такая. Попутный упорно про-
должал утвёрждать, что в эфир не выходил ни разу,
даже о своем прибытии в советский тыл не сообщил.
Но тем не менее, в течение двух дней носил рацию с
собой, хотя это крайне неудобно. Закопав рацию, он
мог вернуться к ней впоследствии и связаться со «Шта-
бом Валли», чтобы что-то сообщить, вызвать напарника,
запросить инструкции, просто потребовать денег. Многое
зависело от того, сразу ли Попутный оборвал все связи
со своими бывшими хозяевами.
Нужно было найти закопанную в лесу рацию. Попут-
ный заявил, что не только не использовал ее, но даже и
не раскапывал. Специалисты брались определить по ря-
ду признаков, работал ли Николай Розанов на ключе.
Чекисты отправились на поиск, руководствуясь пока-
заниями Н. Розанова. Он даже нарисовал примитивный
план, бот луг в лесу, вот палатка, что стояла здесь, вот
тропинка. А тут закопал он рацию и батареи питания.
Луг удалось найти без особого труда. Но дальше де-
ло застопорилось. Лес за прошедшие годы сильно раз-
росся, поглотив изрядную часть луга. Очертания огром-
ной поляны изменились. Тропинка, и прежде едва за-
метная, совсем затерялась.
Розанов упорно доказывал, что рация должна быть
на месте, что не нашли ее только потому, что рисовал
он план по памяти, которая за давностью подвела его.
264
Просил, чтобы вывезли его самого на место, он сразу
все узнает и покажет. Решили свозить Розанова на ука-
занное им место. Но, чтобы застраховаться от случай-
ностей, на этот раз поисковая группа снаряжалась со-
лидно. В поиск отправилось отделение саперов во главе
с сержантом, сотрудник КГБ и Попутный. Радист, при-
данный группе, поддерживал регулярно связь с Ярослав-
лем. Саперы захватили с собой электромагнитные ми-
ноискатели. Взяли и несколько щупов — длинных заост-
ренных металлических шестов.
Но и техника не помогала. Они исходили не один де-
сяток лесных километров. Попутный прошел еще боль-
ше. Ему дали щуп и он метался с ним от бугорка к бу-
горку, тыча во все подозрительные места. Но металл
свободно проходил сквозь рыхлую землю.
Похоже, что быстро здесь не управиться. Разбили па-
латки, получился лагерь в лесу. Вот только отдыхать в
этом лагере не приходилось. Целыми днями работали
солдаты в лесу, вечером сидели у костра, похожие на
вернувшихся с поля мужиков в страдную пору, порань-
ше ложились спать. А утром — снова в поиск. Радист
передавал в Ярославль одно и то же: «Ничего не уда-
лось найти». И получил ответ: «Продолжайте искать».
Но однажды в цепи раздалось: «Есть!» В электро-
магнитном поле, создаваемом прибором, появился ка-
кой-то металлический предмет, о чем миноискатель тут
же дал знать. Попутный отбросил свой щуп и бросился
копать. Рыл землю прямо руками. Потом выпрямился,
отошел. Среди выброшенной им земли лежала обыкно-
венная подкова. Кто-то сказал:
— Подкова—она к счастью.
Какое уж счастье, если в Ярославль пришлось воз-
вращаться ни с чем. Но отчаиваться было рано, еще не
все возможности найти рацию использованы. Попутный,
выходя из лесу, встретил на лугу женщину, сторожив-
шую сено. Возможно, она тоже запомнила его; не так
часто в глуши вдруг увидишь офицера в форме. Только
как разыскать ту женщину, ведь прошло много лет.
Эти розыски, как и многое в работе чекистов, мень-
ше всего были похожи на работу контрразведчиков, как
ее иногда изображают в книгах и фильмах. То был про-
сто длительный и довольно скучный труд. Исходные
данные оказались более чем скромными. Не было изве-
стно даже, какая организация в тех местах заготовляла
265
сено, кому была выделена делянка. Дело могло затя-
нуться на многие месяцы, если бы не верные помощники
чекистов — простые советские люди.
В архиве помогли установить, что сено заготавливал
один из воинских складов, давно, впрочем, расформи-
рованный. Предстояло наводить еще одну серию спра-
вок — о сотрудниках склада. Оказалось, что кое-кто из
них живет в Ярославле. Но они за давностью многое
забыли. Один старичок-пенсионер задумался.
— Постойте, дайте размыслить. Припоминаю, что
караулить оставляли пожилую женщину. Если не оши-
баюсь, тетю Шуру. А вот отчество забыл. И фамилию
тоже. Но помню, что однажды заезжали мы к ней по
дороге с сенокоса. Попробую найти по памяти...
Шанс, конечно, был минимальный. Но и его нельзя
было упускать. Старичку предложили:
— Может, прикрепить к вам машину. А то тяжело
ходить пешком* по стольким улицам.
Он отказался: если подъедешь к дому на автомобиле,
люди сначала о тебе захотят разузнать, прежде чем на
вопросы ответить. Пешком надежнее. И он, уехав с ут-
ра на трамвае к комбинату «Красный Перекоп», без ус-
тали ходил и ходил по ближним и дальним улицам, воз-
вращаясь по нескольку раз на одно и то же место. Дол-
го приглядывался к старым домам. На новые глядеть не
было смысла: их в военное время не было. Да и старые
здания уже не те, их отремонтировали, покрасили.
Он примелькался, с ним уже стали здороваться, ког-
да проходил мимо, постукивая палочкой. Расспрашивал
сверстников, таких же пенсионеров. Тети Шуры были
почти в каждом доме, да все не те. Но однажды он при-
шел в управление сияющий:
— Вот фамилия, адрес. Узнала меня сразу. Только
придется вам самим к ней ехать — болеет.
Навестили тетю Шуру. Оказалось, больна тяжело,
не встает. Но на вопросы отвечала охотно, старалась
помочь. Подробно описывала место, где стояла палатка
и где встретила она вышедшего из леса военного чело-
века. Но ясной картины из этих рассказов все равно не
получалось. Тогда тетя Шура сама вызвалась съездить
в тот лес показать.
Пытались ее отговорить: нельзя больной, да к тому
же немолодой женщине в такой трудный путь пускать-
ся. Она стояла на своем: надо, значит надо, чекисты о
266
пустяках спрашивать не станут. Привезли к ней лучше-
го ярославского специалиста. Доктор внимательно ос-
мотрел тетю Шуру, ехать разрешил недельки через три,
когда окончательно выздоровеет.
Машина шла осторожно, словно ощупью, объезжая
бугры и ямы. Часть воздуха из шин выпустили, чтобы
тетю Шуру меньше трясло.
Поляну она узнала сразу. Указала, где стояла па-
латка, где был приямок для воды. Действительно, уг-
лубление в земле оказалось именно там. Значит, одна
верная точка на плане уже есть. Далее тетя Шура без
колебаний указала в сторону леса:
— А вышел этот человек с той стороны.
Прежние этапы поиска захватывали данную терри-
торию, но велись в иную сторону. Теперь зона сузилась,
но все же оставалась весьма обширной. Снова вызвали
саперов с миноискателями. Опять доставили в лес По-
путного.
А он уже совсем разуверился. Может, рация и не со-
хранилась. Может, нашли ее случайно деревенские ребя-
тишки, ковыряя землю в поисках черных груздей? Вы-
копали и разломали, как интересную игрушку. А может,
и не ищут ее чекисты вовсе, только вид делают. Ведут
какую-то хитрую, непонятную ему игру. Да и в самом
деле — какой им интерес ради него маяться по лесам,
терять столько времени и сил. Глаза Попутного совсем
потухли, плечи опустились.
Тем более странно было, что он вроде бы и внимания
не обратил, когда в цепи раздалось: «Есть!» Отошел в
сторону и поглядывал, стоя вполоборота. А все осталь-
ные бросились к находке. Осторожно раздвинули густую
траву, но копать не пришлось. На земле, рядом со сле-
дом сапога, лежала обыкновенная десятикопеечная мо-
нета.
Сотрудник управления оглянулся на Попутного. Тот
по-прежнему делал вид, что находка его совершенно не
касается. «Испытывает: всерьез ли мы ищем,— понял
чекист.— Для того и монету подбросил».
Потом снова развернулись в цепь и пошли по лесу.
Попутный вдруг стремительно бросился вперед. От его
безразличия не осталось и следа. Вот она, канава! Вот
и береза! Правда, дерево упало, но истлеть не успело.
Да, то была зарытая рация. Много лет пролежал
точный прибор в земле, теперь даже трудно было разо-
267
брать сразу, что представляет из себя этот кусок ист-
левшего металла. К тому же, когда-то прошел здесь лес-
ной великан — лось, оступился копытом в осевшую ям-
ку, раскидал некоторые части. Пришлось искать их во-
круг, используя миноискатели. Не уронив ни частицы
рассыпавшегося метала, рацию и все остальное, что бы-
ло зарыто под березой, уложили в специально приготов-
ленный ящик.
Особо осторожно пришлось обращаться с остатками
шифрового блокнота. Это была с виду самая настоящая
труха. Впоследствии истлевшими листками занимались
опытные реставраторы. В конце концов, каждый листок
был расправлен и закреплен. Как утверждал Попутный,
в блокноте не была использована ни одна страничка.
На первой из них сохранился ключ шифра, данного сво-
ему агенту гитлеровцами, несколько слов. А именно:
«Южно-Африканский Союз». Наверно, тот, кто выбирал
этот ключ, помнил, что у фашистов всегда было много
явных и тайных друзей в Южно-Африканском Союзе.
Исследование рации также показало, что Попутный
после приземления в советском тылу ею не пользовал-
ся. Следовательно, Николай Розанов подпадал под-дей-
ствие Указа Президиума Верховного Совета СССР от
17 сентября 1955 года «Об амнистии советских граждан,
сотрудничавших с оккупантами в период Великой Оте-
чественной войны». Так в толстом томе «Дело о Попут-
ном» появилась заключительная страничка, где было
написано: «Дело производством прекратить».
Розанову сообщили, что он свободен. Воспринял эту
весть без особой радости: в душе у него давно все пере-
горело. Равнодушно собрался, уехал к семье. А через
некоторое время снова вернулся в Ярославль, попросил
принять его. Рассказал, что гложет его чувство вины пе-
ред людьми, что не может спокойно жить среди них.
Кажется, вот-вот узнают о его прошлом, отвернутся.
Бывший Попутный просил укрыть его от людей.
Много прошло времени, пока начал он успокаивать-
ся, зажил нормальной человеческой жизнью. Сейчас
Н. Розанов—уже дедушка. Дочки вышли замуж, обза-
велись семьями. Подрастают внуки. И только чекисты
знают, что Николай Розанов и бывший агент немецко-
фашистской разведки Попутный — одно и то же лицо.
(В нашем рассказе его подлинное имя, разумеется, из-
менено.)
268
•
История, о которой рассказывается в
публикуемом очерке, имела место в
действительности. Она произошла в
одном из городов Ярославской обла-
сти. Учитывая все, что в последую-
щем произошло, фамилии действую-
щих лиц изменены.
Когда в конце рабочего дня Колобов мельком взгля-
нул на часы, что висели прямо перед ним в кабинете, то
вспомнил утренний разговор с женой.
— Мог. бы ты хотя бы сегодня прийти домой порань-
ше,— укоризненно сказала она,— ведь собирались за
город.
— Буду стараться,— нарочито бодрым тоном отве-
тил Колобов. А ведь и верно, надо бы сегодня пораньше
завершить все дела, подумал он. Как-никак, конец не-
дели. И вон какая теплынь. Весна.
Размышления Колобова прервал телефонный звонок.
Звонил дежурный:
— Станислав Андреевич, к вам посетитель. Назвался
Ганеевым.
— Пропустите,— сказал Колобов и стал перебирать
в памяти все, что относилось к той поре, когда состоя-
лось их первое знакомство с Ганеевым.
Когда же это, в самом деле, было? Скорее всего, в
шестьдесят четвертом. Ну, конечно. И притом осенью.
Та пора хорошо помнилась. Они с Валентиной тогда
только-только закончили в Москве институт, получили
дипломы инженеров и отправились к месту своего назна-
чения в тихий городок на Волге. Прежде он славился
старинными соборами, небольшой текстильной фабри-
кой. А теперь город как бы переживал свое второе рож-
дение— здесь вовсю развертывалась стройка — подни-
мались корпуса большого предприятия — филиала ма-
шиностроительного завода.
Валентину определили в заводоуправление экономи-
стом, а Станислава поставили мастером на сборочный
участок только что вошедшего в строй цеха. Немного
потребовалось времени для того, чтобы Колобов в кол-
лективе стал своим человеком, подружился со многими
из тех, кто работал здесь. Особенно близко сошелся Ста-
нислав с бригадиром слесарей Максимовым — в годы вой-
ЗАПОЗДАЛЫЙ ПОСЕТИТЕЛЬ
269
ны тот не раз отправлялся с заданием в глубокий тыл
врага, и ему было о чем рассказать молодежи. Правда,
поработать вместе с Максимовым Колобому долго не при-
велось — пришел бригадиру черед идти на пенсию. Вот
как раз тогда-то и попросил молодого инженера секре-
тарь партбюро цеха:
— Написал бы ты, Слава, в газету о нашем Семене
Петровиче.
Целый вечер корпел Колобов над заметкой, а на
следующий день в обеденный перерыв отнес ее в редак-
цию заводской многотиражки. Здесь Колобов и позна-
комился с Ганеевым. В ту пору Ганеев частенько загля-
дывал в редакцию, где работал его школьный приятель,
и начинались здесь шумные, долгие споры по самым раз-
ным поводам.
Чаще всего он любил толковать о том, что делается
в писательских кругах. Ганеев свысока относился к со-
трудникам многотиражки и не скрывал этого.
— Газетная работа,— изрекал он,— целиком съедает
талант писателя. Сам же он относил себя к писательско-
му клану.
— Я — сочинитель,— говорил он многозначительно.
А когда ему прозрачно намекали, что ничего из напи-
санного им в печати так и не появилось, он отвечал во-
просом на вопрос:
— Скажите, а кого из великих по достоинству оцени-
ли современники?—И хотя это говорилось с довольно-
таки наигранной улыбкой, по всему чувствовалось, Га-
неев и в самом деле причислял себя к людям незауряд-
ным и непонятым теми, кто их окружает.
Уже тогда Колобову стало как-то не по себе от поу-
чающей интонации, которая звучала в голосе Ганеева.
Именно ему показал заметку, принесенную Станиславом,
сотрудник многотиражки, приятель Ганеева. Тот быстро
пробежал ее глазами и покачал головой:
— Весьма сомневаюсь.
— В чем же интересно? — поинтересовался Колобов.
— Ав том, что этот ваш Максимов таков на самом
деле. Живет, видите ли, для других. Притворяется, по-
ди...
— Зря вы о нем так,— резко возразил Колобов,—
человека в глаза не видели, а говорите. Он и в самом
деле такой — готов всем поделиться, что имеет.
270
— Ну, ну... Поживем, увидим.
Понять друг друга они так и не сумели. Ни тогда, ни
потом. О чем бы ни вели речь, Ганеев снисходительным
тоном произносил:
— Жизнь еще пообломает перышки — она такая...
В сутолоке будней Ганеев со временем забылся. На
заводе он давно уже не работал. Знакомые поговарива-
ли, что уехал он куда-то на Север.
— Еду,— говорил он своим приятелям,— собирать
материал для книги. Получится повестушка, а может
быть, и роман вытяну. Во всяком случае, теперь-то ку-
да пристроить найду. Если у нас не возьмут — за «бугор»
отправлю,— многозначительно говорил он и перечислял
имена тех, кто непризнанными оставались в своем Оте-
честве, но зато были в большом почете вдали от родных
берегов — их то и дело поднимали на щит всевозмож-
ные радиоголоса. Ганеев не скрывал своих симпатий ко
всему зарубежному, откровенно восхищался тем, как
живут на Западе:
— Они, знаете ли, умеют жить! — И подробно пере-
числял курсы иностранных валют, поясняя при этом, что
можно приобрести по дешевке в той или иной державе.
По всему было видно, что он давно и пристрастно слу-
шает передачи западных станций. То и дело он небреж-
но замечал в разговоре: «Голос Америки» вчера пере-
давал..., Радиостанция «Свобода» на днях сообщала...»,
а когда ему как-то заметили, что все эти «голоса» недо-
рого берут, чтобы наврать с три короба, то он восприни-
мал такое замечание с ухмылкой — он, дескать, знает
такое, что неведомо другим.
Для Станислава Андреевича Колобова фамилия
Ганеева выплыла совершенно неожиданно. Это было
уже на новой его службе. Прошедшего школу в завод-
ском коллективе, а затем на комсомольской работе, Ко-
лобова рекомендовали в органы государственной безо-
пасности, и вскоре он возглавил одно из подразделений.
Вот тогда-то и пришло на его имя письмо, которое до-
бавило Колобову и забот, и волнений.
Писал Семен Петрович Максимов. Тот самый Мак-
симов, с которым когда-то довелось Колобову работать
вместе на одном участке. Давно Семен Петрович на за-
служенном отдыхе, но всегда оставался в курсе завод-
ских дел. Изредка Колобов встречал ветерана, и тогда
271
на душе от этих встреч становилось теплей — хорошо,
что живут такие люди, как Максимов.
Семен Петрович начал свое письмо без обиняков. Не-
давно он стал свидетелем возмутившей его сцены. При-
дя в хлебный магазин, он услышал, как человек средних
лет клял все на свете только из-за того, что он обнару-
жил на лотках слегка почерствевшие батоны. Может
быть, он ругал продавщицу или завмага? Ничуть не бы-
вало. Он поносил всю систему торговли, ругал наш
строй. «Хотел я было,— писал Максимов,—урезонить его,
но он такую истерику закатил, что не дай бог. А потом
еще и полез в драку. И хорошо, что сила в руках есть—
урезонил его. Так вот, я и хочу спросить, Станислав
Андреевич, тебя и твоих товарищей, как же так можно
позволять глумиться над тем, что дорого и свято всем
нам и особенно бывшим фронтовикам?»
Не один раз перечитал Колобов это письмо, прежде
чем пригласить к себе своих сотрудников Владимира
Николаевича Пылаева и Алексея Васильевича Чижова
для того, чтобы посоветоваться, как лучше поступить в
этом случае. Решили, что с выводами торопиться не сле-
дует, а нужно спокойно разобраться во всем.
Без особого труда выяснилось, что собеседником Се-
мена Петровича Максимова был никто иной, как Ганеев.
«Вот, оказывается, — подумал тогда Колобов,—снова на-
ши пути перехлестнулись». Оказалось, что вести себя по-
добным образом стало за последнее время для Ганеева
не редкость. Несостоявшийся писатель, так и не вкусив-
ший славы от своих литературных творений, уже дав-
ненько нигде постоянно не работал и перебивался слу-
чайными заработками — то он подрядился грузчиком в
продовольственный магазин, то на время устроился в
-проектную контору вахтером. А тут ко всему еще оста-
вила его жена — она переехала жить к замужней доче-
ри. Теперь его жизнь и вовсе покатилась под откос. Все
чаще и чаще Ганеева видели, как он сам говорил «нем-
ножко под шафе». Он топтался у пивнушек и рестора-
нов, брал взаймы деньги у знакомых, устраивал шум-
ные скандалы, а то и вовсе затевал драки. Нередко все
завершалось объяснениями в отделении милиции.
Все это еще больше разжигало озлобленность Гане-
ева, лишало его душевной устойчивости. Появились да-
же мысли о бегстве за границу. «Вот тогда я заживу по-
настоящему»,— рассуждал он сам с собой. Большие на-
272
дежды возлагались при этом на неопубликованные ру-
кописи— с руками оторвут на Западе, и большие деньги
при этом сделаю. Вновь и вновь в душе возникал ста-
рый мотив — здесь не оценили — там поймут и оценят.
Как-то однажды, приехав в Москву, он познакомился
в холле гостиницы с пожилым иностранцем. Тот отлич-
но говорил по-русски и очень скоро пригласил Ганеева
посидеть за столиком в кафе, что располагалось непода-
леку. Своих замыслов Ганеев не хотел открывать новому
знакомому, но тот сумел исподволь нащупать в разгово-
ре ниточку, которая прямиком вела к заветному жела-
нию — отправить «литературные труды» за границу, а
потом, возможно, и самому отправиться вослед.
Расстались они поздно вечером. Иностранец сказал,
тщательно произнося каждое слово:
— Я вам даю телефон нашего посольства, и, когда
у вас окончательно созреет решение, вам останется лишь
набрать эти семь цифр и спросить меня. Согласны?
— Согласен,— сказал Ганеев.
Так он сделал первые, шаги, которые вели к одному
финалу — преступлению перед Родиной, перед народом.
И все эти действия не могли оставаться без внимания
чекистов — они становились им известны. В управление
госбезопасности продолжали поступать сигналы о на-
мерениях Ганеева — об этом шла речь в письмах рабо-
чего-железнодорожника Жаворонкова и других л^дей,
которые не могли проходить мимо недостойных заявле-
ний Ганеева.
Картина вырисовывалась такая. Приходит Ганеев в
ресторан. Замешкалась, скажем, официантка и не под-
несла к столику, где восседал привередливый клиент,
кружку пива, как тут же раздается:
— Что это за порядки у нас! Вот на Западе — другое
дело. У хозяина иначе бы плясали...
Грубой бранью исходил Ганеев в дни, когда получал
из редакций журналов критические разборы своих «тво-
рений» — в таких случаях в ход шли взятые напрокат из
арсенала завзятых антисоветчиков доводы о том, что нет
у нас в стране ни свободы слова, ни свободы печати.
«Вот и выходит,— итожил он свои высказывания,— что
остается одно: уезжать за границу».
Когда Колобов пригласил своих сотрудников на оче-
редное совещание, то теперь о Ганееве они знали мно-
гое. Снова и снова перебирали этапы его жизни. Родом
J0—727
273
он из рабочей семьи. Его отец железнодорожник, часто
менял место службы. В волжском городке Ганеевы ока-
зались перед самой войной. Летом сорок первого отец
ушел на фронт и, не успев даже прислать с фронта
письма, пропал без вести. Остался Всеволод в доме за
старшего, а кроме него еще у матери трое—мал мала
меньше. Ему еще не стукнуло шестнадцати, когда устро-
ился на текстильную фабрику — подносил ткачихам по-
чатки с пряжей. В сорок пятом незадолго до конца вой-
ны его призвали в армию, но на фронт не послали, а на-
правили в училище, где готовили военных строителей.
Недолго довелось носить Ганееву лейтенантские погоны.
В гарнизоне, куда попал он служить, строили крупный
аэродром. Он занимался на стройке начислением зарпла-
ты солдатам стройбата. Поначалу такое занятие тяготи-
ло его — ничего на этой должности не достиг-
нешь. Но вскоре смекнул, что можно свою должность
использовать во благо себе. Нужно только дать понять
солдатам, что их заработок зависит от него, лейтенанта
Ганеева. Пригласил к себе молоденького стройбатовца,
объяснил, как действовать. Потом второго, третьего.
Пошло-поехало. Когда все это выявилось, то дело стало
принимать серьезный оборот. Но взяли в расчет раска-
янье, учли молодость. В срочном порядке Ганеева уво-
лили в запас, и он вернулся в тот самый волжский го-
родок, где жила родня. Нужно было все начинать сна-
чала. Пошел работать в стройуправление снабженцем.
Сказали так: «Поработайте, покажите себя и найдем
занятие поинтереснее». А тут еще взял да женился на
симпатичной девушке — зубном технике из местной по-
ликлиники.
Жизнь как будто входила в нормальное русло. Но
какой-то невидимый червь точил его душу — подходящее
ли это дело — выбивай кирпич или цемент с заводов-
поставщиков, командуй грузчиками, выписывай наклад-
ные.
— Нет, это не по мне,— откровенничал Ганеев сво-
им приятелям,— у меня натура творческая.
В ту пору он принялся за сочинение стихов — они
выходили у него тяжеловесные, сумрачные и те, кому он
их показывал, пожимали плечами — непонятно. Потом
Ганеев принялся за повесть. Написал едва ли не Сотню
страниц и отправил в «толстый» журнал. Оттуда присла-
ли обстоятельное письмо, из которого следовало «...По-
274
весть не получилась, нужно автору учиться литератур-
ному мастерству, а главное, иметь ясную позицию, что-
бы сказать свое слово». Таких ответов получил много и
каждый раз не мог пересилить злобу, которая рожда-
лась в душе: мы еще поглядим, у кого есть позиция, а
у кого ее нет...
Каждый факт биографии Ганеева Колобов и его то-
варищи тщательно взвешивали, обсуждали, они учиты-
вали все, что оказало влияние на формирование его ха-
рактера. Не просто найти верный ответ на вопрос как
действовать? Не обходилось и без споров. Спокойный и
рассудительный Пылаев предлагал прежде всего подыс-
кать для Ганеева подходящее занятие.
— -Нужно,— говорил он,— как можно скорее Ганееву
стать полезным для общества человеком, пробудить в
нем гражданскую совесть...
— А я считаю,— высказывал свою позицию запаль-
чивый Чижов,— что начинать нужно с беседы с этим
Ганеевым. Ему необходимо как следует разъяснить, что
слишком близко подошел он к черте, переступать кото-
рую опасно...
Так в спорах вырисовывалась общая точка зрения—
всеми способами помочь человеку, который оказался на
грани преступления. Но прежде чем принять оконча-
тельное решение Колобов отправился в областной центр,
чтобы согласовать с руководством план действий. Здесь
внимательно выслушали обстоятельный доклад Колобо-
ва, высказали свои замечания, а заключили разговор
так:
— Действуйте, Станислав Андреевич, и помните, что
мы призваны бороться за каждого советского человека,
когда он оступился. Нужно помочь ему встать на пра-
вильный путь.
На скорый успех Колобов не рассчитывал и поэтому
настраивал своих товарищей на долгую работу. Много
требовалось терпения и выдержки для того, чтобы вести
с Ганеевым беседы — долгие, серьезные, обстоятельные.
Иногда казалось даже, что этого замкнутого и сумрач-
ного человека с потухшим взглядом в глазах уже ниче-
го не проймет. Но чекисты продолжали действовать.
Они подыскали-таки подходящую для Ганеева работу в
одной из строительных организаций города. Был у них
нелегкий разговор с женой Ганеева, которая глубоко пе-
реживала свой разрыв с мужем, и нашла-таки в себе
10*
275
силы вернуться домой, чтобы поддержать его в трудную
минуту.
— Да, что там говорить,— вздыхает Колобов,— мно-
го работали с Ганеевым. Главное в любом деле — ре-
зультат. А он вот здесь — Колобов достает из стола пись-
мо и в который раз Перечитывает: «Благодарю вас, това-
рищи, за то, что вы сняли с моей души камень, который
чуть было не задавил меня».
Не один раз доводилось встречаться Колобову с Га-
неевым, и каждый раз тот благодарил за спасение от
неверного шага, за помощь, оказанную при устройстве
на работу, которая пришлась ему по душе, за налажен-
ную семейную жизнь, чему также в немалой степени
способствовали чекисты.
В дверь кабинета осторожно постучали.
Колобов поднялся из-за стола и энергично пошел на-
встречу человеку, который нерешительно стоял на по-
роге.
— Входите, входите, Всеволод Леонидович! Приса-
живайтесь и рассказывайте, что нового в вашей жизни.
Колобов хотел было добавить еще в вашей новой
жизни, но не. сделал этого, а сказал просто:
— Мне очень интересно будет об этом узнать.
Но прежде чем продолжить беседу, он позвонил до-
мой и объяснил жене:
— Понимаешь, не смог я сегодня пораньше. Такое
вот дело...
• ПОСЛЕДНИЙ ВИЗИТ ИЕЗУИТА
Вадиму нравилось бывать на заседаниях городского
клуба интернациональной дружбы. Ребята в клубе ин-
тересные: можно поговорить о зарубежных странах, ув-
лекательных путешествиях, помериться силами в знании
иностранного языка. Привлекали, конечно, и встречи с
гостями. Как только наступает лето, в наш волжский
город торопятся туристы из разных уголков страны, из-
за рубежа. Разные у них интересы, увлечения. Одних
привлекают удивительные памятники архитектуры, кото-
рыми богата Ярославская земля, другим интересны се-
годняшние дела ярославцев — экономика, быт, культура.
Третьих... Впрочем, не будем торопиться.
276
— Как у тебя сегодня со временем? — позвонила Ва-
диму Ирина, президент интерклуба.— Думаем провести
заседание и пригласить делегации студентов из разных
стран.
— Кто такие?
— Говорят, будущие социологи. Интересуются нашей
жизнью. Так ожидать тебя?
— Постараюсь. У меня, правда, зачет на носу. Ну
да ладно. Наверстаю.
Чаще всего заседания интерклуба проходили в музы-
кальном салоне заводского Дворца культуры. И на этот
раз интерклубовцы тоже собрались здесь. Но прежде
гостям решили показать заводской музей. Документы,
фотографии, экспонаты красноречиво рассказывали об
истории этого крупнейшего предприятия, его людях, се-
годняшних делах ярославцев. Иностранцы шумной тол-
пой входили вслед за экскурсоводом и переводчицей, пе-
реговаривались между собой, смеялись. Экскурсовод,
пожилая женщина, неторопливо, как-то по-домашнему
знакомила их с историей завода, который давно стал
для нее родным. Но когда подошла к стенду, где были
собраны фотографии, документы об участии рабочих в
Великой Отечественной войне, то взволнованно сказала:
— Мы с вами никогда бы не смогли прийти сюда,
если бы не эти люди, отстоявшие мир от фашизма.
Гости притихли. Экскурсовод закончила свой рассказ
и, попрощавшись с иностранцами, пожелала им прият-
ной встречи в интерклубе.
Вадим сел как раз напротив пожилого мужчины.
«Наверное, ученый», — решил про себя Вадим, и это пред-
положение тут же подтвердилось. Мужчина встал и на-
звал себя: «Роберт Венк — заместитель ректора инсти-
тута социальных исследований, профессор социологии,
член ордена иезуитов».
Профессор, проректор — были для Вадима хорошо
знакомые слова. Он привык к ним за годы учебы у себя
в институте. Но — иезуит?! Это что-то из средневековья.
Он сказал об этом вслух. Бенк раскатисто рассмеялся:
— Разве похож я на средневекового человека? Нет,
нет... Я типичный буржуазный ученый и при этом, позво-
лю заметить, весьма умеренного толка. Занимаюсь в ос-
новном проблемами развивающихся стран. А еще по сек-
рету скажу, молодой человек, что мне уже шестьдесят.
Бенк отлично выглядел для своих лет. Он следил за
277
своей внешностью-’ костим на нем сидел очень ладно и
галстук был подобран со вкусом. Седина придавала его
облику благородство, и вообще он производил весьма
приятное впечатление. Бенк,встал и по праву руководи-
теля группы поблагодарил хозяев за оказанную клубом
любезность.
— Нам весьма интересно,— сказал он, широко улы-
баясь,— познакомиться с вами поближе. Десять раз я
уже побывал в Советском Союзе. Не однажды доводи-
лось приезжать в ваш древний Ярославль. И каждая
поездка памятна. Думаю, что и на этот раз будет так
же.
Он говорил по-русски прилично, лишь изредка прибе-
гая к помощи переводчицы. Как это было принято в ин-
терклубе, пошел разговор, что называется, по интересам.
Вопросы задавали гости, и хозяева отвечали, и в свою
очередь тоже расспрашивали о том, что их интересова-
ло. Атмосфера была самой непринужденной.
Вадим снова оказался рядом с Венком, ему хотелось
послушать, о чем же станет говорить профессор? Или
будет отмалчиваться? Но Бенк охотно вступил в беседу,
поддержал завязавшийся разговор. Он посетовал сперва
на энергетический кризис, от которого столько неприят-
ностей Западу. Потом стал говорить об успехах СССР
в области экономики. Они известны всему миру, и каж-
дый раз, приезжая сюда, он убеждался в этом. Разве
то, что мы сейчас услышали о заводе, не лучшее тому
подтверждение! Но вот, что касается политики. Профес-
сор сделал большую паузу:
— Здесь многое для меня неприемлемо.
— А что же именно? — спросил Вадим.
Но профессор, видимо, не расслышал вопроса, пото-
му что продолжал рассказывать о том, что удалось ему
повидать в своих поездках, с кем доводилось встречать-
ся. Говорил профессор увлекательно, и слушать его было
интересно.
Когда встреча уже подходила к концу, Ирина пред-
ложила прогуляться по городу. Первым поддержал пре-
зидента интерклуба профессор: «Хорошо бы посидеть
у Волги». Все дружно поднялись со своих мест, оделись
и отправились на прогулку.
По дороге Бенк взял Вадима за локоть:
— А нам есть о чем с вами поговорить и, может
быть, даже поспорить. Меня давно и всерьез занимает
278
ваша страна, ее люди, интересует, как вы относитесь к
развивающимся странам. Я изучал в Москве проблемы
мирного сосуществования и собирал материал для книги
о вашем государственном устройстве. Позвольте препод-
нести ее с дарственной надписью. Они остановились, и
Бенк, достав авторучку, размашисто написал на титуль-
ном листе: «Пусть крепнут наши дружеские связи». «Вы
не возражаете против этого?» — усмехнулся Бенк.
— Конечно, нет,— согласился Вадим.— А за книгу
спасибо.
— Вы прочитайте ее, прочитайте. Мне крайне важно
знать ваше мнение. Книга адресована молодому читате-
лю, и мне хотелось, чтобы меня поняли.
Бенк и Вадим старались не отставать от всей груп-
пы, которая двигалась по Волжской набережной. Про-
фессора привлекали памятники старины.
— Какое богатство! — восхищался он, любуясь стро-
гим ансамблем церкви Ильи Пророка.— Вы обратите
внимание, что такое впечатление достигнуто чрезвычай-
но простыми средствами: всего-навсего две-три архитек-
турные детали, а повторены они в самых разных сочета-
ниях.
Памятники старины и в самом деле удивительно кра-
сивы. Но только ли ради того, чтобы любоваться всем
этим приехал профессор со своими студентами? Вадим
не решался спросить вслух. Бенк, видимо, догадался о
его мыслях и заметил как бы между прочим:
— Нас привлекают здесь не только памятники ста-
рины. Хотим знать и сегодняшнюю реальную действи-
тельность. Так, мы побывали в Северном жилом районе.
Нам говорили, что там живет более ста тысяч человек.
Это же целый город! Мы были в квартирах, заходили в ма-
газины и кафе, посетили поликлинику. И везде разговари-
вали с людьми, интересовались их заработками. Но
больше всего мы хотели понять, какие ценности вы счи-
таете важными, что думаете о будущем. Нам нужно
знать, как вы живете, о чем думаете, чем озабочены.
Иди, может быть, у вас нет никаких забот, и вы уже
успешно решили все свои проблемы? Бенк улыбнулся и
предложил присесть на скамейку, чтобы подышать вол-
жским воздухом. Они сидели и разговаривали. Со сто-
роны могло показаться, что встретились люди давно
знакомые. Профессор расспрашивал Вадима о доме, о
279
близких, друзьях и институтских преподавателях. Его
интересовало вроде бы самое обычное, житейское:
— Ну, о чем вы спорите, когда собираетесь где-ни-
будь в компании и можно говорить предельно откровен-
но? Ведь есть же вещи, которые молодежи не по душе?
Я знаю это по собственному опыту. Сам когда-то был
молодым.
— Не сомневаюсь,— сказал Вадим. И подумал, что
не так-то прост этот профессор социологии. «О чем спо-
рите? И что вам не по душе?» Нужно ухо держать вост-
ро!
— О чем говорим? Да обо всем. Пришли с занятий—
о лекциях, побывали в кино—ю фильме. Про жизнь го-
ворим, про любовь.
— А недовольны чем? — профессор настойчиво выво-
дил беседу в нужное ему русло.
— Недовольные тоже бываем. Но об этом разве
сразу скажешь? Тут подумать надо.
— Это хорошо сказано: нужно подумать.—Бенк ожи-
вился.— Если подходит такой вариант? Мы пробудем в
вашем городе еще целую неделю. У нас обширный план:
столько встреч, бесед. Так вот, нельзя ли нам поговорить
перед отъездом? И вот тогда вы, наверное, сумеете от-
ветить на мои вопросы. Я оставлю вам их.— Он протя-
нул Вадиму листок бумаги и встал, давая понять, что
беседа на этот раз закончена. *
Вместе со студентами профессор отправился в гости-
ницу. Вадиму не хотелось уходить с набережной, хотя
время уже было позднее, и с Волги дул холодный ветер.
Нужно все как следует обдумать. Руку жгла бумажка»
оставленная Венком. Мысли были тревожными: «Зачем
согласился еще раз встречаться с профессором? А мо-
жет, это и правильно? Только надо посоветоваться. Да!
На прошлой неделе в институте была лекция «Об идео-
логических диверсиях империализма».
На следующий день еще до занятий Вадим отпра-
вился в управление госбезопасности. Все оказалось го-
раздо проще, чем он думал. Дежурный выслушал его
внимательно, поднял трубку и сказал:
— Товарищ подполковник, к вам пришли.
Через пять минут навстречу Вадиму уже шел тот са-
мый товарищ, что выступал у них в институте. Он при-
ветливо улыбнулся и предложил ему подняться к нему
в кабинет.
280
— Я из пединститута,— нерешительно начал Ва-
дим.— С историко-филологического.
— Для начала давайте познакомимся,— подполков-
ник протянул руку.— Валентин Михайлович.
— А меня зовут Вадим. Вадим Воробьев. Понимае-
те... Вчера вл интерклубе я встретился с одним иностран-
цем, профессором социологии Венком.
— И что же?
— Бенк предложил мне ответить на его вопросы. Он,
например, хотел бы знать, как у нас решается проблема
«отцов и детей». Бенк убежден, что у нас, как и на За-
паде, между молодежью и старшим поколением долж-
ны непременно быть конфликты. Или еще вопросы:
«Слушают ли ваши друзья передачи зарубежных радио-
станций и как относятся к ним?», «Что вас привлекает в
жизни Запада?» Ну и другие «вопросики», в таком же
духе. Стоит ли ему отвечать?
Подполковник пробежал глазами бумажку, которую
принес Вадим. Что-то записал себе в календарь.
— Спасибо вам. Хотя мы уже и располагаем данны-
ми о профессоре, но нам важно знать, зачем на этот раз
иезуит пожаловал к нам'.
Они беседовали долго, обстоятельно. Заканчивая раз-
говор, Валентин Михайлович, сказал:
— А вы знаете, Вадим, дать ответ профессору необ-
ходимо. И я уверен, что вы сумеете сделать это. Ну, а
если потребуется помощь, всегда поможем.
Валентин Михайлович и его сотрудники хорошо зна-
ли повадки Бенка. Каждый его приезд настораживал,
приносил немало хлопот.
Как-то после очередного приезда Бенка в управление
пришло письмо — писали прихожане Федоровского ка-
федрального собора. Именно туда и пришел в один из
дней Бенк, когда в соборе шла служба. Десятка два ста-
риков и старушек — вот и вся публика.
— Наслышаны предостаточно о притеснениях, кои
переживает православная церковь.
— А ты кто таков будешь, батенька,— спросила его
дотошная старуха.— Про какие такие притеснения тол-
куешь?
Видно, Бенк понял, что ничего хорошего из этого раз-
говора не получится. И, поспешно распрощавшись, за-
торопился к выходу.
281
А разве не так же закончилось знакомство Венка с
московским аспирантом. Они познакомились в Ярослав-
ле в гостинице. Приветливый, разговорчивый. Душа
компании: «Зовите меня Андрэ и можете во всем на ме-
ня положиться». Аспирант охотно вел беседу, интере-
совался укладом жизни на Западе, но когда Бенк спро-
сил его: не хотел ли он сам испытать все это на собст-
венном опыте — возмутился и устроил самый настоящий
скандал.
И вот теперь Бенк решил «зацепиться» за Вадима.
...В красном уголке всегда много народу, а на этот
раз было тесно. Пришли сюда студенты, Ирина пригла-
сила коллег из научно-исследовательского института.
Приехал и Бенк со своими студентами. Как и было обе-
щано, Вадим ему должен передать свои ответы. Может
быть, поэтому у профессора превосходное настроение.
Он шутил, смеялся, хлопал по плечу своих новых знако-
мых.
И вот встреча началась. Первому предоставили сло-
во Вадиму.
Вадиму и прежде доводилось выступать на собраниях
перед ребятами, только сегодня был случай особый, и
он обдумал заранее каждое слово. Вадим знал, что
Бенк отлично говорит по-русски, но просил переводчицу
переводить — чтоб не было недомолвок.
Бенк не ожидал такого поворота событий. Студент,
мальчишка решил сыграть с ним такую злую шутку.
Пусть только закончит и тогда возьмет слово он, Бенк,
и тогда они поймут, с кем вздумали связаться. Но чем
внимательней вслушивался Бенк в то, о чем говорил Ва-
дим, тем меньше и меньше ему хотелось ввязываться в
полемику.
Он посмотрел на часы, встал и, сухо откланявшись,
вышел из красного уголка. Когда он шел по коридору,
то услышал аплодисменты. Какой-то студент восхищен-
но рассказывал своему приятелю:
— Видал, как наш Вадька профессора срезал. И не
какого-нибудь, а иезуита!
Но и на этом не закончились неприятности Венка.
В Москве его пригласили в «Интурист» и сделали заяв-
ление: за деятельность, не отвечающую духу советско-
го гостеприимства, за сбор тенденциозной информации
О нашей стране в будущем ему запрещен въезд в СССР.
...Когда профессор улетал к себе домой, он ожидал
282
самолета в переполненном зале столичного аэропорта.
Здесь были туристы из самых разных стран. Им хотелось
многое увидеть в нашей стране и узнать о ней. Одних
интересовали памятники архитектуры, других — наши
сегодняшние дела, третьих... Впрочем, теперь вы поня-
ли, конечно, зачем приезжают третьи. И чем все это
заканчивается.
• ОТРАВА
В ПОЧТОВЫХ КОНВЕРТАХ
— Первичным источником энергии в водном биоце-
нозе, как и в любой экологической системе, служит сол-
нечный свет, за счет которого растения синтезируют ор-
ганическое вещество,— звучал в классе голос биолога
Петра Антоновича.
И хотя Геннадий был не особенно силен в биологии,
перебивался с тройки на тройку, а до выпускных экза-
менов оставалось совсем немного времени, он никак не
мог заставить себя вдумываться в то, что говорил учи-
тель. За окном вступала в свои права весна. Школа на-
ходилась в тихом переулке, в котором зимой никто не
убирал снег, и потому, как только начало пригревать,
переулок затопили огромные лужи. На старом тополе
возле школьных окон громко ссорились между собой
ошалевшие от яркого весеннего солнца воробьи.
Некоторое время Геннадий наблюдал за самым драч-
ливым воробьем, который то и дело с громким чири-
каньем налетал на собратьев. Потом в очередной раз
попытался сосредоточить внимание на том, что объяснял
учитель.
— В связи с рассеиванием энергии в цепях питания
суммарная биомасса видов на последовательных пище-
вых уровнях убывает в согласии с правилом экологичес-
кой пирамиды. Все помнят это правило? Давайте нари-
суем схему,— Петр Антонович повернулся к доске.
Геннадий осторожно, чтобы не привлечь внимание
учителя, достал из учебника биологии письмо с иност-
ранным штемпелем на.конверте. Его Геннадий получил
еще вчера. Было у него увлечение, которому отдавалось
все свободное время: коллекционирование почтовых ма-
рок. Собранной Геннадием коллекции марок на тему
283
«История нашей Родины» завидовали даже взрослые
филателисты. Один из них предлагал отдать за альбом
с марками почти новый мотоцикл «Ява», но Геннадий
отказался от обмена, как ни хотелось ему иметь собст-
венную «Яву».
Да и как не отказаться, если были в этой коллекции
марки, каких не имел никто другой! Например, одна из
двух первых советских марок — с изображением руки с
мечом, разрубающим тяжелую кованую цепь. Эта синяя
марка, выпущенная в день первой годовщины Великого
Октября, давно стала редкостью, за нею безрезультатно
«охотятся» многие опытные филателисты. Геннадий по-
лучил ее совершенно случайно. Просто здорово повезло
парню: когда отдыхал позапрошлым летом в деревне у
бабушки, рылся на чердаке в ненужных бумагах и на-
шел перетянутую туго резинкой пачку старых писем. На
одном из них была наклеена эта марка. Вот если бы
найти и вторую! Геннадий знал, что 7 ноября 1918 года
было выпущено две марки с изображением руки с ме-
чом. Кроме синей 35-копеечной, темно-коричневая номи-
налом в 70 копеек. Синяя у него есть, отыскать бы те-
перь коричневую.
В той же пачке писем нашел Генка и конверт, на ко-
торый была наклеена другая весьма редкая марка, вы-
пущенная в 1921 году,— с аллегорией «Освобожденный
пролетарий». На ней изображен рабочий, попирающий
дракона. Что самое интересное, на марке указана цена—
40 рублей, а чуть выше сделана надпечатка нового но-
минала — 10 тысяч рублей. Характерная примета вре-
мени! Выпущена эта марка в 1921 году, надпечатка на
ней сделана спустя полгода в связи с резким изменени-
ем курса рубля. Именно это придавало марке особую
ценность в глазах филателистов.
Гённадий столько времени провел наедине со своим
альбомом, что, даже не имея его в руках, хорошо пом-
нил каждую страницу, каждую марку. Вот лист с мар-
ками выпуска 1923 года. Первая сельскохозяйственная
и кустарно-промышленная выставка СССР. Жнец с сер-
пом. Сеятель, разбрасывающий зерно из лукошка. Ко-
лесный трактор, которому теперь место только в музее.
По маркам видно, как неизмеримо далеко шагнула наша
страна с тех пор.
1925 год. Первая годовщина со дня смерти Ильича.
Вот марка с изображением Мавзолея В. И. Ленина. Но
284
не того, гранитного, который можно увидеть на Красной
площади сейчас. Мавзолей еще старый, деревянный,
созданный по проекту архитектора А. Щусева.
Вот почтовые миниатюры, рассказывающие, чем жи-
ла страна в тридцатые годы. «Больше металла — боль-
ше машин!», «Даешь пятилетку в четыре года!». Ледокол
«Малыгин» пробирается во льдах Арктики. Отважные
стратонавты, достигшие на стратостате «Осоавиахим-1»
высоты в 22 тысячи метров — И. Усыскин, А. Басенко,
П. Федосеенко. Марки, рассказывающие о спасении че-
люскинцев, строительстве Московского метрополитена,
первом беспосадочном перелете Москва — США через
Северный полюс. Марки с портретами героев Великой
Отечественной войны...
В других альбомах—иностранные марки. Их тоже
много у Геннадия, есть довольно редкие. Большую
часть их он получил, переписываясь и обмениваясь с
зарубежными филателистами. Он не упускал ни одного
случая обменяться с кем-то адресами, несколько лет на-
зад опубликовал свой адрес в международном филате-
листическом журнале. Совсем недавно его объявление
о желании обмениваться почтовыми марками с указани-
ем адреса было также опубликовано в польском журна-
ле «Молодежь мира».
Письмо из Западной Германии, которое сейчас дер-
жал Геннадий в руках,— один из ответов на эту послед-
нюю публикацию. За сутки, прошедшие после получения
письма, Геннадий перечитал его уже несколько раз.
Письмо было немногословным. Немка Гертруда X. со-
общала, что адрес Геннадия она взяла из польского
журнала, потому что давно хотела переписываться с кем-
то из жителей Советского Союза. Она тоже коллекцио-
нирует марки, а также видовые открытки. С удовольст-
вием будет обмениваться ими с русским другом.
О себе Гертруда сообщала, что учится в Западном
Берлине, занимается на архитектурном факультете уни-
верситета и, кроме того, изучает русский язык. Пере-
писка поможет ей также в совершенствовании знаний
русского языка. Ее преподаватель — русский, он очень
много рассказывает ей о России...
Геннадий тихонько, стараясь не зашелестеть бума-
гой, достал из конверта сложенный вдвое листок с пись-
мом Гертруды и снова пробежал его глазами. Он не ду-
мал сейчас ни об экзаменах на аттестат зрелости, до
285
которых оставалось все меньше дней, ни о контрольной
работе по биологии. С помощью Гертруды он обязатель-
но пополнит свою коллекцию зарубежных марок инте-
ресными экземплярами. Скорей бы получить следующие
письма! Ни о чем другом Геннадий просто не мог ду-
мать.
—• Все перерисовали схему? Можно стирать? — обра-
тился к классу Петр Антонович. Он почему-то глядел
прямо на Геннадия.
— Все,— утвердительно кивнул головой Геннадий.
Но на парте перед ним лежала не тетрадь по биоло-
гии, а чистый лист бумаги в клеточку. И писал Генна-
дий не пояснения к схеме, а наброски письма Гертруде.
Уже второго. Первое он отправил в Западный Берлин
еще вчера, сразу после получения конверта со штемпе-
лем западно-германской почты.
Геннадий не обманулся в своих ожиданиях. Всего че-
рез три недели он получил второе письмо из Западного
Берлина. Раскрыв конверт и достав марку, которая ле-
жала в письме, он на какое-то мгновение прямо-таки за-
стыл от радости и восхищения. Гертруда прислала ему
одну из самых оригинальных в мире почтовых миниа-
тюр: марку, которая иллюстрирует теорему Пифагора.
Каждый, кто наклеивает ее на конверт, может наглядно
убедиться в том, что в прямоугольном треугольнике
квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов.
Марка была выпущена греческой почтой сравнитель-
но недавно и довольно значительным тиражом. Но все
равно Геннадий не знал ни одного филателиста, в кол-
лекции которого имелась бы эта редкость. А у него теперь
была «пифагорова марка». Вот она, здесь, на самом по-
четном месте в альбоме, ее можно потрогать, посмотреть,
показать товарищам.
Геннадий долго думал, что же послать Гертруде вза-
мен. Наконец он решил отправить ей серию марок, пос-
вященных освоению космоса. Ту самую, что создали лет-
чик-космонавт СССР А. Леонов и художник-фантаст
А. Соколов. Изображения на этих марках позволяют их
обладателю взглянуть на космос как бы изнутри, глаза-
ми самих космонавтов, представить себе все многообра-
зие его красок.
— Для западногерманского филателиста иметь у се-
бя эту серию, по-видимому, столь же почетно, как для
меня греческую марку,— рассудил Геннадий.
286
Переписка между немецкой студенткой и советским
школьником стала регулярной. Впрочем, время шло —
Геннадий уже не был школьником. Он закончил десятый
класс (с тройкой по биологии в аттестате зрелости), по-
ступил учиться в техникум. В каждом письме Гертруда
присылала какую-то марку, а то и две, три. Она ничего
не просила взамен, довольствовалась тем, что посылал
ей Геннадий по собственной инициативе. Только однаж-
ды девушка обмолвилась, что ей хочется иметь серию
почтовых миниатюр, посвященных 100-летию русской
почтовой марки. Серия эта была выпущена в 1958 году,
когда филателисты нашей страны торжественно отмети-
ли знаменательную дату. Геннадий сбился с ног, но су-
мел выменять у знакомых филателистов только три мар-
ки этой серии: 10-копеечные с изображением княжеского
писца XV века и гонца XVI века, а также 40-копеечную
с изображением почтовой тройки XIX века.
«Остальные марки серии постараюсь прислать позже,
когда сумею их достать»,— писал Геннадий в Западный
Берлин.
Гертруда, видимо, поняла, что высказала весьма труд-
ное для исполнения желание и больше ни о чем не про-
сила. Геннадий спустя около полугода все-таки послал
в Западный Берлин еще две 25-копеечные марки серии,
которые не смог разыскать сначала: с портретом бояри-
на Афанасия Лаврентьевича Ордын-Нащокина, одного
из организаторов русской почты, и с изображением поч-
тового дилижанса XVIII века.
Гертруда была сама предупредительность. Какую бы
просьбу ни высказывал Геннадий, она обязательно вы-
полнялась. Однажды он без всякой задней мысли посе-
товал в письме на то, что никак не может приобрести в
ярославских магазинах хороший альбом под марки (ста-
рый кончился). И скоро почтальон доставил ему банде-
роль с отличным альбомом немецкого производства.
Радуясь подарку, Геннадий не обратил внимания на
то, о чем писала Гертруда в сопроводительном письме:
«Наверное, в вашей стране трудно приобрести хоро-
шую вещь, потому что у вас еще недостаточно заботят-
ся об удовлетворении нужд народа. Я посылаю тебе аль-
бом. Надеюсь, он станет достойным вместилищем твоей
изумительной коллекции марок».
В другой раз Гертруда прислала ему бандероль с не-
сколькими долгоиграющими грампластинками с запися-
287
ми современной эстрадной музыки. Письма Гертруды
становились все длинней, все откровенней. Послания не-
мецкой студентки постепенно приобретали явно антисо-
ветскую направленность. Другие зарубежные филатели-
сты расспрашивали Геннадия о новых советских почто-
вых марках, интересовались достижениями Советского
Союза в области науки и техники, культуры и искусст-
ва, рассказывали о себе и своих коллекциях, описывали
достопримечательности городов, в которых они прожи-
вают. А Гертруда спрашивала, слушает ли Геннадий
передачи заграничных радиостанций на русском языке,
что читает из литературы, которая критиковалась в со-
ветской прессе, каково настроение молодежи. Начав с
ненавязчивого выяснения личного мнения Геннадия по
отдельным политическим и социальным проблемам, Гер-
труда затем принялась навязывать ему сначала в осто-.
рожной форме, затем все более откровеннее, антисовет-
ские взгляды по вопросам политического строя в СССР
и других социалистических странах, материального по-
ложения трудящихся в нашей стране.
Спустя некоторое время Гертруда прислала свои рас-
суждения о «весьма полезной», по ее мнению, деятель-
ности русских эмигрантов за границей. В другой раз, за-
хлебываясь от восторга, расписала привольную жизнь
«среднего» человека в США и ФРГ. Как бы в подтвер-
ждение своих слов она прислала в Ярославль два иллю-
стрированных западногерманских журнала. Гертруда не-
сколько раз, как бы между прочим, рекомендовала Ген-
надию слушать в определенные часы и на определенных
волнах передачи зарубежных радиостанций «Свободная
Европа», «Голос Америки», «Би-би-си», «Немецкая
волна».
Увлеченный коллекционированием марок, Геннадий
не придавал всему этому особого значения. В некоторых
ответных письмах он указывал Гертруде на ошибочность
ее политических взглядов, незнание советской действи-
тельности. Для большей убедительности даже послал в
Западный Берлин несколько вырезок из «Комсомольской
правды», областной молодежной газеты «Юность»,
журналов «Огонек» и «Смена». Он подбирал статьи о
воспитании молодежи в нашей стране, о торжестве со-
ветской демократии, участии трудящихся масс в управ-
лении государством, размахе жилищного строительства,
развитии образования и культуры в СССР. Гертруда
288
как бы пропустила эти доводы мимо ушей. А когда Ген-
надий поинтересовался ее мнением о посланных им вы-
резках из газет и журналов, ответила коротко и беза-
пелляционно: «Все это коммунистическая пропаганда!»
Но дальше следовали рассказ о марках, только что
выпущенных и готовящихся к выпуску в Западной Гер-
мании, обещание прислать те из них, которые предста-
вят для Геннадия наибольший интерес, просьба расска-
зать о серии советских марок, посвященных Олим-
пийским играм. О выпуске этой серии Гертруда прочла
короткое сообщение в одной из газет, но ей хотелось
знать о ней подробней. Рассказывая о марках, Геннадий
как-то даже не подумал, что необходимо продолжить
спор, еще раз попытаться доказать Гертруде ошибоч-
ность ее взглядов. В Западном Берлине его невольный
уход от спора был, очевидно, расценен совсем иначе...
Геннадий получил необычное письмо, которое заста-
вило его впервые задуматься всерьез: с кем же он в
действительности имеет дело? Необычность письма со-
стояла в том, что оно, во-первых, было отправлено не из
Западного Берлина, как все предыдущие, а из одного
советского города. На конверте стоял вымышленный
обратный адрес. Во-вторых, в письмо была вложена на-
печатанная на русском языке брошюра НТС — «Народ-
ного трудового союза», антисоветской организации эми-
грантов, находящейся в услужении у американской раз-
ведки. Короткая сопроводительная записка без подписи
была написана почерком Гертруды. «Надеюсь, ты понял,
от кого это письмо?» — говорилось в ней.
Конечно, Геннадий отлично понял, что к письму са-
мое непосредственное отношение имеет студентка-фила-
телистка из Западного Берлина. Но кто такая Гертру-
да на самом деле, понять он никак не мог. Парень ре-
шил посоветоваться с отцом, рабочим одного из круп-
ных машиностроительных предприятий Ярославля. Тот
внимательно перечитал все письма Гертруды, а потом
сказал:
— Я думаю, ты должен немедленно прекратить пере-
писку с этой Гертрудой. А эту дрянь, — отец брезгливо
ткнул пальцем в брошюру НТС, — я бы на твоем месте
отнес куда следует. А заодно и письма.
— Но я просто обмениваюсь с Гертрудой почтовыми
марками. И ничего особенного в ее письмах нет. Человек
живет в ином мире. Неудивительно, что у нее иные
289
взгляды на некоторые вещи. Брошюру я сам уничтожу,
а Гертруде напишу, чтобы не присылала мне больше ни:
чего подобного. Мы — филателисты и будем впредь пе-
реписываться только по филателистским делам.
— Мне лучше знать, что надо делать! — повысил
голос отец. — Слушай меня и не прекословь! И брошюру,
и письмо завтра же отнесешь в КГБ, понятно? А впро-
чем, я это сам сделаю.
* * *
Густо валил снег, но во всем чувствовалось скорое
приближение новой весны. И в теплом, сыром ветре, ко-
торый принес циклон с Атлантики, и в том, что мокрые
снежинки прямо в воздухе слипались в густые хлопья.
Геннадий дважды прошел по улице мимо строгого
серого здания, не решившись сразу раскрыть массивную
дубовую дверь. Но стрелки его наручных часов (пода-
рок родителей к дню зачисления в техникум) неумоли-
мо приближались к назначенному времени. Тяжело
вздохнув, Геннадий направился к входу, возле которого
висела вывеска с надписью «Управление Комитета госу-
дарственной безопасности по Ярославской области»...
Он шел вместе с офицером, который показывал доро-
гу. Сначала по длинному коридору, потом по широкой
лестнице вверх, на третий этаж. Прошли мимо стенда
«Первые ярославские чекисты» и большого, во всю сте-
ну, портрета Ф. Э. Дзержинского с написанными под
ним замечательными словами пламенного революционе-
ра: «Чекистом может быть человек с холодной головой,
горячим сердцем и чистыми руками».
— Сюда, пожалуйста.
В просторном светлом кабинете навстречу вошедшим
поднялся из-за стола пожилой майор.
— Геннадий? Меня зовут Иван Степанович. Будем
знакомы.
— Разрешите идти, товарищ майор? — обратился к
хозяину кабинета сопровождающий Геннадия офицер.
— Да. Можете быть свободны. Занимайтесь своими
делами.
— Есть, заниматься своими делами!
— Садитесь, пожалуйста. Здесь, наверное, будет
удобнее, — сказал майор, показав рукой на мягкое
кресло перед столом.
290
— Спасибо, — Геннадий присел на самый краешек
кресла.
— Вы, наверное, догадываетесь, почему мы решили
с вами побеседовать? — приступил майор к сути дела.
Геннадий утвердительно кивнул головой. Как не до-
гадаться, если Иван Степанович достал из стола хоро-
шо знакомую Геннадию брошюру НТС и толстую пачку
писем Гертруды.
— Ваш отец поступил правильно, познакомив нас с
этой перепиской. Вы не представляете всех ее послед-
ствий, — пояснил Иван Степанович.
— Какие тут могут быть последствия?
— А вы ни разу не задумывались, какие взгляды на
нашу действительность прививает вам эта Гертруда?
Прочтите-ка еще раз повнимательнее ее письма. Обрати-
те внимание, как все настойчивее, от письма к письму,
пропагандирует эта филателистка западный образ жиз-
ни, как ловко подтасовывает факты. Письма писала,
поверьте мне, не любознательная студентка, а за ее спи-
ной расчетливый, хитрый враг нашей страны, нашего
строя.
— А я не вижу никакого особого расчета, никакой
хитрости. Просто человек живет в другом мире. И по-
тому на некоторые вещи смотрит иными глазами, ?ем
мы. Вот и все, — Геннадий повторил мысль, которая
возникла у него еще в разговоре с отцом и уже тогда
показалась ему убедительной. — Неужели вы думаете,
что, читая письма Гертруды, я стану врагом своей Ро-
дины? И потом, почему вы думаете, что именно я по-
паду под влияние Гертруды? Я ведь тоже рассказываю
в письмах о нашей стране, делюсь мыслями, даже спорю
по некоторым вопросам.
Майор улыбнулся.
—Да потому, что вы это делаете от чистого сердца.
А в основе писем Гертруды, как я уже говорил, лежит
тонкий расчет. Враг хитер и коварен. Вы сами не заме-
тите, как попадете в его сети. Мы живем в эпоху острой
классовой борьбы на мировой арене, когда наши идеоло-
гические противники делают все возможное, чтобы по-
влиять на умы молодежи в социалистических странах,
лживыми рассуждениями притупить ее бдительность.
Они стараются разжигать националистические настрое-
ния, ищут отщепенцев, падких на легкую, красивую, как
они считают, жизнь.
291
— Надеюсь, меня вы не относите к разряду этих от-
щепенцев?— спросил Геннадий.
— Ни в коем случае! Идеологическая борьба между
капитализмом и социализмом приобрела в современных
условиях, как я уже сказал, крайне острый характер.
Империализм всегда пытался любыми средствами по-
дорвать позиции социализма, ослабить его влияние и
авторитет, нанести максимальный урон. Но как, каки-
ми методами и средствами достигнуть этих целей? Наши
противники начинают понимать, что воевать против Со-
ветского Союза или любой социалистической страны,
связанной с нами договором о взаимной помощи, равно-
сильно самоуничтожению. Оказывать давление диплома-
тическими маневрами, экономическими санкциями?
Но империалистические лидеры давно убедились, что и
такой нажим не дает желаемых результатов. Значит,
надо искать иные формы, иные пути достижения своих
целей. Империализм значительно усилил борьбу на иде-
ологическом фронте.
— Идеологические диверсии пропагандистских, раз-
ведывательных и других специальных служб империа-
листических государств, — продолжал Иван Степано-
вич, — направлены против идейно-политического един-
ства трудящихся социалистических стран. Их цель —
ослабление союза рабочего класса, крестьянства и ин-
теллигенции, компрометация национальной политики,
противопоставление беспартийных коммунистам, моло-
дежи — старшим, поколениям, сельского населения —
жителям городов, притупление патриотизма, классового
сознания и политической бдительности трудящихся. Что
для этого нужно? Разрушить политические взгляды,
принципы сначала отдельных лиц, потом целых соци-
альных групп, всего населения, отравить сознание людей,
ослабить их моральные устои, всеми силами и средства-
ми протащить в нашу среду буржуазную, националисти-
ческую или религиозную идеологию, западный образ
жизни.
— Вот, послушайте, что писал некий Аллан фон
Шак на страницах западногерманского журнала «Аус-
сенполитик»,— Иван Степанович достал записную книж-
ку и прочитал:— «...В лагере противника нужно в ходе
настойчивого соревнования соответствующих миров соз-
давать и обострять революционную ситуацию. Исполь-
зуя все средства современной пропаганды, умелые прие-
292
мы психологической борьбы, необходимо насаждать
нашу мораль^ и идеологию в общественном сознании на-
селения страны коммунистического лагеря. Используя
национальные различия, религиозные предрассудки, че-
ловеческие слабости, зависть, тщеславие, стрем-
ление к удовольствиям, необходимо развивать индиффе-
рентность к целям коммунистического государственного
руководства. Экономические, моральные и прочие непо-
ладки нужно беспощадно выставлять напоказ, с тем
чтобы побудить население к пассивному сопротивлению
(работай медленно) и саботажу. Если же государство
предпримет какие-либо шаги против подобного рода
отщепенцев, необходимо широко афишировать эти меры
как несправедливые, чтобы вызвать, с одной стороны со-
чувствие и с другой — недовольство коммунистиче-
ской системой». Ну, что скажете?
— Написано откровенно и довольно цинично. Но при
чем тут я и моя переписка с Гертрудой? Мы коллекцио-
нируем марки, переписка дает возможность цам обоим
пополнять свои коллекции. Вот и все.
— Если бы это было, так! Переписка,с вами и с дру-
гими такими же неискушенными молодыми людьми —
лишь одно звено в системе идеологической борьбы. Осу-
ществляя различные идеологические диверсии, империа-
листические разведки часто маскируют, затушевывают
их цели, применяют любые аргументы и доводы, не гну-
шаясь при этом ни ложью, ни грубой подтасовкой фак-
тов, ни тонкой дезинформацией. Чаще всего идеологи-
ческие диверсии базируются на тенденциозно подобран-
ных фактах, создающих видимость правдоподобия. Эти
факты нужны лишь как ширма объективности, они рас-
считаны на то, что неопытный человек не всегда разбе-
рется в их сущности. Именно так составлены письма,
которые вы получаете из Западного Берлина.
Геннадий слушал, что ему говорит сотрудник госбез-
опасности, соглашался с его доводами. Но все же думал:
«Неужели так опасно, что я переписываюсь с филате-
листкой из Западного Берлина. Товарищ майор, навер-
ное, многое преувеличивает».
Геннадий даже самому себе не хотел признаться, что
ему не хочется порвать переписку с Гертрудой. Жаль
лишиться источника, через который его коллекция ре-
гулярно пополнялась редкими марками.
— Вижу, что остались у вас еще какие-то сомне-
293
ния, — подвел итог разговору Иван Степанович. — По-
верьте мне, будущее покажет, что я прав. Вы еще убе-
дитесь в этом окончательно... Сейчас прошу об одном:
если не захотите прекратить переписку, будьте осмот-
рительней. Возникнут какие-то осложнения: в любое
время заходите ко мне или звоните. Вот телефон. Мы
всегда поможем вам найти выход. Договорились?
Геннадий согласно кивнул головой. Когда он вышел
из кабинета, Иван Степанович задумчиво покачал го-
ловой:
— Не совсем удалось убедить парня. А жаль... По-
падет, пожалуй, в беду. Надо что-то предпринимать,
пока не поздно.
* * *
Геннадий послал в Западный Берлин очень резкое
письмо, в котором предупредил Гертруду, что если она
и впредь станет присылать в_ Советский Союз враждеб-
ные пропагандистские материалы, то он вынужден будет
прекратить с ней переписку. ♦
«Мне казалось, что ты с интересом прочтешь бро-
шюру. В ней содержатся любопытные мысли. Я не ду-
мала, что ты как страус, который при виде опасности
прячет голову под крыло, — насмешливо ответила де-
вушка. — Но если не хочешь, не читай».
Переписка Геннадия и Гертруды продолжалась. Не-
которое время она носила нейтральный характер.. Рас-
сказывали друг другу о новых почтовых марках, о сво-
их наиболее интересных приобретениях. Но ведь выпуск
каждой марки посвящен какому-то событию, знамена-
тельной дате. Рассказывая о марках, нельзя не касать-
ся самих событий, не оценивать их. Геннадий видел,
что оценки, которые дает Гертруда, зачастую носят от-
кровенно антисоветский характер. Боясь попасть впро-
сак, он не вступал в спор, в своих ответах в Западный
Берлин обходил эти моменты молчанием.
Только в середине лета, спустя почти четыре месяца
после памятного разговора в управлении КГБ, Геннадий
понял, что Гертруда восприняла его молчание иначе, чем
он рассчитывал. Нежелание вести споры она приняла за
полное согласие Геннадия с высказываемыми ею мысля-
ми и взглядами.
Случилось это так.
В один из дней Геннадий достал из почтового ящика
294
толстое письмо, написанное неведомым ему Прудков-
ским. «Город Москва, ул. Сокольническая... Г. Пруд-
ковский», — с недоумением прочел он обратный адрес.
Ошибка почтальона? Нет, ведь там, где пишется адрес
получателя, стоит его, Геннадия, точный почтовый ад-
рес, его фамилия.
Геннадий повертел письмо в руках и вскрыл кон-
верт. Короткая записка от Гертруды, несколько почто-
вых марок, вмонтированных в толстый картон. Осто-
рожно отсоединив марки, Геннадий заметил, что под
ними лежит еще одна, исписанная незнакомым почер-
ком, бумага. Это было послание от некоего Василия Ар-
кадьевича Петрова, как он сам пояснял, учителя Гертру-
ды. Быстро пробежав глазами записку, Геннадий был
буквально ошеломлен. Он даже забыл о присланных в
письме почтовых марках.
Петров предлагал установить с ним переписку с по-
мощью тайнописи!
«В дальнейшем, в целях безопасности, письма с
тайнописью вы будете получать только из городов, рас-
положенных на территории вашей страны. Их будут
отправлять мои друзья, которые совершают туристиче-
ские поездки по Советскому Союзу. Ответы на письма
направляйте моему другу по адресу, который я указы-
ваю ниже. Чистым носовым платком протрите плотный
лист бумаги, на одной стороне его напишите безобид-
ный текст, на другой с помощью специальных чернил
наносите невидимый. Тайнописные чернила можно очень
легко изготовить самому. Для этого надо взять... — пи-
сал Петров. — Меняйте почерк и фамилию, которой бу-
дете подписывать свои сообщения. Прячьте чернила в
надежном месте, сжигайте черновые бумаги, уничто-
жайте следы».
Далее Петров пояснял, что если в письме Гертруды
будут слова «привет от учителя», то это значит, что
оно содержит тайнопись. Он учил, как надо обнаружи-
вать и проявлять скрытый текст.
«У меня подготовлен для вас небольшой презент, —
заканчивал Петров.— Получите его в следующем письме.
Это немецкая марка номиналом в 2 пфеннига, которая
наклеивалась рядом с обычной маркой на все письма
внутри ФРГ и Западного Берлина в период с 1 декабря
1948 года по 31 марта 1956 года. Вместе с маркой вы
получите материалы, рассказывающие историю и причи-
295
ны ее выпуска. Филателисты Запада сейчас ценят эту
марку довольно высоко»..
Геннадий настолько хорошо знал филателию, что
сразу сообразил, о какой марке идет речь. Средства от
ее продажи направлялись «в помощь нуждающемуся
Берлину», как было сказано в объявлении западногер-
манского почтового ведомства. В действительности же
ими финансировалась пропаганда и подрывная дея-
тельность против ГДР и других социалистических стран.
Прогрессивные представители западногерманской об-
щественности отказались ее покупать. Чтобы реализовать
весь выпущенный тираж, немецкая почта перестала до-
ставлять адресатам письма без этой дополнительной
марки. Если на конверте был указан обратный адрес,
такие письма возвращались отправителю. Остальные
вскрывались, и те из них, по содержанию которых не
удавалось установить адрес отправителя, уничтожались.
Геннадий уже не сомневался, что материалы, рас-
сказывающие «историю и причины ее выпуска», будут
полны злобных антисоветских измышлений.
Что делать? Пойти в управление КГБ и обо всем рас-
сказать майору? Признать, что был не прав? Стыдно*..
А может, просто уничтожить письмо и на этом оборвать
переписку? А марка? Появится ли у него еще возмож-
ность пополнить свою коллекцию подобной маркой?
Вряд ли!
После долгих и мучительных раздумий Геннадий
склонился к тому, чтобы ответить Петрову. Только
один раз. «Получу редкую марку и на этом прекращаю
всякую переписку». Конечно, это не совсем честно. Ген-
надий успокаивал совесть тем, что обязательно пошлет
Гертруде не менее редкую советскую марку. Значит,
решено: он ответит Петрову. Но никакую тайнопись при-
менять не станет, напишет самое обычное письмо.
Геннадий, ожидал получить из Западного Берлина
все, что угодно, но только не то, что получил. Разумеет-
ся, лежала в конверте, опять отправленном с террито-
рии Советского Союза, и западногерманская марка, ко-
торую. ему обещали. И даже не одна. «Остальные эк-
земпляры марки — для ваших друзей, советских фила-
телистов. Познакомьте их с историей выпуска марки», —>
писал Петров. Были материалы, рассказывающие о
марке. Как и предполагал Геннадий, они трактовали
взаимоотношения между ФРГ и ГДР в антисоветском
296
духе, были полны злобных выпадов против стран социа-
листического лагеря.
Но не это ошеломило Геннадия. В письме сообща-
лось: «Для получения конкретных инструкций вы долж-
ны регулярно слушать наши радиопередачи на следую-
щих волнах и в следующие часы... Все, что будет адре-
совано «Заре», относится только к вам...»
Геннадий с ужасом и отвращением отшвырнул посла-
ние. Так вот до чего дошло дело! Его ведь предупреж-
дал майор из госбезопасности. А он не послушался. Как
он был тогда глуп и наивен!.. Но что теперь делать?
Рвать, немедленно рвать всякую переписку с «друзья-
ми» из Западного Берлина...
На другой день Геннадий написал Гертруде, как он
предполагал, последнее письмо. Написал всего несколь-
ко слов: «Извините’, вы ошиблись адресом. Прошу мне
больше не писать».
Письмо, которое вскоре пришло от Гертруды, Генна-
дий отправил в Западный Берлин, не распечатывая. Так
же поступил со вторым, третьим. Даже не отпарил на-
клеенные на конверты марки, хотя в его коллекции та-
ких не было. Больше почтальон не доставлял ему писем
из Западного Берлина. Геннадий подумал, что все бла-
гополучно закончилось.
Но однажды вечером, когда Геннадий сидел перед
приемником и ловил легкую музыку, он вдруг случайно
наткнулся на зарубежную станцию, вещавшую на рус-
ском языке. И надо же было так случиться, что именно
в тот момент, когда Геннадий на какую-то секунду за-
держался на волне этой станции, диктор хрипловатым
голосом вдруг произнес:
— Заря! Заря! Ваши друзья ждут от вас вестей. По-
чему вы молчите? По их просьбе мы передаем для вас
музыку, которая, надеемся, о многом вам напомнит.
Итак, слушайте в исполнении...
Зазвучал модный шлягер — один из тех, что был за-
писан на грампластинке, когда-то присланной Геннадию
Гертрудой.
Геннадий обомлел. Выходит, его не забыли? А мо-
жет, диктор и не его вовсе имеет в виду?
На другой вечер Геннадий специально настроил при-
емник на волну, указанную в письме Петрова. И опять
услышал слова диктора, обращенные к «Заре». Совпали
и время, и частота передачи... Сомнений не оставалось:
W
сообщение все-таки предназначено именно ему. Первым
порывом Геннадия было позвонить в управление КГБ.
Он до сих пор хранил бумажку с телефонным номером,
который ему дал когда-то Иван Степанович. Но ведь в
управлении КГБ придется рассказать и о письме с пред-
ложением перейти на тайнопись, и о присвоении ему по-
зывного.
«Почему не пришел сразу?» — строго спросит Иван
Степанович. А что он может на это ответить? Снова по-
советоваться с отцом? Тоже нельзя. Отец обязательно
пошлет его в управление комитета госбезопасности, а то,
как в прошлый раз, и сам туда сходит.
Так что же делать? Геннадий понял, что попал в за-
колдованный круг, из которого нет выхода. Неужто те-
перь ему остается лишь слепо выполнять указания из-за
границы? Ну уж нет! Ошибаетесь. Изменником он не
станет. Не на того напали. Геннадий нервно вырвал из
общей тетради в клеточку листок, начал быстро писать:
«Господин Посол!
Заранее приношу извинения за беспокойство, но не-
которые обстоятельства заставили меня обратиться
именно к Вам. Необходимость этого постараюсь объ-
яснить подробно. Я живу в г. Ярославле. Учусь в
техникуме. Как и у многих людей, у меня есть свое ув-
лечение — люблю коллекционировать почтовые марки.
Именно на почве обмена марками я с удовольствием
согласился переписываться с Гертрудой X., которая пер-
вой написала мне, узнав мой адрес из журнала «Моло-
дежь мира». Наша переписка продолжалась почти два
года...»
Геннадий писал, зачеркивал отдельные слова и це-
лые фразы, вписывал вместо них другие, добиваясь наи-
более краткого, но ясного изложения сути дела. Расска-
зав, как развивалась переписка и что из этого вышло,
Геннадий заключил:
«...Так они полностью раскрыли себя и свои подлые
цели. Часть присланной ими макулатуры возвращаю
Вам.
У нас говорят: утопающий хватается за соломинку.
Так точно делают и они. Не имея никакой почвы под
ногами, не приспособленные к честному труду — а кор-
миться-то надо! — они нашли иной путь заработать
деньги, путь предательства своей Родины, своего наро-
да. Эти авантюристы нашли теплый приют в вашей
298
стране и, хотите Вы этого или нет, за вашей спиной де-
лают свои грязные дела».
Пользуясь тем, что дома никого не было (отец и
мать работали в вечернюю смену), Геннадий вслух пе-
речитал написанное. Текст ему понравился — звучит
весомо, убедительно. Геннадий в раздумьи потер лоб,
затем дописал:
«Господин Посол!
Не позволяйте им использовать вашу территорию
для антисоветской клеветы. Поверьте, ущерба они для
нас не сделают, но вам навредят обязательно, ибо об-
щественное мнение на вашей стороне не будет».
* Геннадий переписал письмо начисто, запечатал его
в конверт. Казалось бы, дело сделано — можно успоко-
иться. Но тревога, какое-то гнетущее беспокойство, не-
довольство собою не проходили.
«А ведь отправить в посольство письмо — это только
полдела. Чтобы окончательно очиститься от скверны,
надо пойти к Ивану Степановичу и обо всем рассказать
ему», — вдруг понял Геннадий.
Только в этом случае он вернет утраченное душевное
спокойствие. Но сможет ли он взглянуть в глаза Ивана
Степановича?
— Мужчина я или безвольный хлюпик? — рассер-
дился сам на себя Геннадий. — Завтра же утром, не от-
кладывая ни на час, звоню в управление КГБ и прошу
о встрече.
* * *
Из здания управления КГБ Геннадий вышел уже пе-
ред самым обедом. Почти три часа продолжалась беседа
с Иваном Степановичем.
На улице моросил дождь со снегом. Холодный ветер
обрывал с веток и гнал по мокрому асфальту последние
побуревшие листья ясеней. Но настроение у Геннадия
было светлым, радостным. Только рассказав Ивану
Степановичу без утайки обо всем, что с ним случилось
за минувшее лето, и почувствовав огромное облегчение,
словно тяжелейшую ношу сбросил с плеч, Геннадий по-
нял окончательно, как это важно и необходимо — вовре-
мя найти в себе силы признать допущенные ошибки.
Он шел по Республиканской, не замечая дождя, не
обходя лужи. Из головы его не выходил рассказ Ивана
Степановича об одном инженере, который, начав с пере-
299
писки, с прослушивания передач зарубежных радио-
станций на русском языке, кончил тем, что стал измен-
ником Родины. Неужто и ему была уготована подобная
судьба?
Весь этот кошмар теперь позади. То и дело, вспоми-
ная об этом, не в силах сдержать себя, счастливо улы-
бался. На него недоуменно оглядывались прохожие.
Они не могли понять, чему можно радоваться в столь
слякотный день.
• «СПАСИБО ВАМ, ТОВАРИЩ МАЙОР!»
Обычно свой рабочий день майор Павлов начинал с
разбора почты. Как только ему приносили письма, он
принимался за них. Так было и сегодня. Разложил на
столе конверты, взял тот, что лежал сверху. Взглянул на
обратный адрес. Писали Павлову с далекой стройки. «От
кого бы это?» — подумал он. Глаза бежали по строчкам.
«...Вот решил написать Вам. То, что скажу — не лу-
кавство и не ложь. Прошлого больше не будет. Хватит.
Не стану про все рассказывать, но мне очень бы хоте-
лось, чтобы вы знали: мной продуман и переосмыслен
каждый шаг моей жизни. И больше всего мне не давала
покоя мысль: как же это вышло так, что я стал на путь,
который фактически вел меня в стан тех, кому ненавист-'
ны дела нашего народа.
А ведь было это, было... И то не так, и это не подхо-
дяще. А что привлекало? Своя компания, свои девочки
и бесконечные шатания. Ходили в гостиницы, в кабаки,
извиняюсь, рестораны, встречались с такой же шантра-
пой, волочились за иностранцами, «толкали» им барах-
ло, что-то выменивали, трепались...
Вспоминаю все это, и становится до боли обидно.
Вы спросите меня: как же хочу жить дальше? Вопрос
этот задаю я сам себе. И отвечаю: хочу жить чисто и
честно, по-советски, одним словом. Спасибо Вам, това-
рищ майор, за все, что Вы для меня сделали.
С сердечным доверием и глубоким уважением к Вам.
Алексей».
...Павлов долго держал в руках письмо. Так вот оно
что: Алексей так и остался на стройке. Значит, по душе
пришлось ему это дело. Пошли впрок и те беседы, что
вел он с парнем. А с чего же все это началось?
300
...В любой деревне приезд нового человека вряд ли
остается незамеченным. Небольшое угличское село ис-
ключением не было. И когда поселился у здешнего зав-
мага долговязый парень, то стало известно, что прихо-
дится он завмагу дальним родственником, зовут Алексе-
ем Пыжовым, а прибыл из Ленинграда. Чем занимает-
ся — неизвестно. Изредка к Алексею Пыжову наезжали
гости, судя по всему, городские приятели. Обычно
прикатывали на такси, шумно вываливались у дома зав-
мага и до утра затевали вечеринку.
Компанией, в которой проводил время Алексей, заин-
тересовались ленинградские чекисты: были у них на то
веские доводы. И он, побаиваясь возможных неприятно-
стей, решил уехать из Ленинграда, надеясь порвать со
своими друзьями.
Чекисты пришли к единодушному выводу, нужно пар-
ня от беды уберечь. Хорошо бы и встретиться с ним.
Когда Пыжов получил приглашение из управления
госбезопасности, то сильно растерялся. Как быть? Мо-
жет, сперва сообщить друзьям в Ленинград о неожидан-
ном приглашении? Но ехать все равно надо...
...Когда Пыжов уходил из кабинета Павлова, то май-
ор знал: что-то парень сумел понять, но, чтобы наставить
его на путь истинный, нужно еще работать и работать.
Павлов оказался прав.
Очень скоро выдался Алексею случай снова побывать
в Ленинграде. Здесь он вновь начал устанавливать со-
мнительные связи с иностранцами.
...Майор Павлов испытывал в душе горькое чувство,
когда узнавал, что Алексей вновь берется за старое.
Павлов понимал: нужно вмешиваться. И он находил
Алексея, терпеливо выслушивал его, объяснял:
— Вот знаешь ли ты, к примеру, что этот самый по-
чтенный глава делегации, с которым ты встречался, в
годы войны сотрудничал с абвером, а сейчас состоит на
службе других разведок. А ты по простоте сердечной ду-
шу ему раскрывать вздумал... Если сомневаешься, по-
гляди.
И Павлов раскладывал перед Алексеем вырезки из
газет.
— Ты считаешь, что слушать зарубежные радио-
станции невелик грех. А приходило ли тебе в голову: кто
готовит эти радиопередачи, 'на кого они рассчитаны.
И вообще, представляешь ли ты себе всю «пропагандист-
301
скую кухню?» Если в ресторане тебе подадут блюдо, и
ты знаешь, что в нем отрава, разве притронешься к нему?
Отчего же так неразборчив в пище духовной?
Павлов не торопил события, понимал: нужно челове-
ку время, чтобы отойти от прежнего. Майор цобывал до-
ма у Пыжовых, познакомился с братом в Ярославле и по-
нял, что тот сумеет помочь ему повлиять на Алексея.
Брат работал мастером в кузнечном цехе, на заводе его
уважали и ценили. А что, если к себе в кузнечный?
...В цехе Алексея встретили дружелюбно:
— Давай сам приглядись, где тебе хочется работать.
Он остался в кузнечном. Вскоре услышал о молодеж-
ной стройке и решил — поеду. Как быть?
—- Хочет ехать, пусть едет, — сказал Павлов, когда
у него попросили совета. — Теперь он на верном пути.
...Павлов еще раз перечитал письмо Алексея. Он си-
дел у себя в кабинете и перебирал в памяти все, что
предшествовало этому письму. Если бы у него, Павлова,
спросили, что у него сейчас на душе, то он бы ответил,
не задумываясь: радость. Потому что нет ничего на свете
радостней, чем видеть плоды своего труда. Майор Пав-
лов видел их сейчас.
СОДЕРЖАНИЕ
Всегда на страже........................................... 3
Солдат революции........................................... 9
Перхуровская авантюра..................................... 39
Заговор обреченных................................... . 70
Жаркое лето девятнадцатого года.......................... 101
За правое дело......................................... 138
Конец карьеры титулярного советника................ • • 148
Путь чекиста............................................. 164
Поединок длиною в два года............................. 175
Командир девичьего отряда................................ 194
Шаг в бессмертие • • • ................................ 201
Это было под Бакланкой................................... 209
Поручение выполнено ..................................... 218
Чекистский комсорг..................................... 230
Возмездие .............................................. 239
«Попутный» вышел из леса................................. 216
Запоздалый посетитель.................................... 269
Последний визит иезуита.................................. 276
Отрава в почтовых конвертах • • ........................ 283
«Спасибо вам, товарищ майор!» ........................... 300
ВЕРНЫЕ ДОЛГУ
Редактор В. А. Мясников
Художественный редактор Ю. А. Пичугин
Художник Ю. Ф. Алексеева
Технический редактор В. М. Панфилова
Корректор Н. М. Секацкая
ИБ № 835
Сдано в набор 26.09.85. Подписано в печать 28.01.86. АК 00029. Формат
84Х108’/з2. Бумага типографская № 3. Гарнитура литературная. Печать высо-
кая. Усл. кр.-отт. 16,76. Усл. п. л. 15,96. Уч.-изд. л. 16,56. Тираж 65 000.
Заказ 727. Цена 1 р. 30 к.
Верхне-Волжское книжное издательство Государственного комитета РСФСР
по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
150000, г. Ярославль, ул. Трефолева, 12.
Ярославский полиграфкомбинат Союзполиграфпрома при Государственном
комитете СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
150014, Ярославль, ул. Свободы, 97.
Scan, DJVU: Tiger, 2015