Первобытный коммунизм и первобытная религия - Эйльдерман Г.

Предисловие И.А. Шпицберга к русскому изданию
Предисловие Г. Эйльдермана к первому русскому изданию
Предисловие Г. Эйльдермана к немецкому изданию
4. Группа старейших
5. Внешние отношения первобытной орды
9. Родственные именования
10. Группа несовершеннолетних
18. Тотемные организации со счетом но мужской линии
20. Развитие разделения труда между фратриями
22. О производстве и распределении тотемной пищи
25. Экономическая обусловленность «женской линии»
B. Уход за больными под влиянием первобытной кочевой жизни
2. Продление срока приношений до периода разложения трупа
Автор: Эйльдерман Г.
Теги: религия коммунизм философия истории история религий история коммунизма
Год: 1923
Похожие
Как возникло человечество
История первобытного общества
Первобытный коммунизм и первобытная религия
Происхождение религии (обзор теорий)
Текст
                    Религия дурман для народа* ГЕНРИХ ЭЙЛЬДЕРМАН. ПЕРВОБЫТНЫЙ коммунизм ПЕРВОБЫТНАЯ РЕЛИГИЯ (в историко-материалистическом освещении). С ПРЕДИСЛОВИЕМ АВТОРА
К 1-му РУССК. ИЗДАНИЮ.
ПЕРЕВОД С НЕМ. ЯЗ. Г. П. ПОЛЯКОВА
С 38 РИС. ПРИЛОЖЕНИЯ (вкладным листом): 1) По поводу книги Г. Эйльдермана. Статья профессора В. К. Никольского. 2) Словарный указатель. Составила В. Ф. Демина. ATS и ст И 1923- Т^а. 55=88.
Главлит № 13393. Тираж 15.000. «Мосполиграф», 13-я тип. «Мысль Печатника», Петровка, 17.
Предлагаемый читателю труд Генриха Эйльдермана „Первобытный ком¬
мунизм и п рвобытн1Я религия" представляет из себя глубоко научную книгу
содержание коей определяется самим названием. Ь предисловии к немецкому изданию автор говорит, что только наше
великое время способствует распознанию бывшей первоначал» но органиче
ской связи между первобытным коммунизмом и первобытною религиею. Нужно согласит! ся с Г. Эйльдерманом, что по вопросу о происхожде¬
нии религии не имеется ни одного марксистского, т.-е. научного труда,
захватывающего вопрос во всей его ширине. Труд Г. Эйльдермана уносит нас к отдаленным стадиям истории человек
чества. „Автор резко противопоставляет социал-демократической точке зрения
коммунистическую, так что труд его, интересный по содержанию, еще, пожа¬
луй. бол' те важен в методологическом отношении. Отметим однако сейчас
же, что им впервые дан последовател! ный исторический анализ многих явле¬
ний, имеющих вес! ма важное значение для построения коммунистического
миросозерцания, таких, например, как первобытный коммунизм, первобытные
организации родства, жречества, институт жертвоприношения, погребение,
вера в духов. О первобытном коммунизме низших охотничьих народов—самой древ¬
ней по этнографической доступности для нас формы хозяйства,—до сих пор
имелись лишь беглые заме ания и смутные намеки в социалистической исто¬
риографии. Собранную буржуазными путешественниками и миссионерами массу
матери 1Л» не удавалось до сих пор вдвинуть в рамки исторического преемства
и подчинить единой точке зрения. Сильная борьба, ныне развертывающаяся
внутри общества, учит нас, что реальной движущейся силою истории являются
не индивидуумы в их изолированности, а их социальные об‘единения в классы.
От таких чо группировок и их борьбы между собою исходит Г. Эйльдерман
и дает убедительное разрешение вопросов об историческом происхождении
возрастных классов в орде, экзогамии или сторонних браков, о родственном
именовании кровавой мести, о тотемизме, групповом браке, о счете проис¬
хождения по мужской и по женской линиям и т. п., каждый раз приходя к
новым, весьма ценным результатам. Особенно з мечател! но доказательство им того, что Куновские органи¬
зации родства представляют собою социальные образования экономически
политического характера и что упомянутый, правительству услужающий социа¬
IV лист, не разглядевший этого, сошел бы за человека, пораженного слепотой,
если бы давно не было известно, что завязывание глаз себе есть специаль.
ная манера и политический прием этого рода социалистов. То же самое видим мы и в области истории религии. Г. Эйльдермаь находит об‘яснение происхождения религиозных и куль¬
товых явлений в борьбе общественных классов друг против друга, а Кунов
и прочие принимают за исходный момент природу (не знающего обществен¬
ности, взятого отвлеченно человека; из нее. будто бы, возникает религиоз¬
ная идеология; на служении религиозной идее состоит жрец и т. п. ^ Напротив: Г. Эйльдерман видит в жреце (колдуне, знахаре,) поборника
привилегированного класса у низших народов, именно класса старейших. В процессе эксплоатации производящего класса молодых охотников
(жертвоприношение), из антогонизма борющихся классов, как это Г. Эйль¬
дерман самым обстоятельным образом выясняет и подтверждает этнографи¬
ческими данными, возникает вера в духов и в души в разнообразных ее
формах и проявлениях. Глава „болезнь и смерть в первобытной орде“ выявляет нам жреца в
его первоначал1 ной функции врача и показывает, как через превращение
опекания больных в опекание умерших первобытный врач становится перво-
бытным жрецом, т. е. эксплоататором. Развитие погребения мертвых в его
разнообразных видах делает понятным возникновение дуализма тела и духа
и тот факт, что в основе представлений о чувственном и сверхчувственном
лежат социальные противоположения. Сущность жертвоприношения и жречества явствует из их отношения к
социальной эксплоатации, как она раскрывается с полной очевидностью путем
соответственного сопоставления фактического материала из круга быта диких
народов. Для многих читателей следующий затем отдел, посвященный доистори¬
ческому прошлому, будет особенно ценен в смысле введения в эту область.
Однако же и для специалиста автор в ней открывает новые точки зрения для
суждения о связи исторических явлений. (Более подробную формулировку сказанного читатель может найти на
стр. 385—390 труда). Особо интересной для настоящего момента частью книги, пожалуй, можно
бы считать главу „Современное состояние исследован 1л“. (Стр. 315—373). В этой главе раскрывается сущность специфически коммунистического
понимания истории, как оно здесь имеет место в применении к первобыт¬
ному обществу; раскрывается сущность той стороны марксизма, которая вы¬
являет противоположность его социал-демократическому пониманию. Выработка научно-коммунистической точки зрения, противопоставление
принципам классовой борьбы, с одной стороны, и мелкобуржуазного принципа
общности человеческой природы, с другой стороны,—с такой остротой ни
разу еще до сих пор не проводилась".2) х) Взгляд, которого придерживается Г Эйльдерман, на отсутствие культа природы, якобы
лежащего в основе происхождения всякой религии, не чужд русским марксистам. См. хотя-бы
книгу П. А. Красикова „На церковном фронте-4, 1923 г., издание Наркомюста статью, „Сверх1-
естественные силы". См. также Н. И. Букрин —„Об историческом материализме". От ред.) *) Цитировано по газете „Dio rote Fahne", Центральному органу Коммунистической
партии Австрии, Вена, 16/Х-21 г. № 744.
В указанной главе VI автор разделяет грань между буржуазными и марк¬
систскими исследователями вопросов о религии. Буржуазные ученые не об'ясняют первобытную религию из соцьальных
ее отношений и условий и, стало быть, из ее исторической основы, но делают
ее природным предрасположением человека. В силу этого религия, как религиозное предрасположение, образует не¬
что общее для всех людей и в своем ядре не подлежащее влиянию смены
времени (стр. 317). ...„Классовый интерес не позволяет буржуазным ученым, хотя бы они того
и не сознавали, много говорить о классовых противоположностях; они вы¬
нуждены их затушевывать. Религия весьма выразительно служит перекид¬
ным мостом между противоположными общественными классами в интересах
перекидывающего мост класса. Как составляющий противоположность телу,
«абсолютный дух»—признается чем-то общим для всех людей и, в частности,
представляет обобщение мысли государственных идеологоз и союзных с ними
теологов с тою разницей только, что у последних дух зовется «богом», так
и «общечеловеческая природа» ничего из себя и не представляет, как лишь в
интересах буржуазии обобщение природы изолируемого в качестве соб¬
ственника буржуа. А идеология буржуазного индивидуализма как нельзя бо¬
лее способна сделать рабочего, который подпадает ее гипнозу, неспособным
к борьбе, именно путем его изоляции. Признаются ли люди равными, как
«чада божии», или равенство считается естественным, «равенством всего того,
что носит человеческий облик»—в сущности это только два различных спо¬
соба стрижки трудящихся масс. Если религия, как утверждает буржуазный
теоретик, есть предрасположение человеческой природы, то буржуазная иде¬
ология природы является религией. Другими словами: буржуазия хочет экс-
плоатировать, как уже другие до нее эксплоатировали, и хочет пользоваться
для этой цели также идеологическими уловками и практическими приемами
своих предшественников" (стр. 321). ...„Каждый класс, каждая партия обладает своим особым пониманием исто¬
рии, которое вырабатывается в процессе преследования классовых или, соответ¬
ственно, партийных интересов. Различие заключается лишь в том принципе,
который представляется в качестве исторической двигательной силы. Этот
принцип зовется не по простому голому экономическому интересу социальной
группы, но так, как этот интерес на языке политики, понимая ее в самом
обширном смысле слова, выражается в сжатой форме. При этом каждый
эксплоатирующий класс прибегает к неземному, сверхобщественному фактору,
который он принимает за тот исторический двигатель, ибо его целью является
идеологическое примирение того противоречия, которое у него существует
с подлежащим эксплоатации классом, дабы этот последний был расположен
в пользу интересов эксплоатирующего класса, или, по крайней мере, был
расколот. Таким образом, суммирование всех в истории действующих сил по
теологической концепции есть „бог", по феодальной—(абсолютная) „идея", по
буржуазной — „природа", в противоположность чему для пролетарского
понимания истории не может существовать никакого вечного безусловного
внеобщественного и, в то же время, в истории политически действующего
принципа, так как пролетариат, в противоположность прочим классам,
не представляет из себя эксплоатирующего класса и не будет таковым,
но борется против существующего до ныне разделения производства и
политического могущества между различными классами, не преследуя никакого
отклонения производителей от их фактических классовых интересов. Проле¬
тариат имеет целью исключительно только под'ем своего классового могу¬
щества, и прогрессивным моментом истории в настоящее время для него
является революционная классовая борьба. Таким образом, религия будет продолжать существовать и дальше, пока
функции производства и функции воли остаются разобщенными, бл1ГОдаря
их распределению между различными классами, и будет постоянно опять выро-
стать из этого противоречия, пока, наконец, противоположение интересов заня¬
тых производственно и политически активных не прекратится, пока трудящиеся
не станут управляться сами собою и не создастся одинаковая политическая и
экономическая сила для всех членов общества. Сознательный пролетарский
классовый борец уже отбросил религию, и вот так-то, через кл iccoeyio борьбу,—
антирелигиозность будет рости в той степени, в какой рИочие будут созна¬
тельно стоять за устранение всякого политического преобладания, которое
имеет целью эксплоатацию производящих слоев населения. Воля эксплоатирующих, как класса, находит свое выражение в религии,
где она порождает противоположение сверхчувственного и чувственного
света, и, таким образом, классовая противоположность является практической
основой для возникновения религии, для религиозного раздвоения мира
вплоть до нашего времени"... (стр.353). ...„До сих пор господствующие классы защищали свое достояние и свою
гегемонию реакционными методами, путем консервирования существующего.
А потому их мысль, естественно, была направлена на то, чтобы соз тавать
общепризнанные вечные нормы, неподвижные столпы среди потока истори¬
ческого развития, оплоты против революционной волны А обр»тно: чем
более революционным станет пролетариат, тем более будет повышаться его
могущество. Он должен прорвать плотины всего, имеющего для всех кл1Ссов
общеобязательную силу: ибо все это ослабляет его активность Пассивное
созерцание недостаточно в то время, как противники все выше и выше
воздвигают свои оплоты. Недостаточно констатировать то, что есть, но мы
должны вернуть познанию его первоначальную цель, именно цель расширения
могущества. Не тол ко устанавливать надо him, что не существует никаких
„вечных истин" (божественных) для исторической пролетарско-ре .олюционной
точки зрения, так как ведь все „естественно*1, ибо в таком случае мы из
об'ятий феодального доктринерства попадаем лишь в об‘ятия буржуазного".
(2 стр. 370). Само собой разумеется, что в стане буржуазной науки эти неопро¬
вержимые выводы Г. Эйльдермана вызвали переполох и негодозание, как то
водится у людей „приличного общества**. ...„На всякого социалиста, почитающего социализм за колыбель нового
духа, должно произвести удручающее впечатление зрелище того, как во имя
социализма проповедуется самое грубое извращение этого духа. В демокра¬
тическом мире науки такая проповедь неопасна, ибо подпадает сейчас же
заслуженной участи полного... игнорирования... Но в таком издании, которое,
пользуясь именем социализма исторического материализма, приобретает зна¬
чение безусловного авторитета в широких рабочих кругах, — эта проп >ведь
может иметь... роковые (?) последствия. Если бы то, что в данной книге пред
лагается, могло считаться типичным для социалистического духа, и для социа
VII диетической науки, то не стоило бы тратить больше слов, а оставалось бы
только поставить крест на социализме". Так написано в известном Ai\hiv fur Socialwiztsch ift und Socialpolitik,
основанном Зомбартом, Максом Вебером и другими столпами буржуазной
науки. Для русского читателя, при изучении этой книги, полезно ознакомиться
с научною полемикою на тему, разбираемую Г. Эйльдерманом, возникшею
между русским историком, М. Н. Покровским и И. И. Степановым. Стат! и эти следующие: 1) М. Н. Покровский. Страх смерти и производственное значение
религии. Журнал „Под знаменем марксизма", Москва, № 9—10. 1922 г., стр. ИЗ—125. 2) И. Степанов. Страх смерти против исторического материализма. Там же, № 1, 23 г., стр. 83 -П4. 3) М. Покровский. Ответ тов. Степанову. Там же, № 11—12, 22 г., стр. 142—160. 4) И. Степанов. Смерть страха смерти, как итог моей полемики с тов. Покровским. М. Н. Покровский. История религии на холостом ходу. Там же, № 2—3. 22 г., стр. 192—212. Необходимо ознакомиться со ст. профессора В. К. Никольского „Старое
и новое в доистории (обзор литературы по первобытной культуре)." Напечатано в „Весгнике Социалистической Академии", кн. 3, 23 г.,
стр. 37о—400. Труд Г. ЭЙльдермана — один из лучших трудов в области истории
культуры и атеизма, появляющийся на русском языке. Ознакомление с этим трудом необходимо всякому лектору антирели¬
гиознику; всякому педагогу; всякому студенту; всякому атеисту; всякому
мыслящему человеку; всякому, кто устремляет взоры с надеждою на светлое
будущее раскрепощающегося человечества и хочет обследовать и осознать
его печальное крепостническое прошлое. Самый труд Г. ЭЙльдермана Urkammunismus und Urreligion вышел в издании A. 	Sllhof—С в Берлине, в 1921 г., без всяких рисунков. Для большей наглядности содержания,—мы вводим 38 рис., взятых в
большей части из тех научных трудов, на кои делает автор свои научные
ссылки. И. Шпицберг.
Предисловие Генриха Эйльдермана к первому
русскому изданию. „Страна поэтов и мыслителей" находится в состоянии революционного
брожения. Также и германские рабочие захвачены волной обострившейся
классовой борьбы. Подробное научное изложение вопроса о первобытном
коммунизме и первобытной религии поэтому не может расчитывать на осо¬
бое внимание с их стороны. Германия сейчас, без сомнения, представляет
собою весьма неблагодарную почву для науки, обращающейся специально к
революционному классу, н уки, на поприще которой, однако, до сих пор подви¬
зались только буржуазные исследователи и весьма немногие социал-демократи¬
ческие писатели, так как ее область пока еще находится в стороне от классовой
борьбы. Коммунистическая партия, единственная, которая и в теории, и в практике,
серьезно подчеркивает классовую борьбу, как партия, в Германии еще не
уделяет особого внимания религиозному вопросу. Хотя партийные товарищи признают важное значение религиозного
вопроса в классовой борьбе, но научное обоснование антирелигиозной точки
зрения до сих пор еще не является жгучим вопросом. Хозяйственные отно¬
шения встречают гораздо более живой интерес. Те части книги, которые трактуют об экономической структуре перво¬
бытного коммунизма,—со стороны коммунистов были встречен я с гораздо
большим сочувствием и пониманием, чем статьи, обсуждающие вопрос о
происхождении религии. Надлежащей оценки, именно с точки зрения ее революционного харак¬
тера, в коммунистической печати Германии книга не нашла. С внешней стороны болае оживленно реагировала на книгу социал
демократическая партия. В стане социал-демократов немедленно появился
резкий раскол. Отто Иенсен1), Мартин Бреуер2) и другие отозвались о книге со¬
чувственно и—более или менее осторожно—все таки соглашались с ее ходом
мыслей. J) Otto Ienssen, Vom Zauberioktor zum ОЬэгрГаггм*. Eine religionsgeschichtliche Plan-
derei. Ostlhiiringer Tribune vom 25, 2, 22. Otto Ienssen, Urreligion und Urverwandtschaft. Aufsatzin den Monistischen Monatsheften.
August 1922. 2) Martin BrSuer. Artikelserie in der <Erfurter Tribune». lanuar und Februar 1923.
IX Другие же, прежде всего Генрих Кунов, беспощадно раскритиковали
книгу. Впрочем, научный авторитет Кунова, благодаря моей полемике, потер¬
пел чувствительный урон даже в глазах его собственных друзей по партии. В своей критике, появившейся в „Архизе“ Грюнберга ) он ограничился
в своих доводах против „Антикунова", насколько они вообще носили серьез¬
ный характер, некоторыми экономическими деталями, религиозного воп¬
роса он с мудрой предосторожностью не затронул. В таком же духе, как и Генрих Кунов, вел себя и китаевед доктор Эдуард
Эркес2) в Лейпциге, только с той разницей, что он ясно и определенно
выявил также и свою собственную точку зрения относительно вопроса о
происхождении религии. Взгляд Эркеса является настолько типичным, что
мы приводим его здесь, как любопытный образчик тех, научно совершенно
недопустимых для современной эпохи, отсталых, чтобы не сказать нена¬
учных, выводов социал-демократов. Доктор Эркес утверждает, что первобытная религия является „куль¬
том природы", а не жертвенным культом или культом покойников, т. е. не
возникла на почве экономических условий. Культ природы он определяет,
как обращение к представл> емым в виде живых существ силам природы
посредством колдовства, молитвы и жертвоприношений. Его ход мысли
следующий: „Первобытный человек представляет себе силы природы в виде
живых существ; поэтому он вступает с ними в сношения посредством
колдования, молитвы и жертвоприношений. У дикаря, даже у животного, суще¬
ствует „представление, что все одушевлено*  *. Человеку по природе свой¬
ственно так рассуждать. Представление о камне, о дереве, как о живых существах
одушевленных,-эти религиозные представления не являются каким-то осо¬
бым видом мышления, а соответствуют, вообще, человеческому мышлению,
являясь чем-то общечеловеческим. Из представления, что камень одуше¬
влен, в дальнейшем может pa3i иться мысль, что камень нуждается в еде и в
питье, и таким образом становится понятным, отчего у первобытных наро¬
дов преобладает вера, которая выражена в словах индийской веды: „камень
воспринял пишу". Я же лично думаю, что так наз. культ природы, который имеет дело
с одухотворением предметов природы, в роде камней, деревьев, солнца и
луны, в одно и тоже рремя гвл» ется и жертвенным культом, и потому здесь
нет никаких противоположностей. Кроме того, я полагаю, что религия пред¬
ставляет собою социальное явление уже по самому своему происхождению и
является результатом столкновения социальных противоречий. Дикарь не каждый предмет природы считает одушевленным предметом,
не каждый попавшийся камень или любое дерево, а только жертвенный
камень или жертвенное дерево, и только впоследствии эта вера способна
развиваться. Жертвоприношение, однако, является только видом социальной экспло-
атации на первобытных ступенях культуры. Жертвенным камнем, на который
кладутся дары верующими единоплеменниками, служит не какой-нибудь камень
в любом месте, а камень, избранный на основании своего наружного вида и х) Archiv fur die Cischichte des Sozialismus und der Arb iterbewegung. X. Jahrgang, 2. und
3. ILft. *) Dr. Eduard Erkes. Zwei Artikel «Urkommunismus und Urrolig:on» in der Leipziger
Volkszatung vom 24, 1, 5, 6, 23.
X находящийся в таком месте, который известен жертвователям, как и жрецу,
который назначил его местом для жертвоприношений. Жрец же—член господствующего класса, который собирает дань с про¬
изводящего народа посредством жертвенного обряда. Жертвоприношение, значит, является не следствием, а причиной предста¬
вления об одушевленности жертвенного камня, так как принесенные дары
исчезают, и н;род как бы соглашается на формулировку жреца, что дух, все¬
лившийся в камень, с‘ел пищу. Конечно, этими духами, с‘едающими, пищу
всегда являются жрецы или лица, исполняющие жреческие функции и посред¬
ством самых разнообразных уловок скрывающие от народа свою эксплоата-
ционную систему. Следовательно: если бы не было в данном случае ни соци¬
альных противоречий, ни эксплоатации в виде жертвенного культа, то и не
было бы никакого представления о духах и с‘едающих пищу „одушевленных
камнях". Социальный быт, а именно социальные противоречия, по
рождают религиозные представления, а не наоборот; между тем, как, согласно
Эркесу, „природа", отделенная от человеческого общества, вызызаег в перво¬
бытной природе человека религиозные представления, а социальные элемен гы,
как жертвоприношение, колдовство и молитва, присоединяются только в даль¬
нейшем ходе мыслей, значит, мол, только явления, вытекающие из религиоз¬
ной мысли. Этим теория Карла Маркса, что мышление является продуктом обществен¬
ного быта, фактически перевернута вверх дном (Эркес говорит только: из
„бытия", так как он подразумевает по ним отвлеченную „природу"). Но, может быть, Эркес прав, когда он устанавливает тезис: „На перво¬
бытной ступени культуры борьба с природой играет гораздо большую роль,
чем борьба между классами общества?" Доктор Эркес, правда, не отвергает
существования социальных „противоположностей интересов" для первобыт¬
ного общества, но он хочет умалить их значение и выдвигает на первый план
естественное равенство люд**й. Все же нельзя эти противоположности выставлять в настолько смягчен¬
ном виде, чтобы прямо отвергать факт существования „классовой борьбы"
и эксплоатации на первобытных ступенях культуры, раз они подтверждаются
исконным существованием жрецов, погребальных обрядов, культа духов и
жертвоприношений. Не может быть также и речи о том. что классовая
борьба, как полагает Эркес, среди первобытных общин настолько ослепла
внутреннюю связь, что они должны были бы распасться. Эта связь, наоборот,
создается, и хозяйственная деятельность первобытной общины организуется
только благодаря тому, что отдельный класс, класс старейших членов орды,
вследствие своей большей опытности и большей организованности, в виде
класса, достигает господства над младшими, способными к охоте, членами
орды. Удивительно то, что Эркес нисколько не возражает против того моего
тезиса, что „и в коммунистическом первобытном обществе уже существовали
противоположности интересов, выражавшихся в экономическом и социальном
положении возрастных классов." Он только высказывает мнение, что этот тезис не настолько „новый".
В ответ на это я могу заявить, чго для марксистской литературы и, тем
более, для веткой другой, этот тезис является hoi ым и выводы из него
совершенно опровергают точку зрения Эркеса, так усиленно подчеркивающего
общечеловеческое равенство. Господство какого-нибудь класса не могло
существовать без гнета и эксплоатации. Какую же другую экономическую
цель могли преследовать социальные противоположности в первобытном
обществе? Или же, может быть, эксплоатация выразилась в чем-нибудь
другом, а не в Жертвенном обряде? А если Эркес утверждает, что „у перво¬
бытных народов покойникам почти и не приносятся жертвы", то это противо.
речит всем фактам, установленным этнологией и исследованиями доистори¬
ческой эпохи. Кроме того, можно значение жертвенного культа умалять, сколько угодно,
однако, всегда кое-что от его значения останется, что нуждается в об‘яснении.
Вдобавок надо еще заметить, что „представление о том, что все одушевлено",
не встречается ни у животных, ни у дикарей, и едва ли может быть установлено.
Поэтому таким представлением никак нельзя об'яснить происхождение жерт¬
венного обряда. Как смягчающее вину обстоятельство при заблуждении Эркеса нужно,
однако, указать на то, что в святое святых жертвенного культа, как и вся¬
кого другого способа социальной эксплоатации, не легко проникнуть. Да и наши капиталисты не раскрывают добровольно тайников своих несго¬
раемых шкафов. Существуют весьма серьезные, признанные даже самим
Эркесом, исследователи, прожившие много лет среди дикарей и, даже, добив¬
шиеся зачисления в их племенной союз, однако, открыто заявляющие, что
они не успели уразуметь смысл всех их обычаев. Отчасти виновато в этом то обстоятельство, что дикарям самим не
всегда ясен смысл их обычаев. Без сомнения, причиной не могло быть утаи¬
вание смысла обрядов от исследователей так же, как и от большой массы
верующих. Эркес желает нам внушить, что „дикари, вероятно, смысла своих обря¬
дов никогда не сознавали, как мы сознаем, только инстинктивно чув¬
ствовали." Из этого чувства, по его мнению, образовалась религия. Тут начинается
его мистика, его религия. Он приписывает сыну природы мистическое туман¬
ное чувство и утверждает, что первобытный человек фактически все при¬
знает одушевленным, а что социальные стороны, как, например, культ мертвых,
первоначально не имели никакой связи с религией, жрецы с жертвенными обрядом.
Вот те на!!! Это похоже на то, как казенный социалист Генрих Кунов, в полити¬
ческом отношении еще более правый, чем Эркес, корень религии открыл
„в задушевной жизни" человека. Разница не велика между первым умником, который подчеркивает влия¬
ние внешней природы на возникновение религии, и вторым, который подчер¬
кивает влияние внутренней природы. В обоих случаях не классовые противо¬
положности и не классовая борьба являются причинами религиозных и куль¬
товых установлений, а в обоих случаях ищут способ об‘яснения в обход
политического вопроса. На этой платформе сходятся хитрая и расчетливая буржуазия и социал-
демократия. Буржуазия также притворяется аполитичной, посколько ей вы¬
годно прикрываться религией. Насколько суб'ективно отношение к вопросу, доказывает упрек Эркеса,
что я совершенно не обратил внимания на „широкую область эротики",
XII упрек, который, впрочем, повторяет и благорасположенный критик Отто Иенсен. Также и Генрих Кунов и Павел Крише („Маркс и Фреуд") склонны
к такому мнению. Конечно, я не оставлял в стороне „широкую область эротики", говоря
о родственных организациях и брачных установлениях, но я вполне ясно со¬
знавал, что организация, построенная на основании эротических, т. е. биоло-
гически-индивидуалистических мотивов, нигде и никогда не существовала
даже у первобытных охотничьих племен с их сложными брачными устано¬
влениями. Последние, как я доказал, находятся целиком под влиянием экономиче¬
ских и классовых интересов. „Эротический" в переводе на язык политики
обозначает „пацифический". С какой энергий мировоззрение социального
пацифизма домогается более широкого развития! Мы даже уже можем говорить про мелко-буржуазную или социал-демо¬
кратическую религию с пацифическим оттенком. Это мировоззрение даже
захватывает народные школы в виде суррогата религии, конечно, только там,
где порвали с церковной правоверностью. Но выгодна ли такая замена? Меньшевистская религия, без сомнения, не менее опасна, чем правовер¬
ное церковное христианство. То, что христианство называет раем, потусторонним миром, для мел¬
ко-буржуазной религии —„природа", или же „внешняя" природа (силы природы)
или „внутренняя" природа, сущность человека в его таинственном развитии
и исчезновении, т. е. исчезновении индивидуума. Но последний, с политической точки зрения — отвлеченное понятие, так
же, как и „природа", когда она противопоставляется „обществу". „Природа"... — разве она не составляет главный источ¬
ник всей современной мистики??? Реальный мир, напротив, это
мир борьбы, мир социальных противоречий. Не небо против земли,
не природа против общества, а буржуазия против проле¬
тариата! Великая большевистская Россия, правда, справилась со своими эксплоа-
таторами, но число внешних врагов у нее еще велико. Она должна свои
силы удвоить, даже утроить, чтобы и с теми справиться. Но для этого нужно, чтобы она обострила свое зрение при помощи
очков атеизма. Ей надо распознавать открытых и тайных противников и
изобличать шантаж всякой веры в потусторонний мир. Упираясь крепко обеими ногами, стоя уже на твердом фундаменте, она
заносит свой молот, приветствуя новую зарю. Heinrich Eildermann. Германия Сентябрь 23 г.
ГЕНРИХ ЭЙЛЬДЕРМАН. ПРОИСХОЖДЕНИЕ КОММУНИЗМА и ПЕРВОБЫТНЫХ ВЕРОВАНИЙ.
ПРЕДИСЛОВИЕ. Только ьаше время, являющееся сви¬
детелем потрясения общества в его самых
глубоких основах и потому выдвигающее
во всю ширь вопрос о его бытии и разви¬
тии, становится способным распознать и
показать бывшую первоначально органи¬
ческой связь между первобытным комму¬
низмом и первобытной религией. Они свя¬
заны друг с другом так же неразрывно,
как яблоко со своей оболочкой, так же
неизбежно и органически, как только вооб¬
ще может быть связана идеология с эконо-
мичсски-социальной подпочвой известного
исторического периода. И вера в души или
в духов у первобытных народов является
вовсе не случайным или болезненным па-
ростсм над их первично-коммунистическими
общественными отношениями, а тут имеет¬
ся подлинно центральная надстройка этой
определенной фазы развития человечества.
Поэтому ни одного первобытного народа
нет без религии, на каком бы низком
уровне он ни стоял, равно как и без искон¬
ного коммунизма, хотя бы тут и там уже
и давшего бреши под влиянием товаро¬
обмена и невольничества. Это соотношение между экономикой и
религией на первобытных ступенях раз¬
вития, как оно вскрыто в нашем труде,
было пе легко показать потому, что до
сих пор по первобытному коммунизму ии
с буржуазной, ни с социалистической сто¬
роны не появлялось ни одной работы,
идущей далее беглых намеков, а по вопросу
о происхождении религии мы не имеем ни
едпного, во всяком случае, сколько-нибудь
пригодного исследования—Марксистам не
хватало для такой работы нужного этноло¬
гического материала, а этнологам, не
исключая и Генриха Куяова, не хватало
марксистского метода. Кунов хотя он п
социалист, ни на шаг не продвинул в
принципиальном отношении исследование
религии дальше совершенно несостоятель¬
ных буржуазных опытов. При изображении
организаций родства у первобытных наро¬
дов он не замечает за явлениями родства
коммунистического характера экономиче¬
ских отношений, которые на зтой ступени
лежат в основе всякого родства, не видит,
стало быть, за деревьями леса. Экономические отношения на первых
ступенях социального развития являются моментом, определяющим начало развития,
как организации родства, так и религиоз¬
ной идеологии. Что это не просто символ марксистской
веры, но действенное указание методиче¬
ского пути для социологического исследо¬
вания, будет доказано в настоящем труде.
Здесь будет также доказано, что эконо¬
мический материализм сколько пибудь
последовательно, как метод, еще ни разу
не был применен к исследованию ранних
ступеней человеческого развития. Первая часть труда имеет темой разви¬
тие «Организаций родства» у низших охот¬
ничьих народов, по преимуществу тузем¬
цев Австралии. Эта часть призвана вы¬
яснить экономическую базу последующей
идеологической надстройки, которая трак¬
туется затем особо во второй части. Что касается развития первобытных ор¬
ганизаций родства, то тут за неиме¬
нием лучшего, пришлось считаться с ра¬
ботами Генриха Кунсва: «Die Verwandt-
schaftsorganisationen der Australneger»,
Stuttgart, I. H. W. Dietz, 1894: а также
«Zur Urgeschichte der Ehe und Familie».
Erganzungshefte der Neuen Zeit Nr. 14,
November 1912. Кунов, правда, отлично переработал
обширный и трудный материал, но он
слишком односторонне устремил свое вни¬
мание исключительно только на родствен¬
ные отношения, не пытаясь их понять
в связи с остальными, под¬
лежащими учету, отношени¬
ями. Он при этом строго держится фак¬
тов. а потому сравнительно редко прихо¬
дит к ложным выводам, но за то повсюду
оставляет вопросы открытыми или родство
об‘ясняет родством же. У него, сле¬
довательно, можно сравнительно легко ори¬
ентироваться, нужно только явления род¬
ства перевести на язык экономических
отношений. Для этой цели труд Феликса Сомло
«Der Gtiterverkehr in der Urgesellschaft»
(Misch und Thron. Brussel, Leipzig. 1909),
мог бы оказать ценные услуги, давая чисто
экономический материал, правда, скорее
лишь собранный только, нежели перера¬
ботанный. Названные труды Кунсва и Сомло, до
известней степени друг друга дополняющие,
7 8 для меня имели значение превосходных
подготовительных работ. Затруднения социологического иссле¬
дования естественно обусловлены в боль¬
шинстве случаев тем, что в материале его
много пробелов и, в то же время, этот
материал не легко поддается охвату. Сомло («Zur Grtindung einer beschreiben-
den Soziolcgie Berlin und Leipzig, Dr.
Walter Rothschild. 1909) хочет придти на
помощь беде призывом к совместной работе
над составлением по широкому плану тща¬
тельно разработанной описательной социо¬
логии, чтобы таким образом сделать воз¬
можным обоснование доказательств строго
индуктивным путем. «Беспочвенное умо¬
зрение, приводящие в отчаяние хаос и
безрезультатность исследования,— вот по¬
следствия отсутствия подобной органи¬
зации». Однако,—в действительности,—причина
этих удручающих явлений коренится преж¬
де всего не только в недостаточности ма¬
териала и в трудности его добывания, но
в недостатке пригодного метода иссле¬
дования,чтобы не сказать: в отсутствии вся¬
кого метода. Это как нельзя более ясно
слышится в крике отчаяния Сомло: «Почти
все вопросы остаются открытыми. Социоло¬
гические системы и гипотезы ведут между
собою нескончаемую борьбу и в то же время
ни одна другой ни одна другую не убивает
на смерть. Из‘язвленные и искалеченные
все они продолжают жить. А вопросы
так и не получают окончательного обще¬
обязательного разрешения». Вопрос о методе для данного момента
гораздо важнее вопроса о собирании мате¬
риала, ибо добывание этого материала,
равно как и переработка его, не может
происходить без разбора, без определенных
директив, без метода. Научный социализм знает один только
метод и он один только способен дать
социологическому исследованию новые точ¬
ки зрения, в которых оно так неотложно
нуждается. Я этот метод исторпческого
материализма при всем том есть плохое
орудие, которое от применения только со¬
вершенствуется и изощряется. В своем сочинении «Происхождение
семьи» Фридрих Энгельс указывает: по ма¬
териалистическому воззрению в последнем
счете определяющим моментом в истории
является произведение и воспроизведение
непосредственной жизни. Это произведение
и воспроизведение непосредственной жизни
само опять таки бывает двоякого рода:
с одной стороны производство жизненных
средств: предметов питания, одежды, жи¬ лищ и требующихся для нх изготовления
орудий; с другой стороны—произведение
на свет самих людей, продолжение рода.
Общественные учреждения, под действием
которых люди определенной исторической
эпохи и определенной страны живут, обу¬
словлены как тем, так и другим родом
производительного процесса: степенью раз¬
вития труда с одной стороны и семьи с
другой. Чем менее развит труд, чем
ограниченнее количество производимых
предметов, а стало быть и богатств об¬
щества, тем болэе находится общественный
строй под преобладающим господством ро¬
довых союзов. Ошибка Энгельса, как и Кузова, от¬
стояла в том, что они видели в произведе¬
нии потомства момент, в конечном счете
определяющий историю. Семья, как всякая
организация родства, поскольку она явля¬
ется определяющим социальное развитие
фактором, есть чисто экономическое учре¬
ждение. Под господством родовых союзов
общественный строй, не находился ни в ка¬
кую пору, даже и в стадии полной неорга¬
низованности труда. Ибо, как это я нахожу
в настоящем сочинении, организации род¬
ства первоначально суть не что иное, как
организации производственных я потреби¬
тельских групп членов общества. Эго дает
основание утверждать, что вышеупомяну¬
тое «произведение и воспроизведение не¬
посредственной жизни» не следует разли¬
чать, как процессы «двоякого рода», и
дает возможность все общественные явле¬
ния обнимать с единой точки зрения. Где, как не на этих ранних ступенях
развития, когда люди живут, так сказать,
из руки да в рот, следует искать об‘ясненпй
всем значительным явлениям социального
развития непосредственно в заботе о под¬
держании жизни, главным образом в спо¬
собе добывания пнщи. Исходя
из этой точки зрения, я попытался при¬
вести в органическую связь фактический
материал, п успех при виде того, как вещи
сами непринужденно занимают каждая свое
место в поле зрения, явился мне порукой,
что я на верном пути. Поправки в част¬
ностях, при использовании и переработке
нового материала впоследствии, вероятно,
будут неизбежны. Но вехи, установленные
в нашем исследовании, едва ли суще¬
ственно могут быть тем затронуты. Только что сказанное относится и к
вопросу о «Возникновении религии». Ис¬
следование религии в последнее время
не делает более никаких заметных успехов.
Однако, этнология собрала обширный ма¬
териал, который позволяет и начало ре¬
9 10 лигам понять в научном освещении. Труд
Генриха Кунова о «Происхождении ре¬
лигии и веры в бога» (Ursprung der Religion
und des Gottesglausbens», Berlin. 1913. Buch-
handlung Vorwarts) в наше время пред¬
ставляет не единственный опыт тако города. Буржуазные ученые за последние
годы проявили в этой области необычай¬
ную активность, но то, что мешало иссле¬
дованию первобытных организаций род¬
ства: именно недостаток пригодного ме¬
тода,—к исследованию религии относится,
пожалуй, еще в большей степени. При
егс теперешнем состоянии оно может полу¬
чить необходимый очередной толчок к даль¬
нейшему развитию исключительно из недр
научного социализма. Со времени Юлиуса
Липперта оно раздалось только вширь,
но едва ли пошло вглубь, и во мнсгих
отношениях оно с тех пор опять заметно
измельчало. В главе, рассматривающей со¬
временное состояние исследования религии,
приведены цитаты выдающихся авторов в
этой области. Эти цитаты показывают, что
методы буржуазной науки по этой части
себя совершенно исчерпали. Исследования
возникновения религии пытаются углу¬
биться в прошлое, в периоды, где условия
жизни не могут быть непосредственно наб¬
людаемы, но могут быть до известней
степени лишь реконструированы при по-
мопщ имеющегося этнологического и до¬
исторического материала. Ясно, что пра¬
вильное, умелое, пользование методом и,
при том, методом научного социализма,—
в данном случае есть все. Высказывать суждение относительно до¬
исторического прошлого есть такого же
рода смелое притязание, как и заглядывать
в будущее. Что такое проникновение
до известной степени возможно, это убе¬
ждение не только тех, которые, следуя
путям марксизма, питают веру в грядущее
осуществление коммунизма. Но, кто обла¬
дает теорией, позволяющей исследовать
будущее, тот вправе переносить ее и на
исследование прошлых времен. Марксист¬
ский метод исторического материализма
имеет перед собой и на поприще истории
религии еще великие интересные задачи:
он и нас будет направлять, когда мы
пустимся в спорную ету область вопроса о
возникновении религии. Среди немецких исследователей сле¬
дует назвать, главным образом, двух, ра¬
боты которых по данному вопросу мсгут
служить основой для успешного подхода
к нашей проблеме: это именно Юлиус
Липперт и Генрих Кунов. Со взглядами обоих мы еще точнее по¬ знакомимся на протяжении нашего изло¬
жения и будем часто к ним возвращаться-
Липперт, который уже в восьмидесятых го.
дах прошлого столетия написал свою «Все¬
общую историю жречества» и свой замеча¬
тельный труд «Культурная история чело¬
вечества в ее органическом построении»,
остается до сих nGp еще в общем непревзой¬
денным по способности всесторонне связы¬
вать и освещать весь огромный, касаю¬
щийся вопросов религии, фактический ма¬
териал. С другой стороны Кунов делает
сознательно попытку дать материалистиче¬
ское обоснование процессу возникновения
религии. Его доводы будут нас поэтому
особенно интересовать в методологическом
отношении. Все таки Кунов пытается в материали¬
стическом духе обосновать результат,
до которого уже дошли и могли дойти и
буржуазные ученые. Однако, только его
работа может создать основу для дискуссии,
плодотворной с точки зрения научного со¬
циализма: потому что она, как сказано,
сознательно становится на эту
почву. Это значит вот что: Кунов в общем бес¬
спорно имеет понятие о важности экономи¬
ческих факторов для процесса обществен¬
ной эволюции. Но вместо того, чтобы ис¬
пользовать их во всем об‘еме для зарисовки
грунта своей картины первобытного обще¬
ства и вывести из них органически идео¬
логию этой ступени, он остается связан
ходом мыслей буржуазных ученых иссле¬
дователей религии и обосновывает их
выводы относительно происхождения ре¬
лигии некоторыми, произвольно выхва¬
ченными, фактами из хозяйственной жизни
первобытных народов. О первобытном ком¬
мунизме он, невидимому, ничего и не
слыхивал. Он его не упоминает даже по
имени. Таким образом в его исследовании
не хватает самой элементарной основы для
того, чтобы приблизить проблемы перво¬
бытных организаций родства и религиоз¬
ной идеологии к удовлетворяющему совре¬
менные требования науки решению. Предлагаемая работа имеет в сущности
целью лишь демонстрировать применение
марксистского метода к новым областям
исследования и дает право ожидать, что
толкование и подбор дальнейшего этноло¬
гического и доисторического материала,
равно как и данных мифологии и фольк¬
лора в свете нашего метода будет содей¬
ствовать построению новейшей социали¬
стической концепции истории и социали¬
стического миросозерцания в особенно
сильной степени.
А. Первобытный коммунизм австралийцев. I. 	Охотничьи дружины и орда. Человек отнюдь не является единствен"
ным среди животных существом, живущим
общественно. Напротив, всюду в природе,
где только борьба за существование была
слишком тяжела отдельному, предо¬
ставленному своим силам, существу, мы
находим общественные об‘единения особей.
Жить в раю или в каком-то царстве беспе¬
чального существования не приходилось
человеку ни в какую пору; наоборот: ему
вечно нужно было бороться за само¬
сохранение. По естественной склонности
отдавая предпочтение смешанной, (жи¬
вотно-растительной) пище, он принужден
был, для облегчения ее добывания,
об‘единяться с другими, а это об'единение
с некоторым числом искателей пищи в свою
очередь упрочивало в нем потребность в
комбинированном питании. Процесс его
добывания первобытной людской ордой
должен был повлечь за собой ее расщепле¬
ние на более мелкие или более крупные
руппы, в силу того, что всегда было
множество видов животных и растений,
равно как и способов охоты и сбора.
Таким образом орда, (насчитывавшая,
вероятно, самое большее — 50 голов),
являлась не столько производствен¬
ным, сколько потребительским об‘еди-
нением. Производство базировалось на
об‘единении питавших склонность к опре¬
деленному роду охоты или к нему предна¬
значенных мужчин в охотничьи дружины,
которые представляют зародыш поздней¬
шего рода (gens). Относительно величины
этих дружин в пределах первобытной орды
можно сказать в сущности только то, что
представлять их себе нам надо до крайно¬
сти малыми, и часто, быть может, один
какой нибудь определенный вид охоты
составлял специальность всего одного или
двух охотников. И состав этих объединений
ае мог не подвергаться беспрестанным изме¬ нениям в зависимости от требований дня.
Редко составлялась охота дружным, сов¬
местным выступлением большинства или
всех поголовно мужчин орды, способных
к охоте. Для об‘яснения некоторых этнологиче¬
ских (в дальнейшем, имеющих нам встре¬
титься) фактов, необходимо уже в перво¬
бытной орде предположить ту тенденцию,
которая для позднейшего процесса развития
является доказанной, по временам раз¬
биваться на охотничьи дружины, спе¬
циализировавшиеся на особых излю¬
бленных видах охоты, на разные, значит,
производственные группы, из которых
каждая умела поставлять определен¬
ную пищу, именно мясо определенного
рода животных. Однако, в общем следует
считать, что каждый мужчина—член орды-
был посвящен болез или менее во все виды
охоты и охотничьи приемы своих товари¬
щей,—что в особенности должно быть при¬
знано относительно того древнейшего пе¬
риода, о котором здесь идет речь. Если охота имела значительный успех,
то раздел добычи не представлял затруд¬
нений. Ощущаемое в данную минуту изо¬
билие давало выявиться в самом ярком
свете коммунистическим привычкам отда¬
вать и делиться. Иное дело в периоды
нужды. Тогда каждый питался с трудом
добытой, скудной, больше растительной
пищей, которая была более обыденной
и потому мепее приятной и привлекатель¬
ной. Кому выдался хороший улов, тот,
прежде всего, обильно насыщался сам, а
затем предоставлял другим брать, ибо об
откладывании пищи в запас не приходи¬
лось думать. Что касается участников,
то они—и это важно заметить—получали
на основании охотничьего права свою долю
в зависимости от степени участия их в
удачной охоте. Некоторые правила дележа
современных австралийских племен ука-
13 14 зывак/г ясно на пережитки той старины.
Так сообщает Гауит (Howitt, по соч.
F. Somlo, Der €uterverkehr in der Urge-
sellschaft), относительно племени нарранг-
га: «Если охотник убьет кенгуру, то он дает
участнику с правой своей стороны голову,
хвост, нижнюю часть задней ноги, немного
жира и кусок печени. Второй справа от
него получает заднюю часть спинной вы¬
резки и левое плече. Стоящий слева полу¬
чает правое плечо, кусок правой стороны
и верхнюю часть левой ноги. (Его мать
получает ребра, его брат имеет долю от
куска своего отца, а сестры получают
бока)». «Или если, например, люди племени
йерклямининг (Yerklemining) убьют вал-
ляби (wallaby) и их было при этом
десять пли двенадцать человек, то каждый
получает одну какую яибудь часть живот¬
ного. Ни один из них не касается живот¬
ного пли какого-либо куска его, пока ему
не дана будет его доля охотником, убив¬
шим зверя. Если того, кто убил зверя,
случайно нет в то время, как туша жарится,
то никто до нее не дотронется, пока тот не
вернется и не произведет дележа. Поучительное изображение этих обы¬
чаев дает Гауит на основании своих наблю¬
дений у племени куряаи: «Один мужчина
убивает кенгуру в известном отдалении
от стоянки. Двое других мужчин ему со¬
путствуют, но они не успевают уже ока¬
зать ему содействие в момент умерщвления
зверя. Расстояние ст стоянки значительно,
и потому кенгуру жарится на месте
охоты. Первый мужчина зажигает огонь,
а оба остальных разрезают добычу.
Все трое жарят внутренности и едят их.
Раздел происходит следующим образом—
мужчина № 2-ой и № Я-пй получают ногу
н хвост и еще одну ногу с частью бедра за
то, что они присутствовали и помогали
при разрезании да части. Мужчина №1-ый
удерживает за собой все остальное и несет
в стоянку; голову и спину несет его жена
своим родителям, а прочее поступает его
родителям. Если у него нет мяса, то он
оставляет себе немного; однако, если у
него есть, например, опоссум, то он отдает
все. Если его мать наловила рыб, то она
может ему дать от улова некоторое коли¬
чество, или женины родители уделяют ему
немного от своей доли». Во всяком случае касательно этих со¬
дружеств твердо надо помнить, что на
описанной здесь ступени первобытного об¬
щества ни о каком длительном обособлении
местных групп на подобие позднейших то¬
темных обвинений не может быть и речи, хотя, как это выяснится, последние ужо
существовали в зародыше в дружинах
внутри первобытной орды или первобыт¬
ного племени. Если со временем связь
между охотничьими содружествами и ста¬
новится постепенно все более шаткой, то
все же сни в начальную пору во всяком
случае изо дня в день собираются вместе,
так как и успех на охоте, и пожива от
нее, отличались всегда неустойчивостью.
Дележ и обмен всех со всеми вызывался
жизпенною необходимостью. Естественная
связь между членами одной орды поддер¬
живалась почти ежедневными в большин¬
стве случаев сборами к месту стоянки, с
целью раздела добычи.Возможны, конечно,
и для австралийских орд случаи стлучки
их отдельных членов от главной массы на
целые дни или даже недели, но к опреде¬
ленному времени они опять сходятся вме¬
сте. Но кроме всего этого орда образует
также и боевое об‘единение, именно в
случаях, когда требуется отстаивать пле¬
менное право на почву и землю, на место
охоты от посягательства чуждых орд. Охотничье содружество, как оно здесь
было изображено, следует строго отли¬
чать от орды. Последняя есть прежде всего
потребительское об‘единение, первое же
базируется на сплочения однородных
производителей. Производственный харак¬
тер лежит в основе также и другого, при¬
надлежащего к более высокой стадии раз¬
вития, тотемного об‘единения, возникнове¬
ние которого без существования описанных
первобытных содружеств было бы немысли¬
мо. Только исходя из основы производ¬
ственных и вообще экономических отноше¬
ний, можно дойти до понимания поздней¬
ших, кажущихся столь сложными, «орга¬
низаций родства». Что отношения родства
идут абсолютно рука об руку с экономи¬
ческими и только в этом своем значении мо¬
гут оцениваться с точки зрения историчес¬
кого развития, это было до сих пор совер¬
шенно упущено нз виду научным исследо¬
ванием, включая сюда работы Генриха Ку-
нова и Мюллера-Лайера. Если Мюллер-Лай-
ер выставляет формулу: «всякая социальная
организация этой фазы базируется на род¬
стве»,—то эго положение в действительно¬
сти допустимо лишь в обратней формули¬
ровке: всякое родство базируется на со¬
циальной организация, или, точнее, на
тех формах, в которых происходит произ¬
водство и потребление. Из этих форм со¬
циальных организаций в особенности яркой
и до сих пор привлекавшей к себе наиболь¬
шее внимание была орда. Наряду с ней
в новейшее время приходят к более верной
15 16 оценка рода (gens) или тотемного об‘едине-
нпя, возникновение и развитие которого
без признания первоначальных производ¬
ственных об'единении, имеппо охотничьих
дружин, должно неминуемо оставаться пе-
ясным. Господствовавшее в начале охотничье
право былс правом физически сильнейшего
индивидуума. Кто при умерщвлении до¬
бычи и в борьбе за добычу выказывал себя
сравнительно с другими сильнейшим, тст
получал право делить ее, или право пре¬
доставлять этот дележ другим. Он же при¬
влекал к себе, как это наблюдается у
обезьян, наибольшее количество самок.
Однако, против связанного солидарностью
большинства членов орды не мог удер¬
жаться и самый сильный индивидуум. Со¬
лидарность ставших непригодными к охоте
старых людей доставила им в конце концов
доступ к господству внутри коллектива
орды. Солидарность эта стала настоящим
двигателем развития в тог период, который
должен быть специально назван периодом
первобытного коммунизма. 2. 	Мужчина и женщина. Помимо обмена с членами охотничьих
дружин, в более тесном смысле слова, муж¬
чина далее меняется продуктами также со
своей подругой или своими подругами,
которые его снабжают ягодами, кореньями,
клубнями и прочей растительной пищей.
С давнего незапамятного времени уже
должно было произойти внешнее разделе¬
ние кочующей первобытной орды на две
группы,— на гурьбу устремляющихся
вперед охотников, дружно ведущих охоту в
собственном смысле слова, и на состоящий
из женщин, детей и стариков хвост. Этим
делением обусловливалось вместе с тем и
разделение труда между мужчинами, до¬
бывающими мясо, и группой занятых глав¬
ным образом добыванием растительной
пищи женщин и пожилых мужчин. Нет
сомнения, что зашедшие далеко во время
охоты мужчины часто тут-же на мосте
управлялись с тушей убитого зверя и де¬
лили ее между собою, не чувствуя непре¬
менной обязанности уделять что-либо
женщинам. Тогда эти последний, а с
ними и дети, волей-неволей, должны были
довольствоваться растительной пищей ко¬
торая была менее привлекательна. И у
австралийцев мы находим, как обычное
явление, что мужчины с большим велико¬
душием и щедростью делят между собою
все, что у них имеется из продуктов, но
не часто случается, чтобы ст этого дележа перепадало что-нибудь также и женщине.
Эйр видел, как мужчины после часовой или
двухчасовой рыбной ловли все поедали,
что наловили, не откладывая ничего для
своей семьи или своих жен. А затем к
полудню спешили в стоянку, чтобы иметь
свою долю в том, что женщины обычно
приносят домой в этот час. «Жена австралийца», говорит Сомло,
должна исполнять всю черную работу, вы¬
ходить со своей корзиной и палкой для
копания, чтобы собирать плоды, выкапы¬
вать коренья и выбивать личинки из де¬
ревьев. Придет ода затем домой, и тут ей
предстоит большей частью много хлопот с
приготовлением пищи из собранных про¬
дуктов и с удалением соков из ядовитых
плодов. На женщине также лежит по¬
стройка шалашей из древесных ветвей и
добывание нужного к тому материала.
Забота о дровах и воде также лежит на
ней. Участие мужчины в хозяйстве выра¬
жается, обычно, в доставления меда, иногда
также яиц, дичи, ящериц и так далее.
Животную пищу он оставляет охстяее
всего себе, а женщине в большинстве
случаев предо став ляегся растительное пи¬
тание, которое она снискивает себе и
своему ребенку. Мужчина занимается охо¬
той больше для удовольствия, нежели для
пользы своей семьи, о которой он не слиш¬
ком много заботится, так как он никаких
обязанностей за собой, как отцом семей¬
ства, не чувствует- Он часто приходит с
пустыми руками в стоянку, с‘ев предвари¬
тельно добычу на месте ее захвата, как
сообщает Лумгольц». Тем не менее вполне совместимо с
вышеописанным следующее наблюдение
Эйра: «Мужчины той пищей, которую я
им давал, поразительно щедро наделяли
своих жен, давая им часто даже больше
того, чем оставляли себе, что меня очень
удивило. Австралийский негр любит щего¬
лять своей щедростью даже перед своей
женой: ибо тст, кто раздает направо п
налево, представляется великим челове¬
ком. Так существует, например, обычай,
что тот, кто убьет зверя, сам от него не
вкушает много или даже совсем не вку¬
шает, зато делит щедро между своими то¬
варищами, с удовольствием поглядывая,
как они приготовляют себе пищу и с‘едают
его добычу». (Сомло, стр. 34). Австралийский охотник нуждается,
как это указывает Кунов, (Zur Urgeschi-
chte der Ehe und Familis, Erga,nzungshefte
zur Neuen Zeit Nr 14, 1912 13. S. 28) в
подруге потому, что ее рабочие функции
пополняют собою его собственные. Ему не
17 18 удобно было бы самому прп кочевых пере¬
ходах тащить на себе хотя бы и немного¬
численные принадлежности австралийского
хозяйства; ему бы пришлось тогда отка¬
заться от участия в охоте. «Между тем
как женщины, дети и неспособные белее
к охоте сгарые мужчины тихонько пере¬
двигаются и по дороге собирают в пищу
себе клубни, коренья, ягоды, червяков,
насекомых и т. д.; более молоды? мужчины
выслеживают дичь, заходя чаете очень да¬
леко вперед и часто вновь соединяются с
массой женщин и детей уже на заранее на¬
меченных местах стоянки. Охотиться при
обремененности всякого рода скарбом для
австралийца—дело невозможное, ибо стрел
и лука он не знает, и задача его состоит
в том, чтобы ловко подкрадываться к зверю
или устраивать ему засаду». Рис. 1. Австралийский туземец, размахивающий
своей палицей. (По фотографии Венского Музея,
воспроизведенный ГернесомК В руках мужчины
и палка для копанья в случае нужды могла пре¬
вращаться в подобие такой палицы. Целую кол¬
лекцию таких палиц можно видеть в австралий¬
ской витрине Румянцевского Музея в Москве. Там, где это возможно, группа идущих
в хвосте естественно старается держаться
вблизи охотников, чтобы в самый заклю¬
чительный момент, при дележе добычи,
быть на лицо. «Все время, пока продолжается охота,—
говорит Лумгольц, — женщины яаходяг
свое величайшее удовольствие в том, чтобы наблюдать, как охотятся мужчины. Вместе
с тем они ревностно занимаются выдерги¬
ванием корней акаций, так как в них
водится особый вид паука (Euranassa aust¬
ralis), который считаегея у туземцев вели¬
чайшим лакомством: его жарят в раскален¬
ной золе я гут же едят; однако, женщины
не забывают приберечь некоторую часть
этих лакомых кусочков для мужчин, кото¬
рые иначе пришли бы в бешенство». (Сомло.
стр. 84). Брак для охотника нисшей стадия есть
прежде всего хозяйственное учреждение,
которое базируется на разнородных функ¬
циях полов в социальном ведении хозяй¬
ства. Насколько этот брак может считаться
браком индивидуальным, ила браком груп¬
повым, предстоит еще более подробно
исследовать в дальнейшем. 3. 	Дети и родители. Австралийский материк, исконные оби¬
татели которого нам нагляднее всего иллю¬
стрируют первобытное состояние челове¬
чества, имеет н теперь еще крайне ред¬
кое население. Отдельные племена имеют
каждое свой особый охотничий участок,
границы которого они не должны пересту¬
пать, не рискуя притти немедленно в
конфликт с соседними племенами или орда¬
ми. Но ранее того, как австралийские ту¬
земцы могли достигнуть той ступени раз¬
вития, какой они достигли у отдельного
племени на протяжении многих тысячеле¬
тий, (само собой разумеется до появления
белых на континенте), были в распоряжения
яесоменнно еще гораздо более значительные
территории, так как численность населения
возрастала лишь очень постепенно и по
мере того как совершенствовались охот¬
ничьи снаряды и развивалось разделение
труда, т.-е. производство начинало давать
большие результаты, и та лее самая пло¬
щадь земли оказывалась способной про¬
кормить большее количество людей. Таким
образом жизнь этих народов в ту отда¬
ленную эпоху должна была быть еще
менее устойчивой, чем теперь. А это озна¬
чало для женщин еще большую обременен¬
ность, так как им приходилось и поспевать
за мужчинами, и работать на них, и кроме
того тащить с собою малых детей. В виду
того, что для австралийской женщины-
матери и двух детей обыкновенно бывает
слишком много, то случается, что перед
рождением второго стец говорит своей
жене: «Будет лучше, если мы оставим его,
когда он родится, в стоянке».
19 20 Детоубийство у диких народов—частое
явление, которое имеет свое обоснование в
условиях кочевой жизни. Но раз новорож¬
денный избежит грозящей ему участи быть
брошенным, тогда его с большой любовью
выхаживают до девятого-десятого года,
и он получает долю во всем, что имеется
у его матери и ее родителей, обычно
с детьми. Запретов пищи для мало¬
летних не существует так же, как и
для высшей возрастной группы. Но когда
ребенок переступает пределы указанного
возраста, тогда для него начинается бро¬
дяча жизнь, время учебы, о чем мы
ниже узнаем поподробнее. Отношение между родителями и детьми
у взятых нами первобытных племен стано¬
вится понятным только тогда, когда оно
рассматривается в свете экономики. Забо¬
ты, которыми детей окружают родители,
есть капитал, долженствующий в дальней¬
шем принести проценты. Пропитание старых
людей детьми, отнюдь не всегда их соб¬
ственными, родными детьми, было одним
из основных общественных узаконений
социальных положений в древние вре¬
мена. Этому учит нас правило дележа
у австралийцев; этому учат нас также
и брачные законы, о чем подробнее
будет речь в другом месте. За порой первых
лет юпости, окруженных любвеобильной
заботливостью, наступает для молодых су¬
ровая пора испытаний перед их вступле¬
нием в брак. Условия последнего, как мы
увидим, являются продуктом того социаль¬
ного уклада, который мы находим у ннс-
пшх первобытных народов. 4. 	Группа старейших. После вышесказанного никому, конеч¬
но, не придет в голову утверждать, что
коммунизм первобытной эпохи следует
относить насчет какого то чувства доброты,
лежащего в основе человеческой природы.
Напротив, все пайки, даяния, дарения,
играющие у первобытных людей такую не¬
обычайную роль, расчитаны на обмен или
ответную услугу. Кто много дает, тот и
получает много; кто на охоте мало чего
достигает и вообще ничего не может
дать, тот остается жалким беднягой, кото¬
рого то и дело обходят. Правда, каждый
полагает свою честь в том, чтобы выде¬
ляться своею щедростью, но то уважение,
которое он таким путем себе приобретает,
делает то, что и ему при случае другие
охотно уделяют из своего добра. Со временем установили, впрочем, обя¬
занность доставлять добычу с охоты для дележа в стоянку, а не поедать ее тайком
в кустах. Раз вся провизия аккуратно
стала складываться в общий котел, так что
сразу видно было то, что есть, тогда уже не¬
трудно стало себе по вкусу составить меню.
За это агитировали в особенности старей¬
шие, которые в силу того, что к настоящей
охоте уже стали непригодны, или по дру¬
гим соображениям ею более не занимались.
Мы увидим ,что эта группа провела в жизнь
новые требования, которые она выдвинула
в известной мере от лица всего коллектива
и, конечно, уже не в ущерб себе. Были
изданы запреты нищи частичного харак¬
тера, в силу которых на пользу одной
стороны шло то, что экономилось за счет
другой. Законодатели вышли из рядов
класса «старейших». Среди всех различных племен Централь¬
ной Австралии существуют запреты пищи,
которые по Спенсеру и Джиллену могут
быть разделены на три группы: к первой
группе принадлежат те, которые выделяют
в пользу старейших лучшие продукты;
ко второй те, которые за мужчинами обес¬
печивают известные виды пищи, отстраняя
от них женщин; к третьей группе, наконец,
следует отнести такие правила, которые
заключают запреты для отдельных лиц в
силу особых обстоятельств и на определен¬
ный срок. Таким образом экономическая
полезность женского труда оценивается
ниже, чем деятельность мужчин, но с другой
стороны по социальному значению ничто
так высоко не стоит, как влияние старей¬
ших на производство и потребление. При
дележе они принимаются особенно в рас-
счет. Молодые люди у них в услужении;
сыновья и зятья приносят им свою охот¬
ничью добычу; в особенности же нежена¬
тые молодые люди обязаны к несению по¬
винностей п к воздержанию от различных
яств в пользу старейших. Для того, чтобы вполне понять тенден¬
цию развития в нерве битном обществе,
мы должны себе ясно представить, на чем
основывается нривиллегированяость выс¬
шего возрастного класса. Возрастание вли¬
яния стариков проходит красной нитью
через все социальные явления, которые
нами здесь рассматриваются. 5. 	Внешние отношения первобытной орды. Чрезвычайные прерогативы, которыми
пользуется у всех нисших охотничьих пле¬
мен ныеший возрастной класс, не могли,
конечно, быть нм приобретены сразу. Б?с-
спорно, старейшины должны были с своей
стороны представить нечто положительное
21 22 в виде вклада в общее дело; но эти вклады
первоначально состояли всего только в
том, что они с гуртом женщин и детей
тянулись вслед за охотниками и строго
рассчитывали, чтобы им быть к надлежа¬
щему сроку на месте кормления. Тогда в
периоды скудости нередко действововало
право сильнейшего, и больные, хилые,
бесжалостно оставлялись позади на произ¬
вол судьбы. Пожилые мужчины, как бывшие охот¬
ники, могли, конечно, оказаться в некото¬
ром роде даже очень полезными. Богатый
опыт, которым они обладали, знание мест
охоты, жизни и привычек зверей, место¬
нахождения растений п т. п.—позволили
им взять на себя задачу определения общего
плана при кочевании, так что они
мало по малу фактически заполучили в
свои руки руководство добыванием средств
к жизни. Во время таких кочевок иногда
приходилось сталкиваться с другими ор¬
дами, которые все занимали каждая свою
с определенными границами территорию,
но иногда, тем не менее, ссорились с со¬
седями, и старейшим приходилось нередко
решать вопросы войны и мира. Во враждебных отношениях орд между
собой не лежит никакого момента культур¬
ного прогресса. Можно было, конечно, в
редких случаях, когда прежних охот¬
ничьих участков становилось уже недоста¬
точно, вытеснить другие орды из их владе¬
ний, но этим дело и кончалось. Пленники
на этой стадии культуры не могут себе
найти никакого применения ь виде рабов.
Кому было следить за ними и стеречь их,
когда все внимание было поглощено охо¬
той? Можно было их за вознаграждение
вернуть их племени; можно было бы их
приобщить на положении равноправных к
своему племени, по обычно их убивали.
Производство, таким образом, не получало
через пленных мужчин никаких новых
толчков к развитию. Оставались жзнщияы.
Похищение женщин отдельными ордами
ДРУГ У друга—явление частое на данных
ступенях развития, но не говоря уже о том,
что оно создает повод к столкновению
между похитителями и потерпевшими, оно
и производство то обогощает, в лучшем
случае, только количественно. Деятельность женщин оставалась еще
повсюду приблизительно одинаковой, но
менее способной прогрессировать сравни¬
тельно с мужской. Женщина среди этой
неустойчивой кочующей жизни была тру¬
дящейся и обремененной. Охотник жил
более свободной жизнью и мог легко усваи¬
вать и обращать в свою пользу технические и всякие другие завоевания. Если завндо-
вали другим ордам в их успехах па охоте,
то нужно было добыть себе их охотничьи
снаряды, оружие. Разумеется, из-за этого
не вели войн, по старались себе добыть их
мирным путем. Легко поэте му усмотреть,
как в силу7 соприкосновения с другими
охотничьими сообществами могла возник¬
нуть при случае меновая торговля, кото-
рая с течением времени приняла более
устойчивые формы. А у кого же было больше способностей
к тому и досуга для восстановления и
улучшения охотничьих снарядов, а равно
и всякого оружия и всех орущий, как не у
опытных, хотя и ьыщедшях из строя, ста¬
рых охотников. Они могли выменивать уг
молодых людей мясную пищу на изгото¬
вленные ими копья, бумеранги, каменные
орудия и т. п. Во всяком случае они одним
этим не могли существовать. С растительной
пищей, которую они могли получать вдо¬
воль путем собственноручного собирания
и через своих жен, хлопот им было
меньше, нежели с организацией пра¬
вильного самоснабжения всякого рода
дичью. С этим делом в древней орде
обстояло не совсем гладко, хотя им,
как обладателям тайн первобытной науки
и искусства, между прочим и лечебного
искусства, судоговорения и т. п., возда¬
валось, надо полагать, всякого рода почте¬
ние. Их влияние, их могущество могло,
однако,уже более основательно укрепиться,
когда меновые сношения с другими ордами
стали более регулярны; ибо, как уже было
упомянуто, старейшие являлись готовыми
посредниками и руководителями во внеш¬
них сношениях. Сомло констатирует, что
о признаках внешней торговли у стоящих
довольно низко племен австралийского
континента можно говорить вполне опре¬
деленно, что эта торговля даже довольно
давнего происхождения и уже совершается
по определенным путям. Материалы, па-
пример, для центрально-австралийских
орудий в значительной мере должны быть
закупаемы у чуждых племен, и даже стоя¬
щие на низкой ступени развития арунта
получают значительную часть своих щи¬
тов от племени, говорящего на чуждом им
языке и живущего ст них на расстоянии
сотен миль. Меновая торговля ведется
обыкновенно через посланных, которые
свободно переезжают от племени к пле¬
мени и, при случае, передают им всякого
рода новости. Их особа считается священ¬
ной, и они могут беспрепятственно прохо¬
дить даже и между воюющими друг с
другом племенами.Очень распространенный
23 24 прием, имеющий целью наладить товаро¬
обмен, заключается далее в том, что раз¬
личные племена в известные времена года,
(обыкновенно весною или летом), когда
предметы питания в наибольшем изобилии,
сходятся, чтобы производить обмен Мест¬
ных припасов, принадлежностей одежды-
орудий и оружия». (Сомло по Эйру). В такого рода делах пожилые мужчины
выказали свою особую способность. Они
получали возможность с прибылью сбывать
предметы своего собственного ремеслен¬
ного производства и тем вызывать появле¬
ние новых товаров, которые в их орде
пользовались большим спросом, но полу¬
чить которые иначе, как путем обмена,
было нельзя. Часто умели они обеспечить
себе нечто вроде монополии на некоторые
предметы товарообмена. «Для этих наро¬
дов центра страны, говорят Спенсер и
Джиллен, поразительно то, что жители
особых областей славятся, как изготовители
особых форм оружия и орудий, и что это
отнюдь не зависит исключительно от того,
находится ли соответственный материал
единственно в данных областях». Лучшие
щиты изготовляются на Севере, лучшие
снаряды копьеметания на Юго-Западе, луч¬
шие бумеранги — далеко на Востоке и
Северо-Востоке, а лучшие копья — в Се¬
верной части занимаемой племенем арунта
области Алис-Спринкс. У этого племени центра Австралии
камни для топоров и секир высекались в
особых местах, которые составляли соб¬
ственность местной мужской группы, без
разрешения которой уносить камни не
полагалось. Ясен, наконец, смысл заме¬
чания Гоуита о местности Квинсленде,
по которому «здесь обширные области
снабжаются одной единственной камено¬
ломней, местонахождение которой старей¬
шими держится в секрете, так как камни
служат ценным предметом торговли». Но можно пока ограничиться приведе¬
нием таких фактов, которые показывают,
что и ставшие для настоящей охоты уже
более или менее непригодными старые муж¬
чины способны были проявить нечто по¬
ложительное для того, чтобы доказать
свою социальную незаменимость и с не¬
которым правом претендовать на снабже¬
ние дичью со стороны своих более молодых
товарищей. Однако, все эти факты, не исключая
и фактов, касающихся «внешних» сно¬
шений различных племен, при приведе¬
нии которых мы намеренно забежали впе¬
ред сравнительно с тем состоянием раз¬
вития первобытной орды, как мы его пока что знаем, — в сущности являются не¬
достаточными для об‘яснения несомненного
преобладания «старейших». Уже из этого
мы должны заключить, что к указанным
моментам присоединяются еще моменты
внутреннего развития и что, мало того,
эти последние уже до того и в первую го¬
лову стали решающими для социального
развития. Для того, чтобы познакомиться
с действующим здесь историческим дви¬
гателем, нужно теперь еще подумать о
расчленении орды на так, наз. возрастные
группы. 6. 	Возрастные группы. Деление на возрастные группы выте¬
кает, — на что до сих пор исследователи
не обращали внимания, — с внешней сто¬
роны прямо из естественного расчленения
всего коллектива орды на гурьбу устрем¬
ляющихся вперед охотников, преимуще¬
ственно среднего возраста, и хвост, ко¬
торый в мужской своей половине состоит
из категорий самых старых и самых юных.
Потому-то вст «деды» и «внуки» в более
позднюю эпоху носят имя одного и того
же класса. Обособление хвоста было по¬
стоянным явлением у кочующей орды, а
потому возникновение возрастной группи¬
ровки находит свое социальное обосно¬
вание весьма вероятно уже в раннюю пору
непрерывного кочевапья. Таким обра¬
зом это ни в коем случае ье есть только
дифференциация, которая «совсем просто
получилась из естественных биологиче¬
ских различий членов орды», как выра¬
жается Кунов ( Zur Urgeschichte der
Ehe usw). «Биологические» различия ни в коем
случае не могут об‘яснить резкое разгра¬
ничение на класс старейших (дедов), взрос¬
лых (родителей) и детей. Так, у пле¬
мени курнаи Джипсленда мы находим
такое размежевание возрастных групп: 1. Группа малолетних, предал кото¬
рой для мужчин простирается до появле¬
ния бороды, а у девушек до года илп двух
лет после начала менструаций. 2. Группа взрослых: мужчин, равно
как и женщин, большей чаегью до того воз¬
раста, когда их старшие дети сами уже ста-
ясвятеяв зрослыми или когда у них появля¬
ются известные признаки старости (у муж¬
чин приблизительно к 40 или к 45годам, а
у женщин к тридцати пяти). 3. Группа старейших, т.-е. тех, кото¬
рые переступили только что названные
годы. (Кунов.)
25 26 С этой градацией, надо заметить, свя¬
заны некоторые правила, касающиеся бра¬
ка. Половое общение между членами раз¬
ных групп строго запрещено. Так как
самая младшая категория еще не имеет
половой зрелости, то запрет сводится к
тому, что мужчина средней категории мо¬
жет иметь половое общение с женщиной
тоже средней категории, а мужчина стар¬
шей категории может иметь половое об¬
щение только с женщиной одной с ним
категории. Другими словами: каждый мо¬
жет вступать в брак только в пределах
своего собственного поколения. «Как воз¬
ник этот запрет», рассуждает дальше Ку¬
нов, «на основании ли наблюдения, что
половые союзы сильно разнящихся по воз¬
расту особей оставались большей частью без¬
детными, или на основании того факта, что
молодые взрослые мужчины неизменно себе
прочили в жены женщин одного с ними
приблизительно возраста и что, в конце-
концов, отсюда образовалось известное пра¬
вило, — ныне разумеется уже установить
нельзя». Кунов, таким образом, как и Мюллер-
Лайер и другие буржуазные исследова¬
тели, не находит никаких иных, кроме
исключительно биологичес¬
ких причин возникновения упомя¬
нутых, касающихся брака, запретов. Он
выставляет только шаткие предположе¬
ния и таким образом оказывается бессиль¬
ным разрешить первый кардинальный во¬
прос, который ставит перед нами история
организаций родства. Значение этого во¬
проса явствует из того, что «эта, исклю¬
чающая брак между различными возра¬
стами и группами, система, существовала
некогда не только у австралийцев и дру¬
гих охотничьих народов, но также и у
полинезийцев, меланезийцев и микроне¬
зийцев, так как их система родства точно
отвечает такому тройному делению. Даже
больше того, «ранне-родственнаяфаза», как
называет ее Мюллер-Лайер, сущность ко¬
торой по его воззрению составляет как
раз запрет полового общения между юзей-
шей и старейшей возрастными группами,
обнимает собою все охотничья народы,
которые еще не достигли земледельческой
стадии и не ввели культуры домашних жи¬
вотных; кроме австралийцев, бушменов,
карликовых народов центральной Африки,
горных вед да на Цейлоне, минкопи на Анда¬
манах, жителей Огненной земли и т. д. Мы однако мало приблизились бы к
пониманию этого, столь общераспростра¬
ненного, деления на классы, если бы мы
равным образом остались при взгляде на него, как на группировку только по воз¬
расту и родству. Мы должны будем пре¬
жде всего приучить себя понимать орга¬
низацию родства безусловно и пре¬
жде всего, как социальные образо¬
вания, которые источник свой имеют в
способе ведения хозяйства данной ступени
культуры. Брак у австралийских туземцев Кунов,
в согласии с Мюллер-Лайером, обозна¬
чает, как хозяйственное учреждение, но
нигде не видим мы, чтобы он из устано¬
вленного таким образом принципа после¬
довательно выводил все следствия. Следую¬
щее соображение напрашиваетск уже само
собой: если бы дело касалось только любов¬
ных отношений, то в таком случае едва
ли бы деды орды так строго настаивали
на запрещении брака между своей группой
и группой «отцов» и «матерей». Но здесь
ставилось нечто большее на каргу: их
снабжение всякого рода предметами на¬
сущной потребности, которые припасали
молодые женщины; причем, как мы уви¬
дим, здесь дело шло кой-о-чем большем,
чем растительная пища. Если бы они спа¬
совали перед более молодыми мужчинами,
которые в качестве охотников доставляли
вожделенную мясную пищу и уже по од¬
ному этому имели особенно притягатель¬
ную силу для женщин, — то они потеряли
бы не только прислужниц, без которых
для пожилых жизнь утратила бы свои
удобства. Мы видим у австралийцев,
что класс дедов обыкновенно обильнее
других снабжен женщинами, что у пре¬
старелых скорее можно встретить и мно¬
гоженство. Без сомнения, вышеупомяну¬
тое положение о браках составляет вы¬
игрыш самих престарелых законодателей,
результат долгой борьбы между собственно-
охотниками и группой старейших за обла¬
дание женщинами, — шаг к возрастанию
могущества высшего возрастного класса.
Корни этого могущества покажет нам осо¬
бенно дальнейшее прослеживание процесса
дифференциации внутри первобытной орды.
При этом позднее в предстоящем рассмо¬
трении придется возвращаться к тому
социальному расслоению, о котором идет
сейчас речь, ибо новые выступающие мо¬
менты содействуют оттеяению тех проти¬
воречий, которые здесь прокладывают себе
дорогу. На одно важное обстоятельство
однако нужно уже теперь указать. Мы
затронем самую суть вопроса. Больше всего заботились старейшие о
том, чтобы при дележе добычи не оказать¬
ся обойденными; по этому поводу им при¬
ходилось сначала много бороться. Все
27 28 их усилия были направлены к тому, что¬
бы понудить охотников доставлять уби¬
тую дичь на место общей стоянки. Этого
они достигали со временем все более и
более, п все социальное развитие есть
вначале из что иное, как продвижение
старейших этап за этапом на пути к этой
дели. От этого центрального пункта разви¬
тия первобытного общества расходятся пред
нами одна за другой следующие линии.
Борясь за себя старейшие боролись вме¬
сте с тем и за социальный прогресс, за
коллектив, за коммунизм. Обособленные
организации охотников, дружины, имели
противоположные тенденции. Их члены чув¬
ствовали себя друг с другом, как товари¬
щи по охоте, более тесно связанными, чем
с массой женщин, детей и стариков. Од¬
нако, и с этими слабейшими членами орды
они чувствовали себя связанными и ие
могли, например, обходиться без собира¬
емой темя растительной пищи. К тому же
они не могли неизменно питаться все
одной и той же пищей; таким образом они
видели себя принужденными сходиться с
другими охотничьими содружествами. Не¬
обходимость обмениваться и делиться с
другими ощущалась даже самым ловким и
самостоятельным охотником. Одпако, чув¬
ств»» социальной обязательности отдавать
упреплялось лишь очень медленно; о каком-
нибудь «закономерном принуждении» сна¬
чала не было и речи Старики в повседневной жизни стояли
ближе к женщинам и детям, нежели к
мужчинам, которые большей частью были
на охоте и потому отсутствовали. Они де¬
лились с окружающими и ожидали того
же от них. В особенности они
заботились о снабжении детей, поскольку
это было в их власти. И вот дети подра¬
стали. Предположим такой случай: дочь
достигла возраста невесты. Старый отец
не охотно с пей расстается, так как она
помогала ему собирать пищу. Но не будет
ли он вознагражден с лихвой за лишение
этого растительного питания в том случае,
|‘сли она выйдет замуж за хорошего охот¬
ника? Она будет делиться с отцом тем мя-
сем, которое будет давать ей ее муж. Таков
обычай не у одних только австралийцев,
но у всех вообще народов этих низших
ступеней культуры. Зять делает отцу свсей
жены подарки; он приносит ему убитую
на охоте дичь, он служит ему, по крайней
море, в течение нескольких лет. В таком случае для отца не имело бы
никакого смысла выбирать себе зятя из
той же возрастной группы, к которой
принадлежит он сам. Раз он сам прина¬ длежит к числу неспособных к охоте
стариков, то он, конечно, воздержится от
выдачи своего детища за одного из своих,
если можно так выразиться, сотоварищей
по недугам. Скорее возьмет он себе рабо¬
тоспособного зятя из числа более молодых
охотников. Благодаря замужеству своей
дочери отец переходит на более почетное
положение пользующихся правом обеспе¬
чения стариков, (смотри вышеприведенное
деление поколений у курнаи). Теперь само собою становится понят¬
ным, что отцы, имевшие дочерей, старались
воспрепятствовать бракам между высшей
и средней возрастной группой и желали
допускать лишь браки индивидуумов од¬
ного и того же класса. Понятно далее,
почему зятья и дочери должны были при¬
надлежать к более низкому классу, чем
отцы и тести, почему была проведена
такая резкая грань между обоими высшими
классами. В этих своих тенденциях отцы,
имевшие дочерей, встречали поддержку
и со стороны отцов, дочерей не имевших.
Отец, который имел сына, находил, что
этот последний лучше будет исполнять
по части снабжения свои обязанности по
отношению к своему «старому господину»,
обязанности, которые равным образом по¬
коились на взаимности,—в том случае,
если он будет принадлежать к классу,
который по существующему общему поло¬
жению обязан содержать высший во воз¬
расту класс. Бездетные старики, един¬
ственной заслугой которых был только их
возраст, клонили, разумеется, в ту же
сторону: ибо, не имея никакой естествен¬
ной заручки в среде молодого поколения,
они должны были такой оборот дела осо¬
бенно приветствовать. Вообще старики дей¬
ствовали по принципу: в единении и
слабые сильны. Эта солидарность должна
была оказаться в их руках могучим ору¬
жием. Солидарность старого поколения в про¬
тивовес классу молодежи стала необходи¬
мостью, когда понадобилось подчинить во¬
обще молодое поколение старейшему клас¬
су п связать его повинностями. Солидарное
взаимодействие старейпггх было чрезвычай¬
но облегчено, и самими условиями перво¬
бытной охотничьей кочевой жизни, так
что является вполне понятным, что борьба
классов при данных обстоятельствах долж¬
на была решиться в пользу выспите воз¬
растного класса. Таким-то образом старейшие и как отцы,
и тести, и как члены класса, содержать
который почиталось за благое дело, вошли
в более теспую связь, чем раньше, с на¬
29 30 стоящими охотниками, главными произво¬
дителями. Женщины среднего класса но¬
сили во след охотникам их снаряды,
получали в обмен на собранные ими про¬
дукты питания мясо убитых зверей, при¬
носили его своим родителям и, таким об¬
разом, являлись связующим звеном между
обоими классами, а также—и не в послед¬
нюю очередь—уздой, при помощи которой
старшие держали младших на поводу,
подгоняли их и не упускали их из под
надзора. Еще больше, чем опытность во
всех касающихся охоты и приискания
пищи вопросах, благодаря которой ста¬
рейшие достигли своего влияния, содей¬
ствовало постепенному переходу заведыва-
ния производством в руки старейших го об¬
стоятельство, что распределение продуктов
сделалось их специальной задачей. Ни от чего они не получали таких
обильных плодов, как от исполнения этой
функции. Об этом будет речь, когда мы,
следя за ходом развития, дойдем до того
пункта, где дальнейшее разделение труда
в пределах орды фактически ставит груп¬
пы стариков в центре усиленного добывания
жизненных продуктов. Однако здесь сле¬
дует подчеркнуть, что хотя добытые взрос¬
лыми сыновьями и зятьями продукты и
приносятся в стоянку старейшим., в тех
случаях, когда деды за своими детьми не
следуют по пятам на охоте, но чтс продукты
эти полагаются к их стопам главным
образом в ожидании их наиболее целесо¬
образного распределения среди нуждаю¬
щихся, между прочим, например среди
детей. «Дети во всех случаях хорошо снаб¬
жаются дедами», говорит Гоуит относи¬
тельно курнаи (Сомло, стр. 42). Зато охотники, отдаваясь всецело охо¬
те, могли вести более свободную жизнь,
раз от них совершенно почти отпадала
забота по части распределения. 7. 	Отец и тесть. Если, первоначально, как это было
представлено, дележ производился самими
охотниками с такой педантичностью,
что даже никто не смел дотронуться до
зверя при случайном отсутствии во время
приготовления трапезы того, кто убил
зверя, и если раньше в первую голову
принимались в рассчет присутствовавшие,
т. е. именно принадлежавшие к охотни¬
чьей дружине, то теперь все более п боле^
начинала учитываться находившаяся в сто¬
янке родня, в том числе, разумеется,
старейшие, и им было предоставлено распределение. Причем действует правило,
что родители жены пользуются предпо¬
чтением перед родителями мужа. Относи¬
тельно племени курнаи говорится: «Ти¬
хоход, ленивец, смотря по расстоянию от
стоянки, жарится на месте или сырьем
приносится домой. Если бывает убит только
один, то он остается за родителями жены;
если бывают убиты два, то одного получа¬
ют родители жены и одного родители мужа.
Если три, то женины родители получают
двух, а мужнины одного и т. д. Убивший
зверя удерживает обыкновенно печень для
себя и своей жены. Однако на следующее
утро родители дают жене кое что, если
она остается без пищи» (Гоуит). «С эму поступают подобным же образом.
Напротив, ящерица подлежит дележу меж¬
ду всеми, принадлежащими к орде. Если
мужчина убивает опоссума, то оставляет
его за собой и своей женой. Если он убьет
более одного, то остальные все отхсдяг
к отцу жены. Гоуит, говорит Сомло, кото¬
рому мы здесь следуем (Gtiterverkehr,
S 43),—вспоминает случай, как один муж¬
чина убил десять опоссумов, себе оставил
одного только, а все остальные девять
стали небо рак. Небо рак у племени курнаи
называется обычай мужчин предоставлять
часть своей дневной добычи своему тестю
(страница 42). У племени арупда каждый должен снаб¬
жать своего действительного пли племен¬
ного тестя (икунтера) и в его обязанности
входит всякий раз, как он убивает дичь,
справляться, нужна ли им пища... Прежде
всего дает он долю своему тестю... затем
идет его очередь и очередь его собственных
жеп и детей по порядку; что остается, то
идее детям его сестры и так далее">(етр. 40). Правила распределения пищи у австра¬
лийских племен сводятся, в общем, к тому,
что каждый мужчина должен снабжать
целый ряд других людей, именно старших
и при том в первую очередь своего тестя».
Эти правила часто бывают столь сложны,
что ничего нет удивительного, если они,
как сообщает нам Ратцель,—правда беэ
указания определенных племен,—бывают
часто облечены в форму изречений» (стр.
45). В первобытной орде деятельность од¬
ного мужчины отличалась от деятельности
любого другого первоначально очень маю.
Но когда охотничьи орудия несколько диф¬
ференцировались, и наиболее искусные
мужчины в том же роде охоты начали
сплачиваться одни в одно, другие в другое
содружество, когда пришли к соглашению
насчет того, какую пищу доставлять одному
31 32 лз охотников н какую другому, чгобы при
дележе всего было вдоволь, тогда отец
дочери невесты должен был начать заду¬
мываться. Уж не без выбора стал он ее
выдавать зямуж лишь для того только,
чтобы заручить себе какого-нибудь любого
охотника в зятья и кормильцы, но он
говорил себе приблизительно следующее:
«Я сам принадлежу, а следовательно я сын
мой, которого я вырастил, к охотникам
на вомбат и потому насчет получения
мяса вомбат у меня нет затруднений;
в таком случае я мог бы взять себе
зятя из братства кенгуру. Если теперь
придет охотник за вомбат, я его пошлю
прочь, так как он ничего другого не мо¬
жет мне предложить, кроме того, что я
уже п так получаю от моего сына. А было
бы совсем не умно выдать дочь за моего
собственного сына, ибо в таком случае
мне пришлось бы получать от сына мень¬
ше, чем я теперь от него получаю, и
кроме того я лишился бы услуг дочери,
следующей всегда за мужем. Это было бы
двойной потерей». Брак братьев и сес¬
тер поэтому считался противоесте¬
ственным. Предположим такой случай:
охотник на вомбат имеет двух сыновей и
готовит их обоих для охоты на вомбат,
т.-е. преимущественно для этого рсда охо¬
ты. Однако оставим все побочные обстоя¬
тельства в стороне. Оба брата женятся,
и их дети становятся кузенами и кузинами,
все вместе принадлежат к родне вомбат.
Могут ли последние между собою вступать
в брак? Нет, они не могут, раз отец от
подобного брачного союза терпит чувстви¬
тельный урон, раз он находит, чю брак
его дочерей из семьи вомбат с охотниками
на эму приносит ему большую выгоду,
нежели браки вомбатовых между собою.
И само собою разумеется, что на брак с
добытчиком того же мяса, например мяса
вомбат,он взглянет не так благе склонно,как
в том случае, если ему чрез замужество
дочери представляется возможность запо¬
лучить зятя, добытчика другого нового
мяса. Поэтому то браки внутри родства
вредны совершенно так же, как одно¬
образное питание одним и тем же мя¬
сом. Вот—тайна кровного родства. Значит
если австралиец, на вопрос, почему он не
может жениться на той или другой де¬
вушке, отвечает: «Она слишком одинако¬
вого мяса»,—а он действительно так именно
отвечает,—то надо только его правильно
понять, т.-е. не затруднять себе понима¬
ния европейскими понятиями кровного
родства и расы. И в этом пункте Кунов
тоже ошибся, но не он один. Тут1 имеется ключ к процессу все далее
и далее распространяющегося на близких
боковых родственников исключения, из кру¬
га взаимно брачущихся, которое с пре¬
вращением различных орд в различные
рабочие содружества тотемистического ха¬
рактера достигает впоследствии очень важ¬
ного. с точки зрения истории развития,
значения. На основании вышесказанного стано¬
вится возможным ответ на вопрос, с какого
момента женины родители перебивают,
так сказать, преимущественное право на
снабжение у родителей охотников. Об¬
щий по крайней мере ответ на это может
быть во всяком случае дан. Решающее зна¬
чение приобретало согласие тестя на брак,
каковое согласие впоследствии давалось
лишь под особыми условиями. Прини¬
малось в рассчет отношение родства,
именно искали зятя не «слишком оди¬
накового мяса». Чем более прогресси¬
ровало упомянутое специализированное
разделение труда, тем сильнее вы¬
двигалась вперед и эта точка зрения при
выборе зятя. И чем притязательнее в
этом отношении был тесть, тем выше
поднималась в цене жена, и тем более
дар тестя представлялся имеющим боль¬
шую ценность, чем прежние заслуги отца
в деле воспитания и содержания сына.
В силу такого оборота, и муж обязан был
услуживать тестю более, нежели отцу. 8. 	Классы, как политические организации. В силу какой власти ставил и мог
взвинчивать вверх свои требования тесть?
Дело было в той опоре, которую он
имел в известной организации, именно
в классе старейших; этот класс в качестве
имеющего свои определенные интересы по¬
литического с б‘единения образовал спло¬
ченное целое в противовес молодежи для
проведения в жизнь своих притязаний.
В этом отношении важно рассмотреть обо¬
значения, отличающие три возрастных клас¬
са друг от друга по их образованию. Они
доставили не мало головоломной работы
исследователям, начиная с Моргана до
Кунова, при чем Кунов, по крайней мере
ясно эго выразил. Термин «отец» перво¬
начально выражает собой не то, что тот1
к кому это слово прилагается, произвел
на свет называющего его отцом, или жил
с матерью последнего, но то, что он принад¬
лежит к той же возрастной группе, как и
действительный отец; равным образом и
термин «мать» отвечает не нашему понятию,
но только указывает, что та, к которой
33 34 обращаются так, принадлежит к одному
поколению с рсдной матерью. Не родствен¬
ные в нашем смысле отношения лежат в
основе обозначений «отец», «мать», «ребе¬
нок» и т. п. но... различия между боль¬
шим и малым по возрасту, между молодыми
d старыми. При известных условиях ь
старший брат может считаться отцом млад¬
шего брата. Кроме того родственные от¬
ношения двух особей друг к другу не
остаются неизменными на протяжении всей
жизни, но меняются каждый раз с нх
переходом в другой возраетный класс»
(стр. 47). Правда, нельзя не согласиться с Кунс-
вым, что Морган неправ, об‘ясняя приме¬
нение выражений: «отец», «мать», к брать¬
ям и сестрам подлинных родителей, тем,
что первоначально среди ряда мужчин п
женщин происходил свободное половое
общение, и потому с точностью нельзя было
установить происхождения детей. Корен¬
ная сшибка Моргана тут состоит в том,
что он влагает в выражения первобытных
народов «отец» и «мать» современный евро¬
пейский смысл. Однако, Кунов и здесь
спять грешит не делающим марксисту
чести упущением: он не видит в органи¬
зациях родства ясно до очевидности ле¬
жащего в их основе общественного отно¬
шения. Деление на классы по Кунову есть не
белее, как деление по возрасту на три
ступени: «это были, простые как бы самп
собою напрашивающиеся шаги, с которых
началось развитие» (V.-О., стр. 129). Ра¬
зумеется, такое обоснование троякого де¬
ления совершенно несостоятельно; все вре¬
мя человеческой жизни можно с таким же
правом по»делить и на два и на дзсять
периодов. Но из возрастных классов полу¬
чаются брачные классы. Почему?—И по¬
чему именно три класса? Самым есте¬
ственным было бы здесь разграничение на
состоящих и яесостоящих в браке. Но
таким путем не пошли бы дальше двойного
деления. Тройное деление получается от
того только, что среди женатых образуют
еще особый класс те более пожилые люди,
дети которых уя{е сами в свою очередь
имеют детей. И наконец, старейшим нельзя
заключать браки в среднем классе и обрат¬
но. Почему? На это Кунов не умеет найти
никакого ответа, который бы его самого
удовлетворил. Резюмируем здесь все вкратце:молсдсму
человеку запрещалось брать жену из выс¬
шего возрастного класса потому,что он этим
для кого пи будь из его членов, искавших
зятя для своей дочерп, разрушал надежду на получение кормильца из среды молодой
возрастной группы. С другой стороны, на
том же самом основании было запрещено
мужчине старшего возраста вступать в
брак с женщиной из среднего возрастного
класса, так как чрез то равным образом
другие мужчины старшей группы были бы
с‘ужены в своих правах. Молодые люди
все поголовно должны были быть детьми
старейших; «отцы» обязаны были содер¬
жать своих «детей», но зато и «дети» тоже
своих «отцов». «Отец», стало-быть, по понятиям перво¬
бытного человека, есть не только действи¬
тельный родитель, но каждый, наравне с
последним, принадлежащий к одинаковой
возрастной группе. Между «стцамп» и
«сыновьями» существовал договор о снаб¬
жении. Наиболее благоприятным было сначала
положение стца дочери, ибо он наверняка
мог расчитывать путем ее замужества при¬
обрести себе «сына». Но явилась надоб¬
ность в законодательном побуждении и его
усилении для поддержания зятьев в вер¬
ности своему долгу впоследствии, когда
в поисках нового рода мяса стали выбирать
зятьев даже из членов других орд. Однако
отцы сыновей в этом деле крепко отстаи¬
вали отцов дочерей, уже по одному" тому,
что отец сына мог одновременно быть и
отцом дочери. Вообще заключение брака
между молодыми в конце концов являлось
всегда результатом соглашения и, до из¬
вестной степени, торгом между заинтере¬
сованными старшими, которые в отношении
молодых чувствовали себя связанными об¬
щей солидарностью .В этой их взаимной
поддержке коренилась их сила. Лучше
всего это обнаружится, если мы рассмот¬
рим, в качестве третьего, слугчай, когда у
пожилого мужчины не было ни сына, ни
дочери. Кто должен был его содержать?
Старейшие, правда, могли бы поделиться
с ним своей долей: но для чего было
им брать это на себя, когда имелся какой-
нибудь еще холостой молодой человек,
который в качестве охотника мог кое-что
доставить и заменить собою в этом отноше¬
нии сына. Даже и в том случае, если бы
таковой был женат,—в среду взрослых
мужчин он во всяком случае должен был
быть принят—ничто не мешало дать ему
«отца», все равно какого нибудь, если у
него никакого не было. Его самого за¬
числяли в «сыновья», т. е. в класс тех,
которые должны были брать на себя со¬
держание «отцов»,и ли вернее «дедов». Впо¬
следствии он сам продвигался в высшую
возрастную группу, когда «сын» его шел 2
35 36 ему на смену в средней группа, будь то
действительный его сын, или его зять,
или еще какой нибудь приемный сын.
Если никаких родных детей он не имел,
то ему вначале действительно трудно было
добиться перехода на покой; он должен
был, во всяком случае, ждать, пока он
станет в самом деле неспособным к
охоте, т.-е. пока с несомненностью не
обнаружатся у него соответственные
признаки старости. Если в предыдущем говорится о
приемном сыне, то этим только указывается
на возмоленость того, как соответствен¬
но с сущностью возрастно-классовой орга¬
низации могло быть даже в особых исклю¬
чительных случаях достигнуто обеспечение
старейших. Если же еще ближе ознако¬
миться с организацией австралийских пле¬
мен, то мы найдем, что приток припасов
из производственной группы к старейшим
шел разными путями, что даже бездетные
старики, уже в силу своего возраста, за¬
нимали привиллегированаое положение, и
молодые смотрели, как на богоугодное
дело, на оказывание им всяческой под¬
держки. Возникновение этой; высшего пра¬
ва старейших не в последнюю очередь
следует искать в отношении зятя к своему
тестю. На основании предыдущего можно согла¬
ситься, что имя «прародителей» ничего
другого не обозначает, как только класс
старейших, пользующихся правом обеспе¬
чения; имя «родителей»—обозначает класс
взрослых, обязанных доставлять это обес¬
печение; и имя «детей» обозначает класс
несовершеннолетних. Однако не следует
умалчивать о том, что каждое право на
обеспечение заключает в себе постоянно
известную обязанность обеспечивать и об¬
ратно: не исключительно только взрослые
заботились о старейших, но и последние
уделяли тоже кое что молодым, которые
отнюдь не всегда на своей стороне имели
избыток. Итак, вышеуказанные общие обозна¬
чения прилагались к известному обществен¬
ному строению ц именно порядок до¬
ставки жизненных припасов составлял под¬
линный принцип обсуждавшегося нами
тройного деления, что явствует, прежде
всего, уже из родственных наименований.
Хотя классов было три, но для них суще¬
ствовало только два отличных классовых
имени. Производственный класс охотников,
к которым принадлежали сыновья (зятья),
резко отличался от класса старейших и
детей, из которых те и другие одинаково
нуждались, а потому и одинаково имели право на обеспечение (с известными огра¬
ничениями для юнцов старшего возраста,
как мы это еще увидим), и потому те и
другие носили одно и то же классовое
имя. Кунов находит «поразительным, что
часто внуки называют своих прародителей
тем же самым именем, каким те их назы¬
вают. У ротуманов, номенклатуру которых
передает нам Морган в своем «Первобытном
обществе», дед называет, например, внука
мапига-фа, внучку мапига-гони, и наобо¬
рот, внук зовет деда мапига-фа, а бабушку
мапига-гони. То же самое у австралийцев-
У племени курнаи зовется: Дедушка (отец отца) Вентвин. Внучек (сын сына) Вентвин. Бабушка (мать матери) Кукун. Внучка (дочь дочери) Кукун. У племени колер-курндит (Mount Na¬
pier u Germantown, Victoria) зовется: дедушка (отец отца)
Внучек (сын сына)
Дедушка (отец матери)
Внучек (сын дочери) Кукурни. Кукурни. Гяуммя. Гнумми. и так далее. «Отчего происходит эта особенность, я
усмотреть не в состоянии», говорит Кунов;
недостаток слов едва ли может быть тому
причиной, так как эта особенность имеет
место у племен, язык которых принадле¬
жит к числу лексически наиболее богатых
языков Австралии». Об‘яснение, как ука¬
зано, надо искать в экономической области.
Это родственное именование ставит, в сущ¬
ности, перед нашими глазами образ кочую¬
щей орды, которая распадалась на гурьбу
охотников и на хвост из женщин, неспо¬
собных к охоте старых мужчин и детей.
Это еще более способно укрепить предпо¬
ложение, что деление на классы относится
еще ко временам интенсивной кочевой
жизни. Его, так сказать, законное оформ¬
ление было продуктом долговременного
развития, которое захватывает собой и
более поздние периоды. Во всяком случае образование классов
означало ни более, ни менее, как право
мерное проявление солидарности пожилых
и слабосильных в противовес молодым и
сильным охотникам. В результате противо¬
положения и борьбы этих двух групп как
раз и получается фактически социальный
прогресс в первобытном обществе. Мы,
таким образом, снова пришли к движущему
началу всякого исторического прогресса,
к признанной за таковое Карлом Марксом
классовой борьбе. Правда, слоение поко¬
лений в первобытном обществе не являет¬
7 38 ся классовым слоением в современном
смысле слова, но все-таки и там развитие
движется вперед под влиянием социальных
противоположностей и столкновений. Представительницами средней социаль¬
ной группы у низших охотничьих племен
выступали наиболее выпукло молодые за¬
мужние женшцны; по именованию их, они
связаны с охотниками-мужчинами, от кото¬
рых они прежде всего зависят и экономи¬
чески. Однако, во время передвижений,
их место в хвосте, в группе неспособных
к охоте членов орды. Как женщины вооб¬
ще, так и они в классовых противоречиях
играли посредническую роль. 9. 	Родственные именования. «При вступлении в класс молодых людей
происходит сейчас же перемена имени.
Вновь принятый или теряет свое прежнее
имя и принимает новое, или имя получает
в придачу к своему прежнему еще новое,
которое служит выражением нового, полу¬
ченного им, отличия; последнее бывает
чаще всего... В некоторых трибах счита¬
ется признаком хорошего тона не называть
данное лицо по его личному имени и не
произносить таковое в его присутствии;
его следует звать скорее по тому отноше¬
нию родства, в котором он стоит к говоря¬
щему, например, отец, брат, дядя и т. п.
В других случаях можно звать данное
лицо именем, которое он получил при
посвящении, но отнюдь не тем, какое он
носил в детстве; в третьем, наконец, слу¬
чае известные родственники не должны в
присутствии друг друга называть родствек-
нымименем взаимно гоих родства лак,напри¬
мер, зять нс должен произносить имени
своей тещи, между тем как это позволяется
лицам, не стоящим к ней в подобном род¬
ственном отношении. И кроме того еще
существуют в этом отношении некоторые
удивительные предписания, так, напри¬
мер: имя умершего во многих случаях не
разрешается произносить даже и в том
случае, если не сам он разумеется,
а разумеется другое лицо, которое слу¬
чайно носит то же пмя (V.-О., стр. 32 и
33). Дача имени таким образом служит здесь
средством для явственного обозначения и
различения возрастных классов. Чувство
прав и обязанностей, которые имееет ка¬
ждый класс, должно, между прочим, и
этим способом поддерживаться в живом
сознании. Собственное имя индивидуума
не должно быть произносимо громко в
его присутствии. Для обращения к присут¬ ствующему п для упоминания о нем слу¬
жит родственное обозначение. Кунов при¬
водит факт, что у некоторых австралий¬
ских орд существует обычай, чтобы молодой
человек, когда он впервые становится от¬
цом, давал себе имя, которым он гордо
провозглашает свое новое достоинство. Ес¬
ли, например, его сын получил имя ^Голо¬
вана», то он с достоинством именует себя
«отцом Голована» (Кунов. «К первобытной
истории брака»). Его гордость, по моему
мнению, основывается не на том, как ду¬
мает Кунов, что он явил себя «вполне
мужчиной», но на том, что он исполнил
свой долг по отношению к социальному
об‘едияению, доставив ему новую рабочую
силу, которая его должна заменить как
охотника, когда он сам передвинется в
класс старейших. Родственное обозначение
служит выражением социального положе¬
ния и имеет экономический смысл. Если зять не должен упоминать имени
своей тещи, то это потому, что мясо, пред¬
назначенное для тестя, обычно идет таким
путем: зять-своячнпца-теща-тесть. Жен¬ щины обычно бывают вместе. И вот зять
не должен сметь пред тзщей или своячни-
цей выражать свое неудовольствие по ад¬
ресу «старых тунеядцев» и бранить тещу. Имени умерших нельзя произносить
потому, что этим тоже затрагивается эконо¬
мическое отношение. Этим запретом за¬
ранее подавляется всякий оскорбительный
ропот, всякое выражение недовольства по
адресу «вечно-голодных» пожирателей при¬
ношений, душ покойников. (Более под¬
робно в отделе религии). 10. 	Группа несовершеннолетних. Один вопрос, который очень скоро
потребовал урегулирования, возник в ре¬
зультате обособления охотничьих содру¬
жеств друг от друга и от остальной орды.
Когда должны были вступать подростаю¬
щие юноши в эти обособленные организа¬
ции? Дети в начале стояли под охраною
матерей, а также и пожилых мущин, п
стало быть, держались в хвосте орды.
Девочки находили у старших женщин,
а мальчики у старших мущин в назидание
и вразумление по поеоду предстоящих
им в жизни задач. Кунов приводит «на¬
счет этого некоторые частности из жизни
австралийских негров. (V. О. стр. 37). «Начиная с 5-го—6-го года наступает
для детей обоего пола учебная пора.
Девочки начинают учиться . строению
шалашей, плетению прутьев, отыскиванию
кореньев и т. п., меж тем как мальчики
39 упражняются в плавании, кояьеметанип,
владении каменным топоре м и охоте.
О поддержании своего существования в
этом возрасте они должны уже частью
заботиться сами». Постепенно, однако, пробуждается в
мальчиках стремление уходить за гурьбой
охотничьих дружин. Конечно мальчики
примыкали сначала на охоте то к одному,
то к другому отряду—без разбора. Это
часто должно было вести к разного рода
недоразумениям, когда услуги и притя¬
зания юнцов взаимно не совсем соот¬
ветствовали. Неподходящее дело было, на¬
пример, чтобы мальчики сами себе раздо¬
бывали дичь на охоте, а потом приходили
к женам охотников, выкляньчивать расти¬
тельную пищу. Права взрослых из-за этого
нарушались. Мущины требовали, чтобы
тут установлен был известный порядок.
Юношей только тогда следовало допускать
в дружины, когда фактически сказывался
недостаток в рабочих силах. А пока не
было нужды, они могли оставаться в
учении у стариков п в обществе неза¬
мужних молодых женщин. По Таллину
юношам племени нарриниери в этот пе¬
риод не разрешалось брать жен; однако
же им разрешается вступать в интимные
сношения с частью более юных, еще не
приобщенных к высшим классам, особей
женского пола. Дети, являющиеся плодом
таких сношений, подлежат умерщвлению—
немедленно по появлении своем на свет».
(Стр. 83). Молодые люди вскоре, повидимому, ста'
ли держать свой стан несколько поодаль
от стоянки старших, которые тоже рас¬
полагались отдельными группами. В осо¬
бенности совет старейших, в важных слу¬
чаях, уходит в некоторое отдаление. Все
это имеет значение, если угодно составить
себе представление о том, как становится
возможным то тайное срудование высших
классов, на котором в значительнейшей
степени основывается их привиллегиро-
ванное положение. (Смотри подробней
«Возникновение религии!»). Итак начинающие охотники попадали
под усиленное влияние старейших и полу¬
чали от них не только необходимые ука¬
зания относительно обращения с охотни¬
чьим и боевым оружием, но также внуше¬
ние доброжелательного отношения к ста¬
рейшим членам орды, равно как и указания
относительно подходящего для них и непод¬
ходящего питания, и относительно того,
что не подходящие для них продукты нуж~
нс доставлять в стоянку и что старые люди 40 должны всегда получать самые большие и
самые лучшие куски (Эйр). Тяжело было для молодых людей
годами длившееся время испытаний, когда
их главная задача состояла в том, чтобы
быть подручными для старых людей в
деле добывания пищи. Так как им жены,
в качестве помощницы, пе полагалось,
то уже из-за этого одного они обычно были
прикованы к группа женщин, детей п
стариков. Поэтому то с ни носят у авста-
лийцев то же самсе классовое имя, как
и группа старших, между тем как средняя
возрастная группа, группа взрослых, име¬
ет, как мы видели, свое особое классовое
именование. Малолетние были связаны с
дедами и притом специально с одним
особым «патенъ-ом из их среды чем-то вроде
договора, регулирующего в известной мере
их труд и их функции снабжения. Симво¬
лически это торжественно ознаменовыва¬
лось тем, что их патен-ы в праздничной
обстановке вскрывали себе вены в суставе
кисти руки или в предплечьи и давали
юношам пить свою кровь. (Кунов. Стр, 28). Питье крови, как носительницы души,
создавало душевную близость и практи¬
чески означало обязанность взаимной эко¬
номической поддержки, подобно аналогич¬
ным церемониям братств у охотников.
Если такие контракты и не заключались hi
всю жизнь, то все же, стремление старших
направлено было к тому, чтобы срок
данного обязательства продвинуть возмож¬
но дальше. Им удалось и с этой стороны
расширить рамки служения им средней
возрастной группы, взрослых охотников. За время своей учебы юнцы подверга¬
лись болезненным испытаниям, пробам му¬
жества, очень запугивались угрозами и
делались покорными. Даже при послед¬
нем великом посвятительном испытании
им грозила крутая расправа, если патены
находили основания быть недовольными
питомцами по части снабжения своего
продуктами питания (Сомло, стр. 41 по
Спенсеру и Джиллену). Неудивительно и то, что старшие ста¬
рались удержать при себе подольше своих
покорных питомцев, что они ревниво опро¬
тестовывали слишком ранний брак или в
известных случаях брак вообще, и к отдель¬
ным юношам применялось даже такое сред¬
ство, как кастрация, чтобы удержать юно¬
шей от влечения к женщине. (У Кунова,
(стр. 31), мы читаем: «В некоторых трибах,
(племенах), не все юноши допускаются к
посвящению их в мущины, но некоторые из
них своевременно до этого грубым образом
оскопляются. Делается это всегда втайне,
41 42 без ведома о том родителей, по решению
старейших членов—мужчин орды. Юноша,
к тому предназначенный, в один прекрас¬
ный день бывает схвачен в стороне от
стоянки несколькими мужчинами, и потом
в кустах над ним производится опасная
операция, которая нередко, несмотря на
изумительную легкость, с какою у австра¬
лийцев заживают даже самые тяжелые
телесные повреждения, влечет за собою
смертельный исход». соображения; однако, все же, это мало¬
вероятно, так как та же цель достигается
и путем сильно там распространенного, как
известно, детоубийства. Последнее сред¬
ство для первобытного человека было бы
бесспорно наиболее удобным. Наступление возмужалости кандидатов
в класс взрослых, — (всегда бывает не¬
сколько вступающих молодых мужчин и
женщин),—отмечается с наявысшею пунк¬
туальностью, путем посвятительной, дни и Рис. 2. Операция обрезания. Австралийское племя варрамунга. Снимок с натуры Спенсера и Джил¬
лена.—Человек в середине группы сидит на посвящаемом, положенном на груду человеческих тел.
Человек справа держит ноги юноши широко раздвинутыми. Мужчина, наклонившийся вперед, про¬
изводит операцию каменным ножиком, ручка которого видна в его правой руке. По совершении
операции юношу уносят и приводят в чувство; он поднимается, его поддерживают, и кровь долго
еще льет из раны, стекая на подставленный щит. Совершение этого акта без предупреж¬
дения родителей заставляет вспомнить, что
эти родители через рождение внука, в
данном случае сделавшееся невозможным,
должны были-бы передвинуться в высший
возрастной класс, и что подобное повыше¬
ние не во всех случаях и не во всякое
время могло быть приятно старым власти¬
телям, а иногда даже разрушало их рас-
счеты. (Рис. 2). Если Кунов полагает, что цель, пре¬
следуемая кастрацией, есть задержание
слишком быстрого размножения орды, во
избежание чрезмерного сокращения доля
каждого в пище, то можно бы и допустить
известную роль между прочим и этого недели продолжающейся, церемонии, со¬
провождаемой татуированием, обрезанием
верхней оболочки полового органа, наре¬
чением имени и т. и. Ведь дело идет о вступлении в высшую
привиллегированную группу и об отмене,
если не всех, то по крайней мере некоторых
запретов пищи. Тогда юноша облекается
торжественно в охотничье оружие и в
другие знаки мужского достоинства, и с
того момента имеет право жениться и
может принимать участие в боях, совеща¬
ниях, охотах и корробборис (праздничных
плясках), (Кунов, стр. 33). Обрезание,
которое, повидимому, связано со смешива¬
нием крови, должно, прежде всего, конечно,
43 44 знаменовать собою прием в кровное брат¬
ство взрослых сочленов орды, равно как
и факт возмужалости, между тем как
татуирование, выпгабание переднего зуба
и т. п. должно было создать внешние
признаки отличия, дающие возможность
распознать принадлежность к новой воз¬
растной группе, или соответственно обозна¬
чающие тотем, в союз коего данная особь
принята. (Рис. 3). Рис. 3. Операция выбивания зуба. Австралийское
племя каитиш. Снимок с натуры Спенсера и Джил¬
лена . — Оперируемый лежит распростертый на
земле, отдаваясь в полное распоряжение опера¬
тора, который особым инструментом выбивает
ему один из передних зубов. Создается таким
образом своего рода знак отличия. Эта опера¬
ция производится и над девушками: оперирует
их женщина. «Через подобные обрядности должны
были проходить также и девушки, когда
они достигали половой зрелости—обычно
вскоре после первого появления менструа¬
ций. Ввиду того, однако, что во многих
трибах присутствие мужчин при посвя¬
щении женщин исключено так же, как
присутствие последних при посвящении
первых, то и сведений о частностях, под¬
робностях этих посвящений почти не име¬
ется».^.—О., S, 31). II. 	Одиночный и групповой брак. В связи с проблемой брачных классов
решается еще и другой вопрос. Предполо¬
жим, один отец в первобытной орде имеет
несколько дочерей; в таком случае он
может заключить столько же выгодных
сделок на поставку продовольствия с зятья¬
ми. Он, разумеется, воздержится cr выдачи
всех девушек замуж за одного мужчину;
он будст, по возможности, стараться ка¬
ждый раз найти неженатого претендента.
И в особенности отец, имеющий лишь одну едпнсгвенвую дочь, всегда предпо¬
чтет, если только какие-нибудь другие
соображения hj будут играть роли, не¬
женатого женатому пли многоженцу. Итак, видимо, тут пробуждается тен¬
денция к благоприятствованию одиночным
бракам, которая усиливается в соответ¬
ствии с тем, как требование и искание
разнородного мяса создают известные об¬
щественные группировки и вообще выявля
ются в общественные организации. Важней¬
шими этапами на этом пути является
образование возрастных классов и тотем¬
ного объединения. Если все рабочие силы
надлежащим образом должны были быть
привлечены к производству за жизненные
нужды, то было целесообразно давать ка¬
ждому мужчине только одну жену. Мужчина
должен был добросовестно поторапливаться
приносить дичь в стоянку, так как ему
приходилось кормить еще свсего тестя,
да и жена также была более, чем раньше,
привлечена к сотрудничеству: она стала
теперь единственной (или, во всяком слу¬
чае, главнейшей) помощницей мужчины, и
потому к ней и обращался супруг ее,
когда ему требовалась растительная
пища, топливо, вода для варки и т. п.
Это повышение общей производительности
лежало в интересах всей орды, в особен¬
ности же эковомически слабых, ксторым
приходилось больнее, чем другим, чув¬
ствовать периоды оскудения жизненных
припасов. Но все это вовсе не значит, чтобы
прочный одиночный брак достиг уже тогда
безраздельного господства. Напротив, надо
сказать, что «групповой», брак, зародыш
которого по всей вероятности, следует
искать во многобрачии физически силь¬
нейших, ни в коем случае не утратил
своего значения. Мущипа во всяком случае
прежде всего держится всегда своей ноа,
как она называется у племени Диэйери,
одного из несколько более развитых австра¬
лийских племен; но наряду с нею он
имеет обыкновенно еще целый ряд жен
пирауру, и если он сам, наир., находится
в отсутствия,—что при кочевой жизни
легко случается,—то его ноа делится с
другим кем нибудь, одним из участников
совместного брака или так паз. мужей
пирауру, которых мужчина имеет также
обыкновенно нескольких. Таким сбразом
жена во всякое время находила, себе за¬
щитника, с коим она могла меняться
пищей. Положение брачного совместителя
было выигрышное, ибо жена могла давать
не только растительную пищу своего сбора;
она получала от своего отца часто и мясную
45 46 пдщу для своей семьп, так как тот поддер¬
живал различные связп, в силу коих, при
прогрессирующем разделении труда, он
имел пряток различного рода с‘естных
припасов. Таким образом женщина при¬
носила от своего отца мясо обыкновенно
не такое, какое добывалось мужем, и еслп
последний находился на охоте, или по
другому какому-нибудь поводу в стлучке,
то пища шла в пользу участника совмест¬
ного брака. Во избежание ссор между пирауру
мужьями одной и той же женщины, раз
навсегда было установлено право стар¬
шинства. Если сношений с женщиной,
старше его, мужчина, согласно обяза¬
тельного правила, избегает, то за то
сближение с женою, наир., его младшего
брата составляет его полное право и пря¬
мую обязаннссть. На этом основании стар¬
ший мужчина имеет право делиться с боль¬
шим числом женщин, нежели более мо¬
лодой; между тем как старшая по воз¬
расту женщина имеет право не делиться
больше с такою массою мужчин, как более
молодая. Подобным образом у племени Ведда*
как сообщает Бейлей (Мюллер-Лайер, стр.
57) брак с младшей «сестрою» считается
нормальным, а со старшей отвратительным
и зазорным. Согласуется с этим также сообщение о
племени курнаи, что старшие мужчины у
них часто имеют двух жен, нередко двух
сестер, ибо муж имеет известные права
на младшую незамужнюю сестру своей
жены. Если женщина умирает, имея незамуж¬
нюю сестру, то та иногда заступает ее
место (Кунов, стр. 67), (ср. библейский
рассказ о Воозз и Руфи). Это правило допускает, как напр. у
племени дайери, ограничения, благодаря
тому, что старшие мужчины и главари по
своему усмотрению время от времени,пред¬
принимают распределение пирауру ,аименно
по случаю свадеб или торжества обрезаний,
когда вследствие присоединения достиг¬
ших брачного возраста или вступающих
в брак мужчин и женщин, неизбежны неко¬
торые сдвпги в системе пирауру. Молодой человек, который не имеет
еще ноа, может в таком случае, напр.,
компенсироваться какими нибудь пирауру
своих старших «братьев». Вообще благодаря этой системе мужчина
имел во всяком случае ту выгоду тем,
что не был принужден из-за питания вечно бегать вслед за своею женою и мог себя
чувствовать не столь уже связанным
заботами о ее снабжении. Однако опять таки не следует забывать.
что за женою стопт тесть,который в том слу¬
чае, когда ноа его дочери находится в
отсутствии, делает за последнего ответ¬
ственным, еслп можно так выразиться,
пирауру зятя ноа. Пирауру таким обра¬
зом берет тогда на себя снабжение старика
п получает, когда нужно, при случае
также л от него в свою очередь некоторые
даяния. Одной из главных выгод для мужчины,
как указывает Howitt, является то, чю
ему не приходится самсму прп искании
Ш1Щп так напрягаться, когда он имеет
серию жен, к которым он, в случае нужды,
всегда может обратиться, даже если бы
ему пришлось иной раз вернуться в сто¬
янку с пустыми рукамп. Приведем некоторые данные из сооб¬
щений Howitt/a относительно этой системы
двойного брака у племени дайери, в
виду того, что у этого племени она отчетливо
выражена. (У Г. Кунова, стр. 115—117). Жен пирауру (выговаривай ппрауру—
имеет мужчина наряду со своей ноа обы¬
кновенно от 4—6, но иногда и свыше 10.
Пирауру, раз они сопричислены друг к дру¬
гу, впредь постоянно пребывают в этом
родстве, и так как при каждом торже¬
стве обрезания производится перерас¬
пределение, то может случиться, что
у одного мужчины или у одной женщины,
через известный промежуток времени, ока¬
жется несколько пирауру» (стр. 115 по
Гоуптту и Джесону). Права старшинства получают туг на¬
глядную иллюстрацию, равно как и в
нижеследующем: «Обычно муж брака ноа
пользуется преимуществом перед всяким
пирауру; однако в его отсутствий старший
из имеющихся на лицо пирауру берет жену
его н охраняет за все время его отлучки.
Жена брака ноа пользуется тоже преиму¬
ществами сравнительно с женщинами пи¬
рауру в случае совместной жизни». «Если бы пришлось мужу где нибудь
расположиться на ночлег со своей ноа, и
со своей пирауру, то он спал бы подле
сгня, его ноа рядом с ним, а потом только
рядом с последней жена пирауру». «Старшие мужчины пирауру имеют пре¬
имущества перед младшими мужчинами пи-
рауру. Эти установления были тщательно
рассчитаны на то, чтебы парализовать
ревность, но, несмотря на все упорядо¬
47 48 чения, большинство ссор среди племени
дайери возникают из-за системы пирауру,
потому что при ее действии ни один муж
не может сохранять свою жену исключи¬
тельно за собой. Равным образом и сга-
рейшие мужчины не пользуются по отно-
вению к женам безраздельным правом по¬
тому, что на протяжении известного вре¬
мени женщина достается по распределению
нескольким мужчинам, и в действите ль но¬
ет не бывает мужчин, которые не владеют
одной или несколькими пирауру, даже если
они не имеют ноа». Здесь нужно отме¬
тить, «что члены каждого возрастного клас¬
са, правда, называют друг друга поголовно
братьями и сестрами, но—столь велико
значение старшинства,—что они всегда
прибавляют при этом старший или
младший брат, старшая илп младшая се¬
стра. Больше того: часто нет даже и слова,
обозначающего брат или сестра вообще,
но есть только слова, означающие «старший
брат», «младший брат», так что миссионеры,
желавшие таким народам дать перевод биб¬
лейского «братья мои», часто попадали в
затруднение. Каждый является до извест¬
ной степени «поставленным во главе» всех
последующих, (т.-е. младших) и «подчинен¬
ным» в отношении всех ему предшеству¬
ющих, т.-е. старших «(Мюллер-Лайер.
«Семья», стр. 23—24). Австралиец свой возраст не исчисляет
по годам жизни уже по той причине, что
его система счета для этого недостаточна,
но раз он при вступлении в средний класс
приметит тех, кто до него уже там числился,
то уже навсегда знает, в ком он дол¬
жен видеть «старшею брата». Так как
более высокая возрастная ступень всегда
заключает о себе известное преимущество
в различных отношениях, то это уже
является достаточным основанием для того,
чтобы переход юных в класс отпов и мате¬
рей отчетливо отмечался, чтобы возможно
резче проводилась грань между обоими
низшими возрастными делениями. «Детей женщины пирауру ее муж пи¬
рауру называет «сыном» и «дочерью». Те
называют его «отцом» а дети женщины пира¬
уру зовут жену ноа ее пирауру «матерью».
Но если у мужчины попросить более точ¬
ных раз‘яснений, то он ответил бы, что
ноа его матери есть... «действительный
отец» или «родной отец», и что пирауру
матери... «малый отец». Пирауру его
отца была бы точнее говоря его... «малая
мать». Очень часто женщины говорят,
что они не знают, какой муж ноа или
пирауру является отцом данного ребен¬
ка, или даже не хотят признать, что он имеет одного только отца. Поэтому
ребенок действительно является ребенком
какого то «группового отца», а не единич¬
ного: это—естественное следствие «груп¬
пового брака». В случае, если ноа умирает,
женщина пирауру берет ее детей к себе,
относится к ним с любовью п отнюдь не
как мачеха...» (стр. 117). «Только те мужчины, которые проделали
церемонию миядари и девушки, которые
проделали обряд вильпадрина, могут стать
пирауру (Кунов, стр. 115). Вильпадрина есть использование исклю¬
чительного права на женщину старшими
мужчинами в течение определенного ерика,
нечто вроде позднейшего «права первой
ночи». Это означает, что женщина, не взи¬
рая на одиночный брак, в который она
вступает, все-таки в то же время остается
и общим достоянием, и что коллектив
брачной группы па нее имеет более дав¬
ние права, нежели ее муж. На первое
время этот последний должен предоста¬
вить свою юную супругу своим друзьям,
хотя у других племен наблюдаются це¬
ремонии, которые до известной степени
являются ослаблением этого обычая. Дня два или долее по заключении брака
молодые не должны друг с другом об¬
щаться. О племенах у юго-западной гра¬
ницы Виктории мы имеем сведения, что
молодые там должны избегать друг друга
в течение двух месяцев. «Они не должны
друг на друга смотреть, а молодая жен¬
щина должна все время в присутствии
своего мужа иметь голову покрытой по¬
крывалом из кожи опоссума... на забаву
прочим молодым мужчинам, которые над
ними потешаются. Ночью оба спят у од¬
ного огня, но с разных сторон; около мо¬
лодого мужа спит один из его друзей, а
около его жены одна из ее ближайших род¬
ственниц, для того, чтобы исключена была
возможность пх взаимного сближения.
Когда наконец пройдет срок курьезного
медового месяца, тогда молодая жена де¬
лает еще короткий визит своим родителям,
и тогда, наконец, оба мслодых получают
возможность жить не стесняясь, как им
угодно, в качестве мужай жены» (стр. 99). При каких нибудь празднествах, на¬
пример. при торжествах посвящения пли
бракосочетания мужчины и женщины, при¬
надлежащих к двум разным ордам, в груп¬
пах пирауру происходит полнейшее сме¬
шение; среди пирауру тогда царит пол¬
нейшая свобод 1 половых отношений. Стало быть и у более развитых австра¬
лийских племен групповой брак еще со¬
49 храняет свою полную жизненность; мо¬
жет быть даже следует сказать: у них
именно то в особенности. И здесь тоже
на лицо экономическая подоплека. Ведь
общность жэн сама по себе уже в сущности
является общностью экономического ха¬
рактера. Женщина есть достояние, которое
в ожидании возмещения ссужается на
время, как лодка, как дротик, как чуринга
и т. п. Существует в известном смысле
соглашение на счет условий ссуды, на счет
взаимных экономических отношений, в
которые люди становятся друг к другу. То,
что мы слышали относительно «совместного
брака» австралийцев, когда например, моло¬
дой человек становится участником брака
вместе со своим старшим «братом» и за
это вносит свою охотничью добычу на
ведение «хозяйства втроем»,—все это рав¬
ным образом должно быть истолковано в
смысле существования групповых брачных
отношений. У племен со счетом происхождения по
женской линии, как племя дайери, инсти¬
тут пирауру получил жизненное значение
и смысл, повидимому, благодаря тому
обстоятельству, что класс старейших нашел
в нем средство провести смешение различ¬
ного мяса новым и более совершенным спо¬
собом, преимущественно в виду выгод для
собственного своего класса. Но об этом
после. Ограничимся здесь также лишь на¬
меком на то, что перемены в области снаб¬
жения и повинностей могли быть предпри¬
няты из государственных интересов, на
страже которых стоял класс старейших.
Потом выяснится, что экономические и
политические интересы друг с другом не¬
раздельно и неразрывно были связаны. 12. 	Деление первобытной орды. Первобытная орда — мы отождествляем
ее с первобытным племенем,—часть членов
ксторой, как мы видели, может быть
причислена к числу собственно производи¬
телей, должна была развивать свою дея¬
тельность в различных направлениях, дабы
питание не стало через чур однообразным.
Нельзя было охотничьи приемы и орудие
приспособлять лишь к одному роду охоты;
н?льзя было совершенствовать исключи¬
тельно в одном направлении свою технику,
упуская методы охоты и собирания во вся¬
ком ином приложении. Орда должна была,
как ни мала была ее численность, разде¬
литься все таки на некоторую сумму по¬
рознь занятых производством групп и раз¬
дробить свои сплы. Через это продуктив¬ 50 ность орды в общем держалась на низком
уровне. Тем не менее коллектив орды предста¬
влял собой нечто единое, поскольку при
кочевании все сохраняли между собой тес¬
ную связь и на стоянках обычно держались
вместе. Со временем, однако, это равновесие, по¬
скольку о таковом приходится говорить,
могло утратиться. Так. положим, на охот¬
ничьем участке какой-нибудь орды извест¬
ный сорт зверей, например кенгуру, пред¬
ставлен особенно обильно, и самые ловкие
и рьяные охотники заняты изо дня в день
охотой на них, Они изобрели или усовершен¬
ствовали метательный снаряд (бумеранг)
и развили большую ловкость во владении
им. Вся остальная деятельность по добы¬
ванию пищи все более и более стала пред
упомянутым родом охоты отходить на зад¬
ний план. Но так как для получения
мяса кенгуру остальным членам орды
нужно было пред1 являть какой нибудь
эквивалент, то остальная часть способных
к охоте мужчин занялась приисканием
пищи в другом направлении и принуждена
была и по месту отдалиться от дружины
охотников на кенгуру, которые, быть может,
соединившись с другими кланами н обра¬
зовав новую орду, облюбовали себе область,
аде предмет их охоты водится во множестве.
Слово «клан» употреблено здесь условно
в смысле охотничьей компании. Мы видим
здесь таким образом начало некоторого
рода разделения труда, которое с внешней
стороны выражается в дроблении племени.
Мы не находим больше нигде австралий¬
ского племени в его первоначальном виде,
когда оно в виде нераздробл^нной орды
в 50—100 голов, владеющей большим oxv т-
ничьим участком, вечно кочевало с места
ма месго. На самой низкой ступени раз¬
вития, говорит Кунов, (стр. 121) какую
только мы застаем у австралийских негров,
мы находим все-таки племя, т.-е. большое
лишь по говорам отличающееся однородное
население более или менее обширной обла¬
сти, только поделенной на некоторое число
самостоятельных орд. Каждая из этих орд
претендует на часть всей области, как на
свою отдельную собственность, и кочует по
ней постоянно, то здесь, то там, разбивая
жалкую свою стоянку; только для реше¬
ния оружием или для мирного улаживания
споров и для устройства общих плясовых
и посвятительных празднеств сходятся
орды по временам вместе. Вся совокупность племени курная в на¬
чале, повидимому, распалась на 5 групп,
51 52 когорые потом выросли в более крупные
об‘единения. Каждая из этих более крупных групп
(стр. 56) сосгсит в свою очередь из трех,
четырех, пяти меныпих орд, коп первона¬
чально заключали в себе каждая от 30 до
50 особей и владели частью всей области,
как своим особым достоянием. Они наряду
с именами брабролунг, татунголунг и т. п.,
носят имя своей области и имя какой нибудь
известной в ней местности, которая номи¬
нально считается местом их пребывания и
часто посещается ими». Кунов думает,
(стр. 60) что пять групп произошли оттого,
что при поселении в Джипслеяде пять орд
племени курнаи расположились в пяти раз¬
личных областях и, смотря по направлению,
в котором лежала их область, приняли
имена людей востока, юга, запада и т. д.
Кунов, может быть, и прав, нс может быть
первоначальная орда курнаи лишь по при¬
бытии эз в Джипсленд,—поскольку она
вообще является пришлою,—раздробилась
на пять главных групп. Относительно
принципа, по которому шло деление, Кунов
говорит далее: «Когда со временем при¬
рост населения увеличился, а интересы
питания допускали совместное пребывание
лишь относительно небольшого числа лю¬
дей, то орды стали раскалываться вновь н
вновь на меньшие кучки, которые в каче¬
стве своей особой области бралп во владе¬
ние себе часть земли орды — родоначаль¬
ницы. Такого рода дробление и ответвление
имели место неоднократно, как это можно
показать: лишь в новейшее время племя
бунжиль-нуллунг или нгат-бан отделились
от кутбун-таура». Это так. Но благодаря чему возросло
население? Благодаря развитию произво¬
дительных сил, именно благодаря прогрес¬
сирующему разделению труда. Новобра-
зующаяся в силу ответвления орда разви¬
вает свое производство в соответствии с
естественными условиями закрепленной за
нею области; она на охоте отдает
предпочтение определенной породе зверей
и пускает их затем в обмен на продукты
других орд. Еще более значения имеет этот
принцип для деления каждой более круп¬
ной местной группы на несколько орд.
Правда, в этом случае отношения к другим
ордам, быть может, не столько устойчиво и
урегулировано, чтобы между ними могли
состояться особые соглашения относитель¬
но разделения труда; у орды нет еще, стало
быть, никакого зверя, никакого питатель¬
ного растения в качестве тотема; но раз¬ витие орды находится тем не менее на пути
к образованию тотемного объединения. Такой тотемной группой становится
орда, когда одно из ее товарищеских или
охотничьих об‘единений, разумеется наи¬
более крупнее из них, приспособит свое
производство к обмену с соседними ордами
и все свои силы, так пли иначе, отдаст на
служение этому производству. Для этого, разумеется, между ордами
должны сущее 1взвать твердые и пречные
отношения, ибо, так как каждая орда
первоначально имеет только один тотем,
то без обмена продуктов питание стало бы
слишком однообразным. Если у орд племени курнаи и нет еще
тотемов, как это нам сообщает Кунов, то
все таки было бы странным думать, чтобы
в их среде не существовало никаких ме¬
новых сношений. Как выше уже показано, отношения между
зятем и тестем являются отношениями обме¬
на, и где эти особи принадлежат к различ¬
ным местным группам, как у курнаи, там
происходит этот обмен как раз между раз¬
личными ордами. Кроме того, весьма вероятно, что за¬
преты пищи, как они существуют между
прочим и у курнаи, (стр. ЗЯ—°6), входят
в обиход только благодаря товарообмену. 13. 	Экзогамия. Каждой экономической стадии развития
точнейшим образом соответствуют опре¬
деленные родственные отношения, ибо
сами эти отношения носят экономический
характер. Стоящие приблизительно на
одном с курнаи уровне развития четыре
орды племени гурндитшмара: (бум-мара—
люди гор; дирек-мара—люди болот; гиль-
гер-мара—люди рек; керуп-мара — люди
моря) не имеют тотемов, как и орды
курнаи. «Мужчина берет обыкновенно жену
из друге й, не из своей орды, иногда от одного
из дружественных племен; впрочем, браки
между особями одной и той же орды вовсе
не исключены безусловно. Если какой
нибудь бум—пли дирек—мужчина найдет
бум или дярек—женщину, которая не
состоит с ним в тех ступенях родства, в
пределах коих брак считается противо¬
естественным, то он может ее взять в
жены» (стр. 7’<). Противоестественным же
считается брак всякий раз в том случае,
когда он противоречит экономическим инте¬
ресам. Решение этого вопроса зависит от
усмотрения старейших, кои имеют надзор
53 за продовольствием. Если путем родствен¬
ных связей в предэлах известных границ
бывает налажено и обеспечено снабжение
тем или иным продуктом, то в пределах
этого круга брак воспрещается. У племен
гурядишма раэтот круг не совпадает с гра¬
ницами коллектива орды. Мужчина берет
обыкновенно жену из другой, не из своей
орды; однако то, что разрешается одному,
не является прецедентом для всех прочих
членов орды. Так же, как у курнаи, срда
вовсе не образует «замкнутого в себе круга
родства с определеннымп родственными
правами и обязанностями». Только у кур¬
наи процесс достиг уже некоторого даль¬
нейшего развития. Разумеется мужчина
прежде всего не должен заключать брака
ни в какой другой, кроме своей собствен¬
ной, возрастной группе. Во вторых, «он
не должен брать в жены ни одну боковую
родственницу, которая находится с ним
в родстве ближе пятой степени; кузены и
кузины третьей степени, т.-з. родственники,
которых прадед или прабабушка были род¬
ными братьями или сестрами, устра¬
нены таким образом от полового общения,
и это фактически привело к тому, что ка¬
кой нибудь курнаи не может жениться не
только ни на одной женщине
из его собственной орды, но
ему часто бывает запрещено и заключение
брака в одной или нескольких из погра¬
ничных орд». (Стр. 64). Приэтомобщего запрета длякакой-нибудь
определенной орды заключать браки в дру¬
гой какой-нибудь определенной орде не
бывает; скорее напротив, известным чле¬
нам двух орд разрешается вступать между
собою в брак, между тем как другим чле¬
нам тех же самых орд брак запрещается.
Может или нет мужчина жениться на дан¬
ной женщине, это зависит лишь от того, в
каком отношении родства он к ней стоит. «Так, рассказывает, напр. Howitt, что
Туляба из племени брутен-брабролюнг свою
первую жену взял из племени брт-бритта—
кроатунголюнг, а свою вторую жену из
племени вайунг-брабролюнг; но когда во
время боя несколько человек брутен-браб¬
ролюнг захватили в плен одну брт-бритта-
кроатунголюнг, они на ней не могли же¬
ниться, но должны были ее уступить
одному своему соратнику, ибо как этот
последний сам заявил Гоуитту; были онл
слишком близки — как кузены»...
Значит, в каждом отдельном случае прихо
дится решать особо, допустим ли брак,или
нет». При заключении брач но го то рга, родит е-
лям молодого человека и молодой девушки
принадлежит решающее слово; если они 54 не согласятся на обмен, то но не может
состояться». (Стр. 71). Так дело обстоит у племени гурндпт-
шмара, так оно обстоит у племени курнаи
и у всех других австралийских племен.
Жены из других орд добываются обычно
путем взаимного обмена сестрами. Если же¬
лающий жениться имеет взрослую незамуж¬
нюю сестру,—это может быть и не родная
сестра,а какая нибудь другая женщина,при¬
надлежащая к средней возрастной группе,
взятая,впрочем,из одного с братом или близ¬
кого содружества, т.-е. одинакового или
достаточно имеющегося мяса—и если его
избранница из другой орды имеет взрослого
брата, то обыкновенно очень быстро нала¬
живается обмен: один берет сестру другого
и отдает ему взамен свою. Таким способом
притязания отцов или тестей получают
наилучшее обоюдное удовлетворение. Со¬
гласия обеих молодых девушек и не спра¬
шивают. Каждый клан, т.-э. компания охотни¬
ков или производственное об‘единение,
стоит с рядом других кланов в более близ¬
ком отношении, основывающемся на обмене
различно го рода пищей. Эти отношения за¬
вязываются путем брака п их близость опре¬
деляется степенью родства. Чем ближе род¬
ство, тем теснее меновые сношенияи обратно.
Однако эти отношения из поколения в по¬
коление постоянно меняются. (Рис. 4). Рис. 4. Австралийская собака или динго (Canis
dingo) играет весьма важную роль в жизни австра¬
лийского туземца; хотя она и служит ему для
охоты, но главным образом он пользуется ее мясом
и, бродя по лесам со своими собаками в поисках
добычи, он в тоже время водит с собою чрезвы¬
чайно удобным для себя образом живой провиант,
которым в случае нужды и недостатка добычи
может всегда воспользоваться. Связь между двумя кланами в случае
ее некоторого ослабления может быть всегда
опять снова завязанною и возобновленною.
Грань, которая здесь должна быть дости¬
гнута, и нз поколения в поколение шаг за
шагом достигается, есть пятая степень
родства но боковой линии. Постараемся
при помощи схемы представить себе ясно
отношения родства у племени курнаи и
выберем для этого название любых упо¬
требляемых в пищу животных, названия
которых, стало бытт, будут служить обо¬
значением равного числа кланов, (со¬
дружеств). Муж—Динго
Жена—эму
Муж—Динго
Жена—дикая утка
Муж—Див го Жена—ворон.
Муж—Динго.
Жена—змей.
Муж—Динго.
Жена—ворон. Эго означаег вот что: если в первом поко¬
лении муж—динго, дети коего суть тоже
динго, взял жену «ворон», то лишь в пятом
поколении его потомок опять может
взять жену из «клана» «ворон». Разумеется,
в каждом поколении есть свой род мужчин
динго, и они заключают браки не все в
одном, а, по возможности, в разных сосед¬
них «кланах». Раз орда насчитывает 30—
50 голов и, следовательно, может иметь в
одной возрастной группе приблизительно
семь мужских особей, то названные выше
пять кланов должны были бы уже иметь на
круг каждый от шести до десяти членов
для того, чтобы все кланы могли целиком
уложиться в рамки одной орды. Это не¬
много, если сообразить, что тогда к каждому
клану относится всего только от одного до
двух способных к охоте мужчин. Поэтому
понятно, что с ростом отдельных орд а со¬
ответственно тому п отдельных кланов вво¬
дится запрещение заключать браки в своей
орде и кроме того в одной из нескольких
пограничных орд. Итак, если курнаи не разрешают заклю¬
чать брак с родственницами по боковой
лпнии до известной степени родства, то
это значпт, что внутри этого круга все
особи с ним слишком одинакового мяса,
разумеется, мяса определенных, потребляе¬
мых в пищу, животных. Периферия этого
круга отнюдь не совпадает с границами
коллектива орды. Круг особей одинако¬
вого мяса медленно расширяется и захва¬
тывает также и другие орды. Экзогамия, т.-е. запрет брака внутри
коллектива и, соответственно этому требо¬
ванию, заключение браков на стороне,—
касалась первоначально, как и позднее,
в первую голову круга отдельных кланов,
но в дальнейшем процессе коснулась и
компаний, которые с первыми гак тесно были связаны, что пришлось в той же мере
расширить границы кровного родства. Эти
специальные образования,—что во всяком
случае надо твердо помнить,—не остана¬
вливаются у границ орды. На более древ¬
ней ступени развития ее сколько угодно
могли перекрещивать и пересекать экзога-
мичэские группировки. Другой впд приняла экзогамия, когда
между связанными тесно ордами стали за¬
ключаться определенные соглашения отш -
сительно распределения общей работы.
Каждая орда выбрала себе особый тотем,
имя одного употребляемого в пищу живот¬
ного, коего поддержание, оберегание, до¬
ставление для обмена пищевыми продук¬
тами между различными ордами, должна
была ведать каждая отдельная орда. Впрочем и тут, как мы увидим, процесс
развития далеко еще не заканчивался. Но
пока достаточно проследить его линию до это¬
го пункта, чтобы иметь возможность уяснить
себе, в чем заключается сущность экзога¬
мии. Здесь нужно только отметить, что
позже орда имела больше одного то¬
тема; что, например, в области одной орды,
которая до того времени имела только
тотем эму, могла быть создана группа
кенгуру, так что орда эму имела с того мо¬
мента два тотема. Это было делом подходя¬
щим, если в области, где водились эму,
можно было охотиться также на кенгуру;
это имело свои выгоды. Мы хотим с другой
стороны только подчеркнуть, что этим опять
давалась возможность заключать браки
внутри орды, именно между обоими на¬
званными и тотемными группами. Впо¬
следствии, однако, дело не останавлива¬
лось на втором тотеме, возникало еще
больше таких производственных групп
меньшего и большего об‘ема на охот¬
ничьем участке одной и той же орды. Из
экзогамной орда таким образом могла
стать снова эндогамной без отмены права
азключения браков в других ордах. Итак,
ясно с полной очевидностью, что порядок
заключения браков никакого отношения
к делению орды не имеет; что он, напротив
вообще всецело базируется на развития
собственно производственных сообществ,
т. е. артелей или кланов. Возникновение экзогамии, как это долж¬
но быть особенно подчеркнуто, отнюдь не
упраздняет классификации по поколениям.
Все равно, если мужчине приходится брать
себе жену и из другой орды, он должен
при этом принимать во внимание деление
по возрастным классам. Опеределеняая
возрастная группа мужчин может заклю¬
чать браки только с соответственной воз¬
57 58 растной группой женщин другого коллек¬
тива. Эти старые правила после деления
орды применяются еще строже, чем раньше:
ибо с одной стороны возросла сила старей¬
ших, в пользу которых и которыми и было
создано классовое деление, а, с другой сто¬
роны нужно было покруче взнуздать
зятьев в случае принадлежности к другим
сфдам. Обрядовые испытания становятся
суровее и запреты пищи по всей вероятно¬
сти только теперь входят в настоящую силу.
Таким образом, деление по возрастным
классам в дальнейшем процессе раз¬
вития нисколько не теряет своей яркости;
оно существует еще и у более высоко стоя¬
щих примитивных народов Африки и Се¬
верной Америки «правда уже не в древней
австралийской, а в соответствующей из¬
вестной схеме-форме, определенной даль¬
нейшим развитием жьзнп общества. (К
первобытной истории брака ит.д. стр. 35). Пускай Кунов делает различие между
исконной и схематизированной формой,
«возрастная классификация (слоение по
возрастным классам), как здесь, так и там,
представляет собой социальное противо¬
речие и при том противоречие между
общественными классами. 14. 	Взгляд Кунова на экзогамию. Так как Кунову и другим исследовате¬
лям в этой области чуждо понятие содру¬
жества или клана в примененном здесь
смысле, то они интересуются всегда только
экзогамией орды и спрашивают себя: по¬
чему заключение брака в своей орде запре¬
щено и разрешено только за ее пределами;
но ответа подходящего или, во вся¬
ком случае, правильного не находят.
Кунов говорит так: (Zur XJrgeschichte
de"r Ehe und Familie). «Хотя благодаря
установленной градации поколений поло¬
вой обмен внутри орды существенно огра¬
ничен, но орда все же сохраняет скорее
эндогамный характер. Разуметь это нужно
не в том смысле, что сожительство (половое
общение) могло иметь место только между
членами той же орды и той же возрастной
группы, но в том смысле, что этот
вид полового общения оставался пока что
правилом. Случайное схождение мужчин
с женщинами из других орд бывало, ъе-
роятно, нередко и до установления града¬
ции поколений, и всякий раз тогда вновь
вливалась свежая кровь в эндогамную
орду. У австралийских орд до вмешатель¬
ства колониальных правительств или мис¬
сионеров было чуть ли не всеобщим явле¬
ние, что при военном столкновении двух враждебных орд победители овладевают
молодыми женщинами противной орды и
влекут их в свои собственные земли для
обращения их в своих жен и неволь¬
ниц. Такого рода принудительное умы¬
кание весьма вероятно и раньше не пред¬
ставляло ничего исключительного: ведь
мужчина к такой женщине становится
в совершенно иное положение, чем к жен¬
щине из числа своих сестер. От воли
последней зависело вступить с ним на не¬
которое время в отдельный брак. Если он
с ней дурно обращался, она покидала его
и завязывала сношения с каким нибудь
другим собратом по орде или испрашивала
себе защиты у прочих членов орды. Напро¬
тив, с похищенной из чужой орды женщи¬
ной не было нужды стесняться. Если
ему и приходилось, может быть, раньше, чем
заручитьеесебе,предоставлятьеенекоторым
сверстникам для сношений, то все таки она
была его военной добычей, его собствен¬
ностью, с которой он мог делать все, что
хотел. Кунов думает, что это положение вла¬
дыки, которое занимал мужчина по отно¬
шению к захваченной и похищенной жен¬
щине из чужой орды, в значительной мере
развило в нем страстную охоту к облада¬
нию чужой женщиной и, по всем видимо¬
стям, послужило одним из самых сильных
мотивов к поощрению экзогамии, п это
тем более, что, после проведения градации
поколений, круг жзнщпн одной с ним орды,
которых он мог взять себе в жены, уже
и так был крайне ограничен. Претив этого можно прежде всего заме¬
тить, что и круг мужчин одной и той же
орды был в общем столь же ограничен, как
и круг женщин, и что на всякий случай
оставалась еще возможность совместного
брака: именно молодой человек, после
тщетных поисков супруги, мог убедить
какого нибудь своего товарища по возраст¬
ной группе принять его в участники своей
брачной жизни при обязательстве снабжать
его хозяйство охотничьей добычей. Далее позволительно сомневаться, дей¬
ствительно ли положение владыки, в кото¬
рое по отношению к захваченной в бою
или похищенной женщине из чужой орды
становился мужчина, было уж так высоко
сравнительно с его положением по отноше¬
нию к женщине пз его собственной орды.
Вступать или не вступать в брак с мужчи¬
ной одной с ней орды не зависело нисколько
от желания женщины. Ведь даже и муж¬
чине не разрешалось заключение брака без
согласия старейших. На том же основании
59 60 браки не могли быть расторгаемы по
прихоти мужей. Кунов склонен для первобытной эпохи
ко иструировать «состояние перманенте й
войны» между отдельными ордами для того,
чтобы, подобно Мюллеру-Лай еру и другим,
иметь возможность с самого начала устано¬
вить обычай похищения женщин и выдать
его за причину экзогамии. При этом Мюл¬
лер-Лайер замечает очень верно: «Но похи¬
щение женщин имело большие невыгоды»,
похищение осуществимо лишь при извест¬
ных обстоятельств и не без риска: в случае
удачи его, неизбежна месть обокраденной
орды с нескончаемыми враждебными столк¬
новениями и осложнениями. Кроме того
женщины орды похитителей после этого
тоже должны были находиться под веч¬
ным страхом похищения и изнасилования». Кунов, впрочем, п сам не может от себя
скрыть того, что на ряду с приведенными
мотивами «весьма вероятно действовали
еще другие, которых мы пока не знаем и
для нахождения которых нужны новые
основательные исследования. Гораздо
лучше, правильно замечает Кунов, «откро¬
венно признаться в этом недостатке знаний,
чем его прикрывать всякого рода произ¬
вольными, часто, без основательного зна¬
комства с образом жизни простых перво¬
бытных народов, скомпанованными об‘яс-
нениями». Надо надеяться, что Кунов не отнесет
привлечения экономических фактов для
обоснования экзогамических обычаев, ко¬
торое я себе позволил, к разряду этих
«произвольно скомпанованных об‘яснений >.
Он, правда, очень хорошо изучил органи¬
зации примитивных народов, но «без осно¬
вательного знакомства» с соответствен¬
ными экономическими отношениями. Во
всяком случае, мы должны констатировать:
он тут во втором кардинальном пункте,
именно в вопросе об экзогамии, становится
в тупик. Не стоит входить в обсуждение других
оснований, из которых некоторые пытаются
вывести возникновение экзогамии; такова,
например, Мак-Леннановская теория, кото¬
рая утверждает, что из-за недостатка жен¬
щин,образовавшегося вследствие умерщвле¬
ния детей женского пола, возник обычай сто¬
ронних браков ;далее гипотеза «экзогамичес-
кого инстинкта» у человека, к которой скло¬
няется и Мюллер-Лайер;или предположение
дарвинистов-этно ло гов ,что о рда на известно й
ступени сразу вдруг пришла к сознанию,
что эндогамия вредит сохранению рода.
Эти теории опровергнуты, отчасти, уже са¬
мим Куновым путем основательных дово¬ дов. Во всех случаях вопрос этими гипо¬
тезами не решается, а только отодвигается.
Приходится каждый раз задавать новый
вопрос: отчего возник недостаток женщин?
Откуда экзогамический инстинкт? Откуда
явилось познание вреда экзогамии? Послед¬
нее впервые появилось у тех, имеющих доче¬
рей,отцов,которые желали себе зятьев и но го,
несвоего,мяса.Сыновья«своего мяса»должны
были естественно ощутить возникающий от
этого «недостаток женщин» и на этом осно¬
вании почувствовать в себе возникновение
«экзогамического инстинкта». 15. 	Кровавая месть. Понимание организаций родства, как
социальных образований с экономическим
содержанием, подтверждается, между про¬
чим, также и существующем у первобытных
народов обычаем кровавой мести. О племени
курнаи Кунов говорит: «Обязанность кро¬
вавой мести лежит в первую очередь на
мужчинах орды убитого: на братьях, отцах
и сыновьях, а затем на ближайших род¬
ственниках по женской линии, на сыновьях
сестер, принадлежащих у курнаи постоянно
к другой орде, как, например, дядя (брат
матери)». «Если какой-нибудь брайяколунг убьет
какого-нибудь брабролунга,то отвечает за
это не только сам убийца, но и всякий дру¬
гой член орды брайяколунга, который и мо¬
жет бытьвызван на бой братьями или отцами
(братьями отца) убитого. Если убийца
принадлежит к родственникам убитого,
хотя бы в такой отдаленной степени родства,
что по нашим понятиям они едва могли бы
считаться родственниками, то тогда месть
редко бывает доведена до убийства убийцы:
он может, подчинившись требованию
известных очищений и наказаний, совер¬
шенно освободиться от преследования. Ви-
обще же смерть может быть искуплена
только смертью и, так как родственники,
в силу обычая кровавой мести, за уби¬
того с своей стороны мстят мстителям,
то часто первое убийство влечет за собой
целый ряд других» (стр. 59). Кунов подчеркивает, что «у племени
колор-курндит» род, (т.-е. из содружества
развивающееся тотемное сообщество) имеет
значение при свадьбе, кровавой мести и по¬
хоронном торжества, между тем как ведение
войн, заключение договоров, охота, устрой¬
ство праздничных плясок к т. п. входит в
круг ведения орды. О племени дайери го¬
ворится (стр. 120). следующее: «Члены одного тотема даже тогда свя¬
заны обязанностью взаимной поддержки и
61 62 долгом кровавой мести, когда они принад¬
лежат к различным ордам, области которых
лежат далеко друг от друга. Если какой-
нибудь мужчина женится на женщине пле¬
мени нготак и на женщине племени нагар-
нук и от обеих имеет детей, то его дети
нготак со всяким другим нготаком другой
орды, которого они, быть может, видели
только на собраниях корроббори, считают
себя в более близком родстве, нежели со
своими братьями и сестрами по вотчиму
нагарнук, с которыми они вместе выросли.
Насколько тесными считаются родственные
узы, связующие всех членов одного тотема,
видно особенно из того, что индивидуум не
один только ответственен за свой поступок,
но вместе с ним весь его род. Положим,
что какой нибудь баллярокке убил нагар¬
нук; в таком случае перед родными нагар¬
нук за убийство ответственны не только
убийца и его ближайшие родственники, но
и всякий другой любой баллярокке, хотя
бы он был к тому совершенно непричастен,
мало того, даже дети нежного возраста
попадают под ответственность, и если нэ
удается поймать самого виновника, то, в
таком случае, месть за убийство неукосни¬
тельно падает на кого-нибудь другого из
его рода». Осуществляя возмездие за преступление,
очевидно, хотят таким образом нанесть
вред всему роду, к которому принадлежит
убийца. Разумеется, дело идет вовсе не о
том, чтобы равное количество крови было
пролито с обеих сторон, точно также как
и н:т намерения понизить боеспособность
данного рода. Кровавой местью хотят нанести
удар экономической его силе, по крайней
мере, ей в первую очередь. Урон рабочей
силы одной стороны должен быгь уравнове¬
шен соответственной убылью противной сто¬
роны. Это тот же мстив., по которому за¬
ключение брака в кругу собственной родни
карается смертью. Такой брак есть пре¬
ступление против экономического порядка.
По той же причине, вероятно, и молодых
людей посвящают, т.-е. принимают в класс
взрослых, сразу по несколько человек, и
никогда в одиночку, чтобы за прирост
одного клана иметь возможность тут же
компенсировать другой. За убитого вы¬
ступают, впрочем, не только клановые или
тотемные собратья в качестве мстителей,
хотя они и обязаны к тому ближайшим
образом, но за него вступаются так же и бли¬
жайшие родственники по женской линии,
даже если они принадлежат к другим ордам.
Не будучи его товарищами по производ¬
ству, в более узком смысле, они, тем не
менее, с ним экономически связаны и потому являются тоже потерпевшими. К
родным женской линии причисляется, ме¬
жду прочим, и тесть; на нем может, пожа¬
луй, тяжелее всего отразиться данная
утрата. Замечательно легко отделывается винов¬
ный в том случае, если он родственник
убитого. Ему приходится, правда, распла¬
чиваться за свое деяние, но не смертью.
Иначе потеря для родни была бы двойная. И религиозные мотивы, между прочим, тут
тоже играют роль. Раз смерть последовала
насильственным путем, то ее очень трудно
бывает использовать ведающим больных
и умерших (смотри «Происхождение рели-
гаи») Такой смертный случай нарушает
интересы тотемных старшин, так как близ¬
кие к покойнику, которые обязаны регу¬
лярными приношениями духу, этим есте¬
ственно бывают озлоблены. Возмездие при
этих обстоятельствах может быть приме¬
нено только ко всему роду преступника в
целом и при том, если это возмездие должно
быть «справедливым», то исключительно
в форме «кровавой мести», как она только
что описана. 16. 	Тотемные имена. Что Кунов трактует организации родства
и их различия без самого элементарного
учитывания их экономической подкладки,
тому классическим примером служит его
понимание происхождения тотемных имен.
Ему совершенно неведомо, что тотемная
организация покоится на известного рода
разделении труда; по его мнению, тотемные
имена имеют скорее случайный характер и
служат только для того, чтобы сделать
возможным соблюдение сложных брачных
запретов. Как только орда, говорит он, становится
экзогамной группой кровного родства, чле¬
нам которой в дальнейшем процессе разви¬
тия запрещается сверх того заключение
браков и в различных ордах из числа со¬
седних, то уже название «орда» не покры¬
вает эту группу. Имя «орда» есть имя
области, территории; только те, которые
фактически обитают в данной орде, могут
его носить. Между тем, женщина при заму¬
жестве теперь, вследствие прогрессирую¬
щей экзогамии, переходит в другую, часто
весьма отдаленную орду, а потом возможно
и еще в третью и четвертую орду. Таким
образом одна женщина принадлежит часто
поочередно различным ордам, одной за дру¬
гою. Как установить в случае, если муж¬
чина хочет из чужой орды взять себе
жену, не происходит ли она из его собствен¬
ной или какой нибудь другой кровно¬
63 64 родственной орды, в которой он, по су¬
ществующему положению, под страхом
смерти не должен заключать брака? Родо¬
словных записей на этой ступени нет.
Чтобы предупредить возможность повтор¬
ных нарушений экзогамических запретов,
необходимо, чтобы, как мужчина, так и
женщина,—получали указывающее на их
происхождение имя, т. е. соответствую¬
щее обозначение кровного родства или
рода, не связанное с какой нибудь
определенной областью и не могущее
быть изменяемым по произволу,—такое
имя, которое индивидуум получает прп
рождении, как обозначение своего родствен¬
ного происхождения и которое он сохра¬
няет всю свою жизнь. На это с полным правом можно возра¬
зить Кунову, что необходимости в таком
имени вовсе нет, если таким путем
имеется в виду только воспрепятство¬
вать заключению брака в известных
ордах. Ибо было бы как нельзя более
удобным сохранять или удерживать и за
переходящей в другую орду женщиной имя
данной области. В действительности же
тотемное имя относится не к орде, но к
клану или охотничьей дружине и потому
ни в коем случае не излишне. Но послу¬
шаем дальше: «Таким образом орды принимают, как это
мы видим у австралийских племен,наряду со
старыми названиями орд особые, служащие
для определения происхождения имена,
так-наз. тотемные имена, большей частью
названия животных или растений, обычно
той породы и вида, какие встречаются по
преимуществу в их области».(«К первобыт¬
ной истории брака и семьи», стр. 33 и 34). Примечательно, что тотемное имя дается
по тому животному или растению, какое
особенно часто встречается в области тотем¬
ной группы, и Кунов несмотря на это все-
таки не напал на настоящий след причины
возникновения тотемизма. Он мог бы спра¬
виться у Спенсера и Джиллена насчет тоте¬
мизма в Центральной Австралии, или у Сом-
ло, который восхваляет этих авторов на том
основании, что в лице их социальная орга¬
низация Центральной Австралии, сохра¬
нившаяся до выне в редкой чистоте, изо¬
бражена ими с редкой отчетливостчщ и с
редким знанием дела. Однако, и Сомло
принимает существующие факты просто к
сведению, как они есть, и говорит, что
чего либо точного относительно их проис¬
хождения установить нельзя. В важности
экономических фактов самих по себе Сомло,
правда, убежден, но ему не хватает метода
для того, чтобы их использовать. Моментом, затрудняющим понимание
происхождения тотемистических названий,
служит то обстоятельство, что членам
тотемного об‘единения в большей или
меньшей степени запрещено убивать и
поедать их собственных тотемных жи¬
вотных, а часто также и материнский
тотем. Но Спенсер и Джиллен все-таки
пришли к такому же приблизительно
выводу как и Фрезер, который говорит:
«Мы должны помнить, что различные тотем
ные группы живут не изолированно друг
от друга в тотемистическом обществе; они
перемешаны и для общего блага польз уют-
ся своими магическими силами. Первона¬
чально об‘единение охотников на кен-
гуру разводило и убивало, если мы не
ошибаемся, кенгуру одинаково как на
пользу всех прочих тотемных групп, так
и в свою собственную пользу, и так могло
обстоять дело и с пауковым тотемным
обвинением, с соколиным и прочими.
При новой системе, по которой запрещено
было убивать и употреблять в пищу то¬
темных животных, члены об‘единения кен¬
гуру продолжали разводить кенгуру, но
уже не для собственного употребления:
члены об‘единения эму продолжали разве¬
дение эму, хотя они сами не должны были
болеэ вкушать мяса эму; члены паукового
об‘единения продолжали свои волшебства,
призванные содействовать размножению
пауков, хотя эти деликатесы предназнача¬
лись для их желудка (Сомло, стр. 61, 62).
Положение можно уже считать твердо уста¬
новленным; оно будет подкреплено фактами,
которые имеют быть приведены в дальней¬
шем: что тотемная группа есть,
а первоначально была в еще более чистой
форме,—п роизводственное об‘-
единение, которое называется
по имени своего тотемного
предмета, обычно какого ни¬
будь употребляемого в пи¬
щу животного. Свое имя члены
тотемного об‘единения первоначально по¬
лучили вероятно от других групп, с
которыми они находились в обмене.
Если они были, например, охотниками за
эму и поставщиками мяса эму, то их назы¬
вали «люди эму», а впоследствии и просто
эму—вполне естественное с точки зрения
истории языка явление. 17. 	Тотемистические запреты пищи. У племени курнаи мы нашли такое поло¬
жение, что мужчина во многих случаях не
только не имеет возможности в своей соб¬
ственной орде вступать в брак, но что для
65 66 него брак даже в той или другой из по¬
граничных орд оказывается невозможным,
так как все незамужние молодые женщины
в них стоят к нему в слишком близком
родственном отношении, или, как это мож¬
но иначе выразить, отцы этих молодых
женщин не интересуются дичью, которую
может доставлять данный мужчина, так
как ею они достаточно снабжены, глав¬
ным образом, благодаря привлечению к
сотрудничеству юнцов из собственного
клана. Орда берет поэтому для замужест¬
ва женщин из трех, четырех, пяти орд,
которые состоят в менее близком родстве.
Однако, тут надо твердо помнить, что
взятая в отдельности орда не образует
никакого «замкнутого круга родства с стать положение, что снабжение всех вхо¬
дящих в союз общин предметом собствен¬
ного производства должно для произво¬
дителей стоять выше, чем даже снабжение
самих себя. Раз это разделение труда было
достаточно организовано, то им фактически
устранялась необходимость питаться про¬
дуктом своего производства; ведь в обмен
на него производители получали пищу от
других содружеств, и даже не от одного,
а от нескольких. Питание таким образом
стало обильнее, чем если бы каждая группа
жила только продуктами своего производ¬
ства. Стремление раздобыть смешанную пи¬
щу становится здесь могучим рычагом раз¬
вития и об'ясняет нам вполне экономиче¬
скую подкладку своеобразных тотемисти- Рис. 5. Жизнь тотемной группы (по Гернесу, с фотографии из коллекции Пеша, в Венском
музее). Дом сквозной, без стен, в полном смысле кров, т.-е. лишь прикрытие от зноя и дождя, с
подразделениями, видоизменяющимися сообразно с развитием и расчленением тотемной группы,
процессом ее социального и экономического роста. определенными родственными правами и
обязанностями», так что то, что имеет
силу для одного из членов орды, не рас¬
пространяется непременно и на всех дру¬
гих ее членов. Положение меняется, когда
каждая орда принимает определенный то¬
тем, т.-е. право и обязанность признать
какое нибудь определенное, употребляемое
в пищу, животное или определенное пита¬
тельное растение своим специальным до¬
стоянием, о поддержании и умножении ко¬
торого тотемная группа должна заботиться.
Она должна далее наблюдать над целе¬
сообразным его распределением и осу¬
ществлять некую функцию высшего над¬
зора за этой отраслью питания. Высшим
социальным законом должно было отныне ческих запретов пищи, которые имеются
у большинства австралийских пламен. Если
иметь в виду процесс превращения старой
дружины в тотемную группу, то пред¬
ставляющаяся вначале столь сложной орга¬
низация тотемизма становится понятной,
как совершенно естественное социальное
явление, экономически необходимое даже
до мелочей. Предоставление тотемной ттитци
другим тотемным группам является для
нас также вовсе не неожиданным, потому
что нам уже известен относящийся сюда
факт возможной принадлежности зятя и
тестя к различным социальным группам.
Так как тестю предоставляется добыча не
только для его личного питания, но, до
известной степени, и для распределения,
и он при этом не упускает из виду своей
дочери, зятя ит. д.,то нам нечего удивлять¬
ся, когда говорят, что члены тотемного об‘-
единения часто должны бывают свой соб¬
ственный продукт получать обратно от
членов чуждых тотемных об'единений,
чтобы иметь возможность его потребить. Но
у главы тотемного об‘единения при всех
обстоятельствах остается высший надзор
за правильным разведением тотемных жи¬
вотных, за соблюдением сроков приостано¬
вления охоты, за доставкой животных для
обмена с другими группами, равно как и
назначение места и времени для производ¬
ства обмена и т. п. (Рис. 5). После этих замечаний приводимые Сомло
(по Спенсеру и Джиллену) данные относи¬
тельно племен Центральной Австралии ста¬
новятся сразу в большинстве случаев по¬
нятными. Только нам не следует тут оста¬
ваться при представлении, будто все то¬
темы должны распределяться по разным
ордам: скорее напротив, тотемные группы
у более развитых орд встречаются в числа
нескольких рядом в одной и той же
орде. «Члены тотемного об‘единения, как бы
то ни было, в известных отношениях
заявляют о своем праве на своего тотемного
животного: или на свое тотемное растение.
Так мы видим, что, например, члены пауко¬
вого тотемного об'единения сами не едят
тотемного животного или, в крайнем слу¬
чае, если потребляют его, то в очень уме¬
ренном количестве, и тем не менее члены
местной группы, не принадлежащие к
пауковому об: единению, не должны е:ть
пауков вне стоянки, как обыкновенную
пшцу, но должны их приносить в стоянку
и там варить, иначе они прогневали бы
членов тотемного об‘единения, и прирост
пауков прекратился бы. Полагают, что
каждая тотемная группа осуществляет пря¬
мой высший надзор над теми животными
или растениями, имя которых она носит, и
далее, что группе, по крайней мере в
принципе, принадлежит преимущественное
право на ее животное или растение. «Если среди племени каитишь г ли
унматьера член об'единения «эму» попа¬
дает в область тотемной группы «травяных
семян», то он собирает некоторое количе¬
ство этих семян, приносит их к главе
об1 единения и говорит: «Я собирал трой¬
ные семена на ванкй земле»; на это он по¬
лучает ответ: «Правильно, ешь это». Если
бы человек «эму» стал есть травяные се¬
мена, не спрашивая предварительно па т о
позволения, то, по воззрению туземцев, он
должен был бы заболгть и, по всей вероят¬ ности, даже умерегь. Ншго не смеет
употреблять в пищу животное г ли расте-
ние без разрешения главы того об‘едиие-
ния, которое по их имени названо и ко¬
торому данное животное или растение
принадлежит. Если кто убьет животное
не своего тотема, то он приносит его
(начала в стоянку, варит его и, в случае
присутствия в стане представителя того
тотема, животное приносится к нему: он
пробует от н^го маленький кусочек, и
тогда,—но не раньше — могут tcib его
остальные». (Стр. 57 и 58). Нижеследующие примеры представляют
для понимания читателя столь же мало
затруднений, как и вышеприведенные по¬
казания: «Представители племени арунта и пль-
пирра и по всей вероятности также дру¬
гих племен Центральной Австралии мало
едят от своего тотема и даже, если и едят
немного, то стараются ве есть лучших
частей его. Член об‘единения «эму»,
например, воздержится от потребления
жира животного. С этим надо привести в
связь тот факт, что убитый или найденьый
тотемный об‘ект распределяется часто чле¬
нами тотема между другими соплемен¬
никами. Члены, например, об'единения
«эму» едят крайье редко яйца своей тотем¬
ной птицы, исключая тех случаев, когда
они бывают очень голодны и не имеют
никакой другой пищи; но и в этом случае
они потребляют их в не большом количе¬
стве. Если охотник—«эму» найдет гнездо с
яйцами эму, будучи оч нь голоден, то (Н
одно яйцо сварит для себя, но все прочие
яйцв принесет в стоянку и поделит между
другими. Если он не очень голоден, то он
поделит все яйца. Мясо эму может потре¬
бляться умеренно, но жир лишь крайне
мало; яйца и жир находятся под более
строгим табу (запретом), чем мясо. И тот
же принцип действует и в отношении
всех тотемов. Человек змеиного об‘еди¬
нения может есть тощую змею, но до
жирной, он не дотронется (Стр. 64). Лучшие части тотемистического живот¬
ного, разумеется, потому редко или со¬
всем не потребляются членами тотема,
что части эти имеют более высокую
цену при обмене. Приведенные запреты во
всяком случае предполагают обеспечен¬
ность правильного сбыта данного продукта,
а также тесную связь между различными
группами, какая могла образоваться лишь
постепенно. О людях племени урабунна,
у которых различные тотемные об'единения
тоже ответственны за прирост данной по¬
роды животного или данного растения, мы
69 70 знаем даже, что ни один член тотемного
об‘единения не ест тотемистического жи¬
вотного или растения, но убивает без ко¬
лебания и передает его для еды товарищу,
который не принадлежит к данной тотем¬
ной группе» (стр. 64). «По Спенсеру и Джиллену, обычай пле¬
мен каитиш и унматьера ясно показывает,
что они считают членов каждой тотемной
группы ответственными за снабжение то¬
темными животными или растениями дру¬
гих индивидуумов» (стр. 64). «Если среди названных племен кто-ни¬
будь из об'единения эму, будучи один на
охоте, увидит эму, он не тронет его; напро¬
тив, если он находится в обществе членов
других тотемов, то он может сам убить
эму, но должен передать потом животное
другим» (стр. 65). В дальнейшем будет дано об‘яснение,
почему характер клана, как старой формы
охотничьего содружества, при его пере¬
ходе в тотемное об'единение, в конце кон¬
цов радикально меняется. Вместе с тем мы
тогда будем иметьоб'яснение и тому, встре¬
чающемуся неоднократно явлению, что
члены различных тотемов сообща охотят¬
ся и производят обмен и раздел добычи
согласно новым общественным установле¬
ниям. 18. 	Тотемные организации со счетом по
мужской линии. Когда орда становится тотемным об‘еди¬
нением, то это не означает вовсе, что орда
превращается в однородное содружество,
косящее имя того клана, который дал ор¬
де свое тотемное имя, напротив, это нов¬
шество нисколько не влияет в смысле огра¬
ничения охоты исключительно только то¬
темным животным. Члены тотема должны
лишь заботиться о том, чтобы не прина¬
длежащие к тотему были снабжены тотем¬
ной пищей. А это со временем достигается
не столько тем, что члены тотема сами
убивают животное и несут его для обмена,
сколько, напротив, заботливой охраной,
предупреждением всякого ненужного и бес¬
смысленного истребления дичи. Запрет вку¬
шения тотемной пищи при этом без сомне¬
ния распространяется на всю орду, и все
члены орды являются ответственными за
благосостояние и размножение тотемных
об‘ектов. Без тесного сплочения нескольких то
темных орд, (орд с одним только тотемом),
которые друг другу взаимно предоставляют
тотемную пищу, едва ли возможно было бы
провести достаточное снабжение каждой орды, раз главная дичь каждого отдельно го
района была под табу (запретом). Слияние
орд в соединения (союзы) произошло путем
их последовательного брачного породне-
ния, которое имело последствием соответ¬
ствующий рост общих меновых сношений.
В конце концов внутри круга слишком
одинакового мяса, т.-е. круга, экономи¬
ческие и родственные отношения которого
стали как бы слишком тесны, возник за¬
прет дальнейших браков. Если у племен на
ступени курнаи существовали запрещения
браков для соединений близко родственных
кланов, то введение тотема (для целых
орд) теперь повело к тому, что отдельная
орда при заключении брачного союза стала
рассматриваться так, как раньше отдель¬
ный клан. Если раньше, например, запре¬
щали брак в кругу своего содружества и
близкородственных содружеств (кланов), то
теперь запрет касается всей родной орды и
наиболее близких к ней по родству орд.
Правда, орда заключает большей частью
значительно большее количество членов,
чем содружество, но за то и число прини¬
маемых в рассчет орд, на которые прости¬
рается брачный запрет, тоже менее значи¬
тельно. Так по крайней мере обстоит дело
у нарриниэри, которые представляют со¬
бой древнейший тип племени с тотемной
организацией. Тут имеют силу следующие
правила (стр. 84): «Никто не может брать жену из своего
собственного тотемного об,единения. Но
и кроме того мужчина не может жениться
на дочери брата матери, (т.-е. действитель¬
ного брата матери и его классовых товари¬
щей, принадлежащих к тому же тотему),
которая никогда не принадлежала к его
орде, но всегда принадлежала к орде
своей матери, и зовется им нгуиннауэ
(кузиной); или другими словами: никто не
должен заключать браков в об,единении,
к которому принадлежит его отец или
мать». И за пределы даже этого родствен¬
ного круга, говорит Кунов, повидимому
простираются брачные запреты, однако,
трудно усмотреть, какой они носят харак¬
тер. Дети принадлежат всегда к орде и к
тотему своего отца. Простирающиеся за пределы орды отца
и матери запреты, о которых здесь упо¬
минает Кунов, я нахожу соответствую¬
щими толкованию Семо на (Rich. Semon.
Jmaustralischen Busch,Leipzig. Engelmann,
1896. S. 250). Путешественник Семон по поводу брач¬
ной системы нарриниэри говорит «Строго
запрещено заключать брак в орде отца,
71 72 т.-е. в родной орде, или в орде матери.
Этим простым и легко осуществимым поло¬
жением исключается возможность всех бра¬
ков между родными братьями и сестрами.
Браки же двоюродные воспрещены только
между детьми братьев и детьми брата я
сестры, но не запрещены между детьми
двух сестер, если только последние не свя¬
заны замужеством с одной и той же ордой».
Путем установления запрета заключать бра¬
ки в родной орде, орде отца, и в орде, из
которой происходит мать, еще не все ис¬
ключены браки между детьми брата и се¬
стры. Женщины одной орды могут выходить
замуж не только в орду матери, но и в целый
ряд других орд, так как наивозможнейшее
смешение различного мяса желательно.
Мужчина никогда не должен брать в жены
дочь одной из сестер своего отца, все равно
к какой бы орде эта сестра ни принадле¬
жала. Равным образом он не должен же¬
ниться на дочерях братьев матери, однако,
этот запрет содержит уже в запрете заклю¬
чать брак в материнской орде, так как
все братья матери соединены в этой орде.
Напротив, сестры отца могут быть рас¬
сеяны по различным ордам; снабжать их,
где к тому представляется случай, сын и
так должен. Однако, запрещение брака
между детьми брата и сестры, остающееся
в силе при всех обстоятельствах, имеет
целью достичь возможно большего разно¬
образия и возможно большей подвижности
в экономических обязательствах, как
отдельной особи так и целой орды. Если
какой нибудь нарриниэри возьмет, соблю¬
дая предписания, жену из орды не отцов¬
ской и не материнской и не из той, из кото¬
рой происходят дочерп сестры отца, то
он завязывает тем самым новую эконо¬
мическую связь, налагающую на него обя¬
зательство экономически поддерживать
ближайших родствен пиков своей жены.
На почве одного запрета заключать бра¬
ков в отцовской и материнской тотемной
орде без разрешения брака в более отда¬
ленных местных группах вариация род¬
ственных отношений была бы лишь незна¬
чительна. А многообразие получает тут
этот способ разделения труда, благодаря
предписанию при выборе супруги во всех
ордах избегать детей сестер отца. Так как характер спроса на пищу по¬
стоянно меняется, то это постоянное изме¬
нение и постоянное расширение отношений
от семьи к семье и от орды к орде является
как раз нормальным; благодаря ему-то вно¬
сится известная необходимая устойчивость
в отношение близко родственных орд друг
к другу. Если, таким образом, брак детей брата
и сестры безусловно воспрещен, то, с дру¬
гой стороны, брак между детьми двух
сестер позволен за исключением того слу¬
чая, когда обе замужеством связаны с
одной и той же ордой. В последнем случае
п дети принадлежали бы к той же орде и
уже по одному этому супружество между
ними было бы исключено. Почему же брак
между детьми сестер разрешен, если не
имеет места последний названный случай? Самым важным экономическим отноше¬
нием, которое создается вступлением в
брак, есть отношение между супругами и
их родителями, в особенности между зятем
и тестем. Если бы кто-нибудь заключил брак
в собственной орде,то представители высшей
возрастной группы, отцы и матери, стали бы
одновременно его тестями и тещами, —
положение, по австралийским экономиче¬
ским понятиям не допустимое. Если кто
нибудь заключит брак в орде своей матери,
то братья матери станут одновременно
тестями, что равным образом недопустимо,
так как братья матери уже считаются
близкими родственниками. Точно так же
дело обстоит с родными сестрами отца, и
его сестрами по боковым линиям; их детей
на том же основании и при том во всех
ордах приходится избегать. Если напро¬
тив, дети сестер из различных (по за¬
мужеству) орд заключают между собою
браки, то ведь эти сестры в качестве тещ
являются не сестрами отца, а сестрами
матери, стало быть не одинакового мяса с
юными супругами, как те. Они сами
мяса орды материнской, а браком роднятся
с человеком третьего рода мяса, который
безусловно может быть их тестем. Степень
родства тещи, которая того же мяса, что
и мать, повидимому, менее принимается в
расчет, нежели степень родства тестя;
иначе и в этом случае брак был бы недо¬
пустим. Как об'ясняется, что по обычаю племени
курнаи брак воспрещен в пределах пятой
степени бокового родства, а у нарриниэри
в пределах только третьей степени? Раз¬
ница оказывается гораздо менее значитель¬
ною, если вникнуть в то, что место клана,
как круга родства, заступила тут орда с
ее несомненно более многочисленным со¬
ставом; а это для каждого запрета создает
иную, несравненно более крупную, мерку,
не только с точки зрения количества подле¬
жащих ему особей, но и по той причине,
что наряду с мясом табу (запретным) в
каждой орде производится также и другое
мясо, и производители последнего равным
образом подпадаютбрачному запрету.
73 74 По системе нарриниери брачные законы
можно применять с большей точностью
потому, что опа структуру родственных и
экономических отношений в значительной
степени приводит к совпадению с местным
делением, в противоположность системе
курнаи, которая игнорирует местные усло¬
вия. И позднейшее развитие тотемизма
постоянно протекает среди хлопот о том,
как примирить между собою принципы
экономический и территориальный. С развитием меновых сношений между
ордами, на каковые сношения указывает
между прочим и принятие тотемных имен,
должен начаться про цесс сильного в заимио го
сближения орд, конечно не пространствен,
но го, а касающегося техники сношений-
Быть может у некоторых племен последо¬
вала оттого равномерная внутренняя
спайка между всеми членами, где толь¬
ко пространственные условия не пред¬
ставляли непреодолимых трудностей; но
дальнейшие исследования нам покажут,
что это развитие обычно останавливалось
на двойственном делении всего племени. Нарриниэри, надо заметить, так далеко
не зашли, но дошли до этого близко к ним
во всех прочих отношениях стоящие турра,
которые имеют такую же, как нарриниэри,
организацию однототемных орд и, как они,
имеют счет происхождения по мужской
линии. 19. 	Фратрии. Было уже показано, по каким мотивам
родственные отношения от отдельной орды
или тотемной группы распространялись все
дальше и дальше. Однако этому распро¬
странению на более далекие местные группы
в конце концов должен был быть положен
известный предел все увеличивающимся
расстоянием, которое ставило естественные
препятствия на пути поддержания пра¬
вильных сношений. Эти препятствия, как
никак, а были более или менее преодолены
там, где мы встречаем более тесное кровное
родство или хотя бы родство брачное. Род¬
ственные связи указывают всегда и на ме¬
новые отношения, хотя отнюдь нельзя
также безусловно сказать обратного, ибо
меновые отношения могут перебрасы¬
ваться гораздо далее родственных, даже
от одного племени к другому. Торговый
обмен может быть и не регулярным, когда
он распространяется наболыпиерасстояния;
но материальные отношения между род¬
ственниками с отцовской стороны и род¬
ственниками со стороны матери немыслимы
без известной устойчивости. Упомянутый торговый обмен, который обыкновенно опе¬
режал возможные родственные сближения,
завязывался несомненно благодаря ини¬
циативе старейших. В их руках должны
были часто концентрироваться продукты
обмена не в малом количестве, ибо сы¬
новья их и зятья—и не одни они—несли
им приношения. Благодаря этому торговый
обмен между различными группами полу¬
чил известную централизацию, которая
внешнее выражение нашла себе в том, что
во главе каждой производственной группы
стал главарь, один из класса старейших,
получавший в свои руки высший надзор
над данною трудовою отраслью. Сомло
тоже твердо устанавливает наличность жи¬
вой циркуляции товаров, которая разви¬
вается вокруг особы главаря. Эти главари
тотемных об,единений обладают в качестве
руководителей производства особым, как
мы дальше увидим, весьма значительным
влиянием. Решения их совместных сове¬
щаний становятся в конце концов законом
для всего племени в целом с того момента,
как все тотемные группы охватываются
этой организацией. Но разве не должна была после этого
непомерно возрасти сила старейших? Сы¬
новьям каждой тотемной группы прихо¬
дилось только передавать все продукты их
области старейшему, или, что то же, глава¬
рю; тот брал на себя производство обмена
с прочими более близкими или отдаленными
группами, равно как и внутреннее распре¬
деление, и каждый получал свое, т.-е. то,
что ему следовало по праву. Обычай экзо¬
гамии стал ненужным; зятья не были
более связаны обязательством снабжать
своих тестей; в качестве «сыновей»
все охотники работали на своих «отцов»,
или, что тоже, на тотемного главаря. Но тут была одна заковыка. Брач¬
ные узаконения были главным сред¬
ством держать молодежь в зависимости от
старейших, и если бы последние выпустили
это средство из рук, то способные к охоте
мужчины перестали бы подчиняться и пре¬
кратили бы производство. Вот почему им
должен был грозить отказ в женщинах,
если бы они своим тестям в «материнской
орде» не давали того, на что те издавна
могли претендовать. Молодым людям не
следовало облегчать поисков себе пары.
Старый обычай экзогамии не должен был
уснуть, равно как и запрет браков между
различными возрастными классами. Этими
двумя узаконениями число женщин, кото¬
рыми можно было в каждом отдельном
случае располагать, ограничивалось, и
лишь путем признания своих социальных
75 76 обязанностей мог кто-либо добиться жен¬
щины и вообще пользования социальными
правами. С другой стороны проблема разделения
труда становилась все более и более колос¬
сальной. Как удалось установить, чтобы
отдельной социальной группе доставлялись
обязательно продукты всех остальных групп
племени? Нельзя же предполагать, чтоб
из земли могла вырасти организация, кото¬
рая так сильно разнилась от бывшей до
сих пор формы имущественного обмена,
которая отказалась даже от снабжения
тестя зятем и передала в руки тех же ста¬
рейших транспорт продовольствия от одной
gens к другой, где только могла. Как и
до того, молодые люди должны были содер¬
жать эту корпорацию; большею частью
жена была посредником в сношениях между
ее мужем и ее отцом. Еще более, чем в
прежнее время, все сгрэмились к тому,
чтобы с другим мясом соединить свое.
Легче всего вести было товарообмен на
границе двух, живущих по соседству,
тотемных групп. Но что, если двадцать,
тридцать групп принадлежало целому пле¬
мени, или еще более? Задача была не
маленькая. Но они ее все-таки, несмотря
на все здесь указанные трудности, разре¬
шили,—можно было бы сказать остроум¬
нейшим путем, если бы не было известно,
что социальные образования для того,
чтобы быть целесообразными, должны выра¬
стать органически. Итак, прежде всего, следовало принять
в расчет экзогамические обьиаи. Помимо
того, что они служили средством соединять
различное мясо, остается еще тот важный
пункт, что через них молодые люди при¬
водятся к подчинению старейшим и прико¬
вываются к работе. Для последней цели
было достаточно противопоставления двух
экзогамных групп, будь то в миниатюре
две тотемных группы, или в крупном
масштабе два экзогамных, друг с другом
заключающих браки об,единения таких
групп,—об,единения, в таком случае пред¬
ставляющие из себя две половины племени, Основной особенностью социальной ор¬
ганизации австралийских племен, гово¬
рит Сомло (по Спенсеру и Джиллену),
есть деление племени на две экзогамных
и друг с другом заключающих браки
группы. Эти группы могут подлежать даль¬
нейшему делению; однако, если в настоя¬
щее время и встречается более двух таких
частей, то мы можем распознать существо¬
вание в более раннюю пору двух частей.
Когда несколько семейств располагаются
вместе, то стоянки всегда бывает разде¬ лена на две части. У племени арунта, на¬
пример, панунга и бультара располагаются
всегда отдельно от пуруля и румара (стр.
47). Далее не лишним будет здесь указать-
вна племя урабунна, у которого этот при
знак названной организации особенно ярко
выражен. Все поголовно члены племени
разделены на две группы, которые назы¬
ваются маттури и кирарава, и каждое
из них содержит известное число тотемов.
Одно и то же тотемное имя может встре¬
титься или в том или другом отделении,
но ни в коем случае не в обоих. Так,
например, в среде маттури мы находим
следующие тотемы: дикая утка, зеленая
саранча, динго, эму, дикий индюк, черный
лебедь—между тем, как среди кирарава
имеются следующие тотемы: облако, змея,
ящерица, пеликан, водяная курочка, во¬
рон. Мужчина-маттури должен всегда брать
в жены женщину-кирарава и при том из
определенного тотема. Так например, мат¬
тури—дикая утка женится на кирарава—
змее, мужчина—саранча на женщине—
ворон, динго на водяной курочке, эму на
крысе, индюк на облаке и лебедь на жен¬
щине пеликан (по Сомло, стр. 48). У племен с подобной организацией не
всегда существует, впрочем, такое твер¬
дое соотношение между тотемом отца и
тотемом матери, и отнюдь не всегда тотемы
бывают так строго распределены, как в
приведенном примере; но племя урабунна
взято здесь, как типичный пример для
целого ряда других племен, долженствую¬
щий иллюстрировать деление австралий¬
ских племен на две главные группы. Для
нас важно здесь установить сущность «фрат¬
рии»—термин, которым Морган обозначил
эти главные группы. Мы оставим пока
в стороне случаи, когда племя образуют
не две, а более «фратрий», так как число
два здесь преобладает и, повидимому, бес¬
спорно составляет правило. Мы рассматриваем фратрию главным
образом с двух сторон: и в смысле кров¬
ной родственной организации и в смысле
первоначальной местной группы. Что она
есть и то и другое или была и тем и дру¬
гим, таково мнение и Кунова, в изобра¬
жении которого, впрочем, опять совершен¬
но упускается из виду экономический ха¬
рактер этой организации. Несколько позже, чем местное тотем¬
ное об'единение, говорит Кунов, возникла,
повидимому, фратрия. Эндогамный запрет
не ограничился собственной местной груп¬
пой, но распространился мало по малу
также на соседние родственные орды, пока,
наконец, не стали смотреть, как на тре¬
бование нравственности, на обычай брать
себе жен путем обмена из более отдален¬
ных районов. Отсюда развился непрерыв¬
ный перекрестный брачный обмен между
двумя болзе крупными, из нескольких
местных тотемов составившимися, об‘еди-
нениямп, и вот эти то болзе крупные мест¬
ные об‘единения и суть прототипы австра¬
лийских фратрий. К приведенному сообщению Кунова
можно в общем только присоединиться.
Что дало толчок к «этому все шире рас¬
пространяющемуся правилу», этого, од на ко,
по его мнению, «усмотреть нельзя». «Только
одно вполне верно,что понятие родства, пред¬
ставление о кровной связи сказывается
в этом движении... Уже прсстое суще¬
ствование такого рода выражений, что
сочлены одной и той же тотемной группы
называют себя людьми «того же мяса»,
доказывает, по моему мнению, несомнен¬
ную наличность определенных идей о кров¬
но-родственной взаимной близости» (стр.
130—131). Мы уже раз‘ясняли, что мы иначе,
не так, как Кунов, понимаем выражение
«того же мяса», и можем оставить в сто¬
роне его ошибочное толкование, хотя бы
он ссылался на всевозможных миссионеров
и скваттеров, которые жили среди аввстра-
лийских племен. Далее следует считать твердо устано¬
вленным фактом, что члены фратрии,
даже числясь в разных тотемных об‘еди¬
нениях (gentes), тем не менее считают
себя стоящими друг с другом в более близ¬
ком родстве, нежели с членами других фрат¬
рий, с которыми, по их понятиям, они
состоят лишь в брачном родстве (свойстве).
Это, во всяком случае, можно понять
только из процесса развития фратрий.
Мы еще воспользуемся случаем выявить
этот процесс на одном конкретном при¬
мере. В отдельных случаях австралийские
фратрии, как и их подразделения,
тоже принимали какой ни будь тотем; боль¬
шей частью, однако, как показывает Кунов,
остается неизменным в качестве поздней¬
шего обозначения фратрий первоначальное
племенное или местное имя. Фратрия,
думает по этому поводу Кунов, была
первоначально ничем иным, как экзогам¬
ной местной группой, охватывавшей не¬
сколько орд. Так оно по всей вероятности и было
в большинстве случаев, а может быть и
всегда. Как нам представлять себе связь
этой социальной организации с ее перво¬
начальной местной подпочвой и ее развитие среди особых местных условий,—это пред¬
стоит выяснить на одном специальном
случае. 20. 	Развитие разделения труда между фрат¬
риями. Кунов (стр. 132) говорит: «По всему
австралийскому континенту наблюдается
распространенное явление, что трибы (пле¬
мена) у прибрежий или устьев рек брали
себе в качестве тотемов преимущественно
морских животных, а трибы внутри страны,
напротив, животных континентальных. Тотемное имя появляется сначала лишь
как придаток к имени орды, которое явля¬
ется местным именем. Предположим, какое нибудь вблизи мор¬
ского побережья живущее племя раскалы¬
вается таким образом, что его более круп¬
ное ответвление всегда держится болзе
или менее близко к берегу, тогда как
другая его часть занимается охотою внутри
страны. Как раз такое, близостью моря
вызваннсе, распадение должно было осо¬
бенно часто иметь место: его можно кон¬
статировать напр., у жителей Андаманских
островов н др. островитян, и о нем же
говорят остатки пищи людей периода ра¬
ковинных кучек или кухонных отбросов
на германском и датском побережье. Пример такого рода в Австралии пред¬
ставляют турра или атьятура, населяю¬
щие полуостров Йорк в Южной Австра¬
лии, восточнее залива Спеясар. Они тоже
раскололись на две главные группы, в
дальнейшем разделившиеся на ряд орд,
из коих каждая имела свой особый округ
и получала с течением времени особое, в
пищу предназначаемое, животное (тотем¬
ное животное) для преимущественной его
ловли. Подразделения краевой группы, наз¬
ванные по предметам своей охоты, были
обладателями след, тотемов: вомбат, вал-
ляби, кенгуру, ящерицы, игуана, змеи
бандикота, черной лысухи, ворона, вал-
ляби скал и эму. У моря жившие группы
называли своими след.тотемы: дикого гуся,
красно бородку, бернардова рака, акулу,
лосося. Теперь турра в своей наиболее значи¬
тельной части подпали опеке миссий (уже
с 1880 г.). А раньше каждая тотемная орда
имела свою собственную область и упра¬
влялась самостоятельно. А еще раньше
гораздо, повидимому, свершилось разде¬
ление первобытной орды на континенталь¬
ных и приморских жителей, на группы
вильту (ястребино-орлиную) и мульта (тю¬
ленью).
79 80 Здесь, как у всех имеющих такую
организацию диких народов, мужчлныодной
половины племени могут брать жен только
из второй. У племени турра, стало-быть,
вильту—мужчина может взять только муль-
та—женщину, и мульта—мужчина только
вильту—женщину. Таким образом мы име¬
ем здесь дело с двумя экзогамными глав¬
ными группами. Очевидно, когда то турра, будучи еще
первобытной ордой или племенем, расколо¬
лись на две орды, из коих одна осталась
жить у моря, а другая занялась охотой
внутри страны. Раскол был, стало быть,
в то же время актом разделения труда,
но это не значит, что во всех случаях
оно должно было происходить подобным
образом, т.-е. путем распадения на части
первоначального племени: два соседних
племени могли тесно примкнуть друг к
другу в целях товарообмена и, в конце
концов, образовать экономическое об‘еди-
нение. Во всяком случае упомянутое раз¬
деление труда совершилось повсеместно,
хотя и нельзя усмотреть, почему перво¬
начально во всех случаях должны были
образоваться две непременно группы. Мог¬
ли, как наир., у курнаи, точно также
образоваться и пять главных групп: это
не помешало, однако, тому, что впослед¬
ствии произошло слияние этих групп, т.-ч.
курнаи и остановились к конце концов на
двойном делении. И в нашем случае ничто
не препятствует предположить что, у
племени турра произошло сразу двойное
деление. После этого разделения товарообмен во
всяком случае должен был очень скоро на¬
ладиться. И если он не был еще регуляр¬
ным, то это означало, что обмен женщи¬
нами происходил довольно редко, Дело
начиналось сксрее всего с брачного породне-
ния,и затем происходило все более сильное
проникновение взаимными родственными от
ношениями каждой такой группы, как при¬
морские жители. Разделение труда при этом
все время шло дальше и дальше. Ловец ло¬
сосей выдавал свою дочь за ловца раков
или за охотника па диких гусей. В мест¬
ных группах образовались содружества,
которые развивали какое-нибудь отдельное
производство во все более и более крупном
масштабе, обращали свое преимуществен¬
ное внимание на известное животное и
поддерживали постоянный товарообмен
с прочими прибрежными жителями, а
также и с внутренними странами. Среди
части племени, жившего внутри стра¬
ны,процесс разделения труда и родственного
сближения шел совершенно таким же пу¬ тем. И вот с обеих сторон делался шаг к
тому, чтоб присоединить к имени орды
имя тотема, как своего рода марку фирмы.
Главные группы все болзе и более друг
с другом сближались благодаря обмену
товарами и женщинами. Однако каждая
образовывала сама по себе компактную
массу, прежде всего в отношении рода
и направления своей производственной дея¬
тельности. Образование фратрий внутри племени
на основании всего предыдущего следует
признать актом разделения труда в круп¬
ном масштабе. Не легко было только сде¬
лать продукты целого ряда тотемных групп
одной стороны доступными для возможно
большего числа тотемных групп другой
стороны, пока тотемные об‘единения дер¬
жались в состоянии строгой пространствен»
ной разобщенности, т.-е. пока каждое пред¬
ставляло обособленную местную группу и
принадлежало всеготолько кодной фратрии,
как к большой, но такой же обособленной
местной группе. Обыкновенно, правда, тут
находили выход в том, что каждому тотем¬
ному об‘единению (gens) давали задание
доставлять продукты в первую очередь в ли¬
це одной из gens другой половины племе¬
ни. Раз поделили gentes равномерно между
двумя главными группами и связали каждую
одиночку одной стороны с какою нибудь
одиночкой другой стороны, то таким путем
одна фратрия оказывалась связанною с
другою на всем своем протяжении, не в одном
только пункте,а в столькихпунктах,в сколь¬
ких возможно. Вся масса обращения про¬
дуктов между обеими частями племени
должна была пройти через столько мостов,
сколько было gentes на каждой отдельной
стороне. Каждая gens была ответственна
за доставку собственногс своего продукта
для другой фратрии, а перед своей фрат¬
рией отвечала за снабжение ее запасами
одной специальной группы другой стороны.
Таким образом каждая gens получала или
могла получить приблизительно все, что
производилось в области племени. Так как
каждая gens одновременно стояла в «кров¬
нородственных» отношениях к своей поло¬
вине племени, то в виду этого она уже и
так находилась в живом регулярном
общении с gentes ее собственной фра¬
трии. Мы не хотим сказать, что движение
продуктов и связь между фратриями одного
племени должны было сложиться непре¬
менно вышеописанным образом; но то,
что нам сообщают о социальной органи¬
зации австралийских племен, делает вполне
81 вероятным развитие в таком или подобном
смысле. Направление развития, о котором
будет трактовать еще отдельная глава,
обнаруживается здесь так же, как и везде.
Оно показывает непрестанный и органи¬
ческий прогресс разделения труда в произ¬
водстве на продовольственные нужды и
наряду с этим тоже прогресс в способе
распределения. В чем же лежит тайна всякого «кров¬
ного родства», которое приписывается соб¬
ственно тотемному об‘единению, но также
и фратрии? Что мы в подобном случае
имеем дело с экономическими отношениями
и организациями, ясно без об‘яснений.
А кровное родство указывает всегда на
особую непосредственность этих отношений
и на старое, освященное не одной только
давностью, производственное содружество.
Оно достигает, наконец, своей вершины
в общих социальных и религиозных ин¬
тересах, в факте, который естественно на¬
правляет наше внимание в сторону высшего
возрастного класса. Подлинная тайна всякого
кровного родства скрыта
бесспорно в общественных
и хозяйственных отношениях
старейших друг к другу. В
тех пределах, до каких простирается круг
кровных родственников, старейшие, надо
полагать, всячески поддерживают друг дру¬
га: обмениваются взаимно на своих сходях
снедью и иными предметами, не забывают
обмениваться также и своими мыслями
относительно «правительственных меро¬
приятий», при чем они видят надобность
отстаивать свое достоинство и свои инте¬
ресы не только против младших возрастных
классов, но и против других родственных
кругов, как, например, против старейших
другой фратрии. Каждая группа старейших
как известно, обязана в кругу собственного
кровного родства побуждать «сыновей» к
производству регулярных взносов старей¬
шим другой половины племени. Тут при¬
ходилось постоянно давать советы, оказы¬
вать поддержку и быть настороже. Но
главным пунктом порядка дня в совете
старейших было, конечно, целесообразное
распределение рабочих сил путем регули¬
рования браков. В связи с ним стояли
наблюдения относительно изменения запа¬
сов дичи в стране и относительно посту¬
плений от охоты; ибо производительные
силы природы и человека необходимо были
привести в правильное соотношение о
постоянно вновь и вновь сообразовывать
их друг с другом. 82 21. 	Создание новых тотемов внутри орды. Описанная система сильно разветвлен¬
ного разделения труда, как она предста¬
влена в австралийском племени, расколо¬
том на фратрии и тотемные группы, мог¬
ла достичь своего полного развития только
тогда, когда разделение труда проведено
было и в каждой одиночной группе, и при
том в общеплеменном масштабе. Мы до сих пор молчаливо предполагали,
что каждая орда имеет только один тотем,
между тем только что описанное образо¬
вание фратрии, невидимому, очень часто
сопровождается упомянутой дальнейшей
дифференциацией, происхождение и разви¬
тие которой будет представлено в следую¬
щей главе. Так как тотемное животное какой-ни¬
будь орды могло водиться часто во мно¬
жестве и в пограничной орде, то на этом
основании был рассчет учредить во второй
орде нечто вроде филиального отделения
первого тотема. Этим уже, можно сказать,
отчасти показана необходимость данного
развития. Оно, прежде всего, выражалось
в более интенсивном использовании охот¬
ничьих участков. До сих пор из-за главного
предмета охоты всякая другая охота есте¬
ственно отходила более или менее на задний
план, ибо тотемное животное, как важней¬
ший об‘ект обмена, притягивал к себе
все вожделения. Но вот могло случиться,
что какой нибудь тесть орды эму вызывал
своего зятя из орды кенгуру к себе в орду
эму, чтобы там поохотиться на кенгуру.
Повидимому фактически у австралийцев
на этой ступени развития сын всегда имеет
право охотиться в районе, из которого
происходит его мать. По крайней мере
так передает Скотт Нейнд о туземцах
Кинг-Джордж-Саунд (Юго-Западнхя Ав¬
стралия) (стр. 103). Зять, (мы продолжаем
пользоваться взятым примером), доставлял
убитых кенгуру своему тестю: ему самому
уже, конечно, было запрещено есть мясо
кенгуру. Если зятю предоставляется и разре¬
шается подолгу оставаться в орде матери,
то это вполне естественно. Вместо него мог,
например, охотник на эму перейти в орду
кенгуру: он там тогда приставал при
добывании пищи к новым товарищам. Зятья
и тести становились ближе друг к другу и,
если орда имеет жен не из одной, а из
нескольких тотемных групп, то из такого
же числа других орд родственники по
матери пристраивались в области единой
местной группы. Таким образом, если
83 84 в одной орде есть два тотема, то второй
обычно является тотемом орды матери. Таким способом возникали тотемные
группы весьма различной величины. Откуда
это разлйчие, выяснится позже. Спенсер и
Джиллен сообщают касательно Централь¬
ной Австралии следующее: величина обла¬
сти, которой владеют эти местные тотемные
группы, сильно варьирует, но никогда не
бывает значительной. Самой обширной
является пауковая группа, которая ко вре¬
мени обследования ее Спенсером и Джилле¬
ном, заключала в себе сорок индивидуумов
(мужчин, женщин и детей) и область ко¬
торой простиралась на сто английских
квадратных миль. Группы одного и того
же названия в пределах района одного
племени можно найти во многих местах.
Так, например, среди племени арунта
имеются разные местные группы кенгуру
из которых каждая, как бы мала она ни
была, имеет своего особого главаря. Эти
местные группы распадаются, в свою оче¬
редь, на несколько семейств, из которых
каждое состоит из мужчины, одной или
нескольких женщин и из дегей. Глава
местной группы является единственным и,
большей частью, наследственным верхов¬
ным главою (Сомло, стр. 46—47). Ввиду всего этого, произошло посте¬
пенное отщепление малых групп от перво¬
начальных местных групп, маленьких gen-
tes от больших тотемных об‘единений. По
всей вероятности этот процесс разделения
труда шел различными путями. Для на¬
чала этого движения мы можем не без
основания предполагать переселение. Число
тотемов от того не увеличивалось, равно
как и число тотемных имен. Карта мест¬
ности становилась пестрее, но не от того,
что увеличивалось число красок, а в силу
большего многообразия их распределения.
Старое родственное именование, которое
коренилось в производственных отноше
ниях, сохранилось ;вместе с тем остался и
связанный с ним старый брачный порядок.
Экзогамичэские обычаи, ввиду зависимо
сти от них существования возрастных групп
и целесообразного распределения различ
него мяса животных, должны были оста
ться неприкосновенными. Мало того, ме
новые сношения тут-то как раз и стали
действительно непосредственными, потому
что местное разобщение частей обеих фрат
рий все более и более устранялось. Какое экономическое значение имело
учреждение новых тотемов в одной орде?
Без сомнения тут имел свое продолжение
процесс разделения труда. Один тотем
был ограничиваем ь пользу другого в пределах, разумеется, одной и той же
орды. Если положим в орде кенгуру был
введен еще тотем эму, то этим, значит,
создан был поворотный пункт в процессе
внутреннего развития. Когда первоначаль
ная орда приняла тотем кенгуру, она
добывала тотемную дичь для обмена с
другими ордами. И на эму тоже охоти¬
лись в этой орде, но мясо эму не было
тотемизировано. Оно членами орды упо¬
треблялось в пищу и добывалось, следова¬
тельно, для собственного потребления. На¬
против, кенгуру, которое членами тотема
раньше тоже преследовалось и употребля¬
лось в пищу, начинает встречать все более
и более бережное отношение к себе и даже
превращается в друга. Более древняя сту¬
пень этого развития представлена племенем
нарриниэри. «Далее принятия одного тотема нар¬
риниэри не пошли. Признание тотемного
животного священным и отождествление
себя с ним, выступающее так ярко у более
развитых племен, у них совершенно от¬
сутствует. Тотемное животное может быть
предметом охоты и употребляться в пииту
под тем лишь условием, чтобы остатки,
кости, перья, после еды уничтожались и
не попадали в руки колдунов, которыми
они могут быть использованы для околдо¬
вания» (стр. 82). Запрет таким образом
существует уже, но только он еще не про¬
веден окончательно. Это производство для собственного упо¬
требления, равно как и для обмена, нахо¬
дящееся, видимо, у нарриниэри еще в
расцвете, начинает приобретать тенден¬
цию полного запрета членам тотема вку¬
шать мясо тотемного животного, сначала
вероятно,в видах усиления доставки про¬
дукта для обмена. Но это производство (за¬
готовка дичи) должно было вскоре найти
свой предел в естественном запасе тотемной
пищи, равно как и в затруднительности
обмена. Кенгуру водились в районе орды
не в неограниченном количестве; нужно
было установить периоды неприкосновен¬
ности их и, вместе с тем, принимать меры
к усилению их размножения. Члены то¬
тема все чаще стали предоставлять охоту за
тотемным животным, как в своей, так и
в чужой области другим, а сами, в кон¬
це концов, перестали почти совсем уби¬
вать его или делали это очень ^еохотно.
Они де трогали его во время эго еда и
часто нарочно давали ему возможность
ускользнуть. Право собственности, правда,
осталось за членами тотема, но место
прежнего преследования тотемного живот¬
ного заступил культ его. Старейшие и
86 мудрейшие в орде обнаружили его непо¬
средственное отношение к великому духу
и побороли таким образом противодействие
«массы». В коллективе срды охотники за кен¬
гуру, носившие это имя, становились тогда
лишними, во всяком случае их число
могло быть сильно понижено, напр., тем,
что часть их переходила в др. орды. Как
в дальнейшем, достигали прироста людей,
для каждой новой тотемной группы в орде,
как появился новый счет происхождения,
бывший необходимым последствием такого
социального переворота — этой проблемой
мы займемся в особей главе. Как только в каком нибудь племени
положено было начало образованию но
вых тотемных групп, процесс развития
являлся для старых законодателей часто
чреватым бурями. Охранители порядка должны были но¬
вовведения в хозяйстве привести в соответ¬
ствие с испытанными брачными установле
ниями. Да и в политическом отношении им
необходимо было удержать возжи в своих
руках. Мы имеем здесь дело с экономиче
ской революцией, которая, как будет пока
зано, находит себе отражение и в развитии
первобытной религии. Старейшие восполь
зовались переворотом для новой органи
зации производства, между тем, как до
того времени они ограничивались в сущ¬
ности распределением продуктов. Толчком
к нововведению послужила, вероятно,
строптивость молодых мужчин, кои при
существовавшем дотоле порядке распре
деления не мсгли не страдать вследствие
большой отдаленности «места работы» от
«места доставки». У некоторых племен Центральной Ав¬
стралии этот процесс развития явно на¬
ходится в переходной стадии. Так у пле¬
мени аруята обыкновенно только значи¬
тельное большинство каждой тотемной труп
пы принадлежит к одной и той же половине
племени. В этом отношении племена ун
матьера, илыгирра и илиаура сходятся с
арунта, тогда как в племени каитиш тотемы
поделены строже между двумя половинами,
хотя это деление и не столь безусловно,
как в племени урабунна на юге, и в
северных племенах, как напр. варрамунга
(у Сомло, стр. 48). Есть полное основание
предполагать, чте у последних племен
является уже вновь восстановленным тот
порядок, который у арунта как раз только
рушился, именно строгое разделение тоте¬
мов между обоими фратриями. Процесс
отрешения социальной организации от
своей старой связи с местностью у пле¬ мени арунта находится еще в начальной
стадии. И относительно родственных име¬
нований мы здесь тоже имеем перед собою
невыясненное положе ние вещей. Отношения, как они сложились у пле¬
мени арунта, настолько интересны и по¬
учительны, что они заслуживают ближай¬
шего рассмотрения. Имея перед собою
графический набросок, проследим данные,
приводимые Сомло (по Спенсеру и Джил¬
лену, стр. 48). Слева на таблице изображена одна
половина племени римской цифрою I.
Справа—другая, римской цифрою II. Сомло
для половин племени (фратрий), употре¬
бляет термин «классы», который мы должны
перевести на язык нашей терминологии.
Разделение фратрий пространственное быв¬
ших ведь первоначально тоже местными
группами, облегчает понимание; ибо если
говорить, что у арунта обычно значитель¬
ное большинство каждой тотемной группы
принадлежит к одной и той же половине
племени и чтоу них существуют местные то¬
темные центры, то коренное значение мест¬
ного принципа выступает неопровержимо.
Представим себе на левой стороне, значит,
во фратрии I, области тотемов кенгуру
и ящерицы, а справа, во фратрии II,области
тотемов вомбат и ворона, причем мы за¬
являем, что имена тотемов взяты нами со¬
вершенно произвольно. В области тотема кенгуру поселились
люди вомбат и обратно—в охотничьем
округе вомбат поместились люди кенгуру
из фратрии I. «В отношении классов(фратрий),—гово¬
рит Сомло,—счет происхождения ведется
по мужской линии. Каждый индивидуум
имеет и тут свое тотемное имя, но одина¬
ковые тотемы не привязаны к одному
классу (фратрии)., И напр.,тотем ребенка
иногда совпадает с тотемом отца, иногда
87 88 с тотемом матери, а в иных случаях ни
с тем ни с другим. Наконец,между тотемом
отца и матери нет вовсе такого прочного
соотношения, как у племени урабунна.
Тут у племени арунта существуют местные
тотемные центры, и ребенок получает всегда
тстем того места, где его мать ощутила
впервые свою беременность». «У арунта в виде общего правила зна¬
чительное большинство каждой тотемной
группы принадлежит к одной половине
племени, однако, это бывает далеко не
всегда». Посмотрим на наш пример. Если муж¬
чина кенгуру (фратрия I) женится на
женщине вомбат (фратрия II), то их ре¬
бенок по старому обычаю получит фрат-
рпйное и тотемное имя своего отца. Он
станет кенгуру и будет принадлежать фрат¬
рии под цифрой I. Формула былг бы такая: I К + II В = I К. Пусть большинство тотемной группы
кенгуру селится в большом кругу налево
вверху. Ребенок должен быть назван кен¬
гуру, если мать пребывает в сфере эгогс
тотемного центра. Так гласит закон счега
происхождения в своем новом виде. По тем же основаниям ребенок от мужа
вомбат (фратрия II), и жены кенгуру
(фратрия I) принадлежит к фратрии II
и к тотему вомбат, если мать пребывает
в мужниной области. Значит: II В + I К = II В. точно так же,
как если муж кенгуру возьмет жену—во-
рол, то I К.+ 11 В. = 1 К. Если муж вомбаг женится на ящерице: ■']] II В + I Я = II В. Результат т< т же,—заключается ли брак
из главней группы в другой главной группе
или в одной из маленьких переселенческих
групп. Как решается вопрос насчет потомства,
если, например, муж кшгуру из главной
группы берет жену вомбаг из числа пере¬
селившихся в область кенгуру вомбат (ма¬
лый круг слева вверху)? Точно так же
мы получаем: I К + II В = I К. То же самое получается, если мужчина
вомбат из главной группы вомбат женится
на одной из женщин переселившейся туда
группы кенгуру: II В.+ I К. = II В. До сих пер всякий раз предполагалось,
что мтть пребывает в области евс его мужа-
нс а. Иначе складывается картина, если мы,
например, полежим что какой нибудь вом¬
бат из маленькой группы слева вверху
берет жшу кенгуру. Мы получаем в том
случае, если мать в известное время на¬
ходится в области своего отца: II В + I К. = II К ибо, по отношению к фратриям, счет
происхождения ведется по мужской линии,
тогда как местный тотемный центр здесь
кенгуру, по которому и получает свое имя
ребенок. Мы могли бы таким образом им ил и
кенгуру, принадлежащих к фрагрии II,
и получаем, поступая соответственно, и
вомбат, причисляемых к фратрии I; на¬
пример. 1 К + II В. = I В Это, шало быть, одинаковые тотемы,
не привязанные к одной определенной
племенной половине. По общему правилу
«значительнее большинство принадлежит
каждой тотемной группы к одной и гой
же племенной половине, однако, это да¬
леко не всегда бывает так». Что касается тотема ребенка, то заме¬
чается следующее: тотем ребенка в неко¬
торых случаях совпадает с тотемом отца,
в других случаях с тотемом матери, а
иногда ни с :ем ни с другим». Из этих
трех возможностей две первых нам уже
встречались. Мы напоминаем формулы I К + II В. = I К или
I К + II В. = I В Число примеров можно было, разу¬
меется, легко увеличить. Третий случай,
когда тотем ребенка не совпадает ни с
тотемом отца, ни с тотемом матери, полу¬
чается, если например, мужчина вомбат
(малый круг) женится на женщине кен-
гуру из главной группы его тотема, и
если она «в учитываемый момент нахо¬
дится в области тоже переселившейся груп¬
пы ворон», которой принадлежит связанный
с нею узами совместного брака муж «во¬
рон». Итак: II Вомб + I К = II Вор. Впрочем, «между тотемами отца и матери
не существует никакого устой¬
чивого соотношения», как иногда оно на¬
блюдается у других племен. Мужчина кен¬
гуру не обязан непременно брать, напри¬
мер, жену вомбат: ему открыт в этом стно-
89 90 шеянп выбор из целого ряда тотемных
групп. Описанная здесь организация племени
арунта носит ясные признаки переходной
стадии, ибо она, очевидно, имеет различ¬
ные недостатки. Недостатком является то,
что тотемы не строго поделены между обеими
племенными половинами, так что суще¬
ствуют, например, кенгуру, которые при.
числяются к одной половине и, наряду
с ними, кенгуру, причисляемые к другой
половине. Это может служить поводом ко
всякого рода путанице и во всяком случае
стоит помехой на пути прогресса, ограни¬
чивая число женщин, предоставленных вы¬
бору желающего вступить в брак. II К не
может жениться на II В., потому, что оба
принадлежат к одной фратрии. Существенный недостаток заключи ется да
лее и в гом, что малые переселенческие то
темные группы легко подвергаются вымира¬
нию, по крайней мере, в смысле их тотемов,
если к ним нет притока свежих сил от
главной группы их тотема. Перечисленные отрицательные явления
на более высокой ступени развития боль¬
шей частью устраняются таким путем, что
ребенок всякий раз наследует от матери
имена фратрии и тотема, и какое бы то ни
было сообразование с местностью при даче
имени ребенку совершенно отпадает. О
том, какие еще выгоды получались от
исчисления происхождения по женской
линпн, будет речь в своем месте. То было
делом старейших, стремившихся новым по¬
рядком именования достичь более целесо¬
образного распределения прироста насе¬
ления. 22. 	О производстве и распределении тотем¬
ной пищи. Описанная дифференциация первоначаль¬
ной организации необычайно содействовала
под1 ему продуктивности. Прежде всего под¬
нялось очень сильно влияние и могущество
старейших, потому, что с развитием более
оживленных меновых сношений явилась
возможность возведения в систему законов,
запрещавших молодым употребление в
пищу тотемного животного. Этим предо¬
ставлено было старейшим белее широкое
право контроля и регулирования товаро¬
обмена между различными тотемными
об1 единениями. Правда, молодые люди охот¬
но шли особняком и в стороне; так что
нодчас, как видно, они и вкушали ci за¬
претных плодов но тут старейшим остава¬
лась только зевать: не надо было оставлять
на месте никаких остатке в, которые поэтому и прятались в кожаный мешок или вообще
убирались каким-нибудь способом. Строгие
мужи грозили злой порчей, болезнью и
всякого рода недомоганием за преступное
пренебрежение к закону; но не следует
тоже думать, что вся эта премудрость была
предназначена одним старейшим. Ведь если
бы им не было столько хлопот с молодежью,
то они и не подумали бы производить на свет
такую массу мифов и басен, целую религиоз¬
ную идеологию, которая служила им сред¬
ством держать в руках младшие возрастные
классы (см. «Возникновение религии»!.) Относительно племен Центральной
Австралии мы узнаем—и находим это впол¬
не понятным, что тесть любит находиться
по возможности ближе к своему зятю и
ходить с ним на охоту. У племени арунта, как мы уже сообщали,
со слов Спенсера и Джиллена, обязанность
каждого, кто убьет дичь, справиться, не
требуется ли его икунтера, т.-е. тестю,
пища. Мужчина этого племени никогда нэ
ходит на охоту со своими икунтера или
умба (с детьми своей сестры, которые при¬
надлежат к другой орде, как его сестра),
потому что те забирали бы себе все, что
он ни убьет, за ю время, пока он вместе с
ними; так что он старается держаться
возможно дальше от них. При распределе¬
нии пищи он должен в первую очередь
иметь в виду родственников другой, к
нему неприкосновенной, группы. Во вся¬
ком случае лишь тогда, когда они находятся
по близости, он уделяет известную долю
высланным икунтера (тестем) умба (детям
сестры). Мало того, что ему приходится
снабжать пищей названных особ, ему нужно
еще остерегаться есть в такой от них бли¬
зости, когда бы они могли различить, что
он ест; иначе они ему испортили бы пищу
тем, что они называют эквилля-тимма, т.-е.
«подпустив свой запах», свое шпионство,
свое пронюхивание. Если бы какой нибудь
арунта поел мяса, которое было их убоя,
или на которое они поглядели, го ему бы
не поздоровилось, он бы захворал и тяжко
страдал: ибо тести шутить не любят, когда
они узнают про это. «Двое мужчин племени арунта, являю¬
щиеся умбиряа (свояками), обыкновенно
вместе ходят на охоту, тщательно избегая
своих икунтера. Но если они раздобыли
пищи, тс их первая обязанность отправить
часть ее своим икунтера, обязанность, ко¬
торая не забывается, так как икунтера,
особа внушительной важности (стр. 40 и 41). Так как умбирна или свояки должны
принадлежать к разным тотемам, но к
одной и той же ордэ, то им и разрешает-
91 92 ея ходить вместо на охоту, ибо это имеет
ту выгоду, что каждый из них может уде¬
лить запрещенную для него часть добычи
своому спутнику. Вышеприведенные детали, касающиеся
тестя, показывают, ч^о не только произво¬
дители переселялись в другие местные груп¬
пы,но делали это п органы, контролирующие
производство, распределители жизненных
средств, посредники товарообмена с дру¬
гими местными группами, стало-быть,пред¬
ставители, высшего возрастного класса.
Продукты всех тотемных групп орды пуска¬
лись в обмен пли в соответственных слу¬
чаях брались под охрану. Тотемная пища
не только отцовской, но и материнской
gens со временем подводится под запрет.
Чем строже практикуется проведение за¬
прета есть мясо своего, а, иногда, еще и
иного тотемного животного,—тем развитее
должеп быть меновой о борет между раз¬
личными gentes. Выло бы нелегко этап за
этапом фактами документировать это раз¬
витие, но читатель сам сумеет разместить
факты по вышеописанному ходу развития,
если мы приведем то, что устанавливает
Сомло со слов Спенсера и Джиллена отно¬
сительно тотемистического менового обо¬
рота в Центральной Австралии, ибо факти¬
чески австралийские племена стоят в этом
отношении не на одной ступени развития.
Мы имеем здесь дело, разумеется, лишь с
самыми общими линиями направления дан¬
ного развития. «У большинства этих племен (арупта,
каитиш, унматьера и др.) в определенные
сроки огромное количество тотемной пищи,
предварительно собранной членами тоте¬
мов, распределяется ими между другими
соплеменниками. Поступающая для распре¬
деления пища бывает собрана в некоторых
случаях членами тотема, в других случаях,
напротив, как раз такими индивидуумами,
которые не принадлежат к тотему, и только
погомэта дояыча членами тотемов распреде¬
ляется между остальными членами племени.
Вообще говоря, члены готемаубивают то
темное животное, но есть они его или совсем
не едят, или едят крайне умеренно и даже
там, где потребление умеренное разрешено,
люди более строгих правил не едят мяса то¬
темного животного вовсе; убитые же на охоте
или найденные тотемные об‘екты, напротив,
часто распределяются членами тотема меж¬
ду другими соплеменниками» (зтр. 69). Приведенные до сих пор данные рисуют
нам все еще картину белее древней шадии
развития сравнительно, например, с племе¬
нем арунта. Позже распределение предна¬
значенных в пищу тотемных животных и растений переходит к тотему другой поло¬
вины племени. Только высший надзор за
пользованием тотемной пищей, равно как
забота о ее умножении остаются еще за
действительными членами тотемов, в по¬
следнем счете за главой тотемов. Добыва¬
ние, та кже как распределение тотемного
об‘ екга, более уже не является связанным
с первоначальной тотемной группой. Более высокая ступень получает иллю¬
страцию в предписаниях по поводу вкуше¬
ния тотемной пи щи у племени варрамунгаиу
родственных ему племен.Собственныйтотем,
равно как и тотем отца или деда по отцу,
обычно впрочем совпадающий с первым
есть ни под каким видом нельзя. «С тоте¬
мом матери дело обстоит уже несколько
иначе. У вальпари этот тотем можно еегь
в том случае, если он дан членам той поло¬
вины племени, к которому принадлежит
тотем. Член тотема кулик может ,напри¬
мер, есть медвяный сок (тотем его матери),
если его ему даст член другой половины
племени, носящей имя кингилли. Или
если человек племени вальпари, мать ко¬
торого принадлежит к тотему огонь, хочет
получить сверло для с гая, то ему оно
передается человеком той половины пле¬
мени, к которой принадлежит тотем огонь. Рис. 6. Австралийский туземец, занятый добы¬
ванием огня путем сверления. (По Гернесу с фото¬
графии из коллекций Венского музея). Более
легко и быстро добывается австралийцами огонь
при помощи особого снаряда (его можно видеть
в австралийской витрине Румянцевского музея
в Москве): состоит он из заостренной палочки твер¬
дого дерева, вставляемой в кусок более мягкого де¬
рева. Вот об этой то палочке, вероятно, и идет речь.
93 94 У пламени воргайя, по крайней мере, в за¬
падной части последнего, тотем матери на¬
ходится под строгим табу (запретом) и
не может быть употребляем в пищу. У
племени варрамунга нельзя самому уби¬
вать животное тотема матери и только
тогда можно его употреблять в пищу,
когда ей дает член другой половины племе¬
ни, т.-е. той, к которой тотем принадлежит.
Далее, мы находим еще у племени варра¬
мунга такое предписание, что животное
или растение, по которому назван тогем
родной половины племени, лишь тогда мо¬
жет быть употребляемо в пищу, когда оно
бывает дано членам другой половины пле¬
мени» (стр. бб). Развитие таким образом явно напра¬
вляется к тому, чтобы сыграть в руку пле¬
менным старейшим передачей им распре¬
деления всей производимой другими тотем¬
ными группами пищи, чем центр тяжести
хозяйственной практики каждой gens фак¬
тически перемещается на другую gens (но
де на другую орду). Производство опреде¬
ленного предмета стало, в конце концов,
лишь номинально исключительным достоя¬
нием определенной группы: «Члены тотема
ае только дают позволение всем прочим
соплеменникам убивать и есть предметы
тотема, но они даже помогают им при
этом». Спенсер и Джиллен приводят слу¬
чай, когда один австралиец подарил дру¬
гому, не принадлежавшему к его тотему,
священную волшебную палочку с прямой
целью обеспечить ему успех в охоте па
тотемное животное дарителя. За тотемной
группой остается в конце концов лишь
символическое право собственности на ее
тотемный об‘ект. Члены тотема пользуются
некими чародействами, которые, будто бы,
служат к умножению тотемной пищи, и
сверх того они имеют высший контроль над
производством и употреблением в данной,
к их тотему относящейся, отрасли питания. В пределах каждого тотема власть ста¬
рейших благодаря такому процессу раз¬
вития шаг за шагом все возрастала в про¬
тивовес молодым, на которых лежала ра¬
бота. Помощь последних, правда, была при
производстве необходима, и при распреде¬
лении нельзя было без нее обойтись.
Что касается надзора, то и тут старшие
не могли всюду поспевать. Различным
группам молодых, приходилось шпионить
друг за другом в интересах старейших, ко¬
торые ведали высший контроль. Но зато
чародрйство и магические приемы для умно¬
жения питания были исключительно досто¬
янием старейших, хотя поэтому помощь их
при работе имела лишь фиктивный характер. 23. 	Церемонии. Исключительное право членов тотема на
свой тотем особенно торжественно провоз¬
глашается путем«Церемоний»,которые млад¬
шим членам тотема должны наглядным спо¬
собом внушить надлежащее отношение к
другим gentes. К этому моменту приурочи¬
вается демонстрация чародейства, импони¬
рующая, как своего рода профессиональное
таинство. «Спенсер и Джиллен,» говорит
Сомло, раз‘ясняют нам, как трудно от
туземцев получить сведения по вопросам,
касающимся тотемизма. Все установле¬
ния, касающияся этого предмета, дер¬
жатся в строгой тайне, и ни один
человек, не получивший посвящения в
племенные тайны, не должен ставиться
о них в известность. Названные авторы
достигли своего основательного ознакомле¬
ния с этими фактами тоже лишь через то,
что они были приняты в одно из этих
племен и считались там настоящими сопле¬
менниками. Что для них, тем не менее,
кое что осталось неясным и что они в самые
глубокие тайны, все таки, не были посвя¬
щены, видно из того, например, что сущ¬
ность «церемоний» для них осталась не¬
известной. Они решительно не могли
доискаться, чем можно было бы об,яснить
странные церемонии интихиума (Сомло,
стр. 62). Примеры, которые тут приводит
со слов Спеьезра и Джиллена Сомло, не
допускают никакого другого об‘ясяения,
кроме того, что этими церемониями пресле¬
довались охранительные в политическом
смысле цели, цели «государственной охра¬
ны».Молодых людей надо было беспрестанно
приводить к ясному сознанию долга перед
старейшими и перед родственниками
из их других социальных групп: поэтому
то и обычному обмену пищей придавался
самый церемониальный характер .У племени
варрамунга Спенсер и Джиллен за период
пятидесяти трех дней наблюдали не менее
восьмидесяти восьми церемоний. За исключением очень редких случаев,
в церемонии могли принимать участие
только мужчины из соответствен¬
ной половины племени. Забота старейшин
тотема и фратрии, а следовательно и задача
каждой отдельной группы, на которую
при общих совещаниях всех главарей пле¬
мени неизменно приходилось спирагься, в
том то и состоят, чтобы эта группа в своем
кругу обеспечивала обязательную силу за¬
конам,кото рым социальный строй подчиняет
индивидуума. «Так, известная часть церемоний тотема
кенгуру у племени ундиара состоит в тем,
95 96 чго молодые люди выступают, чтобы охо¬
титься на кенгуру, и потом принести до¬
бычу к старшим, оставшимся в стоянке.
Добыча приносится им в стоянку, где стар¬
шие члены тотема, с предводителем во
главе, отведывают земного от язе, а потом
натирают жиром кенгуру тело всем участ¬
никам церемонии, после чего мясо распре¬
деляется между всеми собравшимися муж¬
чинами. Следуют другие церемонии, кото¬
рые продолжаются всю ночь напролет, а
на следующее утро повторяется только что
описанная церемония предшествующего
дня. Ночь опять проводится в пении. По
совершении этих церемоний члены тотема
кенгуру в крайне умеренном количестве
едят мясо животного, причем едят известные
части, как, например, хвосты, считающиеся
особым лакомым куском, до которых люди
кенгуру и, в особенности, женщины не
должны дотрагиваться». Лакомые кусочки
предназначаются для привил легированных,
все равно—занимают ли они высокое мэсто в
данной или какой нибудь другой тотемной
группе. Мы здесь во всяком случае должны
видеть сильное подчеркивание обязанности
отдачи, к чему приучались охотники-
производители. Ведь необходимо было не
деть уснуть первобытным коммунистичес¬
ким навыкам, надо было запечатлевать в
памяти в сознании рядовых соплеменни¬
ков запреты пищи и сроки воздержания
от охоты. (Рис. 7). Рис. 7. Ночное празднество у тонганцев с пением,
танцами и музыкой. (По Брокгаузу Иконогра¬
фическая энциклопедия наук и искусств. Bilder-
Atlas, В. VII Ethnographie) Taf 7 № 18. Часто
австралийцы в своих танцах изображают тотем¬
ных животных, например динго или кенгуру.
Изображение танцев динго и кенгуру можно ви¬
деть у Гернеса. Церемонии дают нам наглядную картину
того, как происходит повседневный обмен,
как выдерживаюгся известные сроки не¬
прикосновенности животных и растений,
как высший надзор осуществляется тотем¬
ными старшинами и т. п. «Каждая местная тотемная группа имеет
свои особые церемонии интихиума, и не
бывает двух, совершенно одинаковых. Даже
разные местные группы одного и того жетс-
тема имеют разные церемонии. Время совер¬
шения их определяет алатунья данной груп¬
пы, на котором лежит и руководительство
церемониями. Каждый член тотемной груп¬
пы имеет право принимать в них участие
все равно, к какой бы половине племени
он ни принадлежал; обыкновенно, впрочем,
все члены группы принадлежат к одной по¬
ловине. Алатунья должен только определить
в точности время, ибо устройство их,
зависит, главным образом, от времени
года, в виду тесной связи интихиума с
размножением животных и соответственно
со временем цветения растений. В
Центральной Австралии и в этом отношз-
нии следует различать два времени года:
сухое—неопределенной и часто большой
продолжительности и короткое, дождливее
время, наступление которого часго не отли¬
чается регулярностью. За последним сле¬
дует под4ем животной жизни и роскошный
рост растительности. Обычным временем
для устройства церемоний интихиума для
большинства тотемов является именно пора
приближения хорошей частп года; слу¬
чается, однако, напротив, что члены таких
тотемов, как тотем, например, дождя или
воды, устраивают своп церемонии как раз
ко времени длительной засухи» (стр. 49
и 50). (Рис 8). Если при таких церемониях имеют место
пляски, переодевания и т. п., то это слу¬
жит лишь средством имитации движений и
манер тотемного животного , охоты на него
и т. п. Различные группы пользуются этим,
чтобы представиться друг другу и отреко¬
мендовываются, как люди такого-то и тако¬
го-то тотема. Почему, при определении вре¬
мени для церемоний, являющихся как бы
прелюдией периода неприкосновенности, иг¬
рает роль время года, ясно без дальних об,я-
снений. Особенно поучительно во многих
отношениях следующее описание интихиума «В гусеничном тотеме племени арунта
гусеница по совершении церемонии ияти-
хиума становится для членов тотема табу
(запретней пищей): они не под каким видом
не должны есть гусениц, пока они не
размножатся и не подрастут; всякое нару¬
шение этого правила свело бы благотвор¬
ное действие церемонии на нет, и прирост
гусениц вследствие того оказался бы ни¬
чтожным. Члены племенного отделения
пурля и кумара, (среди которых вообще
нет людей гусеничного тотема), и члены па-
нунта и бультара, которые не принадлежат
97 98 к гусеничному тотему и не принимают уча¬
стия в его церемонии, могут во всякое
время есть васекомое,но они должны,однако,
его приносить в стоянку и там варить. Они
не должны отнюдь доедать его на стороне,
в кустах, как всякую другую пищу; иначе
они прогневали бы гусеничных людей и на¬
секомое перестало бы водиться. Когда, по¬
том,после иьтихиума,гусеницы размножатся
и вырастут,то гусеничные люди мужчины,
женщины и дети выходят за ними ежеднев¬
но, собирают в изобилии, приносят в Рис. 8. Церемония интихиума в группе тотема
змеи у племени Урабунна. Снимок с натуры
Спенсера и Джиллена.—В средине главарь тотем¬
ной группы, его тело украшено линиями красной
и желтой охры, а на голове священный церемо¬
ниальный убор. Опустившись на колени на зем¬
лю, он вытягивает свои руки во всю длину, дер¬
жа в каждой заостренную кость около 6 дюймов
длины. Человек справа берет кость из левой руки
главаря и прокалывает кожу на ней, а главарь
другой рукой протаскивает кость сквозь кожу.
Тоже проделывает с правой рукой, как это изо¬
бражено. — Наблюдающий туземец, видимо, пора¬
жен происходящим. стоянку и пекут, так что гусеницы стано¬
вятся сушеными и хрупкими, в каковом виде
они потоми сохраняются. Гусениц можно
находить лишь короткое время,—(они по¬
являются обыкновенно после дождя, так
что когда их становится мало,)то запасы
сушеных гусеьиц приносятся в стоянку,
куда мужчины собираются по распоряже¬
нию главаря. Те, которые не принадлежат
к тотему, ставят свои запасы пред членами
тотема; главарь мелет некоторую часть
запасов между камней, с помощью несколь¬
ких членов тотема. Он и его помощники
отведывают немного снеди и передают
остальное прочим. Затем главарь берет
немного от своего запаса, мелет, вкушает
опять немного сам, как и другие члены
тотема, и потом передает всю остальную
массу тем, кто не принадлежит к тотему. После этой церемонии люди тотема едят
гусениц лишь в крайне умеренном коли¬
честве. Абсолютного запрета для них не
существует, но если бы они не проявили
в этом отношении воздержания, то их
могущественное влияние на плодотворное
свершение интихиума пропало бы, и очень
мало стало бы гусениц» (Сомло, стр. 61
и 62). У племени варрамунга, стоящего не¬
сколько выше арунта по развитию, разде¬
ление труда так хорошо организовано, что
тут ни одна половина племени не устраивает
ни одной из своих тотемистических церемо¬
ний без приглашения на них членов другой
половины племени. Это касается не только
церемоний интихиума, которые, невиди¬
мому, имели целью соблюдение периодиче¬
ского воздержания от охоты и играли роль
прелюдий к таким периодам, но и всех
вообще церемоний. «Члены, например, пле¬
менной половины кингилли приглашаются
всегда членами половины улюура к сверше¬
нию всех полагающихся церемоний. Если
они из‘являют согласие, то пригласившие,
которые обязаны припасти все необходимое,
наряжают своих приглашенных, за что те
по принятому обычаю дарят им снедь.
И наоборот, улюура, приняв приглашение
от кингилли свершить церемонию, полу¬
чают от них украшения и за это потом
отдаривают их» (стр. 53). 24. 	Счет происхождения по женской линии. В качестве последнего важного нововве¬
дения в процессе прогрессирующего разде¬
ления труда мы видели превращение орды
с одним только тотемом в местную группу
со многими тотемами. Этим был открыт
путь к значительному повышению произ¬
водства на жизненные нужды, что в свою
очередь имело последствием улучшение
жизненного уклада. Но использование охотничьих земель
имело, как уже замечено, свои пределы и
потому вскоре пришлось подумать о мерах
к регулированию роста тотемов внутри
орды. Прогресс в том же направлении, совпа¬
дающий до известной степени с вышеука¬
занным и касающийся лишь другой сто¬
роны того же дела, сказывается, внешним
образом, во введении счета происхождения
по женской или материнской линии в про¬
тивоположность господствовавшей до того
линии отцовской, по которой ребенок на¬
следовал тотемное и родовое имя. До принятия ордами тотемов—дети по¬
лучали всегда имя отца; ведь не было
100 ay никакого основания в перемене имени,
если жена принадлежала к той же орде,
что и муж. Но и в том случае, если жена
бралась из какой нибудь местной группы,
дети должны были следовать мужской ли¬
нии, так как они рождались и росли в
отцовской области. В сущности речь о муж¬
ской и женской линии вообще может воз¬
никать лишь после превращения из орд в то¬
темные об,единения, ибо впервые тогда
отец и мать стали носить разные имена
разных тотемов. Тотемное имя индиви¬
дуума зависит от того содружества, к ко¬
торому он принадлежит пли от соответству¬
ющего животного,к охоте пли уходу за ко¬
торым он главным сбразом предназначается
воспитанием. Так как ребенок жил в орде
отца и первоначально отцом (или дедом) пос¬
вящался в тайны добывания пищи, то уже по
одному этому он должен был получать
тотемное пмя отца. Сущность тотема в процессе развития
стала базироваться не столько на охоте,
сколько на оберегании и культивировании
данного животного; поэтому—то все более и
более решающим моментом при наимено¬
вании было то, какое тотемное животное
запрещалось индивидууму употреблять в
пищу. Будущий охотник должен был, с
одной стороны ,основательно быть посвя¬
щенным в свойства я образ жизни подле¬
жащего охране и культивированию живот¬
ного и, кроме того, должен был быть обу¬
чен охоте за другими видами дичи и вообще
возможно большему количеству приемов до¬
бывания пищи. Предположим, в орде есть
группа представителей различных тотеыов,
к которым подрастающий мог бы примыкать,
—в таком случае в воспитателях всякого ро¬
да не было бы недостатка. Так как дети снаб¬
жались питанием не только родителями я
прародителями матери его и ее братом,
который часто охотился вместе с отцом, то,
на ряду с отцом и дедом, мог также и брат
матери и ее «отец» быть воспитателями
мальчика. Таким образом тут по крайней
мере ничто не меша ло дать мальчику тотем¬
ное имя его маг ери. Нельзя не согласиться со следующим
утверждением Кунова :«Это факт, который
не может быть опровергнут, что только у
более высоко развитых австралийских пле¬
мен, дошедших до образования тотемных
о б,единений, мы находим счет происхожде¬
ния их по женской линии; напротив, у
всех тех племен, которые не имеют никаких
родовых об‘единений пли у которых по¬
следние находятся еще в зародыше, мы
находим так-наз. отцовское право». Однако,
мы могли бы сделать еще один шаг дальше и сказать, что, по крайней мере, уже два
тотема должны были быть в одной местной
группе до того, как могло произойти это
изменение в порядке наименования. Мы
еще в другой раз подробнее остановимся на
этом пункте, а сейчас нам достаточно
помнить, что во всяком случае только
тот мог принять на себя роль воспитателя,
чей тотем уже был представлен в орде отца.
Не новые приемы воспитания или во вся¬
ком случае не одни они, но введение новых
тотемов в орду создало более глубокое осно¬
вание к именованию детей по тотему ма¬
тери. Эго покажет и дальнейшее исследо¬
вание. У племени арунта мы видим эти явления
в процессе развития, как бы в переходной
стадии. Как только образовались новые то¬
темные группы, в существовавшей до тоги
местной группировке уже пробивалась
брешь. Возникают в различных мес¬
тах напр., тотемные группы кенгуру:
но эти одинаковые готемы не все к
одной отнесены фратрии, как у болэе
высоко развитых племен. Отрешение со¬
циальной организации от ее старой местной
обусловленности находится еще только в
зачатке. Поэтому и счет происхождения
еще не устойчив. Ребенок не получает
имени ни отца ни матери, а всякий раз то¬
темное имя того места, где его мать по¬
чувствовала свою беременность. Поэтому
тотем ребенка совпадает то с тотемом отца,
то с тотемом матери, а иногда ни с тем
ни с другим.» (Сомло, стр. 48). Верно то, что когда тотемы не были
приурочены к одному месту, и были пред¬
ставлены в разных местных группах, дача
имени ребенку не могла уже ставиться в
зависимость от местности. Если дети, как позже, получали тотем¬
ное имя матери, не выходя из орды своего
отца, то в результате получалось, что орда
уже не состояла из членов одного тотема,
но превращалась «все более и более в
аггрегат более крупных и более мелких
осколков различных родовых соединений»,
как выражается Кунов. Члены орды могли
опять, как в прежнее время, заключать
между собою браки, если только не при¬
надлежали к одной и той же фратрии и
вообще не состояли в слишком близком
родстве. Сравнительно со старым порядком эго
было несомненный прогресс: прежде всего
теперь родные со стороны матери станови¬
лись к их выгоде гораздо ближе к охотнику,
если он находил себе жену в среде орды. Мы не должны скрывать от себя, что
указанием Кунова на то только, что браки
101 102 легче становится заключать, действитель¬
ное основание введения счета происхожде¬
ния по женской линии еще не вскры¬
вается. Какова была экономическая и по¬
литическая необходимость изменения в по¬
рядке дачи имен, мы открываем только
тогда, когда ставим себе ясно перед глазами
последствия этого нововведения в области
добывания средств к существованию.
Однако предварительно посмотрим, как
некоторые другие авторы справляются с
проблемой «материнской линии». Мюллер-Лайер, на вопрос о том, как у
австралийских племен, которые теперь
имеют счет по матери, возник этот обычай,
дает ответ, что счет происхождения по
женской линии возник из потребностей по¬
ложить предел родственным бракам также
п с родным магери. Это предположение Кунов развивает в своем
труде «К первобытной истории брака»,
стр. 39. Цель, ради которой экзогамная орда при¬
нимает, на ряду с именем орды, также то¬
темное имя, состоит в воспрепятствовании
заключению запретных браков. Но эта
цель достигается лишь отчасти. Половая
связь между женщиной п ее прежним това¬
рищем по орде такпм путем предотвра¬
щается, но не предупреждается связь между
ее родными детьми н родными детьми ее
братьев и сестер. Эти дети принадлежали,
несмотря на их близкое родство, к различ¬
ным местным группам и потому могли
между собою вступать в брак. Для избежа¬
ния таких кровосмешений, говорит Кунов,
самым простым средством было устано¬
вить, что ребенок получает тотемное или
родовое имя матери, а не как было до
того—на ряду с местным именем своей
орды еще тотемное имя этой орды. Тогда
легко парализовать и половую связь с
родственниками матери. Помимо того, что Кунов не в состоянии
удовлетворительно об,яснить, почему ку¬
зен и кузины не должны вступать в брак
друг с другом, указанное им средство не
достигнет того результата, какого Кунов
от него ждет. Если мать мальчика имела,
например, брата из тотема эму, а тот взял
себе жену из группы кенгуру, где нахо¬
дился отец мальчика эму, т-е. таким обра¬
зом женился на женщина кенгуру, кото¬
рая потом родила, положим, дочь кенгуру,
то молодой эму мог впоследствии на ней
жениться, потому что она принадлежала
к другому тотему, а между тем родители
обоих были родные брат и сестра. Крово¬
смешение было налицо, и значит совер¬ шенно напрасно дали детям имя тотема
матери. Промахов такого рода у Кунова обычно
не встречается. Может быть он, возразит,
что юноша из тотема эму не имел непре¬
менной нужды брать себе жену из группы
кенгуру: он мог бы взять ее и из тотема
травяного семени. Пусть так, но счет
происхождения по женской линии сам по
себе не мог помешать юноше эму сделать
свой выбор. Тогда нужно было бы еще
присоединить запрет жениться на дочери
брата матери, и фактически такой и подоб¬
ные ему экзогамические запреты встре¬
чаются, например, у дайери (стр. 114).
Или запрет мог быть так формулирован:
никто не должен заключать брака ни в
своей gens, ни в той gens, из которой проис¬
ходит его мать. Так это и есть у колер-
курндит и куркопан-нот-курндит (стр. 110), Кунов, стало быть, стоит за то, что пере¬
несение родового имени матери на детей
служит лишь для обеспечения старым экзо-
гамическим запретам их силы и впредь. При этом у него, как мы видели, вкрады¬
вается маленькая ошибочка, которая опять
опрокидывает все, что придумал он хоро¬
шего. Вместо того, чтобы на себя оборо¬
титься, он выражает некоторым австра¬
лийским племенам свое неодобрение за
их отсталость в регулировании брачных
отношений. Он удивляется, что при не¬
обычайной легкости разрешения проблемы,
многие австралийское племена не сделали
нужного шага: «Эго может служить дока¬
зательством того, как мало способен перво¬
бытный человек следовать логическим вы¬
водам—ему нужно вновь и вновь на¬
тыкаться носом на нелепость старых при¬
вычек, чтобы, наконец, вступить на другой
путь.» Тут я был бы склонен австралийскою
негра взять под защиту. Там, где это де¬
лают нужным его экономические ингересы.
он «изобретает» самые сложные системы
родственных отношений; но если ему хотят
ставить в вину, что в даче именований
детям он поступает не логично и тому
подсбное, то в таком случае он вероятно,
возразил бы, что он никаких систем род¬
ства для своего удовольствия, или в
угоду логике других, не создает. Зачем
нужно турра, нарриниэри и другим племе¬
нам, которые уже приняли гстемы, но
следуют линии отца, давать своим детям
родовое имя матери? Только во имя логики?
Настоящие причины, почему имя матери
стало переноситься на ребенка, до сих пор
для исследователей, в том числе п для Ку¬
нова, остались неизвестными, по всей ве-
103 104 роятяости потому, что заниматься во про*
сом о том, как в первобытные времена
ублаготворялся желудок, казалось им чем-
то вульгарным и роняющим достоинство
ученого. 25. 	Экономическая обусловленность «жен¬
ской линии». Раз экономическая обусловленность
«женской линии» для нас уже заранее бес¬
спорна, тс мы посмотрим сначала на эконо¬
мические ее последствия; таким способом
должны мы одновременно открыть и ее
Причину. Что этот новый счет происхожде¬
ния обязал своим возникновением не игре
логики или представлений о касающихся
кровного родства вещах, показывает уже
его распространенность среди первобытных
народов. По перечню Кунова счет происхо¬
ждения по мужской линип ведется у негри¬
тосов Андаманских островэв, жителей
Ньяссы, острова Тонга, острова Фиджи,
жителей Новой Каледонии, у племен тода,
готтентотов, бушменов, ботокудов, апахов
у племен Колумбия Ривер, у сиу, оджибва,
псттаваттамиев, кри, шоуниев, черноногих,
пунка, кау, омага, виннебаго и т. д.,
а по женской линии, у жителей Ма¬
рианских, Каролинских, Ново гебридских
островов, острова Санга-Круц и Бенк,
северной часги Соломоновых островов,
архипелага Бисмарка, далее у жителей
Явы, у малайцев менангкабау, у африкан¬
ских племен иолофферов, бассам, супа,
бареа, кунама, туарегов, феллата, дамара,
у северо-американских колошей, яроке-
зсв, виандоттов, делаваров, могикан, крик,
натчесов, чиказов, чоктов, черокезов, май¬
данов миннитариев, кроу и т. д., равно
как и у древних ликийцев, этрусков, кри¬
тян, египтян, локрийцев и лезбпйцев
(стр. 139 и 140). Бесспорно, народы с материнским на¬
следованием в общем относятся к числу
более высоко развитых. Если, поэтому,
Кунов отстаивает взгляд, что отцовская
линия древнее материнской; что периоду
материнского права предшествовал период
отцовского права; что материнское насле¬
дование не представляет из себя явления
первоначального,—то на этот счет с ним
можно только согласиться; но поскольку
дело идет о внутренних причинах этого
явления, объяснения Кунова несостоя¬
тельны. Самая важная перемена вследствие счета
происхождения по женской линии состояла
в том, чю численный состав отцовского
тотема убывал, раз дети этой тотемной группы не давали прироста. Дети отца
кенгуру могли стать эму. Если же выходила
замуж девушка кенгуру, то ее дети стано¬
вились, правда, кенгуру, но иг в орде
отца, так как жена следовала за мужем в
его местную орду, там же оставались и дети.
Таким образом группа кенгуру шла на
убыль и, в конце концов, вымирала. О племени колер-курядит пт. д. Кузе в
говорит (стр. 96 и 97): «Принадлежность ре¬
бенка к роду матери, но в то же время к ста¬
нице отца, об'ясняет еще другое явление,
которое наблюдается в названных выше
ордах, именно перемену в половом составе
орды от одного поколения к другому. Если
сейчас орда состоит из двадцати кунампт,
тридцати курокитш, и из киртук и капаигш
по десяти человек, то, быть может, через
два поколения она будет состоять из десяти
кунамит, десяти курокитш, двадцати кир¬
тук и тридцати картперар: ибо, так как
женщина никогда не может выйти замуж
в своей орде, то она свой род продолжает
всегда в какой нибудь другой орде, но не
в той, в которой она родилась. Может слу¬
читься, что какой нибудь тотем, который в
известное время был очень богато пред¬
ставлен в какой-нибудь орде, несколькими
поколениями позже не насчитывает в ней
ни одного члена» (по Джемсу Даусону). Члены какого нибудь тотема у дайери
(стр. 109) тоже рассеяны по различным
ордам. «Если какое-нибудь родовое об,еди¬
нение насчитывает 40 членов, то из них,
может быть,в этой орде находится 7 или 8,
в другой от б-ти до 6-ти, в третьей 10 и т. д.
Персональный состав, который в отдельных
ордах может показать тотем, никогда не
остается более или менее продолжительное
время устойчивым, но меняется большей
частью из поколения в поколение,—и это
потому, что продолжение рода определяется
женщинами, а эти последние, коли не на¬
ходят в своих собственных ордах мужчин,
за которых могли бы выйти замуж, выме¬
ниваются на женщин других орд. Если,
например, в одном таборе или станице
имеется пять членов динго-мурду (мурду—
род), три мужчины и две женщины, и
последние,—что бывает нередко, обе при
своем замужестве перейдут в другую орду,
тогда ближайшее поколение станицы не
будет иметь в своей среде ни одного динго,
разве только из прочих молрдых людей
кто-нибудь впоследствии возьмет себе жену
динго. Пусть предложенная схема поможет нам
ясно представить смены из поколения в по¬
коление. Римские цифры во взятом примере,
который, впрочем, заключает в себе взятые
105 106 произвольно имзна тотема, обозначают
каяедый раз ту фратрию, к которой тотем
причисляется. Попробуем мысленно сле¬
довать правилам племени дайери, у
которого действует счет происхождения по
женской линии, равно и запрет жениться на
дочери брата матери и на дочери сестры отца. На основании схемы мужчина—динго из
фратрия 1-ой женится на женщине—ворон
из фратрии II. Положим, что брак совер¬
шается путем обмена сестрами: стало быть,
мужчина—ворон из фратрии II женится тут
жена женщине—динго. Дети получают имя
матери, оставаясь однако, в орде отца, так
что, стало быть, муж—динго производит на
свет сыновей и дочерей тотема «ворон», а
муж—ворон от жены—динго—сыновей и
дочерей динго. Как теперь пойдут браки детей? Муж¬
чина—«ворон» второго поколения не может
взять жену—динго того же поколения, по¬
тому что это дочь брата его матери. Он
берет, поэтому, жену хогя бы из тотема
эму, фратрии I: дети становятся эму. Муж¬
чина—эму, обратно, женится на женщине
тотема «ворон». Мужчина динго не может
взять женщину—ворон потому, что она
дочь брата матери, а женщину-эму потому
не может взять, что она принадлежит
то же к фратрии I. Он женится на женщине
—«змее» и т. д. Все комбинации, которые получаются
при нашей схеме, могут иметь место в
одной и той же местной группе: но пере¬
группировки тотемов могут ведь невоз¬
бранно распространяться за пределы орды.
Возможность комбинаций разумеется, еще
гораздо шире, чем показывает схема: в
одной орде может находиться значительно
больше четырех тотемов, так как жены
могут быть взяты из всевозможных мест¬
ных групп. Следует далее заметить, что наша диа¬
грамма ограничивается потомством одной
пары или соответственно двух пар и что, в
действительности, вместо одного мужчины—
динго в одной группе может быть их не¬
сколько. Путем Этой организации предусматри¬
вается, чтобы каждая орда держалась
всегда приблизительно на одном уровне
численного состава своих членов, между
тем, напротив, каждая тотемная группа в
орде беспрестанно меняется в своем со¬
ставе. Зато тогем плодится в другом месте,
так что взятое в общей сумме число носи¬
телей одного и того же тотемного имени
остается тоже приблизительно одинаковым.
Величина орды мо жет лишь медленно расти
потому, что определенный земельный уча¬ сток яри ведении хозяйства одним и тем же
способом может прокармливать население
лишь одной и той же неизменной плотности.
А приемы охоты и добывание пищи ме¬
няются у низших охотничьих народов,
как и вообще, лишь крайне медленно. Тотемное об‘единение далее, взятое в
сумме всех своих по различным ордам
рассеянных ячеек, должно оставаться при¬
близительно в одинаковом размере, потому
что размеры потребности какого-либо рода
мясной или растительной пищи очень туго
меняются, если круг потребителей остается
тог же. Это вовсе не значит, что как орда,
так и тотемное об‘единение в его целом, не
могут подлежать никакому изменению в
смысле численности их персонального со¬
става; но изменчивость не является для
них принципом в том смысле, как у отдель¬
ных кланов с различными тотемами в пре¬
делах одной орды. Пока орда имела только один тотем, дети
получали тотемное имя от своего отца.
Поэтому прежде охотники одного тотема
держались в куче, а теперь они начали
распадаться на отдельные группы, которые
исчезали в одном месте, чтобы разростись в
другом, и находились, так сказать, в со¬
стоянии непрерывного превращения и пе¬
ремещения. К передвижению орды в пре¬
делах ее области прибавилось теперь
передвижение gens или, лучше сказать,
частей gens (рода) из области в область во
все стороны света, свершившееся, впро¬
чем, медленно, соразмеряя свой темп со
сменою поколений. Имели-ли в виду, при введении «женской
линии» это тотемное движение или же с
ним только мирились, в то время как счет
происхождения по женской линии должен
был служить другим целям? Если ближе
вглядеться, то нельзя не усмотреть в этом
нововведении сознательного приспособле¬
ния родственных отношений к производ¬
ственным. Надо согласиться, что как раз
требованиям охотничьего промысла как
нельзя более отвечало наростание и убыва¬
ние величины производственной группы,
ее медленное перемещение. Вед Это вечное
разыскивание тотемного животного иля
тотемного растения приводило в резуль¬
тате к полному оголению от данного ра¬
стения или животного всей территории
племени. Животные уходили часто от своих
преследователей даже в другие области,
так что охотники за ними должны были
следовать. Да, наконец, нельзя же было
и совсем дочиста в райоае истреблять жи¬
вотное или растение. Мы знаем, как во
время «церемоний» молодым людям тотема
107 103 и фратрии внушалось бережное отношение
к тотемному об‘екту. Таким образом по¬
нятно, что вызванная принятием «женской
линии» флюктуация (неустойчивость) как
нельзя более отвечала намерениям руково¬
дителей производством, как в смысле уси¬
ления продуктивности, так п в смысле
мудрого оберегания и сохранения продо¬
вольственных резервов.. Если в орде был один только тотем, то за
тотемное животное или уже черезчур
рьяно принималпсь, или же, напротив,
его уж очень мало трогали. С одной стороны
на него охотились, с друюй стороны его
оберегали, не имея возможности точно
определить спрос потребителей. Напраши¬
валась сама собою мысль привлечь людей
другого тотема с правом охоты на живот¬
ное, которое сами члены тотемного обви¬
нения оберегали, и с правом для себя
убивать тотемное животное других. Так
начинают работать все более и более рука
об руку. Раз тотемных животных в орде
оказывалось несколько, то прежний един¬
ственный тотем теряет свое прежнее зна¬
чение. Если е орде было шесть тотемов,
то можно было питаться примерно пятью
тотемными об‘ектамя, и примерно один
только оберегать. Обмен вследствие терри¬
ториальной близости групп легко было
наладить. Если какой нибудь тотем, в силу состояв¬
шихся браков и нового порядка счета
происхождения, совершенно исчезал из
данного района, то это значило, конечно,
что он дело на месте своего прежнего пре¬
бывания до конца доделал. Ибо не следует
думать, чтобы изменения состава и пере¬
движения тотема не поддавались также и
сознательной регулировке. Если старейшие
хотели, наир,, в своей орде иметь динго, то
для этого им стоило только со стороны
заполучить путем обмена женщин—динго. Тут мы подошли к настоящей причине
счета происхождения по женской линии.
Оп сделал возможным для класса старей¬
ших сознательное регулирование персо¬
нального состава различных тотемных
групп, пользуясь которым, старейшим уда¬
лось вполнеподчияить своему господству
производительные силы. Старейшие полу¬
чили возможность приспособлять персо¬
нальный состав тотемных групп к состоянию
запаса дичи в данной страна. Правда,
дети должны были еще сначала подрости,
чтобы иметь возможность бросить своп
силы на производственную работу; но эта
заминка не могла уже теперь иметь осо¬
бого значения. Тем более, что времен¬
ное затруднение из за недостатка какого- нибудь рода мяса могло быть устранено
простым средством: один из старейших, у
которого была дочь невеста, мог выдать ее
за охотника соответственного тотема, бла¬
годаря чему орда привлекала к себе по¬
ставщика недостававшей пищи. Пока су¬
ществовала отцовская линия, число охот¬
ников тотемной группы можно было искус¬
ственно увеличить лишь путем перевода
из других орд мужчин того же тотема:
но это была мера для продолжительного
применения непригодная. Счет по мужской
линия сравнительно с новым порядком
счета происхождения носил характер око¬
стенелой системы. Конечно, пока в орде
был единственный тотем и пока он имел
еще простор для роста в том же районе,—■
что разумеется главным образом зависело
от количества дичи в стране,—до тех пор
не было никакого основания не давать ре¬
бенку тотемного имени отца. Но как скоро тотем принужден был,
вслед за своею дичью, уходить в другие
области, появилась необходимость перейти
к подвижной системе женской линии про¬
исхождения. Эта необходимость выявилась
таким образом у всех народов и племен
каждый раз из наличного соотношения со¬
циальных производительных сил с произ¬
водительными силами природы. Но как для
всякого вообще социального нововведения
сначала должна быть еще подготовлена
почва, то и при введении женского счета
происхождения на низших ступенях раз¬
вития тоже требовалась известная подго¬
товка. Условием этого прогресса являет¬
ся в особенностп у племени арунта на¬
блюдавшееся намп явление дальнейшего
разделения труда путем отщепления ча¬
стей и частичек от больших тотемных
групп и переселения их в другие районы
орды. Созданный таким образом порядок
мог стать долговечным и, вместе с тем, мог
быть целесообразно построен п сделан
эластичным путем нового порядка имено¬
вания, (дачп имени ребенка) необходи¬
мость которого тут прямо таки сама за себя
говорила, но который наряду с этим еще и
в других направлениях имело последствие
благотворное. Класс старейших получил благодаря
введению нового порядка полный простор
для регулирования производства по своему
усмотрению и более неограниченную власть
в распределении прироста населения по
различным родам (gentes). Введение жен¬
ской линии, стало быть, входило не только
экономически, но и политически в их
виды. Но едва ли могло быть приятным
изменение в порядке именования для отцов
109 детей, кои отныне получали свое имя от
матери. Их влияние на детей упало, когда тз
стали другого мяса. Воспитание юношей
и направление их на работу по производ¬
ству стало всецело делом старейших. За
экономический прогресс производителп за¬
платили ценой ограничения своей свободы
я права самоопределения. 26. 	Брачные обвинения племени дайери. С введением женского счета происхожде¬
ния старейшие орды получили новую важ¬
ную задачу. В качестве руководителей
производства всего необходимого для
жизненных потребностей, онн могли пу¬
тем воздействия на порядок заключения
бра кое производить соединения различ¬
ного мяса между собою, как это от¬
вечало требованиям великого целого и не
в последнем счете пх личным интере¬
сам. С этой точки зрения необходимо под¬
вергнуть новому рассмотрению высоко раз¬
витые брачные об‘единения племени дайери
в отношении их значения для экономиче¬
ского склада этой ступени. Экономическое
значение группового брака в одном заме¬
чании Гоуитта выражено следующим обра¬
зом (у Сомло, стр. 36): «Дело выгодное,
если мужчина имеет возможно большее
число жен пирауру. Тогда ему меньше при¬
ходится утруждать себя охотою, так как
эти жены снабжают его частью пищи, кото¬
рую они припасают. Он приобретает также
большое влияние в своем племени путем
временного предоставления своих жен пп-
рауру и получает подарки от более моло¬
дых мужчин, у которых случайно нет
пирауру пли на долю которых таковых еще
не досталось». Таким путем можно нако¬
пать великое множество добра, всякого
рода оружия, предметов украшения и т. п.,
которые получивший потом в свою очередь
дарит высокопоставленным мужам, как
например, главам племенных классов
(половин племени), и таким способом
поднимает и собственное свое значение. Итак не только ноа может быть дана во
временное пользование, но и путем отдачи
на сторону своих жен пирауру может иной,
кто ловко умеет манипулировать с этими
об‘ектами, достичь почета и уважения.
Мы должны при этом предполагать уже
несколько более развитые отношения в
смысле разделения труда и менового обо¬
рота. Могущество старейших возросло, и
распределение жен пирауру, невидимому,
происходит в соответствии с интересами
высшего возрастного класса, члены коего 110 смотрят за тем, чтобы приобрести себе
влиятельные связи. «Обычно главари имеют больше жен ноа и
жен пирауру, нежели другие. Главарь
Ялпва Пирамуна имел более дюжины ему
присужденных пирауру я сверх того еще
несколько жэн, которые были ему вручены
в качестве, гак сказать, почетных пирауру
соседними племенами в знак высокого ува¬
жения. Какой-нибудь пожилой или моло¬
дой мужчина, которому была пожалована
ноа этого главаря е качестве пирауру, счи¬
тался удостоенным через это великой чести.
Такие подобным образом отличенные муж¬
чины были обычно главами тотемов
илп вообще людьми с положением».
(Стр. 116—117). Для иллюстрации распределения пирау¬
ру у племени дайери приведем следующее
описание: «Прежде чем состоится первое отделение
торжеств посвящения, где все племя при¬
сутствует при Куравели-вонкана (праздно¬
вание обрезания), главы тотемов и старей¬
шины держат совет, на котором бывает
решено, какие люди друг другу должны
быть определены в качестве пирауру. Ста¬
рейшины и не думают опрашивать тех
мужчин и женщин, которых они предна¬
значают друг другу, как не принимается
в расчет и то, любят ли они друг друга.
Единственное, что принимается старейши¬
нами в расчет,—это класс и родство бра-
чущихся. За несколько вечеров до церемо¬
нии Куравели-вонкана главарь возвещает
в форме медленно произносимых раз¬
меренных речений, при чем он перед
каждым делает паузу, имена каждой
четы пирауру, и его слова повторяются
одним или несколькими из числа старей¬
ших. При каждом имени раздается все¬
общий крик ликования .Эго пора празднеств,
пиршеств и удовольствий, для чего заранее
подвозятся в обильном количестве с‘естные
припасы.Все пляшут и помимо того в течение
четырех часов в стане среди пирауру царит
поголовная разнузданность» (стр. 115). Так как те, которые находятся друг к
другу в отношении пирауру, могут стать
ноа, а муж ноа, как известно, несет повин¬
ность снабжения перед своим тестем, то и
муж пирауру может быть привлечен отцом
его (жены) пирауру к повинности снабже¬
ния. Само собою разумеется, впрочем, что
отяошеипе тестя к своему зятю ноа более
устойчиво, чем отношение к зятю пирауру.
Йредположим, отец женщины встретился
бы в стоянке со своей дочерью и ее мужем
пирауру; тогда последний даст ему долю
своей добычи. В особенности выгодно это
Ill 112 обстоятельство отцу, если пирауру его
дочери или вообще ему назначенные пи-
рауру, относятся к различным родам; ибо
тогда он получает через зягей пирауру
«разнообразное» мясо,—обстоятелтство, ко¬
торое должно было чрезвычайно укрепить
отцовство всех старейших по отношению
к «сыновья». Свое подтверждение находит этот факт
в том, что, как сообщает Кунов, ни муж¬
ская, ни женская половина группы пирауру
у племени дай ери не принадлежит непре¬
менно к одной и той же gens (роду). На¬
оборот, очень часто они захватывают и
братьев и сестер по боковым линиям из
целого ряда различных gentes (родов).
Между членами той же фратрии запрещен
как индивидуальный брак, так и брак пи¬
рауру Во всяком случае лишь небольшая
часть всех женщин, которых мужчина назы¬
вает «супругами», стоят к нему в отношении
пирауру. Это означает, что группа мужчин
пирауру обнимает не всех мужчин одного
слоя поколения, одной фратрии, а равным
образом группа женщин пирауру обнимает
не всех женщин одного слоя поколения
другой фратрии. Точного правила относительно границ
брачного сообщества в каждом единичном
случае, следовательно, не может быть,
дано Но мы не ошибемся, если примем, что
каждый член низшего возрастного класса
вообще, благодаря своему отношению или
отношениям пирауру, в которых он состоял,
был снабжаем регулярно и достаточно
обильно всем необходимым, причем, сдаа-
ко, соответственно возрасту, положению
и состоянию, грань могла быть по усмо¬
трению проведена ближе или дальше. Не следует конечно забывать, что белее
молодые мужчины за снабжение старых
людей в свою очередь получали компенса¬
цию, что старейшие вообще только принима¬
ли притекавшие к ним приношения, чтобы
их по «наилучшему» своему усмотрению
опять распределить. Данное здесь изображение группового
брака не может, само собою разумеется,
как тут должно быть лишь вскользь упомя¬
нуто, быть согласовано с концепцией
Кунова: «Эти так-наз. групповые браки
суть побочные образования, которые в
истории семьи играли лишь совсем второ¬
степенную роль». Для Кунова как раз главное, существен¬
ное, т.-е. экономическая сущность группо¬
вого брака, играет «лишь совсем второсте¬
пенную роль». 27. 	Перенос идей тотема. На основании данных Спенсера и Джил¬
лена,—Сомло делает следующее вычисле -
яие для Центральной Австралии: на 300
приблизительно тотемных групп прихо -
дится 264 группы со судебными и только
33 группы с нес‘едобяыми тотемами, при чем
относительно трех групп вопрос насчет с‘е-
добпости их тотема остается открытым. Од¬
нако , определенно известно,полагает Сомло,
что фактическоесоотношениеэтихдвухгрупп
еще гораздо более неравномерно, нежели
это явствует из данного представления то¬
темных имен. Во всех племенах существует
несколько тотемных групп с нес‘едобными
тотемами. По отношению к ним, говорит
Сомло, церемонии интихиума не удобо -
постижимы. «Таковы тотемы: солнце, ве¬
черняя звезда и камень у племени арунта
или темнота у племени унматьера. Спен¬
сер и Джиллен не исключают возможности ,
что эти и некоторые другие тотемные груп¬
пы—позднейшего происхождения; они со¬
стоят всегда из малого лишь числа членов;
следовательно по численному своему со -
ставу незначительны. По мнению назван
пых авторов, идея интихиума перенесена
на них другими по имени животных и
растений названными,тотемными группами».
(стр. 58). К последнему мнению можно только
присоединиться. Мы уже видели, что пер¬
воначальная экономическая основа одной
gens (рода) часто от нее переходит
к другой gens, которая стоит с первой в
более тесных родственно экономических от¬
ношениях. Тотемный характер тогда все
еще по внешности, так сказать формально,
сохраняется, благодаря старейшим озна¬
ченной группы. Политическое содержа¬
ние остается, так сказать, в сохранности,
хотя первоначальная экономическая струк¬
тура и видоизменилась основательно. Вну¬
три родовой группы старейшие имеют свою
обособленную организацию, ложу, тай¬
ный союз, который старую традицию пе¬
речеканивает в новее право. К таким-то
из немногих лиц состоящим администра¬
тивным корпорациям приурочивается по
преимуществу тотемное имя. Управление
племенем между ними распределяется. Мо¬
гут при этом образоваться и новые группы,
которые не родились из определенной
gens (рода), но, так сказать, выросли в
процессе самой административной работы.
Тут уже именование становится более
произвольным. Так могло бы иметь свое
значение то обстоятельство чтобы какая-
нибудь отдельная выдающаяся личность,
113 114 главарь более крупной части племени,
принял особое имя, подобно тому, как у
племени турра имена его двух фратрий
могли быть «ястреб-орел» и «тюлень» хотя
никакой охотничьей группы «ястреб орел»
или «тюлень» и не существовало. Такие тоте¬
мы, как тотем «воды» или «огня», естествен¬
ным образом всецело коренятся в экономи¬
ческом бйте туземцев и, подобно тому, как
имеются дождевые доктора у первобытных
народов, так и тотем «солнце» кс»ренится
е экономических условиях. Во всяком
случае тотемы животных и растений в
их массе вне всякого сомнения древнее
тех тотемных групп, которые дождь и
солнечный свет об‘являют своим достоя¬
нием, коим они могут располагать по сво¬
ему усмотрению. Камень, как тотем у
племени арунта, думается мне, получился
таким образом: некие лиЦа взяли под свое
управление торговлю камнем и петому
себе присвоили это на именование. Можно,
однако, весьма вероятно, выделить оста¬
ток тотемных имен, не возникших из
подобного рода хозяйственных функций,
но тогда таковые без сомнения суть позд¬
нейшего происхождения и идея ютемного
наименования на них только перенесена. 28. 	Направление социального развития Тендеция социального развития прежде
всего выражается в непрерывно прогрес¬
сирующем использовании и развертыва¬
нии всех, имеющихся в распоряжении
данного общества производительных сил.
Чём больше тотемных групп, чем более
планомерно ведение хозяйства, тем интен¬
сивнее и планомернее обмен, тем регуляр¬
нее и циркуляция продуктов между ра¬
зличными группами данного племени. Точные данные относительно вдвинутой
без сомнения в прочные колеи циркуля¬
ции продуктов среди первобытного пле¬
мени установить трудно. Однако, в суще¬
ственных чертах она должна быть в соответ¬
ствии с правилами заключения браков в
определенных тотемных группах или с зап¬
ретом таких браков: ибо регулирование
браков служит, прежде всего, экономиче¬
ским целям. Брачные законы имеют целью все бо¬
лее и более планомерное привлечение ра¬
бочих сил к производству и обмену. Сомло
на основании распределения предметов из
имущества одного умершего представителя
племени варрамунга выводит заключение
о «регулярной циркуляции» продуктов ме¬
жду отдельными тотемными группами (стр.
65). Спенсер и Джиллен в упомянутом случае установили следующее: «Вещи тьюн-
гури переходят к тако мара; вещи тако-
мара переходят к тапанунга; вещи ка¬
кого-нибудь тапанунга переходят к гьям-
бину, и, наконец, вещи тьямбина переходят
к тыонгурн», круг таким образом замы¬
кается. Графически этот кругооборот иму¬
щества может быть представлен следующим
образом: Если у родственного племени урабунна
фактически брак разрешается заключать
только в определенном тотеме другой поло¬
вины племени, то такой порядок действи¬
тельно очень подходящ для развития отно¬
шений обмена, аналогичных с теми, кото¬
рые мы видели у племени варрамунга. Так сильно, как у племени урабунна,
половое общение не ограничено у племени
дайери: однако, было бы вполне есте¬
ственным, если бы между тотемными груп¬
пами коллектива каждой орды обнаружи¬
лась ближайшая связь и обособленный
имущественный кругооборот. Однако мы
не станем на этот счет вдаваться в даль¬
нейшие домыслы. Все более и более резкое регулирование
и ограничение брачного обмена при одно¬
временном усиленном дифференцировании
социальных групп, как брачных групп,
несомненно носят в себе теядецию регу¬
лирования продовольственного и имуще¬
ственного обмена. Проследим в существенных чертах пра¬
вильный в общем ход развития, который
Кунов делает наглядным, благодаря при¬
нятому им порядку обозрения некоторых
австралийских племен. У племени курндичмара и курнаи раз¬
решение брака сообразуется со степенью
бокового родсгва, в котором женщина
стоит к мужчине. Тут принимают в рас-
счэт лишь отношения индивидуумов, по
где орда по принятии тотема представляет
замкнутый круг родства, с определенными
до известной степени также индивидуаль¬
ными правами и обязанностями, там идет
в счет и отношение к тотемному об‘едине-
нию, в котором индивидуум состоит. У
нарриниери мы уже находим принятие в
рассчет тотемной орды. Мужчина не дол¬
жен никогда заключать брак не только в
своей родной орде, но и в орде своей ма¬
тери. Круг родственных между собою орд
115 116 расширяется, пока внутри племени не обра¬
зуется две экзогамных группы, фратрии.
У племени турра «все живущие в одном
и том же более или менее обширном районе
орды лишены права взаимного полового
общения. У племени дайерп со счетом про¬
исхождения по женской линии, брак в своей
фратрии тоже запрещен, но сверх того
еще никто не должен жениться на сестре
отца, на дочери брата, на дочери сестры
отца и на дочери брата матери. Другое
регулирование прогрессивного характера
находим мы у камиляроп и родственных
им племен. Они ведут счет по женской ли¬
нии, имеют gentes и фратрии, но в неко¬
тором роде четыре фратрии, ибо каждый
род расколот на две половины. Дети при¬
надлежат к одной gens с матерью, но к
другой половине этой gens . Отец, который
всегда числится в другой фратрии и gens,
нежели мать, был при заключении брака
ограничен в своем выборе половиною жен¬
щин другой, (не его), фратрии. Впрочем
у камилярои господствует полигамия, как
у многих других племен в большей или
меньшей степени. Многообразие отноше¬
ний благодаря этому увеличивается, равно
как и благодаря описанному все дальше
идущему с граничению брачных со юзов путем
их запретов и т. д. Целью здесь служит вся¬
кий раз все более и более усиленное сме¬
шение. «мяса», предметов питания, равно
как и возможно более равномерное удо¬
влетворение всех членов коллектива с их
всевозможными погреб тостями. Во всем этом росте и самоорганизации
социальной жизни мы замечаем все силь¬
нее выступающее сознательное воздействие
социальных руководителей из высшего воз¬
растного класса. Они начали, как безпо-
мопные старики, которых все, правда,
ценное, дс стояние заключалось в на¬
копленном за их охотничью жизнь опы¬
те. И вот в силу особого положения
своего в качестве тестей они с‘умели потом
подчинить себе производящий класс. От
их воли, в конце-кояцов, всецело стало
зависеть разрешение браков. Опи прини¬
мали юношей и молодых женщин в число
взрослых и распределяли пх по различ¬
ным обЧдинениям, вносили изменения в
брачные группы и т. д. С течением времени
они приобретали все более н более значи¬
тельную власть над молодыми. Их соци¬
альная роль с установлением тотемных
групп достигла влияния, совершенно нэ
сравнимого с их прежней ролью. Раз¬
граничение двух, одинаково больших сфер
производства и влияния в пределах пле¬
мени именно фратрий, свидетельствует об охвата всех, подлежащих учету, отноше¬
ний со стороны достигших взаимного со¬
глашения главарей тотемов целого пле¬
мени. Непрерывно продолжавшееся нало¬
жение табу (запретов) на различные пред¬
меты пищи, т. - е. ограждение их в
особых целях от общего пользования,
дало старейшим возможность распоря¬
жаться массою пищи, так как они соб¬
ственно были распределителями ее ме¬
жду различными социальными группами.
При системе «женской линии» от иих
зависело направление подрастающих ра¬
бочих сил в эти группы. Чрез поддержание
экзогамических обычаев, чрез расширяю¬
щие постоянно свой крут брачные запреты,
они приводили младшие классы все в
большую и большую от себя зависимость,
как это между прочим иллюстрируется
разобщающими классы запретами пищи,
от которых особенно трудно приходилось
юношам до их посвящения. Нет возмож¬
ности повторять все, относящиеся сюда,
частности, но обнаруживающаяся здесь
тенденция подчеркивалась каждый раз
вновь при всех представлявшихся к тому
случаях, так что больше она не может
уже ни для кого оставаться в тени. 29. 	Первобытный коммунизм. От буржуазных ученых, хотя бы и та¬
кого пошиба, как Феликс Сомло, нельзя
ожидать решения вопроса, можно ли со¬
циальные отношения таких первобытных
охотничьих народов, как австралийцы,
назвать коммунистическими, и, следова¬
тельно, есть ли основание говорить в отно¬
шении их о первобытном коммунизме. Сомло
находит термин «первобытный коммунизм»
в применении к социальному состоянию
этих народов «в высшей степени неточным».
Более тягостным, однако, является тот факт,
что социал-демократ п квази-марксист Г. Ку¬
нов, бывший редактор «Форвертса», став¬
ший во время правления Эберта дирек¬
тором берлинского Этнографического Му¬
зея, написал целые книги об отношениях
родства у первобытных народов и о воз¬
никновении религии, п в то же время
ухитряется старательно, с каким то суе¬
верным страхом, обходить проблему перво¬
бытного коммунизма, в которой все те
вопросы коренятся, и вообще всякое эко¬
номическое об‘ясненне всех этих вопросов.
Страхом марксиста Кунова пред марксизмом
обгоняется тот факт, что соответственные
работы этого«ведичайшего в Европе этно¬
лога», как он назван был однажды по
дружбе Каутским, для дальнейшего
117 118 развития исторической науки п миросо¬
зерцания в духе социализма так я оста¬
ются совершенно бесплодными. Для чита¬
телей рабочих они едва ли представляют
какой-либо интерес. Сущность коммунизма, который, ко¬
ротко говоря, состоит в учении об условиях
классовой борьбы, в своей высшей позд¬
нейшей фазе охарактеризована К.Марксом,
как такое социальное состояние, при коем
каждый по своим способностям будет при¬
нимать участие в общественно-необходимой
работе и каждому будет отпускаться
необходимое по его потребностям из обще¬
ственного потребительского фонда. С этой
эпохой развитого коммунизма лучше всего
может быть поставлен в параллель вы¬
росший непосредственно из земли, что на¬
зывается, коммунизм низших охотничьих
народов. В отчуждении средств производства для
устранения социальной эксплоатации, за
что теперь борются пролетарии,, на перво¬
бытных ступенях не было надобности, так
как прав частной собственности на землю
и почву, на животных и растения,—не суще¬
ствовало. Вопрос о социализации рабочей
силы, о которой в известном смысле при¬
ходится говорить при обосновании перво¬
бытного коммунизма, как покажет заклю¬
чительная глава нашей книги, тут пока
пусть останется в стороне. Если тотемные
группы, или ее главарь по видимости
имеют как будто право собственности на
относящийся к их тотему предмет, то, при
вдумчивом ивнимательном взгляде, окажется,
что ему присвоено лишь право руководить
производством данной нищи или следить за
ним и затем направлять продукт по
предначертанным в коммунистическом
законе путям, стало быть право, очень
далекое от права капиталистического
собственника свободно распоряжаться свс-
им товаром. Значение товаров прпобре,
тают предметы, которые, как, напрпмер-
ремесленные орудия и оружие, не могут
быть названы предметами первобытного
натурального хозяйства, и при том зна¬
чение товара онп приобретают тогда
лишь, когда онп становятся предметом
обмена, переходящим от племени к пле¬
мени. Внутри границ племени господствует
коммунизм, который имеет дело лишь с
потребительскими ценностями. Все вещи,
которые не составляют предметов питания,
могут быть личной собственностью в силу
их изготовления самим владельцем, (при¬
чем нужно заметить, что ремесленников
надо искать преимущественно в среде ста¬
рых людей, в силу наследования или также в силу меновой сделки внутри племени или
сделки одного племени с другим. Тем не менее
лодка, например, может быть ссужена на
известное время точно так же, как и собст¬
венная жена; а тот факт, что такие ссуды
являются в быту австралийцев обычным
и само собой разумеющимся явлением, по¬
казывает, на сколько социальный строй пер¬
вобытных народов дал.к от позднейшего
частноправового строя. Вследствие почти-
исключительного производства потреби¬
тельных ценностей жизненных припасов,
которые непосредственно делятся, дарятся,
меняются, отдаются для немедленного по¬
требления, первобытные охотники и при
меновых сношениях племени с племенем
народа с народом не столько смотрят на то,
чтобы получить равноценное в смысле
товарного и денежного хозяйства, а скорее
имеют в виду удовлетворение наличной
потребности момента. Происходящая у гра¬
ниц «немая» торговля может служить тому
доказательством. Она совершается без на¬
личного присутствия участников. Одна сто¬
рона кладет продукты, которые она хочет
выменять, в определенном месте, между
тем как другая в отсутствии той убирает
то, чго положено,и кладет со своей стороны
предметы обмена. В дальнейшем из
этой меновой торговли между перво¬
бытно-коммунистическими обществами раз¬
вивается само собою торговля товарами
и денежное хозяйство. Мясная и растительная пища на той
ступени, где способы консервирования еще
почти совершенно неизвестны, не может
проделывать слишком долгого пути от
производителя до потребителя. Система
общественного распределения основывается
на практике немедленного потребления пи¬
щи на месте стоянки и трапезы. Об инди¬
видуальном добывании пищи и инди¬
видуальном удовлетворении потребностей
в виду необеспеченности добычи и риско¬
ванности успеха, — не могло быть
и речи. Потребность в смешанной пище,
мясной н растительной, а также в раз¬
личном мясе, укрепила привычку совмест¬
ной работы отличающихся друг от друга
полом, способностями и возрастом про¬
изводителей и групп, создала, в
то же время, систему распреде¬
ления всех средств существования в зави¬
симости от потребности между всеми чле¬
нами социального об‘едпненпя, только в
силу их принадлежности к социальному
целому, следовательнс—вовсе не я меру
их вклада в общую работу.Обязанность тру¬
да лежит на всех, способных к труду,
между тем как дети, старики, больные,
119 120 получают для жизни необходимое от своих
родственников, т.-е. от связанных с ними
пожизненным трудовым и продовольствен¬
ным договором соплеменников. Посколько общая охота всех членов пле¬
мени или орды не составляет правила,но,на¬
против, бывает лишь в виде исключения,
постолько и каяедый вотдельно сти не произ¬
водит в буквальном смысле для всего
коллектива: лишь в редких случаях из¬
вестные роды пищи распределяются между
всеми товарищами по стоянке. В пределах
племени,как целого,индивидуумы,в интере¬
сах производства и разделения труда, а так¬
же и под влиянием нужд потребления, сое¬
диняются в хозяйственные об‘единения раз¬
личной величины. Соединение в семью
основывается в начале на присоединении
одной женской особи для несения
обременительных для занятого охотой муж¬
чины забот по хозяйству и для ношения
его охотничьих орудий, равно как п для
доставления дров, воды и т. п. потом на
выменивании необходимой для обоих ин¬
дивидов разного пола мясной и раститель¬
ной пищи. Групповой брак образует как
бы распространение, развитие отношений
разного брака на те, часто повторяющиеся
при охотничьей и кочевой жизни случаи,
когда муж и жена не сходятся у места
стоянки или трапезы и когда какой-нибудь
заместитель, или, соответственно, замести¬
тельница, — должны бывают принять на
себя обязанности недостающего лица. В то время как орда в целом и племя
в целом по существу является потребитель¬
ным сообществом, охотничьи дружины или
соответственно их тотемные об‘единения или
gentes представляли с самого начала из
себя производственные сообщества в рам¬
ках крупного целого. Впрочем, со временем,
тотемное сообщество теряет свой первона¬
чальный характер. Глава об‘единения стре¬
мился заполучить все более и более в
свои руки распределение яств и таким обра¬
зом централизировать его. Он должен был
притекавшие к нему огромные количест¬
ва различного, полученного со стороны,
мяса распределять между известными ли¬
цами по их потребности, поскольку он
сам не имел в нем нужды, а потом он же
должен был в обмен на тотемное мясо,
производство и потребление которого все¬
цело подлежало его ведению, доставать
другое разнообразное мясо, с коим он
поступал таким же образом. Одновременно
стремился он поддерживать своих товари¬
щей по возрастному классу в охранении
общественной дисциплины и в возложении
на плечи молодых требуемой от них работы и обязанности соблюдать правила распре¬
деления. Он давал продукты своего то¬
тема в принципе, по крайней мере, сна¬
чала главарям других тотемов, которые
с своей стороны отправляли яства к
молодым, поскольку они сами не имели
на них никаких личных притязаний. Что
касается добывания мяса его собствен¬
ного тотемного животного, то ему было
приятнее видеть, когда ему его приносили
охотники чужого мяса, а не охотники
его собственного рода. Последних он по¬
нуждал прямо нести тотемное мясо своим
тестям. Он, например, в качестве главаря
кенгуру принимал дичь кенгуру от людей
эму или людей валляби охотнее, нежели
от самих охотников кенгуру, по мотивам
социального характера. Именно последние
должны были отвыкнуть кичиться своим
правом в качестве производителей мяса
кенгуру. У молодых людей кенгуру было
в конце концов отнято право вкушать
мясо кенгуру, а потом и право охоты на
эту дичь. Они только имя ее носили, но ови
ничего не предпринимали для добывания,
кроме того, что берегли ее, (т.-е.,не охоти¬
лись), стало быть делали ни более, ни
менее в этом отношении, как-то, что делал
их главарь, который устанавливал запрет¬
ные для охоты сроки, налагал запреты
употребления животного в пищу и брал
на себя содействие тайным образом, при
помощи тотемного духа, размножению жи¬
вотного. Эго имело различные благоприятные
последствия. Охотники за кенгуру были
принуждены вместо своего тотемного жи¬
вотного приналечь на охоту за другой
дичью, значит усовершенствовать и умно¬
жить свои способно сти. Это воспитательный
момент, который служил на пользу под-
ему производства вообще, хотя и не в той
степени, как воспитание всесторонней тру¬
доспособности в будущем коммунистиче¬
ском государстве облегчит перегруппиров¬
ку рабочих масс при перемене работы и
поднимет богатство общества в целом через
то, что каждый по возможности в каждый
момент будет находить отвечающую его
способностям работу. Первобытные коммуни¬
стические главари могли посредством упо¬
мянутых и других запретов пищи тоже
до биться смены одного видатруда другам:но
эта смена никого не делала безработным,—
что бывает столь часто в капиталистическом
обществе—потому,что каждый был более или
менее искушен во всех приемах охоты и
в производственном смысле воспитан. Не¬
льзя, стало быть, сказать, что первобытный
коммунизм не дает занятий индивидууму
121 122 по его способностям; во всяком случае не
существует там никаких имущественных
различий, которые столь часто при капи¬
талистическом строе преграждают дорогу
к образованию. Дальнейшее последствие запретов вку¬
шать и охотиться на животное своего
тотема состояло в том, что из рук охотни¬
ков было выбито оружие, которое они
склонны были пустить в ход против ду¬
ховного руководства старейших производ¬
ством. Охотник тотема кенгуру, как уже от¬
мечено, не мог более кичиться своей продук¬
тивностью вкачествеохот ника за кенгуру,не
мог называть себя исключительным про¬
изводителем соответственного мяса; он но¬
сил только имя кенгуру Охотником же тоте¬
ма кенгуру в высшем смысле был теперь ста¬
рый глава тотема кенгуру, который имел го¬
раздо более непосредственное отношение к
производству и распределению этого мяса.
Грубая работа материального производства
упала в социальной оценке именно потому,
что для охотника труднее было держаться
против большого числа тотемных владык,
с которыми ему теперь приходилось иметь
дело. Он еще гораздо менее, чем прежде,
мог уйти от контроля своего икунтера
(тестя). Эта борьба между старшими и младшими
имела принципиальное значение для общего
строя коммунистической общины. Право¬
выми основами еэ были всеобщая трудовая
повинность и распределение по потребно¬
стям. Высший возрастной класс должен
был вновь и вновь в противовес выпадам
более молодых и сильных мужчин доказы¬
вать, что его часто мало заметная деятель¬
ность оправдывает его особые притязания.
Каждый должен был быть занят по своим
способностям, как они говорили. Старшие
имели другие и поистине нз менее ценные
способности и пользовались ими к наивыс¬
шему благу общему. Разделение по возраст
ным классам, как могли усмотреть молодые,
основывалось на разделении труда,а не толь¬
ко на привилегиях возраста, которые, впро¬
чем,молодыми уже потому признавались,что
они сами должны были когда ни будь про¬
двинуться в эту группу. Старшие напоми¬
нали о том, что они были законодателями,
вождями при переселениях, судьями, гос¬
подами войны и мира, организаторами
торговли, мастерами, врачевателями ит.д.,
притом также и распределителями пищи и
что, наконец, их деятельность на пользу
умножения тотемного животного ими рас¬
тения в силу их отношения к великому
духу несравненно более ценна, чем про¬
стая ловля и умерщвление животного,— каковые права к тому же в отношении
их тотемного животного у молодых мужчин
было отнято. За принцип распределения по потребно¬
стям стояли в первую голову старые, сами
не занятые материальным производством,
мужчины, которые от даяний зависели более
молодых. Но, подобно тому, как стар¬
шие решали, какие кто способности имеет
к работе, так решали они и вопрос
о потребностях каждого. Юацы от девя¬
того до восемнадцатого, приблизительно,
года, являлись особенно чувствительно за¬
тронутыми запретами определенной пищи,
да и средняя возрастная группа не была
от них избавлена. Те роды пищи, которые
старейшие хотели из‘ягь из общего упо¬
требления, выставлялись молодежи, как
неудобоваримые. Старейшие подняли пре¬
стиж некоторых лиц из своей среды,
которые пользовались славой врачевателей
и доказывали молодому поколению правоту
касающегося пищи законодательства. Ве¬
ликий дух, на которого они ссылались,
мог, якобы, принимать формы и реально
проявлять себя тотько в совете старейших.
Эгот совет представляет в орде настоящий
экономический и политический центр комму¬
ны. О железной строгости, с которой он пра¬
вит, а также и об остроте внутренних
противоречий — может свидетельствовать
частое применение смертной казни за пре¬
ступления против закона. Но сред¬
ством духовного подстеги¬
вания, духовной розгой для
занятых производство м,—н а
этой ступени являлась си¬
стема представлений перво¬
бытной религии, вера в ду¬
хов и в богов. Особенно сильное
орудие господства получили в свои руки
старейшие, когда при обслуживании боль¬
ных стал актуальным, злободневным, во¬
прос о границе между жизнью и смертью,
решенный, в конце-концов, в том смысле,
что жизнь и по смерти тела еще возможна
и потому потребность и, связанные с по¬
смертной жизнью, так же подлежат удо¬
влетворению. Предстоит еще показать, что
первобытная религия образует собою не
что иное, как органически, из первобытно¬
коммунистических отношений, развиваю¬
щуюся идеологию. Если, примерно, больной помирал, то
приношения в его пользу даров, как нам
показывает погребение у австралийцев, не
прекращаются тут же, но продолжаются
еще в течение недель п месяцев. Очевидно
это жертвование было по общественному
его значению данью центральному упра¬
123 124 влению коммунистической общины, кото¬
рая тут очевидно в соблюдении принципа
снабжения нетрудоспособных перешла гра¬
ницы. Пока это совершалось по собственной
необеспеченности, пока полученные при¬
ношения употреблялись на общую пользу,
распределялись между родными, до того
получавшими снабжение от умершего, до
тех пор об эксплуатации, хищническом
использовании, не могло быть и речи.
Первобытная религия, вера в «жизнь после
смерти»,—есть, прежде всего, идеологи¬
ческая надстройка над нормальными со¬
циальными отношениями первобытного ком¬
мунизма. Но рассмотрение организации
жертвоприношений, погребения мертвых,
жречества именно в позднейшем процессе
их развития, в достаточной степени обна¬
руживает, что, при выработке этой прак¬
тики и этой идеологии, открыт был широ¬
кий простор и для эксплуатации. Это был именно коммунизм среди не¬
развитых условий первобытной эпохи, ком¬
мунизм по нужде, в рамках малых общин,
который к чрезвычайным средствам, таким,
как обманы и утаивания, угрозы и обещания
(см. Происхождение религии!) вынужден
был прибегать для того, чтобы поддер¬
живать устойчивость социального поряд¬
ка. Коммунизм будущего при колоссаль¬
ном развитии современных средств про¬
изводства, напротив того, должен быть
назван коммунизмом избытка, где обще¬
ственное производство и распределение про¬
исходят при ярком свете общедоступного
контроля, где всякое религиозное
или вообще идеологическое
маскирование становится
излишним. Ни господствовавшее в
самую раннюю первобытную пору право
сильнейшего, ни упразднившее его право ста¬
рейших, не соответствуют будущему комму
яистическому строю: там будет в силе только
право трудящихся и соответственно право
нуждающихся. Право трудящихся также
само собою понятно, как и обязанность
каждого к труду способного, трудиться
В отношении духовного руководства
производством будет иметь силу также право
на роль руководителя, способного в отно¬
шении распределения средств существования
—право нуждающегося, который просто уже
в силу того, что он принадлежит к обществу,
может требовать обеспечения и тогда, когда
он стал неспособен к общественнойработе. 30. 	Тотемный главарь и тотемный бог. Оберегание тотемного животного носило
первоначально предупредительный харак¬
тер: этим предупреждалось слишком сильное истребление дичи или растений и ограни¬
чивалось употребление их в пищу. Эго де¬
лалось путем запрета. Однако, большой
вопрос, точно ли главари и тотемные
старшины, обязанные следить за соблю¬
дением закона, всегда и на самих себя.
тоже простирали действие этого запрета.
Из общей связи фактов приходится за¬
ключать, что старшие на глазах младшего
поколения воздерживались от потреб¬
ления запретной пищи и его поощ¬
ряли к воздержанию, но что они находили
пути и средства тайком отступать от своих
собственных предписаний. Трудно, как известно, проникнуть до
конца во все эти вещи н даже исследова¬
тели, которые вообще были посвящены во
все детали жизни дикарей, все таки в из¬
вестные тайны так и не проникли. Спенсер
и Джиллен, например, признаются, что
им ясно понять так и не удалось, какое
значение следует придавать церемониям ин-
тихиума п вообще такого рода церемониям
туземцев. Я уже высказал свое пред¬
положение, что церемонии эти по существу
имели целью поддержание в младших чле¬
нах рода или фратрии сознание обязатель¬
ности отдачи добычи п в связи с этим
просвещение их насчет взаимоотношения
различных тотемных групп между собою. Как раз на счет учреждений и меро¬
приятий, которые являются в последнем
счете средством упрочения господства гла¬
варей и старейших, трудно было посторон¬
ним добиться правды. Однако, из извест¬
ных нам данных, мы можем заключить, что
тотемирование продукта питания равно¬
сильно было его монополизации классом
старейших. Тотемный об‘ект, представлен¬
ный в области в большом количестве, мог
с небольшой затратой труда добываться ста¬
рейшими и своими силами или с помощью
способных к охоте внуков. Таким образом,
они ставили себя в меньшую зависимость
от взносов молодых людей Без сомнения,
в результате этих тенденций, на более высо¬
кой ступени развились зачатка ското¬
водства. Но мы уже видим,что старейшие не
имели нужды сами трудиться над до¬
ставлением тотемной пищи. Младшие ис¬
полняли и эту работу для них. Монополизация происходила с извест¬
ной постепенностью. Первоначально, чле¬
нам тотема разрешалась охота и вкушение
животного, которое позднее тотемировали.
На следующей ступени разрешалось охо¬
титься на него, но запрещалось его есть.
Наконец, запрещалось и умерщвление жи¬
вотного, даже и умерщвление для других.
125 126 Право «собственности» п потребления цели¬
ком, таким образом, переходило к ста¬
рейшим. Уже во время церемоний, которые явля¬
ются, так сказать, публичными установле¬
ниями, преимущество старейших обнару¬
живается ясно. Так, например, у арунта
было установлено, что главарь должен
взять себе часть от тотемной пищи, чтобы
церемония имела успех. Главарь при этих
случаях заботится о том, чтобы и духи
получали тоже свою долю. В этом отношении обычаи низших охот¬
ников повсюду, можно сказать, одинаковы,
и такие же установления, какие нам
показывает пример из жизни негритосов
на Филиппинах, встречаются фактически
и у австралийских негров. У негритосов
малайского племени цамбалес дележ до¬
бычи является обычным заключением ка¬
ждой удачной охоты. После того, как жи¬
вотное положено на тростниковую или ро¬
гожную подстилку и с него снята шкура,
«главарь или наиболее видный из присут¬
ствующих берет кусочек внутренностей или
сердца, разрезает его на тонкие части и
разбрасывает их во все стороны, при чем
он нараспев произносит монотонно несколь¬
ко слов, которые имеют следующий смысл:
«Духи, мы благодарим вас за удачную
охоту; вот получайте и вы свою долю от
добычи». Эго совершается для того, чтобы
питать духов и их умиротворять, эта цере¬
мония никогда не бывает забыта» (Сомло,
стр. 107, по Риду). Если кому-нибудь, кроме охотников,
принадлежит честь удачной охоты, то
уж конечно не духам — которых не
существует,—но старым мужам, кото¬
рые себе присвоили заботу об оберегании
и умножении пищи. Эти последние отка¬
зываются от чести в пользу несуществую¬
щих духов, за что те в свою очередь отка¬
зываются от материальных благодарствен¬
ных жертв в пользу своих земных пред¬
ставителей. Старейшим ведь трудно было обосно¬
вать распространяющийся на молодых за¬
прет, раз сами они не склонны были ему
подчиняться. Нужно было иметь подходя¬
щую формулу, на которую можно было
бы всегда ссылаться. Данный об‘ект, го¬
ворилось по этому, есть собственность
великого неведомого; старейшие к нему
стоят в особо близких отношениях, и
тотемный главарь есть его преимущест¬
венный представитель и слуга, который
имел обязанность охранять права соб¬
ственности духа, пх защищать и снаб¬
жать его постоянно пищей. Его питание состояло главным образом в тотемной пипь'
других групп, вымененной на продукты
собственной группы. Дух, который в дан¬
ном случае был не простым обычным духом
умерших, но «великим духом», богом-пред-
ков целого рода, поступал совершенно
так же, как и тотемный главарь. Наиболь¬
шую часть продукта своего тотема, обычно
даже целиком, он отдавал другим тотемным
об‘единениям, которые должны были до¬
ставлять за это соответствующие компен¬
сации. Что получал но видимости дух,
в действительности все это текло в пользу
его доверенного. Происходил прямой обмен
продуктами питания между членами выс¬
шего возрастного класса от одного рода
к другому. А для большой публики эти
сношения были заметны лишь в незначи¬
тельной своей части. Она дополняла себе
то, чего недоставало, путем заполнения
пробелов действиями духа, и старейшие
заботились о том, чтобы вера в это не уми¬
рала. Главным образом старейшие до¬
стигали этого тем, что они брали на
себя и исполняли те функции, которые
приписывались духам. Тотемные общины должны были обере¬
гать об‘ект своего собственного тотема и
помогать тотемным старшинам из других
групп предоставлением им тотемной пищи.
Тотемный главарь пред‘являет каждый раз
права на пищу своего тотема, все равно,
кем бы она ни добывалась и употребляет
ее по своему усмотрению для себя и для
других. Он стоит в самом тесном отношении
к главарям других родов. Если он уми¬
рает, то не самими членами орды бывает
решаемо, кто должен быть у них главарем,
но старшинами близко живущих дру¬
жественных орд, выносящими свое ре¬
шение на одной пз своих великих схо¬
док (Доусон о колор-курндит, V.-О., стр.
98). Это уже одно достаточно доказывает,
что тотемные главари стремились оста¬
ваться в кругу себе равных для того,
чтобы лучше пметь возможность работать
рука об руку. Поэтому обычно сын умер¬
шего главаря бывает назначен его преем¬
ником и, значит, таким образом (по Доуе-
сону) достоинство главаря является на¬
следственным. При этом, как сообщает Доуссон, «обще¬
распространенный в среде дикарей взгляд,
что второй сын превосходит по способно¬
стям первенца», является, конечно, след¬
ствием того «права первой ночи», которым
пользуются старейшие. Потому-то старший
сын зачастую бывает при выборах главаря
обойден и на его место бывает выбран
преемником второй или третий сын. Но
127 128 если первенец после вызовет на поединок
уже выбранного и победит его, тогда по¬
следний обязан уступить ему свое
место. Большей частью оно остается
в семье; во всяком случае главарем мо¬
жет стать только тот, кто приемлем для
прочих главарей. «Главарь у дайэри, со¬
общает Гезон, достигает могущества и
влияния личной храбростью, даром слова
и хорошими связями, т.-е. благодаря тому,
что он имеет много родственников». С
последними, которые часто сами тоже бы¬
вают главами тотемных групп, он состоит
в отношениях обмена. Гоуитт сообщает один случай, который
в этом отношении характерен. Новоиз¬
бранный глава тотема получил от прочих
глав тотема в подарок те предметы, кото¬
рые они собрали со своих людей (Сомло,
стр. 38). Главарь, повидимому, опирается прежде
всего на старейших своего рода; по¬
этому он предпринимает расйределение и
группировку рабочих сил в их интересах.
Это видели мы уже при предыдущем
рассмотрении брачных групп. Главарь,
среди торжественной обстановки, выкли¬
кает лиц, которые должны принадлежать
друг другу, как пирауру. Мы увидим его
еще более вовлеченным в регулирование
хозяйственных отношений своей тотемной
группы, когда мы представим себе ясно
сущность и назначение чуринг, заведыва-
ние которыми лежит на главаре. Со слов
Спенсера и Джиллена Сомло сообщает
по этому поводу нечто, что нас может до
известной степени просветить насчет зна¬
чения этих, снабженных знаками, деревян¬
ных и каменных предметов,—последние
встречаются также и среди находок до¬
исторической Европы. «Среди племени арунта и родственных
племен каждый имеет не только различ¬
ные, ему лично принадлежащие, вещи:
оружие и другие предметы, но также и
священные предметы, в особенности свя¬
щенные камни и деревяшки, так наз.
чуринги, которые до известной степени
рассматриваются, как его собственность,
хотя они и хранятся в священном храни¬
лище местных тотемных групп. Они на¬
ходятся под охраной главаря и владелец
не смеет дотрагиваться до них без согласия
последнего. Обладание большим количе¬
ством чуринг и связанных с ними цере¬
моний доставляет не только значительное
влияние, но сопряжено также и с неко¬
торой материальной выгодой, так как мо¬
лодые люди, которым впервые показывались
эти церемонии, должны были владельцу преподносить яства в качестве даров»
(стр. 65). Из последнего замечания явствует, что
именно старые люди были в большинстве
случаев владельцами подобных чуринг. Ка¬
ждая чуринга имеет свойство символизиро*
вать собой запрет пищи и известную трудо¬
вую повинность, которая вступает в силу при
ссуде священного предмета; зато он об¬
ладает таинственными силами доставлять
счастье на охоте. Через одолжение чуринг другим со¬
членам тотема, главарь передает соответ¬
ствующие прерогативы старейшим группы,
которые в силу этого снабжаются
младшими, однако последние, повидимому,
в награду за это получают обратно часть
добычи. Рис. 9. Чуринги из Австралии. Изображены де¬
ревянные чуринги, находящиеся в Венском этно¬
графическом музее. Подобные чуринги можно ви¬
деть и в петроградском музее Петра Великого.
На чурингах знаки, понятные только членам то¬
темной группы, которой принадлежат чуринги;
для членов других тотемных групп они так же
непонятны, как и для европейцев. Спенсер и Джиллен, которые затруд¬
няются определить, что за представление
связывают туземцы со ссудой и одал¬
живанием чуринги.—могли, однако, уста¬
новить, что вообще считается в высшей
степени желательным иметь в своем обла¬
дании елико возможно больше чуринг.
потому что дух предыдущего владельца с
ними связан. Одна группа стремится на
некоторое время иметь побольше их, в
том предположении, что они принесут им
в некотором роде счастье, между тем как
129 130 другая группа склонна нх ссужать и
таким путем выражать свое благорасполо¬
жение. Кроме того, в глазах одолжающе-
его играет роль «еще и тот мотив, что при
возвращении чу ринг всегда можно ожидать
подарков». Чуринги иногда бывают ссужаемы и
другим племенам хотя, конечно, пере¬
ход их от одного рода к другому внутри
племени, разумеется, бывает гораздо чаще.
Обращение предводителя племени ингурра
в подобном случае гласило так: «мы отдаем
назад вам ваши великие чуринги, которые
нам доставляли счастье. Мы приносим вам
в подарок эти имитниа (ремешки из кожи
опоссума) и улиара (мужские пояса из чело¬
веческого волоса)», мы сожалеем, что не мо¬
жем преподнести больше, но что делать, ан-
тпнна имеется не в большом количестве и
волосы растут не так скоро». «Это было
очень скромно сказано», прибавляет Спен¬
сер и Джиллен при этом, «так как сверх
большого числа улиара давалось по край¬
ней мере 50 штук больших новых имитниа». Старейшина племени отвечал: «Это хо¬
рошо, мы рады, что вы так хорошо сохра¬
нили наши чуринги; они здесь все налицо.
Мы принимаем ваши подарки и предла¬
гаем вам зато этп имитниа; мы сожалеем,
что не можем дать больше». Вслед за тем
он передал предводителю инвурра пятнад¬
цать имитниа (Сомло, стр. 29)». Рис. 10. Возвращение чуринг после временного
ими пользования. Племя Арунта. Снимок с на¬
туры Спенсера и Джиллена. — Изображен момент,
когда чуринги уже вручены посланным и лежат
на коленях главаря и рядом с ним сидящего его
старшего сына. Предстоит развертывание и осмотр
чуринг и затем обмен подарками и приветствия¬
ми.— Австралийский пояс из растительных во¬
локи тонкого плетения можно видеть в австра¬
лийской витрине Румянцевского музея в Москве.
На скудость материала для подобных поясов
(Anthinna) и ссылается, повидимому, предводи¬
тель племени Ингурра. Охотники, стало быть, тут получают
лишь часть добычи, а львиную долю
сохраняют за собой владельцы чуринг. Так как обыкновенно взрослый старший
сын является наследником отцовских чу-
рпнг, то и все права, связанные с этим
владением, переходят от отца к сыну.
И вот таким образом сын, как обладатель
священных предметов, компенсируется этим
за то, что он является номинальным соб¬
ственником определенного питательного
продукта, росту, созреванию и развитию
которых он тайным путем содействует.
Ссуда реального предмета имеет целью
не только возможно выразительнее пред¬
ставить передачу волшебных сил, но это
есть без сомнения в то же время некоторый
род бухгалтерии, ведения счета экономи¬
ческим сношениям, имевшим место у со¬
членов группы, равно как и изменениям
в области труда и повинностей. А в такой
бухгалтерии, нуждался конечно в первую
голову главарь со старейшими. Раз мы
познакомились с этим учреждением, то этот
способ регулирования и охранения слож¬
ных и часто меняющихся отношений по¬
кажется нам совершенно понятным и
вполне соответствующим состоянию эконо¬
мического развития австралийского негра
вообще. Чем чуринги древнее, тем больше, по
верованию туземцев, присуща им чудесная
способность доставлять счастье на охоте;
ибо чем они древнее, тем, значит, чаще
проявлялась их таинственная сила. Исходя¬
щая от них волшебная мощь переходит и
на их владельцев, еще более на главаря
тотемной группы, в лице которого вопло¬
щается вся совокупность волшебных сил.
Поэтому то он считается часто самым выс-
шйм из чародеев, также как и по искусству
врачевания он занимает первое место. Но
так как наряду с главарем есть еще особые
доктора-колдуны, то н тотемный дух не
прикован исключительно к его особе, но
гораздо древнее его, такой же древний,
как чуринги и священное хранилище, в
котором они хранятся, т.-е. он все равно
что вечен, по представлению туземцев.
Это великий тотемный дух требует запре¬
тов в пище и трудовых повинностей; он
есть синтез всех экономических сил
и отношений внутри рода, т.-е. всего
социального строя в целом. Его мыслят
себе, как совсем старого, но тем не менее
не умирающего и притом в высшей сте¬
пени могущественного главаря, который
создал все социальные установления, бла¬
годаря чему они являются священными,
от которого происходят все члены рода,
так как ведь они носят одно с ним имя,
н, наконец, дух которого живет л действует
во всем социальном организме. Оп есть
131 132 бог отдельного тотемного об,единения. Пле¬
менных богов на австралийской ступени
еще нет. Это характерно: тотемные бо¬
жества служат для того, чтобы приковы¬
вать к работе, т.-е., стало быть, существуют
для производственных сообществ, для ро¬
дов gentes, а не для племени. Первобытным людям казалось весьма
естественным, что тотемный дух в свое
время, когда он произвел потомков, кото¬
рые были с ним одного имени, имел
вид тотемного животного. Члены тотема
кенгуру происходят от кенгуру; члены
тотема эму происходит от великого эму
и т. д. Вполне естественно также, что я
первые настоящие сыны богов сказаний
не были еще людьми, но были ими только
наполовину. Отсюда полубоги сказаний,
полуживотные, полулюди, превосходящие
своими деяниями обычных людей. Подобно тому, как главарь является
представителем тотемной общины, и в нем
сосредоточиваются все индивидуальные эко¬
номические силы, так точно я великий
дух, родовой бог, до известной степенп
является соединением, средоточием всех
индивидуальных духов умерших членов
тотема. Происхождение веры в духов, т.-е.
зачатки религиозной идеологии, относятся
к гораздо более далекому прошлому, к
дототемистическому времени. Почему же великий дух, божество пред¬
ков, не умирает? Потому, что социальный
порядок с его запретами пищи, потому,
что экономическое соотношение родов друг
к другу и т. д. продолжает существовать.
Потому, что он, благодаря экономичес¬
ким регулярным отчислениям, питается
и поддерживает свое существование. В
действительности вера в духов, вера в
продолжение жизни после смерти, воз¬
никает благодаря таинственному ухищре¬
нию, именно, благодаря тому, что ста¬
рейшие не дают прекратиться трудовым
обязательствам между индивидуумами и
притоку пищи для заболевшего или уми¬
рающего индивидуума еще на некоторое
время после его смерти. Во многих отношениях существует раз¬
личие между духом обыкновенного умер¬
шего члена орды и духом предков целого
тотемного об.единения. Последний уже бо¬
лее позднего происхождения: он не мог
возникнуть раньше, чем появились тотемы и
в период дототемистяческий во всяком слу¬
чае не могло быть еще никаких духов целых
социальных групп, но могли быть духп
только индивидуумов. Рассмотрим такой случай: в тотемиче-
ский период главарь заболевает, т. что пред¬ стоит его кончина. Доктор-колдун* австра¬
лийский врачеватель, пользует его. Часто
и главарь сам считается колдуном, но вот
он привлекает к совету другого врача.
Вообще регулирование всех разнообразных
обязательств экономического характера на¬
ходилось в его руках, как внутри его соб¬
ственного рода gens, так и в отношениях
этого рода к другим родам. Значило ли это.
что все социальные связи должны расстро¬
иться, раз главаря нет «у кормила»? Если бы
строй общественного организма расшатал¬
ся, то хуже всею пришлось бы классу
старейших. Эти последние были в высшей
степени заинтересованы, чтобы привиллегя-
рованное положение высшего возраста нв
на минуту не умалялось в своей силе, а
самым старшим, кто стоял на страже прав
и обязанностей всех младших, был ведь не
главарь, но тот, кто был уже в начале
всех вещей, т.-е. бог прадедов. Как отец
всех тотемных членов, принимал он чрез
посредство старейших или врача соответ¬
ственные дары, которые ему приносились
молодыми мужчинами, несущими повин¬
ности. Социальная жизнь шла, несмотря
на болезнь главаря, своим порядком. Этот
последний мог выздороветь и наказать
непокорных. В случае нужды старейшие
грозили местью великого духа. Мы можем на основании этого уже
составить себе приблизительное понятие
о том, что великий дух в сознаньи пер¬
вобытного охотника представлял из себя
силу, исключительно «государственно-охра¬
нительную», и по мере того, как мы обра¬
щаемся к начаткам религиозной идеологии,
рассеивается всякое сомнение в том, что
духовный принцип веры в духа по своему
источнику есть ни—что иное, как средство
борьбы в руках класса старейших, ничто
иное, как дух, мышление старых руководи¬
телей производстваизаконодателей,которые
они старались навязать группе более моло¬
дых и сильных, над коими они стремились
господствовать. Мы покажем далее, чт<‘
вера в жизнь после смерти, вера в свер¬
хчувственные явления, вера в духов—нераз¬
рывно связаны с ростом и развитием искон¬
ного коммунизма, единственной возможной
формы общественного сожительства на тех
ступенях жизни человечества. «Жизнь после смерти является нам в
виде последующей жизни общества по
смерти индивидуума, которая начинается
с того момента, когда индивидуум утрачи¬
вает свою работоспособность. Религия,
другими словами, возникла
изеоциальныхмероприятий,
направленных к тому, чтобы
индивидуумам, ставшим не¬
способным к настоящему
продуктивному труду, дать
возможность жить после ис¬
чезновения их трудоспособ¬
ности. — Она стала до известной сте¬
пени государственной религией, когда
та верхняя грань между классами, меж¬
ду престарелыми распределителями жиз¬
ненных средств н производителями сред¬
него возраста,—была проведена. Затем
старые члены орды достигли все воз¬
растающего влияния на производство.
Они организовали последнее, взяв Щ1
себя воспитание и распределение прироста
молодых сил по производственным об‘е-
дияениям. Грань между обоими низши¬
ми общественными классами была яв¬
ственно обозначена, причем произво¬
дящий средний слой был отделен от юных
подростков до наступления их трудоспо¬
собности. Возникающие из лона природы человеческие производительные силы были
сознательно поставлены на службу об¬
ществу. Высший возрастный класс, оф-
фициально представлявший собой обще¬
ство, должен был быть снабжен в избытке
жизненными средствами уже для того,
чтобы быть в состоянии проводить обеспе¬
чение и воспитание несовершеннолетних на
пользу коллектива. Таким образом, природа, как материн¬
ское лоно общества, была идеализована и
на этой высшей ступени влилась струя
религии природы в русло старой государ¬
ственной идеологии, как это мы пережи¬
ваем в самые различные времена позд¬
нейшей написанной и неписаннойистортш
Если более древние ступени религии бази¬
ровались на угрозе наказаний, мести силь¬
ного, справедливого, всезнающего, сверх¬
чувственного существа,—то более поздняя
стадия прибавила к этому мягкие черты
помогающего, благостного, творца всех
вещей.
Б. Иочоткк религиозного развития. ВСТУПЛЕНИЕ. Погребение умерших, начальное разви¬
тие которого я здесь имею в виду, обни¬
мает собою предпринимаемые над трупом
умершего действия доктора-колдуна, вра¬
чевателя, жреца, чрез которые он, по
уговору с группой старейших, старается
родственников покойного удержать в про-
до лженип исполнения их обязанностей по
снабжению умершего. Первоначально дск-
тор-колдун был врачем, ог какового звания
он и позже отнюдь не отказывается, больше
того на нем преимущественно долго еще
обосновывает свою общественную незамени¬
мость. Первобытные врачи выходили, глав¬
ным образом,из числа занятых лсканиемко-
реньев и трав старых мужчин (и женщин),
которые испытывали свое врачебное ис¬
кусство на больных и слабых, искавших
и находивших в те времена неустойчивой
кочевой жизни прием и уход среди шедшей
в хвосте массы. Именно старые люди
с‘умели найти применение лечебным силам
природы, имеющимся в области раститель¬
ного царства, так как собирание раститель¬
ных продуктов относилось к числу их по¬
вседневных занятий. В качестве распреде¬
лителей жизненных припасов—они могли
воздействовать на гигиенически - целесо¬
образное питание больных. Они же решали
ьопрос относительно выбора того или
иного направления в кочевых передви¬
жениях и могли поэтому хилым и боль¬
ным доставить те благодетельные условия,
какие могло бы им дать лишь пребывание
на легко достигаемых и часто посещаемых
местах стоянок и кормления. Старики
были естественными опекателями больных
и умерших. При благоприятных обстоятельствах
и доктор-колдун, пользовавшийся полней¬ шим доверием окружающих, легко мог
употреблять в свою пользу или направ¬
лять в руки своих классовых товарищей
продукты, приносимые или предназначае¬
мые для больных пли умерших. Народ,
т. е. вся масса племени, которую мы
здесь так называем в противоположность
жрецам, должен был во что бы то ни стало
поддерживаться в убеждении, что пища
эта достается действительно больному и
живому. Таким образом было необходимо
скрывать настоящее состояние опекаемого,
если опекатель хотел невозбранно пользо¬
ваться дарами, которые доставлялись тру¬
доспособными родственниками Мы знаем,
чго такие приношения не требовали непре¬
менно непосредственного реагирования п
пока пользование больного продолжалось
один или несколько дней, молчание боль¬
ного не могло вызвать никакого ропота среди
его щадрых родственников: но период лече¬
ния стал в конце концов все более и более
удлиняться благодаря орудованию мудрого
доктора и при деятельном содействии «ста¬
рейших». Самый древний способ погре¬
бения есть, во всяком случае, погребение
покойника в позе спящего, которую мы
встречаем и в самых древних нам извест¬
ных погребальных находках Европе. (L»
Moustier, La Chapelle-aux-Saints, La Fer-
rassie). Погребение в поэе спящего отве¬
чает более всего естественному положению
больной» человека. Но посколько в поло¬
жении умершего заметна рука живых, ясно
обнаруживается намерение этой позой спя¬
щего симулировать живого. У Ле-Мустье
нашли, например, тщательно отработанную
из глины и ловко подобранных оббитых
кремней головную подушку, которая при¬
гонялась точно по форме мягких частей.
ш 13S Бели труп, как в упомянутых случаях,
укрыт был от любопытных взоров поло¬
жением его во мраке пещеры, то в таком
случае зритель мог бы получить лишь очень
неясное представление об имеющем вид
спящего мертвеце. Клали также тело в лож¬
бины почвы или углубления скал, прика¬
тывали каменные глыбы близко к нему
и ставили «каменную защиту» для головы,
которая наиболее в ней нуждалась. Дальнейшим средством мистификации
для назойливых посетителей, которые впро¬
чем и угрозами отпугивались от при¬
ближения к покойнику, служили раз¬
личные «прибавочные» предметы: оружие,
орудия, предметы украшения и т. и. из
принадлежавших умершему. Они клались
ему под руку, его одевали в них или
оставляли в них одетым, чтобы показать,
что умерший не мертв, что он заявляет при¬
тязание на предметы личной собственно¬
сти. Добавочные предметы встречаются,
однако, не только при погребении покой¬
ника в позе спящего, но и при других
видах положения трупа. Было не целесо¬
образно дать трупу тотчас же совершенно
исчезнуть, как, впрочем, часто случалось;
ибо наличность мнимо опекаемого была
самым сильным стимулом для приносящих
в дар продукты. Поэтому жрец удалялся
с ним в сторону от мест, населенных
живыми, хотя и о става лея все-таки в
досягаемой близости, окружая сво) место¬
пребывание колючим тыном угроз, чтобы
воспрепятствовать доступу непрошенных.
Вместе с тем он обещал ответные дары от
больного, который вскоре, надо надеяться,
будет исцелен Но этот обман, угрозы,
обещания,—он мог успешно пускать в ход
только в том случае, если он в этой борьбе
стоял не одиноко, а в качестве уполномо¬
ченного целой социальной группы. Продук¬
ты, принятые доктором, аккуратно каждый
раз съедались: значит ими и поддерживал
свое существование больной. И он жил хоро¬
шо; ибо больные окружались особой забот¬
ливостью, пока принудительная сила коче¬
вой жизни не заставляла покидать страну.
Только одной особенностью отличался, та¬
ким образом, опекаемый. Он ел и пил
всякий раз только тогда, когда его поки¬ дали приносившие дары. Но эта еда в
одиночестве была одним из практикуемых
вообще ухищрений именно со стороны
почтенных особ. Поскольку вообще при¬
ходилось его видеть, он лежал всякий раз
в оковах столь благодельвого для больного
человека сна, нарушать который было
величайшим преступлением. Но как быть, когда наступало время
разложения трупа я когда нужно было
его скрыть от приносящих дары? Новые
меры, новые средства обмана приходилось
применять мудрому стражу, для того,
чтобы сохранить свою тайну. Глава о
погребении умерших с ее разнообразными
способами погребения нам покажет, что
каждый раз ловко приспособлялись к
обстоятельствам меры к утаиванию и к
отводу глаз; отдел об организации жертво¬
приношения показывает нам ясно, что
приношение жертв сверхчувственным су¬
ществам возникло из обязанности доста¬
влять умершему или больному дары из
пищи и питья для поддержания его су¬
ществования, между тем как ближайшее
рассмотрение жречества не оставит в нас
сомнения в том, что исконный жрец со¬
вершенно тождественен с исконным вра¬
чей и что его дальнейшие функции с
течением времени ответвляются от этого
первоначального его звания. В ближайшую
очередь мы займемся исследованием о бо¬
лезни и смерти в первобытной орде. Более
широкие экономические основы для общего
понимания начинающейся здесь части о
начатках религиозно го развития уже даны
первой, в части трактующей о первобыт¬
ном коммунизме. Нельзя только упускать
из виду, что образование религии рас¬
сматривается нами на тех отдаленных
ступенях развития, которые даже самыми
низко стоящими народами современности
уже пройдены, так что наше изображение
есть реконструкция, которая не мож^т
быть свободна от некоторого схематизма,
так как оно старается представить в понят¬
ном виде общие черты того развития, поль¬
зуясь современной терминологией. Это —
трудность, лежащая уже в самом предмете,
п с ней так или иначе читатель должен
примириться.
I. 	Болезнь и смерть в первобытной семье. А. Знахарь в первобытной орде. Исследуя методы и средства лечения
больных в первобытную пору, мы должны
признаться, что многие из них еще п теперь
применяются во врачебном деле. Сравни¬
тельно высокое развитие первобытной ле¬
чебной практики не должно нам предста¬
вляться невероятным, если мы примем в
соображение поразительно высокое состоя¬
ние врачебного искусства у диких народов
современности, а также тот факт, что
наука «лекарственников», «врачевателей»,
могла отлично развиваться эмпирическим
путем и без больших технических приспо¬
соблений. Этот взгляд подтверждается тем,
что мы видим, как элементы врачебного
дела встречаются вновь в культе поздней¬
ших времен, хоть обыкновенно и в ослаблен
ной форме и проникают в этот культ подобно
закваске. Здесь приведем только короткий
перечень наиболее важного. (Рис. 11). Употреблению воды для купанья и
мытья соответствует употребление воды в
позднейшем культе (крещение, омовение
рук в знак невинности и.т. д.). Пригото¬
вление волшебного лекарства представля¬
ет важную статью в деле подготовки к
жреческому званию. Даже на войне зелье
должно помогать одерживать победу. Док¬
тора диких народов далее применяют вти¬
рания имеющих волшебную силу веществ.
Следует указать также помазание елеем
(помазание царей), далее «извлечение бо¬
лезни» именно посторонних тел, которые
попадают в мясистые части (шипы, острые
камешки и т. п.), далее следует упомянуть
также о растирании (массаже) и одувании
(вдыхании «духа жизни»). Целый ряд более
или менее элементарных явлений прпмы-
кает к лечебному средству вскрытия вен. Для кровопускания выбирают части
тела, для которых подобный прием не опа¬
сен: уши, щеки, руки, грудьи ли половые
части, (татуирование, обрезание и т. д.),так¬
же и воздержание от яств рассматривается,
как мера гигиенического значения пли
выдается за таковую (пост, запрещение пищи, табу). Полный перечень всех пер¬
вобытных методов пользования больных
приводить здесь не приходится. Тут на пер¬
вых порах следует только указать на факт, Рис. 11. Лекарственник или знахарь племени
варрамунга. Снимок с натуры Спенсера и Джил¬
лена. — У всех почти австралийских племен Спен¬
сер и Джиллен нашли таких знахарей, о кото¬
рых думают туземцы, что вселенный в их тело
тайными духами камень или другой предмет дает
им чудодейственные силы противостоять всяким
злым чарам, являющимся причиной весьма раз¬
личных страданий. В знак своего звания и чудо¬
действенной силы носят знахари продетую в носу
палочку, именуемую «купитья». что знахарство является исходным пунктом
жреческой деятельности. В этой узкой
сфере лечения больных развилось пред-
141 142 ставлгние о продолжающей жить по смерти
тела душе, представление, которое для
жрецов и старейших служило шапкой не¬
видимкой для их тайного орудования и
с помощью которого они мало по малу за¬
воевали и захватили все области социаль¬
ной жизни. Фактические результаты, в особенности
вначале, были значительно ниже того
престижа, которым пользовались первобыт¬
ные врачи, ниже того доверия, которое
к ним питали, и ниже того уровня требо¬
ваний, которые им ставились. Плодом
этого несоответствия было то, что отстаи¬
вание общественного положения, которое
они раз заняли, составило главную за¬
боту этих господ. Они часто исполняли
только формальности, внешности, действие
которых было расчитано не столько на
больное тело, сколько на состояние духа
пациента (или соответственно его платящих
родных). Известные средства, манипуля¬
ции, практические приемы лечения пере¬
ходили по наследству внутри орды от
рода к роду, причем их значение не совсем
правильно понималось, и они обратились
в окаменелые обычные приемы, которые
просто по традиции применялись при ка¬
ждом пользовании больного и в действие
которых в конце концов начинал верить
и сам врачеватель. Тот факт, что излечение от болезни и
аоныне зависит от массы случайностей,
приводит и теперь к тому, что иной ни
за что, ни про что, получает славу доктора-
чародея. А в первобытную эпоху нечего
об этом и говорить! Тот, кто из тогдашних
докторов, этих носителей первобытной нау¬
ки, искусства, и традиций умел при вза¬
имном соревновании лучше других под¬
держать свой престиж великого искусника
по части врачевания, тот оставался побе¬
дителем. Но так как он чаще являлся
врачей души, нежели тела, то он должен
был уметь вырабатывать приемы, при по¬
мощи которых он мог бы маскировать
низкое состояние врачебного искусства п
врачебной науки; ибо его бессилие не
могло не сознаваться им слишком часто.
Если ему удавалось приобрести доверие в
кругу клиентов, то он мог поддерживать
свой престиж, как искусного врачевателя
и его фактическое знание и умение шло
на помощь его удачливости. Даже и в позд¬
нейшее время, когда всякий успех и не¬
успех в лечебной практике приписывался
вмешательству призываемого на помощь
:духа», доктор-колдун считал необходи¬
мыми средства обмана, самого грубого
рода, в том числе и средства запу¬ гивания и т. п. Но основным
обманом было существова¬
ние того самого «духа», или
вернее сказать, это была целая система
обмана; то была идеология первобытного
коммунизма, питаемая всей совокупностью
первобытных условий; это средство «старей¬
ших» избавиться от контроля более молодого
поколения, необходимое тогда в борьбе за
существование среди жалких условий бытия. В. 	Уход за больными под влиянием перво¬
бытной кочевой жизни. О тех ступенях жизни человечества,
которые стоят ниже уровня всех тепереш¬
них диких народов, мы не имеем никаких
прямых научных сведений. Мы знаем только
то, что можно заключить на основании
доисторических находок и позднейшего
хода развития. Поэтому для наших целей
существенным является нахождение или
отыскание руководящих линий, которые
из более поздних, известных нам, времен
ведут в глубь более ранней неведомой нам
эпохи. Так как мы можем быть уверены,
что прогрессирующий ход развития от
самого низшего до самого высшего
охотничества в общем характеризуется как
развитие в сторону оседлости, то мы
можем и для самых ранних периодов
принять, что чем глубже мы спускаемся
вглубь по ступеням развития человече¬
ства, чем примитивней и несовершеннее
орудия и оружие, тем большее низкое со¬
стояние технического и вообще экономи¬
ческого развития должно было уравнове¬
шиваться повышенной подвижностью, боль¬
шей неустойчивостью кочевого образа жизни. Австралийская орда хотя обычно и
пускается в путь вновь каждое утро,
однако, она уже в состоянии иной раз дни
и даже недели оставаться на одном месте
стоянки, пока ее не погонит далее недо¬
статок пищи. Продуктивность добывания
пищи, регулирование производства и по¬
требления, распоряжение дарами природы
должны в соответствии с этим уже достиг¬
нуть у нее известной высоты развития.
Она знает, например, сроки и места не¬
прикосновенности для животных и ра¬
стений,—установления, которые в дальней¬
шем развитии получают значение зароды¬
шей земледелия и скотоводства. Возник¬
новение тотемизма обозначает вместе
с тем и стадию, на которой совершается
закрепление тотемных божеств; следова¬
тельно и эта ступень уже заметно возвы¬
шается над периодом только начинаю¬
щегося религиозною развития. Возникно¬
143 144 вение религии, таким образом, б^з сомне¬
ния падает на период, еще не имеющий
тотемов, на стадию бестотемной перво¬
бытной орды, когда или где распределе¬
ние труда было еше менее развито и упоря
дочеяо, классовые противоположности бы¬
ли слабее выражены и где старые, выслу¬
жившиеся, охотники находили силу почти
исключительно только в своей солидарно¬
сти. К первым шагам, которые они пред¬
приняли для улучшения евоегс положения,
относилось, между прочим, и принятие на
себя ухода за больными. Врачебная практика в первобытную
пору вообще была очень затруднена и во
многих случаях сделана невозможной бла¬
годаря неустойчивой кочевой жизни перво¬
бытных охотников. Неспособных идти даль¬
ше в древнейшее время просто оставляли
позади. Впоследствии кочевники оставались
некоторое время на месте приключившегося
с кем-нибудь несчастного случая, пока
это было возможно, т.-е. пока недоста¬
ток пищи не гнал дальше. Уже срав¬
нительно рано возложили на опытных
в этом отношении людей задачу нахо¬
диться неотступно при больном, поль¬
зовать его, и, по возможности, содейство¬
вать его выздоровлению. Этому опекателю
в таком случае иногда, может быть,
указывали и то место, где он должен был
вновь нагнать остальную орду или за
ним сами заходили, прежде чем покинуть
всю данную область. Иного больного уда¬
валось таким образом спасти для жизни,
иначе он неизбежно погиб бы в глуши в
беспомощном состоянии. Кто же был первым первобытным
врачей? Разумеется кто-нибудь из ста¬
рейших, какой-нибудь товарищ по не¬
дугам умирающего, сам тоже могший е
ближайшее время подвергнуться такой же
опасности быть покинутым остальными.
Он, быть может, оставался при больном
лишь потому, что он сам был таким же
беспомощным, как и тот, и заботился о
нем лишь потому, что должен был забо¬
титься о себе самом. Его деятельность,
однако, если она была сопровождаема
успехом, находила, в случае повторения,
признательность остальных старейших, ко¬
торые уделяли ему от своего малого до¬
статка или вообще как-нибудь его под¬
держивали, хотя бы они вначале сами и
не усматривали необходимости его почина.
Но так как им приходилось вести постоян¬
ную борьбу с более молодыми сильными
мужчинами, борьбу, в которой им помогала
только их солидарность, то они защищали
и эту заслугу своего опекающего больных товарища, который нп к какому настоя¬
щему труду в сущности не был пригоден
и которому выпало на долю сравнительно
благоприятная участь, хотя в то же>время
и задача, общественное значение которой
больше всего подвергалось спору. Главное затруднение, разумеется, со¬
стояло в обеспечении остающихся позади
жизненными средствами. Поэтому, как это
можно заключить из обычая при погре¬
бении мертвых, было принято доставлять
больного к месту стоянки или к месту
кормления орды примерно в пещеру, когда
находились среди пути в движении. Это
имело различные выгоды. Места такого
рода, если t ни в то же время были «жилыми
местами», были обыкновенно расположены
в плодородных и богатых дичью местно¬
стях; орда поэтому могла в таких местах
держаться дольше обычного срока. На¬
чали также приберегать для больного из¬
вестные с‘естные припасы, плоды и т. д.
или представляли уже заранее опекателю
больного розыск пищи в пределах известно¬
го округа, который для всех других был от¬
мечен печатью неприкосновенности. Позд¬
нейший обычай «табуирования» являет эти
факты уже в ихдальнейтэмразвптии(см.П1,
А. «Сущность и происхождение жертво¬
приношений»). Но пока обеспечение больного имело
форму доставки мясного и расти¬
тельного питания, самый древний способ
снабжения состоял в единовременном до¬
ставлении известного количестважизненных
припасов, расчитанного на известный про¬
межуток времени. Дающим в этом случае бы¬
ла орда, а получателем врач и опекатель
больного, который, смотря по потребно¬
стям своего пациента, уделял ему некото¬
рое количество. В данной обстановке речь
могла идти лишь о промежутке несколь¬
ких дней, в течение которых орда занима¬
лась охотой и сбором питательных ве¬
ществ. По истечении этого времени боль¬
ной или становился здоров, т.-е. способным
идти в путь, пли же он не был способен.
В последнем случае, он в силу необходимо¬
сти, был предоставляем своей участи; об¬
щество двигалось дальше, а с ним п «врач-. После того, как прогресс техники усо¬
вершенствовал охотничьи орудия и охот¬
ничьи методы, после того, как развилось
разделение труда в орде п кочевой образ
жизни несколько утратил свой неустой¬
чивый характер потому, что время от вре¬
мени более длительные остановки прерывали
вечное кочевание, форма, описанная после
этого ухода за больными, приняла значи¬
тельно другой вид. Как у нынешних
145 14G австралийцев, которые иногда остаются дни
и недели в одной и той же области, доставка
жизненных припасов могла у первобытных
людей нередко продолжаться изо дня в день,
а соответственно этомудолжны были увели¬
чиваться шансы на выздоровление больного. Без сомнения, этот процесс с самого
ого начала сопровождался беспрестанной
борьбой внутри орды. Это не могло быть
иначе. Более серьезные случаи болезнивызы-
вали сострадание всей орды. Она была ог¬
раничена в своей свободе кочевания, стало
быть ив добывании жизненных средств и если
не так уже было важно, чтобы больной и по¬
могающий ему врач присутствовали при до¬
бывании пищи, для чего, по правде сказать,
они оба были более или менее не пригодны,
то отдача двойной порции для содер¬
жания остающихся позади, в особенности,
когда это повторялось изо дня в день,
ложилась не малым бременем на орду и
являлась при том же, как многие находили,
совершенно непроизводительной тратой.
Более молодые п сильные, пригодные к
охоте мужчины, образовывали элемент,
менее склонный с чем-либо считаться. В противовес ему организовывался раз¬
вивший в большей степени предусмотри¬
тельность и дальновидность высший воз¬
растной класс. Врач был одним из числа
этих старейших, и его деятельность была
ими тем боле ценима, что она пред¬
ставляла собой нечто однородное с той по
преимуществу «духовной» работой, которую
практиковали сами принадлежавшие к
этому высшему возрастному классу. Обще¬
ственная незаменимость одного пли не¬
скольких искусных в деле врачевания
членов орды, становилась ясной для них
в особенности потому, что ведь старые
скорее всего были подвержены болезням
и недомоганиям п болеэ других умели
ценить хороший уход в таких случаях. «Старейшие» не оставили своей дей¬
ствительной поддержкой своего собрата и,
рано илп поздно, отстаиваемый им принцип
победил всюду. Больные получили своего
опекателя, а опекатели получили за уде¬
ляемое больным время известную долю,
которая для них и для больных в общем
отмерялась скорее щедро, чем скупо. С. 	Смертный случай в первобытную эпоху. Попробуем выяснить себе в частности
действие, которое производил смертный
случай среди условий первобытной ко¬
чевой жизни. Если смерть наступала бы¬
стро и в прясутствпн многих или всех
членов орды, то умершего первоначально
тотчас же пли в скором времени поки¬ дали, ибо для констатирования смерти
не имели нужды ни в каком враче. Знали
симптомы смерти в общем очень хорошо
из наблюдений, полученных при умерщ¬
влении зверей на охоте и т. п. Эта насиль¬
ственная смерть была, совершенно непод¬
ходящей почвой для образования пред¬
ставлений о жизни после смертп. Иначе обстояло дело со смертными
случаями, которые наступали после болез¬
ни или вследствие старческой слабости. Тут
процесс, если его считать от начала бо¬
лезни или потери способности двигаться
в пути, был длительнее. Когда он кончался,
об этом узнавал обычно только находив¬
шийся неотступно при больном врач; ибо
остальная орда, предварительно оказав,
быть может, врачу содействие при доста¬
влении больного на подходящее мест*»
стоянки, и снабдив его пищей па двоих
на известное ограниченное число дней,
отправлялась дальше. По крайней мере,
на первое время мы предполагаем, что
врач известное время был с больным один.
В более ранние периоды с их интенсивной
кочевой жизнью так, должно быть, и было.
Если кто и мог быть вблизи его. так это
престарелые мужчины, и без того во все
посвященные. Нам нужно здесь рассмотреть случай,
когда момент смерти наступил раньше,
чем запас жизненных средств приходил
к концу, а это со временем происходило
все чащ?. Мы можем только предполо¬
жить, что первобытный врач тогда пс-
пользовывал с‘естные припасы и жил себе
день—другой припеваючи. А если он нахо¬
дился в обитаемом месте среди плодородной
богатей страны, где он в доставлении при¬
пасов не нуждался, то это удобство он
аналогичным путем обращал в свою пользу.
Что приятели и пособники, которые были
у него в среде старых мужчин, обычно
имели долю в его тайных усладах, об
этом п говорить нечего. Какие же представления должны были
создаться в кругу непосвященных? Оста¬
вавшимся позади доставляли необходимое
для них продовольствие потому, что каждый
имел право на обеспечение. Каждый ин¬
дивидуум обретался как бы среди сети
экономических отношений, нити которых
от него расходились и затем опять обратно
сходились к нему. При этом обязательства
были не такого рода, чтобы каждое одол¬
жение требовало непосредственной ответ
ной компенсации: каждому, даже больному,
предоставляли время я срок, не расторгая
из-за временной неисправности договоров
касательно труда п снабжения. Родствен¬
147 148 ники, т.-е. люди, тесно связанные друг с
другом экономическими узами, смотрели,
как на дело чзсти, на взаимную поддержку. Контроль над тем, как больной и его опе-
катель расходовали припасы, был сопря¬
жен с большими затруднениями. Особенно в
том случае, если больной умирал. Уличить
врача в утаивании назначенной для боль¬
ного доли, было делом невозможным, если
врач соблюдал кое-какую осторожность. Так как вначале дело касалось сравни¬
тельно небольших количеств пищи и не
имело вопиющего характера, то из-за этого
и не поднимали вопроса. Старейшие, кото¬
рые скорее, чем кто либо, могли проникнуть
в эту механику, поддерживали своего
коллегу по медицинскому факультету не
только одним помалкиванием. А затем
нельзя же было ограничить или упразднить
врачебную практику совсем, а другая си¬
стема ухода за больными была неосу¬
ществима. Посла того, как уже обычай
укоренился, из него потом выработалось
на ступени, предшествовавшей периоду
возникновения религии, особое характер¬
ное понимание смерти. Ведь теперь знали
смерть (естественную), лишь в форме выде¬
ления человека из коллектива орды и следо¬
вавшего затем опекадия продолжавшегося
известное времз. Окончание этого периода вызывалось не
тем, что члены орды признавали опекаемого
более неспособным к принятию пищи и
литья,—об этом они не могли соста¬
вить себе никакого суждения, но тем, что
ощущаемый ими самими недостаток пищи
или принудительная сила кочевой жизни
полагали предел дальнейшему снабжению
позади остающихся. Отошедший был, та¬
ким образом, человек больной и в то же
время живущий, пока длилось его снабже¬
ние; как только оно кончалось, то он уми¬
рал по представлению непосвященных. О бушменах сообщается (Ратцель. На¬
родоведение, 1894 г.,т. I, стр. 689), что во
времена нужды старых женщин, которые
считаются обременительными едоками, про¬
сто на просто оставляют позади себя в глу¬
ши. Лишь немного пищи и питья ставится
перед ними. Такой поступок, разумеется,
равносилен смертному приговору. Так рас¬
сматривали в tj далекие первобытные вре¬
мена тяжело больного в тот момент, когда
его оставляли позади себя, правда, еще
не совсем мертвого, причем, однако счи¬
тали его восстановление в короткое, нахо¬
дящееся в распоряжении врача, время, в
тяжелых случаях заранее исключенным.
Если по истечении некоторого времени
врач возвращался один, то это было только подтверждением и без того ожидавшегося
факта кончины: процесс умирания, стало
быть, пришел к концу. Конец времени one-
кания был равносилен наступлению смерти. Конечно, больной мог опять выздороветь!
Если бы не считались с возможностью его
восстановления, то не признавали бы не¬
обходимым снабжение его пищей и питьем. После того, как акт снабжения жизнен¬
ными средствами больных обратился в
традицию, которая, казалось, была в ходу
с незапамятных времен, то формула для
этого образа действий гласила: кто полу¬
чает присланные припасы п их поглощает,
тот значит живет. Конец времени обеспече¬
ния означал, таким образом, и окончатель¬
ную смерть. Из предыдущего видно, что тайна
смерти основывалась не на том, что трудно
было — скажем мы, — естественно - научно
констатировать ее наступление, с помощью
примитивных средств того отдаленного пер¬
вобытного времени, но на том, что самое
явление смерти, в силу кочевой жизни
и мероприятий опекателя, укрывалось
от глаз живых людей. Благодаря этим
мероприятиям, врач стал жрецом и уход
за больным стал культом умерших.
Тайну этой практики первобытный жрец
передавал по наследству своему преемнику,
которым наверное еще не был тогда его
сын, как это у нынешних австралийцев
уже является, повидимому, правилом,
скорее всего преемнику из круга его
возрастного класса, класса старейших.
Этот влиятельнейший социальный слой
не позволял подкапываться под учреж¬
дение охраны стариков п больных и
оказывал врачу при проведении им своих
требований поддержку еще потому, что
старейшие себя чувствовали, как это
уже было подчеркнуто, с ним в полней¬
шей солидарности. Требуя, чтобы больные
и слабые не оставлялись на произвол
судьбы, старейшие этим отстаивали свои
собственные интересы. Вера в жизнь после
смерти есть та идеология, которая появи¬
лась вместе с установлением класса старей¬
ших, как особой социальной и политиче¬
ской группы. Они, по преимуществу, были
и врачами, и больными, и тем и другим,
опекателями и опекаемыми. Они превозно¬
сили искусство доктора превыше небес.
Этот последний всегда оказывался правым.
Если больной умирал без ведома, конечно,
«народа», то через несколько дней он уж
опять восставал и был здоров, прожорлив
п опасен, правда, и благодарен по своему,—
совершенно так же, как держал себя класс
старейших, взятый в целом.
149 150 Бросим беглый взгляд на дальнейшее тече¬
ние вещей. Что снабжение больного прекра¬
щалось, это в общем при данных обстоятель¬
ствах приходилось вовсе не по вкусу док¬
тору и старейшим его собратьям. Но народ,
производители, думали иначе, потому что
на их плечах лежало бремя всей этой си¬
стемы. Народ был заинтересован в том,
чтобы сократить время опекания;поэтому-
то для него состояние опекаемого было не
безразличным. Он желал его возможно
скорейшего выздоровления или прекраще¬
ния приношений продуктов в том случае,
если наступала смерть. Доктор, напротив,
если он видел, что больного нельзя спасти,
или что он уже умер, делал все, для того
чтобы скрыть действительное его состоя¬
ние. Это было легче в первое время по на¬
ступлении смерти, чем пцтом, когда уже
становились приметны явления разложе¬
ния. Если он мог, сделать так, чтобы
члены орды не могли хорошенько рассмот¬
реть труп, положив ей хотя бы напри¬
мер во мраке пещеры, то первые дни ему
можно было выдавать мертвого за спя¬
щего, как это показывают соответствующие
формы погребения. Но в дальнейшем он
должен был опасаться ощущения трупнсго
запаха членами орды, так что ему прихо¬
дилось таким образом, подумать о тем,
чтобы с целью мистификации или совсем
удалить мертвого, зарыть его, или сжечь
»-го и т. д., или же противодействовать
возможности осуждать запах трупа при
помощи его высушивания, окуривания,
мумифицирования. Погребение умерших
являет нам достаточно примеров, которые
и показывают, что жрец в действительности
прибегал к подобным средствам. К дальнейшим, здесь уже наперед наме¬
ченным, стадиям образования первобытной
религии привели условия все прогресси¬
рующего разделения труда л растущей
продуктивности в добывании пищи, бла¬
годаря которым орда первобытных охот¬
ников достигла возможности пребывать
в более благоприятных местностях ее про¬
странной территории. Прежде всего по¬
лучили возможность более длительного
пребывания на одном месте в те времена
года, когда известные плоды созревали и
собирались, а потом и весь год. При-
крепленность к известной почве станови¬
лось сильнее с успехом техники, равно
как и с увеличением плотности населения,
которое делало охотничью область уже.
Разумеется, нельзя абсолютно разграни¬
чивать принятые здесь фазы развития в их
преемстве во времени; они вплетаются
скорее друг в друга. Во всяком случае, возникновение древнейших религиозных
представлений падает на такую ступень
культурного развития, которая еще ниже,
чем наиболее низко стоящие современные
дикие племена. Однако, оно предполагает
уже некоторые черты оседлости, которые
позволяют орде первобытных охотников
оставаться соответственно долгое время
вблизи мест опекания и при том обыкно¬
венно далее момента смерти опекаемого,
а позднее даже и далее момента начала
разложения. Мы тут оставляем без внимания тот
факт, что все, рассматриваемое нами во
временном преемстве, совершалось в эти
периоды до известной степени также
одновременно и бок о бок: дни кочевой
жизни и дни оседлого существования сре¬
ди условий нисшего охотничества было
почти одно и то же, что дни нужды и
дни избытка. При благоприятном состо¬
янии хозяйства п было более обильно
обеспечение врачей п не только больные,
но и мертвые жили дольше, чем во времена
понижения экономического состояния. Так
как возросла возможность, хотя и совер¬
шенно постепенно и не без регрессов, це¬
лыми днями основываться на определенных
местах области, то в той же мере стало
лучше п обеспечение больных и их вра¬
чевателей; оно стало более определенным
и устойчивым, благодаря чему умножились
и условия для расцвета представления о
жизни после смерти. Этот прогресс с одной стороны должен
был доставить много хлопот господину
доктору. Разумеется, он должен бы стре¬
миться использовать близость поставщи¬
ков питания, но, с другой стороны, ему
не очень-то нравилось, чгобы запускали
глаза в его мастерство. Более частое пре¬
доставление пищи п питья, где это было
доступно, было вполне приемлемо, но он
попал бы в весьма неприятное положение,
если бы стал подвергаться контролю в
действиях своей практики. И вот он все
более и более подпадал под наблюдение,
иногда был застигаем и врасплох. Он дол¬
жен был изворачиваться для того, чтобы
оправдать факт остатка пищи и обосновать
новые требования. Серьезные столкновения
классов создали новые формы культа. Ка¬
кие меры применял опекатель для того,
чтобы обезопасить свое тайное искусство
от слишком частых заглядываний членов
охотничьего общества, мы выясним из
рассмотрения различных разнообразных
форм погребения мертвых, с которыми мы,
главным образом, с более древними, по¬
знакомимся в следующей главе.
II. 	Погребение мертвых. А. ПОГРЕБЕНИЕ МЕРТВЫХ и ВЕРА
В ДУШИ. I. 	Наиболее древние погребальные приемы. Погребение умерших охватывает собой
мероприятия, распространяющиеся на труп
л подучившиеся в результате борьбы между
социальным классом престарелых мужчин
и более молодым народом. Жрец старается
представить умершего живым для того,
чтобы продлить срок опекания, в продолже¬
ние которого в его распоряжение предо¬
ставляются народом жизненные припасы.
Однако, в первые дни после наступления
смерти, до начала разложения, когда нужно
было обмануть только глаз следящих това¬
рищей, должны были быть принимаемы
другие меры для того, чтобы утаить настоя¬
щее состояние отошедшего, чем впослед¬
ствии, когда трупный запах слишком уже
выдавали это состояние. Наше исследование
погребения мертвых не оставляет нас в со¬
мнения относительно правильности этого
j федпо ложенпя. Погребение в поле спящего, которое мы
знали, как древнейший, во всяком случае,
способ погребения, стоит в полной противо¬
положности ко всем последующим формам
погребения потому, что оно имеет целью,
обмануть только зрение, менаду тем
как другие древнейшие формы погребения
первым делом продиктованы рассчетом на
чувство обоняния,—во всяком случае еще
можно говорить вначале об обмане чув¬
ства зрения прн выставлении покойника
на дереве (в скрюченной форме),—когда
приходилось предупреждать ощущение раз¬
ложения посредством полного уничтожения
тела или отнесения его в подходящее скры¬
тое место. Укрывание трупа имеет место
и до периода разложения, когда это пред¬
ставляется целесообразным для отвода лю¬ бопытных глаз. Таким образом, в упомя¬
нутых выше случаях погребения в позе
спящего, тело в свое время клалось во
мрак пещеры, часто также и в земные
ложбины; к трупу прикатывались камен¬
ные глыбы, чтобы его таким образом
прикрыть, а затем ставили «каменную
защиту» специально для головы. Примеры
такого способа погребения доставит пред¬
стоящее нам обозрение палеолетических
погребений в Европе. Где воздействие на,
глаз было решающим, как при погребения в
поле спящего, там опекатель умерших
пользовался добавочными предме¬
тами, как средством мистификации.
Позднее, как мы увидим, эти предметы ужо
не имеют целью служить средством мисти¬
фикации, но должны, с одной стороны,
отмечать место жертвоприношения, а, с
другой стороны, служить опорой и укре¬
плением веры в го, что они употребляются
духом умерших на том свете. Но в каждом
и пз этих случаев эти придатки все равно
служат одной цели: именно вымога¬
нию жертвоприношений. Таким образом первобытный врач имел
стремление продлить время опекания л
еще подсобрать для себя жизненных припа¬
сов, когда пользуемый пм пациент уже
был мертв. Даже когда наступало разло¬
жение трупа, он находил все-таки возмож¬
ность продолжать этс дело. Необходимым
условием для этого было то, чтобы това-'
ршцн по орде достаточно долго оставались
по соседству с местом спекания, и в
надлежащем контакте с ним, а с другой
стороны, чтобы ему удалось побороть про¬
тиводействие эксплоатируемых с помощью
товарищей по классу. Приемы погребения,
которые еще теперь практикуются в раз¬
личных странах земли или могут быть
обнаружены археологически, нам указы¬
153 154 вают, какими средствами старался перво¬
бытный жрец достигнуть своей целп.- 2. 	Продление срока приношений до периода
разложения трупа. Принесение продуктов только что умер¬
шему простирается сначала лишь на не¬
сколько дней по наступлении смерти.
Первобытный врач сначала лишь редко
оказывался в необходимости утапвать на¬
ступление состояния разложения потому,
что время опекания может быть даже и
не доходило до момента разложения. Если
на сцену являлись его собратья по орде,
то он мог мертвеца выдать за только что
умершего и о беззаконном присвоении
назначенной для опекаемого пищи не могло
быть речи. Иное дело, когда опекание про¬
стиралось до стадии разложения. Иногда процесс разложения прекращал¬
ся путем копчения, высушивания, муми¬
фицирования тела. Другие, Относящиеся
сюда, способы погребения имели целью
удаление тела на расстояние или даже
полное его уничтожение. Тут мы имеем
погребения в земле, сжигание трупа, по-
лагание его в трудно-доступных пещерах
п расщелинах Скал, на деревьях, в дре¬
весных дуплах и т. д. Бросали такжг
мертвое тело в воду или трупоядным
зверям и птицам, отправлялись с ним в
дремучие леса, на вершины гор, в пустыни,
болота, топи. Нужно при всем том иметь
в виду, что устранение трупа имело целью
лишь удаление его от глаз более молодой
публики, чтобы он не стал для нее пред¬
метом соблазна. При этом вовсе не тре¬
бовалось безусловного уничтожения тела;
больше того: сохранение тела прп одновре¬
менном его отдалении, напрпмер, при по¬
мещении его на дереве, имело то преиму¬
щество, что близкие умершего получали
более выразительное напоминание об их
обязанности жертвовать больному, имея
его все еще перед своими глазами и питая
надежду, что отошедший вновь может вер¬
нуться в их среду. Погребение на деревьях, которое здесь
выдвинуто в качестве примера, очень хо¬
рошо могло содействовать стремлению
жреца дать осязательное выражение воз¬
можности возвращения или дальнейшей
жизни отошедшего. Тело при этом не вполне
скрывалось от зрения, но лишь настолько,
что могло сохраниться вполне представле¬
ние о живом состоянии близкого челове¬
ка, между тем как запах разложения мог
при этом и не ощущаться. Иногда преду¬
предительными мерами служило предвари¬ тельное окуривание трупа. Страж—жрец
делал это дерево местом приношения по¬
жертвований. Он заставлял класть к его
подножию пищу и яапнтки так, что он их
всегда мог найти на месте и вместе с тем
он запугивал жертвователей, чтобы они ае
очень то допытывались насчет того, чем
живет отошедший. Это было для на¬
рода затруднено еще и тем, что жрец этот
род одиночного погребения совершал в
стороне от жилья, т.-е. выбирал дерево,
которое не легко было смешать с другими,
но местонахождение которого страховало
в общем п жреца от каких-нибудь частых
сюрпризов, внезапных визитов. Когда на¬
род, таким образом, некоторое время удо¬
влетворял желание жреца п тот замечал,
что уже приходит пора положить конец
манипуляциям, то он доставал с воздуш¬
ной высоты останки и погребал пх ••
подходящем месте, бросал их в прошив
пли вообще управлялся с ними так, что¬
бы они не могли быть отысканы народом,
чтобы тайна не могла быть раскрыта. Для того, чтобы переправить труп на де¬
рево и вообще доставить его на место жерт¬
вований, было необходимо, прп помощи ве¬
ревок, скрутить его в некоторого рода вьюк,
что производилось путем притягивания
ног вплотную к телу—коленями к подбо¬
родку. Труп перед скручиванием перевя¬
зывали тростниковой мочалой ит. п., чтобы
его предохранить от распада. В таком виде
был он прикреплен среди сучьев деревьев.
Отсюда видно, каким приемам погребения
обязана своим возникновением так-наз.
«скрюченная» форма тручга. Если тело умершего было зарыто, сож¬
жено или еще каким нибудь радикальным
способом уничтожено, а приношение жерт¬
вований тем не менее, продолжалось не¬
которое время, то это означало, что обычай
выдерживать известный определенный срок
опекания уже сильно ужоренплся; пбо он
в данном случае соблюдался несмотря на
полное отсутствие тела. Таким образом, в
этих приемах обращения с тручюм мы
должны усмотреть в общем более позднее
происхождение, между тем как погребение
на дереве является более древним. Все, здесь приведенные, виды погребения
свойственны и австралийскому континенту,
в том числе и приемы консервирования
трупов путем окугривания, высушивания
н т. п. Далее, тут приходится считаться в
известном смысле с людоедством или ан-
пропофагией, как методом у-странения
умершего. Среди австралийских тунемцев суще¬
ствуют индивидуумы, которые приобре¬
155 156 тают славу ловких добытчиков человече¬
ского мяса. Жертвой этого отвратительного
промысла отнюдь не всегда являются при¬
надлежащие к чужим, враждебным срдам
и племенам. Колдун убирает со своей до¬
роги с удовольствием иногда также лиц пз
своей собственной орды, которые перечат
ему или его классовым товарищам. Поло¬
жим, он наложил запрещение на известный
продукт в своих целях, на пользу больного
или соответственного духа. Горе тогда
противящемуся, который дерзает демон¬
стративно обходить запрет. Если он вдруг
умирает, то всякий из этого может заклю¬
чить, что оскорбленный дух не дает шутить
с собой. Кунов («Возникновение религии
и веры в бога», Берлин, 1913 г.) дает
для этого следующую иллюстрацию, ко¬
торую нам миссионер Г. Тэилин сообщил
относительно яарриниэри: «Колдун до¬
стает себе косточку, обглоданную вовремя
еды его ненавистным противником. Он
обскабливает эту косточку и, затем, нама¬
зывает ее мазью, которая приготовлена из
рыбьего жира, красной охры, глаза трески
и некоторого количества уже начавшего
разлагаться человеческого мяса. Затем он
эту заколдованную косточку кладет тайно
на грудь трупа и потом приставляет к
огню. Чем более тает, исчезая, эта мазь,
тем болезненнее становится то лицо, кото¬
рое когда-то обглодало косточку, и когда
наконец косточка сгорит, тогда и то лицо
должно тоже умереть» (стр. 44). (Рис. 12)
Колдуну, который здесь не скрывает
своего знания врача, при его проклятом
ремесле необходима помощь зелья. Но
весь этот фокус инсценируется, конечно,
лишь тогда, когда смерть околдованного
является уже совершившимся фактом:
иначе слава чародея быстро бы поблекла.
Сравним следующий перечень предметов,
которые нужны колдуну, чтобы произвести
то или иное действие на расстояние (Кунов,
там-же). «Для того нужно, чтобы колдун от
того, кого он хочет околдовать, добыл
некий предмет, который когда-нибудь был у
него на теле или находился с ним в бли¬
жайшем спорикосновении. Самыми действи¬
тельными в этом случае являются волосы,
ногти, кровь, слюна или испражнения. Но
при известных обстоятельствах достаточно
бывает и обглоданных костей или рыбьих
ребер, остатков пищи, так как последние
приходят в соприкосновение с дыханием
околдовываемого, а у некоторых племен
также куска меха, тесьмы, повязки, волос
который когда -то носил обреченный в
жертву. Этот предмет—(он по большей
части может представлять из себя нечто очень малое)—колдун прикрепляет при
помощи смолы или замазки к деревянной
палочке или животной косточке»... и за¬
тем проделывает остальные упомянутые
выше манипуляции. Рис. 12. Колдун (по фотографии, заимствованно»
Ратцелем из коллекции директора миссии в Бер¬
лине) южноафриканского племени базуто в пол¬
ном параде. В случае беды, напр. засухи, — ему
шлют приглашения издалека, исполняют все его
самые вздорные распоряжения; но за то и рас¬
правляются с ним беспощадно, если он уронит
какою-нибудь оплошностью свой престиж. Почти излишне упоминать о том, что кол¬
дун скорее всего может добыть волосы,
ногти, или кровь своего противника, когда
он его уже убьет. Угроза околдования че¬
рез посредство остатков пищи указывает на
то, что большинство конфликтов этого рода
возникает от несоблюдения запретов нищи.
Кому однажды удалось такое колдование
на расстоянии, тот во всяком случае и в
наших глазах «вполне и всецело» дал дока¬
зательство своей способности для австра¬
лийской врачебной практики. В общем
видно из этого примера, какие формы при¬
нимает иногда социальная борьба в период
первобытного коммунизма. Во всяком случае обязательство жертво¬
приношений было чем то весьма ненадеж¬
ным, пока о по базировалось только на
угрозе и обещаниях жреца, между тем, как
тот, кому предназначались эти жертвопри¬
ношения, не обнаруживал никакого при¬
157 158 знака жизни, по той простой причине,
разумеется, что его совсем не существо¬
вало . Тогда приходил на помощь сам жрец,
который, смотря по обстоятельствам, вы¬
ступал переодетый духом; так еще и теперь
часто, в кругу диких народов, он вымогает
и грабит там, где приводит в ужас и смяте¬
ние. Однако, подобный дух не возвращался
обратно живым, как выздоровевший после
болезни, но оставался обыкновенно неви¬
димым и держал непосвященных люпобыт-
ствующих всегда в почтительном от себя
отдалении. Когда можно было, первобыт¬
ный врач вселял в людей во время периода
спекания надежду на возвращение ото¬
шедшего, которая равным образом оживля¬
лась в том случае, если какой нибудь боль¬
ной фактически оказывался вновь в Орде. Жрецу было сравнительно легким делом
воскресить кого-нибудь из мертвых. Во
всяком случае, нужно нам тут принять в
соображение, что смерть человека, которого
жрец взял под свою охрану, так же остава¬
лась в неизвестности, как и состояние
болезни. Человек, начиная с того мгнове¬
ния, когда он удалялся из общества
живых, становился «отошедшим», о котором
нельзя было ничего сказать и о котором
ничего определенного а не говорили, был
ли. о и болен или мертв. «Духом», сверх¬
чувственным существом становился он
тогда, когда ему присущим становился
признак, по которому его мог воспри¬
нимать жрец, но не народ. Если доктор
скрывал больного на некоторое время и за¬
тем выпускал его опять живым, то он делал,
таким образом, из «духа» снова живого и
здорового человека. Пока последний был в
отсутствии, был отошедшим, различали
только два отличных состояния одного и
того же человека, во-первых—«спящего
больного» и во-вторых — недоступного
восприятию народа пожирателя приноси¬
мых яств. В преемстве этих двух родов
явления подготовляется позднейшее дуали¬
стическое разграничение тела и души, при
котором преемство превратилось в со суще¬
ствование, причем известное состояние тела
было признано за «смерть», которая не
допускает больше никакого приема пищи. В выражении «сверхчувственнее» лежит
мысль о неспособности человеческого орга¬
низма воспринимать какое-то определенное
нечто. Эта вера развивается лишь посте¬
пенно. Кто не воспринимал своим ощу¬
щением какого-нибудь лица, тот не считал
еще его поэтому за сверхчувственное. Лишь
тогда, когда другой, в данном случае жрец,
уверял, что он имеет иную высшую орга¬
низацию, пришли к сознанию своей, в этом отношении, неспособности,или скорее к ве¬
рованию, что чувства обыкновенных смерт¬
ных яэ обладали той способностью воспри¬
ятия, какая была у жреца. Это противоположение жреца и народа,
с которым мы здесь, ради упрощения, опе¬
рируем, отвечает общему социальному про¬
тивоположению высшего возрастного клас¬
са, незанятого в процессе материального
производства и экономически привиллеги-
рованяого, низшему классу, состоявшему
из людей более молодого возраста. Жре¬
цы принадлежат, разумеется, к числу
первых. Это нужно иметь в виду, когда
будет идти речь о дуализме духа а тела,
который означают не только противопо¬
ложность жизни и смерти, но в конечном
счете коренятся как раз в тех социальных
противоположностях. Если впоследствии
смерть тела, т.-е. его неспособность к
приему пищи, чаще обнаруживалось наро¬
дом, и это чувственное восприятие при¬
соединилось к представлению о сверхчув¬
ственном существе, то жрец тогда еще
резче начал подчеркивать различие между
чувственным телом и сверхчувственным
духом. „Вы в состоянии только эту часть
человека видеть и понимать, а не дух, ко¬
торый для вас является сверхчувственным
существом. Его познавать дано мне, бла¬
годаря моей особой высшей организации
Мы бы сказали: благодаря его более вы¬
сокому общественному положению; благо¬
даря ему мог он знать и научиться поль¬
зоваться планами п интригами старых
законодателей. Первые дни по наступлении смерти жрец
об,являл вопрошающему народу: он не
умер, он спит только. Затем когда, при на¬
чале разложения трупа, тело уничтожалось
или удалялось, тогда говорилось: его нет
здесь, он воскрес. Воскресение было в то
же время торжеством врача, которому
удалось восстановить своего пациента.
Сыгранно было только то, что воскрешенный
не возвращался к орде, но упрямо держался
вдали от нее и оставался невидимым. Одна¬
ко, он был жив, ибо он мог питаться, мог
мстить за себя или оказывать благодеяния,
смотря по тому, как к нему относились.
«Воскресение» означало для близких при¬
нятие на себя вновь обязанности самого
интенсивного снабжения ныне вновь жи¬
вого и действующего. Во всяком случае,
срок снабжения жизненными средствами в
конце концов должен был иметь известные
границы: сначала естественную границу
вследствие ухода увлекаемой охотой орды,
а позднее, при большем развитии оседло¬
сти. границу договорную в виду того, что
159 160 г> конце концов соглашались на известном
определенном сроке. В силу воздействия
друг на друга жрецов и народа время опе-
кания должно было получить известный
предел. В этом отношении выработалась
норма, как она может быть констатирована
даже у народов, которые уже выступили в
область, освещенную светом истории. Не
везде продолжительность времени опека-
иня была одна и та же. У израелитов нахо¬
дим мы срок сорока-дяевный, в течение
которого и Иисус Христос, якобы, блу¬
ждал по земле наподобие духа, когда он
восстал от мертвых. По истечении этих со¬
рока дней он вознесся на небо в «поту¬
сторонний» мир, в царство духов. Когда кончалось время опекаяия для
умершего то, по представлению народа, это
значило, что отошедший успокоился: он
не требовал больше пищи и питья и поэтому
не утруждал живущих более своими угро¬
зами и удалялся из их соседства. Он отпра¬
влялся, в конце концое, на «тот свет», как,
все духи. Давая проскользнуть понятию «дух», мы
хорошо сознаем, что употребили фактиче¬
ский материал из более позднего времени
для иллюстрации описанной до сих пор
ступени развития. Такой прием, без, кото¬
рого не всегда можно обойтись, не опасен,
если мы направим наш взгляд на оставшиеся
совершенно тождественными действия прак¬
тики, а не па изменившуюся идеологию.
Впрочем, мы в нашем изложении достигли
того пункта, где будет речь о разделении
человеческого существа на тело и дух. До
этого народ знает хотя и различное состоя¬
ние человека, но всегда, однако, только
одного нераздельного человека. Поэтому
могут быть уже на лицо данные для пред¬
ставления сверхчувственного, т.-з. лишь
жрецом, ясновидцем, познаваемого суще¬
ства (высшего возрастного класса). 3. 	Происхождение дуализма тела и духа. Пусть тело помещалось на деревьях или
в земле, пли под камнями; пусть жрец ду¬
мал. что он его в конец устранил,—все-таки
ни в коем случае не была исключена воз¬
можность того, что бы собратья по орде
напали на след настоящего образа существо¬
вания отошедшего. Со временем, именно с
развитием большей оседлости, когда народ
пребывал в большей близости к доктору,
просочилось в народ так много сведений,
что укрывание и даже уничтожение трупов
представлялось все более трудным делом.
Правда, трупы, как и раньше, погребали,
сжигали, укрывали на деревьях или в дуплах деревьев, бросали в воду, и т. д.
но это делалось все более и более с ведома
и, в конце концов, н при содействии—на¬
рода; ибо начинавшаяся борьба классов
укрепляла в конечном результате все-таки
господство класса старейших. В идеологии
рядом с этим произошел величайший пере¬
ворот: рождение дуализма, который с этих
пор становится постоянно повторяющимся
явлением. Ведь несмотря на то. чго тело, как будто,
было открыто народом, жертвования про¬
должались своим чередом. Сверхчувствен¬
ное существо, дух, воплощенный принцип
эксплоатации, знакомство с которым ужэ
тут и там приходилось сводить, выступало
теперь на ряду с мертвым телом, отдельно
ос него и в то же время неотделимо, как
само стоят эл! нее существо, как человек, но
человек—безтелесный. Открытие происхо¬
дило—благодаря бросающимся в глаза
погребальным приемам, к которым жрец
бывал вынужден, главным образом, нача¬
лом разложения. Если он погребал, сжи¬
гал или как нибудь иначе уничтожал
тело, и это подмечали, то он мог заяв¬
лять, что действует в интересах наро¬
да. Он уничтожал в таком случае про¬
жорливого, хищнического духа умершего,
уничтожая тело. Если он прикручивал
члены к туловищу, для того, чтобы иметь
возможность поднять мертвеца на ветви
дерева и там его поместить, то это делалось
тоже для того, чтобы обезвредить дух,
хотя может быть лишь до известной сте¬
пени, поскольку в этом была надобность.
Народ нашел об,ект, по поводу которого
он мог дать полный простор выражению
своего неудовольствия эксплоатацией. Но
он, подобно иконоборцам средних веков и
подобно доведенным до положения нищих
наемным рабочим в начальных стадиях
капитализма, ярость которых обращалась
против машин, смешал эксплоататора с
орудиями эксплоатации. Так и анархист
ополчается против государства, как глав¬
ного зла, вместо того чтобы ополчаться
на класс, орудием которого служит госу¬
дарство . Но напрасны были старания открыть
тайну эксплоатации. Если народ устраивал
проверку жертвованиям, то принесенныэ
жизненные средства регулярно исчезали.
Мертвеца никак не могли насытить, пока
не угодно было жрецу об‘явить его раз
на всегда умиротворенным. Могуществен¬
ная традиция в союзе со всеми неизбежно¬
стями социального порядка жизни парали¬
зовали противодействие народа; известный
срок для опекания духа умерших должен
161 был быть предоставлен жрецу. Тут ничего
нс меняло и установление того, что приемы
погребений, о которых идет речь и свиде¬
телями которых был народ почти всегда
совпадали со стадией уже начинающегося
разложения. Тело, правда, было неспособно
к приему пищи; но ведь и то, что жило и
питалось, было не погребенный и разла¬
гающийся труп, но особое существо, не
поддающееся восприятию—дух. Последний
не возвращался обратно в тело, если для
него на месте погребения не клали смет¬
ные припасы, но он не вселялся в тело
н не выселялся из него, как душа в
позднейшем представлении, но сначала
он оставался самостоятельным инди¬
видуумом, подобно жрецу, который иногда
отождествлял себя с духом, когда этого
требовала его таинственная практика. Так как жрец втайне производил, само
собою разумеется, удаление трупа, то мы
можем предположить, что восприятие на¬
рода сначала простиралось только на внеш¬
нюю сторону погребения. Все молодое поко¬
ление народа смотрело теперь с неудоволь¬
ствием на погребение, сожжение, помеще¬
ние на дереве нт.п. н требовало раз‘ясне-
ния, не вдаваясь в то же время в рассмотре¬
ние телесного состояния погребенного. Да
ведь последний и был при уничтожении
тела на втором плане, поскольку погребе¬
ние в земле или под камнями, сожжение,
бросание в воду и т. п. во всяком случае
было достаточно, чтобы сделать человека
неспособным к приему пищи. Ставили та¬
кой вопрос: почему это его хоронят, сжи¬
гают, бросают в воду и т. д., почему? По
виду жрец принимал тут в расчет лишь
интересы народа. Ибо если бы он не
устранял умерших, то, говорил он, ника¬
кого конца не предвиделось бы жертвовани¬
ям, обременявшим народ. Ведь мертвые и
дух вначале отождествлялись, и устранение
мертвого означало устранение трудно уми¬
ротворяемого, опасного духа. Но удиви¬
тельным образом и по уничтожении тела
не прекращалось с.едание приносимых по¬
жертвований, когда тому устраивали по¬
верку. Видели также иногда духа и соб¬
ственными глазами, потому что ведь не
знали, что это был жрец, который там
исполнял роль духа. Таким образом, пол¬
ного ручательства безвредности духа ле
давало и уничтожение тела, или оно всту¬
пало в силу лишь после того, как в течение
известного времени длилось снабжение
духа. Продление этого срока регулирова¬
лось, конечно, большей частью еще и самой
кочевой жизнью, так как обычно уход
орды от места жертвований полагал конец 162 обеспечиванию; но тут должны были также
сказаться и соотношения общественных
сил. Какой успех сделала идеология, когда
нашли, что подлежащее устранению тело
было уже в состоянии разложения, (начи¬
нающегося или уже наступившего), эго мы
более ярко представим еще на одном при¬
мере. Предположим, чго состояние разло¬
жения открыто было при погребении, сож¬
жении, или другом каком ни будь способе
устранения тела, что, быть может, некото¬
рые из товарищей совершенно случайно
натолкнулись на это в тот момент, как
жрец готовился предавать земле мертвое и
уже перешедшее к разложению тело. Народ: Ты кладешь больного в землю? Жрец: Это не больной... Народ: Как? Он ведь мертв и уже
разлагается! Жрец: Он мертв... Народ: Но он не сейчас только умер!
Он уже вчера, должно быть, был мертв!
Как он мог в таком случае есть и пить? Ты
говорил ведь, что он жив и питается явства-
ми принесенными нами? Жрец Он и сегодня жив еще и может
вкушать пищу и питье, как это он делал
вчера... Народ: Так значит он одновременно
и мертвый и живой? Жрец Да, это так. Народ Что он мертв, это мы видим;
но не видим чтобы он был жив! Жрец: Великого поглотителя вы и не
можете воспринимать вашими чувствами,
как вы знаете. Как мертвый он доступен
вашему восприятию, но как живой—он
сверхчувственен. Народ: И он был и вчера все таким же? Жрец: Ов был и вчера таким же. Народ: Да кто же тогда с,ел явства?
Разумеется, живой, сверхчувственный! Жрец: Вы верно говорите. Народ: А ты ведь говорил вчера, чго
этот, который теперь лежит в виде мертвеца
и вчера также был мертв, получал питание? Жрец: Вы верно слышали; я поминал
его имя; ибо тело и дух правда, раздельны,
но они все-таки друг с другом связаны и
составляют одно. Народ: А когда он бывает погребен?
Почему бывает он погребен? Жрец: Почему? Вы этого не знаете? Народ: Когда он погребен, то он не может принимать никакой пищи! Жрец: То-то и есть. Это средство я
выдумал, чтобы избавить нас от ненасыт¬
ного.
163 164 Народ: Прекрасно! Попробуем... Опыт, впрочем, показал, что и связыва¬
ние (форма скорчивания) мертвого или все-
возм( жные меры его уничтожения не до¬
ставляли никакой абсолютной защиты от
наводившего страх голодного духа. «Дух»,
вопреки всему, требовал, чтобы по крайней
мере некоторый срок получал снабжение.
Народ заключал это из продолжавшегося
исчезновения пожертвованных даров. Жрец
полагал конец опеканию, когда он замечал,
что способность к снабжению жертвовате¬
лей по какой бы то ни было причине до¬
стигла своего крайнего предела. Но си¬
стемы удаления трупа от живого места
жрец держался и впредь крепко, так как
присвоение им доставляемой пищи могло
совершаться с большим удобством в отда¬
ленном месте, нежели на глазах сотовари¬
щей но орде. А что срок опекания не про¬
стирался неограниченно, это члены орды
могли приписать, значит, тем приемам по¬
гребения, которые потому и впредь явля¬
лись необходимыми и полезными. Мы должны здесь вполне выяснить себе
следующий Еопрос: почему орда, сознав
факт кончины одного из своих членов, не
прекращала доставку необходимой пищи?
Ведь приношение даров тому, кто признан
мертвым, не имело никакого смысла! Мы знаем, как первобытным врачевате¬
лям условия хозяйственной и социальной
жизни давали возможность пробудить
веру в жизнь после смерти, ц как сильно
должны были они желать, с точки зре¬
ния своих личных интересов и интересов
своих классовых товарищей, сохранения
этой веры. В действительности ведь полу¬
чал не умерший, а тот, которому была
поручена забота о нем, предназначавшееся
первому приношение пищи и питья. Если б
эти приношения не были с‘едаемы, если бы
их постоянно вновь и вновь находили нетро ¬
нутыми, то тогда могли бы серьезно поду¬
мать о прекращении снабжения. Но теперь,
когда вопрос, жив или не жив был человек,
оказывался под сомнением, благодаря меро¬
приятиям жреца, а исчезновение тех жиз¬
ненных припасов не было сомнительно, то
незаметно пришли к тому, что стали про¬
должать традиционное приношение пищи
в пользу больных и беспомощных даже
тогда, когда сама очевидность должна была
вразумить жертвователей насчет действи¬
тельного положения дела. Но чего в самом
деле хотели? Если бы не приносились
«жертвы», то этим подрывали всю стройно
организованную систему не только опека¬
ния умерших, но также и опекания боль¬
ных. В таком случае должны были устра¬ нить опекающих, врачей, жрецов, во мно¬
гих отношениях совершенно незаменимые
духовные верхи народа, что было равно¬
сильно обезглавливанию социальной орга¬
низации. Далее, против себя имели реши¬
тельную и организованную оппозицию как
раз этих лиц, которые жили, хотя и не
исключительно, от тех приношений. В пе¬
рипетиях вечно вновь розыгрывающейся
более или менее открытой борьбы между
народом и жрецами, последние имели на
своей стороне влиятельный класс стар¬
шин, которые, как мы видели, усмотрели
в жертвовании совершенно правильную
необходимую повинность, несомую в пользу
центрального управления коммунистиче¬
ского хозяйства, от которого исходило
целесообразное с социальной точки зрения,
употребление питательных продуктов. Признание действительной естественной
смерти под влиянием восприятия призна¬
ков разложения поэтому не имело вовсе
практическим результатом прекращения до¬
ставления средств к существованию умер¬
шему. Идея жизни после смерти восторже¬
ствовала над всеми нападками; только
представление, которое составляли себе о
пожирателе жизненных припасов, с тече¬
нием времени, благодаря меняющимся
классовым отношениям, модифицировалось. Представление о душах есть идеологиче¬
ское выражение компромисса между мате¬
риальными интересами поколения молодого
народа и старшин. Практически победа
осталась за последней группой, которая
была представительницей идеи продолже¬
ния жизни после смерти; все равно, в те¬
лесном ли виде, или в безтелееном, отошед¬
ший должен был получать обеспечение.
Однако, жречество не могло по своему
усмотрению растягивать продолжитель¬
ность срока обеспечения; раз тело было
мертво, то достаточно было, если дух по¬
лучал снабжение в течение некоторого
ограниченного времени. А затем он шел
своей дорогой, он уносился в потусторон¬
ний мир и там угасал. Нет сомнения, что эти препирательства
классов по вопросу о природе души, кото¬
рые, как последующий отдел яснее пока¬
жет, вздут к представлению о душе живу¬
щего (производящего) человека, являются
не только результатом постепенно повы¬
шающегося развития производства; что
«тело» народом «открывается» не единствен¬
но благодаря механически прогрессирую¬
щей оседлости нашего первобытного охот¬
ничьего народа, — что классы и при ре¬
волюционном натиске ближе подвинулись
друг к другу; что познание смерти тела
165 166 являлось внезапным прозренпем в собствен¬
ное грядущее социальное поражение вслед¬
ствие укоренившейся экономической
эксплоатации, резкое освещение классового
противоречия. Мы должны в этом месте
нашего рассуждения основываться на зна¬
чительном общественном перевороте, при
котором в известные моменты более моло¬
дые силы производили энергичный напор на
старых мистификаторов. Они приковали к
позорному столбу более древнюю практику
погребения умерших и организации по¬
жертвований и, не будучи в состоянии сов¬
сем опрокинуть слишком крепко утвердив¬
шуюся систему опекания больных и мерт¬
вых и вообще распределения, достигли,
однако, тоге, что старые господа были при¬
нуждены теперь применять другие, более
тонкие приемы, для того, чтобы взнуздать
мятежное молодое поколение. Мы можем только в общих чертах ска¬
зать, что эта революция в сфере идеологии
должна идти рука об руку с организацией
первобытных производственных отношений
в более или менее крупном масштабе, и
что, по всей вероятности, зарождение ре¬
лигиозного дуализма и души живущего
совпадает с началом тотемистического пе¬
риода или, соответственно, падает на этот
период. «Жизнь после смерти есть с точки
зрения производящего класса жизнь полу¬
мертвых, лишь временно оживляемых, вре¬
менно трудоспособных индивидуумов, в
которых через приношения более молодых
время от времени вливается жизнь, и по¬
добно тому, как при погребении умерших,
по возможности, производится иллюзия
жизни тела, так и вера в общественную
необходимость и полезность старейших в
орде искусственно поддерживалась в моло¬
дом народе. Но вот сфера влияния старей¬
ших захватила сферу производства, жрец
простер свою власть на душу производите¬
лей, «живущих». Общественный прирост
был организован на пользу производству.
Во имя этой «жизни до жизни» новая форма
эксплоатации присоседилась к существовав¬
шей доселе. Самые старшие и самые младшие
в орде, представители «государства» и «при¬
роды» должны были получать обеспечение.
Дети и подростки, поставленные под руко¬
водство старых политиков, были экономи¬
чески инспирированы, оделены творческими
силами, которые, правда, были весьма фик¬
тивного характера, однако, все таки давали
право требовать некоторого преимущества
в снабжении жизненными припасами при
коммунистическом распределителе. Дуали¬
стическое разделение тела и духа служило
иллюстрацией на индивидууме существо¬ вавших в обществе противоположностей.
Но «дух» стал двоякого рода. С одной сто¬
роны от тела производящего народа, кото¬
рый исполнял свои функции все в более и
более мертвом и механическом состоянии,
отделилось духовное руководительство
обществом, душа государзтва, невидимая и
вечно алчущая, карающая, но «справедли¬
вая», переживающая тело душа. С другой
стороны самостоятельно выделялся дух
юности, душа природы, душа, созидающая
тело, материнское лоно общества, т.-е. его
производящего среднего слоя. Счет проис¬
хождения по женской линии больше всего
показал достижение самостоятельности
юношества в противоположность классу
отцов, именование (по женской линии) соз¬
дало ее прямое отношение к великому духу.
Оно стало духом от его духа, ибо во имя
его и по его предписаниям и законам
производило о по мясо от его мяса. Его имя
достаточно было для производства. Он
был самодеятельным принципом, который
действовал в природе и ее пдеализировал.
Природа (великий дух в животном образе)
была создательницей всех вещей; не было
заслугой деятельного класса, если мясо
потребляемых в пищу животных умножа¬
лось. Живущий «человек» мог производить
лишь благодаря особой душе, которая ему
давалась по особой милости. 4. 	Душа живущих. Для жреца должно было быть очень
нежелательным, если уже разлагающееся
тело открывал молодой народ, и жреца
упрекали в том, что ведь в таком состоя¬
нии разложения человек не мог есть не¬
задолго перед тем предложенные ему яства.
Опекатель мертвых должен был тогда со¬
гласиться, что эта часть человека во вся¬
ком случае мертва и неспособна к приня¬
тию пищи какого бы то mi было рода. Но
вместе с тем он доказывал, что обстоятель¬
ство жертвований в силу этого не должно
прекращаться, так как данный человек
уже в ином своем бытии, как сверхчув¬
ственное существо, взял к себе пищу.
Народ не мог отрицать, что таким сверх¬
чувственным существам он до сей поры и
рангше уже приносил жертвы; ново было
для него только то, что дух-то стоял в
известном отношении к мертвому т е-
л у, что он представлял его дополнение,
между тем как до того существование ото¬
шедшего для народа было только про¬
должением или перерывом похо¬
жего на сон состояния «больного». Таким образом ничто не мешало и не
смотря на несомненность смерти тела про¬
167 168 должать далее снабжение вплоть до исте¬
чения ставшего обычным срока. Ибо уве¬
ренность в существовании нуждающегося
в пищи духа тут образовывала известный
мост. А тело, бывшее раньше камнем
преткновения и соблазна, теперь можно
было и не удалять; наоборот, оно приобре¬
ло теперь новую важную функцию. Так
как дух, мнимый получатель приносимых
жертвований, был в отсутствии или, по
крайней мере, не мог быть вызван по жела¬
нию, то нужно было молчаливое согла¬
шение относительно места, с которого он
уносил дары. Обозначение места делалось
тут часто посредством воздвигнутых де¬
ревянных колов каменных колонн, крестов,
шестов с флажками и т. д.; далее: посред¬
ством установки очагов, урны, горшков,
ваз — на подходящих местах. С каждым,
одиноко стоящим или имеющим необыкно¬
венную форму деревом, с каждой уеди¬
ненной скалой, горной вершиной, жертвен¬
ной часовенкой, поскольку лишь этим
обозначалось определенное место, могла
быть связана обязанность жертвований.
Разумеется, прежде всего жрец должен
был знать, где народ пребывал со своими
дарами. Но мог ли быть еще лучший символ обя¬
зательности жертвований чем тело или
телесные останки умершего. Старались сохранить тело путем раз¬
личных приемов мумифицирования, ста¬
рались приложением предметов, бывших
во владении умершего, сохранить черты
его индивидуальности, также изображения
каменные, глиняные, деревянные, далее
маски, отпечатки лица, должны были пред¬
ставлять не подлежащую разложению ис¬
кусственную замену самого умершего и
стать памятными знаками, устройство ко¬
торых уже одно само по себе в поздней¬
шее время доставляло жрецу значитель¬
ный доход. Раз тело было убрано, например, по¬
хоронено, то обыкновенно не считали лиш¬
ним создание ясных примет для мест
жертвований. Мы, поэтому, видим, что
ставили на могилу, на место, где лежал
мертвый, кол, колонну, деревянную маску,
жертвенный камень и т. д. Или вешали
придатки, будь то оружие, орудия, пред¬
меты одежды или украшения, — на то
дерево, в ветвях которого укрыли мертве¬
ца. Что здесь возможны были комбинации
самого разнообразного рода, и что "такие
комбинации еще и теперь встречаются,
это ясно и обнаруживается во многих при¬
мерах. Во всяком случае, и позже стремления
жреца направлялись как и вначале, где
только представлялась возможность к тому,
чтобы поддерживать веру в дальнейшую
жизнь отошедшею, пользуясь его телом,
представляя это тело как бы живущим.
Но если эту веру в сохранение жизни тела
нельзя было удержать, то, как уже ска¬
зано, в таком случае это тело обыкновенно
служило напоминанием обязательности
жертвований, а место погребения служило
местом этих пожертвований. Чем более
похожим на раньше жившего бывает со¬
хранен труп, тем легче душа возвращается
к телу, говорил жрец. Если мертвого и
нельзя оживить на продолжительное время,
то все-таки можно это сделать по крайней
мере моментами. Иногда доктор сам заставлял воскрес¬
нуть к действительной жизни кого-нибудь,
якобы давно умершего, и таким образом,
разумеется, достигал самого великого пре¬
стижа путем этой мистификации. Но на¬
род мог уже быть доволен, если он имел
уверенность по крайней мере — время от
времени, иметь возможность входить в
сношения с тем или другим духом, кото¬
рому приписывалось та или иная чудес¬
ная сила. За соответствующие жертвенные
дары и молитвы можно было добиться
счастья на охоте и исцеления от болезни и
недомоганий всякого рода, можно было
даже со свету сжить какого-нибудь не¬
навистного человека. Для всего этого док¬
тор-колдун. который должен был, конечно,
быть сведущим в изготовлении смертель¬
ных ядов, предоставлял свою помощь.
Для достижения действительных или во¬
ображаемых выгод жрец являлся чело¬
веком необходимым. Он всегда ловко пу¬
скал в ход сверхчувственное там, где его
обычные приемы ему отказывались слу¬
жить. Всюду должен был вмешиваться
дух, способности которого, благодаря это¬
му, возросли до беспредельности. Он стал
необыкновенно эластичным и что он не
мог проскользнуть через замочную сква¬
жину, то это лишь потому, что тогда...
еще не было замочных скважин. Но он
научался проникать во всевозможные ве¬
щи, не только в человеское тело, которое
составляло его принадлежность. Откуда
исходит это искусство «вселения» и «вы¬
селения» в какие-нибудь предметы и из
предметов с целью их «одушевления» илп
«обездушивания», — это уже показало рас¬
смотрение экономически-политической си¬
туации в ту пору. Без сомнения, этот образ заимствован
от естественного явления дыхания. Так
169 170 как дыхание есть то, что исчезает в момент
умирания, то и душа, до известной сте¬
пени, отождествляется с дыханием жи¬
вущим, она стало быть, лишена формы и
могла бы быть названа «душой, подобной
дыханию». А эта душа у диких народов
ясно отличается от духа умерших, с ко¬
торыми мы до сих пор имели дело, ко¬
торые имеют человеческий образ и отож¬
дествляются до пределов возможности с тем
человеком, от которого он произошел. Эту
душу умершего мы узнали, как самое
древнее представление о душе; душа жи¬
вущего, лишенная формы, душа, подобная
дыханию, возникла позже. От дыхания
последняя заимствовала лишь внешнюю
форму, а сущность ее заключается в том,
что она душа живущего. Дуализм тела и
духа, плоти и души, переносится с умер¬
шего человека на живого. Сфера власти
жреца-колдуяа расширилась благодаря это¬
му до необычайных размеров, ибо такой
вещью, которая имела дух, доктор получал
возможность управлять. Что живущее полу¬
чало тоже душу, которая могла вселяться в
тело и из него выселяться, это было только
формулой для того возобладания над наро¬
дом жреца и его классовых товарищей.
Рассмотрим это явление поближе. Что из
себя представлял человек в первые дни
по наступлении смерти? Насколько воз¬
можно жрец заставлял умершего под ви¬
дом больного продолжать жить. Он дости¬
гал этой цели устройством погребения в
виде спящего и т. д. Под видом спящего
больного опекал ой его до того момента,
когда у него являлась необходимость уда¬
лять тело; ибо близость жилищ затруд¬
няла его деятельность в особенности тогда,
когда начиналось разложение. Мы знаем, что народ, в конце концов,
все-таки добрался до того, что мертвый
был мертв. Народ знал состояние смерти и
разложения очень точно из наблюдений
над охотничьими животными и над людьми
Всякий раз, когда смерть человека была
вызвана насильственным путем, знали, ра¬
зумеется, тогда, что он был мертв Он та¬
ким и оставался на самых древних ступе¬
нях развития; но позже он, однако, часто
по истечении многих дней восставал от
мертвых, когда колдун его брал под свою
охрану, продолжал жить — как дух и
требовал готовности жертвовать со сто¬
роны оставшихся в ж шых. Воскресение
из мертвых было такое представление, ко¬
торое не могло явиться через наблюдение
насильственной смерти, но которое воз¬
никло из системы опекания больных, когда
последнее со временем включило в свое ведение и опекаяие мертвых. Народ в
начале не знал еще никакого восстания из
мертвых, но лишь восстание от одра бо¬
лезни Это восстание было или возвраще¬
нием выздоровевшего в среду орды, или
же, в случае убраяия трупа, было воскре¬
сением в виде не возвращающегося об¬
ратно, но, в известных случаях, прини¬
мающего видимый образ, «духа» Если
в последнем случае народ узнавал о по¬
длинном состоянии умершего, то бывший
перед тем одр болезни превращался в
смертный одр. Народ знал, что разложе¬
ние тела начиналось не непосредственно
после момента смерти. Таким образом он
вывел заключение: тело, переходящее в
состояние разложения, должно было по¬
холодеть уже по крайней мере три дня тому
назад по наступлении смерти. Потому-то
и говорится о «восстании от мертвых» и
«о жизни после смерти», так как отошедший
в те дни, когда он уже должен был бы быть
мертв, получал еще тпцу и питье и, по
показанию жреца, брал их себе. Рассу¬
ждая последовательно,—не было никакого
препятствия для продолжения снабжения. Восстание от мертвых могло настоящим
образом найти почву лишь тогда, когда
о смерти заключали не по ощущению раз¬
ложения и не на основании приемов «уби¬
раний», устранения трупов, но когда смерть
уже наблюдалась до начала разложения. Но что означало тогда слово мертвый?
Прежде всего оно означало состояние, в
котором тело было неспособно принимать
пищу. Поэтому-то позже, когда постоян¬
ное наблюдение и контроль привели к
признанию тела за время первых дней
мертвым,—стали находить ненужным снаб¬
жение пищей и питьем во дни промежу¬
точные между наступлением смерти и на¬
чалом разложения. Другая, первичная при¬
чина перерыва жертвований была та, что
жрец признал присвоение их вблизи чело¬
веческих жилищ не осуществимыми. Так
как дух гам не питался именно потому,
что жрец не считал условия к тому благо¬
приятными. стали признавать, что дух
отсутствует. Так это и было в первые дни по насту¬
плении смерти. Тогда труп обычно оста¬
вался «на катафалке», так часто случалось
у австралийцев. Настояшее погребение и,
ьместе с тем, приношение жертвований
начинается с того момента, когда стано¬
вятся заметными первые следы признака
разложения. (Кунов, Религия, стр. 25 и
112). Почему же жрец тотчас же не убирал
раньше мертвеца для того, чтобы сейчас
же начать эксплоатацию? Из мудрых со-
171 172 ображзяий! Он должен был сообразоваться
с древним порядком, по которому лишь с
началом разложения принимались меры
собственно погребального характера, пре¬
следовавшие цель «устранения». До того
был мертвец больным, а теперь становился
алчущим пищи духом, которого устранение
тела до возможности обезвредило. Представления о присутствии или от¬
сутствии духа очень шатки; они, впрочем,
и играют второстепенную роль, как все
идеологическое. Первичными же является
отношение жреца и народа, классовая
противоположность. Жрец при этом соо6-
разовался с обстоятельствами и придавал
жизни, созданной представлениями, форму
которая наиболее отвечала его целям.
Поэтому дух должен был то присутство¬
вать, то отсутствовать, являться самостоя¬
тельным человеческим существом, то лишен¬
ной формы «вселяющейся и выселяющейся»
«душой подобной дыханию». В основных
чертах, впрочем, вера в душу оставалась
себе верной, да иначе как и могла бы она
сохранять и осуществлять свою власть над
обществом? Так как тело служило знаком для места
куда приносили жертвования, то дух в об,
щем был привязан к местам по близости-
тела, ибо здесь он находил себе пищу. Тело
рассматривалось само по себе как нечто
безжизненное, мертвое; то, что его ожи¬
вляло, хотя бы только и временно, именно
в моменты жертвований, был дух. Тело
имело таким образом второстепенный ха¬
рактер и не имело того важного значения,
как дух. Раз дух поедал пожертвования, то его
естественно приходилось представлять себе
не иначе, как в человеческом образе. Та¬
ким образом, несмотря на устранение тела
при начале разложения и после этого
момента все время, пока длилось время
снабжения, дух все продолжал рассматри¬
ваться, как нечто телесное и человеческое,
большей частью невидимое, но иногда
также обнаруживающее свое живое при¬
сутствие. Ведь не знали об ухищрениях
с целью обмана и переодевания, которое
применял жрец-эксплоататор. Итак, с того
момента, как теряли из виду тело умер¬
шего, душа принимала человеческий образ.
Но какой образ принимала она, если ее
представляли, мыслили вместе с телом,
как одно целое с ним, образующее цельного
человека? Ответ: никакого. Пока тело было
видьмо налицо и яелялось свидетельством
полной человеческой природы отошедшего,
душа могла рядом с ним оставаться лишь
чем-то лишенным формы. Живущий имел тело, но, как это в
особенности находили подтверждение в
состоянии сна, это тело в сущности было
также способно к приему пищи, как и
тело погребенного или другим каким либо
способом похороненного. И живущий тоже получал душу, нечто
невидимое, оживляющее, нуждающееся в
пищи. Она должна была быть лишенней
формы, так как она была «инкорпори¬
рованной» душой (вселенной в тело) и
могла лучше всего быть отождествленной
с дыханием человека, ибо ее старались
представить себе возможно более чувствен¬
но. Естественная забота жреца! Если кто умирал, то его, значит, поки¬
дала эта «душа подобная дыханию», и она
превращалась через несколько дней, когда
начинались собственные меры погребения, и
достигала самостоятельного существования
в виде человекоподобного, но не воспри¬
нимаемого чувствами духа покойника, ко¬
торый, правда., при надобности мог и
обратно превращаться в прежний свей
вид; ведь должен он был иногда опять
вползать в свое тело. Соединение тела и
духа, которое повторялось при каждом
жертвовании, означало, с точки зрения
общественного целого, постоянно возобно¬
вляемое удовлетворение общих социальных
потребностей. Раз тело и дух были раз-
единены, то и социальная эксплоатация
вновь раскрывала свою пасть. Оживление было или воображаемым,
когда душа, якобы, оживляла мертвое
тело или какой нибудь безжизненный пред¬
мет; или же воскресший к жизни не думал
умирать и жрец его только выдавал за
умершего, чтобы потом иметь возможность
хвалиться, что он уже отлетевшую душу
своими заклинаниями вновь заставил вер¬
нуться. Видно тут, какие возможности
представлялись жрецу, который шел на
то, чтобы расширить свое господство над
живущим человеком. Это было ему не
трудно, раз его товарищи по возрасту со
всей готовностью подавали ему руку по¬
мощи. Живущий человек, таким образом, дол¬
жен стать об‘ективным носителем интен¬
сивных дуалистических представлений, по¬
тому что жрец, как повелитель души, мог
таким путем основать свое господство над
живым и действующим человечеством и
необычайно организовать и укрепить это
господство. Завоевательный поход дуа¬
лизма, исходя от мертвого человека и
приводя через спящего и больного чело¬
века к человеку живому вообще, означает
в то же время прогрессирующее подчп-
ш 174 пение все новых и новых сфер жизни
высшей верховной власти жречества, т.-е.
воплощения господствующих первобытных
коммунистических духовных сил. Таким
образом из врачей-колдунов в конце кон¬
цов вышли военные доктора и судьи,
князья и цари. Что это именно жрец волшебник осо¬
бенно влияет на идеологию простых смерт¬
ных, весьма явствует из того материала,
который сообщает Г. Кунов из жизни
островитян Южного моря, которые, как
известно, стоят на более высокой ступени
развития, чем австралийцы (Кунов, Ре¬
лигия, стр. 37 и 36). По представлению гавайцев (Сандвичевы
острова) каждый человек имеет душу, так
как иначе он был бы безжизненным. «Если
человек умирает, то душа его от него
< гг летает. Она хотя и является только
воздухом, однако, отличается от обыкно¬
венного воздуха большей плотностью и
теплотой и потому ясно распознается или
воспринимается духовидцами. Жрецами
духов предков, кахуной, такая душа, если
она отлетает от умирающего, может быть
принужденной обратно вернуться в мерт¬
веца. Нередко случается даже, что душа,
покидая тело на целые часы и даже дни,
в него возвращается обратно; ибо когда
«унцгепили» дух предков—покровитель се¬
мьи—встречает улетевшую душу, то он по¬
буждает ее, тронутый иногда жалобным
воем оставленных родственников, вернуть¬
ся обратно в умершего, благодаря чему
тот опять пробуждается к жизни. Если
же душа не соединяется вновь с телом,
то она принимает через некоторое время
образ ранее ею одушевленного челове¬
ческого тела». Или о жителях островов
Пеляу (Каролинский архипелаг) говорится
между прочим: «Конечно, душа, как она
может быть вынуждена путем заклинаний
покинуть свою обитель в человеческом теле,
так она может быть принужденной противо¬
положным волшебством обратно вернуться
в покинутое ею уже тело. Если она и не
возвращается, то, мало по малу, она
сгущается в образ духа, большей частью
незримого, который по своему виду точно
походит на тело, воспроизводя даже его
рпдимые пятна и рубцы ран и называется
уже нс адальбенгель, а а да лен. Некоторое
время это духовное существо держится
еще трупа, так как чувствует большое
притяжение к своему прежнему телу, по
крайней мере до истечения продолжаю¬
щегося несколько недель траура; а потом
блуждает, долго паря над морем и землей,
пока наконец не уходит в царство духов». Как сильно зависит развитие предста¬
вления о духе от сбраза погребения мерт¬
вых, может нам показать взгляд на мир
идей как раз упомянутых здесь островитян
Южного моря, который в общих чертах,
впрочем, также уже свойствен и жителям
австралийского континента. Странствова¬
ние, через которое проходит душа после
смерти, составляет поразительную парал¬
лель с земной участью отошедшего. Как
Кунов приводит (Религия, стр. 32), неко¬
торые австралийские племена думают, что
душа, когда она покидает человеческое
тело, сначала представляет из себя лишь
«теплый ветер», который можно ощущать,
хватать, удерживать и сжимать в руке,
но который не имеет никакого вида (внеш¬
ней телесной формы). Но если после смерти
какого-нибудь человека она покинет его
тело, то она принимает через некоторое
время человеческий образ, который в точ¬
ности соответствует наружному виду по¬
коящегося в могиле мертвеца, однако не
является компактным и видимым для глаза
обыкновенного человека. Отошедшие души
или духи имеют всегда в точности образ
одушевленных ими раньше человеческих
тел. Так говорит Кунов. Об‘яснеяие этих представлений такое
же, как и об‘яснение описанных обстоя¬
тельств погребения мертвых. Вполне сфор¬
мированный образ получает отошедший
лишь при установлении его снабжения;
лишь в этом образе он может вкушать
пищу и питье. Раньше, чем духу будут
принесены пожертвования, ой не имеет
никакого побуждения принимать челове¬
ческий облик. Так как животным в кругу
народов Южного моря не подают никаких
приношений, то и душа животного по
смерти не получает образа животного, но
остается как бы «горячим дыханием». Этот примечательный факт сообщает
Кунов относительно жителей Соломонских
островов. Впрочем, он находит об‘яснение
упомянутым странствованиям души не в
отношении к жертвоприношению и таким
образом не дает никакого исторического
об‘яснения этим вещам. Он, правда, ясно
различает оба древнейших представления
о душе, но он находится в заблуждении
насчет того, какой из них более древний.
Если принять в соображение ступень раз¬
вития островитян Южного моря, а также
и австралийцев и изображать,—как это
делает Кунов, просто религиозное воз¬
зрение этих дикарей, не исследуя их с
точки зрения исторического развития, то
тогда, конечно, можно притти к пониманию
Кунова, что «первобытный человек пони¬
175 176 мает под своей «бессмертной» душой пре¬
жде всего лишь органическую жизненную
силу, жизненную и двигательную деятель¬
ность своего тела и вообще еще никаких оп¬
ределенных представлений не делает об осо¬
бых свойствах, присущих его душе до и
после отрешения ее от тела» (стр. 37—38).
Чтобы понять сущность обоих предста¬
влений о душе, которые свойственны уже
довольно развитой сгупепи островитян Юж¬
ного моря, но которые уже встречаются
и у австралийцев континента, разумеется,
необходимо исследовать их происхождение.
Тогда обнаруживается тот факт, что оба
представления различной давности, и при
том представления об имеющей человече¬
ский образ душе есть более давний. В
вышеприведенном примере из области Юж¬
ного моря (и Австралии) выступает прежде
всего лишенная формы душа, которую мы
обозначили, как душу живущего и с кото¬
рой потом, по истечении нескольких дней,
обыкновенно образуется имеющий челове¬
ческий образ дух умершего. Но было бы
совершенно неправильно стсюда, как это
делает Кунов, заключать, что в этом пре¬
емственном порядке дан и порядок исто¬
рического развития, что значит имеющая
человеческий образ душа с точки зре¬
ния исторического разви¬
тия является более поздней, чем другая. На одно важное обстоятельство следует
указать, именно, что в приведенных при¬
мерах из области Южного моря откры¬
вающееся преемство в точности соответ¬
ствует общему процессу отдельных фаз
тамошнего погребения мертвых,—обегоя-
1ельство, которое Куновым оставляется
без внимания, но которое при нашем
рассмотрении имеет основное значение, по¬
скольку обстоятельства погребения нам
дают заручку для установления истори¬
ческого развития и соотношения по дав¬
ности описанных представлений о душе.
Фаза времени опекании ста рше времени пер¬
вых дней по смерти,вкоторыетело при погре¬
бальном обряде тех стран обыкновенно еще
бывает на лицо и видимым для всех, равным
образом и представления о человеко-об
разной душе, каковою является она во
время периода опекания, древнее, чем
лишенная фермы, «инкорпорированная»
душа. Мы еще будем иметь случай ближе
остановиться на воззрении Кунова «Со¬
временное состояние исследования». Если кто-нибудь в силу болезни или
смерти выбывал из орды, то в каждом
случае являлся вопрос: будет ли этот
больной живым или станет духом, вернется ли он, как выздоровевший, или будет он
держаться вдали, как дух, превратится
ли он в нормального человека, или же
в неуловимого, прихотливого духа? Эго
были вопросы довольно веского характера,
ибо от ответа на них зависели, в силу
связанной с ними обязанности жертвова¬
ний, значительные экономические интере¬
сы. В особенности старались, чтобы самим
несколько разо браться,про следить су щно ст ь
духа. Для этой цели должны были позна¬
комиться с сущностью мертвого тела, ко¬
торое сначала имели еще в своей близости.
Так как умерший в этот первый перпод
принимался за спящего больного, то, когда
дуализм был перенесен на первые дни смер¬
ти, умерший п о лучи л также душу, но душу,
поскольку она была совместима с состоя¬
нием живущего. Ог живущего, как это
знали, исходила постоянно двойственность,
«тело и дух»; следовательно дух должен
был находиться уже в живущем, хотя
он здесь и был иного рода, чем дух само¬
стоятельный, человекообразный. Сравни¬
вали живущего с мертвым. Последнему
не хватало дыхания, теплоты, жизни и
движения. Как дыхание входит в тело п
из него выходит, так точно делает и душа,
об‘яснял жрец. Спящий больной и живущий
получили, таким образом, душу, которая
не существовала самостоятельно и кото¬
рая не могла принимать никакой пищи.
Она и не нуждалась ни в какой пище.
Она мыслилась, как продуктивная сила
в человеке, как эманация тотемного бо¬
жества. Этот великий дух, во всяком
случае, не мог жить без жертвоприно¬
шений. И позже жрец предпочитал, в общем,
предоставлять «живущему» с‘едание по¬
жертвованных яств, чем прибегать к по¬
мощи духа; поэтому, например, и в гораздо
более поздние времена все еще практи¬
ковали погребение в виде спящего и по
возможности расширяли (мумифицирова¬
ние). Какого рода душу, подобную дыха¬
нию или же имеющую человеческий образ,
ставили или принимали жрецы, зависело
каждый раз от данных обстоятельств; во
всяком случае, оба представления были к
услугам, могли также переходитьдруг в дру¬
га и подлежать многообразным превраще¬
ниям. Душа живущего прокрадывалась к
спящему, когда он просыпался; в голову
жреца, когда он пророчествовал; в погребен¬
ного мертвеца, в какую-нибудь часть его
тела или в какой-нибудь кумир; в какой-
нибудь кол или камень, который собой обо¬
значал место жертвований,—как скоро лишь
приносились в дар жизнепные припасы.
177 178 Если кто умирает, то, как мы это знаем пс
сведениям об областях Южного моря, его
душа,подобнаядыханию и лишенная формы,
становится свободной и через несколько дней
превращается в человекообразный дух со¬
образно с фазами погребения, с их перво¬
начальным простым положением на но¬
силки и с последующими затем мерами.
Так как время о пека ни я начинается с
момента убрания тела в особое место
погребения и, так как вкушающий пищу
и питье дух мог быть представлен лишь
в человеческом, полном, хотя и невидимом
образе, то этому духу лишь с вышеука¬
занного момента приходилось все более
и более очеловечиваться. Также и на том
основании, что он был выздоровевшим,
воскресшим, который естественно снова
принимал свой прежний человеческий об'
раз. 5. 	Влияние кочевой жизни на культ. Своеобразную проблему пришлось ре¬
шать культу благодаря затруднениям, воз¬
никающим для него из неустойчивости
ксчевой жизни. Как в Африке, например,
на ряду с большими идолами на опреде¬
ленных постоянных местах, площадях се¬
лений и т. д. изготовляют также малень¬
кие переносные идолы, которые берутся
в путешествие, так в еще более ранний
период развития брали с собою также
отдельные части тела умершего, когда не
могли переправлять целый труп умершего
в чужой стране, например, во время пе¬
рехода, или павшего в бою. Головы, руки,
пальцы и т. д. служили в данном случае
показательными предметами. Для жреца это
было важной статьей по отношению к
народу. Он умел использовать для себя
и те смертные случаи, которые прежде
были для него недосягаемы, как раз вслед¬
ствие кочевого образа жизни. Умерший
или часть его должны были быть доста¬
влены в место стоянки или жилья, так
как только при эгом условии могло быть
оказано ему подобающее заботливое попе¬
чение. Таким образом в этом процессе
развития мы имеем пред собой расширение
и укрепление культа и могущества жрецов.
Также и умерший вдали представлял для
культа капитал, который жрец не хотел
оставлять лежащимнеиспо льзованным на до¬
роге. Часто на более коротких расстояниях
переносили и все тело, и это в общем дол¬
жно было быть более ранним обычаем.
Если из обращения с отдельными частями
тела развилось частичное погребение, то,
предшествуя по времени последнему, из приема убирания всего трупа на место
жертвования развилось погребение мерт¬
вых в скорченном виде,—вид погребения,
который в своей наиболее развитой форме,
проявляемой перуан'скими образцами, пред¬
ставляет собой так сказать портативный
вьюк. При этом нужно заметить, что
скорченная форма есть одна из самых
древних, которая имеет такую же глу¬
бокую давность, как и первобытное погре¬
бение в виде спящего, и исполняет подоб¬
ные назначения, ибо, связанный и, на¬
пример, на дерево помещенный труп, мог
с большим успехом производить иллюзию
живого. Таким образом перенесение на
более значительное расстояние сначала,
повидимому, не предполагалось и вообще
было очень мало вероятно. Иначе дело
обстоит в более позднее время, как это
нам известно из некоторых примеров.
Однако, и об австралийцах сообщается, что
они при своих кочеваниях таскали с собою
высушенные мумифицированные посредст¬
вом копчения тела умерших еще более или
менее продолжительное время до их по¬
гребения. (Рихард Семоя, «В австралийском
лесу и но побережью Кораллового моря»,
Лейпциг, 1896 г., стр. 244). Если под охрану жреца поступали
иногда лишь отдельные части умершего:
череп, почки, руки, пальцы, волосы, ногти
или даже только куски платья или пред¬
меты, принадлежавшие умершему, которые
должны были быть достаточными для того,
чтобы удерживать в своей близости дух,
то, с другой стороны, могла быть создана
также замена трупа в виде деревян¬
ных или каменных изображений, масок,
ит. д., одним словом, предметов, которые
уже благодаря своей неподверженности
разложению были подходящими для целей
жертвоприношения и, соответственно, кол¬
довства. Правда, соответственно должна
была возрасти и сфера применения «духа».
В конце концов он мог проникать во все¬
возможные вещи и их «одушевлять». До¬
статочно было, если жрец благословлял
какой-нибудь любой предмет: камень, кость, кусок дерева, корень, чтобы сделать
из него «фетиш». Для благочестивого жерт¬
венного настроения не требовалась более,
в конце концов, наличность самого умер¬
шего и даже какого нибудь, ему подобного,
предмета — часто бывают священные жи¬
вотные, змеи, львы и т. п. приемщиками
даров. Требовалось под конец лишь обо¬
значение места, где должны были быть
сложены пожертвования. Какие средства
применялись для обозначения этого места,—
о том уже была вкратце речь в настоящей
179 180 главе и будет более подробно изложено в
особом отделе о «Местах жертвоприно¬
шений». 6. 	Царство духов. Так как умершие жрецом удалялись и
помещались в подходящем скрытом месте,
все равно: при начале или при окончании
периода опекания, то было естественным,
что со временем это место превращалось
иногда в сборный пункт мертвецов. Такие
места, которые, стало быть, возникли до
известной степени благодаря устройству их
жрецом,были расположены в пещерах, про¬
пастях, лесах,на островах ит .п. От жи лищжи-
вых людей труп был удален. Что он при этом
в целях транспорта очень часто подвер¬
гался соответствующему приспособлению,
это показывает нам очень ясно погребение
в скорченном виде и частичное погребение.
Начало разложения стало, как известно,
сигналом для начала периода опекания.
Этот последний продолжался часто все
время, пока еще оставались на костях
мясистые части. Разложение тела служило
признаком того, что дух жаждал прино¬
шений. Так как народ по понятным при¬
чинам все-таки часто проявлял нетерпение,
когда время опекания затягивалось, то
тогда должны были придти на помощь
и устранить с костей мягкие части, чтобы
удалить алчущего жертв духа-мучителя и
таким образом привести к концу срок его
снабжения. Обычно, в особенности в древ¬
нейшее время, устраняли по окончании
того срока все тело и если продолжали
те приемы, которые уже применял жрец
при уничтожении тел: сожжение, бросание
в воду, отдача на растерзание зверям
II т. п. В позднейшие времена процесс погре¬
бения был в общем следующий. Тело
оставалось в начале на короткое время
еще на одре. При начале разложения при¬
близительно па третий день относили его
в скрытое место, скажем, в лес. Время
опекания начиналось и продолжалось до
того момента, пока нарсд не начинал тре¬
бовать устранения телесных останков.
Новое погребение происходило тогда на
месте, которое было предназначено для
того, чтобы принимать останки умерших из
рассеянных одиночных погребений. Время
одиночного погребения было собственно
периодом жертвований для умершего, ко¬
торый в это время еще считался голодным и
опасным. Для народа это особенно должно
было быть неудобным, если одновременно
в различных местах ему угрожала такая
напасть, если несколько мест погребений в окрестности обитаемой области таились,
как вампиры. Очень естественно, что с целью осво¬
бождения хозяйственного района (охот¬
ничьего участка) от навлекающих всевоз¬
можные опасности духов умерших—отводят1
мертвым, по истечении периода их опека¬
ния, общее удаленное место погребения.
Таким образом во всяком случае вернее
всего достигают названной цели. Раз знали,
что духи находятся вдали на определенном
каком-нибудь месте, то было нетрудно
избегать этого места. Таким образом в со¬
здании общего, расположенного в стороне,
места погребения, мы видим экономиче¬
скую необходимость, осуществляемую в
области погребения умерших. Влияние про¬
изводящего народа сказывается здесь.
Жрец видит себя вынужденным к прино-
ровлению к изменяющимся общественным
состояниям и потребностям; однако, он
умеет в то же время и употреблять их
для расширения сферы своей деятельности
и силы своего влияния. В централизации
погребального дела, в общности места по¬
гребения, заключался момент укрепления
жреческих интересов. Стоило только общее
кладбище, как это потом и случилось,
перенести из неприветливой дали в более
тесный круг родины и—воздвигалось свя¬
тилище огромного значения, под широкою
сенью которого эксплоатация более богатых
источников вспомоществования главного
местожительства могла достигнуть самого
причудливого развития. Племенное кладбище у родного селения
есть признак более высокой ступени осед¬
лости, которая нас уже значительно отда¬
ляет от момента возникновения религии.
Мы однако упоминаем здесь о том потому*
что этим олицетворяется новая многозна¬
чительная фаза в борьбе между жречеством
и народом, ступень, при которой, видимо,
обнаруживается рост могущества жрече¬
ства. Когда народ требовал уничтожения
и устранения телесных останков, жрец
мыслил о том, как ему от гибели
спасти хотя бы некоторые осколки, чтобы
с их помощью увеличить ряд культовых
фаз еще одной фазой. Так, например,
сохранялась голова, тогда как все прочее
тело подвергалось уничтожению. Также
остатки от первого предварительного по¬
гребения на дереве, щите, земле и т. д.
в определенные времена года в пределах
области целого племени, по которой рас¬
сеяны такие предварительные погребения,
тщательно собирались вместе и помещались
в одно общее место у главного обиталища
племени.
181 182 С общими местами погребения нахо¬
дится в соответствии представление о цар¬
стве духов. В царстве теней, которое
реальной своей основой имеет удаленное
общее место погребения, душа приходит
к покою; она не нуждается больше ни в
каком попечении. На более высокой ступени
переход в потусторонний мир не означает
более полного разрыва сношений с ото¬
шедшим и окончательное успокоение духа.
Обязательность жертвований не была со¬
вершенно отменена жрецом, хотя умерший
уже покоился на общем кладбище вблизи
главного местожительства. Почти всюду,
повидимому,в кругу первобытных народов,
устраиваются периодически повторяющиеся
празднества в честь умерших, в которых
принимают участие все, принадлежащие к
племени, а, главным образом, жрецы и
находящиеся в их свите духи. На упомянутой здесь высшей стадии
культа существуют уже два царства духов:
далекая страна теней без потребности в
пище и без ее предоставления таковой, как
более древний «потусторонний» мир, и
близкое местопребывание духов более позд¬
него времени, которое ставило длительные,
хотя и не повседневные требования готов¬
ности к пожертвованиям. К какому из двух
царств духов при развитии более сильных
социальных контрасте в были отнесены
бедные и ничтожные и к какому бога¬
тые и знатные—само собою ясю. Еще
другое выдвинулось различие. Дальняя
страна стала пребыванием для грешных
н злых духов, а царство духов, бывшее
поблизости, стало жилищем добрых духов,
главным святилищем и центром хорошо
устроенного жречества, обслуживающего
господствующий владетельный класс. В. Виды погребения. Переходя к представлению этнологи¬
ческих данных и к предыдущему нашему
общему рассуждению о погребении умер¬
ших, мы должны предупредить, что в боль¬
шинстве представляемых случаев погребе¬
ния мы должны признать уже дальнейшее
развитие и комбинации из элементов по¬
гребений различных периодов развития.
Чтобы подготовить в достаточной степени
понимание таких сложных случаев, тео¬
ретическое рассмотрение «погребения умер¬
ших п веры в души» в предшествовавшем
отделе уже значительно вышли за пределы
начальных стадий образования религии.
Наше толкование поэтому, разумеется, не
может быть всегда исчерпывающим, тем
более, что оно, по необходимости, должно ограничиться самым существенным в ка¬
ждом явлении. Но эти изыскания должны вызывать
особый интерес потому, что они часто
вносят новый свет в этнологический ма¬
териал, уже не раз излагавшийся и из¬
вестный. Мы при этом в общем примыкаем к
установившейся в этнологии системе обо¬
значений различных видов погребения. Погребение в виде спя¬
ще г о—самый исконный и древнейший
вид погребения—будет еще особенно упо¬
минаться в той главе, которая посвящена
рассмотрению более ранних и самых ран¬
них доисторических погребений умерших.
Поэтому мы можем здесь оставить в стороне
примеры погребений в позе спящего из
круга теперешних диких народов, несмотря
на то, что они очень часто встречаются.
Таким образом в настоящей главе дело
идет об анализе таких форм погребения,
которые не причисляются к самым перво¬
бытным, но, по общему правилу, пред¬
ставляют в существе своем уничтожение,
устранение или удаление тела от обитае¬
мого места. Последние приемы погребения
уже своим необычайным распространением
указывают на свое значение, как главней¬
ших преимущественных элементов погре¬
бения мертвых. При описаниях древнейших доисториче¬
ских погребальных находок, каждый раз
подчеркивается, что скелет не подвергся
за все время никаким изменениям в своем
положении от воздействия людей или жи¬
вотных. Это рассматривается как признак
того, что тогдашним погребениям в пеще¬
рах была предоставлена достаточная защита
против подобных вмешательству допустимо
предположение, что в свое время пещеру
по уходе орды закрывали посредством хотя
бы каменных глыб, так что доступ к ней во
всяком случае был затруднен. Когда потом
пещеру в гораздо более позднее время
опять открывал i и населяли, то от оста¬
вленного там мертлепа ничего уже белее
не оставалось, кром^ скелета, совершенно
лишенного мяса, который при том же еще
часто бывал прикрыт падавшими вниз ка¬
менными обломками. Во всяком случае
смертный случай тогда уже был покрыт
мраком забвения. Это подходило бы при¬
мерно к факту, сообщаемому относительно
племени ведда, что они боязливо избегают’
сначала места подобного события и лишь
после некоторого времени избавляются от
страха перед останками умершего. В по¬
гребениях ле-Мустье и в стоящих близко
к ним палеолитических погребениях
183 184 (см. таблицу) боязнь духов продолжалась
невидимому п'рвсе время еще и после
окончания времени с п знания. Очень по¬
нятно, так как жрец едва ли был первым,
который об,являл мертвеца действительно
мертвым. Народ настаивал, чтобы на-
кс нец дух умершего был обезврежен
и чтобы пещера была замкнута для
избавления от него живых. Избирали дру-
ше пещеры для собственною жилья ч не¬
значительная плотность населения допу¬
скала вполне в этом отношении неко¬
торое ограничение свободы передвижений.
(Рис. 13). Рис. 13. Зулусское погребение (по Фритшу). —
Так хоронили зулусы своих вождей. Нельзя не
обратить внимания на тщательную кладку камней
вокруг трупа для произведения известного впе¬
чатления, известной иллюзии. То, что здесь является приложимым к
погребениям лз-Мусгье и т. д.,—находит
опору в целом большом ряде родственных
фактов. Пока не принимаются меры к тому,
чтобы заточить дух умершего или каким
яибудь другим способом его устранить, он
бродит, не зная покоя, вокруг места
погребения и пожертвований, представ¬
ляя из себя опасность для живых.
Могли ли, однако, во время охоты или
искания пищи всегда избегать места по¬
добного погребения, наличность которого
служила источником беспокойства для
охотников? Для более раннего и самого
раннего времени, когда было практикуемо
погребение мертвых, опасность не суще¬
ствовала в такой мере. Не так скоро воз¬
вращались к такому месту, потому что
еще имели простор раздаваться в ширь по
стране и быстро находили новое место¬
жительство. Это стало иначе, когда человечество раз¬
множилось и исчез избыток годных для
жилья пещер и тому подобных мест убе¬
жища, и охотничья область тоже стала
использовываться интенсивнее. И вот жрец
должен был под давлением класса охотни¬
ков вступиться для очищения страны от демонических существ и вернуть ее для
общего хозяйственного использования. В силу этого выработались методы, кото¬
рые направлены были на устранение или
ускоренное обезвреживание духа, который
не отступался от тела и его останков. За¬
мыкание пещеры есть одно из таких средств,
целый ряд которых мы увидим в даль¬
нейшем. В области парсизма и в Северо-Азиат¬
ских областях пастушеского кочевниче¬
ства, часто также и в странах других частей
света,—бросают тела умерших зверям на
с‘едение. Во многих местах применяется водная
мо г и л а, для того, чтобы раз навсегда
отвадить умершего покойника. Так, между
прочим, в Северной Америке в разных ме¬
стах «Чероки бросали своих мертвецов
гораздо чаще в реку, нежели их предавали
земле. В Скуль-Валлей, в Юге го шуты
погружали трупы с помощью привязанных
для тяжести камней в источники или они
удерживали их внизу при помощи палок».
(К. Веуле, «Индейские могилы», стр. 19.
Космос, 1913 г. тетрадь первая). Погребение в земле является
тоже равносильным устранению мертвого.
Ту же функцию исполняет и взгроможден¬
ный над трупом каменный или земляной
курган, хотя мы и найдем также, что эти,
часто весьма внушительные надгробные
памятники, не ограничиваются одной этой
целью. В некоторых частях Южной Африки
покойника сначала погребали, а, затем,
через некоторое время белые кости выни¬
мались снова из земли для того, чтобы среди
большого торжества, соединенного с обще¬
ственной трапезой, похоронить их во вто¬
рой раз (Ю. Липперт, «История культуры
человечества, т. II, стр. 252). Как объяс¬
нить нам встречающийся и помимо того
обычай двукратного погребения в земле? Жрец заставлял умершего исчезнуть для
того, чтобы скрыть наступление процзсса
разложения, вид которого был ядом для
веры в необходимость жертвований. В бо¬
лее древнее время оставались телесные
останки в земле, как они были положены,
так как кости mi для кого цены не
имели. Позднее на таком месте в про¬
должение некоторого времени не пере¬
ставали еще складывать приношения.
Иначе дело обстояло на еще более
поздней ступени, когда культовые обяза¬
тельства постепенно расширились, культ
более центра лизировался и над массою
духов умерших покойников возвысился
общий дух предков всех членов рода. Во
185 186 исполнение обязанности жертвований те¬
перь после случая смерти приносили не
только каждый день жизненные припасы
для поддержания жизни духа в течение
известного времени, яо и позже по оконча¬
нии этого срока опекания совершали
еще больпше; соединенные с жертвоприно¬
шениями и периодически повторяющиеся,
празднества с участием всей общины, по
каковому случаю вся совокупность духов
умилостивлялась при помощи даров. Без сомнения, возникновение этого обы¬
чая следует искать прежде всего в условиях
добывания средств к жизни. Празднества
могли первоначально падать лишь яа те
времена года, и совершаться в тех местно¬
стях, когда и где поспевали известные злаки
или в большом множестве имелась дичь и
было изобилие благ не только для людей,
но и для устремляющихся потоком туда
духов или что равносильно — жрецов
и пх клевретов. К этому времени
собирали кости погребенных рассеян¬
но по всей окрестности, и на общем
кладбище, как на месте последнего их
упокоения., их погребали. Что духи не же¬
лали отсутствовать за столом при больших
трапезах, это утверждали мудрые жрецы
п устраивали яа этом основании второе
погребение. К останкам умершего привязан
дух последнего, что практически означает
нз более, как то, что к ним привязан культ
жертвоприношений. Возобновление погребения оказывается,
таким образом, актом приспособления
бьющего на расширение своего влияния
и введ ;нного ими культа жертвоприношений
жречества к новым условиям жизни орды
или, соответственно, племени. Место этого погребения обычно находи-
лось в пределах племенной области,где была
родина в тесном смысле,где находилось селе¬
ние племени. Раньше, чем подобные места
могли выделиться из числа прочих мест
стоянок и кормлений, уже должно было
быть пройдено достаточно этапов по пути
к оседлости, производство для жизненных
нужд, социальная организация, племенное
господство главарей, культ должен был
уже являть признаки соответствующего
развития. Мы находим эти условия быть
может наиболее выпукло выраженными
в кругу культуры Северо-Американских
индейцев. «Летом», говорит Гроссе, «ведут
и более высокосгоящие по развитию охот¬
ники и рыбаки кочевую жизнь, во время
которой они, часто рассеявшись на далекое
расстояние, располагаются в легких палат¬
ках и шалашах; а на зиму соединяются регулярно в своих прочных селениях с
собранными запасами». «Народы Восточного берега Рокки-Маун-
тен,как,например,шайени,сиу,арафао и ми-
ннтари,равно как мандан у верховьев Миссу¬
ри и обшибве, предоставляли трупам разла¬
гаться на высоких деревьях и щитах для
тою,чтобы носить потом с собою в
пути кости, до достижения подходя
щего места погребения или тради¬
ционного племенного кладбища. У ироке¬
зов таким окончательным местом погребе¬
ния служил прежний дом умершего или
маленький домик из древесины, который
воздвигали специально для этой цели.
В нем хранились таким образом кости
многих поколений. Если под влиянием
каких - нибудь обстоятельств оставляли
старое место, или времена становились
ненадежными, то собирали скелеты целой
общины и предавали их теперь еще
третьей общей могиле». (Веуле, «Могилы
индейцев). (Рис. 14). Рис. 14. Воздушное погребение на севере Аме¬
рики. (По Брокгаузу, Иконографическая энци¬
клопедия наук и искусств. Bilder atlas, В. VII.
(Ethnographic) Taf. 12 № 7)—Один труп свежий
и привлекает к себе жадную стаю птиц, другой
уже превращается в скелет, кости которого ждут
окончательного погребения, б. м. на племенном
кладбище. — Такое воздушное погребение встре¬
чается в Австралии, на островах южного моря и
в Сев. Америке. И у малайских народов место общего по¬
гребения собранных с временных могил
костей служит местом обхватывающего
всех членов племени культа умерших, кото¬
рый увенчивается периодически повторяю¬
щимися празднествами. «Сионги Борнео со-
жигают при семидневных празднествах не¬
которое число трупов, которые собираются
187 188 в промежутки от одного празднества до
другого. Жрицы поднимают громкий жа¬
лобный плач при появлении каждого из
гробов, которые приносятся на огонь. Пе¬
пел относится затем в фамильные гробницы,
стоящие на сваях» (Ратцель, Народоведе¬
ние, т. 1,'стр. 443). «Альфуры Гальмаг эры
празднуют свои празднества в честь умер¬
ших даже целый месяц и долее. Иной через
это становится бедным и идет тогда на
чужбину добывать деньги, чтобы он мог
их затем пустить в расход при новом
празднестве (Ратцель, там-же, стр. 442). Приведенные здесь примеры показывают,
что производящею частью народа при окон¬
чании времени опекания требуемое ради¬
кальное устранение мертвого осуществля¬
лось лишь в ближайшее время по возникно¬
вении эюго обычая, а позже обыкновенно
не имело места или лишь отчасти. Жрец
вскоре нашел меры к тому, чтобы продлить
культовое снабжение за пределы поло¬
женного срока. Он устранил, правда,
тело, по он постарался спасти отдельные
части последнего, само собою разумеется,
для того, чтобы извлечь из них дальней¬
шую выгоду. Когда тело сжигали, бро¬
сали в воду или пропасть, то сберегали
часть этого тела, как например, голову,
при чем эту голову не уносили больше
в даль, но хоронили у главного местожи¬
тельства, где был главный центр жрецов,
окончательно хоронили со всеми останками
других временных погребений на одном
общем месте погребения, чем создавалось
новое святилище, племенное кладбище п,
вместе с тем, новое место жертвований. Это развитие шло в соответствии с позд¬
нейшим улучшением положения жрече¬
ства, которое действовало не только
пользуясь страхом духов, но и средством
обратным. Оно учило: если вы умилости¬
вите духов жертвой, то вы можете спокойно
держать в своей близости кости ваших по¬
койников. Они будут вам даже на пользу;
ибо обычно остаются духи вдали, в дале¬
кой стране духов (по ту сторону воды или
глубоко под землею, позднее на небе,
соответственно в аду) лишь в благоприят¬
ные времена, когда люди имеют изобилие
даров, во времена празднеств: в празднества
жатвы, времени убоя, являются они це¬
лым потоком, чтобы насытиться за трапе¬
зой. При таких обстоятельствах они на
счет людей не питают никаких злых
намерений, а только самые хорошие.
Общее место погребения на видном пункте
племенной области, которое в конце концов
соединяет всех отошедших, служит обычно
с-средоточением культа, который посвящен высшему божественному существу,—духу
покровителю всего племенного коллектива. В другом месте могло развитие пойти
следующим ходом. Принудительная сила
кочевой жизни заставляла племя или орду
собирать кости с рассеянно лежащих мест
погребений и хоронить на новом местожи¬
тельстве. Уже не приходилось их погре¬
бать снова в отдельности, так как связь
с прежними местами жертвований была
нарушена. Их соединяли, поэтому, на
одном общем кладбище, и все те жертвы,
требования на которые они были вправе
еще пред‘явить, теперь могли быть доста¬
влены лишь общему духу племени, в ко¬
тором сливались все индивидуальные духи
мертвых. Австралийские покойники, по истечепин
периода снабжения, часто помещаются в
пещерах или пропастях, а австралийскими
ардайинамиу Сомерсета кости отправляются
после шестимесячного погребения на остров
Иорк (Ратцель, I, стр. 346). Что умерший
должен пуститься в путешествие через вод¬
ное пространство для того, чтобы дости¬
гнуть далекого царства духа, это известный
мстив сказаний более позднего времени
(Остров духов, Стикс). Тут следует указать
особенно на то, что царство духов, нахо¬
дящееся столь далеко в стороне от жилищ
живых имеет своей параде лью тот факт,
что общие места погребения самого раннего
времени точно также отводились в пусты¬
нях, уединенных, безлюдных, далеких
местностях. «Представление о царстве мертвых в отда¬
ленных местах», говорит Ю. Липперт очень
метко, «возвращало отдельную местность
вновь живым, как только мертвый отпра¬
вился в те края. Альфуры Буру чув¬
ствуют уже, например, давление этой
системы в экономическом отношении (пре¬
доставления покойнику жилого места) и
стараются избавиться от нее предупреди¬
тельными мерами, предоставляя тяжело
больным места для них в смысле обитания
непригодные; они тащат его из дому и
предоставляют ему гибнуть в одиночестве»
(Липперт, История культуры, II, стр. 245). На Цейлоне была «сохоной» пропасть
в лесу, удаленная от всякого обитаемого
места на три или четыре мили; сюда синга -
лессы доставляли еще вплоть до начала
19-го столетия трупы или также больных
при смерти, предоставляли им гнить на
открытом воздухе или быть с‘еденяымн
собаками и дикими зверями (Горнее,
Естественная п первобытная история.
I. стр. 521).
189 190 С другой стороны можно привести доста¬
точно примеров тому, что нисшие народы,
которые перешли ст палеолитической сту¬
пени (австралийцы, ведда, бушмены и т. д.)
к неолитической ступени развития (индей¬
цы, мелонезийцы, полинезийцы и т. д..
имеют илем шные кладбища вблизи своего
главного местожительства. Относительно
хова на Мадагаскаре сообщает Ратцель
(L стр. 443) что они охотнее всего хоронят
своих предков по близости, а Северо-Аме¬
риканские кэлаиуйя в долине Вллляметте,
говорит Веуле («Могилы индейцев»), до¬
ставляли мертвых своих из какой угодно
дали па племенное кладбище. При перемещении места погребения из
дали л близкое соседство, разумеется, име¬
лось в виду облегчить жертрователям при¬
ношение даров или соответственно вообще
сделать это приношение возможным. Само
собою разумеется, что этот переворот дол¬
жен был оказать революционное воздей¬
ствие и на идеологию: тут ограничимся
лишь некоторыми намеками. Стало быть общее место погребения ле¬
жит в самом известном пункте,больше всего
посещаемом охотничьей ордой, и с которым
связано большинство воспоминаний о боях,
странствованиях, и т.п. В (тенденциозных)
рассказах жрецов, последние приводятся
в (}вязь с существованием на тем месте
духов, а потому воздействию высшего из
этих существ приписываются самые чудес¬
ные явления. Это развитие отвечает жела¬
ниям и стремлениях жречества. Престиж
духов, которым они служат, есть их соб¬
ственный престиж, как и престиж правя¬
щего и господствующего класса. Возвышаюпц йся над прочими духами
мертвых великий дух в дальнейшем был
также «добрым духом», т.-е., в общем и
поскольку народ псполнял но отношению
к нему свои обязанности. Раз из страха пе¬
ред злобными, бродящими кругом и рас¬
сеянно живущими демонами леса и глуши
было вызвано к жизни общее царство духов
на отдаленном месте погребения, то жрецы,
под влиянием которых теперь царство
мертвых было перенесено па родину, в
ближайшее соседство с людьми, должны
были для успокоения народа выдвигать
отныне элемент обходительности, примири¬
тельности, доброты в существе божества.
Отношение между добром и злом регулиро¬
валось отношением между алчущим даров
божеством и жертвоприносящей публикой,
путем даяний с одной стороны и воздаянием
с другой. Упорядоченность жертвоприно¬
шения, обеспеченное существование жре¬
цов, не только гневающийся, но и помогаю¬ щий и благодетельствующий бог: вот те
признаки, которые отличают эту высшую
стадию культового развития. Дальнейший, подлежащий рассмотрению
здесь, способ устранения трупа при погре¬
бении—есть кремация, трупо сожже¬
ние. Ратцель (I, стр. 345), сообщает об
Австралии следующее: «у портланд-бей
сжигаются полые деревья с заключенными
в них трупами, у Порт-Меккери поджи
гают сруб под подвешенным над иим тру¬
пом: трупы стесняют передвижение по
области и могут в вражеских руках слу¬
жить для гибельных околдований. Поэтому
их бросают также в море. «Таким образом
предполагают, что останкам присущи еще
какие-то, имеющие волшебную силу, свой¬
ства, которые направляются главным обра¬
зом против близких умершего, если члены
чуждых враждебных орд похитят волшеб¬
ный дух в образе частей трупа или скелета .
Так говорили, по крайней мере, жрецы, ко¬
торые охотно слагали вину на других. Если мы в только что упомянутом с бычае
имеем дело де с приемами мумификации
копчения мертвого тела, а с действитель¬
ным сожжением трупа, то эти обычаи сле¬
дует толковать в том смысле, что, в течение
времени опекания, мертвое тело заклю¬
чается в полое дерево или вешается на де¬
рево, чтобы быть удаленным от ближай¬
шего лицезрения и обоняния товарищей.
Сжигание, совершающееся здесь невиди¬
мому в конце периода опекания, имеет
целью, таким образом, устранение иля
удаление телесных останков и, вместе с
ними, угрозы со стороны духа. Если мы обратимся к Северной Америке,
то мы встречаем похожий на этот австра¬
лийский обычай способ применения огня:
например, у племени толкстин. Покойник
тут просто на просто кладется на костер,
при чем. однако, как замечает Вауле. пол¬
ного сожжения не достигается и не ста¬
вится целью. После сожжения вдова должна
собрать большие кости, завернуть их в обо¬
лочку из березовой коры и несколько лот
носить с собою за спиной. Зола в заключе¬
ние кладется в могилу, которую вдова
должна оберегать от заростания сорной тра¬
вой. (Веуле, Индейские могилы, стр. 23). Более полное сожжение достигалось у
племени Юма. Они устраивали правильную
могилу ширины и длины человеческого тела
и выкладывали се тонко расколотыми ку¬
сочками дерева и, затем, клали покойника.
На труп опять накладывали дрова на метр
вышины и заботились об образовании под¬
дувал в срубе. (Там-же). У племени тлян-
кит по Севере»-Западному побережью поли¬
191 192 вали костер, назначенный для главаря
растительным маслом. (Там-же, стр. 22).
Правители ацтеков и тщитпшмеков прода¬
вались пламени на погостах храмов. (Там-
же). Ношение с собой костных останков
обращенного в пепел мертвеца, как это
принято у племени толкотни, при послед¬
нем погребении отвечает общим условиям
фазы погребения, обозначенной как время
спекания. Что вдова умершего должна,его
окончательную могилу оберегать от заро-
стания сорной травой, это указывает на
то, что почитание умершего у этого народа
продолжалось и за пределы собственного
времени опекания. Для сравнения укажем здесь, что сож¬
жение в доисторической Европе среди
условий полукочевой, пастушеской жизни
имело целью не только обезвреживание
духа умершего. Важнее было здесь при¬
способление тела для переноса на родину,
где его ожидало последнее погребение. Пе¬
пел костей сожженного на костре в чужой
стране в бронзовую эпоху — неолитическая
и эпоха железа в отношении трупосожже-
ния проявляют уже новые моменты—тща¬
тельно собирались и очищались от всего
постороннего, для того, чтобы на месте
поселения по всей вероятности, у зимних
местожительств быть похороненными в
урнах. Таким образом останки скончав¬
шихся в дальнем краю приближались
прямо к их дальнейшим культовым
предназначению и применению. Урны
бронзовой эпохи встречаются во многих
курганах в числе до пятидесяти так,
что, стало быть, без сомнения даны
тут признаки общего места погребения
(Софус-Мюллер, «Северные древности»). Наконец, думают принудить к оконча¬
тельному успокоению дух умерших тем,
чтс бросают кости всех умерших, в беспо¬
рядке в большую кучунапример, в глубь пе¬
щеры,что быпо кончить с периодом опекания
как неоднократно в неолитическую эпоху
в древней Европе или в принадлежащих
тоже к более поздней каменной эпохе
больших каменных могилах так-наз. моги¬
лах витязей, встречаемых, например, в Се¬
верной Европе, включая Северную Гер¬
манию. Точно также Маунд,ы в Северной
Америке, большие и меньшие земляные
курганы различных форм обыкновенно по¬
крывают все многочисленные, вместе
окученные, кости прежних эпох. О. Schoetensack in Zsitschr f. Ethnologie,
1897: Vor-und Frtihgeschichtliches ans dem
Italieninchen Siiden usw., L17 und 18 (Backo-
f engrain г). M. Ho ernes, Naturund Urgesch.,
II. Bd. L. 440 ff (Naturl. u Kunstl. Hiihlen) M. Much. Die Heimat der Jndogermanen,
S. 161, (Uber «Dolmen»). S. Muller, Nordi-
sche Alter-Tumskunde Bd I (Uber «Stein-
qrabep>). E. Yix Die Totenbestattung, S. 22.
Reclam (Die «Moundsi») M. M. Zienau, Me-
galithgraber. Mannusbibliothek). (Рис. 15). Где требуют обстоятельства, чтобы за
первым погребением скорее следовало вто¬
рое, там для жреца возникает задача пре¬
парировать тело умершего путем уда¬
ления мяса с костей для дальнейшего
погребения. «У племени чокта в Южной
части Северней Америки составляла обя¬
занность одного особого человека, буон-
пиккер (Bone-picker) через два или четыре
месяца по смерти какого нибудь соплемен¬
ника очищать его кости ногтями от остат¬
ков мяса. Мясо отправлялось в огоьь, а
кости сначала относили в храмину ко¬
стей, а позже, смотря по рангу скончавше¬
гося, через год или позже, предавали
окончательному погребению. У натчес су¬
шили трупы в замкнутой наглухо поставке
на высоких столбах с тем, чтобы сухие
кости потом в тростниковом ящике поста¬
вить в ряд с другими в племенном храме.
У наиболее видных жертв, которых заду¬
шили при смерти верховного главы пле¬
мени, снимали мясо с рук, бедренных ко¬
стей, сушили остатки в особенном рву и
затем в корзине ставили их рядом с остан¬
ками их помещенного в храме господина».
(Веуле, в другом месте). Рис. 15. Погребальная пещера блиэ Ориньяка во
Франции.—Богатый материал этой пещеры— сем¬
надцать человеческих остовов—погибли для ар¬
хеологии благодаря вмешательству благочестивого
мэра города устроившего найденным останкам
похороны до прибытия к месту находки ученого
Лартэ. Утешением служит мнение ученого, что
если находится значительное число скелетов вместе,
то можно apriori считать могильник неолити¬
ческим. О племени Тораджас на Целебесе сооб¬
щается: при обрядах тенгке, соединенных с
празднествами и жертвоприношениями, у
этого народа все трупы свободных и рабов,
которые были похоронены начиная от вре¬
мени последнего празднества в честь умер¬
ших, кости очищаются от сгнивших мяг¬
ких частей и, обертываются жрицами
193 194 в материю из коросты. Голова вы¬
деляется особо и снабжается особой маской,
предназначаемой для покойника. Народ
прощается с частями скелета и их душами,
и новое погребение происходит в маленьких
ящичках, которые ставятся под выступами
скал, или также погребаются (Глобус,
1910 г., стр. 37). Родственны тут описан¬
ным обряды погребения на острове Бор¬
нео, Никобарах, из области Южного моря
и у африканских негритянских племен. И в древнем Египте до того, как, под
влиянием позднейших условий, труп стал
консервироваться при помощи мумифика¬
ции, мясо тоже удалялось с тела и лома¬
лись даже кости для извлечения из них
мозга. По крайней мере такое положение
нам показывает внутренность одной камен¬
ной гробницы по близости от пирамиды
Снефферу, о которой сообщает Флин¬
дерс Петри. В самых различных местностях земли су¬
ществует наконец обычай удалять с костей
мясо и затем окрашивать их в красный
цвет: так, например, в Полинезии; но и из
времен доисторической Европы нет недо¬
статка в примерах. В пещере Масс-
де-Азиль (см. таблицу!) найдены были
окрашенные в красный цвет человеческие
кости, которые перед окраской были
очищены от мяса при помощи кремневых
ножей. Окраска в красный цвет указывает
на «одушевленность» костей, ибо и живые
употребляют ту же краску когда они укра¬
шают свое тело (ср. Л. Рейнгарт. «Человек
в ледниковую эпоху в Европе», стр. 225,
далее М. Геряес. «Человек дилювиальной
эпохи», стр. 80). Сохранение и возможное консервирова¬
ние мертвого тела было средством продол¬
жить ряд дней опекания. Этим стремлением
обгоняется применение различных мето¬
дов мумификации, огневая сушка, обжига¬
ние, копчение и высушивание трупов и т. д.
Тело должно было иметь на неотлетевшую
душу тем более великую притягательную
силу, чем оно более походило на когда-то
жившего. Душа возвращалась, как гово¬
рил жрец, не только ради пищи и питья, к
своей прежней оболочке у места жертво¬
ваний, но также для того, чтобы дать с
собою переговаривать в «молитве» относи¬
тельно воздаяний за приносимые дары. Что с трупами главарей, в виду богатства
близких, особенно можно было делать хо¬
рошие дела,—это очень хорошо знают
доктора-колдуны в Америке, Африке и т. д.
Поэтому обращению с таким трупом посвя¬
щается особое внимание. «Еще в конце
XVIII века Омага сажали своего главаря с гордым видом на его любимого коня и
обоих прикрывали на берегу Миссури
землей до и даже поверх головного украше¬
ния героя» (Веуле, В другом месте). Ори¬
гинально было трактование королей и гла¬
варей в Виргинии. Им сначала подрезали
кожу вдоль спины и затем по возможности
снимали ее. Затем отделяли мясо от костей,
не повреждая связок, чтобы члены сохра¬
няли свою сцепку. После короткого про¬
сушивания костей на солнце их клали
обратно, заполняли пустые места мелким
песком и затем зашивали разорванные ме¬
ста снова так, что, казалось, все было в по¬
рядке. (Веуле, в другом месте). Подобная
кукла мало страдала от времени. В том же месте мы читаем следующее:
«известковые пещеры озера Теннеси и Кен¬
тукки сами производили осушение; у мно¬
гих племен Луизианы, Флориды и Верги-
нии; сушили, однако, трупы над огнем
или обращались с ними по всем правилам
искусства, как древние египтяне, вынимая
из них внутренности, впрыскивая жидкости
в седалищную систему и т. п.» Даже австралийцы уже знакомы с муми¬
фикацией. Путем огневой сушки, обжига¬
ния, копчения и других приемов они ста¬
раются по возможности сохранить тело.
«У некоторых более развитых племен Но¬
вого Южного Валлиса и Квенсленда, равно
как и в озерной области Южной Австралии
покойник с подогнутыми ногами и протяну¬
тыми руками привязывается к решетчатой
стойке вышиною около 2-х метров, под
которой поддерживается в течение двух
или трех дней слабый, но сильно, ча¬
дящий огонь. Конечно, благодаря этому
грубому приему не достигается полная му¬
мификация, но на две или на три недели,
приблизительно, разложение во всяком
случае задерживается» (Г. Кунов, «Возник¬
новение религии», стр. 26). У Порт-Мак-
квери зажигают дрова под повешенным над
ними трупом. Среди племен муррей и пле¬
мен инкантер-бей существует обычай сни¬
мать кожу с трупа и затем его обжигать и
высушивать на раме. Высушенный труп
таскают с собою, как драгоценное сокро¬
вище с места на место. Если их число ста¬
новится обременительным, то наиболее дав¬
ние мумии привязываются к куску дерева
и вешаются на дерево так высоко, что их
не могут достать дикие собаки. Племена
Центральной Австралии делают мумии
только главарей или павших воинов, а
прочие попросту погребаются (Ратцель,
I, стр. 345 след.). Так как приношение жертв охотнее
всего приурочивается к трупу умершего, 7
195 196 то забота жреца больше направлена не на
уничтожение, а на охрану и сохранение
мертвого тела. Жрец тогда становится
стражем, и приемы погребения равным
образом выдают этот мотив сохране¬
ния трупа. Так, например, тело более
или менее мумифицированное путем огне¬
вой сушки, убирается на деревья или на
деревянные стойки для того, чтобы быть
застрахованным от покушения диких зве¬
рей, а также, быть может, и враждебных
людей. Однако, тут играет определенную
роль также намерение сокрыть труп или,
по крайней мере, удалить его из непо¬
средственной близости для зрения или
соответственно для обоняния; по крайней
мере это так при погребении на дереве,
являющемся, по всей вероятности, более
древним. «Погребение на дереве»
представляет из себя сильно распростра¬
ненный способ погребения, например, в
Австралии. Умершего не сразу погре¬
бают, а сначала завертываю! в шкуры, ци¬
новки, камыш, древесину или в листву дре¬
весных ветвей и сажают на сучья де¬
ревьев. В течение дней и недель потом ста¬
вится умершему жареное мясо, пригото¬
вленные или сырые коренья и плоды, равно
как и деревянный судок с водой (Кунов,
«Возникновение религии, стр. 26 и 39). Погребение древесное у индейцев по су¬
ществующим данным достигает значитель¬
ной высоты. «У квекиутль на Ванкувр ви¬
сели мертвецы на высоте от шести до двад¬
цати пяти метров над землей и у Мус-
квакки ныне уже затерявшегося остатка
индейцев Сакс и Фокс в штате Иова, по
сообщению «Глобуса» от 1872 года один
главарь при своем погребении был привя¬
зан кожанными ремнями на одной ольхе
на высоте семидесяти футов. Труп должен
был там на верху оставаться два года»
(Веуле, в другом месте). Австралийцы тоже берут скелет после
нескольких месяцев, а иногда также и
спустя несколько лет обратно из воздуш¬
ной высоты для того, чтобы снова его упа¬
ковать и затем или похоронить или, — в
особенности в гористых краях, где твердый
каменный грунт часто бывает покрыт лишь
тонким слоем земли,—убрать его в пещеры,
расщелины скал, пропасти, лощины и т. д.
(Кунов, там-же, стр. 26). (Рис. 16). В течение всего времени, продолжаю¬
щегося несколько месяцев или даже лет, в
течение которых тело умершего остается
в названных случаях на дереве, орда, ко¬
нечно, не может оставаться неизменно по
близости; она может, самое большее, оста¬ ваться вначале этого времени, на несколько
недель, равно как и те, которые заняты
снабжением и обеспечением всего дела
опекания умерших. Поэтому не нужно и
предполагать, что в течение всего того
срока умерший продолжает снабжаться
жизненными средствами. Рис. 16. Погребение на дереве у австралийского
племени варрамунга. Снимок с натуры Спенсера
и Джиллена.—Изображено посещение трупа на
восходе солнца несколько дней спустя после смерти
одного мужчины с целью открыть какое ни будь
указание на предполагаемого виновника смерти.
Такой виновник всегда предполагался не только
при насильственной, но и при самой естественной
смерти. Вышеупомянутое скручивание трупа со¬
вершается тут, главным образом, с целью
приспособить тело для его переправы и
прикрепления на дереве, равно как и для
переноса туда, а обертывание имеет, глав¬
ным образом, целью, предохранить его от
всех, могущих быть извне, разного рода,
воздействий. Эго проистекает, без сомнения,
из только что раз,ясненного стремления
возможно дольше сохранить тело. Описан¬
ное отправление уже (по первому разу)
погребенного на новое место, как здесь
погребенного на дереве, в пещеру, расще¬
лину скалы ит. п., должно рассматривать
ся уже как окончательное устранение тела. Очень часто далее воздвигается подставка
из деревянных кольев и на них привязы¬
вается крепко труп. «Погребение на по¬
мосте встречается, кроме Австралии, также
и в Северной Америке, в области Южного
моря. Как сообщает Форстер и на Таити мерт¬
вый клался сначала на высоко воздвигну¬
тую подставку для того, чтобы его защитить
от обгладывания животными и в то же
время предоставить разложению. В про¬
должении этого времени мертвецу оказы¬
вались все, связанные с культом, почита¬
ния и на особых маленьких подставках ста¬
197 198 вились ему плоды и местные продукты; ибо
дух держался еще все по близости трупа.
Если еще оставались высохшие кости, то
следовало второе погребение. Как только
те были преданы погребению, душа отсту¬
пала от своих близких и уходила в свое
царство мертвых или духов (Ю. Липперт,
История культуры человечества, II,
стр. 252). (Рис. 17). Рис. 17. Сгребание костей в сосуд из коры. Сни¬
мок с натуры Спенсера и Джиллена. Австралий¬
ское племя варрамунга.—Кости истлевшего на
дереве трупа сброшены на землю и сгребаются в
сосуд из коры, при чем особо от всех прочих
костей выделяется лучевая кость.— Австралийские
сосуды из коросты можно видеть в австралийской
витрине Румянцевского музея в Москве. По поводу племен Северной Америки
Веуле не без основания полагает, что дере¬
вянные подмостки или стойки должны были
образовать замену деревьев, которые среди Рис. 18. Завертывание лучевой кости в тонкую
кору, которая затем перевивается меховой поло¬
ской; конец закрепляется пучком перьев эму, ибо
в данном случае кость принадлежала трупу жен¬
щины. Сверток с мужской лучевой костью закреп¬
лялся пучком перьев совы. прерий совершенно отсутствуют. Под¬
мостки, которые обычно состояли из четы¬
рех, врытых в землю, часто вилообразных
шестов, с плетенным или составленным
из жердей накладом поперечных балок
и были достаточно крепки, чтобы выдер¬
жать груз гроба или трупа, обладали тем
преимуществом, что мертвый мог быть вы¬
ставлен в возможной близости от стоянки.
Это, как мы прибавим, должно было быть
для индейского врачевателя, разумеется,
желательным, так как он должен был
предпринимать шаги для более или менее
щедрого снабжения своего подзащитного.
«У племен Сиу, Иова, Фокс и Ирокезов
достигали помостки трех метров высоты,
у Хуронов от трех до пяти метров, и
Чекга—даже от шести до семи метров.
Во всяком случае вышина должна была
быть такова, чтобы труп был вне пределов
досягаемости для диких животных и на
высоте, недосягаемой для людей» (Веуле,
в другом месте). Что временное воздушное
погребение на высоких деревьях или уста¬
новках должно было доставить защиту
также и против зверей, должно
быть, признано совершенно верным: часто
мог мертвый оставаться один, предоста¬
вленный самому себе и, если период еже¬
дневно повторяющегося снабжения и был
кончен, то все же предстояло еще сохра¬
нить кости до второго окончательного по¬
гребения на общем месте похорон. (Рис. 18). Дальнейшее развитие от погребения на
дереве к погребению на подмостке, воз¬
можно принять, быть может, за показание
относительного культурного прогресса.
Так как все подмостки составляются из
легко добываемых жердей и, следовательно,
могут быть воздвигнуты также вблизи
места стоянки и жилья, все равно, где бы
ни располагались, то, благодаря этому,
при выборе места погребения не были в
зависимости от наличности деревьев.
Возникающая для снабжения умершего
отсюда выгода пришлась кстати врачева¬
телю той позднейшей ступени, которая на
пути к более развитой оседлости уже успела
сделать существенные успехи. Укрыть можно было труп также, если
его вставляли в полое дерево, как это тоже
сообщается из Австралии, где по оконча¬
нии опекания труп вместе с деревом под¬
вергается сожжению. (Ряс. 19). Впрочем, и из Африки имеется сообще¬
ние: в Угого устраивается почетное погре¬
бение только главарями знатным. Труп ста¬
вится стоймя в полое дерево и ежедневнопо-
ливается особого рода пивом, посыпается пе¬
плом и не раньше погребается,чем когда иод-
199 200 вергяется полному разложению до костей.
Раньше при этом торжестве закалывались
в жертву несколько рабов. Умершие из
народа, напротив, бросаются в ближайшие
джунгли (В. Шнейдер, Религия африкан¬
ских диких народов, стр. 155). Вот участь
неимущих. Позволительно при этом до¬
пустить маленькое сомнение в том, все ли
пиво действительно поливалось на труп?—
Заклание рабов означало обыкновенно не
что другое, как их с‘едение во всяком
случае во имя духа мертвых. Как разрешался вопрос о транспорте к
месту жертвований для умерших, это мы
можем во многих случаях распознать из
способа обхождения с трупом при погре¬
бении умерших. Рис. 19. Погребение костей в муравьиной куче.—
Верх муравейника ловко срезается и по поме¬
щении костей во внутрь опять накладывается.
Куча сохраняет свой прежний вид, и никто из
посторонних не может ее признать за могилу. Бели мы окинем взглядом виды погребе¬
ния, то мы должны признать положение
умершего как бы для сна всего менее удоб¬
ным для транспорта на той ступени куль¬
туры. Портативность всего тела для более
или менее значительных расстояний могло
быть достигнуто, лишь когда придавали
телу путем его скручивания в неоктором
роде вид вязанки. Тогда можно было труп
нести, например, на шесте, можно было по¬
весить его на дерево, или на стойку, или
переправить его и укрепить на сучьях де¬
рева. Сравним по поводу этого следующее
сообщение некоторых этнологов относи¬
тельно «скорченной »формы по¬
гребения. При этом роде погребения, говорит Рат-
цель (I, стр. 345), тело путем связывания и
скручивания доводится до возможно мень¬
шего об‘ема. У австралийцев труп перевя-
зывается за два больших пальца на ноге
или за большой палец и еще другой палец обоих рук. Руки продеваются через ко¬
лени, голова опускается на колени и труп
затем обертывается в шкуру или сеть.
Связывание больших пальцев рук и ног у
скорченных очень сильно распространено. Э. Таппенбек, «германская Новая Гви¬
нея», сообщает из горной области земли
императора Вильгельма, что там трупы
просто завертываются в банановые листы и
в скорченном положении помещаются в
углу дома. Далее: «в горной стране Сигауу
в Хинтерланде Астролябе-бей трупы скру¬
чиваются с высоко выдвинутыми коленями
и затем вешаются в домах для мумифика¬
ции посредством дыма. В каждой хижин-
тамошнего горного селения висело не¬
сколько этих мумий различных фаз, а в
двух, стоявших в стороне, длинных домах
находилось их 16 штук. На открытсм месте
шходилась вместе с примыкавшим к ней
помостом в виде лестницы решетчатая
стройка в круглой клетке, имевшей восемь
футов вышины и два фута в окружности
которая заключала в себе некоторые при¬
пасы; в пространном полукруге находи¬
лась добрая дюжина мумий, повешенных
на шестах (Таяпзябек, там-жэ, стр. 56). По Ратцелю даалайцы на острове Церам
связывают только что умершего, а часто
и только умирающего, в скорченном по¬
ложении в виде вязанки, катят его в лес и
сажают на сучья дерева, чтобы несколько
лет спустя собирать кости (Ратцель, На¬
родоведении I, стр. 444) — Для понимания
этого заметим тут, что жрецы по крайней
мере «нисшие» на известной ступени раз¬
вития по весьма прозрачным мотивам
любят располагать свою обитель в стороне Рис. 20. Перуанские мумии (по Брокгаузу, иконо-
графическая энциклопедия наук и искусств. Bil-
der-Atlas, В. VII (Ethnographie) Taf 18 №№ 21,
22, 23 24).—Первые две принадлежали племени
Аймара, вторые две—племени квечуа или кичуа.
На сходство их с австралийским из северного
Квинсленда между прочим косвенно указывает
Клаатч.
201 202 от человеческих хижин, в особенности же
любят таинственную тень лесов. Данные
для этих фактов еще встретятся нам позже
(см. гл. IV, Жречество). Примеры тою, что брали с собою трупы
в скорченом виде при покидании места
или несли в этом виде к могиле, нередки
среди ныне живущих внеевропейских на¬
родов. Так сообщает Ратцель: «Приготовление
трупа и вырывание могилы у абипонов
(Северная Америка) лежало на обязанности
женщин; у других на обязанности особого,
для того назначенного, человека, который
один только мог видеть труп и касаться
гс, не становясь от этого нечистым. По¬
этому неоднократно несут труп в виде вя¬
занки на шесте к могиле (Народоведение,
I, стр. 687). И далее: «у племени Винтун
старицы носили в течение месяцев петлю
на теле, которая затягивалась на них, как
только они испускали последнее дыхание,
вслед зачем труп завертывали в травяные
канаты, оленьи шкуры и цыновки, так,
что он походил на товарный тюк» (там-же,
стр. 585) Если мы таким образом взвесим возмож¬
ности и выгоды, которые представляет еще
и ныне скорченная форма погребения для
народа с неустойчивым образом жизни, то
конечно, нам станет понятным ее широкое
распространение. Она еще и теперь про¬
стирается на значительную часть земли и
лишь в Европе совершенно исчезла. Прежде
и тут она была общераспространенной. Эта широкая распространенность погре¬
бения в скорченном виде доказывает, что
она отвечала «глубоко» ощущаемой потреб¬
ности .Без сомнения, первоначально то
была потребность жрецов. Они придали
трупу удобную для переправы на место
погребения форму. По прибытии туда,
обычно, только начиналось время, когда
умерший получал регулярное и ежеднев¬
ное снабжение дарами близких. Пока этот
вид еще не был придан трупу, могло пройти
два дня; но иногда уже после четырех,
пяти часов наступала мертвенная окосте¬
нелость, так что приходилось спешить со
скручиванием членов. Уже из этого сле¬
дует заключить, что период снабжения
отнюдь не предшествует обращению трупа
в вязанку. Имеются примеры, что эта му¬
чительная для живого человека процедура
скручивания производилась уже над уми¬
рающим; добывание пищи принуждает
первобытные народы к перемене места, и
чувство самосохранения легко тогда заглу¬
шает чувство сострадания. В итоге мы можем сказать, что скручи¬
вание и связывание трупа означает его
приспособление к уносу его на другое
место, на место опекания. По крайней
мере—это есть наиболее частая всеобщая
и первоначальная цель. Во всяком случае
тут не имеется в виду полного устранения
тела, а самое большее этой мерой имели
в виду в то же время в известной степени
обезвредить опасный дух умершего. Что¬
бы сделать уступку боязни духов
является достаточным, однако, помимо по¬
гребения в скорченном виде также и сож¬
жение, погребение в земле и более или ме¬
нее всякий другой вид погребения, почему
мы и не можем решиться возникновение
погребения в скорченном виде, как это в
большинстве случаев делается, прямо воз¬
водить к той религиозной идеологии. При более развитой оседлости, как она
наступила по истечении палеолитической
эпохи в Европе под влиянием земледелия и
скотоводства, естественно места погребения
часто становились великими сборными
пунктами умерших. Нет недостатка в мно¬
гочисленных данных в пользу того, что
как раз и трупы в скорченном виде клали
на общие места погребения. В Южной Италии найдены были могилы
печной формы, большей частью высеченные
в скалах, более позднего каменного века,
в которых, соответственно сильно выра¬
женным оседлым условиям этой доистори¬
ческой эпохи, наблюдается большее количе¬
ство погребений .Различают в них меньшие и
большие погребальные камеры, из которых
первые должны быть, по различным осно¬
ваниям признаны древнейшими. В более
ранний период погребальные камеры узки
и низки, приблизительно в метр вышины и
с поверхностью пола в два, приблизи¬
тельно, квадратных метра. «В камере, к
которой ведет вышиной в 50—75 санти¬
метров на подобие окна, отверстие че¬
тырехугольного вида, значительное ко¬
личество трупов. Они были в скорченном
положении, во многих случаях прислонены
к стене и снабжены многочисленными гли¬
няными сосудами так что казалось, что
они собраны для трапезы. Во многих слу¬
чаях находили также камеры буквально
битком набитые скелетами». Во второй пе¬
риод могильная камера является более
просторной; она имеет большей частью
кругообразное или слегка эллиптическое
очертание в среднем разрезе от 2, 5—3 мет¬
ров, в вышину приблизительно 1,5 метра
и чаще всето куполообразный верх.
Внизу у стены проходит низкая скамья
Следует также упомянуть и о нишах
203 204 и о преддверьях. »И в этот период для спо¬
соба погребения умерших является харак¬
терным представление о трапезе. Мертвые
похоронены кругом в скорченном или в си¬
дячем положении. В середине стоял, обык¬
новенно, большой сосуд, который по всей
вероятности содержал напиток; меньшего
размера сосуды подле мертвецов должны
были служить посудой для черпания и для
питья ,равно как и тарелками для еды»
(Шеттензнак, «Журнал Этнологии», 1897 г.,
стр. 17—18). В Средней Европе встречаются в такой
же период позднейшего каменного века
большие поля погребений в скорченном
виде (Леншель, Монсхейм), признак того,
что этот обряд в этих местностях был
проведен, как единственная форма погре¬
бения для умерших при передвижениях,
равно как и умерших на месте поселения.
Раз транспорт сделался ненужным, то
особы жреческого звания сумели пустить
в ход другие мотивы: посредством «боязни
духов», главным образом, достигнуть того,
что бы во всех случаях высказывались лю¬
ди в пользу удержания обычая погребения
в скорченном виде. Еще более поразительно отражается влияние первобытной кочевой
жизни на частичном погребе¬
нии. Между тем как погребение в скор¬
ченном виде указывает на первоначальное
намерение приспособить труп в целом
для отправки на место погребения, обычай
частичного погребения обнаруживает, что
не всегда были в состоянии взять на себя
труд транспортирования, по крайней мере
были не в силах весь труп убрать с
места. Это должно было в особенности
иметь место, когда расстояние было далеко. В таких случаях часто брали с собою лишь
отдельные части тела, в особенности часто
голову. Австралийцы часто носят череп
умерших долгое время с собою. Равным
образом из Австралии имеются сведения,
что туземцы здесь иной раз носят с собою
кусок высушенной почки на привязи из
древесины. Отрезанные части тела, именно
голова, могли при этом также часто слу¬
жить предметом и средством для распозна¬
вания, которое приносили товарищи по¬
страдавшего или павшего в бою другим чле¬
нам орды. Еще и теперь в области Южного
моря, например, захватываются головы уби¬
тых врагов в виде трофей. Чтобы показать
широкое распространение таких обычаев,
дадим здесь еще несколько примеров по
Ф. фон-Люшану (Глобус, 1910 г., стр. 386).
Черепа умерших у племен Фая в Южном
Камеруне часто еще хранят по их смерти
в течении 10 лет и вынимают при торжест¬
вах поминовения. И в Северном Адамауа
находили глиняные горшки с черепами. Но и в Европе тоже частичное погребе¬
ние именно черепов не составляет редкость.
Д-р Е. Шмидт (Тюбинген) сообщает о по¬
разительных находках в пещерах Офнет в
Рисе у Утцмемингене, особен¬
но в большом Офнет. Они
происходят из промежуточной
эпохи между древним и но¬
вым каменным веком. В двух
ложбинообразных углубле¬
ниях обретались две больших
кругообразных группы в 17 и
6 вымазанных в охру черепов.
Что они были похоронены,
это между прочим показы¬
вают и придатки предметов
украшения (шейные украше¬
ния у черепов покойников). В
Ленгиеле (Южная Венгрия)
нашел Восинский 4 головы и
при том у краев обитаемых
рвов (из неолитической эпохи).
Также в могилах бронзовой
эпохи Леберздорфа в Нижней
Австрии были положены на
ряду с целыми погребенными трупами
отдельные головы (М. Гернес, Есте¬
ственная и первобытная история, I,
стр. 494). Частое явление, в особенно
сти Галыптадского периода (начало же¬
лезной эпохи в Европе) представляло
сожжение туловища и погребение го¬
ловы, сохраненной от сожжения (Викс,
Погребение умерших, стр. 41). Существо¬
вал, стало быть, в самые различные доисто¬
рические эпохи обычай отделять от тела
его части преимущественно голову и брать Рис. 21. Место хранения черепов у меланезийцев (по Брок¬
гаузу, иконографии, энциклопедия наук и искусст. Bilder-Atles,
В VII (Ethnographie) Taf 2 № 17).—Меланезийцы частью с
собой носят черепа умерших, как австралийцы,частью на
севере, особые отводят для их хранения места в лесной глуши,
куда, по их мнению, не проникает никто из их недругов.
205 206 ее одну только с собой или ее, все таки,
отдельно погребать. Такого рода обычаи
существуют у вне европейских народов еще
и ныне. «Умерших на чужбине приносят в
их могилы на родину» говорит Ратцель
(I, стр. 443). о Мадагасах, «если не полу¬
чают их трупов, то хоронят пучки во¬
лос от них» — «по крайней мере какая-
нибудь часть умершего должна быть
похоронена по уставу». Иная могила со¬
держит в себе от того кому она сооружена,
лишь волосы и ногти; он умер и погребен на
далекой чужбине. Но для того, чтобы он и
на родине имел место, где бы его душа
могла пребывать и услаждаться дарами
пищи и питья, любящий друг или земляк
отрезал волосы и ногти от него и передавал
близким, которые хоронили эти дорогие
останки со всем похоронным торжеством.
(В. Шнейдер, Религия африканских диких
народов, стр. 134). Чтобы ими пользоваться для дальней¬
ших культовых целей австралийцы сни¬
мают часто перед погребением бороду и
срезают ногти. (Ратцель, 1, стр. 345).
На Ново - Гебридских островах волосы
умерших кладутся кругом шеи (Ю. Лип-
перт, История жречества, I, стр. 166). Удержанные части считаются релик¬
виями, при помощи которых надеялись
достигать более услужливого отношения
со стороны духа умершего. Как Кунов
говорит, реликвии австралийцев состоят
большей частью в косточках пальцев руки
и больших пальцев ноги, у курнаи также
и из целых рук (Кунов, Происхождение
религии, стр. 112). При помощи костей,какнеразлагающихся
частей тела, в особенности творятся вол¬
шебства. Австралийская мать ест даже
часто мягкие части своего умершего ре¬
бенка и носит с собой кости его, выкра¬
шенные в красный цвет (Г. Клатш, Перво¬
бытный человек прошлого и настоящего).
Труды общества немецких естествоиспыта¬
телей и врачей, стр. 80, 1908 г.). Фазы погребения. Если мы теперь в конце нашего обзора
области видов погребения оглянем всю со¬
вокупность элементов погребения, то у
нас получаются сами собою известные
руководящие линии для различения опре¬
деленных фаз процесса погребения. Имен¬
но, в самых редких случаях отсутствует
тот период, который мы выдвинули, как
период «опекания», время ежедневного
снабжения. За этим периодом наиболее вы¬
сокой ступени развития следует еще один, а, часто, и несколько, периодов жертвова¬
ний с постепенно сокращающейся куль¬
товой обязанностью. Периоду опекания
кроме того предшествует обычно еще ко¬
роткий безжертвенный период, большей
частью продолжающийся немного дней. В общем приходится сказать: если в раз¬
личных областях ход культурного про¬
гресса в существенных чертах тот же, то и
стадии процесса погребения в существен¬
ных чертах будут строиться таким же обра¬
зом. Где, напротив, отношение обществен¬
ной жизни, в силу отличных естественных и
других условий, принимают отличный
ход развития, там и погребальные обычаи
принимают новые черты. Но как нет наро¬
дов без религии, потому что нет их оез
установленного опекания больных и мерт¬
вых, то у всех одинаково существует и тен¬
денция жречества приспособляться к изме¬
няющимся хозяйственным и социальным
условиям жизни и постоянно расширять
сферу культа. Наоборот, народ, как
представитель производящих на обществен¬
ные нужды общественных сил, воздействует
в смысле оказания отпора духовным при¬
тязаниям. Из взаимного друг другу проти¬
водействия жрецов и производящего на¬
рода получается форма различных спосо¬
бов погребения и выростают на более высо¬
ких степенях культурного развития новые
фазы погребальной практики подобно тому,
как ежегодно ветвь дерева получает каждый
раз новые побеги. На более высокой ступени развития рас¬
падается каждый раз процесс погребения
обычно на различные отделы или фазы, ко¬
торые в качестве отзвука различных пе¬
риодов культурного развития оказы¬
ваются рядом, и иногда бывают приняты в
погребальный обряд все целиком, а часто
только в какой нибудь своей части. Смотря
по тому, какая из противостоящих друг
другу общественных сил достигала в силу
условий классовой борьбы более благо¬
приятного положения, она давала отпор
притязаниям противной партии и расши¬
ряла свои собственные права. Так, напри¬
мер период опекания мог быть на чрезвы¬
чайно долгое время продлен; могло также
и «потустороннее» царство духов быть в
свою очередь подразделено на целый ряд
ярусов, которые соответствовали такому
же числу этапов блуждающей души, создав
систему, покоющуюся на организации
жертвоприношений и часто в высшей сте¬
пени тонко дифференцированную. Но могли
также некоторые звенья вышеуказанных
градаций этих ступеней совершенно быть
вытесненными, случай, который довольно
207 208 часто выступает перед нами при обозрении
способов погребения. Часто больных сжигали, или, как в
новом Мекленбурге, старых людей, ко¬
торым еще долго надо было бороться со
смертью, до их полного умирания пре¬
давали пламени, так как установленный
обряд погребения требовал кремации
(А. Зайдель, Германские колонии, стр. 219).
По Ратцелю, слабая ,старая или больная
женщина у бушменов в Южной Африке
часто без разговоров покидается на месте.
Ставят около нее тогда чапгу с водою, пару
кореньев, кусок мяса подле. Дикие звери
скоро, конечно, положат конец ее участи
(Ратцель, 1, стр. 689). Иногда больные
предоставляются в жертву лесным зверям
раньше, чем они успевают испустить дух,
и равным образом мы находим у диких на¬
родов обычаи, по которым уже умирающие
должны претерпевать скручивание для при¬
нятия скорченной формы погребения, стало
быть погребаются уже заживо. У пародов с
неустойчивым образом жизни, который не
позволяет долго оставаться на одном месте,
время опекания может часто быть очень
ограниченным и соответственно даже сов¬
сем отпадать. В этих и подобных случаях отступления
от общей схемы, которую надо признать
следствием культурного развития, изменяю¬
щегося под влиянием определенных мест¬
ных или социальных условий, можем мы
видеть сокращение полного ряда элементов
погребения. Погребение мертвых в нашем смысле
означает постепенное исключение инди¬
видуума, как экономического фактора, из
хозяйственного об‘единения. Так как инди¬
видуум и после смерти в силу опекания,
которое он получает, а также и в силу
мнимой, оказываемой им, помощи в работе и
в других случаях представляет собою фак¬
тор хозяйственной жизни, то это исключе¬ ние по большей части является затяжным
и, как мы видели, постепенно совершаю¬
щимся процессом. Постепенность эта тем
более затягивается, чем более при погре¬
бении умерших затягивается борьба между
классом старейших и пародом занятым в
производстве и является сопутствующим п
определяющим судьбу отошедшего момен¬
том на пути его этапов: болезнь—смерть—
разложение и т. д. Предварительным условием такого про¬
дления процесса является растущая воз¬
можность более продолжительного пребы¬
вания в одной определенной стране или,
если мы вправе выразиться коротко,—раз¬
витие «оседлости». В более ранние периоды
первобытной эпохи, когда кочевое переме¬
щение обусловливало собою более усилен¬
ную перемену места, можно было устано¬
вить, до известной степени, лишь начатки
всего того процесса. Установление времени
опекания требовало уже во всяком случае,
как своего условия, уже известной степени
оседлости, и если по истечении этого вре¬
мени народ требовал устранения останков
мертвецов для того, чтобы снова сделать
доступным место погребения для живых,
если далее устанавливалось где-то вдали
царство мертвых, то причиной тому были
то, что живой и производящий человек те¬
перь, более чем раньше, брался за исполь¬
зование земли и почвы для добывания себ^
необходимых жизненных средств. Племен¬
ное кладбище, наконец, у главного место¬
жительства соответствующей области слу¬
жило ясным признакомповышения значения
обитаемого места и важности его функций.
Таким образом всякий раз ,когда новая
фаза прибавляется к процессу погребения,
то это соответствует дальнейшему шагу на
пути к более оседлым условиям жизни, при
чем следует памятовать, что рост оседлости
на тех ступенях развития человечества, о
которых здесь идет речь, образует собою
мерило общего культурного прогресса.
III. 	Жертвоприношение. а) Сущность и происхождение жертвопри¬
ношения. О сущности и происхождении жертво¬
приношения уже кое что говорилось в
предшествующем изложении, но если мы
еще выдвинем особо понятие жервопри-
ношения, то перед нами обнаружатся еще
новые значительные факты, которые могут
броспть проясняющий свет на происхожде¬
ние религии. Возьмем понятие жертвоприношения в
его общепринятом смысле: оно означает
дары, принесенные сверхчувственному су¬
ществу. Таким образом его происхождение
тесно связано с происхождением идеи ду¬
ши, жречества и погребения умерших.
Наше последующее изложение о жертво¬
приношениях имеет целью доказать, что
жертвоприношение первоначально предста¬
вляет из себя ничто иное, как уже упомя¬
нутое приношение даров мертвецу, по¬
читаемому за живого, как оно развилось
из опекания больных в первобытную эпоху.
Разумеется, никогда не имели в мыслях
приносить жертвы мертвецу, как мертвецу,
ибо «мертвым быть» значит более не ну¬
ждаться в пище и, соответственно, быть
не в силах совершать какую либо обще¬
ственно полезную работу. Принося жертвы,
этим самым свидетельствовали о своей
вере в наличность живого существа. Но
действие приношения сохранилось и не¬
смотря на появившееся в конце концов по¬
знание телесной смерти того, кому жертвы
предназначались. Обычай, разумеется, не
мог бы возникнуть, если бы первоначально
дары, яства и напитки не доставлялись
живому, жизнедеятельному человеку,
смерть которого не могла быть наблю¬
даема членами орды в силу условий коче¬
вой жизни первобытной эпохи и в силу
мероприятий опекателя больных, и его
клевретов. Силою, творящею религию в тесном и
узком смысле слова., являлись только дары, которые жрец без ведома и без воли жерт¬
вующих брал себе и использовывал. Только
об этих дарах и должна быть здесь речь.
Оружие, орудия, предметы украшения и
т. д., которые клались при умершем, как
составлявшие его собственность, и спо¬
собные вызывать образ жизни его после
смерти, или же служившие обозначением
места жертвований, (при чем ни один жи¬
вой человек, даже и жрец, от них не имел
никакой прямой пользы), — эти предметы
здесь не разумеются. Они были только
средством, а целью и центром были тре¬
буемые в качестве жертв яства и напитки,
ибо последние, если их потреблял жрец,
не выдавали тайны, которая витала над
происхождением религии. Напротив того,
присвоение предметов, принадлежащих
умершему, скорее было бы заметно. Предметами пожертвований были почти
исключительно предметы питания, что было
вполне естественно. В общем это были те
же продукты, которые вкушал и сам на¬
род, разумеется, хорошие продукты
и в обильном количестве, дабы духи
не обижались, первичные полевые пло ы
и первенцы скота. Характерным является
также и агнец, «в котором нет порока».
Некоторые нлемена внутренней Африки
обязуются от каждой охотничьей добычи
предоставлять духам определенные куски,
аналогично тому, как вообще их обычно
выбирает себе главарь. (Ю. Липперт,
История культуры, II, стр. 246). Лакомые куски, которые уберегаются
от народа, хранят себе и духовные пара¬
зиты, скрывающиеся в среде господствую¬
щего старшего класса. Там, где антро¬
пофагия (людоедство) уже давным давно
исчезла в народе, — она продолжает еще
жить в виде человеческих жертвопри¬
ношений. Вещи, которые приятны для
жречества, «переходят в сферу культа».
И в этих вещах проявляется исключительно
консервативный характер культа («Лип-
211 212 перт, Об умершвлении детей, например
«История культуры», И, стр. 380). На самой заре человеческой культуры
поднялись уже борьба и спор за более
ценное достояние людей между все расту¬
щей хозяйственной заботливостью и стес¬
нительными требованиями культа, гово¬
рит Липперт в другом месте. (II, стр. 244).
Отдавая все свое имущество, близкие умер¬
шего часто повергались в самую глубокую
нищету, и вообще обязанность жертвований
местами образовала обременительную тя¬
гость и производила нередко прямо опу¬
стошительные действия. Настоящий произвол проявляют жрецы
часто в своем законодательстве относи¬
тельно пищи. Если последнее иногда и
служит действительно в пользу общих
интересов хозяйства, регулируя производ¬
ство и потребление, то все-таки и здесь
жрецы и старейшие руководятся в первую
голову своими личными интересами. При¬
знание священным (об‘явление табу) есть
средство к тому, чтобы из‘ять из общего
потребления известный предмет питания
(Ср. Ю. Липперт, История жречества, I,
стр. 36). Эти запреты идут на пользу прямо
жречеству племени или рода, ибо как раз
яства, запрещенные народу, требуются жре¬
цами в виде жертвенных даров, на¬
пример, первичные плоды или первенцы
животных, а также и людей, или упот-
требляемые в пищу животные определен¬
ной масти. Но часто польза от этих законов
доходит до законодателей только окольными
путями. Факт, что сближение двх социаль¬
ных об‘единений ведет также к союзу жре¬
чества обоих сторон для общих целей
эксплоатации—представляет из себя обыч¬
ное явление. То, что жрец в своей собствен¬
ной общине запрещает вкушать, в других
требуется в качестве жертвы, а за это он
от своих собратьев по званию из соседних
культовых общин получает аналогичную
поддержку (см. Л. Фробениус, И Африка
заговорила). Преимущественно путем запретов пищи
носители духовногодостоинства высасывали
жизненные соки из народа. Известные пло¬
ды, животные, рыбы, особыеместа,—остаются
на Сандвичевых островах иногда по несколь¬
ко месяцев для мужчин и женщин—т а б у
(Липперт, История культуры, II, стр. 238).
Восточно-африканским племенем сарамо
почитается бог Колео, который бывает
видим в змеином образе. Заботы и соответ¬
ственно наказания Колео касаются, прежде
всего, полевых плодов, хотя он и не ограни¬
чивается только этим. Цвет его тела черный, почему он часто и дает повеление закалы¬
вать всех белых кур, овец и коз. Это пока¬
залось в средине этого года кое-кому из
сарамо у Манеромонго слишком жестоким.
Они поспешили принести всех белых и пест¬
рых кур на продажу миссионеру. Быть мо¬
жет Колео это не заметит». (Эмиль Циммер¬
ман, Наши колонии, стр. 126. Улыптейн
и комп, 1912 г.) Законодательство относительно пищи
имеет корни свои в тотемизме, который,
как известно, запретом вкушения извест¬
ных животных и растений предоставил
особые, чрезвычайные, выгоды высшему
классу старейших. Что запрещалось упо¬
треблять в пищу одному роду, то разре¬
шалось соседним. Старейшим предоставили
высший надзор над всем питанием и его
распределенпем между более молодым на¬
родом и могли, в силу этого, облагоде¬
тельствовать друг друга, равно как и
других нуждающихся. Первобытный врач
и первобытный жрец, который происходил
из класса старейших, умел как нельзя
лучше поддерживать своих товарищей в их
классовых стремлениях. Он мог, например,
об‘являть табу животных, т.-е. посвящать
их тотемному богу, так что они были нз'яты
из потребления общего. Являясь сведущим
во всем, что касалось гигиеничности и
удобоперсваримости яств, он представлял
собою призванное лицо для того, чтобы,
так или иначе, подсластить простым смерт¬
ным столь часто тягостные запреты пищи. Таким образом устанавливается факт,
что народ мог служить своему божеству
не только путем жертвоприношений, но
и путем отказа в его пользу, воздержания
от яств. Я, однако, не разделяю мнения
Липперта, что предоставление, например,
особого плодородного участка для утили¬
зирования в пользу умершего и его опе-
кателей безусловно более древнее, чем
приношение даров (Липперт, История жре¬
чества, I, стр. 128). Что касается жертвенного культа у ны¬
нешних диких народов, то, конечно, нам
не приходится доказывать, что ни боги,
ни духи не уничтожают яств, приносимых
в качестве жертв. Сгнить или каким ни-
будь другим образом распасться и исчез¬
нуть в одни сутки они тоже не могут,
при чем часто, ведь, в течение долгого
времени изо дня в день ставятся предметы
питания на могилу умерших. И звери не
могут, или могут разве в редких только
исключениях, приниматься в расчет в
качестве истребителей пожертвованных пи¬
щевых продуктов.
213 214 В. Шнейдер сообщает об областях побе¬
режья Габун и Оггове, что здесь главарь
дважды в год отправляется вместе с наро¬
дом в места погребения и там произносит
торжественные похвальные речи в честь
дорогих умерших; вслед за чем кладут на
могилы куски вареного мяса и бананы.
Если на другое утро их находят еще на
месте, то раздается громкий жалобный вой
и туда доставляются новые яства. Но
обычно шакалы, предполагает Шнейдер,
создают уверенность в том, что дары при¬
няты теми, для кого они предназначались
(Шнейдер, Религия африканских диких
народов, стр. 126). Я считаю, однако, в
высшей степени невероятным, чтобы звери
регулярно появлялись на сцену вместо
голодных духов. Обычно же здесь, как и
повсюду, лица жреческого звания заботи¬
лись об устранении жертвенных даров,
факт, который в последующем раз‘яснении
этого пункта будет доказан нами, как не¬
опровержимый, хотя простое утверждение,
что жрецы живут приносимыми пожертво¬
ваниями, конечно, должно получить неко¬
торое ограничение. Исследования для вы¬
яснения этих вопросов, насколько я знаю,
еще не было предпринято; оно и понятно,
если экономические условия существова¬
ния жречества на доисторических ступе¬
нях мало привлекают внимания и частью
даже совсем остаются не известными. Ма¬
териальные условия жизни жречества вы¬
зывают, в общем, гораздо меньший инте¬
рес, чем идеология этого сословия, потому
что люди уже заранее бывают предубе¬
ждены спиритуалистическим характером
жречества и прилагают, вследствие этого,
к служителям божиим иную мерку, чем
к обыкновенным смертным. А кроме того,
при ближайшем проникновении в этно¬
логический материал, мы наталкиваемся
на дальнейший положительный момент,
а, именно, что мы в лице жречества
имеем перед собою систему управления и
господства и при том весьма утонченную.
Ведь все проявления и действия его почти
исключительно направлены на то, чтобы
отвлечь внимание от материальных основ
собственного существования и скрыть тен-
дении своего настоящего бытия. Положение, что жрец «живет от алтаря»,
относится преимущественно к более древ¬
ним ступеням развития, когда существует
подлинное натуральное хозяйство. Но и
здесь нужно различать между дарами,
которые жрец получает в виде оплаты за
оказанные услуги, и дарами, которые
предназначены для духов и богов. Не
вид даров, стало быть, а их назначение создает различие. В обоих случаях, по
нашему воззрению, жрец вместе со сво¬
ими цеховыми товарищами является ис-
пользователем, и таким образом часто
обе названные формы переходят одна в
другую или, по крайней мере, соприкаса¬
ются друг с другом. Например, очень ча¬
сто жрец не стесняется, даже на глазах
свидетелей, утолять свой голод жертвенным
мясом. По его словам он предоставляет
духу более тонкие, невидимые, составные
части, между тем как он сам с неумаляю-
щимся от этого аппетитом, с‘едает грубые
части. (В. Шнейдер, в другом месте,
стр. 220; Липперт, История жречества, I,
стр. 193). Если бы не было жертвований,
если бы жрец, в качестве уполномоченного
правящих лиц, не делил с фетишем, кото¬
рого он должен был охранять и обслужи¬
вать, жилище и пищу, имя, положение и
славу (Шнейдер, там-же), то вера в духов
и богов скоро без сомнения вымерла бы
или давным давно была бы уже вымершей. А теперь зависят от нее материальные
интересы целого сословия, которое есть
видимое выражение факта существования
потустороннего, сверхестественного мира.
Поистине, раз начали приносить жертво¬
вания, то было трудно перестать! В
действительности, при таких условиях,
из жертвенного действия должны все вновь
и вновь, как из источника, точиться рели¬
гиозные представления, как и вообще, по
нашему воззрению, возникновение жертво¬
приношения предшествовало возникнове¬
нию древнейших религиозных предста¬
влений. в) Время жертвоприношений и поводы. В поводах, по которым приносятся
жертвы, нет недостатка в жизни первобыт¬
ных народов. Для всех отправлений и ока¬
заний помощи, к которым привлекается
жрец, он нуждается в содействии своего
духа, коему он служит и коего каждый раз
нужно сначала расположить при помощи
жертвы. Без приношения жертвенных даров, на¬
пример, и исцеление больного есть дело
невозможное. Жрецы о б‘являют часто бо¬
лезни прямым воздействием голодных,
оставленных без внимания, духов. Относи¬
тельно племени амазулусов Кунов сообщает:
«В особенности любят духи проникать в пле¬
чи и верхнюю часть рук своих скупых на
жертвы близких и там производить ломоты
(так об‘ясняет себе зулус свой ревматизм).
Для того .чтобы стать здоровым,тогда ничего
другого не остается, как позвать жреца,
215 216 чтобы он принес в жертву козу или вола.
Наиболее действительно принесение в
жертву быка, тогда как заклание овцы мало
имеет значения, так как во-первых, духи
мало склонны к овечьим душам, и, во-вто¬
рых, овцы—издают не такие громкие звуки
при заклании, в силу чего часто духи
совсем не узнают, по какой причине им
приносится в жертву овца (Г. Кунов, Воз¬
никновение религии, стр. 74). Разумеется,
жрецы мало склонны к овцам и при закла¬
нии жертв предпочитают слышать мычание
волов, вместо блеяние овец. Пользование больного ревматизмом,
в этом случае, по нашим понятиям,
разумеется, уже не врачебное, а жрече¬
ское. Из врача возникает жрец благодаря
тому, что цель использования жертвенных
даров выступает на передний план, а цель
излечения больного отходит на задний
план. Если приносящий жертву зулус
жертвует быка, то, по окончании молитвы,
животное умерщвляется, часть крови
с печенью, сердцем и куском желчи и не¬
которым количеством курительного веще¬
ства сжигается на открытом огне. «Прочие
части жертвенного животного с‘едаются
жрецом, жертвователем и его челядью»
(Кунов, Религия, стр. 121). У Шнейдера (Религия африканских ди¬
ких народов, стр. 131, след.) мы находим
следующее описание: «заболевший главарь
племени адума Кассангой призвал однажды
н‘ганга Авуанги, чтобы вопросить его
относительно духа, который гложет его
душу. Один миссионер, не особенно, правда,
встреченный заболевшим приветливо, при¬
сутствовал при этом случае. Окружа¬
ющие образовали большой круг, в середине
которого находился больной с лекарствен-
ником. Между тем и другим, которые смо¬
трели друг на друга широко раскрытыми
глазами, — лежала распростертая овчина,
на которую было положено несколько вол¬
шебных зелий.Вдруг раздается пение и хло¬
панье в ладоши и н‘ганга начинает: «кто гло¬
жет душу Кассангой?»Все восклицают: Оге!
и в такт ударяют в ладоши. «Н‘эумбо, его
предшественник, гложет ее. Оге! Ни разу
Кассангой не приносил ему в жертву овцы.
Orel Не обрызгал он его могилы кровью ни
одной курицы. Оге! Оге! Маньока остава¬
лась совершенно неизвестной покойному,
и банан был для него чуждым блюдом.
Оге! Оге! Оге!—Он оставил тебе жен, то¬
вары, рабов все, все; а ты не почувствовал
никакого сострадания к его тени, ты был
неблагодарен. Оге! Оге! Оге! Дай ему!
Дай ему! Дай ему! И его острый зуб не
будет глубже вонзаться в твое тощее тело; твое сердце не будет более казаться ему
злым. Оге! Н‘гой! Оге!» Вслед за тем ле-
карственник бросает известное зелье на
больного, и пение и хлопанье в ладоши
усиливаются. Н‘Ганге бормочет еще не¬
сколько непонятных слов, потом он уда¬
ляется с богатым подарком. А Кассангой
приносит в жертву лучших кур над моги¬
лой своего предшественника. Что же
Н‘ганге знал об этой жертве? Конечно,
без сомнения. Разве не должно быть ему
ему известно на основании опыта, что
Нзумбо, бывший главарь, не может вос¬
стать из могилы и не может, стало быть,
взять себе продукты? У ирокезов и их соседей пирования до
истощения считались самым крайним сред¬
ством спасения больного, который и уст¬
раивал пир (Ратцель, Народоведение,
I, стр. 583). Все случаи и события в семейной жизни,
равно как в жизни племени или народа,
при которых приносятся жертвы, здесь не
могут быть даже и перечислены. Жертвы
приносятся при погребении, при многих
или при всех празднествах, перед войной,
при бездождии, при разразившейся эпи¬
демии. Одним из подготовительных к войне актов
считается у африканских народов, напри¬
мер, также жертва за войско. Ее прино¬
шение относится к обязанностям особых
докторов войны. Они же приготовляют
и зелье войны, благословляют оружие и
носящих, сопровождают войско со своими
кумирами и амулетами и примешивают к
военному кличу свои волшебные пения и
шум волшебных барабанов, волшебных ко¬
локолов, волшебных трещеток и т. п.»
(Шнейдер, в указ, месте, стр. 215). Перед
битвой бывает заклан бык и за исключением
кусков, отложенных для духов, или, как
мы скажем, для жрецов, он с‘едается
воинами. При торжествах всякого рода в кругу
диких народов центральное место занимает
великая трапеза. А главную роль при
регулярных религиозных празднествах
играет лекарственник, и не только в Аме¬
рике, где он окружен хором поющих, пля¬
шущих и доводящих себя до конвульсив¬
ных состояний мужчин, равно как и жен¬
щин (Ратцель I, стр. 584). За общей трапезою принимают участие
также духи, вмешивающиеся в толпу празд¬
нующих. Как раз ко временам праздников
стекаются они потоком. Очень естественно,
ибо особую святость получают празднества
через участие в них жреца, в сопутсгвии
217 218 которого появляется и дух, и то, что дается
жрецу, дается духу. Настоящей сферой жертвенной деятель¬
ности является погребение умерших, кото¬
рое, как мы видели, представляет из себя
довольно длительный процесс. Время опе-
кания, этот в пользу жреца предоставлен¬
ный срок, не у всех народов и не во все
времена бывает одинаков. Его длительность
зависит от различных факторов, главным
образом, конечно, от условий первобытного
способа поселений, от экономической со¬
стоятельности родственников умершего,
равно как и от общей ступени социального
развития. Послушаем, что Линперт (Ис¬
тория культуры, II, стр. 253) сообщает по
этому поводу: «Время, которое предоставляется душе
витать на земле, даже и в среде одного и
того же народа, бывает различно, смотря
по званию умершего. Так скифы справ¬
ляли тризну по своим царям лишь после
годового срока, между тем как труп обы¬
кновенного человека был на пути всего
сорок дней с целью получения от всех
друзей щедрых культовых приношений—
«угощают провожатых и перед трупом так¬
же ставят всего»—и затем был окончатель¬
но погребаем. Оба срока имеют и до сего
дня очень широкое распространение. Пер¬
вый, годовой, срок, который часто встре¬
чается у полуцивилизованных племен Ста¬
рого Света, должно быть привят также л у
северных индейцев. По словам миссионера,
там вдова не должна выходить замуж до
истечения годового срока, ибо ее муж по-
кидает ее, как говорят индейцы, не ранее
как по истечении года; лишь тогда отходит
его душа на свое место». «В Сирии некогда
был в ходу, невидимому, сорокадневвый
срок, ибо эго именно тот срок, который
выводится в жизни Иисуса. Сорок дней
блуждает еще по земле погребенный спа¬
ситель, являясь в виде духа и исчезая, а на
сороковой день возносится на небо. Этого
срока потом п христианская церковь дер¬
жалась в большинстве стран. У немцев,
однако, сохранилось на ряду с этим также
срок «тридцатаго дня». Вплоть до этого дня
остается вдова по Саксонскому зерцалу
безраздельной обладательницей всего до¬
машнего имущества, как будто бы ее муж
еще был в живых. На тридцатый день
и теперь еще во многих немецких областях
совершается повторение церковных похо¬
рон; после них долг по отношению
к умершему считается выполненным.
Они представляют охристианизирован-
ный праздник в честь умершего. Круглое
число—тридцать—указывает, конечно, лишь на промежуточное время меж двух
одинаковых лунных фаз; месячного срока
держались и древние индусы». К определенной форме погребения мерт¬
вых обычай жертвоприношения не приуро¬
чен и может выступать в связи с каждой
из них и даже выходить за пределы гори¬
зонта, очерченного погребальным ритуа¬
лом. Погребенный в положении спящего
пользуется правом на жертвы, также как
и погребенный в скорченной форме или
похороненный на дереве или в земле. Все
равно приносятся жертвы, и когда тело
каким нибудь способом мумифицировано,
или когда место его заступило какое-
нибудь изображение его из дерева или т. п. Что с истечением специально опреде-
ленннго времени опекания в общем жерт¬
венный культ не гаснет окончательно, но
часто еще на долгом протяжении перио¬
дически снова вспыхивает, об этом в пре¬
дыдущем уже сказано наиболее сущест¬
венное. с) Места для жертвоприношений. Чтобы облегчить принесение пожертво¬
ваний, жречество озабочивается возможно
более ясным указанием места, на котором
должны быть сложены дары. Священные
деревья, горы, скалы, камни, пещеры и т. п.
носят название «священных» в силу своего
особого назначения, как мест жертвова¬
ний. В большинстве случаев это те места,
где находятся могилы. Первоначально
жертвы приносились на могилах. Правда,
места погребения, в особенности на нис-
ших ступенях развития, лежат в стороне
от жилищ живых людей, почти всегда од¬
нако, на выдающихся пунктах местности.
Гора, пещера, одиноко стоящее дерево, ле¬
сок выступают обычно среди окружаю¬
щих предметов и образуют, поэтому пред¬
почтительные места для жертвоприноше¬
ний. Очень часто отмечали эти места и
искусственным путем. Воздвигают, например, деревянные колья
на могилах, памятные колонны, которые,
между прочим, известны из примера Север¬
ной Америки. Представляют себе духов
живущими в них, как вообще на том месте
и в том предмете, перед которым или на
котором возложена жертва, будь то кол,
камень, холм, дерево или что либо т. п.
Часто, поэтому, также вырезываются че¬
ловеческие лица на кольях или посред¬
ством повешенного оружия, украшений
ит. п. выражается их отождествление с
отошедшим. Таким путем, с чисто техни¬
219 220 ческой точки зрения, из памятных колонн
возникли так-наз. роландовы изображения. Колья, снабженные на верхнем краю
перекладиной, представляют из себя крест.
Горизонтальная палка служила для более
удобного прилаживания, помещения или
привешивания пожертвованных вещей,
равно как и для предохранения пищи от не¬
которых животных. Представление о рас¬
пятом Иисусе,как о жертве за человечество,
проистекло из этого источника. Когда
европейцы прибыли в Юкатан, они нашли
на могилах кресты и были не мало уди¬
влены этим почитанием христианского сим¬
вола (Липперт, История культуры, II,
стр. 377). Кроме деревянных кольев возвышаются
также каменные знаки, колонны, столбы
на могилах древнего и нового времени.
В этом отношении особенно следует по¬
мянуть «менгиры» из неолитической эпохи
в Европе, очень многочисленные во Фран¬
ции местами, как например, в Бретани.
Иногда на них бывает высечен грубый
человеческий облик. Каменные глыбы, часто значительной ве¬
личины, существуют во многих местах еще
и теперь под именем «жертвенных камней».
Они происходят, как таковые, все уже из
времени первобытной Европы и имеют на
своей поверхности нередко чашеобразные
углубления, часто очень характерные, ма¬
ленькие, высеченные кругообразно. Таки9
чашечки и углубления имеют не только
лежащие отдельно камни, но часто также
и каменные покрышки мегалитических
могил или могил витязей. Их древнейшее
значение, как малых приемников для жерт¬
венных даров или как символов жертвен¬
ного служения, не подлежит никакому
сомнению. По всей вероятности, такая
чашечка указывает каждый раз точное
место для поднесенных даров, какому ни-
будь определенному духу. Между прочим
упомянем тут, что в самых различных
странах, от Скандинавии до Индии, у боль¬
ших каменных камер, как и у каменных
коробов, часто наблюдалось, что боковой
камень, так-наз. дверной камень, имея
просверленное пли выделенное отверстие,
должно быть для того, чтобы при жертво¬
приношениях чрез него пропускать яства
или жидкости, которые подавались или
возливались в погребальной камере, как это
* ще и теперь делается в Западной Африке
(Липперт, История культуры, II, стр. 247).
Также и в области Южно - Африканских
баганано, (Шнейдер, стр. 141) кровь
жертвенных животных пропускается в мо¬
гилу через воронкообразное отверстие. Как уже упомянуто, на доисторических
менгирах были также высечены человече¬
ские лица. Таким же образом характери¬
зованы и памятные камни на острове
св. Пасхи, лежащем в Южном море (Лип¬
перт, История культуры, II, стр. 373).
Каждый камень носит здесь, кроме того,
имя того духа, который ютится в нем.
Какую цель этими мерами преследует жре¬
чество, явствует из слов Атарва - Веды:
«камень взял в обладание снеди». Во
многих местах, так у племени гова на
Мадагаскаре, излюбленным обозначением
мест погребений и жертвоприношений яв¬
ляются шесты с маленькими пестрыми
флажками, лентами, шкурами и т. п.; у
некоторых малайских племен ставились на
шестах по близости могилы головы заклан¬
ных при похоронном пиршестве быков.
(Ратцель, I, стр. 443 и 586). Очень при¬
митивным способом поступают уже упомя¬
нутые цейлонские ведды; они просто кла¬
дут мертвецу на грудь большой камень
(Гернес, Естественная и первобытная ис¬
тория, I, стр. 522). Племя саккай упо¬
требляет совершенно аналогичным образом
доску, главным образом для того, чтобы
создать, таким путем, удобное место для
полагания жертвований. Простой алтарь, далее, созидают, по¬
крывая умершего кучей камней, как это
еще и теперь представляется обыденным
явлением в кругу диких народов. И земля¬
ной холм над трупом во многих случаях
служит одновременно жертвенником
(см. например, Шнейдер, в другом месте,
стр. 198, по Рамсейер и Кюне). Всегда,
однако, холм, будь он из земли или из
камней, служит для пометки места мо¬
гилы и культа и, сверх того, как все издали
видимые памятные знаки, не исключая
деревянных и каменных колонн, служит
знаком и жилого места, служит, стало
быть, для ориентировки среди местности,
что было полезно и необходимо среди
кочевых и полукочевых условий. В Европе и Азии обширные области до¬
исторических кочевьев и кочевых стоянок
как бы усеяны могильными холмами.
Правда, и охотничьи народы, например,
северные индейцы, воздвигают часто искус¬
ственные земляные насыпи над местами по
гребения или по близости от них; но с по¬
нятием пастушеского кочевничества памят¬
ный холм — в особенности — неразрывно
связан. Места погребений, как наиглавнейшие
места жертвоприношений, получают часто
приспособленное для жилья устройство.
Там ведь пребывают лица, на обязанности
221 222 которых лежат отправления культа иногда
более короткий, иногда более долгий
срок. На Юге и Востоке Австралии «могилы
представляют из себя свободно расчищенные
места с дорогами или конические песочные
холмы с кругообразным рвом или тремя
рядами полукруглых скамей для сидения;
по соседству стоят деревья с вырезанными
на них фигурами. Часто имеют они над¬
стройку из шалашей или соломенных крыш
или же они сами являются шалашами, в
которых покоится труп» (Ратцель, I,
стр. 345). мики. устроенные обычно на шестах. О ма¬
лайцах знаем мы, что они воздвигают жерт¬
венные домики около больших деревьев,
скал, и пещерных жилищ. Домик, стало
быть, в этом отношении является характер¬
ной формой (Ратцель, I, стр. 442). (Рис. 22). Рис. 22. Место погребения австралийцев, соответ¬
ствующее описанию в тексте (Bilder-At.las, VII,
Taf 18 № 12). Рис. 24. Хижина с трупом и алтарь подле нее.
Bilder Atlas Taf 2 № 15. Там же под № 16 раз¬
рез той же хижины с покоющимся в ней трупом. Погребение умершего в хижине, в кото¬
рой он жил при жизни, и которая раз на¬
всегда или на некоторое время, избе¬
гается всеми, кроме остающихся для опека-
ния лиц, живыми людьми и в заключение
срока снабжения сжигается по возможно¬
сти вместе с самим находящимся там Рис. 23. Тасманские погребения, отвечающие опи¬
санию в тексте. (Bilder Atlas Taf I. № 11). покойником,—очень часто повторяющееся
явление, как, например, в Северной Аме¬
рике и в Новой Гвинее. В Западной Африке,
как и в других местах, строится для мерт¬
вых также особая хижина, так что тут воз¬
никают даже форменные города мертвых
(Липперт, История жречества, I, стр. 79). Маленькие хижины, при том настоящие
хижины, в которых кладутся кушанья для
духов, встречаются во множестве в Африке
(Шнейдер, в другом месте, стр. 154). На
австралийских островах, например, на Со-
ломонских островах, той же цели служат
так-наз. «домики душ», миниатюрные до¬ По существу и большие храмовые по¬
стройки метрополий древности не отли¬
чаются от этих жертвенных домиков.
И они были в первую голову места¬
ми жертвоприношений и служили для бес¬
препятственного присвоения даров жре¬
цами. Скиния ветхого завета не напрасно
делилась на Передний Двор, Святилище и
Святое Святых: Божество обитало за коб-
ровыми завесами. Народ мог ступать только
на передний двор. От алтаря воскурения в
святилище поднимался вверх столб дыма
и огня, когда приносились жертвы. Тогда
присутствовал бог. Публика только видила
столб дыма над шатром. Это был знак
присутствия бога. В огненном или облач¬
ном столбе обитал бог, который вел через
пустыню народ израильский. Эго был
огонь, который перед глазами Моисея го¬
рел в купине, но ее не сжигал. Рассказ о
пребывании чад Израиля в Египте и
переходе через пустыню на этом основании
не мог в настоящем своем виде возникнуть
ранее, чем парил столб дыма и огня над
Скинией или над храмом в Иерусалиме. Особенно, разумеется,удоб¬
ны для приема жертвенных
даров горшки, урны и чаши. Горшки ставятся в Африке у
дорог и в лесах для того, что¬
бы побудить прохожих класть
туда дары. В них мыслятся
живущими сами духи, и можно
дух любого человека при же¬
лании заставить отомстить
ему, загнать в горшок. Если фетишист плс- Рие. 24а.
Лист, подве¬
шиваемый к
хижине с
трупом. (Taf
8 № 29).
223 мени серреров грозит воспользоваться своей
силой для того, чтобы чью-нибудь душу
заключить в «канари», сосуд из красной
глины, то угрожаемый видит пред собою
ужасный конец и от безконечного ужаса
он и чахнет (В. Шнейдер, стр. 237). И на Марианских островах также встре¬
чаются горшки, как обиталища умерших.
Ратцель сообщает об удивительном по¬
читании горшков у дайяков (том I,
стр. 431). Они с любовью ставят старые
сосуды в своих домах в виде украшения,
которые, в тоже время, высоко почитаются
и как обиталища духов. Сосуды эги спа¬
сительны для дома и для своих владель¬
цев, а именно охраняют их от болезней.
Они, якобы, высшего происхождения; ле¬
генды сообшают об их постановке богами,
сошедшими на землю; употребленная на
них глина — есть глина, оставшаяся от
творения солнца, луны и звезд. Их изго¬
товителями являются, естественно, жрецы-
ремесленники. За иные сосуды платят
много тысяч гульденов. Новый горшок
среди пляски освящается посредством при¬
несения в жертву какогонибудь животного.
Подобное почитание горшков или чаш
встречается далее в Индии, Японии и
Китае. Рис. 25 Место жертвоприношений близ Тинана
(Bilder Atlas VII, Taf 18 № 11).—Алтарь распо¬
ложен на берегу, близ воды: что естественно в
тех местностях где верование связывают с водой
представление о происхождении человеческого
рода. Но возможно что алтарь указывает на место
забытых погребений близ воды. Что и в доисторических могилах сосуды
для пищи и питья составляют принадлеж¬
ности могил и, при том, самые обычные,
должно быть известно. Разумеется по¬
являются они среди могильных находок
лишь по изобретении керамики, т.-е.,
стало быть, в неолитическую эпоху. Это
частью грубая кухонная посуда, изготов¬
лявшаяся, вероятно, женщинами, а, частью,
действительно художественные произведе¬
ния, вышедшие из мастерских призванных
мастеров. Пещерные, морские и речные побережья 224 могут быть местами как погребения, так
и жертвований. Как таковые особенно привлекают к
себе внимание также горы. Всюду счи¬
таются местопребыванием духов одинокие
скалы, вершины гор, кратеры вулканов.
Уже племя ведда на Цейлоне, представи¬
тели нисшей стадии охотничества, знают
дух скалы, которого они стараются на¬
строить в свою пользу перед важными
предприятиями. И греки, уже при свете
истории, имели гору в качестве местопре¬
бывания своих высших богов, именно
Олимп, подобному тому как и гора Синай
была святою горою Яхве, иудейского на¬
ционального бога. Горы удовлетворяют
двоякой цели места культа вообще. С
одной стороны они образуют характерный
среди страны, легко распознаваемый пункт,
а с другой стороны, их большей частью не¬
приветливых скатов избегают все живые
люди,включая сюда и практикантов культа.
Почему эти моменты должны совпадать,
это легко понять из сущности жертвопри¬
ношения, уже здесь выясненной. Прино¬
шение даров должно было быть облегчено,
но тайна, которая витала над потреблением
жертвенных даров, должна была вместе с
тем оставаться соблюденной. Как деревянному колу принадлежит
большое значение в качестве памятного
знака, так и растущее дерево играет в
культе важную роль. Почитание деревьев не есть достояние,
общее только кельтам, германцам, славянам
и т. д. Мы встречаемся с ним во всех частях
света. В Африке, на ряду с звериными фе¬
тишами, фетиши древесные представлены в
наибольшем количестве: в ЗападнойАфрике,
можно сказать, каждое селение имеет свое,
священное дерево (В. Шнейдер, стр. 198).
Часто, можно сказать, даже обычно, свя¬
щенные деревья возвышаются на могилах
или у могил. Уже места погребения австра¬
лийцев часто бывают отмечены могильными
деревьями. Для верующих такое дерево
есть жертвенное дерево. Оно, если говорить
точно, священно не потому, как думает
Ю. Липперт,что возвышается у места погре¬
бения, но потому, что под него кладутся
жертвенные дары. Однако оба признака
обычно совпадают, так как в большин¬
стве случаев именно места могил суть те
места, где приносятся жертвы духам умер¬
ших. Живущий в дереве дух вообще суще¬
ствует только благодаря жертвоприноше¬
ниям. Не во всякое время дух присутствует,
но только тогда он вселяется в дерево, ко¬
гда приносится жертва. Так как задача
жреца, жертвоприемщика делать места
225 226 жертвований, памятники, своим клиентам,
то понятно, почему для обозначения свя¬
щенного места одним и тем же племенем
всегда избираются особи той же породы
деревьев. Из священных деревьев, фигу¬
рирующих в сказаниях и мифах, упомянем
мировой ясень, игдразил германцев, миро¬
вое дерево Северо-Американских Алгон-
кинов, библейское «древо жизни», пальму
Деворы, священное масличное дерево
акрополя в Афинах, пальму Делоса, дуб
в До до не... У немцев еще целы остатки
древней святости дубов, буков, ольх, лип,
можжевельника, орешника, бузины. Зеле¬
неющая и зимою ель стала, именно в силу
этой своей особенности, жертвенным дере¬
вом. Яблоки, орехи, фигуры животных из
печеного теста, блестки, все эти елочные ук¬
рашения,—суть остатки тех даров, которые
когда-то попадали жрецам и вешались на
ветви и уже тогда, вероятно, жрецами
большей частью предоставлялись детям
и нуждающимся. Целью внушительного
обозначения места жертвований об‘ясняет- Рис. 26. Место погребения под сенью священного
дерева. (По Ратцелю).—Местность Лебонда в Аф¬
рике, изображено по Стэнли.—Кроме могильных
камней видвы сосуды, как предметы обихода по¬
гребенных покойников. ся далее, почему, например, малайцы
перед каждым, хотя бы несколько необыч¬
ным деревом, испытывают с чувство страха
и благоговения. «При исполинских де¬
ревьях, при деревьях сросшихся или скры¬
вающих в себе гнезда белых муравьев,
можно, наверное, найти миниатюрный до¬
мик, в котором приносится жертва духу»
(Ратцель, I, стр. 432). Такии образом не
сверх обычное явление природы само
по себе возбуждает деятельность «рели¬
гиозной фантазии», как нужно возразить
приверженцам исконности культа природы,
но святость здесь является лишь в резуль¬
тате отношения к жертвоприношению. Об австралийском негре говорит Кунов, (Возникновение религии, стр. 77) что он все,
кажущееся ему изумительным или стран¬
ным, приписывает действию своих духов:
«Если он видит крутую скалу, удивитель¬
ной формы дерево, или слышит непонят¬
ный ему шум, то духи для нзго являются
всему тому причиной. Он поступает со¬
вершенно так же, как ребенок, которому,
для удержания его от известных шало¬
стей, внушили, что есть какой-то черный
бука, который бродит ночью, сажает всех
непослушных детей в гигантский мешок и,
затем, вытряхивает их в пруд, или, если
дети не слушаются, становится ужасно
сердитым, громко рычит (гремит) и посы
лает дождливую погоду. Если такого запу¬
ганного ребенка спросить: Кто сделал тот или другой редкостный предмет? то
он коротко ответит: «б у к а»! Австралий¬
ский негр отвечает совершенно также без
долгого размышления: «дух»! Ясно, что Кунов, ссылаясь на детски-
наивпую природу австралийских туземцев,
не улавливает причинной связи явлений.
И. М. Гернес «(Естественная и первобыт¬
ная история, II, сгр. 676) тоже не обна¬
руживает никакого намека на полимание
связи этих фактов, когда он говорит: «в ка¬
честве фетишей отдают, разумеется, пред¬
почтение поражающим в природе вещам и
характер того, что поражает, дает мерило
для степени культуры. Дикарю бросается
в глаза странной формы сук или камень,
какая нибудь отличительная местная
особенность или редкая игра природы
гораздо скорее, чем солнце и месяц». Почему бросаются эти вещи в глаза
дикому человеку скорее, чем солнце и
месяц? Единственно правильный ответ гла¬
сит: потому, что сначала небесные тела
еще не имели никакого особого значения
для жертвенного культа, и, напротив, пора¬
зительной формы деревья, скалы и т. д.
доставляли весьма желанную заручку для
жаждущего даров жреца, к тому, чтобы
место жертвований крепко запечатлеть в
памяти народа. Явление жертвонешэния
на той ступени развития нужно предста¬
влять себе так, что, обыкновенно, прине¬
сенные дары, в отсутствии жертвователей,
доставались или убирались жрецом, и
потому этот последний должен был уста¬
навливать известное соглашение относи¬
тельно места с жертвующими. Племя хайдах (Северо-Западная Аме¬
рика) часто вешает останки своих умерших,
обернутые в древесину, на дерево, при чем
часто присоединяют и предметы из иму¬
щества умершего (Ратцель, I, стр. 687).
Дерево таким путем становится жерт¬ 8
227 228 венным деревом. Предметы образуют
как бы вывеску, отличительный знак умер¬
шего: таким образом они исполняют то
назначение, которое достигается, напри¬
мер, также посредством изображения
умершего (могила на дереве). Для того, чтобы дереву сообщить ха¬
рактер фетиша, часто в стволе вырезаются
также фигуры. Бывает, что дух и сам пока¬
зывается под деревом, которое он выбрал
себе в качестве своего фетиша. Племя
шиллук в верховьях Нила оказывает вели¬
чайшее почитание своему племенному ро¬
доначальнику Никам (В. Шнейдер, в указ¬
ном месте, стр. 162). Эгот прародитель,
которому приносятся животные жертвы,
является под деревом, быть может, в
образе птицы, змеи, ящерицы или ребенка,
и с этого времени дерево считается свя¬
щенным, обвешивается стеклянными бусами
или материями, под его ветвями творятся
молитвы и приносятся жертвы. «Если в
его тени располагается пророчипа, то все
туда паломничают, чтобы раздобыть себе
совет». В Германии напоминает часто встре¬
чающееся имя «Остергольц» те места, где
когда-то приносились жертвы богине Ос-
тара. Священные рощи существовали всюду,
где были леса и жрецы, которые жили в
лесах и принимали жертвенные дары. Так как духи особенно охотно обитают
в уединении леса, то очень часто туда
кладут и умерших. Так, например, это
делается племенем вадшагга, которое имеет
поселение на Килиманджаро. На могилы
ставят они молоко, чтобы доставить усладу
душами получить от них помощь. Больше
всего боятся они духов, которые живут
в больших лесных деревьях. Пламя ва-
тейта той же страны, не имея избытка
в дереве, тем не менее оставляет непри¬
косновенными рощи, в которых погребает
своих мертвицев, высокие баобабы счита¬
ются любимым местом пребывания духов.
Ватейта удаляются в полный сумрак за¬
думчивости и ищут там этих священных
деревьев для того, чтобы возносить молитвы
высшему существу или молиться душам
умерших родственников» (Шнейдер, стр.
157, по Томсону Месейленду п Джонстону,
Килиманджаро). У народов земель Верхнего Нила жерт¬
вы часто приносятся таким образом: при¬
водят на могилу овцу или козла и, вслед
за тем, гонят это животное в лес: там,
известное дело, лесные духи уже сами за
пего возьмутся! На такой же конец и в
Канаане был изгоняем в «пустыню» агнец
божий. Африканские «лесные духи» большею частью носят самое надлежащее для них
название «лесных чертей». Повсюду леса, горы, топи, болота, пу¬
стыни, вообще безлюдные, глухие, места
являются местопребыванием злых духов.
Речь о том еще будет в главе о жречестве. d) Жертвоприемщики. От использователей жертв, жрецов—от¬
личают вполне правильно жертвоприем-
щиков: животных, деревья, безжизненные
предметы всякого рода, выдвигаемые жре¬
цами, чтобы им самим не обнаружиться
в качестве приемщиков и потребителей да¬
ров. Обратим наше внимание на этих фети¬
шей в узком смысле слова. Малайцы имеют каменные и деревян¬
ные человеческие фигуры, которым жертвы
кладутся в пуповое углубление. «Смотря
по степени их почитания, получают они
ежемесячно или ежегодно жертвы, в по¬
следнем случае с большой торжествен¬
ностью. Лишь в этот день внимают они
просьбам; все прочее время года можно их
игнорировать» (Ратцель, 1, стр. 429). Изо¬
бражения, таким образом, бывают одушев¬
ленными лишь во время жертвоприношений. Изображение мертвых встречается в
могилах и на могилах. У негров афо
изображения умерших, бывших при жизни
знаменитыми воинами, помещаются на мо¬
гиле и почитаются, как новые фетиши
(Шнейдер, по Г. Рольфу). Точно также
слышим мы, что в Восточно-Европейских
и Азиатских степных областях на могиль¬
ных холмах воздвигались часто большие
грубые каменные фигуры мужчин и жен¬
щин, так наз. каменные бабы, колоссаль¬
ные фигуры, которые, то обнаженные,
одетые, то сидят, или стоят, и держат
часто в руках имеющий вид кубка сосуд;
далее, о западно - монгольских торгоутах,
которые на ряду с погребением трупов
применяют также и сожжение, слышим
мы, что они в последнем случае из смешан¬
ного с глиной пепла от умершего изгото¬
вляют его подобие и ставят затем послед¬
нее на месте сожжения (Гернес, Есте¬
ственная и первобытная история, II, стр.
425). На Соломонских островах при смерт¬
ном случае подле хижины всаживаются в
землю деревянные колья, которые носят-
на себе грубо вырезанное изображение
умершего или, по крайней мере, дают
узнать некий человеческий облик. В. Шней¬
дер (стр. 186) сообщает: «на прибрежьи
Габун и Огове изображения предков реже
выставляется для публичного обозрения,
но сберегаются и охраняююя в скрытых
229 230 местах, при чем снабжаются также пище¬
выми продуктами и другими посвятитель¬
ными дарами. Негры кабинда возят с
собою в путешествие двух маленьких бож¬
ков, от которых они получают известие
о своей семье; при каждом приеме пищи
им посвящают они первый ее глоток. «Для фетишистского художественно-ре¬
месленного производства, говорит тот же
автор (стр. 177) об африканских пародах,
«деревяшки, глыбы глины, редкие камни,—
доставляют сырой материал. Большинство
художественных фетишей в западной и
во внутренней Африке суть деревянные
или глиняные фигуры, иногда отврати¬
тельного вида, уродливые образы людей
и животных, раскрашенные в красный,
в белый или пестрый цвет и разукрашен¬
ные волосами, перьями, огромными ро¬
гами, зубами, раковинами, бусами, тряп¬
ками и т. п. всякой всячиной». В общем в этих фигурных изображениях
мало, что можно найти художественного;
лица жреческого звания, которые их выде¬
лывают, нисколько не заботятся
о сходстве с натурой своих про¬
изведений. Фигуры божков пер¬
воначально изображают, правда,
людей и заступают место умер¬
ших, но массовое производство
не дает проявляться никакой
индивидуальной трактовке об‘-
екта, ограничивающейся, самое
большее, лишь тем, что отлича¬
ются половыми признаками муж¬
чины и женщины. Некоторые из
пластических изображений своей
величиной далеко превосходят
человеческий рост, а многие так
Рис. 27- фе-малы что их удобно можно уно-
сти Ньяссасить с собою, как портативные
в Африке, фетиши (Липперт, История жре-
(Оригинал вчества, стр. 81 и 166). (Рис. 27).
берлинском Относительно употребления
ском музее,такназ- плясовых масок послу-
снимок сде^шаем Лео Фробениуса, который
лан по «Ил-в своем изложении основ рели-
люстриро- гвоздой жизни йорубов (в сочи-
рии религии нении «И Африка заговорила»,
всехвременит. I, стр. 200), дает следующее
народов» От-наглядное изображение: «когда
то Хеннеам человек умрет и совершаются его
проводы к могиле, то в последний
момент перед сокрытием трупа еще раз берут
саван с мертвого тела .Вот вырезали деревян¬
ную маску: ее надевает один челове кизатем
облекается саван. В таком виде пляшет
он и говорит фистулой от имени умерше¬
го, которого он изображает в маске и
саване, обращаясь к родным, утешает их, ободряет и договаривается с ними отно¬
сительно работ и т. п. Плясуна эгун рас¬
сматривают прямо, как олицетворение умер¬
шего. Если последнему хотят, например,
принести жертву, то ставят маску и
предполагают, что жертва, которая при¬
несена перед маской, принимается самим
умершим». Так вел переговоры и в ран¬
нюю первобытную эпоху один из старей¬
ших, как пиверенный умершего с его род¬
ными на счет их работ и жертвенных
обязанностей. Суммируя все сказанное, мы должны
призвать пластические изображения людей
в могилах и на могилах или на других
посвященных местах за замену тела
умершего. Они служили цели выражения
мысли о продлении жизни за пределы
смерти, равно как и для того, чтобы обо¬
значить место жертвований. Изготовите¬
лями их следует вообще признать жрецов.
Это они извлекают для себя и для своих
союзников выгоды из обычая приносить
жертвы умершему или его изображению. Далее: как существует частичное по¬
гребение, так и части трупа не забываются
пожертвованиями. Морские дайяки Вруни,
приведен один только пример, «в течение
месяцев особым образом чествуют головы
умерших, говорят с ними ласково и дают
им лучшие куски при каждой трапезе,
листья сири, беттельные орехи и даже
сигары». (Ратцель, I, стр. 431). С почитанием часто невзрачных скелет¬
ных остатков связывается культ, известный
под именем фетишизма или подводимый
под это понятие, культ всевозможных и
невозможных, якобы, одухотворенных пред¬
метов, доставление и освящение которых
доставляет жречеству богатый источник
доходов. В. Шнейдер в своем труде
«Религия африканских диких народов»,
делает интересное сообщение по этому
поводу. Город Акропонг купил в 1883 году
у соседнего местечка Креки фетиш Оденте
за две тысячи марок. За эти деньги полу¬
чили добрые жители Акропонга какую то
смесь земли и неизвестных кореньев в
глиняном горшке, который должен был
быть помлпенв одном кургане. Сверх того
они, само собою разумеется, связали себя
обязательством тщательного исполнения
всех, соединенных с этим фетишем, уста¬
новлений» (стр. 179). Намеченному в фетиши предмету до¬
статочно бывает лишь посвящающей руки
туземного жреца или прикосновения его
священным жезлом, камнем или броском,—
для того, чтобы стать не только залогом
невидимой помощи, но и орудием таинст¬
231 232 венной силы, одеянием или телом могу¬
щественного духовного существа, и в силу
этого, быть предметом самого горячего по¬
читания» (стр. 177). «Кто хочет предупре¬
дить какой-нибудь злой удар или отмстить
за оскорбление, тот берет вещь, на какую
только падет его взгляд, и да» т фетишист¬
скому жрецу произнести над ней крепкую
формулу проклятия и, затем, кладет и
своему врагу под ноги для того, чтобы тот
чрез прикосновение к фетишу был пости¬
гнут смертью (стр. 181), (ср. Ратцель,
I, стр. 434). «Каждый фзтиш служит одной опреде¬
ленной цели и носит особое имя. Один
охраняет от болезней, другой исследует
ее, третий излечивает ее; класс целитель¬
ных фетишей особенно многочисленен там,
где каждый из них ведает лишь одну
определенную болезнь. Один фетиш обес¬
печивает долгую жизнь, другой благосло¬
вение обильным потомством; один дарует
мудрость, мужество и храбрость, другой
делает неуязвимым против ударов, уколов
и выстрелов; один доставляет путеше¬
ствующего на чужбине к месту его назна¬
чения, другой благополучно его возвра¬
щает обратно на родину. В исходных
пунктах торговых путей ведется весьма
оживленная торговля такими напутство-
вателями». Чем более тяжелыми тяготами
обременяют негра, пишет А. Бастьян, «тем
более фетишей будет он со своей стороны
набирать для того, чтобы в них найти про¬
тивовес тяготам» (В. Шнейдер, стр. 182,
А. Вастьян, Сан-Сальвадор, стр. 80). Однако промышление фетишами захва¬
тывает не столько высших жрецов, сколь¬
ко нисших. Как говорит Шнейдер (стр. 170),
характерно то, что «высшее существо» не
«низводится» до фетиша. Это имеет свое
основание в том, что фетишизм есть при¬
быльная статья для нисшего жречества,
которою жрецы, стоящие на обеспеченном
содержании у владык страны, могут спо¬
койно в общем пренебрегать. Сильное развитие фетишизма в опре¬
деленных африканских зонах, но, более
или менее, и у всех вообще диких народов,—
имеет свои, легко устанавливаемые, при¬
чины. Портативный фетиш, будь то изо¬
бражение божка, косточка, кусок дерева
или камня, мог легко в силу своей сподруч-
ности служить некоторого рода монетой. В самом деле фетишизм в религии образует
как бы товарную и денежную систему.
Его происхождение выводится частью уже
из кочующего образа жизни первобытной
эпохи. Он примыкает к частичному погре¬
бению, хотя уже рано создавались фе¬
тиши из неорганических материалов и с
ними обращались совершенно так же, как
с частями трупов или скелетов. Вещь,
сама по себе абсолютно ничего не стоющая,
получает часто высокую рыночную цену,
как символ известного экономического от¬
ношения. У малайцев строго соблюдалось, чтобы,
в случае смерти человека не на родине,
его труп или, по крайней мере, платье
умершего приносилось в родное селение.
Таким образом части одежды, как во¬
обще предметы имущества умершего, мо¬
гут получать характер фетиша или таким
образом, что их кладут вместе с умершим
в могилу, или так, что они получают
самостоятельное поклонение, обоготворе¬
ние, т.-е. жертвоприношение. Поэтому на¬
талкиваемся мы повсюду в историческом и
доисторическом прошлом и в этнографии
на священное оружие, как, например, ме¬
чи, боевые секиры, копья, наконечники
стрел и т. п. У дайяков встречаем уже
упомянутое оригинальное почитание гор¬
шка, у африканских негров играет боль¬
шую роль рог (библейский «рог спасения»),
в котором ганга (жрец) хранит свои, об¬
ладающие волшебной силою, вещи. Потом
имеются священные жезлы, предметы ук¬
рашения, одежды, (Святой хитон в Трире),
чаши (святой «грааль»), ключи и т. д. У
племени ведда на острове Цейлопе танец
вокруг стрелы имеет религиозный харак¬
тер. Древние скифы, как сообщает Геро¬
дот, приносили ежегодно воздвигнутому
на деревянные подмостки мечу жертвы из
рогатого скота и лошадей (Липперт, Исто¬
рия культуры. II, стр. 384 и 388). Таким
же образом бог Огун, бог кузницы п вой¬
ны у африканских йорубов, представлен
мечом в лежащем среди кустарников свя¬
тилище (Лео Фробениус, в указ, месте,
стр. 210). Известно, наконец, почитание камен¬
ных топоров или каменных секир, так
наз. громовых клиньев, которое встре¬
чается одинаково в доисторической Европе,
как и например в нынешней Африке.
IV. 	Жречество. А) ЖРЕЦ И НАРОД. I. Угрозы и обещания. Что касается возникновения жречества,
то уже в предыдущих отделах книги было
изображено, как первобытный жрец по¬
лучился из первобытного врача, опекателя
больных и их целителя, или, вернее ска¬
зать, оба составляли одно, ч врач повсю¬
ду там становится жрецом, где опекание
больного переходит в опекание умершего. Теперь предметом нашего внимания ста¬
нет отношение между жрецом и пародом.
Прежде всего: какие средства применяло
жречество для достижения своих целей? Из
наших этнологических экскурсов мы видим,
что жречество не скупилось ни на угрозы,
ни на обещания со ссылками на сверх¬
чувственную инстанцию для того, чтобы
добиться своей цели. Мы достаточно, также,
встречали примеров, которые нам показы¬
вают, что жрецы и старейшие не всегда
ограничивались только угрозами, но что
они имели в своем распоряжении и при¬
меняли также и насильственные средства. Нельзя сказать чтобы первобытное жре¬
чество произвело на свет религию одними
угрозами и обещаниями, но оно само воз¬
никло вместе с религией и при том благо¬
даря своему взаимоотношению с осталь¬
ной ордой, с народом. В начале перво¬
бытный врач давал только обещания, что
больной снова будет здоров, снова будет
полезным членом общества и годным фак¬
тором в хозяйственной жизни. К этой
ступени принадлежат те формы погребе¬
ния, которые доставляют мертвецу на¬
ивозможнейшее сходство с живым, пре¬
жде всего погребение в спящем виде. Сюда
вскоре присоединилось при содействии
класса старейших угроза местью отошедше¬
го за какие либо упущения. Погребальные
мероприятия в дальнейшем преследуют
цель устранения умерших. Духи живут
в общем рассеянно и вдалеке, и суть большей частью злые духи. Таким об¬
разом на нисших ступенях развития пре¬
обладает угроза, хотя жрецы и старей¬
шие достаточно умны для того, чтобы,
время от времени, давать исполниться мо¬
литвам нуждающихся. На более высоких
ступенях сильнее выступает сословное и
имущественное различие. Жрецы обраща
ются к более бедным слоям народа для
достижения жертвований главным обра¬
зом с угрозой, а к достаточным и владе¬
тельным слоям, напротив того, обращаются
скорее с обещаниями. Добрые духи, кото¬
рые исполняют такие обещания, живут
по близости человеческих обиталищ, дру¬
гие дальше. Эго показывают как факты
погребения мертвых, при обозрении кото¬
рых мы уже подчеркивали это отношение,
так и многое другое из этнологических
данных, что еще предстоит привести. За¬
метить нужно только, что у современных
диких народов в общем уже обнаружива¬
ются весьма сложные отношения, которые,
к тому же, на основании различных есте¬
ственно географических условий получили
разнообразное внешнее выражение. Лишь
крупные, красной нитью проходящие чер¬
ты, более или менее обильного этнологи¬
ческого материала могут для нас иметь,
поэтому, значение мерила. Однако, чтобы
не заводить слишком далеко систематиза¬
цию, мы воздержимся от группировки под¬
лежащего привлечению этнологического ма¬
териала по отмеченным сейчас ступеням,
так как мы можем надеяться, что на осно¬
вании всего предыдущего читатель сам
справится без затруднений с приведением
его в известный порядок. На восточных островах Малайского
архипелага, говорит Ратцель, большинство
злых духов, повидимому, подводятся под
категорию лесных духов, быть может в
противоположность живущим в окрест¬
ностях селений добрым духам предков.
Это вполне согласуется с фактами, которые
235 236 Шнейдер сообщает, например, о племени
бонго, ньам-ньам и монбутту у верховьев
Нила (стр. 164). Они относят местопре¬
бывание враждебных сил в жуткую
лесную темь и истолковывают призрачный
шелест листвы, как собеседование духов.
Вонго видят себя на каждом шагу под
угрозою лесных гномов (стр. 163). Духам
мучителям у озера Танганайка вдали от
человеческого жилья и в очень уединенных
местах строятся маленькие соломенные ша^-
лапш, в которые время от времени приносят
мучные блюда, брага и мясо (В. Шнейдер,
стр. 154). С другой стороны там же на¬
ходятся и другие духи, и, соответственно,
жрецы, которым воздвигают при в‘езде или
среди селений маленькие соломенные ша¬
лаши, где они могут подкрепляться за
накрытым постоянно столом (стр. 163).
Поня1но и то, что часто мувуо, духи
покровители полей у племени вазарамо,
когда их приглашают в пору жатвы
принять свою долю, не пользуются этим
предложением, на т^м основании, что не
нуждаются (стр. 160). Добрые «духи» как
раз — те, слуги которых находятся «в
обеспеченном» положении. Они лишь тогда
становятся беспокойными, когда со снаб¬
жением бывает затор. Наоборот: демоны
глуши суть вечно злые, ибо вечно
недовольные духи, это хищники грубого
пошиба. Признанные жрецы и доктора
подходят к делу более тонко и ловко.
Хотя первые последовательно остаются
при своем враждебном отношении, все-
таки временами они допускают известное
соглашение с собою, когда они замечают,
что их высокие требования не могут быть
удовлетворены. И грубые горные духи,
с другой стороны, вроде Рюбецаля, иной
раз одаряют детей и бедняков, и добрые
духи достаточно бывают человечны для
того, чтобы позволять иметь с собою
дело. Это должен был знать и тот
рыбак, который у Ютландского по¬
бережья однажды оказался в опасности
от бури. В случае своего спасения он дал
обет пожертвовать богу свечу вышиной с
колокольню. «Когда он ближе был к суше,
тогда величина свечи уже ограничивалась
длиною с мачту, а когда опасность была
преодолена, то он нашел, что церковь
может удовольствоваться свечою длины с
ручку руля» (Софус Мюллер, «Северные
древности»). Таких примеров, которые по¬
вествуют о том, как боги и духи бывали
одурачены и как их надували,—легион. У народов, которые достигли ступени
африканских и малайских племен и, стало
быть, уже значительной степени оседлости, можно тоже, как выше было приведено,
распознать две зоны духов: внешнюю и
внутреннюю. Добрые духи живут в селении
или по его периферии; напротив: более да¬
лекая окрестность, глушь,—принадлежит
массе хаотических, злых духов. Это отно¬
шение не следует так понимать, что, бу¬
дто бы, последние, т.-е. злые духи, появи¬
лись от соседних враждебных племен для-
того,чтобы тревожить чуждое им племя. Мо¬
гут, правда, духи чуждого племени быть в
то же время враждебными, но и духи
собственного племени могут быть тоже
«злыми», и становятся ими еще более,
чем чуждые духи в том случае, если они
не достаточно снабжаются. Видпо, значит,
такое обстоятельство является решающим,
Уже у австралийцев, которые ведут не¬
устойчивую кочевую жизнь и не знают
прочных поселений, имеют силу названные
материальные соображения. Отноше¬
ние к жертвенному культу
порождает добрых и злых
духов. Это касается всех пе¬
риодов. Этому не противоречит то,
что в более древнее время преобладают
злые духи, так как эксплоататоры сначала
являются в виде берущих, а позднее более
в виде дающих. Их деятельность постепен¬
но от области потребления переходила и
на область производство. На этой основе будет легко занять
определенное положение в отношении взгля¬
да Кунова, который видит происхождение
того различия в родственных противопо¬
ложностях. «Важнее домогательств благо¬
воления добрых духов представляется
простодушному дикарю отвращение и отда
ленпе злых духов, ибо эти последние обра¬
зуют значительное большинство. Благорас¬
положенными считаются лишь духи бли¬
жайших родственников или, во всяком
случае, членов той же орды и даже эти
последние не всегда; напротив, духи умер¬
ших чуждых орд и племен рассматриваются,
как враждебно настроенные... Вполне
понятно, ибо австралийский негр, счи¬
тая членов чуждых орд врагами, также и
отошедшие души умерших в этих ордах
считает тоже врагами (Возникновение ре¬
лигии, стр. 39). Вполне понятно! так думает Кунов. Но
для развития религии, а также, и для
разделения духов на злых и добрых про¬
тивоположение орды орде имеет лишь вто¬
ростепенное значение, а для проис¬
хождения религии никакого реши¬
тельно. Существенным каждый раз является
лишь противоположность между жрецом и
народом, и в более широком смысле, клас¬
237 23* са старейших и младших классов. На нем
покоится и указанное деление духе в. Жре¬
цы и старейшие, приемщики жертвуемых
народем даров, бывают или довольные, и
тогда духи добры и исполняют то что
жреп обещает людям и о чем те просят;
или же,таково большинство случаев,жрецы
требуют и грозят местью духов, которые
тогда мыслятся злыми. Зернышком правды в представлении
Кунова является совершенно верное на¬
блюдение факта, что умершие чуждых
орд и племен считаются враждебно на¬
строенными безусловно, тогда как умер¬
шие собственной орды считаются таковыми
только отчасти или по временам. Меткое
об‘яснение тому дает Липперт (История
культуры, И, стр. 430). «Один и тот же
дух является добрым для того, который
расположил его в свою пользу путем
культа, и злым для всякого другого». Но почему же более боятся даже духов
ближайших родственников, чем любят
их и им доверяют? Ответ: потому что
(нисшее) жречество знает, что оно в общем
со злыми духами может лучшие дела
делать, чем с добрыми*. Угрозы и застра¬
щивания тут являются самыми действи¬
тельными понуждениями для леностных
плательщиков жертв. В народе они по¬
рождают страх и чувство зависимости.
Поэтому, где существование служителей
культа, как и вообще человеческое суще-
свование, не обеспечено, на нисших осо¬
бенно ступенях, там преобладает число
недовольных злых духов, тогда как на
более поздних ступенях развития, где, на
ряду с нисшим, образуется высшее жре¬
чество с обеспеченными условиями суще¬
ствования, как в Африке и Полинезии,
это последнее вообще является в более
сильной степени представителем доброго
элемента в царстве духов. Наряду с угрозами, наказаниями, уже па.
ранних ступенях развития имеет место и
обещание помощи, содействия, благодеяний
духа (при довольном его состоянии). Для
первобытного человека было само собою
понятным представление, что каждый, кто
заявляет притязание на свою долю в
приобретенном жизненном достатке, за это
дает известные компенсации. Поэтому, если
оказывали уход больному (или мертвому),
то ожидали от него помощи на охоте или
на войне, в работе п т. д. Жрец старался
поднять в глазах своих клиентов силу,
могущество, влияние своего «духа», чтобы
поднять этим их доверие и вызвать более
обильный поток жертвенных даров. Пре¬
стиж духа мог таким путем постоянно возрастать, и в такой же мере могла воз
вышаться и его сила в добрых и злыз
проявлениях. Можно было при молитве
которую целесообразнее всего было под
креплять жертвенными дарами, вернее рас
читывать на его содействие; но с друго!
стороны и тем более имели основанш
опасаться его гнева в том случае, еслг
оказывались леностными, в исполнении
своих культовых обязанностей. Стоит-ли, значит, в исходном пункте
религиозного развития боязнь злых духов,
как думает Липперт, который производи!
сознательное признание культовой обязан¬
ности развившимся лишь совершенно посте¬
пенно из смутного «бессистемного» страха
перед духами? По нашему воззрению, пер¬
вобытный жрец, как представитель класса
старейших, уже весьма систематически
пред‘являл требования от имени своего
опекаемого, когда появился страх перед
духами и при том в силу его же собствен¬
ных мероприятий. Этот страх Липперт про¬
изводит от общего чувства страха перед
всеми возможными вещами, в особенности
же перед смертью, т. е. от чувства,
которое вначале еще не носит никакого
религиозного характера. Во всяком случае
он приписывает первобытному человеку
чувство страха и зависимости особой ин¬
тенсивности и затем думает прямо пере¬
вести его в религиозную сферу, т.-е. свя¬
зать его с представлением сверх-чувствен-
ного. Что боязнь духов в жизни первобытных
людей фактически играет роль духовного
фактора, — это тут не оспаривается. Воз¬
никши в классовой борьбе от жреческой
угрозы местью духа, она действует в
дальнейшем и самостоятельно и оплетает
особенно все процессы погребения мерт¬
вых, давая им свое истолкование. Для
жреца была тогда легкая игра. Он мог,
например, попасть в положение, когда
ему понадобилось бы скручивание трупа
для приведения его в скорченный вид
мотивировать опасностью духа умершего.
Если первоначально эта манипуляция
предпринималась с целью более удобного
переноса трупа, лучшего его сокрытия,
умещения его на малом пространстве,
или для его вешания, то, при известных
условиях, эти принудительные поводы
транспорта и т. п. могли совершенно
отпадать, а народ, одержимый боязнью
духов, тем не менее мог требовать немед¬
ленного обезвреженпя умершего. Жрец,
озабоченный сохранением еще пред¬
стоящего периода опекания, должен
был, для сохранения тела от уничтожения,
239 240 войти с народом в соглашение на счет
применения употребляющегося в других
случаях связывания членов, чтобы через
то пресечь возможность по крайней мере
самых грубых выходок со стороны духа
умершего. Различие добрых и злых духов играет
роль как в деле жертвоприношения вообще,
так и весьма приметную роль в различных
фазах погребения умерших. Нельзя ли
в злых по преимуществу, живущих далеко
от человеческих жилищ, духах глуши
видеть мертвых, похороненных отдельно и
следовательно их духов? Эти последние,
не насытимые в течение времени опе-
кания и, внушая страх своей дикостью
и мстительностью, превратились в прожор¬
ливых чудовищ. Великаны и людоеды в
сказаниях и сказках, ведьмы, лесо-
вички и феи мхов и т. и.,—все это
невидимому восходит к насильственным
и изворотливым стражам мертвых, кото¬
рые в продолжении времени опекания,
часто переодетые, сами фигурировали в
образе в отдельной могиле похороненного
покойника и умели до смерти напугивать
и наказывать леностных жертвователей.
Чудовищный аппетит не должен казаться
сверхестественным, если принять в со¬
ображение, что помимо жреца еще и его
помощники и приятели, а часто также
и иной нуждающийся получали долю при¬
несенных даров. (Ряс. 28). Рис. 28. Погребение на острове Таити (Bilder Atlas,
VII, Taf 6, № 13).—Могила знатного покойника,
при ней так называемый гева в особом траурном
одеянии с длинной палкой, булавовидный конец
которой усажен зубами акулы и которой он изби¬
вает всех встречных для того, чтобы их кровью
усладить дух умершего. Такие обычаи, очень
распространенные напр. в Полинезии, открыв ли
широкий простор для кровожадных инстинктов
жрецов и ими инспирировались. С другой стороны имеют также своих
духов и собранные из отдельных погре¬
бений останки умерших, которые были
похоронены в маленьких ящичках или
урнах, на могильном холме или на другом
каком нпбудь общем кладбище. Они жи¬
вут в сказках и сказаниях в виде бойких Рис. 29. Большое каменное полуподземное соору¬
жение в горах на Вайу (Waihu) (остров Пасхи).
Bilder Atlas VI1, Taf 1 № 16).—Стены подземелья
расписаны: быть может это общий дом, общая
обитель духов, как существовали в Австралии
особые хижины духов; выделению погребений в
общие кладбища (см. след, рисунок) отвечало и
выделение общей обители духов. карликов, эльфов гномов и т. д., стерегут
клады, напр. полагаемые при умерших
предметы от которых нужно было отпу¬
гивать грабители, любят устраивать шум¬
ные праздники с танцами и хороводами
и умеют быть невидимками. Это потому, что
они большей частью держатся вблизи че¬
ловеческих жилищ и их мыслят участни¬
ками периодических, повторяющихся, с
большими промежутками жертвенных
праздников культовой общины. Но они
охотно также подают руку помощи людям
и, по преимуществу, являются добрыми
духами. Их возникновение падает на то
время, когда уже существовало общее
место погребения, сборный пункт всех
более древних погребений, который боль¬
шей частью, особенно на позднейшей сту¬
пени, лежал по близости человеческих
поселений там образовалось н в известном
смысле более высокое жречество, которое
умело приспособляться к потребностям
людей, стояло, стало быть, на службе
«добрых духов» и путем призрения бедных
сделало себя общественно необходимым
и снискало популярность. (Рис. 29). Сверхчувственным отражением этого
сборного пункта костяков умерших явля¬
ется царство духов.
241 242 Это страх перед духами в конечном
счете создает царство духов. Относительно
возникновения царства духов в его самой
древней — неразложенной — форме мы
уже дали некоторое представление. Жрец
должен был по истечении времени опекания
отпустить кости умершего и вместе с тем
его душу на сторону и, это для того,
чтобы не с,ужпвать без нужды для орды
ее охотничьего участка. Таким образом
душа отсылалась прочь куда-то далеко.
Куда? Туда, где были все предшествовав¬
шие ей души. Они вместе с прочими соби¬
рались в одном царстве духов, которое
часто мыслилось лежащим на далеких
островах, в глубоких скалистых пещерах
или на отдаленных горных скатах, а, чаще
всего, глубоко под землей. Потусторонний
мир (вначале) был краем, аналогичным
области, которая отводилась умершему при
его погребении вдали от человеческих
жилищ. Генрих Кунов производит происхожде¬
ние царства духов не из этого, здесь изло¬
женного, мотива, но из общечеловеческих
потребностей (Возникновение религии, стр.
93). Он говорит: «как о получивших само¬
стоятельное существование духах умерших
судит дикарь по самому себе и наделяет
их своими собственными свойствами, так
думает он тоже, что они, подобно ему,после
долгого блуждания имеют потребность от¬
дохнуть от своих трудов. Если духи чув¬
ствуют себя усталыми, они отдыхают и
спят. И как австралийские орды, в те¬
чение наибольшей части года прокочевавши
беспрестанно в пределах своего охотничьего
района, ищут охотно к дождливому време¬
ни защищенных мест стоянок и там, по¬
скольку позволяет добывание пищи, пре¬
даются отдыху, так и духи, после долгих
блужданий, подыскивают уединенные мест¬
ности для того, чтобы там спускаться в
лежащие под поверхностью земли полые
пространства или вселяться в скалы и
деревья, предаваясь праздности. В осо¬
бенности наступает такая потребность к
покою, когда дух покинул ранее им
одушевлявшееся тело уже несколько лет
тому назад и, может быть, даже десяти¬
летия. Наскучив скитанием с места на
место и забытый отчасти теми, которые к
нему когда то в жизни стояли близко,
он жаждет только места, где может встре¬
тить других духов из своей орды и с
которыми он может отдохнуть». (Рис. 30). Таким образом Кунов совершенно ис¬
ключает влияние жречества и жертвоприно¬
шения на происхождение царства духов.
Жизнь духов является у него верным подобием жизни первобытных людей. Соз¬
дателем религиозных представлений, по
нему, как будто является австралийский
туземец, в общем абстрактном смысле,
независимо от противоположения: жрец и
народ, руководители производством и про¬
изводители. Религия есть общечеловече¬
ское естественное предрасположение. Рис. 30. Общее кладбище на Таити (Bilder Atlas
VII, Taf 7 № 2).—Кости истлевших трупов (см.
рис. 28), переносятся на общее кладбище, где
зубчатые, плоские, вырезные доски изображают
собой души умерших, для которых возлагаются
на воздвигнутом жертвеннике щедрые приношения. Обязанность жертвований для остав¬
шихся после умершего лишь на более
древних ступенях кончается с отходом
души и ее переходом на тот свет. Кунов
говорит (Религия, стр. 93), о племени
койта у юго-восточного побережья Новой
Гвинеи, царство духов которых называется
Иду: «о своих родных эти духи и в Иду
еще долгое время сохраняют заботу и
часто покидают на короткое время свой
край духов, чтобы оказывать поддержку
своим родным в боях и опасностях; но
условием тому является то, чтобы их по¬
томки на земле не манкировали жертвен¬
ными дарами, ибо, иначе, духи не только
отказывают в своей помощи, но еще и
мучают своих, оставшихся на земле, близ¬
ких самым жалким образом». В этом примере мы встречаем также
лишь одно царство духов. Однако, в нем
духи живут не в полном спокойствии,
но показывают себя, смотря по поступле¬
нию жертвований, по отношению к своим
близким: ю благорасположенными, то придирчивыми. Видно, что жрец посте¬
пенно протягивает обязанность приноше¬
ния жертв за пределы времени опека¬
ния. И после своего отпущения духи
получают в удел культовые почитания.
Дальнейшее развитие здесь намечен¬
243 244 ных отношений приводит наконец к
разделению того света на два раздель¬
ных царства духов, одного для добрых и
другого для злых. Почему названное раз¬
личие моральной квалификации перено¬
сится также и на представление об общем
местопребывании отошедших, этот вопрос
будет нас еще занимать в дальнейшем. Смотря потому, при помощи ли угроз
или обещаний преследует свои интересы
жрец, он называет духов злыми или до¬
брыми. Грозить он будет главным обра¬
зом там, где приходится мало ожидать
даров, у нисшего и более бедного насе¬
ления, а применять обещания — в отно¬
шении более знатных, высших слоев. На
представление о том свете переходят и
имущественные различия, так как по¬
следние, в большей или меньшей степени,
отражаются на размере приносимых по¬
жертвований. Чем острее противополож¬
ности, тем острее и разделение на раз¬
ряды в мире духов. Только «тот свет» не
есть простое отражение общих социаль¬
ных отношений в головах людей, но факты
социальной жизни проходят прежде всего
через среду жертвенной и жреческой прак¬
тики и вместе с тем классовых противо¬
речий. Богатые и знатные поэтому по
своей смерти в общем становятся доб¬
рыми духами; а более ничтожные стано¬
вятся злыми духами. И из числа более
высоко поставленных, если бы кто взду¬
мал упрямо противодействовать жрече¬
ству, то такой едва ли мог бы расчиты¬
вать на хорошую участь на том свете. Если, таким образом, на нисших ступе¬
нях развития существует лишь одьо цар¬
ство духов, то с образованием более зна¬
чительных имущественных различий вско¬
ре выступает и деление царства духов на
место для высших, более благородных и
на место для нисшего населения. Часто
лот свет имеет целую серию ступеней, ко¬
торые душа (благородного) проходит одну
за другой, пока, наконец, в последней сфере,
не погашается культовая обязанность. Ду¬
ши, менее обезпеченные, так далеко не
доходят, но уже из первых сфер вы¬
талкиваются в царство теней. На этом
делении того света покоится в существен¬
ном и идея душепереселения, которая у
египтян и индусов породила систему ред¬
кой дифференциации. «Стоящие во главе культа брамины»,
говорит Липперт, «необыкновенно строги.
Никто не может так себя обеспечить при
жизни, чтобы в силу жертв была пога¬
шена оплата высшей еф.ре на всю веч¬
ность. Каждая культовая заслуга, если ее не подготовляет серия потомков, сразу
поглощается, и тогда душа бывает смещена.
Она катится вниз и другие перелетащт
через нее с более высокими заслугами»—
«Система, приспособленная как нельзя
лучше для того, чтобы правоту возвести на
степень единственного правящего жизнью
принципа .(История Культуры,И, стр. 417). См. Кунов (стр. 103) «касаясь народов
Южного моря и индейцев, которые более
или менее провели это деление «того света»,
судит так: «Куда по своей смерти напра¬
вляется душа отдельного человека, это
решает не его характер, не его нравственно-
социальное поведение здесь на земле, но
его сословное положение. Добродетель и
порочность не принимается в расчет. Был
ли умерший добрым, нравственным чело¬
веком, или он был жестоким негодяем,—
это для входа его души в «царство небес¬
ное» совершенно безразлично. Понимание
будущей жизни, как награды или нака¬
зания за земную жизнь, совершенно чуждо
народам Южного моря и индейцам», — но
это верно лишь с большими ограничениями.
Относительно добродетели и порочности,о
«добре» и «зле» решает единственно, отно¬
шение к жрецам и правительству. Это есть
господствующая нравственная норма тех
народов. Состоятельные, поддерживающие
государство, и к жрецам расположенные
элементы являются поэтому нравственными,
добрыми и в награду попадают в лучшее
отделение. Все другие несостоятельные,
оппозиционно настроенные и, потому, ме¬
нее достойные,—получают в наказание шан¬
сы на менее счастливую загробную жизнь. 2. Обианывания и утаивания. Пользуясь угрозами и обещаниями, как
средствами укрепления полновластия, жре¬
чество, для той-жецели, прибегало так-же
к утаиванию и обману, чему мы уже встре¬
чали примеры. Во всяком случае нельзя
принять, что жречество неизвестно откуда
возникло и приобрело власть над остальным
народом путем утаивания и обманывания,
что религия таким образом есть «изобре¬
тение хитрых попов». Скорее, напротив, это
условия первобытной кочевой жизни в связи
с упомянутым обособлением классов укры¬
вали больного и его опекателя от глаз
членов орды и, таким образом, сохра¬
няли тайну эксплоатации. И смотря по
ступени развития и особым обстоятель¬
ствам,—на передний план выступало то
утаивание, то обманывание, поскольку во¬
обще они друг от друга могли от¬
деляться. Рассмотрение погребения мерт¬
245 246 вых нам доставило примеры этому в
большом изобилии. Но и жертвенный
культ вообще дает тому подтверждения.
Мы напомним лишь о том, как старательно
заботилось жречество об явственном отли¬
чении мест жертвований; но в то же время
само удалялось в тишь лесов, склонов гор,
болот, топей, пустынь, одним словом в уеди¬
нение для того, чтобы укрыть тайну сво¬
его отношения к жертве от глаз непосвя¬
щенных. У центрально - австралийских племен
(Ратцель, I, стр. 346) могилы лежат обычно
«в стороне», у тех мест, куда, насколько
возможно предвидеть, никогда немыслимо
перенесение стоянки. Пусть себе культ
будет загнан в бесплодные, негостепри¬
имные зоны, для жреца, который получает
жертвуемые припасы, это никакой не
играет роли. Встречающийся еще и теперь у нисших
народов обычай при смертном случае по¬
кидать место события есть обычай очень
стародавний. Он возник непосредственно
из условий первобытной эпохи с ее кочевым
образом жизни, когда к беспрестанной пе¬
ремене места еще вынуждала необходимость
добывания пищи. Позже уходили от места
смерти частью по представлениям жреца,
а частью также и для того, чтобы избег¬
нуть опасности заражения болезнетвор¬
ными частицами; в общем одно с другим
совпадало в идеологии, так как заболева¬
ние толковалось, как вселение злого духа
в человека. Во всяком случае, сообщает Фараби
(«Глобус», 1910 г.) о мачейэн восточной
части Перу, очень примитивном индей¬
ском племени, что они не из страха
перед духом умершего покидают свою
хижину при смертном случае, но из страха
заразиться болезнью умершего. О том же
самом слышим мы и относительно племени
ведда на Цейлоне; однако подобные со¬
общения, по некоторым причинам, дол¬
жны быть принимаемы с осторожностью.
Во всяком случае и опасность заразы,
по всей вероятности, не представляла ни¬
чего неведомого для упомянутых дикарей. О негритосах говорит Ратцель, (I, стр.
430), что они выказывают большой ужас
перед тем местом, где умер кто-нибудь из
их соплеменников. Подходы к месту по¬
гребения заграждаются, место покидается,
и оповещается вся округа. Кто дерзнул бы
ступить на проклятое место, тот был бы
наказан смертью. Жрец удаляет народ из соседства с ме¬
стом жертвований и сам удаляется в сто¬
рону от жилых мест. Жилище жреца, ко¬ торый большей частью разделяет обита¬
лище с умершим или духом или богом,
само по себе соответственно расположено
или так устроено, что тайна культа пре¬
бывает сохранной. Относительно разви¬
тия храмовых построек, которое бросает
на этот факт особенный свет, мы уже де¬
лали некоторые замечания. Полковник фон-Штюмер посетил духа
Ньявинги в земле Мпороро; он пришел
в его дом, где ему было сказано, что дух
находится за стеной, пред которой он,
Штюмер, сидит. Выслав вон всех цветно¬
кожих, полковник потребовал, чтобы дух
пред ним явился. Это исполнилось. Дух по¬
казал, что его зовут Ньявинги и что он
дочь бога солнца Кассова. Ее местожи¬
тельство в облаках, но она является на
землю и может быть сейчас, здесь, а в
следующий момент быть в Букобе. Чело¬
веческих родителей у ней нет, смерти
она не подлежит. На земле должна она
принимать человеческую пищу; она пьет
молоко. Ее одеждой являются облака,
ее ударом молния. Она владычествует над
Мпороро, но и европейцы тоже ее дети.
Фон-Штюмер незаметно произвел в хижи¬
не перестановку, убрал разделявшую его
стену и нашел за ней перед собой молодую
стройную женщину Мхима... Она продол¬
жала ловко разыгрывать свою роль даль¬
ше. Она сказала Штюмеру, что богиня
Ньявинги не может быть видима ни одним
смертным; она унеслась в облака. А сама
она — человек, служительница богини,—
уста султанши. Чрез нее узнает народ, чего
хочет Ньявинги (Майор в. о. Лянхельд,
20 лет в германских колониях). Mujor a. D. Zangheld, Zwanrig Jahre in
deutschen Kolonien. За стеной, которая отделяет друг от
друга людей и богов, ничего другого нельзя
никогда усмотреть, кроме жреца и жре¬
чества. Цель всей мистификации есть бес¬
препятственное присвоение приносимой
жертвы, а в дальнейшем запугивание и
обманыванпе легковерной массы, стремле¬
ние к могуществу и к господству над умами.
Для того, чтобы легче достигать обмана
непосвященных и не зависеть только от
собственной ловкости в производстве фо¬
кусов, чревовещании и вызывании всевоз¬
можных иллюзий у почтеннейшей публики,
жрец держит при себе помощников и уче¬
ников, содействие которых при «предста¬
влениях» — иначе нельзя и назвать высту¬
пление, например, африканских фигляров—
для людей остается окрытым. Свидетельств
об этих фактах, прочесть о которых
можно во многих описаниях путешествий,
247 248 мы можем здесь и не приводить, равно как
и не входить в подробное изображение дея¬
тельности многочисленных тайных сою¬
зов, именно в Африке и в области Южного
моря, цель которых заключается тоже в
использовании сообща стоящего вне их
круга народа. В области Южного моря существует зна¬
менитый Дук-Дук, о котором среди других
авторов сообщает также Паркинсон. Тай¬
ные союзы существуют повсюду и в Аф¬
рике. Нельзя сказать что бы какие нибудь
великие тайны скрывались за этой вольно -
каменщиной. Цель их использование не
членов, и каждый раз заканчиваются их
собрания рэскошным пиром. Члены Дук-
Дук имеют свою великую свиную тра¬
пезу. В других местах предпочтением
пользуются овцы иля волы. Средоточие
культа Н‘гой в речной области Огове,
читаем мы у В. Шнейдера, «образует не¬
чистоплотный каннибализм; отвратитель¬
ные оргии кончаются обычно трапезой с
овечьим или куриным мясом. Женщины
поддерживаются в вере, что Н‘гой поедает
это мясо, и они на этом, вероятно, основа¬
нии воздерживаются от названных мясных
блюд. Они же не должны произносить даже
имени Н‘гой; и если они случайно его слы¬
шат, то скорей затыкают себе уши и по¬
спешно бегут прочь. Если вступает в се¬
ление дух, переодетый главарем союза, то
женщины запираются в хижины и заби¬
ваются в самые темные углы». В противовес тайным обществам муж¬
чин женщины тоже имеют свои союзы и
общины сестер и, по сообщениям, вполне
правдоподобным, оказывает ся, проявляют
совершенно такую же способность хранить
молчание, как мужчины. Жрецы сами так мало проникнуты мо¬
ралью, как мы ее понимаем, что характе¬
ристика, которую Ратцель (I, стр. 440)
дает духовидцам (духов, разумеется, может
видеть только жрец), игорротов является
должно быть подходящей не только для
этих малайцев, но в известной степени
вообще для жречества нисших народов:
«это обычно самые храбрые, самые бывалые
и беспутные малые своего племени, кото¬
рые использовывают свое влияние для
ублаготворения своего желудка. Их церемо¬
нии заключаются в исполосовании лиц и в
вывихивании членов, так, что становятся
дыбом волосы. И у большинства племени
дайяков все это тоже сплошь да рядом
заведомо безнравственные люди». Высшие жрецы, которые состоят на слу¬
жении высшим духам богам—духам покро¬
вителям более крупных культовых об‘еди¬ нений с соответственно большим могуще¬
ством и более продолжительным существо¬
ванием—в этом отношении подлежат не
иной оценке, чем нпсшие. О разнообразных приемах эксплоатации,
которые жрецы пускают в ход с помощью
веры в духов, в следующем отделе будет
дано еще приблизительное представление.
В настоящем месте следовало бы упомя¬
нуть, что жрецами тут и там содержатся
«священные» животные, которые выдвига¬
ются ими как бы в качестве получателей
жертвенных даров. По видимости питается
божество, которое избирает тело живот¬
ного себе в обиталище. Принесенные про¬
дукты питания суть те, которые могут быть
вкушаемы также и людьми. Это говорит и
В. Шнейдер достаточно ясно, например,
там, где он упоминает о тех тысячах свя¬
щенных змей, обладанием которыми может
похвалиться Вайда. «Им же приносятся в
жертву куры, которые, однако, по всей
вероятности, большей частью перекочевы¬
вают в кухню живущих в непосредствен¬
ном соседстве со святилищем жрецов (Цол-
лер, Камерун, том I, стр. 53 след). И
далее (Шнейдер, стр. 154): Живущий у
озера Танганайка дух, Ванембе, ублаго¬
творяется только львами, тпграми и змея¬
ми. Его святилище представляет из себя
обширный зверинец для этих диких зве¬
рей, которые кормятся служителем духа
десятиной от стад быков и овец с окрест¬
ных селений». Что удивительного, что не¬
которые Музиму — духи той же страны—
любят принимать звериный образ? Так
«вабенда у Карена принимают каждую
змею за превращение или явление их вер¬
ховного Музиму Мсомвера». (Питающиеся
человеческим мясом лошади, в греческой
мифологии). Так как, стало быть, божество может
вселяться в животных и, вещая устами
жреца, очень легко с ним отождествляется,
чему колдуны не мало содействуют путем
употребления масок и переодевания—между
прочим и в зверей,—то люди склонны
бывают верить и в способность превраще¬
ния отмеченных «даром духа» лиц: именно
в то что они могут принимать образ живот¬
ного». Немецкому оборотню или человеку-
волку соответствуют африканские люди-
львы, люди-тигры, люди-леопарды, люди-
крокодилы, люди-слоны, люди-гиены». «По
всей Абиссинии считаются будда или ра¬
бочие железо делатели за существа, которые
с помощью сатаны вселяются в хищных
зверей, днем они ведут себя, как и другие
люди,а ночью они становятся ненасытными,
кровожадными волками, умерщвляют
249 своих врагов и высасывают из них кровь.
Один будда сильнее и ловче в вампирном
искусстве, чем другой, и народ знает, кто
на это особенно горазд (Шнейдер, стр. 235
и 236)». Вплоть до наших народных сказок
доходит представление о том, что цари,
князья и принцы при случае путем околдо¬
вания превращаются в зверей. В сказке
«О снегурочке и розочке», чтобы только
назвать один из многих примеров, в за¬
ключение медведь по его расколдовании
оказывается принцем. Та готовность, с которой обычао дикарь,
преданный вере в духов, отдает себя в
жертву намерениям своего духовного
эксплоататора, являющимся часто как бы
глумлением над его легковерием, для на¬
ших понятий есть нечто заходящее уже че¬
рез чур далеко .Во всяком случае борющиеся
ведь в конце концев за свое существование
служители божьи умеют всякими средства¬
ми проводить свои притязания. Вполне
естественно, что вадшагга верит, что если
он не будет достаточно приносить жертв
своим умершим предкам, то эти последние
нашлют на него болезнь и смерть, украдут
у него коров и овец или нападут на него
ночью (Кунов, Религия, стр. 73). Месть
духа есть в действительности месть жрече¬
ской клики. Мы находим далееверув то, что обыкновен¬
ные смертные должны ослепнуть, если они
увидят божество,или должны за свое любо¬
пытство поплатиться жизнью. Этот ужас
испытывается не без реального основа¬
ния. У некоторых племен Африки лес¬
ной чорт зовется Нда (В. Шнейдер,
стр. 128, след). «Он покидает свое тем¬
ное обиталище лишь при наступлении не¬
обычайных событий и вступает в селение
всегда ночью. Доверенный человек, кото¬
рым он пользуется для этого навождения,
обычно бывает так закутан в лисш пи¬
занги (банана), что невозможно бывает
признать в нем человеческое существо. Его
свиту составляют молодые члены тайного
союза Нда, которые пляшут по улицам под
жалобные модуляции флейтообразного
инструмента. Горе женщине, которая была
бы так неосторожна, чтобы увидать Нда
или вскользь хотя бы взглянуть на него:
она была бы по всей вероятности забита
на смерть. Этот мнимый черт большой лю¬
битель рома, который ему неукоснительно
подается из каждой хижины, в которой та¬
ковой имеется. Далее он ярый вымогатель
и грабитель; как только в селении умрет
какой нибудь человек, занимающий видное
положение, он похищает в сообществе со
своими союзными братьями столько овец 250 и коз, сколько требуется для большого пир¬
шества». Для сравнения приведем следующее: в
немецких сказаниях братьев Гримм гово¬
рится о древне-германской богине Герта:
«на одном острове в море (Гюген) лежит
заповедный ,ей посвященный ,лес. Там
стоит ее колесница,покрытая покровами, к
которой приближаться могут только жрецы,
и из них только один знает, когда богиня
появится в колеснице. Два вола везут по¬
возку. Жрец благоговейно идет вслед.
Куда только прибывает колесница и где
только богиня удостаивает пребывать, там
радость и счастье. Оружие покоится, же¬
лезо остается в ножнах. Божий мир про¬
должается до тех пор, пока жрец не едет
обратно в святилише. В одном, лежащем в
стороне, озере, колесница, ее покров и само
изображение богини моется, а всех слуг-
которые при этом служат, озеро погло¬
щает. Священный ужас и мрак витает по¬
этому над существом, лиц-зреть которое
могут только люди, обреченные на смерть». Что нельзя глядеть как божество кушает,
это одна из наивысших заповедей культа.
Безаппелляционно, например, поступают в
этом отношении, обоготворяющие себя не¬
гритянские князья. Личная домашняя об¬
становка короля Лоанго скрыта от недо¬
стойных взоров его подданных. Его вели¬
чество кушает в одном крепко замкнутом
покое и кто его увидит за едой тот обречен
на смерть. Это злсполучие постигло
однажды любимую собаку короля также
ребенка, который, по несчастному случаю
вошел в царскую столовую; его кровью
был обрызган лейбфетиш владыки» (Шней¬
дер, стр. 102 след.). Жрец один состоит с обслуживаемым им
духом в таких интимных отношениях, что
может его звать и может видеть. Для любо¬
пытных у малайского жреца имеется испы¬
танное средство: лимонный сок с имбирем
и перцем составляют важную составную
часть «одуряющего сока, который, будучи
пущен в глаза, дает видеть духов»—Доброго
аппетита! Против грозящей человеку со стороны
духов опасности жрец, разумеется, есть
призванный советник и помощник. Чтобы
дух не видал кого нибудь, нужно сделать
себя незаметным, одевая не бросающиеся
в глаза одежды, раскрашивая лицо, остри¬
гая на голове волосы и бороду, облекая
себя в знак траура во вретвще и посыпая
пеплом себя. Это рекомендуется спецально
на первое время по смерти индивидуума,
когда дух—во время периода опекания —
еще «бродит».
251 252 Если, стало быть, жрец пользуется теми
благостынями, которые предназначаются
для его духа, то с другой стороны поло¬
жение для него иногда не совсем бывает
безопасным когда невидимый не удовле¬
творяет своим обязательствам по отноше¬
нию к своим поклонникам. Тогда ответст¬
венность падает на его земного представЕ.-
теля. Правда, жрец знает уловки и рас¬
пространяет о духах и о том свете воззре ¬
ния такие, что религиозная идеология—чем
она большей частью и является—очевидно
для всякого оказывается продуктом стре¬
мления вывернуться прижатого к стенке
жреца. Но иногда действительно дело до¬
ходит до подступа с ножом к горлу. В осо¬
бенности напомним здесь о фактах, которые
приводит В. Шнейдер относительно дожде¬
вых докторов (стр. 263). «Эти Аммагкира авемоуля, как их назы¬
вают у племени коза, зачастую себя самих
обманывающие обманщики, грезят о «воз¬
душных воинствах» и стоят к ним в отно¬
шениях доверенности. Они пользуются
счастьем, пока им удается различными
уловками и неудобоисполнимыми требо¬
ваниями держать простоватый народ в
благодушном и доверчивом ожидании мило¬
стивого усмотрения неба. Они приносят в
жертву духам голову скота, которую им по¬
сылает главарь, предоставляя духам собран¬
ную в сосуд кровь и определенные части
мяса; главную же часть мяса они
могут использовать для себя. Если че¬
рез три дня обещанный эффект не насту¬
пает, то, значит, жертвенное животное
было не беспорочно, быть может, слиш¬
ком старо, слишком тоще или не той,
какой следовало, масти. Вот дождевых дел
мастер грезит о прекрасном быке и, если он
встречает противодействие владельца, то
приносит жалобу народу: «моя власть свя¬
зана скупостью и упрямством того чело¬
века». Упорство в отказе стоило бы жизни
любителю быков. Таким образом одно жи¬
вотное за другим отправляется на место
жертвоприношения, или что то же, на
кухню дождевых дел мастера. А этот
последний умеет и в случае, если небо
все еще продолжает оставаться замкну¬
тым, успокаивать легковерную толпу; тре¬
буется, говорит он, например, пойман¬
ный живьем и в то же время не по¬
врежденный павиан или львиное сердце,
или известное растение, которое ветре'
чается только в отдаленных местах. Готов¬
ность, с которой в общем такой бывалый
народ, как кафры, идут навстречу исполне¬
нию, хотя бы самых сумасбродных, требо¬
ваний свидетельствует о непоколебимости их суеверий. А хитроумный доктор дожде¬
вик на случай продолжения засухи не все
еще исчерпал средства для своего при¬
крывания. По внушению своего незримого
советника., он называет злодея, который
своим проступком против неоесвых сил,
хотя бы тем, что он на землю становился
вверх пог„ми, задерживает вожделенную
влагу; и для сугубой своей выгоды жрец
указывает кого либо, кто богат и ему лич¬
ный враг. Участь такого общественно вред¬
ного преступника этим самым решена и под¬
писана; он бывает немедленно связан и
утоплен или другим способом умерщвлен,
а его скот конфискован. Гкутси, главный
дождевых дел мастер в стране племени
рарабе, отправил сотни людей на смерть.
Его последней попыткой найти выход было
указание на миссионеров, которые разу¬
меется, были изгнаны. Но когда уже все
увертки оказываются испробованными, а
небо все не разверзается, тогда нередко
случается, что доктора дождевика, как
неисполнившего лежащего на нем долга
и отверженного за негодность небом, по¬
стигает та же самая участь, которую он
раньше уготовлял другим». Б) ЖРЕЦЫ ПРОТИВ ЖРЕЦОВ. Часто среди жрецов, так именно это
бывает в Африке, происходит шумная оже¬
сточенная борьба из за соревнования. В
сущности это есть только распря из-
за доходов между божьими людьми, кото¬
рая идеологически представляется в циде
борьбы духов. Могущество и слава этих
сверх‘естественных существ поднимают в
свою очередь престиж жрецов, как их
земных представителей. Продолжение этой
соревновательной борьбы в соединении с
другими условиями производит отложение
нисшего жречества от высшего. Это про¬
тивоположение оказывается наиболее, быть
может, резко выраженным среди дикарей
Западной Африки. Моменты различия ле¬
жат здесь как в общественном положении,
так и в общественной функции обоих
групп. Оставляя в стороне все побочные
обстоятельства, переходные явления и
исключения, которые имеют место в дейст¬
вительности, дадим на основании материа¬
ла Шнейдеровского труда здесь краткую
обобщающую характеристику jthx жрече¬
ских классов, которая, к том у же, способ¬
на осветить происхождение жречества, а
вместе с тем, и религии. Высшими жрецами являются
государственно признанные и санкциони¬
рованные, обычно состоящие на службе и
253 254 содержании у князей, носители духовного
звания. Их звание обыкновенно в пределах
касты наследственно. Они получают особое
образование и воспитание, как необходи¬
мую подготовку к своему будущему зва¬
нию и подвергаются при посвящении
испытанию, главным моментом которо¬
го является трактование случая тяжелого
заболевания. За период своей подго¬
товки, в течение которого они ведут уеди¬
ненную жизнь, они ознакомляются с рели¬
гиозными песнопениями, танцами и празд¬
нествами, с обычаями жертвоприношений,
посвящений, очищений, искуплений, закли¬
наний, с процедурой производства божьих
судов и прочих жреческих отправлений;
подобным же образом они бывают посвя¬
щены в религиозные предания и в тайны
врачебной науки, которые образуют весьма
важную статью в учебном плане африкан¬
ских богословов (Шнейдер, стр. 224). Высшие жрецы вполне правильно обозна¬
чаются,—как жрецы жертвенные. Правда,
они знают толк и занимаются также ле¬
чебным искусством. Но они пользуются
лишь по особым поводам, не в виде про¬
мысла, своим знанием целительных и вол¬
шебных средств. «Если они даруют больному
за плату испрашиваемое благословение фе¬
тиша, то делают они лишь то. что входит
в круг их дожностной обязанности. Правда,
велик соблазн подсобить вмешательству
духа фетиша подачей соответствующих це¬
лебных средств и свой скудный доход по¬
высить учащенным посещением больных.
Западно-африканские жрецы высшего
ранга не имеют нужды навязывать своих
услуг, на них без того имеется большой
спрос со стороны знатных и состоятель¬
ных семейств» (стр. 216). «Жрецы служат
высшим силам повседневными жертвопри¬
ношениями и молитвами и совершают
открытия жертвоприношения при регулярно
повторяющихся празднествах, например,
в дни новолуния, дни жатвы, дни помино¬
вения предков, и по поводу общих
треб и нужд, пред военным походом, в
пору засухи, при разгаре эпидемии, при
вступлении на престол, свадьбе и погребе¬
нии князя или главаря, при праздновании
победы, при прибытии белого гостя и т. п.
Перед священнодействием обязаны они
точно соблюдать предписанные законом
очищения и воздержание от пищи и во вре¬
мя его исполнять принятые обряды и мо¬
литвы. По очень распространенному среди
негритянских народов обычаю, жрец препо¬
дает благословение брачному союзу, наре¬
кает пмя новорожденному, посвящает его
какому нибудь духу покровителю или фе¬ тишу и налагает на него известные обеты
всякого рода жертв и воздержания, кото¬
рые должны соблюдаться новым гра¬
жданином земли или, соответственно, его
родителями, дабы он пользовался постоянно
благоволением невидимого спутника своей
жизни. Часто сочетание с фетишем проис¬
ходит лишь позднее. Жрец руководит
суровой тренировкой, которая предше¬
ствует акту обрезания и мужского посвя¬
щения, и преподает при обоих торжествах,
которые почти всегда носят религиоз¬
ный характер, благословение фетиша»,
(стр. 211 и 212). Борьба соревнования между жрецами,
которую мы здесь имеем в Африке, но ко¬
торая повсюду рождает подобные явления,
есть, в своей основе, борьба за материаль¬
ные интересы.Честь духа,которому служит
жрец, играет при этом лишь роль средства
для цели материальной.Это обнаруживается
не только там,где дело идет об оффициально
поставленных служителях высших божеств,
состоящих обычно на содержании князей
и земельных владетелей, и, как мы видели,
не пропускающих в общине ни одного
радостного или печального события: кре¬
щения, бракосочетания, посвящения муж¬
чин, погребению,—без того чтобы не пре¬
подать своего на то благословения. И мно¬
гочисленные санкционированные доктора-
чародеи имеют тоже источники доходов,
приток которых довольно ясно можно ви¬
деть. Вплоть до самых нпсших фигляров
и базарных крикунов, — мы видим людей с
ореолом святых, ревностно собирающих
нослекаждого«иредставления» подаяния,ко¬
торые им добровольно подаются обычна
большей частью публикой.В Африке произ¬
водится такжеприбыльная торговля волшеб¬
ными средствами и волшебными изречения-
им для отвращения или для расположения в
свою пользу невидимых сил.«В странах, на¬
ходящихся под господством или под влия¬
нием ислама, изготовленные и предлагае¬
мые на продажу марабутами грис-грис,—
(т.-е. исписанные изречениями корана ку¬
сочки бумаги), встречают сильный спрос»
Цена такого кусочка сообразуется с
волшебной силой грис-грисии поднимается
нередко до цены свыше ста марок. Да и
кто-бы не согласился за эту сумму быть
застрахованным от львин зубов или
крокодила, от пули врага, пасти чорта?».
(Шнейдер, стр. 205). Посвящение различных предметов в фе¬
тиши, т.-е. в одухотворенные чудодействен¬
ные предметы, тоже должно было прино¬
сить жречеству большие доходы. Оно в.
виду этого еще искусственно взвинчивает-
255 256 да опросы на них до чрезмерности. Негры
«видят нужду в одном фетише для ветров,
в другом против грома, в особом фетише
для морских рыб, и в особом для речных
рыб, против попавших в ноги ши¬ пов, против диких зверей, для того чтобы
не упасть, затем для здо-
,0 ровья, затем для олагопо- лучия, для ясности глаз,
потом для крепости ног,
для дешевых закупок ит. д.»
«Продавцы рабов, кроме
того, пред‘являют ожив¬
ленный спрос на фетиши,
которые должны препят¬
ствовать побегу рабов».
«Далее один фетиш дарует
победу на войне, другой
счастье в торговле, один
вызывает дождь, другой
предполагает ему конец;
один благословляет поля,
другой преисполняет море
и реки рыбами, третий
привлекает охотпику или
V рыбаку добычу. Этот фе¬ тиш ведает обрезание и
S прочие, часто жестокие J обычаи, которым подвер¬ гаются мальчики п девочки
перед их вступлением в
зрелый возраст; тот оза¬
ряет юношу при смотринах
или подводит молодой де¬
вушке избранника ее серд¬
ца, другой является свиде¬
телем при заключении бра¬
ка, третий блюдет над су-
ч~ пружеской верностью, чет¬ вертый оказывает помощь
женщине в ее тяжелые ча-
Рис. 31. Деревян-Сы пятый изыскивает для
ный фетиш для вы- зывания дождя, новорожденного надлежа-
(Оригинал в бер- щее имя. Обязанность од-
линском географи- ного—предупреждать пре- ческом музее, сни- отопление, другого—откры-
мок по Ратцелю).— * _ г Он же употребляет-Еать таковое, третьего
ся в качестве маги- карать его. Воровство, на¬
чесной трещотки на рушение супружеской вер-
охоте, счастье в ко-н0Сти приворот болезни И
торой тоже от него г зависит. смерти суть самые худшие злодеяния, для предотвра¬
щения и выслеживания ко¬
торых требуются фетиши» (Шнейдер,
стр. 182 и 183). (Рлс. 31). Подавляющее число вещей, которые вхо¬
дят в круг фетишей, дает возможность су¬
дить, какое поле деятельности и какое при¬
быльное дело выростает для жрецов уже
от одного освящения этих предметов. Куда лп> кто-бы ни ступил на западно-африканском
берегу, всюду он натыкается на фетиши:
«на каждой дороге и тропинке, на всех
перекрестках и проездах, у подножия
каждой скалы, каждого свисающегося де¬
рева, при в‘езде в каждое селение, над
дверью каждой хижины, на шее каждого
человека; фетиши стоят на всех посадках,
привязаны к фруктовым деревьям и висят
на шее овец и коз. Самые могущественные
и почитаемые боги селения или города
находятся в доме фетишей, который стоит
при входе или по середине урочища, или
вблизи места погребения и охраняется
высшим фетишистским жрецом; более круп¬
ные урочища имеют по нескольку фетишист¬
ских храмин. В одной миловидной хижинке
живет фетиш здоровья, в другой тут же
рядом—фетиш благословения жатвы: пред
ним положены пальмовые ядра, масло,
маньоки, просо. Равным образом и фетиши
охоты, торговли, войны и т. д. имеют свои
особые обиталища» (стр. 184). (Рис. 32). жА Рис. 32. Дух моря у меланезийцев (по Кодринг-
тону).—У островитян Южного Моря встречаются
такие идолы магического характера и специально
чел с. векорыбные. Ратцель воспроизводит такой
идол из Лондонской Christy Collection с острова
Пасхи (Volkerkunde. В. II. S 295. В. Шнейдер различает фетиши-амулеты и
фетиши - божки; последние он называет
также искусственными фетишами или куми¬
рами фетишей. «Потребность в фетишах-
амулетах простирается на улитки, рако¬
вины, зубы тигров и львов; копыта антилоп,
лапы обезьян; рога коз, быков и антилоп;
на птичьи перья; змеиные кожи; куски
металла и слоновой кости; на камни; бусы,
лоскуты платья и т. д.» (Рис. 33). Борьба соревнования между докторами-
чародеями порождает различие между доб¬
рыми и злыми чародеями. Из этой борьбы
выходят победители, в общем, в качестве
добрых чародеев, а побежденные, в про¬
257 258 тивоположность им, клеймятся, как злые.
Добрые чародеи состоят на службе добрых
духов, а злые на службе злых духов. Злые
духи являются причинителями болезни,
смерти и всякой напасти; добрые являются
дарователями всего того, чего себе люди Рис. 33. Африканский дом фетишей. (На выставке
базельской миссии, по воспроизведению Otto
Henneam Rhyn, Illustrierte Religions und Sitten-
geschichte aller Zeiteu und Uolker). желают. Представление о добрых и злых
духах, однако, возникло не из разли¬
чения добрых и злых чародеев, но коре¬
нится в тех отношениях, которые касаются
снабжения или неснабжения духов жерт¬
венными дарами оставшихся после умер¬
шего близких. Так как при божьих судах,
которые служат цели разоблачения злых
чародеев, решение всегда находится в руке Рис. 34. Дом фетишей в области Лунда (в глу¬
бине центральной Африки). Снимок воспроизве¬
ден у Ратцеля по М. Бухнеру.—Любопытно устрой¬
ство особого подхода к священному месту, в ко¬
тором часто обитает жрец. того, кто устраивает божий суд или им ру¬
ководит, он же, благодаря своему общест¬
венному влиянию, призывается в качестве
судьи, то, значит, в сущности моментом
решающим вопрос о добром и злом является
общественное положение. (Рис. 34). Более высокие общественные слои в
силу этого представляют в общем добрый
элемент, высших духов и богов, которые
помогают всей стране в ее нуждах, да¬
руют победу на войне, держат в своих
руках дождь и вёдро, поборают опустоши¬
тельные эпидемии, и совершают тому по¬
добные благотворные действия, являются
наивысшими благодетелями и за таковых
выдаются жрецами. «Способ божьего суда сообразуется ка¬
ждый раз со степенью тяжести преступле¬
ния, для раскрытия которого этот суд при¬
зывается. Обвиняемый должен голыми ру¬
ками вынимать из горшка с кипящим мас¬
лом или водой змеиную голову, камень,
кольцо и т. п. Если он получает тяжелые
ожоги, то он считается виновным. Слу¬
чается, как Вильсон замечает, иногда, что
кипящая жидкость не причиняет ни боли,
ни заметного повреждения погруженной
в нее руке. Другой прием состоит в том,
что раскаленное железо держат близко
к коже: если кожа остается не уязвленной,
то, значит, ее обладатель чист. При строгой
огневой пытке испытующий судья прово¬
дит раскаленным до красна медным коль¬
цом по языку заподозренного; свой приго¬
вор он выносит смотря по свойству раны,
произведенной ожогом. Мягкий, сравни¬
тельно, прием состоит в наблюдении, оста¬
вляет ли положенный в рот тонкий корень
банана после себя клейкое вещество, оста¬
вляет ли после себя вредные действия вку¬
шение известных маслистых плодов или
питье воды, в которой погашен пылающий
факел. Чаще всего применяется при суде кол¬
дунов ядовитый напиток, называемый в
Северной Гвинее «красной водой». От него
ожидают, что он лишит чародея сначала
его волшебной силы, а, затем, и жизни».
«Питье действует смертельно или лишь
одуряюще, смотря по количеству яда, ко¬
торое оно содержит, и смотря по тому коли¬
честву, в каком оно выпивается» (Шней¬
дер, стр. 239 и 243). Исход «божьего суда»
зависит почти каждый раз от произвола
судьи. Ядовитого напитка отведывают и
устроители процесса для того, чтобы себя
привести в требуемое возбуждение и для
того, чтобы представить противопоказание;
п как раз потому то они и пользуются
высоким престижем у толпы, что они,
будучи приучены заранее к напитку,
могут хватить, без опасности для себя,
хороший глоток или обезвредить его вызо¬
вом вскоре после того рвоты» (стр. 241). С каким бесстыдством обманщики судьи
колдунов приступают к своему делу,
259 260 явствует из того, что они обыкновенно
предлагают своим односельчанам свои
услуги для устранения неудобных ближ¬
них при помощи ядовитого напитка. Гла¬
варь, который решился бы доносить на
колдунов, но при судах божьих оказы¬
вался побежденным, низлагался и в конце
концов умерщвлялся. Повсюду процесс над колдунами служит
удобным средством для эксплоатации со¬
стоятельных и для искоренения неудобных
подданных. Горе тому, кто имел несчастие
навлечь на себя зависть, недоверие или
даже ненависть властелина. Тотчас на¬
ряжается расследование о колдовстве и уже
заранее знают, кто окажется «вынюхан¬
ным». Если это расследование вызвано
политическими соображениями, то об¬
виненный должен расстаться с своею
жизнью (стр. 246). Разумеется, можно также путем подкупа повлиять на исход
суда. Подкуп даже можно сказать является
в порядке вещей и образует не малую до¬
ходную статью для «с у дей-колдунов».
(Рис. 35). Описанный здесь способ судопроизвод¬
ства обыкновенно, как мы видим, требует
некоего зелья, которое притом обычно
является ядом. Врачебные приемы просве¬
чивают таки во всем, что предпринимают
жрецы и к чему они привлекаются. Основу существования древнейшего ча¬
родейского жречества образует, как уже
раньше было указано, в значительной своей
части вполне положительное врачебное ис¬
кусство и даже медицинские знания, как
неоднократно это подтверждается и из дру¬
гих частей света исследователями-путе-
шественниками. И знакомство с ядами
также поразительно велико, именно с сер- Рис. 35. Суд над колдуном в Западной Африке. (По Du Chaillu в воспроизведении у Ратцеля).—Изо¬
бражен момент, когда противная партия с ножами бросается на свою жертву, не выдержавшую
испытания «божьим судом». Первые же судороги, как признак отравления поднесенным для испытания
ядовитым напитком, служат сигналом к самой беспощадной расправе (Ратцель). Очевидец этих сцен
Du Chaillu на счет этих частых «божьих судов» в значительной мере относит факт быстрой убыли населения в стране. дечными ядами. Как известно, пользуется
дикарь такими веществами для помазы-
вания своих охотничьих и военных стрел.
Это является ближайшей причиной тому,
что он так основательно изучает различ¬
ные виды ядов. Жрецы, как обладатели
всей примитивной науки, дают занятому охотой вместе с зельем для убивания
животных также и успех охоты, счастье
на охоте, помощь духов. О различных случаях, которые подают
повод к вынюхиванию «виновных» лиц,
частью уже было говорено. Лечение боль¬
ных должно будет нас еще занять в особом
261 262 отделе. Здесь упомянем еще только о «вы¬
носе трупа». «Естественным видам смерти», говорит
граф фон-Гётцен в своем описании путеше¬
ствий «по Африке с Востока на Запад»
относительно племени вазумбва «верят
неохотно и, если умирает какой - нибудь
человек высокого положения, то колдуны
сходя1Ся, пророчествуют на основании
внутренностей кур и указывают на какого-
нибудь беднягу, как на виновника». В су¬
щественных чертах разыгрывается эта
процедура повсюду в Африке и уже в
Австралии на один лад. Почему именно
куры и другие употреаляемые в пищу
животные так необходимы для их откро¬
вения это кажется уже достаточно рас¬
крыто нашими прежними раз‘яснениями. На основании предыдущего и нижепри¬
водимые сообщения Ратцеля (1, стр. 344),
об употребительных среди австралийских
племен приемах жреческого суда будут
читателями правильно истолкованы, не тре¬
буя особых пояснений. «Первые, церемонии при похоронах со¬
стоят в том, что выискивают злого во¬
рога. У племен По рта-Линкольн ближай¬
ший родственник спит первую ночь лежа
головой, на трупе, для того, чтобы ему
явилось во сне указание на колдуна. В
следующий день труп на носилках выно¬
сится носильщиками, и друзья умершего
выкликают имена различные лиц. При ка¬
ком нибудь имени они говорят, что труп
в известном направлении давит и тро¬
гается в сторону злодея. Туземцы Аделаиды
носили умершего на колесообразных носил¬
ках из древесных ветвей, при чем его один
шедший под серединой человек подпирал
головой, пока суд нс приходил к какому
нибудь заключению. Родственники, кото¬
рые при похоронах слишком мало плачут,
легко подпадают под подозрение в соуча¬
стии. У других южных племен кладут
труп на носилки, которые зовутся «ве¬
щами» и задают вопрос Если носилки за¬
шевелятся, то ответ значит утвердитель¬
ный; если же они не пошевельнутся, то
продолжается вопрошание. У дайери связывают трупу один с
другим большие пальцы обеих ног и
тело закутывается в сеть. Трое или
четверо мужчин приносят труп к могиле
глубиною в метр и кладут там его
навзничь на пару минут. Затем трое
мужчин становятся на колени и дают поло¬
жить мертвеца себе на голову. Один пре¬
старелый мужчина берет тогда в каждую
руку по легкому хлысту, становится перед
трупом, ударяет врозь хлыстами и опра¬ шивает мертвеца. Прочие, сидящие в
кругу, мужчины в качестве истолкователей
за умершего показывают на кого нибудь, на
которого и ложится вся вина за смерть. Другой, когда-то на юго-востоке рас¬
пространенный способ открывал колдуна
по тому направлению, как уползало
от могилы насекомое. А то кто нибудь
ловко отыскивал следы ног в направле¬
нии кого нибудь, возбуждающего подо¬
зрение. У племен Моретонбей содранная
со веденного мертвеца кожа предлагается
колдуном различным лицам для того,
чтобы из их поведения вывести заключе¬
ние о том, кто причинил смерть. Так как
неестественная смерть имела характер
чего то отягчающего, то завернутому в
древесину мертвецу шептали на ухо,
чтобы он на том свете говорил, что
умер естественной смертью. О другой сто¬
роны у племен мыса Иорк вина карается
способом, напоминающим полинезийские
обычаи: после похоронного обряда гла¬
варь выступает с черепом, оружием и
убранством умершего в круг мужчин, где
ему в продолжении церемонии дозволяется
даже смертоубийство на том основании,
что он действует от имени умершего». Повсюду, даже у австралийцев, жрец
становится призванным судьей благодаря
своему выдающемуся общественному влия¬
нию, и мы знаем, что у австралийцев класс
старейших превосходит все остальные по
своей общественной мощи. Из него, по¬
этому, происходят также и жрецы —
судьи, которые руководят цоремонисй вы¬
носа трупа на показ. С большей ясностью
во всяком случае выступает развитие этих
отношений в Африке. Высшиедухи и боги
почти всегда являются и самыми благоде¬
тельными; ибо они за таковых выдаются
своими жрецами, и их жрецы являются
более могущественными. Каждый охотнее в
общем выдает себя скорее за доброго,
нежели за злого; но иной старается в
тех случаях, когда бывает вынужден к
самозащите, отстаивать себя также по¬
средством распространяемого им страха и
ужаса. Один пример, который в особен¬
ности для нас поучителен в отношении
практикований н и с ш е г о жречества,
находим мы у Лео Фробениуса. «Под сенью
государства Конго»: «Чикайя приволок ко
мне однажды одного старого косоглазого
человека, истое подобие негритянского
черта, такого отталкивающего, такого
противного, с такой злобой во взгляде,
что я без особой радости увидел его при¬
сутствие на моей веранде. Он принес
Нкисси, по названию Маттука. Он тре¬
263 264 бовал за него много, очень много, именно
франков на двадцать товара, ибо он говорил
сам, что это была ужасная вещь, самый
сильный Нкисса, который только существо¬
вал в стране. Пилямоссиве! Ничего нет
ему подобного! Как всегда: уверения и
никаких об‘яснений. Вещь, во всяком слу¬
чае, имела довольно-таки удивительный
вид: кожаный мешок, две крест на крест
на подобие ножниц из него торчавшие палки
длиною приблизительно в сорок сантимет¬
ров, у конца которых болталось по ниточке
с кисточкой. Потом все кожа и украше¬
ния из перьев. Как всегда в это, отмеченное уже более
богатым опытом,время,япотребовал об‘ясне-
ния смысла и применения снаряда, раньше
чем вступить в дальнейшие переговоры
относительно его покупки. Некоторые из
окружающих про бормотали: «Маттуку нуби
минги». Маттуку ужасно злой. Он был,стало
быть, безусловно человекоубийственный.
Окружающие кивнули в знак согласия
и Моанангомбе начал, наконец, об‘яснять: Он схватил кожаный мешок левой рукой,
так что палочки расходились в стороны,
вниз концами кисточки. Так он поставил
свой волшебный инструмент поверх своей
собственной ноги (сверх колена охватив
свою ногу как бы ножницами). Затем
он схватил одну из двух кисточек. Доб¬
родушно рассказывал он при этом, что
Маттуку имеет силу убивать людей. Он,
Моанангомбе, может при помощи Маттуку
убивать, кого он хочет. Вопрос лишь в
том, какой член противнику переломать
сначала. Можно начать с ноги точно также,
как и с руки. Он хочет об‘яснить мне, в чем
дело, на примере ноги. Он схватил
тогда один конец нити с кисточкой и потя¬
нул и, что ж, конец кисточки у другой па¬
лочки стал входить во внутрь палки,
пока почти совсем в ней не исчез. Затем он
схватил ее и потянул с другой стороны:
тогда стала исчезать кисточка нити с дру¬
гого конца, которую он раньше вытягивал
во всю длину. Получалось в самом деле
впечатление, будто нитка прямо протягива¬
лась сквозь ногу... Неудивительно, что все
окружавшие негры, включая сюда и наших
господ бойков, в ужасе и изумлении вскри-
нули. Это было нечто поражающее, нечто
совершенно подавляющее, хотя механизм,
в сущности, был в высшей степени
простой. Обе палочки были, разумеется,
полыми и обе конечные кисточки предста¬
вляли конец одной нити, которая прохо¬
дила через обе палочки до дна кожаного
мешка. Крик ужаса, впрочем, не удержал
истолкователя от его дальнейших толко¬ ваний. Ухмыляясь, рассказывал он, что
нужно только целить в том направлении,
в котором находится подлежащий умер-
влению и произносить его пмя тихонько.
В тот же вечер жертва сломает ногу и руку
как раз в том месте, в каком он, Маонан-
гомбе, произведет символическую операцию.
Как бы успокоительно звучали после этого
его заключительные слова: «бей бей куфуа
мунту, малю, малю!» «после этого человек
умирает очень, очень скоро!» Мастер по
части Маттуку кончил и сидел на корточках
на веранде, дожидаясь оплаты. Располо¬
жившиеся кругом его негры были окон¬
чательно озадачены, и я сам пришел в
чрезвычайное возбуждение. С каким спокой¬
ствием здесь сообщаются подобные смерто¬
убийственные вещи! А потом, какая ужа¬
сающая уверенность в силы Маттуку на
лицах кругом стоявших негров! «Нкисси
мунене», пробормотал один,«мунене, мунене,
мунене,» сказал другой (мунене-великий). Это мне показалось уже слишком! Явно,
все эти люди были убеждены в могуще¬
стве этого смертоносного орудия. Я решил
тотчас же дать нужное об‘яснение. Быстро
оказались у меня в руке две табачных
трубки туземцев, веревка была продернута
через дырку, в которую обыкновенно вкла¬
дываются маленькие глиняные воронки и,
затем, опять вытянута наружу к мунштуку.
Вот и у меня был свой матуку, и не хва¬
тало только кожаного мешка. Этого матуку
я приставил к колену старого колдовских
дел мастера и затем потянул. Сколько народу из окружающих тотчас
же поняли, в чем дело, я сказать не могу.
Во всяком случае двое оказались тут же на
примете Чикайя и сам герой маттуку.
Первый испустил возглас удивления и
об‘яснил затем людям, в чем дело.
Затем колдовских дел мастер оказался
изумленным. Он был поражен для него
совершенно непонятной проницательно¬
стью европейца, и когда все, крутом
стоящие и кругом на корточках сидящие,
разразились ликующими и смешливыми
восклицаниями, когда старику стало ясно,
что в этот момент его волшебное могу¬
щество в значительной мере поколеблено;
тогда он подскочил ко мне и потер мне руку
темной краской. Это была краска про¬
клятья. Я должен был, так об‘ясняли мне
окружающие, умереть еще в тот же вечер.
А старик бросился поспешно прочь
оттуда, сопровождаемый сильным сме¬
хом просветившихся и освободившихся
от колдовского навождения людей. Эта история таким образом дошла до
своего комического конца. Но последовал,
265 266 к сожалению, также и трагический. Старый
моанапгомбе, который, как мне расска¬
зывали, лишил жизни не одного своим
цели! ельным напитком, и которого навер¬
ное давно бы убрали, если бы он не был
хозяином приводящего всех в страх мат-
туку, этот старый малый с утратой маттуку
после бывшего ему у Митшакеля откро¬
вения лишился всякого уважения
среди своих односельчан. Страх земляков
его исчез. Моанангомбе умер пять дней
спустя. Добрые духи и чародея, как мы ска¬
зали, в общем более могущественны, од¬
нако, и злые тоже могут считаться за
всемогущих в такой же, почти не меньшей
степени. Вооруженный тайным искусством
колдования «обладает неограниченным гос¬
подством не только над жизнью и участью
своих собратьев, но и над зверями леса,
над водой и землей и всеми стихиями
природы. Он может превращаться в лео¬
парда и держать общину, в которой он
живет, в постоянной тревоге и страхе,
превращаться в слона, который разру¬
шает насаждения, в акулу, которая истре¬
бляет всех рыб в их реках. Своей волшеб¬
ной силой он может придержать дождь
и повергнуть страну в бедствие. Его по¬
велению повинуется молния, и требуется
лишь мановение волшебного жезла, для
того, чтобы вызвать заразы из их
потайных углов. Короче говоря, для
волшебной силы нет ничего невозможного;
ее влиянию подчинены болезни, бедность,
безумие и все беды, каким только подвер¬
жена человеческая жизнь, и смерть, все
равно при каких обстоятельствах она на¬
ступает, приписывается почти всегда той
же причине» (Шнейдер, стр. 234). Таким образом, если заклинатели ду¬
хов становятся колдовщиками, а также и
добрыми чародеями в ходе борьбы взаим¬
ного соревнования или благодаря ей, тем,
что добрые обнаруживают свое свойство,
например, путем «выслеживания» злых,—
то, все-таки, искание враждебного кол¬
довства и враждебного колдуна при вра¬
чевании и во многих других случаях есть
отчасти также выражение чувства соб¬
ственной их неспособности и неведения,
а, в связи с этим, и стремления их удер¬
жать за собою престиж искусных враче¬
вателей и т. п, Конечною целью для
фетишистских врачей всегда является го¬
норар, как для высших жрецов—содер¬
жание. Существует достаточно примеров такой
централизации всего культа в стране
или государстве, даже у диких народов, когда одному высшему божеству являются
подчиненными души предков и прочая
масса духов. Распределение функций при
этом таково, что «матери племенной» или
«отцу племенному» народа обычно выпа¬
дает на долю задача производства дождя и
погоды, стало быть, вещи, идущие на
пользу всему коллективу. Поэтому и пра¬
вит часто князь пли король при помощи
своих дождевых докторов, высших жре¬
цов. Так, в особенности у народов, которые
занимаются земледелием и нуждаются в
благоприятной погоде. А. Вастьян имел
случай познакомиться с такого рода госу¬
дарством у побережья Лоанго (Шнейдер,
стр. 132, сл.). «Среди многочисленных духов, которые
правят Лоанго, верховное место занимает
матерь духов (Мамма Мокиссиэ), не «ма¬
терь богов», Вунзи. Она является племен¬
ной матерью народа и живет в земляной
пирамиде, тщательно огороженной, рядом
с которой находится маленький домик-
часовенка из пальмовых ветвей с имеющим
вид постели постаментом, с кувшином,
налитым водою, и другими принадлежно¬
стями обихода. С этого то места Вунзи
преподает изречения оракула, поучает
короля Ангой об его обязанностях, но
остается немою, пока на троне царства
не восседает коронованный король; тут
совершаются также молитвы и жертво¬
приношения, когда бывает недостаток в
дожде, или когда он падает слишком обиль¬
но. Адольф Вастьян удостоился посетить
это священное место, после того, как Вунзи
устами жреца своего оракула (Манзиндо),
которому она сходит в голову в моменты
экстаза, дала ему позволение. Эта праро¬
дительница всю страну населила духами
и у всех главных пунктов поставила
своих сыновей и внуков, которые и рас¬
пределили между собою заботу о благо¬
состоянии народа: один привлекает белых
торговцев, другой рыб, третий повелевает
бурями, четвертый стоит на страже ни сшей
категории духов и т. д. Вунза сама посы¬
лает дождь или его удерживает. Первый
король, по сказанию, возвел живущих в
земле предков (умкиссие инсие) на степень
национальных духов-покровителей, их по¬
читание на степень государственного
культа». В) ЖРЕЦ КАК ВРАЧ. Первоначальным призванием жреца и
одной из исконнейших задач ставших не¬
пригодными к охоте старейших вообще,—
является лечение больных. Этому нас учит
267 268 тот факт, что и позднейшее лечение боль¬
ных дает в значительной степени возмож¬
ность делать заключения относительно
сущности первобытного жречества. Извест¬
ные первобытному врачу врачебные приемы
и врачебные средства мы не должны предста¬
влять себе слишком примитивными, даже
во времена первобытной орды. Врачебное
искусство и медицинские знания, есте¬
ственно, покоились всецело на эмпирии,
как у нынешних диких народов. Однако,
исследователи путешественники подтвер¬
ждают, что последние в пользовании боль¬
ных часто достигают поразительных ре¬
зультатов. Миссионеры подтверждают, что
они ничем другим не могут так импониро¬
вать туземцам, как своим врачебным обра¬
зованием. Путь к религии и тут очень
часто идет через медицину. Во всяком случае врачебное искусство
у этих народов неразрывно связано с
культом, и это может нам дать правильное
понятие о факторах, действовавших при
возникновении религии, раз мы увидим,
как элементы лечения больных и врачеб¬
ного дола, подобно закваске, проникают
в культ всех времен. Поэтому мы имеем
достаточное основание принять, что уже
врач безрелигиозной первобытной эпохи
опытным путем усвоил себе кое-что, чем
оправдывалось его обозначение, как искус¬
ного знахаря врачевателя. Врачам диких народов, например, очень
хорошо известно очищающее и исцеляющее
действие купанья. Но если доктор чародей
предписывает купанье больному, то улуч¬
шение физического состояния приписы¬
вается тогда не воде—«вода тут не при
чем», но рассматривается как дело духа,
которого лекарственник призывает на по¬
мощь. Ослабление и одухотворение очи¬
щающего и исцеляющего водного купанья
образует крещение. Идея очищения, и не одной только
водой, проходит через культ всех вре¬
мен. Она в этой области имеет та¬
кое же значение, как в гигиене опрят¬
ность. У всех народов духи эпециально
пред водою испытывают большую боязнь.
В этом отношении, говорит Ю. Линперт
(История культуры человечества, II, стр.
242): «прямо удивительно совпадение, когда
совершенно так же литовец, как и морской
дайяк, при выносе трупа из дома бросает
вслед и разбивает вдребезги сосуд с водою
В других местах поливают с тем же
намерением пол, и еврей ставит по древ¬
нему обычаю сосуд с водою перед домом
с трупом. Для того чтобы держать покой¬
ника от себя вдали, требуется только себя обрызгать водою. Отсюда столь общерас¬
пространенное омовение и купание всех
участников после похорон трупа или по¬
гребального торжества». Пилат наперед
омывает свои руки, «чтобы быть свободным
от боязни из - за невинно пролитой крови
праведника». Там же, стр. 243: «кто бросается в воду,
за тем, испытывая водобоязнь, не после¬
дует демон или, что то же самое, болезнь
его покидает». «Каждое обычное недомо¬
гание рассеивают при помощи воды, все
равно применяют ли купание или окро¬
пление. Эпидемии возникают чрез напа¬
дение целых роев демонов. Массовые ку¬
панья образуют средства целебные и пре¬
дохранительные». Так как известно, что
дети постоянно находятся под угрозой
болезней, то часто встречают в кругу
диких народов обычай предохранительного
купанья детей. Часто Это бывает связано с
наречением имени и, таким образом, ясно
обнаруживает родство с нашвм «креще¬
нием». Изготовление волшебного зелья, далее,
есть важная статья в деле подготовки к
жреческому званию, например у афри¬
канских бетшуанов (Шнейдер стр. 226).
«Медицинский учебный куре начинается с
выкапывания целебных растений, которые
сушатся, жарятся и толкутся, затем пре-
меняются для врачебных целей». Именно
знанием растений уже рано овладело дело
врачевания и лечения. Отвары опреде¬
ленных растений служат для внутрен¬
него и для внешнего употребления, но
демонистический, примешивающийся к ле¬
чебным средствам, характер порождает при
этом совсем странные приемы. «Телесные
отпады, как головные волосы, ногтяные
обрезы и т. п., будучи смешаны или сва¬
рены вместе с растительными и животными
веществами магической или симпатической
силы, дают в результате самое сильное
волшебное средство (Шнейдер, стр. 177).
Многочисленные западно - африканские и
другие племена употребляют также чело¬
веческую кровь и человеческое мясо в
соединении с веществами растительными и
животными—для своих «неодолимых ле¬
карств» (там-же стр. 208). Черные фети¬
шистские доктора, поэтому, часто пускаются
на ловлю людей и на осквернение трупов.
«Кафрские черные искусники пользуются
изготовленным из трупного пепла по¬
рошком, который они зовут «мукою не¬
бесною» (стр. 234). (Рис. 36). Далее важную роль играет во врачебном
искусстве, как и в действиях культа
нисших народов, втирание волшебнсго
269 270 вещества, в особенности—помазание елеем.
Помазание князей и королей носителями
жреческого звания известно достаточно
нам из истории, как средство привлече¬
ния благословения божия или добрых
духов и отогнания злых. В Южной
Африке преодолевающее злое колдовство
молемо, т.-е. порошек пепел или олово,
тщательно хранятся в ступке или сосуде
для того, чтобы при важных торжест¬
венных случаях найти свое применение.
К задачам чародея в Австралии, равно,
как и в Африке, относится в особенности
также и «извлечение болезни», т.-е. тех
посторонних тел, которые проникли в
мясистые части; шипов, острых камней
и т. п. Высасывание ран с целью их очи¬
щения было таким, само собою напраши¬
вающимся, средством во врачебной прак¬
тике, что оно должно было найти широкое
распространение среди примитивных наро¬
дов В Африке существуют «доктора для
извлечения», которые, когда болит какая
нибудь часть тела, призываются для того,
чтобы извлечь «жрунов» т.-е. те предметы,
которые были вколдованы. в тело злым
колдовством. Рис. 36. Так называемый Бинза, колдун племени
Ньнм-Ньям. (По Ратцелю, воспроизводящему фо¬
тографию частной коллекции Рихарда Бухта).—
Вокруг пояса у него целый арсенал различных
магических предметов. Об австралийцах сообщает Генрих Ку¬
нов, что мышечный ревматизм, перелом
костей, инфекционные опухоли и одутло¬ ватости у них очень часты. Если распухает
какое нибудь место на теле, то позванный
колдун о б‘являет причиной тому некий
вколдованныый туда предмет. «Он при¬
зывает при помощи различных штук
духов, растирает сосет и трет по больному
месту и в заключение вынимает из своего
рта камень или занозу, которую он, разу¬
меется, незаметно раньше в него положил,
а, по его показанию, будто бы, высосал
из тела. Если больной выздоровеет, то это
является непреложным доказательством
того, чго процедура помогла, и.что колдун
основательно знает свое дело; если же
фокус ничего не поможет, то это обме¬
няется очень просто тем, что дух, который
что-то внедрил в тело, сильнее того, который
призван был для излечения». Извлечение болезненного вещества уже
на нисшей ступени развития причисляется
к задачам врачебной практики. Далее, следует упомянуть растирание,
которое развилось в рациональный метод
массирования, окуривание, якобы для уда¬
ления духов-мучителей, одувание, (вду¬
вание «духа жизни»), окропление. Устраи¬
вают искусственно даже клизмы и рвоты
для очищения организма (Липперт, История
культуры, II, стр. 414; История жречества,
I, стр. 42 и 111). В «Глобусе», том 92, № 2 (1907 г.),
А. Фиркандт опубликовал статью: «Начала
религии и волшебства», которая здесь
представляет интерес в том отношении,
что она иной раз очень ловко отлу¬
пливает «анимистические» представления,
как позднейпшй придаток, от ядра про¬
фессионального лечения больных. Во вся¬
ком случае он осложняет этот прием тем,
что по отделении веры в духов, как внешней
оболочки того ядра, усматривает еще внут¬
реннюю (ниспгую, древнейшую) оболочку,
волшебство, которое он отличает от «ани¬
мизма» (веры в души). Поэтому без‘оста-
точное об‘яснение религиозных фактов из
фактов «повседневной» простой жизни, ему
не удается. Но что его воззрение, все-таки,
в качестве опоры и подтверждения наших
собственных весьма примечательны, это
может показать уже нижеследующая
цитата: «Универсально распространенные формы
лечения ведь известны: больные части тела
массируются, хворь высасывается ртом
или также через тростниковую трубку;
выдавливается руками; по ниточке ее в
образе крови заставляют стекать или упо¬
требляют для этой цели кусок дерева.
Извлеченная наружу хворь сама по себе
является в виде маленького камня, ку¬
271 272 сочка дерева, кости, или крови, которую
выплевывает колдун, или также в виде
дуновения, которое он из своего рта вы¬
дувает. Могли ли эти обычаи действительно
возникнуть лишь тогда, когда верили в
духов, как причину болезней, и когда
колдун располагал содействием других ду¬
хов при своих манипуляциях? И тут
скорее можно придти к мысли, что эти
анимистические представления являются
позднейшим придатком, который можно
опустить, не меняя ничего существенного
в самом деле. Происхождение обычая в
целом следует искать во влиянии непо¬
средственных аналогий повседневной жиз¬
ни: болезни действительно много раз вызы¬
ваются извне проникшими каменными око¬
нечностями стрел или копий, шипами,
занозами, частичками костей и т. п., при
чем, вполне естественно, их стараются высо¬
сать и выжать.И обратно:где подобного рода
боли имеют место, там применяют соответ¬
ствующий обычный прием. Правильность
его видна непосредственно,когда колдун по¬
казывает вынутый камень или кусок дерева.
Влияние наглядности при этих обычаях оче¬
видно; стоит только для выяснения его себе
лишь подумать об отдаваемом еще и теперь
предпочтении в народе врачебным сред¬
ствам решительным сильным,очистительным
средствам и т .п.В преимущественном приме¬
нении камешков и кусочков дерева играет
роль,разумеется,то обстоятельс тво, что эти
вещи легко заполучить и удобно приме¬
нять. Но этого одного недостаточно для
об‘яснений. Колдун не напал бы на эти
средства, публика не стала бы ему верить,
если бы сознание их не было к тому за¬
ранее предрасположено указанными анало¬
гиями (стр. 44). Религия по Фиркандту не есть однород¬
ное образование, но имеет два отдельных
корня—волшебство и веру в духов (стр.
64). Это для него вполне удостоверенный
факт. Менее удостоверенным кажется ему
то, что вера в духов стала развиваться
позднее, чем волшебство. Волшебство
для него есть практика религиоз¬
ной жизни, которая предшествует вере
в души или в духов. Это в основе
своей наше различение первобытно говрача и
первобытного жреца, которое предносится
тут сознанию Фиркандта. Целый ряд более или менее руди¬
ментарных культовых явлений примыкает
к врачебному средству вскрытия вен.
Кровопускание, как говорят доктора
австралийцев, совершается для того,
чтобы дать пищу духам или духу.
«В известных случаях, как, например, при больших весенних праздниках, празд¬
нествах созревания плодов, при вол¬
шебном вызывании дождя и т. п., духам
совершается возлияние также и человече¬
ской крови. Некоторые из мужчин вскры¬
вают себе на груди, в предплечьи или на
сгибах руки маленькие вены и дают за¬
тем крови, предварительно брызнув струей
на воздух, течь на землю или в воду, в то
время, как сами они или их окружающие
скликают к услаждению кровью подлежа¬
щих духов» (Кунов, Религия, стр. 39). Мысль, что духи хотят крови и могут
быть насыщены ею, оказывается столь не¬
обыкновенно эволютивной потому, что за¬
клание животных и также людей в жертвен¬
ных целях во многих отношениях сопри¬
касается с тою возникшею из гигиены
мыслью и порождает своеобразные ком¬
бинации. Гигиенический мотив, благодаря
этим и другим комбинациям при крово¬
пускании, часто отходит совершенно на
задний план. Кровопускание (Липперт, История жре¬
чества, I, стр. 71 и 129) становилось для
духов или богов благоугодным делом особен¬
но тогда, когда кровь текла при вырезы¬
вании определенных культовых знаков для
обозначения принадлежности к какому ни-
будь культовому союзу. Тогда значит
она специально текла в честь данного
божества, к которому относился знак.
Татуирование производилось, по показа¬
ниям Кука, на Таити только жрецами и
только за плату (Липперт, История жре¬
чества, I, стр. 237). Более или менее ясной, а часто даже
не узнаваемой, бывает связь некоторых
других, широко распространенных обычаев
с гигиеной, как, например, обычай обре¬
зания половых органов, полосования лиц
и т. п. Оставляя открытыми образующиеся после
кровопускания раны при помощи колец в
носу и в ушах и колков в губах или делая
их заметными путем втирания красок с зо¬
лой, таким образом как бы выставляют
на вид свои добрые дела. Кровь пу¬
скается доктором - колдуном или путем
собственноручного поранения. Выбирают
для этого часть тела, для которой
такие операции не опасны: уши, щеки,
руки, грудь, живот, половые части (даль¬
нейшее об этом предмете можно прочесть
у Липперта, История культуры, II, стр.
326 след.; Кунов, Происхождение ре¬
лигии, стр. 107, след.). Без сомнения путем
некоторых, здесь приведенных, обычаев,
как например путем обычая обрезания,
273 отмечается переход в более высокий воз-
растный класс. Так как духи желают крови и, охотнее
всего, человеческой крови, то злые духи
становятся ночными высасывателями кро¬
ви, вампирами. Благодаря таким ассо¬
циациям идей,—кровь становится «совер¬
шенно особого рода соком». В Северной
Америке при общих потребностях и нуждах,
как например, для отвращения неурожая,
мора или при начале какого нибудь важ¬
ного предприятия, вроде военного похода,
дают духу покровителю страны, племени
или места пить человеческую кровь. В
стране Ашанти стоит только фетишист¬
скому жрецу сказать: «духи алчут», н
тотчас же им закалываются в жертву люди. 274 умирают. (Липперт, История жречества,
I, стр. 62). (Ряс. 37). Жрец хочет мяса, а не крови. Так как
последняя у него не имеет цены сама по
себе, то он предоставляет ее духу, как
его долю. Кровь есть пища богов, которой
они горячо жаждут, а потому также, по
распространенному воззрению,— место и
обитель души. Для жреца это есть
лишь побочный продукт при заклании.
Напротив того, мясо, из которого духи и
боги не делают никакого употребления и
которое остается в пользу смиренного
служителя божия, не может по святости
соперничать с кровью. Как при жертво¬
приношении животных, так и при челове¬
ческих жертвоприношениях, царапание До к ШЯЧУя**С ’шГ'г'' * *■ 55 у. ' £ } ;7| Рис. 37. Человеческие жертвоприношения на острове Отагейти. (Таити) (История Культуры Ю. Лип-
перта, перев. в изд. Павленкова 1901, рис. 74). Под покровом ритуала жрецы скрывают свои кровожад¬
ные инстинкты там, где они уже стали чужды народу. Для удовлетворения своего аппетита к чело¬
веческому мясу жрец пользуется содействием властей, напр. на острове Таити, где король по воле
жреца посылает должностным лицам символический камень, которым они обязуются доставить в рас¬
поряжение жреца желательную для него жертву. Где жрец силен, там он просто сам от имени боже¬
ства об'являет, кого требует оно в жертву (Ратцель). Тут применение человеческой жертвы,
идущее на усладу жрецов и им подоб¬
ных, выступает довольно откровенно. Как
должны мы иначе толковать и следующие
факты, о которых сообщали индейцы Вир¬
гинии. По их сообщзниям, их великий дух
пьет при посвящении предназначенных для
жреческого звания мальчиков кровь их
так жадно и сосет ее у них так долго
из левой части груди, что они от этого крови, обрезание и т.п.,быть может,явля¬
ются также своего рода заменой, бледными
отражениями, отголосками первоначальных
человеческих жертв. Без сомнения и воздержание от яств
может быть действительным гигиеническим
средством. В виде «поста» оно перешло
в состав культа. Оно достигло тем большего
значения, что воздержание одной стороны
обусловливало собою выгоду другой
275 276 стороны, т.-е. выгоду для врача и
жреца. Какое отношение тут существует к обы¬
чаю «табуирования»,из‘ятия известных пи¬
тательных продуктов, плодов, животвых и
т. п. из общего потребления, которое
возникло из тотемических пыцевых за¬
претов,—это без особых пояснений будет
ясно читателю, познакомившемуся с пер¬
вобытным коммунизмом. В заключение следует здесь помянуть
еще об одном оперативном вмешательстве
в человеческое тело, как оно еще и теперь
в ходу у туземцев Меланезийских остров¬
ных групп в Великом океане. Это именно
так наз. трепанация, вскрытие черепа пу¬
тем выреза круглой пластинки. В некото¬
рых подобных случаях у названных наро¬
дов наблюдалось фактическое заболевание
черепа. Однако, как это доказано, играет
вместе с тем роль и поверие, что дух
болезни таким способом выпускается из
головы. Операция и нашими даже хирур¬
гами признается трудной и рискованной,
однако врачи диких народов выказывают
при ее выполнении значительную лов¬
кость. Ее следует предполагать и у док¬
торов неолитического периода в Европе,
когда трепанация производилась особенно
часто и при том при помощи острых
кусков кремня. Предыдущее перечисление различных
врачебных средств и врачебных приемов
не имеет притязания на полноту, но дает
лишь понятие о том, какая масса явле¬
ний как культа, так и религиозной идео¬
логии, составляется из элементов вра¬
чебного искусства и врачебного дела. Внушительный ряд вышеупомянутых ме¬
тодов пользования больных свидетельству¬
ет уже сам по себе о многократно приз¬
нанном путешествующими исследователями
факте, что самые простые дикие народы
уже располагают необыкновенно высокими
эмпирическими познаниями в гигиенической
области. Некоторые европейцы могли оце¬
нить действенность их лекарственных ра¬
стений и кореньев, так говорит, например,
и Ратцель об американских лекарственни-
ках. Жрецы, которые первоначально были
ничем другим, как врачевателями и опе-
кателями больных, у нисших народов
представляют как раз духовные верхи и
являются пионерами культурного про¬
гресса в самых различных направлениях.
Они не останавливаются на лечении боль¬
ных, но пробуют свои силы и на невзго¬
дах общественного организма и приходят
ему на помощь в деле добывания пищи, когда, например, приходитсх1 волшебством
низвести дсждь или вёдро для поспевания
посевов. Даже для войны они готовят
зелье, стало быть сохраняют врачебный
метод так же, как и при трактовании
всякого рода ситуаций и кризисов об¬
щественной жизни. Все это имеет свое
хорошее и понятное обоснование при том
союзе, в котором жрецы всюду состоят
как раз с задающими тон факторами обще¬
ственности. Если при рассмотрении африканских от¬
ношений от вышестоящих ступеней жречест¬
ва приблизиться к массе стоящих на нисшей
ступени «диких» знахарей, то получается
общее впечатление, что первоначальное при¬
звание врача, именно пользование боль-
вых, по этому направлению выступает
усиленнее. Этим не сказано, что бы и вра¬
чебное искусство в направлении классов,
социально ниже стоящих, шло на под‘ем.
Нисшие жрецы потому более исключитель¬
но были преданы пользованию больных
различного рода, что с ними не считались
в отношении общественных и общих меро¬
приятий. Они образуют, правда, большую,
но не организованную массу, а те напротив,
небольшое, но по своей организации да¬
леко превосходящее их меньшинство офи¬
циального жречества, не идущего в срав¬
нение с первой. На австралийской ступени развития еще
не везде дошло до различия между выс¬
шим и нисшим жречеством. Доктор колдун
австралийской орды—их по Кунову бы¬
вает два или три в каждой орде—соединяет
в себе до известной степени функции обоих
африканских жреческих классов, посколь¬
ку он ведает подлежащие ему частные,
равно как и общественные отправления.
Но его настоящая сфера деятельности
есть лечение больных, это важно под¬
черкнуть, так как австралийская ступень,
на которой жрец и врач еще обыкно¬
венно соединяются в одном лице, стоит
ближе к началам религиозного развития,
чем африканская. Но данные для развития
высшего жречества здесь на лицо зало¬
жены в отношениях тотемного главаря к
богам рода. Весьма примечательно в этом отношении,
что и у высоко развитого народа африкан¬
ских йорубов различные жреческие классы
признают за жрецов в тесном смысле слова
один из этих классов, именно лекарствен-
ников. «Как почти все народы Африки,
верят и йорубы в опасные, неуловимые
сверхземные силы, над которыми лишь
некоторые определенные существа имеют
власть в силу особой преемственности.
277 278 Это—сокровенные духи, которые блуждают
ночью, которые в состоянии навести хворь
на людей, уничтожить, равно и погубить их
души и таким путем умертвить их тела. Лю¬
ди, которые обладают таким свойством, жи¬
вут в среде народа: их трудно распознать,
еще труднее, однако, защититься от их зло¬
козненных действий. Только единственный
род людей может это и в состоянии вести
борьбу против этих ночных созданий. Это
именно шаманы, которые у йорубов назы¬
ваются «Ада-уше». Ада-уше по своему
обыкновенному положению в жизни есть
прежде всего лекарственник, врач, кото¬
рый обладает целой массой фармацевти¬
ческих познаний» (Лео Фробениус, «И
Африка заговорила», I, стр. 203 и 204).
От этого лекарственника силу достают себе
прочие доктора эксплоатации в других
областях труда и жизни: т.-е. зелье.
Он один может поставлять действитель¬
ные волшебные средства, фетишей. Видно
из приведенных цитат, что шаманы ве¬
дут еще свое дело, в противоположность
другим, более первобытным способом, при
помощи блуждающих по ночам злых ду¬
хов, из бс{ьбы с которыми шаман себе
создает профессию, сам же предварительно
их вызвав к существованию и сам же их
представляя. Из его деятельности, как
целителя больных и опекателя мертвых,
рождаются еще по старинному все новые
духи умерших, его творения и союзники,
но часто также и противники его и жер¬
твы, когда он их превращает во врагов
и затем вступает с ними в борьбу. Новейшая медицина часто опять ру¬
ководится сознанием, что природа в бо¬
лезнях в большинстве случаев сама себе
приходит на помощь. Это она делает и у
нисших народов даже там, где больные и
доктора верят в действительность врачеб¬
ных штук и фокусов. После того, как
появилось представление о сверхчувствен¬
ном, требовался только один маленький
шаг для того, чтобы во врачевателях
больных увидеть индивидуумов, одаренных
сверх‘естественнсй силой. Они стояли с
духами в союзе, при пс м( щи этих властите¬
лей они творили свои чудеса. Все необ‘ясни-
мое в природе и обществе, в конце концов,
стало связываться с мыслью о «том свете».
Если мог кто о тем дать какие нибудь све¬
дения, Тс к это всегда был жрец. Но этот
псследний был не простак: он при каждом
случае наводил на благегсвейное воспоми¬
нание о своемвсемогущеми всеведущем«ве¬
ликом духе». Однако, наука жреца никогда
не про отиралась слишком далеко за пределы
народной мудрости. Жрепы «верили» не во все то, что народ считал за «правду»,
но свободными от веры в духов они от
того не были; как изо дня в день употре¬
бляемое ими профессиональное орудие,
вера срослась с ними. Она давала самую
удобную формулу для того, чтобы скрывать
по всем статьям обнаруживающиеся про¬
белы знаний. Так поражение в борьбе
в конце концов об‘ясняется колдовством,
которое, якобы, лишает борца его ловко¬
сти. В Новой Голландии имеются племена,
которые не сознают никакой связи между
совокуплением и зачатием, для которых
половые болезни, специально луэс, зависят
исключительно от колдовства, тогда как
факт заражения им неизвестен (Глобус,
1892 г., стр. 44. Фиркандт, по английским
источникам). Стоит только подобные проме¬
ры иметь ввиду и придется себе сказать,что
жрец на первобытных ступенях человеческо¬
го развития в сфере естественной и обще¬
ственной жизни должен был встречать
много, много фактов, которые для него
самого были необ:яснимы, но относительно
которых он тем не менее должен был
давать об\яснения. Таким образом случи¬
лось, что и жрец сам был в плену тра¬
диционной идеологии. Нельзя сомне¬
ваться, что и сам доктор-колдун о своей
собственной деятельности лечения боль¬
ных рассуждал льшь немного иначе, чем
народ. Фактом было во ьсяком случае то,
что вера в духов в качестве орудия в
руках правящего класса старейших ве¬
ликолепно исполняла свое социальное на¬
значение. При первобытном коммунизме
религия являлась социальной этикой. Болезнь понимают1, как околдование
или «одержимость». Вселяющийся в чело¬
века злой дух вызывает ненормальное
состояние. Болезнь, говорит Липперт, (Исто
рия жречества, I, стр. 50), передавая
воззрение индейца, который его разделяет
с австралийскими и африканскими туг-
земцами, «сама есть злой дух, не просто
свойство дезорганизованного тела, но са¬
мостоятельное существо». При болезни вселяется в человека тот
же самый злой дух, который и умершего
еще делает такьм опасным, если его по¬
требность пьщи не бывает утолена. Лече¬
ние больных, поэтому, состоит в изгнании
злого духа, который создает причину бо¬
лезни. Что врач при этом дает лекарство,
применяет внутренние и внешние лечебные
средства, это нисколько не меняет того
основного воззрения. Лекарство должно
как раз изгнать возбудителя болезни, ка¬
ковым рассматривается дух. Жрец, как
специалист, обладает всем, что требуется
279 280 для борьбы с ним. «Он в особенности
путем длительного договорного отно¬
шения обеспечил себе содействие многих
духов, которыми он располагает в лице
вполне реальных фетишей».Фетишами явля¬
ются волосы, части пальцев, зубы и т. д.,
к ним прикованы духи умерших, от
которых эти вещи берутся. Вселившийся
в больных дух, который еще должен быть
сначала определен в отношении своей
категории, «прежде всего имеет потреб¬
ность в постоянном непрерывном снаб¬
жении пищей и питьем; но обыкно¬
венный индеец плохой, не щедрый на уго¬
щение хозяин. Кроме того, его воспоми¬
нание доходит лишь до ближайших, в
последнее время отошедших, знакомых, а
между тем роятся по прериям тысячи ду¬
ховое получающих угощения». (Липперт,
История жречества, I, стр. 51). Таких духов собирает, значит, жрец во¬
круг своего стола. Он заключает союз с
этими духами. И в его палатке никогда
не остается ненакрытым стол для духов.
Они получают здесь свой непрерывный
культ. Но за то они и являются связанными
со своим жрецом. Они должны ему
помогать своим знанием и силой, как
скоро он обращается к ним за советом. Они
обязаны так же., как и живые, держаться
закона соответствия услуги их и компенса¬
ций в коммунистическом смысле. Рис. 38. Колдуны с побережья Лоанго (Западная
Африка), в праздничной одежде (по Ратцелю,
воспроизводящему снимок Фаекенштейна).—В ди¬
кой местности колдунов зовут ганга, при чем
они же являются и врачами, и жрецами. Так как являющегося на помощь по
призыву жреца для пользования больного
духа приходится снабжать и во время болезни, то пациент должен для него
поставлять жертвы; но эти приношения
все более и более заменяются полагаю¬
щимся жрецу гонораром. Этот по¬
следний, ради получения гонорара, ста¬
рается затянуть процесс лечения или, вер¬
нее,процесс пользования‘.типичный примеру
Адольфа Бастьяна: Die deutsche Expedition
an der Loango - Kuste (Iena 1874 I, S 54).
У Ганг (африканские доктора-колдуны) была
в самом разгаре работа, т.-е. уже
вторую ночь лишили сна больного свои¬
ми лечебнымипроцедурами и шумными цере¬
мониями, когда явился старший и зани¬
мающий более высокое положение Ганга,ко¬
торый об‘явил все до того мероприятия ни¬
куда негодными и заставил начать все дело
снова. Первый диагноз был опровергнут, и
операции продолжались, как полагал
Бастьян, должно быть до тех пор, пока
не был израсходован последний грош па¬
циента. (Рис. 38). Форма эксплоатации на этой позднейшей
ступени, как видно, не является суще¬
ственно иной, чем при пользовании боль¬
ных более далекого и самого далекого
первобытного времени, хотя дары духу и
превратились в гонорар жрецу. Но почему вообще у диких народов
дух считается причиной болезни? Потому
что пользующий врач, в то же время,
есть и жрец и, как таковой, не только
состоит на службе и содержании у духов,
но и подходит ко всему, что входит в
сферу его деятельности, с научцой гипо¬
тезой, что причиной всего происходящего,
между прочим и заболевания, являются
духи. А дух есть принцип обязательства
индивидуума в отношении первобытной
коммунистической общины по поводу ка¬
кого-нибудь данного случая. Причиняющий болезни, злой дух, не дол¬
жен быть непременно духом какого-нибудь
умершего, но в дальнейшем развитии мо¬
жет также быть и духом какого нибудь
недоброжелательного,живого человека, ка¬
кой нибудь ведьмы или колдовщнка. Их
то, значит, нужно отыскать, «разнюхать».
На вынюхивании «виновных» лиц при ле¬
чении больных, равно как и при публич¬
ном выставлении трупа, основываются
божьи суды, которые показывают нам вра¬
ча и жреца, также и в его роли судьи. Причины болезни могут быть различного
рода, и врачебная помощь в западно¬
африканских прибрежных странах, на¬
пример, как сообщает В. Шнейдер (стр.
218) испытала такое дробное раз¬
деление труда, как нигде в Европе. Один
класс действующих лиц занят только уста¬
281 282 новлением причин болезни: оскорбление
духов или фетишей, несоблюдение предпи¬
санных очищений, искуплений, умерщвле¬
ний плоти, молитв, жертв, погребальных
обычаев и т. п., или одержимость каким
нибудь злобным духом или околдование
каким-нибудь злым колдуном. Пользова¬
ние страждущего производится затем спе¬
циально фетишистским врачем, который
часто зовет на помощь еще и третьего.
Когда «вынюхан» другой «злой» колдун в
качестве виновника болезни, то борьба
кончается часто уничтожением одного из
-обоих противников. Часто может и сам
лживый обвинитель и вынюхиватель по¬
пасть в тот ров, который он вырывал
другому. Это суть те формы, в которых
между прочим имеет протекать и антаго¬
низм охотничьих об‘единений разного мяса
•специально из за рабочих сил (см. Кро¬
вавая месть). Итак, это факт, что приходится наблю¬
дать далеко заходящую дифференциацию
врачебного звания у диких народов и что
специализация врачебного дела проявляет
там значительное развитие. Нередко поль¬
зование больного находится в руках раз¬
личных специалистов, которые во всяком
случае, поскольку преследуется цель экс-
плоатации, играют в общем всегда друг
другу в руку. Часто также само лечение
отделяется от диагноза, который ставится
особыми лицами. Диагноз основывается на откровении,
причем причина болезни сообщается жрецу
вызванным им духом. Дух вселяется в
голову жреца и чрез его уста делает свои
откровения. Липперт дает следующее сжа¬
тое изложение этсго процесса. (История
культуры, II, стр. 412): «Жрец врачеватель начинает с добывания
«оракула» от духа своего культа, и отно¬
сительно высшей формы оракула аристо-
телики не были уж так далеки от истины,
«читая оракул за следствие вызванного нар¬
котическими парами бреда, только у них
уже очень ограниченное было средства. К
тому табак, кока, дым, музыка, пляска -—
все направлялось к тому, чтобы вызвать тот
бред, с которого начинается профессио¬
нальное действо, как у монголов, так и
у краснокожих и у негров. Этот бред есть
предварительное условие откровения и чрез
него то и последует диагноз». «Посредством шума волшебных трещо¬
ток и щелкалок, равно, как, и чрез воз¬
бужденное состояние жреца,-—привлекают
и призывают духа. За состоянием бреда не
наступает сноподобное состояние дремоты у жреца, в продолжении которого находит
вдохновение, состояние вне себя, иссту¬
пление, экстаз, интуиция, созерцание, ви¬
дение. Душа или выходит из тела и посе¬
щает все предметы, которые потом удержи¬
ваются в воспоминании сна, или другая
душа подступает к ней в тело и открывает
перед ней видение». Что потом говорит
жрец, это, правда, его слова, но не
его мысли, дух открывается слушателям
посредством жреческих уст, которые ему
отдаются в качестве безвольного орудия. Пляска, шум и всякие другие средства,
применяемые для заклинания и для вы¬
зова духа, суть явления, которые напоми¬
нают о времени празднеств в жизни перво¬
бытного человека. Ко временам празднеств
стекались, как было раньше изложено,
также и духи и садились с празднующими
за стол. Временами празднования были
времена особенного счастья на охоте или
сбора созревших плодов, коротко говоря,
времена изобилия, при которых и духи
не оказывались с пустыми руками. В
действительности это были жрецы, которые
при таком случае обычно собирали осо¬
бенно хорошую жатву. Стоило, поэтому,
только инсценировать праздничный шум,
заплясать, замузицировать и т. д., для
того чтобы быть уверенными, что невиди¬
мые, незримые появятся на сцену. Очень
часто, поэтому, и жрец нуждается пре¬
жде всего в подобающей трапезе, так
сказать, праздничном пировании, для того,
чтобы притти в состояние ясновидения,
которое ему открывает причину болезни.
Духов привлекает изобилие, или, наобо¬
рот, там, где царит изобилие, не должна
отсутствовать дань в пользу невидимой
правящей инстанции. Это «добрые» духн стекаются к временам
празднеств, требуя своей доли только
при особых случаях. Только «добрые» ду¬
хи вызываются путем заклинаний, для
того, чтобы устами жреца выступить с со¬
ветом и помощью. Он должен стать
спящим, чтобы дух вселился в его го¬
лову; ведь именно сном у могил, где он
вел беседы во сне с умершими, достигал
он издавна своей мудрости. Нечего и го¬
ворить о том, что на пустой желудок
неудобно предсказывать. Сначала должна
быть трапеза, а то иначе жрец-—от голода
может и не заснуть. Переодетые животными и подражая в
пляске определенным животным, предста¬
влялись первоначально друг другу на
празднествах и церемониях представители
различных тотемов.
283 284 Пляска, поэтому, есть также средство
для распознавания духов, или точнее, по
роду и способу выступления и пляски узна¬
ют друг друга работающие рука об руку
жрецы и их собратья, при чем часто лицо
делается неузнаваемым при помощи маски
или другого какого нибудь маскирования.
Нет сомнения, что и там, где жрец высту¬
пает в качестве врача, он ни на минуту
не изменяет своей цели эксплоатации дру¬ гих при помощи обманывания и утаивания.
Табак, дым, музыка, пляска и т. д. пред¬
назначены не столько отуманивать и оглу¬
шать чародея, сколько воздействовать в
этом смысле на чувства слушателей и зри¬
телей. Здесь для нас важно только пока¬
зать, что и на поприще врачебной деятель¬
ности жреца культовые аксессуары обме¬
няются исключительно только известной
нам конечной целью.
V. 	Доисторическое прошлое. а) Погребение ле-Мустье. При анализе древнейших представле¬
ний о душе мы узнали, что возникновение
представления о дуалистическом расчле¬
нении человеческого существа не совпа¬
дает во времени с возникновением пред¬
ставления о сверхчувственном существе.
Последнее представление несколько пред¬
шествует первому. Сущность религии, как
идеологии, обнимает их, однако, оба. Для
более древней ступени развития формула
гласит: ты не можешь известные вещи (су¬
щества) окружающего тебя мира познать
вследствие твоей организации, хотя они
существуют. Более поздняя ступень при¬
соединяет к сверхчувственному чувствен¬
ное, к духу тело и переносит это противо¬
положение также и на живого индивидуума,
формулируя его так: твоя собственная
познавательная способность, (первона¬
чально: вся жизнедеятельность), есть в
отношении твоего тела самостоятельное
сверхчувственное существо. Таким обра¬
зом дуалистическое представление являет¬
ся дальнейшим развитием представления
о сверхчувственпости. Посмотрим в дальнейшем, возможно ли
распознать, как древнейшее религиозное
развитие отражается в доисторических на¬
ходках на европейской почве. Ведь благо¬
даря успеху доисторического исследования
в Европе развитие культуры здесь может
быть прослежено на одной и той же почве
на протяжении более или менее долгих
периодов времени, как нигде в другом
месте в такой степени. Разумеется религиоз¬
ные идеи наших европейских предков до
нас не сохранились; но доисторические
находки могут вполне дать свидетельства
об общих условиях культуры и поселения,
об организации жрецов, погребения и
жертвоприношений и, таким образом, быть
средством для реконструкции из них до
некоторой степени мира религиозных пред¬
ставлений. Религия и культ формы выражения од¬
ной и той же сущности и первоначально,
во всяком случае, между собою тесно свя¬
заны. Стоящие в связи с возникновением
религиозной идеологии действия мы встре¬
чаем опять в одновременных погребениях
мертвых. Эти последние должны в случае,
если мы их достаточно знаем, допускать
заключение относительно связанных с ними
религиозных представлений. Несомненно
однако, что мы абсолютно древнейшее по¬
гребение умерших, чтобы выразиться не
так не диалектически, не можем никогда
узнать, как таковое. Но мы можем гово¬
рить о самом древнем констатируе¬
мом погребении мертвых; таковым яв¬
ляется до сего дня Ле-Мустьерское погре¬
бение мертвых, которое и должно в по¬
следующем, особенно занять наше внима¬
ние. (Литературу смотри в указателе!) На каких основаниях мы в скелетной
находке Ле-Мустье должны усматривать
погребение мертвых, это покажет ближай¬
шее ее рассмотрение; доказательство тому,
что эта находка представляет пока что
самый древний случай погребения,
доставило археологическое исследование.
Нашей задачей будет, прежде всего, иссле¬
довать, к какому времени относится это
погребение в процессе образования рели¬
гии, поскольку это доступно. Это, разу¬
меется, возможно только в том случае,
если достаточно окажется данных для на¬
броски картины добывания средств к жиз¬
ни в тогдашнюю пору. Если эта задача и может быть разрешена
лишь до известной степени, то, все таки,
рассмотрение этого случая погребения до¬
ставляет нам фактический материал, ко¬
торый нас заводит всего дальше в глубь
к началам религии в исконную эпоху.
Именно благодаря этому такой материал,
хотя бы он и был сравнительно миниатюр¬
ным, получает для выяснения нашей темы
особую важность и заслуживает более
подробного освещения.
287 288 Пещера Ле-Мустье лежит в Юго-Запад¬
ной Франции в долине Везеры притока
Дордони. На берегах этой речки возвы¬
шаются высокие известковые скалы, в ко¬
торых водные массы глетчеров ледникового
периода образовали размывом ходы, гроты
и пещеры. Жилища нового времени, кото¬
рые теперь воздвигнуты под возвышаю¬
щейся скалистой стеной, выгадывают бла¬
годаря тому иногда до трех стен. В одном
из ранее бывших закрытыми такими по¬
стройками скалистом гроте, глубоко в не¬
тронутых слоях почвы, открыл археолог
Отто Гаузер из Базеля летом 1908 г. скелет
15—16 летнего юноши типа неандерталь¬
ской расы, самой древней дилювиальной
человеческой расы, как мог это с несомнен¬
ностью установить антрополог Клаатш,
который ездил для поднятия этой находки
на самое ее место. Дата этой находки, которая предпола¬
гается за несколько сотен тысяч лет, полу¬
чилась частью на основании геологически
определяющегося ее положения, частью на
основании исследований антропологиче¬
ских отношений мустьерского человека
(Homo Mousteriensis), равно как и на осно¬
вании собранных в том же слое в боль¬
шом количестве орудий из кремня и остат¬
ков костей животных. Мы переносимся в тот период, когда Ев¬
ропа была богата большими, тепер уже
частью вымершими млекопитающимися; на¬
зовем здесь исполинского слона, носорога,
речную лошадь, мамонта, исполинского оле¬
ня, пещерного медведя, пещерного льва, пе¬
щерного тигра, пещерную гиену, перво¬
бытного быка, лось, зубра, благородного
оленя, дикую свинью, козулю и из север¬
ных зверей волка и дикую лошадь. Хотя
на местах пребывания первобытного чело¬
века часто находят целые залежи костей
этих животных, однако не следует на этом
основании уже предполагать, что доистори¬
ческий человек, в буквальном смысле,
охотился на всех этих зверей. Для того,
чтобы уложить, например, мамонта, этого
длинношсрстнаго, толстокожего исполина,
охотничье оружие того времени, конечно,
являлось недостаточным. Правда, люди
того времени владели секирообразными
инструментами и, быть может, копьями,
поскольку правильно толкуют каменные
орудия из находок слоев исхода древнего
палеолитического периода (см. таблицу);
но они были так примитивны, что, без
сомнения, против тех великанов живот¬
ного мира оказывались недействительными.
Однако, возможно, что людским ордам
попадал в руки тот или другой экземпляр этих животных, ставший естественным пу¬
тем жертвой смерти или падения и, быть
может, люди уже сами несколько помогали
природе, в том роде, как в более позднее
время охотились в Солютре за дикими ло¬
шадьми, которые там на смерть разбива¬
лись, падая с крутых отвесных скал, после
того как их стада, видимо, были затрав¬
лены охотниками и загнаны на эти вышки.
Что быть может и слона (Elephas antiquus)
и мамонта подобным же образом приводили
на край пропасти, как дикую лошадь
у Салютрэ, позволяют заключать некотореы
детальные обстоятельства при находках.
Остатки костей у Мауера, Таубаха и
Предмостья соответствуют вполне есте¬
ственному численному соотношению старых
и молодых животных в пределах стада, так
что вполне похоже на то, что какого то
рода катастрофы как будто снесли целые
стада в самый короткий промежуток вре¬
мени. (См. литературу: О. Профе, Доисто¬
рическая охота). Так должно быть и стада
слонов и мамонтов путем искусственно вы¬
званных лесных или степных пожаров, или
еще какими нибудь средствами сгонялись
к месту, где легко было их одолеть* Как бы то ни было, первые успехи на
охоте за более крупными млекопитающи¬
мися должны были принести человеку
вполне естественно сложившиеся в его
пользу обстоятельства, которыми он ловко
учился пользоваться. Напротив, хотя бы
обычное мнение к тому и склонялось, едва
ли могло быть обычным явлением у пред¬
ставителей древней палеолитической эпохи
планомерное расставление ловчих ям для
ловли больших зверей, ибо тут возникает
затруднение в вопросе о том орудии, по¬
средством которого тогда могли быть извле¬
каемы соответственные массы земли. Это
затруднение не становится многим меньше,
если мы всю способную к труду часть
мужчин первобытной охотничьей орды, —
скажем 12—15 человек,—представим себе
за работой по устройству подобного земля¬
ного выема. Взгляды исследователей в этом пункте
расходятся. Между тем как Зоргель (см. ли¬
тературу), со многими другими полагает,
что доисторический человек вплоть до
Мустьерского периода, вел охоту исклю¬
чительно при помощи ловчих ям, О. Профе
стоит за вышеуказанный взгляд, по кото¬
рому представление, будто человек того
периода, т.-е. к концу древне-палеолотиче-
ской эпохи, исключительно питался мясом
этих крупных зверей,—должно быть при¬
знано несостоятельным. Профе, вероятно,
по существу прав, когда он находит, что
289 290 первобытный человек вплоть до Мустьер-
ского периода и в этот период вообще не
охогился на крупных млекопитающихся.
«Он, сообразуясь со своими примитивными
opvдиями, должен был ограничиться уби¬
ванием малых зверей и молодых животных
пород средней величины. Он не был в со¬
стоянии со своими недостаточными ору¬
диями выгребать такие об‘емистые ловчьи
ямы,какие требовались для ловли какого ни-
будь мамонта. Только там, где он мог обра¬
тить в свою пользу естественные условия,
пользуясь расщелинами в почве и расще¬
линами скал, в качестве ловчих ям, вы¬
бирая для нападения пещеры и пропасти,
достиг он того, что, в отдельных случаях,
захватывал в добычу также и крупных
млекопитающихся, особенно, между про¬
чим, медведей» (Доисторическая охота,
стр. 121). Нападать прямо на пещерного
медведя, который значительно превосхо¬
дил по величине своего ближайшего из
ныне живущих, родственника бурого мед¬
ведя, было конечно слишком опасно. Но,
повидимому, его завлекали в узкие про¬
ходы скал, пещер и узкие лощины и одо¬
левали дымом и огнем или разбивали ему
череп тяжелым камнем. Упомянем здесь
также и о внутренне-африканских пигме¬
ях, которые ставят западни, в которые
попав большие звери, вроде буйволов,
убиваются повергаемыми на них тяжелыми
камнями. Так и первобытные люди, смотря
по породе зверей, которой они строили за¬
сады, и в соответствии с местными и есте¬
ственными условиями, должно быть, приме¬
няли такие и тому подобные средства по¬
степенно, все более и более планомерно,
для ловли более крупных млекопитаю¬
щихся. В виде особенности следует отметить
в связи с этим, что в различных местно¬
стях часто отдельные охотничьи орды отда¬
вали предпочтение и различным животным,
как предметам охоты. В этом смысле можно
говорить об охотниках на слонов, у Маура
(Юго-Восточнее Гейдельберга) и Таубаха
(у Веймара) об охотниках на мамонта в
Предмосте (в Моравии) об охотниках на
медведей в Пиренеях и т. д. Так как
в пещере Ле - Мустье особенно много
было найдено остатков костей первобытного
быка в одном слое находок с древнейшим
погребением, о котором идет речь, то воз¬
можно, что для лемустьерских людей, в
округе пещеры этого имени, первобытный
бык был тем видом животных, на добычу
которого были, главным образом, рассчи¬
таны охотничьи приемы и образ жизни
охотников в той стране. Однако на ряду с этим без сомнения существенную роль
играла «нисшая» охота и собирание пищи
растительного царства. Чем далее мы углубляемся во тьму
далекого от нас периода палеолитического
прошлого, тем более выступает, как
можно заключить на основании до сих пор
сказанного, в качестве поля добычи перво¬
бытного человека так наз.нисшая охота, и
охота на великанов животного мира от¬
падает все более и более. В общем тогда
охота на более крупных зверей требовала
более высокой техники, нежели охота
на более мелких; ведь более высокое
развитие интеллекта у первых и прево
сходство их физической силы вызывало
страх и препятствие к одолению. «Для до¬
бычи малых и молодых зверей, как птиц,
зайцев, молодых козуль, молодых оленей
и бизонов, жеребят, человек пользовался
по всей вероятности, палицей, пращей, за¬
кидной петлей или известного рода копьем,
как он встречается у туземцев Австралии
(бумеранг), как его знали и египтяне и
пользовались для добычи птиц, и быть
может, уже знал также дилювиальный
человек и владел им» (там-же). Следует лишь просмотреть список пред¬
метов питания примитивных народов, как
например австралийских туземцев, чтобы
составить себе понятие о поистине уни¬
версальном аппетите дикого человека, к
числу вожделеннейших лакомых кусочков
которого принадлежат и личинки жуков,
и червяки и т. и. И палеолитический чело¬
век был всеядным существом; по исследо¬
ваниям французского ученого Буль, каса¬
тельно скелетной находки Ля-Шапель-о-Сан
(принадлежащей к мустьерской ступени),
мустьерский человек, жил главным обра¬
зом, растительной пищей. Охотничья и собирательская деятельность
первобытной человеческой орды обусловли¬
вала собою частую перемену места. И не
оттого только, что дичь не оставалась по¬
стоянно в одном районе из-за поисков пищи,
но животные, помимо того, уходили прочь
от покушений самого опасного из всех хищ¬
ных животных—человека. Он неотступно
выслеживал их, следуя по пятам; ведь ему
приходилось думать постоянно о свежей
добыче, ибо настоящее способы консерви¬
рования мяса и других с‘естных припа¬
сов ему оставались неизвестными. А по¬
тому в силу ничтожных технических при¬
способлений, добытой пищи хватало толь¬
ко для голого существования, что назы¬
вается, лишь для жизни «от руки да в рот».
Перекочевывали то и дело с места на
место и самое большее, при особо благо¬
291 292 приятных условиях — большой успех на
охоте, пора поспевания плодов—получа¬
ли возможность располагаться на каком
нибудь месте на более продолжительное
время. Нынешний австралиец может несколько
дней, а иногда и несколько недель, сплошь
проводить на одном месте; Ле-Мустьсрское
человечество в Европе невидимому едва ли
имело такую возможность. Общий куль¬
турный уровень австралийских туземцев
вси-таки ещ^ безусловно выше культур¬
ного уровня древне-палеолитического чело¬
века, и хотя бы доисторическая Европа,
в противоположность современной Австра¬
лии, н изобиловала крупными животными,
все-таки охота па более крупных млеко¬
питающих там пребывала еще, очевидно,
совсем в зачатках. По это му-то орда обычно
должна была изо дня в день пребывать в
кочевании. В качестве когда-то бывших мест пребы¬
вания первобытного человека выделяются
часто довольно ясно своими находками
остатков пищи, орудий и т. п. известные
удобные для поселения места, преимуще¬
ственно естественнообразовавшиеся горные
пещеры. Только не следует на основании
массовых находок заключать о длительном
поселении в течение более или менее дол¬
гого периода. Уже эолиты, самые древние
кремни со следами человеческого пользо¬
вания, оказываются там, где они попа¬
даются обычно, тоже в более или менее
значительном количестве. Но они про¬
исходят из того времени, когда о более
или менее длительном пребывании на одном
месте не могло быть и помина. Скорее
мы должны себе представить, что люди
тогда не столько жили на таких местах,
сколько располагались на стоянку и, при
том, располагались повторно и часто. В пе¬
щерах и т. п. местах сосредоточивалась
натасканная охотничья добыча. Разрезан¬
ное на куски мясо клалось в горячую золу,
ибо огнем умели в Ле-Мустьерский период
уже давным давно пользоваться при при¬
готовлении пища и, по всей вероятности,
уже могли сами добывать огонь путем
трения и сверления. Питом глотали часто
обуглившееся или полусырое мясо дичи
и вкушали в виде приправы коренья,
ягоды, древесные побеги, растения, семена
и т. п. растительную пищу (см. Кунов,
Техника в первобытную эпоху, II, стр. 24—
28. ДИТЦ. Маленькая библиотека). На
местах стоянок мужчина изготовлял свои
охотничьи снаряды. Не лук, правда, и не
стрелы, но ку.п.члый клин, который у
одного конца оканчивался острием, а, со временем, был и обточен секпро-образно
и мог годиться одинаково и как оружие, и
как орудие; далее острия как бы предназ¬
наченные для пики копий, тож', как и руч¬
ной клин из кремня уже довольно и скусно
оббитые, и иногда снабженные путем более
тонкой обработки края, очень острым ре¬
жущим лезвием. Как показали опыты, они
более годны были для колотья, нежели для
резания. Для того, чтобы стругать куски
дерева, равно как и для сдирания кожи с
убитых па охоте зверей, изготовлялись
также скребки из кремия, далее сверла и
шила для различного употребления, по¬
следние, главным образом конечно для
женщин, которые нуждались в них для
изготовления кусков одежды (из шкур
убитых зверей) Таких мест, как естественные горные
углубления, окрестность которых должна
была отличаться обилием зверей, соста¬
вляющих предмет охоты, и где по близости
была вода, и где можно было найти некото¬
рую защиту от непогоды и опасности, таких
мест на пространстве охотничьего участка
орды было не мало. Они, конечно, посеща¬
лись попеременно. Трудность снабжения
жизненными продуктами полагала слиш¬
ком долгому пребыванию естественный
предел. Если мы подведем итог прелпзствую-
щ го изложения соответственно главным
пунктам нашей проблемы, то для Ле-
Мустьерской ступени, значит, для исхода
древне-палео литической эпохи, полу¬ чаются следующие данные относительно
культурного состояния тогдашнего челове¬
чества. Занятая охотой и сбором пищи орда
обычно изо дня в день находилась в кочева¬
нии, правда возвращ язь часто к опре¬
деленным, благоприятно расположенным,
местам: именно пещерам. Как долго,
т.-е. сколько дней она на таком месте
отдыха обыкновенно пребывала или имела
возможность пребывать, не гонимая с ме¬
ста недостатком пищи, это, правда, выяс¬
нить нет возможности. Конечно может
итти речь лишь о нескольких днях. Но что
известная устойчивое! ьв отношении этих по¬
селений все-таки царила, иа эго указывает
между прочим и констатируемо^ на осно¬
вании находок одностороннее развитие
определенных видов и методов охоты
в определенных местностях и, уже во
всяком случае, у определенных охотиить-
lx групп. Очень вероятно, что каж¬
дая орда имела особый охотничий уча-
сток, в границах которого она передвига¬
лась и придерживалась надлежащего чере¬
дования кочевых периодов и периодов от¬
293 294 дыха; что во всяком случае также в целях
получеш я в обмен продуктов, для добы¬
вания которых соседние орды были луч¬
ше приспособлены и имели большую сно¬
ровку, она при своих кочевых передвиже¬
ниях держалась всегда определ н..ых пу¬
тей. Ш этому старые и опытные члены
орды могли до известной степени напе¬
ред расчнтать и установить, где должна
была быть остановка и пребывание в
течение некоторого времени, где можно
было оказать уход больным и потерявшем
способность к ходьбе и т. д. Все моменты,
как мы знаем, имеющие значение для
проблемы возникновения религии. Меновые сношения между соседними
ордами на основании установившегося раз¬
деления труда могли, во всяком случае,
быть лишь в зачаточной стадии на мустьер-
ской ступени, т.-е., значит, на исходе древ¬
не-палеолитического периода. Настоящая
их выработка 6l3 сомнения имела ме¬
сто лишь позже, в позднюю палеоли¬
тическую эисху, как тому учат этно¬
логические Ci наставления, Австралийские
туземцы должны быть по их среднему
культурному уровню отнесены к поздней
палеолитпчсскей ступени. В позднем па¬
леолитическом периоде следует искать и
дальнейшего развития первобытных рели¬
гиозных представлений в тотемизме, кото¬
рый указывает на более тесную экономи¬
ческую снизь соседи х орд mi жду соб ю
и и .деление первобытных орд на основе по¬
требностей охоты и искания пищи, т.-е.
по тотемистическим соображениям. Несомненно, однако, уже на мустьер-
ской ступени опекание больных развилось
в опекание мертвых, как это покажет наше
дальнейшее рассмотрение,—признак того,
что группа старших мужчин в орде уже
стремилась в меАу своих сил строить об¬
щественные отношения сообразно со своими
интересами. К охотничьему образу жизни подходило,
как нельзя более, и телесное сложение
древнейшей дилювиальной расы, от кото¬
рой были найдены остатки в Южной Испа¬
нии, Франции, Бельгии, Германии и Авст¬
рии. Неандерталец i мел короткое, плот¬
ное, крепкое тело, мыпнчная сила которого
должна была быть значительней. Но хотя
об‘ем мезга и не мал, все-таки в черепных
признаках преобладают очень сильно жи¬
вотные функции над духовными. В сфере
лба и вместе с тем высшего интеллекта ду¬
ховные способности были ограничены, тогда
как о превосходном чувстве наблюдения
свидетельствует развитие задней части
большого мезга. С этим стоят в связи дальнейшие приметы нисшего человече¬
ского типа: покатый лоб, сильно р звитые
подбровные дуги и большие глазные впа¬
дины. Нижняя челюсть имеет совершенно
подд 1вшийся назад подбородок, как эго не
встречается более ни у одной из живущих
человеческих рас; мускулы органов речи
и языка, должно быть, были развиты лишь
весьма незначительно. Если мы таким образом видим ясно вы¬
раженное сходство с обезьяной у неандер¬
тальского черепа, то это сходство высту¬
пает также и в выдвинутой округлой части
рта; можно тут, как и у австралийцев, го¬
ворить об образования подобия рыла. Бро¬
сается в глаза крепкая челюсть, велико¬
лепный ряд зубов, которые обычно встре¬
чаются у этих первобытных людей. И зубы молодого человека неандерталь¬
ского типа, скелет которого извлекли на-
ружу раскопки в пещере Ле-Мустье, пре¬
восходны и сохранились в полном числе.
Однако, все-таки, можно заключать о за¬
болевании левой половины челюсти, по¬
чему и предполагали, с известным правом,
что достигший приблизительно 16 лет
юноша погиб от зубного заболевания. Он был в этой пещере покинут, хотя и
не без помощи; здесь, должно быть, и умер.
Место часто посещалось охотившейся ордой
в качестве убежища; ибо в том же слое и
рядом со скелетом нашлись многочислен¬
ные куски кремня, частью инструменты,
частью такие, которые отщепились при
изготовлении орудий. Из семидесяти четы¬
рех ручных поделок, которые были подо-
б^аиы при уборе костей, десять были
годные орудия, скребни, остроконечники
и т. д. сверх еще особо числ мых предме¬
тов, положенных при умершем. Далее ле¬
жали в большом количестве вшруг погре¬
бенного кости, частью обожженные, перво¬
бытного быка. Были ли среди найденных костей живот¬
ных также и такие, которые относились к
отпущенной данному больному или умер¬
шему мясной пище, не поддается опреде¬
лению. Большая масса остатков костей,
должно быть, осталась на этом месте от
пр?жних трапез орды. Трудность установить снабжение про¬
дуктами питания зависит еще здесь и от
того, что в погребении JL-Mустье не
найдено никакого рода сосудов, какие в
позднейшее время служили вместилищ м
пищи. Палеолитическая эпоха не знала
еще ведь изготовления глиняных со¬
судов; производство глиняной посуды на¬
чинается только с неолитикума, значит с
конца ледниковых периодов.
295 296 В пользу трапезования умершего гово¬
рит, однако, уже то, что он найден на
месте стоянки. Такие места естественно в
первую очередь были местами кормления,
защищенными местами, куда тащили уби¬
тую охотничью дичь, разрубали ее и клали
на огонь. В более древнюю каменную эпоху
встречают мертвых погребенными почти
исключительно лишь у мест очагов. Нет, значит, сомнения, что для ухода
за больными и для охраны больного кто-
то оставался из орды. Этот страж, конечно,
готовил себе орду тоже там на полу пеще¬
ры: больной же едва ли уже вкушал еще
пищу. Но и со смертью юноши попечи¬
тельная деятельность его опекателя не
прекращалась. Описание находки доста¬
точно ясно дает познать, какого рода было
это опекание и для какой цели оно совер¬
шалось. Гаузер сообщает: «он лежал на правом
боку в положении спящего, с правым лок¬
тем под щекою, с правою рукою у затылка.
С большой заботливостью были положены
голова и руки на куски кремня и при том
с точным пригоном формы кремня к соответ¬
ствующим мягким частям тела». Под пра¬
вою стороною лба лежала кремневая
плитка, обитая прямыми кантами. «Правая
сторона лица лежала на некоего рода под¬
стилке, которая тщательным образом была
сложена из отдельных кремневых кусоч¬
ков, на счет этого не оставлял никакого
сомнения точный пригон форм поверхности
кремневых кусков к мягким частям и вы¬
ступам костей. От правой стороны череп¬
ного покрова отделены были кремни, ко¬
торые являют плоское углубление: нос
был охвачен двумя кремневыми кусками,
из которых один соответствовал спинке, а
другой поверхности. Свободное простран¬
ство между кремневыми кусками и скеле¬
том дает распознать первоначальную форму
мягких частей; под правым локтем лежал
кусок кремня, который своей желобко-
образной формой указывал на приспосо¬
бление к покоющимся на нем частям тела».
«Спина покойника была обращена вверх,
левая рука и правая нога были вытянуты,
а левая нога притянута. Около вытянутой
левой руки находилась прекрасно сделан¬
ный кулачный клин и скребок ашёлевского
типа» (см. таблицу). Описанное здесь отпечатление верхней
части тела, именно лица на подстилке из
мелких камней, которые очевидно для
этой цели были нарочно подобраны и со¬
ответственно подбиты, устройство некото¬
рого рода подушки из каменных кусков и
глины, не может ни в коем случае быть случайного характера. Нельзя не узнать
тут заботливой руки живых людей." Даже
проявление примитивного художества,
которое обнаруживается в углубленной пла¬
стической передаче лица, в этой связи
представляет из себя нечто большее, чем
бесцельную игру. Очевидно, прежде всего,
имелось в виду устроение удобного ложа
для отдыха и спа. Этим, конечно, не
слишком много сказано, но достаточно для
того, чтобы нам проникнуть в психичес¬
кую организацию тех людей. Ибо когда бы¬
ло создано описанное пластическое изобра¬
жение, стоящее во внутреннем соотноше¬
нии с общим своеобразием положения
скелета, его верхней части туловища, го¬
ловы и рук, тело юноши, столь заботливо
трактуемое, было уже, само собою ра¬
зумеется, мертвым. Удобное ложе отдыха
таким образом было приготовлено для
мертвеца, который однако своим поло¬
жением должен был производить иллюзию
живого и, при том, спящего. Лицо он
повернул в сторону вниз, так что спина
была обращена вверх, правую руку держал
он у затылка. Тут же лежало оружие и
орудие, ашелевский топор величиною с ру¬
ку и большой мустьерский скребок вплот¬
ную подле него. Таким образом он
пред‘являл притязание на свою личную
собственность, совершенно так же, как
живой. У кого было столько времени и досуга,
чтобы быть неотлучно при умершем? Без
сомнения у того, кто при жизни умершего
был его врачей. Для чего он занимался
такою сложною игрою? Из того же побу¬
ждения, которое его вообще заставляло
оставаться при трупе и после смерти своего
опекаемого. Если бы было только игрой
то, что он проделывал, то тогда едва ли бы
при других погребениях из той же области
несколько более позднего времени, однако
все же древне—палеолитической эпохи,
нашли совершенно такое же расположение
в позе спящего. Погребения Ле-Мустье, Ла-Шапель-О-
Сен и Ла-Ферраси, говоритР. Р. Шмидт
(см. литературу!) «свидетельствуют впол¬
не согласно, что мертвецы хоронились
в спящем положении с поднятой
вверх рукой или—как в Ле-Мустье—с по¬
ложением руки под голову». Но и каса¬
тельно поздне-палеолитических могил за¬
мечает тот-же автор: «покойник большей
частью хоронится в спящем положении,
боковое положение, как видим мы, в ка¬
честве самого удобного положения для сна
предпочитается встречающемуся в отдель¬
ных случаях положению на спине, при ко¬
297 298 тором часто наблюдается еще слегка на¬
клон к боковому положению тела. Почти
всегда обе ноги, более или менее, прижаты
к телу; верхние части рук большей частью
изогнуты вверх, во многих случаях лежат
также и поверх груди» (Р. Р. Шмидт, Че¬
репные погребения Офнет палеолитиче¬
ского периода и погребальные обычаи ди¬
лювиальной эпохи, Штутгарт, 1913 г.). Спящее положение покойника встре¬
чается также и в гораздо более позднее
время, так,—чтобы привести пример,—в
древесных погребениях северного бронзо¬
вого века; да это положение принимает
умерший даже и в наше теперешнее время.
Но как теперь труп большей частью опу¬
скается в землю, так поверх доисториче¬
ского древесного гроба нагромождался
земляной холм. Напротив: дилювиальные
погребения мустьерского периода пока¬
зывают умершего не только в том самом
положении, в которое он раз был при¬
веден, но и признаков прикрытия землей
у них никаких не имеется. Получается впечатление, как будто
положение спящего было вообще древней¬
шей формой погребения и что она упо¬
треблялась уже в самых ранних случаях
погребения умерших. Мертвец Ле-Мустье
равным образом имел тоже вид спящего, и
при том, как мы хотим это раз,яснить в
качестве первой возможности,
в основе его первого ритуального погребе¬
ния лежало намерение опекателя, чтобы
умерший производил впе¬ чатление на зрителя, будто
он жив, и,вообще, будто он
остается человеком, как раньше На положении «живого», человек мог
вкушать пищу и питье и служить для
жреца средством приманки, понуждения
жертвователей. Отсюда и описанные погре¬
бальные приемы: укладывание трупа в тем¬
ноте пещеры, поза спящего, и положенные
при умершем предметы. Народ представлял
себе отошедшего, видя его в таком положе¬
нии, как спящего больного, который может
опять придти в себя и взять себе поставлен¬
ные ему готовые предметы питания, что он
однако всякий раз делал лишь тогда, когда
приносящих снеди лиц уже более не было.
В этом смысле «врачебная помощь» влияла
также и на возникающую из этих отноше¬
ний идеологию. Если, значит, народ знал
отошедшего в двух по времени друг за
другом следовавших различных состоя¬
ния, в виде спящего и в виде питающегося,
то, все хаки, в нем продолжали видеть
одного нераздельного человека. Разделе¬ ние тела и души в дуалистическом смысле
еще не образовалось. По второй воз¬
можности, которая должна нас за¬
нять, такое разделение уже наступило.
В этом случае отошедшего при¬
знали за умершего, т.-е. его
тело, как теперь знали, более неспо¬
собно было к приему пищи и питья. Но
так как все равно доставленные предметы
питания исчезали, и страж давал понять,
что «пока еще живой» их поглотил, то тогда
уже получалось представление о двух по¬
полняющих друг друга составных частях че¬
ловека. Отличали мертвое тело от жи¬
вого и питающегося духа Есть-ли признаки того, что в случае
мустьерского погребения «народу» была
известна безжизненность, т.-е. неспособ¬
ность тела опекаемого к приему пищи? Мы
можем вполне предположить, что жертвова¬
тели в свое время пребывали по близости
от места опекания, так как иначе принятые
для их мистифицирования меры были бы
не нужны. Найдеьнс я ситуация говорит
в пользу того, что страж умершего счи¬
тался с вероятностью, что ему его мисти¬
фикация удастся и, таким образом, его
деятельность является не напрасной. У
него был также и досуг для его работы, о
том свидетельствует заботливость исполне¬
ния; опасность, значит, быть застигнутым
врасплох не могла быть во всяком случае
особенно великой. Ему не было и нужды
совсем устранять умершего. Только, неви¬
димому, из нетронутого положения на¬
ходки следует, что по уходе живых пе¬
щера была замкнута, потому что иначе
трупоядные животные едва ли оставили бы
ненарушенным покой умершего. Таким
замыканием пещеры первобытный жрец
преследовал цель лишить возможности со¬
братьев по орде при случае проникнуть
взором в его таинственную практику. Без
сомнения периоду опекания оставле¬
ние страны полагало кошц, и замыкание
пещерного входа применялось только тогда,
когда вновь должно было быть возобновлено
кочевание. Замыкание пещеры таким обра¬
зом имеет ту же силу,как и устранение или
удаление самого мертвого тела. Наибольшее вероятие, согласно со всем
этим, должно иметь толкование, что обстоя¬
тельства данного погребального случая не да¬
ет никакой точки опоры для признания на¬
личности веры в жизнь после смерти, что
«народу» не приходило в сознание мысли
снабжать умершего или, соответственно,
принадлежащего к мертвому телу духа
пищей. Мог, конечно, опекаемый прини¬
мать вид сверхчувственного существа, так
299 как жрец приписывал ему черты и действия,
которые, якобы, только он, но отнюдь—
не народ—мог наблюдать. Но на ряду
с представлением о сверхчувственном,
учение о возможности отделенья духа от
тела еще не появлялось. Тело и дух счита¬
лись еще чем то единым, это были лыпь раз¬
личные состояния одного и того же суще¬
ства. Как мы видим,—жрец стремится по воз¬
можности укрыть от орды вид умершего,
так, судя по некоторым примерам из этно¬
логии ,часто ,бла го/, аря ста рань ямжреца ,жи-
вущьми совершенно избегалось место смерти
или соответственно место погребет,я. Для
сравнения пусть послужит следующее: Рода дикарей племени Кубу (Суматра)
еще и теперь покидают после смертного
случая всю страну. Лишь после более или
менее долгого промежутка времени они
решаются вернуться обратно. Также о
племени ведда на Цейлоне, (которое отно¬
сится к числу самых примитивных из ди¬
ких народов), сообщается, что они не
xi дят на место смерти до полного разло¬
жения трупа. Если исконных жителей на-
звапного острова дождливое время вы¬
нуждало держаться в пещере, они
ее все-таки очищали в том случае, если
один из них там умирал. Покидание места
совершалось, согласно сообщению, «не
только нз-за трупного запаха, но и из
страха перед душей умершего» (уГернеса,
Естественная и первобытная история, I,
стр. 621). Страх перед духами был превос¬
ходным сдержьваюпц м средствем в руках
доктора-колдуна, чтобы держать людей
под опасней. Как только наступает разло¬
жение, это для них является знаке м к те му,
чп бы держаться подальше, вследствие
опасного характера духа. Перед скелетом
давно умершего у племени ведда не заме¬
чается никакого страха, и скелетные
останки могут тогда без затруднения
быть собираемы. Одному европейскому ис¬
следователю туземцы (на Цейлоне) помогали
даже при разыскивании и при выкапывании
костей. В пещеру Ле-Мустье, впрочем,
первобытные охотники после некоторого-
времени вновь проникли; однако уже после
того, как мясистые части пропали с костей
найденного там неандертальского скелета.
Охетвьки Зсжгли при тем и огонь, пови¬
дле му в незначьтельнем отдалении от
не гребенного. В одном месте человеческий
скелет, как сообщает Клаатш, псназывает
следы огья, именно с б< жженное место на
верхней части правого бедра (Г. Клаатш,
Первебыпкй человек в пре шлем и на¬
стоящем. В трудах Общества Немецких 300 Естествоиспытателей и врачей. 80-ый с‘езд,
19С8 г.). Замыкание пещеры по окончании пе¬
риода опекания, согласно с этим, соответ¬
ствовало устранению тела, уже не предста-
влягш муся необходимым. Но что доктор с
удалением тела, временным пли полным,
считался и на этот случай принимал свои
меры, это мы можем вполне заключить из
чрезмерно тщательной отработки ложа для
умершего. Какая цель была связана с
пластической имитацией лица на подстилке
из глины и камней? Что бы эго была лишь
вообще бесцельная игра, уже поте му нельзя
принять, что это стоит в таком непосред¬
ственном отношении к бесспорно доказан¬
ному приспособлению ложа для головы и
вообще абсолютно совпадает с установлен¬
ными нами намерениями первобытного
жреца. Вероятнее всего то, что имитация ли¬
ца указывает на предстоявшее вскоре
удаление и «устранение» тела, при чем
в отсутствии трупа все-таки прежнее по¬
ложа из труде должно было оставаться
явственно обозначенным на подстилке.
Погребение Ле-Мустьерское, заметим между
прочим, не представляет (циничного при¬
мера такому углубленному отображению
тела на пещерном дне, как это покажет
позднейшее описание ряда палеолитических
погребальных находок. Можно было бы с
некоторым правом в этом искусственном
отпечатке видеть первообраз всех поздней¬
ших пластических изображение для целей
жертвоприне шения. Мы можем, стало быть, скорее всего
утверждать, что удаление тела имелось в
виду, но не было приведено в исполнение,
межет быть вследствие ухода орды, так что
период опекания был прекращен. Но наме¬
рение существовало; жертвование должно
было по удалении тела связываться уже
не с трупом, а с упомянутым портретом на
подстилке. Доктор указанием на покинутое
место печ^вания как бы сделал вероятным
«воскресение» «выздоровевшего». «Его нет
здесь; он воскрес! Придите и посмотрите
место, где он лежал»! Вместе с этим он по¬
казывал близким место, куда нужно было
и впредь ставить пищу и питье; ибо отсут¬
ствующ! й приходил регулярно к своему
лежу обратно, чтобы брать сбою пищу и,
быть межет, также для того, чтобы опять
занимать здесь свое старое место для сна.
Опекатель видел его не раз; он видел или
слышал его даже тогда, когда товарищи
его не могли замечать, именно потому,
что им не хватало способности восприятия
сверхчувственного существа. Извращенное
301 302 представление об отошедшем должно было
вслед за тем получить место, когда ему
ш чина л и прнписшать сверхестест венные
силы и способности, которые он мог упо¬
треблять на пользу или во вред своих
прежних товарищей. Но превыше всякого
сомнения была, во всяком случае, его
способность как «едуна». В этом отноше¬
нии отошедшие проявляли нечто внуши¬
тельное, так что уже на этом одном можно
было обосновывать их сверхчеловечность.
Таким образом не только ничто не мешает
нам принять в эпоху Ле-Мустье существо¬
вание веры в сверхчувственное, но мы
находим себя даже принужденными в си¬
лу фактических данных (находок) к при¬
нятию таковой. Если мы с этим сопоставим сказанное
относительно пещеры, то, во всяком случае,
не исключена возможность, что сбезвреже-
ние «едуна» совершилось по требованию
охотников, которые понудили доктора к
этой мере. Но это явление должно быть на
основании других данных оцениваемо, как
случай исключительный. Для опекателя
умершего и его вероятных собратьев из
группы старейших необходимость замкнуть
пещеру вытекала из требованья предосто¬
рожности относительно более молодых то¬
варищей. Эги последние могли, быть мо¬
жет, попасть незаметно на недавно поки¬
нутое место и полюбопытствовать на счет
следов жреческого ремесла, тогда как те¬
перь в приваленный к пещере каменных
глыбах они усматривали предостережение,
которое они понимали и принимали к
сердцу. Что касается далее поздне-палеолитиче¬
ской эпохи, то несомненное появление
погребения в скорченном виде и частичного
погребения в этот период указывает нам
вполне опр д ленно путь исследования.
Обе формы погребения заставляют заклю¬
чить о транспортировании останков умер¬
ших. «Удаление» трупа, укрывание, или
уничтожение его, следует принять за не¬
сомненный для того периода факт, и вместе
с тем, наличность представления
о сверхчувственных суще¬
ствах. Развитое и давно употребляемое
погребение в скорченном виде и частичное
мыслимы, однако, лишь при одновремен¬
ном предположении, что до сознанья на¬
рода дошло это обращение с трупом, а,
стало быть, также и телесная смерть по¬
гребенного. Существование дуалисти¬
ческих представлений в силу этого,
для поздне-палеолитического периода факт,
не подлежащий сомнению. Настоящее толкование подлежащих дан¬
ных раскопок палеолитической эпохи еще
должно бы быть подтверждено, во всяком
случае, материалом дальнейших находок
на европейской почве для того, чтобы
окончательно закрепить установленные по¬
ка в результате нашего исследования вы¬
воды. Сделанный здесь опыт определения
времени, правда, имеет в виду лишь усло¬
вные временные соотношения, но жожл все-
таки юм дать понять, что возникновение
религии есть исторический процесс, отра¬
жение социального развития первобытной
эпохи. б) Поздний палеолитикум. Переходное время от древне-палеолити¬
ческого периода к позднему палеолитикуму
по всей вероятности является также важ¬
ным моментом в религиозном развитии.
Если бы наши предыдущие положенья отно¬
сительно предполагаемого хода развития
подтвердились, то мы должны были бы
отнести к описанному поворотному пункту
вромя рождения религиозного «дуализма». При сравнительно незначительном числе
погребальных находок древнейшей ка-
меншй эпохи представляется возможным
получить, конечно, лишь очень немногие
вполне достоверные выводы относительно
прогресса религиозной и культовой жизни
в течение этого периода. Погребение
в виде спящего встречается как в ста¬
ром палеолитикуме, к исходу кото¬
рого относится погребение Ле-Мустьер-
ское, так и в поздне-палеолитическое
время. Более древние формы продолжают
существовать, однако, на ряду с более
поздними во все времена; некоторые впро¬
чем, появляются, судя по находкам, лишь
начиная с известной позднейшей ступени
развития и согласно с этим могли бы бьпь
признаьы находками более поздней эпохи,
если принять, что будущие открытия
подтвердят в этом отношении сделанные
до сих пор. С точки зрения этого предполо¬
жения позднейшие находки во всяком слу¬
чае показывают характерные прогрессив¬
ные черты сравнительно с более древними,
и обнаруживающееся развитие соответ¬
ствует в общш вполне нашим теоретиче¬
ским комбинациям. Судя по этому, следо¬
вало бы погребение в виде спящего отне¬
сти к самому началу; позднее его высту¬
пает погребение в скорченном виде, а еще
позднее—частичное погребение. Попро¬
буем эту последовательность развития, ко¬
торая имеет за себя величайшее правдопо¬
добие, об‘яснить из прогресса материальной
культуры.
303 304 Противопоставление древне-палеолити¬
ческой и поздне-палеолитической куль¬
туры в этом отношении очень поучительно.
Обе различаются прежде всего по мате¬
риалу орудий и оружия. Вплоть до Солютре
(см. таблицу) в поздний палеолитический
период мы наблюдаем постепенное со¬
вершенствование в технике обработки
кремня, которая в особенности дает себя
чувствовать в большей уверенности ударов
и более тонкой обработке краев. Между
тем, как сначала целесообразное отбивание
кремня производилось преимущественно
другим твердым куском кремня и царило
в технике орудий, последовало начиная с
исхода древне - палеолитикума (с Мусте-
рий) как принимает Ферворн (Начало
искусства. Иена. Густав Фишер, 1909 г.)
настоящая шлифовка оббитого кремня
для достижения большей остроты резания
и колотья при помощи косвенного удара с
применением костяных и роговых палочек,
как и в настоящую пору они в ходу у жи¬
телей Огненной Земли для отщепления
камня. Поздне-палеолитический период харак¬
теризуется более заметным пр обладанием
костяных орудий и оружия, которые оттес¬
няют более или менее на задний план кре¬
мень. Стало ли от того свободнее передви¬
жение охотничьих кочевников, раз они не
были более прикреплены к местам нахожде¬
ния материала? Костяные и роговые орудия
можно было всюду изготовлять, где толь¬
ко представлялась возможность убивать
зверей. Но этим вовсе не сказано, чтобы позд¬
ний палеолитический период, в противопо¬
ложность раннему периоду, был периодом
более усиленного кочевания. Напротив,
открывалась возможное!ь независимо от
наличности каменного материала выбирать
места стоянок, сообразуясь больше с их
удобством для обитания. В Ориньякский период, (см. таблицу)
с которого начался поздний период па¬
леолитической эпохи, с обработкой кости
и рога появилось господство метательных
орудий. С грубым каменным оружием и
деревянными палицами подступал человек
до сих пор к пойманному в западню,
упавшему, или еще как нибудь пострадав¬
шему, крупному животному, на ряду с
этим, и при том главным образом, существуя
собиранием растительной пищи и охотой
на малых и молодых зверей. Но вот в ме¬
тательном копье с искусно вырезанным
костяным острием—(Солютре характери¬
зует впрочем еще превосходно оббитое,
имеющее форму лаврового листа,кремневое острие копья)—получили оружиедействую¬
щее на расстоянии, и стали убивать дикую
лошадь, как это в Солютре имеет место по
преимуществу, а в последующем периоде
Магдаленском, в первую голову, северного
оленя. На ряду с оконечностями копий в
поздне-палеолитический период появляются
также и оконечности стрел, костяные и
каменные. Верно характеризует Р. Форрер (Перво¬
бытная история европейца) контраст мате¬
риала оружия того и другого периода:
«среди оружия более древнего времени до¬
минирует секира, расчитаниая на бой
вблизи; в массе стрел и метательных копий
и т. п. позднего времени, когда, напротив
того, секира почти совсем отсутствует,
документально обнаруживается переход к
тактике боя на расстоянии». Форрер про¬
должает далее таким образом: «бой вблизи,
один на один, без сомнения есть более при¬
митивная фаза боя, чем бой издали, при
котором противники уже издали пытаются
друг друга вывести из строя.» А почему бой
вблизи сравнительно с боем на расстоянии
образует более примитивный род боя, это
явствует из различия производственных
форм на тех ступенях культурного разви¬
тия. Переход от охоты на малых и молодых
зверей к убиванию крупных млекопитаю-
щихся, против которых бой издали был в
общем наиболее целесообразным, нашел
себе ясное выражение в тогдашнем техни¬
ческом развитии. Названное оружие ведь
является, в то же время и при том прежде
всего, охотничьим оружием; прогресс в
отношени добывания пищи определяет,
стало быть, их соотношение по времени. Прогресс техники и всего, что с ним
связано, повысил продуктивность охоты
и добывание средств жизни вообще. В
позднем палеолитикуме встречаются мо¬
гилы без прибавочных предметов лишь в
виде редких исключений, между тем, как
в древнем палеолитикуме наоборот, могилы
с прибавочными предметами образуют ис¬
ключение. Лишь в древне-палеолигическом
погребении Ле-Мистье могут быть при¬
няты за прибавочные предметы кулачный
клин и скребок, положенные вблизи по¬
койного, а во всех остальных случаях,
в известных находках этой более древней
ступени, совершенно отсутствует налич¬
ность приложений в виде предметов украше¬
ния,оружия и орудий,насколько я знаю.Что
несомненно некогда было при всех этих
погребениях, хотя и не может быть без
сомнения установлено путем раскопок, по
весьма понятным причинам, это приноше¬
ния пищи и питья, которые должны были
305 306 иметь место и в самых древних погребениях.
Если, стало быть, приложения орудий
и предметов украшения настоящим обра¬
зом проявляется лишь в позднем палеоли-
тикуме, то это обстоятельство может быть
отнесено насчет развития могильного ри¬
туала, который только теперь позволяет
появиться украшениям, рабочим орудиям
и оружию в виде приложений при умер¬
шем, а, с другой стороны, может это также
толковаться в том смысле,что состояние ску¬
дости периода самого древнего охотничества
до известной степени здесьявляется уже пре¬
одоленным. Улучшение условий жизни яв¬
ствует из увеличения и большей дифферен¬
циации всего технического материала в
поздне-палеолитический период первобыт¬
ной эпохи, а с этой большей дифференциа¬
цией в тесной связи находится опять таки
появление приложений в виде орудий
и предметов украшения. Для жреца слу¬
жили они средством индивидуализации
умершего, о дальнейшей жизни ко¬
торого после смерти или соответственно
об удобоузнаваемости которого первобыт¬
ный жрец старался; народ понимал этот
род приложений, как облачение «духа»
для жизни «на том свете». Ход развития по всем данным следую¬
щий: раньше, чем существовало погре¬
бение, т.-е. раньше, чем оформилось воз¬
никающее из опекания больных жертвопри¬
ношение, делалось мало или ничего не
делалось для того, кто отставал во время
движения на пути; самое большее остава¬
лись некоторое время на месте несчастно¬
го случая ждать, улучшится положение
больного или нет. В последнем случае
его покидали. О такой практике нам
сообщ ;етсяеще напр.,у племени геннебедда-
ведда на Цейлоне (Л. Рютимейер, Ниль-
галяведда на Цейлоне, Глобус, апрель,
1913 г.) Впоследствии стали предоста¬
влять больному (или умершему) пищу,
которая ему известное время подавалась
особым, приставленным к нему, опека-
телем. В более древнее время не бы¬
ло еще нужды в особых приметах в
виде прилага мых вещэй, предоставляли
телу больного или, соответственно, умер¬
шего главным образом самому за себя
говорить. Лишь продление времени опе¬
кания повело за собою регулярное при¬
ложение вещей вышеупомянутого рода,
именно тогда, когда потребовалось сделать
приметным мертвое тело для отделенного
от него духа, дабы последний находил по¬
жертвованную ему пищу. Этот обычай, ко¬
торый при опекании мертвых впервые
настоящим образом был проведен в позд¬ нем палеолитикуме, означает собою таким
образом до известной степени победу дуа¬
листической веры в условиях усиливаю¬
щейся оседлости и повышения культурно¬
го уровня. Древне-палеолитические орудия и, соот¬
ветственно, оружие было почти совершенно
лишено характеризующих индивидуаль¬
ность признаков. В позднем палеолитикуме
напротив было сравнительно большой вы¬
бор их: ножи, сверла, иглы, острия стрел
и копий, гарпуны и т. д. Сюда присоеди¬
нялись еще всякого рода висичие укра¬
шения, украшения орудий, особенно резь¬
ба из кости, рога, слоновой кости, мяг¬
кого камня, далее разрисовка тела. В
этом богатстве форм, на котором в древне¬
палеолитическом периоде нет еще и наме¬
ка, могло вполне обнаруживаться и
реализироваться художественное чутье
или по крайней мере индивидуальные осо¬
бенности. Поздне-палеолитический кочевой
охотник, который у места стоянки масте¬
рил из кости животных при помощи крем¬
невого инструмента свой снаряд, изго¬
товлял его для своего личного употребления
и потому влагал в свою работу всю свою
ловкость и умение, всю свою любовь и
тщательность. Так развилось в поздней¬
шем палеолитикуме искусство резьбы, ри¬
сования и живописи (пещерные изобра¬
жения). Таким образом, если орудие позд¬
него палеолитикума так тесно связано было
с индивидуумом, отдельной личностью, ко¬
торая его сама во многих случаях и фабри¬
ковала и носила с собою во время коче¬
вания, то в таком случае, и именно по¬
этому, могло это орудие быть особенно
полезным в качестве отличительного при¬
знака умершего индивидуума. Так как этот момент у древне-палеолити¬
ческой фабрикации орудий отсутствовал,
то она и не могла почти итти навстречу
названным ритуальными целям. Наиболее
развитое орудие более древнего периода,
как, например, кулачный клин, универ¬
сальный инструмент в те времена, который
является одинаково годным и для удара,
и для резания, и для сверления, и для
прибивания, не мог допускать по своей
величине и форме (миндалевидная форма)
значительных отступлений. Соединение
столь различных функций в одном сна¬
ряде имело своей причиной кочевой быт
первобытных народов. Ввиду того, что
приходилось тащить с собою при кочева¬
ниях тяжелые ручные изделия из кремня,
то необходимо было ограничивать себя
в числе их, и потому предпочитали камни,
естественно по своей или искусственно
307 308 придание й форме годные для самых разно-
обр.зиых надобностей Отсюда типическая
традиционная форма «кулачного» клина,
который свое название получает от наи¬
более вероятного для него способа упот¬
ребления. При работе брался он рукою за
более толстый округлый конец, а позже
снабжался наверное также, на подобие
топора, рукояткой. Древне-палеолитический период, во вся¬
ком случае, ацт должен был быть периодом
неустойчивой кочевой жизни. В позднем
палеолг.тикумс уже сильнее должны были
сказываться m буждещя к оседлости, пре¬
быванию времени от времени на одном
месте. Если мы подумаем о художественно-
натуралистических резных фигурах и о
стеннсй живописи,—преимущественно изо¬
бражающей охотничьих животных, — во
французских и испанских пещерах, то нам
следует в первую голову, конечно, видеть
представителей худе жественного ремесла
в лице старых, ставших негодными к охо¬
те, людей, которые, когда представлялся
случай, оставались дольше на местах стоя¬
нок и в минуты досуга изготовляли вся¬
кого рода орудия и предметы украшения
из костей употребленных там в пищу
животных. Они являли себя полезными
также и путем лечения больных и так
далее. Было уже изложено, как интенсив¬
ность кочевой жизни влияет на участь
больных и на снабжение умерших. В более
древние времена с их большей неустой¬
чивостью образа жизни, естественно, не
могло установиться такое действительное
и упорядоченное опекание больных и умер¬
ших, как позднее. Известный успех в
этом направлении, однако, несомненно имел
место при постепенном переходе от древнего
к позднему палеолитикуму. На той ступени,
на которой появились упомянутые про¬
изведенья резьбы из костей и т. д., а в
особенности пещерные изображения, долж¬
ны были уже с периодами кочевания че¬
редоваться известные более длительные
периоды пребывания на месге, по крайней
мере для одной части членов орды; также и
среди мест кормления должны были отдель¬
ные места, благодаря удобству их располо¬
жения и соответственно этому большей дли¬
тельности на 1 их поселения, выдвинуться
и достичь особого значения. На таких
местах возможно было и проведение уре¬
гулированного спекания старых, больных, и
вообще почему ни будь неспособных дви¬
гаться в пути членов орды. Их, поэтому,
по возможности доставляли в какое ни-
будь подобное место, — факт высокого культового значения, который в различных
формах погребения мертвых находит ясное
себе отражение. Появление погребения в
скорченной форме и, еще более, погребе¬
ния частичного,—свидетельс!вует о том, что
при усиливающейся оседлости и большей
централизации культа, транспортирование
трупа или частей его преодолевало все
более и более далекие расстояния. Что со временем обычай опекания боль¬
ных и умерших расширил свой круг и
взялся за таких беспомощных, которых
нужно было еще транспортировать на «опе-
кательный пункт», часто д вольно таки
удаленный, эго имело свои кореш.ыз при¬
чины в развитии организации и влияния
врачей и жрецов в продолжении палео¬
литической эпохи, охватывающей десятки
или даже сотни тысячелетий. Такое раз¬
витие нашло также свою благодарную
почву в постепенно повышающемся уров¬
не условий жизни в те эпохи, как это
находит себе документальное подтвержде¬
ние у нас в развертывании техники и
вкуса к украшениям. С общш под‘емом
жизни поднялась также и эксплоатация
большинства членов народа меньшинством,
благонриятствуемым условиями социаль¬
ного развития Для «доктора-колдуна», как
мы знаем, каждый мертвец, доставленный
на место, удобное для приема жертвова¬
ний, представлял известную ценность, ко¬
торую без нужды не бросали на дороге.
Там, где находились телесные останки
умершего, была и душа, алчущее и жаж¬
дущее, то пользу, то вред приносящее
существо. Если жрец обладал телом ото¬
шедшего или частью его, то он уже мог
вызвать поток пожертвований. Для дальнейшей иллюстрации культур¬
ного и культового хода развития в палео¬
литическую эпоху дадим здесь описание и,
поскольку это необходимо, также толко¬
вание более важных погребальных находок
этого периода. При этом познакомимся
мы вскоре и со случаями погребения в скор¬
ченном виде, того рода погребения, на
который в дальнейшем особенно следует
направить наше внимание. Следуя хронологическому порядку бель¬
гийского исследователя Рюто (Rutet), мы
признаем, как относящееся к верхнему
(позднейшему) мустерию — подробно изоб¬
раженное и трактованное ле - мустьерское
погребение должно быть причислено к
нижнему (более древнему) мустерию—на¬
ходку Ля-Шапельо-С^нсен (см. таблицу и
указатель литературы), в департаменте
Южной Франции Коррез. Тут в 1908 г.
найден был скелет старика неандертальской
309 310 расы в одном гроте, который, по мнению
открывшего, служил не жилой пещерой,
но лишь местом погребения, т.-е. вре¬
менным ме:том пребывания, стражей боль¬
ных или, соответственно, умерших; однако
тут неоднократно происходили похорон¬
ные пиры. На ряду с расщепленными
костями северного оленя и первобытного
быка находились кости дикой лошади,
каменного козла, лисицы, барсука, волка,
сурка, пещерной гиены и шерстоволосого
носорога, равно как и орудия, в особен¬
ности скребки из кремня и кварца, ко¬
торые, видимо, употреблялись для того,
чтобы разнимать на части тупш животных
при трапезованип и соскабливать мясо с
костей. Человеческий скелет был найден
в сидячем или скорченном положении в
одной нише грота. Он был помещен в
углубление приблизительно тридцати сан¬
тиметров глубины, искусственно вырытое
в ляйясовой извести, при чем голова его
была приподнята при помощи подложен¬
ных под нее камней и положена на правую
руку; ноги, несколько согнутые, были при¬
тянуты к телу. И здесь, так же, как и в погребении
Ле-Мустье, — не будет ошибкой отнести
своеобразное положение умершего на счет
намерения одного из его охранявших то¬
варищей придать умершему с внешней
стороны вид живого и, таким образом,
пользуясь темнотой пещерной ниши, скрыть
кончину его от снабжающих его жизнен¬
ными припасами товарищей по орде. Смысл погребения в искусственном углу¬
блении пещерной стены заключается, по
всей вероятности, в том, что, во-первых,
благодаря ей создавалось удобное место
упоксения, а, во-вторых, умерший был
менее заметен для глаз членов орды. (Не¬
которые указания литературы см. в ука¬
зателе!). Аналогичные наблюдения, какие здесь,
были сделаны и при дальнейшей находке,
относящейся к 1909 г. и принадлежащей
тоже ещз к мустьерской ступени. В погре¬
бении Ла-Ферраси лежал скелет предста¬
вителя неандертальской расы на глубине
в общзм приблизительно четырех метров
в ложбине, слегка образовавшейся в почве,
«по всей вероятности случайно; следов осо¬
бенного приспособления для могилы ни¬
каких нельзя было заметить, равно как
и намеренного осыпания землей ложбины
поверх трупа. Тело покоилось на правом
боку с высоко притянутыми к тазу обоими
ногами. Каменная глыба лежала перед та¬
зом, другая у внешней стороны пояснич¬
ного позвонка; три или четыре глыбы да¬ лее были нагромождены над головою, все
это быть может в намеренном порядке»
(Доисторический журнал, I, 2 вып. 1909 г.,
стр. 187). Так как тут можно говорить об образо¬
ванной из каменных глыб «головной
защите», которая встречается также и при
других скелетных находках, именно на¬
ходках поздне-палеолитикума, то мы можем
вполне сказать: «во всяком случае в
преднамеренном порядке». «Скелет, довольно хорошо сохранив¬
шийся, но очень ломкий, был осеян кругом
множествем крупных костяных облом¬
ков, из которых большинство обнаружи¬
вает следы пользования ими в технических
целях». На ряду с этими костяными ору¬
диями встречались во множестве орудия
кремневые мустьерсксго типа, которые
однако могли и случайно оказаться вблизи
трупа, так что несомненно положенных в
могилу предметов на лицо нет. И тем не
менее о существовании погребения, кроме
головной защиты и положения скелета в
ложбине в позе спящего, свидетельствует
и то, что труп не пострадал от нападения
хищных зверей,как это обнаруживает все его
положение в нетронутом слое почвы,так что
приходится безусловно принять, что раньше
он был основательно защищен от таких на¬
падений. С подобным явлением встре¬
чаемся мы во всех подлежащих упоминанию
погребениях палеолитической эпохи. Что обычаи погребения абсолютно не
зависят от расовых различий, это можно
подтвердить целой массой примеров из
этнологии. Если мы замечаем внешние
перемены в этих обычаях в позднюю палео¬
литическую эпоху, то причину следует
усматривать не в появлении новей расы,
а в более высокой культуре этого периода.
Сама суть погребальных ритуалов ни¬
сколько не меняется, когда вслед за гру¬
бым неандертальским типом появляется
стройное ориньякское человечество со
своим изящным телосложением. Оно вно¬
сит однако в погребение умерших извест¬
ные новые культурные черты, например,
вкус к художеству. Открытый Гаузером Homo Aurignacensis
(1909 г. у Комб Капелль, приблизительно
в сорока километрах от Ле-Мустье. Литера¬
тура в указателе!) который как большин¬
ство этих находок, лежал в совершенно
нетронутом слое, имел в качестве положен¬
ных при погребении предметов, кроме
кремневых орудий высшего сравнительно
с мустьерскими типа, красную охру, кото¬
рая употребляется и у австралийцев для
окрашивания тела; кроме того пробуравлен¬
311 ные и непробуравленные раковинки, кото¬
рые при жизни умершего были наверное
нанизаны в виде ожерелья. Также были
найдены при этом многочисленные кости
животные, все почти от Bos primigenius
(зубра), а также и от Sus Scrofa (свиньи). Достопримечательно было также и поло¬
жение скелета. Он находился в углублении;
скалистое дно было приспособлено отчасти
искусственно к телу. Обе ноги были притя¬
нуты к голове с сильно изогнутыми коле¬
нями и переложены крест на крест направо.
«Нельзя отказаться от представления», го¬
ворит Гаузер, «что обе ноги были искус¬
ственно друг к другу прижаты, предполо¬
жение, которое находит себе подтвер¬
ждение в сравнении с геологически
позднейшей находкой в Шансе-ляде» (Chan-
celade). Относительно искусственного положения
трупа последней упомянутой находки, от¬
носящейся к поздней Магдаленской сту¬
пени, Клаатш высказывается так: «голова
была сильно наклонена вперед и в сторону,
позвоночник сильно изогнут вперед, пе¬
редние части рук согнуты вверх так, что
руки лежали у щеки и в области челюсти.
Нижние члены были сильно согнуты, ко¬
лени доходили до рта, а ноги были под
седалищем. Никак нельзя было отказаться
от предположения, что труп был приведен
насильственно в скорченное положение при
помощи канатов или веревок из жил
северного оленя. Невольно приходится
вспомнить о скорченных мумиях перуан¬
цев; и сходство (рис. 20) с австралийской
мумией, которую я привез с собою из
Северного Квинсленда, тоже поразительно»
(Клаатш. Первобытный человек прошлого
и настоящего. В трудах общества немец¬
ких естествоиспытателей и врачей. С‘езд
80-ый, 1908 г.). Из более замечательных случаев дилю¬
виального погребения следовало бы, по
хронологическому порядку, упомянуть о
скелетной находке, которую должно отне¬
сти к верхней Ориньякской ступени,—
находке, которая была извлечена, при
постройке канала на улице Франца Иосифа
в Бр ю н н е, из глубины 4,5 метров
(см. литературу!). Интересна она своими
необыкновенно богатыми предметами укра¬
шения, из которых наиболее поразительным
предметом является человеческая фигура
из кости Мамонтова зуба, в превосходном
натуралистическом выполнении. Во всем
прочем эго погребение представляет только
подтверждение того, что уже сказано,
точно так же, как и погребение в гроте 312 Гримальди у Ментоны (см. ли¬
тературу!). Тут лежали под комплексом слоев, в
9,80mm. толщиною, йожилая особа жен¬
ского пола и молодой мужской скелет,
отчасти повернутые друг к другу и друг
друга покрывающие; нижние оконечности
у них были притянуты. Череп одного
скелета был защищен некоторого рода
каменным прикрытием. Две каменных глы¬
бы по обе стороны черепа были накрыты
плитою. На внутренних стенках этого
головного прикрытия была заметна крас¬
ная окраска. Старая женщина имела два
раковинных браслета на левой руке, а
молодой человек ожерелье из раковин. Трупы не носили никаких следов что
сих тревожили зверь или люди. Замечательно в описании этих более
важных и характерных случаев погребения
из палеолитической эпохи—п оявление
погребения в скорченном
виде, относительно которого можно с до¬
стоверностью утверждать, что несомненные
случаи его появляются впервыев поздне—па¬
леолитический период. Мы напомним здесь о
вышеупомянутом погребении в Шансе-ляде.
Р. Р. Шмидт характеризует скорченное
погребение следующим образом. «У неко¬
торых трупов тело вплотную скорчено,
руки подняты выше плеч, колени
подняты до локтей в уровень грудной
клетки, так что мы это принужденное
положение можем отнести лишь на счет
погребения в скорченном виде, при ко¬
тором труп повидимому скручивали» (Р. Р.
Шмидт, в цит. соч. ,стр. 23). Как скорченная форма погребения по¬
является, или, во всяком случае, распро¬
страняется в поздне-палеолитикуме, не вы¬
мирая ещз с концом палеолитической эпохи,
так к концу этого периода вообще умно¬
жаются случаи частичного по¬
гребения. Мы назовем здесь, в осо¬
бенности, подробно описанные находки по¬
гребения головы в пещере Офнет и напомним
уже приведенные примеры из неолитической
эпохи. О связи частичного погребения с
кочевым образом жизни уже говорилось
раньше и сказанное в этом отношении о пог¬
ребении в скорченном виде находит свое при¬
менение относительно и частичного погребе¬
ния.Появление погребений в скорченном ви¬
де и частичного в поздне-пелеолитическую
эпоху заставляет нас видеть в этом периоде
период усиливающейся оседлости, повы¬
шающегося уровня условьй жизни, более
сильной централизации культа и возрастаю¬
щего влияния жрецов: тенденция, которая в
неолитическую эпоху заметно еще усили¬
313 314 вается. Погребение в скорченном виде
достигает своего широкого распростране¬
ния не только вследствие того, что при
таком положении тело было похоже на
живое и в этом смысле было известное
соперничество с погребением в виде спя¬
щего, но также в силу особого удобства его
для целей транспорта и для доставки тела
на разные места его хранения. Судя
по описанным находкам из поздне-палео¬
литической эпохи труп подвергался тогда
скручиванию перед его отправлением на
место погребения, и перед пом^щшием его
в пещере, и, следовательно, в этом виде,
должна был, транспортирован на место на¬
ходки. Мы не знаем, укрывали ли его,
и насколько, на полу пещеры потом
от взглядов непрошенного любопыт¬
ства путем прикрытия его каким-нибудь
материалом. Пробыв все время своего опе-
кания—на том же, несомненно, месте,—
труп уже был вполне готов на случай его
дальнейшего транспортирования, для целей
его устранения. Такое транспортирование с
большой вероятностью имелось в особен¬
ности в виду там, где путем искусствен¬
ного углубления в грунте пещеры созда¬
валось подобие форм тела: что было бы со¬
вершенно излишне, если бы не предпола¬
галось удаление мертвеца с его места, дли¬
тельное или временное. Мы упоминали и
прописании находки Ле-Мустье о портрет¬
ном отпечатке трупа на подстилке и имели в
виду те же соображения, хотя тело здесь
в положении спящего—и таким образом
не проявляет наиболее благоприятных
условий для дальнейшего транспортирова¬
ния. Но тут играет роль еще то обстоя¬ тельство, что юноша Ле-Мустье был до¬
ставлен на место опекания еще при своей
жизни, и позднейшее транспортирование
сначала вероятно не предполагалось, или
должно было ограничиться незначительным
расстоянием; возможно также, что скру¬
чивание тела почему нибудь тогда еще
не применялось. Частичное погребение сделало возмож¬
ным транспортирование еще на более даль¬
ние расстояния, чем скорченная форма
трупа, поэтому-то оно достигает сравни¬
тельно с последней еще более всеобщего
географического распространения. Его тен¬
денцию находим мы в конце концов опять
в трупосожжении бронзовой и железной
эпохи и в других многих видах погребения. Смена религиозных идей в европейскую
первобытную эпоху до раннего, хотя бы
исторического времени здесь разумеется
не может быть прослежено. Для нас было
важно только в общем прогрессе палеоли¬
тической культуры и палеолитическом спо¬
собе погребения прозондировать зарожде¬
ние древнейших религиозных идей, что
нам, во всяком случае, могло удаться лишь
в зависимости от состояния современного
доисторического исследования. На осно¬
вании добытых нами результатов мы дол¬
жны конец древне палеолитического вре¬
мени принять за знаменательный в этом
отношении момент, и например, должны
будем безусловно отклонить точку зрения
Ферворна, который относит происхождение
идеи души лишь к началу неолитического
периода. Однако, критикой некоторых
взглядов новейшего времени займемся мы
в нижеследующей главе нашей книги.
VI. 	Современное состояние исследования. Чтобы вкратце охарактеризовать состоя¬
ние буржуазного исследования религии,
мы следуем Карлу Гельму, его
вступлению к его «Истории древне-герман¬
ской религии» (Гейдельберг, 1913 г.) в
различении двух основных воззрений на
возникновение религий, которые издавна
резко противостоят друг другу. Спор вра¬
щается вокруг вопроса, произошла ли
религия в силу присущего человеку есте¬
ственного предрасположения или «путем
сознательного ее измышления индивиду¬
умами, при отсутствии такого предраспо¬
ложения и даже, быть м( жет, напере¬
кор природным задаткам человека». Теория измышления встречается нам в
различные времена и в особенности в
рационализме 18-го столетия. Представи¬
телем ее является, например, О. Г р у п п е
(Греческие кулыы и мифы в их отношении
к восточным религиям, 1887 г.), который
устанавливает возникновение религии в
одном пункте нутом ее измышления и
затем «переход» ее к самым отдаленным
народам «переносным» путем. Зс мочат еди¬
ное согласие религиозных представлений
во всех зонах, в противоположность этой
теории, оказалось у нас в результате
однородности классовой структуры перво¬
бытного общества во всех областях земли.
Группе достигает тем не менее заслужи¬
вающего внимания вывода, который свиде¬
тельствует действительно о проникновении
в суть предмета. Религия, по его воззре¬
нию, учреждена в интересах гос¬
под общества. «Религия проповедует
бедным не собирать себе сокровищ, так
как их снедает моль и ржа, и в то же время
представляет из себя оплот для тех, ко¬
торые уже се брали себе таковые сокро¬
вище» (Тим 1-й, стр. 269). Таким, ориенти¬
рующемся на христианскую эенку, поло¬
жением мелеет быть до некоторой степени
вполне охарактеризована повсеместно об¬
щественная роль религии. Что религия, впрочем, не есть« творение» отдельных лич¬
ностей в том смысле, как это принимает
Группе, но что она развилась на
основе общественных условий, это для
последователей материалистического пони¬
мания истории едва ли требует особого
подчеркивания. Далее Группе приходит к предположе¬
нию, которое кажется нам тоже правиль¬
ным, именно, что человечество первона¬
чально было безрелпгиозпо. Таковым оно
было до тех пор, как группа старейших
первобытной орды стали использовывать
опскание больных для своих классовых
целей. Ссылка, вопреки тому, на этнологиче¬
ский факт, что совершенно безрелпгиоз-
ных народов более не существует, неосно¬
вательна, потому что ею не доказывается,
что таковых народов не существовало на
более ранних ступенях развития челове¬
чества, чем представленные самыми при¬
митивными из современных диких народов. Заслуживает, во всяком случае, внима¬
ния также то, что Группе учитывает в
процессе возникновения религии роль из¬
вестных определенных индивидуумов, ко¬
торых он противополагает остальному об¬
ществу. Гельм нисколько не разделяет взгляда
Группе, но, напротив, находит, что суще¬
ствующая однородность может быть сб‘-
яснена из религиозного предраспо¬
ложения. «На этой точке зрения стоит
также большинство сделанных за послед¬
нее десятилетие опытов сб‘яснения; они
чрезвычайно разнятся друг от друга в
частности, так как самые различные ос¬
новные причины принимаются за самый
исконный корень религии» (Гельм, стр. 11).
Мы воздержимся здесь от дальнейшего
группирования теорий этого рода п в
последующем только ушмянсм еще воз¬
зрения некоторых из самых выдающихся
исследователей религии, которые стоят на
317 318 этой последней точке зрения. К ним сле¬
дует причислить также и Липперта и
Кунова; только у нашего марксистского
теоретика это воззрение несколько зама¬
скировано. Кунов высказывает, впрочем, ясно, что
«это собственная природа человека, его
собственное возникновение, рост и исчез¬
новение и, прежде всего, смерть своим
впечатлением впервые пробудили в чело¬
веке чувство страха и зависимости и по¬
ставили пред его наивным мышлением
таинственные загадки» т.-е. значит поро¬
дили в нем религиозное чувство, рели¬
гиозные представления. (Кунов, Религия,
стр. 17). Религиозная природа человека, таким
образом, об‘ясняется из факта «возникно¬
вения и исчезновения человеческой приро¬
ды». Его созерцает примитивный человек.
Он кажется ему таинственным и т. д. Согласно с этим, религия возникает, та¬
ким образом, из созерцания или
наблюдения явления природы, а не из дея¬
тельности и борьбы социального характера.
Творящим религию человеком является
дикарь (австралиец) просто, как дикарь,
а не как член ссциальной группы внутри
социального об‘единенпя (в данном случае,
австралийскей орды). Он не является стоя¬
щим в процессе производства материальной
жизни, среди социальной борьбы, а потому
и первобытная религия не является про¬
дуктом социального развития. Мы можем из краткого здесь данного
указания уже усмотреть, что Кунов не
об‘ясняет первобытную религию из со¬
циальных ее отношений и условий и стало
быть из ее исторической основы, но делает
ее природным предрасположением чело¬
века. В силу этого религия, как религиозное
предрасположение, образует нечто общее
для всех людей и в своем ядре не подлежа¬
щее влиянию смены времен. Таково воз¬
зрение большинства буржуазных теорети¬
ков и точка зрения домарксистская, кото¬
рую Кунов в лице мнения Людвига Фей¬
ербаха сам критикует такими словами:
«он понимает под существом человека,
которое отражается в человеческих пред¬
ставлениях о боге, не исторически
обусловленное, постоянно
изменяющееся существо че¬
ловека, но он видит в этом сущ стве,
совершенно в духе старого фило.се фске го
материализма, нечто д а н н о е от природы.
Человек для него, коротко говоря, есть
продукт природы, есть существо природы,
обусловленное в своих жизненных про¬ явлениях своей природной организацией,
а не существо общественное,
исторически сложившееся и исторически
обусловленное—рефлекс определение го со¬
циального развития. Он еще не дешел до
познания, что и «религиозное чувство»
человека, от которого он исходит, не
является чем-то чисто естественным, всегда
себе равным, но есть общественный
продукт, который на различных сту¬
пенях социального развития проявляет со¬
вершенно различные характеристические
черты» (стр. 13). Кунов почти с такими же аргументами
ведот речь о возникновении религии, как
между прочим и Макс Ферворн,
у которого, правда, отсутствует этноло¬
гическая и социальная пристройка кунов-
ской дедукции. Ферворн трактует этот
вопрос в сочинении «Механика духовной
жизни» (Тсйбиер, Из мира природы и духа,
200-й томик). Он говорит так: «наблюдают
смерть человека. Находят, что при смерти
ощущение, мышление, действие, движение,
речь вдруг исчезают, между тем как че¬
ловек по внешности еще остается таким
же, каким он выглядел раньше. Таким обра¬
зом создается представление, что при смер¬
ти из тела исходит нечто невидимое, не¬
зримое, воздухоподобпое, что ранее до
того в теле чувствовало, мыслило, говорило,
действовало. Оно должно быть чем то
иным, отличным от тела, так как нельзя
его видеть, как тело». Во всяком случае
дух, мыслимый, как противоположность
телу, как нечто отдельное от него, есть
порождение другого, не того класса, ко¬
торому принадлежит тело. Ферворн выво¬
дит, стало быть, как сверхчувственное, так
и дуализм тела и духа непосредственно
из чувственного представления. Но человек
оказывается в то же время так «к сверх¬
чувственному расположен», что он при
смерти другого усматривает и схождение
из тела Чего то незримого, воздухоподоб¬
ного, что раньше до того было в теле,
ощущало, мыслило, говорило и действо¬
вало. Поразительно просто стало быть!
Такие деятельности, как чувствеваьие, мы¬
шление, речь, активность во всякем случае
суть нечто невидимое и воздушное. Если
обладать свойством ловкого фекусника, то
можно их превратить и в веща или по
крайней мере в одну вещь, душу. Как
видно, доктора колдуны и иыье еще не
перевелись. Они зовутся только теперь
пр< фессорами и исследователями! В ка¬
честве теоретика рел1 гни и Ф> рве рн также
есть только «сверхчувственне-чувственный
носитель свободы «того класса, который
319 320 желал бы внушить рабочим, что его ощу¬
щения, мышление, действия, движение,
речь, коротко говоря, его дух в сущности
не ему принадлежат, что он только мерт¬
вое тело, если дух и воля господствующих
от него отвратятся. Совсем вскользь и, быть может, лишь
из осторожности, Ферворн касается также
«дикарей», хотя его вышеприведенная аргу¬
ментация совершенно этого не требует,
так как в ней моменты исторического
развития совершенно отсутствуют. Точно
также излишня по существу и ссылка
Кунова на австралийскую ступень раз¬
вития. Если бы Кунов хотел показать
фактическое возникновение дуа¬
лизма, сущность которого он лишь изоб¬
ражает, то мало было подвергать рас¬
смотрению лишь одну единственную со¬
циальную ступень развития и в пределах
ее при том же игнорировать всякую клас¬
совую противоположность. Как раз со
сюроны исторических основ все до сего
времени исследования религии уж очень
легко обходились с вопросом об ее возник¬
новении. Еще только несколько примеров
для показания неудовлетворительности по¬
пыток с буржуазной стороны. И Вильгельм Вундт (Элементы
психологии народов, стр. 81) посвящает
вопросу возникновения лишь немногие
фразы: «смерть! мало впечатлений, которые
могли бы так сильно волновать первобыт¬
ного человека, ведь и на культурного
человека их действие сильно... и далее:
«Два мотива существуют, от которых берет
начало эта вера и которые дают форму и
окраску возникающим из них предста¬
влениям и аффектам. Это именно смерть
и болезнь». Таким образом ВУНДТ
застревает на представлениях и аффек¬
тах, которые связаны со смертью и
болезнью, как естественными явлениями
и по его мнению были связаны искони;
иначе его исследование опекания больных
и их лечения на нисших ступенях чело¬
вечества привело бы его к лучшим резуль¬
татам в решении вопроса о религии. О
болезни и смерти в их социальной обусло¬
вленности мы не находим у Вундта и следа,
равно как и того, каким таким
образом из болезни и смерти возни¬
кают религиозные представления и аф¬
фекты. Далее упомянем о воззрении известного
исследователя доисторической эпохи М.
Г е р н е с а, профессора в Вене. Он об-
ясняет возникновение веры в души и
культ душ «из напуганности остаю¬
щихся в живых отрешенной от тела душою умершего». Но откуда эта отрешенная от
тела душа? спросим мы. У него говорится
так: (Первобытная история изобразитель¬
ного искусства»): «первобытный человек,
да и человек вообще, гораздо более скло¬
нен к исканию чудес, чем к естественным
об‘яснениям. Окруженный загадочными ве¬
щами и будучи ими подавлен, он находит
более легким, простым и утешительным
толковать их с помощью известных пред¬
положений, нежели об‘яснять их без вся¬
ких предположений из свойственной им
природы». Вопрос только в том, откуда
первобытный человек берет природу, ищу¬
щую чудесного. Ответ: из веры в души.
Таким образом получается тот же крут. Вильгельм Шнейдер, который
в своем труде «Религия африканских ди¬
ких народов», сопоставляет такой велико¬
лепный материал и местами так ловко
вскрывает у жрецов-колдунов—(ибо та¬
ковые есть в Африке) — их эксплоата-
торские приемы, дает таки изобличить в
себе теолога, когда он (стр. 4) говорит:
«издревле привыкли смотреть на человека,
как на религиозное существо и в его спо¬
собности к религии усматривать особое
преимущество и отличительный признак
человеческой природы. Народ без всякой
религии был бы таким же редкостным
уродом, как и народ без языка. Существо,
взгляд которого остается прикованным
только к миру явлений и которое не усма¬
тривает за ним и над ним второго мира,
полного образов или сил, стоящих в из¬
вестном отношении к чувственно воспри¬
нимаемым вещам, есть существо, лишенное
человеческого разума. В действительности
же безрелигиозный первобытный человек
относится так же к области басен, как
и первобытный человек без родного языка».
Разум был для буржуазии издавна бо¬
жеством в противоположность простому
рассудку, который называли прозаичным
и доморощенным потому, что он оставался
лишь «здравым человеческим рассудком»,
т.-е. мелко-буржуазным, между тем, как
крупная буржуазия ощущала в себе весьма
«разумную» волю к власти, которая ее
побудила к сближению, между прочим, и
«духовному» с господствовавшим ранее
классом. Ю. Липперт находит, что явление
смерти заключало в себе все мо¬
менты, которые могли дать толчек пер¬
вобытному человеку для первого скачко¬
образного прогресса его мышления. «Это
явление было не повседневным, как зре¬
лище восхода солнца, не безразличным
для ближайшего момента его жизни,
321 322 как явление зари. Оно вступало с потря¬
сающей серьезностью, поражающзй гроз¬
ностью в его самый интимный крут жизни
и. в то же время, оно оставалось для него
совершенно необ‘яснимым. Это был тот
же рот, тот же глаз, та же рука, это был
тот же человек, но что ж такое было все-
таки то, чего теперь более в нем не было?» Липперт таким образом, находит так
же, как и Кунов, в созерцании наступления
смерти наглядный материал для образо¬
вания представления о душе. Но это при-
урочивание к моменту смерти уже указы¬
вает на то, что явление возникновения
религии здесь не берется, как процесс
исторического развития. Иное дело, если
мы проследим судьбу первобытного чело¬
века от болезни до смерти я через фазы
погребения и уловим вечные смены времен
в деле опекания больных и в деле культа,
а также если мы в социальных противо¬
положностях познаем рычаг религиозного
развития. Липперт вообщз пишет о погре¬
бении умерших, о жертвоприношениях,
многое, весьма достойное внимания (Цен¬
ные отделы находятся в его «Истории
культуры человечества и т. д.»), но его
особо важным вкладом в вопросе о воз¬
никновении религии является его об‘еми-
стая «Всеобщгя история жречества», ибо
жречество в своих видоизменениях было
специфическим носителем религиозного раз¬
вития во все времена, вообщэ, и уже точно
также и в перифд образования религии;
буржуазные исследователи религии все—
и это как раз характерно—проскальзы¬
вают с подозрительной легкостью мимо
вопроса возникновения. Классовый инте¬
рес не позволяет им, хотя бы они того и
не сознавали, много говорить о классовых
противоположностях; они вынужде¬
ны их затушевывать. Религия весьма вы¬
разительно служит перекидным мостом ме¬
жду противоположными общественными
классами в иптересах перекидывающего
мост класса. Как составляющей противопо¬
ложность телу,«абсолютный дух» признается
чем-то общш для всех людей и в частно¬
сти представляет обобщзние мысли госу¬
дарственных идеологов и союзных с ними
теологов с тою разпгцсй только, что у
последних дух зовется «богем», так и
«общзчеловеческая природа» ничего из себя
другого не представляет, как лишь в
интересах буржуазии обобщение природы
изолируемого в качестве собствен¬
ника буржуа. А идеология буржуазного
индивидуализма как нельзя более способна
сделать рабочего, который подпадает ее
гипнозу, неспособным к борьбе, именно путем его изоляции. Признаются ли люди
равными, как «чада божии», или равен¬
ство считается естественным, «равенством
всего того, что носит человеческий облик»—
в сущности это только два ризличных спо¬
соба стрижки трудящихся масс. Если ре¬
лигия, как утверждает буржуазный теоре¬
тик, есть предрасположение человеческой
природы, то буржуазная идеология при¬
роды является религией. Другими сло¬
вами: буржуазия хочет эксплоатировать,
как уже другие до нее эксплоатировали,
и хочет пользоваться для этой цели также
идеологическими уловками и практиче¬
скими приемами своих предшественников. Из среды партийных писателей Генрих
Кунов примыкает к Фридриху Эн¬
гельсу, рассуждения которого в А н т и
Дюринге мы здесь повторим: «всякая
религия есть ничто иное, как фантасти¬
ческое отражение в головах людей тех
внешних сил, которые господствуют в их
повседневном существовании,—отражение,
в коем земные силы принимают форму сверх¬
земных. В начальные периоды истории
силы природы испытывают это обратное
отражение и в дальнейшем развитии у
различных народов принимают самые раз¬
нообразные и причудливые олицетворения...
Но вскоре на ряду с силами природы
вступают в действие и общественные силы,
силы, которые противостоят людям, как
такие же чужие и в начале такие же не-
об‘яснимые и властвуют над ними с той
же, невидимому, естественной необходи¬
мостью, как п сами силы природы» (Госпо¬
дина Евгения Дюринга «Переворот
в науках», 6-е изд., стр. 342). Генрих Кунов настоятельно указывает
(Религия, стр. 16 и 17) на невозможность
попросту принять, что силы приро-
д ы привели человека впервые к
чувству его зависимости от этих внешних
сил и всего сильнее овладели его фанта¬
зией. В действительности и религиозное
развитие показывает нам, что в этом пун¬
кте прав Кунов, а не Энгельс. Этнология
учит, что фактически не внешние явле¬
ния природы играют первоначально глав¬
нейшую роль в религии, но что зачатки
религии далеко заходят за пределы той
ступени развития, на которой выступают
решающе в религии явления природы и
неба. Так оно в особенности есть на сту¬
пени развития земледелия и скотоводства
(Возникновение религии, глава 8-я, стр.
106—141, «От культа предков к культу
природы»), между тем, как возникновение
религии относится к той ступени, где
человек был только охотником и собира¬
323 324 телем своей пищи. Во всяком случае и
тотемизм, как мы видели, облекает бо¬
жество предков в образ животного. Эта
несомненная религия «природы» находится
однако, тоже далеко не в самом начале
религиозного развития. Однако, Кунов против Энгельса выста¬
вляет тот довод, что человек, хотя бы он
жил на самой нисшей ступени своего раз¬
вития и в обвинениях орды, все-таки
в гораздо большей степени был существом
природы, чем существом общественным.
(Стр. 17). Если признать правильность
этого положения, то приходится спросить:
почему же в таком случае религия не на¬
чинается с поклонения силам природы и
ее явлениям?—Кунов отвечает: «в начале
человек не был еще в таком сознании своей
зависимости от природы; лишь по мере
того, как силы природы становятся факто¬
рами его экономического существования,
начинают они отражаться ташке и в его
религии. Но, хотя бы и признавая это пра¬
вильным, мы продолжаем: если человек
впрягает в услужение себе силы природы,
как производительные силы, или стремится
их впрячь, и приходит к сознаниню своей
от них зависимости, то этим, однако, не
порождается никакого еще религиоз¬
ного чувства. Простое отражение про¬
изводящих сил в головах людей еще нс
составляет никакой религии. Недостает
еще «сверхземной» или «сверхчувствен¬
ной» формы для содержания представле¬
ний: она не может быть порождена какою-
нибудь произвольною общьй игрой фан¬
тазии. Она возникает из классового проти¬
воречия, из борьбы классов. В этом пункте
слаб Ф. Эягельс, но особенно и решительпо
несостоятелен Кунов. Методическая ошибка Кунова. обнару¬
живается уже при следующем рассужде¬
нии: Если на ступени культа природы рели¬
гиозные представления суть лишь меха¬
ническое отображение земных производя¬
щих сил, каковыми тут выступают силы
природы, то должно казаться удивитель¬
ным, что на ступени древнейшего про¬
цесса религиозного образования, когда
люди были охотниками и собирателями,
сверхчувственные представления заим¬
ствуют свою внешнюю форму не непосред¬
ственно из охотничьей и собирательской
деятельности. Но почитание животных,
деревьев и т. д. стоит не в начале развития
и Кунов тоже относит их происхождение
к отличной от первоначального культа
духов ступени тотемизма, второй ступени
развития в истории религии по Кунову. (Ступень культа природы стоит на третьем
месте). В зачатках образования религии
мотивом видит Кунов «собственную при¬
роду» человека, его развитие и исчез¬
новение, его жизнь и смерть, как они
отражаются в религиозной идеологии.
Методологическая непоследовательность
Кунова таким образом состоит здесь в
том, что он выводит в религии один раз
внешние продуктивные силы, как на
ступени культа природы, а другой раз
«природу» человека и при том внут¬
реннюю» (стр. 105), как на ступени
древнейшего культа духов. Между тем
фактически образование религии и ее раз¬
витие зависит от развития совершенно
определенных социальных факторов, имен¬
но классов, которых Кунов ни тут, ни там,—
в расчет не принимает. Между тем, как
Энгельс, и при об‘яснении происхождения
религии придерживается внешних про¬
дуктивных сил, как основы религиозной
рефлексии,—Кунов принимает за таковую
внутреннее существо человека. Мы еще
найдем при ближайшем рассмотрении, что
Кунов тут колеблется туда и сюда между
различными точками зрения различных
классов. Так как, в противоположность Энгельсу,
Генрих Кунов подчеркивает, что не «внеш¬
ние явления природы как молния, гром,
землетрясения, буря, ливень и т. д., но
его собственная природа, его
собственное возникновение, развитие и
исчезновение и прежде всего
смерть, впервые пробудила в чело¬
веке чувство страха и зависимости и за¬
дала его наивному мышлению таинствен¬
ные загадки», то этим Кунов превращает
примитивного человека как бы в философа,
который старается об‘яснить мир. Но перво¬
бытному человеку, выражаясь словами
Маркса, важно было не истолковывать
мир, а его изменять. Хотя Кунов с самого начала заставляет
действовать на примитивного человека так¬
же и социальную среду или по
крайней мере хочет заставить, однако,
все-таки, человек в этом процессе образо¬
вания религии при отражении земных
отношений держится в социальном смысле
совершенно пассивно. Поскольку он
является действующим, он действует толь¬
ко на природу, чтобы сделать ее полезной
и чтобы себя от нее оборонить, но он не
действует на других людей. Он, правда,
является членом человеческого общества,
но не членом социальной группы с особыми
социальными интересами внутри этого об¬
щества. По нашей теории, напротив, ре¬
325 326 лигия возникла из противоложений важ¬
ных социальных интересов, из противо¬
положностей классов внутри первобытного
общества. Сверхчувственное возникает по Кунову
путем отражения «собственной природы»
живущего человека в его голове и притом
по поводу того, что этот человек наблю¬
дает умирание другого. Таким же путем,
путем просто познавательным, без всякой
социальной активности, Кунов предста¬
вляет себе и исчезновение из ми-
р а религии. Он высказывает это воззре¬
ние в таких словах: «что жизнь есть только
функция тела (материи) и вместе с ним погибает» это есть представление, которое возникает лишь тогда, «когда чело¬
веческое тело бывает точно обследовано,
и условия жизни, как и жизнедеятель¬
ность его внешних и внутренних органов,
становятся известными» (стр. 23 и 24). По Кунову дуализм тела и духа, соглас¬
но с этим, есть представление, которое,
при растущзм познании и притом позна¬
нии человеческого тела, равно как условий
жизни и жизнедеятельности его внешних
и внутренних органов, будет упразднено,
таким образом идея единства тела и духа
получилась бы в результате естетственно
научного иследования. Тут Кунов становится в противополож¬
ность к Энгельсу, который в «А н т и д ю-
ринге» из‘ясняет: «простое познание,
хотя бы оно и шло дальше и глубже позна¬
ния, свойственного буржуазной экономике,
недостаточно для того, чтобы обществен¬
ные силы (именно те, которые создают
«фактическую основу действия религиоз¬
ного рефлекса»), подчинить власти обще¬
ства. Для этого требуется прежде всего
общественный акт. И раз этот акт совер¬
шен, если общество путем овладения и
планомерного употребления всех средств
производства освободило себя и всех своих
членов от порабощения, в котором они
держатся в настоящее время этими, их же
трудом произведенными средствами произ¬
водства, противостоящими ми, в то же
время, в виде подавляющей чуждой силы,
если человек, таким образом, становится
уже способен не только предполагать, но н
располагать, тогда только наконец исче¬
зает последняя чуждая сила, которая те¬
перь еще находит свое отражение в рели¬
гии, и вместе с тем исчезнет и само рели¬
гиозное ее отражение, на том простом
основании, что тогда нечего будет отра¬
жать» (стр. 343 и 344). Это превосходный ответ на пассивную созерцательную позицию Кунова в этом
вопросе. Но всетаки и Энгельс не имеет
в виду противоположения и борьбы клас¬
сов^ противополагает «обществу» «им самим
произведенные средства производства». Но
об этом ниже. Аналогично тому, как религия путем
общественного действа, именно борьбы об¬
щественных классов, должна будет исчез¬
нуть, она возникла и в первобытную
эпоху. За противоположением «чувствен¬
ного» и сверхчувственного» скрывается
нечто большее, чем естественное лишь
противоположение жизни и смерти от¬
влеченного общечеловеческого индивиду¬
ума. Дуалистическому расчленению чело¬
веческой природы на тело и душу, служи¬
ло основой скорее всего уже в период
возникновения религии социальное про¬
тивоположение, которое произвело со¬
циальные изменения и вместе с тем изме¬
нения в мышлении, произвело и религиоз¬
ные понятия и вызывало их развитие.
Кунов рассматривает потусторонний мир,
как это с некоторым основанием, во всяком
случае, и допустимо, в качестве отражения
здешнего света, как подобие частью есте¬
ственных , частью социальных отношений,
следуя основному положению, что человек
внешнюю форму, равно как и условия
жизни своих богов, создает по собственному
своему подобию (Аристотель). Примером
его аргументации может служить следую¬
щий пример: как австралийский туземец
ведет неустойчивую кочевую жизнь, но в
течение дождливого времени на несколько
недель держится стоянки, так и духи,
но верованию австралийцев, блуждают,
не зная покоя, пока они не ощутят
потребности в конце концов поселиться
в царстве духов. Такие заключения, с ко¬
торыми мы слишком часто встречаемся,
ввиду их простоты, являются, правда,
подкупающими, однако, фактически ре¬
лигиозные представления лишь весьма ус¬
ловно суть отражения действительности.
Последняя проникает в дух человека
отнюдь не без предварительного преломле¬
ния пред тем,как превратиться в комплексы
религиозных представлений, а отражение
земных отношений предварительно проходит
через несколько призм: жречества, жертво¬
приношения и погребения мертвых, все
важные социальные факторы, которые ста¬
новятся между этим и тем светом, играли
модифицирующую роль. Отражения дей¬
ствительности, говоря вообще, сперва про¬
ходят через дух господствующего класса
ранее, чем вернуться к народу и быть
воспринятыми аполитичной массой. и»
327 328 Как известно, по Марксуклассовая
борьба есть движущий принцип истории
и, если в первобытном обществе и не су¬
ществует классов, в современном смысле
этого слова, то, все-таки, внутри перво¬
бытной орды уже могут быть указаны
общественные группы, члены которых
имеют общие по направлению экономиче¬
ские и политические интересы и держатся
вместе в отстаивании этих своих интере¬
сов. Из противоположности и конфликтов
общественных классов, как мы видели,
выросла та идеология, которую мы обозна¬
чаем, как религиозную. Не безинтересно рассмотреть раз, в связ¬
ной последовательности, взгляд Генриха
Кунова о происхождении религиозной
идеологии, которого и в предыдущих гла¬
вах этой книги приходилось неоднократно
касаться, так как Кунов впервые важную
проблему возникновения религии поставил
на обсуждение для читателей рабочих в
полном об‘еме и сделал попытку при помещи
применения новейших результатов этноло¬
гических исследований сделать шаг далее
изложенного в «Антидюрпнге» и
в существенных пунктах, во всяком случае,
уже устаревшего взгляда Фридриха
Энгельса. Вопрос о возникновении религии этно¬
логией превращен теперь в вопрос о про¬
исхождении представления о душе, как
оно еще живо в кругу теперешних диких
народов. Вера в души и в духов является
в истории развития предшественницей веры
в бога. Понятие души само, однако, в раз¬
личные периоды развития имело совер¬
шенно различное содержание: этому учит
нас уже сочинение Павла Лафарга: «Проис¬
хождение и развитие понятия о душе», как
ни недостаточно оно, по крайней мере, в
смысле ответа на вопрос о происхождении.
Чтобы дойти до происхождения религии,
нам нужно розыскать самое древнее пред¬
ставление или самые древния представления
о душе, устанавливая их как продукт со¬
циального развития. Для этого требуется
определение ступеней развития, на кото¬
рые простирается процесс происхождения
этих религиозных представлений и затем
также фиксирование местности, области,
части света и т. и,, где этот процесс воз¬
никновения происходил. Насчет вопроса о местности Кунов осо¬
бенно не распространяется, но просто пе¬
реносит нас на австралийскую почву, чтобы
гам дать нам наблюдать происхождение
религии. Против эго го нечего возражать,
поскольку основные религиозные предста¬
вления у всех примитивных народов эемли поразительно сходятся, и не существует
никакого сомнения, что эти идеи повсюду
самостоятельно достигли развития из оди¬
наковых, обусловивших их собою, причин.
Без сомнения, в кругу австралийских ту¬
земцев идея души возникла точно также
на их почве, как и например, в доистори¬
ческой Европе. В особенности важным, для рассмотре¬
ния с точки зрения исторического разви¬
тия нашей проблемы, естественно, является
возможно более точное, хотя бы и отно¬
сительное, определение времени. Целый
ряд обстоятельств говорит за то, что за¬
чатки религии доходят в прошлом еще
гораздо далее той ступени, на которой
стоят современные австралийцы. Во вся¬
ком случае этот доавстралийскнй период
должен быть принят в расчет для тех со¬
циальных условий, из которых возникла
первобытная религия. Кунов отождествляет культурную сту¬
пень ныне стоящих ниже всех народов,
к которым причисляются также и австра¬
лийцы, с самой низкой ступенью рели¬
гиозного развития вообще. Это потому
уже недопустимо, что австралийские пле¬
мена частью значительно перешли началь¬
ную стадию образования религии. А Ку¬
нов говорит только об австралийце
вообще. Что среди туземцев австра¬
лийского континента существуют безре-
лигиозные племена, этого он нигде не
упоминает; он сб‘являет, и вполне пра¬
вильно, все дикие и нолукультурные на¬
роды дуалистами. Но он, с другой стороны,
дает достаточно данных, доказывающих,
что австралийцы знают даже родсвых или
тотемных богов, и показывает также дол¬
гий путь развития от культа нисших духов
до культа высших духов (Происхождение
религии и т. д., глава 4, от культа духов
к культу тотемов и предков). Очень ве¬
роятно, поэтому, что зачатки религии
довольно значительно спускаются ниже
уровня развития большинства австралий¬
ских туземных племен. И обычаи погре¬
бения австралийцев изобличают своей фор¬
мой и ритуальным выражением, что они
часто должпы быть рассматриваемы, как
продукт долгого хода развития, и (бусло-
вливают собою часто высокоразвитые ре¬
лигиозные представления (ср. стр. III). Эти коротенькие указания будут доста¬
точны для ориентировки во времени воз-
нокновеш я первобытной религии, посколь¬
ку они показывают, что австралиец в об¬
щем, о котором Кунов говорит, во всяком
случае уже пережил безрелигиезное прош¬
лое, как низко он ни стоит в прочих отно¬
329 330 шениях на лестнице человеческого куль¬
турного развития. Кунов об‘являет также
и австралийцев, как и всех диких и полу¬
диких народов, дуалистами (стр. 24), тем
не менее он думает, что в их сфере можно
наблюдать процесс возникновения
представления о душе. Если говорят
вообще о возникновении религии, то этим
самым молчаливо уже предполагают время,
когда еще не существовало и самого древ¬
него религиозного представления, но когда,
быть может уже существовали социальные
отношения, которые создавали благодар¬
ную почву для возникновения первобыт¬
ной религии. Таким образом следовало бы
выяснить прогресс этих отношений до
зарождения религиозных представлений.
Этого Кунов не делает, и он и не ставит
вопроса: существовало ли безрелигиозное
прошлое? Какие затруднения должны
были возникать из этого упущения для
дальнейшего хода его доказательств, легко
можно предвидеть. Он преподносит нам
лишь австралийские отношения, и при том
не шд углом зрения социального разви¬
тия. Он не показывает возникновения
религиозных представлении, но в сущно¬
сти только описывает, какей вид приняли
они на австралийской почве. Если Кунов
указывает на племя бакаири в Централь¬
ной Бразилии, о котором нам сделал
сообщение Карл фон-ден-Штейнен, равно
как и на меланезийцев и полинезт ицев,
то это происходит потому, что и у этих,
как и у всех диких народов он находит
воззрение, что человек, правда, может
умереть, но вовсе не должен умирать. Это положение выражает только обыч¬
ное для всех примитивных народов убе¬
ждение, которое им внушалось их же
верхами, в лице знахарей, а именно, что
человек продолжает жить или может про¬
должать свою жизнь даже по выбытии
своем из круга товарищей. Не всякий
случай болезни и смерти, как мы знаем,
одинаково удобен для целей эксплоатации
жертвоприношения. Различие может бьпь
основано на имущественных отношениях
или на роде смерти, как вот и Кунов
различает два вида смерти, следуя Джону
Фрезеру. Последний говорит о туземцах
австралийской колонии Нового Южного
Валлиса: «Если туземец бывает убит в бою или
так тяжело ранен, что он умирает, если
он бывает пришиблен упавшим с дерева
суком или загублен другим каким нибудь
видимым инцидентом, то его товарищи не
удивляются, потому что легко распознать
причину его смерти, но совершенно иначе обстоит дело, если кто-нибудь заболевает
или умирает без такой удобопознаваемой
причины. В таком случае всегда причи¬
ной его смерти считают тайную злобу ка¬
кого-нибудь злого духа, какого-нибудь
лукавого колдуна или колдовских дел
мастера, который, или по собственному по¬
буждению, или по желанию других, своими
чародействами ввел в тело того человека
нечто такое, что его заставляет чахнуть
и умирать. По общераспространенному и
твердому верованию наших туземцев, че¬
ловек умирает не потому, что его жизнен¬
ный механизм оказывается использован¬
ным, но потому, что он бывает околдован
каким-нибудь врагом» Далее относительно
жителей Южной и Цейтральной Австра¬
лии,Спенсер и Джиллен высказываются так:
«вера в то, что кто-нибудь может умереть
естественной смертью—вещь совершенно
неведомая среди туземных орд Централь¬
ной Австралии. Как бы стар и дряхл ни
был мужчина или женщина, раз они уми¬
рают, то сейчас же подозревают, что
смерть их вызвана чародейством какого-
нибудь врага». Кярл фон-ден-Штейнен об‘являет с уди¬
влением: «тут я впервые узнал, что бак¬
аири незнает никакей неизбежности; он
еще не дошел до того, чтобы из ряда
постоянно однообразно повторяющихся
явлений выводить их всеобщую необходи¬
мость; в особ!енности он совершенно не
понимает, что человек должен умирать». Как этот исследователь-путешественник
об‘ясняет замечательное воззрение амери¬
канского дикого народа недостатком мыш¬
ления и способности образования понятий
и суждений, так точно и Кунов. «Что
человек может умереть, этим опытом они
обладают», говорит Кунов о так ваз.
дикарях, «но что он должен умереть,
что смерть является закономерным необ¬
ходимым заключением всякой жизни, этого
они не понимают. Из их манеры мыслить,
как и из круга их опытов, это вполне пред¬
ставляется понятным. Дикарь ве¬
дет по существу узко огра¬
ниченную простую рефлек¬
торную жизнь; раздражение и дей¬
ствие в ответ на него стоят между собюю
в непосредственной связи. Его мышление
едва переходит за пределы его чувствен¬
ного материала. Поэтому-то он не имеет
никакого представления об выводимых пу¬
тем обобщений закономерных фактах, ибо
для того,чтобы притти к познанию общей
закономерной истины, нужно многочислен¬
ные и многообразные единичные явления
подвестп под одну общую идею и при
331 этом охвате иметь в виду лишь определен¬
ные, одинаковые свойства и отношения
этих явлений, оставляя в стороне другие.
Дикий человек мыслит, если так можно
выразиться, чисто интуитивно, исходя из
круга своих чувственных представлений.
Поэтому и дикарь, как например австралий¬
ский негр,смотрит и на смерть иначе,чем мы.
Мы живем в больших обществах, в кото¬
рых смертные случаи часты. На кладбищах
мы находим мертвецов лежащими рядом
сотнями и тысячами, и наши историче¬
ские повествования сообщ ют о мил¬
лионах умерших в смене бесчисленных
поколений, и в то же время нас учит
добытое путем опыта долгих столетий
познание: «все живое преходяще». «Австралийскому негру», продолжает да¬
лее Кунов, «не хватает всего этого комплекса
опытов. Он знает хорошо, что уже в его
маленькой орде и в других также были
случаи смерти; но сколько их было и
с каких пор, об этом он не имеет никого
суждения; и в большинстве случаев он
и считать-то умеет лишь до десяти, редко
до двадцати, а об исчислении времени по
годам, десятилетиям, столетиям он ничего
и не ведает. Быть может, он еще знал своих
прародителей; но что дальше идет вглубь,
то для него является чем-то очень, очень
давним, без более точного разграничения
промежутков времени. И в маленькой
орде из сорока-пятидесяти особей, среди
которой протекает его жизнь, лишь срав¬
нительно редко кто-нибудь умирает. Смерть
не есть повседневное явление, и если кто
и умирает, то большей частью падает он
в бою, или погибает от каких-нибудь по¬
вреждений, полученных на охоте или в
походе. Смерть от старческой
слабости есть нечто необыч¬
ное. Поэтому австралийскому негру, хо¬
тя бы он внутренней связи и не улавливал,
вполне понятно, что кто-нибудь умирает
от какого-нибудь повреждения, ибо что
пораженные копьем или побитые палицами
умьрают, это он зачастую видел. Ведь
и животные, на которые он охотится, кон¬
чают подобным образом. Но чтобы смерть
могла наступать также вследствие есте¬
ственного распада, без кровавых ран,
этого он не понимает. По его воззрению,
тут отсутствует всякая причина смерти,
и,так как она недоступна для его понятия,
то он пускается в поиски сокровенной для
него, сверхчувственной причины, т.-е.: он
относит естественную смерть на счет вме¬
шательства каких-то неведомых влияний, 332 на счет волшебства». Вот что говорит
Кунов. Что дикарь обладает другим крутом
опыта, не тем, каким культурный человек—
это не требует особых раз‘яснений. Для
хода доказательства не важно также и
то, представляет ли смерть из себя не¬
сколько более или несколько менее повсед-
дневное явление; охотники за головами
Южного моря верят совершенно также в
сверхчувственную причину и колдовство,
как и австралиец континента, который
реже наблюдает смерть, но тоже не зря
носит свои палицы и свои копья. А что
смерть от старческой слабости является
чем-то таким необычным и непонятным,
это зависит не от ее редкости, но от того,
что этот процесс умирания в особенности
как раз удобен для того, чтобы меро¬
приятие жреческих особ, стремившихся
из такого смертного случая создать себе
капитал, искусственно скрывали его от
глаз членов орды. Сверхчувственного не
существовало бы, если бы не было жреца^
поборника господствующего и эксплоа-
тирующего класса. Чувственный способ
представления дикаря иначе никогда не
превратился бы в сверхчувственный,
т.-е. в такой, который создает причины
вне общественные, и в то же время дейст¬
вующие на общество. Что дикарь по су¬
ществу иначе мыслит, чем мы, я не могу
признать, так как и мы мыслим, исходя так¬
же из нашего круга чувственных представ¬
лений. «Более чувственное» мышление дика¬
ря должно бы еще менее, чем наше, делать
заключение от скрытой неизвестной при¬
чины к причине сверхчувственной, к чаро¬
действу, если бы—не существовало докто¬
ров сверхчувственного! Волшебство, ка¬
ковое понятие Кунов непосредственно бро¬
сает тоже сюда, предполагает колдуна, а
этот, в противоположность неведомой от¬
рицательной причине, имеет целый ряд
положительных признаков, которые не воз¬
никают просто из ничего. Таким образом, чтобы об‘яснить сверх¬
чувственное без чувственного, Кунов за¬
ставляет дикаря сделать гигантский пры¬
жок мысли. Чтобы восполнить этот про¬
бел, он должен был бы здесь прежде всего
вывести существо колдовства из социаль¬
ных отношений первобытной эпохи, и к
тому его бы скорее всего привело иссле¬
дование, при каких условиях последует
смерть от старческой слабости или от
болезни в обстановке жизни первобытной
эпохи. Вместо этого Кунов, который с
этим видом смерти не знает, что дальше
делать, обращается к другому виду, к
333 334 насильственной смерти, смерти от «крова¬
вых ран», для того, чтобы показать,
как возникает смерть и-одновременно!—
представление о душе. «Дикарь видит на примере человека,
как и на примере убитого на охоте живот¬
ного, что до сего времени подвижное жи¬
вое тело, по мере того, как стекает теплая
кровь и останавливается дыхание, стано¬
вится окостенелым и холодным-неподвиж-
ным. Он заключает согласно своему чув¬
ственному способу представления, что вме¬
сто с кровью и дыханием из тела удали¬
лось, выделилось то, что до сих пор им
двигало. Где же теперь эта жизнь? Что
жизнь есть только функция тела (материи)
и вместе с ним погибает, это для дикаря
непостижимо. Такое представление возни¬
кает впервые тогда, когда человеческое
тело подвергается точному исследованию,
и изучены условия жизни и жизнедеятель¬
ности его внешних и внутренних орга¬
нов . Все народы дикие и полукультурные
вполне естественно являются дуалистами.
Тело и жизнь (дух) для них является
чем-то совершенно различными, существую¬
щими рядом друг подле друга—и при том
тело само по себе лишено подвижности
п жизнедеятельности. Лишь тогда, когда
в него вселяется жизнь (дух) и его «ожи¬
вляет», оно становится живым существом.
Так дикарь принимает без оговорок, что
жизнь, которая выселяется от умирающего
человеческого тела, ведет сама по себе
особое существование и что все жизненные
и духовные силы, которыми ранее обладал
умерший, продолжают теперь существо¬
вать ив этой, отделившейся от тела, жизни,
душе. Ясно, что безрелигиозный первобытный
человек видом насильственной смерти, вы¬
текающей крови и фактом прекращения
дыхания никогда не мог бы быть наведен
на мысль об‘яснять происходящее с телом
изменение тем, что из него будто выселяет¬
ся нечто, ведущее потом личную самостоя¬
тельную жизнь (в качестве души). Что новое
существо существует и может находится
в его близости, не подлежа в то же время
восприятию, это никак не может придти
в голову тому первобытному человеку; это
как раз должно идти в разрез с чувствен¬
ным способом представления первобытного
человека. Но тут, кажется, лучше следовало
бы «чувственный» способ представления наз¬
вать сверхчувственынм; ибо ход доказа¬
тельств Кунова в действительности пред¬
полагает дуалистический способ мышления,
как прирожденный человеческому суще¬ ству, как принадлежащий, следовательно,
искони к духовному инвентарю человека.
Ведь он говорит дальше: «все народы дикие
и полукультурные суть совершенно
естественно дуалисты... Таким об¬
разом дикарь и принимает без оговорок,
что жизнь, которая выселяется из отми¬
рающего человеческого тела, ведет сама
по себе особое существование» и т. д. Как уже показано, австралиец обладает
представлением о душе. Поэтому «совер¬
шенно естественно» и «без оговорок» он
усмотрит с истекающей кровью и улету¬
чивающимся дыханием выступление и ис¬
чезновение души из тела. Для него сверх¬
чувственный способ представления уже
вполне обычен. Но если австралийцы и
все дикие народы в настоящее время дуа¬
листы, то следует ли из этого, что они и
искони были ими? На этот вопрос уже дан
здесь отрицательный ответ; а Кунов не
дает ответа на него и даже совсем не ста¬
вит этого вопроса. Он не входит в его
рассмотрение с точки зрения исторического
развития. Но если эта насильственная смерть в
глазах дикаря есть такая «само собою
понятная» вещь, то ведь непонятно, как
он при таком воззрении приходит к вере
в то, что по смерти жизнь еще продол¬
жается. Тут совершенно отсутствует, на¬
пример, таинственный загадочный элемент
смерти, который и по Кунову составляет
предварительные условия для возникнове¬
ния веры в души. Иное, разумеется, дело,
если, идея души уже укрепилась в мозгу
дикаря; тогда он, конечно, как австралий¬
ский туземец у Кунова наблюдающий
смерть своего товарища, видел бы, что
вместе с истекающей кровью из тела уходит
еще нечто другое: продолжающая дальней¬
шую жизнь душа. Однако безрелигиоз¬
ный первобытный человек, который ничего
не ведает о жизни после смерти, видит
в истекающей крови лишь свидетеля при¬
ближающейся смерти. У него совсем нет
такой гипертрофии чувства причинной свя¬
зи, чтобы он еще спрашивал: «где же эта
жизнь?» Так как он не понимает вну¬
тренней связи в умирании, то его и не без-
покоит это явление. Как позднейший культ
природы н сколько не обязан своим воз¬
никновением «подавляющему впечатлению»
явлений природы на психику примитив¬
ного человека, так же мало и простой толь¬
ко вид смерти или умирания способен выз¬
вать веру в существование душ. Из способа мышления и известной огра*
ниченности круга опыта примитивного че¬
ловека выводит Кунов, как мы видели,
335 336 древнейшие религиозные представления.
Ну а когда человек, при более развитых
внешних отношениях, развил в себе дру¬
гой способ мышления и расширил круг
своего опыта, как тогда? не должна ли
была бы тогда религия вымереть? Мы видим
совершенно обратное. Она, напротив, еще
в меру возможности укрепляется и в даль¬
нейшем становится широким глубоким по¬
током, мощь которого в жизни народов
весьма крупными сказывается сдвигами. Вышел ли импульс к этому великому
социальному движению, которое сохрани¬
лось до сегодняшнего дня через тысячеле¬
тия, от той своеобразной манеры мыслить
человека австралийской ступени и от того
ничтожного обрывка из круга его опыта,
какой нам преподносит Кунов? Есть-ли
религия позднейших ступеней развития
лишь рудимент, который заходит в сферу
последующаго времени из далеких перво¬
бытных эпох? Ничего подобного. Те же самые социальные условия, кото¬
рые позднее сохраняют религию и посто¬
янно вновь ее порождают, были
в действии уже и в период возникновения
религии. Дуализм тела и души и связан¬
ную с ним систему двух миров человек
почерпнул не когда то на давней ступени
развития из своего внутреннего существа,
из своей собственной природы, а этот
дуализм возник из социальной противо¬
положности, продолжающей существовать
и до сегодняшнего дня; не будь этого, ни¬
когда бы та двойственность не могла бы
достичь такой силы в социальной жизни. «Укрепляются» возникшие от созерцания
явления смерти представления по мнению
Кунова тем, «что дикарь часто во сне,—
(а большинство диких народов видит часто
сны)—видит себя в обществе своих ото¬
шедших родственников или себя также
видит во сне исполняющим разного рода
действия. Для него ведь образы
сна — не игра его фантазии,
но действительность. Как и иной суеверный культурный чело¬
век думает еще, что умершие родственники,
которые ему явились во сне, действительно
его посетили, так верит и дикарь, что раз
ему снился умерший, то значит у него
был его блуждающий дух (душа). Если
он видит самого себя во сне действую¬
щим, то он об‘ясняет себе это просто тем,
что во время его сна живущая в нем душа
отлучилась для того, что бы где-то в дру¬
гом месте совершать то, что ему предста¬
влял сон. Австралийскому негру, который
ночью видел себя во сне, никто в мире не
втолкует, что его душа за время ночи не бродила где-то по свету. Потому-же у не¬
которых племен лежащего в глубоком сне
не полагается будить раньше времени:
его душа могла быть в странствовании и не
найти нужного времени чтоб вернуться
в него обратно. А. В. Гауит,один из лучших
знатоков тех австралийских племен раз-
сказывает.... что один курнай, с которым
он беседовал о душах умерших, следующим
образом обосновывал свою веру в души:
«Да, это так;ибо часто когда
я сплю, я отправляюсь в да¬
лекую страну, вижу других
людей, вижу и говорю также
с теми, которые давно уже
мертв ы». Приведенные. Куновым факты, разу¬
меется, не должны возбуждать сомнений.
Но когда мы слышим о том , как австра¬
лийский колдун проводит ночь на свежев
могиле (Ратцель, I, стр. 356), для тоге»,
чтобы, само собою разумеется, потом на
следующий день сообщить, что он беседовал
с отошедшим и имеет передать следующие
такие то желания от него, то это уже
не может казаться удивительным, если
возникает в кругу диких народов выше¬
описанное отношение ко сну и сновидению.
Также и погребение умерших, именно по¬
гребение в спящем виде, дает нам ключ
к такого рода представлениям. Смерть и сон являются для примитив¬
ного человека стоящими в близком род¬
стве друг с другом. Бушмены даже имеют
поговорку, что смерть есть только сон
(Вильгельм Шнейдер, стр. 162). Когда
тело показывает по внешности спокойный
вид смерти или сна, то считают и душу
отрешенной от тела. Поэтому то пророчест¬
вующий жрец по видимости погружается
в сон, дабы удостоить откровеьий своего
духа. Этот взгляд на состоянпе сна доста¬
вил также самое простое об‘яснение для
замечательного факта сновидения. То, что
переживает человек во сне, по этому воз¬
зрению, он переживает действительно, а
именно в виде души. Душа блуждает, оста¬
вляя неподвижным тело. Но как непра¬
вильно из жизни во сне дикаря без даль¬
нейшего, т.-е. не принимая во внимание
роль общественных факторов, выводить по¬
нятия о душе! Очень распространенный
взгляд, который, между прочим,высказывает
и Поль Лафарг в своем сочинении: «Проис¬
хождение и развитие понятия души»тот,
что возможное явление, в силу которого
дикарь иной раз видит во сне своего
умершего отца или деда, при чем этот
последний является ему во сне как жи¬
вой, [(во всех странах земли!) породило
337 338 представление о продолжении жизни после
смерти. Наши до сих пор приведенные
раз‘яснения относительно происхождения
представления о душе освобождают нас от
необходимости входить в частности этой
аргументации; укажем только на то, что
точно так же, как об умершем человеке,
можно было грезить во сне и о каком
нибудь звере, дереве и т. п., которым,
следовательно, тогда тоже должна была
бы быть приписана душа и при том
в такую же раннюю эпоху. Человеческая
душа, если взять историческое развитие,
древнее, чем душа животных, душа дерева
и т. д. Правда, снотолкование и проро¬
чества на основании снов играют не мало¬
важную роль на ступенях нисшей жизни
народов: но только потому, что жрец
пользуется этими таинственными средства¬
ми для известной цели. Из необходимостей
социальной борьбы происходят религиоз-
ныя представления, а не из живости фан¬
тазии, не из снов,—особого рода мышления
или ограниченности дикого человека. «Укрепляются», думает Кунов, туземцы
в этой вере тем, что среди них довольно
часты случаи лихорадки и летаргии. От¬
нюдь не редкость, что туземцы вследствие
сильней потери крови, сильных ударов
палицами по голове, в силу отравления
или продолжительного голодания впадают
в состояние безсознательности (каталепсии)
и несмотря на все усилия близких и враче¬
вателей (колдунов) «разу не поддаются
приведению в чувство, а потом все-таки
опять приходят в себя. Дикарь, который
всех этих явлений не понимает, заключает
из того, что душа уже отлетела от тела,
но в конце концов все-таки или по соб¬
ственному побуждению или понужденная
различными манипуляциями знахаря вер¬
нулась в покинутое тело (Кунов, Рели¬
гия, стр. 26). Такие представлен!:я общераспростра¬
ненны среди нисших охотничьих наро¬
дов. Стало быть, если-б Кунов был прав,
то и описанный род кажущейся смерти
должен был бы иметь место во всех частях
земли теперь или раньше постольку, по¬
скольку именно те представления распро¬
странены. Но это и Кунов едва-ли станет
утверждать. Но того, что это воскрешение
находится в зависимости от организации
жречества и жертвоприношения, и Генрих
Кунов не понял, несмотря на обработку
им обширнейшего материала, Он выводит
те воззрения не из социальных соотноше¬
ний, но предпочитает етавить их в зависи¬
мость от фактов своего рода смерти. Из указанных естественных причин, из явлений летаргии и т. п. об‘ясняет Кунов,
таким образом; воззрение, что дух в бли¬
жайшие дни после смерти обладает силой
обратно вселяться в тело, и далее, что на
этой ступени умершие тогда только погре¬
баются, когда они уже начинают разла¬
гаться,и что они и тогда не тотчас же бы¬
вают погребены, но прежде еще, будучи
завернуты в цыновки и шкуры, выста¬
вляются на деревьях или на деревянных
подмостках для того, чтобы «их души
с большим удобством могли их достигать»
и т. д. Все погребальное дело австралийцев
Кунов понимает лишь с этой точки зрения,
а вовсе не из общественных причин. Жре¬
чество и его тайная практика в сфере опе-
кания больных и, соответственно, умер¬
ших,—этот важный общественный фактор
он оставляет совершенно без внимания в
вопросах погребения трупов, равно как
и религиозной идеологии. При этом он
забывает о том, что религия до сего
дня еще не вымерла, но постоянно вновь и
вновь возрождается из классовых соотно¬
шений. Или мы несправедливы к Кунову?
Состояние политической несознательности
есть, конечно, настоящая причина рели¬
гиозности нашего времени. Возможно в
самом деле, что социалист Кунов здесь
дает выражение своей тайной надежде,
что после сильной потери крови, после
сильных ударов палицами реакции, после
политических отравлений и длительного
голодания, рабочий класс еще проснется
от своей кажущейся смерти. Только опять
таки, наверное, не благодаря фокусни¬
ческим ухищрениям знахарей в роде Ку-
нова, вернется душа обратно в тело. Далее спрашивает Кунов: «Но где же
обитает в человеческом теле душа? По
воззрению стоящих ныне ниже всех диких
народов, большей частью в теплой крови
или в дышащей груди. Это воззрение легко
понять на основании почерпанного из чисто
внешнего наблюдения чувственного предста¬
вления дикаря. Когда он на охоте убивает
животное или в бою тяжко ранит своего
противника, то из ран течет теплая красная
кровь; если истечению не воспрепятство¬
вать, тогда тело становится окостеневпшм
и застывшим, теплая, вытекающая из
него кровь, сгущенной и холодной. Сле¬
довательно, —жизнь,душа до того держались
в крови. Вместе с кровью одновременно
покинула тело душа, и с убыванием теплоты
и душа отлетела из крови. Осталась лишь
лишенная души материя. Эта вера отве¬
чает вполне повседневному опыту дикаря,
и у охотничьих и низко стоящих пастуше¬
ских народов, т. е. пастушеских племен.
339 340 киторые еще разводят скот главным обра¬
зом для убоя, а нисколько не для добыва¬
ния молочных продуктов, это воззрение
носюду распространено; ибо ежедневно там
туземец при охоте и убое делает все
снова то же наблюдение». Для Кунова, значит, представление о
местопребывании души получается «из ос¬
нованного на чисто внешнем наблюдении
чувственного представления». Отсюда лег¬
ко понять, что, по воззрению дикаря,
душа живет в теплой крови или в дыша¬
щей груди. Но как может дикарь чуять
душу в теплой крови или в дышащей
груди, если он раньше того не пришел к
воззрению или не был предрасположен
к воззрению, что она есть нечто невидимое,
воздухоподобное, «теплый ветер». Тут не¬
обходимо включить деятельность жреца,
который, для более удобного обманывания
других, охотнее всего оперировал с не¬
зримым чем-то, воздухоподобным. В са¬
мом деле, каким образом он мог бы с боль¬
шим удобством себе обеспечить присвоение
мяса в жертву закланных животных, как
не о б‘являя кровь пищей духов и в силу
этого «одушевленной»? Не больше трудностей представляет для
нашего понимания и следующее обстоя¬
тельство: его об‘яснение мы находим в только что сказанном: «Иначе дело
обстоит у грубых островных и прибреж¬
ных народов, в области которых нет для
охоты зверей и где поэтому животная
пища почти исключительно состоит из
рыб, раковин, пресмыкающихся, стало быть
не теплокровных животных. И
гам мы находим местами опять предста¬
вление, что душа находится в крови; но
большей частью, по воззрению этих на¬
родов, она имеет свое местопребывание в
груди, которая явственно при каждом
процессе дыхания движется, даже и
во сне; но, как только наступает смерть,
становится неподвижной — следовательно
с последним вздохом умирающего отлетела
и его душа, его жизнь». Кунов продолжает дальше: «выше уже
стоит представление, которое мы встре¬
чаем у различных племен Новой Гвинеи,
Соломоновых островов, Новой Каледо¬
нии и группы Полинезийских островов, а
именно, что душа (дух) человека живет
в черепе, в особенности в глазах и за
ними. Воззрение, которое не проистекает,
как, может быть, кто склонен был бы при¬
нять, из познания, что мышление есть
функция скрытого в черепе мозга, но из
наблюдения, что все психические движе¬
ния или, чтобы выразиться в духе народов той стадии развития, все проявления души
человека находят себе выражение в его
лице, преимущественно в его глазах, а по
смерти его взор без выражения застывает
устремленным в даль. В особенности, по¬
этому^ живущих под солнечным голубым
небом Полинезии народов, к которым еще
более чем к другим приложимы слова,
что они то ликуют до небес, то бывают
до смерти опечалены, мы находим пред¬
ставление: в глазах человека или
за ними обитает его душа и
когда человек смеется, то смеется его
душа, когда он плачет, и она вся изли¬
вается в горечи. У жителей Гаваи даже
слезные железы, из которых «душа пла¬
чет» поэтически называется люаухане, т.-е.
пещерой души». Своим поэтическим сопоставлением го¬
лубого неба Полинезии и задушевного
взгляда живущих под ним народов, Кунов
очень может быть, угодит какому нибудь
натурфилософу, но перед судом истори¬
ческой науки он благодаря этому милости
не найдет. Представление, что душа оби¬
тает в глазах или за ними у человека,
т.-е. в голове или черепе, возникает не
из наблюдения за живым человеком и
его взглядом, а скорее из обхождения с
трупом, как оно практикуется жрецами
Южного моря при столь частом там «по¬
гребении головы». Приведем тут пример
одного погребения умерших на Мабуйнг,
одном из островов Папуасского залива
у Южного берега Новой Гвинеи в той
форме как его сообщает Г. Кунов (стр. 112
и 113). «Если там умирает мужчина, то тотчас
же берут на себя его «ими«, братья его
главной жены, заботу о погребении, и
при том самый старший из этих свояков
получает роль руководителя. Он поэтому
называется Маригет (точный перевод: рука
духов). Все ближайшие родственники обрезают
себе волосы, посыпают землею голову и
окрашивают свое тело белою коралловою
известью: ибо белый цвет там есть цвет
траурный. Затем выставляется труп, и начинается
жалобный вой. Как только появляются
первые следы разложения, тогда связы¬
ваются крепко вместе оба больших пальца
руки и оба больших пальца ноги и труп
закручивается в цыновку, чтобы он не
мог расхаживать, и вслед за тем кла¬
дется на воздвигнутый в лесу деревянный
постамент. На поставку вместе с тем ста¬
вится пища и вода.
341 342 Затем все общество отправляется обрат¬
но в селение и там устраивает поминаль¬
ную трапезу. Маригет, однако, вскоре возвращается
обратно, опускается у погребальных под¬
мостков и стоит в течение пяти дней н
нятп ночей труп. Время от времени
он поднимается, руки разводит и воет,
чтобы отогнать прочь дух умершего от
трупа. После пятого дня появляются бли¬
жайшие родственники и уводят маригета.
Общим криком отгоняют дух, в случае,
если он все еще опять оказывается там,
л тогда взбирается маригет на подмостки
и отрубает трупу голову, которую он за¬
вертывает в цыновку и затем бросает в ку¬
чу белых термитов или в водоем для того,
чтобы там она очистилась. Тело, напротив,
остается в ближайшее время на подмост¬
ках, пока мягкие части не сгниют. Тогда
достают кости, очищают их, закатывают
в циновку и бросают в расщелину скалы.
Голова остается в куче термитов, пока не
будет об‘едена начисто. Затем ее очищает
маригет, окрашивает в красный цвет,
украшает перьями и передает ее затем в
в корзниночке торжественным образом сы¬
новьям и братьям умершего, как драго¬
ценную реликвию, ибо, пока родные вла¬
деют головою умершего, они пользуются
вниманием духа и его готовностью ис¬
полнять их просьбы». Правильно ли, стало быть, заключение
Кунова (стр. 112): «папуасы и мелане¬
зийцы (то же касается и полинезийцев)
сохраняют... часто целую голову или
черепной покров у себя. Ведь, по воззре¬
нию многих их племен, душа обретается
в черепе»? Мы должны сказать, наоборот:
так как череп удерживается для культо¬
вых целей, то через это он и становится
обиталищем души. Другой пример: так
как в свое время (в начале образования
религии) умершего клали в положении
как бы для сна, то пришли к воззрению,
что он может по крайней мере временно,
вставать и принимать пищу. Или: после
того как узнали неспособность тела
к приему пищи по погребальным меропри¬
ятиям вроде погребения в земле ит.п., об¬
разовалось представлени о невидимой жи¬
вущей душе на ряду с видимым мертвым
телом. Всегда таким образом идеологические
образования следуют за действиями
культа. Погребальные мероприятия жреца
(социально обусловленные), равно как и
жертвенное служение народа вызывают
выявление в головах массы так наз.
религиозных представлений. Разумеется, действуют с своей стороны также и суще¬
ствующие представления в свою очередь
на погребальные отношения,как,например,
боязнь духов содействует распростране¬
нию скорченной формы погребения. Кунов последовательно считает не толь¬
ко погребение мертвых и жертвенный
культ,но и жречество—за продукт предста¬
вления о душе, которое он, с своей стороны,
опять таки выводит из созерцания природы.
И прогресс религиозной идеологии, как на¬
пример представление об обители души,
покоится только на растущем познании
природы, пока, наконец, как мы уже
видели, путем точного исследования че¬
ловеческого тела, условий его жизни и
жизнедеятельности его внешних и внут¬
ренних органов (Кунов, стр. 23 и 24) не
возникает познание современного чело¬
вечества, что «жизнь есть лишь функция
тела (материи) и погибает вместе с ним,
что означает уже конец дуалистического
миропонимания». На этом мы кончим следить за ходом
мыслей Кунова и коснемся ещо только
одного фундаментального различия на¬
шего понимания сравнительно с понима¬
нием Кунова и дургих исследователей,
которые трудились над вопросом о зачат¬
ках религии,—именно того, что они не
различали ясно двух родов представлений
о душе у примитивных народов и, когда
они это делали, как Кунов, то все же
делали ту об‘ективную ошибку, что они
не то, какое нужно из этих представле¬
ний,—ставили в начале. Методологическая
ошибка, что они не брали за исходный
пункт своего исследования социальных
отношений первобытного общества, имен¬
ноклассовых соотношений,основанием чего
служит их собствен^ я классовая партий¬
ная позиция, отомстила за себя таким
образом. Кунов приводит массу приме¬
ров в подтверждение факта, что племена
Австралийского континента и Южного
моря верят в то, что душа, когда она
покидает человеческое тело, в первое время
представляет из себя только «теплое вея¬
ние», которое можно, правда, ощущать,
хватать, удерживать, сжимать,—но кото¬
рое еще не имеет никакого образа (внеш¬
ней телесной формы). Даже различные
названия для души, ещз обретающейся
в человеческом теле, и для души, от него
освобожденной находим мы уже у некото¬
рых австралийских племен. Кунов, од¬
нако, не усматривает, что душа живущего,
лишенная формы, должна быть отличаема
с точки зренья исторического развития
от духа, имеющего вид человека и отож¬
343 344 дествляемого с умершим, что последний
представляет собою более древнюю фор¬
му души. Органическое соотношение, ко¬
торое оказалось при пддробном рассмо¬
трении между условиями добывания
средств к жизни, условиями первобытного
коммунистического общества, организа¬
цией жертвоприношения и жречества пер¬
вобытных стадий, с одной стороны, и
развитием сверхчувственных представле¬
ний, с другой,—должно нас убедить в том,
что мы стоим на правом пути, направляя
в обратную сторону до сих пор существо¬
вавшее воззрение. Душу «живущего» человека познали мы,
как нечто навязанное специально произво¬
дящему индивидууму. Слой настоящих
охотников превратился в силу этого еще
более, чем до того, в мертвое, безвольно
функционирующее, орудие общественного
организма. Бесспорно, то было время зна¬
чительного под‘ема производства, причи¬
ны чему следует искать в том обстоятель¬
стве, что класс старейших взял в свои
руки организацию юного подрастающего
поколения, его воспитание и целесообраз¬
ное, диктуемое экономическими и поли¬
тическими соображениями, распределение
его по различным трудовым об‘единениям
внутри племени. Их орудием и творением
при этом стал прародитель всех охотни¬
ков тотема, который, как об‘единение всех
продуктивных сил родового об‘единения
своих потомков, внушал им дух труда,
послушания и верности унаследованному
правлению старых руководителей произ¬
водством, теперь ставших главами тотемов.
Эго было время, когда старейшие передви¬
нули свое влияние, в значительной мере,
из области потребления и распределения
в сферу производства и при помощи
более юных рабочих сил произвели даль¬
нейшее подчинение себе сил природы. Для этой цели они должны были у на¬
стоящих производителей вырвать из рук
право собственности на их продукт, и
они нашли также средство для того, чтобы
в разгоревшейся по этому поводу борьбе
с способными к охоте товарищами пара¬
лизовать ее остроту. Кто заботился о том,
чтобы трапеза была полна? Молодые
отвечали: мы, охотники! Это небольшая
заслуга, возражали старшие, уби¬
вать зверей. Не было бы никакого прироста
дичи, если бы не было законов об ее обе¬
регании. Охотники: ну хорошо, но желаете ли
вы этим оспаривать тот факт, что мы
настоящие охотники? Стар.: Еще это вопрос, кто больше вно¬
сит в дело охоты, тот ли, кто лишь уби¬
вает животное, или тот, кто вам его под¬
водит, вам счастье в деле дает, об охране
заботится и умножении дичи. Мол.: Ну, ведь это не вы же были! Вас мы на охоте и не видали! Стар.: Это правда, но мы знаем, кто
это был. Мы имеем отношение к нему,
между тем как вы о подобных вещах совсем
и не думаете. Мол.: Ах, это значит великий незнако¬
мец! Стар.: Ну да, это для вас незнакомец!
Ваша насмешка служить что ли должна
благодарностью за его благодетельства? Мол.: Духи, насколько мы знаем, за¬
ботятся только о неспособных к труду,
делают больных здоровыми, здоровых
больными... Стар.: Вы как видно, все это, знаете
лучше. Покажите себя достойными имени,
которое вы носите! Все исходит от вели¬
кого духа, от старейшего могущественного
прадеда, который все производит, который
вам дает способность к труду, а нам свя¬
щенные чюринги и дарующие счастье
волшебные палочки.—Мы ему вернем в
качестве обратного дара часть добычц,
как жертву для того, чтобы обеспечить
себе на будущее время его благоволение. Для того чтобы «человеческой природе»
производителей не уделять подобающей
ей чести, старые законодатели приписы¬
вали внешней природе и прежде всего
миру животных и растений, самодеятель¬
ное общественно-продуктивное существо,
одаряли его собственной волей, волей
неисповедимой, будто бы помогающей бла¬
годетельной силы. Руководящий произ¬
водством своего об‘единения главарь то¬
тема, собственник священных камней и
деревяшек, выступал, как одаренный но¬
выми силами на ряду со старыми опека-
телями больных и умерших и распреде¬
лителями жизненных средств, он почти
исключительно представлял собою по¬
требительские функции и порождал пред¬
ставление о голодных и при том особенно
мстительных, индивидуальных духах умер¬
ших. Древнейшая идея государства разви¬
лась таким образом из продолжения жизни
(потребляющего коллектива) по смерти
(трудоспособности индивидуумов),из «спра¬
ведливых» требований старейших, пред‘я-
вляемых к готовности производителей жерт
вовать во имя всех хронически или вре¬
менно становящихся неспособными к рабо¬
те или имеющих ими стать членов орды.
345 346 Впоследствии старейшие поставили даль¬
нейшие требования во имя подрастающих
человеческих продуктивных сил, подго¬
товка и распределение которых лежала
на их обязанности. Последнее производи¬
лось по требованию не только экономи¬
ческих, но также и политических точек
зрения. В том, что юнцы предоставлялись
своим «восприемником» для наставления и
строгого дисциплинирования, играли опять
таки не маловажную роль соображения
государственного характера. Развитой пер¬
вобытно-коммунистический строй вводил
отдельного производителя в такую искус¬
ственную систему труда и распределения,
что потенции его политической энергии
чрез то оказывались связанными. Тоте¬
мизм с одной стороны способствовал в
более молодых классах коммунистическому
образу мыслей, с другой стороны он поро¬
дил многочисленное! ь богов-предков в жи¬
вотном и растительном образе, поводимо¬
му еще не централизировавшуюся в пле¬
менное божество с осязаемыми очертани¬
ями на австралийской ступени, но спо¬
собную несмотря на свой большей частью
благодетельный характер, произвести рас¬
кол среди склонной к оппозиции моло¬
дости и ослабить этим ее классовую
мещь, не ослабляя в то же время ни
солидарности класса старейших, ни авто¬
ритета племенного государства. Мы видим здесь подобное же отношение,
какое позднее создалось в старой Греции,
когда явственно отделилась от государ¬
ственной философии философия природы,
которая, выростая на почве расцветающего
производства при мощном размахе тогдаш¬
него торгового обмена, характеризуется
политеизмом и индивидуализмом. Нам ка¬
жется, что мы слышим мечтание какого
нибудь современника Руссо о свободе ра¬
венства и братства, когда, например, Пла¬
тон влагает в уста софисту Гиппию из
Элиды следующую речь: «Вы, все присут¬
ствующие! Я всех вас в совокупности
рассматриваю как родных, как связанных
узами братства, как членов одного гра¬
жданства—в силу природы, а не в силу
узаконения. Ибо подобное от природы
родственно м жду собой, а узаконение,
это насильственная тирания над людьми,
насилует нас во многих отношениях напе¬
рекор природе». Так говорил рабочему
буржуа, когда он его старался заручить в
союзники против феодальных сословий и
говорил тогда, когда он на почве производ¬
ства в целях подчинения «природы» заклю¬
чает с шш как бы братский союз, на самом
деле эксплоатируя «человеческую природу» трудящихся и порывая дружбу всякий
раз, как ставится предметом спора вопрос
о присвоении продуктов. Свободный и рав¬
ный по закону рабочий вступает в договор
с капиталистом, по-братски думает он, что
поделил «с работодателем», когда получает
свою мзду за полный рабочий день, и не
знает того, что он уже тем самым проделал
изрядное количество неоплаченного труда.
До того, как Карл Маркс вскрыл секрет
прибавочной ценности, методы буржуазной
эксплоатации уже так глубоко успели
вкорениться в исторической почве, что
для рабочих мог существовать только один
вопрос об их освобождении, как класса. Так и теперь следует различать эксплоа-
тацию во имя государства, т.-е. во имя
парящей над классами и мыслимой не¬
зависимою высшей общественной силы, ко¬
торая охраняет жизнь по смерти, т.-е.
жизнь неспособных к труду, и жизнь еще
не приученных к труду от эксплоатации
живущих индивидуу мов,—и эксплоатацию
во имя природы, как чего то самостоятель¬
ного, одаренного общественными силами,
таинственного; эксплоатацию с одной сто¬
роны во имя карающего бога справедливо¬
сти, и с другой стороны—во имя природы,
как мудрого и благостного творца всех
вещей, который даровал рабочему его ра¬
бочую силу, а буржуа в качестве челове¬
ческой природы наделил прирожденным
обладанием капиталом. Но в виду того,
что природа рассматривается, как послед¬
няя и при том как божественная инстан¬
ция, человеку приписывается в качестве
природного предрасположения, как
основная его черта, доброта и универсаль¬
ное человеколюбие, что непосредственно
темнит взор верующему в природу энту¬
зиасту для различения классовых отноше¬
ний, тем более что порождающая людей
«естественная любовь» в обществе буржуаз¬
ном, покоющемся на частной собствен¬
ности, может быть мыслима лишь индиви¬
дуальной, а индивидуализм делает чело¬
века изолированным и бессильным. Далее,
обладанию капиталом и вместе с тем част¬
ному владельцу его приписывается скры¬
тая продуктивная сила, независимая
от производящей деятельности рабочего
класса, рабочему классу отказывается тем
самым в чести быть единственным произво¬
дящим классом, и творческая сила проэкти-
руется в лежащую вне общества сферу
«природы», как материнское лоно обще¬
ства. Религия природы и религия государства,
хоть в прошлом они ,после взаимной
борьбы, и сливались вновь и вновь в
347 348 высшее единство, как, налр., после бур¬
жуазной революции буржуазия заключила
вновь мир со старыми феодальными силами,
гем не менее, если угодно проникнуть в
сущность обоих идеологических течений,
должны ясно быть друг от друга разли¬
чаемы, согласно их различному обществен¬
ному происхождению. Государственная ре¬
лигия, впрочем, как средство господства
феодального класса, достаточно была за¬
клеймена и со стороны буржуазного сво¬
бодомыслия, но это заклеймение не каса¬
лось религии природы, которая, как рели¬
гия капитализма, вновь ожила с целью
идеологического затушевывания настоя¬
щего соотношения классов буржуазии н
пролетариата, причем ни Руссо, ни Фейер¬
бах, ни Энгельс, ни Кунов и др. не усмот¬
рели в ней свойства религиозной идеоло¬
гии, т.-е. в данном случае как i деологин
лишения чести целого класса и как есте¬
ственной идеологии господства и экспло-
атации буржуазного класса. Что из противоположения общественных
классов выростают религиозные предста¬
вления, это лучше всего может нам
наглядно показать беседа между
классами. Пусть она ограничится самыми
общими типичнейшими чертами. Буржуа. Работайте. Рабочий. Работайте сами, как и мы. Б у р ж у а. Мы тоже работаем. Рабочий. Но мы то ничего не видим. Буржуа. И не надо. У нас есть
деньги, следовательно, мы достаточно по¬
трудились. Рабочий. А мы значит про ленились. Буржуа. Нет! Но вы принадлежите
к классу тех, которые от природы предназ¬
начены для физического труда. Рабочий. А вашей природе свой¬
ственно рождаться с произведенным нами
богатством! Буржуа. Разве духовная работа,
которую мы несем, ничто? Рабочий. Для этой работы у вас
есть особые вознаграждаемые лица, кото¬
рые в последнее время, в силу своего не¬
достаточного содержания, начинают усмат¬
ривать, что они к нам принадлежат. Буржуа. У нас есть, во всяком слу¬
чае капитал... Рабочий. А у нас нет! В этом все
различие. Буржуа. Люди не могут быть все
одинаковы. История учит нас, что так
было всегда. Рабочий. Ну да, это ваша «естествен¬
ная» история. Нас учит история что она еще поддается исправлению в нашу пользу,
если только когда нибудь рабоч я семья
изменит свою пассивную природу. Буржуа. Ходы ваших мыслей для
нас чужды и необ‘яснимы. Конечно, еще
многое переменится, не все идеально. Но
люди еще для того не созрели. Рабочий
должен еще получить более высокое вос¬
питание. Рабочий. Это через вас? Буржуа. Ну да. То, чего вы хотите,
не осуществимо, ибо у вас нет никакой
силы, и при том именно в виду того, что у
вас нет капитала. Рабочий. Конечно, раз капитал
есть продукт не только нашей работы
но и нашего подавления. Наивысшее в
настоящее время средство могущества. Буржуа. Мы никого не подавляем. Рабочий. Вы заставляете человека
работать на ваших условиях. Буржуа. Мы никого не принуждаем.
Вы свободны. Рабочий. Но вы заставляете только
голодать того, кто не согласен принять
ваши условия. Если голод затем его
толкнет на воровство или на другое пре¬
ступление... Буржуа. Это не наше дело. Это дело
государства охранять собственность. Феодал. Оно защищает ее. Госуда-
ство справедливо и всемогуще. Рабочий. Оно не сильнее, чем власть
капиталистов, орудием которого и след¬
ствием господства которого государство
является. Феодал. Государство существует для
всех: без его покровительства и мудрого за¬
конодательства и вы не могли бы пи жить,
ни работать. Буржуа. Скажем лучше: без капи¬
тала. Р а б о ч и й. Государство, как и капи¬
тал, не могли бы существовать без нас, ра¬
бочих. Что бы представляло, например,
из себя государство без взноса наших по¬
датей. А капитал разве живет не от нашей,
создающей ценности, работы. Буржуа. Мы все несем жертвы госу¬
дарству. Феодал. А что касается жизни госу¬
дарства—государство от нас независимо,
оно есть самостоятельная, над классами
парящая, спла. Рабочий. Очень хорошо, пускай
себе оно парит. Недоставало бы лишь
только того, чтобы государство исполняло
также и продуктивную работу, именно
нашу работу.
349 350 Феодал. Труд во всяком случае
есть ничто, если он не покоится на госу¬
дарственной основе, на основе традицион¬
ного права и старинного порядка. Рабочий. Государство ценит только
продукт труда. Второй рабочий. Государство
прожорливое идолище. Буржуа. Труд зиждется на капитале,
как на двигателе его. Без капитала нет
труда. В крайнем случае капитал работает
и один. Первый рабо ч.и й. Ну то-то и
есть. И так как вы рождены обладателями
капитала, то значит вы, буржуа и есть на¬
стоящие производители. Буржуа. Мы могли бы это сказать,
если бы мы хотели. Что мы собственники
капитала, то это во всяком случае нам дано
природой. Первый рабочий. Очень добрая
природа. Буржуа. И для вас.—Природа мать.
Она есть подлинная создательница всех
вещей. Феодал. Побольше справедливости.
Государство есть отец всех вещей. Из его
головы возникает мысль, ординирующий п
координирующий дух, закон! Буржуа. Ну, насчет этого уже мы
сойдемся. Только рабочие мало располо¬
жены в пользу признания государственной
справедливости. Природа более благоже¬
лательна, любвеобильна. Я лично разли¬
чаю, впрочем, когда я говорю «природа»
между «внешней природой», которая до¬
ставляет нам силу работать и материал для
работы, без чего ведь и рабочий не мог
бы ни жить, ни работать, и «внутренней
природой», которая составляет мою тайную
гордость, которая говорит иному, что он
рожден к чему то высшему. Но не следует рабочих оставлять в ле¬
визне, быть лёжа. Первый рабочий. Совершенно
верно. Вам приятнее видеть, что мы ра¬
ботаем, нежели, что мы лежим. Буржуа. Но, милый рабочий. Будем
же рассуждать разумно.У тебя твоя рабочая
сила. Разве ты ее имеешь не от природы? Первый рабочий. Пусть так.
Я происхожу из рабочей семьи. Буржуа. Это ничего не значит.
И природа рабочего есть тоже природа.
Разве ты не обязан своим происхождением
любви? Второй рабочий. Ты говоришь
о «человеческой природе». Буржуа. Натурально. Разве мы
как люди, как естественные люди—оста¬ вим все общественное теперь в стороне,—
разве мы не все свободны, равны и соеди¬
нены братством? Разве уж так существенна
разница, что один получает в удел рабо¬
чую силу, а другой капитал? Разве люди
не все рождены одинаковыми? Первый рабочий (насмешливо).
Рождены то— Второй рабочий. Нет, в этом ои
прав. Главное зло не человек, хотя он и
бывает часто порядочным эгоистом, но го¬
сударство. О государстве я ничего не хочу
знать. Буржуа (прерывающий возглас). И
я тоже. Второй рабочий. Если работо¬
датель мне будет говорить в таком тоне и
заплатит мне полную плату, то я ничего не
стал бы иметь против него. Буржуа. Само собою разумеется. Ты
получишь плату эа все двенадцать часов. Первый рабочий (прерывая
восклицанием). «Сьоб^да, о которой я
думаю!» Буржуа. Природа!—Вот то, что нас
единит! Первый рабочий. Может она
также и работать? Буржуа. Больше того, она может
творить. Первый рабочий. Ха, ха! Нам
то должно быть хорошо будет, если бог-
природа и бог-государство между собою
столкуются. Насчет этого поговори вон с
ним. (Показывая на феодала); обращаясь
к второму рабочему и уходя: ну, пойдем,
мы сильнее, чем все боги, с.сиг нам толь¬
ко того захотеть. (Рабочие уходят). Буржуа. Вот ты, как знающий толк
в справедливости, скажи: я прав? Феодал. С точки зрения вашего
естественного права, конечно! Но это
право без авторитета! Значит п без силы! Буржуа. И без капитала? Сила бея
капитала, было это когда-нибудь? Феод а л. Ну, оставим это. Но ты
не можешь утверждать в серьез, что ты
хочешь капиталу приписать равные бо¬
жественные силы как и духу того единого,
который действует через государство .
Коротко говоря, у вас нет никак' й
религии. Буржуа. Есть, но другая. «Природа
так зовется наш бог! Феодал. Ему не хватает возвышен¬
ности! Б у р ж у а. Быть может, по не реаль¬
ности. Об этом боге я могу толко¬
351 вать с моим рабочим. Когда он говорит о
происхождении богатства и себя выставляет
творцом прибавочной ценности, тогда я
этим способом отклоняю его взор от трез¬
вой действительности. С социальной точки
зрения он, может быть, и прав, но мое «я»
восстает против этого; как индивидуум, я
получил свою собственность благодаря
рождению, благодаря природе. Феодал. А природу? Буржуа. Природой я здесь называю
весь предо мной и вне моего индивидуаль¬
ного существования лежащий мир, поту¬
сторонний мир, в котором я духовным
оком вижу множество творческих сил за
работой произведением бохатства и жизни.
Я могу этот мир назвать с таким же правом
естественным, как и божественным. Феодал. А не общественным? Буржуа. Нет. Я не могу поверить
рабочим... Феодал. Гм.—Согласиться с гряз¬
ными рабочими... Буржуа. Не могу поверить, что они
обладают этими божественными силами,
что их класс есть то, зеркалом чего
является потусторонний мир. Феодал. Но... Буржуа (продолжая):—Так как я
не признаю перегородки между мной и
моими рабочими. Феодал. Ах! да я понимаю! Буржуа. Все равно, как и между
тобой и твоими крестьянами не существует
перегородки. Феодал. Ого! Буржуа. Да пойми же! Когда ты с
ними говоришь или заставляешь с ними
говорить священника. Разве не все люди
являются детьми божьими? — Не так ли?
Братья во Христе! Феодал. Господе нашем. Буржуа. И дарователе блаженства,
неправда-ли? Твои крестьяне хотят полу¬
чить в собственность ту землю, которую
они обрабатывают. Феодал. Этому не бывать. Земля
мое наследие. Буржуа. Твоя собственность. Но
для того, чтобы она приносила плоды, ее
должны обрабатывать трудолюбивые руки. Феодал. Прежде всего владыка не¬
бесный должен преподать свое благосло¬
вение, послать в надлежащее время солнце
и дождь. Буржуа. Он быть может делал бы
это и тогда, когда земля принадлежала бы
крестьянам? Феодал. Ни в коем случае. Он стоит
за меня, ибо он мне предоставил землю. 352 Буржуа. Но ведь люди же все
дети божьи. Ну как же. Не так-ли? Феодал. Не всегда. Злые— Б у р ж у а.—Их чорт поберет или ясан-
дарм. Феодал. Хотя бы и он. Но чорт все
таки менее пользуется престижем! Если бы
не было бога праведного судьи в вечности,
не устояло бы и государство, через которое
он правит, тогда п крестьяне, весьма
возможно, при моей смерти могли бы счи¬
тать себя освобожденными от повинностей
и личных, и вещественных, и могли бы
отнять наследие у моего сына. Поэтому-то
учит их священник, что давать блаженнее
чем брать, и что бедный Лазарь попал в
лоно Авраама только потому, что он был
беден. Буржуа. И они верят этому? Феодал. Я сам верю в этот мир, где
не существует знатного и незнатного! Буржуа. Потому что ты усматри¬
ваешь его необходимость! Феодал. Дух закона, который со¬
храняет государство, нужно же вникнуть,
есть то же, что хорошая погода для нивы,
и имеет большую ценность, чем человече¬
ский труд и человеческое усердие. Буржуа. И ты, значит, видишь боже¬
ственные творческие силы, которые вы¬
зывают рост всего на поле? Феодал. Ну да, ими не могут быть,
конечно, мои крестьяне. Буржуа. Ну конечно, потому что
ведь это есть свет на изнанку. Феодал. Без насмешек! Воля божья
есть наша воля. Буржуа. И наоборот. Ваша воля
есть воля божья. Феодал. Ну и ваша тоже общечело¬
веческая природа, при помощи которой
вы производите ловлю рабочих, чертовски
похожа на буржуазную природу вашего
брата, тузов капитала. Буржуа. Пет! Пет! Я вижу мы схо¬
димся. Моя внутренняя природа... Феодал. Ну да, да! Не есть твоя
внешняя, страдающая левизной природа.
Я чувствую что теперь заем у тебя нашел
бы для себя хорошую почву. Буржуа. Нисколько! Капитал не
обладает такими же божественными произ¬
водительными силами, какие носит в себе
вера в государство, как непосредственное
творение бога... Феодал. Ну все же, все же! — И как
мог я знать, что до такой степени для
тебя дорого и важно иметь религию?
353 354 Каждый класс, каждая партия обладает
своим особым пониманием истории, кото¬
рое вырабатывается в процессе преследо¬
вания классовых или, соответственно, пар¬
тийных интересов. Различие заключается
лишь в том принципе, который предста¬
вляется в качестве исторической двига¬
тельной силы. Этот принцип зовется не по
простому голому экономическому инте¬
ресу социальной группы, но так, как этот
интерес на языке политики, понимая ее в са¬
мом обширном смысле слова, выражается в
сжатой форме. При этом каждый эксплоати-
рующий класс прибегает к не земному,
сверхобщзственному фактору, который он
принимает за тот исторический двига¬
тель, ибо его целью является идеологиче¬
ское примирение того противоречия, кото¬
рое у него существует с подлежащим
эксплоатации классом, дабы этот послед¬
ний был расположен в пользу интересов
эксплоатирующего класса, или по крайней
мере был расколот. Таким образом сумми¬
рование всех в истории действующих сил
ло теологической концепции есть «бег»,
ло феодальной — (абсолютная) «идея», по
буржуазной—«природа», в противополож¬
ность чему для пролетарского понимания
истории не может существовать никакого
вечного безусловного внеобщественного и
в то же время в истории политически дей¬
ствующего принципа, так как пролетариат,
в противоположность прочим классам, не
представляет из себя эксплоатирующего
класса и не будет таковым, но борется про¬
тив существующего доныне разделения
производства и политического могущества
между различными классами, не пресле¬
дуя никакого отклонения производителей
от их фактических классовых интересов.
Пролетариат имеет целью исключительно
только под‘ем своего классового могуще¬
ства, и прогрессивным моментом истории
в настоящее время для него является рево¬
люционная классовая борьба. Таким образом религия будет продол¬
жать существовать и дальше, пока функ¬
ции производства и функции воли остаются
разобщенными, благодаря их распределе¬
нию между различными классами, и будет
постоянно опять выростать из этого проти¬
воречия, пока наконец противоположение
интересов занятых производственно и поли
тически активных не прекратится, пока
грудящиеся не станут управляться сами
собою и не создастся одинаковая полити¬
ческая и экономическая сила для всех
членов общества. Сознательный пролетар¬
ский классовый борец уже теперь отбросил
религию, и вот так то через классовую борьбу антирелигиозность будет рости в
той степени, в какой рабочие будут созна¬
тельно стоять за устранение всякого поли¬
тического преобладания, которое имеет
целью эксплоатацию производящих слоев
населения. Воля эксплоатирующих, как класса,
находит свое выражение в религии, где
она порождает противоположение сверх¬
чувственного и чувственного света, и таким
образом классовая противоположность
является практической основой для воз¬
никновения религии, для религиозного
раздвоения мира вплоть до нашего вре¬
мени. Карл Маркс очень близко подходит
к этому воззрению в тезисах о Фейербахе
от 1845 г. когда он говорит (Тезис 4): «Фейербах исходит из факта религиоз¬
ного самоотчуждения, раздвоения мира
на мир религиозный, представляемый, и на
действительный мир. Его работа заклю¬
чается в том, чтобы религиозный мир
растворить в его мирскую основу. Он не
усматривает того, что, по исполнению
этой работы, главное еще остается не сде¬
ланным. Тот факт, что мирская основа
отделяется от себя самой и фиксирует себя,
как самостоятельное царство в облаках,
может быть об‘яснено, как внутренний
раскол и внутреннее пр тиво^ечле
этой мирской основы. Таким образом
прежде всего она сама должна быть поня¬
та в своем противоречии и затем, путем
устранения противоречия, практически
революционизирована. Так например,
после того как земное семейство открыто,
как ключ к тайне святого семейства, первое
само должно подвергнуться теоретической
критике и практическому перевороту». Если бы мы прибавили что вну1ренний
разлад «мирской основы» есть классовая
противоположность между рабочими и их
эксплоататорами,как можно было бы при¬
нять на основании слов Маркса, то мы
высказались бы не в его, однако, смысле,
Маркс понимает под этим «внутренним раз¬
ладом» господство над человеком анархии
капиталистического способа производства.
На счет этого Фридрих Энгельс дает нам
точное раз‘яснение, а в этих вопросах
Маркс от него и в других случаях не отсту¬
пает. Религия в настоящее время суще¬
ствует, говорится в «Антидюринге»
(стр. 343) как непосредственная, т.-е. осц-
зательная, ощутимая форма отношения
людей к господствующим над ними чу¬
ждым естественными общественным силам,
пока люди стоят под властью этих сил. Но
мы неоднократно видели, что в современ¬
ном буржуазном обществе люди подпадают
355 356 господству ими же самими произведенных
средств производства, как какой то чуждый
силы. «Это называет Энгельс фактической
основой действия религиозного рефлекса»,
которая, следовательно, продолжает суще¬
ствовать, и с ней вместе продолжает суще¬
ствовать и самый религиозный рефлекс.
«Буржуазная экономика не в состоянии
предупредить кризисы в целом, ни защи¬
тить или охранить отдельных капиталистов
от убытков, долгов и банкротств, равно
как и отдельного рабочего от безработицы
и нищеты. Остается все еще в силе пого¬
ворка: «человек предполагает, а бог (т.-е. чуждая власть капиталистического
способа производства), располагает». Если Энгельс и Маркс говорят вообще
о человеке, то о человеке буржуазного
общества, при чем они не делают различия
между рабочими и буржуазией. Это имело
свое основание в политических отноше¬
ниях их времени; ибо тогда оба класса еще
сообща боролись против господствующего
класса периода, предшествовавшего бур¬
жуазной революции, и рабочие еще не вы¬
ступали самостоятельно политически, как
класс, по крайней мере не выступали тако¬
вым против буржуазии. Рабочий, как «че¬
ловек» этого буржуазного общества, чув¬
ствовал себя бессильным против «обла¬
давших им чуждых, естественных и обще¬
ственных сил, пока люди стоят под господ¬
ством таких сил. «Можно легко усмотреть,
что Энгельс под этими общественными си¬
лами разумеет политически господствую¬
щие, а под естественными силами разумеет
экономические и.при том, отношения произ¬
водства в их капиталистическом характере,
которые тут являются как бы не полити¬
ческими, искусственно отделенными от
политики. Это придание самостоятельности
производственным отношениям есть дело
буржуазии, которая в действительности
осуществляет господство, обозначаемое
Энгельсом, как «чуждое господство капи¬
талистического способа производства»,—
буржуазии, которая скрывает свое классо¬
вое господство личиной природы, т.-е.
аполитического способа производства и ко¬
торая называет буржуазное общество цар¬
ством свободы, равенства, братства, истин¬
ной демократией—из политики. «Чуждое господство капиталистического
способа производства» может быть, сле¬
довательно, как это делается Энгельсом, с
полным правом названо «богом», во всяком
случае богом в смысле буржуазной есте¬
ственной религии, в которую, впрочем
опять самою буржуазией старый бог вно¬
сится, как контрабанда. Эта новейшая религия до известной степени, быть может,
не претендует на эпитет вечности для
своего идеала; там, где она выступает
революционно и демократично, она в
пользу развития труда и в противополож¬
ность феодальному принципу поступается
иногда временною абсолютностью своих
учреждений и теорий (сравн. дарвинизм),
но она отнюдь не поступается принципом
общечеловеческого, обобщением своей
лишь экономической, из политических
мотивов аполитичной, природы. Ибо
это означало бы отказ от своего права
на господство и эксплоатацию. Как
«святой дух» бога действует в «святой все¬
ленской христианской церкви», или, вы¬
ражаясь на феодальном языке, «дух за¬
кона», рожденный государственной идеей,
добивается абсолютизма, вечности,—так
«природа» буржуазная обобщается в обще¬
человеческую. Эта последняя имеет совер¬
шенно метафизический характер и лишь со
стороны «мелко-буржуазного» мировоззре¬
ния этот рефлекс крупно-буржуазной воли,
аполитическое «естественное состояние»,
принимается за нечто реальное. Так изоли¬
рует мелкий буржуа себя в политическом
отношении сам, и упорно ждет чудодей¬
ственной силы общечелов еческой природы
в доверчивом созерцании: «Наивысшее,
к чему может привести созерцательный
материализм, т.-е. тот материализм, кото¬
рый не понимает чувственный элемент, как
практическую деятельность, есть лишь пас¬
сивное созерцание отдельных индивидуумов
в «буржуазном обществе» (Маркс, оФейер-
бахе, тезис 9). Так, поверивший в природу
рабочий устремляет взор на своего «рабо¬
тодателя», как на высшее существо, от
которого ему должно придти благополу¬
чие. В общечеловеческой природе находит
он даже вновь свой интернационализм
(Интернационал, № 2, а также и 2г/^). Но
он бывает также доволен, если ему со сто¬
роны буржуа толкуется, что «естественные»
и «социальные» стремления (те и другие у
Каутского совпадают в его «Этика и мате¬
риалистическое понимание истории», у
Н. Н. в «Пролетарской этике» и у других
каутскианцев) могут осуществляться лишь
в национальных рамках и что в этих
только рамках поддается осуществлению
общечеловеческий идеал. Потому то буржуазия придает серьезное
значение своей естественной религии. Она
относится к ней так же серьезно, как и
к своему классовому интересу. Буржуа
не всегда бывает религи о зен на старый
лад, но вс гд! готов выказывать общече¬
ловеческую сантиментальность по отношз-
357 358 нию к своим рабочим. Она для него необхо¬
дима и, так как он это знает, он и верит
в эту необходимость, как он верит в свое
неограниченное право эксплоатации. К аб¬
солютности стремящаяся воля есть источ¬
ник всех абсолютных идей. Эта воля
есть эманация воли класса, который
стремится абсолютно подчинить себе дей¬
ствующий в производственной сфере класс,
поэтому она противостоит отдельному изо¬
лированному рабочему, как подавляющая
чуждая сила. Так как капиталистический
предприниматель показывает себя охотнее
всего своему рабочему с аполитической
стороны, то этот последний вскоре начи¬
нает видеть политическую власть, как
нечго самостоятельно е, парящее над клас¬
сами вне общества в умопредставляемой
сфере «природы», которая насильственно
вытесняется из общества. Политика и экономика в глазах рабо¬
чего оказываются раз‘единенными и без
всякого отношения друг к другу. Он не
находит перехода из сферы производства в
сферу воли. Этого и хочет буржуа, когда
он говорит рабочему: мы друг от друга
поставлены в зависимость. Долой по¬
литику! Будем иметь в виду только эконо¬
мическое, только чисто хозяйственное!
Природу, чтобы нам ее превратить в куль-
туру! Эго нам внушает всем наш инстинкт
самосохранения; он,и только он, единствен¬
но поддерживает сплоченным общество.
Потребность жить есть общечеловеческая
потребность, а жить это значит ,конечно,
иметь питание, одежду, жилище—и работу.
Вы работаете; мы заботимся о работе, для
которой природа нам доставляет мате¬
риал. На это употребляю я также и пода¬
ренный мне природою капитал. Так соз¬
даем мы потребительные ценности и опять
новые потребительные ценности и забо¬
тимся потом о разумном, планомерном
распределении продуктов. В работе ле¬
жат корни нашей силы. Она есть основа
нашего могущества в обществе. Таким
способом мы создаем естественное со¬
циальное состояние, в котором человек
в совершенстве урегулировал свои отно¬
шения к природе, где производственные
отношения для каждого вполне прозрачны,
так как человек других отношений,
кроме как к природе, более не имеет. Но только все это без политики!
Труд есть величайшая сила в мире! Наш
феодальный противник хочет нас заста¬
вить верить, что дух правит миром,
хранит государство, и что этот бо¬
жественный дух у нзго на откупе. А
дело обстоит наоборот! Не сознание опре¬ деляет собою бытие, а бытие, граждан¬
ское общество, определяет собою созна¬
ние. (Исторический материализм). Впро¬
чем и у нас есть дух, но этот дух есть
природа (Дицген), и имеет отношение толь¬
ко к труду. У нас есть тоже религия,
но эта религия есть общечеловеческое
естественное предрасположение, не есть
сверхчувственна, по крайней мере воз¬
никает непосредственно из естественно
«чувственного» способа представлений (Ку¬
нов). Мы не хотим им (феодалам) делать
никаких тяжких упреков, но те, которые
так много говорят о «сверхчувственном»
духе, страдают частью слишком живой
фантазией и бредовыми представлениями,
частью же большой ограниченностью (Ку¬
нов, Дицген, Каутский, Энгельс и т. д.).
В противоположность тому, мы устана¬
вливаем твердо то, что есть. «Естест¬
венная» наука не вдается в по¬
литические и религиозные тонкости; она
работает солидно, трезво, как хороший
делец, синица в руках для нее болыпз
значит, чем журавль в небе. Правда,
некоторое было в ближайшее время воз¬
буждение по поводу того, что человек
будто бы, происходит от обезьяны.
Да, если бы только он желал от нее
происходить. Вот, например, большевики
свирепствуют своим террором против ис¬
тинной человеческой природы до такой
степени, что прямо-таки это является
грехом против святого миролюбивого духа
их исконных предков! (Каутский.) Ди¬
кари, поистине, лучшие, чем они, люди.
Они ничего не знают о классах, партиях,
политике. Они даже легко дают себя
склонить к работе; кое-кто мог бы себе
их взять в пример. Они вполне заслуженно
носят свое почетное имя «народов при¬
роды» (Naturvolker). Царство общечеловеческого, чисто эко¬
номического есть то естественное состоя¬
ние общества, которое прежде всего Кунов
и Каутский считают за идеал, достижимый
в известной мере «естественным» путем и
признанный ими в первобытном обществе
уже ранее осуществленным. Этот «естест¬
венный» путь аполитичен из политических
мотивоз. Но, так как политика где-нибудь
да должна быть, то ее предоставляют
по наилучшему усмотрению политикам
эксплоатации. Это во времена Маркса
и Энгельса было до известной степени
неизбежно, но теперь это было бы преступ¬
лением по отношению к рабочему классу,
его потчивать отварами буржуазной при¬
роды». Сколько, однако, при этом бывает
359 360 наивности, доказывает так ярко мнимо¬
марксистский теоретик Генрих Кунов в
своем новейшем произведении «Марк¬
систская теория истории, общества и
государства» (Том 1,1920 г., изд. Форвертс),
где он скучивает исторический материал
на счет естественного и государственного
права в отрадном количестве, однако, не
проникает от внешней формы явлений в
глубь к классовой основе теорий природы.
Так отмежевывается он от буржуазных
(стр. 82) приверженцев «превечной ра¬
зумной человеческой природы» и уверяет,
что последняя «ничего не имеет общего с
общечеловеческой природой и так наз.
естественным состоянием» т.-е., значит,
с точкой зрения Кунова. Он не замечает,
что буржуазная воля тут образует
мост, заставляя называть свои обществен¬
ные учреждения естественными и об‘яв¬
ляя их то вечными и разумными, то обще¬
человеческими. Но если Кунов и пребы¬
вает добровольно в «так наз. естественном
состоянии», которое буржуазия уготовила
для людей его пошиба, однако, он все-
таки далек от того, чтобы понять эту
высшую волю. Что нет недостатка у него
в усилиях в этом направлении, об этом
свидетельствует тот факт, что он при
случае меняет точку зрения Энгельса,со¬
средоточенную на «внешней» природе (сфе¬
ра рабочих) на взгляд с точки зрения
«внутренней» природы (чисто буржуазная
сфера). Он, однако, всегда остается «в
созерцательном» положении. Напротив того, Энгельс ищет пути к
действию. Он не остается при одном только
«голом познании». По Кунову человече¬
ство будет освобождено от религии благо¬
даря тому, что естествоведение даст дока¬
зательства того, что душа есть ничто иное,
как функция тела и с ним вместе погибает.
Можно только удивляться после этого, что
религия еще до сих пор не исчезла.
Энгельс, напротив, связывает расчет свой
с общественным действием. «И когда
этот общественный акт будет совершен»,
говорится в «Анти-Дюринге» (стр. 344,)
когда общество путем овладения и плано¬
мерного обладания всей совокупностью
производственных средств освободит себя
и всех своих членов от порабощения, в
котором они гребыьают в настоящее время,
бл го дар я этим ими самими же произведен¬
ными в то же время в качестве подавляю¬
щей чуждой силы противостоящим им сред¬
ствам производства, когда стало быть че¬
ловек уже волен будет не только предпо¬
лагать, но и располагать, тогда только
исчезнет последняя чуждая сила, которая теперь еще отражается в религии, и вместе
с тем исчезнет также и само религиозное
ее отражение, на том простом основании,
что тогда уже нечего будет более отражать». Следует обратить внимание, что Энгельс
говорит об общественном дей¬
ствии, а не действии рабочего класса, как
мы бы сказали. «Буржуазное общество
должно развиться в общество «человече¬
ское». Как это и Маркс говорит (тезис 10
о Фейербахе): «точка зрения старого мате¬
риализма—знаменует собой «буржуазное»
общество; точка зрения нового материа¬
лизма есть человеческое обще¬
ство или обобществленное человечество».
Маркс не разделяет воззрения Фейербаха
(тезис 6): «Человеческое существо может
у него быть понимаемо лишь как «род»,
как внутреннее немое, массу индивидуумов
только чисто физически связывающее обоб¬
щение». Маркс подчеркивает (тезис 7),
что «религиозное чувство» есть обще-
ственныйпродукт и чтоабстракт-
ный индивидуум, которого анализирует
Фейербах, в действительности принадле¬
жит к какой-нибудь определенной форме
общественности. Мы бы прибавили: и к
какому ни будь определенному классу, имен¬
но буржуазному, который в этом пунктечув-
ствует своз в. утреннее родство с феодаль¬
ным классом. Ибо Фейербах, который ста¬
рается религиозный мир растворить в
его мирскую основу, предпринимает это
в сущности для того, чтобы примирить
идеологические элементы феодального гос¬
подства с буржуазным обществом. Напро¬
тив, «исторический материализм» Маркса
есть отражение борьбы («р^олюционной
практики») против феодального класса, а
не политической борьбы рабо¬
чего класса против буржуазного. Рабочие;
уже раньше давно познакомились с сущ¬
ностью политической борьбы аристокра¬
тического класса, его кичением «вечно¬
стью» государственных установлений и
т. п., но еще не были знакомы с полити¬
ческой сущностью буржуазных теорий
«природы», их тактикой братства, посколь¬
ку это касается чисто экономической обла¬
сти, и так как здесь приходилось иметь
дело с новой религией, именно с расцве¬
том высшей политической активности
(см. «Первобытную религию»), то самую
сущность религии стали понимать лишь
несовершенно, лишь «созерцательно», как
представление, отражение, рефлекс, а не
как политическую волю, которая выделяет
свою особую политическую волю. К
тому же буржуазная революция не унич¬
тожила основы могущества старой рели¬
361 362 гии, так как буржуазия всегда стреми¬
лась к тому, чтобы не портить оконча¬
тельно свои отношения со старыми вла¬
стителями. Таким образом, неизбежно,
должен был сохраниться некоторый оста¬
ток «созерцательного материализма» в тео¬
рии исторического процесса у рабочего
класса. Как благодаря классовой противопо¬
ложности религия явилась в свет, так она
вместе с нею должна и исчезнуть. Это
произойдет не механическим путем, но
силой классовой борьбы и при том путем
революционной борьбы класса, который
борется за устранение классовой противо¬
положности через подавление всех других
классов. Маркс и Энгельс тут упускают
политическую борьбу из виду. Буржуаз¬
ное общество силой общественного акта
будет заменено человеческим обществом
и как только оно, как продукт свободно
обобществленных людей, окажется под
их сознательным планомерным контролем,
тогда «процессобщественной жизни, т.-е.
процесс материального производства, ски¬
нет «свой покров мистического тумана».
«Религиозное отражение действительного
мира может вообще исчезать лишь, коль
скоро условия практической повседневной
жизни являют людям изо дня в день про¬
зрачные, разумные отношения их друг к
другу и к природе» (Капитал, 1 часть,
ст. 46). Маркс, стало быть, смотрит здесь только
на экономическую сторону. Планомер¬
ное обладание всей совокупностью
средств производства, и по Энгельсу,
есть та сила, которая заставляет исчезнуть
религиозное отражение. Ясность производ¬
ственных отношений создает ясную разум¬
ную голову. Анархия в экономичеких
отношениях уже через одно только с о-
зерцание их производит религиозную
смуту в мозгу. Точкою зрения Маркса,
правда, является противопоставление чело¬
веческого общества буржуазному обще¬
ству, но по отношению к образованию иде¬
ологии эта точка зрения остается точкой
зрения созерцательного материализма.
Раз моментом, определяющим точку зрения
нового марксистского материализма,
является человеческое общество буду¬
щего, то Маркс и не мог относиться
иначе, как созерцательно; ибо в свое время
он натолкнулся на эту точку зрения у
политически пассивной рабочей массы,
у которой не хватало чего то существен¬
ного для того, что бы она могла считаться
«обществом», именно не хватало собствен¬
ного самосознания и собственной воли. В этом отношении она должна была поль¬
зоваться буржуазными суррогатами.
Рабочие еще не составляли класс в совре¬
менном смысле. Ныне рабочий класс за-
падно - европейских стран путем борьбы
с буржуазией развил в своих недрах все
элементы, которые делают его способным
к принятию безраздельной политической
власти и к ообразованию нового общества.
Маркс не мог иметь в полной мере
представления об активно выступающзм
классе, как ныне для нас привычно. Его
познания в этом отношении сделали
наиболее крупный шаг вперед под впе¬
чатлением эпизода Парижской Коммуны.
Он увидел тогда путь к социализму
через «диктатуру пролетариата», хотя этот
путь и далеко не мог так ясно и детально
рисоваться, как в настоящее время. Кхкие
средства борьбы преобладают у рабочего
класса, — это зависит от той ситуации,
в которой он находится. Экономические и
политические средства не приходится при
этом никогда совершенно отделять друг от
друга. Маркс подчеркивал, исходя из тре¬
бований своего времени, экономическое
содержание понятия класса, под влиянием
общности с буржуазией и труда и борьбы.
Противоположность друг другу рабочего
и буржуазного классов, начиная с про¬
изводственных отношений и кончая по¬
следними явлениями духовно - политиче¬
ской жизни, — могла быть понята лишь в
процессе борьбы обоих класса друг против
друга, веденной всеми возможными
средствами. Так нельзя было понять и того, что
религия — не только представление, но
классовая воля, и при том политиче¬
ская воля, однако, из политических
соображений кажущаяся аполитичной.
Следует, однако, заметить, что чисто поли¬
тической цели у класса не может быть
также, как и чисто экономической. По¬
этому то и колоссальная работа нашего
Карла Маркса в экономической области
была также и выдающимся политическим
делом, поскольку он сделал все сущест¬
венное для того, чтобы выявить классовый
характер пролетариата в пртивополож-
ность буржуазии. Но так как буржуазия в
своем конституировании, в качестве класса,
исторически далеко опередила рабочую
массу, то делом не шуточным было вскрыть
исторически-фактическую суть во много¬
образии зарослей социально-компро¬
миссных идеологий, разоблачить тайну
прибавочной ценности. Маркс применил
выставленные уже английскими экоцоми-
стами Смитом и Рикардо внутренние за-
363 364 ковы товарообмена к самой человеческой
рабочей силе, стал рассматривать ее в
качестве товара, как это делает капита¬
лист. Он возвестил рабочим неприкра¬
шенную истину: в глазах и в руках алчу¬
щего прибыли капиталиста ты являешься
не более и не менее, как товаром.
Этьм он дал рабочей массе способность
трезвее мыслить исторически и быть актив¬
нее политически. Он разрушил в «Нищете
философии» застывшую идеологическую
основу общности труда и гармонии интере¬
сов между капиталом и трудом путем дока¬
зательства, что об‘явленные Прюдоном
естественными экономические категории
(разделение труда, машины, конкуррен-
ция монополия п т. д.) суть обще¬
ственные и подвержены историческому
развитию. Буржуазная революция пока¬
зала, как обстоит дело с «вечностью»
учреждений эксплоатации, государствен¬
ных учреждений, и также отношений
производства. Но лишь развитие проле¬
тарского классового движения до полити¬
ческой активности, которая показывает
нам большие массы рабочих в плену демо¬
кратических иллюзий, дает нам в полном
об‘еме тот вред, который причиняет
буржуазная естественная идеология, по
скольку она выступает под видом общече¬
ловеческой, позволяет нам познать, какое
средство господства имеет в своих руках
буржуазный класс в примененной им так¬
тике идеологического разделения политики
и экономики—разделения, составляющего
сущность его религии природы. Мы не ставим в упрек буржуазии ее
«общечеловеческую» личину. Ибо это есть
закон исторического развития, существо¬
вавший во все времена, что воля эксплоа-
тирующих порождала теории, примиряю¬
щие классовые противоречия. Как нельзя
сказать о классе, что он находится в
заблуждении, так и не было бы признаком
особенно хорошего вкуса приходить по
адресу его в моральное негодование. Не¬
обходимость борьбы данного дня оправды¬
вает, правда, и это. Однако, от того не
исключается самая энергичная борьба про¬
тив буржуазного класса, что он подчинен
условиям своего классового развития.
Маркс и Энгельс были тоже детьми своего
времени и своего класса. Но хотя они не
имели недостатка ни в революционной
воле, ни в самом прогрессивном познании,
однако, они не могли распознать того, что
тогда не поддавалось познанию потому,
что не было классовой точки зрения, нуж¬
ной для современного исторического по¬
знания. Прежде всего для нас должно ныне считаться дуализмом их различение между
естественными и общественными силами,
так как мы видим,что эти естественные силы
только логическое порождение реальной
общественной силы, значит, класса, и что
существовал один только двига¬
тель для всего исторического развития,
а именно, классовая борьба, и что мы,
следовательно, должны рассматривать весь
исторический ход событий под данным
углом. Счеты с буржуазией сводились во вре¬
мена Маркса и Энгелса еще почти исклю¬
чительно только в экономической области;
потому то здесь и лежал еще активный
центр борьбы между двумя классами «гра¬
жданского общества». Чем больше теряли
из виду центральный пункт классовой
борьбы, тем более воля становилась про¬
стым представлением, тем пассивнее п
созерцательнее становилась позиция от¬
носительно враждебного класса, и тем
водворялся более на место принципа клас¬
совой борьбы примиряющий классы прин¬
цип природы. Это явление оказывает
влияние в двух направлениях: при ис¬
следовании более или менее далеких от
экономической сферы идеологических обла¬
стей, равно как и при трактовании отда¬
ленных от современности исторических
периодов. В последнем отношении Маркс оказы¬
вается подчиненным тому же воззрению,
какое Энгельс имеет в методическом отно¬
шении касательно первобытного общества.
В «Капитале» (1, стр. 46) говорится:
древнейшие общественные формы основа¬
ны «или, на незрелости человеческой*
индивидуума, который еще не отделился
от пуповой нити физической родовой
связи с другими, или же на отноше¬
ниях непосредственного господства и по¬
рабощения». По мнению Энгельса, распо¬
ложение людей является принципом,
определяющим в последней инстанции
историю, (см. Введение к настоящему тру¬
ду!) так, что он в своем произведении
«Происхождение семьи, частной собст¬
венности и государства» представляет
общество находящимся в начале под
властью родовых уз, т.-е. об‘являет об¬
щественную организацию организацией
родственных отношений. Если в первой
части настоящей книги о первобытном
коммунизме было доказано соответствие
организмов, называвшихся до сего вре¬
мени лишь родственными организациями,
с социальными, с экономическими и клас¬
совыми организациями, то с другой сто¬
роны, не менее доказана несостоятельность
365 366 метода, который повсюду выставлял прегра¬
дой естественное, т.-е. аполитическое, не
историческое, пассивное, пацифистское, что
преграждает дорогу к источникам исто¬
рически активной концепции. Вот хотя бы
Кунов, которому этнологический мате¬
риал должен бы быть известен, конста¬
тирует неоднократно с философской не¬
возмутимостью, что законы австралийских
туземцев по такому-то поводу устанавли¬
вают смертную казнь. И в то же время
он продолжает смотреть на свой пребыва¬
ющий в естественном состоянии народ
через очки своего невозмутимого добро¬
душия. То же самое происходит в вопросе
о возникновения религии. Чисто буржуазная основа точки зрения
Кунова обнаруживается уже в том, что
он не видит происхождения представления
о душе из социального процесса и пере¬
ворота, но принимает причиной тому осо¬
бый род мышления, «чувственный» способ
представления дикаря. Правда, другие
марксисты уступают ему в этом отноше¬
нии немного. Каутский, Дицген и его
голландские последователи тоже равным
образом прибегают к ссылке на ошибоч¬
ное представление дикаря или на его
особенно живую деятельность фанта¬
зии, явления сновидений и т. п. для
об‘яснения происхождения религиозных
представлений и понятий. Подобным образом поступает Фридрих
Энгельс («Людвиг Фейербах и конец клас¬
сической немецкой философии»), согласно
которому религия имеет свои корни «в
ограниченных и невежественных предста¬
влениях дикого состояния» (стр. 14) «С
очень раннего времени, когда люди нахо¬
дясь еще в полнейшем неведении отно¬
сительно строения своего собственного
тела и возбуженные сновидениями, при¬
шли к представлению, что их мышление
н ощущение не есть деятельность их
тела, а души, живущей в этом теле и по¬
кидающей его при смерти,—с этого вре¬
мени они должны были размышлять об
отношении этой души к внешнему миру
(там-же стр. 13); или (стр. 53, там-же):
«религия возникла в очень стародавнее,
время из смутных стародавних представле¬
ний человека о его собственной природе и
природе внешней, окружающей его».—Если
религия возникла из смутных первобыт¬
ных, т. е. религиозных, предста¬
влений, то это значит, что она вовсе не
возникала, но в качестве природного пред¬
расположения существовала в человеке
с вечных времен. В Дюринговом «перевороте» говорится: «Всякая религия ничто иное, как фанта¬
стическое отражение в головах людей
тех внешних сил, которые владеют их
повседневным существованием, отражение,
в котором земные силы принимают форму
сверхземных. В начальных стадиях исто¬
рии это сначала бывают силы природы,кото¬
рые испытывают такое обратное отраже¬
ние...» Самое существенное,однако,Энгельс
не об‘ясняет, а именно: в силу чего упо¬
мянутое «фантастическое» отражение может
земным силам придавать «сверхземные» фор¬
мы, почему этот свет становится тем све¬
том. Эго об‘ясняется только. противопо¬
ставлением классов. В борьбе тогдашних общественных клас¬
сов защищал феодальный класс, к кото¬
рому принадлежал также и класс духовен¬
ства, потустороннюю идеологию, как свое
неприкосновенное достояние. Буржуазия
говорила: Фантазия! Невежество! Бред!
обращаясь к рабочему классу, и затем
продолжала: К природе! Не связывайтесь
с религией! Вера в высшую над ми¬
ром инстанцию, которая будто бы со
строгостью правит, есть пустая угроза!—
Так старалась буржуазия затушевать клас¬
совые различия и выставить феодальную
религию, как нечто безобидное, снять с
нее прежде всего характер классовой
борьбы. Ведь ворон, как говорится,
ворону глаз не выклюет. У нас есть тоже
религия! говорит буржуа, она уже зало¬
жена в нашей природе. Мы видим, как
нами самими произведенные (мной и то¬
бой!) средства производства, (как таковое
буржуа любит выставлять ему прирож¬
денный капитал!) над нами (надо мной
и тобой!) развивают настоящую «тира¬
нию», так что я лишен возможности улуч¬
шить наше (твое и мое!) положение и, к
сожалению, должен отказать тебе в по¬
вышении платы. Мы не можем не сожалеть
о том, что не в силах изменить эти условия,
но они естественны, независимы от нашей
воли. Мы не можем «ни предупредить в
целом кризисы, ни оградить отдельных
капиталистов от потерь, лихих долгов
и банкротства, равно как и защитить от¬
дельного рабочего от безработицы и ни¬
щеты». Остается все еще в силе принцип:
человек предполагает , а бог (т.-е. чуждая
власть капиталистического способа про¬
изводства) располагает («Энгельс» Анти-
Дюринг, стр. 343). И так это и будет
впредь,—говорит буржуа. То, в чем Энгельс видит «фактическое
основание действия религиозного реф¬
лекса» есть само своего рода религия,
есть буржуазная идеология. Так как
367 368 Маркс и Энгельс естественные силы# по
крайней мере в их «общечеловеческой
форме», не познали за политические, то
поэтому они не делали резкого различия
между обоими эксплоатирующими клас¬
сами, они не могли феодальный идеализм
понять, как классовую идеологию
потому, что и буржуазия утверждала тоже,
что у, нее есть религия. Так как обманчи¬
вая воля эксплоатирующего класса стано¬
вилась между об‘ектом и наблюдателем,
так как буржуазия вступила в союз ,тогда
еще недоступный для распознания рабо¬
чему классу, с отброшенными феодальными
силами, причем рабочий класс с этими
последними прямо не имел никакого дела,
то в силу всего этого, естественно, должен
был остаться некоторый для того времени
необ‘яснимый остаток религиозной идео¬
логии. Только в процессе самой классовой
борьбы будут выбиты средства борьбы из
рук противника. Как далеко простирают буржуазные
теории о природе свое влияние на все
современное мышление, как глубоко укоре¬
нились они также и в теории рабочего
движения об этом в последующем кратком
обзорэ будет дано понятие по кр йней мере
постоль .у, поскольку допускают рамки на¬
шего труда. Лишь п д властью капитализма
достигают «естественные науки» своего рас¬
цвета, науки, по поводу которых Фридрих
Энгельс (Дюринг, Предисловие от 1885 г.)
жалуется: «это именно диаметральные про¬
тивоположности, представленные неприми¬
римыми, неразрешимыми, и насильственно
фиксированные грани и классовые различия
придали новейшему теоретическому есте¬
ствознанию ограниченно - метафизический
характер. Познание того что эти противопо¬
ложности и различия встречаются, правда,
в природе, но лишь с относительным значе¬
нием что, напротив того, их воображаемая
окостенелость и абсолютная значимость
внесены в природу лишь самим нашим
мышлением—это познание содтавляет цент¬
ральный пункт диалектического понима¬
ния природы». Воображаемая окостене¬
лость и абсолютная значимость притиво-
положностей и различий в природе возни¬
кают, однако, не только из своеобраз¬
ного нашего мышления, которое толь¬
ко в применении к области природы,
якобы, обнаруживается, а отвечает совер¬
шенно определенной социальной манере
видеть вещи, как мы уже в этом удосто¬
верились. Это так наз. царство природы
является в особенности ареной упомяну¬
тых политических тенденций, которые по¬
родили и социальный пацифизм, как мы это видим на примере Каутского: его
пацифистические наклонности превращают
животное царство в царство абсолюта и
обезьян в прототипы идеала миролюбия и
альтруизма. Естествоведение есть та «нейт¬
ральная» научная область, на которую
капитализм направил всеобщее внимание
и которое он формировал по своей воле
и по своему подобию. Здесь он имел не¬
оспоримую власть, впрягая «силы при¬
роды на свою службу и забирая в свои
руки сокровища природы при помощи чер¬
вонного золота. «Природа» то, что подчи¬
нено капиталу, при рассмотрении кото¬
рого исключается теория общественных
классов и политика, потому что тут
царит только один класс и этот класс
всецело превращает исследование в свое
орудие. Естествовед должен только ус¬
матривать и устанавливать, как мир уст¬
роен или должен быть устроен по воле
господствующего класса. Естествоведение
аполитично потому, что оно односторонне
политично. Оно не может, пока оно стоит
под господством капитализма, пойти суще¬
ственно дальше дарвинистического учения,
которое под видом «борьбы за существова¬
ние» изображает в прирэде буржуазную
борьбу из-за конкуренции. При противо¬
положении природы и общества, конечно,
существует естественная наука об обще¬
стве, но поскольку она касается человека,
она касается аполитического, исключи¬
тельно физического человека, касается оди¬
ночного человека или человечества вообще. Также обстоит дело и относительно
диких народов, народов «природы». Руссо,
равно, как и Каутский усматривает в
первобытном коммунизме этих народов
рай пацифизма. Народы природы были
бы недостойны своего имени, если бы
они не были добровольными, беззащит¬
ными об‘ектами эксплоатации для капи¬
тализма и, в силу этого, идеалом, кото¬
рому должны подражать европейские рабо¬
чие. Не имея понятия о злой классовой
борьбе, они проживают дни своей жизни,
как Адам и Ева, до их присуждения к при¬
нудительному труду и оставления ими лона
буржуазной свободы, равенства и брат¬
ства. Во времена революции общечелове¬
ческий идеал мог быть революцион¬
ным паролем. Но притворяющаяся демокра¬
тичной буржуазия стала развивать в по¬
следующее время свою идеологию природы
все в более и более доктринерном духе,
по мере того как революционный принцип
стал переноситься все более и более из
буржуазной сферы в пролетарскую. Между
твм,как Каутский уже с давних пор носил
369 370 в своей груди две души,из которых ре¬
волюционная была совершенно задавлена
мелкобуржуазным пацифизмом с сильно
оппортунистическим налетом, Руссо был
мелким буржуа и революционером в одно
время, и это в те времена нельзя было
обязательно признать дуализмом. Среди капитализма, наконец, мы встре¬
чаем в общем безобидное и счастливое в
сво.й тиши мечтание о естественном образе
жизни, о естественной любви, естественной
морали, естественном воспитании и так да¬
лее. Естественный человек в своем заверше¬
нии есть человек анархически эманципиро-
ванный с Шиллеровским отворотом и в сан¬
далиях: это тот, к кому относятся слова
поэта: не все свободны те, которые смеются
над своими цепями!. Он, правда, смеется
втихомолку над всякого рода авторите¬
том и при случае готов дать ему щелчок;
но большей частью такие типы не суть
из числа верхов буржуазной жизни, могу¬
щих себе действительно позволить вольными
быть как птицы, но это всетоаящиесявузах,
лишь воображающие себе вольными типы,
которым в сущности импонирует только
капиталистический индивидуализм, лич¬
ная независимость состоятельного буржуа.
Естественный человек, который прямо
и слепо стремится к этой свободе, есть
искусственно изолированный, беззащит¬
ный, безобидный, аполитичный человек,
а не человек общественный, органи¬
зованный в партии и классы, борю¬
щийся человек. Его изолированного,
как изолирован отдельный капиталист,
этот последний все же легко придав¬
ливает к земле своим экономическим пре¬
обладанием, ибо наш естественный чело¬
век, который ничего не хочет знать об
организации, воображает, что держит в ру¬
ках в образе своего пацифизма могучее
средство—но на самом деле это есть лишь
рубаха Несса, поднесенная ему коварным
врагом. Теоретический пацифизм, в роде паци¬
физма Каутского, проявляет такое же док¬
тринерское обосновывание себяабсолютным
царством природы, как и теоретический
анархизм. Природа представляет собою
противоположность к менее давнему, менее
всеобщему, в своем пространстве и вре¬
мени искусственно ограниченному и потому
менее могущественному царству истории,
т.-е. человеческого общества, которое уп¬
равляется экономическими отношениями
и классовыми противоположностями. Со-
циал-пацифизм старается всегда поскорее
от классовой борьбы переходить к поряд¬
ку дня, так же как и анархо-синдикалиЕм. Классовая борьба как бы является из‘яном,
нарушающим гармонию мирового процес¬
са, который из за нее должен пере¬
нести чувствительную мэру исправления.
Это воззрение свойственно лишь созер¬
цательному нереволюционному материа¬
лизму мелко-буржуазных и мелки
крестьянских, не стоящих на политиче¬
ской высоте, масс, которые легковерно
берут свои теории или лучше сказать
идеологии от чуждой им власти, господ¬
ствующего класса. Если со стороны этого
класса нредлагается им союз с целью
«об‘единения в труде» или также обви¬
нения в борьбе, то они считают это в
своем роде пространственное расшире¬
ние от класса до социального об‘единения
увеличением своей политической силы.
Между тем вступление в это об‘единение
означает ни что иное, как фактический
отказ от собственной силы, подчинение
себя другому, «союзному» классу. Точно
также и по времени эта «общность труда»
протягивается до безконечности, она на¬
чинает называться «естественной», а эго
в данном случае все равно что «вечной».
Она, коротко говоря, по пространству и
времени абсолютна; в таком же смысле,
как дарование божьей милостью. Как
слово «бог» во всех направлениях переры
вает и вяжет путами ряды мыслей иссле¬
дующего духа, так точно и слово «приро¬
да». Стремление к власти стоящих за этими
идеологиями господствующих обществен¬
ных классов, их в о л я к могуществу
временно и пространственно неограничены;
это есть стремление к абсолютному гос¬
подству, к господству безраздельному.
На его то службе и должно состоять поз¬
нание. Все доктринерство в мышлении
возникает из этого стремления к власти. До сих пор господствующие классы
защищали свое достояние и свою гегемо¬
нию реакционными методами, путем кон¬
сервирования существующего. А потому
их мысль, естественно, была направлена
на то, чтобы создавать общепризнанные
вечные нормы, неподвижные столпы среди
потока исторического развития, оплоты
против революционной волны. А обратно:
чем более революционным станет про¬
летариат, тем более будет повышаться
его могущество. Он должен прорвать пло¬
тины всего, имеющего для всех классов
общеобязательную силу: ибо все это ослабляет его активность. Пассивное со¬
зерцание недостаточно в то время, как
противники все выше и выше воздвигают
свои оплоты. Недостаточно констатиро¬
вать то, что есть, но мы должны вернуть
371 372 познанию его первоначальную цель, имен¬
но цель расширения могущества. Не только
устанавливать надо нам, что не существует
никаких «вечных истин» (божественных) для
исторической пролетарско-революционной
точки зрения, так как ведь все «естествен¬
но», ибо в таком случаемы из об‘ятий фео-
далоного доктринерства попадаем лишь в
об;ятия буржуазного. Это в лучшем слу¬
чае значит, думать по анархистски, т.-е.
близоруко, если игнорировать стремление
к могуществу класса, который из за этой
воли к власти стремится свои обществен¬
ные учреждения и идеи отметить печатью
не только вечных, но и общечеловеческих.
У нас напротив скорее задача вести борь¬
бу против этого класса с его «вечными
истинами» и с его «общечеловеческими
идеалами». Стремление к общественно-всеоб‘емлю-
щему, пацифизм, соблазняет пролетариат
к покорному сгибанию спины под ярмом
зависимости и эксплоатации. Сам по себе,
правда, социал-пацифизм еще не есть
контр-революционен; но он опирается
на политически слабые слои, которые,
в силу своей индиферентности, играют
в руку реакции. И уход анархиста от
политики тоже носит пацифистический
характер. Иное дело «независимый» вождь
партии, который ведет политику в духе
направления первоначально индиферент-
ных, пацифистски настроенных масс к
оппортунизму и перетягивания их напра¬
во. Во всяком случае настоящий паци¬
физм с анархизмом проистекают из одного
источника. Когда Каутский еще окончательно не
отрекся в пользу чистой демократии
от классовой борьбы, когда он еще не
видел конечной цели в Вильсоновском
пацифизме, он носился уже (см. «Этика
и материалистическое понимание исто¬
рии»!) с чаянием того, что, по его мне¬
нию, лишь временно затмившееся солнце
«общечеловеческого идеала» вскоре по¬
бедоносно восторжествует над тучами
классовой борьбы. Кто не признал бы
душевного сродства Каутского с анар¬
хизмом, который так легко отводят его,
в основе своей, пацифистские склонности
в сторону от большой политической до¬
роги для того, чтобы там миновать ужас
классовой борьбы и осуществить комму¬
низм в малых рамках, наперед вкушая
его плоды. Как Маркс в свое время заме¬
тил по поводу борьбы с анархистским
союзом Юры, последнему удалось бы, если бы все шло по его плану, «сделать
интернационал верным отражением еще
несуществующего общества» (Маркс и
анархисты, тов. Стеклова, стр. 54). Пацифизм, представленный в различных
политических партиях, проявляет в анар¬
хизме, таким образом, те из своих сторон,
которые ведут к отказу от завоевания
политического господства, политической
активности и политических методов. Но
так как анархист в действительности по¬
стоянно все вновь принимается шуметь
по поводу вещи, которую он совсем было
уже собрался игнорировать, именно по
поводу человеческого общества, он видит
себя вынужденным, как на практике, так
и в теории с ним считаться, и он приба¬
вляет к «природе» как основе всех вещей,
абсолютному царству свободы, равенства
и братства в буржуазном смысле, противо¬
положное царство человеческого обще¬
ства, которое рисуется такими же застыв¬
шими и абсолютными чертами, характе¬
ризующими его отсутствие свободы, от¬
сутствие равенства и хищничество. Так
как анархист не познает общества в
полноте его исторической действитель¬
ности, то у него нет в распоряжении
и метода претворять природу в живую
историю, в диалектическое развитие, со¬
образно с существующим в силу воздей¬
ствия друг на друга классов антагониз¬
мом в человеческом обществе. Для комму¬
нистического познания природа есть тоже
история, но история, в которой классовая
борьба и классовые противоположности
намеренно выделены, история, искаженная
целию господства и эксплоатации. В соб¬
ственном смысле истории это то, что под
этим разумеет пролетарский мыслитель,
который не старается затушевывать обще¬
ственные противоположности, но, кото¬
рый старается их отчетливо выделить и
практически преодолеть путем классовой
борьбы. Ударный отряд, становящийся, в
борьбе с эксплоататорством постоянно все
сильнее,—образует крупно промышленный
пролета риат, который во времена Маркса
по своей численности был незначителен, но
уже им тогда был признан за величайший
будущий фактор могущества на земле.
Мелко-буржуазно мыслящие массы рабо¬
чих, если они хотят участвовать в освобо¬
ждении всего целиком класса притеснен¬
ных и эксплоатируемых, должны усвоить
себе революционное мышление и методы
борьбы, обладающего классовым созна¬
нием, промышленного пролетариата и всту¬
пить под его знамена.
В. Очерк исторического процесса. Исследование в настоящем сочинении,
касавшееся возникновения религии, равно
как и первоначальных организаций род¬
ства, показало, что марксистский тезис,
по которому вся история доныне есть
история классовой борьбы, сохраняет свою
силу и по отношению к первобытной и сто-
рии. Если свести различные социальные
противоположности первобытного обще¬
ства к их экономическим корням для
об‘яснения фактов общественной жизни
включая и духовную жизнь, то в резуль¬
тате получается, что на низких ступе¬
нях общественного развития можно во
всяком случае говорить о непосредст¬
венно возникших, коммунистических от¬
ношениях, но в то же время изльзя не
видеть в так наз. возрастном слоении клас¬
сов социальную группировку с противо¬
положными интересами, стало быть своего
рода классовое образование, причем,
однако, должно быть обращено внима¬
ние на то, что об эксплоатации одной
социальной группы другою, и вместе
с тем о классах в современно - экономи¬
ческом смысле вообще тут вначале
может ,идти речь лишь очень условно.
Мы видим класс старейших и нуждаю¬
щихся в борьбе с классом более молодых
и физически более сильных товарищей и
видим, как право старейших одерживает
верх над правом сильнейших. Из этого процесса узнаем мы, что пер¬
воначально более молодые охотники обла¬
дали безусловно более значительным со¬
циальным перевесом, так как они имели
за собой до известной степени естествен¬
ные средства силы; они могли в случае
конфликта с другим классом долее выдер¬
живать, чем этот последний, могли лучше
или скорее обойтись без старейших, ко¬
торые были естественными ходатаями и
поборниками всех слабых, больных и
малолетних, чем те без них. Если молодые имели всегда склонность дробить
первоначальную орду на отдельные про¬
изводственные группы и их превращать
в потребительские об‘единения, то ста¬
рейшие с другой стороны выступали в
пользу общественной сплоченности. Без сомнения, время от времени должно
было дело доходить до пробы сил между
обоими классами. Для того, чтобы во всей
остроте понять отношения классов друг
к другу, предположим такой случай,
что группа молодых охотников, не счи¬
таясь ни с чем, пошла своими собствен¬
ными путями, не заботясь о судьбе нуж¬
дающихся членов орды, как это, конечно,
и случалось часто в скудные, особенно
в более древние времена. Молодые обла¬
дали большей подвижностью, силой и
выносливостью, находили обычно бога¬
тую добычу и поедали ее самодовольно.
Они, однако, видели себя все-таки при¬
нужденными отдавать долю своим женам,
сотрудничество которых, в некотором от¬
ношении, между прочим и в деле питания,
оказывалось для них необходимым. Через
женщин могли получать свою долю в
свою очередь дети. Таким образом остава¬
лась лишь группа старых мужчин и жен¬
щин, которые, как мы это понимаем,
была отринута группой физически силь¬
нейших, привлекших к себе естественно
и молодых женщин. Если старейшие до
того шли следом за отдельными охот¬
ничьими содружествами и попрошайни¬
чали у них, то теперь они уже были пре¬
доставлены себе самим и работе своих
собственных рук; если они раньше уже
стояли на границе самого низкого уровня
условий существования, то теперь они
были преданы в жертву самой жестокой
нужды. Правда, они могли некоторое
время так или иначе пробавляться, одна¬
ко, борьба за существование складывалась
для них несравненно тяжелее, чем для
375 376 более молодых охотников. У них, все
равно как и у класса охотников, была в
распоряжении, как общее достояние,земля
и почва, богатство животного и раститель¬
ного царства, но класс охотников был,
в силу своей абсолютной общественной
незаменимости, господствующим, так как
он обладал несравненно большей физи¬
ческой производственной силой, без ко¬
торой богатства природы не могли быть
сделаны доступными. Самое ценное сред¬
ство производства, человеческая рабочая
сила, не была обобществлена, не перешла
в обладание целой общины. Это в первую
голову касалось класса молодых охотни¬
ков, однако, и старейшие уже доказали,
что они обладают способностями, которые
при разлучении классов ко вреду обще¬
ства оставались под спудом, будучи в
состоянии поднять общественное произ¬
водство на более высокую ступень. Это
должны были почувствовать и усмотреть
в конце концев и молодые люди, столь
кичившиеся своей физической силой. Одно бесспорное преимущество име¬
ли старейшие пред другим классом—то
была их более развитая солидарность.
Что сводило вместе всех членов орды,
заставляло их собираться постоянно
опять на одном пункте, то было не произ¬
водство, а потребление, которое как раз
и было сферой старейших. Если молодые
охотники охотно трапезовали в стороне,
то старейшие это делали тем более, и при
том всегда сообща поддерживая при этом
ДРУГ друга. Поэтому легко могло между
ними установиться соглашение, когда дело
шло о том, чтобы обезвредить притязания
более молодого класса. Эта солидарность,
которая обстоятельствами была развита
среди старейших, в конечном счете яви¬
лась основой возрастания их могущества.
Она даже вышла за пределы племени и
втянула в свой круг сверстников сосед¬
них орд и племен, так что можно сказать,
что отношения обмена между племенами,
нити которых мы видим в руках старей¬
ших, очень вероятно имели свой источник
в частых затруднительных положениях
класса старейших в более ранние периоды. Но было ли вообще у стариков, более
или менее неспособных к труду, что нибудь,
что они могли предлагать для обмена, когда
они обращались к чужим ордам или племе¬
нам.? Из примера Австралии мы знаем,что и
такие члены орд могут еще оказываться
продуктивно деятельными и производить
иногда предметы, которые находят себе
спрос далеко за пределами их племени.
Если мы вспомним эту деятельность, то некоторые черты получающейся таким об¬
разом картины могли бы вполне соответ¬
ствовать самым дальним периодам перво¬
бытной истории. Мы знаем что там например, старые
мужчины, сидя у каменоломен, изгото¬
вляют из грюнштейна каменные топоры,
а также мельничные жернова из песча¬
ника с гранитными осколками для разда¬
вливания и размалывания зерен и твер¬
дых клубней. Молодые люди, которые
еще не признавались охотниками за полно¬
правных и ими отстранялись, берут на
себя сношения с другими племенами, по
поручению старейших, и нагружают себя
каменным материалом, равно как и дру¬
гими предметами обихода, красной охрой
для разрисовывания тел, копьями, щитами,
бумерангами и боевыми дубинами, сетями,
нитками, крючками для удочек, брасле¬
тами, деревянными мисками, шкурами кен¬
гуру и оппосума, ткаными мешками из
волос животных и растительных волокон.
Как уже сказано,—все это примеры из из¬
вестной нам ступени австралийцев, цо они
показывают, что и в более раннее время, о
котором шла речь, тоже сбывались на сто¬
рону полезные предметы, которые иной
раз и для собственной орды тоже, разу¬
меется, были бы желательны. Молодые
охотники должны были для того, чтобы
иметь хотя самые необходимые из орудий
и оружия для своего обихода, сами
взяться за ремесло, причем у них было
достаточно досуга поразмыслить о пользе
уступчивости и политики соглашения.
Если мы из круга жизни австралийских
туземцев узнаем, что местоположение ка¬
кой нибудь каменоломни держится в тайне
старейшими, что отправляемые в качестве
агентов к другими племенам юноши с
уполномоченными противоположной сто¬
роны не должны ни говорить, ни сопри¬
касаться и даже не подходить к ним
близко, но обгоняться лишь знаками,
дабы сношения между различными груп¬
пами старейших и их характер не пре
давались огласке, то ясно следует отсюда,
что возникновение этой тайной политики
основано ни на чем ином, как в мотиве чув¬
ства голого самосохранения, из которого
пожилые мужчины, в особенности в самый
ранний период, вели свою борьбу против
молодых. Члены старейшего класса оказались
призванными вождями и советчиками
уже при первых попытках к регулирова¬
нию производства и потребления. Если
они уже и вышли из способного к охоте
возраста, однако, они могли в силу своей
377 378 опытности с наибольшей уверенностью
указывать направление передвижения при
поисках пищи к наиболее выигрышным
участкам охоты. Естественно, они исполь¬
зовали эти способности в своем личном
интересе, и в то время, как молодые люди
выбирая своих вождей из своей собствен-
нойсреды, этим создавали многи поводовдля
ссор и вражды, так что на охоте дробив¬
шиеся группы теряли связь между собою,
не сходились вместе к месту стоянки и
упускали благоприятные для охоты и
жатвы моменты, старейшие с своей сто¬
роны наложили запрещение на некоторые
области, которые выделялись своим есте¬
ственным богатством, а равно и на опре¬
деленные предметы питания, именно такие,
которые они могли сами себе добывать. И
вправду молодые охотники часто сами
поражались, что им приходится обращать
свои взоры в сторону старых хитроумцев
и их убежища. Как бы само собою почти
произошло то, что руководящая роль
обратно от молодых попала в руки к
старейшим. В нормальное время старейшие всегда
были вместе с массой женщин и детей и
сильно подчинили их своему влиянию.
Женщины класса охотников, стало быть
дочери старейших, носили детей и при¬
надлежности охотничьи и были для своих
мужей необходимы также и в смысле
доставления растительной пищи, за ка¬
ковую получали снабжение мясом. Через
посредство тещи охотника, которая боль-
щей частью еще оставалась вместе с своею
дочерью, и старый отец обычно получал
свою долю охотничьей добычи. Это в силу
разрыва прекратилось. Однако, не к ра¬
дости это служило охотникам. Старейшие
необыкновенно подходили к роли надзи¬
рателей за женщинами и детьми; и жен¬
ский пол приучался ими к трудолюбию
и к исполнению своих обязанностей по
отношению к мужчинам с тем, чтобы эти
последние давали охотно и обильно дичь
для всех голодных. Но вот охотники не
могли никак выйти из ссор с ленивыми
женами. Правда, группе старейших не уда¬
лось совершенно перетянуть на свою сторо¬
ну женщин: но всетаки они сделали все от
них зависящее, чтобы в случае, наир., если
кто из них имел дочь в поре замужества,
удержать ее от брака с молодыми мужчи¬
нами, ко вреду иному бравому охотнику,
который в обмен за помощь молодой жен¬
щины охотно согласился бы на снабже¬
ние родителей. Целый ряд других более мелких зол
был с этим связан. Малолетние мальчи¬ ки бегали без надзора и руководства;
более взрослые мальчики и неженатые
юноши без порядка и дисциплины льнули
к охотничьим содружествам, причем были
там не особенно желательным элементом,
главным образом из за женщин и из за
доли в собираемой женщинами раститель¬
ной пище. Бросание детей на произвол
судьбы становилось чаще, так как мать
была перегружена работой; ибо все же
старики кое-что приносили с своей сто¬
роны при собирании растительной при¬
правы. Одним словом, неудобства увели¬
чивались со дня на день, с тех пор как
связанные солидарностью старые господа
дали почувствовать свою силу. Но на¬
стоящий поворот наступил лишь тогда,
когда выдвинулся резко вполне естествен¬
ный факт, именно:что каждый, принадле¬
жавший к классу молодых, когда-нибудь
да становился тоже старым, слабым и не¬
мощным и перекочевывал в лагерь нуж¬
дающихся. Таким образом временно и
искусственно воздвигнутая классовая пе¬
регородка должна была постоянно вновь
и вновь падать, как бы молодежь ни ста¬
ралась каждый раз вновь восстанавливать
свое естественное преобладание. Путь шел
от юности к старости, но не шел обратно,
и когда старшинство достигло раз преобла¬
дания, на основе социальной организации
и законодательства, то тогда уже нельзя
было отобрать у этого возрастного
класса его господствующее положение,
пока первобытный коммунизм охватывал
своими узами общину, пока принципы
общий обязанности к труду для коммуны
и общее право на обеспечение через ком¬
муну сохраняли свою силу. Сближение классов таким образом могло
быть осуществляемо в каждом случае,
когда наступал момент перехода от со¬
стояния способности к труду к нетрудо¬
способности. Как только рабочая сила,
которой кичились молодые, ослабевала,
надолго ли или только временно, тогда
наступал момент, когда постигнутый этой
участью становился новообращенным того
класса, среди которого он длительно или
кратковременно находил себе место, пере-
xi дя на его точку зрению, а именно, что
и старейшие развивали тоже своего рода
полезную для общества деятельность и
заслуживали за это и обеспечения по своим
потребностям. Такое обращение могло уже
происходить и в том случае, если кто
из охотников и на короткий лишь срок
становился больным и неработоспособным.
Он должен был тогда искать помощи ста¬
рых докторов и примкнуть к классу нуж¬
379 380 дающихся, где он был принимаем не
только на телесное, но и на душевное
излечение. Старейшие умели ему демонст¬
рировать силу своего духовного превосход¬
ства, превознося превыше всякой меры
до небес заслуги своего сведущего по
врачебной части собрата, вышедшего из
их рядов. Когда доктор высасывал
рану, он мог каждый раз незаметно вы¬
нимать из своего рта большую занозу,
которая якобы сидела в больной руке или
ноге. Он вылечивал больного при всех
обстоятельствах; даже если бедняк уми¬
рал, он, как известно, опять воскресал
и был здоров по крайней мере, по¬
скольку это касалось аппетита. Возмож¬
ность воскресения и возвращения могла
быть сделана вероятной и таким способом,
что какого нибудь живого человека за¬
ставляли на несколько дней или долее
исчезать, а затем вновь появляться.
Мы знаем, что все это проделывалось.
С другой стороны могли старейшие вос¬
пользоваться случаем для того, чтобы
устранить какого-нибудь ненавистного им
противника, когда он им при заболевании
попадал в руки; в знании ядов они вскоре,
должно быть, достигли большой изощрен¬
ности. Общественный престиж доктора, кото¬
рый не только обещал восстановление
больного, но и, будь то фактически или
мнимо, осуществлял свое обещание, в силу
этого возвысилось не по заслугам. Члены
охотничьей дружины заботились не только
о своем нуждавшемся в уходе собрате, но и
об его опекателе, который вскоре получил
возможность взвинчивать как угодно вы¬
соко свои требования и пред‘являл спрос
на всевозможные изысканные яства, так
как ведь естественно больному не все
могло быть полезно. Охотники не хотели
оставить в беде своего товарища, тем
более, что у них и так не было избытка
в рабочих силах. Так случилось, что доктор от избытка
яств мог уделять также и своим старым
приятелям, пока не было проведено в
полном об‘еме распределение между всеми
нуждающимися и, в конце концев, не пе¬
решло в руки самих старейших, которые
в силу своей гигиенической опытности
лучше всего должны были знать, что для
различных возрастов подходило, что долж¬
но было быть им запрещено. Это регули¬
рование совершалось ближайшим обра¬
зом и прежде всего на пользу старейших,
которые, разумеется, не были затронуты
пищевыми запретами. Их существование было обеспечено с того момента, как рас¬
пределение питания попало в их руки. Во всяком случае свидетельствуют свя¬
занные с опеканием и лечением больных
обстоятельства и общественные узаконе¬
ния о следах острой социальной борьбы.
Только один из обоих классов мог быть
господствующим. Как скоро охотники
вообще приняли услуги старейших и
стали снабжать их, в виде компенсации,
жизненными припасами,кск скоро явились
учреждения для сохранения рабочей силы
заболевшего, и перестало представляться
ее восстановление ia волю случая, они
отказались этим самым от господства и
уступили его духовному руководству, ко¬
торое при тех условиях могло сосредото¬
чиваться только в руках старейших. Слиш¬
ком была велика зависимость друг от
друга, база физического существования
была слишком узка, как в отношении
источников питания, так и в отношении
суммы имевшихся в распоряжении рабо¬
чих сил. Поэтому то должны были ста¬
рейшие, и после состоявшегося между
классами соглашения, еще продолжитель¬
ное время применять экстраординарные
средства для того, чтобы удержаться над
поверхностью. Безпрестанно должны были
они пускать в ход хитрость и насилие
для того, чтобы достигать своей цели,
т.-е. в общем всецело применять методы
позднейший социальной эксплоатации, как
это вскрывают возникающая из этой клас¬
совой борьбы религиозная идеология и
организация культа данной ступени. Од¬
нако, условия жизни старейшего класса
в ближайшее время от этого еще отнюдь
не стали выше нормального уровня; сле¬
довательно, с об‘ективной точки зрения,
не могло быть еще речи ни о какой эксилоа-
тации. Старейшие добивались не столько
эксплоатации рабочих сил более молодого
класса, сколько совместного с ними ве¬
дения хозяйства; большего, чем еды до
сыта, тогда не приходилось искать. Они
ничего более не хотели, как только регу¬
лирования в и х духе производства и
потребления, поэтому дело сводилось к
тому, чтобы привлечь младший класс к
целесообразному труду и доставить силу
такому принципу распределения, кото¬
рый бы действовал не только по мерилу
грубой работы, видимой в своих резуль¬
татах. Указанный переворот, разумеется, не
был единичным актом, но длительной
борьбой, при которой старейшие шаг за
шагом продвигались вперед, используя
цепко всякую свою позицию, которую за¬
381 382 нимали благодаря своей солидарности.
Но рано или поздно должна была по¬
следовать победа их класса на той сту¬
пени, хотя существовал более ранний пе¬
риод, когда более молодые и более сильные
не так-то охотно подчинялись. Социальные
установления, нравы, обычаи нисшей охот¬
ничьей ступени являются не опровержи¬
мыми свидетельствами в пользу этого
факта. Фронт молодых и сильных посте¬
пенно расстраивался. Один за другим
выходил из их рядов и приставал к против¬
ному классу: тот,кто стоял на грани рабо¬
тоспособности, кто заболевал, кто хо¬
тел стать зятем, кто был недоволен
хозяйничаньем более молодых охотников,
кто при торговых сношениях не был
признан другими племенами, кто не
хотел сам мастерить необходимые ему ору¬
дия, кто имел недостаточно трудолю¬
бивую жену и предпочитал ее видеть под
надзором старейших, далее юнец не¬
женатый, не признаваемый полноправным
женатыми охотниками, и т. п. Новый класс стал господствовать после
долгих перипетий борьбы, но приходилось
постоянно вновь вести борьбу при
попытках реакции. Только теперь война
велась более тайно, нередко при по¬
мощи яда или кинжала, как это по¬
казывает мрачное ремесло австралийских
колдунов и отражение этих фактов классо¬
вой борьбы в религиозной идеологии. Мы имеем здесь дело с подлинной первой
революцией в истории человечества, рево¬
люцией, которая означала победу перво¬
бытного коммунизма; ибо коммунизм был
ье во всех отношениях исконным, не был
пм в отношении обобществления всех ра¬
бочих сил и способностей и в отношении
способа распределения. Новый порядок,
новые законы, новая идеология, более вы¬
сокая фаза человечности завоевывали себе
место. Быть может,непосредственным толч¬
ком к перевороту послужило значительное
техническое изобретение старых ремеслен¬
ников, которое они предоставили произво¬
дителям лишь ценою уступок в области об¬
щественной организации, ценой согласия на
то, чтобы физическое превосходство моло¬
дежи сочеталось с мудростью преклонного
возраста, чтобы то и другое стало общим
благом. Не против разделения труда были
старейшие, не против развивающейся диф¬
ференциации общественных образований
самой по себе но, чем больше она разви¬
валась, чем больше возростал численный
состав первобытной орды, тем необходимее
становилось об‘единение и общественное
использование всех рабочих сил и соци¬ альной дифференциации посредством и при
помощи центральной власти, господства
связанных солидарностью старейших. Мо¬
лодые более не отстраняли вмешательства
со стороны старейших в производство, все
более и более мирились с их контролем
при работе и с дальнейшим более слож¬
ным сплетением экономических отношений,
так как под‘ем общего уровня производства
от этого был очевиден. Как раз повышенное
производство было именно тем, что осо¬
бенно близко к сердцу принимали старей¬
шие, и они начали далее организовывать
распределение труда посредством разви¬
вающихся содружеств; однако, из полити¬
ческих соображений они охотно допускали
также и дробление противного класса,
расщепление массы молодых охотников. Несогласие вносилось в ряды производя¬
щего класса также и проповедью единения
и единодушия, трудолюбия, послушания,
и почтения по отношению к старым мужчи-
нам.Эта идеология сталамостом, по которому
сначала элементы добровольные, а потом и
упирающиеся,были привлечены на службу
прежде столь беспомощной группы старей¬
ших. Развитие идеологии исходило из та¬
кого пункта, который возбуждал вечно вновь
распрю, из такого пункта, который больше
всего заставлял старейших прибегать
к утаиванию, а потому и постоянно вы¬
зывал необходимость убеждения. Если
они доставляли другому классу изго¬
товленные ими самими орудия и оружие
или выдавали замуж за охотников своих
дочерей, если они являлись вождями и
советчиками при перекочевывании, при
внешних сношениях и т. п., во всех
этих случаях они оказывали подлинные,
осязательные услуги и могли ожидать
соответствующей компенсации, но к пре¬
пирательствам очень часто давал повод
случай болезни и еще более случай
смерти. Здесь контроль в конце концов
совершенно прекратился; это была почва,
на которой власть старейших могла
развиться в диктатуру и в конце концов
и развилась. На этом пункте можем мы
изучать формы классовой борьбы, ко¬
торые она в тогдашнее время приняла, судя
по тому как она выражается в культе и
вере в духов. Ставя требования от имени
отошедшего, который, разумеется, не воз¬
ражал, и всегда доставлял им возмож¬
ность оставаться правыми, старейшие
вступили на путь обмана и угрозы, пу¬
стого обещания и тайного насилия. Уже признание опекания больных за
необходимый общественный институт
являлось признанием прав старых людей
383 384 и немощных; ибо эти последние были до
известной степени длительно больными, по
крайней мере, по обычному пониманию мо¬
лодых, и опекание мертвых было продол¬
женным опеканием больных. Сверхчув¬
ственный дух, на который ссылались, вся¬
кий раз как попадали в затруднене, стал-
естественным союзником старейших в их
борьбе с сопротивлением масс. Он не до¬
пускал с собою шуток, когда непризнан¬
ные употребляли его имя: он это прини¬
мал всякий раз за оскорбление, и
таким 3J0 и считалось. Это была от¬
чаянная борьба, которую старейшие
вели, благоприятствуемые лишь своей со¬
лидарностью. Это та борьба, которая пону¬
дила к тайному орудованию и тайной поли¬
тике при помощи сверхчувственного, при¬
чем линия коммунистического равенства
при этом вначале еще нисколько не нару¬
шалась. Напротив, старейшие об‘ективно
были вправе требовать преимущественного
снабжения жизненными средствами для
коммунистического хозяйственного центра;
ибо—чего не следует забывать,—жертвен¬
ные дары расходовались в пользу всех
нуждающихся, во всяком случае, могли
расходоваться таким образом; случалось
ли это действительно всегда, или хоть
бы часто, это все равно. Молодых приуч л л до известной степени
на всякий случай предоставлять старей¬
шим, как специальному хозяйственному
органу коммуны, предварительные запасы.
Обязательную отдачу скорее расширяли,
чем с‘ужпвали; отдавали все, в чем не нуж¬
дались. Было, поэтому, неудивительно, что
это воззрение, что нужно давать скорее
больше в случаях сомнения, исполнены ли
все обязанности, установленные обществом
относительно снабжения нуждающихся,
достигло среди условий коммунистической
первобытной эпохи полной победы. Неопределенность количества необходи¬
мых запасов была сильнее всего, когда
больной находглся на границе между бо¬
лезнью и смертью, и она еще искусственно
питалась старыми стражами больных. Труд¬
ность достижения определенности тут для
молодого поколения заключалась не в био¬
логической неосведомленности дикого чело¬
века и следовавшей отсюда невозможности
вообще констатировать факт умирания. Скорее, напротив, жертвование в виде
повинности начинается как раз с того
момента, когда всякое сомнение в телесной
смерти, в виду наступления процесса раз¬
ложения, становится немыслимым (см. при¬
мер Австралии). Социальные тенденции, таким образом,
продолжают действовать и за пределами
болезни и смерти, независимо от особен¬
ного повода к уходу за больными. Момен¬
том, вызывавшим возникновение рели¬
гии, являлся не только момент опе-
кания больных и мертвых, но и, в
более широком смысле, весь способ веде¬
ния борьбы, который был навязан старей¬
шим., их солидарность, их тайная политика,
их тайное орудование, их еда врозь от
других и т. д. В каждом отдельном случае
опекания больного дело шло о восстано¬
влении рабочей силы, и потому и каждый
дух являлся олицетворением некоей ра¬
бочей силы, от которой могли ждать по¬
мощи, но он был также, и притом в первую
голову, воплощением большой потребности
в пищз, которая подлежала удовлетво¬
рению. Согласно с этим жертвоприношение
коротко можно определить, как дань
социальным носителям коммунизма для
целей упорядочения и обеспечения ведения
хозяйства. Тем самым, что старейшие
вовлекали больного в свой крут и его в нем
скрывали, линия коммунистического прин¬
ципа удлинялась за пределы конкретного
случая, за пределы-чувственно го, и, таким
образом, возникало сверхчувственное. «Противостоящие человеку, в виде по¬
давляющей силы, средства производства»,
о которых говорит Энгельс в Антидюринге,
касаясь сил природы, есть на этой древ¬
нейшей ступени образования религии, ни
что иное, как человеческая рабочая сила,
правда, в той форме, которая более отве¬
чала незримой манере работать старей¬
шего класса, точно также, как удовлетво¬
рение потребностей в пище какого-нибудь
духа представлялось совершенно в виде
отдачи пищи группе старейших, которые
организовывали распределение и потребле¬
ние по своему собственному усмотрению,
пока, в конце концов, не превратились
в своего рода продовольственных диктато¬
ров. Помощь духа была обыкновенно фак¬
тически очень духовной, за то поедание,
потребление пожертвованных даров,—явля¬
лось тем более конкретным. Мы можем, таким образом, проследить,
как в этой стадии возникновения перво¬
бытной религии, корни позднейшего улуч¬
шенного положения класса старейшин все
глубже проникают в социальную почву и
в ней распространяются. Во всяком случае, и в законах, излагае¬
мых, как видно из примера Австралии,
часто даже в стихах и внушаемых
юношескому возрасту, отпечатлевается, по¬
?85 386 скольку эти законы принадлежат более
древнему периоду, принцип равен¬
ства всех, принадлежащих к народу, в
труде и в удовлетворении питанием. По
крайней мере, просвечивают контуры этой
более древней ступени в законодательстве
на австралийской почве еще совершенно
ясно. Мы должны считать несомненным, что
старейшие заботились о том, чтобы полу¬
чить, так сказать, законное обеспечение
своих притязаний, для того, чтобы преду¬
предить обратное впадение в прежнее
варварское состояние. Иган мы формулируем итоги следующим
оэразом. Каждый по мере своих способностей
обязан к участию в общественном произ¬
водстве. Каждый принадлежащий к орде, (к пле¬
мени), получает свою долю от результата
общественного производства. Производство и потребление подлежат
постоянному регулированию со стороны со¬
ветов старейших. Вособенности принадле¬
жат старейшем надзор за работой и за рабо¬
тами. (Эго особенно относится ко времени
начала тотемизма). Старейшие определяют направления ко¬
чевания и регулируют разделение труда. Распределение пища есть обязанность
старых людей. Они дают всем,также,детям
и больным, и ведают меру и потребность
всех. Местом трапезы служит место стоянки
целой орды. Старейшие берут на себя ве¬
дете торговли с другими племенами и
ордами. Улаживание пограничных споров и внут¬
ренних раздоров принадлежит старейшим.
Никто не должен поднимать ссору или пи¬
тать ненависть против другого класса. Старейшие смотрят за исполнением брач¬
ных законов. Никто не должен брать себе
жену из другой возрастной группы, кроме
как из той, к коей сам принадлежит. Ни¬
кто не должен брать себе жену в пределах
определенных ступеней родства. Зять снабжает родителей жены пищей.
Зять не должен поносить тещу и не должен
даже называть ее по имени. Относительно приема в более высокий
возрастной ктасс решает совет старей¬
ших. Равным образом он постановляет, кто
кому должен быть ппрауру. Сгарейшие всегда должны пользоваться
предпочтением. Так, например, среди пи-
рауру, кто старше, тот идет всегда впереди.
Почитай старость, служи ей и снабжай ее в первую очередь питанием и веем жиз¬
ненно необходимым. Неженатые охотники находятся в рас¬
поряжении и в повиновении у пожилых-
мужчин. Они берут па себя на воспитание
мальчиков, уже начиная с девятого года. Пищевые запреты должны быть стро¬
жайше соблюдены, и наряду с ними все
правила относительно сдачи запре¬
щенных яств. Никто не должен вступать
в области табу. Никто не должен смотреть,
когда другие возрастные классы едят. Со временем правовые преиму¬
щества высшего возрастно¬
го класса стали настолько значитель¬
ными, что неравенство сталовыступатьболее
решительно и в законе. Уже не говорилось:
всякая общественно полезная работа—рав¬
но ценна, но: духовная работа, т.-е.деятель¬
ность старейших, более ценна, нежели фи¬
зическая; она более высоко ценится вели¬
ким духом. Также и пищевые запреты и
доставка запретной пищи старейшем стала
проводиться строже, ю гда именно старей¬
шие получили возможностьонвратьсянапо-
л учившую большее развитие веру в духов. Появился закон: никто не должен
оскорблять духа, не должен называть его
даже по имени. Должны относиться о ува¬
жением к его особым свойствам и не подхо¬
дить к нему слишком близко. Так как дух
себя проявляет лишь редко, и не перед
всяким, а при упущзниях жестоко карает
леностных, то лучше давать больше, чем
меньше. Если обязательство к жертвоприношению
первоначально является только средством
для поддержания коммунистического по¬
рядка, то в конце концов, однако, метод
эксплоатации создает тут данные для дик¬
татуры одного класса над другим. Ступень
общественного равенства является иерей
денною экономически и полптдчески-
однако пока еще без нарушено я.
коммунистического правопорядка. Так
считаются, например, представители тотема
номинально все еще производителями то¬
темного мяса, когда это производство фак¬
тически уже более не находится в руках
охотников подлежащего тотема, ио уже
является переданным в руки охотников
родственного мяса. Преимущественное по¬
ложение старейших, градация по возрасту,
особенно резко отпечатлевается в законо¬
дательстве тогда, когда, между нрочим.
издаются пищевые запреты от имени вели¬
кого духа тотема. Дух принадлежит как будто, к ещ-
более старому поколению, чем ста¬
рейший класс. Он получает, поэтому, н
387 388 (итветствующее привилегированное по¬
ложение. Если обыкновенный дух умер¬
шего представляет собою воплощение обяза¬
тельства жертвования прпупразднении еди¬
ничного экономически—коммунистического
отношения, с тем ограничением, что ото¬
шедшие считаются еще некоторое время
членами коммунистической общины,—то
тотемный бог является воплощением
коммунистического принципа целого
клапа, сверхчувственным руководителем
производства, великим творцом, создате¬
лем мира, общим владетелем земли и жи¬
вотных, растений и людей, общим надзи¬
рателем за производством и потреблением
ц притом до известной степени представи¬
телем идеи государства, высшим законода¬
телем и судьею, руководителем и направи-
телем внутренних и внешних сношений,
защитником слабых и беспомощных, неот¬
разимо строгим, легко приводимым в гнев
и ужасно карающим. Коротко Говоря, он является всем тем,
чем сами старейшие желают быть. Он же является и высшим колдуном и
знахарем, на которого ссылаются во всех
трудных случаях ближе всего к нему стоя¬
щие старейшие и за спиной которого они
скрываются. Если нужно, чтобы молодой
народ не вкушал какого нибудь тотемного
животного, то в таком случае это животное
выставляется предметом питания тотем¬
ного божества; если нужно ,чтобы на это
животное не охотились, то в таком случае
оно является другом великого духа и т. д. С постепенным развитием таинственной
силы этого тотемного духа, которая все
менее и менее, казалось, была прикреплена
к существующим законам, старейший класс
поднял свое собственное могущество; с его
помощью возвысились те, который вначале
постоянно колебались на границе между
эксплоататорамп и крайне нуждающимися.
Впрочем, эта диктатура старейших, как
это явствует из примера австралийских
туземцев, находит себе естественную гра¬
ницу в жалком состоянии условий жизни
зимнего охотпичества и в ничтожпых воз¬
можностях развития производства на этой
ступени. Но когда потом, несмотря на че¬
репаший ход общего культурного прогресса
первобытпой эпохи, все таки в результате
получилось из прогрессирующего развития
охотничьих содружеств различного мяса,
некоторая многогранность производствен¬
ной жизни и повышение условий жизни
членов орды и вследствие этого увеличился
и численный состав орды, тогда потребова¬
лось применение более радикальных, силь¬
ных средств для сплочения и единения общества. Стремление к централизации,
однако, могло быть проведено, опять таки,
лишь при помощи сверхчувственной
силы, которая, правда, свой непроницае¬
мый характер сохраняла только в отно¬
шении класса производителей. Таким образом, первобытный комму¬
низм, который мирится с несомненным
преобладанием старейших, который зи¬
ждется на хитрости и на силе этой высшей
возрастной группы и, следовательно,
является коммунизмом с задними ходами
и ограничениями, отнюдь не может быть
назван коммунизмом в смысле того совер¬
шенства, который присущ грядущему про¬
летарскому коммунизму.Между тем послед¬
ний, обычно, витает перед глазами ученых*
когда они ведут речь о первобытном комму¬
низме. В их глазах первобытное общество
с точки зрения внутренней организации
т.-е. вне конфликтов орд и племен между
собою,—является коммунистическим раем,
в котором, люди на подооие ягнят, мирно
пасутся друг подле друга и который не
быЕает нарушаем никакими социальными
и экономическими противоречиями. Будем надеяться, что с этим фантастиче¬
ским образом будет отныне раз навсегда
покончено. Современные,созревшие для коммунизма,
культурные страны выказывают песравпеи-
но более высокое развитие средств производ¬
ства, безконечно большее богатство бла¬
гами всякого рода необходимыми для жиз¬
ни сравнительно с обществом перво¬
бытного охотничества, и наряду с этим
колоссальное повышение всех потребно¬
стей. Конечно могло бы современное ком¬
мунистическое общество при возрастаю¬
щем богатстве позволить себе прихватить
с собою класс бездельников и паразитов,
если бы оно было достаточно глупо для
этого. Но рабочий класс достаточно со¬
зрел, для того, чтобы суметь выгнать
эксплоататорпво, в каком бы то ни было
виде, из всех его последних закоулков. Первобытное общество должно было на
первых порах провести разделение труда,
которое современный социализм хочет
упразднить, общественное разграничение
работников умственного и физического
труда. Оно не могло отказаться от услуг
лиц, которые годились только для духов¬
ного руководства трудом, а не для мате¬
риального производства. Оно, поэтому;
из соображений социального прогресса
поставило своих старейших членов стра¬
жами, управителями и законодателями но
производству и потреблению и предоста¬
вило им, вместе с тем, так это лежало
389 390 в природе первобытного существования,
диктаторС1ше полномочия, ибо контроль
е противоположной стороны был совер¬
шенно исключен как раз именно благо¬
даря тем условиям. Ныне ставшая
гораздо разнообразнее общественная ра¬
бота, колоссальное количество находя¬
щихся в распоряжении рабочих сил
в социалистически развитом обществе, до¬
пускает разнообразие в работе для каждого
отдельно, так что каждый индивидуум
может всесторонне развивать свои способ¬
ности и имеет возможность получать нуж¬
ную подготовку для всякой общественно
полезной работы, в том числе и на поприще
управления, законодательства и контроля.
Не совпадает более, как в первобытные
времена, высший возраст с высшей способ¬
ностью «к головной работе», т.-е. к руко¬ водству производством, государственным
отправлением и т. д. Возраст не играет больше никакой ре¬
шающей роли, когда, например, дело идет
о том, кого выбирать в советы с политиче¬
ской или хозяйственной функцией, тогда
как первобытный коммунизм не знает ни
выбора в совет старейших, ни смещения
его членов. Люди должны были сначала
пройти через долговременную школу ка¬
питализма для того, чтобы достигнуть
зрелости для нового, более совершенного
коммунизма, развитие которого, впрочем,
в чем нужно отдавать себе ясно отчет, не
только в смысле интернационального рас¬
пространения, но еще более в отношении
постоянного внутреннего организацион¬
ного совершенствования, ни на один миг
не может остановиться.
ТАБЛИЦА I. Третич¬ ный. Четвер- < тнчный. Эоцен Олнгоцен. Миоцен Плиоцен. Дилювии Аллювий • ^ Древний , Камни со слс- ■
| Эолитлкум. | Дами их упот-1
' ребленияв ка-1 честве орудий. Поздний | Камни с пер- j
Эолитикум ! винным и следа-; (Археолит.). ми обработки. 1 I Низшая ста-;
дня охотни-
чества н со-j
бпратель- I Палеолнтикум 1 Каменные ору-
(древний ка- дня только об-1
менный век). ; колотые. i ства. ; Пещерное
| погребение. 3 миллиона
лет (?). ?оо.ооо. Неолитикум Каменные ору- Высшая стадия Преобладание 20000 (1500!!) (новый камеи- дня, либо толь- охотничества, каменных мо- до 2000. ный век). ко обколотые, начатки земле- гил в северной либо обколотые делил и с кото- Германии, клад- !и шлифованные. родства. бища погребе- ний в скорчен¬
ной форме в
центре Герма- НИИ. 1 i Бронзовый 1 Бронза для ме- В сильной сте- Преобладание 2000 до 1000 век. таллических пени кочевое единичных мо- (Моителиус) орудий. пастушество. гил под курга- 1500-500 , Спорадически нами, могилы (Софус Мюл- появляющееся частью со ске- лер). земледелие. летами, частью с остатками I 1 сожжения. Железный век. ' Железо для ме- Развивающееся ! Преобладание От 1000 или таллических соединение зем- 1 „ j кладошц с ур- 500 до р. х. 1 орудий. леделия и ско- 1 нами. товодства на
более высокой j
ступени осед- ! ЛОСТИ. i
ТАБЛИЦА 2. (Ifo таблицам - и Л. I b‘i llxti n, I ter Menscb der Urzeit. Teubner, Aus Yatur mid Geistesvvelt. 62. Bandchen). cu Reutelien. J Rentel (y Ypres), j d
Ma f f l i e n. ! Muffle (Долина v S
Dendre). | g Mosvinieu. Mesvin (y Mons). J ^ j Г | Эолиты.
1 Мауарская челюсть. Str6epyien. Strepy (у НёИп, в Бель- Эолиты с ясными при¬
гни). [знаками превращения нх|
i j в орудия. Археолиты. I 1 Скелетные находки 1 1 !
СЬеПёеп. Chelles на Марне. , Кулачный клин, вместе 1 |с тем эолиты, археолиты.! i 1 1 Acheuleen.
(нижний, верхний)
La Micoque. | St. Acheul (Dep. Somme),
La Micoque (Dep. Dor¬
dogne). 1 Кулачный клин с кин- 1
жалообразным остреем, I
тоньше обколотый и |
сглаженный миндале¬
видный топор, на ряду
с ними еще археолиты,
(скребок, ножик и т. д. в Англии. 1 Moustcrien
(верхний, средний,
нижний). Le Moustier (Dep. Dor¬
dogne), La Micoque
(там же), Таубах (Тю-
ринген), Крапина (Мо¬
равия) пещера Вильд-
кирхли (Аппенцель). Тщательно обколотые,
сглаженные, овальные
(и трехгранные) топо¬
ры, тщательно сглажен¬
ные скребки, мустьер-
ское (копейное?) острее,
примитивные костяные
орудия (шила), потом
еще археолиты. Нижний М.=Ното
Mousteriensis Hauseri
(Dordogne), женский ске¬
лет Moustier (Dordogne),
скелет из Ferrassie. (Dor¬
dogne), верхний М.=ске-
лет, из La Chapelle aux-
saints (Correze). А и г i g n а с i е и Mo ntaiglien (нижний, средний,
верхний. Aurignac (Dep. Haute- j Мустьерские типы в
Garonne). j процессе исчезновения,
Лес Montaigle (Бельгия), скребки, костяные ору-
Брюнн (Моравия), Г1ред-| Дия (шила, наконечни-
мсст (там же) и Ахен- ! ки стрел и т. д.).
хейм (Эльзас). j Homo Aurignaceusis Hau
seri (Pdrigord), находки
Spy, Крапины, Неан-
дерталя, Cro - Magnon
из гротов Гримальди,
Брюнн, Предмост и т. д. Solutreen
(нижний н верхний). Solutre (Dep. Saone-et
Loire), Laugerie Haute
(Dep. Dordogne). [ Имеющие форму лавро-
: вого листа тонко сгла-
: женные узкие копейные
острен и зазубренные
с одной стороны нако¬
нечники стрел (с крюч¬
ком обратным) из крем-
1 ня, орудия из кости. MagdaHnien
(несколько ступе¬
ней). La Madelaine (Dep. Dor¬
dogne), Laugerie Basse
(там me),Thayngen (кан¬
тон Шафгаузен), Швей-
церсбильд (там же). j Тщательно вырезанные,
богато украшенные ору¬
дия из кости и рога
(северного оленя), Со-
литрейские типы в про¬
цессе исчезновения,
острые клинки ножей, I бурава и т. д. из
1 кремия. Скелет Chancelade
(Pdrigord) и др.
Hoinrich Cunow, Felix Somlo, Литература. Указатель главнейших, служивших пособием, трудов. I. Die Verwandtschaftsorganisalionen der Australneger. Ein Beilrag zur Entwicklungs-
geschichte der Familie. Stuttgart, Dietz. 1894. Zur Urgeschiehte der Ehe und Familie. Erganzungshofte zur Xeuon Zeit, Л» 14,
November 1912. Der Giiterverkebr in der Urgpsellschaft. 1909. Miseh und Thron. II. Heinrich Cunow. Ursprung der Religion und des Gottesglaubons. Berlin. Buchliandlung Vonvarls. 1913. Генрих Кунов, Возникновение религии и веры в бога. Перев. и предисл. И. Степанова. М. «Ком¬ мунист». 1919. Julius Lippert, Allgemeine Geschichle des Priesterlums. Berlin. 1883/84. >> » Kulturgeschichte der Menschhoit in ihrem organischen Aufbau. Stuttgart. 1880. Ю. Липперт, История культуры. Перев. с нем. А. Острогорского и П. Струве. Изд. Павленкова. Спб. 1894. » » Спб. 1902. » » Перев. с немецк. П. Габерман-Лурье и С. Гатнер, под редакц. В. Коропчевского. С 120 рис. в тексте. Спб. 1902. Friedrich Ratzol, Volkerkunde, Bd. I (zweibandige Ausgabe von 1894\ Фридрих Ратцель, Народоведение. ^ Wilhelm Schneider, Die Religion der afrikanischen Naturvolker (Derstellungen aus dem Gebiele der
nichtchristlichen Religionsgeschichte, Bd. V VI). Karl Weule, In Zeitschrift Kosmos 1913, Heft I: Indianergraber. Ernst Vix, Die Totenbestattung. Reclams Universalbibliolhek, 3551/3562. Zeitschrift fiir Ethnologie. Zurn prehistorischen Absrhitt insbesondere: Moritz Hoernes. Natur- und Urgeschiehte des Menschen, Bd. 1 und II. Wien und Leipzig. 1909. » » Der diluviale Mensch. M. Гёрнес, Первобытная история человечества. Перев. со 2 го немецк. издания под редакцией Я. Г. Гуревича. Спб. 1902. Изд. Брокгауза и Ефротп. L. Reinhardt, Der Mensch zur Eiszeit in Europa. Miinchen. 1906. Sophus MUIIer, Nordiche Altertumskunde. Strassburg. 1898. MatthSus Much Die Heimat der Indogermanen. Jena. 1904. A. 	Heilborn, Der Mensch der Urzeit. Aus Natur und Geisteswell, Д? 62. Teubner. 1910. R. R. Schmidt, Die altstein zeit lichen Schadelgraber der Ofnet und der Beslattungsritus der Diluvial- zeit. Stuttgart. 1913. Heinrich Cunow, Die Technik in der Urzeit, II. Dietz, Kl. Bibliotliek, № 22. Г. Кунов. Левик-Дорш. Очерки по истории первобытной культуры, ч. I. II, III. Изд. Белтрост- печать. Минск. 1923 г. Ernsf Vix, Siehe oben! Prahistorisciie Zeitschrift. Globus, Zeitchrift fiir Lander- nnd Voikerkunde. 0. 	Prof6,
SQrgel, Vorgeschichtliehe Jagd. In der Zeitschrift «Mannus», Bd. VI Heft .1 und 2.
Festchrift zur 43. allgem. Vers. d. Deutschen Anthropologisehon Gesellschaft. H. KlaatBch, 0. Hauser, M. Hoernes,
A. Heilborn, Uber den Le Moustier-Fund insbesondere: Neueste Ergebnisse der PalSontologie des Menschen. In der Zeitschrift fiir Ethnologie
19C9, S. 542 ff. Homo Mousteriensis Hauseri. In der Schweizer Vierteljahrsschrift fiir Zahnheilkunde,
Bd. XIX, 1909, Natur- unp Urgeschiehte des Menschen, Bd. I, S. 228 ff. Der Mensch der Urzeit.
Опечатки Напечатано: Страница. Строка. Следует читать: плохое 7 13 снизу такое (выговаривай пирауру)— 4 Г, 27 сверху (выговаривай пирауру) предназначались 64 33 » не предназначались в лице их 03 12 снизу не следует читать запрета заключать браков 71 17 » “ запрета браков проделывает 97 22 » проделывается с родным 101 19 сверху с родней потребность и 122 14 СНИЗУ потребности одалживанием 128 10 » * одолжением одолжающе—его 129 3-4 сверху одолжающе—го посланным » 13 снизу посланными неспособным 133 2-3 сверху неспособными благодельного J 38 6 » благодетельного большее 142 26 снизу больше представляли 144 23 сверху предоставляли известного 35 » известного форма, описанная после этого ухода
за больными приняла значительно
другой вид. 1-3 снизу после всего этого описанная <
ухода за больными значительно
изменилась. наступил 146 31 сверху наступал осуждать 149 27 снизу ощущать становилось » 7 » становилась выдавали 151 22 выдавал в поле 18 в позе » » 152 30 (V » «скрюченная» 154 24 скорченная спорикосновешш 155 12 » соприкосновении означают 158 16 сверху означает коренятся » 18 » коренится выступили 159 7 » вступили с,ел явстяа- 162 18 снизу с ел яства обстоятельство J66 17 » обязательство не осуществимыми 170 16 » иеосу ществп мы м длилось время снабжения J 71 17-18 » длилось снабжение Юге 184 21 сверху Юте отправился 188 20 сннзс отправлялся его 13 » 1 пх ему » 12 » им „сохоной" » 10 » гак наз. «Зохопа» Ilalieninchen 191 3 » italienischen L 17 und 18 » » » S 17 und 18 Ь* 440 ГГ (NaturJ. u. Kunstl. lliihlen) » 1 .) S 442 ГГ (Naturl. u Kiinsll. Ib Indogermanen 192 1 сверху Indogermanen A Iter—Tumskunde )> 3 v Altcrtumskunde Stein qraber 3-4 » Steingriiber Mouadsi 5 'Mounds Zienau » » Eienau пропущено cfooBO после «умерших». » 2 снизу выкапываются Рис 21, а текст под ним от 24-ю 203 Рис. 24 Рис 24, а текст под ним от рис 21 222 Рис. 21 с чувство 225 14 снизу чувство И. М. Герпес 226 25 сверху И. М. Герпес подготовляет 244 1 » поддерживает См. Кунов » 9 » Кунов Mujor » 22 снизу Major Zwanrig » » » Zwanzig открытый » 3 » открытым открытия 253 18 открытые львин зубов 254 8 » Зубов льва Ля-Шапельо-Сенсен 308 4 » Ля Шапель-о-Сен Шансе—ляде 311 18 сверху Шанселяде
Оглавление. О Предисловие к русскому изданию И. А. Шииц- берга  Предисловие Г. Эйльдермана к немецкому
изданию «Первобытный коммунизм и про¬
исхождение религиозных верований». . . А. ПЕРВОБЫТНЫЙ КОММУНИЗМ АВСТРА¬
ЛИЙЦЕВ. 1. Охотничьи дружины и орда  2. Мужчина и женщина  3. Дети и родители .... 4. Группа старейших  3. Внешние отношения первобытной орды . 6. Возрастные группы  7. Отец и тесть . 8. Классы, как политические организации . 9. Родственные именования  10. Группа несовершеннолетних  ! 1. Одиночный и групповой брак  12. Деление первобытной орды  11. Экзогамия  14. Взгляд Г. Кунова на экзогамию .... 15. Кровавая месть  16. Тотемные имена  17. Тотемистические запреты пшци  J8. Тотемные организации со счетом по муж¬
ской линии  19. Фратрии  20. Развитие разделения груда между фрат¬
риями . . ..... 21. Создание новых тотемов внутри орды . . 22. О производстве и распределении тотемной пищи  23. Церемонии  24. Счет происхождения по женской линии . 25. Экономическая обусловленность «женской линии»  2G. Брачные об*единения племени дэйери . . 27. Перенос идей тотема  28. Направление социального развития . . 29. Первобытный коммунизм  ::0. Тотемный главарь и тотемный бог . . . Б. НАЧАТКИ РЕЛИГИОЗНОГО РАЗВИТИЯ. Вступление  Стр I. 	Болезнь и смерть в первобытной еемье. A. Знахарь в первобытной орде 139 B. Уход за больными под влиянием перво¬ бытной кочевой жизни . . . . . 14Э C. Смертный случай в первобытную эпоху . . 115 II. Погребение мертвых. А. Погребение мертвых и вера в души. 1. Наиболее древние погребальные приемы . 151 2. Продление срока приношений до периода разложения трупа 153 3. Происхождение дуализма тела и духа . . 159 4. Души живущих 166 5. Влияние кочевой жизни на культ. ... 177 g. Царство духов 179 В. Виды погребения 181 Фазы погребения 205 III. 	Жертвоприношение. a) Сущность и происхождение жертвоприно¬ шения . . . 208 b) Время жертвоприношений и поводы . . . 214 c) Места для жертвоприношений 218 с!) Жертвоприемщитги 228 IV. 	Жречество. A) Жрец и народ. 1. Угрозы и обещания 233 2. Обманывания и утаивания 244 Б) Жрецы против жрецов 252 B) Жрец, как врач 266 V. 	Доисторичеснве прошлое. а) Погребение ле-Мустье 285 б) Поздний палеолитикум 302 VI. 	Современное состояние исследования.. . 315 В. ОЧЕРК ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА . 575 ■гр. 1 о 11 15 18 19 20 24 29 32 37 38 43 49 52 57 60 62 64 69 73 78 82 89 94 98 105 109 112 113 116 123 135