Текст
Е.А. Гончарова
МЕТОДЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО СЫСКА РОССИИ В БОРЬБЕ С РЕВОЛЮЦИОННЫМ ДВИЖЕНИЕМ В 1904-1914 ГОДАХ На материалах Саратовской губернии
Под редакцией кандидата исторических наук, доцента А.В. Воронежцева
2006
УДК 94(47)”.../1917.03"
ББК 63.3(2)521
Г 65
Гончарова Е.А.
Г 65 Методы политического сыска России в борьбе с революционным движением в 1904-1914 годах: На материалах Саратовской губернии / Под ред. А.В. Воронежцева. - Саратов: Научная книга, 2006. - 96 с.
ISBN 5-9758-0130-3
Работа посвящена методам политического сыска России в борьбе с революционным движением в 1904-1914 гг., особое внимание уделено местной, провинциальной специфике данного вопроса. Рассмотренные методы сгруппированы по трем главным направлениям: внутренняя агентурная деятельность, наружное наблюдение и перлюстрация корреспонденции. Используя анализ источников, автор выявляет некоторую динамику приемов работы политической полиции в условиях изменения общественно-политической ситуации в России.
Для студентов, аспирантов и преподавателей гуманитарных факультетов университетов и пединститутов.
УДК 94(47)”.../1917.03”
ББК 63.3(2)521
Рецензенты:
Ю.Г. Степанов, кандидат исторических наук, доцент (СГУ); Я. С. Судоргин, кандидат исторических наук, доцент (СГАП)
ISBN 5-9758-0130-3
© Гончарова Е.А., 2006
ВВЕДЕНИЕ
Среди множества государственных институтов дореволюционной России деятельность органов политического сыска в центре и на местах явилась отражением общего внутриполитического курса царского правительства. Она накладывала ощутимый отпечаток на всю общественно-политическую жизнь страны, причем как в дореволюционный период, так, через преемственность методов, и в советское время. Начав с реорганизации политической полиции М.Т. Лорис-Меликовым в августе 1880 г., Департамент полиции (далее ДП) охватывал своим влиянием практически все проявления общественной жизни страны.
С активным развитием революционного движения в начале XX в. происходила эволюция и политической полиции России. Особенно это стало заметным после первой русской революции 1905-1907 гг. и в период участия России в первой мировой войне, когда одним из главных объектов революционной агитации стали армейские части. Постоянно создавались новые органы, увеличивались штаты, повышались статус и финансовое положение сотрудников. Однако эти меры, как показывают источники, носили догоняющий характер по отношению к революционному движению.
Если в обеих столицах политический надзор осуществлялся наиболее эффективно, что доказывает деятельность филерской «медниковской школы» в Москве и перлюстративного кабинета в Петербурге, то на местах условия работы органов политического сыска требовали постоянной корректировки их усилий, довольно точно отражавших направление борьбы правительства с оппозиционным движением. Региональные различия в распространении революционного
движения способствовали неоднородности политического надзора в стране.
Изменения различных сторон деятельности органов политического сыска на местах обусловили крайнюю сложность в их изучении. Необходимость научного анализа органов политической полиции и их деятельности на местах, с введением в научный оборот документов местных архивов, представляется одним из важных моментов исследования государственных институтов дореволюционной России.
Следует заметить, что даже история центральных органов политической полиции дореволюционной России получила в исследовательской литературе лишь частичное освещение по вопросам, которые более всего волновали историков советского периода. В современных исследованиях недостаточное отражение находит деятельность местных органов политической полиции.
Попытаемся охарактеризовать основные направления историографической мысли по истории и деятельности политической полиции дореволюционной России.
До революции не было издано практически ни одного труда, посвященного деятельности органов политического сыска. После февраля 1917 г. Временным правительством было создано несколько комиссий по разработке архивов ДП; по итогам работы этих комиссий издаются несколько трудов. Среди таких публикаций можно выделить комментированные собрания документов и собственно исследование С.Г. Сва-тикова1, посвященные заграничной агентуре; работы М.А. Осоргина2, П. Павлова о деятельности Петербургского охранного отделения3. Одним из авторов, сотрудником Комиссии по разработке архивов, который попытался охарактеризовать методы и приемы политического сыска охранки4, был В.Б. Жилинский, издавший в 1918 г. обобщающий труд «Организация и жизнь охранного отделения во время царской власти»5. К сожалению, несмотря на многообразие доступных источников, автор при описании метода внутреннего наблюдения пользовался, по-види
1 См.: Заграничная агентура Департамента полиции (записки С. Сватикова и документы заграничной агентуры). М., 1941.
2 См.: Осоргин М.А. Охранное отделение и его секреты. М., 1917.
3 См.: Павлов П. Агенты, жандармы, палачи: По документам Петрограда. Пг., 1922.
4 В литературе за термином «охранка» закрепилось значение собирательного понятия всей политической полиции. Таким же образом он употребляется и в данной работе
5 См.: Жилинский В. Организация и жизнь охранного отделения во время царской власти //Труды комиссии по разработке политических архивов в Москве. М., 1918. Вып. II.
мому, лишь «Инструкцией по организации и ведению внутреннего секретного наблюдения» 1907 г., игнорируя все прочие циркулярные акты. В целом явная предвзятость в выборе фактического материала для доказательства реакционности царского правительства снижает научную ценность перечисленных работ.
В советской историографии 1930-1960-х гг. по теме политической полиции отмечается полное отсутствие публикаций. Тема находилась под негласным запретом6, кроме вопроса о Зубатовщине.
В 1970-1980-е гг. наступает новый этап изучения деятельности дореволюционной политической полиции. В это время состоялась защита нескольких диссертаций, в основном при Московском историко-архивном институте, где сложилась целая школа, изучающая данную тему под руководством профессора Н.П. Ерошкина7: Л.И. Тютюнник8 о начальном периоде существования ДП до 1904 г. и З.И. Перегудовой о его последних годах. При появлении работ обобщающего характера не угасает интерес и к отдельным вопросам деятельности политического сыска, а также к борьбе революционных партий с охранкой. Так, провокаторской деятельности агентов политической полиции посвящена работа А.П. Кознова9. Методам политического сыска в борьбе с революционным движением посвящены некоторые работы З.И. Перегудовой10. К освещению истории политической полиции подключились не только историки, но и юристы11, что позволило более объективно рассмотреть роль ДП в системе государственных институтов дореволюционной России.
В это время, а также чуть раньше выходит множество работ о противодействии революционных партий влиянию ДП, что косвенно помогает раскрыть степень эффективности работы политической полиции, при этом революционные организации в борьбе с охранкой рассматривают
6 См.: Рууд Ч., Степанов С. Фонтанка 16: Политический сыск при царях. М., 1993. С. 7.
7 См.: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983 ; Он же. Россия под надзором // Преподавание истории в школе. 1996 № 1.
8 См.: Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением в России на рубеже XIX-XX веков (1880-1904 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист наук. М., 1986.
9 См.: Кознов А. Большевики против царской охранки // Факел. 1989.
10 См.: Перегудова З.И. Методы борьбы Департамента полиции с революционным движением//Факел. 1990.
11 См.: Шинджиникашвили Д.И. Сыскная полиция царской России в эпоху империализма. Омск, 1973.
ся как в центре12, так и на местах13, что особенно ценно. Однако значимость почти всех перечисленных исследований сильно снижается яркой приверженностью к «марксистско-ленинскому учению о сущности и основных функциях эксплуататорского государства»14, что отразилось на выборке фактического материала, однозначных оценках и появлении работ, насыщенных неподтвержденными данными.
Следующий этап историографии темы политической полиции начинается с 1990-х гг., когда вместе с переизданием мемуаров и исследований 20-х гг. выходят в свет труды современных российских авторов, в которых можно проследить два направления, однако не в хронологическом, а в методологическом аспекте. Продолжают анализ темы многие исследователи, сохранившие преемственность советской историографии в оценках деятельности ДП и общих взглядах на государственные органы дореволюционной России. Такой по большей мере публицистической работой, рассчитанной на массового читателя, стала книга В. Жухрая15. К той же категории можно отнести и труды П.Е. Щеголева16, В. Джанибекяна17, Ч. Рууда и С. Степанова18. Более серьезными, научно выверенными представляются труды Ф. Лурье19, писавшего также совместно с З.И. liepci} до во ik за1 pai ивающие вопрос провокатор-С1ва как меюда hojhihhcckoi о сыска.
Однако гораздо больший интерес вызывают работы авторов, рассматривающих ДП как один из институтов государственной власти, а его деятельность - в нерасторжимой связи с общим внутриполитическим курсом. Ряд новых документов, ставших доступными историкам, также позволяют более объективно оценивать методы и результаты^деятель-ности охранки в борьбе с антиправительственным движением.
Изоюм многолетней плочотворной работы стал основательный труд З.И. Перегудовой «Политический сыск России. 1880-1917», в котором
12 См.: Очерки истории Московской организации КПСС. Кн. 1: 1883 - ноябрь 1917. М., 1979.
13 См.: Осипов В. Саратовская организация РСДРП в 1905-1907 гг. Саратов, 1947; По-зойская В.Н. Саратовская партийная организация в годы царской реакции (1907-1910 гг.)// Поволжский край. Саратов, 1975. Вып. 4.
14 Тютюнник Л.И. Указ. соч. С. 9.
15 См.: Жухрай В. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991.
16 См.: Щеголев П.Е. Охранники, агенты, палачи. М., 1992.
17 См.: Джанибекян В. Провокаторы: воспоминания, мысли и выводы. М., 2000.
18 См.: Рууд Ч, Степанов С. Указ. соч.
19 См.: Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы. СПб., \992; Лурье Ф.М., Перегудова З.И. Царская охранка и провокация // Из глубины времен. 1992. № 1.
сделана попытка обобщить и проанализировать многочисленные источники по истории политического сыска и дать картину развития охранки, ее методов и приемов почти за сорок лет20. Однако в нем не совсем четко описаны различные органы ДП, особенно на местах. В совокупности с рядом статей21 труд З.И. Перегудовой представляется самой значительной работой по истории политической полиции дореволюционной России.
Превалирующим в историографии остается рассмотрение истории охранки через совокупность отдельных, порой весьма узких, вопросов. Таким тематическим произведением стал сборник статей «Жандармы России», в котором нашли отражение перлюстрация как метод царского правительства в контролировании общественного мнения22, а также методы наружного23 и внутреннего24 наблюдения. Перлюстрацию писем как метод выяснения объективного настроения масс охранкой рассматривают В.С. Измозик25 и косвенно Т.А. Соболева26. Новый взгляд на противостояние Боевой организации партии социал-революционеров и охранки изложил Р.А. Городницкий27. В последнее время стали издаваться работы для учащихся учебных заведений МВД, в которых освещение деятельности ДП приобретает профессиональное звучание28.
Борьба политического сыска с революционным движением получила освещение и в трудах зарубежных историков. Например, постоянно осуществляет анализ и издание документов по теме политической по
20 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. М., 2000.
21 См.: Перегудова З.И. Служба наружного наблюдения в русской полиции И Река времени. М., 1995.
22 См.: Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века) И Жан-
дармы России М., 2002.
24 См.: Фомушкин А. Страницы истории филерской службы политической полиции (1880-1917 годы) // Там же.
24 См.: Перегудова З.И. Организация службы секретной агентуры // Там же.
25 Измозик В.С. А.Д. Фомин и М.Г Мардарьев: к истории «Черных кабинетов» в России, конец XIX - начало XX в. // Из глубины времен. 1997. № 9.
26 Соболева Т.А. Тайнопись в истории России. М., 1994.
27 Городницкий Р.А. Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901-1911 гг. М., 1998.
28 См.: Ярмыш А. Наблюдение неотступно: Административно-полицейский аппарат царизма и органы политического сыска на Украине в конце XIX - начале XX века. Киев, 1992; Борисов А.В., Иваневский В.Е., Скрипилев А.Е. Полиция Российской империи, XIX - начало XX в. М., 2001; Воронцов С.А. Правоохранительные органы. Спецслужбы: История и современность. Ростов н/Д, 1998.
лиции дореволюционной России профессор Иллинойсского университета Дж. Дейли29.
Таким образом, деятельность политической полиции в борьбе с революционным движением в начале XX в. нашла отражение в общих и тематических работах советских и российских историков. Однако при этом целый ряд вопросов остается практически неизученным. Так, например, до сих пор нет исследования, посвященного непосредственно вопросам разграничения функциональных обязанностей политической полиции, как в центре, так и на местах. Не рассмотрены до конца особенности внутренней политики модернизации охранки в ответ на изменения в революционном движении в России. Эти и другие вопросы, требующие своего освещения, определили цель данной работы: проследить динамику развития методов борьбы с революционным движением органов политического сыска в Саратовской губернии с 1904 по 1914 г. Для достижения поставленной цели в рамках работы была предпринята попытка решить целый ряд конкретных задач.
Основной задачей стало выявление и характеристика методов органов политического сыска на примере Саратовской губернии. Кроме того, при рассмотрении причин сотрудничества внутренних и внешних агентов с охрэнкой в поле зрения оказалась задача подробного изучения финансирования как внутренней агентуры, так и филеров наружного наблюдения. Научной новизной обладает вопрос сословного состава нештатных сотрудников политического сыска и использования местными органами охранки метода перлюстрации. Не менее важно объективно оценить проблему провокаторства как метода агентурной деятельности политического сыска.
Таким образом, предметом данного исследования выступает деятельность политического сыска в борьбе с революционным движением в 1904-1914 гг., в частности его методы и их эволюция по мере обострения революционного напряжения в обществе. Начальная граница хронологических рамок выбрана с учетом кардинальных изменений, происшедших в деятельности политического сыска в процессе и после первой русской революции. С накоплением опыта борьбы с активизирующимся революционным движением ДП соответственно изменял свою кадровую политику и методику борьбы. Существенным было и влияние на модернизацию политической полиции лиц, возглавлявших ее. Конеч
29 Спиридович А.И. Охрана и антисемитизм в дореволюционной России (публикация Дж. Дейли) // Вопросы истории. 2003. № 8.
ные рамки определены зарождением нового периода развития как антиправительственного движения, так и политического сыска с началом первой мировой войны. Необходимость исследования методов действия охранки в динамике заставила не ограничиваться поставленными рамками в ряде вопросов. Так, введение агентуры в войсках перед началом военных действий закончилось уже в 1915 г., на что нельзя было не обратить внимания.
Географические рамки исследования обусловлены комплексом источников, которые впервые вводятся в научный оборот. Центральное место в работе занимает район деятельности Саратовского губернского жандармского управления (далее СГЖУ) и Саратовского охранного отделения. Частично затрагиваются уезды Саратовской губернии, которые в полицейском смысле наблюдались помощниками начальника СГЖУ.
Для углубленного изучения деятельности органов политического сыска, особенно на местах, большую роль приобретают архивные источники, причем как опубликованные, так и не вошедшие в научный оборот. Особое значение для нашей темы имеют несколько видов источников, среди них делопроизводственная переписка и источники личного происхождения, последние представлены опубликованными воспоминаниями.
Источниками личного происхождения являются изданные мемуары, а также воспоминания в периодической печати. Их можно разделить на два противостоящих блока, границей между которыми выступает личное отношение к роли политического сыска в России начала XX в. Наиболее ценный материал можно почерпнуть из воспоминаний бывших руководителей ДП и его органов30. Несмотря на явную субъективность в освещении многих явлений борьбы охранки с революционным движением, мемуары позволяют полнее охарактеризовать руководителей политического сыска, то есть людей, которые более всего влияли на деятельность охранки, ее модернизацию. Однако необходимо учитывать специфику воспоминаний подобного рода, которая определяет критический подход при использовании мемуаров в качестве источника.
Второй группой воспоминаний диаметрально противоположного характера являются мемуары бывших сотрудников охранки, перешедших на сторону революционного движения. Богатый материал можно
30 См/. Заварзин П.П. Работа Тайной полиции. Париж, 1924; Джунковский В.Ф Воспоминания. М., 1997. Т. 2; Спиридович А. Записки жандарма. М., 1991; Курдов П.Г. Гибель императорской России. М., 1992.
почерпнуть на страницах организованного В.Л. Бурцевым журнала «Былое». Здесь печатались воспоминания бывших агентов, филеров, пер-люстраторов, раскрывающих внутренние закономерности деятельности охранки31. Большой интерес представляют и мемуары, пожалуй, самого яростного борца с агентурой ДП внутри революционных организаций В.Л. Бурцева32 или воспоминания Н.К. Крупской33. Необходимо отметить, что общей чертой воспоминаний является их крайняя субъективность, что требует более внимательного к ним отношения.
К опубликованным источникам также относятся многочисленные издания инструкций и циркуляров ДП и МВД, регулирующих различные стороны деятельности политического сыска, напечатанные в приложениях уже упомянутого сборника «Жандармы России» («Инструкции Начальникам Охранных Отделений по организации наружного наблюдения», «Инструкция по организации и ведению внутренней агентуры» 1908 г., некоторые циркуляры по ведению перлюстрации) и в трудах З.И. Перегудовой («Положение о районных охранных отделениях» 1906 г., «Положение об охранных отделениях» 1907 г., некоторые циркуляры ДП). Отдельные сборники документов стали издаваться в последние несколько лет различными учебными заведениями юридической направленности34.
Большую значимость для исследования тех или иных направлений деятельности органов политической полиции на местах представляет анализ неопубликованных делопроизводственных материалов. Так, при изучении методов борьбы охранки с революционным движением в Саратовской губернии исследование фондов Государственного архива Саратовской области оказалось весьма полезным. Среди фондов архива наибольший интерес представляют фонд 51 «Поволжское районное охранное отделение», фонд 53 «Саратовское губернское жандармское управления», фонд 54 «Помощник начальника СГЖУ в Саратовском и Аткарском уездах», фонд 55 «Помощник начальника СГЖУ в Вольском. Хвалынском и Кузнецком уездах», фонд 56 «Помощник Самарского ГЖУ
51 См.: Департамент полиции в 1892-1908 гг.: из воспоминаний чиновника// Былое. 1917. № 5-6 (27-28), Школа филеров // Там же. № 3 (25), сент; Николай II и самодержавие 1903 г. // Там же. 1918. № 2 (30); Майский С. «Черный кабинет» // Там же. № 13, Психология предательства (из воспоминаний «сотрудника») // Там же 1924. № 27-28.
32 См.: Бурцев В.Л. Борьба за свободную Россию: Мои воспоминания, 1882-1922. Берлин,1923.
33 См : Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1984. Т. 1.
34 См.: Полиция России: документы и материалы. Саратов, 2002.
в Новоузенском уезде», фонд 57 «Саратовское районное охранное отделение», фонд 1281 «Документальные материалы по ликвидации дел СГЖУ при Саратовском губернском общественном комитете».
Неопубликованные делопроизводственные документы представлены по большей части из делопроизводственной переписки как местных органов политической полиции с ДП, так и СГЖУ со своими уездными органами. Инструкции и циркуляры, присылаемые из ДП или Отдельного корпуса жандармов, не носили обязательного характера, а лишь предусматривали, как лучше поступить в том или ином случае. После получения циркуляра почти всегда следовала переписка, уточняющая указания сверху. Такая переписка представляет собой ценнейший источник, позволяющий объективно оценить состояние дел в органах политического сыска в Саратовской губернии.
Основное содержание делопроизводственной переписки вращалось вокруг вопросов и требований, поставленных в инструкциях и циркулярах. Так, фонды 54, 55 и 56 состоят из дел, в которых освещается деятельность политической полиции в уездах. Вербовка секретных сотрудников, финансирование, списки выявленной запрещенной литературы и переписка на этот счет, списки неблагонадежных лиц, отчетность по проделанной работе нашли здесь свое отражение. Соответственно циркуляры в этих фондах происходят в основном из СГЖУ Фонды же 52, 53 и 57 состоят также из переписки с ДП и Отдельным корпусом жандармов, откуда проистекает большинство предписаний. Здесь уже отчетность носит другой характер, захватывая в ряде случаев и левобережье Саратовского края, входившее в то время в состав Самарской губернии. Примером может служить отчет за 1908 г. о проведении при Самарском ГЖУ съезда «начальников ГЖУ и лиц, ведающих розыском в пределах Самарского Охранного района»35. В отчете между прочим о Саратовской губернии говорится следующее: «Российская соц-дем. раб. партия в городе Саратове совершенно дезорганизована; комитета, техники и средства не имеет. В уездах отмечаются лишь отдельные лица»36.
Рассмотренные методы борьбы политического сыска с революционным движением сгруппированы по трем видам: внутренняя агентурная деятельность, наружное наблюдение и перлюстрация корреспонденции.
55 ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1908. Д 217 Л. 8.
36 Там же. Л. 9 об.
Гпава 1
ОРГАНИЗАЦИЯ И ВЕДЕНИЕ ВНУТРЕННЕЙ АГЕНТУРЫ
Тремя главными источниками осведомления политической полиции в России исконно являлись агентурные сведения, данные наружного наблюдения и перлюстрация. Путем сопоставления всех этих данных, пополняемых в дальнейшем материалами обысков и показаниями арестованных, воспроизводилась картина работы отдельных революционных деятелей и их организаций1. Постановка службы внутреннего наблюдения отличалась значительно большей сложностью по сравнению с организацией службы наружного наблюдения, что, по мнению З.И. Перегудовой, обусловливает, до возникновения массового революционного движения, ведущее место в политическом сыске службы наружного наблюдения и перлюстрации2. «На рубеже XIX-XX веков в связи с начавшейся консолидацией революционных сил постепенно усиливалось значение внутреннего (агентурного) наблюдения. Сыск вынужден был приспосабливаться к изменяющимся формам деятельности революционного лагеря»3. С нарастанием революционного движения в России на протяжении 1904— 1914 гг. растет необходимость в хорошо поставленной агентурной работе. Внутренняя агентурная деятельность превращается в основной метод по выявлению информации, тогда как внешнее наблюдение и перлюстрация остаются только вспомогательными, не теряю
1 См.: Спиридович А. Записки жандарма. С. 61.
2 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917.
С.195.
4 Тютюнник Л. И. Указ. соч. С. 19.
щими, конечно, своего значения источниками информации, эффективными в борьбе с революционным движением лишь в строгой совокупности с данными агентурных разработок.
Основы правильного отношения к секретным агентам и методам работы с ними в условиях усложняющейся революционной ситуации были заложены еще Сергеем Васильевичем Зубатовым в бытность его начальником Особого отдела ДП. Он относился к агентам бережно и внушал офицерам такое же отношение: «Вы, господа, должны смотреть на тайного сотрудника, как на любимую женщину, с которой вы находитесь в нелегальной связи. Берегите ее, как зеницу ока. Один неосторожный шаг, и вы ее опозорите. Помните это, относитесь к этим людям так, как я вам советую, и они поймут вас: доверятся вам и будут работать с вами честно и самоотверженно... Никогда и никому не называйте имя вашего сотрудника, даже вашему начальству. Сами забудьте его настоящую фамилию и помните только по псевдониму»4. Таким образом, Зубатов акцентировал особое внимание на строгой конспирации, понимая, что только с ее помощью можно сохранить сотрудника. Довольно резко он отзывается о штучниках: «Штучников гоните прочь, это не работники, это продажные шкуры. С ними нельзя работать»5. Такое отношение к ним далее входит в традицию, несмотря на то что их услугами будут продолжать пользоваться вплоть до 1914 г., хотя во всех инструкциях указывалась нежелательность их использования. Зубатов довольно серьезно рассматривал проблему психологического перелома, который рано или поздно, по его мнению, происходит с каждым сотрудником. В такой момент он считал необходимым расстаться с сотрудником: «Выведите его осторожно из революционного круга, устройте на легальное место, исхлопочите пенсию... Вы лишаетесь сотрудника, но приобретаете в обществе друга для правительства, полезного человека для государства»6. Хотя не все и не всегда помнили наказы Зубатова о строгой конспирации или о бережном отношении к агентам, но тем не менее его подход использовали и разрабатывали в дальнейшем довольно активно.
Психологический фактор, столь подробно рассматриваемый С.В. Зубатовым, позволяет пристальнее всмотреться в причины, побуждающие людей принимать сторону политической полиции в разворачивающей
4 Цит. по: Джанибекян В. Указ. соч. С. 47.
5 Цит. по: Спиридович А. Записки жандарма. С. 50.
6 Цит. по: Там же.
ся борьбе с революционным движением и становиться ее секретными агентами.
Предательство своих товарищей, зачастую друзей, не могло быть беспристрастным. Этому, как отмечает жандармский генерал А. Спиридо-вич, должны быть причины «или очень низменны или, наоборот, очень высоки»7.
На первом месте среди причин, и это отмечают как некоторые советские авторы8, так и непосредственные участники, были деньги. Однако нельзя преувеличивать этот фактор. Несмотря на то что финансовое обеспечение агентов в советской историографии указывается непомерно завышенным, реальное положение вещей было гораздо более сложным. А. Кознов, к сожалению не называя источников, указывает оклад агента в 200-700 рублей в месяц9. Ему вторит представитель отечественной историографии В. Джанибекян, правда снизив плату до 100-300 рублей в месяц10 11. Действительно, такие и даже более высокие оклады, по свидетельству З.И. Перегудовой, имели место, но почти исключительно у агентов, работавших за границей, либо у особо ценных столичных сотрудников. Так, донесения агента Московского охранного отделения Я.А. Житомирского стоили 250-2500 марок, а депутат Государственной Думы, член ЦК РСДРП Р.В. Малиновский получал до 500 рублей”. Но даже в этом случае финансирование велось, например, в отношении «наиболее ценного и широко осведомленного сотрудника»12 СГЖУ Сереброва, по признанию вицедиректора ДП «по мере возможности, а не в силу настаивания заинтересованного лица»13. Серебров, державший для прикрытия торговую лавку, после первой мировой войны стал терпеть убытки, что грозило провалом агенту. Для предотвращения СГЖУ просило для Сереброва пособие в 1000 рублей. Однако Департамент ограничился лишь 250 рублями, довольно строго отчитав начальника СГЖУ за расточительность14.
Автор научно-публицистического исследования «Тайны царской охранки» В.М. Жухрай пишет, что «тайные агенты охранки и жандармских управлений в большинстве случаев получали ежемесячное жало
7 Спиридович А. Записки жандарма. С. 193.
8 См.: Кознов А. Указ. соч. С. 161.
9 См.: Там же.
10 См/ Джанибекян В. Указ. соч. С. 48.
11 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 198.
12 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 38. Л. 21.
14 Там же. Л. 24.
14 См/Там же. Л. 12-23.
ванье в размере от 30 до 50 рублей»15 16. Объективная оценка материалов архива приводит к выводам, которые также заставляют сомневаться в первичности денежного фактора при поступлении на агентурную работу. Сравним два отчета СГЖУ в расходовании денег на секретную агентуру за 1909 и 1914 гг. (табл. 1, 2).
Таблица 1
Список сотрудников СГЖУ по кличкам на 1909 г.16
Кличка В чьем ведении находился Вознаграждение (в месяц), руб. Какую организацию обслуживал
Тит помощника в Царицынском уезде 25 Соц.-дем.
Терентьев 30 Соц.-рев.
Михайлов помощника в Балашовском и Камышинском уездах 15 Соц.-дем.
Олсуфьев 25 Соц.-рев. максималисты
Петрович помощника в Саратовском и Аткарском уездах 15 Соц.-рев.
Серебров 50 Соц.-рев.
Покровская 30 Соц.-рев.
Семенова 15 Соц.-рев. максималисты
Лесков 20 Соц.-рев.
Приведенные в табл. 1 данные показывают, что в среднем агенты получали по 25 рублей в месяц. Большие суммы являются исключением, так как из девяти агентов шестеро получали от 25 до 50 рублей. По данным А. Кознова, рабочие в 1908 г. получали в среднем по 20 рублей 50 копеек, что не на много отличается от содержания агентов, а у некоторых даже превосходит его17. Подробный обзор материального положения различных социальных групп А.Ф. Киселева и Э.М. Щагина свидетельствует, что к 1908 г. минимальная заработная плата была у рабочих текстильной промышленности и составляла 17 рублей в месяц, тогда как у металлистов она достигала максимальных 45 рублей18.
15 Жухрай В. Указ. соч. С. 278.
16 Таблица составлена автором по материалам ГАСО. См.: ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1909. Д. 16. Л. 140.
17 См.: Кознов А. Указ. соч. С. 161.
18 См.: Новейшая история Отечества, XX век / Под ред. А.Ф. Кисилева, Э.М. Щагина. М., 1999. С. 30.
Перед первой мировой войной в связи с резкой активизацией революционной пропаганды, как в армии, так и среди студенчества, оклады агентов увеличиваются (см. табл. 2).
Таблица 2
Отчет СГЖУ в расходовании денег на секретную агентуру за 1914 г.19
Кличка агента Организация С какого года работает Жалованье (в месяц), руб. Кто руководит агентом
Николаев Соц.-рев. 1907, сент. 200 полковник Комиссаров20
Серебров Соц.-рев. 1908. июнь 100 ротмистр Елагин
Матренинский Профсоюзы и соц.-дем. 1912, нояб. 20 ротмистр Кулябяко
Машинист Соц.-дем. организации и кружки рабочих 1913, авг. 40 полковник Комиссаров
№620 Университет 1911, нояб. 50 полковник Комиссаров
Точка Университет 1912, окт. 50 ротмистр Кулябяко
Широкий Крестьяне 1913, нояб. 21 ротмистр Кулябяко
Старик Цензура 1913, авг. 25 ротмистр Елагин
Воловой Цензура 1914, июль 25 ротмистр Елагин
Норковский Соц.-дем. организации 1914, июль 30 ротмистр Елагин ✓
Саратовец Крестьяне 1914, дек. 35 полковник Комиссаров
В Царицыне и его уезде
Сербов Соц.-рев. 1911, май 45 подполковник Тарасов
Брянский Соц.-дем. организации и рабочие кружки 1912, март 20 подполковник Тарасов
19 Таблица составлена автором по материалам ГАСО. См.: ГАСО Ф. 1281. On. 1. Д. 33 Л. 48,
20 Комиссаров Михаил Степанович (1870-1927)- в 1912 г. начальник СГЖУ, по утверждению А. Спиридовича единственный офицер ДП, перешедший после революции на сторону большевиков. Действительно, после 1917 г. агент ВЧК-ОГПУ в среде российской эмиграции.
Кличка агента Организация С какого года работает Жалованье (в месяц), руб. Кто руководит агентом
В Вольском уезде и городе Вольске
Фролов Цензура 1913, окт. 10 ротмистр Маслов
Незнакомец Рабочие Штучник 10 ротмистр Маслов
Волжский Соц.-рев. Штучник 30 ротмистр Маслов
Таким образом, явное увеличение содержания агентов достигает максимально 200 рублей, хотя в среднем агенты стали получать по 44 рубля. Для сравнения: у рабочих в 1912 г. зарплата варьировалась от 18 рублей у текстильщиков до 50 рублей у металлистов21. По аналогии с высокопрофессиональными агентами за границей в рабочей среде также можно выделить кадры, заработок которых составлял от 70 до 100 рублей и выше22. Подобный рост объясняется, по всей видимости, во-первых, некоторым повышением цен, а во-вторых, усложнением работы в связи с обострением революционной деятельности.
Представление об уровне оплачиваемости агентурной деятельности можно получить из указания цен на товары первой необходимости относительно 1913 г. (табл. 3).
Таблица 3
Цены на товары первой необходимости в 1913 г.
Наименование Цена
Хлеб черный 5 коп.
Хлеб белый 12 коп.
Картофель (1 кг) 2 коп
Говядина (1 кг) 50 коп.
Молоко (1 л) 8 коп.
Водка(1 л) 30 коп.
Чай (фунт) 150 коп.
21 См.: Рубакин Н.А. Россия в цифрах: Страна. Народ. Сословия. Классы: Опыт статистической характеристики сословно-классового населения русского государства (На основе официальных и научных исследований). СПб., 1912. С. 185-188.
22 См.: Новейшая история Отечества, XX век. С 30-32.
Наименование Цена
Масло растительное (1л) 32 коп.
Сапоги 7 руб.
Сукно (1 м) 2,8 руб.
Плата за обучение ребенка в школе 2 руб.
Визит к врачу 20 коп.
На питание тратилось в основном 50% заработка23. Как видим, ежемесячный заработок агентов политической полиции был не настолько высок, как склонны считать некоторые советские авторы и, отчасти, российская историография. Он не намного отличался от средней зарплаты рабочего, а риск, связанный с действиями революционных организаций, был достаточно высок. Можно, разумеется, представить, что в секретные сотрудники шли из-за денежного довольствия в несколько десятков рублей, однако не стоит преувеличивать этот фактор.
Одно из обвинений советских авторов в отношении агентов и охранки состояло в том, что ряды секретных сотрудников пополнялись нередко за счет преступных элементов, совершивших уголовные преступления и, дабы избежать наказания, соглашавшихся работать на политическую полицию. Отмечают, что к таким агентам относился и известный провокатор Р. Малиновский, имевший несколько судимостей за квартирные кражи. После наказания он вернулся в Петербург, где в 1910 г. добровольно предложил свои услуги Московскому охранному отделению24.
30 мая 1909 г. полковник Критский сообщил директору ДП Зуеву о желании осужденного на десять лет каторжных работ инструктора боевой летучей дружины партии социалистов-революционеров В.С. Мокроусова («Мокроус») «оказывать услуги в качестве секретного сотрудника»25. Взамен он просил не отправлять его по этапу, а оставить в Самарской губернской тюрьме, где через полгода, используя старые связи, сможет предоставить все интересующие охранку сведения.
Генерал П.Г. Курлов в автобиографических записках вспоминает, что в 1909 г., в бытность его товарищем министра внутренних дел и командиром Отдельного корпуса жандармов, к нему обратился начальник
23 См.: Новейшая история Отечества, XX век. С. 33.
24 См.: Кознов А. Указ. соч. С. 160.
25 ГАСО. Ф 51. Он. 2. 1909. Д. 16. Л. 190.
Саратовского ГЖУ полковник Семигановский с уведомлением, что в Саратовской губернской тюрьме за принадлежность к боевой организации содержится социалист-революционер Петров под фамилией Филатов, который в середине марта 1909 г. предлагал свою помощь в информировании розыскных органов с условием, что из-под стражи будет отпущен не только он, но и его товарищ по партии Бартольд26. Разрешение было получено, освобождение в целях конспирации инсценировали как побег. Однако уже через год Петров был привлечен по уголовному делу, и снова только заступничество ДП спасло его от заключения27. Дальнейшее руководство агентурной деятельностью Петрова было поручено полковнику Карпову. Но в ночь с 8 на 9 декабря 1910 г. Петров организовал покушение на Курлова и Карпова на явочной конспиративной квартире, в результате которого был убит Карпов, а сам генерал, с недоверием отнесшийся к приглашению, избежал нападения. В. Жилинский, подтвердивший рассказ Курлова анализом документов, представляет Петрова человеком, свято верившим революционному долгу и изначально желавшим обмануть охранку для организации источника сведений и покушений на руководство ДП28. Однако поступки Петрова, не сумевшего внушить доверие ни Курлову, ни начальнику Петербургского охранного отделения А.В. Герасимову, наводят на мысль, что это действительно был агент охранки, претерпевший тот самый неминуемый «момент шатания», который «наступал у каждого сотрудника, исключая идейных», и о котором сообщал А. Спиридович, описывая случай с сотрудником Руденко, также совершившим на него покушение29.
Несмотря на неудачу, действия Петрова были расценены как попытка внедрения агента революционерами в саму охранку. Его опыт был всецело перенят революционерами, на что указывает вице-директор ДП Еремин в циркуляре 1911 г., упоминая социал-революционера И.А. Юдене-вича, предложившего свои услуги в качестве секретного сотрудника «с целью совершить покушение на лицо, с которым он войдет по этому поводу в личные сношения, а затем совершить самоубийство. Теперь он в розыске»30. Тот же Еремин в 1912 г. прямо пишет о влиянии Петрова на действия революционной провокации: «Разыскиваемый циркулярно
26 См.: Курдов П.Г Указ. соч. С. 125.
27 С.м.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8. Л. 27-34.
28 См.. Жилинский В. Указ. соч. С. 53-54.
29 См.: Спиридович А. Записки жандарма. С. 192-195.
'° ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 14. Л. 63.
крестьянин М.Г. Ситников, он же Миронин, предполагается, с революционной целью предложил свои услуги в деле политического розыска кому-либо из розыскных органов, дабы осуществить преступление, подобное совершенному секретным сотрудником Петровым в отношении покойного начальника С-П. охранного отделения полковника Карпова»31. Первоначальной же реакцией эсеров (кроме деятелей Боевой организации) на «дело Петрова» было осуждение его методов из-за «полной потери восприимчивости к любым начинаниям, не получившим санкцию из самых верхов ПСР»32.
То, что центральные органы политической полиции не оставляли без внимания факт использования уголовных преступников, подтверждает циркуляр от 5 сентября 1913 г. В нем обстоятельно разграничиваются агенты, разыскиваемые гражданской полицией за преступления, совершенные до и после поступления на службу в органы политической полиции. Следует отметить, что особого неприятия к самому использованию таких сотрудников не наблюдалось. Единственным требованием к начальникам ГЖУ, охранных отделений стало предоставление списка таких лиц, в котором обязательно указывалось полное имя, кем был завербован, время совершения преступления и другие частные данные33.
Примечательно на этом фоне звучит беспокойство начальства о душевном и нравственном спокойствии таких агентов из-за того, что им приходится после начала сотрудничества с охранкой скрываться под фиктивным и именами на нелегальном положении, что «нередко расстраивало их семейную жизнь и вообще действовало угнетающим образом...»34.
Естественным исключением в выборе будущего агента были бывшие государственные преступники, то есть лица, совершившие действия, направленные на разрушение целостности и спокойствия государства, а также лица, ранее состоявшие секретными сотрудниками. О необходимости точного исполнения этого правила, зафиксированного в § 10 Положения об охранных отделениях еще 9 февраля 1907 г.35, довольно строго напоминает 19 октября 1910 г. директор ДП всем начальникам районных охранных отделений, ГЖУ и т.д.36
41 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 22. Л. 58.
32 Городницкий Р.А. Указ. соч. С. 214.
33 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1912-1915. Д. 415. Л. 40.
34 Там же.
35 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 394.
36 ГАСО. Ф. 54. On. 1. 1910. Д. 273. Л. 4.
Обычные уголовные преступники действительно нередко соглашались сотрудничать с охранкой. Так, В.Л. Шмидт, секретный сотрудник Саратовского охранного отделения, специализировавшийся на группах анархистов, террористов и перлюстрации, на допросе уже после революции рассказывал о своей вербовке в 1904 г.: «Мне было предложено работать в охранке, или в случае отказа добавят срок и всем знакомым станет известно, что я был в заключении за воровство». Шмидт участвовал в краже со взломом, за что подвергся аресту и содержанию в тюрьме на три месяца37. Справедливости ради стоит заметить, что в фондах ГАСО не было найдено ни одного подтверждения шантажа со стороны охранки во время вербовки. Это может быть объяснено несколькими причинами. Есть основание предположить, что сами жандармы не склонны были заявлять о шантаже. В тех случаях, когда он имел место, агент, таким образом взятый на службу, не мог быть ни надежным, ни эффективным. Возможно, что, оправдываясь надопросе перед советскими органами, Шмидт перефразировал предложение охранки сбавить срок заключения в случае согласия на совместную работу.
Агентурная деятельность, особенно внутри революционной организации, вовсе не обязательно спасала от ареста или ссылки, а зачастую напрямую их предполагала. Как отмечал В. Жилинский, «для предупреждения провала иногда приходится арестовывать сотрудников, но к этому средству возможно прибегать лишь в крайнем случае, так как оно не может быть повторно»38. По данным З.И. Перегудовой, один из ссыльных, социал-демократ, бывший член Государственной думы А.В. Калинин писал большевику Н.Р. Шагову: «Ссылка измельчала, местами даже загрязнилась... Кроме этого, политическая ссылка кроет в себе массу лиц, или имеющих, или имевших соприкосновение с охранным отделением. С месяц тому назад, например, наша Тулуновская ссылка открыла еще одного ссыльного провокатора, некоего Орловского, работавшего в революционных организациях под кличкой «Никифора» и провалившего целый ряд организаций»39. И хотя З.И. Перегудова сумела установить непричастность Орловского к органам охранки, тем не менее несомненно существование таких агентов и в ссылке и в тюрьмах.
Следовательно, арест для предотвращения раскрытия агента или
37 См.: Шмидт МЛ. В поисках моей родословной. СПб., 2004. С. 140-141.
38 Жилинский В Указ. соч. С. 41.
39 Цит. по: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 208
ссылка его для продолжения работы в революционной организации были не такой уж редкостью в работе политической полиции40.
Архивные дела содержат примеры письменных заявлений агентов из ссылки, где они продолжали свою деятельность. Так, в 1911 г. секретный сотрудник ГЖУ Каплан (кличка Воронов) обращался из Иркутской тюрьмы на имя ротмистра Жилкина с просьбой перевести его в южные районы Иркутска в связи с воспалением легких. Далее сообщалось, что он готовит побег, для чего просит прислать валенки и карту Сибири. Полковник Семигановский, который курировал Воронова, обратился к начальству Иркутской тюрьмы с просьбой оказать помощь агенту, для чего вместе с ним был «отпущен» его сокамерник, политический заключенный Миздроба, имеющий паспорт на имя Шлессера. Неизвестно, каким образом Воронов смог добраться до границы с помощью одной лишь карты Сибири, однако далее его сообщения поступают из окрестностей Парижа41.
Таким образом, избавление от наказания по уголовным преступлениям сочеталось для будущих агентов с не меньшими, а порой и более серьезными испытаниями. Сомнительным поэтому представляется утверждение, что эгоистичные цели преступников, при согласии сотрудничать с охранкой, имели превалирующее и широко распространенное значение. Скорее всего здесь играл свою роль психологический фактор возможности деятельности на свободе взамен монотонному отбыванию наказания в местах не столь отдаленных, чем вполне успешно пользовалась охранка.
Вызывает сомнение еще один тезис некоторых авторов о том, что охранка набирала агентов из уголовных преступников, дабы без зазрения совести использовать их в противоправных действиях против революционеров: в терроре, убийствах и т.д.42 Однако материалы, собранные советскими же исследователями, прямо показывают, что практика борьбы с революционным терроризмом носила характер предупреждения, а не ответной реакции согласно выводам В. Жухрая. Причем если террор со стороны революционных организаций производился в основном студенчеством, то и для борьбы с ним, например, Петербургское охранное отделение с подачи С.В. Зубатова практиковало использование в качестве агентов тех же студентов высших учеб
40 См.: ГАСО. Ф. 1281. Оп. 1.Д. 8. Л. 6.
41 См.: Там же. Д.21.Л. 1-33.
42 См.: Кознов А. Указ. соч. С. 160.
ных заведений43, насмешливо называемых в литературе «стипендиатами Охранки»44.
Невзирая на все упомянутые трудности в работе секретного агента, в архивных материалах политической полиции находится масса предложений о добровольной помощи ДП в качестве сотрудников, что подводит нас к более глубокому анализу причин, которыми руководствовались многие агенты или желавшие стать таковыми. Ярче всего это проявилось в словах крестьянина Бузулукского уезда Антона Андреевича Докучаева, приславшего 8 февраля 1909 г. в Самарское районное охранное отделение, но на имя Самарского губернатора, прошение, в котором пишет: «Имею великое желание быть защитником за сторону Его Императорского Величества Государя Николая Александровича в деле обнаружения против Правительственных разного рода преступников, а посему прошу Ваше Превосходительство о зачислении меня в агенты Сыскного отделения по вышеназванному делу...»45. Полковник Критский отреагировал на подобное заявление весьма благосклонно и предложил по выяснении пригодности А. Докучаева к розыскной деятельности сделать его «или сотрудником или же вспомогательным агентом»46.
28 марта того же года начальник СГЖУ представил на рассмотрение предложение кандидата на должность телеграфиста станции Саратов III Рязано-Уральской железной дороги Максимова (псевдоним) о желании работать в органах политической полиции, находя, что непосредственно на своей работе образованный и политически грамотный Максимов сможет предоставлять важные сведения. Ему был назначен оклад в 15 рублей с возможностью увеличения до двадцати пяти47.
О высокой эффективности таких агентов, которые получили в мемуаристике наименование «идейных», свидетельствуют сами имена сотрудников, за которыми даже авторы советской историографии признают высокое качество работы. Так, 27 лет проработала в Московском охранном отделении А.Е. Серебрякова, имевшая охранные клички «Субботина», «Туз», а в среде отделения между собой ее звали «Мамочка»48. О ней писали самые ярые критики деятельности ДП: «Состоя офици
•” См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1906. Д. 188. Л. 5; Психология предательства (из воспоминаний «сотрудника»). С. 225-237.
44 Жухрай В. Указ. соч. С. 73.
45 ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1908. Д. 14. Л. 18.
46 Там же. Л. 17.
47 См.: Там же. 1909. Д. 16. Л 143.
48 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 198.
ально лишь в нелегальном «Красном Кресте помощи политическим заключенным» и используя эту работу для контактов с революционерами, Серебрякова вошла в доверие к подпольщикам и в течение многих лет предавала их. Ее провокационная деятельность была раскрыта в 1909 г.»49. В 1925 г. А. Серебрякова была приговорена судом к заключению, после чего ее сын, профессор Серебряков, написал публичное письмо, в котором отказывался от матери50.
Еще одним агентом, за которым даже революционеры признали «моральную силу честности, долга и мужества»51, была Зинаида Федоровна Гернгросс, оставшаяся в историографии под фамилией мужа - Жученко. Довольно подробно ее деятельность описывает генерал Спиридович.
Жученко стала сотрудничать с Московским охранным отделением еще в 1895 г., однако после раскрытия ею террористического кружка Распутина52 в Москве была сослана в Кутаис на пять лет для прикрытия ее конспирации. Здесь она вышла замуж и уехала за границу. Вскоре убежденная монархистка снова предложила охранке свои услуги и до 1909 г. являлась одним из лучших неутомимых агентов ДП. После предательства Л.П. Меньшикова Жученко была раскрыта руководителем революционного розыска В.Л. Бурцевым53 и уехала вместе с сыном в Шарлоттенбург54. Здесь к ней приехал Бурцев, общаясь с которым Жученко открыто говорила о своей деятельности. Ее слова заслуживают особого внимания для понимания причин, которые двигали некоторыми агентами в их работе: «Да я служила, к сожалению, не пятнадцать лет, а только три, но служила, и я с удовольствием вспоминаю о своей работе, потому что служила не за страх, а по убеждению. Теперь скрывать нечего. Спрашивайте меня, и я буду отвечать. Но помните: я не открою вам ничего, что повредило бы нам, служащим в департаменте полиции, в его борьбе с революционерами. Сотрудничество - одно из наиболее действительных средств борьбы с революцией... Я не одна: у
49 Кознов А. Указ. соч. С. 160.
50 См.: Там же. С. 168.
51 Спиридович А. Записки жандарма. С. 47.
52 Кружок Распутина - созданная в 1894 г. студентом Распутиным террористическая организация, поставившая целью убить Николая II. После раскрытия его Зинаидой Гернгросс в 1895 г. члены кружка получили различные сроки тюремного заключения и ссылки
я В.Л. Бурцев - народоволец, социалист-революционер, известный своей деятельностью по разоблачению провокаторов. После революции 1917 г. последовательный враг советской власти.
>4 См.: Спиридович А. Записки жандарма. С. 48.
меня много единомышленников как в России, так и за границей. Мне дано высшее счастье остаться верной до конца своим убеждениям, не проявить шкурного страха, и мысль о смерти меня не страшила никогда»55. Фанатичное, искреннее понимание своего долга было оценено Бурцевым по достоинству: по свидетельству А. Спиридовича, уезжая, шеф «революционной охранки» пожал агенту руку56. Быть может, речь и позиция Жученко играли какую-то роль и в разрыве Бурцева с большевиками после революции.
Таких убежденных сотрудников в ДП, вероятно, было немало, и именно они составляли его костяк, ту силу, о которой позже советские историки напишут: «Они причинили партии огромный вред; по их доносам оказались арестованными и сосланными на каторгу сотни революционеров, провалены многие типографии, нелегальные склады литературы»57, а Н.К. Крупская вспоминала: «...царское правительство не жалело денег на организацию провокатуры. Вся система провокатуры была чрезвычайно продумана, разветвлена, окружала центральные органы партии»58.
Высокая оценка действий агентов со стороны их врагов объясняет пристальное внимание, которое оказывали организации внутреннего наблюдения самые дальновидные руководители политической полиции. Наравне с С.В. Зубатовым рассматривали агентурную деятельность как непременное условие работы охранки начальник заграничной агентурой П.И. Рачковский59, известный сотрудник Московского охранного отделения, а затем ДП Г.М. Трутков, оставившие первые серьезные рекомендации по обеспечению охранки профессиональными агентами. Особенно необходимым это признавалось в условиях активизации революционного движения - перед и во время первой русской революции и первой мировой войны.
Еще в 1902 г. П.И. Рачковский составил записку «Об условиях деятельности русской политической полиции», в которой прямо отводил
55 Цит. по: Павлов П. Указ. соч. С. 33-38.
56 См.: Спиридович А. Записки жандарма. С. 48.
57 Кознов А. Указ. соч. С. 159.
58 Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1984. Т. 1. С 314.
59 Рачковский Павел Иванович-сотрудничал с политической полицией с 1867 г., в 1879 г. разоблачен как агент Третьего отделения. С 1885 г. руководитель заграничной агентуры до 1902 г., когда на короткое время уволен в отставку. С 1905 по 1906 г. вицедиректор ДП. Считается одним из авторов печально известных «Протоколов сионских мудрецов».
первенствующее место в работе политической полиции агентурной деятельности60. Обоснование ценности агентурных сведений и вообще внедрения агента в различные революционные организации Рачковский находил в возможности не только получать достоверные сведения о делах организации, но и положительно влиять на нее изнутри. Он предлагал и практические меры, правда, лишь в качестве рекомендаций по организации внутреннего наблюдения, в результате чего «розыскная деятельность не будет основана только на удаче, как до сих пор, но приобретает строгую систему»61.
Судя по всему, к словам известного начальника заграничной агентуры прислушались, о чем свидетельствует перевод его на должность вицедиректора ДП, в обязанность которого среди прочего входило «руководство розыском по делам о государственных преступлениях, осуществляемых на местах охранными отделениями и чинами Отдельного корпуса жандармов»62.
В сентябре 1903 г. другой видный деятель политического сыска Г.М. Трутков в своем докладе дал обоснование необходимости развития агентурной деятельности в практике политической полиции, исходя из реальной оценки всего происходившего в революционном движении. Характеризуя последнее, он указывал: «Русская социал-демократия, революционная по своим средствам и целям, выставила стройную и сплоченную конспиративную организацию...»63. По его мнению, для эффективного отпора революционным организациям Департаменту необходимо создать точно такую же конспиративную, разветвленную систему сыска внутри революционного движения.
Тем не менее, несмотря на возрастающую значимость секретной агентуры, которую признавали и сами сотрудники охранки, система внутреннего наблюдения была более-менее сносно поставлена лишь в охранных отделениях. В ГЖУ предпочитали большее внимание уделять перлюстрации и дознанию. Довольно часто ревизии показывали, что у офицеров ГЖУ нет ни желания, ни навыков организации внутренней агентурной работы64.
С резкой активизацией революционного движения, особенно во вре
60 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 195.
61 Цит. по* Перегудова З.И. Организация службы секретной агентуры. С. 394.
62 ГАСО. Ф. 54. Оп. 2. 1905. Д. 16. Л. 3.
64 Цит. по: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 196.
61 См.: Лурье Ф.М., Перегудова З.И. Царская охранка и провокация. С. 57.
мя революции 1905-1907 гг., необходимость создания агентурной сети на местах стала очевидной и насущной для ДП.
С 1905 г. в ГЖУ и охранные отделения начинают поступать тревожные сведения о крестьянских волнениях, выступлениях рабочих и революционной агитации в армии. ДП ответил несколько запоздало, но с энергией и пониманием необходимости вести активную агентурную разведку внутри революционных организаций. Начиная с лета 1906 г. циркуляры ДП, направленные на приобретение агентов внутри практически всех групп общества, хоть сколько-нибудь подверженных революционной агитации, присылаются в ГЖУ и охранные отделения все чаще.
Так, 1 июля 1906 г. жандармскому ротмистру Дурново в Царицыне, с условием телеграфирования письма в Вольск подполковнику Козлову и в Балашов ротмистру Куприянову, приходит циркуляр, в котором прямо указывается:
«Примите все меры, проявив энергию, немедленному приобретению полезных секретных сотрудников, особенно в войсках и среди крестьян.
Действуйте ныне активно. Соц-революционеры, аграрные и ж/д агитаторы немедленно должны быть арестованы, возникновение новых организаций недопустимо»65.
21 августа 1906 г. на имя начальника СГЖУ поступил циркуляр, объяснявший меры, предназначенные для борьбы с революцией, а также обосновывавший их необходимость. Опять из ДП исходят требования направить агентов в войска и в крестьянские общества, однако наибольший интерес представляет трезвая, обоснованная агентурными сведениями оценка сложившейся в обществе обстановки: «Партия социалистов-революционеров, исходя из того, что роспуск Государственной Думы неизбежно вызовет всенародное возбуждение, считает необходимым воспользоваться этим моментом и начать открытую войну с правительством...»66.
Нехватка квалифицированных агентов в условиях жесткой борьбы с революцией вылилась в использование даже таких неподготовленных кадров, как «более толковые стражники и урядники»67, что нашло отражение в циркуляре от 28 августа того же года. Денежное обеспечение негласного надзора СГЖУ увеличилось за год до 400 рублей, «направленных на разоблачение террористических групп, препятствие форми
65 ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. 1906. Д. 160. Л. 190.
66 Там же. Л. 22.
67 ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1906. Д. 188. Л. 6.
рованию тайных организаций»68. Вообще же расходы на секретную агентуру с января по июль 1906 г. в 31 губернии страны достигли 69 655 рублей 35 копеек69.
Несмотря на явное запаздывание реакции охранки, действия, предпринятые в 1906 г., были рассчитаны не только на решение насущных проблем, но и вносили новое в политический розыск, который, конечно, изменялся в дальнейшем, но лишь в зависимости от личных представлений того или иного руководителя ДП об эффективности. Огромное значение придавалось насаждению агентуры в крестьянской среде, в войсках, в кругу партийных революционных руководителей. Эти вопросы будут решаться различными способами и впредь.
Наконец, в 1907 г. ДП признал необходимым издать обобщающий нормативный документ, освещающий деятельность внутренней агентуры политической полиции, - «Инструкцию по организации и ведению внутреннего секретного наблюдения», которая была выслана начальникам районных охранных отделений и охранных отделений 10 февраля. Опубликованная лишь в 1941 г. инструкция до сих пор остается малодоступной для исследователя. Некоторый анализ ее был дан З.И. Перегудовой и Ф.М. Лурье в статье «Царская охранка и провокация», в которой было доказано время написания и авторство документа. Его авторами были директор ДП М.И. Трусевич, начальник Московского охранного отделения Е.К. Климович и командированный в то время в Москву начальник Тифлисского ГЖУ А.М. Еремин70.
В инструкции не давалось прямых рекомендаций по существу агентурной деятельности. Видимо, эти вопросы оставались на рассмотрение местных органов политической полиции. Однако в ней впервые оговаривались нефиксированные взаимоотношения между агентом и полицией в лице как непосредственного руководителя розыском, так и начальника охранного отделения, ГЖУ и т.д. В 41-м пункте оговаривались особенности работы, которые со временем становились все более важными: признавалось необходимым подробно знать программу наблюдаемой партии, ее внутренние дела, для чего «секретные сотрудники должны состоять членами одной из революционных организаций (о которых они дают сведения) или, по крайней мере, тесно соприкасаться
68 ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. 1906. Д. 160. Л. 3.
69 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 198.
70 См.: Лурье Ф.М., Перегудова З.И. Указ. соч. С. 61; Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы. СПб., 1992. С. 128.
с серьезными деятелями таковых, так как только тогда сведения их будут ценны»71.
Большое внимание уделялось личности самого агента. Как и С.В. Зубатов, соавторы инструкции на первое место среди качеств сотрудника ставили честность и бескорыстное, «идейное» отношение к делу. Это должно происходить из расположенности и доверия между сотрудником и ведущим его офицером. Их отношения рассматривались подробным образом.
Естественно, после событий первой русской революции, когда многие партии в открытую вышли на политическую арену, обострились проблемы усиления конспирации агентурных работ внутри революционных организаций. Для этого предлагалось внимательнее относиться к агентам на всех этапах их сотрудничества с охранкой: в момент вербовки, непосредственно за работой, в случае вынужденного ареста и при расставании.
Для большей секретности изменялся порядок отчетности начальников ГЖУ и охранных отделений перед директором ДП. Если раньше пунктом 10 «Временного положения об охранных отделениях» 1902 г. предусматривалось предоставление в ДП полной (с фамилией, именем, адресом и др.) информации о сотрудниках72 (мало того, в январе 1907 г. во избежание различных недоразумений начальник Самарского жандармского полицейского управления железной дороги предлагал выдать каждому агенту удостоверение за подписью начальника Самарского ГЖУ, что, впрочем, осталось без ответа73), то в инструкции 1907 г., ввиду частого вскрытия делопроизводственной переписки и, как следствие, провала агентов, этот пункт редактировался следующим образом: «Никто, кроме лица, заведующего розыском, и лица, могущего его заменить, не должен знать в лицо никого из секретных сотрудников. Фамилию сотрудника знает только лицо, ведающее розыском, остальные же чины учреждения, ведущего розыск, имеющие дело со сведениями сотрудника, могут в необходимых случаях знать только псевдоним или номер сотрудника. Чины наружного наблюдения и канцелярии не должны знать секретного сотрудника и по кличке. Он им должен быть известен лишь как действительный революционный деятель по кличке наружного наблюдения, если он вошел в сферу последнего»74. Сами агенты, находясь
71 Заграничная агентура Департамента полиции. С. 71-83.
72 См.: ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1902. Д. 239. Л. 5 об.
73 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7. Л. 25.
74 Цит. по: Лурье Ф М., Перегудова З.И. Указ. соч. С. 71.
в одной организации, также не должны были знать друг друга75. О степени влияния новых требований на эффективность работы охранки можно судить по любопытному факту. 16 сентября 1914г. Департаменту стало известно о готовящемся объединении большевиков с меньшевиками, о чем было циркулярно сообщено начальникам ГЖУ, охранных отделений и т.д. для его предотвращения76. Переговоры по этому поводу действительно прошли, но представителями обеих сторон были секретные агенты ДП.
Усиление конспирации, предписываемое инструкцией, по мнению ее составителей, должно было предотвратить утечку информации об агентурной деятельности ДП77, тем более что примером провала секретных сотрудников могло служить обнародование сведений о них бывшими чиновниками Московского и Варшавского охранных отделений М.Е. Бакаевым и Л.П. Меньшиковым78. Но, несмотря на предписание, циркуляры ДП и далее отмечают нарушение правил отчетности и вообще письменных сношений начальников ГЖУ, охранных отделений:
«МВД Секретно
Деп. Полиции Циркулярно
По Особ. Отделу
апрель 1909 г.
Начальникам ГЖУ, жандарм, полип, управл. ж/д., охран, отделений и жандарм. офиц. на пограничных пунктах.
Придавая весьма важное значение для политического розыска сохранению в полной тайне фамилии секретных сотрудников. Департамент Полиции просит вас, милостивый Государь, в письменных своих сношениях ни в каком случае не указывать настоящих фамилий, имен и отчеств сотрудников, а обозначать их исключительно псевдонимами.
Подписал: директор Зуев»79.
Подобная практика сохранилась и в 1912 г.80 В 1913 г. за неоднократное нарушение указываемого правила и неимение в работе сколько-нибудь действенного «шифра» начальник СГЖУ получил выговор81. По
75 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. 1906. Д. 160. Л. 25.
76 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1912-1915. Д. 415. Л. 259.
77 См.: Шинджиникашвили Д.И. Указ. соч. С. 35.
78 См.: Кознов А. Указ. соч. С. 160.
79 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1909. Д. 350. Л. 4.
80 См.: Там же. Л. 23.
81 См.: Там же. 1913. Д. 452. Л. 2.
мнению З.И. Перегудовой, такую небрежность в отношении сотрудников допускали лишь периферийные органы политической полиции, тогда как столичное начальство, а тем более руководство ДП, себе такого не позволяли82.
Зачастую игнорировался циркуляр от 15 декабря 1910 г., запрещавший «присваивать клички, под которыми у них (в розыскных учреждениях. - Е.Г.) уже проходили другие люди»83. Даже в переписке начальника СГЖУ с ДП за 1916 г. встречается, например, кличка агента «Петров», которую носил известный покушением на чинов охранки секретный сотрудник, переставший сотрудничать с политической полицией с 1910 г.
С 1907 г. Департамент усиливает контроль за деятельностью ГЖУ и других местных органов84. В соответствии с циркуляром № 2567 раз в три месяца заведующему Особым отделом ДП отправлялись сведения об агентуре, в том числе о псевдониме, размере вознаграждения, наблюдаемой организации с приложением агентурных дневников85.
Начальники ГЖУ, розыскных пунктов и т.д. не всегда отсылали в ДП достаточные сведения86, о чем неоднократно упоминалось в постоянных циркулярах из столицы. Так, вопреки § 19 Положения об охранных отделениях87 Самарское районное охранное отделение за март 1909 г. вовсе не получило сведений ни по одной революционной организации г. Саратова, о чем с негодованием писал его начальник полковник Критский88.
После издания инструкции происходит постоянная корректировка различных сторон агентурной деятельности. Множество циркуляров направлено на запрещение использования агентов помимо непосредственного внутреннего наблюдения, а также на соответствие секретных сотрудников агентурной деятельности89.
Весной 1908 г. помощник начальника СГЖУ Н.Н. Козлов получил суровую отповедь из ДП по поводу совершенной недостаточности агентурных сведений от сотрудника Панкратова, которые представляли собой фактически «дневник наружного наблюдения», а не агентурные сводки. При этом указывалось точное определение именно агентурных све
82 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 202.
8’ ГАСО. Ф. 54. On. 1. 1910. Д. 273. Л. 15.
84 См.: ГАСО. Ф. 56. On. 1. 1915. Д. 480. Л. 1.
85 См/ Перегудова З.И. Организация службы секретной агентуры. С. 400.
86 См/ГАСО. Ф. 51.Оп.2. 1909. Д. 16. Л. 9.
87 См/ Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 356.
88 См/ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1910. Д. 17. Л. 38.
89 См/ Полиция России: документы и материалы. С. 298-300.
дений: «Агентурными сведениями считаются только те, которые освещают внутренний быт данной организации; не только состав ее членов, но и деятельность как каждого отдельного члена организации порознь, так и всех их в совокупности»90.
Серьезное опасение у ДП вызывали факты использования агентов не по прямому назначению, а в качестве филеров, что подвергало их рассекречиванию и провалу. Внимание на это обратил сразу после издания инструкции П.Г. Курлов, издав 30 октября 1907 г. по этому поводу циркуляр91. Но и позднее встречаются факты использования агентов и в организации наружного наблюдения, и в качестве свидетелей на суде, что, конечно же, приводило к огласке и строго запрещалось ДП.
Департамент пытался циркулярно регламентировать буквально каждый момент сотрудничества с агентом. Предлагался перечень профессий, из которых лучше всего вербовать секретных сотрудников: содержатели чайных, гостиниц и торговых лавок92. Обосновывалось привлечение к агентурной деятельности политических арестованных, причем давался целый список условий, на которых легче всего проводится вербовка: «1. Заинтересовать полной реабилитацией, при наличности компрометирующего материала, добытого обысками, или агентурными сведениями; 2. Воздействовать убеждением; 3. Воспользоваться неладами в партии и ссорами между отдельными партийными лицами; 4. Заинтересовать материально»93. Как видим, материальная выгода указана на последнем месте, отсутствует термин «шантаж» как возможное средство воздействия. Но важно обратить внимание на формулировку пункта 1 о необходимости «заинтересовать полной реабилитацией» потенциального агента при наличии «компрометирующего материала», что прй определенных условиях, например нечистоплотности руководителя внутренней агентуры на местах, можно было трактовать неверно, как разрешение сверху на шантаж. В таком случае вербуемый ставился перед выбором: репрессия или сотрудничество с охранкой.
Несмотря на такую детальную регламентацию внутреннего наблюдения ДП, в охранке давали о себе знать прежние проблемы, в том числе нехватка профессиональных агентов и секретных сотрудников вообще. Прежде всего это было связано с высокой степенью политической
90 ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1906. Д. 188. Л. 80.
91 См.. Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 203.
92 См.: Жилинский В. Указ. соч. С. 37.
94 Там же. С. 38.
неблагонадежности агентов, постоянно находящихся в связи с революционными агитаторами, и несоответствием моральных качеств сотрудника с возложенной на него задачей.
В июне 1907 г. командующий Отдельным корпусом жандармов конфиденциально доводит до сведения начальника СГЖУ князя А.П. Ми-келадзе записку, ярко характеризующую моральный облик офицеров корпуса: «Знакомясь с бытом офицеров Высочайше вверенного мне Корпуса, я не мог не обратить внимание на то, что некоторые офицеры Корпуса находятся в незаконном сожительстве и проживая со своими сожительницами совместно на одной квартире, нередко совершенно пренебрегают установившимися в этом отношении взглядами общества и, вследствие недостатка такта, стремятся обусловить свою частную жизнь пределами тех общественных отношений, какие допустимы лишь при законном браке, что, конечно, влечет за собой справедливые нарекания...»94. Интересны выводы, сделанные автором записки задолго до 1917 г.: «Имея же в виду, что отношение общества к Корпусу жандармов не всегда бывает доброжелательное, каждый поступок жандармского офицера, который может быть истолкован не в его пользу, будет всегда служить поводом для различных обвинений»95. Секретные агенты почти никогда не являлись жандармскими офицерами, однако приведенные слова можно отнести и к ним. Некоторые авторы, критикующие охранку за безнравственные методы борьбы, такие, как провокация, шантаж и подкуп, ставят все перечисленное в ряд качеств секретных сотрудников96.
«Уведомление по поводу того, что нравственные качества секретного сотрудника Мариинского мещанина Захара Фадеева Акриновича (псевдоним Подгорный), состоявшего на службе при начальнике Томского губернского жандармского управления, не соответствуют требованиям, кои предъявляются к лицам, оказывающим услуги в деле политического розыска. В связи с этим он уволен»97. Таких сообщений, циркулярно рассылаемых по всем пунктам политической полиции, дабы предотвратить сотрудничество с неблагонадежным человеком в дальнейшем, множество. Постоянно, особенно после активизации революционного движения с началом войны, составлялись целые списки таких лиц:
91 ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1907. Д. 239. Л. 39.
95 Там же. Л. 40.
96 См.. Кознов А. Указ. соч.
97 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8. Л. 1.
«Список лиц. которых не следует принимать на службу.
Работали секретными сотрудниками:
1. Ин-Мин Чжао («Кореец») - оказался не заслуживающим доверия ввиду отсутствия должной конспирации и склонности к шантажу.
2. Али Клыч Хасаев (был в качестве разведчика в Дагестанской области) -был заподозрен в одновременном занятии военно-шпионской деятельностью в пользу Турции.
3. И.И. Задорожин - оказался не заслуживающим доверия ввиду склонности к шантажу и провокации, а также к угрозам подачи жалоб на начальствующих лиц...»98 99.
Формулировка «не заслуживающий доверия» в подобных списках (в 1910 г. таких лицтолько по данным СГЖУ насчитывалось 142 человек"; в 1912 г. - 65 человек100) чаще всего предполагала склонность агента к шантажу информацией, к провокации или пьянству101. Списки таких сотрудников составлялись не только на местах, но и рассылались циркулярно из самого ДП102. Изредка, при упоминании особо неприемлемых бывших сотрудников, их имена «всплывали» в списках с мест и из ДП, как, например, китайский подданный, бывший секретный сотрудник Отдельного корпуса жандармов Ин-Мин Чжао103. С той же целью составлялись списки бывших сотрудников, уволенных из-за неблагонадежности. Так, по России с 1907 по 1910 г., судя по таким спискам, было уволено 263 человека104.
Многие агенты являлись таковыми лишь по их собственным словам, а на деле либо оказывались, по утверждению ДП, революционными провокаторами, либо пытались таким образом извлечь определенную выгоду. Вообще, по словам А. Спиридовича, революционеры не гнушались использовать те же методы борьбы с Департаментом, за которые позднее клеймили его в печати. Так, Особый отдел ДП рассылал многочисленные записки по поводу раскрытия того или иного агента различных розыскных органов как революционного провокатора105. К сожалению, в упомянутых документах отсутствуют сведения о том, в чем же
98 ГАСО. Ф. 55. Оп. 1. 1915. Д. 480. Л. 5-21.
99 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8.Л. 102.
100 См.: Там же. Д. 22
101 См.: ГАСО. Ф 55. On. 1. 1914. Д. 457.
102 См.: Там же 1915. Д. 480.
103 См.: Там же. Л 5.
104 См.: ГАСО. Ф 53. Оп. 14. Д. 14.
105 См.: ГАСО Ф 51. Оп. 2. 1909. Д. 16. Л. 50.
заключалась провокация перечисленных лиц. Не исключено, что органы политической полиции тем самым пытались снять с себя при помощи подобных клише ответственность за свои собственные промахи. Отмеченная проблема подлежит дальнейшему изучению.
Случались истории и вовсе детективного характера. Так, освобожденный из уездной Вольской тюрьмы 14 марта 1910 г. саратовский мещанин А.Н. Морджиевский явился к Козлову, помощнику начальника СГЖУ в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах, и заявил, что он служил в СГЖУ агентом под кличкой «Александров», потому должен ехать в Саратов, а его обязали безвыездно жить в Вольске. На запрос Козлова выяснилось, что агент Александров находится на задании в Москве, а Морджиевский не значится в СГЖУ вовсе. Однако за время переписки Морджиевский сумел получить у городского судьи Симонова разрешение на выезд и 13 апреля вместе с семьей исчез из поля зрения охранки. По выяснении обстоятельств стало известно, что Морджиевский служил музыкантом в ресторане «Сорт» и не имеет никаких связей с охранкой106.
Среди информаторов охранки попадались люди и вовсе сумасшедшие, как, например, это было признано в отношении дворянина Б.А. Бекенева, «неоднократно дававшего сведения о предполагавшихся покушениях на жизнь Священной Особы Императора»107. Для предотвращения появления секретных сотрудников, не заслуживающих доверия, ДП постоянно стремился указать начальникам розыскных учреждений на необходимость проверок как действующих агентов, так и принимаемых на эту должность впервые. Подобные циркуляры повторялись практически каждый год с одной и той же фразой: «...инструктирование г.г. офицеров, занимающихся розыском, а также и проверка секретной агентуры и постановка дела наружного наблюдения на местах, с представлением о том надлежащих отчетов Особому отделу Департамента полиции, составляет основную задачу районных охранных отделений»108.
Перекрестная проверка действующей агентуры, как и регулярные проверки чиновниками ДП, специально командированными для этого на места109, были единственным средством для пресечения противоправных действий сотрудников, даже ведущих к положительному результа
106 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8. Л. 36-43.
107 Там же. Л. 25.
,ок ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1909. Д. 16. Л. 66-67.
109 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1913. Д. 452. Л. 132.
ту, но являющихся официально запрещенными. Здесь в первую очередь речь идет о провокациях. Сохранилось устойчивое мнение о том, что провокация являлась неотъемлемой частью борьбы с революционным движением со стороны охранки. Например, руководитель ЦРУ США в 1963 г. так отзывался о русской политической полиции: «Сам термин «агент-провокатор» свидетельствует о том, что он зародился во Франции, где провокаторы использовались в прежние времена, во времена политических смут, но опять-таки именно русские подняли провокацию до уровня искусства. Это было главное средство, с помощью которого царская охранка нападала на след революционеров и инакомыслящих. Агент, вступив в какой-нибудь революционный кружок, не только шпионил за его участниками и передавал сведения о них полиции, но и подстрекал их к таким действиям, которые давали бы повод для ареста отдельных или всех членов кружка...»110.
Следует сразу оговориться о значении термина «провокация». Происходит он от латинского «provocatio» - предательское поведение, подстрекательство111; это операция, разрабатываемая сотрудниками политического розыска с помощью своего агента, состоящего членом антиправительственного сообщества, и имеющая целью подтолкнуть членов данной организации на какие-то действия, дающие основания для их более полного выявления, скорейшего ареста и сурового наказания112. Поэтому кажется неприемлемым рассматривать агентов ДП, внедренных в революционные организации и предоставлявших о них сведения, как провокаторов лишь потому, что они принадлежали к противоправительственным организациям, что, однако, не исключает использования провокации агентами, занимающими высокие должности в партийных организациях. Именно поэтому генерал П.Г. Курлов, бывший начальник Особого отдела ДП, в своих воспоминаниях пишет о том, что использование агентуры в революционной партии нельзя считать провокацией и вообще противоправным действием, так как это не пособничество революции, а непосредственная борьба с ней. «Пользование сотрудником являлось бы преступным только тогда, когда без его участия революционеры отказались бы от всех своих преступных намерений»113.
Некоторые авторы, повторяя очередной миф о царской охранке, ссы
110 Цит. по: Джанибекян В. Указ. соч. С. 34.
1,1 См.: Словарь иностранных слов. М., 1988. С 400.
1,2 См.: Жандармы России. М., 2002. С. 635.
1,3 Курлов П.Г. Указ. соч. С. 120.
лаются на «продуманную, разветвленную» сеть провокатуры, служащую целям ДП114, постоянно при этом открещиваясь от аналогичных методов действия революционеров: «Партийная этика категорически запрещала социал-демократам вступать в какие-то контакты с представителями царского политического сыска...»115. Однако упомянутые документы демонстрируют действия революционеров-провокаторов, стремящихся наладить контакты с охранкой для совершения покушений или добычи необходимой информации, тогда как в самом ДП метод провокации рассматривался как незаслуживающий доверия и воспринимался как неблагонадежность агента. В списках уволенных таких сотрудников абсолютное большинство. Обратимся к официальным циркулярам ДП, характеризующим отношение охранки к использованию провокации своими агентами.
В инструкции 1907 г. (§ 8) прямо говорится о том, что, «состоя членами революционных организаций, секретные сотрудники ни в коем случае не должны заниматься так называемым «провокаторством» то есть сами создавать преступные деяния и подводить под ответственность за содеянное ими других лиц»116. 10 мая того же года за подписью Трусевича выходит разъясняющий циркуляр, в котором предписывается: «Для сохранения своего положения в организации секретным сотрудникам приходится не уклоняться от активной работы, возлагаемой на них сообществами, то они на каждый отдельный случай должны испрашивать разрешения лица, руководящего агентурой и уклоняться, во всяком случае от участия в предприятиях, сколько-нибудь угрожающих какой-либо опасностью и во всяком случае не привлекать к соучастию других лиц»117. Мало того, при явном нарушении этих правил Департамент оставлял за собой право не заступаться за агента и оставлять его наравне с другими революционерами перед судом.
Архивные материалы содержат множество свидетельств различных розыскных органов о провокационной деятельности агентов, которые подвергаются резкой критике и чаще всего тут же увольняются. Так, 9 марта 1910 г. Департамент циркулярно разослал сообщение о том, что агент Ковенского ГЖУ Абрам Бахтаменц использовал провокационные действия118. Предписывалось не допускать его более к аген
1,4 См.: Кознов А. Указ. соч. С. 160.
115 См.: Там же. С. 165.
116 ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1907. Д. 92. Л. 14.
,17Там же.
1,8 См.: ГАСО. Ф. 1281. Оп. 1.Д. 8. Л. 22.
турной работе. Получавший довольно высокое жалованье в 75 рублей «ценный и полезный» агент Самарского ГЖУ Дьяконов был уличен в использовании провокационных приемов, о чем тут же было доложено в Департамент с испрашиванием, как поступить с сотрудником дальше119. На основе таких сообщений в дальнейшем создавались отдельные списки уволенных агентов, склонных к провокациям, для того чтобы не иметь с ними более никаких контактов120.
Критикуя охранку за провокаторство, авторы, как правило, ссылаются на деятельность известнейшего агента ДП Евно Азефа121. Сохранился любопытный документ о наблюдении за Азефом в 1910 г., то есть тогда, когда он уже отошел от агентурной деятельности: «Департамент Полиции, препровождая при сем фотокарточку известного Евно Азефа, предлагает Вам установить самое тщательное наблюдение в местности вверенной Вашему надзору за появлением названного лица; в случае обнаружения его в неотступное наблюдение и телеграфировать Департаменту для получения дальнейших распоряжений»122. Таким образом, практически бесконтрольный Азеф123 (по мнению А. Спиридовича, Азеф специально проваливал всех агентов, осуществлявших его перекрестную проверку, для того, чтобы минимально зависеть от охранки124) и после окончания сотрудничества по каким-то причинам вызвал опасение ДП. Что же говорить о времени его агентурной деятельности? В. Жухрай считает, что непрофессиональные действия тогдашнего начальника ДП А.А. Лопухина поставили Азефа в безвыходное положение и, по сути, подвигнули к провокациям, причем ненаказуемым. А.А. Лопухин приказал арестовать всю боевую организацию эсеров без предоставления агенту достаточного прикрытия, что поставило Азефа перед необходимостью доказывать партии свою надежность террористическими актами125. Уже бывший начальник ДП А.А. Лопухин прямо указал В.Л. Бур
1,9 См.: ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1909. Д. 16. Л. 169.
120 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8. Л. 12-63.
121 Азев Евно - агент ДП с 1983 г.; с 1903 г. возглавлял Боевую организацию партии социал-революционеров, где подвизался известный террорист, а с 1917 г. борец с большевизмом Б.В. Савинков; был инициатором около тридцати террористических актов против царских сановников, в том числе против министра внутренних дел В.К. Плеве, предотвратил покушения на Николая II, Трепова и других, в 1908 г. объявлен революционерами провокатором, скрылся в Германии, где умер в 1918 г.
122 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8. Л. 48.
123 См.: Департамент полиции в 1892-1908 гг.: из воспоминаний чиновника. С. 18.
124 См.: Спиридович А. Указ. соч. С. 136-137.
125 См.: Жухрай В. Указ. соч. С. 252.
цеву на Азефа как на агента лишь после того, как осознал, что Азеф активно использовал провокацию126.
Таким образом, провокация, как метод борьбы с революционным движением, безусловно, присутствовала в действиях охранки, но так же последовательно ДП боролся с ней. Провокация возникала лишь у агентов «нечистоплотных», подвергающихся критике и немедленному увольнению. Постоянное развитие революционного движения, использование им новых методов борьбы требовало столь же постоянного обновления всего аппарата агентуры. Необходимо было учесть активизацию пропаганды революционеров в армии и деревне, систематизировать требования конспирации.
17 мая 1908 г. выходит новая, составленная при Московском охранном отделении «Инструкция по организации и ведению внутренней агентуры», - пожалуй, самый полный и обобщающий документ по агентурной деятельности, хотя и называемый видным исследователем политической полиции З.И. Перегудовой обычным разъясняющим циркуляром127. Почти во всех не специальных исследованиях при характеристике ДП начала XX в. используется именно эта инструкция128.
С самых первых слов инструкция отводит агентуре первое место в борьбе с революционным движением: «Единственным, вполне надежным средством, обеспечивающим осведомленность розыскного органа, является внутренняя агентура»129. Проводится систематизация самих сотрудников, в зависимости от которой определяется ценность и финансирование сотрудника. Теперь каждой категории агента дается точное определение:
«1. Агенты - лица, непосредственно входящие в какие-либо преступные организации или косвенно осведомленные о внутренней деятельности хотя бы даже отдельных членов организации.
2. Вспомогательные агенты - лица, которые хотя и не входят в преступные организации, но, соприкасаясь с ними, постоянно содействуют делу розыска, исполняя различные поручения и доставляя для разработки материал по деятельности партии.
3. Штучники - лица, доставляющие сведения, хотя бы и постоянно, но за плату, за каждое свое показание на то или иное революционное предприятие или выступление какого бы то ни было сообщества»130.
126 См/. Бурцев В.Л. Указ. соч. С. 94.
127 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 209.
128 См.: Жилинский В. Указ. соч.
129 Жандармы России. С. 607.
130 Там же.
Штучники считались нежелательными в работе ДП, как не чувствующие ответственности и не обладающие положительными качествами агента. Начальник ДП прямо называет их дорогой и неоправданной обузой для розыска. Сами же начальники местных органов охранки подчас даже не знали, сколько и какого качества в их ведомстве таких сотрудников131, тем более что платили штучникам не много, от 3 до 5 рублей132 в зависимости от полезности изложенной ими информации.
Резко меняется отношение к секретным сотрудникам. Теперь их работа рассматривается как главный метод охранки, соответственно и роль их повышается. Главным принципом сотрудничества со стороны политической полиции объявлялось поощрение за предоставленную информацию и поддержка, моральная и финансовая, провалившегося сотрудника.
Подробно оговаривалось приобретение агентуры. Среди основных претендентов на место секретного сотрудника называются «подозревавшиеся или уже привлекавшиеся к политическим делам, слабохарактерные революционеры, разочаровавшиеся или обиженные партией, нуждающиеся материально, бежавшие из мест высылки, а также и предназначенные в ссылку»133. Тем не менее при вербовке агента исключались запугивание, далеко идущие обещания и шантаж134. Здесь уже нет речи об «идейных» агентах, по всей видимости из-за того, что к 1908 г. ДП перешел к увеличению количественного состава служащих, думается, во вред качественному.
Снова и еще более серьезно увеличиваются требования к конспирации. Так, было признано необходимым иметь в одной революционной организации несколько агентов для осуществления «перекрестной» проверки. Большое внимание уделяется ценности агента и удалению неблагонадежных. Для этого начальникам розыскных учреждений предписывалось проводить личную беседу с выявлением осведомленности будущего сотрудника, задавая вопросы о программе партии, о внутренних делах отдельных ее членов и т.д. Среди требований к агентам особое место (§ 6-9) отводилось запрещению провокаций и вообще любой активной революционной деятельности135. Подробнейшим об
131 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8. Л. 50, 53.
132 См.: Осоргин М.А. Указ. соч. С. 12.
133 Жандармы России. С. 608-609.
134 См.: Там же. С. 609.
135 См.: Там же. С. 611.
разом оговариваются свидания ведущего розыск офицера с подопечным агентом на конспиративных квартирах. Запрещалось встречаться на личной квартире офицера, а тем более в здании самого розыскного учреждения.
Довольно обстоятельно описывались обязанности ведущего розыск офицера, которому предписывалось «предупреждение задуманных революционерами преступлений, в то же время... забота о сохранении и прикрытии своих сотрудников»136.
Общим выводом по инструкции 1908 г. служит утверждение о том, что к 1908 г. внутренняя агентура, как метод ДП по борьбе с революционным движением, достигла такого уровня развития, что требовала конкретных предписаний по ведению дела, таких, как вербовка, встречи с ведущим офицером и т.д.
Издание инструкции 1908 г. совпало с пиком эффективности охранки во время начальствования М.И. Трусевича(13 июня 1906 г. -29 марта 1909 г.) и заведывания П.Г. Курловым Отдельным корпусом жандармов. Подъем был вызван в основном введением агентуры в армейских частях, что являлось требованием для начальников местных розыскных учреждений практически с 1906 г.137 Подобные циркуляры повторялись вплоть до 1913 г.:
«Начальнику СГЖУ. Сов. секретно
9 ноября 1910 г.
Препровождая при сем письмо директора Департамента полиции от 30 октября 1910 г. (№ 127306), предписываю Вам принять меры к приобретению воинской агентуры, каковую необходимо направлять для освещения действительной революционной работы в воинских частях»138.
Взаимодействие с армейскими частями проходило не всегда гладко. В основном эффективность совместной работы обусловливалась личными качествами военного командования. Так, А. Спиридович, которого трудно упрекнуть в приверженности к «нечистоплотным» методам работы139, вспоминает, что в бытность его начальником Киевского ГЖУ «военная среда всегда очень манила к себе революционеров. Им всегда
136 Жандармы России. С. 616.
137 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. 1906. Д. 160. Л. 190; On. 1. 1910. Д. 17. Л. 55-55 об.
138 ГАСО. Ф. 54. On. 1. 1910. Д. 273. Л. 5.
139 См.: Спиридович А.И. Охрана и антисемитизм в дореволюционной России (публикация Дж. Дейли). С. 3-6.
очень хотелось войти туда с пропагандой, но офицерство было недоступно, и потому они старались подходить хотя бы к солдатам»140. Департамент пытался наладить связи с военным начальством, но последнее прикрывало происшествия пропаганды. Лишь с приходом в штаб округа генерала Маврина Спиридович смог наладить необходимые для агентурной деятельности связи с армией. Не обошлось и без казусов: командир саперной бригады решил справиться с революционной пропагандой своими силами, для чего придумал звонки, в которые дневальный звонил всякий раз, когда в казарму входил незнакомый. Дневальный звонил, а листовки и прокламации регулярно появлялись среди солдат. Наконец, саперный генерал обратился к киевскому губернатору с просьбой переодеть нескольких агентов в солдат и проследить за источником пропаганды. «Ведь выдумал же человек этакую штуку, а еще генерал и инженерных войск», - заканчивает рассказ Спиридович141.
Однако эффективное взаимодействие охранки и армейских частей закончилось в 1913 г., когда начальником Отдельного корпуса жандармов стал В.Ф. Джунковский, считавший неприемлемым с этической точки зрения непосредственно вмешиваться во внутренние дела армии. По мнению последнего директора ДП И.П. Васильева, «окончательно розыск захирел благодаря отмене при генерале Джунковском агентуры в войсках...»142. Вот как пишет об этом сам В.Ф. Джунковский: «Когда я вступил в должность товарища министра, по всей России, с согласия военного министра Сухомлинова и большинства командующих войсками, существовала войсковая агентура под руководством офицеров Корпуса жандармов, а иногда даже и унтер-офицеров... Когда я столкнулся со всем этим ужасом, то решил немедленно упразднить всякую агентуру в войсках. Но это было не так легко сделать, так как благодаря моим предшественникам, особенно генералу Курлову, военное высшее начальство проникнуто было уверенностью в необходимости пользования такой агентурой»143. Достаточно быстро при поддержке великого князя Николая Николаевича, бывшего тогда главнокомандующим войсками гвардии и Петербургского военного округа, Джунковскому удалось упразднить агентуру внутри армейских частей. Практически везде не желавшие излишней инициативы охранки внутри подведомственных час
140 Спиридович А. Записки жандарма. С. 198.
141 Там же. С. 199-200.
142 Щеголев П.Е.Укга. соч. С. 316.
^Джунковский В.Ф. Указ. соч. С. 180
тей генералы отнеслись к реформе благожелательно, кроме будущего героя первой мировой войны генерал-адъютанта Иванова - командующего Киевским военным округом, то есть там, где начинал внедрять секретных сотрудников в армии Спиридович144.
Официально взаимодействие ДП с армией переводилось по циркуляру от 13 марта 1913 г. за № 111346, подписанному Джунковским, на другой уровень внедрения агентов. Теперь всякое вмешательство во внутренние дела части со стороны сотрудников считалось делом наказуемым, а основная их задача сводилась к «ограждению войсковой части от вторжения извне в их среду революционных агитаторов»145, что без внедрения в солдатскую среду было практически невозможно.
Неизбежное снижение эффективности работы ДП после такого указа можно наблюдать в резком увеличении списков неблагонадежных сотрудников, исполнявших надзор в армейских частях146.
О снижении эффективности деятельности ДП свидетельствует и неудача с изданием «Инструкции по организации и ведению внутреннего наблюдения в жандармских и розыскных учреждениях» 1914 г. Некоторые авторы упоминают эту последнюю за историю ДП инструкцию по агентурной деятельности как состоявшуюся147, однако более убедительным кажется мнение З.И. Перегудовой, которая доказывает отсутствие издания инструкции и подтверждает лишь подготовку ее к распространению148. Инструкция была лишь одним из трех документов, представленных в Департамент подполковником Энгбрехтом в декабре 1914 г. Подготовлена она была с пониманием необходимости полной реорганизации системы политического сыска после реформ Джунковского, уже произошедших и предполагаемых, как, например, упразднение районных охранных отделений. Весь материал был дан под названием «Наказ по ведению политического сыска» и полностью, по-видимому, не сохранился. Наказ обобщал циркуляры, изданные после 1907 г., существенно расширял круг лиц для постоянного наблюдения (теперь в него входили учащиеся средних и высших учебных заведений, сектанты, масоны и др.). В связи с распространением террористических актов повсеместно в наказе появилась глава «Охрана лиц от покушений», а
144 См.: Джунковский В.Ф. Указ. соч. С. 181.
145 ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1912-1915. Д. 415. Л. 14-15.
146 См.: Там же. 1916. Д. 510. Л. 3.
147 См.: Борисов А.В., Иваневский В.Е., Скрипилев А.Е. Указ. соч. С. 38.
148 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 212.
военное время предопределило тематику главы «Работа розыскных учреждений по делам военного шпионажа»149. Вообще же Наказ представлял собой собрание и обобщение уже изданных циркуляров и предписаний ДП и практически не привнес ничего нового, лишь констатировав уже произошедшие изменения.
Агентурная деятельность пережила с 1904 по 1914 г. взлет и падение, что неотрывно было связано с развитием и упадком самого ДП. Понимание необходимости широкого использования секретных сотрудников и закрепление этого в инструкциях и циркулярах позволило поднять эффективность борьбы охранки с революционным движением на небывалую высоту. Департамент полиции этого времени, с развитой агентурной сетью, с небывалой информированностью, оставался примером службам безопасности не только советским150, но и заграничным. Однако личностный фактор в его развитии, связанный, по-види-мому, со слабостью связей охранки с другими государственными институтами, в том числе и силовыми, привел к тому, что потеря контроля над армией, главной опорой государственности, осложнила возможность ее использования для разрешения внутриполитических проблем, связанных с нарастанием новой революционной ситуации. Постепенно ДП потерял контроль и над общественно-политической ситуацией во всей стране.
149 Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 213.
150 См.: Джанибекян В. Указ. соч. С. 48.
Гпава 2
ОРГАНИЗАЦИЯ ФИЛЕРСКОЙ СЛУЖБЫ
При выполнении своей главной задачи по поддержанию порядка и безопасности в стране, а также по выслеживанию и обезвреживанию революционеров охранное отделение пользовалось всеми доступными для него средствами и методами. В инструкции по организации и ведению внутренней агентуры утверждалось, что «главным и единственным основанием политического розыска является внутренняя, совершенно секретная агентура»1. Но помимо внутренней агентуры были и другие вспомогательные средства, без которых работа охранного отделения была бы однобокой, без комплексного подхода, деятельностью. Такую вспомогательную, но далеко не маловажную функцию выполняло наружное наблюдение, агенты которого проверяли сведения внутренней агентуры и дополняли их. Довольно значительным является тот факт, что политическая полиция за время своего существования изменялась в соответствии с политической и оперативной обстановкой, а практика использования наружного наблюдения оставалась неизменной. По мнению Н.П. Ерошкина, совершенствование деятельности политической полиции было неразрывно связано с нарастанием революционной борьбы, а ведущая роль в розыскных мероприятиях отводилась филерской службе2.
Служба наружного наблюдения имеет довольно глубокие исторические корни, так как была создана задол
1 Жилинский В.Б. Указ. соч. С. 8.
2 См.: Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России.
го до организации ДП - в 1802 г. Она состояла в основном из филеров-агентов, которые имелись при учреждениях как уголовного, так и политического сыска, а в 1894 г. при Московском охранном отделении был создан Летучий отряд филеров. Это была первая попытка укрепить службу наружного наблюдения3. Служба наружного наблюдения просуществовала 115 лет, и лишь 10 марта 1917 г. институт филеров был упразднен Временным правительством.
Попытаемся разобраться с самим понятием «филер», выяснить его происхождение, дать ему точное определение. Происходит слово «филер» от французского «filer» - выслеживать4. В России конца XIX - начала XX в. филером считался агент тайной полиции, ведущий наблюдение за каким-либо лицом или лицами, филером также могли называть доносчика5. Позднее А. Спиридович дал свое определение: «это агент наружного наблюдения, находящийся на службе и получающий жалованье по ведомостям, которые идут в контроль. Согласно инструкции директора ДП, филеры набираются из запасных унтер-офицеров армии, гвардии и флота, по предъявлении ими отличных рекомендаций и аттестатов от их войскового начальства»6.
В работе В.Б. Жилинского филер, или по-другому шпик, характеризуется как человек «малоразвитой, сплошь и рядом почти безграмотный, с трудом умеющий писать, но физически крепкий и выносливый, готовый претерпеть и стужу и голод, лишь бы не упустить взятого им под наблюдение»7. В этой цитате бросаются в глаза слова о «малоразвитом и сплошь и рядом почти безграмотном» филере. Безусловно, в укомплектованном составе были и такие сотрудники, но безапелляционность утверждения несколько настораживает. По-видимому, автор, делая определенный намек на социальную прослойку, из которой ДП черпал необходимый кадровый ресурс для исполнения службы наружного наблюдения, пытается еще и навести читателя на мысль о том, что на филерскую службу шли люди прежде всего «темные», необразованные, то есть более всего подверженные идеологической обработке со стороны охранки.
Социальной базой, питавшей службу наружного наблюдения, было
’ См.: Ярмыш А. Указ. соч. С. 117.
4 См.: Фомушкин А. Указ. соч. С. 361.
5См.:БТС. М., 1996. С. 1424.
6 Спиридович А. Записки жандарма. С. 141.
7 Жилинский В.Б. Указ. соч. С. 9.
крестьянство. Таким образом, вольнонаемными филерами были по большей части крестьяне, реже в их рядах появлялись мещане. Об этом, в частности, свидетельствуют послужные списки и сведения о секретных сотрудниках Саратовского ГЖУ за период с января 1910 г. по март 1911г.: здесь перечислены 12 филеров, несущих службу в основном с 1908 г., девять из них - крестьяне из разных губерний и лишь один - мещанин из Царицына, принадлежность еще двоих не указана8.
Не следует сбрасывать со счетов и такой немаловажный для наружного наблюдения кадровый источник, как унтер-офицеры9, которые в военной иерархии того времени относились к младшему командному составу. В СГЖУ к марту 1913 г. количество филеров увеличилось на три человека, общее число составило 15 человек, шестеро из них - унтер-офицеры10. Филеры должны были иметь хорошую военную подготовку и предпочтительно быть грамотными. Специфика филерской службы неизбежно требовала принимать на службу людей, умеющих писать и читать. Сведения, представляемые охранному отделению филерами, в соответствии с рядом инструкций должны были быть систематизированы и соответствующим образом структурированы. Вышедшее еще в 1902 г. «Временное положение об Охранных отделениях»11 пунктом 7 утверждало необходимость вести регистрацию данных розыска по установленным ДП образцам - в виде записок агентурных сведений и дневников наружного наблюдения. В 1907 г. положение об охранных отделениях несколько дополняется12, но, несмотря на увеличение делопроизводства, дневники агентурных сведений стоят и в этой инструкции на первом месте по значимости. Таким образом, уместно сделать вывод, что работа по четкой фиксации сведений начиналась именно с филеров, которые при слежке за определенным объектом должны были ежедневно докладывать охранному отделению в виде письменного рапорта обо всем происшедшем13. Кроме того, у филеров имелись в наличии так называемые «книжки» - дневники наружного наблюдения, куда они должны были вносить все сведения по наблюдению.
Этот дневник филер должен был бережно хранить и по заполнении
8 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 13. Л. 1-13.
9 См.: Заварзин П.П. Указ. соч. С. 35.
10 См.: ГАСО. Ф. 1281. Оп. 1.Д. 24. Л. 139.
” ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1902. Д. 239. Л. 5.
12 См.: Там же. 1907. Д. 92. Л. 7.
п См.: Там же.
сдавать заведующему наружным наблюдением14. Невозможно представить, как почти безграмотный филер мог с успехом выполнять такие действия. И если рапорт в охранном отделении - «филерский листок»15 -могли составить с устных его показаний, то ведение личного филерского дневника неграмотному было бы не под силу.
Всеми вопросами наружного наблюдения на местах должны были заниматься начальники охранных отделений, в непосредственном подчинении которых и находились филеры. Охранное отделение не предоставляло филеров только своей инициативе, снабжало их по мере возможностей подручными средствами; например, помимо дневника наружного наблюдения филер имел при себе карманный альбом с фотографиями известных революционеров16. Это была небольшая книжка с листами из полотна, на которых были наклеены портреты разыскиваемых, а под ними давался краткий перечень примет, что упрощало задачу, так как в любой момент можно было сверить приметы подозреваемого с данными альбома.
На руки филерам, как агентам наружного наблюдения, также выдавались именные билеты с фотокарточками, несмотря на то что еще «4 сентября 1904 г. за № 10270 на имя начальника охранного отделения был составлен циркуляр, утверждавший, что выдача сотруднику на руки каких бы то ни было удостоверений или рекомендаций может повлечь за собою, не говоря уже о злоупотреблениях со стороны сотрудника, но провал и гибель его самого»17. Как показала практика, их использование имело для филеров крайне опасные последствия. Департамент полиции вынужден был принять срочные меры для спасения своих сотрудников18. В 1907 г. через Особый отдел ДП начальникам ГЖУ и охранных отделений был разослан совершенно секретно циркуляр, в котором говорилось, что филеры оказываются нередко в крайне затруднительном положении в тех случаях, когда «они, встречая надобность в содействии должностных лиц, бывают вынуждены, в подтверждение своего служебного положения, предъявить свое удостоверение... что приводит к полному разоблачению настоящего служебного положения филеров. В связи с
14 См.: Жилинский В.Б. Указ. соч. С. 11.
15 Ерошкин Н.П. Россия под надзором. С. 91.
16 См.: Там же. С. 15.
17 ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1909-1913. Д. 350. Л. 34.
18 См.: Гончарова Е.А. Организация филерской службы в России, 1904-1907 гг. // Современные подходы к управлению социально-экономическими и политическими процессами: Сб. науч. тр. Саратов, 2004. С. 190.
чем считается необходимым в удостоверении лишь указание на службу их при полиции»19.
Таким образом, циркуляр 1907 г. признал необходимость практики раздачи «красноречивых» удостоверений, при условии ограничения в них определенных сведений. На местах, по всей видимости, с этими требованиями мало считались, о чем свидетельствует циркуляр ДП от 10 марта 1913 г. В нем говорилось: «...в Департамент полиции поступают сведения, что некоторые из лиц, ведающие политическим розыском, находят возможным снабжать своих секретных сотрудников удостоверениями, где указывается на оказание оными секретных услуг по розыску...»20. Департамент полиции потребовал выполнения инструкции 1904 г. Данное обстоятельство свидетельствует о том, что начальники охранных отделений в вопросе организации службы наружного наблюдения не всегда прислушивались и действовали строго по инструкциям ДП, что крайне негативно отражалось на деятельности филерской службы.
До 1907 г. специальной инструкции, которая бы регулировала кадровый вопрос, не было. Еще в 1902 г. была принята «Инструкция филерам Летучего отряда и филерам розыскных и охранных отделений», состоящая из 21 пункта, но в ней отсутствовали требования к кандидатам в будущие филеры, а давались лишь установки правильного ведения наружного наблюдения21. К 1905 г. положение с наружным наблюдением на местах все более тревожит ДП.
В годы революции ситуация усложняется, работа филеров требует большего профессионализма, определенной специальной подготовки, и, наконец, она становится просто опасной для жизни из-за широкого применения террористических актов революционными организациями. Кроме того, наблюдается уход наиболее опытных филеров, так как опасность работы возрастала, а вознаграждение оставалось прежним, положение же семьи в случае потери кормильца никак не обеспечивалось22. Дело в том, что филеры считались вольнонаемными служащими и в связи с этим не пользовались правами и льготами чинов полиции. В руководящем составе Департамента полиции, возглавляемого Трусевичем, созрела мысль о необходимости, в условиях жесткого противоборства с антиправительственным движением, разработки новой инструкции.
19 ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1907. Д. 11. Л. 1.
20 ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1909. Д. 350. Л. 34.
21 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России. С. 381.
22 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7.Л.214.
Плодом размышлений стало появление в феврале 1907 г., при непосредственном участии Трусевича и Еремина, утвержденных П.А. Столыпиным23 инструкции «Начальникам охранных отделений и организаций наружного наблюдения» (из 22 пунктов)24 и «Инструкции по организации наружного наблюдения»25 (из 75 пунктов). Они были существенно дополнены и уточнены. В инструкции, касающейся организации наружного (филерского) наблюдения, в первом же параграфе конкретизировались требования к кандидатам в филеры. В частности, отмечалось, что для несения наружной филерской службы выбираются строевые запасные нижние чины, предпочтительно унтер-офицерского звания, не старше 30 лет, при этом преимущество отдавалось закончившим службу за год до поступления на филерскую службу, а также разведчикам, бывшим в охотничьей команде, имеющим награды за разведку, отличную стрельбу. Однако к предложению о приеме в филеры унтер-офицеров некоторые жандармские офицеры-практики отнеслись довольно скептически. Об этом свидетельствует, в частности, переписка в сентябре 1907 г. между начальниками Саратовского губернского жандармского управления и Поволжского районного охранного отделения, где первый утверждал, что использование унтер-офицеров в качестве филеров затруднительно, так как их многие в городе знают в лицо как унтер-офицеров управления. В то же время он признает, что из вольнонаемных выбрать филеров очень тяжело, так как у них мало опыта26. Такая сложность в приобретении профессиональных кадров приводила, как правило, к необходимости идти на риск и использовать в качестве филеров унтер-офицеров. Означенная проблема не теряет актуальности и далее. Так, в переписке ДП с начальником СГЖУ о подборе агентурных работников в апреле - сентябре 1911 г. выясняется, что в том году филерской службой в управлении СГЖУ занято шесть унтер-офицеров, которые военной формы и оружия не носят27.
Таким образом, кадровый вопрос по филерам, стоявший очень остро, разрабатывается довольно активно, особое внимание обращается на повышение требований к их профессиональной подготовке, знанию военного дела, навыкам по разведке, умению стрелять и т.д. Эти меры
23 См.: Перегудова З.И. Служба наружного наблюдения в русской полиции. С. 255-274.
24 См.: ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1907. Д. 92. Л. 6.
25 См.: Жандармы России. С. 594-606.
26 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7. Л. 213.
27 См.: Там же. Д. 15. Л. 3-5.
можно считать вполне оправданными, если вспомнить о только что завершившейся революции 1905-1907 гг. Они воспринимаются как ответная реакция ДП на упомянутые события, в которой проявляется его позиция, основная линия поведения и методы борьбы. Изменения в целом носят ответный, а не предупредительный характер. Хотя такая, в некотором роде запоздалая реакция во многом снижает действенность предпринимаемых мер.
В § 2 указывается, что филер должен быть «политически и нравственно благонадежный, развитой, откровенный, но не болтун и так далее... с не запоминающейся внешностью»28. Под требованиями повысить морально-этический облик, уровень умственного развития и профессионализма филеров подразумевается необходимость повышения результативности исполняемой ими работы. В § 3 сказано, что филер не может быть лицом польской или еврейской национальности, так как люди, принадлежавшие к этим национальностям, не вызывают доверия у правительства по целому ряду причин29. На фоне нарастания революционной ситуации к филерам было решено предъявить еще одно требование - они должны быть знакомы с организацией революционных партий, со способами составления примет наблюдаемого и т.д. По данным З.И. Перегудовой, было признано полезным иметь филерами женщин30. Таким образом, принимая во внимание все дополнения, внесенные в инструкцию 1907 г., можно сделать вывод, что, имея определенный опыт в борьбе с революционным движением, ДП стремится учесть прошлые недочеты и оптимально усовершенствовать наружное наблюдение.
В инструкции 1907 г. делалась попытка регламентировать и вопросы экипировки филеров, так как формы они не носили, но данный вопрос был затронут только в общих чертах: в § 8 указывается, что одежда должна быть такой, какая свойственна жителям среднего достатка данной местности. В случае необходимости и во избежание провала можно было использовать форменную одежду дворника, солдата, сторожа и т.д. (§ 24). В инструкции много говорится по поводу внешности, одежды, экипажа конного филера (извозчика). Все требования инструкции сходятся в одном, что филер должен быть неприметным, ничем не отличающимся от окружающих, внешность его должна быть не запоминающейся31.
28 Жандармы России. С. 595.
29 См.: Там же.
30 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 174.
31 См.: Жандармы России. С. 596, 597.
Вполне логично звучит заявление, что работа розыскных и охранных учреждений велась при сохранении конспирации, так как практически везде используются псевдонимы. Псевдонимы наблюдаемых впервые вводились филерами, которые по тем же правилам конспирации не должны были знать настоящего имени наблюдаемого. Первоначально никаких специальных указаний по поводу кличек не было, тут филер руководствовался лишь своими ассоциативными образами и представлениями, хотя были общепринятые, «неписаные» приемы. Например, «в целях лучшего запоминания филерами кличек группы наблюдаемых, принадлежащих к определенной профессии, организации или социальной группе, именовались всегда родственными псевдонимами»32. Уже в 1902 г. была введена инструкция, которая пунктами 7-11 регламентировала практику присвоения кличек33. «Кличка должна быть краткая, из одного слова, и притом такая, чтобы по ней можно было судить, относится ли она к мужчине или женщине. Кличка должна характеризовать внешность наблюдаемого, его костюм или выражать собою впечатление, которое производит данное лицо. Например, Григорий Распутин - «Темный»34.
Была и еще одна довольно острая проблема - текучесть кадров, что не могло положительно сказываться на проведении наружного наблюдения и, безусловно, снижало его результативность. Уход со службы опытных филеров, хорошо обученных и знавших свое дело, приводил к необходимости искать им замену, нередко требующую обучения. К тому же новичков требовалось проверять на благонадежность, прежде чем поручить важные, особо секретные задания. Наконец, для ДП была нежелательна такая частая смена сотрудников, так как они имели дело с секретной информацией, при работе с которой первостепенным было ее неразглашение, в противном случае она теряла всякую ценность. Существовал и еще ряд проблем, связанных непосредственно с организацией деятельности филеров, о чем свидетельствует, например, докладная записка Трусевича от 16 ноября 1906 г., в которой указывается, что филеры не несут должностную ответственность за свои действия, так как не занимают служебного положения, в связи с чем начальство не может воздействовать на них путем дисциплинарного взыскания или привлечения к суду в случае серьезных нарушений35. Таким образом,
32 Фомушкин А. Указ. соч. С. 369.
33 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 381.
34 Жилинский В.Б. Указ. соч. С. 9.
35 См.: Перегудова З.И. Методы борьбы Департамента полиции с революционным движением. С. 260.
проблемы, с которыми столкнулся ДП, были довольно серьезными и требовали скорейшего решения.
Такое решение было найдено: для закрепления филеров на службе было предложено повысить их статус. По инициативе Трусевича с 1906 г. стало возможным зачисление наиболее опытных и доказавших свою преданность филеров на государственную службу с присвоением чинов старших околоточных надзирателей, младших городовых и урядников36, что повышало престижность данной работы, делая ее исполнителей государственными служащими, теперь они могли рассчитывать на получение по выслуге лет определенного пособия. Так как Москва была единственным городом, в котором, согласно существующему законодательству, можно иметь неограниченное количество околоточных надзирателей, было решено зачислять старших филеров околоточными надзирателями резерва московской городской полиции с откомандированием в надлежащие охранные отделения и выплатой содержания из сумм ДП. Данное нововведение вошло в практику кадровой политики и весьма охотно использовалось на местах37. Органы политического надзора крупных провинциальных городов также использовали зачисление филеров на государственную службу как метод поощрения и контроля. Так, начальник Самарского ГЖУ полковник Критский в переписке с директором ДП от 20 января 1909 г. просит о зачислении на должность околоточного надзирателя резерва московской столичной полиции агентов наружного наблюдения - Федора Линника и Исаака Прохорова, служебная деятельность которых заслуживает поощрения38. В списке филеров Поволжского районного охранного отделения, предназначенных к зачислению на государственную службу городовыми Саратовской городовой полиции за 1909 г., представлено 16 фамилий филеров, восемь из которых переведены из Самарского ГЖУ, все они запасные старшие унтер-офицеры39. Таким образом, практика зачисления наиболее ценных филеров на государственную службу получила массовое распространение.
25 августа 1907 г. появляется циркуляр ДП (№ 133579), в котором Департамент уточняет, что заботы о приобретении необходимых для
36 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 175.
37 См.: Гончарова Е.А. Функциональные обязанности и кадровый состав губернских жандармских управлений // Реформирование государственной службы как стабилизирующий фактор становления гражданского общества в России: Сб. науч. тр. Саратов, 2005. С. 196.
38 См.: ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1908. Д. 14. Л. 7.
39 См.: Там же. Л. 86.
зачисления на государственную службу документов должны предшествовать самому представлению в Департамент достойных агентов40. Данный циркуляр вызывает вопрос, о каких именно документах идет речь. По-видимому, состав документов, требовавшийся от филера, зачисляемого на государственную службу, был следующим: метрическое свидетельство, воинский увольнительный билет (если таковой был), паспорт, свидетельство о прохождении каких-либо курсов (если таковое имелось) и личное прошение41.
Для младших филеров было решено при создании соответствующих должностей использовать средства ДП, ранее подобные должности учреждались на частные средства. В то же время сохранялись и нештатные филеры, но уровень их профессионализма был, безусловно, ниже.
Осложнение революционной ситуации в стране отражалось на кадровой политике ДП довольно ярко. То же утверждение можно применить к характеристике наружного наблюдения, в частности к вопросу об увеличении штата филеров. В январе 1906 г. происходит сокращение штата Летучего отряда филеров до 15 человек. Разбор шифрованной телеграммы за № 861, полученной от начальника Петербургского охранного отделения, гласил: «Летучий отряд 1 января упраздняется, объявите филерам об этом и немедленно сообщите, кто в каком отделении желает остаться служить»42, - таким образом, опытные филеры распределяются по разным отделениям. Подобным способом, судя по записке исполняющего обязанности вице-директора ДП начальникам ГЖУ и охранных отделений от 8 марта 1914 г., происходило увеличение штата филеров, то есть за счет личного состава сокращенной команды отделения по охранению безопасности и порядка в Петербурге. Циркулярно предписывалось предоставить всем 98 агентам, желающим продолжить службу вольнонаемными филерами, преимущество перед филерами, принимаемыми вновь на службу43. Увеличение штата филеров в 1907-1908 гг. подпитывалось и тем, что в конце 1907 г. были упразднены унтер-офицерские жандармские пункты (за исключением тех, которые находились в пограничной полосе), а из жандармских унтер-офицеров были сформированы филерские отряды44.
40 См.: ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1908. Д. 14. Л. 8.
41 См.: Там же. Л. 9
42 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7. Л. 15
43 См.: ГАСО. Ф. 54. On. 1. 1913. Д. 327. Л. 4.
44 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 176.
В 1906 г., по утверждению начальника Петербургского охранного отделения А. Герасимова, в его штате было 600-700 человек, в том числе более 200 филеров45. Однако эти данные представляются маловероятными, особенно если сравнить их с числом в 237 человек, приписываемых из ГЖУ и охранных отделений по всей России в резерв Московской городской полиции, то есть на государственную службу46. Наибольшее количество филеров наблюдается в столицах и городах с рабочим населением и студенчеством. По данным З.И. Перегудовой, в Москве было около 378 штатных филеров, в Баку - 12 человек, Вильно - 15, Екатеринославле - 15, Енисейском охранном отделении - 12, Иркутском - 30, Киевском - 25, Лифляндском - 24, Минском - 12, Нижегородском - 12, Одесском - 15, Пермском - 12, Тифлисском - 30, Томском - 20, Финляндском - 20, Харьковском - 15, Эстляндском - 1647.
Например, до учреждения в городе Саратове охранного отделения в 1903 г. исполнение филерских обязанностей в СГЖУ возлагалось на 8-10 унтер-офицеров. С появлением в Саратове охранного отделения в него было командировано 7 унтер-офицеров, но к 26 февраля 1903 г. трое из них оказались уволены со службы и столько же уволены с 1 марта 1903 г.48 К 1907 г. ситуация явно улучшается, в Саратовском охранном отделении уже 15 штатных филеров49, без учета нештатных сотрудников. В списке филеров Самарского района на сентябрь 1907 г. указано 20 человек50. По данным С.А. Воронцова, общее число агентов наружного наблюдения не превышало 1000 человек на всю империю51, эту цифру подтверждают и другие исследователи52. Такие нововведения, при заметном расширении штата филеров, не могли не сказаться на качестве работы службы наружного наблюдения, которое, безусловно, повысилось. Но до конца кадровые проблемы решены не были.
Проблема нехватки опытных филеров хорошо прослеживается в переписке ДП с местными органами сыска. Решением данного вопроса занимались на местах многие руководители политической полиции, но зачастую они не могли ни договориться со своими коллегами, ни навес
45 См.: Фомушкин А. Указ. соч. С. 361.
46 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 176.
47 См.: Там же. С. 177.
48 См.: ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1902. Д. 239. Л. 18.
49 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 177.
50 См.: ГАСО. Ф. 1281. Оп. 1.Д. 7.
51 См.: Воронцов С.А. Указ. соч. С. 98.
52 См.: Рууд Ч., Степанов С. Указ. соч. С. 97.
ти маломальский порядок в своем отделении, в связи с чем им приходилось обращаться к вышестоящему начальству. Из переписки начальника Саратовского охранного отделения с начальником Самарского ГЖУ Бобровым в январе 1907 г. следует, что имеющееся в штате Саратовского охранного отделения количество филеров крайне недостаточно. Начальник Саратовского охранного отделения явно отклоняет все просьбы по поводу передачи даже одного филера на службу во вновь созданное Самарское районное охранное отделение. Бобров утверждает, что филеры Саратовского отделения обладают опытом в своем деле, и он считает полезным иметь хотя бы одного из них в своем отделении53. Начальник Уфимского ГЖУ полковник Левяшин в переписке с начальником Самарского ГЖУ подполковником Бобровым от 11 апреля 1907 г. жалуется на явную нехватку филеров: «Вольнонаемных филеров во вверенном мне районе два, оба в городе Уфе; в остальных случаях службу филеров несут переодетые унтер-офицеры и более способные из стражников, число коих в совокупности достигает в Уфе трех, в Златоусте двух человек»54, при этом особое внимание обращается на то, что это уже второе обращение, первое было 28 ноября 1906 г., и с тех пор революционная ситуация в Уфе явно усложнилась. Начальник Вятского ГЖУ полковник Милюков 24 апреля 1907 г. сообщил Боброву, что в его распоряжении находится один вольнонаемный филер и три переодетых унтер-офицера55, что явно недостаточно.
Для приобретения опытных филеров начальники охранных отделений и ГЖУ нередко, не найдя поддержки со стороны коллег, обращались прямо в центр. О данных случаях красноречиво свидетельствует, например, переписка подполковника Пастрюли из ДП с начальником Самарского ГЖУ Бобровым в августе 1907 г., где первый сообщает о том, что к нему прибыл пристав из Уфы Ошкуро с докладом о необходимости установления там наружного наблюдения, своих людей у них нет, требуется командировать филеров, «штат мал, необходимо в интересах дела ходатайствовать о немедленном увеличении филерского штата»56. Следовательно, кадровый вопрос, касающийся филеров, к 1907 г. оставался довольно болезненным во многих регионах России и в целом решен не был.
53 См.: ГАСО. Ф. 51. On. 1. 1907. Д. 97. Л. 4, 12,19.
54 Там же. Л. 16.
55 См.: Там же. Л. 29.
56 Там же. Л. 87.
Функциональные обязанности филера были вполне четко прописаны в «Инструкции по организации наружного (филерского) наблюдения» 1907 г. Так, в § 10 сказано, что «наружное наблюдение устанавливается за известной личностью с целью выяснения ее деятельности, связей (знакомства) и сношений. Поэтому недостаточно «водить» одно данное лицо, а надлежит выяснять лиц, с которыми оно видится и чьи квартиры посещает, а также и связи последних»57. В § 14 инструкции некоторые обязанности филера уточняются до тонкостей: «При посещении наблюдаемых домов следует указывать, помимо улиц, еще и номер владения, и фамилию владельца, если нет №, а равно, по возможности, и квартиру (ход, этаж, флигель, балкон и т. под.)»58. Необходимо было запоминать все очень точно, заносить увиденное в свой дневник, отмечать места встреч, адреса, описание внешнего вида и примет каждого человека, с которым встречается наблюдаемый, при этом обязательным было указание точного времени и места происходивших событий59. Но главное требование, предъявлявшееся к работе филера, - строгая конспирация. Работа филеров осложнялась еще и отрицательным, а зачастую и агрессивным отношением к ним со стороны гражданского населения. В целом служба филера была очень сложной. Каждый день он переносил тяжелые физические нагрузки. В любую погоду он неотрывно следовал за наблюдаемым, должен был по многу часов выстаивать в ожидании появления объекта слежки, преодолевать неопределенные расстояния за наблюдаемым и при всем при этом всегда быть бдительным и незаметным, следуя заповедям «медниковской школы».
Другой функциональной обязанностью филера, при возникновении такой необходимости, было свидетельствование на суде по делам участников революционных митингов, демонстраций, участие филеров в арестах. Об их участии в арестах в Москве в 1906-1908 гг. упоминает известный революционер О. Пятницкий: «...только открыл дверь, как ворвались пристав, шпики, околоточные, городовые, дворники»60. Филеры могли использоваться также для проведения различного рода операций.
Эталоном филера оставался филер группы руководителя Летучего отряда Е.П. Медникова61, которую условно называли школой, так ярко
57 Жандармы России. С. 596.
58 Там же.
59 См.: Жилинский В.Б. Указ. соч. С. 11.
60 Цит. по: Фомушкин А. Указ. соч. С. 365.
61 Медников Евстратий Павлович - из крестьян, в 1878-1881 гг. на военной службе, откуда уволен в запас унтер-офицером, с 1881 г. околоточный надзиратель, филер, с
описанной А. Спиридовичем. «Медниковский филер мог пролежать в баке над ванной целый вечер; он мог долгими часами выжидать на жутком морозе, наблюдать с тем, чтобы провести его затем домой и установить, где он живет; он мог без багажа вскочить в поезд за наблюдаемым и уехать внезапно, часто без денег, за тысячи верст; он попадал за границу, не зная языков, и умел вывертываться»62.
Но филер «медниковской школы» был специалистом-ремесленником, теперь же от филеров требовалась не только профессиональная подготовка, но и сознание собственного профессионального достоинства, им пытались привить понимание своего дела как государственной службы. Говоря другими словами, филерам внушали идеологическое обоснование их службы, делая из них достойных противников нараставшего революционного движения. Начальник Киевской охранки Кулябко отмечает: «Необходимо доказать филеру, что он полезен для страны, и вообще вести разговоры на эти темы. Прежде в этом, может быть, и не было надобности, но теперь, когда везде говорят о политических делах, нужно, чтобы филер служил сознательно, чтобы никакой агитатор не мог сбить его, чтобы филер знал, что он приносит пользу государству, а не вред, и в чем эта польза заключается; чтобы филер знал, что скрывает свою профессию только для пользы службы, а не из-за стыда за профессию, и первым долгом развивать в филере честность и откровенность, не допускать лжи и строго поддерживать дисциплину»63. В § 3 инструкции 1907 г. отмечалось, что «вновь поступающему филеру должно быть разъяснено: 1) о том, что такое государственное преступление; 2) что такое революционер; 3) как и какими средствами революционные деятели достигают своих целей; 4) несостоятельность учений революционных партий; 5) задачи филерского наблюдения и связь его с внутренней агентурой; 6) серьезность принятых филером на себя обязанностей... 7) вред от утайки...»64.
Осознавая необходимость в специальной подготовке филеров, Тру-севич в 1906 г. предлагал создать центральные школы для их подготовки, «так как наблюдается у них неумение уйти от рутинных приемов и применить сыскные приемы»65. В его распоряжении от 6 июня 1906 г.
1888 г. заведующий наблюдательным составом Московского охранного отделения, руководитель Летучего отряда филеров, с 1901 г. потомственный дворянин, с 1910 г. психически болен.
62 Спиридович А. Записки жандарма. С. 55.
63 Цит. по: Школа филеров. С. 50.
64 Жандармы России. С. 595.
65 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7. Л. 4.
содержится указание на то, что «...надо немедленно заняться организацией курсов для филеров. По этому предмету обсудить следующие вопросы: 1) Удобнее устроить курсы: в СПБ. или Москве? 2) Нельзя ли привлечь к инструктированию Медникова и других старых опытных работников, устарелых для несения активной службы? 3) Каким образом организовать обучение филеров, чтобы они не оставались узкими рутинерами? 4) Наметить программу занятий, 5) Как установить вознаграждение тем, кто поступает на курсы? - Поручаю это подп. Беклемишеву и В.И. Лебедеву, которых прошу выяснить путем подлежащих сношений тех лиц, которые могут быть привлечены в качестве инструкторов»66. Из Москвы 5 июля 1907 г. были разосланы письменные запросы в охранные отделения, в том числе и в Саратовское. В нем содержалось предложение об организации обучающих курсов с целью улучшения подготовки филеров. Начальнику охранного отделения предлагалось сообщить «...из своей практики наиболее выдающиеся эпизоды... дайте совет, как, по-вашему, должно быть поставлено дело обучения филеров»67. Тем самым ДП стремился привлечь к своему проекту внимание, найти поддержку в лице заинтересованных в повышении профессионализма филеров, их непосредственных руководителей.
Обращение вызвало со стороны начальников охранных отделений целый ряд сообщений, с большими подробностями характеризующих службу филеров по наружному наблюдению. Особенно ярким и показательным было сообщение начальника Московского охранного отделения фон-Коттена, который решил проблему обучения филеров в своем отделении, ставшем ранее «школой для филеров»68. Фон-Коттен охотно делится разработанными им приемами и методами обучения филеров. Так, при наборе на филерскую службу фон-Коттен руководствовался прежде всего принципом неприметной внешности: будущий филер должен был быть невысокого роста, без «особых примет», как хромота, горбатость и т.д., средних лет. С новичками проводилось так называемое «комнатное», теоретическое обучение. Филеры заучивали порядок примет внешности и одежды, по которым будет определяться ведомый, причем делалось это по особой таблице, разработанной еще Медниковым. Далее шло «натаскивание» филеров на своих товарищах. Они определяли по приметам кого-либо из группы или вовсе отсутствующих со
66 Цит. по: Школа филеров. С. 44.
67 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7. Л. 4.
68 Фомушкин А. Указ. соч. С. 379.
трудников. После теоретического курса начиналась практика: филеры устанавливали слежку за самим фон-Коттеном или за более опытными филерами, причем последние прикладывали все усилия, чтобы от нее оторваться. Для повышения мотивации во все время обучения использовалась система мелких наград и штрафов. Закреплять полученные навыки филеров отправляли на вокзалы, площади и другие людные места для слежки за произвольно выбранным объектом. Вечерние отчеты принимал сам фон-Коттен, комментируя и объясняя ошибки. Еще одной непременной составляющей обучения были намеренно длинные маршруты по улицам и переулкам для лучшего изучения города и контроля над другими филерами, что, в свою очередь, использовалось при составлении финансовых смет.
Те же приемы обучения предлагались и другими начальниками охранных отделений, причем упор делался на практической стороне тренировок. В числе средств улучшения подготовки филеров ДП указал и составление сборника примеров их деятельности69. Но эти предложения остались лишь благим пожеланием, им не суждено было воплотиться в жизнь. Таким образом, филерской школы в прямом смысле этого слова не существовало вплоть до 1917 г.
Специальную информацию филерам должны были разъяснять в охранном отделении. Новобранца филера выдерживали при охранном отделении примерно две недели без поручений по наблюдению, присматривались к нему. В § 5 инструкции особо подчеркивалась необходимость тщательного отбора филерских кадров. Когда же молодых филеров набиралось несколько, то по § 4 инструкции в охранное отделение приглашали священника, который приводил их к присяге на верность службе70. Вполне очевидно, что эти требования не могли заменить так и не состоявшуюся подготовку в специальных школах. На исполнение филерской службы людей обычно брали с испытательным сроком, не назначали жалованье сразу, а производили выплату по факту получения от него сведений, и только после того, как начальник охранного отделения убеждался в способности данного человека выполнять возложенные на него обязанности, ему назначалось определенное месячное жалованье71.
В 1909 г. вновь поднимаются вопросы кадрового комплектования, реорганизации службы наружного наблюдения, создания новой инст
69 См.: Школа филеров. С. 53.
70 См.: Жандармы России. С. 595.
71 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1906. Д. 188. Л. 28.
рукции, ввиду того что инструкция 1907 г. относительно приемов слежки устарела и уже не являлась секретной, так как была опубликована эсерами в революционной печати. По-прежнему остро ощущалась необходимость создания школ для филеров, организации центрального филерского отряда для оперативного реагирования72. В конце 1909 г. создается комиссия по реорганизации наружного наблюдения из специалистов политического розыска ДП и Петербургского охранного отделения. В декабре 1910 г. вновь был сформирован центральный филерский отряд при Петербургском охранном отделении из 28 человек, основной функцией которого, в связи с усилением террористической деятельности партии эсеров, стала охрана императора.
В деятельности местных органов политического сыска по-прежнему встречались случаи абсолютной безответственности в вопросах комплектования штата в целом и филерских кадров в частности. Например, начальник Самарского ГЖУ Критский в письме к начальнику Самарского ЖПУ железной дороги от 6 февраля 1909 г. был возмущен тем, что в Сызранском и Бугуруслановском отделениях весьма продолжительное время нет сотрудников и вообще не укомплектован штат, и рекомендовал предложить начальникам «озаботиться на данную тему»73. В то же время есть свидетельства о довольно успешном проведении кадровой политики: в списке филеров Казанского ГЖУ, состоящих на службе к октябрю 1909 г. - 16 человек, десять из которых были взяты на службу с 1908 г. и три - по вольному найму74. Из переписки начальника Харьковского охранного отделения с начальником Поволжского районного охранного отделения в июне 1910 г. явствует, что штат филеров в Юго-Восточном районном охранном отделении полностью укомплектован, так как указано, что «предлагаемые им начальником Поволжского районного охранного отделения филеры приняты быть не могут, ввиду неимения в таковом свободных вакансий»75. Тем не менее в марте 1909 г. ДП обращает внимание начальника Самарского районного охранного отделения на то, что наружное наблюдение во многих случаях (преимущественно по недостатку агентурного освещения) бывает часто направляемо настолько непроизводительно, что при самом старательном исполнении филерами их обязанностей не может дать существенных
72 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 178.
73 ГАСО. Ф. 51. On. 1. 1909. Д. 89. Л. 7.
74 См.: Там же. Оп. 2. 1908. Д. 14. Л. 115.
75 ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1910. Д. 17. Л. 53.
результатов. Ввиду отмеченного ДП предлагает организовать с 20 марта 1909 г. фактическую проверку для упорядочения дел на месте в срок до 20 июня. Одновременно предлагалось провести тщательный кадровый отбор76. Таким образом, взять ситуацию в кадровом вопросе под контроль до конца не удалось. Для сравнения рассмотрим два розыскных пункта: Самарский и Оренбургский. К 1909 г. в первом было 10 вольнонаемных филеров и 6 унтер-офицеров, исполняющих филерские обязанности77, во втором - 4 унтер-офицера филера и один вольнонаемный филер78.
Вице-директор ДП Курлов, понимая всю сложность политической ситуации в стране, столкнулся с теми же проблемами, которые в свое время пытался решить Трусевич. Инструкция 1907 г., постепенно устаревая, стала не вполне адекватной для быстро усложняющейся политической ситуации.
Воспитательная программа ДП по отношению к филерам проходила не всегда успешно. Нередко в ряды филеров проникали откровенные проходимцы, провокаторы, алкоголики, шантажисты, преследующие свои определенные цели: деньги, связи, информацию. Часто уволенный из одного розыскного учреждения бывший филер направлялся в другое. Запросы на прежнее место службы о причине увольнения данного человека производились не всегда. Озабоченный данной проблемой, 19 октября 1910 г. Особый отдел ДП разослал всем начальникам районных охранных отделений, губернских жандармских управлений и охранных отделений совершенно секретный циркуляр с указанием на необходимость при принятии на службу филеров, уволенных из других розыскных учреждений, прежде посылать запросы надлежащим начальникам о причинах увольнения филеров, затем всю переписку, в том числе и аттестацию, представлять на окончательное разрешение в ДП79. Такой мерой ДП предполагал обезопасить свои ряды от неблагонадежных и «вредных» элементов, но уровень исполнительности и дисциплины, вероятно, был невысок, так как циркуляры мертвым грузом оседали среди других документов и по разным причинам не исполнялись. В архивах ДП хранилось немало сведений о неблагонадежности успевших побывать на филерской службе не в одном охранном отделении проходимцев
76 ГАСО. Ф. 5i. Оп. 2. 1909. Д. 16. Л. 67.
77 Там же. 1908. Д. 14. Л. 84.
78 Там же. Л. 76.
79 См.: ГАСО. Ф. 54. On. 1. 1910. Д. 237. Л. 3.
или не подходящих на филерскую службу лиц, а также лиц, не подтвердивших свои профессиональные возможности и уволенных со службы. Например, Особый отдел ДП в 1910 г. сообщал, что одним из начальников ГЖУ в текущем году были приняты на службу в качестве филеров два лица, служившие ранее в других розыскных учреждениях и уволенные по несоответствию службе80. Безусловно, ДП считал такие случаи недопустимыми в практике политического сыска.
В качестве одного из примеров неблагонадежности лица, исполняющего филерские обязанности, можно привести сведения из переписки начальников Одесского и Саратовского охранных отделений за 1905 г., где первый сообщает об увольнении со службы наблюдательного агента запасного унтер-офицера Егора Абрамовича Сотникова за «неодобрительное поведение и вредное влияние на своих товарищей»81. В записке по Саратовскому охранному отделению за 1906 г. приводится красноречивый пример неблагонадежности некоего Владимира Васильева, переведенного 4 декабря из Самары в Одессу ввиду его провала среди местных революционных организаций, которым он стал известен в лицо82. Уже 5 декабря в Одесском охранном отделении он получил месячное жалованье в 35 рублей83, а 24 декабря 1906 г. был задержан на станции в Самаре в нетрезвом виде и отправлен в полицию для выяснения личности84. В переписке начальников Саратовского и Самарского ГЖУ в сентябре 1907 г. имеется уведомление о непрофессиональной работе филеров А. Баранова и П. Дмитриева, которые рассекретили себя и их обязанности были отменены85, теперь означенные люди будут считаться неблагонадежными и нести филерскую службу не смогут.
19 октября 1910 г. Особый отдел ДП посчитал необходимым разослать всем начальникам районных охранных отделений, губернских жандармских управлений и охранных отделений совершенно секретно циркулярное требование о неукоснительном исполнении § 10 «Положения об Охранных отделениях» 1907 г. В данном параграфе содержалась инструкция о том, что лица, привлекавшиеся к ответственности по государственным преступлениям, а также состоявшие секретными сотруд
80 См.: ГАСО. Ф. 54. On. 1. 1910. Д. 237. Л. 3.
81 ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 2. Т. 1. Л. 21.
82 См.: ГАСО. Ф. 1281. Оп. 1.Д. 7. Л. 9.
85 См.: Там же. Л. 11.
84 См.: Там же. Л. 12.
85 См.: Там же. Л. 20.
никами, не могут быть допускаемы к занятию должностей в охранном отделении86. Таким образом, ДП считал, что случаи такого рода участились ввиду попустительства со стороны местных органов сыска, а в качестве подтверждения данных случаев приводится факт: «...одним из начальников ГЖУ, в текущем году, было принято на службу в качестве филера лицо, состоявшее ранее секретным сотрудником»87. Проблема благонадежности филеров сохранила свою актуальность ив 1913 г. В обращении ДП ко всем начальникам ГЖУ, охранных отделений, офицерам Отдельного корпуса жандармов, ведающим розыском, внимание акцентируется на участившихся фактах предательства со стороны вольнонаемных филеров. Департамент полиции делает вывод о недостаточно строгом и внимательном подборе людей при приеме на филерскую службу, а основная причина предательства видится в нетрезвой жизни филера. Так серьезно и явно вопрос пьянства в филерской среде ставится впервые. Для решения проблемы Департамент предлагает некоторые довольно настоятельные рекомендации: не ограничиваться собиранием подробных и тщательных справок о нравственном облике филеров, их характере, политической благонадежности, но и проверять таковых при возникновении малейших сомнений в представляемой информации. В циркуляре говорится о необходимости вникать в частную жизнь уже принятого филера, особенно в первые годы его службы, находиться в постоянной осведомленности о поведении, образе жизни, финансовых делах, знакомствах филера. Эти меры, по мнению ДП, мо1ут заблаговременно предотвратить возможность предательства со стороны филера путем увольнения неисправимых и принятия надлежащих itfep материальной и моральной поддержки для тех, кто встал на ложный путь по случайным и не преступным обстоятельствам (например, семейного характера). В то же время ставится еще одна проблема. Речь идет о необходимости отводить филеров от распознавания ими агентуры. Осведомленность филера о деле наблюдаемого им и имеющихся о нем агентурных сведений названа Департаментом вредной, не входящей в его компетенцию, более того, для характеров менее уравновешенных это только соблазн88.
Таким образом, вопрос о неблагонадежности кадров наружного наблюдения поднимался ДП не раз, он был, безусловно, актуален и на ме-
86 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 394.
87 ГАСО. Ф. 54. On. 1. 1910. Д. 273. Л. 4.
88 ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1912. Д. 415. Л. 19.
стах. Как позволяют судить факты, решить данный вопрос до конца так и не удалось, несмотря на все предпринимаемые попытки. По мере нарастания революционной ситуации данная проблема становилась все более острой. Если перейти от частного к общему, то проблема неблагонадежности в филерской среде негативно сказывалась на возможности успешной борьбы органов сыска с революционным движением в целом.
На фоне обострения проблем неблагонадежности, усложнения революционной ситуации из года в год, проблема дефицита профессиональных кадров только нарастала. В таких условиях и рождается практика перевода филеров с одного места службы в другое. Причины переводов могли быть различными. В частности, нехватка агентов наружного наблюдения в определенном розыскном учреждении вынуждала его начальника в особо критические моменты просить кадровой помощи у других розыскных учреждений, в таких случаях переводы были в основном временными, больше похожими на командировки. В качестве примера приведем требование директора ДП от 5 сентября 1904 г., в котором он, обращаясь к начальнику Саратовского охранного отделения, заявляет о необходимости отправить в Одессу двух филеров, знающих наибольшее число наблюдаемых. Из Саратова командируются два агента наружного наблюдения П. Гудушин и М. Федоров, но, по «миновании» надобности, они возвращаются обратно к месту прежней службы89. В 1909 г. происходят аналогичные случаи временного перевода филеров. Например, начальник Полтавского ГЖУ сообщает начальнику Саратовского охранного отделения, что прикомандированные на время торжества к Полтавскому ГЖУ филеры Аргунов, Гудушин, Крылов, Масленников отправились к месту своей службы в Саратов90.
Другой причиной, по которой филер менял место службы, являлся факт огласки его деятельности. Но следует обратить внимание на тот факт, что в одних случаях филеров в такой ситуации признавали непригодными к службе и увольняли, а других переводили на новое место с личным ходатайством, зачастую от лица самого начальника розыскного отделения, для продолжения службы в связи с его профессиональной ценностью. Согласно § 14 «Положения о Районных Охранных отделениях» 1907 г. при управлении должно быть не менее трех унтер-офицеров, вполне подготовленных к филерской службе, в случае огласки деятельности которых они немедленно должны перемещаться распоряже
89 См.: ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 2. Л. 33-36.
90 См.: Там же. 1909. Д. 11. Л. 54.
нием начальника районного охранного отделения в другое управление или отделение91. Переводы филеров производились в соответствии с этим параграфом. В некоторых случаях они могли быть взаимно выгодными для обоих розыскных учреждений. Так, филеры Пензенского ГЖУ С. Ильичев и Казанского ГЖУ В. Шамков были переведены в январе 1909 г. на места друг друга ввиду огласки деятельности обоих92. Но нередко возникали ситуации, при которых вопрос о переводе мог затягиваться на неопределенное время, когда взаимовыгодного обмена не получалось, а просто отдавать своего сотрудника в другое отделение начальник розыскного учреждения не хотел93.
Зачастую филеры, чувствуя себя «проваленными», сами просили о переводе, без ходатайства своего начальника, отсылали запросы в розыскные пункты, что было не совсем правомерно. Например, филер Екатеринодарского охранного пункта отправил прошение на имя начальника Царицынского ГЖУ. В нем он утверждал, что работает в названном отделении с ноября 1907 г., но на данное время (март 1909 г.) чувствует себя «проваленным» и потому просит перевода в Царицын94. Практика перевода филеров была довольно распространенной. Например, в 1914 г. филер Бакинского ГЖУ Петр Пластинин обращается с прошением к своему непосредственному начальству о переводе его на таковую же службу в другом городе. Причина, по которой он не может больше исполнять филерские обязанности в Баку, заключалась в том, что он стал известен многим жителям города, а желание продолжать службу у него сохранилось95. Данный пример приведен не случайно: филер, понимающий, что его деятельность становится менее эффективной по причине огласки, должен был в первую очередь обращаться к своему непосредственному начальнику. Далее сам начальник розыскного учреждения обязан был, определив меру профессионализма филера, в случае положительного результата заняться поиском места для его перевода. Рассылались запросы в разные розыскные учреждения, в которых сообщались сведения о филере, рекомендации от начальника, послужной список96. В некоторых случаях филер терял в зарплате,
91 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7. Л. 212.
92 См.: ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1908. Д. 14. Л. 1, 2, 9.
93 См.: Там же. Л. 23-27.
94 См.: ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1909. Д. 11. Л. 11.
95 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 44. Л. 1.
96 См.: Там же. Л. 1 об.
но все равно соглашался на перевод. Например, в Баку П. Пластинин получал 50 рублей, а при переводе в СГЖУ жалованье снизилось до 45 рублей в месяц97.
Довольно остро стояла проблема командировок филеров. Все розыскные учреждения получали годовые бесплатные билеты на предъявителя для проезда по железным дорогам. Например, в 1904 г. Саратовское охранное отделение получило такие билеты для проезда по следующим направлениям: Рязано-Уральскому, Юго-Восточному и Москва-Казань - и 12 удостоверений к этим билетам98. Такими билетами пользовались и филеры в случае необходимости командировки. Все служебные расходы, которые нес филер во время командировки, при наблюдении, вне своего постоянного места пребывания, согласно § 21 «Инструкции начальникам охранных отделений по организации наружного наблюдения» (1907 г.), брал на себя ДП99. Параграфами 13-20 четко регламентировалась наблюдательная деятельность филеров в зависимости от ситуации при командировке. Так, предписание постоянного сношения с непосредственным начальством по самым малозначительным вопросам с помощью шифрованных телеграмм значительно снижало инициативу, а с другой стороны, позволяло координировать действия филера. Вполне обоснованно возникают вопросы: как часто филеры направлялись в командировки, по какой необходимости, насколько такой метод работы был результативным? Получить ответы на поставленные вопросы позволяет совершенно секретный циркуляр Особого отдела ДП за подписями директора Зуева и заведующего Особым отделом полковника Еремина от 18 ноября 1910 г.100 Циркуляром ДП от 25 ноября 1907 г. (№ 141462) предписывается сбор сведений о нижних чинах, подлежащих командированию на укомплектование частей Санкт-Петербургского гарнизона, и о лицах, поступающих на службу по Дворцовому ведомству. Сбор сведений проходил в форме наведения справок о судимости и опроса местного населения. По-видимому, такие «специальные обследования» поручались не только чинам общей полиции и жандармским унтер-офицерам, но и филерам. Для подобного рода работы филеров отправляли в командировки. Циркулярное обращение ДП от 1910 г. акцентирует внимание начальников розыскных учреждений на том, что
97 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 44. Л. 3, 5.
98 См.: ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 2. Л. 4.
99 См.: ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1907. Д. 92. Л. 7
100 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1909. Д. 350. Л. 16.
такая работа не входит в обязанности филеров и впредь должна быть прекращена. Запрещались и командировки филеров для производства расследований о совершенных преступлениях. Заявляется о необходимости отказаться от командировок филеров в сельские местности для проверки сведений об отдельных лицах (в большинстве случаев по доносам и анонимным письмам), так как эти командировки, обыкновенно кратковременные и недостаточно законспирированные, всегда оказывались безрезультатными.
Малоактуальными и неэффективными названы командировки филеров в разные губернии для наведения справок и выяснения деятельности революционных организаций, поскольку начальники розыскных учреждений не только не обращают внимания на серьезный выбор филеров, но и слабо придерживаются конспирации. При таких условиях командировки филеров в уезды признаны ДП напрасными и приносящими значительный ущерб казне.
Таковым в результате проведенного исследования предстает новое поле деятельности филеров, не входящее в их функциональные обязанности, осужденное ДП, как бесполезное, но все же применявшееся на практике.
Между тем в циркулярной инструкции 1910 г. подтверждается, что помимо наружного наблюдения филеры могут быть использованы для командировок. Но командировки названы лишь вспомогательным средством, которое может быть эффективным только в случае строгой конспирации, при постановке более узких и конкретных задач для филеров и, наконец, если будет обращено особое внимание на вопрос о выборе филеров в ту или иную командировку.
Проблему неоправданных командировок до конца так и не удалось решить. Например, в июне 1913 г. начальник СГЖУ получил из центра установку, в которой ДП рекомендует прекратить поездки по делам, по которым заведомо видна их бесполезность101. Но командировки продолжались. Из пяти указанных в списке фамилий филеров СГЖУ (за период с 1913 по 1916 г.) были в командировках: М.И. Стюрман (в 1913 г. командировался 4 раза, в 1914 г. - 1 раз); П.В. Медведев (в 1913 г. -1 раз, в 1914 г. -2 раза); Д. Родионов (в 1913 г. -3 раза, в 1914 г. - 1 раз); П.Т. Масленников (в 1914 г. -2 раза, в 1914 г. - 1 раз, в 1915 г. - 1 раз); О.А. Дажаев (в 1913 г. - 3 раза, в 1916 г. - 1 раз)102. В условиях нового
,01 См.: ГАСО. Ф. 54. Оп. 2. 1913. Д. 135. Л. 9.
102 См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 14. 1908-1917. Д. 26. Л. 1-1 об.
оживления революционного движения, начавшегося в 1912 г., службе наружного наблюдения все сложнее стало справляться со своими обязанностями, вербовать новых филеров103. Кадровый голод приводил к необходимости командировать филеров в регионы, что являлось попыткой заполнить пробелы в информации непосредственно с мест.
Немаловажным оставался и вопрос финансирования деятельности филеров, оплаты их труда, выплат по нуждам слежки, командировочных расходов. По данным А. Фомушкина, суммы, идущие на содержание филеров, находившихся на государственной службе, черпались из 5-миллионного фонда, за счет которого содержались учреждения ДП. Этот фонд и порядок расходования сумм по § 5 (секретные расходы), на «известные его императорскому величеству потребности», не подлежали огласки, подконтрольны были только царю104. Некоторые исследователи заявляют, что обычное жалованье филера составляло 50 рублей в месяц, прослужившим более одного года полагалась надбавка от 10 до 20 рублей. И лишь наиболее опытные и заслуженные филеры получали 100-120 рублей105, а сверх жалованья филер мог получать плату от 60 копеек до 1 рубля за трудовой день106. Командировочные расходы при иногородних поездках оплачивались из расчета 2 рубля 50 копеек - 3 рубля. Таким образом, все поездки по службе филер оплачивал не из своего кармана. Могли даже выдаваться деньги на покупку мыла107. Унтер-офицеры, несущие филерскую службу, получали каждый месяц суточные, квартирные, средства на ремонт платья (по необходимости) и на расходы по наблюдению. Например, в 1913 г. от начальника СГЖУ филеры получили на перечисленные нужды по 18-19 рублей и по 6 рублей на ремонт платья108. Вновь принятым филерами унтер-офицерам денег на обзаведение статским платьем начальником СГЖУ в том же 1913 г. было выдано по 50 рублей на каждого109. Суточные же денежные расходы филеров Поволжского районного охранного отделения за 1913 г. довольно разнообразны и не постоянны: в январе, например, суммы составляли от 5 рублей 30 копеек до 14 рублей 25 копеек, а в феврале из 23 филеров выплату получил только один в размере
103 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 179.
104 См.: Фомушкин А. Указ. соч. С. 368.
105 См.: Там же. С. 367.
106 См.: Осоргин. М.А. Указ. соч. С. 7.
107 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1908. Д. 299. Л. 31.
108 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 24. Л. 44.
109 См.: Там же. Л. 102.
2 рублей 35 копеек110. В списке филеров Севастопольского жандармского управления с 1903 по 1912 г. их жалованье обозначено от 10 до 50 рублей111. Жалованье филеров Казанского ГЖУ в 1909 г. колебалось от 25 до 35 рублей, однако интересен факт, что у троих вольнонаемных филеров оно составляло соответственно 30 руб., 35 руб. и 45 руб.112, хотя срок их службы гораздо короче. За неимением послужного списка этих филеров можно предположить, что они поступили на службу после расформирования отдельных жандармских и филерских команд (например, жандармских отделений в 1906 г. и Летучего отряда в 1908 г.).
Обратимся к отчету начальника СГЖУ об израсходовании кредита, отпущенного из ДП, и прочих секретных расходах за январь 1915г., что, по всей видимости, не намного отличалось от финансирования 1914 г.: на наем конспиративных квартир - 80 рублей; жалованье пятнадцати вольнонаемным филерам - 750 рублей. Таким образом, сумма варьировалась в среднем от 45 до 60 рублей113.
В выстроенной ДП системе работы наружного наблюдения существовали и дисциплинарные меры «поощрения» и «наказания» филеров, которые сводились в основном к денежным поощрениям или штрафам. Поощрения могли быть как в виде единовременных денежных выплат, так и постоянного повышения зарплаты. Например, К.Л. Болдырев, крестьянин Пензенской губернии, 16 июля 1911 г. был переведен из Казанского ГЖУ на должность филера в СГЖУ, а 1 октября 1912 г. - на должность унтер-офицера114. Еще в 1906 г. начальник СГЖУ выразил мнение, что вознаграждение секретных сотрудников желательно ограничивать 50 рублями115, и в дальнейшем сумма поощрения редко поднималась выше означенной суммы.
Для практических потребностей была издана «Справочная книжка о правах и обязанностях унтер-офицеров», в которой дается вполне четкое определение термину «дисциплинарное взыскание», а именно: наказание, налагаемое без суда властью начальника. Дисциплинарному взысканию подлежат все маловажные проступки как по службе, так и при нарушении общественного порядка и благочиния, не влекущие за
"° См.: ГАСО. Ф. 53. Оп. 14. 1908-1917. Д. 5. Л. 1-2.
1,1 См.: Там же. Л. 1-8.
112 См.: ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1908. Д. 14. Л. 115.
113 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 33. Л. 42.
1,4 См.: Там же. Д. 13. Л. 10.
115 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1906. Д. 188. Л. 6.
собой предания суду116. Для филеров взыскания в основном выражались либо в виде денежных штрафов, либо в аресте или увольнении. Послужные списки филеров предоставляют массу примеров на сей счет. Обратимся только к некоторым из них. В.А. Воронцов - крестьянин Пензенской губернии, с 1 октября 1908 г. проходил службу филером, 23 января 1910 г. был подвергнут штрафу за нетрезвое поведение и неявку на работу в размере 15 рублей, 21 мая 1911 г. был уволен в запас за нетрезвое поведение117. Е.Н. Мартынов - крестьянин Саратовской губернии, с 7 февраля 1908 г. проходил филерскую службу, 8 декабря 1910 г. за небрежное отношение к службе был оштрафован на 5 рублей, 1 мая 1912 г. уволен в запас армии118. И.А. Сорокин - из Саратовской губернии, с 1 апреля 1908 г. филер, 8 октября 1910 г. оштрафован за небрежное отношение к службе на 10 рублей, 16 июля 1911 г., согласно приказу по Отдельному корпусу жандармов, переведен в Казанское ГЖУ119. И.С. Дубакин - унтер-офицер, с I августа 1910 г. филер, 18 августа 1912 г. за ложь и повышенный тон в разговоре с начальством подвергнут 20-дневному аресту120. Вместе с тем встречаются довольно парадоксальные случаи: И.Я. Глухов - крестьянин Саратовской губернии, с 1 июля 1908 г. филер, 2 марта 1911 г. за отлучку с наблюдательного поста и пьянство оштрафован на 10 рублей, 13 июля 1912 г. за уход с наблюдательного поста - на 5 рублей, 7 сентября 1912 г. за самовольное оставление поста арестован на 20 дней, а 15 сентября 1912 г., несмотря на не очень удовлетворительный послужной список, переведен на унтер-офицерскую должность, что для филера являлось явным повышением и поощрением121. Наряду со штрафами практиковалось понижение жалованья. Так, в 1916 г. за потерю наблюдаемого понизили жалованье трем филерам: Д. Родионову, Н. Жилову и П. Пластинину на 5 рублей122.
116 См.: Ваулин. Справочная книжка о правах и обязанностях унтер-офицеров губернских и областных жандармских управлений с дополнительным к ним штатом уездных и жандармских управлений крепостных жандармских команд и унтер-офицерского резерва (Выписки из законоположений, инструкций и руководящих приказов шефа жандармов, командиров штаба корпуса жандармов). СПб., 1900. С. 5.
1,7 См.: ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 13. Л. 1.
118 См.: Там же. Л. 5.
119 См.: Там же. Л. 8
120 См.: Там же. Л. 9.
121 См.: Там же. Л. 2.
122 См.: Там же. Д. 44. Л. 23.
Филеры могли рассчитывать на получение единовременного денежного пособия на лечение болезни, приобретенной при исполнении служебных обязанностей, но проще этого было добиться штатным филерам. Например, филер унтер-офицер М. Гришин 24 мая 1911 г. ходатайствует перед ДП о выдаче ему единовременного денежного пособия в размере 75 рублей на лечение болезни, приобретенной им при исполнении служебных обязанностей. 23 июня 1911 г. начальнику СГЖУ приходит уведомление о переводе через государственный банк 50 рублей в качестве пособия на лечение123.
Таким образом, наблюдается явный процесс эволюции решений кадрового, финансового обеспечения, идейной и профессиональной подготовки и других аспектов организации наружного наблюдения ДП с 1904 по 1914 г. Этот процесс, безусловно, сыграл свою роль в повышении эффективности работы наружного наблюдения, особенно в первые годы после революции 1905-1907 гг. В результате активной деятельности службы наружного наблюдения и внутренней агентуры Московский окружной комитет РСДРП в период с июня 1907 г. по ноябрь 1910 г. подвергся разгрому 17 раз.124 Таким же красноречивым свидетельством эффективности проведенных преобразований явились несколько волн арестов в Саратове, прокатившихся по городу летом и в сентябре 1907 г. Аресты здесь были проведены в среде членов антиправительственных организаций, в том числе эсеров, большевиков, меньшевиков. По свидетельству исследователя Саратовской организации РСДРП В.А. Осипова, «тяжелые удары были нанесены по большевистской организации. Многие были арестованы, другим пришлось скрыться от слежки и розысков. Работа стала тормозиться»125. От арестов не смогли"оправиться ни меньшевики, ни эсеры. К 1909 г. в Саратове, Царицыне, Аткарске, Балашове и Камышине из-за постоянных арестов остались лишь небольшие разрозненные группы большевиков, практически без централизованного управления126.
124 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 15. Л. 3,12.
124 Очерки истории Московской организации КПСС. С. 210.
125 Осипов В. Указ. соч. С. 170.
126 См.: Позойская В.Н. Указ. соч. С. 62.
Глава 3
ПЕРЛЮСТРАЦИЯ
Перлюстрация служила одним из трех главных источников осведомления политической полиции. Понятие «перлюстрация» происходит от латинского «perlustro» - обозрение или «perlustrare» - просматривать1 и означает тайное вскрытие частной корреспонденции, копирование письма или его части с целью получения информации2. Перлюстрация, безусловно, появилась гораздо раньше, чем Департамент полиции. Еще в XV в. в Европе она была инструментом осведомления и контроля за делами во внешней политике. В России же первый опыт создания и работы «Черного кабинета» был приобретен еще при царице Елизавете в начале 40-х гг. XVIII в.3 и использовался вплоть до 1917 г., но со временем изменились и подход, и непосредственно методы, родился целый перлюстративный аппарат. Явные сдвиги в этой области начали происходить еще при Николае I, когда перлюстрация стала применяться не только во внешних политических интересах, но ее полезность была усмотрена и во внутренних делах империи, как контроль над положением в стране. В поданной государю записке об образовании корпуса жандармов граф Бенкендорф называет перлюстрацию весьма полезным делом и подчеркивает, что перлюстрация корреспонденции есть наилучший помощник полиции4.
После убийства Александра II состоялось высочай
1 См.: Словарь иностранных слов. 15-е изд. М., 1988. С. 374.
2 См.: Перегудова З.И. Методы борьбы Департамента полиции с революционным движением. С. 205.
3 См.: Соболева ТА. Указ. соч. С. 97.
4 См.: Спиридович А. Записки жандарма. С. 59.
шее повеление Александра III, данное министру внутренних дел особым указом, о разрешении ему, в целях высшей государственной охраны, вскрывать частную корреспонденцию помимо порядка, установленного судебными уставами. Этот факт приведен не случайно, и не столько с целью знакомства с предысторией вопроса о перлюстрации, сколько для акцентирования внимания на том, что вплоть до 1917 г., по сути, действовал указ 1882 г.5 Именно с этим документом, служащим обоснованием и разрешением на наличие в империи перлюстративного аппарата, знакомили каждого нового министра внутренних дел при его вступлении в должность6. Вступив на престол, Николай II 5 января 1895 г. заслушал доклад министра внутренних дел И.Н. Дурново «О перлюстрации», который в основном повторял документ 1882 г. Специфика же доклада была связана с появлением в общественных кругах революционных настроений, которые, в силу роста своей активности, стали обращать на себя пристальное внимание правительства: «...на обязанности перлюстрационной части лежит также задержание пересылаемых по почте прокламаций и листовок противоправительственного и революционного содержания, а равно старание раскрывать деятельность и замыслы революционеров и других подозрительных в политическом отношении личностей, и вообще доставление ДП сведений, дающих ему возможность успешно бороться с революционным движением в России»7. На основе и под знаменем этих требований и просуществовала служба перлюстрации, вплоть до Февральской революции.
По свидетельству очевидца и непосредственного участника перлюс-тративной работы С. Майского, отношение Николая II к перлюстрации было сообразным общему отношению к внутренним делами государстве. С одной стороны, он явно ожидал и читал присылаемые ему отчеты по перлюстрации, но в то же время не пользовался, по мнению перлюс-тратора, полученной информацией, «не принимал никаких мер согласно данным, черпаемым из выписок»8. Тем не менее царь, по-видимому, ценил деятельность перлюстраторов. Так, особо отличившиеся сотрудники «Черного кабинета» в виде «поощрения за полезную деятельность», получили четыре золотые и серебряные с гербами и бриллиантами портсигара из рук самого императора9.
5 См.: Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века). С. 346.
6 См.: Спиридович А. Записки жандарма. С. 60.
7 Жандармы России. С. 582.
8 Майский С. Указ соч. С. 196.
9 См.: Там же.
С ростом революционного движения значение перлюстрации как источника информации о деятельности революционных организаций, настроений среди населения, в различных общественных и политических кругах значительно возросло. Оговоримся сразу, что «перлюстрация писем было действием незаконным»10 и работа держалась государством в строгом секрете. Для эффективной работы перлюстрационного пункта необходимо было сотрудничество с почтовыми служащими, тогда как Уложение о наказаниях уголовных и исправительных за чтение писем почтовыми служащими «хотя из одного только любопытства; если содержание письма будет сообщено другому»11 предусматривало тюремное заключение до восьми лет, а за передачу почтовым чиновником «из-за каких либо видов» писем без согласия адресата другому лицу предусматривалась ссылка на поселение12.
Но еще в 1895 г. в секретном докладе о перлюстрации четко формулируется ее цель и оправдывается противоправность действий. «Главная цель перлюстрационной деятельности - извлечение из частной корреспонденции таких сведений о государственных событиях, таких заявлений общественного мнения относительно хода дел в империи и такой оценки действий правительственных лиц, какие официальным путем почти никогда не могли бы быть высказываемы»13.
До 1881 г. в империи, как отмечается в упомянутом докладе, «сообразно с обстоятельствами и необходимостью»14 было создано семь перлюстрационных пунктов: в Санкт-Петербурге, Москве, Варшаве, Вильно, Одессе, Киеве и Харькове. В царствование Александра III было учреждено еще три пункта: в Тифлисе, Казани и Нижнем Новгороде; чуть позже появились такие пункты в Риге и Томске. Таким образом, в крупных городах, обычно при управлениях почто-телеграфных округов, существовали «отделы иностранной цензуры», которые и ведали перлюстрацией15.
С перерывом работал перлюстрационный пункт в Тифлисе, он был закрыт в 1905 г. и восстановил свою деятельность только к 1909 г. По мнению В.С. Измозика, Тифлисский пункт закрывался ДП специально,
10 Перегудова 3 И. Метод борьбы Департамента полиции с революционным движением. С. 205.
” Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1912. С. 1102.
12 См.: Там же. С. 701.
” Жандармы России. С. 582.
14 Там же. С. 583.
15 См.: Борисов А.Б, Иваненко В.Е., Скрипилев А.Е. Указ. соч. С. 41.
чтобы не допустить попадания перлюстративного материала в руки революционеров16.
Так как почта и телеграф были подчинены министру внутренних дел, то на центральной станции в Петербурге была организована перлюстрация некоторой корреспонденции, или, как говорила публика, «Черный кабинет». Официальное название этого учреждения - «Секретная экспедиция»17. Общее руководство перлюстрацией с 1886 г. выполнял старший цензор Санкт-Петербургской цензуры иностранных газет и журналов, который формально именовался помощником начальника Главного управления почт и телеграфов и одновременно напрямую подчинялся министру внутренних дел18. Отделы цензуры на местах непосредственно управлялись старшим цензором, через которого шла оплата работы перлюстрационных пунктов. С 1886 по 1917 г. во главе перлюстративного аппарата стояло только три фигуры, последовательно сменявшие друг друга на столь секретном посту: с 1886 по 1891 г. - К.К. Вейсман; с 1891 по 1914 г. - А.Д. Фомин; с 1914 по 1917 г. - М.Г. Мардарьев. Должность главного «перлюстратора империи» требовала от человека, ее занимавшего, строгой конспирации и высокого профессионализма. Видимо, по этой причине за довольно длительный временной промежуток в 31 год ее занимали только три человека.
А.Д. Фомин19 пришел в цензуру почти в сорок лет, в конце 1884 г.; в 1891 г. возглавил службу перлюстрации. Он был холостяком, самоотверженно исполнял государственную службу в течение пятидесяти лет, а уволен был в 1914 г. по здоровью, с пенсией в 5 тысяч рублей в год20. Еще за несколько лет до отставки Фомина, по утверждению В.С. Измо-зика, реально делами перлюстрации стал заниматься М.Г/Мардарьев. Именно ему в сентябре 1914 г. поступило предложение принять управление цензурой иностранных газет и журналов и «особою при ней частью»21.
16 См • Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века). С. 345.
17 См.: Майский С. Указ. соч. С. 186.
18 См.: Измозик В.С. А.Д. Фомин и М.Г. Мардарьев: к истории «Черных кабинетов» в России, конец XIX - начало XX в. С. 59-65.
19 Фомин Александр Дмитриевич - из дворян. В 1864 г. окончил училище правоведения. Служил при Сенате, Святейшем Синоде. С декабря 1884 г. в МВД. Определен в цензуру иностранных газет и журналов для занятий перлюстрацией в Российской империи. Уволен в отставку в июне 1914 г. в чине действительного тайного советника.
20 См • Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века). С. 348.
21 Там же.
Использование приема перлюстрации росло и совершенствовалось по мере развития почты, с увеличением переписки. Широкое распространение революционного движения по всей стране сделало телеграф и почту, по сути, единственным быстрым способом сношения для революционных организаций.
Исследователи «Черного кабинета» в России отводят очень малое место и совершенно недостаточную роль перлюстративным методам работы местных органов политической полиции, по всей видимости, потому, что в городах, где официально не было перлюстративных пунктов, разрешалось вскрытие писем лишь местного назначения, а не транзитных22. Однако материал местных архивов позволяет уточнить и расширить уже сложившееся мнение.
Сотрудничество розыскных органов и почтовых служащих в деле перлюстрации на местах носило массовый характер, видимо, из-за нехватки квалифицированных кадров внутри самой охранки. Так, специалисты перлюстративного метода, обычно весьма узкой направленности (вскрытие, дешифрование, перевод), направлялись из Петербурга в другие города империи лишь по особым случаям. «Там, где не было перлюстративных пунктов, а необходимость в ней была, из Петербурга командировались чиновники»23.
На местах лица для перлюстрации подбирались посредством вербовки и из добровольно предложивших свою помощь. Так, например, в письме начальника Саратовского охранного отделения в Самарское ГЖУ от 28 марта 1909 г. говорится о предложившем свои услуги в деле перлюстрации кандидате в телеграфисты станции Саратов III Максимове. В нем отмечается, что Максимов может иметь особенную ценность на своем рабочем месте, так как «лица преступных партий часто пользуются ж/д телеграфом для передачи условных и с преступными целями телеграмм»24, поэтому ему назначено жалованье «по 15 рублей в месяц, каковое, смотря по результативности доставляемых сведений, может быть увеличено до 25 рублей в месяц»25.
Вообще же на перлюстрацию как в Министерстве внутренних дел, так и в ДП не скупились. Находящееся под прямым контролем императора дело вскрытия писем замечательно финансировалось. Еще со вре
22 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 278.
23 Там же. С. 277.
24 ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1909. Д. 16. Л. 143.
25 Там же. Л. 143 об.
мен Александра III на «секретные нужды» ДП отпускалось по 107 тысяч рублей в год26. В Докладе И. Дурново также упоминается о дополнительных 8 тысячах рублей, выдаваемых Департаментом с 1894 г.27 С 1910 г. охранка увеличила свою долю финансирования до 28 тысяч рублей, а к концу 1915 г. общие расходы на перлюстрацию равнялись 163 338 рублей в год, из которых 56 тысяч рублей поступало из ДП28. Из этой суммы 109 тысяч тратилось на содержание личного состава и почтовые расходы, 25 тысяч - на выплаты вспомогательным служащим, 9 тысяч уходили на премии чиновникам, 10 тысяч - на премии косвенным служащим и, наконец, еще 11 тысяч - на тайную выдачу в конце года особо отличившимся, вдовам, сиротам бывших служащих29.
О практике перлюстрации на местах дает представление донесение помощника начальника СГЖУ в Вольском, Хвалынском и Петровском уездах подполковника В. Козлова начальнику СГЖУ. В нем говорилось, что чиновник Вольской почтово-телеграфной конторы Е.П. Кондратьев, взятый в сотрудники 28 ноября 1910 г., доставлял письма, приходящие из-за границы, до востребования, а также по адресам лиц, находящихся под наблюдением. Во время разборки почты, еще до проставления штемпеля, Кондратьев откладывал нужные письма в конверт на имя «жандармского вахмистра Григорьева» и бросал его в ящик помощника начальника СГЖУ № 8. Вахмистр Григорьев, забирая письма, передавал конверт Козлову, который лично производил перлюстрацию, «записывая их в особую тетрадь для регистрации и ежемесячной отчетности»30. Далее Григорьев возвращал просмотренную переписку на почту, и Кондратьев отправлял ее для штемпелевания. Для соблюдения конспирации все сношения с Кондратьевым осуществлялись через вахмистра либо через специально назначенного филера посредством шифрованных записок. Сотрудничество жандармов отделения и Кондратьева продолжалось с января по ноябрь 1912 г. За это время от него поступило 784 письма31. В дальнейшем Кондратьев был уличен своим сослуживцем в краже писем, ему грозило судебное разбирательство, которого он избежал лишь благодаря ходатайству Козлова32.
26 См.: Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века). С. 346.
27 См.: Жандармы России. С. 583.
28 См.: Каторга и ссылка. 1927. № 8 (37). С. 98.
29 См.: Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века). С. 347.
™ ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1912-1915. Д. 415. Л. 3.
51 См.: Там же. Л. 4 об.
'2 См.: Там же. Л. 5.
Для сотрудничества в деле перлюстрации приглашались и более мелкие чины почтовой службы. В 1913 г. на службу СГЖУ с обязанностью доставлять письма для вскрытия были приняты два Вольских почтальона - М.Т. Филипенко с окладом в 8 рублей и самолично предложивший свои услуги Н.Г. Сурутин, которому даже определили кличку «Строптивый», однако не указали жалованья33. При этом в сообщении по данному поводу нарушалось правило конспирации и обязанности новых служащих прямо указывались как перлюстрация. 28 января 1910 г. помощником начальника СГЖУ в Царицынском уезде был приглашен почтальон К.Ф. Степанов за вознаграждение 25 копеек за письмо и 1 рубль за «установку пересылки по почте нелегальной литературы»34. Для обеспечения конспирации должность Степанова названа как секретный сотрудник. Следует заметить, что выписки из перлюстрированных писем доставлялись в Департамент под грифом «агентурные сведения»35, что не позволяло открыто использовать их в розыскных операциях, при задержаниях и доказательствах вины36.
В начале XX в. довольно широкое распространение получила появившаяся в связи с активизацией революционной агитации различных партий пересылка по почте нелегальной литературы: прокламаций, агит-листков, газет и вообще запрещенной литературы. Распространенность ее как в столице, так и на местах можно определить по спискам различных революционных изданий в отчетах по перлюстрации того времени. Вскрытие переписки, таким образом, стало также методом контроля за издательской деятельностью эсеров, эсдеков и других революционных организаций.
Начальник Саратовского охранного отделения 8 июля 1905 г. отсылает в ДП донесение, в котором подробно перечисляет все «революционные издания, присланные из-за границы», пришедшие за июнь в 23 изъятых письмах37. Список состоит из семи наименований по нескольку экземпляров каждое:
« - «Освобождение» № 71 - 3 экземпляра.
- «Пролетарий» № 1 - 2 экземпляра, № 2 - 2 экземпляра,
53 См.: ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1913. Д. 452. Л. 125-126.
34 ГАСО. Ф. 1281.0п. 1. Д. 8. Л. 10.
35 Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века). С. 353.
36 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 280.
37 См.: ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 2. Т. II. Л. 1.
№3-3 экземпляра, №4-2 экземпляра, №5-1 экземпляр.
- «Революционной России» № 67, 68.
- «Искра» № 101.
- Извещение о III съезде РСДРП и «Устав партии».
- 2-а воззвания «1-е мая», издание «Вперед» и открытое письмо Плеханову, издания Центрального Комитета РСДРП.
- Армянский революционный журнал «Гончак» № 6 и «Абыкаш» № 5»38.
Отчеты с подобными списками отсылались из местных розыскных учреждений, по-видимому, каждый месяц. 9 августа 1905 г. из Саратовского охранного отделения был послан в Департамент очередной отчет, куда помимо уже названных изданий добавляется журнал «VARPAS», и общее количество достигает 50 экземпляров39. Отчеты по перлюстрации приходили в ДП в двух-трех конвертах с пометкой «Его Превосходительству С.В. Соколову» на первом, «В отдел доставки высочайшей корреспонденции» на втором, либо, при наличии трех конвертов, на первом ставилась надпись «В канцелярию С.-Петербургского почт-директора», на втором - «В цензуру иностранных газет и журналов», на третьем надписывалась конспиративная фамилия адресата40.
Поступления революционных изданий из-за границы шли через пер-люстративные органы в таких объемах, что в 1910 г. ротмистр Мертц в служебном письме уверяет начальника СГЖУ В.К. Семигановского, что «газета «Соц-Демократ» будет агентурным путем получаться регулярно»41. Однако из такого большого количества нелегальной литературы, перехваченной охранкой, не вся передавалась непосредственно в столицу, что порой вызывало у ДП вполне обоснованные вопросы. Из перечисленной литературы за июль 1905 г., например, в Саратовском охранном отделении осталось пять журналов, на что с подозрением указал заведующий Особым отделом Меньшиков42. На запрос было отвечено, что «некоторые номера изданий, ко времени отсылки месячного донесения, бывают на руках у прокурора Судебной палаты и начальника ГЖУ»43 и
38 ГАСО. Ф. 57 On. 1. 1905. Д. 4а. T. II Л 1.
39 См.: Там же. Л. 54.
40 См.: Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX века). С. 352.
41 ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 8. Л. 55.
42 См.: ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 4а. Т. II. Л. 41.
43 Там же. Д. 4. Т. II. Л. 42.
будут присланы позже, а другая литература остается в библиотеке отделения для знакомства офицеров с программами партий, на что Департамент ответил явно с неудовольствием44.
Особо важные для следствия письма вовсе изымались из почтовой пересылки, но лишь в крайнем случае, так как это грозило рассекречиванием перлюстрации. Так, 1 августа 1905 г. начальник Саратовского охранного отделения ротмистр Федоров пишет в Департамент: «Согласно циркуляра ДП от 9 марта 1895 г. за № 621 имею честь препроводить Вашему Высокоблагородию на распоряжение конфискованное мною агентурным путем письмо, в котором вложены были 1. Обращение «Правления Симферопольского союза служащих в общеземских учреждениях», 2. Программа «Союза земских и городских служащих», присланное на имя заведывающего дорожным отделом Саратовского земства, известного вверенному мне отделению за человека крайне неблагонадежного в политическом отношении»45.
Основной задачей перлюстрации оставалось не изъятие всей массы нелегальной литературы и антиправительственных писем из почтового оборота, а выявление людей неблагонадежных, настроения в народе в той или иной местности и предупреждение возможных волнений. Поэтому основная масса писем не изымалась, а из них делались выписки (с особо важных - фотографии, например для сличения почерка) и отсылались в Департамент так называемыми «экстрактами». Иногда сам Департамент, получив какую-либо информацию касательно региона, отсылал ее для ознакомления местных властей. Приведем для примера выписку из письма на имя А.И. Лебедевой от 21 мая 1908 г., которую Департамент направил в СГЖУ для дальнейшей передачи губернатору с советом «обратить внимание на крайне тревожное настроение крестьян в Саратовской губернии»46. В выписке говорилось:
«Один господин, очень хорошо знающий народ, ездил в Саратовскую губернию и ознакомился там с настроением кресгьян. Он прямо говорит, что если явится какая-нибудь случайность, которая раздражит крестьян, война или что-нибудь другое - ведь наше правительство в деле раздражения народа очень изобретательно, то они там поднимутся и начнут громить помещиков... Народ дошел до крайней степени озлобления, когда малейшая причина вызовет его ярость
44 См.: ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 4. T. И. Л. 44.
45 Там же. Д. 4а. Т. II. Л. 50.
46 Там же. 1908. Д. 39. Л. 14.
и лишит всякого соображения. Не советую тебе поехать туда с девочкой, если крестьяне станут расправляться с помещиками, то они не примут во внимание, кто вы. Они увидят, что вы живете в барском имении, что вы не голодаете, и подумают, что вы на стороне помещиков.
...Разве можно быть уверенным? Разве можно поручиться, что правительство не раздражит крестьян? Оно надеется на войска, и тогда начнется усмирение со всеми его прелестями... В этом году, когда крестьяне голодают еще больше, озлобление еще сильнее. Голодное брюхо мужиков резонов не слушает»47.
При помощи выписок из писем, даже просто из указания адреса получателя устанавливались лица неблагонадежные, в дальнейшем за ними устанавливалось наблюдение. Переписка по этому поводу шла уже не через Департамент, а напрямую из одного розыскного учреждения в другое. Так, из переписки начальника Харьковского охранного отделения Антонова и начальника Саратовского охранного отделения ротмистра Федорова явствует, что благодаря указанным в перлюстрированных письмах адресам получателя и отправителя было открыто, что между харьковским отделом партии социал-революционеров и секретарем журнала «Земская неделя» в Саратове Е.А. Звягинцевым идет активная переписка, содержание которой позволило выявить связь Звягинцева не только с местным комитетом партии, но и «сношение с людьми, относящимися к «боевой группе», организовавшей в Саратове мастерскую по изготовлению бомб»48.
Переписка наиболее известных на местах революционеров не оставалась без должного внимания и после их ареста. Так, начальник отделения по охранению общественной безопасности и порядка в Петрограде отмечал в письме в Департамент необходимость «установления соответствующего наблюдения за перепиской» участвовавшего в вооруженном восстании в Камышине в 1906 г. И.П. Бакаева с проживающей в Петрограде М.И. Шуваловой для выяснения характера переписки49.
Неизвестные, но подозрительные адреса отсылались для дальнейшего дознания в ДП, откуда, после справки адресного стола, приходил ответ. Так, по одному из адресов был открыт поставщик революционной литературы в Саратов: «Лейпциг, Германия, Техническая высшая школа, студент Лесковский»50.
При перлюстрации писем, особенно различных революционных ор
47 ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1908. Д. 39. Л. 17.
48 Там же. 1905. Д. 4а. Т. II. Л. 51.
49 См.: ГАСО. Ф. 51. On. 1. 1914. Д. 70а. Т. II. Л. 485.
50 Там же. Л. 45.
ганизаций, сотрудники розыска постоянно сталкивались с зашифрованным текстом или его изложением на малоизвестном языке. И если в официально утвержденных перлюстративных пунктах для перевода, дешифрования находились специальные чиновники, то на местах приходилось пересылать письмо в ДП. С. Майский вспоминает, что при Петербургском перлюстративном пункте служили полиглоты, знающие по 26 языков, и профессионалы дешифровки, которые вскрывали шифры даже на других языках51. Однако местные перлюстраторы, особенно при охранных отделениях, зачастую пересылали в ГЖУ письма, зашифрованные или на иностранном языке. Так, начальник Саратовского охранного отделения отсылает 29 мая 1911 г. скопированное письмо в СГЖУ, которое необходимо было перевести с «еврейского языка»52. Связь между местными розыскными учреждениями по делу перлюстрации, которой так мало уделяют внимания исследователи политической полиции, проявлялась также в пересылке писем, написанных на языке того или иного народа России. Начальник Саратовского розыскного отделения отправил 28 июня 1905 г. такое письмо на армянском языке начальнику Тифлисского отделения с просьбой «о переводе его на русский язык и о возвращении его мне вместе с переводом в самое непродолжительное время»53.
Серьезные трудности в процессе дешифровки почтовых отправлений на местах заставили ДП полиции обобщить накопившийся опыт и направить его в виде памятки во все ГЖУ. Документ представляет несомненный интерес:
«СГЖУ (секретно) Памятка
по исследованию тайных сношений лиц, принадлежащих к преступным сообществам.
/. Вступление
Для жандармского офицера весьма не редко представляется необходимость добыть доказательства виновности обвиняемого или подозреваемого в совершении преступления путем изследования документов, так или иначе поступающих к нему в качестве вещественных доказательств, среди коих зачастую попадаются документы, начертанные невидимым для нашего зрения способом.
Средством для такого письма служат так называемые тайные (так в тексте. -£.Г), состоящие из различных химических веществ, начиная с молока, лука, ли
51 См.: Майский С. Указ. соч. С. 186.
52 ГАСО. Ф. 55. On. 1. 1911. Д. 398. Л. 6.
53 ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 4а. Л. 44.
мона, сахара, нашатырного спирта и кончая всевозможными солями и ядами, что собственно и составляет один из видов тайнописи - предмет настоящих записок.
Познание всех химических веществ (пишущих и проявляющихся), а равно и правильное пользование ими предоставляет собою, несомненно, предмет обширного научного исследования.
При производстве наружного осмотра документа, писанного или заполненного (между строк) химическим составом, необходимо опасаться - возможности некоторого отравления через загрязненные от документа пальцы рук. ...Если текст написан при помощи симпатических (конспиративными) чернил на белой бумаге (иногда между строк), сомнительный документ нужно поместить между двумя пластинами стекла и тогда можно будет различить блеск штрихов симпатических чернил. Другие симпатические чернила могут быть на клейкой или маслянистой основе, тогда нужно подогреть лист и далее посыпать сандаловым или угольным порошком. ...Иногда среди вещественных доказательств могут быть обнаруживаемы писанные обыкновенными чернилами документы с неясным или же перечеркнутым текстом...»54.
Приведенная памятка дает представление о методах работы с законспирированными письмами. Написанная научным стилем, она тем не менее представляет собой практическое руководство офицерам СГЖУ. Датирована она 1918 г., видимо по дате поступления в архив, что, конечно, ошибочно, так как Департамент к тому времени уже перестал существовать. Наконец, свидетельства, полученные при перлюстрации, практически не использовались в виде доказательств, однако Памятка ясно дает представление об изучении документов именно для этой цели. Она облегчала работу и помогала перенести центр тяжести дешифровки на места.
Перлюстрация писем шла, конечно, не в полном объеме, а по двум спискам адресатов - ДП и Министерства внутренних дел, а также выборочно, когда из писем выбирались подозрительные по объему, почтовому штемпелю или адресу55. По всей видимости, на местах к перлюстрации писем, не заявленных ни в одном из списков, относились более снисходительно. Так, перечисление 128 писем («7 заграничных, 24 до востребования, 18 учащимся, 31 нижним чинам, 7 на немецком языке, 1 на французском языке, 3 на польском и 7 на еврейском»), просмотренных за январь 1912 г., помощник начальника СГЖУ заканчивает словами: «Означенная корреспонденция ничего преступного на мой взгляд не несет»56. Здесь также интересна подборка случайных писем: очевидно, просмат
54 ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. 1918. Д. 378. Л. 3-4.
55 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 277.
56 ГАСО. Ф. 1281. Оп. 1.Д. 16. Л. 173.
ривались все письма на иностранных языках, также обращалось внимание на письма до востребования, то есть получаемые лично на почте, так как это был обычный прием революционеров, скрывающих адрес. Просматривались некоторые письма учащихся и низших служащих, то есть групп населения, из которых пополнялись ряды революционеров.
В целом перлюстрация работала по стране достаточно эффективно. Об этом свидетельствует письмо Рачковского, который ругает губернские власти за медлительность в деле информирования МВД о «всех происшествиях и событиях, так как часто бывает, что он (товарищ министра внутренних дел, заведующий полицией Трепов. - Е.Г) быстрее получает информацию из сообщений телеграфных агентств»57.
Местные архивные источники подчас позволяют определить явления, не получившие массового распространения, но бытующие в том или ином районе. Как видим, одним из основных требований перлюстрации была ее полная секретность. Однако перлюстрация приняла такие масштабы, что ее существование сделалось известным в обществе, подтверждением чему стало обращение почтовых служащих в розыскные учреждения с предложением своих услуг в деле вскрытия писем.
Как видим, перлюстрация являлась на протяжении всего времени существования ДП одним из средств розыска, однако более всего не для доказательства вины или наказания революционной деятельности, что было характерно в агентурной работе, а для выяснения настроения масс и возможности предотвратить выступления, манифестации и т.д., для выявления антиправительственных организаций. Неудовлетворительная сохранность документов по перлюстрации, прежде всего из-за их уничтожения непосредственно с началом революции 1917 г. самими служащими охранки58, не позволяет сделать однозначных выводов о том, какое место в работе политического розыска занимало вскрытие писем, однако косвенные свидетельства - прямая подотчетность императору, высококвалифицированные кадры в официальных перлюстративных пунктах, составление и издание ежегодных перлюстративных обзоров59 - показывают, что перлюстрация являлась важным средством получения объективной информации как по стихийным антиправительственным выступлениям, так и по организационным делам революционных партий наравне с внешним и внутренним наблюдением.
57 ГАСО. Ф. 54. Оп. 2. 1905. Д. 16. Л. 5.
58 См.: Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880-1917. С. 286.
59 См.: Николай II и самодержавие 1903 г. // Былое. 1918. № 2 (30).
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Органы политической полиции дореволюционной России выполняли по отношению к государству охранительную функцию, которая предполагала контролирование общественного мнения, выявление и уничтожение в зародыше всякого антиправительственного движения. Именно эта задача ставилась перед «черными кабинетами» в крупнейших городах и местными органами перлюстрации. Активной же борьбе, прежде всего с революционным движением, были подчинены методы тайной слежки: внешней - филеры и внутренней - секретная агентура. Все три метода в совокупности давали представление правительству о появлении и развитии оппозиционного движения и способствовали борьбе с ним. Указанные методы также служили своеобразным барометром развития самого политического сыска. По мере роста революционного движения, изменения его действий охранка соответственно обновляла в качественном отношении свои методы борьбы.
Метод внутренней секретной агентуры использовался политической полицией наиболее широко в борьбе с организованным революционным движением. Агентура действовала в революционных организациях, прежде всего в партии эсеров и эсдеков, о чем свидетельствуют отчеты начальника СГЖУ1. Проведенный анализ источников не позволяет согласиться с некоторыми утверждениями отечественных авторов. Так, детальное изучение причин сотрудничества с охранкой наводит на мысль, что не стоит преувеличивать финансовый аспект. Агенты, за исключением редких, особо ценных сотрудников, получали практически столько же,
'См ГАСО. Ф. 1281. On. 1. 1913. Д. 24.
сколько средний рабочий. Агентурная деятельность не спасала от лишения свободы, а зачастую предполагала тюремное заключение секретного сотрудника ради сохранения конспирации. То обстоятельство, что вопрос сохранения и усиления конспирации занимал в различных инструкциях и циркулярах лидирующее место, позволяет прийти к выводу о ее низком уровне. К сожалению, имеющиеся источники не предоставляют возможности выявить весь широкий спектр мотивов, подвигавших человека становиться секретным сотрудником охранки.
Другим спорным моментом в историографии оказался вопрос об использовании провокации агентами политической полиции. Прежде всего, до сих пор в литературе сохраняется путаница терминов, по которой провокатор значит то же, что и агент. Однако инструкции по ведению внутреннего наблюдения 1904, 1907 и 1914 гг. строго преследуют провокацию и разграничивают ее с агентурной деятельностью. Провокация сохранялась все время существования агентуры; впрочем, так же постоянно охранка пыталась с ней бороться, для чего создавались списки бывших агентов, использовавших провокацию и уволенных за это. Безусловно, грань между деятельностью агента и провокатора довольно тонка, но главное отличие состоит в ее характере. Несомненно, активную революционную деятельность агентов, тем более занимающих высокие должности в партийных организациях, можно назвать провокацией, но не следует путать ее с пассивной деятельностью агентов, занимающихся сбором информации.
Неблагонадежные лица также появлялись из-за низкой финансовой компенсации по сравнению с огромной психологической нагрузкой, испытываемой агентом. Представляется, что наиболее эффективное использование секретной агентуры как метода проистекало из личных качеств и отношения начальника того или иного органа политического сыска. Так, например, С.В. Зубатов предлагал относиться к агенту бережно, понимая, что иначе он обязательно испытает кризис, заканчивающийся, по обыкновению, предательством интересов охранки; тогда как А.А. Лопухин приказал арестовать всю террористическую группу, готовившую убийство Плеве, даже не потрудившись вывести из нее агента ДП Азефа. Неоднозначность политики охранки по отношению к использованию секретных агентов вылилась и в попытки введения агентуры в войсках, что было неосмотрительно отменено уже во время первой мировой войны. Отсутствие единого плана использования и развития метода секретной агентуры крайне затрудняло его эффективное использование.
Метод наружного наблюдения - служба филеров - являлся вспомогательным как для получения информации, так и для борьбы с антиправительственным движением, причем особенностью этой службы было наиболее эффективное применение против отдельных представителей революционных организаций, тогда как внутренняя агентура работала в основном против всей партии, профсоюза и т.д. В существующей литературе отсутствуют сведения о социальном составе филеров. Как позволяют судить архивные материалы Саратовской губернии, в преобладающем большинстве это были крестьяне, чаще всего без какой-либо специальной подготовки. Еще одним, уже гораздо выше по уровню подготовки, источником подбора филеров выступали унтер-офицеры, закончившие свою службу в армии.
За все время использования метода наружного наблюдения так и не сложилось специальной филерской школы (филерская служба в Московском охранном отделении, созданная Медниковым, не являлась собственно школой и закончила существования сразу после ухода ее организатора), в чем видится одна из основных причин его крайне низкой эффективности в борьбе с профессиональными революционерами. Филера, или пренебрежительно - шпика, как отмечает Б. Савинков, несложно было заметить и избавиться от его наблюдения2. Причины низкого профессионализма филеров заключались в недостаточном финансировании, низком социальном статусе, отсутствии элементарных навыков слежки из-за непостоянства работы. Сохранилось огромное количество списков неблагонадежных филеров, подвергшихся увольнению. Не стоит все же преувеличивать малограмотность филеров. Каждому из них приходилось записывать отчет по проделанной работе в дневник наружного наблюдения, к тому же унтер-офицеры, поступающие на службу в охранку, были грамотными. Наиболее дальновидные начальники охранки предлагали ввиду распространения антиправительственных настроений во время первой русской революции повысить статус филерам, для чего разрешено было с 1906 г. записывать их в околоточные надзиратели прежде всего Москвы, а после и других городов России. Однако подобная мера не привела к постоянству в штатах филеров, видимо, из-за крайне скудного обеспечения. Метод наружного наблюдения до самой революции оставался в руках непрофессионалов, что не могло не повлиять на его эффективность.
Метод перлюстрации нес функцию лишь получения информации, однако несомненная ценность его была в возможности представить объ
2 Савинков Б. Воспоминания террориста. М., 1991. С. 101.
ективную картину оппозиционного движения. Перлюстрация как метод так и не получила особого распространения, кроме самых крупных городов. Поскольку вскрытие и чтение писем являлось делом совершенно секретным, не существовало прочного взаимодействия между центральными перлюстративными кабинетами и подобными органами на местах. Кроме того, технические новшества, появившиеся в XX в., затрудняли работу перлюстраторов. Найденные новые документы позволяют утверждать, что органы политической полиции пытались учитывать, например, появление химических бесцветных чернил, использование ядов при написании письма и другое. Официальный запрет вскрытия частной переписки не позволял использовать перлюстрацию при прямой борьбе с революционным движением.
Политический сыск России за период с 1904 по 1914 г. пережил очередной этап в своем развитии. Его деятельность ставилась в пример политической полиции стран Европы и Америки. Прежде всего это было достигнуто путем оценки и реализации опыта, полученного в борьбе с революцией 1905-1907 гг. Несмотря на неизменность принципов, положенных в основу методов охранки, наблюдается улучшение условий их применения. Так, увеличивались штаты, при попытке ужесточения отбора довольно серьезное внимание обращалось на улучшение условий деятельности сотрудников. Однако проводимые меры носили по отношению к революционному движению догоняющий характер. Только через год после начала первой русской революции охранка начала заботиться о приобретении информаторов в крестьянской среде. В 1914 г., когда с началом первой мировой войны активизируется революционная пропаганда, в циркуляре Департамента полиции делается ошибочный вывод о якобы временном приостановлении революционного движения3. Именно в отставании реакции политического сыска видится основная причина его кризиса после 1914 г.
3 См.: ГАСО. Ф. 55 On. 1. 1914. Д. 415. Л. 271.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
Неопубликованные источники
Государственный архив Саратовской области. Фонд 51. Поволжское районное охранное отделение.
ГАСО. Ф. 51. On. 1. 1907. Д. 97.
ГАСО. Ф. 51. On. 1. 1909. Д. 89.
ГАСО. Ф. 51. On. 1. 1914. Д. 70а. Т. И.
ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1908. Д. 14.
ГАСО. Ф. 51. Оп. 2. 1909. Д. 16.
Фонд 53. Саратовское губернское жандармское управление.
ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1902. Д. 239.
ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1907. Д. 11, 92, 239.
ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1908. Д. 217.
ГАСО. Ф. 53. On. 1. 1910. Д. 17.
ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. 1906. Д. 160.
ГАСО. Ф. 53. Оп. 9. 1918. Д. 378.
ГАСО. Ф. 53. Оп. 14. Д. 5, 14, 26.
Фонд 54. Помощник начальника СГЖУ в Саратовском и Аткарском уездах.
ГАСО. Ф. 54. On. 1. Д. 237, 273, 327.
ГАСО. Ф. 54. Оп. 2. Д. 16, 135.
Фонд 55. Помощник начальника СГЖУ в Вольском, Хвалынском и Кузнецком уездах.
ГАСО. Ф. 55. On. 1. Д. 188, 299, 350, 398, 415, 452, 457, 480,510.
Фонд 56. Помощник Самарского ГЖУ в Новоузен-ском уезде.
ГАСО. Ф. 56. On. 1. Д. 480.
Фонд 57. Саратовское районное охранное отделение.
ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 2.
ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 2. Т. 1.
ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 2. Т. II.
ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 4. Т. II.
ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1905. Д. 4а. Т. II.
ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1908. Д. 39.
ГАСО. Ф. 57. On. 1. 1909. Д. 11.
Фонд 1281. Документальные материалы по ликвидации дел СГЖУ при Саратовском губернском общественном комитете.
ГАСО. Ф. 1281. On. 1. Д. 7, 8, 13, 14, 15, 16, 21, 22, 24, 33, 38, 44.
Опубликованные источники
Бурцев В.Л. Борьба за свободную Россию: Мои воспоминания: 1882-1922. Берлин, 1923.
Ваулин. Справочная книжка о правах и обязанностях унтер-офицеров губернских и областных жандармских управлений с дополнительным к ним штатом уездных п жандармских \правлений крепостных жандармских команд н yinep-офииерского резерва (Выписки из законоположений, инструкций и руководящих приказов шефа жандармов, командиров штаба корпуса жандармов). СПб., 1900.
Воспоминания о Владимире Ильиче Ленине. М., 1984. Т. 1.
Департамент полиции в 1892-1908 гг.: из воспоминаний чиновника /7 Былое. 1917. № 5-6 (27-28).
Джунковский В.Ф. Воспоминания. М., 199/. 1. 2.
Заварзин П.П. Работа Тайной полиции. Париж. 1924. Курлов П.Г. Гибель императорской России. М., 1992. Майский С. «Черный кабинет» // Былое. 1918. № 13. Полиция России: документы и материалы. Саратов, 2002.
Психология предательства (из воспоминаний «сотрудника») // Былое. 1924. № 27-28.
Савинков Б. Воспоминания террориста. М., 1991.
Спиридович А. Записки жандарма. М., 1991.
Спиридович А.И. Охрана и антисемитизм в дореволюционной России (публикация Дж. Дейли) И Вопросы истории. 2003. № 8.
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1912.
Монографии и статьи
Борисов А. В., Иваневский В.Е., Скрипилев А.Е. Полиция Российской империи, XIX - начало XX в. М., 2001.
Большой толковый словарь. М., 1996.
Воронцов С.А. Правоохранительные органы. Спецслужбы: История и современность. Ростов н/Д, 1998.
Гончарова Е.А. Организация филерской службы в России, 1904-1907 гг. // Современные подходы к управлению социально-экономическими и политическими процессами: Сб. науч. тр. Саратов, 2004.
Гончарова Е.А. Функциональные обязанности и кадровый состав губернских жандармских управлений // Реформирование государственной службы как стабилизирующий фактор становления гражданского общества в России: Сб. науч. тр. Саратов, 2005.
Городницкий Р.А. Боевая организация партии социалистов-революционеров в 1901-1911 гг. М., 1998.
Джанибекян В. Провокаторы: воспоминания, мысли и выводы. М., 2000.
Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983.
Ерошкин Н.П. Россия под надзором /У Преподавание истории в школе. 1996. № 1.
Жилинский В. Организация и жизнь охранного отделения во время царской власти // Труды комиссии ио разработке политических архивов в Москве. М., 1918. Вып. II.
Жухрай В. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991.
Заграничная агентура Департамента полиции (записки С. Сватикова и документы заграничной агентуры). М., 1941.
Измозик В.С. А.Д. Фомин и М.Г. Мардарьев: к истории «Черных кабинетов» в России, конец XIX - начало XX в. // Из глубины времен. 1997. № 9.
Измозик В.С. «Черные кабинеты» в России (XVIII -начало XX века) // Жандармы России. М., 2002.
Кознов А. Большевики против царской охранки // Факел. 1989.
Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы. СПб., 1992.
Лурье Ф.М., Перегудова З.И. Царская охранка и провокация // Из глубины времен. 1992. № 1.
Новейшая история Отечества, XX век / Под ред. А.Ф. Киселева, Э.М. Щагина. М., 1999.
Осипов В. Саратовская организация РСДРП в 1905-1907 гг. Саратов, 1947.
Осоргин М.А. Охранное отделение и его секреты. М., 1917.
Очерки истории Московской организации КПСС. Кн. 1: 1883 -ноябрь 1917. М„ 1979.
Павлов П. Агенты, жандармы, палачи: По документам Петрограда. Пг., 1922.
Перегудова З.И. Методы борьбы Департамента полиции с революционным движением И Факел. 1990.
Перегудова З.И. Служба наружного наблюдения в русской полиции // Река времени. М., 1995.
Перегудова З.И. Политический сыск России, 1880— 1917. М., 2000.
Перегудова З.И. Организация службы секретной агентуры // Жандармы России. М., 2002.
Позойская В.Н. Саратовская партийная организация в годы царской реакции (1907-1910 гг.) // Поволжский край. Саратов, 1975. Вып. 4.
Рубакин Н.А. Россия в цифрах: Страна. Народ. Сословия. Классы: Опыт статистической характеристики сословно-классового населения русского государства (на основе официальных и научных исследований). СПб., 1912.
Рууд Ч, Степанов С. Фонтанка 16: Политический сыск при царях. М., 1993.
Соболева Т.А. Тайнопись в истории России. М., 1994.
Словарь иностранных слов. М., 1988.
Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением в России на рубеже XIX-
XX веков (1880-1904 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. М., 1986.
Фомушкин А. Страницы истории филерской службы политической полиции (1880-1917 годы) И Жандармы России. М., 2002.
Шинджиникашвили Д.И. Сыскная полиция царской России в эпоху империализма. Омск, 1973.
Шмидт МЛ. В поисках моей родословной. СПб., 2004.
Щеголев П.Е. Охранники, агенты, палачи. М., 1992.
Ярмыш А. Наблюдение неотступно: Административно-полицейский аппарат царизма и органы политического сыска на Украине в конце XIX -начале XX века. Киев, 1992.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Введение......................................3
Глава 1 ОРГАНИЗАЦИЯ И ВЕДЕНИЕ
ВНУТРЕННЕЙ АГЕНТУРЫ..................... 12
Глава 2 ОРГАНИЗАЦИЯ ФИЛЕРСКОЙ СЛУЖБЫ.............45
Глава 3 ПЕРЛЮСТРАЦИЯ.............................73
Заключение...................................86
Библиографический список.....................90
Научное издание
Гончарова Елена Александровна
МЕТОДЫ ПОЛИТИЧЕСКОГО СЫСКА РОССИИ В БОРЬБЕ С РЕВОЛЮЦИОННЫМ ДВИЖЕНИЕМ В 1904-1914 ГОДАХ На материалах Саратовской губернии
Под редакцией кандидата исторических наук, доцента А.В. Воронежцееа
Редактор Е. В. Феклистова Компьютерная верстка Л.А. Михайлова
Подписано к печати 11.05.2006 г. Формат 60x84 V16. Бумага офсетная. Гарнитура Таймс.
Усл. печ. л. 5,58. Уч.-изд. л. 6,5. Тираж 500. Заказ
Издательство «Научная книга». 410054, Саратов, ул. Б. Садовая, 127.