М.П. ТИХОМИРОВ
свдшош
МОСКВА

ИЗДАТЕЛЬСКАЯ ПРОГРАММА
ПРАВИТЕЛЬСТВА МОСКВЫ
ИЗДАНИЕ ОСУЩЕСТВЛЕНО
ПРИ ФИНАНСОВОЙ ПОДДЕРЖКЕ
ПРАВИТЕЛЬСТВА МОСКВЫ
К 850-ЛЕТИЮ ГОРОДА
БИБЛИОТЕКА
ИСТОРИИ
МОСКВЫ
С ДРЕВНЕЙШИХ ВРЕМЕН
ДО НАШИХ ДНЕЙ

М. Н. Тихомиров
сщшшдя
МОСКВА
Издательство «Книжный сад»
Москва 1997

БК 63.3
Т46
Издание осуществлено по программе
правительства Москвы к 850-летию столицы
при содействии московского фонда * Наука*
Ответственный редактор
академик С. О. Шмидт
Примечания и указатель подготовил
С. В. Чирков
Худ ожник А. А. Волошин
ТияоашровМ. Н.
Т46 Средневековая Москва.—М.: Издательство «Книжный
сад», 1997.— 480 с.
Академиком М. Н. Тихомировым (1893—1965) написано множество
кияг, среди них более 10 монографических исследований и документальных
публикаций. Книга «Средневековая Москва» подводит итоги долголетнему
научению М. Н. Тихомировым истории столицы, всесторонне освещает
живив русского средневекового города XIV—XV веков.
Подробно о жилки и творчестве М. Н. Тихомирова рассказывается в
предисловии академика С. О. Шмидта.
3N 5-85676-051-4
ББК 63.3
О Шмидт С 0,1997
© Примечания, указатель Чирков С. В., 1997

Михаил Николаевич Тихомиров
Михаил Николаевич Тихомиров (1893-1965) — крупней¬
ший русский историк середины нашего столетия, заявил о себе
в науке сразу — книгой «Псковский мятеж XVII века», напи¬
санной в 1917 году и изданной в 1919 году. Главный герой ее —
народ. Книга, основанная преимущественно на архивных ма¬
териалах, стала первым монографическим исследованием темы.
Так началась творческая биография ученого.
Число печатных трудов М. Н. Тихомирова очень велико:
около 20 одних только книг, среди них более 10 монографиче¬
ских исследований, множество документальных публикаций.
М. Н. Тихомиров — исследователь необычайно широкого диа¬
пазона — географического, хронологического, тематического.
В сферу его научных интересов входили отечественная исто¬
рия с X по XIX век, история славянских народов и Византии.
Предметами исследования стали социально-экономическая
и государственно-политическая история, история культуры,
специальные исторические дисциплины — источниковедение
(наука о исторических источниках, т. е. обо всем том, что может
источать информацию исторического характера, и о приемах
их выявления, изучения и использования в работе историка),
археография (наука о собирании, описании и издании письмен¬
ных источников), палеография (наука о внешних признаках
и искусство чтения древних памятников письменности), исто¬
рическая география, историография (отрасль исторической
науки, изучающая ее историю) и другие. М. Н. Тихомиров —
замечательный знаток, первооткрыватель и публикатор памят¬
ников истории и культуры, а в конце жизни и собиратель их,
убежденный и неутомимый пропагандист исторических знаний,
ученый-просветитель.
5

Выдающиеся заслуги этого исследователя и преподавателя
высших учебных заведений — создателя научной школы полу¬
чили признание еще при жизни: к 70-летию академика М. Н. Ти¬
хомирова издали четыре сборника трудов в его честь (случай —
единственный в истории отечественной исторической науки!),
а в 1967 году в память ученого вышел сборник трудов тех, кого
называли «тихомировской школой», «тихомировцами»: «Новое
о прошлом нашей страны. Учителю — ученики». При жизни
публиковались и списки печатных трудов историка (в 1953 году),
и отдельное издание «Михаил Николаевич Тихомиров» в ака¬
демической серии «Материалов к биобиблиографии ученых
СССР» (в 1963 году). После кончины академика биоблио-
графические данные печатались в Археографических ежегод¬
никах. В 1996 году напечатана книга «Михаил Николаевич
Тихомиров (1893—1965). Биобиблиографический указатель»
(составитель И. Е. Тамм, с дополнениями). В 1987 году в ака¬
демической серии «Научные биографии» издали книгу «Ми¬
хаил Николаевич Тихомиров» его любимой ученицы — про¬
фессора Е. В. Чистяковой. Пожалуй, ни об одном советском
историке не написано так много1. И оценка совершенного им
не воспринималась бы так однозначно положительно: конечно,
не отдельных научных выводов и наблюдений, вызывающих,
как это и естественно бывает в развитии науки, споры и несо¬
гласия, а — направлений и основных результатов творческой
деятельности в целом.
Исключение представляет только его тезка Михаил Ни¬
колаевич Покровский, тоже закончивший жизнь (1932) ака¬
демиком. О нем писали очень много и при жизни, и вскоре
после смерти. Но писали в разное время по-разному... Пок¬
ровский занимал в послереволюционные годы все возмож¬
ные высокие посты на «историческом фронте» (тогда в ходу
было слово «фронт», подразумевавшее и разделение на про¬
тивостоящие лагеря, и готовность к наступлению) и в системе
просвещения (был заместителем наркома и фактически поли¬
тическим идеологом Наркомпроса РСФСР), признавался
единственным и непререкаемым главой «историков-марксис-
тов». А уже в середине 1920-х годов — примерно через два
года после его кончины (когда имя его успели присвоить и
Московскому университету, и Историко-архивному институту,
и Педагогическому институту в Ленинграде), Покровский
6

обвинялся в отступлении от марксизма-ленинизма, а затем и в
ротивостоянии ему (один из сборников статей озаглавили
«Против антимарксистской концепции М. Н. Покровского»)
и учеников его стали называть даже не «школой», а «школкой
Ькровского». И на протяжении более двадцати лет имя По¬
кровского упоминали лишь в одном, негативно-разоблачитель¬
ном контексте: «ошибки Покровского». В ином стиле загово¬
рили о 1 Ькровском только после XX съезда КПСС, а труды
его начали готовить к изданию лишь с середины 1960-х годов.
И одним из трех редакторов избранных сочинений М. Н. По¬
кровского в четырех томах стал академик М. Н. Тихомиров.
И отнюдь не потому, что ему были особенно близки взгляды
покойного историка. А прежде всего оттого, что он едва ли не
единственный из наиболее видных ученых своего поколения не
замарал себя публично демонстративным выступлением в пе¬
чати против кумира 1920-х годов. Хотя Покровский никогда
не был и не мог быть его кумиром — слишком разнились их
представления о целях исторической науки, задачах и долге ис¬
торика.
Напоминание о Михаиле Николаевиче-старшем в статье
о Михаиле Николаевиче-младшем (между ними разница в
25 лет) — не игра созвучием имен: тенденции, насаждаемые
Покровским, многое определяли на первом этапе научной био¬
графии Тихомирова, а деятельность Тихомирова с середины
1930-х годов направлена была на возрождение и развитие того,
что было порушено Покровским. И сейчас, на рубеже тысяче¬
летий, нетрудно убедиться, кто из них оказался носителем ис¬
тины в истории. Покровский ли — блистательно язвительный
публицист, темпераментно формулирующий новые концеп-
ционные построения и энергичный организатор разрушения
дома той науки отечественной истории, фундамент которой
был заложен «Историей государства Российского» Н. М. Ка¬
рамзина (или даже еще ранее — «Историей Российской»
В. Н. Татищева), или Тихомиров — упорно трудолюбивый
строитель, хранитель этих вековых основ, скромный в оратор¬
ских возможностях, не вступавший в драку, но неутомимо удер¬
живавший здание от падения, а затем уверенно способствовав¬
ший реставрации уцелевших ценностей и обогащению дома ис¬
торической науки новыми дарами знаний.
7

* * *
М. Н. Тихомиров родился в Москве 29 мая (по старому
стилю) 1893 года и почти всю свою жизнь провел в родном
городе. В семье конторского служащего уклад жизни был ме¬
щанский, но отец любил читать и привил детям любовь к исто¬
рии, литературе, родной природе. И из оставшихся в живых
пяти сыновей двое стали историками, а один — географом.
Впоследствии М. Н. Тихомиров посвятит одну из своих книг
памяти отца — «первого учителя в знакомстве с исторически¬
ми памятниками», кому обязан «любовью к русской истории».
Детские впечатления о Москве и Подмосковье, о приобщении
к памятникам прошлого отражены в воспоминаниях ученого
1960-х годов2. Но М. Н. Тихомиров мальчиком оказался
надолго оторванным от семьи и Москвы: в 1902—1911 годах,
получив стипендию директора Морозовской фирмы, он стал
учиться в закрытом коммерческом училище в Петербурге,
которое закончил с золотой медалью. Там, вспоминал ученый,
«проиграв в знании древних языков, он получил некий возме¬
щающий эквивалент в виде законоведения, политической эко¬
номии и прочих предметов, которые не изучались в гимназиях
и реальных училищах». Однако особенно важным оказалось
то, что в старших классах училища преподавал историю моло¬
дой приват-доцент Петербургского университета Борис Дмит¬
риевич Греков — будущий знаменитый историк, академик.
Заметив у юноши непреходящий интерес к истории, Греков
приглашал его к себе домой, знакомил с альбомами образцов
древнерусских рукописей, подарил фотографию «на добрую
память».
И мы, ученики Михаила Николаевича, видели ее затем на
стене его холостяцких комнат в Москве — ив маленькой, длин¬
ной, на втором этаже деревянного флигеля иа Никитской улице,
и тогда, когда, став в 1946 году членом-корреспондентом Ака¬
демии наук СССР, Тихомиров занимал две комнаты в комму¬
нальной квартире двухэтажного, уже каменного дома на углу
Беговой улицы и Хорошевского шоссе, и в последней, отдель¬
ной просторной квартире, полученной им как академиком и чле¬
ном Президиума Академии Наук СССР — в высотном доме
иа Котельнической набережной (на стене которого затем от¬
крыли мраморную доску в память ученого).
Я

Бноследствчн. уже второй подоип1е 1930.х
демик Б. Д. Греко, пригласит М. Н. Тихом„роВа участвовать
в работе по подготовке к печатн текстов «Русской правды»
н выступит Официальным оппонентом его докторской дис¬
сертации (в 1939 году.’). Выпускное сочинение в Коммерче-
ском училище Тихомиров писал иа тему, далекую от сферы
финансов и коммерции,— «Исторические взгляды А. С. Пуш-
« Кандидат коммерции» твердо решил заняться русской ис¬
торией. Отец поддержал намерение сына. Начальник же его,
от имени которого юноша получал стипендию в Коммерческом
училище, узнав об этом (как вспоминал М. Н. Тихомиров в
мемуарах 1960-х годов) не без презрения сказал: «Что же
Миша думает быть профессором Московского университета?
Для этого нужны деньги». Однако помехой к поступлению в
университет были не только обязательство «отработать» бес¬
платное обучение и материальные трудности в семье, но и не¬
обходимость сдавать экзамены по древним языкам. В течение
года молодой служащий конторы в Китай-городе сумел подго¬
товиться к этим экзаменам и позднее не раз обращался к исто¬
рическим источникам на древних языках.
Став студентом Московского университета, Тихомиров
много и упорно занимался под руководством лучших профес¬
соров (будущих академиков М. М. Богословского, Р. Б. Вип¬
пера и других), проходил школу изучения источников и по
отечественной, и по всеобщей истории. И это помогло ему
впоследствии подходить к явлениям истории нашей страны в
панораме всемирной истории и пользоваться сравнительно-
историческим методом в анализе свидетельств о прошлом.
«Определяющим учителем» для Тихомирова стал Сергей
Владимирович Бахрушин — даровитый и высокообразован¬
ный историк широкого тематического кругозора, происходив¬
ший из семьи богатейших московских купцов, известных бла¬
готворительностью и страстью к собиранию книг и других
памятников культуры (один из его дядей создатель знамени¬
того Театрального музея). Его большой статье «Московский
мятеж 1648 года» близка тематика (и даже терминология)
дипломного сочинения Тихомирова. Это отражало характер¬
ный в канун событий 1917 года интерес к народным движе¬
ниям XVII, «бунташного», столетия4.
9

В то же время юноша со вниманием знакомится с прошлым
Москвы. Среди немногих сохранившихся (нли сохраненных
им в своем архиве) рукописей тех лет — конспекты трудов по
истории Москвы, особенно церковного зодчества, выписки из
материалов описаний подмосковных селений и церквей, зари-
совки-чертежи. Сюжеты истории Москвы и ее культуры были,
можно полагать, предметом взаимных интересов учителя и уЧе-
ника.
Такая подготовка (или самоподготовка) оказалась настолько
основательной и выверенной на практике, что это сразу по
окончании университета выявилось в необычайной по творче¬
ской интенсивности работе краеведческого характера в Под¬
московье — городе Дмитрове и его уезде.
Начал он работу в местном союзе кооператоров практи¬
кантом по внешкольному образованию, затем инструктором по
краеведению. И ему поручили организовать музей истории
родного края. Тогда только определялся тип уездного краевед¬
ческого музея с тремя главными разделами: современной про¬
мышленности и промыслов, природы и историко-культурным.
Первоначально всю работу по собиранию материала и его
первичной систематизации вел сам Тихомиров, объезжавший
селения края и пополнявший сразу все разделы музея. Зада¬
чей его было также сохранить памятники истории и культуры,
оставшиеся в покинутых прежними хозяевами усадьбах (ве¬
щественные памятники, книги, семейные архивы, предметы
искусства). По его указанию сфотографировали «виды горо¬
да» — и сейчас это уникальный источник познания внешнего
вида небольшого старинного среднерусского города в первый
год революции. М. Н. Тихомиров был и первым экскурсово¬
дом музея. Среди осмотревших экспозицию — П. А. Кро¬
поткин, географ, революционер и мыслитель, а сотрудниками
молодого директора по организации музея стали дочери дру¬
гого бывшего кияэя — Д. И. Шаховского видного кадета, ав¬
тора научных трудов о П. Я. Чаадаеве, декабристах, близкого
друга академика В. И. Вернадского.
Тогда же Тихомиров начал сверять информацию географи¬
ческих карт с данными визуальных наблюдений, топонимики
и современной лексики, письменных источников, бытующих
в среде населения устных преданий. Этот прием, который в
наши дии относят к сфере комплексного источниковедения,
10

Тихомиров затем будет плодотворно использовать в своих кни
гах о древних городах и по исторической географии
Вынужденный семейными обстоятельствами переехать к
старшему брату под Егорьевск, М. Н. Тихомиров служил там
в библиотеке, начал обрабатывать материалы по истории Дмит
ровского края, вдумчиво наблюдал образ жизни окружающих
Характерно его признание в Воспоминаниях - уже 1960-х
годов: «Вспоминая об этих временах, я часто думаю что для
меня большим счастьем было знакомство с провинцией хотя
бы и близкой к Москве, потому что только провинция может
дать представление о настоящей жизни...».
Зимой 1919 года, в трудное и голодное время для Москвы
и Подмосковья, Тихомиров получил приглашение от своих зна¬
комых — методиста преподавания русского языка А. М. Зем¬
ского и его жены Надежды, сестры писателя М. А. Булгако¬
ва, приехать для библиотечной работы в Самару. Там вскоре в
связи с наступлением белых Тихомиров оказался на полтора
месяца новобранцем Чапаевской дивизии. Когда миновала
непосредственная опасность Самаре, освобожденный по бли¬
зорукости (Михаил Николаевич с детства носил очки) от во¬
енной службы, он стал работать в библиотеке. Деятельно уча¬
ствовал в работе местного научного общества краеведческого
типа5. В годы первой мировой и гражданской войн крупные
провинциальные города оказались средоточием высококва¬
лифицированных профессоров из университетских центров.
М. Н. Тихомиров сближается с преподававшими тогда в Са¬
маре киевскими учеными — крупным историком древнерус¬
ской литературы академиком В. Н. Перетцем и его женой
(позднее Варвара Павловна Адрианова-Перетц стала членом
корреспондентом Академии Наук и возглавляла Отдел древ¬
нерусской литературы Пушкинского Дома).
Преподавая, Тихомиров и сам обучался у них палеографии
и текстологии. Особо проявил ои себя в сфере полевой архео¬
графии: он спас, в буквальном смысле жертвуя собой и серьез¬
но заболев, рукописи старообрядческих Иргизских монасты¬
рей и бумаги и вещи Аксаковых, остававшиеся в их родовом
имении. Тогда же, еще обрабатывая материалы по истории
Дмитровского края, он готовит к печати и статьи по истории
Самарского края. Эта способность сразу же включаться в ис¬
следование истории нового места своего жительства, причем
11

выявляя для этого и архивные материалы,— особое свойство
дарования Тихомирова. И позднее, оказавшись в военные годы
в эвакуации в Ашхабаде, он тогда уже общепризнанный
видный специалист по истории Древней Руси — будет соби¬
рать материалы о вхождении этих земель в состав Российской
империи в XIX веке, а, став академиком, вернется к этой теме
и издаст в 1960 году книгу «Присоединение Мерва к России».
В 1923 году, после закрытия Самарского университета,
М. Н. Тихомиров возвращается в Москву, где работает в сред¬
них учебных заведениях преподавателем географии и общест¬
воведения. Ои интенсивно включается в краеведческую ра¬
боту и начинает последовательно изучать и описывать рукописи,
прежде всего летописи в Историческом музее. Прирожденный
педагог, одаренный, трудолюбивый, тянущийся к обществен¬
ной деятельности ученый не мог в ту пору найти применение
своих способностей в высшей школе, где все в большей мере
начинала господствовать насаждаемая М. Н. Покровским схема
вульгаризации исторического процесса. Его сводили преиму¬
щественно в борьбе классов, идеология и действия которых
непосредственно и синхронно якобы отражали изменения, про¬
исходившие в экономике. Конкретные исторические факты
использовались лишь как иллюстрация к заранее известным
социологическим схемам. М. Н. Тихомирову, обладавшему да¬
ром представлять прошлое во всей его конкретности и образ¬
ности и умением обнаруживать видимые следы этого прошлого
в разнообразных источниках, был чужд такой подход к исто¬
рическим явлениям. И он старался способствовать сохранению
и интереса к далекому прошлому русского народа, и корневых
традиций отечественной гуманитарной культуры (уверенный в
вековой ценности и памятников истории и культуры), и под¬
линно научных приемов их выявления и исследования.
М. Н. Тихомиров неутомимо знакомится с рукописными
богатствами хранилищ Москвы, открывает много ранее неиз¬
вестных или малоизвестных памятников, описывает их, гото¬
вит к печати (изредка удается и что-то издавать), начинает
составлять свод данных о летописных произведениях. В пре¬
дисловии к книге 1962 года «Краткие заметки о летописных
произведениях в рукописных собраниях Москвы» академик
М. Н. Тихомиров напишет о том, что задача книги	«помочь
другим исследователям ориентироваться в слабо изученной
12

области различных летописных памятников» и «предлагаемая
книга - это только путеводная нить для других исследовате¬
лей, хотя эта нить и вырабатывалась почти в течение 40 лет
Кто работал над летописями, тот зиает, какая это трудоемкая
работа ».
Такая научная работа продолжалась без оплаты несколько
лет. Но как вспоминал позднее ученый, «дни, проведенные
мною в Историческом музее иад рукописями, были, может
быть, одними из самых лучших в моей жизни». Талант и пре¬
данность делу археографии были замечены крупнейшими зна¬
токами памятников древнерусской письменности — академи¬
ками А. И. Соболевским и М. Н. Сперанским,— и М. Н. Ти¬
хомиров вошел в сонм этих знатоков. А затем его пригласили
уже на штатную должность; несколько лет он заведовал От¬
делом рукописей Исторического музея. Там М. Н. Тихомиров
существенно обогащает знания и о первопечатной книге, и за¬
тем на протяжении десятилетий будет публиковать исследова¬
ния о начале русского книгопечатания и об Иване Федорове,
первопечатнике. Так, М. Н. Тихомиров еще в 1920-х годах
углубляется в проблемы описательной (камеральной) археогра¬
фии, развитие которой возглавит в нашей стране через 30 лет.
В Отделе рукописей вырабатывалась и методика овладения
специальными историко-филологическими дисциплинами,
прежде всего палеографией, которая затем найдет воплощение
в педагогической практике М. Н. Тихомирова и в его учебных
пособиях.
М. Н. Тихомиров переключается и на проблематику гео¬
графии; готовит (совместно с другими) учебные пособия по эко¬
номической и физической географии, страноведению — по¬
следнее, третье издание учебника для педагогических училищ
«Физическая география» (написанного совместно с географом
П. Н. Счастневым) выйдет в 1939 году, то есть тогда, когда
М. Н. Тихомиров уже полностью будет занят работой в области
отечественной истории. Для М. Н. Тихомирова — согласно
традиции нашей науки еще середины XVIII века, традиции
В. Н. Татищева и М. В. Ломоносова, история неотделима от
географии. Полученные в 1920-е годы специальные знания по
географии позволят затем с особой основательностью рассмат¬
ривать географический фактор в его монографиях о городах,
в обобщающих трудах о России XVI—XVII веков, создать
13

монументальное именно историко-географическое исследоВа
ние о малоизученной в этом плане России XVI века. В Сред!
ние века, когда техническая цивилизация не достигла еще Та!
кого уровня, природные особенности играли очень значитель¬
ную роль в развитии социально-хозяйственной жизни и куль¬
туры, и даже в государственно-политических отношениях
М. Н. Тихомиров уделял в своих трудах большое внимание
тому, что ныне входит в круг экологической проблематики.
Все это сделало естественным продолжение (уже на более
высоком уровне) краеведческой работы. Тогда краеведение
было сферой развития приемов «ремесла» историка, способст¬
вовало сохранению вкуса к конкретным исследованиям, совер¬
шенствованию приемов специальных исторических дисциплин,
и прежде всего, источниковедения. Недаром в эту работу
были вовлечены крупнейшие ученые-историки, а вслед за ру¬
ководителем Центрального бюро краеведения академиком
С. Ф. Ольденбургом и немало академиков.
М. Н. Тихомиров продолжает занятия историей Дмитрова
и его уезда, пишет статьи, изучает визуально исторические
места (привлекая данные топонимики, местного фольклора,
исторической географии и сопоставляя их с письменными ис¬
точниками) и по существу вырабатывает методику проверки
исторических сведений летописей и актов сохраняющимися
другими данными об этой же местности. Он создает неболь¬
шую книгу «Город Дмитров. От основания города до половины
XIX века», вышедшую в 1925 году как выпуск «Трудов»
ранее им же основанного Музея Дмитровского края. Музей
этот в то время стал одним из центров творческой музееведче¬
ской мысли России, а сама книга была первой по времени
в ряду изданий, посвященных прошлому отдельных городов.
И потому была высоко оценена (и виднейшим тогда знатоком
«городоведеиия» ленинградским профессором-медиевистом
И. М. Гревсом, и организатором научио-экскурсионного дела
в Москве Н. А. Гейнике, отметившим в рецензии, что книга
«для школьного работника является превосходным пособием»).
М. Н. Тихомиров уделяет в своих краеведческих трудах
значительное внимание и памятникам истории и культуры, и
вопросам экономики (как правило, умело сопоставляя с совре¬
менным положением). Творчеству ученого было присуще
стремление к синтезу прошлого и настоящего, к выяснению в
14

настоящем следов прошлого, а в прошлом _ корней совое
менности. М. Н. Тихомиров — деятельный участник начина
„ий краеведческого общества «Старая Москва», где не раз вы
ступает с докладами и при обсуждении других докладов руко
водит работой культурно-исторической секции, подготовкой
историко-географического словаря и работой по составлению
«Атласа и рабочей тетради по Московской губернии» —
школьно-краеведческого пособия по географии и обществове¬
дению. Уже тогда сказалась склонность его к коллективным
трудам, желание и умение привлечь к совместной деятельно¬
сти специалистов и в центре, и на местах. Планирует на осно¬
вании богатого архива Иосифо-Волоколамского монастыря
и совместное изучение несколькими учеными его прошлого в
плане преимущественно аграрной истории6 . Однако осущест¬
влению всех этих намерений помешало преследование краевед¬
ческих организаций на рубеже 1920—1930-х годов, когда крае¬
ведению (особенно историческому) и делу воспитания мест¬
ных жителей, и прежде всего, молодежи, на местных традициях
был нанесен большой и едва ли не невосполнимый ущерб7.
Просветительско-учебную работу, рассчитанную на вос¬
приятие и учащихся средней школы, М. Н. Тихомиров, одна¬
ко, продолжает и много сил отдает учебному кино (по истории
и географии), печатает методические инструкции, выступает
перед киносеансами, консультирует серию фильмов «Москов¬
ский край». Учебно-методические задачи поставит перед собой
М. Н. Тихомиров и тогда, когда будет в дальнейшем высту¬
пать со статьями для учителей по истории Москвы, брошю¬
рами о жизни и подвигах великих русских полководцев, гото¬
вить хрестоматию по истории нашей страны.
1920-е — начало 1930-х годов — время становления
М. Н. Тихомирова как исследователя широкого профиля и пе¬
дагога. И когда были в 1934 году восстановлены первые исто¬
рические факультеты и преобразованный Институт истории
Академии Наук стал заниматься гражданской историей во всем
ее многообразии, М. Н. Тихомиров оказался среди тех немно¬
гих ученых, с именами которых связаны вершинные достиже¬
ния и науки, и преподавания в высшей школе. Сразу же стало
ощутимо, что предшествовавшие годы были для М. Н. Тихо¬
мирова школой серьезнейшей самоподготовки исследователя
к дальнейшей плодотворной деятельности, временем создания
15

задела для многих оригинальных трудов, периодом овладе
знаниями об основном массиве источников науки о средне*
новой России и самыми изощренными приемами их изучения
мастерством палеографа, текстолога, археографа, кодиколога
С 1934 года М. Н. Тихомиров преподает на историческом
факультете Московского университета (где был в 1946—1948
годах деканом, а в 1953 году основал кафедру источниковеде¬
ния), преподает он и в других московских вузах. С 1935 года
он — сотрудник Академии Наук СССР. В 1946 году его из¬
бирают членом-корреспондентом ее, в 1953 году — академи¬
ком (действительным членом). В 1953—1957 годах М. Н. Ти¬
хомиров был и академиком-секретарем Отделения историче¬
ских наук, и членом Президиума Академии Наук СССР.
Для М. Н. Тихомирова история прошлого — не столько
концепция исторического процесса, сколько конкретная собы¬
тийность, и каждодневность.и сама методика исторического
исследования. М. Н. Тихомиров уклонялся от теоретических
дискуссий, особенно по поводу толкования того или иного слова
в сочинениях классиков марксизма-ленинизма, не только по¬
тому, что первоначально для него это могло быть и небезопас¬
ным (сам М. Н. Тихомиров находился под арестом в 1930 году,
когда фальсифицировали «дело» историков, и затем, как выяс¬
няется, его следственное дело не раз запрашивалось из архива8,
а любимый младший брат его Борис — тоже талантливый
историк — погиб в годы сталинского террора)9, но прежде
всего от того, что не имел вкуса к такого рода размышлениям.
М. Н. Тихомиров не был историком-эмпириком, но мыслил —
и в трудах широкомасштабных, обобщающего типа, и в близ¬
ких к краеведческой тематике — всегда конкретно, учитывая
воздействие не только определяющего фактора развития, но и
сочетание частных обстоятельств, характерных именно для
данного времени и места, данного исторического деятеля.
И выявление подобных обстоятельств, требовавшее большого
исследовательского опыта и особого чутья историка, достав¬
ляло ученому наибольшую радость. И это свое мастерство,
так же как и умение быстро датировать рукопись по палеогра¬
фическим признакам, определять по немногим деталям стиль
архитектуры здания, имитировать язык приказного документа,
не говоря уже о тонких текстологических приемах вычленения
рукописей памятников разных редакций, он сам особенно ценил.
16

Такое отношение как бы отражало представление А. П Че¬
хова о том, что профессионализм — главное качество интел¬
лигентного человека. Этот высокий профессионализм прояв¬
лялся даже в излюбленной им манере составления пародийных
стихов и грамот в стиле документов XVII столетия10 Акаде¬
мик Б. А. Рыбаков образно говорил на заседании памяти
М. Н. Тихомирова в январе 1966 года о его «шутливых чело¬
битных» и о переписке во время заседаний, когда он стилем
древнерусского дьяка излагал события современности, давал
остроумные характеристики современников11. Некоторые такие
сочинения уцелели до наших дней, сохраненные самим авто¬
ром или его адресатами.
С середины 1930-х годов ученый старается обобщить и про¬
должить научные изыскания предшествовавших десятилетни.
Причем не только в монографического типа статьях (о Новго¬
родском восстании 1650 года, о монастыре-вотчиннике XVI
века) и документальных публикациях, но и в книге: студенче¬
ская работа стала основой первой из больших монографий
М. Н. Тихомирова 1953 года: «Псковское восстание 1650 года.
Из истории классовой борьбы в русском городе XVII века»,
когда ученый, уже на иной ступени знания и литературного
опыта, вернулся, поставив перед собой более масштабные за¬
дачи, к теме, увлекавшей его с юности.
При накопленном опыте археографической работы (по опи¬
санию и сличению рукописей, сопоставлению их текстов, выяв¬
лению разных редакций) необычайно результативным оказы¬
вается возвращение даже к тематике студенческих семинаров.
М. Н. Тихомирова привлекают к подготовке сводного издания
всех списков и редакций «Русской правды»— важнейшего и
необычайно богатого разнообразной информацией законода¬
тельного памятника Древней Руси. И он подготовил к печати
не только почти половину сохранившихся списков памятника,
но и статьи о «Русской правде», и исследование о происхож¬
дении текстов Русской правды, ставшее основой защищенной
в 1939 году докторской диссертации. Составил М. Н. Тихо¬
миров и учебное пособие, в котором опирался на опыт коммен¬
тирования статей «Русской правды» во время семинарских за¬
нятий со студентами первого курса Московского института
философии, литературы и истории (МИФЛИ). Схожего типа
занятия вел он и на историческом факультете Московского
17

университета, и для моих сверстников, испытавших радость
ответственность первого приобщения к «большой науке» у***
в первые месяцы вузовского обучения (это было в 1939/1940
учебном году), работа под руководством М. Н. Тихомирова
стала первой школой научного мышления.
В Московском государственном историко-архивном инсти¬
туте М. Н. Тихомиров начал читать курс источниковедения оте¬
чественной истории до XIX века, на основании которого был
издан в 1940 году первый учебник такой проблематики, тогда
ои казался и первым сводом сведений обо всех разновидностях
письменных источников по истории народов нашей страны, на¬
сыщенным к тому же запоминающимися цитатами, дающими
живое представление и об образном языке памятника.
М. Н. Тихомиров продемонстрировал свои уникальные спо¬
собности одновременно работать над сочинениями и разной
тематики, и разного типа: исследованиями источниковедческого
характера и научно-популярными трудами (тогда появились в
печати его статьи по истории Москвы, о борьбе русского на¬
рода с иноземными захватчиками, об исторических связях
южных и восточных славян, и в то же время первая после дол¬
гого молчания об этом статья о зачинателе нашей историче¬
ской науки в XVIII веке — В. Н. Татищеве).
Накануне войны с особым увлечением изучал ученый ис¬
торию древнерусских городов и особенно Москвы. М. Н. Ти¬
хомиров воспринимал прошлое не умозрительно, отнюдь не по
книгам и архивным документам. Он ощущал внутреннюю по¬
требность видеть то, о чем пишет, особенно «историческую»
местность. Исторические явления существовали для него все¬
гда в определенной естественно-географической среде и быто¬
вом окружении. Ои объездил или исходил пешком многие места
нашей страны, старался проверить визуально данные литера¬
туры и устных преданий, выявить границы и отличительные
черты давних поселений, охарактеризованных в его трудах.
И заносил эти наблюдения и зарисовки в путевые записи,
которые делал ежедневно, пока свежи впечатления. Ему не нра¬
вились скорые «туристические» наскоки. Предпочитал раздум¬
чиво и внимательно ознакомиться с местностью, с памятниками
старины, приглядеться к новым для него людям, к их обычаям;
в краеведческом музее начинал знакомство с отдела природы,
выясняя для себя влияние ее на местный уклад жизни (мне до-
IH

велось наблюдать все это во время совместной поездки в Ве¬
ликий Устюг и Сольвычегодск, позднее, уже летом 1951 года).
С 1930 года М. Н. Тихомиров публикует труды, сами на¬
звания которых с очевидностью свидетельствуют о прямом от¬
ношении к истории Москвы12. Но фактически большинство
трудов М. Н. Тихомирова, посвященных историческим явле¬
ниям XIV и последующих столетий, в той или иной мере каса¬
ются и истории Москвы. Это — и обобщающего типа работы
по отечественной истории, включая учебные пособия, и исто¬
рии отечественной культуры, и подготовленные к печати лето¬
писи и Соборное уложение. Деятельность земских соборов про¬
исходила в Москве; и о приказном делопроизводстве ученый
рассуждает главным образом на примере деятельности и оби¬
хода московских дьяков и подьячих. Москва была и центром
внешних сношений Российского государства. Московские слу¬
жилые люди и дельцы участвовали в подавлении городских вос¬
станий. К Москве тяготели монастыри, документы которых
интересовали М. Н. Тихомирова. Москва была средоточием
русской культуры, книгопечатания и культурных связей с юж¬
нославянскими народами. Многие описанные и опубликован¬
ные ученым памятники письменности создавались или быто¬
вали в Москве. В Москве творили и о Москве писали и те ис¬
торики, которым посвящал свои статьи М. Н. Тихомиров и со¬
чинения которых он издавал. С Москвой связана и тематика
многих диссертаций и дипломных сочинений молодых ученых,
научным руководителем которых был М. Н. Тихомиров. Тема
«история Москвы» всегда была в поле зрения М. Н. Тихоми¬
рова — исследователя и пропагандиста научных знаний, про¬
фессора и организатора науки.
Расширяющиеся и углубляющиеся представления о много¬
образных явлениях отечественной истории, о месте России в
мировой истории, о методике восприятия и использования раз¬
личных исторических источников обогащали и возможности
изучения истории Москвы, и оценки фактов этой истории. И в
то же время все большее проникновение в прошлое Москвы
объясняло многое в плане истории России в целом, помогало
понять общее и особенное в развитии городов и городской куль¬
туры средневековья.
Первая попытка обобщения в печати основных данных о
Москве XII—XV веков предпринята М. Н. Тихомировым в
19

научно-популярных учебно-методического характе
середины 1930-х годов. В это время изменились ^ СТаТЬях
и методика преподавания истории в школе, и статьи°ГРаММа
были прежде всего призваны оказать помощь учителюУПН°Г°
войной М. Н. Тихомирова привлекли к созданию большого ^
лективного труда по истории Москвы.	Кол"
Подготовительные материалы по истории городов уЧе “
берет в эвакуацию (М. Н. Тихомиров, не мысливший себя ото"
рванным от учеников, предпочел поехать в эвакуацию с уНи
верситетом в Ашхабад, а не в Ташкент, где сосредоточились
учреждения Академии Наук гуманитарного профиля. А затем
с университетом же переехал в Свердловск). К тому времени у
него оформилось уже социологическое представление о типо¬
логии средневекового города, о «городском строе» Древней
Руси, имевшем, как он полагал много общего с подобными же
явлениями в других европейских странах, о месте средневеко¬
вого города в социокультурной среде. Подготовка монографий
о древнерусских городах и о древней Москве велась, по суще¬
ству, одновременно, что обогащало осмысление обоих комплек¬
сов проблем: развития городской жизни в XI — первой поло¬
вине XIII века, то есть до нашествия кочевников (на примере
многих городов и разных регионов Восточной Европы) и во
второй половине XIII—XV века (на примере уже одного, но
крупнейшего города). Для обоих трудов характерно всесторон¬
нее исследование средневекового города с акцентом на социо-
экономические и культурные аспекты. Государственно-поли¬
тическая история освещена М. Н. Тихомировым в цикле статей
1940-х — 1930-х годов. И книги, вышедшие в издательстве
Московского университета одна за другой («Древнерусские го¬
рода» в 1946-м, «Древняя Москва» в 1947 году), восприни¬
мались как некое единство. В 1930-е годы они стали основой
более расширенных книг той же тематики.
Обе книги не явились повторением с немногими измене¬
ниями предыдущих изданий. В монографию о городах вклю¬
чены главы о хозяйстве городов и городской культуре. А в пре¬
дисловии к книге 1957 года «Средневековая Москва в XIV—
XV веках» отмечается, что хотя исследование основано на книге
«Древняя Москва», имеются существенные отличия, обусло¬
вившие и изменение названия монографии. Если задачей книги
«Древняя Москва» было доказать, что Москва впервые на-
20

звана в летописях как город и развивалась как всевозрастаю¬
щий город, связанный с международным обменом, то теперь
это положение уже признается общепринятым н основная
задана — всестороннее освещение жизни русского средневе¬
кового города XIV—XV веков. И построение книги, и рас¬
пределение ее материала отличается от книги 1947 года. Там
сведения о ремесле и ремесленниках приведены в одной не¬
большой главе; здесь — две главы: «Московское ремесло» и
«Ремесленное население Москвы. Черные сотни и слободы».
Значительно больше материала приведено о торговле и мос¬
ковском купечестве, о московском просвещении и литературе.
Появились новые главы «Московское боярство», «Митропо¬
личий двор. Церкви. Монастыри. Духовенство», «Классовая
борьба и восстания черных людей», «Городские бедствия и про¬
исшествия».
В 1955 году была издана и обобщающего типа книга «Кре¬
стьянские и городские восстания на Руси XI—XIII веков»,—
в ней ученый первым обобщил данные и по истории городов, и
по истории классовой борьбы Древней Руси. Эти монографии
много дают в плане познания периода феодальной раздроблен¬
ности вообще. А поскольку история возвышения Москвы не-
отторжима от процесса становления единого Российского го¬
сударства, то и в плане понимания предпосылок образования
централизованного государства в России и роли Москвы в этом
процессе. Недаром ведь и современники и потомки называли
это государство «Московским государством», «Московским
царством», а русских — «московитами», «москвитянами».
Предисловие книги «Древняя Москва» завершается словами:
«...книга о Москве начата была как целое произведение в тя¬
желые военные годы, в январе 1943 года.., в Москве. Автор
родился и всю почти жизнь провел в Москве, и ему не для чего
писать о своей преданности и любви к родному городу. Как
всякий москвич, он любит свой город, его славное прошлое и
великое настоящее. Пусть же эта книга хоть в малой степени
ответит тому горячему интересу, который каждый из нас про¬
являет к истории нашей прекрасной столицы».
Эти исследования М. Н. Тихомирова (и понимание их за¬
дач, и источниковедческая методика) неотделимы от усили-
вавшегося в ту пору интереса к изучению Древней Русн и по
словесным источникам (собственно историками, литературо-
21

ведами, филологами), и по вещественным и изобразитель
источникам — археологами и искусствоведами. Такое влече*
ние и ученых и читателей к проблемам давней истории, серьеэ*
ное внимание к ним исследователей молодых поколений имеет
объяснение и в общественно-политической ситуации, сложив
шейся в сфере исторической науки. Если песню со словами «Я
другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек»
популяризировали в годы особенно жестоких репрессий, то
опровержение утверждения, будто «история есть политика
опрокинутая в прошлое», имело место тогда, когда особенно
политизировалась и идеологизировалась работа историков. И
даровитые ученые, действительно склонные к поискам исто¬
рической истины, предпочитали исследовать далекое прошлое.
Ибо, изучая такие эпохи, в большей мере можно было оста¬
ваться самим собой, идти от факта к объяснению, а не от за¬
частую заранее навязанного объяснения, а то и цитаты с при¬
данной ей методологической нагрузкой, к подбору фактов.
Знаменательно, что разительное возрастание научного пре¬
стижа М. Н. Тихомирова в конце 1940-х — начале 1950-х
годов совпало по времени с подготовкой и изданием этих мо¬
нографий. И книги воспринимались уже не как факты биогра¬
фии ученого, но и как значительные факты биографии нашей
науки. Для стиля работы М. Н. Тихомирова характерно то, что
даже самые глубокие исследования со специальными и источ¬
никоведческими отступлениями (показывающими и его лабо¬
раторию), ученый старался сделать доходчивыми и для чита-
телей-неспециалистов. Во введении к книге 1955 года он писал:
«Эта работа основана на длительном и внимательном изуче¬
нии источников. Но автор ставил перед собой не только иссле¬
довательские, но и популяризаторские задачи».
Даже самые сложные по тематике работы, самые изощрен¬
ные текстологические штудии М. Н. Тихомиров старался пи¬
сать доступным языком, и избегал при этом цветистой краси¬
вости или надуманной высокопарности, приближаясь к разго¬
ворной речи. Задача ученого, утверждал он, «заключается в
популяризации науки, а вовсе не в том, чтобы эту науку сде¬
лать достоянием лишь немногих». «Историк не просто иссле¬
дователь, выпускающий из лаборатории нужный продукт. Ис¬
торик — это и писатель. Иначе ему нечего браться за такой
труд», — писал он в одной из последних своих статей в газете
22

«Известия» в 1962 году. И не только широта и многообразие
интересов, но и подход к форме изложения исторического
материала сближают М. Н. Тихомирова с великими демокра¬
тическими традициями отечественной исторической науки, вос¬
ходящими еще кН.М. Карамзину и продолженными другими
крупными историками XIX — начала XX века.
В 1962 году выходит фундаментальный труд «Россия в
XVI столетии» — историко-географическое исследование,
в основе которого — спецкурс, прочитанный в университете.
Эта книга дает представление и об особенностях социально-
экономического и государственно-политического развития каж¬
дого региона огромной страны, территория которой сущест¬
венно выросла в XVI веке, и о возможной источниковой базе
исследований по проблеме исторической географии русского
средневековья.
Спецкурс, прочитанный в Париже в 1957 году,— в основе
и последней книги, подготовленной к печати самим автором,—
вышедшей в научно-популярной серии Академии Наук работы
«Средневековая Россия на международных путях (XIV—XV
века)». Уже в 1966 году в книге охарактеризованы важнейшие
явления истории России тех столетий и рассматриваются они
на широком фоне международных взаимоотношений, и в срав¬
нении с историей европейских стран. И по этой тематике уче¬
ный, как обычно, выступил новатором. Со спецкурса в уни¬
верситете началась и подготовка труда о приказном делопро¬
изводстве XVI—XVII веков, оставшегося незавершенным
(текст лекций издали посмертно). В последние годы жизни уче¬
ный много сил отдавал и работе обобщающего типа о начале
летописания. Здесь суммировались многолетние размышления
о летописях — от самых древних (X—XI веков) до поздней¬
ших (XVIII века), и о культуре Древней Руси, и опыт озна¬
комления с историографическим наследием (прежде всего с
трудами академика А. А. Шахматова).	_
Одновременно с этими большими трудами М. Н. 1ихоми-
ров готовил к печати статьи разнообразной тематики, преиму¬
щественно о выдающихся явлениях отечественной культуры и
месте их в развитии мировой культуры. Причем по-прежнему
стремился приобщить к этому знанию широкого читате^1ак.
статья о библиотеке московских государей XVI века, вернув¬
шая науке эту тему, опубликована была в журнале «Новый
23

мир». Прославленный академик печатает и статьи «Детской
энциклопедии для старшего и среднего возраста»: в томе 7 из-
дания «Из истории человеческого общества» (там в 1961 году
опубликованы его статьи «О чем рассказывает «Русская прав-
да», «Господин Великий Новгород», «Первопечатник Иван
Федоров»), постоянно выступаете газетах и еженедельниках.
М. Н. Тихомиров был убежден в том, что его долг — вне¬
дрять в сознание «уважение к предкам» (употребляя слова
Пушкина), защищать памятники прошлого от невежественных
и равнодушных ревнителей указаний лишь сегодняшнего дня.
И умел добиваться своего. Выдающийся наш археолог и исто¬
рик культуры Н. Н. Воронин выразительно сказал об этом на
кладбище у гроба М. Н. Тихомирова: «Этот, кажется, физи¬
чески непрочный и болезненный человек обладал поистине
кремневым характером и умел побеждать. Побеждать не чи¬
нами и званиями, а непреклонной волей ученого, верой в свою
правоту, высшим сознанием того, что Русь стала не вчера; что
наше сегодня стоит на фундаменте веков, что изучение мно¬
говекового прошлого русского народа не прихоть книжного
червя, а патриотический долг русского ученого-гражданина.
Изучение истории Древней Руси и ее культуры вовсе не «уход
в прошлое», а воскрешение этого прошлого, его возврат к се¬
годняшнему дню... Упал щит, надежно прикрывавший от на¬
тиска недомыслия, а то и просто вельможного невежества наш
участок науки». Н. Н. Воронин отметил, что М. Н. Тихоми¬
ров «неустанно трудился как чернорабочий и зодчий науки»13.
И это законно напоминает нам слова Белинского о Карамзине
как историографе, о том, что Карамзин был не только зодчим
исторической науки, но и ее каменщиком.
М. Н. Тихомиров много сил отдавал редакторской и научно¬
организационной деятельности. Он — ответственный редак¬
тор и один из авторов первого тома «Истории Московского
университета». Он — ответственный редактор сочинений
классиков российской исторической науки В. Н. Татищева и
В. О. Ключевского и автор статей об этих историках, ответст¬
венный редактор и один из авторов первого тома «Очерков ис¬
тории исторической науки в СССР». М. Н. Тихомиров руко¬
водил подготрвкой к печати научных публикаций исторических
источников — законодательных памятников и летописей,
инициатор переиздания репринтным способом первых томов
24

Полного собрания русских летописей и — что особенно суще¬
ственно — возобновления начатого еще в 1841 году и прекра¬
щенного в начале 1930-х годов знаменитого многотомного из¬
дания Полного собрания русских летописей. И возобновилось
издание публикацией рукописи, обнаруженной еще до войны
самим М. Н. Тихомировым. Ученый и переводил памятники
древнерусской литературы.
Особенно много внимания в 1930-х годах уделял М. Н. Ти¬
хомиров организационной работе и душевно переживал, если
его усилия оказывались нерезультативными, нетерпим был к
безответственному отношению других к своему делу. М. Н. Ти¬
хомиров не без гордости осознавал все возрастающий вес сво¬
его имени в общественном мнении и болезненно реагировал на
все, что казалось ему ущемляющим его честь. Но интенсив¬
ность исследовательской и преподавательской деятельности не
ослабевала: список печатных трудов постоянно пополнялся; ни¬
когда не прекращались и регулярные занятия в вузе, ограни¬
ченные, правда, в последние десятилетия жизни Московским
университетом.
М. Н. Тихомиров обладал даром и умением ие расставаться
с думами о своей научной работе даже во время заседаний. Там,
где он не председательствовал, М. Н. Тихомиров обычно чи¬
тал что-либо (книги или статьи интересовавшей его в данный
период тематики, делая пометки и оставляя закладки; не напе¬
чатанные еще труды как член различных редколлегий или на¬
учный руководитель работ аспирантов и студентов, просмат¬
ривал новую, чаще всего периодическую литературу). Таким
образом, и часы заседаний для него не становились пропа¬
щими. При этом он умел прислушиваться к произносимому и
деловито (а нередко и не без ехидства) участвовал в обсужде¬
нии вопроса. Иногда он отражал такое обсуждение (или вообще
времяпрепровождения) в пародиях, имитируя памятники древ¬
ней письменности или классической русской литературы (на¬
пример, стихотворение о раскопках в Подмосковье, куда его
пригласил друг его профессор А. В. Арциховский, начиналось
словами: «Деревня, где копал Артемий, / Была прелестный
уголок...»). Сочинял он «по поводу» и шуточные стихи: в ар¬
хиве академика Тихомирова сохранилось — с собственноруч¬
ной надписью «Экспромт на заседании Президиума 13 апр.»
(т е на заседании президиума Академии Наук) — стихотво-
25

рение «Два слова о руководстве», начинающееся словам
«Академики вначале / Институты возглавляли, /Члены *
корреспонденты / Появлялись на моменты. / Нос течением
времен / Был порядок изменен, / И пошли в директора / Твер
дым шагом доктора...» М. Н. Тихомиров был автором и лири¬
ческих стихотворений, художественных произведений истори¬
ческой тематики.
Достигнутое им положение в науке и на общественной ле¬
стнице М. Н. Тихомиров использовал прежде всего для орга¬
низации работы по выявлению, сохранению и изучению памят¬
ников истории и культуры. Выступал об этом в широкой прессе
и в специальных изданиях. По его почину возобновились ар¬
хеографические экспедиции. Он был убежден в том, что пере¬
селенцы-старообрядцы берут с собой прежде всего самое до¬
рогое — старые рукописи и книги, иконы. Поэтому уверенно
определил как территорию археографического поиска Сибирь.
И произошло то, что стало известно как «археографическое
открытие Сибири». М. Н. Тихомиров ставит вопрос об охране
мест победоносных сражений (и сам участвует в экспедиции
по установлению места Ледового побоища), о подготовке книг
«Исторический некрополь», о помощи музеям, становится на¬
учным руководителем работы по вскрытию гробниц москов¬
ских государей в Кремле.
А денежные средства в последние десятилетия своей жизни
одинокий ученый, получавший по тем временам немалую зар¬
плату и гонорары за печатные труды, гостеприимный (у него
вечерами почти всегда бывали гости, чаще всего ученики), но
скромный в своих бытовых потребностях, отдает преимущест¬
венно приобретению старинных рукописей и старопечатных
книг, икон. (Он покупал обычно коллекции уже известных
собирателей.) М. Н. Тихомиров, с помощью своего ученика
Н. Н. Покровского (ныне Николай Николаевич — академик
Академии Наук, глава сибирских археографов и историков
Сибири периода феодализма)14, начинает описание своего
собрания. (Книга «Описание Тихомирове кого собрания руко¬
писей» вышла посмертно, в 1968 году). Эта ценнейшая коллек¬
ция была еще при жиани академика передана им в дар Сибир¬
скому отделению Академии Наук в Новосибирск. М. Н. Ти¬
хомиров решил передать коллекцию именно в Новосибирск,
где ои побывал (как и во Владивостоке) незадолго до того,
26

организуя работу гуманитарных учреждений Академии Наук
и читал лекции.
Возросший интерес к Сибири и Дальнему Востоку харак¬
терен для последних 5-10 лет жизни ученого. Зародился ои,
видимо, ранее. Так М. Н. Тихомиров полагал, что главными
сдерживающими силами нашей истории были крепостничество
и бесконтрольная власть самодержавия, и издавна выявлял и
изучал все факты проявления вольнолюбия народа, пристально
интересуясь народными восстаниями и народной колонизаци¬
ей. Смелые землепроходцы были близки ему по духу. Особое
внимание его привлекали пласты народной культуры, не обез¬
ображенные крепостничеством,— в Поморье и в Зауралье.
И он желал, чтобы в Сибири была прочная материальная —
рукописная и книжная — база для серьезных занятий гумани¬
тарными науками (Потому он и библиотеку свою завещал уни¬
верситету во Владивостоке)15.
И, действительно, Тихомировское собрание стало базой для
развертывания многоплановой работы по изучению духовной
жизни сибирского крестьянства, для организации в Сибири
археографических экспедиций, для развития археографии,
палеографии, текстологии, кодикологии (изучающей состав, ис¬
торию создания и судьбу рукописной книги) и других историко-
филологических дисциплин, а также книговедения. Так было
положено начало и возобновлению доброй российской тради¬
ции _ безвозмездной передачи для сохранения в виде особой
«именной» коллекции собранного коллекционером в государ¬
ственные хранилища.
м Н. Тихомиров основал в 1956 году Археографическую
комиссию Академии Наук СССР и ее печатный орган «Архео-
графический ежегодник». Восстановив нишеиовжше 'чреж-
дения, возглавлявшего многие десятилетия (1834 1929 годы)
работу по собиранию и публикации исторических Д»")™*™ •
ученый придал ей уже иной характер, сосредоточивая виима
ние на описании рукописей (по его инициативе и
вате'В.“«ГхрТиТнщГстТанм)И разработке приемов описа-
ков во всех »P"""	~ .„.тииков. организации археографиче-
скихДэкспедиций. источниковедческого научения Памлико.
27

письменности (а также на подготовке публикации уникаль
ных памятников). Ныне Археографическая комиссия	и На
умный совет, координирующий всю археографическую работ^
в стране. Ученый старался привлечь именно к этой работе своих
учеников.
Источниковедческое исследование и собственно историче¬
ская работа были в его сознании неотделимы одно от другого
Поэтому его труды так способствовали повышению научного
профессионального уровня исторических исследований. И эти
требования он предъявлял прежде всего к работе своих учени¬
ков. А научная школа М. Н. Тихомирова насчитывает немало
имен ученых и педагогов, разрабатывающих очень широкий
спектр проблем. (Основные труды его учеников, также как и
библиографические указатели их, указаны в статье Е. В. Чис¬
тяковой «Школа академика М. Н. Тихомирова»16.) Опытный
и очень внимательный к ученикам педагог М. Н. Тихомиров
не раз выступал в широкой печати со статьями о системе пре¬
подавания в высшей школе, особенно о путях подготовки ас¬
пирантов к самостоятельной научной деятельности, заботился
о повышении уровня учебных пособий и сам был автором и ре¬
дактором таких пособий (по отечественной истории, источни¬
коведению, палеографии) на протяжении нескольких десяти¬
летий.
М. Н. Тихомиров обладал великим даром трудолюбия, умел
работать при всех обстоятельствах, никогда не жаловался иа
то, что приходится много трудиться. Он радовался творческой
работе, как птица полету, считал это естественной формой сво¬
его существования. Писал он быстро, четким почерком, обычно
без помарок, в последние десятилетия печатал на машинке.
Имел, как правило, ясное представление об объеме готовив¬
шейся к печати рукописи и умел укладываться в намеченный
объем. М. Н. Тихомиров гордился мастерским владением «ре¬
месла» историка и умело делал всю так называемую черновую
работу, относился к ней с уважением и сердился на учеников
(а человек он был не легкого характера и склонный к обидчи¬
вости) за небрежность в научном аппарате, ошибки, отсутст¬
вие унификации в оформлении статей и документальных пуб¬
ликаций. И школа Тихомирова была для учеников его не только
школой мысли, ио и «цехового мастерства» историка и — глав¬
ное — преданной любви к труду историка.
28

М Н. Тихомиров скончался в Москве 2 сентября 1965 года
Похоронен он на Новодевичьем кладбище, на площади где
происходят траурные церемонии. Именем его названа улица
в Москве, в районе новостроек, в Медведково (ученый был
противником изменений старых и привычных названий улиц),
аудитория в здании исторического факультета Московского
университета (там установлена и мемориальная доска). Доска
установлена и на здании, где он жил с 1954 года и где находи¬
лось «Тихомировское собрание» памятников культуры. На ти¬
тульном листе «Археографического ежегодника», начиная с вы¬
пуска 1968 года, значится: «Основан в 1957 году академиком
М. Н. Тихомировым». С 1968 года ежегодно проводятся «Ти-
хомировские чтения» — конференции или пленарные заседания
археографической комиссии, посвященные жизни и деятельно¬
сти ее основателя, актуальным проблемам археографии и близ¬
ких с ней наук, изучающих документальные памятники. В 1974
году издана богатая информацией книга «Рукописное собрание
академика М. Н. Тихомирова в Архиве Академии Наук СССР:
Научное описание» (составленное И. П. Староверовой).
В 1968—1979 годах издательством «Наука» издано по¬
смертно шесть книг избранных трудов М. Н. Тихомирова, пре¬
имущественно статей (в том числе неопубликованных при его
жизни), подобранных по тематическому признаку: «Русская
культура X-XVIII веков» (1968), «Исторические связи Рос¬
сии со славянскими странами и Византией» (1969), «Классо¬
вая борьба в России XVII века» (1969), «Российское госу¬
дарство XV—XVII веков» (1973), «Древняя Русь» (1975),
«Русское летописание» (1979). Издательством «Московский
рабочий» переизданы в 1992 году работы ученого в книге
«М. Н. Тихомиров. Древняя Москва. ХН-Х\/века. Средне¬
вековая Россия на международных путях. XIV XV века».
Отдельные работы (прежде всего, тексты докладов) напеча¬
таны в «Археографических ежегодниках».
Для Тихомирова наука была неотделима от самой его жизни
и от служения Родине. Служение Родине и служение науке
казались ему не долгом, а естественным состоянием^ Это <^ло
внутренней потребностью: чем больше он знал, тем больше
отдавал- чем больше у него появлялось возможностей, тем боль¬
шей представлялась ему ответственность перед людьми и перед
самим собой.
29

Помещенные в настоящем издании труды М. Н. Тих
рова все ранее публиковались. Некоторые перепечатаны в то
мах его избранных трудов; и там издание их сопровождено ком
ментариями. Объем не позволил включить в эту книгу друГИе
не менее интересные работы М. Н. Тихомирова, в частности*
о народных восстаниях в середине XVII века. Но и этот сбор¬
ник дает достаточно полное представление о круге научных ин¬
тересов ученого и его манере обращения к читателю.
Фигура М. Н. Тихомирова предстает ныне все более ве¬
личественной вершиной нашей исторической науки. При про¬
стоте стиля написанных им трудов и публичных выступлений
скромности, даже заурядности, его внешнего облика, такое
сравнение может показаться на первый взгляд неуместным. Но
надо учитывать, что М. Н. Тихомиров, его деятельность, его
имя — это уже история. Уменьшается число тех, кто лично был
знаком с ним и тем более был одарен его вниманием и располо¬
жением. В истории науки остается прежде всего ученый, с име¬
нем которого связаны высокие достижения ее в середине на¬
шего столетия. М. Н. Тихомиров — слава отечественной куль¬
туры. Наиболее выдающиеся научные труды давно уже при¬
нято называть классическими. Михаил Николаевич Тихоми¬
ров еще при жизни стал классиком нашей исторической науки.
С. О. Шмидт
1	См,- Шмидт С. О. К столетию со дня рождения М. Н. Тихомирова //
Отечественные архивы. 1993. № 3 С. 35—47; перепечатано в кн.: Шмидт С. О.
Путь историка: избранные труды по источниковедению и историографии.
М„ 1997. С. 554-570.
2	Тихомиров М. Детские годы. Москва и Подмосковье. [Публикация
и предисловие С. О. Шмидта // Московский архив]. Историко-краевед¬
ческий альманах. Вып. 1 М., 1996. С. 455—484.
1 Тихомиров М. Н К пятилетию со дня смерти академика Б. Д. Грекова //
История СССР. 1958. № 5. С. 51-58; Чистякова Е. В. Материалы Б. Д. Гре¬
кова в рукописном наследии М. Н. Тихомирова // Исследования по истории
и историографии феодализма (К 100-летию со дня рождения Б. Д. Грекова).
М.. 1982. С. 53-66.
* Шмндт С. О. С. В. Бахрушин и М. Н. Тихомирова (По архивным
материалам) //К 100-летию со дня рождения С. В. Бахрушина. М., 1984.
С. 62—74. Перепечатано в кн.: Шмидт С. О. Путь историка. С. 425—436.
30

’ Работы, написанные в Самаре, и воспоминания ШО
ском периоде жизни М. Н. Тихомирова объединены в	°
Самара в моей жизни (1919-1923). Самара 1994 *их°миров М Н
'■ Подробнее см ШмидтС О И коарпея и,
СС2'?6-2зТИР°'' 1893-1965 "	Моск.Твып*“м.лмТ
Отечество. Краеведческий альманах. ВыпТм* Т"% "с н^ТТ"" ^
~Т™шжнзнн р““" ,92°-	" ш'—с оРп“ь
н Паиеях В. М. М. Н. Тихомиров в «Академическом деле» 1930 года //
Археографический ежегодник (далее — АЕ) за 1993 год. М„ 1995 С 36-39
3	См.: Артизов А. Н. Борис Николаевич Тихомиров (1898-1939)
Материалы о жизни и деятельности // АЕ за 1989 год. М„ 1990. С. 110-123
Шмидт С. О. К изучению литературно-художественного наследия
М. Н. Тихомирова // АЕ за 1990 год. М.. 1992. С. 210-214; Яиии В. Л
В гостях у археологов (Из литературного творчества М. Н. Тихомирова) //
АЕ за 1993 год. М., 1995. С. 57-69.
11	Рыбаков Б. А. Михаил Николаевич Тихомиров // АЕ за 1965 год
М.. 1966. С. 3.
12	См. об этом послесловие С. О. Шмидта к кн.: Тихомиров М. Н.
Древняя Москва XII—XV веков.; Средневековая Россия на международных
путях XIV—XV вв. М., 1992. С. 295—309. В этой же книге (С. 291—293)
напечатан составленный Л. И. Шохиным «Перечень работ М. Н. Тихо¬
мирова по истории Москвы».
11 Воронин Н. Н. Слово в память Михаила Николаевича Тихомирова //
АЕ за 1988 год. М., 1989. С. 318.
14 См.: Шмидт С. О. К предыстории издания последних книг акаде¬
мика М. Н. Тихомирова // Общественное сознание, книжность, литература
периода феодализма (Сб. к 60-летию Н. Н. Покровского). Новосибирск,
1990. С. 368-376.
15	Шмидт С. О. Издание и изучение наследия М. Н. Тихомирова. Тихо-
мировские традиции // Сибирское собрание М. Н. Тихомирова и проблемы
археографии. Новосибирск, 1981. С. 11—21. Перепечатано в кн.: Шмидт С. О.
Археография. Архивоведение. Памятниковедение. М., 1997.
16	В книге: Общественное сознание: книжность, литература периода фео¬
дализма. С. 352—367.

СРЕДНЕВЕКОВАЯ МОСКВА
В XIV—XV ВЕКАХ
ГЛАВА ПЕРВАЯ
РОСТ И ЗАСЕЛЕНИЕ ГОРОДСКОЙ ТЕРРИТОРИИ
Общие особенности изучения московской топографии
Историк наталкивается на почти непреодолимые трудно¬
сти, когда по обрывочным заметкам летописей и актов ему при¬
ходится восстанавливать черты древнего города, обычно осно¬
вательно стертые прошедшими столетиями. Это в особенности
можно сказать об изучении топографии древней Москвы XIV—
XV веков. Для этого имеются свои основания. Ведь Москва в
названные столетия только начинала принимать вид большого
города. Позднейшее величие города повлекло за собой его пе¬
реустройство и коренным образом изменило первоначальный
облик Москвы. Московские здания великокняжеского периода
казались мелкими и незначительными для позднейшего вре¬
мени и были заменены более богатыми постройками. Поэтому
сохранившиеся памятники древней великокняжеской Москвы
не только редки, но и относительно многозначительны по срав¬
нению, например, с памятниками Новгорода и Пскова того же
времени.
Особенно трудно изучить топографию древнейшей Моск¬
вы XII—XIII столетий, так как летописи не сохранили нам ни
одного топографического приурочивания, которое могло бы
быть достоверно отнесено к XII—XIII векам. Поэтому, рекон¬
струируя картину древнего города в эти столетия, мы будем
опираться главным образом на свидетельства позднейшего
времени.
32

Первоначальный Кремль
Наиболее ранней частью исторической Москвы является
Кремль. По мнению И. Е. Забелина, это «первоначальное
кремлевское поселение города Москвы» основалось здесь в
незапамятные времена . Однако в явном противоречии с этим
утверждением стоит то обстоятельство, что еще в XV веке мос¬
квичи твердо помнили о «боре», из деревьев которого была
построена первая московская церковь в честь Рождества Иоан¬
на Предтечи. Предание об этой церкви занесено в летопись
под 1461 годом по случаю построения каменной церкви вместо
деревянной. Говорят некоторые, замечает летописец, то была
первая церковь в Москве: на том месте бор был, и церковь та в
том лесу («в том лесе») была срублена тогда, она была собор¬
ной церковью при Петре митрополите, и двор митрополичий
был тут.
В этом предании смешаны различные по времени события:
построение церкви на месте древнего бора и значение этой
церкви в более позднее время при митрополите Петре в каче¬
стве собора. Однако ценным является существование в XV веке
прочной устной традиции («глаголют же») о позднем возник¬
новении кремлевского поселения и существовании на его месте
древнего бора. На тот же бор указывают и старинные топо¬
графические названия кремлевских урочищ, от которых полу¬
чили свои прозвища Боровицкая башня и церковь во имя Спаса
на Бору. На возможность относительно позднего заселения
кремлевского холма указывает, быть может, и то обстоятель¬
ство, что на его территории в основном были обнаружены пред¬
меты XII века. Найденные в Кремле при постройке Ору¬
жейной палаты и поблизости от упомянутой церкви Рожде¬
ства Иоанна Предтечи женские украшения, по определению
А.	В. Арциховского, относятся к XII веку и «принадлежат к
классическому типу вятичских семилопастных»2.
Древнейшее летописное свидетельство о построении «го¬
рода», крепости, в Москве указывает именно на кремлевский
холм, а не на какую-либо иную московскую местность. До сих
пор это летописное указание было известно в несколько иска¬
женной передаче печатного издания «Тверской летописи»,
которое допускало разные толкования В печатном издании
летописи читаем: «Того же лета (1156) князи велнкин Юрии
2 М. H Тидомироя
33

Володимерич заложи град Москву, на устниже Неглинны,
выше рекы Аузы». Выражение «на устниже Неглинны» зву’
чит несколько необычно, связывая место построения Кремля с
течением Москвы ниже впадения в нее Неглинной. Однако это
выражение является результатом описки переписчика, так как
в другом, до сих пор не опубликованном списке Тверской ле¬
тописи находим: «Князь великий Юрий Володимерич заложи
Москву на устии же Неглинны, выше реки Яузы». Таким об¬
разом, Тверская летопись подтверждает, что «город», или
Кремль, был построен в 1156 году на том же месте, где он
стоял ранее, «на устии же Неглинны».
С. Ф. Платонов вообще был склонен сомневаться в досто¬
верности показания Тверской летописи, видя в нем поздней¬
шее припоминание, поскольку Юрий Долгорукий находился
в 1156 году на севере и не мог строить город на Москве-реке3.
С предположением об относительно позднем происхождении
известия Тверской летописи можно согласиться и не настаи¬
вать на 1156 годе как на времени построения Кремля. Но если
дата и не представляется вполне достоверной, то самый факт
построения Кремля на устье Неглинной, выше реки Яузы,
надо считать правильным. Ведь топографические припоми¬
нания нередко сохраняют для нас черты отдаленной древно¬
сти. Московское предание XVI—XVII веков упорно указы¬
вало на Юрия Долгорукого как на строителя города Москвы.
Как же в таком случае понимать слова Тверской летописи
о постройке города «на устии же Неглинны»? Если не считать
это выражение просто желанием автора летописной заметки
сказать, что город был построен на том же месте, на котором
стоял и ранее, то надо говорить о двух событиях: о первом и
втором построении городских укреплений Юрием Долгоруким.
Территорию этого второго Кремля — безразлично, будем
ли мы его считать постройкой Юрия Долгорукого или более
позднего времени, И. Е. Забелин вполне убедительно обрисо¬
вывает в следующих границах: «Со стороны речки Неглинной
черта городских стен могла доходить до теперешних Троицких
ворот, мимо которых в древиее время, вероятно, пролегала про¬
стая сельская дорога по Занеглименью в направлении к Смо¬
ленской и к Волоколамской или Волоцкой старым дорогам. С
другой стороны, вниз по Москве-реке, такая черта городских
стен могли доходить до Тайиицких ворот или несколько далее,
34

™ весь
ВОРОТ, „от занимать пространство со	торГЗоО
сажен, то есть в окружности более 600 сажен»*
1акую территорию Кремля можно считать значительна
для русских городов XII XIII веков. Тем более можно удив
ляться, что в недавно вышедшей книге П. В. Сытина посвя¬
щенной планировке и застройке Москвы, дается «схема раз¬
вития Кремля», с его явно преуменьшенными размерами в пер¬
вый период существования5.
В начале XIV века территория Кремля была уже за¬
строена зданиями. Кроме упомянутой ранее церкви в честь
Нождества Иоанна Предтечи, в ием находим церковь во имя
Михаила Архангела, в которой в 1304 году был погребен князь
Даниил Александрович. Позже в той же церкви похоронили
Юрия Даниловича. Таким образом, Архангельский собор в
Москве сделался княжеской усыпальницей раньше княжения
Калиты, вопреки тому, что обычно пишется в наших учебных
пособиях и учебниках.
Московский посад и окрестности города в ХН-ХШ веках
Городские дворы не вмещались в тесные пределы города
уже в XII—XIII веках. Вокруг «города» в Москве возник
посад, вне городских укреплений. В существовании посада нас
убеждает упорная традиция, по которой низина, помещав¬
шаяся под кремлевским холмом и населенная с давней поры,
носила характерное название «Подола». Этим названием, как
известно, обозначался и ремесленно-торговый квартал древ¬
него Киева, помещавшийся под киевскими холмами у берегов
Днепра. В Москве в Подол входила вся территория между
Москвой-рекой и кремлевским холмом, значительно более об¬
ширная в древнее время, чем в последующее, когда каменные
стены разделили подольную часть города на две части. Но даже
после построения стен при Дмитрии Донском на кремлевском
Подоле жило немалое количество населения, здесь же стояли
княжеские службы.	о
По предположению И. Е. Забелина, первоначальный По¬
дол простирался до самого берега Москвы-реки. Здесь нахо¬
дилось береговое пристанище для речных судов. Таким образом
35

в районе Подола возник первоначальный московский посад,
и картина первоначального города XIV—XV веков, обычно
изображаемого в виде деревянного городка на вершине кру¬
того холма, должна быть существенно изменена. Если вершИНа
кремлевского холма была занята городком с земляным валом и
деревянными стенами, то склоны его и низина под ним, обра¬
щенная к реке, были покрыты дворами горожан. Само назва¬
ние «Подол» ведет нас к домонгольскому времени, когда этим
названием обозначали подгорную часть города. Таким обра¬
зом, Москва встает перед нашими глазами в значительно ином
виде, чем это порой рисуется в некоторых сочинениях, ста¬
рающихся представить древнюю Москву даже не городом, а
какой-то захудалой княжеской усадьбой.
В начале XIV века московский посад уже существовал.
Намеком на это можно считать летописное свидетельство о
нападении на Москву тверского войска в 1308 году: был бой
у Москвы на память святого апостола Тита, и града не взяли.
В этой фразе «град», крепость, кремль как бы противополага¬
ется остальной части города — неукрепленному посаду.
Существование московского посада уже в XII—XIII сто¬
летиях подтверждается раскопками, производившимися в За-
рядье, в непосредственной близости к Москве-реке. Раскопки
показали существование здесь культурного слоя, отложивше¬
гося, примерно, в X—XIII столетиях. Тут были обнаружены
фрагменты глиняной посуды, в частности «обломки сосудов,
покрытых глухой зеленой поливой, какие известны по находке
в Киеве и Владимире в слоях XI—XIII веков», а также стеклян¬
ные браслеты, шиферные пряслица (грузики) для веретен и пр.
На этом основании М. Г. Рабинович, производивший рас¬
копки в Зарядье, пришел к мысли, что ремесленный и торго¬
вый посад Москвы уже в начальный период истории нашей сто¬
лицы был весьма значительным и, «очевидно, далеко выдавался
за пределы крепости»6.
Этот вывод был автором еще более развит на основании
более поздних раскопок. «Утолщение домонгольского культур¬
ного слоя к западу в направлении современного Кремля,— пи¬
шет он,— подтверждает наш прежний вывод о том, что посе¬
ление, открытое при раскопках в Зарядье, является окраиной
города, центр которого должен был находиться иа устье р. Не-
глииной».
36

Возникновение московского посада М. Г. Рабинович го¬
тов относить к X—XI векам, то есть ко времени гораздо более
раннему, чем княжение Юрия Долгорукого, которому прнпи!
сывается основание Москвы как города. Но существование
поселения в Зарядье даже в X столетни еще не обозначает,
что в это время Москва была городом. Почему нельзя допус¬
тить, что на территории Зарядья стояло одно из «красных
сел», о которых вспоминали московские предания?
Относительная заселенность московской территории гово¬
рит о возможности существования здесь какого-то населен¬
ного пункта, городка или ряда городков задолго до XII века.
Действительно, мы знаем о существовании нескольких горо¬
дищ в черте города, остатки которых еще можно было разли¬
чить в начале прошлого столетия. Ходаковский, а вслед за ним
Арцыбашев указывали на территории Москвы по крайней мере
три городища7. Одно находилось у Андроньева монастыря при
впадении ручья Золотой рожок в Яузу, другое — у церкви
Николы в Драчах, или Грачах, которая была построена на «холме
узловом при двух лощинах, брошенных течением Неглинной
и ручья», третье — «Бабий городок»— на правом берегу
Москвы-реки, у бывшей Бабьегородской плотины.
Между тем свои мысли о раннем возникновении Москвы
как города М. Г. Рабинович с еще больше настойчивостью выс¬
казал в новой своей статье, носящей название «Материалы
по истории великого посада Москвы». На этот раз он прямо
говорит, что «начало поселений на исследованной территории
относится к XI веку».
Этот вывод, конечно, не встречает возражения, так как су¬
ществование поселений на берегу Москвы-реки доказывается
находками диргемов8, найденных и далеко от того места, где
производились раскопки, в устье речки Черторый и у Симоно¬
ва монастыря. Но М. Г. Рабинович не останавливается на этом,
а делает неожиданный вывод: «Для нас ясно, что к XI веку
город достиг уже значительных по тому времени размеров
и его посад достигал линии современного Псковского пере¬
улка».
Невольно возникает вопрос: обоснован ли такой вывод?
Ведь раскопки производились не на устье Неглинной, где ав¬
тор предполагает существование города уже в XI веке, а на
территории «великого посада». Между тем «великий посад»
37

занимал большое пространство между Неглинной и Москвой
рекой. Там же, где производились раскопки, была только
ничтожная часть «великого посада». Сами материалы, собран-
ные в Зарядье, позволяют говорить, что поселение, существо¬
вавшее на подоле великого посада, в XI—XII веках было еще
незначительным. На это указывает тонкость прослойки из
угля и золы, которую сам же М. Г. Рабинович относит к разо¬
рению Москвы в 1237 году татарами. Тонкость этой прослой¬
ки привела его к мысли, что исследованная им территория «была
в то время не особенно густо заселена».
Признавая большое значение раскопок М. Г. Рабиновича,
этого неутомимого и вдумчивого исследователя древней Моск¬
вы, нельзя вместе с тем не отметить, что раскопки пока еще не
дали решающих доказательств в пользу гипотезы, что Москва
была значительным городом уже в XI столетии.
Так, прежде всего остается недоказанным, что посад, вер¬
нее, его подольная часть, лежавшая у подножия Кремлевской
и Китайгородской возвышенности, тянулась без разрыва вдоль
Москвы-реки, хотя такое предположение и кажется на пер¬
вый взгляд наиболее обоснованным. На схематическом плане
Кремля, помещенном в книге Герберштейна XVI века9, у Мос¬
кворецкого моста нарисован пустырь, хотя Кремль изображен
окруженным с других сторон строениями. Эту особенность
чертежа в книге Герберштейна можно было бы считать чисто
условной, если бы не существовали другие свидетельства, пока¬
зывающие, что у позднейшего Москворецкого моста лежало
болото. В конце XV века тут стояла церковь в честь Благове¬
щения «на болоте», позже известная под названием Николы
Чудотворца у Смоленских ворот. Таким образом, Великая улица,
на территории которой копал М. Г. Рабинович, не имела вы¬
хода к Кремлю, а упиралась в болото у Москворецкого моста.
Никольские, Фроловские (Спасские) и Константине-Еленские
ворота находились уже на возвышенности. Само «утолщение
домонгольского культурного слоя в направлении современ¬
ного Кремля», подмеченное М. Г. Рабиновичем, не проверено
на сколько-нибудь значительной территории. Поэтому позво¬
лительно сомневаться в том, что посад XII—XIII веков распо¬
лагался в Москве длинной и узкой лентой вдоль реки. Скорее
можно предполагать другое. Основная часть посада распола¬
галась на возвышенностях Кремля и Китай-города. В двух
38

местах посад спускался к реке: в Кремле __ иа П
посаде _ у церкви Николы Мокрого.	°ЛО'" "
Такое расположение первоначального московского посада
объясняет, по какой „р„,„„е в поадненшем Зарядке „а боль
шом протяжении от Москворецкого моста до Острого угла где
кончалась Китайгородская воавышенность. стояло ToibKo
6 церквей, да и то группами: 2 церкви стояли у Москворец¬
кого моста, 3 — в Остром углу, н только одна, Николы Мок¬
рого,- на середине Великой улицы. Между тем территория
бывшего Китаи-города была буквально усеяна церквами Не¬
смотря на свое название, Великая улица в Зарядье в сущности
лежала в низине, в местности, относительно мало удобной для
жилья. Посад же в основном располагался на возвышенности.
К тому же значительная часть первоначального посада
позднее была занята Кремлем, расширявшимся на восток. По¬
строение современного Кремля в конце XV века коренным об¬
разом изменило топографию старого посада, но следы того, что
посад занимал и часть современного Кремля, долго еще оста¬
вались в виде ряда церквей, стоявших «на рву», отделявшем
Кремль от Китай-города. Между Фроловскими (Спасскими)
и Никольскими воротами даже в XVII столетии стояло 15 церк¬
вей. Одна из них была церковью Параскевы Пятницы. Между
тем церкви во имя Параскевы Пятницы обычно сооружались
на торговой площади, поблизости от главных въездных ворот.
Такое расположение торговых площадей с неизменной на
них церковью Параскевы Пятницы находим в ряде городов,
соседивших с Москвой (например, в Дмитрове и Коломне). В
самой Москве две другие пятницкие церкви находились в Ки¬
тай-городе, «что против Нового Гостиного двора», и за преде¬
лами Китай-города в Охотном ряду. Обе названные церкви
были поставлены на торговых площадях, в непосредственной
близости к городским воротам (первая — к кремлевским, вто¬
рая — к китай-городским). Существование церкви Пара¬
скевы Пятницы в непосредственной близости к кремлевским
стенам легче всего объяснить тем обстоятельством, что неко¬
гда эта церковь находилась на торговой площади, вне стен
городка, после же построения новых кремлевских стен, раз¬
резавших древнюю торговую площадь пополам, церковь оста¬
лась, а торг был отнесен на восток за пределы вновь создан¬
ных стен.
39

Где кончался посад XIII века неизвестно, но Бо
ский монастырь стоял уже за пределами посада или н^°ЯВЛен-
раине, хотя в настоящее время строения этого бывшего м °К'
стыря стоят поблизости от кремлевской стены. Еще в XlV°Ha
летии этот монастырь обозначался как находившийся «6^
града Москвы», «на посаде града Москвы».	Иэ
Местность, окружающая Москву, и в более поздние Вре
мена отличалась лесистостью. Громадные сосновые и смешан
ные леса начинались от самого города и тянулись на обширные
пространства на север и восток. Однако не следует и преуве¬
личивать эту лесистость, представлять территорию Москвы
XII—XIII веков как сплошной и непроходимый бор. Летописи
говорят о подмосковных селах, а устная традиция даже в XVII
столетии помнила о «селах красных, хороших», которые раз¬
бросались по обеим сторонам реки во времена полулегендар¬
ного боярина Кучки.
На первых порах осваивалась наиболее удобная для посе¬
ления территория по долинам рек Москвы, Яузы и Неглин¬
ной. В непосредственной близости к Кремлю находилось село
Семчинское, или Семцинское, названное уже в духовной Ивана
Калиты. К таким же ранним селам надо отнести село Напруд-
ское к северу от Кремля и село Михайловское на Яузе, упомя¬
нутые в той же духовной.
Ко второй половине XIII века относятся первые сведения
о московских монастырях. Едва ли не самым ранним москов¬
ским монастырем, о котором нам достоверно известно, был Да¬
ниловский монастырь, основанный на правом берегу Москвы-
реки князем Даниилом Александровичем. Об этом монастыре
и его основании в XVI веке рассказывали «неции от древних
старцев». Настоятели Данилова монастыря уже в XIII столетии
носили сан архимандритов, что указывает на особое значение
монастыря. Существование в Москве монастыря с архиманд¬
ритом во главе отчасти указывает на возросшее значение Мос¬
квы как города, стремившегося выделиться из общего уровня
по своей церковной иерархии.
В повести о киязе Данииле, составленной в XVI столетии,
имеются кое-какие подробности об этом первом московском
монастыре, позднейшие здания которого сохранились до на¬
шего времени поблизости от современного Даниловского рынка.
По житию, Даниил поставил монастырь, «иже зовется Дани-
40

,ЛГГданиГаДСтолпникаИ «Рто“моГ"ы^° ПреП°Д°6-
перваго устрой». В этой же обитрли Р И аРхиманДРита
Даниил постригся в монахи и был погребение'o'"1'” ЖИа"И
церкви, а «на монастыри, иде же и прочую братию^Ггре^аху,”
После перенесения архима„др„„ . Спасский монастырь в
Кремле Даниловским монастырь окончательно оскудел
«только едина церковь и оста во имя святого Даниила Столп:
ника и проэвася место оно сельцо Даниловское,,
В монастыре сохранялся камень, под которым будто бы был
погребен князь Даниил. Если верить житию. Даниловское село
существовало в XIII веке, следовательно, является древней-
шим из известных нам подмосковных сел.
Ко времени Даниила восходит и Крутицкий монастырь под
Москвой, если верить старому преданию, впрочем не очень
надежному. Во всяком случае, если храм на Крутицах и был
основан уже в XIII веке, то остальные подробности о Крути¬
цах, сообщаемые в сказании XVII века, лишь плод москов¬
ского баснословия этого столетия.
По монастырской записи, которую нет никаких оснований
оспаривать, Богоявленский монастырь в Китай-городе был ос¬
нован в 1292 году.
Строительство Кремля в первой половине XIV века
Первая половина XIV века, преимущественно время Ивана
Калиты (1328—1340), отмечена переустройством Москвы как
города, оформлением ее внешнего вида в качестве великокня¬
жеской резиденции. Память о строительных работах Калиты
осталась на долгое время у потомства. «Постави князь Иван
Данилович Калита град древян Москву, тако же и посады в
нем украсив и слободы, и всем утверди»,— пишет о деятель¬
ности Калиты поздний московский летописец. На основании
тех же преданий Герберштейн, посетивший Москву в начале
XVI века, сообщает, что Кремль до княжения Калиты был мал
и защищен только бревенчатой оградой. Калита расширил и
укрепил его по совету митрополита Петра.
Летописные свидетельства показывают, что информация
Герберштейна о построении Кремля при Калите была получе¬
на из хорошего источника. Так, летопись сообщает о пожаре
41

города Кремника 3 марта 1331 года («бысть пожар — По
город Кремник на Москве»). Новый пожар случился в М0с
кве 3 июня 1337 года, причем нет никаких указаний, что Bq
время этого пожара Кремник опять погорел. Через два гОДа
после второго пожара началась постройка нового города, особо
отмеченная летописью: «На ту же зиму (1339 год) месяца
ноября в 25, на память святого мученика Климента, замыс-
лища, эаложиша рубити город Москву, а кончаша тое же зимы
на весну в великое говеино»10. Построение нового Кремля стояло
в явной связи с московским пожаром 1337 года, оставившим
о себе печальную память у современников. В этот пожар «Мос¬
ква вся погоре». Бедствие довершил страшный ливень, пото¬
пивший имущество, спрятанное в погребах и вынесенное от огня
на площадь.
Кремль 1339 года был выстроен из дуба — наиболее проч¬
ного лесного материала. Остатки дубовых стен Ивана Калиты
найдены были при постройке Нового дворца. Они лежали в
трех с лишним саженях от современной кремлевской стены,
обращенной к Неглинной. Дубовые бревна толщиной почти в
аршии, полуистлевшие от долгого лежания в земле, были най¬
дены на протяжении 22 аршин.
Так пишет И. Е. Забелин, ссылаясь на сочинение Вельт-
мана, но в самом тексте описания нового дворца, составлен¬
ном А. Вельтманом, об этом говорится менее ясно, но в то же
время полнее, чем у Забелина.
«При возведении фундаментов под аппартаменты их вы¬
сочества,— пишет Вельтман,— открыто основание прежней
деревянной Кремлевской стены, показывающее, что Кремль,
до постройки каменной стены Дмитрием Донским, был гораздо
менее в объеме. Ныне еще хранятся несколько дубовых дерев,
лежавших одно на другом стеною, до 22 аршин в земле. Кроме
того, открыты ниже горизонта земли фундаменты с цоколями
нескольких деревянных зданий, свинцовые трубы, служившие
проводниками воды, которая от Водовозной башни поднима¬
лась некогда для снабжения дворцов, и, вероятно, также для
орошения верхнего сада. Из замечательных вещей найдены:
медная кружка, заключавшая в себе разные грамоты, отио-
сящиеся к XIV и XV столетиям, и наконец относящиеся к
языческим временам серебряные обручи, поручни, серьги и
пр. и пр.»п.
42

Из этого описания становится ясным, что местность „
пятая Новым дворцом. 6в,да заселенной с давнего врГ„е„„
Нельзя только доверять определению вещей как языческих
сделанному Вельтманом, так как это только его домысел Не
ясно также, по каким основаниям Вельтман определяет что
дубовый город Калиты был значительно меньше Кремля Дмит
рия Донского, хотя для этого, видимо, были какие-то основа'
ния. -Зато ясно можно судить о дубовой стене 1339 года
Дубовые плахи представляли собой наружную облицовку
деревянных стен, которые состояли из ряда срубов, засыпан¬
ных внутри землей. Так, например, укрепления Райковецкого
городища, по сведениям археологов, «образовали рубленные
из толстого круглого дуба клети, загруженные плотно утрам¬
бованной землей и несшие на своей верхней площадке бруст-
вер-эаборола».
Московский дубовый Кремль, действительно, представлял
собой «рубленый город»; недаром в летописи о начале его по¬
стройки так и сказано: «заложиша рубити».
В летописях ничего не сообщается о размерах нового Кремля,
но старинное предание, записанное Герберштейном, как мы ви¬
дим, помнило, что территория его при Калите сильно расши¬
рилась. Границы Кремля времен Калиты на востоке с замеча¬
тельной проницательностью устанавливаются И. Е. Забели¬
ным. Он обратил внимание на то, что при обновлении Малого,
или Николаевского, дворца в Кремле материк под слоями
жилого мусора оказывался на глубине от 9 до 13 аршин. Такое
явление обнаруживалось на дворе дворца в определенном на¬
правлении. Видимо, существовал древний ров, который направ¬
лялся с кремлевской горы на Подол. В XVII веке в этом на¬
правлении пролегала улица, а одна из находившихся здесь
церквей называлась Рождеством Богородицы «что на Трубе»,
потому что стояла на трубе, проложенной на месте древнего
рва для стока воды.
В 1331 году впервые внутренняя московская крепость, или
замок, названа Кремником (позже — Кремлем). Сделано было
несколько попыток объяснить это название вплоть до произ¬
водства его от греческого «кремнос», что обозначает крутиз¬
ну, или крутую гору над оврагом или берегом. Такое несколько
неожиданное словопроизводство находило сторонников и в
наше время, но в сущности является простым созвучием. Непо-
43

нятно, по какой причине греческое слово, обозначавшее
тизну, заимствовано было москвичами для названия город^
укреплений, а самое главное — корень «крем», или «кром»*
употребляется на Руси для обозначения не одних московски’
укреплений. Так, «кромом» с давнего времени называют внутХ
реннюю псковскую крепость, очень напоминающую по своему
расположению на высоком мысу, при впадении двух рек, мос¬
ковский Кремль. Кромом назывался также в конце XV века
замок Великих Лук. Псковские памятники знают термин
«кримский» тать для обозначения вора, обокравшего Кром.
Добавим к этому, что сам термин «Кремник» попал в нашу
летопись по аналогии с «кремником» в Твери, следовательно,
также не является специфическим московским термином.
Возможно допустить происхождение названий «кремль»
(кремник) и «кром» от разных корней, но нельзя обойти мол¬
чанием одновременное существование «кремников» и в Москве
и в Твери. И. Е. Забелин считает «кремник» производным от
слова «кремь», которое в северных русских наречиях обозна¬
чает бор, крепкий строевой лес, растущий среди моховых бо¬
лот. Это словопроизводство, на первый взгляд, очень далекое
от стен и башен деревянного города, в действительности наи¬
более достоверно объясняет названия замков в двух соседних
городах, в Твери и Москве, как кремников. Кроме слова
«кремь» для обозначения крепкого и крупного строевого леса
в заветном бору, имеется еще «кремлевое древо» — крепкое,
строевое, здоровое, «кремлевник» — хвойный лес по моховому
болоту.
Слово «кремник», или «кремль», могло обозначать харак¬
тер постройки укрепления из хвойного, соснового дерева, в от¬
личие от дубового города. «Кремник» сгорел и на его место
стали строить («рубить») дубовый город, или град. Тем не ме¬
нее, как это часто бывает и на наших глазах, за московским
замком сохранилось старое и привычное название.
Вновь построенный Кремль занимал большую площадь,
чем его предшественник.
По предположению И. Е. Забелина, кремлевская стена в
это время на северо-западной стороне, обращенной к Неглин¬
ной, доходила до грота в Александровском саду, а на южной —
до упомянутой выше трубы поблизости от церкви Константина
и Елены. Видимыми координатами восточной стены Кремля
44

„ремен Калиты являются старинные московские улицы Никит
скак и Ордынка, которая теперь „е имеет выхода „а севеГи
обрывается напротив Кремля, на другой стороне реки р!«е
это были дороги. Никитская выходила к Волоколамску Оо
дынка вела на юг, в сторону Золотой Орды.
К этому замечательному очерку местоположения Кремля Ка¬
литы, впрочем, можно сделать некоторое добавление И Е За
белин считает, что обе дороги выводили к древнейшему торго¬
вому пристанищу на Подоле, между тем, как нам кажется речь
должна идти о другом — о соединении этих дорог на торговой
площади перед Кремлем. Как говорилось уже выше, первона¬
чальная торговая площадь явно не совпадала с позднейшей
Красной площадью.
Первые каменные здания в Москве
При Иване Калите в Москве появились первые каменные
здания, на первых порах церкви. Первым каменным строением
в Москве считается собор в честь Успения Богоматери, зало¬
женный 4 августа 1326 года. Летописи связывают построение
собора с утверждением в Москве митрополичьего стола и лич¬
ным желанием митрополита Петра. Собор строился целый год
и был освящен 15 августа 1327 года (т. е. на Успеньев день).
Наименование собора Успенским показывает желание вели¬
кого князя и митрополита иметь соборный храм по образцу
Успенского собора во Владимире.
Наименование церквей в Древней Руси было явлением да¬
леко не случайным и подчинялось определенным правилам. Так,
в XI—XII веках соборные храмы больших городов, являющихся
одновременно резиденциями епископов, именовались, по ви¬
зантийскому образцу, в честь Святой Софии («премудрости
Божией»). Это, так сказать, древнейший слой церковных на¬
именований, отразившийся в появлении Софийских соборов в
главнейших центрах Руси XI века: в Киеве, Полоцке и Новго¬
роде. В XII веке вместо Софийских появляются Успенские со¬
боры (Смоленск, Владимир-Залесский, Владимир-Волынский,
Суздаль, Ростов, Галич). Однако уже с XI века существует
и другая традиция, по которой соборные церкви называются
в честь Спаса. Традиция таких наименований начинается с
черниговского собора Спаса Преображения, построенного в
■15

первой половине XI века. Она находит отражение на с
XII—XIII веках, когда появляются соборы во имя Спаса ^ **
родах: Тверь, Переславль Залесский, Нижний Новгород Га Г°
Мерский, Торжок, Ярославль. Таким образом, определеНн **
церковные традиции связывались с определенными политич^
скими центрами.
Между тем, имеются указания на то, что первоначальным
московским собором была церковь во имя Спаса, как и в Тве¬
ри. Иными словами, и по названию своей крепости — «крем-
ник» и по названию соборного храма в честь Спаса Москва
имела сходство с соседней Тверью. Трудно только сказать, чем
объясняется это сходство — сознательным ли подражанием
московских князей тверским порядкам или общностью тради¬
ций Москвы и Твери. Построение Успенского собора обозна¬
чало резкий разрыв с прежней традицией и показывало пре¬
тензию московских князей на особое положение Москвы среди
русских городов, возвращение к традициям старых стольных го¬
родов северо-восточной Руси — Владимира, Суздаля, Ростова.
Строительство каменных храмов продолжалось при Калите
в быстрых по тому времени темпах. В 1329 году выстроили
вторую каменную московскую церковь,— во имя Иоанна Ле-
ствичника, оконченную в 3 месяца. Осенью того же года в те¬
чение двух месяцев воздвигли третью каменную церковь в честь
Поклонения веригам Петра, бывшую, впрочем, приделом Ус¬
пенского собора. И. Е. Забелин связывает построение этих
церквей с политическими событиями того времени, считая, что
обе церкви были обетными, построенными в память удачного
окончания похода против Твери в 1327 году и Пскова в 1329
году. Такая возможность, конечно, не исключена, но построе¬
ние этих церквей может быть объяснено и по-иному. Иоанн
Лествичник был святым покровителем самого Калиты, на пе¬
чатях которого изображен святой в рубище с книгой в руках,
что соответствует Иоанну Лествичнику, автору «Лествицы»,
а не Иоанну Предтече, изображение которого не имеет книги.
Кроме того, старший сын Калиты (Иван) родился 30 марта —
на память Иоанна Лествичника. Вериги Петра напоминают нам
о Петре митрополите, который заложил для себя в этой церкви
каменный гроб. Следовательно, перед нами обычное стремле¬
ние строить храмы в честь небесных покровителей одноимен¬
ных князей и митрополитов, очень распространенное на Руси.

Каменное строительство не прекратилось после создания
трех указанных храмов. Новая каменная церковь в честь Спаса
(«Спас на Бору») была построена в 1330, пятая каменная цер¬
ковь, Михаила Архангела,— в 1333 году. Последняя церковь
заменила собой деревянный храм, служивший княжеской усы¬
пальницей. Что касается церкви Спаса, то она также имела спе¬
циальное назначение — служить княжеским монастырем. Зна¬
чение этого монастыря, как одного из центров московской
образованности, как-то осталось не замеченным историками
Москвы, хотя летопись особо отмечает заботы Ивана Калиты
о процветании Спасской обители, снабженной иконами, кни¬
гами и сосудами за счет княжеской казны. Обращает на себя
внимание и замечание летописи, что Спасский монастырь по¬
лучил от Калиты «льготу многу и эабронь велику творяще им,
и еже не обидимым быти никим же». В этих словах скрывается
прямое указание на пожалование Спасскому монастырю им-
мунитетных прав, по образцу которых впоследствии получали
льготы и другие московские монастыри.
Каменное строительство при Калите развернулось в срав¬
нительно короткий промежуток времени, на протяжении 9 лет
(1326—1333), после чего наступил длительный перерыв. Это
обстоятельство, по-видимому, указывает на то, что строителя¬
ми московских церквей были пришлые мастера и что собствен¬
ная московская архитектурная школа возникла значительно
позднее, во второй половине XIV века, иначе трудно объяс¬
нить своеобразную «сезонность» каменного строительства в
Москве при Иване Калите. Такая особенность каменного
строительства должна быть учтена историками русского искус¬
ства при их суждении о характере ранней московской архитек¬
туры.
Сделаны были попытки реконструкции плана и внешнего
вида Успенского собора, но их нельзя считать удачными. Наи¬
более ценно сближение архитектуры Успенского собора с не¬
которыми псковскими памятниками, так как участие псковских
мастеров в московском каменном строительстве очень веро¬
ятно, если только строителями московских храмов не были
тверичи или новгородцы.
Храмы Калиты представляли постройки относительно
небольшие и не очень прочные. Все они были перестроены или
сломаны а конце XV столетия после 150 лет существования.
47

В 1472 году своды Успенского собора из-за опасности
дения приходилось подпирать толстыми бревнами Ужр Па'
^	«	тс ®та осо.
бенность московской каменной архитектуры говорит о сл б
строительном искусстве мастеров, созидавших московские
церкви в первой половине XIV века. Московская архитекту С
в это время еще только зарождалась.	ра
Возобновление каменного строительства в Москве стояло
в тесной связи с возобновлением искусства монументальных
росписей в северо-восточной Руси. В 1344 году оба москов¬
ских собора (Успенский и Архангельский) были расписаны
греческими и русскими мастерами. Летописец рассказывает,
что Успенский собор расписывали греки, митрополичьи писцы:
да которого лета начали расписывать, того же лета и кончили.
А святого Михаила подписывали русские писцы, князя вели¬
кого Семена Ивановича. Старейшинами и начальниками у них
был Захарий, Иосиф, Николай и прочая дружина их. Русские
писцы за одно лето не могли расписать и половины этой церкви
из-за ее величины. На следующий год была расписана церковь
Спаса на Бору, «а мастер старейшина иконьником Гойтан». Эта
церковь расписывалась на средства первой жены Симеона Гор¬
дого литовской княжны Айгусты, которую в Москве окре¬
стили с именем Анастасия. Расписана была фресками и цер¬
ковь Иоанна Лествичника. Работы по росписи трех церквей
(собора Михаила Архангела, Спаса на Бору и Иоанна Лест¬
вичника) закончились в 1346 году.
Роспись московских церквей, как мы видим, тоже носила
своеобразный характер, как и постройка каменных зданий. Че¬
тыре московских храма расписывались в течение трех лет по
крайней мере тремя дружинами мастеров. Здесь мы опять наблю¬
даем ту особенность московского искусства времен Калиты и
его ближайших преемников, которая отмечалась нами выше,
его «сезонность» или чрезвычайность. Греческие и русские мас¬
тера были одинаково пришлыми в Москве, которая., видимо,
еще не создала своей художественной школы. Однако в крат¬
ких летописных заметках о росписи московских церквей уже
чувствуется рука современника и его горячее участие к делу
украшения родного города. Летописец тщательно отмечает име¬
на русских живописцев и только в общих чертах говорит о гре¬
ческих художниках. В этом замалчивании греческих имен нет
ничего враждебного по отношению к грекам, только некое рав-
48

нодушие к ним. Зато заметно повышенное внимание к русским
художникам, неприкрытая радость при виде своих отечествен¬
ных мастеров, столь понятная для русского человека, жившего
в эпоху опустошительных татарских набегов.
Почти все церкви, построенные при Калите, группирова¬
лись в одном месте — на площади, посреди Кремля, создавая
таким образом определенный архитектурный ансамбль. Только
церковь Спаса на Бору стояла несколько в отдалении. В непо¬
средственной близости от соборов располагались постройки
княжеского дворца, занимавшие, надо предполагать, в основ¬
ном ту же площадь, только несколько меньшую, чем позднее.
После построения Успенского собора должен был передви¬
нуться поближе к новой кафедральной церкви и митрополичий
двор, на то место, на котором его находим позже. Кремль Ка¬
литы был густо застроен жилыми постройками, хотя и оста¬
ется неясным, входил ли уже Подол в кремлевскую террито¬
рию или нет.
Успенский и Архангельский соборы, Спас на Бору и Иоанн
Лествичник под колоколами стояли поблизости друг от друга
на крутом кремлевском холме. Со своими главами и крестами
они высоко поднимались над деревянными стенами и окружаю¬
щими строениями. Это был «город» в русском средневековом
представлении, иными словами, живописное сочетание вышек,
башен, глав и крестов, «палатное строение», которое так лю¬
били изображать русские художники на иконах. Летом Мос¬
ковский Кремль утопал в зелени, окруженный садами и роща¬
ми. Таким его видел еще до перестройки Кремля при Иване III
итальянец Барбаро12 («замок расположен на холме и со всех
сторон окружен рощами»). Зимою его строения, покрытые бе¬
лым снегом, с золотыми крестами, со свинцовыми кровлями,
казались воплощением народных представлений о сказочных
городах.
Конечно, с точки зрения современного человека, здания
Московского Кремля не отличались монументальностью. Они,
в наше время, показались бы совсем незначительными, в осо¬
бенности по сравнению с постройками Киевской Руси. Но среди
бедной, опустошенной Русской земли, ограбленной и унижен¬
ной татарами, эти первые каменные постройки казались как
бы залогом ее грядущего возрождения. Недаром позднейшие
московские книжники, говоря о времени Калиты, восклицали:
49

«Уже бо тогда честь и слава великого княжения
на боголюбивый град Москву».	*	Восхо*аще
Расширение посада и окрестные села
В первой половине XIV века произошло значительное
ширение московского посада. Об этом можно судить по ^
дениям о московских пожарах и количестве сгоревших церквей
В первый пожар (1331) выгорел город Кремник. Во второй
пожар (1337) в Москве сгорело 18 церквей, причем выгорела
«вся Москва». Эту цифру следует сопоставить с известием о
пожаре Великого Новгорода 1340 года, когда в нем сгорели
74 церкви. Как ни трудно сопоставление величины обоих го¬
родов по количеству сгоревших церквей, тем не менее обе
цифры дают некоторое понятие о количестве населения в наз¬
ванных городах. Новгород, несомненно, был многолюднее и
богаче Москвы времен Калиты, но и Москва сильно расшири¬
лась. В пожар 1334 года сгорели 28 церквей. В их число долж¬
ны были входить многие из тех церквей, которые будут упомя¬
нуты в летописях позже.
В основном посад расширялся в сторону позднейшего
Китай-города. Однако никаких сколько-либо достоверных све¬
дений о московском посаде первой половины XIV века мы не
имеем. Можно только предполагать, что посад в это время не
занимал всю территорию позднейшего Китай-города.
Впрочем, некоторое понятие о размерах московского по¬
сада в первой половине XIV века могут дать сведения о бли¬
жайших подмосковных селах, позже вошедших в городскую
территорию
На юге московский посад естественно ограничивался
Москвой-рекой. Территория позднейшего «Болота», видимо,
еще не была застроена. Тут находился «луг великий за рекою».
Он отделял посад и Кремль от села Хвостовского, находив¬
шегося в районе позднейших Хвостовых переулков в Замоск¬
воречье. Это село принадлежало знатному боярину и тысяц¬
кому Алексею Хвостову.
На западе, в непосредственной близости к Кремлю, нахо¬
дилось село Старое Ваганьково. Его место и сейчас легко оп¬
ределить по небольшой церкви, стоящей во дворе Библиотеки
им. В. И. Ленина. Еще в XVII веке стоявшие здесь церкви
г»о .

именовались: «что в Старом Ваганькове». И. М. Снегирев13
посвятил Старому Ваганькову несколько страниц, справед¬
ливо причисляя это урочище к числу древнейших московских
урочищ. Он производит название Ваганькова от глагола «ва-
ганить» — играть, потешаться, шутить (на вологодском го¬
воре). Но первое упоминание о Ваганькове заставляет думать,
что название села произошло от имени или прозвища. В ду¬
ховной Юрия Васильевича 1472 года обозначено «место Ва-
ганково да и двор на Ваганкове месте». Так обычно называли
«место» двора по имени его прежнего владельца. В XV столе¬
тии здесь находился загородный двор великой княгини Софьи
Фоминишны. Слово «загородный», конечно, нельзя понимать
в современном смысле. Москва в это время уже расширилась
по крайней мере до границ позднейшего Белого города (те¬
перь кольцо бульваров по линии «А»), двор великой княгини
назывался «загородным», потому что он находился вне Кремля,
«города». Тем не менее это традиционное название обнаружи¬
вает старую традицию, согласно которой Старое Ваганьково
находилось за городом.
Район к западу от Кремля изобиловал болотами и оврагами,
отчего и местность к западу от Кремля у реки называлась Чер-
тольем. Тут стояло село Семчинское в районе Метростроев¬
ской улицы (Остоженки), одно из древнейших московских сел,
названное уже в духовной Ивана Калиты14. К нему примыкал
большой Самсонов луг. Надо представить громадный залив¬
ной луг с его стогами сена, чтобы понять, почему прошедшая
здесь улица называлась Остоженкой.
На востоке посад разрастался между Москвой-рекой и
Неглинной. Естественной его границей на востоке служил Ва¬
сильевский луг у Москвы-реки (обширная территория б. Вос¬
питательного дома), соединявшейся с Кулишками (район Но¬
гинской площади). Последнее название толкуется по-разному,
то как поемный луг, то как поляна среди леса, выжженная и
очищенная для посева. Это место было уже окраиной города.
Возможно, отсюда и произошла теперь забытая, но очень рас¬
пространенная полвека тому назад старинная московская по¬
говорка для обозначения отдаленности и заброшенности места:
«у черта на куличках».
К северу от Кулишек простирались местности, известные
еще в XVI —XVII веках под характерными названиями:
51

«глинищи», «всадах», «Кучково поле». Раньше ;
раина московского посада. За Неглинной к северу o-f °К
,тистые
лежали еще совсем слабо заселенные пространства, болоти*МДЯ
и полулесные.
Так очерчивается перед нами территория московского
сада в первой половине XIV века, при Иване Калите (1328--
1340) и его сыне Симеоне Гордом (1340—1333). Москва этого
времени еще сравнительно небольшой город, окруженный се
лами и слободами. Может быть, в нашей картине и не все
точно, но в целом она довольно близко соответствует действи¬
тельности.
В самом хозяйстве великих князей первой половины XIV
века большое место занимало использование таких естест¬
венных богатств, как борти с дикими пчелами, луга, охотничьи
места. Это прямой признак того, что такие отрасли хозяйства
занимали еще непомерно большое место в бюджете москов¬
ских князей. В первой своей духовной грамоте Иван Калита
особо отмечает «оброк медовый городской Василцева веданья».
Оброку придается настолько большое значение, что Калита
делит его между своими сыновьями.
Великий князь упоминает о своих лугах и стадах. В грамоте
говорится о купленных бортниках и бобровниках. Что речь идет
о городских бортях, во всяком случае примыкавших к городу,
видно из того, что «Добрятинская борть», или «Добрятинское
село», было разделено по третям между сыновьями Калиты.
Василий, ведавший медовым оброком, вероятно, тысяцкий
Василий Вельяминов — высший сановник в княжестве.
Во второй половине XIV века «Василцево сто и Добря¬
тинская борть с селом э Добрятинским» еще передаются по на¬
следству старшему сыну, о них договаривается и Дмитрий Дон¬
ской со своим двоюродным братом Владимиром Серпуховским,
но это уже скорее традиция, чем тот живой интерес, который
проявляли к бортям и лугам Иван Калита и Симеон Гордый.
«Оброк медовый» городской уже не упоминается в княжеских
грамотах времен Дмитрия Донского и его наследников.
Московская топография первой половины XIV века
Даже в начале нашего века Москва казалась приезжим из
Петербурга «большой деревней». Нескончаемые деревянные
52

заборы, за которыми угадывались зеленые сады, запущенные
пруды, обширные огороды, пустыри были разбросаны в раз¬
ных частях города. Поля и рощи близко теснились к городу,
и современному человеку трудно поверить, что так недавно в
районе Песчаных улиц шумела обширная роща. Кто помнит
теперь о Тюфелевой роще и окружающих ее огородах, кто по¬
верит тому, что между Крутицкими казармами и Симоновым
монастырем тогда тянулись нескончаемые огороды и не было
ни одного строения, а при въездах в Москву путники обяза¬
тельно встречали грандиозные и ароматные свалки? Советская
Москва сказочно выросла по сравнению с дореволюционной
Москвой на памяти одного-двух поколений.
Конечно, современное переустройство городов никак нельзя
сравнивать с медленной ленивой перестройкой, которая про¬
изводилась при расширении средневековых городов. Но такая
перестройка все-таки шла и с течением времени приводила к
значительным изменениям первоначального ландшафта той
местности, которую занимал город. Летописи и другие источ¬
ники, впрочем, не дают никакого материала для суждения, в
чем состояли эти изменения. Но о них можно судить по дру¬
гим источникам, в первую очередь, по названиям городских уро¬
чищ, улиц и зданий. К ним прикладывались и потом веками жили
порой самые странные названия, связанные с первоначальными
топографическими признаками.
Первую попытку объяснить московскому топонимику сде¬
лал в середине прошлого века И. М. Снегирев, теперь довольно
прочно и несправедливо забытый автор. Снегирев собрал то¬
пографические названия Москвы, тогда еще жившей, можно
сказать, старыми традициями. В середине прошлого века ка¬
питализм почти не коснулся «первопрестольной», славившейся
бесчисленным количеством церквей и монастырей, наполнен¬
ной преданиями о допетровской Москве. Ведь Снегирева и
Москву его времени отделяло от России XVII века всего лишь
150 лет.
Впрочем И. М. Снегирев только собрал и попытался ос¬
мыслить старые московские названия, еще жившие в его время.
По-иному подошел к московской топонимике И. Ь. -Забелин —
младший современник Снегирева. Забелин выпустил свою
«Историю города Москвы» в начале XX века. К этому вре¬
мени уже начался бурный рост капиталистической Москвы.
53

Оставались еще не тронутыми московские кривые переуЛо
кое-как замощенные булыжной мостовой, стояли старые церКИ'
и монастыри с их обширными садами и кладбищами, но нова”
индустриальная жизнь вторгалась и решительно меняла стаЯ
рую топографию города. И. Е. Забелин находился под влия
нием обширной буржуазной исторической литературы. Он по
своему осмыслил московскую топонимику, дав блестящую
характеристику той территории, на которой возник город
может быть, излишне обращая внимание именно на западные
окрестности Москвы, которые были прекрасно известны За¬
белину.
Уже И. М. Снегирев отметил общую особенность ланд¬
шафта ранней Москвы: «Вообще холмы были выше, удолья
глубже, леса чаще, реки обильнее водою, болота многочислен¬
нее». Москва возникла при слиянии двух рек — Москвы и
Неглинной, или Неглинки. Из других более значительных ре¬
чек больше всего выдается Яуза. Сами по себе Неглинная и
Яуза не были широкими и глубокими речными потоками, но
долины их служили значительным препятствием для сообще¬
ния, в особенности долина Яузы в ее нижнем течении. Высо¬
кие берега Яузы образуют здесь ряд горок, возвышающихся
над рекой. Говоря о холмистой поверхности Москвы, я имею в
виду обычное, а не географическое понятие холмистой местно¬
сти. Крутые берега рек в старинной русской литературе при¬
нято было называть холмами или даже горами, хотя бы они не
были холмами в настоящем смысле своего слова. Так, Успен¬
ский собор в Кремле стоял на «маковице», или вершине.
Значительное число различного рода горок и холмов харак¬
теризует изрезанный московский рельеф. Среди них И. М. Сне¬
гирев отмечает Красную горку, Высокое, на месте которого стоит
Высоко-Петровский монастырь с его замечательными зда¬
ниями XVII века, так блестяще реставрированными в недав¬
нее время, и пр. Эти горки и холмы в соединении с болотами и
речками составляли немалое препятствие для освоения город¬
ской территории. Поэтому Москва XIII—XIV веков не была
похожа на позднейший город с его длинными улицами и пере¬
улками: улицы только еще намечались в виде дорог, ведущих в
Кремль, по бокам которых строились дома. Между строения¬
ми находились обширные пустыри, а сами строения группиро¬
вались вокруг церквей, в виде особых слобод.
54

Добавим сюда лесистый характер местности, существа
ние рощ и рощиц в пределах самого города, и тогда Москва
первой половины XIV века предстанет перед нами как город
только что возникающий на месте грязи, песков, сосновых бо
ров, на холмах и «Крутицах». Это был уже гра а ^честен и кро
ток», но пока еще — очень небольшой городской центр Более
быстрый рост городской территории начинается позднее со
второй половины XIV века, когда Москва окончательно дела¬
ется центром складывающегося Российского государства.
Москва н вятнчн
На территории Москвы столкнулись два славянских пото¬
ка: кривичи и ильменские славяне, с одной стороны, вятичи —
с другой. Граница между теми и другими детально выяснена
археологическими исследованиями, в особенности трудами
А. В. Арциховского. Течение реки Москвы служило пример¬
ной границей, разделявшей вятичей от кривичей. Однако в рай¬
оне Москвы поселения вятичей переходили речную границу и
вторгались в кривическую зону большим мешком. По заклю¬
чению А. В. Арциховского, «Московский уезд, за исключе¬
нием небольшого куска на севере был весь вятическим»15.
В начале XIV века волости, лежавшие к югу от Москвы,
были рязанскими, в том числе Лопасня и Коломна. Между тем
Рязанская земля в это время признавалась страной вятичей, а
Рязань вятическим городом.
Наш замечательный ученый, покойный академик А. А. Шах¬
матов, этим столкновением двух мощных славянских племен
объясняет своеобразные особенности московского городского
говора. Он отмечает, что язык города Москвы представляется
«наиболее типичным среди всех остальных смешанных гово¬
ров». Северорусские и восточнорусские особенности распре¬
делены в нем без сколько-нибудь явного перевеса одних перед
другими. Шахматов объяснял эту особенность московского
городского языка тем, что в районе Москвы встретились пле¬
мена вятичей и кривичей. Татарское нашествие сдвинуло вяти¬
чей на север16.
Но движение вятичей началось задолго до татар. Об этом
нам говорят красочные описания походов черниговских князей
"Гс»“р . страИу «пА г* в с« XII «к. точно оно-
55

запно появляются города, р.	,а не упоминавши
летописи. Конечна, ,о не значит, что названные в лето**11 В
города только что возникли. Они могли существовать оа
и летописец мог их упомянуть впервые только по связи с ^
жескими походами. Однако и в этом случае ясно, что стран
вятичей уже потеряла свой глухой характер. Поэтому черн^Т
говские князья могли быстро передвигаться теперь от одного
населенного пункта к другому.
В 1146 году черниговский князь Святослав Ольгович бе¬
жал от преследования Мономаховичей на север «за лес», в землю
вятичей. Это был тот громадный лес, по которому и все меж¬
дуречье Оки и Волги получило характерное название Залес¬
ской земли, как лежавшей «за лесом», отделявшим Киевскую
землю от Ростовской. Мономаховичи не решились преследо¬
вать Святослава за лесом, и он двинулся дальше на север: от
Козельска повернул к Дедославлю, оттуда к Осетру, к Пол-
теску, к Лобынску, стоявшему при впадении Протвы в Оку:
Здесь-то, в Лобынске, его и застали посланцы суздальского
князя Юрия Владимировича Долгорукого, приглашавшие
приехать к нему в Москву в 1147 году, когда впервые упоми¬
нается о нашей столице. По-видимому, Лобынск был тем мес¬
том, где кончались владения черниговских князей.
Но вятичи, как мы уже знаем, жили не только к югу, но и к
северу от Оки, в районе современной Москвы. Кому же при¬
надлежала территория между Москвой-рекой и Окой? С не¬
которым вероятием можно предполагать, что эта территория
была частью Рязанской земли, так как Коломна, стоявшая по¬
близости от впадения Москвы-реки в Оку, была до самого на¬
чала XIII века рязанским городом. Эти старые связи Москвы
с Рязанской землей были позже забыты, но историк не вправе
о них забывать и настаивать на том, что Москва развивалась
только под воздействием культурных влияний, шедших из со¬
седней Ростово-Суздальской земли. Ведь Рязанская земля во
главе со своим стольным городом старой Рязанью была круп¬
ным культурным центром тогдашней Руси. В свете вятического
окружения Москвы лингвистам следовало бы более осторожно
утверждать о позднем возникновении московского аканья.
Ведь отмечает же А. В. Арциховский необычайную консерва¬
тивность похоронных обрядов вятичей, живших в непосредст¬
венном соседстве со столицей великого княжения и митрополии.
Г)б

к середине XII века в отдаленной стране вятичей про¬
изошли большие перемены. Прежняя ее обособленность стала
уходить в прошлое. Вятичи середины XII века это уже не языч
„ики, а христиане, хотя христианство и распространялось среди
них крайне медленно. Вятичи постепенно втягивались в более
близкие отношения с другими восточно-славянскими племе¬
нами. «Отражением этого процесса для археолога является рас¬
пространение среди вятичей общерусского погребального об¬
ряда, курганов с трупоположениями».
Раскопки последних лет производились на берегах реки
Раменки, притока Сетуни, как раз там, куда в конце XIV века
спасался от мирских волнений митрополит Киприан, и тем
не менее поблизости от митрополичьей резиденции крестьяне
носили кресты как украшение. «Во всех женских погребениях
встречены типичные вятические украшения...» Золотостек¬
лянные бочкообразные бусы, характерные для кривичей, най¬
дены только в двух случаях. Так вятическая крестьянская сти¬
хия торжествовала поблизости от резиденции самого митро¬
полита.
О хозяйстве подмосковных сел в XIII—XIV веках мы мо¬
жем судить довольно наглядно по археологическим изыска¬
ниям последних лет. Основным занятием их жителей в это
время являлось земледелие. Значительное развитие получило
деревенское ремесло. Так, в курганах у южной окраины Мос¬
квы были найдены литейные формы для отливки крестов. Кре¬
сты носили и в качестве украшений. Они «были, по всей веро¬
ятности, пришиты к головному убору».
Подмосковные крестьяне одевались в шерстяную одежду,
обувались в лапти и кожаные башмаки. «Это башмаки 15 сан¬
тиметров высотой на тонкой подошве без каблуков с разрезом
спереди, доходящим до подъема». Они, по-видимому, являлись
изделием деревенского сапожника.
Украшения довольно обильно сопровождают подмосковные
погребения. Соседство города дает уже себя чувствовать в появ¬
лении ряда ремесленных изделий, сделанных городскими ре¬
месленниками. Таковы, например, два серебряных литых кре¬
стика браслеты, височные кольца, перстни, пряжки и т. д. Изу-
чение’подмосковной деревни в ее далеком прошлом только что
начато и может пролить новый свет на историю Москвы и ее
окрестностей в далеком прошлом.
57

Раскопки, сделанные под Москвой, показали, как
чивы были еще в XIV столетии обычаи вятичей, в зем* УСТ°“"
рых возникла Москва.	6 КОт°-
Конечно, город шел впереди деревни, но не следует и ч
мерно преуменьшать значение деревни, а ведь вятический « 3
шок» плотно облегал Москву. Вот почему, отнюдь не отрицая
связи московской культуры с культурой Владимире-Суздаль*
ской земли, мы все-таки можем говорить о преобладании вя
тического элемента в первоначальной истории Москвы. Неда-
ром же причудливые сказания о начале Москвы находят себе
аналогии в позднейших рязанских сказаниях о Петре Муром¬
ском и деве Февронии, а «Задонщина» — в рязанских сказа¬
ниях об Евпатии Коловрате. Сама московская летопись XIV—
XV веков, с ее некоторой многословностью, стоит ближе к
черниговским и рязанским памятниками, чем к новгородским
летописям, с их выразительным, но сухим и лаконичным языком.
Белокаменный Кремль
Более или менее ясное представление о топографии Москвы
мы в состоянии сделать только со второй половины XIV века.
Это время ознаменовано для Москвы быстрым расширением
посада, по сравнению с территорией которого площадь Кремля
делается все более незначительной. Рост позднейшей терри¬
тории Китай-города и даже Белого города (территории, вхо¬
дящей теперь в бульварное кольцо) в основном происходил в
это время.
При Дмитрии Донском произошло новое расширение
Кремля, связанное с сооружением каменных стен. Создание
каменного Кремля в Москве было крупным событием для всей
северо-восточной Руси. До этого только Новгородская и
Псковская земли имели каменные крепости в Новгороде,
Пскове, Изборске и других городах.
Почти одновременно с Москвой сделали попытку воздвиг¬
нуть каменный кремль нижегородские князья. Однако лето¬
писная заметка, сообщающая о нижегородском Кремле, остав¬
ляет впечатление, что в Нижнем Новгороде кремль был только
заложен, но не окончен. Во всяком случае в известном списке
русских городов, помещаемом во многих летописях, из числа
залесских городов лишь Москва обозначена пометой: «Москва
58

город камен». В богатой Твери так и не удосужились создать
каменные укрепления и довольствовались деревянным городом
обмазанным глиной. Тут необыкновенно ярко сказалось раз¬
личие между политикой Москвы и Твери. Тверские князья рано
воздвигли каменный собор, украсили его мраморным полом,
заказали и сделали дорогие медные двери для того же собора,
но довольствовались деревянными стенами и не раз за это жес¬
токо платились. В Москве поступали по-иному. Московские
соборы XIV—XV столетий не привлекали к себе внимания со¬
временников своими редкостями, недаром же создания Калиты
так быстро обветшали, зато в Москве всегда пеклись о проч¬
ности городских укреплений и опередили многие другие города
в постройке каменных стен.
Летописная заметка о построении каменного Кремля не ос¬
тавляет сомнения, что этому делу придавали в Москве особое
значение. Вот что читаем в Рогожском летописце, сохранив¬
шем лучше других древние и исправные чтения: «Тое же зимы
(1367 года) князь великый Дмитрий Иванович, погадав с бра¬
том своим с князем с Володимером Андреевичем и с всеми боя-
ры старейшими и сдумаша ставити город камен-Москву, да еже
умыслиша, то и сотвориша. Тое же зимы повезоша камение к
городу»17. Сооружение каменного Кремля требовало крупных
затрат. Поэтому понадобилось предварительное согласие кня-
зя-совладельца Владимира Андреевича и старейших бояр, од¬
ним словом, того боярского совета, который впоследствии стал
известен под названием боярской думы. Обращает на себя вни¬
мание и своеобразная, можно сказать, задорная конструкция
фразы: «да еже умыслиша, то и сотвориша», то есть что заду¬
мали, то и сделали. Летописец точно хотел подчеркнуть, что у
московских князей намерение не расходится с делом.
Первый московский каменный Кремль, как показывают его
немногие остатки, был сложен из белого камня, а не из кирпича,
который почти не употреблялся в это время в северо-восточ¬
ной Руси. И. Е. Забелин предполагает, что материалом для
него служил камень из каменоломен села Мячкова при впаде¬
нии Пахры в Москву-реку. Действительно, до последнего вре¬
мени в Мячкове стояла церковь, сложенная иэ белого камня.
Постройку ее историки искусства относят к XVIII веку, что
едва ли правильно, так как при входах в нее сохранились древ¬
ние порталы несравненно более раннего периода. Позже иэ
59

мячковского белого камня при царе Федоре Ивановиче б
сделан «царев новый каменный город» в Москве.	Ь,л
Тщательное сравнение структуры камня московского Ко
ля, построенного при Дмитрии Донском, с мячковским белГ*
камнем бесповоротно решило бы вопрос, откуда поступал^
Москву строительный материал. Пока же отметим только, что
подвоз мячковского камня в столицу обеспечивался Москвой
рекой. Летом камень везли на судах, зимой его легко было дос¬
тавлять на санях по замерзшему руслу реки. Каменные стены
конечно, строились длительное время и не были еще законче¬
ны даже через 15 лет. В дни страшного Тохтамышева нашест¬
вия 1382 года стены Кремля оказались низкими. По-видимому,
каменные стены так и остались во многих местах до конца не
доделанными. Контарини даже уверяет, что и сама крепость
была деревянной18. Ошибка этого путешественника понятна,
так как ему в глаза бросалось прежде всего обилие деревянных
деталей и пристроек к каменным стенам. Во время пожаров
такие стены выгорали, как это случилось и в большой москов¬
ский пожар 1445 года, когда «ни единому древеси на граде
остатися». Стены завершались «заборолами». И. Е. Забелин
понимает под ними каменные зубцы, промежутки между кото¬
рыми заставлялись (забирались) толстыми досками в виде за¬
бора для безопасности от стрел осаждающих. Возможно, это
был обычный деревянный забор древнерусских городов с бой¬
ницами.
Однако и такие несовершенные каменные стены были яв¬
лением выдающимся и хорошей защитой против нападений та¬
тар и литовцев. Москвичи считали себя в безопасности, такой
твердый град имея, у которого стены каменные и врата желез¬
ные. Укрепления дополнялись рвом, прокопанным от Неглин¬
ной до Москвы-реки. Упоминается также о вале — «сопе» пе¬
ред городскими стенами. Возможно, такой вал существовал в
виде дополнительного укрепления. Может быть, следует по¬
нимать, что самые каменные стены стояли на валу.
Топография Кремля во второй половине XIV и в XV веке
Блестящее княжение Дмитрия Донского нашло свое внеш¬
нее отражение не только в постройке Кремля, но и в значи¬
тельном усилении каменного строительства в городе. При нем
60

в Кремле был основан Чудов монастырь, сделавшийся особым
внутренним митрополичьим монастырем. Старинные предания
рассказывали, что на месте Чудова монастыря ранее нахо¬
дился царев двор, то есть двор ордынских послов, который
царица Тайдула отдала во владение митрополиту Алексию в
награду за свое излечение от глазной болезни. По мнению
И. Е. Забелина, это должно было произойти примерно в 1358
году, который следует считать годом основания Чудова мона¬
стыря. Во всяком случае основание Чудова монастыря случи¬
лось не позже 1365 года, когда упоминается о построении в
нем первой каменной церкви, во имя чуда Михаила Архангела
в Хонех. Из слов летописи, что это церковь «единого лета и
почата и кончана и священа бысть», можно заключить, что храм
был небольших размеров.
В конце XIV века возник другой кремлевский монастырь —
Вознесенский, основанный Евдокией Дмитриевной, женой
Дмитрия Донского. Первым упоминанием об этом монастыре
считают известие 1386 года: «Преставися раб Божий Семей
Яма и положен на Москве в монастыри святого Вознесения».
Это известие, впрочем, подвергается некоторому сомнению, так
как в других списках вместо св. Вознесения читается: «святаго
Афонасия». Последнее известие представляется более досто¬
верным, так как Вознесенский монастырь был с самого начала
девичьим. В нем хоронились великие княгини и боярыни, то
есть особы женского пола. Вознесенский монастырь сделался
усыпальницей великих княгинь. Значение его подчеркивалось
сооружением в нем каменной церкви, заложенной в 1407 году.
Эта каменная церковь была поставлена «внутри города», то
есть в Кремле. Есть, впрочем, указание, что собор Вознесен¬
ского монастыря так и остался недостроенным в течение полу¬
века, о чем нам придется говорить дальше. Имеются указания
и на существование в Кремле конца XIV — первой половины
XV века некоторых других каменных храмов. Из них выделя¬
лись церкви Введения Богородицы на подворье Симоновского
монастыря у Никольских ворот и Богоявления на Троицком
дворе.	„ „
В целом надо признать, что Московский Кремль заметно
выделялся по своим каменным стенам и церквам среди других
русских городов, уступая по своей обстройке только Пскову и
Новгороду и далеко обогнав соперничавшие с Москвой города
61

во главе с Тверью и Рязанью. Впрочем, Москва этого в
по своей обстройке явно уступала многим западноевропе“МСНИ
городам, что вполне объясняется тем катастрофическим^ ИМ
нением, которое испытывала Россия в страшные годы т ^
ского ига.	р‘
В XV веке новые каменные церкви в Кремле строились
сравнительно редко, а самые постройки были малозначител Ь
ны. Это связано с тяжелыми внутренними распрями середины
XV века, а также с опустошительными татарскими набегами
После Едигеева нашествия (1409) каменное строительство
стало в Москве относительной редкостью. И. Е. Забелин, от-
мечая небольшое развитие каменного строительства и камен¬
ных построек в Москве до Ивана III, замечает: «Может быть
встретятся и еще свидетельства о таких постройках, но и они
не послужат опровержением той истины, что город целые сто¬
летия не обладал достаточным богатством для своего устрой¬
ства». Об общем количестве каменных и деревянных церквей
в Москве дает понятие известие о пожаре 1476 года. В Крем¬
ле «обгорело» 10 каменных и сгорело 12 деревянных церквей.
Общий облик Кремля до его переустройства в конце XV
века при Иване III мало изменился и украсился по сравнению
с временем Дмитрия Донского. Каменные кремлевские стены
так и остались недостроенными. Поэтому во время набегов на
Москву татары приступали к Кремлю там, где не было каменных
стен. В самом Кремле произошло сравнительно мало измене¬
ний. Великокняжеский дворец, видимо, остался по-прежнему
деревянным, возможно, за исключением 2—3 каменных палат.
Впрочем, несомненным новым веянием было стремление
создавать каменные постройки — «палаты» — гражданского
назначения. Инициатива в этой области принадлежала духо¬
венству. В 1430 году митрополит Иона заложил на своем дворе
каменную палату, а при ней домовую церковь в честь Положе¬
ния Ризы Богородицы. Этому примеру последовали монахи
Симонова монастыря, воздвигнувшие на своем подворье в
Кремле церковь Введения, с палатою (1438). Назначение па¬
лат, видимо, заключалось в том, что они служили трапезами
для торжественных поминальных обедов («кормов») и местом
хранения книг и казны, надежным от пожаров.
Жилые каменные строения, как видим, возникают задолго
до появления итальянских мастеров. Кроме великокняжеского
62

дворца и митрополичьего двора, в Кремле стояли дворы удель
ных князей и бояр, а также подворья епископов и монастырей
Значительную часть Кремля занимал великокняжеский
двор, около которого стояла церковь Спаса Преображения за
ней прочно удержалось прозвище «на бору». Поблизости’ от
дворца помещались великокняжеские хозяйственные построй¬
ки — житный двор и конюшни, существовавшие, по-видимому
на этих местах и в XVII веке, так как житницы с хлебными
запасами, заготовленными на случай осады, имелись в каждом
укрепленном замке древней России.
Великокняжеский дворец был деревянным, как и все гра¬
жданские постройки древней Москвы. Поэтому он горел на¬
равне с другими постройками, как свеча, во время страшных
московских пожаров. Внешний вид дворца и его внутреннее
расположение не подвергается какому-либо восстановлению,
так скудны наши сведения о великокняжеских палатах XIV-
XV веков. Можно восстановить лишь несколько небольших
черточек. Во дворце у княгини был «златоверхий» терем, об¬
ращенный лицом к берегу и поэтому называемый «набереж¬
ным». Под его южным окном сидела великая княгиня Евдокия
и провожала взором русское войско и своего мужа Дмитрия
Донского, уходившего в поход против Мамая. Из окон терема
можно было видеть Замоскворечье и дорогу на село Котлы, от
которого начиналась дорога в Орду. Златоверхий набережный
терем привлекал к себе взоры москвичей своей необычной кра¬
сотой и убранством. Поэтому в сказаниях о Мамаевом побоище
отыщем об этом тереме новые подробности. Княгиня сидела
на «урундуце под стекольчатыми окнами». Рундуком в Мос¬
ковской Руси называлось крыльцо, обычно украшенное вы¬
чурными колонками-балясинами. Такое крыльцо иногда было
двухэтажным. Нет никакой нужды отбрасывать, как ненуж¬
ную деталь, это упоминание о великокняжеском дворце. Кня¬
гиня сидела у стеклянного окна во втором этаже здания, обра¬
зованного подобным рундуком, обозначавшим парадный ход
во дворец.
Набережная палата и набережные сеии в XV веке имели
немалое значение как место для дворцовых приемов ивстреч.
Терем был расписан фресками рукою знаменитого Феофана
Гречина («терем у князя великого незнаемою подписью и стран¬
нолепно подписавый»).
63

Выдающимся строением был митрополичий двор. К
палаты митрополита Ионы, на нем находим другую пала С
выстроенную митрополитом Геронтием. Во двор вели камеи
ные ворота («кирпичем кладены ожиганым»), воздвигнутые
тем же митрополитом одновременно с палатой в 1478 году
Кремлевский холм окружала стена, которая спускалась
вниз к Москве-реке и шла вдоль берегов реки у подошвы холма
Таким образом, в кольце кремлевских укреплений существо¬
вали, собственно, две части — нагорная и низменная. Низ¬
менная называлась по-прежнему Подолом и была относи¬
тельно густо заселена. Своеобразная система укреплений, при
которой крепостная стена охватывала не только нагорную, но
и низменную часть города, преследовала своей целью дать воз¬
можность невозбранно пользоваться речной водой во время
осады. В особенности это было важно для городов с постоян¬
ным посадским поселением. Такая же система крепостных стен,
кроме Москвы, существовала в Нижнем Новгороде.
И. Е. Забелин предполагает, что скат кремлевской горы
был первоначально значительно более пологим, чем теперь, что
позволяло располагаться по нему деревянным постройкам ста¬
рой Москвы. Окраина горы называлась Зарубом, потому что
«была утверждена частию на сваях, частию на избицах, неболь¬
ших деревянных срубах, укреплявших скат горы». Поэтому
дворы у самого обрыва стояли иа насыпной земле из жилого
мусора. Забелин думает, что это делалось из-за тесноты крем¬
левской площади и желания ее расширить. «Заруб и взруб,—
пишет он,— означали собой устройство береговой крутизны
посредством насыпной земли, огражденной бревенчатою по¬
стройкою для увеличения пространства существовавшей нагор¬
ной площади». Однако в древней письменности слово «зару-
бати» обозначало устройство преграды для неприятеля, а «за¬
руб» — тюрьму.
Пространство нагорной части Кремля и Подола было не¬
одинаковым. Подол занимал гораздо меньшую площадь, чем
холм, на котором располагались наиболее важные кремлевские
постройки.
Кроме великокняжеского дворца, митрополичьего двора,
соборов, церквей и монастырей, на холме располагались дво¬
ры удельных киязей и бояр. В непосредственной близости к
великокняжескому дворцу стоял дворец («двор») князя Андрея

Ивановича, младшего сына Калиты, перешедший потом во вла¬
дение к его сыну серпуховскому князю Владимиру Андрее¬
вичу Храброму. В духовной Владимира Андреевича этот двор
носит характерное название «двора московского большого», в
отличие от других, меньших дворов, принадлежавших ему же
и названных в той же духовной. Видимо, часть дворца Вла¬
димира Андреевича была каменной и расписана фресками.
Знаменитый Феофан Гречин нарисовал «у князя Владимира
Андреевича в камене стене саму Москву». Из большой семьи
Владимира остался в живых только Ярослав, передавший боль¬
шой двор своему сыну Василию, который умер в заточении в
Угличе. По отчеству этого последнего владельца место, где на¬
ходился двор Ярослава, было еще долго известно под именем
Ярославичева места. В летописях и документах упоминаются
и другие дворы удельных князей, расположенные на холме и
занимавшие иногда значительную площадь. Кроме них, нам
известны боярские дворы, почему-либо отмеченные в наших
источниках.
Скромное название «двор» не должно приводить к мысли
о небольших размерах московских княжеских и боярских по¬
строек. Чаще всего подобный двор состоял из ряда жилых
построек, к которым примыкали служебные строения и сад. Не¬
которые дворы служили в случае надобности местом для зато¬
чения опальных князей и бояр. Это указывает на особое уст¬
ройство, создававшее из подобного двора своего рода укреп¬
ленный замок. Посреди княжеских, боярских и монастырских
дворов («подворий») дворы остальных горожан казались, ко¬
нечно, более бедными. В XV веке городские дворы стояли
в Кремле еще в значительном количестве, но число их явно
имело тенденцию к уменьшению, так как их постепенно вытес¬
няли дворы московской знати. Ценность земельных участков
_ Коемле постепенно повышалась, о чем можно судить по на¬
стойчивым перечислениям дворовых кремлевских мест в ду-
ХОВ По с^ЛвТн7юУсГг“ч\"Иью Кремля. Подол был го,
П беднее выдающимися постройками. Здесь помещались
раздобД	принадлежавшие князьям и боярам, дворы
служебные с Р ^ ^ Подольньк дворцы» принад-
которых на ер, мдикой княгине Софье Витовтовие, жене
лежали, «а"Р ^ ^ дмитрневича. Они находились под
великого княэ
, м н Ти*о-нро»
65

горою («что стоят под моим двором»), в непосредственной бли¬
зости к ее нагорному дворцу. Здесь же на Подоле распола¬
гался «подольный садец», особо отмеченный митрополитом
Алексием в его духовной. На подоле стояли и некоторые бояр¬
ские дворы. В конце XV века наиболее выдающимся двором
на Подоле был двор князя Федора Давыдовича Пестрого Ста-
родубского. Здесь же находился двор коломенского епископа,
а также подворье Угрешского монастыря. В XV веке, по мере
того как расширялся посад, а Кремль все более получал значе¬
ние аристократического квартала, Подол постепенно беднел.
Некоторые бояре обладали в самом Кремле значительной
земельной площадью и еще больше ее расширяли, покупая
соседние дворы. Так, князья Патрикеевы владели внутри
Кремля многими дворовыми «местами», им принадлежали
прежние «места» Петровых, Палицких, Ждановых, Сидоро¬
вых. Обычно такая боярская или княжеская усадьба обрастала
деловыми строениями вроде «житичного двора», построен¬
ного на Подоле великой княгиней Софьей Витовтовной. В до¬
кументах часто упоминаются «хоромы», построенные тем или
иным владельцем, встречаются указания на относительное бо¬
гатство домовых построек, в отличие от изб простых людей.
Основной внутренней артерией Кремля была Большая
улица. Древнее ее направление вело от Боровицких ворот к
Фроловским*. От площади внутри Кремля отходила другая
улица — к Никольским воротам. Она носила название Ни¬
кольской, ио с какого времени — неизвестно. Проезжая ули¬
ца тянулась и по Подолу, возле кремлевских стен. В древнее
время эта улица должна была пересекать весь Подол, от одно¬
го его конца до другого, выходя к Тимофеевским, позже Кон¬
стантине-Еленским, воротам, которые связывали Кремль с
продолжением Подола на посаде* *.
Большая кремлевская площадь, примыкавшая к соборам,
издавна была местом многолюдных собраний. Здесь собира¬
лись московские полки перед выходом в поход, здесь же «кли-
’ На большой улице в Кремле стояла церковь Николая Чудотворца.
В духовной Патрикеева 1498 г. говорится о дворовых местах в Кремле
«с улицею с большою по Николу».
“ В 1380 г. московское войско выходило ив Кремля тремя воротами:
Никольскими, Фроловскими и Константиио-Еленскими.
66

калн» распоряжения властей „ судебные запреты. На площади
стояла колокольница. „„евшая в Москве особое энаяение На
„е„ висел .городный часовой, колокол, отбивавший для гор"!
жаи часы. Этот колокол, «роме того, начинал колокольный
трезвон в городе, как это видно из сообщения о радостном
колокольном трезвоне в Москве по случаю взятия Казани в
I486 году. На этой колокольнице долгое время висел вечевой
( «вечный») колокол Великого Новгорода, вывезенный в Мос¬
кву в 14/й году.
Некоторое понятие о застройке Кремля дает древнейший
план Кремля, помещенный в книге Герберштейна. Чертеж сде¬
лан в виде схемы и относится к первой половине XVI века,
следовательно, сделан после перепланировки Кремля и по¬
строения новых кремлевских стен и соборов. И все-таки этот
план дает некоторое представление о расположении кремлев¬
ских улиц. Так, на чертеже четко показана улица на Подоле,
выводившая к Тимофеевским, или Константино-Еленским,
воротам. Две другие улицы начинались от Фроловских (Спас¬
ских) и от Никольских ворот. Кроме того, на чертеже отме¬
чены поперечные переулки и улички. Как во всяком средневе¬
ковом городе, улицы и переулочки представляли собой извили¬
стые, порой очень узкие проезды. Отдельные усадьбы иногда
выступали из порядка домов и почти загораживали улицу. Ка¬
менные и деревянные церкви, княжеские и боярские дворы,
бедные домишки горожан, сады, огороды и пустыри переме¬
жались друг с другом. Убогий внутри, с его грязными и узкими
улочками, Кремль издали казался красивым хаотической сме¬
лой красотой средневековых городов, утопая летом в зелени
садов и окрестных рощ.
Начало перестройки Кремля при Иване III
Новое переустройство Кремля началось после окончания
долгой междоусобной войны середины XV века. Первым при¬
знаком восстановленного благосостояния столицы явилось во¬
зобновление строительства, получившего новый размах. В 1458
году воздвигли кирпичную церковь Введения Богородицы на
Симоновском подворье. В 1459 году была поставлена камен¬
ная церковь в честь Похвалы Богородицы, сохранившаяся в
составе Успенского собора как придел.
67

С этого времени строительство в Москве начало быстро
развиваться. На монастырском дворе в Кремле, принадлежав-
шем Троице-Сергиеву монастырю поставили каменную церковь
Богоявления, у Боровицких ворот заложили каменную церковь
Иоанна Предтечи. Затем освятили каменную церковь св. Афа¬
насия на Фроловских воротах.
Начатое при Василии Темном каменное строительство про¬
должало развиваться при его сыне Иване III. В 1467 году до¬
вели до конца постройку каменного собора в Вознесенском мо¬
настыре. Собор был заложен Евдокией Дмитриевной, вдовой
Дмитрия Донского, до Едигеева нашествия, и строился более
60 лет. Уже это одно показывает, какое время переживала
Москва в XV веке. Церковь воздвигалась на средства вели¬
ких княгинь и была закончена вдовой Василия Темного, ве¬
ликой княгиней Марией Ярославной.
Строителем церквей в Москве и реставратором ряда ста¬
ринных церквей в других городах был Василий Дмитриевич Ер¬
молин. Его «предстательством» начали обновлять «камнем»
городскую стену от Свибловы стрельиицы до Боровицких во¬
рот. Живая струя повеяла и в самой технике строительства.
Церковь Введения на Симоновом дворе сложили из кирпича
(«кирпичну»). Собор Вознесенского монастыря, оконченный
в 1467 году, потребовал ие только достройки, но и ремонта.
Великая княгиня Мария Ярославна хотела его разобрать и по¬
строить новое здание, но Ермолин с мастерами-каменщиками
обломали горелый камень, разобрали своды, «яко дивитися
всем необычному делу сему». На Фроловских воротах поста¬
вили резное изображение великомученика Дмитрия Солун-
ского. Без всякого преувеличения можно сказать, что в Москве
началась своего рода строительная горячка. Когда митрополит
Филипп предпринял строительство Успенского собора, «пред¬
стателями» новой церкви сделались Ермолин и Иван Голова
(Ховрин). Между ними начались споры («пря»). Ермолин от¬
казался от подряда, а Голова стал руководить работами.
Как видим, переустройство Кремля началось раньше при¬
езда Аристотеля Фиоравонти и других итальянцев, которые
принесли с собой ценные технические навыки. Сами итальян¬
цы, находясь в Москве, подвергались воздействию русской
культуры и создавали свои произведения не в одиночку, а с
помощью русских мастеров.
68

Московский посад
Постройки горожан не вмещались в пределы Кремля Они
тесно лепились тотчас же за его стенами; ато вызывало „еоб"
ходимость их уничтожать при первой же опасности «примета
деля», чтобы враги не могли подобраться к самым кремлей-
ским стенам под прикрытием городских построек. Неукреп
ленное поселение за пределами Кремля, как и в других рус
ских городах, называлось посадом. Под московским посадом,
или посадами, понималась в основном территория, входившая
впоследствии в Китай-город, Замоскворечье и так называе¬
мое Занеглименье; иногда встречается и множественное обо¬
значение московских предместий — «посады».
Наиболее важная и населенная часть Москвы в X1V-XVI
веках располагалась к востоку от Кремля. Это была в первую
очередь территория позднейшего Китай-города; к ней примы¬
кал обширный район, расположенный между Яузой и Неглин¬
ной. Территория позднейшего Китай-города иногда именова¬
лась «великим посадом». Заречьем называлось современное
Замоскворечье. Это с ясностью вытекает из рассказа о по¬
жаре 1480 года, когда пламя в Кремле увидали из Заречья и
стали кричать «град горит, а в граде не видал никто», потому
что пожар случился ночью. Загородьем же назывались, оче¬
видно, те части города, которые были расположены за Не¬
глинной. В конце XV века их уже определенно называли За-
неглименьем. Впрочем, названия отдельных частей города в
рассматриваемое время еще не установились окончательно, а
впоследствии они были стерты общепринятыми названиями,
связанными с укреплениями: «Белый город» и «Земляной город».
Следовательно, в XIV—XV веках в Москве можно уста¬
новить 4 части города: 1) Кремль, или собственно «город»;
2) «Великий посад»; 3) Заречье — за Москвой-рекой; 4) За¬
неглименье — к северо-западу от Неглинной, называемое
иногда Загородьем.
Великий посад
Наиболее населенной частью города после Кремля был «ве¬
ликий посад». Территория его уменьшалась на западной сто¬
роне по мере расширения Кремля и расширялась к востоку и
69

северо-востоку. Если взглянуть на позднейший план Китай-
города, то мы столкнемся с любопытной картиной. Две улицЬ1
Китай-города — Ильинка и Никольская — постепенно с\0.
дятся к одному центру, но место их соединения находится не у
восточной кремлевской стены, где эти улицы кончаются, а глу¬
боко внутри Кремля. По-видимому, когда-то эти улицы схо¬
дились у городских ворот первоначального Кремля.
Улицы посада вырастали по краям дорог, которые вели в
Кремль, а население охотно селилось в непосредственной бли¬
зости к нему под прикрытием двух рек — Москвы-реки и
Неглинной, что в той или иной мере обеспечивало безопасность
от неприятеля. Кроме того, дополнительной линией защиты
служила Яуза с ее крутыми берегами.
Естественными границами великого посада, как мы видим,
были Москва-река и Неглинная. В том месте, где русло Не¬
глинной делало резкий поворот к северу и начинало все далее
отходить от Москвы-реки, кончалась первоначальная граница
великого посада. Это место, наиболее опасное для нападения,
было укреплено рвом, который существовал еще в XV веке. О
существовании этого рва говорится в одном летописном из¬
вестии. В 1468 году загорелся «посад на Москве у Николы у
Мокрого и много дворов безчислено иэгоре: горело вверх по
рву за Богоявленскую улицу, а от Богоявления улицею мимо
Весяковых двор по Иоанн святы на пять улиц». Если думать,
что горело по линии рва, вырытого вокруг позднейшей Китай¬
городской стены, то показание летописи останется совершен¬
но непонятным. Но если считать, что речь идет о другом, бо¬
лее раннем рве, который опоясывал лишь часть позднейшего
Китай-города, то направление рва очертится очень ясно. На¬
чинаясь от Москвы-реки, у Николы Мокрого, он шел прямо
вверх по Богоявленскому переулку к Богоявленскому мона¬
стырю, стоявшему на Китайгородском холме, следовательно,
тянулся с Подола «вверх», повторяя направление кремлевской
стены, также пересекавшей пространство от Москвы-реки до
Неглинной. Вероятно, это и было первоначальное простран¬
ство великого посада, огороженное рвом. Позже посад рас¬
ширился далее на восток и занял территорию позднейшего
Китай-города.
Центральной частью посада была площадь перед Крем¬
лем и примыкавший к ней главный московский рынок или торг.
70

Подол и Великая улица
Позднейшие века внесли много нового п ™
топографию Москвы, так как с постепенным ПерВ0НачальнУ'°
рода знамение отдельных улиц и топ Расширением го-
менялось. По-видимому. наиболее древнеТ^с^ГвТ1’ СИЛЬ"°
сада было Зарядье, лежавшее у
название Подола, как и в Кремле. Тяготение к реке весьма по
казательно для древней Москвы, более тесно связанной с рея
нымн путями. чем в позднейшее время, когда Москва сдала-
лась всероссийской столицей и центром многояисленнык сухо-
путных дорог. Параллельно течению Москвы-реки подольная
часть Китаи-города пересекалась Великой улицей, ясно раз¬
личимой на старых планах Москвы; она являлась продолже¬
нием I Ьдольный улицы в Кремле. Несколько неожиданное
название «Великая», или «Большая», улица восходит к древ¬
нему времени и впоследствии вывелось из обихода, когда
Подол великого посада потерял свое прежнее значение. На
Великой улице стояла церковь с не менее характерным назва¬
нием — Николы Мокрого. Культ святителя Николая Чудо¬
творца, изображаемого порою с мокрыми волосами, был рас¬
пространен среди путешественников, в особенности у моряков.
Никола Мокрый стоял там, где приставали речные суда куп¬
цов, совершавших свой далекий путь из Рязани или Нижнего-
Новгорода. Это было в те времена действительно «мокрым»
местом. В XV веке местность у церкви Николы Мокрого так
и называлась «Поречьем».
Выше говорилось что Подол великого посада, или совре¬
менное Зарядье, было древнейшей частью Китай-города. Эта
мысль подтверждается тем, что еще в конце XV века Подол
пользовался особой юрисдикцией, тогда как остальная нагор¬
ная территория великого посада, начиная от Варварки, состав¬
ляла иной судебный округ. Небольшие размеры судебного ок¬
руга в Подоле по сравнению с другими частями Москвы объяс¬
няются его большой населенностью. Судебный округ оставался
таким же, каким он был в первой половине XIV века. Мос¬
ковские власти и население расставались очень неохотно со ста¬
рыми традициями. Китай-городская гора заселялась позже низ¬
менного Подола, поэтому она составила вместе с прилегавши¬
ми к ией районами новый судебный округ Москвы.
71

Первоначальная территория Подола на великом посаДе
течением времени расширялась и достигла границы соврем^
ного Китай-города, вплоть до болотистого Васильевского дуга
на территории которого позже стояли строения Воспитатель
ного дома. В XV веке Великая улица одним своим концом вы
ходила к Кремлю, а другим упиралась в болото, примыкавшее
к великому посаду с востока. Южная и восточная стороны рВа
образовывали при стыке угол. Поэтому местность в этом уГЛу
носила название Острого («Вострого») конца. В XV веке
здесь стояла церковь в честь Зачатия св. Анны, что у Острого
конца. Тут находилось еще несколько церквей — прямой по¬
казатель относительной густоты населения этого района Мос¬
квы. Во время страшных московских пожаров Подол делался
постоянной жертвой огня и нередко пылал от торга — вдоль
реки («возле Москву») — до Зачатия на Остром конце, или
«что в углу». Наиболее древней церковью на Великой улице
была названная выше церковь Николы Мокрого. Впервые она
упоминается в 1468 году. Поблизости от Зачатейской церкви
стоял старый Соляной двор, как об этом сообщается в одном
известии 1547 года. Так как Подол находился позади торго¬
вых рядов, его рано стали называть «Зарядьем».
Несколько извилистых переулков, подымавшихся по кру¬
тым скатам Китай-го роде кого холма, выводили к Варварке, или
древней Варьской улице. В XVII веке эти переулки обознача¬
лись очень сложно, вроде — «переулок, что от Зачатия Пре¬
чистые Богородицы, мимо тюрем до Варварского мосту».
Варьская улица (Варварка)
Название Варварки (теперь улица Разина)*, или Варварь-
ского моста, выводят обычно от церкви св. Великомученицы
Варвары, построенной здесь в начале XVI века Юрием Урви-
хвостовым. Но до построения церкви улица называлась не Вар¬
варской, а Варьской. Подобное название можно признавать
сокращением слова «Варварская», ио есть и другое объяснение
его происхождения. Оно происходит от слова «варя», кото¬
рым обозначали не только варку соли или какого-либо другого
продукта, ио и некоторые повинности населения. Такие вари
* Ныне улице возвращено ее прежнее название — «Вараварка».— Р**-
72

«существовали в Москве еще в XIV веке, в великие киваь,
при разделе московской Вотчины отмечали «что потягло к го
роду, и что мед оборотный Василцева стану и что отца мо го
куплены бортиици подвечные варях, „ кони ставити по станом
и по варям».	иом
Особое внимание, которое великие князья обращали иа мело-
U rtfinnw U ПЯпи лАчвагпял.адя ... .		 ^
вый оброк и вари, объясняется тем,
что из меда вместе с хмелем
^ и	v 'ынсЛСМ
делали особый напиток, изготовление которого было монопо-
лиеи великих князей. Так, Контарини, бывший в Москве в кон¬
це XV века, сообщает об отсутствии в Москве вина, взамен ко¬
торого делался особый напиток, «сделанный из меду с хмелем»
По его словам, великий князь не всем позволяет его варить.
В древнее время «вари» устраивались в непосредственном
соседстве с городом, и это название позже перешло на город¬
скую улицу, подобно тому как название «Болото» сохранялось
за одним из центральных районов Москвы в те времена, когда
уже ничто не напоминало о происхождении древнего про¬
звища. Во всяком случае, еще в конце XV столетия улица на¬
зывалась «Варьской».
В начале XVI века, когда память о прошлом Варьской ули¬
цы уже ослабела, а Москва широко раскинула свои границы,
московский купец Урвихвостов построил здесь церковь в честь
св. Великомученицы Варвары (в 1514 году), по-своему осмыс¬
лив древнее название той улицы, на которой он жил, подобно
тому как языческий бог Велес, или Волос, как бы отождест¬
вился с именем святого Власия. К этому времени многие мос¬
ковские улицы уже назывались по церквам. Поэтому названия
Варьская и Варварская улица быстро слились, и новое, более
понятное название вытеснило древнее. Нелишне отметить и то
обстоятельство, что церкви во имя Великомученицы Варва¬
ры,— явление довольно редкое в Древней Руси.
Варьская улица быстро стала самой оживленной артерией
великого посада. Одним концом она выходила к торговым ря¬
дам и Кремлю, другим — к городскому рву. Извилистая Варь¬
ская улица продолжалась за рвом, отделявшим укрепленную
часть города от его слобод. За позднейшими Варварскими во¬
ротами дорога шла к Яузе по линии современной Солянки, а за
Яузой мимо слобод, сел и деревень уходила на восток. Прихотли¬
вая линия Солянки и Таганской улицы обозначает старинную
дорогу, легко различаемую на планах Москвы XVII века.
73

Район Варьской улицы и Подола, примыкавший к г
скому торгу, был очень оживленным в Москве. Там по °Р°А'
лись гостиные дворы и дома крупных московских куп ^
Кое-какие указания позднейшего времени позволяют брос
взгляд на торговое значение этого района Москвы в раннее ***
мя, имея в виду необыкновенную приверженность населения
к традиционным местам торговли, в силу чего Китай-гор0д
даже в начале XX века сохранял значение торгового центра
Москвы.
Московский торг в XVII веке помещался у Красной пло¬
щади, в начале Варварки. Ильинки и Никольской. Но расши¬
рение его в сторону Никольской — дело относительно позд¬
него времени, основной же нерв торговой жизни сосредоточи¬
вался в районе Варварской, или Варьской улицы. В отличие от
других московских рынков этот основной торговый центр го¬
рода назывался «великим торгом». Здесь в XVII веке между
Ильинской и Варварской стоял «Гостии двор», обращенный к
Кремлю-городу «лицом». Здесь же, «на Варварском кресть-
це, против Гостина двора», находился Старый Денежный двор.
Рядом с ним возвышался каменный храм Великомученицы Вар¬
вары, и поблизости от иее Английский двор — ранее палаты
Юрия Урвихвостова. На Варварке же был Устюженский Гос¬
тии двор и позади него место, «что ставились на нем арменя и
гречеия». На Подоле находился еще Кузнецкий двор, или Куз¬
нецкая палата.
Варьская улица была усеяна церквами с давнего времени.
На правой стороне, идя от Кремля, стояла церковь Варвары
Великомученицы, именовавшаяся в XVII веке «что у Гостина
двора». Она стояла почти рядом с церковью Максима Испо¬
ведника, за которой помещалась церковь во имя Георгия Стра¬
стотерпца, что у «тюрем». Здания этих церквей стоят и до сих
пор (конечно, более поздней постройки), кроме Георгия. На
другой стороне улицы стояла церковь Воскресения Христова,
«что на пяти улицах», с той же стороны у Варварьских ворот
находилась церковь Рождества Иоанна Предтечи, «что на пя¬
ти улицах». Все эти обозначения — XVII века, но они дают
нам представление о более раннем времени. Местность, где
стояла церковь св. Георгия, носила характерное прозвище «что
на Псковской горе». Это указывает, вероятно, на место посе¬
ления псковичей в этом районе.
74

Ильинская и другие улицы
Ильинка (теперь улица Куйбышева)* известна пп
названием не раньше XVI века. Впроче!. Гд Гем“
это название было очень новым, потому что церковь „Z„K"
Илни «под сосной» известна уже в 1476 году НаивноеТ
звание «под сосной» картинно рисует московскую дейс™!
тельность XV века - с ее малыми приходскими церквГи
умещавшимися под сосною или под вязом, как звалась со^
седняя церковь Иоанна Богослова. Самое упоминание о сос¬
не весьма любопытно, так как в современной Москве сосны
и ели давно уже вытеснены лиственными породами на окраи¬
ны. В раннее время сосны росли еще в городе, как остатки
векового соснового бора, шумевшего на месте Москвы до ее
построения.
Ильинка была торговой улицей, на которую в XVII веке
выходили строения Гостиного двора. В этом районе также на¬
ходились какие-то кварталы, населенные иноземцами. Указа¬
ние на это дает название церкви Воскресения в Старых Па-
нех. Название «паны» применялось в Москве по отношению
к полякам и вообще к выходцам из Литовского великого кня¬
жества. Отметим, что позднейшее малороссийское подворье
находилось поблизости от «Старых панов» на Маросейке. В
XVII веке напротив церкви Воскресения в Старых Панех было
«место Посольского двора».
Расположение посада, которое мы находим на планах Мос¬
квы XVII века и на плане, составленном в 1739 году архитек¬
тором Мичуриным19, представляет собой довольно хаотическую
картину искривленных и перекрещивающихся улиц и переул¬
ков. У нас нет никаких оснований думать, что это расположе¬
ние улиц в Китай-городе новое, возникшее только в XVIII веке.
В основном те же улицы, и то же расположение их устанавли¬
ваются по планам Москвы XVII века; а это, следовательно,
дает право заключить, что и топография посада великокня¬
жеской Москвы была примерно такой же. Посад пересекался
тремя главными улицами, которые в переписных книгах XVII
века именуются «большими» «мостовыми», или крестцами:
Никольской. Ильинской, Варварской. Мостовыми их назы-
* Улице ныне возвращено ее прежнее название «Ильинка» — Pej
75

вали потому, что они были, в отличие от других, замощ
бревнами.	ы
Кроме больших проезжих улиц, существовали улицы меИь
шего значения и переулки, в довольно хаотическом беспорЯд
пересекавшие посад в направлении от Москвы-реки к НеглюГ
ной. Эти улицы показаны на планах Москвы XVI—XVII ве
ков, но в схематичном виде, вследствие чего, например, на плане
Мейерберга 1661 года20 улицы и переулки изображены пере¬
секающимися под прямым углом. Действительное направление
их показано кривыми линиями и на современном плане Китай-
города.
Самой большой поперечной улицей на посаде в XVII веке
была улица Мостовая Веденская (т. е. Введенская), что по¬
шла к «Водяным воротам». Почти параллельно с ней шла «Бо¬
гоявленская улица», начинавшаяся от Богоявленского мона¬
стыря иа Никольской, и некоторые другие.
Территория Москвы в основном в XV веке расширялась в
восточную сторону. В 1394 году «эамыслиша на Москве ров
копати с Кучькова поля в Москву, и много бе людем убытка:
хоромы разметывая, ничего не доспеша». Кучково поле нахо¬
дилось в районе Лубянки (ул. Дзержинского) и Сретенских
ворот; следовательно, ров копали в виде сектора, от реки Не*
глинной, используя долины ручьев, текущих в Москву-реку и
Неглинную. Затея оказалась слишком дорогой, но она пока¬
зывает, что уже в конце XIV века город расширялся в северо-
восточном направлении.
Естественными границами Китай-города на востоке были
болотистые луга и низины — Васильевский луг и Кулижки,
или Кулишки. К концу XV века иа Кулишках уже существо¬
вала каменная церковь во имя Всех Святых на Кулишках, на¬
званная в известии 1488 года. Эта церковь в переделанном виде
сохранилась до нашего времени. По старому преданию, она
была построена Дмитрием Донским в память воинов, убитых
на Куликовом поле.
Большая часть района у Кулишек занята была садами,
вследствие чего церковь во имя св. равноапостольного Влади¬
мира поблизости от Солянки так и называли «в Старых садех».
Здесь в 1423 году находился новый великокняжеский двор.
76

Заиеглииеиье
Третьей частью города было Занеглименье. Наиболее на
селенной частью Занеглименья был район, непосредственно
примыкавшиис запада к Кремлю, между современным Арба¬
том и Москвои-рекои. В 1365 году «эагореся город Москва от
Всех Святых сверху от Черторьи, и погоре посад весь и Кремль
н Заречье». Церковь Всех Святых, известная и по другим ле¬
тописным известиям, стояла иа берегу Москвы-реки в местно¬
сти, носившей название Чертолья, или Черторья (Черторыя).
как предполагают от характера местности, изрытой оврагами.
Пожар распространился отсюда на весь город. Следовательно!
надо предполагать, что городские строения тут примыкали близ¬
ко друг к другу и огонь перебрасывался от одного строения к
другому. В 1475 году пожар начался «на посаде за Неглинною
меж церквий Николы и Всех Святых и погоре дворов много».
Населенным и очень известным, как мы видели раньше,
был район Старого Ваганькова. Гораздо позднее упоминается
Арбат, или Орбат, названный в летописи под 1493 годом, но
это, конечно, только случайное упоминание; район, называе¬
мый Арбатом, вероятно, населен был значительно раньше.
Значительная часть Занеглименья к северу от Арбата была
слабо заселена. Во всяком случае, село Кудриио, название ко¬
торого долго сохранялось в названии Кудринской площади (те¬
перь площадь Восстания) еще в XV веке не входило в черту
города. Кудрино, или Большое село, принадлежало Владимиру
Андреевичу, после смерти которого, по вкладу его вдовы кня¬
гини Елены Ольгердовны, перешло во владение митрополи¬
тов. Владимиру Андреевичу принадлежал также «большой
двор... на трех горах с церковью». Вся эта обширная местность
обозначена в обводной XV века2’, как имеющая межи «по реку
по Ходыню, да по Беседы, да по Тверскую дорогу, да по Липы,
да по Сущовскую межю, да по Хлыиово, да по городцкое
поле, да по Можайскую дорогу, да по перевоз». Митрополит
Фотий отдал эту землю в свой новый монастырь в честь Вве¬
дения Богородицы во храм. Характер местности в районе ме¬
жду Кудрином и Москвой-рекой виден из грамоты 1492 года.
Митрополит Зосима позволяет Саве Микифорову сесть на цер¬
ковной земле Новинского монастыря «на перепечихе у Москвы-
реки на березе», поставить свой двор и сечь лес.
77

Общую и близкую к истине картину Занеглименья в XIV
XV веках дал Н. Г. Тарасов в своей статье о застройке М
квы от Арбатской площади до Смоленской: «От Остожья°С
Никитской улицы в XIV—XV веках были расположены вели°
кокняжеские дворы и села, тянувшие к Кремлю. К этим вла
денням крупнейших светских феодалов примыкали владения
крупнейших феодалов духовных: московского митрополита
владевшего землями известного в XV веке монастыря «на Но-
вом» (иначе «Новинский монастырь»), и ростовского архие¬
рея, имевшего недалеко от теперешнего Смоленского рынка «на
бережках» у Москвы-реки Рыбную слободку и двор близ церк¬
ви Благовещения, построенной в 1413 году. Характер феодаль¬
ного хозяйства этого типа определил состав и занятия жителей
этой местности. Здесь жили княжьи и церковные оброчники,
купленные люди, холопы-страдники, княжеские промышлен¬
ные люди, конюхи и сокольники, архиерейские рыболовы, сво¬
бодные крестьяне-издельники. Характер населения и его за¬
нятий обусловливал и характер застройки этой местности. На
большом пространстве были разбросаны починки, селища, де¬
ревушки, состоявшие из одной-двух изб и отделявшиеся одна
от другой полями, лугами, пустырями»22.
Не все в этой картине, как далее мы увидим, верно, но ос¬
новные особенности заселения Занеглименья в великокняже¬
ское время намечены ярко и в достаточной мере правильно.
Заселение Занеглименья в основном относится к XIV веку.
Однако даже в XV столетии Занеглименье можно было счи¬
тать сравнительно мало заселенной частью Москвы.
Так, в районе Кудринской площади еще в конце XV века
находилось «всполье». Новинский монастырь был воздвигнут
в местности, где простирались поля ржи и большие луга, где
можно «было пахати и косити». Даже в конце XV века За-
неглименье считалось, загородной территорией. В духовной
князя Патрикеева читаем такое обозначение: «Мои места го-
родцкие за Неглимною», хотя эти места и находились в непо¬
средственной близости к Кремлю. Население селилось в За¬
неглименье по бокам больших дорог, которые постепенно об¬
страивались домами и делались городскими улицами. Влади¬
мирская дорога в пределах города образовала Сретенскую
улицу, впервые названную в 1493 году. Свое название она по¬
лучила от основанного здесь Сретенского монастыря. Старые
78

свои названия сохранили Дмитровская (Дмитровка) и Твег,
ская улицы. Волоцкая дорога сделалась Никитской улицей от
Никитского монастыря, тогда как Арбат сохранил свое древ
нее наименование.	«ней-
К концу XV столетия весь район Эанеглимень, уже был
застроен. Об этом нам дает понятие рассказ о пожаре 1493
года, когда погорел «посад» за Неглиниой. Пожар начался в
Замоскворечье и охватил все Заиеглименье. Посад за Неглин
ной выгорел от церкви Святого Духа в Черторье — к Борису
и Глебу на Арбате и до Петровской слободки (т. е. Петров¬
ского монастыря), на всем протяжении позднейшего Белого
города от Москвы-реки до Петровки.
Заиеглименье уже в середине XV века было окружено
рвом, на котором в 1453 году находим церковь во имя святых
князей Бориса и Глеба «на рву». Ров, видимо, тянулся при¬
мерно по линии позднейших каменных стен Белого города
(в основном совпадая с современным кольцом бульваров).
Окраинное положение района, примыкавшего к валу, характе¬
ризуется появлением здесь нескольких монастырей: Сретен¬
ского, Рождественского, Петровского. Все они стояли при
выходе из города, там, где начиналось «всполье», то есть от¬
крытая местность.
Мое представление о сравнительно позднем и слабом за¬
селении Занеглименья в XIV—XV веках встретило суровую
критику со стороны П. В. Сытина, которому принадлежит спе¬
циальное исследование о планировке и застройке Москвы до
середины XVIII века. Однако П. В. Сытин приписывает мне
те выводы, которые мною никогда не делались. В своей книге
я нигде не говорил о большей заселенности Заяуэья по сравне¬
нию с Занеглименьем, как это можно видеть и по той моей фра¬
зе, которую приводит (в искаженном виде) П. В. Сытин:
«Наиболее важная и населенная часть города начиналась в
XIV—XVI вв. к востоку от Кремля. Это была в первую оче¬
редь территория позднейшего Китай-города; к ней примыкал
обширный район между Яузой и Неглинной»23. В этой фразе
ничего не говорится о характере и густоте заселенности обшир¬
ного района между Яузой и Неглиниой, а — только о заселен¬
ности Китай-города и Заяузья. Ведь и сам П. В. Сытин согла¬
шается с тем, «что Китай-город и Заяуэье были в XIV-XV
вв. населеннее, чем Заиеглименье».
79

Представление П. В. Сытина о малой заселенное
да к востоку от позднейшего Китай-города решительн” П°Са'
вергается показаниями летописей. В 1472 году «пого”0 °Пр°'
на Москве по реку по Москву да по Явузу». Значит П0СаА
время посад уже доходил до Яузы. Выводы П. В. Сытина** ЭТ°
ланы им при полном невнимании к летописным известиям ^
них в основном и базируются наши замечания о топограф”*
средневековой Москвы.
В целом следует признать, что Занеглименье XIV—XV
веков было более бедным, чем восточная часть города. Отчас¬
ти это объясняется относительно слабой его защищенностью
от нападений в отличие от восточных кварталов Москвы, при¬
крытых глубокой долиной Яузы, военное значение которой от¬
мечалось иностранными авторами уже в начале XVI века. Во
всем Занеглименье XV века известна только одна каменная
церковь во имя св. Георгия, которую так и величали в летопи¬
сях и грамотах: «Егорий каменный».
Замосковречье
Древнейшим названием Замоскворечья было Заречье.
Впервые под этим названием оно становится известным в 1365
году. Это название сохраняется и позже, в конце XV века, когда
район Замоскворечья был уже в достаточной мере населенным.
В пожар 1475 года, начавшийся в Замоскворечье, у церкви
Николы, «зовомой Борисовой», погорело много дворов. Во время
пожаров пламя нередко перекидывалось с одной стороны Мос-
квы-реки на другую. Это показывает, что строения подходили
очень близко к берегам, и река не служила абсолютным пре¬
пятствием для пламени.
Заречье еще в большей степени, чем Занеглименье пред¬
ставляло собой городское предместье. Источники наши ни разу
не упоминают о существовании в нем каменных церквей; не
было здесь и монастырей. Эта часть города была самой не¬
безопасной, так как татарские отряды обычно подходили к
Москве с юга. В непосредственной близости к Кремлю распо¬
лагался обширный «великий луг», упоминаемый в завещаниях
великих князей. Характерное название «Болото» сохранило
современным москвичам память о прежнем «великом луге»,
лежавшем напротив Кремля. Другое название «Балчуг» как
КО

назывался проезд от Москворецкого моста к ПятошкоД „
производят от татарского слова «бадчек» _ "™"ц,<°и>,л"Не.
по Далю слово «балчук» обозначало «рыбиый топг г °4'M'
базар.,. И вто, вероятно, более прнемлеСоб^ГГДТ
слова, чем балчек - грязь. Тут поблизости от БалчГ ст1°
СВ. Георгия в Яндове, построенная в XVII стол!™,’'сохрани"
лась н действительно стоит, точно в яме. „яндове. заГ»
шись среды новых городских построек.	’ Р
По Замоскворечью проходила дорога в Орду, направо
ние которой определяется современной Ордынкой. Нимё
в Москве не чувствуется такой сильный татарский элемент I
топографических названиях, как в Замоскворечье. Возможно
название «Кадашевская слобода» появилось от какого-нибудь
татарского слова, если только не от русского кадаш, или кадина
что, по Далю, обозначает бондаря, бочечника. Позднее в За¬
москворечье находим Татарскую улицу, сохранившую свое наз¬
вание до нынешнего времени.
Замоскворечье было связано с остальным городом нес¬
колькими мостами. В зимнее время ледяная гладь Москвы-
реки делалась рынком — обычай, державшийся до нашего
времени.
Заяузье
За пределами Кремля и Китай-города городские постройки
раскидывались просторнее, чем в городе, группируясь отдель¬
ными слободками, отделенными друг от друга лугами, садами,
реками, а порой и просто оврагами или пустырями. «За рекою
у города у Москвы» тянулся луг великий, занимая большую
площадь в современном Замоскворечье. О нем великие кня¬
зья говорят особо в своих духовных грамотах, отмечая тем са¬
мым его немалое экономическое значение. Другой, Васильев¬
ский луг простирался вдоль Москвы-реки от великого посада
до Яузы, на том месте, где позже был построен Воспитатель¬
ный дом. Вообще берега Москвы-реки в пределах города пред¬
ставляли собой обширные луга. «Москва — быстрая река»,
как о ней говорит «Задонщина», текла еще не стесненной на¬
бережными.
Н1

В отличие от Подола, который не получил раз
вниз по течению Москвы- реки, Упираясь в болоГ"^.
сильевскии луг, великии посад разрастался в основном^ ^а'
горной территории Китай-городского холма. Еще в Xl V° На‘
нагорный район, по-видимому, был заселен относительно ВеКе
насколько об этом можно судить по тому, что НикольскийПЧ °’
кола Старый) и Богоявленский монастыри на Никол '
улице считались загородными. В XV веке великий посад Э°И
нимает уже всю площадь позднейшего Китай-города. Впро
чем, до начала XVI века нагорная территория почти не имела
каменных зданий; исключением был собор Богоявленского мо¬
настыря, который обозначали почтительным прозвищем «Бо¬
гоявление каменное». Построение этого собора приписывают
тясяцкому Протасию и относят к 1342 году. На площади вели¬
кого посада жили просторнее, чем в Кремле, тут стояли дворы
некоторых купцов (например, «Весяков двор»).
Поселения продолжались и далее на восток по направле¬
нию к Яузе. На ней находилась пристань («пристанище») и
при ней «одрины» (амбары), которые принадлежали вдове Вла¬
димира Андреевича Серпуховского и сдавались в наем приш¬
лым купцам. Населенным был и район Заяуэья с его ремес¬
ленными слободами (Гончарной и Кузнецкой). Здесь на вы¬
соком холме при впадении Яузы в Москву, стояла церковь во
имя св. Никиты Великомученика, названная уже в известии
1476 года. В этом районе находился Спасский монастырь, где
игумен Чигас построил каменную церковь из кирпича (1483).
На далекой окраине города уже во второй половине XIV
века возникло два богатых монастыря: Симонов монастырь,
на высоком холме над Москвой-рекой, и Андроников (Анд-
роньеы) монастырь, на возвышенном берегу Яузы. Симонов
монастырь получил свое название от владельца местности Си¬
мона Головина. Монастырь, основанный сперва на Старом
Симонове, был перенесен на новое место, но сохранил свое на¬
звание. Симонов монастырь строился под покровительством
великого князя и его бояр, которые «даяху имениа много, злато
и серебро, на строение монастырю». О каменной церкви Успе¬
ния летописец отзывается как о великой. Она строилась 29 лет
и была окончена в 1404 году.
Почти одновременно с Симоновым был основан Андрони¬
ков монастырь на высоком холме над Яузой. В создании этого
82

монастыря принимал участие митрополит Алексий Мм
полит построил монастырь в память своего благополучного
прибытия в Константинополь и спасение от бури Ка
церковь в Андроникове монастыре, в основном соями»"
шаяся до нашего времени в переделанном виде - доевн.Г
Москвы аНИВШИЙС" ПЗМЯТНИК аРхитектУры великокняжеской
Симонов и Андроников монастыри со своими деревян
„ыми стенами и каменными храмами сделались передовыми
форпостами Москвы. Недаром же эти московские монастыри
выросли на юго-восточной окраине города, обращенной в сто¬
рону -Золотой ирды, откуда постоянно можно было ждать вне¬
запного набега.
Застройка и план города
Застройка города шла неравномерно, и великокняжеская
Москва мало напоминала знакомый нам город с рядами до¬
мов, выстроившихся вдоль улиц. За пределами Кремля и ве¬
ликого посада поселения располагались отдельными слобод¬
ками, отделенными друг от друга речками, оврагами («ярами»),
рощами н болотами. Кроме Яузы и Неглннной, в черте города
протекали ручьи (например, Черторый и Рачка). О лесных ов¬
рагах («дебрях») напоминают нам названия Никола Дербен-
ский и Григорий Неокесарийский, «что в Дебрицах». Кое-где
поднимались отдельные холмы, «горы». Холмистый рельеф
придавал Москве особую прелесть.
Как и другие русские города, Москва XIV—XV веков за¬
страиваясь стихийно. Кремль, первоначальное ядро города, был
обстроен со всех сторон посадами и слободами. Улицы созда¬
вались стихийно, без всякой планировки, вырастая вдоль боль¬
ших проезжих дорог. Иногда и свои названия они получали по
названиям дорог: Тверская, Дмитровка, Стромынка. Поэтому
так извилисты и прихотливы московские центральные улицы.
В этом отношении особенно интересна Варварка (ул. Куйбы¬
шева), или древняя Варьская улица. Она вьется по краю боль¬
шого оврага. 1лубоко внизу лежит Зарядье, а дома на Варвар¬
ке прилепились к самому краю оврага. Иногда дом стоит иа
краю оврага (например дом бояр Романовых), а двор этого до¬
ма лежит под горой или на склоне горы. Из всех московских
83

улиц Варварка лучше всего сохранила старые черты-
вая московская старина.	’ Это *и-
К сожалению, история застройки Москвы
* *иль Поучи
тельная для историка и строителя, не нашла Достаточного
ражеиия в специальных трудах по истории градостроитель° °Т
Интересная книга Л. М. Тверского о русском градостроитеТ*
стве ограничивается для Москвы повторением общеизв ***
ного материала, иногда с такими дополнениями, которые в на
ших источниках отсутствуют. Так, автор пишет о времени Ивана
Калиты: «Новый княжеский дворец, двор митрополита и нес¬
колько каменных церквей ставятся к востоку от крепости, а в
1339—1340 годах и старый «город» и новые сооружения охва¬
тываются общей дубовой стеной»24.
Выходит, что княжеский дворец и каменные соборы были
построены вне Кремля в неукрепленной местности — факт,
совершенно невероятный для средневековой истории.
Впрочем, неточности в книге Тверского являются не столь¬
ко ошибкой самого автора, сколько результатом некритического
следования построениям П. В. Сытина, который в своей моно¬
графии о планировке и застройке Москвы уделяет целую главу
1147—1475 годам, то есть как раз тому времени в истории
Москвы, о котором идет речь и в нашей книге. К сожалению,
следует прямо сказать, что глава о Москве в 1147—1475 годах —
самая неудачная, поспешная и непродуманная в большой мо¬
нографии П. В. Сытина. Конечно, основная часть книги Сы¬
тина посвящена более позднему времени; глава о планировке
и застройке Москвы в 1147—1475 годах является только вве¬
дением к дальнейшему изложению, но все-таки нельзя ие от¬
метить ошибки П. В. Сытина, так как они вошли и в другие
работы.
По П. В. Сытину, например, выходит, что «великий по¬
сад» не был ничем укреплен, а малозаселенное Занеглименье
было окружено громадной по протяжению линией укреплений.
Неизвестно, откуда взято сообщение о том, что «бояре Дмит¬
рия Донского» построили Андроиьев монастырь на Яузе и
Симонов монастырь иа Москве-реке. Андроньев монастырь
был сооружен по желанию митрополита Алексия, создателем
Симонова монастыря был игумен Феодор. Неизвестно, на чем
основано утверждение, будто бы Иван Калита «построил хо¬
ромы, кельи и другие принадлежности (?) митрополичьего дво-
84

ра за восточной стеной крепости „а	идв на
Глава о митрополичьем дворе в «Истории Москвы» И Е *4
белина говорит о площади, а не о поле. Словом «поле» иико'
гда не обозначали площадь.	ко‘
Главным недостатком книги П. В. Сытина является его
стремление комбинировать без проверки различного рода вы
оказывания и домыслы по истории Москвы, сделанные оаз'
ными авторами.. в разных издания,. Например. Сытин пи’
шет, что за Таиницкими воротами «к востоку располагал™
«ханскии двор», в котором проживали представители хана и
стояли боярские и купеческие дворы». Тут небрежность фра.
эы о ханском дворе, на котором якобы стояли какие-то бояр¬
ские и купеческие дворы, соединена с прямой выдумкой так
как о ханском дворе за линией Кремля времени Калиты ничего
не известно. Поражает и крайняя небрежность изложения
Можно ли, например, писать, что «Волоцкая дорога на посад
перешла от площади Восстания на современную улицу Герце¬
на» . Выходит, что площадь Восстания так и называлась в древ¬
ности, а улица Герцена — это уже современное название. К
тому же по Волоцкой дороге перейти «от площади Восстания
на современную улицу Герцена» физически невозможно, по¬
тому что улица Герцена является продолжением площади Вос¬
стания, и площадь и улица стоят на трассе прежней Волоцкой
дороги.
«Схематический план Москвы к 1475 году», помещенный
в монографии, составлен П. В. Сытиным очень небрежно. В
нем от Сретенского монастыря начинается «Троицкая доро¬
га», тогда как Сретенский монастырь был основан «на самой
на велицей дорозе Владимирской». Вопреки ясному показа¬
нию летописи, у П. В. Сытина дорога во Владимир на схеме
начинается от Дндроньева монастыря. Хотя в своей моногра¬
фии он говорит о большей заселенности восточной стороны
Москвы, на схеме показано громадное Занеглименье и ма¬
ленький посад между Неглиниой и Москвой-рекой. Название
«Заречье» нанесено на территорию «великого луга» и болота,
то есть туда, где не было поселений. Коломенская дорога
почему-то упирается в Данилов монастырь. Между тем коло¬
менская дорога, шедшая на правом берегу Москвы-реки (ос¬
новная дорога на Коломну и Рязань шла по другой стороне
Москвы-реки до Боровского перевоза), начиналась, как и
85

Серпуховская, от Котлов. Алексеевский монастырь по
П. В. Сытиным не на старом, а на новом месте, куда °Каэан
перенесен во второй половине XVI века. Три села к ю* ^
Москвы оставлены без названий, зато имеется загадочное У °Т
«Занеглименье» в черте города. К югу от Москвы поставлен °
два загадочных пятна овальной формы. В одно из них уПи
рается Калужская дорога. Решить, что обозначают эти пятна
предоставляется воображению читателя: то ли это озера, то ли
слободы — неизвестно. Неизвестно, что обозначают кружки
показанные в излучине Москвы-реки к западу от города и
т. д. Как видим, план Москвы, составленный П. В. Сытиным
полон ошибок, и можно только пожалеть, что он был повторен
в книге Тверского. Глава о застройке и планировке Москвы в
XII—XV веках в книге П. В. Сытина дает неправильное пред¬
ставление о древней Москве.
Между тем духовные и договорные грамоты великих и
удельных князей вместе с другими документами, недавно пе¬
реизданными Л. В. Черепниным, рисуют перед нами застрой¬
ку и планировку города Москвы в XV веке24*. Духовные гра¬
моты Василия Дмитриевича (не позднее 1425) показывают,
как была еще ограничена городская территория. Село Хвосто-
во в Замоскворечье стояло за городом, за городом находился
и новый великокняжеский двор у церкви святого Владимира в
Садах (поблизости от Кулишек, площадь Ногина). Сущест¬
венно иную картину рисует завещание Василия Васильевича
Темного (не позднее 1462). Город вытянулся на север, и го¬
родские дворы подступили к Красному и Сущевскому селам.
В начале XVI века город расширился еще больше. Городские
посады и городские дворы раздались во все стороны города, к
Сущову, к Напрудскому, к Красному, к Луцинскому. Этот
быстрый рост города произошел во второй половине XV века,
когда Москва сделалась столицей России.
Жилища горожан
Москва великокняжеского времени в основном была дере¬
вянной. Построение каменных зданий в Москве в тот период
казалось делом незаурядным и, как правило, отмечалось в ле¬
тописи. Объясняется это не только, вернее даже не столько
бедностью, сколько относительным неудобством каменных эда-
86

ний в условиях московской суровой ЗИМЫ, ДОЖДЛИВОЙ и сырой
осени и весны. Ведь каменные здания требовали хорошего печ-
„ого отопления и постоянного ухода за ним. Вот почему ка¬
мень применялся главным образом при постройке церквей или
«палат». В домах бояр и купцов каменные палаты служили по¬
мещениями для торжественных приемов или хранения казны и
книг. Для иностранцев все московские строения даже в конце
XV столетия казались деревянными. «Город Москва располо¬
жен на небольшом холме и все строения в нем, не исключая и
самой крепости, деревянные»,— пишет, например, Контарини.
Размеры и удобства помещений зависели от богатства и
значения владельцев домов. О московских жилищах конца XV
века некоторое представление дают записки упомянутого ра¬
нее Контарини. Когда путешественник добрался до Москвы,
«славя и благодаря Всевышнего», избавившего его от столь¬
ких бед и напастей, он получил квартиру в виде маленькой ком¬
натки с небольшим помещением для его людей и лошадей.
«Комната эта была и тесна и довольно плоха, но нам показа¬
лась она огромным дворцом в сравнении с тем, что мы прежде
испытали». Позже Контарини перевели в другой дом, где жил
Аристотель Фиоравенти, строитель Успенского собора. «Этот
дом был довольно хорош и находился неподалеку от дворца».
Через несколько дней Контарини получил приказ выехать из
дома Фиоравенти и с трудом отыскал себе небольшую квар¬
тиру за пределами Кремля. «Квартиру эту составляли две ком¬
наты, из коих в одной поместился я, а другую предоставил
моим служителям».
Контарини жил в Москве в зимнее время (октябрь — ян¬
варь) и тем не менее не жалуется на плохое отопление. Следо¬
вательно, надо предполагать, что он жил в помещениях с печами,
устроенными достаточно удобно, а не в курных избах. Мос¬
ковские дома казались ему маленькими и неудобными по срав¬
нению с обширными палаццо Венеции.
К жилым домам примыкал двор с подсобными помеще¬
ниями — погребами, конюшней, баней и пр. Название «хоромы»
употреблялось обычно в применении к жилью, а весь комплекс
жилых построек, огорода и сада при нем обозначался словом
«двор».
О размере дворов московских жителей имеем несколько
указаний только XVI века, но и это уже позволяет сделать
87

некоторые выводы. Двор Троице-Сергиева монастыря на
дился в Богоявленском переулке, на левой стороне, если ЭХ°'
с Ильинской улицы на Никольскую. Он имел 20 Ч г* J**™
л Л	-	'2 са>кен в
длину и 14 сажен в ширину, то есть был почти равен 300
саженям. Двор этот был отдан позже посадскому человеку что
доказывает обычность подобных дворовых размеров в Москве
Взамен троицкие власти получили двор суконщика Лобана
Иванова сына Слиэиева. Этот двор имел в длину 40 1 / Са_
жен, а в ширину 9 сажен без локтя, да в другом месте в ого-
роде было восемь сажен, по-видимому, тоже в ширину. Даже
без огорода новый Троицкий двор имел почти 400 кв. сажен, а
ведь ранее он принадлежал тяглому человеку, суконщику.
Археологические работы на территории Подола «великого
посада» поблизости от церкви Николы Мокрого показали, что
московские дома в XIV—XV веках «представляли собой неглу¬
бокие врытые в землю срубы из добротных еловых или дубо¬
вых бревен». В среднем это были небольшие дома в 20—25 кв.
метров площадью. Нижний этаж представлял собой погреб,
жилое помещение располагалось над землей. «Усадьба ремес¬
ленника XIV—XV вв. устроена так, что дом-пятистенка вы¬
ходит на улицу, а хозяйственные постройки стоят во дворе».
В XV веке Москва выросла очень заметно, но вплоть до
капитального строительства, предпринятого при Иване III и
его сыне Василии III, застройка города явно не соответство¬
вала его значению как столицы русского государства.
Подмосковные села
Нам не известно ни одно подмосковное село, о котором
можно было бы достоверно сказать, что оно существовало уже
в XIII веке. Единственным исключением является село Дани¬
ловское, да и оно упомянуто только в позднем житии Даниила
Московского. Тем не менее трудно сомневаться в том, что села,
названные в духовных великих князей первой половины XIV
века, уже существовали и в предшествующем столетии; это
были те «красные села», о которых москвичи рассказывали в
преданиях о боярине Кучке, полулегендарном первом владельце
Москвы.
Большинство древних подмосковных сел располагалось по
долинам Москвы-реки и Яузы. И это вполне понятно. Тут ле¬
жали громадные заливные луга, которые столь высоко цени-

л„сь в хозяйстве великих князей, что их отмечали в завеша
„иях и договорах. Еще ничем не загрязненные реки „обило!
вали рыбой. Само сообщение по рекам, летом в лодках зимо^
по замерзшей поверхности на санях, представляло определен
ные удобства. Представим себе бездорожные лесные и боло
тистые пространства средневековой России, по которым про
биралнсь верхом на лошадях, или летом на «колах» — телегах
зимою на санях, и значение рек как лучших дорог станет ясным’
Ближайшие подмосковные села XIV-XV столетий давно
уже вошли в черту города, но воспоминание о некоторых из
них сохранилось до сих пор в названиях улиц. Духовные и до¬
говорные грамоты великих и удельных князей указывают на
реке Яузе село Михайловское и село Луцинское. О том. где
находились эти села, можно сказать только предположительно.
Последнее упоминание о Михайловском находим в духов¬
ном завещании серпуховского князя Владимира Андреевича:
«Михайловское село с мельницею». Позже вдова этого князя
владела мельницей на устье Яузы. Возможно, здесь и находи¬
лось село Михайловское, уже в XV веке сделавшееся город¬
ской слободой.
Село Луцинское стояло также где-то на Яузе. В начале
XVI века его еще обозначали как «селцо Луцинское и с мель¬
ницею и со псарнею». Место его можно указать только гада-
тельно, в районе современного Высокого моста на Яузе.
Над Яузой стояло село Воронцово, оставившее по себе па¬
мять в названии улицы «Воронцово поле» (ул. Обуха). На¬
звано оно впервые впрочем, довольно поздно, в самом начале
XVI века. К этому времени город уже поглотил это село. Го¬
родские дворы стали по обеим сторонам Яузы. Как предпо¬
лагает Забелин, село первоначально принадлежало боярской
фамилии Воронцовых-Вельяминовых, а от них перешло к ве¬
ликим князьям.
В относительном отдалении от города находилось село
Красное. Название «красное» часто применялось к обозначе¬
нию сел и дворов, как равнозначущее понятиям «красивое»,
«прекрасное». В этом смысле это слово широко распростра¬
нено в народной поэзии («красная девка»). «Красное село»
впервые упоминается около 1462 года: «село Красное над Ве¬
ликим прудом у города, и з дворы с городскими, что к нему
потягло». Но о том же селе без названия «Красное» говорится

значительно раньше в завещании Василия Дмитриевича о
1423 года: «селце у города у Москвы над Великим прудов
На старых планах Москвы этот великий пруд показывали по
близости от современного Ярославского вокзала, теперь на том
месте, где находилось прежнее село Красное, проходит Крас¬
носельская улица.
В верховьях Неглинной располагались село Напрудное и
село Сущевское. «Село Напрудское у города» впервые упо¬
минается в завещании Ивана Калиты (не позднее 1340 года).
Свое название оно получило от находившегося радом с ним пру¬
да. В начале XVI века к нему уже непосредственно подходили
городские посадские дворы. Небольшая каменная церквушка
XVI века, в честь мученика Трифона, в Напрудном, до сих
пор напоминает о том месте, где когда-то находилось это одно
из древнейших подмосковых сел (Трифоновская улица побли¬
зости от Ржевского вокзала).
«Селце Сущевское, что у города» впервые упоминается в
1433 году, ио существовало раньше. По крайней мере о Су¬
щевской меже известно уже по записи, говорящей о временах
Владимира Андреевича Серпуховского, умершего в начале XV
века. Происхождение названия селя неясно, вероятнее всего
оно ведется от прозвища его первого владельца. Сущевское
село находилось на том месте, где теперь проходит Сущевская
улица. Городские дворы в середине XV века уже близко под¬
ступали к этому селу.
С XVI века известно село Черкизово, названное, впро¬
чем, в завещании митрополита Алексия Серкизовским, веро¬
ятно, по имени его первого владельца боярина Андрея Сер-
киэа, погибшего на Куликовом поле.
На северо-западной окраине города находились села Куд-
рино и Новинское. Село Кудрино в XIV столетии принадле¬
жало серпуховскому князю Владимиру Андреевичу. Оно на¬
зывалось просто Кудрином, а не Большим Кудрином, как то
обозначено в новом издании записи о владениях Новинского
монастыря: «село его большее Кудрино», то есть наиболее
крупное, большое село князя Владимира Андреевича. К Куд¬
рину тянули окружающие его деревни, названия которых, впро¬
чем, ничего не дают для старой топографии Москвы. Вдова
Владимира Андреевича подарила село Кудрино с деревнями
митрополичьему Новинскому монастырю. Подаренная земля
90

представляла довольно обширное владение, на юге оно дохо¬
дило до Хлынова (Хлыновский тупик у Никитских ворот) на
востоке до Тверской дороги (ул. Горького) и «Сущевской межи»,
на западе до Можайской дороги, а на севере до речки Хо¬
дынки. Еще в конце XV века пахотные земли и луга здесь на¬
чинались непосредственно от города. Поблизости от Кудрина
стоял митрополичий Новинский монастырь. Кудринская пло¬
щадь (площадь Восстания) и Новинский бульвар (Садовая
улица) сохраняли свои названия до нашего времени.
В местности «Три горы» стоял большой загородный двор
с церковью того же Владимира Андреевича Серпуховского.
Место его в настоящее время определяется Трехгорным пере¬
улком, и теперь этот район сохранил еще холмистый рельеф.
К юго-западу от города на берегу реки Москвы находи¬
лось старинное село Семчинское. Происхождение этого назва¬
ния неясное, может быть, от имени или прозвища первого его
владельца. Семчинское (улица Остоженка — Метростроев¬
ская), или Семцинское, как оно часто называется в докумен¬
тах, упомянуто уже в завещании Ивана Калиты.
Далее, в излучине Москвы-реки находились Самсонов луг
и Лужниково (позднейшие Лужники). Обширные пригород¬
ные луга, когда-то зеленевшие на берегах Москвы-реки, оста¬
вили воспоминание о давнем прошлом в названиях Остоженка
и Лужниковская набережная. К началу XVI века город со свои¬
ми дворами подступил уже к самому селу Семчинскому.
В непосредственной близости к городу, почти над самой
рекой, находилось село Дорогомиловское. Вероятно, оно по¬
лучило свое прозвище также от первоначального владельца.
Впервые о Дорогомилове упоминается под 1411 годом, когда в
нем была построена каменная церковь Благовещения. Место
этой церкви определяет местоположение села. В середине XV
века от города до села Дорогомилова считалось 2 версты («два
поприща»).
Уже в значительном отдалении от города, на Москве-реке,
стояли села Крылатское и Татарово. В своей духовной Васи¬
лий Дмитриевич завещал своей княгине: «Крылатское село,
что было за Татаром».
В непосредственной близости к городу, за Москвои-рекои
стояли село Хвостово и сельцо Колычево. О Хвостове гово¬
рилось выше. Колычево находилось «против у Семчинского
91

села», то есть на замоскворецкой стороне Москвы-реки (в -
не Бабьегородских переулков). Позже сельцо Колыче^о*”0
зывается слободкой вместе с монастырем Рождества Б НЭ
дицы в Голутвине.	Р°'
На высоком берегу Москвы-реки стояло село Воробьево
названное так по имени его первоначальных владельцев бо
Воробьевых. В 1451 году оно уже принадлежало великой кня-
гине-матери Софье Витовтовне и с тех пор значилось дворцо¬
вым. Еще далее к югу местность была лесной и пустынной. Там
было село Голенищево, также получившее свое название от пер¬
вых владельцев бояр Голенищевых (позже Троицкое-Голени¬
щево поблизости от здания университета с трехшатровой цер¬
ковью XVII века). Это было любимое село митрополита Ки-
приана. Здесь он разболелся и умер. Место это, по сказаниям,
был безмятежным и спокойным от всякого волнения, между
двух рек Сетуни и Раменки, где тогда по обеим сторонам был
густой лес.
Большой сгусток сел располагался к югу от Москвы по бе¬
регам Москвы-реки. Крупнейшими из них были Коломенское,
Ногатинское, Дьяковское, Островское, Оринннское. Под та¬
кими же названиями эти села сохранились и до нашего времени;
Ногатинское — это современное Ногатино, Островское —
Остров. Из этих сел только одно Оринннское получило свое
название от имени неизвестной нам Арины, или Ирины. Было
ли это нмя собственное или село было названо по находив¬
шейся в нем церкви — неизвестно. Село Островское полу¬
чило свое название по характеру местности. Островское, или
Остров, стоит на невысоком холме. Старая роща окружает вы¬
сокую шатровую церковь XVI века и выглядит действительно
островом среди обширных заливных лугов. Дьяковское, ви¬
димо, получило свое название от какого-либо дьяка, важной
должности при княжеских дворах, соответствующей секрета¬
рю или начальнику канцелярии. Более неясно происхождение
названия села Коломенского, но это название можно связать
со словом «коломнище» — могилище, место могил. В районе
села Коломенское и соседнего с ним Дьякова действительно
находится известное Дьяковское городище. Не было лн село
Коломенское тем местом, где вятичи хоронили своих покой¬
ников? Может быть, в слове «коломнище» найдем и разгадку
названия города Коломны, которое возводили то к какой-то
92

колонне, то к итальянскому знатному роду Колонна неизвестно
почему попавшему на берега Окн. Название села НогГ
проще всего связать со словом «ногата,, обозначавшнГГеГ
нерусскую денежную единицу. Впрочем, русские зналГ и
«ногатица» — горница.	и и слово
Коломенское н другие приречные села были загородными
селами велнкнх н удельных князей. «Коломенское село со ке™
лугн и с деревнями. Ногатннское со всеми луги „ с деревня
мн„ перегодили по наследству, как ценные земельные владе'
ния, о которых надо было упомянуть в духовных. Межка или
«разъезд», между Коломенским и Ногатииским шла «отзабо-
рья на усть Нагатинской заводи». Эту заводь Москвы-реки
еще недавно можно было видеть под Коломенским
Примерная численность московского населения
Летописные источники и актовые материалы рисуют нам
Москву XIV—XV веков как большой городской центр, усту¬
пающий только Новгороду и, может быть, Пскову. В собст¬
венно Залесской земле, под которой наши источники пони¬
мают в основном междуречье Волги и Оки с примыкающими
областями, Москва была в эти столетия, несомненно, крупней¬
шим городом.
Тем не менее прямых указаний на количество населения
в Москве имеется очень немного. Для конца XIV века наи¬
большее значение имеет летописное свидетельство о количе¬
стве погребенных в Москве после ее разорения Тохтамышем в
1382 году. Обычно приводится свидетельство Воскресенской
летописи25, согласно которой за уборку 80 трупов убитых мо¬
сквичей платили по 1 рублю денег, всего же было истрачено
300 рублей. По этому счеты выходит, что в Москве было убито
24 000 человек (80 х 300 = 24 000). Но показание Воскре¬
сенской летописи не согласно с более древними сведениями, по
которым истрачено было всего 150 рублей. Наиболее же точ¬
ные сведения дае г так называемый Рогожский летописец, осо¬
бенно ценный для московской истории XIV века. Он сообщает,
что давали за сорок мертвецов по полтине, а за семидесять по
рублю. И сочли, что всего было дано полтораста рублей. Таким
образом, надо считать, что убрано было свыше 12 000 убиен¬
ных. Повышение оплаты за уборку мертвецов в зависимости
93

от количества убранных трупов, отмеченное Рогожским
писцем, такая деталь, какая была уже неинтересна п ЛСТ?'
шим сводчикам, всегда предпочитавшим округлять ы „„ ДНеи'
^	.	ку лить и Увеличи¬
вать цифры погибших во время битв, осад и стихийных
ствий. Поэтому мы имеем полное право считать показан^
Рогожского летописца наиболее достоверным.	е
Приведенная нами цифра в 12 000 убитых москвичей только
году.
косвенно говорит о количестве населения Москвы в 1382
В число погибших входили и беглецы из окрестных сел и дере¬
вень, а не только горожане. Однако в указанную цифру не во¬
шли многочисленные пленные, уведенные татарами; ведь Тох-
тамыш «полона поведе в Орду множество бещисленое». Нельзя
забывать и того, что многие москвичи, в особенности бояре и
купцы, со своими семьями покинули город еще до прихода Тох-
тамыша. Наконец, некоторые мертвецы были убраны и без по¬
мощи специальных наемных лиц. Поэтому цифра в 10 000 жи¬
телей для Москвы кажется скорее преуменьшенной, чем пре¬
увеличенной. Напрашивается вывод, что московское населе¬
ние в 1382 году надо исчислять примерно вдвое-втрое против
показанной цифры, в 20—30 тысяч человек — Цифру все-таки
очень высокую, как показывают исследования о численности
населения в крупных западноевропейских городах.
Наши выводы подтверждаются другими летописными све¬
дениями о Москве конца XIV столетия. В московский пожар
1390 года на посаде сгорело несколько тысяч дворов. Выго¬
рела только часть городского посада, а количество сгоревших
дворов измерялось тысячами. Более точные сведения дает нам
летописное свидетельство о московском пожаре 1488 года,
когда погорела только часть города, без Кремля и значитель¬
ной части великого посада. Пожар начался от церкви Благове¬
щения «на болоте», и погорели «дворы всех богатых гостей и
людей всех с пять тысяч погоре». Таким образом, на посаде
находилось не менее пяти тысяч дворов. Полагая на каждый
двор минимальную цифру в 2 человека, получим, что на по¬
саде жило не менее 10 000 жителей. Прибавим к этой цифре
население Кремля и тех дворов, которые уцелели от огня на
посаде, и мы смело можем говорить о том, что Москва в целом
насчитывала 8 — 10 тысяч дворов, то есть имела никак не менее
20 000 жителей, а, вероятно, и значительно больше, так как
94

обычно во дворах жило не по 2, а по 3-4 ч^аппо.,.
тельно, 30—40 тысяч человек.	’ следова'
Конечно, цифра московского населения не оставалась не
иэменнои на протяжении двух столетий н имела тенденцию к
непрерывному росту. Особенно большой скачок в сторону уве
личения населения, по-видимому, произошел в Москве за тот
короткий период времени, который отделяет княжение Ивана
Калиты от княжения Дмитрия Донского. Это обстоятельство
еще хорошо помнили в XV веке, когда епископ Питирим на¬
писал житие Петра митрополита. По словам Питирима, град
Москва при Калите был еще малонаселенным. Наоборот,
сказания о нашествии Тохтамыша рисуют Москву богатой
и многолюдной. Новый период роста московского населения
начался со второй половины XV века, после окончания фео¬
дальной борьбы Василия Темного с Шемякой, когда Москва
переживала относительно спокойный период.
Наши наблюдения над численностью московского населе¬
ния можно проверить и путем наблюдения над топографией го¬
рода. Москва времен Калиты занимала, как мы видели выше,
только площадь Кремля, Китай-городского холма и Подола.
Самый Китай-городский холм, Заречье и Занеглименье засе¬
лены были очень слабо. Во второй половине XIV века Китай¬
городской холм был уже заселен, а поселения в Заречье и в
Занеглименье сильно распространились. Спустя столетие (в
конце XV века) поселения на северном берегу Москвы-реки
дошли примерно до линии позднейшего Белого города. Это рас¬
ширение городской территории соответствовало непрерыв¬
ному росту городского населения, распространившегося на об¬
ширную территорию Белого города и отчасти Замоскворечья.
Летописи и другие источники обычно называют москов¬
ских жителей москвичами. Это название впервые встречается
уже в известии 1214 года. Московский князь Владимир Все¬
володович в этом году осаждал город Дмитров «с москвичи и с
дружиною своею».

ГЛАВА ВТОРАЯ
МОСКОВСКОЕ РЕМЕСЛО
Москва— крупнейший ремесленный центр
Источники скудно освещают хозяйство Москвы XIV—XV
веков, но и за этими скудными сведениями ясно выступает об¬
лик большого средневекового города со значительным ремес¬
ленным населением. Ремесленные специальности наложили
своеобразные отпечаток даже на московскую топографию. Ни
в одном русском городе не было столько урочищ'с такими
названиями, как «в мясниках», «в бронниках», как в Москве.
Эти названия восходят к тому времени, когда ремесленники
жили в особых слободках со своими патрональными церквами.
По характеру и разнообразию своих специальностей сред¬
невековая Москва резко отличалась от других русских горо¬
дов. Разве только Великий Новгород мог с ней равняться по
своему ремесленному значению; другие русские города, даже
такие, как Псков, Рязань, Тверь, Смоленск, несомненно от¬
ставали от Москвы по развитию в них ремесла и торговли. Осо¬
бенно это следует сказать о второй половине XV века, когда
Москва быстро разрастается в обширный город с многочис¬
ленным населением.
Для московского ремесла XIV—XV столетий характерны
две черты: во-первых, развитие редких, дорогих ремесленных
отраслей, во-вторых, передовой характер ремесла. Как и во
многих больших городах средневековой Западной Европы,
московский рынок изобиловал привозными и отечественными
товарами, в том числе местного московского производства.
Сюда ехали за необходимыми вещами из других городов, здесь
можно было найти такие вещи, которые не производились в
провинции.

Производство Оружия и
кузнечное дело
В XVI столетии Mocki
I и доспехов. В (
жп, и доспехов. В опиГоруж'в" “ТГ
Годунова (1589 год) упоминаются 4	* Л0СП"0В Б'
ору-
орнса
лука «московске лелп«
лук московский с тетивою, рогатица московская, московские
копье, московские панцири. Среди ратной утвари особое место
m *емы- Из 20 шлемов, указанных в
эломами московскими
отмечены 3 &
.. ~	у|вари осооое
занимают шлемы. Из 20 шлемов, указанных в той же описи
6 названы шоломами московскими. Кроме тОГО. дополнительно
отмечены 3 московских гладких шлема. Как видим, в XVI поо
изводство шлемов имело в Москве массовый характер Мос
ковские шлемы не только успешно конкурировали с привоз
ными. но и считались особо ценными доспехами в царской
казне, как и московские кольчуги. Имя мастера-кольчужника
написано на могильной плите конца XVI века, найденной у
церкви Никиты Мученика в Заяузье. в районе Кузнецкой сло¬
боды. Нельзя забывать также о том, что термином «кузнец»
нередко покрывалось понятие оружейника, делавшего свои
изделия в основном из металла.
Так было в XVI столетии. Однако производство предме¬
тов вооружения стало развиваться в Москве задолго до этого.
Уже в «Задонщине», возникшей в конце XIV столетия, нахо¬
дим замечательное описание оружия русских и татарских вои¬
нов, сражавшихся на Куликовом поле: «Шеломы черкасские,
а щиты московские, а сулицы иемецкия, а копии фрязския», в
других списках добавлено: «а кинжалы сурские». Здесь пере¬
числен наличный инвентарь русского вооружения XIV—XV
столетий. Сирийские кинжалы, итальянские копья, немецкие
сулицы (дротики), черкасские шлемы поставлены наряду с
московскими щитами, которым славились московские ору¬
жейники.
Мастера-бронники, изготовлявшие ратные доспехи, упо¬
минаются в документах XV века в числе зажиточных людей,
кредиторов московских удельных князей. Князь Андрей Ва¬
сильевич Большой должен был Сеньке броннику 50 рублей. В
завещании этого князя другие кредиторы названы по именам
и фамилиям. Среди них находим видных московских купцов:
Саларевых, Сырковых и др. Одни только бронник назван
уменьшительным именем Сенька, и это нагляднее всего гово¬
рит о его невысоком социальном положении как ремесленника.
4 М. Н. Тихомиров	97

Однако княжеский долг Сеньке превышает стоимость долгов
некоторым купцам, названным в том же завещании. Нес
колько позже Семен бронник упоминается в числе кредиторов
князя Ивана Борисовича. Вероятно, это тот же Сенька брон¬
ник. Долг князя Семену броннику достигал значительной суммы
в 44 рубля. Конечно, можно возразить, что именем «бронник»
в обоих завещаниях обозначен купец, торговавший доспехами
но в завещании тут же упоминается долг кузнецу Лагуте, куз¬
нецами же звали только ремесленников, а не торговцев. Кроме
того, «бронниками» назывались и боярские холопы, занимав¬
шиеся этой ремесленной специальностью.
Бронники, как и другие ремесленники, жили особой сло¬
бодкой, находившейся в XVII веке в районе современных
Бронных улиц (район Тверского бульвара).
Производство оружия и доспехов было специализировано.
Об этом говорит существование особого московского уро¬
чища, где стояла церковь Великомученика Георгия «в лучни¬
ках». Название «лучники» восходит к давнему времени, так
как уже в XIV веке луки и стелы постепенно стали вытес¬
няться огнестрельным оружием.
Конечно, бронники и лучники были не единственными ре¬
месленными специальностями, связанными с производством
предметов вооружения. Об этом говорят упоминания о кивер-
никах, изготовлявших военные головные уборы — кивера. Ки-
верник назван в завещании одного московского дьяка, видимо,
занимавшегося ростовщичеством. Долги киверника были незна¬
чительными — полтина и рубль, взятые по по двум кабалам.
Видное место в московском ремесле занимало кузнечное
дело с его разновидностями. Кузнецы жили в различных рай¬
онах столицы, ио ие в городе, а на посаде, так как кузнечное
мастерство старались удалить от скученных и деревянных го¬
родских построек во избежание пожаров. По-видимому, наи¬
более ранним средоточием кузнецов были Рождественская
улица и Покровка. Рождественскую улицу в документах более
позднего времени обозначали как стоявшую «в кузнецах». На
Покровке стояла церковь Николы Чудотворца «в котельни¬
ках». Позже Кузнецкая слобода возникла в Замоскворечье.
Там находилась церковь Николы в Кузнецкой слободе. Однако
главным центром кузнечного производства в средневековой
Москве было Заяузье, вернее та его часть, которая простира-
98

лас по прибрежным высотам от усты, Яузы до Таганки
жили кузнецы, а также мастера, производившие^„Z
тую металлическую посуду («котельщики»). Тутстозли „еок‘
ви во им. Косимы „ Дамиана «в старых кузнецах», Никола;
Чудотворца «у Таганных ворот». Троицы «в котельниках»
здесь находилась и Таганная слобода.	'
И ЮЦе XV ПКЗ ЧЗСТЬ За"узья принадлежала князю
Ивану Юрьевичу Патрикееву: «Заяузьская слободка с мона¬
стырем с Кузмодемьяном». Святые Косьма и Дамиан, как до¬
казал Ь. А. Рыбаков, считались покровителями кузнечного
дела. Следовательно, существование Кузьмодемьянской цер¬
кви в этом районе может служить подтверждением того, что
кузнецы жили здесь уже в XV веке. Раскопки в районе быв¬
шей церкви Кузьмы и Демьяна или вообще на территории Гон¬
чарной улицы могли бы дать интересные материалы. Кузиец
Лагута, как видели мы выше, оказался в числе кредиторов
удельного князя.
Ювелирное дело
Большое развитие получило в Москве ювелирное, «сереб¬
ряное» дело. В духовных московских князей имеются указа¬
ния на золотые и серебряные вещи, часть которых сделана мо¬
сковскими мастерами. Среди них мы встречаем золотые и се¬
ребряные кресты и иконы. В завещаниях великих князей упо¬
минается «икона золотом кована Парамшина дела» (в других
случаях — «Парапшина»), «крест золот Парамшина дела».
Изделия этого ювелира высоко ценились в Москве, их пере¬
давали как своего рода реликвии в качестве родительского бла¬
гословения от отца к сыну.
Можно было бы затеять неразрешимый спор о том, кем
был Парамша — русским или иностранцем, например греком,
но есть основания думать, что Парамша жил и работал в Рос¬
сии, следовательно, изделия его рук имеют прямое отношение
к московскому ювелирному мастерству. Сохранилась грамота
на «митрополичьи пожни Иконичьские и Парашинские пере-
городы», находившиеся в Костромском уезде. Тут были и
«Парашинские земли». Необычное соединение «Иконниче»
вместе с «Парашиным» напоминает о Парамше в завещаниях
великих князей XIV века. Парамша. видимо, работал при ми-
99

трополичьем дворе, получил во владение землю в Костромском
уезде, за которой по традиции сохранилось название его вла¬
дельца (Парамшинские земли), показывавшее их принадлеж¬
ность митрополичьему иконнику («иконниче»).
Образцом московского ювелирного дела является оклад
Евангелия, наряженного боярином Федором Андреевичем
Кошкой в 1392 году. Этот бесспорный памятник московских
мастеров имеет на краях лицевой доски оклада надпись, что
Евангелие оковано «повеленьем раба Божия Федора Андрее¬
вича». Имя мастера, сделавшего оклад Евангелия Федора
Андреевича, неизвестно, но хорошо известно имя другого мас¬
тера — Амвросия, работавшего во второй половине XV века
и бывшего келарем Троице-Сергиева монастыря. Сравнивая
оклад Евангелия со складнями работы Амвросия, мы легко уви¬
дим, как совершенствовалось мастерство московских ювели¬
ров. Складень Амвросия 1456 года отличается гораздо боль¬
шей точностью в отделке деталей по сравнению с окладом Еван¬
гелия 1392 года.
До нас дошли по преимуществу роскошные изделия, но ар¬
хеологические изыскания показывают, что московские ремес¬
ленники изготовляли иконы, кресты и различные украшения
на широкий сбыт. Таков, например, нательный крест, найден¬
ный при раскопках у церкви Никиты Мученика, на холме, так,
где Яуза впадает в Москву-реку.
Конечно, ювелирное дело в Москве не ограничивалось
только изготовлением икон, крестов и других церковных пред¬
метов. Московские мастера занимались выделкой различного
рода ювелирных изделий: сосудов, стаканов, чаш и пр.
Завещания великих и удельных князей наглядно показыва¬
ют, как развивалось в Москве ювелирное дело. В казне Ивана
Калиты хранились только немногие предметы богатого обихо¬
да; среди них видное место занимают привозные изделия: блюдо
серебряное еэднинское (из Иеэда в Персии), пояс фряжский
(итальянский), пояс царевский (золотоордынский) и т. д.
В позднейших завещаниях великих князей золотые и сереб¬
ряные вещи упоминаются уже как реликвии или дорогие подарки.
В завещании углицкого князя Дмитрия Ивановича (1521)
перечисляется большое количество чар и ковшей с подписями
их бывших владельцев, которые указывают тем самым, когда
были сделаны эти вещи. В княжеской казне хранились сосуды
100

^:гг~г^гяВаси-е“-т--о™.к"я.
Патрикеева. сковороГе с а^ГГрГ" И““
нифтью) великой княгини Марьи и РУ^ Ю С змалью (фи-
следовательно, были сделаны еще eXV «^7""“'0'ЩИ'
Дмитрия Ивановича и сосуды пац^ Веке> Ьыли в каэне
рам и высшему духовенству XV векТ Принадлежавшие боя-
тию, новгородскому архиепископу ГеннаГиюТ^ Гер°Н'
скими надписями, как поавилп rJ Надию- С°суды с рус-
га :г ~
Пвт в лЧаШН ' xPa™«er°c»» "У** Троице-Сергиевон Лавры.
11отнр был сделай Иваном Фоминым для Троицкой Лавры по
СТдидНоЛЬИ0МУ 3а“а3у велнкого «и*ая Василия Васильевича
в 144V году.
Надпись на окладе Евангелия великого князя Симеона
Ивановича относится к 18 декабря 1343 года. Евангелие было
сделано перед отъездом великого князя в Орду. Надписи на
подобных заказных вещах были бы прекрасным материалом
для лингвистического анализа московского наречия XIV—XV
веков, если бы лингвисты когда-либо попытались обратиться
к таким источникам.
Пояса
Особой специальностью было производство дорогих поя¬
сов, которые так часто упоминаются в духовных грамотах
московских князей. Пояса высоко ценились и различались по
своему убранству. Одни из таких поясов послужил поводом к
большому дворцовому скандалу, который повел к разрыву
между Василием Темным и его двоюродными братьями Васи¬
лием Косым и Дмитрием Шемякой. Скандал произошел во
время пира на свадьбе Василия Темного. Один из бояр обна¬
ружил, что Василий Косой надел на себя золотой пояс иа це-
101

пях, который получен был в приданое Дмитрием Донским от
суздальского князя — его тестя. На свадьбе Донского пояс
подменил тысяцкий Василий и отдал краденую вещь своему
сыну Микуле. После этого пояс переходил из рук в руки, пока
не достался Василию Косому. Среди великокняжеских поясов
находим: «пояс эолот с ремнем Макарова дела», «пояс эолот
Шишкина дела», другой «пояс эолот с каменьем же, што есм
сам сковал». Все это — работа московских мастеров Макара,
Шишки и других, хорошо известных в свое время по своим
выдающимся изделиям.
Производство поясов, видимо, составляло особую ремес¬
ленную специализацию. Дорогой пояс был своего рода отли¬
чием феодала, как это видно из одного немецкого документа,
где знатные новгородцы именуются «золотыми поясами».
Дорогое шитье
Москва была и одним из центров изготовления дорогих ши¬
тых пелен и воэдухов (покровы на церковные сосуды) с изо¬
бражениями креста, различных фигур и целых сцен. Большин¬
ство шитых плащаниц, сохранившихся до нашего времени, сде¬
лано из средства князей, княгинь и бояр руками их холопов.
Образцом московского шитья является воздух 1389 года,
сделанный по заказу или в мастерской великой княгини Ма¬
рьи, вдовы Симеона Гордого. На нем вышита надпись: «В
лето 6897 нашит бысть воздух повелением великия княгини
Марии Семеновыя». Воздух был предназначен для какой-
либо из московских церквей, возможно для церкви Спаса на
Бору в Кремле, так как в центре воздуха изображен Неруко¬
творный Спас. Дорогое шитье было одним из тех занятий, за
которым присматривали в своих мастерских княгини и боярыни,
но такие мастерские не могли обслужить широкой потребности
в церковных плащаницах и воэдухах. Поэтому можно предпо¬
лагать существование ремесленных мастерских, работавших на
сбыт, а чаще всего по заказу.
Иконное дело
Характерным московским ремеслом было иконное дело.
Большинство иконников принадлежало к числу монахов или
102

духовенства приходских иеокпрй П
нятнем богоугодным н поощрялосьТм"' ИК0Н С'<итаг1'ось за-
лаже среди московских	П°ЭТ0Му
шие себя „конным «асгерсгвом""т Пето С "РГаВНВ-
z	ам
году „конные мастеР7„а„ис^„ целуы Гм^о^^ксус8!
праздники и пророки» в московский Благовещенский собоо
Из четырех мастеров двое принадлежали к духовенству (икон
Так ^”°НИСИИ И "0П Т-офей). о двух других можно говорить
как о ремесленниках, потому что летопись их называет просто
Ярец и Конь. Это даже не имена, а прозвища, довольно рас¬
пространенные среди московских посадских людей более позд¬
него времени. Позже, в 1509 году Андрей Лаврентьев «да
Иван Дерма, Ярцев сын» дописали «деисус» для Софийского
собора в Новгороде. Этот Иван Дерма, Ярцев сын, мог быть
сыном Ярца и, как его отец, специализироваться иа «деису-
сах».	J
В 1488 году церковь Сретения расписывал фресками мас¬
тер Долмат — иконник, а в 1508 году «мастер Феодосий Де-
нисьев подписывал золотом церковь Благовещения. В том же
году «Феодор с братиею» расписывал иконы того же собора.
В Пскове и Новгороде иконники составляли особые ар¬
тели — «дружины». Такую же организацию ремесла следует
предполагать и в Москве. Так, летописное сообщение о рос¬
писи московских соборов при Симеоне Гордом говорит о митро¬
поличьих писцах и писцах великого князя. Первые были гре¬
ками, а великокняжеские мастера русскими («русьския писцы»).
Старейшинами и начальниками их были Захарий, Иосиф,
Николай «и прочая дружина их». В 1345 году производилась
роспись церкви Спаса на Бору, «а мастер старейшина иконни-
ком Гойтан». Это не имя, а прозвище: гайтан, или гойтан, —
шнурок, в особенности для тельного креста.
Знаменитейшим из московских иконописцев XV века был
Андрей Рублев, о котором достоверно известно как о монахе,
чернеце. Но неправильно было бы причислять всех видных ико¬
нописцев XIV—XV столетий к монахам. Прозвище «иконник»
иногда просто определяет профессию, без приложения «чер¬
нец», «старец», «поп» и т. д. Оно чаще всего указывает на
ремесленника и его ремесленную специальность. Громадная
103

потребность в иконах, которые считались необходимой п и
надлежностью любой избы, не могла быть удовлетворена только
княжескими и монастырскими мастерскими. Крестьяне и чео°
ные люди в основном покупали иконы на рынках.
Впоследствии в Москве найдем «Иконную слободу» в рай
оне Арбата и Сивцева Вражка, а в торговых рядах особый
Иконный ряд. На «Полянках в Иконной улице» в XVII веке
стояло 3 церкви, одна из них в память Евангелиста Луки, ко¬
торого предание считает первым иконописцем.
Книжное дело
Москва вместе с Новгородом и Псковом была крупней¬
шим русским центром книжного дела. К сожалению, громад¬
ное количество московских рукописей погибло; стоит только
вспомнить о рукописях, погибших в Тохтамышево нашествие:
«и книг множество снесено со всего града и из сел в сборных
(т. е. соборных) церквах много множество наметано, сохране¬
ния ради спроважено, то все безвестно сотвориша». По дру¬
гим известиям, груды книг были навалены в каменных москов¬
ских церквах до свода («до стропа»). Катастрофа 1382 года
была гибельной для книжных богатств Москвы. Поэтому так
редки московские книги, написанные до этой печальной даты.
Московские книги более позднего времени довольно мно¬
гочисленны. Конечно, значительное количество московских
книг переписывалось в церквах и монастырях. Но существо¬
вали и постоянные кадры писцов-ремесленников. Центрами пе¬
реписки были такие крупные московские монастыри, как Чу¬
дов в Кремле, Андроников и Симонов. Библиотеки Андрони¬
кова и Симонова монастырей почти не сохранили рукописей,
относящихся к XIV—XV векам. В этом отношении гораздо
богаче собрание Чудова монастыря, одно из лучших по сохран¬
ности. В нем, например, находится Книга Иова с толкования¬
ми, специально переписанная для Чудова монастыря в 1394
году. Переписывал ее раб Божий Александр. Судя по тому,
что он называет себя просто рабом Божиим, это был мирянии,
возможно выполнявший заказ монастырских властей. На обо¬
роте 92 листа он написал ие без хвастовства и вызова по отно¬
шению к какому-то другому переписчику: «Да рука то моя
люба лиха, и ты так не умеешь написать, и ты не пис(ец)»-

Такая же запись книжного писца имеется на другой чулонг -
книге: «Господи, помози рабу своему Якову научиГсь п °
руки бы ему крепка, око бы ему светло, ум бы eJv?	™'
писати бы ему з(олото)м».	му остРочен.
Книжная переписка производилась обычно по заказу как
это можно видеть из послания к другу, написанного Василем
Ермолиным. То же послание показывает громадное значение
Москвы как книжного рынка.
Можно считать, что Москва уже с конца XIV века как бы
законодательствовала в вопросах книжного дела, устанавли¬
вая манеру письма для всей тогдашней России. Здесь-то и воз¬
ник тот красивый и меткий иачерк, известный под названием
русского устава конца XIV — начала XV века. Все буквы
начерка отличаются, по выражению В. Н. Щепкина, сиг-
нальностью26. Буквы с их перекладинами стремятся кверху,
отличаются законченностью и в то же время своеобразной сти¬
лизацией. В этом отношении особенно интересны рукописи,
переписанные в Андрониковом монастыре. Позже в Москве
вырабатывается новый почерк, основанный на другом прин¬
ципе. Буквы опускают свои перекладины книзу, точно разрас¬
таются в ширину, линии их начинают круглеть. Это характер¬
ный полуустав XV века, неправильно называемый юго-сла¬
вянским, так как элементы его заложены уже в русском полу¬
уставе. Менее красивый и четкий, чем устав, этот почерк был
более удобным для письма и утвердился в русской письмен¬
ности XV века.
Если обыкновенная рукопись могла быть выполнена тру¬
дами одного переписчика, то рукопись роскошная требовала
комплексной работы писца, художника, писавшего заставки и
миниатюры, переплетчика. Все эти специальности редко со¬
вмещались в одном лице. Поэтому так трудно было приобре¬
сти нужную рукопись за деньги, и названный выше Василии
Ермолин советовал своему литовскому другу заказать нужную
для него рукопись.
Гончарное производство
Ювелирное производство, изделия церковного быта, книж¬
ное и переплетное дело - вот те отрасли производства, ко-
“рьы особенно выделяли Москву и, числа других городов.
10S

Москва — центр тонких ремесел, связанных с обслужива
потребностей феодалов и Церкви. Однако было бы не”^
вильно характеризовать московское ремесло как ремесло^
ключительно занятое производством дорогих изделий. ИС'
Москва рисуется как центр самых различных производств
в том числе и таких, которое обслуживали широкие круги Го’
рожан. Среди них большое значение имело гончарное дело, со¬
средоточенное за городом, в упомянутом раньше Заяуэье, где
жили кузнецы и котельники. Здесь находилась Гончарная ули¬
ца, сохранившая свое название до нашего времени. Тут стояли
две церкви: Воскресения и Успения — «в гончарах». Одна из
них (Успения) сохранилась в постройке XVII века и украшена
поливными изразцами того же времени, составляющими цвет¬
ной пояс, протянутый непосредственно под карнизом вдоль
церкви.
Подтверждением раннего возникновения Гончарной сло¬
боды в Заяуэье служат находки черепков так называемой
«городской керамики», найденной «на склоне Таганского холма
к Котельнической набережной», следовательно, как раз в районе
Гончарной слободы. «Дата этой керамики, очевидно, также
добровольно ранняя. Судя по аналогиям, она не моложе XIV
века». Таково определение М. Г. Рабиновича, давшего ценное
исследование о московской керамике27.
Кожевенное дело и портновское мастерство
Значительное распространение должно было получить в
Москве кожевенное производство. Позже оно было сосредо¬
точено далеко за городом в районе современных Кожевниче¬
ских набережных («в кожевниках»), раньше же, несомненно,
располагалось где-то ближе, но также за городом. Возмож¬
ным районом кожевенного производства в Москве были «Сы¬
ромятники», лежавшие в излучине Яузы (как известно, вода
является необходимой принадлежностью кожевенного произ¬
водства).
Видное значение в московском ремесле занимало изготов¬
ление одежды. Впрочем, особого портновского урочища не су¬
ществовало, и это вполне понятно, так как в портновском деле
решительно преобладала работа на заказ. Кроме того, понятие
портного было общим и не покрывало разновидностей порт-
106

НОВСКОГО (
> ремесла. В духовных завещаниях XIV-Y\/
отмечаются только дорогие наряды, но и подобныУэапГи
вскрывают название разнообразных предметов од ж1сГ
ди них отмечаются дорогие червленые - красные rnfi
другие кожухи, бугаи и другие меховые одежды. К духоГой
Верейского княэ» Михаила Андреевича приложен целый спи"
сок различного рода меховой одежды. Здесь и шуба зелена"
и шуба багряная, рудо-желтая, белая и т. д. В других
скнх документах XV-XVI веков перечиелеио также большое
количество шуб с наименованиями: шуба рысья русская, шуба
соболья русская, шуба соболья татарская и даже какая-то
«шуба цини».
Наряды простого народа, конечно были очень далеки от
подобного великолепия. В качестве обычной зимней одежды
носили «сермяги», сшитые из грубого домотканого сукна. В
Москве, видимо, одевались несколько лучше, чем в деревнях,
и на этом основано тонкое, полное скрытой насмешки, замеча¬
ние митрополита Фотия. Князь Юрий Дмитриевич собрал
в своем городе Галиче окрестных крестьян, чтобы испугать
приехавшего митрополита множеством людей. Но митрополит,
увидев собранный народ, только заметил: никогда я не видал
столько народа в овечьих шкурах. «Вси бо бяху в сермягах», —
поясняет летописец.
Впоследствии в Москве XVII века существовало большое
количество рядов, торговавших различными одеждами. Эти
ряды появились еще «до московского разорения», значит, уже
существовали и в XVI столетии, а вероятно, и в Москве XIV—
XV веков. Один из них назывался «Ветошным», и это древ¬
нее слово, обозначавшее в свое время поношенную одежду, со¬
хранилось в названии Ветошного переулка в Москве (в Ки¬
тай-городе).
Каменное строительство в Москве н каменщики
Каменное строительство в Москве, если основываться на
письменных источниках, началось с 1326 года, когда был за¬
ложен Успенский собор в Кремле. Это была «первая церковь
камена на Москве на площади, во имя Святыя Богородица,
честного Ея Успениа». Собор строился в течение года. Вслед
за этим были воздвигнуты каменные церкви: Иоанна Лествич-
107

ника и Поклонения веригам апостола Петра (1329), Соб
Спаса на Бору (1330), Архангельский собор (1333). После°Р
няя церковь «единого лета и почата бысть и кончена».
Ни одна из этих церквей не сохранилась, ничего не гово
рится и о том, были ли строителями кремлевских зданий мос¬
ковские или пришлые мастера. Однако своего рода сезонность
каменного строительства в Москве (всего 7 лет) говорит ско¬
рее всего о мастерах, приглашенных откуда-то со стороны.
В новейшем исследовании по истории русского искусства
проводится мысль о близости московских храмов времени Ка¬
литы к собору в Юрьеве Польском. Московский Успенский
собор определен как одноглавное здание с тремя притворами с
севера, юга и запада и трехапсидным алтарем. В действитель¬
ности же Успенский собор первоначально был построен без при¬
делов. Только в 1329 году, следовательно, спустя 3 года после
основания собора, заложили церковь Поклонения веригам апо¬
стола Петра, сделавшуюся приделом Успенского собора, но за¬
думанную в виде особой церкви. Вторым приделом сделалась
церковь Дмитрия Солунского, в стене которой лежало тело уби¬
того московского князя Юрия Даниловича. Но когда возник
этот придел — неизвестно.
О размерах первого Успенского собора можно судить по
летописному свидетельству, что новый собор, заложенный ми¬
трополитом Филиппом, строился «круг тое церкви», то есть
вокруг стен прежнего собора Калиты. Вновь заложенная цер¬
ковь была размером с Успенский собор во Владимире, но на
полторы сажени ее длиннее и шире.
Церковь Спаса на Бору дошла до XIX века в сильно пе¬
рестроенном виде, окруженная приделами и пристройками. Ри¬
сунок ее, сделанный М. Ф. Казаковым в XVIII веке, дает о
ней представление как о невысоком сложном строении с обли¬
цовкой XVII века. Храм был небольшим, однокупольным, дли¬
ной «от царских врат до западных входных дверей 10 аршин и
3 вершка (7, 5 м), ширинною 10 аршин и 1 1/2 вершка, а вы¬
шиною 14 аршин и 12 вершков» (свыше 10 м). Внутри собор
казался выше и обширнее, чем снаружи. При постройке Но¬
вого дворца около Спаса на Бору найдено было множество че¬
ловеческих костей от прежнего кладбища, которое было ого¬
рожено дубовым частоколом.
Церковь Иоанна Лествичника тоже была небольшого раэ-
ЮН

мерз. Она строилась в течение пгет
Эта «'РКОВЬ имела вид колокольи™	поТГсГ"11'"
прозванию «под колоколы».	московскому
Наиболее значительной постройкой воемени К,.
считать собор Архангела Михаила, возведенный .„чыГнГед
ного года. Летописец говорит о «величестве» этой церкви ^
сравнению с Успенским собором.	И Р
Сезонность работ по возведению первоначальных москов¬
ских храмов заставляет думать, что их создали пришлые мас¬
тера, но отрицать существование своих московских мастеров в
первой половине XIV века нет оснований. По ие известным
для нас причинам летописи молчат о некоторых каменных зда¬
ниях, или говорят о них как-то невнятно. Так, Троицкая лето¬
пись говорит об окончании каменного придела у церкви Спаса
на Бору в 1350 году: «Кончай бысть притвор, придел камеи, у
церкви Святого Спаса на Москве».
Летописи и другие документы обнаруживают существова¬
ние в Москве каменных церквей, о времени построения кото¬
рых ничего не известно. Таков прежде всего собор Спаса в Ан-
дроньевом монастыре. М. Красовский безоговорочно считает
его построенным в 1367 году, а в «Истории русского искусст¬
ва» тот же собор признается сооруженным «около 1427 года28.
Между тем и в первой и во второй датах можно сомневаться.
В 1367 году в Москве велось строительство белокаменного
Кремля, его начали делать «беэпрестани». Сомнительно, чтобы
одновременно в Москве возводилась другая значительная ка¬
менная постройка. Обстановка для строительства каменного
собора в Андроньевом монастыре была неблагоприятной и
в 1427 году. В этом году был большой мор по всем русским
городам; судя по описанию, люди умирали от бубонной чумы.
В этот год действительно была построена церковь Спаса, но
не в Москве, а в Новгороде.
По летописи церковь в Богоявленском монастыре оказы¬
вается каменной в 1472 году, но когда она построена — неиз¬
вестно. Каменной эта церковь названа и в завещании князя
Ивана Борисовича около 1503 года.
В 1493 году каменной оказывается церковь великомуче¬
ника Георгия за Неглинной. Она была построена явно до 1462
года, так как упомянута в завещании Василия Темного: «Да в
городе на посаде дворы около святого Егорья каменые церкви».
109

Каменное строительство в Москве получило
развитие со второй половины XIV века. Оно целиком*”6”11166
со временем Дмитрия Донского и митрополита Алексия° р3*”0
го времени с полным основанием можно говорить о суш ЭТ°'
вании в Москве постоянных кадров строителей-каменщикоВ°
каменосечцов. С 1365 года по 20-е годы XV века, как ука В ”
вается в «Истории русского искусства», было построено 15 Ы
менных зданий. Это в достаточной мере опровергает замена
ние И. Е. Забелина о «столетней бедности города» Москвы
в это время.
Во второй половине XV века каменное строительство в
Москве развивается с особой силой. К этому времени отно¬
сятся летописные свидетельства, показывающие существова¬
ние в Москве мастеров-каменщиков. «Мастеры каменьщики»
упоминаются в виде объединения в рассказе о перестройке
Вознесенского собора в 1467 году. Подрядчиком выступил Ва¬
силий Ермолин, который «домыслил», придумал с мастерами-
каменщиками одеть выгоревшую церковь новым камнем и кир¬
пичом.
Количество московских каменщиков, было, вероятно, зна¬
чительным. Это была среда относительно образованных лю¬
дей. Летопись сохранила такое ироническое замечание о пер¬
вых работах Аристотеля Фиоравенти. Он заложил церковь и
начал делать по своему уменью, не как московские мастера, «а
делаша наши же мастеры по его указу». Такое замечание вы¬
шло из среды, близкой московским строителям.
Возведение каменных построек было комплексным делом,
то есть требовало работы архитекторов, каменщиков, резчи¬
ков по камню и т. д., а со второй половины XV века, когда
в Москве начали делать кирпич, — и рабочих на кирпичном
производстве. Таким образом в строительном деле, как видно,
было занято большое количество людей. Впоследствии, в XV-"
XVII столетиях, каменщики имели особые жалованные гра¬
моты и жили на «белых» местах, освобожденных от повин¬
ностей черных людей. «Белые» дворы каменщиков были раз¬
бросаны на посадах, среди дворов посадских людей. Отсутст¬
вие в Москве древних урочищ с названиями «каменщик», «ка-
меносечцы» и т. д. говорит в пользу того, что и в Москве ка¬
менщики не составляли особых слободок. Улицы Малые и
Большие Каменщики явно позднейшего происхождения, так
ПО

пак они находятся далеко за пределами даже
да AVI века.
земляного горо-
Плотннческое дело
Москва в основном была городом деревянным. Это в осо
бенности надо сказать о средневековой Москве XIV-XV ве
ков. когда всякая каменная постройка была своего рода Bb,i
дающимся явлением, отмечаемым в летописях. Поэтому суше
ствованне значительной прослойки ремесленников, занимаю¬
щихся плотничьим и столярным делом, не только вероятно но
и несомненно. В числе холопов князя Ивана Патрикеева упо¬
минается «Куземка Булгаков сын плотников».
В Москве существовало урочище «в Столешниках», оста¬
вившее о себе память в названии Столешникова переулка. Сто¬
лешник, по словарю Даля, это столяр, «столечница (столеш¬
ница) — плитка, доска столовая».
Мясники и другие ремесленники
Что касается ремесленников, занятых производством пи¬
щевых продуктов, то из них рано выделились только мясники.
Каменная церковь «Николы в Мясниках» еще недавно стояла
на Мясницкой улице. Мясники, или «прасолы», и в других го¬
родах (например, в Пскове) составляли особое объединение,
со своей казной.
Развитие московских ремесел происходило постепенно, по¬
этому так трудно на основании названий московских урочищ
утверждать, что то или иное ремесло существовало уже в Мос¬
кве XIV—XV веков. Первое слово в изучении ремесла при¬
надлежит археологам, а историк может только со всей основа¬
тельностью утверждать, что средневековая Москва была цен¬
тром различных ремесел, среди которых особенно выдающееся
место занимали редкие ремесла, отсутствующие в других рус¬
ских городах того времени.
Передовой характер московского ремесла
Центральное положение Москвы и ее ведущее значение в
Северной Руси подчеркивается еще одной особенностью мос-
111

ковского ремесла, его передовым характером. То, что 6
посильно удельным центрам, одолевалось Москвой Ь1л°Не-
Яркий свет на ведущий характер московского ремесла в У\
веке бросает известие, помещенное в Псковской
псковичи наняли мастеров Федора и дружину его обить * ИСИ:
/"ч	о т	^РЬ11Цу
церкви Святой 1роицы свинцом, новыми досками, и не на 1
псковичи такого мастера ни во Пскове, ни в Новгороде кто
бы умел отливать свинцовые доски. Послали к немцам в
Юрьев — и те не дали мастеров. И приехал мастер из Моск¬
вы от Фотия митрополита и научил Федора, мастера Святой
Троицы, а сам уехал в Москву. Из этого известия видно, что
только приезжий из Москвы мастер научил псковичей лить
свинцовые доски. Так Москва успешно состязалась в деле ос¬
воения редких производств с ливонскими немцами и в некото¬
рых случаях опережала Псков, непосредственно соседивший с
немецкими городами.
В известии о свинцовых досках ярко выступает и значение
Москвы как общерусского центра. Московский мастер не дер¬
жит секрета отливки свинцовых досок, он приезжает в Псков
для того, чтобы научить местных мастеров и, сделав свое дело,
уезжает в Москву.
Москва была пионером и в развитии другого важного для
средневековья производства — литья колоколов. Величина ко¬
локолов, их звучность, красота звука были постоянным пред¬
метом попечений и восхищений русских. Между тем, литье ко¬
локолов требовало немалых специальных знаний и мастерства.
Потребность же в колоколах была постоянной. Поэтому от¬
ливка большого колокола привлекала к себе внимание совре¬
менников, нередко отмечавших это событие в своих записях.
И по освоению литья колоколов Москва шла впереди других
русских городов.
В 1346 году, при Симеоне Гордом, мастер Бориско слил в
Москве три больших и два малых колокола. Позднейший ле¬
тописец называет Бориса «римлянином», но это только домы¬
сел, основанный на факте частого приезда в Москву итальян¬
ских мастеров с конца XV века. Имя Бориско — славянское,
точнее сказать русское. Характер летописной заметки позво¬
ляет думать, что литье колоколов было в Москве делом но¬
вым, в удачное окончание которого не совсем верили сами мо¬
сковские князья.
112

Литье колоколов началось в Москве Пп
лет до показанной выше даты Новгооолг -ЧеМ> “ несколько
силий, задумавший слить «колокол вед архи*писк°п Ва-
собора в Новгороде, привел мастеров иТмосквы Св°фИЙСК0Г0
«человека добра, именем Бориса, И т „Г М числе
оказались застрельщиками нового проГвод™ CK"' МЗСТ'Ра
Одним из новых явлений в русской жизни бы.
во часозвоией. общественное значение которых S»
пятно в отдаленные годы, когда звон городских часоГоб!
чал начало и конец торговли на рынке, время работы и отдым
и т. д. В лицевой летописи XVI века находим изображение ба-
ГвтгГ п с“Тр6лаТ0М С°	от а (?)
до В1 (12). «Циферблат часов голубой и круглый, под ним све¬
шиваются три голубые гири. Средняя большая, по бокам две
маленькие. Центр циферблата орнаментирован пальметками.
Цифры идут по ободу... Выше приспособление для боя: на вер¬
тикальном стержне голубой щиток, направленный острым кон¬
цом к колоколу. Колокол небольшой, помещается он в ароч-
ке». Это изображение дает представление о московских часах,
поставленных в 1404 году. Часник, или большие часы для го¬
рода, был устроен сербом Лазарем, афонским монахом. Вели-
кии князь не поскупился на громадную по тому времени сумму
(больше 150 рублей), чтобы украсить свою столицу часозво-
ней. Зато современник выразил свое восхищение в таких сло¬
вах: «Сий же часник наречется часомерье, на всякий же час
ударяет молотом в колокол, размеряя и раэсчитая часы нощ-
ныя и дневныя; не бо человек ударяше, но человековидно, са-
моэвонно и самодвижно, страннолепно некако створено есть
человеческою хитростью, преизмечтано и преухищрено». Зна¬
менитая часозвоня новгородского архиепископа Евфимия воз¬
никла позже московской, может быть, по ее образцу.
С конца XIV века Москва становится центром производ¬
ства огнестрельного оружия и боеприпасов. В интереснейшей
книге генерала В. Г. Федорова с большой исторической осто¬
рожностью и с громадным знанием артиллерийского дела объ¬
яснены малопонятные раньше летописные сведения о «тюфя¬
ках» — первых русских артиллерийских орудиях29. По опре¬
делению В. Г. Федорова, «назначение тюфяка — стрельба на
близкие расстояния по живым целям дробом (картечью)». «Тю¬
фяки» впервые упоминаются в нашей летописи в связи с оса-
113

дой Москвы татарами в 1382 году Московские горо
ляли в татар стрелами, бросали каменьями, «друзей”6 СТре'
фяки пущаху на ня». Это известие встречается уже в” ** Т,°'
ском летописном своде конца XV века, особенно це М°СКов'
истории Москвы. С большим вероятием можно nv°М 4Ля
vi\ 7	«/мать, и
XIV веку относится начало производства русского огне К
ного оружия в Москве. 1382 год по справедливости может*^
таться датой, определяющей начало русской артиллерии a^*1
все не 1389 год, когда по голицынской летописи были «йз
мець вынесены пушки». В подтверждение мысли В. Г. Фед0
рова о малой достоверности известия Голицынской летописи о
привезенных с запада артиллерийских орудиях можно сослаться
и на то, что название «тюфяк» взято с востока, а слово «пуш¬
ка» русского происхождения, тогда как слово «армат», упоми¬
наемое в Голицынской летописи, в более ранних летописях и
документах неизвестно.
Производство пушек особенно усилилось в Москве с кон¬
ца XV века, когда в их литье внесены были крупные техниче¬
ские усовершенствования. Уже в 1483 году мастер Яков отлил
в Москве пушку по образцу орудий, изготовляемых для ар¬
тиллерии императора Максимилиана. Этот новый вид пушек
без швов и с раструбом только что был введен, и притом не
везде, в Западной Европе. В дальнейшем литье пушек стало
для Москвы явлением обычным. Москва была тем арсеналом,
который вооружал Россию XVI века.
Пушки потребовали немалого количества пороха. И одно
известие 1331 года рисует нам большое значение Москвы как
центра производства боеприпасов. В Москве на Алевизовском
дворе внезапно взорвалось пушечное зелье (порох). Зелье де¬
лали «градские люди», из числа которых сгорело 200 человек.
Градские люди, или горожане, заняты были работой по произ¬
водству пороха (по найму или по повинности). Это сообщение
указывает на то, что производство пороха в Москве носило
массовый характер.
Москва была застрельщиком и новой строительной тех¬
ники. Это утверждение покажется несколько неожиданным,
так как сложилось представление, неоднократно повторяемое
в нашей литературе, о том, что строительное искусство мос¬
ковских мастеров было настолько плохим, что пришлось при¬
глашать итальянских архитекторов во главе с Аристотелем
114

Фиоравенти. Нисколько не умял™ *
ров и их лучшие технические познания46"116 ПриШАЫх ве¬
скими мастерами конца XV .	сравнению с руС-
пенский собор, которой строиГр с^Гм"* ^
столько из-за плохой работы сколько !	ра> РУ™Ул не
катастрофы (землетрясения).	следствие внезапной
Аристотель стал изготовлять и-•,»„..
мененне кирпичей для строительств» нмалосГГм' "° "РН'
долго до его приезда. В 1467 голу fib.»	Москве за-
ковь в Вознесенском монастыря^
Василия Ермолина,,. Друга„ летопись прямо Говорит ХсГ
лии Ермолине как изобретателе, который вместе с мастерами'
каменщиками, .домыслив» (додумавшись, изобретя), оГел ста'
к^п„“чоРГвЬ 3аН0В° КаМ"еМ " °б0ЖЖ'НИЬ'М (чобжиганым,,)
Московское ремесло XIV—XV веков
в свете археологических раскопок
Археологические изыскания в разных частях Москвы, ко-
торые производились за последние годы под руководством
А. В. Арциховского, М. Г. Рабиновича и других, углубили наши
представления о ремесленном характере средневековой Москвы.
Прежде всего удалось установить, что на Подоле «вели¬
кого посада» в районе церкви Николы Мокрого существовало
уже в XIII—XIV веках развитое кожевенное и сапожное про¬
изводство. Кожевенное производство стояло уже на значитель¬
ной высоте. «Дубление кожи растительными экстрактами про¬
изводилось очень тщательно». Кожевенная мастерская имела
чан для дубления кожи и зольник. Очень своеобразны были
способы изготовления обуви, претерпевшие любопытные усо¬
вершенствования в XIV—XV столетиях, когда появляются са¬
поги на каблуках и на толстой воловьей подошве. Таким обра¬
зом, Подол «великого посада» выступает перед нами как один
из ремесленных районов Москвы, где особенно было развито
кожепенное и сапожное мастерство.
На Подоле открыт был двор литейщика — ювелира XIV —
XV веков. В нем найдены были остатки плавильной глино¬
битной печи, небольшие тигли с остатками бронзы и литейная
форма для отливки «зерни» — небольших бусин.
115

На Подоле найдены были также костяные изделия
называющие широкое распространение косторезного ' П°*
Мастера-костерезы выделывали рукояти ножей, гребни
шахматные фигуры. На костяной печати с изображением49*6
того сделана надпись: «печать Ивана Карови». По-видимСВЯ*
согласно московскому аканью «корова» превратилась в < У’
рову».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
РЕМЕСЛЕННОЕ НАСЕЛЕНИЕ МОСКВЫ
ЧЕРНЫЕ СОТНИ И СЛОБОДЫ
Черные люди
В жизни такого большого города, каким была Москва,
«черные люди» должны были составлять преобладающую часть
городского населения. Действительно, «чернь», «черные люди»
нередко упоминаются в московских летописях, особенно в свя¬
зи с внешними бедствиями и нападениями татар. Черные люди
поспешно укрепляют городские стены, они мешают бегству из
столицы высших кругов населения, они сражаются с неприя¬
телем на стенах Кремля, защищая город, свои дома и семьи.
То же самое наблюдалось и в других русских городах. Так, во
время татарского набега 1293 года «тверичи целоваша крест,
бояре к черным людям, тако же и черныя люди к бояром, что
стати с единаго, битися с татары». Здесь выступают две рав¬
ноправные стороны: бояре и черные люди. Подобное же деле¬
ние существовало и в Москве: «боаре и болшие люди, и потом
народ и черныя люди». Бояре тут отождествляются с боль¬
шими людьми, народ с черными. Иногда и те и другие покры¬
ваются общим именем граждан («горожан») или городских
людей как совокупностью городских жителем.
Многочисленные свидетельства летописей и других исто¬
рических источников показывают, что «черными людьми» в
русских городах XIV-XV веков называлось свободное, но
податное население, в отличие от бояр, боярских слуг, «гос¬
тей» и духовенства. Особое положение черных люден в горо¬
дах подчеркивается тем, что уже в XIV веке в договоры великих
117

князей с их удельными родственниками вносилось прав
который слуги потягли к дворьскому, а черный люди
ком, тых ны в службу не примати, но блюсти ны и» г С°Тни'
и	Г1А ^ ОДНогп
тако же и численных людии».	и»
Таким образом, слуги великих и удельных князей -г
оси» то есть
их вассалы, несшие военную службу, упомянуты параллель
с черными людьми, вероятно, потом, что в положении техН°
других было что-то общее. Этим общим являлось непосредст
венное подчинение черных людей суду и расправе самого ве¬
ликого князя и его наместников.
История русских городов теснейшим образом связана с чер¬
ными людьми. К сожалению, экономическое и общественное
положение черных людей в городах, «горожан» или «гражан»,
как их называют наши источники, освещено в нашей литера¬
туре крайне слабо. Даже такой крупный исследователь исто¬
рии русских городов, как П. П. Смирнов, по существу направ¬
ляет свое внимание не на историю самих горожан, а изучает
«фрагменты городского строя XIV—XV вв., которые мы имеем
в жалованных грамотах на городские дворы, с одной стороны,
и в известиях об устройстве слобод, с другой»30.
Таким образом, внимание исследователя переносится на
изучение городских владений бояр и духовенства, а не на горо¬
жан, составлявших основное население русских городов. Ос¬
нованием такого усиленного интереса к владельческим правам
феодалов обосновано П. П. Смирновым тем, что «внутреннее
устройство и отношения раннефеодального или удельного го¬
рода XIV—XV вв. почти неизвестны». Но это замечание не
соответствует действительности. Конечно, архивы горожан и
городов исчезли почти целиком, но для ряда городов все-таки
имеется достаточно материалов, чтобы отчасти установить
внутреннюю историю этих городов. Такая попытка и делается
в этой книге на примере Москвы.
Основной недостаток построений П. П. Смирнова заклю¬
чается в его взгляде на русский город XIV—XV веков как на
укрепленный поселок землевладельцев-феодалов — князей,
бояр, монастырей и т. п., которые составляли в нем «основной
городообразующий элемент населения». Но какая же тогда раз¬
ница между городом и селом, если в них одинаково «образую¬
щим» элементом являются феодалы’* Проблема города в сред¬
ние века при такой постановке в сущности исключается из
11Я

истории, и всеобъемлющий «феодал» становится центральной
фигурой, оттесняющей на второй план горожан и крестьян, а
ведь горожане и крестьяне и были главными «образующими»
элементами человеческого прогресса.
Положение черных люден в Москве и закладиичество
Особое место, которое столица занимала в Московском ве¬
ликом княжестве, подчеркивается тем, что в договорах вели¬
ких и удельных князей она часто называется просто «городом».
Это обозначение напоминает такой же условный термин, упот¬
реблявшийся в византийской практике для обозначения Кон¬
стантинополя. Город — столица, стольный город всей страны.
Обязательство «блюсти» черных людей «с одиного», ко¬
торые постоянно повторяется в междукняжеских договорах,
было попыткой оградить московских черных людей от посяга¬
тельства феодалов на их дворы и личную свободу. И тем ха¬
рактернее постоянное нарушение этого обязательства, распро¬
странение закладничества в Москве и других городах, которое
само по себе показывает неустойчивое положение черных лю¬
дей. Ведь только тяжелое экономическое и правовое поло¬
жение могло заставить черных людей искать помощи у бояр,
митрополита, монастырей и других феодалов путем потери лич¬
ной свободы. Черный человек, делавшийся закладчиком, или
«закладнем», как эта категория людей обычно называется в
московских грамотах XIV-XV веков, становился зависимым
человеком феодала, двор его «обелялся» от повинностей и пе¬
реходил в руки феодала.
На посаде среди дворов черных людей появлялись новые
дворы, принадлежавшие князьям, боярам, духовенству. Вла
дельцы таких дворов выходили из общей подсудности велико
му князю и из черных людей превращались в «закладчиков»
делались холопами феодалов. Они продолжали жить в город
ских дворах, занимались торговлей и промыслами, но не при-
		платежах и повинностях черных люден. 1а-
нимали участия в
кая же борьба аа городские диоры. вернее, за участие дворян-
ства и духовенства в платеже городских налогов и несении го¬
родских повинностей велась в западноевропеиских городах
Р Договоры великих и удельных князей пестрят обязатель¬
ствами не держать закладней в городах и селах, так как это
119

открывало большие возможности для различного рода
реблений и столкновений. В то же время эти довольноЭЛ°УП°т*
разные постановления о эакладнях показывают, что°АН°06'
люди уже в XIV-XV столетиях составляли особую обРНЬ1*
члены которой терпели ущерб, как только кто-либо из
ских людей закладывался за феодала. Выход любого по**'
ского человека из общины обозначал, что его повинности *4
верстывались на других посадских людей. Поэтому запрете
ние закладничества «в городе», то есть в Москве, сопрово*
далось обещанием великого и удельных князей «блюсти» чер
ных людей «с одиного», иными словами, вместе, сообща ве¬
дать черными людьми.
Московский податной н судебный округ
Москва вместе с подмосковными станами составляла осо¬
бый податной и судебный округ. Татарская дань, собираемая в
Москве, носила название «городской», или «московской», в
отличие от дани, собираемой в других городах и селах. К кон¬
цу XIV века собираемая дань уже значительно превышала ус¬
тановленные размеры татарской дани. Московские князья пре¬
дусматривали возможность окончательного отказа от платежа
дани в Орду (князь велики не имет выхода давати в Орду»).
В этом случае дань должна была целиком поступать в казну
великого или удельного князя.
Дань, собираемая даищиками в Москве и в московских ста¬
нах, поступала в казну великого князя. Князь-совладелец имел
только право посылать своего даищика с данщиком великокня¬
жеским.
Москва и московские станы составляли особый судебный
округ. Это постоянно оговаривалось, в договорах великих кня¬
зей с князьями-совладельцами: «А которы и суды издавна по-
тягли к городу а и те и нынеча к городу». «Запись, что тянет
душсгубьством к Москве» очерчивает границы московского су¬
дебного округа. Московский наместник судил дела об убийст¬
вах и краже с поличным, которые совершались в Москве, Сер¬
пухове и ряде других городов и волостей, близко расположен¬
ных от столицы. В начале XVI века существовал «наместник
московской большой», в отличие от наместников, ведавших по
традиции московскими «третями». По записи о душегубстве,
120

большой наместник судил вместе с двумя третниками Наме
стники как великокняжеские представители существовали й
Москве уже в первой половине XIV века.
Порядок московского наместничьего судопроизводства ус
танавливается в договоре Дмитрия Донского с Владимиром
Серпуховским. В переложении на современный русский язык
эта статья договора читается так: «А судов тебе (понимается -
Владимиру Андреевичу) без моих наместников не судить а я
стану московские суды судить, а доходами от них делиться с
тобою. А буду вне Москвы, а пожалуется мне москвитин на
москвитина, мне дать пристава, а послать мне к своим намест¬
ником, чтобы они учинили разбирательство, а твои наместники
с ними». Такой же порядок сохранился и позже, как это можно
видеть из записи о душегубстве. Суду наместника по делам об
убийствах и краже с поличным были подчинены московские
дворы «на Москве на посаде».
Из записи о душегубстве узнаем о существовании в Мос¬
кве тиуна великого князя и судей. Тиун был судьей многочис¬
ленных великокняжеских людей. Он разбирал те дела, кото¬
рые не касались душегубства и кражи с поличным. Слободы
московских феодалов также имели свой внутренний суд; по¬
этому при наместничьем суде во время разбора дела, затраги¬
вающего одновременно черных людей и людей зависимых, при¬
сутствовал какой-нибудь судья, который «своего прибытка
смотрит».
Московский тиун великого князя, как об этом можно су¬
дить по документам XVI века, производил суд в присутствии
целовальников из московских ремесленников и дворского. Едва
ли это было новизной XVI века, связанной с введением губ¬
ных грамот31, потому что уже. в договорах великих и удельных
князей имелось условие, что черные люди тянули судом и по¬
винностями к сотникам. Окончательное решение дела про¬
изводилось в XVI столетии «введенными боярами» (в одном
случае дворецким, в другом казначеем) по докладу тиуна,
должность которого обычно попадала в руки дворянина сред¬
ней руки.
Во время междоусобной борьбы середины XV века совме¬
стное владение Москвой затрудняло борьбу великого князя с
враждебными ему князьями во главе с Дмитрием Шемякой. В
Москве этого времени сидел Ватаэин, тиун Шемяки, усердно
121

действовавший в пользу своего господина. В соборной
русского духовенства, посланной Шемяке, говорилось
господине, шлешь к своему тиуну к Ватазину свои грам ТЬ'’
велишь ему отэывати от своего брата старейшего от Пр, Ь,> а
и	w	_ к	лИКОГп
князя люден; а велишь звати людей к собе». В той ж?
с 1 Р“Моте
находим ссылки на «старину, что жити вам в Москве», то есть
на права великого князя и его князей-совладельцев в их общей
вотчине Москве.
«Московская рать»
Средневековый ремесленник и купец, как всякий свобод-
ный человек, был боевой единицей и умел владеть оружием.
Облик такого война-купца выступает перед нами в рассказе
об Адаме-суконнике, который во время осады Москвы татар¬
скими полчищами Тохтамыша стоял на воротах и застрелил
знатного татарина стрелой из самострела. Адам-суконник, ко¬
торого напрасно готовы были сделать иноземцем за его нес¬
колько необычное для русских имя (в летописи он назван
«москвитином«), стрелял с Фроловских ворот. Это напоми¬
нает нам о позднейшем обычае расписывать городских людей
на случай осады по городским воротам и башням. Такой поря¬
док, видимо, существовал уже в XIV—XV веках.
В защите города участвовали все горожане, причем источ¬
ники особо отмечают активность в защите города черных лю¬
дей. Татары пускали на город множество стрел, а горожане
стреляли из луков и бросали камни. Когда же татары начинали
взбираться по лестницам на городские стены, горожане лили
на них кипящую воду, стреляли из «тюфяков и пушек.
Черные люди входили в состав «московской рати», высту¬
павшей иа войну со своим воеводой. В «Московскую рать» вхо¬
дила верхушка московских горожан — сурожане, суконники,
купцы, а также другие москвичи, «коих пригоже по их силе».
Смысл последней фразы ясен; речь идет о возможности эки¬
пироваться на свой счет для похода (в данном случае для даль¬
него похода на Казань), что рядовой москвич не всегда был в
состоянии сделать.
Во главе «московской рати» стоял воевода, назначенный
великим князем. Праву назначать воеводу великие князья при¬
давали особое значение и оговаривали его в междукияжеских
122

договорах («а Московская рать ходит с моим воеводою как
к „реже»,). ..Московская рать», пополненная горожанами со
ставляла ядро военных сил Московского великого княжества'
а в случае внезапной опасности - его единственную ™'
С необыкновенной четкостью это выясняется на рассказа о
битве 1433 года, происшедшей в 20 верстах от Москвы „а
Клязьме. Претендент на великое княжение Юрий Дмитоие
ВИЧ подошел к Москве с большим войском: „С князем же
Юрьем множество вой, а у великого князя добре мало, но еди-
нако сразишася с ними, а от москвич не бысть никоея помощи
мнози бо от них пьяни бяху и с собою мед везяху, что пити
еще». 11ьяное войско, естественно, потерпело поражение
Впрочем, не следует представлять «московскую рать» как
сборище малодисциплинированных горожан. От москвичей не
было «никоея помощи», потому что значительная часть их втай¬
не поддерживала Юрия Дмитриевича. В других случаях «мос¬
ковская рать» была на высоте положения. «Московской рати»
принадлежит почетное место среди русских полков, сражав¬
шихся против татар на Куликовом поле в 1380 году.
Сельчане и холопы в городе
Судя по указаниям на новые слободы, возникавшие вокруг
Москвы, население города росло очень быстро. Никакие ра¬
зорения, осады и пожары не могли задержать поступательный
рост населения Москвы. Дома быстро отстраивались, церкви
заново украшались, и через год-два после очередного пожара
город опять становился многолюдным и оживленным. Это сви¬
детельствует о том, что рост населения Москвы происходил не
столько за счет естественного прироста, сколько путем посто¬
янного прилива новых поселенцев, горожан из других городов,
крестьян и беглых холопов, которых Москва притягивала к
себе как большой центр, где можно было скрыться от пресле¬
дования господ и найти работу. Приток крестьянского населе¬
ния в города давно уже отмечен историками средневековья в
Западной Европе. Такое же явление наблюдалось и в средне¬
вековой Москве.
О бегстве холопов и крестьян в Москву говорят договоры
великих князей с нх родственниками княэьями-совладельца-
ми. «А в город послати ны своих наместников, а тебе своего
123

наместника, ине очистить холопов наших и селчан по
живот, по князя по великого», — читаем в договорГтГМ°ег°
Донского с его двоюродным братом Владимиоом Г. ИТрия
71	^ '^рПуХОй
ским. Другие договоры поясняют, кто именно имеется в
Так, в договоре великого князя Василия Дмитриевича с те^АУ
Владимиром Серпуховским пункт о холопах и сельчанах излГ
жен в следующих словах: «А в город нам послати своих наме
стников, и тобе своего наместника, ини очистить наших холо
пов и селчян. А кого собе вымемь огородников и мастеров и
мне князю великому з братьею два жеребья, а тобе, брате
треть». Как видим, среди беглых холопов и сельчан выделя¬
ются две категории: ремесленники (мастера) и огородники. Ве¬
ликий князь владел Москвою совместно с братьями и Влади¬
миром Андреевичем, тем не менее князья вынуждены были до¬
говариваться о поисках в Москве своих беглых холопов и сель¬
чан, так как отыскать их среди городских людей, видимо,
было задачей нелегкой, а подчас невыполнимой.
Что же означает договорная статья о холопах и сельчанах,
признание их свободы в городе или полное ее отрицание?
Комментируя приведенную выше статью междукняжеских
договоров, Б. Е. Сыроечковский делает заключение, что «в
противоположность городам Запада, «городской воздух» кня¬
жеской Москвы ие изменял судьбы холопа: князья требовали
возврата их». Как видим, слова «очистить» и «вымем» назван
ный автор понимает в том смысле, что князья возвращали сель
чан и холопов в прежнюю зависимость. Однако В. Е. Сыроеч
ковский не обратил внимания, в каких именно договорах ветре
чается статья о сельчанах и холопах, придав ей значение об
щего правила и цитируя почему-то договор 1433 года32.
Впервые статья о сельчанах и холопах, бежавших в город,
появляется в договоре Дмитрия Донского с Владимиром Анд¬
реевичем. Чем вызвана эта статья и о чьих холопах и сельча¬
нах идет речь? Конечно, о людях обоих договаривающихся кня¬
зей («наших»). Кияэей интересуют не просто беглые сельчане
и холопы, а «наши» мастера и огородники. И те и другие, ви¬
димо, остаются в Москве, а не возвращаются в старое тягло,
потому что две трети («жеребья») найденных людей перехо¬
дят к великому князю, а одна к Владимиру Андреевичу, что
соответствует правам великого князя и Владимира Андрее*
124

вича на Москву, где первый имел два жеребья, или две трети
а второй — одну треть.	н ти-
Б. Е. Сыроечковский не обратил внимания еще на одну осо-
бенноеть статьи о сельчанах и холопах, заключающуюся в том
что эта статья встречается только в договорах великих князей
с представителями совершенно определенной ветви княжеско¬
го дома: потомками Андрея Ивановича и его сына Владимира
Андреевича. Перед своей смертью Калита дал Москву в трет¬
ное владение своим детям: Симеону, Ивану и Андрею. По
смерти Симеона две трети попали в руки Ивана, а последняя
треть осталась в руках Андрея и его потомков. Такое третное
владение, естественно, вызывало различного рода недора¬
зумения между великим князем и его боковыми родственни¬
ками. Поэтому междукняжеский договор давал право удель¬
ному князю возможность вылавливать из числа своих («на¬
ших») холопов и сельчан, бежавших в Москву, наиболее цен¬
ные категории мастеров и огородников.
Но что было далее с этими мастерами и огородниками, вы¬
водились ли они из города и обращались ли в старую зависи¬
мость? Так именно думает Г. Е. Кочин, составитель «Мате¬
риалов для терминологического словаря древней России»33. Он
пишет: «Очистити холопов и сельчан — выяснить, установить
их принадлежность тому или иному феодалу». Но тут же ря¬
дом Г. Е. Кочин помещает при этом со ссылкой на большое
количество документов другое значение слова «очистити»,
«очищать» в смысле — очищать от долговых обязательств, от
заклада. В свете этого второго значения, видимо, и следует
понимать статью о сельчанах и холопах. Речь идет не о воз¬
вращении их к старым владельцам, а об оставлении в городе с
подчинением определенному третному владельцу. Самая необ¬
ходимость подобной статьи для княжеских договоров весьма
поучительна, ибо показывает особое положение московского
населения в XIV-XV веках, где даже холопов и сельчан
великого князя и его ближайших сородичей надо было «вы¬
нимать» и «очищать» путем посылки наместников, иначе они
могли затеряться среди свободного городского населения. При
этом великие и удельные князья «вынимали» не всех холопов
и сельчан, а только мастеров и огородников, следовательно,
обладавших редкими специальностями. Из таких мастеров и
огородников составлялись дворцовые слободы Москвы.
125

В статье о беглых холопах и сельчанах имеется
особенность, на которую до сих пор не обращалось достат^*
внимания. Дмитрий Донской договаривается об «очищен4*0
холопов и сельчан «по отца моего живот, по князя по *
кого». Единственное правдоподобное объяснение этому вь^
жению найдем в том, что тут устанавливается срок для сыска
беглых сельчан и холопов. Этот срок — смерть отца Дмитрия
Донского, великого князя Ивана Ивановича Красного, про
исшедшая в 1359 году. Сельчане и холопы, севшие в городе
после этого срока, подвергаются «очищению», а те, кто жил в
городе раньше 1359 года, остаются вне «очищения».
Как видим, князья устанавливали свое право вылавливать
в городе холопов и сельчан, бежавших из их владений. Но как
это можно было сделать с пришлыми из далеких княжеств и
городов? В большом городском центре, где население было раз¬
бросано по посадам и слободам, трудно было установить, кто
из пришлых ремесленников был ранее холопом и крестьяни¬
ном, а мешать росту городского населения, конечно, не входи¬
ло в интересы князя. Поэтому «городской воздух» в Москве,
как вероятно, и в других больших русских городах, фактиче¬
ски делал человека свободным, по крайней мере в эпоху фео¬
дальной раздробленности XIV—XV веков.
Московские черные сотни
Название «сотня» восходит к очень давнему времени.
«Сотни» существовали в ряде древних русских городов, в том
числе в Новгороде и Пскове. Существование их в Москве
само по себе указывает на древнюю московскую традицию,
может быть, восходящую и к домонгольскому времени.
Как известно, сотни существовали в древнее время в боль¬
ших русских городах. В Новгороде сотни появились раньше,
чем концы, и в XII —XIII веках имели крупное значение. Только
позже деление на «концы» оттеснило первоначальное сотен¬
ное деление иа второй план, что связано с победой городского
патрициата над черными людьми. В Пскове, где противоречия
между боярами и черными людьми в силу общей опасности от
близких иноземных врагов реже выливались в форму острых
конфликтов, сотенное деление удержалось дольше, чем в Нов¬
городе. В XVI —XVII веках псковская сотня в основном напо-
126

минала сотню московскую, она сделалась уже тепп
ным делением, может быть, еще сохран У теРРит°Риаль-
проиэводственного характера. Сотни суше" °СТаТКИ пРе>«него
средневековых русских городах • УЩ СТВОВали и в Других
„ас13ГГ„™017в ГГ—'городского
эывает на большую архаичность московских готоГ' 0"°
ков в царское врем,, когда сотни „ слободы так ГсталнТоГ
ионными территориальными единицами на кот Талнсьос'
город. Несмотр, „а свои большие р.мерьГ. М0Ге ZZZ
ничего похожего „а коичанское деление Новгорода Г
нечно. не случайное явление, оно коренится в особом no”;»”:
нии московского населения. Великокняжеская власть „еТ-
вала воаможности усилиться городскому боярству и в то же
время старательно охраняла льготное положение городских куп¬
цов и ремесленников. Поэтому в Москве так рано исчезли ты¬
сяцкие и так долго сохранились разрозненные сотни.
В XVII веке от имени московских черных сотен и слобод
выступали сотские и старосты. «Черных сотен сотские и чер¬
ных слобод старосты, и во всех тяглых людей место» подают
челобитные о своих нуждах. К этому времени сотни и слободы
представляли собой уже отживающие организации, с трудом
сопротивлявшиеся захвату тяглых «черных мест» на террито¬
рии посада боярами, дворянами и духовенством.
Что же собой представляли черные сотни и черные слобо¬
ды в средневековой Москве XIV—XV века — вот тот вопрос,
на который мы попытаемся ответить. Вопрос этот немалова¬
жен не только для истории Москвы, но и других русских горо¬
дов того же времени, так как черные люди составляли наибо¬
лее значительную по количеству и наиболее производительную
часть городского населения.
Уже договор Дмитрия Донского с Владимиром Серпухов¬
ским (до 1389) устанавливал, что черные люди находились в
ведении сотников («а черные люди к сотником»). О сотниках
говорится и в завещании того же Владимира Серпуховского.
В других договорах сотники называются сотскими, но это толь¬
ко измененное обозначение тех же сотников: «А которые слу¬
ги потягли к дворьскому, а черные люди к соцкому, при твоем
отце, при великом князи, а тех вам и мне не приимати». В до¬
кументах XVII века, кажется, уже всюду упоминаются сотские.
127

а не сотники. Рядом с ними выступают старосты как
ные представители сотен и слобод. Однако никакого о ВЬ,бор'
между сотней или слободой в это время не замечается р|ЗАИчИя
нию С. К. Богоявленского, «оба эти названия равноэна° ^
но название «сотня» применялось только к объедини ЧуЩи>
w	мппснию не
привилегированных, «черных» людей, хотя и черные сотни ино"
гда назывались слободами; в документах одинаково найдем
пример, и Ордынскую сотню и Ордынскую слободу»34.
Итак, начало московских сотен и слобод восходит, по край
ней мере, к первой половине XIV века. Позднейшие лето¬
писцы также приписывали основание московских слобод
Ивану Даниловичу Калите, пользуясь какими-то старыми пре¬
даниями.
Сведений о московских сотнях раннего периода не сохра¬
нилось. Утвердительно можно говорить только о существова¬
нии Ордынской сотни или слободы. «Ордынцы» и их службы
оговариваются в договорах и в завещаниях великих и удель¬
ных князей (о местонахождении Ордынской сотни и слободы
напоминает название Ордынской улицы в Замоскворечье). Но
Ордынская сотня, конечно, была не единственной в XIV—XV
веках. По крайней мере, в XVII столетии в Москве насчиты¬
валось не менее 25 сотен, полусотен и четвертей сотен, часть
которых могла возникнуть уже в великокняжеское время.
По наиболее точным сведениям, которые приводит С. К.
Богоявленский в своей интереснейшей статье о московских сло¬
бодах, в Москве XVII века существовали следующие сотни,
полусотни и четверти сотен: Алексеевская за Яузой; Арбат¬
ская — «четверть сотии», по Арбату; Дмитровская сотня в
Белом городе, между Тверской и Петровской; Новая Дмит¬
ровская сотня в Земляном городе, выделившаяся из предыду¬
щей; Екатерининская слобода в Замоскворечье на Большой
Ордынке; Кожевницкая полусотня за Москвой-рекой в Ко¬
жевниках; Мясницкая полусотня в Белом городе по Мясниц¬
кой; Никитская сотня в Земляном городе за Никитскими во¬
ротами; Новгородская в Белом городе, между Никитской
и Дмитровской сотнями; Ордынская за Москвой-рекой, по
Ордынке и Пятницкой; Панкратьевская в Земляном городе у
Неглинной; Покровская в Белом городе, от Сретенки до Ива¬
новского монастыря; Пятницкая за Москвой-рекой по Пят¬
ницкой улице; Ржевская находившаяся в Белом городе, у Пре-
128

чистенских ворот, где были церкви в честь Ржевской иконы
Богоматери и Ржевской Параскевы Пятницы; Ростовская, ве¬
роятно, у Пречистенских ворот; Семеновская за Яузой у церкви
Симеона Столпника; Сретенская в Белом городе, по Сре¬
тенке; Сущевская, в районе Сущевской улицы; Сущевская
Новая, там же; Троицкая, за Земляным городом по обеим сто¬
ронам Неглинной; Устюжская полусотня в белом городе около
Большой Никитской; Чертольская четверть сотни у Пречис¬
тенских ворот.
К какому же времени восходят эти московские сотни и можно
ли их считать новообразованием XVI—XVII веков или же
часть их надо относить к более раннему времени и к какому
именно?
Некоторый ответ на значение московских сотен и время их
появления дают названия сотен и их размещение. Московские
сотни находились за пределами не только Кремля, но и Китай-
города. Между тем сотни известны уже в XIV веке, когда на¬
селение Москвы в основном занимало территорию Кремля и
Китай-города, за пределами которых находились отдельные
слободы. Значит, некоторые сотни XVII века — явление позд¬
нейшего характера. Они возникли не раньше второй половины
XV века, когда территория города сильно расширилась и рас¬
пространилась на площадь позднейшего Земляного города.
К тому же в списке С. К. Богоявленского наряду с сотня¬
ми отмечены и некоторые слободы. Между тем, если в XVII
веке различие между сотней и слободой было утеряно, то в сред¬
невековой Москве XIV-XV веков это различие еще сущест¬
вовало. Таковы, например, обе Сущевских сотни или слободы.
В XV столетии Сущево было еще селом. Следовательно^ Су¬
щевская сотня появилась позже, не раньше XVI века. I Жад¬
нейшего происхождения НовгоРодская
еле переселения в Москву новгородцев в 1487 1488 годах.
Можно предполагать и позднее возникновение Алексеекиои
слободы за Яузой ввиду ее крайнего отдаления от Кремля
и Китай-города. В XIV-XV столетиях даже более близкая
Таганская слобода считалась расположенной на окраине горо¬
да Так из общего списка 25 черных сотен и слобод выпадают
5 готен или слобод, явно возникших не раньше XVI века.
5 Целый ряд черных сотен и слобод назван по их патро-
нальным церквам. Таковь.: Екатерининская. Никиток», Пан-
Н Тихомиров
129

кратьевская, Покровская, Пятницкая, Ржевская Се
Сретенская, Троицкая. Эти названия дают для историк08'*4
мало материала. Только название Сретенской сотни а°Чень
ложительно по церкви Сретения, которая стояла у Срет^"0
ворот, позволяет говорить, что эта сотня возникла не о СКИХ
1395 года, когда был построен Сретенский монастырь. ^
За вычетом сотен, получивших названия по церквам ос
таются еще сотни, носившие название по различным русским
городам: Ростовская, Устюжская. К ним же можно причислить
две Дмитровские сотни, хотя и расположенные по улице Дмит¬
ровке, но, возможно, получившие свое название не по улице
а по городу Дмитрову. Названия этих сотен несколько зага¬
дочны. Однако они могут указывать на какую-то связь этих
московских сотен с названными городами. Сохранилась жало¬
ванная грамота Ивана Калиты, данная им сокольникам, «кто
ходит на Печеру, Жилу с други». Сокольники составляли осо¬
бую дружину, ходившую на Печору за ловчими птицами. Ви¬
димо, они населяли одну из московских слобод, но были осво¬
бождены от повинностей и не «тянули» к старосте, следова¬
тельно, ему не подчинялись. Сокольники имели в своем под¬
чинении третников и наймитов, которые заботились о конях по
найму, за деньги («в кунах»).
Кто были эти сокольники, где они жили — из грамоты не
видно, но можно предполагать, что они принадлежали к мос¬
ковским слобожанам, освобожденным от подчинения старосте
и от обязанности платить дань. Черные люди Ростовской, Ус¬
тюжской и Дмитровской сотен, возможно, были связаны с ка¬
кими-нибудь обязанностями и службой с другими городами.
Наконец, имеются сотни с названиями, указывающими на
их производственную специализацию: Мясницкая, Кузнецкая
и Кожевницкая. Эти названия стоит сопоставить с прозви¬
щами соответствующих церквей, находившихся в этих сотнях:
«в Мясниках» и «в Кожевниках». Нет никакой натяжки при¬
знать, что эти сотни первоначально объединяли мясников, куз¬
нецов и кожевников, имея производственный характер. Как
раз эти профессии были особенно заметны в средневековых
городах.
Средневековый обычай ремесленников селиться отдель¬
ными кварталами (по-русски — слободами) был широко рас¬
пространен в Западной Европе и на Руси. В Рязани конца

XV века серебряники и пищальники жи,ы
„ А приход « Златоусту серебреники асе Га^и^иГ
обычаи нашел свое отражение в мпг^„л - ч„лоники>>- «Этот
XIV—XV столетий. В 1504roZZZZ' ™™Ь„„СТИ
к реке Неглииной. жили «солодяники». Внутри КрТГ»™'™
из улиц занимали портные великого князя	Р 0JWy
Там, где количество черных людей, занимающихся „д ю-
родной профессией, было невелико, сотня получала название
по патрональнои церкви; там же, где такие ремесленники пре¬
обладали, сотня получала название по их специальности Так
по нашему мнению, появились названия Кожевнической Куз¬
нецкой и Мясницкой черных сотен.
Внутренняя организация черных сотен
Каждая сотня составляла особую организацию во главе с
сотским, или сотником. В XVII столетии эта должность была
выборной, вероятнее всего так было и в более раннее время. К
сотне «тянули» находившиеся в ней черные люди. Слово «тя¬
нуть» имело многообразное значение — принадлежать к тому
или иному обществу, платить вместе с ним повинности, быть
подсудным и т. д. Черные люди платили налоги и повинности
со своих дворов, как это можно видеть из одной статьи дого-
ворадДмитрия Донского с Владимиром Серпуховским: если кто
купил земли черных людей после 1359 года, кто может их вы¬
купить, пусть выкупит, а не может выкупить, пусть те земли
«потянут» к черным людям. А кто не захочет «тянуть», то пусть
откажется от земель, а земли перейдут черным людям даром.
Такое постановление имеет общий характер и относится не
только к городским черным людям, но и касается их в первую
очередь.
Отказ «тянуть» податями и повинностями вместе с чер¬
ными людьми наносил ущерб тяглецам черных сотен, которые
платили с определенного количества дворов. Каждый двор, пе¬
решедший во владение людей, не «тянувших» с черными сот¬
нями, следовательно, исключался из общего количества чер¬
ных дворов, а тем самым доля налогов и повинностей, накла¬
дываемых на сотню, соответственно увеличивалась. Поэтому
и в XVII веке приходилось постановлять, «чтобы впредь из
сотен тягла не убывало, а достальиым сотенным людем в том
131

налога 6 не было». Впрочем, подобные постановления
шались самими же великими князьями, и сам Иван Ш Нару*
мер, подтверждал незыблемость своих «прочных» жалованн”
грамот, данных боярам, князьям н детям боярским на дв '*
«внутри города на Москве и за городом на посадех... отчины'
купли». Посад задыхался и яростно боролся с различными «бе
ломестцами», к числу которых принадлежала вся московская
знать.
Московские черные сотни, как видим, явление очень дав¬
нее. Конечно сотни XIV—XV веков имели отличие от позд¬
нейших сотен, но некоторые общие черты московского сотен¬
ного устройства додержались до XVIII века, когда новое го¬
родское устройство решительно покончило со многими москов¬
скими порядками, восходившими к отдаленным временам.
Существование «московской рати», в которой видное место
принадлежало черным людям, большое экономическое значе¬
ние Москвы как ремесленного и торгового города заставляли
великих князей с особым вниманием относиться к нуждам мо¬
сковских горожан.
Выразительная картина взаимоотношений великого князя
и черных людей рисуется перед нами в рассказе о «скорой та¬
тарщине» в 1451 году. В результате татарского набега город¬
ские посады выгорели, но Кремль уцелел. Великий князь, воз¬
вратившийся в город, утешал, по словам летописи, «градный
народ», говоря: это беда нашла на вас, ради моих грехов, но
вы не унывайте, каждый из вас пусть ставит дома на своих
местах, а я рад жаловать и дать льготу. В чем выражалась
«льгота», мы зиаем по другим свидетельствам — это было ос¬
вобождение от налогов и повинностей на определенное время.
Михаил Андреевич Верейский (около 1450 года) получил
«льготу» для некоторых своих волостей ие платить ордынской
дани в течение 5 лет.
Дворцовые слободы
Наряду с черными сотнями в Москве в средневековое время
существовали дворцовые, княжеские и боярские слободы. С
течением времени дворцовые слободы эволюционировали и
сделались почти синонимами черных сотен, но в Москве XIV—
XV веков значение слобод было иное. Они существовали на
132

осооом праве в качестве дворцовых слобод, населенны, „
кокняжескими людьми, в качестве княжески,
ковных слобод.	’ ояРскихицер-
К числу дворцовых людей причислялись различного „ПА,
люди, в том числе и мастера, которых Иван III „азываД сВо„
ми («за мастеры, за моими»),	сетевой-
Великие киязья обращали особое внимание на огородин
ков и мастеров, которых они брали из числа сельчан и хом
пов, оседавших в городах.
Московские дворцовые слободы были населены ремеслен¬
никами. как это вытекает из самих их названий.
По списку С. К Богоявленского, в XVII столетии в Мос¬
кве насчитывалось 51 дворцовая слобода. Из них ряд слобод
назывался по ремесленным специальностям. К их числу при¬
надлежали следующие слободы: Барашская, Басманная, Брон¬
ная, Гончарная, Денежная, Иконная, Кадашевская, Котель¬
ная, две слободы Кузнецкие, Огородная, Печатная, Плот¬
ничья, Сыромятная, Таганская, Трубничья, Хамовная (она же
Тверская), Константиновская.
К перечисленным можно добавить 3 слободы каменщиков
(Каменная слобода у Смоленской площади, Каменная за
Яузой, Каменщикова, или Каменная, за Яузой, где находятся
улицы Большие и Малые Каменщики).
Кроме того, существовали дворцовые слободы, населен¬
ные огородниками и садоводами (Огородная слобода и три Са¬
довые, или Садовнические, слободы), несколько конюшенных
слобод (Конюшенная Большая, Конюшенная Новая, Луж¬
ники Большие, Лужники Малые и еще Лужники Малые), Ов¬
чинная слобода, Ямские слободы (Дорогомиловская, Коломен¬
ская, Переяславская, Рогожская, Тверская). В XVII столетии
существовали дворцовые слободы, где жили люди, обслужи¬
вавшие царский двор; такие слободы называли «Кормовыми».
Память о них сохранилась в характерных названиях переул¬
ков: Скатертный, Хлебный, Столовый, Ножовый. С мельни¬
цами были связаны две Мельничные слободы.
Время возникновения дворцовых слобод почти не подда¬
ется определению. Но о позднейшем происхождении таких сло¬
бод, как Елоховская и Красное село, можно говорить утверди¬
тельно. Красное село еще в XV веке было селом, Елоховская
слобода также выделилась из села Покровского, ио за вычетом
133

этих и некоторых других слооод, существовавших в XVII
летии, останется большое количество дворцовых слобод СТ°'
торые могли возникнуть в XIV—XV веках. Так, Кузне К°*
слобода, видимо, стала известной уже с XV века. Однако1***
указание не удалось проверить по источникам, хотя оно очень
вероятно. В его пользу говорит то обстоятельство, что Куз
нецкая слобода была очень близко расположена к Китай-Го
раду. Объяснить эту близость легче всего тем обстоятельст
вом, что Кузнецкая слобода возникла рано, когда местность
около Неглннной считалась еще загородной территорией. Это
надо относить ко времени Ивана Калиты, то есть к первой по¬
ловине XIV века. Позже город разрастается и новые слободы
возникают за пределами посада. Поэтому на территории Бе¬
лого города мы и не находим других слобод, кроме Кузнецкой.
Единственное исключение составляет Кисловская Царицы¬
на слободка в районе Кисловских переулков. Происхождение
этой слободки неясно. Вероятно, она возникла в XVI столе¬
тии в связи с созданием в этом районе Опричного двора.
Названия слобод находят себе объяснение в различных ре¬
меслах, которыми занимались московские ремесленники. Это
шатерные мастера (бараши), басменники (басма — оклады на
иконах), бронники, гончары, денежники, иконники, кадаши
(может быть, кадыши или бондари), котельники, котельни¬
ки, огородники, печатники (делали печати), плотники, садов¬
ники, сукоиники, кожевники и пр. В XVII веке названные сло¬
боды были дворцовыми, одиако, как правильно отмечается в
«Истории Москвы», «дворцовые службы не поглощали всего
времени жителей дворцовых слобод, слобожане занимались
также торговлей и ремеслом, которые являлись для них основ¬
ным источником существования».
Возникая и развиваясь под княжеской охраной, дворцо¬
вые слободы были тесно связаны с рынком, сохраняя в позд¬
нейшее время старые привилегии, как своего рода остатки
прежней своей близости к царскому двору.
Положение ремесленников дворцовых слобод
Жители дворцовых слобод пользовались некоторыми при¬
вилегиями, частично сохранившимися еще в XVII столетии. Их
более выгодное положение по сравнению с остальным ремес-
134

ленным населением Москвы подчеркивается тем ЧТЛ
жалобах „а свое обнищание жители дворцовых”’ бод^иГк
не хотели выходить из дворцового подчинения
Выше уже говорилось о том. что ремесленники селились
целыми слободами, отчего и московские урочища получали со
ответствующие прозвания. Эти ремесленные гнезда Гуппиоо'
вались вокруг патрональных церквей. Само существование по-
добных церквей указывает на то, что ремесленники определен
ной специальности имели общие интересы и казну для общих
расходов. Во главе слобод стояли, как мы знаем по докумен¬
там XVII века, старосты. О старостах говорит и несравненно
более ранний документ — завещание Симеона Гордого 1353
года.
Население дворцовых слободок на первых порах состав¬
лялось из пришлых людей, получивших те или иные льготы. В
некоторых случаях их население составляли княжеские дело¬
вые люди, купленные великими князьями или обращенные в
холопство за какой-либо проступок («а что моих людей дело¬
вых, или кого будь прикупил, или кто ми вся будеть в вине дос¬
тал»). Положение таких людей было на первых порах прини¬
женным. Они зависели, как видно из той же духовной Симео¬
на Гордого, от тиунов и старост. С течением времени зависи¬
мость дворцовых слобожан, естественно, ослаблялась и сами
великие князья давали им льготы, как сделал это уже Иван
Калита по отношению к печорским сокольникам, освободив их
от подчинения старосте и платежа даней.
Документы позднейшего времени показывают, что ремес¬
ленников привлекали в слободы не только временные льготы,
но и особые привилегии, утвержденные жалованными грамо¬
тами. На привилегии ткачей Кадашевской и Хамовиой слобод
обратил внимание П. П. Смирнов. Жалованные грамоты этим
слободам не были исключением. Такую же жалованную гра¬
моту имела московская Барашская, или Барашевская, слобо¬
да. Еще в начале нашего столетия к этой слободе как к одной
из мещанских слобод Москвы приписывались московские ме¬
щане. Каменные церкви Успения и Воскресения «в Барашах»
поблизости от Покровки (ул. Чернышевского) до сих пор от¬
мечают местоположение старой барашской слободы.
Название «бараши», или «барыши», долгое время обме¬
нялось неточно или просто неправильно. Даже в таком ценном
135

издании, как материалы для терминологического словаря
таем: «бараш — должностное лицо при великом князе»’?'
раит, действительно, упоминаются в числе княжеских лю
в духовной князя Владимира Андреевича Серпуховского
позднее 1406) в числе бортников, садовников, псарей, бобров6
ников и пр. Однако это перечисление само собой показывает
что бараши не были должностными лицами, а княжескими За]
висимыми людьми, которые чем-то были близки по своему
общественному положению и занятиям к бобровникам, псарям
и т. д. Второе упоминание о барашах также говорит о близости
барашей к княжескому двору. Десять серебряных шандалов
углицкого князя Дмитрия Ивановича оказались у его «бара-
ша». В XVI столетии «барашами» назывались люди, расстав¬
лявшие шатры для великокняжеского двора. Бараши еще в
XVI столетии получили жалованную грамоту от Ивана Гроз¬
ного. При частых княжеских походах расстановка шатров бы¬
ла делом трудным и требовала большой сноровки. При таком
понимании слово «бараш» становится понятным, почему ба¬
раш князя Дмитрия Ивановича держал у себя 10 шандалов
(подсвечников). Они нужны были для освещения шатров.
«Бараши», или «барыши», как видим, выполняли особую
дворцовую «службу», но это не значит, что они были заняты
только обслуживанием царского двора, точно так же, как
«бронники» работали не только на царский двор, но и на
рынок.
Дворцовые слободы тесным кольцом окружали Москву.
Большинство из них возникло задтределами позднейшего Бе
лого города, а в некоторых случаях и за пределами Земляного
города. Из всех московских слобод только Кузнецкая слобода
(в районе ул. Кузнецкий мост) стояла в непосредственной бли¬
зости к Китай-городу, все остальные находились в отдалении.
Город, как мы видели раньше, с особой быстротой начи¬
нает расти с конца XIV века. К этому времени и относятся
первые известия о московских слободах, хотя еще в известии о
московском пожаре 1547 года ремесленные районы обозна¬
чены по-старому: «гончары», «кожевники».
Московские слободы возникли за пределами городской тер¬
ритории, границы которой в основном совпадали с поздней¬
шей чертой Белого города. Слободы, населенные людьми ве¬
ликого кияэя или московских княэей-совладельцев, естест-
136

лялось особо от других горожан.
венно, возникали за городской чертой, и
население их управ-
Княжескне, боярскне и
н монастырские слободы
л	““"н/А^ое, ^емен Пванович—
сельцо Луцинское, Андреи Иванович - слободку Колычев-
скую в Замоскворечье. Сущево и Напрудское были отданы «э
дворы с городцкими с посадными». Несмотря на название
«сельцо», это были особые слободки с приписанными к ним
городскими дворами. «Отвод» села Сущева, данного князю
Юрию Ивановичу Дмитровскому, был сделан по населенной
местности, по переулкам и улицам. В результате часть город¬
ских дворов отошла к Сущеву; другая осталась в московском
посаде. Из грамоты Ивана III видно, что отвод «Сущевскому
селцу к двором городцким» создавал в Москве особое кня¬
жеское владение. Дворы, приписанные к Сущеву, «митропо¬
личьи, и розные, чьи дворы ни буди», выходили из-под юрис¬
дикции великого князя. «А сыи мой Василей у моего сына
у Юриа в те дворы не вступается», — завещал Иван III.
Это было оговорено и в докончании великого князя Василия
с Юрием Ивановичем.
Впрочем, князья — владельцы выделенных им на терри¬
тории Москвы особых слободок — были ограничены в своих
правах. Им запрещалось держать в слободках торги, ставить
лавки, торговать зерном; разрешалось только торговать съе¬
стными припасами. Права князей были ограничены, так как
рассмотрение уголовных дел (убийство» кража с поличным) ос¬
талось в ведении большого московского наместника.
Тем не меиее создание княжеских слободок в Москве на¬
чала XVI века было определенной уступкой старым феодаль¬
ным обычаям. Значительная часть московской территории ока¬
зывалась в руках князей-совладельцев. Княжеские слободки.
137

впрочем, существовали недолго. Из четырех младШих
вей Ивана III потомство имел только Андрей. Его сын г>СЬ1н°*
мир Андреевич долгое время находился в заточении вмест
матерью. Позже он погиб при Иване Грозном, который сво °
образно повторил практику своего деда, также выделив часть
городской территории в опричнину. С точки зрения москвиче0
XVI века это не было новостью, а только повторением на дру
гих основах того, что совершил Иван III, накромсавший из мо
сковского посада и его ближайших сел владения для своих сы¬
новей.
Отдельные слободы находились во владении бояр. Счаст¬
ливый случай сохранил завещание князя Ивана Юрьевича Пат¬
рикеева, составленное в 1411 году. В нем перечислено большое
количество ремесленников-холопов, живших на различного
рода «местах» в Кремле и на посаде. Ему же принадлежала
«Заяуэская слободка», а также слободка в Замоскворечье про¬
тив села Семчинского (в 1476 году «сгорела слободка княжь
Юрьевская за Москвою рекою против Семчинского»).
К княжеским и боярским слободкам надо прибавить сло¬
бодки монастырские и церковные, а также отдельные дворы
феодалов, разбросанные по всему городу. По справедливому
замечанию П. П. Смирнова, «княжеский город XIV—XV вв.,
как кружево, был изрезан иммунитетами своеземцев-вотчин¬
ников, владевших в нем отдельными дворами, улицами, слобо¬
дами т. п.».
Количество феодалов, которым принадлежали дворцовые
места, дворы и слободки, конечно, было несравненно меньшим,
чем количество принадлежавшей им «челяди», среди которой
преобладало трудовое население — ремесленники, чернорабо¬
чие «страдные люди» и другие категории холопов и зависимых
людей. Они составляли довольно многочисленную прослойку
московского населения в XIV—XV веках.
Хлопоты и аависииые люди
Холопы и различные категории зависимых людей, кото¬
рые иногда обозначаются в документах XIV—XV веков об¬
щими названиями «челядь», «люди купленные» и т. д., состав¬
ляли значительную часть городского населения. О «людях ку¬
пленных» упоминает уже первая духовная Ивана Калиты. Эти
138

люди были записаны в великом свертке (сит*.
Завещатель отказывает их сыновьям как свою с„Г СТ°Лб“е)
«А ты ми ся поделять сынове мои,,. Холопов „е то""™"0"1"
пали, но и просто отбирали у опальных бояр как п„™ У'
пример, великий князь Василий Дмитриевич захват^"™’
лопов боярина Федора Свиблова	’ ативш”и хо-
Количество княжеской, боярской, митрополичьей .чел»
ди», естественно, было значительным. К ней поин!л..Г
различного рода служители, чернорабочие. ремеслеиниГ
Князь Борис Васильевич Волоцкий завещал своей кн"™„е
больше 20 человек «з женами и э детми». Среди них упомяну.
”сРк„СеГЬНИК " *" У"Р“ЛЯЮЩИХ " —
Такие же холопы обслуживали боярские семьи. Напримео
в духовной князя Ивана Юрьевича Патрикеева конца XV
века перечисляются его холопы-ремесленники: хлебник, порт¬
ной, бронник, трубник, мельник, повар, рыболов, садовник.
С7ти ремесленники обладали семьями, ио были «людьми» Пат¬
рикеева.
О челяди упоминает в своем завещании и митрополит
Алексий.
Различного рода служители и ремесленники удовлетворя¬
ли внутренние запросы феодальных хозяйств. Для этой цели
служили повара, садовники, портные, сокольники и прочие
«люди», перечисляемые в духовных грамотах. Количество их
в боярских и княжеских хозяйствах колебалось от десятков до
единиц, в зависимости от богатства владельцев. Но в том или
ином числе холопы обязательно входили в состав феодальной
челяди. Исследователь русского холопства более позднего вре¬
мени А. И. Яковлев пишет по этому поводу следующее: «Слуги
не вольные... всегда находятся в особом приближении к сво¬
ему повелителю и житейски даже ближе к нему, чем слуги воль¬
ные, могущие завтра смениться, отъехав к соседу, может быть,
даже к врагу своего прежнего хозяина»35.
Вот почему в междукняжеских договорах всегда отмеча¬
ется безусловное право рабовладельца потребовать к себе бег¬
лого холопа. Такой беглый холоп, знавший секреты своего гос¬
подина, был опасным человеком, его надо было прибрать к ру¬
кам. И рабовладельцы старательно обеспечивали себя пись¬
менными документами на право владения холопом. «Полные
139

грамоты» на холопов держали у себя даже великие князья
доказательство своего рабовладельческого права. «Полные*
холопы переходили по завещанию от отца к сыновьям и Д0ч*Л
рям или выходили по тем же завещаниям на свободу.
Мы вправе говорить, что холопы и другие категории зави
симых людей составляли значительную группу московского На!
селения, несравненно большую по своей численности, чем сами
их владельцы, феодалы. Однако холопская масса сама по себе
была неоднородной. В наиболее тяжком положении находи-
лась княжеская и боярская целядь, выполнявшая различного
рода домашние работы. Какими только именами не называют
своих холопов их господа. Тут и «Возверни-губа», Шишка,
Кулич, Перепеча, Саврас, Косой, Колено, Чиж, Жмых и т. п.
Такие холопья прозвища пестрят в завещаниях князей и бояр.
Количество дворни в какой-то степени определяло обще¬
ственное положение феодала, Отсюда стремление бояр и кня¬
зей окружить себя слугами. Имеется любопытный рассказ о
разбогатевшем простолюдине, который тотчас завел себе до¬
машний обиход по боярскому образцу: и поставил двор себе,
как некий князь, хоромы светлые и большие, и слуг многих со¬
брал, предстоящих и предитекущих «отроков» в пышных оде¬
ждах; на трапезе его подавалось много кушаний обильных и
дорогих, и питья благовонного много, и он ел и напивался вме¬
сте со своими слугами, и на охоту ездил с ястребами и сокола¬
ми и кречетами, и псов множество имел, и медведей имел и
ими забавлялся. Такова картина богатого боярского обихода.
Автора, с такой художественностью изобразившего боярский
быт начал XV века, не возмущает картина расточительства, а
только то, что расточителем был простолюдин, разбогатевший
благодаря тому, что он владел чудотворной иконой.
Среди великокняжеских и княжеских холопов, впрочем,
выделялись отдельные категории зависимых людей, находив¬
шихся как бы на грани холопства с вольной службой. Это бы¬
ли казначеи, тиуны, посельские, дьяки и другие люди, ведав¬
шие кияжескоий «прибыток».
По своему положению, по своей «службе» (так докумен¬
ты того времени обозначают обязанности должностных лиц)
они стояли близко к князьям. Духовная грамота Дмитрия Дон¬
ского заканчивается словами: «А писал Внук». Духовную Вла¬
димира Андреевича Серпуховского писал «Мещерин». Духов-
140

ную великого князя Василия Дмитриевича писал его дьяк («мой
дьяк») Тимофей Ачкасов. И в первом, и во втором, и в треть
ем случаях писцы духовных грамот названы прозвищами —
верный знак того, что они были зависимыми людьми, проще
говоря, холопами.	’	41
И тем не менее, несмотря на свое холопское положение
посельские, тиуны, казначеи, дьяки были уже «слугами», пока
еще «слугами под дворским».
Из числа княжеских холопов, особенно из числа слуг под
дьорским, и выходили лица, попадавшие в круги вольных слуг,
положивших начало многим дворянским фамилиям. Как про¬
исходило подобное возвышение, можно видеть на таком при¬
мере. «Истобничишко великие княгини, Ростопчею звали» взял
в плен московского наместника, поставленного Дмитрием
Шемякой. Его прозвище «Ростопча» (отслова «растопить»)
было явно связано с истопнической службой. От этого Рос-
топчи и пошли позднейшие Ростопчины, один из представите¬
лей которых печально прославился в 1812 году. Гордое своим
происхождением дворянство, впрочем, не любило вести свой
род от какого-нибудь истопиичишки, а предпочитало его вы¬
водить из «Немецкой» или иной страны. Но стоит сравнить
имена княжеских холопов с фамилиями дворян XVII—XVIII
веков, и тогда истинное происхождение русского дворянства
тотчас же обнаружится. Как и всякое дворянство, оно в ос¬
новном выросло из княжеских приближенных холопов, «слуг
под дворским». Об этом выдвижении бывших работ в ряды
знати красочно писал Ф. Энгельс. Тяжелым, иной раз безыс¬
ходным, было положение холопов в знатных боярских домах.
О случаях, когда «лукавые рабы» убивали своих господ, будет
сказано дальше.
Грамоты упоминают о беглых холопах, бежавших от невы¬
носимого домашнего рабства. Два повара и два сокольника
(«мои холопы беглые») бежали от боярина Тучки-Морозова.
Это уже люди очень близкие к своему господину, обладавше¬
му, видимо, тяжелым характером. Бывали, и, вероятно, не так
редко, и другие бытовые драмы и комедии, чаще драмы, ра¬
зыгрывавшиеся в боярских дворах. Песня о Ваньке Ключнике
была сложена в XVII столетии. В ней рассказывалось об из¬
вестном в это время лице — ключнике кн. Волконского. Но
подобные случаи происходили гораздо раньше.
141

Приведем с некоторыми сокращениями рассказ
ключнике первой половины XVI века, впоследствии
ском архиепископе Гурии.	аэан-
Рождение и воспитание его, повествует житие ГурИя б
в городе Радонеже, родом от меньших бояр, в миру было Л°
имя Григорий, сын Григориев Руготин. Случилось ему служив
у некоего князя, именем Иван, который именовался Пеиько
вым. Случилось это или по бедности, или по насилию, как мно
гажды бывает, когда сильные неволею порабощают меньших..
Григорий жил в добродетели, и господин, видев его добронра-
вие, начал его любить, также и госпожа за смирение его и за
кротость начала его беречь («брещи»). Господин же повелел
Григорию быть в доме своем строителем и все домашние дела
ему поручил. И все строил Григорий в доме господина своего
хорошо. Старый же общий враг наш (то есть дьявол), не хотя
видеть человека, живущего в добродетели и ходящего по запо¬
ведям Божиим, воздвизает на доброго войну, как древле на
праведного и святого отрока Иосифа, и поучает старейших слу.
завидовать праведному и лгать... Не на одного Григория тво¬
рят клеветники напасти, но и господина и госпожу и детей их
вводят в нестерпимую печаль. Рассказывают, будто Григорий
вступил в беззаконную связь с госпожою своею. Господин же
Григориев, услышав об этом, быстро и без расследования по¬
велевает умертвить Григория. Сын же господина, разумный,
понял, что злая эта вещь сделает нестерпимый срам отцу его и
матери и самому ему, тщательно допытывается у тех клеветни¬
ков, как и Даниил клевещущих на целомудренную, к тому же
верит и матери своей, что этот злой ложный вымысел сделай
дьяволом, а никак не истина. И умоляет отца, чтобы тот не
спешил верить клевещущим и не подвергнул бы себя оконча¬
тельно позору и их детей не осрамил бы навсегда и ие обесчес¬
тил бы весь род наш.
Из дальнейшего рассказа выясняется, что уговоры сына
подействовали только частично, и Григорий был посажен в зем¬
ляную темницу («ров убо глубок ископовается, в нем же твер¬
дыми стенами древа темницы готовится»). Сюда сажают Гри¬
гория, а через маленькое окоице вверху бросают пищу, да и то
нечеловеческую, «един сноп овса» на 3 дня. В втой темнице
Григорий писал «книжицы малые, иже в научение бывают ма-
142

лым детем». После двух лет заключения он вышел из темни,,к,
чудесным путем.	юницы
История Григория Руготина рисует боярский произвол
расправу с холопом. И можно говорить, что такая распоава нё
была явлением исключительным в жестокие средневековые вое
мена. Холопьи занятия связывали холопов больше всего с ое
месленниками и поденщиками. Ряды черных людей пополня
лись не только пришлыми крестьянами, но и холопами вышед
шими на свободу или бежавшими от своих господ. С середины
XIV века входит в обычай отпускать холопов на волю после
смерти их господина. Иван Иванович Красный отпускает сво
их холопов и зависимых людей на свободу, «а детем моим не
надобны, ни моей княгини». Так же поступает Дмитрий Дон¬
ской и его сын Василий Дмитриевич, так поступали и некото¬
рые бояре.
Освобожденные холопы вступают в число черных людей,
пополняя тем самым свободное население Москвы.
Численые люди и ордиицы
Черные люди и слобожане дворцовых, княжеских и бояр¬
ских слобод составляли преобладающую массу населения
Москвы в XIV—XV веках. Но духовные и договорные мос¬
ковских князей знают еще такие категории, как «численые
люди», ординцы и делюи.
Новейшее объяснение названия численых людей принад¬
лежит такому видному ученому, каким был С. Б. Веселовский:
«Это были тяглые люди, специальное назначение которых за¬
ключалось в обслуживании татарских послов. Числом (числе¬
нием) татары называли перепись своих данников. Отсюда на¬
звание «числяки». Для обслуживания татарских послов были
необходимы тележники, колесники, седельники и другие ре¬
месленные деловые люди. Их называли делюями. Естествен¬
но, что наибольшее количество поселков одинцев и числяков
находилось вдоль дорог, шедших из Москвы на юг, — Боров¬
ской, Серпуховской и Каширской»36.
Такое объяснение названия «числяки», «численые люди»,
на первый взгляд кажется убедительным, но не подтверждает¬
ся источниками. Уже в первом вавещании Ивана Калиты чис¬
леные люди выделены в особую категорию, о которой должны
143

заботиться все князья — наследники Калиты: «А численые
люди, а те ведают сынове мои собча, а блюдуть вси с одиного».
То же распоряжение повторено во второй духовной Калиты
и в завещании великого князя Ивана Ивановича. Некоторое
пояснение к скудным словам о численых людях находим в меж-
дукняжеских договорах. Дмитрий Донской договаривается со
своим двоюродным братом ведать («блюсти») численых лю¬
дей, «а земль их не купити». Тут уже речь идет о землях чис¬
леных людей, следовательно, численых людей тем самым нельзя
считать холопами или зависимыми княжескими людьми. Чис¬
леные люди жили в Москве в разных частях города, по город¬
ским «жеребьям», треть их передавалась князьям по наслед¬
ству. В начале XVI века численые люди уже называются про¬
сто «числяками».
Более подробные сведения о численых людях и численых
землях находим в грамотах XVI века. При разграничении
Дмитровского княжества от других станов «численые земли»
были отнесены к Москве, хотя бы они находились в пределах
Дмитровского уезда, «и тем численым людем и ординцом тягль
всякую тянути по старине с числяки и с ординцы» к великому
князю.
При всей краткости сведений о численых людях, или чис-
ляках, видно, что это были люди свободные, которые несли
тягло («тягль») и земли которых находились под общей охра¬
ной великих князей и их кияэей-сородичей. Обязательство не
покупать земли численых людей вытекало из стремления оста¬
вить эту категорию людей свободными, в основном это было
запрещение обращать численых людей в закладников, что при¬
менялось к черным людям. Таким образом, в положении чер¬
ных людей и численых людей было что-то общее.
Возможно, вся разница между черными и числеными
людьми заключалась ие в их общественном положении, а в
происхождении. С. Б. Веселовский правильно связывает про¬
исхождение численых людей с «числом» — татарской перепи¬
сью населения русских земель. «Числеинками» на Руси XIII
века называли татарских чиновников, проводивших перепись.
А. Н. Насонов с большим основанием говорит о какой-то ор¬
ганизации для проведения переписи и сбора дани иа Руси, об
особых баскаческих отрядах, созданных татарскими числен¬
никами37. Поэтому первой мыслью о том, кем были численые
144

в XIV-XV веках, могло бы быть предположение, что
£ были люди, занимавшиеся сбором татарской дани. Но это
предположение нельзя принять, так как численые люди появ¬
ляются перед нами как люди тяглые.
Одна статья в завещании Владимира Андреевича Серпу¬
ховского прямо связывает численых людей с данью в Орду.
«А переменит Бог Орду, — читаем в ней,— князь велики не
имет выхода давати во Орду, и дети мои. А что возмут дани
на Московских станех и на городе на Москве и на численых
людех, и дети мои возмут свою треть дани московские и чис¬
леных людей, а поделятся дети мои с матерью вси равно, по
частем».
Из других документов вытекает, что московская дань зна¬
чительно превышала тот «выход», который в XIV столетий
великие князья платили в Орду. По завещанию Владимира
Андреевича, из общего размера дани в 5 тысяч рублей иа его
долю приходилось 320 рублей. Но тут же дан расчет, кто из
наследников Владимира Андреевича и сколько должен пла¬
тить в московскую дань. По расчету все наследники вместе
должны получить почти в два раза больше, чем они платят в
ординскую дань, вместо 320 рублей наследники Владимира Ан¬
дреевича должны были собрать 585 рублей («шестьсотрублев
без пятинатцати рублев»).
Отсюда становится более или менее ясным, кто такие были
численые люди. По-видимому, к ним относились те же черные
люди, но только положенные в «число», по которому устанав¬
ливался размер «выхода», ордииской дани.
Что касается ординцев, то они бЬгли связаны со службами
«по старине». Название «ординцы» указывает на характер их
службы, связанной с Ордой или ординскими послами. В Пе¬
реяславле-Рязанском в самом конце XV века, уже после свер¬
жения татарского ига, жили «люди тяглые, кои послов K0P“*J*j
Ординская служба в том или ином виде представляла с и
повинность тяглецов Ордииской сотни в Москве. L течением
времени эта служба все больше теряла свое значение, и Р
дине кая сотня сделалась обычной московской черно
или слободой.	- - гтяпние» но ха-
Делюи также обязывались службой «по стари .
рактер этой службы более неясен.
145

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ТОРГОВЛЯ МОСКВЫ
И МОСКОВСКОЕ КУПЕЧЕСТВО
Москва — один на центров международного обмена
Москва XIV — XV веков принадлежала к числу круп¬
нейших торговых центров Восточной Европы. По своему цен¬
тральному положению она выделялась из числа других русских
городов и имела несомненные преимущества и перед Тверью,
и перед Рязанью, и перед Нижним Новгородом, и перед Смо¬
ленском. По отношению ко всем этим городам Москва зани¬
мала центральное место и одинаково была связана как с верх¬
ним течением Волги, так и с Окой, имея своими выдвинутыми
вперед аванпостами Дмитров и Коломну.
Можно сказать без ошибки и без преувеличения, что ни
в каком другом средневековом русском городе мы не найдем
такого пестрого смешения народов, как в Москве, потому что
в ней сталкивались самые разнородные элементы: немецкие
и литовские гости — с запада, татарские, среднеазиатские и
армянские купцы — с востока, итальянцы и греки — с юга. В
главе об иностранцах мы увидим, как этот пестрый элемент
уживался в нашем городе, придавая ему своеобразный между¬
народный характер в те столетия, когда Москву в нашей лите¬
ратуре представляют порой небольшим городом.
Для иностранца, прибывшего в Москву с запада, русские
земли представлялись последней культурной страной, эа кото¬
рой расстилались неизмеримые пространства татарской степи.
«12 сентября 1476 года вступили мы, наконец, с благосло-
146

вением Божиим, в Русскую землю», — пишет
путешественник, повествуя о своей поездке и, д™АЬЯНСКий
Москву. «26-го числа (сентября того же года) прибыв™ В
конец, в город Москву, славя и благодаря веемой, с Н3'
избавившего меня от стольких бед и напастей»^™ Б°Га’
ется у того же путешественника вздох облегчения’ R ВЬ,рЬ,ва'
Русской земли итзльянец-путешественник считает себя^беГ
опасности. «Светлейшая» венецианская * '-соявоез-
живает сношения с Москвой; если русские "бы™ кажутся
итальянцу грубыми, а русская вера - еретичестн™
забудем об обычном заблуждении многих путешественников
считать другие народы грубыми, невежественными ГоТсГ
В Москве итальянцы и немцы сталкивались с татарами све¬
дения о которых у Матфея Меховского” и Герберштейна явно
получены через русские руки. Здесь они узнавали о далеких
странах севера, богатых драгоценными мехами. Через Москву
легче всего было добраться в Среднюю Азию, как это позже
сделал Дженкинсон.
Москву XIV-XV веков по праву надо считать важней¬
шим международным пунктом средневековой Восточной Ев¬
ропы. Европейские и азиатские костомы причудливо переме¬
шивались на ее улицах.
Москва-река н Донской путь
Основной водной магистралью, которая способствовала
росту нашего города, была река Москва. Под городом Москва-
река достигала значительной ширины, а для древнего судоход¬
ства была вполне доступна и выше, по крайней мере, до впаде¬
ния в нее реки Истры. От Москвы течение реки становилось
глубже и удобнее для судоходства, хотя даже в XVII веке боль¬
шие речные суда нередко ходили только от Нижнего Новго¬
рода, так как путь по Москве-реке и Оке изобиловал прихот¬
ливыми мелями.
Важнейшими направлениями, куда выводила Москва-
река, были Ока и Волга. По Москве-реке добирались до Ко¬
ломны, получившей крупное торговое и стратегическое значе¬
ние. Существование особой коломенской епархии, известной
с XIV века, подчеркивает значение этого города.
147

От Москвы до Коломны добирались в среднем за 4-6 с
ток*. У Коломны речной путь раздваивался: с одной сторОНь,
можно было спускаться по Оке к Рязани и Мурому, с другой
подняться к ее верховьям. Важнейшее направление было пер.
вое — вниз по Оке, потому что оно было связано с двумя ве¬
ликими воднями путями: донским и волжским.
От Коломны доходили до Переяславля Рязанского (совре¬
менной Рязани) по Оке в летнее время примерно в 4-5 суток.
Отсюда начинался сухой путь к верховьям Дона, где по списку
русских городов указан город Дубок. Митрополит Пимин вез
из Переяславля к Дону на колесах 3 струга и 1 насад. Весь
путь от Переяславля до Дона был пройден в 4 суток, а всего от
Москвы до Дона путешествие Пимина продолжалось менее
двух недель. Место, где митрополит и его спутники сели на
суда, в сказании о поездке Пимина в Царьград не указано, но
его можно установить приблизительно. Суда были спущены на
реку в четверг на Фоминой неделе, а во второй день путники
прибыли к урочищу Чюр-Михайлов, где кончалась Рязанская
земля. В этом месте рязанский епископ и бояре простились с
митрополитом и вернулись обратно. Значит, суда были спу¬
щены иа реку севернее Чюр-Михайлова, в районе Дубка. От
него начиналось судоходство по Дону до Азова. Этот путь за¬
нимал около 30 дней.
Пимин и его спутники потратили на проезд от верховьев
Доиа до Азова примерно 30 дней (от четверга на Фоминой
неделе до Вознесенья). Расчет длительности прохождения от¬
дельных речных участков можно сделать на основании точных
записей о времени их прохождения Пимином и его спутниками.
Сделаем его в переводе на числа, имея в виду, что путешествие
началось 13 апреля в Великий Вторник на Страстной неделе.
Тогда получим следующие даты (датировка дается по празд-
инкам, как показано в эаписях о путешествии Пимина)
Отъезд из Москвы — 13 апреля (Великий Вторник).
Прибытие в Коломну - 17 апреля (Великая Суббота).
Отъезд из Коломны — 18 апреля (Пасха).
* Митрополит Пимин послал иа Мосты во атопии» 1Я .	„
,	,,	I*	«ториии 1} апрели, в в Коломну
прибыл в субботу: от Мосивы до Коломны он просил сувим путем таи и.и ... пек.,
не прошел еще лед В летописи т.и и сивиио. что от Коломны митрополит поеж.л и
Раэани «по реке по Оке».
148

Отъезд из Рязани — 25 апреля (воскресенье на Фоминой
неделе).
Прибытие к Дону — 20 апреля (четверг на той же неделе).
Прибытие к Чюр-Михайлову — 1 мая (на второй день пу¬
тешествия по Дону).
Прибытие к устью Воронежа — 9 мая (Николин день).
Прибытие к устью Медведицы — 16 мая (воскресенье
недели о самарянке).
Прибытие к Великой Луке (поворот Дона, делающего в
своем нижнем течении громадную излучину) и первое появле¬
ние татар — 19 мая (в среду на той же неделе).
Прибытие в Азов — 26 мая (канун Вознесенья).
Пересадка на морские корабли в устье Дона — 30 мая
(седьмая неделя св. отец).
Таким образом, все путешествие от Москвы до устья Дона
продолжалось примерно 40 дней.
В устье Дона путники пересаживались на морские корабли,
имевшие «помост» — палубу, под которой помещались путе¬
шественники.
Корабль Пимина плыл по следующему маршруту: по Азов¬
скому морю до Керченского пролива, а оттуда «на великое
море», то есть по Черному морю, на Кафу и Сурож. От Суро-
жа переплывали Черное море поперек и доходили до Синопа,
от которого шли вдоль берега Малой Азии, мимо Амастрии
и Пандораклии до Константинополя.
Расчет этого пути можно уложить в следующие даты. Вы¬
ход в Азовское море — 1 июня (во второй день после оста¬
новки в устье Дона).
Проезд мимо Кафы — 5 июня (в субботу).
Прибытие в Синоп — 10 июня (в четверг на следующей
неделе, и 2 дня в нем).	,	„о
Прибытие в Пандораклию - 15 июня (во вторник, и V
дней в этом городе).
Проезд Диополя — 25 июня (в пятницу;.
Устье реки Сахары — 26 июня (в субботу).
Поибытие в Астровию - 27 июня (в воскресенье).
Выезд « АСТРО.ИИ - 28 июня (перед Петрозым днем).
Прибытие • Цзрзгрм (Константинополь) - 28 июня (
нун Петрова дия).
149

Морское путешествие от устья Дона до Царьграда занн
мало, как мы видим, месяц, а весь путь от Москвы до Царь[
града продолжался 2 */2 месяца .
Путешествие Пимина дает возможность установить мар.
шрут от Москвы до Константинополя и время, нужное для его
прохождения, но оно малотипично для торговых поездок, со-
вершаемых купцами. Митрополит спешил в Константинополь
и не остановился в Кафе и Судаке. А между тем именно эти
места более всего посещались русскими купцами, торговав-
шими со средиземноморскими странами.
Сурож, или Судак
Из крымских городов для московской торговли наиболь¬
шее значение имели Судак (Сурож) и Кафа (Феодосия).
Русские поселения в том и другом городе восходят к очень
отдаленному времени. Так, в одном известии начала XIV века
упоминается русская церковь в Кафе. В 1318 году папа Иоанн XI
создал в Кафе епископию, которой подчинена была вся терри¬
тория до Сарая и России. Однако торговавшие с черномор¬
ским побережьем русские купцы носили название именно су-
рожан, а не какое-либо иное имя, которое мы могли бы произ¬
вести от Кафы.
С какого же времени именно Сурож, или Судак, стал иг¬
рать такую видную роль в русской торговле? Время это, ка¬
жется, можно определить первой половиной XIV века. Так,
уже в греческих записях одного иерарха XIV века, вероятно,
русского митрополита Феогноста, находим имена двух сугдай-
цев (то есть сурожан). В одной записи сказано, что Георгий
сугдаец дал иерарху один качкий (византийскую монету), в дру¬
гой — назван Порник, сугдаец. Обе записи издатели доку¬
мента относят к 1330 году39.
Причины, выдвинувшие Судак (Сурож) на первое место
в русской торговле, находят объяснение в его географическом
положении и в политической обстановке XIV века. Судак с
его прекрасной гаванью являлся особенно близким пунктом
к Сииопу на малоазиатском берегу. Ои, естественно, сделался
городом, куда съезжались с севера русские и аолотоординские
купцы, с юга — греки и итальянцы. Русские источники иногда
даже называли Азовское море Сурожским. Город находился
150

ПОД непосредственным управлением ханских наместников
Таким образом, русские купцы, торговавшие в Судаке, подпа¬
дали под непосредственное покровительство хана, а это облег¬
чало им трудное путешествие в пределах Золотой Орды. По¬
ложение в корне изменилось, когда генуэзцы в 1365 году ов¬
ладели Судаком, воспользовавшись смутами между ханами
Однако уже вскоре Мамай, стоявший во главе Золотой Орды,
попытался снова овладеть Судаком. Энергичные действия
Мамая против генуэзцев увенчались только частичным успе¬
хом и захватом нескольких местечек на берегу Крыма. Судак
остался в руках генуэзцев.
Вопрос о владении Судаком имел немаловажное значение
для московских князей. Столкновение между Мамаем и Дмит¬
рием Донским в немалой степени объясняется стремлением
Мамая наложить свою руку на русскую торговлю со Среди¬
земноморьем. В торговле Средиземноморья с Москвой самое
видное место принадлежало итальянским колониям, а торго¬
вый путь к Москве шел по территориям, подвластным Золо¬
той Орде. Этим объясняется участие фрягов, то есть итальян¬
цев, в походах Мамая и позже Тохтамыша на Москву. В вой¬
сках Дмитрия Донского также находилось 10 гостей-сурожан.
После поражения Мамай побежал в Кафу, где он был убит.
потому что кафинцы «свещашася и сотвориша над иим об-
лестъ». Иными словами, кафинцы завлекли его в западню. Тем¬
ные и неясные известия летописей об отношениях Мамая к
кафинцам становятся нам понятными, если мы вспомним о
договорах генуэзцев с татарскими ханами в 1380-1381 годах.
В числе других условий договоров имеются гарантии безопас¬
ности проезда купцов по территории Золотой Орды.
Генуэзцы волей или неволей должны были идти на сделки
с ханами и оказывать им поддержку. Поэтому в подготовке вра-
XlV^BCKC^a^ep^a^^epHO^MOp». Это^а^ло
151

Русские в Константинополе
Судак был, впрочем, только перевалочным пунктом; ко
нечной точкой русской торговли на юге является Константи
нополь. Об этом нам убедительно говорят русские паломники
упоминающие о встречах с соотечественниками на улицах ви¬
зантийской столицы. Митрополит Пимин и его спутники после
долгого и трудного путешествия добрались до Константино¬
поля. «Ветер был для нас попутным и мы приплыли в Царь-
град с радостью неизреченною. В понедельник же в канун Пет¬
рова дня во время вечерни пришла к нам Русь, живущая там, и
была нам всем великая радость». Так пишет спутник Пимина,
оставивший записки о своей поездке в Царьград. Среди этой
«Руси» найдем, конечно, монахов, временно живущих или осев¬
ших в Константинополе, но не только они радостно встречали
русского митрополита и его спутников. Когда приезжие посе¬
тили церковь Иоанна Предтечи (Продром), их ожидало уго¬
щение — «и упокоиша нас добре тамо живущая Русь». Уго¬
щение происходило в монастыре, но ^тамо живущая Русь» —
это не только монахи. Не только монахи и те русские, которые
приходили для встречи Пимина и его спутников на корабль.
Возможно, русские группировались, проще сказать, жили ко¬
лонией, расположенной где-то в районе церкви Иоанна Пред¬
течи.
Русь жила в непосредственной близости к Золотому Рогу,
на северном берегу которого располагалась Галата, город ге¬
нуэзцев, с его пестрым населением и особыми правами. Рус¬
ские жили и в самой Галате, иначе непонятно, почему неудач¬
ный кандидат на митрополию Митяй, умерший на корабле
в виду самого Константинополя, был отвезен в Галату и там
погребен.
Путь из Москвы в Константинополь по Дону был крат¬
чайшим, но вовсе не единственным. В некоторых случаях из
Москвы ездили по Волжскому пути до Сарай-Берке на сред¬
ней Волге, а оттуда сухим путем к Дону и вниз по нему до
Азова. Этой дорогой кодил в Царьград суздальский епископ
Дионисий в 1379 году. Он на судах спустился к Сараю.
Наконец, существовал и третий путь из Москвы в Кон¬
стантинополь, который, впрочем, имел важное значение не
столько для самой Москвы, сколько для западных русских
152

городов: Новгорода, Смоленска, Твери. Этот путь шел по тер-
ритории Литовского великого княжества к Белгороду, или
Аккерману, имевшему на Черном море немаловажное значе¬
ние в XIV-XV веках. Такой дорогой ехал, например, в Кон¬
стантинополь иеродиакон Троице-Сергиева монастыря Зо-
сима. От Белгорода он добрался морским путем до Констан¬
тинополя, испытав все опасности непривычного для него мор¬
ского путешествия: «С нужей доидохом устья цареградского,
тогда бывает фуртина великая и валове страшнии». Фуртина
буря, непогода. Это слово было взято русским путешествен¬
ником от корабельщиков итальянцев или греков ( итальянское
и новогреческое fortuna — непогода). Зосима шел из стольного
города Москвы на Киев и оттуда на Белгород.
В конечном итоге все дороги с русского севера сходились к
Константинополю. Прямой же кратчайший путь на север шел
по Дону и выводил к Москве. Таким образом, Константино¬
поль на юге и Москва на севере были конечными пунктами ве¬
ликого торгового пути, связывавшего Россию со Средиземно¬
морьем.
Московская торговля с итальянскими колониями
Торговля с Сурожем и Константинополем получила особен¬
ное развитие во второй половине XIV столетия. В это время
а была, можно сказать, определяющей торговое значение
Москвы. Торговые связи с югом интенсивно поддерживались
и в XV веке, но наряду с ними все более усиливается торговля
Москвы с Востоком и Западом. В конце XV века главным сре-
		“	„ ..я оа Крпргях Чеоного моря становится
Москвы с Востоком и Западом, b конце л V век.*	^
доточием русской торговли на берегах Черного моря станомги
уже не Судак, а Кафа. В Кафе, как и а
губернатор Поэтому главный поток русской торговли, по
прехкн^му^аправлявшийся в Конста„™но„ол; и другие города
Малой Азии, в основном проходил мере. -^д-
Уже И. Е. Забелин предполагал
начала свое историческое^^HCK0r0	в х
ствам торгового и именн	к се6е, по-видимому, особую
южных краях, успела Р	кот0рые под именем сурожан
колонию итальянских т Р	^ и влиятельное положение
ГГуг^ГдГхГиГ-Гскойс
153

много способствовали ее сношениям и связям с итальянск
фряжскою Европою». С этим замечанием соглашается нове~'
шин исследователь московской торговли XIV—XV веков
Б. Е. Сыроечковский32.	в
Связи Москвы с итальянскими колониями в Крыму были
ПОСТОЯННЫМИ. Поэтому фряги, ИЛИ «фрязнны», не ЯВЛЯЛИСЬ для
Москвы новыми людьми. Исследователи, впрочем, до сих пор
не отметили ту любопытную черту, что московские торговые
круги в основном были связаны не вообще с итальянскими куп¬
цами, а именно с генуэзцами. Выдвижение в митрополиты
Митяя и посвящение в митрополиты Пимина не прошли без
участия генуэзцев, как это отметил еще Платон Соколов в ис¬
следовании о взаимоотношениях Русской Церкви с Визан¬
тией40. Пимин прибыл в Константинополь осенью 1376 года,
вскоре после воцарения Андроника IV, свергнувшего с помо¬
щью генуэзцев своего отца Иоанна V. Деньги, понадобив¬
шиеся Пимину для поставления в митрополиты, были заняты
«у фряз и бесермеи» под проценты. Упоминание о бесерменах
чрезвычайно любопытно, так как речь идет явно о турках, с
которыми генуэзцы старались поддерживать хорошие отноше¬
ния, заботясь о безопасности торговых связей с Причерно¬
морьем. Перед нами приподнимается завеса над крупными
политическими интересами, которые вступали в борьбу между
собой под прикрытием чисто церковного вопроса о том, кто
будет русским митрополитом. Недаром соперник Митяя, ми¬
трополит Киприан, заявлял: те на деньги надеются и на яргов,
я же на Бога и на свою правду. В деле поставления Пимина
итальянцы сыграли, несомненно, крупную роль.
Характер московской торговли с Причерноморьем
В торговлю Москвы с Константинополем, Кафой и Суда¬
ком втягивались русские, итальянские и греческие купцы. Об
ее характере дает представление заемный документ, «кабала»,
выданная ростовским архиепископом Феодором совместно с
митрополитом Киприаном на 1000 новгородских старых руб¬
лей. Кабала была даиа в Константинополе «Николаву Нотаре
Диорминефтру». В ней читаем прямое обязательство помогать
греческим купцам: «Аще единою страною Рускою возвра¬
тятся, имеемся приводити и всю торговлю их своимы проторы
154

и наймом, и промыт, и прокорм, даже до рекы Богу». Таким
образом, в кабале показан путь в Византийскую империю, шед¬
ший к реке Бугу, следовательно, в направлении на Белгород
на берегу Черного моря. Устанавливается и основной товар _
меха («белкы добрыя тысячу по пяти рублев»). При дально¬
сти доставки этот товар имел наибольшее значение в русской
отпускной торговле со Средиземноморьем.
Наряду с мехами надо предполагать и такие русские то¬
вары, как воск и мед, которые находили постоянный сбыт в
ганзейских городах, торговавших с Новгородом. Привозные
товары состояли, главным образом, из тканей, оружия, вина и
пр. Из Италии везли бумагу, впервые вошедшую в русский
обиход в Москве.
В торговом обиходе русских людей XIV-XVII веков
встречалось некоторое количество слов, заимствованных с
греческого: аксамит (золотая или серебряная ткань, плотная и
ворсистая, как бархат), байберек (ткаиь из крученого белка),
панцирь и пр. Сурожский ряд в московских торговых рядах и в
более позднее время по традиции именовался Сурожским шел¬
ковым рядом. В казне великого князя хранились вещи, сде¬
ланные в Константинополе и отмечаемые в духовных великих
князей как «царегородские».
Московские князья быстро учли выгоды поддержания доб¬
рых отношений с итальянскими купцами. Дмитрий Донской уже
жаловал некоего Андрея Фряэина областью Печорой, «как
было за его дядею за Матфеем за Фрязиным». Пожалование
было только подтверждением более ранних грамот, восходив-
ших к временам предшественников Дмитрия Донского, начи¬
ная с Ивана Калиты. Что искал Андрей Фряэин на далеком
севере? Вероятно, целью его пребывания в Печоре была по¬
купка мехов и диких соколов, дорого ценившихся пря «ме¬
тельных дворах Европы. Соколиная охота была л^имым за
„ятием, например, императора Фридрих» II,
оставившего по себе книгу о соколиной охо,^^ГГгеиштау
соколиной охотой изображен последний по	ц«-
фенов, юный Конрадин. Спрос на	"
лии поддерживался высшими кругами щ ^	Кои-
После падения Византии торговый .уть шиМоск^ ^
стантииополь по Дону потерял пре*” т	и о6ратио, в
тимеит товаров, вывозимых из России в .урн

основном остался прежним. По новейшим исследованиям
русско-турецкой торговле XVI—XVII веков, предметами рУс.
ского ввоза в Турцию являлись меха, предметы одежды, лов-
чие птицы, моржовая кость. Разнообразнее были товары, вы-
возимые из Турции в Россию: шелковые, хлопчатобумажные
и шерстяные ткани, кафтаны, кушаки, тесьма, ковры, шелк-
сырец, хлопок, кожа-сафьяи, бакалейные и москательные то¬
вары, золото и серебро, оружие и конское снаряжение.
Впрочем, торговля с Малой Азией и Средиземноморьем
имела для России XVI—XVII веков гораздо меньшее значе¬
ние, чем в более раннее время. Донской путь и связи с Суда¬
ком, Кафой и Константинополем в XIV веке были своего рода
«окном в Европу», непосредственной связью русских земель с
богатым Средиземноморьем. Захват итальянских колоний в
Крыму турками надо считать большим бедствием не только для
итальянских торговых республик, в первую очередь для Вене¬
ции и Генуи, но и для России. Недаром русский летописец
с точностью до месяца отметил взятие Кафы турецкими вой¬
сками в 1475 году.
Конечно, торговля с итальянскими городами, располо¬
женными в Крыму, и с Константинополем не была исключи¬
тельным делом Москвы, но Москва была ее главным центром,
только в Москве существовала корпорация купцов «сурожан».
Волжский путь
Вторым важнейшим направлением московской торговли
было направление на восток. Москва была связана с Волгой
прямым водным путем по Москве-реке и Оке, но все-таки на¬
ходилась в менее выгодном положении, чем Тверь, которая
вела непосредственную торговлю с отдаленными странами Вос¬
тока. Тем не менее Волга и для Москвы имела немалое торго¬
вое значение. Из Москвы до Волги добирались двумя водны¬
ми путями: первый вел по Москве-реке н Оке, второй 	 по
Клязьме. В казанский поход 1470 года москвичи «поидоша
Москвою рекою к Новугороду к Нижнему, а инии Клизмою».
К первым по дороге присоединились владимирцы и суэдаль-
цы, ко вторым — муромцы. Дмитровцы же, угличане, яро¬
славцы — одним словом, «вси поволжане» _ ШАИ Волгой.
Местом встречи русских отрядов был Нижний Новгород.
15G

«Волжский путь», как он характерно назван в одном лето
писном известии проходил по местности, гораздо более насе¬
ленной в XIV—XV веках, чем позже, в середине XVI века
когда от Казани до Астрахани лежала почти пустыня кото
рую русские начали заново осваивать. Главными торговыми
центрами на пути от Нижнего Новгорода были Великие Бол
тары. Сараи и Астрахань, с XV века — Казань. В Нижний
Новгород сходилось немалое количество армянских и «бесер-
менских» купцов, под которыми часто понимались вообще
купцы из мусульманских стран, а иногда специально болгар¬
ские. Кербаты, лодки, учаны. паузки, струги и другие речные
суда стояли в летнее время под городом. Волжский путь посе¬
щался самыми различными купцами: русскими и восточными
Московские купцы принимали немалое участие в волжской
торговле. Вместе с Афанасием Никитиным из Астрахани в
Дербент ехали теэики (бухарские купцы, таджики) и 10 руса¬
ков, а в другом судне 6 москвичей и 6 тверичей. Торговля Мо¬
сквы с волжскими городами особенно усилилась после возник¬
новения Казанского ханства, вступившего в тесные торговые
связи с Москвой.
В конце июня на праздник Рождества Иоанна Предтечи в
Казани собиралась ярмарка, на которую съезжались русские
и восточные купцы. Две митрополичьи грамоты к казанским
ханам с просьбой об оказании помощи митрополичьим слугам,
едущим в Казань, говорят о постоянных торговых связях Мос¬
квы с Казанью. Митрополит несколько льстиво говорит о сво¬
боде торговли в Казанском ханстве: «Всим купцем нашым и
иных эемль купцем шкоты и убытков нет никоторых».
Восточная торговля оказала большое влияние на русский
торговый лексикон, введя не только некоторые обозначения
денежных единиц (деньга, алтын), но и своеобразные понятия
торговых сделок и угощений (могарыч — угощение, маклак
посредник) и т. д.
Волжский путь связывал Москву с отдаленными странами
Востока, которые вовсе не были столь недоступными для рус¬
ских купцов, как это порой представляется в некоторых наших
исторических работах. Напомним о путешествии Афанасия
Никитина. Вероятно, один нз таких путешественников соста¬
вил любопытнейший список стран. ■завоеванных Тимуром.
Чагодей (Чагатаи в Средней Азии). Хорусане (Хоросаи).
157

Гулустане (Полистан), Китай, Синяя Орда, Ширазы (Шираэ)
Испаган, Орнач, Гилян, Всифлиэи (Тбилиси), Тевриэи (Тав.
риз), Гурэустани, Обеэы (Грузия), Гурзи (Гурийцы), Бактата
(Багдад), Железная Врата (Дербент), Сирия, Вавилонское
царство, Севастия, Армения, Дамаск. Русский автор хор0щ0
передал название отдаленных стран в их русской форме, так
как некоторые названия приведенного списка, употребленные
в разных местах нашей летописи. Отдельные названия приве¬
денного саписка, испорченные переписчиками, легко восста¬
навливаются с помощью других текстов. Так, малопонятное
«Всифлиэи» исправляется списками Софийской второй лето¬
писи, где стоит «Тефлизи».
Восточные купцы в свою очередь посещали Москву н поль¬
зовались в ней значительным влиянием. Во время междоусо¬
бий середины XV века упоминаются Резеп-хоэя и Абип, ко¬
торым задолжал князь Юрий Галицкий, затративший большие
деньги на подкуп золотоординских вельмож. С восточными
купцами заключались сделки и на их имя составлялись письмен¬
ные документы — «кабалы».
По Волге шли на восток меха, кожи, мед, воск; с востока
привозились ткани и различные предметы обихода. Значение
восточной торговли для русских земель XIV—XV веков было
чрезвычайно велико и нашло свое отражение в русском сло¬
варе, где восточные названия тканей и одежды утвердились
очень прочно. Так, уже в духовной Калиты названо, напри¬
мер, блюде ездниньское — из Иеэда в Персии, «пояс золот
царевский», то есть золотоординский, 2 кожуха «с аламы с
жемчугом», то есть богатые воротники с украшениями (от араб¬
ско-татарского слова «алам» — значок). Торговля Москвы
с Востоком только начинала развиваться в XIV—XV столе¬
тиях, но и тогда уже получила большое значение. Поэтому
даже в церковных книгах мы порой находим неожиданные за¬
писи восточных слов, почему-либо заинтересовавших перепис¬
чика или владельца рукописи. «Бирь, еки, уючь, тоучь, беш,
алтын» — читаем, например, названия восточных цифр на
страницах одной книги XV века, находившейся в библиотеке
московского Чудова монастыря.
Кроме водного пути, к Сараю и Астрахани шла сухопут¬
ная дорога. По ней ногайские татары гоняли на продажу в
Москву косяки коней. В конце XV века астраханский
158
хан

каждый год отправлял этим путем посольство к московскому
великому князю и «караван татарских купцов с джездскими
тканями, шелком и другими товарами». Путь из Астрахани в
Москву шел «почти беспрерывно через степь».
Дмитров и пути иа север
Связи Москвы с отдаленным Севером поддерживались при
посредстве Дмитрова, ближайшего северного порта Москвы.
Рост этого города стал особенно сказываться в XV столетии,
когда Дмитров сделался стольным городом особого удельного
княжества. Как быстро росло значение Дмитрова, можно про¬
следить по тому, каким князьям этот город доставался в удел.
Дмитрий Донской отдал Дмитров четвертому своему сыну
Петру. Василий Темный передал его во владение второму сыну
Юрию. Позже Дмитров перешел во владение также второму
сыну Ивана III — Юрию Ивановичу. Таким образом, Дмит¬
ров доставался вторым сыновьям великого князя, следова¬
тельно считался самым завидным уделом, поскольку великие
князья наделяли своих детей городами и землями по старшин¬
ству. Самым старшим доставались лучшие уделы.
Экономическое значение Дмитрова зиждилось на том, что
от него начинался прямой водный путь, связывающий город с
верхним течением Волги (Яхрома, на которой стоит Дмитров,
впадает в Сестру, Сестра — в Дубну, приток Волги). Устье
Дубны было местом, где речной путь разветвлялся: одна ветвь
шла нас север, а другая — на запад. Здесь товары нередко
перегружались из мелких судов в большие. Удобное положе¬
ние Дмитрова было особо отмечено Герберштейном, точно на¬
звавшим все реки, которые связывали Дмитрове Волгой. «Бла¬
годаря такому великому удобству рек тамошние купцы имеют
великие богатства, так как они без особого ^Да ввозят из Кас-
пийского моря по Волге товары по различным иап|»вл«иям и
даже в самую Москву». - пишет Герберштеиш Дмитров вел
крупную торговлю с сев^ром^откуда^веэли^^.^^^ ^
купали не только купцы,	а „одерживались торговые
мерах. При посред.с”"«„„/севером. Московские промыш-
отношения М«к,“^д ватаГамн уже при Иване Калите.
В^дея Даппрово^ии устьемДубны. московские князья держали
159

под своим контролем верхнее течение Волги. Поэтому у
Ярославль и Кострома рано попали в сферу влияния москов’
ских князей.
Речной путь от Дмитрова на север до Белоозера засвИде
тельствован рядом известий. Во время нашествия Ахмата этим
путем бежала великая княгиня Софья Фоминична. Покинув
Москву, она «поиде к Дмитрову и оттоле в судах к Белуозе-
ру». Той же дорогой позднее ездил в Кирилло-Белозерский
монастырь Иван Грозный. Удобные речные пути являлись пред¬
посылками для раннего проникновения владычества москов¬
ских князей на дальний север. Поэтому еще в конце XIV века
появился «владычный городок» на Усть-Выми (при впадении
Выми в Вычегду), сделавшийся резиденцией пермских еписко¬
пов и оплотом московских князей на севере.
В житии первого пермского епископа, написанном Епифа-
нием Премудрым, имеются замечательные строки о географии
русских северных земель: «Река же единая по названию Вымь
обходит всю землю Пермскую и впадает в Вычегду, ^ека же
другая именем Вычегда вытекает из земли Пермской и шест¬
вует иа север и своим устьем впадает в Двину, ниже града Ус¬
тюга в 40 верстах. Река же третья, называемая Вятка, течет в
другую сторону Перми и впадает в Каму; река же четвертая
Кама Эта река обходит и проходит через всю землю Перм¬
скую. По Каме многие народы живут, а Кама стремится прямо
на юг и своим устьем впадает в Волгу, поблизости от града,
называемого Болгар. Незнаемо, как из одной страны выте¬
кают две реки, Вычегда и Кама; одна из них несет воды на
полночь, другая же на полдень. Для каждого хотящего идти
в Пермскую землю удобен путь от града Устюга рекою Вы¬
чегдою вверх».
Вологда, Устюг и Усть-Вымь были основными базами по
торговле Москвы с севером, откуда шли дорогие меха. В том
же житии, из которого взято описание четырех северных рек,
находим повествование о том, как пермичи украшали своих идо¬
лов дорогими мехами: тут были соболи, или куницы, или гор¬
ностаи, или ласины (хорьки), или бобры, или лисицы, или мед¬
веди, или рыси, или белки. Автор жития приписывает перм¬
ским кудесникам, сопротивлявшимся введению христианства,
такие замечательные слова о значении меховой торговли для
России того времени: нашею ловлею и ваши князья, бояре и
Ш)

иельможи обогащаются, в меха облачаются и ходят и велича¬
ются подолами своих одежд, гордясь перед народом... Не меха
ли нашей ловли посылаются не только в Орду и доходят до
самого царя, но и в Царьград, и в Немцы, и з Литву и в прочие
грады и страны и в дальние народы.
Кроме мехов, с севера доставлялись ловчие птицы. За пе¬
чорскими соколами отправлялись ватаги во главе с атаманами.
Ловцы охотничьих птиц, или «помыточники», как их позже на¬
зывали, были освобождены от княжеских повинностей и нахо¬
дились под охраной великого князя. Иван Калита так и пояс¬
няет в своей грамоте, что эти люди ему нужны («занеже ми
люди те надобны»). В грамоте перечислено около 20 имен пе¬
чорских сокольников, ходивших на Печору во главе с неким
жилой. Все это русские имена и прозвища (Острога, Бориско,
Савица и др.). Они не были подчинены старостам и, видимо,
населяли в Москве особую слободку.
Торговля с Новгородом
С легкой руки И. Е. Забелина сложилось представление о
большом значении новгородской торговли для Москвы. По сло¬
вам Забелина, к Москве сходились торговые дороги «от Нов¬
города, через древнейший его Волок-Ламский, с Волги по
рекам Шоше и Ламе на вершину реки Рузы, впадающей в
Москву-реку. Здешний путь был короче, чем по руслу Волги,
не говоря о том, что Москвою-рекою новгородцы должны
были ходить и к рязанской Оке, и на Дон».
Эта мысль И. Е. Забелина иной раз повторяется в статьях
и докладах, хотя никаких свидетельств о раннем развитии мос¬
ковской торговли с Новгородом мы не имеем. Да этой и по¬
нятно. Ведь Новгород торговал с ганзейскими городами в ос¬
новном товарами, привозимыми из его волостей, а также с
Двины и верхнего Поволжья, а Москва торговала теми же то¬
варами с итальянскими республиками. Новгород и Москва на¬
правляли свои торговые усилия в разные стороны, овгород
ская торговля ориентировалась нас север, а московская “а
юг. Новгород снабжал товарами немецкие ганзейские го •
а участниками московских торговых оборотов ыли
ские республики — Генуя и Венеция.	„-„.мниться в
Связи Москвы с Новгородом стали быстро у
M. Н. Тихомиров
161

XV веке, особенно во второй его половине, когда турки 0Вд
дели Константинополем и итальянскими колониями в Крьщ
Тогда Новгород сделался отдушиной для московской ТОр
говли; тогда между Москвой и Новгородом установились бо!
лее прочные экономические связи и это в значительной степени
способствовало подчинению Новгорода московским князьям.
По Каме и Шоше, как пишет И. Е. Забелин, действительно
можно было добраться от Волока-Ламского к Волге, но этот
путь в конечном итоге выводил к Твери. К тому же река Лама
под городом Волоколамском настолько ничтожна по глубине
и ширине, что никак не верится в ее торговое значение. Из
Москвы к Твери легче было добраться или сухим путем или по
Волге от Дмитрова. Участок же водного пути от Дмитрова до
Твери засвидетельствован нашими источниками. Этой доро¬
гой великая княгиня Софья Витовтовна спасалась в Тверь от
Шемяки. Он догнал ее на устье Дубны.
Путь от Москвы в Новгород обычно шел через Тверь. Эта
дорога была наиболее безопасной и оживленной, вследствие
чего такой крупный монастырь, как Троице-Сергиев, рано
«озаботился приобретением» на Новгородско-Тверской до¬
роге большого села Медна «промеж Торжьком и Тверью».
Однако известен был и другой, несколько более кружный путь
из Москвы в Новгород. Как и предполагал И. Е. Забелин, он
проходил через Волоколамск на Микулин и далее прямо на Тор¬
жок, в обход тверских владений. Такой кружный путь имел свои
удобства, так как позволял объезжать тверские таможенные
заставы. По нему нередко ездили из Новгорода в Москву и
обратно. Дорога на Волок была одинаково удобна и для нов¬
городцев и для москвичей. Поэтому Великий Новгород и Мос¬
ква упорно держали Волок-Ламский у себя в совладении,
чтобы иметь прямой доступ из Московской земли в Новго¬
родскую, в обход Тверского княжества.
«Московские товары» состояли из мехов и сельскохозяй¬
ственных продуктов. Какое-то значение должны были иметь
привозные итальянские, греческие и восточные предметы. Из
Новгорода поступали оружие н ткани, в первую очередь сукна,
приводимые из ганзейских городов. «Поставы нпские», то есть
штуки знаменитого фландрского сукна, известного под име¬
нем «ипского» (от города Ипра), неизменному поминаются в
числе подарков, поднесенных великому князю новгородцами.
162

Новгородский пояс хранился в числе Драгоценностей в казне
великих князей XIV века. Позже различного рода серебря¬
ные сосуды, вывезенные из Новгорода, оказались также в
числе имущества великих и удельных князей. Во время пребы¬
вания Ивана III в Новгороде ему непрерывно подносили в по¬
дарок золотые монеты (корабленики), поставы ипского сукна,
рыбий зуб, белое и красное вино. «Московский» товар скап¬
ливался в значительных количествах в Торжке, куда его везли
на речных судах. В 1445 году тверской князь «товара московь-
ского и новгородского и новоторжского сорок павозков свез в
Тверь».
Торговля с Западом
Важнейшие пути от Москвы на запад проходили через
Волок-Ламский и Смоленск. Сухопутная дорога от Волока на
Ржев и Зубцов имела, по-видимому, большее значение, чем
воображаемый водный путь по небольшим речкам, притокам
Днепра и Москвы-реки. Около 1370 года этим путем «от Рус-
кыя земли эападныя, от Москвы и от Твери до Смоленска»
ходил архимандрит Агрефений, насчитав 490 верст до Смо¬
ленска. Неясно только, откуда считать 490 верст до Смолен¬
ска — от Москвы или от Твери, или дело надо понимать таким
образом, что Агрефений ходил в Смоленск из Москвы через
Тверь, что также вполне допустимо. Прямой путь из Смолен¬
ска в Москву в основном должен был совпадать с позднейшей
Смоленской дорогой, так как Вязьма считалась промежуточ¬
ным пунктом. Весь путь от Смоленска до Москвы в начале
XV столетия одолевался примерно в 5 10 дней. Так, митро¬
полит Фотий выехал из Смоленска во вторник на Пасхальной
неделе, а приехал в Москву на той же Пасхальной неделе.
На запад ехали через Смоленск по сухопутной дороге, так
как водный путь к Можайску вверх поМоскве-реке имел»«-
большое значение. Да это и понятно. Ведь верховье
реки слишком удалено от сколько-либо судоходных: ре.«вер -
Р	с.	Поэтому наши источники и молчат
£ЕГ:Е=в==£=г

время замечается подъем западных подмосковных гоо
Рузы, Звенигорода, Вереи, Боровска. Это признак оживд^
ния и экономического роста западной окраины Московс ^
земли, а также усиления связей Москвы с западом.
Московская торговля с Западом поддерживалась в основ
ном при посредстве Смоленска. Особенно прочные связи с ли¬
товским великим княжеством установились с конца XIV века
Летопись отмечает, что в 1387 году пришел князь Василий на
Москву, а с ним князи, польские паны, и поляки — «ляхи» и
литва. Речь идет о великом князе Василии Дмитриевиче, бе¬
жавшем из Орды в Подольскую землю, а оттуда прибывшем в
Москву. Торговля Литовского великого княжества с Москвой
особенно усилилась в XV столетии. В Китай-городе с давнего
времени находилась церковь с характерным прозванием Вос¬
кресения «в Панех» или «старых Панех». Некоторые москов¬
ские купцы являлись контрагентами литовских заказчиков, в
их числе был Василий Ермолин. Он писал своему заказчику
из Литвы, что в Москве можно найти рукописи и сделать с
них хорошие копии, но требовал прислать ему денег и бумаги.
В рассказе о митрополите Фотии назван литовский купец,
оклеветавший митрополита («некто гость с торгом прииде из
Литвы»),
Каждый год в Москву съезжалось «множество купцов из
Германии и Польши для покупки различных мехов, как-то: со¬
болей, волков, горностаев, белок и отчасти рысей». В этом из¬
вестии итальянского путешественника Москва выступает ос¬
новным центром торговли мехами наряду с Новгородом. Глав¬
ным привозным товаром, ввозимым с Запада, было сукно.
Поэтому и суконный ряд в московских торговых рядах в XVII
веке носил название «Суконного Смоленского ряда».
Москва — центр сухопутных дорог
Водные пути имели определяющее значение для москов¬
ской торговли, так как и в зимнее время речные русла были
удобны для проезда, когда сугробы снега засыпали лесные до¬
роги и так было легко сбиться с направления. Однако по мере
увеличения населения усиливалось и значение сухопутных до¬
рог, па которые в наших исторических трудах обычно обраща¬
ется мало внимания. Центральное положение Москвы очень

быстро создало из нее подлинный узел сухопутных дорог важ¬
ного значения. Без них некоторые удобства географического
положения Москвы не играли бы столь большой роли, как мы
это видим в XIV—XV веках.
Хорошее представление о дорогах, сходившихся к Мос¬
кве, дает «Книга Большому чертежу»41, дошедшая в редакции
XVII века, но восходящая по крайней мере к предыдущему сто¬
летию. Пополняя сведения «Книги» скудными летописными
заметками XIV—XV веков, мы можем составить некоторое
понятие о древних московских дорогах.
Важнейшими дорогами от Москвы на юг были дороги на
Серпухов и Коломну. Серпуховская дорога имела, впрочем,
второстепенное значение, по сравнению с Коломенской.
Дороги на Коломну выводили к Рязани. На Коломну можно
было идти тремя дорогами: Болвановской, Брашевской и Кот-
ловской. Болвановская дорога начиналась от восточной ок¬
раины города, где до нашего времени существует церковь
Николы на Болвановке у Таганской площади. Дальнейшее на¬
правление дороги неясно. Она, по-видимому, вела на Коломну
по левому берегу Москвы-реки. Что касается Брашевской до¬
роги, то она должна была вначале идти также по левому бе¬
регу Москвы-реки, иначе через нее не надо было бы переправ¬
ляться на другой берег «на красном перевозе в Боровсце».
Красный боровский перевоз заслужил свое прозвище по сво¬
ему на редкость красивому расположению. Его надо искать там,
где при впадении Пахры в Москву-реку возвышаются так на¬
зываемые Боровские холмы. Видимо, Брашевская дорога шла
на Угрешу, а оттуда вдоль реки до Боровского перевоза и да¬
лее по правому берегу Москвы до Коломны, примерно, совпа¬
дая с трассой современного шоссе из Москвы на яэань. ре
тья дорога на Коломну вела через деревню Кот*ы, которая и
до сих пор стоит на южной окраине Москвы. Эта последняя
дорога служила обычным путем иа Москвы а Коломну наибо-
га дашиая в Москве на	ездид„ „ Сарай. Астрахань
и^РУ^кс^олотоордынские города, но эта сухопутная дорога на

Золотую орду была трудна и пользовались ей относительно мало
Из Астрахани до Москвы добирались в 1 72 месяца, причем
дорога вначале шла вдоль Волги, а потом через степь.
Очень рано в наших источниках появляется Владимирская
дорога. В сказании о перенесении владимирской иконы в Мос¬
кву в 1395 году она названа «великой» дорогой. Замечатель¬
нее всего, что эта дорога подходила к Москве у Сретенских
ворот, в районе Кучкова поля, следовательно, не с востока, как
мы этого могли бы ожидать, а с севера («на Кучкове поле, близ
града Москвы, на самой велицей дорозе Володимерьской»).
Вероятно, это показывает первоначальное направление Вла¬
димирской дороги, которая поворачивала от Клязьмы к Мос¬
кве и шла по кратчайшему расстоянию. Первоначально ее на¬
правление, вероятно, выводило к Мытищам на Яузе. Как пред
полагал уже И. Е. Забелин, само название этого села указы¬
вает на существование здесь «мыта» — таможенной заставы.
Позже начало этой дороги, возможно, совпадало с известной
Стромынкой по дороге на Киржач.
На север вели Ростовская и Дмитровская дороги. Первая
шла, примерно, по трассе современного Ярославского шоссе,
проходя через города Радонеж (поблизости от современного
села Городок). Радонеж быстро запустел, как только усилился
соседний с ним Троице-Сергиев монастырь, но еще существо¬
вал в середине XV века, как это видно из летописного сказа¬
ния о событиях 1446 года. В Книге Большому чертежу о Ра¬
донеже уже не упоминается. Направление Дмитровской дороги
было примерно такое же, как и теперь.
На запад вели Тверская, Волоцкая, Можайская и Калуж¬
ская дороги. Тверская и Волоцкая дороги упоминаются уже в
документах XV века, их направление показывают Никитская
(ул. Герцена) и Тверская улицы (ул. Горького). Особенно круп¬
ное значение имела Можайская дорога, шедшая через Доро¬
гомилово. Калужская дорога выводила к Калуге и к Заоцким
городам.
Направление старых сухопутных дорог обозначено назва¬
ниями некоторых московских улиц: Стромынка, Тверская
Дмитровка. К этим дорогам прибавляется группа западных су¬
хопутных дорог: Волоцкая, Можайская и Калужская. Все эти
дороги в достаточной мере описаны в Книге Большому чертежу
когда их направление окончательно установилось. В XIV—XV

веках о сухопутных дорогах упоминается случайно, но и то что
„ам известно четко рисует Москву как большой торговый
центр, куда вело немалое количество водных и сухих путей
Развитие сухопутного транспорта шло очень медленно
Итальянский путешественник конца XV столетия42 ехал из
Москвы до Трок (около Вильнюса) целый месяц. Какова в это
время была Можайская дорога, видно из следующих замеча¬
ний нашего путешественника: «Мы постоянно ехали по ров¬
ному, лесистому месту и лишь изредка встречали небольшие
холмы. Иногда попадались нам по дороге маленькие деревушки,
в которые мы заезжали для отдыха; чаще же проводили ночи
в лесу».
Поэтому нельзя согласиться с мнением о решающем зна¬
чении сухопутных путей для роста городов. А между тем су¬
ществует гипотеза, что и сама Москва возникла на стыке су¬
хопутных дорог, которую, между прочим, со ссылкой и на мои
работы выдвигает П. В. Сытин. Ссылаясь на работы историко¬
географической комиссии при Московском коммунальном му¬
зее, он пишет: «Комиссия выдвинула научную гипотезу о про¬
исхождении у Кремлевского холма в XII веке дух больших су¬
хопутных дорог и даже наметила на современном плане Москвы
их приблизительные трассы». «Эта гипотеза, — по мнению
П. В. Сытина, — весьма удовлетворительно объясняет как за¬
рождение города Москвы на Кремлевском холме, так и разви¬
тие города в дальнейшем».
Однако возникает вопрос: что это были за сухопутные до¬
роги XII века, имевшие такое решающее значение для основа¬
ния городов? Ведь они должны были проходить в дремучих
лесах, по болотам, пересекать реки и речки. Кто же строил мос¬
ты через речки в стране вятичей XII столетия, вырубал лес,
выравнивал овраги, замащивал хотя бы валежником топкие бо¬
лота > И для чего и для кого это делалось? Куда вела дорога от
Волоколамска к Москве и далее на юг по Ордынце, какое эко¬
номическое значение она имела? Пока перед нами голая гипо¬
теза, не подтвержденная доказательствами.
Москва как од.» кв «ситро, внутреннего обмена
Исследователь, изучающий внутреннюю торговлю Москвы
в XIV-XV веках, стоит перед почти неодолимыми трудно¬

стями. В московских летописях, с их яркой политической ок¬
рашенностью, почти нет повседневных заметок о городСких
ценах на продукты, о городской рыночной жизни, которые в
относительном изобилии характерны для новгородских сред.
невековых хроник. Нет и ничего похожего на записи в извест¬
ном новгородском «Кириковом вопрошании», автор которого
донимал своего епископа вопросами чисто бытового порядка.
Московские памятники почти не затрагивают повседневного
обихода горожанина и лишь иногда рассказывают о каких-
либо чрезвычайных событиях, связанных с городской жизнью.
Тем не менее, собрав вместе отдельные разрозненные факты,
мы в известной мере можем составить представление о внут¬
реннем рынке Москвы, связанном торговлей с большой окру¬
жающей сельскохозяйственной округой.
Покойному П. П. Смирнову, одному из самых вдумчивых
исследователей истории русских городов, принадлежит попытка
объяснить так называемое возвышение Москвы тем, что Мос¬
ква сделалась в XIV—XV веках центром передовой земле¬
дельческой техники. Эта попытка не была поддержана нашими
историками, как мало подтвержденная источниками. Объяс¬
нить «возвышение» того или иного города или княжества толь¬
ко какими-либо техническими усовершенствованиями — за¬
дача сама по себе неразрешимая. Ведь средневековая техника,
тем более сельскохозяйственная, отличалась крайней рутинно¬
стью, как на это указывал В. И. Ленин. Изменения в ней про¬
исходили медленно и не могли обеспечить быстрое возвыше¬
ние Москвы над другими городами.
Тем не менее в положения П. П. Смирнова о значитель¬
ном развитии сельского хозяйства в Московском княжестве
XIV-XV веков заключается доля истины. Московское кня¬
жество нельзя было назвать житницей тогдашней России, но
оно принадлежало тем не менее к самоснабжающим себя об¬
ластям. Во время страшного голода 1422 года цена на хлеб
оказалась самой низкой в Москве, в 4 раза дешевле чем в
Нижнем Новгороде: «Купиша тогда на Москве оков ржи по
полтора рубля, а на Костроме по два рубля, ь в Нижнем Нов¬
городе по три рублев». Конечно, одно это известие не может
служить доказательством того, что Московское княжество со¬
бирало хлеба больше, чем Нижегородское. Это скорее отра¬
жение действительности 1422 года. Но все-таки и это краткое
168

известие иллюстрирует относительное благополучие Москвы
по сравнению с другими городами во время страшного голода
В документах конца XV века встречаются прямые указа’
ния па существование в Москве хлебного рынка. В завещании
московского боярина Тучка-Морозова говорится об его доро
гах «А что мой долг, — пишет завещатель, - в сей духовной
грамоте писан, а сын мои Михайло ис тех сел, что серебра на
людех вымет да испродасть хлеба, да приказником моим те
денги отдаст».
Продукты^ поступавшие на московский хлебный рынок
шли из ближайшей деревенской округи. Каждое феодальное
хозяйство старалось обеспечить себя собственными продук¬
тами сельского хозяйства. На реке Раменке, там, где как мы
знаем, недавно производились раскопки пригородных подмос¬
ковных селений, стояло Голенищево с прилегающими к нему
лесами, лугами и реками. «А те христиане голенищенския и
селятинскиа и тех деревень «беспрестани» на дворе митропо-
личи страдную работу работают» — такими словами заканчи¬
вается запись о пустынном месте, где митрополиты устроили
для себя загородную резиденцию. Страдная работа — земле¬
дельческая работа.
Прекрасный очерк московского хозяйства XV века дан в
статье С. В. Бахрушина, — одной из лучших наших работ по
истории хозяйства в России XV—XVI столетий43. Москов¬
ский рынок отличался чрезвычайным обилием различного рода
продуктов. «Изобилие в хлебе и мясе так здесь велико, что
говядину продают не на вес, а по глазомеру. За один марк вы
можете получить четыре фунта мяса; семьдесят куриц стоят
здесь червонец, а гусь не более трех марок... Зимою привозят
в Москву такое множество быков, свиней и других животных,
совсем уже ободранных и замороженных, что за один раз
можно купить до двух сот штук».
Правда, это заявление сделано с чужих слов, потому что
автор его в Москве не был. Но о том же самом говорит и дру¬
гой итальянец, побывавший в Москве конца века. « ос
ква, — пишет он, — изобилует всякого рода хлебом». Он особо
подчеркивает дешевизну продуктов питания. Торговля съест¬
ными припасами была сосредоточена на временном	-
торый зимой устраивался на льду Москвы-реки. 'На «козон
рынок ежедневно, в продолжение всей зимы, привозят хлеб.
169

мясо, свиней, Дрова, сено и прочие нужные припасы. В Кон
же ноября все окрестные жители убивают своих коров и CB|f
ней и вывозят их в город на продажу. Любо смотреть на ЭТо
огромное количество мерзлой скотины, совершенно уже обод,
ранной и стоящей на льду на задних ногах»»44.
Традиция устраивать рынок на льду Москвы-реки додер.
жалась до нашего столетия. Старые москвичи еще помнят
«грибной рынок» на льду, устраивавшийся на первой неделе
Великого Поста.
Описание московского продовольственного рынка с его
изобилием и дешевизной съестных припасов имеет не только
чисто бытовой интерес. Ведь обширный рынок, торгующий съе¬
стными припасами, характерен для больших городов, часть
населения которых уже оторвалась целиком или частично от
сельского хозяйства. Для потребностей этой части населения
и существовал крупный продовольственный рынок. Таким об¬
разом, ближайшая подмосковная округа все более втягивалась
в торговый обмен с городом. Как видим, этот обмен получил
уже большое развитие в конце XV века.
Московский торг
Московский городской рынок, «торг», отличался боль¬
шими размерами и был центральным местом великого посада.
По имени торговых рядов древний Подол, лежавший под го¬
рой, у Москвы-реки, назывался Зарядьем. О расположении
рядов в XVII веке мы имеем достаточно сведений в связи с
тем, что была составлена опись рядов после страшного пожара
1626 года. Московские торговцы упорно тянулись к старине,
и в 1626 году в прежнее расположение рядов внесены были
только некоторые изменения, в остальном сами власти придер¬
живались раздачи «торговых мест против старых их куплен¬
ных, и вотчинных, и оброчных мест».
В начале XVII века городские ряды тянулись от Николь¬
ской улицы до Ильинки — «каменные лавки к городу к Крем¬
лю лицом». До «разорения», то есть еще в начале XVII столе¬
тия в них сидели пирожники и харчевники. Ряды продолжа¬
лись и далее к Варварке, и вниз от нее. под гору, к Живому
мосту на Москве-реке. Вся площадь перед Кремлем была за-
170

нЯта скамьями торговцев, которые сидели и у Василия Бла¬
женного, и на Лобном месте, и на Неглименском мосту.
В более раннее время торг, несомненно, находился в том
же месте, что в XV1-XVII веках, так как торговцы были
весьма консервативны и неохотно меняли насиженные места, к
которым привыкли покупатели. Место для торга находилось
в непосредственной близости к Москве-реке, за пределами
кремлевских стен, «на посаде», где жили ремесленники и куда
свободно могли приезжать крестьяне подмосковных сел.
В XVII —XVIII веках московский рынок описывался не¬
однократно, хорошо известны нам и названия отдельных тор¬
говых рядов, многие из этих названий восходят к древнему вре¬
мени, но для историка раннего периода московской истории они
дают очень немного. Любопытнее других два названия: «Су-
рожский шелковый ряд» (от Спасских ворот к Ильинскому
крестцу) и «Суконный смоленский ряд» (от Никольского кре¬
стца). Первое название связывает шелковые товары с Суро-
жем (Судаком), откуда они привозились в Москву. «Сукон¬
ный Смоленский ряд» указывает на то, что сукна в основном
привозились из Смоленска, торговля с которым имела для
Москвы немаловажное значение.
Для приезжих купцов существовал особый двор, о кото¬
ром некоторые сведения можно почерпнуть из позднейших до¬
кументов. Впрочем, гостиные дворы в Москве существовали
уже в XV веке, что видно из запрещения удельным князьям,
владевшим под Москвою дворцовыми селами, ставить на них
гостей, «иноземцев и из Московской земли и из своих уделов».
Приезжие гости должны были останавливаться только на «гос¬
тиных дворах» великого князя.
Средневековая организация торговли
Торговля Москвы XIV-XV веков носила типично сред¬
невековый характер и была ограничена целым рядом стесне-
иий и пошлин. Наиболее часто в документах У"оминаетс*
«тамга», иногда с обозначением - московская, коломенская,
городская. Но тамга была только самой распространенной
возможно, самой тяжелой пошлиной. Кроме н .	^
вало значительное количество других пошли ’ *	ого и>
ное перечисление которых находится в зав Щ
171

князей-совладельцев Москвы, князя Владимира АндРееви
Серпуховского. Владимир завещает своей жене «треть тамги
московские, и восмьчее, и гостиное, и весчее, пудовое и пере
суд, и серебряное литье, и все пошлины московские». Из Дру’.
гих московских грамот известно о существовании таких пошлин,
как «костки московские», «пятно ногайское»*, отданное Троице!
Сергиеву монастырю будто бы еще при Дмитрии Донском.
Тамга и осмничее взимались с цены на товар, «а тамги и
осмничего от рубля алтын», то есть по 3 копейки с рубля, или
3%. Мыт и костки собирались с торговых людей.
ПРежде чем продать тот или иной товар, продавец вынуж¬
ден был уплатить целый ряд пошлин. Надо было платить за
взвешивание товара («весчее»), за переезд по мосту («мыто»)
и т. д. Мелочные сборы буквально преследовали торгового че¬
ловека и создавали для него множество неожиданных трудно¬
стей. Продавец, ехавший в город на возах, при переезде через
реку должен был платить «мыто» и «костки». На таможенных
заставах в середине XV века платили по деньге с воза и с
человека («косток»). Проезд через мыто и платеж пошлин
оберегался высокими штрафами за их нарушение; кто промы-
тился**, тот с воза платил промыта шесть алтын (18 копеек),
а заповеди шесть алтын, сколько бы возов ни было.
Тамга и осмничее собирались лишь с тех, кто приезжал тор¬
говать, но мыт и костки платились и в этом случае. От пошлин
освобождался только тот, кто ехал «без торговли». Но как мож¬
но было на практике установить, едет ли человек для торговли
или по своим надобностям. «Мытники придирались к проез¬
жим, поэтому слово «мытарь» стало синонимом неправедного
хищного человека, а «мытарство» обозначало мучение. Греш¬
ные люди, по понятиям средневекового времени, после смерти
должны были ходить по загробным «мытарствам» само это
слово осталось в русском языке выразительным обозначением
людей, «мытарившихся» по учреждениям и по разным местам
в тщетных поисках правды и суда.
Диходь. от различного рода пошлин делались предметом
княжески» дарении в пользу церкяей и монастырей Церковь
-Пятно ногайское» — право ваимать дгньги аа ялгй
ннеммх ногашкимн татарами в Москву на продажу	,е,'ие лошадей, приго-
" Промытой натывался содиательпый объеад мыта |-.ГАИ
аынался у «аавора». го иг надо было платить и промыта СоотпстГ* Мыт,,ик ,,г ока'
Лоалась и с лодки	тпУЮ|цая пошлина
172

Богородицы на Крутицах получила право собирать четвертую
часть московской тамги, Успенский и Архангельский соборы,
по тому же пожалованию великого князя Ивана Ивановича
Красного, сделались обладателями московских косток. Троице -
Сергиев монастырь получил «пятно ногайское». Троицкие чер¬
нецы так отстаивали свое право на «ногайское пятно» и на кон¬
скую «площадку» в Москве, что не постеснялись составить под¬
ложную запись на «данье» Дмитрия Донского. Конечно, в по¬
жалование церквам шли только второстепенные пошлины,
главная же из них — «тамга» — охранялась междукняже-
скими договорами.
Кредит н ростовщичество
Торговые операции неизбежно были связаны с кредитом,
принимавшим в средневековые времена типичные ростовщи¬
ческие формы. Крупные купцы были обычными кредиторами
разорявшихся или просто обедневших князей и бояр. Длин¬
ный ряд кредиторов перечисляется в грамотах удельных кня¬
зей, например в завещании рузского князя Ивана Борисовича,
в самом начале XVI века. Среди них выдается некий Вепрь, а
также Голова Володимеров, известный под другим именем, как
Ховрин. В завещании Ивана Борисовича перед нами высту¬
пают кредиторы запутавшегося в долгах князя.
Иная картина рисуется в завещании симоновского монаха
Адриана Ярлыка 1460 года. По своему времени Адриан был
богатым человеком, ему принадлежали и деревни и городские
дворы. Тем не менее он занимался ростовщичеством, раздавая
деньги по кабалам. В числе его должников оказались ремес¬
ленники: киверник, сытник, гончар. Размеры их долга незна¬
чительные (полтина — 50 коп.. 20 алтын и полтретья алтына —
62 '/2 коп.).	млт п\
Другая духовная того же. примерно, времени (147L год;
говорит об обратном. Завещатель задолжал Василью «™анеч-
пику» (япанча — верхняя одежда) «полтора РУ6*"**
дцать алтын росту». Здесь указан размер процентен i Долг
па 150 копеек (полтора рубля приходится 36 копеек (двена
дцать алтын)! или 24%. По средневековому времени процент
относительно «Божеский».	v\/ «шплятнас в гушу
Завещания москвичей середины XV века вводят нас ущу
173

торговых операций. Ремесленники или торговцы (чаще всего
они были и ремесленниками и торговцами) не могли обхо¬
диться без кредита. Если бы кто-либо занялся историей кре¬
дита в Древней Руси, он, вероятно, столкнулся бы с очень ин¬
тересными явлениями, в частности с большим распростране¬
нием различного рода кредитных сделою Вероятно, можно было
бы установить существование в Древней Руси крупных денеж¬
ных воротил и ростовщиков своего времени. Пока эта сторона
нашей истории остается в полном забвении, и только работы
покойных С. В. Бахрушина и Б. Е. Сыроечковского проливают
некоторый свет на историю русской торговли XIV—XV веков.
Московское купечество
Накопление капиталов в руках московских купцов было
тесно связано с черноморской торговлей. Поэтому ведущая ку¬
печеская группа получила в Москве прозвание гостей-сурожан.
Про гостей-сурожан говорили, что они «знаеми всеми, и в Ор¬
дах, и в Фряэех». По счастливой случайности нам известны
имена 10 гостей-сурожан, ходивших с Дмитрием Донским на
Куликово поле. Никоновская летопись, которая частично со¬
хранила одну из ранних редакций сказания о Мамаевом по¬
боище, называет их так: 1) Василий Капица, 2) Сидор Елферь-
ев, 3) Константин, 4) Кузьма Коверя, 3) Семион Онтонов,
6) Михайло Саларев, 7) Тимофей Весяков, 8) Дмитрей Чер¬
ной, 9) Дементей Саларев, 10) Иван Ших.
В этом списке не все передано точно, из другой редакции
узнаем, что безымянного Константина прозывали Волком, а
Михаила Саларева звали ие Саларевым, а Сараевым. В третьей
редакции сказания Константин назван Петуновым, а в четвер¬
той находим новые изменения: Василий, оказывается, звался
не Капица, а Палица, Константин имеет прозвище Белца,
Тимофей назван не Весяковым, а Васковым. Как далее мы
увидим, все эти изменения не вносят чего-либо нового и ос¬
тавляют в неприкосновенности список Никоновской летописи
как наиболее древний и достоверный. С течением времени
имена гостей-сурожан, современников Дмитрия Донского за¬
бывались и подправлялись таким образом, что на месте
лопонятпого Капицы появилось более знакомое проз
Палица.	Щ
174

Б. Е. Сыроечковский в своей монографии о гостях-суро-
жанах проследил историю Салдаревых в XVI веке, но в более
раннее время еще большей известностью пользовались Ермо¬
лины. Оитоновы и Весяковы. Названный в сказании о Ма¬
маевом побоище Симеон Онтонов считался одним из крупней¬
ших и богатейших купцов. Его наши источники называют че¬
ловеком «от великих купець и славных господствующему граду
Москве». Имя и отчество Семена Онтонова, кажется, свиде¬
тельствуют о его русском происхождении.
Меньше известно о Тимофее Весякове, хотя «Весяков двор
стоял в Китай-городе поблизости от Богоявленского мона¬
стыря во второй половине XV века. Вероятно, он чем-нибудь
выдавался среди других окружающих его строений. О другой
такой постройке, воздвигнутой купцом Тароканом у Фролов-
ских ворот в Кремле, упоминает летописец в 1471 году: «Того
же лета Тарокан купець заложил себе полаты кирпичны во
граде Москве, у градной стены, у Фроловских ворот; единого
лета и сведе». Это была едва ли не первая каменная постройка
в Москве жилого типа, отмеченная по своей необычности в ле¬
тописи. Палата имела сводчатый верх («сведена»), как это мы
обычно наблюдаем в старинных русских постройках.
Потомков еще одного гостя-сурожанина, ходившего про¬
тив татар с Дмитрием Донским, Ивана Шиха, мы найдем во
второй половине XV века. Это Андрей Шихов, один из кре¬
диторов князя Юрия Васильевича. Князь получил от него 30
рублей, отдав в заклад постав ипрского сукна.
Завещания князей вводят нас в круг их кредиторов, среди
которых найдем и таких людей, как Федор Васильевич Вепрев.
Князь был должен ему 300 рублей и отдал ему в заклад свои
драгоценные сосуды и дорогие одежды. Этому же Вепрю за¬
должал и другой князь главным образом за взятые у него ткани.
На этом основании С. В. Бахрушин справедливо увидел в
Вепре купца, торгующего тканями. Вероятно. Вепрь и Ших
принадлежали к числу гостей-сурожан, поставщиков дорогих
тканей.
Мы видим, что денежные капиталы держались в отдель¬
ных купеческих родах, иной раз почти на протяжении целого
столетия Это несомненный признак прочности торговых свя¬
зей и денежных богатств, накопленных московским купече¬
ством Среди него выделяются отдельные фамилии, которые
175

приобретают земельные имущества и вступают в ряды Зем
владельцев. Такой путь возвышения отдельных купеческих ро
дов можно проследить на примере Ермолиных и Ховриных
двух знаменитейших московских купеческих родов XV века.’
Ермолины
Наиболее замечательными представителями Ермолиных
были Дмитрий Ермолин и его сын Василий, прославившийся
своими архитектурными работами. О начале рода Ермолиных
можно судить по тем прозвищам, которые носил Дмитрий Ер-
молин. Его называли по деду Васкиным («от московских ве¬
ликих купцов, нарицаем Ермолин Васкина»). Известно было,
что отец Дмитрия Ермолин постригся в Троицком монастыре,
«преобидев толикое богатство и таковый лик сынов, пачеже
благородием сущим и богатем» при игумене Никоне, то есть
до 1426 года. Пострижение в монастырь обычно обозначало
конец мирской карьеры и совершалось на склоне лет. Следо¬
вательно, деятельность Ермолы надо относить к началу XV
века, а вернее к еще более раннему времени — концу XIV сто¬
летия. В том же Троицком монастыре был пострижен и Гер¬
ман, брат Ермолы.
Отцом Ермолы, как мы видели, был некий Васка, или Вась¬
ка, то есть Василий, родовое имя, сохранившееся у Ермоли¬
ных и позже. В списке гостей-сурожан, взятых Дмитрием Дон¬
ским в поход против Мамая, показан на первом месте «Васили
Капица» (или Капца), которого предположительно можно счи¬
тать родоначальником Ермолиных. Как далее будет видно,
можно проследить род Василия Капицы в пяти поколениях,
живших в XIV—XVI веках.
Таким образом, перед нами вырисовывается родословная
одного из купеческих родов средневековой Москвы Она на¬
чинается гостем-сурожанином Василием Капицей и продолжа¬
ется Ермолои и Германом, которых еще зовут по отцу Васки-
нмми.
Дмитрий Ермолин, наследовавший в третьем n,w	г
d w	устьем поколении бо¬
гатства Насилия Капицы, принадлежал к чиг
v\/ d	к ЧИСАУ знатнейших мо¬
сквичей середины XV века. В сказании о чудесах Сеогия Ра
донежского записан случаи с Дмитрием Ермолиным Н
Дионисием. Инок ссорился с игуменом Троицк™^ ’ 8 иноках
и ого монастыря
17(>

Мартииьяном по поводу монастырской пищи. Смысл его ре¬
чей был таков: «Что я могу сделать, если не в состоянии есть
вашего хлеба и варева! Знаешь сам, что я вырос d своих домах,
питаясь не такими кушаньями». Одна черта характеризует
Дмитрия Ермолина как образованного человека. Он умел «гла-
голати русски, гречески, половецки»; под последним надо по¬
нимать татарский язык Знакомство с греческим языком объя¬
сняется торговыми занятиями Дмитрия Ермолина Баскина. Он
такой же гость-сурожанин, как и его предполагаемый дед
Василий Капица. Перед нами бывалый человек, торговавший,
судя по знанию греческого и татарского языков, с Азовом, Су¬
даком, Кафой и Константинополем. У Дмитрия были братья
Петр и Афанасий, сын Василий, были и другие сродники.
К четвертому колену Ермолиных принадлежал Василий
Дмитриевич, бывший видным подрядчиком и архитектором
своего времени. Во второй половине XV века оч подновлял
камнем кремлевскую стену, поставил на Фроловских воротах
резные из камня фигуры Георгия Победоносца и Дмитрия Со-
лунского, подновлял собор Вознесения в Кремле, поставил в
Троице-Сергиевом монастыре каменную трапезу, собрал раз¬
валившийся собор и Юрьеве Польском, знаменитый резными
украшениями по камню, обновил каменную церковь и Золо¬
тые ворота во Владимире, — одним словом, принимал посто¬
янное и деятельное участие в каменном строительстве начала
княжения Ивана III. Василий Ермолин исполнял эти работы
как подрядчик и архитектор.
Для Ермолиных характерно стремление обзавестись недви¬
жимым имуществом. В XV столетии им уже принадлежало село
Спасское-Семеновское (теперь Спас-Каменка), а также «Ста¬
рое Ермолинское« (ныне Ермолино). Спасское-Семеновское
было куплено Василием Дмитриевичем Ермолиным у Рагоэы
Терентьева. Оно находилось поблизости от села Старого Ер¬
молинского, на южной окраине Дмитровского уезда. Свое на¬
звание Ермолино получило от известного нам Ермолы, деда
Василия Дмитриевича. Это указывает на то, как рано гости-
сурожане стали переходить в разряд земельной знати и род¬
ниться с боярами. Так, уже дочь Василия Дмитриевича Ермо¬
лина вышла замуж за Дмитрия Васильевича Бобра, который
получил на купленное им у тестя село Спасское несудимую гра¬
моту в 1463 году. Вотчинами владел и Петр Ермолин, дядя
177

Василия Дмитриевича. Ему принадлежало село Куноки в ДМит
ровском уезде.
Василий Дмитриевич был крупнейшим и, кажется, наибо¬
лее выдающимся из Ермолиных любителем и знатоком архи¬
тектуры, скульптуры и книжного дела. Таким он выступает пе¬
ред нами в послании «от друга к другу», которое упоминалось
нами выше. В 1463 году он имел уже замужнюю дочь, следо¬
вательно, в это время ему было, примерно, 40—50 лет.
Василий (Васка) Капица
с I
Ьрмола
Герман
Дмитрий Петр Афанасий
Василий Дмитриевич (архитектор)
Дмитрий	дочь-Дмитрий Васильевич Бобр
Ховрины-Головины
Еще показательнее история купеческого рода Ховриных.
Сами Ховрины вели свое происхождение от некоего князя
Стефана, который пришел к Дмитрию Донскому «из своей вот¬
чины, с Судака, да из Манкупа да из Кафы». У князя Стефа¬
на был сын Григорий Ховра, а у Григория — сын Володимер.
Это родословие составлено было одним из Ховриных и внесе¬
но в государев родословец в середине XVI столетия, значит —
спустя более полутора века после выхода на Русь’предпола¬
гаемого родоначальника Ховриных.
Потомки Ховриных составили в XIX столетии еще более
пышное родословие. Стефан Ховря сделался Стефаном Ком-
ниным, владетелем Кафы в Крыму и родственником византий¬
ского императорского рода Комнинов. Почему Хов
теряли свое княжеское имя и что это была за вотчина **" П°
Стефана в Судаке, Манкупе и Кафе, в родословной Hcofo**
I7H

нено. Поэтому уже И. Е. Забелин предполагал, что родона¬
чальник Ховриных «хотя и назван князем, но явился в Мос¬
кву не боярином или князем-воином с дружиною, как прихо¬
дили другие иноземцы, а человеком гражданским, торговым»
Q эТим замечанием можно вполне согласиться, впрочем, с до¬
бавлением, что князь Стефан никогда и не был родоначальни¬
ком Ховриных, род которых, по нашему мнению, начался от
Кузьмы Коверя (Ковыря, Ковря, Коверя), названного выше
в числе гостей-сурожан, современников Дмитрия Донского.
Владимир Григорьевич Ховрин, внук предполагаемого Сте¬
фана, оказывается «гостем» и казначеем великого князя. Хов-
рины быстро выдвинулись в первые ряды московских богачей.
Владимир Григорьевич в 1450 году построил на своем дворе
каменную церковь Воздвиженья Креста Господня. Это была
уже вторая церковь Ховриных, поставленная на месте первой,
которая развалилась во время большого московского пожара.
Судя по позднейшим описаниям, каменная ховринская церковь
имела небольшие размеры: «она была построена над подклет-
ном нижнем ярусе, где, по всему вероятию, помещались кла¬
довые палаты. Так обыкновенно строились храмы именно для
сохранения имущества от пожаров». При церкви помещалась
палатка длиной в 3 аршина, а шириной в 4 1/2 аршина, ви¬
димо, первоначально служившая для хранения казны Ховри¬
ных Позже Ховрины построили для себя каменные палаты в
2 этажа. Вверху находилось 4, а внизу 5 комнат («переделов»).
При палатах устроено было два каменных погреба.
На примере семьи Ховриных можно проследить, как преж¬
ний купец становился родовитым человеком и превращался в
боярина. В 1450 году Владимир Григорьевич Ховрин назван
необычным титулом: «гость да и болярин великого князя», лова
«да п болярин» как будто указывают, что перемена в положе¬
нии Ховрина произошла недавно. Пожалование боярством
могло стоять в связи с денежной помощью, которую Ховрины
оказали Василию Темному в тяжкие годы ““^ырь и
ключения в Угличе, удачного бегства в Кириллов монастырь
победоносной борьбы с Шемякои.	р 0.
Довлей и делаясь ™пич„о« дво-
римской фамилией.
179

Купеческие объединения в Москве
Верхушка московского купечества объединялась в две Груп
пы: гостей-сурожан и суконников. Деление торговых людей на
Гостиную и Суконную сотни сохранялось и в XVII веке, Но
тогда названия гостей и суконников оставались лишь по Тра.
диции. По-иному было раньше, когда гости и суконники со-
ставляли не только особые корпорации, но и объединялись спе¬
цификой их торговой деятельности. Гости-сурожане торговали
с югом, суконники — с западом; главным товаром первых
были шелковые ткани, вторые в основном торговали сукон¬
ными товарами. В общественном отношении сурожане стояли
выше суконников и других торговых людей. В летописных из¬
вестиях впереди упоминаются сурожане, затем суконники и
купчие люди.
Общественное значение купеческой верхушки в первую
очередь держалось на их богатстве. С понятием о сурожанах,
суконниках и прочих купцах соединялось представление, как о
людях, «их же суть храми (т. е. хоромы) наполнени богатства
всякого товара». В поддержке купеческой верхушки нередко
нуждались сами великие князья, особенно во время междоусоб¬
ных смут или раэмирья с Ордой. Это испытал на себе Василий
Темный, против которого злоумышляли, вместе с Шемякой,
многие из москвичей — бояре и гости. Гости и суконники да¬
вали деньги и отцу Шемяки, князю Юрию Галицкому, помо¬
гая ему расплатиться с ордынскими долгами. Вообще роль ку¬
печества в ранней истории Москвы виднее, чем это может пред¬
ставляться на первый взгляд.
Несмотря на всю скудость известий наших источников, они
все-таки позволяют отметить еще одну важную особенность
истории московских сурожан и суконников: существование
среди них корпораций типа западноевропейских гильдий.
Правда, на этот счет мы имеем и обратные мнения. Например,
Б. Е. Сыроечковский считает, что «ии гости, ни суконники
Москвы не развились в настоящую «гильдию», хотя бы сколько-
нибудь подобную новгородскому Иванковскому сту». хотя
и он готов допустить для московских купцов «некоторые на¬
чатки корпоративности», так как летопись говорит о церкви
Иоанна Златоуста, бывшей изначала строением московских
гостей.

Для высказываний Б. Е. Сыроечковского вообще харак¬
терна чересчур большая осторожность в выводах, иногда сводя¬
щая на нет всю ценную работу, проделанную автором. Между
тем. летописный текст, заставивший исследователя задумать¬
ся над вопросом о существовании некоторых начатков корпо¬
ративности у московских купцов, сам по себе очень красноре¬
чив. «Того же лета, — записал московский летописец мод 1479
годом, — июля месяца, заложил церковь Иоанна Златоустаго
великий князь Иван Васильевич камену, а преже бывшую дре-
вяную разобрав; бе же та изначала церковь гостей московских
строение, да уже и оскудевати начят монастырь той; князь же
великий учени игумена тоя церкви выше всех соборных попов
и игуменов града Москвы и заградских попов еще за лето пре¬
же сего, егда обет свой положи, понеже бо имя его наречено
бысть егда бывает праздник принесение Иоана Златоустаго,
генуариа 27, а в застенке тоя церкви повеле церковь другую
учинити, того же месяца 22, Тимофея апостола, в той день ро-
дися, а ту раэбраную церковь древяную повеле поставитн в сво¬
ем монастыре у Покрова в садех, еже и бысть, первую малую
розобрав». В более кратком сообщении другой летописи нахо¬
дим интересную деталь. Летописец называет церковь «быв¬
шей гостиной деревяной».
Итак, церковь Иоанна Златоуста была строением москов¬
ских гостей, а это позволяет видеть в ней патрональную цер¬
ковь верхушки московского купечества — гостей. Известно,
что патрональные церкви имели значение не только религиоз¬
ного, но и гражданского учреждения. При них обычно устраи¬
вались подвалы и амбары для хранения товаров. Хранилась
общая купеческая казна, устраивались в определяйте дни о -
щинные праздники. Название церкви Иоанна Златоуста
«бывшей гостиной древяной», может быть, указывает и у
щестьование другого храма, принадлежавшего гос™;У*е
деревянного, а каменного. Запустение монастыря,
н	гостей, обратило на себя виима
начала церковью московских
ние Ивана III. то могло быть тесно связано с оживлением сно-
шений с Италией в конце XV века.	гмааинуюс гос-
Некоторое указание на такую же церко . Собор цн_
тями. видим в названии другой москов	^ том месте лИде
колы Гостунского был поставлен
181

же стояла церковь деревяная старая Никола Лняной зовомый»
Свое название «льняной» церковь могла получить от объеди’
нения купцов, торговавших льном. Николай Чудотворец счи1
тался покровителем торговцев льном и в Западной Европе.
Какие же права могли иметь объединения гостей и сукон-
ннков? В XVII веке во главе суконников стоял «суконичнй ста¬
роста». На суконниках лежали обязанности платить золотые и
пищальные деньги, поворотное, мостить уличные мосты и сто¬
рожить уличные решетки, от чего, впрочем, не освобождались
и монастырские подворья. Обязанности суконников, обозна¬
ченные нами, окончательно оформились в XVII веке, но кор¬
порация их сложилась гораздо раньше. Еще в 1621 году су-
конники просили о выдаче им жалованной грамоты, потому что
такая «грамота» сгорела у них в московское разоренье, следо¬
вательно, существовала уже в самом начале XVII века.
Что обязанности и привилегии гостей и суконников отно¬
сятся к временам очень давним, можно увидеть из того, что об
их службе говорится уже в междукняжеских договорах конца
XVI века. В договоре 1388 года одна из статей устанавливает
обязанности князен-совладельцев Москвы по отношению к гос¬
тям, суконникам и городским людям: «Блюстины с одиного, а
в службу их не приимати». В переводе на современный язык
это звучит обязательством гостей, суконников и горожан не
подчинять какому-либо князю, их ведать («блюсти») надо со¬
вместно.
Вопрос о том, что понимать под службой гостей, суконни¬
ков и городских людей, вызвал полемику в исторической лите¬
ратуре. Одни исследователи полагали, что речь идет о военной
службе городских людей (С. М. Соловьев и Б. Е. Сыроечков-
скнй), тогда как другие (М. А. Дьяконов) видели в «службе»
княжеских договоров финансово-хозяйственную службу, по¬
добную тем обязанностям, какие несли на себе московские гости
и торговые люди в XVI-XVII веках. Оба эти мнения одна¬
ко, грешат неточным пониманием слова «служба» имевшего в
XIV-XV веках совершенно определенный смыс! вассальной
зависимости. Русское средневековье выработала даже особый
термин «приказаться в службу» для обозначения принятия на
себя вассальной зависимости. Как всякий свободный человек
горожанин мог «приказаться в службу» к одному Иа князей
182

совладельцев Москвы со всеми вытекающими отсюда послед¬
ствиями. В понятие же «службы» входили различные обязан¬
ности «слуги»-вассала, в том числе обязанность выступать с
господином в поход против неприятелей. Поступая в «службу»
к кому-либо из князей-совладельцев, городской человек пере¬
ходил под власть дворского того или иного князя и тем самым
нарушал корпоративные привилегии сурожан и суконников.
В чем же заключались эти корпоративные привилегии?
О них можно судить по позднейшим грамотам московским гос¬
тям. В грамоте 1598 года, данной новгородскому торговому
человеку Ивану Соскову, по случаю пожалования его «гости¬
ным имянем», находим освобождение его от стояльщиков, раз¬
решение безъявочно и безвыимочно держать дома питье, ус¬
тановление подсудности только самому государю. Важнейшей
из этих привилегий является подчинение гостя суду самого ве¬
ликого князя. Именно такое пожалование находим в грамоте
Дмитрия Донского новоторжцу Микуле с детьми.
Непосредственная подсудность великому князю и освобо¬
ждение от уплаты пошлин и составляли те привилегии, кото¬
рыми пользовались гости и суконники с давнего времени.
«Нельзя не заметить некоторого родства между новгородски¬
ми пошлыми купцами и московскими гостями и людьми гости¬
ной и суконной сотни», — пишет В. Сергеевич45, тотчас же,,
однако, указывая на отдаленность такого родства. Но это род¬
ство представляется отдаленным только потому, что Сергее¬
вич сравнивает два явления, хронологически разделенные пя¬
тью веками: «пошлых» новгородских купцов XII века и мос¬
ковских гостей XVII века. Между ними лежит целая пропасть,
но эта пропасть не существовала между московскими гостями-
сурожанами и суконниками, с одной стороны, и их новгород¬
скими собратьями — с другой, в XIV-XV веках. Понять же
большое влияние на политические события названных столе¬
тий гостей-сурожан и суконников. отвергая существование
у них купеческих союзов, гораздо труднее, чем допустить,
что московские купцы времен феодальной раздробленности
были похожи на своих новгородских собратьев. Да и как по¬
нять без этого постоянное указание на гостей и суконников.
как особые группы городского населения, а таких указании
в наших источниках немало. Порядки Московского государ-
183

ства XVII века уничтожили старину, оставшуюся только в Тра
диционных названиях гостей и суконников, но она ясно вы"
ступает в ранних летописных известиях и говорит о том времени
когда гости-сурожане и суконники составляли особые купече¬
ские корпорации.
Общественное положение купцов
Слово «гость» употребляется в московских документах в
двояком смысле. Во-первых, это вообще купец, торгующий за
пределами своего княжества или города; во-вторых, это гость-
сурожанин, специфически московский термин, обозначающий
купца, торговавшего с Причерноморьем. Только в летописях
встречаем другое название московских гостей — «сурожане».
Высокое общественное положение сурожан выясняется из со¬
общений о Некомате-сурожанине, который вместе с сыном
последнего тысяцкого Иваном Васильевичем затеял заговор
против Дмитрия Донского. Позже упоминается об убиении в
Москве этого же Некомата, названного «брехом», то есть лгу¬
ном. Из докончания Дмитрия Донского с тверским князем вы¬
ясняется, что «брех», как и сын последнего тысяцкого, владел
селами, которые сделались собственностью московского вели¬
кого князя.
Сурожане и суконники иной раз прямо вмешивались в по¬
литическою жизнь и распри московских князей. В числе заго¬
ворщиков, замысливших свержение великого князя Василия
Васильевича Темного, находились бояре и гости. Некоторые
гости и суконники затеяли крамолу («вскоромолили») против
Василия и бежали в Тверь. Они же давали деньги в долг дяде
великого князя Юрию Дмитриевичу. И хотя Юрий занимал
эти деньги для борьбы с Василием, интересы заимодавцев не
пострадали. Василий взял на себя обязательство заплатить чу¬
жой долг. Этот факт, сам по себе, служит великолепным пока¬
зателем того высокого положения, какое гости и суконники за¬
нимали в московском обществе середины XV века. Аннули¬
ровать долги, хотя бы сделанные враждебным князем, зна¬
чило затронуть влиятельное московское купечество
Впрочем, средневековое время накладывало свой отпеча¬
ток на купечество, состав которого не был устойчивым К
ные купцы охотно переходили в разряд землевладельцев ^ак
1Н4

ак в феодальное время только земельное имущество было
Крочным обеспечением. Ховрины-Головины, как мы видели,
заняли место в первых рядах московской знати. Более скром¬
ное положение имели Ермолины, Саларевы и т. д. Но так или
иначе, в третьем или четвертом поколении богатые купеческие
роды переходили в разряд феодалов, занимавшихся уже экс¬
плуатацией своих вотчин, попадали в разряд служилого дво¬
рянства и теряли свои связи с торговлей.

ГЛАВА ПЯТАЯ
МОСКОВСКОЕ БОЯРСТВО
Боярские владения в Москве
В средневековой Москве мы встречаемся с существова¬
нием в самом городе и ближайших к нему окрестностях устой¬
чивого боярского землевладения. Это легко выясняется из
любопытной московской топонимики. Многие подмосковные
села, впоследствии вошедшие в черту города, носили имена их
первых владельцев, а может быть и основателей, которых мы
найдем в числе знатнейших московских бояр. В непосредст¬
венной близости к Кремлю, в современном Замоскворечье, на¬
ходилось село Хвостово. Рядом с ним стояло Новохвостов-
ское, где теперь иа Ордынке стоит церковь Николы в Пыжах.
Еще И. М. Снегирев отметил происхождение названий этих
московских урочищ: «Старое Хвостово от московского тысяц¬
кого Алексея Хвоста, а от внука его Федора Пыжа смежное
с Хвостовым урочище Пыжи».
Другим знатнейшим московским боярам, Воронцовым-
Вельяминовым, принадлежало село Воронцове. О нем напо¬
минало москвичам название улицы: «Воронцово поле» (теперь
улица Обуха) \ Еще в самом начале XVI века это село счита¬
лось подгородним. По Яузе располагались владения третьего
крупного рода московских бояр — Свибловых. Эти села так
и прозывались Свибловскими, и одно из них до сих пор назы¬
вается Свиблово. Село Воробьево, стоявшее на горах того же
названия, также восходит к боярскому роду Воробьевых из¬
вестному в середине XIV века. На южной окраине Москвы
стояло село Голеиищево-Кутуэово, получившее свое название
также по своим первым владельцами боярам Голенищевым-
Кутузовым.
* Ныне улице возвращено ее прежне название «Воронцово поле. __ ред
18G

Предания об отдельных городищах, которые были разбое
саны на территории Москвы, возможно, указывают на месте'
положение укрепленных боярских усадеб-городков Захват
этих городков московские князья праздновали с неменьшей оа
дестью, чем это делали их собратья - французские короли
получив в свои руки правдами и неправдами феодальные замки
у ворот Парижа.
Наиболее знатные боярские фамилии Москвы владели се¬
лами первоначально в непосредственной близости к городу.
Позже боярские подмосковные села перешли в руки великих
князей, хотя боярские роды, владевшие ими, продолжали су¬
ществовать и нередко стояли еще в первых рядах московского
боярства. Город поглотил боярские села.
Происхождение московского боярства
Родословцы Московского государства любили бездоказа¬
тельно выводить основателей московских боярских родов «из
Орды», «из немец» и т. д. Это стояло в тесной связи с тем, что
сами московские государи поддавались соблазну вести свой род
«из Прус» и от самого кесаря Августа.
Привычка выводить русские дворянские фамилии обяза¬
тельно из других стран была очень удобна, так как она сразу и
бесповоротно отвечала на сложный вопрос о начале боярского
рода. «Муж честен» обычно появлялся из чужой земли и по¬
лагал начало знатному боярскому дому, а тем самым устранял¬
ся всякий разговор о том, кем был этот «муж честен» и его
предки раньше.
Действительное же русское происхождение древних мос¬
ковских родов выясняется только с помощью кропотливых изы¬
сканий, особым мастером которых был покойный Н. П. Лиха¬
чев. Остановимся на происхождении только нескольких родов
из числа высшего московского боярства.
Например, родословцы называют родоначальника Моро¬
зовых «прушанином». который якобы приехал «из неме«’“3
Пруские земли». Другой вариант сообщает, что первого Мо¬
розом звали Миша, что он сражался в Невской битое, а «ле
жит в Новгороде у Михаила святого на Прусской улице» Цер-
Гоиь «Михаила „а Прусской улице» упоминается нередко в
летописях; там мог находиться камень с памятной надпись
187

боярине Михаиле. В XVI веке, когда московские государи п
вели себя «из прус», Прусская улица, вероятно превратилась в
Прусскую землю, а «прушанин» — в пруса.
Каким же образом родоначальник Морозовых оказался в
Москве? Перед нами, кажется, без особой ошибки рисуется
такая картина. Один из новгородских бояр с Прусской улицы,
аристократического квартала в Новгороде, был боярином
Александра Невского, вместе с которым отъехал позже из
Новгорода в Суздальскую землю, вероятнее всего в Переяс¬
лавль или Владимир, а оттуда он сам или его потомки перешли
иа службу к московским князьям. Так, родословцы говорят,
что с Даниилом Московским «приехал из Володимера к Мос¬
кве боярин Протасий», родоначальник Воронцовых-Вельями¬
новых.
Намеченный нами путь создания московского боярства на¬
ходит себе подтверждение в истории другого рода — Кутузо¬
вых. По сказаниям родословцев, Кутузовы происходили от
некоего Гаврилы, пришедшего «из немец» к Александру Нев¬
скому. У Гаврилы был сын Андрей, а у последнего — сын Про-
кша, «а лежит в Новгороде в Великом у Спаса в Нередицах».
Новгородское происхождение Гаврилы едва ли подлежит со¬
мнению, тем более что внук его носил типичное новгородское
имя Прокши и был похоронен в церкви Спаса Нередицы, на¬
ходившейся в непосредственной близости к Городищу, княже¬
ской подгородной резиденции. Позже дворянский род Куту¬
зовых имел владения в Новгороде, а несколько Кутузовых в
конце XV века были боярами новгородского архиепископа. Пе¬
реход новгородских бояр на службу к великим князьям может
считаться явлением вполне закономерным, если принять во вни¬
мание ожесточенную внутреннюю борьбу в Новгороде, нередко
кончавшуюся бегством новгородских бояр.
Однако при Александре Невском только начинала созда¬
ваться постоянная связь между некоторыми боярскими рода¬
ми и определенной княжеской линией. Временем создания ос¬
новного костяка московского боярства надо считать княжение
Ивана Даниловича Калиты, с именем которого связано пред¬
ставление о начальной истории знатнейших боярских родов Мо¬
сковского княжества. Если верить родословным, то к Ивану
Даниловичу выехали родоначальники Зерновых, Сабу *
Годуновых, Плещеевых, Хапиловых, Квашниных
188

Нет оснований полностью верить поо
заниям родословцев о начале того или другого^4™1™ П°Ка‘
но их согласные указания на время ИванаДанилоГТ Р°Да>
как на эпоху оформления московского бояогтнГ КаЛИты’
всяческого внимания. В глазах позднейшего погом^ТмяТ
литы вытеснило имена его предшественникои и	Ка‘
только Дмитрий Донской оставил по себе такойже'пТ™8' *
след в родословцах.	0И же памятныи
Из кого же составлялся первоначальный
боярства? Часть его состояла „з тех бояр, которГслужГн
уже Александру Невскому „ его потомству. Но едва лн Zx
родов было много. Во всяком случае намять потомков не за
д оживалась „а великом князе Юрнн Даниловиче н на Даниил;
ZoKb°MK°M' “ °6ращалась ко «Р'»™ Калиты, хотя отъезды
бояр в Москву из других городов начались, несомненно, рань¬
ше. 1ак. отец митрополита Алексия отъехал из Чернигова еще
до рождения Алексия, то есть примерно до 1299 года, следо¬
вательно, при Данииле Александровиче. Таково происхожде¬
ние 11лещеевых, древнейшего боярского рода Москвы. Все ос¬
тальные даты появления той или другой дворянской фамилии в
Москве относятся или к более позднему времени, или могут
быть выведены только гадательным путем.
Важным моментом в истории московского боярства было
присоединение к Московскому княжеству соседнего Пере-
славля-Залесского, который в XIII веке получил значение цен¬
тра большого княжения. Условия для утверждения боярства
и создания боярских фамилий, прочно связанных с опреде¬
ленными княжескими династиями в Переяславле, конечно,
возникли раньше, чем в Москве. Свидетельством большого
значения боярства в Переславле может служить хотя бы слово
Даниила Заточника, с его выпадами против боярства. Это древ¬
нейший памятник, в котором сказывается антагонизм между
боярством и дворянством. В Переславле должны были осно¬
ваться те боярские роды, которые группировались вокруг Алек¬
сандра Невского и частично потянулись за своим князем из
Новгорода в Суздальскую землю, когда герой Невской битвы
сделался великим князем. Присоединение Переславля к Мос¬
кве положило начало переходу переяславских родов ко двору
более сильного московского князя.
Впрочем, нельзя представлять себе дело так, будто боярские
189

фамилии обязательно были въезжими в Москву из каких-ЛИб
других городов. Подавляющая часть московских 6o«PcKHv
родов была местного происхождения. Московское боярство
можно сказать, само росло параллельно с ростом значения
Москвы как города.
В Бархатной книге, как на это указывал в свое время
Н. П. Лихачев, знатнейшие боярские роды, за исключением
Радши, помечены без родоначальников, выехавших из немцев
или из прус. Это и соответствовало их действительному проис¬
хождению46.
Боярские дворы
Летописи только случайно говорят о боярских дворах, но
отдельные летописные заметки все-таки проливают некоторый
свет на характер боярского жилища в средневековой Москве.
Особой известностью пользовался в Москве двор князей
Патрикеевых. Уже основатель этого знатного рода, князь
Юрий Патрикеев, поставил двор, на котором в 1446 году
стоял великий князь Василий Темный по возвращении в Мос¬
кву из плена. Двор по наследству перешел к его сыну, князю
Ивану Юрьевичу. Рядом с ним построились его «братаничи»,
двоюродные братья. Патрикеевы жили в Кремле в непосред¬
ственной близости к Боровицким воротам, там, где, по мос¬
ковским преданиям XV века, некогда стояла первая москов¬
ская церковь. Они быстро расширили свои владения по направ¬
лению к Тимофеевским воротам, где купили по крайней мере,
три дворовых места.
Не позже 1491 года великий князь Иван III выменял у
Ивана Юрьевича его дворовые места в Кремле и дал ему но¬
вые в Кремле же. всего 6 мест. При всей ограниченности пло¬
щади кремлевских дворов, шесть дворовых мест должны были
занять довольно большую территорию. Из духовной Ивана
Юрьевича Патрикееева. умершего в 1499 году, выясняется за¬
чем ему понадобилось несколько дворовых мест. Большой боя¬
рин жил в окружении многочисленной дворни У „его имелись
свои вооруженные холопы, стрелки, псари, хлебопеки бронники
повара, садовники, портные, обслуживающие боярские нужды’
Боярский двор в городе во всем напоминал боярскую vc>awfiJ
в деревне, только соответственным образом	7 у
°Ь1л меньшим по
190

занимаемой им площади. Городской двор являлся нео-гь
мой принадлежностью боярского землевладения Тесн ЛС‘
с политическими событиями, в фокусе которых иах'о’Г";
княжеский дворец, бояре большую часть своей жиэ„„ np0^"
ли в Москве, но главные их богатства, основа их могущества .1
земельные владения, лежали вне Москвы
Знатнейшие боярские роды имели свои усадьбы в иепосред
ственнои близости к городу. Городские дворы бояр были сво-
его рода крепкими замками, во всяком случае, считались на¬
дежными местами для заключения опасных политических со
перников московских князей. Так, в 1368 году на Гавшине дворе
сидел под стражей тверской князь Михаил Александрович По
такому же поводу упоминается Белеутов двор, на котором
сидела жена суздальского князя Семена Дмитриевича, скры¬
вавшаяся в Мордовской земле и плененная по приказу вели¬
кого князя.
Невольно рисуется картина крепкой боярской усадьбы с
обширными хоромами, окруженными прочным забором или
частоколом. В таких усадьбах и жили бояре, окруженные млад¬
шими родичами, слугами и холопами.
Загородные боярские усадьбы XIV-XV веков, конечно,
весьма отдаленно напоминали увеселительные подмосковные
времен Елизаветы Петровны и Екатерины II, где большие гос¬
пода отдыхали среди буколической природы, подстриженной
по французской моде или организованной на живописный анг¬
лийский образец. В боярской усадьбе ранней Москвы угадыва¬
ется крепкий замок, к которому лепились холопьи постройки.
В конечном итоге сущность феодального замка не меняется от
того, что в Западной Европе он строился из камня, а в России
укреплялся только глубоким рвом, валом и частоколом. Жизнь
русского феодала в его замке проходила примерно так же, как
и его собрата в западноевропейских странах. Пиры, охота, во¬
инские походы были на Руси явлением столь же распростра¬
ненным, как и на Западе.
В средневековой Москве боярские усадьбы заполняли со¬
бой значительную часть кремлевской площади. Они подробно
и очень ярко описаны И. Е. Забелиным. Следует только иметь
в виду, что это описание в основном исходит из топографии
Кремля в XVII столетии. К этому времени состав московского
боярства очень изменился, и многие боярские роды отошли в
191

разряд второстепенной и третьестепенной знати. По именам
бояр получили свое прозвание и некоторые кремлевские бащ
ни и ворота. Тимофеевские ворота на Подоле получили своё
название от боярина Тимофея Васильевича Воронцова-Велья¬
минова. Соседняя наугольная башня называлась Беклемишев-
ской по боярам Беклемишевым, двор которых находился по¬
близости.
Боярский двор был заселен разнообразной боярской челя¬
дью и вооруженными слугами. Подобная же челядь и слуги
наполняли дворы великого князя и удельных князей. Это при¬
давало Кремлю характер типичного средневекового замка. Ко¬
нечно, в Кремле стояли и дворы некоторых купцов, но купече¬
ские, а тем более ремесленные жилища отступали на второй
план перед княжескими и боярскими дворами, перед дворами
духовенства и монастырей. Городская жизнь, городское ремесло
и торговля лежали за пределами Кремля, на посаде и в слобо¬
дах. Кремль был центром феодального господства — средо¬
точием власти великих князей, опиравшихся на боярство.
Великие кияаья и бояре
Житие Дмитрия Донского рисует идиллическую картину
взаимоотношений великих князей с их боярами. «Вы называ¬
лись у меня не боярами, но князьями земли моей»,— с такими
словами Дмитрий Донской будто бы обратился на своем смерт¬
ном одре к боярам. Действительность была очень далека от
этих пышных фраз, и борьба великих князей с боярами-феода-
лами была обычным явлением в XIV—XV веках. Поэтому
нельзя согласиться с той идиллической картиной боярско-кня¬
жеских отношений, которую рисует перед нами В. О. Клю¬
чевский в своей монографии: «Боярин — «правительственный
сведок» и «знахарь», ответственный свидетель и сотрудник
князя по делам управления, давшии ему слово на том и крест
целовавший. Князь слушает его и думает с ним «добрую думу,
коя бы пошла на добро», потому что он лучше других знает
«добрые нравы, и добрую думу, и добрые дела», ведает, как
князю «безбедно» и «како княжити», чтобы его «Христианом
малым и великим было добро»47. Московская действительность
не соответствовала этой картине; оиа была сложнее, чем рисо¬
валось В. О. Ключевскому.
142

Власть московских князей усиливала^
пой борьбе с боярами. И первая задача к 8 НеПосредствен-
оеликими князьями, заключалась в посте0^3* СТ°ЯЛа перед
бояр с городской территории. Хвостове"6””0^ ВЬ1Теснении
Вельяминовские и другие боярские ге», КИС’ Сви6л°вские,
жескими уже в XIV веке. Той же уч^гтГп!^*1 Великокня-
отдалеппые села, в названиях которых как „ьРГЛИСЬ 6олее
перь угадываются их первые владельцы	ВИДели. и те-
Хозяйство и устройство боярских вотчин в XIV-XVF
ках показано в книге С. Б. Веселппг^^	v AVI ве-
владении в северо-восточной Руси Э Г° о феодальном земле-
че„„„ большого количества гра„Г к^оТ °СН°ВаНа “ "Эу-
гоииием пауки благодаря трудам С. Б. ВеселТкогоТ"
Наиболее опасными для московских киязей были тысяц
кие, которые назначались великими князьями из числа зна“
иеиших бояр.	ат
Как и в других городах северо-восточной Руси, в Москве
б ведении тысяцких находилось городское население. В пер¬
вой половине XIV века власть тысяцких в Москве была на¬
столько велика, что в договоре Симеона Гордого с братьями
для тысяцкого отведено место тотчас после великого князя. Вы¬
ражение договора «а мой тысяцкий» показывает, что тысяц¬
кий назначался князем, но это не мешало тысяцким при под¬
держке бояр н горожан становиться грозной силой, с которой
приходилось считаться самим великим князьям. Ведая судеб¬
ной расправой над городским населением, распределением
повинностей и торговым судом, тысяцкие вступали в близкие
отношения с верхами городского населения, а при благоприят¬
ных условиях могли опереться на широкие круги горожан. По¬
этому смена тысяцкого затрагивала интересы многих горожан
и была важным политическим делом, а не простой сменой од¬
ного княжеского чиновника другим. Тысяцкие стремились пе¬
редавать свою должность по наследству, что особенно заметно
в Твери, где тысяцкие удержались значительно дольше, чем
в Москве. В Твери должность тысяцкого сделалась наслед¬
ственной в роде Шетневых; по их родословной тверскими
7 М Н Тихомиров

тысяцкими были Михаил Шетнев, его сын Константин Ц]
нев и внук Иван Константинович Шетнев.	ет-
В Москве должность тысяцкого находилась также в pv
знатнейших бояр Хвостовых и Воронцовых-Вельяминовых**
Родоначальник Воронцовых-Вельяминовых, Протасий
родословным книгам был тысяцким при Иване Калите. При
том же князе позже сделался тысяцким Алексей Петрович
Хвост, попавший в опалу при Симеоне Гордом. Уже в дого¬
ворной грамоте Симеона Гордого с братьями отмечается, что
Алексей Петрович «вшел в коромолу к великому князю».
Младшие князья, Иван и Андрей, обещают не принимать кра¬
мольника и его детей к себе на службу ( «и не надеятись вы его
к собе до Олексева живота»). Алексея Петровича отождеств¬
ляют с боярином Алексеем Босоволковым, ездившим в 1347 году
в Тверь за невестой Симеона Гордого, впоследствии его третьей
женой Марией. Это предположение находит полное подтвер¬
ждение в одном, правда, позднем летописном известии. По ро¬
дословным книгам отцом Алексея был Петр Босоволков, быв¬
ший у великого князя наместником московским. Позднейшие
родословные выводили Босоволка «нс цысарские земли из
Риму», но это предание — обычная выдумка родословцев.
Тотчас же после смерти Симеона боярин Алексей Хвост
занял должность московского тысяцкого. Таким образом, за¬
прещение Ивану и Андрею принимать Алексея как будто
говорит о том, что младшие братья великого князя поддержи¬
вали тысяцкого. В 1356 году Алексей Петрович был таинст¬
венным образом убит. Убиение же произошло как-то удиви¬
тельно и непонятно, рассказывает об этом событии современ¬
ник, точно он был убит неведомо от кого и неведомо кем, только
оказался лежавшим на площади; некоторые говорят, что на него
втайне составили заговор, и приготовили западню, и так от всех
бояр общею думою был убит, как Андрей Боголюбский от Куч-
кович, так и этот пострадал от своей дружины. Летописец, пи¬
савший эти строки, видимо знал больше, чем хотел сказать, но
и без того сравнение Алексея Петровича с Андреем Боголюб-
ским, а убийц с Кучковичами очень показательно. Симпатии
современников были на стороне убитого, а не его убийц
Кто же принадлежал к убийцам Алексея Петровича? Мос¬
ковский летописный свод прямо пишет; «Всех бояр общею
думою убьеи быстъ». То же читаем и в Типографском лето-
194

,llKUt .. Нецыи же глаголют, яко общею думою боярскою убьек
6ь|С, ь»". в Никоновской летописи читаем об отъезде из Мос
коы на Рязань «больших бояр московских, и возвращении в
Москоу только через год боярина Михаила и брата его Васи
ЛИЯ Васильевича Воронцова-Вельяминова. Отъезд бояр поста»’
лен в тесную связь с тем. что «бысть мятеж велнй на Москве
ради того убийства».
А. Е. Пресняков правильно видит во всех этих событиях
мотив борьбы за должность тысяцкого и связанное с ней зна¬
чительное влияние и особое положение тысяцкого50. Но дело
было не только в этом, а в том, что убийство тысяцкого затро¬
нуло широкие круги москвичей-горожан, в первую очередь куп¬
цов. В числе больших бояр, отъехавших из Москвы, назван
представитель другого московского боярского рода, из числа
которых выходили тысяцкие,— Василий Васильевич Ворон¬
цов-Вельяминов. Должность тысяцкого была наследственной
в его роде. «А у Протасья сын Василий, а был тысяцкой же, а
у Василия 4 сына: большой Василий, а был тысяцкой же»,—
читаем в родословной книге.
В мятеже великом, случившемся после смерти Алексея
Петровича, принимали участие враждующие боярские груп¬
пировки и горожане, не забывшие еще вечевых традиций рус¬
ских городов первой половины XIV века. Не случайно в од¬
ном летописном известии москвичи названы термином, обозна¬
чавшим в Древней Руси свободных людей: «мужи москвичи».
В истории с убиением тысяцкого Алексея надо предполагать
гораздо более глубокую подоплеку, чем простая боярская ин¬
трига. Это был этап в борьбе некоторых городских кругов за
их привилегии, которым угрожала великокняжеская власть.
Подобное предположение найдет себе подтверждение в даль¬
нейшей истории московских тысяцких.
Упразднение должности тысяцких
При Дмитрии Донском произошло упразднение в Москве
должности тысяцких, что было важным мероприятием в сто¬
рону дальнейшей централизации власти в руках великого княэя.
Должность тысяцкого была отменена после смерти ^омяну-
того ранее тысяцкого Василия Васильевича Вельяминова,
последовавшей 17 сентября 1373 года.
195

О значении Василия Васильевича как тысяцкого извести
из одной грамоты, относящейся к княжению Дмитрия Доц°
ского. данной новоторжцу Евсевке. Издатели снабдили этот
документ пояснением: «по случаю переселения его (Евсевки)
из Торжка в Кострому». Осторожнее было бы сказать, что Ев-
севка завел в Костроме торги или промыслы и потому был ос¬
вобожден от поборов и повинностей. В этом случае становится
понятным добавление к грамоте: «А приказал есмь его блюсти
дяде своему Василью тысяцькому; а через сю грамоту кто что
на нем возметь быти ему в казни». Здесь тысяцкий выступает
в роли охранителя интересов торговых людей.
О самой личности тысяцкого Василия известно мало, но
одна черточка рисует Василия в неприглядном виде. На свадьбе
Дмитрия Донского московский тысяцкий подменил княжеский
пояс, подсунув князю «меньшой» пояс, а украденный, лучший,
передал своему сыну Микуле (Николаю). Обман долгое время
оставался незамеченным и обнаружился только через 60 с лиш¬
ним лет.
В Москве фамилия Вельяминовых занимала исключительно
выдающееся место и породнилась с княжескими домами. Дочь
суздальского князя Дмитрия Константиновича была замужем
за Дмитрием Донским, другая за сыном тысяцкого Микулою
Васильевичем. Жена тысяцкого Мария крестила Константи¬
на, младшего сына Дмитрия Донского. Современники, говоря
о кончине Василия Васильевича, называют его «последним ты¬
сяцким», что указывает на сознательное стремление великого
князя упразднить опасный пост тысяцкого. Это должно было
затронуть интересы довольно широких городских кругов Мос¬
квы. Указание на недовольство каких-то слоев населения уп¬
разднением должности тысяцких находим в летописи.
В 1375 году, как мы уже знаем, сын умершего тысяцкого
Иван Васильевич бежал в Тверь вместе с Некоматом Сурожа-
нином. В 1378 году в битве при реке Воже захватили попа, при¬
шедшего из Орлы. Это был поп бежавшего Ивана Васильевича.
У попа нашли «злых лютых зелей мешок», какие-то смертель¬
ные яды. В следующем году хитростью был пойман сам Иван
Васильевич — его словили в Серпухове и привезли в Москву
30 августа 1379 года На Кучковом поле состоялась публичная
казнь неудачного претендента па должность тысяцкого, Ивана
Васильевича казнили мечом до обеда, в 4 часа дня. «И 6с мно¬
жества народа стояще, и мнози прослеэиша о нем и опечали-
1%

шася о благородстве его и о величестви его». В 1383 году бы
убит Некомат.	у Ь1л
В скупых и разрозненных известиях о сыне тысяцкого
Иване Васильевиче и Некомате чувствуется рассказ о чем-то
большом и недоговоренном. Публичная казнь Ивана Василь
евича была делом необычным для Москвы и произвела впе¬
чатление на москвичей. Можно не сомневаться в том, что
Некомат имел сторонников среди купеческих кругов и что за¬
тронуты были крупные купеческие интересы, по нашему пред¬
положению, интересы гостей, торговавших с Сурожем, для
которых поддержание мира с Золотой Ордой было делом чрез¬
вычайно важным, так как дорога из Москвы к Черному морю
шла по золотоординской территории.
Реформа Дмитрия Донского имела и какое-то внутреннее
значение, затрагивала интересы «множества народа», оплаки¬
вавшего смерть Ивана Васильевича. Недаром же Никонов¬
ская летопись, дающая кое-какие подробности отсутствующие
в других летописях, называет Ивана Васильевича «тысяцким»,
а не сыном тысяцкого, и рассуждает о необходимости повино¬
ваться даже строптивым владыкам. А кто же в этом случае
был строптивым владыкой, как не Дмитрий Донской? Не
одни гости-сурожане, но и другие слои горожан должны были
потерпеть ущерб от уничтожения должности тысяцкого, так как
это умаляло права городского населения. А что московская дей¬
ствительность царского времени XVI—XVII веков, не знав¬
шая для Москвы общегородского самоуправления, была явле¬
нием позднейшим, видно из остатков сотен, додержавшихся
до конца XVII века.
Большие наместники
На место тысяцких в Москве была учреждена должность
наместника, обязанности которого были близки к обязанностям
тысяцкого, но с тем отличием, что наместник находился в боль¬
шей зависимости от великого князя. Теперь судебные дела ре^-
=тГ“
—кГк
197

когда Иван Дмитриевич перешел на сторону Юрия ГалицКог
Впрочем, должность больших наместников московских по
видимому, была установлена еще до Софьи Витовтовны и уч
реждена тотчас после уничтожения должности тысяцких Пр
Дмитрии Донском. Многочисленные подписи Ивана Дмитрий
вича на жалованных грамотах показывают, что он был намест¬
ником уже при Василии Дмитриевиче.
Реформа Софьи Витовтовны сводилась к тому, что она под.
чинила наместническому суду все городские дворы без изъя¬
тия, в том числе дворы городских удельных князей, чем нару¬
шались права последних. Переход всех дворов под судебную
власть большого наместника должен был вызвать недоволь¬
ство удельных князей как шаг, направленный к умалению их
феодальных прав. Следовательно, этот переход надо расцени¬
вать как один из поводов к феодальной войне середины XV века.
Значение должности большого наместника выясняется из
биографии названного Ивана Дмитриевича Всеволжского. Род
Всеволжских-Заболотских был выдающимся среди московских
бояр. Им принадлежали многие вотчины в Переславском уезде.
Самое прозвище Заболотских они получили от Заболотья, мест¬
ности, лежавшей поблизости от Переславского и Сомина озер.
Иван Дмитриевич состоял в родстве с княжескими домами
Москвы и Суздаля и с последним московским тысяцким Ва¬
силием Вельяминовым. Ловкий политик, он занял особо вы¬
дающееся положение при дворе малолетнего великого князя
Василия Васильевича и его матери Софьи Витовтовны. В 1432
году он ездил с Василием Васильевичем, достигшим к этому
времени семнадцатилетнего возраста, в Орду и добился для
своего господина получения ярлыка на великое княжение, на
которое претендовал дядя великого князя Юрий Дмитриевич.
Летопись красочно повествует о ловких ходах Ивана Дмит¬
риевича в пользу своего господина. На стороне Юрия был ор-
динский князь Ширин-Тягиня, пользовавшийся большим ве¬
сом в Орде. Разжигая зависть и опасения других ординских
вельмож, Иван Дмитриевич говорил им: в чем же забота ваша
о нашем государе великом князе, если хан не может ослушать¬
ся слова Тягини; что с вами будет, когда кияэь великий Юрий
будет сидеть на Москве, в Литве, его побратим великий князь
Свидригайло, а Тягиня будет распоряжаться в Орде. Этот лов¬
кий ход восстановил против Юрия не только ординских вель-
198

моЖ, по и самого хана. Нет ничего удивительного в том что
сюр дяди с племянником во великом княжении и кончился *
пользу племянника.
Иван Дмитриевич рассчитывал на брак своей внучки с
молодым великим князем, но Василий женился иа княжне
Марии Ярославне. Внучка бывшего боярина была обручена с
князем Василием Косым, сыном Юрия Дмитриевича, а сам
Иван Дмитриевич сделался неумолимым врагом своего преж¬
него господина и при первых же переговорах между дядей и
племянником «не дал о миру ни слова молвити». Имя Ивана
Дмитриевича встречается на многих грамотах как припись до¬
веренного боярина великого князя, начиная примерно с 1415
года.
Большой наместник был облечен крупными судебными пол¬
номочиями. Ему подчинялись по суду об убийствах нее мос¬
ковские дворы без изъятия, в том числе дворы митрополита,
великой княгини, монастырей и самого великого князя. Судьи
крупных феодалов, имевших владения в Москве, только при¬
сутствовали на суде наместника и смотрели «своего прибытка»,
то есть получали пошлины с людей, подвластных их господам,
наместник судил дела о душегубстве, о кражах с поличным,
о нанесенном бесчестии и т. д. Он же устанавливал для враж¬
дующих сторон «поле» — судебный поединок, весьма распро¬
страненный в московском законодательстве. Местом поединка
была площадка у церкви Троицы «иа Старых полях», нахо¬
дившаяся в Китай-городе поблизости оттого места, где теперь
стоит памятник первопечатнику Ивану Федорову. Наместник
с третником судил всех людей, пойманных с поличным в^Мос-
кве, не отсылая преступников в другие города по обычной под¬
судности. Таким образом, наместничий суд в Москве со вре
мени его управления при княгине Софье Витовтовне, ие позд¬
нее 1433 года, был судом в какой-то мере централизованным.
Московские судебные порядки в основном послужили образ¬
цом для статей Судебника 1497 года.
Междукняжеская война н перемены в составе
московского боярства
Большие изменения В	смзиТ^^ьадГфеода^ь-
иэошлн в середине XV столетия в свя
199

ной войной, охватившей большую часть России того време
Вслед за Всеволжскими-Заболотскими потеряли свое значе
ние Добрынские, в руки которых перешла должность москов
ского большого наместника. Три Константиновича, Иван, Ни
кита и Петр, сплоченно выступали то на стороне великого князя
Василия Васильевича, то на стороне его противников.
Подпись Ивана Дмитриевича находим еще на ряде грамот
20—30-х годов XV столетия, при жизни великого князя Ва¬
силия Дмитриевича и во время регентства его вдовы Софьи
Витовтовны. Но вслед за этим на грамотах появляются под.
пней Константиновичей. На одной из таких грамот есть по¬
мета: «а приходил Никита Костянтиновичь», прямое указание
на то, что он делал доклад великому князю. На несколько
более поздней грамоте имеем уже подписи то Ивана Констан¬
тиновича. то Никиты, то Петра Константиновичей. Петр Кон¬
стантинович скрепил и грамоту 1442 года.
Таким образом, на протяжении целого ряда лет Добрын¬
ские были по очереди большими московскими наместниками,
тем не менее они активно выступили против великого князя
Василия Васильевича, сделались его «немилостивыми мучите¬
лями». Никита Добрыиский был впереди всех людей, ворвав¬
шихся в Троице-Сергиев монастырь в погоне за великим кня¬
зем. Убийцы, как свирепые волки, ворвались в монастырь,
впереди всех был Никита Константинович, они подскакали на
конях к лестнице у передних дверей церковных. Тут, слезая с
коня, Никита ударился о камень, который был вделан в по¬
мост перед церковными дверями, другие поспешно подняли его,
он же, едва отдохнув, был точно пьян, а лицо его было как у
мертвеца. Этому летописному рассказу нельзя отказать в кар¬
тинности.
Конец Добрынских был печальным. Они потеряли свое вы¬
дающееся место среди великокняжеских бояр, испытав участь
Свибловых, Хвостовых, Всеволжских.
Феодальная война середины XV века закончилась разо¬
рением многих боярских родов, перешедших в разряд второ¬
степенной московской зиати. На их место выдвинулись воль¬
ные княжеские «слуги» и «слуги под дворским». Конечно,
бояре по-прежиему жили окруженные большим количеством
слуг и разной «челяди», но все более увеличивалось число дво¬
рян, непосредственно зависевших от великого князя. В поход
200

на Новгород ходили «дети боарьскые великого князя дво а
его многы».	р
Особое положение феодалов в городе
Бояре, княжеские и боярские вольные слуги, «слуги под
дворским». различного рода категории княжеских и боярских
людей, которых можно назвать позднейшим, но уже склады¬
вавшимся в XIV-XV веках термином «дворяне», составляли
видную прослойку московского населения. Если принять во
внимание, что все феодалы жили в Москве особыми дворами,
населенными холопами, то станет ясным, какое значение эта
прослойка имела в истории Москвы. Вместе с церковными
феодалами бояре и дворяне составляли наиболее высокую по
своему положению социальную часть населения.
Условия феодального времени создавали из них привиле¬
гированную группу. Боярские и дворянские дворы были осво¬
бождены от налогов и повинностей, лежавших на городском
населении. Это были «белые», или «обеленные», дворы, в про¬
тивоположность дворам «черных» людей. Среди самого город¬
ского населения, как мы видели раньше, находились люди, ис¬
кавшие покровительства феодалов, это были «закладни», или
закладники. Княжеские и боярские дворы, даже отдельные сло¬
бодки, церкви и монастыри, также с их слободками и дворами,
стояли вперемежку с дворами горожан. Это приводило к по¬
стоянным конфликтам между феодалами и черными людьми.
Средневековая Москва отличалась крайней пестротой прав и
обязанностей, которые отличали ее жителей. Рядом со своего
рода феодальной крепостью — боярским двором, пользовав¬
шимся полным иммунитетом, стояли «белые» дворы, освобо¬
жденные от повинностей черных людей, но лишенные других
феодальных прав. Тут же пристраивались дворы черных лю¬
дей и лачуги холопов. Средневековая Москва показалась бы
современному человеку своего рода слоеным пирогом с разно¬
образной начинкой,начиная
от великих бояр и кончая нищими
И ТькаТнельзв. конечно, забывать об основном населении
Москвы, о ее горожанах, ремесленниках.
1-1=3 им* на их паботе зиждилось благосостояние ю
рода", они были его главными строителями и защитниками.
201

Для обширного деревенского моря, окружавшего ст
Москва была средоточием феодального господства, 0°ЛИ^
странявшего свою власть на многочисленное крестьянское Р°
селение.	На'
Москва была одновременно и крупнейшим городским
тром, населенным черными людьми и слобожанами, и фео ^СН"
ным центром, где жили и куда приезжали феодалы. Это дво“
ное значение Москвы наиболее выразительно характерна
ее значение для страны в средневековое время.	ует

ГЛАВА ШЕСТАЯ
МИТРОПОЛИЧИЙ ДВОР, ЦЕРКВИ,
МОНАСТЫРИ, ДУХОВЕНСТВО
Московские князья и православная Церковь
Историк не может игнорировать ту могущественную силу,
которая в средние века воплощалась в Церкви, Православная
Церковь на Руси обладала большим количеством земельных
имуществ в городах и вне городов. Монастыри и церкви поль¬
зовались особыми льготными правами, а епископы и игумены
были могущественными феодалами, с которыми приходилось
считаться самим великим князьям.
Большое значение Церкви как феодальной силы было уч¬
тено московскими князьями. Они выступали защитниками чис¬
тоты православия и пользовались поддержкой Церкви в кон¬
фликтах с другими князьями. С особой силой эта поддержка
сказалась в 1329 году, когда Иван Калита по приказанию хана
ходил выгонять из Пскова бежавшего туда тверского князя
Александра Михайловича. Псковичи горячо поддержали Алек¬
сандра, отказавшегося ехать в Орду, но Калита обратился к
митрополиту Феогносту, который послал «проклятье и отлу¬
чение на князя Александра и на пьсковичь». Так православная
церковь применила любимое средство католического духовен
ства, столь часто прибегавшего к помощи интердикта, отлу
чение от Церкви. Это было грозное оружие в руках духовен¬
ства. Оно действовало как удар молота на слабые души суе
верных людей: закрывались церкви, прекращалось гослу*е
ние, переставали крестить младенцев венчать вступив^
брак, отпевать покойников. То, чего калита не мог__ ставнл
оружием, было достигнуто Церковью. ^трах0^Т ПООКЛЯТМе
Александра Михайловича покинуть Псков,
203

не легло на город. Так пишет летописец, благоприятно настро
енный к тверскому князю. Новгородский автор говорит пр0ще.
псковичи выпроводили князя Александра от себя.
К закрытию церквей и запрещению выполнять церковные
обряды московские князья прибегнули во время конфликта с
нижегородским князем. Игумен Сергей Радонежский затво¬
рил церкви в Новгороде.
В середине XV века великий князь Василий Темный как
защитник православия, выступил против самого митрополита
Исидора, принявшего унию православной Церкви с католиче¬
ской под главенством папы. Понимая, что уния не может состо¬
яться без согласия московского князя, «Еугений епископ, раб
рабом Божиим» обращался к московскому великому князю как
покровителю православной Церкви в России, но встретил в нем
яростного противника. Православная Церковь была сохране¬
на от унии «обличением Богом вразумляемого великодержав¬
ного Басильа Васильевича, в благочестии цветущаго царя всеа
Руси».
Московские великие князья видели в митрополитах своих
непосредственных помощников и «потаковников», порою одоб¬
рявших даже такие поступки великих князей, которые в дру¬
гих случаях вызвали бы безусловное церковное обвинение и
даже отлучение. В этом смысле особенно показательна пози¬
ция митрополита Феогноста, непосредственного преемника
первого московского митрополита, по вопросу о третьем браке
великого князя Симеона Гордого. Похоронив свою первую
жену, литовскую кияжну Айгусту, названную в крещении Ана¬
стасией, великий князь женился на дочери одного из мелких
князей, Евпраксии. На следующий год Симеон отослал вто¬
рую жену на Волок к отцу и через некоторое время женился в
третий раз на тверской княжне Марии. Этот поступок москов¬
ского князя не вызвал особого осуждения летописцев при всей
своей необычности и дерзости, хотя разводы в Древней Руси
были явлением исключительным и строго запрещались Цер¬
ковью. Даже в XVII веке только первый брак считался полно¬
стью законным, третий же брак московские книжники выра¬
зительно называли «свинским житием». Митрополит выражал
свое недовольство поступком Симеона Гордого, но вскоре по¬
сле вступления Симеона в третий брак, он сам и митрополит
Феогност послали в Царьград «о благословении» третьей же-
204

„итьбы, и патриарх освятил своим авторитетом, купленным рус
сними деньгами, явное беззаконие.	vy '
По-иному к этому отнеслись русские люди, среди которых
ходили разные слухи. Рассказывали, что вторую жену Симео¬
на «великую княгиню на свадьбе испортили; ляжет с великим
князем, а ему кажется мертвец». Приведенное известие гово¬
рит о каком-то отвращении, быстро внушенном молодому Си¬
меону его второй женой. Конечно, такая версия не могла быть
приемлемой для официальных московских кругов. Поэтому
сложилась легенда о бесплодии Евпраксии в течение двух лет
как о причине развода. Дерзость и своеволие Симеона сказа¬
лись и в его дальнейших поступках. Отослав свою жену обрат¬
но к ее отцу на Волок, Симеон велел ее выдать замуж, и опо¬
зоренная Евпраксия сделалась женой князя Федора Крас¬
ного, родоначальницей князей Фоминских.
Московская митрополия
В первой половине XIV века Москва сделалась постоян¬
ным местопребыванием русских митрополитов. Трудно пере¬
оценить политическое значение утверждения митрополичьей
кафедры в Москве. Старая традиция связывала представле¬
ние о «царствующем городе» с тем местом, где жили государь
и митрополит. Пышные богослужения по случаю поставления
в епископы, когда в столице собирались высшие иерархи из
других городов, постоянные сношения с Константинополем и
с княжескими столицами на Руси, встречи и проводы митро¬
политов и епископов, блестящие церковные церемонии, до ко¬
торых были так падки средневековые люди, сделались достоя¬
нием Москвы. Можно было не признавать притязаний мос¬
ковского князя, но нельзя было под страхом отлучения игно¬
рировать митрополита.
Москва получила неоспоримые преимущества перед всеми
другими городами, и московская епархия поднялась неизме
римо выше всех остальных. Митрополит держал в своих руках
право поставления епископов и суда над ними и нередко им
пользовался; силу его духовной власти испытали даже иеР»Р*”
таких крупных городов, как Новгород и Тверь, же в
новгородский кандидат Моисей ездил в Москву к м“
литу Петру ставиться на архиепископию и присутствовал на
205

погребении Юрия Даниловича вместе с тремя другими епи
скопами. Большие денежные средства стекались в МоСкв
вследствие приезда видных духовных лиц. Ведь устройство
церковных дел обходилось недешево; постановление п духов,
ный сан требовало больших расходов.
Многочисленные политические нити сходились ко ДВОру
митрополитов, которые имели своими хозяевами в ко кчном
итоге московских князей. Москва была связана с патри. хами
в Константинополе, с афонскими монастырями, а при х по¬
средстве с южнославянскими землями. Историки, отст чю-
щие тезис о большем могуществе тверских великих ю.г V, По
сравнению с московскими, забывают о том, что Москг ч не
Тверь была духовным центром России XIV—XV веко; ’пор
за преобладание между Москвой и Тверью был решен . х^ьзу
Москвы уже тогда, когда преемник Петра митрополм . Мео-
гност, родом грек, окончательно утвердил свое местопр* чва-
ние в Москве.
По каким же причинам митрополиты выбрали свч эи-
денцией Москву? Любопытные соображения по этол. >’ <>ду
высказал Пл. Соколов, по мнению которого московп. кня¬
зья предоставили митрополитам особо важные льготы о , >ав-
нению с тем, что получали епископы в других княжес^
Около 1392 года великий князь Василий Дмитрие! ми¬
трополит Киприан заключили договор «о домех о цер >ix и
о волостех и о землях и о водах и о всех пошлинах ( ч ов"
ных». Митрополичьи земли были освобождены от по, пия
великому князю и его слугам. Договор устанавливал .* 'чи-
тет монастырских сел, впрочем, пользовавшихся эть i имму¬
нитетом и раньше.
С течением времени митрополичьи владения си ,	»с-
ширнлись, сохраняя свое особое положение государ '	»■го¬
сударстве. Митрополит со своим двором, боярами и ' . ами,
занимал «превысокий степень старейшинства». Он п-мпел
большими земельными имуществами, разбросанными в раз м«ч-
ных районах тогдашней России. Для заведования ими при ми¬
трополите состоял штат бояр, слуг и приказчиков. Па торже¬
ственном и цветистом языке составителей сборника митропо¬
личьих грамот это были «угодьи Пречистые Богородици и ве¬
ликих чюдотворцев Петра и Алексее и Ионы и мнтрополичи
всеа Руси изстариниыа». Помимо доходов от митрополичьих
2СИ.

вотчин, митрополиты собирали чисто церковные подати: «с
церквей дань... збориое, Петровское, Рождественое, и доходы,
и урокы,иоброкы митрополичи».
Митрополиты пользовались громадной властью над почи¬
ненным ему духовенством, не стесняясь заковывать в кандалы
(в вериги железные) провинившихся илн непослушных духов¬
ных лиц. Право суда и расправы в руках властного иерарха
было страшным орудием его господства над духовенством и
всеми подчиненными ему людьми. Церковный суд был еще
страшнее суда княжеского, по крайней мере не прикрытого рас¬
суждениями о небесном спасении человека, пострадавшего от
пытки и несправедливого судебного решения.
Но делу было не только в одних льготах, представленных
митрополиту, а в том, что московские князья обладали доста¬
точной реальной силой, чтобы поддержать угодных для них
кандидатов на митрополичий престол. Немалую роль имело
центральное положение Москвы и относительное удобство
сношений с Константинополем, куда можно было добраться
речным путем по Дону и морским по Азовскому и Черному
морям. Наконец, одним на мотивов переноса кафедры митро¬
политов в Москву являлось отсутствие в ней своих епископов.
Митрополит «всея Руси» не задевал в Москве ничьих церков¬
ных интересов.
Иван Калита н митрополит Петр положил начало тому
своеобразному соединению светской и духовной власти, кото¬
рое было характерно для Москвы допетровского времени. Двор
великого князя и двор митрополита помещались в непосредст¬
венном соседстве; светская власть нашла себе духовную опору,
поддерживая в свою очередь всей своей гражданской мощью
главу Русской Церкви — митрополита. Так, маленький Кремль
XIV века уже вместил в себя зародыши более позднего «цар¬
ствующего града Москвы».
Утверждение митрополичьего престола в Москве было уда¬
ром по тверским князьям, претендовавшим на первенствую¬
щую роль среди русских князей. Поэтому ожесточенная борьба
между Тверью и Москвой за преобладание сопровождалась
такой же борьбой за митрополичий престол.
В то время как Юрий Данилович тягался в Орде за вели¬
кое княжение с тверским князем Михаилом Ярославичем.
одного из тверских монастырей Акин дин, подал кон
207

польскому патриарху жалобу на митрополита Петра. АкиНдин
был только орудием в руках тверского князя, но дЛЯ митроПо
лита Петра возникла явная опасность низвержения с митр0!
поличьего стола, так как патриарх уже обещал Михаилу Яр0!
славичу поставить в митрополиты, «кого восхощет боголюб,
ство твое». Однако низвержение митрополита задевало инте¬
ресы многочисленного духовенства, трогать которое избегали
даже золотоордынские ханы. Кроме того, обвинение Петра в
том, что он возводит в духовный сан за деньги, в «симонии»,
едва ли могло сильно скомпрометировать Петра. Ведь покупка
и продажа церковных должностей в средние века была явле¬
нием постоянным и практиковалась в самой Византии еще
больше, чем на Руси. Петр же был политиком настойчивым и
смелым. Найдя поддержку у московских князей, он сблизился
с ними и не забыл оказанных ему услуг. Петр подолгу оставался
жить в Москве, где умер и был похоронен (20 декабря 1326
года). Московские князья по-своему воспользовались этой смер¬
тью и добились от константинопольского патриарха канониза¬
ции Петра, сделавшегося первым «Московским и всея Руси чу¬
дотворцем». Преемник Петра грек Феогност окончательно ут¬
вердил митрополичью резиденцию в Москве, которая с этого
времени сделалась гражданской и церковной столицей Руси.
О близости Петра к Ивану Даниловичу уже в XV веке
рассказывали легенды. В житии Пафнутия Боровского нахо¬
дим такой рассказ: «О видении сна великого князя Ивана Да¬
ниловича. Той же благочестивый великий князь Иван Дани¬
лович виде сон. Мняшесь ему зрети, яко гора бе велика, а на
верх ея снег лежаше, а эрящу ему, абие истояв снег и згыбе.
Возвести же видение преосвященному Петру митрополиту всея
Руси. Он же рече ему: «Чадо, гора аз смиренный. Преж тебе
мне есть отойти от жизни сея, а тебе по мне». И первие преос¬
вященный Петр митрополит всея Руси преставися, потом князь
великый Иван Данилович преставись».
Поддержка Церкви обеспечила московскому князю пре¬
обладание над другими русскими князьями.
Митрополичий двор
Диор или дворец московских митрополитов находился в
Кремле поблизости от великокняжеского дворца. О местопо-
208

ложемии митрополичьего двора и его устройстве подробно пишет
И. Е. Забелин. Теперь можно считать доказанным, что перво¬
начально этот двор стоял к западу от Успенского собора. Под
митрополичьим двором понимался целый комплекс построек:
собственно дворец, домовые церкви и служебные постройки.
Первоначально эти строения были деревянными. О «гор¬
нице» митрополита Фотия сообщается в летописи, но что это
было за строение, неизвестно, вероятно, приемный зал. В 1450
году митрополит Иона заложил на своем дворе каменную па¬
лату; еще большие работы по переустройству митрополичьего
двора были произведены позже при митрополите Геронтии.
Как крупнейший московский феодал, митрополит жил в ок¬
ружении дворцовых слуг; его титуловали «господином». Выс¬
шей категорией слуг митрополичьего двора были бояре, зани¬
мавшие видное положение среди московской зиати. В отличие
от великокняжеских и княжеских бояр их называли «митропо¬
личьими боярами».
Обстановка митрополичьего двора была пышной. Совре¬
менник изображает жизненный обиход митрополита в таких
словах: «Он жил на дворе митрополичьем, и на месте и возвы¬
шении митрополичьем сидел, и ходил во всем одеянии митро¬
поличьем, в белом клобуке и в мантии, и ризницу митрополи¬
чью взял, и бояре митрополичьи ему служили, и отроки (слу¬
ги) митрополичьи ему предстояли, и когда куда пойдет, они
шли впереди его по сторонам». Из другого источника извест¬
но одеяние этих предстоящих и предотекущих митрополичьих
слуг. Они сопровождали митрополита на конях, сидя в седлах,
с киверами на головах и т. д. Такой поезд, аналогичный бога¬
тым выездам католических средневековых прелатов, очень да¬
лек от представлений о монашеской бедности.
Свита митрополита, отправлявшегося в путешествие, была
многочисленной и по-своему блестящей. Названный выше
Митяй проехал на поставление в Константинополь в сопрово¬
ждении трех архимандритов и нескольких чернецов, попов и
дьяконов, с ним были митрополичьи слуги и бояре, бояре ве
ликого князя, два толмача. «Бысть их полк велик зело»,- как
бы подводит итог современник, написавший о проводах Митяя
в Константинополь.
Митрополит и его слуги принимали непосредственное -	-
стие во всех политических делах Московского великого
209

княжества и всей России в целом. До второй половины XV
века им подчинялось и православное население Украины и §
лоруссии. После великого князя митрополит был первым лиц 6
в государстве и это подчеркивалось его титулом «всея Росник
Монастыри и монашество
Своеобразную окраску средневековым городам придавали
монастыри, число и богатство которых в какой-то мере пока¬
зывали и богатство самого города. В этом отношении с Моск¬
вой не мог поспорить ни один русский город XIV—XV веков.
В Москве и в ее ближайших окрестностях стояли такие круп¬
ные монастыри, как Чудов, Андроников, Симонов, не считая
большого количества более мелких, подобных Спасскому, Пет¬
ровскому, Сретенскому и другии. Истории московских мона¬
стырей посвящено большое количество книжек и статей, но ка¬
чество этих книг очень невысокое. Предания, вымыслы и дей¬
ствительность перемешиваются в них друг с другом в столь
странной амальгаме, что порой, выражаясь словами катехи¬
зиса московского митрополита Филарета (XIX века), надо
только принимать уверенность в невидимом, как в видимом.
Поэтому в своем кратком обзоре московских монастырей
XIV—XV века автор этой книги решил положиться в основ¬
ном на бесспорные свидетельства летописей и актов.
Древнейшим московским монастырем считается Данилов
монастырь, стоявший иа берегу Москвы к югу от города (строе¬
ния его сохранились и теперь в районе Даниловского рынка).
Свое название Данилов монастырь получил от основателя мо¬
сковской княжеской династии Даниила Александровича (умер
в 1303), во монастыри существовали в Москве и до него. Так,
по летописи татары в 1237 году, ввив Москву, «град и церкви
святыи огневи пре дата, и иаиастырн вен и села пожгоша».
.„„о СТарОМу ПР'ИИ"“' при Данииле Александровиче в
1292 году был основан Богоявленский монастырь (величест¬
венная церковь итого монастыря конца XVII века и сейчас стоит
в Богоявленском переулке в Китай-городе). Этот монастырь
имел аначенне своеобрааного умеренного центр, для москов-
ских аристократов.
Здесь постригся Елеырерий Бякоитов. впоследствии ми¬
трополит Алексий. В монастыре он подружндС)| £ другим мо
210

нахом, Стефаном, который был любимым духовником москов¬
ских аристократов. Среди его «духовных детей» называли Си¬
меона Гордого, тысяцкого Василия и многих «старейших» бояр.
Монашеский кружок поддерживал тесные связи с митрополи¬
том Феогностом. Алексий прожил в Богоявленском мона¬
стыре более 20 лет. К этому монастырю какое-то отношение
имели московские тысяцкие Вельяминовы. Последний тысяц¬
кий Василий Васильевич, приняв перед смертью пострижение
и схиму, был похоронен в Богоявленском монастыре.
В 1330 году великий князь Иван Калита заложил камен¬
ную церковь Спаса Преображения «близ сущу своего двора»
и устроил монастырь, переведя в него архимандрию из запус¬
тевшего Данилова монастыря. Новый монастырь, возникший
в Москве, был целиком княжеским строением. Во главе нового
монастыря великий князь поставил архимандрита Иоанна
«разумна же и словесна, и сказителя книгам». Монастырь в
Кремле вскоре сделался типичным придворным монастырем.
Еще во второй половине XIV века должность спасского архи¬
мандрита заполнялась по желанию самого великого князя.
Позже монастырь был переведен на новое место, получив наз¬
вание Новоспасского (строения его XVI—XVII веков сохра¬
нились до нашего времени). Впрочем, история кремлевского
Спасского монастыря остается не вполне ясной и, может быть,
не была столь бесцветной, как это представляется при первом
взгляде. В летописных известиях XIV — начала XV века про¬
скальзывает особое внимание к этому монастырю. Возможно,
Спасский монастырь играл в первый век своего существова¬
ния особую роль в истории русского летописания и был даже
основан как один из центров московского просвещения. По¬
этому первым его архимандритом и был Иоанн, «сказатель
книгам».
Выдающимся строителем московских монастырей был ми¬
трополит Алексий. Он построил в Кремле особый митрополи
чий монастырь во имя чуда Архангела Михаила в онех, о
но просто называемый Чудовым монастырем, о стар0“ -
Данию, монастырь был основан в память исцеления ™	в
царицы Тайдулы, совершенного митрополитом	со_
Орде. При этом прибавлялось, что УД0В ^°^ Древним
оружен на месте двора татарских баскак
сказаниям, Чудов монастырь возник в году.
211

Митрополит Алексий снабдил монастырь церковны
сосудами и книгами. По счастливой случайности библиотек
Чудова монастыря сохранилась до нашего времени и дает не
которое представление о библиотеках московских монастью “
XIV-XV веков.	^	Р И
Митрополит Алексий завещал Чудову монастырю значи¬
тельное количество сел «с половинки и с третники и с животи¬
ной». Чудов монастырь часто упоминается в известиях XlV~
XV веков как один из крупнейших московских монастырей.
Митрополит Алексий основал и другой большой москов¬
ский монастырь — Андроников. Старинное предание, восхо¬
дящее по крайней мере к XV веку, говорит, что этот монастырь
был устроен по обету. Случилось некогда,— так рассказывал
будто бы сам Алексий.— когда мы плыли от Царьграда, вет¬
реное возмущение и корабль сокрушало сильными волнами, и
все мы отчаялись сохранить жизнь, и каждый молился о себе и
я дал свой обет Богу: в какой день достигнем пристани, поста¬
вить церковь в честь того святого, который в этот день будет
праздноваться. И с того часа ветры и море от волнения успо¬
коились и была великая тишина*. Этот рассказ не носит ни¬
чего чудесного, так как подобные обеты, выполненные впо¬
следствии и невыполненные, были в средневековье обычными
и очень распространенными. Ручей под Андроньевым мона¬
стырем еще в начале нашего века назывался Золотым Рож¬
ком, будто бы в память о константинопольском Золотом Роге.
Строителем монастыря был монах Андроник, присланный Сер¬
гием Радонежским. По имени этого первого игумена монастырь
и зовется Андрониковым, или в просторечие Андроньевым.
Митрополит Алексий воздвиг в монастыре церковь Неруко¬
творного Спаса, праздновавшегося 16 августа, в день, когда
буря превратилась в тишину. Возможно, это и есть та белока¬
менная церковь, которая стоит в каменном футляре в Музее
Андрея Рублева — древнейшая каменная московская церковь,
сохранившаяся до нашего времени. Впрочем, в житии Алек¬
сия церковь не названа каменной; поэтому современный ка¬
менный собор нельзя считать построенным в это время, то есть
в 1367 году. Другое известие об Андроиьеве монастыре, по¬
мещенное в житии Сергия Радонежского, дает уже прямую дату
* Они прибыли 16 августе (иа -третий Спас»)
212

построения каменного собора. Митрополит Алексий взял у
Сергия его ученика Андроника, «и бысть монастырь велий, и
церковь камена красна н подписана чюдно велми».
Сохранившиеся до нашего времени рукописи, написанные
в Андроньеве монастыре в конце XIV — начале XV века
обнаруживают существование в нем кадров опытных перепис¬
чиков. Монастырь был одним из центров московской образо¬
ванности, в мировом искусстве он прославлен Андреем Руб¬
левым и его учениками.
Во второй половине XIV века возник третий большой
монастырь — Симонов. Основателем его был Феодор, сын
названного выше Стефана и племянник Сергия Радонежского,
а название свое монастырь получил от Симонова «места», на
котором был основан. Позже от Симонова монастыря отли¬
чали находившийся поблизости старый Симонов монастырь,
где были похоронены Пересвет и Осляба, герои Куликовской
битвы. Феодор добился для своего монастыря особого поло¬
жения; монастырь был взят под непосредственное покровитель¬
ство патриарха, сделался его «ставропигией». В этом монастыре
была построена каменная церковь (в 1405 году), заложенная
еще Феодором, Симонов монастырь сделался одним из бога¬
тейших, обладателем большого количества сел и деревень, но
ничем не прославился ни в искусстве, ни в письменности, хотя
и пользовался большим почетом.
Названные три монастыря так и остались до конца XV века
крупнейшими московскими обителями. Но были другие мона¬
стыри, меньшего значения: Рождественский, Вознесенский,
Иоанна Предтечи под Бором в Замоскворечье, Сретенский,
Николы Старого, Петровский и другие.
В нашей литературе расположение монастырей вокруг го¬
рода иногда ставится в зависимость от обороны города. Симо¬
нов, Донской, Новодевичий монастыри будто бы были укреп-
ленными фортами на окраинах города. Такое наблюдение на¬
ходит оправдание в действительности XVI-XVI1 веков, когда
эти монастыри были окружены мощными крепостными огра¬
дами, ко его нельзя переносить в глубь веков. Наоборот, можно
думать, что в XIV-XV столетиях монастыря аоэннкали а бо-
лее безопасных местах. Татарские набеги «лалнсь обы «о
с юга, литовские с запада, и на этих окраинах как Раз “ “е
никло ни одного монастыря, а старый Данилов монастырь
213

даже запустел. Наоборот, поразительно, что к югу от Моек
до построения Донского не было ни одного значительного
настыря. Донской и Новодевичий монастыри были построен1*
в XVI столетии, а до этого московские монастыри возникали
на северной и восточной окраинах, в наиболее безопасных
местах.
Большое количество монастырей придавало Москве свое-
образный вид, так как каждый монастырь представлял собой
настоящий феодальный замок с оградой и нередко с каменной
церковью внутри ее. Монахи и послушники жили в самом
монастыре, а за его оградой располагалась монастырская сло¬
бодка, населенная ремесленниками. Зависимые монастырские
люди, «челядь», третники и половники, отдававшие в мона¬
стырь половину и треть своего урожая, были заметной про¬
слойкой в городском населении и их никак нельзя скидывать
со счета, говоря о средневековом городе.
Создание монастырей нередко было делом аристократов,
стремившихся создать свои вотчинные монастыри. Митропо¬
лит Алексий, как мы знаем, был из рода бояр Бяконтовых, Сер¬
гий Радонежский и его брат Стефан происходили из рода рос¬
товских бояр, правда, оскудевших, но раньше «славных и на¬
рочитых бояр, богатством многим изобилуя». Основателем Си¬
монова монастыря сделался Феодор, сын Стефана. Подобные
люди смотрели иа созданные ими монастыри как на свои вот¬
чины. Поэтому так часты названия монастырей, данные по их
основателям: Сергиев монастырь, Спас в Чигасах (по имени
игумена Чигаса), Давыдова пустынь и т. д.
Приходские церкви и приходское духовенство
Кроме монастырей, в Москве, как и во всяком средневе¬
ковом городе, существовало множество церквей. В подавляю¬
щем большинстве это были деревянные церкви с различными
прозвищами, порой смешными, «ив курьих ножках», «против
кружала» (трактира), «под вязом», «под сосенками» и т. д.
Центром этих церквей был Успенский собор в Кремле, но су¬
ществовали и другие почитаемые церкви, иногда имевшие осо¬
бое назначение. Такова была церковь Троицы у Старых По¬
лей, еще в начале нашего века стоявшая поблизости от памят¬
ника первопечатнику Ивану Федорову. Свое название она по¬
214

лУчила от существовавшего здесь «поля» — места для судеб¬
ного поединка, широко применявшегося в московской судеб¬
ной практике.
При церквах помещались церковные дворы или целые сло¬
бодки с домами причта, а также кладбища. Церковные дворы
были «обеленными», освобожденными от несения тягла месте
с черными людьми. Трудно даже приблизительно сказать о ко¬
личестве белого духовенства и церковных причетников, жив¬
ших в Москве XIV—XV веков, но среди городских жителей,
они несомненно, составляли значительную прослойку. Тем бо¬
лее неправильно скидывать со счетов это складывающееся
духовное сословие, как это делается почти сплошь в нашей ис¬
торической литературе, начиная с В. О. Ключевского51. Исто¬
рики говорят почему-то только о церковном обществе Киев¬
ской Руси и забывают о нем в дальнейшем.
Вокруг церквей и под их непосредственной охраной жили
своеобразные общины нищих, калек, вдовиц, «болящих и не¬
дужных». В этой среде создавались легенды о различного рода
чудесах и внезапных исцелениях, которым порой отказывалось
верить даже само духовенство. Церковный мир жил в Москве
своей особой жизнью, это была еще одна и крупная по числен¬
ности прослойка московского населения XIV—XV столетий.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ
СОВМЕСТНОЕ ВЛАДЕНИЕ МОСКВОЙ
ВЕЛИКИМИ КНЯЗЬЯМИ И ИХ СОРОДИЧАМИ
Московские князья-«третники»
Великим князьям приходилось сталкиваться в Москве не
только с боярством, но и со своими сородичами — князьями-
совладельцами. Поэтому борьба великих князей с боярами все
время перемежалась их борьбой с князьями-сородичами; в ин¬
тересах которых было сохранять территориальную раздроблен¬
ность Москвы и совместное владение ею всем домом Калиты.
В самом начале XIV века Москва находилась еще в об¬
щем владении сыновей Даниила Александровича (умер 5 марта
1303 года). На первых порах братья держались дружно и об¬
щими силами боролись с врагами: «Князь Юрьи Данилович
Московский с братьею своею», как их называет летописец.
Даниловичи сидели в Москве большим гнездом и воевали с
тверскими князьями. Впрочем, уже тогда согласие между ними
иногда нарушалось. В 1307 году князья Александр и Борис
Даниловичи отъехали в Тверь, по-видимому, не поделив от¬
цовского наследства. На следующий год Александр умер, а
Борис вскоре вернулся в Москву и сражался на стороне стар¬
шего брата.
Смерть Юрия Даниловича в Орде (1325) закончила дли¬
тельный период борьбы за великое княжение. На место непо¬
седливого и воинственного Юрия на московский стол сел его
младший брат Иван Данилович. Из всех Даниловичей он один
остался в живых, остальные умерли бездетными. В руках Ивана
Даниловича (1328-1330), как единственного наследника отца
и братьев, оказалась вся московская «отчина».
216

Совместное «третное, владение Москвой началось после
смерти Ивана Калиты (1340), который завещал своим трем
сыновьям «отчину свою Москву». Совместное владение Мос
квой потомками Калиты тотчас же потребовало какой-то дого¬
воренности между князьями-совладельцами. Три брата Семен
Иван и Андрей, целовали крест у отцовского гроба и заклю¬
чили договор, в котором вопросу о владении Москвой уделя¬
лось немало места. К сожалению, та часть договора, где гово¬
рилось о правах князей в самой Москве, сохранилась очень
плохо. Однако и сохранившиеся части договора позволяют су¬
дить о существовании в Москве великокняжеского тысяцкого
и наместников княэей-совладельцев, от которых могла учи¬
ниться «просторожа», то есть какой-либо недоразумение или
недосмотр. Наряду с тысяцким существовали наместники не
только младших князей, но и самого великого князя, причем
признавалось первенство великого князя: «Аже будешь на
Москве, тобе судити, а мы с тобою в суд шли».
Наличие в Москве нескольких княэей-совладельцев вы¬
зывало недоразумения между великим кияэем и его удельными
сородичами. Уже дети Калиты договаривались о разделе до¬
ходов с московских пошлин и судов. Братья уступали старшему
Симеону на старейшинство половину таможенных сборов —
«полтамги», оставляя половину, полтамги, за собой. Великий
князь имел право судить живших в Москве княжеских слуг в
случае их тяжб со слугами самого великого князя.
Симеон Иванович Гордый (1340 1353) умер бездетным,
хотя при жизни имел большое потомство: двух сыновей и дочь
от первой жены, четырех сыновей от третьей. Все сыновья
умерли при жизни отца, а дочь была выдана за кашинского
князя. Выморочность и отчаяние чуются за словами духовной
Симеона, увещающего своих братьев не слушать лихих людей,
«чтобы не перестала память родителей наших и наша, свеча бь,
не угасла». Главна, дума завещателя
гнию, которую он поручает заботам свои, братьев н свое о
дядн Василия.
его*смертиДи у н'го^одится наследник, которого он так жаж-
дал иметь при жизни.	разобранное в его духов-
видй1^ щзикаэываю своей братье князю Ивану
ной место — «по оозс пн

и князю Андрею свою княгиню и своего... и свои бояре» Ц
месте двух точек, поставленных издателями взамен стертого
или не разобранного слова, видимо, надо читать «сына» (Че
рез титло — сна), иначе разве можно было бы завещать Кня-
гине всю московскую отчину с Можайском н Коломной и на¬
поминать братьям «како тогды мы целовали кресть у отня
гроба». Не могли же братья взять на себя обязательство пере¬
дать свою общую отчину бездетной вдове старшего брата.
Ожиданиями возможного наследника объясняются странные
распоряжения Симеона и «переход в женские руки, да еще
в руки бездетной вдовы, уроженки тверского княжего дома,
таких важнейших московских владений, как Можайск и Ко¬
ломна», чему справедливо удивлялся А. Е. Пресняков.
1353 год был страшным и сопровождался смертоносной
эпидемией в Москве. 11 марта умер митрополит Феогност, на
той же неделе умерли дети великого князя Иван и Семен, вслед
за этим очередь последовала за Симеоном Ивановичем, скон¬
чавшимся 26 апреля. Не успели справить по нем сорокаднев¬
ные поминки, как умер его брат Андрей Иванович.
Завещание Снмеоиа Ивановича осталось невыполненным,
и московская отчина перешла в руки его брата Ивана Ивано¬
вича, прозванного «Красным» (красивым). Он был на 10 лет
моложе старшего брата (родился 30 марта 1326 года) и сде¬
лался московским княаем 27 лет от роду. Из всех московских
князей это была самая бесцветная фигура. Летописец назы¬
вает Ивана кротким, тихим и милостивым, награждая добро¬
детелями, подходящими для обычного семьянина, но не для
московского князя.
Иван Иванович Красный (княжил в 1353—1359) насле¬
довал треть Москвы, принадлежавшую старшему брату Си¬
меону. Следовательно, в его руках оказались две трети Мос¬
квы, последняя треть осталась во владении серпуховского князя
Владимира Андреевича, сына Андрея, третьего из наследни¬
ков Калиты. Перед смертью Иван Иванович завещал «отчииу
свою Москву» сыновьям Дмитрию и Ивану. Но Иван, млад¬
ший брат Дмитрия Донского, умер в малолетстве н владение
Москвой по-прежнему удержалось только в руках великого
князя и его двоюродного брата, Владимира Андреевича.
Это положение сохранялось более 100 лет и додержалось
до второй половины XV столетия.
218

Что такое были трети
Вопрос о том что такое представляли собой «трети» на
которые делилась Москва, почти не затронут в литературе хотя
он имеет существенное значение для характеристики средне
вековых русских городов. В недостаточной степени он был рас¬
смотрен и в моей статье о московских третниках, где этот во¬
прос разрешался только на примере Москвы.
Возникает прежде всего вопрос, что представляла собой
треть, была ли она частью городской территории или частью
доходов, шедших с Москвы в княжескую казну.
Некоторый ответ на этот вопрос дают духовные и дого¬
ворные грамоты великих н удельных князей. Завещание вели¬
кого князя Ивана Ивановича устанавливает «треть» Влади¬
мира Андреевича в тамге, в мытах и в пошлинах городских.
Тамга и мыт — сборы с товаров, городские пошлины, судеб¬
ные и другие сборы. Тут явно идет речь о доходах, а не о тер¬
ритории.
Договор Дмитрия Донского (1359-1389) с Владимиром
Андреевичем (ок. 1389) устанавливал безусловное первен¬
ство великого князя в Москве: «А судов ти московьскых без
моих наместников не судити, а яз иму московские суды судити;
тем ми ся с тобою делити». Таким образом, соглашаясь делиться
доходами, великий князь оставил за собой право московского
суда, тут же давая обязательство совместно с удельным кня¬
зем ведать городскими людьми и в службу их не принимать.
Однако уже в договоре Василия Дмитриевича (1389
1425), сына Дмитрия Донского, с тем же Владимиром Анд¬
реевичем говорится о «трети» в такой форме, которая позво¬
ляет предполагать, что «треть» была единицей территориаль¬
ной. Великий кияэь подтверждает права киязя-совладельца на
уступленную ему Дмитрием Донским «треть» Москвы, «чем
тя благословил отец твой и отец наш. кияэь великии. отступил
ти ся треть Москвы, и отчииа твоя Серпухов и иная места».
Понять, что собой представляли «трети Москвы», можно
на примере Р.аанн (Переяславля-Рязанского), «'■XWto-
летии также существовало «третное. вдад'И”^"“ "
л икни княвь выделил своему кнэяю-совладельцу княжецки
ЛИНИИ КНЯВЬ ВЫД	н и<.льниив| „ поде у города, и луг,
" городской ;.мги треть.. Киявь-совладелеи обязывался
219

строить («рубить» городские укрепления в Переяславле «
ею отчиною; треть»). Таким образом, в Рязани княжеская ТСВ°
представляла собой, с одной стороны, определенную террит^
рию в городе, с другой — право князя-совладельца на до
ходы, получаемые от тамги, а вероятно, и от других пошлин
В таком виде представляется и третное владение в Мос
кве. Владелец третьей «трети» Москвы и наследник князя
Андрея Ивановича, князь Владимир Андреевич завещал свою
«треть, чем мя благословил отец мой» своим 5 сыновьям, а треть
московской тамги и «все пошлины московские» своей вдове
К сожалению, установить, какая часть средневековой Мос¬
квы входила в «треть» Владимира Андреевича Серпуховского,
можно только гадательно. Вероятнее всего, это было Занегли-
менье или его часть, так как Владимиру Андреевичу принад¬
лежало село Кудрино (на месте б. Кудринской площади, те¬
перь площадь Восстания) с окружающими деревнями.
Третное владение в XV столетии
Третное владение просуществовало почти весь XV век.
Еще Дмитрий Иванович Донской (1359—1389) по традиции
отдал «отчину свою Москву» четырем своим сыновьям. Впро¬
чем, на этот раз из двух третей, или жребьев, Москвы полови¬
на была отдана одному старшему сыну Василию Дмитриевичу
(1389—1425), как великому кияэю, а другая половина осталь¬
ным трем сыновьям — Юрию, Андрею и Петру; младший
Константин в духовной не был упомянут вовсе. Кроме того,
половина доходов от тамги и весь доход от восмьничего (по¬
шлины) поступал в пользу княгини-вдовы. В руках Влади¬
мира Андреевича осталась его треть, или один жребий Мос¬
квы. Из дальнейшего выясняется, что половина двух жребьев,
доставшаяся великому князю Василию Дмитриевичу в дейст¬
вительности была третью Москвы.
Князь-совладелец Владимир Андреевич перед своей смер¬
тью (в 1410) поступил совершенно так же, как его двоюрод¬
ный брат, великий киязь. Он завещал «отчину свою Москву»,
свою треть пяти сыновьям — Ивану, Семену, Ярославу, Анд¬
рею и Василию. Таким образом, в Москве оказалось около
десятка князей-совладельцев. В пользу старшего сына Ивана
были выделены особые пошлины, но в остальном дети Влади-
220

мира должны были пользоваться своими правами в Москве по
годам («ведают по годом»). Ранняя смерть сыновей Влади
мира Андреевича, оставшихся, кроме Ярослава, бездетными
привела к тому что его треть снова оказалась в руках одного
владельца — Василия Ярославина. В 1433 году он называет
уделом своего деда Владимира Андреевича «треть в Москве и
в пошлинах».
Почти одновременно с вымиранием потомков Владимира
Андреевича происходило сокращение числа представителей
старшей ветви княжеского рода. Смерть бездетного Петра
Дмитриевича в 1422 году и гибель сыновей Юрия Дмитрие¬
вича привели к тому, что из великокняжеской линии, кроме са¬
мого великого князя Василия Васильевича (1425-1462) и его
детей, остались только сыновья Андрея Дмитриевича Можай¬
ского — Иван и Михаил. Тем не менее в середине XV века в
Москве все-таки оставались три княжеских линии, владевших
особыми правами: 1) великий князь Василий Темный, 2) Ва¬
силий Ярославич, 3) Иван и Михаил Андреевичи. Все они
выступают вместе как московские отчичи в догоовре 1447 года
с рязанским князем Иваном Федоровичем: «Имети ти мене
себе братом старейшим, а брата моего молодшего, князя Ива¬
на Андреевича, имети ти себе братом. А брата нашего молод¬
шего князя Михаила Андреевича имети ти себе братом молод-
шим. А брата нашего молодшего князя Василья Ярославина
имети ти себе братом же молодшим».
Все невыгоды и даже опасности, проистекавшие от трет¬
ного владения Москвой, с особой силой сказались во время
междоусобной княжеской борьбы середины XV века, полу¬
чившей у современников название «Шемякиной смуты», по
имени главного ее деятеля князя Дмитрия Юрьевича Шемя-
ки. Это объясняет нам судьбу Василия Ярославина, держав¬
шего в своих руках «треть Москвы».
Василий Ярославич оказал великому Василию Василье¬
вичу Темному большие услуги во время заточения этого киям
в Кириллове монастыре. Тем не менее Василии Темны.аре
стоил Василия Ярославина в Москве и "«"А
в Углич. Один сын Василия и его вторая *ена ^Ж^т“к„ У
а он сам таи и умер в заточении.
вободитье^иГваточеншг^звестен стал их заговор великому
221

князю, пишет летописец, и повелел он всех схватить и казнит
бить кнутом и отрубать руки и носы резать, а иным голо1ь
отсекать. Другой летописец рассказывает о казни детей боя
ских Василия Ярославовича с еще более страшными подр0б_
ностями. Несчастных привязали к лошадям и волочили по
всему городу и по всем торговым площадям. Даже видавщИе
виды москвичи того времени были поражены жестокостью
подобной расправы.
Множество же народа, записал современник видели это
бояре, купцы великие, священники, простые люди, во многом
были в ужасе и удивлении, жалостное зрелище, так что у всех
очи были наполнены слезами, потому что никогда такое ни слы¬
шали, ни видели в русских князьях.
Василий Ярославич так и умер в заточении в Угличе, где
когда-то сидел сам великий князь. Дети Василия Ярославича
тоже умерли в заточении, невинные жертвы политических
интриг. О жалкой судьбе «Ярославичей» вспоминали даже во
второй половине XVI века.
Конец третного владения
В год смерти Василия Темного в его руках оказалась почти
вся Москва. К нему же отошла часть жребья Андрея Дмит¬
риевича: «год княжь Иванов Можайского», так как Иван Мо¬
жайский завещал свой жребий великому князю. Тем не менее
дробное деление Москвы было восстановлено самим Васи¬
лием Темным, так пострадавшим от семейных распрей за
власть. На своем смертном одре в 1462 году Василий Темный
завещал старшему сыну Ивану Васильевичу (1462—1505)
«треть в Москве и с путми». Юрий н Андрей получили треть
Василия Ярославича. именовавшуюся по имени Владимира Ан¬
дреевича «Володимеровскую», которую они должны были раз¬
делить по половинам, «а держати по годом». Борис был благо¬
словлен «годом княжим Ивановым Можайского», а Андрей
Меньшой «годом кияжим Петровым Дмитриевича». Все эти
княэья-отчичи и выступают в договоре Ивана III с тверским
великим князем Михаилом Борисовичем.
Новое дробление власти в Москве продержалось опять-
таки недолго. В 1472 году умер Юрий Васильевич, в 1481 году
за ним последовал Андрей Меньшой. Оба князя были бездет-
222

нЫМ„ и завещали свои жребьи Ивану III. Таким образом их
уделы и жребьи вернулись в руки великого князя. К нему же
перешел жребий и Андрея Васильевича Большого, посажен
„ого в темницу и в ней умершего. Из всех боковых княжеских
линий московские жребьи остались только в руках Михаила
Андреевича Верейского и Бориса Васильевича Волоцкого ио
уже в 1486 году Верейский князь обязался отдать свой удел
после своей смерти Ивану III.
В I486 году было составлено духовное завещание Ми¬
хаила Андреевича, которым он «благословил» своим уделом
великого князя, нарушив права своего сына Василия, конечно,
не без давления со стороны Ивана III. Не остался без внима¬
ния и жребий Бориса Васильевича Волоцкого, перешедший по¬
сле его смерти к его сыновьям — Ивану и Феодору. Бездет¬
ный Иван Борисович завещал свой год великому князю. К
концу правления Ивана III остался в живых только один кияэь,
владевший в Москве жребием,— это Феодор Борисович Во-
лоцкий. Насколько владения Феодора в Москве были ие зна¬
чительны, видно из того, что Борис Васильевич держал «год
княж Ивановской Андреевича и тот год приходил брата моего
Борисовым детем обема дръжати на Москве своего намест¬
ника на шостой год». Феодор Борисович получил право дер¬
жать наместника своего на каждый шестой год только в тече¬
ние полугода.
Иван III, уже не вернулся к практике своего отца. Он за¬
вещал своему сыну Василию «город Москву с волостьми и с
путми». К великому князю Василию перешли две трети Мос¬
квы, принадлежавшие старшей княжеской линии, и одна треть
младшей линии, одним словом — весь город. Уступка старине
была сделана только в том, что Василий III совместно с братья¬
ми должен был, переменяя «по годом», держать наместников
на годах Константина Дмитриевича, Петра Дмитриевича и Ми-
хайла Андреевича. Таким образом, конец третному владеиию
Москвой окончательно произошел только в
связи с общей централизацией и созданием Российского госу
дарства. Однако сил. традиции была еще так велика, что лаже
Иван III оставил особого наместника «на княж В д P
ской трети Андреевича».	система владения Мос-
к„ойТГоГр"ГсГий8П. Иванович (1505-1533) и Иван
223

Васильевич Грозный владели всей Москвой и
стью с представителями младших княжеских ли А<1ЛИЛись вла.
(то есть сыну Ивану) город Москву с волостями " *^л'° емУ
путми, и с селы и з дворы с гостиными и посадски*1 СТань,> и с
гою, и с мытом, и с торги, и с лавками, и с дворы г"’ " С Там-
и со всеми пошлинами»,— пишет в своем	Г0СТИнЬ1ми
Грозный.	завещании Ива„

ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ИНОСТРАНЦЫ В МОСКВЕ
Греки
Москва XIV XV веков была городом международным,
связующим центром для Западной Европы и Азии. Поэтому
и в составе ее населения, кроме русских, следует предполагать
некоторое наличие иностранцев из тех стран, с которыми Мо¬
сква поддерживала политические и торговые связи. Теорети¬
чески можно предполагать, что в Москве жили татары и дру¬
гие народы Востока, греки, болгары и сербы, итальянцы, в пер¬
вую очередь генуэзцы, из черноморских колоний, армяне, ли¬
товцы и поляки, немцы. Однако доказать действительное пре¬
бывание в Москве представителей этих народов — дело труд¬
ное и подчас невозможное: так отрывочны и разрозненны на¬
ши источники.
Наиболее точно устанавливается существование постоян¬
ной греческой колонии, место которой надо искать на Николь¬
ской улице, получившей свое прозвище от греческого монасты¬
ря с церковью святителя Николая. Этот монастырь находился
на самом конце улицы (если считать от Кремля) у позднейших
Владимирских ворот. Уже в конце XIV века монастырь про¬
зывался «Николою Старым», раньше чем приобрести другое
название - «Большая Глава». Событие, в связи с которым
упоминается монастырь Николы Старого, весьма
но для характеристики его значения. В ^^^был тор-
Киприан вернулся из Константинополя в Москву^ бы W
жественно встречен великим князем.	Перед вступ-
два греческих митрополита и русские епис ' Старого
лением . Кремль
В архиерейские одежды и пошли крестным ход
§ М и Тижомиро»
225

собор в Кремле. Таким образом, Никола Старый, позднейщ -
греческий монастырь, в известии конца XIV века явно связы*
вается с прибытием греческих иерархов.	'*
Митрополит Киприан, видимо, любил греческий Николь¬
ский монастырь, может быть, даже в ущерб русским обителям
в Москве. Тот же монастырь при Киприане служил местом за¬
ключения для русские епископов; в нем три с половиной года
сидел в заточении новгородский архиепископ Иоанн.
В 1556 году Никольский монастырь был отведен для при¬
езда и временного пребывания в Москве афонских монахов.
Видимо, это не было новизной, а только подтверждением афон¬
ских привилегий более раннего времени. Ведь греки были не¬
редкими гостями в Москве и в более раннее время.
Еще в 1627 году монастырь назывался Николой Старым
(«у Николы у Чудотворца у Старого»). В 1658 году в нем
жили греческий архимандрит и келарь. Патриарх Никон, как
любитель всего греческого, угощался у них греческими ку¬
шаньями; моиахи-греки «строили кушанье государю патриарху
по-гречески». Никольский монастырь иногда назывался и дру¬
гими прозвищами: «Большая Глава» или «что за Иконным ря¬
дом». Самое прозвище «Большая Глава», возможно, указы¬
вает на какую-либо архитектурную особенность, например на
византийский купол. Действительно, на чертеже Москвы в аль¬
боме Мейерберга в этом месте показана довольно изящная цер¬
ковь с одной главой, впрочем, ничем особенно не выдающаяся
по сравнению со многими другими церквами, изображенными
на чертеже.
В XVII веке греческая слобода помещалась уже за горо¬
дом в приходе церкви Николы на Ямах за Яузою, но в более
древнее время эта местность находилась еще далеко за чертой
города. Значит, появление греков за Яузою относится к сравни¬
тельно позднему времени. В более раннее время главным местом
их поселения надо считать район Никольской и Ильинской
улиц, где до последнего времени нередко селились греческие
семьи. От церкви Николы Старого получила свое название и
Никольская улица, сделавшаяся главной магистралью Китай-
города относительно поздно. В XVII веке иа Ильинской улице
стоял греческий двор, «двор греческий, а на дворе дворник».
Связи Москвы с Константинополем в XIV—XV веках, не¬
сомненно, были более оживленными, чем в позднейшее время.
226

Греческое влияние и греческий язык приносили с собой преж¬
де всего митрополиты и епископы греческого происхождения.
Митрополиты Феогност и Фотий не могли обходиться без со¬
ответствующего штата из приближенных греков. Феогносту
приписываются даже отрывки записной книжки с греческими
записями о разных случаях митрополичьего обихода, опубли¬
кованные Бенешевичем и Приселковым. Прекрасно знал гре¬
ческий язык и византийскую письменность митрополит Ки-
приан, тесно связанный с образованными кругами Болгарии и
Сербии. Епископы-греки нередко управляли русскими епар¬
хиями, к именам таких епископов обычно прибавлялось в поя¬
снение слово «гречин».
Кроме того, «гости» из числа греческого духовенства не¬
редко посещали русские города для сбора милостыни. При
митрополите Киприане в Москве был трапезундский митро¬
полит Феогност, а на следующий год два греческих митропо¬
лита, Матфей Андрианопольский и Никандр Ганский. Приез¬
ды трапезундского и адрианопольского митрополитов в 1389—
1390 годах преследовали некоторые политические цели и стояли
в явной связи с турецким наступлением на Трапезунд и Кон¬
стантинополь.
Быстрый рост Московского княжества привел к усилению
его значения. Византийская империя, нуждаясь в материаль¬
ной поддержке, обращала свои взоры на Московскую Русь.
Византийские императоры готовы были рассматривать русские
земли как своего рода провинции Византийской империи.
Одни из поздних византийских базилевсов Иоанн Каитаку-
зин именовал себя «непоколебимым столпом всех крещеных,
зачинщиком догматов Христовых, мечом македонов, царем эл¬
линов, царем болгар, асаниев, влахов, русских и аланов». Од¬
нако действительность была очень далека от этого пышного
титула, и русские отнюдь ие считали себя подданными визаи
тийского императора. Поэтому в официальных документах тот
же Иоанн Кантакузин называл Симеона Гордого великим к
зем Русн, любезным сродником царского величества.
Позже византийские императоры
ми князьями родственные отношения.	Мануиловича
Дмитриевич «отда дщерь свою Анну за ВаНа еского на-
во Царьград». Это был момент большого
пряжения Византийском империи, которой у р
227

Муса. Брак был заключен, по византийским известиям, в Н14
году, по русским в 1411 году. Анна прожила недолго и умерла
от морового поветрия. Ее супруг позже сделался императором
под именем Иоанна VIII Палеолога.
Нет ничего удивительного в том, что греческое культурное
влияние сказывалось в Москве XIV—XV веков очень сильно.
Обычно его связывают с митрополитом Киприаном, но это
неправильно. Вместе с Киприаном в Москву пришла не столько
греческая, сколько южнославянская струя, принесенная из Бол-
гарии и Сербии, тогда как греческий язык получил распро¬
странение среди образованных русских людей задолго до Ки-
приана. Рассадником византийского просвещения был Бого¬
явленский монастырь в Москве. По очень достоверным пока¬
заниям, это значение монастырь получил еще при митрополите
Феогносте в первой половине XIV века. Монахи Богоявлен¬
ского монастыря поддерживали тесные связи с митрополитом
Феогностом, греком по происхождению, прекрасно понимав¬
шим первенствующее положение московских князей. «Любил'
же их,— пишет о богоявленских монахах современник,— и
Феогност митрополит всея Русии и часто к себе призывал,
и успокаивал, и угощал, и почитал их добре».
Среди русских монахов Богоявленского монастыря особен¬
но выделялись Алексий и Стефан. Алексий, впоследствии сде¬
лавшийся Московским митрополитом, был образованным че¬
ловеком. Ему приписывают перевод Нового Завета с грече¬
ского языка иа русский. Стефан, из рода радонежских бояр,
брат Сергия Радонежского, был игуменом Богоявленского
монастыря и духовником московской знати и самого великого
князя Симеона Гордого.
Знание греческого языка было довольно распространен¬
ным явлением в среде московского духовенства уже с половины
XIV века. Митрополит Алексий собственноручно подписался
по-гречески иа грамоте о границах Сарайской епархии: «Алек¬
сей Божиею милостию митрополит всея Росии, и пречестен».
Издатели указывают, что титул «и пречестен» принадлежал в
Византийской империи только знатнейшим митрополитам, ра¬
нее им пользовался предшественник Алексия на митрополичьем
столе, митрополит Феогност. Алексия и надо считать истин¬
ным насадителем греческого просвещения в Москве. Вслед за
Богоявленским монастырем, из стен которого вышел сам ми-
228

трополит Алексий, под его непосредственным наблюдением
и попечением возникли другие московские монастыри, рассад,
ники византийской образованности: Симонов, Андроников
и Чудов.
Основатель Симонова монастыря — игумен Феодор —
был частым гостем в Константинополе. В 1383 году он ездил
по поручению великого князя в греческую столицу и прожил в
ней свыше года. В 1386 году Феодор по великокняжескому
желанию снова отправился в Константинополь и находился там
продолжительное время. После смерти ростовского епископа
Матвея Гречина игумен Феодор был поставлен на его место,
но уже в сане архиепископа. Что в Ростове в это время име¬
лись греческие книги и были люди, знавшие греческий язык,
видно из жития Стефана Пермского. Он пребывал в Ростове
до своего поставления в Пермские епископы. Здесь он вы¬
учился греческому языку и грамоте. «Добре» же читать и го¬
ворить по-гречески нельзя было научиться без знающих и
опытных наставников.
Долгое пребывание Феодора в Константинополе не могло
пройти для него бесследно, но еще вероятнее, что Феодор, как
и Стефан, изучил греческий язык уже дома. Имеются перево¬
ды творений патриарха Филофея с пометой: «Переведен же
бысть на русьскый язык Федором пръво проэвитером». Из¬
вестно, что Алексий был поставлен на русскую митрополию
патриархом Филофеем, который и после поддерживал Мос¬
ковского митрополита против его врагов. Поэтому в Феодоре
первопресвиторе с полным основанием можно видеть поздней¬
шего симоновского игумена, научившегося греческому языку
в Богоявленском монастыре или при дворе митрополита.
Что касается Андроникова монастыря, то он был основан
митрополитом Алексием по обету, данному во время морской
бури при путешествии в Царьград. Воображение его основа¬
телей дало небольшому ручью, впадающему в Яузу и теку¬
щему в глубоком овраге, название Золотого Рожка в память
о безопасной и величественной пристани в константинополь¬
ском Золотом Роге. Андроников монастырь быстро сделался
одним из центров переписки церковных книг.
Великолепный Царьград так привлекал к себе русских лю¬
дей в XIV-XV веках, что некоторые из них навсегда поки-
ладя родину . оставались в нем до нониа жизни. Так поступил
229

игумен серпуховского Высоцкого монастыря Афанасий, купив
ший в Константинополе келью и скончавшийся на чужбине
Записи на книгах говорят нам, что Афанасий был не одинок в
своей любви к Царьграду. Книги, переписанные в Константи¬
нополе, встречаются и в наших библиотеках. Такова Диоптра
1388 года. Она была написана при Иоанне Палеологе и пат¬
риархе Ниле рукою некоего Зиновия. Русские добровольцы,
каллиграфы застревали в греческих монастырях, где занима¬
лись перепиской и переводом книг с греческого на русский язык.
Некоторые записи в книгах Чудова монастыря XIV—XV ве¬
ков сделаны греческими словами и буквами. Например, в ру¬
кописи библиотеки Чудова монастыря находим подпись: «Пра¬
вил иеромонах Иона, етос (т. е. лета) 6951», иными словами,
в 1443 году.
В числе греков, остававшихся в Москве, встречались мас¬
тера и торговые люди. Успенский собор расписывали фре¬
сками «греци, митрополичи письцы». Позже в Москве работал
знаменитый Феофан Грек. Древнейший московский летописец
именует его «Феофан икоиник гръчинъ филосовъ», подчерки¬
вая этим, что Феофан не был просто иконописцем, но и «фи¬
лософом», мудрецом, просвещенным человеком.
Торговые отношения обычно имеют взаимный характер, но
сказать положительно о пребывании греческих купцов и ре¬
месленников в Москве не так легко. Однако и в данном случае
мы не совсем бессильны. В. Г. Васильевский признал имя Не-
комата, сурожанииа, столь долго интриговавшего против Дмит¬
рия Донского, греческим52. Между тем Некомат был сурожа-
нином, то есть купцом, торговавшим с Сурожем, городом-
посредником в русско-греческой торговле XIV—XV веков.
Тот же Васильевский отмечает еще имена и других гостей-
сурожаи, которые также могут быть признаны греческими.
Какая-то часть ремесленников и торговцев греческого проис¬
хождения должна была оседать в Москве, а общность веры
способствовала еще большему сближению греков и русских.
Не такому ли торговому человеку, например, принадлежала
одна рукопись из библиотеки Чудова монастыря? В начале и в
конце ее кто-то небрежно нарисовал пером корабли, воинов,
львов. На первом ее листе полууставом начала XV века напи¬
сано: «По сей кабале яз Дмитрей пору». Раньше было иаписа-
но «послужиру», но буквы «служи» зачеркнуты. Это начала
230

служилой кабалы, которые давали на себя люди, терявшие сво¬
боду по подобной записи.
Доказательством широкого торгового общения русских с
греками являются греческие слова, сохранившиеся в «услов¬
ном языке» галичан (б. Костромской губернии). Об этом языке
писал еще Ф. Глинка в 1816 году: «Сохраненное и поныне в
некоторых купеческих обществах, оно доставляет им способ,
особливо тем, которые разъезжают по ярмаркам, объясняться
друг с другом о цене товаров и о прочем, так, что никто из
предстоящих разуметь их не может». Сие галичское наречие
называют «галивонские алемаиы». Новейший исследователь
этого языка Н. Виноградов отметил в нем наличие ряда грече¬
ских слов: хириа (греч.) — рука, пенди (греч.) — пять и др.
Это позволило Далю еще ранее утверждать, что подобные гре¬
ческие слова искони занесены с Сурожья53.
Итальянцы (фрягн)
Среди иноземцев, живших в Москве, находим также италь¬
янцев, или фряэинов. Они появлялись на севере при посред¬
стве донского пути, чаще всего через Москву, являвшуюся
конечным пунктом длинной морской и речной дороги из Кон¬
стантинополя на Русь.
Торговые люди и ремесленники из итальянцев порой осе¬
дали в Москве и оставались в ней на постоянное жительство.
Раньше говорилось уже о сурожанах Саларевых, прозвище
которых позволяет думать об их итальянском происхождении.
Об этой купеческой фамилии имеется интересное исследова¬
ние Б. Е. Сыроечковского54.
Близость, возникавшая между русскими и итальянцами,
вызывала ревнивые взоры церковных властей, запрещавших
русским родниться с латынами (католиками), брататься и ку¬
миться под угрозой церковных репрессий. Во второй половине
XV века, когда приток итальянцев еще более усилился, мы на¬
ходим в Москве постоянную итальянскую колонию, отличав¬
шуюся в это время тем. что среди приезжих фряэинов, начали
преобладать венецианцы. Московское великое княмест». как
известно, привлекало к себе -воры
сколотить на Востоке союз государств дла борьбы с ТуиР* •
Позтому венецианские послы . Персию, -з-естиые Барбаро
231

и Контарини, возвращались через русские земли и виле»
в Москве с Иваном III.	ЛИсь
В конце XV века колония фрягов в Москве была значн
тельной. По преимуществу это были различные мастера (Де
нежннки. ювелиры), а также строители казенных зданий, церк
вей, крепостных стен и башен.
Усиленный приток итальянцев в Москву начался еще До
приезда Аристотеля Фиоравенти. В 1469 году в Москву прие¬
хали «фряги» Карл и его племянник Антон; они были родст¬
венниками жившего в Москве денежника Антона Фряэина.
Одно краткое известие заставляет думать, что итальянская
колония в Москве имела свою католическую церковь. В 1492
году в Москве произошло событие, которое произвело столь
большое впечатление на русских, что летописец отметил его
даже точной датой (17 мая): Иван Спаситель Фрязин, каплан,
постриженный Аугустинова закона белых чернцов, закона сво¬
его отрекся и чернечество оставил, женился, взял себе в жены
Алексеевскую вдову Серинова, и князь великий его пожало¬
вал селом. Ренегатство католического священника рассматри¬
валось в Москве как торжество православия. Отсюда непо¬
средственное участие великого князя и пожалование села но¬
вообращенному. Но каким образом католический монах-авгу-
стинец оказался в Москве и что он там делал? Как видим, он
был капланом, то есть капелланом, или настоятелем церкви.
Это обстоятельство должно было вызвать еще большее лико¬
вание в московских церковных кругах, рассматривавших като¬
лическое духовенство как своего векового врага.
Существование тесных связей с Италией и наличие италь¬
янской колонии в Москве было явлением большого значения,
оказавшим немаловажное влияние на русскую культуру. По¬
явление Аристотеля Фиоравенти и других итальянских масте¬
ров в Москве вовсе ие носило характера внезапного поворота
в сторону западноевропейской культуры как это обычно ри¬
суется в наших исторических работах. Культурные итальянские
навыки притекали на Русь задолго до Ивана III, причем они
шли в основном через Москву, а не через какой-либо иной го¬
род северной Руси. В этом отношении географическое поло¬
жение Москвы, главным образом ее связь с Окой и Доном,
сыграло для нее положительную роль, сделав великокняжескую
232

столицу рассадником культурных навыков, притекавших нас
с!вер из Средиземноморья.
Приток в Москву итальянцев еще усилился с конца XV
века. Это были мастера стенные, палатные, пушечные и сереб¬
ряные. Из рассказа Контарини, бывшего в Москве в 1486 году,
видно, что итальянцы поддерживали между собою тесные связи.
Контарини называет двух итальянцев, с которыми он встре¬
тился в Москве: которского уроженца, работавшего для вели¬
кого князя серебряные сосуды — Трифона и Аристотеля бо¬
лонского (Фиоравенти).
Какое выдающееся положение в Москве занимали неко¬
торые мастера-итальянцы, видно из завещания волоцкого князя
Андрея Васильевича (не позднее 1491). В числе его кредито¬
ров оказался Иван Фряэин, которому князь задолжал 350 руб¬
лей («полчетвертаста рублев»). В закладе у Ивана Фряэина
лежали княжеские драгоценности: золотая цепь, малая золо¬
тая цепь, два золотых ковша, золотая чарка, большая золотая
цепь и 12 серебряных мисок. Эти вещи подарили князю его
мать и его старший брат, великий князь.
Потомки итальянцев, осевших в Москве и принявших пра¬
вославие, вступали в число дворян или городских людей. В
XVII веке в Москве жили, например, подьячий Андрей Фря-
зин, Иван Фряэов, немчин Максим Фрязов, Матвей Иванов
Фрязов. Среди убитых под Казанью детей боярских находим
Ивана Павлова, сына Аристотелева. Не был ли этот боярский
сын Аристотелев внуком знаменитого архитектора? Впрочем,
летопись знает только одного сына Фиоравенти — Андрея.
Итак, у нас есть основания думать, что итальянцы-фря-
эинцы не только появлялись и оседали в Москве на постоян¬
ное жительство, но имели здесь и свою колонию. Однако
местожительство итальянцев, как и других «латинян»-католи-
ков, не поддается приурочиванию. Известно лишь, что италь-
янцы имели дворы в Кремле; там стоял дом Аристотеля Фио¬
равенти, там находился «Онтонов двор» — дом одного из при¬
езжих фрягов. Более твердая и упорная крестьянская память
сохранила под Москвой несколько деревень с названиями
«Фрязево», «Фряэино» и т. д., но в городе древние названия
менялись быстрее и прихотливее. К тому же, если
гать, что католики уже в XV веке имели в Москве свою церковь
233

с капелланом, то их поселение должно было находиться за
родской чертой, в особой слободе. Позднейшая НемецКая Г°'
бода «Кокуй» находилась слишком далеко от города, но Снегн
рев указывает старое немецкое кладбище в районе церкви И
колы на Болвановке, у Таганских ворот. Может быть, здесь
надо искать первоначальную фряжскую колонию.
Сербы н болгары
В XIV—XV столетиях Москва поддерживала постоянные
сношения с южнославянскими странами. Сербы и болгары, как
единоверцы, говорящие на родственных с русским языках, осе¬
дали в Москве в качестве выезжих мастеров, художников, пи¬
сателей.
Крупными центрами славянской взаимности были Констан¬
тинополь до его завоевания турками (1453) и Афон («Святая
Гора»), сохранивший это значение и после перехода под ту¬
рецкое владычество. До Константинополя ехали речным пу¬
тем по Дону до Азова; отсюда на морских судах плыли в Кон¬
стантинополь. Белорусы, украинцы, новгородцы и смоляне
пользовались другой дорогой. Они добирались до Белгорода
(Аккермана) на Черном море и плыли отсюда в Константино¬
поль. От Константинополя морской путь вел к Лемносу (Лим-
нам) и здесь раздваивался: один маршрут вел к Митиленам
и далее в Палестину, другой — к Афону.
Старинным центром русской культуры на Афоне был Рус¬
ский Пантелеймонов монастырь. Татарское иго прервало по¬
стоянную помощь, которую русские земли оказывали этому мо¬
настырю, и в XIV веке заботу о нем взял на себя сербский
царь Стефан Душаи, указывая на «от Русие въсеконечно остав¬
ление» этого монастыря. В это столетие происходит подъем
сербского Хиландарского монастыря на Афоне, который де¬
лается крупнейшим центром письменности. Тут переводятся на
сербский язык замечательные произведения греческой лите¬
ратуры. Близость сербского и русского языков создавала ус¬
ловия, при которых сербские рукописи распространялись в Рос¬
сии, а русские — в Сербии.
Когда турецкое завоевание с катастрофической силой стало
давить на сербскую культуру и началось оскудение Хиландар-
234

скоро монастыря, московские великие князья взяли на свое по¬
печение Хиландарский монастырь, то есть поступили так же,
как сделал за два века до этого Стефан Душан.
Турецкое завоевание вызвало массовое бегство южных сла¬
вян на север, главным образом в Россию, на Украину и в Венг¬
рию. Образованные люди из числа духовенства оседали в Рос¬
сии и на Украине, принося с собой навыки южнославянской
образованности. Знаменитейшими из южнославянских выход¬
цев были, как уже говорилось, митрополит Киприан и Пахо-
мий Логофет, автор многочисленных житий святых. Деятель¬
ность Киприана и Пахомия целиком связана с Москвой. Та¬
кой замечательный памятник, как Хронограф, включил в свой
состав главы о Сербском и Болгарском царствах, основанные
на южнославянских источниках**.
Со значительно большим трудом прослеживается пересе¬
ление в Россию менее видных людей, чем митрополит Кипри¬
ан и другие. Но такие переселения действительно были и уста¬
навливаются сообщениями наших летописей и других источни¬
ков. Об этом говорит, например, замечательная запись в ру¬
кописи, написанной в Константинополе в 1388 году. Она хра¬
нилась ранее в московском Чудовом монастыре, а теперь на¬
ходится в собрании Исторического музея: «Се писахь аз по-
следни вь иноцехь и грешни Евьсевие, родом срьбинь, от пле¬
мени по отцу Николина (!), по матери же Растихала, отцу име
Борша, а матери Елена, вьнук Юнака севастократора, в юно-
ти же бихь слуга цара турьскага Ильдрим Баазита, бежави же
от цара того в Светою Гору постригохьсе».
Султан Баяэид, прозванный Ильдеримом «молнией»,
как известно, царствовал в Турции в 1389—1402 годах. За¬
пись составлена позднее, возможно, на Руси, куда Евсевии пе¬
реселился на старости лет.
Среди сербских выходцев на Русь были искусные мастера.
Сербин Лазарь, как мы знаем, поставил в 1404 году на вели¬
кокняжеском дворе в Кремле первые городские ч^сы^
архитектуре XIV XV веков.
235

Армяне
Можно считать несомненным и существование в Москве
более или менее постоянной колонии армян, которые жили
в посаде в начале XV века. В 1390 году «эагореся посад Эа
городом от Аврама некоего арменина». Выражение «посад Эа
городом» указывает скорее всего на территорию Китай-горо¬
да, а не на позднейший «Белый город», где имеется известный
Армянский переулок, получивший такое название, впрочем,
только с XIX века. Поблизости от Варварки в XVII столетии
еще указывали место, «что ставились на нем армяне и гре-
ченя». В этом районе следует искать дворы армян, если он
составляли в Москве постоянную колонию. В XVIII веке
какие-то строения, принадлежавшие армянам и годные для ар¬
мянской церкви, еще стояли в Китай-городе, между Ильинкой
и Варваркой, причем нет никаких оснований думать, что в это
время армяне только впервые поселились в указанном районе.
В торговых делах армянские купцы проявляли большую
деятельность. При их посредстве поддерживалась транзитная
торговля по Волге, в которую были втянуты Золотая Орда,
Закавказье и Персия. Вопреки распространенным мнениям о
малом знакомстве русских с другими странами, мы сталкива¬
емся с некоторыми фактами, обнаруживающими у русских хо¬
рошее знание стран Востока. Среди народов Кавказа русские
летописи упоминают и армян. Главным торговым путем для ар¬
мян, естественно, была Волга. В 1368 году новгородские уш¬
куйники перебили в Нижнем Новгороде «бесермен и армен» и
«товар их беэчислено весь пограбиша». Торговые дороги вели
к Москве как центральному торговому месту в северо-восточ¬
ной Руси.
В московских торговых операциях участие армянских куп¬
цов, видимо, было немаловажным, судя по некоторым наме¬
кам, смысл которых становится ясным только тогда, когда мы
признаем наличие заметного армянского элемента в москов¬
ском обществе. На рубеже XIV-XV веков митрополит Ки-
приан отвечал на вопросы ученого игумена Афанасия Высоц¬
кого. В полном соответствии с византийской нетерпимостью
по отношению к другим вероисповеданиям Киприаи ополчался
против армян. По мнению митрополита, армянская ересь была
самой гнусной из всех ересей, вследствие чего православный
TAG

христианин не должен иметь общения с армянами, ие допус
кать их к себе в праздничные и в постные дни, а тем более в
церковь, не завязывать с ними дружбы или любви. За строгими
внушениями митрополита явно чуется подлинная действитель
ность. Рядовые русские люди справедливо не чувствовали
больших различий между православием и армянским вероис¬
поведанием, охотно общались и пировали с армянами, допус¬
кали их в свои церкви, дружили и вступали с ними в браки
Иначе зачем было бы в чин избрания и поставления в епис¬
копы включать обязательство «ни оставити в всем своем пре¬
деле ни единого же от нашея православныя веры ко арменом
свадьбы творити, и кумовьства и братьства». Для русских куп¬
цов в городах Ближнего Востока и нижиего Поволжья армяне
были наиболее близкими по вере, что приводило к кумовству и
братству, вызывавшим такое недовольство церковных кругов.
Татары и народы Востока
Значительной и важной группой московского населения
были татары и прочие «бесермены», как иногда называли му¬
сульмански е народы. Позднейшее, но очень вероятное преда¬
ние считало, что митрополит Алексий основал Чудов монастырь
на месте татарского двора, принадлежавшего московским бас¬
какам. Следовательно, татары первоначально жили в самом
Кремле в непосредственной близости к великокняжескому
дворцу. Подтверждение этому преданию видим в аналогичных
явлениях в таких крупных русских городах, как Тверь, где ца¬
ревич Шевкал, убитый во время восстания 1327 года, жил на
великокняжеском дворе.
На практике местонахождение татарских дворов в Кремле
было не очень удобным для самих татар и приезжих восточных
купцов, так как, естественно, стесняло их деятельность. 11о-
этому, по-видимому, рано создается особая Татарская слобода
за городом, в Замоскворечье, в районе современных 1атар-
ских улиц, упомянутая уже в одном документе веке°Татар-
всяком случае можно не сомневаться, что	воеМя.
ская слобода в этом^ГвГе^'^иХГкому разорению.:
непосредственно ПР™“К9“	создання новых слобод
:жТ;:шГв°Гв иГс™яхсе(Кдины XV. века „поминается
237

Ногайский двор, стоявший «за рекою Москвою». СюДа
ходили торговать ногайские татары. Главным их товаром „ПРИ"
лись лошади, которыми торговали на лугу под Симоновым**’
На старое заселение татарами района Замоскворечья уКа
эывают и некоторые другие признаки. Улица, выходившая на
Замоскворечья к Кремлю, до сих пор носит название «Бад
чуг». В Замоскворечье же находим улицу «Ордынку», ВЬ1Хо
дившую ранее к воротам Кремля. Через Замоскворечье щЛа
прямо на юг ординская дорога. Здесь-то и удобнее всего быд0
селиться татарам.
И. М. Снегирев перечисляет ряд названий, связанных с
татарами, но такие названия, как Крымский брод, Крымский
луг и т. д., вероятнее всего, возникли уже в XVI столетии.
Татарские купцы составляли лишь часть народов Востока,
приезжавших и живших в Москве. Русские отличали бесер-
мен от татар, как это можно видеть из летописных известий
XIV—XV веков. Например, в 1346 году страшный мор рас¬
пространился «на бисермены, на татары». Тут татары и бесер-
мены названы как особые народы. К числу бесермен, видимо,
причислялись бухарские и другие среднеазиатские купцы («те-
зики»), аткже киэылбаши (персы). Можно предполагать, что
эти народности селились и останавливались в особых город¬
ских кварталах отдельно от татар, которые количественно пре¬
обладали над остальными бесерменами. По очень вероятному
предположению В. Трутовского, слово «Арбат» произошло от
арабского «рабад» (множественное «арбад»), что означает
предместье, или, по-русски, посад56. Торговые связи с Восто¬
ком порождали интерес к знанию татарского, персидского и
других языков. На одной рукописи церковного содержания
(Ефрем Сирии, XV века) имеется запись с восточными циф¬
рами и словами.
Немцы и другие иностранцы
Известно, что под немцами в России понимались не толь¬
ко выходцы из Германии, но и многие другие иностранцы, хотя
в XIV-XV веках еще различали немцев от фрягов. В позд¬
нейшей Москве царского периода немцы занимали среди ино¬
странцев первое место по численности. Тем более замечательно,
что в Москве великокняжеской мы ие замечаем сколько-нибудь
238

большого участия немцев в торговле и культурной жизни. В
1483 году упоминается «врач некый немчанин Онтон», нахо¬
дившийся в большой чести у великого князя. Онтон лечил од¬
ного из татарских царевичей и уморил его смертным зельем
«за посмех». Иван III велел его выдать сыну умершего, и та¬
тары зарезали его зимою под мостом, «как овцу», ножом.
Приток немцев в Москву начался в основном после при¬
соединения Новгорода и Смоленска, а особенно со второй по¬
ловины XVI века. До этого в Москве преобладали итальянцы,
в основном венецианцы.
Однако трудно сомневаться в том, что средневековая Мос¬
ква XIV—XV веков давала приют и немцам, приезжавшим в
Москву по торговым или каким-либо иным делам. Во всяком
случае ганзейские немцы, например, были хорошо осведомлены
о Куликовской битве 1380 года и говорили о ней на съезде в
Любеке вскоре же после поражения татар.
Известия об иностранцах в Москве скупы, разрозненны,
случайны. Только случайное известие сообщает нам о пребы¬
вании в Москве еврея («жидовина») «мистра Леона», быв¬
шего придворным врачом и так же казненного, как и другой
лекарь — немчин, о котором говорилось выше. ЛсОН был К23-
нен на Болвановке по приказанию Ивана III, так как похва¬
лился излечить от болезни его старшего сына, а тот не вынес
лечения и умер. Как видим, Москва не была совершенно не¬
доступной даже для евреев, против которых были направлены
яростные полемические сочинения русских церковных писате¬
лей. Существование этих сочинений само по себе уже указы¬
вает на то, что находились люди, с которыми надо было поле¬
мизировать.
Что касается украинцев и белорусов, живших в Москве,
то их нельзя причислить к иностранцам. «Литовские» купцы,
как называют наши летописи купцов, приезжавших из Литов¬
ского великого княжества, по преимуществу были белорусами
и украинцами. Таким был Фома Лазарев, «пришедый из Литвы
с куплею своею» в первой половине XV века. В Китаи-городе
существовало древнее урочище «в Старых Панех» и Панскии ряд.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
КЛАССОВАЯ БОРЬБА И ВОССТАНИЯ
ЧЕРНЫХ ЛЮДЕЙ
Классовая борьба в русских городах
Наши источники дают мало сведений о социальных отно¬
шениях и классовой борьбе в Москве XIV—XV веков. Лето¬
писи, занятые главным образом описанием событий, происхо¬
дивших в княжеской и духовной среде, только случайно отме¬
чают отдельные моменты классовой розни, которая нередко
выливалась в форму борьбы между «большими» и «меньши¬
ми» людьми. Известно, что под «большими», «лучшими» «вят-
шими» людьми понималась верхушка феодального города —
бояре, купцы. К «большим» нередко примыкали средние круги
населения — зажиточные ремесленники и купцы. Средние
круги городского населения иногда выступали против город¬
ских верхов, но эта, по выражению Энгельса, «бюргерская
оппозиция» очень быстро объединялась с феодальной верхуш¬
кой в борьбе против «меньших» или «худших» людей. Под тер¬
мином «меньшие» люди понимались широкие массы населе¬
ния феодального города — мелкие ремесленники и торговцы,
поденщики, беглые холопы, составлявшие плебейскую часть
городского населения.
Борьба «больших» и «меньших» людей проходит красной
нитью через всю историю Великого Новгорода. Но она не была
исключительной особенностью только новгородской истории.
То же самое мы наблюдаем и в городах Суздальской, Киев¬
ской и Галицко-Волынской Руси в XI—XIII веках. В северо-
восточной Руси эта борьба продолжается в XIV веке, в период
экономического и политического роста Москвы. Летописи со-
240

общают нам о нескольких случаях городских восстаний в пер¬
вой половине XIV века. В 1305 году «было вече на Костроме
на бояр на Давыда Явидовича, да на Жеребца и на иных, тогда
же Зерна убили Александра». Судя по тексту летописи, вече
сопровождалось погромом некоторых боярских семей.
Кто же выступал против бояр? Об этом более подробно
говорит другое известие, относящееся к 1305 году. В Новго¬
роде в Нижнем черные люди побили бояр; пришед же князь
Михайло Ярославичь из Орды в Новгород в Нижний, и изби
«вечников». Таким образом, на вече в Нижнем Новгороде вы¬
ступали «черные» люди. Кратковременная победа «вечников»
над боярами вскоре сменилась поражением. Князь встал на за¬
щиту боярства.
События в Костроме и в Нижнем Новгороде не были еди¬
ничными. «Коромольницы» (т. е. крамольники) брянцы, жи¬
тели значительного города Брянска, выдали своего князя Свя¬
тослава во время боя с татарами, бросив знамена и обратив¬
шись в бегство. Князь бился с татарами только со своею дру¬
жиною и погиб. Это произошло в 1310 году, а в 1340 году
«сшедшеся злые — коромольници вечем бряци» убили князя
Глеба Святославича».
«Меньшие» люди стремились сохранить последний оста¬
ток городской вольности — вече. Поэтому летописи, написан¬
ные чаще всего духовенством, презрительно называют вос¬
ставших вечниками. Перенос или вывоз вечевого колокола обо¬
значал собой потерю городской вольности. В Новгородской
летописи XV века сохранился рассказ о «вечном» колоколе,
перевезенном князем Александром Васильевичем из Влади¬
мира в Суздаль. Этот колокол, по сказанию летописца, не стал
звонить в Суздале. Князь велел его отвезти обратно во Вла¬
димир; «И привезьше колокол и поставишя и в свое место,
и пакы бысть глас благоугоден». Внимание летописца к «веч¬
ному» колоколу, как и весь этот рассказ, станут понятными,
если признать особое значение колокола как символа власти
владимирского веча.
Борьба за вечевые вольности происходила и в Москве.
Убийство московского тысяцкого Алексея Хвостова вызывало
«мятеж велий на Москве» и бегство больших бояр в Рязань.
Это непонятное бегство бояр, может быть, объясняется высту¬
плением против них «черных» людей, с которыми тысяцкие
241

были тесно связаны как начальники городского ополчения _
московской рати. Классовая борьба среди горожан была об^Г.
денным явлением. Один московский автор, рассказав о рад0.
сти тверских бояр, гостей, купцов и работных людей по случаю
установления мира между князьями, добавляет следующую сен¬
тенцию: «Все единый род и племя Адамово: цари, и князья, н
бояре, и вельможи, и гости, и купцы, и ремесленники, и работ¬
ные люди, единый род и племя Адамово, и, забывшись, друг
на друга враждуют и ненавидят, и грызут и кусают». Ненави¬
дели, грызли и кусали, главным образом, представители фео¬
дальной верхушки. О тяжелых подспудных конфликтах, воз¬
никавших в боярских семьях, говорят случайные, но все же
выразительные свидетельства наших источников. Вдова Фео-
досья просила митрополита узаконить ее приемного сына. Муж
мой, Филипп, господине,— писала она,— умер насильствен¬
ной смертью, холопы его убили. Эта домашняя трагедия про¬
изошла в самом начале XV века, но о такой же трагедии гово¬
рит и краткая летописная заметка о смерти некоего Федора
Тимофеевича, который «убиен бысть от своего раба лукаваго».
Отчество Тимофеевич позволяет связать этого убиенного от
холопа (лукавого раба) с потомком боярина Тимофеем Валуе-
вичем. Но если даже это предположение неверно, Федор и Фи¬
липп несомненно принадлежали к верхушке московского об¬
щества. Гибель Федора от руки холопа, вероятно, была своего
рода московской сенсацией и поэтому попала на страницы мо¬
сковской летописи. Для распоряжения наследством Филиппа
понадобилось обращаться к митрополиту. Известен и третий
случай гибели феодала от руки его холопов. Одного из Черто¬
вых-Шолоховых, Федора Ивановича, «истеряли холопы его».
Видимо, холопьих расправ с их господами было не так мало,
если даже наши скудные и отрывочные источники XIV—XV
веков сохранили сведения о трех таких расправах.
Восстание черных людей в 1382 году
Особенно ярко классовая борьба сказалась в Москве во
время событий 1382 года, получивших название «Тохтамы-
шева разорения».
Куликовская битва 1380 года, как известно, нанесла со¬
крушительный удар Золотой Орде, но не уничтожила ее могу-
242

ества. После гибели Мамая, убитого в одном из крымских
бродов, власть над Золотой Ордой перешла в руки его сопер-
^ика — хана Т°хтамь,ша- стремившегося вновь утвердить
власть Орды над русскими землями. Поход на Москву был
задуман и выполнен татарами в большой тайне. Тохтамыш уг-
лубился в Московское княжество со стороны Рязани; взяв Сер¬
пухов, он поспешно двинулся к Москве. Приближение Тохта-
мыша стало известно в Москве очень поздно. Дмитрий Дон¬
ской пытался оказать сопротивление, но отсутствие единства
среди князей и недостаток в Москве воинской силы заставили
его отказаться от битвы с татарами и отправиться в Кострому.
Туда великий князь надеялся подтянуть достаточно подкреп¬
лений, чтобы выступить с войском против татар.
Вести об отъезде великого князя вызвали в Москве смяте¬
ние. Вслед за великокняжеской семьей бежали митрополит и
бояре, «и бысть мятеж велик в граде Москве». Эгоистическое
поведение феодальной верхушки вызвало негодование москов¬
ских ремесленников и купцов, тесно связанных со своим горо¬
дом. Они взяли власть в свои руки и готовились к защите го¬
рода. Во главе обороны стоял литовский князь Остей, въехав¬
ший в город незадолго до осады; по летописи, он укрепил го¬
род и затворился в нем со множеством народа.
23 августа 1382 года татары подошли к Москве. К этому
времени горожане выжгли посад и очистили пространство возле
кремлевских стен от изгородей и деревьев. Татары останови¬
лись станом на расстоянии двух или трех полетов стрелы. Го¬
рожане приготовились к осаде и были уверены в неприступно¬
сти Москвы, смеялись над татарами, показывая татарам свое
презрение различным, порой и неприличными, жестами. В от¬
вет татары угрожающе махали саблями.
Каменный московский Кремль на первых порах оправды¬
вал свою славу неприступного. Татары обстреливали город из
луков и с необыкновенной меткостью поражали своими стре¬
лами москвичей. Москвичи отвечали стрелами и камнями и
впервые применили огнестрельное оружие («тюфяки и пуш¬
ки»), Один из москвичей, «суконник» Адам, стоявший на
Фроловских воротах, застрелил из самострела сына ординского
князя из числа приближенных Тохтамыша. Название «су¬
конник», которое одинаково могло обозначать и купца, тор¬
гующего сукнами. и ремесленника, выделывающего сукна.
243

пояснено в одно неизданном летописце: «Некто купец Моск
витин имянем Адам».
Ход дальнейших событий не вполне ясен. Одна повесть 0
Тохтамышевом нашествии говорит, что Тохтамыш (летописи
зовут его царем) «оболга Остея лукавыми речами и миром лжи¬
вом» (Рогожский летописец); другая (Ермолинская летопись)
поясняет, что Тохтамыш уверял горожан в том, что он прИщел
не на них, а на великого князя: «Вас людей своих, хощет жало-
вати царь, неповинни бо есте». В подтверждение этих слов суз¬
дальские князья, пришедшие с татарами, дали «правду», то есть
принесли присягу и этим подлым клятвопреступлением под¬
твердили уверения хана. Горожане открыли ворота и встре¬
тили Тохтамыша крестным ходом. Торжественная процессия
вышла из городских ворот, чего только и ждали татары. Они
убили перед воротами Остея, возглавлявшего оборону, и на¬
чали кровавую расправу с москвичами. Подставив к городским
стенам лестницы, враги ворвались в Кремль со всех сторон.
Город был взят 26 августа «в 8 (восьмой) час дни», то есть
по тогдашнему счету времени, примерно, в полдень. И видны
были тогда в городе, повествует современник, печаль и рыда¬
ние, и вопль многий, и слезы, и крик неутешный, и многое сте¬
нание, и печаль горькая, и скорбь неутешимая, беда нестерпи¬
мая, нужда ужасная, горесть смертная, страх и ужас, и трепет,
и дряхлость, и срам, и насмешка над христианами от татар.
И был оттуда огонь, а отсюда меч, одни бежали от огня и уми¬
рали от меча, другие бежали от меча и погибали от огня; была
для них четверообразная гибель: первая — от меча, вторая —
от огня, третья — от воды, четвертая — быть отведенным в
плен. К счастью, это было первое и единственное разорение
Кремля от врагов в XIV-XV веках. Новое свое разорение он
увидел только через два с лишним века, в «Смутное время».
Страшен был вид Москвы после разорения ее Тохтамышем.
Одних трупов было погребено 10 тысяч.
Во время раскопок в Кремле на краю холма найдены были
груды костей и черепов, перемешанных с землей в полном бес¬
порядке. В некоторых местах количество черепов явно не со¬
ответствовало остальным собранным костям. «Очевидно, что
такие места в свое время служили погребальными ямами, в
которых в беспорядке были схоронены части разрубленных
трупов». По-видимому, это те ямы, где погребались останки
244

частных жертв, погибших при взятии Москвы татарами
0*1382 году-
Тохтамышево разорение надолго сделалось памятной да¬
той для Москвы, о нем вспоминали в течение по крайней мере
двух столетии.
Изложив ход событии, которые привели к разорению Мос¬
квы, попытаемся теперь разобрать летописные известия, по¬
казывающие, как наряду с обороной города шло большое клас¬
совое движение, которое мы имеем право назвать народным
восстанием.
Московское восстание 1382 года до сих пор слабо освещено
в исторической литературе, хотя и является крупным событием
в истории классовой борьбы XIV—XV столетий. Два абзаца,
посвященные этому восстанию в «Очерках истории СССР»,
носят характер словарной справки. Само восстание объяснено
крайне наивно: «Движение горожан было вызвано изменни¬
ческими действиями феодалов, хотевших бежать из Москвы
и сдать ее врагу»57. Так повод принимается за причину. Меж¬
ду тем события 1382 года обнаруживают глубокую классовую
подоплеку старой вражды черных людей с феодальной вер¬
хушкой.
Когда хан Тохтамыш с татарским войском подступил к
Москве, черные люди организовали оборону города от татар.
Они стояли на городских воротах с обнаженным оружием и
бросали камни в людей, пытавшихся покинуть город в это труд¬
ное время. Эгоизм высших кругов, стремившихся покинуть го¬
род, вызвал возмущение горожан. Некоторые сказания гово¬
рят о разбоях и грабежах в городе, о разграблении городских
погребов и т. д. Но даже эти сказания не могут скрыть того
факта, что черные люди организовали оборону города. К ним
примкнули и некоторые купцы, один из которых, Адам сукон-
ник, уже был назван выше. Прозвище «суконник» указывает
на принадлежности его к корпорации купцов, торговавших сук¬
нами. Участие суконников в обороне города показывает, что
в движении 1382 года часть купцов примкнула к «черным»
людям. Однако в целом движение горожан было направлено
против верхушки феодального города.
Инициатива обороны города перешла в руки «народа», м
в городе Москве, читаем в Ермолинской летописи, мятеж был
велик: одни хотели бежать из города, а другие сидеть в городе.
245

И был мятеж и распря великая, и вновь народ соединился («Со
вокупился»), позвонили во все колокола и стали «суймом»°
иные у ворот, другие на воротах на всех, не только выпуска^
не хотели из города крамольников и мятежников, но и грабили
их; самого митрополита не постыдились, всем стали угрожать
(«но на вся огразишася»), ни бояр великих устрашились, и в
воротах всех с обнаженным оружием стояли и с ворот камнем
бросали, и никого из города не пускали.
Даже в этом кратком сказании Ермолинской летописи под¬
черкивается, что народное волнение было направлено против
бояр и митрополита, стремившихся покинуть город, вместо того,
чтобы его защищать. Люди позвонили во все колокола и со¬
шлись «суймом», на сходку, на «сейм». Картина этой необыч¬
ной сходки была по-своему величественной. Колокольный звон,
вооруженный народ, ставший «суймом» на площади, напоми¬
нали новгородское и псковское вече. Это слово и употребляет
другое сказание о Тохтамышевом разорении: «Сътвориша вече,
поэвониша во все колоколы и сташа сумом народи». Безлич¬
ное выражение «народи» не может скрыть того факта, что во
главе горожан стояли какие-то вожаки, которые выставили воо¬
руженную стражу у городских ворот и руководили борьбой
с татарами. Летописи молчат о том, что народом руководил
кто-либо из московских бояр, остававшихся в городе.
Грозная опасность, нависшая над городом, разделила на¬
селение Москвы на две группы. С одной стороны, это были
«бояре и большие люди», оставшиеся или задержанные в сто¬
лице; по некоторым сказаниям, «добрии люди», как бы чую¬
щие свою грядущую гибель; с другой — «недобрии челове-
цы», будто бы ходившие по дворам, выносившие из погребов
«меды господьскые», напивавшиеся ими и дерзко заявлявшие
о неприступности города. Мотив пьянства и дерзости недоб¬
рых людей был еще усилен в позднейших сказаниях, так что
недобрые люди сделались как бы виновниками взятия города
Тохтамышем. Хвастовство недобрых людей, их небрежение и
пьянство — вот основные причины разорения Москвы, по этим
сказаниям. Однако причины, приведшие к разорению города,
были совсем иными. Именно горожанам, а не боярам и гостям
принадлежит инициатива обороны города от татар. «Недоб¬
рии человеци» здраво оценивали положение, когда надеялись
на каменные стены Кремля как на защиту от татар. Из града
246

бойцы, а вне града они (татары) опасаются прихода соединив¬
шихся вместе наших князей,— говорили горожане. Когда та¬
тары приступили к городским стенам, горожане стреляли в них
со стен, бросали камни, стреляли из пушек. Бой продолжался
три дня и нет никаких намеков на успех татар.
Татары ворвались в Кремль только обманом: «Бысть об-
лесть князю Остею и всем горожаном сущим в осаде той». Что
это была за «облесть», мы видели выше, остается только не¬
понятным, кто убедил Остея отворить ворота города; ведь ска¬
зания молчат о недостатках провианта и воды у осажденных.
Но сдача Москвы татарам станет понятной, если мы вспом¬
ним о черных людях, захвативших власть в Москве. Боязнь
народного движения толкала бояр, архимандритов и больших
людей, сидевших в осаде, на соглашение с Тохтамышем. Пре¬
датели дорого заплатили за предательство и были наказаны
вероломством за вероломство.
Тохтамышево разорение в былинах
Разорение Москвы татарами в 1382 году интересовало рус¬
ских писателей XIV—XV столетий. Слишком уж силен был
контраст между громкой победой на Куликовском поле и по¬
следующим через два года Тохтамышевым разорением. Народ¬
ное смятение, внезапное появление литовского князя Остея,
предательство суздальских князей, погром и пожар Москвы,
убийство и пленение множества москвичей — все это поражало
воображение, все это как бы само просилось на страницы ле¬
тописей и сказаний.
Народная память, по-видимому, также сохранила воспо¬
минания о страшном московском взятии 1382 года — речь идет
о былине, рассказывающей о Батыге и Василии Пьянице.
Былина эта в четырех вариантах начинается запевом о крас¬
ной девице, которая оплакивала грядущую гибель града Кие¬
ва, гуляя по его стенам. «А плакала стена мать городовая, по
той ли по вере христианской, будет над Киев град погибелье».
Различные варианты былины в итоге сводятся к следующему.
У Батыги громадная рать, с которой он подступил к Киеву, а у
князя Владимира богатырей не случилось все они разъехались,
остался только добрый молодец Василий И™"^
живший в кабаке. Василии выезжает против татар и убивает
247

тремя стрелами сына, зятя и дьяка Батыги. Трижды он выпРа
тивает у Батыги силы по 40 тысяч и трижды ее уничтожает
Батыга после этого уходит от Киева, закаиваясь более к нему
подступать.
У Кирши Данилова татарских царь назван Калином, зять
его Сартаком. Василий пускает с наугольной башни стрелу и
попадает Сартаку в правый глаз. Один из вариантов былины
был записан в Нижегородской губернии. Василий в этом ва¬
рианте запирает двери в кабак, снимает светлое платье с бояр,
бьет бояр, гонит их к княжескому двору, где Владимир издева¬
ется над ними.
В.	Ф. Миллер возводит былину о Василии Пьянице к древ¬
нему времени, указывая, впрочем, на ее позднейшую обработ¬
ку скоморохами, от которых былина перешла к каликам. Пред¬
ставления В. Ф. Миллера о происхождении былин с именем
Василия Пьяницы в основном были приняты и М. Н. Сперан¬
ским, который признает тип богатыря-пьяницы «изделием»
скоморошьей среды58. Этот скомороший характер подчерки¬
вается и новейшими исследователями былины, как и классовая
тенденция сказителей, выраженная в упреках городской бед¬
ноты к князю: «Ты не с нами думу думаешь, с боярами». Среда,
в которой было распространено имя Василия Пьяницы, опре¬
делена точно и верно: это скоморохи и калики. Но происхож¬
дение самого сюжета о богатыре-пьянице остается неясным.
Между тем былина о Василии Пьянице имеет явную ана¬
логию с некоторыми событиями 1382 года. Василий, по были¬
не,— человек незнатный. В былине о Калине-царе, помещен¬
ной у Кирши Данилова, Василий Пьяница появляется как-то
внезапно. Единственное его участие в былинных событиях —
это убиение царского зятя Сартака. «В те поры Василий пья¬
ница взбегает на башню иа стрельную, берет он свой лук, ту¬
гой лук разрывчатый, из него убивает Сартака». «Угодила ему
стрела в правый глаз, и тут Калину-царю за беду стало». По¬
добный же эпизод рассказан в сказаниях о Тохтамышевом ра¬
зорении. Один же некто москвитин суконник, Адам именем,
который был над воротами Фроло-Лаврскими, и тот приметил
одного татарина, знатного и славного, сына некоего князя ор¬
дынского, и натянув самострел и выпустил внезапно стрелу в
него и ранил его в сердце его гневливое и быстро смерть ему
причинил, и была великая «язва» татарам и самому царю Сар-
248

аК __ распространенное татарское имя. Убитый татарин мог,
^онечно, называться и другим именем, но мог и в действитель¬
ности быть Сартаком.
Образ пьяницы-богатыря, какой-то неожиданный и не
вполне понятный, становится ясным, если мы обратимся к со¬
бытиям 1382 года и вспомним о тех «недобрых людях», кото¬
рые вынимали из погребов господские меды. Именно они за¬
щищали город, хотя и не были, возможно, чужды похмелью.
Василий — противник бояр, он стоит за городскую бедноту.
Это хорошо подчеркнуто в ряде былин и роднит его с одним из
оставшихся нам неизвестным предводителем черных людей, так
яростно защищавших Москву от татар.
Былина о Василии Пьянице первоначально кончалась ги¬
белью города. Может быть, основой ее являлась более ранняя
былина о взятии Киева татарами, но Богородица, плачущая об
обреченной Москве,— любимый образ не только киевской, но
и московской литературы. Позже образ Василия, защищавшего
родной город, потускнел, постепенно на первое место выде¬
лился мотив пьянства, этот мотив был обработан скоморохами
со всеми подробностями о великих чарах вина, выпитых бога¬
тырем. Но это случилось позже. Первоначально же это была
былина о защите города от татар, о черных людях и их вожа¬
ках, защищавших город от татар, о гибели и разорении Москвы,
осложненная воспоминаниями о победе татар «над Киевом».
Московские волнения 1480 года
Волнения черных людей в Москве не ограничивались только
событиями 1382 года. «Чернь» волновалась и крепила город
во время «скорой татарщины». Гости и суконники, как мы ви¬
дели, «принимали участие в заговорах против Василия Темного.
Но все это были только отдельные вспышки недовольства и
протеста против феодального гнета.
О значительно большем явлении можно говорить, изучая
историю 1480 года, связанную с падением татарского ига —
величайшим событием конца XV века, с которого собственно
и начинается история России как могущественного независи¬
мого государства на востоке Европы.
Падению татарского ига посвящена специальная глава в
книге покойного К. В. Базилевича: «Внешняя политика Рус¬
249

ского централизованного государства»59. В этой работе с к
ран богатый и интересный материал, но как раз движению ц
сковских черных людей явно не повезло. К. В. Базилевич°
сущности отвел все показания о московских волнениях 14Qq
года, признав их тенденциозными. Так как выводы Базиле
вича основаны на анализе летописных источников, то и нам при¬
дется произвести такой анализ.
К. В. Базилевич останавливается на двух основных лето-
писных версиях о событиях 1480 года. Одну из них он считает
составленной «в митрополичьей канцелярии вскоре после опи¬
санных событий». Эта версия сохранилась в Московском своде
конца XV века и в более полном виде отразилась в Русском
Временнике.
Вторая версия о событиях 1480 года, помещенная в Со¬
фийской 2-й и Львовской летописях60, признается К. В. Бази¬
левичем «ненадежным и недостоверным источником для исто¬
рии борьбы с Ахмет-ханом», «памятником не столько истори¬
ческой, сколько политической литературы конца XV века или
начала XVI века».
Если стать на точку зрения К. В. Базилевича, то рассказ о
волнениях черных людей в Москве оказывается чуть ли не вы¬
думанным. Автор монографии и делает такой вывод: «Неза¬
служивающим доверия представляется сообщение «повести»
о враждебной встрече Ивана III, якобы устроенной москов¬
ским населением и «духовным отцом» великого князя архиепи¬
скопом Вассианом».
Конечно, нельзя отрицать тенденциозность второй лето¬
писной версии о событиях 1480 года, ио ведь и сам К. В. Ба¬
зилевич проявляет определенную тенденциозность, рисуя дея¬
тельность Ивана III в плане полной апологии всех его меро¬
приятий. Между тем события 1480 года были глубоким кризи¬
сом, обнаружившим противоречия в среде русского общества
XV века. Свержение татарского ига было достигнуто напря¬
жением всех сил русского народа, и очень неприятно звучат
слова покойного исследователя, приписывающего победу чуть
ли не одному Ивану III («победа Ивана III иад Ахмедханом»).
Это замечание вовсе не ставит своей задачей унизить Ивана
III как крупного государственного деятеля, еще в меньшей сте¬
пени оио направлено на то, чтобы поколебать ценность боль¬
шой работы К. В. Базилевича. Но исследователь истории
250

IVloCKBbI
не может пройти мимо событий 1480
года, ограни¬
чившись только скептическими замечаниями о правильности
или неправильности того или иного летописного рассказа. Пе¬
ред нами стоит задача показать, как кризис 1480 года отра¬
зился в широких народных кругах.
Московский свод конца XV века дает такую хронологию
событий 1480 года. 8 июня великий князь послал к Оке своего
сына Ивана Молодого и с ним своего брата Андрея Меньшого.
30 сентября великий князь приехал из Коломны в Москву, а
3 октября выехал из Москвы и остановился в Кременце «с ма¬
лыми людьми», отпустив остальное воинство к сыну. Ахмат
подступал к Угре и пытался переправиться через нее. Когда
же начались морозы, Иван III приказал своему сыну отсту¬
пить от Угры, переставшей быть препятствием, к Кременцу.
Татары во главе с Ахматом побежали от Угры 11 ноября.
Московский свод и близкие к нему летописи ничего не го¬
ворят о волнения черных людей в Москве, но в нем имеются
известия о колебаниях Ивана III. По летописи, «молиша его
(Ивана III) великим молением», чтобы стоял крепко за право¬
славное крестьянство «противу безсерменству». Приказ вели¬
кого князя об отступлении от Угры рассматривается в Мос¬
ковском своде как прямая измена «злых человек богатых и
брюхатых». С упреком говорится о Софье Палеолог, жене ве¬
ликого князя, которая вернулась «из бегов», осуждаются разо¬
рения, причиненные во время ее бегства боярскими холопами
тем областям, по которым ходила великая княгиня. И ни слова
нет о победе Ивана III; бегство же Ахмата рассматривается
как «преславное чудо».
Рассказ Московского свода и близких к нему летописей не
противоречит Софийской 2-й летописи. В Софийской также
говорится о приходе Ивана III из Коломны в Москву «на со¬
вет и думу»; встречаются буквально те же слова, что и в Мос¬
ковском своде. Говорится о молении великого князя «великим
молением», сообщается о распоряжениях Ивана III по охране
Оки и т. д. Имеется замечание о брюхатых предателях и пр.
Таким образом, нельзя противопоставлять рассказы о собы¬
тиях 1480 года в Московском своде и в Софийской 2-и лето¬
писи. а следует говорить об их общем источнике.
К В. Базилевич находит в рассказе Софийской 2-и лето-
писи явные несообразности. «Так,- пишет К. В. Базилевич,-
251

пребывание великого князя в столице после возвращения
Коломны заняло всего лишь трое суток (30 сентября 3 0“3
тября). По словам же повести, Иван III, не решаясь въехать*
Кремль,— «бояся гражан злыя мысли поимания» — прожил
в подгородном московском Красном сельце две недели». Но в
Софийской 2-й летописи речь идет о двух возвращениях Ива¬
на III в Москву, и первое его пребывание нельзя объединять
со вторым. Первый раз Иван III прибыл из Коломны, второй
раз с Угры.
Имеется и третья повесть о событиях 1480 года, помещен¬
ная в Вологодско-Пермской летописи. Повесть эта возникла
вне двух рассмотренных выше летописных версий, но и в ней
говорится о людях, которые «не хотяще земли Русской добра
и православному христьянству, и со царем битися, и начаша
великому князю думати не явно, чтобы от берегу отсупил,
а царю бы ие грубил». В повести сообщается о переговорах
Ивана III с Ахматом в униженной форме (чтобы царь «смило¬
вался») и об отказе Ахмата вести переговоры. Из той же по¬
вести выясняется, что в Москве в осаде сидел митрополит Ге-
ронтий, Вассиан Ростовский, «да гости московские, да чернь».
В повести особенно подчеркивается выдающаяся роль Васси-
аиа Ростовского.
Отметим тут же, что неумеренная защита деятельности
Ивана III покойным К. В. Базилевичем приводит его к прямой
ошибке и утверждению об отсутствии пререканий Ивана III с
его сыном Иваном Молодым. Между тем в наших рукопис¬
ных сборниках имеется особое послание духовенства к вели¬
кому князю Ивану Ивановичу (Молодому) на Угру.
Все сказанное позволяет отвергнуть выводы К. В. Бази¬
левича о недостоверности рассказа Софийской летописи о вол¬
нениях черных людей в Москве и отнестись к сообщению о них
с должным вниманием.
Политическая обстановка, сложившаяся в 1480 году, во
многом напоминала Тохтамышево разорение. Ахмат шел к
Москве с большим войском, надеясь встретиться в верховьях
Оки с польским королем Казимиром. Таким образом, громад¬
ное вражеское войско должно было вторгнуться в русские пре¬
делы с юго-запада, где только река Угра могла помешать та¬
тарскому конному войску ворваться в Подмосковье. Дело ос¬
ложнялось ссорой Ивана III с его братьями Андреем Большим
252

и Борисом. Князья стояли в Великих Луках и оттуда вели пе¬
реговоры с Казимиром.
Москва готовилась к осаде во главе с митрополитом Ге-
ронтием, матерью Ивана III — великой княгиней Марфой,
удельным князем Михаилом Андреевичем Верейским — дя¬
дей великого князя. С ними в осаде сидело «многое множество
народа от многих градов».
На совещании в Москве митрополит и бояре «великим мо¬
лением» упрашивали Ивана III активно выступить против
Ахмата. К этому времени в Москву прибыли послы от братьев
великого князя. Это, видимо, и решило исход совещания. Иван III
пошел к Угре «противу царя»; заняв позицию у Кременца, он
отправил Ивана Ивановича к Угре. Так рисует дело Москов¬
ский свод конца XV века.
Между тем действительная обстановка, сложившаяся в
Москве в 1480 году, была и сложнее итревожнее, чем описано
выше. Для москвичей грозным симптомом приближающейся
опасности казалось бегство из Москвы обеих великих княгинь,
матери и жены великого князя. «И княгини великие тогды из
града вышли»,— сообщает Вологодско-Пермская летопись.
Только вмешательство митрополита и другого духовенства за¬
ставило великую княгиню-мать, Марфу, вернуться в город;
«во граде же бысть не мала радость о возвращении великой
княгини». Однако жена великого князя, Софья Фоминишна,
с детьми не вернулась в столицу, а отправилась в Дмитров, чтобы
оттуда на судах ехать к Белоозеру. Этот факт, отмеченный в
других летописях, имеется и в Софийской 2-й летописи. Вели¬
кий князь «всхоте бежати от брегу, а свою великую княгиню
римлянку и казну с нею посла на Белооэеро, а мати же его ве¬
ликая княгиня не захоте бежати, но иэволи в осаде сидети».
Бегство великой княгини было вполне обосновано как ес¬
тественная предосторожность. Приближенные бояре напоми¬
нали великому князю, «ужас накладываючи». о Суздальской
битве, когда его отец Василий Темный попал в плен, о нашест¬
вии Тохтамыша. Иван III законно боялся возобновления но¬
вых междоусобий с удельными князьями, а облик слепого отца
стоял перед его глазами. Ведь сам Иван III в ранней юности
спасался от преследований Шемяки. Но то, что великому князю
казалось политической мудростью, представлялось совсем»
ином виде москвичам. И народная мудрость, как всегда,
253

оказалась выше мудрости владыки. Иго было свергнуто б
годаря мужеству москвичей, настоявших на борьбе с Ахмат^
хотя историки главными героями стали делать Ивана III и д^’
Софью Палеолог, будто бы (доказательств этому нет) уго*е
ривавшую великого князя бороться с татарами.
Наиболее кризисным моментом в событиях 1480 года было
возвращение Ивана III в Москву. По Софийской 2-й лето¬
писи, великий князь, оставив войско, «побежа» в Москву. Во¬
логодско-Пермская летопись действительно подтверждает, что
великий князь вторично приехал в Москву, после того как пе¬
реговоры с Ахматом о мире были прерваны самим ханом: «При¬
дет ко мне Иван сам; помнутся ми о нем рядцы и князи печало-
вати, иио как будет пригоже, так его пожалую». Совершенно
распоясавшийся Ахмат требовал присутствия великого князя
у своего «стремени». Свидетельство Вологодско-Пермской ле¬
тописи о переговорах великого князя с Ахматом находит под¬
тверждение в словах послания Вассиана к Ивану III: «Ныие
слышали, что бесерменин Ахмат уже приближается и губит хри¬
стианство, хвалится (наступать) на тебя и на твое отечество,
ты же перед ним смиряешься и о мире просишь и к нему по¬
слал, он же однако гневом дышет и твоего моления не послу¬
шал, желая до конца разорить христианство».
По Вологодско-Пермской летописи, Иван III, получив по¬
слание митрополита Геронтия, Вассиана и игумена Паисея, ис¬
полнился радости и начал «крепко стояти» против Ахмата; к
нему прибыли и мятежные братья. Но русские войска, неиз¬
вестно почему, отступили к Боровску. Ахмат же, простояв на
Угре 10 дней, а в Литовской земле (то есть на ее территории)
6	недель, бежал «в четверток канун Михайлову дню», то есть
7	ноября. Когда было написано послание Вассиана, мы не знаем,
но послание Геронтия совместное с Вассианом и «сослужебни-
ки» написано 13 ноября. Об этом послании и говорит Вологод¬
ско-Пермская летопись, заменив, однако, его текстом посла¬
ния Вассиана как более ярким литературным произведением.
Как видим хронологию событий 1480 года нельзя назвать
ясной, но сравнение с Вологодско-Пермской летописи с Мос¬
ковским сводом конца XV века и Софийской 2-й летописью
говорит не против, а в пользу последней. Поэтому и показа¬
ния ее о волнениях московских черных людей вполне досто¬
верны. Но предоставим теперь место самой летописи.
254

«Сам же князь велики, читаем в ней. ехал ко граду к Мос
кВе, а с ним князь Федор Палецкой. И как бы на посаде у
града Москвы, тут граждане переносилися в град в осаду, уз¬
рели они князя великого и опечалились, начали говорить вели
кому князю, опечалившись, и делать обвинения («изветы кла-
сти»), говоря: когда ты, государь, князь великий, над нами кня¬
жишь в кротости и тихости, тогда с нами много «в безлепице»
расправляешься, а нынче сам разгневал царя, не платив ему
выхода, и выдаешь нас царю и татарам. Приехал же князь ве¬
ликий во град Москву и встретил его митрополит, а с ним вла¬
дыка Васьян Ростовский. Начал же Васиан сердито говорить
князю великому, бегуном его называя... А гражане роптали на
великого князя. Поэтому князь великий не жил в граде (то есть
в Кремле) на своем дворе, бояся от граждан злой мысли по-
имания, а жил в Красном сельце»... Далее в Софийской 2-й
летописи говорится о приказе великого князя Ивану Молодому
отступить от Оки, об его непослушании, о распоряжении сжечь
посад ( «а посад веляше у Москвы пожечи князю Ивану Юрье-
вичю»).
Краткий рассказ Софийской 2-й летописи ярко рисует не¬
довольство горожан Иваном III. Горожане обвиняли великого
князя в беспричинных, несправедливых распоряжениях: «Нас
много в безлепице продаешь». Это обвинение имеете виду тяж¬
кие судебные расправы, налоги и повинности. Если принять во
внимание, что подобные слова слышались во время переноса
вещей («гражане ношахуся в град в осаду»), когда горожане
бросали на посаде свои дома, перебираясь в Кремль, то такие
упреки становятся понятными в устах людей, дома которых бы¬
ли обречены к сожжению. Само выражение «ношахуся» край¬
не характерно, люди переносили свои пожитки, «носились»
чисто простонародное слово, оставшееся и до сих пор в нашем
языке для обозначения переноски вещей на руках.
Граждане не без основания роптали на великого князя, при-
казавшего выжечь московский посад в качестве необходимой
предосторожности, когда деревянные строения вокруг города
могли бы сделаться прикрытием для врагов, осаждающих
Кремль. Эта мера говорила о намерении великого князя «ус¬
тупить берег» татарам, отказавшись сражаться на подступах к
Москве.
В этих условиях Иван III предпочел жить в окрестностях
255

Москвы, в Красном сельце, справедливо «бояся
ли злыя поимание». Вспомним, как поступили моско***” Мь,с-
ные люди с митрополитом Киприаном и боярами во°ВСКИе ЧеР-
тамышева разорения. Митрополит был вынужденТeM*"W
города после оскорблений. «Чернь», крепившая город *аТЬ Иэ
готовилась задержать великого князя в Москве. ЭтоК°СаДе’
злая мысль поимания, а вовсе не арест или свержение в ” бЬ,Ла
князя.	еликог°
Волнения московских гражан, посадских людей, были
повременными, но они имели немалое значение в истории св^
жеиия татарского ига, заставив Ивана III отказаться от^пас
сивного сопротивления татарам. Кризис 1480 года был тяже
лым, и благополучное разрешение его нельзя приписывать
какому-либо герою. Одинаково тенденциозно говорить об
Иване III или Иване Молодом как победителе, хвалить или
порицать Вассиана и т. д. Истинным героем был русский на¬
род, а московские черные люди в частности.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
МОСКОВСКОЕ ПРОСВЕЩЕНИЕ
И ЛИТЕРАТУРА
Грамотность
Известно, что образование в средние века было уделом не¬
многих. И по совершенно понятным причинам. Дороговизна
письменных материалов (пергамента, а с XV века бумаги), спо¬
соб письма — медленный и кропотливый, относительно неболь¬
шая потребность в письменных документах, господство устных
сделок — все это приводило к тому, что письменность распро¬
странялась только среди относительно узких кругов феодаль¬
ного общества.
Однако новые открытия в области письменности, в част¬
ности новгородские берестяные грамоты, убеждают в том, что
вывод о крайней ограниченности письменности в Древней
Руси следует пересмотреть. По крайней мере, документы XIV—
XV столетий показывают довольно значительное распростра¬
нение грамотности среди духовенства, бояр и даже горожан.
В рядах русского общества образование распространялось
неодинаково. Грамотность была обязательна для духовенства,
которое не могло исправлять церковные службы без книг. По¬
этому и в более ранние времена «попов сын», не научившийся
грамоте, выбывал из рядов церковных людей и попадал в чис¬
ло изгоев. Ряды книжных переписчиков пополнялись главным
образом за счет духовенства; не только дьяки и священники,
но иногда даже просто поповичи писали грамоты. Купчую на¬
чала XV века писал «Василь поповичь». На другой грамоте,
видимо, этот же писец называет себя Васюком («Васук попов
сын Иванов»),
4 М Н Тнхомнрс
257

Среди духовенства встречались и высокообраЭо
люди (понимая под образованием средневековое схо°ВаННЬ,е
ское знание церковных и некоторых гражданских книДСТ!!ле'
трополичий двор и крупные московские монастыри обл V1h’
большими библиотеками и являлись центрами, в которых в АЭЛИ
переписка книг. Иногда писцы заканчивали переписанную ^
копись сообщением о времени окончания переписки и т. д РУ
полняя эти сведения кое-какими не всегда уместными замеча
ниями. «А се книга Михайлова чюда,— пишет писец «Книги
Иова», изготовленной для Чудова монастыря в Кремле,	 а
написаны в лето 6902 (то есть 1394), марта в 20, в час 3 дню»
Несколько выше он написал на книге свои пожелания: «Да руКа
моя любо лиха, и ты так не умеешь написать, и ты не пис(ец)».
Грамотность имела несомненное распространение и среди
горожан, в первую очередь купцов. Таковы были известные
уже нам Ермолины. Письмо Василия Дмитриевича Ермолина,
посланное им в Литву, обнаруживает в его авторе человека,
владевшего некоторыми литературными способностями, во вся¬
ком случае — бойким пером.
Прибавим к грамотным людям небольшой по численности,
но влиятельный круг княжеских «дьяков», писавших княже¬
ские грамоты. Например, жалованную грамоту княгини Ма¬
рии Ярославны подписал «дьяк Матфей», грамоту шехонских
князей середины XV века подписал «Пантелей Медведев»,
грамоту Дмитрия Шемяки «писал княж Дмитриев Юрьевича
дияк Алексей».
Грамотность имела распространение и среди московских
бояр. Сын московского боярина митрополит Алексий еще ре¬
бенком научился грамоте. Как видно из жития Сергия Радо¬
нежского, обучение грамоте вообще входило в программу вос¬
питания боярских детей. Отрок Варфоломей (впоследствии
инок Сергий) учился грамоте вместе со своим старшим братом
Стефаном. Правда, у нас имеются и обратные свидетельства,
говорящие о недостаточном образовании московских великих
князей, причем эти свидетельства исходят из уст панегиристов
московских князей, а не их врагов. Дмитрий Донской, по сло¬
вам его биографа, недостаточно знаком был с книгами («аще
бо и книгам не научен сый добре»), тот же отзыв слышим о
Василии Темном. Показания эти, впрочем, не являются дока¬
зательствами того, что Дмитрий Донской и Василий Темный
25Я

были людьми абсолютно неграмотными о
видимо, хотели только отметить нелГ' УССКИе Кии*ники,
своих князей. Дмитрий Донской не наумГ^0' °бразование
гам, следовательно, в какой-то меое х Ыл <<Д°бре>> кни'
грамотным. Только его образование кП” Д°бре>>' 6ь,л
книжникам явно недостаточным. казалось московским
писями на грамотах!^аРсЬилийЯБораисоГи^еКопТВОВаНа “*
мотных людей найдем и Дмитрия ИваиовичТн7л' ^
торый сам писал грамоты («а грам017 писал	°С?МТ
Обучение детей грамоте начиналось ран£ Исключить
ную по своей простоте картину начальной обучения отроков
дает Епифаниево житие Сергия Радонежского6'. Родители
отрока Варфоломея отдали его вместе с братом Стефанов
«учиться божественным писанием». Стефан быстро научился
читать, а Варфоломеи учился «не скоро и косно». Учитель обу¬
чал «со многим прилежанием», отрок же плохо внимал, и сам
говорил: «Никако же могу разумети, о них же ми сказуют».
Только чудесное вмешательство некоего старца помогло отроку
одолеть грамоту.
Из жития Сергия видно, что под обучением грамоте пони¬
малось не простое чтение псалтыри, а умение читать и петь
псалмы — «псалмопение глаголати», «стихословити зело доб¬
ре и стройне». Здесь-то мы и находим объяснение тому, что
Дмитрий Донской «не добре» владел книжным чтением. Это
значит, что он не был обучен всем тонкостям псалмопения и
стихословия. Конечно, для полного усвоения такой премудро¬
сти требовались и прилежание, и своего рода способности. От¬
роков, невнимательно слушавших на уроках и учившихся «не
скоро и косно», вероятно, было не мало и в Древней Руси, в
особенности в княжеской и боярской среде, где более цени¬
лись воинские доблести, чем образование. Поэтому в боль¬
шинстве случаев образование молодых людей из аристократи¬
ческого общества оканчивались на первой его ступени, огра¬
ничиваясь знакомством с грамотой. Зато в монастырях возни¬
кали кружки образованных людей, создавались школы пере¬
писчиков и переводчиков, накапливались крупные книжные
богатства.
259

Московская письменность
Москва рано стала делаться крупнейшим русским центр0
переписки и распространения книг. Уже Иван Калита обращал
большое внимание на переписку книг («многим книгам напи^
санным его повелением»). К числу этих книг надо относить в
первую очередь знаменитое Сийское Евангелие, написанное
на Двину в 1339 году повелением чернеца Анания в Москве.
В этом Евангелии находим первые следы московского аканья
и характерное название нашего города — «в граде Москве»,
которое живо напоминает такое же название Москвы в пер¬
вом известии о ней 1147 года. Сийское Евангелие — прекрас¬
ный образчик ранней московской письменности, случайно со¬
хранившиеся на севере. Оно написано на пергаменте, четким
и красивым уставом. Особенно замечательна миниатюра, изо¬
бражающая Христа и его учеников. Живость движений и неж¬
ность красок делают эту миниатюру выдающимся памятником
раннего московского искусства.
Сийское Евангелие было роскошным экземпляром, напи¬
санным по специальному заказу. Два других московских па¬
мятника середины XIV века дают нам представление о рядо¬
вых московских рукописях того же века. В 1354 году было на¬
писано Евангелие апракос62 рукою многогрешного раба Божия
чернца Иоанна Телеша к священному отцу Клименту, замыш-
леиьем Олексия Костьянтиновича, при великом князе Иоанне
Ивановиче при епископе Афонасьи Прияславьском (т. е. Пе¬
реяславском).
Любопытная внешность этого Евангелия. Оно написано на
пергаменте в 2 столбца крупным, но очень неровным и некра¬
сивым почерком. Начало статей отмечено большими заглав¬
ными буквами звериного орнамента63. Буквы выполнены крас¬
ным и коричневыми линиями неизменно на зеленом фоне. Во
всем внешнем виде этой московской рукописи чувствуется
что-то провинциальное, напоминающее нам о смутном княже¬
нии кроткого и красивого Ивана Ивановича, мало похожего
своими талантами и на отца Ивана Калиту, и на сына Дмитрия
Донского.
Этот редкий экземпляр ранней московской письменности
изобилует «пропусками и ошибками», по просторечию пишется
Иван вместо Иоанн и пр. В этом заметны черты, типичные
2G0

для московской письменности XIV века с
блиэить древний ЯЗЫК К нар„д„ому МОСКОВС^ОмГяз™"'" "РИ‘
Другая московская рукопись только на меть.п У‘
предыдущей. Это тоже Евангелие, написанное по'и^
„ом великом „„язе Иване Ивановиче и „р„ „нтроДл^ХГ
снн (Олексее) рабом Божиим Луквяном в 1358 году ОжГ“‘
полнено „а пергаменте в 2 столбца крупна „ несколько 1“«
красивым почерком, чем Евангелие 1354 года. Заставка „ Z
главные буквы написаны в зверином стиле, „о фон „х поч™
снннн, а не зеленый. Страшная московская действительность
середины XV века, постоянная угроза татарского нашествия
чуются нам в особом чтении: «Память труса (землетрясения)
и страха всякого». Это чтение помещено под 5 июня. Такая
память имелась уже н в греческих рукописях, но она не теряет
своей выразительности для московских условий времен Ивана
Красного: «Память с человеколюбьем нанесена на ны страш¬
ные беды в нахожденье нноязычник, от них же щедрый Бог
милости ради сво(ей) избави нас». В этом списке «особенно
заметно усилие передать мысль текста яснейшими русскими и
даже простонародными оборотами речи»,— пишут Горский и
Невоструев, приводя характерные речевые обороты: «и аще
кто поймет тя в версту», «смотьри цветца селнаго»64.
Названные нами памятники являются только немногими и
случайными остатками того письменного богатства, которое
Москва накопила за XIV столетие. О том, какое количество
рукописей хранилось в московских церквах и монастырях,
можно судить по рассказу о разорении Москвы во время на¬
шествия Тохтамыша. Московские соборы до самых сводов были
завалены рукописями, которые все погибли от пожара: «Книг
же толико множьство снесено с всего града и из загородиа и
ис сел, в сборных церквах до стропа наметано, схранения ради
спроважено, то все без вести сотвориша». Как ни тесны были
московские соборы XIV века, перед нами встают груды руко¬
писей, сваленных в них для сбережения. Пожар, испепелив¬
ший Москву в 1382 году, уничтожил все эти богатства мос¬
ковской письменности без остатка. Этим и объясняется ред¬
кость, почти единичность, рукописей бесспорно московского
происхождения, восходящих к временам, предшествовавшим
Тохтамышеву разорению.
261

Московское письменное богатство стало быстро восста
ливаться после разорения, и в московских монастырях воэТ
новилась усиленная переписка книг. Особенно большое знач
ние имели два московских монастыря, основанных при митро
полите Алексии: Чудов и Андроников. В Чудове монасть,рё
быстро стала складываться собственная школа писцов. О Ней
дают представление 2 рукописи: книга о постничестве 1388
года, написанная «эамышленьем архимандрита Якима, а писа¬
нием черньца Антонья», и Книга Иова 1394 года.
Эти московские рукописи резко отличаются от памятни¬
ков середины XIV века своим более тщательным исполнением.
Обе они написаны на пергаменте в 2 столбца, обе украшены
заставками и заглавными буквами звериного орнамента, но по¬
черк писцов мелкий и выдержанный, свидетельствующий о том,
что в Чудове монастыре уже создалась своя школа переписчи¬
ков. Таким же мелким, так сказать, бисерным почерком вы¬
полнена и рукопись, приписываемая митрополиту Алексию и
вышедшая из того же Чудова монастыря.
Своя школа писцов сложилась и в Андроникове мона¬
стыре. Здесь трудилась над перепиской книг группа писцов-
монахов. В 1402 году грешный Анфим (Онфим) переписал
Изборник, «иже есть око церковное» в княжествующем граде
великом Москве, при державе великого князя Василия Дмит¬
риевича, при митрополите Киприяне, в монастыре Андрони¬
кове при игуменьстве Савине. В той же обители и почти с та¬
ким же предисловием были переписаны слова Василия Вели¬
кого «при державе великого князя Василия Дмитриева сына»
неким Василием. Анфим и Василий — это монахи, работав¬
шие и на заказ, «доброписцы», как их называли бы наши ис¬
точники. В рукописи, написанной в Андрониковом монастыре
в 1402 году, бросается в глаза особая тщательность письма, в
конце рукописи имеется оглавление, которое должно облегчить
нахождение в книге нужного слова. Послесловие отмечено кра¬
сивым киноварным значком6*.
Вероятно, в московских монастырях и выработался тот
своеобразный почерк, типичный для конца XIV — начала XV
века, получивший название русского полуустава. Стремление
ко всему национальному, русскому, столь ярко проявившееся
при Дмитрии Донском, нашедшее свое выражение в героиче¬
ской борьбе с татарами и в попытках установления независи-
262

МОИ rytuvun мщ^имилии, сказалось И В МОСКПпг
конца XIV столетия. Русские рукопГГо"
отличаются от южнославянских не только своим полууставным
почерком: в их орфографии заметно желание облегчить пони
мание древних памятников. Знаменитый Троицкий список Рус’
ской правды, написанный в XIV веке,- прекрасный образ'
чик этого характерного направления. Он отличается не только
древностью текста, но и отсутствием архаических языковых
форм.
В конце XIV века началось внедрение в нашу письмен¬
ность бумаги, которое также шло в первую очередь через Мос¬
кву. Нельзя считать случайным тот факт, что первым русским
памятником, написанным на бумаге, была духовная Симеона
Гордого. Москва быстрее осваивала новый материал для пись¬
менности, чем Новгород, еще долго державшийся дорогого, но
традиционного материала — пергамента. Это шло рядом со
стремлением упростить и сделать более понятными церковные
тексты, с чем мы встречаемся в московских Евангелиях 1354 и
1358 годов.
В XV столетии Москва окончательно стала крупнейшим
центром русской письменности. Об этом мы узнаем из «по¬
слания от друга к другу». Оно написано Василием Дмитрие¬
вичем Ермолиным в ответ на просьбу видного сановника Ли¬
товского великого княжества «писаря» Якова. Пан Яков про¬
сил Ермолина купить для него в Москве несколько книг: про¬
лог на весь год, осмогласник «по новому», книгу «два творца»
и жития 12 апостолов. Пролог — это собрание кратких житий
и поучений на целый год; «два творца» — сочинения двух ав¬
торов, известных автору письма, но подробнее не обозначен¬
ных Ермолиным; осмогласник — собрание церковных песен.
Осмогласник был изложен «по новому», представляя собой
новинку. Эти книги можно было достать в Москве, но только
в отдельных переплетах, а не так, как их хотел иметь паи Яков.
На руках у москвичей, впрочем, могли найтись и такие экзем¬
пляры, которые удовлетворяли бы требованиям заказчика, но
это были, так сказать, экземпляры любительские, непродаж¬
ные: «Кто будет таково написал, ино собе то и держит, а на
деньги того не продаст».
Единственный способ хорошо выполнить заказ, как думал
Ермолин,— это нанять доброписцев, «сделать по твоему при-
263

казу, с добрых списков, по твоему обычаю, как любит в
твоя». Но для этого надо иметь бумагу («паперию») н Не°*я
лое количество денег.
А.	Д. Седельников, опубликовавший это эамечательн
письмо, склонен видеть в нем обмен посланиями между Кру°е
ными деятелями России и Литовского великого княжества, Нц
это не вполне так. В письме Ермолина проскальзывает ноТКа
купеческого интереса к делу. «А лишка не дам нигде ничего
а наряжу ти, пане, все по твоей мысли и по охоте»,— припн'
сывает Ермолин в конце письма, употребляя даже обычные
торговые заверения: будьте-де спокойны, все сделаем по
вашей воле. Возможно, Ермолин брал подряды на переписку
книг, очень дорого стоивших в это время. Издатель письма
А. Д. Седельников правильно пишет по этому поводу: «На
северо-востоке не только лучше сохранили старую письмен¬
ность, на что указывают многочисленные находки древнейших
памятников в рукописях великорусских XV и частью XVI вв.,
но и гораздо шире использовали переход к новым ее условиям»66.
Как видим, московские доброписцы имеют за собой дли¬
тельную историю. Пожары и разорения уничтожили громад¬
ное количество письменных московских памятников, но и то,
что осталось, говорит о многом, прежде всего о Москве как об
одном из крупнейших центров XIV—XV веков, который не
уступал по своей письменной культуре Новгороду, а в некото¬
рых случаях его превосходил. Это будет наглядно видно на при¬
мере московской литературы великокняжеского периода.
Начало московской литературы
Московская письменность не имела таких глубоких кор¬
ней, как новгородская. В конечном итоге Москва ХП-ХШ
веков все-таки была новым городом, который не успел нако-
пить такого богатства письменных традиций, как старые горо¬
да, подобные Новгороду „ли Смоленску. Между тем условия
для раннего развития московской литературы были явно не¬
благоприятными. Позтому московская литература - явление
сравнительно позднее^ Она начинает оформляться только во
второй половине XIV века, хотя отдельные записи москов¬
ского происхождения относятся „ к более раннему времени, ко
временам Калиты и его прее„„„„„в. В основном развитие мо-
264

сковской литературы падает на конец XIV века, на княжение
Дмитрия Донского и его ближайшего преемника.
По какому-то странному недоразумению историки лите¬
ратуры отмечают только три московских литературных памят¬
ника конца XIV века: 1) «Задонщину», 2) Сказание, или По¬
ведение о Мамаевом побоище, 3) житне Дмитрия Ивановича.
Н. К. Гудзий прибавляет к ним летописную повесть о Мамае¬
вом побоище67. Вероятно, это объясняется тем, что названные
памятники сохранились в особых списках и, за исключением
жития Дмитрия Донского, не вошли в наши летописи. Между
тем летописи сохранили нам и другие повести конца XIV века,
когда-то существовавшие в отдельном виде, но теперь извест¬
ные нам по летописям. Таковы сказания о Тохтамышевом на¬
шествии, повесть о Митяе, хождение митрополита Пимина в
Царьград. Таким образом, у нас получится достаточно внуши¬
тельный список московской литературы конца XIV века.
Предупредим заранее, что в обзоре московской литерату¬
ры мы не преследуем специальных историко-литературных це¬
лей. Это дело специалистов и не по плечу автору этой книги.
Но историк не может оставить в стороне важнейшие литера¬
турные явления того времени, которое он изучает. Ведь без зна¬
комства с литературой XIV—XV веков культурное значение
великокняжеской Москвы останется освещенным неполно и
неточно. Обзор московской литературы мы поведем с тех про¬
изведений, возникновение которых в конце XIV — начале XV
века бесспорно. Таковы в первую очередь повести о Тохтамы¬
шевом разорении.
Повести о Тохтамышевом разорении
Разорение Москвы в 1382 году и драматические подроб¬
ности этого события повели к созданию особого цикла повес¬
тей. Наиболее известны обширные повести о Тохтамышевом
нашествии, помещенные в Никоновской и Воскресенской ле¬
тописях, но как раз они мало типичны для московской литера¬
туры XIV века и представляют собой позднейшие переработ¬
ки более ранних сказаний. Наиболее близки по времени воз
ыикновения к событиям 1382 года два сказания.
Одно из них помещено в Симеоновской летописи и Ногож-
ском летописце, в основе которых лежит московский свод
265

века. В том и в другом списке рассказ начинается словами-
«Того же лета царь Токтамышь посла в Болгары и повеле хри.
стианскыя гости русскыя грабити, а ссуды их и с товаром от-
нимати и провадити к себе на перевоз». Тохтамыш пошел «из-
гоном» (то есть внезапным набегом) на Русскую землю, а суз¬
дальский князь Дмитрий Константинович послал к нему двух
своих сыновей, Василия и Семена, которые догнали татар у
Рязани. Рязанский князь Олег Иванович обвел татар вокруг
своей земли и указал им броды на реке Оке. Перейдя Оку
и взяв Серпухов, татарские полчища устремились к Москве.
Великий князь Дмитрий Иванович отъехал в Кострому, а в
Москве затворился литовский князь Остей, внук Ольгерда,
«с множеством народа».
Татары подошли к городу 23 августа, в понедельник, и стоя¬
ли 3 дня, а на четвертый день вызвали Остея из города, убили
его перед городскими воротами и поднялись на стены по лест¬
ницам. Город был взят, жители перебиты или уведены в плен.
Татары разбили церковные двери и разграбили церковное иму¬
щество. Не ограничившись Москвой, татары повоевали дру¬
гие русские города, но потерпели поражение у Волоколамска
от Владимира Андреевича Серпуховского. На обратном пути
татары взяли Коломну и разорили Рязанскую землю. Через
некоторое время Дмитрий Донской и Владимир Андреевич въе¬
хали в Москву и увидели взятый и выжженный город, разо¬
ренные церкви, бесчисленное множество убитых и повелели хо¬
ронить мертвых и платить за 40 похороненных мертвецов по
полтине, а за 70 по рублю, и всего было дано 150 рублей.
Краткий рассказ о разорении Москвы изобилует такими
подробностями, которые обнаруживают хорошее знакомство с
событиями. Таковы: точная дата взятия Москвы 26 августа «в
7 час дии», указание на то, что суздальские князья нашли след
Тохтамыша на Серначе. Поражает особая сдержанность ав¬
тора рассказа по отношению к Тохтамышу и объяснение при¬
чин, по которым Дмитрий Донской не оказал ему сопротивле¬
ния: «Ни подня рукы против царя». Поэтому мы едва ли оши¬
бемся, если признаем, что рассказ написан еще при жизни
Дмитрия Донского, то есть до 1389 года, вероятнее всего, ка¬
ким-либо монахом, ибо автор особо отмечает гибель двух мос¬
ковских архимандритов и одного игумена.
Второе сказание о Тохтамышевом разорении помещено в

Ермолинской летописи68. Оно оечкп ™
^пи резко отличартгв
щего, хотя в некоторых деталях совпадает „ 11 "Редыду-
тах, что заставляет думать о каких-то за™ °бенности в Да-
года, использованных тем н другим сказанием р'06"'™™ 1382
но с первым сказанием о начале похола Tnv Рассказав схоД-
рого сказания заявляет, что Дмитои^ Л	авт°Р вто-
вокупьляти и поиде с Москвы хотя поэти^0” <<НЭЧа П°ЛКИ С°'
но в княвех русских, овнн хотяху, а инн,
«в во граде Москве мятеже бе велик». CoJe"" народ“зив^
ннлн во все колокола «и сташа сунмом, а инни по вратом а
нннн на вратех на всех, не токмо пущати хотяху из града кра!
молников и мятежников, но и грабяху их». Между тем татары
подошли к Москве и начали спрашивать о великом князе, «есть
ли он в граде». Горожане сказали, что его в городе нет. Утром
татары подступили к городу и начали стрелять из луков. Граж¬
дане отвечали со стен стрельбой из луков и бросали камни. Од¬
нако татары сбили граждан со стен и пытались взобраться на
них по лестницам, но осажденные лили на татар кипящую воду,
стреляли из тюфяков н пушек, один же москвитин, суконник
Адам, пустил с Фроловских ворот стрелу и убил славного ор-
динского князя, чем причинил великую печаль самому Тохта-
мышу.
Виновниками взятия города были суздальские князья, по¬
клявшиеся, что Тохтамыш ограничится получением даров, если
горожане выйдут к нему навстречу. Татары напали на крест¬
ный ход, вышедший из городских ворот, ворвались в город и
влезли на стены по лестницам, перебили людей, «тако же вся
казны княжьския вэяша, и всех людей, иже бяху со многых
земль сбеглися, то все взяша». Татары взяли и другие города,
в том числе Переславль, но переславцы спаслись от гибели,
бежав на озеро. Рассказав о поражении татар под Волоком и
возвращении Дмитрия Ивановича на Москву, сказание заме¬
чает, что за 80 погребенных трупов платили по рублю и всего
издержали 300 рублей.
Как и в первом сказании, перед нами выступает человек,
хорошо осведомленный о событиях, но в остальном два автора
глубоко различны по своим интересам. В то время как автор
первого сказания всецело вращается в области церковных
267

интересов, автор второй повести — человек светский У
чивая характеристика поведения Дмитрия Донского, не
щего якобы поднять руки против царя, заменена точным ^
занием на рознь среди князей. Во время набега Тохтамыша^
видим Владимира Андреевича стоящим на Волоке отдельно^1
великого князя, уехавшего на Кострому. Ярко рисуются перГ
нами и действия горожан против крамольников и мятежников
не устыдившихся самого митрополита Киприана, позорно бе
жавшего из города в том же 1382 году.
В страшной трагедии, разыгравшейся в Москве, автор
склонен винить прежде всего изменников, суздальских князей.
Бросается в глаза явное сочувствие автора восставшему народу,
который был брошен большими людьми и решил сопротив¬
ляться татарам. Датирующим указанием служит замечание о
разорении Рязанской земли московскими войсками, что было
для нее хуже татарской рати, потому что в 1385 году Дмитрий
Донской помирился с Олегом Рязанским, и в летописях уже
не встречается столь резких выражений, направленных про¬
тив Олега, как раньше. Это указывает на 1382 — 1385 годы,
как на время, когда была составлена вторая повесть о Тохта-
мышевом разорении. Автора повести мы не знаем, но можем
сказать определенно, что он не принадлежал к числу духовен¬
ства, а был светским человеком, близким к московским горо¬
жанам, возможно даже, сам был горожанином.
Оба сказания о Тохтамышевом нашествии послужили ма¬
териалом для новой повести о том же событии, более обшир¬
ной и вошедшей в состав Московского свода конца XV века,
Воскресенской летописи и Типографского летописца. В этих
летописях помещены в основном однородные повести о Тохта¬
мышевом разорении, впрочем, отличающиеся некоторыми де¬
талями, причем Московский свод и Воскресенская летопись
дают текст уже более осложненный и поздний, чем Типограф¬
ская.
На примере последней легко наблюдать процесс создания
сводной повести о Тохтамышевом разорении. Автор объеди¬
нил обе ранние повести, выбросил из них кое-какие подробности
и согласовал текст, добавив некоторые дополнения фактиче¬
ского и словесного характера. Сделано это было в общем тол¬
ково, хотя и не обошлось без ошибок. Так, первая повесть мол¬
чала о крестном ходе из городских ворот и говорила, что Тох-

тамыш «оболга Остея лживыми ремами» н
родскими воротами, а вторая повесть mn/6"' СГ° Перед го'
ном ходе из городских ворот. Новая же пР ЩИАа У*е ° Крест'
москвичи вышли из города «с к„яземТво1ДГ^Я;дСКзаЭаВ- ЧТ°
последовательно говорит: «Князь их CW - ’	тем не"
бысть под градом».	еи пРеж того убьен
В целом надо признать, что антпп
определенными литературными навыками КакТе'гопое^"'
ственник, он мало интересовало, церковными дела! „ д“ё
пропустил нм, игумена, погибшего в Москве, о котором “ о
минаетс, в первой повести о разорении. Перед нами ?ветсКИЙ
ZZ- ГГГГ направлены в определеииук, об"
ласть область борьбы московских черных и лучших людей
I Ьявляется мотив добрых и недобрых людей. Первые молятся
со слезами Богу, а недобрые люди ходят по дворам, выносят
из погребов господские меды, пьют до великого пьянства и
дерзко говорят: «Не устрашаемся поганых татар нахождение,
велик тверд град имуще, его же суть стены камены и врата же¬
лезны». Автора привлекает не столько гибель княжеской каз¬
ны, сколько расхищенные богатства «сурожан и суконников и
купцов и всех людей». Москвич и горожанин чуется нам в плаче
о разорении Москвы, который вставляет автор в свою повесть.
Был раньше чуден град и многое множество людей было в нем,
кипел богатством и славою, превзошел он все грады Русской
земли честью многою, в нем князья и святители жили и по от-
шествии от мира сего погребались. В это же время изменилась
доброта его, и отошла слава его. и унижение пришло на него:
не было в нем видно ничего, но только дым и земля и много
лежащих трупов, а церкви каменные огорели снаружи, выго¬
рели и почернели внутри, полны крови христианской и мерт¬
вых трупов, и не было в них пения и звону, никто к ним не
приходил, и никого не осталось в городе, но было в нем пусто.
Трудно датировать новую сводную повесть, но она появилась
уже спустя некоторое время после события, может быть, в кон¬
це XV века, в связи с московскими волнениями черных людей
в 1480 году.
Мотив о недобрых людях, грабящих господские дома и по¬
хищающих сосуды, серебряные и дорогие скляницы, был еще
усилен в редакции сводной повести о Тохтамышевом разоре¬
нии, помещенной в Московском своде и Воскресенской лето-

писи. Если более ранние повести говорили, что московский
род не пускал из города мятежников и крамольников, пытав
шихся бежать, то редакция Воскресенской летописи уже прямо
называет мятежниками, крамольниками тех горожан, которые
удерживали беглецов, стремившихся бросить родной город
Крамольниками делаются не беглецы, а защитники города.
Этот мотив получил особое развитие в двух близких по со-
держанию сводных повестях о Тохтамышевом разорении, по¬
мещенных в Никоновской летописи. Там уже «воссташа злыа
человецы друг на друга и сотвориша разбои и грабежи велии».
Нельзя, конечно, считать новые подробности этих повестей вы¬
думанными. Авторы их могли иметь под руками дополнитель¬
ные материалы, но мотив хвастовства и пьянства горожан вы¬
ступает все сильнее, как и в былинах. Мотивы пьянства берут
верх над трогательной повестью о гибели Москвы. Сводная
повесть возникла поздно, когда воспоминания о событиях стер¬
лись, а московские горожане постепенно теряли свои прежние
вольности. Поэтому главной причиной московской гибели при¬
знано несогласие среди горожан, упивавшихся вином и постыд¬
ным образом дразнивших со стен татарские полчища. Не без
огорчения надо отметить, что эти поздние повести, уже иска¬
зившие действительность, наиболее известны в нашей литера¬
туре и наиболее часто цитируются, хотя относятся уже к лите¬
ратуре XV, а не предыдущего века.
Хождение Пимииа
В отличие от повестей о разорении Москвы в 1382 году,
хождение Пимииа может быть приписано определенным авто¬
рам. «И повеле митрополит Пимин Михаилу владыце Смо¬
ленскому, да Сергию архимандриту спасскому, и всякождо, аще
кто хощет, писати сего пути шествование все, како поидоша и
где-что случися, или кто воэвратитися или не возвратится
вспять, мы же сиа вся писахом». Автором хождения, впрочем,
был не смоленский владыка и не спасений архимандрит, а Иг¬
натий, связанный какими-то отношениями со смоленским епи¬
скопом Михаилом. Впрочем, это не лишает нас права считать
хождение Пимина памятником московской литературы, так как
автор его чужд каким-либо особым смоленским интересам и
верно исполнял заказ митрополита писать «сего пути шество-
270

вание». Оставшись вместе с другими
тинополе, несмотря на отъезд смоленг квичами в Констан-
и нового митрополита Киприана Игна^ий^"”0*0"* Михаила
сорокоусты „о душе умершего П„м„„а, с^от2о»УЖПЬ
ближенным которого он, по-видимому являлся	"РИ'
природу донских беретов и прилетающей Ли^стГстГ"
Рязанские бояре провожали митрополита до урочнщаЧюо
Михаилов», как крайнего пункта в Рязанской землей ад”сь
простились с путешественниками, дальнейшее следование ш
Дону казалось путникам «печальным и уныльнивым». кр^м
простиралась пустыня, не было ни сел, ни городов, все было
пусто. Только встречалось много зверей: коэ, лосей, волков
лисиц, выдр, медведей, бобров, орлов, гусей, лебедей, журав¬
лей,- «и бяше все пустыни великиа». На устье Воронежа ми¬
трополита встретил князь Юрий Елецкий со своими боярами.
Дальше начинались степи, населенные татарами-кочевниками,
где паслись бесчисленные стада, «толико множество, яко же
умь превосходящь».
Язык Игнатия простой и в то же время образный. Автор
нередко прибегает к сравнениям для того, чтобы пояснить свой
текст, и эти сравнения порой сделали бы честь крупному ху¬
дожнику. У Тихой Сосны путники видят «столпы каменны
белы» (известные меловые горы), дивно и красиво стоят они
рядом, точно небольшие стога, белые и светлые. Впервые встре¬
тившиеся толпы татар показались Игнатию такими же много¬
численными, «как листья и песок». Красочно говорит он о го¬
рах на малоазиатском берегу, мимо которого плыл Пимин и его
спутники: горы были высокие и на половине их высоты плыли
облака: «Тамо горы высоки зело, в половину убо тех гор сти-
рахуся облаки, преходяще по воздуху». Без лишней риторики
рассказывает Игнатий и об опасном нападении на русский ко¬
рабль, совершенном в Азове итальянскими кредиторами Пи-
мина: «Был великий топот на палубе корабля, но не все знали
(что случилось), мы вышли на палубу и видим великое смяте¬
ние. И сказал епископ мне, Игнатию: «Что, брат, так стоишь
без всякой печали». А я сказал: «Что это такое, господин мой
святой». И он отвечал: «Это «фряги» из города Азова пришли
и взяв сковали господина нашего митрополита Пимина».
271

Чтобы написать такое произведение, каким является хож
дение Пимина, носящее все черты повести о путешествии, а нё
простой маршрутной справки, надо было обладать определен¬
ными литературными навыками. В сочинении Игнатия преоб¬
ладает мирская, а ие церковная стихия. Автор записывал ви¬
денное, не прибегая к помощи цитат из церковных книг, как
это позднее стали делать московские авторы XV века.
Повесть о Митяе
Гражданский характер московской литературы XIV века с ее
реалистическим характером нашел свое отражение даже в та¬
ких произведениях, которые были явно связаны с церковными
темами,— имеем в виду повесть о Митяе. Эта повесть под¬
правлена и расширена в сторону тенденциозного опорочива¬
ния неудавшегося ставленника на митрополию.
Древнейшая редакция повести, помещенная в Рогожской
летописи, написана уже во враждебном тоне по отношению к
Митяю, но не заключает еще в себе каких-либо недостовер¬
ных черт. В ней говорится, что после смерти митрополита Алек¬
сия на митрополичье место, по желанию великого князя, был
возведен архимандрит Михаил, прозванный Митяем. Еще не
поставленный в митрополиты, он носил митрополичью одежду
«и все елико подобает митрополиту и елико достоить, всем тем
обладаше». Митяй предлагал Дмитрию Донскому, чтобы рус¬
ские епископы поставили его в митрополиты без обращения к
Константинопольскому патриарху, но это вызвало протест со
стороны епископа Дионисия Суздальского. Тогда Митяй по¬
ехал в Царьград, но внезапно умер на корабле в виду самого
города и был погребен в Галате.
Спутники Митяя решили обманом посвятить Пимина, ар¬
химандрита переяславского, и написали к патриарху от имени
великого князя грамоту на чистом куске пергамента, данном
на всякий случай Митяю от Дмитрия Донского и скрепленном
великокняжеской печатью. Пимин был поставлен в митропо¬
литы, но не был принят великим князем, отправившим Пими¬
на в заточение в Чухлому.
Характерно, что эта ранняя повесть еще сохраняет лест¬
ную характеристику Митяя. Нареченный митрополит был из
числа коломенских попов. Большого роста, высокий плечи-
272

стый, видный собой («рожаист») ОН ИМР*
красивую бороду, был речист на слова име/п^10 ПЛ?скую и
хорошо знал грамоту, умел хорошо петь и чнтатьТНЫИ Г0Л0C,
книжному, «всеми делм поповьскими иэяшен и рить п°-
квт бе,, Замечательнее всего, что повГтГомГе^Г
нав человеком, прекрасно осведомленным в церковной жГни
лишена всякого церковного налета в смысле н“„ользова„Г«
ленских текстов и молитв, которыми так злоупотребляют „озд‘
„евшие авторы. Точность н ясность, отсутствие риторики ярко
выделяют повесть о Митяе и заставляют думать, что „на воз
никла рано, может быть, в те годы, когда Кнпрнан „ Пнмин
были соперниками на митрополию. Недаром же, говоря о
ссылке Пимина „а Чухлому „ оттуда в Тверь, автор замечает:
осподня есть земля и конци ея», точно хочет сказать, что
для I жмина везде найдется место.
В более полном, но явно позднейшем виде повесть о Ми¬
тяе имеется в Никоновской летописи, где она уже носит черты
позднейшей редакторской правки в смысле опорочивания
Пимина как соперника митрополита Киприана.
Сказание о Куликовской битве
Московская литература с самого начала носила политиче¬
ский характер. Поэтому нет ничего удивительного в том, что
особенно большой цикл сказаний возник в связи с Куликов¬
ской битвой 1380 года — крупнейшим политическим собы¬
тием XIV века. С. К Шамбинаго посвятил этому циклу осо¬
бое исследование, основанное на изучении множества памят¬
ников. Однако эта работа мало удовлетворяет современного
читателя. Занятый главным образом изучением формы и сход¬
ства литературных образов, С. К. Шамбинаго уделил мало
места вопросу о том, когда и где возникли сказания о Мамае¬
вом побоище. Он разделил все сказания о Куликовской битве,
или Мамаевом побоище на следующие группы 1) летописную
повесть о Мамаевом побоище, возникшую в конце XIV века
по образцу повести об Александре Невском; 2) «Задонщину»
(называемую автором «Поведением»), которая была написа¬
на в начале XV века рязанским иереем Софонием; 3) первую
редакцию сказания (в Никоновской летописи), составленную
после 1425 года и дошедшую до нас в обработке XVI века,
273

вторую редакцию сказания (в Вологодско-Пермск “
писи) конца XVI века, третью редакцию сказания, ЛСТо'
шуюся с XVI века, наконец, четвертую редакцию ска"***'
начала второй половины XVII столетия69.	Занця
Таковы, скажем прямо, плачевные для историка ре3у
ты исследования. В различных наслоениях текстов С. К Ц]^"
бинаго ищет риторические наращивания и легендарные
робности, не желая ответить на вопрос, каким образом имена
и названия местностей конца XIV века могли внезапно поя
виться под рукой редакторов XVI—XVIII веков. А насколько
поспешны выводы автора, видно из того, что вторую редак¬
цию сказания он преспокойно относит к концу XVI века, то¬
гда как сама Вологодско-Пермская летопись, где помещена эта
редакция, возникла в середине XVI века и известна нам в спи¬
сках второй половины этого века. Выходит, что сказание мо¬
ложе той летописи, куда оно внесено в готовом виде, другими
словами, писцы переписали сказание за 20—30 лет до его воз¬
никновения.
Результаты исследования С. К. Шамбинаго подвергнуты
были серьезной критике. А. А. Шахматов пришел к мысли,
что летописная повесть о Мамаевом побоище была составлена
через год-два после Куликовской битвы, хотя и не дошла до
нас в первоначальной редакции. Тогда же возникла офици¬
альная реляция о походе великого князя. Одновременно при
дворе Владимира Андреевича Серпуховского появилось опи¬
сание битвы, прославлявшее Владимира и двух Ольгердови-
чей, которое было близко по стилю к «Слову о полку Игореве».
В начале XVI для митрополичьего летописного свода состав¬
ляется сказание о Мамаевом побоище. Сказание, которое не
дошло до нас в чистом виде, восстанавливается путем сравне¬
ния его трех первых редакций70.
Не все ясно в схеме А. А. Шахматова, но она намечала
путь, по которому пойдут авторы будущих работ, ибо близость
трех редакций сказания о Мамаевом побоище бросается в гла¬
за, а подробности о великой битве так многочисленны и жиз¬
ненны, что их нельзя объяснить риторическими отступления¬
ми и выдумками, поэтому надо предполагать существование
письменных записей о Куликовской битве.
В задачу этой работы не входит изучение литературной
судьбы редакций сказания и их взаимоотношений, но для нас
274

драгоценны те подлинные черты московский
стн XVI века, которые дошли до нас в этих'*с^е**СТВИТеЛЬН0"
различимы под пластами позднейшего времени Г - " СЩе
зрения мы и будем рассматривать произведения ’	^ Т°ЧКИ
ш„е о Мамаевом побоище, прежде'вееео
рую надо причислить к московской литературе.	К°Т°'
«Задонщнна»
Это произведение давно привлекало к себе внимание ис
ториков литературы. Однако большинство авторов обращав
главное внимание на подражательность этого нам™* на
связь его со «Словом о полку Игореве». С. К. Шабинаго'так
и пишет: «Это произведение, носившее обычные названия
Слова или Сказания или Списания, но получившее потом на¬
звание «Поведания», было написано в подражание Слову о
полку Игореве, с сохранением не только его образов и выра¬
жении, но и плана». Новейшие исследования, принадлежащие
таким крупным ученым, как В. Ф. Ржига и В. П. Адрианова-
Перетц отошли уже от этой примитивной точки зрения, исходя
из мысли о гораздо большем художественном значении этого
произведения. «Задонщине» посвящен и труд на французском
языке А. Мазона7*, который восхваляет это произведение с це¬
лью доказать, что оно было источником «Слова о полку Иго¬
реве». Это последнее Мазон считает подложным произведе¬
нием, составленным в конце XVIII века. Путем восхваления
хорошего убивается лучшее.
В настоящее время вопрос о происхождении «Задонщи-
ны» все более привлекает к себе исследователей, тем более,
что найден еще новый полный список этого сочинения. Лично
мне он был известен давно, как работавшему над летописцами
Государственного исторического музея. Новый список «Задон-
щины» включен в состав Новгородской 4-й летописи типа спи¬
ска Дубровского (рукопись Музейного собрания № 2060).
Имя Софония-рязаица привело исследователей к мысли о
московском происхождении «Задонщины». С. К. Шамбина-
го, например, связывая происхождение этого произведения с
авторством Софопия, иерея, рязанца, названного в одном спи¬
ске брянским боярином, рисует картину приезда южного уро-
275

женца в Рязань, куда привозится рукопись «Слова
Игореве», а может быть, целая библиотека.	° п°лку
В.	Ф. Ржига также считает автором «Задонщины» l
ского иерея Софония, называя его поэтом-рязанцем* ^ЯЗан' |
говорит о Софонии-рязанце как авторе «Задонщинь,'045' *
В. П. Адрианова-Перетц. По-иному подошел к вопросу И 1
авторе поэмы о Донской битве А. Д. Седельников, написав6 \
ший интересную статью, которая связывает «Задонщину»
псковской письменностью 72. Однако доказательства автора ]
шатки и стоят далеко от самого текста «Задонщины».
Между тем текст «Задонщины» сам по себе говорит о том
что автор писал ее в годы, близкие к Куликовской битве и был
прекрасно осведомлен о жизни московских высших кругов. Так,
в слове появляются московские «болярыни», жены погибших
воевод: жена Микулы Васильевича — Марья, жена Дмитрия
Всеволожского — тоже Марья, Федосья — жена Тимофея
Валуевича, Марья — жена Андрея Серкизовича, Оксенья,
или, по списку Ундольского, Анисья — жена Михаила Анд¬
реевича Брейка. Надо предполагать хорошую осведомленность
автора «Задонщины» в московских делах, чтобы объяснить
этот список боярских жен, интересный и понятный только для
современников. Конечно, не позднейшему автору принадле¬
жат и такие слова, рисующие грозную русскую рать: «Имеем
под собою борэыя комони, а на себе золоченые доспехи, а ще-
ломы черкасьские, а щиты московскые, а сулицы ординские, а
чары фраиьския, мечи булатныя». «Сильный», «славный», «ка¬
менный» город Москва, быстрая река Москва стоят в центре
внимания автора.
Нашим выводам как будто противоречит указание на Со-
фония-рязаица, как на автора описания. Но уже С. К. Шам-
бинаго отмечал, что в тексте «Задонщины» иерей, рязанец Со-
фоний (в нашем списке Ефонья) упоминается в третьем лице,
словно автор какого-то другого произведения, в новом списке
же о нем говорится так: «И я ж помяну Ефонья ерея рязанца в
похвалу песньми и гуслеными и буяни словесы». Соображения
историков литературы о происхождении Софония ничего не ме¬
няют в московском характере произведения. Ведь во всех рус¬
ских городах прозвища «рязанец», «володимерец» и т. д. А3'
вались тем людям, которые осели в чужом городе. Москвич не
писал себя москвитином в Москве, а звал себя так в чужом

городе. Поэтому прозвище рязанец нисколь™ u
чит тому, что Софоний мог быть МОСКВИЧОМ "ротиворе-
Для нас важен прежде всего вопоос- а
«Задонщина»? Историки литературы отвечают н'Г ИаП"саиа
ми словами о составлении произведения в начале ХУ^'
тогда как в тексте памятника мы имеем довольно точной да™
рующее указание. В сводном тексте С. Шамбинаго и„ГреС
щии нас текст, переставленный названным ученым
место, звучит так: «Шибла слава к морю, к Железным вГ/
том, к Риму и ко Орначу и к Кафе и ко Царю граду, что Русь
поганых одолеша». Приведенная фраза отсутствует в Кириллов
Белозерском списке, а в списке Ундольского читается в неис¬
правном, но существенно ином виде, чем приводит ее проф.
Шамбинаго. В нем находим слова: «А слава шибла к Желез¬
ным вратам к Караначи, к Риму и к Сафе, по морю, и к Котор-
нову, и оттоле к Царюграду».
Правильно восстановив чтение «к Кафе» вместо «к Са¬
фе» проф. Шамбинаго выбросил из текста малопонятные слова
«к Которнову», а в них-то и заключаются важные датирую¬
щие указания. Действительно, в Муэейском списке читаем:
«Шибла слава к Железным вратом к Риму, и к Кафы по мо¬
рю, и к Торнаву, и оттоле к Царю граду на похвалу: Русь вели¬
кая одолеша Мамая на поле Куликове». Эти слова в совсем
испорченном виде читаются и в Синодальном списке: «Шибла
слава к морю и (к) Ворнавичом, и к Железным вратом, ко Ка¬
фе и к турком и ко Царуграду».
Легко заметить, что фраза о славе менялась при перепис¬
ке, и некоторые названия становились непонятными. Непонят¬
ное в Ундольском списке «Караначи» (в Синодальном — к
Ворнавичом) обозначает к Орначу, городу, упоминаемому в
XIV веке. Железные ворота — это, вероятнее всего, Дербент,
но что значит Которному? Музейский список дает понять, что
в Ундольском списке надо читать «ко Торнову», так как в
Муэейском списке читаем «к Торнаву». Под этим названием
нельзя видеть иной город, чем столицу Болгарии — город Тыр-
ново. Так понимает текст и В. Ф. Ржига. Болгарское царство
было завоевано турками в 1393 году, когда пал Тырнов. Зна¬
чит, первоначальный текст «Задонщины» составлен был не
позднее этого года.
277

Наш вывод можно подтвердить и другим расчетом. В п0л
ных списках «Задонщины» показано от Калатския рати До М*'
маева побоища 160 лет. Нет никакого сомнения, что «Зад0н!
щина» имеет в виду битву при Калке, с которой была спутана
битва на Каяле, прославленная в «Слове о полку Игореве»
Битва при Калке произошла, по нашим летописям, в 6731
(Лаврентьевская) или 6732 (Ипатьевская) году. В московских
летописях принята была обычно вторая дата (см. Троицкую
Львовскую и др.). Прибавим к 6732 160 лет, получим 6892*
что равняется в переводе на наше летосчисление 1384 году’
Между тем в летописях 6888 год постоянно указывается как
время Куликовской битвы. Конечно, можно предполагать
ошибку в исчислении времени, но ничто не мешает нам видеть
в этом и определенное датирующее указание на время состав¬
ления памятника, относящееся к 1384 году.
«Задонщина» впитала в себя многие черты московской
жизни конца XIV века. Поэтому в ней северо-восточная Русь
носит название Залесской земли, как это находим и в других
памятниках этого времени. Москва величается «славным гра¬
дом», река Москва — «быстрой», меды — «наши сладкие мо¬
сковские», щиты — «московские». В «Задонщине» названы
подмосковсные города Серпухов и Коломна; «жены коломен-
скыя плачут» на забралах городской стены в день Акима и
Анны, то есть 9 сентября. Это указание само по себе имеет
интерес, так как по летописи русское войско вернулось после
битвы на Коломну 21 сентября, а бой произошел 8 сентября.
Весть о битве могла действительно прийти на Коломну уже 9
сентября, от гонцов великого князя. Кто мог записать такую
деталь, как не московский или коломенский житель.
Типично московскую действительность заметим мы и в та¬
ких замечательных словах, которые автор «Задонщины» вкла¬
дывает в уста Дмитрия Донского: «Братья бояре и воеводы,
дети боярские. То ти, братие, не ваши московскыя сластныя
меды и великия места. Тут добудете себе места и своим же¬
нам». Здесь мы имеем прямой намек на местнические обычаи,
получившие такое распространение в России при московском
дворе75.
Особый характер «Задонщины» и ее небольшие размеры
не дали ее автору возможности широко развернуть московские
мотивы, но и без того «Задонщина» может считаться по пре-
27Н

имуществу памятником московской литературы. В ней нет ни
чего рязанского, и объяснить это сознательным умолчанием о
Рязани крайне трудно. Первоначальный текст «Задонщины»
до нас не дошел. Имя Софония («написание Софониа старц!
рязанца») имеем в кратком списке «Задонщины» XV века и в
тексте XVII века. Но ведь список XVI века не знает Софония-
рязанца, а между тем списки «Задонщины» разнятся между
собой. «Задонщина», по нашему мнению, возникла на москов¬
ской почве, а вопрос о Софонии-ряэанце — вопрос особый,
ведь его называли и рязанцем и брянским боярином, в то же
время и «старцем».
Сказания о Мамаевом побоище
«Задонщина», как поэтическая повесть, была распростра¬
нена мало; возможно, ее больше пели, чем переписывали. Не¬
сравненно большее распространение получили списки особого
сказания о Мамаевом побоище, которые разделены С. К. Шам-
бинаго на 4 редакции. Сказания эти сложного состава и пред¬
полагают какую-то общую основу, так как последовательное
происхождение редакций не доказано С. К. Шамбинаго. Об¬
щее впечатление от сказаний неблагоприятное: они кажутся
громоздкими и неясными. Множество недомолвок и ошибок,
длинных и нескладных вставок из церковных книг в виде тек¬
стов и молитв испещряют повествование, имеются и прямые
искажения действительных событий. Например, явным под¬
логом являются беседы митрополита Киприана с Дмитрием
Донским, так как известно, что Киприан не имел прямого ка¬
сательства к Куликовской битве.
И тем не менее во всех редакциях сказаний о Мамаевом
побоище обнаруживаются черты, восходящие к какому-то древ¬
нему тексту, близкому ко времени Дмитрия Донского и Кули¬
ковской битвы.
Видя в тех списках сказаний, где появляются какие-либо но¬
вые дополнения о Куликовской битве, только риторические рас¬
пространения и заимствования из устной традиции, С. К. Шам¬
бинаго считает более древними тексты, помещенные в Никонов¬
ской и Вологодско-Пермской летописях. Поэтому внимание ис¬
следователя едва привлекает Уваровский список сказания 3-й
редакции, хотя этот список украшен цитатами из народной
279

поэзии, сохраняющими даже песенный склад. Не привлекает
его внимания и сборник Соколова XVII века, хотя он укл0Ня
ется от общей схемы; между тем в этом списке читаем слова*
«Земля стонет необычно в Цареграде, и в Галади, и в Кафе
и в Белграде». Внимание исследователя все время занято
мыслью доказать позднее происхождение редакций сказаний
о Мамаевом побоище, что заставляет его отказываться даже
от мысли искать в их основе древнее повествование. А между
тем возникает вопрос, кто и когда мог написать о Царьграде>
Галате, Кафе и Белграде с таким знанием дела. Уже в XVj
веке Галата и Кафа не имели такого большого значения, как
раньше. Было же время, когда Галата являлась конечной це¬
лью для поездок московских купцов, а Кафа и Белград (Ак¬
керман) служили для них промежуточными пунктами. И это
было не позже XV века. Как же такие подробности могли при¬
надлежать редактору, жившему в XVII веке?
Древняя основа сказаний о Мамаевом побоище в их не
риторических, а подлинно исторических деталях бросается в
глаза. Для доказательства этой мысли я воспользуюсь как тек¬
стами, опубликованными С. К. Шамбинаго, так и текстом
Забелинской рукописи, часть которой под названием Новго¬
родского хронографа была мною издана в Новгородском исто¬
рическом сборнике74. Несмотря на позднее происхождение тек¬
ста сказания в Новгородском хронографе, он дает важные дан¬
ные для заключения о древнем источнике.
В современном своем виде сказание о Мамаевом побоище,
помещенное в Новгородском хронографе, представляет собой
сводный текст. Он начинается летописной повестью о побоище,
именующейся в Новгородской 4-й летописи. После слов «со-
вокупитися со всеми киязи русскими и со всеми силами» сле¬
дует текст сказания о Мамаевом побоище, начинающийся сло¬
вами: «В тоже время слышав же киязь Олго Рязанский, яко
царь Мамай качует на реке на Вороножи на броду».
Сводное сказание в основном примыкает к Сказанию о ма¬
маевом побоище, помещенному в Никоновской летописи, ио
оно полнее его и имеет все черты текгта, составленного на ос¬
новании по крайней мере двух источников, причем объедине¬
ние текстов сделано было очень небрежно.
В нашу задачу вовсе не входит выяснение происхождении
сводного текста. Нам важно доказать другое: что сводный текст
280

сохранил некоторые древние черты, восходящие по происхож¬
дению к очень раннему времени, и что эти черты нельзя объ¬
яснить позднейшими вставками, распространениями текста и
т. д. Другими словами, что основа сказаний о Мамаевом по¬
боище гораздо более древняя, чем это кажется некоторым ис¬
следователям, скажем прямо, гораздо более интересная и
свежая по сравнению с позднейшими текстами. Бросается
в глаза, что сводный текст явно соединял разные источники,
которые различаются между собой и своим стилем. Одни из
таких источников был рассказ, изобилующий подробностями,
которые явно были записаны еще во времена, близкие к Кули¬
ковской битве, когда еще не успела заглохнуть устная тради¬
ция. Для подтверждения этой мысли ограничимся нескольки¬
ми справками. Например, в сказании так называемой третьей
редакции (по С. К. Шамбинаго) говорится о посылке в степь,
навстречу татарам Родивона Ржевского, Андрея Волосатого,
Василия Тупика, Якова Ослебятева «и иных с ними крепкых
юнош». Это место имеется и в сводном тексте с добавлением:
«70 человек». Реальность имен посланных юношей доказыва¬
ется именем Якова Ослебятева, так как боярин Родион Осля-
ба известен по летописи. Между тем С. К. Шамбинаго весьма
недоумевает по поводу слов «Задонщины», вложенных в уста
Ослябы: «Пасти главе твоей на сырую землю, на белую ко-
вылу, а чаду твоему Иакову лежати на траве ковыле». Не по¬
няв текста, С. К. Шамбинаго заменил слово «чаду» и поставил
здесь «брату», так как слово «чаду» якобы не имеет смысла. Но
в Музейном списке «Задонщины» читаем: «Уже голове твоей
летети на траву ковыль, а чаду моему Якову на ковыли земли
не лежати». И это вполне понятно, так как Яков Ослебятев
остался в живых. Ослебятевы, как это доказал С. Б. Веселов¬
ский, были митрополичьими боярами. Слова об Якове Осле-
бятьеве, что он не будет убит, указывают на определенную
среду митрополичьих бояр, во всяком случае на московскую, а
не рязанскую среду.
В третьей редакции сказания мы находим и следующую лю¬
бопытную поправку, которая показывает, как изменился и ста¬
новился непонятным более ранний текст. В нем читаем о дви¬
жении Мамая: «Не спешит бо царь того ради итти осени
ожидает». В сводном тексте читаем обратное: «Спешит царь,
281

осени требует». Речь идет об осенней дани («осени»), Кот
требует царь.	РУк>
Замечательное указание на отдельные черты большей древ
ности некоторых текстов сводного сказания находим в списке
гостей-сурожан, взятых Дмитрием Донским в поход против
татар. В сводном тексте читаем следующие имена: «Василия
Капию, Сидора Олуферьева, Константина Петунова, Козму
Ховрина, Онтона Верблюзина, Михаила Саларева, Тимофея
Везякова, Дмитрия Чермного, Дементия Саларева». Нас при¬
влекает прежде всего имя Козмы Ховрина, в котором надо ви¬
деть родоначальника Ховриных, происхождение которых от
богатых гостей, крымских выходцев, куда более вероятно, чем
родословное древо от некоего князя Стефана из Крыма; в дру¬
гих же списках здесь читаем малопонятное: Коврю (Ковырю)
и т. д. На месте Семена Онтонова других списков находим Он¬
тона Верблюзииа. Что это не ошибка, а более древняя тради¬
ция, показывает следующая справка. Житие Сергия знает гостя
Семена Онтонова, который родился по предсказанию игумена
Сергия. Сергий «любовь и благодетельство име к родителем
моим»,— говорит Онтонов. Семен Онтонов живет и действу¬
ет в первой четверти XV века, спустя 30_40 лет после Кули¬
ковской битвы, а Онтон Верблюзин — его отец. Позднейшие
переделки вставили Семена Онтонова на место Онтона Верб¬
люзина, так как первый был известен по житию Сергия. Так
поздний текст Новгородского хронографа, как видим, сохра¬
няет раннюю традицию.
В сказании так называемой третьей редакции читаем о двух
братьях Ольгердовичах, которые были ненавидимы отцом «ма¬
чехи ради». В сводном тексте обнаруживаем иное: «Отцем не-
навидими бяше обое, но и паче боголюбивы, вместе бо краще-
ние приняли ести от мачехи своея от княгини Анны». Речь идет
о действительном лице. Анна Святославовна была женой Оль-
герда и христианкой. Мотив злой мачехи вытеснил факт со¬
гласия мачехи с взрослыми пасынками.
Искажение первоначального текста в редакциях, изданных
С. К. Шамбииаго, видим и далее. Одни из Ольгердовичей го¬
ворит в сводном сказании: «Приидоша ко мне вестницы от Се-
верки, ту бо хощет князь великий Дмитрей Иванович ждати
безбожнаго царя Мамая». Речь идет о реке Северке, впадаю¬
щей в Москву-реку справа и служившей местом, где русские
282

войска порой задерживали татар. Северка служила дополни
тельной военной линиен после Оки, защищавшей подступы к
Москве. В изданных редакциях и отчасти в самом Новгород
ском хронографе появляется уже Северская земля или Се
веры, то есть Черниговщина, что делает текст почти бессмыс¬
ленным.
Эти примеры позволяют более тщательно отнестись к по
казаниям сводного сказания и других поздних текстов и не ви¬
деть в них только риторические украшения. Известно, как ри¬
суют нам тексты сказания присутствие Дмитрия Донского на
поле битвы. После храброго сопротивления во время боя вели¬
кий князь не был найден на Куликовом поле, его нашли «бита
велми, едва точию дышуща под новосеченым древом, под вет-
ми лежаще, аки мрътв». В поисках великого князя, по Нико¬
новской летописи, участвовал Федор Зернов, или Морозов, и
Федор Холопов, «бяху же сии от простых суще». В сказании
третьей редакции названы Федор Сабур и Григорий Холопи-
щев, «оба родом костромичи».
Совсем иная картина рисуется по сводному тексту. Когда
Владимир Андреевич стал спрашивать, не видел ли кто вели¬
кого князя, нашлись самовидцы. Первый был Юрка-сапож-
ник, сказавший, что видел, как великий князь сражался же¬
лезной палицей, вторым был «Васюк Сухоборец», третьим —
Сенька Быков, четвертым — Гридя Хрулец. Перед нами имена
безвестных героев Куликовской битвы, в их числе ремеслен¬
ник-сапожник. Нельзя лучше представить себе всенародность
ополчения, бившегося с татарами на Куликовском поле, чем
назвав эти имена.
Почему же они выпали у позднейших авторов? Потому что
имена их ничего не говорили и, может быть, даже казались ма¬
лопристойными чопорным московским книжникам. Поэтому
пятый самовидец, о котором в Новгородском хронографе ска¬
зано «У князя Юрья некто есть имянем Степан Новосельцев»
стал в третьей редакции сказания князем Стефаном Новосиль-
ским, тогда как вторая редакция говорит о нем еще просто
«Юрьевской же уноша некто Степан Новосилскоюл 1ак те¬
рялась первоначальная действительная основа событии под пе¬
ром позднейших редакторов.
Историк не может пройти мимо другого интересного факта.
Современные тексты сказания в его различных редакциях

носят на себе черты по крайней мере трех разнородных п0
ствований. В него вошли 1) прозаический рассказ о Kvah^
ской битве; 2) поэтическое произведение о Донском побоищ8.
3) риторическое повествование о переговорах Олега и Ягайла
с Мамаем и вставки из церковных книг. В мою задачу не вхо
дит рассмотрение этих отдельных частей. Это дело историков
литературы. Гораздо важнее отметить, что риторические ук¬
рашения сказания и их церковный характер являются самым
поздним пластом, наслоившимся на текст сказания, пластом, в
котором имеются уже явные искажения и выдумки, подобные
рассказу об участии митрополита Киприана в подготовке борь¬
бы с Мамаем. Подлинные исторические черты, порой иска¬
женные нашими списками, дают только первые два сказания,
они и являются древнейшими. Наш вывод, впрочем, не заклю¬
чает ничего особенно нового. Он только примыкает к выводам
А. А. Шахматова о существовании официальной реляции о по¬
ходе Дмитрия Донского и поэтического описания битвы, род¬
ственного со «Словом о полку Игореве» (см. далее о «хобо¬
тах»)* .
С.	К. Шамбинаго считал поэтические места «Сказания о
Мамаевом побоище» заимствованными из «Задонщины», но
не обратил внимания на то, что в этих предполагаемых заимст¬
вованиях в сказании мы не найдем сходства с текстами «Слова
о полку Игореве». А ведь нельзя предполагать, что состави¬
тель сказания выбрал из «Задонщины» только то, что не было
заимствовано из «Слова». Но указанный факт будет нам по¬
нятен, если мы признаем, что и «Задонщина» и сказания чер¬
пали из одного общего источника — того поэтического описа¬
ния, которое, по мнению Шахматова, было составлено вскоре
после события. Это поэтическое описание отличалось не¬
обыкновенной красотой и стояло вне зависимости от «Слова о
полку Игореве». Приведем два-три отрывка из «Задонщины»
в переводе на современный язык: «Вот русские полки изгото¬
вились к бою. Время ведреное, и ревут стяги, наволоченные
золотом, и простираются хоботы их, как облака, тихо трепе¬
щут, точно хотят промолвить. Богатыри русские, как живые
хоругви, колеблются: доспехи русских сынов, как’вода всебы-
• И Срезневский отмечает в своем словаре», что слово .хобот, обозначает
.хвост, и .бунчук, (последнее с вопросом), но хоботы обозначают здесь длинные
концы стягов, колеблющиеся от ветра
284

стран, колебалася. а шеломы их на головах, как утиные т.пв
(как) роса .о аремя ведра, светклкся. еловцы' же шелГ„в
как пламя огненное, горит».	шеломов,
Возьмем и другое описание „з того же сказания, стоящее
вне связи со «Словом о полку Игорек.: «А уж соколь, бело
зерские ястребы, рвались от златых колодок, „з каменного
града Москвы, возлетели под синие небеса, возгремели золо
чеными колокольчиками на быстром Доне»
Остатки этой поистине высокой поэзии дошли до нас и в
прозаических текстах сказаний о Мамаевом побоище- Д„ит
рии Иванович и воевода Волынец вышли ночью в поле иуви-
дели такую картину: слышали они стук великий и клич точно
гром гремит, трубы многие гласят, а позади их точно волки гроз¬
но воют, великая была гроза, необычная, а на правой стороне
вороны кричали, слышались великие голоса птичьи... По реке
же Непрядве точно гуси и лебеди крыльями плескали необыч¬
но, грозу возвещая.
Позднейшие наслоения церковного характера исказили
первоначальный текст сказаний. Эти искажения теснейшим об¬
разом связаны с той литературной манерой, которая востор¬
жествовала в Москве в первой половине XV столетия.
Митрополит Кнпрнан и переделки сказании
о Мамаевом побоище и Тохтамышевом разорении
Московская литература, получившая такое яркое выраже¬
ние в конце XIV века, продолжала развиваться в следующем
столетии. Как и раньше, главными ее сюжетами были историче¬
ские события и жития святых. Продолжалась и разработка бо¬
лее ранней тематики, посвященной Куликовской битве. «Задон-
щина» и сказания о Мамаевом побоище видоизменялись и об¬
растали новыми мотивами как легендарного, так и религиозного
характера. Поэтому текст сказаний о Мамаевом побоище XV—
XVI веков кажется столь пестрым и неоправданно осложнен¬
ным вставками религиозного содержания, сделанными в перво¬
начальный жизнерадостный и поэтический рассказ о победе рус¬
ских войск на Дону. Образцами такого пестрого текста являют¬
ся сказания о Мамаевом побоище, помещенные в приложении к
‘ Елооцы — длинные завершения шлемов
285

исследованию С. К. Шамбинаго, сказание Никоновской
тописи и сводное сказание, о котором говорилось раньше ^
Возникает вопрос, когда и при каких условиях проиэве е
на была переработка первоначальных сказаний, иными слов!
ми, когда эти первоначальные сказания были испорчены встав
ками из церковных произведений, из житий святых, надуман,
ными молитвами, вздохами и восклицаниями. Временем, ко-
гда это произошло, можно считать первую половину XV века
время двух пришлых митрополитов — Киприана и Фотия.
Митрополит Киприан, родом болгарин или серб, представ-
лял собой любопытнейшую фигуру умного карьериста, под¬
визавшегося на церковном поприще. Он не постеснялся до¬
биться поставления на митрополию еще при жизни московского
митрополита Алексия и заслужил крайнюю антипатию Дмит¬
рия Донского.
Киприан не имел никакого отношения к Куликовской бит¬
ве, его не было в Москве, когда развернулись памятные собы¬
тия 1380 года. Между тем уже в так называемой 2-й редакции
сказания о Мамаевом побоище Киприан оказывается чуть ли
не вдохновителем великого князя на борьбу с татарами. В то
же время Киприан занимает позицию своего рода арбитра ме¬
жду великим князем и его врагами, спрашивает Дмитрия Дон¬
ского, не нанес ли ои какую обиду Мамаю, Олегу Рязанскому
и Ягайлу Литовскому. И эта позиция, пожалуй, лучше всего
определяет время такой вставки в повесть как время самого
Киприана. Митрополит Киприан еще занимал положение вер¬
ховного церковного судьи по отношению к князьям, так как
ему подчинялись не только Москва, Тверь и пр., но и право¬
славные епархии Великого княжества Литовского. По сказа¬
ниям, Киприан, отсутствовавший в это время в Москве, бла¬
гословляет великого князя идти против Мамая. Вставки об уча¬
стии Киприана в событиях 1380 года носят совершенно некон¬
кретный характер, в основном это молитвы и различного рода
воспоминания о церковных событиях, тут и Гедеон, и мучение
Аре^фы и т. д. Не случайно в таких сказаниях Дмитрий Дон¬
ской изображается почти трусом, а Владимир Андреевич Сер¬
пуховской победителем. Конечно, Киприановское сказание не
дошло до нас в чистом виде, но его тенденция вполне ясна: Вла¬
димир Андреевич и Киприан — вот истинные герои победы
на Куликовском поле.

Пожалуй, самая любопытная вставка п
текст или тексты сказаний о Мамаеаом побоище ГлГсдел"а“а
для воэяелнчення литовских князей Олвгердовичей. НикоГв
ская летопись только сообщает о прибытии двух киязей Оль'
гердовичеи, Андрея Полоцкого «со псковичи», Дмитрия Бонн
ского. Прибытие псковичей совершенно понятно, так как пско"
вичи горячо поддерживали борьбу против татар. Понятно и по
явление брянского князя, который в это время был на службе
у Дмитрия Донского и явилсй к нему, следовательно, в качест¬
ве служебного князя.
В сказании так называемой 2-й редакции (по С. К. Шам-
бинаго) оба Ольгердовича приезжают к Дмитрию Донскому
на помощь по чисто христианским соображениям, для борьбы
с татарами. Далее мелкие служебные князья оказываются «ново
нареченною братьею» Дмитрия Донского, а Дмитрий Боброк
«родом земли волынские» приезжает «с литовскими князья¬
ми», хотя Дмитрий Волынский давно жил в Москве и коман¬
довал московскими войсками уже в 1376 году под Великими
Болгарами.
Боброк «по достоянию уставил полки», которые расстав¬
ляли также «великий князь с братом своим и с литовскими кня¬
зи». В других более поздних редакциях сказания роль Оль-
гердовичей была еще более преувеличена в ущерб русским вое¬
водам, но первоначальная вставка о литовских князьях была
настолько пришита к действительным событиям, что сказание
потом вообще забывает об Ольгердовичах. Да ведь это и по¬
нятно. «Передовой полк ведет Дмитрий Всеволож да Володи-
мер, брат его, а с правую руку идет Микула Васильевич с ко-
ломенцы и с иными многими». И другие московские бояре во
главе с Михаилом Брейком бились с татарами. Но все-таки
ядовитая подделка Киприана сыграла свою роль.
Относить эту подделку первоначального текста сказания
о мамаевом побоище к очень позднему времени невероятно, так
как имя Владимира Андреевича уже значительно потускнело
ко второй половине XV века, а его последний потомок Васи¬
лий Ярославич Боровский погиб в заточении. Но было время,
когда митрополит Киприан и Владимир Андреевич враждова¬
ли с московскими великими князьями. В 1390 году у нового
московского великого князя Василия Дмитриевича было «роэ-
мирье» с Владимиром Андреевичем. Это было только продол-
287

жением более раннего «роэмирья» того
т(.пш.т	г. |м*пт.1 мриэмлрОИ» ТОГО Жб КНЯЭ
Донским. Киприан в это время находился такж^ ^мИТрИсм
Этим временем, вероятно, и датируется внесение"6 ^°СКвы
приана в сказания о Мамаевом побоище. В 1388 ИМСНи Ки.
рий Ольгердович уже вернулся в Литву и дал запись^ ^Мит‘
ность великому князю Ягайло.	На вер-
Мотив о великой роли Киприана в событиях 1380
распространен и на другие редакции сказания о Мамаевом^
боище. В Никоновской летописи великий князь после во П°
щения в Москву веселится вместе с митрополитом КиприащГ
и Владимиром Андреевичем. Место это написано так ловко
что в глаза бросаются только имена Киприана и Владимира а
Дмитрий Донской назван великим князем без имени.
Не меньший подлог, опять-таки для восхваления Киприа¬
на, как уже говорилось раньше, был сделан в повестях о Тох-
тамышевом нашествии. Киприан бежал из Москвы в Тверь,
«и тамо иэбывшу ему ратного нахождениа». Трусливое пове¬
дение митрополита, столь непохожее на мужество его предше¬
ственника митрополита Алексия, вызвало гнев Дмитрия Дон¬
ского. Но в повестях о Тохтамышевом разорении более позд¬
него происхождения митрополит Киприан связывает свое
бегство с бегством великой княгини Евдокии, жены Дмитрия
Донского («едва выпустиша из града Киприана митрополита
всея Русии и великую княгиню Евдокею»). Так подделыва¬
лась история уже в начале XV века.
Конечно, вставки о Киприане можно считать домыслами
более позднего времени, но такие домыслы почему-то связаны
с определенным именем. Они направлены против Дмитрия
Донского на восхваление его соперника Владимира Андрее¬
вича, который стоял ополчившись у Волоколамска, разбил пе¬
редовой отряд татар, что заставило Тохтамыша отступить от
сожженной и разоренной Москвы.
Старая историография связывала с Киприаном такие про¬
изведения, как первую редакцию хронографа, не дошедшую
до нашего времени, ио будто бы отраженную в хронографе ре¬
дакции 1512 года. Киприану приписывается выдающаяся роль
в истории русской литературы.
Но с этим нельзя согласиться. Роль Киприана, а также его
продолжателя Фотия, была иной. Оба митрополита были за¬
чинателями нового, не просто церковного, а «клерикального»
2НН

направления в русской литературе. На ряде примеров мы уже
показали, как первоначальный текст сказаний и летописей из¬
менялся под рукой Киприана или его приближенных, главным
образом с целью оправдания незаконных действий Киприана,
его неистового честолюбия, трусости и почти предательства в
самые тревожные и опасные дни.
Повести XV века
Рядом с церковным направлением продолжало разви¬
ваться и другое, гражданское направление, примыкавшее по
своим традициям к литературе предыдущего столетия. К со¬
жалению, литература этого направления не дошла до нашего
времени в виде особых произведений, вернее, эти произведе¬
ния сохранились только в составе летописей, хронографов, сте¬
пенных книг. А между тем они имеют вполне законченный вид
и, видимо, существовали некогда отдельно от летописей. Эти
повести отличаются простотой и красочностью языка, изоби¬
луют намеками на какие-то факты, теперь уже нам неизвест¬
ные, но очень понятные для современников.
К числу таких сказаний принадлежат повести о битве на
Ворскле, о Едигее, о борьбе Василия Темного с Шемякой, о
походе Ивана III на Новгород, о походе хана Ахмата в 1480
году. Все эти повести имеют исторический характер и поэтому
были включены в летописи, но они имеют и вид своего рода
политических сочинений, с особой политической направленно¬
стью. В XV столетии появились и произведения, которые мы
с полным правом можем назвать новеллами, несмотря на их
церковное оформление. Такова повесть о Колоцкой иконе Бо¬
жией матери и повесть об Улиании Вяземской.
Несмотря на свое название, повесть о Колоцкой иконе имеет
чисто светское содержание. Простолюдин Лука, живший в 20
верстах от Можайска, нашел икону Богоматери. Найденная
икона тотчас же была объявлена чудотворной. Начался настоя¬
щий психоз, сопровождавшийся различного рода чудесными
«исцелениями». Лука шел с иконой по городам, и всюду его
встречали «князи и боляре с честию и со многими дары». Он
разбогател и стал торговать чудесами: «Продаяше целбы, иже
творя Святая Богородица пречистым своим образом».
Так говорит запись, современная Луке. В повести эпизод
ЮМ Н Ти»омиро»
289

с иконой разрастается в красочное описание находки обра
и дальнейшей жизни Луки. Поселянин нашел икону-склад*3*
из трех створок на дереве, принес ее домой и там от нее исиТ
лился расслабленный. Слух о чудесах распространился, и Лука
пошел с иконой в Можайск, где его встретил удельный князь
Андрей Дмитриевич. Отсюда он отправился в Москву и стал
ходить «от града во град». Везде он собирал дары, а люди ви¬
дели в нем почти святого, чествовали Луку, «яко апостола».
Вернувшись к себе в Колочу, этот бывший поселянин по¬
ставил себе великие и светлые хоромы, окружил себя слугами
стал охотиться с ястребами и соколами, а икону поставил в церк¬
ви как свою собственность. Дерзость Луки дошла до того, что
он нападал на охотников своего удельного князя, который «тер-
пяша вся сия». Однако княжеский ловчий оказался умнее сво¬
его господина и подстроил ловушку. Поймав злого медведя, он
повел его мимо дома Луки, а тот велел ловчему впустить мед¬
ведя к себе во двор. «Ловчий же князь Андреев лукавьство
сотвори над Лукою» и отпустил медведя, который напал на
Луку и чуть его не задушил.
Повесть написана после смерти Луки, но еще по живой па¬
мяти. В ней нет ни слова о смерти Андрея Дмитриевича (1432),
нет ни слова и об его позднейших потомках. С полным вероя¬
тием можно думать, что повесть возникла не позднее первой
половины XV века. В наиболее чистом виде она сохранилась в
Никоновской летописи и в сборниках, в Степенной книге76 по¬
весть уже осложнена рядом вставок.
Московская литература XV века была богатой как содер¬
жанием, так и образами. Она дошла до нас, главным образом,
в составе летописей, но сборники XVI—XVII веков сохранили
московские сказания в виде особых законченных произведе¬
ний. И можно только пожалеть, что историки литературы, на¬
девая шапку «летописи» на такое глубокое и многообразное
явление, как русские летописные своды, видят лес, а не разли¬
чают в нем деревьев, говорят о летописях и почти не изучают
те сказания, которые составляют летописи.

ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ГОРОДСКИЕ БЕДСТВИЯ И ПРОИСШЕСТВИЯ
Городская хроннка
История Москвы как города изобиловала в XIV-XV ве¬
ках различного рода происшествиями, которые близко каса¬
лись москвичей: скорбь и отчаяние, непосредственные пере¬
живания очевидцев особенно чувствуются в рассказах о пожа¬
рах, эпидемиях и других бедствиях, постигавших город. С боль¬
шим волнением летописи и сказания говорят об осадах Моск¬
вы татарами или литовцами, о внезапных их набегах, обо всем
том, что так близко касалось горожан, защищавших на город¬
ских стенах жизнь своих близких. Вот почему историк не мо¬
жет оставить в стороне различного рода события и происшест¬
вия, которые средневековым горожанам казались интересны¬
ми и значительными. Своеобразная летопись этих событий со¬
ставляет неотъемлемую часть истории Москвы и ее жителей,
порой вводит нас в условия городского быта, знакомите миро¬
воззрениями средневековых горожан даже больше, чем длин¬
ные рассуждения летописей о крупных событиях политическо¬
го характера.
-Летописи обращают большое внимание и иа строительство
различного рода зданий, главным образом церквей, отмечают
дни рождения и смерти князей, говорят о небесных знамениях,
необычном лете, зиме, осени или весне и т. д. Однако состав¬
ление полной летописи таких событий заняло бы слишком много
места. Поэтому в этой главе будут помещены сведения только
о некоторых более крупных событиях в истории Москвы XI
XV веков, и только московские события начала XIV столе¬
тия. до великого княжения Ивана Даниловича Калиты, будут
рассказаны полностью, так как их немного и они в сущности
единственные свидетельства о Москве этого времени.
29)

Московские события начала XIV века
Начало XIV века открывается для Москвы большим
литическим событием. В 1302 году московский князь Дани°
ходил войной на Рязанскую землю и сражался под Рязань*
(Переяславлем-Рязанским) с татарами. По выражению лето.
писи, «князь Данила Московский измогл» (то есть победил)
и захватил в плен князя Константина Рязанского «некакою
хитростью» и привел его в Москву. Следствием этого похода
было присоединение к Московскому княжеству Коломны, ле¬
жащей при впадении реки Москвы в Оку. Так в руках москов¬
ских князей оказалось все течение Москвы-реки от Москвы
до Коломны.
В 1303 году умер переяславский князь Иван Дмитриевич,
завещавший свои владения Даниилу, «и седе Данило княжити
на Переяславли».
Присоединение Переяславля к Москве резко изменило
равновесие княжеских сил в северо-восточной Руси в пользу
московских князей. Переяславское княжество было одной из
самых богатых северных русских областей, с относительно пло¬
дородной почвой. Сам Переяславль в год его присоединения к
Московскому княжеству принадлежал к числу значительней¬
ших русских городов. Надо предполагать, что присоединение
Переяславля произошло с согласия переяславцев, на особых
условиях. Недаром же Переяславль и в XVI веке занимал осо¬
бое место среди владений московских царей. На торжествен¬
ных обедах по случаю венчания на великое княжение подава¬
лись переяславльские сельди, «как думают, потому,— пишет
посол германского императора,— что Переяславль никогда не
отделялся от Московии или Монархии».
Даниил умер 3 марта 1303 года в Москве, приняв по обы¬
чаю того времени пострижение в монахи. Этот обычай держался
на представлении средневековых людей о том, что человек, по¬
стригшийся в монахи, особенно принявший схиму — высший
обряд пострижения — очищается от грехов.
В следующем году старший из сыновей Даниила князь
Юрий Данилович взял Можайск и привел в Москву пленного
можайского князя Святослава.
В 1306 году младший из московских князей, Иван Дани¬
лович, прозванный впоследствии Калитой, «приехал в Пере-
292

яславль и сел в нем». Последнее выражение показывает что
Иван Данилович не был лишь наместником своего старшего
брата, а «сел» на переяславское княжение.
Утверждение Ивана Даниловича в Переяславле вызвало
ответные мероприятия со стороны тверских князей, пославших
под Переяславль большое войско во главе с боярином Акин-
фом, которого родословцы называют иногда Акинфом Вели¬
ким. Иван Данилович разбил Акинфа с помощью переяслав¬
ской рати («с Иваном с одиного переяславская рать»), на
помощь которой подоспел московский отряд. На поле битвы
пал сам боярин Акинф, и это «убиение Акинфово» надолго за¬
помнилось московскими родословцами.
В этот же 1306 год тверской князь Михаил Ярославич
ходил к Москве с войсками против великого киязя Юрия с
братьями.
В следующем, 1307 году произошло трагическое событие,
о котором говорят краткие слова летописи: «Тое же зимы князь
Юрьи князя Костянтина убил Рязанского». Смерть рязанского
князя окончательно закрепила за московским князем такой
важный город, как Коломна. Летопись отметила и возвраще¬
ние в этом году князя Юрия, который «въеха на Московь с
Рязани». Эта поездка в Рязань была непосредственно связа¬
на с гибелью Константина Рязанского, убитого, возможно, по
проискам'его сородичей.
В следующем, 1308 году Москва испытала осаду от твер¬
ских войск во главе с великим князем Михаилом Ярославичем,
подступившим к ией со «всею силою». По летописи, был бой у
Москвы, но тверичи города не взяли и возвратились обратно
без успеха. В этом известии упоминается «город» — Кремль,
оказавшийся достаточно хорошо укрепленным, чтобы выдер¬
жать осаду. Бой под Москвой произошел на память апостола
Тита, то есть 23 августа.
Под 1317 годом летописи отмечают приход из Орды «иа
великое княжение князя Юрия Даниловича» с ординским по¬
слом Ковгадыем.
В борьбе с Тверью московский князь опирался на золото-
ординскую помощь. Он был женат на Коичаке, сестре хаиа Уз¬
бека, переименованной при крещении в Агафью. В 1317 году
Юрий Данилович вместе с татарским отрядом во главе с Ков¬
гадыем подступил к Твери «ратью великою». При Бортеневе,
293

В 40 км от Твери, московские и татарские полки были наго
разбиты. В плен попали жена московского князя Конча^
и его брат — князь Борис. Юрий бежал в Новгород, отку^
скоро вернулся. Под тем же годом летопись говорит о'р<>Жд*а
нии у князя Ивана Даниловича сына Семена 7 сентября, Впо
следствии великого князя Симеона Гордого. Кажется, это пер.
вое московское событие, отмеченное точной датой, днем и ме¬
сяцем. Такими же точными датами отличаются записи о р0}к.
дении у Ивана Даниловича сына Данилы (11 декабря 1319)
погребенного в Успенском соборе во Владимире.
Московские события начала XIV века можно закончить
сообщением о погребении Юрия Даниловича в Москве в церк¬
ви архангела Михаила (1325). Юрий был убит тверским кня¬
зем Дмитрием Михайловичем, и тело его привезено в Москву.
По летописи, московичи оплакали раннюю кончину Юрия,
«весь народ плачем великым»,— как пишет об этом не мос¬
ковский, а новгородский летописец, следовательно, автор, бес¬
пристрастный, по крайней мере, не имевший непосредствен¬
ных побуждений сочинять неумеренную похвалу в честь мос¬
ковского князя.
Пожары
О внутренней жизни Москвы XIV века известно чрез¬
вычайно мало. Более или менее подробно летописи говорят
только о пожарах и эпидемиях. Деревянная Москва была под¬
вержена постоянной опасности от огня.
Недаром же впоследствии ходила бойкая московская по¬
говорка: «Москва сгорела от грошовой свечки». И. Е. Забе¬
лин склонен был в частых московских пожарах видеть даже
проявление злой воли. «Периодическое выжигание Москвы
совершалось в известных случаях из ненависти и мести»,— пи¬
шет он в своей «Истории Москвы». Вероятно, в числе при¬
чин, вызывавших пожары, бывали и поджоги. Но главной при¬
чиной их все-таки была скученность деревянных построек. В
истории Москвы пожары выделяются как великие бедствия,
после которых происходило обновление города. Эти бедствия
касались всех кругов населения, и поэтому летописные расска¬
зы о московских пожарах красочны и выразительны.
Первый не по времени, потому что Москва, конечно, го-
294

рела и до него, а по известиям летописи, был пожар 3 мая 1331
года, когда выгорел Кремль. Второй, записанный в Новгооол
СКОЙ летописи относится к 1335 году. В этот год зараз пого¬
рели Москва. Вологда. Витебск и Юрьев Немецкий (Тарту)
В третий раз Москва погорела 3 июня 1337 года. На этот раз
выгорело 18 церквей. Так. в течение шести лет Москва трижды
горела по разным причинам, чаще всего в летнее время, когда
сухая погода способствовала распространению огня. Четвер¬
тый пожар, в который сгорело уже 28 церквей, случился 31
мая 1343 года. Летописец замечает по поводу этого пожара
«В пятое на десять лет бысть се уже четвертый пожар на Мос¬
кве велики». Таким образом москвич-автор насчитал за 15 лет
4 больших пожара.
Особенно был памятен для москвичей «великий пожар»
от церкви во имя Всех Святых, происшедший летом 1365 года.
В том же году, красочно пишет летописец, был пожар в Мос¬
кве, загорелась церковь Всех Святых, и оттого погорел весь
город Москва — и посад, и Кремль, и Загородье, и Заречье.
Было тогда жаркое время, великая засуха и зной, да к тому же
началась великая буря с ветром: головни бросало за десять
дворов, а буря кидала бревна. Один двор люди погасят, а где-
нибудь через десять дворов и в десяти местах загоралось. По¬
этому люди не могли погасить, не успевали не только дворы и
строения спасать, но и имущества никто не успевал вынести;
настиг пожар и все погубил, все пожрал огонь и пламенем ис¬
пепелил. Так, за один или за два часа погорел весь город без
остатка. Такого пожара раньше не было. Он называется «ве¬
ликий пожар, что от Всех Святых». Другое известие поясняет,
что церковь Всех Святых стояла в Чертолье, как назывался
глубокий овраг с ручьем в районе современных Кропоткинских
ворот. В течение 30 с лишним лет в Москве было 5 больших
пожаров, а о скольких пожарах, своевременно потушенных и
оставленных летописцем без внимания, мы не знаем?
Великий мор
Другим страшным бедствием, опустошавшим Москву, были
эпидемии. Современникам больше всего запомнился «великии
мор», погубивший множество людей. Он принесен был по
Волге «с низу» в Нижний Новгород, откуда перекинулся в
295

Коломну, из Коломны в Переславль-Залесский, а на след
щий год (1364) появился в Москве и во всех московских^
лостях. В Переславле в иной день умирало 20-30, порой 60°
70 человек, «а таковы дни бывали — поболе ста человек ”
день умирало». Страшная болезнь, несомненно чума boctom*
ного происхождения, описана летописцем следующими прИМе
тами: «А болезнь была такова: сперва как рогатиной ударит за
лопатку или против сердца под грудь, или между крил (то есть
иа спине), и разболеется человек, и начнет кровью харкать, н
разобьет его огнем, и потом бывает пот, потом дрожь его воз-
мет, и так полежав в болезни иные один день, другие два дня,
а иные три дня, умирают. А прежде мор был, кровью харкая
умирали. Потом, железою разболевшись, умирали, так же по¬
лежав два или три дня. Железа же появлялась не одинаково: у
одного на шее, у другого на стегне (бедре), у третьего под па¬
зухою, у иного под скулою, у иного за лопаткою. Увы мне, вос¬
клицает далее москвич, записавший эти слова, как могу рас¬
сказать о той грозной беде и страшной печали, бывшей в вели¬
кий мор... Плакали живые по мертвым, потому что умножи¬
лось множество мертвых, в городе мертвые, и в селах и в до¬
мах мертвые, и в храмах и у церквей мертвые. Много мертвых,
а мало живых».
Мор перебросился и на другие города. Люди мерли десят¬
ками и сотнями в Твери, Суздале, Кашине и других городах.
Этот великий мор, грозной волной прокатившийся по русским
городам, надолго оставил о себе память у русских людей и слу¬
жил своего рода памятной датой.
Литовщины
Тяжелыми испытаниями для Москвы были две «литов¬
щины», как современники называли походы литовского вели¬
кого князя Ольгерда иа Москву. Наступление н русские земли
литовских князей в середине XIV столетия сделалось угрожаю-
щим. После захвата Ржева и Брянска литовские владения
сомкнулись с границами Рязанского и Тверского княжеств.
Смоленское княжество оказалось почти в литовском окружении.
К середине XIV века литовские владения стали подходить
непосредственно к московским рубежам. Мелкие русские кня¬
жества в верховьях Оки быстро делались вассалами литов-
2%

ского великого князя, в то время замечательного полководца
и политика Ольгерда Гедиминовича. Он не столько силой, го¬
ворит о нем летописец, сколько умением воевал.
Уже в княжение Симеона литовский великий князь осаж¬
дал Можайск, сжег посады, но города не взял. С этого вре¬
мени начались изнурительные «литовщины» — непрерывные
военные столкновения на протяжении ряда лет. Все недоволь¬
ные действиями московских князей обращали свои взоры в
сторону Литвы; наоборот, враги Ольгерда искали помощи
в Москве.
Предприняв свой первый поход на Москву, Ольгерд дей¬
ствовал так скрытно, что в Москве очень поздно узнали о
приближении литовского войска. Тотчас же были разосланы
грамоты по городам для сбора рати, но войска не подоспели
сойтись из отдаленных мест. Тем временем Ольгерд вошел в
московские пределы и ознаменовал свое движение пожарами-
и грабежами, «порубежная места жечши, сечи, грабити, пали-
ти, пленити». Он дошел до реки Тростны к востоку от Волоко¬
ламска и тут разбил московский сторожевой полк (21 декабря
1368 года). Отсюда Ольгерд поспешил к Москве.
В Кремле засел великий князь Дмитрий Иванович с двою¬
родным братом Владимиром Андреевичем и митрополитом
Алексием. Все деревянные строения вокруг города были за¬
благовременно сожжены, и Кремль приготовился к осаде. Оль¬
герд простоял под Москвой три дня и три ночи, предал пламе¬
ни церкви, монастыри и остатки строений вокруг Кремля, ра¬
зорил окрестные села и со множеством пленных тронулся в
обратный путь.
Поход Ольгерда произвел громадное впечатление на мо¬
сквичей. Прежде того столь великое зло Москве от Литвы не
бывало в Руси, если и от татар бывало, пишет о первой литов-
щине современник.
«Другая литовщина», как называет ее летописец, про¬
изошла через два года после первой. Литовское войско под ко¬
мандой Ольгерда двинулось в путь осенью 1370 года. С Оль-
гердом шли его братья и сыновья, тверской и смоленский князья.
На этот раз предприятию Ольгерда сопутствовали неудачи.
Ольгерд два дня бился под Волоколамском и не мог его^взять.
Героем, «хоробром», обороны Волока был князь Василий Ива¬
нович Березуйский, погибший от раны, полученной необыч-
297

ным путем. Он стоял на мосту у городских укреплений, к
какой-то литвин пронзил его дротиком («сулицею») и3°ГАа
моста. Раненый князь разболелся и умер. «Тому хоробруП°Д
кова слава»,— восклицает о нем современник.	Та'
Безуспешно простояв под Волоколамском два дня О
герд поспешил к Москве. На зимний Николин день (6 декаб
ря) литовское войско подошло к Москве. На этот раз Ольгео
стоял под Кремлем восемь дней, но «города Кремля не взя»
Город оборонял великий князь Дмитрий Иванович, тогда как
митрополит Алексий был в Нижнем-Новгороде, а Владимир
Андреевич вместе с подошедшей рязанской помощью стоял в
Перемышле, заняв фланговую позицию. Конец второй литов-
щины был несколько неожиданным. Боясь нападения москов¬
ских войск, Ольгерд начал переговоры с Дмитрием. Великий
князь, по настоянию Ольгерда, согласился «на вечный мир»,
закрепленный на следующий год брачным союзом князя Вла¬
димира Андреевича с Еленой, дочерью Ольгерда, принявшей
крещение с именем Евпраксии.
Обе литовщины причинили большой вред Москве, осо¬
бенно городским предместьям («посаду») и окрестным селам.
Воспоминание о них было настолько прочным, что нашло свое
отражение в былинах. Они поют о женитьбе князя Владимира
на литовской королевне Апраксии, давно спутав Владимира
Андреевича XIV века с любимым былинным персонажем Вла¬
димиром Красное Солнышко.
Поэтому в былине о женитьбе Владимира в сборнике
Кирши Данилова так странно говорится о «короле» Золотой
Орды и об Афосьинье «Королевишне», которая в той же бы¬
лине названа Евпраксией. Какие-то неясные воспоминания о
Елене-Евпраксии найдем и в былине о молодце и литовской
королевичне, которая зовется Еленой. Вообще цикл песен о
королевичах из Кракова, о литовских князьях заслуживает
большого внимания со стороны исследователей русского фольк¬
лора как отражение определенного исторического этапа в раз¬
витии наших былин и исторических песен.
В самой Литве сложился легендарный рассказ о литовских
походах: Ольгерд и Дмитрий поддерживали дружеские отно¬
шения. Вдруг Дмитрии Иванович без всякой причины прислал
к Ольгерду своего посла с упреками, а с ним огниво да саблю,
со словами «буду в земли твоей по красной весне и по тихому
298

лету». Ольгерд вынул из огнива губку и кремень, запалил губ
ку и отдал ее послу с обещанием: «Я у него буду на Велик день
и поцелую его красным яйцом — щитом, и с сулицею а Бо
жнею помощию к городу Москве копье свое прислоню Н
самый Великий день (то есть на Пасху) киязь великий с князь*1
ями и с боярами рано шел из церкви, а Ольгерд показался под
Москвою на 110КЛ0ИИ0И горе. Испугавшись литовской силы
Дмитрий Иванович сам выехал к Ольгерду, поднеся ему боль¬
шие дары, и помирился, ио Ольгерд этим не удовлетворился
В знак победы он сел на коня и с копьем в руке подъехал к
городу, «и копие свое под Москвою приклонил». В этом рас¬
сказе чувствуется отголосок какого-то предания, а возможно
песни, сложенной в честь Ольгерда, с ее народными мотивами
о красной весне и тихом лете. Для историка Москвы в этом
рассказе имеется, впрочем, одна интересная деталь — высо¬
кое представление о значении Москвы как стольного города.
Ольгерд в легенде поступает примерно так же, как древний
Олег, повесивший щит на вратах Царьграда.
Москва и Куликовская битва
Значение Москвы как объединительного центра русского
народа особенно сказалось в 1380 году — в памятные дни
Куликовской битвы. Москвичи приняли горячее участие в об¬
щерусском деле борьбы с татарами и обеспечили победу иад
грозным врагом. Москва была тем центром, куда сходились
отряды из русских городов, «снидошася мнози от всех стран
на Москву к великому князю». Сюда пришли белозерские
полки, ярославские, ростовские, устюжские, но главная сила
русского войска составилась из москвичей. Это видно из рас¬
сказа об уряжении полков на Коломне и на Куликовом поле.
В числе других воевод в передовом полку находим москов¬
ского боярина Микулу Васильевича, в большом полку при са¬
мом великом князе находились московские бояре Иван Родио¬
нович Квашня и Михаил Бренко.
Замечательно описание проводов русского войска, отправ¬
лявшегося из Москвы в поход против татар. «В слезах и во
кричании ни единаго слова не может рещи от жалоста серд¬
ца»,— рассказывает повесть о Мамаевом побоище, еликая
299

княгиня Евдокия в слезах не могла произнести ни одного Сл
и сам великий князь едва удержался от слез, но не прослези
«народа ради», в душе жалостно плакал, а словами утешал
гиню. К этой картине проводов воинов, такой простой и по
нятной, трудно что-либо добавить. Другая повесть о Мамае
вом побоище поясняет причины этой всеобщей скорби в Мос
кве и в других русских городах: нигде не хотели утешиться об
ушедших воинах, потому что они пошли с великим князем за всю
землю Русьскую на острая копья.
Московская рать составила ядро русских войск, сражав¬
шихся на Куликовом поле. Она и выдержала главный удар та¬
тарских войск.
Под княжеским знаменем в княжеских доспехах на КулИ.
ковом поле стоял Михаил Бренк. Сюда и устремился неодо¬
лимый напор татар. Бренк погиб, но войско знало, что это не
решает исхода битвы. Ведь под княжеским стягом погиб не ве¬
ликий князь, а боярин.
Дмитрия Ивановича отличало бережливое отношение к
воинской силе. После битвы он объезжал Куликово поле, за¬
валенное трупами убитых воинов, и оплакивал своих сподвиж¬
ников: «и проплака о всех князь великий горким плачем с ве¬
ликими слезами».
Сказания о Мамаевом побоище передают нам речи Дмит¬
рия Ивановича, сказанные им воинам перед началом сраже¬
ния. Конечно, подлинные слова Дмитрия Ивановича всячески
изменялись под пером позднейших переписчиков и составите¬
лей сказаний о Мамаевом побоище, но общая мысль речей
Дмитрия передается почти одинаково — это мысль о необхо¬
димости пострадать за Русскую землю. На слова приближен¬
ных: «Аще ли спасемся, а тебя единаго не будет, чей успех бу¬
дет?» Дмитрии отвечал такой речью: «Сами разумете, коль
красно есть з добрыми людьми умрети, а прияти себе смерть
мученическая». В другом случае Дмитрию Ивановичу припи¬
сываются не менее замечательные слова: «Да приях от Бога
на земли власть болши всех, чести и дарове, зла ли не могу
терпети, и како могу терпети, а како вас могу терпети и видети
побежаемых».
В собрании Государственного исторического муаея имеете»
замечательная рукопись, которая возвращает нас ко времени
300

памятной Куликовской битвы. Это Синодик, написанный на
пергаменте полууставом XV века, с добавлениями поздней¬
шего времени. В нем мы находим почти современную запись о
погибших на Куликовом поле: «Князю Федору Белозерскому
и сыну его Ивану (на полях: Константину Ивановичу), убиен¬
ным от безбожного Мамая, вечная память. И в той брани из-
биенным: Симеону Михайловичу, Никуле Васильевичу, Ти-
моф(е)ю Васильевичу (на полях: Валуеву), Андрею Ивано¬
вичу Серкизову, Михаилу Ивановичу и другому Михаилу Ива¬
новичу, Льву Ивановичу, Семену Мелику и всей дружине их
по благочестию скончавшихся за вятые церкви и за православ¬
ную веру, вечная память». В рукописи тут написано: «возглас».
На церковных службах тут возвышали голос, поминая убиен¬
ных на Куликовом поле.
Москва видела и радостное событие — возвращение ве¬
ликого князя Дмитрия Ивановича, отныне навсегда прозван¬
ного Донским. Позднейшие версии сказаний о Мамаевом по¬
боище говорят, что великий князь прибыл в село Коломенское
и ждал здесь своего брата Владимира Андреевича, также про¬
званного Донским. В день торжественного вступления по¬
бедоносного войска в Москву оно выстроилось по обеим сто¬
ронам Яузы. Это было 1 октября 1380 года. Митрополит
Киприан встречал великого князя в Андроникове монастыре с
крестным ходом. Отсюда шествие пошло к Кремлю. Во Фро-
ловских воротах великий князь увидел великую княгиню с кня¬
гинею Марьей, женой Владимира Андреевича, «с воевод¬
скими женами и с воинскими». Евдокию сопровождали два
малолетних сына, Василий и Юрий. Дмитрий Иванович по¬
шел в Архангельский собор для поклонения гробам предков,
а оттуда в Успенский собор.
Так рассказывается в названном нами Новгородском хро¬
нографе, и дело будущих исследователей — определить, с чем
мы тут имеем дело — с позднейшими припоминаниями и до¬
мыслами или с действительными событиями. Впрочем указа¬
ние на митрополита Киприана, отсутствовавшего в	году
в Москве, заставляет нас несколько осторожно отнестись к по¬
вествованию о церемониале торжественной встречи в Москве,
в остальном рассказ не вызывает особого сомнения и. во вся¬
ком случае, правдоподобен.
301

Нашествие Еднгея
О Тохтамышевом разорении говорилось уже выше. Сп
четверть века, в 1409 году, Москва испытала новые разорГ^
от татар. Современные летописцы не скрывают, что успех ИЯ
вого татарского нахождения в немалой степени зависел от не
умелой и излишне доверчивой политики Василия Дмитриевича-
татары «яко волцы ухитряюще покрадают нас».
Татарский набег был хорошо подготовлен князем Едигеем
тщательно скрывавшим свои замыслы и даже помогавшим Ва-
силию Дмитриевичу во время его трехлетней войны с Битов-
том. Едигей вел двуличную политику и посылал свои войска на
помощь московскому князю, желая возможно дольше'продлить
распри между русскими и литовцами, «да не вскоре устраяють
мира». Замыслы Едигея стали известны в Москве, и одному
московскому боярину поручено было сообщить о движении
Едигея, но последний перехитрил великого князя, задержал
боярина и поспешно пошел к Москве. Известие о приближе¬
нии татарского войска пришло в Москву тогда, когда враг уже
находился поблизости от города («близ сущу града»). Вели¬
кий князь тотчас же покинул город вместе с княгиней и детьми,
направившись в Кострому. Часть горожан бежали из города,
где начинались разбои и грабежи. Смятение еще более усили¬
лось, когда были зажжены посады, чтобы очистить место во¬
круг стен Кремля, так как строения помогали врагам скрываться
за ними. Люди бегали и кричали, а пламень огненный поды¬
мался к небесам с громом, пишет об этом летописец.
В пятницу (1 декабря) к вечеру под городскими стенами
показались татарские полчища. Они расположились лагерем в
некотором расстоянии от Кремля, а сам царь остановился в селе
Коломенском. Едигей хотел зимовать под городом, чтобы ов¬
ладеть Кремлем, и потребовал от тверского князя прийти к не¬
му на помощь с пушками. Тверской князь сделал вид, что идет
к нему на помощь, но дошел только до Клина и повернул об¬
ратно. Дело решила смута в самой Орде. Один ординский ца¬
ревич внезапно напал на сарай и чуть не захватил самого хана,
который спешно послал за Едигеем, призывая его немедленно
вернуться домой. Воспользовавшись общим смятением, Еди-
геи взял с москвичей большой выкуп и освободил Москву от
осады.
302

Каменный Кремль на этот раэ выдержал испытание „
сковские посады были разорены. Жалостно было видеть
ворнт современник, как чудные церкви, которые были 1оалТ
„ы многолетними временами и высокими зданиями уКпаШаА„
величество града, в один час загорались пламенем, а величеТ™
и красота града, чудные храмы, от огня погибли. В тот час бьыо
страшное время, люди бегали и кричали, а великое пламя с гГ
мом поднималось на воздух, тогда как город был в осадит
беззаконных иноплеменников. Разорение «Едигеевой оати»
особенно коснулось московских посадов и окрестностей Еди
геи простоял под городом 3 недели и отошел 20 декабря
Едигеево нашествие было страшно не только для Москвы
но и для других русских городов. Татарские отряды взяли и
разорили Переславль-Залесский, Ростов, Дмитров, Серпухов
Верею, Нижнии Новгород, Городец. Много народу замерзло!
спасаясь от татар бегством, потому что зима 1409 года была
студеной, со многими метелями и ветрами.
Новые пожары и новый великий мор
В 1415 году «погоре град Москва». В том же году (7 июня)
москвичи видели затмение солнца («изгибе солнце и скры луча
свои от земли в 4 час дни... и звезды явишася яко в нощи»).
Суеверные люди считали это небесное «знаменье» предосте¬
регающим знаком грядущих опасностей, особо отметив, что оно
случилось в 26-й год великого княжений Василия Дмитрие¬
вича.
Страшнее пожаров был великий мор, который начался в
русских городах в 1417 году. Люди мерли в Новгороде, Пско¬
ве, Твери, Дмитрове, в Москве и во многих других местах.
Многие села и городские посады окончательно запустели, бо¬
гатые дворы стояли пустыми, здоровые едва успевали погре¬
бать мертвых. Признаки болезни были примерно такими же,
как и в великий мор середины XIV века. И столь велик был
мор, пишет летописец, что живые не успевали мертвых погре¬
бать, не хватало здоровых, чтобы обслуживать больных, но
один здоровый обслуживал десятерых больных, и многие дво¬
ры были пусты, а в иных по одному человеку осталось, а где и
один ребенок. Великий князь избегал жить в Москве и пребы¬
вал в подмосковных селах. Болезнь свирепствовала в Москве
303

(«на Москве начался мор злее первого») и унесла i
нескольких представителей княжеского дома. Одновреме"^
умерли три сына Владимира Андреевича Храброго (Ярослав°
Василий, Семен). Умер и младший брат великого князя Пе
Дмитриевич.	Р
Новое бедствие произошло в 1422 году. Начался голод, ох¬
вативший многие русские земли. Голодавшие ели трупы пав¬
ших лошадей, ели кошек и собак, «и люди людей ядоша». Мно¬
гие люди, по летописи, умерли от голода, а иные из Руси в ли¬
товское княжество ушли, иные на дорогах умерли от голода
и стужи, иные мертвых животных ели. В Москве, впрочем,
было благополучнее, чем в других городах. Оков ржи стоил в
Москве полтора рубля, в Костроме два, в Нижнем Новгороде
шесть рублей.
Москва в период междукняжескон борьбы
Большие бедствия выпали на долю Москвы во время кня¬
жеских междоусобий, получивших у современников название
«Шемякиной смуты». Они начинались борьбой за великое кня-
жение между великим князем Василием Васильевичем, про¬
званным впоследствии Слепым («Темным»), и его дядей Юри¬
ем Дмитриевичем, князем Галицким и Звенигородским. Смерть
Юрия не приостановила этой борьбы, так как войну продол¬
жали его сыновья — Василий Косой и Дмитрий Шемяка.
Междоусобная княжеская борьба нанесла немалый ущерб
для города, переходившего из рук в руки, от одной борющейся
стороны к другой, так как в этой борьбе вопрос о владении
Москвой был центральным и все события долгой междоусоб¬
ной войны в то или иной мере были связаны с Москвой. Моск¬
вичи явно разделились на две группировки: сторонников Ва¬
силия Темного и приверженцев Юрия Галицкого с его сы¬
новьями. В заговорах против Василия Темного принимали уча¬
стие многие из москвичей («бояре же и гости, были и от черне¬
цов в той же думе»). Внутренние распри усиливали опасность
от внешних врагов, в первую очередь от татар, и от постоян¬
ных местных бедствий, подобных пожарам и эпидемиям.
Для москвичей особенно страшным был 1445 год, когда Ва¬
силий Темный потерпел под Суздалем поражение от татар и
был взят в плен татарами (7 июля). Василий Темный не раз
304

терпел поражения и скорее был несчастлив, чем удачлив в сво¬
их военных предприятиях, но он обладал несомненной личной
храбростью, своеобразными рыцарскими чертами, которое на¬
прасно отнимаются у московских князей В. О. Ключевским
нарисовавшим мастерский, но далекий от истины портрет мос¬
ковских князей, якобы серых и скопидомных. Во время суз¬
дальского боя с татарами Василий Васильевич мужественно
сражался. На великом князе было много ран и на голове и на
руках, тело его было все избито, он сам мужественно сражался,
говорит современник. Нательные кресты, «тельники» великого
князя, привезенные в Москву татарскими посланцами, оповес-
тили великокняжескую семью и москвичей о поражении* «и
бысть плач велик и рыдание много». Почти одновременно с
этим событием столица была испепелена опустошительным по¬
жаром (в среду 14 июля 1445). Это был один из тех великих
пожаров, которые опустошали древнюю Москву. Кремль за¬
горелся ночью. В нем сгорели все деревянные строения, выго¬
рели каменные церкви, а каменные кремлевские стены распа¬
дались от невыносимой жары. В этот пожар погибло множест¬
во людей, сбежавшихся в Кремль из окрестных городов и сел
из боязни татарского нашествия. В городе началась паника,
как и в Тохтамышево разорение, обе великие княгини (мать и
жена) захваченного в плен Василия бежали в Ростов с их боя¬
рами. А горожане «в велицей тузе (печали) и волнении бяху».
Те, кто мог убежать, бежали. И в этот раз черные люди
(«чернь» взяли оборону города на себя, стали прежде всего
укреплять городские ворота, а хотящих бежать из города —
хватать, бить и заковывать в оковы. Однако тревога была на¬
прасной, так как татары не пошли к Москве, а великий князь
был выпущен на свободу за большой выкуп.
1 октября Москва испытала необычайное для нее явление:
«В 6 час нощи тоя потрясеся град Москва, Кремль и посад
весь и храми поколебашеся». Землетрясение было небольшим,
и спящие его не ощутили, бодрствующие же восприняли его
как предвещение бедствий и были «во мнозе скорби».
Воспользовавшись отъездом великого князя в Р°ице'
Сергиев монастырь, сторонники Шемяки в феврале 144) года
ворвались обманом в Кремль, взяли в плен его мать, мену
детей, разграбили казну великого кияэя.
Это было следствием длительного заговора, в котором
305

приняли участие многие москвичи, бояре, купцы, даже мон
Во главе заговора стояли бояре Добрынские, Констант ^
вичи, как их называет летописец. Дмитрий Шемяка на”0
вместе «с своими советники безвестно вооружатися и иск **
подобна времени, как бы изгонити великого князя». В хроно*
графе редакции 1512 года, который использовал какую-то рус
скую летопись XV века, в заговоре обвиняются князь Дмит
рий Шемяка и Иван Андреевич Можайский, «а с ними кор0.
молил Иван Старков с Москвы, да и от гостей, да и от Троиц¬
ких черньцев». Заговор увенчался успехом. Великий князь был
захвачен в Троице-Сергиевом монастыре, привезен и посажен
на Шемякином дворе, а в среду на той же неделе 16 февраля
1446 года был ослеплен. Сам виновник этого варварского
поступка, Дмитрий Шемяка, в это время жил не у себя во
дворце, а на каком-то «дворе Поповкине».
Великий князь был заточен в Угличе, но вскоре освобож¬
ден из заточения, обещав не выступать против Дмитрия Ше-
мяки. Он подтвердил свое обещание, дав грамоту, что он будет
проклят в случае нарушения присяги. Подобные грамоты так
и назывались проклятыми. Однако он тотчас нарушил свои
клятвы и начал новую борьбу за великое княжение. Москва
была вновь захвачена, на этот раз боярином Василия Темного,
путем обмана. А так пришел весь тот отряд, пишет летописец,
никем не видим, к Москве в ночь на Рождество Христово (25
декабря). В самую же заутреню пришли к Никольским воро¬
там, а в ту пору в город к празднику ехала к заутрени княгиня
Ульяиа, жена князя Василия Владимировича, и ворота были
отворены, они же тотчас вошли в город. Наместник Шемяки
бежал из города на коне, а других его людей схватили и зако¬
вали. Горожан привели к присяге Василию Темному, а город
стали укреплять. 17 февраля великий князь вернулся в Мос¬
кву, но междоусобная княжеская борьба продолжалась еще не¬
сколько лет. В конце концов Шемяка бежал в Новгород, где
надеялся найти убежище, но Василий Темный не постеснялся
отделаться от опасного врага с помощью отравы. «Людская
молва» рассказывала о дьяке Стефане Бородатом, что он при¬
вез из Москвы и отдал отраву посаднику Исааку, а тот под¬
купил княжеского повара, прозванного Поганком, видимо, за
свои «высокие» душевные качества. Повар дал отраву в ку¬
рице, и Шемяка умер внезапной смертью. Подьячий Василий
30fi

Беда, прискакавший в Москву с радостным известием о смео
ти Шемяки, тотчас же был сделан дьяком, конечно не только
за радостную весть но и за участие в отравлении великокня¬
жеского врага (145;)).
Шемяка оставил по себе тяжелую память: «Шемякин суд,>
сделался синонимом неправедного суда.	У
Скорая татарщина
Междоусобная княжеская война еще не закончилась, как
Москва снова увидела татар под своими стенами (1451). Этот
татарский набег получил название «скорой татарщины». На
этот раз Москва хорошо подготовилась к татарскому набегу и
выставила заслон на Оке. Однако московский воевода испу¬
гался татар и очистил берег реки. Не встречая сопротивления,
татары под начальством царевича Мазовши устремились к
Москве и рано утром в пятницу 3 июня показались под ее сте¬
нами. Татары зажгли деревянные строения, и огонь тотчас же
обступил со всех сторон каменный Кремль,— «а тогда и за¬
суха велика бе и с вся стороны объят град». Дым заволакивал
весь город и мешал видеть приготовления врага. Неприятель
подступал к городским воротам и слабым частям крепости, там,
где каменные стены не были еще возведены («где несть крепо¬
сти каменные»). Когда посады, окружающие Кремль, выго¬
рели и город получил «ослабу», от дыма и огня, защитники
Москвы стали выходить из города и сражаться с врагами. К
сумеркам татары отступили от Москвы, а горожане начали
спешно готовиться к новому бою,— «готовить на утро пушки
и пищали, самострелы и оружиа, и щиты, лукы и стрелы». Но
утром обнаружилось, что татары внезапно бежали. Видимо,
Мазовша получил какие-то неблагоприятные известия или ре¬
шил, что бесполезно осаждать крепкий город с большим гар¬
низоном.
В пустом татарском лагере валялись награбленные вещи,
тяжелые предметы из железа и меди. Об этом событии любо¬
пытно рассказывается в одном житийном памятнике под эаго
ловком «Чудо о скорой татарщине». «И того же дня граждане,
если и изнемогли от многия истомы и от дыма, но Ьогом укре¬
пляемые, силой препоясались, и начали выходить из града и
храбрьски ополчилися и билися с сопротивными. И когда было
307

к сумраку, отступили татары от града. Граждане же к vt
товились на брань, милосердный же Бог вложил в тат РУ Г°'
сердца страх и трепет».	рские
«Скорой татарщиной» можно закончить краткую лето
московских бедствий XIV—XV веков. Татары снова v СЬ
жали городу в 1480 году, пожары по-прежнему опустоща
Москву. Однако со второй половины XV века начинается но"
вый рост Москвы, а в последнюю четверть этого века переуст¬
раивается и весь город. Это уже другая тема, требующая осо
бого исследования.
Заключение
Главной целью нашего исследования было изучение Мос¬
квы как большого средневекового города XIV—XV веков. Не
всегда удалось исследовать все многообразные стороны мос¬
ковской жизни этих столетий. Но и теперь, кажется, можно
сделать вывод о Москве как о крупнейшем городе тогдашней
России. Все больше становится ясным и значение Москвы как
культурного центра. Недаром же величайший русский ху¬
дожник XV века Андрей Рублев всей своей жизнью связан
с Москвой.
Но Москва не жила замкнутой жизнью. Она была связана
со всей Россией, завоевав себе место российской столицы по
праву. Эта сторона истории Москвы — особая тема, которая
касается не одной Москвы, но и всей истории России в целом.
Колоссальное значение Москвы в истории русского народа сде¬
лалось понятным уже в тот период, когда Москва возглавила
борьбу за создание Российского централизованного государ¬
ства. И былины наши метко указали на это назначение Мос¬
квы, связав основание нашей столицы с великой славой:
Что тогда де Москва основалася,
И с тех пор великая слава.

КУЛИКОВСКАЯ БИТВА 1380 ГОДА
1
В истории русского народа «Донское побоище», как его
называли современники, было великим событием. Сражение
на Дону сделалось символом непобедимого стремления рус¬
ского народа к независимости, и ни одна русская победа над
иноземными врагами, вплоть до Бородинского сражения 1812
года, не послужила темой для такого количества прозаических
и поэтических произведений, как Куликовская битва. Перво¬
начальные краткие рассказы о кровопролитном сражении с та¬
тарами позже обросли поэтическими вымыслами и литератур¬
ными украшениями, и за их цветистой внешностью не всегда
легко увидеть истину, даже представить себе с полной ясно¬
стью настоящий ход событий, связанных с битвой 1380 года.
Писатели XV—XVII вв. иногда боялись упустить даже
мелкую подробность из рассказа о знаменитой битве, и в этом
им следовали позднейшие историки, казалось бы уже воору¬
женные приемами исторической критики. Вслед за Н. М. Ка¬
рамзиным, составившим ходульно-патриотическое описание
русской победы на Дону1, появилось менее талантливое, но
столь же риторически приподнятое повествование Д. Ило¬
вайского2, соединившего воедино различные редакции сказа¬
ния о мамаевом побоище без должной критики того, что в iних
написано. И как раз это ультрапатриотическое творение Ило¬
вайского сделалось образцом и главным источником вдохно¬
вения для авторов популярных статей и книжек о Куликовской
битве.
Построения Иловайского твердо укрепились в нашей ис¬
торической литературе, несмотря на свою слабую историческую
основу. Поэтому данная статья ставит своей задачей не только
рассказать о битве 1380 года, но и заново, критически рас
смотреть источники, говорящие об этом великом со ытии.
309

2
Куликовская битва 1380 года была поворотным момен
в борьбе русского народа с ненавистным татарским игом, и Т°М
необходимо оглянуться несколько назад, чтобы понять все**"
значение. Ведь татарское нашествие отнюдь не окончилось
вторжением полчищ Батыя, а превратилось в длительный
тягостный гнет. Периодические нападения на Русскую землю
стали средством татарского господства. После «Батыевой рати»
последовала «Неврюева рать» (1253), через 40 лет — «Дю-
деиева рать» (1293), а в 1322 году — «Ахмылова рать». Так
современники называли большие военные походы татар на
Русь, по именам царей и царевичей, командовавших татар,
скими ордами. А сколько было более мелких и порой не менее
опустошительных набегов! Нужен был только предлог для того,
чтобы татарские отряды вторглись в русские земли. Здесь они
грабили, жгли города и села, уводили в тяжелую неволю бес¬
численное количество пленных. В одну только «Дюденеву
рать» татары взяли 14 городов.
Прибавим к этому изощренную эксплуатацию русских зе¬
мель путем собирания дани с населения, путем установления
новых налогов и повинностей. «Проклатая туска», то есть обя¬
занность кормить ханских послов с их прожорливой челядью,
вызвала возмущенный отпор новгородцев, которые все-таки
вынуждены были подчиниться татарам. Обычными были вме¬
шательства татар в княжеские междоусобицы, возможность по¬
сылать татарские отряды для разорения земель непокорных
князей и т. д. Недаром эта система грабежа и террора полу¬
чила название «татарского ига». По выражению современника,
в годы татарских нашествий «...иные убежали в земли даль¬
ние, другие скрывались в пещерах, в пропастях и в лесах».
Непосредственным следствием татарского нашествия было
запустение русских земель, граничивших со степью. К югу от
Оки, вплоть до Черного моря, лежала обширная полупустыня.
Даже в конце XIV века, спустя 150 лет после первых татар¬
ских погромов, путешественник, плывший по Дону, не увидел
здесь поселении: «Нельзя было там увидеть ни города, ни села;
если прежде и были города прекрасные и богатые, то теперь
только места пустые и ненаселенные, нигде не увидеть человека,
только пустыня великая и зверей множество».
310

Татарское иго было особенно тяжелым во второй половине
XIII века, хотя и в это время шел подспудный, затаенный про¬
цесс возрождения Руси. С наибольшей силой этот процесс стал
совершаться с начала XIV века на северо-востоке Руси в пое
делах пока еще разрозненных русских княжеств и земель Не¬
смотря на многочисленные татарские разорения, экономика
России постепенно начала развиваться.
Историк не может пройти мимо тех успехов, которые рус
скне земли сделали в XIV веке. Их нельзя объяснить только
политическими явлениями, они могут быть поняты только как
результат больших сдвигов, происшедших в области хозяйства,
политики и культуры. Прямого объяснения этих успехов мы
до сих пор не имеем, но показатели их для нас ясны.
Какие же показатели положительных сдвигов в экономике
Руси XIV века? Прежде всего надо отметить появление но¬
вых сел и городов там, где население раньше было очень ред¬
ким.
Житие Сергия Радонежского рисует нам картину заселе¬
ния лесных пространств, лежавших тогда между Москвой и
Переславлем-Залесским. Тут возникает новый город — Ра¬
донеж, крутые валы которого до сих пор напоминают о том,
что здесь когда-то была резиденция одного из удельных кня¬
зей. Иван Калита посадил в Радонеже своего наместника и
дал льготу новым поселенцам, «и ради этой льготы собрались
многие». Возникший поблизости от Радонежа новый Троице-
Сергиев монастырь был поставлен в дремучем лесу: «Было ме¬
сто сие лес, чаща, пустыня, идеже живяху зайцы, лисицы, во-
лцы, медведи». Вероятно, это поэтическое изображение пус¬
тынного «безмолвия», которое выбрал для своего поселения
Сергий, несколько приукрашено, но ему нельзя отказать не
только в картинности, но и в достоверности. Тем более пока¬
зательно, что монастырь вскоре оказался окруженным селами,
деревнями и починками, которые усиленно скупает Никон
второй троицкий игумен. Ему пришлось приобретать рядом с
монастырем участки, принадлежавшие посторонним владель¬
цам. Это была обжитая земля, с огородами, с прудом, на кото
ром стояла мельница.
В XIV веке Москва окружена кольцом сел и деревень.
Ценность сел, деревень, лугов и подмосковных садов настоль¬
ко поднялась, что великие князья особо перечисляют их
311

их завещаниях: тут и луг велнкии под городом, и Самс
луг, и Ногатинская заводь, и пр.	О|,0в
На страницах летописей и грамот появляются упоминай
городов, не известных раньше по источникам. Это также п
знак роста русской экономики. Звенигород, Можайск, руРИ'
Верея, Боровск, Ярославец, Серпухов — в окрестностя’
Москвы; Старица, Микулин — в Тверском княжестве стано*
вятся известными только с XIV века. Нельзя настаивать на
том, что все эти города возникли именно в этом столетии; по¬
селения на их месте, возможно, существовали и раньше. Но
только с XIV века названные города начинают играть замет-
ную роль в экономической и политической жизни Москов¬
ского княжества. Следовательно, если не их возникновение
то развитие падает на это столетие.
Крупным показателем успешного экономического разви¬
тия северо-восточной Руси является рост новых больших го¬
родов: Москвы, Твери, Переяславля-Рязанского, Нижнего
Новгорода, которые были второстепенными центрами еще во
второй половине XIII века. Старые города — Владимир, Суз¬
даль, Переславль-Залесский, Ростов — отодвигаются на зад¬
ний план. Новые города становятся центрами ремесла и тор¬
говли. Для каждого из них, в том числе и для Москвы, харак¬
терна связь с большими водными дорогами. Это — признак
оживления и дальнейшего развития торговли. Заметны и дру¬
гие признаки экономического оживления России XIV века.
После долгого перерыва возобновляется каменное строитель¬
ство, вначале в Твери, позже в Москве, начинается чеканка
русских денег, отливка колоколов и пр.
Не остается в стороне и культурный рост русского народа.
В Москве, Твери, Новгороде и других городах развиваются
литература, иконопись, фресковая живопись, прикладное мас¬
терство, закладываются основы того замечательного русского
искусства XV века, которое найдет свое величайшее выраже¬
ние в творениях Андрея Рублева. И если под «возрождением»
понимать начало новой эры в области культурной жизни наро¬
дов, то мы вправе говорить о «русском возрождении» XIV-
XV вв., называя его именно возрождением, а не иностранным
словом ренессанс.
Новые экономические и культурные явления в северо-вос¬
точной Руси были связаны с крупнейшими сдвигами в области
312

политической, с началом складывания Российского государ
ства, центром которого стала Москва. Процесс создания Рос
сийского государства происходил одновременно с образова¬
нием русской народности; оба названных процесса шли парал¬
лельно. Отражение этого найдем в произведениях XIV века,
написанных в Московской, Новгородской, Псковской, Твер¬
ской, Рязанской и Смоленской землях. Язык летописей и до¬
кументов XIV-XV вв., появившихся в этих землях, имеет уже
те основные черты, которые характерны для русского языка,
несмотря на псковские, новгородские и другие диалектные осо¬
бенности.
Процесс складывания Российского государства был слож¬
ным и противоречивым, потому что Россия создавалась, как и
другие централизованные государства, в борьбе с феодальной
раздробленностью. Таким же образом создавалась и Франция.
Гуто Капет, положивший начало французской династии Капе-
тингов, был несравненно беднее и бессильнее, чем русский
Иван Калита. Однако никто не сомневается в том, что про¬
цесс объединения Франции начался уже при первых Капе-
тингах.
Можно долго и бесплодно спорить о том, Москва или Тверь
была первоначальным центром, вокруг которого складывалась
Россия, но нельзя отрицать того, что этот процесс в конечном
итоге возглавила не Тверь, а Москва.
Ко времени Куликовской битвы 1380 года Москва сдела¬
лась едва ли не крупнейшим русским городом, если не считать
Великого Новгорода. Под властью московского великого князя
оказалась большая часть междуречья Волги и Оки, для кото¬
рого Москва в это время уже стала подлинной столицей. По¬
этому и в решительном столкновении Золотой Орды с Рос¬
сией главным защитником русских земель являлись Москва и
москвичи.
Впрочем, степень объединения русских земель вокруг
Москвы в конце XIV века не следует преувеличивать. Ьсли
Московское княжество и заняло в это время бесспорно первое
место в тогдашней России, то радом с ним сохранялось еще
большое количество княжеств, проводивших слмостоятельну„
политик, Тверское, Рязанское, Ниже^рояское
ПсЛГ ГрПь самостоятельно и даже вступали в военные
313

конфликты с Москвой. Именно феодальная раэдробл
русских земель и позволяла татарским ханам так долг0НН°СТь
живать свое владычество над Русью.	У4еР-
3
Что же собой представляла Золотая Орда накануне К
ковской битвы?
По определению историков — исследователей Золотой
Орды, это было обширное «искусственное государственное об
разоваиие, сложившееся путем захвата чужой земли»3. Впр0.
чем, русские источники не знают Золотой Орды, а называют
ее Синяя или Большая Орда.
К середине XIV века уже наметился распад Золотой ОрдЫ
на ряд феодальных ханств, впоследствии возникших на ее раз¬
валинах. Во время «замятии великой», происшедшей в Орде в
1361 году, появилось одновременно несколько ханов, которые
не переставали враждовать друг с другом. Царь Темир-Хожа
бежал за Волгу и был там убит, другой царь ушел вместе с кня¬
зем Мамаем на горную сторону Волги, третий назвал себя сы¬
ном одного из золотоордынских ханов, перебил многих людей
и сам погиб. Некоторые князья засели в г. Сарае вместе с чет¬
вертым царем, князь Булах-Темирь занял Великне Болгары и
города на Волге, а Тагай утвердился в Наручади, поблизости
от Мордовской земли.
Таким образом, Золотая Орда распалась на ряд владений
во главе со своими царями и князьями.
«Замятия» в Орде продолжалась несколько лет и закон¬
чилась тем, что князь Мамай добился объединения под своей
властью значительной части владений Золотой Орды, сделав
ханов своими послушными орудиями. Уже в 1370 году он по¬
садил на золотоордынском престоле другого «царя». Наши ле¬
тописи иногда даже не упоминают об этих иллюзорных эоло-
тоордынских владыках, называя их просто «мамаевыми царями».
Во время больших феодальных междоусобиц в Золотой
Орде главные силы Московского великого княжества были от¬
влечены на борьбу с литовскими и тверскими князьями. Куль¬
минационным моментом этой борьбы явилась осада Твери мо¬
сковскими войсками в 1375 году. В коалицию князей во главе с
Дмитрием Донским вошли князья суздальские, ярославские,
314

кашинские, брянские, новосильские, Оболенские, «и вен князи
русстии, кыиждо с своими ратьми, служаще князю великому»
Осада, в которой приняли участие и новгородские полки, окон¬
чилась тем. что тверской великий князь вынужден был заклю¬
чить мир.
Победа над Тверью развязала руки великому князю Дмит¬
рию Ивановича для борьбы с другим и более опасным врагом,
с Золотой Ордой. Длительная «замятия» расшатала власть зо¬
лотоордынских ханов, потерявших господство над важнейшей
торговой дорогой Восточной Европы — «волжским путем».
Во время осады Твери семьдесят новгородских речных судов —
«ушкуев» — беспрепятственно ограбили Кострому и Нижний
Новгород, спустились вниз к Великим Болгарам и здесь рас¬
продали несчастных пленников, взятых в русских городах. От¬
сюда «ушкуйники» поплыли вниз по Волге, «гости христиан¬
ские грабячи, а бесермены бьючи», добрались до Астрахани и
были там обманом, «лестью», уничтожены. Это событие пока¬
зало, что «волжский путь» остался без охраны, и послужило
поводом для похода московских войск на Великие Болгары.
Русский поход на Великие Болгары в 1376 году надо рас¬
сматривать как одни из этапов борьбы за великнй волжский
путь, имевший громадное торговое значение. Во главе рус¬
ского войска стояли князь Дмитрий Михайлович Волынский и
сыновья суздальского великого князя Дмитрия Константино¬
вича, братья жены Дмитрия Донского. Во время битвы под сте¬
нами Великих Болгар осажденные применили новые средства
борьбы: пускали со стен города «гром», устрашая русских,
выезжали на верблюдах, пугая, «полощающе», коней, но все
было напрасно. Болгарские князья вынуждены были выпла¬
тить большую контрибуцию и посадить у себя даругу и тамож-
ника. Даруга, или баскак,— это представитель татарского
хана, контролировавший деятельность местных правителей и
сбор дани с населения. На этот раз даруга был назначен мос¬
ковским великим князем, фактически утвердившим свою власть
в самом центре золотоордыиских владении. Таким обрзэом. уж
Дмитрий Донской поставил на очередь вопрос об °владе"™
волжским путем, тот вопрос, который был разрешен только при
^Источники не сообщают, сколько времени великокняже-
скне^нновннкн, даруга Омежник. сидели и Великих Болгарах.
315

но можно догадаться, что это продолжалось недолго
с 1377 году возобновляются татарские нападения на'р^* Как
В этом году царевич Араб-шах (Арапша — в наших ле^*"0
сях) разбил на реке Пьяне русский передовой отряд ’Г°Пи'
ские войска пробрались через густые леса при пособнич^^
мордовских князей, сообщивших русским неверные сведен^
о том, будто бы царевич находится на Волчьих водах* рНИЯ
ское войско было уничтожено. Спасаясь от внезапного нэпа
дения татар, русские воины пытались перебраться через Пья
и во множестве утонули в реке. Пожалуй, наиболее характе”^
ным для поведения русских военачальников и ратных людей
было полное пренебрежение к необходимым предосторожно¬
стям военного времени. Они ездили без оружия, которое сва¬
лили в телеги, расстегнув одежду или просто спустив ее с плеч
из-за зноя, полупьяные. «Поистине за Пьяною пьяны» — при¬
водит печальный каламбур летописец.
Поражение на Пьяне было подлинной катастрофой. Тата¬
ры разорили Нижний Новгород, жители которого спасались
от них в речных судах. В том же году Араб-шах разорил Засу-
рие, то есть область, находившуюся к востоку от реки Суры и
только что заселенную русскими. Осенью на нижегородский
уезд напала мордва, разгромленная на обратном пути нижего¬
родским князем у берегов той же Пьяны. Ожесточение обеих
сторон достигло высшей точки и вылилось в отвратительную
расправу над взятой в плен мордвой: пленных травили псами
на льду замерзшей Волги.
Успех внезапного набега Араб-шаха на русские границы
показал большую их уязвимость со стороны степи. В 1378
году татары снова совершили удачный набег на Нижний Нов¬
город, сожгли город и разорили уезд. Еще большая опасность
нависла над Рязанским и Московским княжествами. «Собрав
воя многи», Мамай послал своего воеводу Бегича против ве¬
ликого князя Дмитрия Ивановича. Маршрут этого похода,
впрочем, не вполне ясен. По-видимому, татары поднялись по
Дону и дальше шли вдоль Оки по направлению к Коломне и
Москве, минуя Переяславль-Ряэанский, столицу Рязанского
великого княжества. На реке Воже — правом притоке Оки —
враждебные войска встретились. Оии стояли на берегах Оки
По-видимому, речка Волчьи воды — приток Донца Были и другие Волчьи
воды у Днепра.

друг против друга несколько дней (битву начали «не по мно
эех же днех»). Переправившись через речку, татары пришпо
рили коней и бросились на русское войско, ответившее им
встречным ударом. Татары не выдержали напора русских войск
и с большим уроном бежали за Вожу, а наступившие сумерки
помешали сражению. Наутро татарский лагерь оказался пус¬
тым; стояли только шалаши, юрты, телеги, шатры, наполнен¬
ные награбленным имуществом. Татары устремились в бегство
с вечера и бежали всю ночь.
Относительная подробность известий о побоищах на Пья-
не и на Воже позволяет нам с большой достоверностью гово¬
рить об этих битвах как о значительных, но все-таки второсте¬
пенных сражениях. Татарские войска в этих сражениях состояли
в основном из конницы. Это подтверждается внезапностью
появления Араб-шаха на Пьяне и быстрым бегством татар из
лагеря на реке Воже.
Иной характер имел новый поход Мамая на Русь, закон¬
чившийся Куликовской битвой. Этот поход был крупнейшим
военным предприятием, которое только видела Восточная
Европа в XIV веке. Он был задуман в таких масштабах, каких
не знали другие татарские походы того времени.
Никакое другое событие XIV—XV вв., не говоря уже о
предшествующих им столетиях, не было так разнообразно
и полно описано, как Куликовская битва, и тем не менее как
раз хронология событий похода русских войск к верховьям
Дона особенно не ясна и требует предварительных пояснений.
И хотя автор этой статьи не ставит себе целью обзор источни¬
ков по истории Куликовской битвы, все же он вынужден сде¬
лать несколько замечаний.
Наиболее достоверные сведения о битве дают ранние ле¬
тописи. Почти все летописи XIV века упоминают о Куликов¬
ской битве, ио их повествования далеко не сходны, сожале
4
до на<
одной
тольк
ВуЮЩг—
нию,
317

ще иже на Доиу». Основной чертой рассказа СимеоНо
а следовательно, и Троицкой летописи является отс ВСК°*’-
упоминания о Владимире Андреевиче серпуховском рСТВИе
битвы был князь Дмитрий Иванович, ставший «на костех»^
собником Мамая изображен рязанский великий князь О ° 1
Иванович. Рассказ оканчивается известием о гибели Мам ^
воцарении Тохтамыша, к которому великий князь послал *И
их гонцов.
В сообщении Симеоновской летописи нет еще ничего ска
зочиого. О Дмитрии Донском говорится как о живом. Веро
ятио, это есть древнейшее и наиболее достоверное летописное
известие о битве 1380 года.
Более развернутый рассказ о Куликовской битве находим
в Ермолинской летописи, дошедшей в рукописи конца XV века.
Время его появления можно было бы определить на основании
упоминания о великом князе в третьем лице как уже об умер
шем: «О сем бо князи воеводы глаголаху ему». Неясная кон
струкция фразы позволяет думать, что повествователь вна
чале хотел сказать «о сем», то есть этом князе как уже об ис
торическом лице, а ие как о своем современнике. По-видимому
рассказ возник вскоре после смерти Дмитрия Донского (1389}
Рассказ Ермолинской версии послужил основой для так наэьг
ваемой Летописной повести в Новгородской 4-й и Софийской
1-й летописях. Летописная повесть появилась не позже смерти
Олега Ивановича рязанского (1402), так как о нем говорится
как о живом и еще опасном противнике московских князей.
Что касается сказаний о Мамаевом побоище в различных
их редакциях, то все они представляют собой сводные тексты.
Они носят черты соединения различных произведений: с од¬
ной стороны, поэтического произведения, подобного «Задон-
щине», с другой — текста со множеством церковных вставок.
Текст такого характера лег в основу или был использован во
всех редакциях сказаний о Мамаевом побоище, несмотря на
свои явные несообразности. Сказания прославляют литовских
князей Ольгердовичей, а также Владимира Андреевича сер¬
пуховского как героев битвы. Наоборот, Дмитрий Донской изо¬
бражен почти трусом. Это — сознательное искажение дейст¬
вительности, а не простой литературный прием. В иих встре¬
чаются и такие несообразности, как разговор митрополита Ки-
приана с Дмитрием Донским в то время, когда Киприан ие жил
318

еще в Москве. Великий князь послал за Киприаном в Киев
только в 1381 году, спустя много времени после Куликовской
битвы. В сказании были включены и многие другие повество¬
вания легендарного характера. К ним, в частности, принадле¬
жит рассказ о благословении Дмитрия Донского на бой с тата¬
рами Сергием Радонежским.
Как говорится в сказаниях, поездка Дмитрия Донского
к Сергию Радонежскому в Троице-Сергиев монастырь про¬
изошла будто бы тотчас после того, как Дмитрий узнал о по¬
ходе Мамая. Однако у нас есть весьма достоверный источник,
указывающий на легендарность данного рассказа. В Епифа-
ниевом житии Сергия, источнике, очень близком по времени
написания к Куликовской битве, приводится следующий раз¬
говор Дмитрия с Сергием о татарском нашествии: «Некогда
же приде князь великий в монастырь к преподобному Сергию
и рече ему: «Отче, велиа печаль обдержит мя, слышах бо яко
Мамай воэдвиже всю орду и идет на Русскую землю, хотя ра¬
зори™ церквы...» Сергий Радонежский предсказал Дмитрию
грядущую победу, после чего «слышаиио ж бысть, яко Мамай
идет с татары с великою силою. Князь же собрав воя изиде
противу их».
Из приведенного текста вытекает, что поездка Дмитрия к
Сергию Радонежскому и разговор с ним о Мамае произошли
до похода татар, когда только предполагалось, что они напа¬
дут на Русь.
В Епифаниевской редакции с поправками Пахомия Лого¬
фета рассказ о приезде Дмитрия Донского в монастырь силь¬
но расширен и уже есть тенденция показать, что поездка Дмит¬
рия состоялась перед самым походом русских войск к Дону.
«И ее князю глаголющю, слышано бысть вскоре: се Мамай гря¬
дет с татары с силою многою. Князь же великый собрався иэыде
вскоре противу их».
Сказания о Мамаевом побоище включили в свои состав
многие детали, взятые из устных и письменных источников.
Некоторые из этих дополнений имеют несомненную истори
ческую ценность и основаны на не дошедших до нас источни
ках, отнюдь не являясь лишь простыми риторическими укра¬
шениями или песнями, как часто об этомговорнггся в'	^
нениях по истории русской литературы. аИипягооолСКОго
являются сказания Никоновской летописи и Новгородского
319

хронографа. Последний, впрочем являет™* -
составу, одним из его источников была повесто оои™	"о
лег в основу рассказа Никоновской летописи. ОднакГэт°Т°Р0Й
гинал лучше сохранился в Новгородском хронографе °РИ'
5
По Ермолинской летописи. Мамай пошел иа войну «„
всеми князи ордыньскими, с всею силою татарьскою и поло¬
вецкою». Кроме того, в его войско влились наемные отряды
бесермен, армян, фрягов, черкасов, ясов, буртасов. Это пере¬
числение народов, среди которых Мамай нашел себе наемни¬
ков («понаимова»), требует некоторого комментария. Черка¬
сы и ясы, по-видимому,— черкесы и осетины Северного Кав¬
каза, буртасы — различные племена Среднего Поволжья, в
том числе и мордовские. Так очерчивается круг тех народов,
из которых были набраны наемники для похода на Русь.
Среди союзников Мамая, помимо буртасов, черкесов и
ясов, наше внимание привлекают бесермены, армяне и фряги.
Бесерменами на Руси называли мусульман вообще, но есть и
такие тексты, которые позволяют думать, что речь идет об осо¬
бом народе, жившем в пределах Великих Болгар и позже —
Казани*. В таком случае появление бесермен в Мамаевой
рати можно связать с русским походом 1376 года, когда в Ве¬
ликих Болгарах были посажены даруга и таможник москов¬
ского великого князя. В 1380 году Болгары, значит, уже вер¬
нулись под власть Золотой Орды.
Участие армян в войске Мамая объясняется тем, что оии
жили и торговали во всех крупных волжских городах XIV
века.
В свою очередь, итальянцы (фряги — в наших летописях)
были также связаны торговыми отношениями с Поволжьем. В
дальнейшем кафинцы, жители крымского города Кафы (со¬
временная Феодосия), расправились с Мамаем, пытавшимся
укрыться в этом городе. Это произошло, как говорится в лето¬
писи, после того, как царь Тохтамыш разбил Мамая иа Кал-
ках. Мамай «прибеже к Кафе и тамо сослася по опасу, и при-
Например «Миози же бесермеии и татври», «побита татар и бесермен». Зд*сь
и в раде других летописных свидетельств бесермены и татары считаются особыми
народами
320

яша его». Это известие указывает на то, что у Мамая происхо
дили официальные переговоры с правителями Кафы которые
приняли беглого хана «по опасу», то есть дав ему охранную
грамоту. По сказаниям о Мамаеве побоище, дело обстояло не¬
сколько по-иному. Мамай бежал в Кафу «пакы» (еще раз)
скрыв свое имя и пытаясь найти здесь убежище, но его опо¬
знал один из купцов, и он был убит фрягами*.
Предательство кафинцев объясняется тем, что Мамай, по¬
терявший золотоордынский престол, был в это время скорее
опасен, чем полезен для итальянских колоний, заинтересо¬
ванных в торговле на Волге и на Дону.
Но угроза, нависшая над русскими землями в 1380 году,
надвигалась не только со стороны Золотой Орды. Наиболее
могущественным союзником Мамая был литовский великий
князь Ягайло. Как повествует летопись, князь Ольгерд перед
своей смертью (1377) выбрал Ягайло из числа своих двена¬
дцати сыновей и завещал ему великокняжеский престол. Оби¬
женными оказались его старшие братья, в частности Андрей
и Дмитрий Ольгердовичи, о которых говорится в сказаниях о
Мамаевом побоище как о героях Куликовской битвы. В 1377
году князь Андрей Ольгердович бежал в Псков и был поса¬
жен на княженье. Через два года он уже находится в составе
войска, вторгшегося в Северскую землю. Во главе московской
рати стояли Владимир Андреевич серпуховской — двоюрод¬
ный брат московского великого князя, князь Дмитрий Михай¬
лович волынский и Андрей Ольгердович, названный полоц¬
ким князем. Московское войско овладело Трубчевском и Ста-
родубом, причем Дмитрий Ольгердович Трубчевский перешел
на сторону великого князя и заключил с ним договор, получив
в феодальное держание Переславль-Залесский. При таких ус¬
ловиях союз Ягайло с Мамаем был совершенно естествен, так
как интересы золотоордынского хана и литовского великого
князя совпадали.
В сказаниях о Мамаевом побоище помещены письма, ко¬
торыми будто бы обменивались между собой Мамай, Ягайло и
рязанский князь Олег Иванович. В дошедшем до нас виде это —
документы, далекие от первоначальных подлинников, но. воз¬
можно, они что-нибудь и отразили из той переписки, которую
• Фряги в данном случае — генуаяцы.
321
I М ИТ»

вел Мамай со своими союзниками. В частности хаоакт
титулование Мамая «великим восточным царем» и yaeneJУ*
в бегстве великого князя Дмитрия в Новгород Великий
Двину при известии о татарском походе.	н на
Мамай и Ягайло надеялись не только на свои соединеивь,
силы, но и на тайных помощников среди самих русских. Одним
из них был рязанский великий княвь Олег Иванович Явно
враждебно по отношению к Москва был настроен и тверской
великии князь Михаил Александрович. Феодальная раздроб-
ленность по-прежнему была на руку внешним врагам России.
Конфликт Золотой Орды с Московским княжеством за¬
трагивал торговое интересы международного порядка. Это
видно из кратких и не очень ясных свидетельств об Иване Ва¬
сильевиче и Некомате. В 1375 году, незадолго до осады Твери
московскими войсками, «беже с Москвы в Тферь Иван Ва¬
сильев сын тысячьского, да Некомат Суроженин, со многою
лжою и льстивыми словесы». Тверской князь Михаил Алек¬
сандрович отослал беглецов в Орду, откуда Некомат вернулся
с ярлыками на великое княжение для тверского князя.
Иван Васильевич был последним сыном московского ты¬
сяцкого Вельяминова, должность которого была наследствен¬
ной в роде Вельяминовых. Тысяцкие были тесно связаны с тор¬
говыми кругами. Что касается Некомата, то о его социальном
положении говорит прозвище «сурожанин». Так называли в
Москве купцов, торговавших с купцами Константинополя и
итальянских колоний в Крыму, в первую очередь Сурожа (совре¬
менный Судак). Имя или прозвище Некомат, видимо, нерус¬
ское, но в Некомате нельзя видеть пришлого купца, так как из¬
вестны Некоматовы села, конфискованные Дмитрием Донским.
Иван Васильевич и Некомат продолжали интриговать в
Орде и позже. Во время битвы на р. Воже был взят в плеи поп
Вельяминова, при котором оказался «злых лютых зелей мешок».
Попа заподозрили в намерении отравить великого князя н со¬
слали в дальнее заточение. Незадолго до Куликовской битвы
Иван Васильевич и Некомат трагически погибли. Ивана Ва¬
сильевича обманом поймали, привезли в Москву и публично
казнили на Кучковом поле. О Некомате сказано скромнее:
«убит был на Москве Некомат «брех за крамолу». «Брех» —
враль, лжец, клеветник. В этом прозвище чувствуется особое
озлобление московских правящих кругов против Некомата.
322

Возможно даже, что «брех — это официальный термин для
обозначения политического преступника*.
Крамола Некомата сурожанина может быть сопоставлена
с участием фрягов в походе Мамая на Русь. Усиление Москов¬
ского княжества непосредственно не затрагивало интересы
итальянских колоний в Крыму, но эти колонии стремились под¬
держать спокойствие на донских и волжских путях, которые
находились в руках золотоордынских ханов. Поэтому фряги и
были на стороне Золотой Орды в ее конфликте с Московским
княжеством. О большом интересе к событиям, развертывав¬
шимся на востоке Европы, свидетельствует тот факт, что весть
о побоище на Дону быстро достигла Германии и обсуждалась
на съезде ганзейских городов в Любеке.
Поход Мамая на Русь обычно изображается только как
столкновение Золотой Орды с крепнущей Россией, вне меж¬
дународных событий конца XIV века. И в этом случае победа
русских войск на Дону представляется явлением выдающимся,
так как Золотая Орда была могущественной военной держа¬
вой. В действительности положение России было куда более
опасным. Коалиция эолотоордынского хана и литовского ве¬
ликого князя была поистине грозной силой, угрожавшей всей
России, в том числе рязанским и тверским землям, князья ко¬
торых не поддержали московского князя. Хотели этого или не
хотели Олег рязанский и Михаил тверской, но они помогали
татарам, отстаивая самостоятельность своих княжений в ущерб
русскому народу в целом. Москва и московский великий князь
Дмитрий Иванович возглавили борьбу с татарами, и победа
на Куликовом поле сцементировала тогда еще плохо сколочен¬
ное Российское государство, которому предстояло великое
будущее.
6
Общее число воинов, собранных Мамаем, не подлежит
сколько-нибудь точному учету. Сказания о Мамаевом п°6ои'
ще дают совершенно легендарные цифры в 200, 400 и более
тысяч человек. Количество убитых воинов Мамая в некото¬
рых сказаниях достигает 400 тысяч человек.
‘ Екатерина II. например, приказ, на.м.ать расстриженного Ростовского
митрополита Арсеиив Мацкевича арестантом Андреем Вралем.
323

Эти преувеличенные цифры приводятся и в таком из
как «Очерки истории СССР», где читаем: «Общая
ность войск Мамая достигла 250—400 тысяч человек»
чем, количество русских воинов, сражавшихся против Ма^0
определяется в той же работе более осторожно. «По ле-гопи"
ным сведениям, общая численность русской рати, двинуто^
степь, за Дон, достигла 150—400 тысяч воинов»4. Таким об
разом, на Дону должно было сражаться, примерно, 400—800
тысяч человек, и это войско, в котором преобладала конница
Насколько невероятны такие цифры, видно из следующей
справки. «Великая армия» Наполеона, перешедшая Неман, на¬
считывала 420 тысяч человек, в Бородинской битве с обеих
сторон сражалось 250 тысяч человек.
К счастью, летописные данные позволяют в какой-то мере
корректировать сведения о количестве русских и татарских сил,
столкнувшихся на Куликовом поле. По сказанию о Донском
побоище, помещенному в Московском своде конца XV века,
Дмитрий Иванович собрал на Коломне перед выступлением в
степь «100 000 и сто». Тут же дана и другая цифра: «Было
всей силы и всех ратей числом с полтораста тысяч человек или
с двести тысяч. Как видим, летописец не очень затруднял себя
точным подсчетом войск и охотно готов был уменьшить или
увеличить количество сражавшихся иа 50 тысяч. Но цифру
в 100 или 150 тысяч воинов найдем и в других летописях.
По-видимому, русские летописцы считали ее в какой-то мере
близкой к истине. Однако и в этом случае на Куликовом поле
должно было сражаться громадное число. Не решаясь опро¬
вергнуть или подтвердить такую цифру, приведем только не¬
сколько справок о количестве воинов к крымских ордах, де¬
лавших набеги на Россию в XVII веке. Обычно это были не¬
значительные и раздробленные отряды, но в 1632 году чис¬
ленность татарского войска, достигшего Ливен, определяли в
20—30 тысяч человек. Эта цифра далека от 100—150 тысяч
воинов Мамаевой рати, но ие следует забывать о том, что по¬
ход Мамая был исключительным по грандиозности.
Состав русского войска, сражавшегося на Куликовом поле,
резко отличался от состава татарских полчищ своей однород¬
ностью. В Куликовской битве с русской стороны в основном
сражались русские. Кроме них в битве приняли участие отдель¬
ные украинские и белорусские отряды. Так, одним из героев
324

твЫ был воевода князь Дмитрий Боброк, «родом земли во-
бИТ -чР» тот самый князь волынский, который в 1376 году
осаждал Великие Болгары. 1 1о родословным книгам, он «прие¬
хал из Волынские земли» и женился на Анне, сестре великого
князя Дмитрия Ивановича Донского. Подобные выезды из
других земель на службу к великим князьям обычно сопрово¬
ждались переездом не только феодала, но и его военных слуг.
Поэтому участие в Куликовской битве украинцев не только воз¬
можно, но и вполне вероятно.
В составе русских войск, сражавшихся на Куликовом по¬
ле, найдем двух сыновей Ольгерда, Андрея полоцкого и Дмит¬
рия брянского. С полоцким князем должны были прийти и не¬
которые полочане. Следовательно, в полках на Куликово поле
были и украинцы и белорусы.
Основное ядро русского войска состояло из москвичей.
В сказаниях их называют москвичами-небывальцами, непри¬
вычными к бою. Так определяет москвичей и такой ранний ис¬
точник, как Новгородская первая летопись младшего извода.
В ней расшифровывается понятие «небывальцы» следующим
образом: «Москвичи же многие небывальцы, видевше множе¬
ство рати татарской, устрашилися и жизни отчаялись, а иные
в бегство обратились».
В сказании о Мамаевом побоище, помещенном в Новго¬
родском хронографе XVII века, сохранились прямые указа¬
ния на то, из кого состояли эти небывальцы. В числе участни¬
ков Куликовской битвы в хронографе названы Юрка Сапож¬
ник, Васюк Сухоборец, Сенька Быков, Гридя Хрулец. Про¬
звище «сапожник» говорит о ремесленной профессии этого мо¬
сковского ополченца. Уменьшительные имена Васюк, Сенька
и Гридя указывают на невысокое общественное положение этих
людей. Не случайно имена их сохранились только в одном па¬
мятнике — Новгородском хронографе XVI века.
Этот же хронограф позволяет установить и^другую важ¬
ную черту, характеризующую состав русского войска на Кули¬
ковом поле. Великий князь Дмитрий Иванович обращается с
речью к своим воинам: «Братие, князи и воеводы, и молодые
люди, сынове християистии, от мала и до велика». 1ак же го¬
ворит и Владимир Андреевич серпуховской: «Братия моя ми¬
лая, князи и бояре русские, сынове и молодые люди»-
«Молодыми людьми» называли в то время ремесленников
325

крестьян, одним словом, общественные низы, в данном с
ополченцев. Кажется, нельзя найти более ясные ДоказатГ*'
ства всенародности русского ополчения, сражавшегося на
ликовом поле.
Какие же русские земли XIV века приняли участие в бит»,
на Куликовом поле? Ответ на этот вопрос, да и то неполный
дают сказания о Мамаевом побоище, в которых сообщается о
распределении полков и о потерях русских.
Смотр полков происходил в Коломне на Девичьем поле.
По так называемому списку Дубровского, в передовом под.
ку воеводами были назначены князья Ольгердовичи, воевода
Микула Васильевич и белозерский князь Федор Романович.
В главном, «большом» полку, которым командовал сам Дмит¬
рий Донской, в числе воевод названы Иван Родионович Кваш¬
ня, Михаил Брейк и князь Иван Васильевич смоленский. В
правом полку («в правой руке») воеводами были князь Анд¬
рей Федорович ростовский. Федор Грунка, князь Андрей Фе¬
дорович стародубский; в левом полку («в левой руке») — князь
ярославский, Лев Морозов, князь Федор Михайлов молож-
ский. В сторожевом полку воеводами были Михаил Иванович
Окинфович, князь Семен Константинович Оболенский, князь
Иван торусской (в рукописи поружский), а также Андрей Сер-
киэ; в засадном полку — князь Владимир Андреевич серпу¬
ховской, Дмитрий Михайлович Волынец, князь Роман Ми¬
хайлович брянский, князь Василий Михайлович кашинский,
кияэь Новосильский.
Список Дубровского дает, в сущности, полное распреде¬
ление воевод по полкам, то, что позже называли «разрядным
списком». Однако неясно, является ли он современным Кули¬
ковской битве или же возник позже на основании равных ис¬
точников, возможно, даже спустя много лет после этого исто¬
рического события. Последнюю точку зрения может, в част¬
ности, подтвердить то обстоятельство, что два князя названы
только по отчеству, без имен (князь Васильевич ярославский,
князь Романович новосильский). Для подлинных разрядов это
было бы не совсем понятно, но для разряда, составленного по
письменным источникам, вполне объяснимо. В сказаниях го¬
ворилось об участии в Куликовской битве ярославских князей,
а известны были два ярославских князя с именем Василий —
Василий Давыдович и его сын Василий Васильевич, но оба они
326

могли сражаться на Куликовом поле, поэтому и было остав-
ле„о место для сына второго Василия с указанием только его
прозвища.
Таким образом, если в списке Дубровского имеется наибо¬
лее полное перечисление князей, принимавших участие в бит¬
ве 1380 года, то принадлежность его времени Дмитрия Дон¬
ского очень сомнительна, вопреки мнению А. А. Шахматова5.
Гораздо большей достоверностью, видимо, отличаются све¬
дения о воеводах и полках, помещаемые в древнейших ре¬
дакциях сказаний, в которых приводится более или менее од¬
нородный состав воевод. К себе в главный полк Дмитрий
Донской взял белоэерских князей, «правую руку» ои передал
Владимиру Андреевичу серпуховскому, укрепив его полк вои¬
нами князей ярославских, командование «левой рукой» пору¬
чил князю Глебу брянскому, передовым полком — Дмитрию и
Владимиру Всеволодовичам Всеволжским. Такое распределе¬
ние полков совершенно не соответствует списку Дубровского,
но, на наш взгляд, ближе к истине.
В составе русского войска мы видим удельных князей. Бе¬
лозерские и ярославские князья имеют собирательное назва¬
ние «князья». Это служит доказательством того, что к тому
времени Белозерский и Ярославский уделы уже раздробились
на множеством мелких владений. Особое, почетное положе¬
ние занимал брянский князь Глеб, которому было поручено ко¬
мандовать «левой рукой». В «правой руке» с князем Влади¬
миром Андреевичем были князья Федор елецкий, Юрий ме¬
щерский, Андрей муромский.
Если принять во внимание, что местные князья, как назы¬
вают источники удельных князей, были военачальниками и
предводителями военных отрядов, то мы довольно полно мо¬
жем представить себе, какие княжества послали свои ополче¬
ния для борьбы с татарами. Князей — союзников Дмитрия
Донского было сравнительно немного, и все они владели вто¬
ростепенными н окраинными вотчинами. Это — князья бело-
зерские, ярославские, брянские, муромские, елецкие, мещер¬
ские.
Воеводами над полками из крупных русских городов были
знатные московские бояре: с коломенцами — Микула Василь¬
евич, с владимирцами — Тимофей Валуевич, с костромичами
Иван Родионович, с переяславцами — Андрей Серкнаовнч.
327

В полку Владимира Андреевича находились Даниил Беле
и Константин Кононович.	Ут°в
Мы обнаруживаем своеобразие народного ополчения
бранного для борьбы с татарами. Оно как бы отражает харак
тер политической власти времени феодальной раздробленно
сти. Рядом с воеводами полков, пришедших из областей, Не
посредственно подчиненных великому князю и уже влившихс
в образующееся Российское государство, выступают местные
князья — предводители ополчений тех княжеств, которые еще
сохранили некоторую самостоятельность. Во главе отрядов или
полков (коломенского, владимирского, костромского, переяс¬
лавского) стоят московские бояре, во главе ополчений из кня¬
жеств — князья: они «со своими полками приидоша».
Итак — вот те русские полки, которые сражались на Ку¬
ликовом поле. В основном они пришли нз областей, уже во¬
шедших в состав Российского государства. Это — силы скла¬
дывающейся русской народности, складывающейся России во
главе с Москвой * .
Нет никакого сомнения в том, что и остальные русские зем¬
ли, как и весь русский народ, поддерживали героическую борь¬
бу московского воинства с татарами. Этим объясняется, на¬
пример, появление в сказаниях о Мамаевом побоище рассказа
о новгородцах, хотевших принять участие в борьбе с татарами.
Там читаем «повесть о мужах-новгородцах». Однако эта по¬
весть возникла, по всей вероятности, после падения новгород¬
ской самостоятельности («тогда же бысть Великий Новгород
самовластен») и представляет собой переделку какого-то ста¬
ринного новгородского сказания. Переделка была сделана на¬
ивно и упрощенно, в силу чего новгородский архиепископ Ев-
фимий оказался в повести современником Мамаева побоища;
иа самом же деле он жил спустя полстолетие после Куликов¬
ской битвы. В действительности новгородцы ие принимали уча¬
стия в походе против Мамая, по крайней мере новгородские
летописи молчат об этом, хотя и упоминают о самой битве.
Имеется, впрочем, и другое перечисление полков, сражавшихся на.Куликовом
ноле, но оно носит легендарный характер, хотя и помещается в тех же сказаниях о
Мамаевом побоище, откуда нами взято распределение полков и воевод. В списке
русских бояр, погибших в сражении, названы серпуховские, переяславские, кост¬
ромские. владимирские, суздальские, муромские, ростовские, дмитровские, можай¬
ские. звенигородские и углицкие бояре. Этот реестр убиты* бояр еще более разно-
образен в позднейших списках
328

В стороне остались и тверские князья, за исключением
пых кашинских князей, враждовавших со своими стар-
удеЛи СОродичами. В Рогожском летописце тверского проис¬
хождения найдем статью о Куликовской битве (впрочем, не
выделенную даже названием), но эта статья не представляет
собой самостоятельного произведения. В официальном лето¬
писце тверских князей не нашлось и вовсе места для рассказа
о Куликовской битве.
Псковичи приняли участие в ополчении во главе со своим
князем Андреем Ольгердовичем, но, видимо, сражалась только
княжеская дружина, иначе псковские летописи упомянули бы
о погибших в бою псковичах.
Рязанцы оказались совсем в стороне от общерусской борь¬
бы с татарами. Больше того, источники прямо говорят о союзе
с татарами рязанского князя Олега Ивановича. Летописная по¬
весть о Куликовской битве называет его в связи с этим «ху¬
дым» (то есть плохим) христианином, грозит ему Божиим су¬
дом. Повесть приписывает Олегу непосредственное участие в
союзе с Мамаем и Ягайлом: татарская, литовская и рязанская
рати должны были встретиться на берегах Оки на Семенов
день, то есть 1 сентября.
Ничего не известно также об участии в Куликовской битве
нижегородских и суздальских князей. Позже, в 1382 году, суз¬
дальские князья оказались предателями и пособниками золо¬
тоордынских ханов.
Таким образом, далеко не все русские земли приняли уча¬
стие в борьбе с татарами. Об этом следует сказать, так как в
нашей исторической литературе господствует обратное мнение,
неоднократно высказываемое и в новейших работах, причем
считается доказанным полное единение всех русских земель в
борьбе с татарами, чего невозможно было достигнуть в усло¬
виях феодальной раздробленности.
Если принять во внимание, что Новгородская, Тверская,
Нижегородская, Рязанская и Смоленская земли не прислали
своих полков для похода против татар, то придется признать,
что по крайней мере треть русских военных сил, если не поло
пина, не принимала участия в Куликовской битве- Это обстоя-
тсльство никак не снижает значения Куликовской1 ит ,^ .
оборот, только подчеркивает, насколько вырос эконо„ичесКии^
политический и военный потенциал России, сделавшейся
329

концу XIV века гораздо более сильной, чем Золотая О
стороне которой пока еще оставался военный перевес^' На
можность постоянных грабительских набегов «изгоном*03'
земли мирных и трудолюбивых народов.	* На
Но если далеко не все русские земли приняли участие „
Куликовской битве в силу того, что князья и бояре княжест
еще не подчинившихся Москве, отстаивали свои местные вы'
годы в ущерб общему делу, то мы все-таки вправе говорить о
Куликовской битве как о всенародной победе над татарами, как
о едином общерусском деле.
Так и рассматривается Мамаево побоище в русских сказа¬
ниях.
Тверские великие княаья не поддержали великого москов¬
ского княвя в борьбе с татарами, но удельный кашинский князь
как бы представительствовал от имени Тверской земли в об¬
щерусской рати. О настроениях в Рязанской земле можно су¬
дить исходя из того факта, что великий князь Олег рязанский
после победы над татарами бежал из Рязани вместе с семьей и
частью бояр, а оставшиеся рязанские бояре заключили с Дмит¬
рием Донским договор («ряд»). Один из смоленских князей,
о чем говорилось выше, был воеводой русского полка, сражав¬
шегося на Куликовом поле, а новгородцы, как мы видели, не
хотели отказаться от права биться на Куликовом поле, хотя бы
в ущерб исторической правде.
А самое главное — во всех русских землях одинаково
радовались победе над татарами. Мы видели уже, как новго¬
родцы старались переделать свои произведения, чтобы связать
их с Куликовской битвой. Софоний рязанец, согласно ряду спи¬
сков, был автором поэтической повести «Задонщина». Есть
явные доказательства того, что «Задонщина» была распростра¬
нена в Псковской земле и на Белоозере. Все это — отголоски
великого энтузиазма, вызванного донской победой.
Русский народ видел в ней зарю светлого будущего и ве¬
личия своей Родины.
7
Мамай предполагал встретиться со своими союзниками, ли¬
товским князем Ягайлом и рязанским князем Олегом, в вер¬
ховьях Оки. Это и предопределило маршрут татарских войск

вверх по Дону. Путь по Дону вел к Москве и ставил под угро¬
зу Рязанское великое княжество, делая из рязанского князя
вольного или невольного союзника Золотой Орды.
Прямой путь к Переяславлю-Рязанскому из Литовского
великого княжества также проходил по Оке. В верховьях этой
реки располагалось несколько мелких княжеств, подчиняв¬
шихся литовским великим князьям. Дорога из Литвы к Оке
шла по Угре. Дальше Ягайло двигался со своим войском через
Одоев по Упе, правому притоку Оки. Таким образом, созда¬
вались условия для соединения трех ратей — татарской, ли¬
товской и рязанской. Соединение трех войск предполагалось
где-то в районе Тулы, судя по маршруту Ягайла через Одоев,
хотя летописи указывают, что местом встречи войск Мамая
и Ягайла должна была быть Ока. Опасность соединения татар¬
ских и литовских сил представлялась современникам настоль¬
ко реальной, что о ней говорится и в летописях и в сказаниях.
«Подвигнемся к Дону, доколе приспеет к нам Ягайло» — так
будто бы рассуждал Мамай.
Необходимость помешать объединению Мамая с его со¬
юзниками, надо полагать, и определила план войны, принятый
Дмитрием Донским. Вместо обороны речной линии Оки с опо¬
рой на Коломну и Серпухов Дмитрий Донской переправился
через Оку и двинулся в степь к верховьям Дона навстречу
Мамаю.
Наши летописи и сказания о Мамаевом побоище очень про¬
тиворечивы по своим данным, но их сопоставление все-таки
дает возможность установить хронологию событий, предше¬
ствовавших Куликовской битве. По летописной повести, ве¬
ликий князь узнал о наступлении татарских войск в августе.
Весть об этом прислал в Москву сам рязанский князь Олег.
«Мамай идет со всем царством в мою землю Резанскую на
мене и на тебе, а ти ведомо буди, и князь литовский гаило
идеть иа тебя же с всею силою». Данное известие характери¬
зует противоречивую позицию рязанского князя, готового при¬
соединиться к более сильной стороне.
По-иному рассказывается об атих событиях ■ Ноягород-
ском хронографе, сохранившем более древний тскст^емНв
ДмнТрГиваио.наа была „оставлена в стспи крепкая стража.
33!

«удалых людей 50 человек великого князя двооа» Г
должна была стоять на реке Воронеже, где в это воем Р**а
вал Мамай со своей ордой. Татарские передовые отрядыТ'*
стерегли русских стражников и взяли их в плен. Одиако «
му из стражников удалось бежать, и он примчался в МосквТ’
вестью о движении татарских воск. Великий князь никак н
ожидал такого известия, заставшего его в момент пира в крем!
левских набережных палатах: тогда пили чашу в честь его двою¬
родного брата Владимира Андреевича серпуховского. Это слу.
чилось 23 июля.	у
Сообщение хронографа носкг отпечаток народного сказа¬
ния. Дмитрий Иванович будто бы ударил золотой чашей о ду¬
бовый стол. Рассказ о пире, прерванном известием о грозя¬
щем нападении татар, звучит как песенный мотив, обычный в
наших былинах.
Великий князь спешно, «вборзе», послал в Боровск за кня¬
зем Владимиром Андреевичем, а также к воеводам и князьям:
«и повеле им скоро бытн к Москве всем». После того, как Вла¬
димир Андреевич, князья и местные воеводы собрались в Мо¬
скве, великий князь начал «думати» с ними «думу». Посове¬
щавшись, они постановили («здумаша тако») разослать гон¬
цов по городам с призывом всем людям собраться на Коломне
«на мясопуст Госпожа Богородица», то есть на Успеньев пост
(с 1 по 14 августа).
Тогда же в степь была направлена новая застава «крепких
юношей 70 человек». Они должны были стоять на реке Быст¬
рой Сосне, притоке Дона, добывать «языка».
Когда застава по какой-то причине «замедлила в поле»,
великий князь послал «вторую сторожу». Начальником ее ои
назначил «поляника старого» Климента Святославля и «креп¬
ких иных юношей» 33 человека. Застава встретила Василия
Тупика, который вел с собой долгожданного пленника. «Язык»
оказался вельможей из ханского, «царева», двора. Он сооб¬
щил, что Мамай действительно идет на Русь, сговорившись с
Олегом рязанским. Царь спешит, «осени требует». Послед¬
ние слова несколько непонятны. Возможно, речь идет об осен¬
ней дани, которую Мамай надеялся получить в русских зем¬
лях. Проще же думать, что термин «осени требует» говорит о
стремлении Мамая напасть на Русь, пока еще не наступили
осенняя распутица и холода.
332

Новые вести из степи пришли в августе. По некоторым ска¬
заниям. Дмитрий Донской в это время находился у игумена
Сергия, но. как мы видели выше, рассказ о поездке Дмитрия в
это время в Троицкую лавру мало достоверен.
Русское войско, собравшееся в Москве, выступило в по¬
ход в конце августа *. Был тихий и ясный августовский день.
Множество народу собралось в Кремле, стояли на площади и
на улицах, на городских стенах и башнях. Тяжким было по¬
следнее прощание воинов со своими семьями. Жены давали сво¬
им мужьям «конечное целование», как уходящим почти на вер¬
ную смерть, как уже покойникам. Войско выходило из Кремля
тремя воротами: Никольскими, Фроловскими (Спасскими),
Константине-Еленскими. Последние ворота находились юж¬
нее Спасских, на той же стороне кремлевского треугольника,
они выходили к Варварке или к мосту через реку. От него тя¬
нулся путь к селу Котлы; этой дорогой шел с войском сам ве¬
ликий князь.
Но дадим слово древнерусскому поэту, ярко описавшему,
как русские воины пошли на защиту Родины.
«Тогда ведь как соколы оторвались от золотых колодок,
из каменного града Москвы и возлетели под синие небеса, и
возгремели своими золотыми колокольчиками, хотят ударить
на многие стада лебединые и гусиные. Это, брат, не соколы
вылетели из каменного града Москвы, это выехали русские
удальцы с своим государем, с великим князем Дмитрием Ива¬
новичем, а хотят напасть на великую силу татарскую». Живая
вера в предзнаменования, надежда на благополучный исход
борьбы со злыми врагами заставили современников увидеть
добрый знак в том, что в спину русским воинам подул попут¬
ный ветер. «Солнце ему на востоке сияет, путь ему показы¬
вает!» — восклицает тот же не известный нам поэт старого
времени о выступлении Дмитрия Донского в поход.
Из Москвы войска шли к Коломне тремя путями. Влади¬
мир Андреевич серпуховской со своим отрядом двигался по
Брашевской дороге, пролегавшей вдоль Москвы реки мимо
монастыря Николы на Угреше. Далее Владимир
реправилс. на другой берег реки: «Уже бо стук ечнжти гром
гремит в раннюю зарю: князв Владимир через Москву-реку
333

перевозится на красном перевозе в Боровске». «Кра
(прекрасный, красивый) перевоз на Москве-реке находил”"
по-видимому, у подножья так называемых Боровских кург"’
нов, поблизости от впадения реки Пахры в Москву. Мимо ку*
ганов теперь проходит Рязанское шоссе. Этот перевоз назы
вался и Брашевским и Боровским. Последнее название путало
комментаторов, потому что город Боровск, расположенный со¬
всем в другом месте, также принадлежал Владимиру Андрее¬
вичу.
Белозерские князья шли Болвановской дорогой. Направ¬
ление ее не вполне ясно. Она, видимо, проходила по левой сто¬
роне Москвы-реки, начинаясь от современной Таганской пло¬
щади в Москве. Местность около этой площади еще сотню лет
тому назад называлась Болвановской, а стоящая тут церковь
известна под названием «Николы на Болваиовке». Трасса Бол¬
вановской дороги примерно совпадает с трассой современного
Рязанского шоссе. Она сходилась с Брашевской дорогой у Бо¬
ровского перевоза *.
Великий князь Дмитрий Иванович с третьим отрядом дви¬
гался, как уже говорилось, Серпуховской дорогой на село Кот¬
лы, которое находилось на южной окраине Москвы н только
совсем недавно вошло в черту города. Сборным пунктом для
всех трех отрядов была назначена Коломна.
Новгородский хронограф так определяет силы трех отря¬
дов: с Владимиром Андреевичем шло 30 тысяч, с белозерски-
ми князьями — 23 тысяч, с великим князем — 50 тысяч вои¬
нов. Общая цифра всех воинов, двинувшихся из Москвы в по¬
ход против Мамая, по этому свидетельству несколько превы¬
шала 100 тысяч человек.
8
Прибыв в Коломну, великий князь, как повествуют сказа¬
ния, устроил на следующий день на обширном поле смотр пол¬
кам. Были «уряжены», распределены полки и поставлены над
ыими воеводы. Тотчас же за смотром последовала переправа
Ранее я считал, что трасса Рязанского шоссе это и есть бывшая Брашевская
дорога, направление же Болвановской дороги определить аатруднялся. Но войско,
шедшее иа Куликово поле, по старинному преданию, проходило мимо Николы на
Угреше Этим войском мог быть только отряд Владимира Андреевича
334

ого войска через Оку («и взем благословение князь ве-
РусС - оТ архиепископа коломенского и перевезеся реку Оку со
-Г силами»). Но это известие неверно. По Ермолинской
Утопией, Дмитрий Иванович с войском вышел из Коломны
^остановился при устье Лопасни, впадающей в Оку. Тут к
скому войску присоединились князь Владимир Андреевич
и окольничий Тимофей «в остаточных», то есть последними.
По Ермолинской летописи, русские войска выступили из Ко¬
ломны 20 августа, по Новгородскому хронографу они пришли
в Коломну лишь 28 августа («на память святаго Моисея Му-
рина»). В данном случае хронология летописи более достовер¬
на, так как за один день войско не могло пройти 100 верст от
Москвы до Коломны.
По сказаниям, из Коломны в степь была послана новая за¬
става («сторожа») во главе с Семеном Меликом «и иных мно¬
гих ведомцов 90 человек».
Русское войско стояло при устье Лопасни три или четыре
дня и переправилось через Оку только 24 августа («за неделю
до Семена дни», то есть за неделю до 1 сентября). Это был
решающий момент для определения дальнейшего маршрута
русских войск. Великий князь, находясь со своим войском у
устья Лопасни, собирал вести о татарах («переимая вести про
поганых»). К этому времени Мамай уже подошел к Дону и
остановился в степи, «в поле близ Дону», ожидая литовскую
армию.
От устья Лопасни русское войско двинулось к Дону. Точ¬
ный маршрут от Оки до Дона неизвестен, но о нем можно су¬
дить, основываясь на следующих соображениях. В «Книге
Большому Чертежу» говорится, что обычный путь, которым
татары совершали набеги на Москву и ее окрестные города,
шел мимо Тулы: «А дорога Муравской шлях лежит мимо Тулы».
Татары переправлялись выше Тулы через Шать и затем через
Упу на Костомаровом броде около Дедилова, в 20 верстах от
Тулы. «А Упа река вытекла из Волово озера от верху речки
Непрядвы, и реки Мечи, и реки Соловы, и Плавы, от дороги
от Куликова поля с Муравского шляху». Таким образом, рус¬
ское войско двигалось к Дону по направлению Муравского
шляха — главного пути, по которому татары вторгались в 11од-
московье, переправляясь через оку пр»м.падении Лопасни или
у Каширы. К югу от Оки начиналось «дикое поле», иетрону-
335

тая степь, опасные места, где быстролетные татарские
угрожали на каждом шагу. Поэтому поход русских в °-ТРЯДЫ
степи занял 12 дней (с 24 августа по 6 сентября). После'* П°
дату указывают летописи («за 2 дня до Рождества Бор4*010
дицы», праздновавшегося 8 сентября). Подойдя к Дону Р°
ское войско двинулось далее на юг, придерживаясь его левГ
берега, видимо, как более безопасного. Впрочем, это обстоя°
тельство предпочтем оставить для объяснения исследовате
лям, хорошо знакомым с местностью, прилегающей к Кули
кову полю.
По сказаниям, 4 сентября в урочище Береэуе, или Березае
(«на месте, нарицаемом Березай»), в 23 верстах от Дона два
воина из заставы привели нового «сановитого языка», из хан¬
ских приближенных. «Язык» показал, что татарское войско
уже недалеко. Мамай шел медленно, ожидая прихода литов¬
ских и рязанских подкреплений.
Когда русское войско подошло к Дону, возник вопрос, где
же встретить татарские полчища — на левой или на правой
стороне реки. Сказания приписывают инициативу перехода рус¬
ских войск на правую сторону Дона Семену Мелику, или Ме-
люку, из сторожевой засады. За ним гнались татары и притом
так нагло, «безстудно», что почти столкнулись с передовыми
русскими отрядами: «до тех пор, пока и полки русские увиде¬
ли». Мелик сообщил, что Мамай стоит уже на Гусином броде
и к утру подступит к реке Непрядве. Поэтому он советовал
великому князю «исполниться», прийти в боевую готовность,
чтобы татары не напали первыми: «да не предварять погании» .
Некоторые сказания приписывают инициативу перехода на
другую сторону Дона двум Ольгердовичам, тогда как москов¬
ские бояре против этого возражали: Ольгердовичи подхлест¬
нули своих коней и перебрались через Дон, а за ними устреми¬
лось все войско. Но рассказ о храбрости Ольгердовичей мало
достоверен, в нем даже имя князя Ягайла заменено именем его
отца Ольгерда. Это указывает на то, что данная легенда воз¬
никла тогда, когда память о событиях уже стерлась. К тому же
литовские князья в сказании называют московских бояр кра¬
мольниками — в духе памятников XVI века.
О разногласиях при выборе места для сражения говорится
■ Эта версия вероятнее всего самав близкая к истине
ЗЗГ»

Ермолинской летописи. В ней рассказывается, что русские
ИВ водцы долго стояли, раздумывая; одни говорили: «идем
п° Дон» а ДРУрие не хотели> говоря: «Умножились враги на-
33 татары, литовцы, рязанцы». Ночью великий князь прика¬
зал сделать мосты и отыскать броды. Утром 8 сентября рус¬
ское войско переправилось на другой берег Дона. Таким обра¬
зом, инициатива переправы через Дон принадлежала самому
Дмитрию Донскому, который подготовил ее, а не просто по-
удалецки перемахнул через реку со своими воинами.
Говоря о причинах, понудивших русских полководцев пе¬
рейти Дон, мы в первую очередь должны отметить необхо¬
димость для русского войска опередить соединение татар с
литовцами. Эту причину выдвигает Ермолинская летопись,
вкладывающая в уста Мамая слова: «Подвигнемся к Дону, до¬
коле приспеет к нам Ягайло».
Переход через Дон говорит о решимости русских сражаться
до конца, так как пути для их отступления после переправы
были крайне затруднены. Громадное войско Мамая неминуемо
должно было идти через Куликово поле, которое лежало на
Муравском шляхе.
По Ермолинской летописи, русские войска переправились
через Дон в самый день битвы, по сказаниям же — накануне
сражения. В сказаниях мы находим рассказ о ночном гадании
великого князя и Дмитрия Волынца в поле, «промеж двумя
великими силами». Обратившись в сторону татарского лагеря,
великий князь и Дмитрий Волынец слышали «стук велик и
кличь, аки гром гремит, трубы многие гласят», в русском же
лагере была «тихость великая». Верная примета предвещала
русским победу. Приникнув ухом к земле, Дмитрий Волынец
услышал, как на татарской стороне раздавался вопль, точно
девица кричала плачевным голосом, тогда как на русской сто¬
роне женщина плакала о детях своих. «Жду победы на пога¬
ных, а християном много падения будет» — так он растолко¬
вал эти приметы.
Описание ночного гадания Дмитрия Донского и Дмитрия
Волынца замечательно по своей красоте н поэтичности, но не
является исторически достоверным. Как мы уже убедились,
русские войска переправились через Дои в день битвы, по
этому вряд ли была эта поэтическая ночь перед битвой, о
если уж се оставлять, то следует отнести на один сутки раньше
.437

н считать ночью перед переправой через Дон. В рассказе
дании сказалась душа русского народа, грозного и в то же в° ^
жалостливого к своим врагам: «земля плачет» чужезем^"
языком о детях своих. Эта печаль о погибших детях и неуте^
ных матерях — высокая народная правда, вечная жажда ми
и справедливости.	а
Само описание гадания перед боем правдоподобно и соот
ветствует привычкам воинов средневековья. То же самое можно
сказать и о противопоставлении шумного татарского лагеря ти
хому лагерю русских воинов, смелых, но не бахвальных перед
сражением. Вспомним строки знаменитого стихотворения Дер.
монтова о Бородинской битве: «Но тих был наш бивак откры¬
тый», вспомним белые рубаки русских солдат, которые они на¬
девали перед кровопролитными битвами, точно перед празд¬
ником или перед смертью.
9
В пятницу 8 сентября 1380 года произошла Куликовская
битва. В сказаниях она описывается подробно, но истинную
картину битвы мы находим в кратком повествовании Ермо¬
линской летописи: «Была же мгла тогда великая, потом мгла
разошлась, тогда все перешли за Дон. Было же бесчисленное
множество воинов, так что и земле подвигнуться. И вышли иа
поле чистое на устье реки Непрядвы, приготовившись к бою.
И как был шестой час дня, начали появляться татары в чистом
поле и приготовились к битве против христиан. Было же обоих
множество, и сошлись обе силы великие, покрыли поле на
13 верст. И была сеча великая и сражение великое, какое не
бывало от начала русским князьям. И бились от шестого часа
до девятого, и пролилася кровь, как дождевая туча, и пало мно¬
жество трупов с обеих сторон. В час девятый посмотрел Гос¬
подь милостивым взором на род христианский! И вскоре по¬
бежали полки татар, а христиане погнались за ними вслед, уби¬
вая, и гнали их, убивая, до Мечи реки, а княжеские полки до
содомлян и станов их, и взяли все богатство их и стада их, пе¬
ребили их многое множество, а другие иа них утонули» *.
Этот рассказ повторяет и летописная повесть, расцвечи-
' Здесь содомлянами названы татары, ото презрительное
ванное из Библии, в не нвзванне местности
название, занмство*
338

ко свой первоначальный источник цитатами из цер-
0ая толь
ковных книг.
Сказания дополняют картину боя интересными и правдо-
бными подробностями: уже на рассвете затрубили трубы,
"аиграли зурны, забили в барабаны и бубны, затрепетали зна-
МС Полководческий талант Дмитрия Ивановича сказался
в умелой расстановке войска. Мысль о засаде, поставленной в
дубраве под командованием князей Владимира Андреевича
и Дмитрия Михайловича Боброка Волынского, явно принад¬
лежала ему. Боброк был ближайшим родственником Дмитрия.
Он был женат на сестре великого князя. Для отвлечения вни¬
мания татар в центре, под великокняжеским черным знаменем
поставлен был боярин Михаил Андреевич Бренк, одетый в дос¬
пехи великого князя и сидевший на его любимом коне. Сюда,
естественно, должны были устремиться основные татарские
силы, как и произошло в действительности. Бренк пожертво¬
вал своей жизнью, «под тем энамянем и убиен бысть». Зато
его смерть спасла русское войско, потому что гибель великого
князя или его плен неминуемо вызвали бы смятение и, может
быть, даже разгром русского воинства.
Здесь нелишне вспомнить о поражении французского ко¬
роля Иоанна Доброго при Пуатье6.
Рыцарская храбрость короля дорого обошлась француз¬
скому народу.
Как говорится в сказаниях, первыми навстречу врагу по¬
шли Дмитрий и Владимир Всеволожские «с правой руки», Ми-
кула Васильевич с Коломенским полком «с левой руки», «несть
бо им места, где расступится на поле».
Далее рассказывается о поединке инока Александра Пе-
ресвета с татарским богатырем. Пересвет был одет по-мона¬
шески: с куколем на голове, в монашеской мантии поверх оде¬
жды. Имя татарского богатыря разнообразится в сказаниях,
но описание поединка богатырей одинаково.^ Они ударились
копьями, копья свои сломали, упали оба с коней своих на землю
и так умерли оба,— читаем в Новгородском хронографе.
В сказаниях говорится, что битва началась B^eTHHJaC
еле рассвета и продолжалась до девятого часа.
тарному показанию летописей, она продолжалась три а
с шестого по девятый час. По сказаниям, великии князь был

ранен копьем под левую пазуху в седьмом часу и «у
побоища», потому что не мог уже далее сражаться. 'ГаЛ°НИс,'с
сколько раз подсекали великокняжеское знамя, «Но арЬ'Не-
укрепишася стяг». В конце сражения татары уже rocno^ ^
вали на поле битвы, но в восьмом часу дня в дело всту СТВ°’
садный полк, сидевший в дубраве, он и решил исход g * Эа"
Татары обратились в бегство, преследуемые русскими ТВЬ|
В сказаниях главным героем сражения изображается В
димир Андреевич серпуховской. Он как победитель «стал**
костях под черным знаменем». Дмитрий же Донской был
иен во время боя и будто бы покинул поле битвы и лежал без
памяти у срубленной березы. Тут его полумертвого и нащли
воины, посланные на поиски Владимиром Андреевичем.
Эта легенда, при всей ее несообразности, прочно утверди,
лась в исторической литературе. Между тем она представляет
своего рода памфлет, направленный против великого князя и
вероятно, возникший в кругах, близких к Владимиру Андрее¬
вичу серпуховскому. Большое количество церковных ссылок
помогает выявить автора этого памфлета. Скорее всего это ми¬
трополит Киприаи, с которым враждовал Дмитрий Донской.
Недаром в так называемом сказании 2-й редакции уже появ¬
ляется имя митрополита Киприана как главного советника ве¬
ликого князя Дмитрия Ивановича, хотя Киприаи в 1380 году
в Москве не был.
В Ермолинской летописи рассказывается совершенно по-
другому: «У самого же великого кияэя все доспехи были по¬
биты, на теле же его не было никакой раны, а бился с татарами
иа первой схватке. Этому кияэю воеводы говорили: «Госпо¬
дин, ие стаиовися впереди, ио позади или сбоку, или в особом
месте». Ои же сказал: «Как же я скажу: Братья, начнем все
до единого,— а сам лице свое начну скрывать или прятаться
позади, но хочу как словами, так и делом перед всеми голову
свою сложить за христиан, чтобы и остальные, видев это, вос-
прияли отвагу». Да как сказал, так и сделал: сражался, став
впереди всех, и было и справа и слева от него множество уби¬
тых, а самого обступили с обеих сторон, как вода многая, и
много ударов принял по голове и всему телу».
Это описание, рисующее мужество Дмитрия Донского,
подтверждается Новгородской летописью. В ней прямо гово¬
рится. «Князь же великий Дмитрий с братом своим, с князем
.440

ером, оав на костех татарскых, и многыя князи рус-
ВолоДИцоепОЛЫ прехвалными похвалами прославиша Пречис-
СКЫЯматерв. Крепко брашася с иноплеменьици (крепко «бра-
туЮ 	крепко боролись «за свою Рускую землю»). В сооб-
Новгородской летописи особенно ценно указание на
ЩС героев битвы: Дмитрия Ивановича и его двоюродного
брата Владимира Андреевича. Новгородская летопись дошла
до нас в списках середины XV века, и ее свидетельство едва
ли не самое раннее и достоверное.
В Псковских летописях очень кратко говорится о Кули¬
ковской битве. Так, в одной из них читаем: «Бысть побоище,
бишася на Рожество Святыя Богородица, в день в суботный
до вечера, омерькше биючися; и пособе Бог великому князю
Дмитрею, биша и на 30 верст гонячися». В другой Псковской
летописи совсем кратко сказано о битве, однако тоже упоми¬
нается великий князь: «Князь великий Дмитрий и вси князи
русскыя бишася с татары за Доном»7.
В Супрасльской летописи, источнике белорусского проис¬
хождения, также читаем о победе Дмитрия Ивановича «со все¬
ми русскими князьями». Изложение Супрасльской летописи
близко к Ермолинской, но не однородно с ней, в некоторых
случаях оно носит следы более древней традиции.
Итак, в наиболее ранних источниках нигде не говорится,
что великий князь Дмитрий оставил поле сражения и лежал,
раненный и оглушенный ударами, под березой. Это — вы¬
думка, сочиненная в кругах, враждебных Дмитрию, вероятно,
уже после разорения Москвы татарскими полчищами в 1382
году. Клевета оказалась живучей и ядовитой, и долг историков
доказать, что Дмитрий Иванович по достоинству получил про¬
звище Донского.
10
Победа на Куликовом поле была полной. Русские воины
гнались «за бегущими татарами до реки Мечи, а княжеские
полки — до татарского лагеря, где взята была большая добыча,
«взиша все богагьство их и стада». По Архангельской летопи¬
си, великий князь стоял «над костьми русскими» восемь дней
и велел погребать «приметных» людей, а других OTBtB
Москву в колодах8. По вполне достоверному преданию, убитых

на Куликовом поле погребали там, где находится
стырщина, называвшееся также Рождественым 0*° ^°н*-
ложено на реке Непрядве. Судя по названию, здеСь° Расп°-
стоял монастырь в честь Рождества Богородицы по РаНьЦ)е
шегося 8 сентября, в день Куликовской битвы.	Ан°вав.
Победа над Мамаем была одержана вовремя, так
товское войско находилось уже на расстоянии однодн** ЛИ'
перехода от Куликова поля («за едино днище и меньше!^0
по одному известию и в 30 верстах — по другому.	' ~~~
Обратное возвращение русского войска в Москву было
труднено нападениями рязанцев и литовцев. Всю вину эа
летописи возлагают на Олега рязанского, но в действительно
сти было по-ииому. Из сообщения немецкого писателя конца
XV века Кранца, на которое обратил внимание Карамзин, мы
узнаем", что русские захватили много скота, но на обратном пути
на них напали татары и литовцы, в результате чего большое
количество скота было отнято и много русских воинов погибло.
Победа русских на Куликовом поле привела к большим по¬
литическим переменам в Золотой орде. Первое время после
битвы Мамай собирал еще свои «остаточные» силы для вне¬
запного набега на Россию, но он встретил сильного соперника
в лице хана Тохтамыша. Их войска встретились на Калке, но
уже в самом начале битвы князья изменили Мамаю и перешли
на сторону Тохтамыша.
Мамай бежал в Кафу и был убит кафинцами, захватив¬
шими его богатства.
Главный соперник московского князя — Олег рязанский,
бежал из своей столицы, где Дмитрий Донской посадил своих
наместников.
Однако уже через два года после Куликовской битвы, в
1382 году, хан Тохтамыш «иэгоном» подступил к Москве и ов¬
ладел ею путем обмана. Это был, впрочем, временный успех.
На стороне татар было преимущество хищников. Они нападали
внезапно, а их кочевья оставались почти неуязвимыми, и это
заставляло московских князей платить дань Золотой ОрДе-
Зависимость Руси от Золотой Орды сохранялась еще целое
столетие, но основа татарской власти над Русью была подор¬
вана в корне. В последний век своего существования татар¬
ская власть держалась только на феодальной раздробленности
России, на отсутствии единства среди русских земель. Ликви-
342

яация феодальной
„„чти совпали.
раздробленности и падение татарок
битва была великой победой русского народа
нанесла непоправимый
Куликовская
над Золотоордынскими татарами. UHa
удар
Золотой Орде, кратковременный подъем которой при
Тохтамыше сменился быстрым упадком. После Куликовской
битвы татары осмеливались нападать на русские земли, совер¬
шая только внезапные набеги «иэгоном». Ханские ярлыки на
великое княжение, так называемое «царево жалование», сде¬
лалось почти фикцией а дань, уплачиваемая в орду, стала но¬
сить характер откупа от грабительских нападений. Такую же
«дань» крымские ханы получали как с России, так и с Речи
Посполитой даже в XVII веке Оба государства платили ее,
чтобы избежать грабительских нападений крымцев.
Донское побоище показало, что русские земли значитель¬
но сильнее Золотой Орды. А ведь русское ополчение в 1380
года сошлось далеко не из всех русских земель! Путь к объе¬
динению русского народа в едином государстве был вместе с
тем и путем к обеспечению его независимости. Москва сдела¬
лась столицей крупнейшего государства в Восточной Европе,
Российского государства, и появление новой международной
силы тотчас заметили соседние страны.
Поэтическая повесть о Мамаевом побоище — «Задоищи-
на» так характеризует международное значение Куликовской
битвы: «Шибла слава к Железным вратом, к Риму и к Кафы
по морю и к Торнаву, и оттоле к Царюграду на похвалу: Русь
великая одолеша Мамая на поле Куликове». Итак, слава о рус¬
ской победе донеслась до Рима в Италии, до Кафы в Крыму,
до Тырнова — столицы Болгарского царства, до Константи¬
нополя — столицы Византийской империи. В. Ф. Ржига с
большим основанием предполагает, что Железные ворота, упо¬
мянутые в «Задонщине»,— это Железные Ворота на Дунае,
а не Дербент, носивший то же название в русских летописях5.
В разных списках «Задонщниы» находим и другие названия,
но они по-видимому, появились позже.
Почему же русская победа на Куликовом поле получила,
по мнению современников, столь большую известность именно
343

в бассейне Черного моря, почему в ней были заинте
славянские страны? Ответ на этот вопрос найдем в юж°ВаНЬ|
вянских событиях, последовавших вскоре после Кули Н°СЛа'
битвы. Турецкое наступление на Болгарию и Сербию о°ВСК°й
но усилилось с 1382 года, когда турки взяли Софию °В°Ден"
году, после кровавой битвы, они овладели Нишем, в 1389 ^
произошла битва на Косовом поле, укрепившая турецКОеГ°Ау
подство на Балканах. Интерес русских людей к тому, ЧТо Г°с'
исходило в южнославянских землях, возможно, объяс^0
одно загадочное выражение в «Задонщине». В ней говорив
о походе Мамая на Русь и грозных предзнаменованиях
Русской земли, после чего автор «Задонщины» восклицает"
«Русская земля, то ти есть, как за Соломоном царем побы
вала». Библейский царь Соломон здесь явно не подходит, но
слова «Задонщины» представятся по-иному, если мы вспом-
ним о султане Сулеймане (Соломоне), старшем сыне султана
Баеэида, прозванном Челеби. Он разорил Болгарскую землю,
и таким же разорением Мамай угрожал Русской земле. Сла¬
вянские страны на Балканах упорно сопротивлялись туркам, и
русская победа на Куликовом поле призывала их бороться
с завоевателями.
Но не только одни причерноморские страны и Италия ус¬
лышали о русской победе. О ней уже сообщает Кранц, немец¬
кий писатель конца XV века. По его словам, между «русскими
и татарами произошло страшное сражение, какое только из¬
вестно было на памяти людей». Он сообщает, что русские одер¬
жали победу и что битва произошла в 1381 году.
В то время в Любеке был съезд и совещание всех городов
Гаиэы. Сведения о победе русских над татарами были полу¬
чены в Германии из русских торговых кругов. Сам Дмитрий
Донской придавал большое значение распространению извес¬
тия о куликовской победе. Он взял с собой в поход купцов-
сурожаи. «Сурожаие московские гости» должны были расска¬
зывать о победе в дальних странах.
Но, конечно, никто так хорошо не сознавал значения Ку*
ликовской битвы, как сам русский народ. Уже вскоре после
битвы какой-то неизвестный нам поэт сложил «Задоищину».
или «Слово о великом князе Дмитрие Ивановиче и о брате его,
князе Владимире Андреевиче». Для него Куликовская битва
является ответом на старые поражения русских, на победу по-
344

Каялс. «Те бо на реке на Каяле одолеша родь Афе-
русская земля седит невесела». А теперь уже
Т0В' то нала земля татарская».
<<В Г иая победа на Дону сделалась великим памятным со-
м в истории русского народа, и всякий раз, когда враги
бь1ТИеали независимости нашей Родины, русские люди вспо-
Уин°али героев Куликовской битвы, сражавшихся «за всю эем-
Гю Русскую».

АНДРЕЙ РУБЛЕВ И ЕГО ЭПОХА
Время жизни Андрея Рублева устанавливается более или
менее определенно. Он умер около 1430 года, умер «в старости
велице», а такой старостью в те времена считали 70—80 лет
Следовательно, мы вправе отнести время рождения Рублева к
1360 году, а время его смерти — к 1430 году. И хотя эти даты
поставлены условно, они правильно дают представление об
эпохе Андрея Рублева. Ои жил во второй половине XIV —
первой трети XV века.
Постараемся в кратких словах очертить эпоху Андрея Руб¬
лева и после этого как бы вставить жизнь великого русского
художника в рамку его времени, что, может быть, позволит
сделать и какие-либо дополнительные наблюдения над его твор¬
чеством. Ведь творчество великих людей неразрывно связано
с их эпохой. Можно подняться над своим временем, можно про¬
зорливым оком предвидеть будущее и все-таки всегда оста¬
ваться сыном своей эпохи.
Андрей Рублей жил в те знаменательные годы, когда рус¬
ский народ после долгих лет «злой татарщины» одержал свои
первые и уже решающие победы над Золотой Ордой. Он был
современником Дмитрия Донского и разгрома Мамая на Ку¬
ликовом поле в 1380 году. Слава о победе иа Дону, по словам
современника, разнеслась далеко в чужие страны, они «шибла»
(ударила) и к «ветхому» Древнему Риму, и к Константино¬
полю, и к болгарской столице Тырнову, и к Железным воротам
и на Дунае, и к Кафе в Крыму. Правда, вслед за донской по¬
бедой последовало разорение Москвы от войск Тохтамыша, но
времена безраздельного господства татарских ханов над поко¬
ренной Русью уже явно отходили в прошлое. Таким образом,
творчество Андрея Рублева развертывалось в эпоху побед¬
ного движения русского народа, в эпоху его героической борьбы
за независимость.
346

Не менее замечательными были и те сдвиги, которые про¬
исходили во внутренней жизни русского народа. Источники с
трудом позволяют нам представить себе хозяйственную и по¬
литическую жизнь России того времени, но и за их скупыми
и краткими показаниями мы различаем черты большого эко¬
номического подъема. Вокруг городов быстро растут села, де¬
ревни и починки. Москва времен Рублева уже окружена коль¬
цом сел, теперь давно вошедших в черту города (Котлы, Коло¬
менское) или давших названия городским улицам (Сущево, Во¬
ронцове поле ит.д.). История этих и многих других сел начи¬
нается с XIV века, они были современниками Андрея Рублева.
Колонизационный поток все более проникал и в отдален¬
ные уголки страны. Отнюдь не феодалы, а простые русские
люди осваивали поляны в темных дубравах, на берегах озер и
лесных речек, эти безвестные Иваны и Кузьмы, имена кото¬
рых дошли до нас с названиях бесчисленных Ивановок и Кузь¬
минок, Бог весть кем и когда основанных.
Общий хозяйственный подъем еще более заметен, когда
мы обратимся к истории русских городов. О множестве рус¬
ских городов становится известно только с XIV века; они воз¬
никают как бы на наших глазах. Таковы Серпухов, Боровск,
Руза под Москвой; Лух, Гороховец в Суздальской земле и мно¬
гие другие.
Историки еще не дали объяснения причинам хозяйствен¬
ного подъема русских земель того времени, но его следствия
ясны и очевидны: подъем в хозяйственной жизни создавал
предпосылки для формирования России XIV—XV вв.
Андрей Рублев жил еще в эпоху феодальной раздроблен¬
ности, когда существовало большое число княжеств и боярских
владений, когда каждая русская «земля» представляла собой
как бы особое владение, но именно во времена Андрея Руб¬
лева особенно проявились объединительные тенденции, скла
дывалось Российское государство, пока еще не централизо
ванное, а только централизовавшееся, но уже о ъединивше
большую часть русских земель под властью московского ве
К°Г ПоТпеиное складские и У«Р-ле-ке Российского госу-
Дарства с центром в Москве м"™ошеи«и апоха Андрея
рХеР.УаСбЗГ«-:-----"“":	’ 'ГО ■П0>У
347

русские люди, разрушая феодальные перегородки, Со
свой единый язык и культуру.	’ ЭАаваЛи
Экономические и политические успехи России того
мени были предпосылками для развития русской - Вре'
Андрей Рублев жил и творил в условиях большого
подъема, охватившего все русские земли того времени. К-
; КультУры
культурно^
амеи
ное зодчество вновь сделалось достоянием русских земель
фрески вновь стали покрывать стены русских построек, вновь
появились прославленные живописцы, подобные Феофаи
Греку, и столь же прославленные писатели, как Епифаний Пре
мудрый.
Итак, Андрей Рублев жил в замечательную эпоху. Какж<
с ней связаны его жизнь и творчество?	I
О творчестве Андрея Рублева написано много, и притом
крупными историками искусства: И. Э. Грабарем, М. В. Ал¬
патовым, В. Н. Лазаревым и др. Совсем по-иному обстоит
дело с установлением основных дат жизни величайшего худож¬
ника средневековья. Вырванные из источников, мало прове¬
ренные и мало объясненные, известия о жизни и творчестве
Рублева плохо связывают основные факты в его биографии.
Нельзя в этом обвинять только историков искусства и ли¬
тературы: они не всегда в состоянии справиться со сложным
делом анализа и критики исторических источников, не говоря
уже об их археографической обработке. Это дело историков,
источииковедов, но как раз они нередко с поразительным рав¬
нодушием относятся к самым значительным явлениям культур¬
ной жизни прошлого, проявляя зато необыкновенную ретивость
при установлении даты той или иной купчей или межевой.
Между тем нет необходимости доказывать, как драгоцен¬
на всякая деталь в биографии таких людей, каким был Андреи
Рублев, и как важно показать жизнь и творчество этого вели¬
кого художника в прямой связи с его временем, его эпохой.
С этой точки зрения я и попытаюсь рассмотреть известия о
Рублеве, их достоверность и полноту, иными словами, попы¬
таюсь и со своей стороны сделать хоть маленький вклад в изу¬
чение биографии великого русского человека, отнюдь не пре¬
тендуя на бесспорность своих выводов и предположений.
Известия о Рублеве можно разделить на три категории
1) известия летописные, 2) известия житийные, 3) припоми¬
нания о его жизни и его произведениях. Из всех этих видов
348

й о Рублеве на первом месте, конечно, стоят свидетель-
и3вести1^писцЫе. Значительно более противоречивы, как да-
^УдеГвидно, известия житийные.
^ Наиболее ранние сведения о работах Андрея Рублева по-
ны в Троицкой пергаментной летописи начала XV века
М 1408 годом, где читаем: «Того же лета мая в 25 начата
подписывати церковь каменую великую съборную Святая Бо¬
городица, иже в Владимире, повеленьем князя великого, а мас¬
теры Данило иконник да Андрей Рублев». Особая ценность
этого известия заключается в том, что оно помещено в лето¬
писном своде, составленном вскоре после 1408 года. Свод был
московского происхождения и основан на московских извес¬
тиях. Таким образом, сообщение о росписи собора во Влади¬
мире было записано современником, на что прежде всего ука¬
зывает и точная дата — 25 мая.
Известие о росписи собора во Владимире повторено, но
уже с некоторыми изменениями, в других летописях. Особое
значение имеет запись в Московском своде конца XV века.
В нем читаем: «Мая в 25 почата бысть подписывати великаа
съборная церковь Пречистаа володимерьская повелением ве-
ликаго князя, а мастеры Данило иконник да Андрей Рублев».
Это известие представляется более поздней вариацией той за¬
писи, которую мы читали в Троицкой летописи. В частности,
выпало определение владимирской церкви как каменной, ха¬
рактерное для начала XV века, когда каменные церкви в Мос¬
ковской Руси насчитывались еще единицами.
Новый вариант того же известия дан в Никоновской лето¬
писи, откуда обычно свидетельство о работе Андрея Рублева
во Владимире заимствуют историки искусства: «Месяца мая
начата бысть подписывати великаа соборнаа церковь Пречис¬
тые Богородици володимерскаа повелением великаго князя
Василиа Дмитриевича, а мастеры быша Данило иконник да
Андрей Рубль».
Особенностью этого известия является утрата точной даты,
вместо которой остается только обозначение месяца мая без
числа, а также замена прозвища «Рублев» более сокращен¬
ным «Рубль». Относительно поздний характер известия Ни¬
коновской летописи не требует доказательств, в силу чего и
прозвище «Рубль» вместо «Рублев» делается несколько со¬
мнительным.
349

Изменение прозвищ, как и утрата числа, когда на
писывать собор, могло произойти оттого, что подлинник*1 РдС'
торого списывались известия, был дефектным или мало С К°'
чивым.	РазЧ-
При всей своей краткости известие 1408 года позв
сделать несколько выводов о самом Рублеве. Остановимся ****
жде всего на вопросе о том, какие причины вызвали реста"^
цию собора во Владимире.	ра'
Главной святыней этого собора считалась икона Богор0
дицы, которая в эпоху Рублева была перенесена из Владимира
в Москву. По летописи, это произошло в 1395 году в связи с
нашествием Тимура на Москву, однако летописи говорят о са¬
мом походе Тимура как-то неясно, вставляя вместо коротких
но точных записей о нашествии витиеватую повесть о перене¬
сении в Москву иконы Владимирской Богородицы. Повесть
возникла явно уже после смерти митрополита Киприана, то есть
после 1406 года. Есть основание предполагать, что икона Вла¬
димирской Богоматери не осталась в Москве в 1395 году, а
вернулась во Владимир.
В повести о нашествии Едигея на Москву говорится о церк¬
ви во Владимире: «Есть в ней же чюдотворнаа икона Пречис¬
тая иже рекы целеб точащи поганыя устрашаа». В 1410 году
татары, ограбив Владимирский собор, «икону чюдную святая
Богородица одраша». Значит, перенесение Владимирской иконы
в Москву окончательно состоялось после 1410 года. Таким об¬
разом, реставрировали собор во Владимире еще тогда, когда в
нем стояла патрональная икона московских князей.
Были и особые основания для того, чтобы реставрация со¬
бора производилась именно в 1408 году. Незадолго до этого Вла¬
димир вместе с другими городами был отдан литовскому князю
Свидригайлу, который «никое же пути сотвори» церкви во Вла¬
димире, что вызвало большое недовольство против москвичей.
Между тем содержание в порядке Владимирского собора
требовало больших забот. По росписи 1510 года к собору было
приписано 16 дворов «строев» (строителей), 23 двора сторо¬
жей, «а лес на ту церковь пасут Саииичская волость». Свид-
ригайло «стеснил пути» — доходы, ведомство церкви, пришед¬
шей в запустение и требовавшей спешной реставрации. Дая
росписи Владимирского собора и посланы были самые прослав¬
ленные великокняжеские живописцы.
350

IVlbi остановились на известии 1408 года, но имеется и дру¬
гая. более ранняя дата упоминания об Андрее Рублеве, приво¬
димая в сочинениях о великом художнике; она внесена в лето¬
пись под 1405 годом: «Тое же весны почаша подписывати цер¬
ковь каменую святое Благовещение на князя великаго дворе.
не ту. иже ныне стоит, а мастеры бяху Феофан иконник Грьчин]
да Прохор старец с Городца. да чернец Андрей Рублев, да того
же и кончаша ю».
М. Д- Приселков внес известие 1405 года в реконструи¬
рованную им Троицкую летопись начала XV века, ссылаясь
на Карамзина, но сделал явную ошибку, так как Карамзин не
пишет, откуда он взял это известие. Во всяком случае в Тро¬
ицкой летописи начала XV века нельзя было писать, что рас¬
писывали не ту церковь, которая стоит «ныне». Ведь новый
собор Благовещения был построен после 1484 года. Действи¬
тельно, в Московском своде конца XV века известия о росписи
церкви Благовещения дано короче: «Тое же весны начаша под¬
писывати церковь Благовещенье на великого кияэя дворе пер¬
вую, не ту, иже ныне стоит, до того лета и кончаша». Таким
образом, нет ни слова о мастерах, расписывавших церковь.
Однако Московский свод нередко сокращал известия и вы¬
брасывал некоторые детали. Само по себе сообщение 1405 года
может считаться вполне достоверным.
Наиболее ценным в летописном свидетельстве 1405 года
является упоминание о трех живописцах: Феофане Гречине,
Прохоре из Городца и Андрее Рублеве. При этом в отличие
от Рублева, названного просто «чернецом», Прохор из Го¬
родца именуется «старцем». И хотя чериец и старец одинаково
обозначали монаха, в этом можно видеть намек на большую
молодость Андрея Рублева по сравнению с Прохором, ак,
летописец, говоря о смерти епископа коломенского ерасима,
называет его «старцем» в значении старика, а не только мо
“ХДл, росписи церкви Благо-ешенн- как мы видим^ли
; иконописцы. В тогдашней
России были известны	Наи(1л« вероятао.
рица). другой - в С=	. суздальский Горо-
что летопись имеет в виду	;торой половины XIV
351

лицами удельного князя Бориса Константиновича R
Городец был присоединен к Московскому княжеств Г°Ау
Что же мы можем сказать на основании и ВУ
и 1408 года о самом Рублеве?	Эвестий 14q^
Источники наши молчат о происхождении Рублев
его жизнь связана с Москвой, даже прозвище Рублев 1\Л°ВСя
вичи хорошо знают подмосковное село Рублево, может СК'
чем-нибудь и связанное с нашим художником. Ведь дру^В'ТЬ'
мечательный иконный мастер XIV века, Парамша, изделия ^
торого передавались от отца к сыну в роду великих моско°
ских князей, владел земельными участками. И Андрей Рубле
не обязательно с юных лет должен был быть монахом, он мог
принять монашество и позже, сделаться иноком после тяжких
личных потерь, как многие другие. Поэтому часто повторяе¬
мая догадка о псковском происхождении московского живо¬
писца на том основании, что спустя 50 лет после его смерти
существовал псковский посадник Рублев, представляется не¬
обоснованной.
Как все москвичи того времени, Рублев был свидетелем
грозных событий, сопровождавших великое княжение Дмит¬
рия Донского. Рублев был современником Куликовской битвы.
И если он даже сам не был одним из московских «небываль-
цев», не привычных к бою, но храбро сражавшихся на Дону
с татарами, то молодые годы его были все-таки овеяны герои¬
ческими мечтами. Рублев был и современником разорения
Москвы полчищами Тохтамыша в 1382 году, а также быстрого
ее восстановления.
Место пребывания Андрея Рублева неизвестно, но рабо¬
ты его связаны с Москвой. Он, видимо, постригся и жил в од¬
ном из московских монастырей, предположительно в Андр0'
никовом. Впрочем в литературе высказана была догадка, что
Рублев в юные годы жил в Троицком монастыре. М. В. Алпа¬
тов высказал эту догадку почти в утвердительной форме (там,
«видимо, провел свою молодость Андрей Рублев»)1. Однзко
с таким утверждением трудно согласиться. К тому же непра¬
вильно рисовать Троицкую обитель в духе традиционных ЖИ
тинных черт, изображающих чернецов как колонизаторов,
которые «сумели с топором пробиваться сквозь чащу леса»-
Сергий Радонежский основал свою обитель в глухом лесу, но
поблизости от удельной столицы — Радонежа, где жили его
352

и Значит, пустынность места, где был основан мона-
роДитебыла очень относительной. Кроме того, есть почти пря-
СТе указание на то, что Даниил и Андрей не принадлежали к
Мислу Троицкой братии. По сказаниям, они были «умолени»
Прощены) игуменом Никоном приняться за роспись Троиц¬
кого собора, а это никак не вяжется с представлением о жизни
Андрея в стенах Лавры при Сергии. Ведь монахи обычно с
великим почтением относились к монастырям, в которых они
постригались, считая своим долгом помогать месту своего по¬
стрижения, как это видно из многих агиографических произ¬
ведений. Судя по всему, Андрей Рублев постригся и жил в Ан¬
дрониковом монастыре.
Имеется, впрочем еще одно до сих пор не проверенное из¬
вестие об Андрее Рублеве, опубликованное недавно В. Анто¬
новой. На обороте иконы, которая носит традиционное назва¬
ние «Петровской Богоматери», сделана надпись, по предпо¬
ложению, XVII века: «Аз писал многогрешный сию икону Ан¬
дрей Иванов сын Рублев великому князю Василию Василье¬
вичу лета (1425)»2. Надпись эта носит все черты подлогов
позднейшего времени. Но нельзя не поставить в вину издате¬
лям каталога юбилейной выставки в Третьяковской галерее, не
потрудившимся даже год записи на иконе передать по подлин¬
нику. а не только в переводе на современное летосчисление.
На обороте той же иконы имеется и более ранняя надпись, от¬
носимая к 1504 году (даты опять услужливо и нелепо даны
только в переводе на современное летосчисление, что не дает
возможности их проверить). Из этой записи выясняется, что
в храм Воскресения были даны иконы и книги Иваном, про¬
звище которого издатели каталога прочитали как «Бородин»,
тогда как, вероятно, речь идет о видной фамилии Бороздиных,
тверских, а позже московских бояр.
Нет сомнения в том, что такая редкая надпись и заставила
нехитрого подделщика сочинить другую надпись от имени
самого Андрея Рублева, что. прочем, не помешает некоторым
авторам спорить о принадлежности этой иконы его кисти.
Когда постригся в монашество и стал жить в Андронико¬
вом монастыре Андрей Рублев, остается неиа^Г“*,м’
можно предполагать, что это произошло еще до	д '
Судя по всему. Андрей Рублев и Даиило иконник принад¬
лежали к числу московских мастеров, работавших при д P
12 М H Тижоыиро*
353

великого князя и уже прославившихся. В этом случае н	I
вспомнить о другой записи в Троицкой летописи, относГ^
к росписи церкви Рождества Богородицы в Кремле "1395^
'СТь
«Июня в 4 день, в четверг, как обедню починают, начата бы
подписывать новая церковь каменная на Москве Рожд
Святыя Богородицы, а мастеры бяху Феофан иконник Трь^
филосов да Семен Черный и ученицы их». Известие 1395 ЧИН
имеет ту же форму, что и известие 1408 года, с точной да^й*
без указания памяти святого. Феофан назван не только икон
ником, но и гречином и философом. Последнее наименование
указывает на особые знания Феофана как богослова, ученого
человека.
Запись 1395 года об учениках Феофана Гречина и Семена
Черного невольно заставляет предполагать, что в числе этих
учеников мог быть и Андрей Рублев, и такое предположение
не покажется смелым, не потребует даже особых доказательств.
Ведь пройдет всего 10 лет, и Андрей Рублев вместе с Дании¬
лом иконником окажется во главе иконописцев, выполняющих
важнейшее поручение — роспись Владимирского собора. Важ¬
но подчеркнуть тот факт, что перед нами довольно четко вы¬
ступает определенный круг людей, занятых одним и тем же де¬
лом: иконописанием и росписью церквей. К нему принадле¬
жали такие люди, как Феофан Гречин, Семен Черный, Про¬
хор из Городца, Андрей Рублев и др. Это великокняжеские
и митрополичьи иконописцы (иконники). Возможно, послед¬
нее название не просто обозначает профессию, но и должность
как бы старейшины всей дружины иконописцев. Так, иконни-
ками последовательно названы Феофан Гречин и Даниил, друг
Андрея Рублева, точно один сменяет другого.
Иконописцы были знакомы и с образованными людьми
своего времени, с Епифанием Премудрым, составителем жи¬
тия Сергия, с авторами «Сказания о Мамаевом побоище», как
показывает вставной эпизод о встрече Дмитрия Донского в
Андрониковом монастыре после победы на Куликовом поле-
В этой среде появляются такие произведения, как красочное
«Хождение Пимена в Царьград», написанное монахом Игна¬
тием, повесть о Митяе — кандидате на митрополичий пре'
стол, запись о работах Феофана Гречина и пр. В этой среДе
при явном содействии митрополита Киприана создается обшир-
ная Троицкая летопись — общерусский летописный свод, РаС'
354

ывающий об истории всей Русской земли, живописцы и
ска^тели не замыкаются в круг только русских интересов, они
живо откликаются на известия о наступлении турок на Виэан-
^йскую империю и на Болгарское царство, в их среде распро¬
страняются книги, переписанные или переведенные в Констан¬
тинополе, одним словом, перед нами своеобразная московская
академия художеств в средние века.
Усиленная строительная деятельность в Москве выделяет
конец XIV — начало XV века как время больших художе¬
ственных работ. Это время связано с деятельностью великого
князя Василия Дмитриевича и двух митрополитов — Киприана
и Фотия. Историки искусства обычно выделяют наиболее яр¬
кие фигуры, приписывая им или их «школам» создание почти
всех сохранившихся до нашего времени выдающихся икон и
фресок. Между тем и летописи, и сказания говорят не только
о прославленных живописцах, но и об их учениках «прочих»,
иногда с прибавлением «многие прочие», которые не так про¬
славились, как знаменитости, но в сущности и создали эпоху
Рублева и Феофана Гречина. Без этих неизвестных «прочих»
гениальные творения Андрея Рублева и Феофана Гречина ос¬
тались бы только уникумами, а не создали бы стиль.
Распространение икон школы Рублева имеет и свои гео¬
графические очертания: это Москва и окружающие ее удель¬
ные города: Звенигород, Дмитров, Серпухов и др. Центром
же была Москва с великокняжескими и митрополичьими «пис¬
цами», хотя это и не значит, что не существовало местных школ
иконописцев.
Позднейшие переделки и дополнения многое исказили в
истории русской культуры того времени. Так, Епифании 1ре-
мудрый вывел на первый план Сергия Радонежского и соз¬
данный им Троицкий монастырь. Но исследователи не обрати¬
ли внимания на то, что Епифаний в своем рассказе подражал
митрополиту Киприану, который таким же образом приписы¬
вает митрополиту Алексию создание моиаспяреи: Чудо»>
дроникова в Москве. Благовещенского в Нижием Нов^роде
Царево-Константиновского во Владимирском
45 н	Д.а.кгий всюду устраивал в монастырях
-^'РКН“;;;ж^; о"в .в^.ние которого Епифаний
общежительное ж»™, «о	0 культурном влиянии
ГоГцГо“;-.сР™Р- и. другие монастыри, мелкая забывать.
355

нто это влияние распространилось значительно позже, чем
изображено в житиях Сергия.	’ Этч
Нельзя не отметить и другой особенности в истории Т
ицкого монастыря, именующей прямое отношение к наш°-
теме. Троицкий монастырь уже в начальный свой период 0 ^
эывается связанным не только с великокняжеским двором 4
и с удельными князьями: Владимиром Андреевичем, позже ^
с Юрием Дмитриевичем. В их уделах строятся новые монТ
стыри при непосредственном участии самого Сергия: Высоц
кий монастырь в Серпухове, столице Владимира Андреевича
Саввино-Сторожевский монастырь в Звенигороде, стольном
городе Юрия Дмитриевича, и пр.
В Звенигороде и оказались монументальные произведения
связанные со школой Рублева, что и заставляет нас на них ос¬
тановиться.
Юрий Дмитриевич, брат великого князя, воздвиг в Зве¬
нигороде два каменных собора: на Городке, где находилось его
местопребывание, и в Саввино-Сторожевском монастыре. Со¬
бор в Саввино-Сторожевском монастыре, по общему мнению,
был сооружен до 1406 года. Это как будто вытекает из пока¬
зания «Жития Саввы Сторожевского», по которому князь
Юрий «повеле воздвигнути церковь каменну н добротами ук-
расити ю» еще при жизни основателя монастыря, умершего
3 декабря 1406 года.
К сожалению, «Житие Саввы Сторожевского», написан¬
ное в XVI веке Маркелом, наполнено противоречиями, сам
писатель «Жития» заявляет, что он ничего не может сказать о
рождении Саввы, а только говорит о пребывании Саввы в
монашестве, да и то «вкратце». По «Житию», монастырь на
Дубеике был поставлен Сергием Радонежским по просьбе
Дмитрия Донского после Куликовской битвы, то есть после
1380 года. Сергий исполнил просьбу великого князя, построил
церковь Успения и поставил в новой обители игуменом своего
ученика Савву. Позже Савва был призван в Троицкую Лавру
и был там игуменом шесть лет, предположительно в 1392"
1398 годах. После этого он был приглашен Юрием Дмитрие¬
вичем создать новый монастырь под Звенигородом «на Сто-
рожех».
Князь Юрий много заботился о новой обители, «и повеле,
по «Житию Саввы», поздвигиути церковь каменну». Дальше
356

«Житии» рассказывается о победе Юрия Дмитриевича над
волжскими
болгарами и смерти Саввы.
В литературе высказано мнение, что построение каменно¬
го собора в Саввино-Сторожевском монастыре было связано
с удачным походом Юрия Дмитриевича против болгар в 1399
году. н0 «Житие» никак не связывает эту победу с построением
собора. Да и кажущаяся совершенно точной датировка камен¬
ного собора в Саввино-Сторожевском монастыре (до 1406
года) может быть подвергнута сомнению. Дело в том, что име¬
ется еще один источник по истории Саввино-Сторожевского
монастыря, никогда раньше не изучавшийся,— «Службы
Савве Сторожевскому». В ней читаем следующие строки, по¬
казывающие, что о Саввинской обители имелись другие све¬
дения, чем в «Житии» Маркела. Савва «крадущих исполни
ужаса и прогна от Богородична храма» (л. 3 об.). О церкви,
созданной Саввой, сказано: «Прехвалне отче Савво, храм дре-
вянный Пречистые Богоматери назидая, наздал» и пр. (л. 6).
Далее в «Службе» читаем: «Княжо прошение, отце, со тща¬
нием исполняя, храм Богоматере воэдвиже» (л. 10); «хва¬
лится, преподобие, град твой, яко венцем царским обложися»
(л. 10 об.). Последние слова намекают на построение в Зве¬
нигороде крепости-града.
Особенно интересно прямое указание на деревянную цер¬
ковь, которую создал («наздал») Савва. Время создания «Служ¬
бы Савве Сторожевскому» неизвестно, ио некоторые черты ее
указывают, что она была создана вскоре после смерти Саввы.
Прямое свидетельство о деревянной церкви, созданной Сав¬
вой, заслуживает дальнейшего изучения как указание на вре¬
мя каменного строительства в Звенигороде, которое, может
быть, надо относить не к самому началу XV века, а к не¬
сколько более позднему времени. Тогда собор в роицком мо
настыре явится прямым продолжением звенигородских памят¬
ников архитектуры, а не будет у них отделен двумя десятиле-
тиями. Ведь иконы школы Рублеве, открытое в Звенигороде,
могли быть написаны и для деревянных «ерквеи
рАНДРе^?и6ГхоК;\Тс7еТтоГГо;в;ГГе-вМ0скву
Во всяГГсГучае его и. было во Владимире в 1410 году, когда
татары ограбили Владимирский собор.
357

Тут в известиях об Андрее Рублеве наступает длитель
перерыв, который, однако, тоже может быть заполнен.
До сих пор остается загадкой, какое отношение к твоо
ству Андрея Рублева имеют росписи церкви в Люблине, Сде
ланные рукой некоего Андрея. Не считая возможным рёша^
этот вопрос категорически в ту или иную сторону, отмечу только
что участие Андрея Рублева в люблинских росписях вероятно
Рублев принадлежал к числу великокняжеских и митрОПо^
личьих живописцев. Между тем в 1411 году митрополит Фотий
выехал из Москвы в Литву. В Киеве он поставил Севастьяна
епископом для Смоленска, в Луцке — Евфимия епископом
для Турова, а 1 августа 1412 года из Галича поехал обратно в
Москву. Это краткое сообщение дополняется белорусскими ле¬
тописями, согласно которым Фотий приехал в Литву и 1 июня
в Новом городке встретился с великим князем Витовтом, за¬
тем отправился в Киев, в Галич, Львов и Владимир. Фотий
оттуда поехал в Вильно, дорога же из Владимира в Вильно про¬
ходила через Люблин, в объезд пинских болот. Фотий 24 де¬
кабря при был в Вильно, где оставался до 6 января. После этого
через Борисов, Друцк, Тетерин, Мстислав и Смоленск он вер¬
нулся в Москву.
На стенах Люблинской замковой церкви сохранилась за¬
пись, что церковную роспись делал художник Андрей и что
роспись была окончена 15 серпня 1418 года. Так сказано в но¬
вейшем польском описании Люблина. Но Каринский дает за¬
пись в таком виде: «Многих эемль господаря, а под лет 1000
лет[о] и 4 ста и трет[е]ие иа 10 лет[о] искончася сии костель
месяца августа иа память святаго Лаврентия мученика, рукою
Аньдреево. Амии[ь]».
Запись сделана, несомиенио, украинцем или белорусом, а
не москвичом, но это не может служить доказательством не¬
возможности участия Андрея Рублева в росписи Люблинской
церкви. Наоборот, необычное указание на роспись церкви «РУ'
кою Аидреево[й]» указывает на то, что мастер, расписавший
церковь, и составитель записи — разные люди. Составитель
записи как бы отметил участие мастера Андрея, не зная или не
считаясь с его московским прозвищем — Рублев. Ведь и рус-
ские источники называют Рублева только иконописцем Анд¬
реем, а летописцы для сведения сообщают и его проэвище> как
и других иконописцев: Гречин, Черный, иа Городца и т. д.
358

Теперь мы подходим к последнему этапу в жизни Андрея
р 6лева> связанному с росписями соборов в Троицкой лавре и
Андрониковом монасть1Ре- хронологически на первом месте
стоит роспись собора в Троицком монастыре, время создания
которой устанавливается только предположительно, как и время
построения самого собора в Троицкой Лавре.
В литературе, впрочем, указывается точная дата построе¬
ния собора — 1422 года, которая будто бы указана во всех
редакциях «Жития Сергия». В действительности такая дата ус¬
танавливается лишь косвенным путем, причем о событиях, со¬
провождавших построение собора, рассказано по-разному во
всех редакциях «Жития Сергия». Не ставя себе задачу анали¬
зировать все списки «Жития Сергия» и приложенные к нему
«чудеса», отмечу только, что в древнейших версиях «Жития
Сергия» о построении Троицкого собора рассказывается в осо¬
бом сказании «о проявлении мощем святаго». В нем сообща¬
ется о чудесах над гробом Сергия «минувшим 30 летом по пре¬
ставлении святаго» и открытия его мощей. Если принять во
внимание, что Сергий умер в 1391 году, то события, описанные
в «Сказании», относятся к 1421 году. Сергий явился во сне не¬
коему властелину из удела кияэя Владимира Андреевича, и тот
рассказал об этом игумену Никону. Однако они оба умолчали
о видении «до времяне подобна». Только после этих видений
замыслили, «помыслиша въздвигнути церковь камеиу», что
было действительно около 1422 года.
После сооружения церкви и произошло открытие мощей.^
В «Сказании» нет ни слова о росписи собора и скорой
смерти Никона. Наоборот, сообщается, что Никон еще про¬
жил довольно долгое время: «По сем же времени великого
Никона препроводив лета довольна в великих трудех, в всем
последуя своему отцу, добре упас врученную ему паству, к
Господу огьиде».	Ч1.	~
В некоторых списках Пахомнева «Жития	'
эання на 30 лет. прошедших со смерти Сергия до °™Р“™Я
мощей, а сказано просто: «Мииуяшнм же	п0^'с™‘
лении святого.. Зато упоминается, что
П £ ЗА кет к 1391 году, году смерти Сергия, мы
36 лет. Прибавив 3	1427 или 1428 года. Эту дату
получим смер™сиые подлинники и прямо сообщает одни
Летописеи. 6ывш-й я руках У Кара-анна: «Преставнсв игумен
359

Никон, чудный старец». Карамзин отнес это известие к U-)
году, но Никон умер 17 ноября. Следовательно, в перево ^
современное летосчисление эту дату можно перенести н вI427
«Сказание о преложении мощей» явно составлено на
нове «Жития Сергия» с поправками Пахомия, потому
нем даже не упоминается о великом князе Василии Васнлье*
виче, князь же Юрий Дмитриевич назван «великодержавным!
Такое «Сказание» могло быть написано между 1432—1446 го!
дах, но не позже 1447 года, когда Василий вновь сел на вели¬
кокняжеский стол.
Установление даты создания «Сказания о преложении мо¬
щей» имеет большое значение для правильного понимания тех
условий, при которых создавался Троицкий собор. «Сказание»
совершенно молчит о великом князе Василии Васильевиче, и
создается впечатление какой-то оппозиции троицких монахов
великому князю, совершенно пренебрегающему интересами
большого монастыря. Документы,однако, рисуют нам обрат¬
ную картину — большого участия великих князей в собирании
монастырских земельных имуществ. Сохранилось довольно
значительное число жалованных грамот, данных монастырю
Василием Дмитриевичем и Василием Васильевичем, причем не¬
которые из этих грамот датируются временем сооружения и
росписи собора в Троицком монастыре. Позже троицкие чер¬
нецы стали поддерживать Юрия Дмитриевича в его борьбе с
Василием Васильевичем. Но это более позднее время, когда
неблагодарные и коварные троицкие чернецы забыли уже бла¬
годеяния, оказанные монастырю двумя великими князьями.
Таким образом, в историю построения и росписи Троиц¬
кого собора необходимо внести соответствующие поправки.
Собор сооружался и расписывался при явной помощи великих
князей, сначала Василия Дмитриевича, позже его сына Васи¬
лия Васильевича, а не Юрия Дмитриевича и его сыновей, как
вытекает из «Сказания о преложении мощей». В таком случае
и участие в росписи Троицкого собора, по нашему предполо¬
жению, великокняжеских или митрополичьих живописцев —
Даниила иконника и Андрея Рублева — находит полисе объя¬
снение.
По «Сказанию о преложении мощей» в издании 1646 года.
Никон построил каменный собор и его «подписанием чюдным
360

и всяческими дооротами украсив», после чего «Сказание
преложении мощей» добавляет следующую деталь, имеющую
непосредственное отношение к Андрею Рублеву.
Передаем это место в «Сказании» в переводе на совое
менныи язык: «Нужно нам помянуть и о следующем: удиви-
тельно, как исполнилось желание преподобного отца настоя
теля Никона, упрошены были им чудные добродетельные стао'
„ы живописцы, Даниил и Андрей преждеупомянутый кото’
рые всегда духовное братство и любовь великую к себе приоб’
рели, и как украсили росписью церковь эту в конце своего’
богоугодного и блаженного жития, так „ к Господу отошли ^
блиаости друг к другу, в духовном союзе, как н здесь пожили
и эту последнюю роспись оставили „а память себе, как она для
всех видима».	а дли
Из этого рассказа выясняется особое, выдающееся поло¬
жение Даниила и Андрея. Игумен крупнейшего монастыря не
про то поручает им работу, а умоляет их расписывать церковь
Иконописцы умирают вскоре после окончания своих работ, но
время их кончины не указано.
В «Сказании о преложении мощей» нет ни слова о том, где
же жили старцы-иконописцы, где они работали. Нети точного
указания на время смерти Андрея Рублева и Даниила, а также
а их работы в Андрониковом монастыре. Роспись Троицкого
со ора названа их последней росписью («писание конечное»),
оворится только, что смерть Даниила и Андрея Рублева по¬
следовала вскоре после окончания ими работ по росписи Тро¬
ицкого собора, иными словами, отсутствует точная дата их
смерти.
О событиях, переданных в «Сказании о преложении мощей»,
имеется и другой рассказ. В Софийской второй летописи, где
приводится отрывок из «Жития Никона», говорится, что
Никон воздвиг прекрасную каменную церковь и решил ее ук¬
расить росписью. Дальнейший рассказ даем в переводе: «Пре¬
подобный, побеждаем великим желанием, верою, пребывал
п том неизменно, чтобы своими очами увидеть церковь завер¬
шенною и росписью украшенную. Он быстро собирает живо¬
писцев, людей замечательных, всех превосходящих, в добро¬
детели совершенных, Даниила именем и Андрея, спостника его.
и неких с ними. А они спешно творили это дело, как бы пред¬
видя духом скорую духовных этих людей и живописцев смерть
.Ifii

И свою кончину, что вскоре по совершении дела и быЛо и
Бог помогал окончить дело преподобного. И вот они усер^0
начинают и весьма разнообразными росписями украшают цеН°
ковь, что может удивить всех и теперь, оставив это послед^
произведение на память о себе.	е
После этого малое количество времени прожив, смирен
ный Андрей оставил жизнь и отошел к Господу первым, а За.
тем и Даниил пречестный, спостник его, оба о Господе добро
пожили и в старости глубокой конец приняли. Когда же Да.
ниил хотел отрешиться от телесных уз, внезапно видит воз-
любленного им, ранее умершего Андрея, которого желал уви¬
деть, с радостью двух свой предает Господу».
В этом «Сказании» смерть Андрея и Даниила связывается
со смертью игумена Никона в 1427 году. Таким образом, если
верить Софийской второй летописи, Андрей Рублев умер д0
1427 года, то есть раньше игумена Никона. Однако в записи
Софийсской летописи, вернее — в ее источнике, отсутствует
указание на роспись Андроникова монастыря. Сообщение о ней
находим в другом «Сказании».
Это «Сказание» имеется в «Житии Никона», помещенном
в издании 1546 года (приводим в переводе): Никон «вскоре
собрал людей живописцев, в добродетелях совершенных, Дании¬
ла именем и спостника его Андрея, и прочих с ними. И быстро
дела начинают и украшают (церковь) самыми разнообраз¬
ными росписями, так что можно удивлять и всех ее видящих.
И окончив все, они уходят в один из монастырей богоспасае¬
мого града Москвы, Андрониковым именуемый, и там церковь
во имя Всемилостивого Спаса также росписью украсив, по¬
следнее творение на память себе оставили. И недолго пожив,
Андрей, покинув жизнь, отошел к Господу, также и спостник
его Даниил, оба добро пожили и в старости великой были, бла¬
гой конец приняли. Ведь, когда Даниил хотел отрешиться от
телесных уз, внезапно он видит возлюбленного им Андрея, при¬
зывающего его. Он же, увидев того, кого желал (видеть), ве¬
ликой радости исполнился. Братия же тут стояла, и он поведал
ей о пришествии своего спостника и тут предал дух. Там же
бывшая братия видела его смерть и правильно поняла, почему
блаженный Никон ускорил расписывание церкви. Ведь он знал
о скорой смерти этих духовных людей, поэтому брати и вели¬
кую благодарность ему воздала».

Wэ последних слов о том, что Никон ускорил подписание
церкви, предвидя скорую смерть, делают вывод, что Андрей и
Даниил умерли раньше Никоиа, смерть которого датирована
17 ноября 1427 или 1428 года. Но это неверно, так как речь
идет не о смерти Никона, а о смерти Андрея и Даниила. Они
были еще живы при Никоне, смерть которого произошла вскоре
после завершения росписи Троицкого собора; Никон «по со¬
вершении же церковнем мало пребыв». Таким образом, рос¬
пись церкви в Троицком монастыре относится к 1425-1428
годах. «Житие Никона», как мы видели, прямо говорит о том,
что роспись собора в Андрониковом монастыре была послед¬
ней работой Андрея Рублева, совершенной им вскоре после
окончания росписи собора в Троицком монастыре.
Обратимся теперь к вопросу о том, что представлял собой
Андроников монастырь в XV веке. Монастырь был основан
митрополитом Алексием после его возвращения из Орды, но
еще при жизни великого князя Ивана Ивановича, то есть
около 1359 года, как об этом говорится в «Житии митропо¬
лита Алексия», а не в 1360 году.
Алексей воздвиг великолепный храм и поставил в нем икону
Спасителя, назвав монастырь Спасским. «И тако вскоре абие
создана бысть церковь зело красна»5.
Игуменом в монастыре был поставлен Андроник, устро¬
ивший в нем общее житие для монахов. Андроник еще юношей
постригся в Троицком монастыре и прославился своим иночес¬
ким житием. Как и многие другие монахи, он «задумал поки¬
нуть Троицкий монастырь» и «сотворити свои монастырь».
В Епифаниевой редакции «Жития Сергия» с изменения¬
ми, приписываемыми Пахомию, добавлено, что Андроник был
«рода отчества святого Сергия града Ростова» и тот его очень
любил. Впрочем Пахомий уже опускает слова о том, что Анд¬
роник своими подвигами вызывал удивление самого ергня.
Причины, по которым митрополит просил отдать ему Андро¬
ника, объяснены у Пахомия желанием иметь одного из учени¬
ков Сергия «на строение монастыря». Об освященииi м°	а
сказано подробнее: митрополит «устрой	потребу
Андроника строит» монастырь - «ас- *£££%
довольно и дав благословение	стройна и
лика зело, сже н ныне «—«£££. ЦРЮДН0 Мло». Из
честна церковь камена красна
363

этих слов можно вынести представление о том, что
церковь в монастыре была построена уже в XIV веке4***
митрополите Алексии, но это едва ли верно: первый монас ПРИ
ский собор был деревянным, как это видно из «Жип,о СТЬ,р'
А	I» 1ИТИЯ Митпо
полита Алексия», написанного митрополитом Киприаном Н
довательио, не позже 1406 года. Киприан говорит, что ^
ковь была «зело прекрасна», но не называет ее каменной
тогда как о церкви Благовещения в Нижнем Новгороде тут £
сообщается как о каменной.
Андроников монастырь уже вскоре после своего возник¬
новения сделался одним из культурных центров тогдашней
Москвы. Об этом говорят рукописи конца XIV — начала XV
века, написанные в этом монастыре четким русским полууста¬
вом. Мы имеем полное право говорить о существовании «анд-
рониковской школы» писцов. Особо следует отметить боль¬
шое внимание, уделяемое в Андрониковом монастыре искус¬
ству рукописей. Так, андрониковский монах Анфим в записи к
переписанной им рукописи 1404 года извиняется, что он напи¬
сал ее нехудожественно («аще и нехудожне сию снискахом»),
хотя рукопись написана прекрасным почерком, и речь идет, зна¬
чит, о художественном оформлении книги.
В монастыре создавались и литературные произведения.
В частности, сохранилось описание церемонии, происходившей
в Москве при возвращении Дмитрия Донского после Донской
победы. Описание это было составлено, вероятно, уже при ми¬
трополите Киприане и носит характер некоторого литератур¬
ного сочинительства, хотя и связано с действительным собы¬
тием. Таким образом, и Андроников монастырь связывал себя
с победой русских войск на Дону.
История монастыря в первой половине XV века остается
неясной. Об этом свидетельствует Синодик Андроникова
монастыря6, где показаны три первых его игумена: Андроник,
Савва и Александр. По Строеву, Андроник умер 13 июня 1374
года, после него был Савва, упомянутый 24 октября 1403 года,
затем Александр, по Строеву, не раньше 1427 года, вслед за
ним Ефрем и Исаакий. Савва действительно еще жил в 1410
году, когда он вместе с Троицким игуменом Никоном был сви¬
детелем при составлении завещания Владимира Андреевича
Серпуховского. Время смерти Саввы неизвестно. По Строеву
он был еще игумеиом в 1410-1420 годах7
364

Н. Н. Воронин и В. Н. Лазарев в «Истории русского ис-
кусства» почему-то датируют построение собора временем «до
1427 года», упоминая тут же игумена Александра, который,
по Строеву, сделался игуменом Андроникова монастыря «по¬
сле 1427 года»8. Между тем в своих работах П. М. Строев
отличался крайней пунктуальностью, и совершенно непонят¬
но, почему предложенная им дата полностью игнорируется.
В реставрированном виде, как и в реконструкции П. Н. Мак¬
симова, собор Андроникового монастыря носит явно нерусские
формы, напоминает сербские церкви. Не входя в оценку пра¬
вильности реставрации, отмечу только, что связи с Сербией
в начале XIV века были довольно живленными. Напомним о
Лазаре Сербине, построившем городские часы в Кремле в 1404
году.
Правда, известие о построении «часомерья» в Кремле от¬
делено от начала игуменства Александра двумя десятилетиями,
но ведь и роспись собора во Владимире Андреем Рублевым
отделена от росписи Троицкого собора таким же промежутком
лет. Поэтому участие серба Лазаря в постройке собора в Анд¬
рониковом монастыре не так уже невероятно. К тому же бое¬
вые часы, поставленные Лазарем Сербином, как показывают
миниатюры лицевых летописей, представляли собой своеобраз¬
ное башенное сооружение, наподобие часозвонн.
В той же повести о начале Андроникова монастыря, встав¬
ленной в состав «Жития Сергия», рассказывается, что после
первого игумена Андроника игуменом в монастыре стал Савва:
«По времени же в оной обители бывшу игумену Александру,
ученику предупомянутого игумена Саввы, мужу добродетелну,
мудру, изрядну зело. Так же и другому старцу его именем Ан¬
дрею, иконописцу преизрядну, всех превосходящу в мудрости
зелне, и седины честны имея, и прочий мнозе. Сима до ре
строящима обитель благодатию Христовою и сотворше совет
благ с братиею и Богу помогающу создаста в обители своей
церковь камену зело красну и подписанием чюдным своима
руками украшена в память отец своих, си же до ныне всеми
зрится». Слова «снма добре строяшима обитель», -писанные
в двойственном числе’, относятся к Александру и Андрею и
подчеркивают особую заботу Андрея Рублева об Андронико¬
ве монастыре, где он. видимо, был не просто монахом, а со-
365

борным старцем, управлявшим вместе с игуменом и ДруГи
соборными старцами обителью, где и был похоронен. Ми
В этой записи отсутствует указание на Даниила, стар111ег
товарища Андрея Рублева, и это не случайный пропуск П°
«Житию Никона», получается, что Даниил умер в ТроИуКо?
Лавре, где и была сделана запись о его видении.	и
Присутствующие при кончине Даниила монахи («тамо су.
щая братия») — это троицкие монахи. Именно они воздают
похвалу троицкому игумену Никону, предвидевшему скорую
кончину живописцев. Здесь мы, видимо, находим объяснение
тому странному противоречию в житиях Сергия, по которому
оказывается, что Андрей Рублев умирает то в Троицком мо¬
настыре, то в Андрониковом монастыре в Москва. В XV веке
еще помнили, что Даниил иконник умер в Троицком мона¬
стыре, но прославлен был не столько Даниил, сколько Рублев.
Тогда уже стала складываться легенда, что и Рублев умер в
Троицком монастыре, хотя и другие сведения говорили о его
похоронах в Андрониковом монастыре.
В позднейших сказаниях Андрей Рублев заслонил собой
своего старшего товарища, по-монашески «спостника», то есть
вместе с ним постившегося. Стоглав10 говорит об иконах, кото¬
рые надо писать по образцу Рублева, и не упоминает о Да¬
нииле. Между тем приведенные выше свидетельства о дружбе
Андрея и Даниила дают и любопытную деталь о самом Анд¬
рее, называя его смиренным. Это, возможно, настоящая харак¬
теристика великого художника как человека простого, негор¬
дого, кроткого.
Последнюю свою работу Рублев выполнял в Андронико¬
вом монастыре, на этот раз уже без Даниила, о котором не
упоминает сказание о начале Андроникова монастыря. Это
произошло после 1427 года.
Последняя, «конечная», работа Андрея Рублева проводи¬
лась в Андрониковом монастыре при игумене Александре, ко¬
торый, по Строеву, стал игуменом не раньше 1427 года. Эта
дата сходится с примерной датой окончания росписи сбора в
Троицком монастыре. Следовательно, собор в Андрониковом
монастыре расписывался в 1428-1430 годах
Подведем некоторый итог, конечно, сугубо предположи¬
тельный. об основных датах вжи,„и Андре; Рублева. Он ро¬
дился около 1360 года, в 1395 году, вероятно, уже принимал
366

е в росписи церкви Рождества в Кремле, в 1405 году
уЧаСТсывал собор Благовещения в Кремле, в 1408 году при-
рЗС ал участие в реставрации Владимирского собора, в 1410—
1*412 годах предположительно работал в Люблине, в 1415-1420
ах снова работал в Москве и в Звенигороде, в 1425-1427
^дах расписывал в Троицкой Лавре, в 1428-1430 годах выпол¬
нил свое «конечное рукоделие» в Андрониковом монастыре.
Андрей Рублев умер окруженный славой величайшего мас¬
тера своего времени. И вокруг его имени тотчас же стали сла¬
гаться легенды. Красивейшую из них передал Иосиф Волоц-
кий: Андрей и Даниил, неразрывно связанные друг с другом
«духовным союзом», даже праздники проводили в созерцании
живописи, раздумывая о новых творческих замыслах. Кто мо¬
жет проникнуть в замыслы великих творцов, кто сумеет раз¬
гадать, какие живые люди воплотились в трех юношах «Трои¬
цы», так необычно, не по-юношески грустных, кто воплотился
в ликах апостолов владимирских фресок с их русскими лицами,
такими необычными для византийской живописи. Об этом мы
можем только гадать и делать предположения.
Но образы эти стоят перед нашими глазами и восхищают
нас, как восхищали современников Андрея Рублева и будут
восхищать всех любящих прошлое и настоящее русского на¬
рода.

О БИБЛИОТЕКЕ МОСКОВСКИХ ЦАРЕЙ
(ЛЕГЕНДЫ И ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТЬ)
В истории встречаются загадки, которые долго привлекают
к себе внимание и подчас так и остаются неразрешимыми
К числу таких загадок относится и вопрос о библиотеке мос¬
ковских царей XVI—XVII веков. О ней, как далее будет видно,
рассказывают различные источники, и, казалось бы, нельзя со¬
мневаться в том, что такая библиотека существовала. Однако
сообщения этих источников подвергнуты сомнению. Одни из
них признаны недостоверными, другие считаются если и дос¬
товерными, то недостаточными для того, чтобы сказать с точ¬
ностью, что это была за библиотека и, в частности, были ли
в ней латинские и греческие рукописи светского содержания.
К тому же первоначальные сухие высказывания наших исто¬
риков постепенно обросли различного рода легендами и допол¬
нениями.
А между тем вопрос о библиотеке московских царей вы¬
ходит далеко за пределы простого любопытства. Он имеет
громадное значение для понимания культуры средневековой
России. Вот почему иам хотелось бы заново поставить эту про¬
блему и познакомить любителей прошлого нашей Родины с
одной из ярких страниц ее истории.
О том, что московские цари обладали большой библиотекой
греческих и латинских рукописных книг, в западной Европе в
XVI веке ходили разнообразные слухи. Уже в то время была
сделана попытка установить, действительно ли имеется такай
библиотека. Крайне характерно, что эту попытку предприняли
просвещенные итальянские круги, связывавшие сведения о цар'
скои и лиотеке с последними византийскими императорами.
Рассказывали, что византийский император Иоанн незадолго
до взятия Константинополя турками в 1453 году отправил ДР®'
гоценные греческие рукописи в Москву для их спасения.
зг.н

Знаток греческой письменности Петр Аркудий получил
т кардинала Сан-Джорджо поручение проверить этот слух.
Аркудий побывал в русской столице вместе с польско-литов¬
ским послом Львом Сапегой в 1600 году.
По словам Аркудия, он при всем своем старании не был
в состоянии обнаружить следы библиотеки с греческими ру¬
кописями. Как бы в оправдание своих бесполезных поисков
Аркудий сообщил, что такой библиотеки якобы никогда и не
было. Он прибавил различного рода россказни о том, что ве¬
ликие князья московские были людьми необразованными и как
данники татарского хана вынуждены были даже подвергаться
унизительным процедурам при встрече ханских посланников.
Эти рассказы обнаруживают источник сведений Аркудия —
он говорил о московских царях на основании некоторых авто¬
ров. И действительно, одновременно с письмом Аркудия Са-
пега писал о том же другому католическому прелату, извест¬
ному Клавдию Рангони, папскому нунцию в Польше, просла¬
вившемуся впоследствии содействием самозванцу Дмитрию.
Сапега уверял, что в Москве нет никакой библиотеки, за ис¬
ключением немногих церковных книг.
Однако даже то усердие, с которым Аркудий и Сапега выя¬
сняли вопрос о греческих рукописях, показывает, что в Ита¬
лии существовало мнение, будто в Москве имелись различно¬
го рода сочинения знаменитых греческих и латинских авторов.
Об этом же говорилось в других сообщениях о библиотеке в
Москве, где, по мнению некоторых просвещенных поляков,
процветала греческая письменность.
Как видим, уже 300 лет назад мнения о существовании
библиотеки московских царей были противоречивыми.
Вопросом о царской библиотеке особенно занялись в конце
XIX — начале XX века, когда история русской культуры на¬
чала интересовать относительно широкие научные круги, этом
время выступала своеобразная скептическая школа, ситаРа®
шаяся доказать бедность и убожество старинной РЗ««он
туры в силу чего и речи не могло быть о каких-то сокровищах
гуры, в силу чег р м.иипГТИ якобы сохраненных Москвой.
древнегреческой письменности, як	н к„ лп„«г.пн напи-
К числу скептиков принадлежал и С. А. Белокуров, напи
Л. числу ске	библиотеке московских царей в
савшии “6^^т“Н“7иалек колоссальное количество раз-
лиУного'рода материале, с единственной цел.ю доказать, что
369

никакой библиотеки в Москве не было да „ л
как Россия того времени еще не доросла лГ ЫТЬ Не «ог.„
сти древних греческих и латинских книг П0НИМани, • *4
Труд Белокурова сыграл своего рода оои„	4
просе о библиотеке московских царей Как ВУЮ р0ль в
тициэм еще усилился благодаря выступлений1'С
лецкого... в защиту идеи существования такой биб?0^* С*л’
«защита» зта опиралась на фантастические 0»!	™""- С
ны_х подземельях в Москве и других городах 'К33ы 0 Разд„,.
наити хотя бы какой-либо подвал или «загадок "°6l«o
подземелье. С зтого времени в так называемых «серГ” ‘
фессорских кругах» кадетского толка говоритьо fiT*0»-
московских царей сделалось даже несколькЛ библибтеКе
стало считаться показателем «квасного патриотизмГ"ЫМ ^
таточного критицизма в науке.	Р Ма>> и Нел°с-
Правда, у Белокурова нашлись оппоненты ™
мненно более талантливые, чем он сам. Этобь^ииТИГ
Гьв том'ч™Нвс;еоВи„ „рИ- С°б0ЛеВСКИЙ Н° беда закл^::
гам, и выселен", их оассм	* кон«Рва™в„ым кру.
держка «а^кого строя Вель РТЛНСЬ Ш свадо6Р«ная „од.
ский режимтрГщаТповрвмв' когда гнилойцар.
приязнь» отнРосГ„сь к"Гкто в^ТГРеССИВН-Ме АК>ДИ ' -
ИЛИ косвенно СПОСПЙгтп ’	° В Т0И ИЛИ инои мере’ ПРЯМ0
А меж™ ^ОСОбсТВОвал поддержке царизма.
й привел докМазаетрКТ0 ^ *** ЭКадеМик А. И. Соболев-
ривел доказательства в пользу cv„IPPTnnn,..„„
ский привел доказа'тГ0 ^ *** ЭКадеМик А. И. Соболев-
библиотеки, и его мнение^асл1*	Существования Царской
болевский глубоко изучил уживает большого внимания. Со-
ее связи с общеславянг* „Древнюк) Русскую письменность и
своеобразие стар„нной 0™ ™“СТЬЮ' °Н ясно понимал
которое она занимает ” РУССК0^ литературы и то особое место,
сказанные в статьях о^б^80*1 Культуре> ^го положения, вы-
РЯЛИКак0сейчЭаНсаЧеНИЯ И ^
свои 70 лет Обычно ходи7°Г° Сухонького старичка, который в
ем небольшом особнячке ".ГШ!^ом с Пресни, где он жил в сво-
скии музей. Иногда я был ег РЭСНую пл°Щадь в Историче-
седству. По дороге мы говоо Попутчик°м, так как жил по со-
сов, в том числе и о таинстве ИЛИ„° ряде исторических вопро-
Какие же аРгу„е„тм
ии И другие ученые выдай-
.470

того что в Москве существовало собрание руко-
гали в пользу ^ автороВ хранившееся в царской библиотеке,
писей греЧеобствеНно говоря, известно о библиотеке москов-
и что нам, с
СКИ Наибольшее значение имеют два свидетельства XVI века.
воТиэ них помещено в «Житии Максима Грека», который
б м приглашен великим князем Василием Ивановичем в Мос-
ЫЛдля перевода греческих книг. Возможность подобного при¬
глашения уже указывает на то, что греческие книги существо¬
вали в Москве. Иначе зачем было искать переводчика в юж¬
нославянских странах?
Здесь не место подробно говорить о Максиме Греке, этой
колоритнейшей фигуре XVI века. Стоит только напомнить
вкратце, что он получил образование во Флоренции, участво¬
вал в движении знаменитого Савонаролы, постригся в монахи
и жил на Афоне. Оттуда он приехал в Москву в качестве пере¬
водчика в 1518 году.
Максим Грек находился в чести у великого князя девять
лет. Затем произошла катастрофа. Он был обвинен в ереси. К
этому прибавлялось и другое, более опасное обвинение — в
сношениях с турецким султаном. В действительности же при¬
чиной опалы Максима Грека было его противодействие раз¬
воду великого князя Василия Ивановича с первой женой Со-
ломонией. Дело это по тому времени было неслыханным. Ведь
браки, разрешенные церковью, даже в случае смерти жены
русские книжники называли так: первый брак — законом, вто¬
рой — эаконопреступлением, третий — «свинским житием».
Дальнейшая жизнь Максима Грека проходила в темницах
и под надзором в монастырях. Он умер в преклонном возрасте
в 1556 году. Страдальческая участь Максима Грека возвела
его в глазах современников в ранг святых. И уже в XVI веке
возникли сказания о Максиме-«философе». В одном из них мы
и встречаем первое упоминание о царской библиотеке (даем
его в приближении к современному языку).
«После некоторого времени великий государь, вечно па¬
мятный Василий Иоаннович, призвав инока Максима, вводит
его во свою царскую книгохранительницу и показал ему бес¬
численное множество греческих книг. Этот же инок был во мно¬
гом размышлении и удивлении о таком множестве бесчислен¬
ном созданного с любовью собрания и сказал благочестивому
371

государю, что и в Греции он не сподобился увидеть таКОе
жествокниг».	мНо.
Это сказание о библиотеке греческих книг, принадл
шей великому князю Василию Ивановичу, находится в****'
писях XVII века. Однако Белокуров считает его недосто^0’
ным на том основании, что оно относительно позднее и на^
сано не современником. Нет сомнения в том, что «Житие М*4
сима Грека» было составлено, вероятно, не раньше конца XVl
века, ио почти все сказания об иноках, которых стали считать
святыми, возникли через некоторое время после их смерти
При жизни к святым никого не причисляли и их биографий не
писали. К тому же о существовании греческих рукописных книг
в России, в частности в Москве, говорят и другие источники.
Поэтому даже Белокуров вынужден был признать наличие
какого-то числа греческих книг в России. Но, по его мнению,
такие книги были исключительно церковного содержания: апо¬
столы, псалтыри и т. д.
У нас имеется сообщение о царской библиотеке, записан¬
ное уже со слов очевидца. Оно принадлежит ливонцу Ниен-
штедту (1540—1622), составившему хронику Ливонии3, в ко¬
торую включен рассказ о выселении немцев из Юрьева
(Дерпта, Тарту) в русские города в 1565 году. В числе высе¬
ленных он называет и пастора одной церкви в Юрьеве маги¬
стра Иоанна Веттермана. В связи с этим рассказывается сле¬
дующая история:
«Его (то есть Веттермана.— М. Т.) как ученого человека
очень уважал великий князь, который даже велел в Москве
показать ему свою либерею (библиотеку.— М. Т.), которая
состояла из книг на еврейском и латинском языках и которую
великий князь в древние времена получил от константинополь¬
ского патриарха, когда московит принял христианскую веру по
греческому исповеданию. Эти книги как драгоценное сокро¬
вище хранились замурованными в двух сводчатых подвалах.
Так как великий князь слышал об этом отличном и ученом че¬
ловеке, Иоанне Веттермане, много хорошего про его доброди
тели и знания, потому велел отворить свою великолепную ли¬
берею, которую не открывали более ста лет с лишком, и пригла¬
сил через своего высшего канцлера и дьяка Андрея Солкана,
Никиту Висромту и Фуиику. вышеозначенного Иоанна Вет¬
термана н с ним еще несколько лиц. которые знали московит-
372

ак то: Фому Шреффера, Иоахима Шредера и
ский язЫб Каккеля. и в их присутствии велел вынести нес-
Даниэля ^ книг' эТи книги были переданы в руки магистра
к0ЛЬК0 "ветгермана для осмотра, он нашел там много хороших
И"-- на которые ссылаются наши писатели, но которых
сочииени ^ ^ они сожжены и разрознены при войнах, как
У ”было с Птоломеевой и другими либереями.
Т° Ветгерман заявил, что, хотя он беден, он отдал бы все свое
имущество, даже всех своих детей, чтобы только эти книги были
в протестантских университетах, так как, по его мнению, эти
книги принесли бы много пользы христианству. Канцлер и дьяк
великого князя предложили Веттерману перевести какую-
нибудь из этих книг на русский язык, а если согласится, то они
предоставят в его распоряжение трех вышеупомянутых лиц и
еще других людей великого князя и несколько хороших пис¬
цов, кроме того, постараются, чтобы Веттерман с товарищами
получали от великого князя кормы и хорошие напитки в боль¬
шом изобилии, а также хорошее помещение и жалованье и по¬
чет, а если они только останутся у великого князя, то будут в
состоянии хлопотать и за своих.
Тогда Веттерман с товарищами на другой день стали сове¬
щаться и раздумывать, что-де как только они кончат одну
книгу, то им сейчас же дадут переводить другую, и, таким об¬
разом, им придется заниматься подобной работой до самой
своей смерти; да, кроме того, благочестивый Веттерман при¬
нял и то во внимание, что ему придется совершенно отказаться
от своей паствы. Поэтому они приняли такое решение и в от¬
вет передали великому князю: когда первосвященник Онаний
прислал Птоломею из Иерусалима в Египет 72 толковника4,
то к ним присоединили наиученейших людей, которые знали
Писание и были весьма мудры; для успешного окончания дела
по переводу книг следует, чтобы при совершении перевода
присутствовали не простые миряне, но наиумнейшие, знаю¬
щие Писание и начитанные люди.
При таком ответе Солкан, Фуника и Висровата покачали
головами и подумали, что если передать такой ответ великому
князю, то он может им прямо навязать эту работу (то есть вме¬
сте присутствовать при переводе.— М. Т.) и тогда для них
ничего хорошего из этого не выйдет; им придется тогда, что и
наверное случится, умереть при такой работе, точно в цепях.
373

Поэтому они донесли великому князю, будто н
сказали, что поп их слишком несведущ, не насто^ь^ Самн
языки, чтобы выполнить такое предприятие. Так они К° ЭНает
бавились от подобной службы. Веттерман с товарищ^ И Из'
сили одолжить им одну книгу на шесть недель; но Q Пр°'
ответил, что если узнает про это великий князь, то им°ЛКаи
придется, потому что великий князь подумает, будто онцПЛ°*°
няются от работы. Обо всем этом впоследствии мне расск**0
вали сами Томас Шреффер и Иоанн Веттерман. Книги б3*"
страшно запылены, и их снова запрятали под тройные замки
в подвалы».
Вот, казалось бы, совершенно точное и ясное свидетельст '
во о существовании библиотеки греческих и латинских рук0.
писей в Москве XVI века— ведь о ней сообщается со слов
очевидца. Совершенно непонятно, зачем нужно было Ниен-
штедту придумывать подробности о двух сводчатых подвалах,
когда никакого спора о библиотеке московских царей не воз¬
никало.
Тем не меиее навязчивая идея о малокультурности русских
людей заставила Белокурова путем разного рода натяжек от¬
вергнуть и это прямое свидетельство. Он считает его недосто¬
верным, основываясь главным образом на том, что в этом из¬
вестии говорится не только о греческих, латинских, но и еврей¬
ских книгах, которые будто бы не могли храниться у москов¬
ского великого князя. Теперь, когда мы знаем о существова¬
нии ряда произведений, переведенных с еврейского на русский
язык в XV—XVI веках, это замечание кажется почти смеш¬
ным. Ведь русские люди того времени отнюдь не забывали,
что Библия была написана на еврейском языке, и считали его
одним из трех священных языков (греческий, латинский и ев¬
рейский), иа которых было составлено Священное Писание.
К тому же в самом известии Ниенштедта имеются прямые
указания иа то, что его свидетельство имеет большую истори¬
ческую достоверность. В нем в несколько искаженной форме
названы действительные фамилии царских дьяков XVI века:
Андрея Щелкалова (Солкана), Висковатова (Висровата) и
Фуникова (Фуник). При этом дьяк Щелкалов назван выс¬
шим канцлером. Этот титул иностранные писатели присваи¬
вают думному дьяку Посольского приказа, каким и был в деИ'
ствительности Андреи Щелкалов в то время. Откуда же мо*'
374

выдумать подобные подробности? Они явно записаны
н° бЫЛ°очевидца, в данном случае пастора Веттермана.
С°СНо есть и другое обстоятельство, которое не было заме-
Белокуровым и которое свидетельствует в пользу досто-
чеН°0Сти известия Ниенштедта,— упоминание о 1565 годе,
годе посещения царской библиотеки Веттерманом. Ведь 1565
год был началом опричнины. В этом году изменник князь Ан¬
дрей Курбский написал Ивану Грозному послание, в котором
укорял царя за преступление по отношению к московской ари¬
стократии. Презрительный тон послания бежавшего князя на¬
рочито подчеркивал малокультурность самого Ивана Грозного
и всех русских людей по сравнению с другими якобы образо¬
ванными народами. Письмо Курбского вызвало возмущение
царя, направившего ему свое ответное послание, в котором он
неоднократно ссылается на различного рода литературные про¬
изведения. Вот тогда-то и могла возникнуть мысль о переводе
греческих и латинских книг, хранящихся в Москве, для того
чтобы показать всей Европе, обвинявшей Россию в варвар¬
стве, какие богатства хранятся у русского царя. Дальнейшие
события помешали Ивану Васильевичу заняться своей библио¬
текой, но свидетельство Ниенштедта о ее существовании не
может быть опровергнуто никакими натяжками и придирками.
Библиотека московских царей с греческими и латин¬
скими рукописями существовала — это факт, не под¬
лежащий сомнению.
Помимо двух рассмотренных выше свидетельств о библио¬
теке, можно указать на то, что греческая письменность дейст¬
вительно находила распространение на Руси.
Главная ошибка буржуазных историков начала нашего века
заключалась в плохом знакомстве с русской культурой старого
времени, в отрицании того, что русские людн нуждались в зна¬
нии греческого языка.
В самом деле, вспомним о том, что высшая церковная иерар¬
хия на Руси в значительной мере формировалась из числа уче¬
ных греков, приезжавших в Россию, вероятно, с малым чис¬
лом книг на родном языке. Московскими митрополитами были
греки: Феогност в XIV веке, Фотий и Исидор в XV веке, на
рубеже этих столетий — болгарин Киприан, прекрасно знав¬
ший греческий язык и сам переводивший с греческого языка
на русский некоторые книги. Но и высшее духовенство из

русских уроженцев нередко владело греческим языком к
: Алексие, которому приписыв^4
еского языка на г.™-	- г-, ?СтСв
это знаем о митрополите i
перевод Нового Завета с греческого языка на русский. В М '
кве был особый греческий монастырь; он находился на Ник °С'
ской улице. Москвичи называли этот монастырь «Никола С*
рый», «Никола Большая голова», может быть, потому ^
собор его имел византийский купол. Монастырь существо^0
уже в XIV веке и придерживался греческих обычаев. В ке^
монастыря Николы Старого жил одно время Медоварцев,
ботавший над переводом Псалтыри под руководством Мак
сима Грека.
Вместе с иерархами прибывали сопровождающие их лица —
тоже греки. На Русь из Византии приезжали и различные
художники и архитекторы. Вспомним о знаменитом Феофане
Гречине, который расписал церкви в разных городах. Его за¬
мечательные росписи и до сих пор сохранились в Новгороде,
церкви на Ильине улице. Современник, рассказывая о Фео
фане Гречине, упоминает и о том, что он нарисовал Москву
в красках — во дворце серпуховского князя Владимира Анд¬
реевича.
Странно было бы думать, что приезжавшие в Москву гре
ческие мастера не привозили с собой никаких греческих книг
или жили среди общества, где не было переводчиков с грече
ского языка на русский. Образованные русские люди стреми
лись к византийскому просвещению, и наши источники гово¬
рят о том, что в XIV веке в соборе Ростова Великого пели
церковные песнопения на двух клиросах: на одном — по-гре¬
чески, на другом — по-русски. В рукописях, принадлежавших
Чудову монастырю в Кремле и написанных в XV веке, встре¬
чаются записи, сделанные по-гречески или буквами, подражаю
щими греческим.
Но ие только духовенство и приезжие художники и ремес¬
ленники нуждались в греческом языке. Между Москвой и
Византией шел постоянный торговый обмен. Монах Игнатий
подробно описал путешествие митрополита Пимена, которого
он сопровождал из Москвы в Константинополь в 1389 году-
Путешествие в Царьград совершалось таким образом: от
Москвы до современной Рязани добирались по Москве-реке
и Оке, от Оки к верховьям Дона везли небольшие речные суДа
на колесах, с верховьев Дона начинался долгий путь к Азову.
376

ссаживались на морские суда и плыли по морю в Кон-
ГДС тинополь. Промежуточными пунктами были Кафа (Фео-
^ия) и Судак (Сурож) в Крыму. От Судака добирались
Д°ССинопа и потом вдоль берега Малой Азии до Константи¬
нополя. Были и другие пути, но Донской был одним из самых
удобных.
В Константинополе и Судаке существовали постоянные
русские колонии. Купцов, торговавших с Причерноморьем, на
Руси называли сурожанами, о них сохранились даже былины.
Неправдоподобно, чтобы купцы, торговавшие с Константино¬
полем н другими причерноморскими странами, не знали грече¬
ского языка и не нуждались в греческих книгах. Об одном мос¬
ковском купце XV века сообщается например, что он умел
говорить на трех языках: русском, греческом и «половецком».
Под половцами в данном случае понимаются татары — они
часто именовались так в русских сочинениях того времени. Впо¬
следствии среди суздальских купцов XVIII века существовала
особая речь, которой они пользовались, чтобы скрыть от по¬
сторонних свои секреты. В этом тайном «арго» оказались и
слова, носящие явно греческое происхождение.
Вспомним о термине «суровские товары», обозначавшем
шелковые и так называемые красные товары. Этот термин
бытовал вплоть до начала нашего века. В словаре Даля мы най¬
дем и термин «сурога» для обозначения купца. В Москве и дру¬
гих городах России долгое время существовали суровские
ряды, торговавшие шелком и получившие свое название от го¬
рода Сурожа.
В «Хождении митрополита Пимена» рассказывается о ра¬
достной встрече русских, живших в Константинополе («тамо
живущая Русь»), с приезжими соотечественниками. Они «до¬
бре» угостили своих соплеменников и устроили для них «уте¬
шение великое», как автор образно называет на своем церков¬
ном языке обильную трапезу с изрядным возлиянием тех на¬
питков, «их же и монахи приемлют».
Наконец, вспомним о приезде в Москву наследницы ви¬
зантийских императоров Софьи Фоминичны Палеолог. вышед¬
шей замуж за Ивана III. С ней приехали многие греки. И сно-
ва возникает недоуменный вопрос: неужели Софья и ее много¬
численные спутники не имели с собой книг на родном языке.
Факт совершенно невероятный. А ведь великии князь Васи-
377

ЛИЙ Иванович, по сказанию, владевший библиотекой
СЫНОМ Софьи.	’ ^Ь,А
Возникает законный вопрос: если у русских существо
потребность в греческом языке, то куда же делись гречес^
книги, привозимые в Россию? Мы можем ответить ссыл^-
на существование в Москве великолепной библиотеки го К°*
ских книг, одного из лучших в мире собраний греческих ру^'
писей, хранящихся в Историческом музее. Правда, Белоку
ров приложил много стараний для того, чтобы доказать, будт
бы так называемое Синодальное (Патриаршее) собрание гре°
ческих рукописей в Москве возникло только в XVII веке, ко
гда патриарх Никон послал на православный Восток Арсения
Суханова для покупки древних рукописей.
Но ведь Суханов ездил для покупки только тех рукописей
которые могли быть полезными для исправления русских цер!
ковных книг. Суханов в отдельных случаях, конечно, мог ку¬
пить и рукопись иного, не церковного содержания, однако зна¬
чительное число рукописей гражданского порядка в Синодаль¬
ном собрании невольно вызывает сомнение в том, купил ли их
Суханов или же они находились в Патриаршей библиотеке зна¬
чительно раньше. Назовем некоторые из таких рукописей: две
Илиады, история Павэания, география Страбона, история Фу¬
кидида, философия Аммония, философия Арата, арифметика
Никомаха, комедии Аристофана, физика Аристотеля, речи
Аристида, трагедии Эсхила и Эврипида, категории Аристоте¬
ля и др. Сомнительно, чтобы подобные рукописи, ставшие в
XVII веке уже большой редкостью и в Западной Европе, осо¬
бенно комедии Аристофана и история Фукидида, были куп¬
лены Сухановым. Одиако, когда мы вспомним о том, что в
Москве жили ученые митрополиты греки, Феогност, Фотий и
Исидор и болгарин Киприаи с его византийской образованно¬
стью, то ие покажется особенно смелой догадка, что эти руко¬
писи остались в Патриаршей библиотеке после их смерти.
Рукописи светского содержания сохранялись по традиции,
не привлекая к себе особого внимания. Ведь даже в XVIII веке
они казались малоинтересными для церковной библиотеки, и
это объясняет нам тот печальный факт, в силу которого некий
профессор Матгеи, родом саксонец, совершил в Синодальной
библиотеке ряд хищений, попросту говоря, украл несколько ру¬
кописен и продал их библиотекам различных стран Западной
37Я

Так и появилась в голландском городе Лейдене (ко-
Евр0П1>не повинном в воровстве профессора XVIII века) ру-
неЧн°. содержащая, кроме нескольких песен Илиады, еще и
'СЬГомера, притом в таком виде, в каком другие рукописи
копись,
гимны
не имеют.
Можно было бы задать вопрос: является ли Синодальное
собрание рукописей, хранящееся в Государственном историче¬
ском музее в Москве, остатком царской библиотеки? Ответ
должен быть отрицательным, потому что митрополичья, впо¬
следствии Патриаршая, библиотека и библиотека московских
царей были разными учреждениями.
Правда, ряд буржуазных историков пытался и русских ца¬
рей XVI—XVII веков представить полуграмотными людьми
не имевшими даже собственных библиотек, а бравшими кни¬
ги, так сказать, напрокат из Патриаршего или из какого-
либо монастырского собрания. Но этот взгляд надо признать
явно противоречащим нашим историческим свидетельствам.
Так, мы знаем о лицевых рукописях (с миниатюрами), кото¬
рые специально делались для царевичей. Мы знаем о царских
экземплярах печатных книг. Один из экземпляров первопечат¬
ного «Апостола» 1564 года даже заключен в кожаный пере¬
плет, на котором вытисиеи московский герб и сделана надпись:
«Царь и великий князь Иван Васильевич всея Руси». Этот
экземпляр был подносным и, видимо, подарен одному литов¬
скому гетману.
Библиотека московских царей существовала, и остатки ее,
разбросанные по разным собраниям, сохранились и до нашего
времени. Распыление царской библиотеки с русскими книгами,
вероятно, произошло в XVIII веке, после переноса столицы
в Петербург. В частности, историк В. Н. Татищев, живший в
первой половине XVIII века, рассказывает, что Петр I брал
с собой в персидский поход для чтения Муромскую «топогра¬
фию». Это, видимо, был сборник сказаний о муромских князьях
Петре и Февронии. Татищев упоминает, что Петр подарил
ему одну летопись, приказав ее выдать из кабинета, то есть из
учреждения, специально ведавшего делами императора^
Нам хорошо известно о библиотеках ряда бояр. собирав-
ших книги. К их числу в XVI! веке
стольник В. Н. Со««ии№»^»^“б;-Гх.
ветствующими пометами находятс р
379

Князь В. В. Голицын был известен как обладатель б
числа рукописей и печатных книг и т. д.	°ЛЬцЮГо
Итак, хотя можно считать установленным факт
вования царской библиотеки с русскими рукописями^41***'
решает вопроса о том, что же произошло с тем богатым ^ Ие
нием греческих и латинских книг, которые видел в 15б5°бра'
ливонский пастор Иоанн Веттерман. И. Е. Забелин думад^
царская библиотека погибла во время московского пожара Кт*
года. Но ведь такие пожары были и раньше. Зачем ж» Наст ^
вать на том, что библиотека обязательно погибла?
Сейчас совершаются крупнейшие открытия в истории пись
меииости: в замурованных пещерах найдены рукописи в Па
лестиие, в Египте, в Средней Азии.
Может быть, сокровища царской библиотеки лежат еще
в подземельях Кремля и ждут только, чтобы смелая рука по.
пробовала их отыскать. А такие подземелья и в самом деле су.
ществовали в Кремле с XVI века.
Старая пословица говорит: «Попытка не пытка, а спрос не
беда». Поиски этих сокровищ в древней кремлевской земле бу¬
дут строить сравнительно недорого, а находка, возможно, со¬
хранившейся библиотеки — подчеркиваем, возможно, так как
нет уверенности, что оиа еще существует,— имела бы громад¬
ное значение.

НАЧАЛО РУССКОГО КНИГОПЕЧАТАНИЯ
О начале книгопечатания в России написано довольно
много, и тем не менее некоторые вопросы, связанные с зарей
русского книгопечатания, остаются до сих пор неясными. Вот
на этих-то неясных и спорных вопросах начальной истории кни¬
гопечатания я и предполагаю остановиться в своей статье.
Почти 100 лет назад замечательные русские исследова¬
тели — любители книг и рукописей, хорошо известные в науке,
А. Е. Викторов и Леонид — подняли вопрос о так называе¬
мых безвыходных русских изданиях. Эти издания приписы¬
вались другим замечательным исследователем нашей книжно¬
сти. И. Каратаевым, южнославянским типографиям. Леонид
на примере изучения некоторых старопечатных книг впервые
доказал, что безвыходные издания вышли не из каких-то юж¬
ных типографий, а являются произведениями, возникшими в
России1.
С тех пор эти безвыходные издания привлекают к себе вни¬
мание исследователей, вызывают различного рода споры, ос¬
тающиеся доныне не полностью решенными.
Особенно тщательно изучались безвыходные издания в по¬
следние годы А. С. Зерновой, Т. Н. Протасьевой и отчасти
автором этих строк2.
Теперь уже можно считать доказанным, что первенцем
русского книгопечатания является «Триодь постная» (с орник
церковных песнопений во время Великого оста).
Тщательное исследование бумаги и записей на
экземплярах «Триоди» убедительно показало что э к
возникла примериов «£-£££ ^нГкТ^Гз™
вопечатного «Ап“ст°д "остол.^б" "а самом деле первой
Как мы в™им,,„"нойв России. Ему предшествовали
печатной книгой, выпущени
381

«Триодь постная» и, возможно, некоторые другие
издания Псалтыри, три издания Евангелия), тем^АВа
празднование выхода «Апостола» 1 марта 1564 года Л"'""
таться законной датой, с которой начинается вполне ^ СЧи‘
ная книгоиздательская деятельность московских тип °Вер‘ I
так как только в «Апостоле» 1564 года мы находим пос а<^ИВ'
вие, указывающее и место, и время издания этой книги ^
Первопечатный «Апостол» явился своего рода официаль
ным изданием, которому предшествовали безвыходные, прак
тически пробные издания московских типографий.
Что дело происходило именно таким путем, доказывает не
только послесловие «Апостола» 1564 года, но и сказания о на¬
чале книгопечатания в России, составленные в первой поло-
вине XVII века в среде московских печатников, когда еще
живы были воспоминания о деятельности первой типографии.
В них несколько смутно и неясно говорится о том, что и до
выхода «Апостола» «некий» еще несовершенным путем начали
печатать книги.
На 1553 год, как на время начала книгопечатания в Рос¬
сии, указывает и послесловие к «Апостолу» 1564 года, кото¬
рое ранними исследователями нашей письменности читалось с
некоторыми поправками в тексте, так как в послесловии слова
о том, что в Москве начали изыскивать мастерство печатного
дела в лето 7061 (1553) года считались ошибкой, поскольку
тут же говорится, что это случилось в 30-е лето государство-
вания царя Ивана Васильевича. Между тем 30-е лето царст¬
вования Ивана Васильевича падает не на 7061, а на 7071 год.
Сейчас уже можно считать доказанным, что никакой ошиб¬
ки в послесловии сделано не было и что речь идет о двух собы¬
тиях. В 7061 (1553) году в Москве начали изыскивать, то есть
изучать, мастерство книжного дела, а в 30-к лето государст-
вования Ивана Васильевича (1563) построили Печатный двор,
который и выпустил в 1564 году первопечатный «Апостол».
В одной своей работе я приводил и прямое свидетельство того,
что книгопечатание в России началось в 1553 году при митро¬
полите Макарии4. Таким образом, 1553 год надо считать нача¬
лом изыскания способов книгопечатания. В результате этих
изыскании через 10 лет, в 1563 году, был построен иа средой
Печатный дюр „ „редярии^,	Гдпостел... вы-
шедшего в свет 1 марта 1564 года.
382

Таковы даты начала русского книгопечатания, которые те-
пожалуй, можно считать в какой-то мере бесспорными.
Но далеко не бесспорны те побудительные причины, по кото-
1М книгопечатание в России предпринято было царской и
духовной властью. Ведь книгопечатание в России с самого на¬
чала было делом государственным, официальным, и такой ха¬
рактер оно продолжало сохранять и дальше, на протяжении
многих лет, по крайней мере весь XVI век.
Причины, побудившие царя Ивана Васильевича и митро¬
полита Макария начать книгопечатание, объяснялись по-раз¬
ному. Большинство авторов обращало внимание на необходи¬
мость книгопечатания прежде всего как технического средства.
И на самом деле, переписка книг от руки, производившаяся
писцами до начала книгопечатания, была делом крайне трудо¬
емким и дорогим. Следовательно, введение книгопечатания
было своего рода закономерным актом для любой страны, же¬
лавшей развивать у себя книжное дело и просвещение.
Но, как обычно, не только технические выгоды определяли
книжное дело. Особый интерес царская и духовная власть про¬
являла к книгопечатанию и по той причине, что книги уже в
середине XVI века были средством пропаганды не только тех
или иных вероучений, но и определенных политических идей.
Жалобы на плохих писцов и на небрежную передачу церков¬
ных текстов раздавались уже на Стоглавом соборе 1550 года.
Соборное определение уделяло большое внимание различного
рода церковным настроениям в тогдашней жизни России. Бро¬
жение умов, происходившее в России, было связано со мно¬
гими новыми явлениями в жизни Европы того периода. После
открытия Америки перед Европой предстал новый мир, сущест¬
вование которого до этого времени только предполагали, 9К0и
комическую жизнь вторгались новые веяния; в той или иной
мере они проявлялись в экономической жизни России. Рефор¬
мация, начавшаяся в Германии, за короткое вре“"^«^княже-
ТИТЬ корни „в соседней Польше и .Литовском ■«“ом
ст„е. Новые веди., ск,вались и в России в
ного рода рацион,листичесн, в.^ ерегк-
чески, высавываин»,; и.™ ““ д.„е сомнении в существо-
ческие высовывании, в ,и в у „осковского духо-
1ГносрРедст.е»носм»троноличы.м двором.
383

В этих условиях вполне понятно решение царя и
лита Макария обратиться к книгопечатанию для установ^0'
единства в передаче церковных текстов. Книгопечатание ЛеНН"
ном случае оказалось не столько средством дешевого пе ^
сывания книг для их распространения, сколько средством60”
ределениой церковной пропаганды. В этих условиях созда °П
почва для того, чтобы книгопечатание с самого начала окаэа*
лось под наблюдением церковных властей. Не случайно по
этому московские издания XVI века стали указывать в своих
послесловиях имена царе и митрополитов, при которых выпу¬
щены были те или иные издания. До сих пор еще не проведено
сличение текстов безвыходной «Триоди» и двух безвыходных
Псалтырей, которые были изданы в Москве до первопечатного
«Апостола», с текстами соответствующих рукописных книг.
Эти издания, может быть, были пробными не только со сторо¬
ны их внешности, но и со стороны текста. Первопечатный
«Апостол» 1564 года и явился той официальной церковной кни¬
гой, которую московские власти признали достойной для вы¬
пуска в свет.
Так представляются побудительные причины, заставившие
царское правительство отказаться от переписки книг и перей¬
ти к книгопечатанию. Не воображаемые еретики заинтересо¬
ваны были в книгопечатании. Наоборот, в утверждении еди¬
нообразия церковных текстов заинтересованы были прежде
всего и царское правительство, и духовная власть во главе с
митрополитом. Ведь разногласия в чтении текстов именно
и создавали опору для различного рода еретических вольно¬
думных высказываний.
Эта простая истина великолепно подтверждается извест¬
ным делом о еретичестве Матвея Башкина*.
Книгопечатание для пропаганды тех или иных церковных
взглядов использовалось не только московскими властями. К это¬
му прибегали и кальвинисты Литовского великого княжества, вы¬
пустившие для пропаганды своих идей известный Несвижскии
катехизис6. Таким образом, книгопечатание в России было тес¬
но связано с политическими и религиозными спорами, отра'
зившими собой реформациоииые сдвиги, происходившие в то
время в Германии и соседнем Литовском великом княжестве.
Как всякое нововведение, книгопечатание не явилось само
собой из-под земли, оно было связано с развитием печатного
.384

дела в других странах. Поэтому совершенно напрасно дока
эывать, что наши первопечатники были людьми, не знавшими
европейской типографской техники. К сожалению, у нас нет
никаких свидетельство о том, как и откуда появилось книгопе
чатное мастерство в Москве. Первопечатники вырисовыва
юТСя перед нами как самостоятельные создатели того техниче
ского Дела, которое к тому времени стало уже достоянием всей
Европы. Но некоторые свидетельства исторического порядка
да и самого печатного мастерства ведут нас в определенную
среду. Об этой среде несколько загадочно упомянуто и в по¬
слесловии к первопечатному «Апостолу». Оно ссылается на
то, что печатные книги в Москве выполнялись по образцу тех
книг какие выпускались в то время в Греции, Венеции и Фр„.
гни. Упоминание о Греции остается и до сих поо несколько
I до сих пор несколько
имеет в виду послесловие
непонятным. Какие греческие книги „ж
к «Апостолу» 1564 года? Может быть, речь идет о тех грече¬
ских текстах, которые печатались уже в то время в Италии н
некоторых других странах. Указание на Фригию более понятно.
од этим названием обычно понималась Италия. Действи¬
тельно, енеция была тем городом, который явился зачинате¬
лем славянского книгопечатания.
По времени своего издания первая славянская книга, об¬
народованная в Венеции, всего только на два года отстает от
первенца славянского книгопечатания — Краковского Осмо-
гласника 1491 года7.
Вслед за венецианскими изданиями появились черногорские
печатные книги, выпускаемые в Цетинье с 1493 года. Но на¬
стоящими образцами для русского книгопечатания могли по¬
служить в первую очередь сербские издания середины XVI века.
К сожалению, связи сербской книжности и сербского книго¬
печатания с русским книгопечатанием и книжностью до сих пор
раскрыты очень слабо, несмотря на работы крупных югослав¬
ских специалистов, подобных Радойчичу и Медаковичу. Имен¬
но югославским ученым принадлежит честь раскрытия многих
сторон деятельности сербской книжности ^ ®ек*'	_
Связи России этого столетня с далекой Сербией были
оживленными и плодотворными. Они -дут и нере. Афон с его
сербским Х"«о^Р'^:;;::1;ГГро"ней. Об этом „но'н
тем сношении сербских монас I	_	й
ношении н паботе, озаглавленной: « Россия н Сербия
Упоминается в другой раооте, и
Ими Гимн

в XVI веке»8. Именно среди сербских изданий мы
образцы печатных книг, которые по характеру своего На"Аек|
и оформления особенно близки к русским первопеча ЩрИ^
даниям XVI века.	Нь'м нз.
Участие сербских мастеров в начальной стадии из
печатного мастерства в России, таким образом, предСтавКаНИЯ
ся вероятным, и можно только пожалеть, что, отыскивая**6*
земные образцы для первых русских печатных изданий ИН°'
исследователи забывают о Сербии и ищут их в иных странах1*1
которыми Россия имела сношения, но никогда не имела той г С
бокой общности языка и культуры, которые связывают ее с ю«
нославянскими странами.
Уже в свое время В. Е. Румянцев отмечал, что на Москов-
ском печатном дворе даже в XVI веке употреблялись термины
итальянского происхождения — факт чрезвычайно вырази¬
тельный, так как в XVII веке появление этих терминов в
Москве кажется запоздалым. Но по традиции итальянские тер¬
мины в книгопечатном деле могли задержаться на Московском
печатном дворе уже с начального периода русского книгопеча¬
тания. Поэтому непонятный термин «штанба», соответствую¬
щий итальянскому термину stampa (печать), и появился в по¬
слесловиях книг Московского печатного двора.
Конечно, это утверждение, что навыки нашего книгопеча¬
тания пришли с юга, из Сербии, а при ее посредстве из Италии
(Венеции), не означает, что на начальном русском книгопеча¬
тании ие сказались другие влияния, в том числе и немецкие.
Однако нельзя не пожалеть о том, что, отыскивая различного
рода влияния, оказанные на начальное русское книгопечата¬
ние, наши исследователи пропустили в первую очередь ту стра¬
ну, где зародилось славянское кирилловское книгопечатание,
то есть Польшу. До сих пор не приведены сравнения с много¬
численными польскими изданиями, хотя в польских печатных
книгах XVI века мы можем и должны в первую очередь ис¬
кать образцы тех печатных украшений, которые вошли в оби¬
ход начального русского книгопечатания.
Как известно, деятельность московских первопечатников
Ивана Федорова и Петра Мстнславца продолжалась недолго.
Но нельзя пройти мимо того знаменательного факта, что и
Иван Федоров, и Петр Мстиславец с самого начала своей де*'
тельиости ие были простыми техническими работниками, а со-
ЗН6

стояли также своего рода и редакторами, и «справщиками»
и3данных ими книг.
Иван Федоров сам называл себя Москвитином. Проэва-
ние Федоров — это его отчество, так как простые люди в то
время обычно не имели фамилии, а называли себя по отцу.
Петр Мстиславец, судя по его прозвищу, происходил из
города Мстиславля на Смоленщине. Впоследствии свою дея¬
тельность он и сосредоточил в Белоруссии. Его издания стали
выходить в Вильне (Вильнюсе), тогдашней столице Литовского
великого княжества, где значительную часть населения состав¬
ляли белорусы.
Очень скупо говорят о первопечатниках послесловия вы¬
пущенных книг. Но из последующего мы узнаем некоторые де¬
тали, относящиеся к жизни Ивана Федорова. Сам он себя на¬
зывает дьяконом церкви Николы Гостунского в Кремле. Эта
церковь была построена в XVI веке и оказалась своеобраз¬
ным центром, вокруг которого группировался особый церков¬
ный причт. В ней происходил и Собор 1553 года, направлен¬
ный против московских еретиков10. Дьякон Гостунской церкви,
таким образом, принимал какое-то участие в этом Соборе и
тем самым связывал себя с московским духовенством, прибли¬
женным к митрополиту.
В дальнейшем оказывается, что Иван Федоров уехал из
Москвы за рубеж, в Литовское великое княжество, вместе с
малолетним сыном Иваном. За рубежом Иван Федоров уже
не называет себя больше дьяконом и не упоминает о своей при¬
надлежности к духовенству. Возможно, это обозначает, что он
успел овдоветь, но не захотел принять монашеский сан, как
это принято было делать в России, где овдовевшие священники
и дьяконы считались своего рода отщепенцами.
За рубежом Иван
печатник, это управитель магнатских имений, это ®ь д щ
техник, принимавший участие даже в литье п •
Деятельность первопечата!^^п^рвя^ь^вскоре^^ пред-
Дания ими второй книги - « ^	х целей. Это была и пер-
назначалось не только для	^ изданию книг, предна-
вая книга для обучения гРа“°™я церКовных текстов, но и для
эначенных ие только для ч ^ ^ в дальнейшей деятельности
обучения, проходит красной и	в0 ДЬВове. он выпускает
Ивана Федорова. У*е иа
387

ПИСЦОВ
рус-
букварь 1574 года, выпускает его для людей «Гп
кона».	СКог°эа.
Тщательные поиски книг, возможно, обнаружат
издания первопечатных книг учебного порядка. Та ** АругИе
дотворными поисками, уже давшими значительные МИ Пл°'
тэты, ознаменовались труды английского ученого С РСЭуль-
обнаружившего в английских библиотеках русские печИММ°Нса'
дания XVI века, пока еще не найденные в России. НЬ1енз-
Загадочными и непонятными являются отъезд перв
ников из России и его причины. Известен рассказ флетчеЧат'
том, будто бы Московская типография была уничтожена
жественными людьми. К этим невежественным людям вооб
ражение некоторых историков относило и переписчиков книг
которые якобы боялись конкуренции со стороны печатников
В этом связывании пожара типографии с переписчиками книг
кажется наиболее странным отождествление книжных пи
с невежественными людьми. Ведь как раз средневековые
ские переписчики книг, овладевшие грамотой и знакомые с
письменностью, и были самыми образованными людьми мос¬
ковского населения XVI века. Нечего и говорить, что пере¬
писка книг на первых порах мало страдала от конкуренции кни¬
гопечатных заведений. Ведь и в XVIII веке оставались еще
писцы, которым заказывалась переписка различного рода книг,
так как рукописных книг и рукописных произведений было не¬
сравненно больше, чем печатных изданий.
Рассказ Флетчера представляет собой своего рода памфлет,
направленный против русского православия, и это ярко выра¬
жено в самом сочинении английского путешественника.
Мне приходилось уже высказывать мысль, что отъезд пер¬
вопечатников был связан с теми внутренними и внешними со¬
бытиями, которые происходили в Восточной Европе между
1565 и 1567 годами. В это время военные действия между Р°с'
сией и Литовским великим княжеством временно прекратились.
В самом Литовском великом княжестве шли споры по поводу
задуманной некоторыми польскими, литовскими, украински¬
ми и белорусскими магнатами унии Литовского княжества с
Польским королевством. К противникам унии принадлежали
многие православные белорусские и украинские магнаты.
Одним из средств борьбы против надвигавшейся уиии был°
распространение книжного просвещения и усиление православ
ной пропаганды на Украине и в Белоруссии.

В этих условиях и состоялся переезд первопечатников к гет
ману Ходкевичу в его эа^лудовские владения. О доброволь’
ном переселении Ивана Федорова в эаблудовские владения
рассказывает одно свидетельство XVIII века, основанное на
документе об учреждении заблудовского монастыря По ело
вам этого документа, Иван Федоров приехал в Заблудово по
приглашению гетмана Ходкевича. Таким образом, не было ни¬
какого бегства первопечатников, они переехали в Литовское
великое княжество по приглашению гетмана Ходкевича и с со¬
гласия царя Ивана Васильевича.
После отъезда Ивана Федорова и Петра Мстиславца за
рубеж книгопечатание в Москве и не было прервано, и это уже
является доказательством того, что рассказ Флетчера о сож¬
жении Московской типографии не соответствует действитель¬
ности.
Новая книга, Псалтырь, напечатанная в Москве в 1568
году, отличалась от изданий Ивана Федорова и Петра Мсти¬
славца своим внешним оформлением, в частности своими фи¬
гурными инициалами. В самом послесловии к Псалтыри 1568
года имеются признаки того, что эта книга отнюдь не повторя¬
ла традиций первопечатных изданий. Послесловие сообщаете
Псалтыри как о первом издании, как бы совершенно игнори¬
руя существование двух книг, напечатанных ранее в Москве,
то есть «Апостола» 1564 году и «Часовника» 1565 года. По
крайней мере можно так думать по словами: «И первые нача¬
та печатати сию книгу пророческую часть». В «Апостоле» 1564
года читаем совершенно такую же фразу, относящуюся к вы¬
пуску «Апостола»: «И первее начата печатати сия святыя
книги, деяния апостольска».
Псалтырь 1568 года печаталась в смутное время опричнины,
и это ярко отразилось в ее послесловии. Книга была начата
8 марта 1568 года при митрополита Афанасии.
при митрополите Кирилле в том же году, дека ря.
образом, получаем ценное историческое свидетелктоо о смене
митрополитов, происшедшей между мартом и декабрем 15
' “Д Как известно, митрополит
печатан «Часовник» '^""'““ввести опричнину и вы-
ным в сопротивлении его H P	принадДе*ал к тем
нужден был уити со своего поста и

эфемерным «московским первопрестольникам», кот
долго удерживались на своем месте после Афанасия РЫе Не'
Веяния опричнины отразились на всей фразеологии
словия Псалтыри 1568 года, где Иван Грозный велиП°СЛе'
«крестоносным, боговенчаным, любомудрым царем и аСТСя
рями». Впоследствии почти такое же титулование присва ^
ется Лжедмитрию I в «Апостоле» 1606 года.	ИВа"
Псалтырь 1568 года печаталась двумя мастерами —.
кифором Тарасьевым и Невежей Тимофеевым. Кто был
■ Ни-
вый мастер, неизвестно, но второй из них, Невежа Тимофеев
сделался основателем своего рода династии печатных маете
ров конца XVI — начала XVII веков. Не будет никакой на-
тяжки предположить, что и Тарасьев, и Тимофеев могли быть
учениками московских первопечатников Ивана Федорова и
Петра Мстиславца.
Прозвание «Невежа», может быть, надо считать самоуни¬
чижительным. Действительно, в послесловии к «Триоди пост¬
ной» 1591 года мастер Тимофеев говорит о себе в таких выра¬
жениях: книга напечатана «снисканием и труды мастера Анд¬
роника Тимофеова сына Невежи многогрешна пред Богом и
человеки». Прославленный печатник говорит о себе монаше¬
ски уничижительно, в то же время называя себя по образцу
апостольских текстов не просто Тимофеевым, а Тимофеовом.
Московское книгопечатание к этому времени, видимо, на¬
столько утвердилось, что для печатного дела не было уже не¬
обходимости обращаться к духовным лицам. Тарасьев и Тимо¬
феев не имели духовного сана, в какой в свое время был посвя¬
щен Иван Федоров.
Псалтырь 1568 года явилась прямым продолжением пер¬
вых двух московских изданий, но, вероятно, не была единст¬
венной печатной книгой, выпущенной в Москве после отъезда
первопечатников за рубеж. На это указывает существование
безвыходных Евангелий с записями на них, которые ведут иас
к 60-м годам XVI века.
Длительный перерыв в московском книгопечатании пр°'
изошел вскоре после 1568 года, так как новая печатная книга
с выходом появилась только в 1577 году, спустя девять лет
после Псалтыри 1568 года.
Чем же объясняется этот длительный перерыв в деятель¬
ности Московской типографии?
390

Объяснить его можно следующим образом. В 1571 году
Москва пострадала от пожара во время набега крымского хана
Девлет-Гирея. По современным сказаниям, это был один из
самых страшных и памятных московских пожаров. О нем, ви¬
димо, и упоминает Флетчер, бесцеремонно приписывавший по¬
жар 1571 года и гибель Московской типографии «невежест¬
венной московской черни», возмутившейся против введения
книгопечатания. К сожалению, этот тенденциозный рассказ
Флетчера до сих пор остается в ходу у некоторых историков
и даже увековечен в кинофильме, посвященном Ивану Федо¬
рову, хотя это никак не соответствует действительности. Ведь
книги Московской типографии широко распространялись по
всей стране и были утверждены авторитетами высшей церков¬
ной власти — митрополитами. Правда, и сейчас находятся лю¬
бители различного рода сенсаций, которые на основании винье¬
ток, взятых из немецких изданий, готовы заподозрить Ивана
Федорова в еретических стремлениях, но это только увлече¬
ния людей, плохо знающих русскую действительность XVI века.
Эта действительность вовсе не была абсолютно враждебной
всем западноевропейским влияниям даже католического про¬
исхождения, и доказать это не так уж трудно. Достаточно ска¬
зать, что новгородский архиепископ Геннадий пользовался ус¬
лугами католических монахов при составлении своей Библии",
а митрополит Макарий в бытность его новгородским архиепи¬
скопом содействовал переводу некоторых католических сочи¬
нений.
Русские печатники применяли различного рода уже выра¬
ботанные способы украшения печатных книг, понимая разли¬
чие между виньетками и содержанием книг значительно лучше,
чем это делают иногда наши исследователи не исторического,
а виньеточного порядка.
Псалтырь 1577 года, согласно ее послесловию была напе-
чатана «в ттГзоимеиигом
ченне остается до сих"°£0“Р0СТИ „печатания книги в Мое-
ученые предполагали о аммо*	са.
кве, в той ее части, котор ^ ^ „ атом случае отсутствие
мого царя Ивана В,с аетеа „епонятным. По-видимому,
упоминания о Москве слободе, которая в то время сдела-
речь идет об Александр0'	пунктом, обнесенным стеной,
лась «градом» — укреп

В этом случае мы имеем прямые указания на непос
ную заинтересованность Ивана Грозного в развитии еДСТВен-
чатания.	^	Книг0Пе.
В своей мрачной резиденции — Александровой слоб
царь создавал своеобразный культурный центр, собирав
знаменитых певцов, заново распевавших церковные necH^*
ния. И это, может быть, объясняет такое внимание гроз^
царя к изданию именно Псалтыри, заключающей в себе м °Г°
церковных песен, исполнявшихся во время богослужения °Г°
Печатным мастером, выпустившим новую книгу, явился тот
самый Невежа Тимофеев, который напечатал Псалтырь 1568
года. На этот раз он уже назван своим полным именем: Анд.
роником Тимофеевым сыном Невежей.
Пройдет 12 лет, прежде чем Андроник Тимофеев Невежа
выпустит новую книгу с выходом — «Триодь постную» 1589
года. Перерыв длительный и с трудом объяснимый. Правда, ко
времени этого длительного перерыва относятся печальные со¬
бытия, заканчивавшие долгое и бурное царствование Ивана IV.
Вскоре после 1577 года «крестоносный» царь Иван, еще
в 1568 году называвший себя «царем над царями», увидел
провал своей политики. Официально отменяется опричнина,
Стефан Баторий вторгается в русские пределы и осаждает
Псков — основную русскую твердыню на западной границе.
От руки самого царя погибает его старший сын, царевич Иван
Иванович. Одним словом, складывается обстановка, при ко¬
торой развитие книгопечатания в России вступает в неблаго¬
приятную стадию. Но вот что удивительно: и новый царь Фео¬
дор Иванович долго время оказывается равнодушным к кни¬
гопечатанию. Пройдет пять лет его царствования, прежде чем
возобновится книгопечатание в России. Это произойдет уже в
то время, когда фактически правителем государства станет Бо¬
рис Годунов, брат царицы Ирины Федоровны Годуновой.
К 1589 году царский шурин Борис Федорович уже крепко
держит в своих руках кормило правления. При нем-то и полу¬
чает свое новое развитие русское книгопечатание. Это вполне
соответствует тому стремлению к нововведениям, которым от¬
личался Борис Годунов, его тяге к просвещению и к поднятию
престижа Российского царства.
Выход новой книги был явно приурочен к большому собы¬
тию церковного и международного характера — к введению
492

аршества в России. В послесловии к этому изданию и от-
паТрИ «Первое лето патриаршества Иова».
МеЧТаким образом, воссоздателем книгопечатания явился Бо¬
рзунов, действовавший при помощи своего ставленника
рИ^риарха Иова. С этого времени книгопечатание в России
"тановится на твердые ноги, и его только на короткое время
прервут страшные события междуцарствия, когда Москва ока¬
жется в руках чужеземцев.
И на этот раз мастером печатного дела явился Андроник
Тимофеев, прозванный Невежей. В нашей исторической лите¬
ратуре справедливо признается культурный подвиг Ивана Фе¬
дорова и Петра Мстиславца, но имя их продолжателя, воз¬
можно, их ученика, Андроника Тимофеева осталось почти за¬
бытым. А история русского книгопечатания связана с его име¬
нем неразрывно.
Андроник Тимофеев и его сыновья и продолжатели были
темн мастерами, «тщаниями и трудами» которых создана была
целая школа мастеров печатного дела. Изучение послесловий
к печатным изданиям, выпущенным Андроником Тимофеевым,
показывает, что в его лице перед нами выступает не просто мас¬
тер печатного дела, но и своего рода талантливый автор. С боль¬
шим вероятием можно предполагать, что значительная часть
так называемого «Пискаревского летописца» написана москов¬
скими печатниками, так как в нем большое внимание обраща¬
ется на печатное дело. По словам этого «Летописца», «пове¬
лением царя и великого князя Бориса Федоровича печатали
книги, Евангелии, апостолы, минеи, общие триоди, постные и
цветные, охтаи, служебники, а печатаны в разнех городех»
Сообщение о печатании различных книг при орисе оду
нове подтверждается существованием экзе“"'^°’* ^"цаое
печатных книг церковного содержания, изд	к0
с	эти книги печатались не только
Борисе, но известия о том, что эт“ не мшдн еще подт.ер.
в Москве, но и в других гоРам*\ ддя мног„х знатоков
ждення. Они кажутся «Д°"нос™. Но ведь и мокло о суше-
нашей древнен печатной к"	ИЭданий, появившихся до
ствовании безвыходных ру	время тоже малообос-
«Апостола» 1564 году. ка3^итаться вполне доказанной. На¬
нованной, а теперь може^ я м0Гла принадлежать Строгано-
пример, «частная» тип0^ „ымИ мастерскими. Строгановское
вым наряду с их иконоп
393

наследство до сих пор еще полностью не иссле
после специальных работ А. А. Введенского13 Л°Ван° Да^
Печатный двор в Москве становится [
Центром не
т°аьКо
книгопечатания, но и распространения книг. При Эт
конце XVI века он ведет торговлю книгами, притом™1*
данно больших размерах, как это показывает один с Не°*и-
но уникальный документ, относящийся к Вологде ВерЩен-
Г°ДУ (об. л
ЧИтаем
э	уникальный документ, относящийся к Вологде.
На одном экземпляре «Триоди цветной» 1591
81 второго счета), принадлежащей автору этой статьи*
следующую запись, написанную скорописью конца XVi
«Лета 7101-го (1593) июля 28 день. Повелением благочест^
ваго и христолюбиваго Богом венчанного государя царя и в
ликого князя Федора Ивановича всеа Русин великий госпо
дин преосвященный Иона архиепископ Вологодцкий и Вели
копермьский из Богом спасаемого пресловущего царствую¬
щего града Москвы прислал к Вологде государева жалованья
200 книг, печатных «Триодей», постные и цветные, и велел
своим приказным людем, князю Федору Андреевичу Дябрин-
скому с товарыщи в городе на Вологде и на посаде и в Воло¬
годской уезд в монастыри и в села и в волости те книги раздати
по церквам, и архиепископли приказные люди князь Федор
Андреевич Дебрииской с товарыщы государево жалование те
книги роз давали по церквам. И в Ухтюжскую волость к цер-
кве Трифона святого взяли две книги, «Триодь постную» да
сию книги «Триодь цветную» печатные. А взял книги в ста-
ростино место Трифоновского приходу хрестианнн Никита Рас-
путьев при трифоновском священнике Петре, а дал за книги
денег архиепископским приказным князю Федору Андрееви-
чю Дябринскому с товарыщы 4 рубля две гривны за обе книги.
А деньги браны во всем Трифоновском приходе с хрестьян
с мужей да с жен поровну. А подписал книги трифоновской
поп Федор».
Слова о «государевом жалованье» не должны считаться до¬
казательством того, что печатные книги были подарком. За них
собирали деньги, правда, по какой-то сниженной цене. Стоит
сравнить стоимость печатной «Триоди» 1591 года с рукопис¬
ной книгой, написанной по приказу того же архиепископа Ио¬
ны в 1592 году, чтобы увидеть разницу в стоимости печатных
и рукописных книг. «Триодь цветная» печатная продавалась
по 2 руб. за экземпляр, а рукописные «Беседы Иоанна Злато-
394

обошлись архиепископу Ионе в 100 руб. (книга принад-
Ситавтору этих строк).
л «Триодь цветная» 15У1 года, из которой нами взята запись
распределении книг в Вологде, напечатана была в особых
° аовиях — во время восстания приволжских народов: мари и
удмуртов, а также татар. Поэтому послесловие к «Триоди» по
своему содержанию близко напоминает послесловие первопе¬
чатного «Апостола». Мастера, печатавшие «Триодь», говорят
о необходимости печатать церковные книги для завоеванных
татарских царств, и на этот раз не только для Казанского и
Астраханского царств, но и для Сибири.
Дело, начатое Иваном Федоровым и Петром Мстислав-
цем, уже через два десятилетия после выхода в свет «Апостола»
1564 года принесло свои плоды. Первопечатные издания были
своего рода редкостью, тогда как в конце XVI—XVII века
печатные книги сделались достоянием многих церквей и мона¬
стырей. Они перечисляются в писцовых книгах в описях иму¬
щества монастырей города Коломны, как и других русских
городов. Печатное дело стояло уже на таких твердых ногах,
что мастер Андроник Тимофеев продолжал работать при всех
правительствах, сменявшихся в России конца XVI — начала
XVII века. В 1606 году при царе Василии Шуйском Андро¬
ник Тимофеев напечатал «Триодь постную».
Нельзя не огорчаться тем, что изучение истории печатного
дела в России чаще всего обрывается на исследовании деятель¬
ности Ивана Федорова и отчасти Петра Мстиславца, тогда
как московское печатное дело конца XVI — начала XVII века
остается почти неисследованным или исследованным только
формально.	. Yw.
Изучение деятельности русских типографии конца
начала XVII века в сущности только еще начале»»' "°**мов
правлено главным образом на изучение типогр ф
издании.	гтпанно история книжного дела в
К тому же. как это Р иеми0ГИХ отдельных книге-
России все еще остаетсэнными датами и за-
любов. Историки почти	загляните в любой труд по
пнеями иа стГ:::Г о6ра,о.а„и, . России XV1-XV1I
истории просвещения * уп0МИНаНия о развитии рус-
веков, и вы не иаид	е обстоит дело с изучением
ского книжного дела.
395

литературного наследия печатных мастеров. А ведь после
вия, написанные первопечатником Иваном Федоровым ^Сл°'
не просто типографские сведения о выходе той или иной ^
ги, это настоящие литературные произведения, глубокие по ев”
ему содержанию и по своей философской мысли. В них И °
Федоров, как в свое время Георгий Скорина, выразил мысл^
высоком долге печатников, призванных рассеивать духовные
семена по Вселенной, поднимая под этими духовными семе
нами в первую очередь книжное учение. Многие исследователи
старательно выискивают различного рода «еретические выска¬
зывания», видя в них проявления гуманизма, и не замечают
подлинного гуманизма создателей книжного дела.
Совсем уже вне всякого изучения остаются послесловия
написанные Андроником Тимофеевым и его «сработниками».
Не пора ли хотя бы в связи с 400-летием русского книгопе¬
чатания историкам и историкам литературы вместо того, чтобы
перебирать мелкие факты о том, с кем в родстве был тот или
иной боярин, или о том, как прекрасно писал тот или иной «ста¬
рец», обратиться к подлинным источникам нашего гуманизма
и утвердить в правах авторов прежнего времени — людей,
создавших для всего населения общенародную предпосылку
дальнейшего развития науки и литературы — книжного про¬
свещения.

СОСЛОВНО-ПРЕДСТАВИТЕЛЬНЫЕ
УЧРЕЖДЕНИЯ (ЗЕМСКИЕ СОБОРЫ)
В РОССИИ XVI ВЕКА
В XVI—XVII веках в России, как известно, действовали
сословно-представительные учреждения, получившие название
Земских соборов. Время их действия было относительно не¬
продолжительным, примерно несколько больше столетия, если
считать от так называемого собора примирения 1549 года до
собора, где решался вопрос о воссоединении Украины с Рос¬
сией в 1653 года. Впрочем, время существования Земских со¬
боров в России можно продолжить еще на 30 лет, так как из¬
брание на царство Петра в 1682 году также было освящено
хотя бы видимостью соборного акта. Однако период между
1653 и 1682 годами — это уже период замирания соборной
практики, и последнее обращение ко «всей земле» — это только
отзвук более ранней и более оживленной деятельности Зем¬
ских соборов, уже потерявших свое значение к концу XVII сто¬
летия.
Расцвет соборной деятельности падает на первую половину
XVII века.
Но нас в настоящем случае интересует не этот период, а
другое время — время возникновения и первоначального раз
вития Земских соборов во второй половине X века.
В исторической науке прочно «сжилось "Р'лста''ен“е
том. что в XVI столетии собирались только
1549, ,566. и 1584 извини юиеютс^только косвенны™даниые
(соборы>1549>нД,В584). СлеДУет®^^™^"^0^549^ода™пол-
обстоятельства, при которых р смым этого собора пол¬
ностью не выяснен^ ио даж^ ^ 6уде1.идн0 далее, собор-
вергает сомнеиию. Me Ю м тодько четыре названных со-
на, практика XVI века	д распр„странеине.
бора, но и имела боле р
397

В своей обширной статье «Состав представите
Земских соборах Древней Руси»1 В. О. Ключевский*^1*3 Иа
ряд важнейших вопросов, связанных с историей Земс*1*3^
боров XVI века. Статья Ключевского долгое время ещКИХ С°
нется одним из основных пособий по истории Земских ^
ров, но она же явилась и источником таких взглядов на
скне соборы, которые направили позднейших нсследовате ' •
по неправильному пути. Для взглядов Ключевского на
иое представительство характерны тенденции государСТВеР
но-юридической школы, нашедшие столь отчетливое отобо"
жение в трудах Б. Н. Чичерина, которому и посвятил свою
статью Ключевский.
В. О. Ключевский смотрел на Земские соборы глазами
человека, как бы отказавшегося связывать нх происхождение
и деятельность с социальными процессами, имевшими место
в России второй половины XVI века. Поэтому, принимая
форму за содержание, он пришел к выводу, что на соборах «было
представительство по служебному положению, а не по обще¬
ственному доверию» и что даже само «управляемое общество
рассматривалось не как политическая сила, способная говорить
на соборе устами своих уполномоченных, не как гражданство,
а как паства».
Взгляды Ключевского сделались общепризнанными в до¬
революционной историографии н были повторены без особой
критики даже таким крупным ученым-юристом, каким был ака¬
демик М. А. Дьяконов. В четвертом издании его книги об
общественном и государственном строе Древней Руси, выпу¬
щенном уже после революции, вновь воспроизведена мысль
Ключевского, что на Земском соборе, по крайней мере на со¬
боре 1566 года, выборные являлись «не по избранию н упол¬
номочию своих избирателей, а по доверию к ним правитель¬
ства»2.
Взгляды Ключевского на Земские соборы были поддер¬
жаны с некоторыми видоизменениями и А. Е. Пресняковым.
Однако он уже признал, что Земские соборы были «новым
и значительным явлением московской жизни — народными,
вернее — сословными ее представителями»3.
Между тем история Земских соборов представится в зна¬
чительно ином виде, если попытаться глубже заглянуть в ис¬
точники.
398

1
Каким же временем можно датировать созыв первого Зем¬
ского собора в России? Этот вопрос вот уже полтора столетня
занимает историков, с тех пор как Н. М. Карамзин в своей
«Истории государства Российского» впервые опубликовал из¬
вестие, содержащееся в Степенной книге XVII столетая, о пер¬
вом соборе в Москве при Иване Грозном4. В этой книге рас¬
сказывается о том, что Иван Грозный на двадцатом году от
роду «повеле собрата свое государство из городов всякого чина
и в день недельный изыде со кресты на Лобное место и, совер¬
шив молебная, нача речь говорита к митрополиту». Царь об¬
винял бояр и вельмож в хищениях и насильствах в годы его
малолетства и обещал, что отныне он сам будет «судия и обо¬
рона, и неправды разоряти и хищения воэвращата».
Карамзин, впрочем, передал свидетельство Степенной
книги в переложении на современный ему язык и только часть
ее привел в подлиннике (в примечаниях). В полном виде речь
царя Ивана IV была помещена в «Собрании государственных
грамот и договоров» с датой «1550 года, в воскресенье» как
«воззвание» Ивана Грозного.
Самый факт созыва собора не вызвал сомнения у Карам¬
зина и историков XIX века, спорили только о времени созыва
собора. Показание Степенной книги о том, что во время со¬
зыва собора Ивану Грозному шел двадцатый год, вызвало
поправку Карамзина, утверждавшего, что царю было не 20,
а 17 лет, «если он говорил это речь скоро после бывшего по¬
жара».
Известие Степенной книги долгое время принималось на
веру, пока С. Ф. Платонов не написал о нем почти сенсацион¬
ную в свое время статью. Он доказал, что известие о соборе
вставлено в Степенную книгу из другого источника. И хотя
Платонов прямо не говорил о подложной записи о соборе, со¬
стоявшемся в 1547 или 1550 году, вся его статья приводила к
мысли о более позднем возникновении записи. Правда, Пла¬
тонов подчеркивал, что он отнюдь не настаивает на своих до¬
казательствах. Тем не менее он считал, что возможность под¬
делки может быть отвергнута только находкой новых списков
речей Ивана Грозного или будет подтверждена более тщатель¬
ным изучением Степенной книги*.
399

Статья С. Ф. Платонова оказала большое
ториков, писавших о Земских соборах. Некоторые
влияние н
иэ них в ос.
его объяснить. Так, Дьяконов, отмечая указание «нагО^3"^
возраста Ивана Четвертого», относил собор к 1549 году ^
тая, что собор примирения и второй церковный собор 0 чу4”
творцах были не двумя разными, а одним собранием, так ка
в Стоглаве имеется указание на какое-то примирение царя^
боярами в «прошлое лето», то есть в 1550 году.	С
Вопрос о соборе примирения заново был поставлен в рабо¬
тах молодых советских ученых. Степенная книга подвергалась
тщательному палеографическому изучению, как и предпола¬
гал в свое время Платонов, но надо прямо сказать, что это па¬
леографическое изучение не дало и практически не могло дать
материала для решения, откуда появилось известие о соборе
в Степенной книге. В конечном итоге палеографическое изу¬
чение приводило к мысли о возможности подделки известия
о соборе в Степенной книге. В конечном итоге палеографиче¬
ское изучение приводило к мысли о возможности подделки
известия о соборе примирения. Но естественно возникает во¬
прос: во имя чего была сделана такая подделка? И тут откры¬
валось широкое поле для разных догадок. То подделыватель
якобы ставил своей задачей провести параллель между кон¬
цом XVII века и временем Ивана Грозного, то такая же па¬
раллель якобы существовала между эпохой Грозного и Анны
Ивановны и т. д. Предполагаемому фальсификатору припи¬
сывалось стремление пропагандировать свои взгляды на при¬
мерах XVI века. Спрашивается: для кого нужна была такая
пропаганды в XVII или XVIII столетии, могла ли она быть
действенной? Ведь какие-то параллели между тем или иным
временем можно найти в разных эпохах и они будут казаться
иногда в той или иной мере убедительными; к сожалению, столь
же убедительными, как и их опровержения.
Между тем в записи о первом Земском соборе имеются
несомненные указания на ту среду, из которой она вышла. Эта
среда была связана с Алексеем Адашевым и с Челобитенным
приказом. На эту именно сторону известия Степенной книги и
обратил внимание С. О. Шмидт, с глубоким вниманием изу¬
чивший источники, относящиеся к деятельности Адашева и Че«
лобитенного приказа, в котором Адашев играл главную роль
400

По записи, царь обратился к Адашеву со словами, что он
,щал о его добрых делах и ныне «взыскал» его «выше ме-
Сы>>. поручив ему «челобитныя приимати у бедных и обиди-
Р- Позднейшему фальсификатору едва ли пришло бы в го-
-у взять за основу своей подделки малоизвестные факты XVI
века, которые сделались более или менее ясными только ис¬
следователям XX века.
Однако к записи в Степенной книге нельзя отнестись и без
критического анализа. Ведь перед нами произведение, вне¬
сенное в рукопись XVII века из какого-то особого источника.
Что же это за источник?
Важно отметить, что запись о соборе имеет характер неко¬
торого припоминания, сделанного спустя несколько лет после
события. Так, автор записи говорит о пожаловании Адашева
окольничим («и в той день пожаловал в окольничие Алексея
Адашева и говорил речь ему», но пожалование Адашева в
окольничие произошло не в 1549 году, а значительно позже:
по С. Б. Веселовскому, в 1555 году, по С. О. Шмидту — в
1553 году. Запись о соборе, возможно, взята была из какого-то
произведения, вышедшего из прямого окружения Адашева.
Возвышение Адашева объяснено его несомненными достоин¬
ствами, ему поручается важнейшее дело: он обязан «прино¬
сить истину царю». Позднейшие летописцы, как известно, мол¬
чат о значении Адашева, если не считать гневных реплик
самого Грозного, обвиняющего Адашева и протопопа Сильве¬
стра в полновластии и самовольстве. Значение Адашева в
государстве было указано иностранцами, сравнивавшими в
конце XVI столетия его положение с положением Бориса Jo-
дунова, против чего возражали бояре. Перед нами,
случайный остаток летописной традиции времени ара
рады, запись, сделанная вскоре после 15 года в кру ^
ких к Адашеву, для объяснения его необычного положения
государстве, которое в этогвр'""^“'"”™ует черты, харак-
В самом «воззвании,' Р°р|аоборот, „воззвание., царя
терные для позднейших подд ряторич«шш приемам Гроз¬
на Лобном месте соотвеУТ„£ начало записи — «егда же
ного н даже его фразео	Имн Васил1>„„, бысть в воз-
государь царь и вели	ет „0№ШИе Грозного «Егда же
раете 20 году» "	ся в „.рстауюшнй град Москву»,-
убо всем купно
401

читаем в Стоглаве, где помещено и обращение
вому собору,
' собору, «нам же пятьюнадесять лета возо^* К Ст°
»,— говорит о себе Иван Грозный в послами^
~ “Dan ‘ Разный в послании
му. 1акои способ датировки события понятен в уст гРбск°-
годы правления которого начались с его младенче** Р°Эн°го.
Правда, сторонники того взгляда, что запись о соб*
мирения является подделкой или, по крайней мере° °Репри-
кой, осуществленной в XVII или даже в XVIII веке Передел-
видят подтверждение своей мысли в сходстве формуй ^И
«воззвания» с посланиями Грозного и Стоглавом. Поздн а°?
«подделыватель» или «интерполятор» будто бы создавалШИИ
пись на их основе. Но в этом случае налицо типичная ги
критика. В самом деле, каким образом указание на двадцатый
год возраста царя так удачно совпадает с действительной да¬
той собора в феврале 1549 года, откуда «интерполятор» или
«подделыватель» узнал о Челобитенном приказе, о котором
имеется так мало известий XVI века? На этот вопрос гипо¬
теза о подделке записи не отвечает.
Запись связывает пожалование Адашева окольничеством
с собором примирения. Как раз это обстоятельство и вскрывает
кое-какие особенности записи о соборе. По записи, царь гово¬
рил Адашеву: «Алексей! взял я тебя от нищих и от самых мо¬
лодых людей». Такое определение социального положения Ада¬
шева считают неправильным и заимствованным из послания
Грозного к Курбскому, где он пишет об Адашеве: «Да того же
времяни бывшу сему собаке Алексею, вашему начяльнику, в
нашего царьствия дворе, во юности нашей, не свем каким обы¬
чаем из батожников водворившуся». Нетрудно заметить, что
определение Адашева как человека «от нищих и от самых
молодых людей» в записи более осторожно определяет соци¬
альное положение Адашева до его возвышения, чем послание
Грозного, ио все-таки отмечает его невысокое общественное
положение. Между тем С. Б. Веселовский, знаток русской
генеалогии XVI века, причисляет Адашева к зажиточным ко
стромским дворянам. Но что значила эта зажиточность ДлЯ
Грозного, считавшего даже князей Курлятевых и Прозор°в
ских ничтожными людьми! Для молодого царя возвышение
Адашева было личным актом его милости, так как молодой ко
стромской дворянин явно терялся среди московской знати, сре
ди княжеских и старинных боярских фамилий. Определи*1
т°гла.
402

данное Адашеву царем, может даже соответст-
<<6аТ°*Нействительности. Адашев был рындой при царском
„овать деИындЫ 6ь1ЛИ обязаны стоять у трона с топориками,
дворе- а “	30Л0Т0м и серебром. И. Котошихин сообщает,
ие рынд били «перед царским оком при всех лю-
батогами». Как видим, название «батожник» соответство-
> деист!
I рынды
«коашенными
за ослушание рынд били «перед царским оком при всех лю-
лех ба'пл и...--- • - -
в глазах Грозного прежнему положению Адашева.
Близость терминологии записи о соборе к посланиям Гроз¬
ного и к его речам, обращенным к Стоглаву, позволяет думать,
что перед нами запись, вышедшая из официальных московских
кругов как бы в оправдание внезапного возвышения Адашева.
Так, и Пискаревский летописец связывает возвышение Ада¬
шева с поручением ему ведать челобитными в те годы, когда
Адашев был временщиком: «как он был во времяни». Тот же
летописец косвенно подтверждает и упрек Адашеву со сто¬
роны Грозного, что тот сам подвергал людей гонениям: «А
кому молвит хомутовскю (то есть обманом.— М. Т.), тот
больши того не бей челом, то бысть в тюрьме, или сослану».
Пискаревский летописец указывает и время возвышения Алек¬
сея Адашева. Это будто бы случилось после возвращения
Алексея Адашева из Константинополя, куда он ездил вместе
со своим отцом Федором, посланным гонцом к султану. Дос¬
тупные нам свидетельства относят поездку Федора Григорье¬
вича Адашева, отца Алексея, в Константинополь к 1539 году.
Но могла быть и другая посылка к султану тех же Адашевых.
В турецких делах Посольского приказа сохранились сведения
о приезде в Москву в качестве посла турецкого купца Муста¬
фы Чилибея в 1549 году. Обычно приезд турецких послов был
ответом на царское посольство в Константинополь. К этому
времени и могло относиться возвращение Алексея Адашева в
Москву, который после долгого пребывания при дворе султана
мог научиться турецкому языку и стать незаменимым посред¬
ником в казанских делах, в которых он и на самом деле прини¬
мал большое участие.
К счастью, помимо всякого рода соображений о достовер¬
ности записи о соборе 1549 года, имеется и прямое свидетель¬
ство о соборе 1549 года, открытое С. О. Шмидтом. В продолже¬
нии Хронографа и, что важно, в списке XVI века сообщается,
что 27 февраля 1549 года в царских палатах и перед всем освя¬
щенным собором царь говорил боярам во главе с Дмитрием
403

Федоровичем Бельским и «иным своим бояром и
дворецким и казначеем» о том, что от них и от их °AHhu4hMh
тем боярским и христьяном числился силы и прода^Ае^ <<Ае-
великие в землях и в холопех и в ыных во многих делех°бНАЬ|
бы вперед так не чинили», под угрозой опалы и казни* R °Ни
били челом о своей вине, и царь их пожаловал, не уч °Яре
опалы. «А которые будут дети боярьские и христьяне ИМ
на их людей учнутбити челом о каких делех ни буди, госНИХИ
бы их пожаловал, давал им и их людем с теми детми бУАЭрь
скими и со христьяны суд»8.	рь‘
Как видим, и в Степенной книге, и в продолжении Хроно
графа речь идет об одном и том же событии. Разница в том
что Степенная книга сохранила речь Грозного, сказанную им
на Лобном месте во всеуслышание, а Хронограф говорит не о
речи, а о самом соборе, состоявшемся в царских палатах, что
совершенно естественно для зимнего времени, когда сошелся
собор. Но и в том и в другом случае царь говорит о боярских
насилиях перед митрополитом Макарием и освященным собо¬
ром. Духовенство выступает как бы арбитром между царем и
боярами.
Хронограф не сообщает об участии дворян и торгового люда
в заседании, происходившем 27 февраля 1549 года в царских
палатах, но это становится ясным из дальнейшего. Сделав вы¬
говор боярам, царь «и воеводам и княжатам и боярьским де¬
тем и дворяном большим то же говорил». Значит, на соборе
присутствовала и другая группа соборных участников, бояре
и боярские дети, а не только освященный собор и боярская
дума. Царь держит к дворянам особую речь, возможно, в дру¬
гой дворцовой палате, и жалует княжат, дворян и детей бояр¬
ских отменой наместнического суда в городах. Это происходит
29 февраля . В этот день царь вместе с митрополитом и боя¬
рами запретил наместникам судить детей боярских во всех де¬
лах, кроме смертоубийства и краж с поличным, да «и грамоты
свои жаловальные о том во все городы детем боярьским по¬
слал». Так выясняется перед нами участие уже третьей группы
соборных представителей, представителей от дворян, несомнен¬
но, принимавших участие в соборе 1549 года
„ °стается неясным вопрос об участии в соборе торговых лЮ-
деи, но и о них говорится под общим названием «христиан».
’ Такая дата записана в летописи
404

ым также чинились обиды от бояр и других властей.
КХристиянс» Хронографа — это отнюдь не крестьяне, они
|меют право бить челом царю. Это сословная группа, которая
^1еет особые права. В Степенной книге прямо сказано, что
1'повеле собрати свое государство из городов всякого чина».
Выражение «собрати свое государство» отдает, по словам
q ф. Платонова, практикой XVII столетия, но какие есть ос¬
нования настаивать на том, что такое выражение не могло уже
появиться в середине XVI столетия?
Возникает вопрос: каким образом появилась форма со¬
словно-представительного учреждения в России, в данном слу¬
чае Земского собора? Откуда был взят образец для первого
собора 1549 года? Ответ на этот вопрос найдем в существова¬
нии в России XVI века прочной традиции сословного пред¬
ставительства. Возникновение единого государства в России
создавало предпосылки для усиления значения в государстве
дворянства за счет боярства. Опору в этой усиливающейся
группе феодального класса искал уже, как известно, Иван III.
Перед походом на Новгород в 1471 году он послал «по братию
свою и по все епископы земли своея и по князи и по боаря свои,
и по воеводы, и по вся воа своа». Когда призванные «снидо-
шася к нему, тогда всем возвещает мысль свою, что ити на
Новъгород ратью». Дальнейшие слова летописи — «и мыс-
ливше о том немало» — говорят о прениях на этом прототипе
Земского собора, пока без участия горожан.
М. А. Дьяконов справедливо указал и на деятельность цер¬
ковно-земских соборов, подобных Стоглаву. Не случайно цер¬
ковные соборы в России, известные и в более ранние столе¬
тия, начинают усиленно действовать с конца XV века, иногда
в соединении с Боярской думой и даже представителями слу¬
жилых людей. К ним обращается Иван III, и позже — моло¬
дой Грозный. Сама форма Земских соборов, принятая на со¬
боре 1549 го4а, начинающаяся молебствием и обРаЩ™ие“ к
митрополиту и освященному собору, повторяется в
Отправляясь в поход против Казани. «ЭРЬ 29 -~бр- ^9
года прибыл ао ^^“55^"'н* завтрее Креще-
щения, то есть д	P1550 r04a> царь после обедни гово-
ния», стало быть, у?пеНском соборе «боярам и воеводам
рил во Вла^^Р^КОкМ^Сдетям „ Детем боярьским и дворовым
и княжатам и боярьским
405

и городовым Московские земли и новгородские с
гочестием и наказанием умилие» о нападениях басу***”*1 бл®-
вет «бояре и воеводы и княжата и боярьские дети^” ^°т-
боярьские Московские земли и Новгородские» об ^ Аети
полнить царский наказ и воевать с казанскими татарами" ВЬ‘‘
нограф передает ответ бояр и детей боярских на царс^**’ Хр°'
эыв. Это настоящая речь, похожая на те постановления” ПрИ'
ров, которые встречаются позже. «Поди, государь, з Бо^0
помощию на свое дело, а твое царьское наказание и повеле”6*0
сугубо восприемлем. Как ты, государь, повелит, так и делаем”*
Необычность заседания в церкви не лишает совещание 1550
года его соборной формы, и мы вправе говорить еще об одном
соборе — соборе 1550 года, имевшем место во Владимире.
Нетрудно видеть, что приглашение дворян и детей бояр-
ских для решения вопросов войны и мира не было новостью
для России середины XVI века, как и участие дворян и детей
боярских в соборе.
Краткие сведения о Земских соборах 1549 и 1550 годов
позволяют несколько глубже заглянуть и в самую структуру
Земских соборов. Они возглавляются царем и митрополитом,
открываясь традиционным молебном, в иных случаях, может
быть, и крестным ходом. Это традиционное церковное торже¬
ство, сопровождавшее важнейшие политические события, во
время которых, по трафаретному выражению XVII века, ду¬
ховенство, «взем иконы и кресты», шло на площадь в церков¬
ной процессии. Заседание собора, видимо, продолжалось не¬
сколько дней, причем представители дворян и детей боярскАх
сидели в особой палате.
Соборы 1549 и 1550 годов созывались в условиях больших
внутренних перемен в России середины XVI века. И не толь¬
ко пресловутые «реформы» Ивана IV стимулировали из со¬
зыв, но и тревожное внешнее положение, обострение борьбы
с Казанским ханством, которое поддерживала Турция. По сво¬
ему составу соборы середины XVI века, во всяком случае со¬
бор 1550 года, были «неполными», если следовать терминоло¬
гии историков-юристов, выдвинувших определение «правиль¬
но и «неправильно» организованных соборов. В соборах были
представлены в основном дворяне, участие горожан только
предполагается . соборе1549 года, „* СОВСе„ не заметно »о
владимирском соборе 1550 года И	„ ал.
к	к	юда. эТО едва ли случаииое яв
40f>

леиие Городские круги как бы постепенно включаются в m
борную практику. Тем не менее их значение подчеркивает сам
Иван IV. приступая к созданию опричнины. Прислав из Алек
саидровскои слободы «измеиный список,,, царь одновременно
адресовал особую грамоту к гостям, купцам и ко всему право
славному христианству града Москвы. В грамоте сообщалось
что царь не имеет против них никакого гнева и никакой опалой
им не угрожает. Пожалуй, самое интересное заключается в том
что царь велел прочитать грамоту «перед гостьми и перед всеми
людьми»9. Тем самым подчеркивалось особое сословное поло¬
жение посадского населения Москвы, у которого царь искал
поддержки в своих мероприятиях. Термин «христиане», как ви¬
дим, применяется Грозным в качестве обращения к посадскому
населению Москвы, а это подтверждает то, что и под «хри¬
стианами», за которых царь заступался иа соборе 1549 года,
надо понимать посадских людей.
2
Земский собор 1566 года с особенной полнотой был изу¬
чен в названной раньше статье В. О. Ключевского о соборном
представительстве. Впрочем, Ключевский интересовался пре¬
имущественно составом собора, а не причинами его созыва.
Свои заключения он строил на основании сохранившегося со¬
борного акта, документа, чрезвычайно важного для понимания
того, что происходило на соборе. Однако уже С. Ф. Платонов
заметил односторонний характер исследования Ключевского,
указав на то, что тот полностью игнорировал летописные из¬
вестия, давно уже опубликованные, в частности, рассказ Алек¬
сандре-Невской летописи9. А между тем трудно сомневаться
в официозном происхождении этой летописи, отражающей
взгляды самого Ивана Грозного. Из всех летописей второй по
ловины XVI века Александре-Невская, пожалуй самая офи¬
циозная и наиболее близко отражающая политику Ивана роз¬
ного в период опричнины.	и опубликованные до-
В. О. Ключевский не испол^ росси„ с Польшей и Ли-
кументы, относящиеся к перегов году В результате этого
товским великим княжесТВ0М"рлИНСТвенным документом, на
соборный акт 1566 года остал
котором он построил свои вывод
407

Между тем собору 1566 года предшествовали
дипломатические сношения между царем ИваномАГНТеЛь"ь1<!
королем Сигйэмундом-Августом. 30 «ая 1566 rolT^S
приехало литовское посольство во главе с Юрием Д ^°СКвУ
ровичем Ходкевичем. В тот же день царь отправилс ЛеКсанА-
молье в Троице-Сергиев монастырь, а 6 июня, по в НЭ б°г°'
нии в Москву, в первый раз принял литовских послов3 П^'
состоялся в Набережной палате в Кремле, после чего на РИвМ
длительные дипломатические переговоры о перемирии IvT^
ковские дипломаты требовали возвращения России отто °С
тых от нее украинских и белорусских городов, находивших”^
ту пору под властью Польши и Литвы. В свою очередь р„В
требований предъявили королевские послы. Это был типич
ный для средневековых дипломатов запрос. Как литовская, так
и русская сторона одинаково понимали, что дело не в этих за¬
просах, а в городах, занятых русскими и литовско-польскими
войсками в Ливонии. Русские дипломаты держались твердо,
отказываясь от раздела Ливонии, потому что «Вифлянская
земля вся вотчина государя нашего». Иван Грозный, впрочем,
настаивал не на отдаче России тех ливонских городков, кото¬
рые были заняты польско-литовскими войсками, а на утвер¬
ждении за Россией ливонских земель, занятых русскими. Это
утверждение предполагалось закрепить перечислением таких
городов в перемирной грамоте, куда должны были войти не
только Юрьев (Тарту) и Ругодив (Нарва), прочно занятые
русскими гарнизонами, но и остров Эзель и другие ливонские
земли, считавшиеся датским владением («что и в те места в
городы королю не вступатися, что за датцким»).
Переговоры продолжались до 25 июня, когда обе стороны
признали их безуспешность, и Боярская дума во главе с царем
постановила, что боярину Василию Михайловичу Юрьеву,
который стоял во главе русских дипломатов, «к послам ити не
с чем». Наступил десятидневный перерыв, после чего 5 июля
переговоры возобновились. В перерыве и произошел Земскии
собор 1566 года.
По Александро-Невской летописи, этот собор состоялся
28 июня в присутствии царя и его двоюродного брата кияэя
Владимира Андреевича. В нем приняли участие освященный
собор во главе с новгородским архиепископом Пименом. Бояр¬
ская лума и выборные. По летописи, соборное заседание состоя-

всеми бояры и с приказными людьми да и со князи и
•'oCt, <<С°боярскимн, и с служилыми людми, да и с гостьми и С
L детми ^ всеми торговыми людми». Основным вопросом, об¬
седавшимся на соборе, был вопрос о ливонских городах. Царь
СУ ашивал собор, как поступать в дальнейшем: удовлетворить
ли требование литовских послов и записать все ливонские го-
Л0да за королем в перемирную грамоту или нет. Если города
записать за королем, то «впредь как за те городы и стояти, и
пригоже ли ныне за то стояти». Второй вопрос носил общий
характер и касался основного направления русской внешней по¬
литики того времени. Смысл его был таков: вести ли дальше
войну за Ливонию или нет.
Польские дела позволяют уточнить, какие вопросы были
поставлены перед Земским собором. Главным камнем преткно¬
вения для заключения мира между Россией и Литовским ве¬
ликим княжеством был вопрос о ливонских городах. Русские
дипломаты требовали признания права России на всю Ливо¬
нию — «Вифлянская земля государя нашего вся. чего ее дели-
ти». Литовские же послы предлагали часть городов передать
Ливонии, а те, которые заняты русскими войсками, оставить
за Россией. Рядом с этим возникал и другой важный вопрос: о
территории, которая должна была остаться при Полоцке, взя¬
том русскими войсками, отказ литовского посольства принять
условия Ивана IV и был причиной созыва Земского собора.
Собор постановил «крепко стояти» за ливонские города.
В подтверждение этого духовенство приложило к приговор-
ному списку свои подписи, за исключением митрополита Афа¬
насия, который в то время оставил митрополию.
Члены собора, «бояре и приказные люди, и князи, и дети
боярские, и гости, и купцы, на своих речех государю крест це¬
ловали». Слова «на своих речех» звучат несколько неопреде¬
ленно. Идет ли речь о «сказках за руками» (то есть о мнениях
за подписями) или о действительных речах, произнесенных на
соборе, остается неясным.
При всей краткости летописной записи о Земском соборе
1566 года как раз в ней даны такие подробности, которые от¬
сутствуют в соборном акте — «приговорном списке». В част¬
ности, и само это название становится известным только из
летописи. К тому же точность летописного известия не подле¬
жит сомнению. Достаточно сравнить перечисление епископов

в летописи и в приговорном списке, чтобы
идентичность имен в обоих документах.
Обратимся непосредственно к приговорном
Увидеть
волну.
Прежде всего бросается в глаза четкое
списку
на несколько групп сословного
Разделение
Со6ора
характера. Впереди всех
духовенство — освященный собор, состоявший из е~СТ°Ит
архимандритов и игуменов. Это сплоченная и влияте СК°П°В>
словная группа, которая дает «совет» госудаою- — ЙЯ с°*
свой совет учинили таков». Ключевский почти не обратил^10
мания иа эту группу, видимо, полагая, что освященный с^”
представлял собой как бы своего рода законченное целое °Р
главе с высшими иерархами. Но, присмотревшись к списку чле
нов освященного собора, можно найти среди них представите
лей далеко не всех монастырей тогдашней России. В соборе не
принял участия даже троицкий игумен, нет игуменов многих
больших монастырей Центральной России (Каляэина, Ипа¬
тьевского в Костроме и пр.,), зато представлены игумены Ху-
тынского монастыря в Новгороде, Лужецкого в Можайске,
Антоньева в Новгороде, Печерского под Псковом, Борисог¬
лебского в Смоленске, Колоцкого под Можайском, не говоря
уже о старцах любимого Грозным Иосифо-Волоколамского
монастыря.
Чем объясняется такое обилие игуменов западных мона¬
стырей и отсутствие центральных? Оно становится понятным,
если вспомнить, что главной целью созыва собора был вопрос,
касавшийся в первую очередь западных русских областей, по¬
граничных с Литовским великим княжеством. Трудно предпо¬
ложить, что все эти игумены и старцы случайно оказались на
соборе в Москве. Ведь гораздо легче было вызвать игуменов и
монахов из Каляэина, Костромы, Владимира, чем из Новго¬
рода и Пскова.
Вторую сословную группу московского собора 1566 года
составили бояре и дьяки, то есть Боярская дума. Они уже не
дают совет, а лишь высказывают свои соображения и свою
«мысль» («ведает Бог да государь наш»), говорят о том, что
им представляется («а иам ся кажет») наиболее верным.
Однако основой собора 1566 года явились ие освященный
собор, не Боярская дума, а представители от дворянства и ку¬
печества. Еще Ключевский отметил, что дворяне, участвовав¬
шие в соборе, были по преимуществу теми, имена которых нахо-
410

дим записанными в Тысячную книгу 1550 года. Он подчерк¬
нул и то обстоятельство, что в Земском соборе приняли уча¬
стие по преимуществу дворяне западных областей России. Но
причины, по которым на соборе были представлены те или иные
дворяне, объяснены им односторонне: «По-видимому, на этот
собор были призваны дворянские представители только тех уез¬
дов, дворянство которых было мобилизовано». Однако пред¬
положение о том, что в соборе принимали участие только моби¬
лизованные дворяне, опровергается тем, что летом 1566 года
военные действия между Россией и Литовским великим кня¬
жеством велись крайне вяло, наступало нечто вроде переми¬
рия. Ведь с литовскими послами в Москву приехали и литов¬
ские купцы (56 гостей), а, по словам Александро-Невской
летописи, с послами прибыло несколько сот людей на 1289
лошадях.
Дворянские представители, названные в приговорном спис¬
ке, делятся на две статьи, не считая торопецких и луцких по¬
мещиков. Кто же принадлежит к первой статье? При внима¬
тельном изучении состава дворян первой статьи бросается в
глаза прежде всего ее титулованный состав. Из 95 дворян пер¬
вой статьи более трети были князьями. Это потомки прежних
удельных князей, ставших, по терминологии XV—XVI веков,
«местными» князьями, служебными князьями прн дворе вели¬
кого князя или его сородичей. В первую статью вошли и знат¬
ные боярские роды (Сабуровы, Морозовы, Колычевы ит. д.).
Но в этой же «первой статье» рядом с князьями и детьми знат¬
ных бояр имеются и дворяне менее знатного происхождения.
Дворяне «другой статьи» насчитывают в своем составе также
князей, но в целом они явно беднее и ниже по положению дво¬
рян первой статьи.
Кого же представляют дворяне обеих статей. Кто они
такие: выборные от дворянских обществ по уездам или «моби¬
лизованные головы», начальники дворянских отрядов, как ду¬
мает Ключевский? Имена большинства дворян обеих статей
действительно содержатся в разрядных книгах11. Отсюда, ви¬
димо и вытекает взгляд Ключевского на соборных представи¬
телей 1566 года как на чисто должностных лиц. выраженный
им в таких словах: «Существенным и непременным условием
представительства считали ие корпоративный выбор предста-
411

вителя, а известное административное его п
ненное с властью и ответственностью нача .П°Л°Женне.
Начальника».
Делая такой вывод, Ключевский
ческнх особенностях разрядных книг, куда эапис^ ° СПециФи.
начальствующий состав. «Головы» пП»л	 Ь1Валн
какбь| забыл о с
• «уда записывал» То
представляли ЛИл.._0ль*о
ополчения по городам и уездам. Их-то и выбиоа °РЯ11с*ие
> А А ПИ niH.lt/ пгчл ЯЛЯ.Я-..	Ня ГлС _
как наиболее видных представителей с чем
Н
МЬ| встРетимСя ц
1ЮЧРШ1Л	и
позже. Насколько трудно порой делать заключени
вании одних имен, показывает то обстоятельство ^ °СНо'
дворян первой статьи оказался и некий Тимоха Сергеев^^"
ванный без «вича» и униженным или по крайней мере про”33
народным именем Тимошка. Но в разрядных книгах мь^иай
дем двух Сергеевых с «вичем»: Василия Ивановича и Тим”
фея Ивановича. Последний и есть «Тимоха» — Тимофей Сер
геев. В 1558 году он ходил к Юрьеву Немецкому (Тарту)
в правой руке, в 1560 году он уже из Юрьева шел на войну
в немецкие места в сторожевом полку.
В сущности, никаких доказательств того, что дворянские
представители выступали на соборе 1566 года как доверенные
люди правительства, Ключевский не дает. Наоборот, имеются
прямые указания на то, что на собор были призваны дворян¬
ские представители из уездов. Таковыми были торопецкие
и луцкис помещики, представившие своих провинциальных
собратий. Они отстаивали мысль о необходимости удержать
земли Полоцкого повета. На основании тщательного анализа
состава дворянских представителей С. Л. Авалиани сделал вы¬
вод, что дворяне явились на собор представителями служилых
людей «тех самых мест и уездов, где их застал указ об откры¬
тии действий собора». Авалиани справедливо подчеркивает, что
дворянские представители принадлежали к определенной со¬
словной категории1*.
Присматриваясь к заявлениям дворян, мы не найдем в них
какую-либо стереотипную форму, которая говорила бы о том,
что соборные делегаты отвечали на поставленные перед ними
вопросы в угодном для правительства духе. Заявляя о готов¬
ности служить государю до самой смерти, за его, государевУ'
правду, дворяне первой статьи выражают свою «мысль» о том,
что 11олоцк не может прожить без ближайших поветов. 'т0
же касается ливонской войны, то. по мнению делегатов, ко¬
роль Сигизмунд совершил великую неправду. Дворяне дрУгоИ

статьи высказывают «мысль» еще яснее, предлагая царю «за
те же городы стояти», но не упоминают о Полоцке.
И еще более живая речь чувствуется в словах луцких и то-
ропецких помещиков: «И мы холопи его государевы за одну
десятину земли Полотцкого и Озерищского повету голову по¬
ложим, чем нам в Полоцке помереть запертым».
Все это очень далеко от взглядов Ключевского на собор¬
ных представителей 1566 года как на простых доверенных лю¬
дей правительства. А между тем и представительство торго¬
вых людей на соборе 1566 года было определено Ключевским
как устроенное совершенно «одинаково» с представительст¬
вом служилого люда. В представителях торговых людей, ут¬
верждал он, будто бы также «видели не столько уполномочен¬
ного какой-либо сословной или местной корпорации, сколько
призванного правительства от такой корпорации». При этом
Ключевский подчеркивал, что на собор 1566 года «были при¬
званы представители только от столичного дворянства и сто¬
личного купечества».
Однако такой вывод был сделан Ключевским с полным иг¬
норированием содержания самого приговорного списка, в ко¬
тором перечислены «гости и купцы и смолняне». В первую ка¬
тегорию включены гости: Глазеев, Офоиасьев, Хозников, Ни¬
китин, Сузин, два Ивашевых, Подушкин, Тараканов, Котков,
Цвилинев, Саванин — всего 12 человек. Казалось бы, можно
априорно предположить, как это и делает Ключевский, что все
гости были москвичами. Но среди них иа третьем месте упо¬
мянут Алексей Хозников. Между тем хорошо известен род
псковских торговых людей Хозиных, один из которых, Алек¬
сей Хоэин, назван гостем под 1607 годом. Прозвища Хози-
пых и Хозпиковых крайне близки друг к другу.
В числе гостей упомянут Григорий Федоров сын 1арака-
ион. Фамилия эта известна была в Москве в конце XV века,
„о позже Таракановы перебрались в Новгород, где. по писцо¬
вым книгам**, находились дворы гостя Федора Тараканова Ан¬
дрея Тараканова, Богдана Васильева сына Тараканова. С боль¬
шим вероятием к этим новгородским Таракановым можно от¬
нести и Тараканова, присутствовавшего на соборе 566 юда
Участие псковских и новгородских гостей в соборе 1566 года,
таким образом, очень вероятно.

Вслед за гостями идет рубрика московских т
лей («да мы москвичи торговые люди»), Кажется°РГ°ВЬ1Х ДЮ-
ражать против того, что это действительно тольк0НеЛЬЗЯ °°3-
но и среди них мы находим Поспея Углечанина Г М°СКВичи,
реяславца. Это уже не фамильные имена, а прозвиГ°РНЯ
рые давались переведенцам из других городов. Ща’ к°т°-
Третью группу составляют смоляне. Они так себя
вают: «а мы смолняне». Однако Ключевский и смолиян*3*11
тает москвичами, отождествляя их с московскими cvkouu СЧи'
и	* и""Ик<1М1|
Но это толкование не находит подтверждения в источ
Да и непонятно, почему суконники, в данном случае смолняне
оказались при перечислении участников собора ниже торго'
вых людей. Ведь суконная сотня шла тотчас же за гостинной
Между тем участие смоленских купцов в соборе 1566 года
вполне понятно, так как они были связаны торговлей не толь
ко с соседним Литовским великим княжеством, но и с Ливо¬
нией. Вопрос о Полоцке имел для них первейшее значение.
Смолняне на соборе 1566 года— это смоленские купцы.
Торговые люди составили особую сословную группу, кото¬
рая собиралась отдельно от дворян, судя по словам «по госу¬
даря своего царева и великого князя приказу о литовском деле
говорили есмя, и мысль наша то». Торговые люди выражают
пожелание, чтобы царь не отступился от ливонских городов и
не соглашался на стеснение Полоцка. И снова перед нами как
бы слышится живая речь: они возражают против того, что ли¬
товские послы дают к Полоцку очень мало земли («и тем го¬
родом, как бы земли быти, и село без деревень покинути»).
Тут же особо выделено мнение смолнян — Игнатия Тверди-
кова с товарищами: «И через улицу лихой сусед лихо, а городу
без земли, как быти». Простая, но ясная народная мудрость
чувствуется в этих словах.
Иной характер носит «мысль» дьяков и приказных людей,
выступавших на соборе 1566 года особой группой. Они гово¬
рят кратко, но несколько стереотипно, как и полагалось скла¬
дывающейся бюрократии. К ним-то, к дьякам и приказным
людям, больше всего и подходит формулировка Ключевского
о соборных представителях как о доверенных лицах прави¬
тельства.
Представители от дворян и посадских людей четко выра¬
жают свои сословные интересы, но уже не только как сослов-

иые. С особенной ясностью это высказали торговые люди: «А
мЫ люди неслужилые, службы не знаем, ведает Бог да госу¬
дарь, не стоим не токмо за свои животы, и мы и головы свои
кладем за государя везде, чтобы государева рука везде была
высока». С таким патриотическим призывом обращаются тор¬
говые люди к правительству уже в 1566 году.
Это неизмеримо далеко от взглядов Ключевского о собор¬
ных представителях как доверенных лицах правительства,
взглядов, навеянных ему неприглядной действительностью
конца XIX — начала XX века, когда самодержавие даже в
черносотенской Булыгинской думе видело опасное свободо¬
любие14.
Собор 1566 года выступает перед нами уже как сложив¬
шееся учреждение. Перед ним поставлены основные вопросы,
на которые должны ответить представители сословий. Их речи
обсуждают отдельно, как и в сословно-представительных соб¬
раниях Западной Европы. И зарождающееся «третье сосло¬
вие», представленное торговыми людьми, уже выступает в за¬
щиту общего государственного интереса. В этой-то среде впо¬
следствии и прозвучит мужественный голос Козьмы Минина,
призвавшего «остаточных» людей Русской земли к защите
родины.
Земский собор 1566 года был крупным политическим со¬
бытием в общественной жизни России середины XVI века.
Вероятно, этим и объясняется то, что о нем сохранилось и еще
одно летописное известие, переданное А. П. Барсуковым15.
Согласно этому известию, заседание Земского собора про¬
исходило во дворце. «Неподалеку от царя, сидевшего на троне,
разместились за особым столом власти (духовенство). Поодаль
на лавке сидели бояре, один за другим в порядке, «кто кого
породою ниже, а не тем кто выше и преж в чину, окольничие
под боярами против того ж» и т. д. Мнения отбирались по груп¬
пам. Духовенство дало совет не отступаться от Риги, Вендена,
Вольмара, Роненбурга. Кокенгаузена. а также и других горо¬
дов, «которые к государским к порубежным городам ко Псков¬
ским и к Юрьевским подошли». Бояре и окольничие прямо зая¬
вили, что государю мириться с королем непригоже: «Знатно-
мол, что послы литовские все говорят о съезде, чтобы мало пе-
реманити, и с людьми ся пособрати, и с Ляхи постановление
учинити, и Ливонская земля укрепити, и к ней рати прибавите,
415

чтоб вперед больши своего дела королю искати
вестем королю еще и самому недосуг; ныне (
а по
Всем-„,
брань». В таком же смысле поданы были мнения РвМ У Него
ных групп. Все говорили, чтобы не отдавать корол^ °СТадь-
званных ливонских городов и землю на правом бере В^|Шена-
принадлежавшую Полоцку, выражая при этом готов ^ВИНЬ|-
приказу государя «стояти против его недругов, кто во °СТЬ П°
годится и до своего живота».	прн-
Барсуков скрыл источник, из которого он взял свои све
ния, следуя той печальной манере исторического изложения
которая сложилась в конце XIX века среди некоторых исто
риков, полагавших, что таким образом их книги приобретут еще
большую ценность. Но характер его источников довольно ясен
Видимо, он имел два источника для описания собора: 1) при-
говориый список, напечатанный в «Собрании государственных
грамот и договоров»; 2) какую-то неизвестную нам летопись
или отрывок подобной летописи. Соединив эти два источника,
Барсуков и дал картину собора.
Источник, которым воспользовался Барсуков, отличается
большой точностью, но передает соборные речи в несколько
ином виде, чем они даны в приговорном списке. В частности,
важно отметить, что Барсуков обозначает соборный акт на¬
званием «приговорная грамота» почти так же как в Александро-
Невской летописи (там «приговорный список»). Видимо, ле¬
топись, известная Барсукову, передавала, так же как и Алек-
сандро-Невская летопись, содержание приговорного списка,
дополнив его личными наблюдениями очевидца, присутство¬
вавшего на соборе и пересказавшего те речи, которые на ием
говорились. Эти речи отличаются и своим содержанием от тех
речей, которые имеются в изданной приговорном списке. Осо¬
бенно интересны указания на войну («брань») польского ко¬
роля с австрийским императором («по вестем» — по сведени¬
ям). Тем большее значение имеет указание на то, что на сборе
«мнения отбирались по группам», как это делалось и позже на
соборах XVII века.
Очевидец собора чувствуется и в словах о том, как сидели
бояре и окольничие. Может быть, и вся запись о соборе 1566
года, переданная Барсуковым, была сделана приказным чело¬
веком, если судить по чисто приказному языку приводимых им
выдержек.

3
в 1580 году был созван новый собор, впрочем, совершенно
не известный в нашей исторической литературе. Тем не менее
имеются материалы как прямого, так и косвенного характера,
свидетельствующие о том, что упомянутый собор состоялся
именно в 1580 году. Для этого достаточно обратиться к такому
источнику, как дневник осады Пскова и относящаяся к той
осаде дипломатическая переписка. Этот источник почему-то
оставался вне поля зрения исследователей, занимавшихся ис¬
торией Земских соборов, хотя он был издан почти 100 лет тому
назад16.
В письме смоленского воеводы Филона Кмиты, адресован¬
ном королю Стефану Баторию 8 января 1582 года, сообщает¬
ся об удачной экспедиции литовских войск у Холма (Chelma).
Воевода сообщает такое известие: «Там же у Холма и в тех
местах захватили в плен детей боярских, а именно, сына бояр¬
ского Назара Ивановича Дежина, которого поймали иа страже,
Якова Гарбузова, Дмитрия Голохтионова и других детей бояр¬
ских, которые единогласно дали сведения, что нигде нет не¬
приятельских войск в этом крае, кроме как в Александровой
слободе; тех, которые оберегают здоровье великого князя и
никого до него не допускают, эа исключением людей, которых
бы он к себе сам призвал, оберегаясь того, чтобы его ничем не
утруждали. Они сказали и о том, что великий князь в то время
имел у себя сейм, желая от всех людей, своих подданных, знать,
иметь ли войну или мир с вашей королевской мощей. Они ска¬
зали, что всей землей просили великого князя о мире, заявляя,
что больше того с их сел не возьмешь, против сильного госпо¬
даря трудно воевать, когда из-за опустошения их вотчин ие име¬
ешь, на чем и с чем. И то сказали, что решили мириться с ва¬
шей королевской мощей, отдать все города Ифляитские, чтобы
только добиться перемирия. И не только с вашей королевской
мощью, ио и с другими, и с царем Перекопским. Для этого,—
сказали,	великий князь уже отправил к вашей королевской
мощи своего гонца из Москвы, дворянина Фому Бутурлина, а
великих послов,— сказали,— уже снаряжают, Никиту Рома¬
новича с другими думными боярами и с двором своим, и сна¬
ряжение их очень богато справлено, которых,— сказали,—
вслед за тем гонцом Бутурлиным быстро послали».
417

Филон Кмита получил известие о «сейме» в р
ских пленных, детей боярских, имена которых им°ССИИ°тРУс
рядных книгах. По существу, перед нами точнее10*0* * р**-
даже с передачей характерных русских терминов, п П°Кааания,
обозначения Земских соборов: «все люди», «всяэ РИИять'х Аля
землей просили» и т. д. Явным отголоском речей п***'<<Bceii
шихся иа соборе, звучат слова: «Больше того с их селИЭН°СИВ'
мешь, против сильного господаря трудно воевать *■ Не В°Эь‘
опустошения их вотчин не имеешь, на чем и с чем» речь Эа
о том, что нет лошадей, «на чем» выступать в поход, и ИД*Т
жеиия для похода(«с чем»). Итак, перед нами известие еще^б
одном «сейме», или Земском соборе, завершившем длитель
иую Ливонскую войну. Экспедиция к Холму была совершена
в декабре 1580 года, значит, Земский собор собирался не поз¬
же декабря того года, так как между его заседаниями и извес¬
тием о нем, полученным боярскими людьми, должно было прой¬
ти некоторое время.
Целью Земского собора 1580 года было обсуждение во¬
проса о мире с Речью Посполитой. Вопрос этот дебатировался
в России с большой страстностью, и одна из версий о причи¬
нах гнева Ивана Грозного иа его сына царевича Ивана Ива¬
новича сводится к их разногласиям по поводу Ливонской вой¬
ны — царь желал мира, царевич говорил о продолжении войны.
Эта версия, вероятно, лучше объясняет царский гнев, чем рас¬
сказ Поссевнна о недовольстве Грозного непочтительностью его
невестки и внезапной ссорой из-за этого между ним и сыном.
Дальнейшие изыскания позволят, вероятно, установить об¬
стоятельства, при которых собрался Земский собор 1580 года.
Свидетельство Филона Кмиты о Земском соборе 1580 года,
основанное на показаниях пленных боярских детей, находит
свое подтверждение и в тех знаменательных словах, которые
бояре сказали послу Стефана Батория в 1585 году по поводу
заключения «вечного мира» между Россией и Речью Поспо-
литой: «Это дело великое для всего христианства; государю
нашему надобно советоваться со всею землею, сперва с митро¬
политом и со всем освященным собором, а потом с боярами и
со всеми думными людьми, со всеми воеводами и со всею вем-
лею; иа такой совет съезжаться иадобио будет ив дальни*
мест». Этот ответ говорит уже о сложившейся практике совы
ва Земских соборов, состоявших из трех частей: освященного
418

а Боярской думы и «всей земли» выборных. О «всей
С° »' как сказано выше, говорилось в показаниях боярских
ЭС й взятых в плен под Холмом. Ценно указание на призыв
’ авителей из дальних мест. Ответ бояр может показаться
искусственным, но в свете того, что известно о соборе 1566
года, замечания бояр не являются пустыми словами, а свиде¬
тельствуют о действительном значении Земских соборов как
о «великом деле». Поэтому можно думать, что известие о Зем¬
ском соборе 1580 года, дошедшее до нас из вторых рук при
посредстве смоленского воеводы, вскрывает возможность най¬
ти известия и о других соборах, пока еще нам неизвестных. Эти
открытия заполнят тот громадный промежуток времени, кото¬
рый лежит между соборами 1566 и 1580 годов.
Мы еще очень мало знаем и еще меньше интересуемся ис¬
торией представительных учреждений на Руси, отказываясь
признавать за ними самый смысл их существования, как учре¬
ждений сословной монархии в России XVI—XVII столетий,
несмотря на ясные свидетельства источников.
Вопреки мнению Ключевского, прямые указания источни¬
ков на участие в соборах представителей от дальних мест сви¬
детельствуют, что соборная практика уже в конце XVI века
знала созыв выборных из разных концов России.
4
Новый Земский собор сошелся в 1584 году для избрания
царя Феодора Ивановича. Правда, сведения об этом соборе
идут из вторых рук. но даже склонный к скептицизму по отно¬
шению к известиям о Земских соборах В. О. Ключевским при¬
держивается мысли о существовании такого собора. Он жеука-
эывает и на те источники, которые говорят об «избрании Фео-
и.
uSd „iedrige. Sude,.). Но особенно	III:
сея как современника и	“ “но-
бенио выделяетсловаорсе	^ н,поинядо Горсею анг-
некотором была представлена вся внать.
419

Тем не менее Ключевский настаивает на том, что
года, как и предыдущий, по своему составу был ” С°б°Р
ТИВНО-ДВОрЯНСКИМ.	аДМИНИсТра.
Между тем самый факт созыва собора для избо
дора Ивановича крайне показателен как факт, свидетел1" ^е°'
щий о повышении авторитета земских соборов. В са ЛЬСТВу,°-
для чего понадобилось утверждение Феодора Ивано * Аеле’
царском престоле, законным наследником которого он бы!?3 Н*
бы Земские соборы не имели никакого значения^ Отврт ’ССли
•#	• ^ I нет на ЭТйт
вопрос мы найдем в политическом положении, сложившемся
России в то время. После смерти Ивана Грозного остались " 8
сына: слабоумный или во всяком случае недоразвитый Фе 3
Иванович и трехлетний Дмитрий Иванович Угличский. С церР
ковной точки зрения царевича Дмитрия можно было считать
незаконнорожденным, как родившегося от седьмой или от шес¬
той жены Грозного, если в последнем случае Василису Мелен-
тьевну признавать не жеиой, а только «женищей», сожитель¬
ницей. Эту незаконнорожденность Дмитрия иногда подчерки¬
вали и наши летописцы. Но для большинства русских людей
право царевича Дмитрия на престол казалось бесспорным, так
как в нем видели сына царя Ивана IV, чем, собственно, и ре¬
шался вопрос о правах царевича на престолонаследие.
Насколько было сложным положение в государстве после
смерти царя видно из того, что вскоре же после воцарения Фео¬
дора Ивановича в столице произошел мятеж, «и народ воско-
лебался весь без числа со всяким оружием».
Английский агент Горсей, быший очевидцем событий того
времени, говорит о смятении бояр, которым Грозный передал
свое завещание. «Все правительство» вышло на дворцовую тер¬
расу и приказало головам и стрельцам запереть все ворота в
Кремль. Духовенство и бояре наперерыв теснились присягать
новому царю.
Собор, избравший на царство Федора Ивановича, конеч¬
но, был подготовлен боярами, «избрание» нового царя было
уже предопределено, но дело не ограничилось только одними
формальностями и венчанием на царство. В этом отношении
очень показательны слова Горсея: «Четвертого мая был соб¬
ран парламент (совет) из митрополитов, архиепископов, на¬
стоятелей монастырей, высших духовных лиц и всего дворян¬
ского сословия без разбора; обсуждались многие предметы, не
420

имеющие отношения к моему рассказу, но клонившиеся к но¬
вым преобразованиям в правлении. Прежде всего определили
срок и время празднования коронации нового царя».
Коронация Федора Ивановича была, таким образом, только
одним из обсуждавшихся на соборе вопросов, притом наиме¬
нее спорным. Рядом с ним «обсуждались многие предметы»
связанные с преобразованиями. О характере этих «предметов»
Горсей не говорит, но их можно выяснить прн тщательном изу¬
чении правительственной политики первых лет царствования
Годунова. Важно отметить, что Горсей прямо сообщает о соб¬
рании «парламента» (а не о подобии парламента, как писал
Ключевский), говоря и о составе выборных, которые собра¬
лись в Москву через полтора месяца после смерти Грозного.
Пискаревскнй летописец отмечает, что всей Русской зем¬
лей после воцарения Феодора Ивановича стали править Борне
Годунов со своей родней и Андрей Шелкалов с товарищами.
В этой среде н зародилась мысль об избрании Феодора Ива¬
новича на царство Земским собором. Тогда становится понят¬
ным и то заявление литовского посла Гарабурды, которое ввело
русских бояр в смущение в следующем, 1585 году. Гарабурда
предложил боярам обменяться записями, по которым призна¬
валось бы, что в случае смерти Стефана Батория на литовско-
польский трон должен вступить Феодор Иванович, в случае
же смерти Феодора Ивановича русский престол займет король
Стефан. В ответ на это предложение бояре могли только про¬
лепетать, что «у нас государи прирожденные изначала... а вы
себе выбираете государей,— кого выберете, тот вам и госу¬
дарь».
Об избрании нлн «поставлении» на царство Феодора Ива¬
новича недвусмысленно говорит Псковский летописец: «По¬
ставлен быть на царство царем... всеми людьми Русские земли».
5
К соборному решению прибегнул и Борис Годунов, севший
на царство по избранию и прошению «всей земли» в 1598 году.
К счастью, прнговорный список собора 1598 года дошел до
нас с соответствующими подписями18. Это обширный и свое¬
образный документ, требующий большой источниковедческой
работы.
421

В приговорном списке, или «утвержденной
бы подводится итог переговорам Земского собо^*****'' ***
том на престол, который вначале не соглашается п С Канд,«Аа.
скнй титул, а потом по прошению «всей земли» ст РИИять Уар.
сударем. Нет никакого сомнения в том, что избрад°В|?*
Годунова на царство было подготовлено заранее и Б°рис«
было избранием народным. Но нельзя представлять0™*041*Ие
и упрощенно: будто это избрание было достигнуто тол * 4ел°
бой силон. По традиции дело изображалось так, буд^Б^'
Годунов не имел никаких прав на престол. Это-де «pa6 А°РНс
вый», «неведомым способом», «из-за безумного молчаний
дей» овладевший престолом. При этом старательно умалчтад
лось о том, что Борис Феодоровнч был братом царицы, а еле
довательно, мог иметь претензии иа русский престол.
Позднейшие сказания крайне исказили суть и ход собы¬
тий, происшедших после смерти царя Феодора Ивановича. По¬
этому для нас особенно ценны показания Пнскаревского лето¬
писца, в авторе которого узнается современник царствования
Бориса Годунова и непосредственный очевидец событий.
Царь Феодор Иванович умер 6 января 1598 года, и тотчас
же возник вопрос о престолонаследии. Единственным бесспор¬
ным кандидатом иа престол была вдова покойного — царица
Ирина Феодоровна, сестра Бориса Годунова, фактического
правителя государства. По словам Пнскаревского летописца,
«бояре и дворяне и вся Русская земля крест целоваше ей, по¬
камест она про изволит, кому быть». Упоминание о всей Рус¬
ской земле говорит о том, что царице Ирине целовали крест
после совещания, в котором приняли участие, в том или ином
составе, представители всей Русской земли, то есть Земского
собора. О том, что царица Ирина была избрана на царство
именно Земским собором, видно из дальнейшего повествова¬
ния Пнскаревского летописца, соединившего два разных из¬
вестия о кратком царствовании Ирины Феодоровны. Повто¬
рив известие о смерти царя Феодора, летописец сообщает, что
царица Ирина приняла власть по благословению и по молению
патриарха Иова и остального духовенства, и «по челобитью
Руския державы Московского государьства бояр и окольни¬
чих и дворян и всяких чинов людей и всего православиаго хри-
стиянстиа, на малое время, покамест Бог царство строит от всех
мятежей и царя даст».
422

Как видим, перед нами формула, обозначающая Земский
собор, с перечислением всех сословных групп, из которых он
складывался. Время собора в этом источнике ие указано но
9Т0 должно было произойти в январе 1598 года, вскоре после
похорон царя Феодора. По летописцу, вслед за этим собор про¬
сил царицу Ирину благословить на царство ее брата а 21 фев
раля патриарх и все участники собора ходили крестаым ходом
в Новодевичий монастырь и получили согласие царицы на из
брание Бориса в цари.
Свидетельство Пискаревского летописца подтверждается
грамотой патриарха Иова от 15 марта 1589 года. Патриарх пи¬
шет в Казань и Астрахань о воцарении Бориса Годунова ко¬
торый принял царство «рыданием и прошением» освященного
собора, и «для челобитья и слез всех бояр и дворян, и всяких
приказных людей, и всего христолюбивого воинства, и гостей
и торговых людей, и всего множества крестьянского народа
Московского царства и всех государств Российского царствия».
Согласие царицы Ирины и Бориса Годунова получено было
1Л февраля, а 26-го того же месяца, по грамоте патриарха,
состоялся торжественный въезд царя в столицу. Его встретили
за деревянным городом «гости Московского государства и всех
городов Московского царствия» с царской честью. В другом
месте грамота указывает на участие гостей и лучших и серед-
них торговых людей в Земском соборе 1598 года.
Сравнивая известия патриаршей грамоты с тем, что сооб¬
щается об избрании на царство Бориса Годунова в дошедшем
до нас прнговорном списке, или утвержденной грамоте, собора
1598 года, мы найдем в них одни и те же даты, но различное
освещение событий. Утвержденная грамота подробно передает
речи патриарха, царицы Ирины и Бориса Годунова, пространно
говорит об избрании Бориса Годунова на царство и об его по¬
вторных отказах от царского скипетра. Перед нами отнюдь ие
документ, утверждающий на царство нового царя, а своего рода
объяснительная записка, составленная после того, как Борис
Годунов уже укрепился на царском троне. Главное ее назначе¬
ние — оттенить роль Бориса Годунова, которому царь Иван
будто бы завещал «сына своего Феодора и Богом дарованную
дщерь свою Ирину». Позже Романовы также распространяли
слух о завещании их родоначальнику Никите Романовичу ох¬
ранять царство, будто бы сделанное также царем Иваном IV.
423

Тем не менее утвержденная грамота дает ясн
для избрания Бориса Феодоровича Годунова на° П°Мять. чТо
созван Земский собор. При этом созыв собора МоЦарство бЫл
утвержденной грамоте как уже вполне сложивший*ВИруеТс" в
В соборе должны были принять участие духовенстъ" °бь,Май
велицех соборех бывает, государские дети розных в <<вЖе На
сударств», которые служили царю Феодору Ивановы ИКИХг°-
живые н всякие люди». Грамота упоминает и о необходи<<СЛу
послать в города за всеми этими категориями соборных М°СТИ
ставителей.	Пред'
Заседания Земского собора начались 17 февраля. В его со
став вошли освященный собор, и бояре, и дворяне, и приказ
ные люди, и гости, и дети боярские, и всех чинов всякие люди
царьствующего града Москвы и всея Российския земля, все
православные крестьяня».
26 февраля новый царь въехал в Москву, о чем согласно
говорят и грамота патриарха Иова, и утвержденная грамота.
Но деятельность собора на этом не прекратилась. Следуя при¬
меру царя Ивана, новый царь обеспечил себя некоторыми га¬
рантиями. О них и говорит утвержденная грамота, рассказы¬
вающая, что 9 марта патриарх Иов снова созвал Земский со¬
бор для установления дня венчания Бориса, после чего обра¬
тился к собору с предложением утвердить условия, иа которых
следует целовать крест новому царю. Это крестоцеловалъная
запись, включенная в текст утвержденной грамоты, так пора¬
зила воображение современников, что ее скопировали и неко¬
торые авторы, позднее писавшие о «смуте в Российском цар¬
стве» Ведь она во многом напоминает те записи, которые со¬
ставлялись при Грозном.
«А на соборе были»,— перечисляет утвержденная грамота
тех лиц, которые избирали царя Бориса. Первую их группу со¬
ставил освященный собор во главе с патриархом, далее следуют
бояре, стрелецкие головы и затем — дьяки по приказам, за
ними — дворяне, затем — «из городов же выбор», гости и
представители московских сотен, в основном составе собора
был примерно тот же, что и в 1566 году. Подавляющую массу
его участников составили бояре и дворяне в силу их господ¬
ствующего положения в государстве.
Возникает вопрос: в какой мере в Земском соборе 1598
года нашло отражение представительство «всей земли»? Был
424

ди собор 1598 года простои ширмой для избрания давно „ам,
«иного кандидата на престол, „ли „и „„ед большее
Пискаревскии летописец неблагопрютю отзывается об£
верждеинои грамоте, говоря. ,то царь Борис приказах
саТь «излюбленную запись» и приложить к ней руки Это .и
димо, относится как раз к той записи, которая дошла до наше'
го времени и помечена 1 августа. В згой записи „ находим как
бы два слоя участников собора, так как „мена соборных вид
ставнтелен и их подписи не соответствуют друг другу. Но ато
различие видимо, проистекало от того, что в утвержденной
грамоте были соединены разные документы. Имена участии
ков собора относятся к заседаниям собора в феврале-марте
159» года. 11одпнси скрепляют документ 1 августа того же года
когда могло состояться новое заседание собора. Отсюда н про¬
истекает то разногласие, которое имеется между именами при¬
сутствовавших по утвержденной грамоте на соборе 9 марта с
одной стороны н подписями под утвержденной грамотой, от¬
носящимися к 1 августа, когда она была окончательно состав¬
лена^ в силу чего н возникли разногласия у разных исследова¬
телей даже в определении количества участников собора и его
состава.
Таким образом, выходит, что Земский собор 1598 года за¬
седал длительное время: в феврале-марте и в июле-августе 1598
года.
Земский собор 1598 года, конечно, не выражал полностью
единодушного мнения даже сословных представителей, но его
и нсЛЬЗЯ GBSCTtt-К-КакоЙ-ТО комедии. Если вопрос об избрании
Бориса Годунова иа царство ^Йгллредрешен. то ЭТОГО нельзя
сказать о других вопросах, поставленйшлеред собором. На
это правильно указал в свое время В. О. Клю^егский, отме¬
тивший прямую ссылку царя Бориса на постановление собора
1598 года о том, чтобы «дворяном быти без мест на нашей
службе». Царь приравнивал нарушение этого правила к госу¬
дарственному преступлению — «воровству» («и ты почему так
воруешь»).
Избирательный собор 1598 года представлялся значитель¬
ным явлением даже врагам Бориса Годунова. Новый летопи¬
сец прямо пишет. «Царствующего ж града Москвы бояре и все
воинство и всего царства Московского всякие люди от всех гра¬
дов и весей збираху людей и посылаху к Москве на иэобрание
425

царское»19. В этом показании Нового летописца в
Годуновым, особенно интересно свидетельство о том**466^^
ставителей на собор выбирали от всех городов и сел 4R° Пред'
о прибытии соборных представителей из дальних ™ Впр°ч«м
А Г®Р0ДОй
сии говорит и утвержденная грамота.
О собрании всех сословий говорит и Буссов
в св°ей Хр0.
нике, в данном случае очень достоверной. Он точно Ука
срок, после которого собрался Земский собор: 6 недель
по-русски 40 дней после смерти царя («сорочины»), Он^
сообщает о желании выборных Земского собора избрать г
даря, в данном случае Бориса Годунова, что очень не нрави
лось князьям и боярам20.
До нас не дошли отклики того, что происходило на соборе
1598 года, но некоторое представление об этом можно соста¬
вить иа основании подкрестиой записи царю Борису Феодо.
ровичу, датированной 15 сентября 1598 года.
В подкрестиой записи говорится не об избрании Бориса
Феодоровича на царство, а о благословении его на царство ца¬
рицей Ириной Феодоровной, по молению «всего освященного
вселенского собора и бояр, и киязей, и дворян и приказных
людей, и дьяков, и детей боярских всех городов московского
государства, и гостей, и торговых людей, и всего народа кре¬
стьянского». Однако, несмотря на «моление» всего народа, за¬
пись требует не желать на царство царя Симеона, или его сына,
«или иного кого ни буди». Иными словами, уже рисуется кар¬
тина возможного соперничества Симеона или других кандида¬
тов иа престол. Заранеё~ЩЯ;Д11И1В1ви1.1... ^чраиватв заттг-
-JOPOB против царя и $го семейства, не отъехать в иные госу¬
дарства, бьггь в приказ»* или судах по распоряжению царя
и во всем ему «с^жити и прямити» без хитрости.
Пер*д нами прямое отражение той избирательной борьбы,
которая сопровождала созыв собора, а может быть и выступ¬
лений на нем, подавленных сторонниками «изрядного прави¬
теля», Бориса Годунова.
6
Относительная слабость изученности источников XVI века
позволяет подумать что сведения о Земских соборах того вре¬
мени будут впоследствии существенно дополнены. Изучение

правительственных мероприятии, непосредственно следовав-
ших за Земскими соборами, может показать их действенность.
Пока это, да н то только частично, сделано по отношению к
собору 1549 года. Земские соборы XVI века представляют
большой интерес, н можно только пожалеть, что наши ученые
отмахиваются от нх изучения, повторяя давно устарелые суж¬
дения 100-елтней и 60-летней давности.
Советская историография не может игнорировать и того
общеизвестного факта, что вопрос о Земских соборах в усло¬
виях бесправной самодержавной России XIX века — это во¬
прос не только исторический, ио и политический. Большой на¬
учный авторитет В. О. Ключевского в свое время отодвинул в
сторону предшествовавшие ему работы В. Латкииа21. А между
тем статья В. О. Ключевского носила тенденциозный харак¬
тер и преследовала определенную политическую цель. Общие
политические рассуждения не только занимают в ней очень
большое место, но и предшествуют всем его выводам. Статья
появилась в период начавшейся в 1890—1892 годы реакции,
отразив на себе все особенности умеренного либерализма, точ¬
нее, соглашательства с царским правительством, которое было
характерно для Ключевского. По своим выводам эта прослав¬
ленная статья, повторяемая без критики и в более поздних тру¬
дах, безусловно стояла ниже книги Латкииа.
Задача советских ученых — обратить внимание на исто¬
рию Земских соборов как сословно-представительных учреж¬
дений и критически разобрать свидетельства и о других пред¬
ставительных учреждениях XVI века. Стоит обратить внима¬
ние хотя бы на то обстоятельство, что иноземные авторы обо¬
значали Земские соборы такими терминами, как «парламент»
(Горсей) или «собрание сословий» (Stande) у немецких и гол-
А'НЛаК„"™‘ -попы™З.ИОЫ»посыл*.опрос
о Земских соворох XVI столетия.

ПОСЛЕДНИЕ ИЗ РОДА КАЛИТЫ
Перед нами три надгробия. Они возвышаются в по
архангельского собора в Кремле. У стены лежит царь”!?0**
Васильевич Грозный, или Иван IV, рядом с ним положен еГ
старший сын царевич Иван Иванович, дальше надгробие ДрГ°
того сына Грозного — царя Феодора Ивановича.
Раньше только внешний вид трех массивных гробниц и
короткие надписи на них, сделанные затейливой старинной
вязью, говорили о том, что тут похоронены последние пред-
ставители дома Калиты, правившего с начала XIV века в те¬
чение почти трехсот лет русской землей. Дом Калиты гордился
долгим родословием и вел себя от легендарного Рюрика. В1598
году со смертью царя Феодора Ивановича «корень российских
государей» пресекся. Этому предшествовали странные и зага¬
дочные события, о которых лучше всяких преданий рассказы¬
вает содержание гробниц, вскрытых при реставрации Архан¬
гельского собора.
О жизни и деяниях царя Ивана Васильевича Грозного на¬
писано много. Но некоторые эпизоды его жизни так и остаются
неясными. Среди историков в свое время спорили даже о вре¬
мени его смерти. Летописцы скудно говорят о том, что царь
умер 19 марта 1584 года, и только одна Псковская летопись
сообщает о его смерти 18 марта. Прежде вторую дату считали
ошибочной, но надгробная плита прямо говорит, что царь умер
18 марта. Она же объясняет нам, как появилась первая дата,
царь умер к вечеру, и весть о его смерти распространилась на
следующий день.
I розный умер внезапно, в припадке ярости, которую, н°
позднейшим сказаниям, нарочно вызвал одни нэ его прибли¬
женных за игрой в шахматы или в шашки. Над трупом совер¬
шили обряд пострижения в монахи: надели одежду схимника и
назвали умершего Ионой. Так исполнена была воля грозного
4 28

царя, надеявшегося тем самым обмануть и самого Бога, потому
что, по церковным понятиям, принятие монашеского сана про¬
щает все прежние грехи, все жестокости и мерзости, которыми
была наполнена жизнь умершего властителя.
работы М. М. Герасимова восстановят внешний облик
Грозного1. Надо только сделать одно уточнение. В гробу ле¬
жит скелет уже пожилого человека, отягченного ранней старос¬
тью и болезнями — следствием бурной и развратной жизни,
поэтому и его современники писали, что царь Иван был «не¬
леп», то есть некрасив.
Мантия схимника, уже истлевшая от времени, стоит в яв¬
ном противоречии с найденным в гробу дивным кубком из го¬
лубого венецианского стекла, содержащим миро. Мнимый мо¬
нах, отрекшейся от всего мирского, и в последнее путешествие
отправился с драгоценной утварью.
Вот и второе надгробие. Царевич Иван Иванович редко
упоминается в русских летописях и документах. Иноземцы же
рисуют его сколком с Ивана Грозного,— человеком жестоким,
бесстыдным в своих потехах, подражателем отцовским нравам
и порокам. Как тень он следует за своим отцом в дальних по¬
ходах. Грозный дважды женит своего сына и дважды постри¬
гает его жен в монахини, а третья пока еще живет при царском
дворе вместе с мужем. Отцовское вмешательство в жизнь
взрослого сына, впрочем, не случайно. Сам Грозный был же¬
нат семь раз, а по старым русским правилам только три пер¬
вые жены считались законными. Отец, видимо, и своего сына
хотел сделать таким же наглым беззаконником, каким он был
сам.
Все знают известную картину Репина: обезумевший отец
держит в объятиях обагренного кровью сына. Это грозный
царь, убивший в порыве гнева своего наследника. Но действи¬
тельность, может быть, была еще страшнее. Современники
Грозного старались замолчать его преступление. Умный дьяк
Иван Тимофеев витиевато говорит о сыноубийстве царя. Ле¬
тописи молчат или односложно говорят, что царевича Ивана
Ивановича в живых не стало в Александровой слободе. То же
написано и на надгробной плите Ивана Ивановича. Только
Псковская летопись замечает, что царь убил царевича «осиом»
(острый конец посоха). Неясны и причины царского гнева. Хо¬
дили слухи о педовольст вс Грозного его третьей снохой, женой

‘ттмЬмгщещшлтт щ шлтт*
И ит тптл, Кзтлтлбш, «имгго,л пшттп р»р» Д1»
Ишш» мг« гитри» тлзшем был тсгртлгм, м* »
А 40 ДЮИ0Г 0 Гробу 9 М0рС00» ом*""'9
г случилось, мг*"Т **
т Яр0М0б дорог" • шечмл Ьм-
Пь'Шмтт*^, tmtmmttam <%п\«тпгт*ттш смерт» Нм»»*»
0ЛОТГ тмя* от» 0О«Т0СРЖД0ГТ, Оке »•*•*'»
«»' ур» Ф*цор Имттт ymj 6 ттрш 1 )9в год* »м »Ч»»*
тт Ъмотммт Мргщгмм),$ шпартяп в ттлрш Имл**9

ПРИМЕЧАНИЯ
Средневековая Москва в XIV—XV веках
Книга написана М. Н. Тихомировым в середине 1950-х
опубликована в издательстве Московского университета в 1957 °В
В основе ее — книга «Древняя Москва» (1947 г., см. переиздание-
Тихомиров М. Н. Древняя Москва (XII —XV вв.); Средневекова
Россия на международных путях (XIV—XV вв.) (Подгот. к печати
Л. И. Шохин, под ред. С. О. Шмидта. М., 1990), но она не явля¬
ется простой переработкой более ранней книги. Исследование под¬
водит итоги долголетнему изучению М. Н. Тихомировым истории
Москвы, всесторонне освещает жизнь русского средневекового го¬
рода XIV—XV столетий. В книге использованы многочисленные ле¬
тописи (в том числе Троицкая, Симеоновская, Московский свод конца
XV	века, Новгородская 4-я, Софийские 1-я и 2-я, Воскресенская,
Никоновская) и актовые источники (опубликованные в сборниках
«Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV—
XVI	вв.», «Акты социально-экономической истории Северо-Восточ¬
ной Руси» и др.), а также разнообразная литература. Текст книги
публикуется полностью, но исследовательский аппарат сокращен и
перенесен из сносок в настоящие примечания.
1.	Здесь и далее цитируется: Забелин И^-Е^ИсХОрияторвда Мо=
сквм, 2-е изд. М., 1905. Ч. 1.
2.	См.: Арциховский А. В. Археологические работы в Москве //
Преподавание истории в школе. 1946. № 1. С. 214.
3.	Платонов С. Ф. О начале Москвы / / Статьи по русской ис¬
тории. 2-е изд. СПб., 1912. С. 76-83.
4.	Сажень — русская мера длины, около 2,1 м. Аршин — около
72 см.
5.	Здесь и далее упоминается книга: Сытин П. В. История пла¬
нировки и застройки Москвы. Т. 1. 1147-1762. М., 1950.
6.	Рабинович М. Г. Археологическое исследование московского
посада // Вопросы истории. 1950. № 5. С. 65—71.
7.	См.: Ходаковский А. Я. Отрывок из путешествия по России
// Русский исторический сборник, издаваемый Обществом истории
и древностей российских. М., 1838. Кн. 3. С. 85-86; Арцыбашев
Н. С. Повествование о России. М., 1838. Т. 1. С. 100.
432

8.	См Рабинович М Г. Материадь, по истории великого посал
Москвы // Арх«ологические памятники Москвы и Подмосковья М
1954. с 75-84. Дирхемы — арабские средневековые монеты
9.	См.: Герберштейн С. Записки о Московии. М., 1988 С 131
Ю. Великое говейно — Великий Пост, в 1340 году продолжало
с 27 февраля по 15 апреля.
И. Вельтман А. Ф. Описание нового императорского дворца t
Кремле Московском. М.. 1851. С. V-VI. Их высочество - „асАед'
ннк престола, будущий император Александр II.
12.	См.: Барбаро и Контарини о России. Л., 1971. С. 158
13.	Имеется в виду книга: Снегирев И. М. Москва: Подробное
историко-археологическое описание города. М., 1865. Т. I.
14.	Духовная грамота — название завещания в России XII-
XVIII вв. Феодальные государи в своих духовных делали распоря¬
жение как имущественного, так и политического характера.
15.	Арциховский А. В. Курганы вятичей. М., 1930. С. 119,125.
16.	См.: Шахматов А. А. Введение в курс истории русского
языка. Пг.. 1916. С. 120-121.
17.	Рогожский летописец — летопись первой половины XV в.
(названа по месту нахождения в Рогожском старообрядческом мо¬
настыре), представляет соединение общерусской летописи и тверского
летописания. Изд.: Полное собрание русских летописей. М., 1965.
Т. 15. Ч. 1.
18.	См.: Барбаро и Контарини о России. С. 228.
19.	См. новейшее издание: Памятники архитектуры Москвы. М.,
1982. Вып. 1. С. 130-131.
20.	Воспроизведение плана из альбома А. Мейерберга «Виды и
бытовые картины России XVII в. (СПб.. 1903. Т. 1-2) см.: Памят-_
никн архитектуры Москвы. Вшт1гС7 78-79.
21.	Обводная грамота — документ, описывающий границы зе¬
мельного владения. Указанный документ обозначен в издании (Акты
феодального землевладения и хозяйства. М., 1951. Ч. I. №31) как
запись об истории села Большого Кудрина митрополичьего Новин-
СКОГ022ТоаТсГн. Г. Застройка по трассе от Арбатской площади до
Смоленской с XIV по XX ... // По крессе пер,ой очереди Мос.
“’"ГтГмн^М.Н Древня. Москва XII-XV ..,/ М.. 1947.
С’ 124~Тв?ерской Л- М. Русское градостроительство до конца XVII в.
М '£; д”о^ые°и договорные грамоты велнкня . удельны, кня-
„ VIV-XVI ВВ. / Под ред. Л. В. Черепнина. М.; Л.. 1950.
3еН 25 Воскресенская летопись - крупнейший памятник москов-
433

ского летописания XVI в. (названа по месту хранения основно
ска в Воскресенском Новоиерусалимском монастыре). В
лежит московский великокняжеский летописный свод 1479°СН°Ве
Изд.: Полное собрание русских летописей СПб., 1856-1859 ТпЛ*'
26. См.: Щепкин В. Н. Русская палеография. М.. 1967 Г ii*
119.	'	116'
27.	См.: Рабинович М. Г. Московская керамика // Матео
и исследования по археологии СССР. М., 1949. № 12. С. 61 ИЭЛЬ1
28.	См.. Красовский М. Очерк истории московского пери
древнерусского церковного зодчества. М., 1911. С. 11—20- Иг™ ДЭ
русского искусства. М.. 1955. С. 69-70.	’ Т°Рия
29.	См.: Федоров В. Г. К вопросу о дате появления артиллепи
на Руси. М.. 1949.	РИИ
30.	Здесь и далее цитируется: Смирнов П. П. Посадские люди
и их классовая борьба до середины XVII в. М.; Л., 1947. Т. 1.
31.	Губные грамоты — великокняжеские, затем царские грамо¬
ты. определявшие организацию н компетенцию органов местного са¬
моуправления.
32.	См.: Сыроечковский В. Е. Гости-сурожане. М., 1936. С. 82-
33.	Кочин Г. Е. Материалы для терминологического словаря древ¬
ней России. М.; Л.. 1937. С. 226-227.
34.	Богоявленский С. К. Московские слободы и сотни в XVII в. //
Московский край в его прошлом. М., 1930. Ч. 2. С. 118.
35.	Яковлев А. И. Холопы и холопство в Московском государ¬
стве XVII в. М.; Л.. 1943. Т. 1. С. 24.
36.	Веселовский С. Б., Снегирев В. Л., Коробков Н. М. Под¬
московье: Памятные места в истории русской культуры XIV—XIX
ВВ. М.. 1955. С. 16.
37.	См.: Насонов А. Н. Монголы и Русь. М.; Л., 1940.
38.	См.: Меховскнй М. Трактат о двух сарматидх. М.; Л., 1936.
39.	См.: Приселков М. Д., Фасмер М. Р. Отрывки В: Н-Еене-
шевича по истории русской церкви XIV в. // Известия Отделения
русского языка и словесности Академии наук. 1916. Т. 21. Кн. I.
40.	См.: Соколов П. П. Русский архиерей из Византии. Киев,
1913.
ц 41 Книга Большому чертежу — текстовое описание крупней¬
шей карты России XVII в., представляющее свод географических и
отчасти этнографических сведений. Изд.: Книга Большому чертежу.
М.; Л., 1950.
42.	Имеется в виду А. Контариии. См. прим. 12.
43.	См.: Бахрушин С. В. Княжеское хозяйство XV и первой по¬
ловины XVI в. // Научные труды. М., 1954. Т. 2.
44.	Барбаро и Контариии о России. С. 228.
434

45 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб.,
1890. т. 1. С 289.
1	46 См.: Лихачев Н. П. Разрядные дьяки XVI в. СПб., 1888.
6архатная кпига — родословная книга наиболее знатных боярских и
дворянских фамилий, составленная в 1687 г. Изд.: Родословная книга
князей и дворян российских и выезжих. М., 1787. Родословцы (ро¬
дословные книги) — перечни родословия княжеских и боярских ро-
47.	Ключевский В. О. Боярская дума Древней Руси. Пг., 1919.
С.	Н7.
48.	См.: Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо-
Восточной Руси. М.; Л., 1947.
49.	Московский летописный свод — здесь имеется в виду вели¬
кокняжеская официальная летопись в редакции первой половины
1490-х гг. Рукопись, содержащая эту редакцию, была открыта и опуб¬
ликована М. Н. Тихомировым. См.: Полное собрание русских лето¬
писей. М.; Л., 1949. Т. 25. Типографский летописец — летопись кон¬
ца XV — начала XVI в. (названа по принадлежности списка Сино¬
дальной типографии), в основе которой соединение ростовского ле¬
тописания с Московским летописным сводом 1479 г. Изд.: Полное
собрание русских летописей. Пг., 1921. Т. 24.
50.	См.: Пресняков А. Е. Образование Великорусского госу¬
дарства. Пг., 1918. С. 168.
51.	См.: Ключевский В. О. История сословий в России // Соч.:
В 9 т. М.,1989. Т. 6.
52.	См.: Васильевский В. Г. Предисловие к житию Стефана Су-
рожского // Труды. Пг., 1915. Т. 3.
53.	Глинка Ф. Н. Письма к другу, содержащие в себе замечания,
мысли и рассуждения о разных предметах. СПб., 1916. Ч. 2. С. 9—
14. См. также: Виноградов Н. 1Ъливонские алеманы // Известия
Отделения русского языка и словесности Академии наук. 1915.
Т. 20. Кн. 1; Даль В. И. Словарь живого великорусского языка.
54.	См. прим. 32.
55.	Имеется в виду «Русский Хронограф» - свод излагающий
~ГГс
Старая Моси.аИа.ание Комиссии по и.учеии» ст.рои Москяы.
М ' 5?’ОчсркЛстоРИИ СССР: Период феод-ли.». IX-XV ...
М., 1953. Т. 2. С. 130.	песен и стихотворений был со-
58 СЭТо хГх'УШ . . ИДИ полагают, Киршей Д.иило.»м.
ставлен в 60-ои-х г •
435

См.: Древние российские стихотворения, собранные К
ловым. М.; Л., 1958. См. также: Миллер В. Ф. Очерки^10 ^ани.
родной словесности. М., 1897. Т. I; Сперанский М. Н И0РУСск°н На.
ная словесность. М.. 1917. С. 268-272.	' Нусск*яУст'.
59.	Базилевич К. В. Внешняя политика Русского ц
ванного государства. Вторая половина XV в. М., 1952 Нтрализо-
60.	Русский Временник — свод XVII в., отразивший боле
нее летописание. Изд.: Русский Временник, сиречь летопис^3”
держащий российскую историю... М., 1820. Ч. 1-2. Текст С*’ С°
ской Второй летописи начала XVI в. совпадает с текстом Львов'РИИ“
летописи XVI в. (названа по имени ее издателя Н. А. Львова^на
протяжении конца XIV — начала XVI в. Изд.: Полное собран,,3
русских летописей. СПб., 1853. Т. 6; СПб, 1910—1914. Т. 20.	*
61.	Житие св. Сергия Радонежского было написано его совре¬
менником и учеником Епифанием Премудрым около 1418 г., перера¬
ботано Пахомием Логофетом в середине XV в. Изд.: Памятники ли¬
тературы древней Руси. XIV — середина XV в. М., 1981. С. 256—
429.
62.	Текст Евангелия апракос расположен особым образом в по¬
рядке чтения отрывков при богослужении в течение года.
63.	Звериный (тератологический) стиль орнамента сложился в
болгарской письменности, а в XIII—XIV вв. широко распространился
в русской книжности. Заглавные буквы этого стиля часто изобража¬
ли чудовищ, змей птиц и т. п.
64.	Горский А. В., Невоструев К. В. Описание славянских ру¬
кописей Московской синодальной библиотеки. Отд. I. Священное
писание. М., 1855. № 25.
65.	Киноварный значок — выполненный киноварью, красной
краской, употреблявшейся средневековыми писцами.
66.	Седельников А. Д. «Послание от друга к другу» и западно-
русская книжность XV в. // Известия Академии Наук СССР. От¬
деление гуманитарных наук. 1930. № 4. С. 245.
67.	См.: Гудзий Н. К. История древней русской литературы. 5-е
изд. М.. 1953. С. 214-228.
68.	В Ермолинскую летопись конца XV в. (ее составление свя¬
зано с деятельностью В. Д. Ермолина) вошел ряд ярких рассказов
из различных предшествующих летописных сводов. Изд.. Полное со¬
брание русских летописей. СПб., 1910. Т. 23.
69.	См.: Шамбинаго С. К. Повести о Мамаевом побоище. СПб.,
1906.
70.	См.: Шахматов А. А. Отзыв о сочинении С. Шамбинаго:
Повести о Мамаевом побоище // Отчет о 12-м присуждении имп.
Академнею Наук премий митрополита Макария в 1907 г. СПб., 1910'
71.	См. Ржига В. (1). Слово Софония Риэамца о Куликовской

6ИТ»« (Задонщина) // Ученые записки Московского гос. педагоги,
ческого института. М 1У4/. 1.43; Адрианова-Перетц В. П Слово
о Куликовской битве Софония Рязанца (Задонщина) // Воинские
повести древней Руси. М.; Л., 1949; Mazon A. Le Slovo d’lgor Р
1940.
72.	См.: Седельников А. Д. Где была написана «Задонщина» //
Slavica. Praha. 1930. Vol. 9, s. 3.	Донщина» //
73.	Местничество — система феодальной иерархии в России
XV-XVII вв. По обычаю, считались «местами» на службе и за го¬
сударевым столом. Тот из феодалов, кто считал свое происхождение
более древним, благородным и знатным, либо личные свои заслуги
более значительными, занимал место ближе к царю и претендовал на
высшую должность.
74.	См.: Тихомиров М. Н. Новгородский хронограф XVII в.
(1940 г.) / / Тихомиров М. Н. Русское летописание. М., 1979.
75.	Срезневский И. И. Словарь древнерусского языка. М.. 1989.
Т. 1-3.
76.	Степенная книга (Книга степенная царского родословия) —
литературно-исторический памятник XVI в., составленный при дво¬
ре митрополита Афанасия около 1560—1563 гг. Изд.: Полное собра¬
ние русских летописей. СПб., 1908—1913. Т. 21, ч. 1—2.
Куликовская битва 1380 года
Куликовской битве посвящен ряд работ М. Н. Тихомирова, из¬
данных в 1944-1959 годах. Определенный итог его исследований
по этой теме подводит публикуемая статья, помещенная в приложе¬
нии к изданию: Повести о Куликовской битве. М.,
1.	См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. М..
19892 Гм ^Иловайский Д И. Руководство к русской истории. Сред-
,,„й кУрс”-4“м 19.5: On *, Кулн.о.ска.	А—
И'Тс» •	ДМ'Я«У9П.«»Й А. Ю. Золота, Орда . « »
"""Г Очерки «'Горин СССР: Период феодал».»- IX-XV ... М :
Л.. 1953 т. 2. С.^222. ^^.р<д|)евековая Москва в XIV-XV ...»
5. См. прим
70 к кн.
оГе;ией..йиы-при Пуатье
6. В одной иэ крупнейших	кёро.Гь Франции Ио-
(1356 Г.) погиб цвет фр“"^С“°есте с0 многими рыцарями. Для их
Гу^
стьянства.

7.	Летописные своды, составлявшиеся в Пскове
вв.. впервые были исследованы и научно изданы АПЧ*
См.: Псковские летописи. М.; Л.. 1941. Вып. I; М.'. 195,
8.	Архангельская летопись (Архангедогородскнй л 5	2.
летописная компиляция конца XVI в., в основе котпЛ°Писе*)^
ставленный в Великом Устюге около 1516 г. общерус -Ае*Ит со.
ный свод, включивший многие оригинальные известия за Лет°Пис-
Изд.: Полное собрание русских летописей. Л., 1982 -j-“Ние века.
Андрей Рублев и его эпоха
В основу статьи положен доклад, который М. Н. Тихомиров г
товил для заседания в ознаменование 600-летия со дня пл» Г°"
А И Рождения
великого русского художника. L-татья напечатана в журнале «Воп
сы истории», 1961, № 1, перепечатана в кн.: Тихомиров М. Н. Рус.
ская культура X-XVIII вв. М., 1968. Публикуется по последнему
изданию.
1.	Алпатов М. В. Андрей Рублев. М., 1959. С. 8—9.
2.	См.: Выставка, посвященная шестисотлетнему юбилею Анд¬
рея Рублева. М., 1960. С. 45.
3.	См.: Каринский Н. М. Русская надпись в Люблинском тю¬
ремном костеле // Известия Археологической комиссии. СПб., 1910.
Вып. 35.
4.	См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. М.,
1989. Кн. 2. Т. V. Прим. 386.
5.	Житие митрополита Алексия, первоначальная (летописная)
редакция которого датируется XIV в., было окончательно составлено
в середине XV в. Пахомием Логофетом. Изд.: Прохоров Г. М. По¬
весть о Митяе. Л., 1979. С. 216—218. Абие — немедленно. Зело —
очень.
6.	Синодик — в данном случае, список умерших, который пода¬
вался в церковь для поминовения.
7.	См.: Строев П. М. Списки иерархов и настоятелей монасты¬
рей Российской Церкви. СПб., 1877.
8.	История русского искусства. М., 1955. Т. 3. С. 70.
9.	Двойственное число существовало в древнерусском языке на¬
ряду с единственным и множественным.
10.	Стоглав — сборник решений церковного собора 1551 г., яв¬
лялся одним из основных кодексов правовых норм, определявши*
жизнь духовного сословия, его взаимоотношения с обществом и го¬
сударством. Изд.: Стоглав. М., 1913.
438

О библиотеке москооски, „ар,в
Статья впервые напечатана в жуонале „Н
перепечатана в кн.: Тихомиров М Н pVfr °ВЫИ мир>>- 19б°. № 1
Текст публикуется „о последнему -здаГкГпГГГ ^*УШ
ратуры о библиотеке Ивана IV вместе г „ 0дРо6ныи обзор лите-
см.: Библиотека Ивана Грозного- peKOU_ еконстРукЦИей ее состава
ское описание / Сосу. Н*
под ред. С. О. Шмидта. Л., 1982.	Ч- А- А' Амос°“
столет„Би"м:Т898; А' °	« • XV,
ХУитоГет^/^СбГрГи^Оие^ниГГ” тС*°кт% г“№1*й •
Академии наук. 1910 Т. 88. № 3- ОнЯЗЫКа исловесиос™
Москонской Русн XIV-XVII Бнбл^ГГ;^
3. Согласно легенде, перевод библии на греческий язык был вы-
полнен 72 иудейскими учеными по поручению египетского царя Пто¬
лемея Филадельфа в III в. до н. э.
Начало русского книгопечатания
В основу статьи положен доклад, сделанный М. Н. Тихомиро¬
вым на заседании Отделения истории .АН СССР. Статья напечатана
в журнале «Вопросы истории», 1964, № 5, переиздана в кн.: Тихо¬
миров М. Н. Русская культура Х~XVIII вв. Текст воспроизводится
по последнему изданию.	____
1.	См.: Викторов А. Е. Не было ли в Москве опытов книгопеча¬
тания прежде первопечатного Апостола 1564 г. // Труды III Архео¬
логического съезда в России. Киев, 1878. Т. 2; Леонид. Евангелие,
напечатанное в Москве в 1564—1568 гг. СПб., 1883; Каратаев И.
Описание славяно-русских книг, напечатанных кирилловскими бук¬
вами. СПб., 1883.
2.	См.: Зернова А. С. Начало книгопечатания в Москве и на
Украине. М., 1947; Протасьева Т. Н. Первые издания московской пе¬
чати в собраниях Гос. исторического музея. М., 1955, Тихомиров М. Н.
Начало книгопечатания в России (1959 г.) // Тихомиров М. Н. Рус¬
ская культура X-XVIII вв.
3.	Апостол (Деяния святых апостолов) — вторая часть Нового
Завета, следующая за Евангелием.
4.	См.: Тихомиров М. Н. Русская культура X—XVIII вв. С.
>П-Э16.

5.	Представитель русской реформационно-гуманист
ли середины XVI в. М. С. Башкин подвергал критике*Г1еСКой мыс.
обряды и догматы, отрицая необходимость официальнойЛПИ°ЗНь,е
почитания икон. Вопрос о его ереси после жесткого след ^еркви и
ждался на церковном соборе 1553 г. Башкин был заточен °бСу'
ламский монастырь.	0л°ко-
6.	Несвижский катехизис издан в 1562 г. в Несвиже бел
ским гуманистом и первопечатником Симоном Будным.	°РУс-
7.	Первая славянская книга, напечатанная в Венеции кн
чатником Андреем Торесанским — Часословец (сборник псалмов6
молитв, читавшихся в определенные часы суток), вышла в марте 1493 **
Осмогласник (или Октоих, сборник богослужебных текстов на кан^
дый день недели в восьми циклах) напечатан в 1491 г. в Кракове ела
вянским первопечатником Швайпольтом Фнолем. Первая книга, напе¬
чатанная в Цетинье иеромонахом Макарием (тоже Октоих), вышла
в свет 4 января 1494 г.
8.	См.: Тихомиров М. Н. Иван Грозный и Сербия (1945 г.) //
Тихомиров М. Н. Исторические связи России со славянскими стра¬
нами и Византией. М., 1969.
9.	См.: У истоков русского книгопечатания. М., 1959 С. 259—
260.
10.	См.: Флетчер Д. О государстве Русском. 3-е изд. СПб., 1906.
И. При дворе новгородского архиепископа Геннадия был в 1499 р
составлен первый в России полный библейский коде££г-<Тёш*адиев-
ская Библия», включавипиуж/угийЕр^	с латинской биб¬
лии —Вульгаты.—- '
12ГПискаревский летописец — компиляция начала XVII в., со¬
ставленная стйрСп.Ч.“.,'Ом Шуйских. Изд.: Полное собрание русских
летописей. М., 1978. Т. 34. Минея — сборник текстов богослуже¬
ний каждого дня данного месяца. Охтай — искаженное «октоих».
13. См.: Введенский А. А. Дом Строгановых в XVI—XVII вв.
М.. 1962.
Сословно-представительные учреждения
(Земские соборы) в России XVI в.
В основу статьи положен доклад, прочитанный автором в 1958 г.
на общем собрании отделения исторических наук АН СССР Статья
напечатана в журнале «Вопросы истории», 1958, № 5. переиздана в
кн.: Тихомиров М. Н. Российское государстве XV-XVII вв. М..
1973. Воспроизводится по последнему изданию.
1. Ключевский В. О. Состав представительства на Земских со¬
борах Древней Руси // Соч.: В 9 т. М., 1990. Т. 8.
440

-1 Льяконов М. А. Очерки общественного и государственного
I Лревней Руси. 4-е изд. М, 1926. С. 372.
сТр°3 Пресняков А. Е. Московское царство. Пг., 1918. С. 116. Под-
историографию см.: Черепнин Л. В. Земские соборы Рус-
(^"сударе™ . XV1-XV1I в.. М.. 1978.
СК 4. См.: Карамзин Н. М. История государства Российского. М.,
1989 Кн. 2. Т. VIII. Стб. 63-66, прим. 182.
5.	См.: Платонов С. Ф. Речь Грозного на Земском соборе 1550 г. //
Статьи по русской истории. 2-е изд. СПб., 1912. С. 201-205.
6.	См.: Шмидт С. О. Челобитенный приказ в середине XVI сто
летия // Известия Академии Наук СССР. Серия истории и фило¬
софии. М..1950.Т. 7. Вып. 5.
7.	Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М.,
1963. С. 354.
8.	Шмидт С. О. Продолжение Хронографа редакции 1512 г. //
Исторический архив. М., 1951. Т. 7. С. 295.
9.	Александро-Невская летопись — памятник официального мо¬
сковского летописания второй половины XVI в. (название получила
по нахождению рукописи в петербургской Александро-Невской Лав¬
ре). Изд.: Полное собрание русских летописей. М., 1965. Т. 29.
10.	Тысячная книга —* документ, содержащий список тысячи из¬
бранных дворян для службы при царском дворе. Изд.: Тысячная книга
1550 г. и Дворовая тетрадь 50-х гг. XVI в. М.; Л., 1950.
11.	Разрядные книги (разряды) — книги записей распоряжений
русского правительства о ежегодных назначениях на военную, граж¬
данскую и придворную службу в XVI—XVII вв.
12.	Авалиаии С. Л. Земские соборы. Литературная история зем¬
ских соборов. 2-е изд. Одесса, 1916. С. 43.
13.	Писцовые книги — сводные документы хозяйственных опи¬
саний, систематически проводившихся в России XV—XVII вв.
14.	Булыгинская дума— представительный законосовещатель¬
ный орган, проектировавшийся царизмом в 1905 г.(названа по имени
министра внутренних дел А. Г. Булыгина). Согласно проекту, оль
шинство населения не могло принимать участия в избрании депута-
™* 7усПарсуко. А. П. Род Шоре™ СПб.. 188.. К». 1.
С 2?6 H2«irc. . .иду дневник С. Пиотровского, „публикованный
<оо9 р . Коялович М. Дневник последнего похода Стефан
БдГр2„: ид РоссКн» (Осддд Пскова) и Д„—„ переписка
coco .реиеи-пСПА. 18|7де	п Истории „Велико» кирес™.
Московской М. 1867; Горсей Дж. Записки о России. XVI -
мало XVII в. М.. 1990.
441

18.	Подлинник Утвержденной грамоты об избо
царство до нас не дошел, имеются несколько списков” ИБ°РИСа «а
Археографической экспедиции. СПб., 1836. Т. 2. № j ^Эа : Акть,
19.	Новый летописец — историческое сочинение
события с конца царствования Ивана IV до 1630 г. Воэн”СЬ1Ва,0,1!ее
гах, близких к патриарху Филарету Романову. Изд.: ПоГ**0 В Кру'
ние русских летописей. М„ 1965. Т. 14,ч. I. " ОАНое собра.
20.	См.: Буссов К. Московская хроника. 1584-1613
1961.	'	Л•
21. См., например: Латкин В. Н. Земские соборы Древней Р
их история и организация сравнительно с западноевропейскими пре*1
ставительными учреждениями. СПб., 1885.
Последние иа рода Калиты
Научно-популярная статья написана в связи с вскрытием в Ар¬
хангельском соборе Московского Кремля гробниц Ивана IV и его
сыновей. Опубликована в газетах «Известия», 20 июля 1963 г. и
«Неделя», 1963, № 29. Общий заголовок публикации в «Неделе»:
«Сошествие в глубь веков». Перепечатана в кн.: Тихомиров М. Н.
Российское государство XV—XVII вв. Воспроизводится по этому
изданию.
1. См.: Герасимов М. М. Документальный портрет Ивана Гроз¬
ного / / Краткие сообщения о докладах и полевых исследованиях Ин¬
ститута археологии Академии наук СССР. М., 1965. Вып. 100. С.
139-142.

УКАЗАТЕЛЬ
ГЕОГРАФИЧЕСКИХ И ТОПОГРАФИЧЕСКИХ
НАЗВАНИЙ*	Х
Азия 225
Азов, город 148, 149.152.153.177.
234. 271. 376
Азовское (Сурожское) море 149,
150. 207
Аккерман (Белгород, Белград)
город 153,155, 234, 280
Александрова слобода 391 392
407. 417. 429
Амастрня, город 149
Америка 383
Армения 158
Астраханское ханство 395
Астрахань, город 147, 157-159
165, 166, 315, 423
Астровня,город 149
Афон («Святая Гора»), на
Балканском полуострове 234, 379
—	Пантелеймонов
(русский) монастырь 234
—	Хиландарскин
(сербский) монастырь 234,
235. 385
Багдад (Вактата). город 158
Балканский полуостров 344
Белгород (Белград) — см.
Аккерман
Белоозеро, город 160, 253, 330
Белоруссия 210, 387, 388
Ближний Восток 237
Болгария, Болгарское царство 227,
228, 235, 277. 344. 355
Болгары, Булгар, город — см.
Великие Болгары
Большое село — см. Кудрине
Борисов,город 358
Боровск, город 164, 165. 254 312
332, 334, 347
Боровские холмы 165, 334
Боровский (Красный) перевоз на
Москве-реке 165. 334
Бортенево, село 293
Брянск, город 241, 296
Буг (Бог), рука 155
Быстрая Сосна, река 155
Вавилонское царство 158
Ваганьково — см. Старое Ваганьково
Великая Лука (излучина Дона) 149
Великие Болгары (Болгары,
Булгар), город 157. 266. 287. 314.
315. 320. 325
Великие Лукн. город 44. 253
— К ром (городской
замок) 44
Великорусское государство — см.
Россия. Российское
государство
Венгрия 235
Вейден, город 415
Венеция, город 87, 150, 161, 231,
385, 386
Верея, город 164, 303. 312
Византия, Византийская империя 154,
155. 227. 228. 343, 355. 376
Вильнюс, город 167, 358, 387
Витебск, город 295
Вифляиская земля — см. Ливония
Владимир Волынский, город 45
— Успенский собор 45
Владимир Залесский, город 36, 45,
46. 85,108,177,188, 241, 294. 312,
349. 350, 357, 365, 405, 406. 410
* Указатели составлены и тексту произведений М. Н. Тихомирова
443

—	Золотые ворота 177
—	Успенский собор 45,108,
294,349.350,354,357,
365, 367, 405
Владимнро-Суздальская земля 58,
355
Вожа. река 196, 316, 317, 322
Волга, река 56. 93, 147, 156, 158-
162, 166, 236, 295. 313-316, 321,
351
Волжский путь 152,156,157, 315
Волово озеро 335
Вологда, город 160, 295, 394, 395
Вологодский уезд 394
Волоколамск (Волок, Волок
Дамский), город 45. 161—163, 167,
204, 205, 266-268, 288, 297. 298
Волчьи Воды, река 316
Волынские земли 325
Вольмар,город 415
Воробьево, село 92, 186
Воронеж, река 149, 271, 280, 332
Воронцове село 89, 186
Ворскла, река 289
Восток, страны Востока 153, 156—
158. 225,231,236,238,378
Восточная Европа 146, 147, 315,
317. 343, 388
Вымь, река 160
Вычегда, река 160
Вязьма, город 163
Вятка, река 160
Галата, генувзекнй город
в Византии 152, 272, 280
Галицко-Волынская Русь 240
Галич, город 45, 358
—	Успенский собор 45
Галич Мерский, город 46, 107
—	С обор Спаса 46
Ганзейские города 162, 323, 344
Генуя, город-республика 156. 161
Германия (Немцы. I Немецкая страна)
164, 238,323, 344, 383. 384
Гилин, область в 11ерсии 158
Голенищсво. село 92, 169
Г°РОд
Голенищеве. Кугу эо
Iолутвнно,село 92 Ао^6
Городец Суздальский г
351.352	и,г°Р°д30з,
Городец Тверской (Стапи ч
351	''“тарица)
Городок, село 166
Гороховец, город 347
Греция (Грецкая земля) 372 Та*
Грузия (Обрезы) 158	’ 85
Гурзн (Гурнйцы) 158
Гурзустанн (Грузия) 158
Гусиный брод 336
Полистан (Гулустане), государство
в Средней Азин 158
Дамаск, город 158
Даниловское, сельцо 41, 88
Двина Западная, река 416
Двина Северная, река 160,161,260,322
Дедилово, село 335
Дедославль, город 56
Дербент (Железные Врата), город
157,158, 277,343
Дикое поле 335
Днополь, город 149
Дмитров, город 39,95,130,146,159,
160,162, 253, 303, 355
—	торг 39
—	церковь Пятницы 39
Дмитровский уезд 144, 177, 178
Дмитровское княжество 144
Днепр, река 35, 163, 316
Добрятинская борть (Добрятииское
село) 52
Дон. река 148-150, 152. 153. 155.
161. 207, 232, 234, 261, 267, 271.
285. 309, 310, 316, 319, 321, 323,
324. 331, 332, 335-338. 341. 345,
352. 364.376
Донец, река 316
Донской путь 147, 156, 377
Дорогомилово (Дорогомиловское).
село 91. 166
—	церковь Благовещения
91
444

М11К. город 358
Дубна, река 15У. 16/
Дубок, город 148
Дунай, река 343. 346
Дьяково (Дьяковское), село 92
Дьяковское городище 92
Европа 153.155.156, 249. 323, 375
383. 385
Египет 373, 380
Железные ворота (на Дунае) 343,
346
Железные Врата — см. Дербент
Заблудово, поместье 389
Заблудовскнн монастырь 389
Заболотье, местность 198
Закавказье 236
Залесская земля 56, 93, 278
Заоцкие города 166
Запад, страны Запада 124, 153, 163,
164,191
Западная Европа 96, 114, 123, 130,
182, 191, 225, 368, 378, 379, 415
Засурье 316
Звенигород, город 163, 164, 312,
355-357, 367
—	Городок 356, 357
—	Саввино-Сторожевский
монастырь 356, 357
Золотая Орда, Орда 45, 63, 81, 83,
94,101. 120,145,151,161, 164,166,
180, 187, 196-198, 203, 207, 216,
236. 241-243, 293. 298, 302, 313—
315. 320-323, 330, 331, 342, 343.
346.363
Зубцов, город 163
Иезд, город 100. 158
Иерусалим, город 373
Изборск. город 58
Иоснфо- Волоколамский монастырь
410
Ипр. город 162
Истра, река 147
Исфаган (Испаган). город 158
Италия 155, 235. 343, 344. 369 385
386
Кавказ 236
Казанское ханство 157, 395, 406
Казань, город 67, 122, 157, 133
320,405,423
Калка, река 278, 320, 342
Калуга, город 166
Калязин,город 410
Калязии монастырь 410
Кама, река 160. 162
Каспийское море 159
Кафа (Феодосия), город 149—151,
153, 154, 156, 177, 178, 277, 280
320, 321. 342, 343, 346, 377
Кашин, город 296
Кашира, город 335
Каяла, река 278, 345
Кержан, город 166
Керченский пролив 149
Киев, город 35, 36. 45, 153, 247-
249. 319, 358
—	Подол 35
—	Софийский собор 45
Киевская земля 56
Киевская Русь 49, 215. 240
Кириллов-Белозерский монастырь
160 179,221
Китай 158
Клин, город 302
Клязьма, река 123, 156, 166
Козельск, город 56
Кокенгауэен, город 415
Коломенское, село 92. 93, 301, 302,
347
Коломна, волость 55
Коломна, город 39,56.85.146—148.
165, 218. 251. 252. 266. 278. 292.
293, 296, 299, 316, 324, 325. 331—
335, 395
—	Девичье поле 325
—	Кремль 85
—	торг 39. 85
—	церковь Пятницы 39
445

Колоцкий монастырь 410
Колона, село 290
Колычево. сельцо 91, 92
Константинополь, Царьград, город
83. 119, 148-150, 152-156, 161,
162, 165, 177. 204-207, 209, 212,
225-227. 229-231. 234. 235, 265,
271. 272. 277, 280, 299, 322, 343,
346, 354, 355. 368. 376. 377, 403
—Золотой Рог 152, 212,
229
—	церковь Иоанна
Предтечи (Продром) 152
Косово поле 344
Костомаров брод 335
Кострома, город 160, 168, 169, 241,
243, 266-268, 302, 304,315, 410
—	Ипатьевский монастырь
410
Костромская губерния 231
Костромской уезд 99. 100
Котлы, село 63.86.165,333,334,347
Краков, город 298
Красное село (сельцо) 86, 89, 90,
133, 252, 255,256
Кремеиец, город 251
Кремннк,— см. Москва, Кремль
Крылатское, село 91
Крым, полуостров 151,154,156,162,
178, 282, 322, 323, 346, 377
Кудрине (или Большое), село 77,90,
91, 220
Куликово поле 79, 90, 97,123,174,
247.277,283,286.299-301.323—
328. 330, 335-337. 341. 342. 344,
346.354
Куноки,село 178
Лама, река 161, 162
Лейден, город 379
Лемнос (Лимиы), остров 234
Лнвны, город 324
Ливония (Ливонская, Внфляиская
земля) 372, 408, 409, 414, 415. 417
Литва. Литовская земля 161 198
221, 254, 258. 288, 297, 298. 358'.
383. 384. 387-389. 407
Литовское великое Кнв	4Ц
К*. 239. 263. 264.	из.
Лобынск. город 56	331
Лопасня. волость 55
Лопасня. река 335
Л,(Л,
Л™к„ск.,(Лу,.нское)„Д
Луцк, город 358
Львов, город 358, 387
Любек, город 323, 344
Люблин, город 358. 367
— звмковая церковь 358
Малая Азия 149, 153, 377
Манкуп 178
Медведица, река 149
Медиа, село 162
Меча, река 335, 338, 341
Микулин, город 162, 312
Мнтнлеиы, город 234
Михайловское, село 40, 89
Можайск, город 163, 218, 289,
292, 297,312, 410
—	Лужецкий монастырь
410
Моиастырщниа (Рождествено).
село 342
Мордовская земля 191, 314
Москва, город 32—42, 44—48, 50-
65. 67-76, 78-88, 90. 92-115.
117-129, 132, 135-137, 143-169.
171-176,179-184,186-191.193—
199, 201, 202, 205-208. 210. 211.
214-228, 230-236. 239-247.
249-256.260-270.276. 283.285.
286, 288, 290-308, 311-314. 316,
319. 322, 323, 328, 330-335, 340,
341. 346, 347, 350. 335, 357. 358.
366-372. 374-379. 382. 385.
366-372. 374-379. 382. 385.
389-391. 393, 394. 399. 401. 407,
410. 411. 417, 421, 424, 425. 430
—	Александровский сад **
—	Бабий городок 37
446

__ Бабьегородская
плотина 37
	 Балчуг 80, 238
__ Белый город 51, 58, 69,
79, 95, 128, 129.134, 136
—	Беседы 77
	 	 Библиотека
им В И. Ленина 50
—	Болото 50, 73, 80
—	Бор 212
—	Бульварное кольцо 51,
58. 79
—	Варварский крестец 74
—	Васильевский луг 51,
72, 76, 81. 82
—	Великий луг (см.
также Болото) 80, 81, 85
—	Великий посад (посад)
35-39, 50. 66. 69-72.
75, 80-84, 88,115,138,
255, 295
—	Великий пруд 89. 90
—	Великий торг — см.
Торг
—	Верхний сад 42
—	ворота:
Боровицкие 35,
66, 68. 190
Вврварские 73,
74
Владимирские
225
Водяные 76
Коистаитиио-
Еленские — см.
Тнмофеевские
Никитские 91,
128
Никольские 38.
39. 66. 67. 306.
333
Пречистенские
129,295
Смоленские 38
Спасские — см.
Фроловскне
Сретенские 76,
130
Таганские 234
Тайницкие 34, 85
Тнмофеевские
(позднее Константино-
Еленские) 38.66, 67,190,
193.333
Троицкие 34
Фроловскне
(Фроло- Лавр¬
ские, поднее
Спасские) 38, 39,
66-68,122,171,
175.177.243,248,
267,301, 333
—	Воспитательный дом 51,
72. 81
—	«Всполье» 79
—	Высокое (холм) 54
—	город, град, крепость —
см. Кремль
—	городское поле 77
—	греческая слобода 226
—	Даниловский рынок 40.
210
—	дворы:
Алевнзовскнй
пороховой 114
Английский
(ранее палаты Юрия
Урвнхвостова) 74
Аристотеля
Фноравенти 233
Белеутов 191
Великокняже¬
ский — см. дворец
великокняжеский
Владимира Андреевича
на трех горах 77, 91
Весяков 70, 82
Гавшнн 191
Гостии (Гостин-
иый) 39. 74. 75
Греческий иа
Ильинской улице 226
447

Житный 63, 66
Загородный
вел. кн. Софьи
Фоминишны 51
Кузнецкий
(кузнецкая палата) 74
Митрополичий
49, 62-64, 84,
85. 208, 209
Монастырский — см.
Троицкий
Ногайский 238
Оитоиов 233
Опричный 134
Ордынских послов (Царев
двор) 61
Печатный 382, 386, 394
Поповкин 306
Посольский 75
Ростовского архиерея 78
Соляной 72
Старый денежный 74
татарских баскаков 237
Троицкий(монастырский,
подворье Троице-Сергиева
монастыря) 68, 88
Устюжеиский гостии двор
74
Шемякин 306
Юшковский — см.
Английский — дворцы:
Великокняжеский 49, 62,
63. 76.84.86.255.351,
403. 404, 415, 431
ки. Андрея Ивановича 64.
65
Малый (Николаевский) 43
Новый 42. 43. 108
Софьи Внтовтовны
(нагорный) 66
— дороги:
Болвановская 165. 334
Боровская 143
Брашовская 165. 333, 334
Великая Владимирская 78
85
Волоцкая (Во»
Дмитровска!
**»)
Ка.
я 166
-Ужская 86. 1б6
Каширская I43
Коломенская 85. 1б5
Котловская 165
Можайская 77 91 и*
167	М66.
Новгородско-Тверско
см. 1верская
Ордынская 68, 165
Ростовская 166
Серпуховская 86.143,165
334
Смоленская 34
Тверская (Новгородско-
Тверская) 77, 91, 166
Троицкая 85
—	Загородье 69
—	Замоскворечье (Заречье) 50,63,
69. 77. 79 -81, 85. 86, 95, 98.128,
137,138,165,168,212,237,238,295
—	Занеглименье 34,69,77—80,84-
86,95,220
—	Заречье — см. Замоскворечье
—	Зарядье 36-39. 70. 72, 83,170
—	Заруб (взруб), окраина
Кремлевского холма 64
—	Заяузье 79, 81. 82. 98.106
—	Земляной город 69,111,128,129,
136
—	Ильинский крестец 171
—	Исторический музей 235. 370,378,
379
—	Китай-город 38, 39, 41, 50, 58,
69-72, 74-76, 79-82. 107, 129,
134, 136. 164, 175, 199, 210, 226.
236. 239
—	Китай-городская
возвышенность (гора,
холм) 38. 39. 70. 71.82.95
—	Китай-городсквя стена 70
—	колокольиица 67
—	Красная горка 54
—	Кремлевская возвышенность
448

(гора, холм) 35. 36, 38. 43,
49, 64, 167
__ Кремл
(Кремннк, город, град,
33-36. 38-46, 49-52.
?58-74 77-85, 87. 94. 95, 102.
п44 107 109.115.117.129.131,132.
138 170, 175, 177, 186, 190-192,
04 107.109,115.117.129.131.132,
38 170. 177. 186. 190-192, 207.
208 211. 214. 225. 226. 233, 235,
238’243, 244, 246. 247, 252.255.
258'293, 295.297, 298, 301-303.
305.’ 307, 333, 354. 365, 376, 380,
387, 408, 420
Беклемишевская башня 102
Боровицкая башня 33
Водовозная башня 42
—	Крымский брод 238
—	Крымский луг 238
—	Крутицкие казармы 53
—	Крутицы 41
—	Кулишки (Кулижки) 51, 76, 86
—	Кучково поле 52, 76, 196, 322
—	Липы 77
—	Лобное место 171, 399, 401, 404
—	Лужниковская набережная 91
—	монастыри:
Алексеевскнй 86
Андроников (Аидроннев,
Андроньев) 37, 82—85,
104,105,109,210,212,229,
262, 301, 352-355, 359,
361-367
Афанасия 61
Богоявленский 40, 41, 70,
76. 82,109, 175, 210, 211,
228,229
Введения — см. Новин¬
ский
Вознесенский (девичий) 61,
213
Высоко-Петровский 54
Давыдова пустынь 214
Данилов (Даниловский) 40,
41,85,210, 211, 213
Донской 213, 214
Ивановский 128
Иоанна Предтечи под
бором 213
Козьмодемьянский в
Заяузской слободке 99
Крутицкий 41
Никитский 79
Николо-Угрешскнй 333, 334
Никольский (Никола
Старый «Большая глава»)
82,213, 225,226, 376
Новинский (Введения) 77,
78, 90, 91
Новодевичий 213, 214, 432,
431
Новоспасский 211
Петровский (Петровская
слободка) 79, 210, 213
Рождества Богородицы в
Голутвине 92
Рождественский 79, 213
Симонов (Симоновский)
37, 53, 62, 82-84, 104,
210,213,214, 229,238
Спас в Чнгасах 82, 214
Спасский в Кремле 41, 47,
210
Спасский (возле Яузы) 210,
211
Сретенский 78,79. 85,129,
130,210,213
Старый Симонов 82
«У Покрова в садех» 181
Угрешский — см.
Николо-Угрешский
Чудов в Крыле 61,104,158,
210-212, 229, 230, 235, 237, 258,
262.355, 376
—	мосты.
Высокий (на Яузе) 89
Живой (на Москве-реке)
170
Москворецкий 38, 39, 81
Неглименскнй 171
—	Музей Андрея Рублева 212
—	Набережная палата 63. 408
IS М И Ти
449

—	Набережные сени 63
—	Немецкая слобода, «Кокуй» 234
—	Оружейная палата 33
—	Острый (Вострый) угол.
Острый конец 39, 72
—	Охотный ряд 19
—	памятник первопечатнику Ивану
Федорову 199
—	перевозы 77,85
—	переулки:
Армянский 236
Бабьегородский 92
Богоявленский 70, 88, 210
Ветошный 107
Кисловские 133
Ножовой 133
Псковский 37
Скатертный 133
Столешников 111
Столовый 133
Трехгориый 91
Хвостовые 50
Хлебный 135
Хлыиовсий тупик
«что от Зачатия Пречис¬
тые Богородицы мимо
тюрем до Варварского
мосту» 72
— площади:
Арбатская 78
Большая Кремлевская 66,
67
Красная 45, 74, 370
Кудринская 77, 78, 220
Ногина 86
Смоленская 78,133
Соборная 35
Таганская 165, 334
Торговая (перед
Кремлем) 39. 45
— подворья:
Малороссийской 75
Николо-Угрешского
монастыря 66
Симоновского монастыря
61,62.67
—	Подол (приречная Чаг.
Кремля)35 За
49. 67-67,71'$■«•
Подол Великого пог* ,
70-72. 74.82.95.n "m ;
—	Поклонная гора 299	’ ^
—	Поречье 7* Иконно® Улице,
-посад-см. Великий посад
—	I кковская гора 74
—	ремесленные слободы:
Гончарная 106
Иконная 104
Кузнецкая (в Замоскво-
речье) 98
Кузнецкая (в Заяузье) 82
97
Таганная 98
—	Ржевский (Рижский) вокзал 90
—	ручьи:
Золотой Рожок 37,212,229
Рачка 83
Черторый 37, 83
—	Рыбная слободка «на бережках»
78
— ряды торговые
Ветошный 107
Иконный 104, 226
Панский 239
Суконный Смоленский 164,
171
Сурожский шелковый 171
-	Рязанское шоссе 334
-	Самсонов луг 91, 312
-	Свиблова стрельница 68
-	слободы дворцовые и княжеские.
Барашевская (Бараш-
ская) 133, 135
Басманная 133
Бронная 98, 133
Гончарная 82, 133
Денежная 133
Елоховская 135
Заяуэская слободка 99,13
Иконная 104. 133
Кадашевская 81, 133,13
450

Каменная (у Смоленской
площади) 133
Каменная (за Яузой) 133
Каменщикова или
Каменная(за Яузой)133
Кисловская царицына
слободка 134
Колычевская слободка 137
Конюшенная Большая 133
Конюшенная Новая 133
Котельная 133
Красное Село 133
Кузнецкие(две) 133,134,
136
Лужники Большие 133
Лужники Малые (две) 133
Мельничные (две) 133
Овчинная 133
Огородная 133
Печатная 133
Плотничья 133
Садовые или Садовниче¬
ские (три)133
Слободка в Замоскво¬
речье 137
Сыромятная 133
Таганная 99. 133
Трубничья 133
Хамовная (Тверская,
Константинове кая) 133.135
—	Смоленский рынок 78
—	Старое Симоново 82
—	стены Кремля
деревянная (дубовая) 39,
41-43
каменная (построена при
Дмитрии Донском) 42,64,
68
современная 42
—	Сущевская межа 77, 90. 91
—	Таганский холм 106
—	Татарская слобода 237
—	Терем киягииии (алатоверяий,
«набережный») 63
—	Торг (великий торг) 39. 70. 72. 74
—	Третьяковсая галерея 353
—	«Три горы» 91
—	«Труба» 43
—	тюрьмы 72. 74
—	Тюфелева роща 53
—	улицы:
Арбат (Орбат) 77. 79.104
128, 238
Богоявленская 70, 76
Болвановка 239, 334
Большая — см. Великая
Большие Камеиьщики 110
133
Броииые 98
Варварка (Варьская,
Варварьский мост) 71-75,
83, 84.170, 236. 333
Великая (Большая) 38, 39,
66. 71. 72
Воронцове поле 89,186.347
Гончарная 99. 106
Дмитровская (Дмит¬
ровка) 79, 83.130, 166
Иконная 104
Ильинская (Ильинка) 70,
74, 75. 88.170. 226.236
Кожевнические набереж¬
ные 106
Котельническая набереж¬
ная 106
Красносельская 90
Кузнецкий мост 136
Лубянка 76
Малые Каменьщики ПО.
133
Маросейка 75
Мостовая Веденская
(Введенская) 76
Мясницкая 111. 128
на Подоле к Констаитнно-
Еленским воротам 67
Никитская 45. 78, 79.129.
166
Никольская 66,70, 74—76,
82. 88.170. 225. 226
Ордынка 45, 81, 128, 165,
167, 186, 238
451

Остоженка, Остожье 51,
78. 91
Песчаные 53
Петровская (Петровка) 79.
128
Подольная (в Кремле) 71
Покровка 98, 135
Пресня 370
Пятницкая 81, 128
Рождественская 98
Сивцев Вражек 104
Солянка 73. 76
Сретенская (Сретенка)
78,129
Стромынка 83, 166
Сущевская 90, 129
Сыромятники 106
Таганская 73, 99
Татарская 81, 237
Тверская 79, 83, 128, 166
Тверской бульвар 98
Трифоновская 90
—	университет (на Ленинских
горах) 92
—	урочища:
«бережки» 78
«бронники» 96
«глииищи» 52
«гончары» 106, 136
«кожевники» 106,128,130,
136
«котельники» 98
«кузнецы» 99
«лучники» 98
«мясники» 96,111
«столешники» 110
Старое Ваганьково 51. 77
Старые паиы 75, 239
Пыжи 186
—	Хлыново 77, 91
—	Ходыиь, Ходынка 77, 91
—	церкви:
Архангельский собор
(Архангела Михаила) 35,
47-49.108,109,173,294,
301, 428
Афанасия на ф00ж
воротах 68 А°вскИх
Благовещения 78
ЬлаговещеНня
болоте» 38, 94
зБ5Т°ЗбГн“"йад»мо,
»ГР4°Г,7з'ЦаК№»-
Богоявленский собор 82
Бориса и Глеба (на
Арбате) 79
Бориса и Глеба (на рву) 79
Василия Блаженного 171
Варвары Великомуче¬
ницы 72. 73, 74
Введения Богородицы на
Симоновском подворье 61
62. 68
Владимира «в старых
садех» 76, 78
Воздвиженья Креста
Господня на дворе Ховри-
ных 179
Вознесенский собор 110,
177, 353
Вознесенского монастыря
61,68, 115
Воскресения «в Барашах»
135
Воскресения «в гончарах»
106
Воскресения Христова
«что на пяти улицах» 74
Воскресения «в Старых
паиех» 75, 164
Всех Святых (в Черто-
рье) 77, 295
Всех Святых (на
Кулишках) 76
Георгий (Егорий)
каменный (в Зваиегли-
менье) 80, 109
Георгий Страстотерпец.
452

что у тюрем 74
Георгия «в лучниках» 98 Щ
Георгия «в Яндове» 81
Григорий Неокесарийскнй
«в Дербинах» 83
Даниила Столпника
в Даниловском монастыре
41
Дмитрия Селунского
(придел Успенского
собора) 108
Зачатия Пречистые
Богородицы 72
Зачатия св. Анны
(Зачатейская) 72
Иоанна Златоуста
(деревянная) 180
Иоанна Златоуста
(каменная)131, 180, 181
Иоанна «на пяти улицах» 70
Иоанна Предтечи у
Боровицких ворот 68
Илии «под сосной» 75
Иоанна Богослова «под
вязом» 75
Иоанна Лествнчннка
«под колоколами» 46, 48,
49. 107,108
Константина и Елены 44
Космы и Дамиана «в
старых кузнецах» 99
Максима Исповедника 74
Никиты Мученика (на
Холмех) 82. 97. 100
Николая (в греческом
монастыре) 225
Николы в Драчах
(Грачах) 37
Николы Мокрого 39, 70-
72. 88. 115
Николы в Замоскворечье
(«зовома Борисова») 80
Николы в Кремле (на
Великой улице) 66
Николы в Кузнецкой
слободе 98
Николы «в Мясниках»
Николы «в Пыжах» 186
Николы «в Ямах» 226
Николь, Гостунского 181,
Николы Дербенского 83
Николы Льняного 182
Николы «на Болвановке»
165, 234.334
Николы Чудотворца
«в Котельниках» 98
Николы Чудотворца
«у Таганых ворот» 99
Параскевы Пятницы
(в Китай-городе) 39
Параскевы Пятницы
(в Охотном ряду) 39
Параскевы Пятницы
(на рву) 39
Поклонения веригам
Петра (придел Успен¬
ского собора) 46, 108
Положения Ризы
Богородицы 62
Похвалы Богородицы 67
Ржевской Богоматери 129
Ржевской Параскевы
Пятницы 129
Рождества Богородицы
(в Кремле) 354, 367
Рождества Богородицы,
«что на Трубе» 43
Рождества Иоанна
Предтечи (деревянная) 33
Рождества Иоанна
Предтечи (каменная) 33, 35
Рождества Предтечи,
«что на пяти улицах» 74
Святого Духа (в Черто-
рье) 79
Симеона Столпника 129
Спаса Преображения «иа
бору» 33, 46-49, 63.102,
ЮЗ. 108. 109
Спасского монастыря
453

(возле Яузы) 82, 109, 212,
362, 365
Сретения 103, 130
Тимофея апостола 181
Трифона в Напрудном 90
Троицы «в котельниках» 99
Троицы «на старых
полях» 199, 214
Успения «в барашах» 135
Успения «в гончарах» 106
Успения Симонова
монастыря 82
Успенский собор (Успения
Богоматери) 45—47, 49,
54, 67. 68, 87.107-109,
115,128,173, 209, 214,
225, 230, 301
Чуда Михаила Архангела
в Хонех «что в Старом
Ваганькове» 51
—	часозвоия 113, 365
—	черные сотни (полусотни
и четверти сотен) и слободы:
Алексеевская слобода 128,
129
Арбатская четверть сотни
128
Гостиная 180
Дмитровская 128, 130
Дмитровская Новая 128
Екатерининская слобода
128,129
Кожевницкая полусотня
128.130.131
Кузнецкая 130,131
Мясницкая полусотня 128,
130.131
Никитская 128, 129
Новгородская 128
Ордынская слобода 128
Ордынская сотня 128, 145
Панкратьевская 128, 130
Покровская 128,130
Пятница кая 128,130
Ржевская 128,130
Ростовская 129,130
Семеновская 129 1тп
Сретенская 129,
Донная (купе1^°
Сущевская 129 Ка ^80
СУЩе.ск.,Н„,и12
Таганскм слобод, ,,,
фоицкая 129, 13о
We,» „0лусии> 1й
Чертольская четверть
сотни 129
Черторы>)
—	ямские слободы:
Дорогомиловская 133
Коломенская 133
Переяславская 133
Рогожская 133
Тверская 133
—	Ярославичево место 65
—	Ярославский вокзал 90
—	Ярославское шоссе 166
Москва-река 34—38, 40,50, 51,54-
56, 59, 60. 64. 70. 71. 76, 77, 79,
80-82,84-86,88.91-93,95,100,
128, 138, 147, 156, 161, 163, 165,
169-171, 238, 276, 278, 282, 292,
333,334,376
Московия — см. Московское
великое княжество
Московская Русь 227, 349
Московский край 171, 313
Московский уезд 55
Московское великое княжество 119,
123, 168, 188, 189, 209, 227, 243,
292, 312, 314, 316, 322. 323. 352
Московское государство 183, 187,
422, 423,425
Мстиславль, город 358, 387
Муравскнй шлях 33^, 337
Муром, город 148
Мытищи, село 166
Мячково, село 59
Напрудское (Напрудное), село 40,
86, 90.137
454

Наручадь. город 314
Неглинная, река 34. 36-38, 40,
Й 44 51. 52. 54, 60. 69. 70. 76-
79’ вз! 85, 90.128,129.131.134
Неман, река 324
Немецкая страна, Немцы см. Герма-
Непрядва, река 285, 335, 336, 338,
342
Нижегородская губерния 248
Нижегородское княжество 168, 313,
329
Нижний Новгород, город 46, 58, 64,
71,146.147,156,157.168,236,241,
295, 298. 303, 304, 312, 315, 316,
355. 364
—	Благовещенский монастырь 355
—	Кремль 58
—	собор Спаса 46
—	стены 64
—	церковь Благовещения 364
Ниш, город 344
Новгород, Новгород Великий, город
32. 45, 50. 58. 61, 67, 93. 96, 103,
104,109,112,113,126,127,153,155,
161-164, 187-189, 201, 204, 205,
239, 240, 263, 264, 289, 294, 303,
306,312,313,322,328,376,405.410
—	городище 188
—	Кремль (крепость) 61
—Прусская улица 187,188
—монастыри:
Аитоньев 410
Хутыискнй 410
—	церкви:
Михаила на
Прусской улице
187
Софийский
собор 109
Спаса 105
Спаса в
Нередицах 188
		часоавоия 113
Новгородская аемля 58.162. 313. 329
Новинское, село
90
Новохвостовское, село 186
Новый городок (в Литве) 358
Ногатинская заводь (на Москве-
реке) 93. 312
Ногатииское, село 92, 93
Одоев, город 331
Озерищский повет 413
Ока, река 56. 93,147,148,156,161,
232. 252. 255, 266, 283, 292, 296
307, 310, 313, 316, 329-331. 335
376
Орда — см. Золотая Орда
Оринииское, село 92
Орнач, город 158, 277
Осетр, река 56
Островское, село 92
Палестина 234, 380
Паидораклн, город 149
Париж, город 149
Пахра, река 59. 165, 334
Перемышль, город 298
Переелавль Залесский (Суздальский),
город 46,188,189, 267,292,293
— собор Спаса 46
Переяславль-Рязанский (позже Ря¬
зань), город 145.148, 219, 220, 312,
316, 331
Переяславский уезд 198
Переяславское озеро 198
Пермская земля 160
Пермь, город 160
Персия (Иран) 100. 158, 231, 236
Петербург (Санкт-Петербург).
город 52, 379
Печерский монастырь (под
Псковом) 410
Печора, река 130, 155, 159. 161
Пинские болота 357
Плава, река 335
Поволжье 161. 237, 320
Подмосковье 252. 335
Подольская аемля 164
Покровское, село 133
Полоцк, город 45,409,412-414.416
455

—	Софийский собор 45
Полоцкий повет 412, 413
Полтеск, город 56
Польша 164, 343, 369, 383, 386,
388, 407, 408, 418
Причерноморье 154, 184, 377
Протва, река 56
Прусская земля 187, 188
Псков, город 32, 46, 58, 61, 93, 96,
103.104.111,112,126,203.303.313.
321, 392, 410, 417, 430
—	Кром (Кремль) 44
—	церковь Св. Троицы 112
Псковская земля 58, 313, 330
Пуатье, город 339
Пьяна, река 316, 317
Радонеж, город 142, 166, 311, 352
Райковецкое городище 43
Рамеика, река 57, 92, 169
Речь Посполитая — см. Польша
Ржев, город 163, 296
Рига, город 415
Рим. город 194, 277, 343, 346
Рождества Богородицы монастырь
(на реке Непрядве) 342
Роненбург, город 415
Россия, Российское государство 53,
55. 86, 99, 105, 114, 150, 153. 155,
156, 160, 168, 191, 200, 204, 206,
210, 223, 228, 235, 249, 264, 278.
308, 311, 313, 323, 324, 328, 329,
342, 343, 347, 348, 368, 370, 375,
377, 378, 381-386, 388, 392, 393,
395, 397, 398, 405-411, 418-420,
423, 427
Ростов, город 45, 46. 229, 303,
305. 312, 363, 376
— Успенский собор 45
Ростовская, Ростово-Суздальская
земля 56
Ругодив (Нарва), город 408
Руза, город 164, 312, 347
Руза, река 164, 312, 347
Русь, древняя Русь, Русская аемля
44-46,49. 56. 73.89.130,144,147.
154. 174, 178, 191, 195, 203-205.
207, 208, 227, 228
257, 259, 266, 269 277 v?' 252
310. 311. 314. 317.' 319 •	}04'
332, 341. 344-346. 355 !??’ 3«.
398.415.419. 421.422 424 377'
Русь Северная 111, 323
Русь Северо-Восточная 48
292.312	193- 278,
Рязанская земля 55. 56 148
268. 271.292. 313.329-331	’
Рязанское княжество 296 ЗП 212
331 ’ 316.
Рязаиь(Старая), город 55, 56 67
71.85. 96. 130, 146, 148, 149'im
195, 219, 220, 241. 243, 266'292
293,330,376	'	1
Санническая волость 350
Сарай (Сарай Берке), город 150 152
157,158,165, 314
Сахара, река 149
Свиблово, село 186
Свибловские села 186
Севастия, город 158
Север, страны севера 147, 159,160
Северка, река 282, 283
Северный Кавказ 320
Северо-Восточная Русь — см.
Русь Северо-Восточная
Северская земля (Северы) 283, 321
Семчинское (Семцинское), село 40,
51,91,138, 365
Сербия, Сербское царство 227, 228,
234, 235, 344, 385, 386
Серкизовское — см. Черкизово
Сернач, город 266
Серпухов, город 120, 165, 196, 219,
243, 266, 278, 303, 312, 331, 347.
355, 356
Высоцкий монастырь 230,
356
Сестра, река 156
Сетунь, река 57, 92
Сибирь 395
Синоп, город 149, 377
Синяя Орда 158, 314
Сирия 158
456

*■ >«•'»
ST6“i»1.239, 264. 358. «О
1 ’		 Борисоглебский мона¬
стырь 410
—	Успенский собор 45
Гмоленское княжество 313
Смоленщина 313. 329. 387
Солова. река 335
Сомнно, озеро 198
София, город 344
Спасское-Семеновское, село 177
Средиземноморье, страны Среди¬
земноморья 151,153,155,156, 233
Среднее Поволжье 320
Средняя Азия 147,157, 380
Старая Рязань — см. Рязань
Старица, город 312
Стародуб, город 321
Старое Ваганьково, село 50, 51
Старое Ермолинское, село 177
Суздаль, город 45, 46, 198, 241,
296, 304,312,351
—	Успенский собор 45
Суздальская земля 188,189, 347, 351
Суздальская Русь 240
Сура, река 316
Сурож (Судак), город 149—154,
156,171,177,178,197,230,322, 377
Сурожье 231
Сущево (Сущевское), село 86, 90,
129,137, 347
Тавриэ (Тевризи), город 158
Татарово (Татар), село 91
Тбилиси (Тефлизи, Всифлизи),
город 158	%
Тверское великое княжество 1	>
—	собор Спаса 46
—	стены 46
Тетернн, город 358
Тихая Сосна, река 271
^Рш.(,бз.Т,бТорг'Торг,'г“-
—	собор Спаса 46
Трапезуид, город 227
Тронце-Сергнев монастырь (Лаара)
100,101,153,162,166,173,176.177,
200, 214, 259, 305, 306, 311 319
333, 352, 353, 355-357, 359,’ 360
363, 366, 367, 408
—	каменная трапеза 177
—	Троицкий собор 353,
359-361, 363. 365
Троицкое-Голенищево — см. Голе¬
нищеве
Троки, город 167
Тростна, река 297
Трубчевск, город 321
Тула, город 331, 335
Туров, город 358
Турция 155, 156, 231, 406
Тырново, город 277, 343, 346
Углич, город 65,160. 179. 221. 222.
306
Угра, река 251—254, 331
Угреша, река 165
Украина 210. 235. 388. 397
Упа, река 331, 335
Усть-Вымь, городок 160
Устюг, город 160
Устюжская волость 394
Феодосия - см Кафа
Флоренция, город 371
1верское великое  	 фпанция 313
312.313.329.330	59 б2 фрнг„я 385
Тверь (Тферь) город 44 46 ^.	.	_ см. Итальянцы
96.146,153.156.162 163 184, W.
194 196, 205-207. 216. 23 •	' Хв0СТ0ВСкие села 186
286. 293. 294. 303. 313-315. 392	(Х„„0.„), .„о 50.
__ великокняжеский	91
^еД2н3ин(,амок)44,46 Хн'лаидарский монастырь - см. фон
457

Холм, город 417-419	Чухлома 272, 373
Хоросан (Хорусане), государство в Чюр-Михайлово, урочище в
Средней Азии 157	Рязанской земле 148, 271
Царсвоконстантиновский мона¬
стырь 355
Царьград — см. Константинополь
Центральная Россия 410
Цетннье, город 385
Цысарская земля — см. Италия
Чагатаи (Чагадей), государство в
Средней Азии 157
Черкизово (Серкизовское), село 90
Чернигов, город 45
— собор Спаса Преобра¬
жения 45
Черниговская земля, (Черниговщина,
Северы) 283
Черное море 149.151.153,155,197,
207,234,310, 344
Шать, река 335
Шираз (Ширазы), город 15»
Шоша, река 161, 162
Эзель, остров 408
Юрьев Немецкий (Дерпт, Тарту!
город 112, 295, 372, 408, 412
Юрьев Польский, город 108,177
Ярославец, город 312
Ярославль, город 46, 160
— собор Спаса 46
Яуза (Ауза), река 34, 37,40,54,69
70, 73.79-84, 88, 89.99.100.106
128,129,133,166, 229, 301
Яхрома, река 159
УКАЗАТЕЛЬ ИМЕН
Абип (XV в.), восточный купец 158
Авалнани Семен Лукич (1881 — 1922), русский историк 412
Август (Кай Юлий Цезарь Октавиан, 63 до и. в. — 14 и. э.), первый
римский император (кесарь) с 27 до и. э. 187
Авраам (кои. XIV в.), армянин, житель Москвы 236
Аграфенин (ок. 1370), архимандрит, путешественник 163
Адам (ок. 1382), московский купец-суконщик 122, 243, 244, 245, 248, 267
Адашев Алексей Федорович (ум. 1561), стольник Ивана IV, политиче¬
ский деятель 400—403
Адашев Федор Григорьевич, боярин с 1553 403
Адриан (Андриан) Ярлык (сер. XV в.), митрополичий дьяк 173
Адрианова-Перетц Варвара Павловна (1888-1972), историк русской
литературы 275, 276
Айгуста (Анастасия, ум. 1345), литовская княжна, первая жена
вел. кн. Семена Гордого с 1333 48, 204
Акинднн (нач. XIV в.), тверской монах 207, 208
Акинф Гаврилович (Великий, ум. 1306), тверской боярин 293
Александр (ум. ок. 1427), игумен Андроникова монастыря 364-366
Александр (кои. XIV в.), переписчик книг 104
Александр Васильевич (1309-1332), кн. суздальский 214
458

Александр Данилович (ум. 1308), кн. московский 216
Александр Зерн (ум. 1305), костромской боярин 241
Александр Михайлович (1301-1339), кн тверской, вел кн владимир¬
ский в 1326—1327 203, 204
Александр Пересвет (ум 1380), монах, герой Куликовской б
*	Яппглавич Невский (пк 137(1—....
>й битвы 339
Александр •	пипод, icpun i\y
Александр Ярославич Невский (ок. 1220-1263), кн. новгородский
с 1236,вел. кн владимирский с 1252 188, 189, 273
Алексей (ок 1293—1378), мнтрополнт Киевский и всея Руси с 1354 61
83. 84. 90, 110, 139, 189, 206, 210-214, 228, 229. 237, 258 261 262'
272, 286. 288, 297, 298, 355, 363, 364, 376	’
Алексей (сер. XV в.), дьяк кн. Дмитрия Шемяки 258
Алексей Петрович Хвост (Алексей Босоволков, ум. 1356), московский
тысяцкий с 1353 50.186,194,195, 241
Алпатов Михаил Владимирович (1902-1986), историк искусства 348, 352
Амвросий (вторая пол. XV в.), келарь Троицкого м-ря, ювелир 100
Аммоний Саккос (ок. 175 — ок. 242), древнегреческий философ, глава
неоплатоников 378
Амурат (Мурад I, 1319-1389), турецкий султан с 1362 151
Анастасия Романовна (ум. 1560), первая жена Ивана IV с 1547 430
Андрей, сын Аристотеля Фиоравенти 233
Андрей Васильевич Большой (1446—1494), сын Василия П, кн. углицкий
97,222,223,233,252
Андрей Васильевич Меньшой (1452—1481), сын Василия II, ки. вологод¬
ский 222,251
Андрей Владимирович Меньшой (до 1393-1426), кн. серпуховско¬
радонежский 220
Андрей Волосатый, участник Куликовской битвы 281
Андрей Гаврилович (XIII в.), новгородский боярин 188
Андрей Дмитриевич (1382—1432), кн. можайский 220, 221, 222, 290
Андрей Иванович (1327-1353), кн. боровско-серпуховский 64. 65. 125.
194,217,218,220	...	. пя
Андрей Иванович (1490-1537). сын Ивана III. ки старицкии 137. 138
Андрей Лаврентьев (нач. XVI в.), иконник 103
Андрей Ольгердович (1325-1399). кн полоцкий и псковский 287. 321.
А^дрейРублев (ок. 1360 - ок. 1430). древнеруссккй живописец 103, 213,
*>■™
А« Федорович (ум. 1380). и. росео.с.и» и -И»-"" «6. 327
Андоей Федорович (кон. XIV в ), ки стародубскии 326
£Г. ® Г» 1374). осноштель и игу..» с 1360 Сп.есиого А««—
монастыря 212, 213, 363.364
459

Андроник IV, константинопольский император в 1376—1379
Андроник Тимофеев Невежа (ум. ок. 1603), московский 	154
392.393,395.396	Книг°пеЧатник 3%
Анисья (Оксенья), жена Михаила Андреевича Бренка 276
Анна, дочь вел. кн. Василия I Дмитриевича 227, 228
Анна, жена Дмитрия Михайловича Боброка 325
Анна ИоаиНовна (1693—1740) российская императрица с 1730 4ПП
Айна Святославна, жена литовского кн. Ольгерда 282
Антоний (ум. 1388), чернец Чудова м-ря, книгописец 262
Антон Фрязин (XV в.) монетный мастер 232
Антонова Валентина Ивановна, историк искусства 353
Анфим (Онфим, ок. 1402), монах Андроникова м-ря, книгописец262 364
Апраксия (Евпраксия) см. Елена
Араб-шах (Арапша), хан Золотой Орды до 1377 316, 317
Арат из Солоя (ок. 315 — ок. 245 до н. э.), древнегреческий поэт
и философ 378
Арефа, святой мученик 286
Аристид сын Лисимаха (ок. 540 — ок. 467 до н. э.), афинский государ¬
ственный и военный деятель 378
Аристотель (384—322 до н. э.), древнегреческий философ 378
Аристотель Фиоравенти (Фьораванти, ок. 1415 — ок. 1486), итальян¬
ский архитектор и инженер 68, 87, 110, 114—115, 231, 233
Аристофан (ок. 445 — ок. 385 до н. э.), древнегреческий комедиограф 378
Аркудий Петр (XVI — нач. XVII в.), греко-униатский священник,
филолог 369
Арсений Мацеевич (1697—1772), митрополит ростовский 323
Арциховский Артемий Владимирович (1902—1978), советский историк
и археолог 33, 55, 56, 115
Арцыбашев Николай Сергеевич (1773—1841), русский историк 37
Афанасий, еп. переяславский в 1354 230, 260
Афанасий (ум. после 1568), митрополит московский в 1564—1566 389,
390, 409
Афанасий Высоцкий (XIV — нач. XV в.), игумен серпуховского Высоц¬
кого м-ря, книгописец 236
Афанасий Ермолин (XV в.), московский купец 177, 178
Афанасий Никитин (ум. 1472), тверской купец, путешественник
и писатель 157
Ахмат (ум. 1481), хаи Золотой Орды с 1459 160. 250-254, 289
Базилевич Константин Васильевич (1892-1950), советский историк 249—252
Барбаро Иосафат (1413—1494), венецианский торговец и дипломат 49, 231
Барсуков Александр Платонович (1844-1914), русский историк 415, 416
Батыга, персонаж былины 247, 248
Батый (ум. ок 1256), монгольский хан, основатель Золотой Орды 310
Бахрушин Сергей Владимирович (1882-1950). советский историк 169,194,175
Башкин Матвей Семенович (XVI в ), сын боярский, вольнодумец 384
460

[Заязид I (Баязет) Ильдерим (1347-1403), турецкий султан с 1389 235,
с44 ч мурза ордынский, воевода Мамая в 1378 316
регич, /г	1Q9
Беклемишевы, оояре
Kpaokvpod Сергей Алексеевич (1862-1918), русский историк, архивист
ЗбТз70. 372. 374. 375, 378
Бельский Богдан Яковлевич (ум. 1611), боярин, фаворит Ивана IV 419
Бельский Дмитрий Федорович (ок. 1500-1551), кн„ боярин 403-404
Бенешевич Владимир Николаевич (1874—1943), историк-визаитист 227
Богоявленский Сергей Константинович (1871-1947), историк, архивист
128, 129,133
Борис Васильевич (1440-1494), кн. волоцкий 101, 139, 222, 223, 253
Борис Данилович (до 1303—1320), кн. костромской 216, 294
Борис Константинович (1340—1394), вел. кн. суздальско-нижегородский
352
Борис Федорович Годунов (ок. 1552—1605), русский царь с 1598 97, 392,
393.401, 421-426,431
Бориско (XIV в.), печерский сокольник 161
Бориско (Борис, ок. 1346), мастер-колокольник 112, 113
Бороздины, московский боярский род 353
Браккель Даниэль (XVI в.), ливонец 373
Булах-Темир (ум. 1367), татарский мурза 314
Буссов Конрад (ум. 1617), немецкий мемуарист 426
Бутурлин Фома (ум. 1582), дворянин, гонец в Польшу 417
Бяконтовы, бояре 214
Ванька-ключник, персонаж русской песни 141
Варлаам (ум. 1521), митрополит московский с 1511 ЮЗ
Василий (ок. 1392), монах Андроникова м-ря. киигописец 2oZ
Василий I Дмитриевич (1371-1425). вел. кн	2Я7
90, 91, 124, 139, 141, 143, 164, 197-200, 206. 219, 220. 227, 262.
1902197-200.
Василий 1П^Иванович^04^9—1533). вел кн. московский с 1505 38. 137.
223.371.372,377-378
Василий Александрович (XIV в 1 кн .	з06_307
Василий Веда, -осио.сиий лодиачии.'5 »““
Василий Борисович	^„„„.„сий 326. 327
Василий Васильевич ум. иои;.	к	боярин, москов-
Василий Васильевич Воронцов-Вельямииов (у
и<ий тысяцкий 1®2.,31291з7сУ) церковный писатель 262	„	„
b"S%«^	'
304.306

Василий Давыдович (ум. 1345), кн. ярославскими 326
Василий Дмитриевич Ермолин (2 пол. XV в.), купец ао*
книжник 68.105,110,115, 164, 176-178. 258. 263. 264	°р>
Василий Иванович Березуйский (ум. 1370), кн.. воевода 297
Василий Иванович Шуйский (1552-1612). русский царь в 1606-16Ш
Василий Игнатьевич Пьяница, герой былины 247—249	^95
Василий Калика (ум. 1352), архиеп. Новгородский с 1329, писатель m
Василий (Васка) Капица (Палица) (2 пол. XIV в ), московский *3
«гость-сурожанин» 174, 176-178. 282	УПсц'
Василий Михайлович (до 1367—1382), кн. кашинский 326
Василий Михайлович Удалой (1460—1495), кн. верейский 223
Василий Протасьевич Воронцов-Вельяминов (2 пол. XIV в.) московгк *
тысяцкий 52. 195. 211
Василий Тупик, участник Куликовской битвы 281, 332
Василий Юрьевич Косой (ум. 1448), кн. звенигородский 101,102,199, 304
Василий япанечник (ок. 1472), московский ремесленник 173
Василий Ярославич (1426—1483), кн. серпуховско-боровский 65, 221,
222, 287
Василиса Мелентьевиа (ок. 1577), жена Ивана IV 420
Васильевский Василий Григорьевич (1838—1899), русский историк-виэаи-
тист 230
Вассиан (Васьян) Рыло (ум. 1481), архиеп. ростовский с 1467, публицист
250, 252, 254-256
Васюк Сухоборец, участник Куликовской битвы 283, 325
Ватаэии, тиун кн. Дмитрия Шемяки 121, 122
Введенский Андрей Александрович, советский историк 394
Велес, языческий бог 73
Вельтман Александр Фомич (1800—1870), писатель, историк и археолог
42,43
Вельяминовы см. Воронцовы-Вельяминовы
Вепрь см. Федор Ввсильевич Вепре в
Веселовский Степан Борисович (1876—1952), историк, археограф 143,144,
193. 281. 401, 402
Весяковы, московские купцы 175
Веттермаи Иоганн (2 пол. XVI в.), дерптский пастор 372—375, 380
Викторов Алексей Егорович (1827—1883), русский археограф, книговйд
381
Виноградов Николай Николаевич (1875 — после 1937), втнограф. лите¬
ратор 231
Висковатый Иван Михайлович (ум. 1570), думный дьяк, печатник 372—
Витовт (1350-1430), вел. кн. литовский с 1392 302, 358
Владимир Андреевич Храбрый (1353-1410), кн. серпуховской и боров-
ский 52. 59, 65. 77. 82. 89-91.121,124,125. 127, 131.136,140,145. 172.
218-222, 266, 268, 274, 283, 286-288, 297, 298, 301 304 318, 321.
325-328, 332-335, 339-341, 344, 356. 359, 364, 376
462

Владимир Андреевич (1533-1569), кн. старицкий 138, 408
Владимир Всеволодович (ум. 1228), кн. московский в 1214 95
Владимир Всеволжский, воевода, участник Куликовской битвы 287, 327,
339
Владимир Григорьевич Ховрин (сер. XV в.), московский купец, казначей
пел князя 178.179
Владимир Святославич (в крещении Василий, ум. 1015). вел кн
киевский с 980 247, 248, 298
Власий св. 73
Волконский (XVII в.), кн. 141
Воробьевы, московские бояре 92. 186
Воронин Николай Николаевич (1904-1976), советских археолог, историк
искусства 365
Воронцовы-Вельяминовы, московские бояре 89, 186, 188 194 196 211
322
Всеволожские-Заболотские, московские бояре 198, 200
Гавриил (XIII в.), боярин, родоначальник Кутузовых 188
Гарабурда Михаил Богданович, литовский посол в 1585 421
Гарбузов Яков (кон. XVI в.), сын боярский 417
Гедеон св. 286
Геннадий (ум. 1506), архиеп. новгородский с 1485 101, 391
Георгий Победоносец, св. 177
Георгий Сугдаец (ок. 1330), сурожский купец 150
Герасим (XV в.), еп. коломенский 351
Герасимов Михаил Михайлович (1907—1970). советский антрополог и
археолог, скульптор 429
Герберштейн Сигиэмунд (1486—1566), австрийский дипломат и путеше¬
ственник, писатель 38, 41, 43, 67, 147, 159
Герман, московский купец, брат Ермолы 176. 178
Геронтий (ум. 1489), митрополит московский с 1473 64, 1	,
253. 254
Глеб Святославич (ум. 1340). кн. брянский 241
Г»рЛ Рпятпгланич (vm 1399). кн. брянский и смоленский Ш
Глинка Федор Николаевич (1786-1880). писатель и публицист, декабрист
231	4СС
Гогенштауфеиы, императорская династия m
Годуновы, бояре 188, 426
Гойтан (сер. XIV в.), старшина иконииков 48.
^—-—* зво
Гомер 379
Горсей Джером (ум
о России 419-421. 427
;. 1626). английский дипломат, автор сочинения
463

Горский Александр Васильевич (1812-1875), филолог, археограф
Грабарь Игорь Эммануилович (1971-1960), историк искусства ж 61
сец 348	•*ивопн.
Григорий Ховра (XIV в.), московский купец 178
Григорий Холопищев, участник Куликовской битвы 283
Гридя Хрулец, участник Куликовской битвы 283, 325
Гуго Капет (941-996). король Франции 313
Гудзий Николай Каллиникович (1887-1965), историк русской литературы
Гурий (в миру Григорий Руготин, ум 1563), архиеп казанский с 1555 142
143
Давыд Явидович (ок. 1305), костромской боярин 241
Даль Владимир Иванович (1801-1872), русский этнограф и лексикограф
81.111.231.377
Даниил (библ.) 142
Даниил Александрович (1261—1303), кн. московский 35, 40. 41, 88, 188
189,210, 216. 292
Даниил Белеутов, участник Куликовской битвы 328
Даниил Заточник (XII или XIII в.), предполагаемый автор «Моления»
и «Слова» 186
Даниил Иванович (ок. 1319), сын Ивана I Калиты 294
Даниил (Данило) Черный (ок. 1360—1430), древнерусский живописец349,
353,354,358, 360-363, 366, 367
Даниловичи, род московских князей 216
Девлет-Гирей (1551—1577), крымский хан 391
Дежин Назар Иванович (кон. XVI в ), сын боярский 417
Дементий Саларев (XIV в.), московский купец, «гость-сурожанин» 174,
282
Дженкиисон Антони (ум. ок. 1610), английский купец и дипломат 147
Дионисий (ум. 1385), еп. суздальский и нижегородский, с 1384 митропо¬
лит Киевский и всея Руси 152, 272
Дионисий (ок. 1440 — после 1502), русский живописец 103
Дмитрий Васильевич Бобр (ок. 1463), боярин 177, 178
Дмитрии Васильевич Всеволожский, московский воевода 276, 287, 327,
339
Дмитрий Васильевич Ермолин (в иноках Дионисий, XV в ), московский
купец 176,177,178
Дмитрий Ермолин (Васкин) (XIV в. ), купец 176-178
Дмитрий Иванович Донской (1350-1389), вел кн московский с 1359 35,
42,43.52.58.59,60-63,68,76.84.95.101,102.110 121 124 126,127,
131, 140, 143, 144, 151, 155, 159, 172-176. 178, Р9 183 ’l84 189. 192,
195-198, 218-220, 230, 243, 258-260. 262. 265-268'272'278, 279.
282-288, 297-301, 314,-316, 318, 319, 322, 325-327* 330-335 337,
339-341, 344, 346, 352, 354, 356, 364
Дмитрий Иванович (ум. 1521), сын Ивана III, кн углицкий 136, 137
4G4

Лмитоий Иванович (1582-1591), сын Ивана IV. кн. углицкий 100. 420
Дмитрий Иванович Нефимопов (XV в.), боярин 259
Дмитрий Константинович (1323 1383), вел кн суздальско-нижегородский
196. 266. 315
Дмитрий Михайлович (Грозные Очи, 1299-1326), вел. кн тверской 294
Дмитрий Михайлович Боброк (Волынец), воевода, участник Куликовской
битвы 285. 287. 315. 321, 325, 326, 337, 339
Дмитрий Ольгердович (ум. 1399), кн. брянский и трубчевскнй 287, 288
321, 325
Дмитрий Самозванец (Лжедмитрий I, ум. 1606), русский царь с 1605 396
350
Дмитрий Солунский, св. 68, 177
Дмитрий Черной (Чермный, XIV в ), купец, «гость-сурожанин» 174, 282
Дмитрий Юрьевич Шемяка (1420-1453), кн. галицкий 95, 101, 121 122
141.162,179,180,221,253,258,304-307
Добрынские (Константиновичи), бояре 306
Долмат (ок. 1488), иконник 103
Дьяконов Михаил Александрович (1855-1919), русский историк 182, 398,
400,405
Дябринский Федор Андреевич (кон. XVI в.), боярин 394
Евгений IV (Еугений), папа римский в 1431-1447 204
Евдокия Дмитриевна, жена вел. кн. Дмитрия Донского 61, 63, 68, 288,
300.301
Евпатий Коловрат, русский богатырь, герой народного эпоса 58
Евпраксия Федоровна, вторая жена вел. кн. Семена Гордого с 1345 204, 205
Евсевка (2 пол. XIV в.), новоторжский купец 196
Евфимий (ок. 1412), еп. туровский 358
Евфимий (ум. 1458), архиеп. новгородский с 1429 113, 328
Едигей (1352—1419) эмир, фактический правитель Золотой Орды с 1399
289. 302, 350
Екатерина II Алексеевна (1729-1796), российская императрица с 1762 191.
323	77
Елена (Евпраксия) Ольгердовна, жена кн. Владимира серпуховского 77.
Елизавета Петровна (1709-1761). российская императрица с 1741 191
Епифаний Премудрый (ум. ок. 1420), монах Троице-Сергиева м-ря, писа
тель 160, 348. 354. 359	.	....	17Я
Ермола (Васкин) (XIV—XV в.), московский купец Пб.т.т
Ермолины, московские купцы, «гости-сурожаие. 175. 176. 177. 1И5, М
Ефрем, игумен Андроникова м-ря после 1427 364
Ефрем Сирин (ок 304-373). церковный писатель 23Н
Ждановы, московские бояре 66
Жеребец (ок. 1305). костромской боярки 241
Жила (XIV в ), печерский сокольник 130
465

Захарий (сер. XIV в.), старшина живописцев 48, 103
Зернова Антонина Сергеевна (1883—1964), советский книговед 3R
Зерновы, московские бояре 188	1
Зиновий (ок. 1388), кннгописец 230
Зосима (I пол. XV в.), иеродиакон Троице-Сергнева м-ря, путешес
ник и писатель 153	ен'
Зосима, митрополит московский в 1490—1494 77
Иван (ум. 1356), архимандрит Спасского м-ря, затем архиеп. ростовский
Иван (ум. 1417), архиеп. новгородский в 1388—1415 226
Иван I Данилович Калита (ум. 1340), кн. московский с 1325, вел ки вла
димирскин с 1328 35. 40-43, 45, 47-52, 59. 65. 84. 85. 90. 91 95 100*
108, 109, 125, 128, 130, 134, 135, 138, 143, 144, 155. 158. 159, 161 ’ 188
189.194,	203, 207, 208,211, 216-218, 260, 264, 291-204, 311, 313,428
430, 431
Иван II Иванович Красный (1326—1359), пел. кн. московский с 1353 46,
125.126.143.144.173.194,	217, 218, 219, 260, 261, 363
Иван III Васильевич (1440—1505), вел. кн. московский с 1462 49, 62, 67,
68. 88.133, 137,138,159, 163,177, 181. 190, 222, 223, 232, 239, 250-
252,253-256, 289, 377,405
Иван IV Васильевич Грозный (в схиме Иона, 1530-1584), вел. ки. мос¬
ковский С 1533, царь с 1547 136,138,160, 223-224, 315, 375, 379. 383,
389, 390-392, 399-410, 418, 420, 421, 432, 424, 428-430
Иван Андреевич (1430—1462), киязь можайский 221, 222, 306
Иван Борисович (ок. 1477 — ок. 1504), кн. рузский 98, 109, 173, 223
Иван Васильевич (ум. 1386), ки. смоленский 326
Иван Васильевич Вельяминов (ум 1379), сын московского тысяцкого 184,
196, 197, 322
Иван Владимирович (ум. ок 1430), кн. пронскин 220
Иван Голова (Ховрии, XV в.), строитель 68
Иван Дерма Ярцев сын (ок. 1509), икониик 103
Иван Дмитриевич (1276-1302), кн. переяславский 292
Иван Дмитриевич Всеволжский. боярин, московский наместник в 1425—
1433 197-200
Иван Иванович Малый (после 1350—1364), сын Ивана II, кн. звенигород¬
ский 218
Иван Иванович Молодой (1458—1490), сын Ивана III, с 1471 соправи-
тельотца 251—253, 255, 256
Иван Иванович (1554-1581), царевич, старший сын Ивана IV 224, 392,
418, 428-430
Иван Константинович, кн. торусский, участник Куликовской битвы 326
Иван Константинович Добрынский (сер XV в ), московский наместник 200

Иван Константинович Шетнев (XV в.) тве
Иван Павлов сын Аристотелев (ум 1552Л	ТЫСЯ1*КИЙ 194
Иван Пеньков (I пол. XVI в), кн 142	^ °ЯрСкий 233
Иван Родионович Квашня (ум 13901
Иван Семенович (1351-1353). сын вел киТ™"" В?Вода 299- 326
Иван Сосков (ок. 1598). новгородский тоого/^ Гордого218
Иван Спаситель (Сальватор) ФрЯЭин KaJL ЫИ ЧСА0Век 183
Иван Старков (I пол. XV В.). боярЭиИ„Н306ПеАЛаН'аВГУСТИНеЦ Д° 1492 232
Иван Федоров (ум. 1583), русский и
387. 389-391, 393, 395, 396 У Р нскии псРв°печатник 214, 386,
Иван, сын Ивана Федорова 387
И“Н	(«■ 1350-1380). &д„»р„нй 30,
Иван Федорович (ок 1409-145М „ р ии Я»1
Иван Фомин (ок 14491	° ' Л ряэанский 221
Г1ван и^омин [ок. 1449). мастер-ювелир 101
И..Н Фр.э»н (« 491). «ас™р.нталь,„(в 233
и!" М™в>-	«3
Им» Юрьевич n:ep."lTl%Tr,P^"”"-
ский воевода 99, 101, 111, 138 139 190 255 ЛЬШ°И НамеСТИИК’ москов'
3И5™"И76 СмОЛЬН""нн <“"• xiv •■')■ »т«£т..,и.,.	270-272.
Иисус Христос 260
й»°“у“ Лмитрий И“н""- «832-.920). русский историк 309
оанн V, константинопольский император в 1341-1390 154
оанн VI Кантакуэии, константинопольский император а 1341-1355 227
о Палеолог> константинопольский император в 1425-1448 228
230, 368
Иоанн XXII, папа римский в 1316—1334 150
Иоанн Добрый (1319—1364), французский король с 1350 339
Иоанн Златоуст (ок. 345—407), константинопольский патриарх, церков¬
ный писатель 394—395
Иоанн Лествичник (VI—VII вв.), св., церковный писатель 46
Иоанн Предтеча, св 46
Иоанн Телеш (ок. 1354), монах, киигописец 260
Иов (ум. 1607), митрополит московский с 1586, первый русский патриарх
в 1589-1605 393. 422, 424
Иона (ум. 1461), митрополит киевский и всея Руси с 1449 62, 64, 206, 209
|^она. архиеп. вологодский и великопермский в 1589—1603 394. 395
Иосиф (библ ) 142
Иосиф (ок 134), старшина живописцев 48. 103
Иосиф Волоцкий (светское имя Ипам Санин, 1440—1515), игумен, церковно-
политический деятель, публицист 367
Ирина Федоропма Годунова (ум 1603), царица, жена царя Федора Ивано¬
вича 329, 422. 423, 426. 431
Исаая (Исак), новгородский посадник в 1453 306
Исааяий (сер XV в ), игумен Андроникова м-ря 364
467

Исидор (ум. 1462), митрополит киевский и всея РуСи в 1437-la
375.378	1441 204,
Казаков Матвей Федорович (1738—1812), русский архитектор Ю8
Казимир IV Ягеллончик, польский король в 1447-1492 252. 253
Калин-царь, персонаж былины 248
Калита см. Иван I Данилович
Капетинги, французская королевская династия 313
Карамзин Николай Михайлович (1766—1826), историк, писатель 309 Ян
342,351.359.360,399	’ 17>
Каратаев Иван Прокофьевич (1817-1886), русский библиограф и книго
вед 381
Карииский Николай Михайлович (1873—1935), русский языковед, слави-
нист 358
Квашнины, московские бояре 188
Киприан (ок. 1336—1406), митрополит киевский и всея Руси с 1381 57
154, 165, 206, 225-228, 235, 236, 256, 262, 268, 271, 273, 279, 284-
280, 301, 318, 319, 350, 354, 355, 364, 375, 378
Кирилл (ум. 1572), митрополит московский с 1568 386
Кирша Данилов (Кирилл Данилович, XVIII в.), предполагаемый состави¬
тель первого сборника русских былин 248, 298
Климент Святославль, воевода, участник Куликовской битвы 332
Ключевский Василий Осипович (1481—1911), русский историк 192, 215,
305, 398, 407, 410-415, 419. 420, 421, 425, 427
Кмита Филон, смоленский воевода в 1582 417, 418
Ковгадый (нач. XIV в.), ордынский посол 293
Колычевы, бояре 411
Колонна, знатный итальянский род 93
Комнины, династия византийских императоров 178
Кондаков Никодим Павлович (1844—1925), русский археолог, историк
искусства 235
Коирадии Штауфеи (1252—1268), сын германского императора Конрада
IV, герцог швабский 155
Константин Дмитриевич (1389-1433), ки. углицкий 220, 223
Константин Иванович (ум. 1393), ки. белозерский 301
Константин Коноиович, участник Куликовской битвы 328
Константин Петунов (Ьелц, Волк) (XIV в.), московский купец, «гость-
сурожанин» 174, 282
Константин Романович (ум 1307), кн. рязанский 292, 293
Константин Шетнев (XIV-XV в ), тверской тысяцкий 194
Константиновичи см. Добрынские
Контарнни Амвросий (ум 1499), венецианский дипломат и путешсстпсп
ник 60, 73. 87,232,233
Кончака (Агафья) (ум 1317), сестра хана Узбека, жена вел кн Юрия Да
ниловича 293, 294
Конь (кон XV в ), иконник 103

хин Григорий Карпович (ок. 1630—1667), подьячий, автор сочине-
КОТОоШРоссии 403
"ИЯ н Георгий Евгеньевич (1897—1976), советский историк 125
^°ЧИц Альберт (сер. XV в. — 1517), немецкий богослов и историк, автор
342.344
КранЦ Р
Красовский Михаил Витольдович (1874-1939), историк русской архитек-
К^земка Булгаков (XV в ), холоп кн. Ивана Патрикеева 111
Кузьма Коверя (Ковра, Ковыря) (XIV в.), московский купец, «гость-
гурожанин» 174,179, 282
Курбский Андрей Михайлович (ок. 1528-1583), кн., публиист 375, 402
Курлятевы, бояре 402
Кутузовы, бояре 188
Кучка (XII в.), боярин, первый владетель Москвы 88
Кучковичи, бояре 194
Лагута (XV в.), московский кузнец 98, 99
Лазарев Виктор Никитич (1897-1976), советский историк искусства 348,
Лазарь Сербин (XIV-XV в.), афонский монах, часовой мастер 113, 235.
Латкин Василий Николаевич (1809-1869). русский историк 427
Лев Иванович, участник Куликовской битвы 301
Лев Морозов (ум. 1380), воевода 326
Ленин Владимир Ильич 168
Леон (кон. XV в.), еврей, врач 239	аохимандрит, русский
Леонид (Кавелин Лев Александрович. 1822-1891), архимандр РУ
археограф, книговед 381
Лермонтов Михаил Юрьевич 338	русский историк 187. 190. 370
Липек Нниомй Петр.»"'' «М	"к„в с,.„„и. 88
Лобан Иванов сын Слизнев (Л )•
Лука, евангелист 104	„	?89 290
Лука, персонаж агиографической пов
Лукьян (ок 1358), книгописец 261
Мазовша (сСР ^-^дб^фР^н^Ткий филолог-славист 275
Мазон Андре (18И1
™ г	.МТО-ВИ..-""—
Максим 1рск (в миРу 372 376
469

с 1361 63,151. 176. 243, 277, 280-282. 284, 286 314	,
332, 334-337, 342-344, 346	’	’ J16~324.
328-
Мария, жена Андрея Серкиэовича 276
Мария, жена1 тысяцкого Василия Васильевича 196
Мария, жена кн. Владимира серпуховского 301
Мария, жеиа Дмитрия Всеволжского 276
Мария, жена Микулы Васильевича 276
Мария Александровна (ум 1399), третья жена вел. кн Семги г
с 1347 102,194,204	а 1ордого
Мария Ярославна (в иночестве Марфа, ум. 1484), жена вел кн Ваг
с 1433 68,101,199, 253, 258	' АИя 11
Маркел (сер. XVI в.), игумен Варлаамо-Хутынского м-ря, писатель 356 357
Мартииьян (1398—1483), игумен Ферапонтова, затем Троице-Сергиева м
177	'РЯ
Матвей Иванов Фряэов (XVII в.), московский житель 233
Маттеи Христиан-Фридрих (1744—1811), немецкий филолог, служил в
России 378
Матфей, дьяк вел. княгини Марии Ярославны 258
Матфей (ум. 1392), митрополит адрианопольский 227
Матфей Гречин (ум. 1385), еп. ростовский 229
Матфей Фряэин (XIV в.), итальянский купец 155
Медакович Дежан, югославский историк 385
Медоварцев Михаил (ум. ок. 1530), киигописец 376
Мейерберг Августин (1622—1688), австрийский дипломат, автор описания
путешествия в Россию 76, 226
Меховский Матфей (1457—1523), польский историк и географ 147
Микула (XIV в.), иовоторжец, купец 183
Микула (Николай), Васильевич (XIV—XV в.), сын тысяцкого Василия
Васильевича, воевода 102, 196, 287, 299. 326, 327, 339
Миллер Всеволод Федорович (1848—1913), русский фольклорист, этно¬
граф 248
Минин (Захарьев-Сухорук) Кузьма Минич (ум. ок. 1616), нижегородский
купец, организатор ополчения в 1612 415
Митяй (Михаил, ум. 1379), архимандрит Спасского м-ря, претендент иа
русскую митрополию 152,154, 209, 265, 272, 273, 354
Михаил (ум. 1402), еп смоленский 270, 271
Михаил Александрович (1332-1399), вел. ки. тверской 192, 322, 323
Михаил Андреевич (ок. 1430—1485), кн. белозерско-верейский 107, 132,
221.223,253
Михаил Андреевич Бренк (ум 1380), московский воевода 276
Михаил Борисович (1453-1486). вел кн. тверской 222
Михаил Васильевич Воронцов-Вельяминов (сер. XIV в.), боярин 195
Михаил Иванович Окинфович. воевода, участник Куликовской битвы 301, 326
Михаил Шетнев (XIV в ), тверской тысяцкий 194
Михаил Ярославич (1271-1318), кн. тверской, вел. кн. владимирский
207, 208, 241, 293
470

Михайло (кон. XV в.), сын Тучки-Морозова, боярин 169. 188
Михайло Саларев (Сараев) (XIV в), московский купец, «гость-сурожа-
иин»174, 282
Мичурин Иван Федорович (1700—1763), русский архитектор 75
Миша (Михаил) Морозов, дружинник вел. кн Александра Невского.
родоначальник бояр Морозовых 187
Моисей (ум. 1362), архиеп. новгородский с 1324 по 1360 205
Мономаховичи, потомки вел. кн. Владимира Мономаха 56
Морозовы, московские бояре 187, 188, 411
Муса Челеби, турецкий султан в 1410—1412 228
Мустафа Чилибей, турецкий посол в 1549 403
Наполеон I Бонапарт (1769—1821), император французов в 1804-1815 324
Насонов Арсений Николаевич (1898—1965), советский историк 144
Невоструев Капитон Иванович (1815-1872), русский археограф 261
Некомат Сурожанин (ум. 1383), московский купец 151,184,196,197, 230.
322, 323
Ниенштедт Франц (1540—1622), ливонский бургомистр, автор хроники
372,374,375
Никандр (2 пол. XIV в.), митрополит гаиский 227
Никита Константинович Добрынский (I пол. XV в.), московский намест¬
ник 200
Никитк Романович см. Юрьев Никита Романович
Никифор Тарасьев (XVI в.), русский книгопечатник 39
Николай (XIVb.), старшина живописцев 48. ЮЗ
Ннколав Нотар Диормииефтр (ок. 1389). греческий купец 154
Ннкома" их гГр”ы (o«'i00 до и. в.). древнегреческий магенвтик и филе-
Ннк!я (ум. 1427-1428). игумен Троице-Сергиеве мри 176.311.353.359
Никои6,6. М-ру Никита М~	*
1648. патриарх «.еиоиеиий а 1652-1666 226.378^
н:с-вс—Гкий":^. ««м» 2з„
	—a266’269-mm
325. 336	„иья кн Ольгерда 274. 282. 287. 318. 326. 336
ОнаТиГн5«ий первосвященник 373
ГхТ^вТ-сковский купец, «гость-сурожаиин» 282
Онтоновы, купцы 175
471

Осляба см. Родион Осляба
Остей Ольгердович (ум. 1382). кн. литовский, московский
244. 247. 266. 269	СКИи в<*вода 24з
Острога (XIV в.), печерский сокольник 161
Павсаний (II в.), древнегреческий писатель, автор «Описания Элл
Паисий, игумен Троице-Сергиева м-ря в 1478 —1482 254 АаДЬ1» 378
Палицкие, московские бояре 66
Пантелей Медведев (сер. XV в.), дьяк шехоиских князей 258
Парамша (Парапша), (XIV в.),, московский ювелир 99, 352
Патрикеевы, князья 66, 78, 190
Пафнутий Боровский (ум. 1479), игумен 208
Пахомий Логофет (серб) (ум. после 14840, писатель и переводчик 235
319, 360, 363
Пересвет см. Александр Пересвет 213
Петр (ум. 1326), митрополит киевский и всея Руси с 1308 33, 41 46 103
205-208	’	'	'
Петр I Алексеевич (1672—1725), русский царь, с 1721 император 379, 397
Петр Босоволк (нач. XIV в.), московский наместник 194
Петр Дмитриевич (1385—1428), ки. дмитровский 159, 220, 221, 223, 304
Петр Ермолин, брат купца Дмитрия Ермолина 177, 178
Петр Константинович Добрынский (I пол. XV в.), ростовский, затем мос¬
ковский наместник 200
Петр Муромский (ум. 1228), св. благов. кн. 58, 379
Петр Тимофеев Мстиславец (XVI в.), русский и украинский первопечат¬
ник 386, 387, 389, 390, 393, 395
Петрей де Ерлеэунда Петр (1570—1622), шведский дипломат и историк
419
Петровы, московские бояре 66
Пимен (ум. 1571), архиеп. новгородский с 1552 408
Пимен (ум. 1389), архимандрит переяславского Горицкого м-ря, с 1380 ми¬
трополит киевский и всея Руси 148—152, 154, 265, 270—273, 354, 376,
377
Питирии (ум. 1455), еп. пермский, писатель 95
Платонов Сергей Федорович (1860—1933), русский историк 34, 399, 400,
405. 407
Плещеевы, московские бояре 188, 189
Поганок, повар ки. Дмитрия Шемяки 306
Пориик Сугдеец (1 пол. XIV в ), русский купец 150
Посевии Антоний (1533 — 1613), католический политический деятель и ди¬
пломат 418
Пресняков Александр Евгеньевич (1870-1929). русский историк 195. 218,
398
Приселков Михаил Дмитриевич (1881-1941). русский историк 227, 351
Прозоровские, бояре 402
Прокша Андреевич (XIII—XIV в ), новгородский боярин 188
472

Протасий (1 пол XIV в ). московский тысяцкий, родоначальник Воронце
вых-Вельяминовых 82. 194, 195	к и
Протасьева Татьяна Николаевна, советский книговед, археограф 381
Прохор с Городца (XIV-XV в.), древнерусский живописец 351. 354, 358
Птолемей Филадельф (284-247 до н э.), египетский царь 373
Рабинович Михаил Григорьевич, советский археолог, этнограф 36-38 106
115	’	’
Рагоза Терентьев (XV в.), московский землевладелец 177
Радоичич Джордже Спасоевич, югославский историк 385
Радша, родоначальник боярских родов 190
Рангони Клавдий (нач. XVII в.), папский нунций в Польше 369
Резеп-хозя (сер. XV в.), восточный купец 158
Репин Илья Ефимович (1844—1930), русский художник 429
Ржига Вячеслав Федорович (1883-1960), историк русской литературы 275,
276, 277, 343
Родион Осляба (ум. 1380), боярин, герой Куликовской битвы 213
Родивон Ржевский, участник Куликовской битвы 281
Роман Михайлович (ум. 1401), кн. брянский, воевода 326
Романовы, московские бояре 83, 423
Ростопча (1 пол. XV в.), истопник вел. княгини, родоначальник дворян¬
ской фамилии 141
Ростопчины, дворянская фамилия 141
Румянцев Василий Егорович (1822—1897), историк книги 386
Рыбаков Борис Александрович, советский историк, археолог 99
Рюрик (IX в.), русский князь 428
Рюриковичи, династия русских киязей 431
Сабуровы, московские бояре 188, 411
Савва, игумен Андроникова м-ря ок. 1403 262, 364.
Савва Микифоров (ок. 1402). митрополичий крестьянин 7'
Сш. Сторонсеиский (ум. '«“VjSHSiTj	«ГУ
мен Троние-Сергнен. -Р« • 1392-098 356. 357
1——■-
тический деятель 371
Саллрелм.	^	„еря	«3 369
ЙЖЙ-1611). л---» —**•	— ‘ ,60°
Сартак. персонаж былины 248
С:иИдАр°игаЫйло<1о"о»и0:Р(1355-1452). вел. ки. литовский в 1430-1435
198, 350	/	13о7), ки. брянский 241
Святослав Гл бович ум. 1^; ^	292
c’ZZ Олимп (ум. 1165). кн. черниговский 56
473

Севастьян, еп. смоленский с 1411 357
Седельников Александр Дионисьевич (1888-1934). истопи» „
тературы 264, 276	Усской ли.
Семен Владимирович (1404—1426), кн боровский 220, 304
Семен Дмитриевич (1355-1402), кн. суздальско-нижегородский 191
Семей (Симеон) Иванович Гордый (1317-1353). вел. кн. московский гПлп
48. 52.101-103.112.125.135,137.193,194, 204, 205. 211, 217 218 \3Д°
228.263.294.297	'	’U1-
Семен Иванович (ум. 1518), сын вел. кн. Ивана III 137
Семен Константинович Оболенский, кн., участник Куликовской битвы 32б
Семей Малик (Мелик), участник Куликовской битвы 301, 335. 336
Семей Михайлович, участник Куликовской битвы 301
Семей Семенович (1352—1353), сын вел. кн. Семена Гордого 218
Семен Черный (ок. 1395). живописец 354
Семей Яма (ум. 1386), московский житель 61
Семион Онтоиов (XIV в.), московский купец, «гость-сурожаиин» 174,175
282
Сенька (2 пол. XV в.), бронник 97, 98
Сенька Быков, участник Куликовской битвы 283, 325
Сергеев Василий Иванович (сер. XVI в.), дворянин 412
Сергеев Тимоха (Тимофей Иванович, сер. XVI в.), дворянин 412
Сергеевич Василий Иванович (1832—1910), русский историк-юрист 183
Сергий (кои. XIV в.), архимандрит Спасского м-ря 270
Сергий Радонежский (в миру Варфоломей, 1315—1392), св., основатель
Троице-Сергиева м-ря 176, 204, 212-214, 228, 258, 259, 282, 311, 319,
333, 352-356, 359, 360, 363, 365
Сигизмунд II Август (1520—1572), польский король 408, 412
Сидор Елферьев (Олуферьев) (XIV в.), московский купец, «гость-суро-
жании» 174, 282
Сидоровы, московские бояре 66
Сильвестр (в иночестве Спиридон, ум. до 1577), священник Благовещен¬
ского собора, государственный деятель и писатель 401
Симеон Бекбулатович (ум. 1616), хаи касимовский, с 1574 номинальный
вел ки. всея Руси 426
Симмонс Джои, английский библиограф и книговед 388
Симон (ум 1512), митрополит московский с 1495 103
Симон Головин (XIV в ), московский землевладелец 82
Скорииа Георгий (Франциск, ок. 1490 — ок. 1551), белорусский первопе¬
чатник и просветитель 396
Смирнов Павел Петрович (1882-1947). советский историк 118, 135. 138.
Снегирев Иван Михайлович (1793-1868). русский фольклорист и этно¬
граф 51. 53, 54. 186, 234,238
Собакии Василий Никифоров (ум 1677), стольник, собиратель книг 379
Соболевский Алексей Иванович (1856-1929), русский филолог, историк 370
Соколов Платой Петрович (1863-?), русский историк 154, 206
474

Соловьев Сергей Михайлович (1820-1879), русский историк 182
Соломон (ум ок. 928 до н. э.). царь Израильско-Иудейского царства 344
Соломония (Сабурова), жена вел. кн. Василия III до 1525 371
Софоний (Ефонья) (XIV-XV в.)рязанский иерей, предполагаемый ав¬
тор «Задонщины» 273, 275-277, 279
Софья Внтовтовна (1371-1453), жена вел. кн Василия I 65, 66 92 162
197-200
Софья Фоминична Палеолог (ум 1503), вторая жена вел. ки. Ивана III с
1472 51.160,251.253.254,377,378
Сперанский Михаил Несторович (1863-1938), историк литературы 248
Срезневский Измаил Иванович (1812-1880), русский филолог, лексико¬
граф 284
Стеллецкнй Игнатий Яковлевич (1878-1949), археолог 370
Степан Новосельцев (Новосельский), участник Куликовской битвы 283, 326
Стефан (XIV в.), игумен Богоявленского м-ря 211, 213, 214, 228, 258, 259
Стефан Баторий (1533-1586), польский король с 1576 395, 417, 418, 421,
430
Стефан Бородатый (сер. XV в.), дьяк вел. кн. Василия II 306
Стефаи Душан (ок. 1308-1355), царь сербский с 1346 234, 235
Стефан Комнин, вымышленный предок Ховрииых 178, 282
Стефан Пермский (ок. 1345—1396), еп., церковный писатель 229
Стефан Ховря (XIV в.), предполагаемый родоначальник Ховрииых 178,179
Страбон (64 до и. э.— 24 и. э.), древнегреческий географ и историк 378
Строгановы, купцы 393
Строев Павел Михайлович (1796—1876), русский археограф 364—366
Сулейман I (Соломон) Челеби (ум. 1410), турецкий султан с 1402 344
Суханов Арсений (ум. 1668), русский церковный деятель и дипломат, со¬
биратель книг 378
Сырковы, московские купцы 97
Сыроечковский Борис Евгеньевич (1881-1961). советский историк и ар¬
хивист 124,125,154.174,175,180-182, 231
Сытин Петр Васильевич (1885-1968). советский историк Москвы 35. 79.
80, 84, 85, 86, 167
Тагай (ок. 1361-1367). ордынский ки 314
Тайдула (ум 1359). жена хана Золотой Орды Джанибека 61. 211
Т::Го.у?р-™рн« ««op.. - (-■««.—■»—4,5
Т.ромн	русский историк 379
Т^0®и™“"й (с"р. XVI и.). СИО..ИСИ"» «У»»™
Тверской Леонид Михайлович, историк архитектуры 84.
^Ги»Пуи“Г^9Г.- РУСИН» _.и» .«тел. - -
сатель 429
475

Тимофей (ок. 1481), иконник 103
Тимофей Ачкасов, дьяк вел. кн. Василия I 141
Тимофей Валуевич (Тимофей Васильевич Валуев ум 13ЯП\
вода 242,276, 301, 327	’	' h бояРнн, Вое.
Тимофей Васильевич Воронцов-Вельяминов (ум. 13801
вода 192, 335	око*ьничий. Вое.
Тимофей Весяков (Веэяков) (XIV в ), московский купец «гпгТ
НИН» 174,175,282	' ь‘СуР°*а-
Тимур (1336—1405), среднеазиатский полководец, эмир с 1370 350
Тохтамыш (ум. 14Q6), хан Золотой Орды 93—95. 151, 243—247 251
266-269, 288, 318, 320, 342, 343, 346. 352	’	’/61-
Трифон (ок. 1486), итальянец, ювелир 233
Трутовский Владимир Константинович (1862—1932), историк Москвы 238
Тучка-Морозов (кон. XV в.), московский боярин 141, 169
Узбек (ум. 1340), хан Золотой Орды с 1313 293
Улиаиия Вяземская, героиня повести XV в. 289
Ульяна, жена ки. серпуховского и перемышльского Василия Владимировича
306
Феврония, св. благов. княгиня 58, 379
Федор (ок. 1508), живописец 103
Федор, ки. елецкий, воевода, участник Куликовской битвы 327
Федор (XV в.), псковский мастер-литейщик 112
Федор Андреевич Кошка (ок. 1392), боярин 100
Федор Борисович (1476—1513), ки. волоцкий 223
Федор Васильевич Вепрев( Вепрь) (XV—XVI в.), московский купец 173,175
Федор Груика, участник Куликовской битвы 326
Федор Давыдович Пестрый (1420—1472), кн. стародубский 66
Федор Зернов (Морозов), участник Куликовской битвы 283
Федор Иванович (1557—1598), русский царь с 1584 60, 392, 394, 419—
424.428. 430. 43Т
Федор Иванович Палецкой (2 пол. XV в ), ки., воевода 255
Федор Иванович Чертов-Шолохов (XV в ), сын боярский 242
Федор, игумен 84
Федор Красный (ум. 1387), родоначальник князей Фоминских 205
Федор Михайлович (ум 1406), ки. моложский 326
Федор Пыж (2 пол. XIV в ), московский боярин 186
Федор Романович (ум. 1380), ки. белозерский 301, 326
Федор Сабур, участник Куликовской битвы 283
Федор Свиблов (1 пол XV в ), московский боярин 139
Федор Тимофеевич (XV в ), боярин 242
Федор Холопов, участник Куликовской битвы 283
Федоров Владимир Григорьевич (1874-1966), конструктор и историк
оружия 113, 114
Федосья, жена Тимофея Валуевича 276
476

Федосья Филиппова, вдова боярина Филиппа 242
фсонюст (ум. 1383), митрополит киевский и всея Руси с П2М тл
206, 208, 211. 218. 227, 228, 375, 378	У 8 203>
Феогност (ок. 1389), митрополит трапеэуидский 150
°'яое'"л“ Сн“мо“ с т°—■
ф.о.осий Денисьев (ок. 1470 - иав. XVI русс» „«.описей 103
Феофан Грек (ок. 1340 — после 1405), живописец 63, 65, 230, 348, 351
354, 355, 358,376
Филарет (Дроздов Василий Михайлович, 1782-1867), митрополит мос-
коиский с 1826 210
Филипп (кон. XIV — нач. XV в.), боярин 242
Филипп (ум. 1473), митрополит московский с 1464 68,108
Филофей Коккин (ум. 1379), патриарх константинопольский в 1354-1376
229
Флетчер Джайлс (ок. 1549—1611), английский дипломат, писатель 388, 389,
391
Фома Лазарев сын (XV в.), купец 239
Фоминские, князья 205
Фотин (ум. 1431), митрополит киевский и всея Руси с 1410 77, 107, 112,
163, 164, 209, 227, 286, 288, 355, 358, 375, 378
Фридрих II Штауфен (1194-1250), германский император с 1212, король
Сицилии с 1197 155
Фукидид (ок. 460-400 до н. э.), древнегреческий историк 378
Фуников (Курцев) Никита Афанасьевич (ум. 1570). дьяк, казначей 372-374
Хапнловы, московские бояре 188
Хвостовы, московские бояре 194, 200
Ховоины-Головины, московские купцы 176, 178 1 /У, 18?. ДО _
Ходаковский (Чарноцкий Адам Яковлевич 1784-1825), русский и пол -
х1«(Хо.ИИ«о.) Алексей (ок. 1566). иско.с.ий «улей 413
Хозины, псковские купцы 413
Черепнин Лее Вл.дн-.ро.н- <«905-1977Ь ес.ехск-а -=г.р-« 86
II П пол XV в ). игумеи Спасского м-ря Ы, tl1*
чГр! Борис Н-1...ИК (1828-1904). русски» -стер». 398
Ш.ИРИ..С. Серс.1|"7Г;в,6,87'',’48>.	АВ"'
(Шикал (Чоялан, ум 1237) ордынский иаре.ии 237
Шетиевы, тверские бояре IV?
477

Ширин-Тягиня (1 пол. XV в ), ордынский вельможа 198
Шишка (XIII—XIV в.), мастер-ювелир 102
Шмидт Сигурд Оттович 400, 401, 403
Шредер Иоахим (XVI в.), ливонец 373
Шреффер Томас (Фома) (XVI в.), ливонец 373, 374
Щелкалов Андрей Яковлевич (ум. ок. 1597), думный дьяк 372-374
Щепкин Вячеслав Николаевич (1863-1920), историк, палеограф 105
Эврипид (Еврипид, ок. 480—406 до н. э.). древнегреческий драматург 37Я
Энгельс Фридрих 141, 240
Эсхил (ок. 525-456 дон. э.). древнегреческий драматург, «отецтрагедии»
378
Юрий Васильевич (1441—1472), ки. дмитровский 51, 159, 175, 222
Юрий Владимирович Долгорукий (кон. 90-х гг. XI в. — 1157), вел. кн.
владимирский и киевский 33, 34, 37, 56
Юрий Данилович (ок. 1280—1325), кн. московский с 1303, вел. ки. влади¬
мирский С 1317 35.108,189, 206, 207, 216, 292-294
Юрий Дмитриевич (1374—1434), ки. звенигородский, вел. ки. московский
в 1433 и 1434 107,123,158,180,184,198, 199, 220, 221, 301, 304, 356,
357,360
Юрий Иванович (ум. 1415), кн. елецкий 271, 283
Юрий Иванович (1480—1536), ки. дмитровский 137, 159
Юрий Патрикеев (XIV—XV в), литовский ки., боярин вел. ки. Василия II
190
Юрий Федорович, кн. мещерский, участник Куликовской битвы 327
Юрий (Юшка) Урвихвостов (XVI в.), московский купец 72, 73, 74
Юрка-сапожиик, участник Куликовской битвы 283, 325
Юрьев Василий Михайлович (ум. 1559), боярин, военачальник и дипломат
408
Юрьев Никита Романович (ум. 1585), боярин, воевода 417, 423
Ягайло Ольгердович (ум. 1434), вел. ки. литовский с 1377 284, 286, 288,
321.322. 329-331.336.337
Яким, архимандрит 262
Яков (XV в.), «писарь», сановник Великого княжества литовского 263
Яков, писец 105
Яков (ок. 1485), пушечный мастер 114
Яков Ослебятев, участник Куликовской битвы 281
Яковлев Алексей Иванович (1871-1951). советский историк 139
Ирец (XV в ), икоииик 103
fell ®Апа4ДИМИр0ВИЧ 0388-1426), ки. серпуховско-ярославецкий 65,

СОДЕРЖАНИЕ
Михаил Николаевич Тихомиров (Шмидт С. О.)	 5
Средневековая Москва в XIV-XV веках	 32
Куликовская битва 1380 года	 309
Андрей Рублев и его эпоха	345
О библиотеке московских царей (легенды
и действительность)	368
Начало русского книгопечатания	 381
Сословно-представительные учреждения (земские
соборы) в России XVI	века	397
Последние из рода Калиты	428
Примечания	432
Указатель географических и топографических
названий	443
Указатель имен	458

Тихомиров Михаил Николаевич
Средневековая Москва
Редактор Кувалдин Ю. А.
Художник Волошин А. А.
Художественный редактор Трифонов А. Ю.
Технический редактор Трифонов Ю. А.
Корректор Смирнова Е. А.
Компьютерный набор Колесникова Т. А.
APNe 061544 от 18.08.92.
Сдано в набор 27.06.97. Подписано в печать 29.08.97.
Формат 84x108 1/32. Бумага офсетная № 1. Гарнитура «Академическая». Печать
офсетная. Уел. печ. л. 25.2. Уч.-изд. л. 30,1.
Тираж 5000 mu. Закаа N« 522.
Издательство «Книжный сад». 119619, Москва, Боровский пр. 6-36.
Книжная фабрика No I Госкомпечати России.
144003, г. Электросталь Московской обл.,
ул. Тевосяна, 25.