ПРАВДА
ВЫМЫСЛЫ
сионизм-
это ФОРМА РАСИЗМА
И РАСОВОЙ ДИСКРИМИНАЦИИ
Из резолюции
/ёнеральной Ассамблеи
ООН

ПРАВДА
И ВЫМЫСЛЫ
СБОРНИК
СТАТЕЙ
Выпуск 4
Перевод с разных языков
Составитель Д. В. РОМАНОВ
Е0
Москва
Прогресс
1987

ББК 66.5 (0)
С 38
Редактор И. В. Тимофеев
Сионизм — правда и вымыслы. Вып. 4: Сб. ст.:
С 38-Переводы/Сост. Д. В. Романов. — М.‘. Прогресс,
1978.— 200 с.
Материалы сборника разоблачают преступления сионизма на
примере агрессии Израиля против Ливана и продолжающейся оккупа¬
ции израильскими войсками юга этой страны, произвола израильских
властей на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа, вскрывают
истоки экспансионистской политики сионистов.
_ 0801000000—129 АС
с ~006(01)— 87	46-87
ББК 66.5 (0)
© Составление и перевод на русский язык — издательство «Прогресс»,
1987

ОТ ИЗДАТЕЛЬСТВА
В 1983 году в издательстве «Прогресс» вышел третий
выпуск серийного сборника «Сионизм — правда и вымы¬
слы», посвященного критике идеологии и политической
практики международного сионизма. Подготовленный по
следам израильской агрессии 1982 года против Ливана,
он познакомил читателей со статьями и документами,
разоблачающими преступления израильской военшины
против ливанского и палестинского народов, акты гено¬
цида и этноцида, совершаемые сионистами на оккупи¬
рованных арабских территориях.
Предлагаемый вниманию читателей четвертый выпуск
серии содержит материалы, дополняющие картину пре¬
ступлений сионистов новыми фактами.
Сборник состоит из трех разделов. Первый раздел
включает статьи, написанные известным израильским
юристом и общественным деятелем, членом ЦК КПИ
Фелицией Лангер. Документальные по содержанию и
публицистичные по форме статьи Фелиции Лангер обли¬
чают произвол израильских властей на оккупированных
землях, лицемерие и ложь израильской Фемиды, бесчин¬
ство судебных властей в отношении палестинских жи¬
телей.
Страстным обличительным пафосом отличаются мате¬
риалы второго раздела сборника, «Сионизм у позорного
столба». Раздел открывается отрывками из досье Между¬
народного трибунала по расследованию преступлений
израильской военщины в Ливане, заседавшего в 1983 го¬
ду в Токио. Особенность второго раздела в том, что
он целиком построен на свидетельствах очевидцев. В вос¬
поминаниях узников израильского концлагеря Ансар про¬
1*	3

водится мысль о его зловещем сходстве с гитлеровскими
лагерями смерти. Завершает раздел статья «Неофашизм
в Израиле», составленная на основе материалов, публи¬
ковавшихся израильским публицистом Даном Омером
на страницах газеты «Гаолам газе».
В третий раздел сборника, «Свидетельствует пресса»,
включены материалы зарубежной печати, проливающие
свет на сотрудничество Дель-Авива с реакционными
диктаторскими режимами с целью подавления нацио¬
нально-освободительного движения народов.
Все материалы сборника впервые публикуются на
русском языке. Некоторые из них во избежание повто¬
рений даются с сокращениями.

Раздел I
ФЕЛИЦИЯ ЛАНГЕР ОБВИНЯЕТ

ИЗ ДНЕВНИКА*
СКОРБЬ ВДОВЫ ДАХДУЛЬ * 1
Эта женщина вся содрогается от рыданий, когда го¬
ворит о нем, о своем муже — Абу-Хасане. В ее глазах
уже нет слез. И на нас ей трудно смотреть. Но она рас¬
скажет, она должна это сделать.
Свой рассказ жена Абу-Хасана начинает с того мо¬
мента, когда они вдвоем сидели дома и пили чай. Она
даже помнит, из какого стакана он пил, какую сигарету
курил. Сигарета особенно запомнилась. Ведь Абу-Ха¬
сан не успел ее докурить — пришли они, чтобы забрать
его с собой.
Вообще Умм-Хасан привыкла к тому, что ее мужа
постоянно уводят из дома, но ведь его совсем недавно
выпустили из тюрьмы. Тогда почему они снова пришли
за ним?
Раньше он всегда возвращался — аресты были ко¬
роткими. Но на этот раз ее сердце, предчувствуя недоб¬
рое, сжалось сильнее. Он успокаивал ее: ничего, скоро
вернется, прежде тоже так бывало.
— Абу-Хасан не вернулся, вы знаете об этом,—
говорит она нам.— Они втолкнули его в машину, в кото¬
рой сидело несколько молодых арабов, арестованных
в Сальфите. По дороге солдаты избивали его, а араб¬
ские юноши умоляли солдат, чтобы вместо Абу-Хасана
те били их — молодых и здоровых, а он ведь пожилой
* Ф ел и ци я Л а н ге р. Из дневника. Иерусалим, 1980 (на язы¬
ке иврит). Публикуется с сокращениями. В публикацию включены
отрывки из продолжения книги «Из дневника», печатавшегося в 1982—
1984 годах в виде отдельных статей в газете «Зо гадерех», органе
Коммунистической партии Израиля.
1 Вдова шейха Дахдуля, убитого израильскими солдатами 22 мар¬
та 1976 года. В 1974—1975 годах шейх Дахдуль находился под адми¬
нистративным арестом в тюрьме города Наблуса.— Прим, авт
6

человек, может умереть. У него взрослые сыновья, им
ровесники...
Но ' солдатам нужен был только Абу-Хасан. Они
продолжали избивать, его и привезли в Тулькарм уже
мертвым.
Женщина продолжает рассказ:
— Я последней узнала правду, которую от меня пыта¬
лись скрыть. Но я чувствовала — с Абу-Хасаном что-то
случилось, и не верила разговорам, будто он находился
в больнице. Тогда мне сказали правду...
Она обращается ко мне:
— Ты знала его. Он никому никогда на делал ничего
плохого. Вот носовой платок (она показывает платок,
который держит в руке) и один ботинок — это все, что
вернули из его вещей. Куда делся второй ботинок? Да,
еще я получила его нижнее белье с еле заметными сле¬
дами крови. Кто-то смыл ее. Кровь Абу-Хасана!
Она тяжело вздыхает. Затем продолжает, будто отве¬
чая на чей-то вопрос:
— Нет, я не видела его мертвого. Это было выше
моих сил. Сыновья видели. Они рассказали мне, как он
был истерзан. Ночью во сне я часто вижу его — раненого,
истекающего кровью. Я даже вижу, как они его изби¬
вают. Я слышала, что один из тех солдат, которые убили
его, наказан — его на два года посадили в тюрьму. Де¬
шево же они ценят нашу жизнь... Скажи им об этом,
Фелиция, от моего имени, скажи прямо на суде.
Какое-то время мы молчим. Я думаю об Абу-Хасане.
Словно живой, он стоит у меня перед глазами: коренастый,
в очках, с доброй улыбкой на губах — коммунист из
Сальфита. Таким я запомнила Абу-Хасана во время его
двухлетнего заключения в наблусской тюрьме. А еще
раньше мы встречались после ареста его сына Саида.
Какая же глубокая ненависть двигала убийцами этого
человека, который так любил людей...
Поймав взгляд Умм-Хасан, говорю ей, что народ не
забывает своих героев, и тогда в ее глазах загораются
живые искорки. Она начинает рассказывать, как люди
любили. Абу-Хасана, как скорбили, узнав о его смерти,
как теперь все жители Сальфита ей помогают.
— Но все равно его уже не вернешь,— говорит она.—
Мне даже не отдали удостоверение личности Абу-Хасана.
И 100 лир, которые были у него в кошельке, тоже не
отдали.
7

На ум приходит библейская фраза: «Убей, и всту¬
пишь в наследство». Кто-то из присутствующих произ¬
носит эти слова вслух. Но Умм-Хасан не слышит. Кажет¬
ся, она навеки погрузилась в свою скорбь.
Я никогда в жизни никому не мстила. Но мне хочет¬
ся найти убийц Абу-Хасана, посмотреть им в глаза, уви¬
деть их руки, запятнанные кровью, услышать их голоса.
Я хочу поставить их к позорному столбу, чтобы люди,
узрев за повседневной личиной их подлинную сущность,
ужаснулись. Сегодня убийство произошло в Сальфите,
завтра они совершат его в Тель-Авиве, а затем начнут
травить всех, борющихся за справедливость в каждом
городе, в каждой деревне. Конечно, наша лицемерная
Фемида может присудить им два года тюрьмы или нака¬
зать ничтожным штрафом, но, разумеется, если поже¬
лает...
Умм-Хасан встает и прощается с нами. Я обнимаю
эту хрупкую женщину, и мы вместе плачем. Мы оплаки¬
ваем Абу-Хасана — ее мужа и моего брата.
ОСТОРОЖНО, ОНИ ПОДСТЕРЕГАЮТ ТЕБЯ’
В темноте надвигающейся ночи я пытаюсь избавиться
от воспоминаний о нем, о бессмысленной младенческой
улыбке 30-летнего мужчины, о бессвязном бормотании
дрожащих губ. Возможно, это действует инстинкт само¬
сохранения, а может быть, я просто боюсь того, что мои
чувства притупятся от частых воспоминаний об этом
человеке.
Но он — Омар Салам из хевронской тюрьмы — не
оставляет меня в покое ни на минуту. У него широко
раскрытые глаза испуганного зверя. Он делает шаг в сто¬
рону и говорит:
— Уходи отсюда! Я все сказал. Что тебе еще надо
от меня?
И он пытается вырваться из комнаты. Его товарищ,
тоже заключенный, старается успокоить Омара. Но на¬
прасно, тот даже не откликается на свое имя.
Измученный и съежившийся Омар тычет себя паль¬
цем в грудь:
— Здесь больно, я не могу дышать.
Его товарищ говорит, что у Омара сломаны ребра.
8

Вдруг Омар вырывает на голове клок волос и начи¬
нает их жевать:
— Они сказали, что надо есть волосы.
Я спрашиваю, кто это — «они». Он отвечает, что не
знает, пожимает плечами и надолго замолкает. Неожи¬
данно на желтом изможденном лице появляется безум¬
ная улыбка, и он торжественно заявляет:
— Ури, Узи и Абу-Газаля.
И тут же просит не говорить «им» о том, что он назвал
их имена, иначе «они» придут к нему снова.
Затем на него опять что-то находит, он глубоко
задумывается.
— Сколько тебе лет? Откуда ты? Что с твоими деть¬
ми? — спрашивает мой помощник Абдаллах.
Омар смотрит на него и говорит, что не знает. В гла¬
зах — пустота, ни одной живой искорки.
Вдруг он показывает правую руку, на которой видны
два шрама. Объясняет, что к руке привязывали какой-то
предмет. Омар дрожит всем телом, на его лице появляет¬
ся болезненная гримаса — словно ударило электриче¬
ским током. Его дрожь передается мне, я вся сжалась.
Абдаллах пытается отвлечь Омара, спрашивает его о жене
Наджиме, которая тоже была арестована.
Омар напряженно думает, пытаясь что-то вспом¬
нить. Но, кажется, имя Наджимы ему ничего не гово¬
рит. Вдруг он шепчет:
— Они били ее при мне.
И показывает руками, как они ее били.
— Но сейчас она умерла,— заканчивает он.
Мимо проходит тюремщик. Омар вскакивает и про¬
сит разрешения поцеловать его. Со слезами счастья на
глазах лепечет:
— Он добрый, он такой добрый, он не бьет...
Мы усаживаем Омара на место. Он начинает пока¬
зывать, как его пытали. На лице возникает гримаса
боли, будто Омар и сейчас находится под пыткой. Там,
между ног, было особенно больно. Он так мучается...
Нам никак не удается его успокоить. Сейчас он уже
далеко, в своем особом мире, где нет мучителей, творя¬
щих свое страшное дело,— они просто разошлись по
домам. Этот мир для него — единственная реальность.
Не родной дом, жена, дети — все, что было до сентября
этого года, а Ури, Узи и Абу-Газаля, везде подстере¬
гающие его. Мы не в силах разрушить мрачную стену,
9

созданную ими в сознании заключенного.
Поведение Омара развлекает тюремщиков, у которых
нет ни капли жалости. Обращаюсь к начальнику тюрьмы,
но он отказывается встречаться с заключенными в нашем
присутствии — а вдруг его когда-нибудь заставят под¬
твердить, что вместе с нами он был свидетелем состояния
Омара.
Я требую, чтобы Омара начали лечить, взываю к чув¬
ствам начальника тюрьмы, говорю о трагичности этого
случая. Но он смотрит на меня с таким видом, будто
я нецензурно ругаюсь. Абдаллах замечает:
— Человек даже забыл, кто его жена.
Начальник ухмыляется:
— Иногда такое случается и с нами — не узнаем
своих жен. Но это не говорит о том, что мы сошли с ума...
Я ухожу, оставляя Омара в тюрьме. Одна я не в силах
остановить его палачей. Но я не одинока. Я стремлюсь
передать свою неистовость другим. Тем, чьи чувства еще
живы, кто способен содрогнуться, услышав стон пытае¬
мого человека. Я хочу, чтобы мысли об Омаре не давали
им спать по ночам, заставляли бить тревогу, сгоняли
улыбку с уст. Это необходимо и для него и для них.
Они должны понять: люди, которые сегодня пытают
палестинца Омара, завтра поступят так же с его друзья¬
ми, а послезавтра (если им — не приведи господи — пре¬
доставят такую возможность) посадят на электрический
стул тех, кто считает, что Омар имеет право на челове¬
ческое существование.
Осторожно, они подстерегают тебя!
ТВОЯ ПОСЛЕДНЯЯ КРЕПОСТЬ
Единственное оружие, которое у тебя осталось,—
твое тело. Если, оказавшись за решеткой, хочешь сохра¬
нить собственное достоинство и самоуважение, закаляй
свое тело, закаляй его постепенно — голодом и жаждой.
Ты должен быть готов к полному истощению, к потере
гибкости всех членов. Суметь вынести мучительный жар,
испепеляющий тебя изнутри, выдержать страшный холод
снаружи, от которого дрожишь как осиновый лист,—
вот что ты должен суметь. Тебя ждут ежесуточно 24 часа
мрака и зловония.
Звук постоянно текущей воды будет сводить тебя
10

с ума. Эта вода не для питья или умывания. К тому же
тебе вообще запрещено умываться. Эта вода течет в уни¬
тазе, который рядом с твоей койкой.
Я знаю, где ты находишься.
Солдаты с хмурыми лицами грозятся сделать с тобой
все, что пожелают. Ты не ведаешь, когда всходит и захо¬
дит солнце. В камере никого больше нет, и только одно
оружие при тебе — твое тело. Оно не должно тебя под¬
вести. Оно должно все вывести и устоять перед насилием
и ненавистью.
Тогда, в тюрьме Рамле, тебя почти уничтожили. Но
твое тело тебя не предало. Зачем же оно, превратившись
в твою последнюю крепость, станет предавать тебя те¬
перь?..
Тебя везут на грузовике. Как здорово вдыхать соле¬
ный запах моря — ты ведь родился в Газе и очень лю¬
бишь море. Правда, тебя везут с завязанными глазами,
в наручниках — темнота продолжается.
Наконец мы встретились. Вокруг много людей в воен¬
ной форме — подслушивается и записывается каж¬
дое наше слово. Они взирают на тебя подозрительно
и в то же время со страхом. Они страшатся твоего ору¬
жия, хотя кругом стены и колючая проволока, дрессиро¬
ванные собаки и вооруженные солдаты.
Ты говоришь хриплым голосом, твое лицо время от
времени искажает гримаса боли. Сердце сжимается,
когда я вижу это. Ты рассказываешь о своей тюремной
камере — ведь теперь она весь твой мир. Но, конечно,
очень хочется узнать, что творится за этими стенами,
на воле, там, где солнце и хлеб.
И рассказываю о тех, кто поддерживает твою борь¬
бу,—об арабах и евреях Рамаллаха, Эль-Биры, Газы,
Иерусалима, Тель-Авива, Хайфы, Назарета. Ты слушаешь
с горящими глазами. Охранники пытаются помешать мне.
Но я продолжаю лихорадочно рассказывать — лишь бы
еще раз увидеть, как чудесная молния сверкнет в твоих
глазах. Ведь она — свидетельство горящей жизни, кото¬
рую они хотят погасить. Похоже, они удивлены, что ни
голод, ни жажда, ни одиночество не сумели тебя сломить.
Самодовольные и холеные, в чистой одежде и гладко
выбритые, они заполнили эту комнату. А ты уж давно
не умывался и грязно одет, но весь твой облик исполнен
чистоты и уверенного спокойствия. Ты снисходительно
улыбаешься им, как сильный слабому. Ты будто говоришь:
11

— Вы вынудили меня бороться, и я веду борьбу.
Ради хлеба и солнца.
ХЕВРОН, 1970 —БАКА-АЛЬ-ГАРБИЯ, 1977
Офицер полиции Юдович принадлежит к числу моих
старых знакомых. Вот он улыбается мне с газетных
полос. Что поделаешь, время идет, и ничто не стоит на
месте. В 1970 году, когда я познакомилась с ним в Хев¬
роне, он еще ходил в небольших чинах. Но уже тогда
можно было предсказать — этого человека ждет бле¬
стящая карьера, он будет продвигаться по служебной
лестнице все выше и выше.
И вот мы видим: Юдович возглавляет отряд погра¬
ничной стражи, который 30 марта 1977 года учинил
погром в деревне Бака-аль-Гарбия, жестоко расправив¬
шись со взрослыми и детьми. На мундире Юдовича уже
красуются знаки различия старшего офицера.
На протяжении последних лет я встречала множе¬
ство людей, одетых в форму. Трудно, конечно, запомнить
всех в лицо. Но физиономия Юдовича с его надменной
улыбкой врезалась в память.
Это происходило в здании военного суда в Хевроне.
Разбиралось дело, связанное с «очисткой» горных пещер
от бойцов палестинского сопротивления. Ответственным
за облавы был Юдович. Он же 4 ноября 1970 года
давал в суде показания о том, как прочесываются пе¬
щеры:
— Солдаты берут кого-нибудь из местных жителей
и приводят на место. Там ему приказывают забраться
в пещеру, которая кажется подозрительной.
— Что же вы велели Ибрагиму? — спрашивает судья,
указывая на араба с лицом умственно недоразвитого
человека.
— Я приказал ему войти в указанную пещеру, про¬
верить ее и вывести оттуда людей, если они там ока¬
жутся. В случае неподчинения последних он должен
предупредить их, что израильские солдаты начнут обстре¬
ливать пещеру сразу же после его ухода. Все это ему
объяснили, и он хорошо справился с задачей.
— Что вы думаете об Ибрагиме? Посмотрите на него.
Вы видите выражение его лица? — продолжает судья.
— По-моему, он выглядит так же, как и все.
— Как все арабы?
12

- Да.
— Была ли у него возможность выбора? Мог ли
он отказаться идти в пещеры?
— Конечно же, нет. Мы объяснили ему это...
Таков офицер полиции Юдович. Так «великолепно»
он выступал тогда в Хевроне. С его способностями и опы¬
том он вполне бы мог податься за границу и за хорошие
деньги пристроиться где-нибудь наемником. Но Юдовичу
нравится работать на оккупированных территориях. Здесь
ему все ясно: араб остается арабом и вообще все они
на одно лицо — будь то в горной пещере близ Хеврона
или же в деревне Бака-аль-Гарбия.
Что остается делать, если сейчас пещеры пусты и
негде поиграть мускулами, проявляя силу, как это было
в том добром 70-м году. Правда, в стране проходят
массовые демонстрации, и нельзя сказать, что Юдович
со своими людьми сидит без работы. Но ведь хочется
чего-нибудь новенького и свеженького. И, чтобы не сидеть,
тоскуя по настоящей солдатской работе, можно заняться
избиением арабов. Зеленеющие поля деревни Бака-аль-
Гарбия и ее улицы — вот подходящее место, где можно
продемонстрировать силу и научить арабов уму-разуму.
После того как работа закончена, господин Юдович го¬
тов сделать заявление для прессы. Интервью он дает
с улыбкой на губах, его фразы кратки, решительны и не
отягощены лишними деталями:
— Тот, кто сопротивлялся, был избит \
Я была в Бака-аль-Гарбия после налета отряда гос¬
подина Юдовича. Я видела избитых детей с опухшими
лицами и посиневшими ногами. В их широко раскры¬
тых глазах застыло выражение вечного ужаса. Но было
и другое — глаза, полные гнева, и сжатые кулаки.
Офицер Юдович отлично выполнил приказ. Именно
так, как желали его наставники, хозяева и начальники.
И ие следует винить его в провале операции. А точнее,
в том, что все арабы как один человек (ведь они для
Юдовича на одно лицо), возмутившись этой операцией,
объявили забастовку и организовали демонстрацию гнев¬
ного протеста. Они не испугались, не отступили. И
сделали то, что им хотели запретить: оказали массовую
поддержку своим истинным друзьям — коммунистам и
1 В новелле приведены выдержки из подлинного протокола судеб¬
ного заседания.— Прим. авт.
13

демократам, евреям и арабам, приехавшим в деревню,
чтобы увидеть деяния Юдовича и его вдохновителей.
«Я АРАБ!»
Человек — это звучит гордо!
М. Горький, «На дне»
Я не раз поражалась удивительной способности памя¬
ти сохранять увиденное, отделяя ценные зерна от сорных
плевел. Иногда я стараюсь забыть бередящие душу вос¬
поминания. Но напрасно: тюремные камеры Газы и Хев¬
рона, ампутированные ноги Ибрагима Джарайба, полные
ужаса глаза Омара Салама, парализованное тело Ката-
миша — все это прочно осело в моей памяти во всех
ужасных подробностях.
Есть воспоминания, которыми я дорожу. Они поддер¬
живают меня в тяжелые времена, укрепляют веру в чело¬
века. Таковы воспоминания о Салмане. Я познакомилась
с ним при обычных обстоятельствах. Интеллигентный
молодой человек, горячо любящий искусство, поэт. «Он
друз» *,— сказали мне.
Вторая встреча произошла уже в тюрьме, куда его
бросили за отказ служить в израильской армии. Заклю¬
чение не сломило Салмана, но я чувствовала, как ему
тяжело. Он жадно слушал рассказы о жизни на воле,
о нарастающей борьбе. И очень жалел, что не может
в ней участвовать. Зная режим военных тюрем, я доби¬
валась скорейшего освобождения Салмана из сионист¬
ских застенков.
Салман ждал военного суда. Его считали дезертиром,
уклонившимся от мобилизации. Я знала, что его судьба
будет нелегкой.
И вот мы встретились в тесном зале судебных засе¬
даний в Яффе. Пришли друзья Салмана, его старший
брат. Салман улыбнулся своим товарищам в зале. Уви¬
дев его пожелтевшее лицо, я поняла, что тюрьма уже
сделала свое дело.
* Друзы — приверженцы одной из мусульманских сект, основанной
в XI веке. Живут главным образом в Ливане и Сирии. Друзов, прожи¬
вающих в Израиле, правительство в отличие от остальных арабов счи¬
тает лояльными и призывает в армию.— Прим, перев.
14

Тем временем разбирались дела нескольких солдат.
Одна за другой перед нами проходили человеческие тра¬
гедии. «Дезертиры» бежали из армии главным образом
для того, чтобы несколько дней поработать дома и помочь
семье, терпящей крайнюю ну ду. Давая суду объяснения,
они страшно волновались. Видно было, как они боятся
суда, с каким трудом подбирают слова. «Вот он — второй
Израиль,— подумала я.— А премьер-министр сказал
бы — плохо воспитанная молодежь». Суровые приговоры
показали отношение судей к судьбам этих людей.
Подошла очередь Салмана. Ему приказали стоять
молча. Судья зачитал фамилию, имя и место житель¬
ства обвиняемого. Запинаясь, он с трудом выговорил
название деревни — Кфар-Маджар. Особо подчеркнул:
— Друзская...
И тогда Салман громко заявил (я даже не думала,
что он способен говорить таким голосом):
— Я араб!
В зале воцарилась тишина. Судья удивленно посмо¬
трел на Салмана и сказал:
— Насколько мне известно, обвиняемый является
друзом.
Салман слегка улыбнулся и, выпрямившись в своем
нелепом одеянии, произнес:
— Да, господин, я принадлежу к друзской общине,
но по национальности — араб.
Судья проворчал, что друзы — это не арабы. Однако
Салман стоял на своем и продолжал повторять раздра¬
жающие судью слова:
— Я араб!
> Председатель суда нетерпеливо заерзал на стуле.
В самом деле, что это за странный чудак, не понимаю¬
щий правил игры. Ведь все так просто: намг власть иму¬
щим, нужна их кровь, а взамен мы готовы бросить подачку:
говорим, что они не арабы, что они гораздо лучше их.
Это же очень важно для друзов, учитывая наше отношение
к арабам. Конечно, друзы весьма далеки от «богоизбран¬
ного народа», они что-то среднее между евреями и ара¬
бами, но никто не оскорбляет их. А этот жалкий друз нагло
отвергает подачку, да еще в тот момент, когда его
судьба в наших руках: можем казнить, а можем мило¬
вать. У него же нет другого выбора, кроме вонючей,
кишащей крысами тюремной камеры, где время течет
особенно медленно...
15

Мой взгляд прикован к Салману, к его широко раскры¬
тым черным глазам. Похоже, что он еще в камере гото¬
вился к этому моменту, вынашивал два заветных слова,
чтобы как вызов бросить их своим судьям.
ПРОШЛО 10 ЛЕТ
Иерусалим, пышущий жаром, не очень приветлив
в эти знойные дни конца мая 1977 года. Десять лет тому
назад здесь было так же жарко.
У полиции полно забот. Накануне 5 июня * обстанов¬
ка в городе крайне обострилась. Весенние фестивали
прошли, приветственные речи произнесены, мэр города
подробно описал, каким красивым будет объединенный
Иерусалим. Но эти арабы, как всегда, испортят любой
праздник. Ведь всем ясно, что они — неотъемлемая
часть иерусалимского пейзажа. А эти глупые люди не
хотят быть приманкой для туристов. Более того, они
занимаются вредительством и нарушают приятный покой.
Как и прежде, арабские женщины стоят в длинной
очереди возле городской тюрьмы. У них озабоченные
лица, в руках корзинки с передачами. Одна из них, самая
пожилая, подходит ко мне.
— Послушай, Фелиция,— спрашивает она,— ты меня
помнишь?
Конечно, я помню ее. Пять лет назад я была адвока¬
том одного из ее сыновей. С тех пор она вся высохла,
лицо покрылось морщинами.
— Милая моя,— продолжает женщина,— теперь у
меня забрали даже внука.
Она говорит, и ее глаза наполняются слезами. Умо¬
ляет меня зайти к внуку в тюрьму и рассказать, как
сильно беспокоится бабушка.
— Именем твоего сына Михаэля заклинаю — защи¬
ти его,— просит она.
* *
*
В маленькой комнате полицейского участка за пись¬
менным столом сидит миловидная секретарша. Напротив
* День начала израильской агрессии против Египта, Сирии и Иор¬
дании в 1967 году.— Прим, перев.
16

нее лицом к стене стоят два арестованных араба.
Секретарша здоровается со мной и Абдаллахом, лю¬
безно делает мне комплимент: хорошо, мол, выгляжу.
А они стоят, причем один, опираясь поднятыми вверх
руками о стену и с опущенной вниз головой.
Через комнату проходят полицейские, секретарша
болтает по телефону.
А они стоят.
Секретарша с воодушевлением рассказывает, как
прекрасно провела выходные.
А арестованные стоят напротив. Но она их не видит.
Я чувствую, как у меня начинают дрожать руки.
Приходит офицер. Я заявляю ему протест, и тот велит
арестованному опустить руки и сесть. Я смотрю на этого
человека. У него глаза с покрасневшими веками. Нет,
никогда не видела его и, возможно, никогда больше
не увижу.
Я думаю о секретарше. Когда, в каком году минув¬
шего десятилетия случилось с ней это? Когда она пере¬
стала видеть их, чувствовать их боль, когда они пере¬
стали для нее существовать?..
Мой рабочий день продолжается — один из дней
этого десятилетия. Сегодня я встретила Фахиму из Хан-
Юниса. Ее сын, который сидит в ашкелонской тюрьме,
опять просил о встрече со мной. Один из трех сыновей.
У нее ведь три сына сидят в тюрьмах: двое в Ашкелоне,
один в Газе. Это старшие, они уже несколько лет в тюрьме.
— Дома остались только младшие,— говорит она.
На жизнь она зарабатывает шитьем, муж-старик уже
не работает. Фахима отнюдь не жалуется и не льет слез.
Наоборот, когда она говорит о сыновьях, ее глаза свер¬
кают. Она гордится ими так, как матери гордятся своими
сыновьями, ставшими учеными, художниками, архитек¬
торами, знаменитыми людьми.
Тюрьма ей знакома не по рассказам: уже дважды
Фахима побывала там по подозрению в содействии «тер¬
рористам». Тогда за ее младшими детьми присматри¬
вали соседи.
Что я могу сказать Фахиме, чем обнадежить ее?
Я молча смотрю на эту женщину. Мой помощник Абдал¬
лах нарушает молчание. С юношеским пылом - он тоже
сын своей матери — восклицает:
— Ты крепче, чем сталь!
Она улыбается, не возражает ему, не скромничает.
17

* *
*
Я не знаю его имени. Зову просто: Командир. Ему
было 5 лет, когда израильские танки ворвались в его
родной город Наблус. Не помню, видела ли его прежде.
Может быть, вместе с другими детьми он пробегал мимо
меня, возвращаясь из школы. Может быть, сидел в поме¬
щении трибунала, когда судили его брата или друзей.
Но вот наступил день, когда он, переполненный нена¬
вистью, схватил камень и бросил его в автомашину с окку¬
пантами. Он повел в наступление мальчишек, швыряв¬
ших булыжники в чужих солдат, хозяйничавших на его
родине. И даже когда те открыли огонь, он не испугался
и продолжал швырять камни.
На фоне израильского флага восседал судья и пра¬
вил суд над сынами Наблуса. Все вершилось по канонам
морали оккупантов. Военный прокурор в ермолке под¬
креплял свои обвинения цитатами из «Книги книг» и тре¬
бовал суровых наказаний, дабы «страшились и убоялись».
А мне чудилось, как камни, брошенные Командиром,
стучат по броне танков. Ведь он вел настоящий бой за
свой город.
ХЕВРОН ЧЕРЕЗ 10 ЛЕТ
Чем ближе к Хеврону, тем чаще дорогу преграждают
контрольно-пропускные пункты. Кругом много полицей¬
ских и солдат пограничной стражи. Они проверяют всех,
кто движется по дороге.
Прошло уже 10 лет после «самой блестящей» победы,
а на дороге все еще дежурят солдаты. Многим из них
под пятьдесят — молодежи, чтобы укомплектовать мест¬
ный гарнизон, до сих пор не хватает.
Сегодня, как и вчера, Хеврон охвачен забастовкой.
Опущенные жалюзи и пустынные улицы, зловещий смысл
которых я постигла лишь в годы оккупации,— свидетель¬
ство, что в городе сохраняется напряженность.
Именно сегодня состоится суд над Мухаммедом
Тнини из деревни Таркумийе. Он ждал этого дня 14 ме¬
сяцев.
В назначенный час помещение суда еще пусто. Не все
судьи на месте, отсутствуют свидетели обвинения, а глав¬
ное — еще не привезли дело. Я возмущаюсь, но про¬
18

курор отвечает, что не желает разговаривать на эту
тему.
Иное дело солдаты-резервисты, которые постепенно
заполняют помещение. Один из них замечает:
— Поймай террориста, да еще плати за его охрану.
Вот где государственные денежки-то.
Его товарищ вспоминает вчерашнюю пирушку в честь
десятилетия победы, которую отмечала его рота:
— Два дня готовили вечеринку, но ничего хорошего
из этого не вышло.
Абдаллах и я идем в тюрьму, расположенную рядом,
и просим разрешения побеседовать с Мухаммедом до
начала суда. Следует резкий отказ. И чтобы как-то под¬
сластить пилюлю, объясняют:
— Тюремное начальство находится на совещании.
Я хорошо знаю, что это за «совещание». Еще знаю,
что сегодняшнему заседанию (а сегодня 5 июня) не
будет конца.
Возвращаемся с Абдаллахом в помещение суда.
Вдруг к моему помощнику обращается мальчик лет две¬
надцати. Он принял Абдаллаха за правительственного
чиновника и спросил его о своем брате, которого нака¬
нуне арестовали.
— Они схватили его просто так, ни за что ни про что.
Только потому, что на стене были написаны лозунги про¬
тив оккупации,— говорит мальчик.
Солдаты, сидящие в зале, обмениваются впечатле¬
ниями о вчерашнем дне. Один из них жалуется, что в него
бросали камни. Другой отвечает:
— Надо уничтожить их, как мы это сделали в Газе.
Смотри, ведь даже малые дети ненавидят нас.
Я спрашиваю этого солдата, что привело его с товари¬
щами в Хеврон. Тот в ответ громко чеканит стандартную
фразу:
— Это наша страна — страна Израилева, которую
бог дал Аврааму, Ицхаку и Иакову!
В этот момент появляется судебный переводчик. Он
привез дело, которое находилось в Рамаллахе. Там тоже
были забастовки и «нарушения порядка». Они-то и поме¬
шали ему явиться вовремя.
Наконец с опозданием на два часа суд начинается.
Я заявляю протест по поводу этой задержки. Военный
прокурор, резервист с изысканными манерами, резко
возражает. Суд отклоняет протест. Я думаю про себя:
19

«Начало не предвещает ничего хорошего».
Председатель суда — профессиональный юрист! Спра¬
ва и слева от него сидят двое судей. Это офицеры, не имею¬
щие юридического образования. Они молоды, и я впер¬
вые вижу их в этом зале. По их замечаниям в ходе
судебного процесса можно убедиться, что они ничего
не смыслят в деле, которое разбирается. Один из них
все время посмеивается и вставляет циничные фразы.
Я стараюсь держать себя в руках. Но чаша моего тер¬
пения переполняется, и я резко заявляю ему, что он
враждебно настроен к обвиняемому и ко мне, а это, как
известно, лишает его права выполнять обязанности судьи.
Он не протестует и не опровергает моего заявления.
Председатель суда тоже пропускает мое замечание мимо
ушей, будто это абсолютная чепуха, не достойная вни¬
мания.
На трибуну для свидетелей поднимается отец Мухам¬
меда — глубокий старик, почти слепой, с трясущимися
руками. Ему трудно говорить, по его щекам текут слезы.
Он просит суд проявить милосердие: ведь Мухаммед —
единственный кормилец многодетной семьи. Старик умо¬
ляет суд от имени своих детей.
Вид старого араба, у которого так много детей, весе¬
лит судей, на их лицах можно прочесть только иронию.
Слышны шутливые замечания. Я злюсь на себя — нельзя
было позволять старику выступать перед этим судом.
Прокурор с изысканными манерами, свидетельствую¬
щими, что он пока еще новичок на этом поприще, бук¬
вально переполнен злобой к Мухаммеду и требует для
него сурового наказания: «Пусть посидит в тюрьме
несколько лет». Мотивировка? Мухаммед, видите ли,
работает в деревенской школе, и суровое наказание ста¬
нет хорошим уроком для учеников, отобьет у них жела¬
ние участвовать в организациях сопротивления и нано¬
сить ущерб безопасности Израиля.
Я начинаю речь в защиту Мухаммеда. Все мне мешает:
и тяжелая мантия, и взгляды солдат, а больше всего
те, кто сидит в судейских креслах. С первых же слов
становится ясно, что моя речь никого не интересует.
Уже через несколько минут председатель, взглянув на
часы, прерывает меня. Он говорит, что не возражает
против моего выступления, он даже согласен со мной,
как с адвокатом. Но время уже позднее, и если я желаю
продолжить, то он перенесет заседание на другой день.
20

Но я знаю, что обвиняемый много вытерпел за 14 меся¬
цев и не хочет затягивания процесса, поэтому я быстро
заканчиваю свою речь, давая возможность выступить
Мухаммеду.
Мухаммед встает и рассказывает суду, что, пока он
сидел в тюрьме, у него родился сын. Судья интересуется,
видел ли обвиняемый своего сына. Мухаммед отвечает,
что видел через решетку во время свидания с женой.
Суд удаляется на совещание.
Слышно, как солдаты, сидящие в зале, рассуждают
о скверном характере арабов. Вдруг кто-то говорит:
— Нас послали усмирять гражданское население. Но
это не для меня. Понятно, что никто не хочет жить в усло¬
виях оккупации.
Эти слова вызывают взрыв возмущения. У солдата
не хватает смелости настоять на своем, и он соглашается:
в самом деле, ведь кто-то должен следить за порядком.
И тем не менее в этом переполненном ненавистью зале
он выглядит белой вороной.
Отец Мухаммеда напряжен до предела. Его темные
глаза не видели насмешливых улыбок «служителей»
Фемиды. Ему осталось жить совсем немного, почему же
судьям не проявить милосердие?
Судьи возвращаются. Председатель читает приговор.
Особо подчеркиваются слова прокурора о тяжести замы¬
шлявшегося преступления, «хотя фактически его не уда¬
лось совершить». Однако необходимо предостерегать от
преступления остальных, и прежде всего учеников школы
в Таркумийе!.. В результате Мухаммед приговаривается
к семи годам тюрьмы.
Кто-то разъясняет суть приговора отцу Мухаммеда.
Тот хочет подойти к сыну, пытается протянуть ему руку.
Полицейский сержант надевает на Мухаммеда наручники
и орет старику:
— Пошел отсюда, пошел!
Солдаты выводят старого араба из помещения. Я гля¬
жу ему вслед, на его согнутую спину.
Мухаммед кричит:
— За что я получил 7 лет тюрьмы, я ведь ничего
не сделал!
Полицейский сержант сияет от чувства собственной
значимости. А я вижу перед собой согнутую спину отца
Мухаммеда.
21

СУД В ГАЗЕ
— Быстренько поцелуйте ее и попросите, чтобы она
привела нам нашего папу,— говорит мать. Две ручонки
обвивают мою шею. Чувствую поцелуй в щеку. Еще
несколько ручек тянутся ко мне, в детских глазах просьба.
Это дети Абу-Зейда Авида из Хан-Юниса. Они пришли
сюда со своей матерью. Все смотрят на меня, а я с тре¬
вогой думаю, как велико будет их разочарование, если
отец останется в тюрьме.
Сегодня в помещение суда женщинам вход воспре¬
щен. Дело в том, что надзирательница, обычно обыски¬
вающая женщин, не пришла. А без обыска в зал не раз¬
решают пронести даже грудного младенца.
Мужчины, вошедшие в зал после обыска, насторо¬
женно прислушиваются к разговорам. Конечно, ничего
особенного здесь не происходит: вот уже 10 лет воен¬
ный суд для оккупированной Газы — ежедневная рутина.
И все же каждый раз можно узнать что-то новое.
Сегодня, например, судят арабов с оккупированных
территорий, арестованных в Израиле. Причина ареста —
отсутствие сертификата на право получения работы.
На столе судьи — кипа дел. Штрафы, взимаемые с нару¬
шителей, приносят государственной казне десятки тысяч
фунтов. Кроме штрафов, ^существует и другая мера нака¬
зания — несколько лет тюрьмы условно. Это чтобы по¬
остереглись от будущих нарушений.
Перед нами «закоренелые преступники». В прошлом
они уже совершали подобные нарушения...
Некоторые ссылаются на еврейских бизнесменов, заве¬
рявших их, что «все будет в порядке» и что главное —
работать. Но такие объяснения здесь бесполезны: закон
есть закон, и штрафы текут рекой.
Один обвиняемый резко отличается от остальных.
Даже в условиях оккупации такое не часто встретишь.
Показания суду дает глубокий старик. Ему давно пере¬
валило за 80 лет. Полиция схватила его на одной из
израильских ферм — разрешения на работу у него, разу¬
меется, не было.
Судья спрашивает старика, сколько тот зарабатывает.
Обвиняемый отвечает — 35 фунтов * в день. В зале вол¬
нение. Судья чувствует себя неудобно и рекомендует
* Около 0,35 доллара.— Прим, перев.
22

прокурору учесть возраст обвиняемого. У меня на мгно¬
вение вспыхивает надежда, что суд снимет обвинение,
но ничего подобного не происходит. Просто прокурор
предоставляет право определить наказание судье. Штраф,
действительно, небольшой. Но впредь старик должен осте¬
регаться, поскольку он отныне имеет судимость. Атыя
Абд Абу-Нафи, так зовут старика,— палестинский беже¬
нец из Вади-Ханин, что недалеко от Ришон-ле-Циона.
Везет сегодня и Абу-Зейду. Новый прокурор, который
только что просмотрел его дело, готов, кажется, учесть
некоторые обстоятельства. Я знаю какие. Дело в том,
что обвинение в «контактах с врагом», коим считается
дядя Абу-Зейда, не имеет веских оснований. Поэтому
прокурор в качестве наказания готов зачесть Абу-Зейду
время, которое тот провел в тюрьме, ожидая суда. Срок
немалый — 7 месяцев. Но главное то, что Абу-Зейд будет
сегодня свободен.
Я готова благодарить прокурора за порядочность.
Ведь часто прокурор упорствует, несмотря на то, что
в деле отсутствуют веские доказательства.
Сообщаю радостную весть семье Абу-Зейда. И снова
детские ручки обнимают меня. В глазах радость.
Такси везет нас в Яффу. Люди разговаривают о своих
делах, о родных, сидящих в тюрьме. После нас такси
подберет арабов-поденщиков, которые, закончив работу
в Израиле, возвращаются домой в Газу. Большинство
из них живет в лагерях палестинских беженцев. Я вспо¬
минаю старика Атыю и прошу шофера показать мне
деревушку Вади-Ханин. Шофер печально улыбается,
услышав мой рассказ. И вот справа от дороги виден
маленький поселок, окруженный зеленой плантацией.
— Это Вади-Ханин,— поясняет шофер.
— Может быть, здесь еще сохранились деревья ста¬
рика,— говорит кто-то из пассажиров.
Но теперь Атыя обрабатывает плантации другого
хозяина, каждый день возвращается не в родной дом,
а в лагерь для беженцев.
ИСМАИЛ
— Я палестинский араб из Лидды, и у меня простая
философия: раны моего народа — мои раны, его страда¬
ния — мои страдания, его надежды — мои надежды.
23

И здесь все это изображено,— говорит Исмаил Шамут —
известный палестинский художник.
Я смотрю на этого человека, хочу получше его запом¬
нить, особенно глаза—иногда печальные, иногда искря¬
щиеся неожиданной улыбкой. Может быть, наша новая
встреча случится не скоро. Ему ведь закрыт путь на ро¬
дину, которую он рисует все эти долгие годы изгнания.
Рисует с любовью, которая зажигает равнодушных и обо¬
дряет отчаявшихся, сплачивает людей и дарит родину
детям, родившимся на чужбине.
Он показывает мне Тель-Заатар *. И вот я в осажден¬
ном лагере, на территории которого за два месяца взор¬
валось шестьдесят тысяч снарядов. Лица людей на кар¬
тине обагрены кровью; потоки крови текут по земле,
а над всем этим — солнце. Оно буквально пронизывает
картину — солнце Исмаила. Из дула винтовки, которую
держит боец, растет зеленая ветка — символ борьбы
за жизнь и будущее. В центре картины — куст кактуса.
Он олицетворяет продолжение жизни и упорство. Сколько
палестинских деревень уже разрушено, а кактусы везде
продолжают расти — им нужно так мало воды...
Вода. Как дорожили ею в Тель-Заатаре! Исмаил не
был там во время осады, но вместе с этими людьми
мучился по ночам от жажды. Я понимаю это, когда
смотрю на женщину, изображенную на картине. Она
взывает о помощи, лицо обращено к небу.
А вот другая картина Исмаила, которая рассказывает
о цене стакана воды в осажденном лагере. Стакан воды —
стакан крови, мучимые жаждой люди ждут женщину,
посланную за водой. Она выполнила задание и, смер¬
тельно раненная, принесла воду. Героиня погибла, но
остальные продолжали жить и бороться.
На следующей картине — убежище. Днями и ночами,
прижимаясь друг к другу, сидели здесь люди. Смотришь —
и чувствуешь, как тягостны их думы. И только в глазах
детей теплится надежда, которая согревает всю картину.
Один из оставшихся в живых показывает пальцами сим¬
вол победы.
Палестина на картинах Исмаила поражает своей
красотой. Вот пейзаж. В нем чувствуется сила и неж¬
* Тель-Заатар — лагерь палестинских беженцев в Западном Бей¬
руте. Уничтожен правохристианскими отрядами во время гражданской
войны в Ливане в 1976 году.— Прим. ред.
24

ность, покой и тоска. На фоне зеленых холмов и огромного
солнца стоят трое, один из них сжимает кулак — борьба
продолжается.
Исмаил ведет меня- от картины к картине. Я вижу
мать, которая хочет защитить детей и обнимает их своими
сильными руками. Я вижу детей Исмаила, которые были
там, в Бейруте. В их глазах застыл кровавый ужас
Тель-Заатара.
А вот картина, которая называется «Организация
освобождения Палестины за мир». И вместе с женщи¬
ной, держащей окровавленного ребенка, вместе с моло¬
дым бойцом, из винтовки которого растет зеленая ветка,
я верю: мир придет!
Вечером на небольшом экране мы просматриваем
слайды его последних полотен. Перед нами изгнанники,
рассеянные по чужим странам. Старик, сидящий у горя¬
щего костра,— он лишился дома; опущенные руки гово¬
рят о крушении всей его жизни. На другой картине тоже
старик. Но здесь он изображен во весь рост, его лицо
обращено в сторону родины, его окружают дети, а вдали
идет караван. Поражает взгляд старика: в нем нет безы¬
сходности, наоборот, он полон надежды.
Как много лиц и глаз, горящих решимостью. Такие
люди не сдадутся. Об этом говорят их крепко сжатые
губы и гордая осанка. Я знаю этих людей по тюрьмам,
видела на улицах и в лагерях беженцев. Они всегда
передо мной — печальные дети и надеющиеся женщины.
Исмаил сидит рядом. Я хочу поведать ему свои мысли,
но к горлу подкатывает комок, и я умолкаю. Так лучше —
ничего не говорить. Потому что кисть Исмаила по силе
подобна миллиону слов, а в красках его полотен — скорбь
и надежда всего народа. В этом радость и печаль худож¬
ника, его бесконечная любовь к родине и человеку.
Выставку картин Исмаила Шамута я посетила в Вене.
АНОНИМНЫЕ УБИЙЦЫ
В одном из рассказов американского писателя Джона
Стэйнбека описан разговор людей, линчевавших негра.
Итак, кабак в американском захолустье. Говорит один из
участников расправы:
— Бывают моменты, когда граждане сами должны
вершить правосудие. Иначе приезжают всякие изворот-
25

ливые адвокаты и выручают этих парней из беды.
— Полностью согласен,— вмешался в разговор хо¬
зяин кабака,— адвокаты могут сделать всех снова чис¬
тенькими. К тому же, я полагаю, негр действительно был
виноват.
— Кто-то даже сказал, что он признался,— заявил
первый.— Мы атаковали ворота тюрьмы и снесли их, а
шериф сидел тихо, как мышь,— зачем ему стрелять по хо¬
рошим парням? Чтобы спасти одного черного? Шериф
только кричал: «Ради бога, не ошибитесь, он в камере но¬
мер четыре в конце коридора!»
Никто из израильских писателей пока не написал об
убийцах Ахмада Дахдуля. А вот об американцах, которые
повесили негра, написано так, что целое поколение испы¬
тывает к ним неподдельное отвращение. Неужели Дах-
дуль, этот бесстрашный борец за мир, не заслужил к себе
внимания?
Меня и сейчас не покидает странное желание узнать,
как выглядели и что чувствовали его убийцы. Они хотели
убить именно его. И когда командир, подобно тому амери¬
канскому шерифу, показал на Дахдуля, они, как свора со¬
бак, набросились на него... Ни Умм-Хасан, вдова Дахдуля,
ни я не знаем имен его убийц. Верховный судья решил, что
в интересах безопасности государства Израиль убийцы
Ахмада Дахдуля должны остаться неизвестными. Вот так
это государство печется о том, чтобы скрыть истину от на¬
рода. Дабы убийцы не убоялись...
Но я вижу, какх)ни возвращаются в казарму после про¬
веденной «операции». Они довольны собой: ведь выполне¬
на важная задача — уничтожен «опасный террорист».
Именно для таких операций их тренировали физически и
учили быть безжалостными. Зачем в самом деле возиться с
этими арабами? Они готовы всех нас уничтожить, только
дай волю. А их еще судят, тратят на это государственные
деньги, да еще какой-нибудь адвокат их выгораживает.
В общем, довольно! Этот Дахдуль был подстрекателем и,
говорят, даже коммунистом. Короче — одним арабом
меньше. Но ведь появились «добряки», которые стали ин¬
тересоваться его судьбой. Их надо успокоить, наказав ко¬
го-нибудь из исполнителей операции за превышение полно¬
мочий. А начальство, как всегда, ничего не знало. И вот на¬
чинают болтать о незаконных действиях, делают вид, что
подобное произошло впервые... Ну, а если откровенно, то
они сквозь пальцы смотрят на «нарушение» закона. Просто
26

не хотят уж совсем опорочить «правосудие», которое их
защищает. Как говорится, на всякого мудреца довольно
простоты.
Не будет удивительным, что и нас возьмут под стражу,
если, не дай бог, мы посягнем на безопасность людей, счи¬
тающих (как на Юге США — страны, выдающей себя за
образец демократии), что «бывают моменты, когда граж¬
дане сами должны вершить правосудие...».
Что же касается самой богини правосудия, то ее боять¬
ся нечего: она ничему не удивляется. Потому что слепа и
не способна краснеть от стыда — у нее каменное лицо.
А между тем убийцы ходят среди нас. Их имена до сих
пор неизвестны.
НЕСКОЛЬКО ПОРТРЕТОВ
. . .Сложена тюрьма
Из кирпичей стыда,
Дворы и окна оплела
Решетка в два ряда,
Чтоб скрыть страданья и позор
От божьего суда.
Оскар Уайльд,
«Баллада Редингской тюрьмы»
Весь ее облик выражает непоколебимость. Одета в чер¬
ное, выглядит усталой, но на лице улыбка, которая гово¬
рит: «Вам не удалось поставить на колени ни его, ни меня».
Она просто отказывается верить, что сознание ее мужа
помутилось, что эти конвульсивные движения, дрожь и
изумленное выражение лица — симптомы тяжкого недуга.
— Это защитная реакция на пытки,— шепчет она
мне,— пусть он только выйдет из тюрьмы, и тогда ты убе¬
дишься сама.
За тюремными стенами, где он томится в течение не¬
скольких лет, бессилен даже сам бог. А что говорить о
человеке... И вот его приводят в комнату свиданий. Боль¬
шое тело судорожно дергается, глаза слезятся, на опухших
щеках седая щетина. Всматриваюсь в его лицо: выражение
радости сменяется маской полного безразличия. Но я
знаю, что эти эмоции не связаны с моим появлением. Этот
мир уже неведом ему. А мир, в который он ушел от ужасов
реальности, закрыт для меня.
27

Пробую разговорить его, но напрасно. Страх и бесси¬
лие вселяются в меня при виде этого душевного отупения.
Вновь обращаюсь к нему, но он не реагирует, ревностно
охраняя свой замкнутый мирок, откуда я пытаюсь его
вырвать. Впрочем, куда вырвать? В вонючую камеру, за
решетку, под надзор бессердечных стражей, которых за¬
бавляет вид этого старого ребенка в одежде феллаха?
Они безапелляционно заявляют мне:
— Он в полном порядке!
Мне было страшно, но сейчас в душе растет чувство
гнева.
Она вновь подходит ко мне, уверенно улыбаясь. Испы¬
тующе смотрит на меня, и я не выдерживаю этого взгляда.
Но, к счастью, она не верит мне. У нее своя правда, и я на¬
чинаю надеяться, что сила ее любви может воскресить
его разум.
* *
*
У этих матерей совсем юные сыновья, которым еще нет
и 16 лет.
Ночью израильские солдаты и полицейские окружили
их дома, разбудили весь поселок. Против сыновей выдви¬
нуты тяжкие обвинения: участие в незаконных организа¬
циях с 12-летнего возраста...
Женщины возбужденно переговариваются. Пусть их
сыновей посадят в тюрьму — мальчики этого не боятся.
Лишь бы ребят там не пытали, не мучали, как Джамиля.
Вот он сидит здесь, Джамиль. Сколько ночей провалялся
он на холодном сыром полу, сколько ударов вынес. Тело
корчилось от адской боли, глаза уже ничего не видели, а
его продолжали истязать, потому что Джамиль молчал.
Так и бросили его в камеру, ничего не добившись. Следы
тех ночей и сейчас видны на его лице. Это лицо — обвине¬
ние палачам. Даже теперь, когда время залечило раны,
мне кажется, что он еще там, в тюрьме.
Матери тоже знают историю Джамиля и страшатся
за своих сыновей: ведь в тюрьме их будут бить. Если бы
они могли защитить своих мальчиков... И женщины умо¬
ляюще смотрят на меня.
Я рассказываю им о героизме Джамиля. О том, что
теперь весь мир знает о пытках, которым израильские тю¬
ремщики подвергают заключенных. Поэтому они не
осмелятся пытать детей.
28

Джамиль смотрит на матерей с любовью, будто каждая
из них — его мать.
— Успокойтесь, они не будут их пытать, — говорит он,
на его лице появляется добрая, умная улыбка знающего
человека.
А они так хотят верить ему...
* *
*
Теперь арестовали ее второго сына. У нее есть еще
сыновья.
— Пожалуйста,— говорит она, — пусть забирают
и этих...
Приближается день суда. Но она не торопит меня, не
просит, чтобы я нашла для его защиты особенные слова.
Кто не знает ее, может подумать, что она примирилась
с тяжелой судьбой. Но я вижу, что в ней пылает огонь
возмущения. Этот огонь особым светом зажигает ее глаза,
которые притягивают меня, и я ловлю каждое ее слово,
каждый взгляд.
— Ничего,— говорит она.—Пусть делают, что хо¬
тят,— бог на небе Все видит. Невозможно, чтобы зло побе¬
дило. Я их не боюсь. Не боятся их мои сыновья и внуки
и даже внучка Палестина, которая знает тюрьму с рожде¬
ния; да и сейчас ее отец в тюрьме. Придет день, и все они
будут освобождены. А если сыновья других выйдут из
тюрьмы раньше моих, я буду радоваться и благодарить
всевышнего. Потому что все они — мои дети. И твои
тоже...
В день суда на ней красивое платье. С раннего утра она
сидит в зале среди публики, напряженно всматриваясь в
лица, ловя каждое слово. Приходится долго ждать, пока
наступит очередь ее сына. Время позднее, и в зале почти
пусто. Суд продолжается. Осужденных уводят в наручни¬
ках под конвоем.
Я чувствую, что силы покидают меня, но приказываю
себе держаться. В часы испытания я всегда стараюсь
найти поддержку. Она, умница, поняла меня. Наши глаза
встречаются, и ее огненный взгляд прибавляет мне сил.
Я стараюсь говорить спокойно и размеренно, предельно
ясно, не поддаваясь никаким эмоциям, без ненависти, но
и без равнодушия. Она с жадностью ловит каждое слово, а
я все говорю. Говорю, чтобы успокоить ее, чтобы не погас
чудесный огонь ее глаз. Мы союзницы. Нас связывает
29

одно страстное желание — спасти ее сына.
Наступает время оглашения приговора. Каждое слово
врезается в сознание, словно скальпель в живое тело.
С трудом пишу в блокноте. Последние фразы — о сроке
наказания. Он относительно небольшой. Не так уж далек
тот день, когда ее сын вернется домой. Она от всей души
благодарит меня. Но вот на ее сына надевают наручники.
Она видит это, на ее лице возникает гордая улыбка. А ее
глаза... Если бы только тюремщики могли прочесть, что
в них написано.
* *
*
Эти люди добры и порядочны, пока ничто
не мешает им отнимать у своего ближнего
то, что им хочется.
Бертольд Брехт
Обычная декорация: государственный флаг, государ¬
ственный герб, солдаты, полицейские, а по левую сторону
«клетка», в которой сидят обвиняемые.
Места для судей сейчас пусты. Лишь прокурор остался
в зале. Он недурен собой, глаза светлые, на лице нет-нет
да мелькнет шаловливая улыбка избалованного ребенка.
Свои, прокурорские обязанности он выполняет как бы
между прочим, без особого рвения. Ведь так или иначе,
подсудимые все равно получат свое...
Он пришел сюда прямо из плавательного бассейна,
слегка запыхавшийся, но в весьма хорошем настроении.
И вот сейчас он разговаривает с нами, повернувшись
в сторону двух молодых людей, сидящих в «клетке»:
— Мне жаль этих глупцов. Пошли спасать родину
в 17 лет. Они просто не понимают, что это самый чудесный
возраст, который больше не повторится. Что делал я,
когда мне было столько лет? Помню, что ездил на вело¬
сипеде, ухаживал за девушками, которые так прекрасны
в этом возрасте! До сих пор вспоминаю их. А эти, что они
будут вспоминать? Что похоронили себя в тюрьме ради
какой-то нелепой идеи, кем-то вложенной в их головы.
Да и в идее-то этой они ровно ничего не смыслят!
Лица обвиняемых остаются непроницаемыми. Но про¬
курор продолжает, зная, что они слушают и понимают его.
И вновь о замечательных днях молодости.
30

— Вы подобны тем, кто убивает свою жертву, а потом
участвует в ее похоронах,— говорю я ему.
— Я? — удивленно спрашивает он.— Вы заблужда¬
етесь. Я не имею к ним никакого отношения. Разве
я посылал их вербовать сторонников в свою организацию
или бросать гранаты, как это сделали их друзья в Газе?
Да, я люблю жизнь, она так чудесна. Меня интересует
вкусная еда, любовь и моя маленькая дочка. Ей два года,
и я ее обожаю. Какой очаровательный возраст! Главное
для меня — не принимать близко к сердцу проблемы,
от которых бывают сердечные приступы. Как сегодня
было хорошо в бассейне! Вода буквально возрождает.
А кроме того, мое кредо — не заниматься политикой,
это я предоставляю политикам. Пусть они ломают свои
головы над всякими там проблемами.
— Если дело обстоит таким образом,— замечаю я,—
вы, возможно, не станете возражать против того, чтобы
по соседству с нами было создано арабское государство
Палестина? И тогда «клетка» опустеет, а вы сможете без
помех предаваться развлечениям.
Шаловливой улыбки как не бывало.
— Нет, нет, на это я не согласен. У них и так доста¬
точно места в других арабских странах, а они хотят жить
именно здесь, на этом пятачке. Пусть объяснят мне,
какая разница между ними и египтянами, сирийцами,
иракцами или ливанцами? Все они арабы, и пусть поймут,
ведь это так просто: здесь нам нечего делить — или мы,
или они.
Оба арестованных смотрят на него. Он озабоченно
говорит, поглядывая на часы:
— Уже довольно поздно. А я еще хочу успеть пройти
медицинский осмотр. Это очень важно для тех, кто зани¬
мается спортом. Главное — это здоровье. Вы понимаете?
— И любовь тоже?
— Да, это тоже важно. Но она зависит от здоровья.
Он снова улыбается и смотрит на обвиняемых. Он
лояльно относится к ним, правда, потому, что они сидят
в «клетке» и не мешают ему предаваться всем удоволь¬
ствиям израильской «империи», в которой он чувствует
себя полновластным хозяином. В благодарность за такое
поведение он готов посадить этих ребят в тюрьму на долгие
годы и при этом посочувствовать их горю.
И лишь негодяй скажет, что он лишен обаяния и
человечности.
31

БЕЗ НАЗВАНИЯ
Новую страничку дневника я хотела назвать «Прокля¬
тые руки», но затем стерла эти слова, пытаясь избавиться
от кошмарного видения: в глухой арабской деревушке
близ Рамаллаха руки солдата старательно выводят
на сыром бетоне шестиконечную звезду — «щит Да¬
вида»*. Я вижу только руки, и в этом мое заблуждение:
ведь руки получили приказ мозга, они его послушное
орудие.
Этими руками солдаты добросовестно сделали свое
дело — заколотили двери и окна жалкого арабского дома.
Остался только колодец. Еще одно небольшое усилие —
и колодец закупорен. А рядом навзрыд плачут дети.
«Щит Давида» на бетонной пробке, закупорившей
колодец, своеобразная фабричная марка. Она тщательно,
точка за точкой выдавлена на бетоне. Ну, а бетону даже
время не страшно... И снова эти рыдающие дети.
«Сколько же детей родится у этих грязных арабов,—
думает, наверное, израильский солдат.— У этой вот
шестеро и еще один в животе. Нетрудно подсчитать:
каждый год по ребенку. Самому младшему — вон он
копошится — не больше года. Она просит пощады, а по
лицу видно: будь у нее граната, бросила бы в нас. Из-за
этого галдежа чуть не забыл поставить дату».
И рука плавно выводит: 18.9.77. И еще два «щита
Давида» — для завершения картины: «Чтобы помнили
всю жизнь. А сейчас можно уйти из этого паршивого
места».
Мне рассказывали, что тому солдату было около
тридцати. Он работал быстро, ему помогали молодые
солдаты. Некоторые стояли с винтовками наизготовку.
Местные жители говорят, что в этом не было необходи¬
мости, никто и не думал сопротивляться.
Хозяин дома сидит в тюрьме, его жена беременна.
Она потеряла сознание, когда комендант приказал ей
с детьми в течение получаса покинуть дом. Дом будет
заколочен, возвращаться назад запрещено. Если же она
не оставит свое жилище добровольно, то оно будет
взорвано со всеми, кто находится внутри. Так заявил
* «Щит Давида» — одно из названий шестиконечной звезды,
символа государства Израиль.— Прим, перев.
32

человек, которого она встречала словами: «Ахлян ва
сахлян» — «Добро пожаловать». Она еще хотела угостить
его чашкой кофе — как же иначе, ведь он их начальник...
Придя в сознание, она принялась умолять его пожалеть
шестерых маленьких детей и того, кто должен родиться,—
ведь у начальника, наверное, тоже есть дети. Эта простая
женщина взывала к его здравому смыслу: ни она, ни ,ее
дети не сделали ничего плохого против государства этого
человека. Да и мужа еще не судили, а если и найдут
его вину, пусть накажут его, но не детей же. Так она
говорила коменданту, но тот ничего не ответил.
Тогда она собрала вокруг себя детей, кроме самого
маленького, который уснул в кроватке, и заявила, что
лучше умереть всем вместе в своем доме, чем куда-то
идти. Терпению коменданта пришел конец. Он приказал
старосте собрать всех селян, чтобы те помогли этой упря¬
мице. Иными словами, чтобы они выбросили ее с детьми
и всем скарбом из дома. Староста сперва колебался —
никто так не поступал в деревне до этого. Но комендант
сказал, что приказ военного командования обязательно
надо выполнять. Староста посмотрел на вооруженных
солдат и подчинился, а комендант облегченно вздохнул:
каждая задержка в выполнении задания нарушает его
распорядок. А что он может сделать, если приказ подписан
большим начальником, тем самым, кто часто выступает
по телевидению. Это тот, кто заботится о санитарном
состоянии оккупированных территорий, борется против
эпидемии холеры. А иногда он отвлекается от своих
многочисленных дел, которые позволяют отсталым арабам
сполна вкусить плоды нашей культуры, и подписывает
какой-нибудь приказ. Например, этот. Его рука подписы¬
вает, а руки других исполняют, увенчивая содеянное
символами...
Потребовалось лишь несколько минут, чтобы все на¬
житое за долгие годы было выброшено из дома на каме¬
нистую землю двора. Самый маленький — он между тем
проснулся — был вынесен из дома в кроватке. Он громко
плакал: жарко под палящими лучами солнца, от которого
нет защиты. Но напрасны его жалобы, потому что под этим
солнцем нет милосердия.
Женщина, ее зовут Нашта, смотрит, как выламывают
двери, и просит отдать их ей. Дверной проем заваливается
каменными блоками, которые скрепляют цементом. Когда
цемент высохнет, у нее больше не будет дома. Ребенок
2 Зак. 189
33

в животе двигается и толкает ее, будто хочет выйти
наружу. «Куда от так торопится?» — думает она и
пытается успокоить остальных детей.
Вдруг что-то взрывается у нее внутри: она замечает,
как солдаты замуровывают колодец — источник жизни.
Боже, что они делают? Как же теперь носить воду? Источ¬
ник далеко, и туда нет дороги. Под знойным солнцем на ее
лбу выступают капли холодного пота. Она начинает
кричать, как раненый зверь. И вдруг умолкает. Она больше
не будет кричать. Она проклянет их в глубине души,
молча. Этих солдат и их руки. Жгучий огонь бездонной
ненависти наполняет ее.
И вот я стою перед «щитом Давида», выдавленным
на бетоне, перед могилой, в которой похоронен колодец,
напротив заколоченных окон, похожих на глаза слепца.
Передо мной ниша — в ней они сейчас живут. Куда
делись заботы властей о санитарном состоянии, страхи
перед эпидемиями, которые не разбирают, кто еврей, а кто
араб.
Дети окружают меня. Мать говорит, что у нее нет воды,
чтобы помыть их, и дети начинают кричать:
— Тетя, принеси нам воды!
Один из них пытается поцеловать мне руку. Вдруг мне
начинает казаться, что я могу открыть колодец и напоить
их холодной водой, которая плещется там в глубине.
Я говорю, что добрые люди обязательно помогут им
открыть колодец и дом. И я хочу верить своим словам.
Если я обману, в этой деревне больше не поверят, что
человек может быть добрым.
Последний взгляд перед уходом: нужно сохранить
в памяти каждую деталь. Нащта награждает меня благо¬
дарной улыбкой — за что, не знаю: даже сантиметровую
щель не смогла пробить в бетоне. И ни моя боль, ни стыд,
ни гнев не в состоянии дать им хоть каплю воды.
Стертый заголовок преследует меня. Не могу изба¬
виться от двух страшных слов: «Проклятые руки».
ЕЩЕ ДЕНЬ
Железная дверь отворяется, и он выходит навстречу
с широкой улыбкой на лице.
— Сегодня я не заставил вас ждать на солнце. Вы
даже не вспотели,— говорит он и кладет мне руку на плечо.»
34

Я быстро отстраняюсь от него. Краем глаза вижу,
что тюремщики наблюдают за нами. Конечно, все это
нужно ему, чтобы продемонстрировать свое «друже¬
любие».
— Я сильный мужчина,— говорит он самодовольным
тоном.
Высо’кого роста, с большим животом, крупными чер¬
тами лица и слегка тронутыми сединой волосами, наглова¬
той улыбкой и липким взглядом, он своим видом
предствляет верх самовлюбленности. Он доволен тем, что
находится среди этих стен. Там, снаружи, солнечный
зной иссушает заключенных, которых вывели на прогулку.
Ему же здесь все нипочем.
А я пытаюсь представить этого человека в каком-
нибудь другом учреждении, где нет тюремщиков, с подобо¬
страстием взирающих на него. Это не удается. А он, будто
прочитав мои мысли, замечает:
— Еще немного, и я выйду на пенсию. Вы примете
меня к себе на работу? Я буду вашим советником по
вопросу о том, как представлять в Верховный суд
жалобы на тюремную администрацию. Вы думаете, я
ничему здесь не научился за эти годы?
Я соглашаюсь с тем, что он многому научился.
— Ну вот, значит, можно будет делать дела. Я научу
вас всем хитростям, если хорошо заплатите. Но пока
эти подонки, чтоб они пропали, не должны думать, что
мною можно вертеть, как им вздумается. Они, видите ли,
в плохом настроении: подали в Верховный суд жалобу,
требуя улучшить условия в тюрьме и еще всякие глупости,
но проиграли. Я сам зачитал им решение суда. Чуть язык
не сломал, когда читал — вы же знаете, как эти юристы
пишут. А когда закончил, то сказал им только одно
слово: «Вон!» Пусть эти мудрецы знают, что такое госу¬
дарство Израиль и что такое справедливость!
Я пытаюсь остановить этот словесный поток, но на¬
прасно. Закончив историю о своей победе, он начинает
рассказывать скабрезный анекдот. Тюремщики смеются.
— Давайте поговорим о деле,— вдруг заявляет мой
собеседник.— Вы, конечно, знаете, что им положена про¬
гулка. Разумеется, на солнце — уж я-то позабочусь.
Вообще им слишком хорошо здесь. Не-понимаю, для чего
вы хотите беседовать с ними.
Я перечисляю вопросы, которые собираюсь задать
заключенным. Он не возражает:
2*
35

— Когда закончите, приходите в канцелярию, пого¬
ворим там...
Они приходят один за другим. Это люди из другого
мира — никогда раньше я не обращала внимания на их
неестественную вежливость. Передо мной возникает
мрачная картина. Крошечное оконце в камере завешено
куском плотной материи, чтобы внутрь не проник ни один
луч солнца. Это сделано по приказу начальника тюрьмы.
Рассказывают они и о ежедневной прогулке, которая
длится меньше часа. Темнота, в которой они проводят
почти круглые сутки, портит им зрение. Особый рассказ —
о повадках начальника тюрьмы. Он всегда ищет повод,
чтобы придраться и наказать заключенного. Любимое
наказание — отказ в свидании с семьей, которое раз¬
решено раз в месяц. Нередко случается, что приехавшая
издалека семья возвращается домой, так и не увидев
своего близкого. Так он правит здесь: хочет — казнит,
хочет — милует. Те же, кто стоит над ним, не нарадуются:
он так хорошо служит существующей системе.
Предмет его особой гордости — победа блока «Ликуд»
на выборах. Говорит, что пришло время преподать всем
урок. Одному из заключенных он заявляет:
— Я уверен в бело-голубом знамени и «щите Да¬
вида».— Не получив ответа, продолжает: — Ия плевал
на все другие флаги.
Провокация на этот раз не удается. Но он вряд ли
успокоится...
Заключенные говорят мне:
— Не проси у него за нас. Береги свое и наше достоин¬
ство.
Я поднимаюсь в канцелярию, как договорились. Иду
через силу. Его там нет — он ждет меня на пороге своего
кабинета, рядом несколько тюремщиков.
Кровь ударяет мне в голову. Войти я отказываюсь:
— Это не канцелярия, я не буду здесь разговаривать!
И предупреждаю, не дотрагивайтесь до меня.
— Как? Вы еще смеете читать мне мораль? — спра¬
шивает он под смех тюремщиков, которых явно развлекает
происходящее.
Они смеются, а я представляю, как на суде они будут
давать свидетельские показания о том, что я оскорбила
его. Такое уже случалось. Но здесь я не сделаю ни одного
36

лишнего движения. Хочу скорее уйти. Он все же пытается
задержать меня:
— Что сказали вам заключенные?
— Они рассказали,— говорю я,— какие у них тяжелые
условия, совсем не то, что вы мне описывали. Но они
сохраняют выдержку и отказываются что-либо у вас
просить.
Эти слова окончательно выводят его из себя. Разъярен¬
ный, он начинает кричать:
— Пока у нас есть бело-голубое знамя и «щит
Давида», я ничего не боюсь. Что вы скажете на это?!
Я молчу, потому что помню, как судили людей за
«оскорбление знамени» и пение «подстрекательских
песен»... Я сдерживаю себя и не даю повода для других
провокаций.
Он начинает ругать заключенных, прямо проклинает
их. Мне трудно терпеть этого человека, а ведь узники
сносят его издевательства 24 часа в сутки.
На обратном пути представляю, какой отпор дала бы
наглецу, если бы не находилась при исполнении служебных
обязанностей. Вдруг машинд-останавливается, и резкий
окрик возвращает меня в мир реальности:
— Предъявите удостоверение личности!
Мой помощник и я достаем пропуска. Этот солдат
давно знает меня, но все смотрит на фото, затем на нас.
Наслаждается своей властью.
Вдруг говорит:
— А ты изменилась.
— А ты нет,— отвечаю я.
Еще один день в цепи дней...
ПРЕСТУПНИК, КОТОРОГО ПРЕДПОЧИТАЮТ...
На каждом этаже табличка с предупреждением:
«Обращайте внимание на забытые вещи!» Это огромное
каменное здание давно уже приспособлено для нужд
нового хозяина — министерства юстиции. Раньше здесь
помещалось управление военного губернатора. Но это
было в период, когда еще пользовались термином «Запад¬
ный берег», сейчас он уже полностью вышел из употребле¬
ния. А когда-то это было современное здание в самом
центре арабской части Иерусалима. Лишь название
37

улицы осталось прежним. Правда, произносить его не
очень приятно, можно вызвать нежелательные ассоциа¬
ции: улица названа именем прославленного арабского
полководца Салаха. эд-Дина...
Такие нелепые мысли проносятся в голове, когда я веду
вдову й дочь покойного Ахмада ДахДуля в комнату,
где наконец-то после долгих хлопот нам разрешили по¬
знакомиться с материалами дела о его убийстве. Сначала
с нами беседует прокурор — ему поручено наблюдать
за нами. Затем мы даем подписку о неразглашении «прямо
или косвенно, никогда, никому, ни при каких обстоятель¬
ствах» сведений, содержащихся в деле. Таково обязатель¬
ное условие, установленное судом. После этого получаю
толстую папку с бумагами. Начинаю читать, и с каждой
строчкой все больше понимаю, почему это дело окружено
такой секретностью.
Однако я должна не только читать, но и переводить
написанное на арабский двум женщинам, пришедшим
со мной. Они сидят напротив, и я знаю, о чем они сейчас
думают, что чувствуют.
Они слушают меня с величайшим вниманием. Вдруг
я останавливаюсь: сейчас надо перевести то место, где
говорится, как его убивали. Голос выдает меня. Я говорю
прокурору, напряженно следящему за мной:
— Как ужасно переводить им все это...
Он вежливо отвечает:
— Охотно помог бы вам. Понимаю, что это утоми¬
тельно, но я не знаю арабского языка.	~ •
Он, вероятно, полагает, что я жалуюсь на трудность
перевода. Как я могла подумать, что этот человек поймет
меня? Вот он сидит здесь, вежливый и холодный, безраз¬
лично поглядывая на двух арабок, как будто речь идет
о самых обыденных вещах.
А они хотят узнать о. последних минутах мужа и отца.
С трудом пробираюсь сквозь завесу юридических терми¬
нов, в деле много подчисток. Вот наконец это место.
К горлу подкатывает ком. Только бы мне справиться
со всем этим...
Перевожу и объясняю, снова читаю, еще раз перевожу.
Хорошо еще, что с меня не взяли подписку все забыть.
Потому что я намерена навсегда запомнить это. Вдова
шепчет:
— Боже, что они сделали с ним.
И снова, как в тот день, когда мы сидели вдвоем, она
38

•начинает рассказывать, как его забрали из дома. Дочь
просит ее замолчать
В комнату периодически заходят какие-то люди,
смотрят на нас. Им/ по-видимому, хорошо известна цель
нашего прихода. Похоже, они хотят посмотреть на этих
странных женщин. Интересно все же...
Наконец перевернута последняя страница, я возвра¬
щаю дело. Женщины встают и спрашивают, как все-таки
зовут убийц. На это нет ответа. Они просят у меня
помощи, но я ничего не могу сделать.
Сегодня я узнала много нового и поучительного.
Оказывается, в Израиле предпочитают безымянных пре¬
ступников. Их имена для всех останутся тайной. Эти
люди не будут ходить с каиновой печатью на лбу, никто
не узнает, что они — убийцы арабов.
В ТЕ ДНИ *
Они не участвуют в спектакле. Они даже не видели
объятий, улыбок и фотографий на фоне пирамид. У них
нет стремления пожимать руки армейским генералам,
осудившим их на гибель, или улыбаться «старой
госпоже» **, теряющей сон после рождения очередного
арабского ребенка. Им не показывали открыток с каир¬
скими достопримечательностями: ни роскошного отеля
«Мина», ни знаменитой исполнительницы танца живота
Фифи, посвятившей, оказывается, свое искусство борьбе
за мир. Устроители спектакля просто не нашли для них
места в своем грандиозном представлении. Да и кто они
такие, в конце концов? Несколько тысяч палестинских
«террористов», разбросанных по тюрьмам «великого борца
за мир» ***, который с таким трудом выговаривает слово
«палестинцы».
Между тем в их жизни не происходит изменений.
Новый день начинается со знакомых звуков: ключ лязгает
в замочной скважине, тюремщики созывают заключенных
на поверку. В этот день больные просят лекарства, но
* Период подписания кэмп-дэвидского договора.—Прим. ред.
** Голда Меир — премьер-министр Израиля в 1969—1974 годах.—
Прим, перев.
*** Менахем Бегин — премьер-министр Израиля в 1977—1983 го¬
дах.— Прим, перев.
39

не получают их. Суад хочет повидать брата Субаха, сидя¬
щего в соседнем отделении, но ей не разрешают. С точки
зрения начальницы женского отделения тюрьмы, она не¬
достойна такого поощрения. Рашмия описывает ужасы
тюрьмы, в Газе, откуда ее только что перевели в привычную
«старую обитель». Четверо заключенных из Ашкелона
интересуются, что стряслось с юридическим консультан¬
том, который собирался поддержать обвинение против
полицейских, издевавшихся над ними. Однако до сих пор
он ничего не сделал. Я отвечаю, что юрист занят «процес¬
сом установления мира». Они удивленно спрашивают,
между кем и кем...
В этот момент в разговор вмешивается тюремщик, явно
обиженный заданным вопросом. Мунзар отвечает ему:
— У вас есть государство, но и мы хотим его иметь.
Пока мы его не создадим, мира не будет.
Тюремщик снисходительно улыбается. Напоминает
Мунзару о пятнадцати годах, которые тот должен
провести под его «опекой». Мунзар кипит негодованием:
— Это не имеет значения. Если мы не добьемся своей
цели, то это сделают наши дети.
Вдруг он вспоминает, что у него нет перспектив иметь
собственных детей. И он поправляется:
—- Те, кто придет после меня, будут бороться и победят.
Эти годы — мгновение для истории, они просто не имеют
значения и ничего не могут изменить, клянусь!
Да, Мунзар верит в то, что говорит, а я думаю о детях
которые могли бы у него быть...
Аль-Хусейн болен. В его позвоночнике застряла винто¬
вочная пуля, которую невозможно извлечь. Это память
об операции, в которой Аль-Хусейн участвовал еще в
1968 году. Решено освободить его из тюрьмы, а затем
изгнать за пределы родины.
— Только бы не в Египет, уж лучше в Иорданию,—
рассуждает он.
Мы расстаемся. У него печальные глаза: свобода
достанется ему дорогой ценой.
Рафаат внимательно смотрит на меня и говорит реши¬
тельным тоном:
— Интриги империалистов не спасут положения,
заговор провалится.
Тюремщик внимательно прислушивается, но не пре¬
рывает нас, как обычно. Что делать? Сейчас кругом
говорят о политике. Пусть и заключенный немножко
40

развлечется. Как бы напоминая Рафаату о действитель¬
ности, он снисходительно замечает:
— Ничего, через несколько минут отведу тебя обратно
в камеру и запру там. '
А на другом конце «империи», усеянной тюрьмами,
я встречаюсь с Тайсиром и Абдуллой. Мы добились для
них разрешения читать произведения К. Маркса, Ф. Эн¬
гельса и В. И. Ленина. Рашмия и Тайсир, Рафаат
и Абдулла. Они далеки друг от друга, их разделяют сотни
километров, но теперь они смогут получать желанные
книги. Их дух не удастся заключить в тюрьму. А эти
книги будут их верными спутниками и после того, как
тюремные ворота закроются за их спинами.
Один тюремщик спрашивает другого:
— Что это значит — автономия?
Его коллега отвечает, что особого отличия от сущест¬
вующего порядка не будет, только арабы получат право
решать, когда, как и куда они будут выбрасывать
мусор. Но главное — тюрьмы останутся, а значит, источ¬
ник заработка сохранится. Возможно, даже прибавится
клиентов...
Тот, кто спрашивал, все-таки не унимается.
— Главное,— говорит он,— чтобы мы не ушли отсюда.
Для моей астмы нет лучшего места. Тут такой воздух.
Он продолжает нахваливать сухой климат Рамаллаха,
столь целебный для его болезни. Интересуется, закончила
ли я беседу:
— У нас нет времени. Сейчас начнется поверка.
Он торопит меня, но я говорю:
— Пусть эти заключенные хоть немного подышат столь
любимым тобой воздухом Рамаллаха. Хотя бы во время
моего посещения.
Тюремщик улыбается понравившейся шутке, но тут же
уводит заключенных в камеру.
Вечером по телевидению вновь передают репортаж
о визите политиков в Каир. Надежды растут с небывалой
скоростью.
В то же самое время на сторожевых вышках, торчащих
над изгородью из колючей проволоки, сменяются караулы.
Тысячи заключенных, не участвующих в представлении,
спят на бетонных полах, дышат спертым воздухом
тюремных камер. Часы сна перед утренней поверкой...
41

НЕЗНАТНЫЕ ВНУКИ
Этот мальчик не понимает ни серьезности ситуации,
ни значения бело-голубого знамени, ни что такое суд.
Единственное, что вызывает его интерес,— это пистолеты,
которыми вооружены судьи.
Темнокожий, с черными волосами. Короткая прическа
придает ему почти младенческий вид. Для декабря на нем
слишком легкая одежда — сегодня даже жаркое солнце
Тулькарма куда-то скрылось. И этот большой зал подав¬
ляет своей мрачностью.
Мальчик держится за руку своего деда. Тот подходит
с ним к судейскому столу и начинает кричать:
— Что вы хотите от нас? Мы бедные бедуины, а мой
внук ничего такого не сделал...
На него не обращают внимания. Не будь он таким
невежественным, знал бы, что право на любовь к внукам
признается у нас только за «высшими» представителями
нации. Ему же, жалкому бедуину из Калькилии, никогда
не пробиться «в это блестящее общество премьер-
министров, президентов...
Но он гнет свою линию и требует пощадить внука.
Единственный человек, готовый согласиться с его дово¬
дами,— это сам внук. Из его черных как уголья глаз
текут слезы. Судьи смотрят, как он вытаскивает из кар¬
мана клок смятой бумаги. Это обвинение. В нем сказано,
что вместе со. своим товарищем он взорвал памятник
погибшим солдатам израильской армии и тем самым нанес
государству ущерб в размере трех тысяч израильских
фунтов. Кто-то шутливо замечает, что подсчет сделан
до последнего «экономического переворота».
— Совершенное преступление относится к числу
серьезных и подлежит рассмотрению в военном суде,—
бубнит прокурор.
Судьи смотрят на обвиняемого, председатель замечает:
— Мне кажется, что здесь с юридической точки зрения
мы столкнемся с трудностями. Ему, безусловно, еще нет
и 12 лет, и мы не можем его судить.
Наступает очередь деда. Он клянется, что мальчишке
всего 12 лет, а может быть, и еще меньше. Все согла¬
шаются с ним, обвинительное заключение отменяется,
обвиняемый покидает помещение суда в сопровождении
деда.
Ни один человек не упрекает прокурора за то, что тот
42

с самого начала не обратил внимания на возраст ребенка.
В конце концов важно, что мальчик увидел атмосферу
суда, сидел здесь с самого утра и внимательно слушал.
Я же по своей наивности приняла его за одного из детей
обвиняемых, а не за самого обвиняемого...
Зато его товарищу по скамье подсудимых уже испол¬
нилось 12 лет, хотя выглядит он намного меньше своего
возраста. Суда ему не избежать. Это худой и низкорослый
мальчик. Его сопровождает не только дедушка, но и
другие члены семьи. Они из того же бедуинского племени.
Мальчик должен выслушать обвинение и ответить на
вопросы. Видно, что он весь дрожит от страха. Это
замечает и переводчик.
— Как я буду переводить такому малышу,— возму¬
щается он,— он даже не понимает, что происходит вокруг.
Да и вообще, что он может понять в параграфах обвини¬
тельного заключения, во всей юридической терминологии?
Тем не менее обычная процедура разыгрывается вполне
серьезно. Переводчику приказывают приступить к перево¬
ду. Сразу же выясняется, что мальчик элементарно не по¬
нимает слова «памятник». Он смотрит по сторонам, буд¬
то ищет, куда можно убежать от этих страшных людей
с их такими непонятными словами. Прокурор пытается
«успокоить» его.
— Не бойся! Мы не будем требовать для тебя по¬
жизненного заключения,— говорит он, мило улыбаясь.
Я подхожу к мальчику, пробую обнять его. Он резко
отстраняется, не доверяя здесь, кажется, никому. Мне
становится стыдно перед ним за все мерзости этого мира.
Судьи продолжают задавать обычные вопросы. Я отве¬
чаю от его имени. Он все отрицает, и прокурор объявляет,
что приглашает свидетелей обвинения — полицейских,
которые подтвердят вину подсудимого.
В зале сидят матери взрослых обвиняемых. У них
широко открыты глаза: если здесь судят даже детей...
Прокурор, видимо, чувствует, что меня следует
успокоить. Он говорит:
— Не возмущайтесь так. Я не буду требовать для него
тюремного заключения. Только штраф в 3 тысячи фунтов.
— Но вы же знаете, что они еле сводят концы с кон¬
цами. Ведь у них нет денег. Уж лучше посадить в тюрьму
его или его отца, не так ли?
Прокурор улыбается — ему весело.
— А как же вы думали? — спрашивает он.
43

БУДНИЧНЫЕ РАЗМЫШЛЕНИЯ
В ПРАЗДНИЧНЫЙ ДЕНЬ
Наступил праздник, а радости нет. Я пытаюсь найти
ее в цветении деревьев, в распустившихся по краям
дороги цветах, в нежном листике, появившемся в цветоч¬
ном горшке, в опьяняющем запахе весны. И когда мне уже
кажется, что я обрела желанную радость, приходит мать
Юсуфа и спрашивает, пытают ли в тюрьме ее сына,
которого арестовали 18 дней назад. Она ждет ответа
на свой простой вопрос, выношенный ею за эти бессонные
ночи. Восемнадцать бесконечных ночей.
— Али, скажи тете, в честь кого тебя назвали?
Маленький Али вдруг становится серьезным и отвечает:
— В честь моего дяди. Он умер, как герой,— за
Палестину!
Мать смахивает слезу, а мальчик возвращается к своим
играм.
Пять юношей из лагеря палестинских беженцев
оштрафованы на 35 тысяч фунтов за то, что писали
на стенах лозунги. Им нечем платить. Каждого ждет
место на бетонном полу рамаллахской тюрьмы.
Сулейман показывает свое израненное тело и рассказы¬
вает как его бросили на пол и били до потери сознания.
Когда он вернулся домой, жена плакала над его ранами,
а сыновья сжимали кулаки.
Мне уже нечем дышать от всех этих ужасов. Из прием¬
ника доносится равнодушный голос диктора. Он сообщает,
что в Негеве военный патруль обнаружил бедуинов
с Синайского полуострова, укрывшихся в зоне учебного
артиллерийского огня. Но каким образом бедуины укры¬
лись в этой опасной зоне и отчего они там укрылись?
Диктор разъясняет: бедуины сумели хорошо устроить¬
ся, даже стрельба не причинила им ущерба.
Кто этот диктор, кто был в составе патруля? Может
44

быть, это внуки тех, кто спасся от гитлеровских гонений?
А кто их матери?
Письмо солдат, отказавшихся служить на оккупиро¬
ванных территориях, как глоток свежего воздуха во время
удушья. Голос совести не умолк: трое солдат отказались
участвовать в расправах.
Я вспоминаю, как одна израильская мать заявила
по телевидению, что, узнав, сколько молодых людей
погибают на войне, она родила для государства сына —
ведь государство так нуждается в солдатах. Другая
молодая женщина горячо возражала ей — она рожает
детей для себя. Подумать только! Вопиющее нарушение
всех законов военного времени: рожать просто для того,
чтобы дети жили...
Я думаю о погибшем Леуре — его фотография укра¬
шает семейный альбом. О 19-летнем Эйтане, о тысячах
других убитых в бою парнях. Я мечтаю о женщинах,
которые откажутся рожать сыновей для войны, о покину¬
тых танках, о грудах оружия, покрытого ржавчиной,
о горах стальных касок и резиновых дубинок, выброшен¬
ных на свалку...
Трое солдат, не захотевших участвовать в расправах,
предстанут перед судом за «невыполнение приказа».
ВЕСЕЛЫЙ МЕСЯЦ АДАР *
В сообщении военного корреспондента из Ливана **
говорится: «Шум морского прибоя смешивается со зву¬
ками песни. Когда наступает месяц адар, люди веселятся».
И это не пустые слова: на телеэкране мы видим солдат,
сидящих на земле Ливана и распевающих веселые песни
под аккомпанемент аккордеона.
А на каком же фоне это происходит? К сожалению,
в этой передаче фон на пленку не заснят — может быть,
для того, чтобы не омрачать праздничное веселье в доме,
* Адар — шестой месяц еврейского календаря, обычно соответ¬
ствующий февралю — марту. В этом месяце отмечается несколько
религиозных праздников.— Прим, перев.
** Речь идет об агрессии против Ливана, развязанной Израилем
15 марта 1978 года.— Прим. ред.
45

где смотрят телевизор. Конечно, если эта семья не поте¬
ряла своих близких в Ливане.
«Обнаружить и уничтожить» — таков приказ. Кор¬
респондент почти научным языком объясняет его смысл,
а затем добавляет:
— Сначала все-таки обстреливают снарядами, а уж
потом выясняют характер цели, потому что террорист
может укрыться в доме, который выглядит вполне без¬
опасно.
Камера выхватывает развалины. Они быстро мелькают
на экране телевизора. И вот мы снова видим группы
солдат, а корреспондент поясняет:
— Уставшие бойцы наслаждаются отдыхом.
По радио передают сообщения о том, что «ускольз¬
нуло» от глаз телеоператора. Спокойный и уверенный
голос человека, привыкшего к подобным вещам, сообщает:
— Мы согнали этих арабов на окраину деревни,
разрешив им взять с собой одеяла. Теперь они живут
своей обычной жизнью. Однако мы хорошенько их
проверяем — нет ли среди них террористов.
В заключение передачи так же спокойно сообщается,
что дома «пособников террористов» взорваны и что в одной
деревне жители вывесили белые флаги. Те, кто слушают
эту передачу, могут представить, какова цена жизни
в Ливане. Сведущие люди рассказывают, что даже белый
флаг не всегда защищает. Горе тому, о ком фалангисты *
скажут, что белый флаг вывешен лишь для маскировки.
Между тем рассказы о великодушии оккупантов побили
все рекорды лицемерия. Подумать только! Местным жи¬
телям разрешают хоронить своих родственников, убитых
нашими солдатами. Даже «террористов» хоронят —
в соответствии с распоряжением военного раввината. Тех,
кто не погиб под руинами домов после бомбардировок,
солдаты откапывают и оказывают им медицинскую
помощь. И это происходит не только в одном месте:
весь юг Ливана, вплоть до реки Литани, потрясен добротой
наших войск...
Огромные массы беженцев — многие из них стали
беженцами второй раз, стекаются в Бейрут. Израильские
лидеры заявляют, что ничто не препятствует их возвраще¬
нию. Но в первую же группу вернувшихся затесались
* Фалангисты — члены правохристианской ливанской партии
«Катаиб».— Прим. ред.
46

«террористы», сообщает диктор. Он только не говорит,
что каждый палестинец должен доказать свою непри¬
частность к «террористам». И это не так просто сделать.
На площади Рамаллаха, где размещаются органы
административного управления, новобранцы ждут при¬
каза, чтобы разогнать демонстрации здешних палестинцев,
протестующих против убийств своих братьев в Ливане.
А вечером на телеэкране молодой израильский солдат
вновь говорит о желании быстрее вернуться домой.
И снова показывают похороны наших солдат — воинские
почести, надгробные речи, призывы к отмщению, матери
в черном. А на могилы кладут благоухающие цветы
наступившей весны, последней весны в жизни убитых.
Этим парням приказали заплатить дорогую цену.
Тишину нарушает умиленный голос диктора. Он сооб¬
щает «волнующую» новость. Главный раввин Горен решил
наконец важную проблему, так беспокоившую наших
солдат в Ливане: прибивать ли мезузу * к дверному
косяку там, где они временно размещены на постой,
или нет..,
Пожилая ливанская женщина плачет на развалинах
своего дома: у нее нет проблем с дверными косяками.
Когда наступает месяц адар, люди вдоволь веселятся.
«ЧИСТОТА РАСЫ»
Есть песня, которая начинается словами: «Она белая,
а он черный...» У моих героев кожа смуглая, и ее сделало
такой одно и то же солнце — солнце Востока. Они оба так
красивы, что похожи, как брат и сестра. Но между ними
пролегла широкая пропасть — она еврейка, он араб. Про¬
пасть стала препятствием, породившим катастрофу,
несмотря на то, что они сами выбрали друг друга из
тысячи других, несмотря на то, что их любовь проложила
мост над пропастью.
Она пожелала быть рядом с ним, и он женился на ней
по канонам своей религии, которую она приняла. Они
поселились в его деревне, находившейся где-то в глубине
оккупированных территорий.
Какие только интриги не плелись ответственными
* Мезуза — пергаментный листочек с цитатой из Библии.—
Прим, перев.
47

израильскими лицами — и малыми и большими, чтобы
разрушить ненавистную для них любовь. Предпринима¬
лись даже попытки уничтожить плод их любви, находив¬
шийся еще в ее чреве.
Ей говорили:
— Мало того, что ты взяла в мужья грязного араба,
ты еще вознамерилась родить ему ребенка, который
вырастет и станет террористом. Поэтому давай сделаем
тебе аборт.
Но им не удалось склонить ее к аборту, как это
делалось в иные времена, в ином государстве со всеми
женщинами, осквернившими «чистоту расы». Они угро¬
жали ей и ее мужу. По ночам врывались в их дом,
арестовывали родственников мужа, ломали мебель,
ругались.
В конце концов они довели молодую еврейку до такого
состояния, что у нее случился выкидыш.
Вот она сидит напротив меня, излучая силу, решимость
защитить свое счастье и ненависть к угнетателям й
мракобесам. Эта ненависть так велика, что дети, которых
она еще родит, впитают ее с молоком матери.
В ИЮНЕ 1978 ГОДА
В эти дни солнце не знает пощады. Все так и пышет
зноем: бетонное шоссе, стекла автомобилей и даже ветер.
Невольно вспоминаю июнь 1967 года, пустыню, трупы...
Еще немного времени, и я встречусь с арестованными
детьми из лагеря палестинских беженцев в Каландие.
Когда «победоносная» армия подошла к этому лагерю,
они были малышами, еще не умевшими ходить. Дети
беженцев — в этих словах много скрытых значений...
Автомобиль мчится мимо зеленеющих рощ, и вдруг
из-за поворота появляется высокая стена и сторожевые
вышки.
В тюрьме меня встречают враждебно. Чтобы попасть
в канцелярию, нужно преодолеть массу изощренных
препятствий. Приходится долго ждать.
Наконец приводят группу плохо одетых детей. Это дети
из Каландие, им по 13 лет, а выглядят они намного
меньше. Они растут в бедных кварталах.
Один из мальчишек смотрит на меня своими большими
глазами. Я теряюсь, не знаю, как начать разговор. Да и
48

он, кажется, чувствует себя неловко, особенно когда я
пытаюсь погладить его по голове. Протягивая мне свою
маленькую руку, он заявляет:
— Мы не боимся тюрьмы.
Другой мальчишка, бледный и болезненный, смущаясь,
говорит:
— Мы все понимаем. Следователи советовали остере¬
гаться тебя, и поэтому мы сразу поняли, что ты сможешь
помочь нам.
Я спрашиваю о состоянии его здоровья, но он говорит
о другом:
— Успокой родителей. Передай им, что у нас все
хорошо.
Тюремщики уводят детей в камеру. Они делают это
спокойно, как самое обычное дело, хотя прокурор,
случайно оказавшийся здесь, замечает:
— Что происходит? Даже таких сажают?
Выясняется, откуда на теле некоторых детей следы
побоев: их избили уголовники, сидящие вместе с ними
в камерах. То, что не сделали тюремщики со своими
дубинками и кулаками, сделали другие. На свою жалобу
по поводу этих побоев получаю простой ответ:
— Что делать, таковы условия тюрьмы.
Проходит несколько дней, и эти дети предстают перед
военным судом. Зачитывается обвинение. Обращаясь
ко мне, прокурор гневно заявляет:
— Ваши прелестные детишки бросили зажигательную
бутылку в военную автомашину и ранили солдата.
Прокурор носит с собой пистолет. Солдаты в авто¬
мобиле тоже были вооружены. Вооружены и поселенцы,
и бойцы гражданской обороны, а армия располагает
самым современным оружием, включая американские
кассетные бомбы. Для подавления малейшего сопротив¬
ления существует разветвленная система карательных
органов с судами, бросающими на долгие годы за решетку
сотни и тысячи людей. Тюрьмы полны, а на кладбищах
растет число могил палестинцев — старших братьев этих
маленьких обвиняемых...
Но какой толк от этих репрессий, если и после один¬
надцати лет оккупации детей из лагеря Каландие не¬
возможно заставить отступить...
Желающий знать судьбу оккупации может прочесть ее
в их глазах.
49

* *
*
Сегодня часовой с особым усердием демонстрирует
свою власть: прежде чем позволить войти, меня должны
обыскать: не несу ли я взрывчатые материалы. В Рамал¬
лахе, на площади перед зданием административного
управления, прохаживаются солдаты. Они ведут себя
здесь как дома, превратив прежних хозяев в жалких
квартирантов. Проходит час, и меня наконец пропускают.
Постороннему посетителю не заметны изменения,
происшедшие в тюрьме. У ее обитателей иное мнение.
Они на себе чувствуют поворот к худшему.
Двум заключенным — отцу и сыну, которые сидят
в карцерах,— не разрешают встретиться со мной.
— Наверное, их состояние не позволяет выйти на
встречу,— замечаю я.
Чиновник, к которому я обратилась, своим молчанием
подтверждает мое предположение. Полный ответ я
получаю от Хасана. Он рассказывает о тюремном карцере,
в котором был прикован к двери, а воду ему давали
из канализации.
— Я не в первый раз в тюрьме,— говорит Хасан.—
Прежде нас били только следователи, сейчас это делают
и тюремщики.
* *
* '
Он не с оккупированных территорий. Согласно
статистике, он принадлежит к тем, кого официально
называют «нееврейское население государства». На понят¬
ном всем языке это означает, что он араб — брат
палестинских арабов в тюрьмах и за их стенами. Он
убирает мусор и следит за чистотой наших городов, а его
зовут «грязным». Он строит красивые дома и работает на
заводах, а его зовут «лентяем». Когда он требует
соблюдения своих прав гражданина и человека, его
называют «предателем». Его деды и прадеды жили здесь,
а те, кто отнял у него землю, зовут этогс человека
«пришельцем».
Трудно даже представить, насколько это легко —
арестовать его на пять дней, затем еще на пять дней
и еще на пять дней — по подозрению в подрыве «безопас¬
ности государства». После заключения от него дурно
пахнет, а тюремщики заявляют:
50

— Мы знаем, это нечеловеческие условия, но других
у нас нет.
Я осматриваю камеру и удивляюсь, как сидящий здесь
не задохнулся с тем единственным легким, которое у него
осталось. Полицейский врач утверждает, что он способен
выдержать тюремное заключение. Я знаю, он болен и
измучен, много перенес, но я верю, что он в конце концов
получит возможность дышать свежим воздухом своей
родины.
«НЕ ПОИ МЕНЯ ЖИВОЙ ВОДОЙ,
КОЛЬ УНИЖАЕШЬ...»
Прогноз синоптиков подтвердился: в эти тяжкие
дневные часы все вокруг изнывает от жары. Но Умм-
Бадр, в своем черном платье, да еще в жакете, кажется,
насмехается над синоптиками. Эта та самая Умм-Бадр, что
и 9 лет тому назад. Только походка чуть отяжелела с
тех пор, на голове появились седые пряди, а в глазах —
выражение скорби. Ее сын Бадр приговорен к 10 годам
тюрьмы. Это целая вечность.
Глаза Бадра прежде светились разумом, а на суде даже
метали молнии. Сейчас в них абсолютная пустота.
Умм-Бадр смотрит в эти глаза и вся съеживается.
■— Бадр,, милый мой, это я, твоя мама,— говорит она
умоляющим голосом.
Но он не отвечает, весь замкнулся в себе. Стены
тюрьмы, окружающие его с 17 лет, отняли у него рассудок.
Излечить его невозможно.
— Вы медленно убиваете его, ежедневно, час за
часом! — кричит она в отчаянии тюремщикам.
Но они закованы в броню равнодушия, а ее Бадр
угасает.
Она возвращается домой, унося с собой воспоминания
о его потухших глазах. Ее ночи — сплошной кошмар.
* *
*
— «Я готов с достоинством испить чашу горечи, но не
пои меня живой водой, коль унижаешь»,— неожиданно
декламирует Умм-Мухаммед и краснеет от смущения: —
Что это я, невежественная женщина, вспомнила вдруг
слова поэта? Вы, молодые и образованные, еще посмеетесь
надо мной...
54

Но они не смеются, а смотрят на нее с восхищением.
Один из них даже записывает сказанное ею.
Она обращается ко мне:
— Ты удивляешься, что мой сын Мухаммед в свои
13 лет уже сидит в тюрьме. Подожди, младшие тоже
пойдут за ним, я знаю это. Недавно мой 8-летний сын,
я сама слышала, распевал: «Киссинджер, ты послал
оружие, чтобы убивать героев Тель-Заатара». Никто
никогда не говорил с ним на эту тему. Он вдыхает это
с лагерным воздухом.
Фахри, бабушка Мухаммеда, с одобрением смотрит
на свою невестку. Фахри еще помнит время, когда у нее
был дом, в котором она мечтала о будущих внуках. А сей¬
час ее самый любимый внук в тюрьме и ему угрожает
суд.
— Мы, палестинки,— продолжает Умм-Мухаммед,
и все слушают ее, затаив дыхание,— должны каждый год
рожать сыновей. И я жалею, что устроила себе «отпуск»
на четыре года. Но сейчас, когда Мухаммед в их руках,
я рожу еще одного.
Умм-Мухаммед встает и, прежде чем попрощаться,
говорит мне:
— Скажим им, что вместо каждого арестованного
ребенка появится сотня новых. Так оно и будет, поверь мне.
— «Не пои меня живой водой, коль унижаешь»,—
снова декламирует один из молодых Людей.
И я хочу, чтобы его услышали сыны моего народа.
КАЖДОМУ СВОЕ
На дороге в Рамаллах полиция остановила движение.
Проходит немного времени, и мы узнаем, в чем дело:
мимо нас медленно проезжает колонна огромных много¬
тонных грузовиков. В кузовах — необычный груз: сборные
дома.
Местные старожилы рассказывают, что в последнее
время такая картина стала здесь обычной, а дома эти
предназначены для израильского поселения, которое
создается вблизи города. Дома выкрашены в блестящую
белую краску, оконные ставни закрыты. Дома выгружают
прямо на землю, и вот, словно по мановению волшебной
палочки, вырастает новое поселение. Остается только
поставить ограду из .колючей проволоки, расставить
52

вооруженных часовых — и все готово.
Несколько арабов, вышедших из автобуса, молча
провожают грузовики ненавидящими взглядами. Они
знают, что слишком болтливым могут совершенно бес¬
платно предоставить жилье в вонючих камерах рамаллах-
ской тюрьмы.
Что ж, каждому свое. Одним — дома, другим —
тюремные камеры.
ТЕНЬ УЛЫБКИ
— Это мое второе рождение, а тебя я избрал
матерью,— заявляет он не то шутя, не то всерьез.
Нелегко, сидя в тюремной камере, увидеть свет
надежды. Он закаляет себя, тренирует волю, которую
тюремщики пытаются подавить. Вот обрили почти наголо,
лишив его копны черных волос, рассчитывая таким
образом превратить в урода.
Он уже понял — с тюремщиками лучше не связы¬
ваться. Они всегда правы, всегда жертвы нападения,
даже когда избивают заключенного до потери сознания.
Однажды он вступился за товарища, но был брошен
за это в карцер. Каким только издевательствам и
унижениям его не подвергали за то, что пытался сохранить
свое человеческое достоинство.
«В каком еще университете я мог бы узнать все это?»—
размышляет он. Кажется, что в этот момент он вспомнил
свою сырую и душную камеру, куда скоро должен
вернуться.
Я пытаюсь развеять его мрачные мысли:
— Улыбайся, милый, и будь спокоен, ходи с гордо
поднятой головой — это неважно, что она обрита. Пусть
в твоем сердце будет больше любви к человеку. Я ведь
знаю, ты болеешь душой за всех: за детей из лагеря
Каландие, за других заключенных, за борцов за свободу,
где бы они ни были.
Тень улыбки появляется на его бледных губах.
ТАК ОНИ хотят
Как же нелепо он выглядит посреди шумной улицы
в своей заплатанной одежде, из-под темных брюк выгля¬
дывают кальсоны. Солдаты обшаривают карманы, про¬
53

веряют их содержимое: кошелек, носовой платок,
маленькая записная книжка.
Толпа любопытных детей наблюдает за происходящим.
Один из них говорит.
— Это араб. Солдаты проверяют, нет ли у него в кар¬
мане бомбы.
Мимо идут прохожие. У них равнодушный холодный
взгляд. Западный Иерусалим...
Я подхожу и спрашиваю, что это за обыск на глазах
у людей. Задержанный спокойно отвечает:
— Так они хотят.
Один из солдат, видимо старший группы, говорит,
обращаясь ко мне:
— Что это ты, красуля, разволновалась? Ну и что
такого? Подумаешь — обыскиваем посреди улицы! Ведь
мы же не спустили ему штаны..
ФЛАГ И ПУШКА
Напротив здания административного управления
в Хевроне стоит пушка. Она выкрашена свежей краской,
как перед праздником.
Поставили ее здесь недавно. Вокруг вымо£ценная
камнем площадь, рядом на флагштоке развевается
израильский флаг.
— Пушка не для того, чтобы стрелять. Мы поставили
ее здесь для украшения площади,— объясняет мне
молодой солдат.
Еще несколько месяцев тому назад на этом месте был
навес, в тени которого прятались от солнца родствен¬
ники арестованных, привезенных сюда на суд. Навес
ликвидировали, а вместо него появились флаг и пушка.
Дует ветер, флаг развевается, рядом стоит пушка.
В ИНТЕРЕСАХ БЕЗОПАСНОСТИ
Суд рассматривает дело по обвинению в хранении
запрещенных книг. Выступает военный прокурор. Он го¬
ворит, что в интересах безопасности района губернатор
запретил хранить и читать целый ряд книг, в которых
содержится клевета на государство Израиль. Это, на¬
пример, такие книги, где написано о пытках арестованных
54

в тюрьмах, где критикуется сионизм. Военный судья
записывает речь прокурора.
«Народ книги» * налагает запрет на книги другого
народа и бросает в“ тюрьмы нарушивших запрет. Идею
расправы с книгами придумали до него другие...
Один из обвиняемых, директор школы, опоздал на
заседание суда больше чем на час. Судья делает ему
замечание, а он оправдывается:
— В школе создалось особое положение, господин
судья, и мне необходимо было там присутствовать.
Слышно, как сидящие в зале перешептываются:
— С утра школьники организовали демонстрацию
протеста против кэмп-дэвидского соглашения.
Судья упрямо стоит на своем:
— Вы должны были явиться вовремя, несмотря ни на
что — из уважения к суду.
Директор школы выкладывает последний, самый
сильный аргумент:
— В связи с возникшими волнениями к нам в школу
приезжал господин Додик и задержал меня.
Среди присутствующих в зале шум: разве кто-нибудь
осмелится отказаться от беседы с Додиком? Я довожу
до сведения суда, что Додик — это заместитель губерна¬
тора. Конечно, присутствующие в зале могли бы расска¬
зать о нем больше, но они молчат. Потому что этот
Додик — большой начальник. Он отдает приказы о раз¬
гоне демонстраций, арестах, введении комендантского
часа.
Мы выходим из здания суда. По улице идет строй
солдат. Они только что расправились со школьниками.
* *
*
Женщина-солдат приказывает по-арабски:
— Удостоверение личности, и в сторону!
Шофер выходит из машины. Впереди — длинная
вереница автомобилей. Их пассажиры стоят вдоль
обочины шоссе и ждут осмотра. В общем, привычная
картина: шлагбаум, перегородивший шоссе, вокруг
солдаты и полицейские; израильские автомашины проез¬
жают беспрепятственно. Автомобили, имеющие номера
оккупированных территорий, привычно съезжают с дороги
и подвергаются осмотру.
* «Народ книги» — имеется в виду «народ Библии».— Прим, перев.
55

Шофер пытается что-то разъяснить женщине-солдату.
Не удостаивая его взглядом, она отвечает:
— Я не знаю по-арабски.
Он снова что-то говорит, но она не понимает,
подходит к следующему автомобилю и приказывает
по-арабски:
— Удостоверение личности, и в сторону!
Из всего арабского языка она знает только эти слова.
* *
*
— Если для нашей безопасности и для хорошей жизни
нужно большое и сильное государство, то я за него и
готова сделать все ради достижения этой цели. Может
быть, меня назовут фашисткой, ну и пусть!
Так заявляет корреспонденту телевидения молодая
женщина из Ямита *.
Она хочет поделиться своими идеями со всеми
израильтянами, расположившимися в этот момент
у телевизионных экранов. Интервью проходит на фоне
красивого дома с огородом. Видны ухоженные грядки
с помидорами и луком. Ее дочь показывает корреспон¬
денту широкие поля с посевами разных культур, рас¬
сказывает о нынешних рыночных ценах.
Интервью продолжается. Женщина говорит о том,
как она привязана к этому месту, как тяжело покидать
дом после восьми лет, прожитых в нем, как велико зна¬
чение домашнего очага. Конечно, как гражданка госу¬
дарства Израиль она должна соблюдать закон и не
станет сопротивляться эвакуации. Найдет другое под¬
ходящее место...
Корреспондент говорит ей:
— Клеветники утверждают, что на ваших полях
работали бедуины, которых согнали с этой земли.
Вместо ответа на лице собеседницы появляется спокой¬
ная улыбка. Зачем ей волноваться? В конце концов,
бедуины не окончательно лишились своей земли. Они
могут обрабатывать ее как батраки.
Она с гордостью показывает свое хозяйство.
— Все это создано нашими руками.
* Город Ямит был создан на оккупированном Синайском полу¬
острове. После возвращения Синая Египту жители Ямита были
эвакуированы в Израиль.— Прим, перев.
56

Похоже, что корреспондент чем-то обеспокоен. Он воз¬
ражает:
— Все-таки здесь работали арабские дети. Не так ли?
Ничуть не растерявшись,
раз без улыбки:
— Но ведь так везде, не
основан на этом.
Корреспондент ничего не
она выпаливает, но на этот
только здесь. Весь сионизм
отвечает...
ЗА ТУМАНОМ
Сообщение звучало лаконично: «В деревне Салам,
недалеко от Наблуса, в руках у молодого араба взорва¬
лась • взрывчатка. Он ранен и помещен в больницу.
Полиция расследует происшествие».
На снимке красивый молодой человек, ему 20 лет, он
студент. Его отец говорит мне:
— Сейчас он выглядит иначе, не так, как на снимке,
ты не узнаешь его. Сходи к нему в тюремную больницу,
он хочет встретиться с тобой. Я не говорю «повидаться
с тобой», потому что он плохо видит. Когда это случилось,
меня не было дома. Он приехал к нам погостить на
каникулы. А вообще он изучает литературу в универси¬
тете Аммана.
Я записываю, а он продолжает:
— Целый месяц нам не говорили, где он находится,
хотя мы просили, умоляли. Ты спрашиваешь о матери?
Она тает на глазах. Наконец нам сказали, что его можно
посетить, но при условии, если мы не станем кричать и
плакать, иначе свидание будет прекращено. Мы обещали и
сдержали слово. Даже мать не кричала, когда увидела,
что стало с ее мальчиком. Она молчала, боясь, что ей
больше не разрешат его увидеть.
В этот день накануне праздника вся тюрьма сверкает
чистотой, пробую немного отвлечься, забыться. С удоволь¬
ствием смотрю на цветы во дворе. Они радостных тонов,
но их почему-то оградили железной решеткой, как заклю¬
ченных. Это тюремные цветы.
«Надо показать ему свою уверенность и спокойствие —
именно то, чего у меня сейчас нет»,— думаю я и смотрю
на железную дверь, которая вот-вот отворится. Она
открывается, и на пороге показывается кресло на колесах,
которое толкает заключенный в халате. В кресле сидит
57

он — маленький, словно высохший. Лицо черное, опален¬
ное. Видна одна нога, другая ампутирована ниже колена.
Руки без кистей. Я дотрагиваюсь до одного из обрубков,
здороваюсь с ним. Пытаюсь подавить дрожь, охватившую
меня.
Он старается выпрямиться в кресле, говорит:
— Жаль, что я плохо вижу тебя. Я читал твои
рассказы об оккупации. Если бы я мог сейчас хоть что-
нибудь прочитать...
Мимо проходит врач. Я обращаюсь к нему:
— Хоть глаза ему оставьте...
Врач отвечает ледяным тоном:
— Мы знаем, что делаем.
Он пробует сесть в кресле поудобнее. Слегка сдвигает
свое тощее тело, начинает рассказывать:
— Между операциями, стоило только прийти в себя
после обморока и адских болей, меня допрашивали.
Заставляли «подписывать» показания, прикладывая
к бумаге палец, оставшийся на ноге. Затем бросили
в тюремную камеру. Часами я просил немного воды,
но никто не откликался. Кормили очень редко. Сейчас
мне лучше, я среди друзей. И они мне помогают. Лишь бы
развеялся туман, закрывающий глаза...
Я молчу. Он продолжает:
— Не думай, что я чувствую себя несчастным. Тяжело
телу, но не душе. Я тверд, как железо. Скажи об этом
отцу и матери, ты слышишь?
Да, слышу. Будь проклята эта оккупация и та взрыв¬
чатка, которая изувечила его — 20-летнего, приковала
к этому креслу. Хочу поведать ему свои чувства, но только
без слов: касаюсь обрубка руки, поглаживаю по голове.
Хочу сказать об этом не только ему, но и изувеченным
сынам моего народа.
И вдруг он спрашивает меня:
— Что сегодня за день?
— Двадцать девятое сентября.
Немного подумав, говорит:
— Скоро снова начнутся занятия на моем факультете.
По его лицу пробегает слабая улыбка.
Время расставаться. Кресло, которое толкает заклю¬
ченный с добрым лицом, исчезает за железной дверью.
58

ДЛЯ РАЗОВОГО ПОЛЬЗОВАНИЯ
Можно было надеяться, что теперь всякое
подобие оков или наручников, какими бы они
ни были, сам их вид или воспоминания о них
станут столь невыносимыми для американ¬
ского народа, столь отвратительными, что
он возьмет и уничтожит их собственными
руками...
Из письма Дж. Болдуина
Анджеле Дэвис
Дождевые облака нависли над Наблусом. У ворот
тюрьмы столпились люди, желающие получить пропуск
для свидания с заключенными по случаю мусульман¬
ского праздника. В очереди на фоне тюремной стены
мужчины, женщины, дети.
Тюремщики встречают меня возгласами:
— Зачем вы пришли, вы не уважаете их праздник!
— Именно из уважения к их празднику я и пришла
сегодня.
Молодая* надзирательница осматривает содержимое
моего портфеля и предостерегающе замечает:
— Надеюсь, под одеждой у вас нет ничего запрещен¬
ного. Иначе мы обе окажемся в неудобном положении
Не удостаиваю ее ответом.
В маленькой комнате, где должна состояться встреча
с моими подзащитными, нет окон. Дверь выходит в длин¬
ный тюремный коридор. Останавливаюсь у порога и вдруг
замечаю двух заключенных, стоящих в коридоре. В том,
что они здесь стоят, нет ничего особенного, если бы
только не руки, которые связаны какой-то необычной
веревкой и странным образом вытянуты вперед.
Подхожу к ним; не обращая внимания на окрики
тюремщиков, и вижу, что руки заключенных крепко
схвачены узкой пластиковой лентой, впившейся в плоть —
кожа уже посинела. Похоже, что кто-то, перетянув с силой
кровеносные сосуды, специально задумал причинить этим
людям увечье.
Молодые тюремщики сидят напротив на скамейке.
Я обращаюсь к ним, не в силах сдержать гнев. Показываю
на руки заключенных. Тюремщики смеются, а один из них
говорит:
— Да это же очень хорошо для них!
— Откуда в вас столько жестокости?
59

Мой вопрос кажется им забавным. Нет никакой воз¬
можности наладить с ними контакт, словно я разговари¬
ваю на другом языке. Подходит старший надзиратель,
предлагает пройти в комнату для свиданий, недовольно
замечая:
— Это не ваше дело.
Прошу дать мне возможность поговорить с их началь¬
ником. Тот приходит, начинает выговаривать мне:
— Вы мешаете нашей работе...
Но как я могу молчать, видя такое беззаконие?
Вспоминаю рассказы мужа о немцах; с равнодушием
наблюдавших, как другие немцы издевались над ним.
Между тем начальник продолжает:
— Знаете, мы более милосердны, чем вы. Они
получают по заслугам. Если будете настаивать на своем,
мы пожалуемся на вас. А ведь именно вам следовало
по достоинству оценить эту новую модель наручников.
Мы просто перешли из железного века в пластиковый.
Он заканчивает, и на губах появляется самодовольная
улыбка.
Посиневшие руки взывают о помощи. Я обращаюсь
к тюремщику, стоящему в стороне,— может быть, хоть
он поможет немного ослабить ленту на руках этих людей.
Он вежливо объясняет:
— Этого нельзя сделать, госпожа. Ее можно только
разрезать. Мы это сделаем, когда заключенным разрешат
вернуться в камеры. Ведь эта лента для разового
пользования.
РАЗВАЛИНЫ СИЛЬВАДА
На развалинах, будто на могиле, сидит босая женщина,
всего лишь несколько часов тому назад здесь был дом,
где жила ее семья.
Раздавленная жестянка из-под растительного масла,
другая жестянка с остатками сахара, поваленные
оливковые деревья. Кругом камни, много камней. Из раз¬
валин торчат согнутые железные прутья. Кое-где видны
остатки каменных стен, когда-то выкрашенных в зеленый
цвет.
На голове у женщины порванный белый платок. Увидев
меня, она снимает его и говорит:
— Посмотри, я вытащила его из-под обломков.
60

Она продолжает, и ее сильный голос заглушает детский
плач:
— Они таскали меня за волосы и били, потому что я
не хотела двинуться с места.
Она показывает на косу, за которую ее таскали.
— Мужа били так сильно, что я боялась, как бы он
не умер. Сейчас он не может пошевелиться. С ними был
сам комендант — старше его здесь нет начальника. Он
тоже бил. Этого младенца — моего внука выбросили из
постельки. Что это за власть! Так не поступали ни турки,
ни англичане.
Вдруг она вспоминает о чем-то очень важном.
— У нас оставалось несколько жестянок растительного
масла. И деньги были — 600 иорданских динаров. В шкафу
висела одежда детей, хорошая одежда, специально для
школы. Как они теперь пойдут туда, как?
Вдруг ее взгляд падает на поваленные оливковые
деревья.
— .Они не знают, сколько времени надо, чтобы вы¬
растить эти оливы. Приехал бульдозер и свалил все
деревья в один момент. А я тогда плюнула в лицо их
офицеру.
Она плюет на землю. Около нее теснятся дети. Во дворе
операторы с телекамерами, репортеры что-то строчат
в блокнотах, а она продолжает говорить о своем —
о муке, сахаре, растительном масле.
Вокруг собрались жители деревни. Глаза молодых
горят огнем. Если бы существовал «индикатор ненависти»,
то его стрелка была бы сейчас на самой высокой отметке.
Один из крестьян говорит:
— Такова их автономия.
Другие рассказывают, что, когда солдат спросили,
зачем они разрушают дома, те ответили:
— Будьте людьми, и мы вас не тронем...
Фотокорреспонденты снимают хозяина дома. У него
бледное, как у мертвеца, лицо. Женщины продолжают
рассказывать подробности о том, как пришли евреи и
разрушили дом. Кто-то из них говорит, показывая на меня:
— Но она ведь тоже еврейка.
Женщины заводят песню о Палестине. Сколько тоски
и грусти в их пении!
Мы покидаем развалины. По дороге маршируют
молодые солдаты. Их жизнь только начинается. Кто из них
был в Сильваде?
61

МОЙ ДОЛГ ЮСУФУ
Я хочу оказать Юсуфу простую человеческую услугу?
перевязать его руку, на которой пять ран. Такие же раны
у него на ногах и в других местах, о которых он стесняется
сказать. Он не может громко говорить, только шепчет, да
и на ногах держится с трудом.
— Что с тобой, Юсуф? — спрашиваю его. Мы с ним
встречались еще до тюрьмы. Он показывает мне рукой,
что с ним делали. Да, я уже видела следы таких пыток
в кинохронике о нацистских лагерях смерти
Кто научил следователя таким пыткам? Не знаю.
Не известно это и Юсуфу. Он весь дрожит от озноба —
в Рамаллахе сейчас прохладно. Если ему не оказать
помощь, он со своей единственной почкой может умереть.
Выбегаю из камеры, ищу кого-нибудь, хочу просить
о помощи. И неожиданно натыкаюсь на одного из следова¬
телей. Он видит, меня, понимает, что я встречалась
С Юсуфом, и кричит на тюремщиков:
— Что вы наделали? Какое имели право показывать
его?!
Глаза следователя полны ненависти. Тюремщики
оправдываются перед ним. Знаю, что раскрыла их тайну.
Отсюда и злоба, к которой я уже привыкла, занимаясь
делами арабов, подозреваемых в политической деятель¬
ности. Возвращаюсь в камеру.
— Юсуф, я скоро приду снова,— говорю ему.
Он смотрит на меня с глубокой печалью и мольбой
Я уношу в своей памяти увиденное — это укрепит
мою решимость. Вернувшись, рассказываю о Юсуфе всем:
и злобствующим, и равнодушным, и уставшим слушать.
Я не оставлю их в покое. Я в долгу перед Юсуфом —
не смогла перевязать ему раны.
ПОГРЕБЕННЫЙ ДОМ
Меня часто восхищает преданность археологов своей
профессии, их стремление во что бы то ни стало раскрыть
тайны прошлого, их неустанный труд, цель которого —
восстановить сложную мозаику событий какого-либо
исторического периода. Тысячи музеев всего мира полны
археологических находок, позволяющих узнать, как жили,
трудились, одевались наши далекие предки.
62

Археологи будущих поколений, несомненно, не обделят
своим вниманием маленькую арабскую деревушку не¬
далеко от Наблуса. Делая здесь раскопки, они найдут
в глубокой яме разрушенный дом, засыпанный землей.
Тогда они примутся выяснять, каким образом в местности,
где не произошло никаких стихийных бедствий, оказался
разрушенным и погребенным дом. И наверняка обнару¬
жат, что это сделано руками человека, причем цивилизо¬
ванного и использовавшего в качестве инструмента
бульдозер. Тут они вспомнят, что бульдозер применялся
на различных земляных работах в строительстве,
имевшем в тот исторический период важное значение
для большого числа людей, у которых не было жилищ.
Благодаря своему опыту археологи придут к выводу, что
здесь действительно был разрушен и погребен новый дом.
И весьма этому удивятся. Лишь проконсультировавшись
у историков, они выяснят, что в период оккупации араб¬
ских земель Израилем были разрушены тысячи домов.
А на одиннадцатом году оккупации был изобретен новый
метод сноса домов, который применили здесь, в арабской
деревушке недалеко от Наблуса.
*
*
Эта деревушка очень красива. Дома разбросаны по
склонам гор, вершины которых будто касаются голубого
неба. Зеленые луга, оливковые и фиговые деревья. Можно
было бы наслаждаться этцм пейзажем, если бы мы при¬
ехали просто так, а не совершили паломничество к
могиле...
— Они искали моего сына,— говорит моя спутница.—:
Сын ушел из дома и не вернулся. Офицер бил меня
по голове, пока я не потеряла сознание. Я думала, что он
меня убьет — требовал выдать сына. Но я ведь не знаю,
где он. А если бы и знала, то отдала бы за него жизнь —
он ведь мой единственный сын. У него мои глаза. Когда
я овдовела, ему было 10 лет. И с тех пор я растила его
без отца. Наш дом разваливался. Уж очень он был ветхим,
не выдерживал ливней и ветра с гор. И мы перешли в дом
моего отца, где жили в тесноте и бедности. Тогда и начали
строить новый дом. Много лет строили, а я мечтала о том
моменте, когда переедем туда с сыном и маленькой
дочерью. Но сын вот ушел из нового дома и не вернулся.
63

И тогда они стали искать его в доме моего отца и в новом
доме.
— Тебя не предупреждали, что разрушат новый дом?
— Ни одним словом,— отвечает она и ведет меня
к тому месту.
Кажется, что кто-то специально выровнял землю.
Если бы не причудливо согнутые железные прутья,
торчащие из мелко раздробленных камней, трудно дога¬
даться, что здесь стоял дом.
— На рассвете они ворвались в дом моего отца и по¬
требовали ключи. Когда мы пришли сюда, они сказали:
«Какой большой дом! Но мы разрушим его, потому что
твой сын преступник». И я поняла, какая судьба ожидает
сына, если его найдут, и сказала, что он стоит тысячи
домов. Когда бульдозер — им управлял молодой солдат —
начал разрушать дом и ломать деревья, сердце мое едва
выдержало. Они перекрыли улицу, поставили часовых и
объявили в деревне комендантский час. Бульдозер рабо¬
тал, а мои надежды, одна за другой, умирали. Ведь я
мечтала, что он будет жить здесь, женится, появятся дети,
а я забуду о своей вдовьей судьбе... Я не плакала,
только кричала: «Разрушайте как хотите, пусть так будет
ради Палестины!»
Она умолкает. Один из мужчин, видевший, как все
происходило, продолжает рассказ:
— Ее слова о Палестине вывели их из себя. Они
ненавидят это слово и хотели избить ее, чтобы она
замолчала. И тогда она сказала: «Тому, кто дотронется
до меня, отрублю руку». Ее голос звучал так гневно, в нем
чувствовалась такая сила, какой мы никогда в ней не
замечали. Один из них сказал: «Оставьте эту сумасшед¬
шую». И они продолжали свое дело. Это потребовало
много времени — началось на рассвете, а кончилось после
полудня. Наконец дом рухнул. Мы думали, что они после
этого уйдут, но они не покидали деревню. И тогда муже¬
ство изменило ей, она'стала вдруг упрашивать их отдать
хотя бы дверь и окно. Они с презрением смотрели на нее,
а мы стали говорить: «Послушай, женщина, все раз¬
рушено, ничего не осталось, а ты выпрашиваешь дверь.
Что ты будешь с ней делать?» Между тем бульдозер
начал копать огромную яму. Мы же стояли совершенно
ошеломленные. Когда яму выкопали, свалили туда все,
что осталось от дома,— целые куски стен, двери, окна,
64

трубы, а сверху засыпали землей. Здесь под нами по¬
хоронен дом.
Мужчина заканчивает рассказ, а мне кажется, что я
стою на чем-то живом. Она смотрит на меня и говорит:
— Если бы мне разрешили покопать, я бы нашла
столько нужных вещей. А на том месте, где ты стоишь,
закопано фиговое дерево.
Она тяжело вздыхает. Кто-то рядом сухо замечает:
— Они вели себя как преступники и старались
замести следы преступления.
Остальные в знак согласия кивают головами. Декабрь¬
ское небо голубое, как весной. На краю засыпанной ямы
лежит сваленное дерево. Оно не погребено, и на нем еще
сохранились зеленые листья...
Жители деревни поддерживают вдову под руки. У них
все общее* язык, гнев, презрение. Если бы разрушители
знали, какова сплачивающая сила погребенного дома...
АМАЛЬ
Амаль говорит быстро. Рассказывает о своем младшем
брате:
— Они привели его ко мне в камеру. Он был жестоко
избит, одежда изорвана. Он прошептал мне на ухо, как его
пытали. Как били по половым органам. Ему всего 18 лет,
но еще три года тому назад он узнал, что такое тюрьма.
Они хотели унизить меня, но я им этого не позволила.
Я верю ей. Она излучает гордость и волю, а когда
говорит о тех временах, на лице появляется вызывающая
улыбка:
— Они сказали мне: «Разве ты не хочешь выйти замуж,
ты же красивая. И если состаришься и подурнеешь
в тюрьме, кто захочет тебя? Но мы готовы тебе помочь.
Многого за это не потребуем: будешь сообщать нам
сведения об одном важном для нас человеке. Ты сможешь
ему понравиться, это не так уж трудно... Тогда мы освобо¬
дим тебя и твоего брата, дадим денег, сможешь модно
одеться, учиться, где захочешь, поедешь в Париж, хорошо
проведешь там время...»
Она гневно отвергла предложение, сказала, что не
сможет развлекаться с нечистой совестью. А они по¬
смеялись над ней:
— Почему ты должна быть кому-то верной? Ведь твое
3 3акг 189
65

имя мы узнали от своих агентов в руководстве вашей
организации — у нас повсюду есть люди. Ты сможешь
смягчить свою участь, вызвать сочувствие у судьи. Доста¬
точно сказать ему, что тебя завербовал в эту организа¬
цию любовник, которому ты не могла отказать. Не бойся,
мы никому не расскажем, и никто в Наблусе об этом
не узнает. Ведь вы все такие отсталые.
— Конечно,— отвечала она,— вы считаете себя про¬
свещенными, но вы не в состоянии понять, что могут быть
просто дружеские отношения, без постели...
— Ты слишком смелая,— сказали ей. А затем во время
обыска обнаружили источник ее смелости — книги
— Вот откуда ты набралась всего,— заявили они.—
Начиталась марксистских книг. Они — корень любого зла
А она посмеялась в ответ:
— Ну и фальшивая же ваша демократия, раз¬
решающая покупать книги, чтение которых запре¬
щается.
У нее пока еще гладкие и блестящие волосы в черных
глазах огонь. Она новичок здесь, среди этих тюремных
стен. Вольный дух еще не покинул ее. Она улыбается
мне детской улыбкой, и в мрачной комнатушке без окон
становится уютнее. Кажется, что мы уже давно знакомы.
Она так красива и обаятельна. Жалко, если здесь увянет.
Словно угадав мои мысли, она говорит:
—	Это совсем не имеет значения.
Она жаждет знаний, хочет вернуться в университет
из которого ее вырвали.
—	Стану адвокатом, как ты,— мечтает она
Я выражаю надежду, что к тому времени, может
быть, уже воцарится мир...
Ее уводят обратно в камеру. Она снова улыбается
мне своей милой улыбкой.
АГАРЬ *
Когда Агарь со своим сыном была изгнана в пустыню,
бог сжалился над ней и не дал им умереть — так говорится
в Библии. История Агари, ее судьба давно вдохновляют
многих писателей, поэтов и художников.
* Согласно библейской легенде, египтянка Агарь — наложница
патриарха Авраама и мать его сына Исмаила.— Прим, перев
66

Моя Агарь — палестинка, мать десятерых детей, вдова*
У нее нет романтического ореола библейской героини.
Своим именем она обязана матери, глубоко чтившей
легендарную женщину, родившую Измаила. Правда,
родители моей Агари не ведали, какой будет судьба
дочери через 50 лет.
На ней черное платье, на голове черный платок. Рядом
с ней на скамейке сидят восемь детей, двое остались
за дверью. Зал суда сегодня почти пуст;
Судьи важно восседают в креслах на фоне герба
Израиля — государства, которое решило, что Агарь и ее
дети не имеют права вернуться в свою родную деревню.
В Израиле не признают, что у палестинцев вообще может
быть родина.
Один из судей, удивленный странным именем, заме¬
чает:
— Надо же такое, ее зовут Агарь...
Его коллега, показывая на детей, недовольно ворчит
в мой адрес:
— Не могли избавить нас от этого, обязательно надо
было привести и детей...
— Но я уберегла вас от двух самых маленьких, они
остались в коридоре.
— Да, вы оказали нам милость. Полагаете, у нас не
хватит воображения, чтобы представить, как выглядят
дети в этом возрасте.
— Конечно, я полагаюсь на ваше воображение, но
все же лучше увидеть собственными глазами. Кроме того,
их мать наслышана о вашем милосердии и поэтому при¬
вела их сюда.
— Таких, как она, тысячи,— парирует судья.
Я отвечаю:
— Действительно, но эти тысячи не обращались ко
мне. Если бы они это сделали, то я, не колеблясь, высту¬
пила бы в их защиту.
— Когда установится мир, все будут жить где захо¬
тят,— заявляет судья.
А я не могу понять, почему законное и естественное
право любого человека на родину для Агари и ее детей
зависит от каких-то условий.
Уже второй раз она стоит перед судьями и во второй
раз слышит, что у нее нет права жить на родине и что
каждым днем пребывания на родной земле она обязана
милосердию властей, которые и впредь будут великодуш¬
3
67

нО оказывать ей свое благоволение... Она должна радо¬
ваться этому, потому что ее судьба гораздо лучше, чем
у тысяч других.
Палестинка Агарь собирает своих детей и выходит
с ними на ласковое весеннее солнце. Она ищет для них
места под этим солнцем. На своей земле. По праву, а не
из милости.
МРАК
Небольшая лавка на обочине дороги.
— Папа, он еврей? — спрашивает маленький мальчик
продавца и показывает на моего помощника Абдаллаха,
отрастившего бороду.
— Нет, сыночек, не бойся,— успокаивает отец.
Малыш на всякий случай убегает подальше. Похоже,
что отец не убедил его.
Будто оправдываясь перед Абдаллахом, отец мальчу¬
гана рассказывает:
— Однажды во время комендантского часа пришли
солдаты и жестоко избили меня на глазах у ребенка.
У некоторых из них были бороды. С тех пор он и боится
бородатых...
Не знаю, что чувствует араб, когда от него в страхе
убегают, если принимают за еврея. Но знаю, что чувствую
я сама, когда вижу, как маленький мальчик боится сыно¬
вей моего народа.
*
* *
Есть картины, острым резцом высеченные в памяти.
Из тысяч разрушенных домов я постоянно вспоминаю дом
в Сильваде. Из сотен замученных пытками я помню Су¬
леймана с обожженными глазами и согбенной спиной.
Из бесчисленных улыбок передо мной светится улыбка
Сами. Из сотен голодающих в знак протеста я вижу
истощенного Махди. Огромное море в одной капле.
Но есть в моей памяти и другие картины. Вот Йоси
Даян из поселения Кирьят-Арба, как-то появившийся со
своим маленьким сыном на телевизионном экране. Он
принес жителям Израиля благую весть.
Йоси Даян — молодой человек с ермолкой на голове
и большой бородой. На лице самоуверенная, довольная
68

улыбка. Взгляд устремлен прямо в объектив телекамеры,
миллионная аудитория ничуть его не смущает. Да, он
изгоняет арабов и выкорчевывает их виноградники. Он
ненавидит их хладнокровно, без сантиментов. По суще¬
ству, такая ненависть вполне допускается законом. Ви¬
ноградники же обречены на гибель, так как они мешают
строительству нового поселения. Мешают или не меша¬
ют — таково единственное мерило добра и зла. А арабы
Хеврона и вообще все арабы тоже мешают. Поэтому
Йоси Даян, осуждая их, готов огнем и мечом добиваться
исполнения своего приговора. Конечно, он «культурный»
человек — не изрыгает проклятий, не ругается. Рядом
с ним сидит его сынок. Отец понимает: это исторический
момент, редчайшая возможность поделиться с нами откры¬
тием, осенившим его младенца. Он наклоняется к маль¬
чику и спрашивает:
— Скажи, родной, ведь это правда, что в Хевроне
живут арабы?
В ответ мальчик кивает головой.
— Скажи, что надо сделать с арабами? Не стесняй¬
ся! Скажи громко, мы хотим услышать,— убеждает отец,
жаждущий показать нам, что впитал ребенок с молоком
матери.
Мальчик, по-видимому, смущен — кругом камеры. Он
шепчет ответ на ухо отцу. Но его шепот отчетливо слышен
в пустоте комнаты и доносится до миллионов зрителей,
вызывая холодную дрожь у тех, чьи человеческие чувства
еще не атрофировались. Этот шепот проникает в мозг
и душу, он порождает страх перед надвигающимся мра¬
ком, который обязательно наступит, если мы не поможем
его развеять.
КРАСОТА И УРОДСТВО
При моем появлении собаки поднимают яростный
лай.
— Они разорвут на куски каждого, кто попытается
убежать отсюда,— втолковывают мне.
Впрочем, в объяснениях нет нужды, вид у собак доста¬
точно убедительный.
Сегодня тюремщики предельно вежливы. Усаживают
меня в просторной комнате. Все формальности соверша¬
ются без задержки. Вдруг слышу громкий крик. Он все уси¬
69

ливается, превращаясь в оглушающее завывание. Вижу,
что тюремщики смотрят на меня, следят за реакцией.
Я сосредоточенно просматриваю дела арестованных,
стараюсь полностью отключиться от всего, что здесь про¬
исходит.
Во дворе гуськом бегают солдаты в касках, с щитами
и дубинками в руках. Один из тюремщиков поясняет:
— Это резервисты тренируются. Отрабатывают дей¬
ствия на случай побега или разгона демонстрации.
— Но ведь* тут есть специально тренированные со¬
баки,— замечаю я.
Кто-то тоном знатока отвечает:
— В конечном счете все решают люди...
Наконец ко мне приводят трех заключенных. Это юные
школьники. Двое усаживаются напротив меня, один ря¬
дом. Он пытается подавить дрожь. Его товарищи делают
вид, что не замечают этого. Часовой говорит:
— Он сильно нервничает.
— Тебе холодно? — спрашиваю я и чувствую всю не¬
лепость этого вопроса в комнате, нагретой лучами солнца,
проникшими через окно.
Тем не менее его приятель немедленно снимает фу¬
файку и отдает ему. Я беру юношу за руку, и он расска¬
зывает, как его пытали. Мне кажется, что дрожь утихает.
На его лице появляется стеснительная улыбка мальчика,
не умеющего скрывать свою слабость. Все трое, переби¬
вая друг друга, рассказывают о «преступлении», в кото¬
ром их обвиняют, из-за которого мучают: на стене ма¬
ленькой деревенской школы они написали «Да здрав¬
ствует Палестина!». Вспоминаю песню Брехта о том, как
пытались стереть со стены слова «Да здравствует Ле¬
нин!».
Отцы этих ребят дожидаются меня. Они жадно ловят
каждое мое слово, следят, чтобы я не упустила ни одной
детали. И я рассказываю, как дрожал Аззам. Его отец
бледнеет и спрашивает:
— Ты успокоила его? Помогла ему совладать с собой?
Скажи мне...
Они доверяют мне судьбу своих сыновей, уверены,
что не подведу.
Как давит на меня груз этой ответственности...
А за стенами тюрьмы по обочинам дороги цветет
миндаль. Цветы после прошедшего дождя сияют белиз¬
ной. Воздух наполнен пьянящим ароматом свежей
70

травы. Позади Дженин, впереди Сабастия со своими зна¬
менитыми садами. Пасторальный пейзаж, вокруг царит
полный покой. Зеленеющая долина, ласкающая взор
своей красотой, постепенно застилается туманом.
«Здесь очень плодородная земля, поэтому евреи любят
здесь селиться» — эта фраза, услышанная недавно и
казавшаяся мне отвлеченной, вдруг обрела реальные
формы. Передо мной новое колониальное поселение,
а рядом военный лагерь, на воротах которого написано:
«Артиллерия — царица боя». Видны крупнопанельные
дома, теплицы — здесь наверняка выращивают помидоры,
а может быть, и цветы. Что только не растет на этой
земле... А если возникнет необходимость, защиту обеспе¬
чит артиллерия, которая не просто средство уничтожения,
но настоящая царица в этой жестокой стране.
Так беспорядочно переплетаются красота и уродство.

СТАТЬИ
ВОЕННЫЕ ПРЕСТУПНИКИ, БЕРЕГИТЕСЬ! *
Истинного лица этой войны не увидишь на экранах
телевизоров. Правда, то тут то там вдруг промелькнут
фотоснимки иностранных агентств или прозвучат отдель¬
ные комментарии немногих журналистов, еще сохранив¬
ших совесть. Разумеется, комментарии подвергаются
жестокой цензуре, так же как и некоторые газеты, кото¬
рые, желая сохранить хоть толику объективности, назы¬
вают вещи своими именами.
Эти отдельные кусочки мозаики, соединившись вместе,
создают картину самой спланированной и самой органи¬
зованной из всех войн, когда-либо развязанных Из¬
раилем,— войны, в которой использован весь боевой
опыт прошлого.
Тех, кто воюет сегодня в Ливане, методично и тща¬
тельно готовили день за днем, час за часом. Это началось
с того момента, когда израильский солдат в 1967 году
ступил на арабские земли, чтобы установить над ними
и их народом свое господство. О эти вожделенные земли
и небо над ними! Для их захвата была мобилизована вся
военная мощь Израиля, а для обоснования грабежа были
созваны лучшие правоведы. Для достижения желанной
цели оказались хороши все средства, включая войну
с неподчинившимися и несмирившимися палестинцами.
Но ведь палестинцам не оставалось ничего другого,
как цепляться за свою землю, за свой дом, иногда
даже за его развалины, сопротивляться вопиющему на¬
силию — оккупации, изгнанию, жестокому угнетению без¬
защитного населения. Палестинцы, изгнанные с родины
в 1948 году, палестинцы, живующие на территориях,
* Эта и последующие статьи Ф. Лангер были опубликованы
в 1982—1984 годах в газете «Зо гадерех».
72

оккупированных в 1967 году, палестинцы, рассеянные
по странам Ближнего Востока, и в частности в Ливане,—
все они объявили войну угнетателям, отрицающим их
элементарные человеческие права, в том числе право на
свободу и родину. Они сделали это, основываясь на
известных резолюциях ООН, на Декларации о правах
человека. Эти документы провозгласили законной борьбу
против тирании и угнетения, а участников этой борьбы
назвали борцами за свободу. Этим и объясняется призна¬
ние Организации освобождения Палестины прогрессивной
мировой общественностью.
Оккупант, угнетатель и агрессор приложил все уси¬
лия для того, чтобы любого палестинского араба, осме¬
лившегося бросить вызов его планам, в Израиле стали
называть «террористом», а организации арабского народа
Палестины, не согласного с уготованной для него судь¬
бой,— «террористическими». Устремления оккупантов
сочетались со стратегическими планами США, направлен¬
ными на подрыв национально-освободительного движения
в этом регионе. И поэтому Израиль получает от США ог¬
ромную помощь. Именно при поддержке мощной про¬
пагандистской машины США оккупант и агрессор пыта¬
ется выдать себя за несчастного, нуждающегося в
сочувствии, подвергающегося опасности со стороны «тер¬
рористов». А поэтому он имеет право бороться с ними
всеми средствами.
Но что агрессору делать, если почти все палестин¬
ские арабы выступают на стороне ООП, в ней, и только
в ней видя своего законного представителя. Женщины
на развалинах деревни Сильвад пели песню ООП; араб¬
ские мэры *, лишившиеся ног в результате покушения
сионистских террористов, рабочие и служащие, учащиеся
начальных и средних школ, преподаватели и студенты
университетов — все они заявляют: «Мы — ООП». Не по¬
могли ни кэмп-дэвидские соглашения, ни проекты так
называемой автономии, напрасными оказались поиски
квислингов. Население оккупированных территорий про¬
демонстрировало, что оно отвергает любой план, кроме
плана создания независимого палестинского государства
на территориях, захваченных Израилем в 1967 году.
* 2 июня 1980 года были совершены покушения на жизнь мэров
трех арабских городов Западного берега — Наблуса, Рамаллаха и
Эль-Бира. Мэр Наблуса Бассам Шакаа и мэр Рамаллаха Керим
Халаф получили тяжелые ранения.— Прим. ред.
73

* *
*
Чтобы подавить выступление палестинцев против ок¬
купации, сионистское правительство ужесточило репрес¬
сии: дети с поднятыми руками в административном
управлении Рамаллаха; родители, часами простаиваю¬
щие у тюремных ворот с теплой одеждой, напрасно
уговаривали передать ее мерзнущим детям; крики изби¬
ваемых, не дающие заключенным спать по ночам; лагерь
палестинских беженцев с продолжительным комендант¬
ским часом, во время которого жителей избивают и пы¬
тают,— все это превратилось в обычное явление на
оккупированных территориях. Я видела солдат с дубинка¬
ми и страшным блеском в глазах. Я видела их весело
смеявшимися возле избитого и брошенного на землю юно¬
ши, умолявшего о помощи.
Этих израильских солдат воспитали в духе превосход¬
ства над другим народом. За эти годы они усвоили, что
кровь палестинцев ничего не стоит, что их достоинство
можно попирать каждому израильтянину, вооруженному
винтовкой и дубинкой. Они учились этому во время комен¬
дантского часа, при разгонах демонстраций, при подавле¬
нии студенческих волнений в арабских университетах.
Это поколение жестоких и бессердечных людей, для
которых араб — не человек.
— Ты постоянно защищаешь эти отбросы,— откро¬
венно сказал мне молодой офицер, имея в виду студен¬
тов университета Бир-Зейт, арестованных в «превентив¬
ном порядке» (без подозрения в совершении преступле¬
ния) и жестоко избитых.
Да, «эти отбросы» можно преследовать, потому что
«все они — ООП» и никто из них не согласен с тем, что
«Иудея, Самария и полоса Газы должны стать частью
Великого Израиля».
Лучшие представители еврейского населения Израиля
выступили с осуждением военных преступлений, совер¬
шаемых на оккупированных территориях. Эти люди
подобны лучам света во мраке. Их число непрерывно
растет. Профессор Ешаяху Лейбович призвал солдат от¬
казываться от участия в репрессиях, не превращаться
в убийц, следовать примеру Гади Альгази, который пред¬
почел тюрьму службе на оккупированных территориях.
6 июня 1982 года, в день пятнадцатой годовщины
начала самой большой войны против арабских стран*
74

Израиль развязал агрессию против Ливана. Хорошо
смазанная и отрегулированная сионистская военная ма¬
шина работала на славу. Ура-патриотические лозунги
должны были приглушить любые сомнения, критику или
протесты внутри Израиля, которые, правда, позднее про¬
рвали все преграды. Но вначале приказы выполнялись,
боевая выучка и холодная ненависть, обострившаяся
за прошедшие годы, придавали твердость рукам, управ¬
ляющим танком, державшим штурвал самолета и нажи¬
мавшим кнопку.
Фотоснимки обожженных детей с оторванными конеч¬
ностями, трупов, гниющих под развалинами Тира, Сайды,
Бейрута... Слова «братская могила» стали в устах из¬
раильских журналистов самыми обычными. Один из жур¬
налистов, критиковавший недостатки нашей внешне¬
политической пропаганды, сказал, что сейчас трудно
обелить вторжение в Ливан: одна лишь фотография из¬
раильского военного бульдозера, сгребающего трупы,
с подписью «расчищают место для израильских подраз¬
делений» значит больше, чем все остальные слова...
Мы видели мальчика с поднятыми в знак капитуляции
руками. Мы видели пленных, которых после пыток ожидал
концентрационный лагерь.
Разрушенные лагеря палестинских беженцев — страш¬
ный обвинительный акт... Мы видели старика, плакав¬
шего перед руинами своего дома. Другой старик среди
развалин лагеря палестинских беженцев Айн-Хильве
искал весы: он объяснил корреспонденту, что на этом
месте раньше была его лавка. Мы слышали, как женщины
с грудными детьми на руках кричали, что они остались
без дома.
— Там было что-то вроде демонстрации женщин! —
возмущался господин Ицхак Рабин *, который считает,
что беженцы подобны бомбе замедленного действия. По
его мнению, жители Яффы, Лидды, Рамле, Ашкелона,
беженцы 1967 года — это не страдающие в течение
многих лет люди, а всего лишь «проблема» или даже
«взрывчатка», которую необходимо как можно скорее
обезвредить. А поэтому следует очищать, выжигать,
ликвидировать, продолжать операции в Газе, Наблусе,
других местах.
* Ицхак Рабин — премьер-министр Израиля в 1974—1977 годах.—
Прим, перев.
75

В разрушенном лагере Рашидийя «снова появились
террористы». Надобно «очистить лагерь», а потому всем
мужчинам от 14 до 90 лет приказано выйти из домов и по¬
строиться... В Тире объявляется комендантский час —
так же как в Наблусе, Рамаллахе, Хевроне, лагерях
беженцев на Западном берегу и в секторе Газа.
Впрочем, не было недостатка, упаси боже, и в прояв¬
лениях гуманизма. Ведь лицемерие и ханженство —
характерные черты всех израильских правительств.
Дети ливанцев и палестинцев, уцелевшие после бойни,
но оставшиеся сиротами, удостоились врачебного осмотра
и даже получили конфеты! Заботятся в Израиле и об
оставшихся в живых после бомбежек больных ливанцах,
страдающих почками,— им гарантировано лекарство...
Ливанского мальчика, которому осколком израильского
снаряда оторвало ступню, одаривают улыбками наши
солдаты. Один из солдат молится среди развалин, а потом
жалуется корреспонденту, что он скучает — здесь больше
нечего делать.
* *
*
На этот раз гнев охватил тысячи израильтян, и они
выступили с протестами, выразив свое несогласие уби¬
вать и быть убитыми. Такого прежде не было. Десятки
тысяч людей заявили, что не убийства, а переговоры
с палестинцами решат проблему. Родители, потерявшие
детей, обвинили в их гибели организаторов этой войны.
170 военнослужащих резерва, в том числе многие офице¬
ры, потребовали, чтобы их не посылали в Ливан. Это тоже
было новым и обнадеживающим признаком, ставшим
предупреждением тем, кто считал, что народ можно обма¬
нывать всегда.
Но отрегулированная машина все еще действует. Спо¬
койным голосом корреспондент вещает с экрана телевизо¬
ра о точных попаданиях снарядов, о солдатах, хорошо
делающих свое дело, о блестяще осуществленных опе¬
рациях. Будто речь идет о спортивных состязаниях, а не
о разрушениях и убийствах. Вдалеке видно, как над Бей¬
рутом поднимается дым, а носилки с убитыми и ранеными
наглядно свидетельствуют о цене, которую мы должны
платить...
Благодаря нашим телекорреспондентам кое-что мы
узнаем и об осаде Западного Бейрута. Самолеты, воен¬
76

ные корабли, наземная артиллерия ведут огонь по этой
части города с населением в полмиллиона человек. Этот
чудовищный обстрел, как нам объяснили, должен обеспе¬
чить спокойный сон детям израильских городов. И для
того, чтобы они спали спокойно (что положено всем детям
этого мира), надо убивать палестинских детей и их роди¬
телей, лишать их крова, в который раз гнать их по белу
свету, но ни в коем случае не заключать с ними мир.
Социалисты Рабин и Гур предлагают еще туже стя¬
нуть блокадное кольцо вокруг Бейрута. На деле это озна¬
чает голод, жажду, невозможность спасти раненых, их
массовую гибель, отсутствие мест для захоронения, огром¬
ные кучи мусора, распространяющие зловоние и эпидемии,
крыс в госпиталях.
На фотоснимке, полученном из Бейрута, маленькая
девочка, она хлопочет у водопроводного крана — может
быть, удастся выдавить оттуда хоть несколько капель
воды. Те, кто, купив продовольствие в Восточном Бей¬
руте, пытается переправить его в осажденный Западный,
терпят в своих попытках провал: кругом израильские
солдаты и заграждения.
Мое поколение еще со времен второй мировой войны
знает, что такое осажденный город. И сегодня в Ленин¬
граде горит вечный огонь в память о героях блокады. О пе¬
реживших ленинградскую блокаду ходят легенды. Леген¬
ды будут рассказывать и об осажденных в Западном
Бейруте.
Недавно на телеэкране мы увидели молодого израиль¬
тянина, чье поколение воспитано в духе господства над
другим народом. Это один из тех, кто хорошо выполняет
приказы. Мы увидели его у диспетчерского пульта элек¬
тростанции Большого Бейрута. Ему примерно 20 лет,
у него приятная улыбка. Он демонстрировал корреспон¬
денту, каким образом, нажав на кнопку, мы включаем
или отключаем электричество в Западном Бейруте. По
приказу наших командиров, нажав на одну лишь кнопку,
решаем вопрос о жизни и смерти людей, находящихся
на той стороне. Так, совсем просто можно лишать жизни
и при этом даже говорить о «чистоте» оружия. Ведь речь
идет только о кнопке, или о водопроводном кране, или
о горючем для двигателей водяных насосов...
Усовершенствованная и чистая машина смерти, и ни
капли крови на руках.
77

* *
*
Здесь следует сказать со всей определенностью: все,
что творят наши войска в Ливане,— самые настоящие
военные преступления, попирающие нормы Гаагской и
Женевской конвенций. Совершившие подобные пре¬
ступления в прошлом были осуждены Международным
трибуналом в Нюрнберге.
Я НЕ ОДИНОКА
— Арабу нельзя верить даже после того, как он про¬
лежал много лет в могиле,— говорит один из солдат.
— Она ведь не арабка,— возражает другой, имея
в виду меня,— но, клянусь жизнью, она хуже этих прохо¬
димцев! Хоть бы кто-нибудь задушил ее или бросил в нее
бомбу!
Смотрю на них краем глаза — эти солдаты очень
молоды. Отбывают, очевидно, срочную службу. Их присы¬
лают сюда, чтобы водить на работу заключенных арабов.
Проходя мимо, приветствую заключенных, те отвечают
мне. Эго вызывает злобу охранников. Пройдет несколько
часов, заключенных отведут обратно в камеры, подальше
от посторонних глаз, и там солдаты наконец-то дадут
волю своим рукам.
Обычно, узнав о расправе, я поднимаю шум, пишу
жалобы, пытаюсь повлиять на тех, кто еще не потерял
совесть. Иногда добиваюсь успеха, и положение заклю¬
ченных временно улучшается, но вскоре все начинается
заново.
На этот раз человеком, у которого еще осталась
совесть, оказывается солдат-резервист средних лет.
— Когда мое дежурство — можешь не беспокоить¬
ся,— говорит он.— При мне никто не осмеливается бить
заключенных. Но когда меня нет, бог знает, что творит¬
ся — на этих солдат нет никакой управы. Они угрожают
не только тебе, они и меня грозились убить, потому что
я защищаю арабов.
К нам приближаются молодые солдаты. Тот, кто
недавно утверждал, что арабам нельзя доверять, говорит:
— Их нечего судить, жалко времени. Их всех надо
убивать, одного за другим, и взрослых и детей. Я сам стре¬
лял бы в них.
78

И для наглядности он приставляет палец к виску.
В его глазах, горящих ненавистью, в дурацкой улыб¬
ке мальчика-переростка есть что пугающее. Никто не
перечит ему, а кто-то из компании поддерживает:
— Он прав, мерзавцы бросают камни, воюют против
нас, будь они прокляты, эти террористы, а ты их защи¬
щаешь!
— Это их родина,— пытаюсь возразить я.
Мои слова заглушает взрыв хохота. Затем один из
молодых солдат резюмирует:
— Всех их надо уничтожить, вот и все.
Думаю, что этим солдатам было примерно по три года,
когда началась оккупация. Многие из них выросли в тру¬
щобах, в бедности и запустении, и из городского удушья
попали на здешние просторы. А тут им дали винтовки
и дубинки, чтобы за крушение своих надежд отыгрались
на арабах.
Солдат-резервист потихоньку намекает, что мне луч¬
ше уйти отсюда, эти молодые солдаты способны на все.
Он отводит меня в сторону и говорит, что знает их: до
армии они были связаны с преступным миром. Поэтому
их и послали сюда, чтоб «исправились»...
— Здесь их преступления гораздо серьезнее,— говорю
я.— Здесь эти солдаты окончательно потеряют челове¬
ческий облик. Для охраны концлагеря Ансар в Ливане
посылают молодых солдат, набранных из уголовников.
Именно они больше всех издеваются над палестинцами.
Он соглашается со мной. Рассказывает, как двое из
этих солдат тайком подложили патроны под тюфяки
заключенных. Патроны были обнаружены, и началось
следствие. Правда, эти двое солдат потом сознались.
Я добавляю, что арабов, у которых нашли патроны, все-
таки успели жестоко избить.
Мой собеседник тяжело вздыхает, он тоже знает об
этом. Ему известно и то, что этих двух солдат не наказали.
— Такова политика,— печально говорит он...
А я впервые за долгое время не чувствую себя оди¬
нокой.
МИШЕЛЬ
Мишель искал убежища, скрываясь от своих пресле¬
дователей в оккупированном Бейруте. Он не помнит,
79

сколько ночей это продолжалось. Их невозможно сосчи¬
тать — ночи ужаса и бегства, когда каждый шорох, каж¬
дое движение, каждый шаг позади тебя может обернуть¬
ся смертью. Большой город Бейрут, но он мал для тех, кого
преследуют.
Мишель — художник. Но профессия художника — не
защита палестинцу, рисующему свою оккупированную
родину. Зная это, Мишель плутал по улицам Бейрута,
избегая родных и друзей, чтобы не подвергать их опас¬
ности. А преследователи подстерегали его. Они тоже
устали, но, подстегиваемые животной ненавистью, упорно
продолжали охоту за палестинцем...
Они не поймали его. Он сможет и дальше рисовать
долины далекой родины.
Нынешние израильские поселенцы руководствуются
отнюдь не политическими соображениями, не идеями
спасения земли обетованной и не заветами господа бога.
Взять, к примеру, тех, кто стоит сейчас рядом со мной
на земле палестинца Мохсена. Это сугубо деловые люди,
которых сопровождают чиновники и юридические совет¬
ники. Привезли их сюда сотрудники местного адми¬
нистративного управления. У приехавших деловой язык
без высокопарных слов и выражений, как и подобает
руководителям «компании с ограниченной ответствен¬
ностью». Если бы не упорство Мохсена, они, конечно,
никогда бы сюда не приехали, потому что их время —
это деньги.
— Я слышала, что кто-то из вас купил предприятие
на деньги, полученные в качестве компенсации за эвакуа¬
цию из Ямита,— замечаю я.— Да и сюда приехали, чтобы
получше пристроить капитал.
На мое замечание никто не обижается. Совершенно
очевидно, что такой деловой подход не чужд этим людям.
— Ничего не поделаешь, мы — поколение получаю¬
щих компенсации,— говорит кто-то из них не без доли
злого юмора.
* *
*
Сегодняшний день — это день Мохсена и его матери
Умм-Мохсен. Обращаясь к представителям администра¬
ции, он кричит во весь голос, чтобы каждому было слышно:
— Я никому не причинял хлопот, не создавал проблем.
Но так было, пока вы не решили отнять у меня землю.
80

Да, кое-кто продает вам земли тайком, как вор ночью.
Продает один дунам *, а вы приходите и забираете сто...
Здесь вмешивается Умм-Мохсем и начинает ругать
того неизвестного, кто продал землю. Представители
администрации торопливо Возражают, клянутся, что никто
не купил здесь даже горсти земли.
— Зачем нам покупать, когда у нас здесь много
бесплатной государственной земли,— говорит один из
них и подмигивает Мохсену.
Мохсен не остается в долгу и заявляет, что здесь
нет государственной земли, а есть его земля, им же, как
ни старайся, не удастся сохранить в секрете имя продав¬
шего землю.
Умм-Мохсен заканчивает мысль своего сына:
— Любой собаке придет конец!
* *
*
Умм-Мохсен — маленькая, сгорбленная и сморщен¬
ная женщина — всем здесь распоряжается. Трудно опре¬
делить ее возраст. Она цепко держит меня за руку—
боится, как бы я не споткнулась на этой земле, усеянной
камнями. Умм-Мохсен просит меня спасти «от них» олив¬
ковые и рожковые деревья, пшеничное поле, спасти от
бульдозера, работающего поблизости, спасти от уничто¬
жения, которое они готовы осуществить во имя «спра¬
ведливости, закона и права».
А они с трудом передвигаются по этой земле, каждый
раз останавливаясь, чтобы выслушать объяснения земле¬
меров и планировщиков.
Умм-Мохсен продолжает говорить:
— Они все разрушили, не верь им. Говорят, что за¬
бирают метр, а берут пять. Ты видишь тот участок, кото¬
рый они разровняли. Так они хотят сделать и с нашими
оливами.
Вдруг она подходит к ним и кричит:
— Для вас это просто участок, а я собрала здесь
десятки мешков пшеницы. Мы бедняки. Даже детей не су¬
мели выучить, а вы пришли издалека, хорошо одетые,
богатые, и отбираете у нас хлеб!
По дороге встречаем феллаха в белом одеянии. Это
сосед Мохсена. Он приветствует нас:
* Дунам — мера площади, равная 910 м2.— Прим, перев.
Srl

— Говорят, что ты защищаешь нашу землю, а я это
делаю сам. Я просто не двигаюсь с места. Пусть посмеют
прийти и забрать ее. Я убью каждого, кто придет, а потом
покончу с собой: прожил 70 лет, и хватит! Без земли жить
нельзя.
— Если бы на небе был бог,— вдруг заявляет он
приглушенным голосом,— то перебил бы всем им ноги,
чтобы не смогли сюда приехать.
* *
*
Землемеры, планировщики и инженеры от имени
«компании с ограниченной ответственностью» объясняют
нам, что, учитывая составленный план, нет никакой воз¬
можности обойти стороной землю Мохсена, расположен¬
ную прямо на спроектированной трассе будущего шос¬
се, которое тянут к строящемуся промышленному району.
Но соображения инженерного и топографического харак¬
тера не производят на Мохсена никакого впечатления.
И прежде чем я успеваю раскрыть рот, он заявляет:
— Убейте меня, пожалуйста, вот здесь. Но я не дам
вам дотронуться до моего участка. Лучше умереть...
Умм-Мохсен присоединяется к нему. Она то угрожа¬
ет, то умоляет, то снова рассказывает, какая это хорошая
земля, как она дает им хлеб для жизни. Она подобна
целому хору из древнегреческой трагедии — поет разди¬
рающую душу песню, простирает руки к небу, моля у бога
защиты, с неожиданной ловкостью прыгает через камни,
в пылу гнева размахивает палкой.
Мы здесь уже несколько часов. Но она ни на минуту
не успокаивается.
* *
*
Иногда бывает трудно постичь всю глубину пережи¬
ваний другого человека, если сам не испытывал ничего
подобного. Но Умм-Мохсен, одна бросившая вызов
изощренной машине выселения, женщина, будто вырос¬
шая из земли, такая же, как земля, основательная и
простая, буквально заворожила меня своим неистовством.
Я верю ее вопиющему голосу, как правде, исходящей из
самой земли, впитываю каждое ее слово, чувствую, как
стали мне дороги ее оливковые и рожковые деревья,
пшеничное поле, каждая горсть этой земли, за которую
она готова умереть.
82

Она помеха для них. В самом деле, здесь будет созда¬
но предприятие — план утвержден. Сюда уже съезжают¬
ся всякого рода охотники до льгот и субсидий. Так просто
было бы урегулировать все с помощью денег. И они
говорят Мохсену, что готовы щедро заплатить ему. Но он
с презрением отвергает их посулы, говорит, что, если даже
за каждый миллиметр земли ему заплатят по доллару,
он ничего не отдаст. Так они и стоят здесь, пораженные
тем, что такое вот маленькое препятствие может сорвать
все их планы и что нет на земле капитала, за который
можно купить плантацию оливковых деревьев и пшенич¬
ное поле в этой маленькой арабской деревне.
Интересуются моим мнением. Я говорю единственную
правду, так, как ее понимаю. Правду о земле Мохсена
и его матери.
Они внимательно слушают, с трудом постигая смысл
моих слов.
ТАКАЯ ЖИЗНЬ
И снова началась война. И снова слова и песни о близ¬
кой победе вызывают отвращение. Потому что бесконечны
печаль и потери.
Ко мне пришел старик. Он горбится, опирается на
палку, поблекшие глаза плохо видят. А на месте правой
руки висит пустой рукав, заколотый булавкой.
Он пришел не один. Его сопровождает несколько
юношей. Они немного смущены, потому что старик не
может как следует выразить свои мысли. И вообще он
кажется им слишком старым и смешным, каким и должен
быть, по их мнению, тот, кто рожден в начале века.
Я хочу услышать его рассказ. Он начинает говорить
хриплым прерывистым голосом. Живет он в лагере па¬
лестинских беженцев Айн-Хильве, что в Ливане. Два же¬
натых сына и внуки тоже живут там.
На лицах юных спутников появляется горькая улыбка.
Они поправляют старика: в настоящее время там нельзя
жить, потому что лагерь разрушен. Предо мной сразу же
возникает картина: горы развалин, копошащиеся меж них
дети и какой-то старик, нашедший весы... Все это я за¬
помнила из фильма, который показало наше телевиде¬
ние. Правда, после того, как весь мир уже видел его...
— Да, мои сыновья сейчас в концлагере Ансар,
83

в израильском плену,— рассказывает старик. Он хочет
знать, что с ними случилось.
В разговор вмешивается один из юношей. Он говорит,
что слышал, будто израильские офицеры передали одного
из сыновей старика людям майора Хаддада *, а те убили
его.
* *
*
Старик смотрит на меня поблекшими глазами. Не знаю,
видит ли он что-нибудь. Его пустой рукав, заколотый
булавкой, не дает мне покоя. Спрашиваю, кто его так
изувечил.
— Израильтяне, когда пришли сюда в июне шестьде¬
сят седьмого. Тогда было жаркое лето, ты знаешь, а мы,
феллахи, в это время обычно живем в поле в шалашах.
Ночью, когда мы спали, я услышал какое-то завывание
и подумал, что это шакал. Может быть, там в самом деле
были шакалы, этого я не знаю до сих пор. На следующий
день рано утром я услышал выстрелы. Стреляли в мой
шалаш, а я сидел в нем и молился аллаху. Вскоре один
израильский солдат забрался к нам на холм, заглянул
в шалаш и увидел меня. Я умолял его не стрелять, гово¬
рил, что у меня нет оружия, что я никому не причинил
вреда. Но он не стал слушать и выстрелил, попав мне
в руку. Желая убедиться, жив ли я, он нагнулся и пырнул
меня ножом в ту же руку. После этого он закричал:
«Араб мертв!» Но все же я не умер. Пришли односельчане
и отвезли меня в больницу. Но рука стала похожа на тряп¬
ку, и врачи отрезали ее. Вот и весь рассказ, да сейчас все
это не так уж важно. Ради аллаха, да хранит бог твоих
детей, побеспокойся о моих сыновьях! И пусть израиль¬
тяне не разрушат мой дом! Ты понимаешь? Мне сказали
в деревне, что ты помогаешь людям...
* *
*
Иногда меня начинают одолевать мрачные мысли: раз¬
ве я могу бороться против этой отлаженной машины,
которая с точностью компьютера расправляется с людьми,
ранит и режет их, рассеивает по свету. Что я могу проти¬
* В то время глава марионеточной «армии Южного Ливана»,
находившейся на содержании у Израиля.— Прим, перев.
84

вопоставить ей, кроме самых примитивных средств, срав¬
нимых разве что с примочками и компрессами?
С лихорадочной поспешностью гоню эти мысли, чтобы
они не ослабили меня. Плачу же про себя. Да, с течением
времени я научилась подавлять слезы, не поддаваться
чувству горя и отчаяния. Было время, когда я пыталась
беспощадно искоренить в себе эти чувства, видя в них
преграду для своей работы. Но вскоре мне стало ясно, что
без них нельзя существовать. И теперь я молю провиде¬
ние, чтобы мои чувства не притупились, чтобы я продол-
жала ощущать лезвие ножа, вонзающееся в руку старика,
удары, обрушивающиеся на школьника, плевки следова¬
телей в лица арестованных, пронизывающий насквозь
ночной холод Хеврона, горький вкус слез человека, взы¬
вающего о помощи своим сыновьям.
* *
*
Сегодня я хочу отдать старикам последний долг ува¬
жения и любви. Одного из них, распростертого на пропи¬
танной кровью земле Шатилы, видели миллионы теле¬
зрителей во всем мире. Он лежал, раскинув ноги в стоптан¬
ных ботинках, в длинной полосатой рубахе, один глаз
выколот. Рядом валялась его палка. Вот он — мой герой,
будто предназначенный для известной телепередачи
«Такая жизнь», посвященной биографиям наших знаме¬
нитых деятелей.
Впрочем, образы, являющиеся на телеэкране из прош¬
лого, вряд ли заинтересовали бы старика. Ведь эти люди
запомнились ему совсем другими, не похожими на тех,
что показаны в хорошо отредактированных передачах.
В них ничего не сказано о таких вехах в жизни старика,
как резня в Дейр-Ясине, Кибии, Кфар-Касеме, о тех,
кто погиб в Айн-Хильве, Ар-Рашидийе, Бейруте, о заму¬
ченных за'годы оккупации в Наблусе, Хевроне, Рамалла¬
хе, Газе и Иерусалиме. Так много убитых и замученных
в жизни одного палестинского старика. И он как бы
говорит: да, убили его и его детей и внуков тоже не поща¬
дили, но не убили всех.
А нынешний день я хочу завершить встречей с вну¬
ками старика. У него их легион. И своими маленькими
пальцами они показывают встречным путникам знак
победы «V». Они делают это с настойчивостью отцов
и упорством дедов. Такая у них жизнь, у этих детей,
85

лишенных детства, но рожденных для того, чтобы быть
свободными.
В душе у меня одно желание: пусть настанет радост¬
ный момент, пусть больше станет тех из нас, кто отказы¬
вается угнетать и убивать сынов народа, у которого такая
жизнь.
АБУ-ТАХАР
Я много думаю о Абу-Тахаре и переживаю за него.
А вот рассказывать о нем трудно — надо выбрать такое
событие, в котором как в капле воды отразились бы все
его несчастья.
Если бы я могла рисовать, то поехала бы в деревню
Джин-Сафут и нарисовала бы принадлежащий Абу¬
Тахару участок земли, от которого зависит его жизнь.
Посредине участка были бы изображены еврейские посе¬
ленцы, приехавшие в сопровождении государственных
чиновников, чтобы изгнать Абу-Тахара; он же противо¬
стоит им один. Эта картина, я ясно вижу ее перед собой, не
способна, однако, в должной степени отразить даже один
день из жизни Абу-Тахара, даже одну страницу изгнания
арабов из Израиля и их борьбу за родную землю.
* *
*
К маленькой арабской деревушке Джин-Сафут ас¬
фальтовый тракт пока еще не проложен — уж слишком
она бедна. К ней ведут каменистые тропы, малопригодные
для передвижения людей. Возможно, эта деревушка не
привлекла бы к себе особого внимания, не будь так удоб¬
но расположена. Именно в этом вся загвоздка. При всех
своих недостатках деревня находится на расстоянии 20 ми¬
нут езды от Кфар-Саба, что примерно в 20 километрах
от Тель-Авива. «В 20 минутах от Кфар-Саба» — поисти¬
не завораживающие слова. С их помощью заправилы
Движения за создание еврейских поселений на арабских
землях пытаются привлечь в этот район евреев, призы¬
вают их переселяться сюда. Их призывы перелетели даже
через океан. В результате маленькая арабская деревушка
и земли вокруг нее превратились в предмет вожделений
для евреев Бруклина, желающих исполнить священные
заветы. Как известно, один из этих заветов оправдывает
86

расселение евреев на земле Палестины, якобы предназна¬
ченной для них самим всевышним...
И таким образом родился поселок Имануэль. Это
совсем не то, что Джин-Сафут. Имануэль построен по
последнему слову техники, и к нему ведут асфальтовые
дороги. Но как быть? Что делать, если не хватает еще
одной дороги и она должна пройти через участок Абу¬
Тахара? Без этой дороги нельзя — так говорят понимаю¬
щие люди из числа поселенцев.
Они готовы купить участок Абу-Тахара за большие
деньги. Готовы истратить зелененькие долларовые
бумажки или динары иорданского короля. Они убеждены
в силе денег. «Деньги диктуют» — вот их поговорка. И они
не могут прийти в себя от изумления, когда Абу-Тахар
отказывается понять, отвергает доллары и динары,
заявляет, что никогда не продаст свою землю, хоть его
озолоти.
Но есть еще надежда у поселенцев из Бруклина —
ведь они не одиноки. У них есть покровители среди власть
предержащих, а у тех есть чиновники, судьи, разные упол¬
номоченные — явные и тайные. И пока Абу-Тахар отстаи¬
вает свои права, сотни деревьев' на его участке выкорче¬
вываются, и бульдозеры начинают работу. А всякие
«доброжелатели» нашептывают ему: «Вот видишь, из-за
твоего упрямства ты потеряешь все, и не будет у тебя ни
земли, ни денег».
Но Абу-Тахар обращается в суд. Это совсем непросто,
потому что те, кто обещал новую жизнь евреям из Брук¬
лина, не склонны считаться с судебными инстанциями.
Впрочем, это не мешает им хвастаться, что такие инстан¬
ции существуют и функционируют. А потому даже реше¬
ние суда в пользу Абу-Тахара отнюдь не гарантирует,
что ему удастся сорвать планы своих гонителей.
И вот против Абу-Тахара началась настоящая война.
Решение судебных инстанций и обещания властей вы¬
полнить их, с одной стороны. А с другой — реальное
положение вещей на его участке. Там говорят о господ¬
стве закона, а здесь господствует бульдозер. А тот, кто
обычно требует выполнять решения судебных инстанций,
соблюдать закон и наказывать его нарушителей, молчит,
как немой. И снова находятся люди, которые говорят
Абу-Тахару: «Ты испытал все средства и потерпел провал.
Так что у тебя нет выбора».
И все же он не сдается. Каждый день спозаранку
87

отправляется на свой участок, будит пришельцев, заду¬
мавших изгнать его, и, как только может, мешает осуще¬
ствлению их планов. При этом ссылается на «веления
аллаха» и доказывает свое право на землю дедов и пра¬
дедов. Уже в течение двух лет, день за днем, без устали,
под палящим солнцем летом и под проливным дождем
зимой он появляется перед ними с карманами, набитыми
пожелтевшими судебными решениями. Голова его полна
дат и всяких сведений, связанных с этой землей. Поисти^
не нет им от него покоя. Сменяющие друг друга поли¬
цейские и нанятые адвокаты ничего не могут с ним поде¬
лать. Угроз он не боится и продолжает настаивать на
своем.
Вместе с адвокатом Джавадом Булусом я участвую
в битве, которую ведет Абу-Тахар. Джавад, крайне воз¬
мущенный несправедливостью к Абу-Тахару, взялся за это
дело со всем пылом молодости. Для меня же Абу-Тахар —
пример любви к земле родины.
ЖЕСТОКИЙ МИР
Над нами голубизна неба, а вокруг, до самого гори¬
зонта, безводная пустыня. Здесь особенно остро чувству¬
ешь оторванность от остального мира. Хочется немедлен¬
но выбраться из этой глухомани, посредине которой,
как страшное бетонное чудище, возвышается тюрьма.
Мои раздумья прерывают звуки и удары вперемешку
с медленными шагами. Проходит минута, и все становит¬
ся ясным: гремят железные цепи на ногах Абу-Ваада.
Он крайне раздражен:
— Они заковали меня, чтобы не ушел далеко. Но кто
же не знает, что отсюда можно убежать лишь к смерти.
А мы избрали жизнь!
Чувствуя, видимо, какой ужас охватил меня, он го¬
ворит:
— Лучше бы ты сюда вовсе не приезжала а дожи¬
далась, когда меня переведут в другое место, поближе.
Сюда ведь так тяжело добираться.
Я оправдываюсь: что же делать, если не выдержала
и приехала к нему, осужденному на долгие годы заклю¬
чения, а до этого пережившему 15 лет оккупации. Эти
годы оставили на его лице морщины, сделали седыми
волосы, изнурили тело болезнью, которую не хотят лечить.
Но глаза... Глаза не погасли, и сейчас они смеются. Забыв
88

об окружающих нас тюремщиках, о том, что у этих стен
есть уши, мы говорим о настоящем и будущем, о надежде
и вере.
Он уверен в будущем, хотя и осужден на пожизнен¬
ное заключение. Слушая его бодрый голос, невозможно
представить, что он вот уже несколько лет дышит раска¬
ленным воздухом пустыни и что его глаза не могут радо¬
ваться красоте цветка и видеть утром капли росы на зе¬
леном листе.
Когда мы расстаемся, он поздравляет меня с Между¬
народным женским днем. Эти слова’любви и дружбы доро¬
же золота. Я провожаю его до выхода во внутренний
двор тюрьмы, стараюсь под звон цепей шагать с ним в
ногу. Наконец тяжелые двери захлопываются, а я остаюсь
наедине со злобными взглядами тюремщиков.
* *
*
Но ведь и они, эти тюремщики, тоже фактически
заключены здесь в пустыне. Обращаюсь к одному из них
с вопросом, как они могут здесь жить. Ожидаю в ответ
какую-нибудь грубость. Но он отвечает с гордостью:
— У нас тут есть плавательный бассейн и даже зоо¬
уголок, где мы развлекаемся. Так что не думай...
Я удивлена. Интересуюсь, не собак ли, сидящих в же¬
лезных клетках, он имеет в виду, когда говорит о зоо¬
уголке, а под бассейном, может быть, подразумевает по¬
токи пота, стекающие с него под этим ужасным летним
солнцем пустыни.
Он, однако, энергично возражает:
— Когда выйдешь из тюремного здания, сама уви¬
дишь, что я не шучу.
* *
*
Выйдя из тюрьмы, прошу другого охранника показать
мне «чудеса», о которых только что услышала. Он согла¬
шается, и мы поворачиваем направо. Вдруг навстречу
выбегают две огромные собаки, кажется, что они вот-вот
разорвут меня на куски. Тюремщик успокаивает их, но мне
с большим трудом удается скрыть свой ужас. Прокли¬
наю себя за любопытство. Собаки бегут следом, и дорога
длиной всего в несколько метров кажется бесконечной.
Неожиданно перед нами возникает самый настоящий
89

плавательный бассейн с прозрачной водой и трамплином.
Рядом с бассейном площадка для детских игр. На дру¬
гой стороне огороженный загон, где прогуливаются козы,
— Через некоторое время мы получим обезьян, и у нас
будет настоящий маленький зоосад,— говорит мой прово-
жатый, который очень доволен.
* *
*
Я застываю перед этим маленьким оазисом. Тюремщик
и собаки — свидетельство того, что у меня не галлюци¬
нации, что этот кусочек жизни принесен оттуда — из-за
пустыни. Прелестный уголок, предназначенный только
для тюремщиков. Он кажется таким чужим среди этих
карцеров, цепей, ужасных собак.
Издалека доносится кромкий голос. Выговаривая каж¬
дый слог, какой-то человек кричит, вероятно, мне:
— Чтоб-ты-про-па-ла!
Невольно оглядываюсь. Человек делает рукой угро¬
жающие жесты и во весь голос продолжает выкрики¬
вать проклятья. Я быстро ухожу.
Ночью, наедине с собой, записываю в дневник пе¬
чальный итог дня: еще один беглый взгляд на этот жесто¬
кий мир.
ЗА ПРЕДЕЛАМИ...
— Эта тетя привезет из тюрьмы маму Самиху,—
объясняет бабушка, и двухлетняя девочка с куклой
в руках устремляет на меня доверчивый взгляд. То сму¬
щенно опустит глаза, то поднимет их вновь и с интересом
посмотрит на меня.
— Она еще не привыкла к жизни на воле,— говорит
бабушка, заменяющая девочке мать, которая находится
в заключении.
Эта малышка с лицом ангела познакомилась с тюрь¬
мой, когда еще была в утробе матери. В тюрьме же она
и появилась на свет божий.
Я думаю о тюремных стенах и ограде из колючей про¬
волоки, за которыми она родилась, где звон ключей и
стук запираемых дверей заменяли ей колыбельную пе¬
сню.
Похоже, что бабушка угадала мои мысли Она начи¬
нает рассказывать о тюрьме Жизнь за тюремными»
90

стенами хорошо ей знакома — сама сидела там вместе
со своей невесткой Самихой. Говорит, что девочка росла
в тюрьме, окруженная заботой и любовью матери. Теперь
же, когда они разлучены и дочь, которой исполнилось два
года, зовет мать по ночам, у бабушки сердце разрывает¬
ся на части. Но она бессильна чем-либо помочь.
И снова девочка смотрит на меня, смотрит без улыбки.
Перед ней открылся большой мир, ничто не заслоняет
в нем солнце. Здесь нет глухих стен и надзирателей.
Но этот мир без мамы. И потому он наполнен печалью. Она
с готовностью протягивает мне свои ручки, дарит мне по¬
целуй, слаще которого ничего нет. Лишь бы, как пообе¬
щала бабушка, я освободила ее маму.
* *
*
Самиху приводит ко мне надзирательница. Самиха
говорит о дочке, о разлуке:
— Ты знаешь, она ведь в тюрьме еще сосала грудь,
хотя ей уже было почти два года. Они оторвали ее от меня,
потому что так велит закон. По ночам мне кажется, что я
слышу ее плач. И так хочется взять ее на руки, обнять,
приласкать, успокоить, высушить поцелуями слезы на ее
нежных щеках. Ты не представляешь, какая это пытка.
В день заседания юридической комиссии она вся напря¬
жена. Одну за другой курит сигареты. Объясняю ей, что
девочку не удалось сюда привести — не разрешили.
— Жаль, хотела подержать ее на руках хоть несколько
минут,— говорит она с печалью в голосе.
Председатель комиссии — пожилой человек с суровым
лицом. В составе комиссии есть женщины.
Начинаю свое выступление с рассказа о матери
и ребенке. Я ясно вижу девочку перед собой и всеми си¬
лами пытаюсь описать, как она страдает без матери, слов¬
но вырвали нежный цветок из почвы, где он рос. Реак¬
ция председателя ошеломляет меня. С откровенным ци¬
низмом он отвечает мне известным изречением: суров
закон, но закон.
— Но совесть и сердце не должны быть суровыми,
и к ним я сейчас взываю, ваша честь, во имя любви
к человеку.
Хочу продолжить, но председатель прерывает меня:
— Все ясно, вы закончили?
91

Пытаюсь найти поддержку у женщин — членов комис¬
сии. Обращаюсь к ним...
Однако вместо желаемой помощи в мою сторону с жен¬
ского фланга комиссии пущена отравленная стрела. Одна
из женщин сухим тоном категорически заявляет:
— Ваш главный довод — материнские чувства и лю¬
бовь к ребенку. Но почему она не подумала о ребенке
своевременно, когда была беременной, до совершения
преступления. Мы решительно возражаем против ее до¬
срочного освобождения.
Я продолжаю настаивать на своем, тем более что
отказ фактически ничем не мотивирован. Судья отвечает,
что вопрос будет рассмотрен. Он поглядывает на часы,
давая понять, что я отнимаю у комиссии слишком много
драгоценного времени. Лучи веселого солнца проникают
в зал и немного смягчают царящий здесь холодный мрак.
Разбор дела закончен^ мы с Самихой выходим из зала.
Я думаю о том, какими же душевными силами (кото¬
рых у меня нет) надо обладать, чтобы преодолеть их
враждебность, растопить лед, сковавший их чувства,
прорвать пелену безразличия.
Самиха, не понявшая, о чем говорили члены комис¬
сии, ощутила, однако, их безразличие к ее судьбе.
Она говорит, что это люди с каменными сердцами.
Ее уводят обратно в тюрьму — я бессильна ее утешить.
* *
*
Через день тюрьму, где находится Самиха, показывают
в телевизионном репортаже. На экране — женское отде¬
ление, кадры сопровождаются пояснительным текстом.
Некоторые узницы сами рассказывают о себе.
Один из тюремных корпусов, где запрещено вести
съемки, выглядит особенно мрачно и неприступно. Здесь
содержатся десятки женщин, относящиеся к «политиче¬
ским заключенным». Им запрещено давать интервью, а
нам нельзя посмотреть им в глаза и услышать их рассказы.
Надзирательницы и начальница женского отделения
демонстрируют свою «культуру» и «гуманность», говорят
мягким тоном, проявляют «понимание» проблем своих
подопечных. Они выступают на фоне наглухо запертого
мрачного здания. Где-то там, за его узкими окнами, Са¬
миха с ее кричащей болью. А человечности никогда не было
в этом здании.
92

У КАЖДОГО СВОЙ КАМЕНЬ
Всякий раз, когда он раскрывает дело по обвинению
арабов или когда ему удается составить тяжелое обви¬
нительное заключение, на его физиономии появляется
выражение глубокого удовлетворения, а на губах —
довольная улыбка. Нет, он не озлоблен на весь мир. Все
зло он приписывает только арабам. Это богобоязненный
человек, почитающий бога на небесах. Но он считает, что
для арабов под этими небесами нет места. Конечно, он
соблюдает библейскую заповедь «люби ближнего, как са¬
мого себя», но лишь тогда, когда этот ближний — еврей.
А арабы подразделяются у него на две категории.
К первой относятся те, кто уже арестован,— их вина
не вызывает у него сомнений. Вторая, и несравненно
более важная — это те, кто пока ходит на свободе. Ими
еще предстоит заняться.
После того как кому-нибудь из арабов выносят с его
помощью суровый приговор, он прямо светится от радости.
Но если приговор не удовлетворяет его, он выглядит
разочарованным, злым и даже измученным. Он ненави¬
дит их глубокой и первобытной ненавистью. Когда я стал¬
киваюсь с ним лицом к лицу, мне становится не по себе.
* *
*
— Я выполняю приказы, даже если не согласен с ними.
Конечно, на Международном трибунале в Нюрнберге я. не
сделал бы такого заявления. Но пока я нахожусь в воен¬
ном резерве, я должен выполнять приказы.
Я поражена таким резким ответом на запрос по како¬
му-то пустяковому поводу. Заметив это, он пытается смяг¬
чить ситуацию:
— Я просто хотел продемонстрировать вам свою
эрудицию в области истории. Я и так довольно либера¬
лен, поймите меня правильно, но всему есть предел. По
дороге сюда в мою машину бросили камень. Если бы я
увидел бросившего, я стрелял бы не в воздух и не по ногам,
а только ему в голову. Да как они смеют, эти маленькие
подонки! Знайте же, что каждый военный судья уже по
нескольку раз подвергался нападениям. Поэтому мы
злимся и выносим суровые приговоры. И правильно дела¬
ем. Каждый из нас при этом думает о своем вчерашнем
или завтрашнем камне. Не перебивайте меня! Ваш ответ
93

я знаю заранее. Учтите, что я служу в резерве и не могу
разговаривать о политике!
СНОВА КАМНИ
Зал суда переполнен. Скамьи для подсудимых напо¬
минают сегодня школьные парты, только уж очень изму¬
чены лица тех, кто на них сидит. Судья кричит:
— Если не будет соблюдаться тишина, всех удалю
из зала!
Окрик производит впечатление на родственников об¬
виняемых, присутствующих здесь. Разговоры прекра¬
щаются.
Высоченный солдат-резервист готовится дать свиде¬
тельские показания о том, как в автомашину, в которой
он ехал, был брошен камень.
Обвиняемый — 13-летний мальчишка из лагеря па¬
лестинских беженцев. Он выглядит моложе своих лет.
Судья спрашивает, кто его отец. Отец сидит на ска¬
мейке в зале. Услышав вопрос, он встает и идет к судье.
Вот он стоит рядом с сыном. У мальчишки смуглая кожа,
осунувшийся вид. Порванные ботинки — свидетельство
бедности, одежда велика. Видно, что она с чужого пле¬
ча — наверное, перешла от старшего брата.
Судья спрашивает отца, способен ли его сын сам об¬
стоятельно защищаться. Отец отвечает утвердительно-.
В зале слышится нечто похожее на коллективный стон^
Свидетель дает показания. Говорит, что узнал маль¬
чишку — сам гнался за ним. Темпераментно описывает
погоню, весь подался вперед. Правда, там был другой
мальчишка, которого не поймали. Но он уверен, что
камни бросал именно этот — такой же возраст, похожая
одежда; хотя лицо он не запомнил..
На лице прокурора удовлетворение. Конечно, обви¬
няемый решительно отрицает, что вообще находился
там. Но эти профессиональные метатели камней из лаге¬
рей палестинских беженцев всегда все отрицают.
Первичный опрос свидетеля завершен...
Судья приказывает обвиняемому встать. Тот подчи¬
няется, выпрямляется во весь свой маленький рост и ста¬
новится рядом со свидетелем, который на помосте ка¬
жется еще выше. Мальчишка — весь внимание. Судья
милостиво разрешает ему:
94

— Сейчас ты можешь задать вопросы свидетелю.
Слова судьи переводят на арабский язык. В зале мерт¬
вая тишина. Кто-то из присутствующих адвокатов шепчет:
— Жаль, что здесь нельзя снимать на пленку.
В этот момент чувствую, что мое терпение кончается.
Встаю и прошу разрешения на защиту мальчика и допрос
свидетеля. Разрешение дается, несмотря на протест про¬
курора. Допрос свидетеля продолжается. Неточности, про¬
тиворечия, ненависть — все есть в его показаниях Ничего
нового, кроме заключительной фразы. Свидетель произ¬
носит ее особенно громко, чеканя каждое слово будто
бросая вызов:
— Знайте же, я ни о чем не думал в тот момент: ни
о камнях, ни о поездке, ни о дороге. Больше всего на
свете я хотел поймать его. Только этого хотел. Что?
Мне бояться камней? Я боюсь только бога, который дал
нам эту страну, чтобы мы ходили по ней свободно!
Второй свидетель — шофер автомашины — настроен
еще агрессивнее и явно старается оскорбить меня. Даже
судья делает ему замечание.
В зале напряженная тишина, все сидят затаив дыха¬
ние, боясь пропустить даже слово.
Не повышая голоса, свидетель заявляет:
— Конечно, его надо было поймать. Но для меня это
было не так важно, в первую очередь я хотел задавить
его, однако не сумел. Он ускользнул, и это меня крайне
разозлило...
Я вдруг представляю себе маленькое тело, раздавлен¬
ное колесами автомобиля, и возмущенно прерываю его:
— Как, вы хотели хладнокровно убить мальчика?
Тут вмешивается судья. Он успокаивает меня: нельзя
так буквально понимать сказанное Но свидетель стоит
на своем. И тут я вспоминаю искалеченного мэра Ша-
каа, забитых до смерти Махди и Субхи... Вновь ощущаю,
что происходит нечто ужасное. И продолжаю непрерыв¬
но задавать свидетелю вопросы, стремясь поставить его
в трудное положение. В конце концов он не выдерживает
и, покраснев от злости, кричит мне:
— Что же, иди и бросай в нас камни вместе с ним!
Судья строго предупреждает свидетеля, а я прошу
занести оскорбление в протокол. Но у меня нет ни злобы,
ни обиды.
Судья объявляет, что суд откладывается.
Вот и еще один день закончился.
95

НА ПОВЕСТКУ ДНЯ
После того как утихла шумиха, поднятая избира¬
тельной кампанией *, которой средства массовой инфор¬
мации уделяли так много места, можно спокойно разо¬
браться в том, что происходит в стране.
Оккупированные территории представляют собой
«иную планету», где господин тот, у кого сила. Вопрос
об этой «планете» с более чем миллионным населением
не стоял на повестке дня крупнейших политических
партий в период избирательной кампании. И потому сред¬
ства массовой информации практически не затрагивали
проблему оккупации. Но и в этот период жизнь на «пла¬
нете» регламентировалась законами военного времени.
Принцип угнетения, превратившись в обычную норму,
стал основой управления этой «планетой»
* *
*
Переполненные тюрьмы давно стали составной частью
пейзажа этой «планеты». Но их все же не хватает, чтобы
разместить все жертвы оккупации. Поэтому в Наблусе
в здании, предназначавшемся для больницы, открыта но¬
вая тюрьма. Средства информации не увидели в этом
событии ничего особенного: лишь краткие сообщения
в передаче последних известий, и больше ничего.
Пытки в тюрьме Аль-Фараа встревожили обществен¬
ность и даже дали повод обратиться с петицией
в Верховный суд. В этой тюрьме мальчикам прижигали
кожу сигаретами, заковывали ноги, заставляли по не¬
скольку часов стоять с тяжелыми мешками на голове
и связанными за спиной руками. О процессе над поли¬
цейским Моше Бетоном — мучителе из этой тюрьмы лишь
вскользь упоминалось в прессе, а один из свидетелей
обвинения сказал о нем на суде:
— И все-таки он лучше других. То, что он делал,
мелочь по сравнению с тем, когда стреляют в школьни¬
ков Хеврона или пытаются взорвать мечети.
Никто не препятствует стрельбе по жителям оккупи¬
рованных территорий Один из примеров — расстрел че¬
* Речь идет о досрочных парламентских выборах в Израиле ле¬
том 1984 года, в результате которых к власти пришло правительство
Переса — Шамира.— Прим. ред.
96

тырех жителей деревни Духейша, ехавших в автобусе
Поводом для расправы послужил их протест против изде¬
вательств над своими товарищами, которых избивали
и унижали солдаты пограничной стражи. Даже дикие
животные, охраняемые от истребления законом, имеют
больше прав, чем жители оккупированных территорий.
Характерный штрих: одного из четырех погибших забра¬
ли в тюрьму из больницы, когда он, раненый, был еще
жив.
На этой «планете» арабы не совершают «легких пре¬
ступлений». Все преступления «серьезные» или «очень
серьезные», каждый палестинец представляет угрозу
государственной безопасности, и поэтому целесообразно
держать его в тюрьме. На этой «планете» понятия «сво¬
бода личности», «уважение человеческого достоинства»
давно потеряли всякий смысл. Детей отдают под суд,
а судьи не считают их детьми. Их бросают в тюрьмы
с равнодушием, потрясающим тех, кто еще способен ви¬
деть и чувствовать.
* *
*
В судах можно стать свидетелем того, как против
арабского народа Палестины ведется борьба в области
культуры и просвещения.
Однажды военный суд в Наблусе превратился в
«выставку». Перед судьями в кучу были свалены карти¬
ны, рисунки и главным образом гобелены, выполненные
в запрещенных цветах знамени ООП. На одном из гобеле¬
нов был изображен голубь, истекающий кровью. Рису¬
нок квалифицировали как подстрекательство. Потому что
кровь проливать разрешается, но изображать, как это
происходит, запрещается. Если же ты игнорируешь за¬
прет, то тебя ожидают тюрьма, побои, издевательства
и штрафы.
С точки зрения наших судей, свобода и жизнь
на этой «планете» ничего не стоят. Поэтому никакого
значения не имеют и сроки заключения, к которым приго¬
варивают обвиняемых. Что называется, не моргнув гла¬
зом, людей осуждают на десятки лет тюрьмы, будто речь
идет о сущей безделице.
Грабеж арабских земель идет полным ходом, а фел¬
лах Абу-Тахар из деревни Джин-Сафут продолжает
бороться за свой участок, несмотря на то, что у него есть
4 Зак 189
97

решения Верховного суда, постановления различных ко¬
миссий, подтверждающие его права. Все эти решения
и постановления высмеиваются поселенцами и местными
властями.
Абди-аль-Азиз Али Шахин из Рафиах, не обладая
основным человеческим правом — жить на родине, имеет
возможность находиться под «домашним» арестом по¬
среди знойной пустыни у входа в военный лагерь.
До сих пор не известно, кто убил студента Наджара
из мусульманского университета в Наблусе и кто пытал его
в тюрьме. Этот университет закрыли на четыре месяца
под смехотворным предлогом. Но мы знаем: так сделано
потому, что у оккупации нет большего врага, чем просве¬
щение.
Офицер, выбивший глаз аль-Амру из Газы, продолжа¬
ет служить на прежнем месте и издевается теперь над
другими арабами.
* *
*
Солдаты пограничной стражи продолжают избивать
арабов, за которыми по ночам устраивают охоту в Яффе
и Тель-Авиве. «Эй, котик, эй, потаскушка, а ну-ка, идите
сюда»,— кричат они проходящим арабам, заманивая их
внутрь подъездов, где избивают до полусмерти. Рас¬
сказавший об этом работает водителем такси, курсирую¬
щего между Рафиах и Яффой. Он отказался назвать свое
имя, опасаясь расправы:
— Что мне делать? Ты ведь будешь сидеть у себя
в конторе в Иерусалиме, а они придут ночью, чтобы
переломать мне кости.
Канадские радиожурналисты говорили мне:
— Мы знали, что на оккупированных территориях
проводятся репрессии, об этом иногда пишут и в Канаде.
Но мы не знали, что оккупация достигла таких масшта¬
бов. Мы полагали, что будет довольно трудно найти
человека, способного дать нам информацию о формах и
методах репрессий. Совершенно неожиданно мы убеди¬
лись в том, что у каждого здесь есть своя печальная
и тяжелая история о страданиях, которые приходится
терпеть, находясь под оккупацией.
* *
*
98

Борьба против оккупации продолжается. Она не осла¬
бевает ни на один день, хотя средства массовой инфор¬
мации практически игнорируют ее. Второе поколение
живущих под оккупацией палестинцев, которых я защи¬
щаю как адвокат, не намерено сдаваться. Оно сопро¬
тивляется, проявляет мужество, вызывающее уважение.
Это тоже одна из закономерностей жизни на этой «плане¬
те» И ее нельзя скрыть от израильской общественности

КАК ИЗГОНЯЮТ АРАБОВ
И ГРАБЯТ ИХ ЗЕМЛИ *
Удивительно чужеродно, подобно сорной траве, выгля¬
дят эти поселения здесь, на оккупированных террито¬
риях. Сначала поселенцы жили в палатках, затем стали
строить дома, теперь же возводят шикарные виллы, ко¬
торые соседствуют с арабскими деревнями, испокон веков
стоявшими на этой земле. Поселенцы пришли на Запад¬
ный берег реки Иордан, чтобы согнать арабов — закон¬
ных владельцев земли — с их участков и закрепить господ¬
ство Израиля над оккупированными территориями. Со
всех сторон поселения окружены колючей проволокой
и сторожевыми вышками. Названия поселений непри¬
вычны арабскому уху. Эти поселения, подобно ненасыт¬
ному Молоху, один за другим поглощают наделы, которые
столетия подряд обрабатывали трудолюбивые руки фел¬
лахов. Эту землю, по утверждениям сионистов, необхо¬
димо «спасти» от ее хозяев, которые (с точки зрения
поселенцев) всего лишь «гости» на своей родине.
Чтобы удовлетворить постоянно растущую жажду гра¬
бежа, государство Израиль создало сеть учреждений,
занимающихся изгнанием арабов и присвоением их зе¬
мельных участков. В этих учреждениях распоряжается
израильская военщина — подлинный хозяин на оккупи¬
рованных территориях,— ретиво и преданно выполняю¬
щая приказы. Кроме того, следует учесть, что в любом,
еврейском поселении, расположенном близ арабской де¬
ревни, мы всегда найдем людей, готовых с помощью
пистолета или автомата «узи» продемонстрировать упря¬
мым феллахам «правомерность» сионистских теорий
* Фелиция Лангер. Оккупированные территории. Как изго¬
няют арабов и грабят их земли. Иерусалим, 1983 (на араб, языке).—
Перевод дается с сокращениями
100

«Великого Израиля». Для этого можно с корнем вы¬
рвать финиковые пальмы или уничтожить виноградники,
принадлежащие арабам,— разумеется, под бдительным
оком военных властей и полиции.
* *
*
Бывший премьер-министр Леви Эшкол — «архитек¬
тор» войны 1967 года и оккупации арабских земель—
вначале был вне себя от радости: шутка сказать, какая
огромная территория захвачена! Однако его радость вско¬
ре сменилась горьким разочарованием: вместе с богатым
«приданым» Израиль получил и «невесту», которой оно
принадлежало,— арабское население. Преемник Эшкола
Голда Меир решительно высказалась по этой проблеме:
«Мы предпочли бы максимум территории при минимуме
населения».
Наглядным примером воплощения дьявольского за¬
мысла правящих кругов Израиля могут служить Го¬
ланские высоты. В течение ряда лет израильские лидеры
полагали, что минимальное число арабов, оставшихся на
Голанах, «максимум территории» которых предназна¬
чался еврейским поселенцам, будут вести себя предельно
покорно. Однако правительство Израиля испытало горькое
разочарование: арабское меньшинство на Голанских вы¬
сотах развернуло героическое сопротивление израильской
оккупации, единодушно провозгласив: «Нет — израиль¬
ской аннексии Голанских высот!» Этот призыв нашел го¬
рячую поддержку народов мира, которые осудили неза¬
конные и авантюристические действия израильского пра¬
вительств^. Сионисты не смогли согнать с земли всех
арабов Западного берега реки Иордан и сектора Газа.
Несмотря на жестокие репрессии, коренное арабское на¬
селение не покинуло родную землю. Арабы остались здесь
как народ, имеющий бесспорное право жить на своей
родине.
И все же... Если нельзя избавиться от «невесты»,
которая вызывает раздражение и портит радость от «при¬
даного», то следует подумать, как с ней ужиться, исполь¬
зуя ее «имущество» в интересах метрополии. Может быть,
вспомнить традиционные колониальные методы, к кото¬
рым прибегали другие державы в безвозвратно ушед¬
шие времена? Выяснилось, что израильское руководство
не прочь воспользоваться этими методами, обогатив их
101

своими «оригинальными решениями». В результате деше¬
вая рабочая сила арабов стала использоваться на строи¬
тельстве израильских городов, уборке улиц, на израиль¬
ских заводах, в производственных мастерских, в ресто¬
ранах. Низкооплачиваемый труд арабов приносил при¬
были старой и новой израильской буржуазии, нашедшей
на оккупированных территориях превосходный рынок
сбыта. Вскоре 95 % всех товаров, ввозимых на эти тер¬
ритории, имели клеймо «Сделано в Израиле».
Но это не все. Ведь нужно предотвратить любую
возможность возникновения независимого палестинского
государства. Поэтому необходимо упрочить израильское
господство над оккупированными территориями, для чего
должна быть создана густая сеть еврейских поселений.
Причем не следует обращать внимания на отрицательное
отношение других государств к таким мероприятиям:
оккупированные территории должны быть включены
в состав «Великого Израиля» — союзника США в борьбе
против национально-освободительного движения на
Ближнем Востоке, против сил мира и прогресса во всем
мире.
Колониальные планы правительства блока «Ма¬
арах» * были несколько скромнее планов правительства
блока «Ликуд» **. Вместе с тем нельзя обвинять правил
тельство «Маарах» в бездействии. Старая тактика по
принципу «дунам — здесь, дунам — там» в итоге привела
к краже тысяч дунамов земли на оккупированных
территориях. В ходе выборов в кнессет в 1977 году
сторонники «Маарах» хвастались тем, что их правящий
блок создал на оккупированных территориях 76 коло-г
ниальных поселений.
Мы не забыли историю создания поселения Кирьят-
Арба близ Хеврона. Это поселение стало отправным
пунктом кампании по созданию колониальных поселений.
Мы помним налеты поселенцев на жителей Хеврона,
нападения на молящихся в мечетях, репрессии против
мирных жителей всего района. Идейный предводитель
поселенцев из Кирьят-Арба раввин Левингер говорил, что
поселение это должно стать образцом для всех колониаль¬
ных поселений, начиная с района Рафах на юге и до
Наблуса на севере.
* В состав блока входят Партия труда Израиля (МАИ) и Объеди¬
ненная рабочая партия (МАПАМ).— Прим. ред.
♦* Блок крайне правых партий и группировок.— Прим. ред.
102

Фактически все еврейские поселения в долине Иорда¬
на и в Иорданской впадине — дело рук правительства
«Маарах», открывшего путь блоку «Ликуд» к дальней¬
шему расширению сети этих колониальных форпостов.
Большинство поселений возникло на землях, принадле¬
жащих изгнанным палестинским арабам, которым запре¬
щено возвращаться на родину, дабы они не потребовали
восстановления своих законных прав на отнятую собствен¬
ность. А чтобы обеспечить полнейшую безопасность
и покой новых хозяев, большие земельные площади
в долине Иордана «по соображениям военного характе¬
ра»... закрыты даже для выпаса скота, принадлежащего
арабам.
Широкое возмущение в самом Израиле и за его пре¬
делами вызвало отторжение арабских земель в районе
Рафах и безжалостное изгнание оттуда бедуинов. Этот
акт наглядно продемонстрировал жестокость и моральное
падение оккупантов, грабящих и наживающихся за счет
арабского народа.
В своей книге «Основы справедливости» израильский
адвокат Моше Нагби пишет по этому поводу:
«Огромную холмистую территорию на Синае, где были
конфискованы арабские земли с целью создания на них
еврейских поселений, бывший министр обороны Израиля
Моше Даян назвал в свое время «новой израильской
нивой». При этом он старался подчеркнуть связь между
колонизацией территорий, оккупированных в 1967 году,
и амбициозным планом создания поселений, разработан¬
ным «отцами-основателями» Израиля».
Конфискация земель в районе Рафах началась в июне
1969 года. В начале 1972 года были отданы приказы
о дополнительной конфискации. Всего же было конфиско¬
вано 47 квадратных километров. Постепенно с конфиско¬
ванной земли были изгнаны бедуины. Чтобы воспрепят¬
ствовать возвращению бедуинов, территорию огородили.
В дальнейшем здесь были основаны два поселения.
Вскоре в прессу просочились ужасающие сведения
о том, какими жестокими методами осуществлялось
изгнание. Очевидцы рассказывали о зверских расправах
и избиениях бедуинов, о разрушении колодцев. Это совер¬
шалось с одной лишь целью — вынудить их покинуть
свою землю. До сегодняшнего дня так и не известно
точное число изгнанных. Военные власти признают, что
с конфискованных земель всего было согнано 6 тысяч
103

бедуинов. Сами бедуины считают, что число изгнанных
составляет 20 тысяч...»
Бедуины пытались искать защиты в Верховном суде
Израиля, но безуспешно. Суд отклонил их жалобу, оправ¬
дывая конфискацию земли «интересами безопасности»
Гнусная комедия была окончательно разоблачена, когда
согнанных с земли бедуинов (принесенных в жертву
«интересам безопасности») еврейские поселенцы стали
нанимать в качестве сельскохозяйственных рабочих, обо¬
гащаясь на их дешевом труде и труде их детей.
Когда в 1977 году у кормила власти оказался блок
«Ликуд», Менахем Бегин решил, что настало время, чтобы
осуществить свою давнюю мечту о «Великом Израиле».
Темпы колонизации Западного берега реки Иордан уско¬
рились после подписания Израилем кэмп-дэвидских
соглашений. Колонизация основывалась на принципе
«скорей хватай все, что можно!». Подписав кэмп-дэвид-
ские соглашения, правительство блока «Ликуд» вознаме¬
рилось окончательно ликвидировать палестинскую про¬
блему, навязав населению оккупированных территорий
так называемое «самоуправление». При этом заявлялось,
что правительство согласилось заморозить на 90 дней
работы по созданию новых поселений. Это в свою очередь
вызвало недовольство членов организации «Гуш эмуним».
Впрочем, вскоре они вздохнули с облегчением: выясни¬
лось, что правительство приняло решение увеличить число
поселений.
Еще не успели высохнуть чернила под кэмп-дэвид-
скими соглашениями, как Бегин объявил, что его прави¬
тельство будет продолжать создавать еврейские поселе¬
ния во всех районах Иудеи и Самарии. Наступил черед
деревни Наалин, на зёмлях которой (площадью в 500 ду¬
намов) началась подготовка к строительству поселения
Матитьяху.
Планы экспансии и создания колониальных поселе¬
ний продолжали осуществляться, поглощая огромные
средства в ущерб малоимущим слоям населения и разви¬
тию городов и поселков, за счет снижения уровня жизни
трудящихся, сокращения расходов на социальные нужды,
отказа от ликвидации трущоб.
Политика колониального заселения оккупированных
территорий привела к беспрецедентной изоляции Израиля
на международной арене. И лишь правительство США
продолжает поддерживать Израиль, хотя представители
104

американской администрации и заявляли (например, при
президенте Картере), что создание поселений на оккупи¬
рованных территориях является препятствием на пути
к установлению мира между Израилем и арабскими
странами. Произральская позиция правящих кругов США
обусловлена их стремлением использовать Израиль в роли
регионального жандарма, в качестве союзника в осу¬
ществлении стратегических планов подавления нацио¬
нально-освободительных движений и борьбы против Со¬
ветского Союза. Покровительственное отношение США
к Израилю отразилось и в заявлении президента Рейгана
о том, что израильские поселения на оккупированных
территориях не являются незаконными. Все это демон¬
стрирует истинную позицию американской администра¬
ции.
Вопрос о законности израильской политики колониаль¬
ного заселения обсуждался в сентябре и октябре 1977 года
на заседаниях комитета по международным отношениям
палаты представителей конгресса США, где были заслу¬
шаны и американские сионисты, которые, конечно,
отстаивали интересы Израиля. И все же комитет при¬
шел к выводу, что колониальная политика Израиля
противоречит существующим международным конвен¬
циям.
Следует отметить выступление в комитете одного из
свидетелей, хорошо знакомого с положением дел на
оккупированных территориях,— г-на Книринга, который
возглавляет одно из агентств по развитию Западного
берега реки Иордан. Он подтвердил, что на оккупирован¬
ных территориях нарушаются гражданские права, и
в доказательство привел факты конфискации арабских
земель для строительства на них израильских поселений.
В заключение он заявил: «Население Западного берега
все больше убеждается в том, что политика колониаль¬
ного заселения является самым опасным последствием
оккупации. Если оккупация устанавливает господство
то создание колониальных поселений в корне изменяет
структуру оккупированных территорий. Местные жители
видят в колониальных поселениях, независимо от того,
где они создаются, не только одну из форм грабежа
земли, но и средство лишения их политического буду¬
щего. В этих условиях необходимо, считают арабы, вести
борьбу за свое существование, начиная с борьбы за поля,
водные источники и колодцы».
105

Последствия политики колониального заселения были
крайне удручающими. Они свидетельствуют о явном
намерении ’правительства Израиля установить свое
постоянное господство над Западным берегом.
В марте 1979 года организация «Движения за права
человека для палестинцев» опубликовала в Вашингтоне
доклад о создании израильских колониальных поселений
после 1967 года. Ниже приводятся выдержки из этого
доклада.
«1. Планы правительства Партии труда (так прави¬
тельство блока «Маарах» называется в докладе) на
1967—1977 годы.
Правительство «Маарах» сосредоточило свои усилия
на создании гражданских колониальных поселений в до¬
лине Иордана. Кроме того, оно решило построить в Иеру¬
салиме крупные жилые кварталы, окружив ими арабскую
часть города.
В долине Иордана израильские власти создали два
пояса поселений в направлении с севера на юг парал¬
лельно восточной границе оккупированных территорий:
а)	первый пояс в настоящее время состоит из 15 посе¬
лений и тянется по Иорданской впадине от Мертвого
моря на юге до границы Западного берега с Израилем
на севере;
б)	второй пояс состоит из девяти поселений. Он на¬
чинается на юге, у дороги Иерусалим — Ерихон, далее
проходит по возвышенностям, соединяясь на севере с пер¬
вым поясом. Завершено строительство новой дороги,
связавшей первый пояс со вторым.
2.	За время нахождения у власти правительства
Партии труда Всемирная сионистская организация (ВСО)
и Еврейское агентство опубликовали несколько проектов,
один из которых называется «Двадцатилетний план
(1975—1995) по установлению господства над долиной
Иордана». В этом плане ставятся следующие цели:
а)	расселить в этом районе до 1995 года по крайней
мере 8 тысяч израильтян;
б)	использовать природные условия и ресурсы района,
особенно его земли, воды и географическое положение
в интересах израильских поселенцев.
Этот план успешно реализуется. К настоящему
времени израильтяне захватили в долине Иордана 70 %
пригодной земли. Ими создана широкая база для даль¬
нейшего развития, отрыты новые колодцы, расширена сеть
106

оросительных каналов, протянуты линии электропередач
и телефонные линии для связи между двумя поясами
поселений, о которых говорилось выше.
3.	Цели двух стратегических поясов поселений оче¬
видны и сводятся к следующему:
а)	изоляция арабского населения Западного берега
Иордана от населения Восточного берега;
б)	блокирование палестинских масс Западного бе¬
рега путем их изоляции от арабов, проживающих на
севере, западе и юге, с помощью двух поясов израиль¬
ских колониальных поселений.
Что касается кольца еврейских жилых кварталов,
которые воздвигаются вокруг восточной части Иерусали¬
ма, заселенной палестинцами, то это строительство
преследует следующие стратегические цели:
а)	воспрепятствовать увеличению численности араб¬
ского населения Иерусалима;
б)	вызвать у палестинцев ощущение изолирован¬
ности — чувство гетто — и тем самым вынудить их поки¬
нуть Иерусалим, создав условия для установления изра¬
ильского господства над всем городом...»
ПЛАНЫ ПРАВИТЕЛЬСТВА БЛОКА «ЛИКУД»
ПОСЛЕ ПРИХОДА К ВЛАСТИ
В МАЕ 1977 ГОДА
Планы создания поселений на Западном берегу,
намеченные правительством «Маарах», не отвечали иде¬
ологическим и политическим установкам партии «Хе-
рут» — основы блока «Ликуд». Бегин открыто заявил,
что район Западного берега является «освобожденной»
территорией и частью «Великого Израиля». И прави¬
тельство «Ликуд» приступило к созданию третьего пояса
поселений, протянувшегося по западным возвышенностям
на север. Этим преследовались следующие цели:
а)	придвинуть израильские границы вплотную к райо¬
нам, заселенным палестинцами, чтобы воспрепятствовать
развитию этих районов в западном направлении;
б)	окружить поясами израильских поселений террито¬
рию, заселенную палестинцами и уже разделенную на
две части, облегчить блокирование арабского населения.
Этот план колонизации Западного берега был до¬
полнен проектом строительства трех дорог, связывающих
Израиль с тремя поясами поселений.
107

Первая дорога — в южном секторе Западного берега
покрыта асфальтом и открыта для автомобильного дви¬
жения.
Вторая дорога, которая называется «дорога через
Самарию», проложена на севере Западного берега.
Строительство третьей дороги завершается.
18 января 1979 года правительство блока «Ликуд»
ассигновало около 40 миллионов долларов на расшире¬
ние сети поселений и совершенствование инфраструкту¬
ры существующих объектов третьего пояса: строительство
линий электропередач, телефонных линий, ирригационных
сооружений.
РЕЗУЛЬТАТЫ
ЛИКУДОВСКОЙ ПОЛИТИКИ КОЛОНИЗАЦИИ
Правительство блока «Ликуд» стремится разделить
Западный берег на небольшие районы, чтобы предотвра¬
тить возникновение здесь палестинского национального
центра. Одновременно оно добивается изоляции 800 тысяч
палестинцев, проживающих в Иерусалиме и на Западном
берегу.
Ни одно израильское правительство не опубликовало
статистических данных о землях, конфискованных на
оккупированных территориях. Однако в начале 1979 года
иорданские власти сообщили, что к концу 1978 года было
захвачено 1489 миллионов дунамов земли на Западном
берегу. Это составляет 27,3 % территории Западного
берега, общая площадь которого — 5,5 миллионов ду¬
намов. Конфисковано 348 тысяч дунамов земли для
еврейских колониальных поселений. 1141 миллион дуна¬
мов конфисковано на военные цели.
В израильских источниках эти цифры были значи¬
тельно занижены. Широкие планы колониального освое¬
ния оккупированных территорий, которые осуществляют¬
ся вот уже несколько лет, предусматривают расселе¬
ние 100 тысяч израильтян на конфискованных сотнях
тысяч дунамов земли в пределах оккупированных тер¬
риторий. Поэтому правительство всячески пытается
соблазнить израильтян переселяться на эти земли. С этой
целью ведется интенсивное строительство жилищ. Квар¬
тиры на оккупированных территориях предлагаются по
сравнительно низким ценам и на выгодных условиях,
108

нричем главная ставка делается на тяжелые жилищные
условия в самом Израиле, где хорошие квартиры стоят
дорого и недоступны многим израильтянам.
Пресса красочно рекламирует виллы в Кирьят-Арба.
Виллы предлагаются тем, кто смог получить прави¬
тельственную ссуду в размере 556 тысяч шекелей *. И все
это, естественно, за счет налогоплательщика, за счет
сокращения ассигнований на просвещение, культуру,
здравоохранение, помощь бедным слоям населения.
Справедливость сделанных в докладе выводов
подтверждается планом, опубликованным в октябре
1978 года главой департамента поселений ВСО М. Дроб-
лессом. Во введении к этому плану говорится: «Освое¬
ние всех земель Израиля необходимо по соображениям
безопасности и является законным. Создание пояса
поселений, проходящего через стратегически важные рай¬
оны, укрепит нашу безопасность и явится выражением
наших прав на землю Израиля... Наши поселения должны
не только окружать населенные пункты, где проживают
национальные меньшинства, но и находиться рядом с
ними. Именно такой должна быть политика заселения
в Галилее и других частях государства».
Замысел очевиден: вонзить нож в сердце палестин¬
цам. Характерно, что для Дроблесса палестинцы, прожи¬
вающие на своей родине,— «национальное меньшин¬
ство»...
В феврале 1982 года на заседании финансового
комитета исполкома ВСО Дроблесс заявил, что бюджет
израильского министерства финансов для организации по¬
селений за пределами «зеленой линии» ** составил в истек¬
шем финансовом году почти миллиард шекелей. Дроблесс
добавил, что за «зеленой линией» уже создано 126 поселе¬
ний и что в течение текущего финансового года завершит¬
ся создание или проектирование 16 дополнительных
поселений и 14 казарм для организации «НХЛ» ***. Дроб¬
лесс отметил, что в Иудее и Самарии построено 63 новых
поселения, а министерство обороны сооружает здесь 4 ка¬
зармы для «НХЛ». В Иорданской впадине создано
25 поселений, идет подготовка к созданию еще шести —
* Шекель — денежная единица в Израиле.— Прим. ред.
** «Зеленая линия» — линия прекращения огня, служившая гра¬
ницей Израиля до 1967 года.— Прим, перев.
*** «НХЛ» — организация поселенцев, где они наряду с военной
проходят сельскохозяйственную подготовку.— Прим, перев.
109

трех на севере и трех на юге. Как сообщил глава департа¬
мента ВСО, на Голанских высотах сооружено тридцать
три поселения и четыре находится в стадии строительства.
В секторе Газа создано пять поселений и два строятся.
На Голанских высотах, заявил Дроблесс, департамент
поселений ВСО надеется расселить в течение двух лет
примерно 20 тысяч человек. Он предложил план расселе¬
ния 100 тысяч израильтян в Иудее и Самарии и подчерк¬
нул, что Иерусалиму и его окрестностям будет уделено
особое внимание. Касаясь строительства военных казарм
для подразделений «НХЛ», Дроблесс сказал, что назначе¬
ние «НХЛ» — оставить «незаконную экспансию арабов»
в жизненно важных районах оккупированных территорий.
Он сказал, что в горах близ Хеврона будут построены
пять военных казарм, в центре Самарии — пять, на Го¬
ланских высотах — две казармы.
Чтобы избежать обсуждения вопроса в Верховном
суде, власти изменили тактику и стали объявлять обшир¬
ные площади на оккупированном Западном берегу «государ¬
ственными землями». В этом случае все проходит во много
раз проще и быстрее, поскольку существует приказ № 59,
согласно которому представитель правительства в районе
имеет право немедленно захватить любой земельный
участок, объявленный государственной собственностью.
Недовольные могут подать жалобу в военно-апелляцион¬
ную комиссию в течение трех недель после захвата
земли. Но прежде чем известие о захвате дойдет до
хозяина, на его земле окажется техника поселенцев,
которая в мгновение ока обработает участок под охраной
представителей военной администрации. И захват земли
превратится в свершившийся факт. Для оккупированных
территорий стала привычной такая картина: на глазах
у кипящих ненавистью владельцев земли захватчики с кор¬
нем вырывают финиковые и инжирные деревья, виноград¬
ники, разравнивают участок для прокладки дороги.
Такая тактика легко осуществима, поскольку 70 % зе¬
мельных участков на Западном берегу до 1969 года не
были официально закреплены за своими законными вла¬
дельцами. Единственным доказательством права на
землевладение служили записи в налоговом реестре,
а иногда договоры о продаже земли. Пользуясь ситуа¬
цией, оккупационные власти объявляли государственной
собственностью, любой участок, владелец которого не
был официально зарегистрирован. Несогласные должны
ПО

были доказать свое право на владение землей. И тогда
для ограбленного землевладельца начинались главные
мытарства. Он должен был подтвердить, что владеет
участком и эксплуатирует его не менее 10 лет. Власти
отлично знают, что крестьяне не имеют никаких докумен¬
тов, кроме квитанций об уплате налогов, которые не
считаются доказательствами права собственности на
землю. Поэтому для захвата арабских земель практи¬
чески не существует законных ограничений. Кроме того,
наделы просто некому защищать: многие феллахи стали
пролетариями — будучи не в состоянии обрабатывать
землю из-за дороговизны сельскохозяйственной техники,
они вынуждены работать в Израиле, чтобы хоть как-то
прокормить свои многодетные семьи.
Военно-апелляционная комиссия, в которую подаются
жалобы, формируется властями из офицеров резерва,
призванных на военную службу. Многие из них активно
отстаивают интересы поселенцев.
Причем арабские жители не имеют возможности
должным образом подготовить жалобы: ведь для этого
требуются время и много денег. Арабским феллахам, ли¬
шенным средств, трех недель для составления жалобы
явно недостаточно. Вся эта процедура выглядит как изде¬
вательство грабителя над своей жертвой. Любой здраво¬
мыслящий человек не увидит здесь ничего, кроме кари¬
катуры на право, кроме вопиющего произвола.
Вот что писал в этой связи журналист Амнон Ка-
пелюк в газете «Ал Гамишмар»: «Давайте будем назы¬
вать вещи своими именами: то, что происходит на Запад¬
ном берегу с арабскими земельными участками,— грабеж.
Если бы какой-то офицер — представитель военных
властей вошел бы в чей-то дом и стал бы отнимать лич¬
ные вещи хозяина, то единственное отличие этой акции
от происходящего на оккупированных территориях было
бы лишь в одном: в первом случае грабеж происходит
под крышей дома, во втором — под открытым небом.
В принципе между этими двумя действиями нет сущест¬
венной разницы. И тут и там происходит грабеж лич¬
ного имущества с использованием незаконных методов».
Между тем эти методы получили широкое распростра¬
нение.
В январе 1981 года для создания еврейских поселе¬
ний было захвачено 2 тысячи дунамов земли, принадле¬
жащей крестьянам деревни Таркумие (уезд Хеврона)
111

Работы по освоению захваченных земель начались до того,
как об этом были извещены их хозяева. И лишь после
подачи крестьянами жалобы им сообщили, что захвачен¬
ные земли объявлены государственными.
15—16 марта 1981 года израильтяне начали работы
на землях в районе Вади-Надара близ Хеврона. Они
выкорчевали оливы и виноградники на площади 1,5 тысячи
дунамов. Хозяева участков не получили уведомления
о захвате земли или ее конфискации, она даже не была
объявлена государственной собственностью. Единствен¬
ным «уведомлением» были вырванные из земли деревья
и кусты. И лишь после неоднократных жалоб власти
сообщили, что эти земли объявлены государственными
и будут использованы для расширения колониального
поселения Кирьят-Арба.
В апреле 1980 года жители деревни Хадар (уезд
Вифлеема) заметили неизвестных людей, начавших раз¬
равнивать и ограждать крестьянские земли — опять же
без какого-либо уведомления. После подачи жалобы в
Верховный суд крестьяне узнали, что их земли объяв¬
лены государственными и подлежат передаче колониаль¬
ному поселению Офрат.
5 февраля 1981 года старосты 14 арабских деревень
(Салфит, Фарха и др.) были вызваны к военному комен¬
данту района, который объявил, что издано два приказа
о конфискации земель, принадлежащих крестьянам этих
деревень; согласно первому приказу, конфискации подле¬
жало 6 тысяч дунамов, согласно второму — еще 1,7 тысячи
дунамов. Комендант потребовал, чтобы старосты довели
приказы до сведения владельцев земли (речь шла о не¬
скольких сотнях крестьян). Эти земли предназначались
для строительства производственного центра колониаль¬
ного поселения Ариэль.
В январе 1981 года жители арабской деревни Кадум
и владельцы земель в районе Джебель-ас-Саями (восточ¬
нее еврейского поселения Кадумим) обнаружили, что
началось ограждение их земельных участков. И лишь
после подачи жалобы в Верховный суд они узнали, что
все земли этого района объявлены государственными,
потому что в них нуждается поселение Кадумим.
8 марта 1981 года военный комендант района Тулькарм
созвал старост и председателей советов двух деревень
и объявил им о конфискации 2 тысяч дунамов земли
с целью создания еврейского поселения Карней-Шомрон.
112

Работы на захваченных землях начались немедленно;
Лишь после того, как владельцы земли подали жалобу
в Верховный суд, их официально уведомили, что принад¬
лежавшие им земли* уже объявлены собственностью
государства.
Зимой 1979 года я побывала в районе Хеврона, где
наблюдала, как поселенцы начали обработку ряда участ¬
ков. Эти земли предназначались для расширения поселе¬
ния Кирьят-Арба. Власти обещали арабским крестьянам,
что вспаханные и обработанные участки не будут заняты.
Тем не менее накануне моего приезда «неизвестные лица»
пригнали сюда бульдозеры, и мы видели результаты их
«работы»: были уничтожены все следы, свидетельствовав¬
шие о принадлежности этих участков арабским земле¬
дельцам.
Понятно, какой гнев вызвала у арабского населения
эта акция. Они подали жалобу. А представители военной
администрации делали вид, будто не знают, кто совершил
под покровом ночи это преступление. Феллахи спраши¬
вают: как же можно сотворить такое в военной зоне при
полном неведении военных властей?
Пострадавших никто не известил о предстоящей кон¬
фискации земли. А когда дело разбиралось в Верховном
суде, представитель прокуратуры заявил, что эти земли
были объявлены собственностью государства.
Он же охарактеризовал арабских крестьян, подавших
жалобу (они присутствовали в зале заселений), как
лжецов, стремящихся придать этому делу политический
характер. В своем выступлении я пыталась опровергнуть
заявление представителя прокуратуры, ссылаясь на мне¬
ния многих специалистов и существующие международные
конвенции. И все же жалоба была отклонена.
Против решения Верховного суда по данному вопросу
высказался один из самых известных наших юристов,
Хаим Коген (бывший председатель Верховного суда).
Он заявил, что военная администрация, присвоившая
себе высшую власть на оккупированных территориях, не
что иное, как сборище отвратительных грабителей.
А пока суд да дело, колониальные поселения процве¬
тают. В поселении Офрат, созданном на землях арабской
деревни Аль-Хадар, завершено строительство нескольких
вилл, которые продаются по высокой цене. Расширяется
поселение Кадумим. В газете «Гаарец» (от 28.4.79) со¬
общалось, как член руководства этого поселения откровен¬
на

но заявила: «Меня не интересует, кому принадлежат
эти земли. Важно, что они нужны нам. И если для этого
требуется изменить закон, то надо его изменить. Нуж ;ы
поселений превыше всего»
А когда арабы — владельцы земли в Таркумие, Хе фо¬
не, в районе Анабта попытались защитить свои земли, их
жестоко избили, десятки человек были брошены в тюрьмы,
у многих отобрали удостоверения личности. В конце кон¬
цов арабов силой изгнали с земельных участков, которыми
владели их отцы и деды. Теперь там хозяйничают посе¬
ленцы-колонисты.
Одно из обвинений, которое военная администрация
предъявила мэру Наблуса Басаму Шакаа, намереваясь
изгнать его с родины, заключалось в том, что он выступал
против конфискации арабских земель. Раздавались угрозы
в адрес мэра города Рамаллах Карима Халлафа, также
выступавшего против грабежа арабских земель Наконец,
на Басама Шакаа й Карима Халлафа были совершены
покушения — оба лишились ног.
Для полноты картины необходимо остановиться еще на
одном способе грабежа и изгнания.
Однажды в конце 1979 года в Бейт-Ханина (уезд
Рамаллах) была конфискована полоса земли длиной
6650 метров и шириной 100 метров якобы для прокладки
улицы, причем через обрабатываемые крестьянами поля.
Было очевидно, что эта конфискация не имеет ничего обще¬
го с интересами земледельцев Бейт-Ханина, которые вряд
ли нуждались в улице шириной с Елисейские поля в
Париже. Феллахи выступили против конфискации земли и
подали жалобу в Верховный суд. На заседании Верхов¬
ного суда представитель прокуратуры заявил, что проклад¬
ка улицы сократит путь от Иерусалима к побережью,
в чем, по его словам, «все заинтересованы».
В другом случае военные власти решили проложить
дорогу к поселению Тосевта через пшеничные поля, при¬
надлежащие жителям деревни Хабла и города Калькилия.
В марте 1981 года арабы увидели на своей земле бульдо¬
зер, уничтожавший посевы. Никакого предварительного
уведомления о конфискации земли не было.
В общей системе грабежа арабских земель и изгнания
самих арабов важную роль играют израильские строитель¬
ные компании. Эти компании в течение ряда лет активно
действуют на оккупированном Западном берегу под пол¬
ным покровительством военной администрации. Многие
114

компании замешаны в жульнических сделках, связанных с
приобретением земельных участков. Не так давно, напри¬
мер, была раскрыта фальшивая сделка о покупке земли
в деревне Азун. Выяснилось, что одного престарелого
крестьянина силой заставили подписать акт о продаже
своей земли. Такими махинациями занимается «Строи¬
тельная компания Иудеи и Самарии». Арабы, владеющие
землей на Западном берегу, не раз прогоняли со своих
участков представителей компании, лгавших, что они
купили эту землю.
Часто бывает и так: израильтяне покупают небольшой
участок, а потом присваивают окружающие земли. Тогда
законные владельцы обращаются с жалобой в местный
суд, требуя запретить производство работ на их землях.
Суд объявляет захват незаконным, но ни представители
военных властей, ни полиция не обращают на это вни¬
мания.
Жители деревни Азун (уезд Наблуса) обнаружили, что
«Строительная компания Иудеи и Самарии» начала
работы на их землях, что противоречило временному
постановлению суда Наблуса, который запрещал любые
строительные работы в этом районе. Когда землевла¬
дельцы опять обратились в суд Наблуса, их избили солда¬
ты пограничной охраны и работники «Строительной компа¬
нии Иудеи и Самарии». Жена одного из землевладель¬
цев, подавших жалобу, была тяжело избита и длительное
время находилась в больнице. Другого араба, пришедше¬
го на свой участок, солдаты пограничной охраны пыта¬
лись бросить в колодец.
Следует упомянуть еще один способ, который исполь¬
зуют оккупационные власти, чтобы согнать арабов с земли.
Это способ «убеждения». Арабов «убеждают» продать
землю для расширения колониальных поселений. «Убеж¬
дение» сопровождается избиениями, запугиванием, заклю¬
чением в тюрьму. Один из «убеждающих», некто по кличке
Муса из поселения Карней-Шомрон, прославился актив¬
ной деятельностью по «убеждению» землевладельцев со¬
седней арабской деревни Джин-Сафут (район Каль¬
килия). Ахмар Джуяс — престарелый араб из деревни
Ауджа — одна из жертв метода «убеждения». Муса отнял
у него удостоверение личности и вынуждал его продать
земельный участок. Затем он пригнал на участок бульдо¬
зер и выкорчевал оливковые деревья. Хозяин подал
жалобу, но против Мусы никаких мер принято не было.
115

Борцы за национальные права палестинского народа и
арабы, владеющие землей на оккупированных террито¬
риях, чувствуя, что тиски угнетения и грабежа сжимаются
все сильнее, обратились за поддержкой в Лигу борьбы за
права человека и гражданина. 23 февраля i982 года в
Иерусалиме состоялась пресс-конференция по вопросу
«Расширение грабежа земель на оккупированных террито¬
риях». В этой пресс-конференции приняли участие земле¬
владельцы из арабских деревень Бейт-Амин, Джин-Сафут
и Хаджа. Они рассказали журналистам о подлогах,
вымогательстве и шантаже, к которым прибегают израиль¬
ские колонисты ради грабежа земель, унаследованных
арабами от отцов и дедов.
На пресс-конференции было зачитано воззвание, под¬
писанное мэрами четырех городов: мэром Наблуса —
Басамом Шакаа, мэром Тулькарма — Хильми Хануном,
мэром Анабты — Вахидом аль-Хамдаллахом, мэром Каль¬
килии — аль-Хадж Амин ан-Насром. В воззвании отмеча¬
лось, что правящие круги Израиля оказывают широкую
поддержку израильским компаниям, действующим на ок¬
купированных территориях и использующим силу, шантаж
и запугивание с целью вынудить арабов, владеющих
землей, отказаться от своей собственности.
В ходе пресс-конференции я ответила на многочислен¬
ные вопросы журналистов, сосредоточив главное внимание
на таких проблемах, как конфискация земли, судебная
волокита, техника подлогов. Я приводила случаи из своей
адвокатской практики по делам моих клиентов — пода¬
телей жалоб. Один из журналистов спросил, не исключаю
ли я возможности того, что кто-то из моих клиентов
тайно продал свой земельный участок израильтянину
и боится, как бы эта сделка не раскрылась. Один араб
из деревни Бейт-Амин по имени Абдаллах Юсуф, по¬
нявший вопрос журналиста, воскликнул: «Никто из нас
никогда не продавал и не продаст за все золото мира
ни одного квадратного сантиметра нашей земли! Приез¬
жай к нам и сам убедишься, что я говорю правду!»

Раздел II
сионизм
У ПОЗОРНОГО СТОЛБА

ОБВИНЯЕТСЯ СИОНИЗМ
С 18 по 21 марта 1983 года в Токио работал Между¬
народный трибунал по расследованию агрессии Израиля
против Ливана. Документы трибунала вышли в Японии
отдельной книгой *
Ода Макото, член секретариата
Международного трибунала в
Токио (Япония)
Миллионы людей во всем мире были потрясены, узнав
об израильском вторжении в Ливан в начале июня 1982 го¬
да. С каждым новым преступлением агрессоров, с каждой
новой бомбардировкой мирных городов и деревень росло
возмущение честных людей, требовавших прекратить аг¬
рессию. Резня в лагерях палестинских беженцев Сабра и
Шатила стала последней каплей, переполнившей чашу тер¬
пения мирового общественного мнения. Международный
трибунал по расследованию агрессии Израиля против
Ливана стал ответом всего человечества на бесчинства
захватчиков.
Международный трибунал был созван для того, чтобы
мир узнал о применении в Ливане сверхсовременных видов
оружия, о том, что против народа, борющегося за само¬
определение и национальную независимость, была развя¬
зана жестокая война на полное уничтожение. Рассмотрев
свидетельства очевидцев израильской агрессии в Ливане,
Международный трибунал вынес приговор военным пре¬
ступникам. И пусть же все народы нашей планеты под¬
держат решения трибунала, направленные на достижение
прочного и справедливого мира на Ближнем Востоке.
Альберт Фархат,
ливанский юрист
Прежде всего я должен отметить, что израильское
вторжение в Ливан было заранее спланированной и хоро¬
шо подготовленной военной операцией, ничего общего не
имеющей с целями, которые официально провозгласил
Израиль. Смыслом этой войны, по заявлению израиль-
* The Israeli Invasion of Lebanon, 1982. Inquiry by the Interna¬
tional People's Tribunal, Tokyo, 1983. Вниманию читателей предалагают-
ся отрывки из этой книги.
118

ского правительства, было восстановление мира в Галилее
Однако хорошо известно, что с 24 июля 1981 года, то есть
практически целый год, предшествующий агрессии, между
Организацией освобождения Палестины и Израилем
действовало соглашение о прекращении огня, которое
осуществлялось под наблюдением ООН и способствовало
обеспечению общего мира на ливано-израильской границе.
Ариэль Шарон, занимавший в то время пост министра
обороны, сказал, что он готовился к вторжению в Ливан
с момента своего вступления в должность в августе
1981 года. 14 мая 1982 года, за три недели до вторжения,
генерал-лейтенант Эйтан, главнокомандующий израиль¬
ской армией, заявил: «Создав военную машину стои¬
мостью в несколько миллиардов, я обязан найти ей при¬
менение. Возможно, завтра я буду в Бейруте».
Мы считаем, что подлинные цели агрессии заключались
в следующем: уничтожить ООП, нанести удар по ливан¬
скому национально-освободительному движению и Сирии,
вынудить правительство Ливана подписать позорный дого¬
вор с Израилем и в итоге создать на Ближнем Востоке
принципиально новую военно-политическую ситуацию,
при которой Соединенные Штаты могли бы осуществить
прямую интервенцию в регионе. Эти цели соответствуют
планам сепаратного мира, основанного на кэмп-дэвидских
соглашениях.
Заметим, что Израиль намеревался уничтожить Ливан
как единое независимое государство. Экспансионистские
планы Израиля в отношении Ливана имеют давнюю
историю. Еще в 1948 году Давид Бен-Гурион, первый
премьер-министр Израиля, заявил, что на территории Ли¬
вана необходимо создать христианское государство,
южная граница которого пройдет по реке Литани.
Моше Шаретт, бывший министр иностранных дел, за¬
фиксировал захватнические устремления Израиля в своем
дневнике 14 мая 1954 года, то есть за 28 лет до израиль¬
ского вторжения в Ливан, Шаретт писал: «Единственное,
что необходимо, по словам Моше Даяна, найти какого-
нибудь ливанского офицера, пусть даже в чине майора.
Мы либо привлечем его на свою сторону, либо подкупим
его так, чтобы он согласился провозгласить себя спа¬
сителем маронитского * населения. Затем израильская ар¬
* Марониты — крупнейшая христианская община Ливана — Прим,
перев.
119

мия войдет в Ливан, оккупирует необходимую часть тер¬
ритории и создаст христианский режим, который вступит
в союз с Израилем. Территория к югу от реки Литани
будет полностью аннексирована Израилем».
Таким образом, ликвидация Ливана как независимого
государства, аннексия части его территории, превраще¬
ние другой части в израильский протекторат планирова¬
лись еще в 1954 году. Именно эти цели преследовал
Израиль, вторгнувшись в 1982 году в Ливан. Однако из¬
ложенный план — лишь часть зловещей стратегии,
предусматривающей расчленение балканских и ближне¬
восточных стран на ряд мини-государств с границами по
конфессиональным признакам. 14 июня 1982 года газета
«Тайм» сообщила, что во время своего визита в Соеди¬
ненные Штаты министр обороны Израиля Шарон демон¬
стрировал карту с предполагаемыми границами христиан¬
ского Ливана, израильской Трансиордании, включающей
Западный берег, и палестинской Иордании. Новый изра¬
ильский министр обороны Моше Аренс сразу же «про¬
славился» тем, что назвал Ливан «географической ошиб¬
кой».
Необходимо добавить, что визит Шарона в Вашингтон
состоялся в конце мая 1982 года, буквально за несколько
дней до начала агрессии. Белый дом дал «зеленый свет»
израильскому вторжению в Ливан. Далее, Соединенные
Штаты не выполнили своего обещания защитить Ливан
от посягательств на его суверенитет ни во время, ни после
агрессии. Соединенные Штаты отказались содействовать
выводу израильских войск из Ливана, тем самым еще раз
нарушив свои клятвы, которыми они осыпали ливанское
правительство. Американская администрация обещала,
что вывод израильских войск начнется 22 ноября 1982 го¬
да, в День независимости Ливана. Разумеется, ничего
похожего на уход израильтян в этот день не наблюда¬
лось. Затем Соединенные Штаты перенесли сроки отвода
израильских войск к рождеству, потом — к Новому году.
Американцы постоянно переносили сроки и не стремились
выполнять свои обещания. Во время трехсторонних перего¬
воров об уходе Израиля с оккупированных территорий
американская администрация еще раз заверила Ливан
в том, что США окажут давление на Израиль и тот
выведет свои войска. Словам, обещаниям не было конца.
Очевидно, что Израиль является аванпостом США на
Ближнем Востоке. Факты говорят сами за себя. В ноябре
120

1981 года США и Израиль подписали договор о страте¬
гическом сотрудничестве. 26 мая 1982 года во время визита
Шарона в Вашингтон комитет сената по иностранным де¬
лам проголосовал за предоставление очередной военной
помощи Израилю, которую можно расценивать как одоб¬
рение агрессии. Новая партия вооружений, предостав¬
ленная Израилю, состояла из истребителей-бомбардиров¬
щиков «F-16» и другой военной техники на сумму в 2,1 мил¬
лиарда долларов. Как говорится, комментарии излишни*
Своим выступлением я надеюсь привлечь ваше внима¬
ние к серьезной опасности, угрожающей существованию
суверенного Ливана. Вторжение в Ливан и оккупация
его территории рассматриваются как вопиющее нарушение
суверенитета, территориальной целостности и националь¬
ной независимости моей страны. Эта оккупация продолжа¬
ется, несмотря на то, что она единодушно осуждена Сове¬
том Безопасности ООН, несмотря на резолюции Совета
Безопасности 508 и 509. Израильская оккупация Ливана
угрожает не только моей стране, но и всему международ¬
ному сообществу. Это — угроза международному полити¬
ческому порядку, сложившемуся после второй мировой
войны и закрепленному Хартией Организации Объединен¬
ных Наций
Стейнар Берге,
норвежский физиолог
До начала агрессии он работал в центре трудотерапии, расположен¬
ном на территории лагеря палестинских беженцев Айн-Хильве, недалеко
от южноливанского города Сайда
4 июня, в день начала агрессии, я со своими кол¬
легами был в Бейруте по служебным делам. 5 июня мы
вернулись в Сайду и принялись переоборудовать наш
центр в пункт экстренной медицинской помощи. В 11 часов
утра того же дня в небе появились израильские самолеты,
которые начали бомбить позиции Палестинского движения
сопротивления. Бомбардировка продолжалась 11 дней —
с 5 по 15 июня. Почти все дома в лагере Айн-Хильве
были разрушены. Наш центр был также полностью уничто¬
жен. Мы никогда не узнаем, сколько человек из 80-тысяч¬
ного населения Айн-Хильве погибло под руинами зданий.
Израильтяне утверждали, что число жертв невелико.
121

Однако в течение нескольких недель они никому не позво¬
ляли входить на территорию лагеря, пока бульдозеры не
сравняли его руины с землей.
Выполняя долг медика, я присоединился к персоналу
ливанского государственного госпиталя Сайды. Тысячи
людей, считавшие госпиталь безопасным местом, искали
здесь убежища. В госпитале находилось около 300 тяжело¬
раненых.
В ночь на 9 июня нас начала обстреливать израиль¬
ская морская артиллерия. Госпиталь неоднократно бом¬
били с воздуха. Происходящее напоминало конец света
Осколки, влетающие в помещение через окна, причиняли
людям тяжелые увечья. В промежутках между обстре¬
лами в труднейших условиях я пытался оказывать помощь
раненым. Не было воды. На 20 человек приходилось
использовать один шприц. Рано утром в первый этаж
госпиталя попал снаряд. Погибло около 50 человек.
Уцелевшие начали перебираться на третий этаж. Обстрел
продолжался, и мы были вынуждены делать операции
прямо на полу.
Через два часа в госпитале появилась сестра, которая
сказала, что израильтяне специально уничтожают меди¬
цинские объекты. Тогда мы подняли белые простыни
и направились к израильским позициям. Целый день мы
пытались убедить израильтян оставить госпиталь в покое
Вероятно, наши просьбы подействовали, и обстрел пре¬
кратился. Однако нам запретили вывозить раненых из
госпиталя. Многие из них умерли.
11 июня израильтяне начали арестовывать медицин¬
ский персонал госпиталя. На следующий день было аресто¬
вано уже 90 % персонала. Европейцев сначала не трогали
Однако 13 июня во время хирургической операции к нам
пришли солдаты и приказали закрыть госпиталь. Нас
арестовали, связали руки, вывели во двор и приказали
сесть на землю. Некоторых сразу же забрали на допрос.
Во дворе находилось более 500 арестованных, которых
охраняло семь бронетранспортеров, на каждом было по
два пулемета. Около полусотни израильских солдат, про¬
хаживаясь по двору, избивали пленников дубинками,
плетками с металлическими шариками, прикладами и
сапогами. Ливанцам и палестинцам практически не давали
воды. Я видел, как обезумевший от жажды старик ударил
израильского солдата и с криком бросился со двора
Солдаты повалили его на землю и начали избивать ногами
122

На следующий день мои коллеги увидели труп старика
в груде мертвых тел.
После того как я в течение 36 часов просидел, не
вставая, на раскаленном асфальте, меня отвели на допрос.
Во время дознания мне приказали засвидетельствовать
смерть какого-то человека. Вероятно, израильтяне хотели
убедиться — действительно ли я врач.
Из Сайды меня вскоре перевели в Израиль, в тюрьму
Мегиддо. Там мне связали руки, одели на глаза повязку
и заставили лечь на пол. Обращаясь подобным образом
с заключенными, израильтяне пытались сломить их дух
и добиться во время допроса признания. Израильтяне хо-
тели узнать мое «подлинное» имя и чем я занимался
в Ливане...
В конце концов за отсутствием доказательств я был
освобожден и передан посольству Норвегии в Тель-Авиве.
Гассан эль-Дин,
ливанский социолог
С самого начала агрессии Израиль преследовал две
цели. Во-первых, уничтожить военно-политическую инфра¬
структуру Организации освобождения Палестины в Ли¬
ване, во-вторых, ликвидировать Ливан как независимое
государство. Поэтому израильтяне бомбили не только
военные объекты, они не щадили и жилые кварталы
Западного Бейрута. С юга и юго-запада город обстрелива¬
ла израильская артиллерия, с запада вели огонь израиль¬
ские военные корабли, с воздуха бомбили израильские
самолеты. Более трех месяцев столица суверенного госу¬
дарства подвергалась массированным бомбардировкам
и обстрелам практически из всех видов оружия, созданно¬
го военной машиной Соединенных Штатов Америки.
Осажденный Бейрут, в котором проживает около
1,5 миллиона человек, был превращен в лабораторию
для испытания новейшего американского оружия. На па¬
лестинцах и ливанцах были опробованы шариковые
и вакуумные бомбы. Одна из вакуумных бомб полностью
разрушила восьмиэтажную гостиницу в квартале Саная.
Под руинами здания погибло 80 мирных жителей. Сио¬
нисты использовали против Бейрута изощренные методы
средневековой осады. Атаки, продолжавшиеся целыми сут¬
ками, должны были запугать бейрутцев, сломить их дух
123

и поставить на колени. Израильтяне отключили водо¬
провод и электричество, перерезали снабжение осажден¬
ных продуктами питания. На контрольно-пропускных
пунктах «зеленой линии» израильские солдаты опустоша¬
ли бутылки с водой, которые матери несли страдающим
от жажды детям.
Бейрут не был приспособлен для такой войны. В городе
не хватало бомбоубежищ. Во время налетов люди пря¬
тались в подвальных помещениях, в церквах и мечетях.
В этих импровизированных убежищах прежде всего
погибали женщины, дети и старики. Ежедневно число
жертв среди гражданского населения достигало 100—150
человек.
Из-за отсутствия топлива не могли работать автоном¬
ные электростанции госпиталей, с прекращением подачи
электричества закрылись мукомольные предприятия, пе¬
карни перестали выпекать хлеб. Вода исчезла даже из
артезианских колодцев. Привычными стали очереди у раз¬
рушенных бомбежками водопроводов. Женщины, дети,
старики пытались добыть хоть немного воды, чтобы уто¬
лить жажду. В городе практически не осталось продуктов.
В течение трех месяцев мы питались только консервами,
которые удавалось найти в разрушенных магазинах. От
голода и жажды участились смертные случаи среди граж¬
данского населения.
Израильское радио непрерывно заявляло, что обстрелу
подвергаются только позиции сил Палестинского движе¬
ния сопротивления. Однако мы собственными глазами
видели, как бомбы и снаряды взрывались на граждан¬
ских объектах. Так, израильские самолеты разбомбили
несколько туристских комплексов. Израильские солдаты
ворвались в Бейрутский университет и уничтожили там
все лабораторное оборудование. Они вывели из строя
крупнейший в стране пищевой комбинат в Грандуре,
разбомбили табачную фабрику. По данным ЮНИСЕФ,
за период с 4 июня по 15 августа 1982 года число жертв
среди гражданского населения Западного Бейрута соста¬
вило 29 506 человек, среди них 11 840 детей.
После эвакуации из города формирований ООП изра¬
ильтяне все же вошли в израненную столицу Ливана,
хотя американская администрация и заверяла, что она
не допустит оккупации Западного Бейрута. Уже после
вторжения в Западный Бейрут израильтяне разбомбили
госпитали «Барбир», «Макассада» и психиатрическую кли¬
124

нику. Резня в Сабре и Шатиле проходила в присутствии
израильских войск, контролировавших подходы к лагерям
палестинских беженцев. Оставшиеся в живых бессильны,
найти слова, чтобы рассказать об ужасах Сабры и Шати-
лы, о кошмарах ежедневных израильских бомбардировок»
События, происходящие в Ливане, преследуют цель
ликвидировать центральную власть, отстранить ливанское
правительство от управления страной. На юге наш народ
живет сейчас под пятой оккупации. Израильские ок¬
купационные власти распространили среди деревенских
старост анкеты с вопросами о численности, роде занятий,
политических взглядах и вероисповедании жителей.
Израильтяне начали тренировать отряды гражданской
обороны, состоящие из коллаборационистов, они силой
создают в деревнях так называемые «комитеты управле¬
ния», которые финансируются за счет налогов, безжалост¬
но взимаемых с населения. Эти меры как две капли воды
схожи с политикой израильских оккупационных властей
на Западном берегу реки Иордан и в секторе Газа.
Израиль начал осуществлять проект переброса вод
южноливанских рек Литани и Хасбани на свою тер¬
риторию. Израиль давно посягал на эти реки, так как
испытывал значительную нехватку водных ресурсов.
Оккупация юга страны нанесла удар и по нашему сельско¬
му хозяйству, потому что израильтяне запретили ливанс¬
ким крестьянам продавать сельскохозяйственную про¬
дукцию и заставляют людей покупать израильские про¬
дукты. В результате сельское хозяйство Южного Ливана
пришло в упадок.
Троя Русли,
норвежский хирург
Во время осады Западного Бейрута он работал в госпитале «Лахут»
Госпиталь мог принять не более 55 пациентов, но во
время осады мы принимали столько раненых, сколько
могли вместить палаты. С 27 июля, в дни особенно жесто¬
ких бомбардировок, госпиталь «Лахут» стал единственным
местом, где раненые могли получить квалифицирован¬
ную помощь, так как госпитали «Газа», «Акка», «Бар-
бир», «Макассада», «Трат» сильно пострадали от налетов
125

израильской авиации. Бомбардировки госпиталей не
прекратились и после 1 августа, несмотря на то, что в тот
день Международный Красный Крест выступил с призы¬
вом последовать положениям Женевской конвенции и
пощадить госпитали.
В госпитале «Лахут» находилось 363 пациента, из них
226 были тяжелораненые. Кроме того, каждый день в поле¬
вых условиях мы оказывали помощь более 150 раненым
Причем 70 % всех наших пациентов составляли граждан¬
ские лица.
В условиях блокады, начавшейся 4 июля, все госпитали
Западного Бейрута столкнулись с серьезными труд¬
ностями. В результате многие из них были вынуждены
прекратить работу. Те же, которые продолжали принимать
раненых, постоянно подвергались бомбардировкам и в
конце концов закрылись. В числе немногих действующих
медицинских центров остались госпиталь «Лахут», гос¬
питаль Палестинского Красного Полумесяца и госпиталь
Американского университета, которые функционировали
в труднейших условиях.
У нас не хватало кислорода, крови для переливания,
медикаментов. Чтобы сберечь кислород и кровь для опера¬
ций с очевидным успешным исходом, я отказал в помощи
нескольким безнадежным тяжелораненым, которые вскоре
скончались. Нам срочно требовались специальные хирур¬
гические инструменты для обработки многочисленных
открытых ранений. Дефицитом были и чистые хирурги¬
ческие халаты. Между операциями хирурги мыли руки
спиртом, так как не было воды. Без электричества нельзя
было стерилизовать перевязочный материал и инструмен¬
ты. Трудно было поддерживать общую гигиену в госпитале.
Гигиенических средств не хватало. Без постоянного и со¬
ответствующего освещения чрезвычайно осложнялся про¬
цесс медицинских процедур.
Во время блокады израильские солдаты не пропустили
в Западный Бейрут караван Красного Креста с необходи¬
мыми городу медикаментами и продовольствием. А ведь
у нас не было высококачественных продуктов, не было
свежих фруктов и овощей, содержащих витамины. По этой
причине прооперированные раненые не могли восстано¬
вить свои силы, процесс их выздоровления задерживался,
а в некоторых случаях вообще прекращался. Значитель¬
ное число пациентов страдало малокровием. Около 44 %
прооперированных имели заражение крови первой или
126

второй степени. Я пытался достать дефицитные медикамен¬
ты и инструменты в госпиталях, прекративших работу,
но мои попытки не увенчались успехом. В результате
смертность среди раненых, находящихся в госпитале,
достигла 12,5 %г
Асад аль-Рахман,
палестинский ученый
Центром палестинских исследований, который был
основан в 1966 году, за время его существования
опубликовано более 900 книг, посвященных истории араб¬
ского народа Палестины. В значительной части публика¬
ций содержится научная критика теории и практики сио¬
низма. Исследования центра носили строго объективный
характер и получили заслуженное признание мирового
общественного мнения. По этой причине сионистские круги
Израиля ненавидели наш центр и рассматривали его
деятельность как угрозу существованию сионистского
государства. К сожалению, планы сионистов, неоднократ¬
но пытавшихся разгромить центр, в конце концов осуще¬
ствились.
15 сентября израильская армия, нарушив соглашение,
вторглась в Западный Бейрут. Центр палестинских иссле¬
дований стал одной из главных целей оккупантов. В тече¬
ние двух дней они варварски расхищали научную библио¬
теку центра. В Израиль было вывезено 29 тысяч книг
и масса других печатных материалов. К счастью, нам
удалось микрофильмировать часть литературы и укрыть
микрофильмы в безопасном месте.
Последняя страница этой печальной истории закрылась
5 февраля 1983 года. Два автомобиля, начиненные взрыв¬
чаткой, взорвались у здания центра. Центр был уничто¬
жен. При взрыве погибли его сотрудники.
Франклин Лэмб,
американский юрист
В период агрессии в Ливане Израиль применил около
42 видов американского оружия. В том числе орудия
калибра 105 мм, 122 мм, 155 мм, 160 мм и 175 мм, совре¬
менные самолеты «F-15» и «F-16», управляемые бомбы,
127

фосфорные и магниевые снаряды. Можно с полной уверен¬
ностью сказать, что Израиль применил в Ливане шесть
модификаций шариковых бомб американского произ¬
водства.
В отличие от обыкновенной осколочной бомбы, про¬
дуцирующей при взрыве около 200 осколков, шариковая
бомба представляет собой новый тип оружия, предназ¬
наченного исключительно для уничтожения живой силы
противника и рассеивающего при взрыве не менее 650 ост¬
рых металлических образований, хранящихся в контей¬
нере.
Сейчас армии всех стран — членов НАТО имеют на во¬
оружении шариковые бомбы. Нужно сказать, что сущест¬
вуют более 50 модификаций американских шариковых
бомб. В Ливане израильская армия применяла следую¬
щие типы этого оружия: МОД-7, M-43EU ЦБУ-58. Приме
нялись также и шариковые снаряды М-46, М-42 МК-40
Высокая поражающая способность шариковой бомбы
обусловлена мощным зарядом взрывчатки, заложенной
в контейнере. При взрыве такой бомбы или снаряда метал¬
лические предметы, содержащиеся в контейнере, рассеи¬
ваются с огромной скоростью, которая в четыре раза
превышает начальную скорость пули американской вин¬
товки М-16.
Кроме того, некоторые модификации шариковых снаря¬
дов, например МК-40, обладают способностью не взры¬
ваться при соприкосновении с песчаной почвой. Другие
модели, такие, как М-42 и M-43EI, снабжены полотняной
лентой, которая часто цепляется за ветви деревьев, высту¬
пы крыш, и бомба также не взрывается. Если же кто-либо
случайно или преднамеренно прикоснется к этим бомбам,
они взрываются. Так было во Вьетнаме, когда взрывались
шариковые бомбы, пролежавшие в песчаном грунте более
10 лет. Так было и в Ливане, когда погиб лейтенант
морской пехоты США, пытавшийся обезвредить шарико¬
вую бомбу в районе бейрутского аэропорта.
Увечья, причиняемые шариковой бомбой, чрезвычайно
тяжелы. Металлический осколок проникает в тело челове¬
ка на большой скорости, вращаясь одновременно в двух
или трех плоскостях, и продвигается на значительное
расстояние, сильно разрывая ткани и ломая кости. В ре¬
зультате поражения большого участка плоти наступает
быстрое омертвение тканей, которое в лучшем случае при¬
водит к ампутации конечностей, а в худшем — к смерти.
128

В Ливане, по медицинской статистике, процент ампутаций
после ранения шариковой бомбой был огромен. Раненые
называли эту операцию «ампутация по Бегину».
Амнон Зихрони,
израильский юрист
В своем выступлении я хочу рассказать о борьбе миро¬
любивых сил Израиля против войны в Ливане. Началом
этой борьбы стало 5 июня 1982 года, когда более трех ты¬
сяч жителей Тель-Авива прошли по улицам города с анти¬
военными лозунгами. В первые недели агрессии на улицы
Тель-Авива и Иерусалима вышли студенты, требующие
прекращения войны. В Иерусалиме произошли столкно¬
вения демонстрантов с полицией, в результате которых
четыре человека были ранены и пять — арестованы.
Сразу же после начала агрессии был образован «Ко¬
митет против войны в Ливане», в состав которого вошли
тысячи израильтян, подписавших петицию общественности
с призывом прекратить кровопролитие, с требованием не¬
медленного и безоговорочного вывода всех израильских
войск из Ливана. Комитет выступал за переговоры между
Израилем и ООП, направленные на достижение справед¬
ливого палестино-израильского мира, возвращение ок¬
купированных территорий и образование независимого
арабского государства. 26 июня по призыву комитета на
улицы Тель-Авива с осуждением агрессии вышло более
20 тысяч человек.
Через неделю уже свыше 100 тысяч человек, среди
которых было много военнослужащих, участвовало в де¬
монстрации, организованной движением «Мир — сейчас».
В период агрессии израильской армии в Ливане «Комитет
против войны» и движение «Мир — сейчас» организовали
десятки демонстраций и митингов, в том числе и самую
мощную манифестацию с участием 400 тысяч человек,
требовавших отставки израильского правительства, ответ¬
ственного за резню в Сабре и Шатиле.
С начала войны более полутора тысяч израильских
военнослужащих из резервных формирований публично
отказались воевать в Ливане. Около 40 из них за наруше¬
ние присяги были осуждены военными трибуналами и бро¬
шены в тюрьмы.
‘/25 Зак. 189
129

Элен Сигель,
американская медсестра
Со 2 сентября 1982 года я работала в госпитале «Газа»,
расположенном в лагере палестинских беженцев Сабра,
и стала очевидцем всем известной трагедии.
Разрушения, которым лагерь подвергся во время осады
Западного Бейрута, были ужасающими. Часто в развали¬
нах зданий можно было увидеть контейнеры американ¬
ских бомб, парашюты от осветительных ракет, неразор-
вавшиеся снаряды, другое американское снаряжение.
Сотни жилищ, в которых раньше жили многодетные
семьи, теперь пустовали. Их обитатели или погибли во
время осады, или перебрались в другие районы. Остав¬
шиеся в лагере испытывали постоянный страх.
17 сентября около 7 часов вечера в процедурный
кабинет, где я работала, вошли два молодых хорошо оде¬
тых человека. Один из них обратился ко мне с вопросом:
«Что вы будете делать, если завтра утром придут фалан¬
гисты и начнут, как баранов, резать палестинских детей?»
Он дважды повторил свой вопрос по-английски. Затем он
попытался выяснить, кто работает в госпитале. Я ответила,
что медицинский персонал состоит исключительно из
иностранцев. Вскоре они ушли. От своих коллег я узнала,
что около десятка таких же молодых людей ходили по
госпиталю и задавали подобные вопросы.
18 сентября в 7 часов утра кто-то из медсестер сказал
мне, что в лагерь вошла ливанская армия. Через несколь¬
ко минут медперсоналу было приказано спуститься вниз
и собраться у центрального входа. Я с любопытством
выглянула из окна и увидела, как около десятка солдат
конвоируют группу палестинцев — жителей лагеря. Сол¬
даты были вооружены винтовками, на чистой, хорошо
подогнанной форме виднелись нашивки «Силы ливанской
обороны». Это были фалангисты.
Нам приказали построиться в колонну по три и затем
под конвоем повели по улице, которая соединяла Сабру
и Шатилу. По пути мы видели трупы людей, группа солдат
гнала откуда-то толпу испуганных палестинцев, из-за
домов доносились автоматные очереди. Однако наши кон¬
воиры, казалось, не замечали происходящего. В нашу
колонну втолкнули еще нескольких человек. Это были па¬
лестинцы, работавшие у нас в госпитале поварами и убор¬
щиками. Не успели мы пройти и сотни шагов, как одного
130

их них забрали из колонны, завели за угол, и оттуда
раздалась автоматная очередь.
Нам встречались и другие военные, правда, форма
у них была грязная и без опознавательных знаков. Они вы¬
крикивали в наш адрес оскорбительные ругательства. Это
были солдаты из сепаратистских отрядов майора Хад¬
дада. Нужно сказать, что фалангисты использовали
для связи портативные передатчики «уоки-токи».
Недалеко от въезда в Шатилу я заметила несколько
бульдозеров, сносивших дома беженцев. На одной машине
я увидела четкую маркировку на иврите.
У выхода из лагеря конвоиры приказали нам снять
медицинскую униформу. Затем нас выстроили у стены,
изрешеченной пулями. Около полусотни фалангистов,
которые сопровождали колонну, навели на нас винтовки, и
мы простояли в таком положении несколько минут...
После нескольких ужасных часов я в конце концов ока¬
залась в американском посольстве.
Теперь мне понятны многие вещи, суть которых была
не ясна в те кошмарные дни. Я узнала, что только израиль¬
тяне могли снабдить фалангистов осветительными раке¬
тами, висевшими ночью над лагерями палестинских бежен¬
цев. Именно израильтяне предоставили фалангистам буль¬
дозеры, которые зарывали трупы и сносили дома. В Сабре
и Шатиле активно использовались радиопередатчики,
хотя бывший израильский министр обороны Шарон
лживо отрицал наличие каких-либо средств связи во время
этой ужасной операции. Израильские солдаты полностью
контролировали район лагерей и, более того, наблюдали
за происходящим из близлежащих зданий.
Хирокава Риюичи,
японский фотокорреспондент
Рано утром 15 сентября 1982 года израильские войска
начали продвижение в район Факхани и кварталы, при¬
легающие к Арабскому университету. Я видел, как три из¬
раильских танка, заняв позиции у домов, где жили ливан¬
цы и палестинцы, начали со стометрового расстояния
обстреливать позиции ливанских национально-патриоти¬
ческих сил. Бойцы патриотических сил не могли открыть
ответный огонь, опасаясь, что он вызовет жертвы среди
мирного населения.
5*
131

На улицах рвалисьснаряды. Мирные жители, случайно
оказавшиеся на улицах, пытались укрытьёя от огня ок¬
купантов. На моих глазах разрыв снаряда настиг старую
женщину прямо на пороге ее дома. К 9 часам утра из¬
раильские коммандос, сломив разрозненное сопротивление
немногочисленных отрядов национально-патриотических
сил, имевших лишь легкое оружие, заняли значитель¬
ную часть Западного Бейрута. Однако только к 14 часам
следующего дня израильские войска, подавив последние
очаги сопротивления, смогли овладеть всем городом.
Вечером 17 сентября я возвращался из поездки в доли¬
ну Бекаа. Въехав в Западный Бейрут, я увидел столбы ды¬
ма, поднимавшиеся над лагерями палестинских беженцев
Сабра и Шатила. Оттуда доносились звуки взрывов и авто¬
матных очередей. Лишь позднее мы узнали о страшной
резне в Сабре и Шатиле.
18 сентября в 8 часов утра я попытался проникнуть
в Сабру через северо-восточный въезд, который охраняли
два израильских танка. Я предъявил солдатам свое кор¬
респондентское удостоверение и попросил, чтобы меня
пропустили. Вместо ответа израильтянин, сидевший на
танке, направил на меня автомат и приказал поскорее
убираться. За эти несколько минут я услышал рев бульдо¬
зеров и выстрелы, доносившиеся с территории лагеря.
Через несколько часов я смог проникнуть в Сабру со
стороны госпиталя «Акка». Не сделав и двух шагов,
я наткнулся на труп мужчины, а слева, в метрах пяти¬
десяти, заметил груду тел. Подойдя ближе, я увидел,
что в основном это были тела пожилых людей. К некото¬
рым трупам убийцы прикрепили гранаты: если кто-нибудь
потревожит тело, раздастся взрыв. Затем я свернул в пе¬
реулок, который тоже был завален телами убитых. Самое
страшное, что я увидел, были тела с отрубленными голо¬
вами. Я везде натыкался на трупы. Улицы Сабры были
усеяны десятками мертвых тел.
Из документов,
представленных свидетелем Франклином Лэмбом
Среда, 15 сентября 1982 года
00.30. Премьер-министр Израиля Бегин, министр обо¬
роны Шарон и министр иностранных дел Шамир приня¬
ли решение об оккупации Западного Бейрута. Это реше¬
ние, последовавшее через несколько часов после убийства
132

президента Ливана Башира Жмайеля, оправдывалось тем,
что израильская армия «предотвратит кровопролитие».
00.40. Генерал Амир Дрори, командующий Северным
израильским округом, получил приказ занять ключевые
позиции в Западном Бейруте.
3.30. Генералы Эйтан и Дрори встретились с руковод¬
ством правохристианской милиции — главнокомандую¬
щим вооруженными силами партии «Катаиб» Фади Фре-
мом и шефом фалангистской разведки Ильясом Хобейкой.
Они обсудили детали оккупации Западного Бейрута.
Обсуждался и вопрос о нападении фалангистов на лагеря
палестинских беженцев. В конце встречи главнокоман¬
дующий силами «Катаиб» заявил израильским генералам:
«Этого момента мы ждали четыре года».
4.30. Израильская авиация начала бомбардировку
Западного Бейрута.
5.00. Израильская армия, нарушив соглашение о пре¬
кращении огня от 20 августа, вошла в Западный Бейрут
и к 11.45 заняла районы лагерей Сабра и Шатила.
8.00 Израильская артиллерия начала обстрел лагерей
палестинских беженцев Сабра и Шатила.
9.00 Шарон обосновался на последнем этаже израиль¬
ского штаба недалеко от кувейтского посольства, откуда
хорошо просматривались Сабра и Шатила. В присутствии
Эйтана и Дрори он поззонил Бегину и сообщил: «Наши
войска продвигаются к своим целям. Я вижу их нево¬
оруженным глазом».
9.30. Специальный американский посланник Морис
Дрейпер посетил в Иерусалиме премьер-министра Бегина
с целью обсудить, вопрос о выводе израильских войск из
Ливана в соответствии с соглашением Хабиба. Вместо при¬
ветствия Бегин заявил Дрейперу: «Господин посол, я имею
честь поставить вас в известность, что в 5 часов утра се¬
годняшнего дня наши войска заняли Западный Бейрут.
Нашей целью является поддержание порядка в городе.
В связи с ситуацией, сложившейся после убийства пре¬
зидента Жмайеля, существует необходимость защиты па¬
лестинских лагерей». 24 сентября Шарон, выступая в
кнессете, изменил объяснение и заявил, что реальной
причиной вторжения в Западный Бейрут было «уничтоже¬
ние двух тысяч вооруженных террористов, оставшихся
в городе». Генерал Эйтан уточнил,; что «вооруженные тер¬
рористы находились в палестинских лагерях».
10.00 Израильские части блокировали северные грани¬
133

цы палестинских лагерей Сабра и Шатила, а к полудню,
подтянув танки и орудия к восточным границам лагерей,
полностью закончили их оцепление. Израильские солдаты
установили контрольно-пропускные пункты на выходах из
лагерей. Израильтяне имели прекрасную возможность
наблюдать за тем, что происходило в лагерях, так как
штаб израильской армии находился всего в 500 метрах
от улицы, соединявшей Сабру и Шатилу.
В течение нескольких часов израильские орудия и танки
вели огонь по территории палестинских лагерей. Израиль¬
ские самолеты барражировали над Саброй и Шатилой.
22.00. В Западном Бейруте было неожиданно отклю¬
чено электричество. Израильские солдаты получили при¬
каз запустить над лагерями осветительные ракеты. Около
полуночи в лагерях началась беспорядочная стрельба.
Государственное радио Ливана сообщило, что израильские
части контролируют положение в лагерях палестинских
беженцев Сабра и Шатила.
Четверг, 16 сентября 1982 года
11.20. Радио израильской армии сообщило, что изра¬
ильские части контролируют все главные улицы и пере¬
крестки Западного Бейрута, все лагеря палестинских
беженцев окружены израильскими войсками.
11.45. Генерал Дрори встретился с командованием
фалангистов, чтобы скоординировать ввод отрядов «Ка-
таиб» в Сабру и Шатилу.
16.00. Отряд фалангистов, численностью 150 человек,
отправился от бейрутского аэропорта в сторону палестин¬
ских лагерей. Израильские солдаты успокоили встрево¬
женных жителей лагерей, собравшихся у выходов. Изра¬
ильтяне заверяли палестинцев, что им нечего бояться, и
приказали всем вернуться в свои дома.
17.00. Первый отряд фалангистов вошел в лагеря па¬
лестинских беженцев. Через полчаса они совершили пер¬
вые убийства в районе Арсаль.
19.00. Израильские солдаты начали запускать освети¬
тельные ракеты над Саброй и Шатилой.
23.00. Командир фалангистских отрядов, действующих
в лагерях, сообщил, что уже «убито 300 мирных жителей
и террористов». Эти сведения были немедленно переданы
в Тель-Авив генералу Эйтану. Об этом также узнали и
около 20 высокопоставленных израильских военных.
134

С наступлением темноты в Западном Бейруте был введен
комендантский час, продолжительность которого израиль¬
тяне не регламентировали.
Пятница, 17 сентября 1982 года
01.00. Радио израильской армии сообщило, что изра¬
ильские части позволили фалангистам «прочесать лагеря
палестинских беженцев» в Западном .Бейруте.
1Г.00. Фалангисты потребовали, чтобы в лагеря были
доставлены боепрйпасы и подкрепление. Через несколько
часов в лагеря привезли боеприпасы и прибыл еще один
батальон фалангистов.
11.30. Три больших грузовика и два^ пикапа проследо¬
вали мимо израильского контрольно-пропускного пункта и
уехали в направлении южных пригородов. Машины были
до отказа забиты трупами мужчин, женщин и детей.
15.30. Из Тель-Авива в Бейрут прибыл главнокоман¬
дующий израильской армией генерал Эйтан. В аэропорту
он встретился с военным командованием «Катаиб». Эйтан
поздравил фалангистов с «удачным завершением опера¬
ции». Фалангисты запросили у Эйтана «еще несколько
часов, чтобы полностью закончить операцию». Эйтан не
возражал и позволил фалангистам остаться в лагерях
до утра следующего дня.
17.15, Эйтан отбыл на самолете в Тель-Авив. В 21.00 он
позвонил Шарону и сообщил последние новости из Запад¬
ного Бейрута.
Суббота, 18 сентября 1982 года
С полуночи до утра около 200 фалангистов, остав¬
шихся в лагерях, продолжали убивать палестинцев. По
свидетельствам очевидцев, особенно широкий размах
резня приняла именно в это время.
6.00—8.00. Группа бандитов ходила по улицам Сабры
и выкрикивала в громкоговорители: «Выходите, вы в без¬
опасности». По показаниям свидетелей, более тысячи
жителей, в основном женщины и дети, собрались на
главной улице лагеря. Под охраной их повели в лагерь
Шатила, расположенный южнее. По дороге из колонны
выводили отдельные группы людей, ставили их к сте¬
нам зданий и расстреливали. Затем бульдозеры сносили
дома, погребая под их обломками трупы. Один из остав¬
шихся в живых свидетелей рассказывал, что он слышал,
как один бандит говорил другому: «Нужно убить как мож¬
135

но больше, пока кто-нибудь не вмешался». В течение всего
утра жителей лагерей грузили в машины и увозили в неиз¬
вестном направлении. Позднее их трупы находили в раз¬
ных районах Бейрута.
10.00. Последние джипы фалангистов покинули место
страшной резни.
Призыв Международного трибунала по расследованию
агрессии Израиля против Ливана
Мы призываем всех людей требовать вывода израиль¬
ских войск из Ливана, освобождения из израильских за¬
стенков всех политических заключенных и военнопленных,
прекращения дискриминации палестинцев в Израиле и на
оккупированных территориях, проведения прямых пере¬
говоров Израиля с Организацией освобождения Палести¬
ны, признания права арабского народа Палестины на
самоопределение, вывода израильских войск с территорий,
оккупированных в 1967 году, выплаты репараций ливан¬
цам и палестинцам, пострадавшим в период агрессии
в Ливане.
Мы обращаемся ко всем организациям, заинтересован¬
ным в сохранении мира и справедливости, с при¬
зывом послать своих представителей в Ливан, Израиль
и на оккупированные территории с целью непосредствен¬
но засвидетельствовать факты и события, имеющие там
место.
Мы призываем активистов антивоенного движения
обратить внимание на то, что продолжающаяся преступ¬
ная деятельность израильского правительства может стать
причиной ядерной войны.
Мы призываем рабочих и профсоюзные организации
в Израиле, Соединенных Штатах и вообще во всех странах
отказаться от производства, погрузки и перевозки шари¬
ковых, вакуумных, фосфорных бомб и любого другого
оружия массового уничтожения.
Мы призываем население тех стран, которые оказывают
экономическую помощь государству Израиль, воздейство¬
вать на свои правительства с целью их отказа от помощи
Израилю до тех пор, пока последний не признает неотъем¬
лемые права арабского народа Палестины.
Мы поддерживаем тех граждан Израиля, которые отка¬
зались принимать участие в преступных действиях в Лива¬
не и на оккупированных территориях.

АНСАР*
ДОКТОР НУЗМИ
Я встречался со многими, кому посчастливилось вы¬
рваться из сионистского лагеря смерти Ансар. Пожалуй,
наибольшее впечатление на меня произвела встреча с
одним иракским коммунистом, врачом по профессии.
Его имя Нузми Абдель Сахиб аль-Обейди. Диплом медика
он получил в Советском Союзе. Женат, у него двое детей.
После начала израильской агрессии доктор Нузми при¬
ехал по велению сердца в Ливан. Работал в госпитале
Палестинского Общества Красного Полумесяца в Сайде.
Во время одного из воздушных налетов израильской
авиации здание госпиталя было разрушено, под облом¬
ками погибло много людей. Все, кто остался в живых,
были переведены в частную клинику Хасана Хамуда в том
же городе.
Доктор Нузми вспоминал, что с раннего утра до позд¬
него вечера у него не было ни малейшей возможности
отойти от операционного стола. Поток раненых не прекра¬
щался ни на минуту. В госпиталь привозили людей со
страшными осколочными и пулевыми ранениями, раздроб¬
ленными конечностями, чудовищными ожогами.
9 июня в больницу ворвались израильские коммандос и
сразу же начали обыск. Затем они выстроили весь меди¬
цинский персонал в одну шеренгу и повели по разрушен¬
ным улицам Сайды. Вокруг пылали дома, везде стояли
израильские танки, ходили вооруженные до зубов интер¬
венты. Арестованных привели в какой-то дом, где находи¬
лись доносчики из местных жителей, которые должны
были выявить их политическую принадлежность. Один из
* Мухаммед аль-Асма р. Ансар. Дамаск, 1983 (на араб,
языке). Так называется книга прогрессивного палестинского журналиста
Мухаммеда аль-Асмара, которая была издана в столице Сирии Дамаске.
6 Зак. 189
137

этих подонков опознал Нузми и сказал израильтянам,
что он коммунист. Доктору сразу же связали руки, надели
на глаза повязку и стали безжалостно избивать ногами
и'прикладами винтовок. Затем его вместе с другими
арестованными вывели на площадь под палящие лучи
солнца. Издевательства и побои продолжались несколь¬
ко дней. Затем всех погрузили на грузовик и привезли
в концлагерь Ансар. По дороге оккупанты заставляли
измученных людей имитировать голоса ослов, лошадей,
собак. За неповиновение жестоко били.
После повторного обыска заключенных загнали в па¬
латки, где им теперь предстояло жить. Нузми сразу же
принялся осматривать раненых и оказал помощь юноше по
имени Мохаммед Абдель Минар, у которого были сломаны
обе ноги.
Доктор Нузми вспоминал, что тяготы лагерной жизни
начинались с раннего утра, когда заключенных выгоняли
на поверку. В течение нескольких часов люди были вы¬
нуждены стоять под палящими лучами солнца с подня¬
тыми руками. Того, кто осмеливался пошевелиться, сразу
же награждали ударами палки.
В палатке, где находился доктор Нузми, жили люди
самого разного возраста, от 12 до 70 лет. На его глазах
однажды охранники зверски избили 12-летнего мальчика.
Случались и побеги. Особенно доктор Нузми запомнил
дерзкий побег заключенных блока № 13. Ночью они про¬
делали дыру в колючей проволоке и по одному выбрались
на волю.
Доктор Нузми вспоминал, что среди узников концла¬
геря было немало сумасшедших, над которыми израиль¬
тяне постоянно издевались. Сионисты привезли несчаст¬
ных больных из психиатрической клиники «Фанар» в Сай¬
де и из некоторых других мест.
Для провинившихся заключенных израильтяне при¬
думывали различные наказания, среди которых было на¬
казание «ямой». Узника сажали в яму глубиной полтора
и шириной полметра и держали в ней до тех пор, пока
тот не терял сознание. Некоторые не выдерживали этой
пытки и сходили с ума, так как людям казалось, что от
солнца у них начинал плавиться мозг. Израильтяне
использовали и методы морального давления на узников.
Моглй, например, сказать человеку, что он приговорен
к смерти через повешение.
— Особенно часто,— вспоминал доктор Нузми,—
138

сионистские палачи пытали узников во время допросов.
Одного заключенного, которого звали Абу Халиль, изра¬
ильтяне подвесили за руки под потолок и держали в таком
положении до тех пор, пока у него не порвались плече¬
вые мышцы. Еще израильтяне развлекались таким обра¬
зом: ударом приклада человека валили на землю и начина¬
ли бить его ногами, имитируя игру в футбол, крича при
этом: «Пас! Пас!»
После того как доктору Нузми в результате вмеша¬
тельства Палестинского Общества Красного Полумеся¬
ца удалось вырваться из Ансара, он заявил: «Я горжусь
тем, что был одним из узников этого концлагеря, который
стал для меня настоящей школой революционной борьбы.
Мне дико слышать то, что израильтяне называют себя
«избранными». Я воочию убедился в том, что такое сио¬
низм, и с полной ответственностью могу сказать: сегод¬
няшний Израиль — это вчерашняя нацистская Германия».
АДНАН МАКЯВИ
Аднан Макяви — один из палестинских бойцов. Ему
20 лет. Арестован 11 июня 1982 года, то есть на шестой
день после вероломного нападения Израиля на Ливан.
Аднан вместе с другими бойцами находился на одной из
боевых позиций в районе Сайды. В их отряде было всего
12 бойцов, вооруженных легким стрелковым оружием.
К тому же у них кончались боеприпасы. Отряд был вы¬
нужден отступить перед превосходящими силами против¬
ника. Решили разделиться на группы, по четыре человека
в каждой, и пробираться в долину Бекаа, чтобы при¬
соединиться к основным силам Палестинского движения
сопротивления.
Аднан вместе с тремя товарищами укрылся в лагере
палестинских беженцев. Утром 10 июня они покинули
лагерь. Весь район уже находился в руках израильских
оккупантов, которые контролировали дороги, улицы горо¬
дов и сел, стратегические высоты. Пришлось разделиться
на «двойки», потому что так легче было пробираться
незамеченными. Аднан со своим товарищем пришел в
деревню Рум. У местных жителей они узнали о том, как
лучше идти, чтобы не нарваться на израильский патруль.
Им посоветовали выбирать горные дороги и лесистую мест¬
ность. Двинулись дальше.
6*
139

Утром И июня неожиданно столкнулись с патрулем.
Израильский офицер крикнул им: «Немедленно ко мне!
Документы есть?» Аднана и его товарища бросили в глу¬
бокую яму, которая служила укрытием для танка. В ней
уже находились арестованные ливанцы и палестинцы —
всего 18 человек. «Умрем с высоко поднятой головой!» —
говорили люди друг другу.
Часа через два к краю ямы подошел израильский
подполковник. Он переговорил о чем-то с охраной и при¬
казал отправить арестованных в концлагерь Аль-Джа¬
лиль аль-Ааля. Солдаты загнали всех в кузов подъехав¬
шего грузовика. Предварительно они сняли с пленных
все ценные вещи: кольца, перстни, часы. Обшарили карма¬
ны и отобрали деньги. Если кто-нибудь осмеливался под¬
нять голову, немедленно получал удар прикладом.
— Всю дорогу,— вспоминал Аднан,— нам встречались
израильские танки, бронетранспортеры, тягачи с пушками.
На заходе солнца мы наконец достигли границ Палести¬
ны. Нас привезли в один из израильских концлагерей,
расположенный между Сафадом и Аккой, недалеко от
военного аэродрома. Большая группа коммандос из охра¬
ны лагеря встретила нас ударами прикладов и палок.
Наступило утро следующего дня. Нас разбудили пал¬
ками и прикладами. Каждому дали по четверти черствой
лепешки и немного воды. Так продолжалось в течение
четырех дней. На пятый день начались допросы. Нас за¬
ставляли сознаться в том, что мы — палестинские агенты.
Если же мы отрицали это, нас нещадно избивали.
Аднан провел в концлагере Аль-Джалиль аль-Ааля
36 дней, затем его перевели в Ансар.
— После утренней поверки и скудного завтрака,—
рассказывал он,— нас заставляли носить тяжелые камни,
причем без какой-либо цели. Тех, кто падал от усталости,
награждали ударами палок.
В середине сентября 1983 года заключенные Ансара
создали комитет, который начал бороться за права узни¬
ков, за прекращение избиений и пыток, улучшение пита¬
ния, свободу передвижения...

100 ДНЕЙ В АНСАРЕ*
Варварские бомбардировки израильской авиации
опустошили многие районы Ливана. Находясь в Бейруте,
мы были вынуждены почти все время отсиживаться в убе¬
жищах. Непрекращавшиеся воздушные налеты превра¬
тили нашу жизнь в сущий ад. Сумасшедшими темпами
росли цены на продукты питания, ощущалась нехватка
хлеба. Очередь в булочную приходилось занимать уже
в 4 часа утра и ради мизерной пайки хлеба простаивать
долгие часы.
...Казалось, что нашим бедствиям не будет конца.
С каждым днем бомбардировки становились все ожесто¬
ченнее, а я никак не мог найти даже временного при¬
станища для своих детей и жены. В одной из бейрутских
гостиниц, где я попробовал было снять комнату, с меня
потребовали баснословную плату — 300 лир в сутки.
Наконец мы нашли приют в здании школы. Однако и там
было небезопасно — несколько раз во время обстрелов
с воздуха, земли и моря в помещение, где мы находи¬
лись, попадали осколки израильских бомб, ракет и сна¬
рядов.
— Куда деваться? — этот Вопрос мучил не только
меня. Шофер такси, который взялся отвезти мою семью
на юг страны, запросил 700 лир. И это была божеская
цена. Из-за нехватки бензина «путешествие» в Тир или
Набатию многим обходилось куда дороже.
Итак, 700 лир, то есть все свои средства, я был вынуж¬
ден отдать таксисту. По пути из Бейрута на юг мы видели
* Саадун Хусейн. 100 дней в Ансаре. Бейрут, 1983 (на араб,
яз.). В настоящее время автор этой книги, изданной в Бейруте,
прогрессивный ливанский публицист Саадун Хусейн является предсе¬
дателем Комитета бывших узников концлагеря Ансар.
141

страшные картины войны: в руинах лежали фабрики и за¬
воды, в развалинах собственных домов, пытаясь найти
уцелевший скарб, копались измученные люди. Столица
Южного Ливана Сайда встретила нас неприветливо
Израильская агрессия наложила свой зловещий отпечаток
на внешний облик города. Пожалуй, здесь не осталось
улицы или переулка с уцелевшими домами. Мы приехали
в город в 10 часов утра. Родственники встретили нас
со слезами.
Израильская оккупация позволила вернуться в Ливан
многим подонкам, которые давно сотрудничали с сиониста¬
ми и, скрываясь от мести народа, были вынуждены на¬
ходиться вдали от родины. Те, кто в течение долгих лет
скрывали свои истинные мысли, теперь сбросили маски
лицемерия и смело надели израильскую военную форму.
С самого начала варварского вторжения в Ливан из¬
раильские агрессоры начали проводить повальные аресты
среди мирного населения. Людей хватали на улицах и
в домах, прямо в клиниках и госпиталях, арестовывали
раненых и больных...
Однажды я неожиданно попал в облаву. Нас загнали
в автобусы и куда-то повезли. Так я оказался на фабрике
Сафа, которую израильтяне превратили в пункт сортиров¬
ки арестованных. А раньше на фабрике сортировали цит¬
русовые... Мы провели здесь четыре дня, спали прямо во
дворе под открытым небом. Издеваясь, израильтяне запре¬
щали нам шевелиться даже во время сна. Малейшее
движение наказывалось ударом кованого ботинка или при¬
клада. Раз в день каждому из нас выдавали по малень¬
кому куску хлеба и тухлому помидору.
Здесь, на фабрике Сафа, я был свидетелем того, как
один израильский солдат грубо вытолкнул из кузова
грузовика 60-летнего старика, который, ударившись голо¬
вой о камень, умер. Причем это произошло на глазах его
жены и детей, находившихся рядом со мной.
Часть арестованных, на которых не указали израиль¬
ские осведомители, отпустили. Но в то же время эти
подонки обвинили в принадлежности к палестинскому
сопротивлению и ливанским патриотическим силам людей,
не имевших к ним ни малейшего отношения. Доносчики
руководствовались разными соображениями, но в основ¬
ном им нужно было набрать достаточное количество
арестованных, чтобы заработать свои тридцать сребрен-
ников. Как-то израильтяне решили проверить «компетент¬
142

ность» своих осведомителей. Несколько оккупантов пере¬
оделись в гражданскую одежду и встали в шеренгу плен¬
ников незадолго до процедуры опознания. И что же? Они
тоже были опознаны!
Однажды всех арестованных с завязанными глазами
и скрученными проволокой руками загнали в автобусы и
куда-то повезли. Куда — никто не знал. Всю дорогу
охранники издевались над ними, избивали дубинками и
прикладами автоматов. Неожиданно автобус остановился,
и израильтяне принялись нас обыскивать. Они грубо ша¬
рили в карманах и выгребали оттуда все, что попадалось,
вплоть до последнего гроша, снимали с рук часы, золотые
кольца и перстни.
Наконец автобус поехал дальше. Прошло еще несколь¬
ко томительных часов. И вот он, Израиль. Мы въехали на
его территорию как «террористы», потому что оккупанты
заранее приказали нам переодеться в военную форму,
чтобы мы были похожи на бойцов, которых они якобы
захватили на поле боя.
Нас привезли в сионистскую тюрьму «Джура» *,
которая представляла собой глубокую яму, окруженную со
всех сторон высоким земляным валом и забором из ко¬
лючей проволоки. Это была настоящая могила, где аресто¬
ванных содержали в нечеловеческих условиях. Несчастные
люди страдали от страшной грязи и вони, потому что
не имели даже права подняться наверх в туалет.
В «Джуре» каждый заключенный получал определен¬
ный номер и таким образом переставал считаться чело¬
веком. Сначала нас сфотографировали, затем заставили
раздеться догола и обильно посыпали наши тела и одежду
порошком ДДТ, чтобы не заводились паразиты.
Впереди были допросы, и каждый из нас испытывал
чувство страха. Однако вскоре мы убедились в том, что
израильтяне почти ничего о нас не знают. Как все это
проходило? Перед допросом к нам подошел израиль¬
ский офицер и сказал: «Мы знаем о вас все, и поэтому
вам лучше признаться. Это смягчит наказание».
Не успел я войти в комнату следователя, как на меня
градом обрушились вопросы.
— Имя?
Я назвал себя.
— Национальность?
* Джура (араб.) — яма.— Прим, перев.
143

— Ливанец.
— Лжешь! Если ты ливанец, то у тебя должно быть
другое имя, например Джордж!!!
Потом израильский следователь произнес уже знако¬
мую мне фразу.
— Нам о тебе все известно. Признаешься — мы тебя
выпустим.
И опять вопросы.
— К какой организации принадлежишь? Где аресто¬
ван? Какое у тебя звание? Какая у тебя профессия? Бывал
ли ты за рубежом? Есть ли у тебя там родственники?
Две сотни арестованных, среди которых был и я,
израильтяне продержали в яме трое суток. Лишь на тре¬
тий день они удосужились выдать нам по куску хлеба
и помидору.
Наконец нас подняли рано утром и сказали, что всех
повезут обратно в Ливан, но не для того, чтобы распустить
по домам. Перед отправкой мне удалось переговорить
с одним израильским офицером, которого все звали
Салюм. Я пожаловался ему на ужасное обращение с плен¬
ными. Услышав это, он рассмеялся и сказал: «Благода¬
рите аллаха за то, что мы не обращаемся с вами по-
другому. Вы не пленные, вы террористы, захваченные на
поле боя. Поэтому на вас не распространяются положе¬
ния Женевского соглашения, которые запрещают избие¬
ние пленных и допросы с пристрастием. Пища, которую
мы вам даем,— это дар государства Израиль. Хотя мы
могли бы вас не кормить. И хватит болтать. Ты не имеешь
права со мной разговаривать!»
КОНЦЛАГЕРЬ АНСАР
По дороге из Израиля в Ансар потерял сознание один
из наших товарищей, Мохаммед Абдель Фаттах из Сайды.
Несмотря на наши просьбы оказать ему помощь, израиль¬
тяне даже не посмотрели, что с ним. Наконец к Мохаммеду
подошел солдат и ударил его по лицу. На этом «помощь»
закончилась. Когда мы приехали в концлагерь, израиль¬
тяне выволокли Мохаммеда из автобуса и принялись
пинать его ногами, говоря, что он симулянт.
Местность, в которой расположен Ансар, называется
Телль-Баал. Раньше здесь сеяли пшеницу. Но пришедшие
сюда израильтяне первым делом уничтожили все посевы и
144

начали строить концентрационный лагерь. Сейчас он зани¬
мает довольно обширную площадь и разбит на 20 блоков.
Площадь одного блока примерно равна трем дунамам.
В блоке установлено *в среднем по 20 больших армейских
палаток, в каждой из которых ютятся по 25 и более узни¬
ков. Коме того, в каждом блоке есть специальная па¬
латка — кухня, где установлены три газовые плиты для
того, чтобы можно было готовить рис и разогревать чай.
Плиты подсоединены к газовому баллону, который на¬
ходится за колючей проволокой, и израильские охранники
по своему усмотрению перекрывают подачу газа.
Когда концлагерь только строился, в него привезли
первую партию заключенных — 50 человек. Большинство
из них были уроженцами южноливанского города Наба-
тия. Почти 10 суток они спали под открытым небом на
голых камнях. В день им выдавали только по стакану
воды. Один из таких лагерных старожилов рассказал мне,
что их регулярно избивали железными прутами. От побоев
и пыток умерло двое мальчишек. Одному было всего
9 лет.
В лагере я познакомился с крестьянином, который до
ареста жил и трудился в соседней деревушке, находив¬
шейся в каких-нибудь 50 метрах от Ансара. Я не раз
видел, как этот несчастный человек, слыша рев своей коро¬
вы и крики детей, доносившиеся из родного дома, горько
плакал.
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА
И ОРГАНИЗАЦИОННОЕ УСТРОЙСТВО ЛАГЕРЯ
Профессиональный состав узников блока № 3.
1.	Хатим: нотариус
2.	А. Д.: грузчик
3.	С. Ф.: арендатор
4.	Н. Ж.: *
5.	Насер: врач
6.	X. А.: грузчик
7.	Мохэддин: моряк
8.	Сухейль: зеленщик
9.	X. Ф.: сварщик
10.	Наиф: слесарь
11.	Баа Хадер: владелец бакалейной лавки
* Автор не указывает профессий этих узников.— Прим, перев.
145

12.	Ф. С.: владелец кондитерской
13.	Иосия: сельскохозяйственный рабочий
14.	Аббас: пастух
15.	Гани: сельскохозяйственный рабочий
16.	Шахада: *
17.	Мустафа С.:*
18.	А. М.: служащий компании по водоснабжению
19.	Али: торговец подержанными автомашинами
20.	С. Н.: санитар
21.	Хусейн: работник фруктоперерабатывающего цеха
22.	А. А.: сельскохозяйственный рабочий
23.	К. Ф.: владелец кафе
24.	М. К.: служащий бейрутского аэропорта
25.	Шауки аль-Амин: священнослужитель
Этот список заключенных одного лишь блока отражает
профессиональную структуру населения Южного Ливана.
Как видно, большинство заключенных — трудящиеся,
в основном сельскохозяйственные рабочие.
Что касается возраста узников Ансара, то он колебался
от 10 до 80 лет. Однако больше всего было 25—35-лет -
них мужчин. Из 500 заключенных нашего блока 150 чело¬
век не умели читать и писать. Они могли начертать
на бумаге лишь свое имя.
Большинство заключенных лагеря были ливанскими
мусульманами-шиитами, и лишь незначительная часть
людей исповедовала христианство.
Что касается политических взглядов заключенных, то
в нашем блоке насчитывалось около 30 членов различ¬
ных ливанских партий. Палестинцы в основном являлись
членами организации «Фатх», их подавляющая часть была
из лагерей палестинских беженцев Айн-Хильве и Ращидия.
Внутренний распорядок в лагере. Чтобы обеспечить дис¬
циплину среди тясяч узников и полностью держать их под
своим контролем, израильтяне назначали из числа заклю¬
ченных соглядатаев. Этих людей узники опасались едва ли
не больше, чем охранников. В каждом блоке был свой
староста, который наблюдал за четырьмя-пятью сотнями
заключенных. В свою очередь в каждой палатке на¬
значался старший. Он подчинялся старосте и обо всем
ему докладывал.
Староста. На первых порах старосту выбирали сами
заключенные, однако вскоре руководство лагеря изба¬
146

вило их от этой обязанности. Если человек, назначенный
израильтянами, не справлялся со своими функциями, его
подвергали наказанию и заменяли другим.
Функции старосты'были следующими:
1.	Побудка в 6 часов утра и перекличка пленных.
2.	Раздача пищи.
3.	Получение писем для заключенных.
4.	Сопровождение заключенных на допрос и завязы¬
вание им глаз.
5.	Наблюдение за поведением узников.
6.	Подача прошений пленных израильскому офицеру.
Оккупанты выдавали старостам кнуты, которые те
пускали в ход по своему усмотрению. Естественно, заклю¬
ченные не всегда безропотно сносили издевательства
старост. Так, в блоке №4 старосту избили. То же самое
случилось и в другом блоке, где староста несправедливо
распределял пищу.
Бунтовавших узников израильские солдаты лишали
питания и сигарет, выдавали им плохую одежду. Одного
заключенного, который отказывался выполнять указания
старосты, сионисты избили, а затем в течение двух часов
заставляли кричать: «Я буду слушаться старосту». Так
захватчики пытались сломить единство узников, внести
раскол в их ряды.
Старший. Старший палатки непосредственно подчинял¬
ся старосте и следил за порядком в палатке. Староста
периодически проводил собрание старших палаток. Чтобы
те могли подобрать себе помощников среди заключенных,
старосты выдавали им для подкупа узников чай и сигаре¬
ты. В каждом блоке имелся врач из числа пленных,
который следил за здоровьем заключенных и «отчиты¬
вался» перед израильским врачом. В большинстве своем
«врачи» имели самое отдаленное отношение к медицине.
Повара. Старосты назначали поваров из числа своих
знакомых (некоторые из них не знали даже азов кулина¬
рии). По утрам староста, врач и повар усаживались в
палатке-кухне и завтракали. Та же картина повторялась
в обед и ужин. Дружба с поваром могла принести допол¬
нительную луковицу, ложку добавки или немного расти¬
тельного масла.
Староста, старший, врач, повар и их «приближенные»
олицетворяли собой «правящую власть» блока.
147

Горе тому, кто осмеливался не выполнить их распоря¬
жений, не говоря уже о приказах охранников. Провинив¬
шегося обычно били ногами, а затем отправляли в палатку
«икс», где заставляли ходить по полу, усеянному битым
стеклом.
Иностранные журналисты, посещавшие лагерь, обща¬
лись только со старостами. Однажды один из старост
заявил американским тележурналистам: «Я представ¬
ляю пятьсот заключенных. Мы не признаем никакого
Движения сопротивления и хотим мира с Израилем».
Справедливости ради надо сказать, что один из старост
отказался сделать подобное заявление и за это получил
десять палочных ударов по спине.
Иногда лагерное руководство собирало старост и
информировало их о некоторых политических событиях.
Так мы узнали, что отряды Палестинского движения
сопротивления ушли из Бейрута. Приезжавшие в лагерь
израильские парламентарии обещали старостам, что скоро
узники Ансара будут освобождены. Однако при этом
свободу обещали лишь тем, кто на допросах будет давать
израильтянам интересующие их сведения.
В каждом блоке имелась специальная палатка, обне¬
сенная колючей проволокой, в которой допрашивали
узников. Некоторых провинившихся заключенных охран¬
ники заставляли часами стоять с поднятыми руками на
солнцепеке. Во время раздачи пищи, а также по ночам
число охранников увеличивалось. Всю ночь над лагерем
запускались осветительные ракеты, а на вышках, окру¬
жавших каждый блок, неусыпно дежурили часовые.
Когда израильские солдаты входили на территорию
блока, чтобы принять доклад у старост или устроить
перекличку, нас заставляли сидеть с поднятыми руками,
«не шевелясь и не дыша». И горе тому, кто осмели¬
вался пошевелиться — на голову несчастного обруши¬
вался град палочных ударов.
Какие же цели преследовали сионисты, создавая
Ансар?
Оккупанты провели аресты практически во всех южно¬
ливанских городах и селах, во всех лагерях палестинских
беженцев. Репрессии затронули все слои южноливан¬
ского населения. В лагере, кроме ливанцев, находились
палестинцы, сирийцы, иранцы, иорданцы, йеменцы, егип¬
тяне, бангладешцы, пакистанцы, турки. Деньги, затра¬
ченные Израилем на строительство лагеря, содержание
148

и охрану узников, израсходованы с определенной целью.
Иначе Тель-Авив, полностью игнорируя протесты между¬
народной общественности, не стал бы держать в Ансаре
тысячи людей.
На мой взгляд, цели сионистов заключались в сле¬
дующем. Во-первых, обезглавить национально-освободи¬
тельное движение, в Южном Ливане. Хватая ливанских
патриотов, лучших сынов ливанского народа, израиль¬
тяне содействовали активизации реакционных сил на юге
Ливана.
Во-вторых, из числа заключенных оккупанты пыта¬
лись вербовать коллаборационистов, которые должны
были стать израильскими осведомителями. Предателям
сулили денежное вознаграждение, а тех, кто отказы¬
вался сотрудничать, избивали и пытали.
От палестинцев, находившихся в лагере, израильтяне
пытались получить сведения о деятельности палестинских
организаций на оккупированных арабских территориях.^
Захватчикам были нужны данные о структуре палес-^
тинских организаций, их вооружении, уровне подготовки,
каналах снабжения.
Захватчики пытались сломить моральный дух па¬
лестинцев, внушить им мысль о том, что «администра¬
тивная автономия» — единственный и неизбежный путь
для арабского народа Палестины.
Бросив в Ансар лучших представителей ливанского
и палестинского народов, сионисты надеялись обезгла¬
вить сопротивление оккупации в Южном Ливане. Однако
захватчикам не удалось осуществить свои планы. Мо¬
ральный дух узников Ансара оставался весьма высоким.
Сопротивление оккупантам в Южном Ливане росло с
каждым днем. А концлагерь Ансар превратился в насто¬
ящую кузницу, из горнила которой на борьбу с нена¬
вистной оккупацией вышли новые ливанские патриоты.
Обращение с заключенными. С первых же минут жизни
в концлагере мы постоянно чувствовали палку, занесен¬
ную над нашими головами. В Ансаре отношение сио¬
нистов к узникам по своей жестокости и изуверству во
много раз превосходило то, что нам довелось пережить
раньше. После того как нас расселили по палаткам, при¬
шел израильский офицер и предупредил, что мы обязаны
строго соблюдать все лагерные законы. Категорически
запрещалось:
149

— вставать и передвигаться по палатке, даже в том
случае, если хочешь напиться или справить нужду, до
тех пор, пока не будет дано разрешение;
—	разговаривать друг с другом, а тем более с узни¬
ками из соседней палатки;
—	двигаться во время утренней поверки. Каждый,
нарушивший это правило, немедленно подвергается экзе¬
куции;
—	ходить днем в туалет без разрешения охранника.
Ночью вообще категорически запрещено выходить из
палатки;
—	раздавать пищу без разрешения охранника;
—	игнорировать приказы старосты или старшего
палатки.
Израильтяне постоянно искали повод для того, чтобы
подвергнуть нас издевательствам, унизить наше челове¬
ческое достоинство. Например, охранник во время утрен¬
ней поверки подходил к старосте и говорил: «Там трое
подняли головы. После переклички мы их отделаем так,
что даже проволока услышит их крики!» Израильтяне
постоянно угрожали нам побоями, обещали «избить так,
чго шкура станет синей, как воды Нила». Они все время
пили виски и арак и от спиртного еще больше зверели.
Что касается пищи, то она мало отличалась от той,
что нам давали в Израиле. Единственной добавкой к скуд¬
ному рациону была горсть фасоли, такой плохой, что
от нее, думаю, отказались бы даже куры. Сионистские
палачи делали все, чтобы превратить нас в покорную
скотину, а Ансар — в зоопарк.
Первое выступление. Антигуманное обращение с узни¬
ками порождало в нас жажду мести и глубочайшую
ненависть к сионистам. Вечером 18 июля 1982 года,
накануне религиозного праздника, мы стали читать Коран
и молиться. Это привело в ярость администрацию конц¬
лагеря. Чтобы помешать нам, на территорию блоков
въехали израильские бронетранспортеры. Но мы решили
продолжать молитву. Наше упорство еще больше разо¬
злило израильтян, и они стали запускать осветительные
ракеты. Но огонь ненависти запылал в наших сердцах
еще сильнее.
На следующее утро один из охранников, заметив, что
Ясир Нуреддин, больной старик из Айн-Хильве, пошеве¬
лился во время поверки, стал бить его палкой по спине
150

и голове. Тот упал, но затем собрался с силами, под¬
нялся и закричал: «Стреляйте в меня! Стреляйте же в
меня, проклятые трусы! Лучше смерть, чем такая жизнь!»
Услышав такие слова, мы стали выходить из палаток
с громкими криками: «Аллах велик! Нет бога, кроме
Аллаха...» Это выступление обеспокоило командование
лагерями нам сказали, что охранник, избивший старика,
будет наказан. Но мы знали цену подобным обещаниям.
Протесты заключенных приобрели массовый характер.
Один из узников, пытаясь покончить жизнь самоубийст¬
вом, повесился на веревке, которой крепилась палатка.
Но его вовремя вынули из петли. Администрация лагеря,
увидев, что обстановка накаляется, разрешила нам изло¬
жить свои требования на бумаге и передать их через
старосту блока. Мы написали, что необходимо улучшить
питание, медицинскую помощь, разрешить пользоваться
туалетом в ночные часы...
Допросы и социологические опыты. Ежедневно в Ансаре
заключенные подвергались допросам. От каждого блока
на допрос вызывались от пяти и больше человек. Иногда
одного и того же узника допрашивали по нескольку раз.
Допросы проводились как в целях безопасности, так
и для социологических исследований. Что касается пер¬
вого аспекта, то израильтян интересовали следующие
вопросы.
1.	Военные операции на оккупированных территориях
Палестины.
2.	Военные операции, подготовку которых ООП про¬
водит на территории Иордании.
3.	Военные операции на оккупированном юге Ливана.
4.	Связи с мэрами городов в Палестине.
5.	Операции, подготовка которых идет в Европе.
Вероятно, опасаясь нарастающих выступлений арабов
на оккупированных территориях Западного берега реки
Йордан и в секторе Газа, израильтяне стремились прев¬
ратить Ансар в некое подобие сионистской лаборатории
для изучения психологии заключенных. Иногда допросы
продолжались пять часов подряд, и сионисты требовали
подробного ответа на каждый вопрос. Приведу лишь не¬
которые из них. Какие напитки предпочитаешь? Явля¬
ешься ли членом какого-нибудь клуба? Избивал ли отец
твою мать? Чем увлекаешься? Где был во время налета
авиации? Выезжал ли за рубеж? Являешься ли членом
151

профсоюза? В какой школе учился? Чем обычно занимался
после окончания учебы? Что думаешь о подвиге? Лю¬
бишь ли животных? Вмешивался ли в семейные споры?
Какие фильмы предпочитаешь смотреть? Любишь ли
цирк? Что думаешь об исламе? Что думаешь о ком¬
мунизме? Что думаешь о Египте? Сильна или слаба
израильская армия? Что ты будешь делать, войдя в тем¬
ную комнату? Любишь ли борьбу?
Я считаю, что подобные вопросы разоблачают утверж¬
дения сионистской пропаганды о том, будто главной
причиной ареста является связь с движением сопротив¬
ления. Нет, израильтяне стремятся изучить психологию
арабов, их интересы, узнать сильные и слабые стороны
их характера.
«Современное» медицинское обслуживание. Отсутствие
элементарной медицинской помощи было одним из самых
ужасных кошмаров, который испытали узники Ансара.
А ведь среди заключенных было много раненых, не говоря
уже о тех, кто страдал от различных болезней. Когда
мы говорили израильскому офицеру о том, что кто-то
нуждается в медицинской помощи, всегда следовал один
и тот же ответ: «Пусть подыхает!» Как-то один из узни¬
ков не выдержал и закричал от дикой боли. К нему
тут же подскочил охранник и спросил, что болит. «Жи¬
вот»,— ответил узник. Тогда солдат что было силы ударил
несчастного ногой в пах. У того пошла ртом кровь, и
после недолгих мучений он скончался. Я был свидетелем
другого случая, когда охранник ударил в ухо Ахмеда
Салема из Тира, и у него лопнула барабанная пере¬
понка. Доктора Мохаммеда из Палестинского Общества
Красного Полумесяца, который попытался оказать из¬
битому товарищу помощь, израильтяне схватили и бро¬
сили в карцер. Многие больные, не дождавшись меди¬
цинской помощи от сионистов, скончались в Ансаре. Один
из узников Ансара, врач по профессии, говорил мне, что
в лагере свирепствуют туберкулез, дизентерия, ревма¬
тизм, заболевания сердца и легких, глаукома, грипп и
другие болезни. «Если же командование блока снизойдет
до милости и поможет вылечить больного человека,—
сказал мне врач,— то потом его все равно поставят со
связанными рунами под палящее солнце».
Израильтяне, почувствовав растущее недовольство уз¬
ников из-за отсутствия элементарной медицинской Ho¬
lte

мощи, сообщили, что к нам придет врач для медосмотра.
Да, он пришел, и за какие-нибудь полтора часа умудрился
«осмотреть» почти 500 заключенных! Мы подходили к
нему по очереди, но' этот израильский врач лишь махал
рукой: «Следующий». А услышав чью-то жалобу на боли
в мышцах, он посоветовал узнику поменьше есть, ходить
и разговаривать...
Глубокое возмущение заключенных вызвала акция,
которую командование лагеря провело с больными узни¬
ками. Нам сообщили о том, что все больные будут отправ¬
лены на лечение в Израиль. Наши сердца наполнились
радостью, но, как выяснилось позже, она оказалась преж¬
девременной. Больные вернулись на следующий день,
по их лицам текли слезы. «Израильтяне завязали нам
глаза, скрутили за спиной руки,— рассказывали они,—
и повезли в неизвестном направлении. Всю дорогу нас
жестоко били палками. Когда машины остановились, нас
привязали к колесам, и мы всю ночь провели на голой
земле».
Так сионистские палачи поступили с людьми, которым
требовалось лечение. На следующий день, когда израиль¬
тяне пришли за новой партией больных, те сказали: «Нет,
мы не больные и в Израиль не поедем. Лучше умереть
на родной земле».
Самый ужасный случай в Ансаре произошел с пара¬
лизованным узником, которому израильтяне отказали в
лечении. Проснувшись однажды утром, он с ужасом уви¬
дел, что его парализованная pyiia за ночь объедена
муравьями и представляет собой бесформенный кусок
мяса.
Встречи с журналистами. Несколько раз в Ансар
приезжали корреспонденты западных агентств. Единст¬
венная цель, которую они преследовали, была дезинфор¬
мация мирового общественного мнения о положении уз¬
ников этого сионистского концлагеря. Так, однажды к
нам в блок пришел израильский офицер и потребовал
выделить пять человек, которые должны принять участие
в «пресс-конференции» для израильских и американских
тележурналистов. Узники были обязаны ругать бойцов
Палестинского движения сопротивления, сирийцев и во¬
обще всех арабов, рассказывать о том, что палестинцы и
сирийцы насилуют ливанских девушек. И конечно же, все
должны были поблагодарить Израиль за прекрасное
153

обращение с заключенными Ансара. Подобные встречи
с журналистами навязывались нам под угрозой пыток.
За что люди попадают в Ансар? Бросив за колючую
проволоку тысячи ливанцев и палестинцев, сионисты
принялись оправдывать, этот произвол принадлежностью
арестованных к неким террористическим организациям.
Сионистская пропаганда начала усиленно муссировать
ложь о том, что эти палестинцы и ливанцы захвачены
на поле боя с оружием в руках. В действительности
дело обстоит по-другому. Да, среди узников есть и бойцы,
и члены прогрессивных партий. Но они составляют лишь
10 % от общего числа арестованных. Все остальные —
мирные жители, которые даже не знают, как обращаться
с оружием. Некоторых из них схватили в городах, дерев¬
нях и лагерях беженцев прямо ночью и привезли в Ансар
в ночных пижамах. В концлагере находится много стари¬
ков, детей, священнослужителей. Разве 78-летний Сами
аль-Хатыб мог участвовать в боевых действиях против
израильтян? А дети, которым только исполнилось 9 лет?
Напрашивается объективный вывод о том, что ок¬
купанты не придают большого значения составу аресто¬
ванных. Цель сионистов — изолировать как можно
больше людей и превратить юг Ливана в один огромный
концлагерь.
Кто же они, узники Ансара?
Мохаммед Ахмед, уроженец Южного Ливана. «Меня
арестовали за то, что я отказался быть доносчиком».
Айман Абу Салем, уроженец Бейрута. «Во время
бомбардировок столицы я с женой и пятью детьми бежал
на юг страны. Около Сайды нас остановил израильский
патруль. Меня арестовали, бросили в машину и привезли
в Ансар. Уже более трех с половиной месяцев я нахо¬
жусь в этом концлагере. До сих пор мне не предъявили
ни одного обвинения».
Ахмед Салюм из Хальды. «Я пошел в лавку купить
свечи, так как у нас отключили электричество. И меня
арестовали. Дома осталась больная мать, о которой не¬
кому позаботиться. Меня много раз жестоко избивали,
но обвинений так и не предъявили».
Самир Абдель Ваххаб, 30 лет, по профессии портной.
«Я уехал из Бейрута к родственникам, живущим на юге.
Меня схватили и, узнав мою профессию, обвинили в том,
что я шью одежду для палестинских бойцов».
154

Нуреддин Хейрани, уроженец Южного Ливана.
«Я пошел купить продукты для семьи и по дороге был
арестован. У моих девятерых детей не осталось на жизнь
й гроша, потому, что все деньги, которые были в доме,
я взял с собой».
Хами Ахмед, уроженец Южного Ливана. «Меня изра¬
ильтяне арестовали, когда я пас овец. Наверное, все стадо
разбежалось, оставшись без пастуха. Меня ни в чем не
обвиняли».
Изеддин Мохаммед, 35 лет, пастух. «Меня арестовали
вместе с 9-летним сыном. Израильтяне обвинили меня
в связях с партизанами и жестоко избили. Я до сих
пор харкаю кровью. Сына у меня забрали и сказали,
что он в больнице». (Его ребенок умер от зверских пыток.
Это произошло в самом начале создания Ансара.)
Ариф Самир, инженер. «Меня обвинили в том, что
я участвовал в строительстве укреплений для бойцов
Палестинского движения сопротивления. Жестоко избили
за то, что не смог ничего сказать о директоре одной
палестинской фирмы, которого я не знаю».
Абдель Фаттах Харуми, 64 года, сельскохозяйствен¬
ный рабочий. «У меня очень слабое зрение, и арестовали
меня в поле. Вместе со мной был 9-летний сын, и я никогда
не забуду, как он кричал, когда нас били: «Папа! Папа!»
Сейчас я очень болен, но за себя мне нечего бояться».
(Этому старику помогают передвигаться двое юношей.
Сам он ходить уже не может.)
Али Фаузи из лагеря палестинских беженцев Бурж
Аш-Шимали, сапожник. «Меня арестовали по дороге в
Тир, куда я шел, чтобы найти врача. Я единственный из
всей семьи уцелел во время воздушных налетов. Обвине¬
ний мне не предъявлено».
Аднан Нух из Сайды, 57 лет, торговец овощами.
«Меня при аресте обвинили в том, что я читаю палестин¬
ские журналы, а значит, помогаю палестинской револю¬
ции материально».
Фарук Изеддин из долины Бекаа, учитель. «Меня
обвинили в том, что в школе на географической карте
я зачеркнул слово «Израиль» и написал вместо него
«Палестина».
Гейсам аль-Араби, 33 года, рабочий. «Израильтяне
при аресте обвинили меня в том, что я якобы являюсь
старшим лейтенантом организации «Фатх». 16 дней меня
продержали в мешке. Во время допроса следователь
155

сдавил мне ногой горло и тушил сигарету о мое тело,
пытаясь узнать, в каких операциях на оккупированных
территориях я принимал участие».
Салах а-Саюта из Сайды, 57 лет. «После ареста
в автобусе израильский солдат уселся мне на плечи и
издевался, заставляя имитировать голоса животных».
Махмуд Осман, уроженец Южного Ливана. «Меня
арестовали 15 июня и бросили в ров вместе с другими
пленными бойцами. Вскоре к нам подошел израиль¬
ский офицер и сказал: „Мы не будем обращаться с вами
как с военнопленными. Женевские соглашения на вас
не распространяются, потому что вы — террористы. Мы
вправе сделать с вами все, что пожелаем. Можем даже
убить“».
Я мог бы привести свидетельства и других узников
Ансара, но думаю, что у читателей сложилась достаточно
полная картина о том, кого и за что израильские окку¬
панты бросают за колючую проволоку Ансара.
В концлагере у меня имелась возможность общаться
с некоторыми египтянами, которых там было около 400
человек. Но и им израильтяне не делали снисхождения.
Их избивали и пытали наравне с остальными узниками.
Эти мужественные люди являли собой пример стойкости
для многих заключенных. Они не искали себе побла¬
жек и не цеплялись за сепаратное соглашение между
Египтом и Израилем, а, наоборот, ругали Садата и Кэмп-
Дэвид.
Следует упомянуть и тот факт, что египетские власти
заслали в Ансар своего шпиона, который должен был
доносить израильтянам на своих соотечественников. Имя
предателя Мустафа Шаабан.
В концлагере находилось много йеменцев, которые
сражались на стороне палестинской революции и нацио¬
нально-патриотических сил Ливана. Их больше других
подвергали пыткам и издевательствам.
Дети. Среди узников Ансара десятки детей, возраст
которых от 9 до 16 лет. Однако сионистские палачи не
делают скидок даже им. Мальчик по имени Фейсал Юсей
из лагеря палестинских беженцев Рашидия рассказал
мне о страшной судьбе своего друга Хусама, который
умер в карцере от жажды и удушья. Я знал двух других
палестинских детей, которые погибли в Ансаре от пыток.
Маленькие узники Ансара три месяца жили практи¬
156

чески на голой земле. Израильтяне не удосужились выде¬
лить для них даже палатки. Считаю, что жестокое отно¬
шение к детям — одно из самых варварских преступле¬
ний сионистов в этой' войне. Мальчик по имени Камаль
рассказал мне, что израильтяне пытали его электри¬
ческим током. Известно, что излюбленной пыткой сио¬
нистов, применяемой к маленьким заключенным, было
тушение сигарет о детские тела. Один случай, свидетелем
которого я был, запомнился мне на всю жизнь. Израиль¬
ский садист по имени Ауфир стал бить 12-летнего ребенка
палкой по половым органам, приговаривая при этом:
«Ты знаешь, щенок, что такое?..» Мальчик извивался в
его руках и громко кричал, а тот продолжал: «Как
же так? Ты прекрасно знаешь, что такое пуля, что такое
автомат. Как же ты не знаешь своего имени?..»
Как-то израильский следователь, имея в виду детей
концлагеря Ансар, сказал: «Они представляют реальную
угрозу для государства Израиль».
Как мы узнавали о новостях? Израильтяне стара¬
лись изолировать нас от внешнего мира. Ни газет, ни
радио. Охранники, слушая радио, пользовались науш¬
никами. Однако нам было известно, что происходило
в стране и за рубежом. Новости мы передавали из блока
в блок с помощью записок, привязанных к камешкам.
Источниками новостей служили новые узники и даже
некоторые израильские солдаты.
Психологическая война. Командование концлагеря с
первых же дней развязало против заключенных насто¬
ящую психологическую войну. Например, в блок приходил
следователь и говорил старосте: «Начнем освобождать
ливанцев, перепишите их номера». Потом приходил
офицер и говорил: «Мы освободим вас завтра, но не
всех сразу, а по очереди. Сначала гражданских лиц,
потом ополченцев и в конце — бойцов. Поэтому не имеет
смысла лгать во время допроса. Говорите о себе правду,
ведь все равно будете на свободе. Завтра освободим
первые 200 человек». Наступал следующий день, но
никого не выпускали. Это, естественно, отражалось на
нашем настроении и было настоящей пыткой.
157

* *
*
Через два месяца командование лагеря было вы¬
нуждено пойти на некоторые уступки, и жить стало не¬
много легче. Теперь нам разрешалось общаться с узни¬
ками других палаток. Мы решили обучить неграмотных,
которых в нашем блоке было около 90 человек. Несколько
энтузиастов своими руками построили из глины и дерева
мечеть и церковь. Мы разрыхлили небольшой участок
земли и посадили фасоль и лук. Но главное, что у нас
было,— это возможность общения друг с другом. Долгие
вечера мы проводили за разговорами о событиях в Ли¬
ване, о прошедших боях. Это отвлекало от горестных
мыслей о доме и родных.
Выступление во время праздника жертвоприношения.
Утром 28 сентября заключеные проснулись чуть свет,
а некоторые вообще всю ночь не спали, находясь в состо¬
янии сильного возбуждения. Многим впервые приходи¬
лось встречать праздник жертвоприношения без родных
и близких. Абу Мохаммед с печалью в голосе сказал
мне: «Какой же это праздник без дорогих людей? Кто
купит новую одежду моим детям?»
Некоторые узники плакали, кое-кто отказался от
воды и пищи.
Вскоре концлагерь зашумел. Люди с воодушевлением
пели национальные гимны, кричали: «Стойкость —
единственный залог того, что нам удастся вырваться из
этой могилы!!!» И вдруг мы увидели огромную толпу
женщин, детей и стариков, которые пыталась прорваться
к колючей проволоке Ансара. Израильские солдаты
старались оттеснить их. И тут как будто в нас влились
новые силы. Еще бы! Наши матери, сестры, жены, отцы
пришли к нам, чтобы вместе отметить праздник. Изра¬
ильские солдаты стали бросать в толпу гранаты со слезо¬
точивым газом. Раздались громкие крики: «Смерть окку¬
пантам!»
Плечом к плечу мы двинулись к проволоке. Охранники
вскинули автоматы и дали несколько предупредительных
очередей в воздух.
— Не бойтесь! Не бойтесь пуль! — кричали вокруг.—
Мы — народ, который не боится смерти! Умрем с высоко
поднятой головой!
158

— Вон посмотри,— толкнул меня в бок один из узни¬
ков, указывая в толпу за оградой.— Вот моя мать и брат!
Неожиданно израильские солдаты открыли огонь по толпе.
Мы увидели, как падают люди, услышали стоны раненых
и умирающих. И тогда со всех сторон в' израильтян
полетели камни, тарелки, обломки деревьев, грязь.
Несколько солдат упало, некоторые бросились бежать.
И тут ударили пулеметы с вышек. Я видел, как упали
Захир, Али, Мохаммед... Мы были готовы грызть прово¬
локу зубами. Израильтяне успокоили узников, лишь по¬
обещав оказать помощь раненым. Однако многие в ней
уже не нуждались.
Выступление воодушевило узников Ансара. Все мы
теперь были уверены, что за освобождение нужно
бороться.
* *
*
Меня освободили после четырех месяцев заключения.
Утром нам надели на глаза повязки, связали руки
и посадили в автобусы. Незадолго до отправки к нам по¬
дошел представитель лагерной администрации и потре¬
бовал ничего не рассказывать о пережитом в Ансаре.
Он повторил несколько раз: «Не говорите никому о том,
что в вас стреляли, о том, что здесь кто-то умер».
Нас привезли в Тир и там отпустили. В городе собра¬
лась огромная толпа людей, которые приветствовали нас
как героев, вернувшихся с поля боя.

НЕОФАШИЗМ В ИЗРАИЛЕ*
«Ках» — организация раввина Кахане — вот уже
много лет считается самой экстремистской среди правых
израильских группировок. За последние годы эта орга¬
низация осуществила целую серию террористических
актов, в том числе диверсии в мечетях в Восточном Иеруса?
лиме, поджоги автомашин арабов, убийства палестинцев
на оккупированных территориях.
Название организации «Ках» и ее идеология насилия
наводят ужас на многих израильтян, у которых террор
сионистских экстремистов вызывает ассоциации с Гер¬
манией 30-х годов.
Рассказ об организации «Ках» — ее деятелях и дея¬
тельности — это рассказ о неофашизме в Израиле.
ИСТОРИЯ «ВОЖДЯ»
Раввин Меир Кахане, выходец из семьи раввинов из
Цфата, которая в начале этого века переехала в США,
родился в пригороде Нью-Йорка Флэтбуше. Его отец,
Чарльз Кахане, один из раввинов Флэтбуша, воспитал
своего сына в духе воинствующего сионизма. Затем
воспитанием Кахане занялась молодежная организация
американских сионистов «Бейтар».
Вскоре Кахане из-за разногласий с руководством по¬
кинул ряды «Бейтар» и примкнул к другой сионистской
организации — «Бней Акива». После этого, провалив эк¬
замены на право заниматься адвокатской практикой, он
уехал в Израиль, где жил в течение года. Имея серти¬
* Настоящая публикация составлена на основе статей израиль¬
ского публициста Дана Омера, печатавшихся на страницах израиль¬
ской газеты «Гаолам газе».
160

фикат раввина, он сделал неудачную попытку получить
место священнослужителя в Израиле.
Вернувшись в США, он стал одни из организаторов
журнала «Джуиш пресс», в котором до сих пор’печатает
свои статьи.
В начале 60-х годов Кахане встретил друга своего
детства из Флэтбуша Йозефа Хорбу, который в молодости
также был членом «Бейтар». Теперь он преподавал в
колледже ВВС США в Алабаме, имел доступ к секретной
информации и связи в высших сферах ФБР США.
В те годы, когда США развязали войну во Вьетнаме,
секретные службы США были всерьез обеспокоены ростом
антивоенных настроений среди американского студен¬
чества. Спецслужбы США создали в то время широкую
сеть политических организаций и групп, противостоящих
антивоенным настроениям среди американской молодежи.
ЦРУ и ФБР вкладывали огромные средства в борьбу
с молодежным движением.
Одной из таких правоэкстремистских организаций
являлась группа под вывеской «Объединение научных
консультантов», во главе которой встал Йозеф Хорба.
Его коллегой стал некий Майкл Кинг.
Майклом Кингом был не кто иной, как раввин Меир
Кахане. В период своей деятельности в «Объединении»
Кахане, считая, что одного христианского имени недоста¬
точно, представлялся также членом пресвитерианской
(шотландской) общины. Тогда же Хорба и Кахане соз¬
дали «Движение 4 июля», поставив перед собой задачу
добиваться у американских студентов поддержки войны
во Вьетнаме.
Вскоре после «шестидневной войны» * Кахане на
волне сионистского экстремизма создал «Лигу защиты
евреев». В «Лиге» проявилось его умение организовывать
пропагандистские шоу на радио и телевидении в целях
рекламы созданной им организации сионистских боеви¬
ков.
Через несколько лет раввин Кахане решил порвать
связи с американской разведкой (или, наоборот, она
с ним) и вместо этого установить контакты с мафией. Он
вошел в контакт с шайкой пресловутого гангстера Джо
Коломбо, который являлся руководителем «Движения
* Июньская война 1967 года, развязанная Израилем против
Египта, Сирии и Иордании.— Прим, перев.
161

за права американцев, выходцев из Италии», органи¬
зации, служившей прикрытием для банд мафиози. Связи
Кахане с мафией стали муссироваться американскими
средствами массовой информации, и вскоре под ногами
Кахане загорелась земля.
В 1969 году перед отъездом в Израиль Кахане обещал
своим коллегам по «Лиге защиты евреев», что в Израиле
через год он станет по крайней мере министром. Не
ясны причины разрыва между Кахане и руководством
«Лиги», однако нынешние лидеры «Лиги» в США до
сих пор вспоминают о нем неохотно. В те годы «Лига
защиты евреев» в основном занималась организацией
террористических актов, подбрасывала бомбы в совет¬
ские учреждения в США. Из-за этого популярность
«Лиги» упала.
В начале Кахане пытался создать «Лигу защиты
евреев» и в Израиле, однако по непонятным причинам,
возможно под давлением бывших коллег в США, отка¬
зался от своего замысла. С первых дней жизни Кахане в
Израиле на политической арене Иерусалима появилась
новая организация, которая называлась «Дикуй бог-
дим» *. Одним из символов организации был сжатый
кулак, вписанный в «щит Давида». Это был символ
«Лиги защиты евреев».
Вскоре Кахане стал заметной фигурой в политических
кругах Израиля. Чтобы получить место в парламенте
и пропагандировать там свои экстремистские взгляды,
он преобразовал свою организацию в партию «Ках».
Члены «Ках» стали появляться в студенческом городке
Иерусалимского университета и нападать на левых сту¬
дентов еврейского происхождения и студентов-арабов.
Одним из приближенных Кахане был Эли Хазеэв,
погибший в 1979 году во время нападения на жителей
поселения Бейт-Хадаса в Хевроне. До переезда в Из¬
раиль он носил фамилию Джеймс. Во время войны во
Вьетнаме служил в специальном снайперском подраз¬
делении десантных войск США. В конце 60-х годов,
незадолго до поражения во Вьетнаме, был ранен в одном
из боев. В армии имел клички Убийца и Волк. Другая
заметная фигура в «Ках», в десятки раз правее, чем
сам Кахане,— Йоэль Лернер, в прошлом один из орга¬
* «Дикуй богдим» (иврит) — «Смерть предателям».— Прим, перев.
162

низаторов «Лиги защиты евреев» в США. Он является
членом руководства «Ках$
В начале своей карьеры в Израиле Лернер был учи¬
телем английского языка в одной из иерусалимских школ.
В 1975 году его обвинили в попытке покушения на гос¬
секретаря США Генри Киссинджера, когда тот совершал
челночные поездки по региону. В июле 1982 года, месяц
спустя после начала войны в Ливане, он вновь был
арестован. На сей раз он подозревался в подготовке
диверсии в мечети на Храмовой Горе *. Сначала его
подвергли административному аресту, позже, в октябре,
решением окружного суда в Иерусалиме приговорили к
двум с половиной годам тюремного заключения.
В течение нескольких лет дуэт Мейра Кахане и Йоси
Даяна олицетворял собой руководство организации. Даян,
являвшийся секретарем «Ках», в мае 1980 года был
задержан полицией по обвинению в попытке убийства
шофера такси в Восточном Иерусалиме. Однако перед
судом Даян не предстал. В борьбе за предотвращение
вывода израильских войск с Синая Йоси Даян был
одним из тех членов «Ках», которые организовали траги¬
комический спектакль в «бункере самоубийц» в Ямите.
Позже он был приговорен военным трибуналом к тюрем¬
ному заключению за неявку на сборы резервистов в под¬
разделение, которое эвакуировало жителей Ямита. Еще
один «герой» «Ках» — командир «бункера самоубийц»
в Ямите — Йегуда Рихтер, которому принадлежит идея
массового самоубийства в знак протеста против вывода
оккупационных войск из Ямита.
Единственный раз руководство «Ках» разошлось во
взглядах, когда Йоси Даян призвал Кахане ужесточить
террор. Даян требовал сосредоточить все силы их не¬
большой организации на одном направлении, а не рас¬
пылять их на десятки акций. Террор должен вестись
против арабов. Даян бросил вызов Кахане, считая, что
тот слишком либерален. Даяна сместили «демократи¬
ческим» путем с помощью «увольнительного письма». Его
обвинили в недостаточном уважении к организации и ее
руководителю. Письмо составил и подписал сам Кахане.
После низложения Йоси Даяна никто в «Ках» больше
Храмовая Гора — возвышенность в Восточном Иерусалиме, на
которой находятся мусульманские святыни — мечеть Омара и мечеть
Аль-Акса.— Прим, перёв.
163

ни разу не протестовал против позиции Кахане.
Сейчас секретарем «Ках» является Гад Сиротман,
который также считается представителем правого крыла.
Он сторонник создания в «Ках» групп для осуществле¬
ния террористических акций. В одном интервью он ска¬
зал: «В будущем признают нашу роль в создании в
Израиле чисто еврейского государства. В нем больше не
будет арабов, и это будет нашей заслугой».
«Организация должна создать группы, которые бы
действовали в стиле «чернорубашечников» Муссолини,
чтобы попытаться расшатать государственную машину
и осуществить в стране вооруженный переворот»,— так
заявил еще один из активистов «Ках». Организация
«Ках», по мнению того же активиста, должна состоять из
легальной части, которая действует в рамках парла¬
мента, и подпольного отделения, действующего мето¬
дами террора. Оно должно изгонять арабов из страны
и делать это оперативными, насильственными методами.
Подобная линия характерна для многих фашистских
и неофашистских организаций XX века: политическая
организация, стремящаяся к укреплению своих позиций
в рамках государственных законов, и наряду с этим
тайная организация, добивающаяся достижения тех же
целей насильственным, недемократическим путем.
Спустя несколько месяцев после того, как активист
«Ках» предложил такую программу, движение оказалось
перед угрозой ликвидации. В мае 1980 года Меир Кахане
и его помощник Барух Грин были арестованы по адми¬
нистративному распоряжению и провели долгие месяцы
за решеткой. Очевидна прямая связь между арестом
Кахане и спадом деятельности «Ках». Он является един¬
ственным связующим звеном между своей организацией
и источниками ее финансирования. Тогда, когда «вождь»
находится за решеткой, «Ках» не получает средств, чрез¬
вычайно необходимых ей для существования.
Финансовые источники «Ках» являются секретными.
Кахане утверждает, что его организация существует за
счет добровольных пожертвований из США. Время от
времени Кахане отправляется в США для сбора средств,
причем отказывается назвать имена или организации,
жертвующие деньги для «Ках». Ходят также слухи о не¬
ком еврее-миллионере из Иерусалима, который пре¬
доставляет им огромные суммы денег. Существует также
мнение, что Кахане был и остается агентом американской
164

разведки, у которой он продолжает находиться на со¬
держании. Помимо предвыборной кампании в кнессет,
крупным расходом «Ках» была уплата 6 тысяч долларов
адвокату, защищавшему Алана Гудмана, одного из сто¬
ронников «Ках», который открыл огонь в мечети на Хра¬
мовой Горе и убил молящихся. Постоянными статьями
расходов «Ках» являются содержание двух квартир,
выплата зарплаты секретарю Гаду Сиротману, дирек¬
тору Шмуэлю Бен-Ишаю и техническому секретарю,
работающему на полставки. У организации есть собст¬
венная машина, печатный станок и микрофоны.
- Полиция в течение последних двух лет считает, что
среди членов «Ках» преобладает стремление к отказу от
легальной деятельности, ограниченной законом. По этому
поводу в одном из интервью Кахане сказал: «Тот, кто
полагает, что «Ках» осуществляет противозаконные дей¬
ствия, ничего не понимает. Существует единственный
закон — закон Торы. Мы полностью следуем заповедям
Торы. Если возникает расхождение между законами Торы
и законами кнессета, я руководствуюсь законами Свя¬
щенного писания».
В «Ках» не скрывают радости, когда узнают о новых
террористических акциях против арабского населения.
Более того, руководство и рядовые члены организации
приветствуют подобные действия, будь то нападение на
мэров арабских городов или убийство арабской девочки
в Шхеме.
КОРИЧНЕВАЯ СИЛА
В январе 1981 года в доме израильского поэта Эйтана
Эйтана в мошаве * Кинерет состоялся странный съезд,
названный в прессе съездом «коричневой силы». Среди
участников этого съезда выделялись генерал-майор
резерва Бени Пелед, полковник резерва Аарон Давиди,
подполковники резерва Шломо Баум и Меир Ар-Цион,
депутат кнессета Мордехай Бен-Порат. Часть докладов на
съезде «коричневой силы» была посвящена упадку изра¬
ильского общества и возможности военного переворота
как последнего средства спасения. После Бени Пеледа,
* Motuaea — сельскохозяйственное кооперативное поселение в
Израиле.— Прим, перев.
165

который открыл заседание, выступил организатор встречи
Эйтан Эйтан.
«Политическое существование Израиля,— говорил
Эйтан,— может опираться только на территорию, которая
обеспечит страну всем необходимым — жизненным про¬
странством, источниками воды и многим другим. Все это
находится за пределами границ, которые удерживает изра¬
ильская армия в настоящее время. Поэтому следует гово¬
рить не о выводе войск с территорий, а о дальнейшем
захвате территорий. Да, да! Территориальный захват!
Без этого у нас нет никаких шансов на длительное поли¬
тическое существование. Поэтому я выступаю за госу¬
дарство Израиль в истинных географических границах.
Это означает, в частности, Литани и ливанские горы
на севере и всю Трансиорданию на востоке. Но и этого
недостаточно. Нам нужны не реформы, а переворот. Нам
необходимы другие границы, границы, которые обеспе¬
чат нам доступ к источникам энергии и воды в регионе.
Иными словами, нам нужно захватить Саудовскую Ара¬
вию...»
Генерал Пелед не остался равнодушным к этим сло¬
вам и, по сути дела, повторил их, лишь слегка изменив
формулировку: «Нужно дорваться до крана!» *
Выступивший перед собравшимися отставной десант¬
ник Аарон Давиди заявил, что необходимо создать пар¬
тию, объединяющую всех сторонников такого Израиля:
«Через пять — восемь лет нас ожидает крах. Чтобы пре¬
дотвратить это, необходимо уже сейчас что-то делать.
Прежде всего необходимо избавиться от работников
социальных служб...»
Когда Бени Пеледа спросили, имеет ли смысл состав¬
лять список для участия в парламентских выборах, он
ответил, что не посещает борделей: «Чем пытаться за¬
крепиться в кнессете, лучше уж закрепиться на оружей¬
ном складе» (явный намек на военный переворот). Гене¬
рал Пелед определил также предполагаемое время вы¬
ступления — через два года. Поэтому на данном этапе
не имеет смысла создавать политические группы для
захвата и удержания власти. По мнению Пеледа, армии
пока не нужно изменять режим правления, ей следует
заняться «общественным мнением». В этой связи Пелед
предложил опустить в избирательные урны незаполнен¬
* Здесь он имел в виду арабскую нефть.— Прим, перев.
166

ные бюллетени. Когда это сделают 20 % населения, это
возымеет действие.
После семичасовой дискуссии, во время которой за¬
трагивались вопросы обработки общественного мнения
и насильственного захвата государственной власти,
участники встречи так и не смогли договориться о дате
военного переворота. Но рано или поздно, говорили они,
его не миновать. В заключение Меир Ар-Цион раздал
участникам встречи бланки для вступления в «Гуш-
Эмуним» *.
РЕЛИГИОЗНЫЕ НАЦИОНАЛИСТЫ
Вот уже более десяти лет «Гуш-Эмуним» является
злым духом израильского общества. Вот уже более десяти
лет члены «Гуш-Эмуним» действуют на оккупированных
территориях, словно в собственном государстве, устано¬
вив над арабским населением власть террора и угроз.
«Гуш-Эмуним» является своего рода частной армией,
ставящей перед собой цель закрепить сионистское прав¬
ление во всех частях оккупированной Палестины.
Члены «Гуш-Эмуним» не имеют своей униформы, но
их можно легко узнать в толпе по внешнему неряшли¬
вому виду — рубашка навыпуск, грубый свитер, шарф,
обмотанный вокруг шеи, руки в карманах, усы и вскло¬
коченные волосы, военные куртки и заплечные турист¬
ские сумки, иногда — оружие, висящее на плече. Члены
«Гуш-Эмуним» служат резервом израильского неофа¬
шизма и являются идеологическим питомником для це¬
лого ряда сионистских террористических организаций.
Семена «Гуш-Эмуним» впервые были посеяны в иеру¬
салимской ешиве **, которой руководил раввин Цви-
Йегуда Кук — единственный сын бывшего Верховного
раввина Кука. К концу 50-х годов в эту ешиву стали прихо¬
дить религиозные националисты, питомцы организации
«Бней Акива», которые установили с раввином Куком
тесный контакт. Престарелый бездетный раввин-фанатик
стал для них вождем. В отличие от других раввинов
Кук советовал своим ученикам не избегать службы в
* «Гуш-Эмуним» (иврит) — «Блок верных».— Прим, перев.
** Ешива — религиозное учебное заведение в Израиле.— Прим,
перев.
167

армии и пытаться получить назначение в лучшие ар¬
мейские части. Ученики Кука выполнили заветы своего
раввина и перешли к религиозному экстремизму, сменив
вязаные ермолки на «вязаные каски».
В конце лета 1967 года состоялся съезд выпускников
ешивы Кука. На съезде раввин Кук огласил манифест,
позднее ставший идеологической платформой «Гуш-Эму-
ним». Среди прочего в манифесте раввина Кука гово¬
рилось: «Греховна и преступна передача земли Израиля,
земли наших предков, в распоряжение гоев *. Это есть
не что иное, как слабость, недомыслие, неверие и пре¬
дательство. Каждый министр в Израиле, каждый солдат
в Израиле должен помешать этому любой ценой, при¬
лагая все силы. И да поможет нам бог...»
В первые годы оккупации Западного берега реки Иор¬
дан члены «Гуш-Эмуним» заставили правительство Из¬
раиля принять систему проектирования поселений по
геофизическим ориентирам, которые, по мнению руко¬
водства организации, помогли «вонзить нож в спину
палестинцев».
Так же как и другие крайне правые организации,
«Гуш-Эмуним» в первые годы своего существования по¬
лучала прямую финансовую поддержку от промышлен¬
ников и банкиров, обладающих огромными капиталами.
Одним из финансистов «Гуш-Эмуним» был Ицхак Шу-
бински, владевший фирмой по производству автомашин
«Автокаре». Еще одна известная личность, финансиро¬
вавшая на первых порах «Гуш-Эмуним» — банкир Йего¬
шуа Бен-Цион, который пожертвовал деньги на поселе¬
ние в Хевроне и на другие проекты «Гуш-Эмуним». Перец
Бен-Гиат, подрядчик из Иерусалима, пожертвовал круп¬
ную сумму на строительство поселения Офра. Доброволь¬
ные пожертвования поступали также из-за рубежа. На¬
иболее известными из иностранных финансистов были
Сирил Штейн — «король лондонских казино и игорных
домов» — и торговец оружием из Мексики Маркос Кац.
Однако все эти пожертвования не в состоянии были
обеспечить гигантский бюджет «Гуш-Эмуним», недо¬
ступный ни государственному контролеру, ни какой-
либо другой официальной инстанции.
Раньше активисты «Гуш-Эмуним» получали неболь¬
шое жалованье от религиозного отдела министерства
* Гои — презрительное название неевреев.— Прим, перев.
168

просвещения и культуры. После того как в 1977 году
к власти пришел блок «Ликуд», все правительственные
учреждения — министерства сельского хозяйства, жи¬
лищного хозяйства, абсорбции, обороны и, разумеется,
отдел поселений Еврейского агенства — стали направ¬
лять в кассу «Гуш-Эмуним» крупные денежные средства.
Для того чтобы привлечь в организацию новых чле¬
нов, «Гуш-Эмуним» принялся проводить показательные
акции. Так, 6 июня 1974 года в страну арабского городка
Хавара, что к югу от Наблуса, вышла первая демонст¬
рация поселенцев «Гуш-Эмуним». Регулярно проводи¬
лись «Марш за Самарию» и «Марш за Эрец Исраэль».
Все эти шествия мало чем отличались от «Марша на
Рим» Бенито Муссолини.
На первом этапе своего существования «Гуш-Эму-
ним» провела целую серию демонстраций протеста про¬
тив правительства Ицхака Рабина. Поводом для этого
послужило предложение госсекретаря США Генри Кис¬
синджера заключить соглашение о разъединении сирий¬
ских и израильских войск на Голанских высотах. Один
из лидеров «Гуш-Эмуним», Йоэль Бен-Нун, первым от¬
крыто призвал к выступлениям против правительства
Израиля. В самый разгар переговоров о разъединении
войск, в первую неделю мая 1974 года, когда израиль¬
ское правительство намеревалось вывести из города Ку-
нейтры оккупационные войска, поднялась волна демонст¬
раций, выплеснувшая на улицы Иерусалима все резервы
«Гуш-Эмуним». Колонны демонстрантов вели воспитан¬
ники раввина Кука. Они пронесли перед резиденцией
премьер-министра транспаранты, осуждающие уступки,
скандируя: «Это не исполнится, потому что с нами бог!»
Во время одного из визитов Киссинджера в Дамаск
всего за восемь часов на окраине разрушенной Кунейтры
членами «Гуш-Эмуним» было создано поселение Кешет.
Все оборудование собиралось втайне в старых сирийских
бункерах, поселенцы сосредоточивались нелегально.
В течение нескольких часов на место прибывали, кто
пешком, кто на машинах, молодые люди в вязаных ер¬
молках, с рюкзаками, спальными мешками и священ¬
ными книгами. Что касается «Гуш-Эмуним», то там до
сих пор считают: создание поселения Кешет себя оправ¬
дало, так как после подписания соглашения о разъедине¬
нии войск новая граница между Израилем и Сирией
была проведена по указанию поселенцев «Гуш-Эмуним»
Зак 89
169

ДИВЕРСАНТЫ
За последние 10 лет в Израиле создалась благодат¬
ная почва для осуществления террористических акций
правоэкстремистским еврейским подпольем, деятельность
которого направлена главным образом против жителей
оккупированных территорий. На Западном берегу реки
Иордан и в секторе Газа сейчас действует с полдюжины
тайных сионистских групп, таких, как «ТНТ», «Комиссия
безопасности», «Хасманеи», «Маккавеи», «Борцы за сво¬
боду Израиля». Они, по существу, превратились в терро¬
ристов на службе израильского правительства. Свое¬
образным питомником для нелегальных групп еврейских
поселенцев являются такие правые организации, как
«Гуш-Эмуним», «Совет поселений в Иудее, Самарии,
Газе», «Ках», партия «Техия».
Наиболее заметными акциями еврейских террористов
за последние годы были: попытки взрывов домов жителей
Хеврона, покушения на мэров арабских городов, попытка
взрыва мечети Омара, убийство Эмиля Гринцвейга во
время демонстрации движения «Мир — сейчас» *, напа¬
дение на студентов колледжа в Хевроне и поджог в де¬
кабре 1983 года автомашин арабов в иерусалимском
квартале Абу-Тур, а также минирование христианских
и мусульманских религиозных учреждений в Иерусалиме.
Террористической группой, лучше других организа-
ванной, наиболее опытной и обученной, является группа,
которая была создана в 1979 году. Сначала она назы¬
валась «Комиссия безопасности». Позднее, в 1982 году,
она была переименована в «Союз безопасности на доро¬
гах Иудеи и Самарии». Этот «Союз» официально не за¬
регистрирован. В результате обысков, проведенных поли¬
цией в районе, где действует эта группа, были найдены
склады с огромным количеством оружия и военного сна¬
ряжения, часть которого, как установили, была похищена
в подразделениях израильской армии.
Кроме того, полиция обнаружила, что поселенцы по¬
лучали крупные партии оружия от прежнего начальника
генштаба генерал-лейтенанта Рафаэля Эйтана. В то время
Эйтан пытался расширить сеть официальной органи¬
зации «Региональная оборона» на Западном берегу. Он
* «Мир — сейчас» — широкое по своему составу движение, кото¬
рое выступает за мирное урегулирование ближневосточного конфликта,
но не всегда придерживается в этом вопросе последовательных пози¬
ций.— Прим. ред.
170

приказал бригадному генералу Арие Биро направить в рас¬
поряжение «Региональной обороны» резервистов, которые
служили в отборных подразделениях «Цахал» *. Расши¬
рение «Региональной обороны» увеличило на Западном
берегу количество имеющих оружие и хорошо трениро¬
ванных людей и окончательно стерло разницу между
еврейскими поселенцами и солдатами израильской армии.
Тогда же в каждом еврейском поселении на оккупиро¬
ванных территориях появился «ответственный за теку¬
щую безопасность», получающий жалованье в мини¬
стерстве обороны или в полиции.
Первые сведения о существовании нелегальных групп
еврейских поселенцев появились в мае 1975 года после
того, как в Иерусалиме был подожжен автобус арабской
компании. Вскоре после поджога в редакции нескольких
газет позвонил неизвестный и сообщил, что «акция воз¬
мездия» осуществлена организацией «ТНТ». Тогда же
«ТНТ» направила арабским активистам на Западном
берегу письма с требованием прекратить диверсии про¬
тив израильтян, в противном случае получателей писем
грозились уничтожить. Через месяц после поджога авто¬
буса <<ТНТ» вновь дала о себе знать. На сей раз на
витринах магазинов в восточной части Иерусалима по¬
явились надписи: «Око за око, смерть за смерть», под
которыми стояла подпись: «ТНТ». В марте 1976 года
этой группой была осуществлена еще одна акция. Банда
из поселения Кирьят-Арба захватила нескольких палес¬
тинцев, которых подозревали в поджоге автомобильных
покрышек. Их привезли в Кирьят-Арба, чтобы «проучить».
Для этого арабов раздели догола и натравили на них
огромную собаку пограничной охраны.
Следующее событие произошло после недолгого за¬
тишья. В субботу вечером 26 мая 1976 года семья Абдель-
Азиза Нирока из Касбы находилась у себя дома. Не¬
ожиданно в комнату ворвалась группа людей, говорящих
на иврите. «Мы пришли, чтобы вышвырнуть вас отсюда,—
орали они.— Этот дом принадлежал и будет принад¬
лежать евреям». Налетчики избили всех членов семьи
и, сломав всю мебель, скрылись. В ту же ночь подобные
погромы произошли и в других домах Касбы.
* «Цахал» (иврит) — так называется на иврите израильская
армия.— Прим, перев.
171
7*

В июне 1980 года было совершено покушение на трех
мэров арабских городов на Западном берегу реки Иор¬
дан — Карима Халафа, Бассама аш-Шакаа и Ибрагима
ат-Тауиля. В ходе предварительного следствия по делу
о нападении на мэров полиция пришла к выводу, что эта
акция была осуществлена двумя бандами. Одна банда
подложила взрывные устройства в Рамаллахе, Шхеме и
Эль-Бире, а другая — в Хевроне.
Комментатор газеты «Давар» Амир Орен позже опуб¬
ликовал обзорную статью об этом покушении и его рас¬
следовании. Он ссылался на следователей, которые за¬
явили, что среди подозреваемых в покушении есть офи¬
церы-резервисты из добровольческих военизированных
подразделений. Орен добавил также, что на первом этапе
следствия, ставшем, кстати, и последним, выяснилось,
что подозреваемым свойствен религиозно-фашистский
фанатизм. Следователи обратились в компетентные ор¬
ганы с ходатайством подвергнуть подозреваемых админи¬
стративному аресту, однако просьба не была удовлетво¬
рена. Те же следователи рассказали Орену, что речь
идет о разветвленной организации, осуществляющей
террористические акции. Эта организация разделена на
ячейки, в каждой из которых по шесть-семь хорошо
подготовленных террористов, способных действовать
самостоятельно в зависимости от обстоятельств. Опа¬
саясь провала, эта нелегальная организация избегает
многоразовых акций, которые сделали бы ее более уязви¬
мой и навели бы на ее след полицию.
На следующий день после покушения в печати вновь
появилось упоминание об организации «ТНТ». Это про¬
изошло после того, как в редакцию агентства новостей
ИТИМ позвонил некий молодой человек, назвавшийся
Шломо и представившийся пресс-секретарем движения
«ТНТ». Он добавил, что их организация проводит в Иеру¬
салиме террористические акты, «которые арабы запомнят
надолго». По словам Шломо, они снабдили взрывчат¬
кой группу террористов, которая и совершила нападение
на мэров. Он заявил: «Наше движение не связано ни с
«Гуш-Эмуним», ни с «Ках» раввина Кахане, хотя они
и оказывают на нас идейное влияние».	’’
Еще одна акция была проведена «ТНТ» в феврале
1982 года. Тогда была разбита витрина кинотеатра «Эль¬
Захра» в Восточном Иерусалиме. Одновременно были
повреждены автомашины в деревне Янина. На стенах
172

домов в Восточном Иерусалиме появились надписи «Тер¬
рор против террора» и «Смерть бросающим камни».
В июле 1982 года на крыше одной из ешив в еврей¬
ском квартале старого Иерусалима случайно был обна¬
ружен целый склад взрывчатки, в количестве, достаточ¬
ном, чтобы взорвать половину квартала. Вскоре была
арестована группа молодежи под названием «Хасмонеи»,
во главе которой стоял бывший член «Ках» Йоэль
Лернер. В ходе предварительного следствия выяснилось,
что спрятанная группой взрывчатка предназначалась
для взрыва мечети Омара на Храмовой Горе.
На суде ход этой операции был представлен сле¬
дующим образом: «Один из парней спустит с крыши до
земли рыболовную леску у отмеченного камня на вос¬
точной стене Храмовой Горы. Ночью Лернер и еще один
парень привяжут к леске толстую веревку и поднимут
взрывчатку наверх. Взрыв произойдет после того, как
первые лучи солнца осветят веревку. В данном случае
используется принцип фотоэлектрического элемента, за¬
мыкающего электрическую цепь с помощью солнечного
света».
С середины 1982 года начинается другой этап в дея¬
тельности террористов, на сей раз направленный против
еврейского населения Израиля. 12 февраля 1983 года
во время демонстрации, организованной движением
«Мир — сейчас», в знак протеста против решения ми¬
нистра обороны Ариэля Шарона игнорировать требова¬
ния комиссии, расследовавшей резню в Сабре и Шатиле,
в ряды демонстрантов была брошена ручная граната.
В результате был убит один из лидеров движения, Эмиль
Гринцвейг. Полиция не поймала того, кто бросил гранату.
Почти месяц спустя в Хевроне группа неизвестных
заложила взрывчатку перед домом семьи Джабри, кото¬
рый находился около ограды еврейского поселения
Кирьят-Арба. Взрывчатка была подложена также у од¬
ной из мечетей Хеврона. Кроме того, была обстреляна
машина в деревне Яата.
В первую неделю августа 1983 года члены подполь¬
ной группы из еврейского поселения Кирьят-Арба напали
на студентов мусульманского колледжа в Хевроне и
убили двух человек. Это нападение, совершенное средь
бела дня, свидетельствует о том, что террористы дейст¬
вовали по четко разработанному плану.
По мнению полиции, ныне действующие экстремист¬
173

ские группы еврейских поселенцев разделяются на два
типа. Первый — это тренированные, хорошо подготов¬
ленные в военном отношении отряды. Группы второго
типа — это объединения экзальтированной молодежи,
не имеющей достаточной военной подготовки. Согласно
этим оценкам, в начале декабря 1983 года группами пер¬
вого типа была осуществлена целая серия террористи¬
ческих акций. Первая акция была проведена в нижней
части квартала Абу-Тур в Иерусалиме — шесть автомо¬
билей, принадлежащих палестинским жителям квартала,
были сожжены. Когда на место происшествия прибыла
полиция, одна из местных жительниц рассказала, что
за несколько минут до поджога она слышала, как кто-то
бежал по улице и кричал на иврите: «Скорей, скорей!»
Тогда же в разных местах Иерусалима были под¬
ложены мины-ловушки — в монастыре францисканцев,
у входа в греко-православную семинарию и у входа в
церковь Успокоения. Мина была подложена также около
мечети в арабской дереве Бейт-Саффафа. Все эти мины,
по мнению следователей, предназначались лишь для
устрашения. Наутро после обнаружения мин неизвест¬
ный человек позвонил в редакцию радиостанции израиль¬
ской армии и сообщил, что ответственность за поджог
машин и подложенные мины берет на себя организация
«ТНТ». Два дня спустя мина-ловушка взорвалась в де¬
ревне Хусан около Вифлеема. Организация «ТНТ» взяла
на себя ответственность и за этот взрыв.
Террористические группы на Западном берегу и в Ие¬
русалиме имеют свои ячейки в Тель-Авиве, которые свя¬
заны с преступным миром.
В начале 1983 года окружной суд Тель-Авива при¬
говорил к 39 месяцам тюремного заключения некоего
Йосефа Анива. Сразу же после вынесения приговора
Анив сказал: «Я сяду в тюрьму, но здесь возникнут
новые группы... В кварталах есть наши ребята, есть
раввин Меир Кахане... Я уверен, что возникнут новые
группы!» Анив руководил двумя нелегальными груп¬
пами, одна из которых — «МАЦ» («Совет молодых пре¬
ступников»), а другая — тель-авивская «ТНТ». Цель Ани¬
ва — война против левых сил в Израиле. Первая группа
Анива, «МАЦ», была раскрыта в середине 1978 года.
«МАЦ» состояла из 23 преступников, известных поли¬
ции. В ходе расследования обнаружилось, что эта
группа была создана как полувоенная организация, со
174

своими офицерами и солдатами. Члены «МАЦ» осущест¬
вили десятки акций, которые оставались нераскрытыми
до тех пор, пока террористы не были пойманы. Среди
этих акций — поджог здания редакции газеты «Гаарец»,
поджог завода «Каргаль» в Лоде, мебельной фабрики
«Марс» в Яффе и поджог здания одной из ячеек «Гашо-
мер гацаир».
Все члены «МАЦ» предстали перед судом, но против
Анива не нашлось улик, хотя трое судей окружного суда
в Тель-Авиве пришли к заключению, что он был идей¬
ным руководителем банды. Именно он сформировал
«штаб», назначил «президента», «премьер-министра»,
«министра сельского хозяйства» (ответственного за
кражу сельхозпродуктов из кибуцев), «министра транс¬
порта» (отвечающего за угон автомашин) и «главу отдела
разведки», названного «министром рассказов». Рядовые
члены организации назывались «экспроприаторы». И все
же Анив отправился за решетку по обвинению в том,
что вместе с женой Роз он в июне 1980 года ворвался
в клуб партии ШЕЛИ *, разбил там пишущую машинку,
написал лозунги «Смерть ШЕЛИ» и «ШЕЛИ — преда¬
тели»'^ выкрал два регистрационных журнала с именами
членов партий и ей сочувствующих. На суде Анив при¬
знался в том, что писал на стенах домов в Тель-Авиве
логунги «Да здравствует раввин Меир Кахане!», «Власть
раввину Кахане!», «Свободу Мейру Кахане!».
В приговоре Анив был назван «диверсантом».
ЗАГОВОР «ХРАМ»
Храмовая Гора в Иерусалиме, на которой распо¬
ложены такие всемирно известные мусульманские свя¬
тыни, как мечеть Омара и мечеть Аль-Акса, давно при¬
влекает внимание еврейских экстремистских групп. Хра¬
мовая Гора, являющаяся к тому же и религиозным цент¬
ром мусульман в Палестине, уже не раз подвергалась
налетам еврейских религиозных фанатиков. Поджог ме¬
чети Аль-Акса в 1968 году Майклом Ракманом вызвал
серьезные волнения в мусульманской среде. Экстремист¬
ские круги открыто призывают к изгнанию мусульман
из Иерусалима и уничтожению мусульманских святынь,
* ШЕЛИ — центристская партия в Израиле.— Прим, перев.
175

которые почитаются мусульманами всего мира так же,
как святыни Мекки и Медины.
В интервью одной из газет шейх Саад эд-Дин аль¬
Алами, ответственный служащий вакфа *, сказал: «Пред¬
ставьте себе, что мусульмане обратятся сейчас к испан¬
скому правительству и потребуют отдать им мечети, по¬
строенные там в средние века. Ведь в средневековье
в Испании были воздвигнуты сотни, а может быть, даже
тысячи мечетей, причем среди них есть одни из самых
больших и красивых мечетей в мире. Будет ли оправдан¬
ным и логичным в наши дни требование получить назад
все эти святыни? Примет ли кто-нибудь в мире наши
требования?»
Шейх аль-Алами рассказал также о том, что получил
сотни писем с угрозами. В одном из них, среди прочего,
говорилось: «Освободи мечеть Аль-Акса, и ты получишь
миллион иорданских динаров. Если вы не уйдете с Храмо¬
вой Горы, мы убьем вас!» Как-то у входа в мечеть
Аль-Акса был обнаружен муляж мины. На следующий
день было получено письмо, предупреждающее: «В другой
раз это будет настоящая мина!»
Мусульмане не намерены молча сносить постоянные
угрозы разрушить их святыни. Это выражается в рас¬
тущей организованности мусульман, и в частности в том,
что они запасаются холодным оружием. Не секрет, что
мусульмане делают внутренние укрепления, забивают
бетоном и кирпичом проходы и тоннели под Храмовой
Горой, перекрывают ворота. В последнее время вакф
увеличил число постоянных охранников и снабдил их
современной системой связи. Сейчас на Храмовой Горе
постоянно находится дежурное оперативное подразде¬
ление вакфа.
Весь ход событий, связанных с Храмовой Горой, сви¬
детельствует о том, что в течение последних трех лет
экстремистские круги в Израиле формируют подпольную
сеть, которая должна осуществить заговор «Храм». Кто
же стоит у истоков этой операции? Среди заговорщи¬
ков — группы партии «Техия» **, раввины разных рангов,
ученики ешив, тайные организации еврейских экстре¬
* Вакф. (араб.) — администрация, ведающая имуществом мусуль¬
манской общины.— Прим, перев.
** «Техия» (иврит) — «Возрождение» — крайне правая национа¬
листическая партия фашистского толка.— Прим, перев.
176

мистов. Таким образом, идейная основа заговора под¬
креплена цитатами из Талмуда и пальбой из винтовок
«галиль».
3 марта 1983 года полицейский-араб обнаружил у
ворот Маджлис на Храмовой Горе подложенную в целло¬
фановом пакете мину-ловушку весом 0,5 килограмма.
Мина была обнаружена за час до того, как сотни веру¬
ющих мусульман начали подниматься через ворота на
Гору к пятничной молитве. Взрыв мины мог привести к
сотням жертв.
В ночь с 10 на 11 марта 1983 года полиция арестовала
45 молодых националистов-фанатиков, которые соби¬
рались с помощью оружия ворваться на Храмовую Гору
и поселиться там. Многие из членов группы имели при
себе оружие. Вся группа была арестована на месте
сбора — в квартире раввина Исраэля Ариэля.
Раввин Исраэль Ариэль известен в Израиле тем, что
активно сотрудничает с раввином Меиром Кахане. В ре¬
зультате этого альянса Ариэль занял второе место в пред¬
выборном списке «Ках» во время избирательной кам¬
пании в кнессет в 1981 году. Спустя неделю после начала
войны в Ливане в израильских газетах была опублико¬
вана целая серия интервью с раввином Ариэлем. Он
утверждал, что Ливан необходимо считать частью Из¬
раиля. Раввин Ариэль давно известен максималистскими
взглядами в вопросе определения границ Израиля. По его
мнению, карта территории Израиля, составленная дея¬
телями партии «Техия», является явно недоработанной.
В границы сионистского государства Ариэль включает
территорию Ливана до порта Триполи, большую часть
Сирии, часть Ирака, всю территорию Иордании и, разу¬
меется, Синайский полуостров.
Еще одной заметной фигурой, участвующей в заго¬
воре «Храм», является Гершон Соломон — фанатик-
националист, лидер экстремистской группы «Стражники
Храмовой Горы». Именно такие группы создают под¬
ходящую атмосферу для акций, подобных той, что в 1982
году совершил Алан Гудман, выходец из США, который
ворвался в мечеть Аль-Акса и открыл по молящимся
огонь из автомата, убив и ранив несколько десятков
человек. В 1979 году Соломон вышел из блока «Ликуд»
и стал одним из основателей партии «Техия», известной
своими фашистскими взглядами. Соломон стал также
инициатором создания отделения партии «Техия» в Ие¬
177

русалиме. Гершон Соломон не скрывает своих связей
с правыми организациями в США, которые финанси¬
руют его группу.
Одновременно с подготовкой захвата Храмовой Горы
еще одна экстремистская организация разрабатывает
захват мусульманской части Старого города в Иеруса¬
лиме. Этой организацией, которая называется «Воз¬
вращение былого величия», руководит Исраэль Фейхт¬
вангер. Эта террористическая группа фанатичных моло¬
дых людей захватывает дома и строения, принадлежав¬
шие когда-то евреям. После того как экстремисты за¬
хватывают дома и выгоняют оттуда жителей-арабов,
Фейхтвангер юридически оформляет права на владение
этими домами.
Экстремисты, участвующие в заговоре «Храм»,
хорошо вооружены. Проблема усугубляется также тем,
что израильское правительство, отказываясь признать
правоэкстремистские группировки в качестве террорис¬
тических организаций, практически всегда закрывает
глаза на их деятельность. По этим причинам они пре¬
вратились в чрезвычайно опасную силу среди израиль¬
ских неофашистов.

Раздел III
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ
ПРЕССА

ИЗРАИЛЬСКИЕ «ТОРГОВЦЫ СМЕРТЬЮ»
«Фаластын, ас-Саура»,
Никосия (Кипр)
В настоящее время Израиль поддерживает диплома¬
тические отношения с шестью наиболее реакционными
африканскими режимами. Это ЮАР, Заир, Либерия,
Свазиленд, Лесото, Малави. Кроме того, с 12 африкан¬
скими странами Израиль установил отношения на уровне
консульств.
Дипломатической активности Израиля в Африке во
многом способствует деятельность израильских компаний.
Сегодня Израиль имеет торговые отношения с 22 стра¬
нами Африки, в которых задействовано около 60 израиль¬
ских компаний. Торговля между Израилем и африкан¬
скими странами растет стремительными темпами. В 1982
году сумма торгового оборота составила 87 миллионов
долларов, причем сюда не входила стоимость оружия.
В 1983 году торговый оборот Израиля с африкан¬
скими странами достиг уже 130 миллионов долларов.
Что касается военного экспорта Израиля в Африку, то
его сумма достигла 83 миллионов долларов. Поставки
включали ракеты, торпедные катера, самолеты, стрелко¬
вое оружие, средства связи.
Израильские компании эксплуатируют сырьевые ресур¬
сы африканских стран, получая баснословные прибыли.
Так, в Либерии израильская компания получила концес¬
сию на вырубку леса в течение 38 лет. Израильская
компания «Нисим гаун», спекулируя продуктами питания,
выкачивает из стран Западной Африки астрономические
суммы. В Центральной Африке израильские компании за
бесценок скупают сельскохозяйственное сырье и, перера¬
ботав его, втридорога продают продукты питания афри¬
канцам. Известную роль израильские компании сыграли
180

в незаконной вывозке эфиопских фалашей * во время
голода в Эфиопии. Организацией этой операции, под ко¬
довым названием «Моисей», занималась израильская
спецслужба «Моссад», чей сотрудник является предста¬
вителем израильской компании «Амиран» в Аддис-Абебе.
Разведка помогает Израилю еще глубже проникать
в Африку. Некоторые африканские режимы в деле обес¬
печения своей безопасности полностью полагаются на
израильскую разведку. Известно, что офицеры израиль¬
ской разведки являются советниками по национальной
безопасности правительств Сенегала, Габона и Каме¬
руна. Один из региональных центров израильской развед¬
ки на Африканском континенте находится в столице
Гвинеи — Конакри. Президент Гвинеи Кунти заявил, что
большинство израильских специалистов, работающих
в стране, занимаются сбором разведывательной инфор¬
мации, что главная цель присутствия израильтян в
Гвинее — разведка.
Некоторые африканские режимы приглашают израиль¬
ских военных специалистов в свои армии. Известно, что
израильтяне оказали значительную помощь режиму Хаб¬
ре в Чаде. Они снабжали диктатора оружием, бое¬
припасами, посылали туда своих военных советников.
Израильтяне находились в составе заирских частей, пос¬
ланных на помощь режиму Хабре.
Эти факты свидетельствуют о том, что Израиль рас¬
сматривает Африканский континент как зону своих осо¬
бых интересов.
«Луча обрера»,
Тегусигальпа (Гондурас)
(отрывок из статьи)
Из американских источников известно, что в Гвате¬
мале в департаменте Альта-Верапас израильским воен¬
но-техническим персоналом построен завод по производ¬
ству автоматических винтовок «галиль», автоматов «узи»
и пулеметов 20-миллиметрового калибра. Президент
Гватемалы Мехиа Викторес заявил, что завод предназна¬
* Фалаша — племя в Эфиопии, исповедующее иудаизм. Во время
засухи 1984—1985 годов часть фалашей якобы под предлогом спа¬
сения от голодной смерти была тайно вывезена в Израиль, где исполь¬
зовалась на тяжелых сельскохозяйственных работах.— Прим, перев.
181

чен для выпуска оружия, которое обеспечит надежную
защиту от «коммунистической угрозы» не только для
Гватемалы, но и для всей Центральной Америки. Это
оружие доказало свою эффективность во время антипар-
тизанских операций в Сальвадоре и Гватемале.
«Зияг информа»,
Гватемала
В своих планах милитаристской колонизации Цент¬
ральной Америки Израиль не ограничился созданием
первого в регионе военно-промышленного комплекса
в Альта-Верапасе. В районе Эскуинтла Израиль в глу¬
бокой тайне строит авиазавод по сборке истребителей
«Кфир», специально модифицированных для антипарти-
занских действий и для штурма с воздуха позиций в пере¬
сеченной местности. Одновременно израильские геологи
ищут уран на северо-востоке страны.
В послании президенту Мехиа Вйкторесу премьер-
министр Израиля И. Шамир отметил, что его страна
сделает все необходимое для превращения Гватемалы
в развитое в военном отношении государство, способ¬
ное противостоять «коммунистической угрозе». По нашим
данным, именно израильские инструкторы, число кото¬
рых в настоящее время достигло в Гватемале 600, стоя¬
ли за спиной специальных частей «Камбилес», которые
в феврале — марте 1983 года атаковали лагеря гвате¬
мальских беженцев на территории Мексики. Жертвами
того налета стали 18 мексиканских пограничников.
Израиль открыто поощрял территориальные притяза¬
ния всех диктаторских режимов Гватемалы на нефте¬
носные районы Юкатана, принадлежащего Мексике. Речь,
видимо, идет о том, что в Гватемале апробируется кон¬
цепция колониальной экспансии сионизма, которая вклю¬
чает в себя вывоз капитала и его размещение в мили¬
таризованной индустрии диктаторских государств с хоро¬
шими сырьевыми перспективами, ведение экспансионист¬
ских войн местными армиями, поощрение массового
праворадикального террора, контроль над финансами
и экономической инфраструктурой. Этими методами сио¬
низм, повсеместно использующий военно-политическую
мощь США и перенесший свои глобальные амбиции
на развивающиеся страны, пытается создать собствен¬
ную колониальную империю нового типа.
182

«Комбатьенте»,
Гватемала
Число израильских солдат, офицеров и военных спе¬
циалистов в Центральной Америке, по самым скром¬
ным Подсчетам, превысило 2 тысячи, причем большая
их часть находится в Гватемале и Сальвадоре, где они
принимают непосредственное участие в боевых действиях
против повстанцев. На территории Гватемалы в лагерях
близ Антигуа, Коатепеке, Сантьяго-Атитла проходят бое¬
вую стажировку израильские коммандос, которые затем
отправляются в Ливан и другие страны как в качестве ин¬
структоров, так и для участия в боевых действиях. В
1981 —1984 годах израильские военные принимали актив¬
нейшее участие в 146 антипартизанских операциях, при¬
чем в общей сложности в них действовало до 1600—
1700 израильтян. Они находятся в Гватемале на основе
ротационного принципа — приехал, прошел практику, за¬
менен другим. Но кроме этих коммандос, в армиях,
штабах и министерствах Гватемалы, Гондураса и Саль¬
вадора находится не менее тысячи израильских спе¬
циалистов. Причем в это число не входят офицеры и слу¬
жащие специальных групп центральноамериканской аген¬
туры «Моссад», которая активно собирает информацию
о левых и участвует в планировании операций, направ¬
ленных на укрепление диктаторских режимов. «Моссад»,
в частности, искусно провела операцию по выводу из
кризиса правительства Суасо Кордобы в Гондурасе в кон¬
це марта 1984 года. Тогда, действуя совместно с рези¬
дентурой ЦРУ, которую возглавлял Джон Негропонте,
израильская разведка отстранила от руководства армией
и службой безопасности Гондураса группу генерала
Альвареса Мартинеса, погрязшую в коррупции и афиши¬
ровавшую свою связь с США.
Престиж режима был спасен, что имело особую зна¬
чимость, учитывая его неприглядную роль в борьбе про¬
тив сандинистской революции в Никарагуа. Эта операция
проводилась под лозунгами борьбы против североамери¬
канского влияния. «Моссад» полностью подчинил себе
службу безопасности Гондураса, поставив во главе ее
своих платных агентов, безропотно подчиняющихся одно¬
му из главных ставленников израильской разведки в Цент¬
ральной Америке — полковнику Хосе Серра Эрнандесу.
183

«Опинъон»,
Каракас (Венесуэла)
Сионисты в целом, и израильская агентура в частно¬
сти, проявляют свойственную лишь иезуитам былых вре¬
мен полную беспринципность в выборе средств, бесцере¬
монность, бесчеловечный прагматизм и забвение траги¬
ческих уроков истории. Они твердят о том, что всегда
верны принципам и догмам иудаизма, но в то же время
внедряются в католическую церковь Никарагуа. Делают
они это не ради веры, а для превращения церквей в ба¬
зы контрреволюции. Тогда священнослужители превра¬
щаются в инструкторов террористов, а церкви — в склады
оружия. Они уверяют, что не забыли печи Освенцима
и газовые камеры Майданека, а сами стали инициато¬
рами строительства концлагерей, сооружаемых в Гвате¬
мале с 1982 года под видом так называемых «образцо¬
вых деревень». Они поставляют сальвадорской армии
нервно-паралитический газ, идентичный «циклону Б», ко¬
торый применяется в массовых масштабах против парти¬
занских районов. Они громогласно заявляют о своем ан¬
тифашизме, но в то же самое время израильская развед¬
ка «Моссад» с 1978 года сотрудничает с континенталь¬
ной фашистской организацией «Кондор» и тренирует
в Чили, Парагвае и Гватемале террористические группы
этой организации. Резидент «Моссад» в Латинской Аме¬
рике некий «полковник Аарив» неоднократно встречался
с чилийским генералом Контрерасом, сальвадорским гене¬
ралом Мерино, политическим авантюристом Д’Облоссо-
ном, гватемальским полковником Гордильо, перуанским
генералом Брушем и другими руководителями этого
«черного ордена», объединяющего воедино специальные
службы и фашистские организации континента.
«Люта операйя»,
Сан-Паулу (Бразилия)
Сионистское лобби в Бразилии не ограничивается
подчинением национальной экономики капиталу, находя¬
щемуся под контролем Всемирной сионистской орга¬
низации. Уже сейчас доля этого капитала составляет
не менее*20 % национального дохода страны. С помощью
сионистского лобби Израиль инвестирует наиболее пе¬
184

редовые отрасли бразильской экономики. Сионизм пыта¬
ется подчинить себе ядерную и энергетическую программу
страны, а также использовать богатые ресурсы Бразилии
для экономических нужд Израиля.
В бразильских банках «отмываются» деньги, получен¬
ные израильскими спецслужбами от торговли наркоти¬
ками, похищений людей и экспроприаций, а также
открываются счета для финансирования разведыватель¬
но-террористической деятельности против левых и под¬
держки просионистских сил в континентальном масш¬
табе. Все это делается с целью превращения Латинской
Америки в гигантскую колонию нового типа для Израиля
и международного сионизма. Массовым орудием этой по¬
литики стали местные сионистские круги, ударной силой —
резидентура «Моссад», а тараном — праворадикальные
и правоконсервативные партии и организации.
«Вангардия»,
Ла-Пас (Боливия)
Израиль тайно финансирует и предоставляет инфор¬
мацию фашистским организациям, причем не только в Бо¬
ливии, а во всей Латинской Америке. Недаром банди¬
ты из «Фаланги», «Секретной антикоммунистической
армии», «эскадронов смерти» и других террористи¬
ческих групп не скрывают своих связей с секретными
службами Израиля и кое с кем’в самом Израиле. Сейчас
уже известно, что нацистский преступник Альтман-
Барбье координировал деятельность сил, подчинявшихся
не только ЦРУ, но и израильской разведке «Моссад»:
Джеральд Сейб,
«Уолл-стрит джорнэл»,
Нью-Йорк
ЯДЕРНЫЙ ПОТЕНЦИАЛ ИЗРАИЛЯ
Стоя на краю знойной пустыни Негев, в том месте,
где дорога почти подходит к Димоне, можно увидеть, как
он тускло светится вдали. Но заграждения из колючей
проволоки, таблички с запрещающими надписями и ча¬
совые на вершинах холмов советуют держаться подальше
185

от этого места. Здесь запрещено даже фотографиро¬
вать. Здесь, в Димоне, находится ядерный реактор Из¬
раиля, оплот его ядерной программы и символ того, как
одно из самых малых государств мира пытается завла¬
деть самой страшной силой. По всей вероятности, за
последние два десятилетия Израиль сумел достичь в об¬
ласти ядерных исследований результатов, о которых неко¬
торым другим странам остается только мечтать. Бла¬
гополучно миновав международные ограничения в обла¬
сти ядерной технологии, Израиль получил возможность
производить ядерное оружие.
Израильские правительственные чиновники категори¬
чески отказываются от обсуждения своей ядерной прог¬
раммы. Но в последние годы несколько израильских ру¬
ководителей публично заявили, что их страна имеет воз¬
можность быстро производить ядерное оружие. И пред¬
ставители американской разведки в последние десятилетия
пришли к заключению, что Израиль, возможно, тайно
создал небольшой арсенал ядерного оружия.
Как бы то ни было, Израиль явно обладает передо¬
вой ядерной технологией и его опыт может послу¬
жить отрезвляющим уроком для других стран, которые
думают, что способность производить ядерное оружие
разрешит их проблемы безопасности.
Израильские руководители обнаружили, что их ядер-
ные успехи имеют довольно ограниченную ценность в вой¬
не с арабами. Даже несмотря на то, что экономическое
положение Израиля ухудшается и стоимость производ¬
ства оружия обычных видов растет, в стране все еще мало
кто настроен в пользу открытого производства ядерного
оружия. Некоторые израильские специалисты считают,
что затянувшийся экономический кризис может заставить
израильских руководителей в открытую сыграть «ядерной
картой». Один видный специалист, Шаи Фельдман, даже
написал книгу, в которой утверждает, что Израиль сде¬
лает положение на Ближнем Востоке более устойчивым,
если он будет открыто производить ядерное оружие. По¬
литика опоры только на военную силу, обеспечиваемую
оружием обычного вида, «ставит нас на грань эконо¬
мического банкротства»,— утверждает Фельдман.
Намеренно туманные заявления Израиля о своих ядер¬
ных успехах заставляют арабов полагать, что у Израиля
уже есть ядерное оружие или по крайней мере он обла¬
дает возможностью его производить. Таким образом,
186

Израиль добивается почти такого же эффекта устраше¬
ния, который он получил бы, публично признавая су¬
ществование ядерного арсенала.
В конечном счете израильские военные специалисты
не уверены, что открытый ядерный арсенал позволит стра¬
не значительно сократить расходы на обычные вооруже¬
ния. Они заявляют, что Израилю по-прежнему придется
содержать почти такую же армию, оснащенную оружием
обычного вида для ведения ограниченных военных дей¬
ствий.
Американские должностные лица думают, что Израиль
уже имеет «бомбу в подвале», то есть тайный ядерный
арсенал. «Я придерживаюсь мнения, которое, как видно,
разделяют все, а именно: Израиль имеет определенное
количество ядерного оружия»,—заявляет Леонард Вейс,
специалист сенатской подкомиссии США по энергетике
и распространению атомной энергии. По подсчетам аме¬
риканских военных специалистов, Израиль к настоящему
времени, возможно, произвел 20 единиц ядерного оружия.
Такие подсчеты опираются в основном на анализ двад¬
цатилетней деятельности в Димоне.
Реактор начали строить в 50-х годах в соответствии
с секретным соглашением между Израилем и Францией,
которая в те времена тесно сотрудничала с Тель-Авивом
в ядерных исследованиях. Израильские и американские
официальные лица заявляют, что нынешний премьер-
министр Шимон Перес руководил строительством в Ди¬
моне, занимая пост генерального директора министерства
обороны.
Леонард Спектор, эксперт Фонда Карнеги в Вашинг¬
тоне, написал книгу, в которой подробно изложил исто¬
рию создания реактора в Димоне. Он пишет, что, помимо
помощи в его строительстве, Франция, по-видимому, также
согласилась предоставить Израилю схемы извлечения плу¬
тония из отработанного топлива реактора. Франция, воз¬
можно, также дала согласие на переработку топлива из
Димоны на своих заводах и затем пересылку извлеченного
плутония обратно в Израиль. К тому же в конце 60-х
годов Израиль, возможно, тайно получил некоторое ко¬
личество высокообогащенного урана от одной американ¬
ской компании.
США, по-видимому, ничего не знали о строитель¬
стве реактора в Димоне до конца 60-х годов, когда аме¬
риканский самолет-шпион, как сообщают, обнаружил его.
187

Американским ученым позволили в 60-х годах посещать
реактор. Но американцы не были убеждены, что им поз¬
волили осмотреть все службы, и их визиты постепенно
прекратились. В начале 70-х годов ЦРУ начало распро¬
странять сообщения о том, что Израиль произвел неко¬
торое количество ядерного оружия. В начале 1985 года
в докладе исследовательской службы конгресса США
Израиль был охарактеризован как страна, которая, по
всей вероятности, начнет производить и испытывать ядер-
ное оружие в конце этого столетия.
В докладе Центра стратегических и международных
исследований при Джорджтаунском университете гово¬
рится, что Израиль произведет достаточное количество
ядерных материалов, чтобы к концу столетия иметь ар¬
сенал из более чем 100 ядерных боеголовок.
«Пресс де Тюнизи»,
Тунис
1 октября 1985 года. 10 часов утра. В районе Хаммам
аш-Шатт, расположенном в южном пригороде тунисской
столицы, тишина и спокойствие. Внезапно со стороны моря
появилось шесть истребителей-бомбардировщиков амери¬
канского производства «F-16», которые летели на большой
высоте.
Вот что рассказывает о варварском налете Израиля
один из очевидцев, молодой палестинец:
«Я увидел самолеты и «красные шары» (ложные тер¬
мические цели для самонаводящихся ракет ПВО); затем
последовали взрывы бомб. Четыре самолета пикировали на
административные здания, жилые дома палестинцев. Зем¬
ля дрожала от разрывов бомб, в воздух летели обломки
цемента, камни, куски искореженных труб, почерневшие
от копоти обрывки документов и книг».
Через несколько минут после бомбардировки мест^
ность представляла собой кошмарное зрелище. На месте
жилых построек — груды железобетонных конструкций,
балок, обрушившихся стен, обломки мебели, разной до¬
машней утвари. Песок и земля покрылись пеленой черной
пыли.
Оставшиеся в живых палестинцы пришли на помощь
специальным отрядам спасателей. Раненых и убитых от¬
возят в госпитали и морги. Среди безвинных жертв —
188

мужчины и женщины, палестинцы и тунисцы, взрослые и
дети. Предпринимается все возможное в надежде отыс¬
кать оставшихся в живых. К поискам присоединяются
медики и солдаты, национальная гвардия и полиция.
Повсюду раздаются гудки «скорой помощи», не прекра¬
щается гул бульдозеров, разгребающих развалины.
В столице под председательством премьер-министра
М. Мзали состоялось совместное заседание тунисского
правительства и руководства правящей Социалистической
дустуровской партии. Рассматривался вопрос о совер¬
шенной агрессии. По предварительным данным, в резуль¬
тате жестокой бомбардировки убито более 50 и ранено
свыше 160 мирных жителей — тунисцев и палестинцев.
Району нанесен значительный материальный ущерб.
«Эта варварская военная акция против независимо¬
го и суверенного государства,— говорится в коммюнике
правительства,— вопиющее нарушение всех норм между¬
народного права и принципов Устава ООН. Правитель¬
ство Туниса требует принятия срочных мер для пресе¬
чения подобных действий в будущем».
«Репубблика»,
Рим
США имеют непосредственное отношение к бомбар¬
дировке израильской авиацией пригорода Туниса, где
находится штаб-квартира ООП. Самолеты-заправщики
«КС-135» ВВС США осуществили дозаправку в воздухе
израильских истребителей «F-16», летевших на бомбар¬
дировку Туниса. Один из служащих римского аэропорта
Фьюмичино, видел самолеты-заправщики с опознаватель¬
ными знаками американских ВВС на летном поле именно
в день бандитского налета. «В тот день рано утром,—
заявил он,— три «КС-135», стоявшие на отдаленных сто¬
янках и охраняемые усиленными нарядами карабинеров,
взлетели и спустя несколько часов, когда мир узнал о вар¬
варской израильской бомбардировке, вновь приземлились
в аэропорту. Нет сомнений, что американские самолеты
заправили израильские истребители-бомбардировщики».

«Аль-Ард»,
Дамаск (Сирия)
УКРЕПЛЕНИЕ АМЕРИКАНО-ИЗРАИЛЬСКОГО
СТРАТЕГИЧЕСКОГО АЛЬЯНСА
Поскольку тесные связи, всегда существовавшие
между Вашингтоном и Тель-Авивом, не нуждались в со¬
глашениях, которые бы регулировали уровень американо¬
израильского сотрудничества, то заключение между
США и Израилем стратегического альянса следует рас¬
сматривать как дальнейшее расширение двусторонних от¬
ношений, как усиление агрессивного курса американского
империализма и сионистского государства, как качествен¬
но новый военно-политический этап на пути реализации
империалистических планов на Ближнем Востоке. Этот
альянс, заключенный под надуманным предлогом проти¬
водействия «советской угрозе», фактически является
объявлением войны арабским народам и их национально-
освободительному движению, а также составной частью
планов установления в регионе так называемого «страте¬
гического согласия», создания там сети военных баз,
усиления американского военного присутствия, сплочения
всех сил, следующих в фарватере американской политики,
и привязывания ближневосточных стран к Вашингтону
с помощью военных блоков и соглашений.
Взаимные визиты американских и израильских деле¬
гаций, заявления официальных лиц, ряд соглашений меж¬
ду США и Израилем, всесторонняя помощь, предостав¬
ляемая Тель-Авиву Вашингтоном, упорное стремление
Вашингтона закрепить военное превосходство Израиля
над арабами, американская поддержка агрессивных ак¬
ций сионистов в отношении арабских стран — все эти шагй
свидетельствуют о единстве интересов и целей США
и Израиля, а также о координации их действий в поли¬
тической, военной и экономической областях. Стороны не
ведут отвлеченных разговоров об определении против¬
ника или о каких-то политических формулировках: на
израильской территории полным ходом идет складиро¬
вание американского снаряжения, необходимого для воз¬
можного сотрудничества в различных областях.
Рост агрессивности американского империализма —
результат тех изменений, которые произошли как в мире
в целом, так и в регионе. В попытке задержать этот
190

процесс США все больше опираются на Израиль, прев¬
ратив его в американскую военную базу на Ближнем
Востоке, плацдарм для «сил быстрого развертывания»
и огромный склад американского оружия.
Среди факторов, способствующих укреплению амери¬
кано-израильского стратегического союза, следует выде¬
лить:
1.	Рост агрессивности Соединенных Штатов, планы
подрыва процесса разрядки, усиление гонки вооружений
и милитаризацию космоса, стремление вернуть мир к вре¬
менам «холодной войны», опутать планету сетью военных
баз и сколотить новые агрессивные блоки, сохранить оча¬
ги напряженности в различных частях планеты. Все это
увеличивает роль Израиля в стратегических планах США.
2.	Рост влияния арабского национально-освободи¬
тельного движения и дальнейшее накопление им опыта
борьбы, расширение интернациональных связей движения,
главным образом с социалистическими государствами
во главе с Советским Союзом. Все это заставляет Ва¬
шингтон сильнее опираться на Израиль как на защит¬
ника американских интересов в регионе. Оба партнера
по стратегическому альянсу упорно стремятся навязать
народам Ближнего Востока путь сепаратных сделок и ча¬
стичных решений, лишив их таких образом возможности
объединить свои ряды. В таких условиях лишь подлин¬
ная арабская солидарность может сорвать замыслы Из¬
раиля и США. Развитие стратегического сотрудничества
между США и Израилем главным образом осуществляется
в военной и экономической областях.
В военной области Израилю прежде всего отводится
важная роль в глобальной стратегии американского
империализма, переброске и размещении «сил быстрого
развертывания». Израиль интегрирован в общую страте¬
гию НАТО.
На территории Израиля размещены также склады
американского военного снаряжения, которые в случае
чрезвычайного положения будут переданы в распоряжение
«сил быстрого развертывания». На этих складах хра¬
нится оружие для сухопутных войск, боеприпасы и т. п.
В этой связи стоит напомнить, что между Вашингтоном
и Тель-Авивом было подписано и соглашение о хранении
в Израиле химического и биологического оружия. Согла¬
шение предусматривает размещение этого оружия в Из¬
раиле, а также строительство специальных сооружений
191

для его хранения. Взамен США обязались выплачивать
Израилю ежегодно полмиллиарда долларов дополнитель¬
но к традиционной помощи, предоставляемой Тель-Авиву.
Наблюдается расширение сотрудничества в области
обмена разведывательной информацией за счет создания
на территории Израиля станций приема радиосигналов с
американских спутников-шпионов. Сюда можно отнести
также выполнение соглашения о сотрудничестве между
американской и израильской армиями в области медицины.
США все в большей степени способствуют развитию
израильской военной промышленности, играющей все воз¬
растающую роль в экономической жизни сионистского
государства. Кроме того, военная промышленность Из¬
раиля снабжает от лица американского империализма
фашистские и диктаторские режимы. Создаются совмест¬
ные предприятия по производству военной техники. Так,
в Израиле начато производство баллонов, сбрасываемых
с самолетов для отвлечения ракет ПВО. Совместными
усилиями строятся предприятия, которые будут выпускать
для Израиля подводные лодки. Предполагается также уве¬
личить американскую помощь на создание израильского
военного самолета «Лави».
Происходит прямое вмешательство США во внутренние
дела ближневосточных государств. Так, например, во вре¬
мя последнего визита Переса в Вашингтон появились
сообщения о том, что американская и израильская
стороны подпишут соглашение «о взаимопонимании»,
которое будет нацелено на борьбу с «терроризмом».
Соединенные Штаты намерены активно привлекать
Израиль к реализации планов «звездных войн», на что
уже получено предварительное согласие Тель-Авива. Тем
самым США ставят своей целью окончательно интегриро¬
вать Израиль в систему ядерных планов НАТО под пред¬
логом его защиты от имеющихся сейчас на вооруже¬
нии некоторых арабских стран ракет с обычными бое¬
головками. Чтобы ускорить вовлечение Израиля в реали¬
зацию планов «звездных войн», в Тель-Авив один за
другим совершили визиты министр обороны США Уайн-
бергер, ответственный за программу «звездных войн»
генерал Абрахамсон, «отец» американской водородной
убомбы Теллер и другие американские официальные лица,
выступавшие там с заявлениями о выгодах, которые
сулит Израилю его участие в планах милитаризации
космоса. Хотя Тель-Авив официально еще не заявил о
192

своем включении в реализацию этих планов, его дей¬
ствительная позиция свидетельствует о наличии такого
согласия, поскольку, как отмечает газета «Гаарец»,
все, что вносит вклад в укрепление «свободного мира»,
служит безопасности Израиля.
В военном ведомстве Израиля уже создан особый
орган, который будет заниматься военно-техническими
исследованиями и аспектами развития сотрудничества
с Соединенными Штатами в этой области.
Командование израильской армии делегировало в Ва¬
шингтон ряд старших офицеров и ученых для коорди¬
нации действий с США. Израиль предложил Соединен¬
ным Штатам образец мощного лазерного генератора как
первое доказательство своего участия в планах «звезд¬
ных войн».
Израильская военно-промышленная элита считает, что
планы милитаризации космоса предоставят ей удобный
случай для пополнения военного арсенала Израиля новы¬
ми видами оружия, поскольку работы в рамках СОИ дадут
израильским милитаристам возможность приобщиться к
новым открытиям и принять участие в исследованиях,
проводить которые в одиночку Тель-Авиву не под силу.
Это — исследования в области систем оружия с ядерной
накачкой и применением лазеров, систем слежения и пере¬
хвата целей, систем командной связи и т. д.
В экономической области предполагается, что Соеди¬
ненные Штаты приложат большие усилия, чтобы вывести
израильскую экономику из затяжного кризиса и оконча¬
тельно интегрировать ее с американской экономикой. Эти
планы будут реализованы в основном за счет освобож¬
дения Израиля от уплаты долгов и проникновения аме¬
риканских компаний во все сферы израильской эко¬
номики на основе двустороннего соглашения о свободной
торговле.
Дауд Куттаб,
«Мидл ист интернэшнл»,
Лондон
ПЫТКИ В ИЗРАИЛЬСКОЙ ТЮРЬМЕ АЛЬ-ФАРАА
Обращение с палестинскими заключенными, находя¬
щимися в израильских тюрьмах, никогда не отвечало
даже минимальным требованиям международного сооб¬
193

щества. Отметим также, что в прессе крайне редко по¬
являются сообщения о пытках палестинских заключен¬
ных. В 70-х годах сообщение о пытках, появившееся
на страницах лондонского еженедельника «Санди тайме»,
вызвало резкие нападки со стороны израильских дипло¬
матов и средств массовой информации Израиля, пытав-
Щихся дискредитировать эти сообщения.
Вскоре после вторжения в Ливан и создания кон¬
центрационного лагеря Ансар Израиль снова оказался
под огнем критики из-за ужасного обращения с палестин¬
скими и ливанскими заключенными.
Базирующаяся в Женеве Международная комиссия
юристов опубликовала доклад «Пытки и запугивание
на Западном берегу реки Иордан», который повествует
о самом страшном центре пыток на оккупированных тер¬
риториях — тюрьме Аль-Фараа.
Эта тюрьма, созданная в апреле 1982 года бывшим
начальником генерального штаба израильских вооружен¬
ных сил генералом Рафаэлем Эйтаном, представляет
собой бывший лагерь английской армии неподалеку от
города Дженин на Западном берегу реки Иордан. После
волнений 1982 года, которые произошли на Западном бе¬
регу в связи с отставкой мэров-палестинцев, Эйтан
решил использовать заброшенный лагерь. По словам од¬
ного офицера израильской армии, целью Эйтана было
создать центр для запугивания и уничтожения пале¬
стинских подростков, задержанных за участие в демон¬
страциях. В отличие от других тюрем Аль-Фараа управ¬
ляется не специальными тюремными органами, а изра¬
ильской армией.
В докладе рассказывается о том, что происходило
в Аль-Фараа с 1982 по 1984 год. Показания можно
разделить на четыре группы. Первые пять показаний
касаются событий 1982—1983 годов, и из них можно
узнать о режиме запугивания и унижений, о плохом пи¬
тании, несоблюдении норм гигиены и санитарии. Те, кто
протестует, подвергаются издевательствам и побоям в спе¬
циальных камерах. За время пребывания в тюрьме боль¬
шинству заключенных никаких конкретных обвинений не
предъявляли.
Следующие десять показаний касаются того, что про¬
исходило в тюрьме с января по май 1984 года, после пре¬
вращения ее в центр допросов. Свидетели рассказывают
о методах допросов, в том числе о жестоких физи¬
194

ческих и моральных истязаниях. Тех, кто, боясь новых
пыток, сознавался в несовершенных преступлениях, часто
признавали виновными и выносили им соответствующие
приговоры. В числе методов, применявшихся в тюрьме,
были: заточение в одиночную камеру, избиение кованы¬
ми сапогами, прижигание тела горящими сигаретами,
обливание ледяной водой и другие. Заключенных застав¬
ляли часами и даже днями стоять в наручниках с завя¬
занными глазами, обливали их помоями. Некоторых вы¬
ставляли на ночь под проливной дождь, некоторым от¬
бивали половые органы, подвергали другим возмути¬
тельным унижениям и зверствам. Питание было таким,
что один заключенный за месяц похудел на 16 килограм¬
мов.
Еще три показания касаются плохой организации
медицинской помощи. Двум заключенным, находящимся
в тяжелом состоянии, было отказано в медицинской
помощи, так как они не «сознались» в своих «преступле¬
ниях». У третьего на теле появилась сильная сыпь, но,
пока он не подписал ложные обвинения, его отказывались
показывать врачу. Двое заключенных рассказывают, как
их неоднократно избивали за жалобы представителям
Международного Красного Креста. Сообщается также о
том, что людей били электрическими проводами, пока
те не теряли сознание.
«Монд дипломатии»,
Париж
ИЗРАИЛЬСКИЕ ОККУПАНТЫ
ПРОТИВ ПАЛЕСТИНСКИХ УНИВЕРСИТЕТОВ
Хотя израильские власти и разрешили создать па¬
лестинские университеты на оккупированных территориях,
эти университеты никогда нормально не функциониро¬
вали. Одно из юридических средств, которыми обзаве¬
лись израильские власти для вмешательства в жизнь
университетов,— приказ военных властей № 854. Он
предусматривает следующее: необходимость разрешения
на деятельность высшего учебного заведения; необходи¬
мость специального разрешения на работу для каждого
преподавателя; контроль программ и учебников властями.
Согласно этому приказу, отдельные университеты Запад¬
ного берега получают разрешения на функционирова¬
ть

ние, которые каждый год подлежат продлению.
Нередко во время студенческих волнений израильские
власти временно закрывают университеты. В течение
1981/82 учебного года университет Бир-Зейт неоднократно
закрывался и не работал в целом семь месяцев. Универ¬
ситет Ан-Наджах к концу 1982/83 учебного года был
закрыт на три месяца. В том же году на длительные
сроки закрывались университеты в Вифлееме и Хевроне.
В университете Ан-Наджах неоднократно использовался
способ, практически приводивший к закрытию вуза:
армия оцепляла здание, не пуская в него студентов.
Аресты студентов во всех университетах Западного
берега — весьма частое явление. Как правило, аресто¬
ванных студентов отправляют в тюрьму Аль-Фараа. Усло¬
вия для заключенных в этой тюрьме исключительно
тяжелые.
Один из самых серьезных конфликтов между воен¬
ными властями и студентами произошел в университете
Бир-Зейт летом 1983 года. Манифестация студентов
Бир-Зейта, устроенная 27 июля, на другой день после
нападения на исламский университет в Хевроне, завер¬
шилась настоящим боем с армейскими подразделениями.
Студенты швыряли камни, а солдаты пустили в ход гра¬
наты со слезоточивым газом, открыли стрельбу резино¬
выми и настоящими пулями. Двое студентов были тяжело
ранены, со стороны израильтян никто не пострадал.
Солдаты ворвались на территорию общежития, но в конце
концов ушли по требованию администрации универси¬
тета. Однако через несколько часов, когда большин¬
ство студентов покинули общежитие, чтобы вернуться
в Рамаллах, солдаты стали останавливать машины и про¬
верять документы студентов в поисках участников столкно¬
вения. Около 40 студентов было арестовано, и в течение
последующих недель 14 из них были приговорены к тю¬
ремному заключению сроком от 15 месяцев до двух лет.
На ввоз, публикацию и распространение любых пе¬
чатных изданий на Западном берегу существуют самые
суровые ограничения. Список запрещенных книг включает
в себя более тясячи названий. Среди них труды по исто¬
рии, географии, экономике, художественные произве¬
дения и даже некоторые книги, опубликованные израиль¬
скими авторами. Достать этот список очень трудно даже
адвокатам. Однако любой человек, имеющий у себя одну
из этих книг, может подвергнуться преследованиям.
196

Израильские власти считают, что на Западном берегу
нельзя распространять тексты, имеющие «политическое»
значение, в том числе тексты, содержащие любой намек
на трагедию палестинцев, на их нынешнее положение
и их чаяния. То же самое относится к национальным
палестинским цветам, а также к словам «Палестина»,
«родина», «возвращение» и, разумеется, «ООП».
Любой израильский солдат имеет право выполнять
приказы о цензуре, иначе говоря, производить обыски
и конфискации без соответствующих постановлений и да¬
же арестовывать людей за нарушение этих приказов.
Приведем здесь свидетельство палестинки Хадиги Юсеф,
которая живет в лагере беженцев Ад-Духейша, близ
Вифлеема. Как-то ночью ее дом обыскали солдаты, ко¬
торые без соответствующего ордера конфисковали ее лич¬
ные документы и всю ее библиотеку (800 томов). Сол¬
даты швырнули книги в большой чан, облили бензином
и подожгли. Хадига Юсеф так и не получила от властей
никаких разъяснений.
Палестинцы Западного берега считают, что репрес¬
сии оккупантов — не только попытка навязать свои
порядки и предотвратить зреющее восстание, но и сред¬
ство постепенного размывания палестинского общества
(разъединение семей, ликвидация традиционных форм
общественной и культурной жизни палестинцев, подав¬
ление их самобытности). Это побуждает палестинцев
к эмиграции. Главная забота палестинского населения —
продержаться, организуя взаимопомощь. Признаки мол¬
чаливого сопротивления бросаются в глаза. Занавески
скромного крестьянского домика в долине Иордана
имеют цвета палестинского флага. Женщины носят кулоны
в форме Палестины. Повсюду в деревнях сохраняется
старинный национальный костюм.ч
Университет Бир-Зейт — идеологический центр этого
сопротивления в области культуры. Университет прово¬
дит культурные мероприятия, пропагандируя палестин¬
ский фольклор. Библиотека университета — единственная
оставшаяся в районе Рамаллаха после закрытия му¬
ниципальных библиотек Аль-Биры и Рамаллаха в 1982
году.
Одной из мер, серьезно нарушивших работу пале¬
стинских университетов, было требование, которое окку¬
пационные власти предъявили в начале 1982/83 учеб¬
ного года преподавателям-иностранцам (по существу,
197

палестинцам, имеющим паспорта различных арабских
стран). Они должны были подписать обязательства «не
оказывать никакого содействия ООП или любой другой
террористической организации». Столкнувшись с едино¬
душным отказом преподавателей, власти пошли на жест¬
кие меры, от которых серьезно пострадал университет
Ан-Наджах. 18 преподавателей, включая ректора, были
уволены, троим преподавателям, находившимся за рубе¬
жом, запретили возвращаться на Западный берег, а еще
четырем, находившимся на месте, было запрещено пре¬
подавать. Университет Бир-Зейт во время этих событий
лишился пятерых своих преподавателей, а Вифлеемский
университет — двенадцати.
В ноябре 1983 года был вновь закрыт Вифлеемский
университет. Причиной явились студенческие манифеста¬
ции, вызванные арестами нескольких членов студенчес¬
кого совета, которым было предъявлено обвинение в де¬
монстрации запрещенных документов на выставке, устро¬
енной в общежитии.
Главным источником бесконечных конфликтов являет¬
ся политика оккупационных властей, требующих от сту¬
дентов отказа от политической деятельности. Палестин¬
ские студенты в свою очередь стремятся показать, что
они не желают мириться с продолжающейся оккупацией
и намерены бороться за свои права.

СОДЕРЖАНИЕ
От издательства .
3
Раздел I
ФЕЛИЦИЯ ЛАНГЕР ОБВИНЯЕТ . .
Из дневника
Статьи .
Как изгоняют арабов и грабят их земли .
Раздел II
СИОНИЗМ У ПОЗОРНОГО СТОЛБА . .
Обвиняется сионизм
Ансар . . . .
100 дней в Ансаре . .
Неофашизм в Израиле
5
6
72
100
117
118
137
141
160
Раздел III
СВИДЕТЕЛЬСТВУЕТ ПРЕССА .
Израильские «торговцы смертью»
179
180

СИОНИЗМ — ПРАВДА И ВЫМЫСЛЫ
Редактор И В. Тимофеев
Художник В. В. Еремин
Художественный редактор О. В. Барвенко
Технические редакторы Ю. А. Лосева, Е. В. Величкина
Корректор Т. А. Шустина
Сдано в набор 22.05.86. Подписано в печать 12.11.86. Формат 84X1081/з2-
Бумага типограф. № 1. Гарнитура литературная. Печать высокая. Условн.
печ. л. 10,5. Усл. кр.-отт. 10,71. Уч.-изд. л. 10,61. Тираж 43 000 экз. Заказ № 189.
Цена 50 к. Изд. Na 42249.
ИБ № 15543
Ордена Трудового Красного Знамени издательство ^Прогресс» Государствен¬
ного комитета СССР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
119841, ГСП, Москва, Г-21, Зубовский бульвар, 17
Ленинградская типография № 2 головное предприятие ордена Трудового
Красного Знамени Ленинградского объединения «Техническая книга» им. Евге¬
нии Соколовой Союзполиграфпрома при Государственном комитете СССР
по делам издательств, полиграфии и книжной торговли. 198052, г Ленинград,
Л-52, Измайловский проспект, 29.