Автор: Фесенко И.М.
Теги: повесть художественная литература история спецслужб издательство советская россия
Год: 1979
Текст
55 к.
СОВЕТСКАЯ
РОССИЯ
Игорь ФЕСЕНКО ПР0Р0Н“ ОСТАВЛЯЕТ СЛЕДЫ
Игорь ФЕСЕНКО
„ПРОРОК"
ОСТАВЛЯЕТ
СЛЕДЫ
Издательство
«Советская Россия»
Москва —1979
Р2
Ф44
11302—082
Ф МГ1О5(ОЗ)79”87-79 0804000000
© Издательство «Советская Россия», 1979 г.
«Славянская миссия» — это не
что иное, как замаскированный фи-
лиал западных спецслужб, направ-
ляющий в нашу страну эмиссаров
под маской верующих, которые, ли-
цемерно прикрываясь библией, на
самом деле ведут антисоветскую
подрывную работу, пытаются прота-
щить враждебную нам идеологию,
распространять фальшивки, сеять
рознь между народами.
«Известия», 4 апреля 1978 года
Выражаю искреннюю бла-
годарность моему другу и со-
автору по книге «Второй ра-
унд» Александру Тараданкину
за помощь, оказанную при ра-
боте над этой повестью.
Автор
Глава I
f
Весна набирала силу. Еще вчера ветви деревьев были
полуголые, на них едва проклюнулись зеленые почки.
Но вот теплая ночь и жаркий солнечный день преобра-
зили скверы города, и над головами прохожих зашеле-
стела первая нежная и душистая листва, а на подошвы
ботинок стали прилипать сброшенные тополем смоли-
стые ракушки.
На исходе дня через центральный вход Измайловско-
го парка вошли два человека. В определенное время они
оказались неподалеку от «Чертова колеса». Найдя друг
друга взглядом, они разошлись в разные стороны для
того, чтобы несколько позже, словно невзначай, оказать-
ся рядом на скамейке отдаленной аллеи.
Один из них задолго до встречи покинул свое жили-
ще. Не жалея времени и, казалось бы, бесцельно он
бродил по Москве, читая афиши и останавливаясь у вит-
рин магазинов. На самом же деле тщательно проверял,
нет ли за ним слежки. Только твердо убедившись, что
ничего опасного нет, поймал такси, которое и доставило
его сюда. Второй приехал в Москву пригородным поез-
дом. Сдал в камеру хранения небольшой чемодан и,
нырнув в метро, быстро добрался до места.
— Добрый день, Николай Васильевич,— тихо произ-
нес москвич, когда ^приезжий опустился рядом с ним на
скамейку.
— День добрый, Антон Васильевич. У меня сегодня
туго со временем. Поэтому перейдем сразу к делу.
— Деловые люди говорят: «Время — деньги».
— Вот-вот,— перебил своего собеседника приез-
жий,— лучше сразу к деньгам. Кстати, они у вас с собой?
— О-о,— осклабился Антон Васильевич,— это называ-
ется у вас, кажется, «брать быка за рога», не так ли?
5
Я готов. Надеюсь, что вы не с пустыми руками, как это
было в прошлый раз?
— Пожалуйста.— Николай Васильевич неторопливо
достал из бокового кармана пиджака небольшой сверток,
положил рядом и, убедившись, что вокруг никого нет,
едва заметным движением подтолкнул его собеседнику.
Тот мгновенно прикрыл его газетой, оставив на скамей-
ке конверт.
Пряча конверт, приезжий объяснил:
— Здесь паспорт со штампом и выпиской с прежнего
места жительства, военный билет, трудовая книжка. Все
подлинное. Хозяин документов подготовил их, собираясь
переехать в другой город. Сработано чисто. Пришлось
даже «петуха пустить», пожарников вызывать, чтобы не
искали. Сгорело, и все. С этим заметано! Теперь при-
киньте, сколько у вас с собой денег? Есть у меня одна
бумага...
— Что положено, вы получили, или вы считаете...
— Без торговли! — грубо прервал Николай Василье-
вич.— Мне подойдет все, чем вы располагаете: наши
ассигнации, валюта и даже золотой хронометр на вашей
руке.
— Да скажите же, в чем дело? — раздраженно спро-
сил Антон Васильевич.
— Ша, шеф! Возьмите тоном ниже. В моей бумаге
изложены самые подробные сведения на некоего Ме-
ленхевича Петра Степановича. В данный момент он
Кисляк Вадим Петрович. В прошлом активный агент «Вал-
ли»1. Это о чем-нибудь вам говорит?
— Признаться, нет.
— Сожалею, но у меня нет времени на исторические
экскурсы. Выясните у начальства. Кличка «Купец». Завер-
бован мною в лагере под Тарту. В сорок втором году
окончил разведшколу в местечке Тапа в Эстонии. Сейчас
работает в НИИ. Понимаете, кого я вам даю? Вам — бу-
мага, мне — деньги.
1 Штаб «Валли» — шифрованное наименование специального
разведывательного органа, созданного в мае 1941 года по требова-
нию ОКВ — верховного командования немецкой армии — для раз-
ведывательно-диверсионной работы в СССР. Во главе штаба стоял
Шмальшлегер, опытный разведчик. Центр размещался в местечке
Сулеювек, близ Варшавы.
6
— Не нужно так шумно,— заметил Антон Василье-
вич. Он закурил, огляделся и, оставив сигарету во рту,
сунул руку во внутренний карман. И вот уже скатанные
рулончиком несколько пятидесятирублевок оказались в
руке соседа по скамейке.
— Маловато.
Тогда Антон Васильевич едва уловимым движением
отщелкнул застежку браслета. И вот уже массивные зо-
лотые часы перекочевали в карман его соседа, а на их
место легла свернутая в фантик бумажка.
— Смотрите, чтобы без обмана,— глядя в небо, ска-
зал Антон Васильевич.
— Липой не торгую. Больше того, этот — взамен ме-
ня. Хватит, я на вас поишачил. Ухожу на пенсию. Мне по
документам — шестьдесят. Хочу отдохнуть, не дожида-
ясь обещанного хозяевами рая. Советую меня не искать
и тем более не пугать. Не выйдет ни то ни другое. За-
помните и передайте кому надо. В картотеке вашего ве-
домства меня больше нет. И еще. Зная народ, среди
которого я прожил жизнь, скажу: если этот ваш «блок»
начнет войну, это будет безнадежная для вас война.
— Вы о каком блоке изволите шуметь?—сдвинув
брови, сказал Антон Васильевич.— Что с вами? А если
кто-нибудь услышит. Это чревато для нас обоих. Мне
еще туда-сюда. А вы? Вы ведь предатель. Предатель
Родины. Так?
— Ерунда. Никто нас не услышит. Надоело мне все
это. В сорок первом кое-кто из ваших друзей освободил
меня из дома, где окна были в клеточку. Был глуп. По
недомыслию стал предателем. А кто предал раз, преда-
ет всегда. Впрочем, не до конца жизни. До пенсии, так
сказать.— Он ухмыльнулся, показав крупные и крепкие
зубы.— Теперь все, заметано! Прощайте... Меняю адрес.
Николай Васильевич резко встал и, не оборачиваясь,
зашагал по аллее.
2
«Ну нет, господин Попов,— проворчал про себя Ан-
тон Васильевич,— это мы еще посмотрим. Так просто не
разойдемся».
Дождавшись, когда недавний собеседник скрылся за
7
поворотом, он встал и, убедившись, что рядом никого
нет, начал переодеваться. Очки, легкий неброский плащ
«болонья», коричневый замшевый берет и накладные
усики совершенно изменили его внешность.
Вскоре тот, кто сидел с ним на лавочке, стал объек-
том тайного наблюдения.
...На Курский вокзал они прибыли в одном поезде
метро. Попов прошел в кассу. Время курортного ажио-
тажа еще не приспело, и он без труда купил билет
в один из причерноморских городов.
— Вагон пятый, место нижнее, отходит в ноль пять-
десят пять,— сказала кассирша, протягивая билет.
До отхода этого ночного поезда оставалось не ме-
нее полутора часов. Едва Попов отошел от кассы, как
наблюдавший за ним Антон Васильевич занял его ме-
сто. Он тоже приобрел билет в пятый вагон до назван-
ного Поповым города. Потом, совершенно не заботясь
о том, куда теперь отправится объект его наблюдения,
зашел в расположенный неподалеку от вокзала пустын-
ный в этот поздний час скверик. Достал из-под плаща
миниатюрный транзистор. Включил: передавали спортив-
ные новости. Убедившись, что рядом никого нет, он на-
жал кнопку и, выдвинув антенну, негромко проговорил:
— Диспетчер! Диспетчер! Я тридцать два — тридцать
два. Я тридцать два — тридцать два. Нахожусь на стоян-
ке Курского вокзала. Пассажирка, которую я взял по
вашему наряду, оставила меня здесь, а сама ушла. Ее
поезд в ноль пятьдесят пять. В общем, жду не больше
пятнадцати минут и уезжаю. Только вот сумка, багаж...
— Поняла. Ждите. Если не вернется, сдайте сумку в
камеру хранения. Все?
- Да.
Покинув сквер, Антон Васильевич с независимым ви-
дом стал прохаживаться по тротуару, изредка погляды-
вая на циферблат вокзальных часов.
Прошло минут сорок. Когда Антон Васильевич начал
проявлять признаки явного нетерпения, неподалеку от
него остановилось такси. Из него вышла женщина.
— Поезд уходит через пятнадцать минут. Надеюсь,
ты догадалась, в чем дело? — обратился к женщине Ан-
тон Васильевич.
— Ну конечно. Видишь, собралась.
8
— Слушай внимательно. Ты поедешь в одном ваго-
не с Поповым. По фотографии ты его знаешь. Этот скот
заявил, что порывает с нами, и советовал его не искать.
Во что бы то ни стало следуй за ним. Узнай, где он вый-
дет и осядет. Будь осторожна.
— Да.— Она повернулась и легкой, уверенной поход-
кой пошла в глубь тоннеля.
Выйдя на площадь, Антон Васильевич постоял в раз-
думье около будки телефона-автомата, затем решитель-
но вошел, снял трубку и набрал номер. Долго не отве-
чали. Наконец, услышал низкий, чуть хрипловатый сон-
ный женский голос:
— Хэлло! Вас слушают!
— Пат. Это я, Антуан.
— Что-нибудь случилось? — В голосе зазвучала тре-
вога.
— Ничего не случилось. Просто мне необходимо те-
бя увидеть. Я страшно соскучился.
— Ты сошел с ума. Где Мод?
— Ее нет. Она ненадолго уехала. Ну, прошу тебя,
Патриция,— молил Антон Васильевич. Он представлял
себе небольшую уютную спальню, низкую широкую
кровать и ее, сонную и теплую...
— Хорошо, поднимайся,— не изменив интонации,
проговорила та, кого он назвал Патрицией.
— Я не дома, Пат. Поймаю такси и скоро буду.
Не слушая объяснений, Патриция повесила трубку.
Уже в машине, мельком вспомнив о жене, он, успокаи-
вая свою в общем-то сговорчивую совесть, убеждал се-
бя, что, конечно, любит-то он Мод. Она моложе, изящ-
нее. Но связь с Патрицией началась уже давно, когда он
только приехал в Москву работать в посольство, а Мод
была еще в Брюсселе. Патриция была много опытней,
изощренней Мод, и это захватило его. С той поры он
никак не мог найти в себе силы навсегда порвать с ней.
Они жили в одном доме для иностранных представите-
лей и тайно встречались.
3
Ночной поезд, с которым уезжал Попов, видимо, еще
не пользовался популярностью у пассажиров. Точнее, не
9
наступил тот период, когда на каждое место в вагоне
приходится держать «конкурс». Так или иначе Нико-
лай Васильевич оказался единственным пассажиром в
купе.
Не зажигая света, он с наслаждением ощущал свое
одиночество, стоял, устремив глаза в открытое окно,
слушал перестук колес и смотрел, как уплывала назад,
мерцая огнями, Москва.
Нервное напряжение, в котором он находился по-
следние несколько суток, отступило, оставив после себя
лишь физическую усталость. Не хотелось даже шевелить
руками, чтобы достать сигареты и закурить. «Все. Заме-
тано. Теперь конец. Конец всему. Конец вечно жившему
где-то под сердцем страху. Конец непроходящей боязни
разоблачения. И не очень стар — пятьдесят пять. На
здоровье жаловаться не приходится...»
Он почувствовал голод. Дотянулся до столика, взял
целлофановый пакет — дорожный набор, как именовала
его буфетчица. Набор содержал плоскую бутылку конья-
ка, пару бутербродов с колбасой и сыром, яблоко, ваф-
ли, конфеты. Отвернув пробку, из горлышка сделал
несколько больших глотков. Разделавшись с бутербро-
дами, допил остатки коньяка. «Жаль, не догадался взять
два набора», посетовал на себя Николай Васильевич, вы-
брасывая пустую бутылку за окно. И тут же утешился.
Еще день да ночь, и он увидит жену, а там перспектива
безбедного и безоблачного существования. Будут ис-
кать? Пусть ищут. С прежнего места он выписался. Вы-
правили документы в Среднюю Азию. А о том, что он
уже три месяца как перевел жену с тестем в Приморск,
никто не знает. К тому же дом приобретен на фамилию
тестя. Ищите-свищите...
Попов громко рассмеялся, вспомнив откровенно ра-
стерянное лицо Антона Васильевича, когда высказал то-
му свое решение. Достал золотые часы и долго с лю-
бопытством рассматривал. Потом, убрав их в бумажник,
пружинисто поднялся, снял пиджак, расстелил постель,
разделся и лег. Как только голова коснулась подушки,
мгновенно заснул крепким, без сновидений, сном.
Утром Попов встал в прекрасном расположении ду-
ха. Тщательно побрился, привел себя в порядок, пошел
в ресторан, где просидел до тех пор, пока официантка
10
вежливо не сказала, что ресторан закрывается на пере-
рыв.
Он вернулся в свой вагон. Пассажиров заметно при-
бавилось. Прохаживаясь по коридору и заглядывая в ку-
пе, высматривал потенциальных партнеров для «пульки».
Удачно организовал компанию преферансистов. Время
за игрой летело стремительно. За поздним обедом до-
рожные знакомые крепко выпили. Умиротворенный, Ни-
колай Васильевич лег спать. Будущее вставало перед ним
в радужных красках.
4
— Ну вот, сегодня, наконец, снова объявилась в
московском эфире эта странная «диспетчерская» таксо-
парка со своим шофером. Вот их новая волна. Они ме-
няют волны. И это не радиохулиганы. Те чаще стремятся
оглушить какой-нибудь музыкой. А тут все по делу. «По-
дай машину. Пассажир не явился...»
Капитан милиции положил на стол сводку инспекции
Министерства связи СССР, в которой был полностью за-
фиксирован разговор с указанием времени и волны, на
которой велась передача.
— А район? — спросил полковник.
— «Диспетчерскую» успели определить приблизи-
тельно. Район Ленинского проспекта. Очень уж короткий
был разговор, и точные координаты не схвачены.— Ка-
питан развел руками, потом подошел к карте города и,
найдя на ней проспект, показал: — Мы прикинули. При-
мерно вот тут...
— Этого, увы, маловато. Давайте будем еще ждать
и повнимательнее проследим. И если уж появились
у нас такие странные сигналы, распутаем все до конца.
Кому нужно устраивать такую нелепую игру? Новые ху-
лиганы эфира, о которых писала «Комсомолка»? Тут
явно что-то другое. Свяжитесь с инспекцией и попроси-
те постоянно наблюдать, не будет ли еще подобных раз-
говоров?
— Трудно, товарищ полковник. Уж очень много раз-
говоров ведется сейчас разными организациями. И я не
сразу заинтересовался этой странной парой.
— Между прочим, на участке проспекта, который вы
11
указали, есть немало домов, где живут иностранцы —
дипломаты, журналисты, представители разных зарубеж-
ных фирм.., Надо подумать и об этом. Во всяком случае,
держите ухо востро.
— Все так. Но, признаться, мы не сталкивались с
подобными случаями. Публика эта солидная, осторож-
ная, видимо, располагает иными средствами общения.
— Сам понимаю, что тут есть элемент примитива.
Но и примитив иногда берут на вооружение. Чем черт
не шутит, пока бог спит. Проследите. Может все же
статься, что этих «таксистов» из нашей милицейской сфе-
ры придется передать под контроль органов государст-
венной безопасности.
Когда капитан вышел, полковник достал записную
книжку, нашел нужный номер, снял телефонную трубку.
Через несколько минут рассказывал о том, как молодой
радиомастер, настраивающий установку на центральной
радиостанции бюро заказов такси, случайно услышал
разговор мужчины и женщины. Разговор этот слышали
и присутствующие в помещении работники диспетчер-
ской. Незнакомые голоса (а своих там знали всех напе-
речет) вели речь о том, куда подать автомобиль. Сна-
чала в диспетчерской посмеялись: кто-то передразнива-
ет. Потом задумались: кому это надо? Манера разговора
была деловой. Доложили своему руководству, а те соч-
ли нужным сообщить на Петровку. Наблюдением уста-
новлено, что подобный разговор произошел еще раз
примерно неделю назад, но на другой волне...
5
— Ан, дорогой, я бесконечно рада, что ты дома.
Ужасно устала.— Мадлен сняла плащ, шляпку.— Пред-
ставляешь, четверо суток трястись в этих противных
поездах. У меня такое чувство, что я насквозь пропита-
лась их запахами и пылью.
— Мод...— Готье сделал предостерегающий жест.—
Сейчас, одну минутку.— Он включил радиолу, поймал
какую-то станцию, по которой передавали сельские но-
вости, потом открыл дверь в ванную комнату и пустил
душ.— Ну вот, теперь продолжай и не так громко.
— Ох, как мне это надоело, Ан!—Она сделала кис-
12
лую гримасу.— Ну ладно, эти дикие русские расстояния,
обслуживание... Самолеты — это еще туда-сюда.
— На самолете бы ты оставила на память свою фа-
милию, дорогая. Международный порядок. А так ты пу-
тешествовала инкогнито.
— Все понимаю. Но Мадлен Готье не только твоя
жена и помощница, но еще и женщина, причем с боль-
шими запросами. Сейчас, например, мои запросы при-
митивно просты. Я мечтаю о ванной.
— Верю, но сначала присядь и расскажи. Меня ин-
тересует главное.
— Все в порядке. Птичка в клетке и, как мне кажет-
ся, поселилась там надолго, обзавелась хозяйством. Ос-
тальное потом.
— Вот умница. Принимай ванну, а я приготовлю
ужин.
Полчаса спустя, когда Мадлен вышла в столовую, ее
ждал красиво сервированный стол, в центре которого
горделиво поблескивала серебряной головой бутылка
шампанского.
Антуан выключил радиолу и пустил магнитофон. Лег-
кая ритмичная музыка заполнила комнату. Душный день
и длинный, не менее душный вечер сменился вдруг пер-
вым по-настоящему весенним ливнем. В широко распах-
нутое окно вливался чистый, настоянный на молодой
листве воздух. Яркие разряды молний сопровождались
раскатами грома. Когда они затихали, было слышно ши-
пение разбрызгиваемой машинами воды.
— Ну, рассказывай,— попросил Антуан, когда жена
утолила голод.
— Я почему-то с самого начала была уверена в бла-
гополучном исходе поездки.— Мадлен, не отрываясь,
мелкими глотками, растягивая удовольствие, выпила бо-
кал шампанского.— Наши купе оказались рядом. Со
мной ехали две молодые женщины. Проснулся он до-
вольно поздно. Я увидела его, когда он шел умываться.
Половину дня он просидел в ресторане, а когда вернул-
ся, почти до самого ужина играл в карты. Затем все по-
вторилось.
— Надеюсь, Мод, твое наблюдение за ним прошло
незамеченным, особенно там, в городе?
— Старалась, как могла. Но было довольно сложно.
13
Хорошо, что я взяла с собой лишь пляжную сумку. Она
служила для меня отличной маскировкой. Когда при-
ехали в Приморск, он от вокзала отправился пешком.
Я за ним. Живет он от вокзала неблизко. У него малень-
кий дом и в полном смысле красавица жена. На мой
взгляд, как многие русские женщины, немного полно-
вата.
Днем я зашла в соседний дом и спросила, нет ли
свободной комнаты. Хозяйка, милая такая старушка, при-
строила меня к своим соседям, рядышком с твоим бег-
лецом, и я через ветхий заборчик слышала даже его
голос и голос супруги: «Коля, хочешь то, Коля, хочешь
это». Идиллия полная. От своих хозяев узнала, что эти
новые соседи поселились всего несколько месяцев на-
зад. Сначала приехал старик с дочерью, а уж потом этот
ее супруг. Вот, собственно, и все.
— Молодчина, Мадлен,— похвалил Готье жену и, по-
тирая руки, заметил: — Все, что содрал с меня Попов,
я удвою при расчете с хозяевами. За наш успех, доро-
гая! Не так уж здесь плохо, не правда ли? Скоро, Мод,
ты получишь то, что я обещал,— норковую шубку. Уже
присмотрел. А сейчас мне предстоит довольно хлопот-
ное дело. Тут вскоре должен появиться один человек.
Мне предложено оказать ему помощь. Значит, окажем...
Глава II
1
— Клейтон, насколько мне известно, ваши родители
православные и всегда были добрыми христианами.
— Да, генерал. Но, простите, почему вас это инте-
ресует?
— Вы что-либо смыслите в этой религии? В Еванге-
лии?
— В детстве я ходил в протестантскую церковь при-
лежно, слушал то, что мне рассказывали старики. Читал
Евангелие и богословную литературу. Но, признаться,
позднее влияние старших братьев и дяди, отъявленного
атеиста, увели меня от веры, А потом колледж... Инте-
ресовался ради любопытства разными евангелистскими
направлениями — баптизмом, иеговизмом. Но помню все
схематично...
— Ну, и схемы вполне достаточно. Вам придется на
несколько дней вылететь в Штаты, майор. Там и полу-
чите все необходимые инструкции! Нам предстоит акти-
визировать деятельность одной религиозной евангелист-
ской организации, играющей некоторую роль в идеоло-
гической борьбе против Советов. Собирайтесь и загля-
ните ко мне часика через три.
2
— Внимание, джентльмены, внимание! У микрофона
ваш штурман майор Дрейк. Командир корабля подпол-
ковник Раск решил сделать вам небольшой сюрприз: по
договоренности с диспетчером аэропорта Дж. Кеннеди
нам предоставлен коридор, параллельный побережью.
Через пять-семь минут справа по курсу вы сможете по-
любоваться панорамой Нью-Йорка. Приятных впечатле-
ний.— Голос говорившего смолк.
Только что проснувшись, Клейтон, как и многие пас-
15
сажиры этого воздушного гиганта, обслуживающего важ-
ных чиновников НАТО, потянулся к иллюминатору.
С небольшой относительно высоты, освещенный солн-
цем, город открывался многоцветной картиной. Темно-
голубая синь океана в прибрежной полосе обретала
бледно-серые тона. Хорошо просматривались плавные
изгибы рек Ист-Ривер и Гудзон. Манхэттен, отделенный
от материковой части Нью-Йорка тоненькой нитью кана-
ла, напоминал огромного ежа, чьи иглы-причалы далеко
вдавались в море. Виднелась паутина мостов. Тут и ги-
гантский Триборо, ажурный Хелл-Гейт, Бруклинский мост,
мост Джорджа Вашингтона — гордость американцев, без
промежуточных опор, висящий на крученных из сталь-
ной проволоки канатах. Крошечным гномиком, постав-
ленным на островок Свобода, промелькнула статуя Сво-
боды— дар Французской Республики Северо-Американ-
ским Соединенным Штатам. Жемчужной белизной, об-
рамленной измрудной зеленью, сияли пески пляжей.
Клейтон откинулся назад в кресло, закрыл глаза и,
улыбаясь, просидел так до тех пор, пока колеса машины
не коснулись бетонной спины Вашингтонского аэропорта.
В аэропорту на условленном месте его ждал авто-
мобиль. Машина сразу рванулась с места. Широкая ав-
тострада и все вокруг было хорошо знакомо майору.
Скорость не позволяла прочесть надписи на указателе,
но он и так помнил их. «Фотографировать запрещено»
или «К научно-исследовательской станции». Последняя
всегда умиляла его и вызывала улыбку: в любом путе-
водителе по Вашингтону можно было найти такие строч-
ки: «...в двадцати минутах езды от Вашингтона, рядом
с местечком Лэнгли, расположенным на южном берегу
реки Потомак штата Вирджиния, стоит огромное, похо-
жее на корабль здание,— это штаб-квартира Централь-
ного разведывательного управления»1.
1 ЦРУ (Сентрал интеллидженс эдженси — сокращенно Си-Ай-Эй)
было реорганизовано в 1947 году А. Даллесом из Бюро стратегиче-
ских услуг (Оффис оф стратеджикал сервис — сокращенно ОСС).
В последние 15—20 лет ЦРУ снискало себе скандальную славу.
«Неосведомленность» в деле об убийстве президента Д. Кеннеди,
а затем его брата сенатора Р. Кеннеди. Травля и убийство прогрес-
сивного негритянского священника Мартина Лютера Кинга. Много-
летнее содержание клеветнических радиостанций «Свободная Евро-
па» и «Свобода». Организация и субсидирование свержения закон-
16
Машина мягко остановилась. В узкой железобетонной
проходной вахтер в униформе долго исследовал удосто-
верение Клейтона. Потом кивнул: «Идите». Майор мино-
вал застывших часовых.
В ожидании лифта перечитал давно знакомое ему из-
речение, выбитое на мраморной доске: «...И познаете
истину, и истина сделает вас свободными» (Евангелие от
Иоанна, глава VIII, стих 32).
Как только он переступил порог приемной и назвал
свою фамилию, его тут же пригласили в кабинет. У ши-
рокого, во всю стену, окна стоял человек в сером ко-
стюме. Кейли — узнал Клейтон того, чья фамилия была
названа генералом Пальмерстоном перед отлетом в Ва-
шингтон. Он несколько раз видел Кейли, когда тот при-
езжал в Европу и бывал у Пальмерстона, но полагал,
что тот вряд ли запомнил его.
— Майор Клейтон?
— Так точно, сэр.
— Мы ранее с вами встречались?
— Да, сэр. Полтора года тому назад, когда вы посе-
щали генерала Пальмерстона в Европе.
— То-то, я смотрю, мне чем-то знакомо ваше лицо.
Садитесь, майор.
— Спасибо, сэр.
— Приглашая вас сюда, мы имели намерение дать
вам довольно деликатное поручение. Нужно установить
деловой контакт с руководителями Среднеевропейского
и Восточноевропейского бюро «Свидетелей Иеговы»1,—
ного правительства Альенде в Чили. Операция «Феникс» во Вьетна-
ме, проведенная под руководством бывшего директора ЦРУ Уиль-
мана Колби, приведшая к гибели более 20 тысяч стариков, женщин
и детей Диверсия на кубинском самолете в октябре 1976 года. Под-
строенная катастрофа унесла более 70 человеческих жизней... Это
лишь несколько примеров из длинного списка грязных дел ЦРУ,
получивших всемирную известность.
Правительство президента Д. Картера, желая как-то поднять
престиж ЦРУ, приняло решение начиная с июля 1977 года выбороч-
но допускать привилегированных американцев в здание ЦРУ, где
организован музей, в котором экспонируется специальная техника,
якобы изъятая у агентуры, захваченной в США, и спецтехника в об-
ласти шпионажа, производимая для нужд ЦРУ.
1 «Свидетели Иеговы» — крайне реакционная протестантская
организация, центр которой находится в Бруклине (США). Имеет
свои филиалы во многих странах мира, где ведет широкую миссио-
17
продолжал Кейли.— Во многих странах деятельность ие-
говистов запрещена. Последний, мягко говоря, срыв про-
изошел в Банги1, о чем раструбила пресса. И ЦРУ при
этом выглядело, увы, неприглядно. Вот почему я еще раз
говорю о том, что дело, которое вам поручается, весьма
деликатное. Но «Свидетели Иеговы» — это, так сказать,
ступенька к главной задаче.
Принято решение связать вас с представителями не-
кой религиозной организации, именующейся «Славянс-
кая миссия». Я говорю «некой» потому, что она офици-
ального статуса не имеет, и за ее деятельность ни одно
из правительств ответственности не несет. Вы должны
встретиться с ее руководителями. Церемониться с ними
особенно не стоит. Будьте пожестче. Дайте им почувст-
вовать наши шенкеля, чтобы не забывали, из чьего коры-
та хлебают. Следует активизировать их. Одних деклара-
ций об идеологических диверсиях против России мало.
За их ширмой вполне реально осуществлялись практичес-
кие дела. Ваш коллега Аллан Дрейфус* 1 2 как-то отлично
сказал: «Посредством церкви мы можем действовать
с наибольшей эффективностью. Церковь имеет для нас
важное значение. Это наиболее легкий и надежный спо-
соб проникновения в страну». Пусть же изречение Алла-
на станет отныне девизом в вашей работе.
Славянским миссионерам нужно «помочь». Вы
меня поняли? Острие будущих акций направлено на Рос-
нерскую деятельность. Лидеры иеговизма призывают верующих
включиться в борьбу против материализма. Одна из статей, опубли-
кованных в иеговистском ежемесячном журнале «Сторожевая баш-
ня», так и называлась: «Сражаться с материализмом за жизнь
свою...» Иеговистская литература, засылаемая в нашу страну, пере-
печатывается или переписывается в отдельных общинах и распро-
страняется среди членов общин. Западную реакцию устраивает то,
что общины «Свидетелей Иеговы» в СССР отказываются от регистра-
ции, обусловленной законодательством о религиозных культах. Во-
сточноевропейский филиал «Свидетелей Иеговы» находится в горо-
де Берне. Руководит филиалом Борис Фред. Среднеевропейский
филиал находится в городе Висбаден (ФРГ). Руководитель — Виль-
гельм Поль.
1 Банги — столица Центральноафриканской Империи. Декре-
том президента деятельность «Свидетелей Иеговы» за связь с раз-
ведслужбами империалистических государств в 1976 году была за-
прещена.
2 Аллан Дрейфус — американский разведчик.
19
сию, дело придется иметь прежде всего с выходцами
оттуда. Генерал аттестовал вас как знатока России. По-
могите им профессионально. Кое-что, насколько мне из-
вестно, они уже сами предпринимают. Это все, майор,
что я хотел вам сказать. И еще: о вашей связи с нами
никто не должен знать.
В это время загудел зуммер. Кейли подошел к столу
и нажал кнопку.
— К вам полковник Леммер. Прилетел из Португа-
лии,— прозвучал откуда-то со стен молодой мужской
голос.
— Через десять минут я жду его,— ответил
Кейли.
Потом подошел к Клейтону, внимательно посмотрел
в глаза и медленно, четко, словно читая по книге, прого-
ворил:
— Завтра ровно в двенадцать поедете по адресу:
Парк-авеню, 2, Чеви-Чейс. Вас встретят. Туда приедет
Руни Берггрен, вице-президент «Славянской миссии», и
его помощник. Надеюсь на вас, майор.— Протянул ру-
ку.— Желаю удачи.
— Благодарю за доверие, сэр.
«...Инструкция весьма неопределенная,— подумал
Клейтон, выходя из кабинета.— Хуже всего, когда руко-
водство не ставит конкретных задач. Правда, зачастую
шефы мотивируют такие расплывчатые установки весьма
«демократично»: дескать, разведчику нужно предостав-
лять больше возможностей для творчества, для свобод-
ного полета мысли. Но, увы, иногда такие полеты конча-
ются катастрофой,— кисло улыбнулся Клейтон.— Ну
что ж, полетел».
3
Помимо резиденции, построенной в 1961 году в рай-
оне Лэнгли, Центральное разведывательное управление
располагает в Вашингтоне и его пригородах двумя-тремя
десятками зданий. Есть уютные, утопающие в зелени
особняки в фешенебельных районах Вашингтона. Таким
был и дом в районе Чеви-Чейс, куда Клейтон прибыл
в точно указанное время.
Майор припомнил, что однажды уже бывал здесь и,
19
нажимая кнопку звонка, отметил про себя: «В этом
«сейф-хауз»1 я в некотором роде хозяин».
Дверь легко отворилась.
— Мистер Клейтон? — встретила его миловидная
женщина. Получив утвердительный ответ, отступила, да-
вая возможность пройти в холл. Он попытался сам по-
весить плащ, но она его решительно отобрала. Клейтон
прошел в гостиную. Успел выпить прохладительный напи-
ток и, опустившись в мягкое кресло, выкурить пару
сигарет, прежде чем раздался звонок. В тот же миг
большие часы в деревянном футляре мелодично про-
били. «Они дисциплинированны»,— удовлетворенно поду-
мал майор, направляясь в холл.
Хозяйка дома дала ему возможность самому встре-
тить гостей. Первым в дверь шагнул человек довольно
высокого роста, в темно-сером костюме, с худощавым
лицом, застывшим в вежливой гримасе. Через руку его
был перекинут плащ, в другой он держал массивную
трость.
— Мистер Клейтон? — спросил он.
— Да, Джеймс Клейтон.
— Входите, Зигфрид,— бросил через плечо незнако-
мец и тотчас представился: — Руни Берггрен. А это Зиг-
фрид Хаас, мой коллега,— кивнул он на тоже рослого,
но плотного, атлетически сложенного своего спутника.
— Прошу, джентльмены,— пригласил Клейтон.
Удобно расположившись в уютных креслах, Берггрен
и Хаас с удовольствием закурили сигареты, отказавшись
от сигар, пододвинутых им Клейтоном.
Воцарилось молчание. Гости, видимо, ждали, что он
возьмет на себя инициативу. Но он не торопился.
— Простите, мистер Клейтон,— заговорил, наконец,
Берггрен.— Вы разрешите задать вам несколько вопро-
сов? Это поможет нам скорее найти общий язык.
— Пожалуйста.
— Вам что-нибудь говорит такое словосочетание —
«Славянская миссия»?
— Кроме того, что это имеет какое-то отношение
к религии — ничего. А еще я знаю, что вы вице-прези-
1 «Сейф-хауз» — так в своем кругу сотрудники ЦРУ называют
конспиративные квартиры.
20
дент этой самой «миссии». И что она имеет возможность
безбедно существовать... Мне доверено, в некотором
роде, представлять ваших благодетелей...
Лицо Берггрена вытянулось. В гостиной повисла ти-
шина. Наблюдая своих собеседников, Клейтон поймал
себя на мысли, что эти два человека чем-то схожи. И тут
же понял: одинаково строгим покроем темно-серых ко-
стюмов, словно сшитых у одного портного, а главное —
постным выражением физиономий.
— Виски или джин? — спросил он тоном гостеприим-
ного хозяина.
— Пожалуйста, виски с содовой,— ответил Берггрен,
откровенно проглотив слюну, от чего кадык на
его длинной шее прогулялся сначала вверх, а потом
вниз.
— Мне тоже виски, но, если можно, с апельсиновым
соком.
Когда напитки были приготовлены и, как понял Клей-
тон, первый шок от его резких слов у гостей прошел, он
улыбнулся и сказал:
— Я внимательно слушаю вас, мистер Руни.
— О нашей организации?
— Да.
— Вы хотите подробнее? Тогда это будет большая
лекция.
— Отнюдь, давайте короткую информацию.
— Хорошо. Я не буду вдаваться в историю. Больше
о дне сегодняшнем. Итак, официальным правовым ор-
ганом «Славянской миссии» является правление, оно
состоит из пятнадцати человек во главе с президентом.
Мы, к слову сказать, как Ватикан или как Бруклинский
центр «Свидетелей Иеговы», имеем собственные издания.
— Не нужно равнять себя с Ватиканом,— не выдер-
жал Клейтон.— Будьте скромнее.
— Нет, нет. Я просто хотел сказать о том, что мы вы-
пускаем свой журнал «Свет на Востоке». Издается он на
всех европейских языках. Имеем газету на сербскохор-
ватском языке, выходящую четыре раза в год. Есть и
другие печатные издания. Наша организация располагает
значительными финансовыми средствами, поступающими
как от верующих, так и...— Берггрен сделал короткую
паузу,-—от благодетелей, жертвующих нам подчас со-
21
лидные суммы. Мы же не остаемся в долгу и оказываем
им посильные услуги. Вы скоро в этом убедитесь, мистер
Клейтон.
Клейтон кивнул: дескать, постараюсь.
— Еженедельно,— продолжал Берггрен,— «Рэдио
Транс Юроп»1 ведет тридцатиминутные передачи на Рос-
сию. «Миссия» имеет два основных филиала: в Норве-
гии— «Миссия за железным занавесом» и в Финлян-
дии— «Народная миссия». Есть наши представительства
в ФРГ, Дании, Бельгии и еще ряде стран. Для вашего
сведения, мы имеем единомышленников и в Канаде. Да
и в вашей великой стране есть немало сочувствующих
нам...
Клейтон слушал Берггрена все с большим вниманием,
заметив про себя, что он, кадровый разведчик, даже и
не предполагал, что эту околорелигиозную организацию
можно использовать в интересах разведки. Если все это
так, она может и в самом деле служить прекрасным при-
крытием для работы. Нет, его шефы не случайно дали
ему такое задание. Непонятным было только, почему
же ее не использовали раньше. Но он тут же отбросил
эту мысль, подумав о том, что если субсидировали —
значит, использовали. И вспомнил слова Кейли: «активи-
зировать». Для него, Клейтона, это означало—как следует
нашпиговать «миссию» своими людьми или приобрести
таковых среди ее членов.
— Я не буду останавливаться на существе нашего ве-
роучения,— продолжал между тем Берггрен.— Оно но-
сит христианский характер. Что можно сказать о деятель-
ности «миссии»? Коль скоро мы выступаем против ком-
мунистического господства, естественно, что в странах
Восточной Европы легальная деятельность «миссии» не-
возможна. А именно там мы обязаны распространять
евангелиеву правду.— При этих словах Берггрен изобра-
зил на лице такую мученическую гримасу, что, казалось,
он вот-вот расплачется.
— Хуже всего,— продолжал он,— положение наших
единомышленников в большевистской России, где мы
совершенно не имеем возможности проводить нашу бо-
гоугодную миссию. Мы не можем установить с ними не-
обходимых контактов, снабдить их своей литературой.
1 Трансконтинентальное радио Европы.
22
Считаем своим священным долгом устранить эту неспра-
ведливость. Любыми средствами. Нужно только помочь
нам осуществить наши чаяния.
— Да-да,— поддержал Берггрена Хаас,— мы возла-
гаем на нашу встречу большие надежды. Крайне нужны
люди, через которых можно было бы переправлять пе-
чатное слово. Мы попытались доставлять его с нашими
эмиссарами, выезжающими туда, допустим, в качестве
туристов. Но чаще всего терпели провал. В Ленинграде,
например, был задержан ваш соотечественник Милла, у
которого их милиция изъяла около трех тысяч экземпля-
ров различной литературы. Они не постеснялись изъять
наши издания у пастора, понимаете, у пастора, Ганса
Кристиана Неерскофа. Одним словом, последнее время
нас преследуют там сплошные неудачи. Был задержан
и Бенгт Гуннар Сарельд. Для вас не секрет, какое поло-
жение он занимает в «миссии». Это не говоря, так сказать,
о рядовых. Супруги Хакканен, Раймо Туппурайнен, Март-
ти Переле, Риитта Калева... Впрочем, зачем я это все
перечисляю вам. Мы искали разные пути, меняли так-
тику, оставляли журналы, газеты и брошюры в пароход-
ных каютах, самолетах, поездах, гостиницах. Но, увы, все
материалы немедленно становятся достоянием обслужи-
вающего персонала, который сразу же их уничтожает,
сводя, таким образом, наши усилия к нулю.
— Ну что ж, джентльмены, теперь я более или менее
в курсе... Хочу кое-что уточнить. Есть ли в России люди,
которые готовы выполнять ваши поручения?
— Сейчас мы переживаем трудное время. Прежние
кадры растеряны, новых обеспечить не удалось. Пока.
— Вы уповаете на нашу помощь. Но нужно и самим
ловить мух. Предупреждаю, что те, кто в будущем от-
правятся туда, будут выполнять не только ваши поруче-
ния.
Хаас и Берггрен переглянулись.
— Бесспорно, такая постановка вопроса закономер-
на,— сказал Хаас.— Мы не скрываем, что наша органи-
зация, занимаясь распространением евангелизма, при-
вносит в свою деятельность также элементы политики.
Следовательно, при определенной подготовке миссионе-
ра он будет выходить и на орбиту идеологической
борьбы.
23
Клейтон переключил внимание на Хааса, который, как
ему показалось, лучше разбирался в интересующих его
вопросах.
— Кроме чисто идеологических акций, он при опре-
деленной подготовке, как вы правильно заметили, дол-
жен будет суметь выполнить и некоторые другие функ-
ции агентурного характера. В этом случае нам с вами по
пути. Однако не ждите, что мы будем предлагать вам
своих людей. У вас, не сомневаюсь, есть свои кандида-
туры.
— Да, бесспорно. Мы давно присматриваемся к вос-
питанникам Библейской школы. Там есть некоторые весь-
ма подходящие молодые люди. И они проходят специ-
альную подготовку. Из их числа можно выделить одного
молодого человека для ближайших акций. Насколько я
в нем разобрался, ему не нужно вбивать в голову того,
что другим. Он с детства воспитан в нужных нам тра-
дициях. Кстати, он длительное время обучался в Берн-
ском филиале школы Галоад1. Уверен, он вам понравит-
ся. Умен, хороший спортсмен, воздержан. Его родите-
ли — выходцы из России. В совершенстве владеет
родным языком.— Ободренный вниманием, с которым
Клейтон его слушал, Хаас заключил: — Подходящий ма-
териал со всех точек зрения. Если он получит еще и
ваши инструкции...— Хаас позволил себе широко улыб-
нуться.
— Отрадно слышать. Значит, будет с кем начинать
дело. Но это всего один человек...
— «Великое дело — начало»,—говорят русские. Под-
берем и других. Мы, между прочим, располагаем своим,
довольно обширным досье на служащих коммунистиче-
ских посольств и торговых представителей как в Сканди-
навии, так и в Европе вообще. Много подсобного мате-
риала на эмигрантов из советской Прибалтики. Он в ва-
шем распоряжении.
— Джентльмены, с каждой минутой я все больше и
больше проникаюсь уважением к вашей «миссии» и ее
руководителям. Надеюсь в недалеком будущем изучить
Так называется спецшкола при Бруклинском центре «Свидете-
лей Иеговы» в Нью-Йорке, готовящая высококвалифицированных
проповедников.
24
ее деятельность основательнее. Когда мы сможем встре-
титься снова?
— Собственно говоря, знакомство с вами, мистер
Клейтон, было последним пунктом нашего пребывания
в Штатах. Завтра мы намерены улететь домой, в Европу.
— Прекрасно. А я примерно через неделю постара-
юсь наведаться в Стокгольм. О том, кто я и кого пред-
ставляю, кроме вас двоих, никто знать не должен. Пе-
ред вашими коллегами я предстану в качестве доктора
социологии отделения «Руссикум», что соответствует
действительности. И с этого момента я для вас и для
всех Джон Браун.
Собеседники Клейтона дружно закивали.
— Итак, говоря дипломатическим языком, высокие
договаривающиеся стороны пришли к обоюдному со-
гласию. А потому предлагаю виски.— Поколдовав над
бокалами, Клейтон потер ладонью о ладонь.— Мне пом-
нится, в Библии говорится: «Время собирать камни и
время бросать их». Не так ли?
— Не совсем... В книге пророка Екклезиаста сказа-
но: «Время разбрасывать камни и время собирать камни,
время обнимать и время уклоняться от объятий».— Хаас
потупил взор.
— Прихвастнуть своими знаниями не удалось. Тогда
скажем проще: за альянс бога и черта!
Святые братья согнали с лица постное выражение и
подняли бокалы.
Глава III
1
Звонок телефона застал Вадима Петровича уже в по-
стели, Он нехотя снял трубку. Его спросили по имени
и отчеству, а потом прозвучала кличка, которую он не
слышал более тридцати лет,— «Купец».
Он не сопротивлялся и принял предложение о встре-
че безропотно. Когда разговор закончился, почувствовал
себя вдруг разбитым и старым.
Значит, не забыли. Нашли. А он уж считал, что его
больше не потревожат. Ну, в самом деле, казалось ему.
кому он нужен в своем теперешнем состоянии? И про-
фессия— полотер. Простая, тихая и спокойная. Хотя
деньги дает приличные, особенно когда подработаешь
частным порядком у постоянной уже клиентуры. И вот
на тебе, отыскало его прошлое.
Первый раз это произошло около года назад, вскоре
после смерти жены. Он здорово перетрусил. В квартиру
позвонили. Он открыл дверь. Перед ним стояла хорошо
одетая женщина лет сорока. Спросила, нельзя ли ей по-
видать Татьяну Тихоновну. Вадим Петрович уловил в ее
говоре иностранный акцент. Сразу не ответил, а пригла-
сил в комнату, предложил стул и лишь тогда рассказал
о постигшей его невосполнимой утрате.
Женщина, назвавшись Тамарой Павловной, искренне,
как показалось Вадиму Петровичу, посочувствовала его
горю и, к великому удивлению Вадима Петровича, пове-
ла речь о душе Татьяны Тихоновны, много выстрадавшей
в свое время. Она вполне серьезно заявила, что душа
рабы божьей Татьяны теперь находится не иначе как
в раю и ей приятно, что супруг с истинно христианской
любовью вспоминает о ней.
Вадим Петрович с недоумением слушал несусветную
чепуху, которую несла гостья, и, не зная, как себя вести,
26
почему-то поддакивал ей. А Тамара Павловна, удивляя
его все больше, ударилась вдруг в воспоминания. Стала
рассказывать о том, что их лагерь находился в зоне, ок-
купированной американскими войсками, и что Татьяна
Тихоновна в то время послушалась проповедников «Сла-
вянской миссии» и вступила в евангелистскую общину, от
которой получила тогда немалую поддержку.
Словно жужжание надоедливой мухи, болтовня Та-
мары Павловны все больше раздражала Вадима Петро-
вича и в то же время словно гипнотизировала его. Он
вдруг стал припоминать, что жена действительно была
религиозна, что она читала какие-то евангелистские кни-
ги и брошюры, неведомо откуда к ней попавшие, и сама
кому-то их относила.
— Вадим Петрович! Вадим Петрович!—услышал он
громкий голос Тамары Павловны.— Вы же совсем не слу-
шаете меня.
На том их разговор прервался, потому что пришла
Клава Дронова взять у него сорочки для стирки. Кисляк
пригласил ее к столу, налил чаю. Женщины быстро на-
шли тему разговора, уж он и не помнил какую. И ухо-
дили они от него вместе. И вот тогда гостья сделала
неожиданное предложение: принять в память о незаб-
венной его супруге Евангелие и десять листовок-пропо-
ведей. Евангелие — это, мол, для души и разума, а ли-
стовки попросила бросить в чьи-либо почтовые ящики
ради распространения правды господней.
У него тогда не хватило духу отказать ей. А позже
находил он и у себя в ящике конверты из плотной бу-
маги. Мучительно раздумывал, как быть: вскрывать их
или не вскрывать. Испугался и решил не вскрывать. А в
сердце закрались страхи. Правильно ли он истолковал
появление Тамары Павловны. Что она за птица такая?
Припомнила лагеря... А может быть, решили прощупать
его старые хозяева. Подумалось: еще вскроешь конвер-
тик, а из него пшик какой-нибудь ультрановый газик, и
заказывай по Кисляку панихиду. Только, собственно, ко-
му нужна его смерть?
В третий раз обнаружив бандероль, он все же не
выдержал, вскрыл. Внутри оказалось опять Евангелие,
карманное, в прекрасном переплете, с суперобложкой,
отпечатанное на мелованной бумаге. Его он оставил, а
27
листовки, не читая, порвал и выбросил в мусоропровод.
Потом, когда приходили новые посылки, он поступал с ни-
ми так же, чертыхаясь на приятельницу жены, таким
странным образом проявляющую заботу о его душе.
Многое передумал Вадим Петрович в ту ночь. Вспом-
нил, как стараниями Горбачева попал в эту проклятую
разведшколу, как в осенней сумятице сорок четвертого
заместитель начальника той школы капитан Редер намек-
нул, что личное дело его отправлено куда надо. Тогда
дал ему документы на имя Кисляка, все родственники
которого, мол, погибли в Киеве, а сам он расстрелян.
Редер перевел его в лагерь при Магдебургской желез-
нодорожной дирекции, откуда в январе сорок пятого его
отправили на сельскохозяйственные работы к бауэру.
Потом все крутилось само собой. После войны был в
проверочно-фильтрационном лагере. Женился. Жена то-
же работала у бауэра. С ней и приехал в Москву к ее
родителям. Получили даже новую квартиру. Долго жил
в страхе. Но время шло, и все обходилось. Все поуми-
рали, остался он совсем одиноким. И вот теперь, надо
же, нашли, вспомнили, сволочи.
Словно на казнь собирался Вадим Петрович на это
свидание...
2
— Не волнуйся, Мод. Пока все о'кэй. Здесь на пло-
щади поворот и сразу направо вниз,—руководил
Готье.— Правильно, теперь опять направо.
Готье посмотрел назад — отлично, нет ни одной ма-
шины... Их серый «фольксваген» стремительно спустился
по метромосту, торопливо пробежал по Комсомольско-
му проспекту, пересек виадук, на какое-то мгнове-
ние остановился у входа в метро «Парк культуры»,
потом рванулся вперед в поток машин на Садовом
кольце.
Выскочив из автомобиля в намеченном месте, Готье
спустился в метро и на следующей же остановке вышел.
Поднялся наверх. До встречи с «Купцом» оставалось не-
сколько минут. Он медленно пошел по тенистой аллее
бульвара, миновал группу сосредоточенных мужчин,
окружавших скамейку: там шло шахматное сражение.
23
Мельком взглянул на часы. Стрелки показывали десять.
Прошагав еще метров сто, Готье стал возвращаться.
В это время со стороны метро, откуда еще несколько
минут назад прибыл он сам, к третьей скамейке слева
от входа на бульвар приблизился человек. По его пове-
дению, по тому, как он внимательно оглядывал прохо-
жих, Готье понял: это тот, кто ему нужен.
Незнакомец достал из кармана пачку папирос «Каз-
бек» и спички, положил около себя, а сам развернул
газету.
«Сельская жизнь»,— увидел Готье название.— Все как
договаривались. Ну, с богом»,— подстегнул он себя.
Опускаясь рядом на скамейку, негромко спросил:
— Вадим Петрович?
— Верно, Вадим Петрович.
— Я Антон Васильевич.
— Стало быть, познакомились,— отозвался Вадим
Петрович.
— Давайте уйдем отсюда,— предложил Готье.— Для
встречи это место хорошее, но говорить здесь неудобно.
Они поднялись со скамейки, неторопливо, по одному,
перешли площадь и оказались, наконец, в большом ма-
лолюдном в это время дня сквере, окружающем жем-
чужно-серебристую чашу бассейна.
— Расскажите о себе,— сказал Готье, усаживаясь на
скамейке, подходы к которой хорошо просматривались.
— Где я был во время войны, вы, конечно, осведом-
лены.
Вадим Петрович внимательно посмотрел на Готье. Тот
промолчал.
— Когда я стал Кисляком, рекомендовали мне осесть
в Москве. Женился на москвичке еще в лагере. С тех
пор здесь. Никаких сигналов о себе не подавал. А вот
нашли...
— А жена жива?..
— Схоронил.— Кисляк был несколько удивлен, что
его собеседник не знает об этом. Ведь год назад об
этом было известно Тамаре Павловне и тем, кто кидал
ему в почтовый ящик бандероли. Но выяснять ничего
не стал. Наверное, им так нужно, решил он.
— Значит, вы совсем одиноки? А родственники же-
ны?— продолжал Готье.
29
— Никого нет. Один как перст.— Кисляк посмотрел
на свои крупные, светло-желтые от въевшейся в них
краски руки.— Работаю полотером. Спокойно и ника-
кой ответственности. Да и кто заинтересуется поло-
тером?
— Это прекрасно, что вы живете один,—весело ска-
зал Готье.
— Еще бы,— осклабился Кисляк,— в двухкомнатной.
— Прекрасно,— повторил Готье, все еще привыкая
к манере Кисляка говорить.— Может так случиться, что
к вам придет один мой человек и его нужно будет при-
ютить и помочь.
— Но...— Глаза Кисляка испуганно забегали.
— Никаких «но»,— жестко сказал Готье.— Пароль для
связи: «Вы Вадим Петрович, верно?» Ваш ответ: «Верно,
а вы от Антона Васильевича?» — «Да, от него. Он гово-
рил, что вы обещали дать приют его племяннику». Очень
просто запомнить.
— Подходяще, верно, запомню,— тихо сказал Кисляк
и повторил пароль.
Удовлетворенный Готье продолжил свои наставления.
— Подыщите пару хороших и надежных тайников.
Встречаться будем крайне редко. Я в любой момент
могу оказаться под наблюдением. Вы понимаете, что я
имею в виду?
Кисляк молча кивнул.
— Теперь о вашем НИИ, чем он занимается?
— Радиотехникой. Подробностями не интересовался...
— Неважно. Поинтересуетесь теперь. Может быть,
что-либо представляет интерес.
— Но я не больно разбираюсь в таких делах, что
интересно, а что нет. И в беседы ни с кем не вступаю,
кто в этом сведущ. Так что увольте...
— Такой ответ мне не нравится, Вадим Петрович.
Вас многому учили. Короче, в этом свертке фотоаппарат,
инструкция, как им пользоваться, средство для тайно-
писи и две тысячи рублей денег. Расписку в форме ра-
порта подготовьте к следующему разу.
Услышав о такой сумме, Кисляк засуетился, но задал
вопрос:
— А чего мне писать этой тайнописью? И что сни-
мать?
30
— Это объясню потом. А пока вернемся к вашему
прошлому. Вы помните человека, завербовавшего вас?
Узнали бы теперь?
Кисляк прикрыл глаза рукой, помолчал минуту.
— Если бы он остался таким, как тридцать лет назад,
то, пожалуй, да,— раздумчиво произнес он.— Давно
ушедшие остаются в нашей памяти молодыми, а тот был
не старше меня. Теперь вряд ли узнаю его.
— Это пустяки. Он хорошо знает вас. И, представь-
те себе, он вас видел и узнал. Сейчас он Попов Николай
Васильевич. Вот его фотография. Так вот... Завтра-после-
завтра выедете в Приморск. Причину для временного
отсутствия на работе найдете сами.— И, не давая Кисля-
ку опомниться, Готье назвал адрес и стал излагать зада-
ние:— Передайте от меня привет, пятьсот рублей денег.
Скажете, чтобы постарался установить и отметить на
карте расположение военных объектов, которые обна-
ружит. Поделитесь с ним материалами для тайнописи,
там есть кое-что новенькое для него. Как пользоваться,
он знает. Что касается связи между вами, договоритесь
сами. Важно, чтобы было просто и удобно. А меня, если
потребуется, он найдет сам.
— Скажите, а этот человек меня никуда не пошлет?
Знаете, есть в русском языке довольно крепкие выра-
жения?— мрачно спросил Кисляк.
— Если услышите, то только в мой адрес.
А выполнять все будет как шелковый. Я полагаю, вы
вернетесь дней через десять. Вам позвонят. С
этим все. Теперь о тайниках. Какие у вас есть со-
ображения?
— Колумбарий.
— Не понял?..
— У меня в Донском монастыре урна супруги. В ко-
лумбарии. Я врезал в окошечко замочек. Между прочим,
ключ с собой, а запасной дома. По утрам там почти
никого не бывает. Может быть, поедем туда сейчас, это
недалеко.
Готье посмотрел на часы. Деловитость Кисляка ему
импонировала.
— Ну что ж, время есть. Идите, а я за вами. Там
еще поговорим.
Когда Кисляк отошел метров на сто, Готье вытащил
31
из портфеля транзисторный приемник и, нажав неско-
лько раз одну из кнопок, тихо проговорил:
— Диспетчер? Диспетчер! Я 41—15. Я 41—15. Взял
пассажира до крематория. Придется его обождать. Часа
два. Деньги уплачены. Потом повезу его к нефтяному
институту на Ленинском проспекте. Пусть туда подъедет
сменщик.
— Поняла. Сменщик будет...
3
— Юрий Михайлович, докладывает Фомин.
— Ну что там?
— Таксомотора с номерным знаком 41—15 ни у кре-
матория, ни у нефтяного института не оказалось. И два
часа прошли. И, понятно, никаких сменщиков. Все это
полная липа.
— Что еще.
— За то время, которое было передано в ту «дис-
петчерскую», вообще никаких машин к нефтяному не
подъезжало. Вот через полчаса остановилась машина с
дипломатическим номером, за рулем была дама. К ней
подсел мужчина, и машина сразу же пошла, дальше, в
сторону центра.
— Вы записали номер?
— Конечно. Марка «фольксваген», цвет серый, все
запомнил. И, если потребуется, узнаю пассажиров. Толь-
ко я не вижу тут связи. А может быть, время сдвинуто?
— Может быть,— задумчиво ответил полковник Ми-
хайлов.— Ну ладно, давайте подъезжайте сюда. Погово-
рим. Да, скажите-ка номер...
Положив трубку, Михайлов начал вычерчивать схему-
версию. Но все рассыпалось. Прежний сигнал, перехва-
ченный ранее инспекцией Министерства связи, указывал
на то, что «диспетчерская» — на Ленинском проспекте.
Теперь выходило, что эта «диспетчерская» находится
где-то в районе Пироговской. Запросил, кому принадле-
жит машина, номер которой сообщил Фомин. Скоро ему
дали справку: Антуану Готье. Михайлов узнал домашний
адрес дипломата. И когда записал его, то сразу же встал
из-за стола и пошел к шкафу. Развернул схему Москвы.
Дом, в котором жил Готье, находился как раз в том
37
районе Ленинского проспекта, который фигурировал в
первой справке инспекции. «А что, если «диспетчерской»
служит автомобиль, тот самый серый «фольксваген»,—
подумал Михайлов,— а та женщина, что за рулем, «де-
журная», к которой обращался таксист»?» Когда склады-
вается такая простая схема, то даже иногда не хочется
верить... Но проверять-то надо.
Михайлов хорошо знал весь арсенал технических
средств, применяемых в наше время службами разве-
док,— агентурных, экономических и прочих. Электронные
приспособления одни миниатюрней других, предназна-
ченные для профессиональных шпионов. Сколько их,
скрытых в самых неожиданных местах и предметах: на-
стольном календаре, пачке сигарет, зажигалке, запонках,
авторучке, карточной пачке, книжной полке, диванной по-
душке, цветах, вазе и даже воткнутая в маслину палочка
может служить антенной. Сейчас ему показался ход ди-
пломата примитивным. Радиоаппаратура достаточно
мощная, действующая на десяток километров, так или
иначе быстро выдает себя. А тут еще подделка под ра-
диосвязь такси. Другое дело, когда, допустим, двое идут
по разным сторонам улицы и разговаривают. Такую ма-
лую радиосвязь не усечешь. Или коротковолновики, ра-
ботающие на дальние расстояния телеграфным методом,
да еще с помощью шифра. Там свой смысл. А может
быть, все же этот Готье оказался случайной деталью в
чужом механизме?..
Свои соображения он решил сегодня же доложить
руководству.
Глава IV
1
Первые два дня после прибытия в Стокгольм Клейтон
наносил визиты. Его всюду исправно величали Брауном,
и он начал входить в роль ученого. Недолгой, но полез-
ной была встреча с президентом «Славянской миссии»
Бенгтом Ульфом Сандино.
Браун захотел познакомиться с Библейской школой
и ее слушателями, с программой, по которой ведется
преподавание, попросил предоставить ему досье по
«Славянской миссии»,
Сандино встретил эти просьбы, как показалось Брау-
ну, с воодушевлением.
— Школу мы можем посетить сегодня, практически
даже сейчас,— сказал он,— а после обеда я дам ука-
зание, чтобы вам доставили интересующие вас матери-
алы.
Особняк, куда их привезли, ничем не отличался от
соседних жилых домов. И трудно было даже предполо-
жить, что здесь находится учебное заведение.
Хаас провел Брауна в небольшой кабинет и тотчас
включил телевизор. На нем возник человек с сигаретой
в зубах. Он медленно прохаживался вдоль огромного
экрана, составленного из отдельных квадратов, и вел бе-
седу с невидимыми оппонентами:
— Итак, что же такое разведка? Как род деятельно-
сти разведка — это сумма организованных мер, направ-
ленных на получение сведений, проверку их во всех де-
талях, систематизацию в одно целое, дающих возмож-
ность предвидеть ход событий. Надежная разведка поз-
воляет составлять довольно точные планы развития ма-
териальной базы, размещения ресурсов и проведения
операции в стане противника. Появилась служба развед-
ки в далекой древности. Первое сохранившееся донесе-
34
ние содержало чисто топографические сведения. Оно
было составлено для фараона Тутмоса III в 1479 году до
нашей эры и помогло воинам фараона скрытно прибли-
зиться к врагам и разбить их. Другой пример. В резуль-
тате хорошо организованной разведки Магомет сумел
разбить в 624 году при Бадре меккские войска и сделать
ислам преобладающей светской и духовной властью в
Аравии. Вот сколь древняя избранная вами профессия.
Говоривший подошел к столу, бросил сигарету в мас-
сивную пепельницу и, наморщив лоб, задумчиво про-
изнес:
— В каждой стране есть своя разведывательная слу-
жба со своей спецификой. Они все выполняют три ос-
новные функции: сбор сведений, оценка сведений, их
обработка, доведение информации до заинтересованных
в ней лиц и организаций. Это — позитивная разведка.
Существует еще и четвертая функция, именуемая общим
термином «контрразведка», иначе защитная функция,
или негативная разведка. Смены политического климата
в мире выбывали перестройку в работе светских разве-
док. Определенные особенности накладывали на них
войны. Наша же деятельность прежде всего направлена
на психологическое воздействие, главным фактором тут
являются моральные операции. Эта форма деятельно-
сти должна влиять на политику, в ход пускаются идеи.
Она имеет дело с мнениями людей. Пропаганда — суть,
основа, главное орудие психологической войны, войны
бескровной, так что вполне может быть сохранен прин-
цип «не убий». Само собой разумеется, что пропаганда
должна быть правдоподобной. И все же даже правдивая
пропаганда тенденциозна. Ведь о каких-то фактах умал-
чивается. В конечном счете пропаганда вовсе не должна
быть правдивой, если она кажется правдоподобной.
Мы различаем две пропаганды — религиозную, слу-
жащую для распространения веры и религиозных идео-
логий, и светскую, преследующую политические цели и
намерения. Вам, будущим проповедникам, небезынте-
ресно узнать, что первая пропагандистская проповедь
была произнесена папой Урбаном II в ноябре 1095 года.
Он призывал католиков к организации крестового похо-
да. Его последователь, папа Урбан XV, в 1622 году орга-
низовал первое в мире пропагандистское учреждение —
35
«коллегию пропаганды веры» для обучения миссионеров
и печатания пропагандистских материалов.
Сейчас мы подразделяем пропаганду на три вида:
белую, серую и черную. Белая не нуждается в маскиров-
ке. Это информация, которую, допустим, распространя-
ют по радио «Голос Америки», а в печатном виде жур-
нал «Америка». К серой пропаганде можно отнести дея-
тельность радиостанций «Свободная Европа», «Свобода»,
«Свободная Россия», «Голос Анд», «Голос Востока» и про-
чие. Источниками информации здесь служат разведыва-
тельные данные, а иногда и политический блеф, нередко
приводящий к ухудшению отношений между государст-
вами. Черная пропаганда располагает средствами, мно-
гие из которых откровенно нарушают международные
законы. К ним относятся подделка документов, денеж-
ных знаков. Пример черной пропаганды — запуск воз-
душных шаров с пропагандистскими материалами в воз-
душное пространство России и ее сателлитов.
Следовательно, войну можно вести без помощи ар-
мии. В мировой печати ее называют «холодной войной».
Руководят ведением ее государственные деятели и ди-
пломаты, а не генералы. Ведут и специалисты-разведчи-
ки. Если кто-либо из вас захочет подробнее ознакомиться
с этим вопросом, может обратиться к моей книге «Ин-
теллектуальная война», она есть в вашей библиотеке...
Хаас нажал какую-то кнопку, и Браун увидел, как
на пульте управления лектора вспыхнуло табло: «Внима-
ние! Микрофон отключить!»
— Перерыв, с рабочих мест не уходить,—распоря-
дился лектор. Щелкнув тумблером выключателя, он по-
вернул голову в сторону стеклянной перегородки, отде-
ляющей дикторскую от приемной.
— Идемте, мистер Браун,— сказал Хаас.— Сейчас я
познакомлю вас с лектором.
— Я узнал его.— Браун поднялся.— Это Харго?
— Точно,— уважительно, как бы подчеркивая свое
восхищение просвещенностью гостя, подтвердил шеф
Библейской школы «Славянской миссии». Проведя майо-
ра по коридору, он толкнул массивную дверь, и они
оказались в том самом кабинете, который только что ви-
дели на экране.
— Харго,— представился лектор.
36
— Не удивляйтесь, но я хорошо знаком со всеми
вашими произведениями,— сказал Браун.— Правда, с тех
пор как вы покинули редакторское кресло «Юнайтед
нэйшнз уорлд», я совсем потерял вас из виду. А вот
сейчас я имел удовольствие смотреть и слушать вас.
— Благодарю.
— Джон Браун,— представил Хаас своего спутника.—
Доктор социологии из Штатов и наш друг.— И тут же
объяснил Брауну:—Мистер Харго любезно согласился
прочесть цикл лекций для учеников школы, которые
в недалеком будущем понесут свет идей наших в массы.
— Вам может позавидовать любой университет,—
польстил Харго Браун-Клейтон,— а генерал Пальмерстон
с удовольствием увидел бы мистера Харго в числе
консультантов.
— О, вы знаете генерала? Передайте ему мой привет
и скажите, что теперь, когда «золотые галуны»1 упроч-
няют свои позиции, я, как старый боевой конь, услышав
сигнал полкового трубача, готов снова ринуться в бой.
— Между прочим,— кивнул на экран Браун,— вы
и здесь не теряете время даром, готовя солдат для «ин-
теллектуального фронта». Кстати, это определение вошло
в обиход с вашей легкой руки. Не так ли?
— Что было, то было, спасибо за комплимент.
— Солдаты «интеллектуального фронта»—прелест-
ное определение и точное,—поддакнул Хаас.—Правление
и лично президент Сандино весьма вами довольны и
благодарны вам.
— Почему эти люди все на одно лицо? —г недоумен-
но произнес Браун, рассматривая застывшие на экране
физиономии.
Из сетки голубых квадратов на присутствующих, не
подозревая о том, что их видят, смотрело словно одно
лицо. Все были удивительно похожи друг на друга: не-
обычно длинные прически, и у всех усы и бороды, а гла-
за одного из будущих миссионеров-проповедников были
скрыты темными очками.
— Все это в целях конспирации,— ответил Харго,—
1 «Золотые галуны»—так американцы, в том числе и сотрудни-
ки ЦРУ, иронически называют представителей офицерского корпуса
Пентагона.
37
каждый слушатель находится в своей комнате. Мы их ви-
дим, они же нас сейчас только слышат. Это наша самая
перспективная группа. Борода, усы и прочее при разъ-
езде на места снимаются, и это сразу меняет их облик.
Руководство школы ввело свой способ зашифровки мис-
сионеров.
— Понятно, профессионально это оправдано, — от-
метил Браун,— скрывает характерные формы ушей, кон-
фигурацию губ, овал лица.
— Среди этих,—Хаас мотнул головой в сторону экра-
на,— находится молодой человек, о котором я вам го-
ворил. Он в очках. Ну что же, продолжайте занятия,—
сказал Хаас, и они распрощались с Харго.
— Вы давно с ним знакомы? — поинтересовался Хаас
у Брауна, когда они покинули студию.
— Он в прошлом был разведчиком, могиканин, со-
ратник Аллена Даллеса, адмирала Захариуса1. В период
войны работал в РУМО начальником отделения в отделе
планирования разведслужбы флота. Прелестный старик,
ему за семьдесят, а как держится!
— Между прочим, был одним из главных консуль-
тантов радио «Свободная Европа»,— еще раз продемон-
стрировал свою осведомленность Хаас.—Вот такие люди
учат будущих миссионеров.
I
В ожидании миссионеров, как окрестил Браун своих
новых партнеров, он еще раз обошел свое жилище, ку-
да Хаас привез его прямо из аэропорта.
Виллочка (иначе нельзя ее было назвать) находилась
в каких-нибудь пятнадцати минутах езды от центра го-
рода. Она стояла в стороне от шумной улицы, в глуби-
не чистенького, ухоженного сада. Небольшой двухэтаж-
ный светло-серый домик, крытый красной черепицей, ка-
залось, был скопирован с пасхальной игрушки-открытки.
В гараже стояла, поблескивая хромированной облицов-
кой, «Волво».
1 Адмирал Захариус — видный теоретик американской развед-
ки, один из руководителей разведывательного управления министер-
ства обороны (РУМО) США в период второй мировой войны, пи-
сатель.
38
Майор, прогулявшись по двору, прошел в гостиную,
включил телевизор, начиная испытывать чувство нетер-
пения. Наконец прозвучал негромкий звонок.
— Хаас, вы? — спросил он, выйдя в холл. Получив из
скрытого репродуктора утвердительный ответ, надавил
кнопку автоматического устройства, открывающего во-
рота. Во двор сразу же скользнула машина.
— Это тот самый молодой человек, о котором я вам
говорил, Вольдемар Вольф,— представил Хаас своего
спутника.
Пожимая руку Вольфу, Браун с удовольствием
отметил, что, хрупкий на вид, тот обладал завидной
силой.
Распахнув дверь гостиной, Браун пропустил прибыв-
ших вперед. Сделал это не только по долгу гостеприим-
ного хозяина, ему хотелось посмотреть, как выглядит
Вольф со стороны. «Прям, пружинист,— оценил он,—
легкая изящная походка».
Вольф опустился на стул подле Хааса. Под внима-
тельным бесцеремонным взглядом Брауна щеки его сна-
чала побледнели, а потом зарделись. На майора изуча-
юще смотрели большие голубые глаза, светло-каштано-
вые усики над по-детски пухлым ртом Вольфа нелепо
топорщились. Выглядел он значительно моложе своих
тридцати лет.
— Никак не думал, что среди ваших учеников есть
такие херувимчики,— выказывая голосом некоторое ра-
зочарование, обратился Браун к Хаасу. При этом поймал
едва заметную улыбку Вольфа.
— Вы хорошо знаете английский? — спросил его
Браун.
— Сносно. Учил его в школе. И еще немного в Аме-
рике.
Желая сгладить не очень выгодное впечатление от
его воспитанника, Хаас торопливо сказал:
— Вольдемар выбивает девяносто пять очков из ста.
Уверенно стреляет по-македонски1, владеет приемами
каратэ и, несмотря на видимую хрупкость, в считанные
секунды может уложить человека вашей комплекции.
1 Стрелять по-македонски — стрелять с обеих рук одновремен-
но на ходу.
39
— Старая истина — внешность обманчива,— сказал
Браун и улыбнулся: — Значит, он собирается распрост-
ранять слово божье с помощью пистолета и кара-
тэ?
— Для самозащиты,— поднял глаза к потолку Зиг-
фрид Хаас.— Вообще-то мы избегаем кровопролития.
«Не убий...»
— Послушайте, Зигфрид, я надеюсь, ваш подопечный
и вы не откажетесь от рюмки виски или джина? Впро-
чем... Мой приятель, вернувшийся из России, презентовал
мне казаческую водку! Вот,— и он достал из шкафа бу-
тылку.
— Простите, мистер Браун, на этикетке написано не
казаческая, а кубанская водка,— заметил молчавший до
этого Вольф.
— Суть не в названии,— отозвался Браун, расстав-
ляя рюмки.— Суть в содержании. А содержание преот-
личное.
Выпили.
— Водку, как и другое спиртное, русские обычно за-
кусывают,— сказал Вольф.—Это мы здесь пьем виски
или джин, разведенный содовой или соком. А они...
— Так-так, покажите-ка свою эрудицию. Посмотрим,
что еще вы сможете наскрести,— сказал Браун.— Между
прочим, Россией я занимаюсь много лет. Или вы хотите
просто мне понравиться? — Он рассмеялся, и Хаас то-
же.— Ну! Ну! Смелее. Поведайте нам, в чем выража-
ется ваша сегодняшняя подготовка для деятельности
в СССР?
— Совершенствую русский. Читаю газеты. Их газеты.
— Вот это хорошо. Значит, уже обрели «знакомых».
Вы должны знать, пусть это и не имеет отношения к ре-
лигии, чем они дышат, знать положение в хозяйстве, да-
же имена. Ну, как это у них называется, знатных труже-
ников села и производства. Знать, какие есть у них
знаменитые стройки. Имена и лица известных артистов,
их писателей и названия модных фильмов, даже содер-
жание. Изучение прессы — великая вещь, если ею с
умом пользоваться. Было, например, такое дело. Швей-
царский журналист Бертольд Якоб в конце тридцать пя-
того года выпустил книгу, в которой подробно описы-
вал генеральный штаб вермахта. Взбешенный Гитлер вы-
40
звал к себе Николаи1 и потребовал установить, как мог
один человек узнать столько о его штабе. Николаи при-
казал своим людям выкрасть Якоба. Журналиста выкра-
ли, и когда в гестапо, на Принц-Альбрехтштрассе, Николаи
спросил, откуда он взял данные для своей книги, Якоб
ответил: «Из ваших журналов и газет, господин полков-
ник». Николаи вынужден был доложить Гитлеру, что
единственным сообщником журналиста была немецкая
пресса, По отзыву Николаи, ему за тридцать пять лет
своей разведывательной работы не довелось встречать
подобного. Этот Якоб был одним из гениев анализа та-
кого рода. Так вот, молодой человек. Но мы отклонились
от основной темы. Давайте вернемся к ней. Расскажите
о себе, о родственниках.
— Я уже много раз писал об этом, мистер
Браун, и уверен, вы успели заглянуть в досье. Ничего
нового сообщить не могу. Разве о том, что заня-
тия в школе порядком надоели и хочется настоящего
дела.
«У мальчика есть характер. При необходимости он
сможет постоять за себя,— подумал Браун.— Действи-
тельно, внешность обманчива». Мысль об обманчивой
внешности совершенно непонятно почему прочно засела
в его голове. От неприязни, возникшей у Клейтона-Бра-
уна при первом знакомстве с Вольфом, не осталось и
следа.
— А где ваши родители? Как себя чувствуют? — спро-
сил он.
— Родители в Берне. Спасибо, здоровы. Мать зани-
мается домашним хозяйством, а отец,— Вольф задумчи-
во посмотрел в глаза Брауну,— отец изредка пишет
статьи для «Русской мысли» и «Посева»1 2, выполняет от-
дельные заказы руководителей радио «Свободная Рос-
1 Вальтер Николаи — полковник, один из активных создателей
абвера. Абвер — защита (нем.).
2 «Русская мысль», «Посев» — газеты, издаваемые так называе-
мым «Народно-трудовым союзом» — махровой антисоветской орга-
низацией, возникшей в начале 30-х годов стараниями белой эмигра-
ции. НТС содержится на средства империалистических разведок.
В период второй мировой войны энтээсовцы активно сотрудничали
с германскими разведывательными и карательными органами.
41
сия». Он член правления объединенных послевоенных
эмигрантов, хотя практически его поглотил «Народно-
трудовой союз».
— Отец в курсе ваших дел?
— Более или менее.
— Как он к этому относится?
— Он считает, что религия — самый беспроигрышный
бизнес, если им заниматься с умом.
Хаас поморщился от столь циничной откровенности
своего подопечного. Брауну, наоборот, это понравилось.
— Как он отнесся к перемене ваших религиозных
убеждений, к уходу из Бернской школы Галоад?
— Религиозное направление деятельности «Славян-
ской миссии» ближе ему по духу. С его благословения
я попал к господину Хаасу. Что касается школы, то мож-
но ответить очень подходящей к этому случаю русской
поговоркой: «Хрен редьки не слаще».
— Ваш отец, Вольдемар, как мне показалось, облада-
ет достаточно острым и критическим умом. Мне нра-
вятся такие люди, и я с удовольствием с ним познаком-
люсь,— как о принятом решении сказал Браун.— Что ка-
сается вас... Потерпите немного. Я позабочусь о вашей
судьбе лично. И поверьте, раз вы рветесь в бой, я пред-
ложу вам то, что придется по вкусу. Зигфрид, послезав-
тра мы вылетим в Берн, а потом в Эвери1. Надо форси-
ровать выполнение ваших же планов по объекту «Б».
Птичка в любое время может упорхнуть, и мы останем-
ся с носом. Но это разговор особый.
— Я понял, Джон. Не беспокойтесь. Все будет в по-
рядке.
— Ол райт, джентльмены! Кстати, вы знаете, мой мо-
лодой друг, что делают в России хозяева, прежде чем
попрощаться с гостями? Они предлагают выпить «посо-
шок на дорожку».— Браун широко улыбнулся, поднял
бутылку и наполнил рюмки.— Надеюсь, за наше обоюд-
но приятное знакомство! — Увидев, что Вольф едва при-
губил рюмку, Браун сделал протестующий жест.—Воль-
демар, человек избранной вами профессии должен
уметь пить.
к Эвери — пригород Брюсселя, где расположен штаб НАТО ср
всеми службами.
42
— Не беспокойтесь, когда надо, я справлюсь с этой
задачей,— скромно потупив взор, ответил Вольф.
Проводив гостей, Браун открыл сейф и вынул из него
переданные Хаасом досье на «перспективных». Отобрал
две папки. Внимательно просмотрев материалы на Воль-
фа, удовлетворенно отложил их. Затем углубился в изу-
чение других документов, подготовленных людьми
Хааса. К обложке была прикреплена фотография мо-
лодого человека. Ниже столбцом были выписаны при-
меты:
«Фамилия, имя: Божков Андрей (Викторович)
Возраст: 30 лет (родился 30 мая 1947 года в Москве)
Рост: 178 см.
Телосложение: худощав, выправка спортивная, поход-
ка непринужденная.
Плечи: средней ширины, прямые.
Особенности лица: прямоугольное, лоб высокий
гладкий, на правой щеке небольшое родимое пятно.
Цвет лица: белый с легким загаром.
Волосы: темно-русые, волнистые, зачесанные на-
зад.
Глаза: серые.
Нос: средней ширины, ноздри прямые с горизонталь-
ным основанием.
Уши: небольшие, овальные, мочки висячие.
Подбородок: округлый, несколько выдвинутый впе-
ред.
Зубы: белые, ровные.
Рот: средний, полный.
Речь: плавная, спокойная. Говорит по-французски,
знает английский.
Образование: окончил специализированный кол-
ледж. В настоящее время является стажером по-
сольства.
Семейное положение: женат, имеет одного ребенка.
Постоянно живет в Москве».
Прочитав этот перечень примет, Клейтон-Браун стал
разглядывать фотографии. Они делались скрытно. Бож-
ков в библиотеке, в кафе за чашкой кофе, на улицах
у витрин, в кинотеатре. Несколько раз перечитал пред-
полагаемые действия по компрометации Божкова и его
вербовки, криво усмехнулся: «Ну и метод разработали
43
эти святоши! Далеко не евангельский, а скорее инкви-
зиторский. Придется вмешаться»,— убирая документы,
решил Браун.
3
Еще в самолете Вольф предложил Брауну остано-
виться у его родителей, но тот предложение отклонил,
объяснив, что любит полную самостоятельность.
— Проводите меня лучше до приличной гостиницы.
А сами порадуйте неожиданным приездом родителей,—
сказал он.— И о нашем знакомстве тоже упомяните, да-
же выясните у отца, смогу ли я завтра с ним повидаться.
Мне это будет очень приятно: здесь я одинок, никого не
знаю.
— Хорошо, мистер Браун.
Браун явно солгал о своем одиночестве. Как только
Вольф, оставив его в гостинице, уехал, майор тут же
взялся за телефон и попросил прислать за ним машину.
Потом принял душ, побрился, надел свежую рубашку.
Когда завязывал галстук, в дверь постучали.
— Машина у подъезда,— вошел в номер шофер.
— Спасибо.
Полчаса спустя, Браун за чашкой кофе беседовал со
своим коллегой.
— Так как же, Роберт, сможете ли вы чем-либо мне
помочь?
— Уверен, что да. Мои предшественники неплохо по-
работали и оставили в наследство внушительную карто-
теку на тех, кого коммунистический шторм выплеснул
на Запад.— Он подошел к огромному, во всю стену,
шкафу, выдвинул ящик, обозначенный литерой «W».
Быстро нашел нужную карточку.— Ну вот. Что же мы
имеем? Иоганн Вольф, он же Иван Константинович Вол-
ков, 1916 года рождения, русский, православный, родил-
ся в деревне Воронцово Воронцовского района Псков-
ской области. По образованию экономист. Женат. Жена
Мари Вольф (Мария Алексеевна Волкова-Троицкая) 1920
года рождения, уроженка той же местности. Из духовен-
ства. Отец был священником. Сын Вольдемар Вольф,
— О сыне не нужно. Чем еще располагаете на Воль-
фа-старшего?
44
— Иоганн Вольф активно сотрудничал с абвером.
Был политическим советником начальника «Абверштел-
ле — Минск»1 Мюллера. Награжден бронзовой медалью
«За заслуги». Прибыл в Швейцарию в январе 1945 года.
Официальных данных о родственных и иных связях, за-
служивающих внимания, в России не имеется. По неуточ-
ненным сведениям, там проживает его родной брат, что
он тщательно скрывает. Одно время сотрудничал с НТС.
Работал на радио «Свобода» и «Свободная Россия». На
карточке есть пометки о неоднократных встречах с ним
наших сотрудников. Последний рекомендует и впредь ис-
пользовать Вольфа по этой линии. Материально этот
Вольф-старший вполне обеспечен.— Бросил карточку на
стол. Снял очки и допил остатки холодного кофе.— Все,
пожалуй...
— Благодарю, Роберт! Кое-что пригодится. Да, ска-
жите, БНД1 2 ничего не сможет дополнить?..
— Сейчас попробую связаться.
Через несколько минут тот, кого Браун называл Ро-
бертом, стал весело разговаривать с неким Бруно.
— Вам везет, Джон, человек, который может быть
полезен, на месте. Бруно Фиш. Он ждет вас. Моя маши-
на внизу. Желаю успеха.
Фиш принял Брауна больше чем любезно и снабдил
небезынтересной деталью из биографии Вольфа-стар-
шего...
1 Абверштелле (ACT) и Абвернебенштелле (АН£Т) — террито-
риальные отделы абвера, созданные на временно оккупированной
советской территории в наиболее важных стратегических центрах.
Занимались разведкой и контрразведкой. Имели разведывательные
и диверсионные школы.
2 Бундеснахрихтендинст (сокращенно БНД) — федеральная раз-
ведывательная служба ФРГ. Создателем БНД сразу же после раз-
грома фашистской Германии при активном содействии Бюро страте-
гических услуг являлся генерал Рейнгард Гелен. Он руководил ею
в течение двадцати двух лет. В 1968 году ушел в отставку.
45
4
Вечером Брауну позвонил Вольф-младший.
— Отец будет польщен, если вы, мистер Браун, от-
обедаете у него завтра в пятнадцать часов пополудни.
Вас это устраивает?
— Вполне.
— А до обеда, мистер Браун, вы мой пленник. Ес-
ли согласитесь, я покажу вам город. Когда можно за-
ехать?
— О'кэй, Вольдемар. Заезжайте в двенадцать.
Когда Вольф прибыл за ним, он сидел и читал свежие
газеты.
— Вы знаете, где находится улица Херрон? — спросил
Браун, удобно устраиваясь в маленькой машине.
— Да. Это недалеко отсюда.
— Когда нагуляемся по городу, отвезете меня туда.
— Хорошо, мистер Джон,— Вольф тронул машину и
тут же, входя в роль гида, начал рассказывать: — Город
этот стоит как бы на перекрестке европейских дорог.
Основан в 1191 году. В XV веке гигантский пожар унич-
тожил тут почти все. На улицах и площадях сохранились
живописно украшенные колодцы, фонтаны. Люди по-
строили их после пожара на случай повторного бедствия,
ибо в тот трагический миг здесь не хватало воды, хотя
город с трех сторон омывает многоводная Аар.
Промчав по центральным улицам, машина притормо-
зила на небольшой площади.
— Это знаменитая ратуша. Построена в 1405 году.
Гордость не только бернцев, но и всех швейцарцев,—
продолжал Вольф и, дав гостю возможность осмотреть
здание, тронул дальше.— А это собор Мюнстерн. Возве-
ден на шестнадцать лет позже ратуши. Как видите, хо-
рошо сохранился...
Вольф почувствовал вдруг, что его спутник взирает
на все равнодушно и даже сонно. Прижался к тротуару
и выключил мотор.
— По чашечке кофе? — предложил он.
— С удовольствием.
Они зашли в кафе и сели у окна.
46
— Вы помните нашу первую встречу, мистер Джон?
Тогда вы спросили, почему я порвал с иеговизмом,
— В тот раз мне показалось, что разговор об этом
вам неприятен.
— Вы не ошиблись. Прелестное местечко, не правда
ли? — Вольф неожиданно для Брауна опять уходил от
разговора.
Браун внимательно осмотрелся вокруг. Лишь поблес-
кивающие хромом кофеварки напоминали посетителям,
что они пребывают в двадцатом веке. Рядом со стойкой
расположился внушительных размеров камин, отделан-
ный темно-серым гранитом. В его огромном зеве можно
было бы без труда целиком зажарить горного козла.
Со сводчатого потолка на цепях свисала массивная люст-
ра. Когда-то в ней зажигались свечи. Теперь их заменили
декоративными электрическими. Дубовые панели потем-
нели от времени. Нельзя было оставить без внимания
старинную чеканку, изображавшую рыцарские турниры и
охотничьи сценки. Но самыми примечательными были, по-
жалуй, окна-витражи. Они, словно огромные зеркала,
повторяли чудесный вид, открывавшийся за ними. Горы
в белоснежных снеговых шапках, ниже под ними в го-
лубой дымке просматривались альпийские луга, сменяю-
щиеся зелено-голубыми лесами.
— Здесь любила бывать Мари. Моя невеста,— сказал
Вольф.
— ? I
— Пять лет тому назад она попала в автомобильную
катастрофу. Ей необходимо было срочное переливание
крови. Отец и мать Мари, фанатичные последователи
Иеговы, не дали согласия на переливание. Мари погибла.
— Что за дикость?!
— Увы, но это так. По завету Иеговы, он разрешил
последователям своим питаться животной плотью, но не
кровью, а переливание крови равносильно ее потребле-
нию. После потери Мари я порвал со «Свидетелями
Иеговы». Ушел из школы, хотя это было нелегко. Больше
того, пришлось скрываться от розысков вездесущих
служителей «Святой охраны»1.
1 «Святая охрана» — отдел, находящийся в системе Бруклинско-
го иеговистского центра, занимающийся борьбой против проникно-
вения в руководящие органы центра нежелательных элементов.
47
Вольф замолчал, смотря куда-то вдаль. Минуту-дру-
гую спустя он спросил:
— Вы знаете, где мы находимся? Это и есть улица
Херрон. Вам нужен американский дом?
— Да, хотел взглянуть на него.
— Это недалеко отсюда. Сейчас покажу.
Вскоре машина остановилась у небольшого особняка,
окрашенного в коричневый цвет. «Собственность
США» — гласила медная дощечка, прикрепленная к ре-
шетчатой калитке.
— Исторические места,— заметил Браун.— Вам, на-
верное, интересно будет узнать, что в этом доме в 1942
году в качестве руководителя Европейского филиала
ОСС начал свою блистательную карьеру Аллен Даллес.
В этом доме в 1943 году делались попытки договориться
с представителями Гиммлера о сепаратном мире. Но,
увы...
— Я в курсе, мистер Браун, русская разведка спута-
ла ему тогда все карты...
— Поехали, Вольдемар. Мы, американцы, не сенти-
ментальны. Просто хотелось взглянуть.
Дом, к которому вскоре подошла машина, произвел
на Клейтона хорошее впечатление. Чувствовалось, что
обитатели его имеют твердое материальное положение.
— Нам на второй этаж,— сказал Вольф, открывая
ключом дверь в подъезд. На площадке второго этажа их
встретил мужчина с густой шапкой белых волос. Глаза
прикрывали дымчатые очки. Но они не мешали разли-
чить некоторое сходство Вольфа-старшего со своим
сыном.
— Папа, это мистер Джон Браун, а это мой отец.
Кивки, рукопожатия. Несколько шагов, и они очути-
лись в большой комнате, где маленькая женщина хлопо-
тала у накрытого уже стола.
— Мария Алексеевна, моя супруга,— представил
Иван Константинович жену.— У тебя, Маша, все готово?
Может быть, сразу и начнем? — Он выжидающе посмо-
трел на гостя.
— Не возражаю. Мы хорошо прогулялись с Вольде-
маром, а на столе все столь аппетитно.— Браун покло-
нился хозяйке.
Обед был довольно долгим. Беседа велась преиму-
48
щественно о погоде, фильмах, диете. Потом Иван Кон-
стантинович пригласил Брауна в кабинет пить кофе.
— Вы, Иван Константинович, не будете возражать, ес-
ли я задам вам несколько вопросов? — сказал гость, ког-
да они остались вдвоем.
— Сделайте одолжение!
— Отчасти моя основная стезя — наука. А Европа —
объект исследования,— сказал Браун.— Я хочу расспро-
сить вас о «Славянской миссии», к которой, как мне из-
вестно, вы имеете отношение. Почему не Бернский фи-
лиал «Свидетелей Иеговы»?
Хозяин дома снял очки и отложил их в сторону. Его
бледные губы скривились в иронической улыбке.
— «Свидетели Иеговы» обещают людям рай на зем-
ле, причем в самое ближайшее время. Это не реально.
Все люди знают, что они смертны. И что такое тыся-
челетнее царство, мало кому понятно. «Славянская мис-
сия» призывает к смирению и вечной загробной жизни.
Может быть, она действительно есть. Она более точно
трактует общехристианское Евангелие. Покорись, сми-
рись. Ожидание чего-то светлого, хорошего помогает
людям жить, сносить невзгоды и несчастья. Согласитесь,
что это лучше? Ну а Евангелие в протестантском толко-
вании во мне, выражаясь образно, с молоком матери.
А точнее, я принял веру эту из рук своего батюшки.
Мой родитель, участник первой мировой войны, был пле-
нен немцами. Около трех лет прожил в Германии у бо-
гатого помещика, преданного евангелиста. Они хорошо
понимали друг друга. По рассказам отца, тот немец был
не только богомолен, но и справедлив. Вернувшись в
Россию, отец сразу же женился, на скопленные деньги
обзавелся неплохим хозяйством. Тогда же организовал
в нашем селе небольшую евангелистскую общину. Пе-
ред самой революцией это было, потом все пошло пра-
хом. Перебрались в город. Несмотря на известные труд-
ности, нам удалось получить образование.
— Простите, кому — нам? Вы имеет в виду и своего
брата?
На лице Вольфа было написано недоумение.
— Брата? Какого брата?
— Ничего нет тайного, что бы не стало явным,—
спокойно сказал Браун,— Вы не хотите говорить о своем
49
брате Василии Константиновиче? А я ведь хотел расспро-
сить вас о нем.
Иван Константинович потянулся за сигаретой. Браун
видел, что он мучительно ищет, что ответить гостю.
— Где он сейчас, не знаю,— наконец решился
Вольф.— Жил в Пскове. Лет пять назад один мой знако-
мый побывал в России в научной командировке и через
справочное бюро узнал, что мой брат жив, только адрес
сменил.
— Василий Константинович знал о вашей связи с аб-
вером?
— Да, знал,— ответил Вольф, начиная догадываться,
кто есть на самом деле этот американский ученый.
— Каким образом он узнал об этом?
— В сорок втором году я по разрешению Мюллера
навещал его.
— Это не все, Иван Константинович! По моим дан-
ным...
— Вы правы,— не дал договорить американцу
Вольф.— Летом сорок четвертого года он дважды при-
нимал у себя офицера абвера капитана Рейнгольда Хох-
берга, засылавшегося в тыл Красной Армии. Странно, от-
куда вам удалось узнать о брате? В архивах абвера
этих данных нет, я лично позаботился об этом. Хохберг
погиб. Так что, мистер Браун, откровенность за откровен-
ность!
— Вы помните хорошенькую переводчицу Мюллера
Галю?
— Ну конечно же!
— Летом пятьдесят шестого года во время поездки
Аденауэра в Россию к одному из сопровождавших его
людей на стадионе (играли сборная ФРГ и СССР) в пе-
рерыве между таймами подошла женщина и попросила
помочь найти ее сестру, проживающую где-то в Запад-
ной Германии. Сунула ему записку, где были указаны
сведения о сестре. Тот человек, а он был сотрудником
Гелена, подумал, что это может быть игра, затеваемая
русской разведкой. Просьбу отклонил, но содержание
записки запомнил. Позднее сестру нашли и допросили.
Она подтвердила, что, судя по приметам, к нему дейст-
вительно подходила ее сестра, бывшая переводчица
Мюллера. Кое-что она рассказала о его окружении, в
50
том числе и о вас и о вашем брате. Так что все очень
просто!
— В жизни действительно все просто. Не знаешь, где
потеряешь, а где найдешь» Я не имел чести знать сест-
ры переводчицы Мюллера, однако... все может быть.
Иван Константинович уже вполне пришел в себя, а из-
воротливый ум подсказал ход, как выскользнуть из петли,
наброшенной Брауном.
— Вам кажется, что вы нашли. Это только видимость.
Считайте, мистер Браун, что свою находку вы потеря-
ли.— Вольф брал реванш.— С Василием ничего не полу-
чится! Я бы ему не доверился.
— Почему? А если хорошенько прижать?..
— Чем? Брат, то бишь я, изменник? Он за меня не
в ответе. Принимал немецкого разведчика тридцать три
года тому назад? Кстати, до конца не знал, кого при-
нимал. Было и быльем поросло. По советским законам
за давностью содеянного Василий неподсуден. Да и нет
состава преступления, если разобраться.
Браун почувствовал, как Вольф выскальзывает из его
рук. Он встал, подошел к окну. Постоял, потом быстро
обернулся.
— Буду откровенен, Иван Константинович: на связь
к Василию пойдет Вольдемар.
Опустив голову на ладони, Вольф задумался. Почув-
ствовал, что американец снова становится хозяином по-
ложения. Что же, собственно, произошло? Судьба сына
была решена еще тогда, когда он связал ее со «Славян-
ской миссией». Предполагая, что ему рано или поздно
придется совершить вот такой вояж в Россию, Иван
Константинович мысленно давно отвел брату опреде-
ленную роль. Да, американец попал в точку. Что ж,
одним сюрпризом для Володи будет меньше, решил он
и твердым голосом сказал:
— Это совершенно меняет дело.
— Наконец-то. Думаю, господин Вольф, вам ничего
объяснять не нужно. Мы деловые люди. Сейчас при мне
вы подробно напишете все, что может принести пользу
вашему сыну. И отдельно небольшое письмо брату. Ну,
что вы живы и здоровы, живете безбедно, страдаете
ностальгией. Я знаю, вы, русские, сентиментальны. Надо
подумать о сувенирах, пусть это будут, допустим, хоро-
51
шие швейцарские часы. Об этом, естественно, позабо-
чусь я. Для вас у меня тоже приятный сюрприз. Свое-
образный гонорар за помощь. Если наша дружба будет
иметь деловое продолжение, такие сюрпризы будут пов-
торяться. А теперь,— Браун посмотрел на часы,— как это
у вас: где обедал, туда и ужинать пришел. Да?
— Не совсем так, но в принципе верно.
— Нет, нет! Благодарю за гостеприимство. У меня
дела.
Проводив мистера Брауна, Вольф-старший обнял сына
за плечи и увлек к себе.
— Итак, тебя, Володя, ждут большие испытания. Ты
выбрал нелегкий, но священный для нас путь борьбы
с большевизмом. Ты знаешь мое отношение...
— Знаю, отец. И не нужно даже высокопарных
фраз. Ведь ты трезвый человек и давно благословил
меня.
— Мне отрадно это слышать. Я всегда радовался тво-
им успехам и взглядам на вещи. Ты умен... Нет, нет, не
протестуй, я не переоцениваю сына. Ты достаточно хоро-
шо образован и, полагаю, неплохо подготовлен к встрече
с противником. Но будь осторожен. Лишняя перестра-
ховка никогда не помешает. Она просто не может быть
лишней, сынок. Успех, а следовательно, и деньги тебе
принесет лишь результативная работа.
Иван Константинович сделал паузу, выжидая, что от-
ветит сын, но тот молчал. Тогда Вольф-старший продол-
жил:
— Я помогу тебе на первых порах, Володя. Да, да,
именно я. Мы с мистером Брауном побеседовали до-
вольно откровенно, и он мне весьма пришелся по душе.
Современен, категоричен, с острым тренированным
умом. Так вот. Было у меня там, в России, два верных
человека. Один твой дядя, Василий Константинович. Я те-
бе о нем ничего не говорил. Теперь пришло время.
К сожалению, твой американец каким-то образом узнал
о нем, Но так или иначе дядя в твоем активе. Другой
человек был моим личным агентом. Больше того, дру-
гом. Только поэтому я не поддался на настойчивые
просьбы Брауна и всех, кто был раньше, и не отдал его
им. Он хорошо послужил мне. Надеюсь, послужит и те-
бе. Где он, что собой представляет и как с ним связать-
52
ся, я подробно объясню. Но прошу тебя, зря не рискуй
его головой. Он и дядя Василий — единственные там
люди, на которых ты можешь положиться.
Беседа отца и сына закончилась далеко за полночь...
5
В Эвери Брауна ждали приятные новости. Его мос-
ковский «корреспондент» настолько расторопно выпол-
нил задание, что акцию «Миссия Януса», так он мыслен-
но зашифровал комбинацию по засылке Вольфа в Со-
ветский Союз, можно было начинать хоть сейчас.
Он снял трубку и попросил срочно дать ему Сток-
гольм. Сделав указания о пересылке необходимой ему
корреспонденции, Браун зашел к генералу Пальмерсто-
ну, чтобы проинформировать шефа о предпринятых
шагах.
— Мне жаль расставаться с вами, Джон, но сейчас
вы полностью переключаетесь на новое дело. Я сам
рекомендовал вас Кейли. Выражаясь языком «золотых
галунов», вы отправляетесь на передовую линию огня
психологической войны. Той войны, которая ведется пе-
ред обычной войной, в ходе ее и после прекращения
военных действий... На разных этапах эта война называ-
лась по-разному: «война умов», «интеллектуальная вой-
на», «психологическая война». Будьте терпеливы. Успехи
или неудачи здесь выясняются не сразу, а после про-
ведения соответствующих операций. Иногда незначитель-
ный успех может быть решающим, а неудача, хотя и ма-
ло заметная,— вызвать гибельные последствия. Пусть это
прописные истины, но помните о них, мой друг. Желаю
успеха!
Сутки спустя Браун принимал Хааса. Тот приехал
к нему и с огорчением доложил о крупной неудаче —
провале своего эмиссара. Русские в специальной телеви-
зионной передаче не только рассказали о деятельности
миссии, но и показали изъятую литературу, тайники, обо-
рудованные в микроавтобусе.
— Пленку с телеэкрана в Москве сделал приятель,
сотрудник нашего посольства,— сказал Хаас.— Вот ролик.
Если хотите, можете прокрутить.
— Слышал, что изъяли у вас немало?
53
— 10 800 экземпляров разных изданий. Обидно.
— Я слышал, русские собирают макулатуру, а потом
обменивают ее на художественные книги. Так вот вы,
Зигфрид, вправе потребовать у них выслать вам библио-
течку атеиста,— съязвил Браун.
Хаас принял «шпильку» Брауна как должное. Кисло
улыбнулся.
— Не отчаивайтесь, Зигфрид. Пусть это будет самая
большая неудача в вашей жизни. Будем наверстывать
упущенное. Вольф-младший вначале у меня не вызывал
эмоций. Херувимчик. А потом я подумал, что его можно
переправить в Россию вполне легально.
— То есть?
— Он очень женствен, строен, подтянут... А лицо...
Почти не видно, что оно знает бритву.
— Понял! — приподнялся со стула Хаас. Возбужден-
но заходил по комнате.— Черт знает, может, это дей-
ствительно блестяще? Он сбреет усики, изменит поход-
ку, научится носить платье, лучше и проще даже брюч-
ный костюм... Туристическая поездка на машине с бога-
тым дядюшкой... Так?
— Так.
— А назад? — спросил Хаас.
— В досье, которое я проглядел на днях, попалась
любопытная фигура.— Браун полистал блокнот.—Это
один из ваших информаторов, некий Лунстром, в прош-
лом Эндель Ребок. Эмигрант из Эстонии, зубной врач.
В списке своих связей в России он указывает адвоката
Арвиса Тооме, у которого жена и две дочери, причем
это уже не девочки, а молодые женщины. Известно так-
же, что приятели обменивались письмами, используя
оказию. Ребок разумно считает, что переписка по почте
не всегда безопасна. Надо уточнить, что это за люди.
Может быть, нам подойдет одна из дочерей?
— Не совсем понимаю.— Хаас наморщил лоб.— Ка-
кая тут связь?
— У этой семейки, если Эндель не напутал, проза-
падная ориентация. Может быть, одна из дочерей не от-
кажется сигануть к нам. А?
— Ах вот что! — Хаас снова заходил по комнате.—
Но это риск. Тень на все семейство, боязнь возможных
репрессий в дальнейшем. Впрочем, я сегодня же про-
54
верю.— Он посмотрел на часы.— Нет, сегодня поздно, а
завтра вы будете иметь от Энделя подробную информа-
цию. Попробуем раздобыть и фотографии этих девиц.
— Теперь вот полюбуйтесь.— Браун взял со стола
стопку документов и передал их Хаасу: — Все настоящее.
Только переклеить фото, и готово.
— Павел Юрьевич Юрьев,—по слогам прочитал Хаас,
рассматривая документы и фотографии в них.— А какова
легенда?
— Думайте, Зигфрид, думайте! Я тоже подумаю, по-
том вместе решим, что более приемлемо. Теперь перей-
дем к «Стажеру». Что сделано?
— Есть помещение, униформа, машины, врач. Участ-
ники акции проинструктированы. Ждут команды.
— Вербовать этого молодца я буду сам.
— Спасибо, Джон. Я так и полагал. И вижу в этом
залог успеха,— польстил своему наставнику Хаас.
Глава V
1
Получить кратковременный отпуск за свой счет Ва-
диму Петровичу не составляло большого труда. Сослав-
шись на пошатнувшееся здоровье, он написал заявление,
и его отпустили. К тому же вид у него был действитель-
но усталый. Первую ночь после свидания с Антоном Ва-
сильевичем он почти не спал. Все казалось ему, что вот
сейчас кто-то позвонит, придет. Однако деньги, так не-
ожиданно свалившиеся на него и лежащие в кармане,
пробудили давнюю страсть: пожить на широкую ногу.
Нельзя сказать, что он не мог себе позволить это рань-
ше, нет. Деньги он копил и даже имел свою «кубышку».
Но тут деньги свалились, так сказать, с неба, и он, всегда
стремившийся выглядеть незаметным, серым, теперь
приобрел отлично сшитый дорогой импортный костюм,
несколько последней моды сорочек, туфли, купил и че-
модан. Словом, отправляясь на море, он выглядел весь-
ма респектабельно.
Летел самолетом. Частник, ловивший у аэровокзала
выгодных пассажиров, запросил втридорога, но Кисляк
торговаться не стал, самодовольно порадовавшись тому,
что его принимают за человека самостоятельного и щед-
рого. Комнату снял без хлопот, не торгуясь, сразу обе-
щав «сверх». Хозяйке, предложившей ему полный пан-
сион, уплатил вперед за весь названный им срок.
— Пойду сделаю первый моцион по вашим благодат-
ным местам,— сказал он хозяйке.
— Долго не задерживайтесь,— предупредила она.—
Скоро обед. Может быть, пожелаете что-либо выпить?
— Крепкого вообще-то не пью, но от стакана хоро-
шего сухого вина к обеду и ужину на отдыхе не отка-
жусь.
— За этим дело не станет,— улыбнулась женщина.—
56
Вы посидите туточки, я сейчас принесу на пробу... Если
понравится...
Вадим Петрович присел на скамью у сколоченного
из толстых сосновых досок и вымытого до желтизны
обеденного стола. Хозяйка вернулась с деревянным под-
носом, на котором стоял слегка запотевший графинчик
с золотистой жидкостью, а рядом лежало продолговатое
румяное яблоко.
— Откушайте,— налила вина в стакан.
Кисляк взял его, посмотрел на свет, неторопливо,
маленькими глотками выпил.
— Чудесно, давно не пробовал ничего подобного.
— Свое,—не без гордости заметила хозяйка.— Сам
готовит. Для себя. Он у меня горькую не уважает. Ну
вот и вас буду угощать.
— Благодарю,— кивнул Вадим Петрович и встал.
Прекрасным парком он дошел до пляжа. Наскоро
окунувшись, оделся и направился по заученному адресу.
Со скучающим видом прошел мимо нужного дома, за-
глянул через забор. В хорошо ухоженном саду никого
не было. «Приду вечером»,— решил он.
Послеобеденный отдых Вадима Петровича неожидан-
но для него самого затянулся, потому что уснул не сра-
зу. Опять зашевелились в душе притупившиеся было
страхи. Успокаивал себя. «Все обойдется. Поэксплуати-
руют и отстанут». Наконец, забылся. Проснулся, когда
по-южному быстро стал угасать день. Ужинал с аппети-
том, выпив с хозяином по стаканчику вина. Сумерки ста-
ли сгущаться, и он пошел по уже знакомому маршруту.
В окнах того дома ярко горел свет, слышались тихие
звуки музыки. В начале одиннадцатого из дома вышли
двое мужчин. Слабый огонек спички вырвал на миг из
темноты силуэты склоненных лиц. По обрывкам разгово-
ра Кисляк понял, что один из них собирается на ры-
балку.
— Тронусь часика этак в четыре,— услышал Вадим
Петрович голос, показавшийся ему знакомым.
«Придется тоже прийти сюда около четырех,— решил
Кисляк.— Может, как раз тот случай».
Когда он вернулся на квартиру, хозяева досматрива-
ли по телевизору какой-то фильм. Дождался конца и за-
вел с хозяином разговор.
57
— Что-то загорелся поудить, А вот снастей никаких
не привез. Здесь, слышал, рыбалка отменная.
— Ну, положим, не отменная. Однако, почитай, каж-
дый второй тут любитель-рыбак. Сейчас чего-нибудь
сообразим.— Хозяин зашел в кладовку и вынес брезен-
товый чехол.— Выбирайте удилишку. А в этой коробке
лески, крючки. Жена даст вам сапоги и телогрейку, что-
бы хороший костюм не губить.
— Не нужно, не беспокойтесь,— запротестовал Кис-
ляк. Однако вещи взял и унес к себе в комнату доволь-
ный, что все так просто разрешилось.
Спал Вадим Петрович тревожно, опасаясь пропустить
нужное время. Уходя, выпил кружку холодного молока
с хлебом, приготовленные хозяйкой. У цели оказался
к сроку. Из калитки сада вышел мужчина, одетый почти
так же, как и он. Кисляк побрел следом, ничуть не сом-
неваясь, что это Попов, На пристани тот заглянул в буд-
ку, вместе со сторожем сходил в сарай, вынес подвесной
мотор и направился к дальнему концу бревенчатого при-
чала. Когда Попов стал возиться с замком, Вадим Пет-
рович окликнул:
— Доброе утро, Николай Васильевич!
Попов замер, потом медленно распрямился. Долго и
внимательно разглядывал лицо Кисляка. Сдавленным го-
лосом, зло бросил:
— Будь ты проклят, «крестник». Выходит, за что бо-
ролись, на то и напоролись? Черт с тобой, лезь в лодку:
в море и поговорим. Лезь!
Кисляку стало не по себе. Засосало под ложечкой, но
он шагнул в лодку и пробрался к лавке на носу. Попов
рванул пусковой шнур. Мотор затарахтел. Скоро они
были уже далеко от берега.
Красно-медное солнце висело над берегом, как боль-
шой воздушный шар, и медленно поднималось над го-
рами и белой россыпью домиков зеленого города. По-
пов, казалось, был целиком поглощен лодкой. Вадим
Петрович теперь имел возможность хорошо рассмотреть
его. Услужливая память приподнимала завесу над бы-
лым. За расплывшимися чертами налитого, щекастого
лица проступала прежняя скуластая, с вечным оскалом
физиономия Николая Горбачева, того самого Горбачева,
который когда-то, пересыпая речь блатными словечками
53
и запугивая, привлек его к работе на вражескую раз-
ведку.
В ритмичном постукивании мотора прошло двадцать
молчаливых минут. Наконец, Попов, уставившись в лицо
Вадима Петровича злыми застывшими глазами, громко
заговорил, словно его попутчик и впрямь собрался
УДить:
— В этом месте отмель. Мы пришли первыми. Хоро-
шо берет бычок, барабулька, бывает скумбрия.— Вы-
ключил мотор и выбросил за борт небольшой якорек.
Поскреб пятерней лысеющую макушку и без всякой
связи с предыдущими словами уже тихо спросил: —
Скажи, только откровенно, как вам удалось меня засту-
кать?
Вадим Петрович вымучил улыбку.
— Если совсем откровенно, то не знаю. Антон Ва-
сильевич только напомнил мне, какую роль ты сыграл
в моей жизни. Показал твое фото и дал адрес и инст-
рукцию. Сначала я стушевался, а потом захотелось вдруг
отыграться на тебе за прошлое. За свой испуг и униже-
ние.
— Из-за этого только и поехал? Мстительный, выхо-
дит, ты мужик,— несмотря на душившую его злобу, ус-
мехнулся Попов.— А ведь ты мой «крестник». Это я им
тебя подсунул.
— Ну, меня они и без тебя находили,— самодовольно
улыбаясь, сказал Кисляк и закурил. Предложил сигарету
Попову.
Попов отрицательно покачал головой.
— Предпочитаю табачок,— достал металлическую ко-
робку, прямую английскую трубку. Кисляк уловил аро-
мат дорогого табака.
Попов вдруг словно забыл о своем пассажире. Выбро-
сил самодур, стал дергать леску. Вскоре вытянул ее,
и в лодку плюхнулись две серебристые испуганные рыб-
ки. Снова выкинул за борт леску, поправив на крючках
приманку.
— Между прочим, рыбу ловить нужно. А то придет
кому на ум, что мы сюда не за тем приплыли. Лови да-
вай,— и тут же спросил: — Оружия у тебя, конечно,
нет? — Взглядом ощупал Кисляка.— Я ведь могу еще раз
попробовать оторваться от хозяев. Скажем, инсцениро-
59
вать несчастный случай. Переверну лодку, и ты утонешь.
Помогу в этом. Отсюда до берега далеко. Что садился
ты ко мне, даже сторож не видел, в будку зашел,— про-
должал он рассуждать вслух.— Правда, за нами могли
наблюдать пограничники. Но что, собственно, они уви-
дят? Перевернулась лодка. Пока суть да дело... А?..
По спине Кисляка пробежал холодок. Выражение глаз
Попова говорило о том, что тот и впрямь решает, как
ему с ним, Кисляком, поступить. Вадим Петрович изряд-
но перетрусил. Лихорадочно работавший мозг подсказал
спасительную мысль.
— Только есть одно обстоятельство,— выдавил он из
себя.— Я не один. Человек на берегу хорошо знает, что
ему нужно делать, если меня не будет.— И уже смелее
добавил: — Я, дорогой, не тот простачок, с которым ты
когда-то имел дело. Могу и зубы показать.
— Это мне и нужно было знать,— мрачно ответил
Попов, набивая трубку.
— Значит, высокие договаривающиеся стороны ра-
достно идут навстречу друг другу,— осмелел Кисляк,
смахивая с лица обильно выступивший пот.
— Заметано! — буркнул Попов.— Давай к делу. Что
ему от меня нужно?
— Я пробуду тут неделю. Твоего друга интересуют,
раз уж ты тут оказался, местные картинки. На побе-
режье есть, говорил он, разные там объекты. Просил
поснимать. Сделать заметки на карте, можно на са-
мой обычной, которую за копейки продают в магази-
нах.
— Это ведь ерунда. Манная каша младенцу.
Сам понимаешь, что ничего такого сверхсекретного
я в своем положении ему не дам. Выслуживается, гад,
перед своим начальством. Халтура. Ну попробую, ли-
пу какую-нибудь сотворю. Только все равно я от него
оторвусь...
— Он еще рекомендовал обратить внимание на
здешних мусульман,— сказал Кисляк.— Разузнать, какие
тут вообще есть религиозные секты. О способах связи
договоримся. Кое-что для тебя у меня с собой. Антон
Васильевич и деньги прислал.
— Деньги? Деньги возьму. А зачем ему мусульма-
не? Богомольцы ему зачем? Смех. Уж не пойму, кому он
60
вообще служит. Может, папе римскому? Ну, ладно, заме-
тано,— прервал свои рассуждения Попов.— Рыбачь. Мы
уже не одни...
2
Не без чувства страха и душевного смятения госпо-
дин Лунстром ступил на землю родной Эстонии. Сколь-
ко времени утекло. Шутка ли сказать, тридцать три го-
да — целая жизнь. Покончив с недолгими таможенными
формальностями, господин Лунстром расспросил пред-
ставителя «Интуриста» о гостинице и, узнав, что она
близко, попросил захватить его чемодан, ибо сам захо-
тел добираться пешком, посмотреть город.
Из переписки с другом Лунстром знал о большом
строительстве в Таллине, но истинный размах его потряс.
За три десятилетия город вырос, наверное, вдвое. Поя-
вились целые новые районы. Глаз радовала чистота улиц.
Забыв о гостинице, он шел и шел, не чувствуя усталости.
Захотелось заглянуть на площадь к ратуше, посмотреть
на крепостные стены, башни старого города.
В гостиницу Лунстром попал лишь часа через два,
обед в ресторане уже ждал его. Поднявшись в номер,
он почувствовал, что прогулка утомила его, и решил от-
дохнуть. Когда в пчне день начал гаснуть, ему позвонили.
Это был приятный женский голос. Поздравив с при-
бытием в Таллин, от имени «Интуриста» ему предложили
выбрать программу вечернего отдыха: цирк или театр.
Но он, поблагодарив, отказался, сославшись на уста-
лость. Однако вскоре вышел из гостиницы с тяжелым
портфелем. Пройдя улицу Пик, нашел будку телефона-
автомата и набрал номер.
— Вас слушают! — ответил женский голос.
— Это квартира Тооме?
— Да. А кто вам нужен?
— Попросите, пожалуйста, Арвиса.
— Сейчас. Папа, это тебя.
И уже низкий мужской голос:
— Да, Арвис у телефона.
— Здравствуй, дружище.
— Простите, кто это?
— Это Эндель. Ты помнишь такого?
61
— Эндель? Не может быть! Где ты?
— Рядом. Я остановился в гостинице «Виру», а сей-
час на улице. Звоню из автомата.
— Ты надолго?
— Нет. В Таллине пробуду всего два дня. Я смогу вас
увидеть?
— Господи, разумеется. Мы с нетерпением ждем те-
бя. Надеюсь, дорогу не забыл? Немедленно иди к нам.
Через минут десять мнимый Лунстром обнял старого
друга. Тооме представил ему жену Риту и дочерей Анну
и Айну.
— Это, дорогие мои женщины, тот самый дядюшка
Эндель, с которым я изредка переписываюсь. Мы с ним
дружили в молодости, а потом он уехал в Швецию. Это
было...
— Это было еще до войны,— поспешно перебил
Тооме Ребок.
— Да, это было до войны,— внимательно посмотрев
на друга, понимающе кивнул хозяин дома.
Женщины занялись сервировкой стола, а мужчины
прошли в кабинет.
— Прежде всего объясни, что произошло с тобой
после той ночи в сорок пятом, ты знаешь какой? — спро-
сил Арвис.
— Если ты помнишь, у нас была прекрасная яхта.
Служба на улице Койдулы и мое тогдашнее положение
помогли не только содержать судно в отличном состоя-
нии, но и укрыть его от глаз немцев. Когда я почувство-
вал, что оставаться в бюро1 стало опасным и крах близок,
с одним из своих помощников, очень верным челове-
ком, благополучно улизнул на яхте в Швецию. Ушел, так
сказать, и от своих хозяев, и от тех, кто пришел им на
смену.
— Послушай, Эндель, но о твоей службе могут знать
в Комитете государственной безопасности? — Голос Ар-
виса прозвучал глухо.— Правда, тебя сейчас вряд ли кто
узнает, прошло столько времени. Но все-таки опасно.
1 Абвернебенштелле-Ревал, или Бюро Целлариуса — именова-
лось так по фамилии его начальника фрегаттенкапитана Целлариуса
(фрегаттенкапитан равнозначен званию капитана II ранга). Бюро по-
мещалось в Таллине по улице Койдулы в доме 13.
62
— Не беспокойся, в документах бюро я проходил
под другой фамилией. К тому же как содержатель част-
ного зубоврачебного кабинета. Потом, как ты помнишь,
службу свою я не афишировал. О ней знали только ты
да еще пара друзей. Тебе и твоим близким ничего не
грозит. Конечно, если кому-нибудь взбредет в голову,
докопается, что хозяин кабинета и я — одно и то же ли-
цо, то... Но кому это нужно сейчас?
— Какими судьбами ты в Таллине?
— Турист. И фамилия моя, между прочим, Лунстром.
Запомни —Лунстром. Это тоже прикрытие. Но появился
я тут не только ради туризма. Об этом ты узнаешь не-
много позже. Теперь хочу знать о тебе, о твоей семье.
Жена очень милая женщина. А дочери просто прелесть.
Комсомолки, наверное?
— Воспитаны в старых добрых традициях,—улыбнул-
ся Арвис, но улыбка получилась натянутой.— Знают, что
потеряли. Виллу мою на взморье отобрали. Еще был,
если помнишь, дом, который я сдавал. Все прахом. Оста-
вили только эту квартиру. Делай выводы сам. А что ка-
сается девочек, они уже вышли, как у нас говорится, из
комсомольского возраста. Старшая была замужем. Не-
удачно. У младшей есть кавалеры, но я не вижу, чтобы
это серьезно...
— Арвис, у нас все готово. Проси гостя к столу. Мы
ждем рассказов о Швеции.
Первый тост был за встречу, потом за счастье детей.
И уж тогда Ребок начал рассказывать о своей жизни
в Швеции.
Женщины, конечно, интересовались модами и теми
мелочами, о которых мужчинам всегда не просто рас-
сказывать. Особенно любопытна была Айна. Взгляд у нее
был смелый. В отличие от своей пухленькой старшей се-
стры она была рослая, стройная, с порывистыми движе-
ниями.
— Надеясь на вашу скромность, друзья мои, буду
откровенен. Ближе вас у меня здесь никого не осталось.
Как мы жили до присоединения, вы, девочки, слышали,
наверное, от отца, а вы, госпожа Рита, помните сами.
Порядки, которые начали наводить у нас, мне пришлись
не по нраву. Я уехал. Знаю, как было трудно тут в вой-
ну. В войну везде было трудно. Но я попал в Швецию
63
молодым, энергичным и полным радужных надежд. Бы-
ли некоторые сбережения. Мы, Айна, кажется, с вами
коллеги?
— Да, я зубной врач.
— Значит, пока живет человечество, без работы не
останемся. Я понял это еще тогда, когда открыл свой
врачебный кабинет. Довольно быстро упрочил матери-
альное положение. Потом женился.
— У вас, конечно, есть дети? — спросила Рита.
— Увы. Мы прожили с Кристиной в добром согласии
более четверти века. Тяжелый недуг забрал ее у меня.
Он умолк, и все почувствовали себя неловко, особен-
но Рита.
— Ведь и я не знал об этом,— выдавил Арвис.— По-
следняя весточка от тебя была лет шесть-семь назад.
— Что делать! — Ребок покачал головой.— Сейчас я
одинок, совершенно одинок. И начинает мучить мысль:
кому оставлю свое наследство.
Он пристально посмотрел в широко раскрытые глаза
Айны.
— Я даже стал подумывать о тебе, Арвис, о твоих
детях. Не удивляйся. Если разобраться, ты всегда был
мне другом, и самым близким из всех. Хорошо, что у те-
бя все как будто сложилось... А твои родители?
— После войны отец работал в адвокатуре. Я пошел,
ты знаешь, по его стопам. Мать я похоронил в пять-
десят седьмом, а годом позже отца. Как живем? Ри-
та занимается домом. Анна учится в институте. Айна
работает.
— Как летит время,— взглянув на часы, посетовал
господин Ребок.— Начало двенадцатого. Мне пора. А то
еще схватятся эти заботливые товарищи из «Интуриста».
В портфеле подарки. Кому что — разберитесь. Я пошел.
— Я провожу тебя,— вызвался Арвис.
— Что ж, пойдем.— Гость простился с женщинами,
в глазах которых теперь можно было прочесть добро-
желательность и участие.
— Арвис, я далеко не случайно заговорил о своем
одиночестве,— сказал Ребок, когда они окунулись в про-
хладную тишину весенней ночи.— Это действительно ме-
ня мучит. Нет никого, кому бы я мог передать нажитое.
Вилла, машина, кабинет с состоятельной клиентурой и
64
далеко не маленький банковский счет. Я вспомнил тебя.
Подумай над этим. Посоветуйся с Ритой, поговори осто-
рожно с Айной—все до последней кроны оставлю ей.
Она понравилась мне. Не пойми меня превратно. Остав-
лю только как любимой дочери.
— Это так неожиданно, Эндель. Но навеки расстать-
ся с родным ребенком...
— Почему навеки? Вы можете поехать к ней. Она
в конце концов может приехать к вам. И потом у тебя
останется Анна. Решайте, Арвис, решайте. Я очень серь-
езно намерен. Переезд произойдет на вполне легальных
началах, как именно, уточним после. Жаль, что мы так
быстро дошли. Вот мое временное пристанище. Спаси-
бо, что проводил, Арвис. До завтра, спокойной ночи.
— Ты шутишь, Эндель. Какое там спокойствие! Бла-
годарю тебя. Прощай. Все так неожиданно...
3
Вначале Андрей Божков решил, что сразу по возв-
ращении домой пойдет и расскажет все как было. И...
будь что будет. Но время шло, а он все не мог заставить
себя сделать решающий шаг. Старался не думать об
этом и даже за работой порой забывал. Но потом снова
и снова вставал в памяти тот июньский день...
...Начало лета выдалось на редкость жарким. Все, кто
имел возможность, выехали из города, ища спасение в
ближайших лесах. Но здешние леса нельзя было сравни-
вать с необозримыми зелеными морями России. Они
скорее походили на городские парки, ухоженные, вычи-
щенные. Но все же лес есть лес, и даже такой прилизан-
ный и причесанный он доставлял радость.
Сотрудники советского посольства в этой небольшой
стране имели свою загородную базу, участок земли, на
которой стояли три коттеджа. Был разбит розарий, хоро-
шая площадка для волейбола, теннисный корт, стол для
пинг-понга.
Воскресный день пролетел быстро и весело, и все,
кто отдыхал на «даче», как по-московски называли все
посольские свой зеленый уголок, откровенно жалели, что
нужно возвращаться в город.
Утром в понедельник расселись в легковые машины
65
и микроавтобус. Тенистая улица вывела к автостраде,
и автомобили погрузились в пахнущий бензином и
гарью живой разноцветный поток, мчавшийся в сторону
города.
Андрей Божков, сухопарый молодой человек с живы-
ми карими глазами и копной непослушных волос, лишь
в начале пути участвовал в споре о вчерашнем футболь-
ном матче, который смотрели по телевизору, потом
приумолк и стал думать о своем. О том, что еще недели
две, и работа его здесь завершится и как вернется до-
мой в Москву и, наверное, успеет к отъезду ребят в Ка-
релию. Двое его друзей и он с прошлого года готови-
лись к этому путешествию.
Машины нырнули в тоннель и въехали в город.
— Андрей, вы сегодня освободитесь как обычно? —
вывел его из задумчивости голос Бориса Ивановича,
второго секретаря посольства.
— Да. Две-три поездки, и все материалы будут соб-
раны.
— Вернетесь, загляните ко мне. Я тоже для вас кое-
что подобрал. Надеюсь, пригодится.
— Спасибо, обязательно зайду.
Божков вышел из машины на углу улицы Королевы
Генриэтты. Отсюда до Национальной библиотеки можно
было дойти за несколько минут, через удивительно ти-
хий переулочек... Андрей успел раньше хорошо изучить
его. Он даже запомнил старушку, всегда сидящую у ок-
на на втором этаже, аккуратную, в белом чепце, похо-
жую на добрых бабушек из андерсеновских сказок. Он
узнавал уже и уборщика мусора в кожаном фартуке.
Андрей кланялся ему, и тот с достоинством отвечал.
Здесь неоднократно встречал одних и тех же прохожих:
видимо, совпадали часы, когда он по утрам следовал сю-
да, и они спешили на работу.
И в этот раз он встретил мужчину, лицо которого по-
казалось знакомым. Мусорщика не было. Впереди шла
молодая пара. Она привлекла его внимание громким
разговором. Парень и девушка ссорились. Вдруг парень,
выкрикивая какие-то ругательства, схватил девушку за
плечо и стал бить ее по лицу. Она молча боролась и,
прикрывая лицо руками, пыталась вырваться. Но силы
были неравны. Потом девушка упала. Повинуясь есте-
66
ственному чувству защитить слабого, а тем более жен-
щину, Андрей бросился к ней на помощь. Парень, за-
метив его движение, быстро повернулся и в следующую
секунду нанес Андрею удар в лицо. Теперь уже ему са-
мому пришлось защищаться от яростных наскоков раз-
гневанного хулигана, несколько ударов которого достиг-
ли цели. И это вывело его из равновесия. Мгновенно
вспомнилось увлечение самбо в институтском кружке.
И хотя особых высот не достиг, постоять за себя, если
надо, мог.
Когда парень снова замахнулся, Андрей перехватил
его руку, поднырнул под нее и что было силы бросил
хулигана через себя. Он услышал характерный хруст, жи-
вотный вскрик противника, увидел, что тот лежит у его
ног, не подавая признаков жизни. Только теперь Андрей
с ужасом понял, что совершил ошибку, ввязавшись в
уличный скандал незнакомых ему людей. Ведь предуп-
реждали его товарищи из посольства.
Андрей склонился над парнем, но тот не шевелился.
Его особенно испугала тоненькая ниточка крови, сте-
кавшая по подбородку и расползавшаяся темным пят-
ном на белой рубашке.
Андрей растерялся. Что же делать? Где девушка? Он
успел заметить, как в нескольких десятках метров яркое
платье незнакомки метнулось во двор, и тут же до его
слуха донесся визг резко затормозивших машин. Возле
них остановился длинный черный автомобиль, на кузове
которого протянулась белая надпись «Полиция». Следом
подъехала еще белая машина с красными крестами по
бокам.
Все последующее происходило настолько стреми-
тельно и неожиданно, что до Андрея не сразу дошел
смысл вопросов, которые ему, уже в полицейском уча-
стке, дважды повторил на чистейшем русском языке
офицер:
— Да придите же, наконец, в себя, черт бы вас по-
брал, и объясните, что произошло между вами и этим
Махмудом Шабри. Вы с ним знакомы?..
Андрей сбивчиво начал рассказывать, как он вступил-
ся за девушку, которую избивал неизвестный ему па-
рень, но офицер грубо оборвал его, сказав, что это
ложь, что никакой девушки на месте происшествия не
67
было. А зверски изуродованный им Махмуд умер, не
приходя в сознание.
— Этого не может быть, я не убивал его, я защи-
щался! Прошу позвонить в посольство, за мной приедут,
и это недоразумение разъяснится!
— Молчать! — прикрикнул офицер. — Мы не обяза-
ны никого ставить в известность. Согласно вашим доку-
ментам, вы не являетесь дипломатическим сотрудником
и на вас не распространяется право неприкосновенности.
Вы — убийца. Вольный или невольный, это решит суд.
Встаньте и следуйте за мной.
Андрей повиновался. Полицейский бесцеремонно
схватил его за правую руку и ловко защелкнул на кисти
металлический браслет наручников. Они вышли в неболь-
шой двор-колодец, в котором стояло несколько поли-
цейских машин. Офицер сел к водителю, а Божкова втол-
кнули в салон. Едва за ним захлопнулась дверца, маши-
на, подавая резкие воющие сигналы, помчалась по го-
роду.
Ехали недолго. «Пять-семь минут, — определил Анд-
рей, начавший понемногу приходить в себя. — Наверное,
меня везут в МИД или прямо в посольство», — предпо-
ложил он. И очень удивился, когда, выйдя из автомоби-
ля, увидел, что находится в каком-то парке, в глубине
которого стояло каменное одноэтажное строение.
— Идите за мной! — потребовал офицер, забирая у
полицейского конец цепочки. Они прошли в дом, мино-
вали коротенький коридор и оказались в большой, скупо
освещенной комнате. Офицер толкнул другую дверь, за
ней был новый коридор, в конце которого начинались
ступени лестницы, идущей вниз. Остановились перед ши-
рокой массивной дверью. Офицер с усилием потянул на
себя большую никелированную ручку. Что-то щелкнуло,
и тяжелая дверь распахнулась.
— Входите!
На Андрея пахнуло холодом. Он сделал шаг и в не-
доумении остановился. Куда его привели? Может быть,
это тюрьма?
Неяркий светильник скупо освещал боксы, лицевая
часть которых была забрана широкими решетками.
— Смелее, Божков, смелее, вон туда, — подтолкнул
его в спину офицер. — Полюбуйтесь...
68
Он открыл решетчатую дверь, щелкнул выключате-
лем, и в ярком свете мощной электролампы Андрей уви-
дел безжизненное тело человека, с которым он недавно
так неосмотрительно вступил в драку. Офицер подошел
к трупу, поднял руку мертвеца. Затем опустил ее, и она
с глухим стуком упала на кафельный стол.
— Убедились? Мертв, как может быть мертв мерт-
вец. Картина не из приятных, но увы... Теперь идемте! Вы
кандидат в висельники...
Андрей едва передвигал ноги. Мозг сверлила одна
мысль: убил человека! Он убил!..
4
...Потом все было похоже на кошмарный сон: хочешь
проснуться и не можешь, а кошмар продолжается. Его
внутренне трясло, как в лихорадке. Чувство безысходно-
сти, страха, думы о будущем, еще недавно таком ясном
и чистом.
Его допрашивали. Как преступника, как убийцу. Назы-
вались виды кары, которая по закону должна последо-
вать за убийство, — как минимум каторга. Ему читали
свидетельские показания и представляли свидетелей. Он
не мог никого из них узнать. Конечно, что он успел ви-
деть? Все произошло так неожиданно и стремительно.
Он вступился за девушку.
— Возможно, — мрачно говорил офицер полиции.—
Но никто не видел девушки. Никто. А как вы избивали
покойного Шабри, видели! И как каким-то зверским при-
емом погубили его. Вы не можете этого отрицать.
Он не мог отрицать, так как действительно швырнул
через себя этого человека. И он видел его мертвым и не
отрицал, что это именно тот человек.
Следствие велось столь же стремительно, как стреми-
тельно происходили события там, на улице. Вскоре он
подписал протокол, где перечислялось все, что ему ин-
криминировалось. Спросил:
— Вы сообщили в посольство?
— Пока нет. Но это не спасет вас. Мы подумаем все
же о вашей судьбе. И поверьте моему слову, где-то в
душе я даже сочувствую вам, — уверял офицер. — Но
факты и очевидцы свидетельствуют против вас.
69
Затем Андрей около часа провел в одиночной каме-
ре, куда вскоре вместе с офицером вошел еще какой-то
человек в штатском. Офицер сказал, что этот господин
представляет тех, кто способен как-то повлиять на исход
дела и даже предотвратить дальнейшие неприятности.
И ушел. А человек остался.
— Если вы решитесь на один шаг, пожалуй, единст-
венный. Другого выбсоа у вас нет... Если вы согласитесь
оказать нам некоторые услуги, вернувшись к себе до-
мой... Это будут совсем незначительные услуги...
Этот человек в штатском был очень настойчив, а его
железная логика неумолима. И все же Андрей вновь
отказался от его предложения. Тогда ему снова объясни-
ли безвыходность его положения. Напоминали о доме,
жене, ребенке, о крахе карьеры. В ином же случае, если
он будет мудрее и примет предоставленный ему единст-
венный выход, то...
И он сдался. Он не помнил, когда произошел в нем
надлом. Быть может, тогда, когда в камеру зашел офи-
цер и сказал, что для поддержания сил нужно поесть и
выпить. Хотя бы рюмку виски. Он выпил три.
— Вас долго не потревожат, — вернулся к прерванно-
му разговору тот человек. — В конечном счете вы може-
те дать подписку и, вернувшись к себе в страну и обду-
мав свое положение, донести на самого себя в советские
органы государственной безопасности. Но это, конечно,
крайности...
Перед ним снова веером выложили фотографии, це-
лую колоду фотографий. На них был зафиксирован бро-
сок Андрея. Потом Андрей и распростертый на земле
человек. Потом он, Андрей, у трупа...
Когда он, наконец, подписал бумагу, заставили прочи-
тать ее вслух: «Я, Андрей Божков.,.»
И затем магнитофон воспроизвел: «Я, Андрей Бож-
ков...»
Глава VI
1
Почти неделю Готье колесил по Москве. Если бы кто-
нибудь задался целью проследить его маршруты, то
сложилось бы впечатление, что человек слоняется без
толку. Он уходил из дому сразу после завтрака, садился
в троллейбус, ехал до метро, делая несчетное количест-
во пересадок. Выходя на какой-либо станции, брал пер-
вое подвернувшееся такси, называл адрес, добравшись
до указанного места, снова спешил в метро. Заходил в
автоматные будки и куда-то звонил, меняя голоса. Иног-
да подобные путешествия он затевал и по вечерам, ста-
раясь втиснуться в «пиковые» потоки людей, спешивших
с работы домой.
В посольстве ему даже сделали замечание, что он
пропустил несколько совещаний и встреч, на которых
ему следовало бы присутствовать. В свое оправдание он
сослался на ряд устных поручений весьма важных лиц.
Готье прекрасно понимал: некоторые его коллеги по по-
сольству догадывались, что он здесь, в Москве, выпол-
няет не только свои прямые обязанности. Но он знал,
что прямо об этом его никто не спросит, ибо многие при-
ехали сюда, тоже имея тайные поручения. У всех
была своя школа и часто не только дипломатической
работы.
И у него была своя школа и свои шефы. Одни офици-
ально его переставляли с квадрата на квадрат, словно
шахматную фигуру. Другие, тайные, нашли его уже «го-
товенького», и на их деньги он делал свой личный биз-
нес. Впрочем, иногда ему казалось, что все эти шефы,
легальные и тайные, там, на «Олимпе», имели своего
общего властелина.
Мотаясь в городском транспорте по Москве, он, вы-
71
полная инструкцию старательно «прятать хвост», делал
сейчас работу для тайного шефа, которого ему посто-
янно рекомендовал один из близких знакомых, чиновник
штаба НАТО. Готье тогда сделали предложение. Он сог-
ласился. И этот, второй шеф, оплачивал каждую его ак-
цию. Бесспорно, в этом был риск, но ведь многие из его
московских коллег делали тут свой бизнес.
Готье указали Попова. И Попов работал на него. Те-
перь в его активе был еще этот Кисляк. Кисляка он смог
проверить. «Купец» исправно выполнил задание и, как
было условлено, положил в тайник то, что от него требо-
валось. И вот Божков. Готье выяснил: Божков на месте,
он в Москве. Проверен. Предупрежден.
— Ты похудел, милый, за эти дни,— заметила
Мадлен,— избегался как борзая. Не пора ли от-
дохнуть?
«Ах, Мод, мой бесценный помощник»,— любуясь ею,
думал Готье.
— Ты права, Мод. Устал. Но ведь игра стоит свеч.—
Он поцеловал ей руку и устало улыбнулся:—Ты пом-
нишь, я говорил об отпуске и обещал тебе еще кое-что.
Все это необходимо обеспечить, милая. Волка ноги кор-
мят... Сегодня в Брюссель улетит человек. Мне нужно
передать с ним письмо. Оттуда собираются кого-то при-
слать к нам в гости.
2
«Кто бы это в такую рань?» — подумал Кисляк, натя-
гивая пижамные брюки и заталкивая ноги в комнатные
туфли. Вадим Петрович открыл дверь. На площадке сто-
ял, улыбаясь, светловолосый молодой человек:
— Вадим Петрович? Верно?
— Верно, это я, — ответил условной фразой Кисляк.
— Здравствуйте, я от Антона Васильевича, он гово-
рил, что вы можете приютить меня.
— Верно. Заходите. — Кисляк посторонился, пропус-
кая гостя в переднюю.
— Павел Юрьевич Юрьев, можно просто Павел, —
сразу представился прибывший. Кисляк внимательно раз-
глядел его: худощавый, крепкий, чуть выше среднего ро-
ста, лицо с мелкими чертами, свежее, почти девичье.
72
— Очень приятно, — сказал Вадим Петрович. — За-
ходите. Вот эта комната будет ваша. Как добрались?
— Во всех отношениях прекрасно, на городском
транспорте. И, как говорится, без сучка без задоринки.
— Понятно. — Кисляк переступал с ноги на ногу, не
зная, что еще нужно говорить и как вести себя даль-
ше. — Завтракать будете?
— Не откажусь. Потом, если не возражаете, прилягу.
Надо выспаться.
— Располагайтесь, может, захотите ванну принять?
Или еще чего — тогда уж сами. А то мне на работу. Ос-
тавлю тут вас одного.
— Ничего, ничего. Не беспокойтесь...
Мгновенно уснув, Павел даже не слышал, когда ушел
хозяин. Пробудившись, медленно приоткрыл глаза. В ко-
торый раз уже за эти несколько дней ощутил чувство
чужеродности. Но сейчас в этом чувстве было что-то
приятно возбуждающее, как перед входом в зрительный
зал театра. Не двигаясь, он огляделся. Дверь в столовую
была плотно прикрыта. На тумбочке, около постели, ле-
жали его часы, пачка сигарет. И какая-то записка. Про-
тянул руку. На бумаге карандашом было написано:
«Обед в холодильнике: суп мясной и отварные макаро-
ны. Есть сыр, колбаса».
Павел закурил, по телу разлилось приятное томление.
С тех пор как он оставил автомобиль в Таллине, предо-
ставив свое место и наряды двойнику, спать практически
не пришлось. Он просто не мог себя заставить. Даже в
поезде.
Хозяин квартиры ему явно понравился. Сдержанный,
внимательный, в меру подобострастный, у такого будет
спокойно.
Стал вспоминать последние наставления Брауна: «Не
торопитесь. В Москве день-другой освойтесь. Читайте
газеты, слушайте радио. Разговаривая с людьми, не пус-
кайтесь в рассуждения о политике. Привыкайте к их об-
разу мысли. Вы не сразу это сумеете, ибо воспитаны в
наших условиях, мыслите совсем иными категориями.
И относитесь к людям в России как к инопланетным су-
ществам, постепенно проникаясь их манерой мышления.
Это, понятно, придет не сразу. А командировка ваша, на-
до полагать, не на один год...»
73
В последние дни, когда он под надзором Хааса и Бра-
уна привыкал к тому, что он не Волков, не Вольф, а
Юрьев Павел Юрьевич, ему крутили какой-нибудь совет-
ский художественный фильм, он смотрел советскую ки-
нохронику, читал советские газеты. Но этого было еще
далеко не достаточно для того, чтобы полностью вжить-
ся в роль. Он вспоминал свою недолгую туристическую
поездку в СССР, когда его включили в группу каких-то
студентов из Нидерландов. Как и они, он был тогда с
пышной шевелюрой до плеч, в ярком спортивном кос-
тюме, почти не расставался с большими роговыми очка-
ми. Тогда несколько дней был в Ленинграде, день в Мо-
скве. А потом на самолете их возили в Ташкент и Самар-
канд. Были мимолетные встречи с людьми, легкое при-
косновение к действительности страны. С той поры про-
шло более трех лет.
«По-настоящему вы «осоветитесь», когда проживете
среди них автономно. А вообще хорошо, если у вас бу-
дет женщина, — вспоминал Павел наставления Брауна.—
Я не думаю, что в вашей школе вам вбивали в голову
мысль вести монашеский образ жизни».
А Хаас «натаскивал» его по другим дисциплинам, свя-
занным с деятельностью проповедников «Славянской
миссии». Павел пропускал мимо ушей его тягучие моно-
логи. Он столько наслушался, пока учился! А ведь была
пора, когда он верил искренне. Ему отец тоже долго ка-
зался искренне верующим. Павел верил и служил «мис-
сии». Его, совсем молодого, допускали на большие соб-
рания евангелистов. Он слышал «великих», и душа зами-
рала.
Вера... Павел за годы, проведенные в школе, скорее
утратил ее, чем укрепил. И тогда он, по сути дела, стал
двойником. ЦРУ искало перспективных людей среди ве-
рующих эмигрантов, людей, объединявшихся в различ-
ные группы по вероисповеданию своих предков,—
православных, католиков, протестантов. Одной из
протестантских организаций была и «Славянская мис-
сия».
Павел помнил, как разозлился Браун, когда узнал,
что он, этот Вольф-Юрьев, значится в списках его родно-
го ведомства. «Почему вы мне не сказали об этом сра-
зу?» — зло спросил тогда майор. «Я не хотел этого де-
74
лать при господине Хаасе», — опустив глаза, сказал Па-
вел.
С той поры майор перестал относиться к нему как к
святоше. Запомнилось напутствие Брауна. Тот прямо ска-
зал: «Если случится провал, про меня забудьте начисто.
Никакого Джона Брауна и в помине не было. У вас пре-
красный, богом данный зонтик — вы эмиссар «Славян-
ской миссии», и только. Вот и прикройтесь этим зонти-
ком...»
И вот он, эмиссар, ступил, наконец, на отведенную
ему территорию земли, где должен был обрести брать-
ев, приобщить их к вере, в которую был сам обращен
Хаасом и Брауном.
Павел встал, принял душ, побрился, сохранив наме-
тившиеся за эти дни усики. Стал ждать хозяина, так и не
приняв его письменного предложения отобедать в оди-
ночестве. Шел уже шестой час вечера, и тот должен был
вернуться.
Кисляк действительно скоро пришел, неся в руках
авоську с продуктами.
— Не обедали? — спросил он. — Ай-ай. Не обедать
вредно. Ну ничего, сейчас я подогрею, и мы отужинаем.
И поговорим, если пожелаете.
Когда сели за стол, Кисляк без обиняков спросил;
— Вы надолго?
— Пока не знаю, — ответил Павел. — Насколько мне
известно; родственников у вас, Вадим Петрович, никаких
нет. Я тоже круглый сирота. Думается, никто не поме-
шает мне стать вашим племянником. Сейчас покажу вам
свои документы.
Юрьев достал бумажник.
— Вот документы. Все подлинное. Последнее время
я работал в Светлодоле. Это в Сибири.
Кисляк стал обстоятельно рассматривать доку-
менты.
— С момента вашего увольнения с работы прошло
почти два месяца, — заметил он.
— Увы,— улыбнулся Павел.— Стало быть, по
больничному листу я смогу получить сто процентов
теперь лишь через пять лет. Ничего, как-нибудь
проживем. Связь с Антоном Васильевичем у вас
надежная?
75
— Вполне. И, как это называется, бесконтактная,
А вот насчет вас мне звонит женщина и спрашивает, не
вернулся ли из отпуска Юра? А я теперь скажу: «Юра
вернулся, но ушел к друзьям».
— А когда должен последовать звонок?
— Между семью и восемью.
— Вот и хорошо.
— А как будем прописку делать? Временную, конеч-
но. У нас с постоянной в Москве трудно...
— Может быть, пока так: приехал неожиданно пле-
мянник... Там видно будет. Осмотреться надо, и вот еще
что: нужно будет тут у вас дома оборудовать небольшой,
но надежный тайник.
— А это зачем? — побледнел Кисляк. — Может,
обойдемся? На всякий случай. Вдруг обыск какой?
Павел почувствовал, что хозяин его не столь уж смел,
как ему показалось вначале, и решил наперед сразу вот
так, в лоб, с ним не говорить.
— Может, и правда еще что-нибудь придумаем, —
согласился он.
Кисляк оживился.
— Вот и хорошо. Ну давайте ужинать.
За обильным столом, — а готовить Вадим Петрович
был большой мастер, — «новые родственники» стали об-
говаривать некоторые подробности их совместной ле-
генды.
Около восьми раздался телефонный звонок. Кисляк,
кивнув «племяннику», проговорил в трубку условную
фразу: «Юра вернулся, но ушел к друзьям...»
«Племянник» не стал посвящать «дядюшку» в свои
ближайшие планы, сказал только, что недельку отдох-
нет, освоится, подышит воздухом столицы. Кисляк не
стал ни о чем расспрашивать, но о своем недельном рас-
порядке счел нужным сообщить. Что в среду и пятницу
он приходит домой позже — делает «халтуру» у посто-
янных клиентов, и что во вторник и субботу уезжает в
шесть утра — работает в учреждениях до начала там за-
нятий. Павел внимательно выслушал и выложил на стол
пять сторублевок «на расходы и прочее». Кисляк засо-
пел, долго с каким-то недоверием смотрел на деньги,
потом взял их, стараясь не помять, и запер в письменный
стол.
76
Воздухом столицы Павел начал дышать активно и
полной грудью. Несколько дней разъезжал на городском
транспорте. Выходил на главных магистралях, загляды-
вал в магазины, кружил по переулкам центра. Названия
многих улиц он знал на память. В свое время он уже
«отшагал» эти маршруты по схеме Москвы, а ее досто-
примечательности изучал по альбомам и фильмам. Те-
перь же осваивал эти маршруты на местности.
Уже на третий день Павел достаточно твердо изучил
ядро города, входящее в пределы Садового кольца, и
перенес свое внимание в новые районы. «Они очень по-
хожи друг на друга, в них легко запутаться, — инструкти-
ровали его. — Поэтому нужно самому везде наметить
и запомнить какие-либо ориентиры, так вы быстрее ста-
нете москвичом».
И он исправно выполнял эти инструкции, намечал ори-
ентиры. Еще он посещал парки и стадионы. Совершил
поездку по каналу на «Ракете» от Речного вокзала в Хим-
ках до Черной речки и обратно, успев на конечной оста-
новке искупаться. Отобедав затем в ресторане, он за-
помнил, что москвичи называют его «под звездочкой»,
имея в виду звезду на шпиле вокзала.
Дважды Павел побывал в театрах. Но в эту пору мно-
гие знаменитые театральные коллективы уже начали
свои гастрольные поездки в другие города. Поэтому в
помещении Театра Моссовета он оказался зрителем
спектакля какой-то областной труппы, приехавшей с от-
четом к москвичам. А вот второй раз ему повезло. Он
попал в Театр сатиры, где в тот день шел «Женский мо-
настырь». Вместе с билетом, купленным с рук, он неожи-
данно приобрел знакомую.
Как выяснилось уже потом, Ольга — так ее звали —
должна была идти на спектакль с подругой. Но та в по-
следний момент отказалась — приехали какие-то родст-
венники. Павел остался доволен и спектаклем и сосед-
кой. Ольга, чувствовалось, любила театр и хорошо зна-
ла актеров. В антракте он пригласил ее разделить с ним
удовольствие проглотить лучшее в мире московское мо-
роженое. Она посмеялась над этим выражением и при-
няла предложение. Павел вел себя скромно и так вни-
мательно слушал, что Ольга получала удовольствие от
того, что просвещала «сибиряка». Глядя на Ольгу, он
77
вспомнил было рассуждение Брауна: «Хорошо, если у
вас будет женщина»», но сразу постарался забыть
эти слова» Ему было просто приятно сидеть рядом с
Ольгой.
Они вместе вышли из театра. Он проводил ее до мет-
ро, рассыпался в благодарностях за билет и за компанию
и предложил, если это возможно, совершить хотя бы
еще один культпоход. Сначала Ольга мялась, не давая
определенного ответа, потом вздохнула:
— Ну ладно, запишите телефон...
3
Лето кончалось. Божков жил в вечной тревоге и ни-
как не мог преодолеть в себе чувство страха перед тем,
что ждет его впереди. Что ждет? Ну если бы он сразу
по приезде в Москву сделал решительный шаг и, рас-
сказав все, разорвал цепи, так неожиданно сковавшие
его. Ведь все — сплошная нелепица. Все, что произошло
там. Он сам осознал, что вся эта история была заранее
спланирована, что он стал жертвой провокации. Но труп?
Он хорошо помнил ту камеру и труп того молодого пар-
ня. Это была не восковая кукла, а труп с пятном запек-
шейся крови на сорочке. И эта рука, которую с силой
поднял офицер... И этот глухой стук, с которым она уда-
рилась о каменный стол...
Андрей худел, много курил. Он писал реферат, кото-
рый являлся своеобразным отчетом о его поездке за
границу. Писал мучительно, еле выжимая из себя мысли
и фразы. Работой над рефератом оправдывали домаш-
ние и сослуживцы его нервозность и провалившиеся
глаза.
— Ты болен, покажись врачу, — настаивала жена. —
Ты сам на себя не похож.
Уже трижды Божкова вызывал к себе начальник от-
дела и начинал разговоры о работе за рубежом. Но он
отказывался, мотивируя болезнью ребенка, тещи, с ко-
торой можно было бы его оставить. Ему предлагали ока-
зать помощь, показать мальчика видным специалистам.
Но он всячески уходил от разговоров. Он лгал. И эта
ложь ложилась еще одним грузом на его совести, кото-
рую он так и не нашел мужества очистить.
78
«Вам нужно остаться в Москве. Поездки будут по-
том, — помнил он настойчивые, как гипноз, слова того
человека, который выставлял себя его спасителем. — Вас
найдет наш человек. Нам нужны будут совсем незначи-
тельные услуги. И все. Но вы должны на год-другой ос-
таться в Москве, закрепиться в своей системе...»
Кошмарный сон. «Может быть, еще ничего не случит-
ся? — всплывали в голове по-детски наивные надежды.—
Ну а вдруг бы я действительно все уже рассказал где
следует. И они испугаются...»
Звонок по телефону раздался в конце июля. По-
звонили на работу. Произнесли условные слова. Указали
место свидания. Часы встреч и дни он знал. Его
еще там заставили их запомнить и многократно по-
вторить.
И тогда он решился. Он немедленно пойдет и все рас-
скажет, но... сначала узнает, чего от него хотят...
Божков трижды ходил на указанное место. Но никто
не являлся на встречи. Прошло десять дней. Звонков
больше не было. Вдруг как-то вечером, когда он был до-
ма, в трубке раздался тот же голос. Говоривший сказал
только три короткие фразы: «Перестаньте нервничать,
Андрей Викторович. И не дурите. Подумайте о безопас-
ности ближних». Сказал и повесил трубку...
Божков не спал всю ночь. Разбитый и растерянный
ушел на работу. Перед обедом его вызвал начальник от-
дела.
— Раз уж вы так отбиваетесь от поездки за рубеж,
я думаю, вам следует попрактиковаться на аппаратной
работе. Это полезно, поверьте мне. В дальнейшем приго-
дится. Как вы смотрите на то, чтобы поработать рефе-
рентом начальника протокольного отдела? Я советую...
Даже порекомендовал вас.
— Спасибо. Я согласен. Но...
— Никаких но, Андрей. Поверьте, это принесет вам
пользу. Идите на переговоры...
79
4
В конце первой недели пребывания в Москве Павел
впервые встретился с чувством опасности. Он гнал от се-
бя эту мысль, но, уже раз войдя в мозг, она стала воз-
вращаться, напоминая о себе.
Вернувшись вечером, он застал в квартире вместе с
Вадимом Петровичем крепкого, стриженного под боб-
рик старика. Они пили чай, на столе стояла шахматная
доска.
— Ну вот он и явился, ваш племянничек, — сказал
старичок и представился:—Тит Игнатьевич Головков,
сосед Вадима Петровича по площадке. Вот зашел сра-
зиться. Вы шахматы любите, Павлик?
— Да, играю, — ответил Павел.
— А я вас в окошко видел, — вдруг заулыбался Тит
Игнатьевич. — Дай, думаю, зайду к Вадиму Петровичу.
Жильца, что ли, думаю, пустил? Родни-то, знаю, у него
нет. А выходит, что есть. Племянник, значит?
Павел кивнул и придвинул стул, подсел к столу.
— Усы решили отпускать? — опять заговорил слово-
охотливый сосед. — Сейчас молодежь хочет обязательно
растительности. Некоторые поповские бороды носят. Ну,
а усы — это еще ничего...
— Ну и кто же у вас победитель? — спросил Павел,
стараясь направить разговор в другое русло.
— Ды мы с ним как Петросяны, — громко рассмеял-
ся Тит Игнатьевич, — все ничьи да ничьи. — И тут же
спросил: — Надолго к дяде или насовсем хотите в центр
перебираться? Я слышал, из Сибири вы?
— Из Сибири, находился сегодня по вашему асфаль-
ту, ноги болят.
— Ну вот уж и болят! Небось зазнобу завел и прово-
жал? Точно? — лукаво подмигнул Тит Игнатьевич.— Ох,
понятно. Холостой еще или как?
— Да холостой еще, — вставил Вадим Петрович и,
вздохнув, добавил: — А ты на нас, стариков, Павлик, не
смотри. Если устал, иди ложись...
Павел оценил эту помощь и, ухватившись за предло-
жение Кисляка, устало улыбнулся.
— Вы уж извините, Тит Игнатьевич. Пойду лягу.
— Ну-ну, — сосед покачал головой,
80
Уже в своей комнате Павел слышал разглагольство-
вания Тита Игнатьевича:
— Хорош, видать, парень. Профессия у него строи-
тельная? Да? Если тут останется, тоже хорошо. В Москве
сейчас нас, пенсионеров, много развелось. А молодежь
нужна не меньше, чем сибирским стройкам. Город стро-
ится. Если о прописке дело пойдет, так мы, обществен-
ники, поддержим. Ты один живешь, жениться не собира-
ешься?.. Вижу, нет. Так с ним веселей будет.
— Это конечно, — соглашался Вадим Петрович.
— А ты пока временную прописку сделай. Как поло-
жено. А то вроде бы человек — нигде...
Тит Игнатьевич, гремя шахматами, ушел через полча-
са. Павел, потушив свет, лежал притихший.
— Можно? — заглянул в комнату Кисляк.
— Что это за сосед? — спросил Павел.
— Да полковник в отставке, бобыль, как и я. Обще-
ственник активный. Всем помочь хочет.
— Только бы мне не помогал, — мрачно сказал Па-
вел.
— Вообще-то он летом больше на даче своей живет.
А сейчас как назло черт его принес. И дотошный, знаете
ли, мужик. Мне как-то тут бандероли приносили, так и
то он заметил, все спрашивал, что да от кого.
— Что это за бандероли? От Антона Васильевича?
— Да нет. — Вадим Петрович осекся, помолчал. —
Сам не пойму от кого. Книги разные были религиоз-
ные. Еще журнал «Свет на Востоке»». И листовки ка-
кие-то.
Павел привстал с кровати.
— «Свет на Востоке», говорите? А когда же это было?
— Да с год назад примерно. Пришла одна женщина.
Стала спрашивать жену мою Татьяну. Назвалась Тама-
рой Павловной, ее давнишней знакомой. Ну что же,
думаю, могли быть разные знакомые. Пригласил в дом.
Рассказал о горе. Она посочувствовала, всплакнула.
Чайку с ней попили. Интересовалась моим холостяцким
житьем-бытьем, стала вспоминать покойницу. Говорит,
святая, мол, была женщина. Жила богобоязненно, в сми-
рении. А муки какие терпела, когда, мол, в плену была
в Германии. Тогда же она, Тамара Павловна это расска-
зала, супруга моя, вступила в евангелистскую общину.
81
Это когда нас американцы освободили. Тут меня словно
бы озарило. И то, думаю, верно. Татьяна Тихоновна и
впрямь богомольна была, особо когда тяжело занеду-
жила. И меня хотела в веру обратить.
— Можно покороче, Вадим Петрович?
— Да вот, собственно, и все. Гостья та, уходя, оста-
вила мне пару экземпляров Библии, журнал.
— «Свет на Востоке»?
— Ну да. Передайте, мол, добрым людям. Я взял.
Пусть, думаю, полежат. Передавать никому не стал.
Журнал поглядел. Статеички в нем того... За такое вмиг
за бока возьмут. Советскую власть на чем свет кроют,
порядки наши. Я взял и сжег все от греха подальше.
Библию, правда, оставил. Издано красиво, на хорошей
бумаге.
— И все?
— И все. Правда, потом находил несколько раз у се-
бя в почтовом ящике пакеты... Бандероли эти. Ну и от-
стали. А знакомую мою, Клаву — уборку тут делала,—
так ее к рукам прибрала та женина подружка. Хвалила
мне Клава эту Тамару Павловну. Человек, мол, хороший,
помогла. И духовно и материально.
— А Антон Васильевич?
— А при чем тут Антон Васильевич? Тогда я про него
и знать не знал. Он недавно ведь возник. Не «помоги»
тут мне один мой старый корешок, не сошлись бы наши
тропки. И с тобой бы не встретился, — выдавил невесе-
лую улыбку Кисляк.
В ту ночь Павел долго ворочался, старался разобрать-
ся в ситуации. Сведения о Кисляке, о том, как его найти,
дал Браун. Тому его рекомендовал московский «дове-
ренный», этот Антон Васильевич. Но кто же тогда прино-
сил Кисляку «Свет» без ведома Антона Васильевича?..
Выходит, что «дядюшка» был давно подхвачен кем-то
из людей Хааса. Мало вероятно, чтобы они так легко
выпустили бы его из своих лап. И этот Вадим Петрович,
сам того не сознавая, был двойником. Но если судить по
его рассказу, какой он к черту двойник? Случайный кор-
респондент, если, конечно, он рассказал все как было.
Но... лицо он так или иначе кем-то засвеченное. А сле-
довательно... Следовательно, оставаться здесь, на этой
уютной квартире, далеко не безопасно.
82
И прибавилась еще тревога из-за вмешательства в
его жизнь соседа Кисляка, добрячка-общественника Ти-
та Игнатьевича. Запомнился его вкрадчивый голос, гро-
хот шахмат о доску.
К утру Павел заготовил шифрованное сообщение, ко-
торое Кисляк должен был в тот же день передать по
связи Антону Васильевичу, а тот Брауну. В шифровке Па-
вел просил проверить, не значится ли в картотеке «Сла-
вянской миссии» Татьяна Тихоновна Кисляк. И не прохо-
дил ли сам Кисляк?
Глава VII
1
Едва Вадим Петрович закрыл за собой дверь, Павел
стал одеваться. Не завтракая, ушел из дома. В начале
девятого он уже занял наблюдательный пункт на скамей-
ке карликового садика, разбитого прямо напротив нуж-
ного ему подъезда. Здесь жил Божков.
Старая улица одним концом выходила на шумную
улицу Горького, вторым — на тесную и тоже многолюд-
ную днем улицу Герцена.
Просматривая газеты, Павел не выпускал из поля
зрения коричневые, открытые настежь двери, над кото-
рыми повис стеклянный короб лифта. Его кабина, слабо
мерцавшая желтым светом, то поднималась вверх, то
опускалась, и тогда из темного проема кто-то выбегал.
Он уже привык к тому, что по утрам москвичи, даже по-
жилые люди, не думая о солидности, ходят торопливым
шагом и ужасно рассеянны. Некоторые выходят из дома,
на ходу просматривая газеты, вынутые из ящика, или
что-то дожевывая.
Павел ждал. Он не сомневался, что сразу узнает
Божкова. Его лицо, походку он изучил основательно по
фильмам и фотографиям, отснятым умелой рукой там,
за границей.
«Он», — определил Павел, как только Божков вышел
из подъезда. На нем был светлый костюм, в руке свет-
ло-желтый портфель. Бросив рассеянный взгляд по сто-
ронам и вверх на безоблачную синеву неба, Божков бы-
стро зашагал по переулку, вышел на улицу Станислав-
ского, бульварами прошел до Старого Арбата. Павел
провожал Божкова до тех пор, пока того не поглотили
огромные дубовые двери высотного здания.
84
«Начало есть, — довольно отметил Павел. — Теперь
подождем вечера. А пока надо убить время».
Около шести Павел со скучающим видом уже рас-
хаживал неподалеку от дверей, в которых утром скрылся
Божков. Тот появился не сразу, а когда поток уходящих
с работы служащих начал заметно редеть. Рядом с Бож-
ковым шла молодая женщина, и он с ней оживленно о
чем-то говорил.
«Вот уж совсем некстати, — подумал Павел, — это
может сорвать нашу встречу». Опасения оказались на-
прасными. На углу Арбата и Гоголевского бульвара
Божков расстался со своей спутницей и утренним марш-
рутом, теперь уже не торопясь, направился в сторону
своего дома. Павел нагнал его уже на Суворовском
бульваре, пошел рядом и негромко произнес:
— Здравствуйте, Андрей.
— Здравствуйте. — Божков повернул голову, улыб-
нулся было, но, увидев незнакомого человека, тотчас
же изменился в лице. — Здравствуйте, — машинально
повторил он, с трудом раскрывая вдруг ставшие непо-
слушными губы.
— Присядем, — предложил Павел, опускаясь на сво-
бодную скамейку. — Вы очень побледнели. Так нельзя.
Садитесь же!..
Божков безмолвно сел рядом, поставив на колени
портфель.
Как можно дружелюбнее Павел сказал тихо, положив
руку на плечо Божкова:
— Возьмите себя в руки, Андрей. Успокойтесь. Если
судить по зданию, откуда вы вышли, вы хорошо устрое-
ны и все спокойно. Я угадал?
— Да, спасибо,— выдавил из себя Божков.—
Меня оставили тут в качестве референта одного из
отделов.
— Ну вот, значит, все чудесно. Как договаривались,
поработайте в Москве. И все будут довольны вашей дис-
циплинированностью. А с кем вам приходится иметь де-
ло? С иностранцами тоже?
— С торговыми представителями некоторых евро-
пейских стран, — ответил Божков. — Простите, а вы?..
85
— Я Павел. Зовите меня Павлом и все. Договори-
лись?
— Да, хорошо.
— У вас отдельный кабинет?
— Я сижу в приемной начальника отдела.
Один?
— Один.
— Ну и прекрасно. Не делайте удивленных глаз, ес-
ли кое-кто из ваших посетителей передаст вам привет
от Павла и небольшую посылку.
— Но это же опасно!
— Ничего страшного! Пакет, в нем несколько журна-
лов — мелочь. Не беспокойтесь, ваша безопасность для
меня не дешевле собственной. Я буду позванивать вам.
Когда возникнет необходимость встречи, скажите, что
хотите со мной повидаться. Пока я буду встречать вас
здесь, а потом будет видно. На сегодня все. Диктуйте
свои телефоны.
Божков назвал номера.
— Хорошо, — сказал Павел, — и возьмите себя в ру-
ки, Андрей. Идите домой. Ничего страшного не про-
изошло.— Он приветливо помахал Божкову рукой и
ушел.
Божков не видел, как человек, назвавший себя Пав-
лом, вскочил в отходящий троллейбус. Он не знал и то-
го, что, проехав две остановки, тот вышел и несколько
минут спустя занял место в садике напротив его
дома. Только когда безучастный ко всему Божков скрыл-
ся в подъезде, тот покинул свой наблюдательный
пункт.
2
«Ну вот и все. Конец...» Андрей даже обрадовался,
что дома никого не было. «Как же дальше жить?.. Надо
разорвать эту петлю немедленно, сейчас же. Встать и
пойти. Или выброситься с балкона...» Он даже вышел на
балкон и посмотрел вниз на двор, где в садике играли
дети... «Нет. А что потом будет с домашними? Или луч-
ше так: он даст этому Павлу понять, что ничего делать
для него не будет. Или даже так: он сначала войдет в
контакт с теми, кто должен ему что-то принести. Он за-
86
фиксирует это, И уже потом пойдет и все расскажет.
Он даже таким образом поможет органам государствен-
ной безопасности... И это, конечно, зачтется».
Лишь на второй день он более или менее пришел в
себя. И именно в этот день представитель одной из фирм
попросил разрешения зайти и, убедившись, что перед
ним действительно господин Андрей Божков, раскрыл
вдруг портфель и положил на стол небольшой сверток,
добавив «для Павла». После этого повернулся и сразу
покинул кабинет. Божков поспешно спрятал сверток в
сейф.
Вечером Божков, даже не поинтересовавшись содер-
жимым свертка, что обязательно хотел сделать вначале,
передал его.
До конца месяца он передал еще два пакета. И так-
же не решился вскрыть их. Единственное, что сделал,
это обменялся визитными карточками с теми, кто их
принес. Но это были уже другие люди и, как ему пока-
залось, не придававшие значения тому, что их внима-
тельно разглядывали и даже спрашивали об интересах
их фирмы. «Возможно, эти люди не знают, что в паке-
тах, — подумал он. —-Ия тоже не знаю. Нет, пора кон-
чать...»
Встретившись в субботу с Павлом и передав ему
свертки, Божков сказал:
— Если это будет повторяться часто, на это могут
обратить внимание мои сослуживцы.
— Нет. Будут паузы. Кстати, недельку-другую мы не
увидимся. Мне нужно отлучиться. Но если что принесут,
придержите. А тут вам, Андрей, небольшой презент.
Быстро сунув в карман конверт, Божков зашагал
к Арбатской площади.
Только на другой день на работе он вскрыл конверт.
В нем были деньги: три сторублевых купюры.
Божков положил их обратно в конверт. Туда же сло-
жил полученные накануне визитные карточки представи-
телей фирм. «Если я польщусь на эти деньги, тогда я пол-
ный негодяй и трус. Настоящий враг и своей страны, и
себя самого, и своей семьи».
После обеда выдалось свободное время, и он стал
набрасывать черновик докладной с изложением того,
что произошло с ним за рубежом...
87
3
«Ну вот, связь наладилась»,— удовлетворенно отме-
тил про себя Юрьев, хотя его все еще несколько беспо-
коило взвинченное состояние Божкова, для которого по-
ка отводилась весьма пассивная роль. Получил пакет и
передал. Все. Потом Юрьев собирался поднагрузить
Божкова покрепче. Таково было указание Брауна.
Обо всем этом он рассуждал, собираясь в Придне-
провск на встречу с Яценко, адрес которого ему
дал отец. Павел накануне вечером предупредил Ва-
дима Петровича о том, что несколько дней будет отсут-
ствовать.
— Ну и хорошо, — отозвался тот. — Может, пока и
сосед мой успокоится, может, на дачу уедет. А то все
интерес проявляет.
Ольге, с которой Павел последнее время встречался
почти ежедневно, он сказал, что устраивается в одну ин-
тересную организацию, от которой его посылают в ко-
мандировку. Если он успешно пройдет испытания, то су-
меет зацепиться за Москву. К Ольге он испытывал про-
тиворечивые чувства. На первых порах думал о ней как
о части разработанного Брауном плана. Но чувства, ко-
торые он неожиданно стал питать к ней, выходили за
рамки плана. Чувства эти вызывали даже тревогу. Ее
простота, непосредственность, доверие, с которым она
относилась к нему, вызывали в нем желание ответить
тем же. Такого раньше с ним не случалось. И против
этого предостерегал Браун: «Только смотрите не влюби-
тесь. Среди ваших соплеменниц есть хорошенькие. К то-
му же наша работа требует ничем не связывать себя с
женщиной, кроме денег. Тогда вы свободны. Я жил и
живу по этому принципу. И, как видите, цел». Раньше и у
него, Вольфа, чаще всего были случайные подруги, от
встречи с которыми ничего не оставалось ни в сердце,
ни в голове. И он не искал повторных встреч. А тут...
4
Приднепровск немало поразил Юрьева, он знал, что
это один из крупнейших городов Украины, население
которого быстро растет и уже приближается к миллиону.
88
Город оказался чистым и благоустроенным, с мощным
портом и красивым речным вокзалом, где Павел быстро
и вкусно позавтракал. Чтобы освоиться с обстановкой, с
южным мягким говором, он прошелся по центральной
улице к Днепру, на берегах которого раскинулись вели-
колепные пляжи. На них, несмотря на конец лета, было
много купающихся. День выдался солнечный, и зелень
казалась молодой, свежей, хотя кое-где появлялись жел-
тые листочки.
Юрьеву нужен был не центр, а окраина. Взял такси
и назвал нужную улицу. Долго в потоке транспорта дви-
гались мимо высоких современных зданий. Наконец, ма-
шина вышла на шоссе, которое стрелой пронизало зеле-
ный пригород. По шоссе шли автобусы.
— Вот ваша улица, — сказал шофер. — Свернуть?
— Да нет, прогуляюсь, — ответил Павел.
Он долго шел по зеленой улице. На проезжей ее
части лежала серая лента асфальта, а за канавками тро-
туарчики — двум не разойтись — из бетонной плитки.
Район этот был старым, куда индустриальное строитель-
ство добраться не успело. Дома за забором акаций и
фруктовых деревьев не иначе как были собственные,
тщательно и любовно выбеленные, чистенькие, за изго-
родями виднелись ухоженные цветники и выметенные
дорожки.
По номерам Павел точно отсчитал, где должен нахо-
диться дом Яценко. Метрах в трехстах от него увидел
машину «скорой помощи». Рядом стояло несколько
встревоженных людей. Замедлил шаг. Через калитку
два санитара с трудом протащили носилки, на ко-
торых лежала закрытая простыней бледная молодая
женщина.
«Что-то тут не в порядке», — подумал Павел и, решив
подождать вечера, прошел мимо.
Только около девяти часов вечера Павел решился,
наконец, вернуться к дому Яценко. Калитка была не за-
перта. Прошел в садик, постучал в окно у крыльца. Из
окна высунулась физиономия встревоженного человека
лет пятидесяти пяти — шестидесяти.
— Чего вам, товарищ? — Человек не мигая смотрел
на него карими глазами, спрятанными под мохнатым ко-
зырьком сросшихся на переносице бровей.
89
— Мне бы Семена Тимофеевича!
— Я Семен Тимофеевич. В чем дело?
— Простите, у вас Иван Константинович Волков не
квартирует? — произнес Павел условную фразу, назван-
ную отцом.
Человек ответил не сразу, долго разглядывал при-
шельца. В глазах его можно было прочесть мучитель-
ное напряжение мысли, тревогу, сомнение. Потом вы-
давил:
— Как же, жил, но уже год как съехал.
Отзыв на пароль совпадал. У Павла словно гора с
плеч свалилась. Шутка ли сказать, пароль обговаривал-
ся, когда его самого не было еще на свете.
— Здравствуйте, Семен Тимофеевич, — тихо прого-
ворил Павел.
Яценко кивнул. Потом, словно стряхнув оцепенение,
сказал торопливо:
— Да вы проходите, проходите в дом. Не заперто.
Настоящий разговор начался не сразу. Павел сказал
как бы между прочим, что приходил уже до обеда и
видел санитарную машину у калитки.
— Кого увезли? Дочь?
— Дочь? С чего вы взяли, мой друг! У меня никого
из родных, увы, нет. Это приятельница. Близкая прия-
тельница. У нее самый банальный аппендицит. Мои кол-
леги — а я по профессии врач — уже прооперировали
ее, и сейчас все благополучно. Самое пренеприятное для
меня то, что я, в общем-то опытный терапевт, поставил
неправильный диагноз, затянул решение. Конфуз! Не дай
бог узнают мои приватные пациенты.
— С кем не случается, — ободрил его Павел.
— И то верно. Простите великодушно, как вас звать-
то, как величать, голубчик? Уж больно много знакомого
в чертах вашего лица. Уж не родня ли вы моему добро-
му другу. Может, отпрыск?
— Неужели похож?
— Есть в вас что-то от молодого Ивана Константино-
вича.
— Отец велел вас расцеловать. Просил принять ме-
ня и помочь. Это его напутствие. А звать меня можно
просто Павлом.
— Господи, Павлик, дорогой. Все, что скажешь, сде-
90
лаю с огромным удовольствием, — Яценко поднялся со
стула и стиснул гостя в крепких объятиях.
— У меня не только привет, но и подарок от отца
есть, — проговорил Павел, доставая из портфеля про-
долговатый футляр: — «Омега».
Яценко вынул золотые часы на широком золотом
браслете и с нескрываемым восторгом стал их разгляды-
вать, на обратной стороне нашел гравировку: «Другу в
память о былом. И. К.». Вытер рукой повлажневшие
глаза.
— Ну что же я, старый, расчувствовался? Давно с
поезда-то? — и не слушая ответа: — Ты не смотри, Пав-
луша, что с виду мое палаццо,— он широко улыбнулся,
обнажив два ряда слишком белых и ровных для того,
чтобы быть настоящими, зубов, — не из мрамора. И в
саду нет бассейна. Но все как в цивилизованном обще-
стве. Есть приличная ванная комната с газовой колонкой.
Есть в доме и телефон. Может, с дорожки примешь
душик освежающий, а я тем временем нам ужин со-
оружу.
Павел возражать не стал. Принял душ, надел свежую,
несколько великоватую для него хозяйскую пижаму и
вышел к уже накрытому столу.
Семен Тимофеевич постарался на славу. Мелкие в пу-
пырышках соленые огурчики рядом с красными ядрены-
ми, один в один, помидорами. Мелко шинкованная капу-
ста. Нарезанное тоненькими ломтиками бело-розо-
вое сало. Баночка шпрот, холодный цыпленок. На
середине стола стояла запотевшая бутылка петровской
водки.
Остаток вечера и добрая часть ночи прошли в рас-
сказах и расспросах. Наконец, вдоволь удовлетворив
любопытство, Семен Тимофеевич встал. Прошелся по
комнате, остановился перед гостем и с каким-то надры-
вом в голосе произнес:
— Ты даже не представляешь себе, Павел, как я те-
бе рад. Такая мука многие годы быть одному. Совсем
одному.
— Почему же одному, Семен Тимофеевич? А эта ва-
ша... — Павел на мгновение замялся.
— Лиза? — пришел на помощь Яценко.— Так это...
Это для плоти... А я говорю об одиночестве души. Чу-
91
жой я здесь, Паша, чужой. Тяжело. Ты вот появился, и
полегчало даже. Ну да хватит сантиментов. Давай о деле.
Я понимаю, что не туристом сюда приехал. Надолго в
наши края?
— К вам дня на два, на три. А вообще мы теперь со-
граждане. Давайте, Семен Тимофеевич, завтра все обсу-
дим на свежую голову.
Павел лег и тут же уснул. Убрав посуду, Яценко по-
дошел к постели и, собрав одежду гостя, вернулся в
столовую. Обшарил карманы. Вынул небольшой плоский
пистолет, подержал на ладони. «Калибр 6,35, — непроиз-
вольно отметил про себя. — Из таких только мух бить.
Рукоятка только подлиннее обычной. Наверное, зарядов
больше. Все равно чепуха, — решил он, откладывая ору-
жие.— То ли дело парабеллум». Потом Яценко извлек
из карманов и тщательно пересмотрел документы, сло-
жив их в прежней последовательности. Ощупал каждый
шов одежды, каждую складку. Взвесил на руке порт-
фель, но проверять его не стал. Это его не интересова-
ло. Семен Тимофеевич лег на тахте в столовой,
долго еще ворочался, преодолевая волнение, вызванное
столь неожиданным появлением гостя «оттуда». Значит,
вспомнили. Значит^ нужен. Пришло время.
5
Павел открыл глаза и тут же закрыл их. Яркие сол-
нечные лучи врывались в щель между неплотно прикры-
тыми шторами. Отодвинулся к стене, огляделся. Комна-
та небольшая, хороший спальный гарнитур, пол покрыт
неярким ковром. «Семен Тимофеевич неплохо живет,—
подумал Павел, — получше моего московского полоте-
ра». Взглянул на часы: уже десять. Подвернув рукава
пижамы, открыл дверь в столовую, тоже залитую солнеч-
ным светом, направился в ванную.
— Наконец-то, — услышал он оттуда голос, — а я ду-
мал, ты никогда не проснешься. — Набрав в пригоршню
одеколон, Яценко растирал щеки. — Брейся, мойся, а я
поставлю чайник. Так вот теперь и поговорим,— отхле-
бывая из чашки горячий кофе, сказал за завтраком
Яценко.— Что будем делать? Тень прошлого догнала ме-
92
ня, и я ждал этой минуты. И ждал, между прочим, сиг-
налов прежде всего от твоего отца, Павел.
— Отец очень дорожил вашей безопасностью. И ес-
ли бы не мой визит сюда, никому бы вас не отдал. Это
его слова.
— Спасибо, Павлуша. А кого ты представляешь?
— «Славянскую миссию».
— Ведет борьбу за религиозные свободы граждан
России. Так? — улыбнулся Яценко.—Знаю такую органи-
зацию.— Чем же я могу быть полезен твоей «миссии»?
— Тут все отработано. Есть даже инструкция-вопрос-
ник. — Павел достал из портфеля несколько листков бу-
маги. — Вот.
Яценко надел очки, вслух прочел: «Возлюбленный
брат наш по Евангелию, мир дому твоему...»
— Многообещающее обращение. Ну-ну! — Он молча
углубился в чтение.
Павел тем временем выложил на стол две библии,
несколько номеров журнала «Свет на Востоке», пачку
листовок величиной с игральные карты.
— Братья твои по Евангелию просят, значит, помо-
щи? — Яценко отложил инструкцию и снял очки. — Зна-
чит, хочешь бороться с сатанинской властью, то бишь с
Советской властью, — собирай и посылай им фактиче-
скую информацию. Они обработают и передадут в эфир
или опубликуют в этом журнале. Так?
— Так, Семен Тимофеевич,
— Только ведь им не та информация нужна, что в
газетах печатается? Собирать нужно все, что может хле-
стануть по здешним порядкам. Такие сведения на доро-
ге не валяются.
— Сведения не обязательно должны быть правдивы,
но правдоподобны, и этого больше чем достаточно. Ин-
формацию нужно отправлять в Швецию, Финляндию,
Норвегию. Есть для этого подставные адреса. Лучше,
когда сообщения исходят от имени разных людей. Но
инициалы отправителя должны быть всегда одни для уче-
та вашей работы в центре. Вам придумывать адреса не-
сложно: ведь есть адреса больных?
— Есть, Павлик, есть. А ты мне все это говоришь,
словно уже даешь указание. Даже согласия не спраши-
ваешь.
93
— Я был уверен после рекомендации отца...
— Ну хорошо, если уверен. Тогда давай дальше.
— Вы будете получать от меня тексты, размножать
и распространять их в городе, в его окрестностях. — Па-
вел вынул из портфеля небольшую коробку. — Вот. Пор-
тативный печатный станок. Детская игрушка. Теперь по-
смотрим, что с ее помощью можно делать.
Он достал миниатюрную кассу с крохотными литера-
ми, верстатку. Открыл «Евангелие», набрал несколько
строк. Укрепил набор в рамку. Установил ее в гнез-
де на дне ящичка, цилиндрическим каучуковым валиком
накатал на набор краску, затем вставил в пазы на боко-
вых стенках ящика другой валик, побольше и потол-
ще, подсунул под него краешек чистого листка. Кру-
танул ручку. Извлек отпечатанный текст и протянул его
Яценко.
— Превосходно! *- не скрыл восхищения Яценко. —
Какая милая крошка! Чисто, красиво, как из образцовой
типографии.
— А главное, куда проще, чем доставлять литературу
через границу. Тексты можно брать из радиопередач.
Об этом я еще расскажу. А что касается тайнописи для
корреспонденций — еще проще. — Павел, словно фокус-
ник, продолжал потрошить свой чудо-портфель. Вынул
флакон-пульверизатор. — Вот, с виду советский одеко-
лон «В полет». Обрабатываете его содержимым лист
обыкновенной писчей бумаги, даете ей просохнуть, за-
тем, используя как копирку, пишете сообщение. После
по написанному идет любой безобидный текст. Оставлю
вам пока пару флаконов. Будем считать, что на первое
время я вас вооружил.
Яценко забрал мини-типографию, флаконы и спрятал
в сервант.
— Потом переложу. Есть тайничок... А сейчас мне
пора на работу. Субботний прием. Это ненадолго.
И он ушел.
Встретились они за поздним ужином. Яценко запоз-
дал, и Павлу пришлось его ждать.
— Произошла со мной прелюбопытная история, —
стал он объяснять свою задержку. — После дежурства
пришлось подскочить к пациенту. Это недалеко, но за
городом. Уезжал, уже стемнело. Так вот на подъезде к
94
городской черте меня обогнал на приличной скорости
«Москвич», а ему наперерез с боковой тропинки выехал
велосипедист. Водитель «Москвича» вывернуть не успел
и основательно зацепил того велосипедиста. Но не оста-
новился, а прибавил скорость. Скрылся, одним словом.
Я — к пострадавшему, тот без сознания. Кругом ни ду-
ши. Положил его в машину и отвез в больницу. Потом
с оперативной группой милиции выехал на место проис-
шествия. Вот время и ушло. Когда же с меня снимали
свидетельские показания, я себя вовремя остановил.
Постой, думаю, не слеши! И ответил, как сбит, а кем —
не видел. К слову сказать, велосипедист этот был изряд-
но пьян.
Павел с интересом слушал, начиная понимать замы-
сел Семена Тимофеевича.
— Я прекрасно все видел и запомнил номер маши-
ны. И точное время происшествия. А если смотреть впе-
ред... — Яценко улыбнулся. — Вряд ли наши пинкертоны
найдут виновника. Вот тогда наступит наша очередь. Есть
возможность найти хозяина «Москвича». Ведь он же
трус. А почему бы труса нам не загнать в угол? А? —
Яценко замолчал.— Ты спрашивал, есть ли у меня лю-
ди, которых можно привлечь к работе?
Есть, Павлик. Есть такие, кто у меня на прочном крюч-
ке. Зацепил и держу. И держу в страхе. В любой момент
могу прижать. И попросить... И приказать, если хочешь.
Сделают со страху все. Только не растрачивал я эти
свои «кадры». Все ждал — понадобятся. Так вот и теперь
в нашу паутину можно мушку словить.
Слушая эту тираду, Павел все больше проникался
уважением к Яценко, восхищаясь в то же время умением
отца определять верных людей, на которых можно
не только положиться, но и ждать решительных дей-
ствий.
Воскресенье пролетело незаметно. Яценко лишь нена-
долго отлучался в больницу к своей Лизе. После обеда
Семен Тимофеевич показал Павлу газету:
— Смотри четвертую страницу. ГАИ наше пишет о
месячнике за безопасность движения и указывает на это
происшествие: «На загородном шоссе сбит неизвест-
ной машиной гражданин В. В. Смирнов. Доставленный в
больницу, он, не приходя в сознание, скончался». Далее
95
речь идет о нескольких дорожных безобразиях. Но не в
этом дело. Рыбка плывет к нам в руки не простая — зо-
лотая. Вот что я установил. Мигунко Борис Карпович. Ад-
рес: улица Ясенева, тридцать один, квартира сто трина-
дцать, — в голосе Семена Тимофеевича Павел уловил
торжествующие нотки, — служащий закрытого предпри-
ятия. Рабочий день у них начинается рано. Думаю, если
поедем часам к шести вечера, то как раз застанем дома
нашего Борю.
6
Дом и подъезд они нашли сразу.
— Кажется, мы у цели. — Яценко надавил пуговку
звонка.
Дверь открылась столь стремительно, словно их при-
хода ждали. На пороге стоял грузный неопрятный муж-
чина лет сорока.
— Гражданин Мигунко Борис Карпович? — спросил
Яценко.
- Да.
— Мы к вам. — Яценко властным движением руки
отстранил его и вошел в переднюю. Павел — за ним. —
Где без помех можно поговорить? — потирая руки,
спросил Яценко.
— Вот, пожалуйста, — засуетился Мигунко. — Прохо-
дите. Я вообще-то один. Семья на даче.
— Нуте-с, голубчик, я вижу газету на столе, раскры-
тую как раз там, где речь идет о пострадавшем Смирно-
ве В. В. Так что знаете — Василий Васильевич умер.
Глаза Мигунко лихорадочно заблестели, лоб покрыл-
ся испариной, губы мертвенно побелели.
— Крепитесь, голубчик. Вы же мужчина, черт возь-
ми! Что вы трясетесь, словно в лихорадке? Помните
«Жигули», которые обошли перед тем, как сбить Смир-
нова?
- Да.
— Вот почему мы здесь. Вас засекли. А теперь к де-
лу. Вас ни для кого нет. К телефону не подходите. Сади-
тесь к столу. Придется много писать.
Мигунко беспрекословно выполнил приказание.
96
— Пишите, «Прокурору города Приднепровска», На-
писали? Хорошо. От Мигунко Бориса Карповича.
Заявление, А дальше сами. Все, как было, с под-
робным описанием, как, сбив Смирнова, выключив фары,
вы скрылись, пытаясь уйти от уголовной ответствен-
ности.
Поминутно вытирая лоб платком, Мигунко торопливо
писал, Яценко ходил по комнате, курил. Павел рассмат-
ривал библиотеку хозяина, более чем на половину со-
стоявшую из технической литературы. Потом подошел к
Мигунко, дотронулся до плеча:
— Курите?
Тот кивнул, взял сигарету, жадно втянул в себя дым.
— Написали?
- Да.
Прочитав бумагу, Павел резюмировал:
— Все верно. Теперь напишите подробно биогра-
фию, укажите близких родственников, чем они занима-
ются.
— Я оформляюсь на другое предприятие. У меня
есть заполненные анкеты. Если подойдут...
— Несите, посмотрим.
Как-то боком Борис Карпович подошел к письменно-
му столу. Задергал ящики. Наконец, нашел анкету и про-
тянул Яценко. Тот прочел, передал Павлу.
— Да перестаньте же трястись! Садитесь! Пишите!
Чем конкретно занимается ваше предприятие. И деталь-
но. И чем занимаетесь вы лично. Может быть, удастся
смягчить наказание. Понятно?
— А зачем вам моя работа? То есть... Если так
нужно...— забормотал Мигунко, торопливо хватая
ручку.
Павел читал написанные листы и передавал Яценко.
— Все, — вздохнул Мигунко. — Все что можно я тут
указал.
— Подпишите, поставьте дату, — распорядился Па-
вел и вдруг неожиданно для Яценко спросил хозяина
дома: —У вас найдется водка или коньяк?
На лице Мигунко засветилась слабая улыбка надеж-
ды. Он бросился на кухню и через минуту внес на под-
носе бутылку коньяку и блюдце с нарезанными ломти-
ками лимона.
97
— Прошу.
— Наливайте, — распорядился Павел.
Стараясь унять дрожь руки, Мигунко напол-
нил рюмки. Все выпили. Мигунко поспешно поставил
рюмку. Преданными глазами собаки посмотрел на
Павла.
— Выпейте еще. Быстро! — скомандовал тот.
Мигунко выпил.
— Ну вот, коньяк придаст вам бодрости, и мы
продолжим разговор. Правда, в несколько ином
плане. У меня в руках два документа, написанных вами.
Видите?
— Конечно. Я их подписал.
Коньяк действовал на Мигунко благотворно. Лицо
порозовело. Пропала дрожь в голосе.
— Уясните себе степень их важности. За каждую бу-
мажку, я не говорю о их совокупности, если они попадут
в нужные руки, вам грозит самое малое — пятнадцать
лет тюрьмы.
— Так вы же сами потребовали... Говорили о возмож-
ном снисхождении... Объясните, товарищи! — Мигунко
смотрел то на Павла, то на Яценко. — Я ничего не пони-
маю!
— Сейчас поймете. — Павел закурил, кинул пачку
Мигунко. — Мы вам не товарищи. Мы теперь ваши хозя-
ева. Да, да! А вы агент иностранной разведки. Начинаю-
щий...
— Что?! — Мигунко побледнел.
— Уяснили? Все просто. Бумага о вашей деятельности
и деятельности предприятия — ваше... первое... донесе-
ние, — Павел умышленно затянул паузу. — Естествен-
но,— голос его стал вкрадчивым, — о вашем двойном
преступлении знать никто и ничего не будет... До тех пор,
пока вы будете благоразумны.
Мигунко вытаращил глаза и, словно вытащен-
ная на берег рыба, жадно хватал раскрытым ртом
воздух.
— Это какой-то кошмар. Вы же из милиции? Зачем
так разыгрывать...
— Ничего страшного не произошло, Борис Карпович.
Если у вас хватит ума, то и дальше все будет хорошо.
Понятно? Быстренько беритесь опять за перо и пишите:
98
«Я, Мигунко Борис Карпович, находясь в здравом уме
и твердой памяти, даю настоящую подписку в том, что
обязуюсь сотрудничать.,.» Пишите, пишите.
Когда Мигунко написал все, что диктовал ему Павел,
тот распорядился:
— В конце добавьте: «подписывать донесения буду
кличкой «Лихач». Это чтобы каждый раз вы помнили о
возможном возмездии и о том, что надо ездить осто-
рожнее.
Аккуратно сложив документы, Павел спрятал их в
карман и тут же отсчитал из пачки десять бумажек до-
стоинством в пятьдесят рублей. Улыбнулся:
— Это вам на покупку новых крыла и бампера. Рас-
писки не надо. Следующая встреча состоится через де-
сять дней. Получите конкретное задание. Вот этот... то-
варищ,— он обернулся к Яценко.— Договоритесь, где
вам будет удобнее встретиться с Борисом Карпови-
чем.
— В восемнадцать тридцать в парке отдыха на веран-
де клуба шахматистов, — сказал Яценко. — Я буду си-
деть отдельно в левом углу. Он всегда свободен. Звать
меня будете Анатолий Петрович.
— Хорошо, — хрипло отозвался Мигунко.
— А пока прощайте. — Павел направился в перед-
нюю. — Не будьте нюней. Все для вас кончилось благо-
получно. Только не вздумайте «шутить». Иначе вам —
крышка.
7
Вернувшись домой, Яценко решительно подошел к
шкафу и вытащил бутылку коньяку:
— Не будем, Паша, менять напиток, а? Коньячок у на-
шего «Лихача» был, правда, маркой повыше, но и служ-
бу сослужил. Здорово ты его скрутил. Хватка у тебя. Ре-
петировали с тобой одно, а ты вдруг в конце повернул
так, что даже я удивился. Школа!
Яценко достал закуску и вслед за Павлом стал пере-
читывать добытые бумаги. Когда кончил читать, спро-
сил:
— Так куда же мы толкнем нашего «Лихача»?
Тут я, знаешь ли, запутался, дружок. На кого будет
99
работать? Добывать сведения о том, что на предприя-
тиях делают, или же распространять эти святые писания?
— «Лихача», может быть, сразу сильно загружать не
стоит, — сказал Павел. — Нужно проверить сначала,
крепко ли он на крючке сел? И уж тогда... А деньги он,
между прочим, взял. Значит, не только трусости, но и ал-
чности в нем хватает.
— Значит, «Свет» через него и листовочки распро-
странять пока не будем? — спросил Яценко.
— Пусть на производстве своем покопается.
— Стало быть, это уже для других хозяев поработа-
ем, А литературу кому подбросить?
— Может быть, тем, кого вы раньше изловили.
— Можно, — сказал Яценко. — Ну, махнем за успех!
Глава VIII
1
Несколько раз Павел пытался дозвониться Божкову
и на работу, и на квартиру, Но никто не отвечал. Не при-
несло успеха и наблюдение за домом Божкова. Тот не
появлялся. Павел не на шутку встревожился. Лишь на
третий день женский голос из дома ответил, что он в
отпуске.
— Куда-нибудь уехал? В санаторий? На юг? — поин-
тересовался он.
— Нет, нет, он на даче под Москвой в Катуарах. Вер-
нется недели через две.
— Не подскажете, как его найти и можно ли навес-
тить? Это один из его студенческих друзей Сафонов, —
назвал он первую пришедшую на ум фамилию.
Женщина, не выразив сомнений, продиктовала адрес.
— Спасибо. — Павел сердито повесил трубку: «Я ему
покажу отпуск. Мог бы и предупредить. А если ему нес-
ли почту? Впрочем... Ее должны передавать только в его
руки».
Вечером Павел составил для Брауна подробное доне-
сение о вербовке Мигунко. Приложил к сообщению его
подписку и справку о работе предприятия. Отдельно из-
ложил свои опасения по поводу Божкова, о том, что тот
по-прежнему пребывает в нервном и удрученном состоя-
нии. Может наделать глупостей. Тщательно уложил все
это в особый пакет, который, не повредив, могло вскрыть
только то лицо, кому он был адресован, и передал почту
Кисляку для отправки по своим каналам. Спросил о Ти-
те Игнатьевиче.
— Как же, заходил сосед дорогой, — сказал Кис-
ляк. — И про вас спрашивал. Пришлось сказать как есть:
мол, устраивается работать, поехал в первую команди-
ровку. А где жить будет, неизвестно. Поехал Тит на дачу,
101
да видать, ненадолго. Он все каких-то своих фронтовых
друзей поджидает. Вот и торчит в Москве.
— Ну и хорошо, что уехал. Спокойнее без этого гросс-
мейстера-общественника. Да, Вадим Петрович, вы не
подумали о тайничке? У меня тут кое-что скопилось, от-
крыто держать в квартире вашей небезопасно.
— Подумал, подумал. Тут чердачок есть в подъезде.
У меня ключ подходит. Местечко там приглядел. Если
хотите, сейчас снесу. Никому и в голову не придет ис-
кать...
Павел уложил в картонную коробку из-под ботинок
несколько пакетов, переданных ему ранее Божковым,
связал шпагатом.
— Вот припрячьте пока...
2
— Если к завтраку не вернусь, не ждите, — сказал
Божков женщине, возившейся на грядке.
Юрьев хорошо слышал слова Божкова, стоя за ство-
лом дерева у забора. Потом увидел и самого Божкова
в ярком оранжевом спортивном костюме и белых ке-
дах. Тот зашагал по тропинке к лесной опушке.
Юрьев дождался, пока Божков скрылся за кустарни-
ком, и пошел следом. Скоро он увидел в редколесье
мелькающее оранжевое пятно. «Пусть зайдет поглубже,
там и поговорим», — решил Павел.
Оглядываясь, Павел с удовольствием отметил, что
поблизости никого нет, кроме ребятишек, играющих на
полянке в футбол. Божков неожиданно свернул к ним.
А когда к нему подкатился мяч, ловко ударил по нему
и сразу забил гол растерявшемуся маленькому вратарю.
— Дядь, не надо. Мы сами...
— Извините, «Яшин», так уж получилось,—сказал
Божков и быстро пошел по тропинке на просеку.
Павел прибавил шагу и тут же наткнулся на двух
мальчишек с сигаретами во рту.
— Дяденька, дай прикурить,— попросил один из них.
— Мал еще. Вот скажу отцу.
— А вы его и не знаете, моего отца,— смело отве-
тил мальчик.— Да и вас я тут первый раз вижу,— однако
сигарету убрал в рукав.
102
В это время Павел увидел, что Божков побежал, и
ему ничего не оставалось, как поступить так же.
— Тоже мне, усатик-полосатик,— крикнул вслед ему
мальчик. И оба весело рассмеялись.
Божков бежал добрый километр, то убыстряя, то
замедляя движение. Наконец, перешел на шаг. Потом
остановился и начал делать гимнастику.
— Здравствуйте, Андрей,— вышел из кустов Юрьев.
— Здравствуйте, Павел,— неожиданно спокойно, то-
ном, не предвещавшим мирной беседы, ответил Бож-
ков.— Вы зря меня искали. Честно говоря, я потихоньку
прихожу в себя. И наши встречи пора кончать, если не
хотите неприятностей.
— Неприятности могут быть прежде всего у вас,
Андрей,— криво улыбнулся Юрьев.— И не надейтесь,
что мы вас отпустим подобру-поздорову.
— Вы рассчитывали, что я так и буду жить в вечном
страхе? Это же не жизнь.
«Нельзя отдавать инициативу»,— решил Юрьев и на-
рочито грубо сказал:
— Какого черта вы ушли в отпуск, не предупредив
меня? Такого своеволия мы не потерпим.
— Плевал я на вас,— отрубил Божков.
— У вас прорезался голос. А ведь там, на улице Ко-
ролевы Генриэтты, вы были куда покладистее и благо-
разумнее. Вас спасли от петли, мальчик. Есть у меня
с собой одна интересная магнитофонная запись. При-
хватил так, на всякий случай. Если ее прослушают заин-
тересованные органы на площади с памятником...
— Скажите,— неожиданно спросил Божков,— вас слу-
чайно не знакомили со статьей 64 нашего уголовного
кодекса? В ней, между прочим, говорится: «Не подле-
жит уголовной ответственности гражданин СССР, завер-
бованный иностранной разведкой для проведения враж-
дебной деятельности против СССР, если он во исполне-
ние полученного преступного задания никаких действий
не совершал и добровольно заявил органам власти о
своей связи с иностранной разведкой». Я эту статью, как
видите, выучил наизусть и если я к тому же приведу вас
с собой, думаю, все это учтут и наказание, которое я,
бесспорно, заслуживаю, будет не столь суровым. Вы ме-
ня поняли?..
103
«Что это, действительно серьезно или попытка напу-
гать меня?» — подумал Юрьев,
— Не надо торопиться, Андрей,— снова взяв миро-
любивый тон, сказал он,—Давайте сядем и поговорим.
В конце концов вы можете игнорировать наши не столь
уж большие просьбы. Все, что вы сделали, это, конечно,
мелочь. И все же мне кажется, Андрей, вы утратили
благоразумие. Может быть, вот это образумит вас.—
Юрьев полез в боковой карман и вынул пачку сигарет.—
Слушайте.— Он нажал какую-то кнопку. Раздался голос:
«Я, Божков Андрей, обязуюсь во искупление своей ви-
ны за убийство предоставлять любую требуемую от ме-
ня информацию и выполнять все даваемые мне задания
и в доказательство сего сообщаю...»
Юрьев выключил магнитофон.
— Ну как?
Божков почувствовал, как этот его и в то же время
не его голос парализовал снова его волю и разум. «Нет!
Не поддаваться!..» Одним движением он вскочил. В тот
же миг его собеседник пружинисто поднялся с земли и
одновременно с ним оказался на ногах. Божков готов
уже был броситься на него.
— Постойте, это еще не все.—Он держал в руках
раскрытый бумажник. Будничность тона обезоруживаю-
ще подействовала на Андрея.
— Что еще?
— Фотография, смотрите! — Юрьев поднес бумаж-
ник к лицу Божкова. Изнутри выстрелила тонкая упругая
струйка какой-то жидкости.
«Мементо мори»1,— пробормотал Юрьев, отскакивая
в сторону. Божков медленно осел на землю. Убрав бу-
мажник, Павел огляделся: вокруг никого, ничто не на-
рушало лесного покоя, пронизанного теплыми солнечны-
ми лучами, лишь где-то вдали звучали детские голоса
и слышались гулкие удары по мячу. Закурил сигарету.
Несколько раз глубоко затянулся, стараясь успокоиться.
Нагнулся над Божковым. «Тут ему лежать не годится,—
подумал Юрьев,— рядом тропинка — быстро заметят».
Бросил в кусты окурок, подхватил труп под руки и по-
тащил в густой молодой ельник. Прислонил спиной к ство-
лу дерева. Картина получалась такая, будто человек при-
1 «Помни о смерти» (лат.).
104
сел отдохнуть и задремал. Расправил ногой примятую
траву в том месте, где тащил Божкова, и неторопливо
зашагал по просеке в сторону, противоположную той, от-
куда они сюда пришли.
«Никогда не забывайте, что на другом конце нити вы,
а следовательно, ваша безопасность»,— всплыла в па-
мяти фраза, сказанная Брауном перед отправкой в Рос-
сию.— Я правильно поступил. Такую нить лучше всего во-
время оборвать».
3
— Ты знаешь, Мод, наверное, этот московский гость,
которого я в глаза не видывал, подложил мне свинью.
Попов подсунул мне залежалый товар, а я, выходит,
в свою очередь, им. Этот Кисляк, предоставивший нам
ключик от «гробницы», оказывается, уже был использо-
ван попами.
— Попами? При чем тут попы?..
— Ну не в полном смысле, конечно. Вернее сказать,
представителями некой «Славянской миссии», есть такая
религиозная организация. И вот эти ее проповедники,
оказывается, использовали Кисляка для распространения
их литературы. А мне теперь приказано все это пере-
проверить. И придется встречаться с этим «Купцом»,
а это опасно: чуть что—и персона нон грата.
— Тут вам сразу два привета,— встретил Кисляк свое-
го жильца.— Один от Антона Васильевича. Он редко что
мне оставляет. А вот для вас передал цидулю. А еще
вам привет от Тита Игнатьевича. Заходил, про вас спра-
шивал: как, мол, Павлик, в командировку съездил, будет
ли тут проживать, прописал ли я вас?..
— Вот еще навязался на мою душу,— попытался
улыбнуться Юрьев, однако понял, что Кисляк заметил
его волнение и чем-то взволнован сам.
— Я, знаете ли, тут на днях должен с Антоном Ва-
сильевичем встретиться, а это я не очень люблю,—
сказал Кисляк.
Павел взял маленькую, сложенную, словно конфет-
ный фантик, бумажку и прошел к себе в комнату. Поя-
вился в пижаме и долго мыл в ванной руки. А когда се-
ли ужинать, неожиданно попросил водки.
105
— Чем-то вы встревожены? Девица, что ли, вас оби-
дела?
— При чем тут девица, Вадим Петрович. И вообще
о каких девицах речь?
— Да я так. Дело молодое...
Выпив вторую рюмку и закурив, Юрьев задумчиво
спросил:
— У вас есть на примете какое-нибудь жилье?
— Съехать хотите? Разве что не так?
— Это будет лучше. Может быть, на время. Сосед
ваш немного уймется. Скажете, мол, в общежитие пе-
реехал племянник. Работать устроился и от общежития
ближе ездить. А я буду только навещать вас.
— Вот уж не знаю, что и предложить. Это быстро
надо?
— Да, тянуть не стоит.
— А что, если я вас к Клаве определю?
— Это кто такая?
— Неужто забыли? Помните, я рассказывал об убор-
щице, прибирает тут у меня иногда. Это я сейчас ей
сказал пока не приходить.
— Уж не та ли, которую ваша гостья в какую-то ре-
лигиозную организацию вовлекла?
— Вот-вот. Вдовица. Молодая, с двумя детьми. Про-
стая, скромная и тихая женщина, а теперь еще и бого-
мольная. А с вашими, как я определил, богословскими
знаниями... Если расскажете ей что-нибудь на этот счет,
так лучше родной матери относиться будет. Заметьте:
не болтлива. Квартира у нее так себе, в старом доме.
Две комнаты. Одна небольшая. Говорила, что пустила бы
жильца. Деньги нужны. Одной-то трудно с двумя деть-
ми. Поживете пока у нее, а я, может, еще что по-
дыщу.
Павел не стал больше ничего спрашивать. Уходя к се-
бе в комнату, напомнил;
— Вы завтра же поговорите с этой Клавой...
4
Едва Фомин вошел в кабинет, как позвонила секре-
тарь Михайлова:
— Зайдите, Сергей Евгеньевич. Михайлов вас нес-
Ю6
колько раз спрашивал. Сейчас вышел минут, говорит, на
двадцать. Велел передать, чтобы вы сразу к нему.
Фомин засек время, достал лист бумаги и начал ри-
совать на нем разноцветными карандашами квадраты,
заполняя их короткими записями.
Последний сигнал таинственной таксомоторной «дис-
петчерской» был перехвачен и записан на магнитофон.
Теперь «таксист» доложил, что оставил пассажира у
Парка культуры имени Горького. И полчаса подождет его.
А потом, дескать, готов принять заказ.
Из парка было много выходов. И все пришлось взять
под контроль. Фомину не повезло, он без толку часа
полтора проторчал у арки главного входа. Но одно из
наблюдений было весьма любопытным. В нем фигури-
ровал знакомый «фольксваген» дипломата. Это уже на-
стораживало. «Так, может быть, все-таки этот Готье?»
После тех первых сигналов движение серой машины
по городу проверили. Сам Готье мало на ней ездил.
Чаще за рулем была его жена. Она довозила мужа до
посольства, а потом или ехала сразу домой, или останав-
ливалась у магазинов, делая покупки. Однажды ее заме-
тили у Донского монастыря. Поставив машину возле психо-
неврологического диспансера, госпожа Готье пешком
проследовала в ворота кладбища, с полчаса бродила
между могил и стен колумбария. Но ничего удивитель-
ного в этом не было. Простое любопытство — сюда при-
езжает много иностранцев. Тогда на эти сведения Фомин
не обратил внимания, но теперь... Ведь Донской мона-
стырь находился недалеко от того места, где он впер-
вые увидел Готье и его «фольксваген».
Обо всем этом он и доложил Михайлову, поднявшись
к нему в назначенный срок.
— Ну что ж, теперь мы просто обязаны проверить
все, что может привязывать интересы этой супружеской
пары к району монастыря,— сказал полковник.— И смот-
реть нужно во все глаза.— Он убрал в стол начерчен-
ную Фоминым схему и достал отпечатанную на машинке
справку.— Читайте. Я ждал вас и хотел, чтобы вы этим
занялись. Сейчас же.
В справке говорилось о том, что сотрудник одной из
внешнеторговых организаций Андрей Божков был об-
наружен мертвым в лесу на станции Катуары Савелов-
107
ской железной дороги. Обстоятельства неожиданной
смерти выясняются. С работы Божкова сообщили о ка-
ком-то пакете со странным содержимым, оказавшимся
в сейфе покойного. В пакете обнаружили несколько но-
меров журнала «Свет на Востоке» на русском языке, вы-
пущенных в ФРГ, и Евангелие. Комиссию, вскрывавшую
сейф, это несколько удивило.
— Вы что-нибудь знаете о «Славянской миссии»? —
спросил Михайлов, когда Фомин вернул ему справку.
— Самую малость. Читал какую-то книгу.
— Ну ничего, я, признаюсь, тоже в этом деле слаб...
А сейчас отправляйтесь туда и выясните все что можно
об этом Божкове. В Катуары я отправил Мишина.
—• Слушаюсь.
5
Через двое суток Фомин чуть ли не наизусть знал
биографию Божкова. Отзывы о нем были только поло-
жительные, более того, самые прекрасные.
Ничего, кроме того свертка, не обнаружил Фомин
в сейфе Божкова. Осмотр содержимого стола тоже ни-
чего не дал. Удивил майора только конверт, в котором
лежали триста рублей и несколько визитных карточек
представителей каких-то иностранных фирм. Удивило
это прежде всего потому, что, уходя, отпускник не взял
их с собой и даже не спрятал в сейф. На этом, собствен-
но говоря, его исследования и кончались.
Кончились они еще и потому, что срочно позвонили
от Михайлова, и совсем другие события заслонили собой
все, что было связано с Божковым.
— Сегодня, через час-другой, будет арестован некий
Кисляк,— сказал Михайлов.— В колумбарии того самого
Донского монастыря у него ниша. Жена захоронена. В
этой нише тайник...
— Готье?
— Да, представьте себе, Сергей Евгеньевич. Супру-
га Готье днем побывала там, открыла дверцу своим клю-
чом и оставила букетик цветов и вот эту бумажку-фан-
тик. Что в ней, мы еще не можем сказать. Пара каких-
то условных фраз. Мы успели сделать для себя фотоко-
пию. А бумажку ту Кисляк забрал. Идет с ней домой.
108
Его «подберут» по дороге осторожно, без шума. А за
квартирой будем наблюдать. А поскольку серый «фолькс-
ваген» ваша находка, займетесь сразу же Кисляком.
Бумажка эта — веский аргумент, она будет при нем. Так
что, я думаю, дальше вы сумеете правильно повести
разговор. Идите к себе и готовьтесь. «Бой» ему дадите
завтра. Пусть у него будет впереди ночь. Скорее всего,
он проведет ее без сна. А к утру вы постарайтесь узнать
все возможное об этом человеке. Анкетные данные на
работе, характеристика и прочее. А дом, окружение не
трогать.
Глава IX
1
На новую квартиру Юрьев отправился сразу же, как
только «дядюшка» дал адрес. По дороге зашел в парик-
махерскую, постригся и сбрил усы. Клава Дронова встре-
тила его приветливо и без долгих разговоров выделила
девятиметровую комнату, хоть и примитивно обставлен-
ную, но чистенькую. Юрьев не сказал, сколько будет
тут жить, но заплатил за месяц вперед, причем вместо
тридцати рублей, что она запросила, дал пятьдесят, да
еще десятку на продукты: если, мол, захочет утром за-
втракать. При этом попросил, чтобы хозяйка не говорила
соседям, что пустила жильца.
— Да упаси бог,— замахала рукой Клава.— Я вооб-
ще стараюсь с ними поменьше. И деток в строгости
держу. Хочу вот их в деревню к родне ненадолго от-
править. Так что беспокойства вам не будет.
День был воскресный, и Юрьев сразу ушел из дома.
Позвонил Ольге из автомата.
— Я готов. Заехать к тебе или ждать, где прика-
жешь?
— Павлик, милый, я тут наготовила всякой всячины
целый рюкзак.
— Тогда я примчусь за тобой на такси.
Два дня назад они договорились, если будет хоро-
ший день, вместе отправиться на канал и провести вос-
кресенье где-нибудь в тихой бухте. Все эти дни он не
мог подавить в себе чувства тревоги и забыть то, что
произошло. Оборвалась такая важная для него связь
для получения посылок, и он не имел пока других вари-
антов. Правда, Браун обещал позаботиться об этом, что-
бы полностью не зависеть от Божкова. Но теперь Бож-
кова не было, и Павел, подав сигнал, ждал. Он надеялся,
110
что эта загородная прогулка, присутствие Ольги, которая
с каждой встречей занимала все большее место в его
жизни, снимут напряжение, дадут возможность забыть-
ся. Он даже поймал себя однажды на мысли, что зашел
слишком далеко и что порой просто тоскует без нее.
И это в его-то положении...
Он с трудом привыкал, особенно в первые дни, к то-
му, что в этой чужой для него стране все нужно делать
самому, что далеко не все можно сделать за деньги.
Он привыкал к общему среднему достатку, в котором жи-
ли люди. Разные люди. Но эти люди, некоторые из кото-
рых ворчали на бытовые неурядицы, в то же время были
горячими патриотами своей страны. Удивительными оп-
тимистами, верящими, что если не сегодня, то завтра все
будет налажено. Эти люди не боялись за свою судьбу и
судьбы ближних. Никто никогда не говорил о безработи-
це, о падении курса акций. Люди верили в то, что они
делали сообща. И у этих «инопланетных» людей были
свои личные планы и интересы. Они ждали новые
квартиры, ехали отдыхать к Черному морю и в Прибал-
тику.
С Ольгой он как-то переставал думать о всех этих
внешних для него приметах страны и удивлялся духовной
наполненности людей, их интересу к новым филь-
мам, книгам, спектаклям, картинам, их жажде зна-
ний...
Он поднялся к Ольге. Открыв дверь, она повела его
в комнату, залитую солнцем.
— Батюшки мои, сбрил свои усики! Ты мне так даже
больше нравишься.— Она погладила его по щеке.
Он стоял и испытывал удивительное, давно замуро-
ванное где-то чувство стыда, стыда за то, что он лжет
этой молодой женщине, которая стала такой близкой,
такой необходимой ему.
— Я готова. Бери рюкзак.— Ольга улыбалась и была
так хороша, что он долго молча смотрел на нее, не ре-
шаясь разрушить эту высветленную солнцем картину,—
Поехали, Павлик...
111
2
— То, что вы, Вадим Петрович, являетесь агентом
иностранной разведки, не вызывает у нас никаких сомне-
ний,— сказал Фомин.— Доказательств больше чем до-
статочно. Некоторые я уже назвал.
За показавшуюся бесконечно длинной ночь Кисляк
прокрутил в голове всю свою жизнь, стараясь найти ла-
зейку, как-то смягчающую вину, и пришел к облегчив-
шему душу выводу: будь что будет.
— А я и не намерен запираться, гражданин следо-
ватель,— с убийственным спокойствием сказал Кисляк.—
Что я должен делать? Если нужно говорить, буду гово-
рить. Если писать — буду писать.
— Сначала послушаем, что вы будете говорить, а там
видно будет,— сказал Фомин.
— Пожалуй, сегодня впервые за свою жизнь я сам
услышу о себе всю правду. То, что вам обо мне извест-
но, не соответствует истине. В моих документах
только возраст мой. Все остальное чужое. Итак, ро-
дился я....
— Минуточку, Вадим Петрович, прежде всего назови-
те ваших сообщников. Где они в настоящее время нахо-
дятся?
— Вас интересует, не спугнет ли кого-нибудь мой
арест? Нет, не спугнет. Моим сообщником всегда и везде
был, собственно говоря, я сам. Хозяином, и то с недав-
него времени, является некто Антон Васильевич. Иност-
ранец. Национальную принадлежность определить за-
трудняюсь. Он хорошо, почти чисто говорит по-русски.
Думается мне, что он из дипломатов. Еще не сомнева-
юсь, что это профессиональный разведчик. По харак-
теру вроде бы мягкий, но хватка железная, скрутил он
меня быстро. Тут и завертелся я юлой. Он и поставил
мне на жительство человека.
— Что это за человек?
— Было это месяца два, два с половиной тому назад.
После того как Антон Васильевич установил со мной
связь, он предложил под видом племянника принять и
временно прописать к себе Павла Юрьевича Юрьева.
Отказать я не смог. Появился Юрьев в июне. Пожил
около месяца, а недавно съехал. Почему, не знаю.
112
— Как же вдруг ни с того ни с сего взял и съехал?
Без причин?
— И не знаю куда. Сказал, что навещать будет. Зво-
нить, если надо. Да и совать нос в его дела он мне не
велел.
— Хорошо. Постарайтесь как можно подробнее опи-
сать приметы Юрьева.
Кисляк ненадолго задумался. Большой рукой с корот-
ко стриженными ногтями тер морщины на лбу. С явным
сожалением заключил: «Черт те что, гражданин майор,
прожили бок о бок больше месяца, а сказать что-нибудь
путное о нем не могу. Парень как парень, русский, по
паспорту ему тридцать два. Да больше и не дашь. Роста
выше среднего, вроде бы светлый шатен. Первое время
ходил с усиками, а недавно сбрил их. Внешне симпатич-
ный, складный по фигуре, хорошо одевался. Не больна
разговорчивый. Так вроде парень грамотный. Газеты и
журналы читал. Но каких-то мелочей не знает. Ну, из
жизни из нашей.
— Что он тут делал, в Москве? Как строил свой день?
— Точно не скажу. Я раньше него вставал и уезжал
на работу. Отлучался он как-то на несколько дней. Слу-
чалось, не ночевал дома. В общем-то дело молодое. Но
это уже перед тем, как от меня съехать.
— Припомните, Вадим Петрович, может быть, ваш
жилец все же имел какие-нибудь особые приметы.
— Нет, гражданин следователь, не припоминаю. Сим-
патичный парень. Глаза нормальные. Хороший, видать,
спортсмен. На третий день, как у меня поселился, купил
себе эспандер. Спиртным не увлекался. Курил. Да,
вот — упустил один момент. Встретил я его однажды с
девушкой, он выходил из двора дома на Ленинском прос-
пекте. Он меня не видел, а я даже поближе подошел,
чтобы убедиться.
— Хорошо, продолжайте.
— Теперь я должен рассказать вам о Попове.
— О Попове? — Фомин даже пожалел, что у него
вырвался этот вопрос. Но Кисляк продолжал:
— Это человек, с которого в общем-то началась моя
одиссея. Сейчас он находится в Приморске и о моем
аресте знать не может. Между нами существует только
письменная связь. Приезжать сюда, насколько мне из-
113
вестно, он не собирался. Если не считать Антона Василье-
вича, то,— Кисляк на какое-то мгновение запнулся, за-
тем раздельно произнес,— это единственная моя
шпионская связь. Хотите верьте, хотите нет. Но я
все обдумал, взвесил и твердо решил говорить только
правду.
— Вот и хорошо, если так,— отозвался Фомин.— Мо-
жете начинать свою одиссею.
— Спасибо, гражданин майор. Родился я в 1922 году
в местечке Ольшиевичи, неподалеку от Барановичей,
в семье мельника Степана Петровича Меленхевича.
В честь деда дали мне имя Петр, так что на самом деле
я Меленхевич Петр Степанович. В 1939 году пришла
Красная Армия. Ну и «освободила» нас от мельницы
и хлебных амбаров. Отец был в общем мужик зажи-
точный, учил меня в гимназии. После того раскулачи-
вания перебрались мы в Барановичи. Отец стал где-то
работать по коммерческой части. В конце сорокового го-
да заболел и умер. Я как парень грамотный поступил ра-
ботать на склады при железной дороге. Там все больше
по-русски говорили, ну я тоже быстро научился. А до
этого знал белорусский и польский, немного немецкий.
Потом, значит, война началась... Как немцы пришли —
мать занялась торговлей. Я помогал ей. Да вот дернула
меня нелегкая повздорить с немецким офицером. При-
цепился тот к моей девушке. Избили. Оказался в поле-
вой жандармерии. Оттуда меня — в лагерь. Мать хлопо-
тала, только напрасно. Вместе с другими отправили ме-
ня в лагерь под Тарту, работали на ремонте железной
дороги. Вот здесь меня и нашел Николай Горбачев. Он
теперь и есть Попов Николай Васильевич, проживает
в городе Приморске, Нагорная улица, дом семь.
— Вы с ним встречались после войны? — спросил
Фомин.
— Только один раз. И совсем недавно.
— Хорошо. Продолжайте.
— Так вот этот Горбачев и уговорил меня идти в раз-
ведывательно-диверсионную школу. Честно признаюсь,
уговаривал он недолго. Так я оказался в местечке Тапа
в Эстонии в специальной школе. Там готовили разведчи-
ков-радистов. У меня нашли способности к радиотех-
нике. Пригодились знания немецкого и польского язы-
114
ков. Из курсантов перевели в помощники инструк-
тора. Потому избежал я переброски в тыл Красной
Армии...
— Кем и как было оформлено ваше сотрудничество
с немецкой разведкой? — спросил Фомин.
— Оно было оформлено Горбачевым сразу же по
прибытии на место. Взяли с меня подписку. В ней гово-
рилось, что я добровольно обязуюсь служить немецкой
военной разведке. И кличка была дана — «Купец». Боль-
ше Горбачева я не встречал. После разгрома фашистов
под Ленинградом нас перевели в Нойгоф, под Кенигс-
бергом. В конце сорок четвертого меня вдруг срочно
начали готовить для переброски на длительное оседание
в один из городов Урала. Не знаю, по каким причинам,
но начальство мое от этого намерения отказалось. От-
правили меня в рабочий лагерь на станцию Магдебург—
Букау, где я стал значиться Кисляком Вадимом Петро-
вичем, уроженцем города Киева, все родственники ко-
торого погибли. В начале 1945 года перевели на сельско-
хозяйственные работы к бауэру. Капитан Редер, мой
шеф, приказал во что бы то ни стало после «освобож-
дения из плена» обосноваться в Москве. Там, мол, меня
обязательно найдут. По правде говоря, я тогда думал
уехать куда-нибудь подальше, чтобы не нашли. Но так
случилось, что у бауэра познакомился со своей будущей
женой. Она была москвичкой.
— Достаточно об этом, Меленхевич. Остальное, о
том, как осели в Москве, напишите. Вам дадут бумагу,—
сказал Фомин.
— Все точно напишу, можете не сомневаться. Но
у меня к вам, гражданин следователь, одна просьба. Зо-
вите меня, если можно, Вадимом Петровичем. Привык
я уже к этому. И чувствую себя проще.
— Хорошо,— улыбнулся Фомин.— Это можно. И еще
один вопрос: до появления Антона Васильевича вас
кто-нибудь беспокоил... оттуда?
— Нет, гражданин майор, ничего подобного не было.
— Ну ладно, Вадим Петрович, на сегодня все,— ска-
зал Фомин.
Когда увели арестованного, он вынул из магнитофона
пленку и позвонил Михайлову.
— Юрий Михайлович, разрешите к вам...
115
3
Когда Фомин вошел к Михайлову, тот кивнул ему
и молча показал на стул. Мишин докладывал о работе,
проделанной им в Катуарах...
— ...И вот когда я уже отчаялся найти что-нибудь
еще, кроме того несчастного окурка и мальчишек, вдруг
появилась эта бумажка. Мы с женой Божкова нашли ее
в его портфеле. Две рукописные странички. В них при-
чина его гибели. И я уверен: это стресс. Он был в страш-
ном нервном напряжении. И финал — сердечный приступ
в лесу... В них, в этих страничках, все...
Михайлов развернул сложенные вчетверо стандарт-
ные странички и начал читать. Фомин слушал, весь по-
давшись вперед, сжав зубы так, что на скулах выступили
желваки. Это была разгадка того, над чем он бился не-
сколько дней. Божков писал о том, что произошло с ним
в последней зарубежной командировке, он писал о му-
чительных днях, последовавших затем, о появлении в
Москве человека по имени Павел и заданиях, которые
он ему дал, о своей слабости и нерешительности, о ро-
ковой ошибке, которую он совершил, не рассказав сра-
зу о том, что с ним случилось...
Когда Михайлов закончил читать, в кабинете на не-
которое время воцарилась тишина. Фомин сидел, накло-
нив голову, и вдруг тихо произнес:
— «Свет»?! Там «Свет», здесь «Свет».
Мишин недоумевающе посмотрел на майора, а Ми-
хайлов спокойно заметил:
— Вот-вот, Сергей, «Свет», Евангелие... Помните, я
спрашивал о «Славянской миссии»? Здесь в самом деле
должна существовать какая-то связь. И я сомневаюсь,
что Божков умер своей смертью. Врачи пока не сумели
все установить. Ведь после того как сердце его остано-
вилось, прошли почти сутки.
— Ты упоминал какой-то окурок,— сказал Фомин Ми-
шину.— Окурки — такая вещь, что без них детективы не
обходятся ни в одной книге.
— Это мелочь. Я уже докладывал Юрию Михайлови-
чу. Нашел в кустах недокуренную сигарету «Ява».
Эксперты утверждают, что по времени ее курили
примерно тогда, когда погиб Божков. Чего-то там
116
исследовали: пепел или прикус. Сигарета не принадле-
жала Божкову. В кармане его была начатая пачка
«Опала».
— Но, может быть, ее выбросил один из тех, кто
наткнулся на труп? — спросил Фомин.
— Может быть... А впрочем, не может. Окурок под-
сырел, утром была обильная роса. Значит, он пролежал
ночь.
— А как же Божкова не нашли раньше? Ведь рядом
дачный поселок.
— С просеки и с тропинки его не сразу можно было
заметить. И сидел он, словно задремал. Если кто и уви-
дел, мог подумать: отдыхает человек.
— Про мальчишек еще раз расскажите,—попро-
сил Михайлов,— чтобы Сергей Евгеньевич был в
курсе. Вам это дело дальше придется сообща рас-
кручивать.
— Если идти от дачи Божкова к этой просеке, то
справа есть полянка, ребята там устроили футбольное
поле с одними воротами. Божков завернул на ту полян-
ку, когда уходил в лес. Даже по мячу ударил. Ребята
хорошо его запомнили. У него яркий спортивный кос-
тюм, и внешность его мне они очень точно описали.
А еще двое мальчишек тогда же встретили в лесу дя-
деньку с маленькими рыжими усиками. Тот им прикурить
не дал и спешил в ту же сторону, куда ушел Божков.
Даже видели, что он побежал за ним.
— А еще какие-нибудь приметы они запомнили?
— Серый костюм, усики. Ну, рост пониже меня,
и все.
— Маловато,— сказал Михайлов.— Костюм можно
сменить, усики сбрить... Так что пока давайте займемся
«Светом». А тут уже может быть цепочка Готье—Кис-
ляк—Божков. И прежде всего надо разыскивать «пле-
мянника» Кисляка, может быть, он и есть тот «Пророк»,
который представляет «миссию». Теперь я хочу сделать
вам замечание, Сергей Евгеньевич. Прослушал я еще раз
пленку допроса Кисляка. И вот что обнаружил: увлек-
шись его прошлым и Поповым, которого, кстати, сегодня
должны арестовать, вы сами увели его от «племянника».
Не спросили, где именно Кисляк видел его с какой-то де-
вушкой на Ленинском проспекте. Уточните, по-
117
жалуйста, еще раз этот вопрос. И попробуйте по-
возить по тем местам. Не исключено, что он найдет тот
дом.
Фомин даже побледнел, выслушав этот упрек началь-
ника.
— Сейчас же займусь, товарищ полковник. Это я точ-
но дал маху.
— Время упущено. И этот «Пророк», настороженный
арестом Кисляка, мог уже умышленно «потерять» де-
вушку. И снова «съехать» в неизвестном направлении.
Кстати, заметьте, он тоже отращивал усики...
4
В понедельник Юрьев встал чуть свет вместе с хо-
зяйкой, уходящей на работу, и сразу направился зво-
нить Кисляку. Но его уже не застал. Купил газеты и вер-
нулся, твердо решив весь день отсидеться дома. Но
в полдень ощутил голод и пошел обедать. Район этот
был ему уже хорошо знаком, потому что поблизости
жил Божков. У Моссовета по подземному туннелю вы-
шел к ресторану «Русская кухня». В зале было прохлад-
но и немноголюдно. Заказал окрошку и мясо в гор-
шочке.
Наблюдая за компанией молодых людей, среди ко-
торых была девушка, чем-то похожая на Ольгу, стал
вспоминать вчерашнюю поездку за город. Свежий ве-
тер и теплое солнце. И веселый смех Ольги. И ее пе-
чальные глаза, когда она рассказывала о своей неудач-
ной судьбе, о бывшем муже. А ему казалось, что с ней
бы мог идти легко и просто, слушал ее голос, радуясь
ее непосредственности и доверчивости.
После обеда бродил по улице Горького, на улице
Чехова долго стоял у старой, чистенькой, недавно отре-
ставрированной церкви. В голубое небо упирались купо-
ла. Церковь не работала. Это был просто памятник про-
шлого. А люди шли в кинотеатр, построенный уже те-
перь. Но ведь православная религия когда-то была мо-
гучей властью над душами в этой стране, стране его
предков. Даже цари и те трепетали перед главами церк-
ви. Но вот она утратила свою власть под силой новых
идей. Дети здесь знали, кто такие Маркс и Энгельс,
118
но вряд ли сумели бы объяснить, что такое Иисус
Христос.
Юрьев вдруг почувствовал, насколько мелка и не-
перспективна миссия, с которой его сюда направлял
Хаас. Браун — другое дело.
Вера... Она давно пошатнулась в нем самом. А здесь
рушились последние мосты, связывавшие его с ней.
«Царство сатаны», в которое он попал теперь, действо-
вало на него отрезвляюще. И злило, что столько лет он
наивно готовил себя к борьбе с этим «царством», при-
чем с помощью божьего слова.
Что им руководило сейчас? Пожалуй, одно — про-
грамма, заданная Брауном. Хаас давно отодвинулся на
задний план. Понимал его только Браун. Павел не думал
уже о деньгах, которые регулярно перечислялись на его
счет, не думал он о безоблачном будущем, которое
ему сулили после возвращения. Он был рабом этой
программы и должен был, как робот, четко выпол-
нять ее.
Дождался вечера, позвонил Кисляку. Тот упорно не
снимал трубку. Ни в восемь, ни в девять, ни в десять.
Он было даже решился съездить туда сам, но потом
передумал и устало отправился на новую квар-
тиру.
Рано утром в пятницу Кисляк опять не ответил. Тог-
да, незадолго перед обедом, Павел решил позвонить
ему на работу. Набрал номер. Когда на другом конце
провода ответил женский голос, попросил Вадима Пет-
ровича.
— Мария Ивановна, тут Кисляком интересуются,— ус-
лышал Павел.— Что ответить-то?
Через некоторое время в трубке прозвучал другой
голос, видимо принадлежавший Марии Ивановне, кото-
рая спросила, кому требуется Вадим Петрович.
— Это племянник,— после некоторого колебания от-
ветил Павел.— Вы же ему, я знаю, наряды выдаете. Он
сам телефон давал.
— Вы что же, ничего не знаете?
— Нет. А что случилось? Я звонил ему домой вече-
ром, он не отвечал. Вот позвонил вам.
— Не знаю, голубчик. Вчера сюда позвонил со-
сед Вадима Петровича и предупредил, что того
119
забрала «скорая помощь» с острым приступом аппенди-
цита. Мы еще не уточнили, в какую больницу. Поезжайте
к соседу, голубчик, он, наверное, знает, куда положили
дядю. И нам скажете, навестим его.
— Большое спасибо.— Павел повесил трубку.
Этот разговор посеял в его душе какое-то смутное
беспокойство. Впервые, пожалуй, за все время он так
остро почувствовал свое одиночество и беспомощность.
С теплотой и радостью вспомнил Яценко и дни своего
пребывания в Приднепровске. Там был истинный и вер-
ный друг. А здесь, в Москве...
По каким-то неведомым ему соображениям его ше-
фы не дали прямого выхода на Антона Васильевича, ко-
торый был единственным связующим звеном с его хо-
зяевами. Без Кисляка он не получал доступа к тайнику.
Ключ от чердака был у Вадима Петровича, массивный
ключ от крепкого замка — взламывать опасно. И он не
мог воспользоваться содержимым тайника. Идти в
квартиру Кисляка в его отсутствие, да и вообще
мозолить там глаза прилипчивому Титу Игнатьевичу он
не хотел. Для него, как и для других соседей, кто так
или иначе сталкивался с Павлом, он уехал. Уехал на-
совсем.
«Пожалуй, надо навестить старика. Завтра пошлю
Клаву. Пусть она у Тита узнает, куда его положили».
В субботу Клава в точности выполнила его просьбу.
Она поехала на квартиру, но вскоре вернулась в полной
растерянности. И рассказала, что несколько раз позво-
нила в квартиру Кисляка. Ей никто не отпирал. Тогда она
позвонила в дверь напротив, сосед, по словам Клавы,
обычно такой любезный, на этот раз встретил ее доволь-
но холодно. На объяснение Клавы, что Вадим Петрович
на неделе был, мол, у нее и просил зайти убраться, этот
сосед посоветовал ехать домой. Сказал, что убирать
квартиру Вадиму Петровичу долго теперь не придется.
Сосед, мол, уехал из города надолго.
Рассказ Клавы поверг Павла в полную растерянность.
Первая мысль — Кисляка взяли! Это нужно было срочно
проверить. Он вышел из дома, поймал такси, которое
довезло его до Института Склифосовского. По подсказ-
ке служащего добрался до справочной. Там минут через
двадцать ему ответили, что ни в среду, ни в четверг на
120
центральную станцию «скорой помощи» вызова на пере-
возку больного Кисляка Вадима Петровича не посту-
пало.
Итак, Павел утвердился в своем худшем предполо-
жении. Провал! Последствия предугадать невозможно.
Первое, что надо сделать,— немедленно уйти от Дроно-
вой. Только Кисляк знает его место пребывания. Нужно
немедленно исчезнуть. Раствориться в большом городе,
как дым.
5
— Садитесь, Кисляк. Мне доложили, что вы хотите
сделать заявление.
— Точно, гражданин следователь. Подлец я. Прош-
лый раз не все я сказал вам. Ведь знаю, куда съехал
Юрьев. Подумал и побоялся, что еще один грех на душу
беру. Попросил бумагу — все для вас написал. А вот те-
перь попросился к вам.
— Слушаю вас.
— Павел Юрьевич переехал на жительство к моей
знакомой Дроновой Клаве. Отчество ее не знаю. Клава,
и все. Работает в театре уборщицей. Проживает на ули-
це Герцена. Это я все в бумаге указал. И еще. На про-
шлом допросе вы спросили меня, беспокоил ли меня
кто-либо до появления Антона Васильевича. Я умолчал
тогда. А ведь была у меня довольно странная встреча
с одной женщиной. Сама ко мне в дом пришла, назва-
лась подругой моей покойной жены. Сдается мне,
что иностранка она. Это тоже, наверное, по вашей
части.
— Что за иностранка?
— Втемяшилось мне в голову из ее разговора, что
есть какая-то «Славянская миссия», церковная вроде бы
организация. Но что это такое, убейте меня, не знаю.
Пришла та на квартиру, назвалась Тамарой Павловной,
сказала, что с моей женой якобы еще в Германии в пле-
ну вместе они вступили в евангелистскую общину, в эту
самую «миссию». И вот тут еще какая связь. В тот вечер
Дронова ко мне заходила. Они познакомились. Вместе
ушли. А потом по разговору с Клавой догадался, что та
с ней виделась.
121
—- А вы эту Тамару Павловну больше никогда не ви-
дели?
— Никогда. Правда, следы свои она оставила. Три
или четыре раза находил я у себя в почтовом ящике
конверты. В них книги по богословию, журнал «Свет на
Востоке». Листовки тоже божественные, сжег я их, что-
бы не связываться.
— Что конкретно можете дополнить по существу сво-
их показаний?
— Все, гражданин майор, теперь все рассказал.
Глава X
1
— Опоздали. Уже пятый день этот человек у Дроно-
вой не появляется. А многие приметы совпадают. Уда-
лось опросить шестерых. Лучше других его разглядела
соседка Дроновой, которая живет этажом выше. Она
однажды и в квартиру к ней заходила, когда он там был,
и на лестнице с ним столкнулась. Он, говорит, мужчина
так собой симпатичный, тонкий, моложавый. Только не
разговорчивый, застенчивый, словно девица, улыбнется,
вежливо кивнет — и ни слова. А про Дронову соседка
эта так сказала. У Клавы, мол, судьба незавидная, двое
детей,— не шутка. Прирабатывает как может, по домам
ходит, убирается. В последний год жить стала вроде по-
лучше. Но и потише — в себя ушла. Иногда Дронова
куда-то уезжает и тогда одевается в лучшее. Детишки ее
как бы чем-то запуганы, других ребят во дворе сторо-
ниться стали.
Они погодки. Старшая девочка в позапрошлую осень
пошла в школу, а сын — в ту. Плакалась не раз до этого
Клава, что на форму сыну денег не соберет. А в прош-
лом году пошли ее дети такие нарядные. Говорила, что
люди добрые помогли, потому что есть бог на свете
Он все видит. А раньше в богомолках Дронова не была.
И про мужа ее вспоминала.
— Про мужа не надо, известно: три года назад он по
пьянке покалечился и умер в больнице.— Подполковник
вздохнул, недовольно отодвинул от себя большой блок-
нот.
— Муразов ни разу не напомнил об этой семье, а
ему, участковому милиционеру, просто обязательно нуж-
но было поинтересоваться, как живут? С Дроновой было
все тихо. А есть у нас беспокойные, есть вздорные сосе-
ди. Ими и занимаемся, обходим порой вниманием тихие,
123
казалось бы, уголки. В них-то и появляется плесень. Ну
а что сама Дронова?
— Да ничего, Виктор Степанович. Твердит свое:
«Жильца пустила потому, что деньги нужны, двое детей.
В театре уборщицей много не заработаешь. Если бы,
мол, на вешалке, так там хоть по гривеннику дают. Чего
вам дался жилец? Никому зла не делал и пожил-то
несколько дней».
Говоря это, капитан потупил взор, изменил голос и
сам весь преобразился. Подполковник было улыбнулся,
но тут же насупился.
— В вас, Красиков, погиб актер. Вы все пытаетесь
изобразить в лицах. С вами не соскучишься. Я не осуж-
даю. Констатирую. И уже который раз. Давайте покоро-
че и главное. Где она нашла такого жильца? Видела ли
его паспорт? Кто он? Откуда его сюда занесло? Вот что
надо было постараться узнать.
На щеках капитана выступил яркий румянец.
— Извините, товарищ подполковник. Значит, так. Пас-
порта она его не видела. И не спрашивала. Фамилию не
знает. Звала его, как он ей представился, Павлом...
— Маловато, почти ничего. Надо будет нам еще по-
работать. Необходимо помочь товарищам из госбезо-
пасности. Птица эта может оказаться крупной. Сегодня
скажу, где, когда и с кем вам надо будет встретиться.
Все детально расскажете и, если попросят, примите уча-
стие в расследовании.
2
— Человек, которого мы разыскиваем, опасный госу-
дарственный преступник. Подозревается в убийстве. Не-
обходимо как можно скорее обезвредить его,— объяс-
нил Красикову Фомин.
— Чем могу быть вам полезен, кроме того, что я
уже рассказал? — спросил Красиков.
— Нужно изготовить фоторобот. Вы говорили, что
этого Павла хорошо разглядела соседка Дроновой. Да-
вайте попытаемся.
Вскоре они сидели перед экраном, который целиком
занимало лицо человека. Фомин расспрашивал пожилую
женщину:
124
— Значит, прическа, Пелагея Семеновна, вы счита-
ете, получилась, как у него?
— Прическа точь-в-точь. Только он был посветлей,
а вот брови потоньше и краешки по бокам у него по-
больше вниз.
— Говорите, какие подойдут,— сказал Красиков. На
экране брови стали меняться.
— Вот эти. Стой! — преодолев нерешительность пер-
вых минут и уже увлекаясь тем, что происходило, сказа-
ла женщина.— А вот подбородок покрупнее.
Через час, после смены сотней подбородков, глаз и
ушей, на экране сформировалось лицо молодого, весьма
симпатичного мужчины. По словам Пелагеи Семеновны,
его узнала бы сразу и Клава.
Дронова, когда ее пригласили, не сразу, однако, оп-
ределила, кто изображен. Сказала, что жилец ее был
красивее: нос потоньше, и уши так не торчат, и глаза
повеселее. Опять искали варианты. Когда Дронова уже
ничего не могла добавить, снова показали изображение
Пелагее Семеновне, и та подтвердила, что получилось
лучше. Фомин попросил Красикова немедленно подо-
слать несколько экземпляров ему. Он хотел показать
фоторобот Павла Кисляку и тогда использовать для
дальнейшей работы...
— Сергей Евгеньевич, с Дроновой говорить еще бу-
дете? —спросил Красиков.
— Да нёт. На сегодня достаточно. Пусть идет домой,
к ребятишкам.— Он открыл блокнот и снова пересмот-
рел свои записи.
Чувствовалось, что Дронова чего-то не договари-
вает или не хочет всего говорить, но с допросом о
ее связи с Тамарой Павловной решил пока повреме-
нить.
3
Несколько совершенно разных по характеру дел так
неожиданно начали перекликаться. Пока нельзя было
перекинуть четких мостов, но детали заставили настой-
чиво искать связи. Михайлов и раньше встречался с по-
добными случаями, и всегда сам с собой спорил, не сра-
зу доверяясь предположениям. А их надо было делать
125
непременно, иначе застрянешь на месте. Интуиция —
вещь хорошая. Но так или иначе она очень часто гра-
ничит с фантазией, правда, построенной на логике.
Объективных факторов для четкого выстраивания версий
в начале дела обычно не столь уж много. Масса прова-
лов, «белых пятен». Вот когда и они начинают заполнять-
ся, тогда лучше. Тогда другое настроение.
Итак, дальнейшему расследованию сразу подлежали:
странная смерть Божкова на даче, все, что связано с
тайником, обнаруженным в колумбарии, и тут же связь
Кисляка с дипломатом. Куда делся «племянник» Кисля-
ка, жилец Дроновой? (Это, так сказать, одна московская
группа дел.) И параллельная: в СССР приезжал некий
Фукс со спутницей. Было выяснено, что Вернер Фукс —
видный деятель «Славянской миссии». Приезжал как ту-
рист. Сообщение эстонских товарищей из Таллина: бес-
следно исчезла некая Айна Тооме. Пытались установить
связь между этими сигналами. Выяснилось: спутница
Фукса очень похожа на Айну Тооме. Но если он сумел
увезти Айну Тооме, то куда делась женщина, с которой
он прибыл в СССР?
Между сигналами из Таллина и группой московских
происшествий связи почти не было. И все же протяну-
лась тоненькая ниточка, ниточка, сотканная пока из чи-
стого домысла. Юрий Михайлович сам протянул ее, ибо
оказался своеобразным диспетчером: все вопросы, по-
ставленные обстоятельствами, оказались в его ведении,
снимать их должны были его подчиненные. Все держа-
лось на весьма шаткой версии: «А что, если?..» Родилась
она после того, как в квартире Кисляка был найден же-
лезнодорожный билет, взятый в Таллине до Москвы.
Кисляк сам в Эстонию не выезжал. По его словам,
«племянник» прибыл из Сибири. Но дата прибытия на би-
лете, взятом в Таллине, соответствовала (минус два дня)
появлению «племянника» у Кисляка. Уход «племянника»
от Кисляка к Дроновой произошел после гибели Бож-
кова.
Докладывая свои соображения руководству, Михай-
лов сказал, что многое тут, бесспорно, сомнительно и
требует тщательной перепроверки. Но сам ход его
мыслей возражений ни у кого не вызвал. И указание
последовало лаконичное: «Возьмите все под свой
126
личный контроль. Попытайтесь раскручивать в комп-
лексе».
«Раскручивать в комплексе». Юрий Михайлович знал,
что, независимо от его собственных усилий, генерал,
который сегодня услышит еще немало разных докладов,
возьмет его дело под свой личный контроль. А это зна-
чит, что любая, хоть чем-то стыкующаяся с его, Михайло-
ва, заботами, информация ляжет на его стол без промед-
ления. Это значит, что дважды в день генерал спросит по
телефону: «Есть новости?» И если Юрий Михайлович от-
ветит: «Нет», генерал не станет торопить, а лишь напом-
нит; «Если что — звоните».
Юрий Михайлович и сам давно и твердо усвоил этот
стиль, переняв его у своих учителей, у вышедшего в от-
ставку старого чекиста генерала Богданова, у Евгения
Николаевича Фомина, ныне отошедшего от оперативной
работы и переведенного в так называемую группу «ака-
демиков»— он теперь читал лекции молодым чекистам.
Сменив на посту Евгения Николаевича, Михайлов хорошо
помнил его слова: «Оперативность — да, поспешность —
нет. Поэтому не суетись и не торопи. Понукание убивает
творчество, снижает качество работы, может привести
к ошибкам».
Так случилось, что, уходя на преподавательскую ра-
боту, полковник Фомин передал ему не только опыт,
но и часть самого себя. Под началом Михайлова ока-
зался Сергей—сын Евгения Николаевича. Полковник
однажды недвусмысленно заметил: «Ты мне его не
балуй».
Собственно говоря, предупреждение такое* было из-
лишне, потому что Сергей уже показал себя думаю-
щим, способным работником. К тому же он любил
отца, гордился им и хотел быть похожим на него во
всем.
И вот Михайлов сейчас вместе с Сергеем «раскручи-
вал все в комплексе». Досадно, что Кисляк не сразу по-
казал, куда съехал «племянник». Тогда, возможно, этот
«племянник» был бы уже задержан. А пока на него
было заведено дело, в котором он получил кличку «Про-
рок».
127
4
— Хотя бы пару часов, но сегодня я у службы укра-
ду,—сказал Фомин, когда Михайлов стал запирать сейф,
предварительно вытащив оттуда сверток, перевязанный
яркой ленточкой.
— А нам по пути, Сергей Евгеньевич,— улыбнулся
полковник. Он надел пиджак, направился к двери: — Бы-
стренько прячьте документы и вниз. Я жду в машине.
Уже девятнадцать. А мы оба обещали быть в девятна-
дцать тридцать. Ведь так?..
Только теперь Сергей понял причину столь стреми-
тельного завершения разговора и смысл свертка, пере-
вязанного ленточкой.
— Все ясно,— радостно воскликнул он.— Я сейчас.
— Неужели я мог забыть о дне рождения Евгения
Николаевича? — спросил в машине Михайлов.— Говорят,
кто забывает прошлое, тот не имеет будущего. Впрочем,
знаешь, что я вспомнил? Отцу одно время пришлось рас-
путывать несколько дел, связанных с НТС, причем в сою-
зе с разными религиозными организациями, явно дейст-
вовавшими против нашей страны. Были там и «Свидетели
Иеговы», и представители так называемой «Карловацкой
церкви», фигурировала вовсю и «Славянская миссия».
Этакий альянс предателей с искателями заблудших душ.
Вот тогда, если не ошибаюсь, промелькнул этот Вернер
Фукс, что появлялся недавно у нас в Прибалтике. И тог-
да же Евгений Николаевич углубился в изучение дея-
тельности в СССР различных религиозных течений. В том
числе «Славянской миссии» и «Свидетелей Иеговы», как
наиболее реакционных. Я думаю, он найдет в своем ар-
хиве что-нибудь любопытное. Спросим?..
— Спросим,— согласился Сергей, притихший и даже
почему-то смущенный всем добрым, что сказал ему об
отце полковник.
— Ну наконец-то,— отворяя дверь, сказала Виктория
Григорьевна, увидев на пороге Михайлова и следом Фо-
мина-младшего.— Сергей, твое семейство уже здесь. Го-
лодные небось?
— Признаться, специально не нагружал желудок в
обед в расчете на обильный ужин,— доложился Михай-
лов.— А Сергей, по-моему, вообще не ел...
128
— Не страшно. Наши древние предки пропускали ча-
сы трапезы по нескольку суток, пока охотились на ма-
монтов,— раздался голос Евгения Николаевича. «Ново-
рожденный» принял подарки и сразу повел гостей к
столу.
После нескольких тостов, коротких и по-грузински
длинных, и философских, после пирогов, источав-
ших запахи из кухни еще тогда, когда только при-
бывали гости, объявили перерыв. Мужчины ушли ку-
рить в кабинет Евгения Николаевича. Разговор за-
шел о религиозных сектах. Евгений Николаевич достал
папку.
— Здесь, сами понимаете, лишь беллетризованные
данные, когда-то меня интересовавшие. Держи, Сергей.
О Фуксе тут краешком. Это касается «Славянской
миссии» и любопытные заметки о «Свидетелях Ие-
говы».
...Только поздним вечером, когда Лариса уложила
Настеньку и Катю и, намотавшись за день, уснула сама,
Сергей получил возможность развернуть отцовскую пап-
ку. Стал читать. Тут были лаконичные справки и целые
монологи, витиеватые и не очень понятные:
«Послушайте, брат мой, на меня снизошло благосло-
венье божье. Иисус Христос, которого доселе считал я
богом нашим, поведал мне, что он лишь верный сын
единственного бога-отца Иеговы. Он повелел мне соз-
дать на земле видимую организацию из истинных после-
дователей Библии, члены которой должны пойти в мир
и возвестить людям о скором его пришествии на землю,
где он через великую битву Армагеддон уничтожит все
государства и их правительства, находящиеся под вла-
стью Люцифера, насильственно захватившего правление
над нашей солнечной системой».
Наконец, нашел нужную справку. «Так называемая
«Славянская миссия» возникла в ноябре 1903 года в
Швеции. В первый период своего существования широко-
го распространения не получила.
С особой силой враждебная сущность деятельности
«Славянской миссии» стала проявляться после Великой
Октябрьской революции. Уже в то время ее проповед-
ники предрекали гибель «безбожному сатанинскому ми-
ру». Новая активизация «Славянской миссии» началась
129
же после разгрома фашистской Германии. Президентами
«Славянской миссии» были: 1903—1912 годы — И. В. Вал-
лим, торговец. 1912—1950 годы — П. Е. Вернер, инже-
нер. 1950—1954 годы — Г. М. Палли, пастор. С 1954 го-
да— Г. Белленг, советник...»
Далее перечислялись генеральные секретари миссии.
Адрес «миссии»: Швеция. Стокгольм. Вестленд, 37, рай-
он Бромма. «Миссия» занимает три небольших особняка.
«На сегодня хватит,— решил он,— завтра же дам по-
читать Мишину». И погасил настольную лампу.
Глава XI
1
Работа не отпускала от себя ни на минуту. Велось
сразу несколько довольно сложных дел. Но все, что бы-
ло связано с «Пророком», занимало его сейчас больше
других. В этом Михайлов убедился еще раз, вернувшись
от Фоминых. Лег в постель, но еще долго размышлял:
«Нужно завтра же распорядиться, чтобы прояснили путь
Фукса и его спутницы». С этой мыслью он уснул. Утром
сразу же пригласил к себе Фомина и Мишина.
— Николай Петрович, займитесь этой парой Фуксов.
Их, скорее всего, обслуживал «Интурист». Остались ка-
кие-то следы в гостиницах, маршрут этих туристов им из-
вестен. Вы же, Сергей Евгеньевич, действуйте по своему
плану, не теряя при этом контактов с Мишиным. И вот
что—пора, наверно, допросить Дронову об этой Тамаре
Павловне, если не ошибаюсь. Соберемся в конце дня.
Вечером Мишин докладывал.
— Вернер Фукс приезжал на своей машине с некой
Хильдой Салвинг из Швеции через Финляндию по люксу.
Четыре дня прожили в Таллине, затем его «Мираж» при-
был в Москву. Остановились они в «Национале». Хильда
числилась у Фукса секретарем. Услугами гида не поль-
зовались. Фукс прилично говорит по-русски, а Хильда
почти без акцента.
— Откуда такие сведения?
— В Москве он своей машиной не пользовался. Их
обслуживал один и тот же водитель, Разумов Анатолий.
Я с ним побеседовал. Посещали музеи, театры. Еще Ра-
зумов возил Хильду раза два-три по магазинам «Бе-
резка».
— Только ли сувениры ее интересовали?
— Были какие-то свертки.
— Что дальше?
131
— Дежурная по этажу хорошо запомнила эту пару.
Девушка, по ее словам, очень мила. Фукс — мужчина в
возрасте, элегантный, похож на композитора. Такая у
нее странная ассоциация. Жили они в смежных номерах.
В одно из ее дежурств Фукса посетил какой-то иностра-
нец. Скорее всего, соотечественник. Пробыл у него око-
ло часа. Заказывали коньяк, кофе. Вечером посетитель
ушел. В руках у него был светло-желтый портфель. За-
помнила она это хорошо, а вот самого посетителя не
больно рассмотрела.
— Наблюдательная дежурная,— заметил Фомин.
— Я ей сделал тот же комплимент,— ответил Мишин
и продолжил: — Потом они выехали в Псков, Ленинград
и вновь в Таллин. Визы были на месяц. Сколько, где
пробыли потом, пока мне неизвестно. В Москву больше
не возвращались.
— После рассказа Николая Петровича я почему-то
еще больше укрепился в желании пройти весь маршрут
Фукса и его спутницы. Знаете что, Мишин, собирайтесь
и летите в Таллин. Особенно поинтересуйтесь, что слыш-
но...— Михайлов полистал блокнот,— что слышно об Ай-
не Тооме. Обязательно заполучите ее фото. Все ясно?
Если будет что-либо срочное, звоните. Успеха вам.
2
Ольга поймала себя на том, что торопится домой.
Павел просил не задерживаться. Сегодня в институт за-
ходил Анатолий. Прошло уже три года, как они разош-
лись официально, и все это время она носила в душе
какую-то раздвоенность. Заставляла себя не думать о
нем, но все же думала. Расстались они без слез и скан-
далов и вели себя потом как товарищи. Даже когда он
женился.
Внешне Анатолий мало изменился. Может быть, стал
солиднее. Она спросила, как работа, как сынишка, он —
о ее работе в институте.
В этот раз Ольга впервые, может быть, вела себя
раскованно и не думала об их разрыве, как об ошибке.
Павел?.. Да, она почувствовала с его появлением себя
сильнее и поняла, что он занимал в ее жизни все больше
места. Любовь? Сначала Ольга отвергла это внутренне:
132
ей нужна была поддержка, и она поддалась влечению.
Потом стала привыкать к Павлу и даже скучать без него.
Ей нравились его внешность, внимательность. А может
быть, и правда пришла любовь?.. Зачем сегодня он про-
сил ее пораньше прийти домой?..
Прозвучал звонок. Ольга открыла дверь. Навстречу
ей шагнул огромный букет гладиолусов, потом — Павел.
Она взяла букет и зарделась. С неожиданной для своей
комплекции силой Павел легко подхватил Ольгу на ру-
ки, закружился.
— Ты с ума сошел, Павлик. Давай поставим цветы в
вазу.— Потом, поправляя букет, Ольга сказала:—Сегод-
ня в институт ко мне заходил мой бывший муж.
— Зачем ты это говоришь мне?
— Но это правда. И говоря с ним, я подумала о те-
бе. И очень спешила домой. Ты не сердишься, что я те-
бе говорю все это?
— Глупцы те мужчины, которые ревнуют своих лю-
бимых к прошлому,— сказал он уже где-то слышанные
ею слова.— Прошлое остается в воспоминаниях, а не в
ощущениях. Этого человека для меня не было, и я хочу,
чтобы его не было для тебя.
Потом они пили шампанское. Ольга гладила его голо-
ву, щеки, а он целовал ее теплые, мягкие руки.
— Ты догадываешься, зачем я тебя торопил? Вот,—
и Павел достал из кармана две путевки.— Кавказ. Я
предлагаю свадебное путешествие. Ты говорила, что за-
вершила какую-то свою работу и тебя могут хоть завтра
отпустить отдыхать. Говорила?
— Говорила. Но...
— И что ты хочешь к морю, говорила? Тогда зачем
же «но»? Мне новое начальство готовит место. Я пред-
ставил им справку, сколько лет не отдыхал, и меня от-
пустили на двадцать дней до назначения. И вот я у те-
бя. Вот тебе путевки и в придачу к ним мои рука и
сердце.
Ольга встала;
— Ты что, серьезно, Павлик? Так сразу...
— А может быть, так, сразу, лучше...
— Но я не совсем подготовлена... Ты все решил за
меня.
— Ты можешь через два дня взять отпуск?
133
— Отпуск не проблема. Тут другое. Мне надо как-то
подготовиться. Я хотела купить пару сарафанчиков и ку-
пальник.
— В этом я тебе не помощник. Если только это,— он
положил на стол четыре пятидесятирублевые бумаж-
ки.— Заплати дороже. Может быть, кто-нибудь поможет
тебе, но ждать я просто не в силах. Не отказывай мне,
Ольга,—и он положил ей голову на колени.
— Что ты, Павлик? И деньги у меня есть.
— Не нужно спорить, Оля, Оленька.— И Павел об-
нял ее.
3
Когда Фомин показал Кисляку созданный с помощью
соседки Дроновой и откорректированный ею самой фо-
торобот, Вадим Петрович долго и внимательно всматри-
вался в фотографию:
— Вообще-то схож, только чего-то не хватает, сам
не пойму. Не живой какой-то.
— Может быть, усов? Ваш «племянник» отращивал
усы?
— Усов да, не хватает. Но он, пожалуй, был моложе.
Иногда было в нем что-то бабье, а другой раз, когда
что-то не ладилось, становился злым мужичком: жел-
вачки на скулах ходили. И в глазах злые огоньки — ис-
пугаешься. А кто это вам его так ловко нарисовал? Ах
да, забыл, простите, мне ведь нельзя задавать вопросов.
— Могу ответить на ваш вопрос: та самая Клава Дро-
нова, которую вы мне три дня назад назвали при второй
с вами беседе.
— А я и при первой сказал бы, только вы не наста-
ивали.
— Ну, сейчас дело не в этом,— Фомин с трудом
скрыл досаду на себя за ту свою промашку.— Дронова
оказалась более наблюдательной, чем вы, и вот нарисо-
вала.
— Ай да Клава!
— Вот попробуйте и вы порисовать. Сначала попы-
тайтесь точнее изобразить, какие у него были усики. Вот
карандаш...
Вадим Петрович долго примерялся и наконец сначала
134
наметил, а потом резче провел линии усов. Затем за-
метил:
— И прическа попышней.
— Ну и прибавьте.
— А если испорчу?
— Ничего, есть копии.
Кисляк, осторожно и мягко шевеля карандашом, стал
прибавлять волос на рисунке. Делал он это старательно,
даже с каким-то напряжением. Потом легонько попра-
вил Юрьеву брови. Вздохнул.
— Вот таким он мне больше знаком.
— Спасибо, Вадим Петрович.
— Да уж я хочу, как вам лучше. Может быть, за-
чтется. Вот что я еще хочу сказать. Ведь упустил совсем:
тайничок там у меня на чердаке есть. Ну, не тайник,
а ниша в кладке. Я в нее по просьбе Юрьева положил
коробку из-под ботинок. Веревочкой перевязана. Что
в ней — не заглядывал.
Фомин едва сдержал себя, но спросил спокойно;
— Вы можете подробно объяснить, как эту нишу
найти? Схему можете нарисовать?
— С великим удовольствием.
— Опаздываете вы все, Вадим Петрович, в своих
признаниях. Вот бумага, рисуйте схему.
Кисляк нарисовал и даже провел кривую со стрелкой,
как нужно идти к той нише от чердачной двери.
4
— Сергей Евгеньевич, через час должен подъехать
Мишин,— сказал по телефону Михайлов.— Как только он
прибудет, сразу оба ко мне. Позднее я буду занят
у руководства...
Как только офицеры к нему вошли, он сказал:
— Пожалуйста, Николай Петрович, начинайте.
Мишин раскрыл блокнот:
— По Таллину за Фуксом и его спутницей ничего не
замечено. Что касается Айны Тооме, родители объясняют
ее исчезновение самовольным, против их воли, замужест-
вом и отъездом к мужу куда-то в южные края. Был,
мол, по этому поводу скандал. Скоропостижность же-
нитьбы вызвал гнев родителей, и те даже не знают ад-
135
реса, куда уехали молодые, Говорят, куда-то в Грузию.
Но куда? Время «пропажи» падает на первые числа
июня.
— Кто такие Тооме?
— Арвис Тооме происходит из богатой в прошлом
адвокатской семьи. Продолжая семейные традиции, за-
нимается адвокатурой, Жена Рита Тооме—домашняя хо-
зяйка. Есть еще одна дочь, сестра Айны — Анна, учится
в вузе. Это фотография Айны.— Мишин вынул из кон-
верта фото и передал Михайлову.
— Задала нам эта «непокорная дочь» загадку. Надо
на всякий случай и срочно показать ее фотографию ва-
шей знакомой из «Националя».
— Ясно, Юрий Михайлович.
— Продолжайте.
— Теперь о Пскове. Наши коллеги там установили,
что Фукс встречался с неким Волковым. Проверили. Вол-
ков Василий Константинович, сам ничем не примечателен.
Но его брат... Его брат Волков Иван Константинович в
прошлом активно сотрудничал с фашистами. Во время
оккупации Пскова Иван Волков навещал брата. Василий
в армию не призывался, он хромает. В детстве упал с
лошади. Сейчас Василий Константинович работает в гор-
торге. Экономист. Живет замкнуто. Единственная дочь
давно вышла замуж. Уехала с мужем в Казахстан. С ро-
дителями у нее отношения прохладные. За семь лет
замужества заезжала к ним всего один раз. Данных о
связи между братьями нет.
— А где Иван Волков? — спросил Михайлов,— Уз-
нали?
— Да. Предположительно он живет в Западной Гер-
мании. Летом 1964 года адресному бюро кто-то заказы-
вал справку на Василия Волкова. Есть отметка о выдаче
такой справки. Данных о том, что с Василием кто-то вхо-
дил в контакт, не имеется.
— Значит, справку заказывали, а потом адресат не
понадобился. Вы все же могли еще покопаться в этой
истории. Может быть, в ту пору Псков посетила какая-
либо любопытная, с нашей точки зрения, персона.
— Я об этом думал и спросил псковских товарищей.
Они припомнили, точнее, нашли у себя отметку о визите
в Псков какого-то пастора, который стажировался на ка-
136
федре истории в МГУ. Научный интерес его-де распро-
странялся на Псков и Новгород. В общем, изучал он
историю Древней Руси.
— А фамилию этого пастора установили?
— Конечно. Майкл Бурдо.
— Создатель пресловутого «Центра изучения рели-
гии и коммунизма» в Лондоне?
— Именно он, Юрий Михайлович. Поскольку выясни-
лось, что это за птица, то и данные на него были.
— Интересно, могли ли соприкоснуться пути этих
людей, Бурдо, Волковых Ивана и Василия?
— Иван Волков и Бурдо, как я выяснил, сотрудничали
на радио «Свобода».
— Ну, допустим, справку на Василия Волкова заказы-
вал Бурдо. А зачем? Брат Иван, наверное, знал адрес
Василия.
— Василий переехал на другую квартиру. Может
статься, брат хотел узнать новый адрес. И здесь мог
поработать Фукс.
— Вполне,— сказал Михайлов.— Недаром вы съезди-
ли, Николай Петрович. Теперь можно проглядеть какую-
то связь. Мы опять имеем дело со «Славянской мисси-
ей», а может быть, и еще с кем-то в придачу.
— Если уж в придачу, то с ЦРУ, со вторым отделом.
— Это у вас откуда?
— В Москве Бурдо был замечен в связи с Питером
Реддуеем, корреспондентом английской газеты «Обсер-
вер».
— Это я помню,— сказал Фомин,— как агент англий-
ской разведки он был выслан из Советского Союза.
— Точно, Сергей Евгеньевич,— сказал Мишин.
Михайлов посмотрел на часы. С досадой покачал го-
ловой:
— Так, теперь вы, Сергей Евгеньевич, еще раз вместе
с Мишиным проверьте ход наших предположений и по-
пробуйте протянуть ниточку к «Пророку». Есть тут ка-
кая-то связь. И займитесь изучением всего, что связано
с этими так называемыми евангелистами. Изучите, по-
жалуйста, книги, сделайте выписки.
137
5
— Павлик, милый, как здесь чудесно! — выйдя из ма-
шины, Ольга, как девочка, захлопала в ладоши.— И мы
будем жить в этом красивом доме?
Машина остановилась у ворот. За ними в изумрудной
зелени высился белоснежный корпус пансионата, а даль-
ше чуть ли не к самым облакам поднимались подерну-
тые голубоватой дымкой горы. Павел принял у шофера
чемоданы и рассчитался.
«А здесь и в самом деле прелестно,— подумал он,—
даже красивее, чем на рекламных проспектах и на об-
ложке путевок. И красот таких, пожалуй, не сыщешь на
самых модных курортах Европы».
— Море так блестит, что даже глазам больно. Смот-
ри, впереди у берега желтоватое, а дальше синее-си-
нее. Не пойму, почему его зовут Черным?
— Ладно, Оленька, мы еще успеем побродить по
этим горам и полюбоваться природой. А сейчас устроим-
ся и сразу же в море.
— Конечно, в море. Идем скорей.— Ольга подхва-
тила саквояж, Павел чемоданы, и они, миновав тенис-
тую аллею, вошли в распахнутые двери пансионата.
В вестибюле было прохладно, и между колонн бро-
дили сквозняки. Дежурный администратор — молодая
женщина с выщипанными бровями и чрезмерными при-
знаками косметики на лице, посмотрев их путевки и пас-
порта, категорически отказала поместить их в одной ком-
нате.
— Не можем. У нас на этот счет строго,— сказала
она.— Из документов не следует, что вы муж и жена.
Никакие уговоры и намеки на щедрую благодарность
не помогли. Администратор твердо стояла на своем.
— Ладно, Олюшка, чем хуже, тем лучше,—сказал Па-
вел.—Это мы уладим. Можно тут у вас оставить вещич-
ки? Мы сейчас же отправимся в загс.
— Дело ваше,—ничуть не смутившись, сказала адми-
нистратор.— У нас тут такое бывает: и женятся, и расхо-
дятся. Всего нагляделись. А до загса вы можете доехать
на автобусе. Только вас сразу не распишут. Лишь зая-
вочку примут. Пока же пусть кто-нибудь из вас займет
номер...
138
Они сочли совет логичным и получили разные комна-
ты. У Павла соседом оказался, как выяснилось, какой-то
нефтяник из Татарии, а Ольга очутилась в номере одна.
— Потом подселим,— загадочно улыбнулась адми-
нистратор.— А пока пользуйтесь моей добротой. До от-
хода ко сну мы не возражаем, чтобы отдыхающие ходи-
ли друг к другу в гости.
В загсе обворожительная улыбка Павла, застенчивая
просьба Ольги возымели действие. Сопротивление сот-
рудницы загса было сломлено, и она обещала вопреки
правилам зарегистрировать брак деньков через пять, ибо
какой-нибудь срок для утверждения в своем решении
молодых она должна выдержать. Пришлось согласиться.
Но по просьбе Павла женщина дала справку, что они
встали на очередь для регистрации брака.
— Ну вот, Ольгуша, теперь ты без пяти дней Орло-
ва и, надеюсь, пансионатный цербер не будет так жесток
и позволит нам пребывать в одном номере. В твоем
хотя бы. А сейчас купим для нее цветов, шоколадку,
чтобы задобрить. Кстати, идет такси. Давай заедем в пан-
сионат и сразу — в ресторан. Пора обедать и отметить
канун бракосочетания. А завтра —в Сочи за кольцами.
— Лучше к морю. И только к морю!
Они сели в такси. Усатый водитель в форменной фу-
ражке и клетчатой ковбойке весело улыбался. Ему было
приятно везти таких пассажиров.
— Можно вас поздравить? — заметил он.—Вы сели
у загса.
— Можно, можно, дорогой,— сказал Павел.— И
просьба к вам, товарищ, не уезжайте, подождите нас,
мы скоро вернемся.
Пока они улаживали свои дела с администрацией, шо-
фер успел сходить к садовнику в розарий и, когда мо-
лодые вернулись, преподнес сияющей Ольге букет бе-
лых роз.
Машина рванула с места.
— Будем кататься? — спросил шофер.
— Будем, дорогой,— в тон ему ответил Павел.— По-
казывай достопримечательности этих мест. Какие-нибудь
древности. А потом — в хороший ресторан.
— Будут древности. И будет ресторан. Едем в горы
повыше. Там есть красивый храм. Чудо! Какие красоты
139
создавали наши предки, когда не было типового строи-
тельства!
Узкая лента асфальта змеей убегала в горы, порой
пролегая у головокружительных пропастей.
— Вот храм,— сказал шофер.— Вон на какой круче.
И туда люди забирались молиться богу, петь псалмы и,
конечно, скреплять союз молодых. Там, значит, был
и Дворец бракосочетания... Красивый храм, а?!
— Люди познавали бога,— задумчиво сказал Павел,—
и это давало покой. Ты знаешь способы познания божь-
ей воли? Нет? Есть объективные — откровения, традиция.
Есть субъективные — смирение, самопознание, покаяние,
самопожертвование и, наконец,— любовь.
— Вы ученый? — спросил шофер.
— Нет, я строитель. А это в книгах вычитал. Знаете
что, у меня разыгрался аппетит. Давайте от пищи духов-
ной скатимся к пище мирской. Как к этому относится
Ольга Орлова?
Павел улыбнулся, но Ольга уловила в этой улыбке ка-
кую-то печаль, глаза его показались ей даже злыми. И
он, видимо, понял это и отвернулся к окну. Разве мог он
ей рассказать, что пережил за все эти дни. Как уничто-
жил все документы на Павла Юрьевича Юрьева и начал
играть роль Орлова Павла Семеновича, тоже строителя
из Сибири. Собственно, для Ольги он с самого начала
был Орловым.
Здесь, на юге, он чувствовал себя в полной безопас-
ности и с тоской думал о том, что придется возвращать-
ся в Москву и обходить стороной все районы, где мож-
но наткнуться на Кисляка, Дронову, на этого назойливого
отставного полковника Тита Игнатьевича...
6
Они собирались на концерт. Ольга ушла в салон при-
чесаться, а Павел остался наедине со своими мыслями.
Отрадного было мало. Отпуск Ольги подходил к концу,
да и ему надо было делать вид, что пора возвращаться.
Он был уверен, что в Москве его разыскивают. Но это
его не очень смущало. Что он? Мурашка в почти вось-
мимиллионном муравейнике огромного города. Концы
отрубил чисто. Единственно плохо—остался без связи.
140
Кисляк арестован, в этом он не сомневался. Как быть?
Может быть, все бросить и уехать в Приднепровск
к Яценко и на время развернуться там. Да, там ему
крупно повезло. «Лихач» отлично сработан. Надо отдать
должное и старому волку. Мигунко он засек. Да так, что
тому некуда было деваться: кто захочет на несколько
лет добровольно лезть в тюрьму...
А как быть с Ольгой? Что скажет он ей? Как объяс-
нит свой внезапный отъезд? Нужно что-то придумать.
Пора, кажется, использовать псковский вариант: «Он-
кельхауз»1. Потом можно будет начинать действовать.
Потихоньку.
Павел посмотрел на часы: без десяти минут восемна-
дцать. Сегодня третья суббота месяца. Через шесть ча-
сов он может выйти на связь. Отсюда это удобнее, чем
в Москве. Мысль выйти на связь приходила ему и рань-
ше, но он все время отгонял ее, считая этот вариант
«аварийным». Уж больно опасным стал эфир. Легко за-
секается почерк. И все же он решил в этот раз восполь-
зоваться эфиром. Передача займет не более двух ми-
нут. «Проведу»,— решил он.
Утром на стол начальника краевого управления КГБ
легла записка, в которой сообщалось, что в 00 часов
12 минут местного времени в районе города Сочи заре-
гистрирована работа радиопередатчика. Сеанс связи
продолжался около двух минут. Была передана группа
цифр, продублированных трижды.
Аналогичное сообщение было получено в Комитете
государственной безопасности в Москве.
1 «Онкельхауз» — дословно: дядин дом (нем.).
Глава XII
Михайлов вошел в кабинет, положил газеты на стол
и распахнул окно. Сколько его предшественников начи-
нали свой рабочий день именно так. Когда-то подобным
образом поступал и Евгений Николаевич. Он хорошо
помнил это, и эстафета привычки передалась ему. При-
ходить до начала работы за час, чтобы распахнуть вот
так окно и почитать газеты. К тому же в эти минуты он
успевал много обдумать.
Быстро пролистав газеты, он вынул из сейфа папку
с почтой, поступившей вечером. Из массы различной
информации, справок, запросов его внимание привлек-
ла ориентировка — сообщение, что за истекший месяц в
Приднепровске были обнаружены листовки, выпущенные
от имени «Славянской миссии». Поставил резолюцию:
«т. Фомину С. Е. Запросите образец листовки. Попро-
сите подробности». Взглянул на часы, отложил ручку,
снял трубку и нажал клавишу Фомина:
— Сергей, есть любопытное сообщение. В Приднеп-
ровске тоже славянские миссионеры объявились. Забе-
решь ориентировку. Я написал, что надо сделать. И еще
сигнал, тоже связанный с «миссией», У шведских тури-
стов Бенгта Сарельда и Нильса-Эрика Энгстрёема при
досмотре таможенники обнаружили целую пачку совет-
ских документов и подборку клеветнических материалов
о положении верующих в СССР. В пачке этой, которая
находилась в тайнике под днищем багажника, 424 листа.
Шведы прокатились на своем «Форд-Консул 2000» по
маршруту Львов — Киев — Брест, И в Бресте при выезде
их изобличили. Среди клеветнических материалов есть
кое-что из Пскова и Приднепровска. Кто и как передал
информацию, установить не удалось. На нескольких кон-
вертах, которые везли туристы, были зарубежные адре-
142
са, уже использовавшиеся «Славянской миссией»... Учти-
те этот сигнал.
2
«Пророк» исчез. Исчез, не оставив следов. Он не по-
явился больше у Дроновой, перестал разыскивать по те-
лефону Кисляка. Начисто смолкла и таксомоторная «дис-
петчерская». Лишь Кисляка изредка спрашивал еще
женский голос. Однажды поинтересовались, кто снял
трубку. Ответили: «Племянник». После этого женщина
спросила, что с Вадимом Петровичем. «Он в больнице»,—
последовал ответ. «Что с ним?» — «Аппендицит. А кто
спрашивает?» — «Я позвоню в следующий раз. Через
неделю». И действительно, женщина позвонила, поинте-
ресовалась, не выздоровел ли Вадим Петрович? После
ответа: «Поправляется», поблагодарила и повесила труб-
ку. Было установлено, что звонки производились из те-
лефонов-автоматов.
В дело «Пророка» Михайлов с Фоминым вложили и ко-
роткий отчет Мишина о повторных поездках в Катауры и
подтверждениях мальчишек, что «дяденька» на рисунке
действительно похож на того, что побежал вслед за Бож-
ковым в лес. Теперь уже и генерал не возражал, чтобы
убийцу предположительно рассматривали, как «племян-
ника» Кисляка и жильца Дроновой. В тайнике, указанном
Кисляком, были обнаружены листовки и тощенькие бро-
шюры стокгольмского производства с текстами, написан-
ными в стиле псалмов, но с антисоветскими выпадами, с
призывами «бороться с царством сатаны». Было и нес-
колько журналов «Свет на Востоке», что давало еще
большие основания связывать Божкова—Кисляка—«пле-
мянника»— «Пророка». Но сам «Пророк» словно сквозь
землю провалился.
Фомин осуществил за эти дни еще одну акцию, сво-
зив Кисляка на Ленинский проспект. Вадим Петрович, не
выходя из машины, объяснил, где видел Юрьева с де-
вушкой. Перед этим он вспомнил, что однажды племян-
ник разговаривал по телефону с какой-то Олей.
Дом, указанный Кисляком, был громадный, больше
трехсот квартир, и определить всех Оль, живущих в нем,
тоже было не просто. К тому же совсем не обязательно
143
девушка, выходившая из этого дома с «Пророком», дол-
жна была жить здесь. Но все же Фомин поручил стар-
шему лейтенанту Брусиловскому попытаться установить
все, что удастся...
Сам же майор готовился к встрече с еще одним че-
ловеком, который, по расчетам Михайлова, мог сыграть
немаловажную роль в поисках разорванного пока звена
цепи, тянувшейся к Готье. Что Готье и был для Кисляка
тем самым Антоном Васильевичем, сомнений у него не
вызывало. На фотографии Кисляк сразу же узнал свое-
го шефа.
«Попов по натуре не Меленхевич»,— отметил для се-
бя Фомин после доклада товарища, выезжавшего на
арест Попова. Он знал, что Попов с самого начала вел
себя очень спокойно. При обыске его дома ничего ком-
прометирующего не обнаружили. Никаких улик.
За всю дорогу в Москву он не пытался сам начать
разговор. И обращался к сопровождающим лишь с са-
мыми обыденными просьбами.
В кабинет Фомина он вошел смело, быстро огляделся
и, приняв обиженный вид, устремил глаза куда-то в про-
странство.
«Что это, игра или действительно полное безразли-
чие к своей судьбе?» — подумал Фомин. Выдвинул ящик,
достал из него трубку и табак, изъятые у Попова накану-
не вечером, и пододвинул все к краю стола:
— Можете курить.
Попов неторопливо набил трубку и, лишь поднеся к
ней спичку, на какой-то миг поднял глаза. Фомин ждал
этого взгляда и внутренне был потрясен его пронзитель-
ной остротой и уверенностью. Движения Попова были
точны и спокойны. Майор почувствовал, что перед ним
сидел актер, актер незаурядный, опытный, с хорошо от-
работанной техникой поведения.
— Будете рассказывать сами или предпочитаете от-
вечать на вопросы? — начал Фомин.
— Вы угадали, отвечать на вопросы как-то спод-
ручнее,— голос Попова был низкий, глуховатый, речь
медленна.
— Пусть будет так,—Фомин пододвинул к себе бланк
протокола допроса.— Прошу: фамилия, имя, отчество,
год рождения.м
144
— Попов Николай Васильевич, 1912 года, родился в
Ростове, три месяца назад вышел на пенсию и поселился
у своего тестя в Приморске. До отъезда жил в Лыково,
работал в потребсоюзе. Все. Остальное легко проверить.
Документы мои у вас.
— Фамилия Горбачев вам что-нибудь говорит?
Попов помедлил с ответом, но по лицу его ничего
нельзя было прочесть.
— Нет, не припоминаю,— сказал Попов.
— Хорошо, так и запишем. Расскажите, пожалуйста,
о своей службе в Советской Армии.
— Вот, значит, о чем вспомнили. Всю жизнь прожил,
не вспоминали плохим, а тут... Служба как служба. До
конца сорок четвертого мотался по разным частям. В
военкомате, наверное, все про меня известно, а сам сей-
час всего и не назову. Потом служил в транспортно-ре-
монтном батальоне. Из него уволился в сорок пятом.
Проверяйте. Мы тогда стояли в Германии в городе
Ванцлебен. Что еще? В плену и окружении не был. Все.
— Проверим, непременно проверим. Еще один воп-
рос. Вам знаком Кисляк Вадим Петрович?
— В числе моих знакомых такого нет. Не исключено,
конечно, что когда-нибудь и сталкивался с таким чело-
веком где-нибудь на работе.
— Вы ведь знаете, Попов, за что арестованы? Порас-
киньте умом.
— Твердо уверен, что произошла ошибка, гражданин,
как вас там величать...
Попов в упор смотрел на Фомина, словно желая про-
верить, какое впечатление произвел на следователя его
спокойный ответ.
— Тогда все. Поговорим еще позже.— Фомин про-
читал и дал подписать арестованному протокол. Дважды
перечитав листы допроса, Попов размашисто расписался.
— Прикажите выдать мне табак, товарищ началь-
ник, — попросил он, возвращая протокол. — Впрочем, по
кино знаю, так вас не принято называть, если уж я за
решеткой. Гражданин начальник, стало быть. Так?
— Так. В процессе предварительного заключения вам
будут выданы сигареты. А трубочку, — Фомин помед-
лил, — будете курить вот так при наших встречах. Идите,
Попов, — он вызвал конвоира.
145
Был обеденный час, Фомин собрался уже идти в сто-
ловую, когда позвонил Михайлов.
— Сергей Евгеньевич, быстро ко мне. Вы были заня-
ты с Поповым, а Брусиловский позвонил мне. Сейчас
приедет. Есть какая-то зацепка...
— Остались без обеда,— встретил его полковник.—
Садитесь и пейте чай с бутербродами.
— Да ничего, Юрий Михайлович, нам не привыкать.
— Привычка эта не от веселой жизни, — улыбнулся
Михайлов и стал с таким аппетитом уплетать хлеб с вет-
чиной, прихлебывая крепким чаем из стакана, в котором
кружилось золотое колесико лимона, что Фомин почув-
ствовал, как у него слюнки потекли.
— Ну, чего скромничаешь, Сергей, сейчас же следуй
моему примеру. А ветчина свежая.
Фомин мотнул головой, придвинул к себе стакан сты-
нущего уже чая и мигом проглотил два бутерброда.
— Ну как движутся ваши занятия в области теоло-
гии?— спросил Михайлов.— Много ли познали в учении
проповедников этой «Славянской миссии»?
— Мишин, по-моему, ушел в этом дальше меня. По-
следний раз, когда вместе занимались, вел себя со мной
чуть ли не наставником. У меня очень со временем туго...
— Оправдываешься? Просто Мишин старательнее. И
чем же он тебя поразил?
— Прочитал немецкого социолога Манхейма «Идео-
логия и утопия», назвал блаженного Августина, христиан-
ского теолога V века, написавшего «Исповедь», листал
какую-то книгу с названием «Левиафан».
— Смотри-ка, как ты все это запомнил. Только смо-
лоду так, с первого раза, запоминается и еще, когда
твой товарищ в чем-то тебя перещеголял... А вот и стар-
ший лейтенант.
Брусиловский нашел Ольгу, ту, которая могла быть
связана с «Пророком». Старший лейтенант объяснил это
счастливой случайностью, но Михайлов сказал, что в их
работе счастье, как жар-птицу, ловит только старатель-
ный сотрудник. Активность, целенаправленный поиск —
вот что дает нужный результат.
Брусиловский начал по домовой книге изучать всех
Ольг. Отсортировал по возрасту. Из пяти две жили в
отдельных квартирах. Решил сначала установить их. Вы-
146
яснил, что одна Ольга — геолог и находится в экспеди-
ции.
По времени, когда Кисляк встретил «Пророка» в паре
с девушкой, она в Москве быть не могла. Оставалась еще
Ольга Локшина, разведенная, научный сотрудник од-
ного из проектных институтов текстильной промышлен-
ности. Когда вся эта исследовательская работа была про-
делана, Брусиловский встретился с дворником Пелагеей
Тихоновной Титовой. И разговор с ней неожиданно дал
массу важной информации.
Пелагея Тихоновна хорошо знала Ольгу Локшину и
очень тепло о ней отзывалась. Уезжая отдыхать куда-то
на юг, та принесла ей горшочки с цветами, чтобы не за-
вяли, Уехала она с молодым человеком в такси. Его Ти-
това видела во дворе и раньше. Тогда Брусиловский по-
казал дворничихе фоторобот. Та внимательно пригляде-
лась и заявила, что похож на Ольгиного кавалера. Бру-
силовский спросил, известно ли, когда Локшина вернет-
ся? Дворничиха сказала, что шестнадцатого, стало быть,
сегодня вечером.
— Сегодня, — Михайлов встал. — Рассчитывать толь-
ко на слова этой Пелагеи Тихоновны мы, конечно, не мо-
жем. И на то, что она опознала в фотороботе жениха
Локшиной, тоже. Необходимы еще какие-то веские фак-
ты. Ведь мы сами знаем «Пророка» только по этой кар-
тинке, и даже, встретив его на улице, не точно сможем
сказать: «Он». И все же отказаться от встречи с этим же-
нихом Локшиной, я думаю, нельзя. Хотя бы для того,
чтобы освободиться от сомнений. Умрут сомнения —
родится уверенность.
— Можно дождаться, когда Ольга вернется. Может
быть, опять встретится с ним, и тогда...— начал было
Брусиловский.
— Вы предлагаете установить за Локшиной наблюде-
ние? — спросил Михайлов. — А если они больше никогда
не встретятся?
— Если и в самом деле это ее жених, то он может
встретить Ольгу с поезда, с самолета, — сказал Фо-
мин.— Кстати, они ведь могли и отдыхать вместе. Тогда,
как галантный кавалер, этот жених должен ее проводить
домой.
— Что мы можем сделать пока?.. — Михайлов захо-
147
дил по кабинету. — Записывайте, Сергей Евгеньевич.
Первое: в оставшееся время, а оно летит быстро, попы-
таться разузнать в институте, где работает Локшина, не
знает ли кто из сотрудников, куда она уехала и с кем?
Может, кому и сказала. Подруги у нее, наверное, есть.
Может быть, кто-нибудь слышал ее разговоры по теле-
фону. Второе: определить у дома наиболее удобные
точки для наблюдения. И третье... — Михайлов выжида-
тельно посмотрел на офицеров. — Третье: Сергей Ев-
геньевич, подготовьте Кисляка.
— Кисляка? — удивился Фомин.
— Да, да. Кто еще может издали узнать человека, с
которым достаточно долго прожил в одной квартире и
даже величал «племянником»? Посадите его в машину,
пусть читает газеты, подумайте, как это лучше обставить.
— Слушаюсь, Юрий Михайлович.
— Действуйте, товарищи. — Михайлов снял трубку.—
А я сейчас доложу генералу.
3
К тому времени, когда к дому на Ленинском проспек-
те привезли Кисляка, уже начало смеркаться. За минув-
шие часы узнать что-либо новое не удалось. На рабо-
те Локшиной сказали лишь, что уехала она на Кавказ.
Одна сотрудница, правда, недвусмысленно заметила:
«Скорее всего уехала с партнером. Последнее время на-
званивал ей какой-то Павел Орлов». Фамилия эта, увы,
ничего не давала. Разве только имя — Павел. Теперь
вся надежда была на Кисляка.
Ждали часа два. Наконец, в арку дома въехало так-
си, из которого вышла пара. Женщина приняла сетки,
туго набитые какими-то овощами, потом вылез мужчина
и вместе с таксистом стал вынимать из багажника чемо-
даны. В это время Фомин дал сигнал своему шоферу за-
жечь фары и, объезжая сквер, провести машину мимо
приехавших. Однако мужчина уже взял чемоданы и по-
шел к подъезду. Фары осветили только его спину.
— Он,— сказал Кисляк. — И рост, и походку, и заты-
лок я его запомнил. Он, «племянничек» мой...
— Не ошибаетесь, Вадим Петрович?
— Показалось, что не ошибся. А там кто знает...
148
— Ну вот, опять вы на распутье. Отвезите его,—
сказал Фомин сопровождающему и выскочил из маши-
ны.
Увидев стоящего у ворот сотрудника Сорокина, рас-
порядился:
— Кирилл, давай быстрее во двор, перекройте, на
всякий случай, выход оттуда...
4
Машина и фары, высветившие его и Ольгу, непонятно
почему сразу же насторожили Павла. Он почувство-
вал опасность. Пока Ольга вызывала лифт и разыски-
вала в сумочке ключи, Павел на секунду выглянул из
подъезда.
Обычно заставленный машинами проезд в арку дво-
ра был пуст. На проезжей части улицы просматривался
силуэт машины с потушенными фарами. К ней подошел
человек, открыл дверцу, и тут же из машины вышли еще
двое.
«Не иначе меня ждут»,— подумал Орлов, шагнув в
подъезд.
— Куда ты пропал, Павлик? — встретила его Ольга.
— Подожди, давай я поставлю чемоданы. — Павел
отобрал у Ольги пожитки, сунул их в кабину, оста-
вив только портфель.— Ты езжай, я сейчас.— Он закрыл
лифт.
Дверь в лифтерскую была слегка приоткрыта, и Ор-
лов, не раздумывая, метнулся туда. Убедился, что никого
нет. «Теперь отсюда через двор можно выскочить на Ле-
нинский проспект или на улицу Вавилова». Но тут же че-
рез стекло в двери увидел за стеной подстриженного ку-
старника фигуру человека.
«Придется прорываться с боем».
Орлов вынул из кармана сигареты, осторожно оття-
нул задвижку, шагнул за дверь. Человек обернулся.
— У вас не найдется огоньку? — поднося к губам си-
гарету, спросил Орлов.
— Найдется, — тот опустил руку в карман.
Этого мгновенья Орлову хватило для того, чтобы сде-
лать бросок и нанести режущий удар ребром ладони по
горлу. Второй, не менее страшный удар Орлов нанес в
149
солнечное сплетение. Человек безмолвно свалился к его
ногам. Орлов бесшумно скользнул в спасительный мрак
деревьев дворового сада.
5
— Николай, мы с тобой в лифте, Саша поднимется
по лестнице, а Вадим пусть проверит подвал — и к нам.
Выходы во двор должен прикрыть Кирилл. — Вслед за
Мишиным Фомин вошел в кабину лифта.
Дверь в квартиру Локшиной была приоткрыта. Зная,
с кем придется иметь дело, Фомин на всякий случай
опустил руку в правый карман, где лежал пистолет. Во-
шел в прихожую, Мишин за ним.
— Ну наконец-то. Что случилось, Павлик? — ус-
лышали они мелодичный голос, и навстречу им в
прихожую вышла молодая женщина. Она удивленно
смотрела на незнакомых людей. В ее глазах появился
испуг.
— Куда делся ваш сожитель? — спросил Фомин, оп-
ределив по восклицанию, что того, за кем они пришли, в
квартире нет.
— Не сожитель, а муж, — ответила она. — Я ничего
не пойму. Что произошло? Кто вы? Павел должен был
подняться сюда... Мы...
— Успокойтесь, сейчас все объясним, — сказал Фо-
мин. — Николай, осмотри квартиру. Саша, проверь, есть
ли возможность уйти через чердак. Пригласи понятых.
Фомин вынул удостоверение, раскрыл и показал Оль-
ге: — Мы из Комитета государственной безопасности.
Садитесь, гражданка Локшина.
— Подвал закрыт на замок, — доложил Грачев.
— Хорошо, Николай. Теперь спустись вниз и проверь,
как там у Кирилла?
Вернулся Брусиловский в сопровождении двух сосе-
дей Локшиной по лестничной площадке.
— Через верх невозможно, — ответил он на вопро-
шающий взгляд Фомина.
Начали обыск. Мишин сел оформлять протокол. И
тут в квартиру вбежал запыхавшийся Грачев.
— Товарищ майор, он напал на Сорокина. Еле при-
вел Кирилла в чувство.
150
— Вот это уже ни к чему, — мрачно сказал Фомин. —
Сорокина отправьте.
— Он успел разглядеть этого типа. Сказал, что у него
в руках объемистый портфель. И все...
Резко прозвучал телефонный звонок. Безучастная ко
всему Ольга встрепенулась и потянулась к трубке. Фо-
мин успел перехватить ее руку.
— Это наверняка ваш муж... Павел, как его там. По-
жалуйста, ответьте, что дома все в порядке, а вы обес-
покоены его отсутствием. Учтите, это в ваших интере-
сах. Ясно?
Ольга кивнула, подняла трубку.
— Да. Я, конечно, я. Что?..—Она вдруг, истерически
всхлипнув, упала в обморок.
Фомин поднял выпавшую из рук Локшиной трубку,
послушал. На другом конце проводараздавалиськорот-
кие гудки. Он медленно опустил трубку на рыгач.
— Простите, ваше имя, отчество? — спросил он при-
веденную Брусиловским женщину.
— Клавдия Алексеевна.
— Помогите мне, Клавдия Алексеевна. Нужно при-
вести Ольгу в чувство.
Через несколько минут та открыла глаза. Глубоко
вздохнула:
— Что произошло?
— Назовите фамилию человека, которого вы имено-
вали своим мужем.
— Орлов. Павел Семенович Орлов.
— Орлов? — Фомин досадливо поморщился.
— Товарищи, продолжайте осмотр. А вы, — обратил-
ся он к Локшиной, — расскажите, во что он одет?
— Темно-синий костюм, финский, серая водолазка,
темно-коричневые туфли, — Ольга посмотрела по сто-
ронам.— У него портфель. Такой большой, черный.
— У него есть усы?
— Он носил их до недавнего времени.
— Спасибо. А теперь прошу всех ненадолго оставить
комнату. Мне нужно поговорить по телефону.
Он набрал номер дежурного по управлению мили-
ции. Назвал себя и, перечислив приметы Орлова, попро-
сил срочно организовать его розыск и прежде всего «пе-
рекрыть» вокзалы и аэропорты.
151
...В квартире и чемоданах Мишин и Брусиловский ни-
чего примечательного не нашли. Только несколько груп-
повых фотографий. Среди десятка людей на фоне пальм
и гор стояли Локшина и тот, кого она назвала Орловым,
своим мужем.
«Счастливый мой бог. И на этот раз пронесло. — Па-
вел повесил трубку. — Куда теперь? В Приднепровск?
Нет, туда, пожалуй, не следует. Если его ждали в Моск-
ве, то может статься, что за ним шли давно, может быть,
засекали явки, связи. Значит, остается Псков».
Спустившись в метро, он быстро добрался до Ленин-
градского вокзала. Узнал, какие поезда идут на Псков
и через какие станции. Нырнул в метро. Добрался до
«Красносельской». Поймать такси в этом районе оказа-
лось нетрудно. Сочинив историю о больной матери, оди-
ноко живущей в Клину, и пообещав оплатить обратный
прогон, Орлов уговорил шофера отвезти его.
В Клину он сел в поезд, следующий в Псков,
Глава XIII
1
Майора Фомина некоторые сослуживцы считали ве-
зучим. Казалось, он без особых усилий выполнял зада-,
ния и, как правило, успешно. Однако что касается уси-
лий, то их порой никто и не представлял. Только Михай-
лов знал всю сумму дел, которыми нагружал Сергея, на-
гружал, зная, что выполнит он их исправно, без лишних
слов.
Но в этот раз Михайлов и сам почувствовал, что пере-
грузил Сергея. Одно наслаивалось на другое, а посколь-
ку концы многих клубков силой обстоятельств оказались
в руках Фомина, освободить его от чего-либо он не мог.
Сергей вжился в детали, хорошо помнил их и легче свя-
зывал.
Неудача с задержанием Юрьева-Орлова огорчила
полковника. Он считал, что ошибки его подчиненных —
это, в первую очередь, и его ошибки. Все возможные
механизмы розыска преступника были приведены в дей-
ствие.
Фомин приехал мрачный. Молча положил на стол
начальнику протокол первого показания Локшиной.
— Вы уверены, что она ничего не знала о делах сво-
его мужа?
— Уверен. Кстати, женой его она стала буквально
две недели назад. А знакомы были месяца два — два с
половиной. Вот тут легенды, которые он ей выложил:
строитель из Сибири и прочее. Рисовал воздушные зам-
ки. Она поверила. Мне было жалко на нее смотреть. Ни-
как не придет в себя.
— Да, Сергей Евгеньевич, — упустили мы «Пророка».
Ума не приложу, что спугнуло его. Действовали вы гра-
мотно, без ошибок. А «Пророк» ходит и посмеивается...
Но это должно подхлестнуть нас. Кстати, ваша неудача
с Юрьевым кое-что мне напоминает.
153
— Что вы имеете в виду?
— Четверть века назад от вашего отца, по независев-
шим от него обстоятельствам, сбежал прямо из рук ас
иностранной разведки по фамилии Лютце. А вы, между
прочим, принимали участие во втором раунде схватки с
этим разведчиком, когда тот приехал к нам как Гартен-
фельд. Вспомнили?
— Ну конечно.
— Сейчас мы должны довести все до конца в пер-
вом раунде. Орлова возьмем не сегодня, так завтра. На-
щупали же мы его. Теперь тем более найдем. Вопрос,
куда он теперь кинется? Я уверен, его задержание осу-
ществим скоро. А сам вот что, отдохни. Хотя бы денек.
За город съезди. Или полежи, почитай. Стихи почитай.
Помогает.
— А может быть, псалмы? Ведь грядет евангелист-
ский диспут.
— А что, можно и псалмы. А еще лучше загляни к
отцу. Он тебя приведет в чувство. Такой мудрый ста-
рик. А если попросишь, целую лекцию прочтет на эту
тему.
2
Вечером Фомин, прихватив Мишина, поехал к отцу.
Сначала они вернули Евгению Николаевичу его архив.
Он надел очки и, полистав содержимое папки, улыб-
нулся:
— Кажется, все возвращено полностью. Я люблю
точность и аккуратность. — Он завязал бантом тесемки
на папке и положил ее в шкаф.— Так что же ваши еван-
гелисты, миссионеры? Как постигаете богословие?
— Пока убедились, что святоши, которых мы разыс-
киваем, отнюдь не соблюдают завета «не убий».
— Да, Евгений Николаевич. Евангелие — мудреная
штука, — добавил Мишин. — Не представлял себе, что
вдруг придется заниматься изучением святых писаний.
Не наше вроде это дело.
— А разве вы с религией боретесь? С теми, кто, при-
крываясь ею, пытается вредить нашему государству. Са-
дитесь, друзья.
Сергей и Мишин сели рядышком и стали излагать
154
суть своих дел. Фомин не перебивал их, делая какие-то
пометки в блокноте. Потом сказал:
— Было и у меня нечто подобное. Тоже эмиссар от-
туда. Разоблачили как-то группу сектантов-изуверов. Ти-
пов гнусных, втягивающих малолетних в свое болото.
Как потом выяснилось, со словами о боге растлевали
детей не только морально, но и физически. А вышли мы
на них потому, что обнаружили причастность этой груп-
пы к прямой антисоветской деятельности. Ее главарь
инспирировал письма с клеветой на нашу страну, поряд-
ки, образ жизни и отсылал письма по заграничным адре-
сам. Заставлял заниматься этим и своих «единоверцев».
— А как вели себя эти сектанты в среде обычных
граждан? — спросил Мишин.
— Вполне современные внешне были люди. «На ми-
ру», Коля, они ведут себя так, чтобы не выделяться. И
взглядов своих напрямую не высказывают, не вступают
в полемику. Насколько мне известно, и меж собой изъяс-
няются не на древнеславянском или греческом. В сети
их попадаются обычно люди, обиженные чем-то, боль-
ные. Знаете, что Карл Маркс сказал о религии? «Рели-
гия — это вздох угнетенной твари, сердце бессердечно-
го мира, подобно тому, как она дух бездушных поряд-
ков». А Ленину принадлежат такие слова: «Религия —
род духовной сивухи, в которой рабы капитала топят
свой человеческий образ, свои требования на сколько-
нибудь достойную человека жизнь».
Комитет государственной безопасности не призван
вторгаться в дела церкви. И этого не делается. Только
тогда, когда под сутаной, образно говоря, мы видим
кинжал, змеиное жало, да еще начиненное ядом, изго-
товленным в разных там центрах, подобных «Славян-
ской миссии», наше дело — вмешаться. И защитить лю-
дей.
— Мы, отец, просто раньше с такими делами не стал-
кивались...
— Столкнетесь, если уж свела судьба с «миссией».
Я знаю, их проповедники вполне современны, даже об-
разованны в светском нашем понимании. Вышколены,
умеют ловко вести открытую игру. И как заправские раз-
ведчики тоже подкованы.
— В открытую мы пока не встречались. Те, кто в на-
155
ших руках, просто отъявленные негодяи, предатели Ро-
дины, агенты иностранной разведки. Те же Кисляк, По-
пов, — заметил Сергей.
— Встретитесь, встретитесь. И почувствуете, как себя
вести с ними. Я не берусь выдавать рецепты на все слу-
чаи.
— Понятно, Евгений Николаевич.
— Я вам давал читать материалы. Пока вел дела, на-
слушался вдоволь всякого: и слов о терпении и страда-
нии. Это во всех религиях. Как мне помнится по тому де-
лу, главари очень много говорили своей пастве об ус-
лаждении страданием. Сами-то они занимались другими,
сугубо земными усладами. А вот остальные... Остальные
должны были искать утешение в молитвах. Религиозное
же утешение, как известно нам, ориентирует человека не
на борьбу с причинами личных бед и несчастий, а толь-
ко ослабляет его волю, приучает покорно склонять го-
лову перед бедой и безропотно страдать.
— Не только страдать, но и радоваться страданию,
находить в этом чуть ли не счастье, — этот призыв я
встретил во многих проповедях, которые листал за по-
следний месяц, — сказал Сергей.
— А вообще это изуверство, рафинированный об-
ман, — заметил Мишин.
— Конечно, обман, — кивнул Евгений Николаевич. —
Но ущербные люди все же есть. Я тут выступал на эту
тему. И подсобрал множество фактов о том, как служи-
тели культов находят таких людей даже в нашем социа-
листическом обществе. В самом нашем обществен-
ном строе нет причин, порождающих страдания трудя-
щихся. Однако возникают трудности личного порядка,
нерешенные проблемы, у отдельных людей неудачи, бо-
лезни. Бесспорно, это может вызвать душевную боль,
чувство грусти, печали, неудовлетворенности. И тут им
эти пауки подсовывают религию. «Ничего, — говорят
они, — важно заслужить любовь и благоволение бога».
А как сказано в Библии, «кого бог любит, того он нака-
зывает». Следовательно, страдания — знак благоволения
божьего. Зато душа попадает в рай, а у иеговистов, на-
пример, верующий попадет в «тысячелетнее царство»,
причем тут, на земле, а не на небе.
— Испытания вроде бы ниспосланы свыше. Перено-
156
сить их безропотно — значит доказать твердость веры и
покорность богу, преданность ему. Потом, мол, придет
вознаграждение. Так, отец?
— Есть пример Иова, — сказал Евгений Николаевич.
— Что вы сказали? — спросил Мишин.
— Это тоже библейский герой, Иов. Вы же читали
Библию?
— Листал. Но в подробности вдаваться не было вре-
мени, сами понимаете...
— Понимаю. И Сергей только листал. А Библия —
труд мудрый. И атеистам полезен. С Иовом же, если уж
о нем вспомнили, было так: желая испытать его, бог от-
нял у него все: детей, богатство, счастье. Друзья и жена
Иова покинули. Но Иов сидел на «гноище и пепле», не
возроптал на всевышнего и тот вознаградил его. Да и
образ Христа, сына господнего, тоже образ страдальца,
терпевшего унижения и потом прославленного богом-
отцом.
— Как хорошо вы все это знаете, Евгений Николае-
вич, — заметил Мишин. — Откуда? Ведь вы не учили в
школе закона божьего?
— Конечно, не учил. Жизнь заставила заглянуть во
все эти талмуды, когда пришлось вести борьбу с махро-
выми агентами иностранной разведки, выступавшими под
личиной святош. Подкованные были «ребятишки», при-
крывались словами о боге. А в действительности такое
мы распутали, что клейма на них ставить негде. Так вот.
На определенной поре расследования приходилось с ни-
ми вступать в полемику. И говорить о боге, о религии.
Ночи просиживал, зубрил.
— А как вы вообще относитесь к людям религиоз-
ным, истинно верующим? — спросил Мишин.
— С сочувствием и жалостью, как к больным. Их
нужно лечить, очень чутко и внимательно подходить к
каждому. Не допускать грубости, несправедливости,
обид и оскорблений, особенно к больным и старым. На-
до быть очень тонкими собеседниками, чтобы суметь от-
крыть глаза заблудившимся людям, помогать им обрести
веру в себя, в ближних. Мы обязаны искоренить причи-
ны душевных человеческих страданий или свести их к ми-
нимуму. Ведь, увы, пока люди еще не всегда достаточно
чутки и внимательны друг к другу, не всегда мы знаем
157
о жизни рядом работающего человека. Охотно разде-
ляя с ним радости, мы порой горе предоставляем рас-
хлебывать ему одному. Создается атмосфера, в которой
человек в поисках утешения порой начинает искать его
на дне хмельного стакана или в религии. Находятся те,
кто такой момент ловко использует. Но это одна сторо-
на дела.
Есть и такие, кто религию впитал с детства и прожил
с ней до старости. И тут нужно быть особенно чутким и
внимательным.
Мишин почесал затылок:
— В разной этой псевдорелигиозной литературе нас,
как «жестоких безбожников», поливают грязью. Я сей-
час подумал: вот такого, как вы, нужно выставлять вести
с ними полемику.
— А зачем такая полемика? Все равно лили и будут
лить грязь, выдумывать небылицы о том, что в Совет-
ском Союзе нет-де свободы совести, что ущемляются
права церкви, а религия насильственно искореняется.
А дело в том, что мы решаем проблему совести в ин-
тересах широких масс, в том числе и верующих. Закона-
ми нашими за советскими гражданами признается как
право исповедовать любую религию, так и право быть
атеистом, вести антирелигиозную пропаганду. В то же
время возбуждение вражды и ненависти в связи с рели-
гиозными верованиями запрещается. В буржуазных же
конституциях идея свободы совести подменяется «свобо-
дой вероисповедания», «свободой религий», но нигде не
сказано о праве не исповедовать никакой религии. У нас
ни одним законом не предусматривается преследование
за религиозные убеждения. К ответственности привле-
каются лишь те, кто нарушает наши законы. А то, что
западная пресса клевещет на нас, это тоже стремление
хоть чем-то ослабить высокий авторитет и влияние
СССР на международной арене. И клевещут они умело,
с претензией на объективность.
— Это уж точно, — сказал Сергей.
Уже за полночь Сергей и Мишин отправились домой.
Шли и тихо разговаривали о чекистах старшего поколе-
ния, о том, сколько знали эти люди, прожившие тревож-
158
ную и бурную жизнь. В их сердцах уживались гуманность
и непримиримость, неукротимая жажда объективно ра-
зобраться во всем и стремление помочь людям, своему
народу в борьбе с теми, кто пытается помешать ему
строить свое счастье.
3
В Пскове на вокзале, расспросив у прохожих, как най-
ти нужную улицу, Орлов довольно быстро добрался ту-
да на автобусе. Дядин дом, большой и ухоженный, стоял
в глубине зеленого участка. Судя по всему, еще недав-
но здесь была городская окраина, но теперь рядом вы-
росли новенькие многоэтажные здания, а у частных до-
миков убрали ограды, и они оказались будто поставлен-
ными в парк. По асфальтовой тропке Павел добрался до
веранды, зашторенной цветными занавесками. Поднялся
на высокое крыльцо, постучал. Ждал долго. Наконец,
внутри скрипнула дверь, и за стеклом мелькнуло женское
лицо.
— Вам кого?
— Доброе утро,— поздоровался Орлов.— Я могу
видеть Василия Константиновича? Он дома?
— Дома, дома.—Женщина открыла дверь, отступи-
ла, давая ему пройти. Открыла другую дверь в коридор,
по нему они прошли в большую комнату. У стола сидел
мужчина в пижаме с газетой в руках. Увидел Орлова,
спокойно поднялся навстречу.
— К тебе, Вася, — сказала женщина и тут же вышла.
— Простите, кем вы будете? Чем могу служить? —
мягким баритоном спросил Волков.
— Дядя Вася, я — Владимир!..
— Владимир?.. — Он внимательно и строго изучал ли-
цо пришедшего. — Владимир, говоришь? А ведь есть
сходство... Тогда здравствуй. Вот, значит, и свиделись. —
Волков отложил газету, вышел из-за стола и крепко об-
нял племянника, глаза его повлажнели.
— Я обязан сразу предупредить. Хоть крещен я Вла-
димиром, но к вам прибыл как Павел. И фамилия моя
по документам другая — Орлов. К новому имени при-
вык. Так удобнее.
— Пусть будет по-твоему. А я ждал твоего возмож-
159
ного появления: предупрежден. И все же неожидан-
ность.
— У меня не все гладко, дядя Вася. Сейчас из Моск-
вы. Не уехал оттуда, а буквально удрал. Так что...
— Что произошло?
— Все скверно. Провалился. И больше чем уверен,
случилось это не по моей вине. Чего-то не учли мои ше-
фы. Вас не пугает то, о чем я говорю?
— Что уж теперь делать? Будем думать вместе. Ведь
ты, как-никак, родная кровь. Так в чем же ошибка?
— Человек, у которого я остановился, был засечен
раньше органами КГБ. Другого объяснения провалу не
нахожу. Но я ушел. И следы путал основательно...
Теребя рукой подбородок, Василий Константинович
курил и больше не перебивал племянника. Рассказывая,
Павел чувствовал, что подкидывает дядюшке нелегкие
задачи, и жернова его мозга усиленно пытаются пе-
реработать информацию. Правда, лицо Василия Кон-
стантиновича ничего не выражало и ничего, кроме
доброжелательного внимания, на нем нельзя было про-
честь.
Это было лицо рано состарившегося человека. Он не
был похож на его отца: пожелтевшая кожа, складками
оброс тяжелый подбородок, седеющие брови торчали
редкими метелками. Но вот он заговорил.
— Я так понимаю, тебе надо надежно укрыться и от-
сидеться. А еще лучше пристроиться на работу. Там бу-
дет видно. Главное, не привлекать к себе внимания. Коль
пошли по твоему следу, то оставят его уже вряд ли.
О твоей поездке сюда, надо полагать, они не догадыва-
ются. Так что тут и отсидишься. Наше родство им, конеч-
но, неизвестно... Ну ладно, все образуется. Дарья Ива-
новна в курсе некоторых моих дел и о твоем возможном
появлении тоже знает. — Василий Константинович подо-
шел к двери и негромко позвал жену. — Даша, позна-
комься, это сын Ивана. Поживет пока у нас, зови его Па-
вел. Если кто спросит, говори, сын моего друга, из райо-
на приехал, хочет обосноваться в городе. А теперь да-
вай накормим человека.
После завтрака Павла разморило, и Василий Констан-
тинович отвел его в большую светлую комнату.
— Отдыхай. Успокойся. Если ты ушел чисто, никто
160
тебя у меня искать не будет. Поверь моему опыту, все
образуется. Спи!
Василий Константинович проводил взглядом руку Пав-
ла, когда он спрятал под подушку пистолет.
— Думаю, эта машинка тебе не понадобится, — и он
осторожно притворил дверь.
4
«Москва
Михайлову
Весьма срочно!
Сообщаю, что в доме Волкова вторые сутки пребы-
вает человек 27—30 лет. Стройный, выше среднего рос-
та, шатен. Удалось сделать фотографию. Снимок высы-
лаю спецсвязью. Других данных пока получить не пред-
ставилось возможным.
Степанов».
— Твое мнение, Сергей? — дав прочесть сообщение
Фомину, спросил Михайлов.
— Думаю, что это он. Может быть, не ждать фото-
графии?
— Возьми ручку. Вот бумага. Давай вместе набро-
саем ответ, — и Михайлов продиктовал:
«Записка по «ВЧ»
Псков
Степанову
Чрезвычайно срочно!
Предполагаем, что в доме Волкова укрылся разыски-
ваемый нами агент иностранной разведки Юрьев Павел
Юрьевич, он же Орлов Павел Семенович, он же связан
с псевдорелигиозной антисоветской организацией «Сла-
вянская миссия». Примите меры по организации за ним
круглосуточного наблюдения. При попытке покинуть го-
род задержите, соблюдая максимум осторожности, пре-
ступник предположительно располагает оружием. Для
проведения совместной операции по аресту разыскивае-
мого к вам вылетает руководитель розыска майор Фо-
мин и старший лейтенант Мишин»,
161
Михайлов встал.
— Задание понял?
— Так точно!
— Надеюсь, Сергей, что ошибки не будет. — Полков-
ник подошел к сейфу.— А перед отлетом я тебе еще
кое-что подкину. Для размышлений. Вот возьмите и вло-
жите в дело Юрьева протокол опознания Айны Тооме.
Она благополучно покинула Союз под именем Хильды
Салвинг — секретаря Фукса. Полагаю, что Юрьев-Орлов
заброшен к нам путем подмены.
— ?!
— Вы помните билет из Таллина, Сергей Евгеньевич?
Тот билет, который был обнаружен в квартире Кисляка
при обыске. Тот, кто мог по нему приехать, был для нас
призраком. А теперь... Догадываетесь?
— «Пророк»?
— Представьте себе. Пока вы занимались другими
делами — а их хватало, — я не отвлекал вашего внима-
ния на одну любопытную деталь. Подойдите сюда. Вот
две фотографии. На одной Айна Тооме, а на другой —
Орлов. Как только мне принесли ее, я вспомнил об Айне
Тооме и Фуксе. Фукс приезжал со спутницей и уехал
со спутницей. Это известно. А что, если он поменял одну
спутницу на другую?
— Значит, вы полагаете, что первой спутницей был...
Орлов?
— Не полагаю, а предполагаю. Ну, представим себе
Орлова в парике — это в наши дни у женщин широко
распространенная мода. Подклеим ресницы, слегка под-
мажем губы, оденем в брючный костюм. Билет-то, меж-
ду прочим, из Таллина... Вот и глядите. Это те же фото-
графии. На Айну и на Орлова «надеты» одинаковые па-
рики. В самом деле, есть отдаленное сходство?
— Пожалуй, — согласился Фомин.
— Рост, как я выяснил, у Тооме и Орлова почти оди-
наков. Орлов худощав, строен. Наряди его в женское
платье...
— Да. Такое не сразу и в голову придет...
— Таких случаев с переодеванием мировая практика
разведки знает множество. Да не только разведка. Ми-
ровая классическая литература преподносит нам приме-
ры разного, правда, характера, когда один герой высту-
162
пает в двух лицах. Ну хотя бы «Два веронца» Шекспира.
А двойники не сходят со страниц детективных романов,
Возьмите инженера Гарина в «Гиперболоиде...» Несколь-
ко двойников: одного убьют, он другого заводит... Вот
так.
— Ваша догадка, Юрий Михайлович, надеюсь, скоро
будет проверена. На этот раз «Пророк» — если это он —
от нас не уйдет. Ручаюсь.
— Хорошо, Сергей. Не хочу больше краснеть перед
генералом...
5
В дежурной комнате милиции псковского аэровок-
зала Фомина и Мишина ждали. И скоро машина достави-
ла их к полковнику Степанову.
— Не будем терять времени,— сказал он.— Докла-
дывайте, товарищ Малыгин.
Со стула поднялся крепыш майор, крупнолицый, не-
высокого роста:
— Волков Василий Константинович взял позавчера
очередной отпуск. Взял неожиданно, а раньше собирал-
ся использовать его в конце года. Вчера он и его жилец
крутились возле дома, курили, сидели на лавочке. Уда-
лось еще сделать снимки. Вот. Смотрите, товарищи. Это
он?
Фомин с первого же взгляда на фотографию узнал
в госте Волкова «Пророка».
— Он.
— Точно он, — подтвердил Мишин и достал из папки
фотографии Орлова, те, что были взяты у Ольги Локши-
ной.
— У вас есть какие-либо готовые варианты его за-
держания? — спросил Фомин.
— Ничего конкретного. Незаметно к дому подойти в
дневное время практически невозможно, — сказал Сте-
панов. — Но давайте думать. Безвыходных положений не
бывает.
— Может быть, впрямую. Пустить участкового. Это
вполне естественно. Живет посторонний человек... —
предложил майор.
— Нет, это не годится, — отверг Степанов.
163
— Разрешите задать несколько вопросов майору
Малыгину, — обратился к полковнику Фомин.
— Конечно, пожалуйста.
— Можно буквально сиюминутно узнать, что проис-
ходит на участке дома Волкова?
— Да, конечно. Владислав Кондратьевич — обратил-
ся Малыгин к сотруднику, — спуститесь в аппаратную.
Узнайте, как там.
Пока ожидали сообщения, Малыгин рассказал исто-
рию, как Волков получил этот дом. Прежнее его жилище
находилось на будущей улице, определенной генпланом
застройки города. Волкову предложили квартиру в мно-
гоэтажном доме. Он категорически отказался. И после
долгих хлопот добился того, чтобы ему дали дом, откуда
люди с удовольствием перебрались в большой, со всеми
удобствами.
В это время вернулся сотрудник.
— Волков и его гость что-то делают в садике перед
домом.
— Скажите, а можно блокировать Орлову вход в
дом? Мало вероятно, чтобы он в данной ситуации был
вооружен.
— Это вполне можно обеспечить, — сказал майор,—
подойти сразу с трех сторон и прежде всего из-за дома
Волкова, чтобы они не увидели нас.
— Ну и хорошо, — сказал Степанов. — Не мудрствуя
лукаво будем брать. На нашей стороне фактор внезапно-
сти,—посмотрел на Фомина.—Вам что, всегда так обста-
новка помогает? — улыбнулся.
— Да нет, далеко не всегда. Признаюсь, первый раз
он от нас ушел...
Степанов встал, и вслед за ним все покинули кабинет.
Малыгин и Фомин вышли последними.
— Пойдем с вами, — сказал Фомин, — сейчас дого-
ворюсь с полковником.
— Хорошо. Только я сейчас переоденусь в граждан-
ское. Это быстро.
Сорок минут спустя, распределив людей по местам,
Малыгин подошел к Фомину, поджидавшему его непо-
далеку от дома Волкова.
— Ну, тронулись?
164
Они пошли рядом, а сзади, несколько поотстав, Ми-
шин. Достигли веранды и выглянули из-за нее.
— Вон оба субчика тут, — тихо сказал Малыгин.
Фомин увидел двух мужчин, о чем-то оживленно раз-
говаривавших. Один был постарше, в поношенной тело-
грейке, брюках, аккуратно заправленных в кирзовые са-
поги. В руках держал лопату. Другой, одетый полегче,
что-то чертил палкой по земле.
— Ситуация благоприятная, — шепнул Малыгину Фо-
мин. — Я беру Орлова. Вы, Петр Петрович, попридержи-
те Волкова,
Он опустил руку в карман, вышел из-за веранды, сво-
бодной рукой решительно отстранил Волкова и оказался
рядом с Орловым, сидящим на корточках. Орлов резко
повернулся, пружинисто встал. И побледнев, оцепенел,
увидя направленный ему в грудь пистолет.
— Не двигаться! Руки! Ну, быстро! — скомандовал
Фомин.
Орлов поднял руки, затравленно огляделся по сторо-
нам. Из-за дома вышло еще два чекиста. В это время
Мишин профессионально, двумя резкими движениями,
обыскал Орлова:
— Пусто.
— Руки назад, — скомандовал Фомин, — ив дом.
Опустив голову, Орлов завел руки за спину и пошел к
крыльцу. Туда же Малыгин ввел хозяина дома. Шествие
замыкал Мишин и приглашенные в качестве понятых со-
седи Волкова.
— Владислав Кондратьевич, на минутку, — позвал
Малыгин своего сотрудника и, понизив голос до шепота,
сказал: — Снимите наблюдение. Пусть доложат полков-
нику. Все прошло спокойно и в лучшем виде.
6
— На каком основании? — выдавил из себя Волков,
когда их ввели в дом.
— На законном, — сказал Фомин и предъявил ему и
Орлову ордер на арест.
Обыск закончился сравнительно быстро. В спальной
комнате под подушкой обнаружили пистолет, в платя-
ном шкафу — портфель. В нем Мишин нашел транзис-
165
торный приемник и довольно легко определил, что это
портативная рация. К ней прекрасно подходил, соединя-
ясь штырем, импульсный аккумулятор, исполненный в
виде портсигара. Осмотрев портфель, Фомин потребо-
вал от Орлова открыть потайное отделение, в котором
прощупывались какие-то детали. Это были миниатюрные
наушники, ключ. Там же находилась пачка денег в круп-
ных купюрах, какая-то металлическая коробка и еще то-
мик стихов. Осмотрев книгу, Фомин плотно сжал ее и тут
же отпустил. Разжав, дал раскрыться. Обнаружились
страницы, которыми пользовались чаще других.
— Двести шестьдесят шесть. Ключ здесь? — спросил
Фомин Орлова.
— Да. Разрешите закурить.
— Курите. «Под кожей статуи Свободы», — прочитал
Фомин название поэмы. Майор Малыгин с интересом
наблюдал за действиями Фомина.
Между тем из спальни хозяев принесли шкатулку, в
которой лежали игрушечный, на первый взгляд, печат-
ный станок, флакон с черной краской.
— Вы с продукцией этой мини-игрушки еще не знако-
мы, Петр Петрович?
— Нет, не приводилось, — пожал плечами майор.
— Это, знаете ли, типография. Потом объясню, —
сказал Фомин и обратился к арестованным: — Возьмите
необходимые вещи.
Взяв у жены Волкова подписку о невыезде, оператив-
ная группа выехала в управление. Фомин тотчас связался
с Михайловым и доложил о результатах.
Глава XIV
1
— Не будем откладывать знакомства, — сказал Ми-
хайлов,— давайте начнем.
— Давайте, — Фомин раскрыл дверь.
В кабинет ввели молодого загорелого мужчину в се-
ром костюме, светло-русые волосы выцвели, под глаза-
ми лежали темные тени.
— Садитесь. — Михайлов указал на стул у небольшо-
го стола в углу кабинета. — Начинайте, Сергей Евгенье-
вич, а я послушаю.
Последовали первые формальные в таких случаях
вопросы, и, когда Орлов ответил на них, Фомин спросил:
— Ваша экипировка — красноречивое свидетельство
того, кем вы являетесь. Согласны?
- Да.
Далее Фомин повел следствие так, как они заранее
спланировали с полковником.
— Хочу предупредить, — сказал Фомин, — нам уда-
лось проследить ваш путь с момента прибытия в страну
и до вчерашнего дня. Следов на своем пути вы оставили
куда более чем достаточно. Итак, напоминаю, вы появи-
лись у нас в июне сего года в качестве спутницы... секре-
таря...
— Вернера Фукса..,
— Кто он?
— Немец шведского происхождения.
Было видно, что Орлов сразу решил выкинуть «бе-
лый фраг». Все сказанное следователем, очевидно, не
вызывало у него сомнения. А откровенность, это он хо-
рошо знал, может принести смягчение наказания.
Чтобы Орлов еще больше утвердился в осведомлен-
ности органов государственной безопасности, Фомин до-
бавил:
167
— В Москве вы под фамилией Юрьев остановились
у Вадима Петровича Кисляка. От него, когда почувство-
вали, что почва заколебалась, перебрались к Дроновой.
Затем, желая окончательно замести следы, женились на
Локшиной...
— В женитьбе сыграли роль чувства, а не расчет, —
сказал Орлов, решив выиграть время. А мысль работа-
ла лихорадочно. Игра проиграна. Тогда какой резон лгать
и выкручиваться? На свою профессию он смотрел так
же, как и на любую другую, только связанную с опреде-
ленным риском, за который ему хорошо платили. Если
бы «Славянской миссии» или тому же Брауну потребова-
лось, чтобы он поехал в Англию или куда-нибудь в Юж-
ную Америку, — он поехал бы. Работа есть работа. Но
Орлов все же хотел убедиться: так ли уж известен этим
людям каждый его шаг? Например, убийство Божкова.
Там, казалось, было все «чисто» и без свидетелей, так что
вряд ли они знают об этом. Если бы в тот раз шли по его
следу, скрутили бы сразу. На остальное нужно соглашать-
ся. И он подтвердил:
— Все верно. Кроме Ольги...
— Начало разумное, — одобрил Фомин и включил
диктофон. — Вот и давайте подробнее, все с самого на-
чала.
— Пожалуйста, я готов... — И он начал рассказывать
о том, что было связано с заданиями одного из руково-
дителей «Славянской миссии» Хааса. Рассказ продолжал-
ся более часа. В нем было много важных для следствия
подробностей. Но начисто отсутствовал Божков.
— Хорошо, — сказал Михайлов. — Теперь я хотел бы
уточнить лишь некоторые детали. Из ваших показаний
усматривается, что вы являетесь эмиссаром-проповедни-
ком идей так называемой «Славянской миссии», центр
которой находится в Стокгольме и ставит своей задачей
распространение у нас евангелистского учения в своем,
так сказать, толковании — я имею в виду антисоветчину.
И еще — создание евангелистских общин путем вовлече-
ния вновь обращенных в организацию. Печатание раз-
личных листовок, далеко не всегда религиозного харак-
тера, информацию центра о положении в нашей стране
верующих и материалов, компрометирующих советский
образ жизни. Да?
168
— Да, так,
— Вы, значит, представляете здесь, так сказать, центр
«миссии». Вы воспитывались, как сказали, на евангелист-
ском фундаменте, учились в их школе, готовясь стать
проповедником. Меня, лично меня, будем считать это
простым любопытством, интересует: вы сами, молодой
образованный человек, верите в бога, в учение евангели-
стов?
— Я их знаю в совершенстве. В детстве и юношестве
я искренне верил. Позднее, уже в школе, когда стал сы-
ном, точнее, пасынком главных, так сказать, магистров,
занимающихся распространением веры, она, признаюсь,
несколько рассеялась. Ведь мне пришлось изучать мир
еще и таким, каков он есть. Иначе бы я не смог сущест-
вовать в новой обстановке. Общаться с людьми инако-
мыслящими. Я должен был изучать жизнь многих стран,
их историю, основы различных идеологий. Я должен был,
хотя бы в общих чертах, разобраться, что такое социа-
лизм, коммунизм. Мне были понятны перспективы: ког-
да-нибудь я должен был нести веру сюда, в Россию...
— Ну и что же вы для себя открыли?
— Мне не нравится социализм. Я привык жить и мыс-
лить по-иному. И несмотря на длительную подготовку к
жизни в условиях России, не сразу воспринял ваши по-
рядки, образ мышления людей. Невозможность все ку-
пить за деньги, фанатичную, если хотите, заинтересован-
ность граждан в судьбе хозяйственных планов государ-
ства и пренебрежение к своей судьбе, к делу личного
обогащения. Рядом с исполнением великолепных, на мой
взгляд, законов можно встретить спокойное созерцание
непорядков. Люди живут, не боясь экономических спа-
дов, зная, что им обеспечено содержание в старости.
Это, наверное, хорошо. Люди, как мне показалось, не
боятся потерять работу, а это один из стимулов добро-
совестного труда. Я твердо усвоил это в странах свобод-
ного мира. Я не могу осознать спокойствия ваших сооте-
чественников за личное будущее в расчете на одну толь-
ко пенсию. Чепуха. Спокойным может быть только тот,
у кого солидная сумма в банке.
— Ну что же, судя по вашим рассуждениям, наша
действительность добавила пищи вашему уму. То, что
для вас пока непостижимо, понятно нам, выросшим в
169
этом обществе. Но мы отвлеклись. Вы-то засланы сюда
изучать души людей, пытаться отравлять их тем ядом,
которым наполнены ваши издания. Неужели ваши идей-
ные вожди и в самом деле рассчитывали, что все
эти гнилые зерна упадут на благодатную почву и взра-
стут?
— Попав сюда, я очень скоро понял, что это по мень-
шей мере наивно. Люди у вас, с нашей точки зрения,
действительно «инопланетные» и заветы Христа, наше
учение...
— Значит, Христа больше устраивают страны, в ко-
торых диктат капитала, монополий?
— Зачем же так? Христос думал о душах человече-
ских. Ему важны были лишь души людей, их духовная
жизнь. Все остальное — материальная, мирская жизнь —
так или иначе было злом, и заботу об этом можно было
предоставить кесарю.
— Так кто же вложил в руки евангелистского пропо-
ведника пистолет: бог или кесарь? А если кесарь, то как
же бог мог спокойно взирать на это? Ведь ему нужны
Души.
Орлов замолчал.
— Теперь другое. И советую быть здесь тоже откро-
веннее. Фукс, как нам известно, связан не только с «мис-
сией», так же, как и ваш отец. Радиостанции, с которыми
он сотрудничает, имеют вполне определенного хозяина.
И тот, кто руководил Кисляком, не простой миссионер.
Так что для вас же лучше, если начнете говорить сразу
же, без игры в кошки-мышки, кто еще является ва-
шим шефом.
Орлов ответил не сразу:
— Был еще некий Джон Браун. Он готовил меня для
заброски в СССР. Скорее всего, он работник ЦРУ, так
что одна из задач касалась непосредственно интересов
«миссии», другая... Другая исходила от этого Брауна.
Он на последнем этапе подготовки являлся фактически
идеологом и проводником специальных акций, направ-
ленных против вашей страны . Интересовали его вопросы
военно-экономического характера.
•— Это ваше личное умозаключение или вы распола-
гаете какими-либо конкретными сведениями? — спросил
Фомин.
170
— Личное, основанное на собственных наблюдениях,
плюс подготовка «Миссии Януса», как он зашифровал
акцию по моей засылке к вам.
— Ладно, на сегодня достаточно,— сказал Михайлов.
— Так как ваше мнение, Сергей Евгеньевич? — спро-
сил полковник, когда Орлова увели.
— Мне кажется, начало обнадеживающее. Надо бу-
дет как следует проанализировать показания. Не знаю,
как подступиться к факту его кратковременной отлучки
из Москвы. Об этом рассказывал Кисляк.
— Листовочки в Приднепровске? — Михайлов улыб-
нулся. — Подумайте. Ведь они могли быть отпечатаны
как раз на таком же станочке, что изъят на квартире Вол-
кова.
— Действительно, тут что-то есть. — Фомин с восхи-
щением посмотрел на своего начальника. — А я ведь о
них и не вспомнил.
— Некогда тебе было, Сергей. — Михайлов встал и
пошел к двери. Потом обернулся. — Вот что, не вороши
пока при допросах факт гибели Божкова. Так лучше.
Я знаю, что ты устал, Сергей. Но ничего не поделаешь.
На твоих плечах еще Попов. Не откладывай его очной
ставки с Кисляком. Удалось кое-что выяснить о той поре,
когда Попов был еще Горбачевым? Мне некогда было
посмотреть справки, передал их сразу вам.
— Я уже посмотрел, Юрий Михайлович. В докумен-
тах есть Горбачев Николай Николаевич, двадцатого года
рождения, уроженец Мурома. В сорок втором году
окончил Варшавскую разведывательно-диверсионную
школу. Дважды, в сорок втором и сорок третьем, забра-
сывался в наш тыл. Награжден Железным крестом и
бронзовой медалью «За храбрость». Служил в РОА1,
имел звание лейтенанта. Потом его следы затерялись.
— Богатый послужной список. Про Кисляка у него не
спрашивали?
— Знакомство с Кисляком начисто отрицает.
1 РОА — русская освободительная армия, созданная по указа-
нию Гитлера в 1942 году из числа изменников и предателей Родины
и националистов различного толка. Командовал РОА предатель Вла-
сов, впоследствии приговоренный к смертной казни.
171
— Может быть, завтра и устроим встречу?
— Хорошо. Если не возражаете, с утра.
— Согласен. Знаете что, захватите меня, — сказал
Михайлов, — может быть, и помогу вам...
2
Кисляка привели первым. Когда Фомин объявил, что
сейчас будет проведена очная ставка между ним и Гор-
бачевым-Поповым, Вадим Петрович заерзал на стуле,
стал оглядываться на дверь, но в глазах его Фомин про-
читал не испуг, а скорее всего нетерпение.
Попов вошел твердым шагом, безучастным взглядом
оглядел присутствующих и, может быть, несколько доль-
ше задержал взгляд на Кисляке. Сел.
Фомин, давая возможность арестованным присмот-
реться друг к другу, заполнял шапку протокола допроса.
— Итак, — начал он, — сейчас между вами будет
проведена очная ставка. Что это такое, надеюсь, вы зна-
ете. Вопрос к арестованному Кисляку-Меленхевичу: вам
знаком мужчина, который сидит перед вами?
— Да. Это Горбачев Николай Николаевич, он же По-
пов Николай Васильевич.
— Где вы с ним встретились впервые?
— Я познакомился с ним в сорок третьем году в ла-
гере военнопленных под Тарту. Он завербовал меня для
работы на немецкую разведку.
— Вопрос к арестованному Попову Николаю Василь-
евичу. А вы знаете мужчину, сидящего перед вами? —
продолжил Фомин.
Попов хмурым взглядом несколько секунд разгляды-
вал Кисляка, затем, безразлично отвернувшись от него,
сказал:
— Да, знаю. Это Меленхевич Петр Степанович, он
же Кисляк Вадим Петрович. — После небольшой паузы
добавил:—Я имею заявление: прекратите очную став-
ку. Я намерен давать чистосердечные показания...
Кисляка увели.
— Разрешите трубочку, гражданин майор, — попро-
сил Попов.
Фомин достал из стола кисет и трубку, дождался,
пока Попов набьет ее и раскурит. Потом предложил:
172
— Что ж, начинайте. Но учтите, нам известно то, что
не знает Меленхевич. Он знает вас лишь как агента-вер-
бовщика. Мы же знаем значительно больше. Мой со-
вет — начать свои показания короткой довоенной биог-
рафией, а дальше — рассказом о своей деятельности в
варшавской школе. Это — начало начал. Затем вам нуж-
но будет подробно вспомнить ваши заброски в наш тыл:
куда именно вы забрасывались и с какой целью?
Такого оборота Попов не ждал, и на лице его впер-
вые проявилась растерянность.
— Удивлены? — Михайлов, тихо сидевший до этого
в углу комнаты, встал и пододвинул стул ближе к сто-
лу. — На первом допросе вы назвали ваш арест недора-
зумением и попросили выяснить все получше. Вот мы и
выяснили. Знаем и о наградах, которые в абвере за пус-
тяки не давали, и о вашей службе в РОА.
Замечание Михайлова, видимо, окончательно докона-
ло Попова. Отложив трубку, он согнулся на стуле, обхва-
тив голову руками.
— Пора, пора начинать говорить, — напомнил Фомин.
— Пора так пора, — Попов поднял голову, потер лоб
кулаком и снова повторил, — пора...
Взял трубку, снова раскурил и, сделав несколько за-
тяжек, сказал:
— Записывайте, начальник. Да, я Горбачев Николай
Николаевич, двадцатого года рождения. Родился в Му-
роме. Отец погиб где-то в Туркестане. В тридцать вто-
ром умерла мать. Жил несколько лет у тетки. Связался
с воровской компанией. В тридцать восьмом в Ростове
попался на вагонной краже. Получил два года. Это
вам — мое детство. Подробнее или как?..
— Продолжайте, — сказал Фомин.
— Дальше, значит, так. В сороковом меня освободи-
ли. Нашел старых дружков, махнули во Львов. Весной
сорок первого завалились. Тут как раз началась война, и
так получилось, что из «клетки» нас выпустило гестапо.
Мною заинтересовались в СС: к ним попало мое тюрем-
ное дело. Предложили учиться в разведывательной шко-
ле. Дескать, для цивильной жизни я не гожусь. Свои,
мол, мне прошлое не простят, Я согласился, оказался в
Сулеювеке, под Варшавой, в центральной разведыва-
тельно-диверсионной школе абвера. Изучал там множе-
173
ство разных наук: радио, шифр, подрывное дело, стрел-
ковое оружие. В июле сорок второго выбросили у Мало-
ярославца. Приказали осесть на Московско-Рязанской
железной дороге. Она тогда оставалась главной на свя-
зи с промышленными районами тыла.
— Какими вас снабдили документами? — спросил
Фомин.
— Документы сделали «железные». Выписан из гос-
питаля по болезни, с месячным отпуском на долечива-
ние. Нужна была только крыша над головой.
— И как же быстро вы нашли такую крышу?
— Очень быстро. На Казанском вокзале прихватил
бабенку с легким характером. Она меня — в Раменское,
себе под бочок. Устроился и стал ездить: Москва-Сорти-
ровочная — Люберцы—Раменское. А в пути, конечно, все
видать: какие где передвижения войск, техники, грузов.
Раз в неделю выходил в эфир, передавал данные. Вот,
собственно, и все мои грехи тогда...
— Были, как говорится, фланером1. Ну а как верну-
лись к немцам?
— Документы кончились. И установленное время за-
дания. Велели вернуться. У Кратова в лесу «похоронил»
рацию. Явился в военкомат. Оттуда без задержки на
фронт. Попал удачно—на Смоленское направление. Пе-
решел линию фронта. Назвал немцам пароль «Смоленск,
подполковник Шиммель». Меня — в Псков. Знаете, кто
такой Шиммель?
— Знаем, — сказал Михайлов, — деятель абвера.
Продолжайте.
— Шиммеля я знал лично, оказывается, его перевели
начальником абверкоманды-104, обеспечивающей не-
мецкие армии группы «Норд». Из штаба «Валли» после-
довал приказ доставить меня в центр. Там и наградили
бронзовой медалью. Потом был я принят подполковни-
ком Бауном1 2, начальником отдела «Валли-1».— Рассказать
1 Агент-фланер — от фланировать, то есть передвигаться с ме-
ста на место и вести визуальное наблюдение в заданном районе.
2 Герман Баун — один из старейших разведчиков абвера, с 1921
по 1937 год, прикрываясь дипломатическим паспортом, был сотруд-
ником германских консульств в Одессе, Киеве, Харькове. На отдел
«Валли-1» возлагалась задача организации шпионажа на всем совет-
ско-германском фронте.
174
о школе и абверовских организациях, действующих при
армии групп «Центр» и «Норд»?
— Нет. О них мы все знаем, — сказал Михайлов. —
Перейдем к вашей деятельности агента-вербовщика.
— Это было уже после второй моей выброски в со-
ветский тыл, прошел дополнительную подготовку. В от-
личие от обычных вербовщиков, отбирающих кандида-
тов для школы путем официальных бесед, я переводил-
ся из лагеря в лагерь как военнопленный. Изучал людей,
так сказать, «изнутри».
— Значит, так «изнутри» вы нашли и Меленхевича?—
спросил Фомин.
— Да. Весной сорок третьего, В рабочем лагере под
Тарту. Мне удалось подобрать трех человек. Двоих на-
правили в разведшколу в городе Валга. Меленхевича я
отвез в местечко Тапа. Там готовили агентов-одиночек,
радистов. Потом с Меленхевичем, он носил кличку «Ку-
пец», я столкнулся под Кенигсбергом уже в сорок чет-
вертом. Центральная школа перебралась тогда в Ной-
гоф.
— Все ясно. Теперь вернемся к вашей вторичной
выброске в наш тыл, — сказал Михайлов.
— Меня поставили в группу красноармейцев. Среди
них был Попов, попавший на фронт после госпиталя, из
Тамбова. Я его расспросил, как он там лежал, что за ме-
дицинский персонал, распорядок и так далее. На него
потом мне и сделали документы, мол, с обострением бо-
лезни. Родни у него, как я выяснил, не было. А когда вы-
бросили меня, на правах старого знакомого приехал в
Раменское. Хозяйка обрадовалась. Появился я не солда-
том, а уже офицером с наградами. И главное, с день-
гами.
— Какое было задание? — спросил Фомин.
— Надо было выяснить, почему перестал работать
агент, заброшенный ранее. Установил, что тот провалил-
ся. В это время я поменял квартиру. Познакомился в
электричке с девушкой, вернее, с девочкой. Потом она
стала моей женой. Не официально, конечно. Тогда ей
было шестнадцать.
— Эти подробности, вы считаете, делают вам
честь?
175
— Они имеют отношение к дальнейшему. После воз-
вращения я доложил о знакомстве с Анной, объявив,
что имею в Москве базу. Начальство похвалило. Тогда
я получил Железный крест и звание лейтенанта РОА.
По распоряжению Бауна меня направили в Варшаву на
работу в зондерштаб «Р».
— Зондерштаб «Р» — особый штаб «Россия», — про-
комментировал Михайлов. — Его создали в сорок вто-
ром, как особый разведывательный орган на базе «Вос-
точного бюро национально-трудового союза». Дис-
лоцировался в Варшаве, в доме семь по Хмельной
улице.
— Точно так, — поддакнул Попов. — Там была выве-
ска «Восточная строительная фирма Гильген», Руководил
зондерштабом «Р» бывший полковник белой армии
Смысловский. Работало в нем много детей белоэмигран-
тов, активных членов НТС.
— О себе, пожалуйста, — сказал Фомин.
— Когда мне стало ясно, что немцы проигрывают
войну и что поставил я не на ту карту, начал думать, как
выйти из игры. Школу расформировали. Заместитель на-
чальника по агентурной работе капитан Редер (а я знал,
что он Рудин) поинтересовался Меленхевичем. Я понял,
что и его, как меня, внедряют в советский тыл. Редер
лично отвез меня в Славицы. Предупредил, что меня бу-
дут искать у Анны. Вот, пожалуй, и все. Потом нашли они
меня.
— А как вы были переброшены?
— Да просто. Оставили отсидеться в убежище. Ча-
сти Красной Армии прокатились через меня. Вышел с
теми же документами на Попова, которые имел в сорок
третьем. Пришлось в них кое-что добавить, различных
там печатей и отметок. В районе тыловых частей угодил
под бомбежку. Легко раненным попал в госпиталь. От-
туда уже с подлинными документами был направлен в
транспортный батальон. Списался с Анной. Выслал ей
денежный аттестат. После войны меня задерживать не
стали. К тому же по документам я прибавил себе пяток
лет. «Чистый» на законном основании приехал в Моск-
ву. Пошел работать в торговлю. А когда вернулся из ар-
мии отец Анны, зажили мы тихо и спокойно втроем. Все
было благополучно до пятьдесят седьмого года, до того
176
московского фестиваля. Они меня нашли. Хотел улиз-
нуть, уговаривал Анну переехать в другой город, но вос-
противился ее отец. Потом и завертелось.
— Как они вышли на вас?
— По адресу, конечно. Ехал на работу, заметил: ка-
кой-то мужик преследует. Проехал лишнюю остановку,
пошел назад вдоль железнодорожного полотна. Он и
догнал. Показал мою фотографию в форме, с немецки-
ми наградами. Довольно долго беседовали. Я упирался,
мол, обойдетесь. Но он меня скрутил, припугнул разоб-
лачением. Этого первого звали Владимиром. Через два
года он передал меня Рудольфу, а тот Петру Петровичу.
Этот держался долго. И уж потом появился Антон Ва-
сильевич.
— Вы знакомы, значит, с Антоном Васильевичем? —
переспросил Фомин.
— Да что там. Я ведь не дурак. Понимаю: «Купец»
вам все рассказал. Это я шефу Кисляка подставил, когда
хотел оторваться, когда в Приморск уехал. Встретил
Меленхевича на улице, выследил, где он обитает.
Черт меня дернул выследить его. Узнал его новую
фамилию, имя. А то бы и сейчас мы с вами не встре-
тились.
— Между прочим, ваш новый адрес Меленхевичу
дал этот Антон Васильевич.
Попов горько ухмыльнулся.
— Вот гады, и там нашли.
— Вот что, Попов, сами-то вы знали, на кого рабо-
тали?
— Доподлинно не знал. Сведения разные просили.
Что подгляжу — все давай. А на юге хотели, чтобы я им
снимки разных объектов делал. Вот и судите, откуда
они.— Попов помолчал, а потом неожиданно сказал: —
Конечно, в моем положении говорить об этом смешно.
И это не оправдание. Но последний раз, расставаясь с
Антоном Васильевичем, я высказал ему, что если блок
НАТО нападет на мою Родину, это будет безнадежная
для него война. Так и сказал.
— Значит, думаете, НАТО? — спросил Михайлов.
— Полагаю. А может быть, и ЦРУ. Они ведь завла-
дели после войны нашими душами. Списки агентуры
им Гелен передал, если судить по тому, что приходи-
177
лось читать, Да, в общем, одна шайка-лейка. Заметано.
— Вот что, Попов. Раз уж вы решили чем-то нам
помочь, то ответьте на такой вопрос: какие у вас были
выходы на Антона Васильевича?
— Да, решил все начистоту, граждане начальники,
хоть знаю: ничего мне не светит. Анюту только жалко,
удар для нее. Так, значит, вас интересует связь моя с Ан-
тоном Васильевичем? А все просто. Есть телефон — дам
его вам. Всегда там женщина отвечает, Я говорю: «Эду-
арда Петровича», или наоборот: «Петра Эдуардовича».
Она отвечает: «Ошиблись», и сразу кладет трубку. По-
том мы встречаемся на другой день после звонка в Из-
майловском парке у «Чертова колеса» в девятнадцать
часов. Если что-то мешает, на следующий день в четыр-
надцать часов в фойе кинотеатра «Россия». Становимся
в кассу друг за другом, берем билеты на один сеанс,
обычно выходит, что рядом. Долгих разговоров не ведем.
Так у нас было. Попробуйте... Может, и мне это зач-
тется?..
Допросы, допросы, очные ставки... Все вдруг оконча-
тельно сошлось в один утомительный процесс. И только
нужно было четко определять, что же на данный день и
час главное. Кого о чем спросить раньше? Что с чем
увязать? Хвосты неотгаданных загадок тянулись еще за
«Пророком», И нельзя тянуть с этим Антоном Василье-
вичем. И выяснить связь между листовками, появивши-
мися в Приднепровске и поездах в районе этого горо-
да, и печатной машинкой, взятой у Волкова в Пскове.
Хорошо, что Волкова взял на себя Мишин. И хорошо, что
Михайлов активно помогал и советом, и делом, прини-
мая участие в допросах.
Сергей Фомин недосыпал. Ведь к каждой новой
встрече с арестованными нужно было придумывать ход,
«сценарий» и даже «декорацию». Вот и сегодня так.
Прошло всего несколько часов после допроса Попова-
Горбачева, а теперь — Орлов. Пообедал на скорую руку,
что-то невнятно отвечал товарищам по столу, не вникая
в суть разговора.
«Ну вот, сцена готова для следующего акта», — ус-
тало улыбнулся Фомин, разглядывая нехитрую «декора-
цию», устроенную на своем письменном столе. Справа,
поближе к стулу, на котором должен быть сидеть Орлов,
178
он положил стопку листовок, присланных из Приднепров-
ска. Попросил привести Орлова.
Дав арестованному время осмотреться, Фомин де-
лал пометки в блокноте, наблюдая, как тот пытается рас-
смотреть, что лежит на столе следователя. «Гляди-ка,
трюк сработал». И Фомин определил, что пора исправ-
лять свою «оплошность». Он листом бумаги накрыл ли-
стовки.
— Вспомните хорошенько наш вчерашний разговор,
прежде чем отвечать на вопрос, который я сейчас вам
задам.
— Вы сомневаетесь в моей искренности? Буду гово-
рить правду и только правду, учитывая, что на Руси го-
ворят: «Повинную голову мечь не сечет», — Орлов ста-
рался поймать взгляд следователя, определить его мы-
сли.
— Есть такая пословица, и она даже, знаете ли, за-
креплена законодательно в нашем уголовном кодексе.
Но все решает суд. А вопрос такой: куда и с какой целью
вы выезжали в конце июля?
Хоть Орлов и ожидал этот вопрос, но почувствовал,
что к нему он меньше всего готов. Вопрос вызвал в нем
бурю противоречий. Как же быть? С одной стороны,
обещание, данное отцу: беречь Яценко. С другой — этот
майор, кажется, знает о нем все. И эти листовки, которые
он разглядел на столе... Этими козырями следователь,
бесспорно, мог припереть его к стенке, а если еще и
Яценко взят? Тогда он просто будет выглядеть лжецом.
У Орлова и в мыслях не было, что листовки могли быть
изготовлены кем-либо другим, а не Яценко. — Неужели
старик так быстро провалился? А, ладно, что там, в кон-
це концов каждый знает, на что идет и сам в ответе за
себя,— решил он.
— В июле я на несколько дней выезжал в Придне-
провск. Там установил связь с Семеном Тимофеевичем
Яценко.
— Кто вас послал туда? Это задание Хааса или Бра-
уна?
— Ни того ни другого. Я должен был сам найти себе
помощников. А Яценко назвал отец. Это его старый то-
варищ. Кто мой отец, вам, я думаю, известно? — Орлов
вопросительно посмотрел на Фомина.
179
— Продолжайте по существу вопроса. Кто такой
Яценко? — И Фомин тут же добавил: — По вашим дан-
ным.
— По специальности, я знаю, он врач-терапевт. Это
все, что я знаю. Я прожил у него около недели. Он обу-
чился работе на печатном станке. Оставил инструкции
по линии «миссии», тайнопись.
— И все? Что вы еще делали в Приднепровске?
Орлов задумался. «Как поступить? Сказать или нет о
Мигунко? Не скажу, все равно вытащат это дело на свет
божий. А может, Яценко уже показал?..»
— Что же вы замолчали, Орлов?
— Просто я восстанавливаю в памяти детали одной
нашей совместной акции: вербовки некоего Мигунко
Бориса Карповича.
— Детали, это уже хорошо,— как можно спокойнее
и равнодушнее сказал Фомин, чувствуя, что навел Орло-
ва на какую-то «стену», которую тот не может психоло-
гически прошибить. — Так как же вы вербовали Мигунко?
Может быть, будут расхождения в наших сведениях.
Услышав слово «сведения», Орлов заметно оживился.
И, словно забыв о своем положении, не без хвастовства
описал обстоятельства и все, что им сопутствовало.
— Надеюсь, теперь вы мною довольны. Я рассказал
все.
— Условно да. Что касается Мигунко, вы упустили
немаловажную деталь. Его адрес.
— Извините. Я считал, вы его знаете, — Орлов пом-
рачнел, чувствуя, что совершил оплошность. Но адрес
назвал сразу, — улица Ясенева, дом тридцать один, квар-
тира сто тринадцать.
— Чтобы закончить с Приднепровском, назовите еще
и адрес Яценко. Я хочу проверить...
Эти слова Фомина прозвучали для Орлова, как удар
грома. Неужели он ошибся? Неужели они ничего не зна-
ли? Тогда откуда эти листовки? Он безропотно назвал
адрес Яценко.
— А теперь расскажите, когда и при каких обстоя-
тельствах вы пользовались радиопередатчиком? — по-
шел дальше Фомин, почувствовав, что выиграл важное
сражение и нигде не переиграл.
— Когда был с Ольгой на юге, передал всего одну
180
фразу. Ее содержание: «Янек ищет дядю». Запрашивал
центр, предупрежден ли дядя Василий Константинович,
проживающий в Пскове, о возможном моем у него по-
явлении. Потом по «Рэдио Транс Юроп» из Лиссабона
проповедник Пейсти в своей еженедельной передаче на
Советский Союз произнес фразу: «Христос с нами». Он
повторил ее трижды, и это был сигнал мне. Означал он:
«Все в порядке».
3
Вечером после доклада Фомина Михайлов пригласил
его группу на совещание. Подвел итоги недели, опреде-
лил направление дальнейших действий. Теперь главным
было побыстрее разматывать клубок связей Готье, ули-
чить его. Материалов, свидетельствующих о несовмести-
мости его деятельности со статусом дипломатического
представителя, набралось более чем достаточно. В деле
была фотокопия донесения из колумбария, имелась ки-
нопленка, как его супруга закладывала почту в тайник,
показания Кисляка. Этого было достаточно для выдворе-
ния Готье из СССР.
— Целесообразно проверить показания Попова, —
продолжал полковник. — И по возможности выяснить,
какие планы строит этот дипломат в отношении своих
людей. Кисляка он, конечно, со счетов сбросил, никаких
иллюзий не питает. А вот Попов для него еще не поте-
рян. И только у него были прямые выхода на Антона Ва-
сильевича.
— Как лучше распределить силы? — спросил Фомин.
— Да, это важный вопрос. — Михайлов посмотрел на
майора с каким-то извиняющимся видом. — Вон Сергей
Евгеньевич даже с лица сдал. Его будем разгружать. Он
пускай плотнее займется Поповым и Готье. У вас, Нико-
лай Петрович, — обернулся он к Мишину, — будет свой
твердый орешек — Волков. Судя по первому допросу,
он будет делать попытки откреститься от обвинений в
антисоветской деятельности, прикрываясь приверженно-
стью евангелистскому учению и прочее. И коль скоро вы
выделяетесь нами в главные теологи, то и карты в руки.
И Дронову не забудьте. Помните показания ее соседки,
которой она давала читать Евангелие, листовки? Опять
181
же необходимо выяснить, откуда у нее появились день-
ги, Полагаю, что тут не обошлось без помощи «миссии».
Орлов показывал, какие солидные средства они отпус-
кают для того, чтобы заполучить в свои сети заблудшие
души. Надо очень осторожно постараться вырвать ее из
этих пут. И выявить тех, кого она, возможно, успела об-
работать, хоть я не очень верю в ее способности. Нужно
будет установить, откуда она получала литературу. Ви-
димо, от той странной подруги жены Кисляка. Дейст-
вуйте.
— Ясно, товарищ полковник, — сказал Мишин.
— Теперь остаются Яценко и Мигунко. — Михайлов
посмотрел на Фомина.— Подготовьте все материалы по
этой, будем считать, автономной операции. Там все по-
нятно, и нужно только арестовать Яценко. В Придне-
провск поедет капитан Николаев. Готовьте документы и,
как говорится, — с богом. Пока же я кое-что подброшу.
Свежее. Николаев, огласите всем, — он протянул капи-
тану бумагу.
Николаев прочитал:
«Москва
Блинову
Весьма срочно!
По материалам розыскного дела на активного немец-
кого пособника, бывшего политсоветника «Абверштел-
ле — Минск» Волкова.
В числе наиболее близких связей с ним, подлежащих,
по установлению, немедленному аресту, подлежат: По-
хальчук, Василь, он же Заблоцкий Юрко, он же Ива-
ницкий Петр Петрович, 1917 года рождения, уроженец
города Минска (по другим данным — города Бори-
сова).
Бухарский Самсон Давыдович, он же Бухаренко, он
же Никольский Витольд Станиславович, 1919 года рожде-
ния, уроженец Ленинграда (по другим данным — города
Риги). Выдает себя за поляка, уроженца Варшавы.
Муромцев Денис Викторович, он же Дальский Воль-
демар Оскарович, он же Мурзовецкий Ярослав Феликсо-
вич, 1913 года рождения, по другим данным 1917, уро-
женец города Одессы (по другим данным — города
Львова).
Крючков Иван Спиридонович, 1918 года рождения,
182
уроженец города Борисова. В 1942 году окончил Бори-
совскую разведывательно-диверсионную школу.
Справка: Зубков Г. С. по приговору Верховного Суда
БССР приговорен в 1947 году к высшей мере наказа-
ния...»
— Ну, как букет? — спросил Михайлов.— Может
быть, Яценко кто-нибудь из них? Вот и разберитесь, то-
варищи.
4
Придет или не придет Готье на вызов? Было очень
важно, чтобы он пришел. Номер телефона, названный
Поповым, действительно принадлежал Готье. Он совпадал
с тем, который получил Мишин, как только в сферу вни-
мания чекистов попала госпожа Готье. И хотя не было
уже сомнений, что он-то и есть Антон Васильевич, все
же еще раз хотелось иметь тому подтверждение.
Нужна была встреча, подтверждающая тайную дея-
тельность дипломата, его связи. Фомин, получив все
инструкции на сей счет, должен был сам решать, как
лучше выманить Готье на встречу. Чтобы вызов был
правдоподобней, Фомин подобрал среди сотрудников
человека, голос которого походил на голос Попова. Про-
кручивал пленку, проверял, как получилось, и только тог-
да решился вызвать Готье.
Разговор произошел так, как показывал Попов. Отве-
тил женский голос. «Эдуарда Петровича», — прозвучала
просьба. «Ошиблись», — ответил голос, и трубку сразу
положили.
В восемнадцать пятьдесят Готье появился у «Чертова
колеса». Фомин, занявший удобный для наблюдения уго-
лок, увидел, как дипломат сделал круг по дорожке и ны-
рнул в ближайшую аллею. Потом за ним туда же про-
следовал Брусиловский, по просьбе Фомина осущест-
влявший наблюдение за Готье с момента выезда того из
дома. Собственно говоря, Брусиловский сначала сооб-
щил, что Готье выехал, и только тогда Фомин занял свой
пост наблюдения.
Готье сел на скамейку, достал газету и стал делать
183
вид, что читает. Каждое его движение фиксировалось
фотокамерой.
Начал накрапывать дождь. Готье встал, вынул из кар-
мана плащ, оделся и снова уселся на скамейку с газе-
той, которая теперь намокала и разваливалась. Внима-
тельным прохожим показалось бы странным такое по-
ведение человека: нашел же место, где читать газету,
под дождем... Но Готье ждал. Только минут через два-
дцать, когда газета превратилась в тряпку и стала рас-
ползаться, он поднялся, посмотрел на часы и решительно
зашагал к станции метро. По дороге скомкал и бросил
газету в урну. И это было зафиксировано фотокамерой.
Теперь, убедившись, что Попов ничего не соврал, Фо-
мин доложил о своих наблюдениях Михайлову.
— А газету ту не забыли? — спросил он.
— Нет. Я попросил подвергнуть ее дактилоскопии.
Готье держал ее без перчаток. Газета была мокрая, и не-
известно, что получится. Забавно: он внимательно читал
«Труд» месячной давности.
— Что будем делать дальше?
— Повторим все это завтра в кинотеатре «Россия».
Хорошо бы организовать встречу с Поповым. Но Попов
приболел, и вид его мне не нравится. Готье может почув-
ствовать по одному его виду какой-нибудь подвох.
— Просто у тебя нет времени, Сергей, для подготов-
ки Попова к такой акции. А здесь нужна репетиция, чет-
кая подготовка. Иначе нельзя. Ограничимся констатацией
его прихода в кинотеатр. Зафиксируйте на пленке. А там
посмотрим.
— Может быть, подойти к нему? Задать вопрос, по-
смотреть, как он будет реагировать.
— Спугнете только. Он и так в беспокойстве: Кисляк
подевался неизвестно куда. Наверное, он нашел какие-
нибудь возможности проверить, что в московских боль-
ницах его агента нет. Прервана связь с Орловым, а хо-
зяева, наверное, тормошат: где и что с ним?
— Орлова, как вы говорили, мы ввели в игру с пере-
пиской. Он отправил письмо на подставной адрес, что
жив и здоров. Не думаю, чтобы он играл против себя.
— Как знать? Будущее покажет. Ну что, собираемся
по домам? — посмотрел на часы. — Уже десятый...
В это время раздался телефонный звонок. Полковник
184
снял трубку и назвал себя. По тому, как хмурились его
брови и мрачнело лицо, Фомин чувствовал: полковник
расстроен.
— Быстрее приезжайте. Ждем. Да, да, Сергей Ев-
геньевич тоже здесь.
Михайлов положил трубку.
— Это Николаев, он только что прилетел. До этого
мне звонили из Приднепровска. При задержании Яценко
что-то произошло. А сейчас вот Николаев доложил.
И очень скверно, что Яценко упустили.
— Упустили? — не сдержался Фомин.
— На тот свет упустили, Сергей Евгеньевич. Имей
терпение, скоро все узнаем. Пригласи сюда и Мишина,
если он уже вернулся.
— Да, вернулся. И еще здесь хочет немного порабо-
тать...
Как только приехал Николаев, полковник сказал все-
го одно слово:
— Докладывайте.
— С Мигунко, — начал капитан, — все благополучно.
Он задержан, и начато следствие. С Яценко, — Николаев
вздохнул, — тут произошла осечка. Степень моей вины
определите сами.
— Хватит вздыхать, Владислав Борисович. Не красная
девица. Продолжайте! — Михайлов закурил.
— Все шло хорошо. Пригласили понятых. Без труда
вошли в дом. Яценко отдыхал. Нас впустила его сожи-
тельница Елизавета Аркадьевна Черных. Предъявили ор-
дер. Начали осматривать дом. В первые полтора часа
вел себя Яценко удивительно спокойно. А потом —
взрыв. Это был именно взрыв, иначе не назовешь. Я про-
сматривал бумаги в его письменном столе и среди про-
чих обнаружил почтовую открытку. В ней управление
львовского кладбища сообщало гражданину Яценко, что
денежный перевод на оплату ухода за могилами Мурзо-
вецкого Ф. Б. и Мурзовецкой Е. К. получен, памятники
находятся, мол, в хорошем состоянии. Я вспомнил ориен-
тировку в связи с Волковым. Там тоже фигурировала
фамилия Мурзовецкий. С какой же стати Яценко так пе-
чется о Мурзовецких? — подумал я. А может быть, он
сам Мурзовецкий и скрывается под именем Яценко? За-
держал я ту открытку в руках и положил себе в папку.
185
Яценко заметил мой интерес к этому, казалось бы, не-
значительному документу и начал проявлять признаки
явного беспокойства. А тут один из сотрудников принес
чемодан, обнаруженный в тайнике, оборудованном в
стенке смотровой ямы гаража. Открыли. Там мини-типо-
графия, подобная той, что была у Волкова, пачка денег,
блокнот с заметками о разных заводах Приднепровска.
Хоть это и закодировано, но понять можно. И наконец,
браунинг с двумя запасными обоймами. Но главное, что
меня заинтересовало, это сам чемодан.
— Что же за сюрприз такой? — спросил Михайлов, с
ожесточением раздавливая окурок в пепельнице.
— Именно сюрприз, Юрий Михайлович. На внутрен-
ней стороне крышки опять встречаю Мурзовецкого. Тис-
неная надпись: «Собственность пана Феликса Мурзовец-
кого. Львов. 1938 год». Все это внесли в протокол, пред-
ложили Яценко его подписать. Он подошел к столу, про-
читал документ, положил для подписи. И вдруг рывком
опрокинул стол, разбил лампу, ударом ноги сбил сто-
явшего рядом сотрудника и — в другую комнату.
Я не сразу опомнился. Не ожидал такого. А он выбил
раму и вывалился в сад. Я — через дверь на улицу. Дог-
нали и вдвоем с местным товарищем еле справились с
ним. Здоров как бык, и ведь в возрасте уже. Ну вот, вер-
нули его в дом. Сел он на диван и схватился за сердце,
попросил: «Лиза, дай капли Вотчала». Черных вышла в
другую комнату и вернулась обратно с пузырьком в ру-
ке. Я посмотрел этикетку — действительно, капли Вотча-
ла. Открыл, понюхал на всякий случай. Запах валидола.
Вернул флакончик Черных. Она отсчитала сколько-то ка-
пель, разбавила водой и подала Яценко. Он одним глот-
ком выпил и тут же захрипел, свалился с дивана. Экспер-
тиза показала: капли содержали более пятидесяти про-
центов цианистого калия, — закончил Николаев.
— Да, — сказал Михайлов, — жалко, что так вышло.
Многое мог нам рассказать этот Яценко-Мурзовецкий...
Ну а что с Черных? Она знала, что в капли подмешан яд?
— Нет. Для нее это была полная неожиданность.
— Тогда все, — Михайлов встал. — Завтра к утру на-
пишете подробный рапорт. Приложите к нему акт экс-
пертизы, протокол обыска и занесите ко мне. А сейчас —
всем отдыхать.
186
5
Предложение Фомина совершить небольшую заго-
родную прогулку Орлов воспринял с удивлением.
— А я уж думал, вы обо мне забыли, — сказал он.—
И что же это будет за поездка?
— Так, подышим свежим воздухом, поговорим, —
сказал Фомин.
— Я понимаю, что ваше предложение следует счи-
тать приказом. Поэтому подчиняюсь, как солдат. Кстати,
спасибо вам за то, что мне регулярно приносили ваши
газеты и журналы.
— Рад, что это скрасило вам заточение,— улыбнулся
Фомин. — Однако, машина подана. Сейчас для полной
экипировки вам выдадут ремень и галстук...
Внизу их ожидали Мишин и Брусиловский. В машине
Орлова посадили на заднем сиденье между Фоминым
и Мишиным. «Волга» пересекла Колхозную площадь и
по проспекту Мира выехала к ВДНХ, затем, пройдя мимо
Останкинского дворца и Ботанического сада за гостини-
цами выставки, выскочила к Дмитровскому шоссе и свер-
нула направо.
Было заметно, что Орлов силился угадать маршрут,
но никак не мог определить, куда же его везут. Он заго-
ворил о красоте осенних красок, о теплой погоде, кото-
рая стояла в эту осень. Потом спросил, удалось ли встре-
титься с Яценко.
— Удалось, — сказал Фомин. — И знаете, он вел се-
бя куда проще, чем вы. Но с вами сложнее вести дис-
куссии на религиозные темы. Вы, так сказать, эмиссар
центра, а он в сравнении с вами выглядит просто ате-
истом.
— Но у меня иное воспитание, — Орлов улыбнул-
ся.— Все евангелистские «прививки» мне были сделаны с
детства.
— Мы ведь уже знаем, что вы исповедуете не только
евангелизм, — заметил Фомин.
Орлов замолчал, задумался.
— Сколько корзин у шоссе! — сказал Мишин.—
В этом году отличный урожай яблок.
— А по какому шоссе мы едем? — спросил Орлов.
— По Дмитровскому, — ответил Фомин и стал внима-
187
тельно наблюдать, как отреагирует на его слова Орлов.
Но тот, видимо, так и не догадался, куда его везут, хотя
машина миновала узкий мост через канал. Только когда
увидел указатель «Катуары» и машина свернула влево,
брови его заходили и на щеке выступили желваки.
— Куда же мы едем? — спросил он.
— Не узнали? — спросил Мишин. — Вы ведь здесь
уже бывали. Месяца два назад. Не припомнили?
Орлов пожал плечами и больше не вымолвил ни сло-
ва, пока машина не остановилась на опушке леса.
— Выйдем, — сказал Фомин, и в голосе его прозву-
чали металлические нотки. — Теперь оглядитесь и вспом-
ните. Вон там дача Божкова.
— Какого Божкова? — Орлов старательно пытался
инсценировать удивление, но бледность выдавала его.
— Андрея Божкова. Знаете такого?
— Понятия не имею.
— Хорошо. Ведите нас, Николай Петрович, — обра-
тился Фомин к Мишину.
— Вспоминаете? — сказал Мишин. — Вон там справа
детская футбольная площадка. Вы шли за Божковым
здесь. Потом свернули вслед за ним влево на просеку.
Идемте.
Орлов неохотно зашагал за Мишиным, следом Фомин
и Брусиловский.
— Отсюда вы побежали, так? — спросил Мишин.
— Не останавливайтесь, Орлов, — строго сказал сза-
ди Фомин. — Хоть осень и перекрасила лес, но вы, на-
верное, уже поняли, куда мы идем. К тому самому мес-
ту, где вы совершили еще одно свое преступление.
Орлов опустил голову и, еле переставляя ноги, по-
шел за Мишиным.
— Вот к этому дереву вы подтащили его, когда он
потерял сознание.
— Он жив? — хрипло спросил Орлов.
— Мы можем в подробности рассказать, как Божков
был завербован. Как вы нашли его в Москве. О ваших
свиданиях на Суворовском бульваре, о почте, которую
вам через него передавали представители торговых
фирм. Наконец, о деньгах, которыми вы хотели возна-
градить Божкова.
— Он жив? — снова спросил Орлов.
188
— Вопросы задаю я, — сказал Фомин. — Вы совер-
шили покушение на жизнь человека, которого я назвал?
— Вы же рассказали даже детали происходившего
здесь. Трудно что-нибудь возразить.
— Вот и хорошо, — сказал Фомин. — Этого пока до-
статочно. Когда мы водворим вас в камеру, вам предо-
ставится возможность на бумаге выговориться, и чем
полнее, тем лучше для вас. Вы хоть как-то очистите свою
Душу.
— А потом? — спросил Орлов.
— Потом будет суд...
ОГЛАВЛЕНИЕ
Глава I ..... . ...... 5
Глава II.................................. 15
Глава III . 26
Глава IV....................................34
Глава V ..... 56
Глава VI....................................71
Глава VII ..................................84
Глава VIII.................................101
Глава IX...................................110
Глава X . 123
Глава XI ..................................131
Глава XII..................................142
Глава XIII.................................153
Глава XIV..................................167
Фесенко И. М.
Ф44 «Пророк» оставляет следы. М., «Сов. Россия»,
1979.
192 с.
В повести рассказывается о подрывной деятельности империалистических
разведок, использующих реакционные религиозные и псевдорелигиозные
центры капиталистических государств. Автор разоблачает антисоветскую дея-
тельность организации «Славянская миссия», знакомит с многотрудной рабо-
той советских чекистов. В повести использован фактический материал.
11302—082
ФМ.105(03179 87-79 0804000000 Р2
Игорь Михайлович Фесенко
«ПРОРОК» ОСТАВЛЯЕТ СЛЕДЫ
Редактор О. А. Ермилина
Художник Р. А. Казаков
Художественный редактор В. А. Бондарев
Технический редактор О. Ю. Цишевская
Корректор А. 3. Лазуткина
ИБ № 426
Сдано в наб. 11.07.78. Подл, в печать 14.02.79. А04553.
Формат 84Х 1О8’/з2- Бумага типографская № 2. Гарнитура
журнальная рубленая. Печать высокая. Усл. п. л. 10,08.
Уч.-изд. л. 9,36. Тираж 50.000 экз. Заказ № 1358. Цена
55 к. Изд. инд. ХД-89.
Издательство «Советская Россия» Государственного комитета
РСФСР по делам издательств, полиграфии и книжной торговли.
Москва, 103012, проезд Сапунова, 13/15.
Книжная фабрика № 1 Росглавполиграфпрома Государственно-
го комитета РСФСР по делам издательств, полиграфии и книж-
ной торговли, г. Электросталь Московской области, ул. им. Те-
восяна, 25,