СВ. Волков
Элитные группы
традиционных
ОБЩЕСТВ
МОСКВА
УНИВЕРСИТЕТ ДМИТРИЯ ПОЖАРСКОГО
2017

УДК 93/94
ББК 63.3
В 67
Подготовлено к печати и издано по решению
Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского
Волков, Сергей Владимирович.
В 67 Элитные группы традиционных обществ.— М.: Русский фонд содействия
образованию и науке, 2017. — 352 с.
ISBN 978-5-91244-221-6
В книге рассматривается структура и номенклатура элитных социальных групп
в различных традиционных (до начала XX в.) обществах Востока и Запада.
Затрагиваются такие вопросы, как правовое обособление элитных групп, их численность и
удельный вес в населении, порядок их комплектования и уровень
самовоспроизводства. Рассмотрена также взаимосвязь традиционных сословных и новых
функциональных (офицерства, чиновничества, неслужилой интеллигенции) элитных групп
при разложении традиционных обществ в Европе в XVIII-XIX вв.
УДК 93/94
ББК 63.3
ISBN 978-5-91244-221-6 © Волков С. В., текст, 2017
© Яковлев В. Ю., дизайн и оформление обложки, 2017
© Русский фонд содействия образованию и науке, 2017

Содержание
предисловие 4 (256)'
1. Элитные группы (функциональная
И ЦИВИЛИЗАЦИОНН АЯ типология) 9 (259)
2. Структура элиты традиционных обществ.
Номенклатура элитных групп 25 (262)
3. Численность элитных групп
и их удельный вес в населении 95 (287)
4. Комплектование и уровень самовоспроизводства
элитных групп 119 (298)
5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСЛОВНЫХ и функциональных
групп при разложении традиционных обществ 217 (328)
Заключение 244
примечания 256
об авторе 342
В скобках указаны страницы, на которых приведены примечания к
соответствующим разделам.

ПРЕДИСЛОВИЕ
Всякое общество в социальном плане принято изображать в
виде пирамиды, образованной иерархией социальных групп,
различающихся статусом, престижем и благосостоянием. На деле,
однако, для традиционных обществ картина несколько иная: на
огромной платформе-основании возвышается небольшая
пирамида, поскольку все социальные группы, расположенные
иерархически выше массы «простого народа», вместе взятые
составляют лишь несколько процентов от всего населения. Предметом
нашего интереса в данном случае как раз и являются эти группы
в различных обществах традиционного типа — номенклатура
таких групп, их численность и удельный вес в населении, порядок
комплектования, состав по социальному происхождению и
уровень самовоспроизводства.
Под «традиционными» здесь имеются в виду общества до
начала XX в. (а некоторые афро-азиатские — и несколько позже
этого времени), которые принципиально отличаются от
«массового» общества, вполне сложившегося в Европе и Америке после
Первой мировой войны (что достаточно наглядно сказалось и на
социальной структуре общества, и на конфигурации и составе

ПРЕДИСЛОВИЕ ♦ 5
его элитных групп). Под «массовым» обществом имеется в виду
то, которое начало создаваться примерно с середины XIX в. под
влиянием «промышленной революции» и демографического
взрыва, имевшего место в том столетии. Эти факторы, вместе
взятые, и обусловили явление, которое довольно метко было
названо «восстанием масс». Хотя удельный вес в обществе элиты в
целом не претерпевает радикальных изменений, политические
институты и идеология массового общества настолько отличны
от традиционного, что набор элитных групп существенно
меняется.
Термин «элита», обозначающий некоторое меньшинство,
превосходящее общую массу в некоторых отношениях, в литературе
используется весьма произвольно. В социологии, как известно,
существует целый ряд «теорий элиты», приверженцы которых
понимают под элитой то «лучших по профессии» в каждом слое
(вплоть до «элиты воров»), то индивидуумов, отличающихся
особыми морально-нравственными свойствами, то социальные
«верхи» — высшие по статусу или благосостоянию социальные
группы, то исключительно высший слой лиц, обладающих
политической властью1. Независимо от того, идет ли речь о личных
качествах отдельных лиц или о занимаемом ими по факту
положении в обществе, любой подход исходит из объективного
наличия некоторого занимающего особое положение меньшинства,
вне которого существование общества непредставимо. Как
отмечал один из известных философов XX в.: «То, что "должно быть",
сводится к тому, что быть может, а последнее отвечает условиям
реально существующего... Всякое истинное суждение о чём бы
то ни было зиждется на предварительном коленопреклоненном
созерцании действительности... Вместо того чтобы говорить о
том, что должно быть (а так поступают моралисты и правоведы),
нужно вникнуть в то, что уже есть. Может ли общество жить без
аристократии — вопрос праздный. И, кроме того, однозначно
решенный с первозданных времен: общество без аристократии, без
избранного меньшинства абсолютно невозможно2». При том или
ином подходе круг лиц, относимых к элите, может выглядеть или

6 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
чрезвычайно широким, или слишком узким, или вообще
принципиально неопределенным.
В социологическом же смысле существенны не личные
качества индивидов, а принадлежность их к тем или иным
общностям, которые имеют в обществе статус, выделяющий их из
большинства населения. Поэтому в данном случае под элитой
понимается вся совокупность членов тех социальных групп,
которые занимают положение выше основной массы населения.
То есть слой, насчитывающий в каждой стране по крайней мере
десятки тысяч людей. Основой социальной структуры
традиционного общества, как бы «нулевой отметкой» является «простой
человек» — обычно свободный полноправный
«непосредственный производитель» (крестьянин и ремесленник),
представляющий, как правило, абсолютное большинство населения, ниже
которого стоят различные категории неполноправных — слуги,
личнозависимые, батраки и другие наемники физического труда,
лица презираемых профессий, люмпены, рабы и т. д. Фактически
в традиционном обществе социальные группы, о которых идет
речь, включают всех, кто стоит выше лиц простейших функций:
будь то предприниматель (купец), чиновник,
священнослужитель и вообще любое лицо хотя бы самого простого умственного
труда.
Эти группы здесь и далее условно именуются «элитными
группами». Такой термин выглядит максимально нейтрально и
позволяет уйти от полемики вокруг терминов, связанных с
именованием элементов социальной стратификации общества.
Многообразие социальных групп и различное правовое оформление
их в тех или иных обществах порождает чрезвычайное
разнообразие в терминологии для их обозначения, тем более что даже
такие привычные понятия, как «сословие», как будет показано
ниже, выглядят совершенно не однозначно; дефиниция их
достаточно спорна, и смысл, вкладываемый в них теми или
иными исследователями, бывает весьма разным. Поскольку данная
книга посвящена исключительно наблюдениям над фактической
стороной структуры элитного слоя различных обществ и их ха-

ПРЕДИСЛОВИЕ ♦ 7
рактеристик, столь абстрактный термин как «элитная группа»
представляется наиболее удобным.
Основную проблему для сравнительного исследования круга
вопросов, связанных с элитными группами традиционных
обществ составляет относительная скудость имеющегося
фактического материала. С одной стороны это вызвано объективным
недостатком сведений, а тем более конкретных цифровых данных
для абсолютного большинства не только древних обществ, но
и средневековых азиатских обществ (за исключением разве
отдельных периодов истории некоторых стран Дальнего Востока).
С другой стороны, эти вопросы обычно привлекают весьма
незначительное внимание в науке. В капитальных трудах по
истории отдельных государств и регионов всему перечню проблем,
касающихся элитных групп, обычно посвящено в общей
сложности лишь 3-4 страницы из нескольких сот. Положению в
обществе элитных групп и их характеристикам посвящено некоторое
количество книг общетеоретического3 или обзорного4 характера,
однако там в большинстве случаев приводится весьма
скромный и случайный фактический материал. Монографические же
исследования, посвященные какой-либо из таких социальных
групп, сравнительно редки.
Тем не менее по целому ряду стран, исследования,
посвященные тем или иным элитным группам и позволившие получить по
ним конкретные объективные данные, проводились. Например,
монографии или достаточно обстоятельные статьи такого рода
имеются по раннему5 и среднему6 периодам истории Византии,
по ряду европейских стран — Англии7, Франции8, Германии9,
Швеции10, России11, а также по Китаю12 и некоторым странам
Дальнего Востока13 и Юго-Восточной Азии14. Значительная часть
результатов конкретных исследований или обзоров на эту тему
опубликована в издававшихся в нашей стране и за рубежом
нескольких тематических сборниках статей, специально
посвященных элитным группам разных стран15 или социальной
структуре различных обществ16, а также в отдельных статьях на
соответствующие темы в научной периодике. Наконец, некоторые

8 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
сведения по ряду вопросов, связанных с элитными группами
традиционных обществ содержатся в монографиях,
посвященных истории и государственному устройству тех или иных
государств17. В совокупности все эти данные всё-таки позволяют в
некотором приближении представить себе общую картину
правового положения элитных групп в традиционных обществах,
перечня таких групп в разных странах, численности и удельного
веса в населении их членов, порядка комплектования, состава по
социальному происхождению и уровня самовоспроизводства и
сопоставить ситуацию в странах того или иного цивилизацион-
ного типа.

1. Элитные группы
(функциональная
И ЦИВИЛИЗАЦИОННАЯ типология)
Существуют несколько основных видов элитных групп в
зависимости от того «актива», обладание которым обеспечивает
данной группе первенствующее положение. Таковыми являются:
1) административный ресурс (непосредственное осуществление
властных полномочий); 2) культ (исполнение сакральных и
духовных функций); 3) знание; 4) происхождение; 5) богатство.
Названные активы могут естественным образом совмещаться,
создавая ситуацию, когда одни и те же люди или социальные
группы соединяют в своем лице несколько из них или даже все. Но и в
этом случае обычно какой-то из них является главным,
изначальным, по отношению к которому другие являются производными.
Например, в теократическом обществе правящий слой, хотя бы
эти люди занимали управленческие должности и обладали
наибольшим богатством, — прежде всего жрецы соответствующего
учения, и ведущую роль играет их положение в иерархии
идеологического авторитета, в бюрократическом обществе будет важно

Ю · Волков С. в. Элитные группы традиционных обществ
само по себе положение на служебной лестнице или близость к
трону, в аристократическом — для получения всех иных активов
будет важна знатность происхождения, в плутократическом —
размер личного состояния. Высказывались предположения, что
с наступлением эры «информационного общества» основой
власти, духовного влияния и богатства станет интеллект.
Большинство традиционных обществ были
аристократическими или бюрократическими (хотя и плутократические
встречаются с глубокой древности), в которых правила элита,
условно говоря, «меча» или «пера», то есть для должностных лиц их
положение именно в качестве таковых было определяющим. Связь
их с собственностью или культом, знатность не имели
существенного значения. Причем в Европе аристократические в большинстве
случаев со временем сменялись бюрократическими (так обстояло
дело и в Российской империи, высший слой должностных лиц
которой никогда не был самым богатым слоем, а к началу XX в. почти
вовсе утратил связь с собственностью).
В обществах, порожденных «восстанием масс», на первый
план выходит богатство, и власть часто становится производной
от него (если не брать также свойственные эпохе тоталитарные
идеократические диктатуры, неизбежно носящие
квазитеократический характер). Большинство современных обществ
являются плутократическими, что де-факто признаётся
социологией, которая в основу социальной стратификации и деления
общества на слои кладет не профессиональный, не статусный, не
образовательный, а именно имущественный признак — размер
дохода. В них само по себе занятие высоких государственных
должностей не является самоценным, а лишь производным
(часто на них допускаются и достаточно случайные люди), а для
реального влияния существенно прежде всего положение в сфере
собственности.
В состав элиты (в том смысле, как она здесь понимается) в
любом традиционном обществе обязательно входят лица, могущие
отнести себя хотя бы к одной из следующих групп: родственники
правителей (независимо от занимаемого положения), все члены

1. Элитные группы (функциональная и цивилизационная типология) ♦ 11
высшего в данном обществе сословия (если оно носит
наследственный характер), служители культа, офицеры и чиновники,
лица умственного труда (образованные люди), купцы и
предприниматели (обладающие состоянием, выделяющим их из массы
населения).
Обычно эти группы тяготеют к законодательному
оформлению. Место, занимаемое в иерархии каждой из них не
обязательно прямо прописано в законодательстве, но так или иначе
обнаруживается в различных правовых нормах, касающихся,
например, поступления на службу, допуска в те или иные учебные
заведения, налогообложения и т. д., так что по совокупности
таких норм иерархия вырисовывается в каждом случае достаточно
очевидно. Например, в Российской империи она выглядела
примерно так: 1) потомственные дворяне, 2) офицеры и чиновники,
не достигшие прав потомственного дворянства, 3) духовенство,
4) купцы и предприниматели, 5) лица интеллектуальных
профессий или соответствующего образования, не входящие в
предыдущие группы, 6) частные служащие. За пределами этой
общности остаются ремесленники, мелкие торговцы, крестьяне и лица
наемного физического труда. Приблизительно сходная картина
характерна (при том или ином оформлении или вовсе без него) и
для других европейских стран того же периода.
В обществах иного цивилизационного типа набор
конкретных групп может быть различен, но если попытаться вычленить
общее, то в абсолютном большинстве традиционных обществ
можно выделить пять основных групп: аристократия, служилые
слои, духовенство, купечество (предприниматели) и неслужилые
лица умственного труда. При этом в некоторых обществах ряд
социальных групп, объективно занимающих важное положение
и в любом случае стоящих выше массы населения по
благосостоянию или функциям (например, представители ряда профессий
умственного труда в Риме, купцы в обществах традиционной
китайской культуры, гулямы в мусульманских странах), могли не
считаться престижными с точки зрения государственной
идеологии или общественных представлений, что создавало проти-

12 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
воречие между их ролью в обществе и формальным социальным
статусом (иногда даже рабским).
Аристократия во всех известных обществах складывалась
четырьмя путями. 1. Она представляла собой потомков родовой
верхушки (разных родов), сплоченных вокруг правителя
централизованного государства. 2. Она представляла собой
независимых крупных землевладельцев, при образовании единого
государства конституировавшихся в высшую знать (в ряде случаев
сохранявших свои владения, в ряде случаев — лишенных их или
независимого ими управления). 3. Состояла изначально из
членов правящего рода, разросшегося в заметную социальную
группу. 4. Создавалась правителями из числа заслуженных лиц,
получавших наследственные титулы знатности. Но в ряде обществ
она может вовсе не выделяться.
Из всех терминов, характеризующих высшие слои общества,
термин «аристократия» в литературе употребляется наиболее
абстрактно. В большинстве случаев авторы не связывают с ним
сколько-нибудь определенной для них самих социальной
группы, а употребляют его просто как обозначение высшего слоя
общества. Если же при этом и имеется в виду какая-то
конкретная, социально очерченная группа, то она может быть
самой разной и по численности и по своей природе. В отношении
многих, если не большинства, восточных обществ это имеет
некоторое оправдание, поскольку, действительно, набор высших
групп, претендующих на такую дефиницию, там весьма
многообразен. Тем не менее некоторая ясность в этот вопрос
может и должна быть внесена, и точкой отсчета должно, конечно,
служить европейское понимание аристократии. Не потому, что
европейский тип развития более «нормативен» в рамках
«мировой цивилизации» (скорее, наоборот). Но хотя бы потому, что
вся современная наука (в т. ч. и в современных странах Востока)
по происхождению, используемым методам и понятиям есть
наука европейская.
Для европейских же стран под аристократией совершенно
правомерно подразумевались носители наследственных титулов,

1. Элитные группы (функциональная и цивилизанионная типология) ♦ 13
составлявшие высший слой дворянства, или (при отсутствии
титулов) равноценная им социальная группа. Во всяком случае,
аристократия в европейских странах — это элита высшего,
наиболее привилегированного в государстве сословия (дворянства).
Таким образом, социальное значение термина «аристократия»
состоит в обозначении верхушки высшего в данном обществе
социального слоя (на практике социально открытой, но
наследственной). Причем такой верхушки, которая сама по себе может
быть названа социальным слоем, а не состоит всего лишь из
нескольких десятков человек.
В отношении азиатских стран, особенно дальневосточных,
вопрос стоит сложнее. Употребляя этот термин, дефиниций
обычно не дают, и это понятно: при отсутствии в этих странах
дворянства европейского типа аристократию как бы не с чем соотнести,
и под ней часто разумеется всё то, что напоминает европейское
дворянство в целом, т. е. лица с наследственным (пусть не
всегда юридически оформленным) привилегированным статусом18.
Однако достаточно выбрать те черты, которые определяют
социальную сущность аристократии и соответствуют
совокупности нескольких самых общих критериев. Аристократия,
во-первых, должна представлять собой достаточно заметную численно
группу (т.е. не сводиться к 2-3 десяткам человек), во-вторых,
составлять лишь относительно небольшую часть всего высшего
привилегированного слоя (а не весь этот слой), в-третьих, иметь
наследственный характер, в-четвертых, обладать некоторыми
специфическими атрибутами (титулами, фиксированной
генеалогией, общественным признанием). Ничего удивительного, что
в условиях реалий традиционных восточных обществ круг лиц,
к которым применим термин «аристократия», может быть
различным не только для разных стран, но и для разных периодов
истории одной и той же страны.
Существует мнение, что на традиционном Дальнем Востоке
(в странах ареала китайской политической культуры)
аристократии вообще быть не могло, потому что традиционная
дальневосточная система в принципе не допускала возникновения

14 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
потомственного привилегированного сословия. Действительно,
высший слой чиновничества там не мог юридически обеспечить
своим детям столь же высокое положение в служебной
иерархии (а только гарантировать поступление на службу),
обладатели титулов знатности не могли передавать их по наследству,
члены древних служилых родов, родовитых кланов, «сильных
домов» никак формально не отличались от простолюдинов, если
не были чиновниками, а служили далеко не все члены таких
семей. Наличие аристократии как признаваемой государством
наследственной группы (кроме потомков правителей)
нехарактерно для классических вариантов традиционной дальневосточной
системы.
Однако страны Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии,
находившиеся в сфере влияния китайской культуры, сохраняли
значительный потенциал изначально присущей им
аристократической традиции, которая при ослаблении по тем или иным
причинам китайского влияния прорывалась наружу и проявляла
себя достаточно зримо. Наконец, и в самом Китае
бюрократическое начало не было изначально не только единственным, но
первоначально не было даже преобладающим. Правда, в Китае
аристократическая тенденция была задавлена бюрократической еще
в древности, что и определило в дальнейшем специфику
дальневосточной цивилизации, но и в раннее средневековье было
время, когда в результате завоевания Северного Китая кочевыми
племенами аристократическая тенденция обрела на несколько
столетий «второе дыхание» и весьма отчетливо просматривается
и в период танской, «китайской из китайских», династии19. Ну и в
конце концов, даже в самом Китае аристократия в любом случае
существовала при всех династиях как совокупность
родственников правящего рода, т. е. в том же качестве, в каком она
существовала в Восточной Европе XIV-XVI вв. — в Великом княжестве
Литовском и Русском государстве, где аристократия
ограничивалась носителями княжеского титула (а тогда его могли иметь
только лица, принадлежащие к правящим династиям —
Рюриковичи и Гедиминовичи).

1. Элитные группы (функциональная и цивилизационная типология) ♦ 15
Так что если дальневосточное чиновничество можно
соотнести с европейским дворянством весьма условно, то такой
элемент социальной структуры, как аристократия, всё-таки
является общим для обеих цивилизаций. Разница только в том, что
в аристократических европейских обществах наследственная
аристократия является частью наследственного же
дворянского сословия, составляя его верхушку, и никак принципиально
не отличается от всего высшего сословия, а в бюрократической
традиционной дальневосточной системе наследственная
аристократия, также составляя (правда, часто только в своей части)
верхушку высшего служилого сословия, совершенно по-иному
соотносится с остальной его частью — принципиально
ненаследственным чиновничеством. Здесь она выглядит инородным
телом, представляя собой как бы антисистемный «островок» в
море «меритократической» идеологии и
социально-политической практики.
Служилые слои существуют и занимают привилегированное
положение в любом обществе. Это то, что известно нам как
дворянство. Действительно, наиболее типичной формой этого слоя
являются служилые землевладельцы — лица, обязанные
военной службой и получающие для возможности ее исполнения
земельные наделы (обычно с зависимыми людьми) или право
сбора налога с определенных территорий. На этих же основаниях
получали землю и вообще чины администрации (если в одних
обществах их было очень немного, то в других,
«бюрократических» обществах их было не меньше, а часто больше, чем
военных). Служилые люди в любом случае (практически всегда)
стояли на следующей ступеньке после аристократии (которая обычно
была их высшим слоем). Но их обеспечение не обязательно могло
быть связано с землей, известны (в т. ч. и в очень ранние времена)
различные формы денежной оплаты. При существовании
регулярной армии и развитого государственного аппарата этот слой
был представлен офицерами и чиновниками, в иных случаях —
эволюционировал в этом направлении. Внутри слоя обычно
выделяются высшие и низшие страты. Общее здесь то, что речь идет

16 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
о слое, выполняющем государственные административные и
силовые функции и занимающем привилегированное положение
по сравнению с массой населения.
Духовенство в том или ином виде также присутствует почти
во всех обществах. В теократических оно составляет реально
правящую группу, во многих других, не занимая на деле этого места,
декларируется как высшее или первое сословие. В ряде случаев
оно может занимать довольно скромные позиции среди других
элитных групп, но всегда остается в их числе. В абсолютном
большинстве случаев духовенство было оформлено как особый слой
(сословие). При этом имеется в виду собственно жречество
(которое обычно подразделяется на несколько страт), которое следует
отличать от существующего в ряде конфессий монашества,
представляющего собой в статусном плане всего лишь рядовых лиц,
исключенных в административном и фискальном отношении из
массы населения, но не отличающихся от него ни по трудовым
функциям, ни по образовательному уровню.
Купцы в большинстве традиционных обществ стояли на
низшей ступени (хотя в разное время известны и общества с
ведущей ролью торговой олигархии) среди элитных групп. Почти
везде они осознавались как особая социальная группа, но
часто не были оформлены в отдельное сословие или юридически
не выделялись из более общей группы (напр., «горожан» и т. п.),
хотя были объединены в корпорации. В небольшом числе сильно
бюрократизированных обществ (где соответствующие функции
были делом государства и выполнялись государственными
агентами) этого слоя не существовало.
Неслужилые лица умственного труда обычно не выделялись
в сословном плане или входили в одну группу с низшим
служилым элементом. В традиционных обществах (за исключением
позднего периода, когда начинается разложение традиционного
общества) они были крайне немногочисленны, т. к. сфера их
деятельности, как правило, полностью охватывалась
чиновничеством и духовенством.

1. Элитные группы (функциональная и цивилизационная типология) ♦ 17
***
Элитные группы в зависимости от типа общества могут быть
обособлены в юридические группы (сословия) или существовать
вне законодательного оформления. При этом сословное деление
(при всех формальных его признаках — в законодательстве
прослеживается наличие социальных групп, отличающихся друг от
друга по объему прав и статусу) может вовсе не отвечать
реальной иерархии элитных групп и даже вовсе не иметь к ней
отношения. Фактически по-настоящему сословными являются
только европейские традиционные общества средневековья и нового
времени, а также некоторые древние и раннесредневековые
общества, созданные индоевропейцами (например, Сасанидский
Иран).
Понятие сословия вообще достаточно неопределенно, но если
вычленить общее и бесспорное в многочисленных определениях
и толкованиях данного понятия, то это прежде всего социальная
группа, обладающая юридически зафиксированными правами и
обязанностями и отличающаяся совокупностью, набором
таковых от других социальных групп данного общества. По существу,
«номенклатура» сословий определяется законом (совокупность
прав и обязанностей — понятие юридическое), и если данная
социальная группа не выделяется государством в правовом
отношении, то, строго говоря, сословием она заведомо называться не
может. Когда сословное деление непосредственно зафиксировано
в законодательстве (дается перечень сословий), сословная
стратификация общества не вызывает затруднений; сложнее обстоит
дело, когда в обществе просто имеется ряд социальных групп с
различным набором ограничений и привилегий и особенно
тогда, когда социальные группы выделяются по разным критериям
и человек может быть одновременно членом нескольких из таких
групп, каждая их которых претендует в принципе на название
сословия.
Неоднозначна ситуация с «сословиями» и в традиционных
дальневосточных обществах средневековья и нового времени

18 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
«конфуцианского типа» — ареала распространения китайской
политической культуры. Хотя здесь законодательство
фактически различает целый ряд категорий населения, которые вполне
можно именовать, например, «сословными группами» или
«субсословиями» (чиновники и вообще «образованные люди,
ученые», крестьяне, ремесленники, торговцы, различные виды
неполноправных вплоть до рабов), но по большому счету (и
«официально») сословий только два: 1) полноправные — «добрый
народ» (которым в принципе открыт путь в чиновники через сдачу
государственных экзаменов) и 2) неполноправные — «подлый
народ» (которым этот путь закрыт). «Добрый народ» при этом
охватывает лиц от родственников правителей до рядовых крестьян,
внутри, правда, достаточно четко выстроена
«морально-статусная» иерархия «ученые — крестьяне — ремесленники —
торговцы» (двум последним категориям временами тоже
ограничивался доступ к экзаменам). Де-факто, конечно, привилегии
чиновников (лиц, имеющих общегосударственный ранг (им обычно
наделяются и некоторые категории реально не служащих лиц))
настолько очевидны, что обычно считают возможным выделять
в таких обществах всё-таки три сословия: 1)
привилегированных, 2) полноправных непривилегированных, 3)
неполноправных. Таким образом, в традиционной дальневосточной
системе выделяются как бы три уровня социальной стратификации:
1) дихотомия свободные — несвободные («добрый» — «подлый»
люд), 2) деление этих двух больших групп на 3-4 категории по
принципу объема прав (привилегированные, полноправные,
неполноправные, бесправные), 3) выделяемые законодательством
конкретные социальные группы20.
Наиболее существенно в определении сословия именно
обладание данной социальной группой совокупностью прав и
обязанностей, отличающей ее от других социальных групп, а не
наследственность сословной принадлежности и степень
замкнутости. Об этом приходится упоминать потому, что под влиянием
установившихся в советской науке стереотипов21 обязательным
признаком сословия часто полагают наследственность. Поэтому

1. Элитные группы (функциональная и цивилизационная типология) ♦ 19
приходится встречать утверждения о «несословности», в
частности, дальневосточных обществ именно по причине отказа
социальным группам в этих странах называться сословиями из-за
принципиальной ненаследственности социального статуса их
членов и относительной открытостью, легкостью перехода из
одной социальной группы в другую22. Но это совершенно
неверно (возможно, основано на представлении о Европе XVIII-
XIX вв.), так как для даже самых «сословных» стран Европы,
во всяком случае, до середины XVII в., характерна размытость
сословных границ, и состав даже высшего сословия —
дворянства очень долго вообще четко не фиксировался. В частности,
во Франции вплоть до XVII в. границы его оставались
открытыми. Ротюрные семьи легко могли со временем аноблировать-
ся, если на протяжении двух-трех поколений вели дворянский
образ жизни и вообще «дворянином был прежде всего тот, кого
общество признавало таковым»23. Собственно, круг родов,
принадлежащих к высшему сословию, практически никогда там не
фиксировался (в отличие, между прочим, от Китая VII—VIII вв.)
даже в XVIII в.24
Вообще считать обязательными признаками сословия
непременную наследственность социального статуса и замкнутость
совершенно неверно. Одновременно оба этих признака присущи не
сословию, а касте, и именно их наличием каста отличается от
сословия (хотя сама каста представляет собой, конечно,
разновидность сословного деления). Замкнутых сословий вообще
практически не встречается (даже к клану правителя, если
рассматривать его как сословие, можно было быть причисленным
благодаря браку с его представителями, усыновлению или дарованию
фамилии). Что же касается наследственности, то, действительно,
в большинстве случаев сословная система общества
предполагает наследование социального статуса. Иногда такое наследование
юридически обязательно, в других случаях оно имеет место в
силу естественных причин. Можно сказать, что сословия
закономерно тяготеют к наследственности. Однако это не значит, что
всякое сословие обязательно должно быть наследственным.

20 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Совершенно очевидно, что общество может или быть
сословным, или не быть таковым, т. е. не может существовать
положения, при котором в обществе часть населения находится вне
сословий или имеется одно-два сословия, а остальное население —
«вне сословий» (в этом случае оно неминуемо также образует
сословие, ибо противопоставляется в правовом отношении тем
группам, которые признаются сословиями — по этому
принципу, в частности, выделялось «третье сословие» во Франции).
Так что если считать обязательным признаком сословия
наследственность социальной принадлежности, то придется отказать
в праве именоваться сословиями целому ряду сословий даже
«классических» сословных обществ, например, русскому
купечеству или европейскому духовенству (о наследственности
последнего в принципе не могло быть речи по причине целибата), хотя
в обоих случаях законодательство прямо называет эти группы
населения сословиями. Таким образом, в «классических»
сословных обществах (Франция, Россия), законодательством которых
к тому же прямо указан перечень сословий,
предусматривается, что одни сословия могут пополняться путем наследования, а
другие — нет. Наиболее последовательно сущность сословий
выражена в российском законодательстве, где они именуются
именно «состояниями» (т. 9 Свода законов — «Законы о состояниях»),
имея в виду то социальное состояние, в котором пребывает тот
или иной индивид.
Обычно в сословных обществах привилегированные
сословия выделяются более дробно, а низшее сословие носит как бы
«остаточный» характер, тогда как в обществах теоретически
бессословных, но реально юридически выделяющих отдельные
категории населения, наиболее подробно структурированы
низшие неполноправные слои. В древних обществах как Востока,
так отчасти и античности можно достаточно четко различить
три (иногда четыре) сословия: 1) полноправные общинники,
имеющие право на землю как члены общины и соответственно
голос в местном самоуправлении, 2) свободные неполноправные
(чужаки и лица, по разным причинам утратившие связь с общи-

1. Элитные группы (функциональная и цивилизационная типология) ♦ 21
ной) — этих прав не имеющие, 3) несвободные бесправные (рабы
и близкие к ним категории населения). В этом случае элитные по
функциям и реальной значимости группы — жрецы,
придворные, чиновники — никак не выделены и входят в состав
первого сословия наравне с простолюдинами (а иногда и второго,
поскольку правители комплектуют свой аппарат и двор и за счет
чужеземцев), лишь иногда аристократия или жрецы выделены в
особое сословие, стоящее выше рядовых общинников.
Еще один аспект организации элиты — отношение к
наследованию соответствующего статуса. В принципе во всех обществах
элитные группы де-факто носят преимущественно
наследственный характер. Но юридический подход к принципу
наследования привилегированного статуса может полярно отличаться. На
противоположных полюсах его находятся, например,
европейские (не говоря уже о кастовых) и дальневосточные общества.
В первом случае представитель высшего сословия (дворянин) —
это человек, имеющий право служить и заполняющий такие
элитные группы, как офицерство и чиновничество по праву
происхождения, а во втором именно и только сам факт службы
делает человека представителем высшего здесь сословия —
чиновничества, которое есть сословие реально служащих. Если в
Европе в наследовании элитного статуса заключается сам смысл
принадлежности к высшему сословию, то на Дальнем Востоке
всякая возможность получения привилегированного статуса
иначе как лично, за службу и по соизволению верховной власти
категорически отрицается. Другое дело, что на практике и здесь
в большинстве случаев чиновниками становятся дети
чиновников, и даже существует механизм, облегчающий такой
переход (право «тени» — рекомендации высшими чиновниками на
службу младших родственников), но такое право является
прерогативой не высокого происхождения, а высокого служебного
положения. И хотя на практике (как будет показано ниже)
различия в степени наследственности высшего сословия невелики
(в Европе интенсивность его пополнения «со стороны» бывала
и очень велика за счет резкой убыли, а в дальневосточных стра-

22 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
нах в большинство периодов среди лауреатов экзаменов
преобладали выходцы из служилых семей), принципиальный подход
к проблеме комплектования высшего сословия был совершенно
разным.
***
Традиционные общества представлены в истории огромным
числом конкретных примеров, принадлежащих к нескольким
основным цивилизационным типам. По способу организации
элит они, как представляется, могут быть сведены к нескольким
основным видам, большинство из которых соответствует (хотя
бы приблизительно) известным региональным цивилизациям
(с характерным для них этническим, религиозным и культурным
содержанием). Примерно половина этих видов свойственна
обществам, которые в своих основных чертах сохранялись к XIX в.,
элиты которых непосредственно эволюционировали в элиты
современного вида.
Первый вид (условно «европейский» или
служило-аристократический) представлен обществами, в котором элитные группы
расчленены и относительно мало связаны друг с другом. Для
него типично классическое сословное деление, когда за каждой
из групп в принципе, по идее, закрепляется одна из функций.
Во втором случае элиты расчленены, и сословия и
социально-профессиональные элитные группы фактически существуют,
но формально уравнены перед лицом высшей власти («деспота»)
и юридически могут вовсе не выделяться. Именно такая картина
наблюдается в большинстве мусульманских обществ.
Для третьего вида характерна нерасчлененность элиты. Элита
воплощена в фигуре чиновника (военные — лишь его
разновидность), соединяющего в своем лице и власть, и
духовно-жреческие функции, и образованность, и материальную
обеспеченность. Такова ситуация в странах Дальнего Востока — ареала
распространения китайской («конфуцианской») политической
культуры.

1. Элитные группы (функциональная и цивилизанионная типология) ♦ 23
Особый вид представлен кастовыми обществами.
Функциональное деление элиты выражено здесь в наиболее откровенной
форме и в раннем виде (варновая система) подано в
иерархической последовательности. Под влиянием конкретных условий эта
иерархия в реальности меняется, и касты ее выражают более
гибко (правят, как правило, военные касты, а за духовными остается
лишь монополия на культовую деятельность и связанный с этим
почет).
Для иного вида («государственно-патриархального»),
свойственного, в частности, обществам, не входивших в зону одной
из базовых цивилизаций (европейской, исламской,
конфуцианской) или испытавших их влияние лишь частично (например,
страны ЮВА), характерно то, что элита здесь структурируется
прежде всего на основе правящего рода и создающихся вокруг
него сословий по принципу знатности происхождения.
Еще несколько видов организации элит можно выделить в
обществах, в основном сошедших с исторической арены многие
столетия назад или эволюционировавших в иные. При желании
их можно связать и соединить в один тип с более поздними
обществами, но всё-таки они обладают достаточно
специфическими чертами организации элит, чтобы можно было говорить о них
как об отдельных типах.
К ним относится, в частности, «античный» тип,
характеризующийся наличием сословных групп, основанных на принципе
дееспособности и исполнении гражданских обязанностей,
которые позже характеризуются и имущественным цензом.
При типе, условно могущим быть названным
«древне-общинном», элитные группы обычно не выделяются в сословном
отношении, а представляют собой слой должностных (жреческих,
административных, военных) лиц, юридически равный основной
массе коренного свободного населения и входящий наряду с ним
в высшее сословие полноправных общинников.
Еще один вид («древне-бюрократический»),
распространенный, как и предыдущий, главным образом на Древнем Востоке,
отличается от него тем, что реально доминирующие слои (жре-

24 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
чество, чиновничество) выделяются в статусном плане от массы
населения довольно четко.
Вид, условно именуемый «древне-аристократическим», дает
картину пирамиды сословных групп, выстроенную в
зависимости от знатности происхождения с четкой регламентацией для
каждой из них одежды, пищи, жилища, предметов быта и т. д.
«Примитивно-аристократический» вид (свойственный, в
частности, большинству кочевых обществ), характерен
дихотомией, где родовая знать противопоставлена массе рядовых
свободных членов общества при практическом отсутствии
промежуточных профессиональных прослоек.
Такое разделение, разумеется, очень условно, поскольку все
типы имеют очень много общих черт, часто пересекающихся, и
в основу данного деления положены некоторые специфические
черты, наиболее сильно развитые именно в данном типе,
наличием или степенью развития которых он и отличается от других.
Для крайне примитивных обществ вообще нехарактерна
устойчивая социальная структура, и элита существует в виде не
социальных групп, а как совокупность отдельных лиц (вождей,
старейшин, жрецов и т. д.), положение которых обусловлено
случайными обстоятельствами или личными качествами и не
обязательно переходит по наследству.
Наконец, в ряде случаев элитные функции принадлежат
некоторой этнической группе в целом — когда (независимо от
наличия иерархии социальных групп внутри нее самой) по
отношению к основной массе населения вся она занимает
привилегированное положение и является средоточием и властных, и
духовных, и интеллектуальных, и материальных полномочий. Такая
картина наблюдается либо в случае завоевания, когда
завоеватели не склонны признавать за покоренным населением иную роль,
кроме физического труда, либо в результате упорного нежелания
представителей определенной этнической группы заселять
нижние этажи социальной пирамиды.

2. СТРУКТУРА ЭЛИТЫ
ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ.
НОМЕНКЛАТУРА ЭЛИТНЫХ ГРУПП
Общества древности
и раннего средневековья
Даже в самых примитивных обществах наличествовала
индивидуальная вариация в статусах, тесно связанная с духом
соперничества, конкуренции, причем, естественно, во все времена
высшие ступени социальной иерархии занимал не тот, кто
(больше) производил, а тот, кто владел и распоряжался средствами
производства25.
В доколониальной Африке, в частности, в большинстве
случаев можно наблюдать наличие элитных групп, выделяемых по
признаку обладания властью и богатством, а в ряде случаев даже
стройную иерархию таких групп. Например, население Золотого
Берега конца XVII — начала XVIII в. делилось на 5 страт: 1) короли
и правители, 2) кабосиры и вожди, 3) богачи (в основном торгов-

26 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
цы), 4) крестьяне и рыбаки, 5) рабы. У аканов (Гвинейское пробе-
режье) верхушка общества («знать») состояла из двух категорий:
родо-племенной (абремпонфо: все вожди, старейшины и жрецы)
и служилой (асомфо: из чужаков, назначавшихся за личные
заслуги и только на вновь учрежденные посты; в конфедерации
Ашанди в доколониальный период учреждено 146 таких постов);
еще одной категорией «знатных» были сикафо («богатые») —
новая торговая элита из общинников26. В Мали иерархия
эндогамных профессиональных групп-каст (земледельцы-воины,
ремесленники, певцы-сказители или гриоты) сложилась еще с X в. и
была связана с отношением к власти: за гриотами закрепилась
функция советников вождей, за кузнецами (средняя ступень
иерархии) — идеологическое лидерство и руководство тайными
союзами27. В Бенине же люди, поднявшиеся к началу
«европейского периода» выше «среднего уровня» — род правителя-обы,
верховные старейшины, служители культа — еще не вышли из
общинной организации (особой жреческой касты не было,
тенденцией было замыкание жречества в рамках небольшой,
маловлиятельной и внутренне далеко не единой группы лиц, что позже
и произошло)28.
В доколумбовой Америке местные цивилизации, при всех
отличиях между собой, равно знали четкое разделение между
знатью и простолюдинами. У ацтеков знать (только она могла носить
одежды из хлопка) — лица, занимавшие военные и гражданские
должности, — делилась на наследственную (тетеуктин; в т.ч.
и правитель и местные правители) и по пожалованию (простые
люди, отличенные за военные заслуги, имевшие должность,
получавшие землю, освобождение от налога, но не имевших
права на особые украшения, как предыдущие). К знати примыкало
жречество, черное и белое (жреческие титулы были и у высших
светских лиц). Третьей элитной группой были торговцы, по
влиянию и роли в обществе стоявшие между общинниками и знатью
(они имели свой сословный суд, и государство обеспечивало им
защиту вне пределов страны)29.

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 27
У юкатанских майя к XVI в. также четко различались две
группы (помимо рабов): знатные и простолюдины, кроме того,
выделялись сословия или группы ремесленников, воинов,
купцов, колдунов, врачей, прорицателей. К знати принадлежали
(только по рождению) правители, жреческая и чиновная
верхушка и все другие, могущие доказать, что их предки находились
среди аристократических семей в Майяпане до его разрушения в
XV в. К ним относились батабы — начальники крупных
поселений (многие из рода правителя, испанцы их называли касиками),
ах кун кабы — главы квартальных делений городов и крупных
селений, военачальники и члены аристократических
рыцарских орденов. Кроме того, имелись чиновники ряда категорий
с полицейскими и судебными функциями — не члены
аристократических родов — и жречество. Такая структура сложилась
еще в I тыс. н. э., когда общество уже возглавлялось слоем знати
во главе с наследственными династиями светских правителей и
жрецов, ниже которого стояли чиновники, писцы, далее —
профессиональные ремесленники, внизу — земледельцы30.
Теотихуакана (Мексика) представляло собой теократическое
государство, в котором класс жрецов сосредоточил и
политико-административную власть. Элитными группами здесь были
жрецы, торговцы и интеллигенция, но найдены и статуэтки
воинов (напоминающие ацтекских аристократов-воинов из
орденов «Ягуара» и «Орла»), что заставляет предположить и наличие
светской военной знати31.
Для древней Месопотамии еще до создания
централизованных деспотий было характерно деление общества на
полноправных общинников, неполноправных (чужаков или лиц,
утративших связь с общиной) и рабов. С III тыс. до н.э. в шумерских
городах-государствах выделялась независимая знать — родовая
аристократия, занимавшая ведущие места в общине32. К ней
примыкало жречество, составляя ее немалую часть33. Однако при
создании единого Шумеро-Аккадского царства эта аристократия
была постепенно уничтожена. При кутиях, разрушивших это

28 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
царство (кутийские вожди были заинтересованы только в дани,
управляли чиновники из аккадцев и шумеров34), остатки ее еще
существовали, но, видимо, были сметены вместе с кутиями, и
начиная с государства III династии Ура уже вовсе не встречается
знати, ссылающейся на свою генеалогию и возводящую ее к
родовому божеству. Знать теперь приобретает исключительно
служилый характер: это царская администрация, жрецы (фактически
превратившиеся в чиновников) и военачальники35. Тот же
процесс имел место на севере Месопотамии — в Ассирии. Общинная
знать к Новоассирийскому периоду уже исчезла и была заменена
служилой, причем цари зорко следили за тем, чтобы не
возникали слишком могущественные роды и, вероятно, для
предотвращения этого на важные посты нередко назначали евнухов36.
В юридическом отношении и знать (высшие чиновники,
жрецы, представители крупных деловых домов), и остальные
общинники, в т. ч. беднейшие, считались равноправными37, хотя их
социальная роль и материальное положение были несопоставимы.
При III династии Ура, например, на содержание главного жреца
храма Нанше в Лагаше выделялось 36 га, на каждого надзирателя
рабочего отряда — 15, на рядовых работников — менее 2,5 га на
300 человек. Жрецы в это время находились полностью на
положении чиновников38. Ниже стояли мелкие чиновники и писцы.
Царская администрация комплектовалась во многом за счет лиц,
не принадлежащих к общинам — мушкенумов, которые
получали жалованье или землю непосредственно от царя (при III
династии Ура мушкенумами были только царские служащие низших
категорий, т. к. высшие и средние тоже могли владеть участками
общинной земли и фактически относились к общинникам-авмл-
лумам39). И в Вавилонии, и в Ассирии чиновники, вплоть до
мелких, получали либо служебные наделы земли, либо жалованье40.
Профессиональные писцы представляли собой весьма
важную социальную группу во всех государствах Двуречья. Для их
подготовки существовали специальные школы, большинство
выпускников которых становилось чиновниками при дворе
царей, храмах и реже у богатых людей, были и нигде не служившие,

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 29
преподававшие или занимавшиеся научной работой. В
Шумере около 70 % писцов служило в аппарате, 20 — у частных лиц
и 10 — врачами, жрецами и т.д. Они могли занимать высокие
должности наместников городов, судей и др. В Вавилонии суще-
стовали следующие категории писцов: 1) писцы-переводчики (се-
пиру), 2) царские или государственные писцы, 3) храмовые
писцы, 4) писцы на службе частных лиц для составления контрактов.
Хотя профессия писца и считалась престижной, жизненный
уровень основной массы писцов не был выше рядового населения41.
Купечество всегда играло в древнемесопотамских обществах
значительную роль. В условиях, когда знать не выделялась
юридически в особое сословие, они фактически были ее частью,
причем царская власть, стремившаяся умалить значение родовой
аристократии, к ним обычно благоволила (купцы шумеро-ак-
кадских факторий рассматривали Саргона как покровителя и
защитника42). В Ассирии в ранний период именно купеческие
роды играли ведущую роль, лишь позже вынужденные делить
ее со служилой военной знатью. Хотя формы организации
купеческой корпорации не везде были одинаковы. Например, при
III династии Ура торговля была подчинена государству, и
торговые агенты стали государственными служащими, фактически
войдя в состав чиновничества43. В Нововавилонском царстве
торговля лишь частично оставалась в руках профессиональных
купцов — тамкаров, теперь торговлей могли заниматься
любые частные лица (существовали могущественные
предпринимательские дома, наиболее древний — Эгиби функционировал
еще с 715 г. до н.э. и продолжал свою деятельность при персах в
VI-V вв.)44.
Таким образом, для всех оседлых семитских обществ
Месопотамии было характерно выделение 3-4 элитных групп:
«знати» (куда входили высшие чиновники, военачальники, жрецы),
низшие чиновники и писцы, купечество, при том, что сословно
все они не выделялись, а относились к группам полноправных
общинников или мушкенумов. Характерной чертой было
отсутствие здесь родовой аристократии, уже на самых ранних эта-

30 · Волков С. в. Элитные группы традиционных обществ
пах устраненной из социальной структуры, что не в последнюю
очередь было связано с деспотическим характером и заметной
степенью бюрократизации месопотамской государственности.
Однако в ряде других государств древнего Ближнего Востока, с
иной этнической основой, ситуация могла заметно отличаться,
и иерархия элитных групп типологически близка к
«феодальной».
В хурритской Аррапхе господствующий слой, пришедший к
власти в результате завоевания, использовал деревни как объект
ответственности и дарения. Власть над деревнями принадлежала
узкому слою элиты, прежде всего членам царских семей разных
хурритских государств. Ниже их стоял гораздо более
многочисленный слой военных, обрабатывавших сами полученные ими
участки. Продажей продовольствия ведали купцы, упоминаемые
среди «рабов дворца», которые, помимо своих обязательств
перед дворцом, вели дела и в интересах частных лиц45. Слой
писцов, без которого не могло обходиться ни одно древневосточное
общество, был там представлен (при неграмотности местного
населения) нашедшими приют после касситского завоевания
вавилонскими писцовыми династиями (пример одной из таких
династий — потомки Апил-Сина, имевшего 8 сыновей, 20 внуков,
24 правнука и 8 праправнуков — все писцы)46.
В Урарту аристократия была представлена многочисленным
царским кланом (существовали целые поселения из родичей
царя), а военная и служилая знать, из которой комплектовались
такие «аристократические» рода войск, как колесничие и
всадники, восходила, вероятно, к местным знатным родам
различных племен. Среди царских людей выделялась высшая группа
мари — аналог марианна у хурритов, а основную массу
населения составляли шуреле> несшие воинскую и другие повинности и
жившие общинами47.
В Хеттском царстве с самого возникновения единого
государства определяющую роль играла аристократия; среди нескольких
знатных родов выделялся «великий род», из которого выходили
цари и высшие чиновники. Остальные аристократы сочетали

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 31
обязанности воинов с административными во дворце («воины и
слуги царя»). Они входили в панкус, который прежде всего был
судебной инстанцией, и члены его были подсудны только
самому этому органу (на суд его теоретически мог быть призван даже
царь). Члены аристократических семей были связаны с царем
клятвой верности и получали за заслуги земельные владения, как
при феодализме. Даже с исчезновением панкуса (между 1500 и
1400 гг. до н. э.) аристократия осталась особо выделенной
социальной группой (именно она поставляла колесницы, основную
силу хеттского войска). Более того, круг «баронов» (возможно —
из-за легких колесниц) пришлось расширить, кроме того, круг
местных правителей был расширен за счет вассальных
правителей завоеванных территорий, положение которых закреплялось
подробными договорами48.
Такой социальный строй свойствен в основном тем
обществам, которые были созданы индоевропейскими этносами или с
заметным влиянием последнего (в т. ч. хурритским). Впрочем,
отдельные элементы «феодализма» прослеживаются даже в Эламе,
где чиновники получали из дворцового фонда надельные земли
(впервые в Древней Передней Азии их дают крупным
сановникам с выдачей иммунитета от царских поборов), а в конце XVI в.
до н. э. это явление встречается в царстве Приморья, позже — в
касситской Вавилонии и в Сирии49.
Древний Египет, где централизованное государство
возникло еще раньше, чем в Месопотамии, имел с ней то сходство, что
здесь также отсутствовало оформленное сословное отделение
элитных групп от рядовых общинников. Однако разница между
фактическим положением знати (а также таких
привилегированных групп как жречество и писцы) и рядовых общинников была
огромной, и эти группы профессионально были четко очерчены
и отграничены от рядового населения. Эти три основные
группы — чиновная знать, жречество и писцы (позже также
профессиональные воины-колесничие и купцы) и были основными
элитными группами в стране.

32 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Для Египта, в отличие от Месопотамии, было характерно
существование наследственной знати, как столичной, так и
провинциальной, хотя она и носила чиновный характер. При
Древнем царстве наибольшее значение имела столичная знать, при
Среднем царстве (когда степень централизации государства
была заметно слабее) усилилось значение местной, номовой
знати, которая создавала на местах целые династии. При этом,
хотя многие из областных правителей имели придворные
ранги, а их родичи оседали на доходных местах в столице, они
редко назначались на высшие должности в столице; здесь
преобладала потомственная столичная знать, унаследовавшая
должности отцов так же, как они наследовались на местах. В Новое
царство костяк знати составляли по-прежнему местные
правители, одни из которых были ставленниками фараона, другие —
преемниками своих отцов. Даже во вторую половину царства
некоторые в духе Среднего царства хвалились знатностью
происхождения. Положение областного правителя было очень
высоким (даже начальник царского казнохранилища получил его
в порядке повышения). Представители знати занимали обычно
не только высшие, но и все более-менее значительные
должности и часто передавали их по наследству, из них же
комплектовалась верхушка жречества, которое никогда не было
замкнутой группой.
Огромную роль в Египте играли писцы. При том значении,
которое придавалось тут во всех сферах учету и отчету, править
государством могли лишь по-настоящему грамотные люди,
поэтому правящий слой страны был хорошо образован. Сыновья
вельмож Древнего царства часто состояли писцами в отцовских
хозяйствах; даже самые знатные чиновники не брезговали
писцовыми званиями. Профессиональные писцы, которых
отбирали с детства и готовили в специальных школах, образовывали
престижную профессиональную корпорацию. В Новое царство
появились и составили главную силу войска колесницы, и
колесничие заняли в обществе положение, равное рядовому
жречеству. Купцов при Древнем царстве не было, все путешествия

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 33
в другие страны были государственными мероприятиями, и на
рынке самого Египта невозможно обнаружить ни одной фигуры
крупнее торговца-лоточника; появляются они только в период
Нового царства50.
Для всех древних оседлых ираноязычных народов уже в
древности был характерен четко выраженный сословный строй,
наследовавший традицию варнового деления древних ариев. При
этом к изначально существовавшим трем сословиям: жрецов,
воинов и крестьян позже добавляется промежуточное между двумя
высшими сословиями и простолюдинами сословие (в Иране это
были писцы, которых еще при Ахеменидах во множестве
выпускали писцовые школы; при дворе царя, сатрапов и в армии было
много переводчиков, знавших несколько языков51) или
дифференцируется низшее сословие (так, еще в Авесте фиксируется
отделение крестьян от ремесленников52).
Наиболее яркий пример такого рода дает древний и ранне-
средневековый Иран (до арабского завоевания). Разницы в этом
отношении между Ахеменидской, Парфянской и Сасанидской
державами практически не было. Хотя высшим сословием
формально считалось жреческое, реальная власть находилась в руках
второго — «воинов и царей», и политическая система
напоминала средневековый европейский феодализм (цари раздавали
земельные наделы воинам и гражданским чиновникам). При этом
среди сословия «воинов и царей» особо выделялась
аристократия. В ахеменидскую эпоху имелось 7 ведущих персидских
родов (только их представители могли явиться к царю без вызова).
Костяком ахеменидской армии были 10 тыс. «бессмертных», из
коих первая тысяча (личная гвардия царя) — из персидской
знати. Все сыновья высокопоставленных перов воспитывались при
дворе царя53. В Парфии также всегда особую роль играли
могущественные роды парфянской знати (Карены, Сурены, Михраны
и др.), имеющие свое войско; сохранялся и общегосударственный
совет родовой знати. Имелись также царские вельможи (вазур-
ги), мелкие владетели и полунезависимые князьки54.

34 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Основную часть сословия составляли тяжеловооруженные
всадники. При Ахеменидах они жили компактной массой в
центре Персиды, либо при дворе, сохраняя племенное деление.
Наличие дехканства — «поземельного дворянства» также было
характерно и для ираноязычного населения Средней Азии
(Хорасан, Согд). Дехкане жили в укрепленных поместьях-усадьбах —
«замках» вокруг резиденций своих господ и должны были (или
их дети) служить в их войске в качестве тяжеловооруженных
конников-«рыцарей». Они на протяжении столетий служили в
войске владевших этими территориями империй — Ахеменидов,
затем Александра и его преемников, затем у греко-бактрийских
царей. Их сюзеренами обычно были персидские сатрапы, но
могли быть и местные властители55.
Строго сословным было и общество Сасанидского Ирана.
Высшим здесь считалось сословие магов, жрецов зороастризма, к
которому относились и лица, связанные с культом — судьи,
храмовые служители и учителя. Высший разряд жрецов составляли
мобеды во главе с мобедан-мобедом, контролировавшие
духовенство в округах и провинциях. Второе сословие — воинов было
внутренне структурировано и возглавлялось самим шаханша-
хом, затем шли царевичи, наместники областей (шахрдары) из
членов династии и покоренных местных правителей, затем —
виспухры — члены 7 древних родов, которым принадлежало
наследственное право на важные должности и ведение
определенной отраслью (военные дела, суд, финансы, кавалерия,
вооружение армии и т. д.)56, затем — вазурги или вузурги (главы
наиболее знатных родов), занимавшие прочие руководящие посты,
внизу — азатЫу рядовые всадники-землевладельцы, из которых
выделяются составлявшие ядро тяжелой кавалерии дихканы
(«главы селений»), стоявшие во главе больших селений и
волостей и отвечавшие за сбор налогов. Но ниже их стояла конница
из служилых людей низшего сословия, получавшая жалованье из
казны, а иногда и земельные наделы. Третьим сословием
(возникшим позже в V-VI вв.), были писцы (дапиры, дабиры)у в которое
входили представители ряда профессий, стоявшие выше просто-

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 35
народья (лекари, музыканты, переводчики, ученые). В низшее
сословие входили все остальные свободные, и оно делилось на три
группы — крестьяне, ремесленники, торговцы. Принадлежность
к сословиям определялась статусом отца, и на переход в более
высокое требовалось специальное решение царя57.
Сходные реалии можно наблюдать и у некоторых западных
индоевропейских народов, например, у кельтов (позволяющие
даже проводить прямую параллель от галлов к средневековой
Франции). Галльское сословие военных людей, или всадников,
напоминает рыцарей, брейры, или племенные князья,
содержащие многочисленную дружину (иногда до 10 тыс.), сходны со
средневековыми баронами; могущественный класс духовенства,
владеющего светской властью, напоминает римское папство»58.
Для ряда оседлых древних обществ было характерно кон-
ституирование жесткой социальной пирамиды в зависимости
от происхождения — на аристократической основе. Именно
такими были первые китайские государства. В Инь (XV-XI вв. до
н. э.) и раннем Чжоу (ΧΙ-ΙΧ вв. до н. э.) объективно выделялось
3 слоя: 1) правящий привилегированный (родственники и
приближенные вана, местные правители-чжухоу с родственниками
и приближенными и, вероятно, главы клановых объединений
цзунцзу), 2) свободные рядовые общинники — основная масса
населения, 3) очень немногочисленные несвободные и
бесправные. При этом высший слой в чжоуское время оформился в виде
пирамиды «ван — нжухоу — Ьафу — ш«», где старшие сыновья
наследовали статус своих родителей, а остальные опускались
на ступень ниже, пока не переходили в состав простонародья.
Для каждого ранга существовал установленный набор
различий в питании, жилище, обладании предметами материальной
культуры, и даже в языке существовало несколько наборов слов,
употреблявшихся исключительно в пределах одного ранга.
Таким образом, материальное благосостояние человека предельно
жестко соответствовало его социальному статусу,
обусловленному происхождением.

36 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
В дальнейшем выделяются некоторые новые группы, и
сословное деление становится более дробным. В IX-VIII вв. до н. э.,
когда при распаде государства правители сами провозглашают
себя ванами и вводят титулы знатности, появляется сословие
профессиональных служилых людей (цин, дафу, ши).
Первоначально ши были профессиональными воинами, потомками ран-
нечжоуских дружинников, немалое число которых
сопровождало властителей уделов на новое место и помогало наладить
администрацию. Позже в ряды полувоинов-получиновников
стали, видимо, вливаться и потомки захудалых аристократических
линий. В результате к середине I тыс. до н. э. сложился слой лиц,
нередко уходивших далеко от дома. Из этой среды правители
периода Чуньцю (VII-V вв. до н. э.) и особенно Чжаньго (V—III вв. до
н. э.) набирали себе преданных помощников от мелких
чиновников до могущественных министров59. Уже в период Чуньцю эта
система начинает деформироваться, и регламентация атрибутов
перестает соблюдаться, становятся возможными фигуры
бедного аристократа и богатого выскочки60. В период Чуньцю-Чжаньго
аристократическими считались все кланы, отпочковавшиеся от
патронимии правителей царств. Такие цзуны возглавляли
наследственную аристократию, занимая одновременно и высшие
посты в государственном аппарате61. В это время в ряде царств
высшие должности стали наследственными, а их обладатели
возглавили т.н. «сильные дома», которые фактически
сосредоточили власть в своих руках, вели войны между собой, свергали
правителей и основывали собственные династии. При создании
централизованных империй Цинь и Хань с III в. до н. э. иерархия
элитных групп формируется на совершенно иной, служебной
основе — места человека в системе чиновных рангов.
Нечто подобное можно наблюдать и в раннем корейском
государстве Силла, где в соответствии с принадлежностью к
аристократии чинголъ, одной из трех групп тупхум или простонародью
весьма детально регламентировались все черты быта: размеры и
материал жилища, ткани, могущие употребляться для
изготовления одежды, набор и материал изготовления утвари, повозок,

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 37
конской сбруи и т. д.62 Однако и здесь, как в Китае,
аристократический строй уступил со временем место бюрократическому.
В кочевых обществах Центральной и Восточной Азии,
устроенных по условиям быта достаточно примитивно и не
предполагающих наличия ни административного аппарата, ни тех
социальных групп, которые присущи оседлым обществам
(чиновничество, купечество, частные служащие и т. п.), единственным
принципом, обособляющим элитный слой, выступает знатное
происхождение. Здесь всегда наличествуют два сословия — знать
и народ (беки и народ, «обладающие саном» и «сородичи и
народ»)63, а реально можно вычленить 4 группы: правящий род,
аристократия (знать, беки), простолюдины (рядовые воины) и
несвободные64.
В древнегреческом обществе прослойка знати — в основном
родовые вожди и жрецы — выделяется довольно рано, на Крите
уже в конце III — начале II тыс. до н.э.65. Уже в архаической
Греции в 1500-1200 гг. до н. э. происходит обособление некоторых
профессиональных групп, в т. ч. купцов и работников
умственного труда — грамотеев, счетчиков, врачей, рапсодов,
художников66. При этом картина социальной стратификации некоторых
ранних обществ напоминает древневосточные реалии. В Пилос-
ском царстве (XVI-XIII вв. до н. э.), где организатором
экономики выступал дворец, ведущую роль играла военная и жреческая
знать, представленная высшими сановниками (часть
государственной земли распределялась между ними на правах
условного держания). Как и на Древнем Востоке, документы создавались
профессиональными писцами, существовал штат среднего и
мелкого чиновничества (помимо высших должностных лиц, в т.ч.
военачальника-лавагета, и штата писцов во дворце,
существовала территориальная администрация — начальники 16 округов и
управлявшие отдельными поселениями басилеи; из дворца
высылались вестники, курьеры, инспекторы и ревизоры)67.
В Гомеровский период (ΧΙ-ΙΧ вв. до н. э.) греческое общество
четко делится на аристократию (сословие родовой знати) и рядо-

38 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
вых общинников. В Афинах в IX-VIII вв. до н.э. родовая знать
именовалась эвпатридами, образовывавшими правящий слой
и противопоставленными земледельцам и ремесленникам. Они
были локальными династами в Аттике, а при объединении
составили совет правителя, став единственными аристократами
по рождению68. В VIII—VII вв. племенной вождь басилей уступил
место коллегии должностных лиц — архонтов, а совет
старейшин преобразовался в Ареопаг, пополнявшийся из отслуживших
срок архонтов. Однако полисная республиканская структура, в
отличие от восточных деспотий, не предполагала наличия
иерархии элитных слоев, связанных с государственным аппаратом.
Поэтому аристократия, лишенная подобного организующего
начала (хотя в Афинах и позже многие авторитетные должности,
требующие специальной подготовки, почти все военные
фактически были отданы в руки аристократических семей69), обречена
была со временем слиться с равными ей по богатству крупными
землевладельцами, владельцами больших мастерских, торговых
кораблей, ростовщиками. Связь между знатностью,
образованием и богатством впервые стала подрываться во время
Пелопоннесской войны, когда появился новый тип политика — сыновья
богатых владельцев факторий, которым богатство позволило
получить образование и вести политическую деятельность70.
Процесс этот в разных полисах происходил по-разному, но в
наиболее наглядной форме он имел место в Афинах, где реформа
Солона 594 г. до н. э. разделила население на 4 разряда по
величине дохода (500, 300, 200 и менее 200 мер зерна), члены 1-го (пен-
такосиомедимны) и 2-го (всадники) служили в коннице,
избирались на высшие должности, 3-го (зевгиты) — в тяжелой пехоте,
4-го (феты) лишь голосовали в Народном собрании. Эта
реформа знаменует замену принципа выделения элиты «по рождению»
на принцип «по имущественному цензу». Торговля в греческом
мире, если и не считалась, как в Спарте, занятием, позорящим
гражданина, то особым уважением не пользовалась, и особой
купеческой корпорации как престижного социального слоя не
сложилось. В ряде мест, где имело место завоевание местного на-

2. СТРУКТУРА ЭЛИТЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ. НОМЕНКЛАТУРА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 39
селения, победителями была создана отличная от этой система,
сочетающая аристократизм управления с эгалитаризмом
господствующего слоя. В Спарте в конце VII — начале VI в. до н. э. был
осуществлен раздел земли (с сидящими на ней илотами)
поровну между 9 тыс. спартиатов, которые превратились в замкнутое
сословие профессиональных воинов-гоплитов, между которыми
поддерживалось имущественное равенство (с запретом дарений,
завещаний и продаж и системой мер, минимизирующих любую
возможность личного обогащения). При этом в управлении
решающую роль играли комплектуемые представителями знатных
родов органы — Совет геронтов (из 30 человек: 2 царя и 28
пожизненных членов), и коллегия из 5 эфоров (избираемых на 1 год)71.
На Крите VII-V вв. до н.э., как и в Спарте, аборигены
превратились в зависимых, приписанных к поместьям, а меньшинство
свободных превратилось в господствующий слой, ниже которого
стояли апетайры (неполноправные), зависимые и рабы; ранняя
монархия была заменена аристократическими магистратами
(функции главной магистратуры выполняла коллегия космов,
выбираемых из определенных родов, образовывая
привилегированные наследственные группы)72. Нечто подобное
наблюдалось и у этрусков, которые как завоеватели, подобно спартанцам,
составили господствующий слой. Этрусская знать, занимающая
высшие гражданские и жреческие должности, была создана по
образцу тех родов, которые имелись у соседей (латинов, сабинов,
умбров) и стала именоваться по топонимам местностей, где
находились ее владения73.
В эллинистических монархиях, созданных греко-македоняна-
ми на Востоке, либо был просто сохранен традиционный
аппарат, как у Птолемеев (основной территориальной единицей был
ном, где имелись стратег, номарх-эконом и грамотей-писец,
делившийся на районы-топ и деревни-ком с назначенными
чиновниками), либо, как у Селевкидов, существовала опирающаяся на
местные традиции развитая бюрократическая система чуть ниже
уровнем (тоже территориально структурированная: сатрапии —
епархии — гипархии). Соответственно строилась и социальная

40 · Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
иерархия. Высший слой элиты у Птолемеев состоял из
делившихся на ранги придворных чинов — лиц ближайшего окружения
царя (так называемых «родственников» и «друзей), из которых
назначались руководители ведомств и военачальники (у Селев-
кидов различались просто «друзья», «почитаемые друзья»,
«первые и самые почитаемые друзья»)74. Основную массу
господствующего слоя составляли греки и македоняне (в центральном
правительстве ими были заняты почти все высшие должности), но в
составе стоявшего ниже слоя среднего и мелкого чиновничества
широко было представлено и местное население.
Древний Рим, где, как и в Греции, имело место падение роли
старой родовой аристократии и установление стратификации по
имущественному цензу, дает вместе с тем и пример возрождения
аристократической традиции на новой основе. Римское общество
в целом было слабо структурировано в статусном отношении.
В нём законодательно выделялись лишь два привилегированных
(крайне незначительных численно) сословия, всё же остальное
свободное население составляло плебс75. Чиновничество,
командный состав армии, лица интеллектуального труда, купцы и
владельцы производств, хотя и существовали как вполне
очевидные профессиональные группы, но социальный статус их членов
никак особо выделен не был (если только эти лица не
принадлежали к высшим сословиям или, напротив, не были рабами или
зависимыми)76.
В раннем Риме ведущую роль играла родовая аристократия,
из представителей которой первоначально состоял римский
Сенат. При этом уже предпоследний царь Сервий Туллий разделил
население на 6 имущественных разрядов (полный надел, %, Уг,
*/4, менее 1АУ безземельные), позже — в денежной форме. Из них
1-й выставлял 80 центурий тяжелой пехоты и 18 конницы, все
остальные вместе — 95 легкой пехоты77. В V-IV вв. до н. э.
изначальная родовая аристократия утрачивает свое особое
положение; после изгнания царей плебеи входят в Сенат, в 415 г. была
уничтожена основа аристократической замкнутости — запрет

2. СТРУКТУРА ЭЛИТЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ. НОМЕНКЛАТУРА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 41
браков аристократии с простыми гражданами, в 367 г. до н. э.
плебеи добились полного равенства с патрициями, им был открыт
доступ ко всем должностям (за ними была закреплена
половина их, плюс только им принадлежали должности народных
трибунов). Но система правления осталась аристократической, ибо
богатые и влиятельные плебейские семьи давно уже выделились
из массы и вместе с патрицианскими пользовались
сенаторскими правами. Республиканская революция утвердила господство
аристократии, поскольку личные заслуги могли легче доставить
влияние и почет при царской власти, чем при господстве
патрициев, которые допускали в свою среду плебеев не самых
способных, а таких, которые стояли во главе богатых и знатных семей.
Высшее сенаторское сословие теперь комплектуется из бывших
консулов и преторов (со II—I вв. до н. э. — также квесторов и
эдилов, а также народных трибунов), а также кооптированных туда
цензорами, раз в 5 лет производившими ревизию списка (они
также могли вычеркивать недостойных); о цензе речь не шла.
В самом Сенате существовало деление его членов на 3 разряда
(бывшие консулы, преторы и эдилы), а остальные были лишены
права участвовать в прениях78.
Таким образом, немедленно вслед за утверждением
гражданского равенства образовалась новая аристократия. Потомки
высших должностных лиц, входящие в сенатское сословие, имели
право выставлять восковые изображения предков в фамильном
зале у стены с родословной и носить их на похоронных
процессиях, другими отличиями были золотой перстень у мужчин,
отделанная серебром конская сбруя у юношей, пурпуровая обшивка
на верхнем платье, золотая ладанка у мальчиков79. При этом слой
патрициев, хотя и без существенных сословных привилегий всё
еще существовал в виде замкнутой корпорации, но, не имея
права принимать в свой состав новые роды, всё более вымирал. При
Цезаре их было не более 15-16. Цезарь (сам происходивший из
этой среды) добился права пожалования в патриции и создал в
противовес республиканской знати новую аристократию
патрициев80.

42 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Второе сословие составляли всадники. Первоначально это
были лица, служившие в коннице и голосовавшие в 18
всаднических центуриях. КIII в. до н. э. они утратили военный характер, и
к этому сословию стали принадлежать лица, обладавшие цензом
в 400 тыс. сестерциев и выше, но не автоматически, а по внесении
в списки цензором. Формально они включали всё высшее
общество, в т. ч. сенаторов, но незадолго до Гая Гракха сенаторы были
исключены из списков всадников, хотя младшие члены
сенаторских семей продолжали служить в коннице и называться
всадниками. Преимущественно из них и впредь пополнялась конница в
собственном смысле (18 центурий). Всадничество с этого
времени стало торгово-финансовой элитой (в основном крупных
банкиров), хотя значительная часть их состояла из землевладельцев.
Членов сословия отличали золотое кольцо вместо обычного и
особые, лучшие места на общегражданских празднествах. Сулла
отменил как всаднические суды, так и их почетные места,
сенаторы должны были стать единственным привилегированным
сословием81. Но наряду с этим замкнутым всадническим сословием
еще с ранних времен республики стоят граждане, обязанные
нести службу на собственных лошадях и являющиеся ничем иным,
как высшим цензовым классом. Они не голосуют во
всаднических центуриях, но во всех прочих отношениях считают себя
равными всадникам и высказывают притязания на почетные
привилегии всадничества. По устройству Августа всадничество
остается наследственным правом сенаторских семей, наряду с
этим бывшее цензорское право возрождается как право
императора и без ограничения числом, в связи с чем цензовый класс как
таковой утрачивает свое название всадников82.
Члены сенаторского и всаднического сословий
представляли собой одновременно и плутократическую элиту. В II—I в. до
н.э. их благосостояние еще более возросло и 3 млн сестерций
считались для сенатора умеренным, 2 млн — приличным для
всадника83. При Октавиане имущественный ценз для сенаторов
был установлен в 1 млн сестерциев, для всадников — прежний,
и в рамках этих сословий произошло слияние римской и про-

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 43
винциальной элит. С присоединением к империи обширных
территорий с развитой городской структурой сложилось сословие
куриалов (в III в. декурионов) — городской верхушки, членов
городских советов-курий, ответственной за сбор налогов, в IV в.
оно было сделано наследственным, причем выбытие из него
фактически запрещалось84.
Римское чиновничество не представляло собой сословия или
сословной группы и состояло из очень разных по статусу лиц.
Общеимперский аппарат из чиновников стал формироваться
при Октавиане и окончательно сложился при Клавдии. При
императоре состоял своеобразный «кабинет министров» из глав
отдельных ведомств, ведавших финансами, прошениями, деловой
перепиской со штатом помощников, поверенных, писцов,
счетоводов. Помимо наместника из сенаторов в каждую провинцию
были назначены прокураторы из всадников с задачей фиска и
надзора над наместником (при Августе было 25 прокураторов,
при Веспасиане — 55), в 53 г. Клавдий приравнял прокураторов
к магистратам и дал им права военного командования85. С
созданием постоянной армии (при Республике ее не было,
фактически она возникает у Цезаря и официально организуется
Августом) формируется и профессиональный слой офицеров — как
высших и старших (легаты, префекты, трибуны), так и младших
(центурионы). Однако низший командный слой (центурионы,
служившие почти всю жизнь) существовал еще при Республике.
К числу лиц умственного труда, в сословном отношении не
выделявшихся из плебса, в Риме относились такие группы, как
вилики (управляющие имениями), занимавшие весьма почетное
место грамматики и риторы (преподаватели средней и высшей
школы), учителя начальных школ (открывавшие их на свой страх
и риск), врачи (профессия в обществе весьма невысокого
престижа, в абсолютном большинстве это были греки)86.
Византийская империя, существовавшая более тысячелетия,
демонстрирует случай эволюции структуры элитных групп и
радикальной смены ее в рамках одной государственности. Струк-

44 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
тура элиты ранней Византии (IV — начало VI в.)
принципиально не отличалась от римской; те тенденции, которые наметились
в позднеримскую эпоху, получили здесь дальнейшее развитие.
Высшим сословием оставалось сенаторское, за которым
следовало сословие куриалов. Ниже стояли относившиеся уже к плебсу
богатые торговцы и предприниматели, а также мелкое
чиновничество и интеллигенция (в низший класс плебейства входили
сами обрабатывающие свою землю мелкие земельные
собственники, торговцы, ремесленники, мастеровые и колоны).
Первоначальный состав Сената сложился из римских
сенаторов, последовавших за Константином в его новую столицу или
живших на Востоке и куриалов Византия (с 356 он получил
право кооптации). Принадлежность к сенаторскому сословию уже в
IV в. не была ограничена условием членства в самом Сенате и его
члены были рассеяны по всей империи. Раз достигнутое звание
(вир клариссимус) оставалось по наследству за потомством.
Прохождение высших магистратур в столице сохранялось в силе, но
того же звания достигали все сановники, отправлявшие высшие
службы при императоре и пользовавшиеся титулами вир иллю-
стрис или вир спектабилес (с 372 г. устанавливается соответствие
сенаторского достоинства и служебного ранга, когда чиновники
определенного ранга получали определенную степень
сенаторского достоинства; титул иллюстрия сохранял сенаторское
достоинство на протяжении 4 поколений87), сохранялась и
пожалование как милость непосредственно императором88.
Сенаторское звание получали разные чины придворной службы в виде
награды при отставке (и число таких возрастало), в IV в. ими
могли стать и декурионы, с достоинством отбывшие все тяготы
своего звания. Состав сенаторской аристократии на протяжении
IV-VI в., хотя и пополнился новыми сенаторами, радикальных
изменений не претерпел89.
Следующее по рангу сословие составляли куриалы
(декурионы) — землевладельцы, из которых комплектовалась городская
администрация. Сначала их избирали в народном собрании, но
затем правительство закрепило их за их службой и возложило

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 45
на них разные тяготы (они сами облагались налогами и
отвечали за их сбор)90. Принадлежность к сословию определялась
происхождением от куриалов, которое распространялось на
детей и внуков. Они освобождались от чрезвычайных платежей,
телесных наказаний, мучительной и позорной казни и
наказания, ссылки на принудработы. В IV в. они активно уходили
на госслужбу, и в значительной степени из них формировалось
местное чиновничество среднего звена, часть — в свободные
профессии, судейские чины, значительно меньше — на военную
службу и в клир. Ниже стояла плебейская верхушка — богатые
торговцы и навикулярии — судовладельцы,
поддерживающиеся государством (с точки зрения государства занятия ремеслом
и торговлей были сферой деятельности плебса; торговцам,
ростовщикам, менялам, ремесленникам запрещалось
претендовать на сенаторское достоинство), а также низшие чиновники
(фактически ими могли быть только плебеи, так как
(государство прямо запрещало это куриалам, ибо за злоупотребление
они могли быть подвергнуты телесным наказаниям,
несовместимым со статусом куриала)91. Между привилегированными
сословиями (представлявшими высшее и среднее
чиновничество) и лицами физического труда в середине VI в.
выделяются также такие группы, как «техники» (представители наук и
искусств) и «театральное сословие» (артисты, музыканты,
плясуны, возницы)92. Сословия воинов-землевладельцев в ранней
Византии не существовало (за исключением присоединенных в
конце VI в. областей Армении), но были профессиональные
военные, составлявшие ядро армии93.
С конца VI в. происходит постепенная деградация
византийской элиты94, а характер и состав элиты средневековой Византии
(после арабского завоевания, превратившего ее из наследницы
Римской империи в среднее европейское государство)
радикально меняется. Если в ранневизантийский период сенаторская
аристократия сохраняла преемственность в своей среде, то
стабильной наследственной служилой аристократии ранняя Византия
(в отличие от X-XI вв.) не знала (чаще всего это новые люди в

46 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
каждый определенный период). Если ранневизантийская элита
носила «городской» характер, то новый господствующий слой
формировался преимущественно из иной, не городской среды.
В VII-VIII вв. старая сенаторская аристократия сошла со сцены,
и преемственность между ней и знатью средневековой Византии
была невелика95.
Высшим сословием в средневековой Византии было
служилое сословие, распределенное по степеням и рангам,
заполнявшее центральную гражданскую и провинциальную
администрацию, а также представленное командным составом армии.
Службой приобреталось патрикианское достоинство, ибо
высшие военные чины и звание евнуха в придворной соединялись
с патрикиатом96. Аристократии как закрытого сословия
Византия не знала, но наличествовало понятие знатности.
Принадлежность к знати в общественном мнении определяли три
фактора: происхождение, чиновность и богатство. Служилый слой
состоял из двух частей, различавшихся в генетическом и
социальном плане: если гражданская происходила
преимущественно из Константинополя, приморских городов Малой Азии, из
Греции и с островов, то военная — из внутренних областей
Малой Азии, Армении и Приевфратья, из Македонии, с большой
долей негреков (кавказцы, славяне, норманны, арабы, турки и
т. п.). Военная знать была в основном представлена
провинциальной землевладельческой средой и была в наследственном
отношении более стабильна, чем занятая на гражданской службе.
При Комнинах старые аристократические семьи сходят со
сцены, их заменяют новые семьи более скромного происхождения.
Типичным представителем знати XII в. является «рыцарь»-про-
ниар, принадлежавший к низшей или средней прослойке
«джентри»97. Пронии выдавались пожизненно с обязательством
службы типа бенефиция. Ее существенным компонентом было
пожалование вещных прав на землю, отличавшим от
восточных икта, джагиров, тимаров, которые юридически были
пожалованием; другим видом была служилая вотчина, аналогичная
феоду, но по юридическому статусу от него отличавшаяся тем,

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 47
что не признавалось верховное право собственности на нее
государя98.
ЕВРОПЕЙСКИЕ ОБЩЕСТВА
Элита традиционных европейских обществ изначально
сводима фактически к трем группам — дворянству, духовенству и
предпринимателям (купцам), две первых из которых оформлены
как привилегированные сословия. До того, как (довольно
поздно — фактически в XVII-XVIII вв., когда складывается
регулярный государственный аппарат) появляются стоящие вне
высшего сословия офицерство, чиновничество и другие социальные
группы представителей умственного труда, все их функции
выполнялись членами служилого и духовного сословий.
Первенствующее место в Европе всегда принадлежало
служилому сословию — дворянству, возникшему на основе
военной службы. В VIII-X вв. во всех основных европейских странах
проводятся военные реформы, в ходе которых возникает
тяжеловооруженная рыцарская конница, состоящая из лиц, могущих
служить на коне (остальные переходят в податное сословие). Во
Франции — в первой половине VIII в. с бенефициальной
реформы Карла Мартелла (755 г. в смотре на «мартовских полях»
впервые участвуют рыцари; со времени Карла Великого лично служат
только владельцы 3-4 средних наделов, а остальные выставляют
за общий счет 1 воина), в Англии — при Альфреде Великом (871-
900), в Германии — при Генрихе I (919-936)
Дворянство имело ряд судебных (неподсудность низшим
судам, неприменение позорящих наказаний) и
престижно-статусных (право ношения оружия, охоты, особой одежды, герб и т. п.)
привилегий. В большинстве стран (за исключением Англии и
Шотландии) дворянство пользовалось и налоговым
иммунитетом (во всяком случае, от личных податей), хотя обычно платило
существенно большие штрафы. За ним сохранялась монополия
на занятие ряда должностей (во Франции, в частности, на все

48 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
придворные и военные, в Англии — мировых судей и шерифов
графств и т. д.). В ряде стран оно имело исключительное право на
владение населенными имениями.
Во многих странах дворянство делилось на ряд исторически
сложившихся групп как по иерархическому, так и по иным
критериям (во Франции, например, где состав дворянства, за
исключением титулованной знати, был иерархически достаточно
однородным, существовало различие между дворянством
«природным» и аноблированным, «дворянством шпаги» и «дворянством
мантии»). В Англии в состав дворянства входили титулованная
аристократия (пэры), рыцари, эсквайры (потомки рыцарей и
старшие сыновья младших сыновей пэров), джентльмены", в
Шотландии — лорды (пэры), лэрды и все члены знатных кланов,
в Германии (Священной Римской империи) — князья
(правители фактически независимых государств), графы и бароны,
имперские рыцари (вассалы непосредственно императора), прочие
рыцари (вассалы князей) и министериалы (легковооруженные
всадники) из оброчного населения, служившие за бенефиции
бессрочно (в XIV в. они практически слились с рыцарями100), в
Испании — гранды, титулованная аристократия, «сеньоры
вассалов» (нетитулованные владельцы сеньорий), идальго,
кабальеро101, в Португалии насчитывалось 8 категорий фидалгу:
фидалгу высшего статуса (родственники короля и гранды с замками),
фидалгу de solar, родовитые фидалгу, знатные фидалгу, фидалгу
Королевского Дома, фидалгу principals, фидалгу гербовой котты
(имеющие не менее 4 дворянских предков), мелкие фидалгу102.
В странах Восточной Европы (Польша, Чехия, Венгрия)
служилый слой четко делился на высшую страту (магнаты, панство,
«бароны») и рядовое дворянство. В России к XVII в.
насчитывалось восемь основных званий служилых людей «по отечеству»
(боярин, окольничий, думный дворянин, стольник, стряпчий,
дворянин московский, жилец, сын боярский), составлявших в
совокупности сословие, четко отграниченное от служилых
людей по прибору (стрельцов, пушкарей, городовых казаков и др.).
В Сербии XIII-XV вв. дворянство было представлено «властеля-

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 49
ми» (высшая знать и главные сановники королевского двора) и
«войниками» (первые платили штраф 180 перперов, вторые — 60,
тогда как всё прочее население, «убогие» — 16-20; однако с конца
XIII в. в силу повышения роли среднего и мелкого дворянства
термин «властелин» устанавливается как общее наименование
всех светских феодалов103. В Дунайских княжествах (Молдавия и
Валахия) в состав высшего сословия входили бояре (3 категорий;
по должностному принципу), ниже которых стояли
наследственные категории нямуров (потомки бояр 1-й и 2-й категорий), ма-
зылы (потомки бояр 3-й категории) и рупташи (возможно, из
духовенства, потерявшего свои приходы; последние две категории
составляли местную стражу, платили годовой налог, но
освобождались от других налогов и повинностей, имели право на слуг
и батраков104.
Несмотря на иногда довольно значительное число
иерархических групп внутри дворянства и их разнообразие по странам,
структура служилого сословия во всех европейских странах от
Испании до России принципиально сходна и представляет собой
следующую картину.
Верхний слой дворянства везде представлен весьма узким
слоем высшей знати — аристократией; как правило, это члены
родов, имеющих наследственные титулы, которых в
большинстве европейских стран традиционно существовало пять: герцог
(первоначально означал племенного вождя), а также равные ему
принц или князь, маркиз (от правителя марки — особо
важного пограничного графства), граф (от должности правителя
области — графства, на которые делились раннесредневековые
государства), виконт («вице-граф») и барон. В центральной
Европе (Германии и Венгрии) эта схема упрощалась до трехчленной
(герцог — граф — барон), в Литовском и Русском государствах
этот слой был представлен князьями (потомками Рюриковичей
и Гедеминовичей). В Чехии это было панство (образовывавшее
особое сословие в отличие от рядовых рыцарей), в Сербии —
«властели», в Дунайских княжествах — бояре. В Польше всё
дворянство было формально равно и титулы (кроме пожалованных

50 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
иностранными государями) не употреблялись, но
соответствующая социальная ниша была представлена магнатами, резко
отличавшимися от дворянской массы своей политической ролью и
благосостоянием.
Численность этой группы была весьма невелика, насчитывая
в средние века, как правило, несколько десятков семей. В Англии,
в частности, в конце XV в. титулованных родов (все они были
пэрами — членами Палаты лордов) насчитывалось 57, в начале
XVI в. — 44, в 1509-1553 гг. к ним добавилось еще 47, к концу того
же столетия — 61105 (с 1487 по 1641 г. численность пэров выросла
с 57 до 121 человека106, к середине XVII в. — до 160107), к 1704 г. их
было 161. Лишь позже число их резко выросло: к 1784 г. их стало
182108, к 1830 -304, к 1896 — 502109. В Шотландии до 1587 г. имелось
49 титулованных родов, к 1625 — 92, к 1707 — 154110. В Испании
высший слой дворянства — гранды и иная титулованная знать —
был крайне немногочислен и насчитывал в конце XVI в. около
100 семей — не более 0,3 % всего дворянства111, даже к 1789 г. здесь
насчитывалось 119 грандов и 335 других титулованных лиц112, но
в XIX в. число их сильно выросло за счет новых пожалований
(400 только за 30-60-е гг.113). В Венгрии в XVI-XVII вв. имелось
60-70 магнатских семей114, в Литве к 1528 г. — около 80
княжеских115 и т. д. В России число думных (бояре, окольничие, думные
дворяне и дьяки) и высших дворцовых чинов составляло в XV —
начале XVII в. 30-40 человек, к середине XVII в. увеличившись до
60-70, а к концу — до 182 человек; наиболее знатных княжеских
и боярских родов, из которых они комплектовались, в XV в.
насчитывалось 20, в середине XVI в. — 67, в XVII в. — 57116 (всего же
с XV до начала XVIII в. в этих чинах перебывали представители
206 родов).
Лишь в крупнейших по населению странах — во Франции,
Италии и Германии этот слой имел несколько большую
численность, особенно в Италии, где титулы раздавались весьма
щедро (например, в Неаполитанском королевстве с 1590 по 1675 г.
число княжеских родов возросло с 21 до 118, герцогских — с 26 до
138, маркизских — с 45 до 161)117. Но и во Франции при наличии

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 51
нескольких сот титулованных родов самая высшая страта
насчитывала лишь несколько десятков человек. При прямых
Капетингах пэрами были лишь 6 светских (герцоги Нормандии,
Бургундии, Аквитании, графы Шампани, Фландрии и Тулузы) и
6 духовных лиц; к 1717 г. в нее входили 12 принцев, 63 герцога (из
них 53 пэра), 11 маршалов Франции и 5 кардиналов118. В Пруссии
к концу XVIII в. упадок части дворянства и желание наиболее
успешных отгородиться от претендующих на один уровень с
ними низших привели к стремлению получить титул графа и
барона, в результате чего в Бранденбурге уже к 1800 г. 1/6 часть
всех дворян-землевладельцев имела титулы119.
Ниже стоял слой, промежуточный между аристократией и
рядовым дворянством, обычно насчитывающий несколько сот
семей. Во Франции, например, это были шателены и обладатели
высоких должностей (не принадлежащие к титулованной знати).
В Англии — рыцари (к 1490 г. их насчитывалось 375, к 1558 —
около 600 семей120), баронеты и часть сквайров (в больших
графствах их было 20-25 семей, всего в стране около 500, и
именно эта группа контролировала сельскую политику (в 1522 г.
только 1 из 10 деревень имела живущего там сквайра, к 1680 г. —
Уз), поставляла членов парламента и доминировала в юстиции)121.
В первой четверти XVI в. в различных графствах рыцарей
могло насчитываться от 1 до 12 человек, эсквайров — от 13
до 27, джентльменов — от 39 до 75. При этом средний годовой
доход рыцарей составлял тогда 204 фунта, эсквайров — 80,
джентльмена — 16122.
То же касается и Шотландии, где рыцари и баронеты
(с 1611 г.) — с доходом не менее 1 тыс. фунтов, насчитывали
до начала XVIII в. несколько сот семей ш. В Испании к этому
слою относились «сеньоры вассалов» (к XVI в. 254 человек124) и
кабальеро — члены рыцарских орденов, прошедшие посвящение
в рыцари и непосредственные вассалы короля, в Португалии —
фидалгу 2-й — 6-й категорий, в Германии — имперские рыцари,
в Венгрии владетельные семьи, имеющие 100 и более средних
наделов, в Литве — «паны хоруговные», на Руси — чины

52 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Государева двора (стольники, стряпчие и дворяне московские,
жильцы, а до начала 1630-х гг. — и выборные дворяне), которых
(без выборных дворян) насчитывалось к середине XVI в. около
140 человек, к концу XVI в. — 470-500 человек, в начале XVII в. —
около 550, в середине этого столетия — более 3,7 тыс., а к концу —
6,9 тысяч125.
Затем — рядовое дворянство, насчитывавшее от нескольких
тысяч до десятков тысяч семей (в Англии — рядовые эсквайры
и джентльмены, в Шотландии — лэрды, в Испании — идальго и
рядовые кабальеро, в Венгрии — куриалисты, владельцы мелких
и средних поместий 50-300 га, в Дунайских княжествах — ня-
муры, в России — городовые дворяне и дети боярские). Значение
рядового дворянства могло быть в отдельные периоды довольно
велико. В первой половине XVI в. в Англии рядовое дворянство
владело в графствах 55-58 % светских и 36-38 % всех земель, тогда
как пэры — только 6 и 4 % соответственно126. В Пруссии в
середине XVII в. так называемые юнкеры были признаны единственной
социальной группой, имеющей право владеть имениями, а сами
имения преобразованы из фьефов (выдававшихся за службу), в
аллоды на правах полной собственности127.
Наконец, во многих странах существовал и низший слой
служилых людей (обычно лично обрабатывавших свою
землю). К ним в Англии, в частности, относились младшие
сыновья, не имеющие прав на наследство, в Шотландии — бон-
нэт-лэрды, в Испании — эскудеро (потомки оруженосцев), во
Франции — прослойка сыновей рыцарей, не получивших
этого звания (в XIII в. по статусам Фрежюса, изданным графом
Прованса такие лишались привилегий, не пройдя
посвящение до 30 лет128), в Португалии — мелкие фидалгу (без права
на герб и титул «дон»), в Венгрии — армалисты (не имевшие
дворянской земли) и жители населенных пунктов, имеющих
«коллективное дворянство», в Польше — так называемая «за-
стянковая шляхта» и т. п. В Дунайских княжествах это были
мазылы и рупташи (по присоединении к России они были
записаны в однодворцы).

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 53
Духовенство традиционно представляло собой сословие
наиболее сплоченное, чему способствовало наличие единой
иерархической организации — если не в международном масштабе, то,
по крайней мере (православные церкви и часть протестантских),
в пределах государственных границ. Его внутренняя структура,
в общем, схожа со структурой служилого сословия: епископат,
промежуточная группа в лице настоятелей монастырей и
благочинных, рядовое приходское духовенство, дьяконы и низшие
церковнослужители. Объективно уступая по политическому
значению дворянству, духовенство, в католических странах
считалось, тем не менее «первым» сословием и обладало часто более
значительными привилегиями. Если духовная элита и в
последние два-три столетия существования традиционного общества
остается практически в неизменном виде, то властная
эволюционирует от нерасчлененности к разделению на военную и
гражданскую, причем последняя постепенно становится численно и
политически преобладающей.
Купечество представляло собой элитную группу городского
населения. Статусно оно везде стояло ниже дворянства и
духовенства, и обычно тоже имело иерархическую структуру.
Помимо естественной разницы в объеме средств и масштабах
операций в его составе могли официально выделяться относительно
небольшие по числу членов привилегированные корпорации.
Несмотря на то, что в социально-психологическом плане купцы
дальше, чем духовенство, чиновники и лица свободных
профессий, отстояли от дворянства, в ряде стран, в частности, в Англии,
наиболее успешные из них стояли на уровне рядового и даже
среднего дворянства, а высшие аноблировались и пополняли его
состав. В XVI в. при Елизавете, численность крупного купечества
составляла более 1000, из которых выделялась группа в
несколько десятков человек, тесно связанная родственными связями и
возглавляемая 15 виднейшими семьями, члены которой были
мэрами, олдерменами и советниками городского управления
Лондона и впоследствии аноблировались (порядка 20 % их посещали
университеты)129. В России с XVI в. до 1728 г. особые корпорации

54 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
составляли «гости» (имевшие право внешней торговли и право
владения вотчинами) и гостиная сотня. Гостей единовременно
насчитывалось 30-60 человек, членов гостиной сотни — втрое
больше (а в начале XVIII в. даже более 900 человек)130. В 1721 г.
по размеру податного ценза купечество было разделено на две,
а с 1775 — на три гильдии; Жалованная грамота 1785 г.
закрепила его привилегированное положение и по ряду статусных черт
приравняла к неслужащему дворянству.
Начиная с конца XVI столетия в Европе появляются элитные
социальные группы, выходящие за рамки традиционных
сословий и, хотя комплектуемые преимущественно из их членов, по
своему составу лишь частично совпадающие с ними
(офицерство, чиновничество, лица свободных профессий,
негосударственные служащие). Они обязаны своим возникновением как
формированию государственного аппарата и регулярной армии,
так и развитию промышленности и торговли, потребовавшего
увеличения организаторских функций.
В Англии, хотя и в начале XVI в. довольно большой процент
дворян — от 20 до 76 % в разных графствах исполняли
публичные обязанности (мировых судей, комиссионеров субсидий) или
занимали официальные должности131, юристы и чиновники уже в
XVI-XVII вв. образовывали наряду с дворянством, духовенством
и купечеством особые социальные группы, часть членов которых
вышла из более низких, чем эти, слоев. В общей сложности
около 1 тыс. семей имели в то время доход выше 1 тыс. фунтов в год
(в 100 раз больше рабочего)132. Особенно важное значение имела
эта прослойка во Франции, где она частично была
инкорпорирована в состав дворянства, составляя, однако, его специфическую
часть («дворянство мантии» в отличие от «дворянства шпаги»).
Причем в имущественном отношении эта категория стояла
значительно выше основной массы дворянства. При учреждении в
1695 г. единовременного поголовного налога, когда всё население
было разделено на 22 класса, ее представители фигурировали
во всех высших 14 классах (плативших от 2000 до 100 ливров),
причем 4-6-й (500-300 ливров) и 8-9-й (200-150 ливров) классы

2. СТРУКТУРА ЭЛИТЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ. НОМЕНКЛАТУРА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 55
были представлены только ими, и даже низшие муниципальные
и коронные чиновники составляли с 11 по 14-й классы, тогда как
маркизы, графы, виконты и бароны, т.е. вся титулованная
аристократия, кроме принцев крови и герцогов (которые вместе с
министрами и маршалами Франции составили 1-2 классы), была
отнесена лишь к 7 классу (250 ливров), высший слой сельского
дворянства — к 10-му (120 ливров), прочие владельцы замков и
фьефов — к 15-му (40 ливров; т. е. шли после низших чиновников),
а рядовые дворяне без замков и фьефов — к 19-му (6 ливров —
вместе с ремесленниками и лавочниками). В 1715-1748 гг. помимо
министерств и провинциальных интендантов в стране имелось
более 30 парламентов, палат счетов и иных учреждений133.
В XVIII-XIX вв. чиновничество и офицерство превратились в
заметные социальные группы, численность которых в крупных
странах составляла десятки тысяч человек, близко к ним
стояли лица свободных профессий и негосударственные служащие,
которые примерно в той же мере были выходцами из
дворянства, духовенства и буржуазии. Со временем совокупность лиц,
принадлежащих к этим группам, стала образовывать некоторое
единство, ранжируясь скорее по уровню (положение,
благосостояние), чем по роду деятельности, что нашло отражение и в
общественном мнении. В Австрии, например, в середине XIX
появилось новое выражение для определения интеллигенции и
буржуазии, отражающее их сближение: «bezitz und bildung»
(«собственность плюс образование»)134. В России сближение элитных
групп нашло выражение как в распространении на духовенство
награждения орденами с приобретением потомственного
дворянства, так и в учреждении в 1832 г. нового сословия почетных
граждан (не платившего прямых налогов, свободного от
рекрутской повинности и телесных наказаний), объединившего купцов
1-й и 2-й гильдии и их детей, детей личных дворян и
священников, а также артистов, художников, ученых и всех выпускников
высших учебных заведений135.
К концу XIX в. обладание определенным уровнем
образования (по крайней мере, резко отличающего его обладателя от

56 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
основной массы простого населения) становится практически
обязательным как для членов высшего сословия (которое почти
целиком растворяется в новых элитных группах) и традиционно
обладающего им духовенства, так и для предпринимательских
кругов. Практически элитой общества становится
сложившийся образованный слой, который и включает в себя все элитные
группы. Он еще по всем показателям — и по происхождению, и
по самосознанию, и по численности и удельному весу в обществе
принципиально отличается от одноименного слоя массового
общества — и главным образом тем, что действительно
представляет собой элиту.
Впрочем, среди образованного слоя ведущее место (и по
численности, и по значению) обычно занимало чиновничество.
Особенно в странах, где ранее было мало или вовсе не было
национального дворянства (в частности, в Черногории, где господствующий
слой состоял из духовенства и старейшин, чиновничество вышло
из этих слоев136). Причем образование в таких странах (например,
Чехословакии) еще и в начале XX в. играло первостепенную роль
в карьере чиновника137. В Хорватии во второй половине XIX в.
интеллигенция была представлена в первую очередь
чиновничеством, затем духовенством и учительством138. Затем обычно
следуют массовые интеллигентские профессии (в Словакии, например,
сельская интеллигенция состояла из двух категорий: деревенские
учителя и нотариусы (несколько сот человек))139.
МУСУЛЬМАНСКИЕ ОБЩЕСТВА
Под традиционными исламскими обществами имеются в
виду, во-первых, Арабский халифат и созданные на его
развалинах государства на Ближнем и Среднем Востоке — Саманидов
(900-999), Газневидов (962-1186), Буидов (935-1055), Сельджуков
(1038-1157), Хорезмшахов (1097-1231) и в Северной Африке —
Фатимидов (910-1171), Айюбидов (1171-1250) и Мамлюков (1250-
1517). Во-вторых, государства, созданные на той же территории

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 57
в результате монгольского нашествия — Хулагуидов (1256-1353),
Тимура (1370-1405), в-третьих, государства, созданные
мусульманскими завоевателями на территории Индии — Делийский
султанат и государство Великих Моголов и, наконец, Османская
империя и Сефевидский Иран.
Структура элиты мусульманских стран из всех восточных
наиболее походила на таковую европейских и включала те же
самые функциональные элементы, но их сословное положение
было юридически практически не оформлено. В теоретически
принципиально бессословном исламском обществе, основанном
на представлении о всеобщем равенстве мусульман, такое
оформление и не могло иметь места. Причем принцип этот (в силу
тотального влияния ислама на все стороны жизни в этих странах)
проводился более последовательно, чем в «меритократических»
(и по этой причине по идее также бессословных) конфуцианских
обществах Дальнего Востока. При этом структура и состав элиты
мусульманских стран обнаруживает между собой большее
единообразие, чем европейских. Наиболее существенным отличием
в структуре элиты здесь было то, что в условиях
централизованных деспотий и обусловленного этим достаточно
многочисленного и развитого аппарата управления на мусульманском
Востоке уже с раннего средневековья существовал многочисленный
слой гражданского чиновничества, тогда как в Европе до XVI в.
оно находилось в зачаточном состоянии.
Начало мусульманскому миру было положено арабским
завоеванием Ближнего и Среднего Востока и Северной Африки под
знаменем ислама. У арабов в это время теоретически не могло
существовать социальной иерархии, поскольку ислам декларировал
равенство всех членов мусульманской общины — уммы. Однако
уже в первой половине VII в. естественным образом не могла не
выделиться мусульманская аристократия в лице родственников
Мухаммеда, мухаджиров и ансаров (первых мединских
мусульман), чье статусное и имущественное положение резко выделяло
ее из массы рядовых воинов (разница составляла 25 раз и более),
не говоря уже о побежденном местном населении140. Затем, уже

58 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
при следующем, третьем халифе — Османе почти все должности
правителей областей и военачальников оказались в руках
аристократического рода Омейядов, который затем и стал правящей
династией в халифате, получившим название Омейядский (661-750).
Кроме того, три четверти населения халифата приходилось на
завоеванные территории, где трудно было игнорировать если не
статус, то имущественное положение местной элиты, тем более что
часть ее перешла на сторону завоевателей. В дальнейшем халифат
включил элементы как оседлые иранские с традиционно
сословной структурой, так и тюркские с их родовой аристократией.
Поэтому в мусульманских странах профессиональные и иные
элитные группы не могли не выделяться де-факто в
административной практике. Набор их зависел от местных условий, но
принципиально не отличался. Например, в государстве Фатими-
дов, для официальных документов характерно деление общества
на воинов и эмиров, писцов и иных чиновников, кадиев и «дай»
(исмаилитских проповедников) и прочих подданных — «райиа».
Хронисты обычно выделяли военных («господ меча») и
духовенство с бюрократией («господ пера»), причем последняя иногда
именуется особо («господа чалмы»). Современные исследователи
считают, что духовенство, бюрократия и военные, являясь
довольно замкнутыми группами, по существу, представляли собой
сословия, хотя это и не было закреплено правом141.
В Османской империи, хотя и признавалось с определенными
модификациями подразделение общества на четыре сословия, на
практике социальное деление сводилось к двум группам —
военные (аскери), которые были освобождены от налогов и податное
сословие — реайа142. Владельцами тимаров по закону могли быть
только аскери — военные, но по сути аскери определялись не
профессиональной деятельностью, а тем, что представители этой
части общества не платили налогов, т. е. не относились к реайе143.
Военное сословие аскери играло в государстве ведущую роль; в него
включались не только тимариоты, но воины-крестьяне, с
некоторыми ограничениями кочевники, различные группы, жившие
военной добычей (сохранившиеся до XVII в.), надеявшиеся получить

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 59
тимары, а также кадии и улемы, дворцовые слуги, чиновники
центрального аппарата, воины, получавшие жалование от государства
(типа янычар, кавалерии капыкулу и др.)144· В турецких эмиратах
запада Малой Азии к аскери помимо собственно воинов также
считались принадлежащим и некоторые другие категории
«обладатели султанских грамот» (освобожденные от тех же налогов) —
владельцы наделов, поставляющие соколов для султанской охоты,
лошадники (джанбаз), юрюки, «яя мюселлем» (конные ополченцы,
занимавшие промежуточное положение между сипахи-тимарио-
тами и пешими ополченцами-крестьянами яя){45.
В ряде случаев под влиянием местных условий элитные
группы даже конституировались в некое подобие каст, отличных по
генеалогии, брачным соответствиям, социальным функциям,
отношению к собственности и занятиям. Так, в Йемене к XII-
XIV вв. выделялись сада (потомки Мухаммеда), машаих
(землевладельцы или наследственные хранители мусульманской
учености), кабаил (воины; ниже их не могли иметь оружие), карар
(писцы, учителя, крупные торговцы), остальные 4 страты охватывали
простолюдинов и рабов и генеалогий не имели (эти страты
сохранились до конца XX в.)146.
Надо сказать, что эгалитаристские принципы,
противоречащие жизненной действительности, не держались долго даже в
государствах, создаваемыми их наиболее радикальными
сторонниками. Так, в государстве, созданном в Иране исмаилитами (1090-
1256) правителями стали представители трех социальных групп:
1) члены рода Кийа — наследственной династии правителей, к
которой принадлежали также крупнейшие военачальники, 2) «люди
науки», писавшие сочинения по догматике и истории исмаилизма,
вербовщики новых членов, назначавшиеся также кутвалами —
правителями городов и территорий, и 3) перешедшие к исмаили-
там в целях сохранения жизни и владений тюркские и иранские
феодалы и представители сельджукской администрации147.
Аристократия, как уже говорилось, в мусульманском мире
юридически не признавалась и наследственных титулов не име-

60 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ла. Единственной категорией наследственной аристократии здесь
были шерифы и сейиды, потомки внуков Мухаммеда, которые
признавались в этом качестве даже в предельно эгалитарной
Османской империи148. Поэтому знатные роды, если фактически и
существовали, то государством полностью игнорировались. Для
него существовал только один такой род — правящая династия,
за пределами которого были только его «рабы», любого из
которых правитель мог как вознести на вершины власти, так и
уничтожить. В этих условиях существование устойчивых знатных
родов или кланов (если речь не шла о племенной кочевнической
знати), сохранявших свое положение в элите на протяжении
столетий было крайне затруднено.
Но социальная группа, соответствующая европейской
аристократии, в халифате и созданных на его обломках государствах
неизменно присутствовала. Она состояла из потомков довольно
многочисленных различных мелких династов, правивших на
завоеванных арабами территориях (следует иметь в виду, что
Халифат по размерам территории и населения был явлением
уникальным и превосходил любое когда-либо известное в Европе
государственное образование, да и создававшиеся затем на его
территории государства, были обычно обширнее по территории
и населеннее крупнейших европейских стран), крупных
землевладельческих родов, возникших и составивших себе состояние
на службе еще в Византии, Сасанидском Иране и других
государствах, чьи территории вошли в Халифат, и тюркской племенной
знати. В Аббасидском халифате (750-1258) иранская
землевладельческая знать (дихканы) заняла еще более видное место, аб-
басидами ей был предоставлен ряд высоких постов149.
Практически во всех государствах, созданных на обломках халифата на
Ближнем и Среднем Востоке, слой, соотносимый с европейской
аристократией, был представлен следующими группами: 1)
члены и родственники правящей династии, 2) землевладельческая
(как старинная иранская, так и арабская) знать, владевшая
наследственными имениями на правах мулька, 3) знать кочевых
тюркских племен. В XI-XII вв. старинная иранская знать посте-

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 61
пенно исчезла150, и ее место заняли (с образованием государства
Сельджуков) владельцы крупных икта из числа племенной знати.
В государстве Газневидов основная масса командного
состава армии принадлежала к тюркам (преимущественно гулямского
происхождения), а подавляющее большинство гражданских
чиновников — из старой ираноязычной знати, причем последняя
неблагожелательно и даже враждебно относилась к тюркской
знати, и притязания некоторых ее представителей на
гражданские должности вызывали с ее стороны насмешки и встречали
отпор151. В государстве Сельджуков ведущую роль играла,
естественно, тюркская кочевая знать: члены дома Сельджука,
военачальники, эмиры, приближенные и т. д. Именно эта знать
занимала командные должности в армии и при дворе. Но сохранилась и
старинная, часто доисламская иранская земельная аристократия,
порой — потомки небольших местных династий. Они не были
близки ко двору и не играли политической роли, а пребывали в
своих владениях (обычно на периферии государства), не сумев
или не захотев приспособиться к завоевателям (Сельджукам и
Газневидам), они враждебно относились к неродовитым с их
точки зрения тюркам152. Хотя в Сирии, например, градоначальники
(раисы) обычно принадлежали к местным знатным родам.
Входили в состав высшего слоя и представители арабской знати, члены
династий подчинившихся тюркам княжеств. Часто это были
высокообразованные люди, сочетавшие военную службу с
литературными и научными занятиями. Что касается самих тюрок, то,
хотя оседлая аристократия относилась к ним с пренебрежением,
их знать качественно отличалась от основной массы153. Важной
частью элиты была тюркская военная знать с конца XII в. (после
женитьбы хорезмшаха Текиша на дочери кыпчакского хана) и в
государстве Хорезмшахов154.
В государстве Хулагуидов наряду с военно-кочевой знатью,
в основном монгольской и тюркской, сохранилась и часть
провинциальной оседлой земельной знати (в основном иранской),
которой удалось сохранить свои владения во время
монгольского нашествия, кроме того, во многих областях сохранялись вас-

62 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
сальные наследственные владетели — местные династы.
Правителями областей были либо члены правящего рода, либо
представители высшей чиновной знати, часто родственники вазиров
(например, 10 из 14 сыновей Рашид ад-дина)155.
В турецких эмиратах запада Малой Азии (Ментеше, Айдын,
Сарухан и Кареси) XIV-XV вв. аристократию составляли
ближайшие родственники правителя (улу-бея), на местах вокруг его
сыновей, назначаемых правителями областей, группировались
влиятельные беи — бывшие предводители гази. Высшая знать в
бейликах (так называемые «столпы государства» — аян-и девлет
или эркан-и девлет) была немногочисленна, европейские
наблюдатели сообщают о восьми «великих баронах» в Сарухане. Их
голос был важен при выборе нового улу-бея156.
В Сефевидском Иране, созданном кочевыми тюркскими
племенами, первое время ведущую роль играла их знать, к
середине XVI в. все посты наместников областей, важные
военные и придворные должности занимали представители 114 кы-
зылбашских семей. Кроме того, к высшей знати относились
покоренные местные владетели Луристана и Курдистана, ханы
Гиляна, цари Картли и Кахетии. Но при Аббасе (1587-1629)
тюркская знать была оттеснена, и из 114 осталось только 35
родов, а военная знать пополнилась представителями курдов и
луров и особенно гулямов (преимущественно армян и
грузин)157. Правящая элита при Каджарах составляла не более 3 %
господствующего слоя в государстве, в ее состав входили не
более 200 семей. Фактически все высшие должностные лица
породнились с Каджарами, взяв в жены сестер, дочерей, теток и
других родственниц шаха или выдав своих дочерей и сестер за
шаха и членов его рода158.
Слоем, соответствовавшим европейскому рыцарству, был
слой служилых землевладельцев-воинов. Еще в халифате воинам
стали давать небольшие наделы с крестьянами (катиа), которые
стали передаваться по наследству. Например, в середине VII в. в
округе Казвина такие наделы получили 500 арабских воинских

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 63
чинов, и эти земли оставались в руках их служащих потомков
еще в X в.159 В дальнейшем распространился институт икта —
прижизненного условного держания (от деревни до целых
областей) с правом сбора налогов (на время занятия должности или
пожизненно за заслуги); эта форма проявляла со временем
тенденцию к наследственной передаче вследствие
распространившейся практики наследования должностей.
В государстве Фатимидов все воины делились на три разряда:
к первому относились эмиры (командиры 100, 40 и 10-5 воинов),
ко второму — свита халифа (гвардия), к третьему — воины,
составлявшие остальную армию160. Если до конца X в. ведущая роль
в армии принадлежала берберской верхушке, то затем на первое
место вышла гвардия, из командиров которой вышла новая
военная знать, которую с середины XI в. стали наделять землями на
правах икта, к концу XI в. она стала всесильной, сделав халифа
марионеткой161. В Сельджукском государстве каждый воин,
занесенный в реестры военного дивана, получал икта. Помимо
воинов икта раздавались и иным лицам в индивидуальном порядке
(в один из дней были розданы 75 дипломов на икта)162. В
государстве Хулагуидов, где простые воины первоначально получали
только жалованье, в начале XIV в. все воины-монголы также
получили икта. В Конийском (Румском) султанате, осколке
государства Сельджуков, сановники получали крупные лены — икта, а
рядовые воины — сипахи — тимары. Они были обязаны привести
с собой установленное число ратников в зависимости от
приносимого леном дохода (в денежном выражении),
зарегистрированного в реестре. Каждый новый султан подтверждал права ленников
на их земли. Упрочилась практика передачи их от отца к сыну163.
В Османской империи военно-служилый слой
формировался за счет беев-завоевателей, захвативших владения в годы
утверждения тюркского господства на бывших византийских
территориях, получившие на разных условиях земельные
владения от султана и доосманские землевладельцы, сумевшие
сохранить свои владения, подчинившись туркам. Уже первые тимары,
пожалованные Османом около 1300 г. были наследственными

64 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
владениями, при Мураде I (1360-1389) было уточнено, что
передача осуществляется только по мужской линии. Позже возник и
институт чиновных пожалований — хассы и арпалыки,
связанных с постом и передававшихся преемникам по должности. Он
касался только крупных постов и размерами намного
превосходил тимары и зеаметы164. Они устанавливались для членов
правительства, наместников провинций и крупных военачальников
(санджак-беев и выше), составляя свыше 100 тыс. аспр годового
дохода. Ренты второго порядка — зеаметы (20-100 тыс. аспр)
давались среднему звену (субаши, алай-беям и им равным), тимары
(до 20 тыс.) — всадникам-спахи и младшим командирам и особо
отличившимся чиновникам165.
В первой половине XVII в. имелась масса деклассированных
бывших тимариотов, которые, разоряясь, не переходили,
однако, в другую социальную категорию, продолжали считать себя
аскери, добиваясь получения новых земельных пожалований.
В 1596 г. правительство лишило было тимаров почти 30 тыс.
человек, якобы не явившихся на войну, но последовавший
социальный взрыв не позволил пойти на столь решительную
ликвидацию системы166.
Специфическим для мусульманских стран институтом была
конная гулямская (мамлюкская) гвардия, впервые появившаяся
при Аббасидах (при ал-Мутасиме, 833-842) и также
представлявшая элитную (как ни парадоксально, учитывая ее формальный
статус) группу. Она комплектовалась из юных рабов (в основном
тюрок, славян и негров) и служила также источником кадрового
резерва, ее члены (обычно формально оставаясь в статусе рабов)
часто достигали высокого положения. Эта традиция была
продолжена в государстве Саманидов (900-999), где высшие начальники
гулямов со временем стали крупными землевладельцами,
переставшими подчиняться правителям и в государстве Газневидов
(962-1186), основателем которого был саманидский гулям. Здесь
они проходили специальный курс обучения в школах, получали
из казны ежегодное жалованье и продовольственное содержание.

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 65
Некоторые достигали постов крупных военачальников,
наместников областей и т.д.167 Особенно широкое распространение
получила эта практика в государствах Северной Африки — Фатимидов,
Айюбидов и Мамлюков. При Айюбидах мамлюкские эмиры были
главными получателями икта, а в последнем из них, обязанном
своим происхождением тому, что мамлюки свергли последнего ай-
юбидского султана, этому слою принадлежала вся полнота власти,
мамлюкская гвардия превратилась в правящий слой, который сам
из своей выслужившейся верхушки (эмиры или беи) выдвигал
султанов, которые были ставленниками одной из двух мамлюкских
корпораций: в 1250-1390 гг. они выдвигались из бахри («речных»),
а в 1390-1517 гг. — из бурджи («башенных»). Военная организация
мамлюков во главе со своими беями сохранилась и после
османского завоевания, широко вербуясь в турецкие войска168.
В Османской империи аналогичным институтом были капы-
кулу («рабы августейшего порога»), рекрутировавшиеся как из
пленных, так и по девширме — системе принудительного набора
детей из христианских семей, обращавшихся в ислам и
воспитывавшихся в рабской покорности султану. С XV в. юношей, взятых
по девширме и прошедших специальное обучение в корпусе ад-
жемиогланов или одном из дворцовых ведомств стали назначать
на различные придворные и государственные должности. Со
второй половины XV в. они проникают на самые высшие
ступени, вплоть до поста великого везира (обычно через должности
санджакбея, бейлербея, янычарского аги) и верхушка их
получала особые крупные должностные пожалования — хассы и ар-
палыки. Постепенно в руках капыкулу оказались все важнейшие
военные и административные посты (из них могли назначаться и
высшие командиры сипахийского ополчения). Более того,
занятие этих постов стало недоступным для тимариотов (в чьей
публицистике XVII в. часты сетования на то, что все руководящие
посты заняты «чужаками»)169.
Духовенство, хотя и не имело, как в Европе, единой
иерархической структуры, а представляло собой совокупность лиц,

66 · Волков С. в. Элитные группы традиционных обществ
связанных со знанием, практическим применением и
преподаванием ислама, было довольно четко очерченным и
функционально практически не отличалось от европейского. При Аббасидах
оформилось сословие факихов — мусульманского духовенства.
Оно не имело четкой внутренней иерархии и было обособлено
от государственного аппарата, самостоятельно назначая лиц
на религиозные должности. Лишь в отдельных случаях
создавалась более четкая структура, например, в государстве Фати-
мидов, пришедших к власти с помощью тайной миссионерской
исмаилитской организации, бывшие странствующие
проповедники (дай), стали высшим (и к тому же наследственным) слоем
священнослужителей во главе с «дай ад-дуат», и в отличие от
суннитского духовенства исмаилиты высших рангов, имеющие
рукоположение имама, имели права, подобно христианским
священникам, посвящать в общину, отлучать от нее, отпускать
грехи. С другой стороны, гораздо более тесной в этом случае стала
связь духовенства с государством: назначение на высшие
религиозные посты производили сами Фатимиды, государство взяло в
руки и финансовые вопросы духовенства170.
При Сельджуках мусульманское суннитское духовенство и
наиболее популярные шейхи относились к господствующему
классу. В его руках находились вакфные земли и суд171.
Государство создавало медресе для подготовки кадров духовенства, хотя,
кроме должности кадия, всегда носившей религиозный характер,
другие должности, занимаемые их выпускниками, не были
связаны с государственной службой172. Содержание факихов,
суфиев, чтецов Корана обходилось государству в 300 тыс. динаров
ежегодно173.
В Османской империи за исключением высших духовных
должностей, где срок службы был определен, социальный
статус улемов был пожизненным. Только на высшие должности их
назначало правительство, остальные замещались самими уле-
мами174. При Османах шариатская власть с конца XV в.
представляла новое и совершенно уникальное явление в истории
ислама, имела строго субординированную четкую структуру с

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 67
системой рангов и чинов и напоминала православную церковь,
хотя руководила главным образом как раз светской стороной
жизни. Шейх уль-ислам играл роль патриарха, ниже стояли
3 казиаскера (Румелии, Анатолии и Египта), имевших
собственную иерархию сановников, делившихся на 9, 10 и 6 ступеней
соответственно. Шесть нижних ступеней — кадии различных
рангов, высшие — великие и младшие муллы (в середине XVII в.
12 и 20 соответственно), приравнивавшихся к везирам и мир-
миранам, игравшие роль архиепископов и епископов. На
уровне эйалета во главе духовенства стоял главный кадий (великий
или младший мулла), на уровне санджаков и крупных
городов — старшие кадии, затем шли кадии малых городов и нахий.
Собственно религиозная жизнь в ведении муфтиев,
направлявшихся и контролировавшихся кадиями. Служители мечети
были разбиты на 5 категорий: имамы, хатыбы, ваизы, муэззины
и кайюмы, имевшие четкий круг обязанностей и определенное
государственное денежное содержание175. В Иране при
Каджарах часть улемов также получила официальные, оплачиваемые
из казны должности176.
Весьма видное место в составе мусульманской элиты
занимало гражданское чиновничество. Аппарат управления в
мусульманских странах демонстрирует очень высокую степень
однообразия, пожалуй, не меньшую, чем в дальневосточных странах
ареала китайской политической культуры. Создатели халифата,
не имея никакого опыта государственного управления
применительно к нормальному государству, практически целиком
заимствовали систему организации государственного аппарата у
Сасанидского Ирана, привнеся, естественно, ту специфику,
которая была связана с нормами мусульманского права. И то, что
получилось в результате — а в законченном виде мы видим этот
образец в Аббасидском халифате, затем в почти неизменном виде
воспроизводилось во всех мусульманских государствах,
возникавших на той же территории. Ни арабы, ни тюрки, ни
монголы не меняли сложившийся системы управления177 (даже те, кто

68 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
считает, что Сельджукскую империю нельзя считать точной
копией держав Саманидов, Газневидов и Буидов, отмечают лишь
упразднение почтового ведомства и нескольких отдельных
высших должностей178). Этому образцу следовали в основном и
более поздние державы: Османская империя и Сефевидский Иран.
Общность эта дополнялась тем, что, кто бы ни составлял основу
господствующего слоя в этих государствах — арабы, тюрки или
монголы, носителем идеи и основным «наполнителем»
гражданской бюрократической системы всегда выступал один и тот же
элемент — оседлое иранское население, и делопроизводство в
большинстве случаев велось на персидском языке. В государстве
Сельджуков персидская бюрократия (виднейшим
представителем которой был знаменитый Низам ал-Мульк, бывший вазиром
свыше 30 лет) была важнейшим после тюркской знати элементом
господствующего класса179. Сплошь иранским было
чиновничество и государства Хулагуидов180. К бюрократии в государстве
Фатимидов примыкали и лица свободных профессий (ораторы,
литераторы, поэты, законоведы), также состоявшие на
жаловании у султана181. Весьма значительный гражданский аппарат
существовал и в государстве Мамлюков, хотя милитаристский
характер государства проявлялся в том, что все руководящие
должности в нём были заняты военными182.
В Османской империи чиновники считались «рабами
султана» (капыкулу), что отражало способ их комплектования — из
захваченных в плен молодых рабов и набранных по девширме.
То есть они представляли собой тот же контингент, что и
янычары183. Здесь также все важные посты в государстве занимали
исключительно военные, элита «уровня решения» (в центре, эйа-
летах и арабских деспотиях XVIII-XIX вв.) фактически целиком
состояла из них, большинство постов на «уровне управления»,
включая осуществление власти на местах, также замещалось
армией, лишь в технических службах и на «уровне исполнения»
армия уступала место эффенди, сельским нотаблям, родо-пле-
менным шейхам и главам разного рода общин184.
Территориально империя делилась на эйалеты (глава — бейлер-бей или мир-

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 69
миран, с конца XVI в. вали), санджаки (глава — санджак-бей) и
нахии (глава — субаши). Главы эйалетов и санджаков имели
военное звание 1, 2 или 3-х бунчужного паши185.
В Сефевидском Иране государственный аппарат, состоявший
из персов, в XVI в. не игравший заметной роли, к началу XVII в.
стал весьма раздутым и громоздким186.
Купечество не пользовалось особым уважением в
большинстве мусульманских стран, однако фактически часто составляло
весьма заметную и выделяющуюся своим благосостоянием
элитную группу. При Сельджуках представители крупнейшего
купечества, которые занимались оптовой торговлей и являлись
кредиторами тюркских феодалов и персидской бюрократии и даже
самих султанов, входили в состав господствующего класса или
тесно примыкали к нему187. Купцы и ростовщики имели высокий
статус и в государстве Фатимидов, причем любопытно, что хотя
мусульманское право не признаёт сословий, в некоторых
положениях брачного права именно в отношении этой категории
населения содержались некоторые ограничения — так, запрещались
браки между горожанами и крестьянами, между богатыми
купцами и менялами и ремесленниками188. В Османской империи,
где купечество рассматривалось как социально чуждый элемент,
власти пренебрегали его интересами, третировали как торгашей
и спекулянтов, а государственная регламентация и контроль
серьезно ограничивали возможности накопления и развития
торгового капитала189. Тем не менее в ряде регионов, в частности, в
Египте в XVIII в., купцы имели свои объединения и нередко
бывали очень богаты190.
КАСТОВЫЕ ОБЩЕСТВА
Индийский кастовый строй берет начало в варновом делении
древних ариев (которое восходит еще ко временам
существования древнеиндоевропейской общности III тыс. до н. э.). Ко време-

70 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ни прихода их в долину Ганга (конец II — начало I тыс. до н. э.),
их общество четко делилось на 4 варны: брахманов (жрецов,
хранителей религиозной традиции), кшатриев (правителей и
воинов), вайшьев (все прочее свободное население) и шудр (лица
низких занятий, зависимые). Низшая каста характеризовалась
тем, что ее члены не проходили обряда инициации и не
считались подобно первым трем «дваждырожденными». Варновое
деление было общей чертой арийских племен, несмотря на то,
что они не составляли политического единства. В случаях, когда
племена объединялись на равных началах, аналогичные
общественные группы рассматривались как принадлежащие к одной
варне. Поскольку аристократия была неоднородна по племенной
принадлежности и статусу, отдельные роды и кланы, возможно,
образовывали замкнутые объединения, сходные с позднейшими
кастами. Встречаются названия и групп, которые потом
именовались кастами, не принадлежащие к аристократии (придворные
барды-суты, изготовители колесниц и др.)191.
Принадлежность к варне определялась происхождением,
Варну невозможно было сменить. В дальнейшем это обстоятельство
обусловило весьма сложную картину социальной
стратификации, поскольку реальный социальный статус многих групп
начинал входить в противоречие с их варновой принадлежностью.
Даже в древности, когда элита ограничивалась исключительно
кшатриями и брахманами, представители низших варн иногда
сумели занять самое высокое положение (объединившие Индию
знаменитые династии Нандов и Маурьев не были кшатрийско-
го происхождения). Проникавшие в Индию греки, бактрийцы,
парфяне, гунны-эфталиты также находили место в сословно-ка-
стовой структуре. Поскольку эти завоеватели получали высокое
социальное положение, к ним нельзя было долго относиться как
к варварам или отводить место в низу лестницы. Поэтому
большую часть их рассматривали как деградировавших кшатриев.
Размывание этой варны резко усилилось с падением республик и
укреплением системы наемничества в армии. К VI-VII вв.
рядовые кшатрийские роды почти исчезли, и к кшатриям стали при-

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 71
числять только царские династии. Но и из них многие погибли, а
престолы захватили выходцы из других варн192.
С начала нашей эры древнее варновое деление превратилось
в форму классификации каст. Кастой была любая эндогамная
группа, претендовавшая на определенный вид труда или
социальной деятельности как на свое «кастовое» занятие. Среди
брахманов были уже не только жрецы, но землевладельцы,
чиновники и даже военачальники. Древние кшатрии совершенно исчезли,
уступив в Северной Индии свое место племенам, образовавшим
раджпутские касты. На рубеже древности и средневековья
завершился процесс идентификации торговцев и ростовщиков с
Варной вайшьев, к которой перестали относить крестьян, а шудрами
стали называть свободных крестьян и ремесленников. В раннее
средневековье удачливый вайшья или шудра, ставший крупным
землевладельцем или военачальником, а то и правителем, мог
рассчитывать на то, что его приближенные брахманы объявят
его или его потомков кшатриями, а преуспевающие в торговле
шудры становились в конце концов вайшьями193. Несмотря на
обеднение, представители высоких каст всячески уклонялись от
унижающего земледельческого труда и стремились вести
существование, используя труд низкокастовых.
Кастовая пестрота господствующего слоя была в дальнейшем
преодолена путем приобщения владельческих родов независимо от
их изначальной кастовой принадлежности к феодальной
касте-сословию раджпутов (т. е. к варне кшатриев)194. Причем раджпутские
династии раннего средневековья довольно часто сначала
выступали как безродные, и лишь затем им начали приписывать кшатрий-
ское происхождение195 Раджпутами также стала верхушка
дравидийских и мундаских племен в Центральной Индии, а в новое
время — потомки Шиваджи и других маратхских военачальников
XVII-XVIII вв., имевших самое разное происхождение196.
В индийских государствах VI-XII вв. управление носило
патриархальный характер, и чиновничества как отдельного слоя
практически не было, армии были невелики и состояли из
дружин правителя и вассалов. Торгово-ремесленные слои организо-

72 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
вывались в корпорации (гильдии), купеческие организации были
очень богаты197. На низшем уровне — в общине с древности был
староста, обычно уже не выбранный — должность стала
монополией определенной семьи и передавалась по наследству, а также
писец и жрец198.
Господствующим слоем стал слой служилых землевладельцев,
причем с захватом Северной Индии мусульманскими
завоевателями и образованием в 1206 г. Делийского султаната,
объединившего большую часть Индии, верхние слои его были представлены
мусульманами, а средние и низшие — преимущественно
индусами. При этом в течение многих столетий крестьянство и низшие
(а порой и более высокие) слои феодалов данного региона
принадлежали нередко к одним кастам199. В Делийском султанате и
после мусульманского завоевания многие земли оставались в
руках касты раджпутов на вотчинном праве, хотя многие их роды
были истреблены или покорились, сохранив свои земли уже в
качестве ленных владений. В существовавшей на юге Индии после
распада Делийского султаната централизованной империи Вид-
жаянагар (XIV-XVI вв.) военные вассалы (амаранайяки)
получали земли (10-12 деревень) из государственного фонда на время
службы, права наследования формально не было, но фактически
они передавали их по наследству. Это государство отличалось
тем, что в нём существовал развитый чиновничий аппарат200.
В основанной Бабуром в 1525 г. Могольской империи
господствующий слой состоял из заминдаров (покоренных князьков,
плативших дань с сохранением их земель на правах частной
собственности) и джагирдаров — служилых землевладельцев
(условным держанием был джагир — термин, утвердившийся вместо
икта, обычно не передававшийся по наследству, а отходивший в
казну и часто менявшийся; при Акбаре одной и той же землей
владели в среднем не более 10 лет), которые содержали
соответствующее число войск. Попытка Акбара в начале 80-х гг. XVI в.
заменить джагир жалованьем кончилась мятежом; до XVIII в.
джагир оставался условным владением, хотя всё чаще
передавался по наследству201.

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 73
В немусульманских государствах Индии, в частности в Майсуре
и в маратхских княжествах (XVIII в.), существовала та же
практика — раздача государственного фонда в служебные наделы
военачальникам202. Существовала она и в государстве сикхов в Пенджабе,
где были служебный джагир (по числу конницы, приводимой джа-
гирдаром), отбиравшийся в казну, если наследник не был в
состоянии нести ту же службу, и личный (безусловный — семьям умерших
сардаров, религиозным деятелям, отличившимся офицерам и
чиновникам), передававшийся по наследству и по праву завоевания
(с правами служебного, но передававшийся по наследству);
покорившимся раджпутским князьям, пуштунским ханам и другим
землевладельцам здесь оставлялись их земли на правах частных. При Ран-
джит Синге в ряды джагирдаров широко привлекались новые люди,
вскоре занявшие влиятельное положение в армии, аппарате и при
дворе. Нередко это были выходцы из самых низших слоев общества.
Господствующее положение среди них занимали сикхские сардары
из джатов, преобладавшие в армии (в гражданском аппарате
большинство составляли индусы и мусульмане)203.
Сословно-кастовый статус купцов и ростовщиков в Индии
всегда был значительно выше, чем крестьян и ремесленников.
В ХП-ХШ вв. всё чаще встречаются упоминания о богатых и
именитых купцах (историк начала XVII в. в числе «великих города»
наряду со старшинами и военными называет
ростовщиков-менял). На протяжении XIV-XVII вв. четко проявляется
тенденция к повышению статуса отдельных торговых каст, некоторые
их которых идентифицировали себя с брахманами, другие — с
кшатриями204. В Могольской империи ее основатель Бабур
стремился создать для купцов максимально выгодные условия — чем
больше были доходы купца, тем меньший налог он платил.
Деятельность купцов и их интересы охранялись государством,
которое разработало ряд мер, защищающих их права205.
Низший слой элиты к XIX в., был, как и в древности и
средневековье, представлен лицами общинной верхушки. В каждой
общине имелся староста, писец, священнослужитель (брахман
или мулла) и астролог206.

74 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
Общества
дальневосточной цивилизации
На Дальнем Востоке под мощным влиянием китайской
цивилизации, лицом которой с конца I тыс. до н. э. стала своеобразная
идеологическая доктрина, созданная на основе конфуцианства
(и отчасти легизма), сложился ареал распространения китайской
политической культуры, включивший не только собственно
Китай и создававшиеся на его территории государства окраинных
народов, но ряд соседних стран. Установки этой культуры
оказали огромное воздействие на политическое устройство и
социальную структуру дальневосточных обществ, в результате чего здесь
сложилось то, что можно назвать «традиционной
дальневосточной системой». Однако трехтысячелетняя история китайской
цивилизации и самобытные особенности сопредельных стран
обусловили ряд отклонений от «эталона», которые требуют
отдельного рассмотрения. К обществам этого типа можно отнести,
помимо самой китайской государственности с III в. до н. э. до
начала XX в. (включая государства, создававшиеся в раннее
средневековье на территории Китая вождями кочевых племен,
копирующие китайские образцы), также окраинные Бохай (698-926),
Наньчжао (653-902), киданьское Ляо (916-1125), чжурчжэньское
Цзинь (1115-1234), тангутское Си Ся (1032-1227), Корею, Вьетнам
и (некоторое время) Японию.
Основной чертой этих обществ является то, что элитные
группы обычно официально не только не структурированы статусно,
но и юридически слабо отделены от всего полноправного
населения, причем традиционное представление об общественной
иерархии не находило прямого отражения в законодательстве207.
Наиболее очевидная социальная грань в любом дальневосточном
обществе проходила между лично свободными и
несвободными — «добрым» и «подлым» людом. Такое деление обязательно
присутствует в законодательстве любой страны, независимо от
особенностей социальной стратификации и конкретного набора
социальных групп. Реальное положение позволяет разделить все

2. СТРУКТУРА ЭЛИТЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ. НОМЕНКЛАТУРА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 75
социальные слои на 1) привилегированные, 2)
непривилегированные полноправные, 3) неполноправные208. Законодательство
делит их на более мелкие группы, при этом характерно, что
детализируется положение низших слоев, а практически все элитные
группы относятся к одной (1-й) сословной группе, даже если
всего их около десятка209, лишь некоторые группы лиц умственного
труда, не связанные с госаппаратом относятся ко 2-й («простому
народу»)210.
В сопредельных странах, имевших собственную социальную
(аристократическую) традицию, социальная стратификация до
проведения реформ по китайскому образцу отличалась от него,
а со временем также приобрела отличные черты. В раннем
корейском государстве Силла (I в. до н. э. — X в. н. э.)
существовала иерархия привилегированных сословных групп в виде
системы кольпхум: население делилось на 4 группы: 1)
аристократия — родственники правителей-ванов («две кости» — сонголь
и чинголъ), 2) привилегированные сословные группы тупхум>
3) простолюдины (янъины), 4) неполноправные {чхонины, в т. ч.
рабы-нобм)211. В дальнейшем (с периода Коре, X-XIV вв.)
никаких сословий не существовало, за исключением разделения на
лично свободных полноправных (янъины) и неполноправные
(чхонины). Однако затем, в период династии Ли, особенно с
XVI в. подавленная аристократическая тенденция вновь
пробила себе дорогу и вышла на поверхность, и общество фактически
(на уровне не столько права, сколько юридической практики)
делилось на ряд сословных групп, приобретших
наследственный характер212.
Во Вьетнаме при династии Ли (1010-1225) население
разделялось на 5 групп: 1) титулованные землевладельцы (в основном
родственники монарха) и гражданские чиновники, а также их
дети, поскольку они автоматически получали небольшой
исходный ранг, 2) профессиональные военные чиновники и солдаты,
3) буддийские монахи, врачи и артисты, 4) простые дееспособные
крестьяне-общинники, 5) старики, немощные, беглые. Причем
все, кроме 4-й были освобождены от налогов213. При династии

76 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Чан (1226-1400) законодательство различало аристократию,
чиновничество, простой народ и рабов214.
В Японии начиная с середины VII в. население
подразделялось, как и в Китае и Корее, на 2 основные категории: рёмин —
«добрый народ» (все свободные, высшей стратой которых были
аристократия и чиновники) и сэммин — «подлый народ» (лично
зависимые)215, причем законодательством четко выделялись
относящиеся к «доброму люду» (свободным) императорский клан,
чиновники, монахи, простонародье, «государевы
корпоранты» (томо-бэ) и «разные дворы» (дзакко), на ряд групп делился
и «подлый люд»216. Затем, однако, развитие японского общества
сошло с пути традиционной дальневосточной системы, и с X в.
постепенно формируются сословия европейского типа, прежде
всего военно-служилое сословие самураиства, которое вместе с
придворной аристократией кугэ (формально считавшейся
высшей по отношению к самурайству социальной группой) было
высшим сословием страны. К началу XVII в., ко времени сёгуната
Токугава сословное деление, введенное в конце XVI в. при Хи-
дэёси (самураи-крестьяне-горожане) осталось тем же, только
горожане разделялись на ремесленников и купцов217, т. е. схема
сословий приняла вид классического китайского представления о
делении общества с той разницей, что в Японии оно
соответствовало реальному сословному делению. Придворная аристократия,
занимавшая формально еще более высокое место в обществе,
фактически стояла вне сословий, представляя собой замкнутую
группу, лишенную всякой иной роли, кроме «декоративной». Это
сословное деление было отменено только в 1872 г., когда всё
население, кроме императорского клана кодзоку, стало делиться на
3 формально уравненных в правах сословия: кадзоку
(придворная аристократия кугэ и военная знать), сидзоку (служилое
военное дворянство букэ) и хэймин (простой народ — крестьяне,
горожане и др.).
Отличительной чертой обществ дальневосточной
цивилизации было то, что основой элиты, ее интегрирующим началом

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 77
было чиновничество, которое в широком смысле может
пониматься как привилегированный социальный слой, связанный с
государственной службой (которая и является источником его
привилегированного положения) и охватывающий как
примыкающие к собственно чиновничеству социальные группы, так и
членов семей. В этом смысле дальневосточное чиновничество по
своей функциональной роли в государстве и месту в социальной
структуре общества, соотносимо с европейским дворянством.
Стержнем его было регулярное ранговое чиновничество —
т.е. находившиеся на действительной службе и занимающие
определенные должности полноправные чиновники, имеющие
один из общегосударственных рангов (в наиболее
распространенном варианте существовало 9 рангов, с разделением
каждого на две степени). Все остальные элитные группы были так или
иначе производными от него — либо они составляли его высшую
часть и занимали особое положение (аристократия), либо стояли
ниже (нерангированные субчиновники-канцеляристы,
обладатели ученых степеней), но непосредственно примыкали к нему.
Эти группы могут быть разбиты на 3 категории: 1)
аристократия (лица, имеющие общегосударственные ранги по праву
происхождения и связанных с ним титулов, члены знатных родов),
2) «резервное чиновничество» (отставные чиновники,
фиктивные или «почетные» чиновники, неслужащие обладатели
ученых степеней), 3) члены семей и родственники чиновников. Эти
категории не представляли собой четко отграниченные друг от
друга общности, а переплетались между собой. Так, часть
аристократии, находясь на действительной службе, представляла собой
полноправное ранговое чиновничество (взаимосоотнесенность
чиновничества и аристократии будет рассмотрена ниже в особом
разделе), а часть ее представителей представляла собой
неслужилых обладателей степеней. Положение членов семей чиновников
трудно отграничить от членов семей лиц, имеющих ранги по
праву происхождения, т. е. аристократии, поскольку их правовая
оформленность базировалась на одном и том же основании —
наличии общегосударственного ранга у главы семьи. В свою оче-

78 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
редь, члены прослойки «резервного» (неслужилого)
чиновничества могли быть обязаны своим положением принадлежности
к семьям как регулярного чиновничества, так и аристократии,
и в значительной степени из них же и происходили, поскольку
именно положение родителей давало им либо ранги по праву
происхождения, либо давало возможность таковые купить. Хотя
в полной мере привилегии связанные с нахождением на
государственной службе распространялись только на чиновников
действительной службы, а «почетные чиновники», дети чиновников
и «почетных чиновников», а равно уволенные со службы
относились к сословию простолюдинов, статус их отличался от массы
последних218.
Аристократия в традиционной дальневосточной системе
обычно представляла собой слой лиц, обладавших рангами в
силу своего происхождения, это, как правило, были
родственники правящего дома. Такие лица, не неся обязанностей
действительной службы, были формально равны полноправному
ранговому чиновничеству, т. к. их наследственные титулы
соответствовали одному из общегосударственных рангов. Обычно их
было относительно немного, но иногда этот слой вырастал до
социально значимых размеров219. Кроме того, к аристократии часто
относят членов могущественных кланов, из поколения в
поколение поставлявших чиновников. Социальный статус их членов,
несмотря на то, что совсем не обязательно все их
представители были чиновниками, был достаточно устойчив и высок, чтобы
этих лиц можно было отнести к привилегированному слою: хотя
сами по себе они никакими привилегиями не пользовались, но в
силу многочисленности в составе таких родов чиновников (и
довольно высокопоставленных), почти все их члены охватывались
правовой «тенью» служилых родственников.
Первые китайские государства, как отмечалось выше, были
чисто аристократическими, однако с эпохой централизованных
империй аристократическая идея надолго была забыта (тем
более что к середине III в. до н. э. большая часть знати была истре-

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 79
блена в войнах). В Цинь (221-207 до н. э.) и Хань (206 г. до н. э. —
220 г. н. э.) ее круг сузился до членов императорского рода и
ограниченного круга лиц, обладающих титулами220. Что касается
«сильных фамилий», то их круг был несколько шире, и далеко не
все из них считались принадлежащими к аристократии. В эпоху
Хань к «сильным фамилиям» относились: 1) старые роды,
потомки знати шести доциньских царств, 2) родственники императора,
ставшие ванами и хоу, 3) роды императорских супругов, 4)
чиновные семьи, 5) богатые торговые семьи, 6) «исправители
неправоты» юся, т. н. странствующие удальцы. Все они имели общее —
экономическую силу221.
В период Южных и Северных династий (420-589), когда право
рекомендаций на службу перешло в руки представителей
местных кланов, которые, естественно, предпочитали выдвигать
родственников, аристократия возродилась именно на этой новой
основе222. В III—VI вв. аристократический статус был формально
связан с обладанием 2-й из «деревенских категорий»,
открывающей ее обладателям к высшим должностям. Появились семьи,
члены которых постоянно обладали этой категорией. С
разделением должностей на «чистые» и «грязные», первые стали
привилегией аристократов, занимавших их в юном возрасте и без
экзаменов. На Юге верхнюю ступень социальной лестницы заняли
т.н. цзяцзу, цзюмэнь (первостатейные или старые кланы),
которым противостояли худородные ханъжэнь, суши («холодные» или
простые мужи), подразделявшиеся на цзымэнь и хоумэнь
(второстепенные и поздние дома)223. Там существовали два типа
знатных родов — эмигрировавшие с севера и местные. С 490 г.
аристократические роды появляются и на Севере. В Северном Вэй
титулы знатности китайского образца стали наследственными, и
положенные им земельные пожалования с определенным числом
слуг, переходя также по наследству, позволили им превратиться
в крупных землевладельцев. В Тан (618-907), в отличие от более
ранних времен, аристократические роды выступали главным
образом как потомственные профессиональные чиновники224.
К этому времени ряд аристократических кланов существовал в

80 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
течение тысячелетия225. С падением Тан очень многие из них
погибли в войнах и мятежах, а новые правители не нуждались в
старых аристократах. В период Пяти Династий (907-960)
происходит постепенное, но неуклонное падение роли аристократии,
хотя в начале периода она занимает еще довольно прочные
позиции в верхушке общества.
При централизованных империях последующего периода круг
аристократии вновь ограничивается родственниками правящего
дома и обладателями ненаследственных титулов знатности226.
В Юань (1271-1368) аристократия состояла из лиц, имеющих
8 титулов знатности227. В Мин (1368-1644) принцы
императорской крови циньваны могли командовать важные воинскими
соединениями, однако с начала XV в. они не привлекались к
управлению, как чаще всего и другие императорские родственники и
родственники императриц; более низкими титулами знатности
наделялись также заслуженные военные чиновники228. В Цин
(1644-1911) братья и сыновья императора по-маньчжурски
именовались бейло и им давался титул принца императорской крови
циньван229. Свою аристократию пробовали создать даже Тайпи-
ны230.
Аристократия существовала и во всех трех корейских ран-
несредневековых государствах — Когурё, Пэкче и Силла, хотя
состав ее был разным в каждом из них. В Когурё аристократия
была представлена слоем так называемых га; высшие чины (по
четвертый включительно) охватывались понятием чоый>
которое и обозначало аристократию231. Для Когурё с его огромной
территорией была свойственна сравнительно слабая
централизация власти, и ее аристократия представляла собой сидящих на
местах и контролирующих определенные территории
многочисленных местных властителей. В более централизованном и
гораздо меньшем по размерам Пэкче аристократия образовывала
придворный столичный круг, включавший 8 родов. Что же касается
Силла, то здесь аристократия была ограничена родственниками
правящего рода232, число которых за несколько столетий
существования династии возросло до нескольких сот; они охватыва-

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 81
лись понятием нинголъ («истинная кость»)233. Важнейшей
привилегией аристократов, резко обособлявшей их от других
привилегированных сословных групп тупхуМу было то, что только они
могли занимать должности, соответствующие 5 высшим рангам
(из 17), поскольку это означало, что все сколько-нибудь важные
посты оставались под контролем аристократии, и она составляла
высший слой чиновничества234.
В период Коре (918-1392) аристократия не была, как в Силла,
юридически обособленной группой. Родственников основателя
династии было не так много, чтобы они могли представлять
собой заметную социальную группу, да и государство строилось в
дальнейшем по образцу Сунского Китая, так что
аристократического сословия как такового создано не было. Однако
аристократическая прослойка, хотя и неформально, существовала. К ней,
помимо членов правящего рода (имевших особые титулы) и
членов родов фаворитов — фактических правителей, создавших
«параллельные» династии, подобно сёгунским в Японии, можно
отнести наиболее знатные роды, насчитывающие 8-9 поколений
служилых предков или происходивших от ванов Силла235.
При династии Ли в конце XV в. выделялось 77 знатных
кланов (в т. ч. и пришедших в упадок), в конце XVI в. 22 клана вели
происхождение с периода Коре. Хотя эти кланы считались
знатными, они в условиях копирования меритократической
китайской системы не имели никаких официальных служебных
преимуществ, и многие представители даже древнейших кланов не
поднимались выше рядовых латников, особенно в первые
десятилетия новой династии; да и вообще в XIV-XVI в.
аристократическая тенденция проявлялась крайне слабо236. Положение
изменилось в XVII-XVIII вв., когда клановая система получила
значительное развитие. К концу XVII в. выделилась
аристократическая прослойка полёль из десятка наиболее влиятельных
родов, связанных брачными узами друг с другом и с династией и
игравших определяющую роль в жизни страны.
В Японии в V-VI вв. помимо императорского клана,
занимавшего особое положение237, сложился социальный слой, со-

82 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
стоящий из родов, имеющих потомственные родовые титулы —
звания-кабанэ, который и конституировался в качестве
аристократии238. В дальнейшем число пожалованных этими титулами
родов возросло, однако наряду с ними продолжали бытовать
и некоторые старые титулы, а ряд родов в виде исключения не
имели титула-кябанэ. В 815 г. был составлен свод всех японских
родов «Синсэн сёдзироку» (которые подразделялись по
происхождению на три группы: от царей, от божеств и от
иммигрантов)239. В целом же не только высшее, но и среднее звено
государственного управления находилось в руках наиболее знатных
родов240. Однако характерной особенностью Японии с самого
начала было то, что этот слой был сопоставим не с аристократией,
каковой было, скажем, сословие чинголь в Силла, а с европейским
дворянством или «сильными фамилиями» Китая III—VIII вв. Его
было слишком много. И если верхушку чиновничества, как и в
Силла, составляла действительно аристократия — круг самых
знатных родов, то всё чиновничество в целом практически и
исчерпывалось представителями носителей кабанэ (или им равных
зарегистрированных родов), причем человек, попавший в состав
чиновничества из простолюдинов, тем самым входил и в эту
категорию (что теоретически влекло за собой присвоение кабанэ)>
т. е. так, как это было с офицерским корпусом в Европе.
В государстве Цзинь аристократия была представлена
императорской семьей, которая возглавляла мощный клан Ваньянь,
состоявший к 1183 г. из 170 семей и насчитывавший 982 человек,
и еще 8 знатнейшими родами241. В Бохае аристократию
составляли ближайшие родственники вана (занимавшие высшие и
наиболее ответственные должности), а также представители 6
наиболее знатных родов242, которые и составляли верхушку
чиновничества243. В тангутском обществе аристократию образовывали
родовые старшины. Обособление старшинской родовой
верхушки произошло в X в. Китайские историки выделяют небольшую
группу родов, от которых в той или иной степени зависели все
остальные. После установления связей с Китаем эта иерархия
проявилась в значимости различных титулов и должностей, по-

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 83
жалованных китайским двором. С образованием Си Ся эта
социальная иерархия была закреплена структурой государственного
аппарата. Представители старшинских родов заняли в нём места
в соответствии со своей иерархией. О том, что этот слой (или
вообще все те, кто стоял выше простонародья) образовывал особое
сословие, свидетельствует тот факт, что родственники
совершивших воинское преступление младших командиров переводились
в сословие «пастухов и земледельцев». Многочисленные
родственники императора, имевшие титул ванов, составляли
верхушку сословия, ниже стояло чиновничество244.
Во Вьетнаме аристократия первоначально сложилась как
группа крупных земельных собственников, которая после 880 г.
(фактического освобождения от власти Китая) взяла власть в
стране, но не в лице одной династии, а борющихся группировок.
Основой ее организации были аристократические роды хоу из
поколения в поколение собиравшие доходы с определенной группы
общин и занявшие свое положение явочным порядком, а не по
воле китайской власти (некоторые вышли из богатых крестьян).
Среди членов этих родов были жрецы национальной религии —
культа предков, часть была (иногда наследственно)
чиновниками китайской администрации. Впоследствии крупнейшие из
этих родов превратились в политически независимых
правителей шыкуанов или их подчиненных разного уровня, имущество
которых состояло из дарованных сюзереном частных земель.
Во главе своих дружин они вели войны между собой, с монархом
вуа и со свободными деревнями. При династии Чан (1226-1400)
аристократия возглавлялась сыновьями правителя и принцами
крови, которые в зависимости от титула получали кормовые
районы, право на создание резиденций и своих вооруженных
отрядов из принадлежащей им челяди (при следующей династии Ле
содержание частных отрядов было запрещено). Причем по мере
разрастания рода Чан и ухода старых сановников эпохи Ли все
титулованные служилые верхи стали состоять почти
исключительно из его членов, которые пользовались правом
наследования титула (с понижением). Среди аристократии, однако, росла

84 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
прослойка неслужилых. Для представителей династии стали
правилом внутриродовые браки. Почти все члены рода жили в
деревнях, выезжая в столицу лишь для аудиенций и исполнения
высших должностей. Из своих резиденций в провинции они шли
на войну во главе своих дружин245. При последующих династиях
аристократия формировалась такими же путями — как
потомки императоров и члены правящего рода, хотя членство в этом
кругу было ограничено определенным числом поколений. Кроме
того, в XVI-XVIII вв. в состав аристократии входили
родственники узурпаторской династии Маков, а также правителей-тюа из
рода Чиней и Нгуенов.
Таким образом, место аристократии в традиционной
дальневосточной системе (в ее зрелой форме) характеризуется тем, что
там она, как правило, состоит как из родственников правящей
династии, так и из ограниченного круга лиц — обладателей
ненаследственных титулов знатности, на практике — с тенденцией
образования «знатных родов», не принадлежащих к правящему
дому (которые, впрочем, юридически неотличимы от других:
члены императорской фамилии и их родственники имели
некоторые привилегии — смягчение наказаний, но
аристократические кланы формально никакими привилегиями не обладали) и
в целом реально составляет верхушку чиновничества (доступ в
эту верхушку тем не менее открыт лицам любого
происхождения). Однако как раз близкие родственники правителей в составе
высшего чиновничества не преобладали, а часто даже
намеренно отстранялись от реальной государственной службы. Но на
ранних этапах государственной истории сопредельных с Китаем
стран, а также в некоторые периоды истории самого Китая
аристократия была юридически выделена в особую сословную
группу с монополией на занятие высших должностей и обладания
высшими рангами, т.е. занимала в системе общества и власти
такое же положение, как в государственно-патриархальных
странах Юго-Восточной Азии и сравнимое с ролью и положением ее
в европейских странах, где она лидировала в деле
государственного управления и до создания регулярного аппарата и армии, а

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 85
затем длительное время составляла весьма заметную часть
руководства последними. Но и в целом по положению аристократии
в системе общества и власти бюрократические дальневосточные
деспотии скорее могут сравниваться с аристократическими
монархиями Европы, чем с деспотиями «демократическими» (того,
например, типа, что известен в некоторых мусульманских
странах), где существовании аристократии в принципе невозможно.
Социальные группы, лишь условно входящие в состав
чиновничества или примыкающие к нему снизу, в Китае известны под
общим названием слоя неслужилых шэнъши. Этот слой (в
западных работах именуемый по аналогии с европейским дворянством
«джентри») — обладателей низших купленных рангов, почетных
званий, а позже — ученых степеней появляется в Китае на
рубеже нашей эры и в дальнейшем становится постоянным
компонентом социальной структуры дальневосточных обществ246.
Состав всего слоя лиц, известных как шэньши, иногда делят на
две группы, из которых к первой относятся чиновники
(действительной службы, отставные и смещенные, в т.ч. те, кто купил
свой статус), а ко второй — неслужащие обладатели степеней и
званий, в т. ч.: 1) цзинъши, 2) цзюйжэни, 3) гуншэны, 4) цзяныиэны
и 5) шэнъюани (известные также как сюцаи)247. Однако в
социальном плане едва ли не более существенная граница пролегала
между с одной стороны — чиновниками и обладателями высших
степеней, дававшими право стать чиновником, и с другой —
обладателями низших степеней (шэнъюани и с 1700 г. цзяныиэны),
которые в принципе не могли ими стать. Это касается не только
обладателей степеней, но и всех других категорий лиц,
примыкающих в социально-культурном и психологическом плане к
чиновничеству, но не могущих рассчитывать на нормальную
служебную карьеру полноправного рангового чиновника, каковые
существовали и в других стран региона.
В Корее слой неслужилых обладателей степеней стал
формироваться с XV в., когда была введена система раздельных
экзаменов на ученую степень и на должность. Лауреатов первых каждые

86 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
3 года было 200, а потом и 260, тогда как вторых — 33. Обладатели
ученых степеней сэнвон и нинса могли затем сдавать экзамены на
должность, поступать в Государственный Университет или
поступать на службу по рекомендации или праву «тени», однако
более половины их, и чем дальше, тем большая часть, возвращались
на родину и становились членами местной элиты. Этот процесс и
предопределил превращение с конца XVII в. янбанов из сословия
служащих чиновников в сословие, подобное шэнъши в Китае, а,
учитывая гораздо более сильную сословно-аристократическую
традицию, не вполне подавленную в период Коре, — в сословие,
более схожее с европейским дворянством. На местах они
образовывали социальную группу с наивысшим престижем (поскольку
те, кто стояли выше них по положению — лауреаты гражданских
экзаменов на должность и вообще чиновники — оказывались
исторгнуты из местного общества, поскольку им запрещалось
служить на родине) и объединялись в неформальные
организации самасо и тоннёнхо (объединяли лиц, получивших степени
на экзаменах определенного года)248.
В Японии существовала категория саней — лиц, имеющих
ранги, но не занимавших должностей (т. е. обладатели санъ), а
также приравненная к ней категория кунви — обладателей
государственных наград. Из них во время войны набирались начальники
отрядов и их помощники, но негодные к службе могли
использоваться в качестве сибу — канцеляристов. Кроме того,
существовал слой сёдзин — неранговых потомков знати, облагаемых
налогом и несших воинскую повинность, но освобожденных от
трудовой (из них в случае войны набирался младший комсостав)249.
Дети старших принцев (братьев и сыновей императора) получали
ранг 462, дети младших принцев (другие члены
императорского рода) и праправнуки старшего принца — 5в2, старшие дети
последних — 4а1, младшие — 4а2. Детям и внукам чиновников
1-5 рангов (аристократии) ранги присваивались автоматически,
вне зависимости от службы (к рангам были приравнены и
награды250, но для потомков лиц 4-го ранга — с понижением на одну, а
5-го — на две ступени251).

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 87
Во Вьетнаме обладатели титулов знатности передавали
старшему сыну титул с разницей в 10 ступеней, прочим детям 11,
старшему внуку — 12 ступеней, чиновники 1-го ранга — только
старшему сыну: военные с разницей в 10, гражданские — 11
ступеней. Родителям обладателей титулов, придворных женщин и
военных чиновников 1-4 рангов присваивались посмертные
титулы на одну ступень ниже детей, гражданских — на две.
Обладатели титулов куокконг, куанконг, хау, ба, императрица и 3
второстепенные жены императора имели право титулования деда
и бабки, а вдовствующая императрица — также прапрадедов и
прабабок. Обладатели титулов знатности кроме ба передавали
потомкам также титулы знатности, а чиновники — военные и
гражданские должности252.
Члены семей и родственники чиновников принадлежали к
чиновничьему сословию в силу тех прав и привилегий, которые
имело полноправное чиновничество в отношении этих лиц. На
членов семей и ближайших родственников распространялась
правовая защищенность, т.е. в отношении их действовали те
правовые нормы, которые и отделяли чиновничество от
основной массы населения, оформляя его как особое сословие. Жены
же чиновников во всех странах региона имели специальные
звания в соответствии с рангами мужей253.
В государствах дальневосточной цивилизации слой
чиновничества (в широком понимании) и по функциям, и по положению в
социальной структуре, и по доле в обществе —это единственный
слой, эквивалентный высшему сословию в Европе (за
исключением одного различия, но зато фундаментального,
выражающего самую суть разницы между европейской и дальневосточной
цивилизациями — официальной правовой наследственности
привилегированного и равного для всего слоя статуса). Но если
относительно собственно Китая можно говорить только о
сравнениях такого рода, то в сопредельных странах, развивавшихся
изначально на аристократической основе и лишь
заимствовавших принципы китайского социально-государственного
устройства — ив Японии, и в Корее, и во Вьетнаме, раньше или позже,

88 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
но проявилась тенденция к формированию на основе служилого
слоя сословия, практически полностью тождественного
европейскому дворянству. В одном случае (Япония) такое сословие
оформилось официально, в другом (Корея) существовало как бы
«незаконно» — вне кодифицирования, но на основе повседневной
юридической практики, в третьем (Вьетнам) охватывало только
часть служилого слоя, но, так или иначе, эта тенденция
пробивала себе дорогу.
Корейское янбанство периода Чосон также вполне может быть
соотнесено с европейским дворянством. Оставаясь теоретически
сословием служащих чиновников, оно с конца XVII в. всё больше
превращалось в сословие лиц, имеющих право служить,
поскольку количество должностей в государственном аппарате,
оставаясь с XV в. постоянным, стало приходить во всё более резкое
противоречие с быстрым ростом янбанской прослойки. Только
если более трех поколений одной семьи не служили, она теряла
янбанский статус и переходила в сословие потомственных
канцеляристов (сори)254. Во Вьетнаме в начале XIX в. целенаправленно
формируется сословие наследственной знати из так называемых
«бангкокцев» — семей, находившихся в конце XVIII в. вместе с
основателем династии Нгуенов в эмиграции в Сиаме. В 1817 г.
для них в соответствии с заслугами было введено 7 титулов
(приравненных к рангам от 26 до 86), передававшихся по наследству
(старшим сыновьям и старшим внукам) с понижением в каждом
поколении, причем в 6-м поколении все потомки обладателей
первых пяти титулов сравнивались и сообщали своим потомкам
одинаковый титул анкиуи (66 ранга) без понижения255.
В Японии разрыв с принципами традиционной
дальневосточной системы был наиболее ранним, резким и
последовательным. Междоусобные войны Х-ХП вв. способствовали
становлению самурайства. С утратой императором реальной власти и
установлением в 1192 г. первого сёгуната Минамото самураями
стало считаться все военные, включая и самого сегуна. Верхушку
их составляли владетельные князья даймё, а собственно
самураи делились на две группы, первая из которых — гокэнин, непо-

2. Структура элиты трааи цион h ых обществ. Номен клатура элитн ых труп π ♦ 89
средственных вассалов сегуна, составляла стержень сословия, а
вторая — хигокэнин включала мелких дружинников, прямо или
непосредственно подчинявшихся императорскому двору или
храмам. В дальнейшем среди самурайства различались
следующие группы: 1. Даймё (князья) трех классов (госанкэ, фуаай и
тодзама) в зависимости от отношения к дому Токугава256. 2. Ха-
тамото («знаменосцы») — непосредственные вассалы сегуна257.
3. Гокэнин — мелкие вассалы сегуна258.4. Байсин — вассалы
вассалов — самураи, находившиеся в подчинении высших самураев259.
5. Асигару (кэнин) — низшие самураи — рядовые воины. 6. Ронин
(роси) — самураи, утратившие место в иерархии и клане и
переходившие от сюзерена к сюзерену или объединявшиеся в банды
грабителей. Подобная структура высшего служилого сословия
практически ничем не отличается от европейской. При
уравнении в 1872 г. сословий за самураями была закреплена монополия
на офицерские должности в армии — всего около 40 тыс. человек,
а многие из них пополнили полицию (составив там абсолютное
большинство)260. То есть самурайство повторило путь, чуть
ранее пройденный европейским дворянством, которое при
создании регулярной армии естественным образом составило и часть
рядового, и, конечно, командный состав ее.
Наконец, и в самом Китае был период (IV-VIII вв.) когда
служилое сословие было отделено от населения вполне
по-европейски. В это время не только высшие должности были
монополизированы несколькими виднейшими кланами, составлявшими
аристократию, но все служилые роды (именно роды, т.е. все
члены родов, из которых выходили чиновники, а не только сами
чиновники и их ближайшие родственники) были в правовом
отношении отграничены от массы населения. Проводилось
жесткое и формальное отличие родов шидафу (служилых) от шумин
(простолюдинов) — они отдельно вносились в подворные
реестры, освобождались от налогов, трудовой повинности, военной
службы, земельной платы и торговых сборов, не подвергались
телесным наказаниям (а только денежным штрафам, понижением
в ранге и должности или задержкам в карьере). Более того, браки

90 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
их с общинниками были запрещены, и даже внутри них
существовала иерархия групп, некоторые из которых практиковали
эндогамию. Уже начиная с Вэй (Троецарствие) люди отбывали на
службу на основании статуса их семей, а со времен Северного Вэй
(386-534) эта система стала повсеместно внедряться в Китае; так
стали выделяться «8 кланов», «10 фамилий», «36 родов», «92
фамилии» и т. д. При этом, что характерно, в основу статуса родов
была заложена всё-таки не древность происхождения или
родственная близость к правителям, а всё-таки «бюрократический»
элемент — служебные достижения членов рода, которые (в чём
можно усмотреть сходства с системой местничества в России
XVII в.) служили основанием для выдвижения потомков261.
Причем в отличие от Европы, где единых реестров дворянских родов,
как правило, никогда не существовало, в Китае таковые
составлялись неоднократно. Таким образом, принцип иерархии по
родовитости получил государственную санкцию. Знатность человека
удостоверялась указанием на его родные места (цзюньван). В
начале Восточной Цзинь (317-420) был составлен первый свод
знатных родов из 10 разделов. В последующем реестры таких родов
исправлялись, дополнялись и приняли вид многотомных
уложений262. Характерные для этого периода безусловный примат идеи
родовитости и обостренное чувство сословной принадлежности
к шидафу пронизывали всю жизнь верхов период Южных и
Северных династий вплоть до последних мелочей263.
Общества Юго-Восточной Азии
В традиционных обществах Юго-Восточной Азии
государственно-патриархального типа основным делением было
деление на свободных и несвободных, а среди свободных — между
господствующим слоем и народом (в Сиаме, в частности,
именуемых пай и прайу и отделенных от рабов системой социальных
рангов сактина). При этом среди них различаются две группы
стран, в первой из которых градация рядового населения не

2. Структура элиты традиционных обществ. Номенклатура элитных групп ♦ 91
подвержена вмешательству государства (Паган, Ангкор,
королевство Камбоджа и Ява), а во второй (Сиам, Бирма времен Таунгу и
Конбаунов) — подвержена ему264.
В средневековых обществах Юго-Восточной Азии (в т. ч. и во
Вьетнаме) выделяют 6 основных социальных групп:
аристократия («титулованная знать и родственники монарха»),
чиновничество («служилые феодальные землевладельцы с рангами,
титулами»), низшее (неранговое) чиновничество и солдаты
привилегированных войск, общинная верхушка, основная масса лично
свободных общинников, лично несвободное население деревни265.
В Сиаме с середины XV в. помимо аристократии (родственники
монарха до 5-го поколения) выделяются 4 сословия:
чиновничество, духовенство, свободные простолюдины, рабы (духовенство
не платило налогов и пополнялось из всех слоев населения, но
его члены в любой момент могли вернуться в первоначальное
состояние). В Ангкоре и постангкорской Камбодже чиновники не
выделялись в особое сословие.
В отличие от стран традиционной дальневосточной системы,
в странах государственно-патриархального типа аристократия
из членов правящего клана была не только самым важным, «го-
сударствообразующим» элементом, но и играла обычно
первенствующую роль в непосредственном управлении государством.
Высшие посты, как правило, закреплялись за ними
законодательно, и из той же среды комплектовалась значительная часть
других должностей, а оставшиеся места занимали представители
наследственной знати некоролевского происхождения.
В Маджапахите 3 высших министра и 12 наместников
областей должны были принадлежать к правящей династии, 5
старших министров — к знати (с родовым титулом мпу). В позднее
время слой крупных феодалов-бре, возникший в середине XIV в.,
постепенно стал господствовать, уничтожив деспотическую
власть правителя-ирябу, который превратился в одного из бре>
что и привело к развалу государства266.
В Пагане главным каналом рекрутации в правящий класс
оставалась система конического клана, возглавлявшегося царем:

92 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
большая часть высшего чиновничества вербовалась из его
многочисленных родственников и свойственников. Все основные
высшие посты занимали ближайшие родственники царя — дети
и братья: наследник занимал пост вице-короля провинции Пегу,
из 4-5 министров все могли быть братьями и т. д.267.
В Ангкоре верхний слой чиновничества составляла
многочисленная семья монарха, а высшие должности монополизировали
состоявшие с ней в родстве шиваистские кланы. В постангкор-
ской Камбодже ключевые посты в 4 «домах» занимали прэах
вонгса — родственники монарха по 5 колено (многочисленные
прэах вот — более отдаленные родственники редко занимали
должности в государственном аппарате, но зато имели
свободные от налога наследственные частные земли), крупные
должности, не будучи наследственными, в совокупности оставались в
руках одних семей, и чиновники высокого ранга подбирали себе
подчиненных с учетом родственных связей.
В Аютии (Сиам) наместниками в основные города
назначались сыновья и родственники правителя. На местах же власть
обычно принадлежала местным родам268. Из этих стран только
в Сиаме, стоявшем ближе всего к странам традиционной
дальневосточной системы, имелись свойственные ей ограничения
наследственных прав родственников правителя пятью
поколениями прямых потомков269.
Практически все страны Юго-Восточной Азии
государственно-патриархального типа прямо эволюционировали в сторону
формирования служилого сословия по типу европейского
дворянства, хотя в большинстве из них чиновничество так и не
превратилось в «полноценное» дворянство, и в этом отношении их
сходство с поздними Кореей и Вьетнамом наиболее велико.
Однако в большинстве стран Юго-Восточной Азии структура
господствующего класса была весьма примитивной и фактически
сводилась к разделению на клан правителя, столичную и
провинциальную знать. Последние, как правило, имели разное
историческое происхождение и состав, но обе фактически были
наследственными. При этом если столичная (находившаяся в сфере

2. Структура элиты традиционных обществ, номенклатура элитных групп ♦ 93
непосредственного внимания правителя) чаще могла
пополняться случайными людьми, то провинциальная, тесно связанная с
общинной верхушкой, пополнялась из той же среды.
В созданном тайцами государстве Сукхотаи (XIII-XIV вв.)
правящий слой включал старую монскую (формировавшуюся на базе
древних общин и связанную с ними архаическими узами личных
отношений) и молодую тайскую военную знать. В наследовавшей
ему Аютии (Сиаме) в XV в. начала оформляться система сакти-
на; наряду с кланом правителя (наследственной аристократией),
в состав правящего слоя входили открытые, хотя фактически
наследственные группы — столичная знать тракун и
провинциальная куннанг (в действительном или мнимом родстве с которой
состоял верхний слой деревни, выполнявший там управленческие
функции, но не включенный в бюрократическую структуру),
причем ведущая роль принадлежала военному элементу270.
В Бирме, если столичная элита унаследовала титулы монской
аристократии, провинциальная не могла иметь высоких титулов,
низшие посты в провинции заняли бывшие темники, тысяцкие,
сотники. Но критерий социального статуса в среде местной
знати оставался неясным. Знатный «дом» мог основать, например,
тот, кто был наделен магической силой. На знатность и
должности претендовали состоятельные люди, главы богатых домов,
старейшины, компетентные в астрологии. В Пагане знатность
по происхождению играла большую роль (в эпиграфике
некоторые донаторы указывали «отсутствие изъянов в 7 поколениях
предков»), хотя и уступала по значению положению человека в
служебной иерархии271. В Бирме при Таунгу (1531-1752) и Конба-
унах, слой местных чиновников мьотуджи (в отличие крупных
ненаследственных столичных чиновников мъоза)> включенный в
свое время в состав чиновничества как вожди и главы общин,
передавал свои посты по наследству и в XIX в. представлял собой
фактически именно «дворянский» слой, ведущий
происхождение с XVII в., а их земли были единственным землевладением,
тяготевшим к превращению в помещичье. (Специфика мьотуджи
состояла в том, что он, с одной стороны, был аристократом как

94 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
член местного правящего рода, с другой, бюрократом как член
государственного аппарата, и при этом не мог быть одним, не
становясь автоматически другим, ибо в большинство случаев его
аристократизм признавался лишь при условии службы, и лишь
будучи аристократом, он утверждался на посту чиновника272).
В Ангкоре развитие шло не по линии создания
единообразного слоя чиновников, а по линии раздачи государством земель
и зависимых земледельцев в руки знатных родов. Имущество
общин, представители которых оказались включены в состав
чиновничества или высшего духовенства, оформлялось как
храмовое или имущество родо-профессиональных организаций —
варн, а их члены превратились в членов корпораций,
поставлявших чиновников или священников. Примерно то же имело место
в Маджапахите и предшествовавших ему Сингасари и Кедири,
но без религиозного оформления273.
В государствах, где внешнее влияние было минимальным,
тенденция к образованию наследственного дворянства проявилась
особенно сильно. В Маджапахите оформился привилегированный
слой профессиональных воинов — панджиу которые в
Юго-Восточной Азии наиболее близко стояли к европейскому дворянству
и японскому самурайству274. Это сословие (прияи) отделенное от
массы населения происхождением, воспитанием и занятием,
поставлявшее чиновников и придворных, и стоявшее между группой
принцев и массой населения, выкристаллизовалось в
Маджапахите, а потом в Матараме и сменивших его Суракарте и Джокьякарте
в особую общность со своей системой ценностей275.

3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП
И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НАСЕЛЕНИИ
Элитные группы потому и могли считаться таковыми, что
их численность всегда была чрезвычайно мала, а доля в составе
всего населения ничтожна, причем на протяжении тысячелетий
оставалась практически неизменной.
По большинству древних и раннесредневековых обществ
численные данные отсутствуют, но и тех отдельных сведений,
которые имеются, достаточно, чтобы стала очевидной крайне
незначительная доля элитных групп в населении. Например, в Шумере
число жрецов, одной из важнейших элитных групп, было
невелико, составляя обычно менее 10 на храм (причем больше всего —
низшей категории — певчих), во всем Лагаше насчитывалось
едва ли более 400, максимум 500 жреческих семей (2 000 с
членами семей), тогда как всё население (с семьями) оценивалось в 100
тыс. свободных и 33,5 тыс. рабов276. В государстве III династии
Ура чиновников, надсмотрщиков и контролеров было несколько
десятков тысяч, при том, что только число зависимых царских
работников (не считая основного, свободного населения) про-

96 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
стиралось до 500 тыс. и более277. Даже наиболее массовые элитные
группы древних обществ как месопотамские и египетские писцы
или воины-землевладельцы иранских народов насчитывали
несколько тысяч человек на сотни тысяч или даже несколько
миллионов населения своих стран. В Вавилонии, например, в текстах
I тысячелетия до н. э. в 10 816 документах по именам упомянуто
3060 писцов278. Число дехканства — «поземельного дворянства»
Средней Азии в составе Персидской державы и затем
эллинистических царств составляло чуть более 10 тыс. человек279.
В Древней Греции при численности населения 3-4 млн
человек число знатных семейств в каждом греческом полисе
составляло всего несколько десятков, в пределах «ста знатных домов»280.
Римская элита также была крайне немногочисленна. После
изгнания царей число сенаторов увеличилось со 100 до 300281, при
этом в качестве знатных и влиятельных в источниках
фигурируют не более 20 родов282. В дальнейшем число сенаторов выросло
при Сулле до 600 человек283, а при Цезаре число сенаторов, ранее
не превышавшее 600 и сильно уменьшившееся вследствие
кризисов I в. до н. э., было доведено до 900 и число квесторов, ежегодно
поступавших в сенат, увеличилось с 20 до 40 (что поддерживало
бы численность сенаторов от 1000 до 1200284). Суммарная
численность стоявших выше плебса двух высших сословий — сена-
тров и всадников — не превышала 10-15 тыс. на 4-5 млн
населения Италии (при переворотах, сопровождавшихся тотальными
репрессиями по отношению к противной стороне, число
пострадавших составляло 2-3 тыс. человек285). В конце II в. до н. э. по
свидетельству современника среди всей массы граждан едва ли
насчитывалось 2000 зажиточных семейств286. Невелика была и
численность элитных групп, стоящих ниже привилегированных
сословий, например, младшего командного состава армии (на
легион из 5-6 тыс. человек — 10 когорт по 3 манипулы, в манипуле
по 2 центурии — приходилось 60 центурионов). К 23 г.
командный состав насчитывал около 500 высших и старших (легаты,
префекты, трибуны) и 3 000 младших (центурионы и декурионы)
офицеров. И хотя численность римской армии за I—III вв. увели-

3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НАСЕЛЕНИИ ♦ 97
чилась почти вдвое, численность офицеров всё равно не
превышала 10 тыс. человек287. При населении Римской империи в 54-
60 млн численность привилегированной прослойки составляла
доли процента, а всех элитных групп — не более 3 %.
В ранней Византии число сенаторов с 300 человек к 357 г. за
несколько лет увеличилось до 2000, но в дальнейшем
сенаторское сословие существенного роста не претерпевало. Куриалы
(которых на Востоке было больше: на Западе курии
насчитывали традиционно 100 человек, на Востоке — от 200 до 600 и
более288), представлявшие собой основную массу элиты, составляли
около 2% свободного мужского населения. Численность армии
достигала в Византии к VII в. свыше 200 тыс. человек289, но из
этого числа большинство приходилось на рекрутов и наемников
из крестьян, наемные дружины славян, германцев и авар или их
же племенные ополчения. В VIII-IX вв. на 10 тыс. человек
приходилось 313 офицеров (до кентарха, имевшего 40 подчиненных,
включительно) и 1000 унтер-офицеров (десятников)290.
Следовательно, офицерский состав армии не превышал 6-7 тыс. человек.
В средневековой Византии (в XI в. насчитывавшей 20 млн
населения) господствующий слой также был численно невелик, в X-
XII вв. (976-1204) верхушку его составляли 340 родов, давших в
общей сложности более 2 300 высших должностных лиц (из них
18 родов известны девятнадцатью и более — до семидесяти
шести — представителями каждый)291.
В европейских обществах высшее сословие — дворянство —
в крупнейших странах составляло обычно менее 3 % населения.
Лишь в ряде специфических случаев (длительное и непрерывное
военное противостояние с противником, угрожающим самому
существованию государства) доля его несколько выше. Такую
ситуацию мы наблюдаем, скажем, в Испании (результат семи
столетий Реконкисты) или Австрии и Венгрии (несколько
столетий нахождения на переднем крае противостояния турецкой
экспансии). Но и здесь это явление временное (конец XVI —
начало XVII в.), и уже к XVIII в. удельный вес дворянства снижается

98 · Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
вдвое, лишь немного превосходя среднеевропейский.
Исключения крайне редки (в Европе, видимо, единственным таким
случаем является Польша).
Во Франции в первой половине XIV в. имелось 40-50 тыс.
дворянских семейств — 1-2 % от всего населения292, в конце XVI в. —
20-30 тыс. семей или 100-150 тыс. человек — менее 1 % (к
середине XVII в. — до 1,5 %)293. Для XVIII в. оценки современников
несколько разнятся: 260 тыс. человек или 52 тыс. семей (1701 г.),
190 тысяч, из которых 58 тыс. глав семей и некоторых наиболее
известных сыновей (1709 г.), 400 тыс. на 1756 г., ПО тыс. одних
владельцев фьефов (1789 г.)294; обычно же считается, что в XVIII в.
всех дворян во Франции насчитывалось 300-400 тыс. или 1-1,5%
населения295. Довольно заметной среди них была численность
«дворян мантии». К 1715 г. в высших учреждениях их
насчитывалось до 2300 (в т.ч. около 1250 в парламентах 15 городов и до 800
в палатах счетов); кроме того, имелось множество юридических
должностей, дающих дворянство сразу или после службы на них
в 2-3 поколениях (26 бюро финансов, должности в городском
управлении Парижа, около 100 в президентствах, 300 бальяжей
и др.)296.
В Англии в начале XVI в. в разных графствах дворяне
(эсквайры и джентльмены) составляли от менее 1% до около
2 % населения297; в середине XVI-XVII вв. дворянство (включая
высшее духовенство и часть чиновников и юристов)
составляло 2% населения298, к началу XVII в. (вместе со всем
духовенством) — 3,7 %299, все же элитные группы (дворянство,
духовенство, купечество, юристы, чиновники) вместе взятые составляли
в XVI-XVII вв. около 5 % населения. За период с середины XVI по
середину XVII вв. численность дворянства выросла втрое (всего
населения — только вдвое): баронетов и рыцарей с 400 до 1500,
сквайров с 800 до 3 000, джентри с около 5 тыс. до 15 тыс. (в 1575-
1625 гг. появилось больше дворянских усадеб, чем в любые
другие 50 лет истории). На 1688 по приблизительным (очевидно,
несколько преувеличенным) подсчетам имелось 16 тыс. дворян,
10 тыс. священников, 5 тыс. крупных и 5 тыс. мелких чиновни-

3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НАСЕЛЕНИИ ♦ 99
ков, 10 тыс. юристов, 16 тыс. лиц наук и искусств, 9 тыс.
офицеров армии и флота и 10 тыс. купцов. В начале XVIII в. дворяне
и чиновники вместе составляли 4,4% населения300. На 1814 г. в
Англии насчитывалось 576 семей «высшего порядка» и 46 861 —
«второго класса» («баронетов, рыцарей, сельских джентльменов
и других, имеющих высокие доходы»)301. В Шотландии к 1707 г.
10 тыс. лэрдов составляли более 2 % населения (хотя в силу
пережитков клановой структуры на знатность там претендовало чуть
не более половины населения)302.
В Испании на 1591 г. насчитывалось 134223 дворянские
семьи — 10,2% населения — главным образом за счет северных
провинций, откуда началась Реконкиста (если в южных и
центральных провинциях доля дворянства составляла от 1 до 5 %,
то в Бургосе — 21,4%, в Леоне — 33,2, в Понфераде 43,5%,
Астурии — 75,9 %, в Монтанье — 85,9 %, а в Басконии дворянами
считались абсолютно все местные уроженцы303). За XVIII в. доля
дворян снизилась почти вдвое — с 800 до 400 тысяч304 (по переписи
1787 г. в Испании насчитывалось 500 тыс. дворян305) и составила
4-5 % населения. В Австрии в XVIII в. доля дворян в населении
составляла 6,7 %306. В Ломбардии в начале XVIII в. насчитывалось
с членами семей 6,5 тыс. дворян (около 5 тыс. в одном Милане);
ломбардское дворянство (владевшее почти половиной земельной
собственности) составляло менее 1 % всего населения307. В
Швеции к 1718 г. насчитывалось примерно 10 тыс. дворян
(принадлежащих к более 1 тыс. родов) на 1,5-1,75 млн населения, т. е. менее
0,7%308. На 1895 г. было 2018 родов (в т.ч. 14,8% титулованных:
80 графских и 218 баронских)309.
В Венгрии дворянство составляло в середине XVI в. 80-
90 тыс. человек — 2,5-3% от 3-3,5 млн населения, в середине
XVII в. 200 тыс. — около 10 % от 2-2,5 млн населения310, в начале
XVIII в. — около 8 %. Значительную часть его составляли армали-
сты, имевшие лишь клочок земли или вовсе безземельные: по
переписи 1754-1755 гг. их насчитывалось 14 тыс. из всех 32 тыс.
дворянских семей; порядка 15 тыс. представляли собой потомков
дворянства XI в. После 1715 г. в Венгрию были переселены свыше

100 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
250 иностранных семей, но к середине века слой магнатов снова
стал преимущественно мадьярским; еще 25 тыс. семей
составляли землевладельцы-«джентри»311. По другим данным в XVIII в.
доля дворянства составила свыше 4%312, а в середине XIX она
упала до 3,8 % (в Трансильвании до 3,4 %; там влашское
дворянство в XVIII в. составляло до 2 % населения, а большинство
дворянства было представлено немцами и венграми). В это время его
верхушку составляли 3 герцогских (княжеских), 91 графский и
115 баронских родов, а всего около 600 семей крупных
помещиков (к концу XIX — почти 1000), за ними шли 10-15 тыс. средних
(но из них к концу XIX в. исчезла половина)313.
В Дунайских княжествах служилое сословие (включая и
самые низшие его слои) составляло не более 3% населения.
В XVIII в. в Молдавии насчитывалось чуть более 300 боярских
семей или 0,3 % населения, в 1810-1812 гг. в Молдавии с
Бессарабией — 500 семей (0,3 %), в 1828 г. в Молдавии без Бессарабии — 888
(0,4 %), в 1849 — 2 680 семей; к 1826 г. имелось также 2 059 семей
мазылов и 4039 рупташей. В Валахии в 1812 г. было 600 боярских
семей (0,5 % населения), в начале 1830-х гг. — 1621 (0,5 %); нямуров
насчитывалось 2108 семей (1821 г.), мазылов — 2842 семьи и
рупташей — 3 222 (1827 г.)314.
В Польше в конце XVI в. дворян было 8-10 % (причем от 4,6 % в
Малой Польше и 5,6% в Великой Польше до 23,4% в Мазовии)315,
в XVIII в. — даже свыше 10 %316. В XVIII в. в Польше
насчитывалось 725 тыс. дворян317. Однако помещики (хотя бы с 2 дворами),
составляли лишь 4 % всего дворянства; к 1830 г. мелкопоместных
дворян насчитывалось около 340 тыс., к 1863 — около 380 тыс.318
В некоторых странах дворян или равных им лиц было очень
мало. Например, в Чехии к 1650 г. насчитывалось всего 85 семей
крупного дворянства, причем 25 из них в Чехии и 8 в Моравии
были возведены в панское сословие в предшествующие 30 лет;
число рыцарских семей с 1557 до исхода XVII в. сократилось с
900 до 238 (в Моравии рыцарских родов насчитывалось
немногим более 70); в середине XVIII в. на 2,2 млн населения
приходилась всего 301 дворянская семья (причем в Чехии на 58 местных

3. Численность элитных групп и их удельный вес в населении ♦ 101
приходилось 95 пришлых родов, в Моравии — 48 и 70), а к 1848 —
183 семьи319. В Греции на 1838 г. — 1,3 % (2755 человек крупных
землевладельцев)320, в Боснии в 1885 г. было 8 тыс. помещичьих
семей на 315 тыс. крестьянских321 (2,5 %).
В России в 60-х гг. XVI в. насчитывалось не менее 23 тысяч
дворян322, в 30-х гг. XVII в. — около 20 тыс.323, к 1678 г. — 20,8 тыс., а
с членами семей — 158 тыс. человек (1,7 % населения)324, на 1699 г.
дворян (без членов семей) насчитывалось около 30 тыс.,
принадлежащих к 3,4 тыс. родов325. В XVIII в. после перевода множества
мелких помещиков в однодворцы численность дворян сначала
резко сократилось, но в конце столетия, с присоединением
территорий Речи Посполитой, еще более резко возросла: к 1719 г.
дворяне (с членами семей) составили 304 тыс., к 1782 г. — 212 тыс.,
к 1795 г. — 720 тыс. К 1816 г. численность дворянства на
территориях, находившихся в составе России к началу XIX в.,
составила 429 226 душ мужского пола, к 1834 г. — 435 645 и к 1850 г. —
419 870. Во второй половине XIX в. численность потомственных
и личных дворян и классных чиновников (это практически одна
и та же категория, т. к. чина 9-го класса, дававшего личное
дворянство, достигали в ходе карьеры практически все чиновники) с
семьями составила на 1867 г. — 1011739 (в т. ч. 653 758
потомственных и 357981 личных), а на 1897 г. — 1853184 (1221939 и 631245
соответственно)326. Во всём населении страны потомственные и
личные дворяне и классные чиновники составляли в 1678 г. 1,7 %,
в 1719 г. — 2 %, в 1782 г. — 1 %, в 1795 г. — 2 %, в 1816 г. — 2,1 %, в
1834 г. — 1,7 %, в 1850 г. — 1,5 %, в 1858 г. — 1,5 %, в 1870 г. — 1,3 %,
в 1897 — 1,5% и в 1913 г. — 1,5% (в т.ч. потомственные дворяне
на 1795 г. — 1,1 %, на 1858 — 1 %, 1870 — 0,8 % и на 1897 — 1 %)327.
Численность духовенства везде в Европе была еще меньше и в
абсолютном большинстве стран не менее чем вдвое уступала
численности дворянства. В Англии в середине XVII в. из-за
реформации численность духовенства сократилась почти наполовину
(к 1560 г., не считая убыли монахов и часовенных священников,
2 из 9 тыс. приходов были не заняты) и находилась на самом низ-

102 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ком уровне за всё время; лишь впоследствии она снова
увеличилась328. Во Франции к 1706 г. насчитывалось 152 тыс.
священников и 14617 монахов329, в Испании в XVIII в. было около 158 тыс.
клириков (в т. ч. более половины монашествующих) — 1,7 %
населения330 (перепись 1787 г. насчитала 132 068 человек331); к 1859 г.
численность клира сократилась до 38,5 тыс.332 Православная
церковь в Трансильвании (во главе с епископом) к 1700 г.
насчитывала 54 протоиереев и 1653 священника, к середине XVIII в. —
47 протоиереев и 2100 приходских священников333, в Словакии к
1778 г. 1 священник приходился в городе на 118,5 человек, а в
деревне — на 847,8334, в Черногории в 50-е гг. XIX в. насчитывалось
всего 400 священников335, в Молдавии (без Бессарабии, к тому
времени отошедшей к России) на 1826 г. имелось 8 478 человек
белого духовенства (в т. ч. низших) и 4 500 монахов336; в Молдавии
и Валахии в начале 60-х гг. насчитывалось 18 тыс. священников
и монахов337, в Греции к 1838 г. — 4645 священников и монахов
(0,6% населения)338.
В России XVI-XVII вв. численность архиереев была
сопоставима с числом бояр (за первую половину XVI в. известны 47
архиереев, за вторую половину царствования Ивана Грозного — 34339,
к 1686 г. имелось 22 церковных иерарха: 12 митрополитов, 7
архиепископов и 3 епископа340). Численность всего черного и белого
духовенства с членами семей мужского пола составляла в 1678 г.
около 40 тыс., в 1719 г. — 140, в 1795 г. — 216, в 1850 г. — 281 и в
1897 г. — 240 тыс. человек. Причем доля его в населении на
протяжении более двух столетий не сильно менялась и даже
сокращалась. С членами семей обоего пола духовенство составляло в
1678 г. 0,9% (80 тыс.), в 1719 г. — 1,9% (280 тыс.), в 1762 г. — 1,7%
(370 тыс.), в 1795 г. — 1,2% (434 тыс.), в 1858 г. — 1,0% (567 тыс.), в
1870 г. — 0,9% (609 тыс.), в 1897 г. — 0,5% (501 тыс.) и в 1913 г. —
0,5% (697 тыс.)341.
Появление новых элитных групп — офицерства,
чиновничества, интеллигенции и служащих вплоть до Первой мировой
войны не оказывало сколько-нибудь заметного влияния на об-

3. Численность элитных групп и их удельный вес в населении ♦ 103
щую численность и удельный вес элитного слоя в населении.
Поскольку всё это время их персональный состав комплектовался
в основном за счет тех же самых сословий, которые и прежде
составляли элиту европейских обществ — дворянства, духовенства
и предпринимательских кругов. Да и численность этих групп
была столь невелика, что, даже если бы они состояли из одних
только лиц, не относящихся к этим сословиям, то при сложении
доля элитного слоя увеличилась бы не более чем в полтора раза.
И хотя на протяжении 2-й половины XIX в. имел место взрывной
рост численности этих групп (к началу XX в. по сравнению с
первой половиной XIX в. — в несколько раз), во всей массе населения
их удельный вес (вследствие не менее бурного роста населения)
всё равно не превысил нескольких процентов. При этом если до
начала — середины XVIII в. численность офицерского корпуса
обычно была заметно выше численности чиновничества, то в
дальнейшем соотношение изменилось в пользу последнего.
Приведем некоторые данные о численности этих групп в XVII —
начале XX в.
Во Франции офицеров к 1706 г. насчитывалось более 6 тыс.
(в т. ч. более 400 в гвардии и 1100 во флоте), в т. ч. 459
генералов и 1200 штаб-офицеров, в то время как дворян, служащих
рядовыми в чисто дворянских частях гвардии не менее 3540
человек342, к 1789 гг. — примерно 10 тыс. при 1142 генералах343 (на
1787 их было 779; в начале 90-х гг. — около 200 человек, а за всё
время революции и Империи — 1139344). В Пруссии в 1805 г.
насчитывалось 8 тыс. офицеров, в 1818 г. — 7 178345, к 1914 г. в
армии состояло 22112 офицеров и 29230 в запасе (к 15.11.1915 было
потеряно 5 633 кадровых и 7 565 запасных офицеров, но
произведено 7 537 кадровых и 52 181 запасных). За всю войну через
армию прошло 45923 кадровых (11357 убито) и 226130
запасных (35493 убито)346. В Греции в середине 50-х гг. XIX в. служил
1071 офицер347. В России численность офицерского корпуса
составляла в 1695 г. 1307 человек, в 1701 — 2 078, в середине XVIII в.
около 9 тыс., в 1803 г. около 12 тыс., в 1805-1807 гг. — до 14 тыс., в
1812 — 15-17 тыс., во второй четверти XIX в. 24-30 тыс., во вто-

104 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
рой половине XIX — начале XX в. — 30-40 тыс., к 1914 г. — около
45 тыс.348
Число чиновников в XVI — начале XVII в. даже в крупнейших
странах не превышало 1,5 тыс. человек, а на протяжении XVIII
составляло несколько тысяч. В Англии к началу 1640-х гг.
насчитывалось около 1,2 тыс. чиновников (около 600 — в придворной
и центральной администрации и столько же мелких и
полуштатных чиновников в провинции). После Реставрации их число
выросло (появились новые категории сборщиков поочажного
налога, таможенников, чиновников казначейства), и еще больше —
после правления Вильгельма III, так что в начале XVIII в. было
примерно 10 тыс. чиновников (к 1690 имелось 3-4 тыс.
чиновников с зарплатой более 100 фунтов и по крайней мере столько же с
заплатой от 50 до 100 фунтов)349. Во Франции к 1706 г.
насчитывалось не менее 4 тыс. коронных чиновников (в т. ч. более тысячи
в центральном аппарате и несколько сот придворных350); в 1661-
1715 только магистратов верховных судов единовременно было
2,5 тыс. и 100-150 членов совета351). В Пруссии чиновничество в
конце 1660-х состояло из нескольких десятков человек, к 1740 г. —
из нескольких сотен (при населении Пруссии 2,5 млн)352. В
России всех «приказных людей» в 1640-х гг. насчитывалось 1,6 тыс., в
1690-х — около 4,7 тыс.353, в середине XVIII в. — всего 5379 (в т. ч.
2051 ранговый)354, в 1796 г. ранговых чиновников насчитывалось
15,5 тыс. (с канцеляристами — 21,3 тыс.), в 1804 г. — 13,2 тыс., в
1847 г. — 61548 человек, в 1857 г. — 86066 (плюс 32073
канцеляриста)355, в 1880 г. (вместе с канцеляристами) — 129 тыс., в 1897 г. —
101513 (с канцеляристами — 144,5)356, в 1902 г. — 161 тыс. (с
канцеляристами 385 тыс.)357, в 1913 г. — вместе с канцеляристами
252,9 тыс.358. В Испании к 1860 г. насчитывалось 35 тыс.
чиновников359, в небольших же государствах численность чиновников и в
XIX в. не превышала десятков тысяч: в Греции к 1838 г. их было
примерно 1,3 — 1,4 тыс. (вдвое больше, чем интеллигенции)360,
в Румынии в начале 60-х гг. XIX в. — 23 тыс. (вместе с
частными служащими), к 1871 г. чиновников насчитывалось 64 тыс., к
1901 — 103 тыс. человек361.

3. Численность элитных групп и их удельный вес в населении ♦ 105
Лишь в XIX в. в великих державах мира число чиновников
(вместе с низшими служащими, субчиновниками) стало исчисляться
десятками, а в самом конце сотнями тысяч (во Франции в середине
XIX в. их было до 500 тыс., в США в 1883 г. только в федеральном
аппарате до 140 тыс., в 1900 г. — 1275 тыс., в т. ч. 186 тыс. в
федеральном аппарате, в Англии к 1914 г. — 779 тыс., в Германии в 1918 г. —
1,5 млн). Но почти пропорционально возросло и население Европы,
и эта группа составляла лишь доли процента в населении страны.
В середине XIX в. на 1000 человек населения во Франции
приходилось 4,8 чиновника, а в Англии — 4,1. В России на 1000 человек
населения в конце XVII в. приходилось 0,4 чиновника, в XVIII в. —
0,6, в 1857 г. — 2,0, в 1880 г. — 1,4, в 1897 г. — 1,2 и в 1913 г. — 1,6.
В1910 г. (считая и находившихся на общественной службе, которых
было больше, чем на государственной) служащих приходилось на
1000 человек населения в Англии 7,3, во Франции — 17,6, в
Германии — 12,6, в США — 11,3362, т.е. менее 2% населения.
Численность неслужилой интеллигенции была до середины
XIX в. обычно еще меньше, чем чиновничества, хотя и
сопоставима с ним. В Англии численность частных секретарей лордов и
бизнесменов в XVI-XVII вв. увеличивалась примерно такими же
темпами, как и число чиновников; число адвокатов с 1578 по 1633
выросло с 342 до 1383, к 1689 их было ок. 3 тыс.; в 1603-1643 гг.
имелось также около тысячи врачей и фармацевтов363. В
большинстве европейских стран только во 2-й половине XIX в. эта
категория стала преобладающей группой среди образованного
слоя, причем большинство ее составляли в это время не
чиновники и лица свободных профессий, а служащие
негосударственного сектора. Наиболее сильный рост численности
интеллигенции пришелся на последнюю треть этого столетия. Во Франции,
в частности, число ученых, литераторов и публицистов с
начала 1870-х гг. до 1906 г. увеличилось с 3,8 до 9,1 тыс. (писателей в
1865-1875 гг. насчитывалось 407 человек, в 1876-1885 гг. — 540, в
1886-1890 гг. — 592, в 1891-1899 гг. — 772), людей искусства — с
22,6 до 35,6 тыс., юристов — с 30 до 45,5 тыс., медиков — с 16,5
до 20,7 тыс., преподавателей средней школы — с 7,4 до 9,3 тыс.

106 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
(преподавателей высшей школы на 1865 г. имелось 488 человек, к
1880 г. — 503, к 1888 г. — 775, к 1909 г. — 1048)364.
В странах Центральной и Юго-Восточной Европы в середине
XIX в. группа лиц умственного труда составляла около 1 %
занятых профессиональным трудом365. В Чехии, например, в это
время было всего 600 дипломированных врачей (в т.ч. 30-40%
в Праге)366, в Румынии в начале 1860-х гг. — около 6 тыс.
учителей и 350 адвокатов367, в Греции в 1838 (при населении 833611
человек) было 676 представителей интеллигенции (ПО юристов,
208 врачей и 358 учителей)368. За последующие полвека, пережив
взрывной рост численности (кое-где, как в Греции, намного
превысивший реальные потребности), она увеличилась в несколько
раз. В Венгрии, в частности, численность интеллигенции (в т. ч. и
государственной службы) за 2-ю половину XIX в. выросла в 5 раз,
достигнув к началу XX в. 250 тыс.369 В России по данным
переписи 1897 г. лиц умственного труда насчитывалось примерно
870 тыс. человек (2,7 %) самодеятельного населения, к 1913 г.
общая численность образованного слоя оценивается числом около
3 млн (2,2% населения)370. Тем не менее даже после интенсивного
роста во второй половине XIX в. доля этой социальной группы к
началу XX в. не превысила нескольких процентов в массе
населения, причем по уровню благосостояния и престижа она в целом
практически не отличалась от офицерства и чиновничества371.
Представление о том, какой удельный вес во всем населении
могла составлять социальная группа неслужилых лиц
умственного труда, подтверждается и данными о степени
распространенности «старшего среднего» (то есть предвузовского уровня)
образования в основных европейских странах. Хотя, с одной
стороны, в эту группу входили и лица с более скромным
образованием, а с другой, часть лиц с таким образованием находилась
на государственной службе, картина достаточно очевидна.
Распространенность образования «гимназического» уровня была
на протяжении всей второй половины XIX в. очень невысока и
в основном обеспечивала комплектование университетов, лишь
примерно вдвое превышая их потребности. По основным евро-

3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НАСЕЛЕНИИ ♦ 107
пейским странам процент учащихся старшей средней школы в
возрастной когорте 10-19 лет выглядел так372:
АНГЛИЯ
Франция
Германия
АВСТРИЯ
Италия
1870
-
-
2.3
1.1
0,4
1880
-
2,4
2,6
1.6
0,5
1890
-
2,4
2,5
1.5
0,7
1900
1.4
2,5
2.7
1,9
1,4
1910
2.4
2,6
3,2
2,8
2,4
Еще более скромно выглядела распространенность высшего
образования: процент студентов в возрастной когорте 20-24 лет
выглядел так373:
АНГЛИЯ
Франция
ГЕРМАНИЯ
АВСТРИЯ
Италия
1870
0.40
-
-
0,71
0.53
1880
0,58
-
0.55
0,68
0,50
1890
0.73
0,62
0,77
0.85
0,76
1900
0.79
0,93
0,89
1,06
1,02
1910
1.31
1,32
1,22
3,77
1.05
Понятно, что при таких обстоятельствах удельный вес в
населении социальной группы неслужилой интеллигенции не мог в
большинстве стран превышать 2-3 %.
Численность и доля в населении купцов и предпринимателей
(«буржуазии») в некоторых европейских странах (в основном
западных) была выше, чем дворянства или духовенства, в некоторых —
меньше (на протяжении XVII-XIX вв. это соотношение могло
меняться), но сопоставимо с ними. В Испании XVIII в. собственно
купечество насчитывало лишь 7 тыс. человек, а всего торговлей
занималось около 25 тысяч374. В Венгрии в середине XIX в. буржуазия
(торговцы, владельцы промышленных предприятий,
домовладельцы) насчитывала 20-25 тыс. человек375, в Греции к 1838 верхушка
буржуазии насчитывала 276 человек, оптовых торговцев — 6090
человек (0,1 и 2,6% самодеятельного населения)376. В России во всем
населении страны доля купечества не превышала 5%.

108 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
В XVI-XVII вв. численность привилегированных купеческих
корпораций (гостей и гостиной сотни) единовременно не
превышала нескольких сотен человек (за всё время известно 3 036
принадлежащих к ним лиц377, а всего купечества — нескольких
десятков тысяч. В 1724 г. купцов насчитывалось 50 тыс., в 1744 г. — 57,2,
в 1762 г. — 72,8, в 1782 г. — 87,0, в 1795 г. — 117,8, в 1811 г. — 122,9,
в 1815 г. — 81,4, в 1824 г. — 52,0, в 1825 г. — 77,5, в 1835 г. — 119,3, в
1840 г. — 136,4, в 1850 г. — 175,5, в 1858 г. — 204,8, в 1863 г. — 235,7,
в 1870 г. — 208,4, в 1897 г. — 116,4 тыс. человек. Почетных граждан
насчитывалось в 1840 г. — 2,4 тыс., в 1850 г. — 7,2, в 1858 г. — 10,9,
в 1863 г. — 17,8, в 1870 г. — 29,0 и в 1897 г. — 156,6 тыс. человек378.
Из приведенных данных видно, что вплоть до начала XX в.
в европейских странах совокупность всех лиц, могущих быть
отнесенных к рассматриваемым элитным группам — как по
сословному, так и по профессиональному критерию (впрочем,
практически все члены сословных групп входили в ту или иную
из профессиональных) была весьма невелика и нигде не
превышала 10 % населения, а чаще была менее 5 %. Испания, где к 1860 г.
доля всех таких лиц (чиновников, лиц свободных профессий
коммерсантов, собственников мелких предприятий) составляла
около 5 % населения379, дает в этом отношении средний
показатель. В Англии в 1830-х гг. все лица, относимые по понятиям того
времени к «среднему классу» (стоящие ниже
дворян-землевладельцев) составляли не более 5 % населения380.
На Востоке численность элитного слоя обычно составляла
еще меньшую величину (за такими же немногими
исключениями, как и в Европе). В странах дальневосточного ареала
численность его основного компонента — чиновничества находилась
в зависимости от организации государственного аппарата.
Поскольку же таковой строился достаточно единообразно381, то и
численность чиновничества в разные периоды обычно
представляла сопоставимые величины (больше всего колебалась она из-за
изменений административно-территориального деления). Хотя
данные о численности чиновничества достаточно фрагментар-

3. Численность элитных групп и их удельный вес в населении ♦ 109
ны и разнородны (в одних случаях дается общая численность, в
других — только рангового чиновничества, иногда общее число
приводится без военного, дворцового и т. д., либо даются только
сведения об отдельных категориях чиновничества), но в целом
они имеются по всем основным периодам истории Китая и по
сопредельным странам и позволяют составить достаточно
адекватное представление о предмете. Как явствует из приводимых
ниже данных, численность рангового чиновничества
составляла в китайских государствах, как правило, 30-40 тыс. человек, за
исключением отдельных случаев не опускаясь ниже 20 и не
превышая 50 тыс. человек, с субчиновниками-канцеляристами она
могла достигать 500 тыс. человек382
В Хань общее число чиновников составляло 120,3 тыс., в
конце I в. до н. э. их насчитывалось более 130 тыс., однако в это
число входили и составляющие большую их часть канцеляристы, в
Поздней Хань — около 145,5 тыс. В Суй в 583 г. при
упорядочивании административного деления были значительно сокращены и
штаты. В VIII в. общее количество чиновников (с
субчиновниками) составляло около 370 тыс.383 В Поздней Тан в 934 г. в столице
числилось 9 593 чиновника384. Численность сунских ранговых
чиновников за разные годы по различным источникам
составляла от 10 до 24 тыс. человек, в т. ч. 0,2-1 тыс. дворцовых и 4-6 тыс.
военных385 или около 25 тыс. штатных военных и гражданских
чиновников386. Максимальная численность чиновников Сун
оценивается в 34 тыс. человек387, в Южной Сун только гражданских
насчитывалось 10-12 тыс. (в т.ч. 3-4 тыс. высоких рангов)388.
В Цзинь на 1188 г. насчитывалось 19 700 чиновников, в
1193 г. — 11499, в 1207 г. — 47 тыс.389 В Юань в общей
сложности было не менее 33-34 тыс. чиновников (включая монголов, но,
возможно, без военных390) В Мин имелось свыше 16 тыс.
гражданских, более 100 тыс. военных и около 10 тыс. дворцовых
чиновников391. По другим сведениям, насчитывалось 23300
гражданских (столичных и провинциальных) чиновников
(занимавших 31100 должностей)392. В Цин середине XIX в. насчитывалось
80 тыс. ранговых чиновников393. В дальнейшем число действи-

110 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
тельных чиновников сильно сократилось. В конце XIX в. — в
1880-х гг. насчитывалось около 23 тыс. таких чиновников (1,6 %
всех шэнъши), в т.ч. 2622 столичных, 7464 военных и 13007
провинциальных394. В Тайпинском государстве чиновников только
трех первых рангов насчитывалось 700, двор каждого князя имел
собственных чиновников395.
Численность чиновничества в сопредельных странах была,
естественно, значительно меньше, поскольку по территории и
численности населения они несопоставимы с Китаем. В Японии
согласно штатному расписанию кодекса «Тайхорё»
насчитывалось, как минимум (число разного рода высших лиц, имевших
свой штат, было непостоянным) 897 столичных ранговых
чиновника (в т. ч. дворцовых и военных, т. к. постоянной армии,
кроме дворцовых подразделений не было) и 4418 нерангированных
канцеляристов (субчиновников) и младшего обслуживающего
персонала — всего 5315 человек. В провинциях насчитывалось
3,4-3,6 тыс. ранговых чиновников и 259 субчиновников — всего
3,7-3,8 тыс. человек. В общей сложности весь слой составлял
свыше 9 тыс. человек при около 4,7 тыс. солдат охраны и 3 308
учащихся (в т. ч. 748 в столице).
В Корее периода Объединенного Силла (до начала X в.)
насчитывалось в общей сложности свыше 5,7 тыс. чиновников (в т. ч.
1,3-1,4 тыс. столичных, 3,8 тыс. военных и 0,6 тыс.
провинциальных)396, в период Коре (918-1392) в конце X в. 4 тыс., в середине
XI в. 5,7 тыс., в конце XIII в. 8 тыс., в середине XIV в. 8,9 тыс. и в
конце XIV в. до 9,5 тыс. (в т. ч. 2,5 тыс. столичных, 4 тыс. военных
и 2 тыс. провинциальных)397. При династии Ли (1392-1910) по
штатному расписанию в кодексе «Кёнгук тэджон»,
действовавшему до 1894 г., насчитывалось всего 5 853 столичных, военных
и провинциальных чиновников398, причем по разным данным
фактическое число было еще меньшим399. Во Вьетнаме при
династии Чан (1226-1400) ранговых чиновников насчитывалось
несколько тысяч, в 1471 г. — 5 370, в т. ч. 2 755 в столице и 2 615 на
местах400. В XVII-XVIII вв. вследствие параллельного
существования гражданской администрации императора и дублировавшей

3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НАСЕЛЕНИИ ♦ 111
ее администрации правителя-тюа численность как военных, так
и гражданских чиновников была избыточной, гораздо большей,
чем в другие периоды401.
Численность же населения Китая (млн человек) в различные
периоды составляла402: в эпоху Чжаньго 20 млн человек, в Хань
(в разное время) от 20 до 60, в период Южных и Северных
династий от 16 до 25, в Суй и Тан 45-50, в Сун — 60, в Южной Сун
28-36, в Юань — около 60, при Мин — до 150, при Цин — от 150
до 430 (к середине XIX в.) млн человек403. Население чжурчжэн-
ской империи Цзинь колебалось от 18 до 53,5 млн человек404.
Численность населения Кореи в XV-XIX вв. находилась между 1 и
7,5 млн человек405.
Исходя из того, что было выше сказано о численности
ранговых чиновников, их доля в населении была совершенно
ничтожна и исчислялась обычно сотыми, в лучшем случае десятыми
долями процента. В Сун, например, 0,04, в Юань — 0,06, в Цзинь
на 1188 г. 0,04 (1 на 2777 человек), в 1193 г. — 0,02 (1 на 4217), в
1207 г. — 0,1 (1 на 975), в Мин — 0,08, в Цин — 0,01 — 0,02 %. Даже
вместе с нерангированными канцеляристами (т. е. почти
десятикратно большая) она очень мала. В VIII в. общее количество
чиновников (с субчиновниками) составляло 1 на 20 дворов, т. е.
примерно на 100 человек, значит — около 1 %406. Однако
обращает на себя внимание то обстоятельство, что в сопредельных
странах доля чиновничества обычно была существенно выше (в
частности в Корее XV-XVI вв. только рангового — 0,15 — 0,6 %), что
объясняется тем, что, если территориальная администрация
была в этих странах в силу много меньшей территории гораздо
меньше, то численность центрального и придворного аппарата,
копировавшего китайский, была вполне сопоставимой с
последним, как правило, лишь незначительно уступая ему.
Если сравнивать численность чиновничества на Дальнем
Востоке и в Европе, то нетрудно заметить, что примерно до
второй четверти XIX в. относительная численность чиновничества
и офицерства в Европе была меньше, чем в Китае и
сопредельных странах (в основных европейских странах — Франции, Рос-

112 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
сии, Англии, Пруссии число офицеров и чиновников колебалось
в пределах 5-12 тыс. в начале XVIII в. и 15-30 тыс. человек в
начале XIX в., причем большую часть составляло офицерство).
Но с 20-х гг. XIX в. положение радикальным образом меняется,
потому что государственный аппарат европейских стран
претерпевает за несколько десятилетий бурный (в несколько раз)
рост, а дальневосточный (при росте населения) практически не
увеличивается. В результате к исходу нового времени в
европейских странах (в конце XIX — начале XX в. в названных странах
насчитывается по 0,6-1,3 млн чиновников и офицеров)
чиновничества по отношению к численности населения становится
намного больше, чем на Дальнем Востоке, да и по абсолютной
численности Китай (при втрое-вшестеро большем населении)
имеет в это время по меньшей мере втрое меньше чиновников.
Правда, всё сказанное относится к чиновничеству как
профессиональному слою. Надо иметь в виду, что в XIX в. структура и
социальная сущность служилых слоев претерпевает
значительную трансформацию как на Дальнем Востоке, так и в Европе.
Причем трансформация эта идет в противоположном
направлении: если на Дальнем Востоке собственно чиновничество (как
профессиональная группа) составляет всё меньшую и меньшую
часть всего того, что принято называть шэныии (т. е.
чиновничьего слоя в его широком, социальном значении), то в Европе,
напротив, соотносимое с чиновничьим слоем на Дальнем
Востоке традиционное служилое сословие — дворянство составляет
всё меньшую часть чиновничества и офицерства как
профессиональной группы.
Численность и доля в населении служилого
чиновничьего слоя (в широком понимании) в странах Дальнего Востока и
Юго-Восточной Азии также вполне сопоставимы с европейским
дворянством. Если сами чиновники составляли доли процента
от населения страны, то чиновничество как сословие (с семьями),
скажем, в танском Китае из 50 млн населения составляло 1 млн
или 2 %407, по другим оценкам — не более 1,5 % населения408. При
Цин, когда чиновный слой распадался на три категории: 1) чи-

3. Численность элитных групп и их удельный вес в населении ♦ из
новники действительной службы (и обладатели чиновных
рангов), 2) имевшие право на службу, но неслужащие цзиньши, цзюй-
жэни и гуншэны, 3) обладатели низших ученых званий (шэнъюань
и цзяншэн), чиновники действительной службы составляли
ничтожный процент этого слоя (2-8 %, тогда как 86-88 %
составляли низшие шэныииу не имевшие право на занятие должностей).
С членами семей высший слой насчитывал до 600 тыс., а слой
низших шэньши — около 5 млн человек409. На 350-400 (377,5) млн
населения (или около 70 млн дворов) на долю чиновников и
обладателей ученых степеней приходилось 1,5 млн дворов, т. е. 2 %
всего населения (крестьян — 56 млн или 80 %, торговцев и
ремесленников — 12,5 или 18 %). Из 1443 900 человек шэньши 910 597
было «регулярных» и 533303 «нерегулярных» (купивших свой
статус) — или по 1000 шэньши (в т. ч. более 600 «регулярных») на
каждый из 1,5 тыс. уездов410.
В Японии общая численность самураев в XVII в. достигла
400 тыс., с членами семей — около 2 млн при населении
Японии (без самураев) от 16-17 до 25-26 млн человек на протяжении
XVII в.; при этом в разных княжествах доля самураев в
населении составляла от 5 до 25 %411. По переписи 1872 г. из всего
населения (7 млн семей — 33 млн человек) придворная аристократия
и даймё насчитывали 470 семей или 2 675 человек — 0,007 %
населения, самураи — 426 тыс. семей и 1,9 млн человек — около 6%.
При этом высший слой их был представлен около 9 тыс. семей
(0,13%), средний — 250 тыс. (3,6%), низший — 168 тыс. (2,4%).
В то время, как чиновники состаляли 0,02 % населения,
профессионалы — 0,9 %, «белые воротнички» — 0,8 % всех
преподавателей насчитывалось 61 078 (университета — 91, спецшкол — 252,
средних школ — 910, начальных — 59 825)412.
В Корее янбаны начале XV в. составляли лишь несколько
процентов населения, но уже к 1663 г. в районе к северу от Сеула —
16,6 %, а простолюдины — 30 (в т. ч. 5 % сори\ нхонины 53,3 %, в
1690 г. в уезде Тэгу янбаны составляли 7,47 % (при 49,5 янъинов,
41,45 чхонинов и 1,65 ноби)4]Ъ. В дальнейшем же рост их доли в
населении стал представлять собой уникальное явление.

114 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Таким образом, если в Китае весь этот слой составлял не более
2 % населения, то в некоторых меньших по размерам
сопредельных странах — до 10 процентов. Если мы теперь сравним долю
дворянства в населении европейских стран, то увидим в
точности такую же картину. Там этот показатель различается в двух
группах стран: в одних (наиболее значительных, за исключением
Испании) она колеблется вокруг 2 % (или даже не достигает их), в
других (обычно менее значительных) составляет 6-8 %.
На мусульманском Востоке основная часть элитного слоя —
служилые землевладельцы составляли в крупных государствах
несколько десятков тысяч человек (10-15 % всей численности
армии). В X в. при Саманидах и Буидах в одном Фарсе
насчитывалось около 5 тыс. замков дихканов и потомков арабской знати414.
В Сельджукском государстве при общей численности войска в
400 тыс. человек415 воинов-получателей икта насчитывалось в
реестрах 46 тыс. человек416, кроме того, гулямская гвардия
насчитывала 15 тыс. человек плюс 2 тыс. в особых подразделениях
дворцовых гулямов417. Войско Хорезмшахов насчитывало по разным
данным 250, 350, 400 и даже свыше 540 тыс. человек, в т.ч. 10 тыс.
гулямов418. В армии Фатимидов (состоявшей из наемников,
кочевых берберов и гулямов) насчитывалось до 215 тыс. человек, из
них не менее 60 составляли гулямы419. В государстве Мамлюков,
где этот слой стал господствующим, мамлюкская верхушка
стала сознательно ограничивать численность мамлюкских
корпораций и в начале XV в. численность правящей корпорации мамлю-
ков-бурджи не превышала 4 тыс. человек (и примерно столько же
соперничающая корпорация бахри); под властью османов в
конце XVIII в. всех мамлюков насчитывалось 10-12 тыс. человек420.
В Османской империи в XVI в. владельцев тимаров всех рангов
было 37 521, которые с подчиненными людьми всего выставляли
70-80 тыс. всадников, к концу века — до 120, к середине XVII — до
200 тыс.; численность же капыкулу составляла к 1562 г. 48 316
человек, к 1594 — 80370, к 1660 — 94979, на жалование которых
уходила более половины ежегодного дохода государства421. В Государ-

3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НАСЕЛЕНИИ ♦ 115
стве Великих Моголов при Акбаре (1556-1605) всех джагирдаров
(крупных и мелких) было всего около 2 тыс. человек, при Ауран-
гзебе (1658-1707) в войсках насчитывалось до 170 тыс. конных
воинов и несколько сот тысяч обозников; военачальников и
чиновников стало вдвое больше, чем при Шах Джахане (1627-1658)422,
но число их всё равно составляло лишь десятки тысяч человек.
Таким образом в многомиллионной массе населения они
составляли 1-2 %.
Не были многочисленны на мусульманском Востоке и
гражданские чиновники (значительно уступавшие в численности
воинам) и духовенство. В Египте, например, в конце XVIII —
начале XIX в. насчитывалось всего 400-500 улемов423, имелось около
80 судов с судьями и их заместителями (наибами)424. В Иране
XIX в. все элитные группы вместе взятые (чиновничество,
духовенство, военные, купечество) составляли 6-10% населения425.
Низший элитный слой (общинная верхушка) также был крайне
невелик. В Индии, где столетиями в каждой общине имелся
староста, писец, священнослужитель (брахман или мулла) и
астролог, эти несколько человек составляли ничтожную долю среди
нескольких сот членов общины.
Случаи, когда доля элитных слоев в населении страны выше
10 % представляет собой аномальное явление и в традиционном
обществе встречается исключительно редко. По некоторым
данным (если только они надежны), разве что у ацтеков знать
составляла около 10 % в первой половине XV в., а накануне прихода
испанцев — 5-14 %, а число жрецов (от 4-5 до 40 в разных храмах)
всего будто бы достигало 1 млн человек426.
Практически всегда «перепроизводство» элиты имеет место
за счет избыточной численности именно высшего сословия
(дворянства). Численность и доля в населении элитных групп,
представляющих конкретные общественные функции (духовенство,
чиновничество, предприниматели) не подвержена
гипертрофированному росту, поскольку их не может быть больше, чем
требуется для выполнения соответствующих функций. Тогда как

116 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
европейское дворянство было узкофункциональной группой
только до XV в., а затем всё больше распределяется по другим
функциональным элитным группам, оставаясь при этом
общностью с привилегированным статусом и престижем, служащих
предметом вожделения остальных.
Неудивительно поэтому, что в странах с избыточной долей
дворянства все остальные элитные группы состоят в огромной
мере из его представителей. Но иногда возникает ситуация, когда
представители высшего сословия не находят себе применения и
не имеют ничего, кроме статуса, ведя существование крестьян или
слуг. Тем не менее их численность, которая увеличиваться
естественным путем, не будучи ограничиваема рамками профессии
или общественных потребностей, продолжает расти. В итоге
традиционный социальный порядок сильно деформируется и
границы высшего сословия размываются, поскольку большинство его
членов по образу жизни перестает отличаться от массы населения.
Всякая элитная группа, превысив естественно обусловленную
численность, неизбежно деградирует, а в случае с высшим
сословием это особенно бросается в глаза и становится предметом
насмешек в литературе и публицистике. Поэтому нам хорошо знакомы
образы нищего, но заносчивого шотландского горца, бедного
испанского идальго, польского «застянкового» шляхтича,
японского самурая-бродяги или никому не известного грузинского князя
(вспомним П. Мериме: «Она была родом из Мингрелии и
сообщила, что она дочь князя. В ее стране всякий негодяй, у которого под
началом находится десяток других негодяев, называется князем»).
Основными причинами гипертрофированного роста высшего
сословия являются слабый контроль за его составом со стороны
государства, юридическая зыбкость его границ и самозванство. Явление
это приходится на XVI-XVIII вв. (когда в Европе и без того прошла
волна вполне законного аноблирования). Большинство европейских
стран, тем не менее с этой проблемой благополучно справились,
ужесточив сословные границы и наладив учет дворян.
Но стран, где имели место подобные аномалии, не так
много. Причем в большинстве случаев это не приводило к заметным

3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НАСЕЛЕНИИ ♦ 117
последствиям либо потому, что необоснованные претензии на
принадлежность к высшему сословию игнорировались
государством (как в Шотландии), либо потому, что имело временный
характер (в Испании и Венгрии только в XVI-XVII вв., после чего
удельный вес дворянства лишь немного превышал
среднеевропейский, а в Японии самурайство в XIX в. нашло себя в рядах
регулярной армии). По существу, в Европе только в Польше, а на
Востоке в Корее явление деградации высшего сословия приняло
скандальный характер. И эти примеры весьма выразительны.
В Польше к XVIII в. помещики, хотя бы и мельчайшие (в т. ч.
и с двумя дворами) составляли только 4% из всех дворян, еще
40 % составляла загоновая шляхта — без крестьян, но
обрабатывавшая собственную землю, а около 55 % — т. н. непосессионаты,
безземельные (в т. ч. «заставная шляхта» — с клочками земли, но
сдававшая их в аренду, чиншевая — работавшая на
арендованных полях, бруковая — перебравшаяся в город и служебная —
у магнатов и помещиков). Целые области Мазовии, Подляшья
и других областей были заселены загоновой шляхтой,
превосходящей там по численности крестьян, целые деревни состояли
из нее даже после 1945 г. По присоединении территорий бывшей
Речи Посполитой к России почти % шляхты было, естественно,
отказано в правах дворянства. Как сказал Николай I, «дворяне
в губерниях западных суть те, кои имеют поместья, или служив,
получили чины, но шляхта есть тот сброд людей, который
доискивается дворянства, не имея на то ни права, ни доказательств,
шатается без занятий или находится в услужении и составляет
класс самый вредный и развращенный»427. Например, к 1863 г. по
Минской губ. из шляхты в однодворцы и граждане были
записаны 24613 человек, оставлены в дворянстве 53 520, но утверждены
из них только 12 574. Причем из неутвержденных (по данным трех
уездов — 2 851 семьи или 22 001 человек) 2,8 % семей (2,5 % людей)
составляли мелкопоместные помещики с крестьянами, 40,7%
(44,1 %) — без крестьян и 56,55 (53,4%) — безземельные428.
Для Кореи же с XVI-XVII вв. был характерен
гипертрофированный рост высшего сословия, уникальный по своим масштабам не

118 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
только для региона, но и для всего мира. Как уже указывалось, в
начале XV в. янбаны составляли лишь несколько процентов населения,
но уже в XVII столетии их доля резко выросла. С1690 по 1850 гг.
численность янбанов в некоторых областях возросла с 9,2 до 70,3 % (при
том, что доля крестьян-янъинов сократилась с 53,7 до 28,2, а неполно-
провных-чхонинов — с 37,1 до 1,5%), и к концу XIX в. не менее трети
населения причисляло себя к высшему сословию429. Здесь причиной
было то, что в силу глубоко укорененной аристократической
традиции, лишь временно задавленной китайской меритократической
идеологией, привилегированный статус чиновников был со временем
распространен и на весь неслужилый слой, так что преимущества,
связанные с положением человека как янбанау распространялись в
равной мере на служащих и неслужащих представителей этого
сословия. Ситуация же, когда стало возможным пользоваться
статусом члена высшего сословия, не занимая государственной
должности и не фиксируя свое имя в каких-либо государственных реестрах
и документах, создавала, с одной стороны — огромный соблазн, а с
другой — и возможность самозвано и самовольно включать себя в
состав янбан. Это явление и получило чрезвычайно широкие
масштабы в условиях, когда в результате ослабления государственного
контроля над экономикой появилось значительное число с одной
стороны, богатых крестьян и торговцев, а с другой — обнищавших
янбан430. По-видимому, самовольный переход в янбанское сословие
происходил главным образом за счет ведения соответствующего
образа жизни, на что разбогатевший простолюдин оказывался
способен —подобно тому, как это происходило в ряде стран средневековой
Европы431. Общественное же мнение, тем более в той местности, где
человек пользовался влиянием, было вполне лояльным, что и
позволяло причислять себя к янбанству весьма широкому кругу лиц. Тем
более, что наличие, с другой стороны, огромного числа влачивших
нищенское существование людей, чье янбанское происхождение ни
у кого не вызывало сомнений, еще более сглаживало разницу между
ними и «самоаноблировавшимися».

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ
И УРОВЕНЬ
САМОВОСПРОИЗВОДСТВА
ЭЛИТНЫХ ГРУПП
Состав элитных социальных групп тесно связан с конкретной
государственностью и ее традициями, определенным режимом
правления и культурно-исторической эпохой в истории
данной страны. Полная смена элит происходит относительно редко
и обычно бывает связана с иноземным завоеванием и гибелью
существовавшей государственности. Хотя само по себе такое
завоевание не всегда приводит к полному устранению прежней
элиты. В некоторых случаях завоеватели довольствуются ее
подчинением, в других — при устранении прежней элиты как
единого целого некоторая ее часть остается и включается в состав
элитных групп новой государственности, иногда же прежняя
элита практически полностью истребляется или теряет
привилегированный статус. Например, хазары сохранили всю правящую
верхушку покоренных народов, болгар и алан, связав ее с собой
вассалитетом, а монголы, придя в южнорусские степи, прежде

120 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
всего уничтожили всю половецкую аристократию и сами стали
единственной знатью в степи432. В результате норманнского
завоевания лишь небольшая часть прежней знати вошла в состав
нового истеблишмента (почти всегда в низшие его слои); после
арабского завоевания и создания Халифата некоторые
представители элитных групп Сасанидского Ирана, приняв новую веру,
также сохранили свое положение.
В ряде случаев при чужеземных завоеваниях одни элитные
группы (знать, служилые землевладельцы) подвергались
истреблению, тогда как другие (духовенство, купцы) могли сохранять
свое положение. При отсутствии принципиальных
культурно-религиозных различий (как, в частности, в ходе европейских
войн средневековья и Нового времени) при присоединении тех
или иных территорий проживающие на них представители
элитных социальных групп в большинстве случаев полностью
включались в состав соответствующих групп государства-победителя.
Но в ряде случаев и с единоверцами поступали беспощадно. Так,
в результате османского завоевания господствующий класс
арабского общества был ликвидирован практически полностью:
мамлюки, йеменские абиды, альмохадские шейхи, бедуинские эмиры
и другие местные властители, не говоря уже о членах
царствовавших фамилий, были отстранены от власти, репрессированы или
изгнаны, их имущество было конфисковано и разграблено, права
на икта и другие пожалования — аннулированы; не менее
серьезно пострадал и городской патрициат (айяны), который утратил
привилегированное положение, лишился былого влияния и
значительной части имущества433.
Однако иноземное завоевания и полная ликвидация той или
иной государственности представляет собой особое явление,
лежащее вне рамок данной работы. В плане изучения
формирования и состава элитных групп интересно прежде всего явление,
которое очень условно можно назвать «сменой элиты» в ходе
истории конкретной страны. Речь идет, конечно, не о полной
смене, а о такой степени изменения состава элитных групп,
которая существенно меняет их облик. В такой «смене» могут сыграть

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 121
роль явления самого разного порядка: смена политического
режима (династии), катаклизмы, грозящие физическим
уничтожением элиты (внешние войны с тяжелыми потерями, эпидемии,
внутренний террор, взаимоистребление), радикальные реформы,
приводящие к наступлению новой культурно-идеологической
эпохи.
Обычное пополнение элиты (приход новых людей в ее состав)
не имеет ничего общего с тем, что в данном случае имеется в виду
под «сменой элиты». Такое пополнение — вещь совершенно
рутинная не только тогда, когда дети замещают своих родителей, но
и когда в этот слой вливаются люди, по рождению к нему не
принадлежавшие. Селекция элитного слоя обычно сочетает
принцип самовоспроизводства и постоянный приток новых членов
по принципу личных заслуг и дарований, хотя в разных
обществах тот или иной принцип может преобладать в зависимости
от идеологических установок. При этом важным показателем
качественности и устойчивости этого слоя является его
способность полностью абсорбировать своих новых сочленов уже в
первом поколении. Принимая этих людей и формируя их по своему
образу и подобию, элита остается той же самой. «Смена» же
элиты таким путем — в результате изменения состава, происходит
только тогда, когда обновление персонального состава
сопровождается сменой всего ее облика. А это происходит в том случае,
если она (при засорении ее рядов слишком большим числом лиц,
не отвечающих по своему уровню задаче поддержания
культурной традиции), оказывается не способной «переварить» такое
пополнение, и в результате не она их, а они сами преобразуют элиту
по своему образу и подобию.
Для того чтобы сложилась новая элита, необходим период
времени жизни хотя бы одного поколения. То есть о сложившейся
элите можно говорить только тогда, когда люди, занявшие
соответствующее положение даже внезапно (например, в результате
переворота), не только станут ею, но и останутся в этом качестве
на протяжении жизни своего поколения — так, что имеют хотя
бы теоретическую возможность передать свое положение детям.

122 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Кроме того, период менее четверти века слишком мал, чтобы
новый слой мог консолидироваться и обрести общие черты. И
вообще элита обычно меняется не в одночасье (разве только при
иноземном завоевании с истреблением местной и заменой ее на
завоевателей), а постепенно — как раз примерно в течение жизни
одного поколения. Причем, как правило, в составе новой элиты
всегда остается и какая-то часть прежней, но такая, которая не
может уже существенно влиять (тем более определять) на ее
характер и основные черты. О смене элиты можно, видимо,
говорить тогда, когда не менее 50-60 % ее составляют люди
совершенно другого происхождения и других социальных характеристик.
Заметная смена элиты в истории государства происходит
нечасто, и, как правило, означает смену того, что можно условно
назвать «культурно-исторической эпохой». Сходит слой людей,
воспитанных определенным образом и в определенных
понятиях, — сходит и связанная с ним культура, форма
государственности. Такая эпоха может включать период правления двух-трех
династий и множества правительств, иногда же
культурно-исторические эпохи могут смениться в течение правления одной
династии (в России, например, три отличных эпохи — «киевская»,
«московская» и «петербургская» прошли в рамках правления
фактически двух династий — Рюриковичей и Романовых).
Любая страна, имеющая непрерывную хотя бы тысячелетнюю
государственную традицию, прошла в своем развитии несколько
крупных культурно-исторических эпох, иногда отделенных друг
от друга периодами смут. Для Англии, скажем, таковыми были
после нормандского завоевания эпоха нормандской династии и
Плантагенетов, монархия Тюдоров-Стюартов, правление
Виндзорской династии. Для Франции — период правления старшей
линии Капетингов и Валуа (до конца XVI в.), монархия Бурбонов,
период квазимонархических режимов (1804-1870 гг.).
Перемены в составе элитных групп, связанные со сменой
культурно-исторической эпохи, могут вовсе не сопровождаться
физическим исчезновением или существенной численной
убылью старого состава или его оттеснением. В этом случае этот со-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 123
став может видоизменяться в результате эволюции, ставшей
результатом реформ (причем процесс этот растягивается на
полвека и более). Очень характерный пример такого рода — реформы
в России начала XVIII в., связанные с именем Петра Великого.
Эпохальное значение принесенных ими перемен очевидно, а
между тем, они были проведены при господстве элиты, состав
которой во время их проведения и сразу после этого оставался
тем же самым. Люди, являвшиеся опорой реформатора,
принадлежали за единичными исключениями к тем же самым родам,
которые составляли основу служилого дворянства и в XVII веке
(была нарушена разве что монополия нескольких десятков
наиболее знатных родов на занятие высших должностей). Состав
Сената, коллегий, высших и старших воинских чинов практически
полностью состоял из прежнего русского дворянства (не считая
иностранцев, пребывание коих на русской службе тогда в
подавляющем большинстве случаев было временным). Однако же
реформы коренным образом изменили принцип комплектования
высшего сословия, широко открыв в него путь на основе
выслуги и положив начало процессу его постоянного и интенсивного
обновления, так что к началу XX в. 80-90 % всех дворянских
родов оказались возникшими благодаря этим реформам. Неофиты
полностью абсорбировались средой, в которую вливались, и не
меняли ее характеристик в каждом новом поколении, но в целом
это была уже новая элита, отличная по психологии и культуре от
своих предков XVII в. Кроме того, на состав элиты оказало
сильнейшее влияние включение в состав России в XVIII — начале
XIX в. территорий с немецким (остзейским), польским, финским
(шведское рыцарство), грузинским и иным дворянством. В
результате элита имперского периода — совершенно иная, чем
«московского». Того же типа процессы, приведшие к качественным
изменениям в составе элитных слоев всех основных стран
Европы, протекавшие на протяжении XIX и рубежа XX вв. В течение
периода жизни примерно трех поколений элитные группы всех
этих стран сильно изменились по составу и основным
характеристикам.

124 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Однако в большинстве случаев существенные изменения
состава элитных групп бывали связаны именно с большой
физической убылью членов этих групп (как тогда, такая убыль
сопровождалась или была вызвана наступлением новой
культурно-исторической эпохи, так и в рамках одной и той же эпохи и
даже одного политического режима). В результате оказывалось,
что несколько десятилетий спустя после событий, приведших к
массовой гибели членов элитных групп и даже пресечения
множества принадлежавших к ним родов, большинство членов этих
групп — сравнительно недавнего происхождения.
Такие последствия в Европе, в частности, имели некоторые
внешние и внутренние войны средних веков и раннего нового
времени. В этих случаях высшее сословие общества —
дворянство несло столь тяжелые потери, что пресеклось множество
имевшихся к тому времени дворянских родов, место которых
заняли новые, со временем (если продолжали существовать)
ставшие считаться «древними». Так, во Франции в результате потерь
времени Столетней войны к 1500 г. по данным некоторых
местностей родовитые дворяне (таковыми тогда считались
насчитывающие более четырех поколений дворянских предков, или 100 лет
дворянства) составляли лишь 20 % всех сеньоров (в 1700 г. таких
насчитывалось 40 %)434. В Нижней Австрии в начале 1580-х гг.
имелось 198 рыцарских родов, но в результате постоянных войн
(особенно 1592-1606 гг. с турками) к 1620 г. 121 род угас, и их
число сократилось до 128 (из аноблированных за это время 78 родов
27 также успели угаснуть)435. В Чехии после 1620 г. осталось только
8 старых аристократических родов (Чернины, Кинские, Коловра-
ты, Лобковицы, Вальдштейны, Шлики, Штернберги и Кауницы),
а к исходу XVII в. только 15% дворянства региона (и чехи, и
немцы) принадлежало к старому богемскому дворянству, а 85 %
переселились из Австрии, Германии и даже из других европейских
стран436. В России Смута начала XVII нанесла тяжелейший удар
по служилому слою. Столь масштабной единовременной смены
элитного слоя ни до, ни после этого в российской истории до
начала XX в. не было. Большинство дворян и детей боярских погиб-

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 125
ли в эти годы (после 1613 г. в источниках не встречается сведений
о большинстве членов Двора досмутного времени: из 1556 лиц,
упоминаемых в 1602-1605 гг. после 1613 г. на службе встречается
572 — 36,8 %437). Для пополнения численности служилых людей
«по отечеству» пришлось наделить поместьями и перевести в эту
категорию значительное число казаков и других служилых людей
«по прибору», так что Уз дворянских родов, официально
считавшихся в XVIII-XIX «древними» (вносившихся в 6-ю часть
родословных книг), вели свое происхождение от лиц, испомещенных в
XVII в. после Смуты.
В XVIII-XIX вв. даже в тех случаях, когда высшее сословие
становилось объектом репрессий, его потери были не так
велики относительно численности всего сословия. Например, в
результате польского восстания 1830-1831 гг. среди осужденных
дворяне составили 7698 человек, или 60,1 %, среди
эмигрировавших — 1897 человек, или 74,7 % (духовенство — 4,7 %, и 2,7 %)438;
среди участников восстания 1863-1864 гг. в Белоруссии дворян
также было абсолютное большинство (69,1 %, и неутвержденная
в дворянстве шляхта еще 3,7 %, купцы 0,2 %, духовенство 3,6 %439),
но репрессированные и изгнанные дворяне составили лишь
несколько процентов от всего польского дворянства Российской
империи. В ходе французской революции физическая убыль
дворянства была относительно не так значительна. За 1789-1799 гг. от
репрессий погибло 3 % всех дворян и эмигрировало менее 8 % —
два-три десятка тысяч человек (из около 100 тыс. эмигрантов с
известным социальным статусом на них пришлось 16,75 %)440. Но в
составе высших должностных лиц, чиновничества и офицерства
следующей эпохи (даже в период реставрации 1815-1830 гг.) они в
среднем составляли меньшинство — в разные периоды 15-30 %441.
В данном случае произошло существенное изменение состава
отдельных элитных групп, но в целом смены элиты не произошло,
так как место дворян в армии и администрации было занято
представителями других элитных групп (лицами свободных
профессий, чиновниками недворянского происхождения,
буржуазией); пополнение элиты из среды лиц, вовсе не принадлежавших к

126 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
элитным социальным группам «старого режима» не превышало
10-20 %. (Гораздо более радикально покончила с прежней элитой
революция 1917 г. в России, но она принадлежит уже к
совершенно новой эпохе — «массового общества»).
***
Состав элитных групп по социальному происхождению
непосредственно связан со способами пополнения этих групп в тех
или иных традиционных обществах. Степень открытости и пути
вхождения в элитные группы могли быть различными как для
разных обществ, так и для разных элитных групп одного и того
же общества. Но принципиально существовали (если не считать
разного рода самозванство, впоследствии закрепляемое) только
три возможных способа принадлежать к таким группам:
наследование социального статуса, возведение в этот статус верховной
властью (аноблирование, служебная выслуга, награждение,
покупка и т. д.) и причисление к данной элитной группе иноземцев
соответствующего ей статусного уровня. Соотношением между
ними определяется уровень самовоспроизодства той или иной
элитной группы и элиты данного общества в целом.
Практически во всех традиционных обществах наследование
социального статуса играло первостепенную роль. Во многих
случаях оно было обязательным, а иногда даже единственным
путем пополнения элитной группы. Даже тогда, когда по общему
правилу оно не носило прямого характера, для некоторых групп
делалось исключение и такое наследование допускалось прямо, а
для других групп вполне официально практиковалось косвенно
или просто имело место фактически, при формальном равенстве
допуска к определенной процедуре (например, экзаменам на чин
или ученую степень).
Что касается обретения элитного статуса с санкции высшей
власти, то его способы в обществах разного типа, как будет
показано ниже, чрезвычайно многообразны. Тем не менее в
самом общем виде можно выделить несколько путей: 1. Непосред-

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 127
ственное сообщение монархом такого статуса конкретному лицу,
включение его в состав высшего сословия (аноблирование)
путем издания соответствующего указа, дарования патента и т.д.
2. Автоматическое включение лица в состав элитного сословия
по выполнении им определенных условий (достижения
определенного чина на службе, награждения тем или иным аноблирую-
щим орденом, занятие аноблирующей должности и т. д.). 3.
Вхождение в состав элитной группы в результате выполнения
квалификационных требований (окончание учебного заведения, сдача
экзамена, получение рекомендации). 4. Приобретение за деньги:
покупка соответствующей должности, чина или степени
(рассматривавшаяся обычно как оказанная государству услуга в виде
материальной поддержки). 5. Достижение определенного уровня
богатства, дающего официальное право на особый социальный
и юридический статус. 6. Выполнение профессиональных
функций, считающихся в данном обществе элитными (культовое
обслуживание, преподавание, науки, искусства и др.). В некоторых
обществах может присутствовать полный набор этих путей, в
некоторых — встречаются только некоторые из них.
Общества древности
и раннего средневековья
Уже в самых примитивных обществах (например, аборигенов
Австралии) прослеживается тенденция к наследованию
социальной позиции: главы общин или тотемических групп, знахари,
религиозные лидеры мастера художественной резьбы или
талантливые певцы чаще всего передавали свои функции, мастерство и
соответствующий статус сыновьям или племянникам, таким
образом создавались своего рода династии потомственных
знахарей, мастеров или художников. Хотя сын или племянник не
рождался с особым статусом, он достигал его в течение жизни, если
обладал соответствующими способностями. Обоснованием этой
системы служила как вера в то, что магическая сила и особые

128 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
дарования переходят по родству, главным образом, по мужской
линии, так и то объективное обстоятельство, что особые знания,
навыки и опыта легче, удобнее и желательнее всего передавать
тем представителям молодого поколения, с которыми
поддерживаются наиболее тесные контакты442. У аканов (Гвинейское
побережье) даже служилая знать (из чужаков, назначавшихся за
личные заслуги и только на вновь учрежденные посты), затем
передавала свое положение по наследству, хотя не автоматически,
а из ряда претендентов при правиле: пока братья не кончились,
сыновья не назначаются443.
Не автоматическая, но фактическая передача социального
положения по наследству (при том, что принадлежность к
сословию знати в любом случае была наследственной) была
распространена и в индейских цивилизациях доколумбовой
Америки. Аристократии юкатанских майя, сложившейся за пять
веков до конкисты, принадлежало монопольное право на занятие
высших должностей. Должность областного правителя-батаба
обычно переходила от отца к сыну (хотя лицо, неугодное
верховному правителю могло не получить назначения). Все бата-
бы каждые 20 лет держали экзамен на языке, известном
только узкой группе аристократических родов, происходивших от
тольтекских завоевателей. Жрецами также становились обычно
сыновья самих жрецов или младшие сыновья знати444. У
ацтеков дети формально не наследовали должностей (если не были
назначены правителем), но были предпочтительными
кандидатами и фактически наследовали. Кроме того, в составе знати
имелась категория пипилтин («знатные по происхождению»),
объединявшая лиц, по каким-то причинам не имевших или
еще не получивших должности, члены которой различались в
зависимости от ранга, занимаемого их отцами. Сыновья
знати в 15 лет поступали в специальную школу на 4-5 лет (но при
плохих успехах переводились в школы для простых воинов;
знатный мог быть низведен до положения общинника и за
некоторые преступления). Основная масса жрецов (и весь их
высший слой) происходила из представителей знати, обучавшихся

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 129
в специальном заведении, хотя низшие должности могли
занимать и общинники. Занятия и статус купцов, объединенных в
эндогамные группы, также были наследственными445. Таким
образом, все элитные группы комплектовались
преимущественно по наследственному принципу.
Хотя по обществам Древнего Востока информация по этой
теме крайне скудна, но из того, что известно, можно заключить,
что и там имело место примерно то же явление. Хотя в
Вавилонии все чиновники владели царской землей условно, и в случае
смерти она не переходила по наследству, если на наследника
нельзя было возложить ту же обязанность, но во множестве
случаев она всё-таки переходила к сыну (то есть он наследовал и
соответствующий статус)446. В Ассирии наследование должностей
также было обычным, хотя происходило лишь по утверждении
царем447.
И в Двуречье, и в Египте очень важное место среди элитных
групп занимали писцы, из которых во многом комплектовался
государственный аппарат (в частности, и в Нововавилонском
царстве многие средние и мелкие чиновники вышли именно из
писцов448). Известно, что в Шумере и в старовавилонское время
писцы были выходцами из элиты общества, около 2000 г. до н. э.
(по данным о примерно 500 писцах) они были детьми
наместников, начальников городов, жрецов, писцов и других
состоятельных людей. По меньшей мере преобладающее число учащихся
шумерских и вавилонских школ вышло из привилегированных
и обеспеченных семей. Хотя среди учеников писцовых школ
встречались дети бедняков, ремесленников, подкидышей и даже
рабы, а наследование этой профессии не было обязательным, но
оно было правилом, и обычно профессия писца передавалась от
отца к сыну (в законах Хаммурапи есть предписание, что отец
должен обучить сына своему ремеслу). В некоторых семьях
традиция продолжалась веками (в текстах селевкидского времени из
Урука отмечаются целые писцовые династии)449.
Элитные группы древнеегипетского общества также
комплектовались в основном по наследственному принципу, хотя в

130 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
некоторых периоды приток «со стороны» мог, видимо, быть
достаточно высок. В период Древнего царства, при III и IV
династиях столичная знать состояла из узкого круга родственников
фараона. В Среднем царстве наряду со столичной потомственной
знатью, родственниками новой династии и выходцами из номо-
вой администрации многие важные должности занимали и люди
незнатного происхождения450. В период Нового царства
пополнение состава элитных групп из числа простолюдинов также
практиковалось. При XVIII династии известны военачальники,
выслужившиеся из рядовых воинов. Хотя жрецами часто
становились сыновья местной знати и военачальников, а рядовое
жречество в основном комплектовалось из собственной среды, однако
многие рядовые жрецы были детьми простых людей451. Известно
также, что восстановитель многобожия Хоремхеб в массовом
порядке назначал на низшие жреческие должности бывших
рядовых воинов452. Вообще, жреческое сословие на Древнем Востоке
никогда не было замкнутым (в Вавилонии жреческие должности
могли даже покупаться453).
Римское общество с исторически сложившимися
сенаторским и всадническим сословиями, было глубоко
аристократичным. Лишь низшие элитные группы (младший командный
состав, младший персонал гражданского аппарата)
комплектовались простолюдинами, при этом между высшими и низшими
элитными группами существовала труднопроходимая грань.
Для вхождения в высшие группы решающее значение имела
принадлежность к одному из аристократических родов. Лица,
не принадлежащие к ним, были фактически лишены
возможности достичь обеих высших должностей — консула и цензора.
При республике выбор в консулы человека из низших слоев
населения был редким исключением. Состав сенаторского
сословия (в силу порядка его комплектования из высших
магистратов) был, поэтому, довольно однороден. С правления Суллы
сыновья сенаторов с рождения становились всадниками. Хотя
в ряде случаев при чрезвычайных наборах в состав Сената
попадали самые разные лица (так, при Сулле Сенат был пополнен

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 131
из лиц всаднического ценза — преимущественно из младших
членов сенаторских семей, офицеров Суллы и возвысившихся
при перевороте, при Цезаре в число сенаторов попало много
сомнительных личностей, младших офицеров, не имевших даже
всаднического перстня, сыновья вольноотпущенников и людей
позорного промысла и т. п.454).
Назначения на старшие военные и гражданские должности
также зависели не столько от заслуг, сколько от знатности
происхождения. С рубежа Ш-П вв. до н. э. все старшие офицеры —
24 военных трибуна для 4 кадровых легионов стали избираться
в собраниях по кварталам, т. е. из среды знати (чтобы устранить
от этих должностей совершенно неопытных юношей был введен
некоторый стаж, но с тех пор, как эти должности сделались для
знатных юношей первой ступенькой на их политическом
поприще и его очень часто стали обходить)455. Такой порядок резко
отделял их от младшего комсостава — центурионов, которые при
Республике происходили из крестьян, выслуживались из
рядовых после многих лет службы, служили почти всю жизнь, но
никогда не могли выслужить старших должностей456.
При Империи высшие должности в армии (префект Города —
начальник городских когорт Рима, легаты армии и легиона, три-
бун-латиклавий) были закреплены за сенаторами, префектов и
трибунов — за всадниками, а центурионами были дети
муниципальной знати. Примипилы (старшие центурионы) происходили
из семей местной городской знати (куриалов), а также иногда из
всадников, рядовые центурионы — тоже, лишь некоторые
происходили из солдатских семей (к III в. их доля несколько
возросла), незначительное меньшинство — из всадников (такие обычно
получали чин центуриона непосредственно, без прохождения
службы рядовыми457).
При этом ряд социальных групп, объективно занимающих
достаточно высокое и, во всяком случае, отличное от массы плебса
положение, но традиционно не пользующихся в римском
обществе особым престижем, комплектовался из лиц низкого
происхождения. При формировании регулярного гражданского аппа-

132 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
рата Империи гражданское чиновничество в очень значительной
мере состояло из них, даже на высшие должности привлекались
главным образом вольноотпущенники, прочий персонал
ведомств (помощники, поверенные, писцы, счетоводы) был в
основном такого же происхождения (хотя в 69 г. Вителлий стал
замещать всадниками некоторые посты, на которые ранее назначались
отпущенники)458. Группы лиц умственного труда, в сословном
отношении не выделявшиеся из плебса, — управляющие имениями,
преподаватели и врачи состояли из простолюдинов (в
значительной части греков), представители этих занятий часто были
сыновьями вольноотпущенников, иногда даже рабов459.
В ранней Византии первоначальный состав сенаторского
сословия сложился из живших на Востоке римских сенаторов,
верхушки куриалов и выдвиженцев из чиновников, и в дальнейшем
пополнялся прежде всего из куриалов, а также отставных высших
чиновников и военных, иногда даже из разбогатевших плебеев
(из шести наиболее знатных восточных родов IV в. четыре
происходили из городской знати и два были незнатного происхождения).
Высокие военные должности замещались главным образом
детьми командного состава армии и куриалов. Что касается куриалов,
то принадлежность к этому сословию определялась
происхождением от куриалов, которое распространялось на детей и внуков.
Как и Риме, администрация и в IV в., например, при Констанции
пополнялась плебеями. Однако постоянного и массового притока
их в высшие сословия не было, видимо, и в дальнейшем, он всё
более ограничивался законом460. Очевидно, что при таком подходе,
несмотря на ярко выраженные и отчасти юридически
закрепленные наследственные тенденции, высшее сословие пополнялось не
автоматически — по факту происхождения, а волей и верховной
власти (назначавшей высших чиновников и военных, входивших
затем в сенаторское сословие, по своему усмотрению), которая
совершенно не имела в виду создание наследственной аристократии.
Вследствие этого и средневековая Византия по характеру
комплектования высших элитных групп существенно отличалась от
«классически» сословных стран европейского средневековья пре-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 133
жде всего тем различием, которое существовало между военной и
гражданской знатью. Принято считать, что последняя — низкого
происхождения, а военная представляла собой наследственную
земельную аристократию. Хотя, если дети профессиональных
военных, составлявших ядро армии, и наследовали профессию
отцов461, доступ в служилое сословие не был закрыт для лиц, не
принадлежавших к служилым кругам462. С другой стороны, хотя
часть гражданских родов не переживает 1-2 поколения, немало
таких семей, сохраняли влиятельное положение столетиями463.
Существенно, однако, что самые линьяжи, аристократические
семьи-роды, складываются и оформляются общностью фамильных
имен, видимо, на протяжении X в. В 996 г. (новелла Василия II)
законодатель еще удивляется, более того, возмущен тем, что
некоторые семьи сохраняют выдающееся положение на протяжении
70 и даже 100 лет464. Такое отношение к этому явлению,
немыслимое для средневековых европейских монархий, есть, несомненно,
наследие ранневизантийской традиции.
В целом для древних обществ, которые, как правило, не были
по-настоящему сословными (то есть не имели сословной
системы, охватывавшей всё население) в плане комплектования
элитных групп прослеживаются следующие черты: 1) наследование
социального статуса, как правило, имеет место фактически, но не
безусловно; 2) одни элитные группы конституируются в
квазисословия и, при том, что обычно не бывают полностью закрыты для
пополнения со стороны, обнаруживают тенденцию к
самовоспроизводству, а другие пополняются совершенно свободно, хотя
часть их членов наследует занятие родителей; 3) строгая
юридическая регламентация порядка пополнения каждой из элитных
групп, как правило, отсутствует.
ЕВРОПЕЙСКИЕ ОБЩЕСТВА
В обществах с сословным делением элитные социальные
группы обычно пополнялись как путем передвижения между ними

134 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
(из низших в высшие или равные), так и из числа лиц, ни к какой
из них не принадлежавших. Например, в Европе с
формированием государственного аппарата аноблировались обычно лица,
находившиеся на гражданской службе, а они, в свою очередь
были обычно представителями городского патрициата или
интеллигенции, так что требовалось сначала получить образование
или сколотить приличное состояние, что затем давало
возможность получения гражданских должностей, а затем и вхождения
в состав высшего сословия. Этот путь чаще всего занимал время
жизни нескольких поколений. Однако практически все элитные
группы — и духовенство, и купечество, и офицерство и
чиновничество, и лица свободных профессий, и частные служащие —
пополнялись и непосредственно из среды простолюдинов, а до
XVII-XVIII вв. так пополнялось даже и дворянство.
Несмотря на четкое правовое обособление высшего
сословия, грань между ним и остальными социальными группами
в средние века в ряде основных европейских стран долгое
время не только не была непроходимой, но была довольно зыбкой.
В условиях отсутствия официальных государственных реестров
дворянином считался тот, кто вел дворянский образ жизни:
владел землей, нес военную службу и признавался таковым
окружающими, т.е. дворянином был прежде всего тот, кого общество
признавало таковым465. Во Франции в XV-XVI вв. достаточно
было владеть сеньорией, чтобы аноблироваться, так что вплоть
до середины XVII в. ведущие благородный образ жизни
простолюдины легко становились дворянами. Так, в Провансе к 1789 г.
насчитывался 761 дворянский род. Из них 33 рода было
известно до 1400 г., 75 возникло в 1400-1550 гг., 220 — в 1551-1673 гг.,
111 — в 1674-1716 гг. и 322 — после 1716 г. При этом в каждый
период порядка трети родов (21 из 75, 86 из 220, 33 из 111, 151 из
322) появились в порядке «самоаноблирования» или «по факту
положения» (вне официального пожалования, без занятия аноб-
лирующей должности или занятия ее в течение времени,
недостаточного для аноблирования), но признавались общественным
мнением, и государство их статус не оспаривало466.

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 135
В Ломбардии, где дворянство не было организовано в
сословие, как в большинстве европейских стран, принадлежность к
нему базировалась главным образом именно на репутации рода.
К XVIII в. дворянство там состояло из трех групп: старое
феодальное дворянство Миланского герцогства Священной Римской
империи, миланский городской патрициат и аноблированные во
время испанского владычества (в значительной части — за
деньги), причем две первые группы тесно переплетались
брачными связями. Патрициат вышел из бюргерско-торговой среды и
оформил дворянство относительно поздно: в конце XVII в. все
патрицианские роды ipso facto были признаны дворянскими, и с
тех пор попасть в их состав стало трудно (акт 1716 требовал
наличия большинства недвижимости претендента в герцогстве, а
1719 г. — не менее 100 лет жительства в Милане). Статус мог быть
потерян, если в течение трех поколений никто из рода не занимал
гражданских должностей или если его член занимался низким
трудом. Реестр патрицианских родов 1377 г. насчитывал около
200 родов, реестр 1769 г. — 297467.
Таким образом, помимо установленного факта
принадлежности к роду, дворянство которого несомненно (практически во всех
странах), важнейшим признаком отнесения данного лица к
дворянству были образ жизни и «репутация» (Англия, Франция,
Испания, Италия) и дворянское землевладение (Германия, Польша,
Россия до XVIII в.), иногда — наличие герба и внесение в реестры
(Португалия). Контроль за составом сословия долгое время
осуществлялся весьма поверхностно. В Англии это были
специальные визитации герольдов, во Франции — так называемые
«расследования». Практика самовольных аноблирований была здесь
пресечена только при Людовике XIV Вообще же лишиться
дворянства можно было в весьма редких случаях — лишь за
определенные преступления и в случае занятия позорной для
дворянина деятельностью (мелкая торговля, ремесло в виде промысла).
Поскольку исторически дворянство возникло как военное
сословие, главным путем получения дворянства в средневековой
Европе везде и всегда была военная служба, позже получило рас-

136 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
пространение аноблирование высших гражданских чиновников.
Хотя общие принципы были примерно одинаковы, набор
способов и форм аноблирования и его масштабы в тот или иной
период в разных европейских странах могли существенно
различаться, и это предопределило различия как в происхождении членов
высшего сословия и степени его самовоспроизводства, так его
численности и доле в населении соответствующей страны. Эти
факторы оказывали воздействие и на комплектование, состав
и уровень самовоспроизводства и других элитных групп —
духовенства, купечества, чиновничества, поскольку от практики
аноблирования зависели и изменения в их составе.
Во Франции существовало пять путей аноблирования.
Первым было пожалование дворянства (в т. ч. возведение в
рыцарское достоинство) королем за военную службу. В принципе этот
путь считался наиболее естественным, но сам факт военной
службы не предполагал автоматического аноблирования. Во
2-й половине XV в. в списке рядовых аршеров 57 из 594 (10 %)
были дворянами, а в тяжелой кавалерии дворяне составляли
60-70 %, но за 50 лет в этой категории отмечено только 15
случаев аноблирования468. Не было прямо связано с получением
дворянства даже занятие после создания регулярной армии
офицерских должностей. По эдикту 1600 г. офицеры лишь
освобождались от тальи после определенного срока службы, и только
по эдикту 1750 г. генералы аноблировались сразу, а остальные
офицеры — по истечении определенного срока в зависимости
от чина469.
Вторым путем было владение фьефом (дворянской землей
с условием военной службы): с 1270 г. их владельцы
аноблировались с 3-го поколения; эта практика продолжалась до 1579 г.
Третьим была (с конца XIII в.) служба на муниципальных
должностях ряда городов (Пуатье, Ангулема, Сен-Максента, Тура,
Тулузы, Лиона, Анжера и Нанта), за которыми такое право было
признано королями (так называемое «дворянство колокола»).
Четвертый путь — занятие аноблирующих государственных

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 137
должностей. Во Франции с 1345 по 1454 гг. из членов
парламента с известным происхождением (60 %) дворянами по рождению
были 245 человек (около 40 %), были аноблированы в этот
период 46 (7 %) и 131 (20 %) были неблагородного происхождения; от
общего числа дворян в парламенте старые дворяне составляли в
1345 г. 80%, в 1384 г. — 50%, в 1413 г. — 33%, остальные были
аноблированы. Из 146 человек, служивших на должности
генерала финансов (вторая по значимости в финансовом аппарате)
дворянами были только 76 (52 %)470.
Этот и другие пути в значительной мере фактически
предполагали покупку дворянского статуса, так как аноблирующие
должности, как правило, продавались за плату. Практика
продажи должностей становится обычной с конца XIII в., к XIV в.
должности бальи и сенешалей регулярно продавались их
владельцами, и королевская казна получала доход от продажи
высших должностей. Обладатели высших должностей (канцлера,
коннетабля, великого адмирала, великого церемониймейстера,
великого сокольничего и т.д.), члены Тайного совета и все
президенты независимых судов (также имевших ранг тайных
советников) аноблировались сразу потомственно, королевские
секретари, советники независимых судов и ряд других — пожизненно,
а в случае занятия этих должностей в течение 25 лет или в двух
поколениях — и потомственно471. После того, как во 2-й половине
XVI в. было запрещено автоматическое аноблирование
владельцев фьефов, эта практика с XVII в. становится основным
каналом получения дворянства (к концу XVIII в. существовало 4160
должностей, обеспечивавших 80% всех аноблирований).
Получивших дворянство по должности именовали «дворянами
мантии» в отличие от военных «дворян шпаги». Другим путем было
получение аноблирующего письма-патента (с 1270 г.), в
большинстве случаев продававшегося за деньги (в 1515-1547 гг. 153 случая
из 168). С 1345 по 1660 г. известно около 3 тыс. случаев анобли-
рования по патентам, в дальнейшем по 1711 г. — 2152 (в т.ч. за
один 1696 г. было аноблировано 500 человек, за 1702 — 400, за
1711 — 100)472.

138 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Хотя с конца XVII в. власть пытается ограничить аноблиро-
вание (во 2-й половине XVII в. было ограничено число
аноблирующих муниципальных должностей, эдикт 1715 г. аннулировал
значительную часть аноблирований после 1689 г., в 1-й половине
XVIII в. прекращено создание новых аноблирующих должностей
и приняты меры по ограничению числа королевских секретарей), в
общей сложности в течение XVIII в. было аноблировано примерно
6 500 семей в т. ч. 5 510 через систему продажи должностей (по
другим сведениям, в 1710-1790 дворянство получили 10-11 тыс. семей
или около 50 тыс. чел, из которых 400 семей по военному эдикту
1750 г., 800-1000 по королевским жалованным грамотам, а
остальные в результате приобретения различных должностей)473.
В результате в XVIII в. «дворянство расы» (члены родов,
которые существовали до начала XV в.) составляло только около 5 %
всего дворянства, и хотя оно имело ряд придворных привилегий
(из 323 лиц, допущенных в 1715-1748 гг. в королевский экипаж и
среди кавалеров Ордена Св. Духа за XVIII в. не было ни одного
«дворянина мантии»), далеко не все его члены располагали
богатством и положением. В ряде местностей новые роды полностью
заменили древнее дворянство. К 1600 г. в Бордо роды, возникшие
в Гиени до 1450 г. практически исчезли, в Дофине к 1700 г.
осталось только 67 родов, возникших до середины XIV в.474 «Дворяне
мантии» образовывали в столице и на местах корпорации, члены
которых часто были связаны родством или свойством (в
парламенте Прованса 10 из 21 президентов 1715-1748 гг. находились
в родстве с предшественниками, среди 72 советников 40 были
сыновьями, внуками, племянниками, братьями или кузенами
предшественников, из 103 президентов и начальников
Парижской палаты счетов 1715-1748 гг. 41 — сыновья и племянники
предшественников)475. Они всё чаще становились депутатами от
дворянства: в 1658-1715 гг. из 302 новых депутатов от дворянства
«дворян мантии» было 37, в 1718-1748 гг. из 195 — 42. При этом
очень значительную часть «дворян мантии» составляли дворяне
в первом поколении: из 943 парламентариев, 1774-1789 гг. не
менее 394 были впервые аноблированы (42 % против 58 % дворян по

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 139
рождению)476. Таким образом, основной контингент пополнения
дворянства составляли во Франции XVI-XVIII вв. лица
свободных профессий (прежде всего юристы) и городская буржуазия.
Что касается духовенства, то высшие его слои комплектовались
почти исключительно младшими сыновьями дворянских родов.
В Англии аноблирование осуществлялось и обычным путем
(пожалование королем за службу в аппарате управления), но
главным был определенный уровень дохода и владение землей,
благодаря чему дворянство широко пополнялось за счет буржуазии
и йоменов (здесь еще с XIII в. человек, имеющий годовой доход
40 фунтов не только имел право, но был обязан под угрозой
штрафа принять звание рыцаря). Позже специальные герольды сами в
ходе поездок по стране выявляли в провинции соответствующих
лиц, и Коллегия герольдов причисляла их к дворянству477.
С 1560 по 1569 гг. в Англии было аноблировано 580 человек, в
1570-1579 гг. — 740, в 1580-1589 гг. — 700, в 1590-1599 гг. — 300,
в 1600-1609 гг. — 440, в 1610-1619 гг. — 440, в 1620-1629 гг. — 340,
в 1630-1639 гг. — 240. В рыцари за 1558-1603 гг. (до Стюартов)
было возведено 878 человек, в пэры Англии — 18 (и еще 3 в пэры
Ирландии). При Стюартах (с 24 марта 1603 г.) по 1641 г. был
произведен в рыцари 3281 человек (в том числе за 1603 г. — 934), а
364 получили учрежденный в 1611 г. новый титул баронета (ниже
баронского и не дававший пэрства), появилось также 103 новых
английских и 80 ирландских пэров478. С XV до середины XVII вв.
численность дворянства (джентри) сильно росла за счет
пополнения извне. Например, в графстве Шропшир в 1433 г. было всего
48 родов джентри с официальным статусом, а к 1623 г. на него
претендовали 470, в Йоркшире в 1603 г. насчитывался 641 род
джентри, к 1640 г. 180 из них вымерло или покинуло страну, зато
218 было аноблировано, въехало или отпочковалось в качестве
младших ветвей. Причем среди этого пополнения некоторую
часть составляли самозванцы (в Стратфордшире в 1583 г. были
отвергнуты претензии 47 родов, в Шропшире в 1623 г. — 95, в
Кенте в 1660-х — 51)479.

140 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Столетие с середины XVI по середину XVII в. было в Англии
временем беспрецедентной до начала XX в. социальной
мобильности, несмотря даже на несколько большую плодовитость
в этот период высших классов (средний возраст браков в этой
среде был ниже, а женщины чаще повторно выходили замуж480),
сопровождавшейся подъемом прежде всего мелкого и
среднего дворянства (джентри), роды которых и возникали вновь, и
активно ветвились, выделяя земли младшим линиям481. Этому
способствовал и образовательный бум 1560-1640 гг., и то, что
в 1534-1650 гг. на рынок были брошены церковные и коронные
земли (25-30 % всех продаваемых)482; при этом земли,
утрачиваемые короной и крупными землевладельцами, переходили всё
растущему числу средних и мелких483.
В результате к середине XVII в. ко времени гражданской
войны, очень много родов были нового происхождения (в
крупных графствах тогда насчитывалось до 700 семей,
возглавлявшихся двумя-тремя десятками, в основном рыцарскими
и баронетскими). В Суффолке из 99 основных семей, только
25 известны до Стюартов и еще 40 — после 1603 г.; в
Нортгемптоншире только 27 % известны были до XVI в., 40 % возникли
при Тюдорах и 33 % после 1603 (насчитывали 2-3 поколения),
то есть, как минимум 3А родов были очень недавнего
происхождения; в пристоличных районах Кента около 50 % родов
появилось после 1603 г. Однако после гражданской войны
положение стабилизировалось, и приток новых членов в слой
джентри замедлился, в т. ч. и за счет того, что образование сузилось
до потребностей элиты (тогда как в 1570-1650 гг. школьное и
университетское распространялось широко и без контроля).
Администрация графств перешла в руки узкого круга семей.
Причем после середины XVII в. в большей мере сохраняли свое
положение более старые роды484. Если в 10 графствах треть
Майоров сменила владельцев по крайней мере однажды каждые
40 лет между 1561 и 1640 г. Из 32 крупных землевладельческих
родов региона на 1640 г. свыше половины оставались такими
же крупными и к 1874 г.485

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 141
Чиновники и юристы в этот период были группами,
непосредственно примыкавшими к джентри. В 1560-1625 гг. 55 юристов
достигли высших судебных постов, к 1666 г. 13 из них достигли
пэрства и 17 баронетства486. В XVII в. более 3А юристов от
барристеров и выше принадлежали по происхождению к дворянству и
духовенству. В 1-й половине XVIII в. поднялся статус и низших
юристов — провинциальных адвокатов, которые в 1739 г.
обрели свою профессиональную организацию. Около Уз чиновников
перед гражданской войной происходили из джентри или имели
еще более высокое происхождение (причем почти половина — из
сквайров) и 18 % были чиновниками уже во 2-м поколении487.
В Германии наиболее распространенным путем получения
дворянства была военная служба в 2-3 поколениях (с начала 1580-х по
1620 в Нижней Австрии было аноблировано 78 родов) или
служба юристом и финансистом при дворах государств, входивших в
состав империи (например, в Баварии за 1511-1598 гг. было
аноблировано 109 герцогских советников). Основным контингентом
аноблируемых здесь было бюргерство и почти никогда не анобли-
ровались крестьяне488. В XVII в. доктора юриспруденции и
теологии и без аноблирования рассматривались как равные
дворянскому статусу, но в XVIII в. с ростом их числа престиж их упал, и даже
низшие дворяне не дорожили этим званием; престиж придворных
советников был гораздо выше академических рангов. Аноблиро-
вание ученых началось в конце XVII — начале XVIII в. В
имперских городах потенциальным получателем дворянства был
патрициат, из среды которого выходили советники; во многих городах
правящая ими олигархия была наследственной (в Нюрнберге к
власти были допущены только 20 родов, в основном дворянских,
во Франкфурте в XVIII в. власть делилась между двумя родами);
положение советников во многих городах было пожизненным и
часто наследовалось детьми489.
В Пруссии к началу XVIII в. обычны были такие пути
аноблирования, как занятие высших должностей, покупка и заслуги
в области литературы и науки (так были аноблированы Лейбниц,

142 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Вольф, Галлер, Шиллер, Гете и другие). Аноблироваться можно
было также за такие заслуги, как взнос в рекрутский фонд,
постройка дома в Берлине, представление высококачественных
рекрутов; унтера могли за долгую службу производиться в
младшие лейтенанты490. К этому времени стало практикой давать
потомственное дворянство всем чиновникам недворянского
происхождения при назначении их министрами или непосредственно
перед этим. Довольно часто (особенно при Фридрихе-Вильгельме
I это распространялось на других чиновников, дипломатов и
судей, получивших титул тайного советника, однако в Пруссии в
XVIII в. никакая должность или чин не давали дворянства
автоматически. Высшая прусская бюрократия этого времени была
преимущественно недворянская по происхождению, но
полудворянская по статусу. При этом рядовые дворяне (среди
которых было много инвалидов или отставных офицеров, едва
умевших писать) никогда не поднимались на гражданской службе
выше субалтернов, таможенных инспекторов, муниципальных
полицейских чиновников, почтмейстеров, капитанов местной
пожарной бригады. Фридрих II поощрял обретение дворянского
статуса на гражданской службе, при нем, кроме того, была ли-
берализирована политика аноблирования в отношении
незаконных детей офицеров-дворян и высшей бюрократии491. В прусском
дворянстве были признаны и польские дворяне после раздела
Польши в 1772 г., и французские эмигранты после 1789 г. Но
особенно много лиц было аноблировано при Фридрихе-Вильгельме
II (1786-1797): сравнительно с длительностью своего правления
он аноблировал в 5 раз больше, чем Фридрих II, который, в свою
очередь аноблировал вдвое больше, чем Фридрих-Вильгельм I.
Хотя процесс затормозился после 1797 г., но при
Фридрихе-Вильгельме III аноблирований было вдвое больше, чем в первой
половине XVIII в.492
В Австрийской империи, где большинство высших
государственных и придворных должностей были заняты высшей
аристократией, назначавшиеся на них недворяне также получали
потомственное дворянство, но в отличие от Пруссии, такие обра-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 143
зовывали как бы «второе общество», и до реформы 1774 г.,
либерализовавшей куплю-продажу земли, они, как правило, не могли
владеть дворянской землей и за некоторыми исключениями не
допускались на самые высшие посты493. В XVIII в. аноблирования
в Австрии были нередки, и касались не только высших
чиновников, но предпринимателей и людей искусства, причем обычно
это было связано с платой494: аноблирование стоило 386
гульденов, графский титул стоил 20 тыс. гульденов, баронский — 6 тыс.
Особенно много банкиров и промышленников аноблировал
Иосиф И495. Практика аноблирования в Австро-Венгрии
продолжалась и в XIX — начале XX в., хотя и в очень ограниченных
масштабах. В основном ее объектами являлись представители
деловых кругов. Например, в Чехии в 1831-1847 гг. в состав
сословий было принято 43 человек, из которых к панству причислено
менее половины496, в Венгрии в 1867-1918 гг. в дворянство было
возведено около 500 буржуазных семей, в том числе 50 получили
баронский титул497.
В Швеции дворянство (конституированное как особое
сословие в 1280 г. и лишенное особых сословных прав в 1860 г.) во
все периоды пополнялось извне очень широко, так как убыль в
его составе была очень значительной, хотя в его состав вошла и
часть дворянства сопредельных территорий (67,9% были чисто
шведскими, еще 7,9% — шведско-финскими, 7,6% —
остзейскими, 11,4% — немецкими498). За всё время большинство
известных родов вымерли, причем одна треть существовала только на
протяжении 1 поколения и лишь немногие — более 4 поколений.
Основными причинами вымирания были безбрачие и бездетные
браки: среди 1452 вымерших родов в 40% случаев последние в
роду мужчины не были женаты, 24 % — не имели детей, 17 % —
имели только дочерей и 17% потеряли детей в младенчестве;
только 59 родов пресеклись из-за гибели наследников на войне499.
Поэтому абсолютное большинство имевшихся к концу XIX в.
3033 родов (в том числе 142 графский, 417 баронских и 2474
дворянских) было очень недавнего происхождения. До 1591 г. воз-

144 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
никли 4,9 % или 150 родов (в том числе 2 графских и 4 баронских),
в 1591-1690 гг. — 41,6 % или 1263 рода (в том числе 35 графских
и 90 баронских), в 1691-1790 — 42,6 % или 1292 рода (в том
числе 69 графских и 227 баронских) и в 1791-1890 гг. — 10,8 % или
328 родов (в том числе 36 графских и 96 баронских)500. Хотя
конституция 1720 г. ограничила право короля создавать новые
пэрства (в «Доме»-Риддархусе и парламенте каждый род был
представлен своим старейшим членом, но в Риддархусе были
представлены не все аноблированные роды), в 1762 г. решено было не
создавать новых, пока число членов не упадет до 800, а Густав III
в 1772 обещал не создавать более 150 к существующим, между
1719 и 1792 гг. всё-таки было аноблировано 624 рода (725
человек). Аноблировались дети епископов даже при жизни их отцов,
представители литературы и искусства, науки.501
В средневековой Венгрии главным основанием аноблирова-
ния, как везде в то время, была военная служба, благодаря чему
(в условиях постоянного противостояния Османской империи)
среди аноблированных армалистов преобладали крестьяне502.
В Испании лица любого происхождения несущие по
королевскому пожалованию конную службу («кабальеро по привилегии») до
XV в. через 3 поколения становились дворянами «по крови»; к
началу XVI в. более 17 % дворянских семей были аноблированы
за последние 50 лет; с XVI в. распространилась продажа патентов
на дворянство (аноблирующих должностей здесь, в отличие от
Франции, не существовало)503. В Италии, где на Севере главным
получателем дворянства был городской патрициат, а на Юге —
также финансисты и высшее чиновничество, аноблирование
происходило путем пожалования феодов и продажи патентов,
причем этот процесс резко ускорился в XVII в. В Парме за 1557-
1600 гг. было аноблировано 13, а за 1641-1680 — 134 родов, в
Милане — за 1554-1598 гг. — 27, а за 1621-1665 — 107504.
Только в странах, где доля высшего сословия или
претендовавших на принадлежность к нему лиц была анормально
велика, аноблирование либо вовсе не практиковалось (Шотландия),
либо практиковалось крайне редко. В Польше, в частности, един-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 145
ственным способом аноблирования было пожалование
непосредственно верховной властью (причем в 1578 г. сейм отнял это
право у короля), и в дворянство возводилось лишь несколько
человек в год. За первую половину XVII в. было аноблировано всего
20 человек, за 1669-1764 гг. — 205, за 1765-1795 — около 900, т.е.
чуть более тысячи человек за два столетия505.
В России, где дворянство до его официального
конструирования в начале XVIII в. составляло совокупность наделенных
поместным окладом служилых лиц «по отечеству», оно
пополнялось исключительно путем причисления к этому слою — ис-
помещением. В случае необходимости государство могло
поверстать поместным окладом кого угодно (в частности, после
гибели большинства дворян это было массовым явлением после
Смуты), но никакого регулярного пути перехода в эту группу не
существовало, и грань между служилым человеком «по
отечеству» и «по прибору» была непроходима. Более того, по общему
правилу пополнение ее со стороны в обычных условиях
считалось недопустимым506. При верстании в службу окладчикам
предписывалось верстать исключительно потомственных детей
боярских «от отцов детей, от брата братьев, от дядь
племянников»507.
Единственным допустимым путем вхождения в состав
служилых людей «по отечеству» со стороны на протяжении всего
периода оставалась служба подьячим (служба подьячим сама по
себе предусматривала освобождение от тягла и роль в
госаппарате, и они часто жаловались поместными окладами) и выслуга в
начальные люди солдатских, рейтарских и стрелецких полков, то
есть достижение такого положения, которое и фактически было
никак не ниже положения рядового дворянина или сына
боярского.
В результате Смуты состав высших и московских чинов хотя
персонально сильно сменился, но основном по-прежнему
самовоспроизводил (за счет новых лиц из тех же родов), а в остальной
части обновился за счет представителей провинциальных родов,

146 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ранее в этих чинах не состоявших. Само же провинциальное
дворянство, пополнившись в первые годы после Смуты испо-
мещенными представителями других сословных групп (прежде
всего казаками и другими низшими служилыми людьми),
снова стало комплектоваться из собственной среды (из родов, чьи
представители упоминаются в десятнях конца 1640-х гг., 36,9 %
составили роды, не встречающиеся в 1619-1633 гг., однако из всех
упоминаемых в них лиц 75,7 % принадлежало к тем же родам, что
и в 1619-1633 гг., в том числе более половины — к родам,
известным к середине XVI в.508). Однако до середины XVII в., пока это
не было жестко пресечено рядом указов, в состав рядового
дворянства продолжали попадать и служилые люди «по прибору».
Однако, поскольку власть устанавливала не только
наследственность состояния детей боярских вообще, но и даже отдельных их
страт, и придавала этому большое значение, это были достоточно
редкие исключения. Небольшую часть дворянства составляли
иностранные выходцы самого разного (в том числе и
дворянского) происхождения.
Непосредственно примыкающей к дворянству группой была
приказная бюрократия — дьяки и подьячие; высшая часть ее —
дьяки принадлежали к верхушке служилого слоя (иногда
писались даже выше стольников). Но абсолютное большинство дьяков
вышло из подьячих: за 1624-1700 гг. — 81,4 %509. Из всех дьяков
XVII в. дворянское происхождение имел 71 %, а явно
недворянское — 18 %, хотя со временем доля дворян среди них
уменьшалась: на 1628 г. — 79%, на 1635 г. — 66%, на 1682 г. — 53%5Ю.
Подьячих, которые были самого разного происхождения, с XVII в.
государство стремилось превратить в замкнутую
наследственную группу. Тем не менее к началу XVIII в. в столичных
учреждениях потомственные приказные хотя и были самой большой
группой, но большинства не составляли (среди подьячих
Поместного приказа дети дьяков и подьячих составили 31,2 %, дети
духовенства — 30,5 %, служилых людей по отечеству — 14,6 %,
служилых людей «по прибору» — 3,5 %, холопов — 7,5 %,
посадских людей — 6,7 %, дворцовых служителей и ремесленников —

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 147
4 %, военнопленных — 1,6 %, ямщиков — 0,4 %)511. Таким образом,
более ЪА (76,3 %) подьячих были выходцами из элитных слоев.
Реформы начала XVIII в. радикально изменили принципы
комплектования высшего сословия. Уже указами 1714 и 1719 гг.
подтверждалась возможность получения офицерского чина человеком
низкого происхождения («из простых»), а указом
Правительствующему Сенату 16 января 1721 г. подтверждалось включение всех
офицеров и их детей в состав дворянского сословия512. Табель о рангах
(статьи 5,11 и 15), опубликованная в январе 1722 г.513, подтвердила,
что все лица, любого происхождения, достигшие первого
офицерского чина — XIV класса (прапорщика), получали потомственное
дворянство. По «Табели» потомственное дворянство
предоставлялось также и гражданским чиновникам с получением ими чина
VIII класса (коллежского асессора), а чины XIV-IX классов давали
их обладателям личное дворянство (если они не были
потомственными дворянами по происхождению), передававшееся жене, но не
детям. При этом потомственное дворянство получали лишь дети,
родившиеся после получения недворянином соответствующего
чина, а остальные зачислялись в особое сословие «обер-офицер-
ских детей». Однако при отсутствии у такого лица детей мужского
пола, родившихся после получения аноблирующего чина и
возведения его в дворянство, он имел возможность передать права
потомственного дворянства одному из сыновей, родившихся до этого.
Одновременно множество мелких служилых людей «по отечеству»,
которые по факту вели крестьянский образ жизни, в ходе податной
реформы и 1-й ревизии 1719 г. было положено в подушный оклад
наряду со своими крестьянами. Не войдя теперь в состав
дворянства, они составили особую социальную группу «однодворцев»
(причем резко усилившиеся тяготы дворянской службы привели к
тому, что многие переходили в эту группу добровольно). С другой
стороны представления о несовместимости дворянского статуса с
рядом занятий, несмотря на пример ряда европейских стран, в это
время государством не поощрялись. Петром Великим не только не
ставилась цель обособления дворянского сословия и ограничение
занятий дворянства исключительно службой, но с целью развития

148 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
других сфер, напротив, оно поощрялось к занятиям
торгово-промышленной деятельностью514.
В дальнейшем положения о причислении к дворянству по
чинам остались прежними, но указ 18 мая 1788 г. уточнял, что
давали дворянство только соответствующие чины, полученные на
действительной службе, а не при отставке515. С учреждением при
Екатерине II орденов Св. Георгия и Св. Владимира, награждение
ими также автоматически влекло за собой причисление к
потомственному дворянству. Кроме того, Жалованной грамотой было
установлено, что на потомственное дворянство могли
претендовать лица, три поколения предков которых имели чины,
приносящие личное дворянство, или те, чьи отец и дед имели такие чины
и прослужили не менее 20 лет каждый. В этот период дворянские
права были распространены на ряд элитных групп окраин
России: в 1775 г. на донскую казачью старшину, в 1783 г. — на
малороссийскую и крымских мурз, в 1799 г. — на уральскую. В 1845 г.
класс чинов, дающих право на потомственное дворянство, был
повышен516. Отныне потомственное дворянство на военной
службе приносил первый штаб-офицерский чин (майора — VIII
класса), а на гражданской — чин статского советника (V класса).
Офицерские чины с XIV по IX класс приносили теперь личное
дворянство. Гражданские чины с IX по VI класс также давали
теперь личное дворянство, а более низкие, с XIV по X — почетное
гражданство. Тогда же было установлено, что орден Св. Анны
дает потомственное дворянство только по своей 1-й степени; в
1855 г. то же было сделано в отношении ордена Св. Станислава.
9 декабря 1856 г. класс чинов, приносящих потомственное
дворянство, был поднят на военной службе до VI (полковник) и на
гражданской — до IV (действительный статский советник); для
получения личного дворянства условия не изменились — его
давали все офицерские чины и гражданские чины, начиная с
IX класса517. Такой порядок получения дворянства по чинам
сохранился до 1917 г. Поскольку дети майоров и подполковников,
а также гражданских чиновников VIII-V классов после 1856 г.
не становились потомственными дворянами, то они образовали

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 149
особое сословие «штаб-офицерских детей», к которому
относились до 1874 г. и дети полковников и действительных статских
советников, рожденные до получения их отцами этих чинов).
С 1874 г. в потомственное дворянство начали возводить всех
детей лица, имевшего на это право, независимо от времени их
рождения. Таким образом, после 1845 г. только три низших
гражданских чина518 не вводили человека в состав высшего сословия
(лица, имеющие их, включались в сословие почетных граждан).
Но младшие ранговые чиновники и личные дворяне
представляли собой по существу одну и ту же социальную группу,
поскольку срок выслуги чина IX класса составлял 9-12 лет, так что почти
все чиновники его со временем получали. В 1900 г. последовали
новые ограничения: были отменены положения о получении
потомственного дворянства по ордену Св. Владимира 4-й степени и
потомками личных дворян в третьем поколении519.
Несмотря на все ограничения, в XIX в. приток в дворянство
был очень велик, поскольку и число гражданских должностей,
и сеть учебных заведений быстро увеличивались. Уже в первые
десятилетия XIX в. не менее половины дворян составляли лиц,
вошедшие в состав сословия на основе службы: к 1816 г. личные
дворяне составили 44,1 % всех дворян520, при том, что многие к
тому времени уже получили права и потомственного дворянства.
С 1836 по 1843 г. из произведенных в дававший потомственное
дворянство чин 8-го класса почти две трети (64,7%) составляли
недворяне, и только в 1825-1845 гг. потомственное дворянство по
чинам и орденам получили около 20 тыс. человек. В 1875-1896 гг.
при том, что далеко не все лица, имевшие на это право,
обращались с соответствующим ходатайством, были утверждены в
правах потомственного дворянства 39 535 человек (12 741 по чинам и
26794 по орденам)521.
Таким образом, в России с начала XVIII в. принцип
наследственного привилегированного статуса служилого сословия
сочетался с принципом вхождения в его состав по основаниям
личных способностей и достоинств. Россия была единственной
страной, где дворянство не только пополнялось исключительно через

150 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
службу, но аноблирование на службе по достижении
определенного чина или ордена происходило автоматически. Причем, если
дворянский статус «по заслугам предков» требовал утверждения
Сенатом (и доказательства дворянского происхождения
проверялись крайне придирчиво), то человек, лично выслуживший
дворянство по чину или ордену признавался дворянином по
самому тому чину без особого утверждения. Можно полагать, что
дворянство здесь воспроизводилось из своей собственной среды
не более чем на 80 %.
Итак, пополнение дворянского сословия не из своей среды
всегда было в Европе довольно значительным. Физическая убыль
и отсутствие надежной фиксации состава дворянства в средние
века создавало широкие возможности для пополнения его
рядов вне законного порядка аноблирования. В большинстве стран
этот процесс прекратился лишь к XVII в., однако состав высшего
сословия продолжал пополняться на законной основе. К началу
XVIII в. в ряде стран произошла некоторая стабилизация
состава дворянства и приток в него снизился, но в других (особенно в
России и Швеции), напротив, резко вырос, так что большинство
дворянских родов к концу XIX — началу XX в. возникло именно
в последние два столетия.
Комплектование духовенства в разных европейских странах
могло отличаться довольно сильно, тем более, что в католических
странах самовоспроизводство духовенства вследствие целибата
вообще не могло иметь места. Также обычно разным было
происхождение высшего и низшего духовенства. Во многих странах
высшее духовенство пополнялось в основном младшими
сыновьями дворян, не могущими быть наследниками. Во Франции
к 1789 г. из 130 епископов дворянами по происхождению были
126 (причем около 90 % — в более чем 4-м поколении),
определенно недворянином был только один522. В Португалии те из детей
аристократов, кто не были наследниками, также обычно шли в
церковь; до 1760 г. свыше 2/з, а в некоторые периоды свыше 4Л
сыновей-ненаследников оставались холостыми, их предпочитали

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 151
отдавать церкви, чем женить вне своего круга, то же касается и
женщин (до 2-й половины XVIII в. от трети до более половины
дочерей оставались незамужними)523. В Ломбардии множество
дворян в XVIII в. занимали высшие посты в церкви; например, из
10 сыновей семьи Арчинто 7 пошли по этой линии, Кастильони
дали 21 церковного деятеля, клан Висконти дал за столетие 29
деятелей церкви и 33 монахини524. В составе высшего клира Тран-
сильвании (бывшего частью общеимперской элиты) в XVIII в.
абсолютно доминировало дворянство, хотя были представители
потомственного духовенства и даже крестьян525.
Английское духовенство, в отличие от французского, было
более скромного происхождения, и степень его самовоспроизводства
была весьма низкой, однако со временем росла. В диоцезах
Оксфорда и Уорсестера доля потомственных священников увеличилась с
5 % в 1600 г. до 23 % в 1640 г.; в 1630-х из 28 епископов 9
происходили из дворян, 8 — из священников, 7 — из торговцев, 1 из йоменов
и 3 — из ремесленников или были более низкого происхождения.
Но если происхождение высшего духовенства было таким же, как
юристов, то от Уз до ЪА приходского духовенства в XVII в. было
недворянского происхождения. Но в 1-й половине XVIII в. низшее
духовенство стало более богато, образовано и доля лиц
дворянского происхождения в его составе выросла526. Во 2-й половине
XIX-XX в. епископат происходил в основном (от 60 до более 70 %)
из «профессионалов», в том числе всё в более значительной мере
из духовенства (с 18% в 1860-70-х до 23% в 1880-90-х и до 45% в
начале XX в.) и во всё меньшей мере из аристократии и правящего
слоя (с 33 до 10% соответственно)527. В протестантских странах, в
частности в Пруссии, духовенство пополнялось почти
исключительно из среды среднего класса, дворян в его составе практически
не было528.
В России в XV-XVI вв. духовенство комплектовалось из
самых разных социальных групп, во всяком случае, высшая его
часть (среди 10 наиболее известных настоятелей монастырей
XVI в., чье происхождение известно, 6 — выходцы из
служилых людей, 2 — из посадских, 1 сын священника и 1 крестья-

152 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
нин529), однако уже в XVII в. оно стало самовоспроизводиться,
наследование священнических должностей стало правилом, и
собор 1667 г. даже осудил архиереев, поставляющих в
священники лиц, не принадлежащих к духовному сословию. В XVIII в.
духовенство представляло собой фактически замкнутое
сословие: в 1774 г. доступ в него из податных сословий был
полностью запрещен (одновременно был запрещен и самовольный
выход из сословия), в 1797 г. были запрещены выборы клира
прихожанами. В результате, если в 1760-х гг. из других
сословий происходило 2 % всех клириков, то в 1780-1790-х —
только 0,8 %530. Фактически приходы были закреплены за
потомственными священническими родами (при отсутствии сыновей
приход обычно доставался мужу дочери священника). Хотя в
духовное сословие вход со стороны был практически закрыт,
само оно пополняло своими избыточными представителями
другие социальные группы в ходе так называемых разборов
духовенства (так в 1786 г. 34,4 тыс. из 105,8 тыс. поповичей были
переведены в другие сословия: 28% — определено в
канцеляристы, 67 % приписано к городским обывателям, 5 % — к
крестьянам)531. В первой половине XIX в. духовенство продолжало
оставаться замкнутым сословием. К 1830 г. среди священников
47 % составляли дети священников, 20 % — дьяконов и 33 % —
причетников, среди дьяконов — соответственно 24%, 22% и
54 %, среди причетников — 21 %, 9 % и 70 %. Избыточная часть
детей духовенства пополняла светские сословия (среди
чиновников они составляли 20 %, среди преподавателей — 35 %, среди
врачей — 30%). Изменения произошли только в ходе реформ
60-х гг. В 1860 г. среди священников 49% еще составляли дети
священников, 17% — дьяконов и 34% — причетников, среди
дьяконов — соответственно 9%, 17% и 74%. В 1867 г.
наследственная передача церковных должностей была категорически
запрещена, как и вообще традиционное семейное право на
приходские должности. Отменялось и правило браков
представителей духовного сословия внутри своей среды. В 1869 г. была
ликвидирована обязательная принадлежность к духовному

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 153
званию детей духовенства, теперь они фактически исключались
из него уже при рождении и принадлежали к сословию лишь
в том случае, если сами лично становились священниками
или церковнослужителями532. Однако фактически абсолютное
большинство духовенства по-прежнему происходило из своего
сословия, и если среди семинаристов доля представителей
других сословий с 1880 по 1914 гг. выросла с 8 до 16,4 %, а духовных
училищ — до 25,3 %, то большинство таких лиц в состав
духовенства не вошли (если в 1880 г. их практически не было, то к
1914 г. — только 1,5%; к 1904 г. из 47743 священников только
3 % были лицами светского происхождения или со светским
образованием). В целом из выпускников семинарий 1914 г. только
47,1 % остались в духовном ведомстве533.
Наиболее «открытой» элитной группой в европейских
странах было купечество. Пополнение его нижних слоев
государством законодательно обычно вообще не регулировалось и
происходило достаточно стихийно. С другой стороны, вследствие
этого и убыль обычно была достаточно высока: отсутствие
официального статуса (каким была принадлежность к дворянскому
или духовному сословию, квалификация для профессионалов
или служебное положение чиновника) в случае разорения
заставляли переходить в низшие социальные группы.
Так, торговый класс Англии уже в XIII в. едва воспроизводил
себя: только 2/3 сыновей торговцев наследовали занятие отцов,
без пополнения со стороны он бы вымер534. Однако, пополняясь
извне, купечество выделяло свою элиту, которая со временем всё
больше наследовала свое положение в городской
администрации. Если в 1509-1518 только 16 % фрименов были детьми фри-
менов, то в 1594-1603 — 38%, а в 1675-1699 — 43 %535. Торговцы
в целом, в отличие от чиновников и юристов, и в XVII в.
сравнительно редко поднимались в самые высшие слои английского
общества. Из 93 обладателей титулов, розданных в 1602-1641 гг.,
было только 3 торговца и 1 сын торговца; из 417 баронетов,
учрежденных в 1611-1649 гг., торговцами были сами только 9 человек

154 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
(21 был их сыном и 34 женились на их дочерях). Из 25 семей
верхушки джентри в Сомерсете до гражданской войны только 1 был
обязан своим положением торговле536. Но аноблирование
представителей купеческой элиты было вполне обычным.
Практически все из них, бывшие мэрами Лондона в XVI в., возводились в
рыцарское звание, в 1568 г. было также аноблировано 49% всего
высшего слоя лондонского купечества и 25 % следующей за ними
категории. В 1603 г. Карл I произвел в рыцари всех членов
Палаты олдерменов537. Тем не менее до середины XVII в. активная
вовлеченность в торговлю или профессиональную деятельность
рассматривалась как унижение, бизнесмены стояли безусловно
ниже живших на ренту джентльменов538.
Однако к середине XVII в. взгляд, что младший сын
дворянина потеряет благородство, пойдя в торговлю, перестал быть
общепринятым, и наметились тесные связи между купечеством
и земельным дворянством. Коммерция была основой богатства
2 из 14 богатейших Йоркширских сквайров, 7% раннестюар-
товских баронетов и 4% пэров. В 1600-1659 гг. 4% браков
лордов были с дочерьми и вдовами олдерменов. С одной стороны,
из 105 джентри Варвикшира к 1682 г. 2/з имели брачные связи с
купеческой средой, с другой — к средней трети XVII в. почти
половина фрименов в Шрусбери и почти 20% в Лондоне имела
дворянское происхождение. Теперь бизнесмены и
профессионалы могли приобретать титул джентльмена и даже эсквайра без
покупки земли, сохраняя свое занятие; к 1635 г. в Лондоне было
1200 человек, именовавших себя джентльменами, в большинстве
торговцев или профессионалов. К 1700 нижняя часть рядового
дворянства и верхняя часть йоменов и торговцев стали
составлять особую промежуточную группу, перед именем которых
ставилось «мистер»539.
Во Франции к XVIII в. также наметился процесс
взаимопроникновения высшего слоя буржуазии и дворянства. К 1786 г. 90 %
из 223 генеральных откупщиков (крупнейших финансистов)
были дворянами, но только небольшая часть — по
происхождению (12 % из «дворян мантии» и 1,4 % — «дворян шпаги»). Хотя

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 155
только 8 % генеральных откупщиков женились на дочерях
родовитых дворян, но 50 % их отдавали за них своих дочерей. Даже
в окрестностях Парижа в XVIII в. 29% сеньоров были лицами
«третьего сословия»540.
В России даже крайне немногочисленные высшие
купеческие корпорации (гости, гостиная и суконная сотни) отчасти
пополнялись не из купеческой среды, а в первой трети XVII в.
даже больше, чем наполовину. Среди членов гостиной сотни
из новых родов происходили в 1621-1630 гг. — 54,4% (причем
44,2% составили посадские и 7,2% — торговые крестьяне), в
1631-1650 гг. — 51,6%, в 1651-1670 гг. — 52,7%, в 1671-1690 гг. —
75,6%, в 1691-1700 гг. — 50,5 %541. Но купеческие роды были, как
правило, недолговечны. Из 102 фамилий, состоявших в гостиной
сотне на 1717 г. к концу XVIII в. сохранилась только 41, причем
более половины — в результате пресечения по мужской линии.
Из 103 родов московских купцов 1-й гильдии 47 известны только
в одном поколении, 29 — двух, 12 — трех и только 5 — четырех542.
Среди 137 старых родов 16,8 % вышли из московских посадских,
38,7 % — из иногородних купцов, 21,2 % — из крестьян, 16 % из
разночинцев (из духовенства, иногородних посадских,
мастеровых, раскольников и солдат) и 7,3% неизвестного
происхождения. Состав купечества в силу ненаследуемости статуса был и в
XVIII — начале XIX в. дальнейшем по-прежнему весьма
неустойчив: наиболее распространенная продолжительность
купеческого рода составляла лишь 2-3 поколения543. В 1863 г. 3-я гильдия
была отменена, а величина капитала, необходимого для записи в
гильдии повышена. Кроме того, теперь в состав купечества могли
вступать лица любых сословий. Так что купечество, состав
которого был непостоянен даже в одном поколении (лица оскудевшие
и не могущие объявить необходимого размера капитала
автоматически выбывали из его состава) самовоспроизводилось менее,
чем наполовину.
Существенно, что в европейских странах пополнение
дворянства происходило везде в абсолютном большинстве или почти
исключительно из других элитных групп — лиц свободных про-

156 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
фессий, купечества и духовенства. Последние же (хотя
духовенство в ряде стран, как, например, в России или Пруссии, было
более замкнутой и самовоспроизводящейся группой) и были
основным каналом пополнения элиты в целом.
ДАЛЬНЕВОСТОЧНЫЕ ОБЩЕСТВА
В дальневосточных обществах: государства Китая
различных династий (в том числе и созданные варварскими
племенами, а также созданные на его окраинах Бохай, Наньчжао, Ляо,
Цзинь, Си Ся) и сопредельных стран — Кореи, Вьетнама и ран-
несредневековой Японии, наименее сходных с европейскими по
традициям формирования высшего сословия (если в Европе оно
исторически сложилось как военное, то здесь было воплощено
в фигуре прежде всего гражданского чиновника; если сын
европейского дворянина — в любом случае дворянин, то статус
китайского чиновника по идее не мог передаваться по наследству)
пополнение элитных групп законодательно регламентировалось
еще в большей степени, чем в Европе. На Дальнем Востоке
вхождение в высшее сословие фактически означало поступление на
государственную службу в качестве рангового чиновника, что
осуществлялось несколькими путями, которые в разных
странах Дальневосточного ареала могли существенно отличаться по
процедуре; отличалось и соотношение между этими путями по
значимости. Разнообразие практики комплектования элитных
групп государств этого огромного региона заслуживает
несколько более подробного рассмотрения.
Комплектование чиновничества в традиционной
дальневосточной системе исходило из общего принципа «подбора
талантов» и происходило путем сочетания нескольких способов
поступления на службу, которые иногда переплетались. Основными
тремя были, условно говоря, экзамены, рекомендация и
наследование, меньшее значение имели окончание учебного заведения,
выслуга из субчиновников, военные заслуги, покупка. Эти спосо-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 157
бы могли выступать и в «чистом» виде, и в сочетании с другими,
например, от рекомендованного или поступающего в службу по
праву рождения могла требоваться сдача экзамена или
окончание учебного заведения (для поступления в которое и давалась в
этом случае рекомендация), или, наоборот, к сдаче экзамена
допускались лица по рекомендации или окончившие учебные
заведения и т. д. Наиболее характерным и специфическим элементом
комплектования была, конечно, экзаменационная система. Она
никогда не была ни единственным, ни даже главным по
значению (имея в виду общую массу поступавших на государственную
службу) компонентом набора, но зато служит как бы «визитной
карточкой» традиционной дальневосточной системы, поскольку
в совокупности своих элементов не имеет сколько-нибудь
близкого подобия ни в одном обществе.
Экзаменационная система включала как регулярные, так и
специальные (иррегулярные) экзамены. Сама идея
государственных экзаменов возникла в Китае еще в эпоху Хань. С 165 г. до н. э.
кандидаты, выдвинутые по иррегулярной (а позже и по
регулярной) системе рекомендаций, держали письменный экзамен при
министерстве церемоний (в Поздней Хань при императорском
секретариате), иногда в присутствии самого императора, после
132 г. экзамен стал обязателен для всех выдвинутых544. В эпоху
Южных и Северных династий и Суй экзамены продолжали
использоваться в том же качестве, причем с 587 г. именно сами
экзамены стали играть всё большее значение, а Ян Гуан-ди учредил
экзамены на степень цзинъшиу ставшие потом главными. Эта
степень в то время давала право на низший 9-й ранг (другая — сю-
цай — на 8-й, но с середины эпохи Тан она утратила значение)545.
Система регулярных экзаменов с присвоением ученых
степеней (кэцзюй) в своем классическом виде (с Сун) представляла
триаду последовательно проводимых раз в 3 года
провинциальных, столичных и дворцовых экзаменов. Первой ступенью
были квалификационные экзамены в префектуре или равные
им школьные. Столичные экзамены (шэнши) проводились ми-

158 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
нистерством церемоний546 и включали несколько разных типов,
самый престижный из которых давал звание цзиньши, а
остальные — степени «другого экзамена». Третьей ступенью были
введенные в 975 г. дворцовые экзамены, проводимые иногда в
присутствии самого императора. Их лауреаты зачислялись в
высшую категорию-цзя. Ключевым звеном были столичные
экзамены с получением степени цзиньшиУ без которой уже с конца
Тан и после первых десятилетий династии Сун никто не
занимал обычно сколько-нибудь важное положение в иерархии
государственной службы547.
Практически та же система существовала уже в Тан с 622 г., но
экзамены там проводились ежегодно548. Известно почти 20 видов
экзаменов, но стандартный набор состоял из 5 видов. Экзамены
проводились письменно, иногда с устной частью. Прохождение
двух наиболее престижных, основанных на знании
конфуцианских сочинений и классической литературы и умении проявить
литературные дарования, позволяло получить степени минцзин
(обычно получали 10-20% участников) и цзиныии (1-2%), тремя
менее престижными были экзамены по каллиграфии,
математике и праву549. Конкурс на префектурных экзаменах был очень
велик, в 1066 г. их сдали от 1 до 10 %, столичные экзамены в 992 г.
из 97 тыс. кандидатов сдали свыше 1000, обычно их успешно
проходили 10 % кандидатов550. В последующие эпохи — Юань, Мин
и Цин система экзаменов практически не изменилась по
сравнению с «классической» сунской — экзамены по-прежнему
проводились раз в 3 года по трехступенчатой схеме.
1. Провинциальные (сянши). Для участия в них надо было
еще пройти квалификационные экзамены (в Юань их
проводили местные чиновники раз в 3 года, в Мин и Цин — приезжие
комиссары по образованию). В Мин и Цин прошедшие такой
экзамен именовались сюцаями> некоторые были студентами
Государственного Университета или выпускниками местных
государственных и частных школ (со временем последних
становилось всё больше), в Цин (где такой экзамен проводился ежегодно)
ему подлежали и учащихся местных государственных и частных

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 159
школ. В Мин для содействия шэнъюаням (студентам
государственных школ) в сдаче провинциальных экзаменов
существовала общинная помощь551, чтобы быть допущенными к ним надо
было пройти испытания на уездном, областном и
провинциальном уровне; в Цин уездные состояли из 5 различных испытаний,
областные из 2, провинциальные из 5. Провинциальные
экзамены проводились в Юань руководителями ветвей
Государственного Секретариата (в столичной области — провинциальными
губернаторами), в Цин — под наблюдением чиновников из
столицы. Лауреаты их именовались (в Мин и Цин) цзюйжэнями. Этот
статус в Цин освобождал от некоторых платежей и повинностей
и позволял занимать низшие должности. Поскольку число
кандидатов и лауреатов было строго ограничено, конкуренция была
исключительно велика552.
2. Столичные (хуйши)у проводившиеся министерством
церемоний и дающие лауреатам степень цзиньши. В Юань каждая
провинция имела квоту (от численности населения), и на
столичные экзамены допускалось всего 300 кандидатов (по 75 от
монголов, мусульман, северных и южных китайцев), причем
лауреатов не могло быть более 1 из 3, т.е. не более 100, равно
распределенных между национальными группами (на всех
этапах экзаменов монголы и мусульмане имели более легкие
условия, чем китайцы и получали лучшие назначения). В Мин
непрошедшие столичные экзамены иногда сразу назначалсь
на низшие должности, а иногда поступали в Государственный
Университет, после чего были годны для назначения на том же
основании, что гуншэны (за исключением первых лет Мин ни
цзюйжэни, ни гуншены не могли рассчитывать на быструю или
успешную карьеру). В Цин на них, как и провинциальных, было
3 полнодневных сессии в течение недели. Вопросы готовились
и задавались высшими чинами — большими секретарями,
академиками Ханьлинь, цензорами. Роль отдельных провинций
в комплектовании корпуса цзиньши была далеко не
одинаковой, число лауреатов на 1 млн населения могла различаться в
4-5 раз553. Хотя каждые 3 года имелось только 2064 провинци-

160 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
альных лауреата, в столичных экзаменах редко участвовало
менее 4 тыс. человек и шансы были 1:10554.
3. Дворцовые дяныии, номинально проводимые императором
и иногда в его присутствии, где лауреаты распределялись в
порядке качества на 3 группы (цзя)555.
Специальные экзамены (шицзюй) проводились императором
на предмет выявления особых талантов. Они были
распространены в первой половине правления династии Тан и особенно в
VIII в. при Сюань-цзуне. Кандидаты выдвигались столичными
чиновниками высоких рангов и префектами, обычно их было
немного и лауреатов бывало не более дюжины (через эти
экзамены прошли многие наиболее видные чиновники этого времени).
В конце периода Тан специальные экзамены почти не
практиковались. В Сун кандидаты для этих экзаменов по-прежнему
выдвигались провинциальными властями556. В Цин такие
экзамены (шикэ) практиковались для выявления людей, которые могли
быть просмотрены и пропущены обычной системой. Они были
в основном двух типов: один проводился для определения
эрудиции и литературного таланта (в таких экзаменах участвовали
и некоторые цзиньшиу надеясь улучшить карьеру). Другой
практиковался почти каждым императором и фактически сводился
к требованию, чтобы местные чиновники давали рекомендацию
(баоцзюй) лицам, которые хотя не были достаточно эрудированы
для участия в обычных экзаменах, но подходили для назначения
на низшие должности как «честные и прямые» и т.д. Оба типа
регулярно давали сотни новых чиновников. Военные экзамены
{укэ)> проводимые военным министерством, состояли в проверке
искусства выездки, стрельбы из лука и знания классических
сочинений по военному искусству.
По конкретной практике проведения экзаменов и
количестве лауреатов имеется достаточно много данных,
поскольку имена лауреатов гражданских столичных экзаменов были
окружены почетом и фиксировались для истории (в
большинстве случаев обладатели степени цзинъши известны
поименно). В Тан в регулярных экзаменах ежегодно участвовало до

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 161
2 000 кандидатов, но в целом экзамены давали не более 15-20 %
чиновников, в Сун за раз присуждалось всего более 600
высших степеней (свыше 200 в среднем за год) — более чем когда
бы то ни было в прошлом и будущем — экзамены прошла почти
половина (или около трети) всех сунских чиновников. Первое
столетие Сун экзамены проводились нерегулярно, иногда —
каждый год, в некоторых случаях — для определенного района
страны, с 1065 г. — раз в 3 года. Число степеней сильно
варьировалось, например, в 1005 г. 817, наибольшее, 1548 — отмечено
в 1000 г. За первые 15 лет Сун цзиньши стали всего 293 человек,
или менее 20 в среднем в год, при втором императоре их стало
больше, а в 976-1019 гг. степень получили не менее 9 323 человек
(около 212 в год), в 1020-1057 гг. — 8509 (около 224 в год) или по
851 в среднем на каждом из 10 экзаменов, в 1106-1124 гг. —
степень получали в среднем по 239 человек в год, но затем число
это снизилось. В середине XI в. ежегодная потребность в
чиновниках составляла около 480 человек при среднегодовом числе
новых цзиньши 254557. Во второй четверти XII в. за один раз
степень цзиньши получали 300-400 человек (максимально — 538 в
1128 г.), да и ранее их число редко поднималось свыше 600
(максимальное число за весь сунский период — 805 в 1124 г.)558. В
целом же в Сун559 экзамены проходило в несколько раз больше
лиц, чем в Тан, только столичные экзамены в некоторые годы
выдерживало свыше 1000 человек, причем 1 место оспаривали
около 100 кандидатов560.
В Юань регулярное проведение экзаменов было установлено
в 1313 г.561 и впервые имело место в 1314-1315 гг.; за исключением
1335-1340 гг. трехгодичный цикл выдерживался до самого
конца, экзамены были проведены в общей сложности 16 раз и дали
1139 цзиньши (в среднем 71 за раз, наибольшее число — 180).
Максимальное среднегодовое число — ЗЗ562. Квота при первом туре
экзаменов 1314 г. была определена по 75 человек для каждой из
национальных групп (монголов, сэму, северных и южных
китайцев), при втором — 25. При этом для монголов и сэму экзамены
были не трех, а двухступенчатыми и с более легкой программой,

162 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
при сдаче же ими экзамена по китайской программе они
получали ранг на ступень выше китайца563.
В Мин первые экзамены прошли в 1371 г. (дали 119 цзиньши),
вторые — в 1385 (472 цзиныии) и затем проводились регулярно;
всего за 90 раз они 24874 цзиньши (в среднем 276 за раз, или 90
в год; наименьшее число — 32, наибольшее — 472), их прошла
примерно треть всех чиновников. Среднегодовое число росло от
50 до 140564. В Цин экзамены проводились всего 112 раз (1646-
1904 гг.) и дали 26747 цзиньши565у причем за 93 раза в 1646-
1886 гг. — 24174 (по 234 за раз или 100 в год в среднем)566 (см.
таблицы 9-Ю567). В первой половине XIX в. из 125 тыс. чиновников
и приравненных к ним насчитывалось 18 тыс. цзюйжэней и около
4 тыс. цзиньши, причем не все цзюйжени занимали должности568.
В Ляо экзамены на степень цзиньши были, по-видимому,
введены еще в 938 г. в 16 китайских префектурах, а первые
утвержденные императором как общегосударственный институт
проведены в 988 г. и с тех пор проводились более или менее
регулярно — сначала ежегодно, а потом раз в 2, 3, 4 и даже в 5 лет.
Экзамены проводились последовательно в уезде, области и
столице. Но кандидатов и лауреатов было мало (обычно не более 20 в
год)569. В Цзинь экзамены проводились в 1123 и 1124 гг., а в 1129
стали регулярны (раз в 3 года) — последовательно в уезде,
области и столице, в 1150 были добавлены дворцовые. Нужда в
чиновниках была столь велика, что уровень экзаменов резко упал: не
было необычным, когда проходил 1 из 3 и даже 1 из 2 кандидатов.
Степени цзиньши давались весьма щедро — до 925 за один цикл
экзаменов, в среднем около 200 в год — почти как в Сун, которая
управляла гораздо большей территорией. Хотя китайцы легко
становились чиновниками, существовала региональная квота:
северяне (чжурчжэни) держали более легкий экзамен570.
В корейском государстве Силла экзамены впервые были
введены весной 788 г. В зависимости от знания китайской классики
вводились 3 ученых степени571. В Коре экзамены были
восстановлены уже в 958 г. (проводились по танско-сунскому образцу) и
за весь период Коре их сдавали 38,4% высших чиновников. Наи-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 163
большую роль в формировании чиновничества они играли во
второй половине XI в. (68,6%) и в первой половине XII в. (64,1 %).
В период династии Ли экзамены приобретают вид системы,
подобной минской, однако вследствие совершенно иных размеров
страны и количества постов государственного аппарата их
проведение в Корее не могло полностью копировать китайскую
практику. Экзамены, проводившиеся раз в 3 года, разделялись на два
вида: «малые» {согва), и «большие» (тэгва) или собственно
гражданские экзамены (мунгва). Фактически первые были экзаменами
на ученую степень нинса (цзиньши) либо сэнвон (шэнъюанъ),
вторые — на должность, то есть в Корее эти две цели экзаменов были
разделены. Согва не давали права поступления на службу, а
только право зачисления в Государственный Университет572. В XV-
XVI вв. в среднем четверть лауреатов затем сдавали тэгва51Ъ> в
последующие столетия доля таких постоянно уменьшалась574); в
среднем между сдачей экзаменов согва и тэгва проходило 9 с
небольшим лет575. Всего было проведено 230 (в т.ч. 67
дополнительных) экзаменов согва, давших 47997 лауреатов (24221 сэнвона и
23 776 нинса). Средний возраст лауреатов составлял около 35 лет
(хотя встречались и лица старше 90 лет), более 37 % происходило
из столицы; уже служащих чиновников среди них за весь период
было 2-3 % (только в XV в. 22 %) и со временем становилось всё
меньше576. Тэгва представляли собой полное подобие китайским
экзаменам. На первом (провинциальном) этапе из участников
отбиралось 240 человек (50 выпускников Государственного
Университета, 40 человек из столицы и 150 из провинций по квотам),
на втором (столичном) — 33, которые и принимались
непосредственно на службу, на третьем (дворцовом) этапе они делились на
3 разряда, в соответствии с которым и присваивался первый ранг
или производилось повышение, если человек уже был
чиновником (не выше низшей степени младшего класса 3-го ранга). Точно
так же были организованы и военные экзамены мугва, только
число лауреатов первого этапа было 190, а второго — 28. В целом из
сдавших экзамены мунгва за весь период династии Ли около 35 %
составляли сэнвоны и нинса, примерно столько же неслужилые

164 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
и 30 % уже служившие чиновники577. Кроме регулярных синнён-
си, проводились дополнительные нынгванси (одновременно как
согвау так и тэгва) — по случаям различных торжеств, а также
несколько разновидностей особых (все они — без
провинциального этапа)578. Всего с 1392 по 1649 гг. состоялось 104 экзамена с
присвоением степеней 18,6 тыс. человек и 314 экзаменов уровня
мунгвау давших 6113 лауреатов (в среднем чуть больше 20 в год)579.
Во Вьетнаме конкурсы были введены при династии Ли в
1075 г. (программа их была, видимо, полностью или в
основном буддийской, а не китайским литературным конкурсом) и
дали 10 лауреатов, причем занявший первое место был назначен
первым министром. В 1169 г. были введены экзамены по «трем
религиям» (буддизм, конфуцианство, даосизм). При династии
Чан первые конкурсные экзамены на высшую ученую степень —
тхайхокшинЬу впоследствии тьенши (цзиныии) прошли в 1232 г.,
после чего стали регулярными. С 1246 г. стали особо
определяться наиболее выдающиеся 1-й, 2-й и 3-й лауреаты столичных
экзаменов. Установление династии Поздних Ле ознаменовалось
грандиозным конкурсом-проверкой для всех чиновников ниже
4-го ранга (для гражданских — сочинение по летописи, для
военных — по тактике), который был как способом «чистки», так
и основанием для получения рангов лицами, ранее экзамены не
сдававшими. Затем экзамены унифицировались: раз в 5 лет —
провинциальные хыонгтхи, раз в 3 года — столичные хойтхи.
Регулярные экзамены существовали и для военных чиновников
(восстановлены в XVIII в.). С 1442 по 1502 г. столичные экзамены
выдержало 706 человек (в среднем по 39 человек на конкурс или
12 в год)580. В XVI в., в период фактического разделения страны
экзамены на степень проводились обеими военными
группировками (при этом степени перебежчиков признавались), хотя и
с разной интенсивностью: Чини в 1554-1592 гг. провели 7
экзаменов, получив 45 лауреатов (в среднем по 7 человек на экзамен
и чуть более 1 человек в год), а Маки в 1553-1592 гг. — 14,
получив 239 лауреатов (по 17 на экзамен и 6 в год)581. Обращает на
себя внимание весьма скромное число лауреатов во Вьетнаме по

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 165
сравнению с Китаем, Кореей и Цзинь. До XV в. экзамены
проходили крайне редко, и только с XV в. приняли обычный для
традиционной дальневосточной системы характер. В общей
сложности они дали 2 898 лауреатов (8-20 человек на конкурс, 3-10 в
год); только столетие расцвета династии Ле, время наибольшего
соответствия китайской традиции, дало картину, схожую с
китайской и корейской — оно дало свыше трети всех лауреатов —
1008 (32,5 на конкурс и 9,9 в год) — см. табл. 15.
Во Вьетнаме XVI-XVIII вв. на должности назначались
лауреаты 4 туров провинциальных экзаменов. Лауреат 3 туров
провинциальных экзаменов назывался шиньдо. Он освобождался от
налогов и повинностей до следующих экзаменов, мог на
льготных условиях участвовать в них и носить чиновничью одежду,
а при наличии вакансий мог быть даже зачислен на службу, не
дожидаясь сдачи полных 4 туров по программе провинциальных
экзаменов. Каждая провинция имела квоту как на полных
лауреатов хыонгконгову так и на шиньдо. При этом в XVII-XVIII вв. в
виду ухудшения качества лауреатов им устраивали
переэкзаменовки582. Кроме того, для лауреатов провинциальных экзаменов
устраивались дополнительные столичные конкурсы по
упрощенной программе (шивонг, хоаньты, китуан, туиенкы), давшие
до 500 лауреатов583. В период династии Нгуенов (с 1802 г.) все без
исключения чиновники получали ранг и должность только
после сдачи экзаменов584. В XVII-XVIII вв. по сравнению с концом
XV в. резко сокращается количество лауреатов на всех уровнях —
в 2-5 раз на провинциальном (за исключением двух провинций)
и в 3-10 раз на столичном, по уездам квоты претендентов
стали составлять лишь 30-40 % прежних. Снизился и уровень
ученых степеней. Правители Чинь создали систему
альтернативных императорским экзаменов — гражданские по упрощенной
двухтуровой программе и военные (существовали в XVIII в. в
течение 60 лет, их лауреаты таоши достигли по престижу
гражданских)585. После введения в 1724 г. двухэтапного столичного
военного экзамена все военные чиновники, кроме окончивших
военную школу, поступали на службу через них.

166 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
На Юге, во владении Нгуенов в XVII-XVIII вв. также
проводились конкурсы двух видов: тиньдо и хоавану а также
специфического тиньфаунг. Сдавшие тиньдо (основной предмет)
назначались по преимуществу уездными начальниками, из
заместителями и чиновниками по обрядам на местах, сдавшие
хоаван (китайская литература) в основном шли в центральный
аппарат586. В начале династии Нгуенов столичные экзамены на
степень тиенши не проводились, а на службу принимались
лауреаты провинциальных конкурсов587. Первый общевьетнамский
конкурс прошел в 1813 г. (на Севере дал 64 лауреата), второй —
в 1819 г. (на Севере дал 83 лауреата), после чего прежняя
система экзаменов была восстановлена588. Для Вьетнама характерно,
во-первых, сравнительно малое число лауреатов столичных
экзаменов (особенно по сравнению с Кореей), во-вторых, большая
роль деревни в их комплектовании, в-третьих, разная степень
социальной активности лауреатов разных районов (на южные
провинции приходится 22,7% лауреатов при 38,4% всех авторов; в
XVI-XVIII вв. авторы всё больше концентрируются в столичной
провинции Шоннам — 45 % и в южной Нгеан — 20 %, а в 80-х гг.
XVIII в. — 45,5 и 36,4 % соответственно589), в-четвертых, высокая
доля (90-100 %) общин, чьи выходцы становились лауреатами590).
В Си Ся экзамены (ими ведало управление Июаньмокэньсы)
проводились только для выпускников школ, открытых в 1039 г.591
В Японии экзамены на должность также проводились
(министерством церемоний) только для выпускников школ (как
провинциальных, так и Государственного университета), они были
четырех видов: литературно-политический, по китайской
классике (оценивались по 9 баллам), государственному управлению
и праву (оценивались по 3 разрядам) и не были связаны с
получением ученой степени. По результатам их давался ранг (до
старшей степени полного класса 8-го ранга)592.
Рекомендация на службу была наиболее распространенным
и самым универсальным принципом традиционной
дальневосточной системы. Задача выбора достойных кандидатов возлага-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 167
лась в этом случае на высокопоставленных чиновников, т. е. лиц,
уже проверенных службой и потому способных оценить наличие
необходимых для нее качеств в молодых людях.
В «классическом» варианте традиционной дальневосточной
системы рекомендация в чистом виде утратила, впрочем,
характер основы комплектования в пользу системы экзаменов (сдать
которые было необходимо для занятия сколько-нибудь видных
должностей), однако в целом — для всей массы чиновничества
оставалась одним из наиболее распространенных способов
поступления на службу. В Тан большинство средних и младших
чиновников стали ими по рекомендации или были произведены
из канцеляристов. В Сун чиновники иногда вступали в службу
прямо по рекомендации местных властей (хотя без окончания
в дальнейшем учебного заведения или сдачи экзаменов они, за
исключением самых первых лет этой династии, не могли
рассчитывать на успешную карьеру. Кроме того, местным властям было
предписано рекомендовать людей выдающихся способностей, по
каким-либо причинам не могущим сдать экзамены, каковые
посылались в столицу, экзаменовались там и получали чины593.
Однако в более ранних вариантах рекомендация имела
гораздо большее, в большинстве случаев даже решающее значение.
В Цинь она была главным и, по-видимому, единственным
каналом комплектования. В Хань рекомендации также были основой,
причем отбор возлагался на высших чинов местной
администрации: губернаторам и начальникам округов вменялось в
обязанность систематически выискивать и рекомендовать на службу
наиболее способных молодых людей. При этом существовали
регулярная (обычная) и иррегулярная (в особом порядке)
системы рекомендаций. С императора У-ди каждая провинция и удел
ежегодно должны были поставлять 1-2 человек. В начале
Поздней Хань в 29 г. были установлены квоты в зависимости от
численности населения — ежегодно 1 человек от единиц с 200 тыс.
населения594).
В эпоху Южных и Северных династий практика регулярных
и иррегулярных рекомендаций с последующими экзаменами

168 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
была продолжена, хотя в этот период решающую роль играло
происхождение. Важнейшее отличие от Хань заключалось в том,
что теперь человека оценивали не высокопоставленные
чиновники столичной администрации, а лица, избранные из местной
знати. Суй унаследовала эту систему, но вскоре отказалась от нее
с целью расширить социальную базу чиновничества. С 587 г.
каждая провинция должна была выдвигать 3 талантливых людей
(сюцаев) для держания экзамена в столице, а с 599 г. все
столичные чиновники 5 ранга и выше и широкий круг провинциальных
должны были выдвигать людей для осуждения по нескольким
категориям. В 607 г. было установлено 10 категорий талантов,
по которым должны были оцениваться кандидаты в чиновники.
Одна из них вела к статусу цзиньши.
В более поздних, тем более «варваризированных»
вариантах традиционной дальневосточной системы рекомендация
сохранила свое значение. В частности, в Юань было широко
распространено назначение китайцев по рекомендации высших
монгольских чиновников. В Мин при Тай-цзуне требовалось,
чтобы чиновники рекомендовали способных людей на основе
их образовательной квалификации, которые сразу назначались
на должность и могли продвигаться до высоких постов. В Цин
для рекомендации надо было отвечать следующим условиям:
1) иметь не менее года стажа в той службе, на которую
рекомендуется, 2) иметь не менее 3 лет общего стажа на гражданской
службе, 3) не быть ранее смещенным с должности, 4) не иметь
каких-либо неблагоприятных отзывов, 5) не иметь понижений
при ежегодной аттестации, 6) для маньчжуров — умение читать
и писать на родном языке и стрелять из лука595. В Ляо
образованные люди могли быть приняты в службу на основе официальной
рекомендации (во 2-й половине XI в. после простого экзамена,
не связанного с получением ученой степени)596; формой
рекомендации можно считать получение места клиентами влиятельных
киданьских аристократов. В Цзинь также практиковалось
назначение китайцев по рекомендации (не говоря уже о том, что чжур-
чжэни первоначально назначались на должности прямо по им-

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 169
ператорскому указу или приказу высших сановников). В Си Ся
прямое назначение было основным способом комплектования
чиновничества.
В Японии рекомендации представлялись начальниками
управлений в определенные сроки по установленной
письменной форме597. В Корее периода династии Ли все чиновники
1-3 рангов раз в 3 года были обязаны рекомендовать на службу
3 кандидатов-юиль (за которых потом несли ответственность).
Кандидаты держали экзамен на выбор по одной из 9 книг
китайской классики. Кроме того, время от времени начальники уездов
рекомендовали своих людей провинциальному начальству,
которое после экзаменовки и отбора представляло достойных
Министерству чинов. Последнее, собрав претендентов, подвергало их
письменному экзамену и выдержавших его назначало на
должности598. Во Вьетнаме в XVII-XVIII вв. зачисление на службу
стало возможно и без прохождения столичных экзаменов — либо
по дополнительной экзаменовке для провалившихся, либо путем
занесения в список выдвиженцев (тиенниеу)у причем путь
поступления на службу не влиял на карьеру599. Тэйшоны, сохранив
принцип комплектования через экзамены, широко применяли
назначения по личной рекомендации либо в качестве
«благоволения» со стороны властей600. При Нгуенах практиковалось
выдвижение на должности тех, кто «затерялся в народе», но «много
учен и обладает прекрасными качествами» (реально это был круг
лиц, не прошедших последнего тура провинциальных
экзаменов). Выдвижением занимались высшие чиновники
центральных ведомств601.
Наследование чиновного статуса было характернейшей и
обязательной чертой традиционной дальневосточной системы,
однако же в ее классическом варианте имело ограниченный характер,
ибо находилось в противоречии, во-первых, с ее
принципиальной идеологической установкой на отбор по личным заслугам, а
во-вторых, — с принципом зависимости положения индивида на
социальной лестнице всецело от государственной власти. В этом

170 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
варианте оно сводилось к выработанному в эпоху Тан понятию
«тени» (инь; термин этот появился в Северном Чжоу),
автоматически сообщающему чиновный статус (но не должность) детям,
внукам и правнукам высших чиновников в зависимости от их ранга
(старший сын и старший внук имели строго охраняемое право
первенства в получении ранга по инь). С 650 г. чиновники 1-3-го
рангов могли давать по «тени» 7-й, а 4-5-го рангов — 8-й ранг (см.
табл. 17) (тогда как цзиньши мог просить только высшую или
низшую степень младшего класса 9-го ранга)602.
В Сун сначала количество протежируемых в 963 г. было
ограничено, в 996 г. они поставлены вровень с прошедшими
экзамены, с 1009 г. должны были не менее 2 лет учиться в
государственных школах и сдавать экзамены603. Но потом, после 1040 г. инь
была расширена до того, что такие чиновники могли дать
чиновный статус даже большему числу лиц — родственникам по
боковой линии, друзьям и даже личным слугам. К середине XI в.,
когда эта привилегия использовалась наиболее широко, за 20 лет
службы чиновник мог рекомендовать 20 родственников604. При
Гао-цзуне, во второй четверти XII в. только по «жертвенному
поведению» было выдано прав «тени» 4 тыс. человек. В 1182 г. право
«тени» было ограничено, но даже после этого по «жертвенному
поведению» его получили 300-400 человек, а первый министр
мог принять по «тени» на службу 10 человек. Среди военных
передача статуса по наследству даже доминировала (среди этой
категории чиновников наследование было во все времена более
распространено, чем среди гражданских). В Юань наследование
чиновничьего статуса было особенно распространено. Все высшие
чиновники могли ввести в службу по праву «тени» одного и более
сыновей. При этом военные чиновники всех категорий (особенно
монголы) прямо передавали свои должности сыновьям, и такое
прямое наследование не было неизвестно даже в гражданской
службе. До введения регулярных экзаменов это было основным
путем комплектования. «Тень» распространялась на всех
чиновников, кроме двух низших рангов, но была ограничена 1 сыном,
внуком (или при их отсутствии другим родственником), но зато

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 171
ранг, дававшийся при поступлении по инь был поднят с 7-го до
5-го ранга. Кроме того, если поступающий по «тени» имел
степень цзиныии, он вступал в службу еще одним рангом выше605.
В Мин право тени широко использовалось лишь в ранний
период, когда чиновник даже 7-го ранга мог протежировать
одному своему сыну, автоматически сообщая ему чиновный статус.
В дальнейшем же (с 1467 г.) эта привилегия была оставлена только
за чиновниками не ниже 3 ранга, и должности, на которые такие
протеже могли назначаться, стали менее важными — инь давала
теперь право только на низшие должности в центральном
аппарате или начальника уезда (префекта). В некоторых случаях
назначение было немедленным, но многие проходили специальный
экзамен, после чего зачислялись в Государственный Университет
в качестве гуаньшэнов, а позже поступали на службу. Дети
чиновников, имевших выдающиеся заслуги (в частности, погибшие на
службе) могли быть приняты в Государственный Университет со
специальным статусом эньшэнов и в дальнейшем поступить на
службу. В Цин поступившие по инь могли в лучшем случае
рассчитывать на младшие должности в столице или стать
помощниками префектов и начальников уездов, но не ими самими606.
Право «тени» (также только для чиновников 3 ранга и выше)
распространялось лишь на одного сына, и число поступивших в
службу таким путем было крайне незначительно: в центральном
аппарате несколько человек в год, в местном — около 20 или около
1 %607. Однако наряду с традиционной «тенью» тогда
существовали специальные наследственные привилегии для маньчжурской
знати. Наследственные ранги и должности могли даваться
неслужащим детям, внукам, младшим братьям, племянникам и
младшим двоюродным братьям (но только одному лицу) выдающихся
чиновников: столичных не ниже 4-го, провинциальных — 3-го и
военных — 2-го ранга. Даваемый ранг зависел от ранга
дающего — с разницей обычно в четыре полных ранга (но не выше 5-го),
хотя в случае смерти чиновника на службе ранг мог быть выше608.
Что же касается более ранних периодов, то наследование не
ограничивалось правом «тени», а было одним из основных спо-

172 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
собов поступления на службу. В Хань высшие чиновники после
3 лет службы имели право рекомендовать на службу сына,
младшего брата или племянника609, имело место прямое
наследование как статуса, так и должности, продолженное в эпоху
период Южных и Северных династий (в Северном Вэй, в частности,
должности и титулы передавались по наследству как правило)
и Суй (хотя в Суй наследовался только чиновный статус, а не
должность). В эпоху Пяти династий наметилось возвращение к
наследственной системе. В Поздней Тан, в частности, в 928 г. было
установлено, что ранг передается по наследству. Важнейшие
военные губернаторы и высшие дворцовые чиновники могли
пригласить на службу 3 человека в год, рядовые губернаторы — 1,
бездетный чиновник мог пригласить племянника. Когда в 924 г.
было установлено, что некоторые лица низкого происхождения
стали чиновниками, купив фамилии знатных семейств,
тщательное расследование этого явления привело к смещению 70-80%
низших чиновников610.
В сопредельных с Китаем странах наследование
чиновничьего статуса имело по понятным причинам в целом более
широкое распространение, чем в Китае. В Си Ся наследование
должностей было одним из основных способов комплектования, и
его правила (права различных степеней родства по мужской и
женской линиям) были детально разработаны в
законодательстве, однако оно допускалось только для представителей
знатных семей. Наряду с этим существовала практика назначения на
должности «за заслуги предков» — аналог права «тени»611. Право
«тени», хотя и в меньших масштабах (по причине
приниженности китайцев), сохранялось и в Ляо, что позволяло чиновникам
действительной службы поднимать до чиновного статуса одного
или более сыновей612. Среди киданей, занимавших все важные
посты и в киданьской, и в китайской администрации, похоже,
наблюдалось продвижение по личным заслугам, но множество
их просто наследовало должности. В Цзинь чжурчжэни
занимали высшие должности обычно по наследству (некоторые,
впрочем, сдавали еще и экзамен), наследование чиновного ста-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 173
туса практиковалось и для китайцев. Тем более
распространенным был этот принцип для должностей глав общин, что было
официально узаконено в 1177 г. (тогда же дети по достижении
25 лет могли наследовать несение «особой службы» в мэнъань и
моукэ)6ХЪ. В 1165 г. было установлено, что потомки как сунских,
так и ляоских чиновников, пользовавшихся правом «тени»,
могут ею пользоваться и в Цзинь. После 1202 г. чиновник 1-го ранга
мог взять на службу по инь 6 человек (в том числе и
родственников по боковой линии)614.
В Японии право «тени» в силу глубоко аристократического
характера общества использовалось особенно широко и
получаемые ранги были выше, чем в Китае, хотя и не распространялись
на правнуков. Однако оно не касалось действительной службы, а
только ранга (хотя родство с высшими чиновниками давало при
поступлении на службу через экзамены право на одну степень
(четверть ранга) выше, добавляя ее к имевшемуся рангу по
знатности или полученному по результатам экзаменов615) и
формировало пограничную с чиновничеством категорию санви. Впрочем,
само получения ранга любым путем (в т. ч. и по знатности)
означало принципиальную возможность назначения на должность,
соответствующую этому рангу616.
В Корее право «тени» практиковалось начиная с периода
Коре (за это время по нему поступило 4 % высших чиновников:
от 8 % во 2-й половине XIII до 1 % во 2-й половине XIV в.). В
период династии Ли эта привилегия распространялась на
заслуженных сановников и чиновников 1-2-го рангов (могли выдвигать
своих детей, внуков, младших братьев и племянников),
чиновников 3-го ранга (детей и внуков), а также чиновников
министерства чинов, цензората, военного министерства и некоторые
категории старших военных чиновников (только детей).
Выдвигаемые (не моложе 20 лет), как и в Мин подвергались экзамену
по китайской классике, по выдержании которых назначались на
низшие должности. Поступившие по праву «тени» практически
никогда не назначались в цензорат, личную канцелярию вана и в
научные учреждения и весьма редко достигали высоких постов

174 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
вообще. Во Вьетнаме право наследования военных должностей
не признавалось государством, но из-за кланового характера
армии закрепление права определенных семей на места в армии к
концу XV в. приобрело массовых характер617.
Окончание учебного заведения никогда не было обязательным
условием поступления на службу в странах традиционной
дальневосточной системы. Как непосредственный канал пополнения
чиновничества оно имело только вспомогательный характер,
однако этот канал существовал практически всегда, и
классический вариант не выделяется по этому показателю на общем фоне.
В Хань учебным заведением, через которое после письменных
выпускных экзаменов непосредственно пополнялось
чиновничество, был Тайсюэ — Государственный Университет (или «Школа
Сынов Государства»). Некоторые выпускники становились
лапами, другие распределялись в управления провинций и уездными
начальниками с надеждой на повышение через рекомендации и
последующие экзамены. Та же практика, видимо, продолжала
существовать и в период Южных и Северных династий, каждая
из которых имела Тайсюэ или его аналог. В Суй кандидатов в
чиновники готовили столичные школы. В Тан выдержавшие
выпускные экзамены учащиеся столичных государственных школ
рассматривались как годные для непосредственного назначения
на должность. В Сун выпускники технических школ ведомства
директората образования обычно сразу назначались на низшие
посты в качестве техников. Выпускники старшего колледжа
Государственного Университета (шанше) разбивались на 3
категории: лучшие направлялись в центральную администрацию для
немедленного назначения на должность, следующие по успехам
получали тот же статус, что лауреаты столичных экзаменов, и
прочие лишь допускались к этим экзаменам на общих
основаниях. В Си Ся окончание школы означало допуск к экзаменам,
которые проводились только для выпускников школ.
В Юань чиновничество пополнялось через школы со времен
Хубилая. До 1315 г. ее выпускники открытой в 1271 или 1269 г.

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 175
«Школы Сынов Государства» сразу назначались на должность,
причем по правилу 1287 г. монголы получали 6-й (а или 6) ранг,
мусульмане — 7а, а северные китайцы — 76. Чиновников
выпускали такая же монгольская школа и филиал основной Шанду.
С учреждением регулярных экзаменов в 1314 г. выпускники школ
перестали получать должности, а включались в поток
кандидатов на уровне провинциальных экзаменов.
В последующие периоды (с поздней Мин) школы
использовались не для прямого рекрутирования, сколько для подготовки к
сдаче провинциальных экзаменов и вступительных экзаменов в
Государственный Университет. Их выпускники, избранные по
квоте со статусом гуншэна после обучения в Государственный
Университете (со статусом цзяныиэна) назначались на
должности. Наряду с рекомендованными эти гуншэны часто достигали
высоких постов, но в середине XV в. их престиж серьезно упал.
Они продолжали поступать на службу, но были почти полностью
отодвинуты в тень лауреатами конкурсных экзаменов. Таким
образом, право выпуска непосредственно на службу было
оставлено только за Государственным Университетом618.
В Силла непосредственное назначение на должность лиц,
обучавшихся в Китае, было распространено и после введения
экзаменов. Посылка молодых людей на обучение в Китай
практиковалась еще в Когурё и Пэкче, а в Силла эта практика получила
распространение с 640 г. (известны соответствующие сообщения
от 728,825,840,869 гг.), причем единовременная численность
обучающихся в IX в. могла составлять свыше 100 человек619. Во
Вьетнаме в XVII-XVIII вв. непосредственно на службу (военную)
принимались лица, окончившие военную школу (куда принимались
преимущественно дети знати)620.
Выслуга из субчиновников всегда была обычным способом
пополнения рангового чиновничества, особенно в классическом
варианте традиционной дальневосточной системы. В Тан через
этот канал обрело свой социальный статус (наряду с
рекомендациями) большинство средних и младших чиновников. То же

176 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
широко практиковалось и в Сун621, где различные центральные
учреждения могли выдвигать некоторую квоту выдающихся
канцеляристов, которым предлагался простой экзамен по
каллиграфии и юриспруденции. Кроме того, после сравнительно
простого экзамена в полноправные чиновники переводились
чиновники «нерегулярного статуса»622. В Цзинь после 10 лет
беспорочной службы субчиновнику могла быть дана должность не
выше начальника низшего уезда623. В Цин после 5 лет службы
канцелярист мог держать экзамен, проводимый губернатором
каждую осень. Он состоял в составлении одной официальной
записки и одного рапорта вышестоящему начальнику. Дела
сдавших экзамен (обычно не более 50 % кандидатов) направлялись в
Министерство чинов для назначения на должности низшего
ранга 9б624. В Японии критерии для назначения на должности
впервые устанавливаются в 673 г. и согласно им человек должен был
некоторое время прослужить в качестве тонэри (охрана дворца и
исполнение второстепенных поручений) и в зависимости от
проявленных способностей назначался на ранговую должность625.
Это было фактически формой выслуги из субчиновников.
В дальнейшем канцеляристы могли получить младшие ранги (до
неполного 8-го включительно) по результатам 8 испытаний626.
Близко к этому способу стоит и обретение чиновного
статуса за военные заслуги. В Тан лица, получившие сюнь за военные
заслуги, рассматривались как годные для назначения на
должность627. В Силла чины присваивались простолюдинам как за
военные заслуги (солдатам), так и за прочие, например, поднесение
вану редких предметов. Причем могли жаловаться сразу
довольно высокие чины (8-9-го рангов из 17).628 В Корее во время Имд-
жинской войны 1597-1598 гг. чиновные ранги присваивались в
качестве поощрения за определенное число убитых врагов.
Покупка чиновного статуса, хотя и встречается периодически
во все периоды существования традиционной дальневосточной
системы, никогда не рассматривалась в качестве нормального
пути на службу. Для классического варианта системы она вообще

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОАСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 177
не характерна и встречается в виде исключения или в
замаскированной форме. В ранние времена это явление, впрочем, было
более распространено. Покупка статуса или должности имела
место уже в эпоху Хань, когда в 115 г. до н.э., был издан указ, что
все, кто «спасал жизни путем выдачи зерна» (помогал во время
голода), должны быть представлены императору для
назначения на службу. 100 лет спустя было установлено, что сдача 1 млн
и более мер зерна давала право на титул знатности, положение
начальника уезда или ему равное, 300 тыс. — средний ранг или
положение мелкого чиновника, 100 тыс. освобождали от трех, а
10 тыс. — от одной ежегодной платы. После этого официально эта
практика была запрещена вплоть до Цин за исключение случаев
особой нужды, но это всегда было временной мерой и никогда не
практиковалось в нормальных условиях629. Неофициально
практика продажи статуса была продолжена в эпоху период Южных и
Северных династий. В Тан также существовало несколько путей
покупки чиновного статуса. В Поздней Тан (эпохи Пяти
династий) можно было стать чиновником за 10 тыс. связок монет, но в
937 г. продажа должностей подверглась резкой критике630. В Ляо
покупка права поступления на службу была официально
разрешена в 1088 г.631 В Мин практика эта началась в 1450 г. но
практически не влияла на состав реально служащего чиновничества,
а служила более способом дать почетный статус и освобождение
от некоторых повинностей лицам, вносившим крупные суммы
в государственную казну в периоды финансовых кризисов. Это
основание (понимаемое как заслуга перед государством) было
единственным естественным оправданием с точки зрения
принципов традиционной дальневосточной системы.
В период Цин, впрочем, регулярное разрешение покупать
статус студента Государственного Университета (такой
именовался лицзяньшэном) было одной из крайне отрицательных черт
комплектования чиновничества и свидетельствовало о
деградации традиционной дальневосточной системы. Продажа этого
статуса была введена в XVII в. с целью периодического
получения правительством дополнительного дохода и снова возобно-

178 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
вилась в XIX в. Этот статус, во-первых, освобождал человека от
некоторых податей и повинностей, во-вторых, давал право
носить соответствующую одежду и головной убор (что было
весьма ценно в плане социального престижа), в-третьих, давало
право участия в провинциальных экзаменах. В 1821-1850 гг.
официально продано свыше 355 тыс. документов на звание цзяныиэна
по цене 100-125 таэлей632. В XIX в. (поскольку
квалифицированному человеку было нелегко получить реальную должность, а
правительство периодически испытывало нужду в деньгах,
порочная практика продажи маньчжурами титулов и должностей
распространилась особенно сильно. Студентам
Государственного Университета независимо от того, купили ли они свой статус,
приходилось делать взнос государству даже за пустой титул и,
очевидно, более значительный за реальное назначение.
Распространилось даже убеждение, что единственным практическим
путем к повышению является покупка более высокой
должности. Купить ранг и должность можно было для отца.
Продавались ранги вплоть до 16 (чиновникам 3-го ранга). В 1654 г.
продвижение на две полных градации стоило 1000 ши зерна и
1000 таэлей серебра, на две «заслуги» — 500 и 500, в 1757 г. 50
таэлей платили за служебную оценку и 200 за «заслугу»633).
Принципиальным отличием эпохи Цин была возможность покупки
не только реальных должностей, но и довольно высоких рангов
(включая 4-й) непосредственно простолюдинами. В 1654 г. 9 ранг
обходился простолюдину в 100 ши риса и 100 таэлей серебра, в
1755 г. 8 ранг стоил ему 300 ши и 300 таэлей634). Хотя покупка
должностей была возможна и при некоторых других династиях,
практика эта никогда не имела такого размаха как в конце
периода Цин. Если во второй половине XVIII в. чуть больше 20 %, а
в первой половине XIX в. около 30 % чиновников поступали на
службу этим путем, то во второй половине XIX в. система
совершенно деградировала и свыше половины местных
чиновников обретала свой статус таким образом635. В целом в Цин около
трети всех чиновников в госаппарате приобрели свое положение
подобным образом636.

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 179
В Японии получение ранга и продвижение по службе за
предоставление государству немалых сумм денег было разрешено в
711 г. При этом лица не имеющие ранга и самого низшего ранга 962
повышались на одну степень за 5000 мон деньгами, но для
перехода в «полноправный» 8-й ранг чиновнику ранга 9а1 требовалось
уплатить 10000 мон637. В Корее практика продажи чиновного
статуса была впервые введена в период Коре в 1275 г. (взнос серебром),
но заметного распространения не получила. При династии Ли
она была вновь предложена в 1480 г. в связи с напряженностью на
границе, но подверглась резкой критике и было констатировано,
что «продажа должностей может иметь место только в
разложившемся обществе» и была практически неизвестна вплоть до конца
XIV в. — до Имджинской войны, когда чрезвычайная ситуация
заставила пойти на эту меру — давать ранги лицам,
поставившим зерно для армии или вносившим вклад серебром (старший
3-й ранг стоил 100 сок зерна, младший — 90, младший 7-й — 30,
младший 8-й — 25). Однако это в большинстве случаев не влекло
за собой назначение на реальные должности в аппарате. Что
касается ученых степеней, получаемых на экзаменах, то они (в отличие
от военных) никогда в Корее не были предметом продажи638.
Во Вьетнаме продажа должностей за рис отмечена еще в
период династии Ли (1009-1400), когда за первый взнос человек
назначался нерангированным канцеляристом, за второй — получал
низший ранг, но на повышение мог рассчитывать только после
определенного срока безупречной службы. В 1362 г. во время
голода к подобной мере прибегли правители династии Чан. При
династии Поздних Ле соответствующие указы принимались
вследствие засухи в 1460,1499 гг. Однако во всех трех последних
случаях речь шла о продаже не реальных должностей, а тангуан (сань-
гуань) — почетных званий или фиктивных должностей: за сдачу
более 200,150, 100 и т. д. хоков риса давались звания рангов до 7а
(т. е. максимально возможного для чиновника, не прошедшего
через экзамены). К концу XV в. такие лица составляли 15 % всего
чиновничества639. В 1517 г. солдатам, доставившим рис в столицу
и голодающие районы, давались тангуан 8 ранга. В XVI-XVII вв.

180 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
продавались так называемые неофициальные должности,
возникших на местах в условиях дефункциализации нормативных
должностей (единственный указ об этом появляется в 1658 г.), но
в ряде случаев и реальные должности младших рангов. В 1730 г.
было разрешено за 3 куана покупать статус шиньдо — лауреата
3-х туров провинциальных экзаменов. Вообще в XVIII в. указы о
продаже должностей и даровании их (как фиктивных, так и
реальных 8-9 рангов) за различные услуги государству (набор солдат,
сдача материалов для изготовления пороха, перевозка риса,
подъем пустошей) весьма часты: 1703, 1713, 1721, 1727, в 1736-1786 гг.
их известно 27 (в т.ч. 12 в 1740-х гг.), и эти меры из чрезвычайных
превратились в целенаправленную государственную политику640.
В разное время соотношение между различными путями
поступления на службу было не одинаковым, даже в «классический»
период. Характерно для него было лишь сочетание их. Разнились
эти показатели и в зависимости от высоты служебного
положения чиновников. В частности, в танское время среди высших
чиновников по экзамену поступило 77,5 %, среди всех
чиновников — 27,4%, по праву тени — 6,3 и 11,8, прочими путями 16,2 и
60,8% соответственно641. В первые десятилетия Тан из 1400
человек, ежегодно впервые назначавшихся на должности, получали их
после экзаменов не более 100, остальные получали ранг по праву
«тени»642. В сунское время со степенью цзиньши и по праву «тени»
поступало примерно равное число643, а в целом до половины сун-
ских чиновников попала на службу без экзаменов. В Юань
основная масса чиновников набиралась без экзаменов из семей цесе —
воинов личной гвардии императоров, так что по эмоциональному
выражению современника, из 10 тыс. чиновников разве один
получал чин после экзаменов644. В Цин в 1880-х гг. из находившихся
на действительной службе чиновников 36 % купили свой статус и
64% получили различные степени на экзаменах645.
В Корее периода Коре среди 750 высших чиновников (чьи
биографии помещены в летописи) в общей сложности экзамены
сдавали 38,4% (в т.ч. и начавших службу канцеляристами), не

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 181
смогли сдать 0,8 %, поступили по праву «тени» 4 % (в т. ч. и затем
сдавшие экзамены) и другими путями (без экзаменов)
поступили на службу 56,8 %, причем наибольшая доля сдавших экзамены
приходится на вторую половину XI (68,6 %) и первую половину
XII в. (62,1%), в остальные периоды она меньше половины646.
Из 183 человек, бывших в 1392-1649 гг. членами
Государственного Совета, только 19 (9,6 %), причем все — в первое столетие
новой династии, поступили на службу по праву «тени», остальные
сдавали экзамены (в т. ч. 5 — военные). В XVIII в. по некоторым
оценкам (Ли Ик) из общего числа примерно 800 ранговых
чиновников (для получения которых в принципе полагалось сдать
экзамены) более 500 сдавали либо основные экзамены мунгва на
должность, либо экзамены на ученую степень, а около 300 либо
были военными чиновниками (многие из которых сдавали
военные экзамены), либо поступили по праву «тени» или
рекомендации. Это означает, что, например, в XVIII в. в каждом поколении
на примерно 500 постов в аппарате претендовали 2330
лауреатов мунгва. Однако на самом деле подходящих для них постов
по штатному расписанию тогда было около 700, и в XV-XVII вв.
число лауреатов вполне соответствовало числу вакансий647.
Важнейшим фактором комплектования чиновничества на
Дальнем Востоке был исходный социальный статус
поступающего на службу. В традиционной дальневосточной системе
поступать на службу могли все полноправные члены общества,
свободные земледельцы. В классическом варианте (начиная с Суй и Тан)
существовало ограничение для двух низших категорий
традиционного деления китайского общества — ремесленников и
торговцев (могли вступать в службу только лица, внесенные в
подворные реестры). Во всех случаях не допускались на службу
представители социальных групп, стоявших ниже этих категорий. Даже
в эпоху Цин ни деньги, ни протекция не могли открыть двери на
службу детям наследственных слуг, проституток, актеров и
солдат частных охранных отрядов. Монахи могли назначаться в
государственные храмы, врачи — в госпиталь, но не могли ни пере-

182 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
водиться на другую службу, ни повышаться в ранге648. В Ляо
законодательство (указ 1050 г.) не упоминало об ограничениях для
торговцев (кроме коробейников) и ремесленников, но безусловно
запрещало допуск к экзаменам (и, очевидно, вообще на службу)
детей мясников, врачей, прорицателей, рабов, преступников,
незаконнорожденных и т. д. Во всяком случае, никто из
чиновников-китайцев не принадлежал к этим категориям649.
Однако в ряде режимов раннего средневековья, строившихся
на аристократических принципах, исходный статус
поступающего в огромной степени определял его дальнейшую карьеру. После
падения Хань, в эпоху Южных и Северных династий в вопросе
поступления на службу доминировало происхождение. Все
фамилии, принадлежащие к элитному классу или были внесены в
списки и классифицированы по рангам пинь, теоретически
отражающим их заслуги. Этой классификацией сопровождалось
тогда же установленное деление всех должностей на ранги пинь или
бань. В Вэй, Восточной Цзинь и даже в цзеском Позднем Чжао
кандидатам в зависимости от их достоинств и личных качеств
присваивалась одна из 9 так называемых сянпинь («деревенских
категорий»), становившаяся как бы личным «знаком качества»
данного лица (будучи однажды присвоенной, она сохранялась
за ним навсегда, не изменяясь, обычно она была на 3-4 ступени
выше, чем тот ранг, который получал чиновник при вступлении
в службу и первом назначении). Этим с 220 г. в каждой
административной единице до уезда включительно занимались
специально назначенные лица чжунчжэн (обычно из числа отставных
чиновников), иногда разделяемые на старших-да и младших-сяо
и чжоуду на региональном уровне). Наличие этой категории было
обязательным условием поступления на службу. Эта система и
преобладала всегда в этот период, превращая чиновничество в
наследственную элиту. Система сянпинь была отменена только в
Суй при Вэнь-ди.
Отсюда же берет начало разделение чиновников в период
Северных и Южных династий в зависимости от
происхождения на «высокоблагородных» (цинван), «чистых» (цин) и «нечи-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 183
стых», причем «чистые» служили на чистых постах, выводящих
их на верхушку, а «нечистые» до смерти оставались в менее
престижных должностях, которое практиковалось также в Суй, что
облегчало карьеру родовитым. В Южных династиях III—VI вв.
обладание 2-й категорией давало аристократам занимать
«чистые» должности (главным образом высшие посты в столичной
администрации) и заступать на них еще в юном возрасте, тогда
как «холодные» ши могли поступать на службу только с 30 лет
и только после сдачи экзаменов. На Севере III—VI вв. для
некитайских династий был характерен курс на отбор чиновников «по
талантам», аристократия здесь в большей мере зависела от
двора и играла меньшую роль. В Сун отголоском этого деления на
«чистых» и «нечистых» было разделение чиновников на
«дворцовых» — чаогуанъ, «столичных» — цзингуань и прочих — сю-
аньжэнЬу что не означало места их службы в столице или при
дворе, а только указывало на качественную разницу в престиже.
В Юань о «нечистых» напоминала, похоже, такая категория как
шоулингуань — обычно чиновники низких рангов650.
***
Посмотрим теперь, каким же образом практика
комплектования элитных служилых групп в Китае и сопредельных
странах сказывалась на его составе по социальному происхождению.
В основе идеологии государственного управления и
государственной службы на традиционном Дальнем Востоке всегда
лежал принцип меритократии. На выдвижение достойных всегда
были теоретически обращены и система рекомендаций, и
система государственных экзаменов. Принцип всесословности при
выявлении талантов почти всегда подчеркивался и почитался
обязательным элементом отбора на службу. Тем не менее также
почти всегда основным фактором пополнения чиновничества
оставалось его самовоспроизводство. Однако ни с точки зрения
людей той культуры, ни объективно особого противоречия тут
не было. Принцип меритократии сам по себе означает только то,

184 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
что означает, подразумевая необходимость выдвижения в сферу
государственного управления наиболее достойных, т.е. самых
подходящих для осуществления управленческих функций —
способных, образованных и квалифицированных людей, а
вовсе не имеет в виду социального равенства, пропорционального
представительства различных социальных слоев, обеспечения
«равенства возможностей» или чего-либо подобного.
Затем, само понятие «достойного» далеко не обязательно
должно было связываться только с образованностью. В
различные исторические периоды и в разных обществах оно могло
зависеть как раз в большей мере от происхождения, сообщающего
индивиду такое качество, как «благородство». Не говоря уже о
том, что последнее имеет за собой некоторую объективную
основу, обусловленную фактором воспитания в кругу с
соответствующими правилами поведения и понятиями, оно обладает
безусловной реальной ценностью, коль скоро является таковой
в глазах людей с соответствующими понятиями об авторитете
начальника. (Например, русское местничество не было только
проявлением родовой спеси, а отвечало в свое время реальным
потребностям управления, требовавшим, чтобы начальник,
для того, чтобы руководить, был прежде всего авторитетен для
подчиненного.) Но в обществе, где абсолютным приоритетом и
высшей ценностью выступает знатность происхождения,
авторитетен тот, кто знатен. Следовательно, такое лицо объективно
являлось и наиболее подходящим на роль руководителя. На
некоторых этапах истории дальневосточных обществ там
исповедовался примерно такой же подход, так что считалось само
собой разумеющимся, что человек хорошего происхождения и
есть наиболее достойный кандидат в чиновники. Меритокра-
тический принцип этим не нарушался, пока не входил в явное
противоречие (а он мог и не входить) с результатами
деятельности отобранных таким образом лиц. Тогда он требовал, чтобы на
службу принимались и другие лица тоже, но, опять же, не
взамен всех выдвинутых по признаку хорошего происхождения, а
наряду с ними.

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 185
Однако на протяжении большей части истории собственно
китайских государств и значительных периодов истории
сопредельных стран «достойность» подразумевала всё-таки не
происхождение, а образованность и квалифицированность (что,
собственно, и составляет специфику традиционной
дальневосточной системы). Но и в этом случае объективного противоречия
между принципом меритократии и фактом самовоспроизводства
чиновничества не было, потому что наиболее образованными,
квалифицированными и подготовленными к делу
государственного управления людьми были, естественно, те, кто с детства рос
в этой среде, впитывая в себя соответствующие представления,
и имел возможность получить хорошее образование, то есть —
дети чиновников. Даже если бы факторов протекции и
возможности поступления на службу в обход конкурсных экзаменов не
существовало, то при прочих равных условиях именно выходцы
из служилых семей вполне естественным образом должны были
превалировать среди лауреатов.
Тем не менее социальный состав чиновничества разных
государств и династий ареала мог довольно сильно отличаться даже
в относительно спокойные времена стабильности каждого из
них, не говоря уже о периодах, наступавших после краха старой
и прихода к власти новой династии, когда могла иметь место
почти полная смена персонального состава элиты —
управляющего и образованного слоя. В глубокой древности и в самом Китае
господствовал аристократический подход к комплектование
государственного аппарата (в эпоху Позднего Чжоу почти все
крупные посты в центральных органах управления царств были
монополизированы аристократией), однако в период Чжаньго
наблюдается стремление ванов привлекать в качестве первых
советников лиц, не связанных с аристократией. Именно в эту
эпоху получил распространения институт странствующих
ученых — специалистов по управлению. Уже в первой половине V в.
один из советников чжаоского вана предложил законодательно
запретить аристократам занимать административные посты.
В царствах Чжао, Ци, Чу, Хань, Вэй, Янь не менее половины пер-

186 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
вых советников происходило из семей, не связанных с
аристократией тех царств, где они занимали эти должности. Общинная
верхушка требовала отменить систему наследственных
должностей. В 383 г. У Ци, глава администрации царства Чу
(странствующий ученый из Вэй, убитый потом у гроба вана) провел закон
об ограничении передачи должностей по наследственному рангу
знатности 3 поколениями. Аристократов переселяли, а их земли
передавали под непосредственное управление ванской
администрации651. Что касается среднего и низшего чиновничества, то в
VIII—III вв. до н. э. еще не было ранговой системы, чиновничество
активно пополнялось из удачливых военных, купцов, бродячих
ученых и представителей «сильных домов». В Хань большинство
рекомендованных (особенно в Поздней Хань) были выходцами
из семей чиновников652. Однако крупные посты могли занимать
даже купцы653. Происхождение высших чиновников (%) в целом
выглядит следующим образом654:
Периол
Ранняя хань
Поздняя
Хань
<
о
1—
ш
и
ей
78
117
jQ
X
21,8
49,6
X
СО
О
X
57,7
25,6
Τ
О
74
-
О
X
Η
и
ш
00
m
S
U-l
χ
10,1
12,8
В Цзинь к конце III в. когда система «деревенских категорий»
переросла в систему местничества, она стала автоматически
обеспечивать назначение на должности по родовитости, вследствие
чего доля представителей знати резко возросла. Эта тенденция
была поддержана и в период Южных и Северных династий,
когда в царствах, созданных кочевыми народами, родовой
аристократии принадлежала, естественно, ведущая роль, и
большинство чиновников происходило из этой среды (в Северном Вэй в
386-409 гг. китайцев среди дворцовых чиновников было 2 %, но
в 423-452 гг. они составляли 25% столичных чиновников и 40%

4. Комплектование и уровень самовоспроизводства элитных групп ♦ 187
правителей областей). В Сун (420-478 гг.) 48% шаншуланов
(секретарей ведомства чинов) принадлежали к императорской
фамилии, 36 происходили из аристократии и 16 — из незнатных
фамилий, но в Лян (505-556 гг.) на императорскую фамилию
приходилось только 18 %655.
В Тан подходящими кандидатами в чиновники считались
только члены семей ши. Дети и внуки чиновников преобладали во
всех государственных школах656. Даже в поздний период выходцы
из чиновной среды составляли около 3А всех кандидатов в
чиновники (на экзаменах)657. В Эпоху Пяти династий в составе высших
чинов также преобладали лица аристократического и чиновного
происхождения (из этой среды вышло 70% военных
губернаторов)658. Больше половины (52,7%) историков этого времени
происходила из служилых семей, причем в каждой последующей
династии доля выходцев из чиновников уменьшалась; в двух ранних
из них — Лян и Тан она выше половины (70 % и 61,1 %), а в Цзинь,
Хань и Чжоу — ниже (41,2%, 40% и 37,5% соответственно)659,
хотя в общем числе упоминаемых в текстах лиц таких 30 %660. Из
109 человек, известных по «Син у дай ши» и сдававших
экзамены, 64 происходили из служилых семей (55 принадлежали к
хорошо известным семьям), 2 из неслужилых и 45 были
неизвестного происхождения (но вполне вероятно — служилого, т. к. 17 из
них известны, несмотря на провал на экзаменах)661. Однако
одновременно в этот период очень заметно проявилась тенденция к
увеличению доли выслужившихся из военных (обычно простого
происхождения). В Поздней Тан из армейской среды
происходило 13 % генерал-губернаторов (цзедуши), в Поздней Хань — 41 %, в
954-9759 гг. (в Позднем Чжоу) — 61 %662.
Сунское время продолжило эту тенденцию и стало периодом,
когда стало даже хорошим тоном подчеркивать свое простое
происхождение. Эгалитарные тенденции простирались до того, что
ставился вопрос о несправедливости положения, при котором
столичные области дают 120-140 кандидатов на 1 млн дворов, а
окраинные — только 4. Среди получивших степень цзиньши
выходцы из неслужилых семей составляли 56-58 %. Если в Тан двад-

188 · Волков св. Элитные группы традиционных обществ
цать знатнейших кланов (в деревнях кланы заботились о доступе
в ряды чиновничества своих представителей, чья учеба нередко
оплачивалась из клановых средств, для чего выделялись
специальные поля) не сдавали позиций на протяжении трех веков, то за
первые 100 лет Сун высоких постов добились представители
только двух семейств663. В целом в «классический» период картина (по
биографиям в династийных историях) выглядит так664:
Происхождение
Чиновная знать
Служилые семьи
Неслужилые семьи
Неизвестно
Тан
(756-906 ГГ.)
68,8
14,5
13.8
2,9
«Пять
ДИНАСТИЙ»
20,9
26,1
50,0
3,0
Сун
(960-1126 ГГ.)
23.5
28,0
46,0
2,5
В поздней Сун (1127-1279 гг.) выходцы из неслужилых семей
(не имевших чиновников ни в одном из трех предшествующих
поколений) составили среди цзиньши в 1148 г. 56,3 %, а в 1256 г. —
57,9% (правда, в Сун прохождение провинциальных экзаменов
было просто пропуском к столичным, а не доступом к занятию
низших должностей, как в Мин и Цин, и часть лиц, отнесенных к
«неслужилым» в Сун были потомками обладателей низших
ученых степеней)665. В Цзинь китайцы составляли только 50%
чиновников, чжурчжэни — 42, а остальные — кидани и бохайцы666,
поэтому степень потомственности чиновничества (за счет почти
поголовной наследственности чиновников-чжурчжэней) была
выше, чем в Сун. Еще в большей мере это относится к Юань.
Военные чиновники там официально разделялись на
«наследственных» (командующие, их заместители, помощники командиров
вей, тысячники и их помощники, военные судьи в вей и тысячах,
сотники с действительными должностями) и «обращающихся»
(остальные столичные и провинциальные). Последние, однако,
назначались из рядов «наследственных», так что в целом военное
чиновничество было самовоспроизводящимся667, а гражданское
самовоспроизводилось примерно в той же степени, что в Цзинь.

4. Комплектование и уровень самовоспроизводства элитных групп ♦ 189
Весьма полные данные собраны в западной науке о
происхождении чиновников Мин и Цин. Для этих эпох семьи, из
которых происходили чиновники, можно разделить на несколько
категорий: А — не имели в 3-х поколениях ни одного
обладателя степеней, В — имели шэнъюаней (для Цин и цзянъшэнов),
но ни одного чиновника или обладателя высших степеней (они
могли быть субчиновниками или состоять на частной службе),
С — имели чиновников и обладателей высших степеней (а для
Мин в т. ч. цзянъшэнов), Д (в числе С) — имели чиновников
первых 3 рангов. Надо иметь в виду, что в это время чиновничество
комплектовалось не только обладателями степени цзинъши, но и
лауреатами провинциальных экзаменов и обладателями ученых
степеней цзюйжэнь, цзяньшэн и гуншэн, а в Цин также и шэнъю-
анями-сюцаями, получившими должности после определения в
Государственный Университет. На материалах большого
исследования668 было установлено, что в Мин в целом 50 % цзинъши
происходили из неслужилых семей (доля их уменьшалась с 58,2 %
в XIV-XV вв. до 44,5 % в конце XVI — начале XVII в.), причем из
семей категории А — 47,5 %, в Цин выходцы из неслужилых
семей составляли в целом 37,2 % (доля их уменьшалась с 42,8 % в
середине XVII в. до 35,5 % в XIX в.), причем из семей категории
А — 19,1 %. На протяжении всего минско-цинского периода доля
выходцев из простолюдинов плавно и неуклонно снижалась, так
что в итоге они составили 42,3 % всех цзинъши XIV-XIX вв. (из
категории А — 30,2 %). Выходцы из семей чиновников 1-3
рангов никогда не превышали в Мин 8-9%, а в Цин — 11-12%, за
оба периода их было всего 5,7 %. В среднем выходцев из низших
служилых семей было 23,7 %, из средних 26,2 % и высших 7,2 %
цзинъши (см. таблицы 66-67669). Что касается цзюйжэней и гун-
шэнов, то в XVIII в. 45,4% их происходили из простолюдинов
(категории А — 16,0 %), а в XIX в. — 45,1 % (категории А — 20,1 %)
(см. табл. 68670). Среди шэнъюаней выходцы из простолюдинов
(категории А) составляли 74,8% в Мин и 53,0% в Цин671). При
этом в Мин до 40 % цзинъши происходили из социальных групп
специального статуса672).

190 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
С 1562 г. в Государственный Университет разрешено было
принимать за плату, в результате чего в 1620-1649 гг. около 46 %
высшего чиновничества происходило из средних слоев. Среди
высших чиновников Китая в 1590-1683 гг. из чиновных семей
происходило 64%, в 1684-1780 гг. — 32%, в 1781-1900 гг. — 58%,
при этом в Цин 20,6 % высших чиновников были маньчжурами
(в том числе около 3% незнатные), 49,7% — китайцами из
чиновных семей и 29,7 % — из неслужилых673. По сравнению с Мин
доля выходцев из неслужилых семей (составлявшая там 47%)
среди обладателей высших степеней в Цин резко снизилась и не
превышала 20 %674. Около 20 % были чиновниками в третьем-чет-
вертом поколении675. По одному из исследований из 915
лауреатов экзаменов с 1662 по конец Цин 609 (67 %) имели
отца-обладателя степени, у остальных (кроме 14 %) степень имел дед, прадед,
либо прапрадед676. По материалам некоторых кланов эпохи Цин
выясняется, что со временем доля обладателей степеней,
имеющих таких же отцов, постоянно растет677, причем у старших
братьев показатель наличия степеней существенно выше678.
Однако в большинстве многочисленных кланов процент
обладателей степеней и чиновников от поколения к поколению неуклонно
и сильно падает (от 80-90 до 18-20% за 8-9 поколений, от 40 до
1-12 % за 12 поколений), что говорит о том, что внутри них
выделяются чиновные и нечиновные семьи679. В Тайпинском
государстве к шэньши> помещикам и торговцам принадлежали 24 из
65 высших руководителей, но чиновники местной
администрации сянгуани часто назначались из числа местных шэныии680.
В целом чиновничество действительной службы и
примыкающие к нему категории: обладатели рангов и титулов,
субчиновники и обладатели ученых степеней, дающих право занимать
должности действительной службы (т. е. для Мин всех степеней
выше шэнъюань-сюцай, а для Цин еще плюс шэнъюани-сюцаи>
посланные в Государственный Университет и получившие
должности681) комплектовалось из своей собственной среды (т. е. лиц
этих же категорий) в 1371-1610 гг.на 52,4%, в 1652-1703 гг. — на
76,4%, в 1822-1868 гг. — на 85,1 % и в 1871-1904 гг. — на 83,3 %682.

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 191
Так обстояло дело в самом Китае, где бюрократическо-эгали-
тарная традиция сдачи всесословных экзаменов как в идеале
основного канала пополнения чиновничества была «родной» и
соблюдалась наиболее строго. В других же странах Дальнего
Востока и Юго-Восточной Азии, где она была заимствована из Китая и
перенесена в общество с аристократической традицией, степень
самовоспроизводства чиновничества повсеместно была в целом
выше, чем в Китае. В Японии указ 676 г. разрешал поступать на
службу лицам любого сословия, как выходцам из кланов, так и
простонародью, однако в указе 682 г. говорилось, что кандидата
не следует рекомендовать даже если он «деятелен и способен», но
«происхождение его не выяснено»683. Реально высшее
чиновничество (1-3-го рангов) комплектовалось исключительно из
представителей самых знатных и влиятельных аристократических
родов (Фудзивара, Накатоми, Ки, Абэ, Оотомо, Сога-Исикава,
Мононобэ-Исоноками, Тадзихи и др.), среднее (4-5-го рангов) —
также и из иммигрантских родов, низшее (6-8-го, а тем более
9-го рангов) — также и из отдельных простолюдинов, по
различным причинам пожалованных рангами684. В Бохае высшая часть
чиновничества формировалась из аристократических родов, но
в целом оно могло пополняться за счет местных вождей,
субвождей, и вообще лиц незнатного происхождения вплоть до
простых общинников685. Всё крупное чиновничество Си Ся
происходило из знатных старшинских семей и в небольшой части из
китайцев. В школах, как правило, обучались выходцы из той же
среды686.
В Корее до X в. высшее чиновничество законодательно
комплектовалось исключительно членами аристократического
сословия чинголъ, хотя низшее, начиная уже с периода Силла, до
XV в. довольно широко пополнялось из выслужившихся солдат
и субчиновников-канцеляристов, т. е. из свободных
простолюдинов. В эпоху Коре даже среди высших чиновников выходцы из
неслужилых семей (в т. ч. и неполноправных) составляли в
среднем 44,67 %, а в некоторые периоды — свыше половины, достигая
63,2 %687, причем среди чиновников из служилых семей в среднем

192 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
43,1 % имели только отца-чиновника. Многие из этих
чиновников имели братьев-чиновников (19,5%) и сыновей-чиновников
(43,9%), причем в большинстве высоких рангов688. Доля
выходцев из простонародья увеличивалась обычно в периоды,
насыщенные войнами, и неизменно падала во времена, когда, с одной
стороны, не велось активных боевых действий, а с другой —
строго соблюдалась обязательность сдачи экзаменов, ибо людям
низкого происхождения неизмеримо легче было выслужиться на
войне, чем получить подготовку, необходимую для сдачи
экзамена. Экзамены, создающие, казалось бы, возможность
беспристрастного отбора и юридическое равенство, на самом деле
являлись как раз наиболее действенным заслоном на пути в
чиновничество для простолюдинов. Внутренняя нестабильность также в
огромной степени содействовала социальной мобильности, так
как, во-первых, в этом случае сразу падала степень строгости
соблюдения обязательности экзаменов, во-вторых, центральная
власть, борясь с центробежными настроениями и
группировками знати, становится заинтересована в создании опоры из
выходцев из низов, не связанных со знатью родственными узами.
В период династии Ли сдавать экзамены и становиться
чиновниками также могли в принципе все лица, независимо от своего
социального статуса (не допускались преступники, дети
коррумпированных чиновников, дети и внуки вышедших замуж вдов и
дети от наложниц), вплоть до ноби (и в XV-XVI вв. такие случаи
имели место), но со временем их становилось меньше. В 1537 г.
было запрещено сдавать экзамены торговцам и ремесленникам,
а с XVII в. (при неотмененном праве) случаи сдачи гражданских
экзаменов простолюдинами практически не встречаются
(военные они сдавали и после этого времени)689. Среди сдавших
экзамены на ученые степени с 1421 по 1630 гг. в целом 24 % были
сыновьями лауреатов гражданских экзаменов (т. е. чиновников,
получивших должности путем экзаменов), 37,1 % имели таких лиц
среди «4 предков» (отец, оба деда и прадед по отцу) и 48,2 % —
среди других предков, а 51,8 % не имели вовсе690. Это не значит,
впрочем, что все последние происходили из неслужилых семей,

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 193
т. к. их предки могли получать должности и иным путем. Причем
доля их в целом постоянно снижалась (с 81,6 % в первой половине
XV в. до 39,5 % в начале XVII в.). В целом за весь период династии
Ли из 30 001 сэнвонов и чинсау положение отцов которых
известно, у 12837 человек (42,79%) отцы были гражданскими, у 3025
(10,08 %) — военными чиновниками, у 7 990 (26,7 %) —
учащимися, у 6 101 (20,3 %) — юхак (неслужилыми конфуцианцами) и у
48 (0,1 %) — прочими (в основном принадлежащими к сословию
чунъинов). Хотя абсолютное большинство сэнвонов и чинса
происходили из служилых родов, со временем доля лауреатов,
имевших отцов-чиновников, уменьшалась за счет юхак и учащихся,
т.е. представителей низших слоев янбанского сословия691.
Во Вьетнаме в XI в., в условиях проведения конкурсов
чиновниками часто становились богатые крестьяне и особенно их
дети, которым отцы дали образование, т. к. рост
государственного аппарата обеспечил спрос на чиновников, однако в целом при
династии Ли (1010-1225) среднее чиновничество становилось
постепенно закрытой группой, т. к. его детям было гарантировано
(хотя не всем) поступление на низшие должности. При династии
Чан (1226-1400) принадлежность к чиновничеству (в т. ч.
военному) была фактически наследственной. Источники прямо
сообщают, что дети ранговых чиновников шли служить чиновниками.
Подготовка лауреатов конкурсов и, следовательно,
комплектования гражданского аппарата с самого начала стала
наследственным занятием определенного круга родов, поставлявших
гражданских чиновников, которые к XV в. стали хранителями
политического опыта, традиций образования и службы. Почти все их
представители были высокообразованными людьми, оказывали
взаимную помощь, заключали межродовые браки, имели
большие библиотеки и вели семейные записи, фиксировавшие
достижения членов рода. Они, по-видимому, обладали и частными
землями, позволявшими достаточно долгое время не посылать
представителей рода на службу. Как и везде, при крупных
переменах в политической жизни состав чиновничества мог
существенно обновляться (в частности, при установлении новой династии

194 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
Поздних Ле в начале XV в. значительная часть чиновников
состояла из недавних крестьян)692, однако положение потомственных
родов гражданских чиновников в целом более устойчивым, чем
военных, потому что сложность и важность выполняемых ими
функций обеспечили им определенную неприкосновенность.
При многочисленных потрясениях XV-XVIII вв. истребляли
друг друга военные клики, а гражданский аппарат
сравнительно мирно переходил на службу новым правителям, и ни одно из
них не сопровождалось массовыми репрессиями в отношении
гражданских чиновников, а главное — их родов. Из 1437
лауреатов конкурсов высшего уровня тиенгии (цзиныии) с 1442 по
1592 гг. не менее 360 (25 %) принадлежали к родам, чьи
представители получали эту степень из поколения в поколение. С другой
стороны, военное чиновничество носило не менее клановый
характер; например, в XVI в. в командовании столичной гвардии
насчитывалось более 200 прямых родственников семьи Нгуенов
из Тонгшона693. По-видимому, степень самовоспроизводства
чиновничества во Вьетнаме была не меньшей, чем в Корее.
Система комплектования чиновничества в традиционных
обществах Дальнего Востока специфична не только присутствием
в ее составе такого уникального элемента, как экзамены на
ученые степени, но и совокупностью путей поступления на
службу. Отдельные из них обычны и для комплектования
чиновничества в других странах, но в таком сочетании больше нигде не
встречаются. Для мусульманских ближневосточных и
европейских традиционных обществ до создания регулярного
государственного аппарата (когда принимаются специальные законы о
государственной службе, предусматривающие четкий порядок
поступления на нее с ориентацией на получение определенного
уровня образования или практической подготовки) чаще всего
характерно вообще отсутствие каких-либо общих правил, и
прием производится по непосредственному усмотрению монарха
или его доверенных лиц.
Дальневосточные и европейские традиционные общества
весьма интересны для сравнения по уровню самовоспроизводства

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 195
элитных групп, прежде всего служилого сословия. В этом аспекте
разница между дальневосточными обществами и европейскими
как раз не такая большая, как это иногда полагают, несмотря на
то, что в Европе все дети автоматически наследовали статус
родителей, а на Дальнем Востоке в большинстве случаев доступ в
служилое сословие был официально в равной степени открыт для
лиц любого происхождения (кроме неполноправных социальных
групп). Естественно, что любое привилегированное сословие или
группа неизбежно желают передать по наследству свои титулы,
имущество и т.д., а дети их всегда стремятся занять место своих
родителей. При этом члены этого сословия обладают
сравнительно более существенными возможностями помочь им в этом.
Учитывая, что дальневосточное чиновничество составляло
менее 2 % населения, то даже при половинной доле в нём
выходцев из того же слоя (а как мы видели выше, даже в самое
«демократическое» сунское время даже через экзамены поступало
лишь чуть более половины выходцев из неслужилых семей, а
во всей массе чиновничества, с учетом поступивших по праву
«тени», их должно быть еще меньше), вероятность стать
чиновником для них была в 100 раз выше, чем для простолюдина. Так
что степень самовоспроизводства дальневосточного
чиновничества была чрезвычайно высока. Европейское же дворянство,
в свою очередь, всегда довольно широко пополнялось извне.
Играли роль самые разные факторы: число детей в европейских
семьях было несколько ниже, значительно большей была
смертность европейских дворян (как сословие преимущественно
военного и благодаря поединкам, уносившим огромное число людей
цветущего возраста), наконец, государственный аппарат
(основной канал аноблирования в европейских странах) в этих странах
увеличивался значительно быстрее, чем в дальневосточных.
Степень самовоспроизводства персонального состава
непосредственно государственного аппарата в Европе была гораздо
меньше, чем в странах традиционной дальневосточной
системы. Во-первых, в Европе регулярный аппарат государственного
управления появляется значительно позже, чем в бюрократиче-

196 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ских деспотиях Дальнего Востока, но развивается гораздо
интенсивнее, во-вторых, число детей в семьях чиновников в Китае и
сопредельных странах за счет полигамии было несколько больше.
Так что если в Европе элита имела меньше детей, чем требовал
аппарат, то в Китае количество мест в государственном
аппарате увеличивалось медленнее, чем число детей элиты694. Правда, в
странах традиционной дальневосточной системы высшее
сословие, эквивалентное европейскому дворянству, и исчерпывалось
чиновничеством, а в Европе чиновничество составляло лишь
часть высшего сословия. Но с учетом этого обстоятельства и всё
европейское служилое сословие (в немалой степени за счет
социальной мобильности через государственный аппарат, игравший
большую роль в деле аноблирования) по степени
самовоспроизводства вполне сопоставимо с дальневосточным.
ДРУГИЕ АЗИАТСКИЕ ОБЩЕСТВА
В странах Юго-Восточной Азии
государственно-патриархального типа, комплектование элитных служилых групп
происходило главным образом на наследственной основе. Местные
правители и аристократия непосредственно воспроизводили
себя, но и поступление в состав чиновничества чаще всего также
определялось происхождением и родственными связями
(экзаменов не существовало даже в наиболее развитом в
бюрократическом смысле Сиаме). Во всех них широкое распространение
имело наследование не только принадлежности к чиновничеству,
но и конкретных должностей, занимаемых предками и
родственниками. В этих странах существовало три основных источника
комплектования чиновничества.
Во-первых, поскольку централизованное государство там
складывалось на аристократической основе, то формирование
чиновничества шло по пути превращения в государственных
чиновников центрального аппарата высшей аристократии, а в
провинциальных — местных владетелей. И те, и другие, легально

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 197
или фактически передавали чиновничий статус (а часто и
конкретные должности) своим потомкам, и, таким образом,
большинство чиновничества там всегда происходило из собственной
среды, которая в то же время была аристократической. Так
обстояло дело и в Сиаме, и в Ангкоре (где представители
шиваистской элиты присвоили право на занятие должностей, которые
фактически становились наследственным в их кланах), в Пагане
и государстве Конбаунов (где на местах посты занимала
родовая верхушка, которая, сохраняя права своего рода на местную
должность, поставляла кадры и в верхние слои чиновничества;
именно с ней роднились члены правящего рода и в Матараме695.
В бирманском государстве Конбаунов и Матараме должности
основного звена провинциальных чиновников мьотуджи и бу-
пати обычно сохранялись в семье в течение нескольких
поколений (причем в государстве Конбаунов право наследования было
распространено в случае отсутствия прямых наследников на
довольно широкий круг родственников, в ряде случаев пост
передавался в 5-7 поколениях)696. Примерно такую же природу
имели провинциальные чиновники в Лансанге. В Сиаме и
Камбодже степень наследственности низших должностей была в целом
ниже, но тоже довольно велика. Для высших должностей степень
наследования была везде ниже (вследствие того, что правители
замещали их по своему усмотрению), но всё-таки в целом
сохранялся клановый характер их занятия697.
Разумеется, в периоды завоеваний, смут и переворотов
состав чиновничества мог единовременно радикально меняться,
но по прошествии некоторого времени эти новые люди также
закрепляли свой статус за потомками. Характерный пример этого
дает средневековый Таиланд. В Аютии (Сиам) хотя официально
наследовался только род деятельности, а не должности,
последние к середине XVI в. фактически стали наследственными. Но
в 1629-1656 гг. более 1000 высших чиновников было казнено, и
стал опять наследоваться только чиновничий статус, в 1657-1688
на должности стали назначаться иностранцы. Но уже в первой
половине XVIII в. должности снова стали строго наследственны-

198 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ми. Но вследствие многоженства число детей чиновников
превышало число вакансий. Поэтому по указу 1740 г. чиновниками
могли становиться только потомки первых министров по мужской и
женской линии. Остальные чиновники дослуживали свой срок
без права передачи своего статуса детям, которые переходили в
податное состояние. Но в ходе войн с Бирмой много чиновников
погибло, и в 1782 г. новой династии Чакри пришлось
формировать чиновничий корпус заново. В 1784 г. было разрешено
становиться чиновниками простолюдинам (явочным порядком это
происходило еще сразу после 1767 г.) Но высшие посты были
поделены между несколькими могущественными семьями,
состоящими в родстве с королем. Так продолжалось до конца XIX в.,
когда законы о службе, существовавшие с середины XV в. были
отменены698.
Более того, часто для чиновника первичным было его
положение как местного владетеля. В частности, в Пагане главы об-
щин-каруинов — представители аристократии, включались в
административный аппарат как отвечающие за сбор налога в
низовой ячейке, в государстве Конбаунов местные лидеры также
в процессе создания централизованного государства
конституировались как чиновники (местная единица мьо во главе с туд-
жи первоначально представляла собой укрепленный населенный
пункт, а с ослаблением центральной власти превратилась в
феодальное владение, а мъотуджи — в наследственного владетеля
округи. С укреплением центральной власти в XVII в. они стали
постепенно включаться в систему государственного управления,
оставаясь в реальности не столько чиновниками
государственного аппарата, сколько феодальными владетелями, при вступлении
в должность являясь ко двору для присяги699. В Аютии (Сиам)
низшие посты в провинции заняли бывшие темники, тысяцкие,
сотники700.
Во-вторых (особенно в более примитивных обществах)
чиновничество широко комплектовалось непосредственно из числа
общинной верхушки. В частности, в Раннем Матараме низшие
чиновниками-ралшнта, ведающие делами общины и осущест-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 199
вляющими ее связь с центральной властью, были тесно
связаны со старейшинами-рама и происходили из той же среды701.
В Ангкоре с завоеванием монских земель в созданный для их
эксплуатации налоговый аппарат стали привлекаться десятские
и старейшины домовых общин, которые в XI в. переходили в
низший слой чиновничества702. В Сиаме слой деревенской
верхушки (она платила подати и несла повинности как простолюдины и
представляла собой промежуточный между низшими
чиновниками с сактина 400 и крестьянами с сактина 25), выполняя
низшие управленческие функции и продвигаясь по службе, могла
попасть в чиновники, представляя собой едва ли не
единственное проявление социальной мобильности в обществе703.
В-третьих, правители государств Юго-Восточной Азии имели
обыкновение приближать к себе разного рода маргиналов,
доказавших свою преданность, в т.ч. авантюристов-иностранцев, но
в общей массе чиновничества их было немного (хотя люди
именно такого типа обычно бросаются в глаза). Могли становиться
чиновниками и отличившиеся простолюдины, но, в отличие от
стран традиционной дальневосточной системы, это явление не
было распространенным. В Пагане, например, общинник,
получив монастырское образование или отличившись на войне, мог
получить должность. Простолюдинами были и некоторые
главные военачальники (один был хорошим пловцом, другой —
известным собирателем плодов с высокой пальмы-тодди, третий —
беглым мусульманином). Но еще более головокружительную
карьеру делали рабы или даже преступники, чем-либо привлекшие
внимание правителя и доказавшие ему свою преданность. Однако
за счет лиц, не связанных с каруинами (разросшимися общинами,
из которых состояло государство): из иноэтнического населения,
из приближенных (не родственников) правителя, из выдвинутых
в силу буддийской учености или военной доблести
чиновничество формировалось в основном в столице и ее округе704.
Хотя эти страны в некотором отношении стоят посередине
между аристократическими европейскими монархиями и
бюрократическими дальневосточными деспотиями (представляя со-

200 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
бой централизованные деспотии, но базирующиеся не столько
на бюрократическом, сколько на аристократическом начале), но
в отношении степени самовоспроизводства служилого сословия
стоят на первом месте, уступая разве что кочевым и кастовым
государствам и опережая по этому показателю как страны
традиционной дальневосточной системы, так и европейские. В кочевых
обществах, где родовая знать была четко отделена от массы, и
кастовых обществах степень самовоспроизводства была, естественно,
наивысшей, даже должность общинного старосты (в частности, в
Пенджабе) была наследственной705. Однако и в Индии в течение
долгого времени социальные границы не были абсолютно
непроницаемы, известны случаи, когда даже правители были выходами
из низших слоев, даже рабы иногда могли войти в состав крупных
землевладельцев, лишь после XIV в. нет сведений о пополнении
слоя феодалов людьми рабского состояния706.
Мусульманские общества, по идее эгалитарные, в целом
отличались наименьшим уровнем самовоспроизводста элитных
групп. Фактически гражданские должности в ряде случаев могли
наследоваться, кроме того, наследование социального положения
имело место в среде иранского служилого элемента,
традиционно поставлявшего кадры для гражданского аппарата и Халифата,
и возникших на его развалинах государств.
В государстве Фатимидов при крайне слабом развитии, если
не полном отсутствии наследования положения в военной среде
(передача по наследству военных должностей получила в Египте
значительное развитие лишь в последующие периоды), низшие
гражданские должности обычно наследовались; наследовались
и некоторые высшие должности, например, должность
главного судьи (династия кадиев Нуманов прослужила более 80 лет).
Лишь в последние годы существования государства наметилась
тенденция целенаправленно готовить наследственную элиту
(встречаются сведения об отряде молодых людей, сирот воинов,
эмиров и государственных лиц, обучаемых военному делу, но он
просуществовал не более 10 лет, равно как и школа, куда были

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 201
отобраны 3 тыс. детей воинов и которая была создана за 18 лет до
падения государства)707.
В тех мусульманских государствах, которые были созданы
тюркской знатью, сохранялось представление о сословной
иерархии, однако и в них социальная мобильность была достаточно
велика. Хотя Сельджукидами социальная мобильность не
поощрялась (существовало мнение, что «каждая категория людей
имеет предназначенные ей пути и дороги, и каждое сословие
занимает положение и должность согласно тому, что говорил
всемогущий»), в действительности бывшие рабы часто делались
эмирами и занимали видные должности в государстве. Известны
случаи передачи должности раиса (градоначальника) в Дамаске,
в Халебе известна целая династия судей-кадиев. Для суннитского
населения путем в ряды духовенства или чиновничества могло
служить обучение в медресе708. В Сельджукском султанате
должности формально не были наследственными, но часто должности
передавались по наследству, поскольку высшие сановники
старались передать их детям и родственникам. Это было естественно
прежде всего в тех областях, где от человека требовались
специальные знания709. Поэтому неудивительно, что при Сельджуках
представители старинных иранских фамилий обычно
наследственно являлись гражданскими чиновниками, улемами, дерви-
шескими шейхами и др.710
Но в целом низкое происхождение в мусульманских странах
не было препятствием для занятия высоких должностей (в
государстве Хорезмшахов выходцы из низов иногда достигали даже
воинского звания малика, командующего отрядом в 10 тыс.
воинов)711. Для ряда же специфических элитных военных групп
(таких, как гулямы и мамлюки) наследственное пополнение их
рядов было в принципе невозможно. Мамлюкская гвардия
всегда пополнялась за счет новокупленных рабов иноземного
происхождения, и вопрос о наследственности положения ее членов
просто не стоял. Причем это имело место даже в том случае,
когда мамлюки сами превратились в господствующий слой, создав
свое государство Мамлюков в Египте. На протяжении более чем

202 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
двух с половиной веков своего существования и даже позже, при
власти османов, мамлюки так и не превратились в
наследственную группу, пополнявшуюся естественным путем. Мамлюки,
как правило, не имели жизнеспособного потомства, а детей от
браков с египетскими женщинами не считали равноправными и
допускали в свои ряды крайне редко. Каждое новое поколение
мамлюков почти целиком завозилось извне (причем нередко это
были даже не рабы, а поступившие добровольно). Не было у них
и наследственной аристократии, все беи выходили из
выслужившихся рядовых712.
До крайней степени принцип неприятия наследственного
пополнения элитных групп был доведен в Османской империи.
Османская элита не имела даже фамилий, которые были
совершенно излишне и даже могли повредить. В этом обществе
единственным критерием выдвижения служила доказанная верность
правителю и вере, для занятия самых высших государственных
должностей не требовалось никаких предварительных условий:
ни грамотности, ни благородства, ни кастовой принадлежности
или имущественного ценза, любой правоверный — даже раб,
евнух или ренегат-иностранец — мог стать пашой и великим ве-
зиром. С другой стороны, сыновья военно-служилой знати
категорически не допускались на должности своих отцов, они могли
начинать службу лишь в качестве рядовых спахи, но в
большинстве случаев вовсе покидали военную службу и, как правило,
избирали ученую карьеру или службу в гражданском аппарате713.
Большинство везиров и других сановников было греками,
славянами и албанцами (при Сулеймане Великолепном 8 из 9 великих
везиров были исламизированными славянами), они же
составляли самый заметный элемент при дворе и в правительстве, из них
состоял костяк армии (в Алжире к 1588 г. среди капитанов флота
две трети были европейцами-ренегатами)714.
Большинство разноплеменных сановников империи по
происхождению были крестьянами или даже рабами. Такой состав
турецкой элиты бросался в глаза современникам: арабская знать
считала ее варварами, грубой деревенщиной, никогда не знавшей,

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 203
что такое учтивость и культура, а в Европе на нее смотрели как
на беглых крестьян, возомнивших себя вельможами. Отсутствие
понятий о личном и сословном достоинстве позволяло
правителям Османской империи обращаться со своими сановниками,
как с рабами. Из 200 великих везиров XV — начала XIX в.
около 20 были казнены, из 30 правивших Алжиром деев (1671-1818)
14 были убиты при смещении, при Сулеймане Великолепном
(1520-1566) ко двору ежедневно доставлялось по 40-50 голов
казненных за государственные преступления715.
В значительной мере комплектовались на наследственной
основе только тимариоты — рядовые военно-служилые люди
(эквивалент европейского низшего дворянства), составлявшие
конницу (сипахи) и отчасти младший и средний гражданский
персонал. Тимариоты также большей частью были выходцами
их крестьян, но, поступая на военную службу, они полностью
порывали с родной средой, семьями и становились
профессиональными военными, целиком посвящая себя новой карьере716.
В первые века в состав тимариотов часто попадали
отличившиеся члены крестьянского и племенного ополчений, рядовые члены
мусульманских братств и др. Когда численность сипахи
возросла, а фонд земель сократился, попасть в их ряды стало труднее,
произошло более строгое сословное обособление тимариотов,
появился слой очередников, проводились «чистки» при которых
отдельные сипахи лишались владений в том числе и под
предлогом, что они не являются потомственными тимариотами, а в
дидактических трактатах XVI-XVII вв. стала звучать мысль, что
непозволительно реайе садиться на коня и брать в руки меч717.
Кадры для религиозно-судебного и административного
аппарата поставляли сельские нотабли и патрицианская буржуазия
(айаны) — знатные городские фамилии, которые из поколения в
поколение передавали престиж знания, благочестия и
рафинированной культуры. Но они никогда не имели доступа к власти,
даже в тех случаях, когда профессиональным бюрократам
удавалось войти в круг пашей (в XVIII — начале XIX в.), они не играли
заметной роли718. Что касается духовенства, то оно могло иметь

204 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
самое разное происхождение, и в некоторой мере
самовоспроизводилось. В Египте, например, при Османах улемы происходили
как из богатых, так и бедных семей, часть была
потомственными улемами, часть — выходцами из горожан и крестьян, причем
самые крупные и выдающиеся улемы происходили из крестьян
(из 15 главных шейхов мечети ал-Азхар 14 происходили из
провинции, главным образом из деревень). Среди занятий
родителей шейхов или их самих часто встречаются такие, как владелец
бани, торговец пряностями, ювелир, шелкоткач, столяр,
часовщик, маслодел, переплетчик, кирпичник, красильщик, мыловар,
продавец молока и т. п. В то же время сыновья многих шейхов
становились торговцами и ремесленниками719.
В отличие от Турции, в Иране при Каджарах, напротив,
сформировалась наследственная господствующая прослойка,
поставлявшая кадры для административного, религиозно-судебного и
военного аппарата, которая гордилась своими знаниями и
рафинированной культурой (как она понималась со времен
средневековья). Это касалось и духовной элиты: хотя духовным лицом мог
быть всякий, получивший соответствующую подготовку, многие
духовные семьи породнились между собой, и из поколения в
поколение их представители достигали наивысшего положения
среди шиитского духовенства. Это не означало, впрочем, полной
замкнутости элитных групп. Так, многие лица незнатного
происхождения, пользовавшиеся доверием наследника после его
вступления на престол могли оказаться во главе администрации, а в
начале XIX в., когда был взят курс на формирование европейски
образованного чиновничества нового типа, в его составе
оказались люди самого разного происхождения (хотя большую часть
составляли представители землевладельческой элиты)720.
В мусульманских странах, таким образом, отчасти
наследственным было комплектование только отдельных элитных
групп, в то время, как по общему правилу наследование статуса,
как и в дальневосточных обществах, не допускалось. Однако в
последних, благодаря существованию механизмов, регулирующих
пополнение элитных групп прежде всего по принципу образо-

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 205
ванности и компетентности, самовоспроизводство их (поскольку
этот принцип обеспечивал преимущество потомственным
чиновникам) находилось на достаточно высоком уровне. В
мусульманских же странах, где выдвижение осуществлялось в
основном произвольно, степень самовоспроизводства этих групп была
в целом гораздо ниже, хотя были многочисленные исключения,
связанные с ролью в ряде государств тюркской племенной знати
или местного иранского элемента.
***
Одним из явлений, встречающихся в социальной практике
традиционных обществ, было доминирование в системе
государственного управления, вооруженных силах или
землевладении ограниченного числа наиболее знатных или наиболее
влиятельных родов. Имеется в виду ситуация, при которой такие
роды, составляя незначительное меньшинство всех родов,
принадлежащих к высшему сословию в данной стране, занимают
своими представителями большинство или значительную часть
высших государственных и военных должностей (иногда даже
вообще всех чиновных должностей), либо концентрируют в
своих руках большую часть национального богатства. Это
явление не носит всеобщего характера и не является непременным
атрибутом даже всех аристократических обществ (практически
не наблюдается в обществах бюрократических), но в той или
иной степени встречается достаточно часто. По большинству
традиционных обществ конкретных исследований на этот счет
не проводилось, по многим (в частности, древним обществам
Ближнего Востока) вообще нет достаточного материала, но по
некоторым общая картина вполне ясна или даже имеется
надежный статистический материал, что позволяет судить о
распространенности этого явления.
Весьма ярко тенденция концентрации власти в руках
ограниченного числа родов проявилась в Риме, где само понятие
знатности было связано с занятием представителями рода вые-

206 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ших должностей. Число знатных родов, впервые появившихся в
списках консулов и цензоров в течении 50 лет от войны с
Ганнибалом до окончания войны с Персеем было крайне
незначительно; 15-16 высокоаристократичных родов удержались в течение
следующих двух столетий и даже до конца Республики. Хотя и к
плебейской знати добавлялись новые роды, но старинные (Лици-
нии, Фульвии, Атилии, Домиции, Марции, Юнии) преобладали в
течение трех столетий721.
К началу Второй Пунической войны 10 бывших трибунов
достигли консульства, а за следующие 150 лет — более 50 и
столько же — преторства. Более того, около 75 % трибунов, ставших
консулами, принадлежали к родам с предшествующими
поколениями госслужбы. Из приблизительно 48 патрицианских
родов, известных в V в. до н. э., только 16 имели консульство после
366 г., из них 3 имели его только однажды или в течение одного
поколения, а 3 других исчезли из общественной жизни в
течение столетия или больше. Из родов, успешных в раннереспу-
бликанский период только 12 оставались такими после 366 г., но
их члены занимали 80 % консульств, занимаемых патрициями
и 45 % всех. Пять самых успешных родов занимали более 25 %
всех высших должностей и более 45 % занимаемых патрициями.
В течение 1-й половины I в. до н. э. только 8 патрицианских
родов имели консульство, и только 5 из них — более 1 раза. Одни
Корнелии дали почти половину всех патрицианских родов-кон-
сулодержателей.
Хотя всего имелось более 80 плебейских родов, занимавших
консульства с 366 до 49 г. до н. э., и не проходило и 10 лет в этот
период, чтобы консульство впервые не получал новый
плебейский род, 9 из них — приблизительно 40 % всех консульств,
занимавшихся плебеями, а 6 — около 30 %, причем только 5 родов
были с IV по I век имели консульство в каждое из эти столетий.
65 % плебейских консульств принадлежало родам, которые
возникли как консульские между 366 и 282 гг. до н.э. Фактически
8 наиболее успешных плебейских родов имели свое первое
консульство менее чем в столетие после открытия его для плебеев.

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 207
Из плебейских родов, известных с IV по II в. до н. э. почти
половина не достигла консульства в любое из столетий, следующих
за столетием их первого консульства. 80 % этих родов имели не
более 2 консульств и 45 % — только одно. Число новых людей (из
новых родов) в консулах считают по-разному: 15 в 366-49 гг., не
более 29 в 200-107 гг., Ив 191-49 гг.; всего не более 25 в 366-49 гг.
до н. э., то есть они составляли приблизительно 4 % от всех
консулов. При этом представители новых родов получали
преимущественно преторство. В 138-70 гг. до н. э. они составляли около 17 %
преторов, а в 89-49гг. — до 25 % (151 из 262 преторов 218-167 гг. до
н.э. принадлежали всего к 20 родам). Причем в 227-197 гг. до н.э.,
когда преторов стало 4, а потом 6, число новых было меньше, чем
в последующие сто лет Республики — около 15 %722.
У Тита Ливия за VI-I в. до н.э. упоминается в общей сложности
1590 высших римских должностных лиц, принадлежавших к 248
родам. Из этого числа наиболее видные роды (давшие 15 и более своих
представителей), составлявшие 10,1% всех родов, дали 55,2%
высших должностных лиц, причем в том числе 5 родов — 2 % всех родов
(от 43 до 109 представителей) дали 317 лиц, то есть 19,9 %723. Среди
157 родов, занимавших, в т.ч. повторно, 970 консульств (791 человек),
17 родов (10,8% всех) дали 54,4% консульств (528) и 52% лиц (411), в
том числе 2 рода — 13,9 % консульств (135) и 14,3 % лиц (113), тогда как
роды с единственным представителем (41,4% всех родов) — только
6,3 % всех консульств (61) и 8,2 % всех лиц (65)724.
В первые столетия существования Византийской империи
концентрация высших должностей в руках немногих родов не
была ей свойственна, но в Х-ХП вв. (976-1204) верхушку
господствующего класса Византии составляли 340 родов, давших в
общей сложности более 2300 высших должностных лиц. Из них
18 родов известны 19 и более (до 76) представителями. 257 родов
имели за это время представителей с высшими титулами, причем
12 из 18 родов, чьих представителей больше всего по численности,
входят в число 18 родов, имеющих наивысший итоговый «балл»
титулов. Состав византийской аристократии оказывется
довольно устойчивым. Из 328 родов, чье существование прослеживает-

208 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ся по периодам (976-1025, 1025-1081, 1081-1118, 1118-1180 и 1180-
1204) только около 30 (менее 10 %) известны лишь на протяжении
какого-то одного периода. Из 121 рода, известного к началу XI в.,
52 дожили до начала XIII в., продержавшись два столетия725.
В Китае в эпоху Позднего Чжоу почти все крупные посты в
центральных органах управления царств находились в руках
аристократии, причем в Цинь, Хань, Чу и некоторых других
царствах в VII-V вв. до н. э. высшие посты сохранялись за
какой-либо одной знатной фамилией726. С началом эпохи
централизованных империй эта практика прекратилась и в дальнейшем
получила развитие лишь в раннее средневековье. В период Южных
и Северных династий (420-589) в летописях фигурируют по
нескольку десятков лиц, принадлежащих к одному роду. В «Цзинь
шу», например, встречается 89 представителей рода Ван из Ланье
(76 из которых были четвероюродными братьями и еще более
близкими родственниками), 20 Лу из Уцзюня (все троюродные
братья и ближе), в «Сун шу» за 50 лет — 18 Цзань из Уцзюня (все
двоюродные братья и ближе). На Севере степень монополизации
государственного управления представителями одних и тех же
родов была, по-видимому, выше, чем на Юге. Все упоминаемые
в «Вэйшу» 61 Ли из Лунси были в родстве не далее
четвероюродных братьев и происходили от одного предка, жившего в начале
V в., все 36 Лу из Фаньяна — родственниками не далее шестеро-
юродных братьев, происходившими от предка, жившего в
середине-конце IV в.727 В Северном Вэй в самом конце V в. сложилась
иерархия в виде 5 китайских и 8 табгачских родов высшей знати,
ниже которой стояли еще 4 категории китайских и
соответствующих им табгачских родов728.
В дотанский и раннетанский периоды власть на высшем
уровне также была сконцентрирована в руках небольшого числа особо
сильных кланов. Наиболее могущественны были 4 больших клана
из Хэбэя (чисто китайской культуры), заключавшие браки
только между собой, затем шли кланы с северо-запада (оттуда
происходил и императорский род), немного уступали им кланы из Се-

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 209
верной Шэнси. Танские историки писали, что даже три древние
династии не знали такой аристократии, как в Тан. В целом в Тан
(618-907), в отличие от более ранних времен, аристократические
роды выступали главным образом как потомственные
профессиональные чиновники. В танское время, очевидно, на основе
реестров чиновников прежних времен, кланы Цуй из Полина, Лу из
Фаньяна, Ли из Лунси и Чэн из Цзюньяна были определены как
роды 1-го ранга (цзяцзу). В 650-684 гг. к ним прибавились кланы
Ван из Тайюаня, Цуй из Цзиньхо и Ли из Чжаоцзюня и
образовалось «7 великих фамилий». Некоторые кланы 1-го ранга величали
себя «Треножными родами» (тинцзу). Даже несмотря на то, что
клан Ли из Лунси был императорским, он имел только 3-й ранг729.
Это обстоятельство, впрочем, выглядит не столь необычным в
свете ориентации на «знатность», понимаемую как совокупность
прошлых достижений и прошлого значения рода. Правящие
династии многих европейских стран не были ни самыми древними, ни
самыми влиятельными в прошлом родами своих стран. Танская
элита общегосударственного значения была представлена 4
региональными группировками, включавшими 23 клана (рода), для
которых было характерно заключение браков в своей среде (за брак с
представителями других групп родов и общинниками их
представителям полагалось 2 года каторги)730.
Ряд аристократических кланов существовал в течение
тысячелетия. На примере клана Цуй из Полина (первый представитель
которого служил в цензорате в 86-72 гг. до н. а, а последний умер в
947 г.) видно, что и в V-VI вв., и в танский период его
представители служили в высших и старших рангах (хотя ранее трех высших
рангов достигали около трети его представителей, а в Тан — 10 %),
15 из них были в Тан министрами. Несмотря на это
относительное большинство членов клана поступало на службу не по праву
«тени» (15%), а через экзамены (42%). Больше половины браков
члены клана заключали с другими 7 виднейшими родами, а на все
29 старейших родов (ведущих начало со времени период Южных
и Северных династий) приходилось 82% браков членов клана731.
Более половины членов важнейших кланов этого времени были

210 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
чиновниками (причем по менее многочисленным кланам процент
чиновников повышается до 60-80. Однако количество детей у
членов разных кланов могло сильно отличаться, вследствие чего одни
кланы сохраняли (с середины V в. на протяжении 13 поколений)
стабильную численность (порядка 20 человек), а другие на
протяжении нескольких поколений переживали ее
гипертрофированный рост (до 150-250 человек и выше), а затем сокращение732.
В период Пяти Династий (907-960) выделяются 88 родов (6 из них
принадлежали к высшей знати уже в IV-VI в., а возникли еще в эпоху
Хань), к которым из 3300 упомянутых в летописи «Син у дай ши»
принадлежал 881 человек. Большинство из этих родов были
знатными еще в Тан, а 14 — ив Северном Вэй733. Для бюрократических
империй позднейших времен доминирование небольшого числа
знатных родов не было свойственно. В Мин представители кланов,
давших наибольшее число чиновников (по 10 и более) составили
всего 6,2% всего чиновничества, в то время как 59% его состава были
единственными представителями своих родов, 69,7% —
представителями родов, давших не более 2, а 77,5% — не более 3
представителей. При этом в центральном аппарате не имели служащих
одновременно с ними родственников 88,4% чиновников, имели по одному
родственнику 9,7%, по два 1,3 % и по три — 0,6 %734.
В раннем корейском государстве Силла (57 г. до н. э. — 918)
социальная группа чинголъ, включавшая потомков трех
последовательно правивших в стране родов официально обладала монопольным
правом на все высшие должности. Родственников правящей
династии (особенно учитывая несколько столетий ее существования)
насчитывалось вполне достаточно, чтобы занять все такие
должности (к ним относились, в частности, посты руководителей всех
важных государственных учреждений) и значительную часть
прочих. Но доля высших должностей составляла всего 1,6% всего
чиновничества — 91 человек. Однако в жизни государственной
жизни страны аристократия всегда занимала монопольные позиции
(из лиц, упоминаемых в летописи, члены правящего рода до IX в.
господствуют безраздельно735. В период Коре (918-1392) доля
членов правящего рода и наиболее знатных родов (насчитывавших

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 211
8-9 поколений служилых предков или происходивших от ванов
Силла) среди высшего чиновничества была невелика (от 10,1 до
26,5 % — в среднем 14,8 % всех чиновников янбанского
происхождения и 7,7% от всех высших чиновников)736.
Однако при правлении династии Ли тенденция
доминирования знатнейших кланов проявилась достаточно отчетливо. Уже в
1392-1630 гг. 13 (2,2 % всех) кланов дали 23,1 % лауреатов
гражданских экзаменов мунгва, а 69 (11,3 % все) кланов — более половины
(51,2 %), тогда как 227 (37,2 % всех) кланов, представленных только
одним лауреатом, дали всего лишь 4,4 % их состава737. В
дальнейшем же выделившаяся к концу XVII в. аристократическая
прослойка заняла господствующее положение. В целом за период
династии Ли около 72 % всех лауреатов конкурса на ученые степени
(сэнвонов и чинса) дали 84 знатных клана (более 100 сэнвонов и
чинса каждый), составлявшие всего лишь 5,8 % всех 1442 кланов,
причем 24,3 % дали 10 кланов (свыше 550 каждый). При этом 2,1 %
всех кланов (более 300 лауреатов каждый) дали 45,6 % лауреатов,
а 10,9 % кланов (более 40 лауреатов каждый) — 83,8 %. В то время
как 587 кланов с единственным лауреатом, составлявшие 40,7 %
всех кланов, дали только 1,5 % всех лауреатов738. На протяжении
500 лет состав первой десятки кланов, разумеется, частично
менялся, но в целом удельный вес ее возрастал с 21-22 % в XV —
первой половине XVII в. до 27-28 %739.
Изучение состава высшего чиновничества Кореи за весь
период правления династии Ли показывает, что 57 родов (9,8%
всех родов) дали 59,4% всех чиновников, в том числе 12 родов,
составлявших 2,1 % всех родов — 25,3 % чиновников, тогда как
195 родов с единственным представителем (33,6 % всех родов) —
только 3%740. Любопытно сравнить приведенные выше данные
с данными о клановой принадлежности чиновников,
составлявших на протяжении чосонского периода самую верхушку
государственного аппарата (руководители Государственного совета,
главы дворцового и научных ведомств, высшие военные и
губернаторы). Таковых почти втрое меньше (2522), чем всех видных
чиновников этого времени, но и круг кланов, откуда они вышли,

212 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
также втрое уже (всего 221 клан). 15 кланов первой по
влиятельности группы (6,8 % всех кланов) дали 38,4 % высших
чиновников, а вместе с 20 кланами второй группы (всего 15,8 % всех
кланов) — почти Уз (64,9 %). Кланы же пятой группы (с единственным
представителем), составляя, как и в нашем исследовании, треть
(32,6 %) всех кланов, дали лишь 5,4 % высших чиновников741.
В государстве Цзинь среди чжурчжэньских родов преобладали
представители 8 знатнейших: из высших чиновников на 146 человек,
принадлежащих к этим родам приходилось только 90 выходцев из
прочих чжурчжэньских. Члены одного только императорского рода
составляли от трети до половины всех чжурчжэней в важнейших
ведомствах742 и от четверти до трети всего состава743. Еще более велика
была роль наиболее влиятельных родов в комплектовании высшего
чиновничества (1-5 рангов) в Японии VIII в.: здесь роды,
составляющие 8,8% всех родов, дали 80,7% чиновников, тогда как 67,4% всех
родов дали по одному или не дали вовсе744.
В ряде случаев доминирование небольшого числа родов имело
место и в мусульманских странах. В частности, в Иране и во второй
половине XIX в. все высшие должности в государстве занимали
близкие родственники — несколько десятков семейств
породнившихся между собой и с членами правящей династии. В этот круг
чрезвычайно трудно было проникнуть представителям
разбогатевших купеческих семей, не говоря о низших слоях общества745.
В европейских странах средневековья и Нового времени
ситуация складывалась по-разному, в том числе и в одной стране в разные
периоды ее истории. В таких крупных странах, как Франция и
Испания при очень значительном числе аристократических родов
проблема монополизации небольшой их частью высших государственных
должностей никогда не стояла, тем более что на значительную часть
их назначались лица неаристократического происхождения. Не
прослеживается эта тенденция во Франции даже в среде
многочисленного «дворянства мантии» («робенов»), возникшего именно на
основе службы на высоких должностях. В 1661-1715 гг. 388 членов
Государственного совета из числа «робенов» принадлежали к 235 семьям,

4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП ♦ 213
из которых одна дала 8 представителей, одна — 7, одна — 5,11 — по 4,
21 — по 3,47 — по 2,151 — по I746. То есть роды, составляющие 15%
всех родов, дали только треть (32,7%) всех членов Совета-«робенов»
(а ими состав Совета далеко не исчерпывался). В Пруссии случалось,
что отдельные семьи занимали высокое положение в нескольких
поколениях, и даже на протяжении столетий (причем иногда
поступали сразу на равную или более высокую должность) или в отдельной
сфере, например, горной или юридической (так, Данкельманы после
вступления в службу в конце XVI в. с 1695 по 1825 г. 4 раза были
министрами юстиции). Как во Франции при Людовике XIV, здесь при
Фридрихе I и Фридрихе-Вильгельме I бывали и случаи, когда
некоторые важные должности в центральном аппарате были как бы
закреплены за несколькими семьями747, но это не касалось всей
совокупности высших должностей.
На территории германских государств, входивших до 1806 г. в
состав Священной Римской империи, высшей аристократией
считались так называемые Standesherren, члены 80 древних родов,
возглавлявшие в свое время владения, зависимые напрямую от
императора. Остальная германская аристократия (в составе которой
было много родов, получивших титулы до 1400 г.) состояла из
князей и графов, не представленных некогда в имперском парламенте.
Но если в Пруссии, где преобладала именно эта аристократия, ее
представители не составляли большинства высших должностных
лиц, то в Австрийской империи высшие
государственно-политические и придворные посты были монополизированы высшей
аристократией из Standesherren (которая одновременно была и
крупнейшим в империи земельным собственником)748.
В Англии все титулованные лица были членами Палаты
пэров и в этом качестве занимали совершенно особое положение
в обществе и государстве. Они были наиболее образованной
группой749 и заключали браки преимущественно в своей среде
(в XVI-XVII вв. 58 % невест пэров были равны им по статусу и
36 % принадлежали к джентри750). Однако они не представляли
сплоченной группы (сильно разнясь по вероисповеданию751) и не
были в стране основными землевладельцами или получателями

214 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
большей части доходов (причем в столетие до гражданской
войны больше теряли маноров, чем приобретали752). В 1601 г. пэрам
(61 человек) принадлежало 3% всех доходов, высшим джентри
(500 рыцарей) 9%, и низшим дворянам (1400) — 88%, в 1688 г.
160 пэрам — 7%, 800 баронетам и 600 рыцарям — 17%, 3 тыс.
эсквайров и 12 тыс. джентльменов — 78 %753. Кроме того, даже до
гражданской войны лишь меньшинство их находилось на службе.
Из живших в 1558-1641 гг. пэров, годных для службы было 342 из
382 (не считая рано умерших, больных и поздно унаследовавших
титул в качестве дальних родственников) служили при
Елизавете только 34 %, а при Стюартах 38 %754. Сравнительно небольшой
процент члены семей титулованной аристократии составляли и
на военной службе в XVIII-XIX вв. Среди генералитета ее доля к
1780 г. достигала 30%, на 1810 и 1830 гг. — 27%, на 1852 г. — 19%,
на 1875 и 1912 гг. — 9 %, среди офицеров гвардии она составляла
порядка 15-25 %, а вообще в армии была минимальной755.
Главное же, что (несмотря на доминирующее положение в
стране пэров как особой группы) не позволяет говорить о
наличии в Англии того явления, о котором идет речь, это то, что
круг родов, принадлежащих к пэрам, был крайне нестабилен, и
в каждый момент большинство их было относительно
недавнего происхождения. Из имевшихся к 1603 г. 62 титулованных
родов только 19 получили свои титулы до 1400 г. В XVI-XVII вв.
большинство пэрств чаще всего имело давность не более 3-х
поколений (на 1558 — 53%, на 1603 г. — 42%, на 1628 г. — 66%, на
1641 г. — 63 %756. Физическая убыль была достаточно велика.
Хотя случаев, чреватых гибелью пэров (в том числе дуэли) с
конца XVI в. по середину XVII в. становилось меньше757, в XVII в.
наблюдалось падение фертильности и рост смертности в этой среде
(рожденные в 1625-1674 гг. едва воспроизводили себя, а в 1675-
1749 гг. — не воспроизводили)758. Из созданных до 1501 г. титулов
к 1601 г. исчезло 59,4 %, из всех, созданных до 1601 г. к 1701 г.
исчезло 69,3 %759. В дальнейшем состав пэров стал пополняться еще
более интенсивно. В 1780-х В. Питт-младший предложил
возводить в пэры любого, имеющего 20 тыс. фунтов годового дохода,

4. Комплектование и уровень самовоспроизвоаства элитных групп ♦ 215
и за свое премьерство рекомендовал 92 человек, в 1837-1866 гг. в
среднем производилось около 4 человек в год760. Так что и состав,
и брачное поведение761 пэров к концу XIX в. заметно изменились.
Поэтому ситуации, когда одна и та же группа родов
доминировала в течение нескольких столетий, здесь не сложилось.
В Португалии же, например, круг высших (титулованных)
родов оставался исключительно стабильным. Общее число
титулованных родов с 1640 г. до последнего десятилетия XVIII в.
оставалось тем же (очень незначительно изменившись по составу).
Из 50 родов, имевшихся на 1750 г., 34 получили титул более 100 лет
назад, а 7 восходили к XV в. С 1670 по 1832 г. (до либеральной
революции 1832-1834 гг., приведшей к их упадку) ни один род не
исчез из-за разорения или потому, что единственной наследницей
оставалась женщина. Среди 315 случаев наследования в 60 родах
(титулованных до 1775) с 1600 по 1830 г. в 72 % случаев
наследовал прямой наследник мужского пола (в том числе в 2 % — внук),
в 9 % — женского (в том числе в 1 % — внучка), 10 % составляли
непрямые наследники-мужчины и 1 % — женщины, и только в 7%
случаев род угасал или объединялся с другим. 92 % всех
наследников были женаты, только от 13 до 26,1 % аристократов не имели
выживших наследников, в среднем они имели 4,2 — 5 выживших
детей. До конца XVIII в. наследники и дочери аристократов в 95 %
случаев заключали браки в своей среде. Женитьба вне своего круга
означала падение статуса, а военная карьера на Востоке редко
доставляла доход, сопоставимый с положением лиц своего круга762.
В России до XVIII в. условиях практического
самовоспроизводства высших страт служилого слоя степень монополизации
высших должностей и чинов наиболее знатными родами
оставалась исключительно высока на протяжении всего
аристократического периода российской государственности, несколько
снизившись только в XVII в. Степень концентрации власти в руках
немногих ведущих родов в XIV — первой половине XV в. была
исключительно велика. Среди видных лиц, составлявших
окружение московских князей до правления Дмитрия Донского (15 чел.),
при Дмитрии Донском (30 чел.) и при Василии II (52 чел.)763 об-

216 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
наруживаются (не считая нескольких лиц неизвестных родов)
представители менее 20 родов. При этом доля 7 ведущих родов
(давших наибольшее число представителей) постоянно росла,
составила для этих периодов 47,6 %, 63,3 % и 71,2 % соответственно,
в том числе доля самых многочисленных по числу
представителей родов, составлявших порядка 10 % всех родов (2, 3 и 5 родов
для этих периодов) — 33,3 %, 46,7 % и 63,5 %.
Если суммировать данные о составе думных и высших
дворцовых чинов за XV-XVII в.764, то можно насчитать 1039 таких лиц,
принадлежавших к 206 родам. Представители 36 из этих родов
имели думные и высшие дворцовые чины и до, и после Смуты,
64 — только до нее, а 106 — только после Смуты. Обнаруживается,
что более половины всех родов дали только по одному
представителю: до Смуты это 56 родов (56% всех родов), после Смуты — 77
(54,2 %), а за весь период — 113 (54,9%), а все их представители
составили, соответственно лишь 9,8 %, 16,5 % и 10,9 % общего числа
высших лиц. В то время, как наиболее выдающиеся роды, давшие
наибольшее число своих представителей, составляющие, вместе
взятые, примерно 10% всех родов — 10 родов до Смуты, 14 после
нее и 20 за весь период, дали, соответственно, 56,8 %, 54,4 % и 64,5 %
общего числа высших лиц. При этом несколько самых заметных
родов, составляя около 2 % всех родов дали, соответственно, 16,2 %,
18,3 % и 26,1 % общего числа высших лиц.
В традиционных обществах с преобладанием
аристократического начала несколько самых влиятельных родовых кланов (около 2%
от всех) дают обычно от четверти до 40% высших лиц, а около 10%
всех кланов — 60-80%. Соотношение между числом высших лиц за
определенный период и числом поставивших их родов тут бывает
порядка 10:1, причем кланы, давшие лишь по одному
представителю, составляя более 40% всех кланов, дают вместе лишь менее 10%
высших лиц. Но уже в традиционных же обществах, но с
преобладанием бюрократического начала, это соотношение принципиально
иное — 2:1-3:1, и роды с единственным представителем дают до 40 %,
а иногда до половины и более всего состава высших лиц.

5. ВЗАИМОСВЯЗЬ сословных
И ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ГРУПП
ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ
ТРАДИЦИОННЫХ
ОБЩЕСТВ
Если в средние века сословное деление в большинстве
европейских стран способствовало значительной взаимной
изоляции элитных групп, то состав новых элитных групп
(офицерства, чиновничества, интеллигенции) в значительной степени
комплектовался из прежде существовавших высших сословий,
сначала — в огромной степени, к середине XIX в. меньшей, но,
так или иначе, в преобладающей. Почему и доля элитных слоев
в обществе выросла крайне незначительно. Фактически
происходил процесс растворения прежних сословий в новых
функциональных элитных группах. По целому ряду стран имеются
данные относительно состава офицерства, чиновничества и
других функциональных элитных групп европейских стран по
социальному происхождению, которые дают достаточное
представление о предмете.

218 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ОФИЦЕРСКИЙ КОРПУС
Страной с наиболее элитарным составом офицерского
корпуса до конца XVIII в. была Франция (где к тому времени, вопреки
общеевропейской тенденции к размыванию сословных границ,
произошло, напротив, их окостенение). Во время зарождения
во Франции постоянной армии офицеры недворянского
происхождения были в ней редкостью (в XV в. из нескольких сот
капитанов и шефов кавалерии из ротюрье было только трое765), но
даже к концу XVIII в. (1789 г.) офицеры недворянского
происхождения составляли менее 10%. При этом в 1781 г. были введены
ограничения и для неродовитых дворян (по ордонансу Сегюра
для занятия офицерской должности надо было быть
дворянином в 4-м поколении), и если до этого времени свыше 10 %
офицеров имели менее 4 поколений дворянства, то после — не более
2%. Старший же и высший командный состав в подавляющем
большинстве состоял не просто из дворян, но из титулованной
аристократии: к 1787 из 779 генералов к ней принадлежали 76 %,
лишь 8% имели сомнительное дворянство, причем из тех, чье
дворянское происхождение не вызывает сомнений 43,6 %
происходили из родов, известных в XIII в., 25 — из аноблированных в
XIV-XV вв., 26,8 — в XVI-XVII вв., 7,9 % имели менее 4 поколений
дворянства и 4,8 % были дворянами в 1-м или 2-м поколении766.
К 1789 г. среди 11 маршалов были 1 принц, 5 герцогов, 4
маркиза и 1 граф, из 196 генерал-лейтенантов было только 9
нетитулованных дворян, из 109 полковников — 6 (зато 9 принцев,
5 герцогов, 25 маркизов, 12 виконтов и 7 баронов). Революция,
разумеется, внесла радикальные изменения в эту картину: на
20 апреля 1792 г. из 135 генералов лишь 18 было
недворянского происхождения; в январе 1793 г. на 139 дворян приходилось
63 ротюрье; к 1 янв1794 — 62 и 275 соответственно; в начале 1793 г.
из 195 генералов лишь 14 начинали с рядовых и унтер-офицеров,
а за всё время революционных войн 171. Однако революция не
изменила того факта, что подавляющее большинство всё равно
происходило из элитных групп, составляющих менее 3 % числен-

5. Взаимосвязь сословных групп при разложении традиционных обществ ♦ 219
ности всего населения. Из 1139 генералов времен революции и
наполеоновской империи 167 происходили из офицеров, 230 из
чиновников, 279 из коммерсантов и фабрикантов, 92 из прочих
буржуа и собственников, 115 из юристов, 79 из лиц свободных
профессий. И лишь 87 (менее 8 %) приходилось на выходцев из
ремесленников, рабочих и слуг767. Во 2-й половине XIX в. армия
во Франции осталась практически единственным прибежищем
дворянства, но, тем не менее его доля в офицерском корпусе не
превышала четверти (к 1878 г. дворянами были 28,6%
учащихся Сен-Сира, но среди всех офицеров доля дворян была
существенно меньше). Примерно такое же положение было и в
Италии. Австрийское офицерство по этому показателю находилось
между русско-германским и франко-итальянским768. В Испании
в силу избыточной численности дворян офицерские должности
в армии и на флоте были закреплены исключительно за ними769,
однако в ходе и после антифранцузской освободительной войны
1808-1814 гг. офицерство пополнялось лицами самого разного
происхождения.
В Пруссии на рубеже XVII-XVIII вв. был короткий период
практики возведения в офицерские чины отличившихся
простолюдинов, а 29 % офицеров составляли французы-гугеноты.
Дворянство постепенно монополизировало все должности от
капитана и выше770, но офицеры и буржуа встречались даже в гвардии,
и в 1704 г. им было обещано, что продвижение будет на равных; в
одном из полков (3-м пехотном) к 1716 г. было 28 дворян и 23
буржуа (последними были 8 из 14 капитанов, 11 из 18 лейтенантов
и 4 из 7 прапорщиков)771. Прусские короли XVIII в. стремились
сделать офицерский корпус по возможности чисто дворянским.
Фридрих-Вильгельм I (при котором прусская армия стала 4-й в
Европе, хотя Пруссия была 10-й по территории и 13-й по
населению) запретил дворянам поступать на иностранную службу и
провел учет дворянских детей от 12 до 18 лет (не останавливаясь
перед тем, чтобы доставлять их под конвоем в кадетский корпус
в Берлине), и в результате к 1724 г. не было дворянской семьи, не
давшей сына в офицерский корпус772. На 1739 г. дворянами были

220 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
все 34 генерала и 200 из 211 старших офицеров773. Фридрих II
предпочитал назначать офицерами иностранных дворян, нежели
представителей прусского среднего класса774.
Во время Семилетней войны монополию дворян на
офицерские должности соблюсти не удалось (в полках бывало по 3-5
офицеров-недворян), тем не менее к 1763 г. дворянами были 90 %
офицеров (недворяне служили в основном в гарнизонных
полках и артиллерии). В чинах от майора до генерала на 689 дворян
приходилось 22 недворянина775. После 1763 г. недворян из армии
стали вытеснять, зато массово принимались
дворяне-иностранцы776. В 80-е гг. XVIII в., в Пруссии, как и во Франции,
дворянами по-прежнему было 90 % офицеров, а Фридрих-Вильгельм III
(1794-1840) в начале своего правления категорически запретил
производить в офицеры недворян. К 1806 из 7-8 тыс. офицеров
только 695 происходили из буржуа (в том числе 131 в линейных и
гарнизонных батальонах, 76 в пехоте, 289 в артиллерии, 84 в
кавалерии)777. При этом офицерский корпус отличался очень
пожилым возрастом: из 142 генералов 4 имели более 80 лет, 13 — более
70, 62 — более 60, а 25 % батальонных и полк командиров свыше
60 лет778.
Положение изменилось в ходе реформ 1808 г. Ранее дворяне до
производства в офицеры 12-13 лет служили капралами. С 1808 г.
лица любого происхождения, достигшие 17 лет и служащие
3 месяца, могли сдавать экзамен на корнета и другой экзамен в
Берлине перед производством в лейтенанты; были также
созданы новые кадетские школы 9 месячного курса779. К концу 1815 г.
треть офицеров состояла из добровольцев ополчения из
буржуазии, лучшие 1300 из которых постепенно заняли вакансии
кадровых; в ополчении практически все офицеры были из буржуа,
а среди кадровых 4138 дворянина приходилось на 3 367 буржуа,
к 1818 — 3 605 на 3 053 (по другим данным — 3 828 дворянина на
3350 недворян)780. Но в 1840-1857 гг. снова практиковались
привилегии для дворян781, и до 1860 г. более Уз офицеров были
дворянского происхождения782. Хотя в 1860 г. прусский парламент
неоднократно протестовал против устранения из армии офице-

5. Взаимосвязь сословных групп при разложении традиционных обществ ♦ 221
ров буржуазного происхождения, к 1865 г. из всех 8169 офицеров
дворян было чуть больше половины — 4172; среди генералов и
полковников — свыше 80 %783. В целом доля дворян в
офицерском корпусе падала: в 1843 г. имелось 4230 офицеров-дворян, в
1860 г. — 4286, в 1869 г. — 5455, хотя общее число офицеров
выросло почти вдвое. Среди кадет, сдавших офицерский экзамен в
1862-1867 гг. (с 1861 г. от кандидатов в офицеры требовалось
окончить неполный курс гимназий и реальных училищ и сдать
экзамен по предметам их старших классов) дворяне составили 49 %,
причем 59 % всех кадет были детьми офицеров. Кадет из «старой
прусской породы» становилось меньше; в 1860 г. 690 из 774 (89 %),
в 1864 г. — 464 из 553 (83,5 %), в 1869 г. — 532 из 683 (77,8 %), а доля
детей мелких чиновников, купцов, предпринимателей и рантье с
1863 по 1866 г. выросла с 8 до 18 %784.
В других германских государствах офицерский корпус был,
как правило, менее элитарен, чем в Пруссии, но в разной мере.
В Саксонии в XVIII — начале XIX в. он полностью состоял из
дворян, и до 1830 г. только они принимались в кадетский
корпус. Но 1831 г. на 26 принятых дворян приходилось 6 буржуа, в
1832 г. — 17 и 11, в 1833 г. — 19 и 8, в 1834 г. — 22 и 4; кроме того,
все офицеры, производимые из волонтеров, были буржуазного
происхождения. С ростом численности армии выходцы из
буржуазии стали составлять 4Л. В 1808 г. среди всех офицеров было
863 дворянина и 347 буржуа, в 1818 г. — 415 и 344, в 1888 г. — 450 и
576, в 1898 г. — 600 и 2497, в 1908 г. — 572 и 3284785. В Вюртембер-
ге, где к середине XVIII в. единственным способом производства
в офицеры была рекомендация командира полка из
унтер-офицеров дворянского происхождения (в 1782 г. появилась Высшая
военная школа, и в XIX в. унтер-офицеры производились только
из не окончивших курса ее кадетов или студентов), во 2-й
половине XVIII — начале XIX в. недворяне среди офицеров стали даже
преобладать, хотя и не в такой мере, как в Баварии786. В Баварии
же офицерский корпус всегда был преимущественно
недворянским после 1648 г. дворянским был только генералитет (с
большим числом французов и итальянцев). Большая часть офицеров

222 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
бралась из иностранных армий, практиковалось производство
из унтер-офицеров и солдат и из добровольцев (в основном детей
офицеров и чиновников). В открытом в 1756 г. в Мюнхене
кадетском корпусе на 1791 г. на 84 кадет-буржуа приходилось 34
дворянина, на 1797 и на 1802 г. — 61 и 55. В 1778 г. запрещен был прием в
службу лиц не из «хороших семей». Во вновь открытом в 1805 г. на
новой основе кадетском корпусе учились в основном дети
офицеров, чиновников и дворян. На 900 офицеров армии ежегодная
убыль составляла около 30, поэтому число кадет к 1828 г. было
сокращено до 150, но расширен их социальный состав. До 1848 г.
в офицеры выходили и выпускники Мюнхенского пажеского
корпуса (дети высшей знати; за XIX в. в армию поступил 51 % его
выпускников). В ходе революции 1848 г. в лейтенанты было
произведено множество унтер-офицеров, а также 89 гражданских
лиц. На 1799 г. среди офицеров было 260 дворян и 279 буржуа,
на 1811 г. — 902 и 1341, на 1883 г. — 959 и 5310, на 1893 г. — 1122 и
7390; в Баварском военном училище в 1883-1884 гг. на 87 буржуа
приходилось 17 дворян787, (с.41). К 1911 г. доля дворян снизилась
до 15-12 % (их было много только в 3 полках (гвардейской пехоты,
1-м полку тяжелой кавалерии и 1-м уланском))788.
В Германской империи к началу XX в. доля дворян упала очень
сильно, поскольку для выросшей с 402 до 761 тыс. армии дворян
просто не могло хватить. Даже в прусских полках в 1870-х гг. до
гА офицеров были недворяне, дворяне преобладали лишь в
некоторых кавалерийских полках, но некоторые кавалерийские полки
были почти полностью «буржуазными» (как 25-й драгунский —
«конных бакалейщиков»); на флоте вовсе не было кораблей с
преобладанием дворян. Среди всех офицеров доля дворян упала с
1860 по 1913 г. с 65 до 30 %, среди генералов и полковников — с 86 %
в 1860 г. до 61 % в 1900 г. и 52% в 1913 г. В 1913 г. среди капитанов
и младших офицеров дворян было 27%, среди одних
лейтенантов — 25 %. В пехоте в 1873 г. офицеров буржуазного
происхождения было более 62 %, в 1908 — 78 %. В Генштабе доля дворян с 1906
по 1913 г. упала с 60 до 50%, в Военном министерстве
подавляющее большинство офицеров происходило из буржуазии. Если в

5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСЛОВНЫХ ГРУПП ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ ♦ 223
1908 г. в гвардии было только 4 офицера-буржуа, то в 1911 г. — 26,
в 1912 г. — 35, в 1913 г. — 59789. В военных училищах с 1888 по 1913 г.
доля детей офицеров и землевладельцев снижалась, а
интеллигенции, духовенства, чиновников и предпринимателей — росла790.
В Англии офицерский корпус комплектовался в основном
путем выслуги и покупки патентов. Если училище в Вулвиче с
1741 г. давало практически всех офицеров артиллерии и
инженерных войск, то основанное в 1802 г. общевойсковое училище в
Сандхерсте в 1802-1869 гг. давало лишь 10 % всех офицеров
пехоты и кавалерии, в 1876-1914 гг. — 55 % в 1914-1918 — 30 %.
Остальное (3â в мирное время) давала покупка патентов791, причем
патенты на чины старших офицеров стоили очень дорого)792. Лишь
в 1849 г. были введены экзамены, а в 1871 г. отменена система
покупки патентов. Среди поступивших в Сандхерст с 1810 по 1869 г.
сыновья дворян (пэров, баронетов, землевладельцев) составили
33,7%, офицеров — 57,2%, прочих — 9,4%; до 1910 г. среди них
практически не было выходцев даже из нижнего среднего
класса, 95% происходило из высшего класса и профессионалов793.
Однако его выпускники составляли очень небольшую часть
офицеров. Так что во всем офицерском корпусе представители
аристократии и земельного дворянства находились в меньшинстве.
В частях на территории Англии они на 1780 г. составляли 40 %, на
1830 г. — 53 %, на 1875 г. — 50 % и на 1912 г. — 41 %794. Еще меньше
их было в Индийской армии, где с 1758 по 1834 гг. они составляли
18% (в 1758-1774 гг. 7,5%, в 1775-1804 — 16,5%, в 1805-1834 гг. —
24%), причем по чинам разница была крайне незначительной795.
Преобладали они только среди генералитета. К 1830 г. их было
78 % среди полных генералов и 89 % от генерал-майора и выше,
к 1912 — 52% и 64 %796, в 1913-1914 гг. по разным оценкам 35-
46 %797. В конце XIX в. среди учащихся военных училищ
дворяне составляли 12-20 %, однако практически все остальные были
детьми офицеров, чиновников и бизнесменов, так что в целом к
тем или иным элитным группам принадлежало более 96 %798
В Швеции, где после конфискации в 1680 г. Карлом XI
дворянских земель к началу XVIII в. большинство (по некоторым

224 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
данным до 80 %) дворян жило службой799, доля их в офицерском
корпусе была довольно велика; от 60 % (1730 г.) до 50 % (1720 г.,
1790 г.) взрослых мужчин-дворян находились на
государственной службе, в армии их было единовременно 900-1300 человек.
Дворяне составляли между Уз (на 1719 г.) до почти ЪА (на 1757 г.)
офицерского корпуса. В 1778 г. Густав III, который восстановил
деление дворянства на три части, воссоздав внутри него
аристократию, планировал даже оставить некоторые полки только за
ней, а в 1785 г. рассматривался и вопрос о смещении недворян с
офицерских постов, но в 1786 г. курс был резко изменен800.
В России в начале XVIII в., примерно такую же часть, как и в
Пруссии (около трети), составляли иностранцы: по штату 1711 г. в
33 драгунских полках их полагалось иметь 418 из 1320, в 42
пехотных полках — 570 из 1764801, но вскоре их число резко
сократилось. В 1720-1722 гг. офицеров недворянского происхождения в
пехоте насчитывалось около 40 %, а в драгунских полках — около
30 %802, а в общей сложности — 38% офицеров803. В 1755-1758 гг.
среди офицеров детей потомственных дворян насчитывалось
83,4%, недворянского происхождения — 16,6%; среди
последних — детей личных дворян и обер-офицеров 2,7 %, солдат 5,8 %,
казаков 0,5 %, однодворцев 1,3 %, крестьян 1,2 %, посадских
людей 0,4%, купцов 0,2%, приказных людей 0,6%, духовенства
1,5%, разночинцев 0,5% и 2,1 % не указавших происхождения804.
К 1762 г. офицеры недворянского происхождения в
кавалерийских полках составляли в среднем 12,5%, в пехотных — 31,6 %805.
В первой половине XIX в. абсолютное большинство офицеров
происходило из потомственных дворян. На 1812 г. их было 86,5 %;
еще 3,8 % принадлежали к группе «обер-офицерских детей», а из
других элитных групп происходило только 2% (1,4% из
духовенства и 0,5 % из купцов)806. На 1816 г. офицеры недворянского
происхождения в кавалерийских полках составляли в среднем
20,1 %, в пехотных — 26,2 %, к 1844 г. — 25,2 % и 26,5 %
соответственно807. Таким образом (с учетом доли в армии
кавалерийских и пехотных полков) в целом из дворян к 1816 г.
происходило примерно 75-77%, а к 1844 г. — 73-74% офицеров. Во второй

5. Взаимосвязь сословных групп при разложении традиционных обществ ♦ 225
половине XIX — начале XX в. представительство дворян резко
снижается. К 1864 г. из дворян происходило 55,8 % офицеров, к
1874 г. — 52,1 %, к 1897 г. — 51,2 %808. В годы, предшествующие
мировой войне доля потомственных дворян упала еще сильнее.
Вместе с детьми офицеров и чиновников их было примерно 54 %,
и (судя по тому, что во всех случаях, где они показываются
отдельно от «детей личных дворян, офицеров и чиновников», их
обычно меньше последних) не превышала, видимо, 25 %, то есть
была равна или даже чуть ниже доли выходцев из бывших
податных сословий809.
Во всех крупных европейских странах офицерский корпус в
XVIII-XIX вв. в значительной мере (в среднем от 40 до 60 %, а в
ряде случаев и почти полностью — до 90%) комплектовался из
дворян, а почти всю остальную часть его составляли выходцы из
других элитных групп — буржуазии, духовенства,
чиновничества и профессионалов. Доля лиц, не принадлежащих к элитным
группам была крайне мала, обычно не превышая 10 % (только в
России она в поздний период достигала чуть больше 25 %). Таким
образом, офицерский корпус нигде не мог быть заметным
каналом пополнения элиты в целом «со стороны», из лиц, к ней еще
не принадлежавших, и среди новых функциональных элитных
групп в наибольшей степени способствовал процессу ее
самовоспроизводства.
ГРАЖДАНСКОЕ ЧИНОВНИЧЕСТВО
Комплектование бюрократии в каждой из крупных
европейских странах имело свои особенности; обычно прослеживается
и существенная разница в источниках комплектования высшего
чиновничества и основной его массы. Во Франции занимавшие
высокие посты «дворяне мантии» («робены») превратились в
сплоченную наследственную группу. В 1661-1715 гг. среди членов
Государственного совета их насчитывалось 388, причем их семьи
имели своих представителей там до и после этого времени или

226 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
по материнской линии, или по браку. 50 % членов совета имели
деда-робена и 25 % — деда-члена совета, 69,1 % — отца-робена и
42,1 — отца-члена совета; деды по матери были робенами в 42,1 %
случаев и в 15,4 % — членами совета, тести — 54,5 и 22,4 %; в 1661 г.
среди членов совета было 67,2 % детей робенов и 37,9 % детей
членов совета, а среди пришедших в 1690-1715 — 73 и 49,6%
соответственно; если в 1661 г. 29,3 % членов совета были робенами в
1-м поколении и 17,2 в 4-м и более, то в 1690-1715 гг. — 20,9 и 47%
соответственно. При этом на протяжении одного поколения
новых людей в составе робенов появилось лишь 20-25% (25 семей
из 235), причем все они были представителями городского
патрициата; за всё это время лишь 1 член совета был сыном
ремесленника. К концу XVIII в. такое положение мало изменилось810. И
вообще абсолютное большинство высших чиновников выходили из
дворянских семей (как старых, так и недавно аноблированных).
За 1718-1789 гг. из 75 высших чиновников (канцлеры, хранители
печати, генеральные контролеры финансов и генеральные
секретари) лишь 3 были недворянского происхождения, а более 25 %
принадлежали к родам, насчитывавшим по 10 и более поколений
дворянства; доля лиц недворянского происхождения в
Парижском парламенте за 1715-1790 гг. выросла лишь с 9,3 до 11,25%; в
1777 из 118 государственных советников и докладчиков в
Государственном совете насчитывалось 95 дворян и 23 ротюрье;
дворянами (в большинстве не менее, чем в 4 поколениях) были все 68
королевских интендантов за 1774-1789 гг.; к 1789 г. — все 40
военных губернаторов провинций, все 39 членов дипломатического
корпуса (в т. ч. 35 титулованных); из 7 министров был лишь 1
недворянин811.
Однако чиновничество более низкого ранга широко
пополнялось из буржуазии и лиц интеллектуального труда и было очень
тесно с ними переплетено. И в XVI в., и в конце XVIII в. семьи
магистратов бальяжей очень редко были дворянами (noble) по
статусу812. В XVI в. для обозначения городской знати бытовал
термин nobles hommes, в XVII-XVIII вв. среди буржуазии
выделялась особая категория «живущих благородно» (bourgeois vivans

5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСЛОВНЫХ ГРУПП ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ ♦ 227
noblement), в состав которой входили и городские чиновники.
В 1665 г. различные чиновники (officiers) с семьями составляли
1,3% населения — 230 235 человек из 17,5 млн, но это
количество не полностью перекрывает категорию буржуазии «живущей
благородно»813, которая в некоторых местах составляла
заметную часть населения (в пригороде Парижа 7-15 %, в Шартре —
5,6 %)814. В XVI в. городская знать (nobles hommes) была группой,
обособленной и от всего чиновничества, и от дворянства.
Например, в Шатодуне в XVI в. имелось 113 семей officiers, но
большинство занимало незначительные должности и не входило в nobles
hommes. В конце XVI в. эта группа включала кроме магистратов
богатейших купцов, врачей и юристов (все они имели сеньории),
но затем адвокаты и прокуроры — сыновья буржуазии, несмотря
на свои ученые степени, не входили в городскую элиту — nobles
hommes, которых было 50-100 семей (в том числе порядка 40
семей магистратов) — 200-400 человек из около 10 тыс. населения815.
Как уже указывалось, многие из них в дальнейшем получали
дворянский статус (очень большая доля семей в Бретани и Провансе,
рассматривавшихся в XVIII в. как noble, были потомками
буржуазии XVI в.816). В основном дворянами были те officiers, которые
составляли фракцию «третьего сословия» в Генеральных Штатах
(на 1614г. помимо 38% депутатов от «третьего сословия»,
которые владели сеньориями, дворянами были еще 14 %). Вообще же
среди депутатов от «третьего сословия» чиновниками были до
половины и более: 35% в 1576 г., 43,8% в 1588 г., 47,3% в 1593 г. и
49,5 % в 1614 г. были королевскими чиновниками, а еще 25,8 % —
муниципальными чиновниками и только 9,1 % были обычными
горожанами817.
Прусское чиновничество с середины XVII в., за
исключением узкой группы профессионалов в столице носило сословный
характер: вся местная администрация (гауптманы и ландраты)
состояла из дворян. Из них же (в том числе бывших судей,
офицеров, студентов и лиц, служивших ранее в Австрии, Франции
и Швеции) при Фридрихе-Вильгельме происходила и большая
часть советников и комиссаров. Однако на высших постах могли

228 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
находиться люди самого простого происхождения и начинавшие
службу с низших ступеней. Почти все члены Тайного совета,
основанного в 1604 г., до его реорганизации в 1651 г. были либо
иностранцы, либо простолюдины (при Фридрихе-Вильгельме были
даже 3 крестьянских сына). В 1640 г. на 5 недворян приходилось
3 дворянина, через 10 лет — 1 простолюдин на 5 дворян. Из 34
тайных советников, назначенных с 1653 по 1687 г. только 7 были
недворяне. В правление Фридриха-Вильгельма I вновь преобладали
лица простого происхождения: все его личные секретари и
помощники, имевшие ранг секретаря или советника его «кабинета»
были простолюдинами, из 118 чиновников вне Берлина
(советников и директоров различных учреждений) на 1737 г. было только
36 дворян. В 1723 г. во вновь учрежденном Генеральном
директорате, на 9 тайных советников-дворян приходилось и 8 недворян, к
1740 г. из 18 тайных советников только 3 были дворянами. В 1767 г.
из 23 советников 11 пришли с низших административных
ступеней (лишь в новых министерствах, военном и домена все
президенты, кроме одного были старые дворяне818.
При Фридрихе II все дворяне, поступавшие на гражданскую
службу, оканчивали один из 4 университетов (иногда в возрасте
14-15 лет) и получали назначения по экзамену, который был
введен в 1770 г.819 Он также способствовал самовоспроизводству
бюрократии, поощряя принятие на гражданскую службу детей
чиновников на основании их «наследственных природных данных»
и офицеров-дворян (после 1770-х высший персонал
самовоспроизводился более чем когда-либо). Среди 20 министров,
назначенных с 1740 по 1786 г., был только 1 недворянин (сын фармацевта).
И в дальнейшем до 1806 все министры, президенты
провинциальной администрации и судов и все ландраты назначались из
хорошо обеспеченного, хотя не всегда древнего, дворянства.
Происхождение в это время значило больше, чем нормы экзаменов и
старшинство по службе (министрами иногда становились люди в
возрасте 30-35 лет)820.
В Австрии традиционно высшее чиновничество было самого
высокого происхождения: к 1705 г. все 13 министров и 164 тайных

5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСЛОВНЫХ ГРУПП ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ ♦ 229
советника принадлежали к высшему дворянству. Оно
монополизировало и придворную службу (ко времени смерти Марии-Те-
резии при дворе числилось около 1500 камергеров). Но Иосиф II
назначил в Кабинет 7 секретарей-недворян, в Военном
министерстве при нём 75% чиновников были недворянами821. В Венгрии
состав высшего чиновничества был не менее аристократическим,
на рубеже XIX и XX из нее вышло 41,3 % членов правительства
и высших дипломатов и почти половина ишпанов
(возглавляющих исполнительную власть в комитатах). Однако большая часть
среднего и низшего чиновничества и здесь происходила из
мелких дворян и интеллигенции822. В Чехии, где дворян было мало,
к 1846 г. в сейме насчитывалось 213 представителей всех 3
привилегированных сословий, среди занимавших высшие земские
должности было только 20 дворян823.
В Швеции в XVIII в. на гражданской службе единовременно
находилось 200-300 дворян. В центральных государственных
учреждениях они составляли от 85% (1720 г.) до 42% (1792 г.),
на местном уровне только им принадлежали посты
лордов-лейтенантов, они занимали от 20 до 60 % должностей шерифов,
составляли большинство провинциальных судей. До середины
XVIII в. все должности (по табели 1714 г.) выше 11-го класса из
14 (равные полковнику) могли занимать только дворяне, но уже
в 1758 вице-председателем Верховного Суда был простолюдин.
После 1780 г. (еще до того, как в 1786 г. курс Густава III был резко
изменен на союз с низшими сословиями), представители этих
сословий более активно пошли на гражданскую службу, и в составе
чиновничества дворяне утратили большинство824.
В России к 1755 г. среди классных чиновников только чуть
менее половины — 49,8 % (1022 из 2051) было дворянского
происхождения, в том числе среди чинов I-V классов 87,6%, VI-
VIII классов — 76,9% и IX-XIV классов — 34,5%. Недворяне
были представлены так: 0,3 % (от всех чиновников) детей личных
дворян, 12,5 % — приказных служителей, 2,1 % — духовенства,
0,8% — купцов, 0,8% — солдат, 0,1% — однодворцев, 0,4% —
крестьян и казаков, 0,3% — посадских, 22,7% — разночинцев

230 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
и 7,4 % — иностранцев. При этом из чиновников недворянского
происхождения 15,3 % (148 человек) уже стали потомственными
дворянами, а остальные пока имели только личное дворянство.
Среди нерангированных канцеляристов дворянами были
только 4,2 %, а среди остальных подавляющее большинство — 70,8 %
происходило из той же среды — приказных; 0,6 % были детьми
личных дворян, 7 % — духовенства, 0,8 % — купцов, 8,3 % —
солдат, 0,6 % — однодворцев, 4 % — крестьян и казаков, 1 % — мещан,
2,6% — разночинцев и 0,1% — иностранцев825. К началу XIX в.
дворянами по происхождению были 40% (а в центральном
аппарате — 24,2 %), а к середине столетия — 40,6 % (в центральном
аппарате — 52,4 %)826. В 1841-1859 гг. среди чиновников XIV-
IX классов потомственные дворяне составили 17,3 %, дети личных
дворян — 18 %, духовенства — 3,4 %, купцов — 7,4 %, прочих —
53,9%, а среди чиновников VIII-V классов — соответственно
19,6%, 40,3%, 6,2%, 8,3% и 25,6 %827. Во второй половине XIX —
начале XX в. абсолютное большинство рангового чиновничества
имело недворянское происхождение. К1 января 1897 г. недворяне
составляли 69,3% всех (101,5 тыс.) классных чиновников: 77,7%
среди младших (IX-XIV классов) 62,1 % старших (VIII-V классов)
и 28,5 % высших (IV класса и выше)828. В начале XX в. доля дворян
среди классных чиновников была менее 30 %829.
Чиновничество в меньшей степени, чем офицерство,
состояло из лиц дворянского происхождения, поскольку гражданская
служба в Европе традиционно считалась менее престижной,
однако и в этой социальной группе дворяне всегда составляли
значительный процент. Чиновничество комплектовалось если в
основном и не дворянами, то в любом случае — выходцами из
других, пусть статусно более низких групп элитного слоя —
духовенства, городского патрициата, канцелярских служителей и
др. (лишь в России к концу периода доля лиц, не
принадлежавших к элитным группам, превышала треть). Поэтому и
чиновничество не могло быть основным каналом социальной
мобильности в элитные слои для лиц, к ним не принадлежавших.

5. Взаимосвязь сословных групп при разложении традиционных обществ ♦ 231
Интеллигенция
Социальная группа лиц свободных профессий и частных
служащих пополнялась из самых разных слоев, но если низшие
его слои в значительной мере пополнялись из мещан:
ремесленников, мелких торговцев и других представителей рядового
городского населения, то высшие — в основном из элитных групп.
Причем довольно рано этот слой начал в значительной мере
самовоспроизводиться. В Англии интеллектуальная элита вышла в
основном из среды высшего среднего класса830. При этом семьи,
вышедшие из одной и той же среды, чьи дети получали по
наследству одинаковое воспитание и образование, были тесно
связаны брачными узами и образовывали особую среду. Эта среда,
к которой постепенно переходил из рук дворянства круг постов
и должностей, определявших научную и культурную политику,
на некоторое время практически монополизировала научную,
культурную и образовательную сферу, но с ростом в XIX в.
количества учреждений и постов в этой сфере утратила в ней
абсолютное преобладание. Часть их шла на гражданскую службу (за
исключением дипломатической, которая была уделом
аристократии)831. В Швеции еще в первой половине XVIII в. в культурной
жизни доминировало дворянство (между 1718 и 1772 гг. все
крупные писатели были дворянами), но в последней трети столетия
произошли резкие изменения; уже в правление Густава III
писатели были в основном выходцами из буржуазии; при создании в
1786 г. Академии 6 из 18 ее членов были недворянами (что было
немыслимо еще поколением раньше)832.
В XIX в., особенно во 2-й его половине, происхождение лиц
умственного труда стало более разнообразным. В Венгрии, в
частности, служащие частных фирм обычно происходили из
буржуазии и мещан, лица свободных профессий — из всех элементов
среднего класса833. В тех странах Восточной Европы, где не было
дворянства, интеллигенция давала большую часть активистов
общественных организаций, чем духовенство и буржуазия (так в
Болгарии среди принадлежащих к элитным группам членов на-

232 ♦ ВОЛКОВ СВ. ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
ционально-освободительных организаций 1869-1873 гг.
интеллигенция дала 61,5%, духовенство 36,4% и буржуазия 2,1 %834).
Во Франции во 2-й половине XIX в. (где в это время дворянство
не имело официального статуса) происхождение лиц
интеллектуальных профессий выглядело так835:
ПОЛОЖЕНИЕ ОТЦОВ
Промышленники,
крупные собственники
ЧИНОВНИКИ И ОФИЦЕРЫ
Юристы
Мелики
АРТИСТЫ И
ИНТЕЛЛЕКТУАЛЫ
Коммерсанты
Мелкие чиновники,
служащие
Ремесленники
Рабочие и крестьяне
.η
н
и
s
О-
2
43,6
9,7
17.3
2.6
3,2
9,6
8.3
-
5,7
<
42,0
2,0
20.0
6,0
16,0
8.0
-
6.0
•s
s
χ
К
о
1
5.4
12,0
7,6
18,4
16,3
8,1
26,8
4,8
*
*
χ
Ν
о
χ
4.8
11,2
5,6
17,7
26,9
3,7
24,5
6,5
<
LU
Se
и
LZ
13,7
4,2
6,5
10,4
6,2
19,9
8.6
4,1
6,2
* МЕДАЛИСТЫ; " — УЧАСТНИКИ ВЫСТАВОК.
По этим данным видно, что большинство медиков и
юристов вышло из среды буржуазии (преимущественно
крупной) — соответственно 53,2 % и 58 %, а практически во всей
остальной части — из среды интеллигенции, тогда как
творческая интеллигенция — в основном из интеллигенции,
чиновников и офицеров (художники — примерно на 40 %,
писатели — на 30 %), а также буржуазии, преимущественно
средней (художники — на 20-30 %, писатели — на треть). Выходцы
из слоев, не принадлежавших к элитным группам, дали
крайне малую часть лиц интеллектуальных профессий: медиков и
юристов — около 6 %, писателей — 10,3 %; лишь среди
художников их было 30-31 %.

5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСЛОВНЫХ ГРУПП ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ ♦ 233
О социальном составе европейской интеллигенции можно
судить и по данным (имеющимся по 2-й половине XIX —
началу XX в.) о происхождении учащихся старшей школы (уровня
гимназий) и студентов высших учебных заведений. Уже
окончание старшей школы в это время безусловно вводило человека
в состав элитных групп. Следует иметь в виду, что учащиеся
старшей школы в этот период составляли лишь несколько
процентов от населения соответствующей возрастной когорты, а
студенты высшей школы — доли процента (см. главу 3).
ПРОИСХОЖДЕНИЕ УЧАЩИХСЯ СТАРШЕЙ ШКОАЫ (%)
ГРУППЫ
КРУПНЫЕ

ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ*
ЧИНОВНИКИ
И
ПРОФЕССИОНАЛЫ**
БУРЖУАЗИЯ
«БЕЛЫЕ

ВОРОТНИЧКИ»
Фермеры
Рабочие
ПРОЧИЕ
Число лип
ВС
S
Я
I
е
ВЫП-
КИ
1864/
1865
17
30
38
2
12
8
4
12605
X
<

ПАВЛИК
1801-
1850
38
21
3
,,,
2
25
25931
ГРЭММАР
1884-
1900
13
45
17
,,,
И
13
517
1904-
1918
-
И
44
24
,,,
15
8
873

ΙΟ.
ш
Ш
2
вып-
ки
1873
-
59
21
13
-
8
659
и
и
>
с
вып-
ки
1875-
1899
2
42
33
3
10
-
10
85034
X
ш
и
и
LU
1891/
1892
-
31
52
7
8
****
9
8649
1904
-
37
43
10
9
****
15860
X
ш
<
<
1908
-
38
35
3
6
9
9
12962
* для Франции также рантье; " в том числе духовенство — для Франции 1%,
ДЛЯ ВЮРТЕМБЕРГА — 16%; *" ВКЛЮЧЕНЫ В ЧИСЛО БУРЖУАЗИИ; "** ВКЛЮЧЕНЫ В ЧИСЛО
«БЕЛЫХ ВОРОТНИЧКОВ».
При этом индекс представительности (относительно доли
данной социальной группы в населении) был наивысшим у
профессионалов: 11 в Англии, 6 во Франции, около 7 в Пруссии, выше 6 в

234 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
Гессене, около 5 в Бадене, затем — у чиновников (от 1 во Франции
до 3-4 в Германии) и буржуазии (выше 4 в Англии и Франции, от
2,4 до 3,5 в Германии). Тогда как для других групп он был, как
правило, ниже единицы: для «белых воротничков» Англии 1,4,
Франции 0,13, Германии — 0,5 — 0,8, для фермеров — во Франции 0,3,
Германии — 0,4-0,8, для рабочих — 0,2 в Англии и Франции и от
0,01 до 0,18 в Германии.
ПРОИСХОЖДЕНИЕ СТУДЕНТОВ (%)
ГРУППЫ
КРУПНЫЕ


ВЛАДЕЛЬЦЫ*

ЧИНОВНИКИ и
ПРОФЕС
СИОНА-
ЛЫ**
Низшие

чиновники
Бизнес
мены
Белые

воротнички
МЕЛКАЯ

БУРЖУАЗИЯ
Фермеры
Рабочие

Неизвестно
Число
лиц
АНГЛИЯ
КЕМБРИДЖ
1
О С4·
о ^г
00 00
31
53
-
6
-
-
319
I
о 0>
00 00
19
57
-
15
-
-
352
ОКСФОРЛ
00
40
49
7
2
***
2
418
о
On
15
48
21
7
1
5
1030
Франция
политех
is
00 00
30
32
21
14
4
2
ι
О Ю
о f~~
00 оо
19
26
28
16
12
6
ЭКОЛЬ
СЕНТРАЛЬ
1
О ι/ι
00 00
29
12
13
36
6
2
3
1
О О
00 00
31
16
ю
31
7
2
2
1
О Ю
О <N
25
25
14
28
5
2
1
ВЮРТЕМБЕРГ
00 00
1
45
21
3
***
23
7
***
818
00 00
1
34
21
6
1
17
14
1
172
ο Я
1
29
25
11
3
17
10
3
3051
ПРУССИЯ
I
00 00
00 00
9
21
-
-
2
-
4
13571
JLjn
1
21
27
12
3
24
9
2
24218
* для Франции также рантье; " в том числе духовенство — в Кембридже: 32 и
31%, В ОКСФОРДЕ: 28 И 17%; В ВЮРТЕМБЕРГЕ: 14, 14 И 10%, В ПРУССИИ: 7 И 4%; *" МЕНЕЕ 1%.
Индекс представительности социальных групп по высшей
школе различался еще более сильно. Для профессионалов он
составлял в Англии 48-57, в Вюртемберге — 10-15, в Пруссии —
7-11, для бизнесменов 2-7 в Англии, 3-8 во Франции, для низших

5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСЛОВНЫХ ГРУПП ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ ♦ 235
чиновников — 1-2 во Франции, 5 в Вюртемберге, 1-5 в Пруссии
(для «белых воротничков» — около 1). Для мелкой буржуазии в
германских государствах индекс составлял от 1,6 до 3, для
фермеров — 0,3-0,8, для рабочих — от 0 до 0,06 (в Баварии на 1913 г. он
составил 7 для чиновников, 9 для профессионалов, 3,8 для
низших чиновников, 2,7 для бизнесменов, 0,5 для «белых
воротничков», 0,46 для мелкой буржуазии и 0,11 для рабочих). Во Франции
по студентам Школы искусств в 1860-1875 гг. индекс для
бизнесменов был 2.94, фермеров — 1,10, низших чиновников и «белых
воротничков» — 1,06).
В России во второй половине XIX в. в результате быстрого
развития сети средних и высших учебных заведений довольно
много образованных людей оставалось за пределами как
служилого слоя, так и духовенства и купечества, находя применение на
частной службе в торговле и промышленности и в качестве лиц
свободных профессий. Среди этих людей представителей
высшего сословия и других элитных групп становилось всё
меньше. Так, среди выпускников Новороссийского университета за
1868-1890 гг. дворян было 24,1 %, детей офицеров и чиновников
17,2 %, духовенства 25,2 %, почетных граждан и неслужилой
интеллигенции 2,9%, купцов 7,1%, мещан 15,9%, крестьян 3,1% и
иностранных уроженцев 4,4 %. Причем с 1885 г. ведущей группой
становятся мещане (24-33% в выпуске)838. Среди выпускников
Санкт-Петербургского историко-филологического института
дворяне составляли 6,3%, дети офицеров и чиновников 17,5%,
духовенство 57%, неслужилая интеллигенция 2,3 %, купцы 1,3 %,
мещане, крестьяне, солдатские дети 15,6 %839. Среди
выпускников Юрьевского ветеринарного института 1848-1898 гг. дворяне
составили только 12,6 %840. Если в университетах в 1863 г. дети
дворян и чиновников составляли 64,6 %, а духовенства 8,3 %, то
к 1880 г. — только 46,6% и 23,4%, к 1895 г. — 45,4% и 4,9%, а к
1900 — 52 % и 10,4 % (36,1 % и 2,1 % в технических вузах)841. Даже в
классических гимназиях, наиболее элитарных из всех типов
средних учебных заведений доля детей дворян и чиновников,
составлявшая в 1863 г. 73,1 %, к 1880 г. составила 52,1 %, к 1898 г. 52,2%,

236 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
а духовенства — 2,8%, 5,1 % и 3,4%. К 1907 г. в гимназиях
насчитывалось только 39,6 % детей дворян и чиновников, 12,5 %
купцов и почетных граждан, почти столько же крестьян — 12,3 %842.
К 1897 г. среди студентов вузов, подведомственных
Министерству народного просвещения доля дворян составила 22,8 %, а
среди учащихся гимназий и реальных училищ — 25,6 %843.
Перед Первой мировой войной доля лиц, не принадлежащих
к элитным группам (мещан и крестьян, в т.ч. казаков),
составляла в гимназиях 48,4 %, в реальных училищах 61,7 %, в
среднетехнических училищах 79,3 %, в учительских институтах 93,2 % и
в учительских семинариях 92,7%, тогда как потомственных
дворян — 8,5, 5,9, 3,1,1,0 и 1,2 % соответственно844. Состав студентов
вузов изменился еще сильнее: накануне Первой мировой войны
доля мещан и крестьян составила в университетах 38,9 %, в
ветеринарных 23,7 %, в технических вузах Министерства народного
просвещения 53,5 %, в Петроградском политехническом
институте 41,5 %, в Московском сельскохозяйственном институте 49,1 %,
в Константиновском межевом институте 66,5 %, (в то время, как
доля потомственных дворян была менее 10 % в технических
вузах, менее 8 % в университетах, 5,8 % в ветеринарных)845.
Следствием этого процесса стало то, что в это время низовая часть
интеллигенции в основном вышла из крестьян и мещан. Среди
преподавателей средних городских школ они составили 46,5 %,
а среди учителей начальных сельских школ — 57,9 % (в Сибири
даже 62,7 %)846. Во 2-й половине XIX в. среди учащихся старшей
и высшей школы доля лиц, не принадлежавших к элитным
группам, в целом относительно немного превышала этот показатель в
европейских странах, однако ко времени Первой мировой войны
превышала его уже в несколько раз.
Таким образом, ни одна из появившихся в Европе в Новое
время новых функциональных элитных групп (офицерство,
чиновничество, интеллигенция), в которых в XVIII-XIX вв. всё больше
растворялись прежние высшие сословия, не была существенным
каналом для пополнения элиты в целом. Таким основным
каналом социальной мобильности продолжали оставаться те элитные

5. Взаимосвязь сословных групп при разложении традиционных обществ ♦ 237
группы — буржуазия и частично духовенство, которые и ранее в
наибольшей степени пополнялись из среды рядового населения.
Можно заметить, то аналогичный процесс растворения
высшего сословия в новых элитных функциональных группах шел
в конце XIX в. и в Японии (которая в отношении социальной
структуры уже с Х-ХП вв. была схожа не с соседними странами
традиционной дальневосточной культуры, а с европейскими).
Согласно исследованию предков бизнесменов 1960 г., из тех их
дедов, которые были офицерами, самураями были 89% (среди
отцов-офицеров — 50 %), из дедов-чиновников — 70 %
(отцов-чиновников — 53 %), дедов-клерков на государственной службе —
71% (среди отцов — 48%), дедов-профессионалов — 53%
(отцов — 51 %), дедов-крупных менеджеров — 50 %; (отцов — 48 %),
дедов-собственников крупного бизнеса — 21% (отцов — 39%),
дедов-мелких предпринимателей — 9 % (отцов — 20 %),
дедов-рабочих — 20 % (отцов — 8 %), дедов-помещиков — 15 % (отцов —
12 %), дедов-фермеров — 12 % (отцов — 12 %), дедов-клерков
частной службы — никого (среди — 54 %)847.
***
Помимо переплетения в элитном слое сословных и
профессиональных групп, неотъемлемым явлением, сопровождавшим
процесс разложения традиционных обществ, был постоянно
прогрессировавший на протяжении XIX в. упадок высшего
сословия — дворянства, завершившийся уравнением его в правах
с другими сословиями или полной ликвидацией сословного
деления. Наиболее резкий толчок этому процессу придала
Французская революция конца XVIII в., упразднившая дворянство
как сословие. Однако при наполеоновской империи дворянство
было восстановлено и пополнено новым имперским
дворянством. После реставрации 1815 г. конфискованные и уже
перераспределенные земли возвращены дворянам не были. И хотя после
революций 1830 и 1848 гг. дворянство не имело никаких особых
сословных прав, оно продолжало во многом оставаться обосо-

238 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
бленной группой (по некоторым данным, в 1800-1860 гг. в
дворянских семьях только 7,5 % браков заключалось с недворянами)
и лидировало среди крупнейших земельных собственников (на
1840 г. из 521 человек с поземельным налогом свыше 5 000
франков дворяне составляли 61 %, а среди 126 человек с налогом
свыше 8 000 франков — 73 %848). Во второй половине XIX в., с
окончательным установлением республиканского строя, ситуация
существенно изменилась: дворяне составляли лишь небольшую
часть богатейших людей в стране, и были вытеснены из
административного аппарата, только в армии их представительство
многократно превышало долю в населении (несмотря на
непризнание законодательством дворянства как социальной группы,
дворянские предикаты «де» перед фамилиями дворян были
сохранены и официально употреблялись; известны даже судебные
процессы о незаконном их использовании).
Однако еще много ранее в некоторых странах производились
частичные конфискации дворянских земель в пользу короны.
Так, в Швеции (где это имело место в 1680 г.) к 1700 г. 35 %
земель принадлежали короне, а в конце XVIII в., к концу
правления Густава III, аристократия потеряла 20 % прежде имевшейся
у нее земли849. Параллельно шел процесс перехода всё большей
части дворянской земли в руки представителей других сословий.
В той же Швеции в 1718 г. 6,7 % дворянской земли было в руках
недворян, а в 1772 г. — 16,3 %; если в начале XVIII в. благодаря
потерям дворянства в войнах при Карле XII треть браков
наследниц дворянских имений приходилась на недворян, то к
концу столетия — от 40 до 50 %850. Вследствие этого разница между
дворянами и недворянами постепенно стала стираться. В
Пруссии, несмотря на то, что земли здесь юридически различались
на дворянские (владение которыми подразумевало дворянский
статус) и недворянские, к 1800 г. в разных регионах от 5 до 9 %
собственников дворянской земли были недворяне. Законом 9
октября 1807 г. барьеры между сословиями (при сохранении самих
сословий) были убраны: дворянство получило возможность
заниматься либеральными профессиями, торговлей и промышлен-

5. Взаимосвязь сословных групп при разложении традиционных обществ ♦ 239
ностью без утраты претензий на дворянский статус, а
недворяне — покупать дворянскую землю без претензий на признание
дворянами851. Те же процессы шли и в Австрийской империи,
например, к 1848 г. в Цельском округе Штирии из 176 помещиков
около 50 (28%) были недворянами852.
В России дворянство также постепенно утрачивало связь с
землей. Число помещиков на сопоставимой территории (начала
XVIII в.) уже к 1858 г., еще до реформы 1861 г. уменьшилось по
сравнению с 1833 г. с 72 до 65,5 тысяч853. После реформы 1861 г. и
та часть дворянства, которая еще обладала земельной
собственностью, начала быстро ее утрачивать, дворянские имения в
массовом порядке стали переходить в руки представителей других
сословий. Даже среди потомственных дворян доля помещиков,
составлявшая до 1861 г. чуть более 80 % (128,5 тыс. семей), к 1877 г.
сократилась до 56% (117,6 тыс.), к 1895 г. — до 40% (120,7 тыс.), а
к 1905 г. — до 30 % (107,2 тыс.). В общей же численности сословия
помещики составляли к 1897 г. лишь 29 %, (против 63 % до 1861 г.)
а к 1905 г. — 22 %. Примерно 60 % помещиков относились в конце
XIX — начале XX в. к низшей страте (имевших не более 100
десятин земли), четверть — к средней (100-500 десятин) и около
15% — к высшей (более 500 десятин)854. К 1917 г. более половины
всей земли, которой дворяне владели до 1861 г., перешло в руки
других сословий.
Во второй половине XIX в. во всех странах дворянство как
сословие было либо упразднено, либо уравнено в правах с
остальным населением: во Франции это произошло в конце XVIII в., в
Пруссии — в ходе реформ 1807-1814, в Португалии — после
либеральной революции 1832-1834 гг., в Швеции — с отменой
сословного представительства к 1865, в России — с военной реформой
1874 г, введшей всесословную воинскую повинность855; в Японии
в 1872 г. сословия также были юридически уравнены. В Испании
принадлежность к рядовому дворянству в виду его
многочисленности вообще не имела большого значения, а после
наполеоновских войн дворянство утратило монополию даже на офицерские
должности. В Англии дворянство (кроме пэров) и до XVIII в.

240 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
юридически не выделялось из прочего населения (хотя титулы
баронетов и рыцарей сохранялись), а избирательный закон 1832 г.
стал своеобразной революцией в пользу «среднего класса», резко
повысив его представительство в парламенте.
Тем не менее до Первой мировой войны дворянство
занимало еще прочное положение в армии, государственном аппарате и
в составе политической, экономической и духовной элиты, а
титулованная аристократия — несколько сот родов (доли процента
всего дворянства) находилась в некоторых странах на особом
положении и сохраняла огромные латифундии. В Англии на 1873 г.
половина земли принадлежала аристократии, причем каждый
8-й акр — герцогу, при этом 80 % земли принадлежало 7 тыс.
человек, а из 16 человек, получавших более 100 тыс. фунтов в год ренты
14 были пэрами. К 1900 правительство по-прежнему состояло из
крупных земельных собственников, например, герцог
Девонширский имел 186 тыс. акров и даже Гладстон умер в 1898 владельцем
7 тыс. акров с 2 500 арендаторов и доходом свыше 10 тыс. фунтов
в год. Свыше 100 англичан имели 50 и более тыс. акров, 2 500 —
более 3 тыс. акров. Аграрные отношения в Англии вообще были
исключительно устойчивыми (разница между доходом среднего
работника фермы и среднего помещика в 1695 г. составляла 15 и
3000 фунтов и оставалась той же в 1901 г.)856. Аристократические
латифундии имелись не только в Англии и Испании, но и в
Австро-Венгрии (Эстергази владели 735 тыс. акров в Венгрии, Швар-
ценберги — 360 тыс. в Южной Богемии, Лихтенштейны, Палави-
чины, Кароли, Андраши и 20 других родов имели более 250 тыс.
акров каждый, в Богемии и Моравии треть земли принадлежала
менее чем 1 % землевладельцев)857.
Дворянство и особенно аристократия занимали
преобладающие позиции в политике и управлении, не только
преимущественно комплектуя кабинеты и абсолютно преобладая в
верхних (наследственных или назначаемых) палатах парламентов,
но и составляя весомую часть депутатов нижних палат. Прежде
всего это касается Англии, где оно в целом занимало
преобладающие позиции в политике и управлении. Среди членов англий-

5. Взаимосвязь сословных групп при разложении традиционных обществ ♦ 241
ских кабинетов с 1830 по 1900 гг. в среднем было 47 % пэров, и
24 % их родственников (всего 71 %), причем только в составе
кабинетов Гладстона соотношение между аристократией и
прочими было примерно 50 на 50, а в других либеральных и
особенно консервативных доля аристократии составляла около 90%
(в 1830 и 1852 гг. — 92%, в 1841 и 1855 — 93%). В конце столетия
доля аристократии была меньше, но и в кабинетах 1886-1916 гг.
к ней принадлежало 58 чел. (54 %)858. Из 1191 членов Палаты
Общин за 1885-1900 гг. 18 % составляли представители поместного
дворянства859. В 1895 г. из 670 парламентариев 420 были
джентльмены, сельские сквайры, отставные офицеры и адвокаты. Хотя
после Акта 1835 г. муниципальные правительства были отданы
«среднему классу», но даже там дворяне составляли 51 % в 1842 г.
и 24 % в 1885 г., а в магистратах графств они абсолютно
преобладали: в Англии и Уэльсе в 1842 г. в там было 8,4 % пэров и их
наследников, 77,1% джентри, 13,4% священников, и 1,2%
прочих, в 1887 г. — 7,5, 80,7, 6,1 и 1,7% соответственно и появилось
4% представителей «среднего класса»; но всего дворянства
стало даже больше — 88,2% вместо 85,5%. Епископы англиканской
церкви продолжали происходить из аристократии или джентри,
и даже в 1920-х гг. Уз гражданских служащих в Индии вышли из
«паблик скуле»860.
В Испании при либеральной монархии XIX-XX вв. гранды
(герцоги и часть маркизов и графов) входили «по должности» в
состав Сената, среди министров 1902-1923 гг. аристократов было
17,1 %861, среди депутатов Кортесов к 1899 — более 20%: 6
герцогов, 41 маркиз, 27 графов, 2 виконта и 3 барона862. (Как и в
Англии, доля их заметно различалась по партиям: среди карлистов
43,6%, консерваторов — 25,4%, депутатов от демократических
партий — 21,4%, либералов — 7,5%; в 1907-1914 гг.
представительство аристократии несколько сократилось, составив 17%
среди консерваторов, 14 % среди карлистов, 8 % среди либералов
и 4% среди регионалистов863). В Германии в 1871-1917 гг.
аристократами были все канцлеры, большинство статс-секретарей
и около 2/з министров; в кабинетах 1890-1918 гг. они составляли

242 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
64,5 % (на 1913 г. 7 из 10). В Палате господ (с правом вето) их было
3/4, в Палате представителей — V4; в 1914 г. аристократами были
8 из 10 высших чинов МИД, и 34 из 38 послов, но в
юриспруденции, науке и бизнесе их было мало864. В Венгрии в 1880-х гг.
только к аристократии, не считая рядового дворянства,
принадлежало 80 % членов Палаты господ и до 15 % Палаты
представителей парламента, на рубеже XIX-XX вв. аристократами были 9 из
15 премьер-министров, 38 из 115 министров, 41 из 73 высших
дипломатов и около половины ишпанов865. В Нидерландах в
политике доминировали две очень близких категории — дворянство
старое и новое (созданное в 1813-1840 гг. из видных к тому
времени семей городской олигархии), включавшееся в издаваемую с
1803 г. красную книгу) и патрициат (заносимый с 1910 г. в синюю
книгу). Дворяне составляли четверть и более парламентариев в
1848-1888 и не более 20% в 1888-1917, патрициат — примерно
40 % до 1888 г. и треть после 1905 г. Всего — порядка Уз до 1887 г.
(в 1879-1882 гг. — более 70%), и доля их опустились ниже 50%
только в 1913 г.866 Лишь во Франции сфера политики и
администрации (членство в Государственном совете, посты префектов
и т. д.) была практически закрыта для дворянства. Аристократия
здесь (лишь небольшая часть которой сохранила владения)
отчасти выживала за счет браков с богатыми наследницами, в т. ч. и
иностранными (в 1890-1914 гг. 30 аристократов женились на
дочерях американских миллионеров867).
Следует также заметить, что в XIX в. (особенно в конце его),
состав аристократии в тех странах, где она сохраняла наиболее
прочные позиции (Англии и Испании), начал меняться. Прежде
всего, быстро росла ее численность: не считая шотландских пэров,
которые не в полном составе заседали в Палате Лордов, в 1704 г.
их там было 161, в 1784 г. — 182, в 1830 г. — 304, в 1896 г. — 502, в
1914-1916 гг. 700-800. Но существенно, что из 139 новых пэров,
пожалованных в 1833-1885 гг., 80% владели более 3 тыс. акров,
то есть практически все они принадлежали к верхушке
поместного дворянства868. Тогда как из 200 новых пэров 1886-1914 гг. до
половины представляли «новое богатство промышленной рево-

5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСЛОВНЫХ ГРУПП ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ ♦ 243
люции» (многие были жившими в деревне 2-м поколением
промышленников, а четверть — вообще self-made), около трети были
военными, чиновниками, и политиками, а из старых земельных
родов было менее четверти869. Хотя в целом
политико-аристократический мир на рубеже XX в. представлял еще иную среду, чем
мир крупной буржуазии (в 1875-1895 гг. лишь 9 из 164 стальных
фабрикантов этого времени учились в Оксфорде и Кембридже,
тогда как среди членов Палаты Общин — половина; из 651
парламентариев на 1869 г. 156 окончили Итон или Харроу, тогда как из
524 фабрикантов 1850-1950 гг. только ЗЗ870, быстро менявшийся
в это время состав аристократии во многом объясняет, почему и
позже она сохранила значительное влияние. В Испании на
протяжении XIX в. состав аристократии также чрезвычайно
широко пополнялся в т.ч. и за счет лиц вовсе недворянского
происхождения (причем если среди министров XIX в. представителей
«старой» (получившей титулы до 1808 г.) и «новой» аристократии
было примерно поровну, то в начале XX в. абсолютно
преобладала «новая»).
Таким образом, XIX в. был временем интенсивного разложения
традиционного общества в Европе, хотя, несмотря на
преобразования второй половины этого столетия, в большинстве
европейских стран еще сохранялись свойственные ему черты. Но Первая
мировая война подвела черту под существованием
традиционного общества.

Заключение
Каждое традиционное общество представлено конкретным
набором элитных групп, который, в зависимости от того циви-
лизационного типа, к которому принадлежит данное общество,
может различаться очень широко. Однако в абсолютном
большинстве традиционных обществ эти группы охватывают такие
категории населения, как аристократию, служилые слои,
духовенство, предпринимательские слои (купечество) и независимых лиц
профессионального умственного труда. Сравнительная ценность
тех «активов», обладание которыми обеспечивает данной группе
привилегированное положение (происхождение, богатство,
непосредственное осуществление властных полномочий, исполнение
сакральных и духовных функций, знание) в разных обществах
может быть неодинакова, довольно обычна и ситуация, при
которой одни и те же социальные группы соединяют в своем лице
несколько из них или даже все. Элитные группы в традиционных
обществах в большинстве случаев были выделены в юридически
обособленные группы, но могли существовать и вне строгого
законодательного оформления. При этом сословное деление при
всех формальных его признаках (наличие в законодательстве со-

Заключение »245
циальных групп, отличающихся друг от друга по объему прав и
статусу) могло не отвечать реальной иерархии элитных групп.
Уже в древних обществах мы видим элитные группы,
выделившиеся на основе происхождения и выполнения тех или иных
административных или культовых функций. Структура элиты
европейских обществ традиционно состояла фактически из трех
групп — дворянства, духовенства и предпринимателей (купцов),
две первых из которых оформлены как привилегированные
сословия, причем первенствующее место здесь всегда принадлежало
служилому сословию — дворянству, возникшему на основе
военной службы. До того, как в XVII-XVIII вв. складывается
регулярный государственный аппарат и появляются специфические
функциональные группы (офицерство, чиновничество,
интеллигенция) все их функции выполнялись членами служилого и
духовного сословий.
Структура элиты мусульманских стран включала те же самые
(военные, духовенство, бюрократия) функциональные элементы,
но их сословное положение было юридически слабо или вовсе не
оформлено. Причем принцип этот (в силу тотального влияния
ислама с его идеей равенства мусульман на все стороны жизни
в этих странах) проводился более последовательно, чем в «мери-
тократических» (и по этой причине по идее также бессословных)
конфуцианских обществах Дальнего Востока. При этом структура
и состав элиты мусульманских стран обнаруживает между собой
большее единообразие, чем европейских. Наиболее существенным
отличием в структуре элиты здесь было то, что в условиях
централизованных деспотий и обусловленного этим достаточно
развитого аппарата управления на мусульманском Востоке уже с раннего
средневековья существовал слой гражданского чиновничества,
тогда как в Европе до XVI в. оно находилось в зачаточном
состоянии. Кастовые индийские общества строились на идентификации
кастовой принадлежности с определенным занятием, из которого
вытекало и общественное положение его представителей. Причем
со временем именно последнее выступало решающим фактором, и
реально правившим родам и социальным группам разной касто-

246 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
вой принадлежности стали приписывать кшатрийское
происхождение и приобщать к касте-сословию раджпутов.
Отличительной чертой обществ дальневосточной
цивилизации было то, что, основой элиты, ее интегрирующим началом
было регулярное ранговое чиновничество: находившиеся на
действительной службе и занимающие определенные должности
полноправные чиновники, имеющие один из общегосударственных
рангов. Все остальные элитные группы были так или иначе
производными от него — либо они составляли его высшую часть и
занимали особое положение (аристократия), либо стояли ниже (не-
рангированные субчиновники-канцеляристы, обладатели ученых
степеней), но непосредственно примыкали к нему.
Дальневосточное чиновничество по своей функциональной роли в государстве
и месту в социальной структуре общества, соотносимо с
европейским дворянством, за исключением одного фундаментального
отличия (выражающего самую суть разницы между европейской
и дальневосточной цивилизациями) — официальной правовой
наследственности привилегированного статуса в одном случае
и принципиальной ненаследственностью его в другом. Но если
относительно собственно Китая можно говорить только о
сравнениях такого рода, то в сопредельных странах, развивавшихся
изначально на аристократической основе и лишь
заимствовавших принципы китайского социально-государственного
устройства — ив Японии, и в Корее, и во Вьетнаме, раньше или позже,
но проявилась тенденция к формированию на основе
служилого слоя сословия, практически полностью тождественного
европейскому дворянству. В одном случае (Япония) такое сословие
оформилось официально, в другом (Корея) существовало как бы
«незаконно» — вне кодифицирования, но на основе повседневной
юридической практики, в третьем (Вьетнам) охватывало только
часть служилого слоя, но, так или иначе, эта тенденция
пробивала себе дорогу. В странах государственно-патриархального типа
(большинство стран Юго-Восточной Азии), в отличие от стран
традиционной дальневосточной системы, аристократия из членов
правящего клана была не только самым важным, «государствооб-

Заключение »247
разующим» элементом, но и играла обычно первенствующую роль
в непосредственном управлении государством. Высшие посты,
как правило, закреплялись за ними законодательно, и из той же
среды комплектовалась значительная часть других должностей, а
оставшиеся места занимали представители наследственной знати
некоролевского происхождения.
Практически во всех традиционных обществах удельный вес
членов всех элитных групп вместе взятых весьма мал и
составляет не более 10 %, чаще всего — примерно 5 %, а иногда еще
меньшую величину — 2-3 %. Это обстоятельство обусловлено как тем,
что лишь ограниченное число лиц в популяции обладает
определенным набором качеств, позволяющих им выполнять
соответствующие функции, так и тем, что доля материальных благ,
перераспределяемых для обеспечения их существования, также
не беспредельна. Поэтому высота статуса и степень
материального благосостояния всякого элитного слоя обычно бывает
обратно пропорциональна численности этого слоя и его удельному
весу в населении. Избыточный рост численности элитных групп
всегда приводит к падению их престижа, и средний уровень
материальной обеспеченности большинства их членов также
обычно понижается. Случаи, когда удельный вес всех элитных групп
в населении страны выше 10% представляет собой аномальное
явление, и в традиционном обществе встречается
исключительно редко, причем практически всегда «перепроизводство» элиты
имеет место за счет избыточной численности именно высшего
сословия, так как численность групп, представляющих конкретные
общественные функции не подвержена гипертрофированному
росту, поскольку их не может быть больше, чем требуется для
выполнения этих функций. Неудивительно поэтому, что в странах
с избыточной долей дворянства все остальные элитные группы
состоят в огромной мере из его представителей. (Так, например,
во Франции с 1 % дворянства большинство интеллигенции к нему
не принадлежало, тогда как в Польше с десятикратно большей
долей высшего сословия, сфера умственного труда почти полностью
была занята его представителями.)

248 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
В европейских обществах высшее сословие — дворянство в
крупнейших странах составляло обычно менее 3% населения.
Численность духовенства везде в Европе была еще меньше и в
абсолютном большинстве стран не менее чем вдвое уступала
численности дворянства. Численность и доля в населении купцов и
предпринимателей («буржуазии») в некоторых европейских
странах (в основном западных) была выше, чем дворянства или
духовенства, в некоторых — меньше (на протяжении XVII-XIX вв. это
соотношение могло меняться), но сопоставимо с ними. Появление
новых функциональных элитных групп — офицерства,
чиновничества, интеллигенции и частных служащих не оказывало
сколько-нибудь заметного влияния на общую численность и удельный
вес элитного слоя в населении. Поскольку их персональный
состав комплектовался в основном за счет тех же самых сословий,
которые и прежде составляли элиту европейских обществ —
дворянства, духовенства и предпринимательских кругов. Да и
численность этих групп была столь невелика, что, даже если бы они
состояли из одних только лиц, не относящихся к этим
сословиям, то при сложении доля элитного слоя увеличилась бы не более
чем в полтора раза. Число офицеров в крупных странах в XVIII в.
составляло лишь несколько тысяч человек, в XIX в. — несколько
десятков тысяч, число чиновников в XVI — начале XVII в. даже в
крупнейших странах не превышало 1,5 тыс. человек, а на
протяжении XVIII составляло несколько тысяч, лишь в XIX в. в
великих державах оно (вместе с субчиновниками) стало исчисляться
десятками, а в самом конце сотнями тысяч; численность
неслужилой интеллигенции была обычно еще меньше, чем чиновничества,
хотя и сопоставима с ним, и даже после взрывного роста во второй
половине XIX в. доля этой социальной группы к началу XX в. не
превысила нескольких процентов в массе населения.
На Востоке численность элитного слоя обычно составляла еще
меньшую величину (за такими же немногими исключениями, как
и в Европе). Численность ранговых чиновников относительно
всего населения была ничтожна и исчислялась обычно сотыми, в
лучшем случае десятыми долями процента. Численность и доля в

Заключение »249
населении служилого чиновничьего слоя (в широком понимании)
в странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии также
вполне сопоставимы с европейским дворянством: чиновничество как
сословие — с членами семей составляло 1,5-2 % населения. Если в
Китае весь этот слой составлял 1,5-2% населения, то в некоторых
меньших по размерам сопредельных странах — до 10%. На
мусульманском Востоке основная часть элитного слоя — служилые
землевладельцы насчитывали в крупных государствах несколько
десятков тысяч человек, составляя в многомиллионной массе
населения 1-2 %; не были многочисленны на мусульманском Востоке
и гражданские чиновники (значительно уступавшие в
численности воинам) и духовенство.
Пополнение элитного слоя обычно сочетает принцип
самовоспроизводства и постоянный приток новых членов по
принципу личных заслуг и дарований, хотя в разных обществах тот
или иной принцип может преобладать в зависимости от
идеологических установок. Однако в большинстве случаев
существенные изменения состава элитных групп были связаны именно с
большой физической убылью членов этих групп. Состав элитных
групп по социальному происхождению непосредственно связан
со способами пополнения этих групп в тех или иных
традиционных обществах. Степень открытости и пути вхождения в элитные
группы могли быть различными как для разных обществ, так и
для разных элитных групп одного и того же общества. Но
принципиально существовали (если не считать разного рода
самозванство, впоследствии закрепляемое) только три возможных способа
принадлежать к таким группам: наследование социального
статуса, возведение в этот статус верховной властью (аноблирование,
служебная выслуга, награждение, покупка и т. д.) и причисление к
данной элитной группе иноземцев соответствующего ей
статусного уровня. Соотношением между ними определяется уровень са-
мовоспроизодства той или иной элитной группы и элиты данного
общества в целом.
Практически во всех традиционных обществах наследование
социального статуса играло первостепенную роль. Во многих слу-

250 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
чаях оно было обязательным, а иногда даже единственным путем
пополнения элитной группы. Даже тогда, когда по общему
правилу оно не носило прямого характера, для некоторых групп
делалось исключение и такое наследование допускалось прямо, а
для других групп вполне официально практиковалось косвенно
или просто имело место фактически, при формальном равенстве
допуска к определенной процедуре (например, экзаменам на чин
или ученую степень). Среди способов обретения элитного статуса
с санкции высшей власти выделяются непосредственное
сообщение монархом такого статуса конкретному лицу, автоматическое
включение лица в состав элитного сословия по выполнении им
определенных условий, выполнение квалификационных
требований, приобретение статуса за деньги, достижение определенного
уровня богатства, дающего официальное право на такой статус,
выполнение профессиональных функций, считающихся в данном
обществе элитными.
Для древних обществ, которые, как правило, не имели
сословной системы, охватывавшей всё население, было характерно
наследование социального статуса фактически, но не безусловно;
одни элитные группы здесь конституировались в квазисословия
и, при том, что обычно не были полностью закрыты для
пополнения со стороны, обнаруживали тенденцию к
самовоспроизводству, а другие пополнялись совершенно свободно, хотя часть их
членов наследовала занятие родителей. В обществах с сословным
делением элитные социальные группы обычно пополнялись как
путем передвижения между ними (из низших в высшие или
равные), так и из числа лиц, ни к какой из них не принадлежавших.
Например, в Европе с формированием государственного
аппарата аноблировались обычно лица, находившиеся на гражданской
службе, а они, в свою очередь были обычно представителями
городского патрициата или интеллигенции, так что требовалось
сначала получить образование или сколотить приличное
состояние, что затем давало возможность получения гражданских
должностей, а затем и вхождения в состав высшего сословия.
Этот путь мог занимать время жизни нескольких поколений.

Заключение ♦ 251
Пополнение дворянского сословия не из своей среды всегда
было в Европе довольно значительным. Физическая убыль и
отсутствие надежной фиксации состава дворянства в средние века
создавало широкие возможности для пополнения его рядов вне
законного порядка аноблирования: в условиях отсутствия
официальных реестров дворянином считался тот, кто вел
дворянский образ жизни: владел землей, нес военную службу и
признавался таковым окружающим. В большинстве стран этот процесс
прекратился лишь к XVII в., однако состав высшего сословия
продолжал пополняться на законной основе. К началу XVIII в.
в ряде стран произошла некоторая стабилизация состава
дворянства и приток в него снизился, но в других, напротив,
резко вырос, так что там большинство дворянских родов к концу
XIX — началу XX в. возникло именно в последние два столетия.
Комплектование духовенства в разных европейских странах
могло отличаться довольно сильно, тем более, что в католических
странах самовоспроизводство духовенства вследствие целибата
вообще не могло иметь места. Также обычно разным было
происхождение высшего и низшего духовенства. Во многих странах
высшее духовенство пополнялось в основном младшими
сыновьями дворян, не могущими быть наследниками. Наиболее
«открытой» элитной группой в европейских странах было
купечество. Пополнение его нижних слоев государством
законодательно обычно вообще не регулировалось и происходило достаточно
стихийно. С другой стороны, вследствие этого и убыль обычно
была достаточно высока: отсутствие наследственного статуса в
случае разорения заставляли переходить в низшие социальные
группы. Существенно, что в европейских странах пополнение
дворянства происходило везде в абсолютном большинстве или
почти исключительно из других элитных групп — лиц
свободных профессий, купечества и духовенства. Последние же и были
основным источников пополнения элиты в целом.
Комплектование чиновничества в странах ареала китайской
политической культуры исходило из общего принципа «подбора
талантов» и происходило путем сочетания нескольких способов

252 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
поступления на службу, которые иногда переплетались. Наиболее
характерным и специфическим элементом комплектования была
экзаменационная система, которая в своем классическом виде
представляла триаду последовательно проводимых раз в 3 года
провинциальных, столичных и дворцовых экзаменов. Наиболее
распространенным способом была рекомендация на службу (во
всех ее проявлениях). Наследование чиновного статуса имело
ограниченный характер и в большинстве случаев сводилось к
выработанному в эпоху Тан понятию «тени», автоматически
сообщающему чиновный статус (но не должность) детям, внукам
и правнукам высших чиновников в зависимости от их ранга.
Окончание учебного заведения никогда не было обязательным
условием поступления на службу и имело только
вспомогательный характер. Покупка чиновного статуса, хотя и встречалось
во все периоды существования традиционной дальневосточной
системы, никогда не рассматривалась в качестве нормального
пути на службу. В целом чиновничество действительной службы
и примыкающие к нему категории комплектовалось в Китае в
основном из своей собственной среды, в сопредельных же странах,
где заимствованная китайская система была перенесена в
общество с аристократической традицией, степень
самовоспроизводства чиновничества повсеместно была еще выше, чем в Китае.
При сравнении дальневосточных и европейских традиционных
обществ обнаруживается, что разница между ними по уровню
самовоспроизводства элитных групп невелика.
В странах Юго-Восточной Азии
государственно-патриархального типа, комплектование элитных служилых групп
происходило главным образом на наследственной основе. Здесь имело место
не только самовоспроизводство аристократических кругов, но и
поступление в состав чиновничества чаще всего также
определялось происхождением и родственными связями: поскольку
государство там складывалось на аристократической основе,
формирование чиновничества шло по пути превращения высшей
аристократии в чиновников центрального аппарата, а местных
владетелей — в провинциальных чиновников. И те, и другие,

Заключение »253
легально или фактически передавали чиновничий статус (а
часто и конкретные должности) своим потомкам. Чиновничество
комплектовалось также из числа общинной верхушки и только в
некоторой части из доказавших свою преданность маргиналов и
отличившихся простолюдинов. Эти страны в отношении степени
самовоспроизводства служилого сословия стоят на первом месте,
уступая разве что кочевым и кастовым государствам и опережая
по этому показателю как страны традиционной дальневосточной
системы, так и европейские. В кочевых обществах, где родовая
знать была четко отделена от массы, и кастовых обществах
степень самовоспроизводства была, естественно, наивысшей.
Мусульманские общества, по идее эгалитарные, в целом
отличались наименьшим уровнем самовоспроизводства элитных
групп; отчасти наследственным было комплектование только
отдельных элитных групп, в то время, как по общему правилу
наследование статуса не допускалось, хотя были
многочисленные исключения, связанные с ролью в ряде государств тюркской
племенной знати или местного иранского элемента. В
наибольшей степени принцип неприятия наследственного пополнения
элитных групп характерен для Османской империи,
большинство разноплеменных сановников которой по происхождению
были крестьянами или даже рабами. В значительной мере здесь
комплектовались на наследственной основе только тимарио-
ты — рядовые военно-служилые люди (эквивалент европейского
низшего дворянства). В мусульманских странах, где выдвижение
осуществлялось в основном произвольно, степень
самовоспроизводства элитных групп была в целом гораздо ниже, чем в
дальневосточных с их принципом меритократии, поскольку в
последних благодаря механизмам, регулирующим выдвижение по
принципу образованности, самовоспроизводство их (поскольку
этот принцип обеспечивал преимущество потомственным
чиновникам) находилось на достаточно высоком уровне.
Одним из явлений, встречавшихся в социальной практике
традиционных обществ, было доминирование в системе
государственного управления, вооруженных силах или землевладе-

254 ♦ Волков С. В. Элитные группы традиционных обществ
нии ограниченного числа наиболее знатных или наиболее
влиятельных родов. Оно не носило всеобщего характера, не являлось
непременным атрибутом даже всех аристократических обществ
и практически не наблюдалось в обществах бюрократических.
В тех традиционных обществах с преобладанием
аристократического начала, где это имело место, несколько самых влиятельных
родовых кланов (около 2 % от всех) давали обычно от четверти
до 40 % высших лиц, а кланы, составлявшие около 10 % всех
кланов — 60-80 %. Соотношение между числом высших лиц за
определенный период и числом поставивших их родов тут бывает
порядка 10:1, причем кланы, давшие лишь по одному
представителю, составляя более 40 % всех кланов, дают вместе лишь 2-3 %
высших лиц. Но уже в традиционных же обществах, но с
преобладанием бюрократического начала, это соотношение
принципиально иное — 2:1-3:1, и доля единственных представителей
своего рода возрастает до 40 и более процентов.
Процесс разложения традиционных обществ в Европе XVIII-
XIX вв. сопровождался появлением и ростом существовавших
параллельно с сословиями функциональных элитных групп
(офицерства, чиновничества, интеллигенции), в значительной
степени комплектовавшихся из высших сословий; эти сословия
постепенно растворялись в новых элитных группах. При этом ни
одна из этих групп не стала существенным каналом для
пополнения элиты в целом, поскольку в их составе доля лиц, не
принадлежащих ранее к элитным группам, была крайне мала, обычно
не превышая 10 %. Лишь в некоторых случаях эти группы могли
служить заметным каналом социальной мобильности для
выходцев из низших сословий (так в России в начале XX в. они
составили чуть больше четверти офицеров, более трети чиновников и до
половины интеллигенции).
Во всех крупных европейских странах офицерский корпус в
XVIII-XIX вв. в значительной мере (в среднем от 40 до 60 %, а в
ряде случаев и почти полностью — до 90%) комплектовался из
дворян, а почти всю остальную часть его составляли выходцы
из других элитных групп — буржуазии, духовенства, чиновни-

Заключение »255
чества и профессионалов. Чиновничество комплектовалось если
в основном и не дворянами, то выходцами из других, статусно
более низких групп элитного слоя — духовенства, городского
патрициата, канцеляристов и др. Интеллигенция пополнялась из
самых разных слоев, но если низшие ее слои в значительной мере
пополнялись из мещан: ремесленников, мелких торговцев и
других представителей рядового городского населения, то высшие —
в основном из элитных групп. Основным каналом социальной
мобильности и в это время продолжали оставаться в основном те
элитные группы — буржуазия и частично духовенство, которые
и ранее в наибольшей степени пополнялись из среды рядового
населения.
Другим существенным явлением, сопровождавшим процесс
разложения традиционных обществ, был прогрессировавший в
XIX в. упадок высшего сословия — дворянства, завершившийся
уравнением его в правах с другими сословиями или полной
ликвидацией сословного деления. Во второй половине XIX в. во всех
странах дворянство как сословие было либо упразднено, либо
уравнено в правах с остальным населением. Однако
окончательная трансформация традиционных обществ в «массовые»
произошла в Европе с окончанием Первой мировой войны.

ПРИМЕЧАНИЯ
ПРЕДИСЛОВИЕ
1 К началу XX в. сформировались два основных подхода к вычленению
элит. Один, родоначальником которого является В. Парето, относит к элите
лиц, «обладающих наивысшими показателями в своей сфере деятельности»
(Pareto V. Elites and Their Circulation // Structured Social Inequality: A
Reader In Comparative Social Stratification. New York, 1969). Другой, связанный с
именем прежде всего Г. Моска, отождествляет с элитой «правящий класс»
в самом широком смысле этого слова (Mosca G. The Ruling Class // The Logic
of Social Hierarchies. Chicago, 1971), причем в ряде случаев понятие элиты
сужается до узкого круга занимающих видное положение государственных
деятелей.
2 Ортега-и-Гассет X. Восстание масс. М., 2003. С. 334-335.
3 Carlton Ε. The few and the many: a typology of elites. Scolar Press, 1996;
Clark G. The Son Also Rises: Surnames and the History of Social Mobility.
Princeton University Press, 2014; Kaelble H. Social Mobility in the 19th and 20th Centuries:
Europe and America in Comparative Perspective. St. Martin s Press, 1985; Keller S.
Beyond the Ruling Class: Strategic Elites in Modern Society. New Brunswick, 1991;
Marger M. Elites and Masses: an Introduction to Political Sociology. New York,
1987; Reinhard W. Power elites and state building. Clarendon Press, 1996.
4 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953; Verba S. Elites and the Idea of Equality: a Comparison of Japan, Sweden,
and the United States. Cambridge (Mass.)-L., 1987.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 257
5 Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества.
Л., 1980; Чекалова A.A. Сенаторская аристократия Константинополя в
первой половине VI в. // Византийский временник, 33,1972.
6 Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии
XI-XII вв. М., 1974.
7 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1965; Tawney R. H.
The Rise of the Gentry, 1558-1640 // Past and Present, XI (1941), repr. in Essays in
Economic History. Vol. 1 / Ed. E. M. Caruc-Wilson. L., 1954; Razzell P. E. Social
Origins of Officers in the Indian and British Home Army, 1758-1962 // British
Journal of Sociology. Vol. 14 (3), 1963; Otley С. В. The Social Origins of British
Army Officers // Sociological Review. Vol. 18 (2), July 1970.
8 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986; Шарль К. Интеллектуалы во Франции. М., 2005;
Couturier M. Reshershes sur les structures sociales de Chateaudun, 1525-1789. Paris,
1969; Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after
Louis XIV. New York, 1965; Huppert G. Les bourgeois gentilshommes: an essay
on the definition of elites in Renaissance France. Chicago, 1977; Mousnier R. Le
Conceil de roi. Paris, 1970.
9 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian
Experiens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958; Demeter К. The German Officer
Corps in Society and State, 1650-1945. L., 1965; Craig G.A. The Politics of the
Prussian Army. New York, 1964.
10 Fahlbeck P. E. Der Adel Schwedens (und Finlands): Eine Demographische
Studie. Jena, 1903.
1 ' Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII вв. Очерки
истории. СПб., 2006; Павлов А. П. Государев двор и политическая борьба
при Борисе Годунове. СПб., 1992; Волков C.B. Русский офицерский
корпус. М., 1993; Голикова Н.Б. Привилегированные купеческие корпорации
России XVI — первой четверти XVIII в. М., 1998; Корелин А. П. Дворянство в
пореформенной России 1861-1904 гг. М., 1979; Кабузан В. М„ Троицкий С. М.
Изменения в численности, удельном весе и размещении дворянства в
России в 1782-1858 гг. // История СССР. 1971. №4; Троицкий СМ. Русский
абсолютизм и дворянство в XVIII в. М., 1974; Freeze G. L. The Russian
Levities: Parish Clergy in the Eighteenth Century. Cambridge, Mass.; London:
Harvard University Press, 1977; Pintner W.M. The Social Characteristics of the Early
Nineteenth Century Russian Bureaucracy // Slavic Review American Quarterly
of Soviet and East European Studies. Vol. 29. №3. Sept., 1970.
12 Chang Chung-li. The Chinese Gentry. Seattle, 1970; Chu Tung-tsu. Han
Social Structure. Seattle-London, 1972; Eberhard W. Social Mobility in
Traditional China. Leiden, 1962; Eberhard W. Conqueres and Rulers. Social forces
in medieval China. Leiden, 1965; Ebrey P. B. The Aristocratic Families of Early
Imperial China. Cambridge, 1978; Hsieh Pao Chao. The Government of China

258 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
(1644-1911). New York, 1966; Kracke Ε. Α. Civil Service in Early Sung China, 960-
1067. Cambridge, Mass., 1953; Marsh R. M. The Mandarines: Circulation of Elites
in China 1600-1900. Glencoe, 1961; Parsons J. B. The Ming Dynasty Bureaucracy:
Aspects of Background Forces // Chinese Government in Ming Times. NY.-L.,
1969; Twitchett D. The Composition of the Tang Ruling Class // Perspectives on
the Tang. New Haven-London, 1973.
13 Волков С. В. Служилые слои на традиционном Дальнем Востоке. М.,
1999; Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи.
М., 1987; Грачев М.В. Формирование древнеяпонского чиновничества в
VII — начале VIII вв. Рукопись канд. дисс. М., 1998; Mannari Н. The
Japanese Business Leaders. Tokyo: University of Tokyo Press, 1974; Choe Yong-
ho. The Civil Examinations and the Social Structure in Early Yi Dynasty
Korea: 1392-1660. Seoul, 1987; Чхве Джинок. Чосон сидэ сэнвон чинса ёнгу
(Исследование обладателей степеней сэнвон и чинса периода Чосон). Сеул,
1998; Спеваковский А. Б. Самураи — военное сословие Японии. М., 1981.
14 Агаджанян А. С. Провинциальное чиновничество и государственный
феодализм в Бирме // Народы Азии и Африки, 1983, №3; Антощенко В. И.
Чиновничество в социальной структуре феодального Вьетнама XVII-
XVIII вв. Рукопись канд. дисс. М., 1991; Никитин А. В., Федорин А. Л.
О роли феодальных родов в истории Вьетнама // Социальные группы
традиционных обществ Востока. Ч. 1. М., 1985.
15 Elites: choice, leadership and succession / Ed. by Pina-Cabral de J., Pe-
droso de Lima A. Oxford-New York, 2000; The Rich, the Well Born, and the
Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С Jaher. Urbana-
Chicago-London, 1973; Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы
сословия. M., 1997; Классы и сословия в докапиталистических обществах
Азии. М., 1986; Социальные группы традиционных обществ Востока.
Ч. 1-2. М., 1985.
16 Социальная структура общества в XIX в. М., 1982; Ранние формы
социальной стратификации. М., 1993; Историко-социологические
исследования. М., 1970; Государство в докапиталистических обществах
Азии. М., 1987; Социальные организации в Китае. М., 1981; Типы
общественных отношений на Востоке в средние века. М., 1982; Феномен
восточного деспотизма. М., 1993.
17 Государство Бохай (698-926 гг.) и племена Дальнего Востока России.
М., 1994; Кычанов Е. И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М.,
1997; Кычанов Е.И. Очерк истории тангутского государства. М., 1968;
Воробьев М.В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975; Строева Л.В.
Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М., 1978; Агаджанов С. Г.
Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-XII вв. М., 1991; Азимджанова С. А.
Государство Бабура в Кабуле и в Индии. М„ 1977; Большаков О. Г. История
Халифата. Т. 1-2. М., 1989-1993; Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-

Примечания ♦ 259
Ануштегенидов. 1097-1231. M., 1986; Гордлевский Вл. Государство Сельджу-
кидов Малой Азии. М.-Л., 1941; Жуков К. А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв.
М., 1988; Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974;
Семенова Н. И. Государство сикхов. М., 1958.
1. ЭАИТНЫЕ ГРУППЫ
(ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ И ЦИВИАИЗАЦИОННАЛ
ТИПОЛОГИЯ)
18 Во всяком случае, именно такое впечатление производят работы
по китайской аристократии. В целом различается по меньшей мере десять
основных подходов в понимании аристократии, под ней имеются в виду:
1) члены влиятельных кланов, так называемые «сильные дома»; 2) члены
правящего рода; 3) члены нескольких приближенных к престолу родов;
4) носители титулов знатности; 5) высшие сановники; 6) наиболее
родовитая часть чиновников; 7) всё чиновничество; 8) крупные землевладельцы;
9) образованная элита, носительница культурных традиций; 10) весь
привилегированный слой общества. На практике все эти категории населения,
естественно, всегда пересекаются, полностью или частично совпадая по
персональному составу. Но очевидно, что среди них названы явления
совершенно разного порядка, в т. ч. носящие явно эмоционально-оценочный
характер.
19 Тут следует подчеркнуть, что я рассматриваю аристократию только
как функционально-статусную группу, отвечающую названным выше
критериям, т. е. группу, представляющую небольшую часть, верхушку
высшего сословия, а не всё сословие (с которым может быть соотнесен весь слой
родов шидафу). Поэтому для этого времени аристократией в том смысле, в
каком употребляется этот термин в настоящей книге, можно считать лишь
несколько десятков наиболее могущественных кланов (которые и
формально отделялись от остальных служилых родов). Весь же остальной круг
родов и семей, официально зарегистрированных в реестрах и выделенных
таким образом из массы населения, представляет собой по своему месту в
социальной структуре общества, статусу в нём и функциям полный аналог
европейского дворянства, поскольку им и исчерпывается всё высшее
сословие.
20 Вопрос о том, деление какого именно уровня считать сословным
делением, решается в литературе по-разному (не говоря уже о том, что
общества традиционной дальневосточной системы иногда вообще считают
несословными). Тем более, что при его решении не всегда можно опираться на
выделение искомых групп законодательством, поскольку иногда при оди-

260 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
наковом, в принципе, социально-профессиональном составе населения, в
одних странах законодательство выделяло 3-4 группы, в других — до 10 и
более. Но, исходя из привычных критериев близких нам европейских
понятий (где сословное деление, как принято считать, выступает наиболее
выпукло и определенно), предпочтительнее выделять в сословия достаточно
большие группы населения, существенно отличающиеся друг от друга по
социальному статусу и объему прав. Таковых же можно выделить обычно
не более 3-4, и для стран традиционной дальневосточной системы ими
будут чиновничество (в широком смысле этого слова, т. е. включая
примыкающие к нему группы), простолюдины и личнозависимые. Что же касается
более мелких социальных групп, существующих параллельно с основными
и тем более входящих в состав более крупных (например, члены правящего
клана, субчиновничество, ремесленники, различные категории
несвободных и т. п.), то они могут быть названы сословными группами,
субсословиями или сословиями второго порядка. Любопытно, что при всей разнице
в наборе называемых сословий единственное сословие, которое
присутствует во всех схемах, это сословие свободных простолюдинов, т. е. именно
тот слой населения, который составляет подавляющее большинство в
обществе. Характерно при этом, что никто не считает сословиями те
четыре группы, на которые «простой народ» (и шире — всё население) делится
в системе традиционных китайских представлений: образованные люди,
земледельцы, ремесленники и торговцы; в лучшем случае они считаются
прослойками. Для этого действительно есть основания, поскольку в
правовом отношении различия между ними в традиционной дальневосточной
системе незначительны (сводятся практически к тому, что ремесленникам
и торговцам запрещалось сдавать экзамены на чин), и существование этих
групп в китайской политической традиции отражает лишь представления
о сравнительной престижности соответствующих занятий. Однако в
странах региона, отошедших от традиционной дальневосточной системы или
никогда не принадлежавших к ней, именно эти категории населения
являлись настоящими сословиями. Так в Японии после X в. сословие
чиновников так и не оформилось, но выделяются сословия аристократии, самураев
(или военно-служилое сословие), крестьянство и городское сословие, а к
началу периода Токугава насчитывалось 4 сословия: самураи, крестьяне,
ремесленники и торговцы, кроме них существовали аристократия,
духовенство и парии (Толстогузов A.A. Социальная мобильность в
средневековой Японии // Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии.
М., 1986. С. 92-95). Помимо сословия свободных простолюдинов более или
менее очевидным является существование сословий чиновников (в
которое некоторые включают и знать, родственников правителя), духовенства
(монахов) и несвободных (иногда подразделяемое на ряд более мелких
сословий). Выделять в социальной структуре дальневосточных обществ в

Примечания ♦ 261
качестве самостоятельного сословия так называемую знать едва ли
правомерно. К ней обычно относят родственников правителя (в т.ч. и по жене)
и обладателей почетных титулов. Разумеется, они стояли по
общественному и имущественному положению выше основной массы чиновничества,
однако родственники правителя слишком специфическая и относительно
малочисленная группа, чтобы ее можно было считать особым сословием.
Что же касается титулов, то они, во-первых, были ненаследственными, а
во-вторых, давались за личные заслуги. Наконец, все титулованные особы
входили в одну общегосударственную систему рангов, а именно по
принципу обладания рангом в дальневосточных обществах и выделялось
высшее сословие. Эти люди, составляя специфическую, обособленную группу,
входили тем не менее вместе с чиновниками в состав одного сословия.
Точно так же, как в Европе носители титулов составляли высшую часть
единого дворянского сословия. Европейские титулы и их носители отличаются
от дальневосточных в той же мере, в какой всё сословие европейского
дворянства отличается от сословия дальневосточного чиновничества. В ряде
государств (созданных в результате завоевания части территории Китая
кочевыми народами) параллельно сосуществовали два типа сословного
деления: для китайцев и завоевателей. Последние делились всегда на три
сословия — знать, чиновники и простонародье, без неполноправных.
Исключением были Раннее Чжао, Северное Вэй и Поздняя Хань (923-937 гг.),
где по причине сильной китаизации создателей государства особого
сословного деления для завоевателей не вводилось.
21 Если в Советской исторической энциклопедии (т. 13. М., 1971. С. 347)
определение сословия еще более или менее адекватно историческим
реалиям — там сословия характеризуются по их юридическому положению
в обществе с добавлением, что «в развитом, сложившемся виде сословия
характеризовались наследственностью и относительной замкнутостью»,
то Советский энциклопедический словарь (М., 1983. С. 1240) называет
сословие группой, «обладающей передаваемыми по наследству правами и
обязанностями»), а Философский энциклопедический словарь (М., 1983.
С. 627) и вовсе уверяет, что «сословия отличаются от таких корпораций,
принадлежность к которым является результатом личных достижений
индивида (на экзаменах, военной службе и т. д.)», тогда как именно личные
достижения на государственной службе, и особенно военной, служили
основным источником пополнения высшего сословия в «классических»
сословных обществах.
22 См., например: Ланьков А. Н. Политическая борьба в Корее XVI-
XVIII вв. СПб., 1995. С. 37; Д. В. Деопик пишет: «Проблема степени
социальной вертикальной мобильности очень важна, так как именно ее
высокая степень в ЮВА, отсутствие вследствие этого сословных учреждений и
прав делает трудным сравнение с феодальной Европой и послужило для

262 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
некоторых основанием отрицания феодального характера средневековых
обществ Юго-Восточной Азии. Степень социальной мобильности — одна
из проблем "неевропейских феодализмов", часто называемых "азиатским
феодализмом" или "азиатским" способом производства применительно
к средним векам... Для перехода важнейшей в обществе грани
достаточно было некоторого богатства, дававшего или связи, или возможность
уплаты за звание, или возможность располагать свободным временем для
выполнения мелких чиновничьих функций или получения
дополнительного образования» (Деопик Д. В. Вертикальная социальная мобильность
низших групп феодальных землевладельцев и общинной верхушки в
Юго-Восточной Азии // Классы и сословия в докапиталистических
обществах Азии. М., 1986. С. 180,183).
23 Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997.
С. 54, 66.
24 С конца XVII в. во Франции несколько раз предпринимались
попытки составить «всеобщий каталог» дворян, но они так и не были
осуществлены (Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 30).
2. Структура эаиты традиционных обществ,
номенклатура эаитных групп
25 Артемова О. Ю. Первобытный эгалитаризм и ранние формы
социальной дифференциации // Ранние формы социальной стратификации. М.,
1993. С. 50, 78.
26 Попов В. А. Историческая динамика общественного расслоения и
тенденции классогенеза в параполитейных обществах // Ранние формы
социальной стратификации. М„ 1993. С. 132-137.
27 Арсенъев В. Р. Мали: традиции культуры и проблемы
социально-политического развития // Ранние формы социальной стратификации. М.,
1993. С. 223-224.
28 Бондаренко Д. М. Привилегированные категории населения Бенина
накануне первых контактов с европейцами // Ранние формы социальной
стратификации. М., 1993. С. 165.
29 Баглай В. Е. Социально-классовая структура древнеацтекского
общества // Ранние формы социальной стратификации. М., 1993. С. 172-173,
175,178-180,183.
30 Гуляев В. И. Города-государства майя. М., 1979. С. 222-224, 228-229,
251.
31 Гуляев В. И. Древнейшие цивилизации Мезоамерики. М., 1972. С. 133,
138.

ПРИМЕЧАНИЯ *263
32 История Древнего Востока. Ч. 1. М., 1983. С. 241.
33 Дьяконов И. М. Общественный и государственный строй Древнего
Двуречья. Шумер. М., 1959. С. 219.
34 История Древнего Востока. Ч. 1. М., 1983. С. 260.
35 Дьяконов И. М. Общественный и государственный строй Древнего
Двуречья. Шумер. М., 1959. С. 251.
36 История Древнего Востока. От ранних государственных
образований до древних империй. М., 2004. С. 372.
37 История Древнего Востока. От ранних государственных
образований до древних империй. М., 2004. С. 499-500.
38 История Древнего Востока. Ч. 1. М., 1983. С. 272,276.
39 Там же. С. 374.
40 Кленгель-Брандт Э. Путешествие в древний Вавилон. М., 1979. С. 139;
История древнего мира. Кн. 2. Расцвет древних обществ. М., 1882. С. 43.
41 Дандамаев М.А. Вавилонские писцы. М., 1983. С. 59,171,176.
42 Дьяконов И.М. Общественный и государственный строй Древнего
Двуречья. Шумер. М., 1959. С. 222.
43 История Древнего Востока. Ч. 1. М., 1983. С. 377.
44 История Древнего Востока. От ранних государственных
образований до древних империй. М., 2004. С. 502-503.
45 Вильхельм Г. Древний народ хурриты. М., 1992. С. 78, 82.
46 История Древнего Востока. Ч. 2. М., 1988. С. 73-74.
47 История Древнего Востока. От ранних государственных
образований до древних империй. М., 2004. С. 410.
48 Маккуин Дж. Г. Хетты и их современники в Малой Азии. М„ 1983.
С. 114-116; Терпи O.P. Хетты. М., 1987. С. 63, 65.
49 История Древнего Востока. Ч. 1.. М., 1983. С. 408,412-413.
50 История Древнего Востока. Ч. 2. М., 1988. С. 355, 361, 412, 489, 490,
492, 494.
51 Дандамаев М.А., Луконин В. Г. Культура и экономика древнего
Ирана. М., 1980. С. 125.
52 Фрай Р. Наследие Ирана. М., 1972. С. 84.
53 Дандамаев М.Л., Луконин В. Г. Культура и экономика древнего
Ирана. М., 1980. С. 130,186, 233.
54 История древнего мира. Кн. 2. Расцвет древних обществ. М., 1882.
С. 476-477.
55 История Древнего Востока. От ранних государственных
образований до древних империй. М., 2004. С. 776-779.
56 Пигулевская Н. В. Византия и Иран на рубеже VI и VII веков. М.-Л.,
1948. С. 208-209.
57 Большаков О. Г. История Халифата. Т. 1. М., 1989. С. 25-27; История
стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 114-115.

264 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
58 Успенский Ф. И. История Византийской империи. VI-IX вв. М., 1996.
СЮ.
59 Васильев Л. С. Феодальный клан в древнем Китае. (Возникновение,
расцвет, упадок) // Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 175.
60 Как отмечал М.В. Крюков, анализ материалов погребений VIII-
VI вв. до н. э. наглядно подтверждает слова одного из деятелей того
времени о том, что «живущий в смутный век может быть знатным и тем не менее
бедным» {Крюков М. В. Социальная мобильность и этнические процессы в
древнем Китае // Четырнадцатая научная конференция «Общество и
государство в Китае». Ч. 2. М., 1983. С. 4).
61 Переломов Л. С. Конфуцианство и легизм в политической истории
Китая. М., 1981. С. 17.
62 См.: Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории
Кореи. М., 1987. Приложение V. С. 281-287.
63 Кляшторный С. Г. Основные черты социальной структуры древ-
нетюркских государств Центральной Азии (VI-X вв.) // Классы и сословия
в докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 219,221.
64 Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. М.,
1997. С. 272
65 История Древней Греции. М„ 2001. С. 41.
66 Блаватская Т. В. Греческое общество второго тысячелетия до новой
эры и его культура. М., 1976. С. 25.
67 Полякова Г.Ф. Социально-политическая структура пилосского
общества. М., 1978. С. 4, 264; История Древней Греции. М., 2001. С. 63-64.
68 SeagerR. Elitism and Democracy in Classical Athens // The Rich, the Well
Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. C. Jaher.
Urbana-Chicago-London, 1973. P. 8.
69 История Древней Греции. M., 2001. С. 117,179-180.
70 SeagerR. Elitism and Democracy in Classical Athens // The Rich, the Well
Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. C. Jaher.
Urbana-Chicago-London, 1973. P. 11.
71 История Древней Греции. M., 2001. С. ИЗ, 115,119-120,180-181.
72 Кембриджская история древнего мира. Т. III. Ч. 3. Расширение
греческого мира. VIII-VI века до н.э. М., 2007. С. 287,289-290.
73 Немировский А. И. Этруски. От мифа к истории. М., 1983. С. 118-
124.
74 История Древней Греции. М„ 2001. С. 304, 308-309.
75 Отсутствие статусной стратификации ниже небольшого высшего
слоя связано с общими принципами римского быта. Т. Моммзен отмечал:
«Конечно, те общественные ступени, которые неизбежно создаются во
всяком гражданском обществе возрастом, умом, образованием и богатством,
оказывали свое влияние и на римское общинное устройство, но дух граж-

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 265
данства и политика правительства не позволяли этим различиям резко
выступать наружу. Весь римский общественный быт клонился к тому, чтобы
делать из граждан способных людей, стоящих на одном среднем уровне, но
никак не давать хода гениальным личностям. Образование римлян не
подвигалось вперед вместе с усилением могущества римской общины; а
сверху его инстинктивно скорее сдерживали, нежели поощряли» (Моммзен Т.
История Рима. Т. 1. СПб., 1994. С. 248-249).
76 История древнего мира. Кн. 2. Расцвет древних обществ. М., 1882.
С. 462-463.
77 2-й, 3-й и 4-й разряды выставляли по 20 центурий, 5-й — 30,
ремесленники и музыканты 4, пролетарии — 1; с 241-238 гг. каждый из
1-5 классов выставлял по 70 центурий; число всаднических, ремесленных и
пролетарских осталось прежним. По центуриям проходило и голосование
(История древнего мира. Кн. 2. Расцвет древних обществ. М., 1882. С. 437-
438,464).
78 Моммзен Т. История Рима. Т. 1. СПб., 1994. С. 217-218, 237, 244-245,
614. При Сулле порядок комплектования Сената был изменен: цензура
фактически упразднена (отнято право вычеркивать), а число квесторов
увеличено до 20 ежегодно, при этом был установлен возрастной ценз и
порядок: сначала надо было побыть квестором, затем претором, затем консулом
(эдила разрешалось миновать); в 104 г. до н.э. Сулла также отменил
выборность высших жреческих должностей и возвратил жреческим коллегиям
неограниченное право кооптации (Моммзен Т. История Рима. Т. 2. СПб.,
1994. С. 253-254).
79 Моммзен Т. История Рима. Т. 1. СПб., 1994. С. 612.
80 Моммзен Т. История Рима. Т. 3. СПб., 1995. С. 327.
81 Моммзен Т. История Рима. Т. 2. СПб., 1994. С. 252.
82 Моммзен Т. История Рима. Т. 1. СПб., 1994. С. 614.
83 Моммзен Т. История Рима. Т. 2. СПб., 1994. С. 287
84 История древнего мира. Кн. 3. Упадок древних обществ. М., 1882.
С. 237
85 Там же. С. 53, 55-56, 84-85.
86 Сергеенко M. Е. Простые люди Древней Италии. М.-Л., 1964. С. 14-
41.
87 Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества.
Л., 1980. С. 154-155,159.
88 Куликовский Ю.А. История Византии. Т. 1. СПб., 1996. С. 68-70.
89 Чекалова А. А. Сенаторская аристократия Константинополя поля в
первой половине VI в. // Византийский временник, 33,1972. С. 25.
90 В аналогичном положении были члены промышленных
корпораций, также закрепощенные за предприятием, куда был вложен их капитал
(Куликовский Ю.А. История Византии. Т. 1. СПб., 1996. С. 68-70).

266 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
91 Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества.
Л., 1980· С. 124-126,131,136-137.
92 Пигупевская Н. В. Византия и Иран на рубеже VI и VII веков. M.-7L,
1948. С. 114-121.
93 Большаков О. Г. История Халифата. Т. 1. М„ 1989. С. 17.
94 Ф. И. Успенский писал: «После смерти Юстиниана долго не видим
талантливых людей, аристократия почти вся вымерла или погибла, и
администрация стала пополняться людьми без образования, без
подготовки и, наконец, без понятий о долге и чести. Даже на престол
вступают люди, ничем до того неизвестные и не приносившие с собой никаких
традиций. Нужно было пройти долгому периоду, пока народились новые
люди» {Успенский Ф.И. История Византийской империи. VI-IX вв. М.,
1996. С. 378).
95 Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества.
Л., 1980. С. 150-151.
96 В ранневизантийский период карьера заканчивалась внесением
служилого чина в сенаторские списки, когда же Сенат был уничтожен и
стал императорским советом, то звание сенатора оставалось почетным и
давалось в награду за службу, но все ли сенаторы были патрикиями, или
каждый патрикий — сенатором, трудно сказать. При этом крупное
землевладение не было исключительным достоянием служилого сословия, но
и частных лиц (Успенский Ф. И. История Византийской империи. Период
Македонской династии (867-1057). М„ 1997. С. 486).
97 Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии
XI-XII вв. М., 1974. С. 4-8,14.
98 История Византии. Т. 3. М., 1967. С. 98-99.
99 Дмитриева О. В. Английское дворянство в XVI — начале XVII в.:
границы сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы
сословия. М., 1997. С. 14-25.
100 Прокопъев В. П. Армия и государство в истории Германии Х-ХХ вв.
Л., 1982. С. 23.
101 Ведюшкин В. А. Идальго и кабальеро: испанское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 103.
102 Черных А.П. Роль герба в обозначении сословных границ в
португальском обществе XVI в. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.:
границы сословия. М., 1997. С. 141.
103 Наумов Е.П. Господствующий класс и государственная власть в
Сербии XIII-XV вв. М., 1975. С. 58-60,306.
104 Гросул В. Я. Классы и сословия Дунайских княжеств в первой
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 220,
226-227.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 267
105 Дмитриева О. В. Английское дворянство в XVI — начале XVII в.:
границы сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы
сословия. М., 1997. С. 16-18.
106 Численность пэров (без женщин на своем праве, детей короля и
старших сыновей, заседавших в Палате лордов вместе с отцом) на конец года:
ГОЛ
1487
1509
1529
1558
1559
1589
1599
1603
1609
1615
1628
1639
1641
ГЕРЦОГИ
3
1
2
1
1
-
-
-
-
1
1
2
МАРКИЗЫ
1
1
2
1
2
1
1
1
1
1
1
1
2
ГРАФЫ
16
10
14
15
16
18
18
16
25
27
65
61
60
виконты
3
-
1
2
3
2
2
2
3
2
10
8
6
Бароны
34
31
35
38
40
39
37
36
51
51
49
44
51
ВСЕГО
57
43
54
57
62
60
58
55
80
81
126
115
121
(Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1965. P. 758).
107 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 24.
108 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 17.
109 Arnstein W.L. The Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by Б. С
Jäher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 203.
110 Федосов Д. Г. Лорды и лэрды: шотландское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 43, 49.
1,1 Ведюшкин В. А. Идальго и кабальеро: испанское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 103.
112 Пискорский В. К. История Испании и Португалии. М., 2011. С. 210.
113 История Испании. Т. 2. М., 2014. С. 366.
114 Гусарова Т.П. Дворянство Венгрии в XVI-XVII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 173.

268 ♦ ВОЛКОВ СВ. ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
1,5 Бычкова M. Е. Формирование правящего класса Великого княжества
Литовского в XVI веке // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы
сословия. М., 1997. С. 223.
116 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1900. Т. I.
С. 389-397. Т. П. С. 440.
117 Ролова А. Д. Дворянство Италии конца XV — середины XVII вв. //
Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 99.
118 Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after
Louis XIV. New York, 1965. P. 68,174-175.
119 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian Ex-
periens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 147.
120 Дмитриева О. В. Английское дворянство в XVI — начале XVII в.:
границы сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы
сословия. М., 1997. С. 21.
121 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1967. P. 28,52.
122 Cornwall }. The Early Tudor Gentry // Econ. Hist. Rev. 2nd ser., XVII
(1964-65). P. 464.
123 Федосов Д. Г. Лорды и лэрды: шотландское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 43-44.
124 Ведюшкин В. А. Идальго и кабальеро: испанское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 103.
125 Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII вв. Очерки
истории. СПб., 2006. С. 198,324,328,330,339,408,479; Павлов А. П. Государев
двор и политическая борьба при Борисе Годунове. СПб., 1992. С. 109-125.
126 Cornwall J. The Early Tudor Gentry // Econ. Hist. Rev. 2nd ser., XVII
(1964-65). P. 461.
127 Craig G.A. The Politics of the Prussian Army. New York, 1964. P. 4.
128 Хачатурян H.A. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. М.,
1989. С. 38-39.
129 Foster F. F. Politics and Communities in Elizabethan London // The Rich,
the Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by
F. С Jaher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 115-117,133-136.
130 Голикова H. Б. Привилегированные купеческие корпорации России
XVI — первой четверти XVIII в. М., 1998. С. 55,149-150,220, 222, 381,443.
131 Cornwall /. The Early Tudor Gentry // Econ. Hist. Rev. 2nd ser., XVII
(1964-65). P. 468.
132 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 22.
133 Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after
Louis XIV. New York, 1965. P. 32-33,37.

Примечания ♦ 269
134 Чепулис-Растенис Р. Формирование интеллигенции // Социальная
структура общества в XIX в. М„ 1982. С. 338.
135 Почетное гражданство, как и дворянство, делилось на
потомственное и личное. К потомственному почетному гражданству по рождению
причислялись дети личных дворян и священников, окончивших
духовную семинарию или академию. На него также имели право купцы 1-й и
2-й гильдии, непрерывно состоявшие в ее составе 10 и 20 лет
соответственно или награжденные орденом, их дети, а также артисты, художники,
ученые. Личное почетное гражданство получали дети священников без
образования (по рождению), и все выпускники высших учебных заведений
(ПСЗ (И). Т. VII. №5284. С. 193-195). Но число почетных граждан в
течение нескольких десятилетий было очень невелико: к 1840 г. насчитывалось
2,4 тыс. почетных граждан, к 1850 г. — 7,2 тыс. В городском населении они
составляли тогда 0,2 % и 0,4 % соответственно.
136 Хитрова Н. И. Специфика социально-экономического строя
Черногории в XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. М., 1982.
С. 198.
137 Здесь по закону 1926 г. для начинающего чиновника было
установлено 4 категории оклада, резко различающиеся в зависимости от уровня
образовательного ценза: 1-я «а» предусматривала два высших образования, 1-я
«6» — высшее (72 тыс. крон в год), 1-я «с» неполное (2 курса) высшее (54 тыс.),
2-я — полное среднее (39 тыс.) и 4-я — для не имеющих такового (30,6 тыс.)
{Кузьмин M. Н. К социальной характеристике школьной системы буржуазной
Чехословакии // Историко-социологические исследования. М., 1970. С. 311).
138 Гросс М. Общественно-экономическое развитие Хорватии во второй
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 145.
139 Шпис А. Основные черты социального развития Словакии в
конце XVIII — первой половине XIX в. // Социальная структура общества в
XIX в. М., 1982. С. 130-131.
140 Это нашло свое отражение при составлении в 640-641 гг. списков
на выплату жалованья, размер которого зависел не столько от занимаемой
должности, сколько от близости к пророку и времени принятия ислама.
Вдовы пророка получили больше высших военачальников, а внуки —
столько же, сколько участники первой битвы при Бадре — 5 000 дирхемов
(участники первых походов получили по 3000, последующих — 2 000,1000,
500, 300, 250 и 200 дирхемов), причем жалованье (от 500 до 200 дирхемов)
получали и жены мухаджиров (Большаков О. Г. История халифата. Т. 2. М.,
1993. С. 129,147).
141 Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974. С. 103,105.
142 Орешкова С.Ф. Османский феодализм: типологические
наблюдения // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М., 1982.
С. 116.

270 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
143 Орешкова С.Ф. Османская государственная структура: проблема
жалованья и пожалований // Феномен восточного деспотизма. М., 1993.
С. 266.
144 Орешкова С. Ф. Османская автократия: опыт типологической
характеристики // Государство в докапиталистических обществах Азии. М., 1987.
С. 192-193.
145 Жуков К. А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв. М., 1988. С. 121,128.
146 Удалова Г. М. Йемен в период первого османского завоевания (1538-
1635). М., 1988. С. 19-20. Попытка «соцориентированного» режима с 1967 г.
отменить их за 20 лет так и не удалась; экспроприировав имущество
высших страт, власти не поколебали принципы брачных соответствий и
декларируемых генеалогий, продолжалось физическое воспроизводство страт и
передача духовных традиций (Родионов М. А. Можно ли отменить
социальные страты? Уроки Хадрамаута // Ранние формы социальной
стратификации. М., 1993. С. 322-323,325-326).
147 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М., 1978.
С. 168-170.
148 Ацамба Ф.М. Господствующий класс в социальной структуре
египетского города (конец XVIII — начало XIX вв.) // Государство в
докапиталистических обществах Азии. М., 1987. С. 204.
149 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 141.
150 Там же. С. 343.
151 Агаджанов С. Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-
XII вв. М., 1991. С. 35-36.
152 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М., 1978.
С. 4-5.
153 Как отмечал знаменитый арабский географ XII в. Идриси, «их
князья воинственны, предусмотрительны, тверды, справедливы и отличаются
превосходными качествами; народ жесток, дик, груб и невежествен»
(Семенова Л. А. Из истории средневековой Сирии. Сельджукский период. М.,
1990. С. 68,74-78).
154 Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегенидов. 1097-
1231. М., 1986. С. 62.
155 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 352-
353.
156 Жуков К. А. Эгейские эмираты в XIV-XV вв. М., 1988. С. 124.
157 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 576,
579.
158 Кузнецова H.A. Некоторые особенности формирования правящей
элиты в Иране в XVIII-XIX вв. // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 242.
159 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 142.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 271
160 Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974. С. 123.
loi История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 369.
162 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М„ 1978.
С. 6.
163 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 353,381-
382.
164 Орешкова С. Ф. Османский феодализм: типологические наблюдения //
Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М., 1982. С. 117,
123.
165 Иванов H.A. О типологических особенностях арабо-османского
феодализма // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М.,
1982. С. 142.
166 Орешкова С. Ф. Османская государственная структура: проблема
жалованья и пожалований // Феномен восточного деспотизма. М., 1993.
С. 268-269.
167 Агаджанов С. Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-
XII вв. М., 1991. С. 36-37.
168 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 374,377,
604.
169 Орешкова С. Ф. Османская автократия: опыт типологической
характеристики // Государство в докапиталистических обществах Азии. М., 1987.
С. 195-196; Орешкова С. Ф. Османская государственная структура:
проблема жалованья и пожалований // Феномен восточного деспотизма. М., 1993.
М„ 1993. С. 267.
170 Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974. С. 106-107.
171 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М., 1978.
С. 4.
172 Семенова Л. А. Из истории средневековой Сирии. Сельджукский
период. М., 1990. С. 62-63.
173 Агаджанов С. Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-
XII вв. М., 1991. С. 105.
174 Ацамба Ф.М. Господствующий класс в социальной структуре
египетского города (конец XVIII — начало XIX вв.) // Государство в
докапиталистических обществах Азии. М., 1987. С. 210.
175 Иванов H.A. Организация шариатской власти и
административно-хозяйственного аппарата в Османской империи XVI-XVII вв. //
Феномен восточного деспотизма. М., 1993. С. 241-243.
176 Кузнецова H.A. Некоторые особенности формирования правящей
элиты в Иране в XVIII-XIX вв. // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 238.
177 Семенова Л. А. Из истории средневековой Сирии. Сельджукский
период. М., 1990. С. 64.

272 ♦ волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
178 Агаджанов С. Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-
XII вв. М., 1991. С. 100.
179 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М„ 1978.
С. 4.
180 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 352.
181 Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974. С. 115.
182 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 377.
183 Орешкова С.Ф. Османский феодализм: типологические
наблюдения // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М., 1982.
С. 124.
184 Иванов Н. А. О типологических особенностях арабо-османского
феодализма // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М.,
1982. С. 144.
185 Иванов H.A. Организация шариатской власти и
административно-хозяйственного аппарата в Османской империи XVI-XVII вв. //
Феномен восточного деспотизма. М., 1993. С. 241.
186 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 583.
187 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М„ 1978.
С. 5.
188 Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974. С. 104-105.
189 Иванов H.A. Османское завоевание арабских стран. 1516-1574. М.,
1984. С. 207.
190 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 608.
191 Бонгард-Левин Г. М.у Ильин Г. Ф. Древняя Индия. М., 1985. С. 167,169.
192 По данным китайского путешественника середины VII в. Сюань
Цзана, из 13 царей было 5 кшатриев, 4 брахманов, 2 вайшьи и 2 шудр.
В средние века слово «кшатрий» выходит из употребления, и только
немногие роды (особенно раджпуты) решались вести происхождение от древних
кшатриев. Вайшьи при Сюань Цзане считались торговцами, более
почтенными, чем земледельцы. (Бонгард-Левин Г. М.у Ильин Г. Ф. Древняя Индия.
М., 1985. С. 475-476.)
193 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 101.
194 Медведев Е. М. Формирование эксплуататорского класса в Индии в
древности и в раннее средневековье // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 195-196.
195 Таковы Пушпабхути, Бхагадатты из Камарупы, Палы, Пратихары,
Чанделлы. Из брахманов происходили Сатаваханы, Вакатаки, Парамары,
Чахаманы и возможно Гухилоты, из вайшьев — Вардхаманы и Гупты.
196 Алаев Л. Б. Кастовая система и социальная мобильность в Индии //
Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии. М., 1986.
С. 199.
197 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 104-105.

ПРИМЕЧАНИЯ · 273
198 Бонгард-Левин Г. M., Ильин Г. Ф. Древняя Индия. М., 1985. С. 296-297.
199 Однако в ряде случаев выделившееся в результате разложения
раджпутских племен крестьянство стало причисляться к другим, чем
знать, кастам (так впавшие в зависимость хохары Пенджаба стали
именоваться джатами, а знать того же этноса — раджпутами). Зависимость
статуса от принадлежности к клану, характерная для раджпутских княжеств
до Х-ХП вв., уступила место другим критериям знатности, в частности,
принадлежности к служилому военному сословию (Ашрафян К. 3.
Некоторые факторы типологизации социально-экономического развития
Индии в средние века // Типы общественных отношений на Востоке в средние
века. М., 1982. С. 165-166,168).
200 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 317,324.
201 Там же. С. 544, 555.
202 Антонова К. А. Английское завоевание Индии в XVIII веке. М., 1958.
С. 146.
203 Семенова К И. Государство сикхов. М., 1958. С. 38-40, 42,74-75.
204 Ашрафян К. 3. Социальная мобильность и каста в средневековом
городе Индии // Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии.
М., 1986. С. 206-207.
205 Азимджанова С. А. Государство Бабура в Кабуле и в Индии. М„ 1977.
С. 148.
206 Антонова К. А. Английское завоевание Индии в XVIII веке. М., 1958.
С. 140.
207 Теоретическое представление об общественной иерархии, присущее
всему времени существования традиционной дальневосточной системы,
подразумевало деление населения на 4 группы, расположенные по степени
престижа в зависимости исключительно от занятий: 1) ученые,
образованные люди (ши), 2) земледельцы (нун), 3) ремесленники (гун), 4) торговцы
(шан). Оно не касалось реальной социально-политической иерархии — по
степени близости к власти (хотя, разумеется, предполагалось, что
управлять должны ученые), игнорировало наличие общественных групп,
стоящих вне (выше или ниже) этой схемы — привилегированных и
неполноправных, и в целом относилось к «нормальному» (лично свободному)
населению. Таким образом, это чисто теоретическое представление не
претендовало на отражение политических реалий, но было той
идеологической основой, на которой строилось социальное законодательство.
208 Более дробное деление для «классического» периода традиционной
дальневосточной системы может выглядеть так: 1) привилегированные
(чиновники, родственники императора, члены знатных кланов), 2)
свободные полноправные (ученые, земледельцы), 3) свободные неполноправные
(ремесленники и торговцы), 4) несвободные бесправные (различные
категории лично несвободных и рабы). В свою очередь вышеназванные слои

274 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
могут быть разбиты (и обычно так или иначе выделяются в
законодательстве) на более мелкие группы.
209 Законодательство традиционной дальневосточной системы (Тан)
различало 10 сословных групп, объективно делящихся на 2 категории —
лично свободных (первые три) и несвободных (остальные): 1) лица,
имеющие ранг — чиновничество, включая членов императорского клана и
аристократических кланов, 2) простые люди («сто фамилий»), не имеющих
рангов, должностей и титулов и связанных с ними привилегий, 3) монахи
(буддийские, даосы и др.), 4) тайчан иныпэн жэнь, 5) буцюй и кэнюй, 6) чан
чжу, 7) гун и юэ, 8) цзаху, 9) гуаньху, 10) нубэй (рабы) (Кычанов Е. И.
Проблемы сословно-классового анализа общества Тан (VII-X вв.) // Социальные
организации в Китае. М., 1981. С. 45-47, 51).
210 Так, в Юань все общинники делились на минь (обычных) и
членов специальных статусных групп: ученые, частнопрактикующие
врачи, астрологи, солдаты, военные поселенцы, ремесленники,
производители соли, шахтеры, почтовые работники и т. д. Принадлежность к ним
была настолько существенна, что выходец из этих групп указывал на
свое к ним отношение даже в тех случаях, когда его отец и дед были
чиновниками. Те же группы продолжали существовать и в Мин,
причем некоторые были весьма многочисленными, например, в раннемин-
ский период было зарегистрировано 2,7 млн взрослых мужчин из почти
2 млн дворов, принадлежащих к сословной группе солдат {Но Ping-ti.
The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social Mobility 1368-
1911. NY.-L., 1962. P. 55, 59).
211 Лица, принадлежащие к «двум костям» — все являлись в той или
иной степени родственниками ванов и составляли аристократию. Ниже их
стояли юктупхум, одупхум и садупхум (шести-, пяти- и четырехглавая
степень соответственно). Эти группы могут считаться чем-то вроде
европейского дворянства. Из их членов преимущественно формировалось
чиновничество (хотя доступ в его ряды в нижней части пирамиды был широко открыт
для свободных простолюдинов). Однако к этим трем категориям
принадлежали практически все, кто стоял выше крестьян-простолюдинов, поскольку,
например, деревенские старосты относились к одупхум и садупхум, так что
предполагаемые трех-, двух- и одноглавая степени включали уже
простолюдинов, и указания на какие-либо различия между ними и даже вообще на их
реальное существование в источниках отсутствуют. Принципиальная
разница существовала, во-первых, между «костями» и «тремя пхум», а
во-вторых, между последними и всем остальным населением.
212 Это были янбаны (чиновники), чунъины (незаконные дети янбанов
и лица свободных профессий), сори и хянри (потомственные
канцеляристы), санмин (торговцы), конмин (ремесленники), янмин (свободные
крестьяне), чхонмин (личнозависимые и лица презираемых профессий). При

ПРИМЕЧАНИЯ · 275
этом вполне бесспорно выделялись только первая и последняя, а
остальные часто объединялись в янмин (иногда с выделением либо чунъинов,
либо конминов).
213 ДеопикД.В. История Вьетнама. Ч. 1. М., 1994. С. 93. Д. В. Деопик
подчеркивает, что во Вьетнаме основной фигурой был свободный
крестьянин. «Из них выходили чиновники, монахи, военные. При этом их братья
оставались в деревне, и сюда же возвращались после отставки
чиновники». (Деопик Д. В. История Вьетнама. Ч. 1. М., 1994. С. 5.) Вьетнамский
помещик происходил из богатых крестьян той же деревни; чиновниками могли
стать его дети, реже и только в позднее время — он сам. К XIX в. основой
феодального класса всё более становились помещики, а чиновничество
постепенно занимало то место, которое оно занимает в поздних
абсолютистских государствах — высокопрестижное сословие платных служащих,
лишь часть из которых является помещиками (при этом последние частью
были таковыми при рождении, частью стали, накопив богатство на службе
(Новая история Вьетнама. М., 1980. С. 187-188)).
214 История Вьетнама. М., 1983. С. 127.
215 Грачев М. В. Формирование древнеяпонского чиновничества в VII —
начале VIII вв. Рукопись канд. дисс. М., 1998. С. 201.
216 Воробьев М. В. Межсословные и внутрисословные границы в ранне-
средневековой Японии // Классы и сословия в докапиталистических
обществах Азии. М., 1986. С. 75-77.
217 Спеваковский А. Б. Самураи — военное сословие Японии. М„ 1981.
С. 13-14,19.
218 ijt0 касается отставных чиновников действительной службы, то
разница в отношении сословных прав пролегала в Тан между
чиновниками 1-5-го и 6-9-го рангов. Последние при увольнении со службы
подлежали зачислению в реестры податей и повинностей и лишались прав на
«земли вечного владения». Отставные чиновники 1-5-го рангов переходили в
байсин только в случае «потери имени» и сохраняли те же права на «земли
вечного владения», что и находящиеся на службе. Потомки чиновников
1-5-го рангов, «потерявших имя», уже не могли восстановить статус
предков и навечно оставались в сословии байсин, хотя и сохраняли
наименование «потомков чиновника 4-го ранга». «Почетные чиновники» (не имевшие
должностей, а только почетное звание сань) изначально принадлежали к
байсин, но сверх обычных крестьянских наделов имели еще «земли
вечного владения», положенные им в соответствии с их званиями. Сюда же
относились лица, имевшие звания за заслуги сюнь — «чиновники за заслуги».
Звания эти, как и все другие, не передавались по наследству, и дети таких
лиц, не имевшие собственных званий, именовались «потомками почетного
чиновника» (Тюрин А. Ю. Формирование феодально-зависимого
крестьянства в Китае в III-VIII вв. М., 1980. С. 23-25,162).

276 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
219 В Мин к концу династии численность близких и дальних
родственников, не занимающих должностей, но имеющих ранги, титулы и звания,
превысила 100 тыс. человек (У Хань. Жизнеописание Чжу Юань чжана. М.,
1980. С. 230).
220 В Цинь и Хань существовало до 20 ненаследственных рангов
знатности (их можно было и купить): низшие с 1 по 8-й и высшие с 9 по 20-й,
освобождавшие от обычных повинностей. Однако это были не более чем
эквиваленты чиновных рангов, причем включавшие в себя и тех, кого
впоследствии относили к субчиновникам (низшие 1-8-й ранги). В число
же знати входили обладатели титулов хоу — родственники императора,
высшие чиновники и отличенные за выдающиеся заслуги. Обладатели
19-го и 20-го рангов знатности получали в кормление определенное
количество дворов (Крюков М. В., Перепомов Л. С, Софронов М. В., Чебокса-
ров Н. Н. Древние китайцы в эпоху централизованных империй. М., 1983.
С. 28-29). Итак, к аристократии в Хань относились 3 социальные группы:
1) родственники императора, 2) члены семей императриц и вдовствующих
императриц, 3) заслуженные чиновники (Chu Tung-tsu. Han Social Structure.
Seattle-London, 1972. P. 75-79,86).
221 В отличие от обычных семей из 2-3 поколений (5-6 человек) эти
семьи часто представляли собой значительное число людей, живущих вместе
(хотя и не обязательно под одной крышей). Ими были более или менее
монополизированы чиновные посты в местном управлении, в т. ч. и в Поздней
Хань (Chu Tung-tsu. Han Social Structure. Seattle-London, 1972. P. 160,207,231).
222 Практически только дети лиц, получивших высокую «категорию
качества» и поступивших на службу, могли рассчитывать сами получить
соответствующую оценку. Поскольку же от высоты оценки зависела и
высота поста, сложились семьи высокоранговые, второстепенные, меньшие
и просто годные для службы (Ebrey Р. В. The Aristocratic Families of Early
Imperial China. Cambridge, 1978. P. 17-19).
223 Крюков M. В., Малявин В. В.} Софронов М. В. Китайский этнос на
пороге средних веков. М„ 1979. С. 54-59.
224 Twitchett D. The Composition of the Tang Ruling Class // Perspectives on
the T'ang. New Haven-London, 1973. P. 55-56.
225 Ebrey P. B. The Aristocratic Families of Early Imperial China. Cambridge,
1978. P. 108,112.
226 Такое соединение вполне правомерно: какая-то часть сословия или
группы внутри него может быть и ненаследственной, в частности,
положение обладателей ненаследственных титулов знатности среди аристократии
тождественно, например, положению личных дворян в составе
российского дворянства.
227 Аристократия здесь не ограничивалась сыновьями императоров и
их потомками: вожди кочевых племен, участвовавших в первых завоева-

ПРИМЕЧАНИЯ · 277
ниях, и в конечном счете почти все высшие и средние гражданские
чиновники в конце получали почетный титул знатности (Нискег С. О. A dictionary
of official titles in Imperial China. Stanford, 1985. P. 67). Аристократический
статус не был всегда наследственным, и за особые заслуги человек мог
повышаться в титуле. Коренная племенная аристократия получала большие
земельные владения в Китае и собирала любой налог на прилегающих
землях, хотя правительство старалось установить стандартную таксу (целая
современная провинция Юннань была в наследственном владении одной
семьи, а Тибет был сравнительно автономен под контролем двух фаворит-
ских семей.)
228 Большинство чиновников (около 60 %) не имели служащих
одновременно с ними родственников (лиц своего клана — т. е. лиц той же фамилии
из одного уезда), особенно в центральном аппарате, где не имели
родственников 88,4 % (616 человек), имели по одному родственнику 9,7 % (68), по два
1,3 % (9) и по три — 0,6 % (4 человек). Однако выделялись отдельные кланы,
представители которых были среди чиновников весьма многочисленны:
процент лиц, имеющих от 1 до 8 родственников, плавно убывает, но лиц,
имеющих свыше 9 родственников, больше, чем имеющих 3. Например,
одновременно служил 71 представитель клана Лин, занимая 128 должностей
(Parsons J. В. The Ming Dynasty Bureaucracy: Aspects of Background Forces //
Chinese Government in Ming Times. NY.-L., 1969. P. 207).
229 Все члены императорской фамилии, а также заслуженные
чиновники имели титулы знатности, но им никогда, даже номинально не давалось
земельных владений. Наиболее высокопоставленные принцы
присоединяли к титулу эпитеты (церемонный ли, величественный су и почтительный
гун), употреблявшиеся почти как фамилии. Не имея владений, принцы
жили в столице и в отличие от минской практики занимали посты в
аппарате (Нискег С. О. A dictionary of official titles in Imperial China. Stanford,
1985. P. 84). Принцу полагалось 1440-540 му и 10-1,3 тыс. таэлей,
обладателям более низких титулов — от 360 му и 700-500 таэлей, до 240-60 му и
410-110 таэлей (Hsieh Рао Chao. The Government of China (1644-1911). New
York, 1966. P. 48).
230 Высшей прослойкой в тайпинском государстве были князья (до
1856 г. 7, в 1860 — 16), в 1853 г. был введен титул хоу (к 1856 г. его имели 16
человек), а в 1856 г. было учреждено 6 новых титулов между хоу и ваном
(каковых к концу насчитывалось около 2700 разных степеней). Официальные
указы закрепляли особое положение лиц, отнесенных к высшей
аристократии и бюрократии (Королева Н. А. Административная система Тайпинско-
го государства // Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 122).
231 Китайские летописи сообщали, что они «воюют сами», а «низшие
дворы» кормят их. Собственно, когда речь идет о когурёских чинах, то
между их носителями явно просматриваются элементы феодальных от-

278 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ношений: «все тэга сами назначают своих саджа и чоый сонинов, которые
напоминают частных вассалов» (Пак M. Н. Описание корейских племен
начала нашей эры (по «Саньго чжи») // Проблемы востоковедения. 1961, № 1.
С. 119), причем «сильные из больших дуйлу утесняют и грабят бессильных
и поставляются сами собой, а не царской властью определяются» (Бичу-
рин Н.Я. Собрание сведений о народах, обитавших в Средней Азии в
древние времена. Т. 2. М.-Л., 1950. С. 58). В «Тан шу» и «Син Тан шу» говорится:
«Те, кто называются чоый, есть выдающиеся люди. [Они] держат в руках
государственную политику, через три года сменяются, [но] если хорошо
служат, то не сменяются. Вообще, если в день смены не подчиняются, то
нападают друг на друга. Ван оберегается, запершись во дворце, и
соглашается с тем, кто победил» (Самгук саги (Исторические записи Трех
государств). Т. 2. Пхеньян, 1959. С. 293).
232 Q учетом того, что в Силла престол последовательно занимали
представители трех родов — до 184 г. Пак, до 356 г. Сок и затем Ким.
233 Верхушка покоренных или добровольно присоединившихся общин
и протогосударственных образований лишь в редких случаях могла
претендовать на равный с ними статус. Так произошло, в частности, с
потомками ванского рода покоренного государства Кая, которым была дарована
фамилия правящего в Силла рода Ким, и таким образом они были
причислены к последнему.
234 Свою карьеру все аристократы, в том числе и сыновья вана,
начинали с младших рангов. Ранговая структура не образовывала стройной
пирамиды: число лиц, находившихся к каком-то чине, вовсе не обязательно
должно было быть меньше числа лиц более низкого или больше числа лиц
более высокого чина. По одному из сообщений за 669 г., соотношение было
примерно (эти 36 человек только часть лиц высших чинов) таким: 1 в
Исключительном, 1 в Особом, 7 в 1-м, 5 во 2-м, 4 в 3-м, 6 в 4-м и 12 в 6-м ранге.
(См.: Самгук саги. Т. 1. Пхеньян, 1958. С. 165.) Но во всей шеститысячной
массе чиновничества, особенно в VIII-IX вв., они составляли ничтожное
меньшинство (доля высших должностей составляла всего 1,6 % — 91
человек). Хотя абсолютное число членов сословия чинголь с годами возрастало,
рост чиновничества шел еще быстрее, и доля их в нём падала. (Волков С. В.
Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987. С. 178-
179). Важной привилегией аристократии было право владеть в условиях
господства принципа государственной собственности на землю частными
земельными участками. Выражением «внеструктурного» политического
влияния аристократии была должность сандэдына, введенная в 531 г. Эта
высшая должность в государстве не была, однако, связана с каким-либо
учреждением, а стояла особняком: сандэдын был председателем
аристократического совета при ване. Вообще в первые века существования
Силла аристократия играла определяющую роль, выдвигая на престол того

ПРИМЕЧАНИЯ · 279
или иного вана, к середине VII в. устанавливается режим автократии, а с
конца VIII в. влияние аристократии снова начинает расти. Такое
положение аристократии в структуре общества было следствием того, что Силла
возникло непосредственно из первобытного состояния, а не являлось
наследником какого-нибудь предшествовавшего ему государственного
образования. В государствах, создаваемых на развалинах предшественников,
искусственно ограничить круг аристократии родственниками правящего
дома почти невозможно: последнему трудно игнорировать оставшиеся
аристократические роды, связанные с прежней династией (если они
только не истребляются полностью). В самой Корее, в частности, аристократия
Коре, созданного на развалинах Силла и вновь объединившего полуостров,
принципиально отличалась по характеру своего от силлаской, включая, в
частности, многие роды, происходившие от ванов Силла.
235 При сравнении высшего чиновничества — всего было обследовано
750 лиц, встречающихся в биографических разделах «Коре са», без учета
членов правящего рода (Коре са. Т. 8-11. Пхеньян, 1964-1966) по двум
характеристикам — наиболее родовитых (имеющих не менее 6 поколений
служилых предков) и имеющих наиболее высокопоставленных отцов
(имеющих 1-4-й ранги) — обнаруживается, что существенной взаимосвязи
между ними не существовало (Волков С. В. Чиновничество и аристократия
в ранней истории Кореи. М., 1987. С. 199-200).
236 Даже первые генеалогии кланов начали составляться не ранее
1565 г. (как исключения, есть сведения о родословных, составленных тремя
кланами в 1423,1476 и 1482 гг.), причем традиции составления генеалогий
и историй родов не были свойственны Корее с древних времен до этого
времени, некоторые даже не помнили 4 поколений своих предков, так что
к началу XVII в. едва дюжина кланов располагала составленными
генеалогиями. Более того, даже потомки выдающихся лиц в случае провала на
экзаменах брались рядовыми солдатами в армию (такая участь постигла,
в частности, правнука Ким Джонджика — главной фигуры корейского
конфуцианстваXV в.) и теряли янбанский статус (Choe Yong-ho. The Civil
Examinations and the Social Structure in Early Yi Dynasty Korea: 1392-1660.
Seoul, 1987. P. 143-149).
237 Его составляли: старшие принцы синно (братья, сестры, сыновья и
дочери императора), младшие принцы сёво (остальные члены рода по
мужской линии), принцы 5-го поколения (праправнуки старших принцев —
иногда сохраняющие титул, но не пользующиеся привилегиями принцев).
В 706 г. в состав императорского клана были включены потомки в 5-м
поколении, с 729 г. — в 6-м, а с конца VIII в. он стал пополняться по
императорским указам без учета степени родства. Однако вследствие чрезмерного
разрастания этой группы в X в. положения 706 и 729 гг. были отменены и
дальние потомки низведены до уровня обычных высших чиновников (Гра-

280 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
нее М. В. Формирование древнеяпонского чиновничества в VII — начале
VIII вв. Рукопись канд. дисс. М.э 1998. С. 215-216).
238 Титул кабанэ первоначально был титулом «служебного состояния»,
со временем превратившись в наследственный. Первоначально основную
роль играли носители титулов оми и мурадзи (в большинстве возводившие
свое происхождение к легендарным царям древности и частью
находившиеся в родстве с императорским домом), роды, связанные с
профессиональными функциями, имели титулы томо-но мияцуко, провинциальная
знать — куни-но мияцуко, атаи, агата-нуси и др. Последние категории
представляли собой знать, начавшую формироваться при дворе и вообще
на основе службы, причем последняя проявляла тенденцию к усилению,
но всё-таки занимала среднее и низшее звено в придворной иерархии.
В 684-685 гг. была проведена реформа титулов кабанэ, отражавшая, с
одной стороны, стремление императорской власти регулировать положение
родов в зависимости от преданности династии, с другой — реакцию
аристократических кругов на слишком быстрое возвышение при дворе
иммигрантских и вообще менее знатных родов. Вместо около 30 титулов кабанэ
было введено 8: махито, асоми, сукунэ, имики, мити-но си, оми, мурадзи,
инаки. При этом костяк высшего чиновничества составляли носители
титулов асоми и сукунэ, к которым и были причислены наиболее знатные и
влиятельные роды. Высшим титулом считался махито (его носители имели
наиболее тесную связь с императорским домом), пожалованный
первоначально 13 родам, титул асоми получили 52 рода. В VII в. из 4 человек,
получивших чин высший сё, 2 имели титул асоми, по 1 — махито и сукунэ,
из 42, получивших второй по значимости чин дзики — 5 махито, 23 асоми,
6 сукунэ, 2 имики, 3 мурадзи, по 1 оми, фухито и сугури. В VIII в. из числа
лиц, имевших 1-й ранг, 80 % составляли асоми и 20 % сукунэ, 2-й — 19 %
махито, 71 асоми и 10 сукунэ, 3-й — 10, 72 и 18 соответственно (Грачев М. В.
Формирование древнеяпонского чиновничества в VII — начале VIII вв.
Рукопись канд. дисс. М., 1998. С. 25, 31-34,39, 42, 80).
239 Мещеряков А. Н. Древняя Япония: буддизм и синтоизм. М., 1987.
С. 176.
240 Обращает на себя внимание некоторое сходство правового
положения аристократии в Японии и Силла. И там, и там она составляла верхушку
чиновничества, «зарезервировав» за собой 5 высших рангов. Однако
аристократические традиции в Японии были несравненно мощнее (что в конечном
счете вместе с относительной слабостью китайского влияния и определило
развитие страны по иному пути). Здесь аристократы получали
общегосударственный ранг уже в силу своего происхождения (к тому же не в 25, а в 21
год от роду) и, что самое главное, вне службы, таким образом вся
аристократия была приравнена к чиновничеству, причем часть ее составляла его
верхушку, а часть образовывала категорию санви. Лица последней катего-

ПРИМЕЧАНИЯ · 281
рии могли использоваться в качестве телохранителей (императорских — из
детей лиц 4-5-го рангов, принцев крови — из детей лиц 6-8-го рангов,
сановников — из детей столичных и провинциальных чиновников 9-го
ранга). В гвардию также отбиралось по 1 человеку от уезда из детей местной
администрации. Поскольку состав ее был именно таков, гвардейцам в период
службы разрешалось держать экзамены и делать чиновничью карьеру (Свод
законов «Тайхорё». Т. 2. М., 1985. С. 85, 2-25). В Государственный
университет принимались дети и внуки лиц не ниже 5-го ранга (исключение делалось
только для двух иммигрантских родов потомственных писцов), а дети лиц
6-8-го рангов — только по «настоятельной просьбе» родителей; в
провинциальные школы принимались дети и младшие братья уездных чиновников.
В результате столь мощных привилегий детям чиновников ниже 6-го ранга
было практически невозможно подняться по службе выше 4-го ранга
(Мещеряков А. Н. Древняя Япония: буддизм и синтоизм. М., 1987 С. 42).
241 Воробьев М. В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975. С. 126-129,
142,172.
242 Источник называет роды Гао, Чжан, Ян, Доу, У и Ли (Е Пун-пи. Ци-
дань го чжи (История государства киданей). М., 1979. С. 335).
243 Среди последнего известны представители 49 различных родов,
большинство из которых, судя по фамилиям, мохэские, но встречаются
китайские, когурёские и силлаские (Государство Бохай (698-926 гг.) и
племена Дальнего Востока России. М„ 1994. С. 50).
244 Кычанов Е.И. Очерк истории тангутского государства. М., 1968.
С. 101-102,104,107.
245 ДеопикД.В. История Вьетнама. М., 1994. С. 61-62,146-147; История
Вьетнама. М., 1983. С. 128,182.
246 Рассматривая цинский период, в понятие «джентри» включают как
всех чиновников (в том числе отставных и тех, кто купил свои ранги), так
и обладателей ученых степеней и академических званий, никогда не
состоявших на службе и занимавшихся частной практикой. Весь этот круг лиц в
культурно-психологическом отношении образует некоторое единство, и у
европейца возникает ассоциация со знакомым ему дворянским сословием,
часть которого служит, а часть просто живет в своих имениях или находит
себе применение в сфере «свободных профессий». И в том аспекте, в
котором этот слой здесь рассматривается, такая ассоциация вполне оправданна
(любопытно, что в Англии в конце XVI — начале XVII в. в состав дворян-
CTBa-«nobilitas» включались, например, титулованные лица, епископы,
рыцари, эсквайры, джентльмены, священники и т. н. «literatos» — «все
образованные, имеющие какую-либо ученую степень» (Европейское дворянство
XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 12-13).
247 Chu Tung-tsu. Local Government in China under the Ch'ines // 'Harvard
East Asian Studies'. Cambridge. Mass.,1962, № 9. P. 171.

282 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
248 Центрами, вокруг которых объединялась в провинции местная
элита, были совоны — храмы, посвященные памяти выдающихся
конфуцианских деятелей, при которых имелись также школы, служившие чем-то
вроде клубов и имевшие небольшую земельную собственность и ноби.
Некоторым из них ваны жаловали собственноручно написанную вывеску, и
такие имели право на 20 человек сотрудников и прислуги (обычные — 15).
К 1721 г. насчитывалось 235 совонов, до 1800 г. было создано еще 195, но во
второй половине XVIII в. много их было и закрыто (Ланьков А. Н.
Политическая борьба в Корее XVI-XVIII вв. СПб., 1995. С. 31).
249 Свод законов «Тайхорё». Т. 2. М., 1985. С. 165.
250 Обладатели 12 разрядов государственных наград получали права
лиц, получивших ранги (последние также могли получать эти награды), в
следующей пропорции:
Награда
Ранг
1
За
2
ЗБ2
3
4А2
4
4Ь2
5
5А2
6
5Б2
7
6А2
8
6Ь2
9
7А2
10
7Б2
11
8А2
12
8Б2
251 Свод законов «Тайхорё». Т. 1. М., 1985. С. 132-134.
252 Антощенко В. И. Система должностей и титулов во Вьетнаме XV-
XVIII вв. и отражение в ней структуры господствующего класса // Вестник
Моск. ун-та. Сер. XIII: «Востоковедение». 1990, № 1. С. 40-41.
253 В частности, во Вьетнаме женская титулатура состояла из 22
ступеней и распространялась на жен обладателей титулов знатности и
чиновников 1-4-го рангов, причем титулы жен обладателей титулов знатности по
рангу полностью соответствовали титулам мужей, жены военных
чиновников имели титулы с разницей в 5 ступеней против рангов их мужей (т. е.
жены чиновников рангов 1а-4б имели ранги Зб-7а), а гражданских — в 7, 9
и 10 ступеней (т. е. жены чиновников рангов 1а-2а, 26-36,4а-4б имели
ранги 46-56, 7а-8а и 9а-9б соответственно). Прижизненные женские звания
1-3-го рангов были привилегией придворных женщин (Антощенко В. К
Система должностей и титулов во Вьетнаме XV-XVIII вв. и отражение в
ней структуры господствующего класса // Вестник Моск. ун-та. Сер. XIII:
«Востоковедение». 1990, № 1. С. 40-41).
254 Ряд привилегий янбан не был связан с государственной службой:
неподсудность обычному суду (их дела рассматривались специальным
органом Ыйгымбу), смягчение условий тюремного заключения,
неподверженность женщин пыткам, заковыванию в колодки и некоторым видам
телесных наказаний, предоставление возможности осужденному покончить
самоубийством, особые одежда и головной убор, запрещение сидеть и
курить в их присутствии, право давать в суде показания стоя (а не на коленях),
обязанность простолюдинов спешиваться и кланяться при встрече с ними.
Ограничивались в правах поступления на государственную службу дети от

Примечания *283
наложниц, потомки политических преступников, дети и внуки вышедших
замуж вдов. Янбанское сословие пополнялось также из числа янминов
путем усыновления за плату богатых крестьян (этой возможности были
лишены торговцы и ремесленники, поскольку для янбан эти занятия считались
недопустимыми). Ниже янбанов стояло сословие чунъинов, возникшее в
XV-XVI вв. как прослойка детей янбан от наложниц, которые считались
простолюдинами, однако на практике, обладая образованием, воспитанием
и средствами, с ними не сливались, однако в дальнейшем всё больше
становилось самовоспроизводящимся, поскольку дети чунъинов наследовали
статус родителей. Кроме того, в это сословие могли переходить получившие
специальное образование сори и янъины; с другой стороны, наиболее
неудачливая часть чунъинов переходила в янъины. Это сословие примыкало к
янбанам, поскольку также пополняло ряды чиновничества, однако для его
представителей существовали ограничения по служебному продвижению
(с различиями в зависимости от статуса матери — происходила ли она из
янъинов или чхонинов), и даже в случае занятия регулярных должностей
они не получали служебных наделов. На практике чунъины занимали
должности, требующие не конфуцианской, а специальной подготовки (в Корее
традиционно насчитывалось 10 таких дисциплин: 4 языка — китайский,
маньчжурский, монгольский и японский, медицина, гадание, живопись,
математика, право, даосизм). Этот маргинальный слой дал огромное
количество участников разного рода антиправительственных выступлений и
идеологов движения «сирхак» (за реальные знания) и постоянно поднимал
вопрос о равноправии с янбанами (что поддерживалось частью последних).
В 1696 г. внукам свободных наложниц и правнукам несвободных было
разрешено сдавать гражданские экзамены, а в конце XVIII — начале XIX в. были
сделаны дальнейшие уступки (Ланьков А. Н. Политическая борьба в Корее
XVI-XVIII вв. СПб., 1995. С. 41,45-46, 48). Третье служилое сословие,
сформировавшееся в XV в. — сори также не было отстранено от возможности
поступления в состав чиновничества, однако потолок их служебной карьеры
также был ограничен в провинции 5-м старшим, в столице — 7-м старшим
рангами.
255 Таким образом, они пользовались даже большими привилегиями,
чем потомки братьев императора, через 5 неслужилых поколений
превращавшихся в простолюдинов. К 1819 г. эта группа включала 30 семей
(предполагалось включение всего около 300). Однако следующий император,
действуя в духе традиционных установок на препятствование
образованию наследственных привилегированных слоев, пресек развитие этого
сословия (Рябинин А. Л. Рождение империи Нгуенов. М., 1988. С. 411-412,
414-416).
256 К госанкэ принадлежали всего 3 рода: Кии, Мито и Овари, фудай
насчитывалось 150 родов, они располагали доходом 1 млн — 100 тыс. коку

284 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
риса в год, и на каждые 100 тыс. коку были обязаны содержать 2,5-3 тыс.
самураев, т. е. до 25-30 тыс. каждый.
257 Их было около 5 тыс., они имели право личной аудиенции у
сегуна, входить в помещение с главного входа, не падать ниц перед госанкэ и
ездить верхом в Эдо. Они получали паек менее 10 тыс. коку в год
(незначительная часть — и земли-та) и в случае войны поставляли 5 человек с
каждой тысячи коку риса годового дохода, в мирное — входили в состав
администрации сегуна.
258 Их было 15 тыс., они получали паек 100 коку. Хатамото и гокэнин
делились на 2 класса: фудай (роды ближайших сподвижников Токугавы
Иэясу) и гохо.
259 Они получали около 30 коку.
260 Спеваковский А. Б. Самураи — военное сословие Японии. М., 1981.
С. 19-20,129-130.
261 Двумя высшими категориями родов были каолян (чьи предки
занимали в трех поколениях должности «Трех князей») и хуаю (имевшие предков
шаншулинов или пуе), затем шли роды 1-го ранга (цзясин) — имевшие в роду
глав департаментов палаты Шаншу и выше, 2-го ранга (исин) — глав 9 управ
или начальников областей, 3-го и 4-го рангов (более низкие должности, не
ниже ланчунов и ланов). Позже эта система пришла в беспорядок ввиду
невозможности точно определить ранг семей. В танское время на основании
служебных достижений предков служилые кланы (помимо выделившихся
во второй половине VII в. «7 великих фамилий» высшего разряда — см.
главу 4) образовали 5 степеней рангов, охватывающих все несколько сот семей,
которые были названы шицзу (образованные служилые роды). Все прочие
семьи стали считаться общинниками (шусин) (Twitchett D. The Composition
of the Τ ang Ruling Class // Perspectives on the Tang. New Haven-London, 1973.
P. 49, 55-56, 77-79, 81). Он подчеркивает, что для определения социального
происхождения человека в Тан существуют только два критерия: 1)
доказанное членство в малой группе сверхэлитных кланов, 2) путь поступления
на службу по экзамену или «тени». Но «тень» не была привилегией знатного
слоя в целом, а основывалась на ранге отца независимо от его кланового
происхождения. Кроме того, только немногие из членов родовитых кланов
были чиновниками, а многие представители самых аристократических
кланов жили в бедности и работали своими руками.
262 В 634, 638, 659, 681, 749 и других годах составлялись перечни
аристократических родов (до середины VIII в. их было составлено более 10).
В списке 634 г. фигурировало 398 кланов, в 638 г. императору был
поднесен труд в 100 частях, где было поименовано 1651 родов, принадлежащих к
293 кланам, которые были разбиты на 9 степеней социальной значимости.
После утверждения императором он был обнародован и распространен в
империи. В 659 г. император решил заменить его новым из 200 частей, вклю-

Примечания ♦ 285
чавшим 2287 родов 245 кланов. Этот труд подчеркивал личные и
служебные достижения более, чем происхождение (т. к. в 600-705 гг. были введены
экзамены) и ранжировал все семьи строго в соответствии с официальным
рангом или титулом знатности, достигнутыми главами семей при
нынешней династии и ограничивал итоговый семейный статус исключительно
прямыми потомками получившего эту должность и отрицая равный статус
для побочных и дальних родственников. В 713 г. Лю Чжун преподнес трону
свой труд из 200 частей, который в следующем году был обнародован.
Разумеется, официальные назначения не зависели больше от положения семьи,
как в предсуйский период, и книги 659 и 713 гг. были направлены на
приведение положения семей в соответствии с реальными достижениями их
членов. 739 г. датирован лист из 398 фамилий, сопровождающийся
указанием, что представителям родов, не поименованным в нём, запрещается брак
с представителями названных в списке родов. Имеется также манускрипт
из Дуньхуана, написанный не ранее середины 790-х гг., где вместо 398
фамилий перечислены не менее 791, многие из которых совершенно
неизвестны и с трудом ассоциируются с кланами с устоявшейся репутацией. В IX в.
практика составления генеалогических реестров и институт цзюньван
исчезли (TwitchettD. The Composition of the Tang Ruling Class // Perspectives on
the Tang. New Haven-London, 1973. P. 63-65,68,73-74; см. также: Eberhard W.
Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China. Leiden, 1965. P. 38)
263 Как писал историк Шэнь Юэ (441-513): «Если при Чжоу и Хань люди
делились на "мудрых" и "неученых", то в Вэй и Цзинь — на "знатных" и
"безродных"» (Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос
на пороге средних веков. М., 1979. С. 54-55). Ma Дуаньлин (XIII в.) писал:
«Отпрыски знатных фамилий были в большом почете, а людей низкого
происхождения презирали. Поэтому в отличие от позднейших времен
никто не хвастался тем, что он быстро поднялся из низов, и никто не
стыдился говорить, что он сделал карьеру благодаря знатности своей семьи».
Шэнь Ко, ученый XI в., уподоблял организацию раннетанского общества
кастовому строю Индии и утверждал, что такой строй был насажден в
Китае завоевателями-кочевниками и свойствен всем варварским народам, но
не китайцам (Малявин В. В. Аристократия раннесредневекового Китая и ее
историческое значение // Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 21).
264 Тюрин В. А. Типы социально-политической структуры
средневековых обществ Юго-Восточной Азии // Типы общественных отношений на
Востоке в средние века. М., 1982. С. 214-216, 218).
265 ДеопикД. В. Вертикальная социальная мобильность низших групп
феодальных землевладельцев и общинной верхушки в Юго-Восточной Азии //
Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 181.
266 См.: Шауб А. К. Эпиграфические памятники Явы XIII-XIV вв. о
системе государственного управления Маджапахита // Письменные памят-

286 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ники и проблемы истории культуры народов Востока. Ч. 1. М., 1985. С. 227-
229; Деопик Д. В. Внутриполитическая история позднего Маджапахита и
ее связь с изменением структуры класса феодалов // Малайско-индонезий-
ские исследования. М., 1977. С. 40.
267 Козлова М. Г., Ребрикова К В. Особенности формирования
правящего слоя в буддийских обществах Индокитая // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 158-159.
268 Иногда приходится встречать мнение, что «во всех
государственно-феодальных обществах за противоположностью Центра и
Провинции стоят противоположность и единство аристократии и бюрократии»
{АгаЬжанян А. С. Провинциальное чиновничество и государственный
феодализм в Бирме // Народы Азии и Африки, 1983, № 3. С. 38). Но,
во-первых, под «аристократией» в данном случае подразумеваются всякие
потомственные служилые семьи, а во-вторых, это характерно разве что для
государственно-патриархальных стран Юго-Восточной Азии, тогда как
для традиционной дальневосточной системы характерно назначение всех
провинциальных чиновников из центра, и там такой
противоположности (разумеется, в периоды политической стабильности) просто не
существует.
269 С 1450-1454 гг. наследственными правами на знатность стали
обладать только прямые потомки короля до 5-го колена: сын от главной жены —
с титулом чаофа, внук паонгчао, правнук — момчао, потомки в 4-м колене
мом рача ванса и 5-м — лом лыанг получали весьма скромное пособие, а
более дальние потомки, если не служили, переходили, как во Вьетнаме, в
податное состояние. Наследственные привилегии знати некоролевских
родов были отменены, но в 1782-1824 гг. закрепилась система родственных
связей между несколькими семьями, монополизировавшими высшие
посты {Тюрин В. А. Типы социально-политической структуры средневековых
обществ Юго-Восточной Азии // Типы общественных отношений на
Востоке в средние века. М., 1982. С. 213-216).
270 Как отмечает Э. О. Берзин, «чиновники имели все отличия и
привилегии дворянства, но с утратой должности теряли всё» {Берзин Э. О.
Проблема социальной мобильности в средневековом Сиаме // Классы и
сословия в докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 186).
271 Козлова М. Г., Ребрикова К В. Особенности формирования
правящего слоя в буддийских обществах Индокитая // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 160,164-166,171.
272 АгаЬжанян А. С. Провинциальное чиновничество и государственный
феодализм в Бирме // Народы Азии и Африки, 1983, №3. С. 38.
273 Тюрин В. А. Типы социально-политической структуры
средневековых обществ Юго-Восточной Азии // Типы общественных отношений на
Востоке в средние века. М„ 1982. С. 208-209.

ПРИМЕЧАНИЯ · 287
С. В. Кулланда отмечает, что герои популярных малайских и
яванских сказаний о панджи во многом напоминают европейских
странствующих рыцарей. Этот слой был генетически связан с общинной верхушкой.
Дело в том, что и старейшины яванских общин конца I — начала II тыс. н. э.,
и, спустя несколько столетий, панджи имели помимо личных имен
прозвища — название животного с каким-либо эпитетом (Лучший Бык и т. д.);
такая система проникла на самый верх иерархии Маджапахита
(Кулланда С. В. Древнеяванское государство и проблема «деспотизма» в ранних
обществах // Феномен восточного деспотизма. М., 1993. С. 384).
275 Хотя яванское общество было в принципе открытым, и
простолюдин мог стать чиновником и подняться до положения прияи (и правители
могли возвысить и возвышали простолюдинов), на практике чиновники
(пунггава) рекрутировались из уже сложившегося сословия прияи.
Сыновья их в 12-15 лет начинали службу (ньювита) в более знатной, чем их
собственная, семье, где познавали искусство этикета, верховой езды, владения
оружием, изучали литературу, танцы, музыку. Потом семья подыскивала
им жену из своего сословия (желательно дочь более знатного человека),
и они поступали в распоряжение сановника, при котором состояли
неопределенное время, пока не получали назначения на должность (маганг)
Лишь пройдя этот путь человек мог получить место в государственном
аппарате. Прияи соблюдали кодекс чести, правила поведения и этикета
(Тюрин В. А. Типы социально-политической структуры средневековых
обществ Юго-Восточной Азии // Типы общественных отношений на Востоке
в средние века. М., 1982. С. 214-216).
3. ЧИСЛЕННОСТЬ ЭЛИТНЫХ ГРУПП
И ИХ УДЕЛЬНЫЙ ВЕС В НЛСЕЛЕНИИ
276 Дьяконов И. М. Общественный и государственный строй Древнего
Двуречья. Шумер. М., 1959. С. 36-37.
277 История Древнего Востока. Ч. 1. М., 1983. С. 272,276.
278 Из которых 2681 составляли частноправовые контракты, 368
служили в храмах и 11 на царской службе (но это потому, что
государственные архивы еще не найдены). В нововавилонских текстах упоминается
2630 писцов, составлявших частноправовые документы. (Дандамаев М.А.
Вавилонские писцы. М., 1983. С. 85,122).
279 Бактрийцы могли выставить до 10 тыс. всадников, у Дария при Гав-
гамеллах их было 9 тыс., осталось 3, но в Бактрии у Бесса снова 7-8 тыс. и
еще 2 тыс. посланные на помощь Сатибарзану. У греко-бактрийского царя
Эвтидема их 10 тыс. (История Древнего Востока. От ранних
государственных образований до древних империй. М., 2004. С. 776-779).

288 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
280 Кембриджская история древнего мира. Т. III. Ч. 3. Расширение
греческого мира. VIII-VI века до н.э. М., 2007. С. 531.
281 По некоторым сведениям первые консулы ввели в Сенат 164 плебея,
но достоверность этого сомнительна, скорее, римские историки не в
состоянии были перечислить более 136 знатных родов (Моммзен Т. История
Рима. Т. 1. СПб., 1994. С. 213).
282 Причем среди них не только те, которые при Республике занимали
видное положение (Фабии, Клавдии, Юлии или Эмилии), но и те, которые
в фасты и анналы не попали (Клелии, Мамилии) или упоминаются редко
(Горации, Квинкции, Квинтилии), т.е. это знатные в раннем Риме роды,
потерявшие затем свое значение (Маяк К Л. Рим первых царей. М., 1983.
С. 129,158).
283 Моммзен Т. История Рима. Т. 2. СПб., 1994. С. 252.
284 Моммзен Г. История Рима. Т. 3. СПб., 1995. С. 329.
285 Сулла объявил вне закона до 4700 человек, в т.ч. 40 сенаторов и
1600 всадников. По другим данным, всех осужденных сенаторов и
всадников было 2 000. Жертвами Мария считали 50 сенаторов и 1000 всадников.
Всего жертвами гражданской войны стали 15 консуляров, 90 сенаторов
и 2600 всадников. Во время войн союзнической и гражданской
погибли 24 консуляра, 7 преториев, 60 эдилициев и 200 сенаторов (Моммзен Т.
История Рима. Т. 2. СПб., 1994. С. 247).
286 Моммзен Т. История Рима. Т. 2. СПб., 1994. С. 100.
287 В 31 г. до н. э. ее численность составляла 160 тыс. человек (15
легионов), в 14 г. и 23 г. н. э. — 240 тыс. (25 легионов; с гарнизоном Рима и флотом
в 23 г. — 300 тыс.), в 161 — 315 тыс. (30 легионов), к 211 — 456 тыс. (33 легиона)
(Re БоэкЯ. Римская армия эпохи ранней империи. М., 2001. С. 46-48).
288 В Антиохии по некоторым сведениям, до 1200, из которых 600
достаточно состоятельные, а 600 выполняли различные «повинности»
(Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества. Л., 1980.
С. 133,154-155).
289 165 тыс. в провинциях и около 50 тыс. в походной армии
(Большаков О. Г. История Халифата. Т. 1. М„ 1989. С. 17-18).
290 В состав фемы (военного округа, дивизии) входили 10 тыс. воинов
во главе со стратигом, которому подчинялись — 2 турмарха (по 5 тыс.),
им — по 5 друнгариев (возглавлявших банды по 1000 человек), в каждой
банде имелось 5 отрядов по 200 человек во главе с комитом, эти отряды
делились на 5 отрядов по 40 человек во главе с кентархом, в подчинении
которого было — 4 декарха (десятника). Всего имелось 12 чинов, в т. ч.
нестроевых (Успенский Ф. И. История Византийской империи. VI-IX вв. М.,
1996. С. 498-501).
291 Каждан А. П. Социальный состав господствующего класса Византии
XI-XII вв. М., 1974. С. 88-101, 246.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 289
292 Хачатурян H. А. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. М.,
1989. С. 38.
293 Пименова Л. А. Дворянство Франции в XVI-XVII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 69-71.
294 Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after
Louis XIV. New York, 1965. P. 30-31.
295 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 30-31.
296 Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after
Louis XIV. New York, 1965. P. 53-54.
297 Cornwall J. The Early Tudor Gentry // Econ. Hist. Rev. 2nd ser., XVII
(1964-65). P. 457-458.
298 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1967. P.28.
299 Дмитриев M. В. Польская шляхта в XVI-XVIII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 194.
300 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 18-20,24,26,28.
301 Arnstein W.L. The Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С
Jäher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 203.
302 Федосов Д. Г. Лорды и лэрды: шотландское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 49.
303 Ведюшкин В. А. Идальго и кабальеро: испанское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 101.
304 История Испании. Т. 2. М., 2014. С. 88.
305 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 45.
306 Гросул В. Я. Классы и сословия Дунайских княжеств в первой
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 223.
307 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 61,67.
308 Ibid. P. 139.
309 Fahlbeck P. E. Der Adel Schwedens (und Finlands): Eine Demographische
Studie. Jena, 1903. P. 65.
310 Гусарова Т.П. Дворянство Венгрии в XVI-XVII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 184-185,191.
311 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 123,125,127,129,132.
312 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 31.

290 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
313 Ханак П. Особенности социальных отношений в венгерском
обществе второй половины XIX в. // Социальная структура общества в XIX в.
М., 1982. С. 107, 112; Мыльников A.C., Якубский В.А. Процесс разложения
дворянства и его социальные последствия // Социальная структура
общества в XIX в. М., 1982. С. 315,319.
314 Гросул В. Я. Классы и сословия Дунайских княжеств в первой
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982.
С. 223, 227.
315 Дмитриев М. В. Польская шляхта в XVI-XVIII вв. //Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 193-194.
316 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 31.
317 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 165.
318 Лескевичова Я. Социальная структура общества в Королевстве
Польском (1815-1864) // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 64;
Мыльников А. С, Якубский В. А. Процесс разложения дворянства и его
социальные последствия // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982.
С. 315.
319 Мыльников А. С. Социальная структура общества в Чешских
землях // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 72;
Мыльников А. С, Якубский В. А. Процесс разложения дворянства и его
социальные последствия // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С.
313-314.
320 Логачев К. И. Греческое общество в 30-50-х годах XIX в. //
Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 293.
321 Поплыко Д.Ф. Социальная структура боснийско-герцеговинско-
го общества в XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М„ 1982.
С. 212.
322 Павлов-Сильванский К П. Государевы служилые люди. М., 2001.
С. 98.
323 Милюков П. Н. Государственное хозяйство России в первой
четверти XVIII в. и реформа Петра Великого. СПб., 1892. С. 46.
324 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи
(XVIII — начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 90,129-130.
325 ВоЬарский Я. Е. Служилое дворянство в России в конце XVII —
начале XVIII в. // Вопросы военной истории России. М., 1969. С. 234,
237.
326 Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг. М.,
1979. С. 297, 303.
327 Кабузан В. М„ Троицкий С. М. Изменения в численности, удельном
весе и размещении дворянства в России в 1782-1858 гг. // История СССР.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 291
1971. №4. С. 164-165; Миронов Б. Н. Социальная история России периода
империи (XVIII — начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 130. При этом в 50
губерниях Европейской России, без Польши и Финляндии, численность
дворянства изменялась так:
год
Потомственные
Личные и чиновники
Всего
1858
611973
276809
888782
1863
677417
296675
974092
1867
533691
303781
837472
1870
544118
316994
861112
1897
885754
486963
1372717
328 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 24.
329 Русский дипломат во Франции (Записки Андрея Матвеева). Л., 1972.
С. 177.
330 История Испании. Т. 2. М., 2014. С. 89.
331 Пискорский В. К. История Испании и Португалии. М., 2011. С. 213.
332 История Испании. Т. 2. М., 2014. С. 366.
333 Hitchins К. An East European Elite in the Eighteenth Century: The
Rumanian Uniate Hierarchy // The Rich, the Well Born, and the Powerful; Elites
and Upper Classes in History / Ed. by F. C. Jaher. Urbana-Chicago-London,
1973. P. 142,146.
334 Шпис А. Основные черты социального развития Словакии в конце
XVIII — первой половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в.
М., 1982. С. 131.
335 Хитрова Н. И. Специфика социально-экономического строя
Черногории в XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. М.,
1982. С. 199.
336 Гросул В. Я. Классы и сословия Дунайских княжеств в первой
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982.
С. 226.
337 Мадиевский С. А. Социальная структура Румынии во второй
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982.
С. 246.
338 Логачев К. И. Греческое общество в 30-50-х годах XIX в. //
Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 294.
339 Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII вв. Очерки
истории. СПб., 2006. С. 296,298.
340 Архиепископ Филарет. История Русской церкви. М., 2001. С. 478.
341 Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи
(XVIII — начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 108,129,130. При этом состав

292 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
и численность белого духовенства (до 90 % всего духовенства) выглядела
следующим образом:
ГОД
1783
1824
1836
1860
1880
1904
1913
Священники
27,3
34,1
32.4
37,8
37,0
47,7
50.4
ДЬЯКОНЫ
13,4
15,1
15,2
12,6
7,6
14,7
14,9
ПРИЧЕТНИКИ
54,6
59.7
58,7
64,1
48,1
44,2
45,7
ВСЕГО
95,3
108.9
106,3
114,5
92,7
106,6
111,0
342 Русский дипломат во Франции (Записки Андрея Матвеева). Л., 1972.
С. 118-132,178-190.
343 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 61.
344 Соколов О. В. Высшие офицеры французской армии и
революционное правительство 1792-1794 гг. // От Старого порядка к революции. Л.,
1988. С. 126-128,131.
345 Прокопьев В. П. Армия и государство в истории Германии Х-ХХ вв.
Л., 1982. С. 79.
346 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 47.
347 Логачев К. И. Греческое общество в 30-50-х годах XIX в. //
Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 294.
348 Волков С. В. Русский офицерский корпус. М., 1993. С. 87-88,318-319.
349 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P.25.
350 руССКИИ дипломат во Франции (Записки Андрея Матвеева). Л., 1972.
С. 105-117,204-209.
351 Копосов Н.Е. Высшая бюрократия в политической системе Старого
порядка // От Старого порядка к революции. Л., 1988. С. 41-43.
352 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian
Experiens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 60.
353 Демидова Η. Φ. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в
формировании абсолютизма. М., 1987. С. 37.
354 Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. М., 1974.
С. 173.
355 Зайончковский П. А. Правительственный аппарат самодержавной
России в XIX в. М., 1978. С. 67-69.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 293
356 Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг. М„
1979. С. 94.
357 Шепелев Л. Е. Чиновный мир России. СПб., 1999. С. 130.
358 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи
(XVIII — начало XX в.). Т. 2. СПб., 2003. С. 200.
359 История Испании. Т. 2. М., 2014. С. 367.
360 Логачев К. И. Греческое общество в 30-50-х годах XIX в. //
Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 296.
361 Мадиевский С. А. Социальная структура Румынии во второй
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982.
С. 246.
362 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи
(XVIII — начало XX в.). Т. 2. СПб., 2003. С. 203.
363 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 24,26.
364 Шарль К. Интеллектуалы во Франции. M., 2005. С. 38, 89.
Численность лиц интеллектуальных профессий во Франции изменялась
следующим образом:
Ученые,
литераторы.
публицисты
ЛЮДИ
ИСКУССТВА
Преподаватели
средней школы
Юристы
Медики
1872
3826
22615
16500
1876
4173
26749
7396
30341
14700
1881
7372
40235
31462
15200
1886
6376
39276
9751
31037
16005
1891
7125
32755
31150
1896
6354
31692
8988*
43982
15925
1901
7342
32032
44566
18465
1906
9148
35593
9283*
45512
20673
* НА 1898 И 1909 ГГ.
365 Чепулис-Растенис Р. Формирование интеллигенции // Социальная
структура общества в XIX в. М.э 1982, С. 344.
366 Мыльников А. С. Социальная структура общества в Чешских
землях // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 83
367 Мадиевский С. А. Социальная структура Румынии во второй
половине XIX в. // Социальная структура общества в XIX в. М„ 1982. С. 246.
368 Логачев К. И. Греческое общество в 30-50-х годах XIX в. //
Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 295.
369 Из этого числа 36 % были не венграми, а представителями других
национальностей (Ханак П. Особенности социальных отношений в вен-

294 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
герском обществе второй половины XIX в. // Социальная структура
общества в XIX в. М., 1982. С. 112-113).
370 Изменения социальной структуры советского общества. Октябрь
1917-1920. М., 1976. С. 268.
371 Во Франции в 1876 г. держали прислугу 61,5% литераторов, 89,4%
юристов, 82,1 медиков и 24% людей искусства, в 1891 г. соответственно 44,3 —
94,1 — 100 — 30,3%. (Шарль К. Интеллектуалы во Франции. М., 2005. С. 41).
372 Kaelble К Social Mobility in the 19th and 20th Centuries: Europe and
America in Comparative Perspective. St. Martin's Press, 1985. P. 40.
373 Ibid. P. 42-43.
374 История Испании. T. 2. M., 2014. С. 89.
375 Эта группа именуется «средняя буржуазия», причем сюда
включены и «более состоятельные мелкие капиталисты» (Ханак П. Особенности
социальных отношений в венгерском обществе второй половины XIX в. //
Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 112).
376 Розничных торговцев насчитывалось еще 12196 человек или 5,1%
самостоятельного светского мужского населения (Логачев К. И. Греческое
общество в 30-50-х годах XIX в. // Социальная структура общества в XIX в.
М., 1982. С. 292).
377 Голикова К Б. Привилегированные купеческие корпорации России
XVI — первой четверти XVIII в. М., 1998. С. 55, 98,116-117,149-151, 220, 222,
297, 381, 443, 451.
378 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII —
начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 115.
379 История Испании. Т. 2. М., 2014. С. 367.
380 Amstein w. L. The Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich,
the Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by
F. С Jaher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 255.
381 См.: Волков С. В. Служилые слои на традиционном Дальнем Востоке.
М., 1999.
382 Хотя данные о численности чиновничества достаточно
фрагментарны и разнородны (в одних случаях дается общая численность, в
других — только рангового чиновничества, иногда общее число приводится
без военного, дворцового и т. д., либо даются только сведения об отдельных
категориях чиновничества), но в целом они имеются по всем основным
периодам истории Китая и по сопредельным странам и позволяют составить
достаточно адекватное представление о предмете.
383 См.: Бокщанин A.A. Очерк истории государственных институтов в
китайской империи// Феномен восточного деспотизма. М., 1993. С. 283,291,
304; Илюшечкин В. П. Сословная и классовая структура общества //
Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 146; Крюков М. В.у Малявин В. В.,
Софронов М. В. Китайский этнос в средние века (VIII—XIII). М., 1984. С. 13.

ПРИМЕЧАНИЯ · 295
384 Eberhard W. Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China.
Leiden, 1965. P. 104.
385 Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung China, 960-1067. Cambridge,
Mass., 1953. P. 55.
386 McKnight B.E. Fiscal Privileges and the Social Order in Sung China //
Crisis and Prosperity in Sung China. Tuscon, 1975. P. 80.
387 Hucker С. O. Governmental Organisation of the Ming Dynasty// Harvard
Journal of Asiatic Studies. Vol. 31,1958. P. 70.
388 Kracke Ε. A. Family Vs. Merits in Chinese Civil Service Examinations
under the Empire // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10,1947. P. 190.
389 Воробьев M. В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975. С. 173.
390 Боровкова Л. А. Восстание «красных войск» в Китае. М., 1971.
С. 8.
391 Hucker С. О. Governmental Organisation of the Ming Dynasty // Harvard
Journal of Asiatic Studies. Vol. 31,1958. P. 69-70.
392 Parsons J. B. The Ming Dynasty Bureaucracy: Aspects of Background
Forces // Chinese Government in Ming Times. NY.-L., 1969. P. 176.
393 В т.ч. 8718 провинциальных чиновников (а с личными секретарями,
временно назначенными и военными до 25 тыс.): 1727 начальников (чжэнинь-
гуань), 3138 «помощников» (цзоэр), 3036 образовательных, 14 зерновых, 183
соляных, 19 прибрежной и речной обороны, 254 прочих и 93 аборигенских
(Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York, 1966. P. 312).
394 Из них 1899 руководящих, в т. ч. 1298 начальников уездов, 216 —
округов и 46 отдельных субпрефектур, а также 5043 чиновников ведомства
образования и 6 тыс. прочих (Chang Chung-li. The Incom of Chinese Gentry.
Seattle, 1962. 35-42).
395 Королева H.A. Административная система Тайпинского
государства // Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 221-222.
396 Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории
Кореи. М., 1987. С. 64.
397 Там же. С. 105.
398 Ванин Ю. В. Аграрный строй феодальной Кореи XV-XVI вв. М., 1981.
С. 105.
399 В1400 г. по докладам Государственного Совета насчитывалось всего
520 ранговых чиновников центрального аппарата, в 1618 г. — 658
чиновников (кроме 1-2-й и высшей степени старшего класса 3-го ранга), позже в
XVII в. общее число столичных военных и провинциальных регулярных
чиновников составляло около 900. В XVIII в. по некоторым оценкам всего
насчитывалось примерно 800 ранговых чиновников, в т. ч. 400 столичных,
по другим же подсчетам — около 660 должностей в центральном и 780 в
провинциальном аппарате (Choe Yong-ho. The Civil Examinations and the
Social Structure in Early Yi Dynasty Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 57-58).

296 ♦ ВОЛКОВ СВ. ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
400 Деопик Д. В. История Вьетнама. М., 1994. С. 146,199; История
Вьетнама. М., 1983. С. 182.
401 Новая история Вьетнама. М., 1980. С. 58.
402 Численность населения рассчитывается обычно исходя из того, что
средняя семья (двор) составляла 5 с небольшим человек, так как переписи
обычно указывали число дворов, каковых в 960 г. было 2 309 812, а в Цин —
62 484 265 (Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York,
1966. P. 67).
403 См.: Боровкова Л. А. Восстание «красных войск» в Китае. М., 1971.
С. 6; Воробьев М. В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975. С. 147;
Крюков М. В., Переломов Л. С, Софронов М. В., Чебоксаров Η. Н. Древние
китайцы в эпоху централизованных империй. М., 1983. С. 41; Крюков М. В.,
Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос на пороге средних веков.
М., 1979. С. 63-64, 67-68; Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В.
Китайский этнос в средние века (VIII—XIII). М., 1984. С. 54; Крюков М. В.,
Малявин В. В., Софронов М. В. Этническая история китайцев на рубеже
средневековья и нового времени. М., 1987. С. 61-63; Фань Вэнь-лань. Древняя
история Китая. М., 1958. С. 213; Но Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial
China. Aspects of Social Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 182; Eberhard W.
Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China. Leiden, 1965. P. 104.
404 Воробьев M. В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975. С. 147.
405 История Кореи. М., 1974. Т. 1. С. 302; Ванин Ю. В. Аграрный строй
феодальной Кореи XV-XVI вв. М., 1981. С. 34-35; Ванин Ю. В. Экономическое
развитие Кореи в XVII-XVIII вв. М., 1968. С. 52, 182; Корея. Справочник.
Сеул, 1993. С. 83.
406Бокщанин A.A. Очерк истории государственных институтов в
китайской империи// Феномен восточного деспотизма. М., 1993. С. 304.
407 Maspero H., Balazs Ε. Histoire et institutions de la Chine ancienne des
origines au XII siècle après J. С Paris, 1967. P. 193-194.
408 Крюков M. В., Малявин В. В., Софронов M. В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). М., 1984. С. 29.
409 Илюшечкин В. П. Сословная и классовая структура общества //
Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 147,149.
4,0 Marsh R.M. The Mandarines: Circulation of Elites in China 1600-1900.
Glencoe, 1961. P. 15; Chang Chung-li. The Incom of Chinese Gentry. Seattle, 1962.
P. 106-107, 327, 330.
411 Спеваковский А. Б. Самураи — военное сословие Японии. M., 1981.
С. 21.
412 Mannari H. The Japanese Business Leaders. Tokyo: University of Tokyo
Press, 1974. P. 44,137,144,160.
413 Ланьков A. H. Политическая борьба в Корее XVI-XVIII вв. СПб.,
1995. С. 40.

Примечания ♦ 297
414 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 342.
415 Семенова Л. А. Из истории средневековой Сирии. Сельджукский
период. М., 1990. С. 73.
416 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в XI-XIII вв. М., 1978. С. 6.
417 Агаджанов С. Г. Государство Сельджукидов и Средняя Азия в XI-
XII вв. М., 1991. С. 109.
418 Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегенидов. 1097-
1231. М., 1986. С. 89-90.
419 Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974. С. 121.
420 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 377,
604.
421 Орешкова С.Ф. Османская государственная структура: проблема
жалованья и пожалований // Феномен восточного деспотизма. М., 1993.
С. 266. С. 265, 269.
422 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 544,
555.
423 Ацамба Ф. М. Господствующий класс в социальной структуре
египетского города (конец XVIII — начало XIX вв.) // Государство в
докапиталистических обществах Азии. М., 1987. С. 210.
424 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970. С. 608.
425 Кузнецова Н. А. Некоторые особенности формирования правящей
элиты в Иране в XVIII-XIX вв. // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 241.
426 Баглай В. Е. Социально-классовая структура древнеацтекского
общества // Ранние формы социальной стратификации. М., 1993. С. 177,180.
427 Мыльников А. С, Якубский В. А. Процесс разложения дворянства и
его социальные последствия // Социальная структура общества в XIX в. М.,
1982. С. 315-316,318-319.
428 Тальвирская З.Я. К вопросу о социальном облике мелкого
дворянства в 1860-х гг. // Историко-социологические исследования. М., 1970.
С. 206-207.
429 Корея. Справочник. Сеул, 1993. С. 86-87.
430 Существует мнение, что первый «прорыв» простолюдинов в
высшее сословие произошел в XIX веке — путем внесения за деньги своих
близких предков в чокпо (рукописные родословные книги) янбанских
родов А. Н. Ланьков пишет, что уже около 1850 г. в иных местностях
дворяне (в подавляющем большинстве — свежеиспеченные)
составляли без малого половину населения, а когда в 1894 г. был отменен статус
ноби, «бывшие крепостные тут же стали брать себе фамилии своих
господ и более или менее самовольно включать себя в их кланы»
(Ланьков А. Н. Корейские сюжеты // Восточная коллекция. Лето 2001, №3 (6).
С. 37). Однако гипертрофированный рост янбанского сословия имел

298 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
место уже в XVII в. и не был связан с ростом численности госаппарата,
остававшегося практически неизменным. Не может он быть объяснен
и внезапным повышением плодовитости янбан за счет полигамии,
поскольку таковая существовала в Корее всегда. Совершенно очевидно,
что массовое «самоаноблирование» полным ходом шло уже с XVII в.,
причем едва ли запись в чокпо сама по себе играла при этом
существенную роль. Во-первых, подавляющее большинство кланов тогда
чокпо не имели, во-вторых, чокпо были частным делом клана и
государственно-правового значения не имели, в-третьих, сам факт записи
в чокпо не сообщал даже янбанского статуса, поскольку для последнего
требовалось еще как минимум доказать факт службы одного из
предков в трех поколениях.
431 В Корее это было тем более просто, что никаких реестров членов
янбанского сословия государственные органы никогда не вели (напомню, что
законодательство официально всё-таки не признавало за янбанами
наследственного статуса), и принадлежность человека к янбанству на практике
определялась властями каждый раз «индивидуально» и для конкретного
случая.
4. КОМПЛЕКТОВАНИЕ И УРОВЕНЬ
САМОВОСПРОИЗВОДСТВА ЭЛИТНЫХ ГРУПП
432 Плетнева С. А. Хазары. М., 1976. С. 57.
433 Иванов H.A. Османское завоевание арабских стран. 1516-1574. М.,
1984. С. 207.
434 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 35.
435 Таценко Т. Н. Немецкое дворянство в XVI в. // Европейское
дворянство XVI-XVH вв.: границы сословия. М., 1997. С. 168.
436 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L„ 1953. P. 106.
437 Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII вв. Очерки
истории. СПб., 2006. С. 308.
438Дьяков В.Α., Зайцев В.М., Обушенкова H.A. Социальный состав
участников польского восстания 1830-1831 гг. // Историко-социологические
исследования. М., 1970. С. 162-163,188-189.
439 Байкова С. М. О движущих силах восстания 1863 г. на
территории Белоруссии // Историко-социологические исследования. М., 1970.
С. 227.
440 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 176,178.

ПРИМЕЧАНИЯ *299
441 При Консульстве из 498 членов высших органов государственной
власти (министры, члены Государственного совета, трибуната, сенаторы
и депутаты парламента) дворян было 65 (13%), при Империи 30,77% всех
чиновников служило в королевской администрации. 43,03% чиновников
разного уровня были недворянского происхождения и не служили ранее.
В департаментах левого берега Рейна из 358 представителей
административной элиты Империи насчитывалось 57 старых дворян и 3 высших
церковника. При Реставрации все 90 пэров происходили из дворян, в палате
депутатов дворяне (в т. ч. и имперские) составляли 58 % в 1821, 40 % в 1827
и 35% в 1846 г.; в 1840 дворянином был каждый 6-й генеральный советник
департамента (Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 185-186,189).
442 Артемова О. Ю. Первобытный эгалитаризм и ранние формы
социальной дифференциации // Ранние формы социальной стратификации. М.,
1993. С. 51.
443 Попов В. А. Историческая динамика общественного расслоения и
тенденции классогенеза в параполитейных обществах // Ранние формы
социальной стратификации. М., 1993. С. 133-137.
444 Гуляев В. К Города-государства майя. М., 1979. С. 222,224,250.
445 Баглай В. Е. Социально-классовая структура древнеацтекского
общества // Ранние формы социальной стратификации. М., 1993. С. 172-175,
177,179,182.
446 История Древнего Востока. Ч. 1. М., 1983. С. 377.
447 История древнего мира. Кн. 2. Расцвет древних обществ. М., 1882.
С. 43.
448 Кленгель-Брандт Э. Путешествие в древний Вавилон. М., 1979.
С. 139.
449 Дандамаев М.А. Вавилонские писцы. М., 1983. С. 58-59,124-125,133-
135.
450 История древнего мира. Кн. 1. Ранняя древность. М., 1882. С. 108,
116.
451 История Древнего Востока. Ч. 2. М., 1983. С. 487,489-490.
452 Богословский Е. С. Фактор государства в структурообразова-
нии египетского общества второй половины II тысячелетия до н. э. //
Государство и социальные структуры на древнем Востоке. М., 1989.
С. 112.
453 История Древнего Востока. Ч. 1. М., 1983. С. 334.
454 Моммзен Т. История Рима. Т. 1. СПб., 1994. С. 229,614; Т. 2. С. 252; Т. 3.
С. 329.
455 Там же. С. 616-617.
456 Сергеенко M. Е. Простые люди Древней Италии. М.-Л., 1964. С. 81-
82.

300 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
457 Ле Боэк Я. Римская армия эпохи ранней империи, М., 2001. С. 49,
108,112.
458 История древнего мира. Кн. 3. Упадок древних обществ. М., 1882.
С. 84-85.
459 Сергеенко М. Е. Простые люди Древней Италии. М.-Л., 1964. С. 14-
41.
460 Г. Е. Лебедева считает тезис о преимущественно плебейском
происхождении едва ли не большей части ранневизантийской сенаторской
аристократии, ее происхождении от «денежных» людей — явным
преувеличением и считает, что частота упоминания таких случаев говорит не о
распространенности, сколько об исключительности такой практики.
(Лебедева Г. Е. Социальная структура ранневизантийского общества. Л., 1980.
С. 126,136,154-157).
461 Большаков О. Г. История Халифата. Т. 1. М., 1989. С. 17.
462 Успенский Ф. И. История Византийской империи. Период
Македонской династии (867-1057). М., 1997. С. 486.
463 Каждая А. П. Социальный состав господствующего класса Византии
XI-XII вв. М., 1974. С. 245.
464 Там же. С. 223, 225.
465 Пименова Л. А. Дворянство Франции в XVI-XVII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 54, 66.
466 Cubells M. A propos des usurpations de noblesse en Provence, sous
l'Ancien Regime // Provence Historique, 81 (1970). P. 224, 248-249, 251-252, 265,
281-282.
467 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 61-65.
468 Хачатурян H. А. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. М.,
1989. С. 164.
469 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 31.
470 Хачатурян Н. А. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. М.,
1989. С. 112, 258.
471 При этом до половины и более аноблировались и без соблюдения
ценза. В1700-1789 гг. из 324 советников парламента Бретани 164 были аноб-
лированы ранее 25 летнего срока, в парламенте Дофине из 252 чиновников
на аноблирующих должностях в 1715-1748 не менее 192 получили их в
порядке исключения из правил (Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the
French Aristocracy after Louis XIV. New York, 1965. P. 62,107,113).
472 Пименова Л. А. Дворянство Франции в XVI-XVII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 58-65.
473 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 32-33.

ПРИМЕЧАНИЯ · 301
474 Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after
Louis XIV. New York, 1965. P. 130-131,206, 215.
475 Однако 163 робена-чиновника Парижского парламента 1718 г.
представляли не более 134 родов, а из 26 родов, встречающихся
повторно, только 3 рода появляются трижды, в 1732 г. на 139 родов приходилось
156 чиновников, и только 1 встречается трижды. Но в Дижоне в 1748 г.
на 92 чиновников приходилось менее 65 родов (из одного рода — 5 лиц,
из двух — по 4). В парламенте Дофине и палате счетов Гренобля в 1715-
1748 гг. на 172 рода приходился 261 чиновник, в том числе из 37 родов по 2,
из 15 — по 3, из 2 — по 4, из 2 — по 5. Не считая брачных связей, в Дижоне
тогда же на 140 родов приходилось 254 чиновника, из одного вышло 10,
одного — 7, одного — 6, из 4 — по 5 раз; в Бордо в 1700-1748 гг. 173
парламентских советника принадлежали к 118 родам, но только один род был
представлен 4 лицами, в аристократической Бретани приходилось
больше 2 чиновников на род. Даже в Париже за 35 лет на 1200 чиновников
приходилось 850 родов, из которых 150 встречаются особенно часто (Ford F.
Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after Louis XIV.
New York, 1965. P. 135-137).
476 Ford F. Robe and Sword: The regrouping of the French Aristocracy after
Louis XIV. New York, 1965. P. 134,145-146,195.
477 Дмитриева О. В. Английское дворянство в XVI — начале XVII в.:
границы сословия // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы
сословия. М., 1997. С. 24.
478 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1965. P. 754.
479 Ibid. P. 23, 38-39.
480 В1500-1620 гг. население почти удвоилось (с 2,5-3 до 5 млн), но потом
росло в обычной пропорции, но в 1500-1630 гг. богатые семьи были более
плодовиты (в Норвиче при Елизавете беднейшие семьи имели в среднем
по 2,2 ребенка, а зажиточные торговцы — 4,25-4,7). В конце XVI в. средний
возраст вступления в брак старших сыновей пэров составлял 21 год, а всех
остальных детей и внуков — 25-26, для йоменов и ниже в начале XVII в. —
27-28. Для женщин высших классов в 1550-1625 он составлял 20-21 год,
низших — 24-25. В1580-1630 гг. пэры произвели на 50 % больше детей в каждом
поколении (Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present,
33 (Apr. 1966). P. 40-42).
481 В Кенте к 1640 г. одна семья имела в том же графстве 10 линий,
другая — 9, несколько десятков — по 6-4, а в Нортгемптоне к 1619 г. из 184 семей
только 8 имели по 3 ветви и 2 более трех, а к 1681 г. имелось не более 2 семей
с тремя и одна с 5 ветвями (Everitt A. Social Mobility in Modern England //
Past and Present, 33 (Apr.1966). P. 59-60).
482 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 42, 45.

302 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
483 По 7 графствам на 1561,1601,1640 и 1680 гг.: процент земель,
принадлежащих владельцам 4 и менее маноров, составил 56,7 — 57,2 — 64,3 — 66,
владельцам 5-9 маноров: 19,2 — 21,3 —19,1 — 21,8, владельцам 10 и более
маноров: 24,0 — 21,4 — 16,5 — 13,6. Из 3300 маноров в 10 графствах, которыми
владели корона и пэры к 1640 г. 430 было утрачено, а джентри приобрели
400. На 1561 г. корона владела 9,5% всех земель (на 1640 г. — 2,0%), пэры —
13,1 % (на 1640 г. — 6,1 %), джентри — 67,1 % (на 1640 г. — 80,5 %) духовенство —
7,2% (на 1640 г. — 7,0%), учреждения 2,6% (на 1640 г. — 3,0%). (Tawney R.H.
The Rise of the Gentry, 1558-1640 // Past and Present, XI (1941), repr. in Essays in
Economic History. Vol. 1 / Ed. E.M. Caruc-Wilson. L., 1954. P. 202,204,209-210).
484 Например, в целом из 179 первостепенных кентских семей как
минимум 3/4 сохранили свои владения после 1700 г. (процент невыживших был
больше, чем доля вымерших до 1640 г.), но из семей, появившихся после
1603 г., к 1688 г. сохранили позиции только 29%, тогда как не менее 87%
старых сохранились по меньшей мере до правления королевы Анны (Everitt А.
Social Mobility in Modern England // Past and Present, 33 (Apr.1966). P. 59-63).
485 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 36.
486 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1965. P. 90-91.
487 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 18-20,27,48.
488 Таценко T. H. Немецкое дворянство в XVI в. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 161-168.
489 Kohn-Bramsted Ε. Aristocracy and the Middle Classes in Germany.
Chicago, 1964. P. 18,19,24-25.
490 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 5.
491 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian Ex-
periens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 140-142,144,160.
492 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 100.
493 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian Ex-
periens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 53.
494 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 111.
495 Kohn-Bramsted E. Aristocracy and the Middle Classes in Germany.
Chicago, 1964. P. 18.
496 Мыльников А. С. Социальная структура общества в Чешских
землях // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 73.
497 Ханак П. Особенности социальных отношений в венгерском
обществе второй половины XIX в. // Социальная структура общества в XIX в.
М., 1982. С. 111.

ПРИМЕЧАНИЯ '303
498 Fahlbeck P. Ε. Der Adel Schwedens (und Finlands): Eine Demographische
Studie. Jena, 1903. P. 22.
499 Keller S. Beyond the Ruling Class: Strategic Elites in Modern Society. New
Brunswick, 1991. P. 229, 252.
500 Fahlbeck P. E. Der Adel Schwedens (und Finlands): Eine Demographische
Studie. Jena, 1903. R 49.
501 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L„ 1953. P. 143-144.
502 Гусарова Г. Я. Дворянство Венгрии в XVI-XVII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 188.
503 Ведюшкин В. А. Идальго и кабальеро: испанское дворянство в XVI-
XVII вв. // Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М.,
1997. С. 104,118.
504 Ролова А. Д. Дворянство Италии конца XV — середины XVII вв. //
Европейское дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997.
С. 88.
505 Дмитриев М. В. Польская шляхта в XVI-XVIII вв. // Европейское
дворянство XVI-XVII вв.: границы сословия. М., 1997. С. 208-209.
506 Известен случай, когда при Борисе Годунове двое холопов за особые
заслуги были поверстаны в дети боярские, но в следующее царствование
были отставлены от службы и возвращены прежним владельцам.
507 В наказе 1601 г. окладчикам под крестным целованием
категорически запрещалось верстать «поповых и мужичьих детей, холопей боярских
и слуг монастырских», в 1606 г. в числе запретных для верстания
значились также и посадские люди. И в дальнейшем во всех наказах под угрозой
«всякого разорения без пощады» окладчикам запрещалось верстать «детей
неслужилых отцов». С середины XVII в. ограничения ужесточились. Если
ранее прямого запрета на верстание детей служилых людей «по прибору» и
их самих не было (в середине столетия отмечены случаи бегства стрельцов
и казаков со своей службы и верстания их в других местностях в дети
боярские), то в 1652 г. было запрещено верстать в дети боярские стрельцов, а
уже поверстанных велено возвратить в прежнее состояние. Затем указами
1675 и 1678 гг. было особо запрещено верстать в поместную службу низших
служилых людей, стрелецких и казачьих детей, то есть всех, кроме
потомственных детей боярских (Павлов-Сильванский К П. Государевы служилые
люди. М., 2001. С. 187-188).
508 Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII вв. Очерки
истории. СПб., 2006. С. 345-346.
509 Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в. и ее роль в
формировании абсолютизма. М., 1987. С. 77.
510 Богоявленский С. К. Приказные дьяки XVII века // Исторические
записки. М., 1937. Т. 1. С. 224-225.

304 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
511 Уже в 1632 г. встречаются указания не брать в подьячие тяглых людей,
а указом 7 декабря 1640 г. совершенно определенно предписывалось, «чтоб
поповских и дьяконовских детей, и гостиные и суконные сотни торговых, и
черных сотен посадских всяких, и пашенных людей и их детей в подьячие не
принимать», а в дальнейшем устраивались разборы подьячих с выяснением
их происхождения. Наследственность положения подьячих была, впрочем,
довольно естественной, в приказных избах провинциальных городов
нередко служили три поколения подьячих одной семьи, и создание здесь
подьяческих династий было основной тенденцией, к тому же активно
поощрявшейся правительством (Демидова Н. Ф. Служилая бюрократия в России XVII в.
и ее роль в формировании абсолютизма. М., 1987. С. 53,61,66-67).
512 ПСЗ (I). Т. VI. №3705. С. 290.
513 ПСЗ (I). Т. VI. №3890. С. 486-493.
514 Указом о единонаследии младшие сыновья дворян прямо
поощрялись к переходу в другие сословия: «Когда кто из кадетов дворянских
фамилий захочет идти в чин купеческий, или какое знатное художество,
также за сорок лет в белые священники, то тем не ставить ни в какое
бесчестие им и их фамилиям ни словесно, ни письменно» (ПСЗ (I). Т. V.
№2789. С. 94).
515 ПСЗ (I). Т. XXII. №16667. С. 1077-1078.
516 ПСЗ (II). Т. XX. №19086. С. 450-451.
517 ПСЗ (II). Т. XXXI. №31236. С. 1052-1053.
518 Чины XIII и XI классов в XIX в. при гражданском чинопроизводстве
пропускались.
519 Дворянство в это время давал главным образом орден Св.
Владимира 4-й степени, изъятый из общей постепенности наград и
жаловавшийся по Высочайшему усмотрению; с 1887 г. для его получения требовалось
20 лет службы в классных чинах, а в 1892 г. он был введен в постепенность
наград, но срок был увеличен до 35 лет. 28 мая 1900 г. право получения
потомственного дворянства по ордену Св. Владимира 4-й степени было
отменено, а так как этим орденом 3-й степени (как и орденами Анны и
Станислава 1-й степени) могли награждаться только лица в чинах, и без того
приносивших потомственное дворянство, то возможность получения
дворянства по ордену осталась лишь за Георгиевскими кавалерами (ПСЗ (III).
Т. XX. №18681. С. 551-552).
520 Кабузан В. М., Троицкий С. М. Изменения в численности, удельном
весе и размещении дворянства в России в 1782-1858 гг. // История СССР.
1971. №4. С. 167.
521 Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг. М.,
1979. С. 26,28.
522 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 61.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 305
53 Хотя не все из них оставались духовными лицами (между 1601 и
1727 гг. из студентов королевской школы Коимбра, предназначенной
исключительно для аристократии и готовящей к церковной карьере, только
60 % умерли священниками, а четверть стали военными и 5 % даже
женились) (Monteiro N. G. Aristocratie Succession in Portugal (From the Sixteenth
to the Nineteenth Centuries) // Elites: choice, leadership and succession / Ed. by
Pina-Cabral de J., Pedroso de Lima A. Oxford- New York, 2000. P. 144,146).
524 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 71.
525 Hitchins K. An East European Elite in the Eighteenth Century: The
Rumanian Uniate Hierarchy // The Rich, the Well Born, and the Powerful; Elites
and Upper Classes in History / Ed. by F. С Jaher. Urbana-Chicago-London,
1973. P. 143.
526 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 18-20,27, 48.
527 Происхождение и связи англиканских епископов:
Число*
% духовенства
% ВСЕХ ПРОФЕССИОНАЛОВ
% ИЗ ПРАВЯЩЕГО СЛОЯ**
% ЖЕНАТЫХ
% ТЕСТЕЙ ИЗ ДУХОВЕНСТВА
% ТЕСТЕЙ ПРОФЕССИОНАЛОВ
% ТЕСТЕЙ ИЗ ПРАВЯЩЕГО СЛОЯ
% СВЯЗЕЙ С АРИСТОКРАТИЕЙ
И ДВОРЯНСТВОМ***
1860/79
27
18
61
33
96
24
62
33
112.5
1880/99
29
23
59
17
93
16
58
30
96,3
1900/19
42
45
73
10
88
23
64
22
87,1
'Некоторые могли занимать должности в двух периодах; **пэры, члены
парламента С АРИСТОКРАТИЧЕСКИМИ СВЯЗЯМИ И ЗАНИМАЮЩИЕ ВАЖНЫЕ ДОЛЖНОСТИ,
АРХИЕПИСКОПЫ; *"ВСЕ ФАКТЫ СВЯЗЕЙ ПО РОЖДЕНИЮ И БРАКУ К ОБЩЕМУ ЧИСЛУ ЕПИСКОПОВ
(ТОЛЬКО НА КОНКРЕТНЫЙ ГОД).
(Morgan D. H.J. The Social and Educational Background of Anglican Bishops:
Continuities and Changes // British Journal of Sociology. Vol. 20 (3), September
1969. P. 297).
528 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 92.
529 Правящая элита Русского государства IX — начала XVIII вв. Очерки
истории. СПб., 2006. С. 292.
530 Freeze G. L. The Russian Levities: Parish Clergy in the Eighteenth Century.
Cambridge, Mass.; London: Harvard University Press, 1977. P. 198,200.
531 Ibid. P. 40.

306 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
532 При рождении дети священников и дьяконов получали права
потомственного, а дети причетников личного почетного гражданства, чем
стимулировались к получению светского образования и поступлению на
государственную службу или переход в число лиц свободных профессий.
Духовные учебные заведения становились всесословными. Дети
духовенства, получив образование в семинариях, массово хлынули в
гражданские вузы.
533 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII —
начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 104-110,129-130.
534 Keller S. Beyond the Ruling Class: Strategic Elites in Modern Society. New
Brunswick, 1991. P. 252.
535 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 47.
536 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1965. P. 89-90.
537 Foster F. F. Politics and Communities in Elizabethan London // The Rich,
the Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by
F.C. Jaher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 115-117.
538 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1967. P. 24.
539 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 28, 34,38,53-54.
540 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 35,38,41.
541 Голикова Н. Б. Привилегированные купеческие корпорации России
XVI — первой четверти XVIII в. М., 1998. С. 258,297-298,381, 443.
542 Аксенов А. К Генеалогия московского купечества XVIII в. М., 1988.
С. 46-47,137.
543 Из 382 родов московских купцов 1-й гильдии на 1748 г. лишь 26
сохранили этот статус к концу XVIII в., причем И понизили его уже в 80-х гг.,
а из 235 на 1766-1767 гг. — только 10 (еще три утратили его в 80-х), так что из
237 родов, состоявших в 1-й гильдии в 1782-1801 гг. 100 были новыми. Но из
этих 137 родов к 1815-1817 гг. в 1-й гильдии осталось только 21, а всего в
купечестве 58 (менее половины): 18 опустились во 2-ю гильдию, 19 — в 3-ю,
49 — в мещане, 16 получили дворянство (в т.ч. 4 по военным чинам), 8
пресеклись и 6 — по неизвестной причине. Лишь немногие роды сохраняли
свой статус на протяжении нескольких поколений. Из 153 родов, бывших
в последней четверти XVIII в. в 1-й гильдии и именитыми гражданами,
42 состояли в 1-й гильдии еще до 1717 г. и 22 — до 1747 г. Из 153 родов 23
сохранили свой статус в начале XIX в., 21 получили дворянство (в т. ч. 5 по
военным чинам), 10 пресеклись, а большинство перешло во 2-3 гильдии
или (около 40) — в мещане. Большинство купеческих родов лишь
короткое время стояли на высоте: 43 рода пребывали в высоком статусе лишь
на протяжении одного поколения, 56 — двух, 46 — трех, 6 — четырех, и

Примечания ♦ 307
только два — пяти поколений (72 рода держались на уровне 1-й гильдии
около 5 лет, причем больше половины из них — менее 3 лет, 33 — 10-20 лет,
26 — 20-30 лет, 34 — 30-50 лет). Наиболее устойчивыми были те, которые
происходили из коренных московских посадских или приехали до
середины XVIII в. (Аксенов А. И. Генеалогия московского купечества XVIII в. М.,
1988. С. 61-62, 64, 66, 85,125-129,142.)
544 Бокщанин A.A. Очерк истории государственных институтов в
китайской империи // Феномен восточного деспотизма. М., 1993. С. 291.
545 Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947).
P. 18.
546 Некоторое время до 1080 г. этим занималось специально созданное
Бюро личного состава — Чжигунчжу (Hucker С. О. A dictionary of official
titles in Imperial China. Stanford, 1985. P. 43).
547 Нередко, впрочем, степень цзиньши в эту эпоху давалась
отвергнутым кандидатам императорской волей. Деятель Ван Юн (Южная
Сун) писал, что династия Тан погибла потому, что при ней «было много
тех, кто не смог осуществить свои чаяния стать цзиньши», поэтому
царственный дом широко открывает двери экзаменационного отбора,
чтобы каждый тешил себя надеждами, а не бросался в разбой и коварные
происки» ( Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). М., 1984. С. 38).
548 Собственно, в Сун первоначально они также были ежегодными,
хотя и не каждый год их удавалось проводить, с 1057 г. экзамены
проводились раз в 2 года (Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and the
Chinese Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June
1947). P. 20), а раз в 3 года они начали практиковаться с 1067 г. Сунская
система тоже сначала предусматривала несколько типов лауреатских
степеней, но потом развилась в 2-степенную и, наконец, в 3-степенную, как
указано выше.
549 Большую часть кандидатов столичных экзаменов составляли
тогда т. н. сянгуны — лица, выдвинутые префектами в соответствии с
квотами, которые должны были по идее отбираться на предварительных
экзаменах. Другие были выпускниками государственных школ, решившими
увеличить шансы на карьеру. Кроме того, в экзаменах могли участвовать и
действующие чиновники (в т. ч. почетные и без должностей), ранее не
сдававшие экзамены. До 736 г. экзамены проводились министерством чинов,
потом — министерством церемоний, что подчеркивало их превращение из
элемента административной рутины в один из основных элементов
культурной традиции. Часть кандидатов посылалась из провинции в качестве
«подношения» двору и в отличие от выпускников столичных школ,
экзаменовавшихся министерством чинов, экзаменовалась министерством це-

308 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ремоний {Крюков М. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). М., 1984. С. 34).
550 Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung China, 960-1067. Cambridge,
Mass., 1953. P. 65-66.
551 Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 206.
552 Общая квота для цзюйжэней впервые была установлена в 1370 г. —
470 человек для нескольких провинций, в 1450-х гг. общая квота составляла
1100, в 1570-х — 1200, в Цин — 1200-1800 человек {Но Ping-ti. The Ladder of
Success in Imperial China. Aspects of Social Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962.
P. 184). Квоту имела каждая провинция — по числу населения: от 40 для
Гуйчжоу до 230 столичной Чжили; конкурс был огромен — в 1844 г. в
Гуанчжоу при квоте 72 человек было более 7,5 тыс., в 1846 — более 8 тыс.
претендентов {Илюшечкин В. П. Сословная и классовая структура общества //
Социальные организации в Китае. М„ 1981. С. 156). В поздней Цин помимо
квоты 1810 человек еще 254 степени давались «знаменным», а из самой
квоты 182 степени выделялись для покупки (временная стоила 100 тыс. таэлей,
постоянная — 1 млн), 107 — т. н. «представленным студентам» (гуншэнам),
а значительный процент резервировался для детей чиновников по «тени».
При наличии 573 тыс. претендентов конкурс был 1:300 {Hsieh Pao Chao.
The Government of China (1644-1911). New York, 1966. P. 156-157).
553 Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 229-230,239-240,243.
554 Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York, 1966.
P. 163.
555 В Цин высшая сразу назначалась на должности в академию Ханьлин,
где училась, готовясь к занятию высших должностей.
556 В некоторых из них могли участвовать лауреаты регулярных
экзаменов (карьера которых в этом случае шла еще успешнее).
557 Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung China, 960-1067. Cambridge,
Mass., 1953. P. 58-60,192.
558 Wittfogel K. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 30-31.
559 В Сун для проведения экзаменов была создана специальная
Экзаменационная комиссия Чжигуаньчжу, а оценка для назначений всех
чиновников (кроме высших) была доверена Бюро оценки личного состава
Шэньгуаньюань (такое же было в Цзинь). Эти органы были упразднены
в 1080-х гг. Существовало также экзаменационное бюро Гунюань и Бюро
экзаменационных копиистов Тэнлуюань {Kracke Ε. A. Civil Service in Early
Sung China, 960-1067. Cambridge, Mass., 1953. P. 41-45).
560 Крюков M. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). М., 1984. С. 37.

ПРИМЕЧАНИЯ '309
561 Юлюй Чуцай в 1237 г. провел первый экзамен для северных китайцев,
получив 4030 новых чиновников, но это осталось тогда единичным фактом,
вопрос вновь был поднят в 1267 г., но не имел практических последствий
(Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese Examination
System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 37).
562 Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung China, 960-1067. Cambridge,
Mass., 1953. P. 59.
563 В 1342 г. цзиньши стали 18 из 78 человек, в т. ч. 6 монголов, 6 сэму
и 6 китайцев, причем монголы получили ранг 66, сэму 7а, китайцы 76
(Боровкова Л. А. Восстание «красных войск» в Китае. М., 1971. С. 22).
564 Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung China, 960-1067. Cambridge,
Mass., 1953. P. 59.
565 Marsh R.M. The Mandarines: Circulation of Elites in China 1600-1900.
Glencoe, 1961. P. 3; Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects
of Social Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 186.
566 Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York, 1966.
P. 163.
567 Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 189; Hsieh Pao Chao. The Government of
China (1644-1911). New York, 1966. P. 184
568 Илюшечкин В. П. Сословная и классовая структура общества //
Социальные организации в Китае. М„ 1981. С. 148.
569 В первое десятилетие после 988 г. — в среднем 2-3 цзиньши на
экзамене, в 1-й четверти XI в. — в среднем по 13 человек в год (в 1006 г. — 23,
1014 — 31,1019 — 37,1021 — 45,1022 — 47), во 2-й четверти — по 20 в год — от
22 до 72 (в 1025 г.) на экзамене, во 2-й половине XI в. — в среднем по 19 в год
(после 1055 г. часто свыше 100, например, в 1070 — 138 человек на экзамене),
в 1100-1120 гг. — в среднем по 27 в год. К тому же далеко не все назначались
на должность, по некоторым данным — 2-3 из 10 цзиньши. В XI в.
ежегодно в аппарат брали от 3 до 7 цзиньши, в XII в. и X в. — несколько меньше.
Если даже назначались не 25, а 35-40 %, то это всего 4-10 человек
Малочисленность цзиньши находит подтверждение и в биографиях деятелей Ляо
(Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese Examination
System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 18-22).
570 До 1135 г. отборочные экзамены проводились отдельно по
«северному набору» — на бывших ляоских землях и по ляоской программе, и по
«южному набору» — на сунских землях по сунской программе. В 1135 г.
экзамены были разделены на высшие и низшие, а с 1138 г. они
проводились последовательно в округе, области и провинции. В 1188 г.
восстановлены упраздненные экзамены на высшую степень, а в 1189 — на низшую,
в 1190-1196 гг. введены новые экзамены, а экзамены в округах отменены.
Образованные по-китайски чжурчжэни (очевидно, включая наследствен-

310 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ных аристократов) участвовали в них наравне с китайцами (хотя
первоначально система экзаменов распространялась только на китайцев, лишь в
1156 г. были организованы экзамены для чжурчжэней-выпускников школ
в столицах). В 1171 г. введена степень цзиныыи для чжурчжэней, а в 1173 г.
была учреждена специальная экзаменационная система на чжурчжэнь-
ском языке. На этих экзаменах было мало как кандидатов, так и степеней,
но те, кто стал лауреатом столичного «чжурчжэньского» экзамена,
продемонстрировав уровень чуть выше обычной чжурчжэньской грамотности,
продвигался лучше всех (Воробьев М. В. Чжурчжэни и государство Цзинь.
М., 1975. С. 174).
571 При этом полное предпочтение вне степеней отдавалось тем, кто
усвоил все 5 основных сочинений («Ицзин», «Шуцзин», «Шуцзин», «Лицзи»
и «Чуньцю») и 3 истории («Ши цзи», «Хань шу» и «Хоу Хань шу»), а также
знал другие китайские сочинения. Высшей степени удостаивались лица,
усвоившие «Цзоши чжуань» из «Чуньцю», «Лицзи», и «Вэньсюань» и
хорошо разбирающиеся в «Луньюй» и «Сяоцзин», среднюю — знающие
«Цюйли», «Луньюй» и «Сяоцзин», низшую — только «Цюйли» и «Сяоцзин»
(Самгук саги. Т. 1. Пхеньян, 1958. С. 268).
572 До 1603 г. им предшествовали отборочные экзамены в провинциях,
каждая их которых имела определенную квоту соискателей: 700 на
каждый вид степеней (Сеул поставлял 200, Кёнсан 100, Чхунчхон и Чолла по
90, Кёнги 60, Канвон и Пхёнан по 45, Хванхэ и Хамгён по 35). Экзамены
согва состояли из двух независимых друг от друга экзаменов (по выбору
или оба сразу), на одном из которых требовалось сочинить 2
стихотворных произведения, на втором — написать 2 сочинения на темы
конфуцианских канонов. Сдавшие экзамен первого вида получали степень чинса
(цзиныни), второго — сэнвон (шэнъюань). Обе эти степени были равны,
тогда как в Китае разница между цзиныпи и шэнъюань была огромной.
До 1603 г. квота лауреатов этих степеней составляла по 100 человек
каждой, позже — по 130. Средний возраст экзаменующихся постепенно
увеличивался, но в целом составлял 33-35 лет, подавляющее большинство
составляли юхак (неслужилые конфуцианцы). Обращает на себя
внимание гипертрофированная роль столицы (значительно большая, чем в
Китае, и тем более во Вьетнаме) — на столицу и столичную провинцию
приходится до 50 % лауреатов.
573 Choe Yong-ho. The Civil Examinations and the Social Structure in Early
Yi Dynasty Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 30.
574 Если в XV в. их доля составила 27,7 %, а затем примерно 25 %, то уже
во 2-й половине XVII в. — 17,7%, в XVIII в. — 12-14%, а во 2-й половине
XIX в. опустилась до 2,8 % (Чхве Джинок. Чосон сидэ сэнвон чинса ёнгу
(Исследование обладателей степеней сэнвон и чинса периода Чосон). Сеул,
1998. С. 218).

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 311
575 Чхве Джинок. Чосон сидэ сэнвон чинса ёнгу (Исследование
обладателей степеней сэнвон и чинса периода Чосон). Сеул, 1998. С. 236.
576 Там же. С. 35, 40, 60-61, 75, 82,182-183.
577 Там же. С. 219.
578 К ним относились экзамены пёльси (3 раунда; с 1416 г.), чонси (2
раунда во дворце), альсонси (для студентов Государственного
Университета; с 1414 г.), чундандэси (с 1572 г.), эбан пёльгва (в отдельных местностях; с
1461 г.) и чикпу (позволяющие студентам Государственного Университета
миновать 2-й этап тэгва).
579 Конкурс иногда мог быть очень велик, например, в 1477 г. на
экзамене альсонси на 1400 человек пришлось 4 лауреата, на пёльси в 1536 г. на
более 2000 — 7, в 1572 г. на около 4000 — 20, в 1574 — на около 5000 — 15 {ÇWoe
Yong-ho. The Civil Examinations and the Social Structure in Early Yi Dynasty
Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 29,55,77).
580ДеопикД.В. История Вьетнама. M., 1994. С. 132-133,189-190,193, 259;
История Вьетнама. M., 1983. С. 101,128,147; Федорин А. Л. Государственный
аппарат и система власти в Северном Вьетнаме в XV-XVIII вв. // Феномен
восточного деспотизма. М., 1993. С. 365.
581 Федорин А. Л. Особенности развития гражданской и военной
должностной системы во Вьетнаме в XVI в. // Социальные группы
традиционных обществ Востока. Ч. 1. М., 1985. С. 159.
582 Агаджанян А. С. Провинциальное чиновничество и
государственный феодализм в Бирме // Народы Азии и Африки, 1983, № 3. С. 92,
94-95.
583 В 1625 г. их прошли 27 человек, в 1658 — 22, 1673 — 30, 1684 — 26,
1691 — 19,1696 — 10,1697 — 19,1703 — 20,1710 — 21 или 26,1725 — 11,1756 —
48,1757 — 8,1778 — 14; такие экзамены проводились также в 1644,1706,1715
(трижды), 1718 (дважды), 1724,1727 и 1781 гг. (Антощенко В. И.
Чиновничество в социальной структуре феодального Вьетнама XVII-XVIII вв.
Рукопись канд. дисс. М„ 1991. С. 61).
584 История Вьетнама. М., 1983. С. 251.
585 Антощенко В. И. Чиновничество в социальной структуре
феодального Вьетнама XVII-XVIII вв. Автореферат канд. дисс. М., 1991.
С. 15-16.
586 Новая история Вьетнама. М„ 1980. С. 58, 62.
587 В частности, в 1813 и 1819 гг. в Тханглаунге лауреатами стали 16 и
23 человек соответственно, в Шоннаме — 28 и 30, в Нгеане —12 и 14, в Тхань-
хоа — 9 и 16 (в целом Север дал 67% всех лауреатов). См.: Рябинин А. Л.
Социальная политика Нгуен Аня в Северном Вьетнаме в период образования
последней вьетнамской империи (1802 г.) // Социальные группы
традиционных обществ Востока. Ч. 2. М., 1985. С. 289.
588 Рябинин А. Л. Рождение империи Нгуенов. М., 1988. С. 417.

312 ♦ ВОЛКОВ СВ. ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
589 Деопик Д. В. Пути формирования высшего сословия во Вьетнаме
(XVI-XVIII вв.) // Народы Азии и Африки, 1974, №4. С. 138.
590 Составлена по: Деопик Д. В. Пути формирования высшего сословия
во Вьетнаме (XVI-XVIII вв.) // Народы Азии и Африки, 1974, №4. С. 136.
591 Кычанов Е.И. Очерк истории тангутского государства. М., 1968.
С. ИЗ.
592 Свод законов «Тайхорё». Т. 1. М., 1985. С. 131,156-159.
593 В 1059 г. интенданты выбирали по 2-3 человека на округ, в 1060 г.
было назначено 23 рекомендованных (Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung
China, 960-1067. Cambridge, Mass., 1953. P. 75).
594 При населении менее этого числа — 1 человек раз в 2 года, менее
100 тыс. — раз в 3 года), и таким образом ежегодно в столицу
направлялись 200 и более кандидатов (существовало 3 категории: на 2-ю
рекомендовали 1 из 200 тыс. в год, на 1-ю — 1 из 7 млн — по 1 из провинции в год
(Eberhard W. Social Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 23).
595 Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York, 1966.
P. 104.
596 Wittfogel K. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 23.
597 Свод законов «Тайхорё». T. 1. M., 1985. С. 122.
598 В частности, губернаторам было приказано представить
кандидатуры в 1507 г., правила эти были подтверждены и в 1632 г., а в 1662 г. трем
южным провинциям было приказано представить по 3, а прочим по 2
кандидата (Ch'oe Yong-ho. The Civil Examinations and the Social Structure in Early
Yi Dynasty Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 16).
599 Антощенко В. И. Чиновничество в социальной структуре
феодального Вьетнама XVII-XVIII вв. Автореферат канд. дисс. М., 1991. С. 16.
600 Новая история Вьетнама. М., 1980. С. 158.
601 Рябинин А. Л. Социальная политика Нгуен Аня в Северном
Вьетнаме в период образования последней вьетнамской империи (1802 г.) //
Социальные группы традиционных обществ Востока. Ч. 2. М., 1985. С. 287.
602 Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 27.
603 Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung China, 960-1067. Cambridge,
Mass., 1953. P. 74.
604 Eberhard W. Social Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 25.
605 Wittfogel K.A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 30-31,38-39.
606 Ibid. P. 39.
607 Более того, такие дети не становились автоматически кандидатами
на должность, а получали только статус «студента Государственного
Университета по наследству» (иньцзянь), дававший им всего лишь право уча-

ПРИМЕЧАНИЯ · 313
стия в провинциальных экзаменах без всяких других условий (Но Ping-ti.
The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social Mobility 1368-1911.
NY.-L., 1962. P. 49,153).
608 Ранг мог сообщаться также отцу и деду, но в этом случае — только
равный или выше, чем у дающего чиновника (лица 7-4-го рангов могли
дать 2-й, 2-3-го — 1-й), жена имела ранг мужа (Hsieh Pao Chao. The
Government of China (1644-1911). New York, 1966. P. 104-105).
609 Eberhard W. Social Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 25.
610 Eberhard W. Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China.
Leiden, 1965. P. 105.
611 Кычанов Е.И. Очерк истории тангутского государства. M., 1968.
С. 113-114.
612 Во всяком случае, из указа 1086 г. следует, что назначенные на
службу выбирались часто, если не преимущественно, из сыновей и братьев
чиновников, что не очень отличалось от права «тени», и шансы для выходца
из китайской чиновной семьи были, видимо, очень высоки. Однако
привилегию инь следует отличать от другой бытовавшей в Ляо наследственной
привилегии — шисюань — типичного института «племенного»
государства, дающей право выходцам из определенных семей на определенную
специфическую службу (Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and
the Chinese Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. VoLlO
(June 1947). P. 35).
613 Воробьев M. В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975. С. 168.
614 Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 35,37.
615 Свод законов «Тайхорё». T. 1. M., 1985. С. 131-134.
616 Свод законов «Тайхорё». Т. 2. М., 1985. С. 71.
617 Никитин А. В., Федорин А. Л. О роли феодальных родов в истории
Вьетнама // Социальные группы традиционных обществ Востока. Ч. 1. М.,
1985. С. 120.
618 Желание стать студентом Государственного Университета
(цзяныыэнами) было так велико, что были попытки увеличить их
численность. По государственным праздникам (как, например, вступление на
престол нового императора) дозволялось увеличить число студентов, и такие
сверхнормативные студенты именовались эньгуншэнами («по милости»).
Показавшие успехи на специальных экзаменах могли быть добавлены к
квоте как югуншэны («для преимущества»). Возможно также, что раз в 12 лет
проводились особые экзамены, чтобы выбрать сверх квоты 1-2 студента на
школу в качестве багуншэнов («по превосходству»). После ранних лет эпохи
Цин статус студента Государственного Университета не означал, что человек
действительно был его студентом (таковыми были сравнительно немногие).
Этот статус означал, что человек имел право держать провинциальные

314 ♦ ВОЛКОВ СВ. ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
экзамены или — в случае югуншэнов и багуншэнов — что он годен для
немедленного назначения на низшие должности.
619 Самгук саги. Т. 1. Пхеньян, 1958. С. 111, 232,288, 300, 312.
620 Новая история Вьетнама. М., 1980. С. 58.
621 Нискег С. О. A dictionary of official titles in Imperial China. Stanford,
1985. P. 35.
622 Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung China, 960-1067. Cambridge,
Mass., 1953. P. 74.
623 Воробьев M. В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975. С. 172.
624 Chu Tung-tsu. Local Government in China under the Ch'ines // 'Harvard
East Asian Studies'. Cambridge. Mass.,1962, № 9. P. 44.
625 Мещеряков A. H. Древняя Япония: буддизм и синтоизм. M., 1987.
С. 39.
626 Свод законов «Тайхорё». Т. 1. М., 1985. С. 126.
627 Hucker С. О. A dictionary of official titles in Imperial China. Stanford,
1985. P. 36.
628 Самгук саги. T. 1. Пхеньян, 1958. С. 160,219,250.
629 Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York, 1966.
P. 106.
630 Eberhard W. Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China.
Leiden, 1965. P. 105.
631 Wittfogel K. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947).
P. 23.
632 Илюшечкин В. П. Сословная и классовая структура общества //
Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 149.
633 Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York, 1966.
P. 108-111.
634 Ibid. P. 110.
635 Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 49-50.
636 Chang Chung-li. The Incom of Chinese Gentry. Seattle, 1962. P. 331.
637 Грачев M. В. Формирование древнеяпонского чиновничества в
VII — начале VIII вв. Рукопись канд. дисс. М., 1998. С. 200.
638 Ch'oe Yong-ho. The Civil Examinations and the Social Structure in Early
Yi Dynasty Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 23-25.
639 Тюрин В. А. Типы социально-политической структуры
средневековых обществ Юго-Восточной Азии // Типы общественных отношений на
Востоке в средние века. М., 1982. С. 193.
640 Антощенко В. И. Покупка должностей во Вьетнаме в эпоху Поздних
Ле // Традиционный Вьетнам. Сборник статей. Вып. П. М., 1996. С. 84-88,91,
93,100,104,119-120.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 315
641 Wittfogel К. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947).
P. 27.
642 Johnson D. G. The Medieval Chinese Oligarchy. Boulder, 1977. P. 207.
643 Wittfogel K. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947). P. 31.
644Боровкова Л. А. Восстание «красных войск» в Китае. М., 1971. С. 22-
23.
645 Marsh R.M. The Mandarines: Circulation of Elites in China 1600-1900.
Glencoe, 1961. P. 65.
646 Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории Кореи.
М., 1987. С. 207.
647 Ch'oe Yong-ho. The Civil Examinations and the Social Structure in Early
Yi Dynasty Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 15,57-59.
648 Hsieh Pao Chao. The Government of China (1644-1911). New York, 1966.
P. 104.
649 Wittfogel K. A. Public Office in the Liao Dynasty and the Chinese
Examination System // Harvard Journal of Asiatic Studies. Vol.10 (June 1947).
P. 31-32.
650 Крюков M. В., Малявин В. В., Софронов М.В. Китайский этнос на
пороге средних веков. М., 1979. С. 14,15,56,58.
651 Переломов Л. С. Конфуцианство и легизм в политической истории
Китая. М., 1981. С. 39-40.
652 Chu Tung-tsu. Han Social Structure. Seattle-London, 1972. P. 94;
Hucker С. O. A dictionary of official titles in Imperial China. Stanford, 1985.
P. 15.
653 В I в. до н.э. купец Кун Цзинь был министром сельского хозяйства,
Дунго Сяньян — его помощником, Сан Хунян — госсекретарем, ряд
купцов занимал высокие должности при Ван Мане (Илюшечкин В. П.
Сословная и классовая структура общества // Социальные организации в Китае.
М., 1981. С. 155).
654 Eberhard W. Social Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 24.
655 Крюков M. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос на
пороге средних веков. М., 1979. С. 29,32,33.
656 Hucker С. О. A dictionary of official titles in Imperial China. Stanford,
1985. P. 35.
657 Крюков M. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). М., 1984. С. 31.
658 Wang Gung-wu. The Structure of Power in nothern China during the Five
Dynasties. Stanford, 1963. P. 12,211.
659 Eberhard W. Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China.
Leiden, 1965. P. 113.

316 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
660 Eberhard W. Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China.
Leiden, 1965. P. 112-113.
661 Eberhard W. Remarks on the Bureaucracy in north China during the
tenth century // Oriens. Vol. 4,1951, №2. P. 293.
662 Крюков M. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). М., 1984. С. 24.
663 Крюков М. В., Малявин В. В.у Софронов М. В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). М., 1984. С. 37-39.
664 Сунь Годун. Тан сун чжицзи шэхуй мэньди чжи сяожун
(Исчезновение родовитых кланов на рубеже Тан и Сун) // Синья сюэбао. Т. 4. Ч. 1.1959.
С. 278; Но Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 260.
665 Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 260; Kracke Ε. A. Civil Service in Early Sung
China, 960-1067. Cambridge, Mass., 1953. P. 69.
666 Крюков M.B.y Малявин В.В., Софронов M.В. Китайский этнос в
средние века (VIII-XIII). M., 1984. С. 28.
667 Tailor R. Yuan Origins of the Wei-so System // Chinese Government in
Ming Times. New York-L., 1969. P. 37-38.
668 Было использовано 48 списков цзиныпи 1371-1904 гг., 20 списков
цзюйжэней и гуншэнов за последнее столетие Цин и 3 списка шэнъюаней:
два 1644-1904 и один — за весь минско-цинский период с 1368 г.
669 Но Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 112-114,121.
670 Ibid. P. 116.
671 Ibid. P. 123.
672 Ibid. P. 68.
673 Marsh R.M. The Mandarines: Circulation of Elites in China 1600-1900.
Glencoe, 1961. P. Ill, 123,160,163.
674 Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 121; Chang Chung-li. The Chinese Gentry.
Seattle, 1970. P. 222; Marsh R.M. The Mandarines: Circulation of Elites in China
1600-1900. Glencoe, 1961. P. 80, 82.
675 P. M. Марш, исследовавший происхождение чиновников по
словарю А. Хаммеля (рукопись докторской диссертации), обнаружил, что из
454 чиновников-китайцев (из 572 всех упомянутых там чиновников) 230
(51%) были чиновниками в первом или втором поколении, 144 (32%) из
4 поколений (включая самого) имели в роду двух чиновников, 60 (13 %) —
троих и 20 (4 %) — всех четверых, однако он не учитывал, что, во-первых,
биографии не упоминали низших должностей (т. е. предки могли быть
чиновниками, но мелкими), во-вторых, — семья не переставала быть
чиновной, если в каком-то поколении ее представитель не служил. Он считал

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 317
социальную мобильность в Китае равной американской (60%), причем
выделял период сравнительно высокой мобильности (36% выходцев из
низов) — 1590-1684 гг., низкой (19 %) в период расцвета Цин в 1685-1780 гг.
и снова выросшей (29%) в период войн 1781-1900 гг. Eberhard W. Social
Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 28-29).
676 Marsh R.M. The Mandarines: Circulation of Elites in China 1600-1900.
Glencoe, 1961. P. 78.
677 Eberhard W. Social Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 184,185.
678 Ibid. P. 187.
679 Ho Ping-ti. The Ladder of Success in Imperial China. Aspects of Social
Mobility 1368-1911. NY.-L., 1962. P. 132-135,139.
680Королева H.A. Административная система Тайпинского
государства // Социальные организации в Китае. М., 1981. С. 221,224.
681 Но Ping-ti. Aspects of Social Mobility in China 1368-1911 // Comparative
Studies in Society and History. Vol. 1, №4,1959. P. 342.
682 Eberhard W. Social Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 30,
186.
683 Грачев M. В. Формирование древнеяпонского чиновничества в
VII — начале VIII вв. Рукопись канд. дисс. М., 1998. С. 113.
684 Грачев М.В. Формирование древнеяпонского чиновничества в
VII — начале VIII вв. Рукопись канд. дисс. М., 1998. С. 164.
685 Государство Бохай (698-926 гг.) и племена Дальнего Востока России.
М., 1994. С. 51.
686 Кычанов Е.И. Очерк истории тангутского государства. М., 1968.
С. 115.
687 Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории
Кореи. М., 1987. С. 202-203.
688 Из 146 чиновников, имевших братьев, 69 имели по 1,30 — по 2,18 — по
4, 2 — более 5. У 36,8% чиновников хотя бы один из братьев имел 1-й ранг, у
30,7% — 2-й, у 21,9% — 3-й, у 14,9% — 4-й. Средний ранг братьев чиновников
(у каждого могло быть до 7) тоже был довольно высок: у 14,9% этот показатель
не опустился ниже 1,5, у 36,8% — ниже 2,5, у 32,5% — ниже 3,5 и у 7,9% — ниже
4,5. Из имевших детей, по 1 сыну имели 136 человек, по 2 — 65, по 3 — 56, по
4 — 30, по 5 —15 и по 6 и более — 6 человек. У 31,2% чиновников хотя бы один
из сыновей имел 1-й ранг, у 33% — 2-й, у 17,3% — 3-й и у 10,4% — 4-й. Средний
ранг сыновей у 17,3 % чиновников был выше 1,5, у 36,4 % — от 1,5 до 2,5, у 23,7 % —
от 2,5 до 3,5 и у 12,1% — от 3,5 до 4,5 {Волков С. В. Чиновничество и аристократия
в ранней истории Кореи. М., 1987. С. 200-201,214 и табл. 26-31. С. 208-213).
689 Ланьков А.Н. Политическая борьба в Корее XVI-XVIII вв. СПб.,
1995. С. 42.
690 Ch'oe Yong-ho. The Civil Examinations and the Social Structure in Early
Yi Dynasty Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 138.

318 ♦ волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
691 Чхве Джинок. Чосон сидэ сэнвон чинса ёнгу (Исследование
обладателей степеней сэнвон и чинса периода Чосон). Сеул, 1998. С. 245, 249,
250.
692 ДеопикД.В. История Вьетнама. М., 1994. С. 80,146-147,189.
693 Никитин А. В., ФеЬорин А. Л. О роли феодальных родов в истории
Вьетнама // Социальные группы традиционных обществ Востока. Ч. 1. М.,
1985. С. 116-117,122,123.
694 Eberhard W. Social Mobility in Traditional China. Leiden, 1962. P. 32.
695 Агаджанян А. С. Провинциальное чиновничество и
государственный феодализм в Бирме // Народы Азии и Африки, 1983, №3. С. 36;
Козлова М. Г., Ребрикова Н. В. Особенности формирования правящего слоя в
буддийских обществах Индокитая // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 159.
696Агаджанян A.C. Фигура провинциального чиновника в
доколониальной Бирме (по ситанам) // Вопросы истории стран Азии и Африки.
вып.З. М., 1981. С. 32.
697 Тюрин В. А. Типы социально-политической структуры
средневековых обществ Юго-Восточной Азии // Типы общественных отношений на
Востоке в средние века. М„ 1982. С. 212,214-216.
698 Берзин Э. О. Проблема социальной мобильности в средневековом
Сиаме // Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии. М.,
1986. С. 188-190.
699 Тюрин В. А. Типы социально-политической структуры
средневековых обществ Юго-Восточной Азии // Типы общественных отношений на
Востоке в средние века. М., 1982. С. 210.
700 Козлова М. Г., Ребрикова Н. В. Особенности формирования
правящего слоя в буддийских обществах Индокитая // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М„ 1986. С. 171.
701 Кулланда С. В. История древней Явы. М., 1992. С. 144.
702 Ребрикова Н. В. Государство, община, класс в буддийских обществах
Центрального Индокитая (V-XV вв.) // Государство в
докапиталистических обществах Азии. М., 1987. С. 170.
703 Берзин Э. О. Проблема социальной мобильности в средневековом
Сиаме // Классы и сословия в докапиталистических обществах Азии. М., 1986.
С. 186.
704 Козлова М. Г., Ребрикова К В. Особенности формирования
правящего слоя в буддийских обществах Индокитая // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М„ 1986. С. 159.
705 Семенова Н. И. Государство сикхов. М., 1958. С. 28.
706 Ашрафян К. 3. Некоторые факторы типологизации
социально-экономического развития Индии в средние века // Типы общественных
отношений на Востоке в средние века. М., 1982. С. 168.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 319
707 Семенова Л. А. Из истории Фатимидского Египта. М., 1974. С. 115-116,125.
708 Семенова Л. А. Из истории средневековой Сирии. Сельджукский
период. М., 1990. С. 70, 72.
709 Гордлевский Вл. Государство Сельджукидов Малой Азии. М.-Л.,
1941. С. 143.
710 Строева Л. В. Государство исмаилитов в Иране в ΧΙ-ΧΙΙΙ вв. М., 1978.
С. 18.
711 Буниятов З.М. Государство Хорезмшахов-Ануштегенидов. 1097-
1231. М., 1986. С. 90.
712 История стран зарубежной Азии в средние века. М., 1970.
С. 604.
713 Иванов H.A. О типологических особенностях арабо-османского
феодализма // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М.,
1982. С. 146-147.
714 Иванов H.A. Османское завоевание арабских стран. 1516-1574. М.,
1984. С. 204-205.
715 Ф. Бернье в конце XVII в. писал, что «здесь нет на службе князей,
вельмож, дворян, сыновей из богатых и воспитанных семейств», а «люди,
вышедшие из ничтожества, некоторые из них рабы, большая часть без
образования»; венецианский посол (1555-1560) писал, что «в этой империи не
существует какого-либо превосходства или знатности по крови», другой
венецианец (1584-1587) отмечал, что среди турецких сановников «нет ни
герцогов, ни маркизов, ни графов, а все они по своему происхождению
пастухи, низкие и подлые люди» (Иванов Н. А. Османское завоевание арабских
стран. 1516-1574. М., 1984. С. 210). Для высших слоев мамлюкского общества
турки, в т.ч. и сам султан были варварами, не понимавшими ни тонкого
обращения, ни истинного достоинства людей. Как писал Ибн Ийас, «ему
был неведом чин (низам), ни ему самому, ни его везирам, ни его эмирам,
ни его солдатам. Все они были хамским сбродом, не отличающим слугу от
хозяина» (Иванов H.A. О типологических особенностях арабо-османского
феодализма // Типы общественных отношений на Востоке в средние века.
М., 1982. С. 143,146. Он же. Османское завоевание арабских стран. С. 21-22,
210).
716 Иванов H.A. О типологических особенностях арабо-османского
феодализма // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М.,
1982. С. 145.
717 Орешкова С.Ф. Османская государственная структура: проблема
жалованья и пожалований // Феномен восточного деспотизма. М., 1993.
С. 266. С. 166-167.
718 Иванов H.A. О типологических особенностях арабо-османского
феодализма // Типы общественных отношений на Востоке в средние века. М.,
1982. С. 144.

320 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
719 Ацамба Ф.М. Господствующий класс в социальной структуре
египетского города (конец XVIII — начало XIX вв.) // Государство в
докапиталистических обществах Азии. М„ 1987. С. 211.
720 Кузнецова Н. А. Некоторые особенности формирования правящей
элиты в Иране в XVIII-XIX вв. // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии. М., 1986. С. 238, 240-241.
721 Моммзен Т. История Рима. Т. 1. СПб., 1994. С. 618-619.
722 Mitchell R. Ε. The Aristocracy of the Roman Republic // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С
Jäher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 33-36,39.
723 Общая картина выглядит так:
ТИП РОЛА ПО ЧИСЛУ
ЕГО ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ
15 И БОЛЕЕ
10-14
5-9
2-4
1
ВСЕГО
Число родов
25
12
46
73
92
248
%
10.1
4.8
18,5
29,4
37,1
100
Число лиц
878
129
296
195
92
1590
%
55,2
8,1
18,6
12,3
5,8
100
(Подсчитано по: Тит Ливии. История Рима от основания города. Т. 1-3.
М., 1989-1993).
724 Подсчитано по: Бикерман Э. Хронология Древнего Мира. Ближний
Восток и античность. М., 1975. С. 206-235.
725 Каждая А. П. Социальный состав господствующего класса Византии
XI-XII вв. М., 1974. С. 88-101,116-122,130-131.
726 Переломов Л. С. Конфуцианство и легизм в политической истории
Китая. М., 1981. С. 39-40.
727 Ebrey Р. В. The Aristocratic Families of Early Imperial China. Cambridge,
1978. P. 21-22,26).
728 Крюков M. В., Малявин В. В., Софронов М. В. Китайский этнос на
пороге средних веков. М., 1979. С. 31,33.
729 Twitchett D. The Composition of the Tang Ruling Class // Perspectives on
the Tang. New Haven-London, 1973. P. 50-51,55-56.
730 По эдикту 717 г. (не упоминаемому в Танских источниках)
говорится, что в 655 г. решено было отделить 26 фамилий от всех остальных. Они
разделялись на 2 ранга — 10 как «Столпы государства» и 16 как
«Крестовины (поперечные балки) государства». Хотя аутентичность указа ставится
под сомнение, но характерно, что даже при Мин этому придавалось значе-

ПРИМЕЧАНИЯ · 321
ние (Twitchett D. The Composition of the Τ ang Ruling Class // Perspectives on
the Tang. New Haven-London, 1973. P. 58, 60).
731 Ebrey P. B. The Aristocratic Families of Early Imperial China. Cambridge,
1978. P. 63, 95,106,108,112.
732 Ibid. P. 159-160,171-172.
733 Из 3300 человек 365 принадлежали некитайским государствам. Из
названных в «Син у дай ши» служилого происхождения было только 30% (во
времена Северного Вэй — около 50% лиц, упомянутых в «Вэй шу», но эта разница
вызвана тем, что в «Син у дай ши» с биографиями упоминаются 18% лиц, а в
«Вэй шу» — 39%; в Северном Вэй из китайцев 92% принадлежали к родам,
служившим еще до установления этой династии). Из 88 родов было 23 некитайских:
15 тюрки шато, 4 уйгуры и тюрки туцзюе, 1 тухун и 3 принадлежали к тоба, но не
были полностью китаизированы, и 65 китайских: 17 из Южной Шанси и Шэн-
си, 21 из Хэбэя (главным образом юга), 19 из Хэнани, Северной Ганьсу,
Северного Аньхоя и Западного Шаньдуна, 5 из Центральной и Восточной Шанси и 3 из
Восточной Гансу Следовательно, доля некитайцев была в эпоху Пяти династий
(26 %) не большей, чем в Северном Вэй (28 %). А из 65 китайских родов 32
принадлежали к высшей и 13 к провинциальной знати уже в Тан, 9 происходили от
солдат и 2 от вождей бандформирований периода династии Поздняя Лян и 9 — от
солдат Поздней Тан. При этом 6 родов танского времени образовывали особую
группу «благородных», заключавшую браки только между собой и
продолжавшую существовать и в период Пяти Династий, причем 5 из них принадлежали
к высшей знати уже в Северном Вэй, а корни их уходили во времена Хань, когда
они уже жили в тех же местах, что и 1000 лет спустя (3 в Цинхо в Хэбэе, 2 по
соседству с Цинхо и 1 возле Чанъани). Таким образом, новые роды составляли
только 30% (20 из 65) китайских, но 87% (20 из 23) некитайских. Причем ни один
из них не вошел в элиту традиционным путем через экзамены, даже во времена
Северного Вэй все они вошли в состав знати силовым путем или как военные.
В то же время 9 (в т.ч. 5 из 6 «благородных») из 32 высших родов принадлежали к
знати Северного Вэй. Если к ним добавить 2 рода, потерявших значение в Тан, но
вернувших его в период Пяти Династий, и 3 рода тоба, некитаизировавшихся и
вернувших значение в период Пяти Династий как члены оккупационной армии
среди других иностранных родов, то всего 14 родов периода Северного Вэй были
знатными в период Пяти Династий. Так что в период Поздних Лян и Тан
влияние старых китайских родов было сломано лишь на несколько лет (Eberhard W.
Conqueres and Rulers. Social forces in medieval China. Leiden, 1965. P. 115-121).
734 Parsons J. B. The Ming Dynasty Bureaucracy: Aspects of Background
Forces // Chinese Government in Ming Times. NY.-L., 1969. P. 207.
735 Волков С. В. Чиновничество и аристократия в ранней истории
Кореи. М., 1987. С. 178-179.
736 При этом доля аристократии отнюдь не возрастала, как следовало
бы ожидать (период Коре длился около 500 лет и если бы все (или больший-

322 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
ство) детей этой группы достигали положения родителей, число
чиновников, имеющих 8 и более поколений предков, постоянно увеличивалась бы
просто в силу времени); она достигла наивысшего показателя в первой
половине XIII в., после чего стала уменьшаться. (Волков С. В. Чиновничество
и аристократия в ранней истории Кореи. М., 1987. С. 206.)
737 Общая картина выглядела так:
ТИП КЛАНА
Имеющие 50 и более лауреатов
Имеющие 10-49 лауреатов
Имеющие 2-9 лауреатов
Имеющие 1 лауреата
Всего
В Т.Ч. ОКОЛО 2% РОДОВ (70 И БОЛЕЕ ЛАУРЕАТОВ)
В Т.Ч. ОКОЛО 10% РОДОВ (20 И БОЛЕЕ ЛАУРЕАТОВ)
ЧИСЛО
КЛАНОВ
19
108
256
227
610
13
69
%
3.1
17.7
42,0
37.2
100
2,2
11,3
ЧИСЛО
ЛАУРЕАТОВ
1540
2330
1038
227
5135
1186
2631
%
30,0
45.4
20,2
4,4
100
23,1
51.2
Следует заметить, что в начале династии членам правящего клана было
запрещено занимать государственные должности (и сдавать экзамены)
на протяжении 4 поколений, и только пятое могло это делать. Поэтому
они дали непропорционально большую численность лауреатов во второй
половине XVI в. (Choe Yong-ho. The Civil Examinations and the Social
Structure in Early Yi Dynasty Korea: 1392-1660. Seoul, 1987. P. 143-149).
738 В целом картина выглядела так:
ТИП КЛАНА
Имеющие 500 и более лауреатов
Имеющие 100-499 лауреатов
Имеющие 10-99 лауреатов
Имеющие 2-9 лауреатов
Имеющие 1 лауреата
Всего
В Т.Ч. ОКОЛО 2% РОЛОВ
(300 И БОЛЕЕ ЛАУРЕАТОВ)
В Т.Ч. ОКОЛО 10% РОДОВ
(40 И БОЛЕЕ ЛАУРЕАТОВ)
ЧИСЛО
КЛАНОВ
14
70
258
513
587
1442
30
157
%
1.0
4,9
17.9
35.6
40.7
100
2,1
10.9
ЧИСЛО
ЛАУРЕАТОВ
11455
16208
8307
1982
587
38539
17580
32289
%
29,7
42,1
21,6
5,1
1,5
100
45,6
83,8
(Чхве Джинок. Чосон сидэ сэнвон чинса ёнгу (Исследование
обладателей степеней сэнвон и чинса периода Чосон). Сеул, 1998. С. 141,267).

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 323
3 Удельный вес 10 наиболее влиятельных кланов в составе лауреатов
экзаменов (согва) на ученые степени сэнвон и чинса в Корее при династии
Ли (% от общего числа лауреатов):
xv в.
21,89
1 П.
XVI В.
18,70
2 П.
XVI В.
21.02
1 11.
XVII В.
22.67
2 П.
XVII В.
27,47
ι п.
XVIII в.
26.07
2 П.
XVIII В.
27,11
1 II.
XIX в.
27.61
2 п.
XIX В.
28,11
(ЧхвеДжинок. Чосон сидэ сэнвон чинса ёнгу (Исследование обладателей
степеней сэнвон и чинса периода Чосон). Сеул, 1998. С. 292-293).
740 Клановый состав высшего чиновничества Кореи за весь период
правления династии Ли выглядел так:
ТИП КЛАНА
ПО ЧИСЛУ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ
100 И БОЛЕЕ
50-99
10-49
2-9
1
ВСЕГО
В Т.Ч. ОКОЛО 2% РОДОВ
(90 И БОЛЕЕ)
В Т.Ч. ОКОЛО 10% РОДОВ
(30 И БОЛЕЕ)
Кланы
число
10
21
117
238
195
581
12
57
%
1,7
3,6
20,1
41,0
33,6
100
2,1
9.8
ЧИНОВНИКИ
ЧИСЛО
1450
1396
2431
1000
195
6472
1635
3842
%
224
21,6
37,6
15,5
3,0
100
25,3
59,4
(Волков С. В. Клановый состав высшего корейского чиновничества
периода Чосон // Корея: история и современность. М.-Сеул, 2008. С. 72-
77).
741 Вострикова Е. А. Состав бюрократической элиты при династии Ли //
Российское корееведение. Альманах. Вып. 3. М„ 2003. С. 158,162-163,167.
742 Даже в министерствах, где роль специалистов-китайцев была
особенно велика, члены императорского клана составляли: в министерстве
чинов — 13 % всего состава, финансов — 3, церемоний — 6, военном — 38,
юстиции — 15 и общественных работ — 12%.

324 · Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
В процентах это выглядело так:
ВЕДОМСТВА
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
СОВЕТ
МИНИСТЕРСТВА
ЦЕНЗОРАТ
КОМИССАРИАТ
И ВЕДОМСТВА
ИМПЕРАТОРСКИЙ
КЛАН
24
15
33
30
ЧЖУРЧЖЕНИ
33
22
30
58
ПРОЧИЕ
43
63
37
12
(Воробьев М. В. Чжурчжэни и государство Цзинь. М., 1975. С. 126-129,
142,172).
744 В общей сложности картина такова:
ТИП РОДА ПО ЧИСАУ ЕГО
ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ,
ЗАНИМАВШИХ ДОЛЖНОСТИ
1-5-ГО РАНГОВ
100
И БОЛЕЕ
50
И БОЛЕЕ
10
И БОЛЕЕ
2-9
1
НИ
одного
ВСЕГО
CS
о
<
о
С-
о
<
и
s
τ
4
5
16
68
65
127
285
оэ
О
<
О
с_
X
ш
и
СО
Н
О
1,4
1,8
5,6
23,9
22,8
44,6
100
аа
О
1_
X
<
с-
О
I
S
•и.
S
X
ce
О
X
s
Τ"
745
345
300
267
65
-
1722
tf
43,3
20,0
17,4
15,5
3,8
-
100
Государственные
советники
52
14
10
5
-
1
82
>s
63,4
17.1
12,2
6,1
-
1.2
100
-s
s
Π
χ
χ
С-
X
X
X
X
<
<
<
X
275
135
158
181
53
74
876
bS
31,4
15,4
18,0
20,7
6,1
8,4
100
χ
Η
и
о
χ
о
<
UJ
■J-
о
в.
879
427
452
565
270
298
2891
*
30,4
14,8
15,6
19,5
93
10,3
100
(Составлено по материалам: Грачев М.В. Формирование древнеяпон-
ского чиновничества в VII — начале VIII вв. Рукопись канд. дисс. М., 1998).

ПРИМЕЧАНИЯ · 325
745 Кузнецова H.A. Некоторые особенности формирования правящей
элиты в Иране в XVIII-XIX вв. // Классы и сословия в
докапиталистических обществах Азии, М., 1986. С. 240-241.
746 Копосов H. Е. Высшая бюрократия в политической системе Старого
порядка // От Старого порядка к революции. Л., 1988. С. 41.
747 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian Ex-
periens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 80-81, 83
748 Ibid. P. 53.
749 В 1570-1639 университеты (по 73 человека Оксфорд и Кембридж)
окончили 146 пэров; с 1593 по 1640 среди пэров доля выпускников
университетов выросла с 35 до 57% {Stone L. The Crisis of the Aristocracy,
1558-1641. L., 1965. P. 792; Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L„ 1967.
P. 310).
750 Браки пэров (после титулования) — статус невест (%):
СТАРЫЕ ПЭРЫ
НОВЫЕ ПЭРЫ
Ирландские, шотландские
и иностранные пэры
ДЖЕНТРИ
ТОРГОВЦЫ
ЧИНОВНИКИ
юристы
Всего браков
1540-
1569
54
-
-
38
6
2
-
106
1570-
1599
33
-
1
58
1
6
1
98
1600-
1629
35
21
5
29
4
3
3
129
1630-
1659
27
30
9
25
4
3
2
132
1540-
1659
37
14
4
36
4
3
2
465
При этом в семьях, появившихся до 1603 г., 20 % браков в 1540-1599 гг.
приходилось на наследниц пэров, а в появившихся в следующие 60 лет —
34% {Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1965. P. 789. Stone L.
The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1967. P. 282).
751 В1580 г. из всех 66 пэров 20 были католиками, 10 ярыми пуританами,
12 англиканами и 24 индифферентны, в 1641 г. из 121 пэра 20 % составляли
католики и 20 % пуритане разной степени активности {Stone L. The Crisis of
the Aristocracy, 1558-1641. L., 1967. P. 345).

326 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
752 Если за 1485-1547 гг. пэры (90 семей) приобрели 10 и более маноров —
27%, не изменили своих владений 69%, утратили 10 и более маноров —
4%, то за 1558-1641 гг. (74 семьи) этот показатель составил 10%, 35% и 55%
соответственно. Владение манорами пэров (на 31 декабря):
гол
1558
1602
1641
1641
ТИП РОДА
Существующие
к 1559 г. + Кент
Существующие
к 1602 г. + эссекс
и Саутгемптон
СОЗДАННЫЕ
ДО 1602 I.
Созданные
ПОСЛЕ 1602 г.
ВСЕГО
СУЩЕСТВУЮЩИХ
К 1641
Число
родов
63
57
48
73
121
Число
МАЙОРОВ
3390
2220
1640
1440
3080
В
СРЕДНЕМ
54
39
34
20
25
Имели
40
И БОЛЕЕ
39
19-21
14
9
23
Имели 10
И МЕНЕЕ
2
5
9
29
38
(Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1967. P. 73,355.)
753 В совокупности доходы всех дворян составили 6,252 тыс. фунтов, а
180 тыс. фригольдеров — 10,360 тыс. фунтов (Stone L. The Crisis of the
Aristocracy, 1558-1641. L., 1965. P. 767).
754 Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L., 1965. P. 774.
755 Процент титулованной аристократии среди генералитета (без
бригадных генералов) и офицеров гвардейских полков и родов войск:
ГОД
1780
1810
1830
1852
1875
1912
ГЕН.
30
27
27
19
9
9
ВС.
ГЕН.
155
390
509
344
500
190
1
ГВ.*
-
4
15
24
34
42
2
ГВ.
17
15
21
24
27
21
КОН.
ГВ.
6
3
15
27
33
33
Гг.
ГВ.
15
17
13
20
23
23
**
15
15
16
28
33
12
***
8
15
15
21
24
19
APT.
0,5
0.5
2.5
1.5
1.0
0.5
ИНЖ.
-
1.5
1
1
1
"
Флот
1
0.5
1
-
-
-
ВСЕГО
1.5
2,0
2,5
2,0
2,5
2,0
* ПО ДРУГИМ ДАННЫМ К 1912 Г. В ЭТОМ ПОЛКУ ОФИЦЕРОВ ИЗ АРИСТОКРАТИИ (в т.ч.
БОКОВЫХ ВЕТВЕЙ) БЫЛО 70%, 18% ДВОРЯНСТВА И 12% ПРОЧИХ, **COLDSTREAM GUARDS, ***
ШОТЛАНДСКИЕ СТРЕЛКИ
(Razzell Р. Е. Social Origins of Officers in the Indian and British Home Army,
1758-1962 // British Journal of Sociology. Vol. 14 (3), 1963. P. 254-256).

Примечания ♦ 327
В 1558-1641 г. давность титулов пэров составила (%):
К-ВО ПОКОЛЕНИЙ
1
2
3
4-6
7 И БОЛЕЕ
ЧИСЛО ПЭРСТВ
1558
*7 \
23
7
19
28
57
1603
4
15
23
22
36
55
1628
44
12
10
18
16
126
1641
29
25
9
21
16
121
В 1558-1641 гг. (не считая повышения титула) было создано 10 новых
пэрств (все Елизаветой), оживлено и восстановлено прежних — 10
(по 5 Елизаветой и Стюартами), признано и возобновлено прежних — 3
(1 Елизаветой, 2 Стюартами), унаследовано по браку или через женщину-
наследницу — 4 (по 2) — всего 27 (при Елизавете 18, при Стюартах —
9). Исчезло: пресеклись в мужской линии 25 (14 при Елизавете, 11 при
Стюартах), по осуждении — 9 (6 при Елизавете, 3 при Стюартах), слиты
2 титула — 1 (при Стюартах) — всего 35 (20 при Елизавете, 15 при
Стюартах). В 1603-1641 при Стюартах создано новых 92, восстановлено
старых 2 — всего 94, исчезло 22 (19 пресеклось, 2 объединены титулы,
1 осужден) {Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-1641. L„ 1965.
P. 756-757, 759).
757 3a 1580-1599 зафиксировано 38 таких случаев (в том числе 10 дуэлей),
касавшихся 63% пэров, за 1600-1619 гг. — 32 (22 дуэли) — 40%, а за 1620-
1639 гг. — 26 (15 дуэлей) — 22% (Stone L. The Crisis of the Aristocracy, 1558-
1641. L., 1965. P. 770).
758 Stone L. Social Mobility in England, 1500-1700 // Past and Present, 33
(Apr. 1966). P. 42.
759 В общей сложности с XI в. в Британии известно ок. 4 тыс. (3897)
пожалований титулов (в т.ч. около половины — «дополнительные» или
же присвоенные лицам, уже имевшим более низкий титул). В целом 83,1 %
всех титулов было создано после 1600 г. (в т. ч. 63,6 % — в XVIH-XX вв.), из
сохранившихся к настоящему времени — после 1600 г. было создано 91 %
(в т.ч. 74,1% — в XVIII-XX вв.). Среди всех родов, когда-либо носивших
титулы (около 1,5 тыс.) 80,6% впервые появляются в этом качестве после
1600 г. (в т.ч. 65,3% — в XVIII-XX вв., причем ок.30 % — после 1900 г.), а из
сохранившихся к настоящему времен — 87,3 % (в т. ч. 72 % в XVIII-XX вв., а
35% —после 1900).
760 \rnsxe[n w.L. The Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С
Jäher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 203-204.

328 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
761 Например, за 30 лет перед 1914 г. 15 пэров и 4 их старших сына
женились на актрисах (Sinclair A. The Last of the Best: The Aristocracy of
Europe in the Twentieth Century. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1969. P. 22).
762 Общая картина такова:
голы
1600-1650
1651-1700
1701-1750
1751-1800
1801-1830
ВСЕГО
МУЖ.
77
76
75
54
74
70
муж.*
6
0
4
3
0
2
ЖЕН.
3
6
7
13
9
8
ЖЕН.*
з
2
2
0
0
1
муж."
11
10
8
15
6
10
ЖЕН."
0
2
1
0
4
1
***
0
2
0
0
0
0
Объел.
0
3
2
16
8
7
35
62
85
80
53
315
*ВНУКИ; "НЕПРЯМЫЕ НАСЛЕДНИКИ; '"НЕЗАКОННЫЕ НАСЛЕДНИКИ.
(Monteiro N. G. Aristocratie Succession in Portugal (From the Sixteenth to
the Nineteenth Centuries) // Elites: choice, leadership and succession / Ed. by
Pina-Cabral de J., Pedroso de Lima A. Oxford-New York, 2000. P. 142-144,146).
763 Веселовский С. Б. Исследования по истории класса служилых
землевладельцев. М., 1969. С. 486-492, 493-499, 516-519.
764 См.: Иванов П. И. Алфавитный указатель фамилий и лиц,
упоминаемых в боярских книгах, хранящихся в 1-м отделении Московского архива
Министерства юстиции, с обозначением служебной деятельности
каждого лица и годов состояния в занимаемых должностях. М., 1853; Верх В. Н.
Систематические списки боярам, окольничим и думным дворянам с 1468
года до уничтожения сих чинов. СПб., 1833; Зимин А. А. Состав Боярской
думы в XV-XVI веках // Археографический ежегодник за 1957 г. М., 1958.
С. 44-80, 83-87; Зимин A.A. Формирование боярской аристократии в
России во второй половине XV — первой трети XVI вв. М„ 1988. С. 283-292;
Водарский Я. Е. Правящая группа светских феодалов в России в XVI в. //
Дворянство и крепостной строй России в XVI-XVIII вв. М., 1975. С. 85-104.
5. ВЗАИМОСВЯЗЬ СОСАОВНЫХ
И ФУНКЦИОНАЛЬНЫХ ГРУПП
ПРИ РАЗЛОЖЕНИИ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
765 Хачатурян Н. А. Сословная монархия во Франции XIII-XV вв. М.,
1989. С. 163.

Примечания ♦ 329
766 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 38,60-61.
767 Соколов О. В. Высшие офицеры французской армии и
революционное правительство 1792-1794 гг. // От Старого порядка к революции. Л.,
1988. С. 126-128,131.
768 Sinclair A. The Last of the Best: The Aristocracy of Europe in the Twentieth
Century. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1969. P. 46,48.
769 История Испании. T. 2. M., 2014. С. 69.
770 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian Ex-
periens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 59,70.
771 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 4,46.
772 Craig G.A. The Politics of the Prussian Army. New York, 1964. P. 8,11.
773 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 5.
774 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 91-92.
775 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 6.
776 Craig G.A. The Politics of the Prussian Army. New York, 1964. P. 25.
777 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 5-7; Craig G.A. The Politics of the Prussian Army. New York, 1964. P. 17.
778 Craig G.A. The Politics of the Prussian Army. New York, 1964. P. 26; De-
meter K. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L., 1965. P. 8.
Полная картина выглядела так:
ГЕНЕРАЛЫ
СТАРШИЕ ОФИЦЕРЫ ПЕХОТЫ
СТАРШИЕ ОФИЦЕРЫ КАВАЛЕРИИ
СТАРШИЕ ОФИЦЕРЫ АРТИЛЛЕРИИ
СТАРШИЕ ОФИЦЕРЫ ИНЖ. ВОЙСК
СТАРШИЕ ОФИЦЕРЫ ПРОЧИЕ
КАПИТАНЫ ПЕХОТЫ
Капитаны кавалерии
КАПИТАНЫ АРТИЛЛЕРИИ
Капитаны инж. войск
капитаны прочие
ЛЕЙТЕНАНТЫ АРТИЛЛЕРИИ
ЧИСЛО
142
540
227
39
14
65
945
241
63
28
29
261
БОЛЕЕ 50
63
187
129
13
7
5
119
18
26
3
2
9
БОЛЕЕ 60
62
ПО
25
22
2
4
18
-
6
-
1
5
БОЛЕЕ 70
13
7
-
4
1
-
2
-
-
-
-
1
БОЛЕЕ 80
4
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
-
779
Craig G.A. The Politics of the Prussian Army. New York, 1964. P. 44-45.

330 ♦ Волков С. в. Элитные группы традиционных обществ
780 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945.
L., 1965. P. 15; Прокопьев В. П. Армия и государство в истории Германии X-
XX вв. Л., 1982. С. 73.
781 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 18.
782 Прокопьев В. П. Армия и государство в истории Германии Х-ХХ вв.
Л., 1982. С. 79.
783 Craig G. A. The Politics of the Prussian Army. New York, 1964. P. 233-
234.
784 Происхождение кадет, сдавших офицерский экзамен в 1862/3,1863/4 и
1866/7 гг. {Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 22-23):
Дворяне
БУРЖУА
число
1234
1282
%
49
51
ПО ЗАНЯТИЯМ:
ОФИЦЕРЫ
СТАРШИЕ ОФИЦЕРЫ
ЗЕМЛЕВЛАДЕЛЬЦЫ
Священнослужители
и учителя
МЕЛКИЕ ЧИНОВНИКИ
КУПЦЫ
И ПРЕДПРИНИМАТЕЛИ
рантье
ВСЕГО
835
657
498
179
151
121
75
2516
33
26
20
7
6
5
3
100
785 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 33-34.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 331
786 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 44.
787 Ibid. P. 34-37, 39-40.
788 Дворяне не всегда составляли большинство даже в баварской
гвардии. Из служивших в гвардейском пехотном полку в 1814-1846 гг.
было 98 буржуа и 131 дворянин (по занятиям — 77 детей офицеров,
90 крупных чиновников, 7 землевладельцев, 6 камергеров, 4
адвокатов, докторов и 35 прочих), в 1847-1880 гг. — 193 буржуа и 141
дворянин (103 сына офицеров, 118 крупных чиновников, 16
землевладельцев, 3 фабрикантов, 6 князей и камергеров, 26 — лиц свободных
профессий и духовенства и 66 прочих), в 1881-1891 гг. — 7 буржуа и
48 дворян (29 сыновей офицеров, 20 — чиновников, 1 князь, по
одному дети землевладельца и врача и 2 располагающих независимыми
средствами).
Доля дворян в Баварской армии (%):
ВЫСШИЕ ЧИНЫ
ВОЕННОЕ МИНИСТЕРСТВО
ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ
ВОЕННАЯ АКАДЕМИЯ
СТАРШИЕ АДЪЮТАНТЫ
ПЕХОТНЫЕ И СТРЕЛК. Б-НЫ
КАВАЛЕРИЙСКИЕ ПОЛКИ
ЛЕГКАЯ АРТИЛЛЕРИЯ
ТЯЖЕЛАЯ АРТИЛЛЕРИЯ
Саперные б-ны
ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЕ Б-НЫ
1904
50
20
50
25
28
12
48
21
4
4
13
1911
36
19
36
15
30
11
45
19
3
4
8
(Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 41,43).

332 ♦ Волков С. в. Элитные группы традиционных обществ
789 Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 28-29, 32,44-46.
790 Происхождение учащихся военных училищ 1888,1899,1903-1913:
ПРАВЯЩИЕ
ЛОМА
ОФИПЕГЫ
(В Т.Ч. ЗАПАСА)
ЧИНОВНИКИ.

СВЯЩЕННИКИ, ЮРИСТЫ,
ВРАЧИ,
ПРОФЕССОРА
Землевла
ДЕЛЫ1Ы
Фермеры
И УПР.
ИМЕНИЯМИ
Торговцы
и фабриканты
Низшие
чиновники,

унтер-офицеры и Т.Л.
ДРУГИЕ
ЧАСТНЫЕ ЛИНА
ВСЕГО
УЧАЩИХСЯ
1888
-
30,3
28,2
17.6
2,4
9,5
7,1
4,9
833
1899
-
32,3
28,9
12.3
3,8
11,5
1,9
9,4
1062
1903
-
32,9
33,8
10,7
1.3
14,3
2,1
4,9
897
1904
0.1
34.3
28.4
10.2
2.4
16,4
3,2
5,1
983
1905
-
27.9
34,3
10,3
3.1
15.4
4.8
4.1
958
1906
0.1
28.4
30.8
12.1
2.0
15.6
2.7
8.0
916
1907
0,1
32,8
29,3
10,1
2,0
15,5
4,0
6,1
920
1908
0,3
29.5
30.8
9.1
2.4
17.1
3.7
6.9
907
1909
0,2
30,0
32,8
9.8
1.7
15.6
4,9
5,0
974
1910
0,1
25,0
35.2
8.1
2,7
17,6
5,1
6,2
1047
1911
0,1
25.9
36,6
7,6
2,1
15,1
5,2
7.3
1228
1912
-
24.6
39,9
7.9
1,7
15,4
4,7
5,8
1181
1913
-
23,7
39,1
9.1
2.4
15,6
4,2
6.0
1175
(Demeter К. The German Officer Corps in Society and State, 1650-1945. L.,
1965. P. 267).
791 Otley С. B. The Social Origins of British Army Officers // Sociological
Review. Vol. 18 (2), July 1970. P. 222.
792 Например, цена чина подполковника в кавалерии в 1860-х составляла
14 тыс. фунтов. Однако в этом виделся и положительный момент: служили
только те (а тогда богатыми были только верхи дворянства), кто ощущал
свою связь с интересами страны, и это предотвращало армию от того,
чтобы стать наемной (как говорил герцог Веллингтон, «3/4 офицеров не
получают от службы королю ничего, кроме чести») (Razzell Р. Е. Social
Origins of Officers in the Indian and British Home Army, 1758-1962 // British
Journal of Sociology. Vol. 14 (3), 1963. P. 258).

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 333
Происхождение поступивших в Сандхерст:
ГОД
1810
1820
1830
1840
1850
1860
1869
ВСЕГО
«ДЖЕНТЛЬМЕНЫ»
37,6
27,4
40,0
40,3
40,7
54,5
23,2
33,7
ОФИЦЕРЫ
58,8
66,7
58.3
51,7
53,7
34.8
60.7
57.2
ГРАЖДАНСКИЕ
3,6
5,9
1.7
8,0
5,6
10,6
16.1
9,4
ВСЕГО ЛИЦ
85
84
60
62
54
66
224
635
(Otley С. В. The Social Origins of British Army Officers // Sociological
Review. Vol. 18 (2), July 1970. P. 223-224).
794 Состав офицеров английской армии:
ГОД
1780
1830
1875
1912
АРИСТОКРАТИЯ
24
21
18
9
ДВОРЯНСТВО
16
32
32
32
Прочие
60
47
50
59
(Razzell Р. Е. Social Origins of Officers in the Indian and British Home
Army, 1758-1962 // British Journal of Sociology. Vol. 14 (3), 1963. P. 253).
795 Состав офицеров Индийской армии:
ПЕРИОД
1758-1774
1775-1804
1805-1834
Всего
АРИСТОКРАТИЯ
1.5
3,0
5,0
4,0
ДВОРЯНСТВО
6,0
13,5
19.0
14,0
ПРОЧИЕ
92.5
83.5
76,0
82,0
ВСЕГО ЛИЦ
448
626
950
2024
Состав офицеров Индийской армии по чинам:
чины
ДО ЛЕЙТЕНАНТА
Капитан-май о р
Подполковник —
полковник
ГЕНЕРАЛЫ
Всего
АРИСТОКРАТИЯ
3,5
3.5
3.0
6,0
4,0
ДВОРЯНСТВО
13,0
10,5
22,0
13,0
14,0
ПРОЧИЕ
82,5
85,0
74,0
79.0
82,0
ВСЕГО ЛИЦ
922
660
305
137
2024
(Razzell Р. Е. Social Origins of Officers in the Indian and British Home Army,
1758-1962 // British Journal of Sociology. Vol. 14 (3), 1963. P. 249,251).

334 ♦ ВОЛКОВ СВ. ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ ТРАДИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
796 Razzell Р. Е. Social Origins of Officers in the Indian and British Home
Army, 1758-1962 // British Journal of Sociology. Vol. 14 (3), 1963. P. 253.
797 Otley С. В. The Social Origins of British Army Officers // Sociological
Review. Vol. 18 (2), July 1970. P. 218.
798 Социальный состав поступивших в военные училища:
Год
1880
1890
1900
1910
-Û
X
ш
î
ш
и
Си
ш
X
<
X
<
и
25,5
14,2
17,0
20,5
τ
со
со
12.8
11.4
13,9
12.9
X lu
LU |v£
и 2
5s S
H
и
Pu
LU
X
3
I
<
и
14,5
77
12,0
9,3
S
au
CQ
77
6,1
112
12,2
c_
LU
а
e
О
H
и
Cl,
uu
X
<
X
<
и
45,8
54,7
42,6
43,8
s
au
ta
53,0
51,8
39,0
35,3
LU
S
и
и
χ
<
Η
y
LU
Χ
g
I
<
и
23,8
22,5
26,7
23,0
S
со
со
26.5
28,9
35,2
36.0
ш
s
τ
О
с
и
с
ш
X
<
X
<
и
0,3
0,9
1.7
3,4
cû
OÛ
0,0
1,8
0.7
3,6
а
<
о
<
и
τ
и
с
LU
χ
g
г
<
и
286
338
359
322
au
со
117
114
267
139
(Otley С. В. The Social Origins of British Army Officers // Sociological
Review. Vol. 18 (2), July 1970. P. 225-226).
799 Verba S. Elites and the Idea of Equality: a Comparison of Japan, Sweden,
and the United States. Cambridge (Mass.)-L., 1987. P. 30.
800 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 140-141,150.
801 ПСЗ (I). T. XLIII. №2319. С 1-2.
802 Столетие Военного министерства, 1802-1902. T. 4. Ч. 3. Отд. За.
Чинопроизводство по военному ведомству / Сост. А. В. Никифоров. Спб., 1912.
С. 203.
803 Рабинович М. Д. Социальное происхождение и имущественное
положение офицеров регулярной русской армии в конце Северной войны //
Россия в период реформ Петра I. М., 1973. С. 147.
804 Троицкий С. М. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. М., 1974.
С. 221-222.
805 Столетие Военного министерства, 1802-1902. Т. 4. Ч. 3. Отд. За.
Чинопроизводство по военному ведомству / Сост. А. В. Никифоров. Спб., 1912.
С. 203.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 335
806 ЦелорунгоД. Г. Офицеры русской армии — участники Бородинского
сражения. М., 2002. С. 73.
807 Столетие Военного министерства, 1802-1902. Т. 4. Ч. 3. Отд. За.
Чинопроизводство по военному ведомству / Сост. А. В. Никифоров. Спб., 1912.
С. 203.
808 Доля дворян по происхождению среди офицеров русской армии:
ЧИНЫ
Генералы
Штаб-офицеры
ОБЕР-ОФИЦЕРЫ
ВСЕ ОФИЦЕРЫ
1864
877
68,7
53
55.8
1874
84.8
70,5
47.2
52,1
1897
91,9
71
46.3
51,2
(Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг. М.,
1979. С. 86).
809 Происхождение офицеров и военных чиновников русской армии:
СОСЛОВИЕ
ДВОРЯНЕ
ПОЧЕТНЫЕ
ГРАЖДАНЕ
ДУХОВЕНСТВО
КУПЦЫ
БЫВШИЕ
ПОДАТНОГО
состояния
<
О
1—
1910
1911
1912
1910
1911
1912
1910
1911
1912
1910
1911
1912
1910
1911
1912
с
33,2
28,7
30,2
19,4
25,4
23,5
13,4
14,0
14,0
8,3
6,0
6,2
25,7
26,1
26,2
ВОЕННЫЕ
ЧИНОВНИКИ
17.1
19,3
17,8
15,3
14,1
12,9
7,9
6,3
6.6
2.6
2,3
2,8
57,1
57,5
59,8
ОФИЦЕРЫ
(ВСЕ)
54,2
54,7
53.6
14,0
13,7
13,6
3,7
3,8
3,6
3,0
2.7
3,5
25,1
25.0
25,7
2
<
1
ш
X
LU
[_
"
86.2
86,8
-
6,8
7.7
-
1.5
1.3
-
0.7
0,8
-
2,6
3,3
ШТАБ-
ОФИЦЕРЫ
-
71,7
71.0
-
11,1
10.4
-
4,4
4,2
-
2,3
2,5
-
10,5
12,0
ОБЕР-
ОФИЦЕРЫ
-
50.7
49,5
-
14,4
14,3
-
3,8
3,6
-
2,8
3,7
-
28,3
28.9
(Военно-статистический ежегодник армии за 1910 г. СПб., 1911.
С. 172-173, 198-199, 224-225; Военно-статистический ежегодник армии

336 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
за 1911 г. СПб, 1912. С. 173,177, 214, 240, 267; Военно-статистический
ежегодник армии за 1912 г. СПб., 1913. С. 229, 233, 270, 296, 323).
810 Копосов H. Е. Высшая бюрократия в политической системе Старого
порядка // От Старого порядка к революции. Л., 1988. С. 41-43.
811 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 60-61.
812 Huppert G. Les bourgeois gentilshommes: an essay on the definition of
élites in Renaissance France. Chicago, 1977. P. 176.
813 MousnierR. Le Conceil de roi. Paris, 1970. P. 20.
814 Huppert G. Les bourgeois gentilshommes: an essay on the definition of
elites in Renaissance France. Chicago, 1977. P. 232.
815 Эта группа была и эндогамной, хотя некоторые выдавали дочерей за
старых дворян (gentilschommes), но 85-95 % браков заключалось внутри нее
(Huppert G. Les bourgeois gentilshommes: an essay on the definition of élites in
Renaissance France. Chicago, 1977. P. 17-18); такой же — 80-95% была степень
эндогамии среди honnestes personnes (Couturier M. Reshershes sur les
structures sociales de Chateaudun, 1525-1789. Paris, 1969. P. 223).
816 Cubells M. A propos des usurpations de noblesse en Provence, sous
l'Ancien Regime // Provence Historique, 81 (1970). P. 247-248.
817 Huppert G. Les bourgeois gentilshommes: an essay on the definition of
elites in Renaissance France. Chicago, 1977. P. 186-187.
818 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian Ex-
periens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 52-53,61-66,68-70.
819 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 92-93.
820 Rosenberg H. Bureaucracy, Aristocracy and Autocracy: The Prussian Ex-
periens, 1660-1815. Cambridge, Mass., 1958. P. 76,80-81,160,162-164,181.
821 Ibid. P. 104,109.
822 Ханак П. Особенности социальных отношений в венгерском
обществе второй половины XIX в. // Социальная структура общества в XIX в.
М., 1982. С. 107, ИЗ.
823 Мыльников А. С. Социальная структура общества в Чешских
землях // Социальная структура общества в XIX в. М., 1982. С. 72.
824 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 140-141,147,150-153.
825 Троицкий С. M. Русский абсолютизм и дворянство в XVIII в. М., 1974.
С. 215.
826 pinner w. м. The Social Characteristics of the Early Nineteenth Century
Russian Bureaucracy // Slavic Review American Quarterly of Soviet and East
European Studies. Vol. 29. №3. Sept., 1970. P. 435-437.
827 Ерошкин H. П. Крепостническое самодержавие и его политические
институты. М., 1981. С. 65.

ПРИМЕЧАНИЯ ♦ 337
828 Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг. М.,
1979. С. 94,104.
829 Подсчитано по: Список чинам ведомства Министерства юстиции.
Испр. по 1 янв.1916 г. Петроград, 1916; Список чинов Государственного
контроля. Испр. по 18 авг.1914 г. Петроград, 1914; Список лиц, служащих по
ведомству Министерства народного просвещения. Петроград, 1917.
Происхождение чиновников ряда министерств 1914-1917 гг.:
ПРОИСХОЖДЕНИЕ
ПОТОМСТВЕННЫЕ ДВОРЯНЕ
ДЕТИ ОФИЦЕРОВ И ЧИНОВНИКОВ
ДУХОВЕНСТВО
НЕСЛУЖИЛАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ
ПОТОМСТВЕННЫЕ
ПОЧЕТНЫЕ ГРАЖДАНЕ
ЛИЧНЫЕ ПОЧЕТНЫЕ ГРАЖДАНЕ
КУПЦЫ
ИНОСТРАНЦЫ
Всего низшие сословия
МЕШАН Ε
НИЗШИЕ СЛУЖАЩИЕ
ГРАЖДАНЕ
РЕМЕСЛЕННИКИ И ЦЕХОВЫЕ
ОДНОДВОРЦЫ
Солдаты
Казаки
КРЕСТЬЯНЕ
ВСЕГО
ГОСКОНТРОЛЬ
ЧИСЛО
1713
790
809
54
139
115
93
22
2052
1137
55
24
22
3
63
64
684
5787
%
29,6
13.7
14,0
0.9
2.4
2.0
1,6
0.4
35.9
19,6
1.0
0.4
0.4
1.1
1.1
0.1
11.8
100
М-ВО
ЮСТИЦИИ
ЧИСЛО
3418
1923
1281
93
235
89
394
66
1455
888
30
22
79
8
27
106
374
8954
%
38,2
21.5
14,3
1.0
2.6
1.0
4,4
0,7
16.2
9,9
0,3
0.2
0.9
0.1
0.3
1.2
4,2
100
МНП
ЧИСЛО
724
553
578
45
73
13
99
53
560
325
12
1
14
-
17
24
167
2698
%
26,8
20,5
21.4
1.7
2,7
0.5
3.9
2.0
20,7
12,1
0.4
0.0
0.5
-
0,6
0,9
6.2
100
Следует иметь в виду, что происхождение чиновников МНП и
Министерства юстиции на самом деле несколько более скромное,

338 ♦ Волков СВ. Элитные группы традиционных обществ
поскольку в их изданиях отражены только лица, занимающие
должности не ниже 6-го класса.
S30Razzell P.E. Social Origins of Officers in the Indian and British
Home Army, 1758-1962 // British Journal of Sociology. Vol. 14 (3), 1963.
P. 258.
831 Annan N. G. The Intellectual Aristocracy // Studies in Social History /
Ed. by J. H. Plumb. L., Longmans Green, 1955. P. 284-286.
832 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L„ 1953. P. 150-153.
833 Ханак П. Особенности социальных отношений в венгерском
обществе второй половины XIX в. // Социальная структура общества в
XIX в. М., 1982. С. ИЗ.
834 Из 1281 человек известен статус 1158, из которых 179
представители интеллигенции, 106 духовенства и 6 буржуазии (Сидельников С. И.
О численности и составе болгарских революционных организаций
в 1869-1873 гг. // Историко-социологические исследования. М., 1970.
С. 270, 274).
835 Сведения о юристах и медиках относятся к 1864-1865 гг., о
художниках — к 1791-1889 гг., писателях — к 1865-1905 гг.; из писателей 20,2 %
неизвестного происхождения (Шарль К. Интеллектуалы во Франции. М., 2005.
С. 44).
836 Kaelble H. Social Mobility in the 19th and 20th Centuries: Europe
and America in Comparative Perspective. St. Martin's Press, 1985. P. 46-47,
49.
837 Ibid. P. 51-52, 54.
838 Подсчитано по: Маркевин А. И. Двадцатипятилетие
Императорского Новороссийского университета. Одесса, 1890.
839 Подсчитано по: Памятная книжка Императорского
Санкт-Петербургского историко-филологического института за 1902-1912 годы.
СПб., 1912; Биографический словарь лиц, окончивших курс института.
Петроград, 1917.
840 Подсчитано по: Вальдман О.И.у Неготин Я. К. Альбом имматри-
кулированных в Дерптском, ныне Юрьевском ветеринарном
институте. 1848-1898. Юрьев, 1898.
841 Извлечение из отчета Министра народного просвещения за 1901 г.
СПб., 1902. С. 579-699.
842 Миронов Б. Н. Социальная история России периода
империи (XVIII — начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 139; Лейкина-Свир-
ская В. Р. Русская интеллигенция в 1900-1917 гг. М., 1981. С. 9.
843 Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг.
М., 1979. С. 91.

ПРИМЕЧАНИЯ *339
Состав учащихся средних учебных заведений на 4 января 1914 г.:
Учебные заведения
Гимназии
Реааьные учиаиша
Среднетехнические
учиаиша
учительские институты
Учительские семинарии
ш
JQ
X
X
ш
CÛ
H
U ш
s χ
О ?
μ- °-
с <
8.5
5,9
3,1
1,0
1.2
Ш
X
«С X
fe 2
S s
3?
H
< χ
24,1
167
76
16
16
ο
CÛ
υ
χ
ш
CÛ
Ο
<
5,7
2.8
1,8
1,3
1.1
LU
-Ω
Χ
ш
Τ
0
Clu
χ Χ
—Ι <ζ
=1 3.
χ ο
> 5
и £
10.0
9,5
5.3
1.8
1.7
Ш
Χ
<
3
ш
2
26,8
29,6
35.0
20.7
14.1
LU
X S
-û <*
H Й
U <
LU 4^
PL,
^ S
21.6
32.1
44,3
72,5
78,6
-Û
3
h- τ
и о
8È
s s
3,2
3,3
2,8
1.1
1.7
(Всеподданнейший отчет Министра народного просвещения за 1913 г.
Петроград, 1916. Приложение. С. 50-53, 80-81,102-105,126-129,150-151,159-
161,174-179,195-197,215-221).
845 Состав студентов различных вузов в начале XX в.:
УЧЕБНЫЕ ЗАВЕДЕНИЯ
УНИВЕРСИТЕТЫ
МОСКОСКИЙ

СЕЛЬСКОХОЗЯЙСТВЕННЫЙ
ИНСТИТУТ
УНИВЕРСИТЕТЫ
УНИВЕРСИТЕТЫ
ПЕТРОГРАДСКИЙ
ПОЛИТЕХНИЧЕСКИЙ
ИНСТИТУТ
ТЕХНИЧЕСКИЕ
ИНСТИТУТЫ МНП
ВЕТЕРИНАРНЫЕ
ИНСТИТУТЫ
КОНСТАНТИНОВСКИЙ
МЕЖЕВОЙ ИНСТИТУТ
<
2
1906
1913
1913
1914
1914
1914
1914
1915
LU
X
X
LU
09
1-
U LU
% χ
02
0°
С <(
11.8
12,7
LU
Χ
— ^
Os
< χ
ι
< s
36,6
15,2
32,4
76
28,3
33,6
9,7
5,8
16,8
11,6
0
09
Η
υ
Χ
LU
CÛ
О
χ
3
8,2
7.1
7.6
10,3
6.8
2.0
50,2
ь-
LU
g!
Ξ о.
ZI u
Χ ïï
>· -о
^ Χ
11.2
10.7
11,5
10,9
13,5
14,0
7,3
LU
I
<
LU
2
24,3
21,9
24,2
24.4
22.7
31,5
14,0
32,9
LU
χ X
U <
LU v^
6.2
27.2
14.6
14,5
18,8
22.0
9,7
33.6
X
a
и о
1.7
-
4,4
4,0
4,6
4.0
1,4
(Лейкина-Свирская В. P. Русская интеллигенция в 1900-1917 гг. М., 1981.
С. 15, 24. Данные, приводимые из разных источников, не всегда полностью

340 ♦ Волков С. в. Элитные группы традиционных обществ
совпадают. См., напр.: Елютин В. П. Высшая школа страны социализма.
М., 1959; Галкин К. Т. Высшее образование и подготовка научных кадров в
СССР. М., 1958; Катунцева H. М. Опыт СССР по подготовке интеллигенции
из рабочих и крестьян. М., 1977; Чуткерашвили Е. В. Развитие высшего
образования в СССР. М., 1961; Чуткерашвили Е. В. Кадры для науки. М., 1968;
Ерман Л. К. Состав интеллигенции в России в конце XIX и начале XX в. //
История СССР, 1963, №1).
846 Амелин П. П. Интеллигенция и социализм. Л., 1970. С. 71; Соскин В. Л.
Ленин, революция, интеллигенция. Новосибирск, 1973. С. 20-21.
847 Mannari H. The Japanese Business Leaders. Tokyo: University of Tokyo
Press, 1974. P. 46.
848 Пименова Л. А. Дворянство накануне Великой французской
революции. М., 1986. С. 185,187.
849 Verba S. Elites and the Idea of Equality: a Comparison of Japan, Sweden,
and the United States. Cambridge (Mass.)-L., 1987. P. 30.
850 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 146.
851 The European Nobility in the Eighteenth Century / Ed. by A. Goodwin.
L., 1953. P. 99,101.
852 Чуркина И. В. Социальная структура Словении в XIX в. // Социальная
структура общества в XIX в. М., 1982. С. 155.
853 Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи
(XVIII — начало XX в.). Т. 1. СПб., 2003. С. 90.
854 Корелин А. П. Дворянство в пореформенной России 1861-1904 гг. М.,
1979. С. 61, 67.
855 После этого осталась лишь норма, по которой поступавшие на
гражданскую службу канцелярскими служителями лица самого низшего
образования из дворян производились в 1-й классный чин на 2 года раньше
остальных с таким же образованием (но таких среди дворян было очень
мало), и право поступления в некоторые учебные заведения (Морской
корпус, Училище правоведения), но и последние различия были отменены в
1906 г.
856 Arnstein w.L. The Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С
Jäher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 209-210,228.
857 Sinclair A. The Last of the Best: The Aristocracy of Europe in the
Twentieth Century. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1969. P. 18,87.
858 Arnstein w ι *rhe Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С
Jäher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 210-211.
859 Guttsman W. L. The Changing Social Structure of the British Political
Elite // British Journal of Sociology. Vol. 2 (2), 1951. P. 130.

Примечания ♦ 341
860 ArnSfejn γ/1 xhe Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С
Jäher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 212-213,238,240.
861 Quem Governa a Europa do Sul? О recrutamento ministerial, 1850-2000.
Tavares de Almeida P., Costa Pinto Α., Berneo N. Lisboa, 2006. P. 126.
862 Tunon de Lara M. Historia y realidad del poder. El poder de las "élites" en
el primer tercio del siglo XX. Madrid, Edicusa, 1975. P. 34.
863 Linz J. J., Gangas P., Jerez M. Spanish Diputados: From the Restoration to
Consolidated Democracy // Parliamentary Representatives in Europe 1848-2000.
Legislative recruitments and Careers in Eleven European Countries / Ed. by
Best H. and Cotta M. Oxford: Oxford University Press, 2000. P. 380,396.
864 Sinclair A. The Last of the Best: The Aristocracy of Europe in the
Twentieth Century. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1969. P. 34-35.
865 Ханак П. Особенности социальных отношений в венгерском
обществе второй половины XIX в. // Социальная структура общества в XIX в.
М., 1982. С. 107, ИЗ.
866 Daalder Н„ Berg van der J. T.J. Members of the Dutch Lower House:
Pluralism and Democratization, 1848-1967 // Does who governs matter? Elite
circulation in contemporary societies / Ed. by Czudnowski M. M. Dekalb (IL):
Northern Illinois University Press, 1982. P. 220-222.
867 Sinclair A. The Last of the Best: The Aristocracy of Europe in the
Twentieth Century. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1969. P. 22,48.
868 Примечательно, что когда Дизраэли рекомендовал Л. Ротшильда,
королева Виктория сказала, что не может себе представить, чтобы
английским пэром был человек, сделавший состояние на контрактах с
иностранными правительствами, но сын его — уже крепкий сельский джентльмен,
получил в 1885 г. пэрство, в котором было отказано его отцу (Arnstein W. L.
The Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the Well Born, and the
Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. C. Jaher.
Urbana-Chicago-London, 1973. P. 224-225).
869 Sinclair A. The Last of the Best: The Aristocracy of Europe in the
Twentieth Century. L.: Weidenfeld & Nicolson, 1969. P. 21.
870 Arnstein W.L. The Survival of the Victorian Aristocracy // The Rich, the
Well Born, and the Powerful; Elites and Upper Classes in History / Ed. by F. С
Jaher. Urbana-Chicago-London, 1973. P. 236.

Об авторе
Сергей Владимирович Волков родился
7 января 1955 г. в Москве. После
окончания Московского университета (Институт
стран Азии и Африки) в декабре 1980 г.
поступил в аспирантуру Института
востоковедения АН СССР, откуда в марте
1982 г. после досрочной защиты
кандидатской диссертации переведен в институт.
8 1989 г. защитил докторскую
диссертацию. С 1990 г. работал в общественных
организациях: был председателем Центра пропаганды
классического культурного наследия при Советском фонде
культуры, директором Литературно-философского общества им.
Ф. М. Достоевского, редактором журнала «Российский
обзор». В 1993-1994 гг. состоял профессором и проректором по
учебной работе Всероссийской академии живописи, ваяния и
зодчества, в 1996-2002 гг. — ведущим научным сотрудником
ИСАА при МГУ, главным научным сотрудником Института
русской истории РГГУ, преподавал также в Институте
практического востоковедения, Военном университете и
Сретенской духовной семинарии. В 2002-2010 гг. был ведущим
научным сотрудником и зав. сектором НИО книговедения
Российской государственной библиотеки, с 2002 г. до января
2015 г. — профессором Православного Свято-Тихоновского
гуманитарного университета. С 2015 г. научный руководи-

Об авторе ♦ 343
тель Биографического института Университета Дмитрия
Пожарского.
Основная область исследований — сравнительное изучение
элитных слоев обществ различного типа. Среди работ в этой
области: «Чиновничество и ари стократия в ранней истории
Кореи» (М., 1987), «Служилые слои на традиционном Дальнем
Востоке» (М., 1999), «Русский офицерский корпус» (М„ 1993),
«Трагедия русского офицерства» (М., 1999),
«Интеллектуальный слой в советском обществе» (М., 1999), «Советский
истеблишмент» (Русский исторический журнал, т. IV, 2001, с.
237-358), «Генералитет Российской империи» (М., 2009),
«Высшее чиновничество Российской империи. Краткий словарь»
(М., 2016).

НЕКОТОРЫЕ КНИГИ, ВЫПУЩЕННЫЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВОМ УНИВЕРСИТЕТА ДМИТРИЯ ПОЖАРСКОГО
(РУССКИЙ ФОНД СОДЕЙСТВИЯ ОБРАЗОВАНИЮ И НАУКЕ)
Более подробную информацию о наших книгах
(аннотации, оглавление, отдельные главы) и местах продажи
можно найти на сайте www.publisher.usdp.ru.
ВЕСТНИК УНИВЕРСИТЕТА ДМИТРИЯ ПОЖАРСКОГО
1. Вестник Университета Дмитрия Пожарского. Выпуск 1. Город: история и
культура. М., 2014.
2. Вестник Университета Дмитрия Пожарского. Выпуск 1 (2). Русь и Византия.
М, 2015.
3. Вестник Университета Дмитрия Пожарского. Выпуск 1 (3). Политические
репрессии на севере России (материалы работы Соловецкого семинара). М., 2016.
4. Вестник Университета Дмитрия Пожарского. Выпуск 2 (4). Советский
ландшафт древней ойкумены: отечественная наука о древнем Востоке и античности в
1920-1980-е гг. М., 2016.
5. Вестник Университета Дмитрия Пожарского. Выпуск 1 (5). Императорская
Россия. М., 2017.
ОЛИССЕЙ. ЧЕАОВЕК В ИСТОРИИ
6. Одиссей. Человек в истории. 2015-2016: Ритуалы и религиозные практики
иноверцев во взаимных представлениях / [гл. ред. А.О. Чубарьян; сост. СИ. Лу-
чицкая]. М., 2017.
АРХЕОГРАФИЧЕСКИЙ ЕЖЕГОДНИК
7. Археографический ежегодник за 2012 год. М, 2016.
СРЕДНЕВЕКОВЬЕ. НОВОЕ ВРЕМЯ. ИССЛЕДОВАНИЯ. ИСТОЧНИКИ
а) Сборники и хрестоматии
8. Древняя Русь в свете зарубежных источников: хрестоматия. Том I.
Античные источники / сост. А. В. Подосинов, под ред. Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой
и А. В. Подосинова. М., 2009.
9. Древняя Русь в свете зарубежных источников: хрестоматия. Том IL
Византийские источники / сост. М. В. Бибиков, под ред. Т. Н. Джаксон, И. Г.
Коноваловой и A.B. Подосинова. М., 2010.
10. Древняя Русь в свете зарубежных источников: хрестоматия. Том III.
Восточные источники / сост. Т.М. Калинина, И.Г. Коновалова, В.Я. Петрухин, под ред.
Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой и A.B. Подосинова. М., 2009.
11. Древняя Русь в свете зарубежных источников: хрестоматия. Том IV.
Западноевропейские источники / сост., пер., коммент. A.B. Назаренко, под ред. Т.Н.
Джаксон, И.Г. Коноваловой и A.B. Подосинова. М., 2010.

12. Древняя Русь в свете зарубежных источников: хрестоматия. Том V.
Древнескандинавские источники / сост. Г. В. Глазырина, Т. Н. Джаксон, Е. А.
Мельникова, под ред. Т.Н. Джаксон, И.Г. Коноваловой и A.B. Подосинова. М., 2009.
13. Древняя Русь в свете зарубежных источников / под ред. Е. А. Мельниковой;
авторы: М. В. Бибиков, Г. В. Глазырина, Т. Н. Джаксон, И. Г. Коновалова, Е. А.
Мельникова, A.B. Назаренко, A.B. Подосинов. М., 2013, 2015.
14. Висы дружбы: Сборник статей в честь Т.Н. Джаксон / под ред. Н.Ю. Гвоздец-
кой, И.Г. Коноваловой, Е.А. Мельниковой, A.B. Подосинова. М., 2011.
15. Самые забавные лживые саги: Сборник статей в честь Галины Васильевны
Глазыриной / под ред. Т.Н. Джаксон и Е.А. Мельниковой. М., 2012.
16. Именослов. История языка. История культуры. Сборник статей / отв. ред.
Ф.Б. Успенский. М., 2012.
17. Многоликость целого: из истории цивилизаций Старого и Нового Света:
Сборник статей в честь Виктора Леонидовича Малькова / отв. ред. О. В. Кудрявцева. М., 2011.
18. Формирование территории Российского государства. XVI - начало XX в.
(границы и геополитика) / отв. ред. Е.П. Кудрявцева. М., 2015, 2017.
б) Русь и Россия. Славянский мир
19. Березович Е. Л. Русская лексика на общеславянском фоне: семантико-моти-
вационная реконструкция. М., 2012.
20. Волков СВ. Высшее чиновничество Российской империи. Краткий
словарь. М., 2016.
21. Волков СВ. Офицеры казачьих войск. Опыт мартиролога. М., 2013.
22. Гайда Ф. А. Власть и общественность в России: диалог о пути
политического развития (1910-1917). М., 2016.
23. Евсеева Л.М. Аналойные иконы в Византии и Древней Руси. Образ и
литургия. М., 2013.
24. Живов В. М. История языка русской письменности: В 2 т. Том I. М., 2017.
25. Живов В. М. История языка русской письменности: В 2 т. Том П. М., 2017.
26. Каштанов СМ. Исследование о молдавской грамоте XV века. М., 2012.
27. Каштанов С М. Московское царство и Запад: историографические очерки.
М., 2015.
28. Лидов A.M., Евсеева Л.М., Чугреева H.H. Спас Нерукотворный в русской
иконе. М., 2008.
29. Мария Фёдоровна, императрица, 1847-1928. Ксения Александровна, вел.
кн., 1875-1960, Ольга Александровна, вел. кн., 1882-1960. Письма (1918-1940) к
княгине A.A. Оболенской / подгот. текста, пер. с франц. М.Е. Сороки, под ред.
Л. И. Заковоротной. М., 2013.
30. Любжин А. И. Сумерки всеобуча. Школа для всех и ни для кого. М., 2017.
31. Мельникова Е.А. Древняя Русь и Скандинавия. Избранные труды / под ред.
Г.В. Глазыриной и Т.Н. Джаксон. М., 2011.
32. Пётр II Петрович Негош и Россия (Русско-черногорские отношения в 1830-
1850-е гг.). Документы / сост.: М.Ю. Анисимов, Ю.П. Аншаков, Р. Распопович,
H.H. Хитрова.М., 2013.

33. Пихоя Р. Г. Записки археографа. М., 2016.
34. Пулькин М. В. Самосожжения старообрядцев (середина XVII-XIX в.). М.,
2013, 2015.
35. РанчинА.М. Памятники Борисоглебского цикла: текстология, поэтика,
религиозно-культурный контекст. М., 2017.
36. Рахаев Д. Я. Политика России на Северном Кавказе в первой четверти
XVIII века. М, 2012.
37. Романова Г. Я. Объяснительный словарь старинных русских мер. М., 2017.
38. Столярова Л. В., Каштанов С. М. Книга в Древней Руси (XI-XVI вв.) / отв.
ред. СМ. Каштанов. М., 2010.
в) Западный мир. Восток
39. Большаков О. Г. Рождение и развитие ислама и мусульманской империи
(VII—VIII вв.). М., 2016.
40. Гимон Т. В. Историописание раннесредневековой Англии и Древней Руси:
сравнительное исследование / отв. ред. Л. В. Столярова. М., 2012.
41. Калинина Т.М. Проблемы истории Хазарии (по данным восточных
источников). М., 2015.
42. Лидов A.M. Росписи монастыря Ахтала. История, иконография, мастера.
М., 2014.
43. Марей Е. С. Энциклопедист, богослов, юрист: Исидор Севильский и его
представления о праве и правосудии. М., 2014.
ГЕОПОАИТИКА. СОЦИОЛОГИЯ.
НОВЕЙШАЯ ИСТОРИЯ. ВОЕННАЯ ИСТОРИЯ
44. Асмолов К. В. Корейская политическая культура: Традиции и
трансформация. М., 2017.
45. Валлерстайн Иммануил. Мир-система Модерна. Том I. Капиталистическое
сельское хозяйство и истоки европейского мира-экономики в XVI веке. Wallerstein
Immanuel The Modern World-System I. Capitalist Agriculture and the Origins of the
European World-Economy in the Sixteenth Century / предисловие Γ. M. Дерлугьяна;
пер. с англ., литер, редакт., комм. Н. Проценко, А. Черняева. М., 2015, 2016.
46. Валлерстайн Иммануил. Мир-система Модерна. Том И. Меркантилизм и
консолидация европейского мира-экономики, 1600-1750. Wallerstein Immanuel The
Modern World-System II. Mercantilism and the Consolidation of the European World-
Economy, 1600-1750 / пер. с англ., литер, редакт., комм. Н. Проценко. М., 2016.
47. Валлерстайн Иммануил. Мир-система Модерна. Том III. Вторая эпоха
великой экспансии капиталистического мира-экономики, 1730-1840-е годы. Wallerstein
Immanuel. The Modern World-System III. The Second Era of Great Expansion of the Capitalist
World-Economy, 1730s-1840s / пер. с англ., литер, редакт., комм. Н. Проценко. М., 2016.
48. Валлерстайн Иммануил. Мир-система Модерна. Том IV. Триумф
центристского либерализма, 1789-1914. Wallerstein Immanuel The Modern World-System
IV. Centrist Liberalism Triumphant, 1789-1914 / пер. с англ., литер, редакт., комм. Н.
Проценко. М., 2016.

49. Дерлугьян Г. M. Армения на выходе из постсоветской реставрации: анализ
возможностей. М., 2017.
50. Зверев В. О. Иностранный шпионаж и организация борьбы с ним в
Российской империи (1906-1914 гг.). М., 2016.
51. Кикнадзе В. Г. Невидимый фронт войны на море. Морская
радиоэлектронная разведка в первой половине XX века. М., 2011.
52. Козлов Д. Ю. Нарушение морских коммуникаций по опыту действий
российского флота в Первой мировой войне (1914-1917). М., 2013.
53. Котельников В. Р. Отечественные авиационные поршневые моторы 1910-
2009. М., 2010.
54. Кто есть кто. Статусная элита Российской Федерации: [справочник] /
Составители: A.B. Мендюков, С.Г. Шилова, E.H. Шматов под руководством
СВ. Волкова. М., 2017.
55. Лукач Д. История и классовое сознание. Хвостизм и диалектика. Тезисы
Блюма (фрагменты) / Дьёрдь Лукач; [пер. с нем. яз., коммент., вступит, статья,
указ. СП. Поцелуева]. М., 2017.
56. Люттвак Эдвард Н. Возвышение Китая наперекор логике стратегии.
Luttwak Edward N. The Rise of China vs. the Logic of Strategy / пер. с англ. H.H.
Платошкина. M., 2016.
57. Люттвак Эдвард H. Стратегия: Логика войны и мира. Luttwak Edward Ν.
The Strategy: Logic of War and Peace / пер. с англ, Α. Η. Коваля, H.H. Платошкина.
M., 2012, 2015, 2016, 2017.
58. Люттвак Эдвард К Государственный переворот: практическое пособие.
Luttwak Edward N. Coup d'État: Practical Handbook / пер. с англ. H.H. Платошкина.
М., 2012, 2015, 2017.
59. Она развалилась. Повседневная история СССР и России в 1985-1999 гг. М.,
2017.
60. Рашид Ахмед. Талибан / пер. с англ. М. В. Поваляева. М., 2003.
61. Свойский Ю.М. Военнопленные Халхин-Гола. История бойцов и
командиров РККА, прошедших через японский плен. М., 2014.
62. Симонов Н. С. Несостоявшаяся информационная революция: условия и
тенденции развития в СССР электронной промышленности и средств массовой
коммуникации. Часть I. 1940-1969 годы. М., 2013.
63. Симонов Н. С. Очерки истории банковской системы России. 1988-2013 гг.
М., 2016.
64. Симонов Н. С. Развитие электроэнергетики Российской империи:
предыстория ГОЭЛРО. М, 2016.
65. Степанов А. С. Развитие советской авиации в предвоенный период (1938 -
первая половина 1941 года). М., 2009.
66. Томиока Садатоси. Политическая стратегия Японии до начала войны. М.,
2016.
67. Тумшис М.А., Золотарёв В. А. Евреи в НКВД СССР. 1936-1938 гг. Опыт
биографического словаря. М., 2017.

68. Фомин A.M. Война с продолжением. Великобритания и Франция в борьбе
за «Османское наследство», 1918-1923. М, 2010.
69. Хандорин В. Г. Национальная идея и адмирал Колчак. М., 2017.
70. Юдин Н. В. Патриотический подъем в странах Антанты в начале Первой
мировой войны. М., 2017.
СЕРИЛ «ХОЛОДНАЯ ВОЙНА»
71. Липкин М.А. Советский Союз и интеграционные процессы в Европе:
середина 1940-х - конец 1960-х годов. М, 2016.
72. Мазов С. В. Холодная война в «сердце Африки». СССР и конголезский
кризис, 1960-1964. М., 2015.
73. Многосторонняя дипломатия в биполярной системе международных
отношений / отв. ред. Н.И. Егорова. М., 2012.
74. Петров П. В. Краснознаменный Балтийский флот накануне Великой
Отечественной войны: 1935 - весна 1941 гг. М., 2016.
75. Платошкин Н. К Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия
в 1938-1968 гг. Часть 1. Весна чехословацкого социализма. 1938-1948 гг. М., 2016.
76. Платошкин Н. К Весна и осень чехословацкого социализма. Чехословакия
в 1938-1968 гг. Часть 2. Осень чехословацкого социализма. 1948-1968 гг. М., 2016.
77. Симонов Н. С. Военно-промышленный комплекс СССР в 1920-1950-е годы:
темпы экономического роста, структура, организация производства и
управление. М., 2015.
78. Стыкалин А. С. Венгерский кризис 1956 года в исторической
ретроспективе. М, 2016.
79. Тумшис М.А. Щит и меч Советского Союза. Справочник: краткие
биографии руководителей органов государственной безопасности СССР и союзных
республик (декабрь 1922 — декабрь 1991 гг.). М., 2016.
80. Улунян Ар. А. Балканский «щит социализма». Оборонная политика
Албании, Болгарии, Румынии и Югославии (середина 50-х гг. - 1980 г.). М., 2013.
81. Хмурые будни холодной войны. Ее солдаты, прорабы и невольные
участники / отв. ред. A.C. Степанов. М., 2012.
Если вы нашли в наших книгах опечатки, просьба сообщить о них на
электронный адрес knigiudp@gmail.com. В сообщении нужно указать книгу,
страницу и абзац, где была обнаружена опечатка.
Благодарим за сотрудничество.

Научное издание
Подготовлено к печати и издано по решению
Ученого совета Университета Дмитрия Пожарского
Волков Сергей Владимирович
ЭЛИТНЫЕ ГРУППЫ
ТРААИЦИОННЫХ ОБЩЕСТВ
Корректор О. В. Рачкулик
Дизайн и оформление обложки В. Ю. Яковлев
Компьютерная верстка и оформление макета А. А. Васильева
Подписано в печать 25.10.17. Формат 60x90 1/16.
Тираж 500 экз. Заказ
«Русский фонд содействия образованию и науке».
Университет Дмитрия Пожарского.
119435, Москва, ул. Малая Пироговская, д. 13, стр. 1.
www.publisher.usdp.ru
knigiudp@gmail.com
Отпечатано: АО «Т 8 Издательские технологии».
109316, Москва, Волгоградский проспект, д. 42, корп. 5.