2
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ ..........................................................................................................................5
Часть первая
ВОЗМОЖНА ЛИ РЕВОЛЮЦИЯ В ГЕРМАНИИ? ........................ 10
Часть вторая
ИСКОРЕНЕНИЕ ВОЙНЫ.МИРНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
ЗАВТРАШНЕЙ ГЕРМАНИИ .....................................................................30
ГЛАВА ПЕРВАЯ — МИР ИЛИ ПЕРЕМИРИЕ? ........................... 31
1. З Н А Ч Е Н И Е М И РН О Г О Д О Г О В О РА ..........................................................................31
2. Э Л Е М Е Н Т Ы М И РА В Е В РО П Е ....................................................................................32
3. РА З Д Е Л Г Е Р М А Н И И ? .....................................................................................................34
ГЛАВА ВТОРАЯ — ФЕДЕРАЛИЗАЦИЯ ГЕРМАНИИ ............. 39
1. РА З Д Е Л П РУ С С И И ...........................................................................................................39
2. Ф Е Д Е РАЦ И Я П РО В И Н Ц И Й ..........................................................................................41
3. С О Ц И А ЛЬ Н А Я РЕ К О Н С Т РУ К Ц И Я ...........................................................................43
4. ДЕМОКРАТИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ ..........................................45
5. Н О В Ы Й ДУ Х ........................................................................................................................47
6. О Т К А З О Т М И Л И Т А РИ З М А .........................................................................................49
7. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЕВРЕЙСКОЙ ПРОБЛЕМЕ ..............................................52
ГЛАВА ТРЕТЬЯ — ПРОБЛЕМЫ МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ56
1. П О Д Г О Т О В К А К М И РУ ..................................................................................................56
2. Н Е М Е Ц КИ Й П А РТ Н Е Р ...................................................................................................58
3. А В С Т РИ Й С К И Й В О П РО С ..............................................................................................61
4. Ч Е Х О СЛ О В А К И Я И С У Д Е Т Ы .....................................................................................63
5. П О Л Ь Ш А , Д А Н Ц И Г И К О РИ Д О Р ...............................................................................66
6. Б О Л Ь Ш Е В И С Т С К А Я П РО Б Л Е М А .............................................................................68
7. ЗНАЧЕНИЕ ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН В ЕВРОПЕ .....................................................70
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ — ЕВРОПЕЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ .......... 73
1. Е В РО П Е Й С К А Я Г РА Ж Д А Н С К А Я В О Й Н А .............................................................73
2. ГАРАНТИИ БЕЗОПАСНОСТИ И РАЗОРУЖЕНИЯ .............................................75
3. П О Л И Т И Ч Е С К О Е С О Т РУ Д Н И Ч Е С Т В О .................................................................78
4. Э К О Н О МИ Ч Е С К О Е С О Т РУ Д Н И Ч Е С Т В О ..............................................................79
5. К У Л Ь Т У РН О Е С О Т РУ Д Н И Ч Е С Т В О .........................................................................81

3
ГЛАВА ПЯТАЯ — КОЛОНИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА.................. 82
ГЛАВА ШЕСТАЯ — ЦЕЛИ ВОЙНЫ ............................................. 86
Часть третья
НОВЫЙ ПОРЯДОК ............................................................................................88
ГЛАВА ПЕРВАЯ — ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ .............. 89
1. ВВЕДЕНИЕ ..............................................................................................................................89
2. РАСА – НАРОД – НАЦИЯ .....................................................................................................89
3. РИТМ ИСТОРИИ....................................................................................................................91
4. МАРКСИЗМ .............................................................................................................................95
ГЛАВА ВТОРАЯ — НЕМЕЦКИЙ СОЦИАЛИЗМ ....................... 98
1. К РИ З И С К А П И Т А Л И З М А ..............................................................................................98
2. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА .............105
3. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЗАКОН НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА........................110
4. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФОРМА НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА ....................................117
5. С Е Л Ь СК О Е Х О З Я Й С Т В О ............................................................................................120
6. ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ .............................................126
7. РЕМЕСЛЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО И РОЗНИЧНАЯ ТОРГОВЛЯ ..............134
8. К О О П Е РА Т И В Н Ы Е О Б Щ Е С Т В А ..............................................................................137
9. С О Ц И А ЛЬ Н А Я П О М О Щ Ь ...........................................................................................139
ГЛАВА ТРЕТЬЯ — НЕМЕЦКОЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ
ГОСУДАРСТВО...............................................................................141
1. О С Н О В О П О Л А Г А Ю Щ И Й П РИ Н Ц И П ....................................................................141
2. Ф О Р М А Г О С У Д А РС Т В А ...............................................................................................144
3. А Д М И Н И СТ РА Ц И Я ........................................................................................................145
4. П РО В И Н Ц И А Л Ь Н О Е Д Е Л Е Н И Е ...............................................................................147
5. С О С Л О В Н А Я С И С Т Е М А .............................................................................................150
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ — КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА
НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА ....................................................162
1. К О Н С Е РВ А Т И В Н Ы Й РЕ А Л И З М ...............................................................................162
2. РЕ Л И ГИ Я И Ц Е Р К О В Ь .................................................................................................164
3. Н О В А Я Ш К О Л А ...............................................................................................................167
4. А Р М И Я И Т РУ Д О В А Я П О В И Н Н О С Т Ь ..................................................................170
5. НЕМЕЦКИЙ ЗАКОН, ПРАВОСУДИЕ И ПРАВО ................................................171
6. Э Л И Т А И И Д Е А Л Ь Н ЫЙ Т И П ....................................................................................173

4
ПРИЛОЖЕНИЯ....................................................................................................... 175
Предисловие к первому изданию «Структуры немецкого
социализма» ......................................................................................176
Послесловие к первому изданию «Структуры немецкого
социализма» ......................................................................................178
Предисловие ко второму изданию «Структуры немецкого
социализма» ......................................................................................180
Послесловие ко второму изданию «Структуры немецкого
социализма» ......................................................................................182
Опасность раздела Германии.........................................................184
Манифест Черного фронта для немецкого народа .....................197

5
ВВЕДЕНИЕ
Эта война является неизбежным результатом гитлеровской системы. В
течение последних десяти лет, и особенно после того как Гитлер захватил
власть, я неустанно пытался продемонстрироват ь это в бесчисленны х
публикациях.
Принимая во внимание историческую правду, необходимо заявить, что
захват власти Гитлером был частью того германо–европейского развития,
которому я дал общее название «немецкая революция», под которой
подразумеваю рождение нового порядка в политике, экономике и цивилизации.
Вышедшая из Германии, она в большей или меньшей степени преобразит
устоявшуюся европейскую систему, как это делали английская революция и
французская в свое время.
С этой точки зрения мы можем понять необъяснимые ошибки и
недостатки государственных деятелей других стран, начиная с Дольфуса и
Шушнига, далее до Ходши и Бека, заканчивая Франсуа–Понсэ и Невиллом
Хендерсоном и, наконец, людьми «Мюнхенского сговора », так как, если бы не
эти ошибки и недостатки, Адольф Гитлер никогда бы не смог осуществить
свою разрушительную работу. И даже в этом случае мы должны признать, что
такая работа по уничтожению была и является необходимой прелюдией к
построению нового порядка, который является смыслом этой, как и каждой
революции. Соображение, основанное на изучении философии истории, во
многом уменьшает вину немецкого народа за гитлеровскую систему и войну,
которую она породила. Немцам, возможно, придется взять на себя большую
долю вины, но их доля является лишь частью общего бремени, которое в той
или иной степени должно быть возложено на политику других стран, чем на
Германию.
Однако более важным, чем множество разных обвинений в адрес Гитлера
и его войне (обвинения оправданные и неизбежные), является не менее
неизбежная уверенность в том, что Гитлер и его война проиграют.
Но как?

6
Конечно, если мы рассматриваем, как я и мои друзья, гитлеровскую
систему (включая гражданскую войну в Европе, вызванную гитлеровской
системой) как необходимую стадию перехода от разлагающегос я старого
порядка к развивающемуся новому, как эпоху, когда изжившие себя формы
будут сметены, — тогда мы будем иметь радостное убеждение, что такая эпоха
разрушения не может быть длительной. Она кончится, как только старое и
изъеденное червями будет действительно сметено и как только новое и
молодое, всюду прорастающее под поверхностью вещей, ясно проявится.
С этой точки зрения Гитлер – не более чем испытательный «молот
Божий», которым стучат по людям и вещам, чтобы выяснить, сохраняется ли в
них жизнь, есть ли у них еще вера, воля, сила и сила обновления. Там, где этих
благих качеств недостает, молот разрушает старые формы в порошок – так же,
как в Писании дерево, не приносящее плода, должно быть безжалостно
срублено. Но когда плодоношение все еще возможно, воля и сила к
обновлению неизбежно возникнет после тяжелого испытания этими ударами;
под новыми формами, но в старом духе, духе «Матери» по Фаусту, который
обитает в глубинах нашей души, души каждого человека, души каждого
народа, души Запада. Революционная по форме, консервативная по существу –
это политика, которая вытекает из такого соображения.
Победа над Гитлером и его разрушительной системой, победа в этой
войне над силами разрушения не менее определена, чем приход Гитлера и эта
война. И то и другое вытекает из необходимости и природы «Немецкой
революции».
После того, как такая перспектива будет определена, для рассмотрения
обязательно возникнут три вопроса, на три из которых необходимо ответить,
прежде чем мы сможем быть уверены, что у нас есть больше руководящих
принципов, чем просто вера в будущее. Три вопроса, которые поставит
негерманский мир, чтобы узнать, что стоит за этим раздором и что
окружающий мир может ожидать от нашей «немецкой революции»:
(1) Возможна ли вообще революция в Германии?

7
(2) Какими были бы идеи
«немецкой революции» в отношении
ликвидации войны?
(3) Как будет выглядеть новый порядок в Германии?
Важность этих вопросов и основание, которое мы имеем на их
постановку, тем более ощутимы, потому что преобладает дух войны, а поэтому
люди хотят знать и имеют право знать, за что они борются и почему они
жертвуют собой.
Цель этой книги – ответить на эти три вопроса, ответить на них
максимально точно и с полным чувством ответственности, наложенной на нас
чрезвычайной серьезностью нашего времени.
Из обстоятельств дела вытекает, что ответы на вопросы (1) и (2) должны
«датироваться», должны возникать из сложившейся военной ситуации. Хотя,
тем не менее, они также возникают в духе нового порядка, который выходит на
свет независимо от гитлеровского режима и гитлеровской войны.
Ничто не может доказать это более убедительно, чем тот факт, что планы
нового порядка в Германии были разработаны задолго до гитлеровской
системы, а следовательно, еще задолго до войны. Они были составлены по
основным направлениям и составляли письменную программу большого и
активного политического движения в Рейхе.
Как показывает Дуглас Рид в своей поучительной книге «Немезида» (у
нас эта книга известна как «Хотел ли Гитлер войны. Беседы с Отто
Штрассером» – Прим. пер.) эти основные черты составили существенное
содержание так называемой Ганноверской программы, принятой в 1925 году
как программы северогерманской группы национал –социалистов, ставшей
причиной моего разрыва с Гитлером. После 1930 года это была официальная
программа Черного фронта, и она была опубликована в качестве таковой в 1931
году в первом издании моей собственной книги «Aufbau des deutschen
Sozialismus» («Структура немецкого социализма» – Прим. пер.).

8
Наиболее важные главы этой книги составляют третью часть настоящей
работы и показывают, что наши идей идеи не являются уступкой нынешней
войне и ее ожидаемому результату.
Чтобы подчеркнуть это, я сознательно оставил некоторые разделы,
которые устарели в течение последних десяти лет, разделы, которые читатель
может исправить для себя в свете новых формулировок во второй части.
Ибо мне казалось и кажется чрезвычайно важным, что схема нового
порядка в Германии возникла независимо от гитлеровской системы и
нынешней войны, так как она была и остается программой молодого, активного
и растущего политического движения в Рейхе. Ни ненависть к Гитлеру, ни
угрюмость беженца, ни страх перед военным поражением, ни уступки
западным державам не руководили моим пером, когда я помогал разрабатывать
эту программу. В 1930 году ни одно из этих «влияний» не существовало – не
говоря уже о том, что с тех пор я сделал все возможное, чтобы помешать таким
соображениям изменить мою политическую мысль и волю.
Этого достаточно, чтобы показать, что план нового порядка в Германии,
исходящий из начал немецкой природы и немецкой истории и потому глубоко
основанный на национальном духе, по существу постоянен, тогда как
диктатура извне есть не что иное, как временное явление, которое может сдуть
любой национальный ветер. Поэтому, если окажется целесообразным
объединить безопасность Европы с восстановлением Германии, то каждый
искренний немецкий националист должен с радостью принять этот результат.
Эта книга предназначена для того, чтобы заложить основу для такой
попытки, написанная тем, кто убежден, что национальная безопасность
Германии и европейское сотрудничество, не будучи взаимоисключающими,
имеют тенденцию благоприятствовать друг другу.
Отто Штрассер
Написано в изгнании
Пасха 1940 года

9
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ВОЗМОЖНА ЛИ
РЕВОЛЮЦИЯ В ГЕРМАНИИ?

10
ВОЗМОЖНА ЛИ РЕВОЛЮЦИЯ В
ГЕРМАНИИ?
Революционный характер общей ситуации в Германии не подлежит
сомнению. Действительно, основа исторических и политических взглядов,
которыми я руководствовался в своих мыслях и действиях, заключается в том,
что революция в Германии происходит последние двадцать лет – революция,
для которой система Гитлера является лишь одной из фаз, фазой разрушения.
Поэтому заголовок этой первой части моей книги может касаться только
тактического вопроса о том, возможна ли революция в рамках немецкой
революции в целом, а также вопроса о том, можно ли свергнуть систему
Гитлера, инициировав тем самым последний этап немецкой революции. Этот
этап будет заключаться в установлении нового порядка.
Поскольку вопрос «может ли система Гитлера быть свергнута
внутренним движением в Германии?» является тактическим, то из этого
следует, что ответ также должен в основном определяться тактическими
соображениями. Такие события, как поразительные успехи Гитлера в
Скандинавии и на Балканах (успехи, косвенно обусловленные победой его
союзника Сталина в Финляндии), оказывают большое влияние на самые
непосредственные общие перспективы и имеют решающее значение с точки
зрения времени.
Приняв во внимание это условие, которое необходимо постоянно
учитывать, мы обнаруживаем, что следующие общие черты помогут нам
ответить на обсуждаемый вопрос:
(1) Преобладающая атмосфера, под которой я подразумеваю широко
распространенное недовольство масс нынешним режимом – недовольство, для
которого (как обычно) можно найти многочисленные и часто противоре чивые
причины.
(2) Существование меньшинства, готовых к действию, меньшинства,
желающего и способного в подходящий момент превратить пассивное

11
недовольство в политическое действие, подобно тому, как искра разряжает
электрическое напряжение, накопившееся сверх определенной величины.
(3) Паралич воли внутри системы, или, скорее, паралич воли среди
активных защитников системы, потому что их уверенность в себе была
подорвана, потому что их уверенность в победе ослабла, потому что они
потеряли дисциплину и решимость. Иными словами, для того чтобы революция
стала возможной, значительное число тех, кто владеет силами господствующей
системы, должно было сочувствовать целям революционеров или, по крайней
мере, должно было прекратить активное противодействие этим целям.
Если мы продолжим выяснять, как сильны в Германии 1940 года эти
фундаментальные предпосылки революции, то можно однозначно показать, что
общая атмосфера раскрывает все черты, которые делают возможной
революцию.
Недовольство немецкого народа господствующей гитлеровской системой
(разумеется, в зависимости от успехов или неудач этой системы) настолько
широко распространено, что перечисление доказательств было бы почти
излишним. Тем не менее, я кратко изложу их, чтобы избежать опасности
самообмана, который делает невозможным бесстрастие.
Несомненно, одно из самых убедительных доказательств состоит в том,
что гитлеровская система, пробыв у власти семь лет, по–прежнему должна
опираться на отвратительные террористические методы Гестапо и
концентрационных лагерей. Таким образом, болтовня Геббельса о «народной
поддержке» нацистского режима так же категорически опровергается, как и все
более обширное затыкание рта прессе, радио и любым другим средствам
выражения мнений немецкого народа.
Точные исследования показали, что число немцев, которые в течение
семи лет гитлеровского режима более или менее долго томились в
концентрационных лагерях, тюрьмах и исправительных учреждениях,
составляет более двух миллионов. Таким образом, официальная статистика
показывает, что более десяти миллионов немцев (если добавить жертвы) были

12
настолько враждебно настроены по отношению к Гитлеру, что лично
познакомились с его карательной системой. Более того, многие и многие
тысячи немцев были преданы смерти своими правителями или, скажем прямо,
убиты.
Сегодня эти факты должны быть провозглашены еще более решительно,
потому что они показывают не только глубокую ненависть немецкого народа к
гитлеровской системе, но и то, что огромная часть немецкого народа активно
боролась с этой системой в то время, когда иностранные государства все еще
поддерживали дружеские отношения с Гитлером. Это означает, что огромная
часть немецкого народа стоит в нынешней «европейской гражданской войне »
на стороне Европы против диктатуры Гитлера и Сталина, представляя, таким
образом, не только скрытую революционную силу, но и прямую военную силу,
ибо большинство из двух миллионов немцев, которые находятся или были под
гитлеровской карательной системой, являются немцами призывного возраста.
Менее очевидным, но не менее эффективным, чем открытое
сопротивление
жертв
прошлого
и
настоящего
в
гитлеровских
концентрационных лагерях, исправительных учреждениях и тюрьмах, является
безмолвное недовольство миллионов тех, кто апатичен в политических
вопросах. Среди них, состоящих из очень большого числа женщин, не столько
политические или философские соображения, приводят их в противоречие с
системой, сколько опыт повседневной жизни. Роскошь гитлеровских боссов,
растущая жестокость молодежи, падение реальной заработной платы, рост цен
(что в значительной степени принимает форму ухудшения качества), все более
и более жестокие требования, предъявляемые к работникам физического труда
и всем остальным, кто готов пойти на жертвы, лживость пропаганды,
тревожные последствия царства террора, религиозные преследования и т.д .
–
это те факторы, которые действовали еще до войны, а сейчас усиливают
недовольство системой среди тех, кто апатичен в политике и составляет около
70% каждой нации. Гитлер и Геббельс знали это так же хорошо, как Гиммлер и
Геринг. Но в то время как двое последних считали, что эту трудность можно

13
преодолеть, ужесточив давление террора, двое первых были достаточно
проницательны, в соответствии со старым римским принципом «хлеба и
зрелищ», чтобы заменить недостающий хлеб (читать масло) изобилием цирков
(читай «впечатляющие успехи»).
Поэтому Гитлеру было
необходимо добиться
впечатляющих
национальных успехов, а западные государственные деятели были слишком
тупы, чтобы понять, что всякий раз, когда Гитлер совершал переворот на
границе или за ее пределами, например, путем военной оккупации Рейнской
области, марша в Австрию, завоевания Судет, аннексии Богемии и Моравии и
возвращения Мемеля, — это также было пощечиной оппозиции на внутреннем
фронте, что стало возможным только благодаря иностранной помощи. Каждый
национальный успех временно гарантировал Гитлеру одобрение апатичных
масс, которые считали это доказательством «гения лидера», и награду для себя
за жертвы, которые они приносили.
Но с началом войны этот стимул утратил свою остроту, ибо нас тупление
войны опровергло в течение последних нескольких лет лживый писк Геббельса,
его непрестанное заявление о том, что «вождь сделает все это без войны». В
течение первых шести–восьми недель после объявления войны немцы
действительно были охвачены паникой. Затем наступило восстановление,
благодаря быстрым победам в Польше и инертности западных держав,
особенно в том, что касается их военно–воздушных сил. Тем не менее,
восстановление морального духа отнюдь не было полным, что было бы
достаточно быстро показано, если бы Берлин подвергся бомбардировке с неба.
Даже несмотря на то, что страх открытой войны, который преобладал в
Германии до войны, к настоящему времени в значительной степени прошел,
широко распространенное недовольство неполитических масс было
значительно усилено прямыми и косвенными последствиями блокады. Прежде
всего, женщины, как бережливые домохозяйки и заботливые матери, были
серьезно удивлены нехваткой основных продуктов питания, обуви и одежды; и
постоянная трата времени и сил, необходимых для того, чтобы попытаться

14
удовлетворить эти потребности, утомляет и тревожит. Утешения, которые
предлагает им тучный Геринг, звучат насмешливо, в то время как страх перед
гестапо Гиммлера больше не помешает женщинам болтать языками, когда они
часами стоят в очередях, так же, как это не помешает им шептаться друг с
другом о секретных источниках «черных» поставок.
Но что сильнее всего действует среди политически апатичных немцев,
что делает их самыми опасными врагами Гитлера, – это их память о прошлой
войне. Растущие лишения 1917 и 1918 годов являются кошмаром для немецких
женщин 1939 и 1940 годов, в то время как мужчины размышляют об ужасах
инфляции, которая лишила их заработной платы, сбережений и прибыли без
шанса на защиту. Ни прокламации, ни запугивания , ни обещания не могут
заглушить этих воспоминаний, ибо двадцать лет назад их было предостаточно,
и толку от них было мало. Не более эффективны и хвастливые сообщения о
военной кампании в Польше, об успехах в воздухе, о потоплении союзны х
кораблей немецкими подводными лодками. Каждый немец, которому за
тридцать, знает, что Людендорф также завоевал всю Польшу, всю Сербию, всю
Румынию и что тогда Болгария и Турция сражались на стороне Германии.
Каждый немец старше тридцати лет знает о том, как ежедневно, еженедельно и
ежемесячно военно–морские начальники выпускали бюллетени об успехах
немецких подводных лодок, успехах, превосходивших даже победоносные
бюллетени Редера и Геринга, – и что концом всего этого были Компьенский лес
и зеркальный зал в Версале. Воспоминания об этих вещах (особенно когда они
энергично используются пропагандой) наносят сегодня политический
отпечаток общему недовольству немецкого народа, даже когда это
недовольство на самом деле не является результатом политических причин.
Заявление Геббельса о том, что 99% немецкого народа поддерживают
Гитлера, не может быть более убедительно опровергнуто, чем цитирование
факта, столь неосторожно обнародованного тем же пропагандистом
относительно знаменитого голосования, проведенного среди заключенны х
концлагеря Дахау. Их было 1572. Из них 1554 голосовали за Гитлера, 8 против,

15
а остальные воздержались. Здесь у вас есть ваши 99% в пользу Гитлера, но все
знают, что на самом деле думали и чувствовали эти 99% заключенных Дахау.
Таким образом, мы можем быть уверены, что общая атмосфера
неудовлетворенности, которая является первостепенной для каждой
революции, несомненно, существует сегодня в немецком народе. Необходимое
подчеркивание многочисленных и по большей части неполитических причин
этого недовольства не ослабляет его значения, поскольку нас интересует только
общая атмосфера, а не ясное проявление народной воли.
Это подчеркивает важность второго из трех вопросов, которые мы
поставили перед собой в этой связи. Существует ли сегодня в Германии
меньшинство лиц, желающих и готовых действовать?
Конечно, мы начинаем наш ответ с напоминания о тех, кто был
политическим противником Гитлера до того, как он захватил власть.
Беспартийные, большинство социалистов, демократы, центристы, члены
«Народной партии» и немецкие националисты сформировали лоскутный фронт
из тех, кто с конца 1918 года до конца 1932 года разделял ответственность за
политическую жизнь Германии. Они были разгромлены Гитлером и теперь
составляют ядро немецких «эмигрантов в более узком смысле этого слова »
(лица, которые, хотя и не нашли убежища за границей, могут в принципе
считаться оппозицией, как если бы они бежали).
Слева и справа от тех, кто был разгромлен, когда Гитлер захватил власть,
были в то время оппозиционные группы, состоящие из тех, кто боролся против
Веймара так же, как и сейчас борются против Гитлера – коммунисты и
«Черный фронт».
Первые
были или являются
сторонниками
интернационально–марксистской революции, вторые были и остаются борцами
за немецкую революцию, то есть за новый порядок в смысле национальной
свободы, социальной справедливости и европейского сотрудничества.
В дополнение к этим политическим группам лиц, которые противостоят
Гитлеру внутри страны и за рубежом, существуют расовые и религиозные

16
группы противников Гитлера: в частности, евреи, против которых Гитлер и
Штрейхер проповедовали крестовый поход. И католическая и протестантская
церкви, преследуемые Гитлером и Розенбергом, поскольку они не полностью
или частично подчинились. В последнее время также наблюдается то, что мы
можем назвать квазиэкономической оппозицией, о чем свидетельствует бегство
Эдмунда Стиннеса в Лондон и даже Фрица Тиссена (который был членом
гитлеровского Рейхстага) в Швейцарию.
Простое перечисление этих групп показывает, насколько разнообразны
тенденции, насколько различны сила и характер многообразного
оппозиционного движения против гитлеровской системы. Его чрезвычайно
смешанного состава достаточно для того, чтобы показать, что из него не может
быть сформировано единое и энергично действующее сообщество.
Если говорить в первую очередь о «свергнутых веймарцах», то их
оппозиционность уменьшается по мере того, как вы проходите среди них от
левого фланга до правого. Даже среди большинства социалистов были такие
известные люди, как Носке и Зеверинг, которые заключили мир с гитлеровской
системой, в то время как многие другие видные члены этой группы ушли с
политической сцены. Тем не менее, можно заявить, что не только партийные
руководители Вельс и Фогель, которые стали эмигрантами (укрываясь сначала
в Праге, а затем в Париже), но также и стойкие старые члены партии, которые
оставались в Германии, продолжали твердое сопротивление системе Гитлера, и
что они все еще могут сплотить много сторонников среди немецкого рабочего
класса.
Католики–центристы оказались менее надежными, а еще менее прочными
стали буржуазные демократы. Почти все их лидеры заключили мир с Гитлером,
и даже политики–беженцы, такие как Брюнинг, Вирт и Кох, заняли сдержанную
позицию, которая (поскольку они имели значительное влияние в Англии и
США) косвенно благоприятствовала гитлеровской системе. До тех пор, пока
антихристианская политика гитлеровцев не стала более заметной, с

17
католической стороны не усиливалась оппозиция, однако она так и не став
отчетливо политической.
Те же соображения в большей степени относятся к «Народной партии» и
немецкой националистической оппозиции, которую представлял за границей в
основном Тревиранус, бывший министр Рейха. (Существует похвальное
исключение в виде доктора Раушнинга, немецкого националиста, который одно
время возглавлял сенат Данцига).
Этот краткий очерк оппозиции, сформированной различными партиями
Веймарской республики, ясно показывает, что только социал –демократы были
способны создать меньшинство, «желающее и готовое действовать» против
гитлеровской системы. В то время как оппозиция, сформированная другими
группами (кроме отдельных исключений), могла лишь усилить общее
недовольство, но, тем не менее, имело большое значение, особенно в
религиозной сфере.
Принципиально разными являлись две оппозиционные группы, стоявшие
на левом и правом флангах старой партийной оппозиции национал –
социалистам, а именно коммунисты и «Черный фронт». По своей структуре они
были гораздо более революционного типа, чем старый законный или
конституционный партийный аппарат, и, кроме того, своей борьбой в
догитлеровский период они были лучше подготовлены к новым условиям
нелегальности.
Не может быть никаких сомнений в том, что вплоть до начала войны
коммунисты сформировали оппозицию системе Гитлера, оппозицию, которая
не всегда была очень ловкой и последовательной, но была абсолютно
бескомпромиссной. Если, тем не менее, они не имели поразительного успеха,
то это отчасти потому, что с 1920 по 1921 год немецкий народ внутренне
перерос коммунистическую опасность. Частично потому, что диктатура
Браунов не поощряла стремление к диктатуре красных, а скорее способствовала
стремлению к демократической свободе и самоуправлению.

18
Насколько оправданным было укоренившееся предубеждение немецкого
народа против коммунистов, показал пакт Гитлера–Сталина, который внешне
выражал внутреннее родство между двумя системами.
С образованием союза между Сталиным и Гитлером коммунисты в
Германии были уничтожены как в отношении своего влияния на немецкий
народ, так и в отношении числа своих сторонников. Поскольку каждый
коммунист как внутри страны, так и за рубежом превратился из врага Гитлера в
союзника Гитлера, немецкий народ (не исключая промышленных рабочих)
перестал проводить различие между коммунистом и гитлеристом.
С тех пор коммунизм в Германии больше не я вляется частью оппозиции
Гитлеру, и это, пожалуй, самый удовлетворительный результат пакта Гитлера–
Сталина. Ибо, как во внешней политике четкая линия европейской борьбы и
еще более европейского послевоенного восстановления была бы размыта, если
бы большевистская Россия продолжала играть роль в демократическом лагере,
так и во внутренней политике было бы несчастьем, если бы коммунизм смог
заявить свои претензии как часть немецкой оппозиции Гитлеру.
Что касается «Черного фронта», лидером которого я являюсь, то он имеет
не
только
тактическое
преимущество
организации,
изначально
предназначенной для секретной («черной») работы, но и принципиальную
уверенность в том, что никогда не принимал участия в неудачах Веймарского
периода. Еще более важным был тот факт, что организация точно предвидела и
предсказывала развитие гитлеровской системы, в результате чего ее первые
члены укрепились в своих убеждениях и неуклонно набирали новых рекрутов.
Достаточным доказательством этого является первый январский выпуск в 1937
году органа Черного фронта, известного как «Die Deutsche Revolution»
(«Немецкая революция» – Прим. пер.), полное содержание которого можно
найти в Приложении к настоящей работе (статья называется «Опасность
раздела Германии» – Прим. пер.). С тех пор члены «Черного фронта» в Рейхе
были укреплены развитием, которое произошло в промежуточный период.
Конечно, это не только повысило их доверие, но и способствовало их влиянию

19
на окружающие слои населения. Последний примечательный момент – это
уникальная позиция Черного фронта по отношению к партии и армии – вопрос,
о котором будет сказано еще во второй части.
Я не могу завершить эту дискуссию о «меньшинстве, желающим
действовать», не рассмотрев позиции армии, которая играет особую роль в
гитлеровской системе. Долгое время надежды иностранных противников
Гитлера (по большей части буржуазных) были сосредоточены на армии, и они
основывались на том, что произошло 30 июня 1934 года.
Но они упустили из виду то, что я изложил пять лет назад в своей книге
«Die deutsche Bartholomausnacht» («Немецкая Варфоломеевская ночь» – Прим.
пер.), что именно в этот день Гитлер решил, чего хотят генералы, а именно –
войны против революции. Впоследствии союз между Гитлером и генералами
становился все теснее и теснее. Он выполнял нелепые требования своих
союзников в отношении вооружений и, в конце концов, даже согласился на
пакт с Россией, о котором они непрестанно требовали, не прося ничего взамен,
кроме верности лично ему и своей системе. Когда 4 февраля 1938 года
оставшиеся сотрудники генерального штаба, которые были символом
независимости (прежде всего, генералы Фрич и Бек), были уволены, эта
лояльность была обеспечена, и «миф о рейхсвере» достиг своей цели.
Вряд ли нужно говорить, что это не означает идентичность взглядов и
целей между Гитлером и Генеральным штабом. Сохраняются серьезные
внутренние и внешние разногласия между армией и партией, помимо
неизбежного соперничества. Любой, кто знаком с прусскими генералами, знает,
что их эгоизм превосходит их верность. Они не допустят, чтобы Гитлер
погубил их вместе с ним, и если гибель Гитлера неминуема, они ухватятся за
любой шанс спастись, пожертвовав канцлером и его паладинами. Но это не
имеет ничего общего с оппозицией; это только значит, что генералы
беспринципны.
После того как Гитлер очистил генеральный штаб, чтобы избавить его от
людей с характером, в том, что касается поиска меньшинства, «желающего и

20
готового действовать» в Германии, нет никакой зависимости от лидеров
вооруженных сил Рейха. Но с офицерами среднего звена дело обстоит иначе,
особенно в армии (о военно–воздушных силах и флоте можно сказать меньше).
В этих армейских кругах продолжают действовать не только лучшие традиции
германского офицерского корпуса, но и идеи «школы Шлейхера» – школы, в
которой тысячи капитанов и майоров обучались в молодости. Среди них есть, в
принципе, сильная оппозиция гитлеровской системе, в то время как они хранят
горькие воспоминания об убийстве своих лидеров Шлейхера и Бредова. Было
бы нецелесообразно много говорить об этом сейчас, но не может быть
сомнения в фактах. В то время как генералы германской армии –
беспринципный народ, а младшие офицеры – честолюбивая молодежь,
политически апатичная или даже преданная Гитлеру, большинство штабных
офицеров – люди безупречного характера, убежденные и активно настроенные
противники гитлеровской системы в политических вопросах.
Подводя итоги нашего поиска «меньшинства, желающего и готового
действовать» против гитлеровской системы, мы обнаружили, что такое
меньшинство действительно существует в немецкой нации, но все еще
испытывает недостаток в единстве организации и цели. Оно состоит из трех
групп: группы социалистов, группы «Черного фронта» и группы армии. Одним
словом, оно представляет собой созвездие Лейпарт – Штрассер – Шлейхер,
которое раньше (в декабре 1932 года) было смертельной опасностью для
Гитлера. Если окажется возможным привести эти три группы к согласию в
соответствии с комбинацией Шлейхер – Штрассер – Лейпарт, антигитлеровская
революция будет иметь хорошие шансы на успех.
Последний этап нашего исследования основных предпосылок успешной
революции против гитлеровской системы подводит нас к более конкретным
элементам, активным защитникам этой системы, к вопросу о том, возможен ли
среди них паралич воли. Кто они, эти активные защитники? В более узком

21
смысле – это армия, СС и СА, в более широком – вся Национал–
социалистическая партия и ее члены.
Что касается армии, то вышеприведенное исследование уже разрешило
значительную часть нашей проблемы. Внутри армии есть сильные и
влиятельные силы, которые не только не заслуживают доверия со стороны
сторонников системы, но и являются убежденными противниками и готовы
действовать. Они начнут действовать, как только убедятся, что Гитлер стал
угрозой национальному существованию Германии. Взгляд на статью «Черного
фронта» (см. Приложение) раскроет проблему, с которой сталкивается каждый
немецкий офицер и каждый немецкий солдат с чувством национальной
ответственности, – проблему: Гитлер или Германия? Нет достойного солдата,
нет достойного офицера, который не ответил бы «Германия», если бы только он
мог понять национальную необходимость принятия решения.
Гиммлер хорошо знает об этом. Донесения тысяч шпионов, которые
служат уборщиками в служебных помещениях офицеров, информировали его о
духе, который находится в движении, – о духе, с которым он борется всеми
возможными способами. Каждый в немецкой армии знает метод «юбки»,
который он так успешно использовал в случаях Бломберга и Браухича, а также
о гомосексуальном методе, который он попробовал против Фрича – но
безуспешно, так что позже он был вынужден прибегнуть к проверенному
временем плану убийства.
Чрезвычайно показательной была речь о «внутреннем фронте в
Германии», которую он произнес перед офицерским корпусом летом 1937 года,
название которой гораздо яснее, чем тексты в бесчисленных газетных и
журнальных статьях беженцев, показывает как страх Гиммлера перед
Вооруженными силами Рейха, так и страх гитлеровской системы перед
внутренней революцией.
Для защиты Гиммлер полагается на полицию, Гестапо и особенно на СС,
штурмовую гвардию и их «батальоны смерти». Приведу дословный отрывок из
вышеупомянутой речи:

22
«Если начнется война, мне придется выполнить следующие задачи.
Ввиду того, что я считаю обязанностями полиции, 15 000 человек, или не более
20 000, будут отозваны для несения службы в ней. В настоящее время общая
численность полиции составляет от 80 000 до 90 000 человек. Мы должны
помнить, что подавляющее большинство этих полицейских в форме составляют
мужчины старше сорока пяти или, скажем, старше сорока лет, и поэтому, если я
позволю от 15 000 до 20 000 молодых людей пойти в армию, я расстанусь со
сталью моей полиции. В случае необходимости я могу заменить их, призвав на
службу в полицию людей старше пятидесяти пяти или шестидесяти лет.
Это будет полезно, только если я смогу убедиться в том, что внутренний
«резерв» будет использован для больших и важных действий. Он будет
сформирован в «отряды «Мёртвой головы»».
Я смогу поладить со своими пожилыми полицейскими. Гражданские лица
старше сорока пяти лет, которые будут призваны на вспомогательную
полицейскую службу, будут, как было условлено, выполнять обязанности,
которые раньше возлагались на ландштурм. Они смогут нести караул на
военных заводах, железнодорожных мостах и т.д.
–
всегда при условии, что у
меня есть более молодые мужчины, как «резерв». Это будут люди в возрасте от
двадцати пяти до тридцати пяти лет не старше и не моложе, принадлежащие к
«отрядам «Мёртвой головы»». Мне не нужны очень молодые люди или люди
преклонных лет, потому что «диверсионные отряды» и «террористические
группировки» будут состоять из бойких молодых людей с современным
оружием – и я никогда не смогу с ними справиться с помощью пожилы х
ландштурмов.
«Батальоны «Мёртвой головы»» будут размещены в каждом
правительственном округе по всей Германии. Они будут размещены
следующим образом:
1. Ни один батальон не будет размещен в своем родном районе.
Например, Померанский батальон никогда не будет служить в
Померании.

23
2. Каждый батальон будет переводиться в новый район через каждые три
недели.
3. Никакой батальон не будет нести уличную службу в изоляции с
другими членами. Нельзя допускать, чтобы человек, носящий эмблему
«Мёртвой головы», был один на улице.
4. Эта сила будет действовать безжалостно. Вот для чего это будет».
Не может быть сомнения, что батальоны штурмовой гвардии, живущие в
казармах, оправдают надежды своих начальников и будут безжалостно
действовать по отношению к своим гражданам. Но в случае штурмовы х
гвардейских батальонов, не размещенных в казармах, вероятно, возникнет
заминка. (Это касается почти 4/5 от общей численности 300 000 человек,
поскольку в казармах содержится не более 80 000 человек). Они простые
рабочие, горожане и крестьяне – часть народа, а потому подчиняющиеся
народному настроению.
Это в еще большей степени относится к СА, штурмовикам. Насчитывая
миллионы, они пользуются немногими из преимуществ, предоставляемых СС,
штурмовой гвардии. Они должны служить не на внешнем фронте, а только на
«внутреннем». Этого достаточно, чтобы поместить их внутрь серой массы и
отдалить от коричневорубашечников, не говоря уже о том, что это увеличит
давние трения между СС (штурмовой гвардией) и СА (штурмовыми войсками).
Еще более решающим является тот факт, что сравнительно немногие
штурмовики входят в число «спекулянтов» системы. Напротив, они годами
были обмануты и преданы – особенно с 30 июня 1934 года. Сразу после
предполагаемого покушения на жизнь Гитлера в 1939 году, я получил письмо,
написанное одним из руководителей штурмовых отрядов, в котором
содержится следующий отрывок (дословно):
«Различные недавние события доставили мне большое удовольствие, хотя
и оставили горький привкус во рту. Тем не менее, в отношении приговоренного
к смерти я придерживаюсь мнения Шиллера: «Человеку надо помочь». К

24
сожалению, как и все мы в Германии, я не очень–то люблю новости. Мой
радиоприемник не очень хорошо работает, потому что нуждается в ремонте, а
что касается газет, то они врут так многословно, что, читая их, трудно понять,
стоишь ли ты на голове или на пятках. Ничто не показывает этого лучше, чем
весь шум вокруг несчастного Эльзера. Что истинно, что о нем говорят, и что
ложно? Может быть, вы мне скажете, потому что я действительно не знаю. Я
полагаю, что большинство из них – плод воображения Геббельса. Я мог бы
рассказать вам много прекрасных вещей, если бы не технические трудности. Но
для того, чтобы перейти к главной цели, мы должны будем упорно работать, и
осуществить наш удачный ход как можно скорее. Мы должны быстро
приблизиться к цели, так как после долгой войны у нас будет мало шансов
создать революционную Германию».
Я уверен, что такое настроение является правилом, а не исключением
среди штурмовых отрядов, и в течение многих лет мне казалось чрезвычайно
важным «отравить умы» руководителей штурмовых отрядов лозунгами
«Черного фронта». В течение 1933–1938 годов наш Huttenbriefe был отправлен
миллионами во все части штурмовых отрядов и Национал –социалистической
партии. Образец, перепечатанный в Приложении (такие статьи как «Грегор
Штрассер. Предвестник немецкого социализма», «Битва за Германию», «Цели и
методы «Черного фронта» – Прим. пер.), дает отличный пример нашего
пропагандистского метода.
В партии (где не были забыты Грегор Штрассер и «Kampf–Verlag») такая
деятельность была наиболее плодотворной, особенно в Трудовом Фронте и в
гитлерюгендских организациях.
Что мы должны сделать сейчас, так это дать понять многочисленным
искателям наживы в партии, что шансы Гитлера практически ничтожны, так
что они лучше всего будут продвигать свои собственные интересы, если не
будут терять времени и приспособятся к грядущим событиям. Такая пропаганда
побудила бы сотни тысяч членов партии, особенно среди чиновников,
отстраниться от режима. И там, где мы имеем дело с наиболее упрямыми

25
элементами, было бы хорошо использовать более сильный тон и даже
использовать угрозы личного возмездия. С рядовыми членами Национал–
социалистической партии эффективным же окажется метод кнута и пряника.
Показав, что три необходимых условия для внутренней революции
действительно существуют в Германии, я тем самым достиг вопроса, который
еще предстоит обсудить, – тактической необходимости для такой революции.
Для простоты изложения тактических потребностей я буду
придерживаться той же классификации, что и при рассмотрении общих черт
возможности революции.
Что касается настроения, преобладающего в немецких массах, то мы
должны использовать все возможные средства для того, чтобы дать им
правильное представление о ситуации в мире. Иностранцу трудно представить
себе, какая огромная пропасть зияет между текущей ситуации, какая она есть
на самом деле, и положением в мире, каким оно представляется немецкому
народу. После семи лет гитлеровской диктатуры и геббельсовской пропаганды
эта обедневшая нация, истощенная и изолированная как материально, так и
духовно, была лишена возможности сформировать собственное здравое
суждение. Предыстория начала войны, насилие над чехами, зверства в Польше,
предательство Финляндии, сравнительная сила Германии и западных держав –
все это так же неведомо немецкому народу, как уступчивость Франции в 1933–
1939 годах и мирный характер правительства Чемберлена. Немецкий народ не
имеет ни малейшего представления ни о той ненависти, с которым остальной
мир смотрит на Германию Адольфа Гитлера, ни о моральной, политической и
экономической изоляции страны, которая в 1940 году была во сто крат больше,
чем в 1914 году.
Главной помощью делу мира будет все, что познакомит немцев с этими
простыми фактами, с фактами и ничем иным. Пока немецкий народ не узнает
правду, его нынешняя унылая неудовлетворенность не превратится в активную
политическую волю.

26
И здесь то, о чем говорят как о «военных целях» западных держав, играет
очень важную роль. Одно из главных стремлений Гитлера состояло и состоит в
том, чтобы внушить легенду о том, что западные державы желают
«уничтожения Германии» и что, следовательно, будь это просто ради
самосохранения, немцы должны сплотиться вокруг лидеров, то есть вокруг
него самого. «Мы все в одной лодке» – такова главная тема пропаганды
Геббельса в настоящее время. Здесь он не высказывает ничего, кроме своего
страха, что немцы могут прийти к пониманию того, насколько верно обратное.
Любой, кто хочет помочь себе и Германии, должен помочь сбить Гитлера и
выбросить его за борт.
Близкое знакомство с моими соотечественниками научило меня, что
миллионы из них сегодня страдают от конфликта между своим моральным
долгом и тем, что они все еще считают национальным долгом.
Непосредственно западные державы признают, что их главная цель – обратить
вспять насильственные действия, несправедливо совершенные Гитлером,
утверждают о том, что у них нет желания дискриминировать или уничтожать
Германию, для того, чтобы в этот самый момент был положен конец расколу в
умах миллионов и миллионов немцев, и они могли спокойно повиноваться
своей совести – против Гитлера.
Конечно, мы не можем ожидать, что они немедленно предпримут
активные действия. Бесполезно просить закованного в кандалы пленника
начать с того, чтобы одолеть его тяжеловооруженного надзирателя, и
несправедливо обвинять его как виновного, потому что он был бессилен. Чего
мы можем требовать от немецкого народа и чего мы, предвестники немецкой
революции, требуем,
–
так это пассивного сопротивления. Но это
всеобъемлющее понятие должно быть привито в бесчисленных отдельных
предварительных письмах теми, кто способен воспользоваться всеми
допустимыми возможностями распространения информации.
Мы не должны говорить (я думаю о вещах, которые лучше всего могут
сказать немцы) немецкому летчику: «Откажитесь подчиняться приказам»,

27
потому что в этом случае, как обстоят дела в настоящее время, он будет просто
отдан под трибунал и предан смерти. Мы должны сказать: «Бросьте бомбу
рядом с тем, куда вы целились, но не регистрируйте попадания. Никто не
сможет доказать, что вы могли попасть. Таким образом, вы поможете свергнуть
Гитлера и спасти Германию». Мы не должны говорить немецкому рабочему:
«Долой инструменты», потому что его отправят только в концлагерь. Мы
должны сказать: «Делайте свою работу медленно и плохо, неправильно
понимайте приказы, расточайте материалы, но убедитесь, что вас никогда не
разоблачат». Клеркам и чиновникам мы должны сказать: «Путайтесь в том, что
вы делаете, притворяйтесь глупыми или перегруженными работой,
неправильно адресуйте письма, документы, посылки, фальсифицируйте списки
и спецификации; будьте медлительны и неприятны в отношениях с
общественностью, осторожны, но глупы в отношениях с начальством – словом,
бросайте песок в подшипники, когда у вас есть шанс; и хотя каждый человек
делает лишь немного, массовый эффект будет колоссальным». К деловым и
профессиональным людям: «Оставайтесь в с тороне от властей, задавайте
налоговым чиновникам вопрос за вопросом, обманывайте клиентов, никогда не
забывая хвалить лидера; напомните им, как Геринг сказал: «Оружие важнее
масла», задержите доставку марок на том основании, что вы перегружены
работой, подайте жалобу за жалобой; все это поможет свергнуть Гитлера и тем
самым восстановить мир в Германии и Европе».
Я написал просто: «Мы должны сказать». Кто такие «мы» и как мы
можем это сказать?
«Мы» – это немцы, которые живут свободно и могут вступить в борьбу с
Гитлером. Я перечислил различные группы таких лиц. Выдающиеся личности
среди них несут большую моральную и политическую ответственность перед
своими сторонниками, перед немецким народом и перед миром в целом. Плохо
для них то, что им еще не удалось сформировать представительное собрание
всех немецких противников Гитлера. Импульс к созданию в зарубежных

28
странах такого центрированного представительного органа немцев действовал
бы быстрее и эффективнее, чем что–либо другое, чтобы объединить в единые
надежды на будущее настроения тех недовольных, которые разбросаны по
всему Рейху, и сосредоточить усилия различных групп, находящихся в
меньшинстве, которые с радостью предпримут действия против гитлеровской
системы. Ничто не может быть более значимым, чем э то, по своему влиянию на
зарубежный мир, сотрудничество с которым будет необходимо для скорейшего
начала революции против Гитлера.
И снова: «как мы можем это сказать»? Беженцы, которых неохотно
терпят как иностранцев, у которых нет паспортов, нет радиостанций, нет
средств для прямой и косвенной пропаганды, а число людей исчисляется
десятками тысяч, – как можем мы, при всем нашем активном расположении,
войти в контакт с пассивными немецкими массами, которых миллионы и
миллионы?
Помимо этой проблемы, очевидно, что наш долг – сделать все возможное
для скорейшего прекращения этой войны до того, как она начнет уничтожать
все с большей силой. Не может быть никаких сомнений в том, что наш
единственной помощью является развитие внутренней революции против
Гитлера. Если в результате этого предварительного анализа такая революция
возможна, то следует ли нам использовать все доступные средства для ее
осуществления? На такой вопрос можно ответить только утвердительно. Три
года назад Гиммлер подчеркнул важность внутренне го фронта в Германии и
завершил свое обращение к офицерскому корпусу словами предупреждения:
«Понимание того, что совершенно новый тип организации необходим,
должно быть распространено повсеместно; так же должна быть распространена
идея внутреннего фронта в Германии, от обороны которой будет зависеть само
существование немецкой нации, если нам когда–либо придется нести бремя
войны».
Пришло время для негерманского мира осознать вопль Гиммлера и
обратить его в ответ.

29
Наше исследование закончено. Его результатом стало то, что в
отношении объективных предпосылок в Германии возможна внутренняя
революция против Гитлера, но есть и необходимые субъективные предпосылки.
К вышеприведенным рассуждениям я должен добавить одно важное
замечание: спусковой крючок будет спущен военной неудачей Гитлера.
В течение многих лет во внешней политике Гитлер одерживал триумф за
триумфом. Даже в нынешней войне все военные победы до сих пор
принадлежали Гитлеру (в Польше), в результате чего до сих пор слово остается
за ним, если возникнет вопрос о переговорах. Пока такое положение дел
сохраняется, даже самая лучшая пропаганда и самая искусная подпольная
работа может лишь проложить путь, породить сомнения, подорвать поддержку,
вызвать готовность отделиться или оказать сопротивлению.
До тех пор, пока победный нимб не исчезнет на лбу Гитлера, пока его
«битва на Марне» не убедит каждого немецкого патриота в том, что
альтернатива «Гитлер или Германия» представлена, пока военное
превосходство западных держав не станет столь же очевидным, как и х
моральное превосходство, – до тех пор лед, который теперь покрывает мозги,
сердца и руки немцев, не сломается.
Эта дата настанет, и за ней последует день немецкой революции, который
страстно жаждут сердца немецкого народа.
Будем же все готовы к тому, чтобы наши помыслы были велики, наша
воля чиста, а наши дела справедливы – ибо только так измученное бурями
человечество сможет достичь горячо желанный мир.

30
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
ИСКОРЕНЕНИЕ ВОЙНЫ
МИРНЫЕ ПРЕДЛОЖЕНИЯ ЗАВТРАШНЕЙ
ГЕРМАНИИ

31
ГЛАВА ПЕРВАЯ
МИР ИЛИ ПЕРЕМИРИЕ?
1. ЗНАЧЕНИЕ МИРНОГО ДОГОВОРА
Ни один внимательный человек не может не понимать, что нынешняя
война, порожденная самой природой и волей гитлеровской системы, будет
иметь решающее значение для будущего политического, экономического и
культурного порядка в Европе.
Сама
Германия,
Австрия,
Чехословакия
и
Польша
дают
душераздирающую картину того, каким будет этот «порядок», если Гитлер
одержит победу.
Каким будет этот порядок, если победу одержат Союзники? У нас нет об
этом никакого представления, если только мы не примем глупую идею, что он
будет основан на полном забвении двадцати пяти лет между 1914 и 1939
годами, что будут восстановлены те довоенные условия, невыполнимость
которых не могла быть лучше продемонстрирована, чем событиями двух с
половиной десятилетий, последовавших за началом последней великой войны.
Любой, кто убежден, как и я, в том, что все исторические события что –то
значат, являются выражением живого развития, будет расценивать такие
реакционные идеи как невероятные и не будет обращать на ни х внимания при
обсуждении политического будущего.
Однако, если это так, то становится все более насущным вопрос о том,
каков будет характер нового порядка, устанавливаемого миром, который сам
будет выражением грядущего порядка.
Ибо здесь мы сталкиваемся с первым вопросом, который возникает в
конце каждой войны. Будем ли мы действительно пытаться заключить мир,
истинный мир, или мы удовлетворимся перемирием, которое, завершая
нынешнюю войну, будет нести в своем чреве зародыш новой?

32
Трудно ставить такой вопрос, пока война еще продолжается, ибо сам по
себе он может легко вызвать раздоры в любой воюющей державе и, таким
образом, уменьшить энергию, необходимую для успешного завершения войны.
Но так как опыт учит, что еще труднее, гораздо труднее правильно решить
такой вопрос, когда одна из сторон одержала решительную победу, ибо в этих
обстоятельствах жар страсти так легко затмевает свет разума и чувство
справедливости, то на нас действительно лежит обязанность, пока мы
продолжаем бороться, готовиться к миру, к ис тинному миру, который сделает
невозможным повторение наших нынешних бед.
Но возможен ли настоящий мир? Может ли быть действительно «мир на
земле»? Скептики будут склонны отвечать так же, как тот, кто сейчас играет
ведущую роль в этой войне, ответил мне, когда я поставил вопрос, который
формирует заголовок этой главы: «Вы боретесь за мир или только за
перемирие?» Его ответ был: «Как вы думаете? Всякий мир есть не что иное, как
перемирие. Чем сложнее мир, тем дольше будет пауза перед следующей
войной».
Поскольку я считаю, что история диктует нам законы политики, я не мог
не согласиться с ним, так как вопрос был слишком общим в своей
формулировке.
Но если вопрос поставить более конкретно, в форме: «Возможен ли
прочный мир в Европе?». Я бы еще раз, руководствуяс ь историей, сказал
решительное «Да».
2. ЭЛЕМЕНТЫ МИРА В ЕВРОПЕ
В сущности, что такое войны, как не борьба за рост между нациями? Как
только народы определенной семьи в пределах определенной области
перестанут расти, между этими народами в этом регионе прекра тятся кризисы,
возникающие в результате того, как экономический рост заставляет
соперничать друг с другом, точно так же, как прекращение вражды между

33
племенами и кланами установило мир в национальных единицах, которые мы
теперь называем Испанией, Италией, Францией, Великобританией, Германией
и т.д . Конец вековой борьбы внутри этих наций был признаком созревания
характеров и личностей этих созревших народов, концом их «становления».
Это было необходимым условием урегулирования, которое положит конец
«международным» распрям в семье европейских народов.
Кто может отрицать, что все народы Европы, большие или малые,
вступили в фазу созревания государственности? Где можно найти чеха,
который хочет стать немцем, поляка, который хочет стать русским, болгарина,
который хочет стать румыном, или хорвата, который хочет стать сербом, не
говоря уже о нациях, которые созрели еще раньше? Теперь завершение этого
процесса созревания неизбежно предполагает прекращение любого рода
внутриевропейского империализма, что делает возможным и необходимым
сотрудничество на основе безоговорочного признания свободы и
независимости всех национальных «личностей», которые сегодня составляют
европейскую семью.
Не является ли примечательным отсутствие ненависти в этой войне
косвенным доказательством того, что европейские страны чувствуют себя
принадлежащими к одной семье? Разве разговоры о целях войны, которые идут
одновременно в странах всех воюющих сторон, не являются признаком того,
что, несмотря на продолжающуюся борьбу, они жаждут общности? Даже
Гитлер и Геббельс чувствуют необходимость заявить, что их единственная
военная цель – «защита права Германии на жизнь». Даже им приходится
скрывать свои империалистические действия за облаком мирных слов и
разукрашивать нападение на Европу, совершаемое ими совместно со
Сталиным, как фазу зарождения Европы.
Разве правительства западных держав также официал ьно не объявили,
что их цель войны – «не территориальные завоевания, а гарантия
безопасности». И не является ли эта декларация доказательством того, что те,
кто возглавляет Британию и Францию, определили последствия завершения

34
процесса созревания между народами Европы и полны решимости построить на
них грядущий мир?
Но если это так, то у нас нет оснований опасаться, что грядущий мир
будет ничем иным, как перемирием, и поэтому нам, немцам, надлежит дать
материальные и духовные гарантии безопасности, на которые все европейские
страны имеют безусловное право.
Таким образом, центральная проблема предстоящих мирных переговоров
может быть сформулирована следующим образом:
Как совместить право на жизнь немецкого народа, живущего в центре
Европы, с потребностью других европейцев в безопасности – и особенно с
потребностями народов, граничащих с Германией, народов, чье право на жизнь
не зависит от их размеров?
3. РАЗДЕЛ ГЕРМАНИИ?
Наша формулировка центральной проблемы вызовет почти единодушное
согласие, но теперь, когда мы подошли к ее решению, возникнут разногласия.
Было бы глупо отрицать, что требование раздела Германии
автоматически будет тем громче озвучиваться союзниками, чем больше
распространяется война и чем дольше она длится..
Просто потому, что это так очевидно, и для тех, кто будет
руководствоваться только чувствами, столь оправданными тенденцией, я не
буду пытаться ответить на это по моральным соображениям . Я ограничусь
трезвым политическим возражением, которое звучит так: «Действительно,
уничтожение противника убедит его в том, что он никогда не захочет снова
сражаться с вами, и поэтому обеспечит прочный мир». Лучший пример,
который можно привести, чтобы проиллюстрировать это, – это пример
разрушения Карфагена в конце третьей Пунической войны. Римляне убили всех
мужчин и мальчиков Карфагена, продали пунических женщин и девочек в
рабство и разрушили до основания здания города–соперника. Они

35
символизировали постоянство разрушения, ведя плугом по пустыне, где прежде
стоял Карфаген. История говорит нам, что Пунических войн больше не было.
Если противник может быть окончательно уничтожен, победившая
держава, естественно, задастся вопросом, не будет ли это лучшим способом
гарантировать безопасность своего собственного народа. Конечно, я не могу
найти моральных аргументов против такого курса, хотя я твердо убежден, что
под сенью креста такие аргументы имели бы гораздо больший вес, чем во
времена языческого Рима. С практической точки зрения вполне возможно было
убить половину из оставшихся 100–120 тысяч жителей несчастного Карфагена,
а оставшуюся половину продать в рабство. Но как это сделать с 70 миллионами
немцев? О физическом истреблении просто не может быть и речи, даже если бы
это считалось лучшим способом установления мира в Европе.
Мне не нужно беспокоиться, чтобы доказать, что ни один человек на
свете не имеет такой сумасшедшей идеи, как тот, которая утверждает, что
распад Германии может быть лучшим способом гарантировать мир, который он
надеется установить. Он мечтает не о физическом уничтожении немцев, а об
уничтожении или, во всяком случае, об ослаблении политической организации
страны – о распаде германского государства.
Распад (или раздел) Германии означает здесь, что левый берег Рейна
будет аннексирован Францией или станет марионеточным государством под
французским контролем, что Восточная Пруссия с Данцигом, его коридором и
частями Силезии станет польской, что Судетская область вернется к
восстановленной Чехословакии, что Австрия будет передана Габсбургам
(скорее всего объединиться с Чехословакией и Венгрией в «Дунайскую
Федерацию»). Остатки же Германии станут протекторатами, если это
возможно, под опекой отозванных княжеских домов: целью всего этого
является постоянное политическое бессилие немецкого народа, деятельность
которого должна быть ограничена культурой, промышленностью и аграрным
производством.

36
Я не буду пытаться отрицать, что этот план может показаться наиболее
желательным французам, которые менее семидесяти лет назад пострадали от
жестокого нападения немцев, или утверждать, что он показался бы слишком
жестоким в глазах чехословаков и поляков, еще сильней пострадали от
террористических методов Гитлера.
Напротив, в течение многих лет я сам и многие другие немецкие
патриоты боялись, что этот гротескный план может когда–нибудь
осуществиться, и именно немецкие националисты, вдохновленные таким
страхом, в значительной степени побудили нас продолжить нашу кампанию
против гитлеровской системы. Позвольте мне вновь обратиться к
периодическому изданию нелегального «Черного фронта», которое было
распространено миллионами в Рейхе в начале 1937 года и дословно
воспроизводится в настоящей работе (см. 181).
Я еще раз отвечу практическими, а не моральными аргумента ми, на
вопрос, будет ли такой распад Германии создавать и стабилизировать мир.
Я откровенно признаю возможность такого распада Германии и знаю, что
с побежденной нацией победители могут делать все, что им заблагорассудится
–
какое–то время. Но как долго это продлится?
Мирное урегулирование, которое не ощущается и не считается
справедливым побежденным, будет продолжаться только до тех пор, пока
победители будут иметь и использовать силу для его поддержания.
Во–первых, будет ли немецкий народ чувствовать и считать такой распад
Германии «справедливым»? Я не верю, что любой мужчина или женщина
могут честно сказать «Да». Если есть люди, которые могут поверить, что
экономическая безопасность и возможности для культурного развития могут
примирить немцев с политичес кой кастрацией, то я убежден, что такие люди
трудятся в глубоком заблуждении. Просто потому, что они, как я говорю,
«созрели», все европейские нации – не исключая немецкий народ – делают
основной упор на политическую свободу, которая включает в себя возможность

37
самостоятельного развития любой формы национального существования,
которую они предпочитают.
Возможно, что после сокрушительного поражения, после семи лет голода
и телесных наказаний немецкий народ сможет принять такие мирные условия
без возражений, но как только его паралич закончится, как только воля к жизни
снова станет нарастать, воля к свободе, независимости и к равным правам
также вернутся, и каждый немец, молодой или старый, будет считать борьбу за
немецкую свободу и немецкое единство своей выс шей целью.
Не будет ли это ошибкой? Есть ли француз, англичанин, поляк или чех,
которые в подобной ситуации действовали бы иначе?
Никогда немцы не приспособятся к распаду Германии, к разрыву своей
страны в клочья. Если такие мирные условия будут соблюдены, то тем, кто
будет их применять, придется считаться с постоянной враждебностью немцев.
Это означает, что победители должны будут постоянно оставаться под
ружьем, чтобы удержать немцев, — более того, им придется накапливать
собственное вооружение пропорционально восстановлению немецкого народа
от последствий поражения.
Это означает, и не в последнюю очередь, что победителям придется
считаться с тем, что 70–миллионная нация, проживающая в Центральной
Европе, будет готова в любой момент, когда возникнет непростая
международная ситуация (война на Дальнем Востоке, волнения на Тихом
океане, угрозы со стороны России или что–то еще), объединиться с
нарушителями мира, надеясь под тенью этой новой угрозы вести собственную
борьбу за свободу.
Это не моральные аргументы, не угрозы и не надежды – это факты,
неопровержимые факты, подкрепленные уроками истории и изучением
национальной психологии. Некоторые могут пытаться отмахнуться от них как
от пустяков, но никто не может отрицать их существования.
Что может означать распад Германии, если не то, что такая «ликвидация»
войны увековечит тяжеловооруженное и напряженное положение Европы? Это

38
означало бы, что немцы сосредоточат свою энергию на разрушении
сложившегося порядка, а другим нациям придется сосредоточить свои силы на
его сохранении.
Мир? Это будет не мир, а перемирие, наполненное ненавистью,
перемирие, продолжительность которого будет ограничена напряжением,
налагаемым на победителей, чтобы они были в достаточной мере вооружены
для предотвращения конфликта, – напряжением, которое будет усугубляться по
мере продления перемирия.

39
ГЛАВА ВТОРАЯ
ФЕДЕРАЛИЗАЦИЯ ГЕРМАНИИ
1. РАЗДЕЛ ПРУССИИ
На этом этапе становится необходимым настаивать на том, что с отказом
от плана раздела Германии должны быть связаны практические предложения и
гарантии Германии для безопасности ее соседей. Другие страны Европы,
будучи встревожены внешней политикой Германии в последнее время, сделают
своим первым и самым неотложным требованием к своим правительствам
выполнение того, что было их главной военной целью – и очень важно, чтобы
немецкий народ предоставил необходимое обещания и гарантии, признав, что
от него зависит его будущее в Европе.
Ни один немецкий государственный деятель не должен не понимать, что
германские высказывания и обещания, даже если они подписаны, опечатаны и
подтверждены, теперь практически бесполезны в международных делах.
Слишком часто правительства Германии, состоящие из неважно каких людей,
не выполняли свои обещания, нарушали свои клятвы и рассматривали
документы, должным образом подписанные ими, как не более чем «клочки
бумаги». Ни один проницательный немецкий публицист не ошибется, если
остальные страны теперь потребуют от немцев не слов, а дел.
Самым решающим из таких поступков будет раздел Пруссии.
Учитывая обильное излияние исторической литературы во время
последней великой войны, нет необходимости приводить подробное
обоснование этого требования. Достаточно сказать, что еще в 1931 году
«Черный фронт» поддержал эту идею в своем первом публичном заявлении о
целях, озаглавленном «Aufbau des deutschen Sozialismus» (Структура немецкого
социализма), написанном мной; и что 20 сентября того же года, в No34
центрального органа «Die Schwarze Front» (редактором которого я был) было

40
дано точное описание предполагаемого раздела Пруссии с картой и того, какая
форма территориальная устройства должна была быть в новой Германии.
Следовательно, требование Германии о разделе Пруссии возникло не под
воздействием войны, не из–за боязни военного поражения, не из–за влияния
иностранцев или беженцев, а из –за непреодолимой логики изучения
политической и религиозной структуры Германии, ее истории и движущих сил
при рассмотрении сознанием европейцы. Я считаю чрезвычайно важным
настаивать на этом сегодня.
Никто, хорошо знакомый с духом Германии, не может упустить из виду
тот факт, что в течение столетий в немецком народе шла умственная и
политическая борьба между тем, что я назвал Фридрихской (Прусской) и тем,
что я назвал Терезийской (Австрийской) частями. Это можно сравнить с
борьбой, происходящей в сознании ребенка между отцовским и материнским
элементами, – борьбой, которая по мере развития характера в конечном счете
приводит к образованию (нового) единства. Понятие «немец» содержит в себе и
превосходит как Фридрихский (протестантский), так и Терезийский
(католический) элементы, в которых отражена вся множественность племенны х
душ, которые соответственно внесли свой вклад в господствующее понятие
«немец», не потеряв до сих пор полностью свою идентичность в нем.
С точки зрения эволюции, «прусский» означает роковое доминирование
частичного элемента над целым и аналогичен тому, что наблюдается в
патологии, когда рак возникает в результате чрезмерного и безграничного
распространения определенных локальных клеток, которые подчиняют себе и
уничтожают организм, к которому они принадлежали.
Таким образом, с политической точки зрения, превращение маленького
Бранденбурга в Великую Пруссию представляет собой рост рака, угрожающего
жизни немецкого организма в целом, и это развитие должно быть остановлено
любой ценой, если мы хотим спасти Германию и Европу. Ибо в самой природе
учения «сила – есть право», учения, составляющего сердце прусского таинства,
заложено, что оно не должно знать границ. Вот почему Бранденбург

41
превратился в Пруссию, а Пруссия в Великую Пруссию, которая выступает в
роли Германии в надежде, что Великая Пруссия вырастет в континентальную
империю и станет выступать уже в роли Европы.
Мы, немцы, сами должны победить Пруссию. Мы должны преодолеть ее
территориально, экономически и духовно, ибо только тогда ста нет возможной
новая Германия и новая Европа.
2. ФЕДЕРАЦИЯ ПРОВИНЦИЙ
Фундаментальным
принципом
немецкой организации является
федеративный принцип, основанный на германских племенах, которые веками
укоренились на своих соответствующих территориях, отказываясь от слияния и
желая только федерации.
Политическая структура тысячелетнего Германского Рейха была
основана на этой федеративной сегментации, на добровольном сотрудничестве
всех племен, на органическом союзе его территорий.
Это учение о великом прошлом было заглушено шумом прусской
пропаганды. Сила заменила добровольное сотрудничество. Различные
территории, вместо того чтобы получить возможность развиваться по своему
усмотрению, были вынуждены «придерживаться прусской линии».
Территориальный
раздел
Пруссии
должен
предшествовать
федерализации Германии, территории которой (подобно швейцарским
кантонам)
являются
племенными
поселениями,
историческими
и
экономическими единицами, которые добровольно вместе образуют
Германский Рейх.
Говоря более конкретно, это означает восстановление «Ландшафтов» или
провинций Рейнланд, Гессен, Ганновер, Тюрингия, Саксония, Бранденбург и
т.д. вместо современной Пруссии. Восстановление Швабии, Франконии,
Баварии и т.д . вместо существующих ныне Вюртемберга, Бадена,
Гогенцоллерна, Баварии. Одним словом, территориальное деление Германии

42
примерно на пятнадцать провинций, представляющих политические,
культурные, племенные и экономические единицы.
Эти провинции, в которых проживает в среднем не более пяти миллионов
человек в каждой, будут пол ьзоваться правами местного самоуправления, более
обширными, чем в швейцарских кантонах. Как и в кантонах, каждая провинция
будет контролировать свое правительство и свое народное собрание. И, что
наиболее важно, все их должностные лица, от президента до по чтальона, будут
выходцами с этой конкретной территории. Цель должна даже заключаться в
том, чтобы федеральные чиновники, назначенные в какую–либо провинцию,
были, насколько это возможно, уроженцами этой провинции.
Таким образом, территориальный раздел Пруссии будет дополнен
уничтожением
существующего
централизованного
административного
аппарата, который является одним из самых мощных инструментов прусской
силовой политики. Это будет заменено федеральным административным
аппаратом соответствующих провинций, который, в свою очередь, будет
локализован с максимально возможным уровнем самоуправления и
демократического государственного контроля.
Германский Рейх, таким образом, действительно стал бы лигой в
значительной степени независимых кантонов, чьи совместные инструменты,
федеральное правительство и Народное собрание, были бы усилены и
контролировались бы органом провинциальных президентов. Можно считать
само собой разумеющимся, что Берлин перестанет быть столицей Рейха. Я
лично считаю, что в пользу Регенсбурга можно сказать многое.
Детали политического устройства новой Германии будут рассмотрены в
третьей части этой книги.
Достаточно на данный момент настаивать на том, что уничтожение
Пруссии, восстановление провинций, которые в течение последних полутора
столетий одна за другой были «сожраны» Пруссией, разделение Германии на
союз федеративных провинций, должны рассматриваться как необходимые
предварительные условия для построения новой Германии.

43
Сегодня душераздирающе читать доклады о спорах, которые последовал и
за капитуляцией в ноябре 1918 года, между государственными деятелями
Союзников и Германии. Полное отсутствие психологических и исторических
знаний со стороны первых было дополнено глупостью и слабостью последних,
в результате чего за маской Веймарской республики, а затем и за маской
Гинденбурга и Гитлера прочно утвердилась власть Пруссии, чтобы возобновить
проигранную игру по прошествии двадцати одного года.
Если те, кто будет нести ответственность за мир, который когда–нибудь
последует за этой войной, за хотят навсегда покончить с игрой, они должны
помнить, что есть только один способ сделать это:
Не распадом Германии, а разделом Пруссии.
3. СОЦИАЛЬНАЯ РЕКОНСТРУКЦИЯ
Требование «раздела Пруссии» было бы выполнено не более чем
наполовину, если бы термин означа л только территориальное деление и
уничтожение централизованного административного аппарата.
Прусская власть в той же мере имеет социальные, экономические и
психологические корни, и без их разрушения мало пользы будет от того, чтобы
делить стебли и срывать листья или даже срывать плоды.
Социальная власть Пруссии основана на крупных помещиках, власти
юнкеров. Они, насчитывая 18 688 человек, владеют 16,7% земли, используемой
в Пруссии для сельского хозяйства и животноводства. Это более четверти
обрабатываемой таким образом земли, остальная часть используется мелкими
землевладельцами, крестьянами, которые составляют 4 500 000 человек.
Феодальная каста прусских юнкеров, крупных землевладельцев, составляет
столпы прусского государства, прусского милитаризма и прусской политики
власти.
Без социального и экономического свержения касты юнкеров, без
лишения прусских юнкеров их власти не может быть прочного раздела
Пруссии и, следовательно, новой Германии.

44
Я далек от того, чтобы (как консерватор, так и революционер) отрицать
силу, ценность и значение этого поддерживающего слоя для происхождения и
существования Пруссии и – в течение определенного этапа – Германии.
Каждый народ нуждается в поддерживающем слое, и никто, кроме
интеллектуала, не касающегося реалий жизни, не может не заметить роль,
которую сыграла аристократия, в качестве поддерживающего слоя нации.
Но каждый поддерживающий слой, каждая аристократия должны
соответствовать требованиям времени. Французское дворянство медлило с
признанием этого, в отличие от дворянства английского, и именно поэтому
французское дворянство пало перед революцией Дантона, тогда как английское
дворянство пережило революцию Кромвеля. Прусская юнкерская каста
нисколько не понимает сложившуюся ситуацию. Ни в 1918, ни в 1933 году она
не услышала зов времени, так же малодушно спрятавшись за маской Гитлера,
как пряталась за маской Эберта, заботясь только о сохранении своей
социальной и экономической мощи и пользуясь любым шансом для проведения
своей реакционной политики.
Поэтому, если мы хотим покончить с пруссачеством, мы должны
радикально разобраться с этими представителями политической реакции
Это означает, что большие поместья должны быть разделены, а
монополистические
отрасли
промышленности
должны
быть
национализированы.
Наряду со старым прусским сословием юнкеров или крупных
землевладельцев после основания Бисмарковского Рейха (который под
управлением Веймарской республики все более превращался в Великую
Пруссию) возникло новое прусское сословие тяжелой промышленности,
представленное Круппом и Тиссеном, подобно тому, как юнкера были
представлены Вангенхаймом и Ольденбургом –Янушау.
Вполне возможно, даже вероятно, что влиятельные круги Англии и
Франции, симпатизируя прусско–германским социальным слоям, которые
сильно пострадают от таких мер, сочтут план излишне революционным, если

45
не сказать «большевистским». Главный аргумент здесь должен быть
политическим. Сочувствующим нужно показать, что если мы не ударим по
корням власти крупных землевладельцев и тяжелых промышленников, то
невозможно будет покончить с Пруссией и прусско–германским
империализмом.
Необходимо, однако, показать, что эта экспроприация не может быть
произведена безвозмездно ни в пользу государства, ни в пользу какого –либо
государственного социализма, а только в пользу самоуправляющихся
экономических корпораций в промышленной области. (Этот вопрос также
будет более подробно обсуждаться в третьей части.)
Мой принципиальный отказ от какого бы то ни было большевизма (и от
марксизма, на котором он основан), вместе с моей настойчивостью в
поддержании индивидуальных прав, творческой инициативы и стремления к
экономической выгоде должны защитить меня от ошибочного толкования моих
требований о разделе крупных земельных владений и национализации
монополистической промышленности.
Тот, кто признает истинность высказывания «собственность делает
свободным», тот, кто подтверждает необходимость создания поддерживающего
слоя в любом адекватном социальном строе, должен ожидать нового порядка,
который будет направлен на депролетаризацию населения и на освобождение
от социальных и экономических монополий, под пятой которых никакая
свобода невозможна.
4. ДЕМОКРАТИЯ ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ
Картина далеко идущих структурных преобразований, необходимых для
создания новой Германии (преобразований, которые произошли бы и без этой
войны, потому что они явились бы завершением революционных изменений,
происходящих с 1918 года), была бы незавершенной без фундаментальной
демократизации, необходимой для внутриевропейского сотрудничества.

46
Вильсон в 1918 году, Чемберлен и Даладье в 1939 году справедливо
настаивали на том, что новое состояние Европы, которое должно быть и будет
результатом войны, может быть прочным только в том случае, если оно будет
основано на демократической свободе и самоуправлении.
Но когда мы говорим это, мы не должны забывать опыт Германии 1918–
1933 годов в отношении того, что называлось формальной демократией, а
также то, каким образом западные державы под давлением потребностей войны
были вынуждены внести много изменений в механизм демократического
управления.
Следует добавить, что в Германии с тех пор, как Гитлер захватил власть,
стало невозможным предоставить равные права в каком –либо смысле
тоталитарным партиям нацистов или большевиков. С другой стороны, что при
господствовавшей до сих пор форме партийной демократии было бы
невозможно отказать им в этих равных правах. Наконец, социально–
экономическое свержение того, что до сих пор было господствующим слоем,
должно каким–то образом сказываться на будущей форме демократии (читай
«народное правительство»).
Все эти соображения объединяют усилия для отказа от партийной
демократии в новой Германии и для принятия демократии профессиональных
союзов.
Те, кто знаком с внутренним развитием Германии, могут быть рады
увидеть здесь старые идеи системы Cоветов, на которые в 1918–1919 годах
народные массы тщетно призывали работать мелкобуржуазных социал –
демократических вождей. (С самого начала в то время традиционные прусско –
германские силы действовали активно среди мелкобуржуазных социал –
демократических лидеров).
Сегодня, когда партия гитлеризма и большевизма насчитывает многие
миллионы, каждый внимательный наблюдатель немецкой действительности
согласится с тем, что только ликвидация всех партий и установление

47
демократии Советов и профсоюзов могут создать новую форму демократии,
необходимую как для внутренней, так и для внешней политики.
Я еще раз в общих чертах имею дело здесь с вопросом, который будет
более полно обсуждаться в третьей части моей книги. Тот факт, что программа
была составлена в 1930 и 1931 годах, должен убедить моих читателей, что
предложения были основаны на тогдашнем положении Германии, а не
возникли из фактического положения воюющих сторон.
Основной принцип этой новой формы демократии: самоуправление
профсоюзов и их прямой контроль над политической администрацией.
Есть два пути, по которым эта цель будет достигнута: во–первых, путем
создания всеобъемлющей организации лиц, занимающихся всеми профессиями,
в пяти Советах рабочих, крестьян, служащих и чиновников, фабрикантов и
торговцев, а также представителей свободных профессий.
Во–вторых, народ в целом будет обеспечивать свою долю власти через
совместные палаты профсоюзов, которые будут созданы в каждом районе,
каждой провинции и, наконец, в Рейхе, чтобы стать определяющим фактором в
управлении и законодательстве.
Эта система народного представительства, основанная на прямых и
косвенных выборах, представляющая в Cоветах экономические интересы, а в
профессиональных сословиях политические интересы народа, представляется
единственным способом избежать в Германии не только возвращения реакции,
но и любое возрождение нацистских и большевистских режимов.
5. НОВЫЙ ДУХ
Никакие политические, социальные
и экономические
методы
организации не будут иметь постоянной ценности, если эта работа не будет
увенчана преднамеренным открытием и культивированием нового духа.
Этот дух Новой Германии должен и будет отвергать веру в то, что сила и
могущество должны регулировать общественную жизнь человечества. Должно

48
быть и будет признано, как по существу, так и по форме, что д обровольное
сотрудничество должно быть основой человеческого общества.
Сила или добровольное сотрудничество? – это один из фундаментальны х
вопросов, из–за которых ведется эта война. Ответом может быть только
сотрудничество, как национальное, так и международное.
В Германии этот новый Дух (который был столь же предвосхищен
Гердером, как дух Вильгельма II и Гитлера был предзнаменован Гегелем)
наиболее ярко проявляется в страстном отрицании идолов тоталитарного
государства и в искреннем принятии христианства с его учениями о свободе и
достоинстве человеческой души.
Вопреки старым прусским пророкам государственности и современным
немецким защитникам расовой гегемонии дух Запада провозглашает отцовство
Бога и сыновство человека – всех людей – и настаивает на зависимости все х
человеческих институтов (не исключая и государства) от закона Божьего.
Мы полностью признаем, что противоположность императора и папы,
государства и церкви представляет собой саму сущность Европы, которую
нельзя устранить без разрушения духа и души Европы.
Свобода духа, веры, совести – это основа Европы, и Новая Германия
отрезала бы себя от Европы, если бы она не провозгласила их и не уважала.
Не менее важными элементами этого европейского духа новой Германии
являются независимость печати, науки и искусства, которые должны быть
свободны от какого бы то ни было государственного вмешательства или
социальной монополизации.
Образование и школа не должны иметь никаких других целей, кроме как
способствовать развитию свободных личностей, способствовать росту
откровенных и великих душ. Лучше всего они сделают это, обеспечив
неограниченное развитие божественной души, благодаря которой каждый из
нас, по своему роду и в соответствии со своими способностями, сможет
реализовать себя и, таким образом, воспеть хвалу Творцу, который создал его
душу такой, какая она есть, а не иначе.

49
Разнообразие людей, различия между ними по качеству и ценности, их
разные способности и их изменяющиеся тона, являются присущими. Все, чего
может достичь образование, – это поддерживать красоту тонов, излучаемы х
каждой душой, чтобы при совместном звучании они могли создать гармонию,
которая гарантирует внутренний и внешний мир.
6. ОТКАЗ ОТ МИЛИТАРИЗМА
Такое признание нового духа было бы пустой декламацией, если бы оно
не имело быстрых политических последствий.
Для новой Германии одним из таких решающих результатов будет отказ
от прусского милитаризма как в принципе, так и в качестве формы
организации.
Безусловно, что за границей идея Пруссии была воплощена, не столько в
знании какой–либо философии, данной ей миру, сколько в опыте
использования ею своего высокоразвитого милитаризма. Ее практика значила
больше, чем ее наставления, только из–за зловещих последствий деятельности
первой.
В связи с этим мы ни в коем случае не должны забывать о двух
решающих фактах: во–первых, как сказал один известный историк, XIX век
был преимущественно веком империализма и, следовательно, проявлял особую
политическую структуру, которая никоим образом не ограничивалась прусской
Германией. Во–вторых, милитаризм стал странным эпидемическим явлением,
эпидемической болезнью ныне неверующих душ европейских людей.
Не менее выдающийся человек, чем Масарик, великий государственный
деятель и философ (учеником которого я, пользуясь случаем, могу снова
объявить себя), признал это явление и описал его следующим образом:
«Современный
милитаризм,
особенно
прусский
милитаризм,
рассматривается с научной и философской точек зрения как система
объективации — паническое бегство со стороны болезненной субъективности и
мании самоубийства <...> . Когда Зомбарт в гегелевской манере превозносил

50
германский милитаризм и хвастался борьбой в окопах рядом с Фаустом и
Заратустрой, он не понимал, как он осуждает немецкую и европейскую
цивилизацию, залитую кровью. Что еще является причинами войн современны х
цивилизованных людей, как не паническое бегство от тревог, возникающих в
«Я» сверхчеловека. Вот почему в отношении воинственности интеллигенция
так же плоха, как земледельцы и городские рабочие, или еще хуже <...> .
Современный человек страдает болезненным суицидальным импульсом,
усталостью и беспокойством, которые возникают в результате его духовной и
моральной изоляции. Милитаризм представляет собой попытку сверхчеловека
вырваться из этого недуга, который действительно им усугубляется. В нации
мыслителей и философов самый большой процент самоубийств. Эта нация
обладает наиболее высокоразвитым милитаризмом, и она несла главную
ответственность за мировую войну».
У Масарика были веские причины подчеркивать эту характерную черту
современной Европы, и он указывал на венец «греха» – Пруссию, где духовная
болезнь современных европейцев превратилась в идеал и систему.
Немецкий народ, более чем кто–либо другой подверженный этой
духовной болезни и страдающий от нее в ее наихудшей форме, принимая
близко к сердцу глубокое замечание Клемансо о том, что главная опасность
немцев заключается в их любви к смерти, должен сделать все возможное,
чтобы излечиться от недуга.
Коренное и прочное излечение может прийти только от религиозного
возрождения, может только от того, что оно придает новое значение жизни
благодаря внутренней свободе и преданности христианству.
Прусский милитаризм должен быть преодолен: в духовной сфере – новым
идеалом жизни, а на практике – новой военной организацией.
В последнем разделе я упомянул философские цели образования и
школы. К ним следует добавить практическую цель составления и
осуществления нового идеала жизни. Истерический героизм, принятый за идеал
жизни в гитлеровской Германии, должен быть показан таким, какой он есть,

51
должен быть осужден и отвергнут как обман, как мошенничество, как
отрицание истины жизни.
Радость жизни, Песнь Песней, чьи строфы должны неизменно петь
обнищавшему,
пролетаризированному,
механизированному
и
нигилистическому человечеству, станет лучшей профилактикой эпидемической
болезни суицидального импульса и милитаризма. Когда люди осознают тот
факт, что кулинарные школы гораздо важнее политических школ, и что
громкий смех, который можно услышать, является лучшим показателем
качества их политических и экономических институтов, дух милитаризма будет
окончательно преодолен.
Но на практике он будет наиболее быстро преодолен изменением
господствующей военной системы.
В соответствии с моей убежденностью в многообразии людей и их праве
на самоопределение я заявляю, что я кате горически против всеобщей воинской
повинности.
В первой программе «Черного фронта» мы требовали, чтобы служба в
армии в Германии была добровольным делом. Это не в последнюю очередь
потому, что тем самым будет облегчена новая совместная военная система
общеевропейской армии, такой, какая понадобится Европейской федерации.
Но если (и это будет одной из главных тем обсуждения на предстоящей
мирной конференции) такая совместная военная система еще не может быть
создана Соединенными Штатами Европы, то для нашей модели останется
швейцарская милиционная система, поддерживающая всеобщую службу, но в
которой происхождение любой формы милитаризма становится практически
невозможным благодаря самым тщательно разработанным демократическим
гарантиям.
Между двумя возможнос тями, между небольшой профессиональной
армией под европейским контролем и армией ополчения по швейцарскому
образцу, новой Германии придется выбирать в качестве основы своей будущей

52
военной организации – конечно, в сотрудничестве с мирной конференцией. Ни
одна из этих схем не оставит места для прусского милитаризма.
7. НЕСКОЛЬКО СЛОВ О ЕВРЕЙСКОЙ ПРОБЛЕМЕ
Теоретические и практические соображения делают целесообразным
добавить несколько слов о вопросе, который со времени возникновения
системы Гитлера стал всемирной проблемой, решение которой станет
актуальной темой на Мирной конференции. Я имею в виду еврейский вопрос.
В различных частях моей «Немецкой революции» и в многочисленных
статьях в международной прессе я выражал крайнее неодобрение бесстыдной и
бесчеловечной антиеврейской кампании, характерной для гитлеровской
системы. Могу также упомянуть, что еще в 1928 году в партийном
периодическом издании я выступил с редакционным протестом против
антисемитизма Штрейхера, противопоставив военный клич: «Антисемитизм
мертв. Да здравствует идея Народа!».
Это отстаивание идеи Народа логически подразумевало отрицание всякой
оценки народов или наций как хороших или плохих, как лучших или худших,
так как все они имеют равные права, равные потребности и равные обязанности
в соответствии с волей Творца, который дал каждому из них свой вид, свою
природу и свои задачи. Это глубокое уважение к органической жизни и тот
факт, что нам необходимо признавать и поддерживать человеческое
достоинство, подразумевают, что поддержание равны х прав всех людей будет
безусловной частью социальной и политической организации новой Германии.
И все же этот основополагающий принцип равенства не должен
рассматриваться как лишающий силы органический закон о том, что народы и
нации принципиально различны, в результате чего им крайне нужны различия в
их социальных и политических институтах – факт, который каждое
правительство обязано принимать во внимание.
Таким образом, в практической политике возникает проблема
национальных меньшинств, чьи отношения с национальным большинством в

53
любой области могут представлять трудности не только локально (как,
например, в Германии), но и в отношении Европы в целом. В целом можно
сказать, что всеобъемлющее и справедливое решение будет возможно только в
рамках Европейской федерации, где одновременные интересы почти всех
европейских народов, будь то в качестве государств или национальных
меньшинств, обеспечат, чтобы любые правовые договоренности универсально
рассматривались как справедливые и поэтому добросовестно соблюдались.
Но так как для достижения этого желательного совместного решения
потребуется время, новой Германии придется пока самой заняться решением
проблемы национальных меньшинств (а вместе с тем и еврейской проблемы) в
том современном духе, который будет уделять должное внимание как
органическим законам этнических различий, так и моральным законам,
согласно которым все люди имеют равные права. С политической точки зрения
есть три альтернативных решения:
(1) Лица, отличающиеся по расовому происхождению от большинст ва,
могут именоваться иностранцами.
(2) Группы лиц с различными расовыми признаками могут считаться
национальными меньшинствами.
(3) Лица, принадлежащие к различным группам, могут быть включены
в основной состав нации путем ассимиляции.
Все три метода одинаково возможны и одинаково почетны, с
настоятельной оговоркой, что каждый взрослый человек другого
происхождения, отличающегося от большинства, должен сам иметь полное
право решать, какой метод принять.
В принципе, нет никакой разницы между общим подходом к проблеме
национальных меньшинств и решением еврейского вопроса. Если последнее
рассматривается здесь отдельно, то это потому, что особый способ постановки
вопроса делает целесообразным отдельное рассмотрение.
Я рекомендую вышеупомянутый трехсторонний подход к вопросу о
евреях, потому что данные принципы не являются результатом какой–либо

54
тонкой теории, а основаны на фактических обстоятельствах, которые должны
составлять основу любого нового урегулирования еврейского вопроса.
(1) Категория иностранцев проистекает из того факта, что в последние
годы широко распространено движение, известное как сионизм, которое
должно поддерживаться всеми «национально–сознательными» людьми и
народами как подлинное стремление к обновлению иудаизма.
(2) Категория национальных меньшинств соответствует тому
политическому факту, что европейские евреи проживают в Европе на
протяжении многих веков, и в каждой стране справедливо считают себя
принадлежащими этому государству, хотя и не желая отказываться от своей
национальной религии и своих национальных особенностей.
(3) Тем не менее, ассимиляция (несмотря на Гитлера и его
материалистическую расовую теорию) является основной позицией к евреям в
Германии и в остальной Европе, исходя из принятой гуманистической
доктрины о том, что каждый человек имеет право на свободу и
самоопределение, – доктриной, которую новая Германия без колебаний примет.
Хотя мы не отрицаем наше биологическое подчинение крови, расе и нации, мы
должны решительно заявить, что человеческий дух является сильным и
достаточным для преодоления этого подчинения, и принятия современного и
будущего взгляда на эти вопросы
Вполне вероятно, что подавляющее большинство немецких евреев
предпочтут принадлежать к еврейскому содружеству. Среди них, несомненно,
найдется немало тех, кто в прежние дни был враждебен сионизму и, возможно,
даже сейчас не вполне с ним примирился, но они утратят свои сомнения, когда
осознают, что как евреи, как члены еврейского содружества, они все еще могут
оставаться едиными с Германией, сохраняя при этом еврейскую печать –
поскольку еврейская национальная группа будет включена в новую Германию.
Этот факт, их постоянное включение в Германию, будет отличать их от евреев,
скажем, Палестины или Польши – не по существу, но во многих формах жизни.

55
Конечно, это включение в Германию принципиально отличается от
полной ассимиляции, которая произойдет в случае тех, кто принадлежит к
третьей категории. Последние должны будут отказаться от иудаизма как
национальной религии и должны будут дать эту и другие гарантии своей
решимости стать немцами во всех отношениях. (Рассмотрим здесь требования,
которые каждое современное государство все больше и больше предъявляет к
чужеродным элементам, подлежащим объединению и полной ассимиляции).
Решающее значение в вопросе политического отношения к
меньшинствам (в том числе к евреям) имеет создание Государственного
департамента по делам национальных меньшинств, глава которого должен
быть членом правительства и автоматически становиться представителем
национальных меньшинств своей страны в Лиге Наций (а со временем и в
Европейской федерации). Поскольку он, естественно, будет избран из
крупнейшего национального меньшинства, этот государственный министр в
Германии, очевидно, будет еврейской крови – факт, который укажет на
разумность предлагаемого решения и будет иметь превосходный эффект как
внутри страны, так и за рубежом.

56
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ПРОБЛЕМЫ МИРНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
1. ПОДГОТОВКА К МИРУ
В предыдущих разделах рассматривались вопросы, которые станут
актуальными после окончания войны, и то, как будут даны ответы на эти
вопросы, будет иметь решающее значение в отношении характера и
продолжительности наступившего мира. Это вопросы, которые в первую
очередь придется решать самим немцам. Их связь с нынешней войной
заключается главным образом в том, что война была в значительной мере
развязана Гитлером и его приспешниками с целью срыва решения этих
внутригерманских и экономических проблем.
Но мировую общественность в целом будут волновать не столько
внутригерманские проблемы, сколько проблемы, связанные с отношениями
между Германией и ее соседями. Эти последние проблемы, поднятые войной, и
их обсуждение, прежде всего, станет темой мирных переговоров.
Таким образом, мы сразу же достигаем сути дела. Удастся ли избежать
ошибок Версаля или нет?
Блестящий французский историк Жак Бейнвиль, чья работа над
Версальским договором [«Политические последствия мира», Париж, 1920]
сегодня ценится как свершившееся пророчество, присоединяется к немецким
критикам условий мира 1919 года, хотя и по другим причинам в отличие от
германцев. В то время как немцы считают Версаль излишне суровым, Бейнвиль
считает его слишком мягким – и обе стороны, по–видимому, были оправданы
результатами.
Дело в том, что самые насущные проблемы тогда были очень мало
поняты, так что те, кто должен был их решать, не были готовы к своей задаче.
Старые и новые воззрения, поверхностные и глубокие дискуссии, здравые и

57
необоснованные методы гротескно перемешивались, и, к несчастью, они не
только не подкрепляли друг друга, но и сводили на нет.
Версальский мир, как и те, что были продиктованы в Брест–Литовске и
Бухаресте, был миром девятнадцатого века, а не двадцатого. Но мир, который
следует за нынешней войной, должен придать новый облик Европе двадцатого
века.
Ни на мгновение не забывая о материальных требованиях общей
безопасности, которые Германия должна будет удовлетворить, чтобы искупить
свое соучастие во вспышке насилия Гитлера (искупление, последствия
которого будут более длительными, более основательными и более прочными
после отказа Германии от гитлеровской системы), грядущий мир должен быть
разработан с прицелом на будущее Европы, чтобы предотвратить зло, стоящее
на пути истинного умиротворения и надежного сотрудничества народов нашего
континента.
Этот мир должен заключать в себе:
(1) Принцип свободы, независимости, самоопределения для всех
наций, больших или малых.
(2) Принцип, где право, а не сила, будет доминировать во всех страна х
во внутренних и внешних делах.
(3) Принцип совместной безопасности, общего благополучия и
объединённой культуры.
Эти же принципы должны также найти свое выражение в
предварительных условиях заключения мира и в методах, с помощью которых
к нему надо идти.
С немецкой стороны существенным будет то, что немцы должны в
принципе отказаться от неоправданного применения силы Гитлером и условий,
возникших в результате этого. Без такого отказа не может быть ни перемирия,
ни мира.
Отказ от неоправданного применения Гитлером силы будет означать
немедленную эвакуацию немецких войск из всех негерманских областей,

58
которые они оккупировали, и обязательство выплатить компенсацию за любой
ущерб, который они могли нанести.
Это восстановление права в противовес силе будет не частью мира, а
предварительным условием мира и главной составляющей соглашения о
перемирии.
Сам мир, если он заслуживает такого названия, должен б ыть результатом
не диктатуры, а всеобъемлющих переговоров, причем не только между
Германией и ее противниками, ибо в них должны участвовать большие и малые
нейтралы, вероятно, избравшие в качестве своих представителей Соединенные
Штаты и Италию. Своего рода Венский конгресс должен будет обсудить и
скорректировать интересы и пожелания народов Европы, выработать
гармонию, постоянно помня о великом содружестве Европы и спасении Запада.
2. НЕМЕЦКИЙ ПАРТНЕР
Здесь возникает необходимость рассмотреть проблему, которая также
включает в себя принципиальные вопросы. Кто будет представлять Германию
на этой мирной конференции?
Те, кто читал мою книгу до сих пор, достаточно ясно увидят, что это не
может быть посланник ни от замаскированного или измененного гитлеровского
правительства, ни от «правительства генералов», а должен быть кто–то
посланный правительством немецкой революции.
Успешная революции против Гитлера до военного краха Германии будет
не только решающим вкладом немецкого народа в дело мира, но и
необходимым доказательством подлинности и долговечности изменения
политического устройства страны.
От этого будет зависеть не только (по большей части) готовность
союзников заключить справедливый мир. Ибо ничто другое не может
гарантировать, что мир не связан с актом отчаяния со стороны немецкого
народа или с попыткой маскировки со стороны прусского милитаристского

59
слоя, но что Германия искренне воодушевлена конструктивной волей
построить новую Германию и внести добровольный вклад в Новую Европу.
Если мы сделаем все возможное, чтобы выяснить, какие силы и личности,
как можно ожидать, сделают германскую революцию, а затем представят
Германию на мирной конференции, мы будем рады обнаружить, что внутри
Германии они гораздо сильнее и сплоченнее, чем это есть или чем думают
люди за пределами Германии.
Это зависит главным образом от того факта, что политическая мозаика
тех, кто составляет массу немецких беженцев за рубежом, не является
подлинным отражением внутреннего положения Германии или того, что там
происходит.
Тот факт, что тысячи людей сбежали из региона, разрушенного
землетрясением, не создает между ними никакого духовного единства. Вот
почему от беженцев, от тех, кто был частью свергнутого политического строя,
исходит запах Кобленца [встреча эмигрантов во время Французской революции
полтора века назад]. Вот почему они всегда кажутся людьми, «которые ничему
не научились и ничего не забыли».
Лишь немногие из немецких эмигрантов, которые хотя бы в мыслях
оставались молодыми, имели энергию для самопознания, смогли продолжать
учиться, чтобы смочь поставить себя на фронт грядущей немецкой революции.
Не все они работают за пределами границ Рейха. И их нельзя рассматривать
только как вчерашних побежденных. Они являются революционерами
завтрашнего дня. Они воевали и продолжают воевать не только против
вчерашнего дня (Веймарская республика), но и против сегодняшнего
(гитлеровская система).
Если, с учётом этих фактов, мы изучим силы Немецкой революции, мы
столкнёмся с фронтом, который проявился несколько лет назад в Германии, и
назван в честь его наиболее известных лидеров – фронта Шлейхера–
Штрассера–Лейпарта.

60
Группа высших офицеров вооруженных сил, состоящая из Шлейхера
(«социалистического генерала») и его соратников, были озабочены близким
знакомством с опасностью ситуации, порвали с юнкерами (когда скандал с
«Восточной помощью» стал печально известным) и с крупными капиталистами
(Гугенбергом и Тиссеном), и достигли успехов среди революционной
социалистической молодежи, духовным лидером которой был Мёллер ван ден
Брук, а главным организатором которой был Грегор Штрассер. Вместе они
искали и нашли путь к антибольшевистским, но социалистическим рабочим,
которые во главе с Лейпартом подготовили в профсоюзах фундамент для
нового будущего.
Для старых сил Прусской Германии этот союз современных офицеров с
революционной молодежью и прочными элементами рабочего класса казался
настолько чрезвычайно опасным, что они решили разгромить его любыми
средствами; и Гинденбург, пруссак, с его подельником Ольденбург–Янушау,
юнкер, подменили революционную группу Шлейхера, Штрассера и Лейпарта
реакционной группой Папена, Гитлера и Гугенберга – с ожидаемым (и
желанным) результатом, что вместо немедленной внутренней революции через
какое–то время началась новая внешняя война.
Но силы Немецкой революции, которые тогда, в конце 1932 года, всё ещё
могли быть задушены (в основном из –за нерешительности и беспорядочных
действий её лидеров), стали сильнее, а не слабее, в течение семи лет правления
Гитлера.
Я знаю (благодаря непосредственному знакомству и активному участию),
что Фронт этих революционных сил созрел и стал более определённым, и что
из него вырастет немецкое революционное правительство, которое свергнет
Гитлера и создаст Новую Германию.
Его задача на Мирной конференции будет далеко не простой, с которой в
истории существует лишь одна параллель – задача Талейрана на Венском
конгрессе. Талейран, предавший Наполеона, но будучи великим французским
патриотом, спас свою страну в Вене, где ему поверили, когда он всех заверил,

61
что Наполеон не Франция и Франция – не Наполеон, хотя в течение
четырнадцати лет Наполеон компрометировал Францию, также как в течение
семи лет Гитлер компроментировал Германию.
Новая Германия надеется, что «Женевский конгресс 1941 года» будет
иметь столь же глубокое понимание фактического положения дел в Европе, что
и Венский конгресс в 1814 году; но что Женева превзойдет Вену вдвойне по
мужеству, чтобы углубиться в проблему до самых её корней; и в воле,
направленной на возрождение и будущее Запада.
3. АВСТРИЙСКИЙ ВОПРОС
Одним из первых и гла вных вопросов, которые будут обсуждаться на
Мирном Конгрессе, будет Австрийский вопрос.
Я хорошо знаю, насколько он сложный, слишком густо усыпан шипами –
с тысячей надежд и страхов, желаний и недовольств, выраженных и
невыраженных, – чтобы стало возможным любое простое и легко приемлемое
решение.
С другой стороны, я совершенно ясно прояснил своё непобедимое
убеждение в неотъемлемом праве отдельных лиц и наций на самоопределение,
и я уверен, что ни один читатель не будет ждать от меня каких–либо веских
причин, которые могут быть приведены против такой реализации этого права в
этом конкретном случае.
Новая Германия, следовательно, провозглашает право австрийского
народа решать свое будущее посредством абсолютно свободного и
неконтролируемого всенародного голосования или плебисцита.
Само собой разумеется, что это включает отмену результатов завоевания
Гитлера, то есть, только мужчины и женщины, которые были гражданами
Австрии до вторжения Германии, будут иметь право голоса. Таким же образом,
народное решение в такое время и в таких условиях, которые предписываются
Мирной конференцией, должно
приниматься
под международным

62
наблюдением и контролем, а не под эгидой какого–либо правительства, которое
может быть у власти там во время плебисцита.
Наконец (и это, на мой взгляд, является неотъемлемой чертой всех таких
народных решений), лучше избегать простой альтернативы и выдвинуть как
можно большее количество вопросов для рассмотрения.
Мне кажется, что в отношении Австрии есть три практических вопроса:
(1) Вступление в Германскую Федерацию.
(2) Независимость красно–бело–красной Австрии Шушнига.
(3) Восстановление чёрно–жёлтой Габсбургской Австрии в качестве
самостоятельного союза с Венгрией или Дунайской федерации, состоящей из
Австрии, Венгрии и Чехословакии.
Я не рискну предсказывать, каков будет исход такого плебисцита, и
позволю себе утверждать, что в любом случае Новая Германия будет
соблюдать плебисцитарное решение своих австрийских братьев.
Вступление в Германскую Федерацию ни в коем случае не должно
смешиваться с «аншлюсом» с гитлеровской Германией или с «аншлюсом» с
Веймарской республикой, о котором когда–то говорили. Как было изложено
ранее, Новая Германия будет федеральной по структуре, будет союзом
автономных провинций, и по своим размерам и населению Австрия будет
иметь значительное влияние в Федерации. Я сказал, что должен быть твёрдо
установленный принцип федеральной конституции, согласно которому все
должностные лица в провинции должны быть коренными жителями этой
провинции, чтобы в Австрии правили и действовали только австрийцы, в
Баварии – только баварцы, в Рейнской области – только рейнландцы. Таким
образом, главной безопасностью федеративного устройства был бы прямой
интерес местной интеллигенции в их собственной местности.
Казалось бы, что красно–бело–красная Австрия превосходит всех по
основным пунктам этой программы. Впрочем, эксперимент Сен–Жермена
очень чётко показал слабые стороны такой схемы – но мы должны помнить, что
проблема более крупного экономического пространства может быть решена в

63
рамках Европейской Федерации. Однако решающим вопросом здесь будет
вопрос
задержки,
поскольку
Австрийская
проблема
потребует
незамедлительного решения, принимая во внимание, что в наиболее
благоприятных обстоятельствах, вероятнее всего будет значительная задержка
в приведении Европейской Федерации в рабочее состояние.
Восстановление Габсбургской Австрии, будь то в прямой форме австро–
венгерской двойной монархии или в косвенной форме Дунайской федерации,
представляется само собой разумеющимся и нашло бы много сторонников
среди западных держав.
В соответствии с моим принципом, согласно которому австрийцы (как и
любые другие народы) должны пользоваться правом на самоопределение и
иметь право решать свои собственные дела, я должен указать, что
восстановление Габсбургского царства – это, во–первых, забота австрийского,
венгерского, чешского и словацкого народов. Во–вторых, требования
Югославии, Румынии, Польши и Италии в отношении безопасности будут
противоречить любому такому восстановлению, и можно ожидать, что эти
страны в этом вопросе будут иметь более сильное влияние на Мирную
конференцию, чем австрийцы, венгры, чехи и словаки в отношении их права на
самоопределение. Любой, кто вспоминает условия клятвы, которую должен
был принять владелец короны Святого Стефана, будет чувствовать, что могут
быть некоторые причины для беспокойства со стороны соседей
восстановленной двойной монархии.
Каким бы образом ни была сформулирована Австрийская проблема, и
независимо от того, какое решение может показаться наиболее
соответствующим чувствам и интересам заинтересованных сторон, остаётся
бесспорным, что решающим вопросом должно быть право на самоопределение
народа страны, с должным учётом чувствительности соседей к требованиях их
безопасности.
4. ЧЕХОСЛОВАКИЯ И СУДЕТЫ

64
Этот основной принцип будет направлять нас не только в отношении
урегулирования Австрийского вопроса, но и в отношении не менее важной
проблемы Чехословакии и Судетской области.
В начале этой главы, на странице 55, я заявил, что обязательным
предварительным условием для мирных переговоров должен быть вывод
немецких войск из всех не немецких районов, которые они могли
оккупировать, и обязательство выплатить компенсацию за любой возможный
причинённый ими ущерб. Это безоговорочно относится ко всем регионам,
которые до 1938 года входили в состав Чехословакии.
Новой Германии было бы неправильно обращаться к Мюнхенскому
соглашению от сентября 1938 года на основании, что оно было «добровольно»
подписано
чехословацким
правительством,
поскольку
подпись
в
действительности выбивалась угрозами и силой, а соглашение перевело почти
миллион чехов под иностранное (т.е . немецкое) управле ние.
Но никакое урегулирование не может быть разумным, если оно лишает
судетских немцев их права на самоопределение.
Здесь применение принципа потребует специальных гарантий, если мы
хотим избежать новых несправедливостей и риска волнений в дальнейшем.
В Судетах немцы и чехи настолько перемешаны, что будет
целесообразным голосование по округам, а не общий подсчёт голосов. Не
должно быть и существования «национальных анклавов» как предлога для
произвольного обращения с окружающим большинством соперничающей
массы. Может потребоваться локальная миграция или какое –то благоприятное
отношение к меньшинствам.
–
Этот вопрос затрагивается в разделе,
посвященном еврейской проблеме (стр. 50 и далее).
Поскольку мы однозначно признали и должны неизменно признавать, что
при осуществлении права народов на самоопределение всегда следует уделять
должное внимание чувствам соседей относительно требований их
безопасности, окончательное решение проблемы Судетов будет в основном
зависеть от того, насколько чехословакам кажется, что их безопасность будет

65
гарантирована Новой Германией. От степени этого чувства безопасности будет
зависеть важность, которую будущая Чехословакия будет придавать
стратегической границе с немецкой стороны своей территории.
Это, в свою очередь, будет во многом определяться общим решением
Чехословацкой проблемы, границами страны и её внутренним устройством.
Первое касается самих чехов и словаков; второе, особенно в том, что является
вопросом о границах, это дело Мирного Конгресса. Что касается Новой
Германии, то эта страна, безусловно, будет считать большую и здоровую
Чехословакию важнейшей опорой в Центрально–Европейском порядке, а также
желанным партнёром в развитии немецкой экономики и в поддержании
дружеских связей Германии с западными славянами.
Чехи, благодаря очевидному европейскому направлению их сознания,
превосходной демократической организации их правительства и их
высокоразвитой науке и экономической системе, кажутся предопределёнными
патронами русинов и украинцев, что проявляется в значительных достижения х
Чехословакии в содействии цивилизации и культурному развитию Карпатской
Руси.
Выплата репараций Новой Германией Чехословакии (и Пол ьше) является
делом банальной справедливости; оценка их размера будет предметом
расследования и переговоров.
Поскольку Чехословакия и Польша будут стремиться к быстрому
погашению счетов, в то время как Германия после Гитлера вряд ли будет иметь
в наличии много наличных денег или кредита, единственным практически
возможным способом привлечения средств будет международный кредит,
большая часть которого, вероятно, будет подписана в США. Наиболее
вероятным способом получения платежей из Германии будет создание
табачной монополии, чья прибыль будет направляться на выплату процентов по
займу и взносов для погашение долга. Непосредственный контроль со стороны
бизнеса за монополией представителями кредиторов обеспечил бы

66
необходимые гарантии – конечно, с учётом политического и психологического
климата.
5. ПОЛЬША, ДАНЦИГ И КОРИДОР
Более важным делом, и ещё более жизненно важным для постоянного
восстановления Европы, станет кропотливое урегулирование Польской
проблемы. Не только потому, что настоящая война разразилась из–за Польши,
тем самым ясно показав, где «жмут туфли», но и потому, что будущий мир в
Европе зависит от этого вопроса больше, чем от любого другого.
Можно ли договориться о взаимном приемлемом урегулировании
противоречивых интересов немцев и поляков? Если нет, то «открытая рана»
между германством и славянством не сможет быть излечена, и в Европе не
будет прочного мира. До тех пор, пока эта рана будет открытой, может ли
какой–либо Мирный Конгресс быть уверенным, что через двадцать пять лет
рабочие и крестьяне Франции, жители Канады, Южной Африки и Индостана не
будут вынуждены снова взяться за оружие, чтобы ввязаться в войну между
Германией и Польшей или между Россией и Польшей?
Возникновение такой возможности, учёт интересов Европы в целом и (и
даже больше) учёт совместных интересов Германии и Польши делает
необходимым здесь также найти выход из наших трудностей, который будет
совместим с правами и потребностями обоих народов и с предоставлением
гарантий безопасности (сравнительно слабым) полякам.
Немедленный вывод из Польши частей оккупационных немецких войск,
и признание того, что Польша должна получить военное возмещение, будут
благоприятными предварительными условиями для урегулирования, и
предложение Германией помощи освободить Восточную Польшу может
облегчить дело.
Немцы должны ожидать, что на Мирной конференции, вероятнее всего,
будут выдвинуты требования о включении Данцига и даже Восточной Пруссии
в будущую Польшу.

67
Помимо того, что это будет фундаментальным нарушением права
народов на самоопределение, такое присвоение территории неизбежно
приведет к увековечению наследственной вражды между Германией и
Польшей.
Рассматривая вывоз почти четырех миллионов немцев из Восточной
Пруссии, который повлечет за собой неисчислимые страдания и возникновение
огромных трудностей – организационных и других – при очищении районов
вдоль Балтики, которые были силой колонизированы немцами, маловероятно,
что какая–либо схема подобного взрывоопасного свойства будет принята
Мирным Конгрессом. Кроме того, ни одно мыслимое правительство Германии
не могло бы пойти на это.
Более сложным является вопрос о Коридоре. Здесь конфликтуют два
жизненно важных интереса: заинтересованность Германии в прямом контакте с
отдаленной частью страны; и польский интерес выхода к морю.
Признание того, что оба эти интереса имеют жизненно важное значение,
делает решение тем более насущным, чтобы предотвратить причины
непрекращающихся разногласий. Прежде всего, немцы должны признать, что
для них единственным жизненно важным вопросом является часть Коридора,
которая обеспечивает прямое сообщение между Померанией и Восточной
Пруссией.
Хотя регион, в котором две нации имеют конфликтующие жизненно
важные интересы, является до неприличия небольшим, это не облегчает
конфликт, поскольку предложение о «коридоре через коридор» является всего
лишь словесной уловкой, которая не приводит к практическому решению.
Решение становится возможным только тогда, когда мы включаем страны
Балтии в область спорных вопросов между Германией и Польшей, и в этом
случае преимущество будет состоять в том, что это также поможет нам решить
чрезвычайно сложную проблему с Вильно.
Новая Германия признает не только право Польши на существование, но
и то, что Европе нужна великая и могущественная Польша.

68
Польша, восточный хранитель Европы, «христианства», должна обладать
военной мощью и положением, необходимыми для выполнения своих
обязанностей. Сотрудничество Польши с
малыми
прибалтийскими
государствами Литвой, Латвией и Эстонией не только позволяет этим трём
европейским форпостам, которые живут под угрозой России, быть уверенными
в автономии и независимом развитии, но и даёт Польше все возможные шансы
для достижения широкой береговой линии на Балтике.
Сопоставление трёх мелких государств с российскими военными и
военно–морскими позициями убеждает нас в том, что их свобода может быть
гарантирована только тем, что они будут защищены «старшим братом», таким
как Польша; и мы можем быть уверены, что Польша будущего тщательно
избежит главной ошибки Польши прошлого и с готовностью примет
федеративную идею.
Довольно! Новая Германия будет чувствовать себя обязанной, как по
моральным, так и по политическим причинам, отменить раздел Польши, в
котором повинен Гитлер. Поэтому Новая Германия предложит Польше свою
помощь в восстановлении Восточной и Южной Польши. Мы можем быть
уверены, что ни одно польское правительство не откажется от Белостока,
Брест–Литовска, Пшемысля и Лемберга; но мы также полагаем маловероятным,
что Москва возымеет склонность к добровольной сдаче награбленного.
И в этом вопросе Новая Германия сможет предложить самое прямое и
конкретное доказательство своей решимости добиваться успеха в области
репараций. Предложение военной помощи в восстановлении Восточной и
Южной Польши сделает больше, чем выплата компенсаций наличными, чтобы
продемонстрировать полное изменение отношений между Германией и
Польшей, и отреагирует на переговоры о Данциге и северном конце Коридора.
Истинный мир может быть установлен только при уважении жизненных
интересов и чувства достоинства отдельных людей и наций.
6. БОЛЬШЕВИСТСКАЯ ПРОБЛЕМА

69
Уже несколько раз в этой работе я затрагивал проблему России, которая
сильно осложняется проблемой большевиков.
К счастью, значение последней не так давно стало ясной и
общепризнанной благодаря тесным политическим, военным и экономичес ким
связям между нацизмом и большевизмом.
Большевизм представляет собой смертельную опасность для Европы –
опасность, которую необходимо преодолеть внутри европы, а на её восточном
краю нужно держать на расстоянии.
Внутриевропейская победа будет в значительной степени достигнута
свержением Гитлера и разделом Пруссии (которая является придатком России).
Сдерживание большевизма на востоке Европы будет одной из важнейших
задач мирной конференции и потребует радикальных мер для обеспечения
европейского мира.
Здесь самое неотложное – держать большевизм подальше от Карпат, и это
может быть успешно достигнуто только путем искоренения большевизма из
Европы.
Осуществление этой цели, какой бы жизненно важной она ни была для
Европы в целом, не ущемляет и не должно ущемлять жизненных интересов
русского народа.
Всякий, кто хорошо знаком с историей Москвы и России, обнаружит там
свидетельства процесса, сходного с тем , который происходил в истории
Пруссии и Германии: часть силой овладела целым и даже подчинила обширные
зарубежные области. Никто не может отрицать, что Беларусь и Украина,
Армения, Грузия и малые народы Кавказа были покорены Москвой только
силой, часто после десятилетий борьбы, и что они никогда не остав ляли
стремления к свободе. Сам Ленин знал об этом и потому дал этим
национальностям хотя бы формальную автономию, которую его цезарианский
преемник неуклонно сокращал. Я не чувствую себя компетентным и не считаю
необходимым обсуждать вопрос о том, насколько эти покоренные народы все
еще стремятся к независимости и жаждут воссоединения с Европой. Я страстно

70
убежден, что они имеют право на свободу, и я считаю одной из основны х
обязанностей подлинно европейской мирной конференции принести этим
далеко находящимся братьям свет свободы и независимости.
Особенно в отношении Беларуси и Украины на сравнительно передовых
западных славян (поляков и чехов) возлагается братская обязанность ввести в
европейскую семью народов своих давно угнетенных и потому отсталы х
славянских братьев: белорусов и украинцев.
Это значительно расширило бы буферные зоны Европы на пути
большевиков. Обеспечило бы высокоиндустриальные страны Европы
«внутренним колониальным» рынком для товаров и предоставило бы
западному капиталу выгодные возможности для инвестиций. Кроме этих
очевидных преимуществ, мы должны также помнить, что положение Европы в
целом как сельскохозяйственного региона значительно улучшилось бы, и что
было бы больше шансов, чем сейчас, для сотрудничества с Японией, которое
укрепит ее антибольшевистскую позицию.
7. ЗНАЧЕНИЕ ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН В ЕВРОПЕ
Я сознательно подчеркиваю не только необходимость компенсации
Польше и Чехословакии выплатой существенных репараций, которые могут в
какой–то мере загладить несправедливость, от которой они пострадали, но и
тот факт, что эти народы и их государства имеют наиважнейшее значение для
европейского сообщества.
Два ведущих мотива работают здесь.
Во–первых, укрепляя позиции славян в Восточной Европе, мы дадим
менее многочисленным народам Западной Европы ощущение, что у них есть
противовес по другую сторону от немцев в Центральной Европе.
Во–вторых, настаивая на бесспорном праве западных славян быть
зачисленными на равных, я хочу отметить те преимущества, которые будут
возникать в экономике, политике, и, не в последнюю очередь, культуре Европы.

71
Что касается первого пункта, Завтрашняя Германия будет так мало
бояться «окружения» латинянами и славянами на западе, юге и востоке, что с
радостью примет сохранение старых альянсов с Францией или создание новых,
благоприятных для Европейской федерации (или обновлённой Лиге наций), так
как это раз и навсегда положило бы конец всем тревогам о возможных
попытках установлении гегемонии Германии. Поскольку латинские народы
превосходят по численности немцев и сильнее, так как англо–французский
альянс наверняка продолжится после войны, и так как западные славяне
(особенно если белорусы и украинцы будут освобождены) быстро приобретут
значение и влияние в Европе – между латинянами, немцами и славянами будет
замечательное равновесие, так что любое расовое преобладание в Европе будет
исключено.
Что касается того, что Европа получит, включив западных славян на
равных условиях, то в долгосрочной перспективе культурные преимущества
будут даже больше, чем политические и экономические. Это очевидно и уже
изложено. Самым выдающимся политическим достижением было бы
исчезновение панславизма, движения, не менее опасного для Европы, чем
пангерманизм. Ведь панславизм даёт азиатской власти России (под маской
большевизма не менее, чем под маской царизма) возможность вмешиваться в
проблемы и споры Европы. В течение последних двадцати лет было множество
примеров этого.
Культурная выгода, наконец, не может быть переоценена. Любой, кто
хоть раз взглянул на культурные сокровища чехов, поляков, словаков,
хорватов, сербов и болгар, убедится в том , что в древних нациях Европы
найдутся источники молодости, целебные воды которых необходимы для
возрождения Запада.
Для тех, кто придерживается такого взгляда, может показаться, что
вызванная большевиками обезглавленность Румынской, Болгарской и Сербской
Православных Церквей (также как и Греческой церкви, ограбленной в своих
основах), является отличным поводом для Европы, в котором она полностью

72
возрождает последних из своих детей, находившихся под влиянием Москвы –
Византии.

73
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ЕВРОПЕЙСКАЯ ФЕДЕРАЦИЯ
1. ЕВРОПЕЙСКАЯ ГРАЖДАНСКАЯ ВОЙНА
Историческая демонстрация того, что в войне, которая началась в конце
августа 1939 года, спусковой крючок был спущен волей к власти Системы
Гитлера (за которой стоял традиционный прусский империализм) и волей к
власти большевиков (в основном
вдохновлённых панславистскими
намерениями царизма), должна быть дополнена отчётом об идеологическом
характере войны, что придает ей вид европейской гражданской войны.
Дело в том, что в каждой стране, по всей Европе, есть партия,
выступающая против официальной политики своей страны: и в Германии, как и
во Франции; и в Финляндии, как и в Португалии; как и в Ирландии, точно так
же и в Румынии. Независимо от того, является ли эта внутренняя оппозиция
большой или маленькой, вызвана ли она и поддерживается ли она в большей
степени гитлеровской пропагандой или большевистской идеологией, никто не
может отрицать, что война является по существу идеологической, это «война
религий», в которой противниками являются не нации, а группы фанатиков.
Что типично для гражданской войны.
Американские наблюдатели, пользуясь взглядом со стороны, ясно
разглядели такой характер войны, сравнив её с Гражданской войной в США за
отделение Юга от Севера, в которой политические и экономические
разногласия были несомненными, но которая была по сути идеологической
войной, и именно по этой причине создала США в нынешнем виде.
Признание того, что война на самом деле является гражданской войной,
идеологической или почти религиозной, находит своё выражение в надеждах
народов и общепризнанных целях воюющих сторон.

74
До сих пор в этой книге я излагал надежды и цели немецкого народа
следующим образом:
Освобождение от господства юнкеров, генералов и крупных
капиталистов путём установления социалистического и экономического
порядка.
Освобождение от владычества Пруссии союза германских племён в
рамках свободной Немецкой Федерации.
Что касается надежд и целей всей «Европейской Партии» в этой
«Гражданской войне», остается упомянуть третье:
Превращение Европы в Союз свободных наций.
На протяжении веков поэты и одарённые писатели всех народов Европы
мечтали об этом единстве, лучшие мыслители внесли свой вклад в идею, и в
ужасные годы с 1920 по 1940 год экономисты снова и снова были вынуждены
признать, что их планы останутся безрезультатными до тех пор, пока «Европа»
в реальности не существует.
Выдающиеся люди, среди которых особо следует упомянуть Аристида
Бриана и графа Куденхове–Калерги, приложили значительные усилия в этом
направлении, добившись важных предварительных успехов, но народы всё ещё
сильно отстают от этих смелых пионеров.
Только в последнее время в теоретических спорах, которые
предшествовали гражданской войне, и в идеологических разъяснениях, которые
она пропагандировала среди всех народов, возникли распространённые
стремления к единству, осознание его важности, стремление к сотрудничеству
и желание осуществить его. Недавние и нынешние попытки пангерманистов
добиться завоевания Европы с последующим возрождением воспоминаний о
более ранних попытках Наполеона и Карла V ясно показали, что ни одна нация
в Европе не достаточно сильна, чтобы подчинить себе все остальные и
утвердить Объединенную европейскую империя по образцу древней Римской
империи.

75
Кровавые потоки, в которых были или будут утоплены создатели таких
схем, не будут пролиты напрасно, если народы Европы осознают, что все они
являются представителями друг друга, а не слугами одной нации или одного
человека, но равными по положению членами одной семьи, как добровольные
представители Европейской Федерации.
Возможно, до сих пор в своих рассуждениях о необходимости
европейского единства я недостаточно подчёркивал федеративную идею,
которая чужда по духу тенденции централизма XIX века. Сам по себе
примечателен тот факт, что мы сейчас говорим о Европейской Федерации и
отказались от термина «Паневропа». Федеральная схема в равной степени
необходима для успешного решения многочисленных политических,
экономических и культурных проблем как в различных государствах Европы,
так и в самой Европе.
Поэтому, когда я перейду к обсуждению некоторых практических задач,
которые будут возложены на Европейскую Федерацию, все они должны
рассматриваться при условии взаимного единства, равенства прав и
добровольности, которые должны быть основами каждой федерации.
2. ГАРАНТИИ БЕЗОПАСНОСТИ И РАЗОРУЖЕНИЯ
Прежде чем я начну зарисовку этой Европейской Федерации, картинка
которой должна появиться в сознании всех солдат (независимо от того,
осознают они это или нет) как понимание во имя чего их жертвы, позвольте
мне вернуться к практическому политическому вопросу о гарантиях
безопасности, от обеспечения которых будут зависеть плодотворные
переговоры об установлении нового порядка в Европе.
Между нами и этим новым порядком стоит война, количество жертв
которой попрежнему не определено, но самой непосредственной целью
которой является не что иное, как «никогда больше» атакованных наций,
которые будут наслаждаться спокойствием только тогда, когда будут

76
обеспечены гарантии военной безопасности, и только тогда они будут готовы
обсуждать далеко идущие планы.
По той причине, что Новая Германия ценит это психологическое
мироощущение и признает его оправданным, а также по той причине, что
Новая Германия уверена в необходимости постоянного сотрудничества и
страстно его желает, Новая Германия будет абсол ютно готова предоставить
необходимые гарантии.
В моем изложении предпосылок для перемирия, федерализации
Германии, демократического и социалистического внутреннего переустройства
Германии и радикального уничтожения прусского милитаризма, который с
давних пор руководил отношением Германии к её соседям, я уже растолковал,
какую самая важную из гарантий даст Новая Германия.
Однако ещё более важным, и, следовательно, способным оказать большее
влияние за рубежом, будет решительное принятие Германией принципа равных
прав, когда будет подписан мир.
Новая Германия согласится на уничтожение линии Зигфрида под
наблюдением британских и французских экспертов, а также согласится на
обслуживание линии Мажино!
Новая Германия также согласится на сохранение Францией свои х
нынешних альянсов как во время, так и после создания Европейской
Федерации, тогда как Германия незамедлительно денонсирует свой союз с
Италией и Японией. Наконец, Новая Германия будет готова отказаться от
владения Гельголандом, и это повлечет за собой значительное повышение
безопасности западных держав в противостоянии с Германией.
Статус Датских проливов (Бельтов и Зундов) будет срочно нуждаться в
рассмотрении в том же разделе. Успешное покорение Гитлером Дании в апреле
1940 года без нанесения удара показало, насколько неприемлемо оставить ключ
от Балтики «в детских ручонках». Может ли этот вопрос быть наилучшим
образом решён путем включения Дании в состав Британской империи или
созданием британских крепостей на «Балтийском Гибралтаре», будет

77
предметом изучения и переговоров. Так или иначе, будут предоставлены
гарантии от будущих нападений со стороны Германии (или России), и
усиленная защита будет обеспечена Польшей.
Но самой решающей гарантией общей безопасности и единственной,
которая могла бы удовлетворить все европейские народы, было бы общее
соглашение о разоружении.
Помимо политического вопроса безопасности, мы здесь обеспокоены
экономическим и финансовым обоснованием: если не будет заметного
ограничения вооружений, банкротство или обнищание будут всеобщими для
государств Европы. Нам нужно лишь представить, каково будет состояние
национальных финансов повсюду, когда война подойдёт к концу, и мы увидим,
что кризиса и обнищания можно избежать только путем сокращения до очень
скромной доли от миллиардов, которые в недавнее время были потрачены на
вооружения.
Но такое всеобъемлющее сокращение будет возможно только в том
случае, если будет достигнуто общее согласие о совместном и одновременном
разоружении, чтобы этот процесс подвергался взаимному контролю.
Осуществление и контроль над разоружением будут предметом
деятельности подкомитета мирной конференции. Здесь достаточно сказать с
немецкой стороны, что в генеральном штабе ряд офицеров должен
осуществлять взаимный контроль, ибо опыт показывает, что эффективный
контроль должен осуществляться изнутри.
Кульминацией этого взаимного разоружения со стороны народов Европы
станет создание объединенной европейской армии.
Её национальные части могли бы быть сформированы таким образом,
чтобы дать европейским народам стопроцентную гарантию безопасности в
отношении друг к другу. Великобритания, например, могла бы поставлять
авиационный состав; Франция, тяжёлые орудия и танки; Германия, боевую
артиллерию и пехоту; Польша, кавалерию; Чехословакия, сапёров.
Нейтральные государства, особенно Испания и Италия, в настоящее время

78
будут лишь систематически сокращать свои национальные армии.
Формирование такой европейской армии было бы дополнительным и
чрезвычайно важным фактором безопасности, и оборонительный потенциал
Европы в целом не был бы ни в коей мере ослаблен.
3. ПОЛИТИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО
Наше искреннее желание создать Европейскую Федерацию и наша
решимость создать её не должны ослеплять нас перед огромными трудностями,
которые придется преодолеть. На мой взгляд, гла вная причина, почему так
мало поддержки оказывалось всем из до сих пор обсуждаемых планов,
заключается в том, что все они были разработаны с идеальной картинки и
слишком мало обращали внимания на существующие национальные институты
–
замшелые и закоренелые с глубокой древности.
В отличие от этих планов, из которых новые варианты публикуются
почти каждый день, я сам (верный своим консервативным принципам) исхожу
из убеждения, что для созревания всех исторических процессов требуется
значительное время. Я также беру за правило общий опыт, что объединение
лучше начинать с минимума, поскольку тогда мы можем быть уверены, что со
временем связи станут более прочными и множественными.
Каждому стороннику идеи Европейской Федерации – которая в 1940 году
обязательно должна охватить всех вдумчивых европейцев – можно искренне
рекомендовать исследование Британского содружества. Там мы имеем:
минимум принуждения, максимум свободы; должное внимание к расхождению
с местными интересами и уважение национальных чувств; сохране ние
проверенных временем учреждений, даже если они часто бывают неудобными;
предотвращение неоправданного выравнивания и вместо этого преднамеренное
сохранение национальных или местных нравов и обычаев.
Одним словом, объединение должно быть эффективным, разумно и явно
не внося при этом изменения в предыдущие методы, правила и способы. Вот
лучший рецепт создания Европейской Федерации.

79
Требование с самого начала создания Федерального правительства,
Федерального органа исполнительной власти и т. п. только создало бы
ненужные трудности, возможно, непреодолимые. (Еще раз говорю, посмотрите
на Британскую империю.)
В начале, конечно же, Европейская Федерация может быть только
добровольным союзом европейских государств, доступ к которому будет
открыт для каждого европейского государства, которое соответствует
предписанным правилам. Федерации будет выгодно сделать членство
желанным для каждого европейского государства.
Среди условий членства будет то, что государство–кандидат должно
подчиняться закону как во внутренних делах, так и в международных
отношениях; оно должно признать арбитражные полномочия Федерации;
должно участвовать в Постоянной палате международного правосудия в Гааге
и в (обновлённой) Лиге наций, а также в любых международных институтах,
учрежденных ими.
Наиболее важной особенностью Федерации, и в то же время главным
преимуществом членства, будет коллективная безопасность её участников,
поддерживаемая их взаимными гарантиями и их взаимными обязательствами
объединиться, чтобы противостоять нападению, совершенному извне на
любого члена Федерации.
Огромные преимущества, как политические, военные, так и финансовые,
от наличия объединённых вооруженных сил настолько очевидны, что члены
Европейской Федерации рано или поздно создадут их, хотя для начала они
могут принять более традиционную форму чем описано выше, с чётко
определёнными национальными контингентами.
Отношения Европейской федерации с Лигой наций будут в основном
определяться
реконструкцией
последней
в
смысле
всемирного
представительства континентальных групп.
4. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО

80
Гораздо теснее (и, следовательно, вдвойне привлекательным для
вступающих) может быть экономическое сотрудничество. Скорее всего, оно
будет развиваться стремительно, и опыт учит, что совместная экономическая
выгода образует самый прочный фундамент для социальной сплоченности.
Постепенное устранение всех таможенных барьеров при свободной
торговле; прекращение требования паспортов и других препятствий для
свободы
передвижения;
систематическое
развитие
международны х
экономических и финансовых отношений; единая валютная система;
совместная реализация крупных проектов – таковы будут основные методы
экономического сотрудничества между государствами, которые станут членами
Европейской Федерации, и полученные в результате преимущества будут
настолько ошеломляющими, что вскоре к ней будут стремиться
присоединиться все скептические или нерешительные соседи.
Сотрудничество национальных экономик в рамках Европейской
Федерации поможет защитить членов от «торговых войн», эффективность этого
будет усилена единством законов о труде и правил охраны труда на всей
территории Федерации.
Важный вклад в это внесёт всё большее и большее взаимодействие
экономического объединения Европейской Федерации в мировой политике и на
мировом рынке.
Дополнительные возможности для экономического сотрудничества будут
предоставлены путём содействия свободе передвижения и торговли, открытым
возможностям граждан на жительство в странах друг друга, приведения в
общее соответствие систем мер и весов и чеканки монет, унифицированных
таможенных тарифов в отношении не входящих в федерацию, общей политики
в отношении ценных бумаг.
Конечно, вполне вероятно, что будет разная степень сотрудничества
между членами, как это было в последнее время между Англией и Францией. И
здесь принцип предельной гибкости важнее принципа предельного единства.

81
5. КУЛЬТУРНОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО
Самой явной из всех особенностей Федерации будет и должно быть
культурное сотрудничество её членов.
Среди народов Европы, которые слишком долго были очарованы
местечковыми национальными идеями, пришло время возродить понимание их
исторической и культурной близости.
Ничто не будет способствовать этому пробуждению больше, чем знание
национальных особенностей разных народов Европы, поскольку это заставит
их уважать друг друга и гордиться многообразием Запада, поскольку
разнообразие – это не только очарование Европы но сама её суть.
Должно быть введено благородное соперничество национальных
характеров и национальных искусств, «Олимпиады разума», чтобы объединить
народы Европейской Федерации посредством регулярных публикаций и других
подходящих мероприятий в качестве дополнения к физкультурным
олимпиадам, возрождённым в Афинах в 1900 году, и по праву считающимися
одним из лучших примеров международного сотрудничества.
Для культурного сотрудничества членов Европейской федерации было бы
целесообразно, чтобы они проявили взаимозависимость своих образовательны х
систем и не терпели ничего, что могло бы противоречить этому. Хорошо бы
иметь специальный комитет, назначенный для рассмотрения таких вопросов, и
цензуры учебников. В науке также должно быть тесное сотрудничество; и
искусство разных стран должно оплодотворять друг друга, это можно было бы
эффективно сделать посредством Европейской Академии.
Возрастающее значение, которое придаётся работе Церквей, также
поможет усилить осознанность культурного сотрудничества, поскольку дух
христианства является самой фундаментальной скрепой единства Запада.

82
ГЛАВА ПЯТАЯ
КОЛОНИАЛЬНАЯ ПРОБЛЕМА
Даже в рамках этого эскизного описания проблем Мирной Конференции
и Европейской Федерации следует посвятить раздел колониальной проблеме,
поскольку Конференции, безусловно, придётся рассмотреть претензии
Германии на колонии. Кроме того, рассмотрение колониальной проблемы даст
ключевой пример нового духа, который будет иметь важное значение для
установления нового порядка в Германии и в Европе.
Говоря в целом, колониальная проблема не должна решаться ни для
Германии, ни для других европейских государств, которые имеют или хотят
иметь колонии, так, чтобы ограниченные (и по разным причинам
сокращающиеся) колониальные районы могли когда–либо снова менять хозяев
в результате внутриевропейской войны.
Должно быть совершенно новое отношение к этой проблеме, и это
повлечет за собой новое решение.
Самое главное – это признать, что в настоящее время колониальная
проблема – это в основном проблема сырья. Ей подчинены такие вопросы, как
экономика, расселение, области для инвестиций и т. д . и, наконец, вопросы
престижа и национальной безопаснос ти.
Такой взгляд на колониальную проблему будет неуклонно укрепляться с
установлением нового политического и экономического порядка в Европе и,
как следствие, растущей солидарности европейских народов.
Например, Новая Германия не будет утверждать, что она имеет больше
прав на колонии, чем другие государства, такие как Польша или Чехословакия.
Аргументы, которые Германия может выдвинуть в пользу вступления во
владение колониями, могут быть выдвинуты в равной степени и другими
европейскими странами, в которых нет колоний.

83
Поскольку постоянная борьба за колонии (размер и прибыльность
которых не могут быть неограниченно увеличены) должна быть невозможной,
необходимо найти новый вид решения, и это означает, что некоторые регионы
Африки будут совместно управляться европейскими государствами, которые до
сих пор не имели колоний.
Чтобы избежать подозрения, что такая формулировка может быть
ширмой для хищнической кампании со стороны «неимущих» против
«имущих», а также для облегчения принятия схемы, должно быть поня тно с
самого начала, что Англия, Франция, Италия и Испания – главные
колониальные державы Европы – заведомо останутся в стороне в качестве
возможных бенефициаров. (То же самое относится и к неафриканским
колониям других европейских держав).
Так схема будет применяться к бывшим немецким колониям в Африке и
к африканским владениям Бельгии и Португалии. Эти большие, ценные и по
большей части неразвитые районы будут переданы под совместное управление
всеми европейскими державами, за исключением четырех великих
колониальных держав, названных ранее.
С этой целью европейские государства, за исключением тех, которые
заведомо исключены, будут вместе входить в «Европейскую колониальную
компанию» (E.C .C .), в которую каждое государство будет перечислять
средства, пропорциональные
количеству его жителей. Инвестиции,
административные должности и возможности заселения будут распределяться
пропорционально различным государствам, которые сформировали E.C .C, с
корректировкой каждые десять лет в соответствии с результатами переписей
соответствующих стран. Любая неиспользованная национальная квота будет
открыта для свободной аренды, но здесь также могут будет пересмотр и отзыв
раз в десять лет.
Европейская колониальная компания обязуется уважать права
предыдущих владельцев или держателей мандатов тех регионов, которые она
примет.

84
Предыдущим владельцам или мандатариям должно быть, прежде всего,
назначено на девяносто девять лет право на возмещение на основе средней
доходности за последние десять ле т. Кроме того, Е.С .С . будет гарантировать
сохранение существующих имущественных и личных прав, особенно
сохранение своих постов действующим должностным лицам, военным и чинам
–
на всю жизнь или в течение срока службы, при этом, чтобы скрупулезно
сохранялись прежние права на пенсии и т. д . Назначение новых должностны х
лиц будет производиться только по мере необходимости, опять же
пропорционально. В связи с появлением вакансий будут назначаться офицеры и
прочие чины, но без увеличения численности штабов, на момент их
существования на 31 декабря 1938 года.
E.C .C . будет также гарантировать, что флаги, которые развевались над
соответствующими территориями, должны продолжать реять там, но будет
иметь право поднимать свой собственный флаг рядом с другим; она будет
продолжать использовать любой официальный язык в любом населённом
пункте, но с правом использования и второго официального языка, если это
будет целесообразно где–либо в административных целях. Таким образом, все
администрации будут на равных.
Будущие чиновники и поселенцы будут посещать, прежде всего, курс
обучения в колониальных школах, который будет организован в
соответствующих странах Европы, и преподавание в них будет по возможности
унифицировано.
E.C .C. будет уделять особое внимание продвижению коренных жителей
колоний, считая себя их опекуном; и по мере развития местные жители будут,
насколько это возможно, участвовать в работе администрации.
E.C .C. будет стремиться заключать с крупными колониальными
державами соглашения, которые принесут им взаимную выгоду. Крупные
колониальные державы также будут иметь право вступить в Е.С .С . для
инвестирования во всё или часть имущества последнего.

85
Новая Германия была бы готова передать безоговорочно E.C .C . все свои
собственные колониальные права, даже самые недавние, поскольку она будет
рассматривать создание этого органа как справедливое и в целом
удовлетворительное решение.
Представляется важным отметить, что совместное развитие интересов в
рамках E.C .C . будет иметь благоприятные последствия для политического
сотрудничества различных государств; и что великая цивилизационная работа,
которая будет связана с эффективным развитием Африки, придаст мощный
импульс экономике и науке и принесет наибольшую пользу молодёжи Европы.
Реализация больших преобразовательных проектов делает людей молодыми,
сильными и бодрыми. Это то, что нужно Европе.

86
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ЦЕЛИ ВОЙНЫ
Подводя итог изложенным идеям, мы можем составить следующий
список военных целей:
(1) Свержение Гитлера и Гитлеризма.
(2) Уничтожение прусской силовой политики федерализацией Германии.
(3) Возвращение свободы Чехословакии и Польше.
(4) Репарации должны быть выплачены Германией полякам и
чехословакам.
(5) Право на самоопределение жителей Австрии, Судетской области и
региона Данцига.
(6) Защита Франции путём разрушения линии Зигфрида, в то время как
линия Мажино остается нетронутой.
(7) Совместная оборона от большевистской опасности.
(8) Общее разоружение под взаимным контролем.
(9) Расширение англо–французского экономического альянса в
экономическое сотрудничество Европы в целом.
(10) Создание Европейской Федерации в рамках обновлённой Лиги
Наций.
Вышеупомянутые «Цели мира Новой Германии» в первую очередь
адресованы немецкому народу, который в меньшей степени, чем кто–либо
другой, способен понять природу и значение этой войны или понять её начало
и ход. Семь лет пропаганды затуманили умы немцев в Рейхе; семь лет
правления гитлеровского террора отчасти запугали их, а отчасти сделали
чёрствыми. Тем не менее я уверен, что чувства и мысли немецкого народа
поддержат эти цели мира; и что немецкий народ хочет принять участие в

87
строительстве Новой Европы, к которой он стремится не менее горячо, чем
народы других стран.
Эти предложения должны убедить самого последнего в том, что
Завтрашняя Германия будет готова предоставить необходимые моральные и
имущественные гарантии, чтобы продемонстрировать желание немецкого
народа быть включенным в Новую Европу.
Я знаю, что погибшие в войне 1914–1918 гг. и погибшие в войне 1940 г.
завещают как своё высшее наследие: построение Новой Европы.

88
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
НОВЫЙ ПОРЯДОК
СТРУКТУРА НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА

89
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ФИЛОСОФСКИЕ ОСНОВАНИЯ
1. ВВЕДЕНИЕ
В отличие от преобладающих до сих пор либеральных и механистических
взглядов, мы начинаем с веры в то, что народ или нация является организмом,
живым организмом, с определёнными особенностями телесного, умственного и
духовного свойства.
Из этого следует, что к истории нации применяется вечный закон
органической жизни, «умереть и возникнуть», биологическая необходимость
пройти по неизбежной дороге от колыбели до могилы, от яблочной семечки к
плодоносящему дереву, и к мёртвой древесине. Это приложение биологических
законов на курс национальной жизни не отменяет метафизическое
предопределение судьбы и деятельности Бога, как наши знания и признание
неизбежного движения жизни человека от рождения к смерти не могут
«объяснить» или опровергнуть загадку появления человека или формы,
которую он получил от природы.
2. РАСА – НАРОД – НАЦИЯ
Поэтому, если мы пытаемся объяснить происхождение народа, мы
никогда не должны забывать, что мы можем сделать это только в пределах
всего человеческого знания составляющего предмет. То есть это можно
объяснить только причинами внешнего мира или высшего, который мы
признаем провидением, изначально устанавливающим причинность и
определяющим её тенденции.
С этой точки зрения мы видим, что народ является сочетанием различных
рас, также как ребёнок является смешением в определенных пропорциях
материнских и отцовских «расовых» составляющих.

90
К биологическим влияниям этого расового сочетания добавляются сверх
того геополитические влияния положения, климата, питания, и т.д ., и, наконец,
исторические последствия спора одной нации, возможно, имевшего места с
другой, внутренних изменений, личного созревания, или его отсутствия.
Из этих трёх следующих составляющих расы, страны, и истории, «народ»
и формируется, хотя мы должны еще раз подчеркнуть, ограничения,
налагаемые на это причинное объяснение, ссылаясь на становление, генезис, от
человеческого вида, чей существенный характер и формы находятся вне сферы
причинности.
Применяя эти рассуждения к Европе (к которой Россия не принадлежит,
никогда не принадлежала, и никогда не будет принадлежать), это означает, что
народы Европы возникли из одинаковых расовых составляющих (Д–р Гюнтер,
известный этнолог, различает от четырёх до пяти первичных рас в Европе),
которые в разных странах смешиваются в различных пропорциях. В этом
принципиальном сходстве в расовом составе мы распознаём типично
европейскую или западную цивилизацию, как единую семью народов, в
которой отдельные дети (читай, «отдельные народы») представляют собой
различные смешения из родителей (читай, «рас»).
К последствиям этой разнообразной расовой примеси в различных членах
европейской или западной семьи народов были к тому же добавлены факторы
различий стран, где они живут, благодаря которым их лики стали более
конкретными, и, наконец, соответственно последствия их историй, которые ещё
сильнее повлияли на дальнейшее формирование разных народов. Результатом
этого стало чрезвычайное разнообразие за падных народов, которые, тем не
менее, все имеют, в силу своего расового родства, один и тот же ритм западной
культуры, и все были подчинены одним и тем же жизненно важным законам
этой семьи народов.
Таким образом, после объяснения понятий «раса» и «народ» (в том числе
семья народов, или культурный круг), «нация», очевидно, раскрывается как
«народ», который обрёл наиболее полно самосознание. Народ, чья история

91
преподносит ему собственные специфические особенности, становится нацией,
которая одновременно представляет себя как зрелую стадию, полностью
взрослую стадию народа, который находится у себя дома в своей особенной
области. (Сравните это с осознанием личности, которое наступает в ней в
результате собственного опыта и приключений).
На данном этапе нашего изложения станет ясно, почему Молодая
Германия настаивает, что в новую эпоху открывшейся войной 1914–1918 гг.,
немецкий народ переживает своё развитие государственности, как последний
народ западного культурного круга; и почему Молодая Германия находит в ней
смысл отражения Немецкой революции для всего Западного культурного круга.
3. РИТМ ИСТОРИИ
Из предыдущих тезисов будет становиться ясно, что мы высоко
оцениваем блестяще сформулированный закон Освальдом Шпенглером о
взлёте и падении культурного круга, в данном случае западного культурного
круга, и также, что мы постигаем в нём великий закон развития всей
органической жизни, закон рождения, зрелости и смерти.
Как что–то принципиально новое, дополним этот закон развития,
который можно сравнить с движением Земли вокруг Солнца, с помощью
второго закона развития чьё проявление я сам описал несколько лет назад, дав
ему название Закона Триединой Полярности. Его работу можно сравнить с
вращением Земли вокруг своей оси.
Эмпирические исследования хода развития в рамках западного
культурного круга показывают определённые закономерности, которые при
ближайшем рассмотрении могут быть систематизированы следующим образом.
Мы различаем эпохи ограничения или неподвижности, чередующиеся с
эпохами непринуждённости или революции. Изучение дат показывает, что
такая эпоха длится от 140 до 150 лет, а за ней следует другая эпоха, которая
длится примерно столько же времени. Не переходя рамок этой вступительной

92
работы, я могу отметить, что последние три фазы перехода были: 1789–1799,
Великая французская революция; 1640–1649, Английская революция при
Кромвеле, около 1500 началась сильнейшая революция, которую мы называем
Реформацией (Америка была открыта за несколько лет до этого). Дальше назад
в европейской истории мы пришли к таким цезурам как 1350 (Ганза, Золотая
булла и т.д .); к 1200, и т.д . Книга Герберта Бланка, «Шлейхер? Гитлер?
Кромвель?», опубликованная издательством Verlag Lindner, содержит
подробный отчёт об этом «Ритме истории».
Если мы будем изучать более близко идеи и формы этих различных эпох,
мы обнаружим тот замечательный факт, что мы имеем дело только с двумя
противоположными идеями, два противоположных полюса, между которыми
маятник истории качается непрестанно: идея ограничения, и идея
непринужденности, или, можно сказать, консерватизма и либерализма.
Если мы попробуем перенести в органическую жизнь эти две идеи и
смену от одной к другой, мы легко узнаем две главные силы органической
жизни, инстинкт самосохранения и инстинкт сохранения вида. Первый
относится к себе, к эго, второй относится к видам, сообществу схожих
индивидуумов, нас, в центре Вселенной. Первый является почвой, из которой
возникает эго–идея, второй является почвой, из которой растет мы–идея.
Излишне объяснять, почему мы отождествляем эго–идею с
либерализмом, а мы–идею с консерватизмом, так как после сказанного
очевидно, что мы отвергаем попытки оценить их соответствующие значения,
так как мы рассматриваем это как неорганическое. Так же, как вы не можете
сказать, что день является более ценным, чем ночь, или ночь, чем день, так как
они определяют друг друга, и оба являются лишь полюсами, между которыми
маятник вращения Земли качается, так что вы не можете сказать, что эго–идея
стоит больше, чем мы–идея, или мы–идея стоит больше, чем эго–идея, что
либерализм предпочтительнее консерватизма или либерализм консерватизма,
так как каждая из них определяет другую, и они всего лишь полюса, между

93
которыми жизнь на качелях своего курса от рождения до смерти. Простое
сравнение может помочь легче понять это двойное законоположение. В рамках
закона от яблочной семечки к яблоне к мёртвой древесине, ежегодно реализует
себя ритм лета и зимы, ритм, чьи формы выражения, главным образом
определяются законом возраста (эпохи).
Мы утверждаем, следовательно, что «идеи» консерватизма и либерализма
постоянно сменяют друг друга в облике культурного круга, определяя мысли и
чувства человеческих существ, и тем самым, определяя формы их жизни.
В соответствии с трёхмерным характером всей органической жизни тела,
разума и души (телесная плоскость представляющая отношения человека к
вещи, ментальная плоскость, отношение людей друг к другу, и духовная
плоскость, отношение человека к Богу), каждая из этих идей проявляется
непрерывно и одновременно в этих трёх плоскостях жизни. В эпоху, когда мы–
идея является доминирующей, мы в этой связи наблюдаем ограничения,
консерватизм, экономику, в которой мы–идея преобладает, общественный
порядок характеризуется мы–идеей, культивированием мы–идеи, и наоборот,
когда эго–идея является доминирующей мы замечаем экономику, в которой
преобладает эго–идея, общество эго–идеи, культивирование эго–идеи.
В повседневной речи (рассматривая нынешнее сокращение эго–идеи, как
характеристики либерализма), мы поэтому говорим о капитализме, когда
либерализм
является
доминирующим
в
телесной (вещественной)
экономической плоскости, говорим об «индивидуализме», когда либерализм
является доминирующим в ментальносоциальной плоскости (то есть в
государстве); говорим о «материализме», когда либерализм является
доминирующим культурно и в духовной плоскости (то есть в религиозны х
вопросах).
Эта триада – капитализм, индивидуализм и материализм, есть то, что мы
различаем как формы либерализма, которые существуют в уходящем этапе
западного культурного круга.

94
В противоположность с этой триадой либерализма, идея консерватизма
также проявляется непрерывно в трёх плоскостях жизни: как «социализм» в
вещественной экономической плоскости, как «национализм» в ментально–
социальной плоскости (государство); и как «популярный идеализм» в духовно–
культурной плоскости (религии).
Эта триада социализм, национализм, и популярный идеализм является
тем, что мы различаем как формы консерватизма, которые существуют в
наступающем этапе западного культурного круга.
Когда мы освоили это основное мировоззрение, нам становится легко
воспринимать характер французской революции, как победу либерализма, и
английской революции как победу консерватизма, ибо мы знаем, что около
1500 либеральная идея становится доминирующей, и что около 1350 началась
консервативная эпоха, и отличающаяся лексика, использовавшаяся в те далекие
времена, или различные словоформы в зависимости от различных фаз
становления, больше не смогут спрятать основные идеи.
Закон триединой полярности не только даёт нам совершенно новое
объяснение и оценку прошлого, но и даёт нам оценку настоящего и
интерпретацию будущего. Мы воспринимаем, что времена исполненные, для
доминантной эпохи либерализма и его форм (капитализм, индивидуализм и
материализм) подходят к концу, и уже с августа 1914 года маятник часов
судьбы качнулся к новой эпохе, когда консерватизм будет доминирующим в
форме социализма, национализма и популярного идеализма, могучее восстание
и прорыв которого мы называем Немецкой Революцией.
Я хотел бы пояснить, что принятие этих философских оснований не
следует рассматривать в качестве важного предварительного утверждения
политических и экономических рассуждений, которые последуют. Но я считал
и считаю это возложенным на меня, как дело личной порядочности, сослаться,
хотя бы вкратце, на более глубокие источники, из которых я сам извлёк
конструктивные формы, которые я собираюсь изложить, хотя другие,

95
возможно, пожелают изучить эти формы по чисто оппортунистическим
причинам, или может прийти к тому же результату совершенно иным путем.
Во всяком случае, я хотел бы настаивать, что это крайне важно для всех,
кто хочет принимать активное участие, чтобы иметь звучание и единую
философскую точку отсчёта (которая для других может показаться всего лишь
гипотезой), тем более, что неправильное объединение требований в одном иске
жизни будет постоянно представлять новые задачи вне схем, а также потому,
что выполнение таковых будет (сознательно или бессознательно) облегчено
водами, взятыми из глубоких скважин философии.
4. МАРКСИЗМ
Также представляется необходимым начать Третью Часть, с чёткого
изложения философских основ Немецкого социализма, чтобы мы могли таким
образом, заранее объяснить внутреннюю и фундаментальную оппозицию
Немецкого социализма к интернациональному марксизму к проблеме которого
придется часто возвращаться в продолжение. Для нас национал–социалистов,
конечно, нет никакого вопроса, что марксизм является изобретением еврея
Маркса специально предназначенного, чтобы ввести немецких рабочих в
заблуждение или даже в нищету. Но для нас марксизм есть социализм как
либеральный, так и чужой, доктрина, чьи либеральные факторы обязательно
непригодны для созидания социалистического (то есть консервативного)
будущего, но такая, чьи программы не могут не привлекать его к упадку
либерализма. Это относится в равной степени как к конституционному
марксизму (Социал–демократическая
партия Германии),
так
и
к
«революционному» марксизму КПГ (Коммунистическая партия Германии), как
показано достаточно убедительно тем фактом, что СДПГ не менее враждебна к
национал–социализму, чем КПГ.
На первый взгляд там не было ничего «ошибочного» в этом либеральном
чужаке. Связано это было просто с тем, что тоска по социализму стала

96
находить выражение в то время, когда эго–идея, либерализм, то есть, был на
подъеме. В этих условиях социалистическая борьба рабочих была либо перед
лицом неизбежного поражения (как Крестьянская война 1525 потерпела
поражение, потому что тогда, аналогично, либерализм был в фаворе), либо
вынуждена адаптировать для себя доминирующие либеральные идеи.
Благодаря Марксу, Энгельсу, Каутскому, и т.д . (все типичные либералы,
как по происхождению, так и по своей природе), социализм взял либеральный
путь к чужеродности, что наглядно проявилось в его отношении к
Интернационалу, в его тактике классовой борьбы, и его материалистической
философии.
По этой причине, и только по этой причине, не будет невозможного для
марксизма играть формирующую роль в предстоящем развитии, и по этой
причине марксизм будет участвовать в упадке либерализма.
Автор намеренно оставил пункты выше именно так, как они были
написаны в 1931 году для того, чтобы показать, как истина того, что он писал
тогда, была подтверждена последующими фактами. Катастрофа марксистских
партий в Италии, Германии, Австрии и частично также в Испании становится
ясной, только когда мы понимаем, что это было роковое следствие вымирания
либеральной идеи и связанных с ней форм. Ибо ни различия в стратегии,
разработанной марксизмом в его двух основных тенденциях – коммунизме и
социальной демократии, ни даже различия в тактике, как практикуется в
марксизме во время его смертельной борьбы в Германии и Австрии, не
добились ничего, чтобы спасти его от его судьбы.
Более того, если мы рассматриваем положение марксистских партий в
других странах Европы, мы видим, что ни в его революционном, ни в его
реформистском виде марксизм не играет решающую роль в европейских
событиях. (В этой связи интересно отметить, что такие организации, как
марксистские партии могут по–прежнему играть роль лишь в прямо
пропорциональной зависимости от их привязанности к нации, и что в
соответствии с ней многочисленные и приветствующиеся попытки обновления

97
марксизма обязательно должны начинаться с обновлённым установление м
связи между нацией и рабочими).
Тем не менее, ввиду того, что «боевой марксизм» стал современным
словечком, мне кажется, только это и достойно, чтобы указать, сколько
марксистское рабочее движение достигло от имени широких масс народа, и,
особенно, чтобы подчеркнуть важность профсоюзов.
Но знание и признание этих вещей заставляет еще с большей
необходимостью спросить, почему марксизм был политическим провалом, и
это я связываю не столько с хитросплетениями марксистской теории, сколько с
политической практикой марксистских партий. Это то, что должны, прежде
всего, держать в центре внимания в ходе рассмотрений, которые следуют далее.

98
ГЛАВА ВТОРАЯ
НЕМЕЦКИЙ СОЦИАЛИЗМ
1. КРИЗИС КАПИТАЛИЗМА
В центре каждого рассмотрения экономики стоит вопрос о её функции.
Обыватель всегда отвечает следующим образом: «Функция экономической
системы нации состоит в том, чтобы удовлетворять все потребности граждан в
еде, одежде и жилье, а также в создании запасов на трудные времена».
Помимо мелких деталей, экономическая система, которая выполняет эти
пункты, получает общее одобрение всех тех, чьи прямые нужды, таким
образом, удовлетворяются.
Эти соображения объясняют не только существование и длительность
либеральной (то есть капиталистической) экономической системы, но также её
нынешний кризис и её приближающийся конец. Независимо от все х
антикапиталистических теорий, капиталистическая экономика сохранится (в
Германии), если она сможет продолжать выполнять свою задачу по
обеспечению всех немцев достаточным количеством продовольствия, одежды и
жилья. «Кризис капитализма», следовательно, не является результатом
социалистического движения, а, наоборот, его основной причиной.
По причине очевидного факта капиталистическая экономическая система
больше не может выполнять свою функцию (как определено выше), что ясно
видно из огромного числа безработных, пролетаризации среднего класса,
разорения крестьянства и неспособности обеспечить возможности для
представителей подрастающего поколения.
Когда в области причинности мы ищем объяснения краха капитализма,
мы обнаруживаем, что три наиболее существенных фактора капиталистической
экономики вносят в него одинаковый вклад:

99
a. Капиталистическая
экономическая
политика
централизованной
всемирной системы производства, обмена и золотого стандарта.
b. Капиталистический экономический закон, который устанавливает, что
«частная собственность священна».
c. Капиталистическая
экономическая
форма
индустриализации,
механизации, рационализации и гигантских предприятий.
Необходимо кратко указать на катастрофические последствия этих трёх
особенностей капиталистической экономической системы как прелюдии к
демонстрации противоположных тенденций, которые должны быть приняты во
внимание Немецким социализмом.
Наше мнение о том, что капитализм является экономической системой
либерализма, принципиально отличается от марксистского и гитлеровского
(или фашистского) взглядов.
К обоим последним прилагается оценка, которая усиливается
обличениями против сторонников капитализма.
Марксизм с его неисторическим взглядом на вещи далее склонен
описывать все ранние экономические системы как капиталистические или, по
крайней
мере,
квазикапиталистические,
которым
социализм
противопоставляется как нечто совершенно новое.
Таким образом, марксисты не могут признать, что капитализм
идеологически связан с либерализмом, до господства которого существовала
совершенно иная экономическая с истема, идеологически родственная
социализму, хотя, конечно, отличающаяся от социализма по форме.
Точно так же гитлеровцы (и фашисты) не понимают, что связи между
капитализмом и либерализмом неразделимы, и они надеются уничтожить
либерализм, сохраняя при этом капиталистическую систему нетронутой.
С другой стороны, национал–социалисты, признавая важность
капитализма из–за его великих достижений, убеждены, что по внутренним
причинам система обречена.

100
A. Капиталистическая экономическая система
Капиталистическая экономическая политика основана на открытом
мировом рынке, всемирной свободной торговле и международном золотом
стандарте. Но все три эти принципа были непоправимо разрушены войной
[1914–1918 гг.], и с нашей «органической» точки зрения война была лишь
выражением революции, а не поводом этой революции. По следующим
причинам:
а. Во время войны нецивилизованные и полуцивилизованные страны
(Индия, Китай, Южная Америка, Северная Африка, Южная Африка) запустили
свои крупные отрасли промышленности; и когда после войны две страны, где
индустриальные предприятия были созданы раньше всех, Великобритания и
Германия – при поддержке США, которые во время войны превратилась из
страны–импортера в страну–экспортер – попытались обеспечить товарами свои
старые рынки они повсюду сталкивались с промышленными товарами местного
производства. Эти товары местного производства можно было бы продавать
гораздо дешевле, потому что заработная плата рабочих была ниже, и ничего не
нужно было добавлять к ценам за счет грузовых и таможенны х сборов.
b.Всвязис
войной повсеместно
возникли энергичные
националистические движения, особенно в среде полуколониальных и
полностью колониальных народов. Их националистическая борьба за свободу
всегда была связана с попытками бойкотировать «белые товары», где прялки
Ганди являются одним из подобных примеров, а другой – всеобщее движение в
Китае против импортируемых товаров (движение, которое продолжалось
независимо от
беспорядков в результате войн между генералами).
Экономическая политика независимой Турции проводила линию, аналогичную
политике Персии и Египта. Повсеместно борьба за национальную свободу
продолжалась бок о бок с кампанией против «белых товаров», то есть против
капитализма Европы и США.

101
с. Другим изменением, имевшим важные последствия, б ыло – в связи с
большевистской революцией – исчезновение России как потребителя товаров,
произведенных старыми странами–производителями. Более ста шестидесяти
миллионов клиентов исчезли с «мирового рынка», не говоря уже о
развивающихся возможностях России как экспортера.
Мировой рынок и торговля в целом были полностью расстроены
взаимодействием этих и других факторов. Затем последовал отрыв всё
большего числа стран от международного золотого стандарта, что вызвало
потрясения, в результате которых немецкие репарации способствовали
собственному внутреннему шоку.
Поскольку все эти причины остаются в силе и по своей природе,
вероятно, будут действовать с возрастающей силой, нет никакой перспективы
того, что основы капиталистической экономической политики когда–либо
будут прочно установлены.
Хотя капиталистический мир судорожно цеплялся за надежду, что это
был не более чем переходный кризис, эта надежда была жестоко разбита ходом
мировой торговли.
Согласно статистике, опубликованной Женевским бюро Лиги Наций,
торговля в мире, исчисляемая в миллиардах французских франков, была:
ГОД
ИМПОРТ
ЭКСПОРТ
1929
813
735
1930
662
386
1931
303
413
1932
319
283
1933
289
266
1934
273
232

102
Мощные и успешные усилия России и Японии не оставляют
индустриальным государствам Европы (где производство обходится дороже)
никаких шансов когда–либо вернуть себе прежнюю позицию экспортёров; и
следует помнить, что политика экономической изоляции США в сочетании с
имперской политикой, введённой Великобританией в Оттаве, лишь усугубляют
ситуацию. Таким образом, для европейских государств «кризис»
представляется структурным, который может быть преодолен только путём
полной трансформации экономической системы.
B. Капиталистический экономический закон
Капиталистический экономический закон, который гласит, что «частная
собственность является священной», что «человек может делать то, что ему
нравится со своей собственностью», также был полностью подорван войной
[1914–1918 годов]. В сердцах людей распространилось чувство, что в системе,
которая отвергает моральный спрос на гарантии от нищеты и нехватки хлеба,
было что–то принципиал ьно несправедливое, что вызывало или поддерживало
антисоциальный раскол населения на слои эксплуататоров и эксплуатируемых,
и исключал подавляющее большинство граждан из какой–либо доли в
собственности, руководстве и развитии нации. Каждому человеку стало ясно,
что такое неограниченное право со стороны владельца «делать то, что ему
нравится со своей собственностью» противоречит жизненным интересам
народа, и что не может быть никакого внутреннего оправдания для такого
права на время, когда весь народ был призван пролить свою кровь за защиту
«собственности».
Этот опыт сделал невозможным, чтобы капиталистический закон о
«святости частной собственности» вновь получил признание немецкого народа.
Решающее значение в этом вопросе имеет различие между продукцией,
которая может быть произведена в любом количестве, каком вы пожелаете, и

103
продукцией, производство которой не может быть увеличено, так как она в
руках монополий.
Поскольку само существование народа зависит от определённых товаров,
количество которых ограничено (земля, полезные ископаемые, и
–
с
некоторыми оговорками – основные средства производства), люди в целом
напрямую зависят от тех, кто владеет такими монополиями. Если
(капиталистическое) право частной собственности считается действительным в
отношении этих монополий, то лица, которым «принадлежат» монополии,
могут по своему усмотрению распоряжаться жизнью и смертью миллионов
своих соотечественников. Экономическая власть, которая, таким образом,
достаётся владельцам монополий, является существенным проклятием
капитализма и обязательно включает в себя рабство зависимого большинства
населения – рабство, переходящее из экономической в политическую и
культурную сферы.
Ни одно государство, каким бы проницательным и порядочным ни были
те, кто может управлять его делами, не может эффективно защищать интересы
неимущего большинства населения, тех, кто всю свою жизнь зависит от
доступа к ресурсам монополий, если законодательная система страны признает
частную собственность в этих монополиях с неограниченным правом
владельцев делать то, что им нравится со своей собственностью.
Моральные и экономические причины, следовательно, объединяются,
чтобы побудить людей современности отказаться от – в том, что касается
вышеупомянутых монополий – капиталистического экономического закона,
согласно которому «частная собственность является священной».
Кардинально другим является принцип владения имуществом,
количество которого может быть увеличено по желанию – обычными товарами
любого рода. Их право собственности (и мы увидим позже, что это относится и
к
деньгам)
не
создает какой–либо «экономической власти
над
несобственниками», поскольку эти последние не зависят от продукции, которая

104
в любое время может быть увеличена, и поэтому не становятся зависимыми от
«частных собственников» таких товаров.
C. Капиталистическая экономическая форма
Наконец, война [1914–1918 гг.], начавшаяся в результате жестокой
индустриализации, имела катастрофические последствия для физического и, в
еще большей степени, для психического здоровья немцев. Сомнения в
отношении «победы машин» усилились в результате оптимизации, имевшей
место в послевоенный период, в ходе которой возникли огромные
промышленные предприятия и огромные массы безработных.
Более того, не без последствий прошли вновь обретённые контакты с
природой, с которой фронтовики столкнулись в окопах, молодёжь в своих
туристических союзах, а безработные на своих огородах, благодаря чему,
впоследствии в индустриальной жизни все они начали спрашивать себя,
действительно ли огромный город с его кирпичными пещерами, убийственные
гигантские фабрики с их конвейерами реально обеспечивали достойные
условия во время короткого мига между колыбелью и могилой.
Чувства масс всё больше и больше отворачивались от капиталистических
экономических форм индустриализации, щупалец городов и производства, и
заставляли неимущих всё настойчивее требовать новых форм.
И здесь подлинно консервативное отрицание нашло выражение – в
отрицании склонности к переоценке технических и других недавних
достижений цивилизации. В этом у нас есть важное отличие от марксизма,
который в данных вопросах также показывает своё идейное родство с
либерализмом. (Мы видим убедительные примеры этого в России, где
марксистская панегирика в области промышленного развития пользуется
большой популярностью и где недавнее «стахановское движение» напоминает
нам так много о некоторых чертах раннего либерального капитализма.)

105
Либеральному (и марксистскому) идеалу безграничного роста
производства и потребления мы противопоставляем консервативный (и
социалистический) идеал вдумчивого и жизнерадостного существования,
который, естественно, требует в качестве своей основы достаточного
обеспечения жизненных потребностей, но ищет и находит свою главную
реализацию в самых разных ценностях.
Первое, что вытекает из предыдущих обсуждений, – это причина, по
которой экономическая политика, экономический закон и экономическая форма
капитализма переживают кризис, из которого невозможно найти выхода; но мы
также знакомы с зачатками тенденции и вида экономической политики,
экономических законов и экономической формы, которые будут характерны
для Немецкого социализма.
2. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА НЕМЕЦКОГО
СОЦИАЛИЗМА
Внезапно возникающие из–за краха мировой экономики, мировой
торговли и золотого стандарта требования приводят Немецкий социализм к
автаркии, государственной монополии внешней торговли и собственному
валютному стандарту.
A. Автаркия
Автаркия, самодостаточность, т. е . достаточные внутренние источники
поставок сырья, является необходимой предпосылкой удовлетворения
основного спроса социалистической национальной экономики – обеспечение
продовольствием, одеждой и жильём сообщества . Это также необходимое
условие национальной свободы и культурного развития населения, как это
было откровенно показано немецкому народу по окончанию мировой войны.
Что касается обеспечения продовольствием, автаркия должна быть абсолютной,
тогда как в случае наших минимальных культурных требований она может

106
быть и будет относительной. У нас уже есть основная часть условий. Благодаря
необходимым улучшениям наше сельское хозяйство и животноводство могут
обеспечить достаточное количество продовольствия для немецкого народа.
Наиболее важные виды сырья, которых не хватает (хлопок, масло и резина),
могут быть частично замещены такими заменителями, как искусственный шёлк
и лён, а частично – синтетической продукцией.
Усилиям, направленным на то, чтобы сделать нашу национальную
экономику независимой от остального мира, будет способствовать упрощение
жизни наших соотечественников. В рамках капиталистической системы
большое количество «повседневных потребностей» искусственно развивается
посредством рекламы. Упрощение жизни не будет означать «рецидив
варварства», поскольку культура не зависит от роскоши или удовлетворения
бесполезно созданных желаний. В подлинном сообществе никто не будет
заниматься удовлетворением таких потребностей, пока кто–нибудь из его
земляков голодает из–за отсутствия работы.
Таким образом, акцент, который делается на продвижении идеи автаркии,
требует определённых ограничений – но ещё больше он нуждается в важном
расширении.
Национальная автаркия не может и не должна быть крайней целью
социалистической экономической политики, поскольку нас интересует не
спартанский идеал, а идеал Диониса в глубочайшем смысле этого слова.
Следовательно, эта национальная автаркия может быть только переходной
фазой – хотя нынешняя международная ситуация заставляет нас предполагать,
что она будет конечной фазой Немецкого социализма. Не по нашей
собственной воле, а под давлением обстоятельств – и было бы нежелательным,
чтобы одна нация обвиняла другую в этих обстоятельствах.
Европейская автаркия, однако, здесь сознател ьно защищается как
необходимая экономическая политика Немецкого социализма, поскольку это
важно для поддержания уровня европейской культуры и цивилизации и может
быть доказано, что это возможно при наличии соответствующей корректировки

107
сельскохозяйственных и индустриальных мощностей для производства и
потребления. Ничто, кроме создания и защиты Европейской автаркии, не
сможет обеспечить безопасность торговли предметами роскоши с другими
частями мира, не ставя под угрозу существование Европы. Именно по этой
причине Европейская автаркия является целью Немецкого социализма, и также
по причине того, что существующие политические и экономические результаты
по–прежнему препятствуют достижению этой цели, национальная автаркия
Немецкого социализма является необходимым условием этого.
B. Государственная монополия внешней торговли
Поскольку импорт сырья или предметов роскоши кажется необходимым
или желательным, немецкий народ будет экспортировать некоторые из своих
товаров в обмен на необходимые товары, экспортируя продукцию либо
естественных монополий (калий, химикаты), либо искусственных монополий
(гальваническое покрытие, дорогая техника и т. д .).
Обмен будет осуществляться не в соответствии с произвольными
пожеланиями отдельных производителей, а в соответствии с пла ном,
составленным в соответствии с потребностями государства, и это повлечёт за
собой возникновение государственной монополии на внешнюю торговлю.
Такая государственная монополия не будет (как и российская) направлена на
то, чтобы осуществлять внешнюю торговлю, а просто будет контролирующей,
и выдавать лицензии на экспорт тем лицам, которые могут в них нуждаться.
Ещё раз необходимо провести различие между тем, что может быть
крайней ситуацией Немецкого социализма, и тем, что может быть нацелено на
её преодоление.
В том, что, вероятно, это будет начальной ситуацией Немецкого
социализма, когда срочно потребуется национальная монополия внешней
торговли. Не только естественная оппозиция международного капитализма
создаст неизбежность концентрации всех сил немецкой национальной

108
экономики, но также и монополия удовлетворит потребности плановой
экономики, без которой невозможна социалистическая экономика.
Ввиду того, что даже после создания Европейской автаркии внутренние
структуры различных национальных экономик будут отличаться, когда это
более позднее условие будет достигнуто, Немецкий социализм не сможет
обойтись без монополии на внешнюю торговлю.
Тот факт, что при выдаче лицензий на торговлю будет только монополия,
облегчит адаптацию продукции к различным требованиям внутриевропейской
и внешней торговли.
Прежде всего это защитит и повернёт в нужное русло тот
непередаваемый опыт внешней торговли, который не может быть получен
посредством какого–либо бюрократического аппарата.
C. Наш собственный валютный стандарт
Отказ от международного золотого стандарта будет существенным
предварительным условием для автаркии, так как зарубежье может иметь
какое–либо влияние на нашу валюту (которая является «кровью»
экономической жизни), никакая реально независимая национальная экономика
невозможна. Что касается создания нашего собственного валютного стандарта,
то может быть достаточно того, чтобы обратить внимание на немецкую
рентную марку или на российские червонцы. Но настолько велик интерес к
валютным вопросам, что представляется целесообразным сделать несколько
общих замечаний по проблеме денег и проблеме золотого стандарта.
Преимущественная роль, которую играют деньги в современной
экономической жизни, обусловлена тем обстоятельством, что, помимо
выполнения задач по предоставлению средств обмена и эквивалента стоимости,
деньги также являются товаром в большинстве стран, зависящих от золота,
товаром, который имеет преимущество перед всеми остальными товарами:
наличие присвоенной ему по закону фиксированной стоимостью. Этот

109
своеобразная товарная особенность денег, зависящих от золота, и концентрация
существующих поставок золота в руках крупных финансистов позволяет им
посредством этого во всех государствах, где золото является ходовой монетой
или, по крайней мере, обеспечением валюты, оказывать решающее влияние на
экономическую жизнь соответствующих государств, влияние, опасность
которого неоднократно раскрывалась событиями послевоенной политической
жизни. Более того, товарное денежное золото обладает особым качеством,
которое не присуще никаким другим товарам, а именно способностью
увеличивать себя за счёт начисления процентов, когда оно бездействует, а его
владелец вообще ничего не делает.
Это качество золота не натуральное, а искусственное. Естественная цель
денег – облегчить обмен. Деньги – это (1) средство обмена, (2) мера стоимости.
Поскольку в крупной и сложной экономической единице бартер становится
невыполнимым, производитель продает свои товары, получая взамен не товары
соответствующей стоимости, а «сертификат», «жетон» [токен – Б.З.] стоимости
того, что он продал. Он принимает этот жетон, будучи уверенным, что при этом
он сможет купить соответствующее количество других товаров. Он в первую
очередь не хочет обменивать товары на деньги, но товары на товары. Он
сможет сделать это только в том случае, если товары, которые он хочет, уже
доступны или скоро будут доступны на рынке. Уверенность в покупательной
способности денежного сертификата или жетона, который он принимает,
придаёт этому жетону его ценность, делает жетон «нал ичными деньгами» (или
наличными банкнотами). Поэтому вся валюта поддерживается доверием
владельцев наличных денег и массой товаров, готовых к обмену. Если
наличные деньги соответствуют подходящему количеству товара, стабильность
валюты обеспечивается. Когда товаров не хватает, деньги обесцениваются, за
фиксированную сумму денег покупают меньше: когда происходит избыток,
деньги ценятся, за ту же сумму денег покупают больше. Только в ограниченной
экономической системе, где денежное обращение и товарооборот не
подвержены влиянию внешних сил, можно удостовериться, что количество

110
денег и количество товаров находятся в соответствующем соотношении один к
другому. Благодаря государственной монополии на внешнюю торговлю мы
сможем не допустить, чтобы любые внешние сил ы оказывали неправомерное
влияние на количество продаваемых товаров, и, имея собственный валютный
стандарт, мы могли бы оказывать решающее влияние на денежное обращение.
Здесь
необходимо
напомнить
читателю
о
разнице
между
непосредственной национальной целью в этих вопросах и конечной целью
Соединенных Штатов Европы.
Какой бы экстренной ни была необходимость для Немецкого социализма
создать собственную валюту, она должна быть дополнена созданием в рамках
европейской экономической системы, к которой мы стремимся (независимо от
того, как), наднациональной валюты, доступной на всей совместной
территории.
Различные практические соображения указывают на то, что стабильный
швейцарский франк может быть и станет наднациональной валютой, что ставит
новые задачи перед швейцарской банковской системой под общим
европейским контролем.
3. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ЗАКОН НЕМЕЦКОГО
СОЦИАЛИЗМА
A. Частная собственность?
Трансформация экономической политики путём установления автаркии,
государственной монополии на внешнюю торговлю и нашего собственного
валютного стандарта, включающиеся во всеобъемлющий термин «плановая
экономика», которая сегодня рассматривается многочисленными кругами как
необходимость в Германия и повсюду в Европе. Но это теоретическое
признание «плановой экономики» останется бесплодным до тех пор, пока эти
круги всё ещё будут придерживаться господствующего капиталистического

111
экономического закона, который устанавливает, что «частная собственность
является священной».
Поэтому с максимально возможной выразительностью консервативный
революционер должен на этом этапе настаивать (как на обязательном
предварительном условии для подлинной и эффективной плановой экономики)
на отмене господствующего экономического закона о частной собственности.
Тот, кто выступает за сохранение частной собственности на землю,
сырьё, лежащее под землей, и средств производства в целом, не только
отвергает Немецкий социализм, но и защищает то, что сделает плановую
экономику невозможной – независимо от того, насколько горячо в теории он
может этого желать.
Это следует без всяких обиняков из самой сущности притязания
владельца в том, что он имеет право «делать то, что ему нравится, со своей
собственностью», притязание, которое составляет ядро юридического понятия
«частная собственность». До тех пор, пока владелец земли, полезны х
ископаемых, и средств производства в целом может делать то, что ему
заблагорассудится, со своей «собственностью»; до тех пор, пока крестьянин
может обрабатывать свои поля или не обрабатывать, как ему хочется, владелец
угольной шахты может добывать уголь или не добывать, как ему больше
нравится, владелец фабрики заставляет свою фабрику работать или не работать
по собственному желанию – до тех пор плановая экономика невозможна. (Не
говоря уже о привилегии владельца продавать свою собственность
иностранному лицу, корпорации или государству, что было бы фатальным для
организации плановой экономики Германии).
По этой причине выше, а также по моральным причинам, которые уже
были указаны, отмена частной собственности на землю, полезные ископаемые
и средства производства, является основным требованием Немецкого
социализма и предпосылкой плановой национальной экономики.
То же самое требование предъявляют все марксисты, и в этом смысле они
являются социалистами, хотя их либеральная враждебность препятствует

112
выполнению и плодотворности их требования. Я считаю целесообразным
остановиться на тождественности требования в этом вопросе между
интернациональными марксистами и немецкими социалистами, что послужит
вступлением к тому, чтобы настаивать на конструктивной разнице в подходах
между марксизмом и Немецким социализмом.
B. «Майорат»
Это различие основано на нашем (консервативном) взгляде на природу
(немцев) человеческих существ.
Биологический и исторический опыт исключает возможность каких–либо
изменений в природе человека и даже намерение изменить её. Поэтому наша
политическая задача состоит в том, чтобы изучать человеческую природу в том
виде, в каком она существует в Германии, и учитывать её в наших
экономических и социальных институтах. Мы не должны пытаться навязать
экономическую теорию немцам, но, напротив, мы должны вывести
экономическую теорию из природы немцев, и, в частности, мы должны затем
сформулировать экономическую систему, в которой могут жить немцы. и
развиваться. (Если в дальнейшем мы будем иметь дело исключительно с
«немцами», то это просто для того, чтобы ограничить область нашего
рассмотрения, а не из–за чрезмерной самонадеянности).
Прежде всего, позвольте мне настаивать на том, что у немца есть тоска по
своему особому стилю, независимости, радости ответственности и радости
творчества. Отсутствие возможностей для удовлетворения этого стремления
составляет коренной источник бесприютности, недовольства, бесполезности
существования современного немца. Одним словом, он страдает от
пролетарского характера своей жизни, от недостатка имущества, от
безнадёжной перспективы его старости и от зависимости от своего настоящего.
Поэтому депролетаризация немцев должна быть главной задачей
Немецкого социализма.

113
Эта депролетаризация возможна только путём поиска имущества для
каждого немца. Ничто, кроме его собственного имущества, не может дать
такую независимость мышления и развития, такой отпечаток творческой
энергии и такой опыт чувства ответственности, которые смогут действительно
и полностью удовлетворить немца.
Это подводит нас к двум явно противоречивым требованиям Немецкого
социализма:
(1) Ни один немец больше не должен иметь частную собственность на
землю, полезные ископаемые и средства производства в целом;
(2) Каждый немец должен иметь имущество в этих же самых объектах
собственности. Избежать очевидного противоречия между этими двумя
фундаментальными требованиями Немецкого социализма можно с помощью
кое–чего, что мы первыми начали отстаивать, – введения майората.
Нация, то есть весь немецкий народ, общество в целом, является
единственным владельцем земли, полезных ископаемых и основными
средствами производства, правом эксплуатировать их, назначаемых отдельным
немцам в виде пая в зависимости от того, насколько они способны и достойны
этого.
Чтобы сделать это требование понятным, мы должны кратко провести
различие между «частной собственностью» [Eigentum] и «владением» [Besitz].
Иметь вещь в качестве «частной собственности» означает, что с ней
можно делать всё, что угодно, – продавать, ломать или уничтожать по своей
прихоти.
«Владение» вещью означает узуфрукт, то есть право использовать ресурс,
эксплуатировать его, но при условии воли и надзора другого, основного
«владельца», чьей «частной собственностью» он является.
Владельцем всей немецкой национальной экономики отныне будет никто
иной, как всё общество, вся нация. Но нация или её организационная форма
государство не будет управлять этой экономикой сама. Она передаст

114
национальную экономику, поделённую на доли в виде паёв для эксплуатации
немецкими частными лицами или коллективами немцев.
Этот призыв к паевой форме имущества является ядром Немецкого
социализма.
Ничто, кроме пая, не сделает возможным такое сочетание общего
благосостояния с личной выгодой, что является ещё одной целью Немецкого
социализма, поскольку это соответствует неотъемлемым требованиям
человеческой природы.
Недопустимым для высокоразвитого индивидуализма немцев и,
несомненно, для других европейцев будет любая экономическая или
социальная система, которая должна идти вразрез с личной инициативой немца
или ограничивать его свободу. Краткая интерлюдия Системы Гитлера ничего
здесь не изменит.
Роковой недостаток капиталистической экономической системы
заключался в том, что её растущая монополизация и бюрократизация масс
покончили с их возможностью жить собственной жизнью, продвигаться по
социальной лестнице, приобретать имущество. Эта «пролетаризация» с её
ужасными экономическими явлениями и чудовищными культурными
недостатками не может быть преодолена путём универсализации пролетарской
обездоленности. Депролетаризация абсолютно необходима для лечения этого
рака нашего времени: я имею в виду распределение имущества между всеми
работающими членами сообщества, как индивидуумами, так и коллективами.
Это станет возможным благодаря паю, который на протяжении веков был
законной формой немецкой и европейской экономической системы и который в
своём плодотворном противоречии между духом сообщества и индивидуальной
волей представляет немецкий и западный способ управления делами.
C. Отказ от государственного социализма

115
Этот систематизированный паевой подход дополнительно включает в
себя решительное неприятие любой формы государственного капитализма, для
сглаживания называемой государственным социализмом.
Необходимость отказа должна быть тщательно объяснена, тем более, что
не только марксисты, но и многие секты немарксистов, которые выступают за
«национальную плановую экономику», стремятся к государственному
капитализму – или, как они предпочитают говорить государственному
социализму.
Так как это предполагает передачу всех прав собственности общности,
представленной государством, это полностью соответствует целям Немецкого
социализма.
Но когда мы приходим к управлению предприятий государством или его
органами, немецкие социалисты горячо выступают против такого подхода,
потому что в таком случае духовная депролетаризация, развитие творческой
энергии и поощрение эйфории ответственности будут ещё слабее, чем они есть
в частной капиталистической системе – не говоря уже о том, что те, кто
выполняет эту работу, были бы ещё больше подчинены своему работодателю.
Я так хорошо знаю из личного опыта, каково разрушительное влияние
бюрократический контроль оказывает на индивидуальность рабочих, и, с
другой стороны, каково стремление к независимости немецких крестьян и
представителей немецкого среднего класса, что я не могу не отнестись с
пренебрежением к любой схеме, которая убила бы эту жажду независимости
отравой бюрократии.
На мой взгляд, главным проклятием пролетарской жизни является
отсутствие или постоянное подавление стремления к независимости, и поэтому
я считаю, что главной целью духовной депролетаризации является обеспечение
независимости городских рабочих, а не подрыв независимости крестьян и
представителей среднего класса путем их пролетаризации.
Кроме того, мы должны учитывать возросшую подчиненность всех
«рук», в финансовом, социальном, политическом и персональном отношении,

116
когда государство, помимо того, что является их работодателем, будет их
единственным апелляционным судом. При частном капитализме государство
(поскольку работник, который подаёт жалобу в суд, так или иначе является
таким же субъектом, как и другие, будучи налогоплательщиком и солдатом)
всегда должно быть достаточно беспристрастным в своём отношении к
работодателю, и это приносит пользу работнику.
Но при государственном капитализме такой беспристрастности нет,
поскольку работодатель и государство – это одно и то же лицо, одна и та же
власть.
Я знаю, что революционные марксисты пытаются опровергнуть этот
аргумент, указав, что их «государство» является пролетарской диктатурой, в
которой не может быть антагонизма между работником и государством. Однако
до тех пор, пока существует бюрократия, подлинной диктатуры пролетариата
не существует, а существует только господство класса, клас са чиновников над
огромной массой трудящихся, которые гораздо эффективнее угнетаются
классом бюрократии, чем сегодня при капитализме они угнетаются классом
собственников.
Решающим аргументом в пользу нашего паевого плана является
распространённое мнение о том, что он в миллион раз больше способствует
благосостоянию людей, что лучше пусть будут тысячи независимых крестьян,
чем тысячи государственных сельскохозяйственных рабочих; иными словами,
главной целью Немецкого социализма должно быть такое большое чис ло
экономически независимых личностей, каково фактическое число живущих
граждан, вдохновлённых волей к независимости.
Отказ от государственного капитализма и государственного социализма
является одной из наиболее значимых черт Немецкого социализма. Здесь
Немецкий социализм выражает как искренний консервативный скептицизм к
такой организации, так и неприязнь народа к бюрократии; и он также заявляет о
своей вере в индивидуализм, которому угрожает не только тотальное

117
управление, но и партийная диктатура. (Мы вернёмся к этому, когда будем
обсуждать государство.)
Фашисты и коммунисты соперничают друг с другом в прославлении
государства, в подавлении экономической и личной независимости, в
неоправданно превозносимой власти и в успехах организации, указов,
планирования и – в качестве последнего аргумента – в полиции.
Именно в экономической области немецкие социалисты сознательно
стремятся к максимальной независимости и автономии всех способных членов
общества; и в их системе те, кто не достигают индивидуальной эко номической
автономии, объединятся, чтобы сформировать кооперативы, чтобы получить
значительную степень той независимости, которая является единственной
почвой, где могут расти устойчивые натуры.
Этому народному (неэкономическому) мировоззрению немецкие
социалисты намеренно подчиняют все схожие взгляды, такие как «наибольшая
польза», «наибольшее счастье наибольшего числа индивидуумов» и т.д .
4. ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ФОРМА НЕМЕЦКОГО
СОЦИАЛИЗМА
Народное мировоззрение также диктует наши цели в отношении
экономической формы Немецкого социализма.
Те, кто понимает, что жизнь в наших огромных монструозных городах
представляет опасность для человечества, не могут не считать систематическую
деурбанизацию неотложной необходимостью во имя людей. Деурбанизация
также станет логическим следствием установления автаркии и введения пая в
плане крестьянского хозяйства, поскольку оба они потребуют повторной
аграризации Германии.
Эта реаграризация Германии будет поддерживаться городами с помощью
далеко идущей политики расселения, которая в основном будет принимать
форму «пригородных поселений».

118
Здесь уместно упомянуть, что систематическая деурбанизация в
сочетании с политикой пригородных поселений будет иметь первостепенное
значение для защиты нашей страны, поскольку тем самым риск для
промышленных центров от авиационных атак с использованием ядовитого газа
и зажигательных или обычных бомб будет значительно сокращён за счёт
рассеивания основных производств, которое теперь стало возможным
благодаря дистанционной передаче газа и электричества и локальному
использованию двигателей внутреннего сгорания.
Использование этих инноваций позволит в дальнейшем выполнить
требование Немецкого социализма – что промышленность должна быть
децентрализована ради себя самой и чтобы противодействовать чрезмерной
индустриализации немецкой экономической жизни.
Либерально–капиталистическому и либерально–марксистскому идеалу
современных гигантских заводов, производящих огромное количество товаров,
мы должны противопоставить консервативный идеал полной и свободной
жизни,
чтобы
ответственное
правительство
создало
необходимые
экономические и социальные условия для реализации такого идеала.
Ни один здравомыслящий консерватор не согласится, что это слишком
реакционно разрушить, насколько это возможно, идолов механической
техники. Для немцев, несомненно, пришло время положить конец тирании
техники, свергнуть владычество машины и сделать технику и машину вновь
слугами, а не хозяевами, поскольку их господство стало неоспоримым
проклятием.
Уже в подразделе «Капиталистическая экономическая форма» (стр. 101 и
далее) я упоминал о новом отношении Немецкого социализма к проблеме
«человека и экономической жизни».
Наиболее решительно мы отвергаем капиталистический (и марксистский)
символ веры, что человек отправляется в мир «для того, чтобы работать».
«Песнь труда» является капиталистическим средством для обучения
прилежных рабов, и та же характеристика применима как к фашистскому, так и

119
к коммунистическому прославлению труда, единственной целью которого
является привить усердие рабам государства.
Консервативный революционер рассматривает труд как ни что иное, как
средство для поддержания жизни, инструмент, который может только перейти
тонкую границу в более высокую форму «творчества».
Следовательно, промышленная работа с её убийственной монотонностью
должна каким–то образом позволять отдельному работнику находить
возможности для «творчества» помимо его ежедневного трудового цикла, то
есть этот ежедневный труд не должен требовать больше, чем частичку его
жизни. (Но в то же время всегда следует уделять как можно больше внимания
«одухотворению» самого ежедневного труда.)
Ввиду огромных производственных мощностей современных немецких
заводов и т. д ., нет ничего утопического в идее, что разные отрасли
промышленности могут обеспечить достаточную производительность только за
счёт зимней работы или главным образом так, что рабочие, занятые в этих
отраслях, будут свободными летом для своей «творческой» работы, для того,
чтобы лучше познавать своё отечество, мир в целом, и что угодно.
Дезинтеграция титанических предприятий и более здоровая оценка роли
машин наложат отпечаток на эту новую жизнь, особенно тогда, когда
возрастающая жизнерадостность будет способствовать новой коммуникации и
взращивать подлинную культуру.
Эти идеи будут великолепно завершёнными, когда духовное руководство
Новой Германии больше не будет располагаться в одном из разрушающих
нервы гигантских городов, а в новой и тщательно выбранной столице Рейха. По
историческим и другим причинам Гослар или Ратисбон, могли бы прекрасно
подойти для этой цели.
Позже историки поймут, насколько сильны аргументы в пользу такого
консервативного выбора, и согласятся, что правительственная столица страны
не должна находиться в каком–либо из её крупных промышленных городов.

120
Они укажут на примеры Версаля и Парижа, Потсдама и Берлина; а за
пределами Европы – Вашингтона и Киото вместо Нью–Йорка и Токио.
5. СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО
A. Грядущая система
Цель сельского хозяйства – обеспечить, чтобы сообщество было сытым.
Земля, доступная для использования сообществом, принадлежит
исключительно нации, поскольку не всякий человек, а общность в целом
получила землю в результате сражений или колонизации посредством
общности, а также общностью она была защищена от врагов.
Общность как владелец предоставляет землю в распоряжение государства
в форме паёв для тех, кто может и хочет использовать их для земледелия и
скотоводства.
Это паевое распределение будет исполнено самоуправляющейся
корпорацией местных крестьянских советов (см. Ниже, глава 3, 5 В,
«Профессиональные советы», с. 192 и т. д .). И глава соответствующего совета
просто будет действовать по указанию этой корпорации.
Размер фермерских хозяйств будет ограничен в соответствии с местными
качествами земли: максимальный размер определяется принципом, согласно
которому никто не может удерживать за собой земли больше, чем он может
обрабатывать без посторонней помощи; и минимальный уровень определяется
принципом, согласно которому землевладелец должен иметь достаточно земли,
чтобы обеспечить не только еду для себя и семьи, но и излишек, при
распоряжении которым он сможет получить одежду и жилье для себя и семьи.
Максимальное ограничение приведет к высвобождению большого
количества земли для заселения крестьянами, особенно в Восточной Германии.
Это крестьянское заселение особенно необходимо, поскольку наличие
большого количества крестьян, расселённых подобным образом на их

121
собственных фермах, создает самую лучшую гарантию для поддержания
общественного здоровья и общественной энергии.
Землевладелец, который, таким образом, получает ферму в пай, обязуется
управлять этой фермой в интересах общины и приложить все усилия для
обеспечения того, чтобы земля была обработана для обеспечения
продовольствием общины. Однако он должен будет также платить налог на
землю, десятину ренты сообществу. Она будет выплачиваться в натуральной
форме, сумма будет фиксированной в соответствии с площадью и качеством
земли. Никаких других налогов у крестьян не будет.
В случае смерти владельца пая, ферма перейдет к сыну, способному и
желающему продолжить дело. Если нет наследников мужского пола, пай
вернётся общине, и будет вновь распределён местным крестьянским советом.
В случае неэффективного земледелия пай также вернётся общине,
решение по этому вопросу остаётся за местным органом самоуправления
(крестьянским советом) по согласованию с государством (в лице главы округа).
Введение пая в германское сельское хозяйство будет в таком явном
соответствии с германской традицией и справедливыми и необходимыми
идеями крестьянского владения, что не может возникнуть ни духовных, ни
материальных трудностей в связи с этим.
Даже гитлеровская система, которая не устраивала никаких радикальных
нападок на капитализм, была вынуждена, под давлением немецких крестьян,
ввести меру, основанную в некоторой степени на те х же идеях.
Но Закон о родовом фермерском хозяйстве гитлеровского режима
отличае тся от нашего паевого плана в наиболее существенных отношениях.
(1) Он оставляет всю существующую капиталистическую систему. Из–за
которой наследственный фермер испытывает большие трудности с получением
кредита, так как с момента нового характера его владения, капиталисты не
будут одалживать ему деньги.

122
(2) Сохранившаяся фискальная система взимает налоги в денежном
выражении с родовых крестьян, которые могут платить свои взносы, только
попадая в долги.
(3) Старые ипотечные обязательства остаются, как и другие долги, и
выплачивать проценты по ним (не говоря уже о погашении основного долга)
для родового крестьянина–фермера даже более невозможно, чем для
собственника.
(4) Он распространяется только на часть крестьянства и поэтому создал
три вида сельскохозяйственных предпринимателей: крестьяне, чьи владения
настолько малы, что являются нежизнеспособными; средние и крупные
крестьяне–земледельцы; и крупные помещики, которые управляют своими
землями чисто по–капиталистически.
(5) Он защищает крупных землевладельцев, которые, прикрываясь
Законом о родовых фермах, могут избежать разделения своих владений и тем
самым разрушают надежды своих младших сыновей на обретение хотя бы
независимости крестьянина.
(6) Это инструмент, контролируемый государством и партийной
бюрократией, а не способ крестьянского самоуправления.
(7) Он ничего не говорит ни об отмене прав собственности, которую
местные власти могут применить в случаях плохого земледелия, ни о
возвращении земли общине, когда семья вымирает по мужской линии.
B. Переходный период
Когда мы сравним эту грядущую систему с нынешней, чтобы выяснить,
как лучше всего справиться с переходом, мы обнаружим, прежде всего, что
большинство немецких крестьян останется во владении своих ферм. Из 5 096
533 ферм в Германии (перепись 1925 г.) только 18 668 были размером 500 акров
или более.

123
Все остальные являются крестьянскими хозяйствами и останутся
таковыми при новой системе.
Впрочем, собственно говоря, они сначала станут крестьянскими
хозяйствами при новой системе. Преобразование «частных ферм» в «паевое
владение» обязательно повлечет за собой отмену всех ипотечных кредитов,
поскольку земля, содержащаяся в качестве пая в рамках новой системы,
гипотетически не подлежит ипотеке. Преобразование освободит крестьян от
бремени долгов и лишит их возможности снова влезать в долги. Новая (по–
настоящему старогерманская) организация землевладения сделает человека,
который теперь порабощен обязанностью платить проценты, свободным
крестьяном.
Это полное освобождение немецкого сельского хозяйства от долгов, как
необходимое следствие предлагаемой паевой системы, влечёт за собой
невозможность того, чтобы бремя долгов когда–либо возобновлялось, имеет
решающее значение, во–первых, для психологического и материального
содействия принятию Немецкого социализма крестьянами; и, во–вторых,
сделает наше сельское хозяйство платёжеспособным всё время.
Ибо в таком случае Немецкий социализм справедливо представлялся бы
крестьянину как Спаситель, пришедший навсегда избавить его от когтей
ипотеки, банкиров и сборщиков налогов.
Чтобы спасти кредиторов от разорения и таким образом предотвратить
судороги на капиталистическом денежном рынке, причитающиеся суммы по
ипотечным кредитам будут конвертированы в беспроцентные облигации,
подлежащие уплате Департаментом отмены ипотеки, т.е . по три процента фонд
погашения, организуемый Программой выкупа для сельскохозяйственны х
арендаторов.
Не менее важным, когда система войдет в рабочее состояние, будет
исчезновение налогов, которые в настоящее время взимаются с крестьян
государством, вместо которых будет взиматься один общий ежегодный платеж

124
«десятины», так что не будет ситуации, когда крестьянские хозяйства вновь
будут обременены долгами.
Опасность для государства, состоящая в том, что могут быть различия в
доходах от уплаты десятины, а также угрозы для крестьян из –за локального
неурожая, будет устранена благодаря солидаризации крестьянства в округах и
провинциях. При этом одновременно будет создано необходимое общество
взаимопомощи для крестьян – общество, которое сделает работу крестьянских
советов стабильной и эффективной.
C. Крупные земельные владения
Раздел крупных землевладений будет иметь основополагающее значение
для реаграризации Германии, которая является одной из целей Немецкого
социализма.
18 688 крупных ферм в Германии, размером 500 акров и более,
используют более 16,7% – или, если мы возьмём во всех фермах 250 акров и
крупнее, более 20% – земли, пригодной для сельскохозяйственных целей. Ещё
более сильной, чем этот моральный аргумент, является настоятельная
необходимость создания большего количества крестьянских хозяйств,
поскольку ничто иное не может помешать вторым и третьим сыновьям наших
крестьян уйти в города.
Возражение о том, что такая экспроприация крупных землевладений была
бы несправедливой, является несостоятельным, поскольку то, что останется для
вчерашних владельцев, которые также могут стать паевыми фермерами, будет
полностью освобождено от долгов; и, кроме того, Департаментом отмены
ипотеки будет выплачена компенсация.
Основное возражение против разделения крупных помещичьих земель на
независимые крестьянские хозяйства (возражение марксистов и капиталистов)
заключается в том, что якобы необходимостью крупномасштабного земледелия
является обеспечение достаточного количества зерновых для крупных городов.

125
Этот аргумент основан на различных соображениях, часть из которых всё
ещё актуальна сегодня, но будут отброшены завтра, когда предлагаемая
деурбанизация крупных отраслей промышленности значительно уменьшит
население наших городов – движение, которое будет дополнено
административными и военными оборонительными мерами.
Кроме того, систематическая интенсификация сельского хозяйства за счёт
распространения садоводства в любом случае повлечет за собой структурные
изменения, как мы это видим в Дании и Голландии, что и предполагает
разделение крупных землевладений.
Наконец, включение юго–востока, зернохранилища Европы, в
экономическую систему Центральной Европы в сочетании с другими общими
целями Европейской федерации неизбежно освободит Германию от
необходимости выращивать зерно «на чёрный день» – необходимости, которая
замедлила бы создание плановой сельскохозяйственной системы в этой части
мира.
Уже отмечалось, что эти изменения потребуют времени. Поэтому,
очевидно, что разделение крупных латифундий должно стать частью общего
плана аграрной реформы, который будет рассчитан на годы вперёд, чтобы
принять меры для возведения необходимых хозяйственных построек и жилищ,
для отбора молодых крестьян, которые будут управлять новыми мелкими
фермами, для предоставления сельскохозяйственных орудий труда, по
животноводству и т. д . Не в последнюю очередь, государству необходимо будет
создать в каждой провинции несколько образцовых селекционны х хозяйств в
качестве центров поставки семян,
для скотоводства
и
общего
сельскохозяйственного прогресса. Это развитие упростит поддержку уже
существующих «образцовых ферм», которые были созданы прогрессивными
землевладельцами, чьи личные заслуги услуги и особые навыки признаны и
будут использованы для назначения их «заведующими по отраслям».
Важно помнить, что десятинная рента, выплачиваемая государству,
может выплачиваться натурой и это спасёт крестьян от невыгодного обмена их

126
продукции на деньги, тогда как государство весьма легко вступит во владение
заметной частью урожая, которую оно будет частично использовать
непосредственно в качестве продовольственного снабжения для армии и
частично выставлять на рынок, что может оказаться важным для регулирования
цен. (Заработная плата должностных лиц, пособия пенсионерам и т. д . могут
также частично выплачиваться в натуральной форме.)
Таким образом, переход от капиталистического сельского хозяйства
сегодняшнего дня к социалистическому сельскому хозяйству завтрашнего дня
будет сравнительно лёгким, поскольку немецкое крестьянство заинтересовано в
том, чтобы вырваться из грабительской капиталистической системы, а также
получить и сохранить положение, в котором крестьяне будут свободными и
независимыми.
6. ПРОМЫШЛЕННОСТЬ И ОПТОВАЯ ТОРГОВЛЯ
Промышленные
предприятия
принципиально
отличаются
от
сельскохозяйственных
предприятий. Принимая
во
внимание,
что
сельскохозяйственное предприятие главным образом выполняется работой
фермера и его семьи, промышленное предприятие нуждается в сотрудничестве
управляющего или хозяина и его штата рабочих. Продукция сельского
хозяйства варьируется в зависимости от почвы и климатических условий;
продукция промышленности меняется в зависимости от поставок сырья и его
распределения. Сырьё либо поставляется из источников внутри страны, таких
как залежи угля, руды и т. д ., которые являются собственностью нации, либо
закупаются за счёт импорта (в Германии: нефть, хлопок и каучук). Для свободы
и независимости национальной экономики важно, чтобы существовали (в той
степени, в которой это было истолковано ранее) автаркия и государственная
монополия на внешнюю торговлю. В таком случае государство играет
решающую роль в снабжении промышленности сырьем, и оно должно быть в
состоянии справиться с потребностями текущего
производства. Таким
образом, помимо управляющего и штата работников в этом деле должна

127
присутствовать третья сторона в качестве представителя от сообщества, и на
любом промышленном предприятии будет три взаимосвязанных агента:
Управляющий; штат работников; государство.
Необходимо, чтобы у нас было чёткое представление об этом разделении
интересов, которое вытекает из самой природы промышленного процесса,
поскольку из него логически выводятся формы собственности, управления
предприятием и распределения прибыли, как это предусмотрено Немецким
социализмом.
Немецкий социализм категорически отвергает тоталитарные требования
со стороны любого из этих трёх агентов: тогда как капитализм выдвигает
тоталитарные требования от имени предпринимателя; фашизм утверждает
тоталитарные требования от имени государства (требование, которое до сих
пор не удалось реализовать на практике); а коммунизм заявляет тоталитарные
требования от имени рабочих.
В отличие от тоталитарного утверждения какого–либо одного агента, у
нас есть понятие равновесия через целое, и именно здесь (на современном
языке) выявляется ключевое различие между либерализмом и консерватизмом.
A. Фабричное товарищество
Управляющий, штат работников и государство являются тремя
партнёрами на любом предприятии. Они составляют фабричное товарищество.
Государство, которое в сельском хозяйстве является исключительным
собственником земли, на промышленном предприятии также является его
исключительным
собственником.
Посредством
соответствующего
профессионального совета назначается на должность работающий за долю
управляющий (менеджер), который компетентен и готов с ней справиться. В
качестве возмещения государству будет платиться налог (соответствующий
десятине, уплачиваемой сельскохозяйственным предприятием), размер
которого будет оцениваться через регулярные промежутки времени (скажем, 5

128
или 10 лет). Эти налоги, поскольку вместе с десятиной с сельскохозяйственны х
предприятий должны расходоваться на государственные дела, будут иметь
приоритет над чистой прибылью, отчислениями на амортизацию и резервными
фондами.
Таким образом, управление, владение и прибыль распределяются на три
части: на управляющего, штат сотрудников и государство. Руководство
принимает решение о мировой политике предприятия, определяет вид и
количество производимых товаров, устанавливает соответствующие суммы,
подлежащие уплате за амортизацию (износ), резерв и прибыль, и устанавливает
размер заработной платы.
В то время как утверждённые налоги с производства, в сочетании с
десятиной от сельского хозяйства, представляют собой возмещение
государству на защиту национальной экономики, доля государства в прибыли
представляет собой переменный доход, который может быть распределён на
специальные цели. Текущие расходы на администрацию, образование, армию и
т. д.: чрезвычайные расходы, общественные здания, каналы, электростанции и
т. д.)
Управляющий получает свой доход от своей доли во владении и
прибыли, так что его экономическое положение зависит от успеха или неудачи
предприятия. Успех будет зависеть от того, как он употребит всё своё время и
способности; и поэтому его доля должна быть сравнительно большой.
В зависимости от своей доли во владении предприятием каждый член
штата работников будет получать часть прибыли, а также получать заработную
плату, соответствующую его усердию. Вместе они составляют основу его
экономического самообеспечения.
Соответственно доли управляющего и штата работников в прибыли
должны быть распределены таким образом, чтобы управляющий мог покрывать
свои собственные расходы на проживание и расходы своей семьи только из
своей доли прибыли и ничего более, тогда как потребности рабочего обычно
будут покрыты за счёт его заработной платы. Поэтому доля управляющего во

129
владении и прибыли должна быть сравнительно большой, тогда как дол я
отдельного работника может быть сравнительно небольшой. Кроме того,
нежелательно, чтобы работники имели большую долю в прибыли, поскольку
такое обильное распределение прибыли может способствовать вредному
перерасходу средств производства и пренебрежению улучшениями, которые
желательны с технической и гигиенической точки зрения.
Также важно помнить, что не должно быть какой–либо цели в погоне за
большими прибылями, поскольку она исключается благодаря должному
вниманию к необходимости хорошей заработной платы и низких цен.
Таким образом, фабричные товарищества с их базой долей напоминают
сельскохозяйственные предприятия с их базой наследственных паёв, однако
первые в основном являются коллективными, тогда как последние в основном
являются индивидуальными по своему характеру.
Особое значение имеют три основных качества этой новой формы
промышленного предприятия:
(1) В отличие от существующего «класса» капиталистов, возникнет
«сословие» управляющих,
которое,
независимо от богатства
или
происхождения, будет представлять собой чиновничью аристократию, которая
благодаря самим методам её отбора, можно сказать, состоит из «капитанов
промышленности» или «полномочных офицеров экономической жизни».
(2) «Класс» неимущих пролетариев исчезнет, его место займет
«сословие» полностью привилегированных рабочих, прямо и косвенно
участвующих и, следовательно, заинтересованных в работе своей
«мастерской». Они будут уже не объектами экономики, а её субъектами.
(3) Отношения между государством и экономической жизнью будут
коренным образом изменены. Государство не будет «ночным сторожем и
полицейским» капитализма, и при этом оно не будет диктатором, чья
бюрократия кнутом гонит рабочих к станку и принуждает их к выполнению
своих задач; вместо этого оно будет доверенным лицом потребителей, и как
таковое будет иметь большое влияние, но только до пределов и помимо

130
самоопределения производителей, а именно управляющего (которых может
быть несколько) и штата работников (состоящих в соответствующих
пропорциях из клерков и других работников умственного труда, с одной
стороны, и промышленных рабочих, с другой).
B. Сравнение с капитализмом и марксизмом
Тут желательно кратко изложить основное различие между тезисами
Немецкого социализма в этих вопросах с тезисами капитализма, с одной
стороны, и марксизма, с другой.
1. ОТЛИЧИЕ ОТ КАПИТАЛИЗМА
a. Нет частной собственности на средства производства. Они не могут быть
ни куплены, ни проданы, так что, хотя могут существовать люди, которые
владеют большим количеством имущества или денег («богатство» в этом
смысле возможно и допустимо), ничего подобного «капитализму» не может
возникнуть.
b. Штат работников и государство являются в равной степени
привилегированными партнерами управляющего, который не является
«капиталистом», а просто дольщиком.
c. Потребность в экономическом и систематическом производстве
навязывается менеджеру, потому что его партнёры превосходят его по
численности.
d. Каждый гражданин Германии является одним из совладельцев всей
немецкой экономики.
2. ОТЛИЧИЕ ОТ МАРКСИЗМА
a. Персональная инициатива ответственных менеджеров не только
сохраняется, но она включена в потребности общности.

131
b. В рамках систематически планируемого управления государством всей
национальной экономикой (органически охраняемым равной третью влиянием,
которое государство оказывает на каждое промышленное предприятие)
поддерживается полноценная конкуренция отдельных предприятий.
c. Огосударствление
экономического
предприятия,
иначе
говоря
приравнивание промышленного управляющего к чиновнику, исключается; как
и произвольная власть государства, лишающая работника его прав.
d. Каждый, кто занят на предприятии, в силу того, что он является
совладельцем как гражданин, является одним из непосредственных и
влиятельных владельцев своего предприятия, своей «мастерской», может в
полной мере осуществлять это право собственности в наблюдательном совете
предприятия.
Форма фабрично–заводского товарищества, основанная на легальной
идее долевого владения и оживлённая крупным органом самоуправления из
Советов рабочих и служащих, с одной стороны, промышленными и торговыми
Советами, с другой, составляет новую экономическую систему Немецкого
социализма, которая одинаково далека от западного капитализма и восточного
большевизма и, тем не менее, соответствует требованиям крупной
промышленности.
C. Переходный период
Хотя содержание и форма Немецкого социализма так разительно
отличаются от таковых современной капиталистической экономической
системы, техническое управление переходом от одного к другому будет
сравнительно лёгким – при условии, что политический вопрос об изменении
экономического закона будет решён.
Простейшим способом будет преобразование всех промышленных и
торговых предприятий, использующих значительную часть рабочей силы, в
акционерные общества, поскольку трёхчастное разделение собственности и

132
соответствующее подразделение контроля и прибыли будет достаточно легко
организовать.
«Акции», конечно, будут сильно отличаться от акций существующих
акционерных компаний, поскольку они будут реальными частями,
неотчуждаемыми из–за их долевого характера, на самом деле ни ходовыми, ни
залоговыми – то есть неторгуемые по факту, принадлежащие исключительно
цессионарию (правообладателю).
Степень, в которой нынешние «владельцы» могут стать собственниками,
будет зависеть от их достижений в качестве эффективных руководите лей
предприятия, в котором они владеют акциями, и от их отношения к Немецкой
революции. Формирование «сословия» менеджеров не менее важно для
Немецкого социализма, чем формирование офицерского корпуса для Пруссии –
аналогия глубокого значения.
Повсеместное
представительство
государства
в
национальной
экономической жизни в целом (представление, принципиально отличное от
фашистского регулирования экономической жизни) обеспечит длительное
органическое
кооперативное
руководство
экономической
жизнью
государством, не приводя к насильственному вмешательству со стороны
недостаточно квалифицированных чиновников. В частности, это обеспечит
систематическую деурбанизацию промышленности в сочетании с необходимой
унификацией и упрощением, а также постоянным контролем производства,
заработной платы и цен. Всё это будет расти органично изнутри,
разрабатываться экспертами и непрерывно корректироваться по воле
сотрудников и руководителей.
Таким
образом,
преобразование
работающей
на
прибыль
промышленности и торговли в социалистическую промышленность и
торговлю, работающую на благо, а не прибыль, будет сравнительно простым,
поскольку оно будет соответствовать интересам общества, рабочих и даже
руководителей, на самом когда бы то ни было высоком уровне.

133
Наиболее частое возражение заключается в том, что наш метод перехода
даст возможность «капиталистам» появиться вновь или, возможно, фактически
оставит их как есть.
Это возражение игнорирует радикальную разницу между капиталистом и
бизнесменеджером
(предпринимателем)
и
особенно
забывает,
что
«капитализм», то есть экономическая власть, основанная на монопольных
товарах, не cможет возникнуть в новых условиях. Независимо от того, сколько
денег может иметь человек, он не сможет купить части предприятия (прежние
«акции»), которые теперь можно держать только в виде доли цессионария.
Это становится особенно ясно, когда мы рассматриваем, как денежно –
кредитная и банковская система будут работать под социалистическим
контролем.
За исключением переходного периода, когда, несомненно, нужды
ситуации потребуют (отложенного) фиксирования максимальных и
минимальных доходов, приобретение и обладание денег будет ограничено тем,
какую работу может выполнять человек, и только этим. Тем самым уровень
жизни будет настолько дифференцирован, насколько этого требует
человеческая природа. (Конечно, строгий правовой контроль наследования
сыграет свою роль.) Но решающим моментом является то, что в условиях,
которые будут преобладать, даже владение огромными суммами денег не
сможет привести к «капитализму», потому что, хотя товары такого рода,
которые можно производить в любом количестве, можно приобрести в любом
количестве, монополии, такие как земля, полезные ископаемые, и основные
средства производства не покупаются вообще.
Следовательно, проценты по–прежнему можно будет получить за выдачу
денег в кредит, но с двумя важными ограничениями. Госбанк, который
выпускает банкноты, является государственным учреждением и определяет,
какой должна быть официальная процентная ставка, и и по этой ставке
крупным банкам (которые будут иметь обычный характер профессиональных
корпораций, если не будет сочтено целесообразным, чтобы они были переданы

134
государству) придётся соблюдать дополнительную компенсацию расходов. С
другой стороны, небольшие банки и локальные кредитные учреждения будут
иметь больше свободы в вопросе процентной ставки. Но кредит должен быть
предоставлен без какой–либо конкретной гарантии, так что это будет чисто
персональное подписанное обязательство. Не может быть залога под землю,
фабрики или предприятия любого рода, поскольку все они будут национальной
собственностью, переданной для узуфрукта в качестве наследственного пая или
доли цессионария.
Возросшее значение частных и местных кредитных учреждений, впрочем,
возродит частных банкиров прежних времён, и это будет «хорошо для
торговли»; выгодно для экономической системы в целом. Из–за возросшего
риска для денег, предоставляемых таким образом только под личную гарантию,
«процентное рабство» будет ликвидировано из–за невозможности залога,
нынешнее возражение против «доходов, полученных без проблем или труда»
прекратит своё существование.
Наконец, этот гибкий подход к решению проблемы денег и процентов
будет способствовать практическому тестированию последних монетаристских
теорий, общее применение которых нацией может быть сопряжено с
чрезмерным и ненужным риском.
7. РЕМЕСЛЕННОЕ ПРОИЗВОДСТВО И РОЗНИЧНАЯ
ТОРГОВЛЯ
Под ремесленным производством и розничной торговлей понимаются
различные независимые мелкие предприятия, в которых не столько рабочие (в
основном под видом «подмастерьев», «учеников» или «помощников»), а те, кто
резонно ожидают, что сами однажды станут независимыми.
Эти ремесленные предприятия и мелкие предприятия розничной торговли
принципиально отличаются от фабричных товариществ. В то время как в
фабричном товариществе успех предприятия, а вместе с ним и благо каждого

135
работника, занятого в нём, зависит не от отдельных людей, а от совместного
труда всех, благосостояние независимого ремесленного предприятия зависит от
личности «босса». В фабричном товариществе проблемы решаются сообща
тремя его отделами: управляющим, штатом работников и государством; но на
независимом ремесленном предприятии босс решает «сам». Он несёт полную
ответственность за то, что сделано. В социалистической экономике это
количество личной свободы возможно только при наличии союзов, которые
объединяют людей в сообщества. Такой союз объединит ремесленных
производителей или отрасли розничной торговли в гильдию.
A. Гильдия (или Корпорация)
Итак ремесленные предприятия, небольшие магазины, а также свободные
профессии будут включены в гильдии.
Государство предоставит гильдиям определённые права на своих членов,
а взамен гильдии возьмут на себя обязательство взыскать со своих членов
взносы, которые составят единовременную сумму, причитающуюся с каждой
гильдии в виде налогов государству.
Они получат право заниматься мелкой промышленностью или торговлей,
предоставив подходящим лицам звание «мастер», которое может быть
приобретено только тем, кто дает определённые обязательства. Гильдия будет
настаивать на работе определённого качества, и в этом случае будет
гарантировать поддержку гильдии. Он решит, сколько учеников может взять
каждый гильдеец и т. д .
Эти правила сделают невозможным для гильдейца безжалостно
преследовать свои собственные интересы, неправильно использовать свою
экономическую свободу, поскольку ему придётся подчинить свои интересы
потребностям общества.
Очевидно, что тот, кто работает на таком мелком предприятии, не имеет
права на какую–либо долю в его владении, прибыли или управлении. Хотя

136
очевидно, что он находится в невыгодном положении по сравнению с
работниками крупного предприятия, это объясняется тем, что положение
первых в качестве наёмных работников различно. На самом деле они – не кто
иные, как подмастерья или ученики, которые знают, что в своё время, когда они
подтвердят свою компетентность, они станут независимыми мастерами.
Что предполагает, что возможности для подобного продвижения были
должным образом рассмотрены гильдией и администрацией, работая вместе, и
принимая во внимание общественный спрос на людей, практикующих такие
ремесла или профессии. Вручение дипломов властями будет зависеть от роста
населения, и школы должны будут ориентировать своих учеников в выборе
профессий. Особенно это касается свободных и университетских профессий.
Такие неизбежные посягательства на личную свободу будут более чем
компенсированы за счёт улучшения обеспечения средств к существованию и
продвижения по службе; помимо того факта, что посягательства не будут делом
бюрократических государственных чиновников, а будут совершаться
исключительно посредством инструментов системы самоуправления, которая
должна будет действовать в рамках, предписанных государством.
B. Переходный период
Здесь сохранившиеся пережитки гильдий и кооперативов станут
средствами профессионального роста. Преимущества для независимых
ремесленников и представителей среднего класса, которые будут получены от
новых профессиональных ассоциаций, от установления максимального
количества участников и т. д ., будут настолько велики, что очевидный
недостаток официального контроля цен будет полностью устранён – тем более,
что ассоциации будут создаваться органами самоуправления и будут
подчиняться только государственному надзору.

137
В этой связи большое значение будет иметь отмена существующей
шкалы и метода налогообложения, вместо которых гильдия будет выплачивать
единовременную сумму, взимаемую гильдией с её членов.
Преобразование мелких ремесленных и мелких розничных предприятий в
гильдейскую систему Немецкого социализма будет тем более простым, потому
что немецкие ремесленники и мелкие торговцы имеют жизненно важный
интерес избежать разорения, которое им угрожает от капиталистической
системы, и таким образом сохранить своё существование как независимых
ремесленников, мелких лавочников и т. д .
Для полноты картины я должен указать, что домовладение относится к
категории «товаров, которые могут быть увеличены в количестве, каком вам
угодно» (см. выше, стр. 100–101), и, следовательно, останется в частной
собственности.
Необходимая
корректировка арендной платы будет
организована с учётом того, что муниципалитеты и кооперативные
строительные общества всех видов должны обеспечивать достаточное
количество нового жилья от имени общего блага – всегда исходя из
предположения (применяется к частным домам, не меньше, чем другим), что
земля не является частной собственностью, а будет просто сдана в аренду
домовладельцу в качестве цессии на определённый срок. Этот
основополагающий принцип гарантирует, что государство или муниципалитет
(который в целом будет здесь доверенным лицом от государства) будет иметь
решающее влияние на строительном рынке. Кроме того, новый способ работы с
банками и ипотеками облегчит управление строительными площадками, за
которые они сейчас платят фантастические деньги. Таким образом, с денежной
стороны строительный рынок снова станет здоровым.
8. КООПЕРАТИВНЫЕ ОБЩЕСТВА
Одна из главных целей Немецкого социализма – объединить личный
эгоизм, который является необходимой и полезной частью нашего

138
человеческого оснащения, с преимуще ствами общего благосостояния, так же
как работающий двигатель приводит в движение автомобиль.
Эта цель находит выражение, например, в том факте, что крестьянин,
владея своим хозяйством должен организовать его с учётом общей пользы.
Прибыль, которую он создаёт, работая усерднее, не будет облагаться налогом.
Ещё один и ещё более значимый пример состоит в том, что не будет никаких
ограничений на приобретение товаров, кроме естественного ограничения в виде
человеческой рабочей силы. В этом, опять же, резкое различие между
Немецким социализмом и марксистским коммунизмом, поскольку последний
признает личную свободу в таких вопросах только в сильно ограниченных
пределах. Но решающим моментом является то, что сколько бы ни было денег
у человека, или сколько бы товаров он ни приобрёл, это не позволит ему стать
владельцем земли, её минеральных ресурсов или средств производства – ибо
они доступны только в виде пая. (Отдельное место будет занимать большой
налог на наследство, который, за исключением нескольких налогов на
предметы роскоши, будет единственным «налогом» старого вида, который
останется.)
Хотя наша картина Немецкого социализма может быть не более чем
наброском, мы можем, по крайней мере, дать понять, что государство будет
активно поощрять добровольное формирование кооперативов производителей
и потребителей, оно будет компетентно поощрять это посредством их
активного участия во всех крупных предприятиях.
Однако введение государственного принуждения в экономическую жизнь
будет чуждым природе Немецкого социализ ма, и это возражение не является ни
теоретическим, ни безусловным, а просто представляет практический вывод из
немецкого характера.
Развитие кооперативов станет важным дополнением к Немецкому
социализму и экономическим аналогом политического самоуправления. Вряд
ли нужно говорить о том, что человек будет свободен вступать в кооператив
или покидать его по своему желанию, отчасти потому, что ни от кого кроме

139
добровольных членов, нельзя ожидать самоотверженной
работы в
организации, а отчасти потому, что ничего не следует делать для уменьшения
дружеской конкуренции между кооперативами и некооперативными
предприятиями. Исходя из этой перспективы, само собой разумеется, что не
должно быть существенного предпочтения кооперативов государством, за
исключением того, что государство, безусловно, будет поощрять
образовательную деятельность кооперативов, и это будет особенно ценно в те х
случаях, когда будут создаваться сельскохозяйственные кооперативы.
С идеологической точки зрения будущие профсоюзы будут просто
рабочими кооперативами, основной задачей которых будет содействие
профессиональному обучению и развитию; поскольку экономические и
политические интересы рабочих (и служащих) будут лучше всего защищаться
непосредственно советами рабочих (или советами служащих) и косвенно
палатами сословий. (См. ниже, стр. 156 и след.)
Я хотел бы воспользоваться этой возможностью, чтобы повторить, что
немецкий темперамент в равной степени противостоит склонности западного
капитализма игнорировать права общества и склонности восточного
большевизма игнорировать индивидуальную ответственность и презирать
творческую волю личности.
Таким образом, экономическая система Немецкого социализма не менее
враждебна восточному большевизму, чем западному капитализму; и наши
социалисты ощущают себя очень близкими к тем формам Средневековья,
которые выражали наши национальные особенности и основы немецкой
натуры.
9. СОЦИАЛЬНАЯ ПОМОЩЬ
Социальная помощь включает в себя заботу о тех членах сообщества,
которые больше не в состоянии зарабатывать себе на жизнь.
Основное зна чение термина «сообщество» или «содружество»
заключается в том, что никто, кто принадлежит к нему, не должен испытывать

140
страдания от нищеты. Обязанности, которые каждый гражданин несёт перед
обществом, также влекут за собой права, которые определяются
обязанностями, которыми сообщество наделяет каждого гражданина.
Этот принцип предполагает необходимость комплексной системы
национального страхования, охватывающей детство, безработицу, несчастные
случаи, старость и смерть, дополненную добровольным страхованием.
В отличие от существующих методов, вся сложная система страхования и
поддержки будет заменена при социализме единым страхованием жизни. Таким
образом, каждый гражданин будет застрахован так, чтобы ему был
гарантирован достаток независимо от того, что случилось, и независимо от
того, был ли он (или она) временно или постоянно не дееспособен. Более того,
каждый гражданин, заплатив дополнительную премию, сможет в случае
необходимости получить надбавку, сверх той, которая предусмотрена
национальной системой страхования.
С точки зрения организации это будет означать, что все частные
страховые компании будут объединены в одну всеобъемлющую национальную
систему страхования, которая будет напрямую связана с Госбанком.
Экономика, преобразованная упразднением сложного аппарата существующих
частных страховых компаний и прекращением получения значительных
прибылей акционерами таких компаний, значительно снизит размер страховых
премий.
Далее, дело было бы значительно упрощено, если бы имелась только одна
цель страхования – обеспечить предоставление достаточного количества
средств для обеспечения любому, кто может стать недееспособным для
добывания средств к существованию, временно или постоянно, и по любой
причине.
Пожелания индивидуальных вариантов того, что считается минимальным
прожиточным минимумом, будут удовлетворены наличием различных степеней
страхования. Самая низшая степень будет обязательной, а премии будут
автоматически вычитаться из заработной платы. Какие дополнительные премии

141
считаются целесообразными, будут решать сами люди, на свой страх и риск и
под свою ответственность.
В этих условиях при Немецком социализме больше не было бы никакой
возможности, чтобы кто–либо из членов сообщества голодал, как они это
делают сегодня, или даже (страшно подумать) фактически умер бы от голода.
Каждый немец, мужчина или женщина, был бы тогда освобожден от
страха нищеты в старости, которая сейчас для многих является источником
непрекращающейся тревоги и уныния.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
НЕМЕЦКОЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЕ
ГОСУДАРСТВО
1. ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЙ ПРИНЦИП
В соответствии с органической концепцией о том, что все институты
должны оцениваться по степени того, как они благоприятствуют органической
жизни, мы рассматриваем государство не как нечто, стоящее над обществом в
целом, а как не что иное, как организационную форму народа, форму, которая
обеспечит максимально полное развитие организма, известного как «немецкий
народ». Государство не является самоцелью, но чем –то, чья цель есть (или
должна быть) в том, чтобы заниматься организмом «народа» (или «нации»),
чтобы он мог наиболее эффективно использовать все силы, которые позволят
сообществу поддерживать себя в противостоянии с другими сообществами в
мире.
Из этого следует, что государство всегда определяется особенностями
народа. Ни один народ не может в целости принять государственные формы
другого. Когда форма государства адаптируется к особенностям народа одной
страны, наше органическое мировоззрение даёт понять, что эта форма
государства не может быть полностью адаптирована к особенностям какого–
либо другого народа. Если, например, фашизм является формой государства,

142
наиболее подходящей для итальянского народа (и тот факт, что итальянский
народ его терпит, делает это вероятным), то фашизм не может быть формой
государства, наиболее подходящей для немецкого народа. Те же соображения
применимы к большевистской форме государства, господствующей в России
которая не может быть возможной лучшей формой государства для немецкого
народа.
Государство должно происходить из природы народа; оно должно
упорядочить жизнь людей и свести к минимуму внутренние разногласия, так
как тогда силы направленные вовне станут более мощными. Спортсмен,
который тренируется для какого–то большого достижения, который заставляет
свои нервы и мышцы взаимодействовать согласовано, и который посредством
регулярной практики постепенных упражнений также развивает умственную
силу уверенности в себе и волю к победе, является образцом организма в
превосходном состоянии. Команда, подготовленная для достижения успеха в
каком–то конкретном виде спорта, например, в футболе, представляет собой
сообщество, шансы на победу которого зависят от той же предпосылки –
снижения внутренних разногласий до минимума, чтобы обеспечить
максимальную отдачу точно направленной энергии.
Такое представление о государстве как о наилучшей организации народа
предполагает принципиальное неприятие роли полубога, которую все
диктаторы и потенциальные диктаторы приписы вают государству, и
подразумевает открытое признание «народного государства». Орган ическая
связь между народом и государством, которая лежит в основе последнего
понятия, навязывает консервативному революционеру как необходимый вывод,
что формы государства должны адаптироваться к внутренней и внешней
трансформации народа, народного сознания, степени зрелости народа. Из
основного принципа следует, что те формы государства являются «хорошими»,
то есть подходящими, которые благоприятны для физического и психического
здоровья и развития организма, которым является народ; равно как следует, что

143
формы государства будут «плохими», то есть неподходящими, если они
неблагоприятные и сдерживающие развитие в этом отношении.
Так как народ – это содержимое, живое, органическое; государство – это
форма, неживая, организационная. Опыт последних лет, и особенно наш опыт
Системы Гитлера, заставляют с максимальным возможным упором отвергать
принцип «тоталитарного государства». Национальная идея, согласно которой
человек и его органическая общность, народ, должны быть ядром социальной
системы, по своей консерва тивной природе предполагает отказ от любых
попыток поклонения организационной форме. Не менее решающим в пользу
этого отказа является признание того, что государство по самой своей природе
может иметь только регулирующие функции, иначе говоря, может влиять и
должно влиять только на часть (хотя и важную часть) общественной жизни.
Как нижняя плоскость, «тело» (= экономическая жизнь), так и ещё более
высокая плоскость, «душа» (= культура), по своей природе стремятся отделить
себя от плоскости «духа» (= общество), и требовать для себя самостоятельной
реализации, если только не будет нарушено естественное равновесие, что
неизбежно приведет к болезни и, в конечном итоге, к гибели организма в
целом. В соответствии со вступительными мыслями к нашим Философским
основам (см. выше, стр. 87 и далее), я думаю, что читатель поймёт эти
трактаты, даже если он обнаружит, что я использую несколько незнакомые
термины. (Это главным образом потому, что слова – как старые монеты – были
изношены из–за чрезмерного использования. Их нужно заново запустить в
оборот в ближайшее время).
Гордое чувство превосходства, с которым подлинный консерватор всегда
считает государство не более чем средством, инструментом – «костюмом»,
который более или менее хорошо подходит народу – обосновано, даже если оно
обосновано на слабом его уважении к «национальному организму», в котором
он видит долговечное, в то время как государство носит преходящий характер
(в зависимости от текущего роста или зрелости нации).

144
2. ФОРМА ГОСУДАРСТВА
По этим причинам, в основе, форма государства не важна, и всё, что нам
нужно выяснить, – это какая форма государства наиболее соответствует
нынешней зрелости (= возрасту) и идеологии немецкого народа.
По этим же причинам, в частности, вопрос о монархии или республике не
имеет большого значения. Наш выбор будет определён нашим ответом на
вопрос: «Какая форма государства будет наиболее подходящей для немецкого
характера и сущности?». Чем больше государство подходит для немецкого
характера, тем более гармоничной будет его внутренняя организация, и тем
более могущественным оно будет в мире, где оно сталкивается с другими
государствами.
Принцип, согласно которому только лучшие и наиболее эффективные
среди немцев должны быть призваны руководить государством, исключает
наследственную монархию, поскольку это противоречит вероятностям того, что
талант будет настолько точно передан по наследству, что сын лучшего лидера
также будет лучшим лидером своего народа. Дополнительным аргументом
против наследственной монархии является принцип, что в жизни не должно
быть препонов, что должно быть равенство возможностей для всех граждан.
Форма государства, в котором высшее положение гарантируется одним лишь
фактом рождения, старшему сыну правящего монарха, так кардинально
противоречит принципу равенства возможностей, что она сама себя
приговаривает.
Осталось определиться между избирательной монархией и республикой.
В любом случае глава государства будет избран: в избирательной монархии –
пожизненно; в республике, на определённый срок.
Короткий срок, безусловно, связан с опасностью того, что президент
будет подвержен искушению повысить свои шансы на переизбрание,
подкупить избирателей уступками того или иного рода; и это сделает
беспристрастное правление маловероятным. Опасность предвзятости будет
больше, когда президент энергичен и амбициозен (два качества, которые в

145
другом случае желательны для государственного деятеля), что приводит к
коррупции, когда электорат мал, и к погоне за популярностью, когда он
большой.
Такие опасности устраняются, когда президент (или монарх) избирается
пожизненно, потому что это делает его независимым от избирателей и
позволяет ему обдумывать и осуществлять далеко идущие планы, не
оглядываясь на что–то столь же переменчивое как общественное мнение.
По этим причинам нам кажется, что лучшим механизмом для Германии
был бы такой, чтобы у государства был президент, избранный на срок его
естественной жизни. Это соответствовало бы опыту более тысячи лет истории
Германии, и не имеет значения, будет ли избранный монарх назван
императором или президентом.
3. АДМИНИСТРАЦИЯ
Президент государства, избираемый пожизненно, будет верховным
представителем государственной власти.
Министры, назначенные и подчинённые ему, будут просто экспертами с
консультативными функциями и не будут ответственными носителями
государственной власти: они будут нести личную ответственность перед
президентом.
Вторым носителем государственной власти станет Верховный Совет.
Верховный Совет будет состоять из президентов провинций (в
количестве от двенадцати до семнадцати), пяти государственных министров и
президиума Государственной палаты сословий. Поэтому в него войдут около
двух десятков членов, причём все они будут людьми исключительной
важности. Простым большинством голосов Верховный Совет также изберёт
президента Государства (которому не обязательно быть членом Совета).
Третьим носителем государственной власти будет Государственная
палата сословий. Она будет состоять из 110 членов, 100 будут избраны и 10

146
назначены. Она стоит во главе всей Системы Сословий. (Более подробную
информацию можно найти в Пятом разделе ниже).
Три носителя государственной власти будут иметь равные полномочия.
Закон будет требовать согласия любых двух из них для принятия или отмены
решений.
Стабильность в управлении государством будет обеспечиваться тем
фактом, что президент государства избирается пожизненно, что он будет иметь
большинство в Верховном Совете (поскольку он назначает президентов
провинций), а также потому, что он назначает десять членов Государственной
палаты сословий, он также будет иметь доминирующее влияние в этом органе.
Позиция президента государства, которая была изложена автором в 1931
году, проявилась в Системе Гитлера после смерти Гинденбурга – но с
различием, типичным для переходного характера гитлеровской эпохи, что здесь
это был неизбежный результат обстоятельств, а не плод творческой воли. Это
объясняет абсурд, при котором кабинет министров Рейха де–юре до сих пор
имеет в основном (как предполагала Веймарская конституция) де–факто
характер простой группы экспертов с консультативными функциями и
отсутствием полномочий ответственного правительства.
Но именно потому, что президент государства, таким образом, будет
обладать большой властью, жизненно важно, чтобы были два других носителя
государственной
власти,
чтобы установить
в
высшей
степени
предпочтительную современную форму «авторитарной демократии», которая в
корне отличается от диктатуры (отдельного лица или партии) и от массового
господства (партий или советов).
–
Ещё раз, более полная информация будет
найдена ниже в пятом разделе.
Здесь необходимо сказать нечто очень важное о чиновничестве. В
соответствии с глубоко природным характером подлинного «народного
государства», которое мы хотим создать, не должно быть никаких
привилегированных должностных лиц. Вероятно, нет такого народного чувства
столь же широко распространённого, и, безусловно, не может быть более

147
оправданного, чем недовольство чиновничеством, которое считает себя вправе
вести безбедную жизнь в стороне от экономической борьбы широких народных
масс. Менее чем когда–либо нынче какие угодно исключительные достижения
чиновничества оправдывают такое положение.
Когда по основному принципу «чиновник» станет всего лишь
«государственным служащим», ему придётся выполнять все требования к
эффективности и тяжелой работе, которые предъявляются к представителям
свободных профессий, и разделять превратности общего благосостояния.
Другими словами, в то время как в современной Германии чиновники обладают
особыми правами в том смысле, что они не могут быть уволены и имеют право
на пенсии – после установления нового порядка абсолютная защита от
увольнения будет утрачена должностными лицами всех классов, в то время как
пенсионное право будет правом каждого гражданина Германии без
исключения.
Для Немецкого социализма станет твёрдым принципом, что
привилегированное и влиятельное чиновничество – короче говоря, бюрократия
–
будет считаться смертельной опасностью, против которой единственными
гарантиями являются максимум самоуправления и минимум чиновничьих прав.
Вот почему строгий надзор и контроль над всеми государственными
должностными лицами будет безусловным императивом.
4. ПРОВИНЦИАЛЬНОЕ ДЕЛЕНИЕ
До сих пор одним из самых сложных вопросов немецкой внутренней
политики был самым легкомысленным, унитаризм или федерализм? Вопрос
типично либерального происхождения, и вряд ли стоит говорить, что
либеральным ответом всегда был «унитаризм».
Хотя консервативный немец не менее определенно ответит
«федерализм», не следует полагать, что он мечтает сделать нынешние
германские государства единицами этого нового федерализма. Эти государства
ни в коей мере не соответствуют органической целостности населения,

148
проживающего в пределах их «границ». Они возникли в результате стремления
местных династий захватить как можно больше территории и как можно
большее число «подданных» под их влиянием – стремление, которое было
самым сильным (и также самым вредным для Германии) при Габсбургской
монархии.
Поэтому для Германии, очевидно, сначала понадобится разломать и
перестроить эти отдельные государства.
Я знаю, что по сию пору, как и Старая Пруссия, так и Новая Пруссия
будут решительно противостоять распаду государства, которое называется
Пруссия, на том основании, что это будет губительно для Рейха, потому что это
ослабит созидательную энергию прусского духа.
Я действительно слишком уважаю дух Пруссии и слишком хорошо
осознаю важную роль, которую он сыграл в истории Германии, чтобы быть
тронутым любым антипрусским ресентиментом, который я мог бы
предположительно впитать в своей родной Баварии.
Но моё знание немецкого характера и немецкой истории убедило меня в
том, что прусское решение об обособленности было не более чем произвольной
целесообразностью,
которая не
перестала быть произвольной и
целесообразной, потому что его защищал и принимал Фридрих Великий, а
затем Бисмарк. Моё общее понимание исторических перипетий действительно
убеждает меня в том, что в эпоху (либерального) национального государства не
было другого пути образования Рейха, кроме гегемонии Пруссии. Но то же
понимание теперь говорит мне, что пробил час для оживления старой
(консервативной) идеи государства, идеи, чья мистическая взаимосвязь с
возрождением Запада в подавляющем большинстве случаев подтверждается
историей последнего тысячелетия.
Развитие немецкого народа в подлинно герма нскую нацию (которую я
рассматриваю как существенное значение Немецкой революции) требует и
принуждает к тому, что прусский партикуляризм (обособленность) во всех его
формах будет брошен в плавильный котел, требует и вынуждает к венчанию

149
фридрихского немецкого типа с немецким терезианским типом, чтобы родить
(заново) истинного немца – потому что к истинному немецкому типу
принадлежит европейский здравый смысл, которого так явно и фатально не
хватало прусскому партикуляризму.
Это признание обязательного единого характера немецкого государства
не является признанием идеала либерального унитаризма. Ибо это единое
немецкое государство не должно управляться централизованно из одного
места. В немецком народе существуют такие явные геополитические,
религиозные и культурные различия, что запрещают единообразие, которое
могло бы противоречить самой природе немцев. Таким образом, хотя немецкое
пространство будет объединено, оно будет федерально разделено на
провинции. Сохранившиеся произвольно образованные государства и
территории будут разделены на 12–15 провинций, каждая из которых
соответствует геополитической, культурной и племенной организации.
Еженедельное периодическое издание, которое я издавал под заголовком
«Der schwarze Front» («Чёрный фронт»), в своём номере от 30 сентября 1931
года содержит набросок предлагаемого провинциального деления немецкого
государства в том виде, в котором оно существовало тогда, и к которому я
отсылаю читателей, желающих знать больше деталей. Провинция будет
разделена на округа (Kreise), каждый из которых будет иметь размер,
приблизительно равный размеру нынешних округов (в Баварии, Bezirk; в
Саксонии, Amtshauptmannschaft; в Вюртемберге, Oberamt; в Бадене, Amtsbezirk;
в Мекленбурге и Ольденбурге, Amt).
Государство – провинция – округ, таким станет организационное деление
административных территорий немецкого государства.
В каждой провинции будет свой президент, который будет исполнять
свои обязанности в течение семи лет. Он будет назначен президентом страны,
но назначение будет подлежать утверждению провинциальной Палатой
Сословий. Если его утверждение будет отклоняться в течение двух лет подряд,

150
президент провинции должен будет уйти в отставку, а президент страны
должен назначить другого.
Точно так же глава округа будет назначен президентом провинции на
пять лет, и для его назначения потребуется одобрение окружной Палаты
сословий. Здесь также, если утверждение будет отклонено один раз, вопрос о
нём поднимется снова через год.
Необходимость подтверждения назначения главных провинциальных и
окружных должностных лиц соответствующими Палатами Сословий
подразумевает осуществление чрезвычайно важного влияния народных
законодательных собраний. Таким образом, президенты округов и провинций
станут, по крайней мере, в той же степени зависим ыми от волеизъявления
народа, как и от своего вышестоящего начальства, и это тем более важно,
потому что, таким образом, народное влияние в Верховном Совете выйдет
далеко за рамки всего этого, так как при любом случае оно будет
осуществляться через представителей, избираемых непосредственно народом
(пять председателей государственных Палат Сословий).
Предписанный однолетний интервал до повторного голосования,
которым президент провинции или округа может быть окончательно
освобождён от должности, защищает данных должностных лиц от излишней
изменчивости общественного мнения и обеспечивает в любом случае
непрерывное функционирование государственной власти.
5. СОСЛОВНАЯ СИСТЕМА
A. Отмена партийной системы
Наиболее важный вывод консервативного представления о том, что люди
(даже члены одного и того же народа) неравны в телесном, умственном и
религиозном отношении и, следовательно, неравны в том, что они могут делать
для общества, – это отказ от (псевдо–) демократического принципа равенства.

151
Следующим выводом является признание того, что каждый человек
может формировать достоверные суждения о вещах и людях, которые он знает
по своим собственным достижениям и из личного опыта. Это предполагает
отказ от политикопарламентской избирательной системы.
Настало время раскрыть омерзительную и корыстную ложь народного
правительства, которое является основной составляющей либерализма, которая
распространяется эгоистичными группами капиталистов, пропагандируется
интернационалами всех видов, поддерживается демагогией, которая лас кает
тщеславие толпы и способствуют закреплению за различными скрытыми
силами влияния и господства, которые были бы невозможны в государстве с
лучшим управлением.
Вот почему немецкие социалисты безоговорочно отвергают любые
политические выборы, любые выборы политических партий и групп, которые
всегда остаются анонимными, и, наоборот, вот почему они настаивают на том,
что необходимо создать систему народного представительства в виде
профессиональных сословий.
В принципе, эти требования означают конец всех политических партий и
любых парламентов, которые они могли сформировать. По самой своей
природе политические партии жизненно заинтересованы в расколе людей на
фракции, поскольку они возникают благодаря созданию такого раскола, и их
главная задача состоит в том, чтобы поощрять и усиливать оппозиции любого
рода с помощью прессы, митингов и т. д . Следовательно, подлинное
содружество людей может быть установлено только путём разрушения
существующей партийной системы.
Если я здесь воспроизвожу без изменений то, что появилось по этому
вопросу в первом издании «Aufbau des deutschen Sozialismus» (1931 г.), то
только чтобы показать, насколько неадекватным, нерешительным и потому
неправдоподобным образом Система Гитлера выполнила это первичное
требование Немецкой революции. Необходимый и в высшей степени
желательный роспуск политических партий был отложен в отношении роспуска

152
гитлеровской партии; (злая и коррумпированная) система правления
политических партий была заменена (ещё более злой и ещё более
коррумпированной) системой правления монополистической партии.
Все недостатки партийной системы с удвоенной силой относятся к
монополистической партийной системе гитлеровского режима, которая имеет
все недостатки многопартийной системы и не имеет ни одного из её
преимуществ.
На мой взгляд, парламентская форма партийного правления несравненно
предпочтительнее любой неконтролируемой личной или партийной диктатуры
–
не забывая о том, что существуют различные варианты парламентского
партийного правления, начиная по ранжиру от идеально–демократической
системы швейцарского кантона Аппенцелль, продолжая консервативно–
демократической системой Великобритании, и заканчивая демагогически –
демократической системой Веймарской республики.
Тот факт, что в сфере парламентской демократии с уществуют такие
различия, показывает, что там, где существуют разные предварительные
выборы, в разное время и в различных условиях развития, могут быть
различающиеся формы демократии, и это, следовательно, обязывает нас
изучать какие новые виды демократии могут быть вызваны существующими
обстоятельствами.
Мы также не должны забывать о том значимом факте, что в последние
десятилетия западной социальной эволюции повсеместно происходило
«скопление масс» людей, которое не могло не иметь важных последствий. Из –
за быстрого роста городов, мегаполисов, агломераций люди были изгнаны из
сельской местности и «интеллектуализированы» таким образом, что это
ослабило их здоровые инстинкты; это сопровождалось растущей тенденцией
переоценки как техники, так и спорта, что, в свою очередь, ведёт к ускорению
общей бездуховности жизни. В конечном счёте это стало роковым
превращением народов в серые массы, изменением, которое всё больше
поражало все европейские нации. В другой книге [Немецкая Варфоломеевская

153
ночь – Прим. пер.], подробно обсуждая этот вопрос, я привёл конкретные
примеры этой тенденции и её влияния на политическую жизнь. Здесь, впрочем,
будет достаточно повторить мой вывод, что эта катастрофическая
трансформация от народа к массе обязательно повлечёт за собой распад всех
старых форм демократии – распад, который так заметно проявляется в
низкопробных методах нынешних массовых политических партий.
Логический вывод из всего этого, подкреплённый знанием того, что
происходит в Германии, заключается в том, что возрождение старых партий
стало невозможным. Пассивное принятие немецким народом этих (пока лишь
наполовину законченных) трудов гитлеровской системы очень ясно показывает
[в 1936 году], насколько точным был диагноз ситуации, который я поставил
пять лет назад, и насколько в этом отношении Система Гитлера исполняет волю
Немецкой революции.
B. Профессиональные советы
Поэтому крайне важно установить новую форму демократии, которая
позволит избежать дефектов старого рода, должным образом учтёт возникшее
«скопление масс», выйдет навстречу опасностям, возникшим в результате
этого, и преодолеет их в рамках своей собственной структуры, пытаясь
одновременно остановить и, насколько возможно, обратить вспять этот процесс
распада.
Всё это будет возможно только, если мы сможем вновь высвободить
могущественные силы самоуправления, расшатать рамки общества, обучить
людей путём систематического поощрения политической ответственности в
самых нижних слоях общества и, таким образом, консолидировать поддержку
низов, без которой авторитарная демократия невозможна.
Следовательно
мы
должны создать вместо бюрократически–
диктаторского государства фашистской, большевистской или парламентской

154
безответственности подлинно народное государство немецкой демократии и
аристократической ответственности.
Принципы и формы аристократического ответственного поведения в
государстве были изложены в первых четырёх разделах этой главы. Теперь мы
должны рассмотреть принципы и формы контроля и сотрудничества со
стороны народа, самоуправления сословий, то, что я назы ваю «немецкой
демократией».
Исходя из изложенного выше консервативного взгляда (стр. 149), что
человек может формировать только достоверные суждения о вещах и людях,
которые он знает по своим собственным достижениям и из личного опыта, мы
приходим к профессии, как основе любого «выбора», любых выборов, которые
отдельный немец может сделать в своей сфере достижений и личного опыта.
При этом выполняется ещё одно жизненно важное требование,
основанное на консервативной точке зрения, что только те граждане мо гут
избирать и быть избранными в Тинге (народном собрании), которые вносят
положенный минимум путём своих достижений во благо сообщества, одним
словом, только те, кто трудится.
Требование того, что выборщики должны быть лично знакомы,
обеспечивается тем обстоятельством, что «избиратели» будут наименьшей
«административной единицей» – округом.
В этом случае гражданин Германии будет совершать один первичный
избирательный акт в рамках своей собственной профессии и своего округа.
В каждом округе будут избираться пять профессиональных палат или
профессиональных советов, а именно:
Совет рабочих округа,
Совет крестьян округа,
Совет свободных профессий,
Совет промышленности и торговли,
Совет служащих и чиновников.

155
Каждый профессиональный совет округа будет состоять из двадцати пяти
членов, избираемых на три года.
Эти профессиональные советы будут единственными народными
собраниями, которые сформированы по результатам всеобщих, равных, тайных
и прямых выборов лицами, работающими по специальности или ушедшими на
пенсию.
Они будут исключительно профессиональными представительствами
людей, объединенных общими интересами.
Данный факт определяет их сферу деятельности. Профессиональные
советы будут заниматься всеми профессиональными вопросами; будут
контролировать заработную плату, условия труда, профессиональную
подготовку и т.д .; они будут экспертами для консультаций по всем
профессиональным вопросам со стороны национальной администрации; и,
прежде всего, они будут решать вопросы о долях цессионариев и паевых
наделах. Они одни будут выдвигать кандидата на любую долю, которая станет
вакантной,
и
государство
ратифицирует
назначение
посредством
соответствующего главы округа – или же откажется ратифицировать его, и в
этом случае соответствующий профессиональный совет должен будет
представить нового соискателя.
Профессиональные выборщики, естественно, сделают всё возможное,
чтобы избрать в качестве членов профессионального совета людей, наиболее
подходящих для их наказов, руководствуясь знаниями о кандидатах как в
профессиональной, так и в личной жизни.
Дальнейшее
развёртывание
профессиональных
советов
будет
согласовываться со структурой администрации таким
путём, что
профессиональные советы округов изберут пять профессиональных советов
провинции, состоящих из пятидесяти членов каждый, принадлежащих к
соответствующей сфере деятельности; и профессиональные советы провинций
выберут пять государственных профессиональных советов, каждый из которых
будет состоять из ста членов, принадлежащих к соответствующей профессии.

156
Решающим моментом здесь является то, что эти выборы провинциальных
и государственных палат являются не первичными, а непрямыми;
сформированы не окончательными выборщиками, а членами предыдущего
уровня профессионального представительства. Здесь задача, коне чно же,
обеспечить, чтобы наиболее способные и эффективные представители
профессий попали в высшие органы, что будет гарантировано более надёжным
способом непрямых выборов без какой–либо агитации первичного электората,
потому что избрание наиболее способных в интересах каждой
профессиональной сферы.
Члены провинциального профессионального совета будут избираться на
пять лет, а члены государственного профессионального совета – на семь лет.
Сфера деятельности высших советов будет идентична сфере окружных
советов. Преемники должны избираться в нижестоящих советах на места тех,
кого назначают в высший совет.
Таким образом, профессиональные советы будут представлять интересы
всех трудоспособных работников в Германии.
Важно отметить, что самоуправление этих советов будет абсолютно
независимым, в то время как в Италии и России государство и
соответствующие монополистические партии главенствуют (то есть
вмешиваются) в самоуправлении трудоспособных работников. Это особенно
заметно в Италии, где никто, кроме членов фашистской партии или
фашистских союзов, не имеет права на избрание и право голоса, поэтому
представительство рабочих ограничивается небольшой частью населения
(тщательно просеиваемой органами государства), состоящих из лиц, в
отношении которых трудоспособные рабочие массы не имеют каких–либо
прав. (То же самое и в Германии при гитлеровской системе, даже без
малозначимого дробления на корпорации).
Несколько иначе в России, где (по крайней мере, в теории) вся масса
пролетариата имеет избирательное право. Тем не менее, разные категории
трудоспособных работников имеют разные права голоса, а некоторые явно

157
лишены права голоса. Пять голосов крестьян соответствуют одному голосу
рабочего, хотя нам говорят, что на следующих выборах должны произойти
изменения; а многие люди, занятые в «буржуазных» профессиях, особенно в
интеллектуальных профессиях, лишены права голоса. Примечательно, что в
России предложения, за которые следует голосовать, выдвигаются партией, и
должны быть просто «одобрены» на собраниях. Также мы отмечаем в России
очень значимый факт, что, хотя в советах более низкого уровня есть много
беспартийных (конечно же, лиц, благонадёжных для партии), гораздо больше
доля коммунистов в органах среднего звена, а высшие советы состоят
исключительно из членов партии. Это означает, что не может быть подлинного,
независимого, демократического представительства интересов всех работников.
Наоборот, лозунг Немецкого социализма таков, что мы обеспечим
неограниченное,
подлинно
демократическое
самоуправление
всеми
трудоспособными работниками населения страны. Не должно быть никакого
влияния, никакой зависимости от какой–либо могущественной группы или
партии и, в первую очередь, от государства. Независимо от того, чего может
желать государство, в рамках немецкой системы любой немец, пользующийся
доверием других, которые занимаются той же профессией, сможет пробиться
на самые высокие посты, которые контролируют и управляют государством;
даже стать членом Государственной палаты сословий или Верховного совета.
Это будет означать наиболее полную демократию из всех возможных и без
шансов перерасти в демагогическое правление.
C. Палаты Сословий
Поскольку профессиональные советы округа, провинции и государства
будут представлять только профессиональные интересы, они должны
дополняться общенародным представительством.

158
В каждой административной единице (округе, провинции, государстве),
следовательно, из её профессиональных советов будет образована Палата
Сословий.
Окружная Палата Сословий будет состоять из двадцати пяти человек,
избранных профессиональными советами этого округа, и трёх дополнительны х
членов, назначенных главой округа. Эти выдвиженцы должны быть видными и
уважаемыми жителями округа.
Провинциальная Палата Сословий будет состоять из пятидесяти человек,
избираемых профессиональными советами провинции, и пяти дополнительных
членов, назначаемых президентом провинции.
Государственная Палата Сословий будет состоять из ста человек,
избранных государственными профессиональными советами, и десяти
дополнительных членов, назначаемых президентом страны.
Решающая задача для формирования состава Палат Сословий –
обеспечить, чтобы они точно отражали социальную стратификацию округа,
провинции или всего государства. По этой причине различные
профессиональные советы не будут избирать одинаковое количество членов в
соответствующую Палату Сословий, но число, пропорциональное составу
населения в соответствующей административной области. Например, если в
провинции 40% рабочих, 25% крестьян, 10% торговцев, 10% практикующих
свободные профессии и 15% служащих или должностных лиц, то членство в
Палате Сословий должно составлять такие же соответствующие пропорции. Из
пятидесяти членов этой провинциальной палаты сословий двадцать были бы
промышленными рабочими; двенадцать крестьян; пять, торговцы; пять,
представители свободных профессий; восемь, служащие или должностные
лица. Ещё одним необходимым ограничением будет то, что ни одна профессия
не должна иметь более 50% мест в Палате, чтобы ни одно из сословий не имело
возможности командовать другими посредством чистого большинства.
В каждой административной территории президиум Палаты Сословий
будет сформирован пятью председателями профессиональных советов.

159
Сфера деятельности Палаты Сословий принципиально отличается от
сферы деятельности профессионального совета. Палаты сословий являются
важной частью государственной администрации и государственного
руководства. Их сотрудничество по каждому решению правительства является
прямым, поскольку каждый указ президента окружного или провинциального
президента требует одобрения соответствующей Палаты Сословий. Кроме того,
как объясняется в четвёртом разделе этой главы (стр. 188 и 189), главе округа и
президенту провинции необходимо будет заручиться доверием своих
соответствующих Палат Сословий для надлежащего исполнения своих
официальных обязанностей.
Но право вето, которым обладает Палата Сословий округа или
провинциал ьная Палата Сословий, вступает в силу, если применяется по тому
же самому вопросу второй раз после годичного перерыва. Эта мера полезна в
двух случаях: поскольку, с одной стороны, она препятствует приостановке
мероприятий, срочно необходимых для блага государства; и, с другой стороны,
длительное исполнение непопулярных мер или продолжение пребывания в
должности непопулярного президента будет предотвращаться системой
народного представительства.
Кроме того, деятельность Палат Сословий предоставит им возможность
надёжного контроля над всей государственной администрацией на территории
под их юрисдикцией, и особенно в их сотрудничестве по вопросам
потребления, цен, качества и т. д .
Срок деятельности Палат Сословий соответствует сроку работы
профессиональных советов, и составит три года для округа, пять лет для
провинции, семь для государства.
Особые обязанности Государственной Палаты Сословий
как
законодательного органа и дальнейшие обязанности её президиума из пяти
человек
(состоящего
из
председателей
пяти
государственны х
профессиональных советов) обсуждались в третьем разделе этой главы.

160
Немаловажно упомянуть, что представительские должности в
профессиональных советах и палатах сословий будут почётными. Компенсация
будет положена за трату времени и расходы из собственного кармана, но не
будет никаких финансовых преимуществ для удержания такой должности.
Ключевое значение этой схемы представительства сословий заключается
в том, что с помощью неё народная воля сможет найти отражение в работе
администрации независимо от того, что смогут или захотят сделать
государственные органы.
Различие между профессиональными советами и Палатами Сословий как
с точки зрения их состава, так и с точки зрения их обязанностей имеет
огромное значение.
В то время как профессиональные советы выражают и влияют на
вертикальную стратификацию немецкого народа, Палаты Сословий
представляют горизонтальную стратификацию и, так им образом, дают срезы по
интересам различных слоев населения на всех территориях государства.
Советы представляют чисто профессиональные интересы, так что их
обязанности соответственно ограничены конкретными профессиями и их
отношением с государством; но Палаты обеспечивают регионам общее
представительство населения и, следовательно, составляют важную часть
общей государственной администрации и государственного руководства.
Особенно важно то, что так будет обеспечен прямой и длительный
всенародный контроль над государством и его должностными лицами во всех
частях госаппарата.
В фашистском государстве такого контроля нет; в большевистском
государстве он может осуществляться только «посредством партии» (что почти
идентично государству); а в парламентском государстве, в лучшем случае,
контроль может осуществляться только путём смещения правительства, что
часто является сложным делом. Но окружная и провинциальная Палаты
Сословий, обладая правом вето на окружного главу и президента провинции,
могут контролировать государственный аппарат постоянно, напрямую и

161
эффективно; могут контролировать его снизу вверх с помощью независимых
представителей общественности. Тем самым мы осуществляем идею народного
государства вместо бюрократического.

162
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
КУЛЬТУРНАЯ ПОЛИТИКА
НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА
1. КОНСЕРВАТИВНЫЙ РЕАЛИЗМ
В соответствии с нашими знаниями о завершении революции, которая
неизбежна, и, следовательно, продолжается, мы понимаем, что в умах людей
также происходят революционные изменения. Они формируют новую оценку
смысла жизни и задачи, стоящей перед человечеством.
Философией либеральной эпохи был и остаётся материализм. Ничто так
не характеризует марксизм, как тот факт, что он испорчен чужеродными
взглядами на социализм, что его программа сформирована материалистической
философией, которую он разделяет с либерализмом.
До Французской революции мы уже сталкивались со следами нового
взгляда на жизнь – взглядами тех, кто стремится оторваться от своей веры в
Бога и становится на позицию исключительно логической стороны
человеческого знания, которое было освобождено от искры божественного.
Такой рационалистический взгляд на вещи привел к ряду серьёзных
ошибок. Рационалисты и материалисты считали, что способны объяснить
природу; но они не смогли постичь природу в её целостности, в её отношениях
с жизнью, они не признали никаких других явлений, кроме тех, которые можно
было бы исчислить, взвесить и измерить, и таким образом подчинить тому, что
они считали «законом». Всё, что лежало за этим, что было нерациональным и,
следовательно, «неразумным», всё, что было недоступно для разума, для
понимания, они умышленно исключили из наблюдения, а затем продолжили
попытки воздвигнуть свои рационалистические законы над нерациональным.
Развитие науки, которое убедило их, что они смогут понять и объяснить
всё, вызвало чрезмерную гордыню, которая заставила их рассматривать

163
понимание эго как меру всех вещей и признавать реальным только то, что
разумение (настолько ограниченное) могло воспринять. Материя и сила были
основой всего сущего. Рационалисты, материалисты, чувствовали, что они
действительно могли понять материю, но сила оставалась необъяснимой. Тем
не менее, это не беспокоило этих «всезнаек». Созерцание мёртвой материи, её
атомного строения, сопоставления этих атомов и их механических отношений
во вселенной, куда они были помещены названными, но необъяснимыми
силами, стало обоснованием их картины мира, основой материалистического
мировоззрения – материализма.
Нам, консерваторам, эта попытка либералов уйти от тайн жизни,
подчинение судьбе посредством методов бездушной логики кажется столь же
детской, как и попытка определить аромат цветка с помощью линейки или
весов. Смиренно и скромно мы признаём, что законы судьбы находятся вне
контроля человека и что человеку надлежит соблюдать эти законы – словом,
принять «Божественную волю». Мы знаем и принимаем Его волю как
предпосылку всего, что постигает человек и всех человеческих действий, и мы
решаем вечную загадку свободы человеческой воли, говоря о том, что «Что»
находится вне сферы этой воли, но и о том «как» соотносится внутри неё.
Таким образом, мы находим новое значение для жизни в данных «Божьей
волей» характерных особенностях нашего народа, в утверждении и
совершенствовании народной души как откровении Бога.
Но мы также совершим только ошибку, как материалисты, если, в свою
очередь, провозгласим идеализм исключительной философией мира.
Несомненно, это была одна из величайших и незабвенных услуг
либерализма в целом и марксизма в частности, доказавших, насколько ценными
и важными для жизни являются материальные силы, материальные отношения
и материальные функции; услуга, которая привела однако к тому, что многие
либералы и марксисты недооценили ценность и значение идеальных сил,
идеальных отношений и идеальных функций.

164
Если бы немецкие социалисты, напротив, слишком раздули бы ценность
и важность идеализма, они наполнились бы фальшью в отношении важнейшей
доктрины неоконсервативной органической философии, согласно которой
истинная и всеобъемлющая реальность жизни обнаруживается в отношениях и
функции необходимо объединённых сил тела, разума и души. Поэтому мы
вправе говорить о консервативном реализме как типичной философии
немецких социалистов.
2. РЕЛИГИЯ И ЦЕРКОВЬ
Консервативный реализм не только рассматривает силу веры как одно из
самых великолепных проявлений души, но также подтверждает величие и
вечность религиозных чувств, которые объединяют человеческую душу с
Богом.
Но наше смирение по отношению к любой истинной религии не должно
закрывать нам глаза на тот факт, что не толь ко религиозные идеи, но также (и
даже больше) религиозные формы, то есть церкви, переплетаются со
специфическими особенностями различных наций и с общими законами
бренности человека, которая находит выражение в изменчивости всех явлений
жизни.
Вот тогда и возникает (особенно в связи с новым витком Немецкой
революции) вопрос о месте христианства в этой картине мира.
Мы непременно ошибёмся по отношению к учениям истории, если мы
станем отрицать, что источник христианства не проистекает из того места, где
бьётся сердце Запада. Но если, как мы показали в главе «Философские основы»,
понятие «Запад» включает в себя религиозные основы истории, а также
расовые и геополитические, из этого, несомненно, следует, что могучий опыт
христианства был неотъемлемой составляющей Запада, и что любая попытка
уничтожить его будет столь же глупой и невыполнимой, как попытка создать
впечатление, что двух тысяч лет истории не существовало.

165
Это не означает, что перемены Запада, определяемые вечным законом
старения и ритмичной сменой идей, не будут иметь определённого влияния на
само христианство. Если сегодня дальновидные христианские богословы
говорят и пишут как о «германизации католицизма», так и о «католичестве
протестантизма» (См. статью «Katholische Kirche und National–Sozialismus» в
Neue Zuercher Zeitung, No 1268, 21 июля 1935 г.
–
Прим. Штрассера), то это
показывает, насколько сильна степень изменений в христианстве.
Взгляд на религиозную и организационную борьбу в протестантских
церквях и в греческой православной церкви, на изменившиеся и изменяющиеся
отношения между католицизмом и протестантизмом, а также между
католической церковью и греческой православной церковью, подтверждает
мнение о том, что политические и экономические структурные изменения на
Западе должны оказать решающее влияние на трансформацию его религиозных
и культурных форм.
Всё это указывает на то, что христианство и Европа – это не антитезы, а
то, что духовное состояние Запада формировалось и определялось
христианством, которое само по себе, хотя и начиналось за пределами Европы,
в основном проживало там многие века.
В этой связи читателю будет полезно вернуться к последнему абзацу на с.
69, где я разбираю вопрос взаимоотношений восточных католических
(правосла вных) церквей и Западной Европы.
Автор не желает и не считает себя компетентным углубляться в эти
сугубо личные религиозные проблемы. Достаточно сослаться на этот вопрос в
общих чертах и признать (с большой радостью), что великие и мощные
движения внутри и вне христианства возвещают религиозное возрождение,
хотя пока что не оказывают какого–либо очевидного влияния на существующие
Церкви.
Прежде всего, он интересуется отношениями между государством и
церковью и решительно выступает за их разделение.

166
Такое разделение означало бы конец недостойной зависимости Церкви от
государства, а также начало свободного развития существующих церквей. По–
прежнему очевидной обязанностью государства является защита Церквей от
нападения извне.
Отделение главной Церкви в стране от государства также будет выгодно
для других религиозных общин и будет способствовать росту всех подлинных
религиозных движений, в чьи внутренние дела государство никогда не должно
вмешиваться.
Провозглашение свободы веры и совести было бы полезным
дополнительным признанием свободы искусства и науки, здоровый рост
которых требует независимости от господства посредственности – а чем ещё
может какое–либо государство быть в этом отношении? Только тогда
интеллектуальное и художественное соперничество европейских наций,
олимпиада духа будет действительно плодотворной, так что культурное
обновление Европы будет таким же несомненным, как и политическое и
экономическое возрождение.
Пресса требует особого внимания. Хотя в принципе мы требуем свободы
прессы, свобода не означает вседозволенность, как это случал ось весьма
нередко под эгидой либералов. Должны быть даны гарантии, что свободой не
будут злоупотреблять. Наиболее эффективной гарантией будет настойчивое
требование, чтобы каждая статья в периодическом издании была подписана.
Отмена анонимности и редакционного «мы» сделает автора
ответственным как с политической, так и с юридической точек зрения. Ещё
одна ценная гарантия заключается в том, что следует проводить чёткое
различие между политикой и бизнесом. Должно быть сделано невозможным,
чтобы рекламные колонки влияли на «новости». Это будет достигнуто за счёт
монополии рекламы, и, следовательно, снижения стоимости производства и
распространения, что в данном случае хорошо скажется на ценах на многие
товары.

167
3. НОВАЯ ШКОЛА
Положение и форма школы представляют непосредственный интерес для
настоящей работы.
Положение и форма школы зависят от значимости, возложенной на
школу, и задач, налагаемых на неё народной культурой и немецким
государством.
Для государства школа является основным средством отбора
интеллектуальных лидеров. Хотя ранее я критиковал и отвергал либеральную
иллюзию, касающуюся равенства между людьми, я, тем не менее, горячо
отстаивал консервативную доктрину о том, что равенство возможностей имеет
важное значение – что, насколько это возможно, всем должен быть дан равный
старт в гонке жизни. Не должно быть ненужных препятствий.
Ничто, кроме равного начала для всех граждан, не может обеспечить
органическое расслоение на «сословия», то есть на группы схожих, одинаково
компетентных, одинаково направленных людей, чья деятельность согласуется с
их «призванием» – вместо катастрофической стратификацией на «классы», что
означает,
что
группы разнородных,
различно
компетентных,
разнонаправленных людей следуют одному и тому же занятию не потому, что у
них есть «призвание», а потому, что их заставили.
Чтобы обеспечить равное начало, обучение во всех школах должно быть
бесплатным, и ученикам будут бесплатно предоставлены необходимые книги и
принадлежности. Необходимо также принять меры для того, чтобы каждый
ученик начальной школы мог перейти в старшую школу, неважно, где он
живёт, – так как, конечно же, не будет средней школы в каждом районе.
Расходы на посещение таких удалённых от домов учеников школ будут
оплачены государством.
Народная общность может иметь только один вид начальных школ, в
котором будут отдельные классы для более одарённых и менее одарённых
детей. Когда курс в начальной школе закончен, обучение будет продолжено в
техническом или профессиональном училище, в иных случаях в высшей школе,

168
а затем, в соответствующих случаях, в университете. Единообразие системы не
означает, что все школы будут абсолютно одинаковыми, поскольку они будут
по–разному адаптированы к особенностям провинций и округов.
В начальной школе преподаются предметы по немецком у языку, истории,
арифметике, знанию родины, основам естествознания, физической культуре,
садоводству, трудовому обучению – цель состоит не в том, чтобы «передавать
информацию», а в том, чтобы обучать немцев. Возраст для посещения
начальной школы будет от шести до четырнадцати лет, поскольку только после
полового созревания будет выбрана профессия и начнётся профессиональная
подготовка. До этого ребенок будет расти в немецком культурном мире, без
отвлечения его мыслей на чужие культуры в течение восприимчивых лет
детства.
В период полового созревания ребенок переходит из начальной школы в
профессионально–техническое (или техническое) училище или в старшие
классы, где обучается по направлению интеллектуальных профессий, к
которым он склонен.
В старших классах образование будет более разнообразным. Поскольку
немецкая культура будет тщательно внедрена в начальной школе, теперь можно
изучать чужие культуры, поскольку риск чужеродного заражения будет
незначительным.
Когда закончится старшее школьное образование, состоится отбор
учеников в университет. Здесь будет браться в расчёт не только приобретённый
«объём знаний», но и подходящий характер личности человека, которому
суждено стать одним из будущих лидеров немецкого народа.
Решающей особенностью отбора будет не то, что молодые люди (или их
родители) хотят университетского образования, а воля сообщества, выраженная
через преподавательский состав и экзаменаторов (которые должны иметь
большой практический опыт). Ошибок можно избежать, требуя не только
положительных аттестатов законченной школы, но и сдачи вступительного
экзамена в высшую школу или университет, в который поступает ученик.

169
Эти методы будут соответствовать целям любой заботливой и
понимающей системы государственного управления, чтобы лучшие
представители населения имели хорошие возможности подняться наверх.
Только длительный и саморегулирующийся процесс обновления может
предотвратить возникновение «болезненного застоя» в разных частях
национального организма.
Целесообразно указать, что для такой структурной перестройки в
немецкой образовательной системе будут необходимы духовные перемены во
всех отношениях.
До сих пор основной целью школьного образования было «давать
информацию», но впредь будет рассматриваться, по крайней мере, в равной
степени важной целью воспитание личности. В результате не только личность
ученика будет оказывать решающее влияние на его шансы на поступление в
высшую школу или университет, но и образовательные учреждения будут, в
связи с этим, глубоко изменены как субъективно, так и объективно.
В особенности университеты будут сильно отличаться от наших
нынешних. Они утратят свой теперешний двусторонний характер, будучи
учреждениями как для обучения, так и для исследований. Принимая во
внимание, что в настоящее время, по практическим причинам, больше
внимания уделяется исследованиям, чем обучению, в будущем большое
внимание будет уделяться обучению и воспитанию личности. Университеты
будут в виде академгородков (кампусов), то есть они будут закрытыми
учебными заведениями, загородными, с закреплённой экономической
отраслью, где на каникулах студенты будут проходить практику. Два первых
семестра будут посвящены общим философским, историческим и
художественным дисциплинам, после чего начнётся разделение на факультеты.
Большое значение будет уделено спорту, студенческим товариществам и т.п.;
каждый университет, вероятно, будет иметь свою собственную традицию, в
поддержание которой будут вносить вклад студенческие клубы.

170
Старшие классы будут аналогичны нашей нынешней гимназии, но ранней
специализации не будет. Особое значение будет придаваться гимназиям, в
которых преподают курсы иностранных языков, что не только будет
способствовать тесному контакту с интеллектуальным миром зарубежных
народов, но и обеспечит появление большего числа хороших лингвистов среди
немцев. (Это также окажет положительное влияние на национальные
меньшинства, проживающие в Германии, и будет стимулировать иностранцев
посещать немецкие школы.)
Можно надеяться, что бывшие ученики средней школы будут продолжать
проявлять живой интерес к её работе, частично в непрямой форме патронажа,
частично в форме прямой помощи в качестве экзаменаторов. Эти посторонние
специалисты, как в старших классах, так и в начальной школе, помогут
преподавательскому составу определить способнос ти ученика для его
продвижения.
Крайне важно, чтобы, регулируя таким образом продвижение по службе,
государство могло предотвращать чрезмерное накопление профессиональной
интеллигенции в стране, поскольку любое такое перепроизводство
интеллектуалов или желающих стать интеллектуалами исключительно вредно
для общественного организма.
4. АРМИЯ И ТРУДОВАЯ ПОВИННОСТЬ
Сколько бы мы ни настаивали на необходимости отбора по характеру,
школа, по самой своей природе, всегда будет склонна придавать больший вес
интеллектуальным тестам.
Поэтому важно, чтобы за обучением следовал другой метод отбора,
который адекватно учитывает тот факт, что у человека формирование личности
не завершается до окончания полового созревания, когда первый
образовательный период закончен.
Это дополнительное тестирование будет проводиться в рамках
универсальной трудовой повинности и на добровольной военной службе.

171
Для всех молодых немцев обоих полов после окончания начального
профессионального образования последует год трудовой повинности, за
который ученик должен будет научиться ремеслу. Этот год трудовой
повинности, в течение которого ученики будут вести товарищескую жизнь,
которая будет иметь большое социальное значение, также позволит молодым
немцам пересмотреть свой выбор профессии и подвергнет их отбору, который
поможет раскрыть (после того, как они закончили начальную школу) тех, кто
имеет способности к интеллектуальным профессиям.
Особое значение в личностном отборе также будет иметь период
добровольной военной службы для тех, кто пойдёт на неё. Это следует из
органического неравенства людей, признание которого я несколько раз
объяснял, как одну из главных особенностей консервативной философии.
В то время как год трудовой службы будет обязательным, акт службы в
армии будет добровольным. Поскольку военная служба будет продолжаться в
течение нескольких лет, не будет связана с приобретением новых, полезных для
частных лиц знаний и сопряжена со значительным риском в случае войны, мы
можем быть уверены, что никто, кроме лучших сынов нации, не пожелает
пойти в армию. Таким путём будет осуществлён расовый отбор тех, кто
сформирует становое сословие немецкого социалистического государства.
Выдающейся ценностью такого отбора, который подарит тем, кто его
прошёл, новый титул дворянства, будет то, что титул приобретается не по
рождению, а в результате личного выбора.
Чрезвычайное политическое значение такого станового сословия, которое
будет охватывать все профессии и сословия, может быть ещё раз подчёркнуто,
как условие того, что каждый, кто занимает высокочтимую неоплачиваемую
должность (все судьи, блюстители порядка, попечители и т. д .), должен быть
избранным из этого слоя.
5. НЕМЕЦКИЙ ЗАКОН, ПРАВОСУДИЕ И ПРАВО

172
Наше представление о национальной культуре было бы неполноценным,
если бы мы не настаивали на том, как важно, чтобы эта культура
способствовала развитию немецкой системы закона, правосудия и права.
Из национал ьного мировоззрения очевидно, что не может быть такого
понятия, как «закон как таковой», поскольку осознание права и преобладающих
форм права вытекают из особенностей каждого народа, возраста, которого он
достиг, и от идей, которые доминируют в какое–либо время.
Это базовое понятие нашло выражение в нашем требовании нового
экономического закона, и я вновь и вновь подчёркивал национальное
своеобразие этого экономического закона Немецкого социализма.
Но закон, относящийся к потребностям личности, нуждается в не менее
радикальной трансформации, чем экономический закон. Нелепо полагать, что
настоящий Гражданский кодекс может оставаться в силе даже в течение дня
после прихода Немецкой революции.
Не вдаваясь в подробности, я могу упомянуть как основную идею
немецкого права, что защита чести важнее, чем защита имущества и прав.
Другим очень важным понятием является то, что римско–христианская идея
наказания должна быть заменена тевтонской идеей о возмещении или
компенсации, и что основная цель юридической деятельности состоит не в том,
чтобы обнаружить личную вину, а в том, чтобы предотвратить нанесение
ущерба обществу.
Основное различие между завтрашним немецким законом и сегодняшним
Гражданским кодексом приведет к полному изменению системы наказаний и,
прежде всего, сведёт к минимуму нынешнюю абсурдную практику наказания
людей, лишая их свободы. Что касается огромного большинства
правонарушений, то жестокое наказание правонарушителя лишением свободы
даст ему возможность возместить кому–либо ущерб, наложенным на него
штрафом, который в случае необходимости будет удержан, заставив
правонарушителя работать в государственном работном доме без тюремного
заключения. Все преступления против сообщества будут устранены путём

173
временного или постоянного исключения правонарушителя из сообщества
путем изгнания или смерти. Тем самым повторение преступления будет
предотвращено.
Решающее значение для реализации таких идей, особенно в переходный
период, будет ликвидация экспертных судов, в которых действуют судьи и
адвокаты. Вместо этого будут народные суды, где здравым инстинктам народа
можно доверить соблюдение принципов немецкого закона, правосудия и права
до тех пор, пока не будут разработаны новые правовые формы.
6. ЭЛИТА И ИДЕАЛЬНЫЙ ТИП
Вышеизложенные замечания по культурной программе Немецкого
социализма фрагментарны и отрывочны, что отчасти объясняется природой
этой темы и отчасти моей собственной некомпете нтностью. Тем не менее, я
могу дополнить их, сказав ещё несколько слов об их цели.
Их цель состоит в том, чтобы настаивать на необходимости
культивирования элиты немецкого народа в соответствии с идеальным типом,
который должен соответствовать сущности немцев.
Этот идеальный тип должен быть глубоко укоренён в органических
особенностях немецкого народа и, следовательно, должен иметь характерные
черты, которые из предмета немецкой истории с самого начала были бы нам
очень близки; и всё же, с другой стороны, он должен быть достаточно
современным, чтобы соответствовать требованиям социалистического порядка,
который будет установлен в двадцатом веке.
Оба требования будут выполнены путём создания древнегерманского
типа рыцаря, благородной натуры, лучшие черты которой воплощены во всех
величайших деятелях германской цивилизации, и которая произрастает из
более ранних (консервативных) эпох немецкой истории.
Немецкое образование должно быть сконцентрировано на производстве
этого рыцарского, благородного типа, также как английское образование

174
сконцентрировано
на
производстве
типа
«джентльмена»,
который
поддерживается поколениями.
Здесь становится необходимым кратко вернуться к проблеме становления
государства. Раньше, когда мы рассматривали вопрос о революционном
рождении нового порядка, мы могли лишь отрицательно ответить на вопрос о
том, как создать это становое сословие (ссылаясь на тот факт, что партийная
система должна быть отменена); но теперь, снова настаивая на революционном
происхождении нового порядка, мы можем положительно осветить этот
вопрос.
Создание, культура, становое сословие элиты является жизненно важной
проблемой нового порядка, и от её решения будет зависеть стабильность и
благополучная работа Немецкого социализма. Недостаточно
лишь
сформулировать принципы отбора по интеллекту и характеру и организовать
процесс отбора школами, трудовой повинностью и добровольной армией,
поскольку нам также придётся объяснить, чем мы будем руководствоваться в
реальной практике наших методов отбора.
Картина нового порядка, провозглашенного в этой работе, нового
порядка национальной свободы, социальной справедливости и европейского
сотрудничества, увенчается заявлением о том, что элита, идеальный тип,
который мы стремимся установить как лидеры Германии, будет «рыцарями»,
этой могущественной созидательной силой, появившейся на заре Запада;
которая, не ограниченная национальными границами, стала символом всего
Европейского сообщества; и сейчас, достаточно последовательно, возрождается
одновременно с воскрешением Запада.
Всё ради этого и ничего более – таков смысл и содержание Немецкой
революции:
Воскрешение Запада

175
ПРИЛОЖЕНИЯ

176
Приложение I
Предисловие к первому изданию
«Структуры немецкого социализма»
Данная работа является первой попыткой полной трансформации
немецкой жизни в смысле той могущественной революции, которая происходит
у нас на глазах с 1914 года. В каком –то смысле это описание структуры нового
кристалла, появление которого мы предвидим, чьи формы мы можем вывести
из природы щелока, из сил, которые его оживляют, и из законов, по которым он
работает.
Это замечание иллюстрирует как недостатки, так и достоинства такой
попытки. Точный мыслитель хотел бы, чтобы ему показали завершённость, с
выявлением каждой детали и аккуратно нарисованным графиком. Но мы имеем
дело с органическими процессами, которые не поддаются точности такого рода.
Мы признаем, что органические процессы подчиняются их собственным
внутренним законам, и именно из них вырабатываются формы,
продиктованные в соответствии с ними. Чем лучше мы ознакомимся с этими
законами, тем полнее будут подтверждены наши прогнозы реальностью.
Мы, консервативные революционеры (таковыми я и мои друзья считаем
себя), всегда осознаем, что органический процесс является первичным, и что
наши схемы могут быть не более чем набросками того, что будет происходить в
этом процессе. Другими словами, когда есть конфликт между жизнью и
планом, жизнь всегда права, и план должен быть изменён, чтобы ей
соответствовать.
Несмотря
на
эти оговорки и ограничения,
представляется
целесообразным составить наш план, поскольку это поможет объяснить и
придать смысл тому, что происходит с 1914 года, и всем жертвам
благополучием и кровью, которые потребовались от немецкого народа в

177
течение этих восемнадцати лет. Это утешит нас, воодушевит нас перенести
последние годы переходного периода, даст нам силы для дальнейшего развития
событий; потому что осознание того, что происходит, когда оно доходит до
бесчисленного числа немцев, даст им понимание цели, которое может ускорить
перемены и сделать их жертвы менее обременительными. Чем яснее становится
понимание направления и чем лучше готовность, тем слабее будет
противостояние и тем меньше будет жертв.
Нам кажется, что монотонность процесса, который мы называем
Немецкой революцией, была знаком судьбы, что немецкий народ должен
систематически и планомерно готовиться к революции, должен признать, что
требуемые жертвы благополучием и кровью не больше, чем организм
немецкого народа (уже не очень молодой) будет вынужден нести, и что
заключительный насильственный акт рождения может быть достигнут с
минимальной затратой сил.
Именно так автор и его друзья размышляют над ситуацией в Германии, и
они считают, что им необходимо объяснить, чему они научились за последние
два десятилетия истории Германии, ясно показа ть природу разворачивающейся
тенденции – и показать, как её осуществление предлагает единственный способ
восстановления
здоровья
немецкого
народа.
Содействие
такому
восстановлению здоровья, безусловно, должно стать целью политики
Германии.
Берлин.
Осень 1931 года.

178
Приложение II
Послесловие к первому изданию
«Структуры немецкого социализма»
В узких рамках набросков развития Немецкого социализма я попытался
рассказать о новом порядке, установление которого придаст смысл всем
жертвам последних двух десятилетий. Я слишком хорошо знаю, что многие
важные детали были опущены, но я верю, что умный читатель сможет
заполнить пробелы для себя сам.
Есть один вопрос, от попыток ответить на который я намеренно
воздерживался – как реализация должна или будет осуществляться. Даже когда
вопрос поставлен на обсуждение, из (неоднократно подчеркнутого)
органического характера процесса будет ясно, что ответ не может быть
простым.
Тем не менее, некоторые части ответа достаточно конкретны.
Обязательно изменение произойдет путём революции. Все органические
новообразования требуют, в крайнем случае, насильственного акта – что
достаточно ясно видно при рождении, хотя здесь новообразование уже
сложилось некоторое время назад. Таким образом, по нашему мнению,
насильственный акт – это не начало, а конец революции, конец восстановления
чувств, мыслей и воли немцев.
Другим указателем на данном пути к Немецкой революции является то,
что система никогда не может быть свергнута инструментами,
принадлежащими этой системе, а только инструментами, которые принадлежат
грядущей системе, той, которая предопределена для победы. Поэтому тот, кто
использует либеральное оружие для победы над либеральной системой,
неизбежно потерпит неудачу. Практические политические последствия этой
точки зрения состоят в том, что мы должны безжалостно выступать против

179
любого демократического выбора, любого участия в коалиции со старой
системой, любой оппортунистической попытки сохранить часть системы или
одну из её основных опор.
Наконец, очень важно осознать, что эта революция будет совершаться не
массами, а небольшим числом людей, готовых идти на риск, которые имеют в
своём представлении чёткую картину нового порядка, которые достаточно
самоотверженны и достаточно дерзки, чтобы поставить на кон свою жизнь в
надежде превратить своё представление в реальность.
Это требует силы характера; готовность терпеть одиночество,
преследование, умственную и духовную изоляцию. Если будущий
революционер не готов, как Ленин и его соратники, рискнуть изгнанием или
долгосрочным пребыванием в Сибири, судьба не сделает его достойным
разделить ответственность за установление нового порядка.
Я ежедневно молюсь, чтобы большинство немцев узрели это и обрели
необходимую энергию, для того чтобы, наконец, в Германии мог быть
установлен новый порядок, во имя которого погибли миллионы лучших моих
соотечественников.
Слава Германии!

180
Приложение III
Предисловие ко второму изданию
«Структуры немецкого социализма»
Почти пять лет прошло с момента выхода первого издания этой книги.
Это были насыщенные событиями годы, и приход к власти Адольфа
Гитлера 30 января 1933 года по сути является частью содержания моей книги.
Очевидно, что второе издание может обратить внимание на многие
другие события, которые пять лет назад не были столь явными, как вероятность
возвышения Гитлера. Несмотря на это во втором издании не потребовалось
даже мелких изменений, что показывает общую точность нашего взгляда на
Немецкую революцию и является доказательством соответствия истории
закону – представлению, которое было освещено в наших философских
основах.
Цель этой книги состояла в том, чтобы разработать структуру Немецкого
социализма, то есть дать проект Новой Германии (как части того, что,
несомненно, будет Новой Европой), полемика была излишней, настолько,
насколько архитектор готов спорить или искать оправдания для той или иной
детали его рисунков нового собора (кроме случаев, когда может потребоваться
аргументация для выяснения какого–либо иного сомнительного вопроса).
Нет, что было необходимо, сейчас и вновь, это показать, что проект
должным образом учитывает существующие данные, и всё также решает все
важные проблемы, которые возникли. Также было важно, чтобы автор чётко
разъяснил свою точку зрения, также как архитектор должен чётко показать, что
он планирует построить. Но архитектора не волнует вопрос, будут ли те, кто
изучает его планы, согласны с ним в каждой детали.
Конечно, такой метод демонстрации предполагает определённую
холодность, отсутствие импульса, сухость экспозиции. Но тот, кто, помимо

181
деталей, сможет узреть великую цель, тот, кто имеет в своём сознании видение
собора Немецкого социализма, тот, кто чувствует ритм жизни, пульсирующий
за обилием социальных и экономических детале й – тот постигнет духовную
сущность сухого архитектурного замысла и тем самым обретёт волю к
действию, без которой знания и опыт ничем не лучше сказки, рассказанной
идиотом, полной шума и ярости, но ничего не значащей.
Именно воля к действию превращает такой замысел из «слов, слов, слов»
в игру движущих сил, и звучит фанфара, которая побуждает всех тех, кто хочет
сформировать будущее, собраться вместе и начать строить собор, Новую
Германию, Новую Европу.
Прага.
Весна 1936 года.

182
Приложение IV
Послесловие ко второму изданию
«Структуры немецкого социализма»
Послесловие ко второму изданию этой книги не может содержать таких
же общих мест, которые есть в послесловии к первому изданию, но должно
исходить из факта существования гитлеровской системы и показывать, что
падение этой системы является обязательным предварительным условием для
Немецкого социализма.
Моё общее отношение к гитлеровской и к партии, которая её
поддерживает не изменилось. Как я объяснял в своей книге «Die deutsche
Bartholomausnacht» (Немецкая Варфоломеевская ночь), Гитлеровская система
представляет (переходную) эпоху Жиронды Немецкой революции, интерлюдию
революционных чувств и реакционных форм, которая возникает спонтанно из–
за прогрессирующей внутренней радикализации и тем самым (главным образом
путём обхода войны) расчищает почву для эпохи революционного
строительства.
Это наблюдение удерживает задачу, стратегию и тактику немецких
социалистов в противоречии с Системой Гитлера. С бескомпромиссной
энергией и любыми средствами (кроме тех, что могут противоречить их
собственным идеям) и с непоколебимой решимостью, они должны работать на
свержение Системы Гитлера.
Решающий момент состоит в том, что эта борьба может быть успешной
лишь тогда и в той мере, когда они поймут и решат насущные экономические,
социальные и культурные проблемы. Гитлер был возможен и неизбежен только
потому, что эти неотложные проблемы не были решены – и Гитлер падёт,
потому что он тоже их не решил.

183
Нам надлежит осуществить свержение гитлеровской системы; поэтому
нам прежде всего необходимо решить эти насущные проблемы и, таким
образом, открыть новую эпоху немецкой и европейской истории, чьё дело
состоит в том, чтобы ещё раз придать человеческой жиз ни смысл и цель.

184
Приложение V
Опасность раздела Германии
[Перевод первого январского номера 1937 года «Die deutsche Revolution»,
издаваемого два раза в месяц как орган Чёрного фронта, главный
редактор Отто Штрассер, опубликовано (тогда) в Праге и Копенга гене]
Гитлеровская система принесет войну, а война приведёт к разделу
Германии, если немецкая социалистическая революция не случится вовремя,
чтобы избежать это.
С глубоким беспокойством все патриотически настроенные немцы следят
за началом нового 1937 года, ибо их наблюдения убеждают их в том, что этот
год будет решающим.
Система Гитлера с неизбежной последовательностью движется к концу,
по дороге, в которую она вошла 30 июня 1934 года (дата «Ночи длинных
ножей»).
До этого Гитлер еще не сделал выбора между двумя альтернативами,
которые были открыты для него в начале того года: социалистической
революцией и фашистской войной, которые с самого начала были скрыты в
природе, теории и практике гитлеровской системы.
30 июня 1934 года эта система вступила на крова вый путь, ведущий к
войне, ибо убийством сторонников второй революции Адольф Гитлер
преградил путь, который привел бы к германскому социализму. Вопрос о том,
был ли он в этом деле лидером или ведомым, не имеет большого значения для
нашего политического суждения.
С тех пор он с сомнамбулической уверенностью продвигается к войне,
последовательные этапы которой — вооружение, обязательная военная служба,
укрепление Рейнской области, Данциг, двухле тняя служба в армии, договор
между Германией и Японией — всё ещё свежи в памяти людей

185
Как бы справедливо и необходимо ни было, во имя нашей национальной
свободы и будущего Германии, стряхнуть с себя оковы Версальского договора,
остаётся не менее неразумным и преступным принять и защищать германский
империализм вместо империализма тех, кто принуждал нас в 1919 году.
Помимо того, что одна несправедливость не может быть преодолена
путем замены другой несправедливостью, каждый взгляд на историю Германии
и Европы показывает, что насильственная диктатура не принесет ни свободы и
безопасности нашей собственной нации, ни мира и единства в Европе.
Свобода и безопасность Германии, мир и единство Европы достижимы не
с помощью старых методов грубой силы, а только с помощью идей нового
порядка.
Идеи, которые приведут к новому порядку, жизненно важному для лучшего
будущего и необходимого для самой нашей жизни, – это идеи немецкой
революции: идеи национальной свободы, социальной справедливости,
европейского сотрудничества.
Предательство гитлеровской системой германской революции является ,
исторически и лично, преступлением, совершенным теми, кто сейчас правит
Германией.
Это также источник ужасной опасности, которая угрожает Германии
словно колоссальный кошмар, угрожая её существованию как государства, так
и ее будущему всей немецкой нации.
Ибо решение Гитлера вступить на путь, ведущий к войне, его
возвращение к целям и методам прусского реакционного капитализма и
империализма породили новую всемирную коалицию против Германии,
коалицию, чьё смертоносное окружение однажды уже привело к полному краху
нашей страны.
Почти непреодолимая оторванность немецкого народа от остального
мира, систематическое введение народа в заблуждение путём жестокой
головокружительной пропаганды скрывает реальное положение дел. Эта
ситуация, проще говоря, следующая:

186
В случае войны, независимо от того по каким причинам или на каких
фронтах, Германия столкнется с всемирной коалицией во главе с Англией,
Францией, Россией и Малой Антантой, а Америка, Польша, Балканская
Антанта и Балтийская Антанта будут составлять резерв, который никогда не
будет на стороне Германии, а в случае необходимости будет бороться против
неё.
Из предполагаемых союзников Германии (Япония, Италия, Венгрия и
Австрия), возможно, что Япония выполнит свои обещания, то есть
воспользуется во время Европейских осложнений возможностью укрепить свои
собственные позиции на Дальнем Востоке, в то время как другие названные
державы во главе с Италией (в своих собственных интересах и из чувства
ответственности) останутся нейтральными, особенно в течение решающих
первых недель войны.
Таким образом, результатом роковой и слепой внешней политики
гитлеровской системы стало создание ситуации, которая, несмотря на то, что
германская армия будет героически сражаться, а немецкий народ окажется
готовым на любые жертвы (условия, на которые в существующих
обстоятельствах ни в коем случае нельзя полагаться), неизбежно приведёт к
поражению Германии.
Что же может означать это неизбежное поражение Германии, как не
конец ее политической и экономической независимости, конец ее
существования как государства? Одним словом, что это может означать, кроме
раздела Германии?
После проигрыша Второй мировой войны, после второго Версальского
договора останется только беспомощная и распавшаяся Германия, состоящая из
трех или четырех зависимых монархий, полностью подчиненных
диктаторскому контролю победителей.
Ввиду этой ситуации, тяжесть которой заставляет нас, борцов за
германскую революцию, чувствовать себя глубоко ответственными, перед нами

187
стоит только одна задача: покончить с гитлеровской системой до того, как она
уничтожит Германию.
Каждый патриотически настроенный немец, и прежде всего каждый
немецкий социалист, должен признать, что жизнь и будущее Германии могут
быть обеспечены только путем ликвидации гитлеровской системы до того, как
Германия будет разгромлена.
Сегодня многим нашим соотечественникам эти слова, эти перспективы
кажутся результатом ненужной паники; и, возможно, результатом фобии
против системы, подкрепляемой болезненной ненавистью, которая переполняет
беженцев.
Но завтра, когда этот прогноз будет шокирующе точен, каждый немец,
который любит свою страну и ее народ, каждый немецкий националист и
каждый немецкий социалист будет знать, что предупреждения Черного фронта
были и остаются оправданными, и все будут повторять наш боевой клич: Долой
гитлеровскую систему,
пока Германия
не
потерпела
поражение.
Каждый офицер Рейха, каждый рабочий, каждый интеллектуал и каждый
крестьянин должны будут выбирать между Гитлером и Германией, и мы знаем,
что они выберут Германию.
Только в этом случае свержения системы не будет поражения Германии;
и иностранным правительствам и их народам мы настоятельно заявляем:
«Новый Версаль не может означать ничего, кроме новой катастрофы для нас и
для вас, так как Германия никогда не откажется от своего единст ва и своей
свободы».
Но гарантиями, которые Европа потребует от Германии, будут: в
негативном смысле — свержение гитлеровской системы; и в позитивном
смысле — развитие немецкого социализма и создание Европейской Федерации.
Черный фронт призывает немецкий народ и народы Европы держаться до
войны, во время войны и после войны этих трёх целей:
национальной свободы,
социальной справедливости,

188
европейского сотрудничества.

189
Нет немецкой крови для Испании
Соотечественники:
Слухи, которые в течение нескольких недель распространялись по всей
Германии, в последнее время в полной мере подтвердились.
Система Гитлера продаёт всё больше немецких солдат в качестве
наёмников испанским генералам. Тысячи и тысячи молодых людей, лучшая
кровь Германии, отправляются за границу, где они сражаются и умирают, не во
имя защиты национальных интересов и исторического величия Германии, а во
имя реакционной партии в иностранной гражданской войне.
Мы обвиняем гитлеровскую систему в этом злоупотреблении
государственной властью, в растрате невозвратных национальных ценностей.
Мы обвиняем Систему Гитлера в умышленном нанесении вреда немецкому
народу под влиянием узкопартийной слепоты и в идиотской погоне за
престижем.
Мы сами не принимаем участие в Гражданской войне в Испании. Точно
так же, как мы должны отвергать любые попытки иностранных держав
вмешиваться во внутренние дела Германии и усиленно противостоять любому
вторжению в нашу страну иностранных наёмников, мы также отвергаем любое
вмешательство Германии во внутренние дела Испании и выражаем
решительный протест против вербовки и использования немецких наёмников
от имени вовсе не немецких интересов.
Такое отношение должно быть принципиальным для каждого искреннего
немецкого националиста, подкрепляется тем фактом, что немецкие солдаты,
которые сейчас экспортируются в Испанию Системой Гитлера, должны
использоваться там для экономической и политической реакции такого же рода,
против которой нам самим приходилось бороться на протяжении десятилетий
здесь, в Германии, и бороться с которой является одной из главных целей
подлинного национал–социализма.

190
В своей внешней политике альянса с реакцией Испании гитлеровская
система лишь повторяет свою внутреннюю политику союза с реакцией
Германии – политики, которая привела к Немецкой резне св. Варфоломея 30
июня 1934 года и к предательству Немецкого социализма.
Национальные и социалистические соображения делают борьбу против
отправки немецких войск в Испанию одной из важнейших задач каждого
подлинного национал–социалиста.
Поэтому Чёрный Фронт призывает всех настоящих немцев, и особенно
всех, кто принадлежит к рейхсверу, СС [Охранным отрядам] и СА [Штурмовым
Отрядам],
всячески
сопротивляться
этой
антинациональной
и
антисоциалистической политике гитлеровской системы, под лозунгами:
Нет немецкой крови для Испании,
Слава Германии.
От имени немецкого Чёрного фронта,
Отто Штрассер
Призыв к оружию
(Новогоднее послание Отто Штрассера)
В течение двух лет политика гитлеровской системы извлекала выгоду из
оцепенения, охватившего бедную старую Европу после ужасных испытаний
1933 года. Система сознательно воспользовалась страхом, вдохновлённым
перспективой Немецкой революции, национал–социалистического обновления
и возрождения немецкого народа, чтобы одурманить капиталистическую
Европу и напугать её до инертного нейтралитета. Но это оцепенение неизбежно
прошло, чары были неизбежно развеяны, когда мнимая Немецкая революция
показала себя не более чем отчаянной попыткой господствующих классов
поймать в ловушку, замедлить, задушить революцию. Чем больше

191
правительствам победителей 1919 года становилось ясно, что Системе
Гитлера–Шахта–Геринга не хватило вдохновения революционной идеи, что
ветер революционного шторма прошёл, что не было подлинно творческой
революционной концепции оживления Континента, тем решител ьнее они
готовились к обороне. Когда после 30 июня 1934 года для них стало всё более
чем очевидным, что Гитлер разыгрывает те же карты, что и другие
государственные деятели, которые играли раньше, а теперь играют вместе с
ним; что вооружения, союзы, уловки и кратковременные ложные выпады,
оппортунистические комбинации и завуалированные интриги были всего лишь
пешками его государственной власти; но то, что он ни в коей мере не был
тронут великой идеей, способной революционизировать старый мир, создать
новый порядок в политических и других людских делах, характеризующийся
новыми законами и способный создавать новые формы, – хозяева старой
Европы, признавшие в Гитлере частицу их собственного мира выродившуюся,
впрочем, и деклассированную, но всё еще пытавшиеся сохранить господство
буржуазии, видели, что он просто сражался с ними знакомым оружием на
знакомом поле битвы, и они готовились более энергично, чем когда–либо,
сопротивляться.
Против альянсов Системы Гитлера его противники сначала создали
франко–русский альянс, который не имел ничего общего с большевизмом и
коммунизмом, с марксизмом и революцией, но был всего лишь возрождением
союза, образованного в 1894 году и разбитого в 1917 году, между двух держав,
лежащих на западе и востоке против гегемонии Центральной Европы.
Систематическая консолидация Малой Антанты и повышенное внимание,
которое Франция сейчас уделяет возможным союзникам на окраине
Центральной Европы, с возобновлением сердечных отношений между
Францией и Польшей, стали дальнейшими этапами защиты от гитлеровской
политики вооружения и пересмотра договоров. Но самой опасной мерой было
систематическое перевооружение Великобритании и всей Британской империи.
В течение 1933–1936 годов только военная слабость Англии позволила

192
итальянскому и германскому империализму добиться заметных успехов и
создала ситуации, в которых Англия показала себя инертной или скрытно
инертной посредством излишне притворной невнимательности в отношении
требований к пересмотру договора и к драчливости другой стороны. К
настоящему времени, в начале 1937 года, Англия готовится произнести
решительные слова в международной политике.
Чтобы остановить растущую активность Западной Европы, в 1936 году
Гитлер и Муссолини нанесли контрудар в Испании. Предприятие, затеянное
генералами Санхурхо и Франко в июле того же года (предприятие, в которое
они никогда бы не ввязались в то время, если бы не договорились с Берлином и
Римом), было задумано как превентивная оккупация идеологически,
политически и с военной точки зрения самого слабого места Западной Европы
и для будущей франко–британской коалиции; это был удар в спину Франции,
подготовка к морской кампании против Британии. На самом деле, на данный
момент, дело казалось бы предвещало интервенцию. Англии мешала неприязнь
(основанная на частны х капиталистических интересах) к перспективе
социализации испанских рудников, она не чувствовала склонности ко всему,
что может привести к установлению СССР в Западном Средиземноморье, и,
находясь ещё только на ранних этапах перевооружения, снова притворилась
слепой и глухой и позволила себе ослабить поводья. Франция, под
руководством сравнительно нестабильного народного фронта, не смогла бы
ничего предпринять без британской помощи. Поначалу Россия была такой же
нейтральной, как и западные державы. Генералы , вооружённые Италией и
Германией, смогли отбить плохо экипированную и недостаточно
подготовле нную милицию испанского правительства. Триумф берлинской и
итальянской ревизионистской политики казался утверждённым. Однако спустя
три месяца, наконец, Россия начала вмешиваться. Движут ли Москвой
идеалистические побуждения, взволнована ли она внутренним давлением всё
ещё незавершённой борьбы между сталинизмом и троцкизмом, и хочет ли она
помешать испанским генералам одержать полную победу, или, возможно,

193
встревожена перспективой политической и военной демонстрацией
западноевропейского антигитлеровского фронта, это весьма сложно
определить. Как бы то ни было, СССР достаточно вмешался в Испанию, чтобы
в середине зимы огонь Гражданской войны продолжал бушевать, так что
мощная реакция против мятежников остаётся возможной. Военные критики
говорят о том, что происходит в Испании как о «Подготовительной войне», в
которой солдаты великих держав сражаются друг с другом и испытывают своё
современное оружие. Эта странная гражданская война, которая велась на
испанской земле между европейцами разных национальностей под
командованием русских, немецких и итальянских офицеров и с использованием
русского, немецкого и итальянского оружия, может в любой момент перерасти
в общеевропейскую войну в этом году.
Гитлер, который с 1934 года находился в плену своих собственных
иллюзий, по–прежнему считает, что он спас Европу от большевизма и что
народы Европы ждут его, чтобы он повёл их на антироссийский крестовый
поход, фантазия, для которой он не смог найти более подходящего повода
войны, чем эта испанская авантюра. В своём безумии он упускает из виду тот
факт, что между, с одной стороны, антибольшевистскими настроениями мелкой
буржуазии, которая по всей Европе симпатизирует испанским мятеж никам, и, с
другой, мотивами, которые могут побудить французское, английское и, что
немаловажно, итальянское правительства, позволить себе вмешаться в
серьёзный конфликт, между всего этого находится он сам – «затычка »
революции, барометр немецкой мелкой буржуазии, кумир народных масс,
ведомый, а не ведущий, сентименталист и фанатик, не более чем псевдо–вождь
–
в принципе не способен понять. Немецкие генералы понимают достаточно
хорошо, и в течение нескольких недель в Берхтесгадене отчаянно боролись
против испанской авантюры.
Принимая во внимание, что Муссолини продолжает держать открытыми
пути вывода войск, и в случае возникновения угрожающих обстоятельств,
вероятно, попытается отделить судьбу Италии от судьбы Германии, Гитлер,

194
изображая самую нелепую верность, продолжает перед всем миром через уста
Уорда Прайса, давать генералу Франко клятвы, что дело Франко принадлежит
ему и что поражение правительства Бургоса не будет допущено. Он реально
верит, что борется с большевизмом и народным фронтом, и что возможное
падение Блюма может побудить Францию встать на сторону Франко. Но всё
абсолютно точно наоборот. Если Блюма заменить на Манделя, Шотама, Петена,
любого государственного деятеля Центра или Правых, позиция Франции
только укрепится, и России станет проще обращаться за помощью к Франко–
российскому альянсу.
Этой зимой трудности Гитлера у себя дома обострятся до уровня,
превосходящего всё, что наблюдалось в последние несколько лет, поскольку
они могут быть аналогичны тем, что были у Германии, во время последней
войны, между 1916 и 1918 годами. Ведь тогда как в 1935 и в 1936 году, после
трудной зимы,
было
возможно без серьезного риска открыть
предохранительный клапан внешней политики, в марте 1937 года этот
предохранительный клапан, вероятно, должен будет принять форму войны.
Это будет не просто вопросом политического выбора Гитлера, поскольку
военные соображения также будут оперативными. Прогноз для Германии
настолько плох, что в последний момент превентивная война, скорее всего,
начнётся, просто потому, что больше невозможно будет конкурировать с
наращиванием вооружений, которое происходит во Франции, России и Англии.
По причинам, которые здесь часто упоминались, Германия не может сейчас с
этим справиться, если Сталин увеличит свою постоянную армию еще на треть
миллиона, если он переведет ещё сто тысяч рабочих на заводы по производству
боеприпасов, если он разместит ещё большее количество сырья в распоряжение
Красной Армии, Германия не сможет конкурировать, если Франция потратит
свой значительный золотой запас на дальнейшее техническое развитие армии
или строительство линии Мажино. Германии придётся сесть на задние лапы,
если Англия поднимет в воздух ещё тысячи самолетов, настроит гигантских
линкоров, целые флоты эсминцев и быстрых крейсеров, огромные эскадры

195
танков. Всё более и более рискованным становится блицкриг Геринга в виду
титанических лагерей, которые окружают Германию неисчерпаемыми
арсеналами и т. д . Генералам, которые недавно отказались поддерживать
военную авантюру, скоро придётся решать, свергнуть ли Гитлера или
присоединиться к Гитлеру в прыжке в бездну, рискнуть в неизвестных
глубинах превентивной войны.
Но свергнуть Гитлера – значит открыть двери для второй революции.
Генералы не будут делать этого, пока Бломберг их командующий. Судьба
Германии сегодня зависит от Бломберга, с полномочиями давать жизнь или
смерть, которые под патронажем Гитлера были доверены трём диктаторам,
Герингу, Шахту и Бломбергу. Огромные силы, которые Гитлер предоставил
своему вассалу Бломбергу, – это свинцовый груз, который парализует некогда
влиятельный рейхсвер. Рейхсвер больше не может принимать решения против
Гитлера и Германии; или, скорее, он мог бы сделать это только после падения
Бломберга. Всё менее вероятным кажется, что будет найдена эволюционная
возможность, и военное решение вырисовывается как горькая необходимость.
В этой войне скоро появятся новые внутриполитические фронты.
Потрясающие препятствия, с которыми столкнётся Германия в борьбе,
неизбежное дезертирство её ожидаемых союзников, «предательство» тех
друзей, на которых рассчитывают Гитлер и народ (обманутый Геббельсом),
катастрофические поражения, которые непременно ожидают немецкую армию
после её эффектных вступительных сражений, которые стали более понятными,
чем в 1914 году после катастрофы на Марне, – более понятными и
скоротечными, поскольку у Германии больше нет достаточных запасов людей и
запасов боеприпасов для многолетней кампании. Это раскрывает истинное
положение немецкого народа и требует чёткого решения от нации. Из –за
миллионов солдат, которые пойдут на Германию с востока, запада и юга, под
прикрытием бомбардировочных эскадр, которые принесут смерть и разрушения
нашим городам и фабрикам, подавленному и задушенному блокадой, которая
отрезает нас от трёх четвертей мира и лишает нас сырья, наиболее

196
необходимого для войны, немецкому народу придётся выбирать между
гибелью, с одной стороны, или, с другой стороны, свержением нынешней
системы и, под знаком социалистического возрождения, стремиться войти в
сообщество западных наций.
По этой причине мобилизация Гитлера также должна быть сигналом для
нас самих. По этой причине мы призываем людей к оружию, когда их зовёт
Гитлер. Мы призываем их против Гитлера, против гибельного Ангела Смерти,
которому Гитлер жертвует немецкую молодёжь, против язв и огня, которые он
приведёт в немецкие города и поля. Мы призываем народ во имя Германии, во
имя социализма и ради спасения Европы. В течение этих лет, которые
обременены судьбой, у нас не будет иллюзий, и мы пойдём неизбежным путём
объявления войны против Гитлера, когда Гитлер объявит войну; и к нашим
товарищам, которым через несколько месяцев придётся взяться за оружие,
теперь у нас есть только один призыв:
«Готовьтесь».

197
Приложение VI
ХУТЕНБРИФ
МАНИФЕСТ ЧЕРНОГО ФРОНТА ДЛЯ
НЕМЕЦКОГО НАРОДА
[Ульрих фон Хуттен (1488–1533) вдохновлял всех: его короткая взрослая
карьера была направлена на содействие политическому и религиозному
возрождению Германии. Его главным оружием было перо, его основным
средством были письма, и возможно он был одним из главных авторов
знаменитого Epistolae obscurorum virorum. Его письма стали
общеизвестными, и было естественно, что сторонники Немецкой
революции в двадцатом веке заявляли, что говорят от имени человека,
который работал во имя Немецкой – Европейской революции четыреста
лет назад]
ГРЕГОР ШТРАССЕР, ПРЕДВЕСТНИК
НЕМЕЦКОГО СОЦИАЛИЗМА
30 июня 1934 года по приказу Геринга (хотя Адольф Гитлер в
пресловутой речи в Рейхстаге от 13 июля 1934 года открыто провозгласил свою
собственную ответственность за эту смерть) был убит человек, которого вм есте
с Мёллером ван ден Бруком можно считать главным вождём и пионером
немецкого социализма — Грегор Штрассер. Только через него миллионы
немцев обоего пола познакомились с новой идеей национал –социализма. Сотни
тысяч членов Национал –Социалистической партии знали его лично, высокого и
сильного человека с поразительной умом, ясными глазами и сильным голосом,

198
который неустанно проповедовал Евангелие национал –социализма по всей
стране.
Десятки тысяч людей наблюдали с близкого расстояния за его
неустанными усилиями от имени партии, организация которой в Северной
Германии была исключительно, а в других частях Рейха главным образом, его
работой, которая выполнялась с той редкой смесью личной сердечности и
безудержного рвения к труду, которая позволяла ему управлять людьми и
управлять вещами. Тысячи людей ценили его как друга, помощника в трудные
времена, лидера в новом интеллектуальном и духовном мире.
Не то чтобы он когда–либо был лидером в том поверхностном,
высокомерном византийском стиле, который позже стал типичным для партии,
когда исчезла её душа, а форма стала важнейшей, требующей поклонения от
идолопоклонников. Нет, он был лидером духа, лидером сердца, лидером
усилий.
Не только потому, что Грегор Штрассер был такой выдающейся
личностью, мы хотим представить его портрет перед нацией, чтобы сохранить
свежую и живую память о нем, но и потому, что его ясновидческое стремление
к цели никогда не должно быть забыто, потому что его твердость воли должна
быть постоянным предупреждением, обещанием, примером и утешение м.
Ибо, несмотря на чудовищную измену Гитлера немецкому народу,
необходимо, поучительно и утешительно не сводить глаз с той высокой цели,
которая когда–то была выдвинута Национал–Социалистической партией, той
Национал–Социалистической партией, которую гитлеровская система так
бесстыдно предала, так подло осквернила.
Немецкие товарищи и соотечественники, когда–то национал–социалисты,
а теперь члены партии, изучают книги и сочинения, речи и брошюры Грегора
Штрассера, погружаются в их слова и смысл, читают "не изменную" программу
из двадцати пяти пунктов, а затем возвращаются к рассмотрению того, что на
самом деле делала гитлеровская система. Таким образом, вы сможете понять
все запустение немецкой реальности.

199
Вы увидите самое отвратительное мошенничество, когда–либо
совершавшееся над сторонниками идеи, и поймете, почему приспешники этой
системы казнили учителя и предвестника немецкого социализма.
Как предчувствие неминуемой гибели, звучат слова, которые Грегор
Штрассер посвятил своему творению: «Заодно с ними в воле, я посвящаю эту
книгу тем, кто умер за движение». В самом деле, именно за этот немецкий
социализм борцы в смутное послевоенное время ходили на могилы своих
товарищей. Они погибли за грядущую Германию национальной свободы и
социальной справедливости.
Они умерли не ради того, чтобы способствовать экономической
диктатуре Шахта, Круппа и Кирдорфа; не для того, чтобы установить контроль
над умами людей со стороны Геббельса, Гиммлера и Геринга; не для того,
чтобы наши души были порабощены Штрейхером, Розенбергом и Керрлом.
Вот почему мы клянемся этим мертвым, вот почему мы клянемся Грегору
Штрассеру, который, будучи предвестником немецкого социализма, стал его
мучеником, вот почему мы торжественно клянемся: гитлеровская система
погибнет, а немецкий социализм выживет!
ЗАВЕЩАНИЕ ГРЕГОРА ШТРАССЕРА
МЮНХЕН, 6 ФЕВРАЛЯ 1933 ГОДА
Большое спасибо за ваше письмо 3–го числа. Я всегда рад услышать от
вас и узнать, что группа крепко держится вместе. Я надеюсь и искренне желаю,
чтобы «дело Штрассера» не привело к каким –либо изменениям в этом
отношении. Газеты будут держать вас в курсе политической ситуации в
Германии. В конце концов, я и мои политические взгляды победили, потому
что я чувствовал, что, что бы ни случилось, НСДАП. должна
инкорпорироваться в государство. Это произошло отчасти благодаря моим
прямым усилиям и отчасти из –за того, что партия боялась меня. По всей
видимости, кажется, что меня выставили на улицу, но внутренне я не чувствую

200
этого из–за отказа от всех экономических министерств (которые находятся в
руках архиреакционера Гугенберга) и прусских инструментов власти (которые
находятся в руках всеми поносимого Папена), которые могут действительно
содействовать национальным целям национал–социалистов, но не будут
продвигать то, что мы называем Немецким социал измом – и это, я твёрдо
убеждён, это то, что потребует будущее. Моё время настанет, когда в Германии
власть крупных финансистов и крупных землевладельцев будет сломлена;
независимо от того, будет ли это сделано с помощью НСДАП. нынешними
методами или путём создания политического фронта в новой форме и с новыми
силами.
Скорее меня беспокоит, время от времени, по крайней мере, тот факт, что
из–за различных интриг некоторые из подчинённых лидеров, из–за амбиций
или из–за сомнительных личностей тянули моё имя и честь в грязь
беспрецедентными подлогами и гнусностями. Но с моей участью всё будет в
порядке, и через некоторое время даже рассерженные на меня люди поймут
причины, которые двигали мной, и общую здоровость моего поведения.
Разговор, о котором было условлено, был отложен Гитлером. Тем временем он
стал канцлером, мне очень трудно сделать первый шаг, так как меня могут
заподозрить в охоте за портфелем – последней вещи в мире, о которой я когда–
либо мечтал. В заключение, никогда в своей жизни я не бегал от драки и не
избегал делать то, что мои убеждения заставляли меня считать важным.
Ваш,
Грегор Штрассер
ЦЕЛИ И МЕТОДЫ
ЧЕРНОГО ФРОНТА

201
Никто из тех, кто читает и принимает близко к сердцу пылкие речи,
данные в этом Хуттенбрифе из шедевра Грегора Штрассера Ka mpf um
Deutschland не будет удивляться тому, что этому подлинному национал –
социалисту не нашлось по всей видимости места в кабинете Гитлера–
Гугенберга–Папена 1933 г.
Исторически неизбежным станет также увольнение Грегора Штрассера с
его постов в декабре 1932 года, поскольку лишение этого социалистического
лидера власти было для таких людей, как Шредер, Папен, Гугенберг и Шахт,
необходимым предварительным шагом к захвату власти гитлеровской партией.
Грегору Штрассеру это было так же ясно, как и кому–либо ещё. В письме,
напечатанном выше (партийному другу, который недавно предоставил
оригинал в моё распоряжение) Грегор Штрассер недвусмысленно предвидел,
что система Гитлера никогда не установит Немецкий социализм и что эта
задача будет возложена на Германию в будущем.
В этом своём завещании немецкому народу Грегор Штрассер, помимо
упоминания некоторых главных моментов, таких как разрушение власти
финансового капитала, разделение крупных земельных владений, вырывание
зубов Пруссии, указывает путь, который нужно пройти, по–новому и с большей
энергией, пойти вперёд и обеспечить победу Немецкого социализма.
Здесь мы имеем единственную цель Чёрного фронта, которая осознанно
продолжит кампанию Грегора Штрассера, в его смысле и к его цели, но
поновому и с большей энергией.
Больше не может быть нашей главной заботой расшевелить массы
немецкого народа и вдохновить его стремлением к Немецкому социализму.
Сегодня нам нужно собраться вместе и подготовить хорошо
информированную, надёжную и энергичную элиту, которая тщател ьно
проработает революционные настроения масс, прояснит их умы относительно
целей, которые должны быть достигнуты, сделав их готовыми и жаждущими
бороться против гитлеровской системы, потому что в нынешних условиях это
единственный путь продвижения к Немецкому социализму.

202
Мы больше не можем заявлять о необходимости узких границ
политической партии с неизбежными опасностями самонадеянности,
исключительности и диктатуры.
Наша нынешняя задача в том, чтобы провозгласить объединённое
действие народной общности в смысле лозунга «Грегор Штрассер – Шлейхер –
Лейпарт», который в прежние дни звучал как обещание новых времён, но
завтра будет выразительным манифестом творческой воли революционной
молодёжи, воинственной целью, и социалистическим устремлением – и, как
таковой, даст обещание немецкому народу завершить начатое.
Будет больше недостаточно на собраниях и в речах, в эссе и других
сочинениях озвучивать обещания Немецкого социализма – расплывчатые по
содержанию, непонятные по форме, неясные по конфигурации.
Нам сейчас нужен недвусмысленный и ясный план развития Немецкого
социализма, такой план, который формирует программу Чёрного фронта. Нам
нужно чёткое и тщательно продуманное изложение экономических,
социальных и культурных целей Новой Германии, описание форм, которые она
примет, описание её внутреннего устройства и функционирования.
Здесь у нас есть цели и метод Чёрного фронта, которые можно
перечислить следующим образом:
Экономика: разрушение частной капиталистической и государственно –
капиталистической экономической системы и построение нового порядка
Немецкого социализма; национализация немецкой народной экономики под
экономическую форму жизни, нацеленную на эффективную депролетаризацию
немецкого народа.
Внутренняя политика: свержение партийной диктатуры и установление
политической системы, основанной на праве самоуправления сословиями;
новое подразделение Германии на провинции с федеральной администрацией и
верховным централизованным федеральным правительством.
Культура: разрушить идола «тоталитарного государства», возвести на
престол истинную веру; установить свободу совести; ограничить частные

203
истины «крови и почвы» соответствующими областями их применения;
признать ценность духа, ценность души, ценность религии.
Внешняя политика: отвергать все виды империализма; продуктивно
выражать одобрение Европейской федерации на основе национальной свободы
и народного развития всех наций и меньшинств.
Как итог: Новая Германия в Новой Европе, на основе
Национальной свободы,
Социальной справедливости,
Европейского сотрудничества.
Как фундаментальная подготовка и условие для
Возрождения Запада.