/
Автор: Хохлов А.Н. Артемичева Т.Н. Кунгурцева С.А.
Теги: история история средних веков средневековье
ISBN: 978-5-9906508-6-2
Год: 2023
Текст
МАТЕРИАЛЫ НАУЧНОГО СЕМИНАРА
MATERIALS OF THE SCIENTIFIC SEMINAR
TVER SCIENTIFIC-RESEARCH CENTRE OF THE HISTORY,
ARCHAEOLOGY AND RESTORATION
TVER, TVER REGION
AND NEIGHBOUR TERRITORIES
IN THE MIDDLE AGES
ISSUE 15
TVER
2023
ТВЕРСКОЙ НАУЧНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКИЙ ИСТОРИКО-
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЙ И РЕСТАВРАЦИОННЫЙ ЦЕНТР
ТВЕРЬ, ТВЕРСКАЯ ЗЕМЛЯ
И СОПРЕДЕЛЬНЫЕ ТЕРРИТОРИИ
В ЭПОХУ СРЕДНЕВЕКОВЬЯ
ВЫПУСК 15
ТВЕРЬ
2023
4
© Тверской научно-исследовательский
историко-археологический
и реставрационный центр, 2023
© Авторы статей, 2023
© А.Н . Хохлов – оформление, 2023
ISBN 978-5 -9906508 -6 -2
Редакционная коллегия:
А.Н . Хохлов – ответственный редактор выпуска,
Т.Н . Артемичева, С.А . Кунгурцева
Рецензенты:
А.Б . Иванова, О.М. Олейников
Технический редактор – И .Н. Поведская
Компьютерная верстка – Р.В. Кобрин
Перевод – П .Ю. Поведская
На обложке – каменная двусторонняя резная иконка:
– на лицевой стороне изображение свт. Николая Мирликийского;
– на последней стороне обложки изображение св. Фомы
(раскоп No 7 в Тверском Кремле).
В сборнике представлены доклады и сообщения нескольких заседаний научного семи-
нара «Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». В научный
оборот вводятся новые материалы по археологии, истории материальной культуры, истории,
топонимике обширного региона Тверского Верхневолжья и сопредельных территорий. Хроно-
логические материалы сборника охватывают период от раннего средневековья до XIX–XX вв.
Издание предназначено для археологов, историков, искусствоведов, студентов и всех
интересующихся историей средневековой России.
Информацию о наличии этого сборника можно получить по адресу:
170000, г. Тверь, ул. Желябова, д. 42,
ООО «Тверской научно-исследовательский историко-археологический
и реставрационный центр» («ТНИИР-Центр»).
Тел. (4822) 35-33 -24, 35-33 -14, e-mail: anhbalt@mail.ru
5
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
ПРЕДИСЛОВИЕ
В пятнадцатом выпуске сборника представлены статьи, написанные преимуще-
ственно на основе докладов, прочитанных на тридцать втором заседании семинара
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Они ох-
ватывают период с середины – последней четверти I тыс. н .э. до начала XX столетия.
Источниковой базой значительной части статей являются материалы, полу-
ченные в результате широкомасштабных спасательных археологических раскопок,
проведенных в последние десятилетия в г. Твери, Старице и Тверской области, Смо-
ленске, Москве, Астрахани, Брянской, Курской, Костромской, Мурманской областях
и республике Карелия. В других публикациях анализируются материалы, хранящие-
ся в музейных собраниях и фондах архивов Твери, Москвы, Санкт-Петербурга.
На основе тщательного анализа письменных источников авторы ряда публика-
ций пришли к новому прочтению сложных сюжетов истории Древней Руси и России,
в том числе Твери и Тверского Верхневолжья, Владимира и Суздальской земли не
только эпохи средневековья, но и XIX – начала ХХ столетия.
Следует отметить применение в отдельных случаях комплексного подхода к
изучению совокупности археологических находок, построек и сооружений, древних
погребений культурного слоя и компонентов древних ландшафтов. Объектом иссле-
дования в этом случае становится как сам культурный слой и древние кладбища, так
и неразрывно связанные с ними отдельные комплексы построек, погребальные соору-
жения, археологические предметы, антропологический материал и древние почвы.
Уникальным для Твери является выявление остатков деревянного храма с
остатками пола из керамических плиток, обнаруженных на территории одного из
средневековых некрополей Затьмацкого посада Твери. Исследование по колокольне
Тверского Спасского собора вводит в научный оборот ранее неизвестные материалы
по каменному строительству в центральной части Тверского кремля. Важный мате-
риал по исследованию застройки XVII–XVIII вв. отдельных участков Затьмацкого
посада города получен в результате раскопок, проведенных широкими площадями.
Интересны публикации, рассматривающие информацию об отдельных памят-
никах материальной культуры или коллекциях находок (лепной керамики из Смолен-
ска, стеклянных бусах Твери, каменной резной иконки, происходящей, вероятно, с
новгородско-тверского пограничья, коллекции деревянных изделий из культурного
слоя Бежецка, печные изразцы XVII–XVIII вв. из Астрахани и Москвы).
Выполнение полевых работ на современном методическом уровне предоставля-
ет сегодня исследователю новую дополнительную информацию, которая еще недавно
была недоступна. Таким примером является использование в полевых исследованиях
новых методик фиксации объектов археологического наследия с использованием
мобильного модуля трехмерного лазерного сканирования.
Совершенно неожиданно для сторонников постепенного длительного формиро-
вания культурных отложений древних поселений выглядит информация комплекса
документов XVIII в. о проведении мероприятий по благоустройству территории Твер-
ской крепости и Загородского посада. Источники подробно описывают грандиозные
земляные работы, в результате которых были срезаны большие массивы культурного
6
слоя, отложившегося в эпоху средневековья, и перемещены на значительные рассто-
яния (не только на десятки, но и на сотни метров) для засыпки низин и ям. Картина
формирования культурного слоя в результате выглядит совершенно иначе, чем могло
представляться ранее.
Продолжена в этом выпуске сборника и традиция публикации новых данных
об археологических исследованиях памятников, связанных с войнами XVII–XIX
веков, которая представлена материалами археологических исследований Шеинова
бастиона в г. Смоленске. Возведенный военными инженерами Речи Посполитой в
тридцатые годы XVII века, он был капитально перестроен в Петровское время. А в
августе 1812 г. русские войска отбивали на нем атаки войск Великой армии Наполе-
она. Проведенные археологические работы позволили представить устройство этого
сложного фортификационного сооружения на разных этапах его существования.
Значительный интерес представляют и результаты историографических розы-
сканий, позволяющие по-новому понять проведение археологических работ как на
территории Тверского Верхневолжья, так и Курской области.
Особое значение имеет подготовленный к публикации сводный план участков
культурного слоя Тверского кремля, исследованных в результате проведенных архе-
ологических полевых работ – раскопок, шурфовок и археологических наблюдений.
Сводный план, выполненный впервые за сорок три года истории проведения археоло-
гических исследований в Тверском кремле, позволяет получить наглядное представ-
ление о выполненных в предшествующие годы археологических работах. Авторами
впервые проведена локализация всех раскопов, шурфов и объектов наблюдений, что
позволяет понять размах спасательных археологических работ, проследить динамику
их выполнения, получить информацию о суммарных площадях раскопов, выполнен-
ных с 1979 до 2022 года.
Пятнадцатый выпуск сборника «Тверь, тверская земля и сопредельные терри-
тории в эпоху средневековья» содержит материалы, которые несомненно будут вос-
требованы как профессиональными историками и археологами, так и краеведческим
сообществом.
А.Н . Хохлов
7
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.023(470.332)
Н.А. КРЕНКЕ
ЛЕПНАЯ КЕРАМИКА СЕРЕДИНЫ – КОНЦА I ТЫС. Н .Э. В СМОЛЕНСКЕ*
В статье представлены новые керамические материалы середины – последней четверти I тыс.
н.э . найденные в 2020–2022 гг. в Смоленске, всего около 1 тыс. фрагментов. Морфология
находок полностью вписывается в существующие типологические разработки Н.В. Лопатина
и И.И. Еремеева. Основным результатом можно считать, что существенное количественное
приращение коллекции лепной керамики убедительно доказывает существование на Собор-
ной горе Смоленска крупного поселенческого центра славян-кривичей в VIII–IX вв. Связь
этих материалов с более древним горизонтом находок V–VI вв. пока остается неясной.
Ключевые слова: лепная керамика второй половины I тыс. н .э ., венчики, колочинская
традиция, культура смоленско-полоцких длинных курганов, Смоленск.
До недавнего времени Смоленск уступал другим древнейшим городским цен-
трам кривичей, таким как Полоцк [6; 20; 2-4; 24; 28], Витебск [1; 7; 10], Лукомль [7;
29] по количеству найденной лепной керамики середины – конца I тыс. н .э. Это соз-
давало почву для споров о месте локализации древнейшего летописного Смоленска.
Сейчас ситуация изменилась. Коллекция из Смоленска может поспорить по пред-
ставительности с любой коллекцией из вышеназванных центров, а также с коллек-
цией лепной керамики Гнёздовского поселения (Центральное городище и селища).
Большая часть смоленской лепной керамики имеет надежную стратиграфическую
привязку, наметилась возможность расчленения массива смоленских находок на хро-
нологические группы. Основная масса лепной керамики в Смоленске сконцентриро-
вана на Соборной горе, здесь находился поселенческий центр. Разведки, проведенные
в последние годы в ближайших окрестностях Соборной горы Смоленска, позволили
выявить целую сеть поселений-спутников и участков хозяйственной активности, где
также выпадала керамика (цв.вкл.: рис.1).
Лепная керамика, найденная в Смоленске, относится к двум культурно-хроно-
логическим традициям. Более древняя, середины I тыс. н .э., может быть обозначена
как колочинская (варианты: тушемлинская, банцеровская, демидовская). Более
поздняя группа относится к последней четверти I тыс. н.э. При описании памятни-
ков Смоленского Поднепровья и Подвинья такая керамика связывается с культурой
смоленско-полоцких длинных курганов, но, на самом деле, традиция имеет более
широкие географические рамки, охватывая весь ареал славянского расселения на
северо-западе Восточной Европы в преддревнерусское время, о чем подробно писали
Н.В . Лопатин и И.И . Еремеев [16, с.41; 6].
Лепной керамике Смоленщины и Подвинья середины – последней четверти
I тыс. было посвящено несколько работ. Следует выделить статьи Т.А. Пушкиной
[21], Н.А. Плавинского и Г.В. Штыхова [20], разделы монографий Е.В. Каменецкой
[9], В.В. Енукова [5], Еремеева [7; 6]. Наиболее детальные и логически выверенные
классификации форм лепной керамики Верхнего Поднепровья 2-4 четверти I тыс. н.э .
представлены в работах Н.В. Лопатина [15, рис. 1] и И.И. Еремеева [7].
* Статья выполнена в рамках выполнения плановой темы: «Города в культурном пространстве Север-
ной Евразии в средневековье». Руководитель: Коваль В.Ю . (No НИОКТР 122011200266-3).
8
Обнаружение и первые попытки культурно-хронологической атрибуции леп-
ной керамики из Смоленска связаны с раскопками 1900 г. на месте строительства
электрической подстанции у подножия Соборной горы [19, с.32]. Затем лепная кера-
мика была найдена в шурфе А.Н. Лявданского возле колокольни на Соборном холме
в 1925 г. [17]. Осенью 1939 г. культурный слой с лепной керамикой был исследован
при наблюдениях за прокладкой канализации в центральной части Соборной горы
[18]. Эти находки, видимо, были достаточно выразительными, так как позволили
ученым, видевшим их, уверенно настаивать на датировке керамики VI–IX вв. н.э .
[25; 26]. Однако коллекции не сохранилась, как не сохранились и какие-либо изо-
бражения данной керамики, за исключением одной нечеткой фотографии в работе
А.Н . Лявданского [17, табл. XII, 3]. Новые находки лепной керамики на Соборной
горе появились уже в 1951 г. (раскоп Согор-2), затем при работах 1964–1966, 1973 гг.
в центре холма (раскопки Д.А. Авдусина и Н.Н .Воронина). Часть этих находок со-
хранилась в Смоленском музее, однако долгое время по не совсем понятным при-
чинам они лежали «под спудом». В 2005 г. лепная керамика конца I тыс. н.э . была
найдена в Заднепровье на Ново-Ленинградской улице (раскопки О.М. Олейникова).
В 2005 и 2011 гг. лепная керамика в нарушенном археологическом контексте была
найдена на ул. Металлистов (раскопки О.М . Олейникова) и ул. Мало-Школьная на
северо-восточном склоне Соборной горы (раскопки Т.А. Асмолковой). Эти материалы
опубликованы.
В 2014–2018 гг. Смоленская экспедиция ИА РАН провела разведочные работы
на северо-восточном склоне Соборной горы, а также за ее пределами на территории
Троицкого монастыря (примыкает с юга к Соборной горе) и на пер. Реввоенсовета, 2.
Во время этих работ лепная керамика была найдена в определенном горизонте, за-
легавшим над материком в основании культурного слоя. Эти материалы вошли в
обзорную статью о ранней керамике Соборной горы [11]. На момент публикации этой
статьи коллекция лепной керамики с Соборной горы насчитывала 370 фрагментов
(67 венчиков, 289 стенок и 14 донец).
В 2021–2022 гг. были проведены разведочные работы на вершине Соборной
горы. Наиболее информативным оказался шурф No 1 2021/2022 гг., расположенный
у бровки склона на северо-западе возле колокольни (цв.вкл.: рис.2). Размеры шурфа
3×6 м, максимальная глубина – 3,25 м (без учета ям). Верхние 1-2,5 м напластова-
ний в шурфе были сложены культурным слоем, насыщенным строительным мусором
XV–XX вв., керамикой и другими находками, включая малые московские и тверские
медные пула (определение В.А. Волкова). Ниже залегала насыпь вала, сложенная
из материкового песка с редкими находками неолитической и шнуровой керамики
бронзового века. Песчаная насыпь вала включала линзы черного слоя с лепной
керамикой конца I тыс. н.э. В теле песчаной насыпи прослеживались деревянные
конструкции, которые имели лучшую сохранность в основании. Бревна конструкции
диаметром около 10 см были обуглены. Судя по взаимному положению остатков
бревен, конструкции представляли собой «клети» – типичный элемент земляных обо-
ронительных валов. По одному из бревен «клетей» была получена радиоуглеродная
дата 1230±40 (ГИН-16137), которая при калибровке с наибольшей вероятностью
(33,0%) указывает на интервал 785–835 гг. н.э.
Под песчаной насыпью вала залегал черный культурный слой толщиной до
20 см, в котором была найдена значительная масса керамики и серия вещевых на-
ходок [12]. При зачистке материка были выявлены остатки постройки, представлен-
ной очажной ямой с фрагментами глиняной обмазки (яма 1) и серией неглубоких
столбовых ям. Яма 2, вероятно, осталась от несущего столба возле очага, яма 5 –
9
это небольшое углубление под скоплением костей крупного барана (определение
А.Б . Савинецкого), не имевших следов кухонной разделки, возможно, жертвенный
комплекс. Яма 6 – подбой XII в., или более поздний.
Находки образуют компактную хронологическую группу, связанную с культу-
рой смоленско-полоцких длинных курганов VIII–X вв. Лишь прямоугольная бронзо-
вая луженая поясная накладка с рифлением в виде четырех параллельных выпуклых
линий в квадратной рамке имеет более раннюю дату – 3 -я четверть I тыс. н.э . [14].
Аналогии данной накладке представлены на поясе с городища Никодимово в Белорус-
сии, который автор раскопок отнес ко второй половине VII в. [22; 23, рис. 12, 14, 15].
Пять радиоуглеродных дат получены для нижнего черного слоя в шурфе 1 по
образцам угля и ферментированному зерну ячменя [12]. Самая молодая из этих дат
Рис. 3 . Керамика колочинской традиции V в. н .э из предматерика
в шурфе 1 2022 г. на Соборной горе Смоленска.
10
1211±12 (UOC-18182), самая древняя – 1310±40 (ГИН-16135). Калиброванные
значения охватывают период с конца VII по конец IX вв. Вышеприведенная дата по
конструкции вала позволяет предположить, что формирование черного слоя под
валом завершилось ранее середины IX в.
Коллекция лепной керамики из шурфа No 1 2021/2022 гг. насчитывала 908
фрагментов без учета мелких крошек (венчики – 145, стенки – 736, донца – 27).
Общий вес этой керамики, включая крошки, составлял 10 кг 225 г. Керамика, за-
легавшая в нижнем черном слое под валом, весила 7830 г. Остальная керамика на-
ходилась во вторичном залегании (насыпь вала, слои XV–XIX вв.) . Таким образом,
Рис. 4. Керамика VI–VII вв. колочинско-тушемлинской традиции из предматерикового
горизонта в раскопе по адресу Смоленск, ул. Б . Краснофлотская, д. 1а.
11
весь массив находок лепной керамики с Соборной горы насчитывает более 1200
фрагментов. Важно отметить, что наряду с мелкой лепной крошкой были найдены и
крупные скопления стенок – развалы горшков (рис. 8: 6-8). Они смогли уцелеть, так
как слой был законсервирован насыпью вала.
На уровне предматерика в шурфе 1 была обнаружена керамика колочинско-
тушемлинской традиции. Был найден один крупный венчик и несколько мелких, а
Рис. 5 . Горшки с коротким вертикальным венчиком и округлыми плечиками VIII–IX вв.
из шурфа 1 2021/2022 гг. на Соборной горе Смоленска.
12
также фрагменты стенок с ребром (рис.3). То есть количество керамики небольшое,
сравнительно с насыщенным находками нижним черным слоем. Керамика этой
группы имеет выраженные отличия от керамики последней четверти I тыс. н .э. При-
меси в керамике колочинско- тушемлинской традиции очень грубые, размеры зерен
дресвы до 6 мм. Форма некоторых горшков биконическая, верх венчиков уплощен и
наклонен внутрь, ребро, видимо, располагалось в средней части тулова. На внутрен-
ней поверхности стенок прослеживаются продольные следы сглаживания пальцами.
Рис. 6 . Мелкие фрагменты вертикальных венчиков VIII–IX вв.
из шурфа 1 2021/2022 гг. на Соборной горе Смоленска.
13
Керамика с Соборной горы очень близка к керамике городища Демидовка со слоями
V–VI вв. в окрестностях Смоленска [13; 27]. Пока трудно судить о размерах посе-
ления V–VII вв. н .э . на Соборной горе. Имеющиеся данные позволяют склоняться к
версии, что поселение занимало лишь часть верхней площадки горы.
Возможно, к этому поселению относился могильник, открытый в 2020 г. на
правом берегу Пятницкого ручья на первой береговой террасе Днепра в 650 м запад-
нее вершины Соборной горы в раскопе на ул. Краснофлотской на месте дома No 1а.
Рис. 7 . Мелкие фрагменты вертикальных венчиков VIII–IX вв.
из шурфа 1 2021/2022 гг. на Соборной горе Смоленска.
14
Там было зафиксировано 4 безинвентарных трупосожжения в ямках. По одному была
получена дата 1340±30 (ГИН-16098), что при калибровке указывает на VII в. – 652
(52,2 %) 681 AD.
Коллекция лепной керамики из раскопа на ул. Краснофлотской невелика. На
уровне погребенной почвы и в перекопа х было найдено около 20 фрагментов, в том
числе 10 венчиков (рис.4). Соотношение этой керамики с погребениями осталось
Рис. 8 . Горшки с коротким вертикальным венчиком и крутым уступом плечика
VIII–IX вв. из шурфа 1 2021/2022 гг. на Соборной горе Смоленска.
15
Рис. 9 . Горшки с отогнутым наружу венчиком последней четверти I тыс. н.э .
из шурфа 1 2021/2022 гг. на Соборной горе Смоленска.
неясным. Скорее всего, лепная керамика отложилась после завершения функциониро-
вания могильника. Мелкие размеры фрагментов, их малочисленность и окатанность
допускают предположение, что это след хозяйственного освоения территории. В дан-
ной коллекции есть один ребристый фрагмент (рис. 4: 12), нет венчиков с наклоном
16
внутрь. Донца имеют слабовыраженную закраину. Для на дежной культурно -хроно-
логической атрибуции материалов мало. Можно с осторожностью предположить, что
керамика относится к VII–VIII вв. н.э.
Основная группа лепной керамики, обнаруженная на Соборной горе, относит-
ся к последней четверти I тыс. н.э. Характеристика керамики из шурфов на северо-
восточном склоне была дана ранее [11]. Материалы 2021/2022 гг. не выявили новых
морфологических разновидностей. Преобладающая группа неорнаментированных
венчиков относится к вариантам А и Б типа 10, по Н.В. Лопатину [15] с прямым и
отогнутым краем, соответственно, и округлым плечиком. По И.И . Еремееву, вся ке-
рамика относится к первой группе, а именно вариантам 1, 2, 4, включающие венчики
1) короткие прямые, 2) эсовидные отогнутые наружу, 4) с ребром-уступом плеча в
верхней части горшка [7, с.481].
Рис. 10. Орнаментированные венчики VIII–IX вв. н .э. из шурфа 1
2021/2022 гг. на Соборной горе Смоленска.
17
Преобладающим в шурфе 1 на Соборной горе Смоленска является вариант
формы горшков с коротким прямым венчиком и округлым плечом с максимальным
расширением в верхней трети сосуда (рис.5 -7). Обрез венчика может быть округлым,
либо уплощенным. Вероятно, большинство мелких фрагментов прямых венчиков
(рис. 6; 7) относится к этой же разновидности. Меньше по численности группа вен-
чиков с крутым изгибом плечика похожим на уступ или ребро (рис.8). Эта группа
близка выделенному И.И . Еремеевым варианту 4 группы 1.
Группа венчиков с отгибом наружу (эсовидные, по И.И . Еремееву) также зна-
чительна (рис.9), но примерно в два раза уступает по численности прямым венчикам.
В рамках этой группы можно выделить вариант с более вытянутым окончанием вен-
чика (рис.9: 3, 5-7, 11, 16, 20) и относительно короткие венчики. Наличие уступа на
плечике не характерно для этой группы.
Орнаментированная керамика с пальцевыми вдавлениями по краю (рис.10: 1-3,
6, 8-10) составляет численно незначительную часть комплекса, по форме она отно-
сится к типу 10Б, по Н.В . Лопатину (край венчика отогнут наружу). Кроме вдавлений
пальцем встречено оформление края венчика с помощью прямых (рис.10: 7) и косых
(рис.10: 5, 11) насечек. Уникален фрагмент с вдавлениями по торцу гребенчатым (?)
штампом (рис.10: 12).
Важно отметить, что в слое под валом не было найдено фрагментов лепной
керамики, орнаментированных оттисками «палочки с веревочкой», тогда как на се-
веро-восточном склоне Соборной горы такие фрагменты были [11].
Можно допустить, что появление на смоленских горшках орнамента «оттиски
палочки с веревочкой» произошло после середины IX в. Вероятно, следует согла-
ситься с предположением В.В . Енукова, что данный орнамент маркируют южные
влияния [5].
В коллекции имеется серия придонных частей сосудов. Все они однотипны
(рис.8: 8) – толщина донца достигает 1 см, закраина выражена слабо, переход от
стенки к дну скруглен.
На мысу левого берега Чуриловки на задворках усадьбы Вяземский пер., 13
напротив Королевского бастиона в 2021 г. было обнаружено селище с материалами
конца I тыс. н.э . (цв.вкл.: рис.11). На памятнике заложено 6 шурфов общей площадью
24 м2. Приблизительные размеры памятника 90×50 м, высота над руслом Чуриловки
12-24 м. Всего в шурфах было найдено 30 фрагментов лепной керамики, включая 13
венчиков, 15 стенок, 2 донца (рис.12). Отличительная черта этого комплекса – пре-
обладание относительно высоких прямых венчиков (по И.И . Еремееву, это группа 1
вариант 3). Короткие прямые венчики также присутствуют. Высокие венчики были
встречены ранее на склонах Соборной горы [11, рис. 8, 11, 13, 17], но в слое под
валом на верхней площадке они не зафиксированы. Возможно, что селище на берегу
р. Чуриловки синхронно лишь ранней стадии второго этапа существования поселе-
ния на Соборной горе (VIII в.?).
Выводы. Новая коллекция лепной керамики с Соборной горы Смоленска, со-
бранная в 2021, 2022 гг. количественно дополняет материалы предшествующих лет.
Можно сказать, что количество перешло в качество. Теперь нет никаких сомнений
в существовании крупного центра кривичей на Соборной горе в VIII–IX вв. н.э. Вы-
яснилось, что у этого поселения была более ранняя подоснова V–VI вв. н .э ., но пока
нет доказательств непрерывного существования поселения с V по IX в. н.э. В ради-
усе 1,5 км вокруг Соборной горы Смоленска выявлено еще несколько памятников
и пунктов с находками последней четверти I тыс. н.э ., что свидетельствует о суще-
ствовании сложной пространственной организации поселенческо-хозяйственной
18
системы. Хронология существования памятников-спутников уже, нежели интервал
функционирования поселения на Соборной горе.
Морфология найденной керамики полностью вписывается в классификации
Н.В . Лопатина и И.И . Еремеева, разработанные для керамических комплексов по-
следней четверти I тыс. н.э. для регионов Верхнего Поднепровья и Подвинья.
Рис. 12. Керамика последней четверти (VIII в.?) из шурфов на селище Чуриловка 1.
19
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бубенько Т.С . Средневековый Витебск Посад – Нижний замок (X – первая половина
XIV в.) Витебск: Издательство УО ВГУ им. П .М . Машерова, 2004. – 276 с.
2. Дук Д.У. Полацк і палачане (IX–XVIII стст.) . Наваполацк : ПДУ, 2010. – 180 с.
3. Дук Д.У . Археалагічныя комплексы пасадаў Полацка IX–XVIII стст. (па выніках раскопак
2004–2012 гг.). Наваполацк: ПДУ, 2014. – 254 с.
4. Дук Д.У., Коц А.Л . Старажитны Полацк: новыя даныя па вынiках раскопак на тэрыторыi
Нiжняго замка ў 2014 годзе // Матэрыялы па археалогіі Беларусі. Вынікі даследаванняў
першабытных і сярэдневяковых старажытнасцей Беларусі ў 2013–2014 гадах / Науч. ред.:
О.Н. Левко. Вып. 27. – Минск: Беларуская навука, 2016. – C . 31-41.
5. Енуков В.В . Ранние этапы формирования смоленско-полоцких кривичей. М.: Археологи-
ческое агентство экспериментального творческого центра Мосгорисполкома, 1990. – 262 с.
6. Еремеев И.И. Древности Полоцкой земли в историческом изучении Восточно-Балтийского
региона (очерки средневековой археологии и истории Псковско-Белорусского Подвинья)
(Труды ИИМК; т. XLIV). СПб.: ДМИТРИЙ БУЛАНИН, 2015. – 6 96 с.
7. Еремеев И.И ., Дзюба О.Ф. Очерки исторической географии лесной части пути из Варяг
в Греки. СПб.: Нестор-История, 2010. – 670 с.
8. Ершов И.Н., Кренке Н.А ., Кулькова М.А ., Олейников О.М ., Сыроватко Н.А . К вопросу о
локализации древнейшего Смоленска: археологические и топонимические данные // Города
и веси средневековой Руси. Москва-Вологда: Древности севера, 2015. – С. 78-85.
9. Каменецкая Е.В . Керамика IX–XIII вв. как источник по истории Смоленского Поднепро-
вья. Москва-Смоленск: «КДУ», 2019. – 244 с.
10. Колединский Л.В . Верхний замок Витебска (IX–XVIII вв.) Гродно: «ЮрСаПринт», 2021.
– 632с.
11. Кренке Н.А ., Ершов И.Н ., Раева В.А., Войцик А.А., Лавриков М.В . Керамика VIII–XI вв.
из древнейшего слоя на Соборной горе Смоленска // Смоленская керамика VIII–XIX вв.
Новые материалы и старые коллекции / Автор-составитель Н.А . Кренке. Смоленск: Свиток,
2020. – С. 30-48
12. Кренке Н.А., Ершова Е.Г ., Ершов И.Н ., Раева В.А., Ганичев К.А ., Александровский
А.Л., Кулькова М А., Киттель П., Певзнер М.М ., Пономаренко Е.В., Лавренов Н.Г.,
Лавриков М.В., Чаукин С.Н . Радиоуглеродное датирование археологических и природных
объектов Смоленщины в 2014–2021 гг. // КСИА. Вып. 267. М.: Институт археологии РАН,
2022. – С. 320-344.
13. Кренке Н.А ., Казанский М.М., Лопатин Н.В., Ганичев К.А., Ершов И.Н ., Модестов
Ф.Э ., Раева В.А. Городища Демидовка и Вязовеньки на Смоленщине: об иерархии, хроно-
логии и культурной атрибуции // Российская археология. 2021 г. No 1. М.: Наука, 2021. –
С. 102-121.
14. Кренке Н.А ., Ганичев К.А., Ершов И.Н., Кованцев А.В., Лопатина О.А., Моисеенков Г.О.,
Раева В.А . Дискуссия о Смоленске – граде кривичей. (в печати).
15. Лопатин Н.В. О происхождении форм поздней лепной керамики северо-запада России
// Российская археология. 2022 г. No 3. М .: Наука, 2022. – С. 52-65.
16. Лопатин Н.В ., Фурасьев А.Г. Северные рубежи раннеславянского мира в III–V вв. н .э.
(Раннеславянский мир. Вып. 8). М .: ИА РАН, 2007. – 252 с.
17. Лявданский А.Н . Некоторые данные о городищах Смоленской губернии // Научные
известия Смоленского гос. университета. Том 3. Вып. 3 . Смоленск, 1926. – С. 178-250.
18. Милонов Н.П. Ценные археологические памятники на территории Кремля в г. Смоленске
(остатки собора XII в. и культурного слоя I тыс. н .э.) //Архив ИИМК РАН. Ф . 35. Оп. 1 .
1939 г. No 210.
19. Неклюдов М.Н ., Писарев С.П. О раскопках в Смоленске. Смоленск: Изд-во Смоленского
губстаткомитета, Тип. П .А . Силина, 1901. – 3 3 с.
20. Плавінскі М., Штыхаў Г. Ляпная кераміка Полацкага селішча // Гістарычна-
археалагічны зборнік. No 21. Мінск: Інстытут гісторыі НАН Беларусі, 2006. – С . 55 -66.
20
21. Пушкина Т.А. Лепная керамика Гнёздовского селища // Вестник московского универ-
ситета. No 3 . М ., 1973.– С. 87-92.
22. Седин А.А. Клад из городища Никодимово // Магiлёўшчына. V выпуск. Магiлёў, 1994.
– С. 16-20.
23. Седин А.А. Предметы вооружения, снаряжения всадника и верхового коня из городища
Никодимово. Могилев, 2012. – 64 с.
24. Тарасаў С.В. Полацк IX–XVII стст: гiсторыя i тапаграфiя. Мiнск: Беларуская навука,
1998. – 183 с.
25. Тихомирова В.А . Краткий обзор докладов, заслушанных археологической секцией НИИ
краеведческой и музейной работ // Историко-археологический сборник. М ., 1948.
26. Хозеров И.М. Археологическое изучение памятников зодчества древнего Смоленска //
КСИИМК. Вып. XI. М., 1945. – С. 20-26.
27. Шмидт Е.А . Верхнее Поднепровье и Подвинье в III–VII вв. н.э .: Тушемлинская культура.
Смоленск, 2003. – 295 с.
28. Штыхов Г.В. Древний Полоцк IX–XIII вв. Минск: «Наука и техника», 1975. – 136 с.
29. Штыхов Г.В. Лукомль: археологический комплекс железного века и средневековья.
Минск: Беларуская навука, 2014. – 167 с.
N.A. Krenke
Hand-Modeled Ceramics of the Middle – the End of the I Millennium CE in Smolensk
The article presents some new ceramics materials of the middle – the last quarter of the I
millennium CE found in Smolensk in 2020–2022, about a thousand fragments in total. The
morphology of these findings completely fits into the existing typological development of N.V.
Lopatin and I.I . Eremeev. The main result is that significant increase of the hand-modeled
ceramics collection convincingly proves the existence of large Krivichs settlement at Cathedral
Hill in Smolensk in the VIII–IX centuries. The connection between these materials and more
ancient findings of the V–VI centuries is still unclear.
Keywords: hand-modeled ceramics of the second half of the I millennium CE, collars,
Kolochin culture, culture of Smolensk and Polotsk long burial mounds, Smolensk.
21
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 737.11 : 903.5(470.331)
А.А. МОМБЕКОВА, Е.М . УШАНКОВ, Н.В.ЧЕКУНИНА
НУМИЗМАТИЧЕСКИЕ НАХОДКИ ИЗ РАСКОПОК
КУРГАННЫХ МОГИЛЬНИКОВ ПЛЕШКОВО-I И ПЛЕШКОВО-II
К.И. КОМАРОВА 1980–1982 И 1986 ГОДОВ
Материалы раскопок курганных могильников Плешково-I и II в Кимрском р-не Калининской
обл. под руководством К.И . Комарова 1980–1982 и 1986 гг. были опубликованы автором
только в 2002 г. Но уже в 1980–90 -х гг. они активно использовались другими исследовате-
лями. Работа с этими материалами затруднена из-за путаницы в архивных материалах и в
публикациях о них. Находки из Плешково-I и II хранятся в фондах ТГОМ. Данная работа
посвящена группе нумизматических находок.
Ключевые слова: курганы, курганные могильники Плешково-I и II, Константин Ива-
нович Комаров, археологические исследования, денарии, дирхамы, монеты-привески,
нумизматические находки.
В процессе подготовки предметов из фондов Тверского музея для передачи в
Государственный каталог музейного фонда РФ появляется возможность по-новому
взглянуть на, казалось бы, хорошо известные материалы археологических раскопок.
Данная статья посвящена нумизматическим находкам из раскопок Верхневолж-
ской экспедиции Института археологии АН СССР под руководством Константина
Ивановича Комарова курганных могильников Плешково-I и II 1980–1982 и 1986 гг.,
хранящимся в фондах ТГОМ.
Плешковские курганы были открыты в 1975 г. Л .В. Кольцовым и впервые
обследованы М.Г . Жилиным в 1978 г. Они расположены на узкой песчаной гряде
типа дюны на расстоянии 130 м друг от друга на левом берегу р. Волги близ д. Плеш-
ково Кимрского р-на Тверской обл., приблизительно в 15 км вниз по течению от
г. Кимры. Могильник Плешково-I был раскопан К.И . Комаровым полностью – все 59
насыпей. Результаты раскопок опубликованы в 2002 г. в статье «Раскопки курган-
ного могильника у д. Плешково Тверской области» [1]. На памятнике Плешково-II,
насчитывавшем 19 курганов, Комаровым были исследованы только 6 насыпей. Итоги
этих раскопок им не публиковались.
Согласно учетным документам, хранящимся в Главном управлении по охране
историко-культурного наследия Тверской обл., составленным В.М . Воробьевым в
1979 г., видно, что первоначально М.Г. Жилин насчитал в Плешково-I 37 курганных
насыпей и в Плешково-II
–
5. В дальнейшем, работая на памятнике Плешково-I,
К.И. Комаров уточнял как количество насыпей, так и их локализацию, последователь-
но изменяя графику полевых планов. Окончательный порядок нумерации могильника
сложился в 1986 г., что зафиксировано в статье К.И . Комарова 2002 г. [1] (рис.1).
Это привело к задваиванию номеров курганов и путанице в шифрах находок
четырех раскопочных сезонов, что существенно затрудняет работу исследователей с
материалами раскопок Плешково-I . На могильнике Плешково-II нумерация насыпей
не изменялась.
Нумизматические находки являются основным датирующим материалом
и для погребений, и для могильников в целом, поэтому исследование материалов
22
могильников Плешково-I и II мы начали именно с них. В плешковских могильниках
преобладают монетные находки в виде привесок в составе нагрудных украшений из
захоронений.
Большинство из них достаточно давно введены в научный оборот. Помимо вы-
шеупомянутой статьи автора раскопок, есть три работы их первого исследователя
– А .С. Белякова. Его определения западноевропейских монет из Плешково вошли в
отчет К.И . Комарова. Восточные монеты были определены А.В. Фоминым, а визан-
тийский милиарисий – В.В. Кропоткиным [1, с.149–150].
Первая работа А.С . Белякова охватывает нумизматические находки из рас-
копок могильников Плешково-I и II 1980–1982 гг., вторая – Плешково-I полевого
сезона 1986 г. и третья – обобщает весь материал [2–4]. Последняя статья «The Coins
and Monetary Pendants from the Barrows near Pleshkovo Village (Late Viking Age)» по
материалам доклада, сделанного на нумизматическом симпозиуме в Швеции, уже
содержит некоторые правки автора в атрибуции монет [4].
Каталог Т.В . Равдиной «Погребения X–XI вв. с монетами на территории Древ-
ней Руси» 1988 г. содержит данные о нумизматических находках полевых исследо-
ваний Плешково-I и II 1980–1982 гг. с определениями А.С. Белякова [5, с.99 –103,
No 165]. Общую характеристику нумизматических находок плешковских могильников
с краткой информацией о них дают в своих работах Е.В. Жукова и Ю.В. Степанова
[6, с.165-169; 7, с.22 –24].
Спустя 30 лет после публикаций А.С. Белякова нумизматические находки из
раскопок могильников близ д. Плешково требуют изучения с учетом современного
уровня развития нумизматической науки. Первые работы о них не лишены ошибок
в определениях монет: некоторые из них в свое время были атрибутированы только
Рис. 1 . План могильника Плешково-I [1].
23
приблизительно, некоторые – с неточностями, некоторые – оставались не опреде-
ленными. В таком виде информация о них и кочует из публикации в публикацию.
Учитывая все вышесказанное и используя все доступные источники (паспорта
объектов культурного наследия, полевую документацию, полевые шифры и этикетаж
предметов, отчеты о работе Славянского отряда Верхневолжской археологической
экспедиции в Кимрском р-не Калининской обл. в 1981–1982 гг., опубликованные
материалы раскопок, учетную документацию Тверского краеведческого музея и сами
предметы), в рамках данной статьи авторы ставили перед собой следующие задачи.
Во-первых, составить сводную таблицу соотношения нумераций насыпей с
нумизматическими находками из раскопок разных полевых сезонов могильника
Плешково-I, устранив таким образом разночтения в происхождении находок (табл. 1).
Таблица 1.
Год исследования
No курганов по полевой
документации
No кургана по статье
К.И. Комарова 2002 г.
1980
74
4
1981
24
55
81
1
10
47
12
39
16
48
17
27
1982
20
26
26
46
29
34
1986
99
29
29
41
41
52
52
Во-вторых, по возможности максимально восстановить обстоятельства наход-
ки предметов нумизматики из раскопок Плешково-I и II К.И . Комаровым и их облик
на тот момент. Последнее важно, т.к . монеты из курганов очень хрупкие, некоторые
разрушились сразу после обнаружения.
В-третьих, зафиксировать особенности предметов, в т.ч., ранее остававшие-
ся без внимания некоторые признаки вторичного использования монет (например,
следы от утраченного ушка или остатки отверстия на обломанном крае монетного
кружка).
В-четвертых, совместно со специалистами-нумизматами и с использованием
современной нумизматической литературы перепроверить прежние определения
монет: атрибутировать их как можно точнее, чтобы использовать как полноценный
датирующий материал. Некоторые находки сейчас были определены впервые, мно-
гие – переатрибутированы.
В-пятых, опубликовать все предметы нумизматики из раскопок могильников
Плешково-I и II К.И . Комарова со всей собранной информацией о них и с качествен-
ными изображениями, учитывая разрушившиеся и утраченные монеты.
Результаты работы собраны в каталоге монетных находок, где материалы
могильников Плешково-I и II представлены отдельно (нумерация монет в каталоге
24
совпадает с их нумерацией в иллюстрациях). Для описания предметов приняты сле-
дующие характеристики:
1) номер кургана и погребения по нумерации К.И . Комарова 1986 г. с указани-
ем года проведения раскопок,
2) местонахождение монет на момент обнаружения, в т. ч., – относительно
скелета,
3) учетный номер в действующей документации Тверского краеведческого
музея,
4) наименование и определение монеты со ссылками на нумизматические
каталоги, где это возможно,
5) материал и техника изготовления монеты,
6) размер и вес предмета, если возможно измерить (некоторые хрупкие пред-
меты сохранились фрагментарно),
7) признаки внеэкономического использования (наличие отверстий, ушка,
петельки; их материал и техника изготовления),
8) комментарии о бытовании предмета по его характеристикам.
Всего в работе учтены 37 монетных находок из 19 погребений Плешково-I и II,
происходящие из 17 курганов. В Плешково-I были сделаны 32 находки в 15 курганах
(16 погребений), и в Плешково-II – 5 – в двух курганах (3 погребения).
В 10 погребениях встречено по одной нумизматической находке (Плешково-I
– 11, 26, 29, 34, 39, 44, 46, 47, 52; Плешково-II – 2/1); в 4-х – по две (Плешково-I –
9/1, 5; Плешково-II – 2/2, 3/1), в 4-х – по три (Плешково-I – 9/3, 27, 41/2, 48), в
одном – 5 (Плешково-I – курган 4).
В большинстве случаев монеты выполняли функцию привесок, имеют от-
верстия и части креплений: есть данные как минимум о 16 приклепанных ушках
(рифленых и гладких разной ширины) и 2-х проволочных петельках, скрученных в
спираль. Все монеты обнаружены в верхней части скелета (на груди или около голо-
вы погребенного) и сопровождались находками бусин и гривен. В 12 погребениях в
украшения входили и другие привески, не относящиеся нами к нумизматическим, в
5-ти случаях они сочетались с монетами-привесками.
Из погребений с монетами только два определены как мужские (Плешково-I
– курганы 11, 34/1). В них встречены монеты: 1) денарий (утрачен) под челюстью
и 2) северянский круглый вырезок из дирхама без отверстия – обнаружен у пояса
погребенного. Эти находки интерпретируется исследователями как обряд «обол мерт-
вых» [1, с.150-151; 2, с.97-98]. На наш взгляд, по материалам раскопок Плешково-I
и II К.И . Комарова говорить о нем уверенно нельзя (недостаточно данных).
Все нумизматические находки из плешковских курганов можно разделить на
группы по типу монет:
1 монета – византийский милиарисий;
1 – северянский круглый вырезок из дирхама;
11 – дирхамов и подражаний им (3 и 8);
23 – западноевропейские монеты (18 германских денариев, 3 подражания
германским денариям, 3 неопределенные западноевропейские монеты);
1 – неопределенная монета (?).
Самая ранняя монета – византийский милиарисий Льва VI был отчеканен в
Константинополе в 886–908 гг. до рождения Константина Багрянородного, которого
сразу венчали как соправителя, и его имя появилось на монетах (при этом общее
оформление монет не изменилось). Ранее предмет датировался всем временем прав-
ления Льва VI (886–911 (912)) [1, с.150; 2, с.96, 100].
25
Интересная находка – северянский круглый вырезок (III фаза) из аббасидского
дирхама (ар-Ради би-ллах, Мадинат, ас-Салам, 325 г. х. = 937–938 гг.). Он впервые да-
тирован нами, собственно, как вырезок. Ранее с этим предметом исследователи оттал-
кивались от времени чеканки дирхама, из которого он сделан1
. Обрезка куфических
дирхамов в кружок производилась на территории, тяготеющей к современной Курской
обл. и имела целью сохранение поштучного обращения монет. Процесс начался в
начале X в. с весовой нормой вырезок 1,95 гр., которая к 990-м гг. снизилась до 0,4
гр. [8, с.20-21]. Рассматриваемый вырезок весом 0,43 гр. был изготовлен в последней
трети X – начале XI в. Это особенно важно, т.к ., помимо дирхама, из которого он был
сделан, только одна монета из найденных в Плешково, отчеканена ранее середины X в.
Три обнаруженных здесь саманидских дирхама изготовлены в 947–990 -е гг.:
Саманиды – 2 (1 – Нух ибн Мансур, Бухара, 981–982 гг.; 1 – Нух ибн Наср. Бухара.
947–949 гг.), Симджуриды (вассалы саманидских эмиров) 1 – Абу Али Мухаммада
с им. Халифа ат-Таи Лиллаха (974–991) и саманидского эмира Нуха б. Мансура
(976–997) чекан Нисабура 990-х гг .
Подражаний дирхамам в плешковских курганах найдено почти в три раза
больше, чем оригинальных восточных монет. Три – тонкие пластины-брактеаты,
имитируют штемпель оборотной стороны саманидского дирхама Насра б. Ахмада
(914–943), 4 – неопределимые точно грубые имитации (причем 3 (одного штемпеля)
– в ыполнены из олова; 1 – серебряный). В настоящее время такие подражания оста-
ются малоизученным нумизматическим материалом, который находится на стадии
накопления, поэтому качественная фиксация всех находок очень важна. Ориентиром
для датировки этих предметов служит дата чеканки монеты-прототипа. Методика да-
тировки подражаний не отработана. Вопрос о времени, разделяющем момент чеканки
дирхамов и изготовления подражаний им, остается открытым. Место производства
имитаций тоже не всегда определимо: они изготавливались и на Руси, и в Волжской
Булгарии, и в Европе.
Наиболее интересное подражание арабскому дирхаму отчеканено, предполо-
жительно, в XI в. где-то на юге Священной Римской империи (территория Швабии
(?)). Оно несет на обеих сторонах литерообразные знаки, отдаленно повторяющие
композицию легенд куфических дирхамов. По очертаниям знаки больше напоминают
латинские, чем арабские буквы, а размер монетного кружка тяготеет к византийско-
му милиарисию.
Две трети монетных находок из плешковских курганов – европейские де-
нарии, в подавляющем большинстве – оригинальные. Восемнадцать германских
денариев датируются концом X – концом XI в. По регионам и монетным дворам они
распределяются следующим образом:
1) Нижняя Лотарингия – 7: Область Утрехта, Утрехт – 1; Фризия, Ставорен
– 2,Эмден–1,Евер–3.
2) Саксония – 5: Нижняя Саксония, Гослар (и др.) – 3; Нижняя Саксония? –
1; Саксония? – 1 .
3) Франкония – 2: Шпайер – 2 .
4) Швабия – 1: Страсбург – 1 .
5) Бавария – 2: Регенсбург – 1; Зальцбург – 1.
6) Священная Римская империя, неопределенный монетный двор – 1.
7) Священная Римская империя? – 4 .
1 Ранее предмет был определен как: дирхам Аббасиды, Ал Муктадир биллах (908–932), Мединат ас-
Салама, 309 г.х . = 917–918 гг. [2, с.105].
26
Три неизвестные западноевропейские монеты (Плешково-I
– курганы 5, 11),
упомянуты К.И . Комаровым в отчетах как разрушившиеся на стадии обнаружения,
и никакой другой информации о них нет. Им же упомянута неизвестная монета-при-
веска (Плешково-I – курган 39), видимо, не передававшаяся в музей.
Встреченные в Плешково подражания денариям имитируют распространен-
ные типы (Саксония, Нижняя Саскония, Гослар и др.) . И 1 подражание, вероятно,
изготовленное на пограничье германских и славянских земель в XI в., имитирует
монеты Майнца (или Вормса – ?) времен Оттонов (936–1002) (Плешково-I, курганы
4, 41/2, 48/2).
Судя по всему, монеты в Плешково стали поступать не ранее второй половины
Х в. Толстый высокопробный милиарисий начала века почти не имеет следов об-
ращения: большую часть времени он или выполнял функцию средства накопления,
или использовался как привеска, поэтому «прожил долгую жизнь» и мог попасть в
Верхневолжье с более поздними монетами. А денарий первой половины века, пре-
терпевший трансформацию в северянский вырезок, как таковой датируется уже по-
следней третью X – началом XI в.
К монетам первой половины X в. отсылают подражания дирхамам из Плешково-I
(курганы 9/1, 9/3, 41/2, 52/1), но они изготавливались позже монет-прототипов.
В целом в Плешково-I и II внутри одного погребения монеты как правило,
имеют приблизительно одинаковую датировку. Исключением является нагрудное
украшение с 8-ю привесками (Плешково-I
–
курган 4). В нем встретились монеты,
изготовленные с разницей в 50 и даже 100 лет: милиарисий, дирхам и 3 денария. Воз-
можно, самые ранние монеты попали в захоронение у Плешково значительно позже
даты чеканки.
Самые поздние монеты в плешковских могильниках – это денарии 1070-х гг .
Только 1 денарий со знаком вопроса датируется широко началом XI – началом XII вв.
причем вместе с ним в захоронении оказалось очень интересное подражание дирха-
му, отчеканенное, вероятно, где-то на юге Священной Римской империи, на террито-
рии Швабии (?). На это указывает наличие креста на одной из сторон, особенности
нанесения букв (или буквообразных знаков), а также характерные следы расковки
монетной заготовки. Т.о., учитывая время на путь между местом чеканки денариев
до Верхневолжья, находки из плешковских курганов позволяют считать, что к на-
чалу XII в. приток этих монет сюда практически прекращается. Наши наблюдения
полностью подтверждают выводы К.И . Комарова об общей датировке Плешковских
могильников XI – началом XII вв.
В Плешково-I датировка монет не выходит за рамки середины XI в. Все дирха-
мы и подражания им из плешковских курганов обнаружены в Плешково-I, а найден-
ный там самый поздний денарий датируется серединой XI в. Могильник Плешково-II
сформировался позднее: из 5 найденных в нем монет – 3 денария – 2 -й пол. XI в.,
1 – середины века, 1 – широко датируется XI в.2
Планиграфическая ситуация Плешково-I позволяет уловить логику распределе-
ния нумизматических находок. Погребения только с дирхамами чаще встречаются в
восточной половине комплекса. С востока на запад вдоль берега Волги локализуются
погребения, где находились только западноевропейские монеты-денарии. Дальше
от берега фиксируется линия погребений, в которой появляется смешанный нумизма-
тический материал: в одном ожерелье встречаются и денарии, и восточные дирхамы
2 Эта датировка подтверждается и отсутствием в Плешково-II более архаичных погребений на гори-
зонте [1, с.97].
27
и в одном случае вместе с ними оказался и византийский милиарисий. Нумизмати-
ческий материал могильника позволяет предположить, что некрополь разрастался
вниз по течению Волги вдоль дюны, постепенно спускаясь к береговой линии (рис. 1).
В перспективе, используя эти наблюдения, представляется интересным про-
следить распределение по курганам монетовидных привесок и других видов находок.
Таблица 2.
No
к
у
р
г
а
н
а
/
п
о
г
р
е
б
е
н
и
я
м
и
л
и
а
р
и
с
и
й
д
и
р
х
а
м
п
о
д
р
а
ж
а
н
и
е
д
и
р
х
а
м
д
е
н
а
р
и
й
п
о
д
р
а
ж
а
н
и
е
д
е
н
а
р
и
я
м
у
г
о
л
о
в
ы
н
а
г
р
у
д
и
у
т
а
з
а
в
я
м
е
2/1
1
+
2/2
2
+
3/1
2
+
411
21
+
52
+
9/1
1
1
+
9/3
3
+
11
1
+
26
1
+
27
3
+
29
1
+
34/1
1 (северян-
ский круглый
вырезок)
+
39
1
+
41/2
3
1
+
44
1
+
46
1
+
47
1
+
48/2
1
1
1(?)
+
+
52
1 (?)
+
Каталог нумизматических находок
Плешково-I (рис. 2-3)
Курган 44 (1980 г.) 3
. На груди среди бус, «привеска к гривне» (имеется в виду гривна-мо-
ниста из тонкой проволоки) [1, с.175, табл. 2].
1.Тв.М КП 19164/139.
Священная Римская империя, Нижняя Лотарингия, Фризия, Эмден. Граф Герман фон Каль-
велаге (ок. 1020–1051). Денарий4
. Dannenberg, 1876. 773, var.; Kilger, 2000. 2.1.1 Gruppe
Emd D [9, 14].
Серебро, чеканка. Вес – 0,47 гр. Диаметр – 19 мм.
Часть монетной пластины утрачена, на сломе читается край пробитого отверстия.
3 Здесь и далее после номера кургана в скобках указан год проведения археологических раскопок.
4 Все западно-европейские монеты в каталоге определены c.н.с . ОН ГИМ, м.н.с . ИА РАН Е.М. Ушан-
ковым в 2021–22 гг.
28
Курган 4 (1981 г.) . «Среди бус полукругом вокруг черепа восемь монет-подвесок с ушками»5
[1, с.176; НА ТГОМ. Ф . Р-1. Оп.1. Д. 417 . Л.5].
2. Тв.М КП 19166/1334
Византийская империя. Лев VI (886–912). Константинополь. Милиарисий. 886 –908 гг.
Grierson Ph. P. 514. No 36 [10].
Серебро, чеканка. Вес – 2,84 гр. Диаметр – 24 мм.
На монете читается отверстие без следов от ушка.
3. Тв.М КП 19166/1344
Саманиды, Нух ибн Мансур, Бухара, 371 г.х . = 981–982 гг. Дирхам7.
Серебро, чеканка. Вес – 2,66 гр. Диаметр – 33,5 мм.
С отверстием, след от ушка. По А.С. Белякову: «сохр. медная заклепка» [2, с.100].
4. Тв.М КП 19166/1332
Священная Римская империя, Бавария, Регенсбург. Герцог Генрих II (955–976, 985–995).
Денарий 985–995. Dannenberg, 1876. 1069g var.; ср. Hahn, 1976. 22.g1.5 –1 .6 [9; 11].
Серебро, чеканка. Вес – 1,42 гр. Диаметр – 22,5 мм.
На монетной пластине – трещина и фрагмент узкого ушка с заклепкой.
5. Тв.М КП 19166/1333
Священная Римская империя, Саксония, Гослар (и другие)? Денарий с именами Оттона и
Адельгейды (996–1040). Dannenberg, 1876. 1167 var.; ср. Hatz, 1961. III:7a? [9; 12].
Серебро, чеканка. Ушко – медесодержащий сплав. Вес – 1,24 гр. Диаметр – 19 мм.
Сохранился фрагмент ушка с заклепкой.
6. Тв.М КП 19166/1343
Священная Римская империя, Саксония, Нижняя Саксония? Подражание денарию с именами
Оттона и Адельгейды, конец Х – середина XI в. Ср. Dannenberg, 1876. 1175; Kluge, 1991. 48;
Leschhorn, 2015. 1632 [9; 15–16].
Серебро, чеканка. Вес – 0,97 гр. Диаметр – 20 мм.
На монетной пластине – отверстие и след от ушка.
Курган 5 (1981 г.). На груди среди бус [1, с.176, табл. 3, НА ТГОМ. Ф . Р -1 . Оп.1 . Д. 417 .
Л.12].
7–8 . В Тверском музее в наличии нет (не передавались – ?).
«2 монеты западно-европейского типа в обломках» [1, с.176, табл. 3]. Денарии (?)
Курган 11 (1981 г.) . Среди зубов [1, с.176, табл. 3, НА ТГОМ. Ф . Р -1 . Оп.1 . Д . 417 . Л.18].
9. Монета утрачена при реставрации, в музей не передавалась.
«Западно-европейская монета плохой сохранности» [1, с.176, табл. 3]. Денарий (?).
Курган 47, погребение 1 (1981 г.) . На груди среди бус с левой стороны [1, с.177, табл. 3,
НА ТГОМ. Ф . Р-1. Оп.1. Д. 417 . Л.23].
10. Тв.М КП 19166/1335
Односторонний денарий. Священная Римская империя? Базель? Южная Германия? Область
Боденского озера? XI в.?
Серебро, чеканка. Заклепка – медь (?). Вес – 0,64 гр. Диаметр – 22 мм.
Монета-привеска с приклепанным гладким ушком, трещина в монетной пластине по отверстию.
Курган 39 (1981 г.) . «На груди среди бус – три обломка из серого рассыпающегося сплава»,
«внутри гривны лежали две монеты-привески» [1, с.177, табл. 3, НА ТГОМ. Ф. Р-1 . Оп.1. Д.
417. Л.29].
11. Тв.М КП 19166/1336
Священная Римская империя, Нижняя Лотарингия, Утрехт. Генрих II (1002–1024) или
5 В нагрудном украшении погребенной среди «восьми монет» были 3 монетовидные привески, две
из которых в фрагментах хранятся в Тверском краеведческом музее, одной – в музее нет. Они не
включены в каталог, т.к . внешнее оформление не позволяет отнести их к нумизматическим находкам.
6 Авторы выражают благодарность за помощь в определении монеты ст. н . с . ОН ГЭ В.В. Гурулевой.
7 Авторы выражают благодарность за помощь в определении монет NoNo 3, 13, 20–21 сотруднику
Стокгольмского университета, н. с. ИИМК РАН, доценту Тюменского университета Вяч. С. Кулешову.
29
Конрад II (1024–1039). Денарий. Dannenberg, 1876. 539; ср. Ilisch, 2000. 10.1 –10.3 [9, 13].
Серебро, чеканка. Вес – 0,93 гр. Диаметр – 20 мм.
С приклепанным ушком. Читаются лицевая и оборотная стороны привески: одна – перио-
дически начищалась.
12. «Монета-привеска». В Тверском музее в наличии нет (не передавалась – ?). Фиксируется
по упоминанию в полевой описи о «двух монета-привесках».
Курган 48, погребение 2 (1981 г.) . «На груди среди бус – монета-подвеска и обломки би-
лоновой круглой монетовидной подвески» (No 13, 14), одна монета – в заполнении ямы, не
известно на какой глубине, слева ниже уровня пояса (No15) [1, с.177, табл. 3; 2, с.103, НА
ТГОМ. Ф. Р-1. Оп.1. Д. 417 . Л.38].
13. Тв.М КП 19166/1339.
Сманиды, Нух ибн Наср, Бухара, [33]7г. х . или [33]6 г. х . = 947–949 гг. (десятки и сотни
года стерты). Дирхам.
Серебро, чеканка. Вес – 2,54 гр. Диаметр – 28 мм.
Отверстие, след от плоского ушка.
Рис. 2 . Нумизматические находки из раскопок могильника Плешково-I 1980–82 гг.
30
14. Тв.М КП 19166/1337.
Священная Римская империя? Подражание (?) денарию Майнца или Вормса Х–XI вв.
Dannenberg, 1876. 778–779; Kluge, 1991. 33, 35 [9; 15].
Серебро, чеканка. Вес – 0,70 гр. Диаметр – 18 мм.
Пробито отверстие.
15. Тв.М КП 19166/1338.
Священная Римская империя, Франкония, Шпайер. Генрих III (1039–1056). Денарий.
Dannenberg, 1876. 834–835; Kluge, 1991. 142 [9; 15].
Серебро, чеканка. Вес – 0,59 гр. Диаметр – 20,5 мм
Трещина монетной пластины, отверстие, след от плоского ушка.
Рис. 3. Нумизматические находки из раскопок могильника Плешково-I 1986 г.
31
Курган 27 (1981 г.). «Под нижней челюстью – три монеты-подвески, ниже – россыпь бус,
ограниченная гривной» [1, с.176, табл. 3; 2, с.103, НА ТГОМ. Ф . Р -1 . Оп.1 . Д. 417. Л.41].
16. Тв.М КП 19166/1340.
Священная Римская империя, Саксония, Гослар (и др.) . Денарий с именами Оттона и Адель-
гейды (996–1040). Hatz, 1961. III:8a [12].
Серебро, чеканка. Заклепка – железо (?). Вес – 1,49 гр. Диаметр – 20 мм.
Отверстие с заклепкой, след от плоского ушка.
17. Тв.М КП 19166/1342.
Священная Римская империя, Бавария, Зальцбург. Герцог Генрих IV (995–1002). Денарий.
Dannenberg, 1876. 1131 var.; Hahn, 1976. 87b3 [9; 11].
Серебро, чеканка. Вес – 1,04 гр. Диаметр – 21 мм.
В монетной пластине – пробито 3 отверстия. Возможно, в какой-то момент она пришивалась
к одежде. Но привеской эта монета тоже была, т.к . одно отверстие – овальное, разношено
больше остальных.
18. Тв.М КП 19166/1341.
Священная Римская империя, Швабия, Страсбург. Генрих II (1002–1024). Денарий.
Dannenberg, 1876. 920 var.; Kluge, 1991. 82. [9; 15].
Серебро, чеканка. Вес – 1,3 гр. Диаметр – 22,5 мм.
Фрагмент узкого ушка с заклепкой.
Курган 26 (1982 г.). У нижней челюсти [1, с.176, табл. 3; 2, с.105, НА ТГОМ. Ф. Р-1. Оп.1,
Д. 425, Л.11].
19. Тв.М КП 19407/11.
Священная Римская империя, Саксония, Гослар (и другие)? Денарий с именами Оттона и
Адельгейды (996–1040). Ср. Hatz, 1961. III:8a [11].
Серебро, чеканка. Вес – 1,2 гр. Диаметр – 19 мм.
Отверстие.
Курган 46 (1982 г.). Ниже подбородка, среди бус [1, с.177, табл.3]. «Монета найдена под
черепом, но была деталью ожерелья» [2, с.105, НА ТГОМ. Ф . Р -1 . Оп.1 . Д. 425. Л.35].
20.Тв.М КП 19407/804.
Абу Али Мухаммад с именами халифа ат-Таи Лиллаха (363–381 г. х . = 974–991 гг.) и са-
манидского эмира Нуха б. Мансура (366–387 гг. х . = 976–997 гг.), чекан Нисабура, 38<?>
г. х . = 99<?> г. Дирхам.
Серебро, чеканка. Вес – 3,17 гр. Диаметр – 28 мм.
С отверстием. «Пробита, с обломком железного ушка и заклепки» [2, с.105].
Курган 34, погребение 1 (1982 г.). На уровне таза, справа [1, с.176, табл.3; 2, с.105, НА
ТГОМ. Ф. Р-1. Оп.1. Д. 425. Л.43].
21. Тв.М КП 19407/805.
Аббасиды, ар-Ради би-ллах, Мадинат, ас-Салам, 325 г. х. Северянский круглый вырезок,
III фаза, последняя треть X – нач. XI в.
Серебро, чеканка. Вес – 0,43 гр. Диаметр – 11,5 мм.
Курган 9, погребение 1 (1986 г.). На груди среди бус [1, с.176, табл.3].
22. Священная Римская империя? Саксония? Денарий начала XI – 1 -ой четверти XII в.?8
Серебро, чеканка. Вес – 0,36 гр. Диаметр – 18 мм.
Утраты фрагментов монетной пластины по краю.
23. Подражание арабскому дирхаму, отчеканенное, вероятно, где-то на юге Священной
Римской империи, возможно, на территории Швабии (?) в XI в.
9
Монетовидная пластинка
с литерообразными знаками на обеих сторонах, отдаленно повторяющими композицию ле-
генд куфических дирхамов. По очертаниям знаки напоминают латинские буквы. На одной
из сторон вверху – крест. По краям – следы расковки монетной заготовки.
8 Монеты NoNo 22-33 в музее не учтены.
9 Монета атрибутирована совместно Вяч. С . Кулешовым и Е.М . Ушанковым.
32
Серебро, чеканка. Вес – 0,83 гр. Диаметр – 22 мм. По размерам «монетный» кружок тяготеет
к византийскому милиарисию.
С приклепанным ушком, слегка сужающимся кверху.
Курган 9, погребение 3 (1986 г.). На груди среди бус – три привески-подражания дирха-
мам одного штемпеля [3, с.68].
24. Тонкая монетовидная пластинка-брактеат. Штемпель имитирует оборотную сторону
саманидского дирхама Насра б. Ахмада (301–331 гг. х . = 914–943 гг.) [3, с.68].
Серебро. Вес – 1,28 гр. Диаметр – 38 мм.
Приклепано прямое плоское рифленое ушко. Утраты фрагментов.
25. Священная Римская империя, Нижняя Лотарингия, Фризия, Евер. Герцог Ордульф/
Отто (1059–1071) или граф Герман (ум. 1086). Денарий. Dannenberg, 1876. 595–597; Kilger,
2000. 2 .2 .1 Gruppe Jev D [9; 14].
Серебро. Вес – 0,05 гр. Диаметр – 37 мм.
Приклепано прямое плоское рифленое ушко. Утраты фрагментов.
26.Тоже,чтоиNo25.
Серебро. Вес – 0,56 гр. Диаметр – 35 мм. Значительные утраты фрагментов.
Курган 29 (1986 г.) . «На груди среди бус и гладких медных кружков с петельками» [3, с.68].
27. Священная Римская империя, Нижняя Лотарингия, Фризия, Евер. Герцог Ордульф/
Отто (1059–1071) или граф Герман (ум. 1086). Денарий. Dannenberg, 1876. 595–597; Kilger,
2000. 2 .2 .1 Gruppe Jev D [9, 14].
Серебро, чеканка. Вес – 0,26 гр. Диаметр – 19 мм.
Утраты фрагментов монетной пластины, в т.ч ., одного – квадратного у края пластины, веро-
ятно, на месте выломанного ушка.
Курган 41, погребение 2 (1986 г.). На шее у подбородка среди бус [3, с.68].
28. Грубая имитация куфического дирхама.
Олово. Первоначальный размер и вес не определим из-за значительных утрат.
29. Грубая имитация куфического дирхама. На обеих сторонах толстого монетного кружка
– «надписи» и «гребешки» [3, с.69].
Олово. Диаметр – 28 мм.
Сохранилась заклепка и фрагмент приклепанного ушка.
30. Грубая имитация куфического дирхама. На обеих сторонах толстого монет кружка –
«надписи» и «гребешки» [3, с.69].
Олово. Диаметр – 28 мм.
Значительные утраты фрагментов.
31. Священная Римская империя? Подражание денарию с именами Оттона и Адельгейды
первая пол. XI в.? Ср. Hatz, 1961. V:2i7? [12].
Серебро, чеканка. Вес – 0,83 гр. Диаметр – 19 мм.
Пробито отверстие.
Курган 52, погребение 2 (1986 г.) . На груди среди бус [3, с.69].
32. Подражание-брактеат куфическому дирхаму X в. Штемпель имитирует оборотную сто-
рону монеты [3, с.69].
Серебро, чеканка. Вес – 1,19 гр. Диаметр – 26,5 мм.
Пробито отверстие.
Плешково-II (рис. 4)
Курган 2, погребение 1 (1980 г.). На груди среди бус [2, с.98].
33. Германия? Фризия? Денарий XI в.?
Серебро, чеканка.
Предмет сильно фрагментирован. Пробито отверстие. «Колечко раскрошилось при рестав-
рации» [2, с.98].
Курган 2, погребение 2 (1980 г.). Под черепом [2, с.98].
34. Тв.М КП 19165/46.
Священная Римская империя, Нижняя Лотарингия, Фризия, Евер. Герцог Ордульф/Отто
33
(1059–1071) или граф Герман (ум. 1086). Денарий. Dannenberg, 1876. 595–597; Kilger, 2000.
2.2 .1 Gruppe Jev D [9; 14].
Серебро, чеканка. Вес – 0,35 гр. Диаметр – 19 мм.
Утрата фрагмента, след от пробитого отверстия (?).
35. Тв.М КП 19165/47.
Священная Римская империя, Нижняя Лотарингия, Фризия, Евер. Герцог Ордульф/Отто
(1059–1071) или граф Герман (ум. 1086). Денарий. Dannenberg, 1876. 595–597; Kilger, 2000.
2.2 .1 Gruppe Jev D [9; 14].
Серебро, чеканка. Вес – 0,28 гр. Диаметр – 19 мм.
Утраты фрагментов монетной пластины по краю. Отверстие из-за коррозии металла (?).
Курган 3, погребение 1 (1980 г.)
36. Тв.М КП 19165/49. Монеты лежали одна на другой у подбородка [2, с.99].
Священная Римская империя, Франкония, Шпайер. Генрих III (1039–1056). Денарий 1042–
1056 гг. Dannenberg, 1876. 829 var.; Kluge, 1991. 143 [9; 15].
Серебро, чеканка. Вес – 0,47 гр. Диаметр – 18 мм.
Пробито отверстие.
37. Тв.М КП 19165/48.
Священная Римская империя, Нижняя Лотарингия, Фризия, Ставорен? Граф Экберт II
(1068–1090). Денарий 1068–1077 гг.(?). Dannenberg, 1876. 532 var.; ср. Ilisch, 2000. 22.1
[9, 13].
Серебро, чеканка. Колечко – медь. Вес – 0,3 гр. Диаметр – 19 мм.
Утрата фрагмента у края монетной пластины, след от пробитого отверстия. Проволочное
колечко в виде спирали.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Комаров К.И. Раскопки курганного могильника у д. Плешково Тверской области //
Археологические статьи и материалы. Сборник участников Великой Отечественной войны.
Тула: ИА РАН, 2002. – С. 141 -189.
2. Беляков А.С. Серебряные монеты конца IX–XI вв. из курганов у д. Плешково // Тр. ГИМ.
Нумизматический сборник. Ч . 9. Новые нумизматические исследования / Отв. ред. М .П .
Абрамова. М: ГИМ, 1986. – С. 95–106.
Рис. 4 . Нумизматические находки из раскопок могильника Плешково II.
34
3. Беляков А.С . Монеты и монетовидные подвески Х–ХI вв. из могильника Плешково I (ар-
хеологический сезон 1986 г.) // Нумизматика, бонистика, фалеристика. Исследования и
материалы. Нумизматический сборник. Ч. ХI. М .: ГИМ, 1992. – С. 65–70.
4. Belyakov A. The Coins and Monetary Pendants from the Barrows near Pleshkovo Village
(Late Viking Age) // Commentationes de nummis saeculorum IX–XI in Suecia repertis. Nova
series 6. Sigtuna Papers Proceedings of the Sigtuna Symposium on Viking-Age Coinage 1–4
June 1989. Stockholm, 1990. – P . 35–41.
5. Равдина Т.В. Погребения X–XI вв. с монетами на территории Древней Руси. М .: Наука,
1988. – 152 с.
6. Жукова Е.Н, Степанова Ю.В. Древнерусские погребальные памятники Верхневолжья.
История изучения. Каталог исследованных памятников. Тверь: Научная книга, 2010. – 351 с.
7. Степанова Ю.В . Монеты в древнерусских погребениях Верхневолжья // Вестник ТвГУ.
Серия «История». Вып. 4 . Тверь: ТвГУ, 2011. – С . 15–38.
8. Енуков В.В ., Енукова О.Н., Лебедев В.П . Шуклинский клад дирхамов X в. и его археоло-
гический контекст // Археология евразийских степей. No 6 . 2017. Казань: Академия наук
РТ, 2017. – С.14 -36 .
9. Dannenberg H. Die deutschen Münzen der sächsischen und fränkischen Kaiserzeit. Bd. I –IV.
Berlin. Weidmannsche Buchhandlung. Bd. I–IV. 1876–1905. – 1120 S.
10. Grierson Ph. Catalogue of the Byzantine coins in the Dumbarton Oaks Collection and in the
Whittemore Collection. Volume three. Washington, D.C., 1973. – P. 514. No 3 .
11. Hahn W.R.O. Moneta Radasponensis. Bayerns Münzprägung im 9., 10. und 11. Jahrhundert.
Braunschweig: Verlag Klinkhardt & Biermann, 1976. – 151 S., 41 Taf.
12. Hatz V. Zur Frage der Otto-Adelheid-Pfennige: Versuch einer Systematisierung auf Grund
des schwedischen Fundmaterials // Commentationes de nummis saeculorum IX–XI in Suecia
repertis: I. Stockholm: Almqvist & Wiksell, 1961. – S . 105–144.
13. Ilisch P. Die Münzprägung im Herzogtum Niederlothringen. Die Münzprägung in
den Räumen Utrecht und Friesland im 10. und 11. Jahrhundert // Jaarboek voor Munt–
en Penningkunde. Bd. 84/85 (1997/1998). Amsterdam. 2000: Koninklijk Nederlandsch
Genootschap voor Munt- en Penningkunde, 2000. – P . 1 –272.
14. Kilger Ch. Pfennigmärkte und Währungslandschaften. Monetarisierungen im sächsisch-
slawischen Grenzland ca. 965–1120 / Commentationes de nummis saeculorum IX–XI in Suecia
repertis. Nova series 15. Stockholm: Royal Swedish Acad. of Letters History and Antiquities,
2000. – 3 91 S.: Illustrationen, Diagramme, Karten.
15. Kluge B. Deutsche Münzgeschichte von der späten Karolingerzeit bis zum Ende der Salier
(ca. 900 bis 1125). / Römisch-germanisches Zentralmuseum. Forschungsinstitut für vor- und
Frühgeschichte. Monographien / Band 29. Sigmaringen: Jan Thorbecke Verlag, 1991. – 302 S.
16. Leschhorn W. Herzog Anton Ulrich-Museum. Mittelalterliche Münzen / Sammlungska-
taloge des Herzog Anton Ulrich-Museums Braunschweig. Vol. 18,1. Bd 1–2 . Braunschweig:
Herzog-Anton-Ulrich-Museum, 2015. – 708 S.
A.A . Mombekova, E.M. Ushankov, N.V. Chekunina
Numismatic Finds from Excavations of the Burial Mounds Pleshkovo-I
and Pleshkovo-II Made by K.I . Komarov in 1980–1982 and 1986
Materials from excavations of the burial mounds Pleshkovo-I and Pleshkovo-II in the Kimrsky
District of the Kalinin Oblast headed by Konstantin Komarov in 1980–1982 and 1986 were
published by him only in 2002. But other researchers used them earlier in the 1980s and 90s.
Now working with these materials is difficult because of confusion in archival materials and
publications about these archaeological sites. All the finds made by Konstantin Komarov in
Pleshkovo-I and Pleshkovo-II are kept in the funds of the TGOM and should be studied more
carefully. This article focuses on a group of numismatic finds.
Keywords: burial mounds, burial mounds Pleshkovo-I and Pleshkovo-II, Konstantin
Komarov, archaeological research, denarius, dirhams, pendant coins, numismatic finds.
35
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.2(470.317) «11/12»
В.Н . КУЗНЕЦОВА
ИЗДЕЛИЯ ПРИКАМЬЯ В МАТЕРИАЛАХ КОСТРОМСКИХ КУРГАНОВ*
В публикации рассматриваются находки арочных, якорьковых, зооморфных подвесок, фла-
коновидных и трубчатых пронизок в костромских курганах XII–XIII вв. Данные изделия
являлись импортными предметами, поступавшими из Прикамья. Предметы родановской
культуры в Костромском Поволжье немногочисленны, они включались в местный убор и
маркируют контакты между территориями.
Ключевые слова: Костромское Поволжье, Прикамье, арочные подвески, флаконовидные
пронизки, пронизки со вздутиями, импорты.
Костромские курганы XII–XIII вв., раскопанные в конце XIX в., привлекали
внимание исследователей ярким набором украшений и деталей костюма. В материа-
лах из раскопанных погребальных комплексов представлены изделия, связанные как
с Северо-Западом, так и с Северо-Востоком Евразии [26, с.52–79; 14].
Характеризуя украшения из костромских курганов, Д.Н. Анучин отмечал, что
здесь присутствует «...влияние Вятско-Камского Востока» [1, с.257]. Е.А. Рябинин
в монографии, посвященной Костромскому Поволжью, писал: «О связях рассматри-
ваемой территории с Камским бассейном свидетельствуют сравнительно немного-
численные находки арочных, якорьковых и флаконовидных подвесок» [26, с.79].
В последние десятилетия существенно увеличилось количество работ, посвященных
уральским материалам. В этой связи рассмотрение прикамских находок из костром-
ских курганов в свете новых исследований и аналогий представляет определенный
интерес.
Арочные подвески являются одними из наиболее выразительных камских им-
портов. Все три экземпляра происходят из курганов, раскопанных Ф.Д . Нефедовым1
[22, с.177, 183] (рис.1: 1, 2, 6). Одна из находок происходит из кургана 5 у д. Низов-
ская бывш. Кинешемского уезда (на левом берегу Волги), две другие были обнару-
жены в курганах 1 и 3 у д. Обабкова (группы I) бывш. Нерехотского уезда. Во всех
случаях арочные подвески находились у пояса погребенных. Остальные украшения,
входившие в уборы, можно отнести к широко распространенным древнерусским ти-
пам. Так, в кургане 5 у Низовской были найдены крест-тельник с прямыми ветвями,
фигурным средокрестием и трехчастными концами, представляющий собой один из
самых распространенных типов на территории Древней Руси XII–XIII вв. [6, с.62;
26, с.75], узкорогая лунница, проволочные височные кольца. Та же разновидность
височных колец присутствовала и в кургане 1 (группы I) у Обабковой, здесь же нахо-
дились трехбусинное височное кольцо, пластинчатый браслет «литой с продольными
полосками и рубчиками по сторонам» [22, с.177, табл. 1: 17], а «с правой стороны
таза уточка с бубенчиками» [22, с.177]. В кургане 3 того же могильника обнаружены
* Исследование проводилось в рамках программы «Средневековая Русь в евразийском историческом
и культурном пространстве: формирование археологических культур и культурных центров, станов-
ление научного подхода к их изучению» (FMZF-2022-0015).
1 ГЭ 624/375, 624/378, 624/518.
36
двухбусинное височное кольцо [22, с.177], «бронзовая прорезная уточка2, служившая
украшением груди... на запястье правой руки бронзовый витой браслет» [22, с.177].
Согласно мнению пермских археологов, арочные подвески ломоватовской и
родановской культур выполняли функции накосников. В поддержку данной идеи
А.В. Вострокнутов указывал на наличие боковой петли или отверстия на арочном
корпусе, которые могли служить «для соединения украшений при их парном но-
шении. По расположению петли можно судить о левом или правом расположении
украшения. В ломоватовское время косы также соединялись, о чем позволяют судить
материалы некоторых погребений. Но поскольку родановские арочные подвески
оформлены только с лицевой стороны, то потребовалось их более надежное соеди-
нение, предотвращающее переворачивание» [4, с.54].
Классификация арочных подвесок родановской культуры была предложена
А.В. Вострокнутовым. В соответствии с данной работой, арочная подвеска из кур-
гана (группы I) у Обабковой может быть отнесена к типу 1, варианту b, согласно
мнению исследователя, в Пермском Предуралье эта разновидность бытовала в конце
XI–XII вв. [4, с.59,177]. Соотнесение двух других изделий с тем или иным таксоном
вызывает сомнения. Впрочем, металлопластика Предуралья XI–XIII вв. чрезвычайно
вариативна. В работе, посвященной находкам Волго-Камья на территории Северо-За-
пада Руси, мною уже отмечалось, что для арочной подвески из Саньково идентичные
находки среди камских древностей выявлены не были, а ближайшие аналогии для
украшения из Кирилино обнаружились в Повымье на Печоре [17, c.63].
Арочные подвески встречаются в памятниках бассейнов рр. Чепцы и Выми.
Зачастую исследователями эти украшения рассматриваются как свидетельства контак-
тов местного населения с представителями родановской культуры. Э.А. Савельева отно-
сила арочные подвески из вымских могильников к хронологической группе вещей XIII–
XIV вв. В работе, посвященной Кичилькосьскому II могильнику, они были обозначены
как относящиеся к «широко распространенным украшениям финно-угорского мира»
[28, c.94]. В статье 2021 г. Э.А. Савельева указывала, что их находки на территории
бассейна р. Вычегды наряду с умбоновидными, якорьковыми подвесками и трубчатыми
пронизками со вздутиями маркируют контакты перми вычегодской с родановцами [27,
c.27]. А.Г. Иванов относил находки арочных подвесок из поломско-чепецких памятников
к предметам верхнекамского (ломоватово-родановского) круга [7, с.213. Рис. 32: 5,6].
Как уже упоминалось, прикамские арочные подвески были встречены и на Се-
веро-Западе Руси. Изделия обнаружены в курганах XI–XII вв. в Саньково и Кирилино
на р. Паше в Юго-Восточном Приладожье, Заполье в верхнем Полужье и, собственно,
в Новгороде – в слое середины XII в. [17, c.62–63; 18].
Из костромских курганов происходят две флаконовидные пронизки3 (рис.2).
Интерпретация подобных изделий в качестве игольников была предложена Д.Н . Ану-
чиным в публикации 1899 г.: «Обозначение этого вида украшений игольниками ос-
новывается, с одной стороны, на трудности дать им иное объяснение, а с другой и на
некоторых аналогиях, встречаемых у сибирских инородцев» [1, c.250]. В дальнейшем
тот факт, что флаконовидные пронизки имели и функциональное назначение – слу-
жили игольниками, был убедительно доказан в ряде работ Н.Б . Крыласовой и Ю.А.
Подосеновой [8; 9].
2 ГЭ 624/377, 379. [22, Табл. 4: 11]. Подробнее о данном типе подвесок см.: [16, с.185].
3 Еще одна флаконовидная пронизка-игольник на территории Верхнего Поволжья происходит из
памятника Усть-Шексна. Номер в ГК 9096992. РБМ-27568/76. А -5539 . [https://goskatalog.ru/portal/#/
collections?id=9211337 (дата обращения: 17.10.2022)].
37
В Костромском Поволжье флаконовидный игольник – «небольшая полая
бронзовая вещица в форме удлиненной сплюснутой фляжки без дна» [2, c.340] –
был обнаружен в кургане 4 группы I д. Татариново Башутинской вол., Костромского
уезда [19, л.35; 20, л.58–59]. На корпусе изделия читается потертый орнамент в виде
треугольников с имитацией зерни (рис.2: 1). Схожие изделия представлены среди
флаконовидных украшений первой группы (тип 2 подтип 2 вариант в), выделенной
Н.Б. Крыласовой и Ю.А . Подосеновой, происходят из Рождественского и Саломатов-
ского городищ, Рождественского и Антыбарского могильников, а также представлены
случайной находкой близ д. Малая Серва [с.53, рис.1: 20–22].
Рис. 1 . Находки арочных (1, 2, 6) и якорьковой (4) подвесок, пронизок со вздутиями из
Костромских курганов (3, 5, 7–10): 1 – Обабкова, группа I курган 3 (ГЭ 624/378); 2 –
Обабкова, группа I курган 1 погр. 2 ГЭ (624/375); 3, 4 – Пьянково (КМЗ КОК 15452/77,
15452/57); 5 – Кочергина, группа I курган 3 (ГЭ 624/38); 6 – Низовская курган 5 (ГЭ
624-518); 7, 8 – костромские курганы (ГЭ 624/1103, 1038) (автор рисунков В.Н . Куз-
нецова); 9 – Куликово, группа I курган 3 (По: [19, л. 36]); 10 – Боровиково группа II
курган 2 (По: [21, л. 59а]).
38
Согласно дневнику Н.М . Бекаревича, изделие находилось в области тазовых
костей, а «при выемки ея [рассматриваемой находки – прим. В .К.] находились ушки
двух бронзовых треугольных подвесок, снабженных каждая тремя пластинками в
виде утиных лапок» [2, c.340]. Вероятно, изделия входили в многосоставное шумящее
украшение (кисть с подвесками?), однако по описанию и схематичному обозначению
расположения предметов на костяке в паспорте Императорской археологической
комиссии (рис.2: 2), делать выводы затруднительно. В этой связи также интересную
аналогию дают материалы Прикамья, хоть и более ранние. Так, в Баяновском могиль-
нике зафиксировано, что флаконовидные пронизки могли дополняться украшающими
деталями (привесками и подвесками) на войлочном припуске: «Отдельные изделия
Баяновского могильника сохранились с фрагментами войлока, который занимал не
только полость изделия, но и выходил на 1–2 см за пределы его нижней части (10
экз.) . На войлок, выходящий за металлическую основу изделий, были прикреплены
разного рода привески. Это половинки бубенчиков (погр. 70, 276), колокольчики
(погр. 415, 336), лапки (погр. 440), умбоновидная подвеска (погр. 467, спиралевид-
ные пронизки (погр. 252)» [23, c.13].
Ю.А . Подосенова и А.В . Данич, исследовавшие флаконовидные пронизки
Баяновского могильника, полагают, что дополнительное украшение этих изделий
могло быть характерно и для других подобных находок, «происходящих не только
из Баяновского могильника, но и из других одновременных памятников Пермского
Предуралья. Однако, зачастую, ввиду плохой сохранности органического материала,
такое расположение дополнительных элементов на войлоке не фиксируется, и при-
вески, когда-то украшавшие флаконовидную пронизку, выступают у исследователей
как отдельные украшения костюма» [23, c.13].
Рис. 2. Находки флаконовидных пронизок-игольников из Костромских курганов (без масштаба):
1–2
–
Татариново, группа I курган 4: фото вещей (1) и изображение расположения их на
костяке (2) (По: [19, л. 35; 20, л. 58]); 3 – Кубасова, курган VIII (По: [22, табл. 2: 10]).
39
Второй флаконовидный игольник, обнаруженный в Костромском Поволжье,
происходит из кургана VIII (особняка) у пустоши Кубасовой в Нерехотском уезде
(рис.2: 3). Корпус находки дополнен петлями для шумящих подвесок. В описании
Ф.Д. Нефедова изделие обозначено как «серебряная привеска, имеющая вид узкого
флакончика, с поперечными прорезами и петельками внизу; к последним подвешаны
фигурные цепочки, украшенные собачками и бубенчиками» [22, c.173]. Абсолютно
идентичное изделие среди прикамских материалов автору данной статьи на сегод-
няшний день неизвестно, однако ряд предметов отличается значительным сходством.
Так, среди второй группы флаконовидных пронизок, выделенных Н.Б . Крыласовой
и Ю.А. Подосеновой, есть ряд изделий, украшенных ажурными фигурами и рельеф-
ными поясками, находки происходят из коллекции Теплоуховых и Антыбарского
могильника XII–XIII вв. [9, рис.3: 1–4].
Находка из Кубасовой дополнена цепочками из массивных щитковых звеньев,
которые также являются отличительной особенностью уральских изделий. В каче-
стве аналогии такому оформлению можно отметить игольник из с. Калино (коллек-
ция Теплоуховых), украшенный привесками на аналогичных цепочках [8, рис.1: 28].
Фигуры «собачек» в реальности представляют собой орнитоморфные изо-
бражения, хоть и довольно схематичные. Украшения аналогичного типа широко
представлены в материалах Прикамья XI–XIII вв., встречаются изделия также в
памятниках Западной Сибири [4, рис.64–65; 13, с.190, 191, 193]. Они разительно
отличаются от древнерусской зооморфной пластики – как северо-западной, так и
северо-восточной – для них характерно наличие щитковых звеньев и привесок бубен-
чиков, массивный декор в виде жгутовых поясков. Костромские находки не единич-
ны, отдельные импортные изделия были также найдены в Новгороде [30, рис.2: 1; 24,
рис.3: 2], кургане у д. Дубровна [26, кат. 554, табл. ХIХ: 3], в могильнике Бежицы в
Тверском Поволжье [29, рис.4: 1], поселении Кривец на Нижней Суде [10, рис.38: 5].
Примечательно, что в состав убора погребенной в кургане VIII у Кубасовой
входили и другие зооморфные украшения – полые подвески, в облике которых со-
единены черты различных животных, а также пластинчатая двуглавая подвеска с
щитком, дополненным треугольными и ромбическими прорезями4
. Все эти разновид-
ности весьма характерны как для собственно Костромского Поволжья, так и Северо-
Востока Руси в целом [11, с.14, 17, рис. 3: 7; 22, табл. 3: 5, 18].
Что же касается якорьковых подвесок, выделенных Е.А . Рябининым в качестве
прикамских импортов, то с уверенностью можно говорить только о находке из Пьян-
ково5 (рис.1: 4). Ближе всего данное изделие относится к типу 1 варианту b, по А.В.
Вострокнутову, датированному исследователем концом XI – началом XII вв. [4, c.69].
Помимо находок, чье прикамское происхождение не вызывает сомнений,
в костромских курганах встречаются изделия, которые часто вызывают довольно
полярные интерпретации – к примеру, так называемые ф-видные пронизки, или
пронизки со вздутиями. В монографии Е.А. Рябинина отмечалось, что эта катего-
рия находок представлена всего двумя экземплярами, происходящими из бассейна
Покши. Автор имел в виду изделия из кургана 2 группы II у с. Боровиково и кургана
4 ГЭ 624/272, 273, 276.
5 КМЗ КОК 15452/57. Е .А. Рябинин, ссылаясь на комплексы в курганах, отмечал, что в Костромском
Поволжье якорьковые подвески служили нагрудным украшением [26, с.79]. Ф.Д . Нефедов действи-
тельно указывал, что якорьковые украшения находились в кургане 8 группы I в пустоши Сухаревой,
кургане 1 у д. Кочергиной, кургане 2 у д. Ворошилихи, однако пересмотр музейных коллекций не
подтвердил, что обозначенные находки можно соотносить с прикамскими изделиями.
40
3 гр. I у с. Куликово [19, л.46; 21, л.59] (рис.1: 9–10). Е .А. Рябинин полагал, что «по
характеру орнаментации костромские находки обнаруживают наибольшее сходство
с пронизками из грунтовых могильников корелы» [26, c.79].
Действительно, такая форма пронизки – цилиндр с расширениями, или вздути-
ями – также характерна для северо-запада Руси. Подобные изделия часто связывают
с культурой корелы, однако стилистические особенности – орнамент на корпусе, про-
порции, форма привесок – всегда указывают на регион происхождения. Украшения
Прикамья как ломоватовской, так и родановской культуры отличают ряды насечек
между вздутиями, рельефные пояски, более поздние типы (конца XI–XII вв.) – при-
вески на щитковых звеньях [5, табл. XXIV: 41–56; 3, рис. 202: 31–54, 63–65].
Обозначенные изделия из Боровиково и Куликово ближе к восточно-финской
стилистике, а не прибалтийско-финской – их дополняют привески на щитковых зве-
ньях, несмотря на не очень хорошую сохранность, на изделиях читается рельефный
орнамент. Впрочем, в большей степени рассматриваемые подвески напоминают круг
изделий в «синкретичном чудском стиле» [15]. Помимо обозначенных находок, на
территории Костромского Поволжья встречены и другие пронизки со вздутиями,
чье прикамское происхождение представляется более очевидным (рис. 1: 3, 5, 7, 8)6.
Одно из изделий было обнаружено в кургане 6 (особняке) у д. Босиха7
. Пронизка
находилась на поясе погребенного вместе с разделителем, составленным из трех
небольших трубочек. Судя по всему, они входили в состав одного украшения, а про-
низка дополняла один из ремешков, пропущенных через трубочки [22, с.224; 12, рис.
с.58]. В кургане 3 группы I у д. Кочергиной пронизка находилась у пояса, здесь также
располагалась коническая подвеска [22, с.163]8.
Импортные изделия из Прикамья в костромских курганах немногочисленны.
С учетом того, что в конце XIX в. было раскопано порядка полутора тысяч курганов, а
в собраниях Государственного Эрмитажа и Костромского музея-заповедника хранится
около трех тысяч находок.
Впрочем, включение импортных украшений в местный убор явление весьма
интересное. Камские изделия сочетаются с предметами, как типичными для Верх-
него Поволжья (коническими, треугольными, зооморфными подвесками), так и ши-
роко распространенными на территории Древней Руси (витыми и пластинчатыми
браслетами, проволочными перстнеобразными височными кольцами, лунницами,
крестиками). Аналогичная ситуация наблюдалась с украшениями, имеющими ярко
выраженный северо-западный (так называемый прибалтийско-финский) облик [14].
Взаимопроникновение региональных традиций XII–XIII вв. несомненно является
отражением контактов, а предметы металлопластики подчас являются наиболее выра-
зительным свидетельством контактов Волго-Уральского региона и земель Балтии [18].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Анучин Д.Н. О культуре костромских курганов и особенно о находимых в них украшениях
и религиозных символах // МАВГР. 1899. Т . III. – С . 237–259.
2. Бекаревич Н.М. Дневники раскопок курганов, произведенных Членами Комиссии в 1895–
1899 гг., под руководством Непременного Члена Комиссии Н.М. Бекаревича // Костромская
старина. Сборник, издаваемый Костромскою губернскою архивной комиссией. Вып. 5 / Под
ред. чл. КГУАК В.А. Соколова. Кострома: Типо-литография А. Азерского, 1901. – С. 303 –462.
6 ГЭ 624/38, ГЭ 624/1103, ГЭ 624/1038; ГЭ 1043/330.
7 ГЭ 1043/330.
8 ГЭ 634/37, 38.
41
3. Белавин А.М., Крыласова Н.Б . Древняя Афкула: археологический комплекс у с. Рожде-
ственск. Пермь: ПГПУ, 2008. – 6 03 с.
4. Вострокнутов А.В. Шумящие украшения Пермского Предуралья конца XI–XIV века
нашей эры: культурно-хронологическая и технологическая идентификация. СПб.: Изд-во
«Маматов», 2020. – 328 с.
5. Голдина Р.Д . Ломоватовская культура в Верхнем Прикамье. Иркутск: Изд-во Иркутского
ун-та, 1985. – 280 с.
6. Зайцева И.Е . Изделия из цветных металлов и серебра // Археология севернорусской
деревни X–XIII веков: средневековые поселения и могильники на Кубенском озере. Отв. ред.
Н.А. Макаров. Т . 2: Материальная культура и хронология. М .: Наука, 2008. – С . 57–142.
7. Иванов А.Г . Этнокультурные и экономические связи населения бассейна р. Чепцы в эпоху
средневековья (конец V – первая половина XIII в.) . Ижевск: УИИЯЛ УрО РАН, 1998. – 3 0 9 с.
8. Крыласова Н.Б . Флаконовидные пронизки-игольники прикамского типа // Славяно-
русское ювелирное дело и его истоки. Материалы Международной научной конференции,
посвященной 100-летию со дня рождения Гали Фёдоровны Корзухиной (Санкт-Петербург,
10–16 апреля 2006 г.). СПб.: Нестор-История, 2010. – С. 210–215.
9. Крыласова Н.Б ., Подосенова Ю.А . Флаконовидные пронизки на территории Пермского
Предуралья в эпоху средневековья // Вестник Пермского федерального исследовательского
центра. 2018. Вып. 2 . – С. 49–60 .
10. Кудряшов А.В. Древности Средней Шексны Х–XIV вв. Череповец: ГОУ ВПО ЧГУ, 2006. – 197 с.
11. Кузнецова В.Н. Зооморфные подвески Верхнего Поволжья первой трети II тыс. н .э . //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 11. Тверь:
ТНИИР-Центр, 2018. – С . 12–22 .
12. Кузнецова В.Н. Находки редких разновидностей «цеперазделителей» с территории
Севера Руси и Волго-Камья // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. – С. 54–62.
13. Кузнецова В.Н . Полые орнитоморфные подвески лесной зоны Восточной Европы
XI–XIII вв. // Труды Камской археолого-этнографической экспедиции. Вып. 14. Пермь:
ПГГПУ, 2018. – С. 183–198.
14. Кузнецова В.Н. Украшения и детали костюма северо-западного облика из Костромских
курганов // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 12. Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С . 38 –54.
15. Кузнецова В.Н . Ювелирные изделия XII–XIII вв. в синкретичном «чудском» стиле //
Археология и история Пскова и Псковской земли: Ежегодник Семинара имени академика
В.В . Седова. Выпуск 34. Материалы 64-го заседания (2018 г.). М .; Псков: ИА РАН, 2019. –
С. 300 –313.
16. Кузнецова В. Н., Григорьева Н.В. Металлические зооморфные украшения средневеко-
вой Ладоги // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Вып. 32. Великий
Новгород: НГОМЗ, 2019.– С . 185–196.
17. Кузнецова В.Н., Григорьева Н.В. Украшения Волго-Камья на Северо-Западе Руси //
Труды КАЭЭ. Вып. XII: Средневековая археология Евразии: от Камы до Дуная: сб. науч. тр.
к 50-летнему юбилею Н.Б. Крыласовой. Пермь: ПГГПУ, 2017. – С . 60–73.
18. Кузнецова В.Н., Стасюк И.В. Средневековые ювелирные изделия Волго-Камья
на территории Восточно-Балтийского региона // Археологические вести. Вып. 31. СПб.
2021. – С. 227–251.
19. НА ИИМК РАН. РО. Ф. 1. Оп. 1. 1895. Д. 49.
20. НА ИИМК РАН. РО. Ф. 1. Оп. 1. 1895. Д. 49а.
21. НА ИИМК РАН. РО. Ф. 1. Оп. 1. 1895. Д.51. Л. 59а.
22. Нефедов Ф.Д . Отчет об археологических изысканиях в Костромской губернии //
МАВГР. 1899. Т . III. – С . 161–236.
23. Подосенова Ю.А., Данич А.В. Бронзовые флаконовидные пронизки Баяновского могиль-
ника ломоватовской археологической культуры // Гуманитарные исследования. История
и филология. No 1. Пермь: ПГГПУ, 2021. – С . 7 –19.
42
24. Покровская Л.В . Финно-угорский компонент в новгородской материальной культуре
(по археологическим данным) // Новгородская земля – Урал – Западная Сибирь в исто-
рико-культурном и духовном наследии. В 2-х частях. Ч . 1. Екатеринбург: Банк культурной
информации, 2009. – С. 37–47 .
25. Рябинин Е.А . Зооморфные украшения Древней Руси X–XIV вв. (САИ. Вып. Е1 -60).
Л.: Наука, 1981. – 124 с.
26. Рябинин Е.А. Костромское Поволжье в эпоху средневековья. Л.: Наука, 1986. – 160 с.
27. Савельева Э.А. Историко–культурные связи населения бассейна р. Вычегды и Верхнего
Прикамья в эпоху Средневековья (по материалам вымской и родановской археологических
культур) // Вестник Пермского университета. История. No 1(52). Пермь: ПГНИУ, 2021. –
С. 70–80 .
28. Савельева Э.А. Кичилькосьский II могильник // Первобытные и средневековые древно-
сти Европейского Северо-Востока (материалы по археологии европейского Северо-Востока.
Вып. 19) Сыктывкар: ИЯЛИ Коми НЦ УрО РАН, 2015. – С . 89 –109.
29. Степанова Ю.В. Шумящие украшения мерянского типа на территории Верхневолжья //
Женская традиционная культура и костюм в эпоху средневековья и новое время. М .; СПб.:
Альянс Архео, 2011. – С. 79 –89.
30. Янин В.Л ., Хорошев А.С ., Рыбина Е.А ., Сорокин А.Н ., Степанов А.М ., Покровская Л.В.
Работы в Людином конце Великого Новгорода (Троицкие XIII и XIV раскопы) // НиНЗ ИА.
Вып. 20. Великий Новгород: НГОМЗ, 2006. – С. 5–14.
V.N. Kuznetsova
Products from Prikamye in Materials of Kostroma Tumuli
The publication examines findings of arched, anchor-shaped, zoomorphic pendants, flacon-shaped
and tube-like beads from Kostroma tumuli of the XII–XIII centuries. These products were
imported from Prikamye. Items of Rodanovo culture in Kostroma Volga Region are few in number,
they were part of local attire and indicates contacts between the territories.
Keywords: Kostroma Volga Region, Prikamye, arched pendants, flacon-shaped beads, beads
with blubs, imports.
43
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2 : 903.25(470.331)
И.А. САФАРОВА
НОВЫЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ХРОНОЛОГИИ И ТОПОГРАФИИ
СТЕКЛЯННЫХ БУС XI–XIV ВВ. ИЗ РАСКОПОК ТВЕРИ
В статье представлены результаты многолетних исследований стеклянных бус XI–XIV вв.
из раскопок Твери (по материалам полевых работ 1983–2019 гг.). На основании изучения
351 находки выделен 51 вид бус (по морфологии, технологии, составу стекла). Эти данные
дополнены ранее опубликованными материалами. Исследована хронология (с учетом ана-
логий) и топографическое распределение тверских находок бус. В заключении приводятся
основные особенности представленной выборки находок. Выделены три хронологические
группы бус. Настоящая работа позволяет дополнить историю распространения стеклян-
ных бус различного происхождения на территории Верхневолжья, известную, в основном,
по материалам изучения сельских поселений и погребальных памятников конца X–XII вв.,
и проследить ее до XIV столетия.
Ключевые слова: Тверь, XI–XIV вв., стеклянные бусы, хронология, морфология,
топография.
Историография темы. Первая коллекция стеклянных бус из раскопок на
территории Тверского кремля была получена в 1983–1984 гг. при исследованиях
Н.В. Жилиной, которая опубликовала краткую информацию о составе и хроноло-
гии находок [1, с.70]. Она отметила, что «наибольшее количество и разнообразие
бус характерно для домонгольского слоя, преобладают зонные киевские (синие,
желтые, зеленые). В слоях конца XII в. раскопов 2 и 3 встречены 2 бусины ви-
зантийского происхождения (по определению Ю.Л. Щаповой)». В дальнейшем
материалы этих раскопов использовались для обоснования датировки ранних
отложений городского культурного слоя Твери [2; 3]. Автором настоящей работы
в 1999–2003 гг. в рамках системного подхода1 исследованы морфология (форма,
размеры, цвет, прозрачность, декор) и техника изготовления стеклянных бус, вы-
делены виды бус, определены хронология и происхождение изделий [5; 6; 7]. Среди
материалов по химическому составу тверских находок из стекла опубликованы
данные и о бусах [8; 9].
Характеристика источника. Раскопки последних двадцати лет суще-
ственно пополнили коллекцию бус: если ранее в исследованиях были использова-
ны материалы 11 раскопов на территории Тверского кремля и посадов города, то
сейчас мы располагаем подобной информацией по 43 раскопам (прил.: табл. 1);
количество находок выросло почти в 3 раза (со 173 до 544)2. При этом отмечено
1 Системный подход, предложенный Ю.Л. Щаповой [4], предполагает рассмотрение любого древнего
предмета как сложной системы, состоящей из нескольких подсистем (морфология, технология, ма-
териал), каждую из которых можно изучать как самостоятельное явление.
2 Привлечены материалы раскопок автора и других тверских археологов (1992–2014 гг.) (А.Н. Хох-
лова, В.Н . Хохлова, А.С. Дворникова, А.Б. Ивановой, С.А. Кунгурцевой, М.Е. Нестеровой, Т.Н . Бод-
ряковой (Артемичевой), Е.А. Романовой). Пользуясь случаем, благодарю всех авторов раскопок за
предоставленную возможность использовать неопубликованные материалы. Исследованы коллекции
бус из фондов ТГОМ (раскопки Н.В . Жилиной 1983–1984 гг.). В работе использованы данные из
публикации В.А. Лапшина [10].
44
лишь незначительное увеличение морфологического разнообразия бус. Это сви-
детельствует о сохранении выявленных ранее особенностей состава коллекции
раннесредневековых бус Твери. Общее распределение всех изученных бус указан-
ного хронологического периода по территории исторической части Твери неравно-
мерно. Более 80% находок происходят с различных участков Тверского кремля3,
существенно меньше их (всего около 20%) на посадах (причем, большинство –
в Затьмачье, на остальных посадах обнаружены единичные находки). Причем, та-
кая картина характерна для всех изделий из стекла XII–XIV вв., что указывает на
общую закономерность, связанную с процессом освоения и плотностью населения
на указанных территориях.
В настоящем исследовании специально не изучались факторы, влияющие
на количественный и качественный состав полученных в процессе раскопок
коллекций бус. Замечено, что помимо очевидных причин (площади раскопов,
расположения исследованных участков на месте застройки или на периферии)
на количество найденных мелких украшений влияет применение современных
методов исследования (промывки и просеивания). Кроме того, число находок
возрастает при обнаружении при раскопках скоплений бус, одновременно по-
павших в слой, составлявших, вероятно, ожерелья (в том числе, в погребениях).
С.Д. Захаров изучил факторы, влияющие на количество находок раннесредневе-
ковых бус: размеры и цвет бус, характер (цвет и структура) слоя, методы иссле-
дования [12]. По его мнению, от 80 до 99% бус при раскопках по традиционной
методике остаются ненайденными, попадая в отвалы. Выборки, формирующиеся
таким образом, не могут адекватно отражать особенности бытования этой группы
изделий. Столь категоричный вывод не может не сказаться на подходах к изуче-
нию бус и интерпретации полученных результатов. Но необходимость учитывать
все указанные выше факторы не исключает ценность и объективность выводов,
полученных при изучении бус, обнаруженных в границах одного памятника при
применении традиционной методики работ, поскольку вероятность обнаруже-
ния бус на разных участках стратиграфической колонки одинакова, а разница
в количестве бус на окраинных участках посадов и в центре кремля в значитель-
ной степени обусловлена мощностью культурного слоя, связанной с особенно-
стями его формирования4
.
Задачи исследования. Новые материалы из раскопок Твери позволяют
дополнить представление о хронологии бус (в том числе, с учетом информации о
взаимовстречаемости разных типов бус в закрытых и полузакрытых комплексах),
а также вновь обратиться к слабо затронутому ранее аспекту темы – топографии
находок. В настоящее время появилась также возможность сравнения хронологии
и топографии двух массовых категорий стеклянных украшений из раскопок Твери
(бус и браслетов)5. Конечной целью исследования является получение новых данных,
касающихся ранней истории Твери и ее округи.
3 Границы кремля фиксируются по остаткам исследованных укреплений (вал, ров), датировка которых
авторами исследований определяется по-разному, соответственно, различаются общие представления
о развитии кремлевской территории [11; 78].
4 На тверских посадах и отдельных участках кремля зафиксирован т.н. «сухой» слой, не содержавший
органических остатков, при этом цвет слоя может быть очень темным. Вероятность находок бус при
исследовании культурного слоя по пластам, мощностью 10 см, на участках «влажного» и «сухого»
слоя примерно одинакова.
5 Материалы по топографии браслетов опубликованы [13].
45
В рамках исследования проведено описание 351 бусины из раскопок Твери.
Учтены данные о морфологии бус (форма, размеры6, пропорции7 для некоторых
видов, цвет и прозрачность стекла), технике изготовления и составе стекла (при
наличии анализов)8. Дополнительно использована информация из публикации
В.А . Лапшина о 238 бусинах из раскопок Тверского кремля 1993–1997 гг. [10,
с. 12-113]9. Результатом систематизации имеющихся материалов стало выделение
51 вида бус.
Описание видов бус. Поскольку имеющиеся материалы разнообразны по
составу и происхождению, для целей нашей работы использованы самые мелкие
таксономические единицы – виды10 и варианты11
, позволяющие наиболее детально
описать изучаемые предметы.
Вид 1 (1 экз.) Форма – округлая шаровидная усеченная дважды с шейкой (т.н.
«лимонка») (цв.вкл.: рис.1: 36). Стекло двухслойное (бесцветное прозрачное, покры-
тое сверху слоем желтого непрозрачного стекла). Эта бусина по размеру принадлежит
к группе средних мелких (диаметр тулова – 0,9 см, высота (длина) – 0,8 см), по про-
порциям – к средним коротким. Техника изготовления – вытягивание двухслойной
трубочки, членение щипцами, отшибание, отжиг. Состав стекла таких бус известен
по многочисленным публикациям – класс Na2О-CaО-SiО2 [15, табл.]. Для лимонок
круг аналогий обширен и обусловлен трансконтинентальными торговыми связями
Евразии: регионы и пункты Волго-Балтийской торговли – от Старой Ладоги (бусы
из горизонта Д) [16] до Волжской Болгарии [15]. Хронология данного варианта бус-
«лимонок» (двухслойных) – вторая половина X – начало XI вв. [17, с.211]. Для регио-
на Тверского Верхневолжья по материалам раскопок последних лет верхнюю границу
бытования таких бус можно расширить до первой половины XI в. [18]. В Твери бусина
данного вида найдена на территории т.н. кремлевского мыса (при впадении р. Тьмака в
р. Волга), в слое, датированном второй половиной XII – первой половиной XIII вв. [19,
с.46]. Эта бусина, судя по аналогиям, является самой ранней из материалов раскопок
Твери. Вероятное время попадания ее в слой – XI в. (возможно, первая его половина).
Другие материалы раскопа No 23 согласуются с данным предположением12
.
Вид 2 (1 экз.) Форма – округлая эллипсоидная усеченная дважды (в лите-
ратуре встречается другое наименование – «бочонкообразная») [20, с.171] (цв.вкл.:
рис.1: 37). По размеру принадлежит к группе средних малых бусин (диаметр тулова
– 1 см, высота (длина) – 1,1 см), по пропорциям – к средним длинным. Украшение
относится к широко известному на различных памятниках Древней Руси типу золото-
6 Для определения общих закономерностей в использовании бус в данном локальном сообществе в
указанный хронологический период представляется важным разделение бусин по размеру на группы
по методике, предложенной Ю. Каллмером для скандинавских бус эпохи викингов [14, с.35]. Ранее
тверские бусы были разделены по размеру всего на три группы [5; 6].
7 По Ю. Каллмеру [14, с.35].
8 В своей работе мы опирались на программу описания стеклянных изделий, разработанную Ю.Л.
Щаповой [4].
9 4 бусины были исключены из-за плохой сохранности и невозможности получения достаточной ин-
формации об их морфологии и технике изготовления.
10 Основные признаки для выделения видов бус – форма тулова и цвет стекла.
11 При выделении вариантов учитывался размер бус, как общий, так и индивидуальный (диаметр
и высота тулова), а также сохранность стекла (что позволяет в некоторых случаях предположить
вероятный состав стекла).
12 Первый строительный период на участке датирован автором раскопок рубежом XI–XII вв. – первой
половиной – серединой XII в. До этого времени участок использовался сначала под пахотные угодья,
затем под огороды (которые обычно располагаются вблизи застройки) [19, с.21].
46
стеклянных бус [20, с.171; 17, с.170-172; 21; 22]. Исследователи выделяют несколько
вариантов (типов) таких бусин. Тверская бусина изготовлена из бесцветного про-
зрачного стекла. Основа бусины сделана при помощи индивидуальной навивки, затем
на нее наложена полоска золотой фольги, предварительно покрытой защитным слоем
прозрачного стекла. Такой способ изготовления объясняет наличие по краям бусины
т.н. каймы – полосы, непокрытой фольгой (тип 2) [22, c.9]. Стекло подобных бусин
относится к химическому классу Na2О-CaО-SiО2 [22, табл. 1]. Производились такие
украшения на территории Византии, бытуют на севере Руси с конца X до середины
XII в. [22, с.11]13
. В Избрижском курганном некрополе, расположенном на берегу р.
Волга, примерно в 30 км выше Твери, золотостеклянные византийские бусы встреча-
ются в погребениях на протяжении всего периода его функционирования, c первой
половины XI в. Особенно много их в захоронениях рубежа XI–XII в. [21]. Интересен
контекст тверской находки. Бусина обнаружена на территории Затверецкого посада14
в заполнении материковой ямы, которая интерпретирована автором раскопок как со-
хранившийся ровик разрушенного кургана15
. Таким образом, находка золотостеклян-
ной бусины на территории Затверечья может быть датирована XI – началом – первой
половиной XII в., в соответствии с общей хронологией таких бус.
Вид 3 (2 экз.) К данному виду отнесены 2 бусины: округлая цилиндрическая,
которую можно отнести по диаметру (0,8 см) к крупным микробусам, по пропорциям
– к средним коротким (длина (высота) – 0,8 см) и округлая эллипсоидная усеченная
дважды (бочонковидная), по размеру – мелкая средняя (диаметр – 0,9 см), по про-
порциям – средняя короткая (длина (высота) – 0,7 см). Оба украшения принадлежат
к группе навитых бус с металлической фольгой или ложнозолоченых [7, рис.2: 15,
18]. При визуальном осмотре этих украшений не обнаружено следов какой-либо
фольги16
, поверхностный слой разрушен. По характерным трещинам (каннелюрам)
на поверхности светло-желтого прозрачного стекла можно отнести эти бусы к про-
дукции древнерусского ремесла из стекла химического класса K2О-PbO-SiО2 [22].
Бусы этого вида датируются по материалам городских, сельских поселений Древней
Руси и некрополей серединой – второй половиной XI – первой половиной – середи-
ной XII в. [22, с.13; 17, тип 49, табл. 86]. Е.К. Столярова специально отмечает, что
таких бус нет в городах, основанных в середине XII в. (Москва, Дмитров). Период
до начала XIII в. можно считать временем их пережиточного бытования [22, с.11].
Материалы Избрижского некрополя позволяют проанализировать соотношение в
ожерельях бус с металлической фольгой византийского и древнерусского происхож-
13 В данной работе, в табл. 2 автором исследования (Е.К. Столяровой) приводится хронология золо-
то- и серебростеклянных бус Древней Руси: наиболее поздние даты зафиксированы в материалах
городов – Новгорода (до 60-х гг. XII в.) и Ярославля (до конца XII в.), на селищах и в погребальных
комплексах данные бусы встречаются до первой половины – середины XII в.
14 Исследование магистрального водовода на пересечении улиц Новая Заря и Кропоткина, раскоп
площадью 312 м2. [23]. Участок расположен при слиянии рек Волги и Тверцы, с севера ограничен
старицей р. Тверцы.
15 Другие находки, обнаруженные в разное время при археологических раскопках и случайно,
позволили отнести начало освоения данного участка на левом берегу р. Волги при впадении в нее
р. Тверца к IX–XII вв. [24].
16 Исследования состава стекла не проводилось, по внешнему виду бусы могут относиться к типам 3
или 4 (по Е.К. Столяровой) [22]. В данных украшениях могла быть использована как металлическая
(серебряная) фольга, перекрытая слоем покровного желтого стекла, так и простая имитация фольги
слоем окрашенного (желтого) стекла. Во втором случае также нельзя исключить использование в
качестве прокладки фольги (серебряной), которая непреднамеренно при нагревании придала желтый
цвет поверхности соприкасающегося с ней стекла [25].
47
дения в течение всего периода функционирования кладбища (XI – начало XII в.)
17
.
На территории Твери одна такая бусина с участка прибрежной поймы р. Волга в
Затьмачье найдена в переотложенном состоянии18
. Другая находка происходит также
с территории Затьмачья, из постройки с заглубленным подклетом, которую можно
отнести ко времени не позднее середины XII в.
19 Датировка находок тверских бус
данного вида укладывается в подтвержденные аналогиями хронологические рамки
(конец XI – первая половина – середина XII в.) . В связи с проблемой распростране-
ния золотостеклянных бус в Твери вызывает интерес еще одна находка. В 2015 г. при
археологических исследованиях в центре Тверского кремля обнаружена привеска,
изготовленная из золотостеклянной бусины древнерусского производства [29, с.48].
В отличие от собственно бус известные находки таких привесок датируются более
широко – от конца XI до первой трети XIII в. [29, с.47]. Тверская находка происходит
из слоя, датированного не позднее 60–70-х гг . XII в. [29, с.48]. Таким образом, с уче-
том всей имеющейся информации можно говорить об освоении отдельных участков
междуречья рек Волги, Тьмаки и Тверцы в течение основного периода распростране-
ния различных украшений с металлической фольгой, в хронологическом диапазоне
от XI до начала – первой половины – середины XII вв.
Вид 4 (12 экз.) Бусы округлые шаровидные усеченные дважды (зонные по
другой классификации) [30] и биконическая [7, рис.2: 2, 3, 6, 8] (цв.вкл.: рис.1: 38, 39).
Стекло синего цвета разных оттенков (от темно-синего до светло-синего), прозрачное.
Эти бусы можно разделить на 3 варианта. Три зонные бусины (диаметр тулова – 0,8-
0,9 см, высота (длина) – 0,5 см) занимают пограничное положение между группой
средних мелких бус и микробус крупных, по пропорциям относятся к средним ко-
ротким (вариант 1). 8 зонных бусин меньших размеров (диаметр тулова – 0,6-0,7 см,
высота (длина) – 0,35-0,5 см) относятся к микробусам крупным, по пропорциям – к
средним коротким (вариант 2)20. Среди бус второго варианта одна – двухчастная. К
варианту 3 принадлежит округлая биконическая бусина тех же размеров и пропорций
(диаметр 0,7 см, высота (длина) – 0,5 см). Бусы вариантов 1 и 3 изготовлены индиви-
дуальной навивкой, варианта 2 – индивидуальной навивкой или из отрезков навитых
трубочек. Вероятный состав стекла – класс Na2О-CaО-SiО2, в качестве красителя для
17 Византийские бусы появляются раньше, в первой половине XI в., в течение второй половины этого
столетия они преобладают, в 6-ти курганных захоронениях зафиксировано совместное присутствие
в ожерельях и импортных и древнерусских бус, на рубеже XI–XII вв. бусы с металлической фольгой
древнерусского производства встречаются чаще византийских [21].
18 Бусина найдена на раскопе 2 (Краснофлотская наб., 1, автор – А .С. Дворников) [26], на располо-
женном на том же участке раскопе 1 (исследования А.Н. Хохлова 1988–1989 гг.) обнаружены ком-
плексы, датированные предварительно второй половиной XII – первой половиной XIII вв. Повторное
рассмотрение этих материалов, опубликованных в 1996 г. [27], позволяет предположить более раннюю
их хронологию – не позднее первой половины – середины XII в. (в частности, в этих комплексах не
было обнаружено стеклянных браслетов, появление которых в Твери относится приблизительно
ко второй трети (или третьей четверти) XII в. [28]. Материалы, полученные при раскопках данного
участка Затьмачья в 2010-х гг ., также свидетельствуют о его освоении ранее середины XII в. [9, с.65].
19 Раскоп 6 (автор исследований А.Н. Хохлов). Участие в полевой и камеральной работе над матери-
алами данного раскопа в 1990-х гг., а также повторное обращение к ним позднее позволяет автору
данной статьи предложить изменения в представленную ранее хронологию комплекса с такими бусами
[7, с.243, 248].
20 В публикации Ю.Л. Щаповой среди новгородских зонных бус синего цвета выделен вариант густо-
синих (первый вариант), форма которых близка к цилиндрической, но со слегка выпуклыми стенками
и высотой меньше диаметра [20, с.166]. Тверские зонные синие бусы 4 вида ближе к «классическому»
варианту зонных бус.
48
получения синего цвета использована окись кобальта21 [31, с.136]. По морфологии и
химико-технологическим признакам эти украшения принадлежат к широко распро-
страненным на территории Северной Руси в конце X – начала XII вв. бусам визан-
тийского происхождения [31, с.135-165]. Ю .Л. Щапова предложила датировать нов-
городские синие зонные бусы раннего варианта – X–XI вв. [20, с.167]. В курганных
захоронениях Суходола (Ржевский район Тверской области) синие бусы, аналогичные
описанным выше тверским находкам зонной и биконической формы, встречены в
комбинациях с «лимонками» разных вариантов. Хронология этих комплексов – конец
X – середина XI вв. [32]22. Тверские находки бус 4 вида довольно многочисленны (в
отличие от других бус византийского происхождения). Н.В. Жилина впервые указала
на находки таких бус23 на раскопах 2 и 3 (1983–1984 гг.) в Тверском кремле24 в слоях
конца XII в. [1, с.70]. Позднее такие бусы обнаружены при исследованиях древнейшей
территории Затьмачья, напротив кремлевского мыса (раскопы 2, 3, 80)25. В 2017 г. в
раскопе А.Б. Ивановой у Волжского проезда, к западу от Путевого дворца, украшения
данного вида (вариант 2) обнаружены совместно с бусами древнерусского проис-
хождения (находились в составе ожерелья, утерянного, предположительно, во время
событий 1238 г.) [33] 26. Для зонных синих бус по материалам Твери отмечен довольно
значительный хронологический разрыв между принятым временем бытования бус
византийского происхождения (конец X – начало XII вв.) и находками их в городских
слоях конца XII – первой трети XIII вв. Н .В. Жилина объясняет подобную ситуацию
попаданием бус из разрушенных комплексов раннего слоя или просто долгим хране-
нием [3, с.101]. Можно присоединиться к такому мнению27 и добавить следующее:
заметное количество находок синих зонных византийских бус (даже в переотложен-
ном состоянии) свидетельствует о заселении территории кремлевского мыса и при-
брежной части Затьмачья в завершающий период функционирования Волжского пути,
вероятнее всего, с конца X – первой половины XI вв. (на это указывает также находка
двухслойной желтой бусины – «лимонки» (вид 1 по нашей классификации) [18]28.
21 При визуальном осмотре стеклянные бусы, окрашенные окисью кобальта содового или золистого
натриевого (натриево-калиевого) стекла достаточно легко отличить от синих бус, окрашенных окисью
меди как по оттенку стекла, так и по сохранности.
22 По материалам Мининского археологического комплекса навитые бусы разной формы из синего
стекла, окрашенные окисью кобальта, могли бытовать на протяжении всего XI в. [17, с.196].
23 Вариант 1 данной классификации.
24 Бусы были определены д.и.н . Ю .Л. Щаповой.
25 На этих раскопах бусы данного вида обнаружены в предматериковых отложениях и вышележащих
слоях, в переотложенном состоянии.
26 В публикации указана лишь одна зонная бусина (двухчастная), окрашенная, предположительно,
окисью кобальта. В данном случае нам представляется возможность исправить допущенную ошибку
и указать еще на одну такую бусину (одночастную) из того же комплекса.
27 Так, при изучении бус Избрижского некрополя мы обратили внимание на находки двух светло-синих
бус в виде куба со срезанными углами, изготовленных из проколотой стеклянной палочки, характер-
ных для памятников IX–X вв. [16, с.90, IX группа], в курганном захоронении первой половины XI в.
(к.132/2) [21, вид 2], а также в насыпи другого кургана.
28 Интересно, что бусы с золотой фольгой византийского происхождения, которые распространялись
также по Волжскому пути и особенно многочисленны на территории Тверского Поволжья в XI в. [34],
в Твери пока представлены всего одной находкой (описанный выше вид 2). В то же время золотосте-
клянных украшений древнерусского происхождения на территории Твери больше (известно о 3-х
находках). Возможно, это объясняется низким экономическим статусом поселения (поселений) на
правобережье Волги в приустьевой части Тьмаки, жители которого могли приобретать только более
дешевые изделия. Для примера, можно сравнить ожерелья из синхронных погребений к. гр. Суходол
(к. 10, п. 3) [35] и Избрижского некрополя (захоронения I и II хронологического периода) [21].
49
Вид 5 (3 экз.) Бусы округлые29 эллипсоидные с небольшими валиками у
концов отверстия (цв.вкл.: рис.1: 43) [7, рис.2: 17]. По размеру выделены 2 вари-
анта. Две бусины относятся к группе средних мелких (диаметр 0,9-1,19 см, при вы-
соте (длине) – 1,4-1,5 см), по пропорциям одна средняя длинная, вторая длинная.
Одна бусина, судя по обломку, является макробусиной (диаметр и высота (длина)
ее больше 2 см). Изготовлены эти украшения из темного (черного?)30 непрозрач-
ного31 стекла, вероятно, индивидуальной навивкой. Главной особенностью данных
бус является т.н . пластичный полихромный декор, выполненный методом наклада
поперечных полос размягченного непрозрачного стекла (желтого и белого) на ту-
лово, после чего острием проведены борозды-«расчесы», придавшие полосам вид
волнистых линий. Вокруг концов отверстия выделены валики. Весь декор имеет
небольшой рельеф, что объясняется отсутствием последующей огневой обработ-
ки или ее недостаточностью для полного исчезновения рельефа. Подобные бусы
могли изготавливаться из стекла нескольких классов: Na2О-CaО-SiО2, PbO-SiО2,
PbO-CaO-SiО2 [36, с.88-95]. Поскольку группа бус с пластичным декором весьма
разнообразна, при поиске аналогий в публикациях мы столкнулись с неоднознач-
ностью и широтой хронологических определений (от конца XI до середины XIV в.)
[36, с.91-94]. Необходимо разделять эту довольно большую группу раннесредне-
вековых бус на варианты, что, возможно, позволит уточнить их хронологию. Наи-
более близкими по морфологическим признакам к описанным тверским находкам
являются бусы из опубликованных материалов конца XI–XII вв. Белоозера [37,
с.182, рис.65: 38], конца XI – начала XII вв. Саркела-Белой Вежи [38, с.329]32, XI–
XII – начала XIII вв. из монографии Ю.Л . Щаповой, посвященной византийскому
стеклоделию [31, рис.21: 45]33. Весьма велика вероятность связи тверских находок с
византийским импортом или мастерскими греков-стеклоделов в Киеве (с середины
XI до 70-80 -х гг. XII вв.)34 [36]. Поэтому описанные выше тверские бусы данного
вида можно датировать в целом от второй половины – конца XI до второй полови-
ны XII вв.35 Такая бусина была обнаружена в одном комплексе с золотостеклянной
бусиной древнерусского происхождения (вид 3), что подтверждает обоснованность
указанного хронологического диапазона36.
Вид 5а (1 экз.) Округлая эллипсоидная бусина данного вида (цв.вкл.: рис.1:
44) относится по размеру к группе крупных микробус (диаметр тулова – 0,75 см,
длина (высота) – 1,4 см), по пропорциям – к длинным бусам. Цвет – коричневый
(или красно-коричневый), стекло – непрозрачное. Тулово бусины украшено наклад-
29 Небольшая «ребристость», присущая этим бусам, является следствием технологии нанесения ор-
намента («расчесов»), поэтому не является формообразующим признаком.
30 Поскольку бусы найдены целыми, цвет не установлен (он может быть темно-коричневым, темно-
оливковым или насыщенного «марганцевого» цвета).
31 В тонком сколе, возможно, стекло прозрачное.
32 З.А. Львова указывает на распространение небольших цилиндрических и сплющенных цилиндри-
ческих бусин с разноцветными валиками на концах отверстия, украшенных рядами зигзагообразных
расчесов, еще в греческий период [37, с.331].
33 В частности, Ю.Л . Щапова допускает связь с Византией изделий из свинцово-кремнеземного не-
прозрачного стекла желтого, зеленого, печеночно-красного, темно-коричневого (почти черного) цвета
[31, с.152].
34 Подтвердить или опровергнуть это предположение можно лишь установив состав стекла этих бусин.
35 Ю.Л. Щапова указала на связь стеклянных бус с пластичным декором с производством поливных
писанок [36, с.94].
36 Две другие бусины происходят из перекопов XVIII–XX вв., но на раскопах, где они найдены,
зафиксированы слои XII в.
50
ным декором в виде спирально уложенной полосы желтого непрозрачного стекла.
Техника изготовления – навивка37
.
Характер сломов на концах бусины позволяет
предположить использование серийных приемов производства. Подобные бусы (как
и изделия вида 5) могли изготавливаться из стекол нескольких классов: Na2О-CaО-
SiО2, PbO-SiО2, PbO-CaO-SiО2 [36, с.88 -95]. Происхождение бус и хронология бус
данного вида совпадают с описанными выше бусами вида 538. Рассмотренная бусина
обнаружена в центре Тверского кремля, на раскопе 11, материалы которого опубли-
кованы В.А. Лапшиным [10, с.113, рис.110: 16]39. К этому же виду можно, вероятно,
отнести еще 3 бусины, представленные в указанной публикации [10, рис.110: 12]:
они округлые эллипсоидные или шаровидные усеченные дважды (бочонковидные и
зонные одно- и двухчастные) из черного40 стекла с накладным гладким спиральным
декором (желтым?)41
. Еще одна бусина из указанной публикации [10, рис.110: 14]
напоминает известные по материалам Новгорода бусы XII в. с гладким пластичным
декором («расчесами») и валиками на концах [39, с.130, рис.245].
Вид 6 (2 экз.) Бусы округлые эллипсоидные усеченные дважды (бочонко-
видные) с едва намеченными валиками у концов отверстия. По размеру относятся к
группе бус средних (средний вариант) (с диаметром 1,2 см, высотой (длиной) 1 см),
по пропорциям – к средним коротким. Основа бусин изготовлена из черного непро-
зрачного стекла способом индивидуальной навивки. На тулово нанесен накладной
пластичный полихромный декор: по центру – однократная рельефная полоса зеле-
ного или белого цвета со сдвигом, у краев отверстия – еле заметные желтые валики.
Для декора использовано непрозрачное стекло. После его нанесения изделие не
подвергалось дополнительной обработке. Стекло бусин может относиться к не-
скольким классам (см. вид 5), но наиболее вероятный его состав – PbO-SiO2. Бусы
данного вида производят впечатление грубого подражания украшениям вида 5, что
позволяет предположить их более позднее распространение относительно послед-
них. Точные аналогии таким бусам известны в материалах Мининского археологи-
ческого комплекса, где они датируются второй половиной XII – началом XIII вв.
42
[17, с.166, тип 106, рис.151: 2]. Вероятно, и в Твери эти бусы могут быть отнесены
к указанному времени43
, поскольку находки их происходят с участков центральной
и южной части территории кремля, на которых зафиксирован слой домонгольского
периода [42].
Вид 7 (1 экз.) Бусина округлая шаровидная усеченная дважды (зонная)
(фрагментирована) [7, рис.2: 31]. По размеру относится к группе средних бус вто-
рого разряда (диаметр – 1,2 см, высота (длина) – 1 см), по пропорциям – к средним
37 Поверхность бусины блестящая, что свидетельствует о применении огневой полировки изделия.
38 Подобная бусина обнаружена в захоронении середины – второй половины XI в. Избрижского не-
крополя [21, вид 7, погр. 81]. В могильнике Минино II близкая по форме и декору бусина найдена в
погребении 1 (первая половина XII в.) [17, с.166, вид 109].
39 Автор публикации датирует такие бусы золотоордынским временем, ссылаясь на аналогии в мате-
риалах Болгара (тип III вид 1) [40, с. 175]. Однако, М.Д Полубояринова приводит разные аналогии
таким изделиям, в том числе, и на домонгольских памятниках. По нашему мнению, находки таких
бус относятся к домонгольскому периоду. Ранее проведенное исследование коллекции стеклянных
изделий раскопа 11 в Тверском кремле показало формирование ее в течение длительного периода,
начиная с домонгольского периода [41].
40 Цвет стекла может быть в тонком сколе оливковым или коричневым.
41 Поскольку данные бусы не осмотрены нами при изучении коллекции раскопа, они предварительно
отнесены к указанному виду (по рисунку и описанию в публикации).
42 Погребение 56 могильника Минино II [17, табл.86, тип 106].
43 У автора нет информации по хронологии указанных тверских находок.
51
коротким. Изготовлена из черного, вероятно, полупрозрачного стекла44
. На тулово
бусины наложена поперечная полоса бирюзового непрозрачного стекла (гладкая).
Определен45 состав стекла бусины: класс Na2O-CaO-SiO2, тип Na2O-CaO-MgO-SiO2,
краситель – окись железа, для накладной полосы – окись меди46
. Стекла, сваренные
по такому рецепту, характерны для византийских изделий X–XII вв. [31, с.136-165]47
.
Византийские бусы с пластичным декором, к которым можно отнести и описанную
бусину, по мнению Ю.Л. Щаповой, были широко распространены не только в XI в.,
но и на протяжении всего XII и в начале XIII вв. [31, с.162]. В то же время нельзя
исключать и иное происхождение изделия, поскольку стекла, сваренные по т.н . «вос-
точному» рецепту из золы растений аридной зоны, были распространены и в золо-
тоордынский период (использовались для изготовления перстней) [44]. Хронология
тверской находки (XIV в.) подтверждает возможность такого предположения [45].
Вид 8а (1 экз.) Бусина округлая шаровидная усеченная дважды (зонная),
по размеру – микробусина крупная (диаметр 0,7 см, высота (длина) – 0,35 см), по
пропорциям – средняя короткая [7, рис.2: 4]. Изготовлена индивидуальной навив-
кой из черного непрозрачного48 стекла с гладким накладным петлевидным декором
белого цвета. Поверхность бусины – гладкая блестящая, сохранность хорошая.
Предположительный химический класс стекла бусины – Na2O-CaO-SiO2. Цвет стек-
ла и характер декора указывают на круг украшений византийского происхождения
XI–XII вв.
49 [31, с.150-155]. Датировка тверской находки укладывается в указанный
хронологический диапазон50.
Вид 8б (1 экз.) Бусина округлая шаровидная усеченная дважды (зонная), по
размеру – микробусина крупная (диаметр 0,8 см, высота (длина) – 0,45 см), по пропор-
циям – средняя короткая [7, рис.2: 1]. Изготовлена из красно-коричневого непрозрач-
ного (заглушеного) стекла с гладким накладным петлевидным декором желтого цвета.
Способ изготовления – индивидуальная навивка. Предположительный химический
класс стекла бусины – PbO-SiO2. Цвет стекла и характер декора также указывают на
круг украшений византийского происхождения XI–XII вв. [31, с.150-155]. Подобные
бусы (видов 8а и 8б) обнаружены совместно в погребении 1 могильника Минино II
(первая половина XII в.) [17, с.164, табл.86, типы 103, 105]. Тверская находка связана
с одним из домонгольских комплексов, исследованных в пойменной части Затьмачья51
.
Вид 9 (3 экз.) Две округлые шаровидные усеченные дважды (зонные буси-
ны), одна относится по размеру к микробусинам крупным (диаметр 0,85 см, высота
(длина) – 0,7 см), по пропорциям – к средним коротким; две крупнее: попадают в
44 Цвет стекла в тонком сколе не установлен (может быть темно-оливковым, темно-коричневым).
45 Оптико-эмиссионный спектральный анализ ((аналитик – А .Н. Егорьков), выполнен в лаборатории
археологической технологии ИИМК РАН, г. Санкт-Петербург) (данная сноска относится ко всем
упоминаемым определениям состава стекла исследованных тверских изделий).
46 Состав стекла данной бусины опубликован [8, с.164, табл.3: No 38]. Расчет щелочного сырья по
методике, предложенной Ю.Л. Щаповой, указывает на использование золы наземных частей поташ-
ника (растения аридной зоны) [4, с.96-97]. В .А. Галибин считал такие стекла «пограничными» между
золистыми и содовыми [43, с.75-76], поэтому не исключено, что наше изделие изготовлено из стекла,
сваренного на природной соде.
47 Рецептурная норма – 2,5, что также совпадает с известными данными по византийским стеклам.
48 Возможно, прозрачного в тонком сколе.
49 Данная бусина была определена д.и.н . Ю .Л. Щаповой при устной консультации.
50 Бусина обнаружена на раскопе 3 (наб. р. Тьмаки, 1990 г., автор раскопок – А .Н . Хохлов), участок 2,
в верхней части заполнения м.я . No 4 (вторая половина XII в.) [45].
51 Краснофлотская наб., 1, раскоп 1 (1988–1989 гг.), автор исследований – А.Н. Хохлов. На этом рас-
копе выявлены ранние комплексы (ямы, постройки) конца XI – начала XII вв. [27].
52
мелкий разряд средних бусин (диаметр 1-1,1 см, высота (длина) – 0,8-0,9 см), по про-
порциям – средние короткие) (цв.вкл.: рис.1: 25). Изготовлены бусины из черного
(?) непрозрачного стекла, украшены накладным декором в виде овальных, округлых,
аморфных гладких пятен цветного стекла (зеленого, белого и желтого). Подобный
декор получался при вдавливании разноцветных крошек стекла в еще не остывшую
стеклянную массу – основу бусины [17, с.163]. Эти бусы также относятся к группе
изделий с пластичным декором, которые могли изготавливаться из стекол разных
классов (см. описание бус вида 5) [36, с.88 -95]. Данная разновидность бус извест-
на на древнерусских памятниках домонгольского периода: в курганах вятичей [30,
с.29]; в слоях 70-х гг. XII – начала – первой половины XIII вв. Белоозера [37, с.181,
табл.32]; на территории Мининского археологического комплекса, в комплексе се-
редины XII–XIII вв. [17, тип 64, с.162]. Одна тверская находка происходит из слоя
второй половины XII – первой половины XIII вв. на территории кремлевского мыса
[19, рис.2: 4]52, другая связана с культурными отложениями середины XIII–XIV вв.
в центре Тверского кремля [46], третья стратиграфически связана со слоем третьей
четверти – конца XII в. [33]. Как и в случае с другими разновидностями украшений
с пластичным декором, необходимо различать «пятнистые» бусы, декорированные
стеклянной крошкой, изготовленные в разных центрах и соответственно, имеющие
разную хронологию. На наш взгляд, представленные бусы вида 9, относятся к до-
монгольскому времени53, хотя подобный способ декорирования применялся и в золо-
тоордынский период [40; 47-49]54
. Вероятно, разнообразен был и химический состав
стекла, из которого могли изготавливаться такие бусы.
Вид 10 (1 экз.) Бусина округлая шаровидная усеченная дважды (зонная,
почти шаровидная) принадлежит по размеру к группе средних крупных бус (диаметр
1,5 см, высота (длина) – 1,3 см), по пропорциям – к средним коротким [41, рис.2: 55].
Изготовлена из черного непрозрачного стекла55, вероятно, индивидуальной навивкой
и декорирована разноцветной стеклянной крошкой (зеленого, желтого, белого, ко-
ричневого цвета). В отличие от бус вида 9 каждое пятно-глазок более мелкий, имеет
четкие очертания, редко наплывает на другой. Возможно, процесс нанесения на буси-
ну стеклянной крошки происходил однократно и очень аккуратно. Для утверждения,
что это наблюдение может объясняться разной хронологией бус видов 9 и 10, нужны
дополнительные примеры. На данный момент точно установлено, что единственная
тверская находка бусины вида 10 обнаружена на территории Затьмачья, в комплексе,
датированном второй половиной XIII–XIV вв. [51]56. Судя по публикациям, именно
подобные бусы представлены в слоях того же времени Болгара [40, с.171] и в матери-
алах Селитренного городища середины XIV в. [44; 47]. Стекла, из которых изготавли-
вали украшения в мастерской, раскопанной на Селитренном городище, относятся к
двум типам: Na2O-CaO-MgO-Al2O3-SiO2 и PbO-Na2O-CaO-MgO-Al2O3-SiO2 [44, с.224-
227]. Велика вероятность того, что стекло тверской бусины имеет подобный состав.
52 Раскоп 23 (2013 г.) на территории стадиона «Химик», автор исследований А.Б. Иванова.
53 Представленные бусы имеют широкие аморфные, наползающие друг на друга пятна декора, свидетель-
ствующие о неоднократном вдавливании стеклянной крошки с последующим окатыванием и нагреванием.
54 Н.Н . Бусятская выделяет бусы, орнаментированные 3-6 разноцветными пятнами (группа III, под-
группа А) и разноцветной стеклянной крошкой (группа III, подгруппа Б). Но каких-либо различий
в хронологии не приводится, представлены ссылки на аналогии как в материалах XI–XIII вв., так и
XIII–XIV вв. [49, с. 41].
55 Стекло в тонком сколе может быть прозрачным, цвет его – оливковый или коричневый.
56 Авторы раскопок на данном участке Затьмацкого посада предложили гипотезу о размещении на
этой территории в XIV в. Татарского двора и Татарской улицы [51].
53
Вид 11 (7 экз.) Бусы округлые шаровидные, по размеру относятся к группе
средних бус (мелких и средних) (диаметр – 1,1-1,25 см, высота (длина) – 1,1-1,4 см)
[41, рис.2: 56]. К этому же виду отнесена плоская эллипсоидная бусина (диаметр
0,4×0,9 см, высота (длина) – 1,6 см), вероятно, деформированная округлая (цв.вкл.:
рис.1: 40). По пропорциям бусы этого вида относятся к средним длинным и длинным.
Изготовлены все бусы индивидуальной навивкой из черного (5 экз.) и бирюзового
непрозрачного стекла. Декорированы гладкой и рельефной57 разноцветной спираль-
но-волнистой полосой (белой, желтой, голубой)58 от одного края отверстия к друго-
му. Аналогии известны в слоях золотоордынского времени Болгара [40, с.174 -176],
материалах Селитренного городища [44; 47], в погребениях кочевников XIII–XIV вв.
[48, с.157] Химический состав стекла таких бус, вероятно, подобен стеклу бус вида
10. Тверские находки подтверждают указанную хронологию бус этого вида59.
Вид 12 (2 экз.) Бусы округлые шаровидные усеченные дважды (зонные), по
размеру относятся к группе средних мелких бус (диаметр – 0,95 см (одна бусина
фрагментирована), длина – 0,6-0,9 см), по пропорциям – средние короткие. Изготов-
лены из сине-зеленого (бирюзового) полупрозрачного и черного непрозрачного (?)
стекла и украшены глазками: в одном случае – на белом фоне – красные «реснички»
[41, рис.2: 59], в другом – белый одноцветный глазок. Бусы сделаны индивидуаль-
ной навивкой, декор выполнен способом наклада с последующим заглаживанием
поверхности бусины и огневой полировкой. Аналогичные украшения происходят из
раскопок Болгара (золотоордынский период)60 [40, с.179, рис.82: 31], из материалов
стеклоделательной мастерской на Селитренном городище (середина XIV в.) [44;
47]61
. Состав стекла найденных в Твери бусин, вероятно, идентичен стеклам указан-
ной мастерской: типы Na2O-CaO-MgO-Al2O3-SiO2 и PbO-Na2O-CaO-MgO-Al2O3-SiO2
[44, с.224-227]. Тверские находки происходят из центральной части кремля и Зать-
мацкого посада, из слоев конца XIII – начала XV вв., что соответствует указанным
аналогиям62.
Вид 13 (2 экз.) Бусы граненые эллипсоидные («рыбовидные»)63 по размеру
относятся к разным группам: одна – к микробусам крупным (диаметр 0,7×0,9 см,
высота (длина) – не определена (фрагментирована)), вторая – к средним бусам
(среднего разряда) (диаметр – 1,2×0,75 см, высота (длина) – 2,1 см), по пропорциям
– это длинные бусы. Изготовлены из черного непрозрачного стекла, вероятно, инди-
видуальной навивкой (цв.вкл.: рис.1: 24). Относятся к бусам с пластичным декором.
Декор в виде полос зеленого (бирюзового) и желтого цвета, на одной бусине на-
кладные полосы были сдвинуты инструментом («расчесы»). Рельеф декора сглажен,
вероятно, вследствие последующего формования бусин (вероятно, «рыбовидная»
форма придана после нанесения декора) и огневой полировки. Стекло бусин хорошей
57 Вероятно, некоторые подвергались огневой полировке после наложения декора. Ю .Л. Щапова указыва-
ла на рельефный декор таких бус второй половины XIII–XIV вв., найденных в Новгороде [20, с.176-177].
58 В исследованных нами тверских материалах имеется бусина с красно-коричневым спирально-вол-
нистым декором (паспорт находки не установлен).
59 Судя по материалам отчетов и публикаций, подобные бусы происходят из слоев второй половины
XIII–XIV вв. Тверского кремля [10, с.113], Затьмачья, одна бусина найдена на левом берегу р. Волги
(Заволжский посад г. Твери) (информация Е.А . Романовой).
60 По данным Полубояриновой все стратифицированные находки бус с реснитчатыми глазками в Бол-
гаре происходят из слоя IVп. (сер. XIV – нач. XV в.) [40, с.179-180].
61 Подразряд Д.
62 Информация М.Е . Нестеровой – автора исследований.
63 Термин введен А.А . Спицыным, А.В. Арциховский называл такие бусы также «листовидными»
[30, с.34].
54
сохранности, поверхность имеет металлический блеск, что позволяет предположить,
что обе они изготовлены из стекла класса PbO-SiO2. Для установления хронологии
представленных бус важны как форма (известная в древнерусских материалах), так
и характер декора (т.н. пластичного). Судя по последнему признаку, они вписыва-
ются в общие рамки распространения бус с пластичным декором на древнерусской
территории (середина XI – 30-е гг. XIII в.) [36, с.94]. Тверские находки «рыбовидных»
бус с пластичным декором датируются второй половиной XII – первой половиной
XIII вв.64 [19, цв. вкл.: рис.2: 7; 46]. Происходят они только с территории Тверского
кремля (мысовая часть и центр)65.
Вид 14 (9 экз.) Округлые шаровидные или эллипсоидные усеченные дважды
(бочонковидные)66 бусы (цв.вкл.: рис.1: 1, 5) по размеру разделены на 2 варианта: ва-
риант 1 (3 бусины) – средние мелкие (диаметр 1-1,2 см, высота (длина) – 1-1,1 см), по
пропорции – средние короткие и длинные; вариант 2 (6 бусин) – микробусы крупные
(диаметр – 0,6-0,8 см, высота (длина) – 0,6-0,8 см), по пропорции – средние короткие
и длинные. Техника изготовления – индивидуальная навивка или серийный способ, с
использованием приспособления типа «решетки» [52, с.64]. Стекло бусин фиолетовое
(темное) полупрозрачное, покрыто сетью трещин-кракелюров, что позволяет предпо-
лагать их изготовление из стекла класса K2O-PbO-SiO2
67
. Бусы фиолетового стекла
такой же формы известны по публикациям, правда, в литературе они именуются «зон-
ными», несмотря на некоторые отличия от «классической» зонной формы [17, с.150,
рис.131: 57, 58; 52, рис.173: 3]. Имеет ли значение форма или размеры таких бус для
хронологии, вероятно, еще предстоит выяснить. Так, в кургане 11 (погребение 2) Мя-
кининской группы, который отнесен ко второй половине XII в., найдена фиолетовая
бусина по форме и размеру соотносимая с нашим вариантом 1 вида 14 [52, рис.173:
3]. Тверские находки бус этого варианта датируются второй половиной XII – началом
– первой половиной XIII вв. [19, цв. вкл.: рис.2: 6; 53, с.72]68. Бусы второго варианта
относятся к первой половине – середине XIII в. [19, цв. вкл.: рис.40: 5; 33]69.
Вид 15 (4 экз.) Бусы округлые шаровидные и эллипсоидные усеченные дваж-
ды (бочонковидные). По размеру выделены 2 варианта: бусина варианта 1 относится
к средним бусам (среднего разряда) (диаметр – 1,3 см, высота (длина) – 1,2 см)
64 История древнерусского свинцово-кремнеземного стекла изложена Ю.Л. Щаповой [36, с.187-194].
Она связывает его широкое распространение со второй половины XII в. с древнерусской провинциаль-
ной школой и производством поливных изделий (например, писанок). Тверские находки вписываются
в это представление, хотя нам не удалось в литературе найти точные аналогии бусам данного вида.
А.В. Арциховский упоминает находки «рыбовидных» мозаичных бус в курганах вятичей, но изобра-
жений этих находок нет [30, с.34-35].
65 Раскоп 23 (стадион «Химик») 2013 г. и раскоп 11/18 у б. Реального училища на ул. Советской, 5
(автор раскопок – А .Б. Иванова). О находках «мозаичной» рыбовидной бусины упомянуто в моно-
графии В.А. Лапшина [10, с.113].
66 Такие бусы имеют немного вытянутую форму и большой диаметр отверстия по сравнению с зонными
бусами, но в литературе их обычно не различают с зонными [17, с.150, рис. 131: 8-17].
67 Подобный состав бус из фиолетового стекла древнерусской столичной школы подтвержден неодно-
кратно в различных публикациях [52, с.63, табл. 6: 16].
68 Особенно интересны вставки из фрагментов таких бус в воротнике-«ожерелке» из погребения 121
на кладбище ц. Козьмы и Демьяна в центре Тверского кремля [53, с.72].
69 На раскопе 11 (Тверской кремль) обнаружено 53 таких бусины, причем, большинство – в двух ско-
плениях в слое пожара в восточной части раскопа (23 и 18 экз.) . Автор раскопок относит их к гори-
зонту 7 (1311–1330 гг.) [10, с.112]. Следует отметить, что все материалы данного раскопа, вследствие
примененной методики исследований, показывают «запаздывающие» даты, что соответствует общей
концепции автора раскопок о начальном периоде истории Твери. Особенности формирования выборки
стеклянных изделий раскопа 11 в Тверском кремле проанализированы в отдельной работе [41, с.216].
55
(цв.вкл.: рис.1: 21), украшения варианта 2 – к микробусам крупным (диаметр – 0,8-
0,85 см, высота (длина) – 0,7-0,8 см). Все бусы этого вида по пропорциям – средние
короткие. Стекло бус – ярко-желтое прозрачное. Изготовлены они навивкой (как
индивидуальной, так и серийной, с помощью приспособления типа «решетки») (см.
описание вида 14). Сохранность стекла бусин – разная, что позволяет предполо-
жить использование стекол двух классов, известных в древнерусском стеклоделии:
K2O-PbO-SiO2 и PbO-SiO2. В публикациях такие бусы специально не выделены, оче-
видно они попадают с один тип с шарообразными бусами разного цвета, основной
период бытования которых – XII –XIII вв. (или шире конец XI – начало XIV вв.)
70
.
В Твери бусина 15 вида варианта 1 (предположительно, из свинцово-кремнезем-
ного стекла) найдена в комплексе середины – второй половины XIII в.
71
, вероятно,
в переотложенном состоянии, вместе со стеклянными браслетами конца XII – первой
трети XIII вв. Бусы варианта 2 встречены в слое и комплексах XIII в.
72 Возможно,
в распространении бус данного вида отмечается та же тенденция, что и у описанных
выше фиолетовых бус вида 14, но небольшое число находок пока не позволяет под-
твердить это предположение. Бусы этого вида найдены на разных участках Тверского
кремля и в прибрежной части Затьмачья.
Вид 16а (7 экз.) Бусы округлые шаровидные и эллипсоидные усеченные
дважды (бочонковидные). По размеру выделены 2 варианта: одна бусина средняя
мелкая (диаметр равен высоте (длине) и составляет 1,1 см), остальные – микробусы
средние и крупные (диаметр и высота (длина) – 0,5-0,75 см). По пропорциям все
бусы – средние короткие. Стекло бус – зеленого цвета (ярких оттенков), прозрачное,
полупрозрачное и непрозрачное. Изготовлены индивидуальной и серийной навивкой.
Судя по сохранности стекла73
, можно предположить, что большинство украшений
данного вида сделаны из стекла класса PbO-SiO2. Эта форма бус зеленого стекла
встречается реже зонной (округлой шаровидной усеченной дважды). В Новгороде
среди шарообразных бус (тип 1) варианта 2 есть и зеленые [20, с.165] (по размеру
они сходны лишь с бусами 2 варианта данного вида)74
. Период бытования этих бус
на древнерусской территории такой же, как у рассмотренных выше бус вида 15
[20, с.165-166]. В Твери такие бусы найдены в слоях, датируемых от 30-х гг . XIII до
XIV вв. 5 бусин происходят с различных участков кремля и лишь 2 – с расположен-
ной напротив него части Затьмачья.
Вид 16б (5 экз.) Бусы округлые шаровидные и эллипсоидные усеченные
дважды (бочонковидные) (цв.вкл.: рис.1: 4, 15). По размеру выделены 2 варианта: две
бусины средние мелкие (диаметр равен высоте (длине) и составляет 0,9-1 см), осталь-
ные – микробусы средние и крупные (диаметр и высота (длина) – 0,5-0,8 см). По про-
порциям все бусы – средние короткие. Изготовлены из сине-зеленого прозрачного и
полупрозрачного стекла разных оттенков. Техника изготовления – индивидуальная
70 Данный вид включает, очевидно, древнерусские бусы как столичной школы, так и провинциальной
[36], которые объединяет форма изделия и цвет стекла (без специального красителя). Выделенный на
основании таких критериев вид, судя по тверским данным, не имеет особого значения для хронологии.
Ю.Л. Щапова по новгородским материалам выделила вариант 2 шарообразных бус (среди них есть и
желтые) [20, с.165].
71 В публикации, посвященной стеклянным изделиям и керамике раскопа No 22 (пер. Седых), указаны
аналогии, связывающие эту бусину с курганными материалами к. XI –XII вв. [42, с.79]. В настоящее
время это определение представляется недостаточно обоснованным.
72 Судя по анализу стратиграфической ситуации, глубины залегания и других находок.
73 Слабая пленка иризации или локальные участки коррозии.
74 Размеры колеблются от 8 до 15 мм в диаметре [20, с. 165].
56
навивка75
.
Сохранность стекла разная, есть прекрасно сохранившиеся бусины, на
некоторых изделиях заметны трещины (кракелюры), что позволяет предположить,
что стекло можно отнести к классу K2O-PbO-SiO2. Сине-зеленые бусы среди шаро-
образных бус Новгорода не выделены. Вероятно, они объединены с синими бусами
разных оттенков, окрашенных окисью меди. В Твери бусы этого вида датируются от
30-х гг . до второй половины XIII в. Находки их зафиксированы на территории Твер-
ского кремля и различных участках Затьмацкого посада [33].
Вид 17 (2 экз.) Бусины округлые эллипсоидные усеченные дважды (бочон-
ковидные) (одна фрагментирована) (цв.вкл.: рис.1: 2), по размерам относятся к
микробусам крупным (диаметр равен высоте (длине) и составляет 0,6-0,8 см), по
пропорциям полностью сохранившаяся относится к средним коротким. По форме
и размерам близки описанным ниже зонным бусам синего цвета76
. Изготовлены из
синего (темного и светлого) прозрачного и полупрозрачного стекла. Верхний слой
стекла покрыт трещинами (кракелюрами), что позволяет предположить класс стек-
ла – K2O-PbO-SiO2, судя по оттенку, краситель – окись меди. Техника изготовления
–
индивидуальная навивка. Самостоятельного значения данный вид бус не имеет,
поскольку в литературе часто объединяется с округлыми шаровидными усеченными
дважды (зонными) бусами, а отдельно описанные находки таких бус – редки [17,
с.152]. Тверские находки происходят с двух участков кремля (рядом с мысом). Одна
бусина данного вида находилась в составе ожерелья, утерянного, предположительно,
во время событий 1238 г. [33], другая была перемещена в результате подрезки стра-
тифицированного слоя перед сооружением постройки XIV в. [19, с.60].
Вид 18 (47 экз.) Бусины округлые шаровидные усеченные дважды (зонные)
(цв.вкл.: рис.1: 23, 27), по размерам разделены на 2 варианта: вариант 1 – средние
мелкие (диаметр – 1 -1,1 см, высота (длина) – 0,5-0,7 см) (5 экз.)
77
; вариант 2 – ми-
кробусы крупные (диаметр – 0,6-0,8 см, высота (длина) – 0,4-0,7 см) (26 экз.) . Бусы
обоих вариантов по пропорциям – средние короткие. Стекло бус данного вида про-
зрачное и полупрозрачное, окрашено, вероятно, окисью меди, поэтому имеет синий
цвет разных оттенков (ярко-синий). Судя по сохранности, все бусы изготовлены
из стекла класса K2O-PbO-SiO2, что позволяет считать их продукцией мастерских,
работавших в традициях древнерусской столичной школы [36; 54]. Это предположе-
ние подтверждается результатами эмиссионно-спектрального анализа стекла одной
бусины данного вида [9, табл. 2 No 1]. Техника изготовления – индивидуальная или
серийная навивка78
. Ввиду широкого распространения таких бус круг аналогий до-
статочно представителен. В Новгороде синие (ярко-синие) зонные бусы (вариант 2),
по мнению Ю.Л . Щаповой, являются признаком XII в., их общая датировка XII –
середина XIII вв. [20, с.167]. В Мякининских курганах они встречены в ожерельях
из погребений второй половины XII в. [52, с.70-71]. В материалах Мининского архе-
ологического комплекса такие бусы найдены в захоронениях XII–XIII вв., а также
в ямах, датированных XII в. и серединой XII–XIII вв. [17, с.187-189, табл.86, 87].
Тверские материалы подтверждают приведенные данные. 11 бусин данного вида (оба
варианта) найдены в ранних погребениях прицерковного кладбища в центре Твер-
ского кремля, датированных серединой – второй половиной XII – началом XIII вв.
[53], 15 происходят из слоя и комплексов второй половины XII – первой половины
75 У одной бусины техника изготовления не определена.
76 Отличаются лишь пропорциями (диаметр равен высоте, а у зонных бусин диаметр больше высоты).
77 Одна бусина 1 варианта – двухчастная, все остальные – одночастные.
78 С использованием приспособления типа «решетки» [52, с.64].
57
XIII вв.
79 Хронология всего двух находок выходит из указанного диапазона, для 3-х
бусин датировка не установлена. Лишь 7 бусин данного вида обнаружены на терри-
тории Затьмачья, остальные – на различных участках кремлевской территории (как
прибрежной части, так и удаленной от берегов рек)80.
Вид 19 (26 экз.) Бусины округлые шаровидные усеченные дважды (зон-
ные) (цв.вкл.: рис.1: 11, 22, 28), по размерам разделены на 3 варианта: вариант 1
–
средние мелкие (диаметр – 1 -1,1 см, высота (длина) – 0,85 см) (1 экз.); вариант
2 – микробусы крупные (диаметр – 0,75-0,89 см, высота (длина) – 0,5-0,7 см) (22
экз.)81; вариант 3 – микробусы средние (диаметр – 0,5-0,6 см, высота (длина) – 0,4
см). Бусы всех вариантов по пропорциям – средние короткие. Стекло бус данного
вида прозрачное и полупрозрачное, окрашено, вероятно, окисью марганца, поэтому
имеет фиолетовый цвет разных оттенков82. На поверхности некоторых украшений
зафиксированы трещины-кракелюры, что позволяет предположить, что эти бусы
изготовлены из стекла класса K2O-PbO-SiO2, т.е. являются продукцией мастерских,
работавших в традициях древнерусской столичной школы [36; 54]. Подобные бусы
были широко распространены на древнерусской территории в XII–XIII вв. [17, с.187-
189, табл. 86, 87; 20, с.169; 55, с.54]. Большинство тверских находок83 таких бусин
имеют более узкую датировку – от середины XII до 30-х гг . XIII вв.84
Вид 20 (4 экз.) Бусины округлые шаровидные и эллипсоидные усеченные
дважды (зонные и бочонковидные), одно- и двухчастные. По размерам относятся к
группе микробус крупных (диаметр 0,7-0,9 см, высота (длина) – 0,35-0,75 см). По
пропорциям – средние короткие. Цвет – оливковый (темный), стекло полупрозрач-
ное. Судя по сохранности, стекло принадлежит к классу K2O-PbO-SiO2, что опреде-
ляет вероятное древнерусское происхождение этих украшений. Среди новгородских
бус, опубликованных Ю.Л. Щаповой в 1956 г., нет оливковых [20], поскольку вы-
деление данного цветового тона для стеклянных украшений произошло позднее. По
материалам Мининского археологического комплекса большинство зонных и коль-
цевидных бус из темно-оливкового стекла входят в состав ожерелий из погребений
могильника Минино II, датированных второй половиной XI – началом – первой чет-
вертью XII вв.85 Лишь одна бусина найдена в захоронении второй половины XII–XIII
вв.86 На селище Минино VI такие бусы обнаружены в яме XII в.87 Тверские материалы
позволяют отнести данный вид бус в целом к домонгольскому периоду88.
Вид 21 (27 экз.) Бусины округлые шаровидные и эллипсоидные усеченные
дважды (зонные и бочонковидные) (цв.вкл.: рис.1: 6, 17, 19). Цвет – зеленый и желто-
79 Причем 8 из них датируются XII в.
80 16 бусин найдены на раскопе 11 (1993–1997 гг.) в центре Тверского кремля, размеры их неизвестны
[10, с.113].
81 Одна бусина 2 варианта – двухчастная, остальные – одночастные.
82 Как, например, у округлых винтообразных фиолетовых бус из к. 10 п. 1 Мякининской курганной
группы [52, с.63, табл. 6].
83 Хронология 7 находок не установлена.
84 Интересно, что по тверским материалам не прослеживается хронологических различий между вариан-
тами 2 и 3 вида 19: бусины того и другого варианта входят в состав как раннего ожерелья из погребения
151 (середина XII – нач. XIII в.) прицерковного кладбища [53], так и более позднего ожерелья, остатки
которого обнаружены в слое пожара 1238 г. [33].
85 Тип 81 – Минино II погребения 22; 3 [17, табл. 86].
86 Минино II – погребение 29 [17, табл. 86].
87 Селище Минино VI – яма 126 [17, табл. 87].
88 Одна бусина обнаружена на Затьмацком посаде, в слое XII в. [57], еще одна – среди бусин из ожерелья,
утерянного, предположительно, во время событий 1238 г. [33]. Датировку двух находок установить не удалось.
58
зеленый разных оттенков, стекло прозрачное, полупрозрачное, непрозрачное. По раз-
мерам и оттенкам цветового тона выделены 3 варианта таких бусин: вариант 1 – бусы
среднего размера мелкие (диаметр – 1 см, высота (длина) – 0,5-0,7 см), стекло зеле-
ного (сильный светлый) цвета (3 находки) (цв.вкл.: рис.1: 6); вариант 2 – микробусы
крупные (диаметр – 0,6-0,7 см, высота (длина) – 0,4-0,7 см) того же цвета (12 находок);
вариант 3 – микробусы крупные (диаметр – 0,6-0,7 см, высота (длина) – 0,4-0,6 см)
желто-зеленого непрозрачного стекла (4 находки). По пропорциям все бусы – средние
короткие. Бусы 1 варианта изготовлены индивидуальной навивкой, украшения 2-3
вариантов, в основном, серийной навивкой (вероятно, с использованием «решетки),
среди них встречены 2-3-х частные экземпляры. Стекло бусин 1 варианта имеет раз-
личную сохранность, что позволяет отнести его к разным классам (K2O-PbO-SiO2 или
другой класс щелочного стекла; PbO-SiO2). Украшения остальных вариантов данного
вида изготовлены из свинцово-кремнеземного стекла, о чем свидетельствуют резуль-
таты эмиссионно-спектрального анализа [9, с. 66-67, табл. 2 No 2] одной бусины вари-
анта 2, а также особенности сохранности стекла остальных. Таким образом, все бусы
данного вида имеют древнерусское происхождение, в основном, связаны с мастерски-
ми, производившими украшения из свинцово-кремнеземного стекла [36, с.188-192]89.
Аналогий бусам варианта 1 данного вида найти не удалось. Украшения остальных
вариантов известны по публикациям раскопок поселений, курганных захоронений и
могильников на древнерусской территории, где датируются от середины – второй по-
ловины XI до XIII вв. [17, тип 85 (вместе с кольцевидными бусами такого же цвета),
табл. 86, 87; 52, с.70-71]90. В Твери украшения данного вида найдены на различных
участках кремля91
, а также на расположенной напротив него части Затьмачья, в слое
и комплексах второй половины XII–XIV вв. [9; 33; 28; 42; 46; 50; 56; 57; 58; 59; 60].
Вид 22 (28 экз.) Бусины округлые шаровидные усеченные дважды (зонные)
желтого прозрачного и непрозрачного стекла разных оттенков (цв.вкл.: рис.1: 3, 7,
12, 13, 29, 34). По размерам, оттенкам цвета и прозрачности, технике изготовления
бусы разделены на 6 вариантов: вариант 1 – средняя крупная (диаметр – 1,6 см,
высота (длина) – 1,2 см) бусина светло-желтого прозрачного стекла; вариант 2 –
средние мелкие (диаметр – 0,9-1,1 см, высота (длина) – 0,6-0,9 см) (5 экз.) желтого
прозрачного стекла светлого оттенка; вариант 3 – микробусы средние и крупные
(диаметр – 0,5-0,8 см, высота (длина) – 0,3-0,5 см) (6 экз.) ярко-желтого цвета,
прозрачного стекла; вариант 4 – одно- и двухчастные бусы тех же размеров, что и
вариант 3, стекло – темно- или ярко-желтое прозрачное (13 экз.); вариант 5 – един-
ственная бусина уникальной формы92 – средняя мелкая (диаметр – 0,9 см, высота
(длина) – 0,8-0,9 см) из темно-желтого прозрачного стекла (цв.вкл.: рис.1: 12); ва-
риант 6 – микробусы крупные (диаметр – 0,5-0,8 см, высота (длина) – 0,5-0,6 см)
(3 экз.) из ярко-желтого непрозрачного стекла. Все бусы по пропорциям отнесены
к группе средних коротких. Бусина варианта 1 изготовлена индивидуальной навив-
89 Пока нет возможности выделить среди украшений из свинцово-кремнеземного стекла продукцию
мастерских Киева XI – начала XII в. и провинциальных городов (Смоленска, Новгорода, Полоцка и
др.) середины – второй половины XII–XIII вв. (до XIV в. в некоторых местах).
90 Такие бусы найдены в комплексах поселения Минино VI (я. 126, 129 – XII – середина XII–XIII вв.),
а также в погребениях могильника Минино II (п. 22, 61, 3, 10, 57, 40, 48, 54, 56, 59), датируемых сере-
диной – второй половиной XI – первой четвертью XII вв. (41 находка); XII в. (3 находки); серединой
– в торой половиной XII–XIII вв. (17 находок) [17, табл. 86, 87].
91 О 47 находках зеленых зонных и кольцевидных бусин известно из монографии В.А. Лапшина по
материалам раскопа 11 в Тверском кремле [10, с.113].
92 С обоих концов отверстия фиксируются широкие плоские площадки.
59
кой, на поверхности изделия зафиксированы трещины-кракелюры (вероятный класс
стекла – K2O-PbO-SiO2), изделия варианта 2 получены серийной или индивидуальной
навивкой из стекла, вероятно, такого же состава. Бусы вариантов 3, 4 сделаны ин-
дивидуальной или серийной навивкой, судя по сохранности из стекла двух классов
(K2O-PbO-SiO2 и PbO-SiO2). По внешнему виду стекло бусины варианта 5 относится
к классу PbO-SiO2, для ее изготовления использована форма. Непрозрачные желтые
бусы варианта 6, вероятно, принадлежат к изделиям из свинцово-кремнеземного
стекла93, сделаны индивидуальной или серийной навивкой. В археологической ли-
тературе для желтых зонных бус не выделено вариантов [20, c.166-167] или при
установлении хронологии они объединены с бусами других форм того же цвета [17,
тип 92], что делает хронологические рамки их бытования довольно широкими (XII–
XIII вв.) . На наш взгляд, разделение бус данного вида на варианты все-таки уместно,
поскольку, позволяет хотя бы наметить хронологические различия в этом материа-
ле. Бусы вариантов 1 и 2 – довольно крупные классической зонной формы из почти
бесцветного стекла94
– известны в курганных материалах (например, Большая Коша
в Тверском Поволжье, Мякинино в Подмосковье) конца XI–XII вв. [64; 52], а также в
слое первой половины XII в. на Нижнем городище Торжка [65]. В Твери большинство
таких бус найдены в поздних отложениях и перекопах, лишь одна – в слое конца XI –
первой половины XIII в.95 Бусы вариантов 3 и 4 датируются по аналогиям серединой
–
второй половиной XII–XIII вв. [17, вид 87; 52, с.38]. В тверских материалах для
8 бусин установлена хронология – вторая половина XII – начало – первая треть
XIII вв., остальные находки оказались в перекопах [19; 53; 33; 50; 46; 9]96. Един-
ственная бусина варианта 5, вероятно, находилась в ожерелье, утерянном во время
событий 1238 г. [33]. Украшения варианта 6 обнаружены лишь на одном раскопе в
центре кремля, датируются по комплексу, в котором найдены, XIII в.97
Вид 23 (9 экз.) Округлые шаровидные и эллипсоидные усеченные дважды
(зонные и бочонковидные) бусы сине-зеленого, бирюзового прозрачного или непро-
зрачного стекла. По размерам и прозрачности разделены на 3 варианта: вариант 1
– бусы сине-зеленого прозрачного стекла, средние мелкие (диаметр – 0,9-1 см, высо-
та (длина) – 0,6-0,8 см) (2 экз.); вариант 2 – микробусы крупные (диаметр – 0,6-0,7
см, высота (длина) – 0,4-0,5 см) сине-зеленого прозрачного стекла (4 экз.); вариант
3 – бусы такого же размера как у варианта 2, изготовленные из бирюзового (или
сине-зеленого) непрозрачного стекла (3 экз.) . Все бусы данного вида по пропорциям
– средние короткие. Бусы варианта 1 сделаны индивидуальной навивкой, вариантов
2 и 3 – серийной навивкой. Судя по сохранности, бусы вариантов 1 и 2 относятся
к продукции древнерусского стеклоделия (класс стекла, вероятно, K2O-PbO-SiO2).
Стекло бус варианта 3 может относится к другому классу98. Аналогии бусам дан-
93 Как византийские бусы из специально заглушенного цветного стекла [31, с.152], подобные украше-
ния, вероятно, связаны с изготовлением поливных изделий.
94 Краситель в данном случае специально не использовался, цвет бусам придавало присутствие окиси
свинца в качестве основного стеклообразующего компонента.
95 Бусина 1 варианта найдена на территории кремля (раскоп 9 – 1993) [63], остальные – на располо-
женных напротив кремля участках Затьмачья [50; 26].
96 Находки бусин вариантов 3 и 4 происходят с тех же участков Тверского кремля и Затьмачья, что и
бусы вариантов 1 и 2.
97 Раскоп 7, благодарю автора исследований А.Н . Хохлова за возможность использовать неопублико-
ванные материалы.
98 Бирюзовые непрозрачные стекла двух классов (Na2O-PbO-SiO2 и Na2O-CaO-SiO2) изготавливались
в мастерской, исследованной на городище Селитренное (середина XIV в.) [66].
60
ного вида немногочисленны. В одном из погребений второй половины XII–XIII вв.
могильника Минино II обнаружена зонная бирюзовая бусина (соответствует нашему
варианту 2) [17, тип 88, табл. 86]. В слое второй половины XII в. Нижнего городища
Торжка найдена бусина (тип 27), сходная по морфологии с украшениями варианта 1
данного вида [65]. Тверские материалы позволяют лишь предварительно наметить
хронологию таких бус99: варианты 1 и 2, вероятно, датируются домонгольским пери-
одом, вариант 3 – в целом XIII в.
100 Бусы данного вида обнаружены на территории
Тверского кремля и Затьмацкого посада.
Вид 24 (14 экз.) Округлые шаровидные и эллипсоидные усеченные дважды
(зонные и бочонковидные) бусы черного (в тонком сколе коричневого или оливко-
вого) полупрозрачного и непрозрачного стекла (цв.вкл.: рис.1: 9, 14, 35) разделены
по признакам (размеры, пропорции, сохранность стекла) на 4 варианта: вариант 1
–
бусы средние мелкие (диаметр 0,9-1,1 см, высота (длина) – 0,75 см) (2 экз.); ва-
риант 2 – микробусы крупные (диаметр – 0,7 см, высота (длина) – 0,65 см) (1 экз.),
по пропорциям эти варианты – средние короткие; вариант 3 – микробусина крупная
(диаметр – 0,75 см, высота (длина) – 0,8 см), по пропорциям – средняя длинная (1
экз.); вариант 4 – микробусы средние и крупные (диаметр – 0,75 см, высота (дли-
на) – 0,25-0,5 см), по пропорциям – средние короткие (10 экз.) . Стекло бус всех
вариантов имеет разную сохранность: у варианта 1 поверхность бусины покрыта
слабым перламутровым налетом101
, у бусины варианта 2 фиксируются поверхност-
ные трещины-кракелюры (как у изделий из стекла класса K2O-PbO-SiO2), бусина
варианта 3 имеет блестящую поверхность без видимых следов иризации и коррозии.
Большинство бус варианта 4 имеет гладкую поверхность с металлическим блеском102
.
Это свидетельствует о разном происхождении изделий, что позволяет считать их
объединение в один вид достаточно условным103
. Такие же трудности возникают при
рассмотрении аналогий данным изделиям. В Мининском археологическом комплексе
черные зонные бусы (большинство из них по размерам приближается к бисеру) за-
фиксированы в комплексах (погребениях и ямах) второй половины XI–XII вв. [17,
типы 81-83, табл. 86, 87], в захоронениях конца X – начала XII вв. курганной группы
Суходол [32]. Очевидно, тверские бусы данного вида не относятся к этой ранней
группе находок. Более определенно можно сказать о морфологическом сходстве бус
варианта 4 с винтообразными черными бусами, датируемыми по материалам Новго-
рода и Белоозера второй половиной XII–XIV вв. [36; c.82; 37, табл. 32]. Большинство
тверских находок бус этого варианта по стратиграфии датируются серединой – вто-
рой половиной XIII в. [33; 46; 63], что позволяет отнести их к продукции одного из
провинциальных древнерусских центров (вероятно, Новгорода) [36, с.82]. Единствен-
ная бусина варианта 3 найдена под слоем пожара, связанного с событиями 1238 г.
[33]. Бусы вариантов 1 и 2 данного вида происходят из слоя и комплексов XIII в., но
единичность находок не позволяет считать эту датировку окончательной104
.
99 Большинство найденных бус данного варианта, по материалам отчетов, публикаций [33; 67; 68; 69]
и любезно предоставленной информации авторов работ, обнаружены в переотложенном состоянии,
лишь две имеют привязку к стратифицированным слоям XIII в.
100 Все тверские находки бус этого варианта происходят из позднесредневековых отложений, куда они
попали в результате перекопов [61; 69; 70].
101 Сохранность стекла позволяет предположить, что оно относится к классу натриевых стекол.
102 Как у изделий из свинцово-кремнеземного стекла.
103 Более обоснованная группировка бус возможна лишь при определении состава стекла.
104 Такие бусы происходят с территории Тверского кремля (прибрежной части и центра) (раскопки
И.А. Сафаровой [71] и С.А . Кунгурцевой (любезное сообщение автора раскопок)).
61
Вид 25 (6 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с широким
отверстием (кольцевидные) бусы синего (сильный светлый) прозрачного стекла
(цв.вкл.: рис.1: 16). По размерам относятся к группе микробус крупных (диаметр –
0,6-0,7 см, высота (длина) – 0,15-0,35 см), по пропорциям – короткие. Поверхность
пяти бусин покрыта трещинами (кракелюрами) или полностью коррозирована, что
позволяет отнести стекло этих украшений к классу K2O-PbO-SiO2. Все бусины изго-
товлены серийной навивкой105
. Аналогии этим украшениям на памятниках древнерус-
ского периода датируются от конца XI – начала XII вв. до XIII в.
106 Тверские находки
полностью вписываются в этот хронологический диапазон: бусины, для которых
определена датировка, относятся к XII – середине XIII вв. [33; 53]. Все бусы данного
вида найдены на территории Тверского кремля.
Вид 26 (6 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с широким
отверстием (кольцевидные) бусы фиолетового (сильный светлый) прозрачного стекла
одночастные. По размерам относятся к группе микробус крупных (диаметр – 0,6-0,7
см, высота (длина) – 0,25-0,35 см), по пропорциям – короткие. Судя по сохранности,
как и у изделий вида 25, стекло этих бусин относится к классу K2O-PbO-SiO2. Сходство
с бусами вида 25 наблюдается в технике изготовления (серийная навивка)107
. Фиоле-
товые кольцевидные бусы встречаются реже, чем синие, но, вероятно, хронология их
совпадает108
. Три тверские находки найдены в слое пожара, связанного с событиями
1238 г. [33]. 5 бусин происходят с различных участков кремлевской территории и лишь
одна обнаружена на удаленном от кремлевского мыса участке Загородского посада [72].
Вид 27 (31 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с широким
отверстием (кольцевидные) бусы зеленого (желто-зеленого) (сильный светлый) про-
зрачного стекла (цв.вкл.: рис.1: 18, 32, 33). По размерам разделены на два варианта:
вариант 1 – микробусы крупные (диаметр – 0,6-0,75 см, высота (длина) – 0,25-0,3
см), по пропорциям – короткие и длинные (кроме одночастных встречены двух- и
трехчастные бусы); вариант 2 – микробусы средние (диаметр 0,35-0,5 см, высота
(длина) – 0,15-0,45 см)109
. Судя по сохранности, стекло всех бусин относится к клас-
су PbO-SiO2. Большинство украшений данного вида изготовлены серийной навивкой.
Для нескольких микробусин варианта 2 может быть предложен другой способ: литье
на плоскость и прокол отверстия. Бусы варианта 1 имеют тот же круг аналогий, что
и украшения вида 21 (вариант 2). Судя по публикациям, навитой бисер, обнаружен-
ный на древнерусских памятниках XI–XIII вв., имеет различное происхождение110
.
105 Заметно сходство этих одночастных украшений с навитыми бусами такого же цвета [52, с.70, рис. 171].
106 Курган 19 п. 3 (рубеж XI–XII вв.) Избрижского некрополя [21, тип 50]; в Мининском археологиче-
ском комплексе подобные бусы объединены в одну группу с синими зонными и датируются от конца
XI до XIII вв. (п.4, 10, 40, 48, 45 могильника Минино II, ямы 27, 129, 17 сел. Минино VI, яма 3 р. 33 сел. Минино I)
[17, тип 86, табл. 86, 87]. В материалах Белоозера такие бусы встречены в слоях XII – нач. XIII вв. [37, табл. 32].
107 Фиолетовые кольцевидные бусы имеют сходство с навитыми украшениями того же цвета [52, с.70, рис.171].
108 В Мининском археологическом комплексе отмечены единичные находки таких бус, но хронология их не
уточнена [17, с.150, рис.132: 26]. В материалах Белоозера кольцевидные бусы разного цвета объединены
в один тип [37, табл. 32].
109 По размерам бусы варианта 2 приближаются к бисеру. В археологической литературе такие мелкие
навитые бусы называются «навитым бисером» [17, с.147]. Под термином «бусинный бисер» также, ве-
роятно, имеются ввиду подобные бусы [73, с.139].
110 В материалах Мининского археологического комплекса обнаруженный навитой зеленый бисер (тип
67) датируется XI – началом XII вв. [17, табл. 86, 87]. К тому же периоду относится бисер, найденный в
погребениях Суходольской курганной группы (Тверская обл.) [32]. Бусы данного вида по новгородской
хронологической шкале относятся к периоду 1116–1340 гг. [73], а в Торжке датируются второй половиной
XII в. [65, типы 21, 22]. Тверские находки по хронологии соответствуют, вероятно, новгородским.
62
Тверские бусы вида 27 варианта 1 датируются второй половиной XII–XIII вв. [19,
цв. фото рис.2 (1)], варианта 2 – 30 -ми гг . XIII – началом XIV вв. [46; 62; 58; 61; 33].
Находки обнаружены на различных участках Тверского кремля и расположенной
напротив него части Затьмачья.
Вид 28 (13 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с широким
отверстием (кольцевидные) бусы желтого (сильный светлый) прозрачного и непро-
зрачного стекла. По размерам разделены на два варианта: вариант 1 – микробусы
крупные (диаметр – 0,6-0,75 см, высота (длина) – 0,25-0,3 см) прозрачного стекла, по
пропорциям – короткие и длинные (кроме одночастных встречены двухчастные бусы)
(8 экз.) (цв.вкл.: рис.1: 26); вариант 2 – микробусы средние (диаметр 0,45 см, высота
(длина) – 0,25 см)111 короткие, изготовлены из непрозрачного (заглушенного) стекла
(5 экз.) (цв.вкл.: рис.1: 28). Судя по сохранности, стекло всех бусин относится к классу
PbO-SiO2. Большинство украшений данного вида изготовлены серийной навивкой. Для
микробусин варианта 2 может быть предложен другой способ: литье на плоскость и
прокол отверстия (как у зеленого бисера (вариант 2 вид 27)). Бусы варианта 1 имеют
тот же круг аналогий, что и украшения вида 22 (вариант 4). Бусы варианта 2 (бусин-
ный бисер) по происхождению сходны с украшениями вида 27 (вариант 2). Тверские
бусы вида 28 варианта 1 датируются домонгольским временем [19, цв. вкл.: рис.22: 4;
46], бусы варианта 2 найдены в слое и комплексах 30-х гг . XIII – нач. XIV в.
112 [33]113
.
Происходят эти находки с тех же участков кремля и Затьмачья, что и бусы вида 27114
.
Вид 29 (8 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с широким
отверстием (кольцевидные) бусы сине-зеленого (сильный светлый) прозрачного и
непрозрачного стекла. По прозрачности стекла разделены на два варианта: вариант
1 – микробусы крупные и средние (диаметр – 0,5-0,7 см, высота (длина) – 0,2-0,3 см),
по пропорциям – короткие (кроме одночастных встречена одна двухчастная) про-
зрачного стекла (7 экз.); вариант 2 – микробусина крупная (диаметр 0,7 см, высота
(длина) – 0,3 см) короткая, изготовлена из непрозрачного (заглушенного) стекла (1
экз.) . Судя по сохранности, стекло бус варианта 1 относится к классу K2O-PbO-SiO2.
Предположить состав стекла единственной бусины варианта 2 затруднительно115
.
Все бусины изготовлены серийной навивкой. Бусы варианта 1 близки по морфо-
логическим признакам к кольцевидным синим (голубым) прозрачным (вид 25)116
.
Вследствие этого в археологической литературе специально не выделены117
. Бирю-
зовое (и сине-зеленое) непрозрачное стекло (как у бусины варианта 2) характерно
для золотоордынских древностей [40, с.165]. Но единичность тверской находки не
позволяет определить хронологию лишь по одному признаку (непрозрачности), тем
более, что среди древнерусских бус встречаются единичные экземпляры непрозрач-
ных [40, с.165]. Хронология тверских находок по разным причинам не определена.
Но, судя по топографии118
, распространение таких бус относится к XIII в. (вероятно,
как в первой, так и второй половине столетия).
111 По размерам бусы варианта 2 данного вида также приближаются к бисеру.
112 Четыре находки происходят из одного комплекса – постройки первой половины XIV в., исследо-
ванной на раскопе 7 (кремль) (устная информация автора раскопа А.Н. Хохлова).
113 Ранее в публикации предлагалась более ранняя датировка желтого непрозрачного навитого бисера [33, с.39].
114 Причем, бусы видов 27 (вар. 2) и 28 (вар. 2) (бисер бусинный) найдены в составе ожерелья из
одного комплекса.
115 Эта бусина имеет хорошую сохранность, на поверхности стекла не отмечено явных следов коррозии.
116 Красителем может выступать окись меди, которая позволяет получить различные оттенки цвета.
117 Так, среди бус Мининского комплекса выделены голубые зонные и кольцевидные (тип 86) [17, табл. 86, 87].
118 Большинство бус данного вида найдено на территории Затьмацкого и Загородского посадов.
63
Вид 30а (2 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с широ-
ким отверстием (кольцевидные) бусы черного (коричневого или бежевого в тонком
сколе) полупрозрачного стекла. По размерам разделены на два варианта: вариант 1
– ми кробусина крупная (диаметр – 0,6 см, высота (длина) – 0,25 см), по пропорциям
– короткая (1 экз.); вариант 2 – микробусы средние (диаметр 0,4 см, высота (длина)
–
0,15 см)119 короткие (1 экз.). Изготовлены серийной навивкой, стекло хорошей
сохранности, вероятно, относится к классу PbO-SiO2. Известные по публикациям
кольцевидные бусы такого вида обнаружены на памятниках XI – начала XII вв. [17,
тип 83, табл. 87; 32, вид 1]. Тверские находки относятся к более позднему периоду:
не ранее второй половины XII – первой половины XIII вв. [61] и имеют, вероятно,
древнерусское происхождение. По одной бусине найдено на Затьмацком посаде и в
южной части Тверского кремля.
Вид 30б (14 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с ши-
роким отверстием (кольцевидные) бусы коричневого и красно-коричневого непро-
зрачного (вероятно, заглушенного) стекла. По размерам разделены на два варианта:
вариант 1 – микробусина крупная (диаметр – 0,6 см, высота (длина) – 0,35 см),
по пропорциям – короткая (1 экз.); вариант 2 – микробусы средние (диаметр 0,35-
0,4 см, высота (длина) – 0,15-0,2 см)120 короткие (13 экз.) . Большинство бусин
обоих вариантов изготовлены серийной навивкой, для некоторых изделий варианта
2 можно предположить применение другого приема – литья на плоскость с после-
дующим проколом. Стекло всех бус хорошей сохранности, вероятно, относится
к классу PbO-SiO2.В отличие от кольцевидных бус и навитого бисера такого же
цвета, датируемых XI–XII вв. [17, с.147; 32, вид 1] тверские изделия данного вида
обнаружены исключительно в комплексах второй половины XIII – начала – первой
половины XIV вв.
121 [50; 42, цв. вкл.: рис.5], исследованных на территории кремля
и Затьмачья.
Вид 30в (2 экз.) Округлые шаровидные усеченные дважды узкие с широким
отверстием (кольцевидные) бусы черного непрозрачного стекла. По размерам отно-
сятся к микробусинам крупным (диаметр – 0,7-0,85 см, высота (длина) – 0,35 см),
по пропорциям – короткие. Изготовлены навивкой (серийной или индивидуальной).
Стекло хорошей сохранности, вероятно, относится к классу PbO-SiO2. Поскольку
определить цвет стекла в тонком сколе для этих бус не удалось, соотнести их с близ-
кими по морфологическим признакам украшениями, затруднительно [17, тип 81,
табл. 86, 87]. Тверские бусы данного вида найдены только на территории древнейшей
части Затьмацкого посада, в поздних отложениях культурного слоя.
Вид 31 (1 экз.) Бусина округлая битрапецоидная бесцветная (желтый слабый
светлый) прозрачная [41, рис.2: 5]. По размерам относится к группе средних бус
средней подгруппы (диаметр – 1,25 см, высота (длина) – 0,5 см). По пропорциям
относится к коротким бусам (соотношение высоты к диаметру тверской бусины –
меньше 1:2). Стекло прозрачное, хорошей сохранности, что позволяет отнести его
к свинцово-кремнеземным стеклам. Изготовлена бусина индивидуальной навив-
кой. Среди бус Мининского археологического комплекса есть похожие украшения
[17, с.151-152, рис.134: 1, 16, 17]. Но лишь для бус синего и голубого цвета разных
пропорций установлена хронология (в целом в рамках XI–XII вв.) [17, табл. 86, 87]122
.
119 По размерам бусы варианта 2 данного вида также приближаются к бисеру.
120 По размерам бусы варианта 2 данного вида также приближаются к бисеру.
121 12 бусин варианта 2 относятся к одному ожерелью (вместе с навитым бисером зеленого и желтого цвета).
122 Типы 73 и74.
64
В Новгороде бусы синего и светло-зеленого цвета с соотношением высоты к диаметру
(1:2) датируются X–XI вв., украшения с пропорцией 1:1 относятся к XII в. [20, с.169-
170]. Тверская находка происходит с древнейшей части Затьмачья (напротив кремля)
из предматерикового слоя123
.
Вид 32 (1 экз.) Бусина округлая битрапецоидная фиолетовая (сильный
темный) полупрозрачная [41, рис.2: 6]. По размерам относится к группе средних
мелких бус (диаметр и высота (длина) равны 1 см). По пропорциям эта бусина на-
ходится между средними короткими и длинными бусами, отношение высоты (длины)
к диаметру – 1:1. Стекло полупрозрачное, на поверхности фиксируются трещинки
(кракелюры), вероятно, относится к классу калиево-свинцово-кремнеземных стекол.
Бусы таких пропорций, но других цветовых тонов (синие, голубые, зеленые) дати-
руются в целом XI–XII вв. [17, табл. 86, 87; 20, с.169-170; 21, с.82, табл. 7: вид 1].
Единственная тверская бусина данного вида обнаружена в древнейших отложениях
раскопа No 3 на территории кремлевского мыса124
, относящихся к слою 6 (ярус No 4)
(по дендрохронологии – 80 -90 -е гг. XII в.) [3, с.98].
Вид 33 (14 экз.) Бусы округлые биконические сине-зеленые (или бирюзовые)
непрозрачные [41, рис.2: 46]. Размеры бус соответствуют группе микробус крупных
(диаметр – 0,7-0,85 см, высота (длина) – 0,5-0,8 см). По пропорциям они являются
средними короткими, соотношение высоты (длины) к диаметру составляет около
1:1. Стекло имеет хорошую сохранность, его непрозрачность, вероятно, обусловлена
присутствием окиси олова (в качестве глушителя) и/или плохим проваром. Техника
изготовления – серийная навивка, причем, на всех изделиях хорошо видны витки
вследствие того, что стекло быстро твердело и, очевидно, не подвергалось вторично-
му разогреву [66, с.222]. Исследование состава стекла тверских находок специально
не проводилось, но предположение о его классе и происхождении можно связать с
хронологией этих украшений. Тверские находки обнаружены на разных участках
кремля, Затьмачья и Загородского посада в слоях и комплексах, датирующихся вто-
рой половиной XIII – началом XV вв. [60; 63; 10, с.113]. Бирюзовые непрозрачные
битрапецоидные бусы являются одним из самых многочисленных видов бус из рас-
копок Болгара [40, с.167]125
. Большинство из них найдено в слое IV п. (середина XIV
–
начало XV вв.) . Из непрозрачных стекол такого же цвета изготавливали мелкие
украшения в мастерской на городище Селитренное [44]. Исследованные стекла этой
мастерской относятся к двум основным классам – натриево-свинцово-кремнеземные
и натриево-кальциево-кремнеземные [44; 66]. Вероятно, тверские бусы данного вида
изготовлены из стекла подобного состава.
Вид 34 (1 экз.) Бусина округлая винтообразная черная непрозрачная. По
размерам является микробусиной крупного разряда (диаметр – 0,65 см, высота (дли-
на) – 0,8 см), по пропорциям – средняя длинная [41, рис.2: 52]. Стекло хорошей со-
хранности, наиболее вероятный класс – PbO-SiO2. Изготовлена серийной навивкой.
Наблюдается сходство морфологии и техники изготовления этой бусины с украше-
ниями видов 30а и 30в (черные кольцевидные бусы). Вероятно, в процессе серийной
навивки можно было отделить один сегмент заготовки или оставить украшение из
нескольких сегментов.
123 Формирование данного слоя происходило на протяжении длительного времени (от второй половины
XII до начала XIV вв. [45].
124 Раскопки 1983–1984 гг., руководитель раскопок Н.В. Жилина.
125 Причем, в Болгаре найдены свидетельства применения массовой навивки (на трубочку) для из-
готовления таких бус [40, с.167].
65
Винтообразные черные бусы известны в публикациях материалов раскопок
Новгорода [20, c.172] и Белоозера [37, табл. 32], где их появление относится к
середине – второй половине XII в. В Новгороде такие бусы встречаются до середины
XIV в., в Белоозере исчезают раньше – в первой половине XIII в.
126 Единственная
тверская находка происходит из расположенной напротив кремля части Затьмачья
и по материалам раскопа относится ко времени не ранее XIV в. [45].
Вид 35а (1 экз.) Бусина округлая винтообразная синяя прозрачная [41,
рис.2: 9]. Размеры – диаметр 0,8 см, высота (длина) – 0,7 см (микробусина
крупная)127; по пропорциям – средняя короткая. Изготовлена навивкой трубочки, ко-
торая разделялась на отдельные части. О сохранности бусины данных нет. Бусина об-
наружена на территории кремлевского мыса, на раскопе 3 (1984 г.)
128
, в материковой
яме 24Д, на значительной глубине129
. Обстоятельства находки, а также морфология
и техника изготовления позволяют отнести эту бусину к наиболее ранним находкам
на раскопе130
. Аналогии украшениям данного варианта встречены в курганных за-
хоронениях XI в. на территории Верхневолжья [35, рис.18: 13; 32131], в погребениях
могильника Минино II [17, с.154, рис.138, табл. 86]132
. По морфологическим призна-
кам и технике изготовления можно предположить принадлежность бусины данного
вида к изделиям византийской стеклоделательной школы [31].
Вид 35б (3 экз.) Бусы-пронизки округлые винтообразные светло-синие
прозрачные [53, цв. вкл.: рис.13: 12]. Размеры: диаметр 0,3-0,35 см, высота (длина)
– 0,8-1,1 см (микробусы мелкие). По пропорциям – средние длинные. Изготовлены на-
вивкой трубочки, которая разделена на отдельные части. Стекло пронизок на поверх-
ности полностью коррозировано, что позволяет отнести его к классу K2O-PbO-SiO2.
Бусы данного вида найдены в одном захоронении некрополя у церкви Козьмы
и Демьяна в центре Тверского кремля, датированном началом – первой половиной
XIII в.
133 [53]. Вероятно, эти винтообразные пронизки сделаны древнерусскими ма-
стерами134
, что подтверждается аналогиями135 [52, с.42-43, 70, рис.171 (2)].
При раскопках в центральной части Тверского кремля (раскоп 11 – 1993–
1997 гг.) были найдены винтообразные бусы нескольких цветов (зеленого, голубого,
синего, коричневого и неопределенного цвета), всего 5 находок. Данных по размерам
и сохранности стекла этих изделий нет. Хронология находок привязана автором
публикации к дендродате 1419 г. [10, с.113].
126 Такие бусы могли изготавливаться в Новгороде, что объясняет более длительное их бытование
[36, с.80-82].
127 Для визуального изучения эта бусина оказалась недоступна, данные описи находок в фондах ТГОМ.
128 Раскопки Н.В . Жилиной [1; 3].
129 Вместе с ней найдено еще 2 зонные и одна цилиндрическая синие бусины (в данной работе они
отнесены к виду 4).
130 В этой связи интересно присутствие среди находок византийской синей зонной бусины (опреде-
ление Ю.Л. Щаповой) [3, с.101].
131 Курганная группа Суходол (погребение 9) – кон. X – пер. пол. XI в.
132 Тип 43.
133 В детском захоронении No 31а, совершенном одновременно с погребением взрослой женщины (п. 31).
134 Вызывает сомнение изготовление винтообразных бус разного цвета в одном центре (Новгороде) [36,
с.80-82]. Вероятно, приемы массового производства, примененные в данном случае для бус (навивка
трубочки), были известны мастерам разных школ. Необходимо продолжать поиски объяснения дати-
ровки винтообразных синих бус (в том числе, изготовленных в византийских традициях) в Новгороде
(середина XII – середина XIV вв.). Судя по представленным тверским находкам, винтообразные синие
бусы разного происхождения можно разделить и хронологически.
135 Курган 10 погребение 1 Мякининской курганной группы в Подмосковье.
66
Вид 36 (1 экз.) Бусина округлая эллипсоидная фиолетовая полупрозрачная
(цв.вкл.: рис.1: 8). По размерам относится к средним бусам мелкого разряда (диаметр
0,9 см, высота (длина) – 1,1 см), по пропорциям – к средним длинным. На поверх-
ности стекла фиксируются трещины – кракелюры, что предполагает его отнесение
к классу K2O-PbO-SiO2. Техника изготовления – индивидуальная навивка.
Округлые эллипсоидные бусы разного цвета известны на древнерусских па-
мятниках [20, с.170-171; 17, с.152, рис.136], но среди них нет фиолетовых. Вероятно,
эту редкую разновидность бус следует датировать по аналогии с округлой зонной
бусиной того же цвета (вид 19 вариант 1 данной типологии) – XII –XIII вв. Представ-
ленная тверская бусина связана с комплексом XIII в.
136 Известно также о находках
таких бус по публикации В.А . Лапшина137
.
Вид 37 (1 экз.) Бусина округлая эллипсоидная желтая непрозрачная. По
размерам относится к мелким бусам среднего разряда (диаметр 0,45 см, высота (дли-
на) – 0,6 см), по пропорциям – к средним длинным. Стекло хорошей сохранности,
относится, вероятно, к классу PbO-SiO2. Техника изготовления – серийная навивка.
Округлые эллипсоидные желтые бусы (непрозрачные) найдены в одном из по-
гребений Мининского археологического комплекса138
, датированном второй полови-
ной XII–XIII вв. [17, с.152, рис.136: 1, 2, табл. 86]. В Новгороде среди эллипсоидных
бус (тип 4) упоминаются и желтые [20, с.170]. Общая хронология всех эллипсоидных
бус по материалам Новгорода – конец XI – вторая половина XIII вв. (но большинство
находок относятся к XII в.)
139
. В Торжке также найдены эллипсоидные бусы, среди
которых есть желтые экземпляры [65, с.163-164]. Тверская находка обнаружена в цен-
тре кремля140
, находилась она в переотложенном состоянии в слое XV–XVI вв. [46].
Вид 38 (4 экз.) Бусы округлые эллипсоидные зеленые, желто-зеленые, би-
рюзовые непрозрачные (цв.вкл.: рис.1: 38). Разделены на 3 варианта (по размерам
и цвету): вариант 1 – средняя бусина мелкого разряда (диаметр ок.1 см, высота
(длина) – 1,45 см), желто-зеленая полупрозрачная, стекло хорошей сохранности со
слабой иризацией (1 экз.); вариант 2 – бусы мелкие среднего разряда (диаметр 0,45
см, высота (длина) – 0,7 см, обе – зеленые, непрозрачные, хорошей сохранности (2
экз.)
141
; вариант 3 – бусина бирюзовая непрозрачная, размеры не установлены (1
экз.). Как и все другие эллипсоидные бусы разных видов по пропорциям эти бусы от-
носятся к средним длинным или длинным. Техника изготовления – навивка (в двух
случаях – индивидуальная, для остальных – не определена). Судя по сохранности,
стекло трех украшений (желто-зеленого и зеленого цвета) относится к классу PbO-
SiO2, они имеют, вероятно, древнерусское происхождение.
Среди опубликованных бус древнего Новгорода упоминаются эллипсоидные
зеленого цвета [20, с.170]. Очевидно, их хронология соответствует бусам данной
формы других цветовых тонов (см. вид 37 данной типологии). В трех погребениях
могильника Минино II обнаружены зеленые эллипсоидные бусы (в одном захороне-
нии – вместе с желтыми эллипсоидными)142 [17, с.152, рис.136: 3, табл. 86].
136 Раскопки 2018 г. на траншее дренажной канализации на стадионе «Химик», яма No 7.
137 Двор здания Реального училища, раскоп 11 [10, с.113].
138 Погребение 45, тип 96.
139 По данным Ю.Л. Щаповой 75% находок этих бус приходится на 16-20 ярус.
140 Кроме этой находки желтые эллипсоидные непрозрачные бусы упоминаются в монографии В.А.
Лапшина [10, с.113].
141 О находках зеленых эллипсоидных непрозрачных бусин известно из монографии В.А. Лапшина,
но количество их неизвестно [10, с.113].
142 Погребения NoNo 27, 44, 45. Тип 97.
67
Удалось установить хронологию тверских находок бус этого вида вариантов 1
и 2 – XII – первая половина XIII вв.
143 [19, цв. вкл.: рис.2: 2]. Интересна топография
находок: прибрежная часть кремля, древнейшая часть Затьмачья, а также удаленная
от кремля территория посадов (Загородского и Затьмацкого).
Следующие несколько видов бус объединяет общая форма, различаются они
цветом и составом стекла и, вероятно, происхождением.
Вид 39 (5 экз.) Граненые эллипсоидные (т.н. «рыбовидные») фиолетовые
полупрозрачные бусы [41, рис.2: 16, 18]. По размерам относятся к средним бусам
мелкого разряда (диаметр 1,2 см, высота (длина) – до 2,8 см), по пропорциям – к
длинным бусам. Верхний слой стекла – коррозирован, что позволяет отнести эти
украшения по составу к классу калиево-свинцово-кремнеземных стекол. Техника
изготовления – индивидуальная навивка с формованием инструментом.
Находки происходят из предматериковых слоев конца XI–XIII вв. раскопов в
древнейшей части Затьмачья144, а также на территории Тверского кремля, в огород-
ном слое конца XII века145 [63].
Вид 40 (1 экз.) Граненая эллипсоидная (т.н. «рыбовидная») сине-зеленая
прозрачная бусина [41, рис.2: 17]. По размерам относится к средним бусам мелкого
разряда (диаметр 1 см, высота (длина) – до 2,28 см), по пропорциям – к длинным
бусам. Определен состав стекла этой бусины – класс K2O-PbO-SiO2, окрашено оки-
сью меди [8, с.163, табл. 3 No19]. Техника изготовления такая же как у бус вида 39.
Обнаружена в прибрежной части Затьмачья (напротив кремля), в заполнении
постройки середины – второй половины XII в. [56].
Вид 41 (2 экз.) Граненая эллипсоидная (т.н. «рыбовидная») зеленая про-
зрачная бусина (цв.вкл.: рис.1: 10). По размерам относится к микробусам крупным
(диаметр 0,8 см, высота (длина) – до 1,6 см), по пропорциям – к длинным бусам.
Стекло хорошей сохранности, может быть отнесено к классу PbO-SiO2. Техника
изготовления такая же как у бус видов 39, 40. Бусина найдена на территории крем-
левского мыса146
, в заполнении ямы XIII в.
147
А.В. Арциховский отметил распространение таких бус у вятичей148 (упомяну-
ты черные, зеленые, желтые, синие) и редкость их на других территориях [30, с.34],
датировка этих бус широка, встречены в погребениях всех хронологических стадий
[30, с.140, 150]. В нескольких захоронениях Мякининской курганной группы149 в Под-
московье обнаружены «рыбовидные» бусы фиолетового и синего цвета (датировка
погребений – последняя четверть XII – начало XIII вв.) [52, с.69, 72]. В погребении
XII в. могильника Минино II (Вологодская обл.) найдена фиолетовая рыбовидная
бусина. Такие же бусы происходят с селищ Минино I и VI (о хронологии находок не
сообщается) [17, с.154, табл. 86, тип 99]. Тверские находки таких бус еще больше
расширяют их географию за пределы собственно вятичских земель.
143 На раскопе 6 (Затьмачье, 1990 г.) бусина варианта 1 обнаружена в слое 1 – конец XI – начало –
первая половина XIII вв. (любезное сообщение автора раскопок А.Н. Хохлова).
144 Раскопы 3 и 6 (1990 г. – автор – А .Н. Хохлов) [45].
145 На раскопе 9 (1993 г. – исследования В.Н . Хохлова) бусина найдена в слое конца XII в. [63], две
находки происходят с расположенного южнее раскопа 11 (1993–1997 гг.) В.А . Лапшина, где отнесены
ко времени между 1300 и 1443 гг. [10, с.113].
146 Территория стадиона «Химик», траншея дренажной канализации (2018 г.).
147 Одна зеленая рыбовидная бусина обнаружена на раскопе 11 (1993–1997 гг.) в центре кремля (ав-
тор – В .А . Лапшин) [10, c.113].
148 С рыбами такие бусы сравнил А.А. Спицын, у А.А. Арциховского они относятся к III отделу (четы-
рехгранных), типу I [41, с.34].
149 Курган 5 погребение 1, курган 27 погребение 1.
68
Вид 42 (1 экз.) Ребристая четырехгранная желтая прозрачная (цв.вкл.:
рис.1: 41). По размерам относится к средним бусам мелкого разряда (диаметр – 0,5
см, высота (длина) – 0,35 см), по пропорциям – средняя короткая. Стекло хорошей
сохранности, по составу, вероятно, класс PbO-SiO2. Способ изготовления – навивка
индивидуальная, формование инструментом. Аналогий данной бусине пока не най-
дено. Обнаружена тверская находка на территории прибрежной части Затьмачья, в
постройке второй половины XIII–XIV вв.
150
Вид 43 (1 экз.) Ребристая шаровидная усеченная дважды (зонная) синяя про-
зрачная151 (фрагментирована). По размерам относится к средним бусам мелкого разряда
(диаметр – 1,1 см, высота (длина) – 0,6 см), по пропорциям – средняя короткая. О со-
хранности стекла данных нет и сделать предположение о составе стекла невозможно.
Такие бусы довольно редки. В публикации новгородских материалов нет упо-
минания о ребристых зонных бусинах [20, с.175-176]. Среди ребристых бус синие
зонные встречены в материалах селища Минино I (Вологодская обл.), но без уточне-
ния датировки [17, с.156, рис.142: 4]. В том же регионе, в могильнике Владышево II,
ребристые синие зонные обнаружены в погребении кургана 2 (тип 41), датированном
второй половиной X в. Известны такие бусы из раскопок на Нижнем городище Торж-
ка (1981 г.) [65, с.164, тип 44]. Морфология и техника изготовления синих ребри-
стых зонных бусин позволяет предположить их византийское происхождение [31,
с.136-162]. Единственная тверская находка происходит из материалов раскопа 3 на
кремлевском мысу (1983 г.), на котором найдена византийская зонная синяя бусина
(определение Ю.Л. Щаповой)152 [3].
Вид 44 (2 экз.) Ребристые шаровидные усеченные дважды (зонные) голу-
бая и бирюзовая непрозрачные бусы (цв.вкл.: рис.1: 42). По размерам относятся к
микробусам среднего разряда (диаметр – 0,5 см, высота (длина) – 0,4 см), по про-
порциям они средние короткие. Стекло хорошей сохранности, возможно, по составу
аналогично стеклу биконических бирюзовых непрозрачных бусин (вид 33). Способ
изготовления – навивка, окатывание по ребристой поверхности.
Тверские находки таких бус происходят из центральной части кремля и Заго-
родского посада153
, из слоев, датированных XIV–XV вв. Такие бусы обнаружены при
раскопках в Булгаре, в слоях второй половины XIII–XIV – начала XV вв.
154
Вид 45 (1 экз.) Ребристая шаровидная усеченная дважды (зонная) желтая непро-
зрачная бусина [41, рис.2: 57]. По размерам относится к микробусам крупного разряда
(диаметр – 0,7 см, высота (длина) – 0,3 см), по пропорциям – короткая. Судя по хорошей
сохранности стекла и его непрозрачности, бусина может быть изготовлена из стекла
класса PbO-SiO2. Способ изготовления – навивка, проведение борозд инструментом.
Подобные украшения обнаружены в Болгаре, в слое второй половины XIII–
XIV – начала XV вв.
155 Тверская бусина найдена в слое раскопа 9 на территории
кремля, датируется по стратиграфии второй половиной XIII–XIV вв. [63].
150 Раскоп 80 (Краснофлотская наб., д.1) участок 7. Благодарю С.А . Кунгурцеву за возможность ис-
пользовать неопубликованные материалы раскопок.
151 Бусина недоступна для изучения, воспроизводится по полевой описи находок раскопа 3
(Кремль-1983 год).
152 Ребристая синяя бусина найдена на уровне 19 пласта (ярус 3 – 20-30-е гг. XIII в.) [3].
153 Раскоп на ул. Симеоновской (р. 166 – 2014 г.), автор – С.А . Кунгурцева, траншея водопровода на
Реальном училище (2018 г.), автор – А.Б . Иванова. Благодарю авторов раскопок за возможность ис-
пользовать неопубликованные материалы.
154 Отдел III тип I вид 3 или тип II вид 3 [40, с.169].
155 Отдел III тип II вид 1 [40, с.169].
69
Общая характеристика исследованной
выборки бус из раскопок Твери
Проведенный анализ соотношения бус разного цвета среди тверских находок
(прил.: табл. 2) показал, что бусы ярких цветовых тонов (желтые, зеленые, синие,
фиолетовые) встречаются одинаково часто. А вот коричневых и черных бусин за-
метно меньше, возможно, по причине их сходства с цветом культурного слоя, имею-
щего, в основном, темную окраску. Гораздо более важным фактором, влияющим на
количество обнаруженных бус, представляется их размер (прил.: табл. 3). Более 80%
найденных тверских бус – крупные (более 1 см в диаметре) и средние (от 0,5 до 1 см
в диаметре). Мелких бус – бусинного бисера немного, причем, половина учтенных
находок – локализованные остатки одного ожерелья.
Примерно пятая часть находок бус (23,25%) представляет собой полные оже-
релья или их части, обнаруженные в виде скоплений в комплексах, в том числе в по-
гребениях, или в слое. Найдены они основном на территории кремля и лишь один раз
– в Затьмачье. Остальные бусы – единичные находки, попавшие в слой в результате
случайной утери (в одном погребении единичные бусы использовались, вероятно, в
качестве пуговиц). Причем, лишь около 10% находок бусин – фрагментированы, т.е .
теряли их и без физического повреждения.
В рамках исследования использованы полученные данные о морфологии (фор-
ма, размеры, пропорции, цвет и прозрачность стекла), технике изготовления и со-
ставе стекла (при наличии анализов) 351 бусины. Результатом систематизации стало
выделение 51 вида бус. Каждый вид включает бусы, объединенные значительным
сходством по основным морфологическим и технологическим признакам. В зависи-
мости от числа находок виды объединены в 4 группы (прил.: табл. 4). Большинство
выделенных видов отнесены к группе редких (число находок в каждом составляет 1
или 2)156
– таких видов чуть менее половины (24 вида – 29 находок); видов с числом
находок менее 10 (немногочисленные) также много (их 18 – число находок в них
– 89)157
. Существенно меньше видов, в которых от 10 до 31 бусины (представитель-
ные) (всего их 8, но они объединяют 46,7 % находок)158
. Один вид, включающий 47
находок, может считаться самым многочисленным (вид 18 – округлые шаровидные
усеченные дважды (зонные) бусины синего (ярко-синего) цвета из стекла класса
K2O-PbO-SiO2, древнерусского происхождения).
На такое соотношение видов бус, как можно предположить, повлияло несколь-
ко факторов. Вероятно, массовые находки бус могут быть связаны со специализиро-
ванным производством изделий на продажу, малочисленные – с продукцией, лишь
дополняющей основной профиль стеклоделательного или ювелирной мастерской.
Поступление изделий на территорию Твери могло быть постоянным или эпизодиче-
ским, как из территориально близких источников, так и дальним импортом.
Дополнительным фактором является хронология изделий159
. Среди исследо-
ванных бус выделены 3 хронологические группы (прил.: табл. 5). В первую группу
объединены 24 бусины 10 видов160
. Почти все они представлены единичными наход-
ками. Среди них – наиболее ранние для Твери бусы: «лимонка» одночастная двухслой-
156 Виды 1-3, 6-7, 8а, 8б, 10, 12, 17, 30а, 30в, 31-32, 35а, 36-37, 40-45.
157 Виды 5,5а, 9, 11, 13-15, 16а, 16б, 20, 23, 25-26, 29, 35б, 38-39.
158 Виды 19,21-22, 24, 37-28, 30б, 33.
159 Бусы датировались по аналогиям, с учетом их хронологии по материалам отдельных раскопов. В случае
отсутствия аналогий основной считалась датировка находок, установленная по стратиграфии раскопов.
160 Виды 1-5, 5а, 7, 8а, 8б, 35а.
70
ная из тянутой трубочки ближневосточного производства (вид 1); золотостеклянная
бочонкообразная бусина, изготовленная индивидуальной навивкой, византийского
происхождения (вид 2); еще две бусины золотостеклянные древнерусского проис-
хождения (вид 3). Здесь следует упомянуть также тверскую находку привески из
золотостеклянной бусины древнерусского производства, опубликованную ранее
Е.К . Столяровой [76]. Среди бус данной хронологической группы – несколько видов
с пластичным декором (гладким и рельефным) (вид 5). Самый многочисленный вид
ранних бус – округлые зонные и биконические синего (кобальтового) стекла, отне-
сенные к продукции византийских мастерских (вид 4). Таким образом, данную группу
составляют импортные и древнерусские бусы, период бытования которых по анало-
гиям достаточно широк и включает весь XI и начало – первую половину XII вв. Твер-
ские находки таких бусин происходят из слоя и комплексов, датированных авторами
раскопок, в основном, более поздним временем161 (большинство найдены в слое, да-
тированном второй половиной – концом XII – началом – первой половиной XIII вв.,
две – в переотложенном состоянии в более поздних слоях). Но есть несколько нахо-
док, для которых может быть обоснована по тверским материалам и более ранняя дата
– не позднее первой половины – середины XII в. (виды 3, 5).
Топография находок бус данной хронологической группы (цв.вкл.: рис.2), даже
с учетом возможности их сохранения и пережиточного бытования в течение какого-
то времени, указывает на те участки, которые осваивались и заселялись в течение XI
– первой половины – середины XII вв. Это территория кремлевского мыса, причем,
как прибрежные его части, так и удаленные от рек; в Затверечье – участок на мысу
при впадении Тверцы в Волгу; в Затьмачье – пойменный участок на берегу Волги и
безымянного ручья, недалеко от устья Тьмаки, и еще один – напротив кремля.
Известно, что XI – начало XII вв.
–
период широкого распространения на
территории Верхневолжья импортных бус: ближневосточных и византийских [21;
31; 32; 34; 35]. Их массовые находки зафиксированы, в основном, в курганных за-
хоронениях, в меньшей степени на территории поселений, включенных в дальнюю
торговлю. Единичные находки импортных бус характерны для небольших поселений,
находящихся на периферии данного процесса [35].
Наиболее многочисленную хронологическую группу тверских бус (группа II)
составляют украшения древнерусского происхождения, которые, судя по аналогиям,
датируются второй половиной XII–XIII вв.
162 Таких бус в нашей выборке 284 экз.
(более 80% находок), представлены они 32 видами163
.
В основном, это округлые
шаровидные, зонные, кольцевидные бусы разного цвета (синего, зеленого, желтого,
фиолетового), несколько видов одноцветных бус других форм (битрапециодные,
винтообразные, эллипсоидные, т.н . «рыбовидные»). Незначительным числом находок
представлены бусы с т.н . пластичным декором разной формы (эллипсоидные, зонные
и рыбовидные). Топография находок бус этого времени наглядно свидетельствует о
значительном росте площади и увеличении плотности населения на ранее освоен-
161 Представление любых домонгольских датировок слоев и комплексов в тверской археологии по-
следних трех десятилетий неоднократно вызывало критику исследователей, предлагающих начинать
историю Твери только с XIII в. Это привело к излишней осторожности исследователей в предложении
хронологии более ранней, чем вторая половина XII в. Со временем эта ситуация исправляется, но при
обращении к материалам раскопок 1989–1998 гг. необходимо учитывать и этот фактор.
162 Основной период бытования бус данной группы – вторая половина XII – первая половина XIII вв.
Вторую половину XIII в. можно считать временем пережиточного их бытования, что иллюстрируют
исследования последних лет [33].
163 Виды 6; 9; 13; 14; 15; 16а; 16б; 17; 18-29; 30а,30в; 31; 32; 35б; 36-41; 43.
71
ных участках (цв.вкл.: рис.3). Находки бус данного периода фиксируются на тех же
участках, что и бусы ранней хронологической группы (за исключением Затверечья,
где не обнаружено материалов этого времени). Вероятно, это свидетельствует о до-
статочно раннем формировании исторического «ядра» поселения (кремлевский мыс
и прилегающая часть Затьмачья).
Большое количество бус этой хронологической группы в нашей выборке связа-
но как с общим процессом развития древнерусского стеклоделия (увеличения числа
мастерских, расширения их географии, перехода к приемам массового изготовления
украшений) [32; 52], так и с расширением территории и изменением статуса поселе-
ния (или поселений) на месте Твери.
Бус, датирующихся по аналогиям концом XIII–XIV – началом XV вв. (группа III),
на территории Твери найдено мало (почти в 7 раз меньше бус более ранних). Мы рас-
полагаем сведениями о 43-х находках бус 9 разных видов164
, причем, 7 из которых по
количественному составу можно отнести к группам редких и малочисленных. В данной
группе – крупные бусы с накладным полихромным гладким и рельефным декором (окру-
глые зонные и шаровидные), а также цветные бусы прозрачного и непрозрачного стекла
других форм – ребристые и четырехгранная призматическая. Лишь 2 вида достаточно
представительны: бусинный бисер красно-коричневого непрозрачного стекла (вид 30б)
(14 экземпляров, все они находились в составе одного ожерелья) и округлые бикониче-
ские бирюзового или сине-зеленого непрозрачного стекла (вид 33 – 12 находок). Бусы
5-ти видов (виды 10-12, 33, 44) можно отнести к продукции мастерских, работавших
на золотоордынской территории, остальные, вероятно, изготовлены древнерусскими
мастерами, продолжавшими работать со свинцово-кремнеземным стеклом.
Тенденция к резкому уменьшению числа находок бус в указанный период заме-
чена на материалах и других памятников, в частности, в Новгороде [20]. Интересны
результаты исследования стратиграфического распределения находок из стекла на
локальном участке Тверского кремля, в непосредственной близости от мыса165
. За-
фиксировано выпадение в слой большинства стеклянных бус до и непосредственно
в период событий 1238 г. Находки бусин в вышележащих отложениях единичны и
встречены в отложениях, формировавшихся примерно в течение 40-50 лет после
разгрома Твери монголами.
Уменьшение количества стеклянных бус в XIV – начале XV вв. может быть
связано как с разрушением древнерусских центров стеклоделия и нарушением тради-
ционных связей, так и с общим процессом существенного обеднения набора женских
украшений, что, по мнению Ю.М. Лесмана [75], может быть связано с тенденцией к
аскетизации культуры под влиянием церкви.
Поскольку находок бус данной хронологической группы существенно меньше
чем домонгольских, топография их не фиксирует какого-либо расширения уже осво-
енной площади Твери (цв.вкл.: рис.4).
Полученные материалы позволяют затронуть и функциональный аспект
темы. Во второй половине XII–XIII вв. характерно использование бус в составе оже-
релий166
. На разных раскопах в Твери зафиксировано 5 скоплений бус, которые можно
интерпретировать как остатки ожерелий. Количество украшений в каждом – от 18-
20 до 30, составлены в основном из разноцветных бус древнерусского производства,
164 Виды 10-12; 30б,33; 34; 42; 44; 45.
165 По материалам раскопок А.Б . Ивановой в 2017 г. на Волжском проезде [33].
166 Информация по публикациям [9; 10; 33; 53], а также данные из неопубликованных материалов рас-
копа 7 в Тверском кремле (автор – А .Н. Хохлов).
72
почти все комбинации – образцовые [75], лишь одна – смешанная, основу которой
составляют древнерусские бусы, дополненные импортными украшениями. Кроме
того, судя по материалам захоронений дособорного некрополя середины XII–XIII вв.
в центре Тверского кремля [53], бусы использовались как пуговицы, а их обломки – в
качестве вставок в металлические бляшки, нашитые на воротник-ожерелку. В одном
детском захоронении набор из нескольких одинаковых стеклянных пронизок, веро-
ятно, был имитацией ожерелья.
Таким образом, на протяжении XI–XIV вв. стеклянные бусы поступали на ис-
следованную территорию исторического центра Твери регулярно, но их роль как обя-
зательного элемента в костюме местного населения со временем уменьшалась. Начало
этого процесса зафиксировано уже в курганных погребениях начала XII в. на терри-
тории Верхневолжья (курганная группа Избрижье) [21]. В погребениях дособорного
некрополя ожерелье из бусин обнаружено только в одном, самом раннем, женском
погребении, в более поздних – единичные находки бус или использование обломков
бусин в качестве вставок, в большинстве женских захоронений бус нет совсем.
Определенной заменой стеклянным бусам, вероятно, стали браслеты. Со вре-
мени появления, примерно в последней трети XII в. и особенно в середине – второй
половине XIII в. – стеклянные браслеты превратились в самую массовую категорию
украшений на территории Твери. По нашей оценке, браслетов в Твери примерно в
3-4 раза больше, чем бус (это соотношение изделий, а не находок). Более конкрет-
ную картину дают материалы «закрытых» и «условно закрытых» комплексов второй
половины XII – первой трети XIII вв. (прил.: табл. 6): в каждом найдены браслеты
в количестве от 1 до 6-7 экземпляров, в 2-х
–
скопления бус (т.е. ожерелья или их
части), в 4-х – лишь единичные находки бус, в 2-х бус не найдено вообще. Вероятно,
полные ожерелья и даже ожерелья-символы к концу XII в. были уже не в каждом
индивидуальном наборе украшений, что отчасти объясняет и общую статистику этих
находок по сравнению с браслетами. Представляется, что браслеты в указанный пе-
риод были более доступной категорией массовых стеклянных украшений. Поэтому
топография находок браслетов позволяет более детально проследить динамику из-
менения границ заселенной территории Твери с домонгольского времени до XIV в.
[13], чем находки стеклянных бус.
Проведенное исследование позволяет дополнить историю распространения
стеклянных бус различного происхождения на территории Верхневолжья, извест-
ную, в основном, по материалам изучения сельских поселений и погребальных па-
мятников конца X–XII вв. и довести ее, по крайней мере, до XIV столетия.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Жилина Н.В. Материальная культура Твери (по раскопкам 1979–1984 гг.) // Социаль-
но-экономическое развитие древних обществ и археология. М.: ИА РАН, 1987. – С. 69-75.
2. Жилина Н.В. Топография храмов древней Твери по письменным источникам и в связи с
данными археологии // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средне-
вековья. Вып. 1 . Тверь: Старый город, 1996. – С. 67-71 .
3. Жилина Н.В. Теория, практика и полемика датирования нижнего слоя Твери // Куль-
турные слои археологических памятников. Теория, методы и практика. Материалы научной
конференции. М .: НИА-Природа, 2006. – С. 97-108.
4. Щапова Ю.Л. Древнее стекло. Морфология, технология, химический состав. М.: Изд-во
МГУ, 1989. – 120 с.
5. Сафарова И.А. Стеклянные бусы древней Твери (XI–XIV вв.) // Тверь, тверская земля и
сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 3 . Тверь: Старый город, 1999. – С . 94-106.
73
6. Дашкова (Сафарова) И.А . К изучению стеклянных изделий из раскопок г. Твери // Твер-
ской археологический сборник. Вып. 4 . Том II. Тверь: ТГОМ, ТНИИР-Центр, 2001. – С. 187-195.
7. Сафарова И.А. Стеклянные изделия домонгольского периода из раскопок Твери (по мате-
риалам исследований 1989–1998 гг.) // Тверской археологический сборник. Вып. 6. Том II.
Тверь: ТГОМ, ТНИИР-Центр, 2007. – С. 242-255.
8. Сафарова И.А. Новые материалы по химическому составу тверских стекол // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 5. Тверь: Старый
город, 2003. – С.159-178.
9. Сафарова И.А . Находки стеклянных изделий XII–XIV вв. из раскопок Твери // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 7. Тверь: Старый
город, 2014. – С.52-75.
10. Лапшин В.А . Тверь в XIII–XV вв. (по материалам раскопок 1993–1997 гг.) . СПб.: Фа-
культет филологии и искусств СПбГУ, 2009. – 540 с.
11. Хохлов А.Н., Нестерова М.Е . К характеристике Тьмацкой линии укреплений Тверского
кремля (по материалам раскопок 1998 г.) // Тверской археологический сборник. Вып. 4 .
Том II. Тверь: ТГОМ, ТНИИР-Центр, 2001. – С. 268-293.
12. Захаров С.Д . Стеклянные бусы в археологических коллекциях: новые методы полевых
исследований и проблемы интерпретации результатов // Стекло Восточной Европы с древ-
ности до начала XX века. СПб.: Нестор-История, 2015. – С.344-352.
13. Сафарова И.А. Топография находок стеклянных браслетов из раскопок г. Твери (хроно-
логический аспект) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средне-
вековья. Вып. 14 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С . 36 -56.
14. Callmer J. Trade beads and bead trade in Scandinavia ca. 800-1000 A.D. // Acta archaeo-
logica Lundensia.S .In 40. Lund, 1977.
15. Валиулина С.И . Стеклянные бусы Семеновского I и Измерского I селищ // Сельская
Русь в IX–XVI веках. М.: Наука, 2008. – С. 288-298.
16. Львова З.А . Стеклянные бусы Старой Ладоги. Ч . 1: Способы изготовления, ареал и время
распространения // АСГЭ. Вып. 10. Л.: Советский художник, 1968. – С.64-94.
17. Археология севернорусской деревни X–XIII веков: средневековые поселения и могиль-
ники на Кубенском озере: в 3 т./ отв.ред. Н .А. Макаров. Т . 2: Материальная культура и
хронология. М .: Наука, 2008. – 3 65 с.
18. Сафарова И.А. Новые находки бус-«лимонок» на территории Тверской области (по мате-
риалам раскопок 2012–2013 гг.) Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 14 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С.28-35.
19. Хохлов А.Н., Иванова А.Б. Исследования мысовой части Тверского кремля в 2013 г. Рас-
коп No 23: застройка, стратиграфия, хронология // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С.87-97.
20. Щапова Ю.Л . Стеклянные бусы древнего Новгорода // Труды новгородской археоло-
гической экспедиции. Том I. МИА. No 55. М.: Изд-во АН СССР, 1956. – С. 164-178.
21. Сафарова И.А. Бусы Избрижского некрополя // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 3 . Тверь: Старый город, 1999. – С.65-93.
22. Столярова Е.К. Золотостеклянные и серебростеклянные бусы Древней Руси: технология
и хронология // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 8 . Тверь: Старый город, 2015. – С. 7 -14 .
23. Дашкова И.А . Отчет об охранных работах ТНИИР-Центра на Затверецком посаде в
1992 г. // Архив ИА РАН, ф. Р-1, NoNo17679, 17680, 17681, 17682, 17683.
24. Хохлов А.Н., Дашкова (Сафарова) И.А. Древняя Тверь в домонгольский период (архео-
логический комментарий к историографическим спорам) // Тверь, тверская земля и сопре-
дельные территории в эпоху средневековья. Вып. 1. Тверь: Старый город, 1996. – С . 149-157.
25. Столярова Е.К. К вопросу о технологии изготовления стеклянных золоченых бус домон-
гольского периода // КСИА. Вып. 224. М .: Языки славянской культуры, 2010. – С.323-333.
26. Дворников А.С. Отчет об охранных исследованиях экспедиции ТГОМ в Твери в 1989 г.
// Архив ИА РАН, ф. Р -1, NoNo14342, 14343, 14344, 14345, 14346.
74
27. Хохлов А.Н ., Нестерова М.Е. О постройках домонгольского времени на территории
Затьмацкого посада г. Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 1. Тверь: Старый город, 1996. – С. 158-173.
28. Cафарова И.А . Стеклянные изделия из ранних комплексов раскопа No 14 в Тверском
кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 7.
Тверь: Старый город, 2014. – С . 46-51.
29. Cтолярова Е.К . О редких стеклянных украшениях Древней Руси (золотостеклянные
привески домонгольского периода) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в
эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. – С . 46-54.
30. Арциховский А.В. Курганы вятичей. М.: РАНИОН, 1930. – 2 2 2 с.
31. Щапова Ю.Л . Византийское стекло. Очерки истории. М .: «Эдиториал УРСС», 1998. – 288 с.
32. Сафарова И.А. Бусы в составе погребального инвентаря (по материалам курганной груп-
пы Суходол) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 5 . Тверь: Старый город, 2003. – С .27-40.
33. Сафарова И.А. Опыт изучения стратиграфического контекста находок из стекла (по ма-
териалам раскопок в Тверском кремле в 2017 году) // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. – С .35-46.
34. Щапова Ю.Л. Византия и Восточная Европа. Направления и характер связей в IX–XII вв.
(по находкам стекла) // Византия. Средиземноморье. Славянский мир: Сборник. М.: Изд-во
МГУ, 1991. – С.155-182.
35. Дашкова И.А ., Дворников А.С ., Хохлов А.Н. Предварительные итоги исследования
комплекса древнерусских памятников у деревень Холмово-Суходол в 1985–1987 годах //
Археологические памятники на Верхней Волге. Тверь: ТГУ, 1993. – С .89 -141 .
36. Щапова Ю.Л. Стекло Киевской Руси. М .: Изд-во МГУ, 1972. – 215 с.
37. Голубева Л.А. Весь и славяне на Белом озере. М .: Наука, 1973. – 210 с.
38. Львова З.А . Стеклянные браслеты и бусы из Саркела – Белой Вежи // Материалы и ис-
следования по археологии СССР. No 75. Труды Волго-Донской археологической экспедиции.
М. -Л.: Изд-во АН СССР, 1959. – С . 307-332.
39. Древний Новгород. Прикладное искусство и археология. М .: Искусство, 1985. – 167 с.
40. Полубояринова М.Д. Стеклянные изделия Болгарского городища // Город Болгар.
Очерки ремесленной деятельности. М .: Наука, 1988. – С. 151-219.
41. Сафарова И.А . Актуальные вопросы хронологии средневековых стеклянных изделий из
раскопок Твери // Стекло Восточной Европы с древности до начала XX века. СПб.: Нестор-
История, 2015. – С. 209-217.
42. Сафарова И.А ., Кунгурцева С.А. Стеклянные изделия и керамическая посуда из ком-
плексов второй половины XII – начала XIV вв. (по материалам раскопа 22 в Тверском крем-
ле) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 12.
Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С.63 -99.
43. Галибин В.А. Состав стекла как археологический источник. СПб.: «Петербургское Вос-
токоведение», 2001. – 216 с.
44. Бусятская Н.Н. Стеклянные бусы Селитренного городища // Советская археология.
1973. No 1. М .: Наука, 1973. – С .217-227. Приложение. Д.В . Наумов. Химический состав
стекла Селитренного городища. – С.224-227.
45. Хохлов А.Н. Отчет об охранных исследованиях на территории Затьмацкого посада
г. Твери в 1990 г. // Архив ИА РАН. Ф . Р -1, NoNo 15043-15056.
46. Иванова А.Б. Отчет о спасательных археологических раскопках на территории кремля
г. Твери в 2015 г. (Тверь, ул. Советская, д. 5, здание бывшего Реального училища, раскоп
11/15, участки 1, 2) // Архив ТНИИР-Центра, б/н.
47. Галкин Л.Л . Стеклоделательная мастерская на городище Селитренное // СА. No 2. М.:
Наука, 1984. – С .213-221.
48. Курышова Н.П. Бусы из стекла в погребальных памятниках XIII–XIV веков Нижнего
Поволжья // Стекло Восточной Европы с древности до начала XX века. М .: «Нестор-Исто-
рия», 2015. – С.153-162.
75
49. Бусятская Н.Н . Стеклянные изделия городов Поволжья (XIII–XIV вв.) // Средне-
вековые памятники Поволжья. Отв.ред. А.П . Смирнов, Г.А. Федоров-Давыдов. М .: Наука,
1976. – С. 38-72.
50. Кобозева Е.В . Отчет об охранных археологических работах на территории Затьмацкого
посада г. Твери в 1996 г. //Архив ИА РАН. Ф. Р -1, б/н.
51. Сафарова И.А., Кобозева Е.В ., Кобозев Ю.А., Сафаров А.Р. Опыт реконструкции древнего
рельефа и исторической застройки одного из участков Затьмацкого посада г. Твери // Новго-
род и Новгородская земля. История и археология. Материалы научной конференции. Великий
Новгород: Новгородский объединенный государственный музей-заповедник, 2000. – С.323-332.
52. Энговатова А.В ., Коваль В.Ю., Зоц Е.П., Столярова Е.К ., Сарачева Т.Г . Мякининские
курганы. Мякининский археологический комплекс в Подмосковье. Материалы спасательных
археологических исследований. М .: ИА РАН, 2018. – 344 с.
53. Беляев Л.А ., Сафарова И.А., Хохлов А.Н . Некрополь середины XII–XIII вв. на месте Спа-
со-Преображенского собора в Тверском кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. – С .61-98 .
54. Сафарова И.А. Происхождение стеклянных изделий домонгольского периода из раскопок
Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 7.
Тверь: Старый город, 2014. – С .37-45.
55. Захаров С.Д . Древнерусский город Белоозеро. М .: Индрик, 2004. – 3 92 с.
56. Дашкова И.А . Отчет об охранных археологических исследованиях ТНИИР-Центра на
Затьмацком посаде г. Твери в 1995 г. (Раскоп 29. Части I, II) // Архив ТНИИР-Центра, б/н.
57. Нестерова М.Е . Отчет об охранных археологических исследованиях на территории
Загородского посада в 1995 г. // Архив ИА РАН. Ф . Р .-1, б/н.
58. Нестерова М.Е. Отчет об охранных исследованиях на территории Затьмацкого посада
г. Твери в 2008 г. (раскоп 80 – Краснофлотская наб.) // Архив ГУ ГООКН ТО No 833, 833 А-И.
59. Сафарова И.А. Отчет об археологических исследованиях на территории Затьмацкого
посада г. Твери в 2008 г. (Краснофлотская наб., раскоп 80 уч. 3 и 4) // Архив ГУ ГООКН
ТО No 863, 863 А-К.
60. Кунгурцева С.А . Отчет об археологических исследованиях на территории Затьмацкого
посада г. Твери в 2010 г. Раскоп 80 уч. 5, 6. Краснофлотская наб., д. 1 // Архив ГУ ГООКН
ТО, No 903.
61. Нестерова М.Е. Отчет об охранных исследованиях на территории Затьмацкого посада г.
Твери в 2007 г. (раскоп 80 – Краснофлотская наб.) // Архив ГУ ГООКН ТО No 772, 772 А-Н.
62. Сафарова И.А. Отчет о спасательных археологических исследованиях на участке вос-
становления Спасо-Преображенского собора в г. Твери в 2015 г. (Тверской кремль, Соборная
пл., траншеи коммуникаций) // Архив ТНИИР-Центра, б/н.
63. Хохлов В.Н. Отчет о раскопках в Тверском кремле в 1993 г. // Архив ИА РАН. Ф. Р-1, б/н.
64. Черных Е.М . Предварительные итоги исследования курганной группы у деревни Большая
Коша // Памятники железного века и средневековья на Верхней Волге и Верхнем Подви-
нье. Калинин: Калининский государственный университет, 1989. – С.57-64.
65. Сафарова И.А . Средневековые бусы из раскопок Торжка // История и культура Твер-
ского края. Вып. I. Тверь: Филиал ГАСК в г. Твери, 2002. – С. 152-164.
66. Щапова Ю.Л . Химико-технологическое изучение стекол из мастерской на городище
Селитренное // СА. No 2. М.: Наука, 1984. – С .222 -224.
67. Дворников А.С . Отчет о раскопках в Тверском кремле в 1995 г. // Архив ИА РАН.
Ф. Р-1, NoNo 19149,19150.
68. Сафарова И.А . Отчет об охранных исследованиях на территории Затьмацкого посада
г. Твери в 2007 г. // Архив ГУ ГООКН ТО NoNo 787, 787А-Ю .
69. Сафарова И.А . Отчет о спасательных археологических работах на территории Затьмац-
кого посада г. Твери в 2009 г.// Архив ГУ ГООКН ТО NoNo 888, 888А-Д.
70. Кунгурцева С.А. Отчет о спасательных археологических работах на территории Кремля
г. Твери в 2014 г. (ул. Советская, 5, здание бывшего Реального училища) // Архив ТНИИР-
Центра, б/н.
76
71. Сафарова И.А. Научный отчет о спасательных археологических работах (раскопках и
наблюдениях) на территории кремля г. Твери в 2018 г. Тверь, ул. Советская, д.1а. Рекон-
струкция стадиона «Химик» (2 этап) // Архив ООО «Омега-Мастер», б/н.
72. Кобозева Е.В. Отчет о работах на Загородском посаде в 1997 г. (раскоп 17а) // Архив
ГУ ГООКН ТО No 155/1, 2.
73. Лесман Ю.М. Погребальные памятники Новгородской земли и Новгорода (проблема
синхронизации) // Археологическое исследование Новгородской земли. Л.: Изд-во ЛГУ,
1984. – С. 118-153.
74. Лесман Ю.М . Эволюция ювелирных изделий Древнего Новгорода: в поисках объяснения
// I. Своя и чужие культуры: возможные подходы к изучению; II. Сознание. Искусство.
Образ. Материалы теоретического семинара. С-Пб.,1998. – С .106-115.
75. Andrea P. Mosaikaugenperlen. Untersuchungen zur Verbreitung und Datierung karolingen-
zeitlicher Millefioriglasperlen in Europa / Andrea P. //Acta Prachistorica et Archaeologica. 1975.
No. 4. 1973. – Р. 101-198.
76. Столярова Е.К . О редких стеклянных украшениях Древней Руси // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр,
2017. – С.46-54.
77. Нестерова М.Е . Керамика из некоторых предматериковых комплексов раскопа 14 в Твер-
ском кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 4 . Тверь: Старый город, 2002. – С.70-100.
78. Данилов В.В., Салимов А.М., Романова Е.А. Оборонительные сооружения Тверского
кремля XII–XVII веков. Тверь: Издатель «Салимовы и Ко», 2021. – 14 4 с.
Приложение
Табл. 1 . Список объектов с изученными находками стеклянных бус
на территории Твери
No
п/п
Местоположение (объект)
Находки видов бус (количество экз.)
(общее количество бус на объекте)
1 Кремль. Волжский пр-д, в 30 м
от Староволжского моста (раскоп 3 –
1983-1984 гг.)
4 (3); 14 (1); 15 (1); 16а (2); 21 (1);
32 (1); 35 (1); 43 (1) (11)
2 Кремль. Ул. Советская, 1, стадион
«Химик» (раскоп 23 – 2013 г.)
1 (1); 9 (1); 13 (1); 14 (1); 17 (1); 18 (1);
27 (1); 22 (2); 38 (1) (10)
3 Кремль. Ул. Советская, 1, стадион
«Химик» (дренажная канализация –
2018 г.)
14 (1); 19 (1); 22 (1); 24 (1); 29 (1);
36 (1);41 (1) (7)
4 Кремль. Ул. Советская, 1, стадион
«Химик» (водопровод – 2018 г.)
33 (1) (1)
5 Кремль. Волжский пр-д, в 10 м к
западу от западной башни Путевого
дворца (раскоп 2 – 1983 г.)
4 (1); 16б (1); 25 (1); 26 (1);
27 (1) (5)
6 Кремль. Ул. Советская, 3 -Волжский
пр-д (раскоп под теплокамеру –
2017 г.)
4 (2); 14 (3); 16а (2); 16б (2); 17 (1);
18 (5); 19 (9); 20 (1); 21 (2); 22 (2);
23 (1); 24 (5); 25 (2); 26 (3), 27 (5);
28 (1) (46)
7 Кремль. Соборная пл. –
ул. Советская (раскоп 8
уч. 1, 2 – 2012-2014 гг.)
14 (1); 18 (11); 19 (8); 22 (3);
25 (1) (24)
77
No
п/п
Местоположение (объект)
Находки видов бус (количество экз.)
(общее количество бус на объекте)
8 Кремль. Соборная пл. – ул. Совет-
ская (раскоп 8 уч. 3 – 2013, 2018 гг.)
11 (1) (1)
9 Кремль. Соборная пл. – ул. Совет-
ская (раскоп 8 уч. 5 (теплотрасса) –
2018 г.)
21 (1) (1)
10 Кремль. Соборная пл. – ул. Совет-
ская, 3 (раскоп под канализацию к
собору – 2015 г.)
27 (1) (1)
11 Кремль. Ул. Советская, 5 -Реальное
училище (теплотрасса – раскоп 7
уч.4,5 –1991г.)
19 (1); 22 (2); 24 (1); 25 (1); 26 (1);
27 (1); 29 (3) (10)
12 Кремль. Ул. Советская, 5 -Реальное
училище (теплотрасса – раскоп 7
уч. 1-3 – 1991 г.)
6 (1); 18 (2); 19 (1); 22 (3); 23 (1);
25 (1); 27 (15); 28 (7); 30 (12);
33 (1) (44)
13 Кремль. Ул. Советская, 5 - Реальное
училище (раскоп 11 – 1993-1997 гг.)
(по публикации) [10, с.112-113]
5а(4),11(1)идр.
всего 238
14 Кремль. Ул. Советская, 5, проезжая
часть (раскоп 14 уч. 1Б – 1998 г.)
12 (1); 19 (1); 20 (1); 21 (1); 22 (1);
27 (1); 33 (1) (7)
15 Кремль. Ул. Советская, 5 –
Реальное училище (раскоп 11/15 уч.
1–2015г.)
9 (1); 13 (1); 21 (2); 28 (1); 24 (1);
27 (1); 37 (1) (8)
16 Кремль. Ул. Советская, 5 –
Реальное уч. (внутри здания) 2014 г.
23 (1) (1)
17 Кремль. Ул. Советская, д.4 к.1 –
оранжерея Путевого дворца
(раскоп 9 уч. 1 – 1993 г.)
39 (1) (1)
18 Кремль. Ул. Советская, д.4 к.1 –
оранжерея Путевого дворца
(раскоп 9 уч. 2 – 1993 г.)
4 (1); 22 (1), 24 (2); 33 (1) (5)
19 Кремль. Ул. Советская, д.4 к.1 –
оранжерея Путевого дворца
(раскоп 9 уч. 3 – 1993 г.)
45 (1) (1)
20 Кремль. Ул. Советская, 5 (раскоп 11/18
– траншея теплотрассы 2018 г.)
5 (1); 15 (1) (2)
21 Кремль. Ул. И . Седых, 22 (раскоп 22
– 2014 г.) и траншея газ 2015 года
к раскопу
6 (1); 14 (1); 15 (1); 16а (1); 18 (1);
19 (2); 21 (1); 24 (2); 27 (2); 30 (2);
33 (1) (15)
22 Кремль. Ул. Советская, 10
(раскоп 13 – 1995 г.)
23 (1) (1)
23 Кремль. Ул. Советская, 5 –
Реальное уч. – Оранжерея
(водопровод уч. 6 -8 – 2019 г.)
18 (1) (1)
24 Кремль. Ул. Советская, д.4 к.1 -
оранжерея Путевого дворца
(водопровод – уч. 1, 3)
21 (1), 24 (1) (2)
78
No
п/п
Местоположение (объект)
Находки видов бус (количество экз.)
(общее количество бус на объекте)
25 Кремль. Ул. Советская, 5 (раскоп
11/18) траншея водопровода
44 (1) (1)
26 Загородский посад, бульвар Радище-
ва, 7 (раскоп 124 – 2009 г.) (стрелка)
29 (1) (1)
27 Загородский посад, пер. Свободный 3
(траншея газ. – 2009 г.)
29 (1) (1)
28 Загородский посад, пер. Свободный
(раскоп 17А – 1997, 1999-2001 г.)
26 (1) (1)
29 Загородский посад, ул. Симеонов-
ская, 8-10 (раскоп 166 – 2013–
2016 гг.)
33 (1); 38 (1); 44 (1) (3)
30 Затьмацкий посад, Набережная р.
Тьмаки, 1/32 - сквер Крылова
(раскоп 3 уч. 1-4 – 1989-1990 г.)
4 (1); 7 (1); 8а (1); 11 (1); 16а (1);
28 (1); 29 (2); 30 (1); 31 (1); 34 (1);
39 (1) (12)
31 Затьмацкий посад, Ул. Бебеля, 2
(раскоп 29 уч.1-8 – 1995-1996 гг.)
5 (1); 10 (1); 11 (1); 18 (3); 19 (2);
20 (1); 21 (3); 27 (1); 22 (2); 30 (1);
33 (1); 40 (1) (18)
32 Затьмацкий посад, Краснофлотская
наб., 1 (раскоп 1 – 1988-1989 гг.)
8б (1); 19 (1); 27 (1) (3)
33 Затьмацкий посад, Краснофлотская
наб., 1 (раскоп 2 – 1989 г.)
3 (1); 4 (3); 16б (1); 18 (1); 20 (1);
22 (1) (8)
34 Затьмацкий посад, Краснофлотская
наб., 1 (раскоп 80 уч. 1-7 – 2007–
2011 гг.)
4 (1); 11 (1); 15 (1); 16а (1); 18 (3);
21 (6); 22 (6); 23 (1); 27 (2); 28 (1);
30 (1); 33 (2); 42 (1) (27)
35 Затьмацкий посад, Краснофлотская
наб., 17 (раскоп 83 уч. 1, 2 – 2007 г.)
16б (1); 23 (1); 38 (1) (3)
36 Затьмацкий посад, Ул. С . Перовской,
3 (раскоп 6 – 1990 г.)
3 (1); 5 (1); 18 (4); 22 (1); 23 (2);
28 (1); 30 (1); 38 (1); 39 (1) (13)
37 Затьмацкий посад, Ул. С . Перовской
– Ефимова (раскоп 17 – 1992 г.)
11 (1) (1)
38 Затьмацкий посад, ул. С. Перовской,
6 (раскоп 98 – 2012 г.)
22 (1) (1)
39 Затьмацкий посад, ул. Ефимова, 32
(раскоп 90 – 2009 г.)
23 (1) (1)
40 Затьмацкий посад, пер Трудолюбия,
45 (раскоп – 2000 г.)
24 (1) (1)
41 Заволжский посад, наб. А . Никитина
(раскоп Вознесенский 1 – 2011 г.)
11 (1)
42 Затверецкий посад. Ул. Кропоткина-
Новая Заря (раскоп 5 – 1992 г.)
2 (1) (1)
43 Загородский посад. Новоторжская, 6
(раскоп 13 – 1995 г.)
21 (1) (1)
79
Табл. 2 . Характеристика цветовой гаммы бус из раскопок Твери
Цвет
Виды
Количество
%
Доверит.
интервалы
Желтый
и золотой
1;2;3; 15;22; 28;
31; 37; 42; 45
53
15,82
11,78-19,51
Синий разных
оттенков
4;17;25; 35а; 18;
35б; 43
72
21,49
16,90-25,60
Полихромные
5;5а;6;7;8а;
8б;9;10;
11;12;13
27
8,06
5,09-10,86
Фиолетовые
(темные)
14; 19; 26; 32;
36; 39
48
14,33
10,46-17,88
Зеленые (ж/з)
16а; 21; 27;
38; 41
62
18,51
14,19-22,42
Сине-зеленые
и бирюзовые
16б; 23; 29; 33;
40; 44
37
11,04
7,60-14,24
Черные (корич-
невые темные,
оливковые,
марганцевые)
20;24;30а;
30в; 34
22
6,57
3,88-9,12
Красно-корич-
невые
30б
14
4,18
2,02-6,26
335
100
Табл. 3 . Характеристика размеров бус из раскопок Твери
Категория
Виды
(варианты)
количество
%
Доверит.
интервалы
Крупные
(более 1 см)
2;5;6;7;9;10;
11; 13; 14; 15;
16а; 16б; 31; 32;
38; 39; 40; 43
39
12,42
8,67-15,88
Средние
(0,5-0,9,
менее 1 см)
1;3;4;5а;8а;
8б; 9; 12; 14; 15;
16а; 16б; 17; 18;
19; 20; 21; 22;
23; 24; 25; 26;
27; 28; 29;
30а; 30б; 30в;
33; 34; 35а;
36; 37; 38; 41;
42; 44; 45
218
69,43
63,56-73,63
Мелкие
(менее 0,5 см)
27; 28; 30а;
30б; 35б
57
18,15
13,72-22,15
314
100
80
Табл. 4 . Распределение групп бус по встречаемости
Группа видов
Количество
%
Доверит. интервалы
I - редкие
24
47,06
31,06-56,54
II - немногочисленные
18
35,29
20,66-45,05
III - представительные
8
15,69
5,34-23,91
IV- многочисленные
1
1,96
0,00-5,40
Всего
51
100
Табл. 5 . Хронологические группы стеклянных бус из раскопок Твери
Группа
Виды
Общее
количество
%
Доверит.
интервалы
I
1;2;3;4;5;5а;
7; 8а; 8б; 35а
24
6,84
4,16-9,38
II
6; 9; 13; 14; 15;
16а; 16б; 17;
18-29; 30а, в; 31;
32; 35б;
36-41; 43
284
80,91
75,97-84,11
III
10-12; 30б,33;
34; 42; 44; 45
43
12,25
8,73-15,52
351
100
Табл. 6 . Комплексы второй половины XII – первой трети XIII в.
с находками стеклянных браслетов и бус
Комплекс
Бусы
Браслеты
Раскоп 14 уч. 1Б (Кремль-1998),
постройка 18 [77]
1 бусина
7 фрагментов
(5-6 браслетов)
Раскоп 14 уч. 1Б (Кремль-1998),
постройка 19 [77]
–
2 браслета
Раскоп 14 уч. 1Б (Кремль-1998),
постройка 20 [77]
1 бусина
10 фрагментов
(6-7 браслетов)
Раскоп 80 (Затьмацкий посад)
Участок 3 (2008),
постройка 34 [9]
9 бусин
7 фрагментов (4 браслета)
Раскоп 23 (Кремль-2013),
постройка 8 (слой разрушения) [19]
1 бусина
1 браслет
Раскоп 23 (Кремль-2013), постройка
7 (слой разрушения) [19]
–
1 браслет
Соборная пл. (Кремль-2015),
тр. канализации, постройка 1 [62]
2 бусины
1 браслет
Волжский пр-д (Кремль-2017),
III стр.уровень [33]
31 бусина
7 фрагментов (3 браслета)
81
I.A . Safarova
Some New Chronology and Topography Studying of Glass Beads
of the XI–XIV Centuries from Tver Excavations
The publication presents the results of longstanding studying of glass beads of the XI–XIV
centuries from Tver excavations (based on materials from field research of 1983–2019). 51 types
of beads were identified after examining 351 findings (based on morphology, technology and glass
composition). These data are supplemented with previously published materials. Chronology
(taking into account analogies) and topography spreading of beads found in Tver were studied.
Main features of presented findings sampling are given in conclusion. Three chronological groups
of beads are identified. This publication allows to supplement the spreading history of glass beads
of various origin on the territory of Upper Volga Region, which is known mainly from materials
of studying rural settlements and burial monuments of the end of the X– the XII centuries, and
trace it up to the XIV century.
Keywords: Tver, XI–XIV centuries, glass beads, chronology, morphology, topography.
82
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.26 : 27-526.62
В.Г. ПУЦКО
ДВУСТОРОННЯЯ КАМЕННАЯ ИКОНКА
С НОВГОРОДСКО-ТВЕРСКОГО ПОГРАНИЧЬЯ
Статья посвящена резной каменной иконке с изображениями архангела Михаила и Благове-
щения, являющимися редкими в древнерусской мелкой каменной пластике и отличающимися
оригинальной иконографией. Стиль резьбы сближает произведение с образцами южнорусско-
го художественного ремесла первой трети ХIII в. Однако не исключено, что мастер работал
в пределах новгородской или тверской земли.
Ключевые слова: каменная пластика, византийская иконография, русское художе-
ственное ремесло, проблема локализации, культурный контекст.
Несколько лет назад в поле моего зрения появилось произведение мелкой
каменной пластики необычного вида. Это иконка из темного сланца (6,7×6×1 см), с
округлым завершением, украшенная рельефной резьбой с обеих сторон, заключенная
в серебряную оправу с чеканной пластинкой, покрывающей изображение архангела
на той стороне, которая явно воспринималась как лицевая. По легенде это изделие
связано своим происхождением с пространством между Новгородом и Тверью1
. Оста-
ется неизвестным, речь идет о месте выполнения или бытования столь оригинального
предмета (рис.1). По иконографии и стилю на первый взгляд иконка не сближается
с определенной группой новгородских произведений, а о характере тверских пока не
существует устойчивого представления. Поэтому приходится полагаться исключи-
тельно на свидетельство самого изделия.
Идентичная форма каменной пластинки с подобным валиком обрамления
встречается в новгородских каменных иконках ХIII в. [1, табл, 16, 17], а также в икон-
ке того же времени из Любеча [1, табл. 11] и (что особенно существенно) в изделии
вероятно солунского мастера, выполненном около 1222–1225 гг. [2, с.23-24, илл. 3].
Это иконка с изображением Димитрия Солунского с Козьмой и Дамианом (рис.2).
Найденная в Новгороде, она стилистически заметно отличается от обнаруженных
там иных изделий, кроме имеющих византийское происхождение [1, табл. 19: 2, 3, 8].
Особо надо отметить, что в каменной резьбе на лицевой стороне иконки
изображен архистратиг Михаил с мечом и ножнами, каким он явился иудейскому
военачальнику Иисусу Навину. Это описание приведено в ветхозаветной книге
Иисуса Навина (5:13-15). Византийская иллюстрация этого представлена в мини-
атюре Менология Василия II (около 985 г.), хранящегося в Библиотеке Ватикана в
Риме (л.3). Начиная с рубежа Х–ХI вв. становятся известными камеи с подобным
изображением архангела Михаила, большая часть которых относится к ХIII в. [3,
c.128-132]. Фигура стоящего на небесных кругах архангела Михаила в образе воина
с крыльями уже была известна в последней четверти XI в., о чем свидетельствует
изображение на печати Никифора Вотаниата, датируемой около 1078 г. [4, с.99,
1 Сегодняшний владелец коллекции, в которую входит описываемая в статье иконка, подтвердил, что
информация о месте происхождения каменной иконки, полученная от предыдущего владельца коллек-
ции, было очень краткой: «происходит с территории между Новгородом и Тверью». (Прим. редактора).
83
Рис. 1. Двусторонняя резная каменная иконка
с изображениями архистратига Михаила и
Благовещения.
Рис. 2. Каменная иконка с изображением св.
Димитрия Солунского, Козьмы и Дамиана.
Около 1222–1225 гг. Из археологических
находок в Новгороде.
Рис. 3 . Архангел Михаил. Вторая половина
ХIV в. Икона из Тверской губернии.
Рис. 4. Благовещение на оборотной стороне
двусторонней резной каменной иконки.
Рис. 1
Рис. 2
Рис. 3
Рис. 4
84
табл. LXIII: 2]. В сопроводительной надписи архангел Михаил назван Хониатом, что
указывает на возможную связь со чтимой иконой в Хонех, очевидно напоминавшей
мозаический образ в юго-западном вестибюле константинопольской Святой Софии,
на котором, по свидетельству видевшего его в 1182 г. Никиты Хониата, «изображен
во весь рост первейший и славнейший из предстоящих Богу архангелов Михаил, с
обнаженным мечом, как бы приставленный страж святилища» [5, с.308]. Судя по
всему, репликой одного из известных произведений служит тверская икона второй
половины ХIV в. в собрании Государственной Третьяковской галереи [6, с.131-132.
Кат. No 56]. Архангел представлен фронтально, с поднятым острием вверх мечом в
правой руке и придерживающим ножны левой, с широко раскрытыми крыльями. Он
одет в пластинчатую кольчугу и длинный гиматий (рис.3). Это произведение про-
винциальной иконописи, заметно упрощающее византийскую иконографию более
раннего времени.
Изображение архангела Михаила, покрытое серебряной пластинкой оклада,
производит впечатление выполненного ремесленником, профессионально не вла-
девшим рисунком. Фигура грузная, большеголовая, с неестественно тонкими, почти
«игрушечными» ногами. И только покрытые оперением крылья выглядят довольно
изящными. Меч и ножны кажутся тяжелыми для столь низкорослого их владельца.
Иконописный образ трактован в скорее детском восприятии, с предельным упроще-
нием реальных форм, если не с элементами карикатурности. Графическая штрихов-
ка тонкими линиями, покрывающая кольчугу и собранную в прямые параллельные
складки тунику, получает столь же простейшее дополнение в виде точечной наколки
рельефного нимба и обрамляющей композицию полоски. Судя по положению не-
сколько склоненной к правому плечу головы и изображению в профиль ног, фигура
мыслится в трех-четвертном повороте. Лик в обрамлении кудрявых волос с острым
подбородком, тонким носом и крупными полузакрытыми глазами. В целом он вос-
принимается как вполне иконописный, тем более что характер рельефа не лишен
графичности, присущей каменной резьбе в целом. Гравированная славянская сопро-
водительная надпись, начинаясь слева вверху, имеет продолжение справа, спускаясь
вдоль боковой стороны.
На более сложной композиции, занимающей плоскость оборотной стороны
изделия, значительно определеннее проявляется мастерство резчика. Здесь пред-
ставлено Благовещение (рис.4). Этот сюжет в восточнохристианском искусстве
имеет весьма развитую и интересную иконографию, отличающуюся разнообразием
схем и позами изображенных благовествующего архангела Гавриила и Девы Ма-
рии [7, с.3 -40; 8, с.31-72; 9, с.44 -48]. Предметом специального изучения был также
архитектурный фон композиции с его символическим характером [10, с.225-235].
Изображенные сооружения обычно конкретно указывают место действия с опре-
деленными иконографическими условностями, в целом понятными. Палаты чаще
всего изображены в виде фронтона с двумя колоннами, с сидящей или стоящей
Богоматерью, перед которой благовествующий архангел в образе крылатого юноши,
с жезлом в левой руке и благословляющей простертой правой. Существует обшир-
ный круг вариантов композиции с разнообразной трактовкой евангельского события,
в основе которой две фигуры, как в изображениях на ткани и палестинских ампулах
VI в. [11, с.99, 128, илл. 249, 303].
Произведения византийской живописи с изображением Благовещения порой
превращаются в своего рода «живые картины» с включенными в их схему классиче-
скими архитектурными мотивами, как это, например, имеет место в миниатюре кон-
стантинопольского по происхождению Евангелия (No 587) в монастыре Дионисиат
85
на Афоне (рис.5), датируемом третьей четвертью XI в. [12, с.636-637, илл.17]. Однако
в пластическом искусстве преимущественно преобладает традиционная лаконичная
трактовка события. Это можно отметить в резьбе диптихов и пластинок из слоновой
кости Х–ХI вв. [13, с.98-101, кат. NoNo 585, 586]. То же встречается и в рельефных
иконках из стеатита [13, c.114, кат. No 617; 14, с.132-133, 143-150, 151-152, 159-160,
217-218, кат. No 41, 52, 54, 62, 104, 149]. Следовательно, резчик рассматриваемой
каменной иконки исходил из живописного оригинала, представленного иконой или
книжной миниатюрой с развитой иконографией, которой стремился придерживаться,
насколько ему позволяло его мастерство. Попутно надо заметить, что данный сюжет
представлен в русской мелкой пластике из камня только в новгородской иконке
двенадцати праздников, конца ХIV в. и в рязанской либо московской иконке ХV в.
[1, с.102-103, 129-130, табл. 37, 55, кат. NoNo 215, 312]. В обоих случаях резьба не
обнаруживает ничего общего с интересующим нас произведением. Соответственно
черты его оригинальности требуют необходимого объяснения.
Первое, что обращает на себя внимание, так это само построение композиции
с произвольным смещением ее элементов и явным нарушением их масштабного соот-
ношения. Вряд ли все это могло быть сделано вполне осознанно. Скорее здесь можно
предположить фольклорное восприятие элитарного образца. Его характеристика,
однако, представляется неоднозначной. Фигура Богоматери в дверном проеме дома,
с арочным обрамлением, представлена уже на концевой миниатюре VI в. армянского
Эчмиадзинского Евангелия 989 г. [15, с.157, 165, илл. 93]. Сооружение с двухскат-
ной кровлей подобное базилике. В резьбе иконки над аркой возвышается небольшой
Рис. 5 . Благовещение. Миниатюра греческого Евангелия.
Третья четверть XI в. Афон, монастырь Дионисиат.
86
купол на приземистом барабане, орнаментированный параллельно нанесенными
линиями, а рядом с ним условное изображение пальмы, имеющее символический
смысл. Если следовать евангельскому тексту, то здесь представлен «город Гали-
лейский, называемый Назарет». Труднее объяснить изображение прямоугольного
портала в левой части композиции, за фигурой архангела, тоже с куполообразным
завершением, иначе как городские ворота. От них ведет широкая дорога к дому. В
иконографии Благовещения Богоматерь нередко изображена с нитью или с веретеном
в руке, а также с клубком красной шерсти. Но здесь она представлена без каких-либо
Рис. 6 . Благовещение. Конец ХII в. Икона в монастыре св. Екатерины на Синае.
87
атрибутов. Ее фигура большеголовая и обобщенная, и только поворотом и жестом
простертой руки обозначен диалог с поднявшим правую руку архангелом, который
в левой держит длинный массивный жезл. Грубоватая выразительность рельефа
скрадывает различные детали и удивляет непомерной величиной спускающейся из
щедро орнаментированной небесной сферы в лучах птицы, крайне мало напомина-
ющей изображение голубя, символизирующего Святой Дух. Автор резьбы с трудом
справляется с массивной фигурой архангела Гавриила, словно вытесанной из камня,
что никак не соответствует представлению о бесплотном. Такой общий стиль изо-
бражений, не менее наглядно проявляющийся в трактовке ликов, окруженных ре-
льефными нимбами, выполненных привычными для ремесленника приемами. Столь
необычная иконография, как ни удивительно, служит откликом на новые явления,
наблюдаемые в константинопольской иконописи ХII в. В монастыре св. Екатерины
на Синае находится произведение конца этого столетия с изображением архангела
останавливающегося и поворачивающегося, устремив пристальный взгляд на Деву
Марию (рис.6). В характере живописи этого произведения прослеживаются заим-
ствования готовых решений из античных классических образцов [16, с.299-312].
Между столь элитарным произведением и ремесленной резьбой, разумеется, нет
непосредственной связи, хотя отзвуки новых явлений в конечном итоге достигали и
далеких окраин христианского мира.
На плоскости каменной иконки между рельефными изображениями букваль-
но «рассыпаны» славянские сопроводительные надписи: слева вверху, спускаясь
вдоль прямоугольного портала – А ГАВР1Л0, и между фигурами в четыре строки
–
БЛ/ГВ/ЩЕ/НИЕ, а выше птицы – ДХ. Судя по эпиграфическим признакам,
выполненные резцом надписи хронологически не выходят за пределы первых трех
десятилетий ХIII в. Несколько сложнее оказывается датировать более небрежно
нанесенную сопроводительную надпись на серебряной пластинке возле фигуры
архистратига Михаила. Но с учетом того, что крепящая ее серебряная оправа с
загнутыми зубцами на лицевую и оборотную сторону имеет аналогии в изделиях
ХIII–ХIV вв. [1, кат. NoNo 46, 202, 211, 218, 313], можно не сомневаться в изначаль-
ном характере оформления. Иконка относится к числу наиболее ранних образцов
мелкой каменной пластики на Руси.
При определении соотношения описываемого произведения с npодукцией
византийских и большинства русских мастеров возникает вопрос о своеобразии
построения композиции, в которой фигуры занимают лишь незначительную часть
пространства. Это не характерно для евангельских сюжетов, кроме многофигурных,
но является обычным для такой темы, как Гроб Господень, получившей широкую раз-
работку в творчестве новгородских резчиков по камню [17, с.183-210; 18, с.159-184].
На сегодняшний день обстоятельно изучены романские основы этой иконографии,
учитывающие палестинские реалии и их западные воспроизведения. Оригинальный
вариант отмеченной композиции стал известным благодаря резной каменной иконке
начала ХIII в., обнаруженной при раскопках на Замковой горе в Любече в 2011 г.
(рис.7). Ее иконографическая схема «ярусная», отчасти подобная отмеченной в рас-
сматриваемом произведении, с мелкими, но тщательно моделированными фигурами.
Это произведение опытного мастера, прекрасно владеющего резцом. В отличие от
новгородских иконок здесь обнаруживается несомненное использование западной
иконографической традиции, прослеживаемой с рубежа IV–V до конца ХII в. [19,
с.30 -38]. Если шире взглянуть на вещи, то и каменная иконка с изображением Благо-
вещения с ее примитивизированными художественными формами не очень далека от
процесса, характеризующего византийское и западноевропейское искусство около
88
Рис. 7 . Каменная иконка с изображением Гроба Господня. Начало XII в. Из археологических
находок на Замковой горе в Любече.
Рис. 8 . Каменная иконка с изображением Распятия. Начало ХIII в. Из археологических находок
в старом Галиче.
1200 г. Уже упомянутую синайскую икону Благовещения закономерно рассматри-
вают в контексте зарождения готики [20, с.187-192]. Художественное ремесло,
воспринимая определенные общие тенденции, многое упрощает, цепко держась за
декоративное начало.
В 1981 г. при археологических раскопках в старом Галиче (ныне с. Крылос
Галичского района Ивано-Франковской области) была обнаружена мастерская на-
чала ХIII в. с ее содержимым, указывавшим на npинадлежность ювелиру [21, с.97-
100]. Среди реквизита ремесленника найдены три каменные иконки с различными
изображениями, выполненные в близкой, но не одинаковой индивидуальной манере,
отражающей одно художественное направление [22, с.133-138; 23, с.39-40]. На пер-
вой из них представлено Распятие с предстоящими и погрудными изображениями
скорбящих ангелов, отличающееся плотно скомпонованной композицией с больше-
головыми массивными фигурами, выразительными, но с элементами примитивизма
(рис.8). На второй – Воскресение Христово (Сошествие во ад), более профессио-
нального резца, с крупной выразительно трактованной головой Христа, в отличие от
меньших по размерам других фигур (рис.9). На третьей, округлой, почти поколенное
в уплощенном рельефе, изображение Богоматери Одигитрии, с широким применени-
ем графической линии (рис.10). Признать эти изделия вышедшими из рук одного и
того же мастера затруднительно. Столь же маловероятным является мнение о при-
частности к выполнению резьбы местного галичского ремесленника, при отсутствии
данных о существовании устойчивой локальной художественной традиции.
Рис. 7
Рис. 8
89
Культурный контекст русского художественного ремесла на ранней стадии его
развития не позволяет конкретизировать подобные явления с уточнением их истоков.
Для этого нет надежных оснований. Безосновательным оказывается утверждение, что
начало появления мелкой каменной пластики на Руси надо непосредственно связы-
вать с приездом греческих мастеров в конце X в. [24, с.761]. B это время в Византии
еще преобладает резьба по слоновой кости и лишь предпринимаются первые опыты
художественной обработки стеатита, резьба по которому, и по сланцу, развивается
уже в XI–ХIII вв. [3, с.83 -114]. Продукция греческих мастеров ХII в. была известна
на Руси, что засвидетельствовано археологическими находками в Киеве и Новгороде
[25, с.94-99; 26, с.90 -94]. Но собственное производство, отчасти под воздействием
константинопольских и иных опытных резчиков, не удается проследить в Киеве ранее
1200-х гг. [27, с.376-390; 28, с.89-95]. В течение ХIII в. византийские ремесленники
могли трудиться и в Новгороде, где, однако, становление местного центра мелкой
каменной резьбы приходится только на рубеж ХIII–ХIV вв. [29, с.141-152].
С учетом проведенных наблюдений представляется более реальным южнорус-
ское происхождение если не самой рассматриваемой иконки, то ее резчика. Это, в
частности, нашло отражение в написании имени архангела как «Гаврило». О том, где
он выполнил свое произведение, вряд ли удастся узнать, как и причину выбора имен-
но представленных в резьбе сюжетов, крайне редких для мелкой каменной пластики.
Если предположить, что данное изделие служило «прикладом» к храмовой иконе и
воспроизводило ее иконографию, то следует выяснить, какие были в ХII в. Благове-
щенские церкви на Руси. Их немного: на Золотых воротах в Киеве, 1037 г. [30, с.15-
16, кат. No 17], в Чернигове, 1186 г. [30, с.43-44, кат. No 60], в Новгороде на Мячине,
Рис. 9 . Каменная иконка с изображением
Воскресения-Сошествия в ад. Начало
ХIII в. Из археологических находок в
старом Галиче.
Рис. 10. Каменная иконка с изображением
Богоматери Одигитрии. Начало ХIII в.
Из археологических находок в старом
Галиче.
Рис. 10
Рис. 9
90
1179 г. [30, с.72, кат. No 111], в Новгороде на Городище, 1103 г. [30, с.74, кат. No 114],
в Витебске, ХII в. [30, с.99-100, кат. No 172], в Галиче, ХII в. [30, с.109, кат. No 190].
Нам известна единственная икона Благовещения, последней четверти XIV в., из нов-
городской церкви Бориса и Глеба «в Плотниках», примерно с такой же композицией
как на каменной иконке, но с иной ее интерпретацией [31, с.215-219, кат. No 19]. Сле-
дует ли здесь видеть реплику древней храмовой иконы на Городище, – неясно. Таким
образом, легенда о связи ремесленного изделия с новгородско-тверским пограничьем,
в сущности, не опровергается. Хотя результат миграции произведения оставляет не-
разрешимыми вопросы наиболее важные для современного исследователя.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Николаева Т.В. Древнерусская мелкая пластика из камня. ХI–ХV вв. САИ. Вып. Е1-60 .
М.: Наука, 1983. – 164 с.
2. Пуцко В. Каменные иконки из археологических раскопок Новгорода // София: издание
Новгородской епархии. 2000 г. No 4. Великий Новгород, 2000. – С. 21-24.
3. Банк А.В. Прикладное искусство Византии IХ–ХII вв. Очерки. М .: Наука, 1978. – 203 с.
4. Лихачев Н.П. Моливдовулы греческого Востока. М .: Наука, 1991. – 36 0 с.
5. Majeska G. P. Russian travelers to Constantinople in the fourteenth, and fifteenth centuries
(Dumbarton Oaks studies. Vol. 19). Washington: Dumbarton Oaks Research Library and
Collection, 1984. – 463 c.
6. Государственная Третьяковская галерея. Каталог собрания. Т. 1 . Древнерусское искусство
X – начала ХV века. М .: Красная площадь, 1995. – 272 с.
7. Покровский Н.В . Евангелие в памятниках иконографии преимущественно византийских
и русских. СПб.: Типография департамента Уделов, 1892. – 496 с.
8. Шмит Ф.И . Благовещение // Известия Русского археологического института в Констан-
тинополе. Т . 15. София: Държавна печатница, 1911. – С. 31-72.
9. Schiller G. Ikonographie der Christlichen Kunst. Bd. I . Gütersloh: Gerd Mohn, 1966. – 437 c.
10. Fournee J. Architectures symboliques dans le thème iconographique de 1’Annonciation //
Synthronon, Paris: Klincksieck, 1968. – С . 225-235.
11. Grabar A. Christian Iconography. A Study of Its Origins. (Bollingen series. Vol. XXXV. 10).
Princeton, N. J.: Princeton University Press, 1968. – 17 4 c.
12. Weitzmann К. A 10th century Lectionary. A lost masterpiece oj the Macedonian Renaissance
// Revue des études Sud-Est Européennes. Т . IX. No 3. Bucarest, 1971. – P . 617-640.
13. Искусство Византии в собраниях СССР. Каталог выставки. Т. 2 . М .: Советский художник,
1977. – 156 с.
14. Kalavrezou-Maxeiner I. Byzantine icons in steatite (Byzantina Vindobonensia. Bd. XV/1-2).
Wien: Verlag der Österreichischen Akademie der Wissenschaften, 1985. – 252 c.
15. Дурново Л.А . Очерки изобразительного искусства средневековой Армении. М .: Искус-
ство, 1979. – 3 31 с.
16. Weitzmann К. Eine spätkomnenische Verküdigungikone des Sinai und die zweite byzanti-
nische Welle des Jahrhunderts // Festschrift für Herbert von Einem zua 16. Februar 1965.
Berlin: Verlag Gebr. Mann, 1965. – C. 299-312.
17. Беляев Л.А. Элементы романской иконографии ХII века в древнерусских изображениях
Гроба Господня // Русское средневековое надгробие. Белокаменные плиты Москвы и Се-
веро-Восточной Руси ХIII–ХVII вв. М.: Модус-граффити, 1996. – С. 183-210.
18. Пуцко В.Г . «Гроб Господень» в каменной пластике средневекового Новгорода // Право-
славный Палестинский сборник. Вып. 98(35), СПб., 1998. – С . 159-184.
19. Веремейчик Е.М ., Пуцко В.Г . Каменная иконка «Гроб Господен» из Летописного Любеча
// Родная старина: поиск, находки, открытия. 2012. No 4. М ., 2012. – С. 30 -38 .
20. Demus O. Byzantine Art and_the West. N.Y .: New York University Press, 1970. – 274 с.
21. Аулiх В. Ковалi золота, срiбла й мiдi давњого Галича // Жовтень (Львiв). 1987. No 10.
– С. 97-100.
91
22. Пекарская Л.В., Пуцко В.Г . Византийская мелкая пластика из археологических находок
на Украине // Южная Русь и Византия. Сборник научных трудов. Киев: Наукова думка,
1991. – С. 131-138.
23. Пуцко В.Г . Распятие в византийской и русской каменной пластике малых форм ХII–
ХIII вв. // Вестник Университета Дмитрия Пожарского. No 1(2). М .: Университет Дмитрия
Пожарского, 2015. – С . 37-52.
24. Архипова Є. Рiзьблення (дерево, кiстка, камiнь) // Iсторiя украïнського мистецтва
у п’яти томах, Т. 2 . Киïв: Iнститут мистецтвознавства, фольклористики та этнологiï им.
М.Т . Рильського, 2010. – С. 739-764.
25. Iвакiн Г.Ю ., Пуцко В.Г . Пам’ятки пластичного мистецтва з розкопок Верхнього Києва
1998–2001 pp. // Археологiя, 2005. No 4. . Киïв: Iнститут археологiï НАН Украïни.
–
С. 94-107.
26. Седова М.В. Паломнический комплекс ХII в. с Неревского раскопа // Новгородские
археологические чтения. Материалы научной конференции, посвященной 60-летию архе-
ологического изучения Новгорода и 90-летию со дня рождения основателя Новгородской
археологической экспедиции А.В . Арциховского. Новгород, 28 сентября – 2 октября 1992 г.
Новгород, 1994. – С. 90 -94.
27. Пуцко В. Константинополь и киевская пластика на рубеже ХII–ХIII вв. //Byzantino-
slavica. Т . 57. Prague, 1996. – С. 376-390 .
28. Пуцко В.Г . Русские ранние каменные иконки (к вопросу о начале художественной резьбы
малых форм) // Уваровские чтения-IV, «Богатырский мир: эпос, миф, история», Муром,
14-16 апреля 1999 г. Муром, 2003. – С . 89-95.
29. Пуцко В.Г . Новгородская каменная резьба на рубеже ХIII–ХIV вв.: становление тради-
ции // Новгородский исторический сборник. Вып. 9(19), СПб.: Дмитрий Буланин, 2003. –
С. 141-152.
30. Раппопорт П.А. Русская архитектура Х–ХIII вв. Каталог памятников. САИ, Вып. Е1-47.
Л.: Наука, 1982. – 136 с.
31. Смирнова Э.С. Живопись Великого Новгорода. Середина ХIII – начало ХV века. М .:
Наука, 1976. – 3 91 с.
V.G . Putsko
Double-Sided Small Stone Icon from the Borderland
Between Novgorod and Tver Regions
The article deals with small carved stone icon with images of the Archangel Michael and
the Annunciation, which are rare in Old Russian small stone plastic arts and have original
iconography. Carving style makes this artifact similar to examples of South Russian art craft of
the first third of the ХIII century. However, it’s possible that the artist worked in Novgorod or
Tver regions.
Keywords: stone plastic arts, Byzantine iconography, Russian art craft, the problem of
localization, cultural context.
92
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 281.93
Е.Л . КОНЯВСКАЯ
«СВЯТОУЧИТЕЛНЫИ ЕПИСКОПЪ АНДРЕИ»
В статье представлены и проанализированы летописные, актовые и нарративные источники,
позволяющие воссоздать историю жизни и деятельности тверского епископа Андрея.
Показано, что владыка играл серьезную роль в церковной и политической жизни не только
Тверского княжества, но и Северо-Восточной Руси в целом.
Ключевые слова: Тверское княжество, тверская епархия, епископ Андрей, тверские
монастыри.
Тверской епископ Андрей видится выдающейся личностью, оказавшей значи-
тельное влияние не только на нравственное состояние паствы, но и на политическое
развитие Твери.
Владыка Андрей был возведен на тверскую епископскую кафедру в 1289 г. по-
сле кончины первого тверского епископа Симеона. Летописи сообщают, что великая
княгиня Ксения с сыном (Михаилом Ярославичем), с боярами, с «ыгумены, и съ попы,
и крилошаны... выведоша» игумена Отроча монастыря Андрея, послав его на постав-
ление к митрополиту Максиму в Киев [17, с.82]. Известно, что Андрей (его имени до
крещения в православие мы не знаем) был сыном литовского князя Герденя, враж-
довавшего с князем Довмонтом. Андрей в детские годы пережил пленение: в 1266 г.
Довмонт с псковичами захватил в плен жену и двоих сыновей Герденя, и лишь после
того, как литовский князь, «совкупи около себе силу Литовскую», погнался за врага-
ми, «и яко увѣдаша пльсковичи погоню, отслаша полонъ» [12, с.85,314]. О возвраще-
нии псковичами полона сказано только в Новгородской I летописи, в других же, более
поздних летописях, содержащих информацию об этих событиях в вариантах Повести о
Довмонте [13; 2], фразы о возращении пленных нет. Тексты таких летописей без учета
Новгородской I летописи послужили исследователям основанием для однозначного
вывода о том, что жена и сыновья Герденя оказались «на Руси в качестве пленных»,
там приняли крещение, были переданы Ярославу Ярославичу, который поселил их
«в своем личном владении, Тверском княжестве» [7, с.101; 3, с.182]. Вместе с тем,
если принять раннее и явно достоверное известие Новгородской I летописи, логично
думать, что именно членов семьи Герденя псковичи вернули противнику в 1266 г.
В Тверь Андрей, видимо, с другими литовцами этой партии бежал после гибели
своего отца в 1267 г. Не исключено, что он прибыл в Тверскую землю одновременно
и даже вместе с владыкой Симеоном. Очевидно, Симеон покровительствовал юноше,
который подвизался в тверском монастыре и затем возглавил его.
То, что после смерти Симеона великая княгиня с сыном оказываются ини-
циаторами возведения на тверскую кафедру Андрея, свидетельствует о том, что он
пребывал в Твери в это время уже не как спасшийся в спокойной, принимающей
всех земле эмигрант, а как влиятельная фигура, которую предпочтительно видеть
на епископском столе.
Став епископом, Андрей в 1290 г. освящает «великимъ священiемъ» кафе-
дральный Спасо-Преображенский собор, который его предшественник владыка Симе-
он вместе с юным Михаилом Ярославичем и его матерью Ксенией заложил в 1285 г.,
93
а затем через два года еще не оконченную церковь «свящалъ малымъ священiемъ»,
служил в ней, в то время когда строители продолжали свою работу [17, с.81]. В
1292 г. «иконописцы подписаша» каменный храм.
В этом кафедральном соборе в 1294 г. владыка Андрей венчает Михаила
Ярославича. А ранее под 1293 г. мы имеем необычное летописное известие о том,
что тверской владыка послан с дипломатической миссией не тверским князем, а
Дмитрием Александровичем, который, утратив владимирский стол, приехал в Тверь
из Пскова и стремился примириться со своим братом Андреем. Впрочем, в борьбе
двух братьев за великокняжеский стол Михаил Ярославич поддерживал Дмитрия,
и, видимо, епископ Андрей стал послом с согласия Михаила.
Под 1300 г. летописи сообщают о поставлении митрополитом Максимом на
новгородское владычество Феоктиста, при этом в Новгород для участия в хиротонии
вместе с митрополитом прибыли тверской епископ Андрей и ростовский епископ Си-
меон. Тверской епископ назван вторым после митрополита, что подчеркивает статус
тверской епископии. Правда, поскольку первые тверские владыки инициировали
при кафедре летописную работу [9], такая очередность может объясняться именно
тверской рукой летописца (в Новгородской первой летописи ростовский епископ
назван ранее тверского).
В период владычества Андрея строились храмы, развивалась монастырская
жизнь. В начале XIV в. построена церковь Михаила архангела «на брезѣ» (на берегу
Волги на Загородском посаде). Была она каменной или деревянной – сведений нет.
Видимо, с конца XIII в. существовала деревянная церковь св. Афанасия на тверском
посаде.
Возведение в Отроче в честь Успения Пресвятой Богородицы монастыре, ос-
нованном еще до 1271 г., каменного Успенского собора предположительно относят к
концу XIII – началу XIV в. Само же название «Отроч» указывает на особый характер
обители: по-видимому, здесь принимали постриг представители элиты, по разным
причинам ушедшие с политической арены или княжеской службы. Собственно, тако-
вым был и игуменствовавший там Андрей, происходивший из княжеского рода. Вы-
сокий статус монастыря уже в ранний период подтверждает ссылка на «Михаиловы
грамоты» (то есть грамоты Михаила Ярославича) в жалованной тарханной несудимой
грамоте монастырю Василия Михайловича и других членов тверского княжеского
дома (1362–1364 г.), подтверждавшей широкие финансово-экономические полномо-
чия его архимандрита, «кто ни будет у святое Богородицы» [1, No 116, с.152], однако,
когда монастырь стал архимандритией, указаний нет.
В грамоте названы 6 монастырей, которые «тягнут» к Отрочу, но время их воз-
никновения неизвестно – кроме монастыря Пресвятой Богородицы на реке Шоше (ныне
это место затоплено Иваньковским водохранилищем), который был основан владыкой
Андреем. Отроч монастырь и эти 6 монастырей освобождались от налогов и пошлин.
В Отроче монастыре подвизался ученый монах Акиндин, который в Посла-
нии великому князю Михаилу Ярославичу, датируемом началом второго десятиле-
тия XIV века, обращается к нему, как к «Богомъ съхраненому и благочестивому и
благочестiя держателю, великому князю Михаилу и честному самодержьцю рускаго
настолованiя» [19, стб. 149]. Как полагает В.А . Кучкин, игуменом Отроча монастыря
(«лавры светые Богородицы») при Михаиле Ярославиче был Александр, духовник
князя [10, с.230–232]. Он сопровождал Михаила Ярославича в Орде, составил его
Житие и способствовал почитанию князя в Твери.
Характерно, что такого же рода монастырь, но женский – для девиц и вдов
из семей аристократии – будет основан сестрой Михаила Ярославича Софьей.
94
Известно, что впоследствии в Софьином Афанасьевском монастыре пребывала вдова
Михаила Ярославича Анна (в иночестве Софья) [8, с.145].
Первоначально в 1293 г. Софья постриглась в монастыре архистратига Михаи-
ла, который, стало быть, существовал в Твери в конце XIII в. Из Жития Софьи Ярос-
лавны известно, что в ее пострижении участвовал игумен Михайловского монастыря
и епископ Андрей [4, с.424–425]. Это дает возможность полагать, что начинание
Софьи в создании такого «парного» по отношению к Отрочу монастыря всемерно
поддерживалось и благословлялось епископом. Софьин монастырь называли также
Девичьим.
Известно, что в Феодоровском монастыре на острове в устье Тьмаки в 1323 г.
начали строить церковь св. Федора, завершенную, согласно тверским летописям, в
1325 г. Очевидно, что монастырь был основан раньше, возможно, при епископстве
Андрея. В Симеоновской и Никоновской летописях говорится, что церковь в обите-
ли «сверши и украси игуменъ нѣкiи Иванъ Царегородець» [17, с.89; 14, с.189]. Не
очевидно, что этот игумен был игуменом именно данного Феодоровского монастыря,
но греческое присутствие в нем подтверждено и тем фактом, что в этой обители в
начале XIV в. был переписан Фомой Сириянином Иерусалимский церковный устав
на греческом языке, хранящийся ныне в библиотеке Ватикана [22]. В .А. Кучкиным
высказано аргументированное предположение о том, что игумен Иван был духовни-
ком Михаила Ярославича, как и игумен Александр [10, с.230–231]. Впоследствии
монастырь станет архимандритией.
Владыка Андрей обладал большим влиянием не только в пределах епархии. На
Переяславском соборе, который состоялся, по-видимому, в конце 1310 г., была попытка
сместить митрополита Петра. Тогда именно тверской епископ выступил против митро-
полита с обвинениями в симонии и благословении неканонических браков. На соборном
суде присутствовал и посол патриарха Константинопольского Афанасия I, направлен-
ный для проведения расследования по поводу предъявленных Петру обвинений. В июле
2014 г. при проведении археологических работ в Спасо-Преображенском соборе Пере-
славля-Залесского была найдена свинцовая подвесная печать патриарха Афанасия I,
видимо, привешенная к документу, связанному с Переяславским собором [11].
Хотя, как свидетельствует Житие митрополита Петра, митрополит был
оправдан, эта история имела продолжение. И далее действовал уже великий князь.
Сменивший в 1310 г. Афанасия I новый патриарх Константинопольский Нифонт до-
верительно отнесся к информации из Твери (от Михаила Ярославича) и готов был
вызвать Петра на суд.
Неоднозначность ситуации объяснялась Е.Е . Голубинским довольно тонкими
разночтениями в понимании размеров и самого факта взимания мзды за поставление
церковных иерархов [6, с.108-111
1
]. Эти сюжеты раскрыты в уже упоминавшемся
«Написание о поставляющих мзды ради» Акиндина. По-видимому, в отрицании поряд-
ка взимания (или размера) такой мзды (равно как и в болезненной теме признания
близкородственных браков) у владыки Андрея были сторонники, и конфликт было
желательно разрешить миром. Результатом определенного компромисса, достигну-
того на соборе, стало, по крайней мере, на некоторое время особое положение твер-
ского епископа. В тверских летописях сообщается о поставлении в Твери епископов
митрополитом Петром «съ епископом Андреомъ»: в 1311 г. 20 марта был поставлен
Харлампий (на какую епископию – неизвестно), а «на оутриа въ недѣлю» был хиро-
тонисан Прохор на Ростовскую кафедру [15, стб. 36].
1 См. также: [21, с. 239-246].
95
Андрей покинул кафедру через 5 лет, 28 марта 1316 г. «в день недѣльныи»
[5, л.144], удалившись в созданный им Богородичный монастырь на Шоше. Данных
о том, что в эти годы между тверским владыкой и митрополитом были недоброже-
лательные отношения, нет. Однако, если не плохие отношения с митрополитом, то
что иное могло подвигнуть владыку покинуть епископство? Его уход случился по-
сле акций Михаила Ярославича против Торжка и новгородцев, а после сообщения
об оставлении владыкой кафедры в летописи следует рассказ о неудачном походе
Михаила к Новгороду, когда его полки заблудились, зашли (либо были намеренно за-
ведены) в болота и понесли потери в конях и людях [15, стб. 36]. С юных лет Андрей
сталкивался с трагическими последствиями военных действий, вражды между пра-
вителями, пережил пленение и мог иметь свою позицию в политической обстановке
того времени, которая не совпадала с позицией великого князя.
Но и перестав быть епископом, владыка Андрей оставался духовным автори-
тетом для тверичей. В Рогожском летописце говорится, что Софья (в миру великая
княгиня Анна, вдова Михаила Ярославича) «въспрiимъ благыи нравъ свекрове своея
виликои княгини Оксинiи и добродѣтель, ю же имѣла ко владыцѣ къ Андрею, такою
же любовiю и печалованiемъ бышеть къ владыцѣ Феодору и села ему подавала въ
монастырь» [15, стб. 72]. Из этого текста можно понять, что великая княгиня Ксения
делала какие-то пожертвования монастырю, в который удалился владыка Андрей.
Есть известие о дипломатической (миротворческой) деятельности Андрея
после ухода с кафедры. В 1321 г. именно он «доконча миръ» между Дмитрием и Алек-
сандром Михайловичами и Юрием Московским [15, стб. 41].
Предположительно Андрею атрибутируется Поучение (Окружное послание),
сохранившееся в рукописном сборнике 1422 г., которое надписано «святым Андре-
ем» [20, л.196 об.] . Поучение, призывающее к добродетельной жизни, адресовано
«мужам», то есть благородным жителям Твери.
О преставлении владыки Андрея в монастыре 14 февраля 1324 г. наиболее
подробное известие сохранилось в Музейском фрагменте тверской летописи, где
сообщается, что епископ Варсонофий «на завтреѣ» перевез почившего из монастыря
на Шоше в город и положил во Введенском приделе Спасо-Преображенского собора
[5, л. 149 об.].
Как и владыка Симеон, владыка Андрей в тверских летописях называется
преподобным, что свидетельствует о раннем складывании его местного почитания.
Сохранилась приписка на полях Пролога первой трети XIV в. под 14 февраля о по-
минании владыки Андрея: «и преставленье Андрѣя епископа Тьфѣрьского, а по немь
братья годину правьтъ» [18, л.136]2. Это означает, что тверской епископ после кон-
чины почитался монастырской братией.
Неожиданным образом епископу Андрею в позднем «Предисловии княжения
тверского великий князей тверских», читающемся в Тверском сборнике, приписано
участие в событиях после 1327 г., когда Андрея уже давно не было в живых. Автор
историко-панегирического сочинения утверждает, что Андрей «учаше» Александра
Михайловича «не събирати воя» против движущихся с карательными целями татар.
Александр якобы послушал епископа, «отиде въ град свои Пськовъ», а татары, не
застав князя, ушли в свою землю. Очевидно, что спустя более чем столетие сочи-
нитель путался в деталях, давал неверные оценки событиям. Но о епископе Андрее
2 Пролог содержит еще одну приписку – псковского содержания. Таким образом, тверская рукопись
могла позже бытовать в Пскове, попав туда с переселением Александра Михайловича с семьей и
частью двора после восстания 1327 г. и последующей за ним Федорчуковой рати.
96
сохранялась память как об активной личности и нравственном авторитете, которого
автор назвал «святоучителным епископом» [16, стб. 466].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. АСЭИ. Т. 3. М.: Изд-во АН СССР, 1964.– 686 с.
2. Введенский А.М. Повесть о князе Довмонте в Новгородской Карамзинской летописи вто-
рой подборки и в Софийской первой летописи // Вестник «Альянс-Архео». Вып. 31. СПб.:
«Альянс-Архео», 2020. – С . 3 –11.
3. Воронин В.А . Литовские князья на русской службе в XIII в. // Александр Невский: лич-
ность, эпоха, историческая память. К 800-летию со дня рождения. Мат-лы международной
конф. / Институт российской истории РАН, Институт археологии РАН. М .: Индрик, 2021.
– С. 178–185.
4. Гадалова Г.С . Повесть о княжне Софье Ярославне Тверской как исторический источник
по истории и культуре Тверского края // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 4 . Тверь: Старый город, 2002. – С. 412–427.
5. ГИМ . Муз. No 1473.
6. Голубинский Е.Е. История русской церкви. Т . 2. Первая половина тома. М.: ОИДР, 1900.
– 919с.
7. Гудавичюс Э. История Литвы с древнейших времен до 1569 года. Т . 1 . М .: Фонд им. И .Д.
Сытина, 2005. – 4 79 с.
8. Конявская Е.Л . Великая княгиня Анна – жена Михаила Ярославича Тверского // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 14. Тверь: ТНИИР-
Центр, 2022. – С . 142–147.
9. Конявская Е.Л . Тверское владычное летописание конца XIII–XIV в. // Средневековая
Русь: Вып. 9. М .: Индрик, 2011. – С . 139–152.
10. Кучкин В.А . Повести о Михаиле Тверском. М.: Наука, 1974. – 289 с.
11. Макаров Н.А ., Гайдуков П.Г., Седов Вл.В ., Бейлекчи В.В. Печать константинопольско-
го патриарха Афанасия из переславского Спасо-Преображенского собора // Российская
археология. No 4. М.: Наука, 2015. – С . 196–202.
12. Новгородская первая летопись старшего и младшего изводов. М.; Л.: Изд-во АН СССР,
1950. – 640.
13. Охотникова В.И . Псковская агиография XIV–XVII вв. Т . 1. СПб.: Дмитрий Буланин,
2007. – 576 с.
14. ПСРЛ. Т. 10. СПб.: Тип. Министерства Внутренних дел, 1885.– 256 с.
15. ПСРЛ. Т. 15. Вып. 1. Пг.: Б.и ., 1922. – 216 с.
16. ПСРЛ. Т. 15. СПб.: Типография Леонида Демиса, 1863. – 540 с.
17. ПСРЛ. Т. 18. СПб.: Типография М.А. Александрова, 1913. – 321 с.
18. РГАДА. Ф . 381. No 157. Л. 136.
19. РИБ. Т . 6. Ч . I. Изд. 2 -е. СПб.: Типография М.А. Александрова, 1908. – 1 4 72 с.
20. РНБ. ОСРК. Q I. 312.
21. Соколов П. Русский архиерей из Византии и право его назначения до начала XV века.
Киев: Типография И.И . Чоколова, 1913. – 578 с.
22. Biblioteca Apostolica Vaticana. Vat. Grec. 784.
E.L. Konyavskaya
Holy Teaching Bishop Andrew
The article presents and analyzes chronicle, act and narrative sources that allow recreating the
history of the life and work of bishop Andrew of Tver. It is shown that bishop played a serious role
in the church and political life not only of the Tver Principality, but also of Northeastern Russia
as a whole.
Keywords: Tver Principality, Tver diocese, Bishop Andrey, Tver monasteries.
97
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 930.2 : 94(470.314)
В.А. КУЧКИН
ДОКОНЧАЛЬНАЯ ГРАМОТА ВАСИЛИЯ I
И МИТРОПОЛИТА КИПРИАНА О ВОЛОСТЯХ СЕНЬГЕ
И ЛУХЕ И ПРОБЛЕМА ЕЕ ДАТИРОВКИ
В статье проводится анализ «Докончальной грамоты Василия I и митрополита Киприана о
волостях Сеньге и Лухе», известной в нескольких списках, и решается вопрос его датировки.
Ключевые слова: грамота, статья, волость, митрополит Киприан, великий князь
Василий, великокняжеский двор, город Владимир.
Основание в 1832 г. Археографической комиссии по сбору и публикации ма-
териалов по истории России через короткое время дало положительные результаты.
Спустя всего 4 года свет увидел первый том «Актов, собранных в библиотеках и архи-
вах Российской империи Археографическою экспедициею имп. Академии наук», а в
1838 г. был напечатан последний, четвертый, том этого издания. Для исследователей
средневековой Руси наибольший интерес представлял первый том серии, где были
опубликованы самые разнообразные исторические документы с 1294 по 1598 гг. Не-
которые из них носили уникальный характер, встречаясь в одном, в лучшем случае
–
в нескольких списках. К таким документам относилась и напечатанная под No 9
в первом томе «Актов» «Докончалная грамота князю великому с митрополитомъ о
людех и о волостех церковных». Позднее кроме этого списка были обнаружены еще
два. Один из них, хранившийся в музее г. Смоленска, в заголовке приводил названия
волостей, о которых говорилось в документе: «о Лоуху и о Сенгоу».
Хотя документ был назван «докончальной грамотой», т.е . договорной гра-
мотой, или соглашением, на самом деле речь должна идти об образце, трафарете
(по-иному – формуляре), по которому митрополичьи писцы должны были в буду-
щем писать договоры между великими князьями и митрополитами. Поэтому в этой
грамоте нет имен лиц, заключавших когда-то соглашение или соглашения между со-
бой. Вместо имен в грамоте стоит неопределенное «им(я)рек», которое должно было
заменяться на конкретные имена, если впоследствии будет составляться нужный
документ.
Тем не менее, можно констатировать, что в формуляре есть определение
статуса отдельных лиц и разъяснения некоторых норм, которые проливают свет на
время создания источника, позднее переработанного в формуляр. Так, уже в статье 1
формуляра указывалось на то, что договоры великие князья должны были заключать
с «митрополитом Киевским [и] всеа Руси» [6, с.177]. Такой титул от константинополь-
ского патриархата впервые получил митрополит Киприан, занявший кафедру в Киеве
в 1375 г. Преемники Киприана сохраняли такой титул за собой вплоть до 1461 г. При
вступлении 3 мая 1461 г. на московский митрополичий стол Феодосия [3, стб.147]
титул был изменен. Феодосий стал титуловаться митрополитом Московским и всея
Руси. Поставление Феодосия в митрополиты произошло тогда, когда был еще жив
великий князь Василий II (умер 27 марта 1462 г.) [4, с.215]. Делается очевидным, что
великими князьями, которые могли заключать договоры с митрополитами «Киевски-
ми и всея Руси», были только или Василий I, или его сын Василий II.
98
Кто же представлял русскую церковь в соглашении с великокняжеской
властью? Статьи 4, 9 и 11 рассматриваемого источника упоминают митрополита
Алексея, статья 12 – митрополитов Феогноста и Алексея, а кроме того, описывают
порядки, существовавшие при них [6, с.177, 178, 179]. Оба митрополита – пред-
шественники митрополита Киприана. О его преемниках анализируемый формуляр
никаких сведений не дает. Это обстоятельство позволяет полагать, что безымянным
(имярек) митрополитом «Киевским и всея Руси» дошедшего до настоящего времени
формуляра был митрополит Киприан, имя которого читалось в утраченной договор-
ной грамоте, послужившей источником для формуляра. В таком случае определяется
не только вторая сторона, заключавшая соглашение с верховным русским прави-
телем, но и примерная дата самой грамоты. Она не могла быть написана позже 16
сентября 1406 г., когда скончался митрополит Киприан1
.
Ценные и важные свидетельства обнаруживаются в статье 2 формуляра: «А
что луховци ставливали хоромы на великаго кн(я)зя дъворъ в Володимерѣ, ино то
обыскано, что то было учинилося ново, не по пошлинѣ, и н(ы)нѣча не надобѣ лу-
ховцемъ ставити хором па великаго кн(я)зя дворѣ»2 [6, с.177]. Выясняется, что со-
хранившемуся формулярному тексту предшествовало по меньшей мере два других,
содержавших договоренности великого князя с митрополитом. Один, более ранний,
содержал статью, обязывавшую жителей волости Лух с центром – городом того же
названия участвовать в строительстве великокняжеского двора во Владимире, из
чего следует, что волость Лух с ее центром в административном отношении были
частью Владимирского уезда, который принадлежал великому князю.
Второй текст отменял нестандартное требование к луховцам участвовать в
строительстве великокняжеского двора во Владимире. Следует отметить, что такие
историки, как Е.Е. Голубинский, С.Б . Веселовский, Л.В. Черепнин, С.М . Каштанов
и в последнее время А.А. Горский, настаивая на раннем происхождении «докон-
чальной грамоты» между великим князем Василием Дмитриевичем и митрополитом
Киприаном, учитывают только текст, где повинность жителей Луха обустраивать
великокняжеский двор во Владимире была уже отменена, и не принимают во вни-
мание существования более раннего текста, где такая повинность была оговорена,
закреплена и осуществлялась на практике.
Что же можно сказать о двух волостях, Сеньге и Лухе, передававшихся ве-
ликокняжеской властью митрополичьей кафедре? Волость Сеньга располагалась к
югу от современного города Петушки Владимирской области. Свое название волость
получила от р. Сеньги, правого притока р. Клязьмы [1, с.70]. Река имела небольшую
протяженность – 32 км, и волость по своим размерам была скромной. По ее террито-
рии протекали многочисленные мелкие реки, а почва была преимущественно болоти-
стой. Великий князь жаловал митрополиту землю, непригодную для хлебопашества.
Поселений там было немного, о чем свидетельствует и нынешняя их численность.
Но для промысловой деятельности волость была подходящей. Там ловилась рыба,
гнездилась дикая водоплавающая птица, водились речные млекопитающие. Для ры-
боловства и охоты это было вполне достаточно.
Волость Лух отстояла от волости Сеньга примерно на 250-300 км. Свое на-
звание она получила по р. Лух, левому притоку Клязьмы. Протяженность реки со-
ставляет 240 км. Волость Лух, располагавшаяся на этой реке, видимо, значительно
1 Симеоновская летопись и многие другие источники датируют смерть Киприана 16 сентября 1406 г. [4,
с.151]. Московский летописный свод конца XV в. датирует смерть Киприана 16 августа 1406 г. [5, с.234].
2 Здесь и далее правописание опубликованного текста упрощено.
99
превосходила размеры волости Сеньга, хотя надо иметь в виду, что точные границы
этой волости нам неизвестны. Зато из формуляра докончальной грамоты между Ва-
силием I и митрополитом Киприаном известно, что ранее в действующем тексте доку-
мента было прописано: «А бояром и слугам кн(я)зя великого и митрополичим зем(е)
ль луховских не купити, а которые будут покупили, а тѣмъ лѣсти вонъ, а сребро свое
взяти» [6, с.177]. Из процитированного отрывка видно, что волость Лух представляла
большой интерес для бояр и военных слуг как великого князя, так и митрополита,
и они охотно приобретали там земли, которые по последнему договору Василия I и
Киприана должны были вернуть старым владельцам. Состав нахлынувших было по-
купателей (это исключительно военные люди) может свидетельствовать о том, что
Лух был пограничной территорией, откуда можно было вести как наступательные,
так и оборонительные операции, и это привлекало новых землевладельцев. В состав
какого же княжества или уезда входила волость Лух?
Казалось бы, ответ на поставленный вопрос элементарно прост. Если жители
волости возводили хоромы на великокняжеском дворе во Владимире на Клязьме и до
сегодняшнего дня р. Лух протекает во Владимирской области, то можно считать, что
волость Лух постоянно входила в состав великого княжества Владимирского, а позд-
нее – Владимирского уезда и Владимирской области. Однако на самом деле ситуация
оказывается сложнее. Ниже г. Владимира по течению р. Клязьмы в XIII в. возникает
г. Стародуб (первое упоминание – 1218 г.; в настоящее время носит название Клязь-
менский городок). Стародубское княжество сохраняется и в послемонгольское время,
распадаясь в XV в. на многочисленные мелкие владения стародубских князей. Эти
владения располагались между владимирскими землями и волостью Лух. Данное об-
стоятельство указывает на то, что Лух первоначально не граничил с владимирскими
землями, он имел общие рубежи со Стародубским княжеством. К настоящему време-
ни территория этого княжества исследована много лучше, чем в конце XIX – начале
XX вв. (работы А.В . Экземплярского, Л.М. Савелова, С.Ф . Платонова). Земли князей
Стародубских простирались по обоим берегам р. Клязьмы вверх и вниз от Стародуба.
На юг от него располагался удел князей Пожарских. На северо-востоке от названного
центра князья Палецкие и Ряполовские владели Палехом и Ряполовым с Мугреевым.
Их земли ближе всего подходили к правому берегу р. Лух, но на левом берегу Луха
никаких сел, деревень или починков стародубских князей не было [2, с.256-263]. Это
означает, что волость Лух не принадлежала Стародубскому княжеству. На восток от
Луха простирались земли Нижегородского княжества, переданного в 1341 г. ханом
Узбеком во владение суздальским князьям. Нижнее течение Клязьмы оказалось в
их руках. Древний владимирский город Гороховец с его волостью были приписаны
к Нижнему Новгороду, волость простиралась вверх по р. Клязьме почти до устья
р. Лух; стоявший при впадении Клязьмы в Оку город Мещерск стал называться
Горбатовым по прозвищу одного из нижегородских князей. В 1392 г. великий князь
Василий I за крупную сумму денег и богатые дары получил от ордынского хана Тохта-
мыша, очень нуждавшегося в средствах для борьбы с Тамерланом (Тимуром), ярлык
на великое Нижегородское княжество. Как сообщает летопись, Василий I отправился
в Орду за ярлыком 16 июля 1392 г. 24 октября того же года великий князь вернулся в
Москву [5, с.219]. Сопровождавших его лиц, русских и татар, он у Коломны отправил
в Нижний Новгород. Посланцы Василия I свели с престола правившего там князя
Бориса Константиновича Городецкого. Переждав этот острый момент в Москве,
6 ноября 1392 г. Василий I с ближайшими боярами отправился в Нижний Новгород
и пробыл там до Рождества (25 декабря), решая административно-территориальные
вопросы. После этого он отбыл в Москву [5, с.219]. Приведенные летописные свиде-
100
тельства указывают на то, что волость Лух стала владением великого князя Василия I
только в последние месяцы 1392 г., а его «докончальная грамота» с митрополитом
Киприаном могла появиться не ранее 1393 г.
Уточнить эту дату позволяет еще одно свидетельство анализируемого источ-
ника. В статье 8 этого памятника рассматривается вопрос о суде над митрополичьи-
ми людьми при отсутствии митрополита: «А не прилучится митрополита в великом
княженьи, коли отъедет во свою митрополью далѣ, а ударит челом мнѣ, великому
князю, на митрополичьих, и мънѣ, князю великому, судити» [6, с.178]. Великий
князь выговаривал себе право высшего суда над церковными людьми, если митро-
полит покинет территорию, подвластную великому князю, и далеко уедет «во свою
митрополью». Что конкретно имелось в виду и что послужило причиной появления
такого договорного условия?
За 16 лет своего пребывания на митрополичьей кафедре в Москве Киприан
нередко посещал различные русские епархии. Он не раз приезжал в Новгород, бывал
в Твери, ездил в Литву в Полоцк. Но особенно выделяются две его поездки в Киев
и далее в западные русские епархии. Первая из них состоялась в 1396 г. В тот год
Киприан вместе с великим князем Василием I за 2 недели до пасхи, которая приходи-
лась тогда на 2 апреля, выехал из Москвы в Смоленск для встречи с великим князем
литовским Витовтом. Когда встреча закончилась, Василий I вернулся в Москву, а Ки-
приан поехал в другую, противоположную, сторону – в Киев. В Москву он вернулся
только 7 октября 1397 г., отсутствовав 1 год и почти 7 месяцев. Аналогичный случай
произошел в 1404 г. 20 июля указанного года Киприан «поѣха в Литву к Витовту да
на Киев» [5, с.233]. 1 января 1406 г. Киприан вернулся в Москву, пробыв в Литве, по
расчету летописца, «год и 5 мѣсяць» [5, с.233].
Очевидно, что объяснение в статье 8 рассматриваемого источника причин от-
сутствия митрополита в восточных русских епархиях («коли отъедет во свою митро-
полью далѣ») достаточно деликатно, но не вполне корректно. Главное заключалось
в том, что при отъезде в западные епархии Киприан оставался там на долгие месяцы
и правовые споры великокняжеских людей с митрополичьими людьми приостанав-
ливались. Тогда великий князь брал на себя решение спорных вопросов, и судебные
штрафы шли ему. Полагая, что данная норма появилась в докончальной грамоте по-
сле первого же случая долговременного пребывания митрополита Киприана в Литве,
датировать грамоту можно временем после 7 октября 1397 г. и примерно до 20 июля
1404 г., времени вторичного долговременного посещения Киприаном Литвы. За это
время была составлена первая редакция докончальной грамоты между великим князем
Василием I и митрополитом Киприаном, в которой была зафиксирована обязатель-
ность участия жителей волости Лух в строительстве великокняжеского двора во
Владимире. И эта повинность исполнялась, пока великокняжеский двор во Владимире
не был построен. Видимо, после завершения этого строительства возникла вторая ре-
дакция документа, согласно которой жители названной волости от такой повинности
были освобождены. Относить появление данной грамоты к более позднему времени
едва ли возможно, за 8 с половиной месяцев (с 1 января 1406 г. до 16 сентября того же
года, когда Киприан скончался) едва ли можно было заключить соглашение с правом
великого князя использовать труд жителей волости Лух при строительстве своего
двора во Владимире, построить этот двор, отменить такое право и составить новый
текст соглашения между светским правителем и главой церковной организации.
Несколько слов надо сказать о дате 6900 год, встречающейся в одном из
списков памятника. Если предложенную в данной работе дату представить по-
древнерусски, то получится следующая цепочка: 6905, 6906, 6907, 6908, 6909, 6910,
101
6911, 6912. Общим для всей этой цепочки будут цифры тысяч и сотен – 6900 . И так
будет длительное время до цифры 6999. При оформлении реальной договорной гра-
моты в трафарет повторяющаяся часть даты была использована в качестве начальных
цифр будущей реальной даты, которые должны были быть дополнены последующими
цифрами, обозначавшими десятки и единицы и указывавшими на соответствующий
год составления реальной грамоты. Поэтому в трафарете приводилось только начало
даты, к которой позднее присоединялись цифры десятков и единиц. В этом и состоял
смысл написания цифр 6900 в одном из трех списков источника. Никакого значения
для датировки текстов, предшествовавших трафарету, цифра 6900 иметь не может.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Атлас Владимирской области. М.: Ультра ЭКСТЕНТ, Арбалет АСТ-Пресс, 2008.
2. Кучкин В.А. Формирование государственной территории Северо-Восточной Руси в X–XIV вв.
М.: Наука 1984. – 349 с.
3. ПСРЛ. Т. VI. Вып. 2. М.: ЯРК, 2001. – 240 с.
4. ПСРЛ. Т . XVIII. СПб.: Типография М. А . Александрова, 1913. – 321 с.
5. ПСРЛ. Т . XXV. М .; Л.: Издательство Академии наук СССР 1949. – 464 с.
6. Щапов Я. Н . Древнерусские княжеские уставы XI–XV вв. М .: Наука, 1976. – 240 с.
V.A . Kuchkin
Negotiable Charter of Vasily I with Metropolitan Kiprian on Sen’ga Volost
and Lukh Volost and the Problem of Its Dating
The article analyses «Negotiable Charter of Vasily I with metropolitan Kiprian on Sen’ga Volost
and Lukh Volost», known in several copies, and tries to date it.
Keywords: charter, article, volost, metropolitan Kiprian, Grand Duke Vasily, grand-ducal
court, a city of Vladimir.
102
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2 (470.331)
О.Е. РЫБАКОВА
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ РАБОТ НА СЕВЕРО-ЗАПАДНОЙ
ОКРАИНЕ ЗАТЬМАЦКОГО ПОСАДА ТВЕРИ В 2019–2021 гг.
Исследован участок позднесредневековой застройки на северо-западной окраине Затьмац-
кого посада Твери. Материалы из предматерикового слоя датируются концом XII–XIV вв.
Выявлены находки, связанные с деятельностью бронзолитейных мастерских во второй по-
ловине XV–XVI вв. Зафиксированы остатки деревянного здания церкви с полом из керами-
ческих плиток и участок приходского кладбища XVI–XVII вв. Позднесредневековый куль-
турный слой был перекрыт значительными по мощности аллювиальными отложениями, что
способствовало его сохранности. Зафиксированы слои и комплексы, связанные с функцио-
нированием на участке в первой половине XIX в. стекловаренного завода.
Ключевые слова: Затьмацкий посад, застройка, бронзолитейные мастерские, кладбище,
захоронения, рельеф.
В 2019–2021 гг. проведены спасательные археологические раскопки на участ-
ках строительства здания спортивной школы гребли и траншей коммуникаций к нему
по адресу ул. Борисоглебская пристань на территории существующей гребной базы
и к западу от нее (рис.1). На исторических планах города участок локализуется на
северо-западной окраине Затьмацкого посада вблизи острожного рва (цв.вкл.: рис.2).
Земельный участок располагается в верхней части склона 1-ой надпоймен-
ной террасы правого берега р. Волги в 1000 м к западу от устья р. Тьмаки. Следует
отметить, что вследствие зарегулирования стока р. Волги Иваньковской плотиной
уровень воды в реке был значительно поднят, из-за чего большая часть пойменной
террасы (низкая и средняя поймы) оказалась затопленной1
.
В ходе работ выяснилось, что вследствие природных факторов и хозяйствен-
ной деятельности человека рельеф местности на этом участке был значительно
изменен. Современная дневная поверхность относительно ровная, на территории
гребной базы характеризуется отметками 128,79-130,5 м в Балтийской системе вы-
сот. Плавный уклон отмечен к востоку и северу, в сторону р. Волги. Отметки дневной
поверхности участка к западу от базы на начало работ – 130,6-132,14 м над уровнем
моря. Поверхность здесь сильно изрыта.
Рельеф материка значительно отличается от рельефа современной дневной
поверхности (рис.4). Наиболее возвышенные участки с отметками 129-129,8 м рас-
полагались в южной части раскопа 1, на участке 11 траншей коммуникаций и на
участках траншей коммуникаций к югу и юго-востоку от административного корпуса
(участки 4, 6, 8, 9, 20, южная часть участка 12). Значительное понижение рельефа
материка отмечено с юга на север, в сторону р. Волги, перепад составляет более 5 м
(до отметок 124,5-125 м в северной части раскопа). На участке 1 траншей коммуника-
ций выявлено понижение к западу и югу. На плане 1845 г. этот участок локализуется
1 На снимке Прокудина-Горского 1910 г. зафиксирована пойма и нижняя часть склона береговой терра-
сы (цв.вкл.: рис.3). На плане г. Твери 1925 г. отметка уреза воды в устье Тьмаки указана 121,6 м. Урез
воды в р. Волге в районе исследований на 9.07.2018 г. находился на отметке 124,17 м в Балтийской
системе высот (рис.8).
103
на южном склоне балки, по дну которой протекал ручей, впадавший в Волгу выше
по течению (рис.5). Еще одно понижение рельефа выявлено на участках траншей
коммуникаций 10 и 11 и представляет собой ложбину шириной около 8 м с довольно
крутыми склонами2, пересекавшую участки в направлении север-юг, и, вероятно,
соединявшуюся с балкой (обозначена на плане пунктиром).
Сформировавшийся на материке культурный слой оказался перекрыт аллюви-
альными отложениями, мощность которых достигает 3 м в северной части участка.
Верхняя часть аллювиальных отложений сложена прослойками желтого песка и
коричневатого суглинка. На глубине 40-80 см от современной дневной поверхности
фиксировались прослойки коры и тлена, перемежающиеся прослойками аллюви-
ального песка (цв.вкл.: рис.6). Из прослоек с корой происходят пули для мелкокали-
берных винтовок (рис.7, Р-1 NoNo 343, 344), монета «2 копейки» 1864 г. (рис.7, Р-1
No 342), пуговица мундирная (рис.7, Р-1 No 406). Прослойки коры можно связать с
дровяными складами, располагавшимися в этой части Затьмачья, обозначенными на
плане Твери 1925 г. (рис.8).
Нижняя часть аллювиальных отложений составлена в основном коричнева-
тыми, коричнево-серыми суглинками с прослойками песка (мощность отложений
в северной части раскопа 0,1-0,3 м, в южной части раскопа и на участках траншей
коммуникаций – 0,05-0,1 м).
Из аллювиального суглинка с площади раскопа 1 происходят:
-
«полушка» 1735 г. (рис.9, Р-1 No 110),
-
пуговица медесодержащего сплава дисковидная штампованная с припаянным
проволочным ушком (рис.9, Р-1 No 105). Появившись во второй половине XVII в.,
2 На участке протяженностью 4 м перепад высот составил 1,5 м.
Рис. 1 . Фрагмент плана г. Твери с исследованным участком.
104
Р
и
с
.
4
.
С
х
е
м
а
р
а
с
п
о
л
о
ж
е
н
и
я
и
с
с
л
е
д
о
в
а
н
н
ы
х
у
ч
а
с
т
к
о
в
.
105
широкое распространение пуговицы этого типа получают с XVIII в. [1, с.304; 2, с.390
рис. 144, 18, 19, 25].
-
крест нательный «листовидный» с кольцевидным ушком (рис.9, Р-1 No 503),
тип V по классификации, предложенной Э.П. Винокуровой [3, с.340], датирующийся
по аналогиям XVII–XIX вв. [4; 5].
В северной части раскопа 1 найдены пули для гладкоствольного оружия
(28 экз.), часть – с неотрезанными литниками (рис.9, Р-1 NoNo 439, 441, 443, 504,
601). На прослойке аллювиального суглинка зафиксированы отпечатки копыт сель-
скохозяйственных животных (цв.вкл.: рис.10). Вероятно, с XVIII в. из-за частых
подтоплений нижняя и средняя части берегового склона практически исключаются
из хозяйственного оборота3. На возвышенных участках с отметками на материке
128,5-129,8 м в Балтийской системе высот прослеживаются следы хозяйственной
3 Гидрометрические наблюдения на р. Волге у г. Твери проводятся с 1876 г. Отметка нуля графика ги-
дропоста, расположенного на 300 м ниже устья р. Тьмаки, составляет 120,16 м в Балтийской системе
высот. Высокие половодья на р. Волге в районе г. Тверь отмечались в 1709, 1719, 1770, 1777, 1807,
1838, 1849, 1855, 1867, 1908, 1926, 1947 гг. Последнее сильное наводнение в Твери было в 1947 г., вода
поднялась до отметки 11 м над уровнем гидропоста. Максимальный отмеченный подъем уровня Волги
131,29 м. После строительства Иваньковского водохранилища р. Волга в районе Твери перестала быть
естественным водным объектом. В настоящее время вода в реке поднимается обычно на 2-3 м [10, с.50].
Рис. 5 . План г. Твери 1845 г. с исследованным участком.
106
активности в этот период (траншеи коммуникаций, участки 4, 6, 8, 9, 10, 11, 13,
восточная часть участка 1, южная часть участка 12)4
. П рослойки аллювиального су-
глинка здесь чередуются с прослойками темноокрашенных супесей с вкраплениями
угля, обожженной глины, кирпичной крошки, включениями битого красного кир-
пича. Из прослоек культурного слоя происходят монета «полушка» 1707 г. (рис.11,
ТК-13No 10), монета «полушка» 1735 г. (рис.11, ТК-13No 11), фрагменты горшков из
красножгущихся глин с примесью песка (рис.11: 1-3), массовое распространение
форм которых приходится на XVIII в. [6; 7; 8].
На участках траншей коммуникаций 6, 8, 13, 20 из прослойки темноокрашен-
ной супеси с включениями битого красного кирпича и угля происходят находки,
связанные со стекольным производством: куски стекла, отходы стекольного произ-
водства, скопления кварцевого песка и извести, фрагменты толстостенных сосудов
для варки стекла. Остатки горшковой печи для варки стекла зафиксированы на участ-
ке 8 (цв.вкл.: рис.12). По относительной стратиграфии комплекс датируется XVIII–
XIX вв. Активное развитие стекольного производства началось в России на рубеже
XVII–XVIII вв., к середине XIX в. число стекольных заводов в России достигло 250
[9, с.565]. Cтекольный завод в районе исследований обозначен на прожектированном
плане города Твери 1825 г. (цв.вкл.: рис.2).
Верхняя часть культурного слоя, выявленного под аллювиальными отложени-
ями, сложена темноокрашенной супесью с вкраплениями угля, тлена, обожженной
глины. Из слоя и связанных с ним комплексов происходят находки, говорящие о
существовании в этой части посада ювелирных мастерских. Наибольшее количество
предметов зафиксировано в южной части раскопа и на участке 11 траншей коммуни-
каций. Фрагменты тиглей (цв.вкл.: рис.13) по наиболее сохранившимся экземплярам
можно отнести к круглодонным цилиндрическим со сливом, широко представленным
в материалах Тверского Затьмачья XV–XVII вв. [11, с.751 рис.1]. Среди находок так-
же присутствует брак литья и необработанные отливки изделий (цв.вкл.: рис.14, Р-1
4 Поверхность материка в южной части раскопа 1 также характеризуется отметками 128,2-129,7 в
Балтийской системе высот, однако в результате планировочных работ на территории гребной базы в
конце ХХ в. аллювиальные отложения и верхняя часть культурного слоя в этой части участка были
подрезаны.
Рис. 7 . Находки из прослоек коры и тлена.
107
NoNo 188, 225, 426, 514, 570, 654,), оплавки, выплески металла (Р-1 NoNo 498, 616,
677), часть литейной формы для изготовления булавок (Р-1 No 660), деталь весов (Р-1
No 604), инструмент (Р-1 NoNo 237, 388, 642). Анализ стратиграфической ситуации,
монетные находки, датировка массового керамического материала позволяют опре-
делить время формирования слоя второй половиной XV–XVI вв.
На исследованной площади зафиксировано несколько участков позднесред-
невековой застройки: на возвышенных площадках к западу и востоку от ложбины,
выявленной на участках 10-11, на береговом склоне в северной части раскопа 1 и в
верхней части южного склона древнего ручья (цв.вкл.: рис.3).
Наиболее ранним является комплекс, связанный с постройкой 7 (раскоп 1,
материковая яма No 50). Из слоев, сформировавшихся в период функционирования и
разрушения постройки, происходят фрагменты сосудов (рис.16: 3-5), датирующихся
по аналогиям в Твери концом XIII – началом – первой четвертью XIV вв. [13, с.232;
14, с.66 рис.42; 15, с.73 рис.12].
Из заполнения материковых ям, связанных с постройками, расположенными в
северной части раскопа 1, происходят фрагменты гончарных сосудов (рис.15), дати-
рующихся по аналогиям в Твери второй половиной XIV – первой половиной XV вв.
[16, с.223 табл.16, с.227 табл.20; 17, с.112 рис.11]. Заполнение ям перекрыто слоем,
содержащим среди прочих находок большие и малые пула, фрагменты гончарных со-
судов, формы которых широко представлены в Твери в материалах второй половины
XV–XVI вв. Из слоя происходит также счетный пфенниг нюрнбергского мастера
Ганса Краувинкеля (?) (рис.17, Р-1 No 627), датированные жетоны которого отно-
Рис. 8 . Фрагмент плана г. Твери 1925 г.
108
Рис. 9. Находки из нижней части аллювиальных отложений.
109
сятся к периоду 1580–1610 гг., близкие по оформлению пфенниги других мастеров
произведены во второй четверти XVII в. [18, с.130].
На возвышенных участках застройка продолжает функционировать во второй
половине XV–XVI вв., до рубежа XVI–XVII – начала XVII вв. (рис.16-18).
Из предматерикового слоя происходят:
-
перстни бирюзовые стеклянные (рис.19, Р-1 NoNo 624), датирующиеся по
аналогиям второй половиной XIII–XIV вв.5 [19],
-
фрагменты стеклянных браслетов: гладкого круглого красно-оранжевого
полупрозрачного с желтым перевитьем, (рис.19, Р-1 No 176), гладкого круглого жел-
то-зеленого прозрачного (рис.19, Р-1 No 309), изготовленных в технике вытягивание
прута, обертывание. По тверским материалам находки датируются серединой – вто-
рой половиной XIII – началом XIV вв. [20; 21; 22].
-
браслета стеклянного крученого сине-зеленого полупрозрачного фрагмент
(рис.19, ТК-1 No 505), время бытования подобных браслетов в Твери определяется
первой половиной XIII в. [20].
5 Выражаю свою благодарность И.А. Сафаровой, выполнившей описание и датировку предметов из стекла.
Рис. 11. Находки из прослоек культурного слоя в нижней части аллювиальных отложений.
110
-
нательный крест медесодержащего сплава четырехконечный равносторонний
с прямыми углами в средокрестии (рис.19, Р-1 No 72), в Новгороде кресты этого типа
встречены в слоях XII – начала XIV вв. [23, с.54, рис.16: 19].
-
пряжка цветного металла с овальной передней частью и прямоугольным
приемником для ремня (рис.19, ТК-11 No 73), датирующаяся по аналогиям второй
четвертью XII – началом XIV вв. [23, р.56: 7,8; 14, с.49-50].
-
пряслице из розового шифера бочонковидное (рис.19, Р-1No 790). Наиболь-
шее количество находок шиферных пряслиц приходится на домонгольское время,
однако в культурном слое они встречаются вплоть до XV в. [28; с.174 рис. 9].
В переотложенном виде в вышерасположенных слоях найдены:
-
фрагмент браслета стеклянного рифленого оливкового (темного) непрозрач-
ного (рис.19, ТК-6 No 14), датирующегося по аналогиям в Твери концом XII – первой
третью XIII вв. [20; 21];
-
фрагмент браслета медесодержащего сплава пластинчатого загнутоконечного
кованого (рис.19, Р-1 No 17); время бытования подобных браслетов в Новгороде –
конец XII – 50-60 -е гг. XIV вв. [23, с.113-114, рис.41, 6];
-
фрагмент бусины черного непрозрачного стекла с накладным зеленым деко-
ром (рис.19, Р-1 No 190), по мнению И.А . Сафаровой, вероятнее всего, датирующаяся
второй половиной XIII–XIV вв. [24];
-
бусина каменная (халцедоновая?) уплощенная эллипсоидная (рис.19, Р-1 No
96). Округлые эллипсоидные халцедоновые бусы, найденные на территории Волж-
ской Болгарии и Золотой Орды, датируются XI–XIV вв. [25, с.38].
-
крест нательный медесодержащего сплава равносторонний с квадратным
средокрестием и утолщениями (шариками?) на концах лопастей (рис.19, ТК-1 No
382). Створка формы для отливки подобного креста происходит на Затьмацком по-
саде (раскоп 56) из заполнения материковой ямы, связанной с постройкой XIII в.
[26, с.37 рис.8]. На территории Тверского кремля (раскоп 78) подобный крест найден
в слое второй половины XIII – первой половины XIV вв. [17, с.113 рис.13]. Кресты
этого типа известны по материалам раскопок в Новгороде, Владимиро-Суздальской
земле в слоях конца XII–XIII в. [23, рис.16: 2; 27, с.55 кат. No 80],
-
подвеска полая литая «конек» с шумящими привесками. Морда уплощена
по горизонтали и оттянута вверх. Грива сканая продольная. По тулову волнообраз-
ный орнамент (рис.19, Р-1 No 159). Относится к наиболее распространенному типу
зооморфных украшений для XII–XIV вв. (тип III по классификации, предложенной
Л.А. Голубевой и А.Б . Вареновым [30]. Производство таких предметов в Новгороде
относится к концу XII–XIV вв. [31, с.39, 41 с.101 табл. 15, 3; 32].
-
подковообразная спиралеконечная фибула медесодержащего сплава, из пере-
крученного в центральной части дрота, с иглой, слегка расширяющейся у основания
(рис.19, ТК-12 No 31). Время бытования спиралеконечных фибул XII–XIII вв. [23,
с.86 рис.31: 4; 33].
-
фрагменты гончарных сосудов (рис.19: 1, 2), имеющих аналогии в материалах
из комплексов середины – второй половины XII в. на территории Тверского кремля
[15, с.70 рис.9, 5], из слоев, перекрывающих подошву вала 1 укреплений Тверского
кремля, отложившихся по данным радиоуглеродного анализа в период не позднее 60-
70-х гг. XIII в. [34, с.276 рис. 6, 1], а также в слоях XIII – начала XIV вв. в мысовой
части Тверского кремля [14, с.66 рис.4, 2].
На участках траншей коммуникаций 6, 8, 9, 13, 20 и в западной части участка
11 зафиксировано позднесредневековое кладбище. Оно расположено на наиболее
высокой части мыса при впадении древнего ручья в Волгу (рис.4).
111
Рис. 15. Раскоп 1. Керамика из построек.
112
Рис. 16. Раскоп 1. Керамика из построек.
113
Рис. 17 . Раскоп 1. Керамика из построек.
114
Исследовано in situ 165 погребений, совершенных по обряду трупоположения.
В заполнении могильных ям фиксировались переотложенные кости из нарушенных
погребений, в ряде случаев они были уложены между гробом и стенками ямы или на
крышку гроба.
Могильные ямы ориентированы длинной осью по линии запад – восток с не-
значительными отклонениями к северу и югу. Умершие помещены в деревянные гро-
бы. Сохранность дерева плохая. Остатки погребальных сооружений прослеживались
в виде прослоек древесного тлена (зафиксировано в пятой части всех погребений).
Судя по очертаниям полос тлена, большинство захоронений совершены в дощатые
ящики (цв.вкл.: рис.20). Зафиксированы три погребения младенцев в колодах (цв.
вкл.: рис.21). Умершие укладывались в гроб на спину с вытянутыми ногами и скре-
щенными на груди руками и помещались в могилу головой на запад.
Погребения, в основном, безинвентарные. В детском погребении No 88 най-
ден четырехконечный крест с прямоугольными завершениями лопастей и прямыми
углами в средокрестии. На лицевой стороне изображение углубленным рельефом
восьмиконечного креста на Голгофе, по бокам вдоль креста орудия страстей, на за-
вершениях лопастей – монограммы в прямоугольных клеймах. Оборотная сторона
гладкая. Ушко, судя по основанию, в виде плоской шайбы (цв.вкл.: рис.22, ТК-8 No
52). По классификации Э.П. Винокуровой тип 1 подтип 1 [46]. Подобный крест про-
исходит на Затьмацком посаде Твери из комплекса второй половины XVI–XVII вв.
[12, с.58-59], близкие кресты известны в Суздале в материалах XVII в. (раскопки
М.В. Седовой у Староконстантиновской и Скорбященской церквей [5, с.35 No 30].
Рис. 18. Сосуды из ямы, прорезавшей слой кладбища
(Траншеи коммуникаций, участок 9. Кв. Б -10).
115
В погребении No 114 под ребрами скелета найдено маленькое пуло (ТК-уч. 11 No
30). Изображений и надписей на монетной пластине не сохранилось, вес монеты 0,28 г.
В погребении 57 рядом с ключицей найдена серьга в виде знака вопроса, на-
пускная бусина закреплена на проволочном стержне из медесодержащего сплава
витками проволоки (цв.вкл.: рис.22, ТК-8 No 38). Украшения этого типа появляются
во второй половине XIII в. и бытуют на протяжении длительного времени, широко
представлены в Верхневолжье в материалах XIV–XIX вв. [23; 35, рис. 6:30, рис. 4; 36].
В слое кладбища, а также в более поздних отложениях культурного слоя
найдены фрагменты могильных плит из грубо оббитых валунов без надписей, а так-
же плиты из известняка, на пяти из которых зафиксировано рельефное изображе-
ние Т-образного креста – так называемые надгробия тверского типа без надписей
(рис.23). Время их бытования определяется исследователями с середины – второй
половины XV в.6 до середины – начала второй половины XVI в. [37, с.114 -125; 38,
с.217-218].
Могильными ямами прорезаны котлованы заглубленных в грунт и материк ча-
стей построек. В заполнение могильных ям с переотложенным культурным слоем по-
пали монетные находки, в основном, тверские пула (рис.24, ТК-6 No 43, ТК-8 NoNo 13,
19), фрагменты керамики (рис.24: 1-6). В заполнении могильной ямы погребения 1
(участок 6) на 0,1 м выше уровня черепа найдена копейка чекана времен Михаила
Федоровича (1613–1645 гг.) (рис.24, ТК-6 No 1).
Из заполнения могильной ямы погребения 78 (участок 8) при расчистке скеле-
та найдена заготовка-наборка бесцветного прозрачного стекла (рис.24, ТК-8 No 43).
По определению И.А. Сафаровой находка может быть датирована XVII–XVIII вв.
На участках 10 и 11 до появления здесь захоронений проводились работы по
засыпке ложбины. Из нивелировочных подсыпок происходят:
-
Пуло тверское маленькое медное чекана времен Ивана IV Васильевича
(1533–1584 гг.) (рис.25, ТК-10 No 15), No 358 по П.Г. Гайдукову [39].
-
фрагменты горшков из красножгущейся глины с примесью дресвы (рис.25:
2-4), формы сосудов имеют аналогии в Твери в материалах второй половины XIV–XV
вв., конца XV–XVI вв. [40, с.192 рис.4, с.195 рис.6; 41, с.60 -71].
На засыпанном участке также начинают совершаться захоронения. В связи
с тем, что насыпной грунт со временем уплотнился и осел, в последующий период
вновь были произведены подсыпки, перекрывшие слой кладбища. В качестве подсы-
пок использованы битая керамическая плитка (рис. 25: 5)7
, битый красный кирпич,
а также переотложенный культурный слой. Слои засыпки перекрыты аллювиальным
песком. Из верхней части нивелировочных подсыпок происходят:
- Подковка набивная сапожная железная с широкой пластиной (рис.25, ТК-10 No
18). Набивные подковки в культурном слое Москвы встречаются с XVIII в. [43, с.117].
-
Фрагменты стеклянных изделий, некоторые со следами нагрева и дефор-
мации (по мнению И.А . Сафаровой могут являться отходами стеклоделательного
ремесла – изготовления стеклянных украшений в XVII–XVIII вв.) .
-
Фрагменты гончарных сосудов из красножгущейся глины с примесью песка
с короткой шейкой и отогнутым наружу краем венчика, оформленным в виде упло-
щенного валика (рис.25: 1), время максимального распространения которых XVIII в.
[7; 8].
6 Л.А. Беляев допускает вероятность появления плит этого типа в конце XIII–XIV вв. [37, с.115].
7 Фрагменты плиток близки керамическим плитками типов Е и Н из материалов на Соборной площади
в Твери [42].
116
Рис. 19. Находки из предматерикового слоя.
117
В результате работ зафиксированы западная, юго-западная, северо-восточная
и восточная границы кладбища (рис.4). Предварительные размеры некрополя: протя-
женность с запада на восток 55 м, с севера на юг – не менее 23 м. Надо отметить, что
с севера и юга площадка, на которой располагалось кладбище, ограничена довольно
крутыми склонами к р. Волге и древнему ручью.
На участках 6 и 8 зафиксированы остатки наземной постройки, синхронной
кладбищу: участок вымостки пола из керамических плиток, уложенных на слой
желтого песка мощностью 12-15 см, вдоль вымостки прослежены остатки истлевше-
го бревна (нижний венец южной стены здания?) (цв.вкл.: рис.26; рис.27). Размеры
постройки с учетом поврежденных участков вымостки протяженностью с запада на
восток не менее 7 м, с севера на юг – около 5 м. Зафиксировано 292 экз. плиток. Дли-
на граней от 13 до 14,5 см (282 экз), 15-16 см (10 экз.) . Большинство плиток имели
ковчежец. По форме ковчежца можно выделить три группы.
Ковчежец с гранями сужающимися, 28 экз. (рис.28: 1). Размеры ковчежца в
плане 4,5×4,5 см, 5,0×6 см, 6×6 см, глубина – 2 -2,5 см, на отдельных экземплярах
около 1 см. Высота плиток – 2,5-3 см, редко – 3,5 см.
Ковчежец с вертикальными гранями, 162 экз. (рис.28: 2). Размеры ковчежца
в плане от 5×4,5-5 см до 6×7 см (редко), высота – 2,5-3,5 см, в единичных случаях
– 2 см. Подобные плитки происходят в Твери из комплексов конца XV–XVI вв. рас-
копа 119 на Загородском посаде, из засыпок XVII в. на Соборной площади, тип Л
вариант 1 [42; 44].
Ковчежец с нечеткими (скругленными) гранями 88 экз. (рис.28: 3). Размеры
ковчежца в плане 7,5×6,5 см, глубина 2-2,5 см, в нескольких экземплярах 1,5 см,
3,0 см. Преобладающая высота плиток 3,5-4 см.
Плитки без ковчежца 11 экз. (рис.28: 4). Размеры плиток 13-14×13 см,
14,5×14,5 см, толщина – 2,5-3,5-4 см (большинство экземпляров 3-3,5 см).
Рис. 23. Изображения на могильных камнях.
118
Рис. 24. Находки из могильных ям.
119
Отметим, что в одной вымостке сочетаются плитки из разных партий и, воз-
можно, разных мастерских. В толще песка под вымосткой фиксировались остатки
истлевших бревен, располагавшихся на расстоянии около 1 м друг от друга по линии
север-юг (лаги деревянного пола), а также тлен от досок или плах, уложенных пер-
пендикулярно. Поверхность вымостки оказалась нарушена, т.к . плитки непосред-
ственно над истлевшими лагами «просели» вниз.
Тот факт, что площадка, на которой располагалась постройка, свободна от по-
гребений, расположение постройки у западной границы кладбища, а также наличие вы-
мостки при устройстве пола, позволяют предположить, что в раскопе зафиксированы
остатки храма, при котором существовало данное кладбище. Надо отметить, что ори-
ентировка большинства захоронений совпадает или близка к ориентировке постройки.
Из слоя, непосредственно перекрывающего вымостку, происходят железный
запорный крючок, кольцо (от ручки дверной?), фрагменты слюды, мелкие фрагменты
керамических сосудов.
Рис. 25. Находки из планировочных подсыпок (траншеи коммуникаций, участок 10).
120
Рис. 27. Схема расположения вымостки пола на плане погребений.
Рис. 28. Керамические плитки из вымостки пола.
121
В непосредственной близости от кладбища синхронно ему функционирова-
ла застройка (участки 1, 12, 13). На участках 9 и 20 на северо-восточной окраине
кладбища зафиксированы постройки, котлованы которых нарушают заполнение
могильных ям. На дне ямы, перекрывающей погребение 98 на участке 9, расчищено
скопление сосудов, формы которых датируются по материалам в Твери XVI–XVII вв.
Рис. 29. Находки: ТК-9No 11, 1-5,– из слоя под вымосткой;
6, 7 – из слоя пашни под аллювиальными отложениями.
122
(рис.18) [17, с.110 рис.9; 45]. На участке 20 зафиксирован котлован протяженностью
с севера на юг 6 м (западная и восточная части ямы выходят за границу раскопа).
При его сооружении нарушен ряд захоронений. Со дна котлована зафиксирована
также могильная яма погребения 165. Из заполнения котлована происходят находки
тверских пул, фрагменты сосудов, верхняя граница бытования которых не выходит за
рамки XVI в. Здесь же найден фрагмент могильной плиты тверского типа. Предметы
попали в котлован при засыпке с переотложенным культурным слоем. Заполнение
котлована, так же, как и расположенные рядом могильные ямы, перекрыты достаточ-
но однородным слоем темноокрашенной супеси мощностью 8-12 см. Структура этого
слоя позволяет интерпретировать его как пахотный. Слой пашни имеет бо
́
льшую
мощность на участке 1, расположенном на склоне.
Из слоя, сформировавшегося в период запустения участка, перекрывающего
кладбище и западины на месте котлованов построек, и залегающего непосредственно
под аллювиальными отложениями, происходит монета «копейка» Петра Алексеевича
(1682–1725 гг.) (рис.29, ТК-9 No 11).
Найденные в слое фрагменты гончарных сосудов датируются по аналогиям
второй половиной XV – концом XV–XVI вв. и перемещены в слой из ранних от-
ложений (рис.29: 6). Встречены также фрагменты неорнаментированных горшков
из красножгущейся глины с примесью мелкой дресвы и песка, с отогнутым наружу
краем венчика, образующим валик (рис.29: 7). Подобный способ оформления верх-
ней части сосудов отмечен в Твери в материалах конца XVI–XVII вв., наибольшее
распространение получает в XVIII в. [7; 8; 45, с.236 рис.42, с.240-241].
Анализ полученных материалов и стратиграфической ситуации позволяет
определить начало функционирования исследованных участков кладбища XVI в.
Вероятно, во второй половине XVII в. захоронения перестают совершаться. Косвен-
ным признаком этого является отсутствие в качестве сопровождающего инвентаря
нательных крестов (за исключением погребения 88), являющихся распространенной
находкой в материалах некрополей конца XVII–XVIII вв. [4].
Писцовая и межевая книга Твери 1685–1686 гг. упоминает в этой части посада
церкви и пустые церковные места: церкви Бориса и Глеба, Иоанна Предтечи, распо-
ложенные по Большой дороге (отстроенные в XVIII в. в камне эти храмы существу-
ют в настоящее время), на участке между Большой дорогой и рекой Волгой церкви
Петра и Павла, Козьмы и Демьяна, Воскресения Христова, Михаила Архангела [47,
с.173-174, 178]. На плане г. Твери, скопированном в первой четверти XVIII в. инже-
нерным учеником Иваном Ярцовым с чертежа, присланного из военной коллегии,
обозначена также церковь Тихона Чудотворца (цв.вкл.: рис.30). Исследованные в
раскопе остатки храма возможно соотнести с одним из этих храмов.
Проведенные исследования показали, что хозяйственное освоение территории
начинается, вероятно, уже в конце XIII – начале XIV вв. Северная, наиболее низ-
кая, часть регулярно затапливается. Застройка, начиная со второй половины XV в.,
сосредотачивается на возвышенных участках. Здесь же отмечены следы ювелирных
мастерских. В западной и южной частях участка в XVI–XVII вв. функционирует
приходское кладбище.
В XVIII–XIX вв. участок регулярно подвергается подтоплению. Жилая за-
стройка уже не возобновляется. Участок используется в производственных целях,
прибрежная часть – также в качестве дровяных складов, в южной части зафикси-
рован перекрывающий аллювиальные отложения огородный слой второй половины
XIX – первой половины – середины XX вв.
123
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Жилина Н.В . Пуговицы в костюме Московской Руси XVII – начала XVIII века //
Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Вып. 16. М .: ИА РАН, 2017. –
С. 297-311.
2. Археология Романова двора: предыстория и история центра Москвы в XII–XIX веках /
Автор-составитель Н.А. Кренке. (Материалы охранных археологических исследований.
Т. 12). М.: ИА РАН, 2009. – 524 с.
3. Винокурова Э.П. Металлические литые кресты-тельники XVII в. // Культура средневе-
ковой Москвы, XVII век. М .: Наука, 1999. – С. 326-360 .
4. Нестерова М.Е. К характеристике сопровождающего инвентаря из погребений у церкви
Жен Мироносиц на Загородском посаде города Твери // Тверь, тверская земля и сопредель-
ные территории в эпоху средневековья. Вып. 5 . Тверь: Старый город, 2003. – С . 81-96.
5. Нагрудные кресты позднего средневековья и Нового времени из археологических кол-
лекций Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника / Составитель Н.А.
Кокорина. Владимир, 2014. – 84 с.
6. Нестерова М.Е . Керамика из построек Тверского Кремля по данным дендрохронологии
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 6. Тверь:
Старый город, 2010. – С. 34-47 .
7. Попова С.В. К изучению керамики середины XVIII в. (по материалам Загородского поса-
да г. Твери) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 6 . Тверь: Старый город, 2010. – С. 219-233.
8. Сафарова И.А . Коллекция керамических изделий из комплекса XVIII –начала XIX вв. на
территории Затьмацкого посада г. Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные терри-
тории в эпоху средневековья. Вып. 6. Тверь: Старый город, 2010. – С . 234-252.
9. Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Том XXXIА (62). СПб.: Семеновская
Типолитография (И.А. Ефрона), 1901. – 503 с.
10. Цыганов А.А . Очерки по физической географии Твери. Тверь: Твер. гос. ун-т, 2018.
– 226с.
11. Персов Н.Е ., Сарачева Т.Г., Солдатенкова В.В . Тигли из раскопок квартала ювелиров
в Твери // Исторический журнал: научные исследования No 6 (36). 2016. – С. 750-759.
12. Персов Н.Е., Сарачева Т.Г., Солдатенкова В.В . Археологические свидетельства обра-
ботки цветных и драгоценных металлов на Тверском Затьмачье в эпоху средневековья //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 8 . Тверь:
Старый город, 2015. – С. 47-63 .
13. Новиков А.В., Дворников А.С., Хохлов А.Н. Керамический комплекс конца XIII – начала
XIV вв. в Тверском Кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 1. Тверь, 1996. – С. 230-234.
14. Хохлов А.Н., Иванова А.Б. Исследования мысовой части Тверского кремля в 2013 г. Рас-
коп No 23: застройка, стратиграфия, хронология // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С. 17 -86 .
15. Сафарова И.А ., Кунгурцева С.А . Стеклянные изделия и керамическая посуда из ком-
плексов второй половины XII – начала XIV вв. (по материалам раскопа 22 в Тверском крем-
ле) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 12.
Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С. 63 -99.
16. Кобозева Е.В., Дашкова (Сафарова) И.А. Керамическая коллекция из комплекса вто-
рой половины XIII – рубежа XIV–XV вв. на территории Затьмацкого посада г. Твери //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 1 . Тверь,
1996. – С. 199-229.
17. Иванова А.Б ., Хохлов А.Н. Культурный слой северной части Тверского кремля по ма-
териалам раскопа 2017 г. на Волжском проезде г. Твери (предварительная публикация) //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 12. Тверь:
ТНИИР-Центр, 2019. – С. 100-129.
124
18. Спасский И.Г . Счетные жетоны // Исторический памятник русского арктического
мореплавания 18 века. Л .; М.: Изд-во Главсевморпути, 1951. – С. 130-138.
19. Сафарова И.А . Об одной группе средневековых стеклянных украшений из раскопок
Твери // Археология: история и перспективы. Первая межрегиональная конференция.
Ярославль: Ярославльский музей-заповедник, 2003. – С .257-266.
20. Сафарова И.А. Некоторые итоги изучения стеклянных браслетов из раскопок Твери (по
материалам работ 1979–2007 гг.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в
эпоху средневековья. Вып. 8 . Тверь: Старый город, 2015. – С . 15-25.
21. Сафарова И.А. Актуальные вопросы хронологии средневековых стеклянных изделий из
раскопок Твери // Стекло Восточной Европы с древности до начала XX века. С-Пб.: Не-
стор-История, 2015. – С.209-218.
22. Сафарова И.А. Опыт изучения стратиграфического контекста находок из стекла (по ма-
териалам раскопок в Тверском кремле в 2017 году) // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. – С . 35-46.
23. Седова М.В . Ювелирные изделия Древнего Новгорода (X–XVвв.). М.: Наука, 1981.
– 194с.
24. Галкин Л.Л. Стеклоделательная мастерская на городище Селитренное // Советская
археология. 1984. No 2. М.: Наука, 1984. – С .213-221.
25. Полубояринова М.Д . Украшения из цветных камней Болгара и Золотой Орды. М.: ИА,
1991. – 112 с.
26. Персов Н.Е., Солдатенкова В.В . Новые данные о домонгольской Твери (по данным рас-
копок тверского Затьмачья) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 8. Тверь: Старый город, 2015. – С. 26-46.
27. Нагрудные кресты древнерусского времени из археологических коллекций Государствен-
ного Владимиро-Суздальского музея-заповедника. Владимир, 2003. – 76 с.
28. Розенфельдт Р.Л. О производстве и датировке овручских пряслиц // Советская архе-
ология. 1964. No 4. М.: Наука, 1964. – С . 220-223.
29. Колчин Б.А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет
раскопок Новгорода. М.: Наука, 1982. – С . 156-177.
30. Голубева Л.А., Варенов А.Б . Полые коньки-амулеты Древней Руси // Советская архе-
ология. 1978. No 2. М.: Наука, 1978. – С . 228–239.
31. Голубева Л.А . Зооморфные украшения финно-угров. (САИ. Вып. Е1 -59). М.: Наука,
1979. – 112 с.
32. Покровская Л.В., Тянина Е.А . Полые зооморфные привески Древнего Новгорода //
Российская археология. 2019. No 1. М .: ИА РАН, 2019. – С. 146–160.
33. Лесман Ю.М . Композиция декора ювелирных изделий Новгорода X–XV вв. // Новгород
и Новгородская земля. Вып. 10. Новгород, 1996. – С. 110-125.
34. Хохлов А.Н ., Нестерова М.Е . К характеристике тьмацкой линии укреплений тверского
кремля (по материалам раскопок 1998 г.) // Тверской археологический сборник. Вып. 4 .
Том II. Тверь: ТГОМ, ТНИИР-Центр, 2001. – С. 268-293.
35. Жилина Н.В. Серьги в уборе Московской Руси // Археология Подмосковья: Материалы
научного семинара. Выпуск 14. М .: ИА РАН, 2018. – С . 278-306.
36. Степанова Ю.В . Серьги из археологических памятников Верхневолжья XIV–ХVIII веков
// Вестник Тверского государственного университета. Серия «История». 2021. No 1 (57).
Тверь: ТвГУ, 2021. – С . 41 -62.
37. Беляев Л.А . Русское средневековое надгробие. М.: Модус-Граффити, 1996. – 566 с.
38. Данилов В.В ., Романова Е.А., Салимов А.М . Белокаменные надгробия тверского типа
// Вестник славянских культур. 2019. Т . 51. – С. 208-223. [http://www.vestnik-sk.ru/assets/
files/18-Danilov.pdf (дата обращения: 2.02.2022)].
39. Гайдуков П.Г. Медные русские монеты XIV–XVI вв. Москва: Наука, 1993. – 304 с.
40. Дашкова (Сафарова) И.А ., Иванова А.Б ., Хохлов А.Н. О некоторых комплексах конца
XIV–XV вв. из раскопа у церкви св. Екатерины в Твери // Тверь, тверская земля и сопре-
дельные территории в эпоху средневековья. Вып. 1. Тверь: Старый город, 1996. – С . 189-198.
125
41. Рыбакова О.Е . Керамический комплекс из постройки XVI в. на юго-восточной окраине
Загородского посада г. Твери (по материалам исследований 2000 г.) // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 6 . Тверь: Старый город,
2010. – С. 55-90 .
42. Сафарова И.А., Беляев Л А., Хохлов А.Н. Керамические плитки покрытия полов из
раскопок на Соборной площади в Твери (по материалам исследований 2013–2014 гг. //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 11. Тверь:
ТНИИР-Центр, 2018. – С . 77-113.
43. Векслер А.Г ., Лихтер Ю.А., Осипов Д.О. Обувные подковки XV–XVIII вв. (по матери-
алам раскопок в г. Москве) // Российская археология. 1997. No 3 . М .: ИА РАН, 1997. –
С. 114 -119.
44. Сафарова И.А. Строительная керамика из исследований Загородского посада г. Твери
(по материалам раскопа No 119) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в
эпоху средневековья. Вып. 6 . Тверь: Старый город, 2010. – С . 135-149.
45. Рыбакова О.Е., Купряшин А.В. Керамический комплекс из постройки XVI – рубежа
XVI–XVII вв. близ Архангельского монастыря на Загородском посаде Твери // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 8. Тверь: Старый
город, 2015. – С. 209-243.
46. Винокурова Э.П . Металлические литые кресты-тельники XVII в. // Культура средне-
вековой Москвы, XVII век. М .: Наука, 1999. – С. 326-360.
47. Писцовая и межевая книга Твери 1685–1686 годов / Составитель А.В . Матисон. М .:
Малая Басманная, 2014. – 348 с.
O.E. Rybakova
Preliminary Results of the Work on the North-Western Edge
of Tver Zat’matsky Suburb in 2019–2021
An area of late medieval constructional development on the north-western edge of Tver
Zat’matsky suburb was examined. Materials from pre-continental layer date back to the end of
the XII–XIV centuries. Some findings related to bronze casting workshops functioning in the
second half of the XV– the XVI centuries are revealed. Remains of wooden church with a floor
of ceramic tiles and a part of parish cemetery of the XVI–XVII centuries were registered. Late
medieval occupation layer was covered with massive alluvial deposits which contributed to its
preservation. There are also layers and complexes related to functioning of a glassmaking factory
in the first half of the XIX century found on that spot.
Keywords: Zat’matsky suburb, constructional development, bronze casting workshops,
cemetery, burials, terrain.
126
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.57 (470.331)
Ю.В. РАШКОВСКАЯ, С.Б . БОРУЦКАЯ, С.В. ВАСИЛЬЕВ, О.Е. РЫБАКОВА
ПАЛЕОДЕМОГРАФИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ СЕРИИ
ИЗ НЕКРОПОЛЯ ЗАТЬМАЦКОГО ПОСАДА г. ТВЕРИ
Скелетный материал из г. Тверь был получен при спасательных археологических раскопках
в Затьмацком посаде на улице Борисоглебская пристань. Согласно археологическим иссле-
дованиям, на этом участке были обнаружены остатки храма, а также приходское средневе-
ковое кладбище, функционировавшее в XVI–XVII вв. Данная работа посвящена палеодемо-
графическому исследованию тверского населения по данным половозрастного определения
скелетных останков. Также был проведен сравнительный анализ исследуемых показателей с
подобными значениями, рассмотренные в синхронных сериях того же времени. На основании
проведенных анализов обнаружено, что детская смертность в выборке из Затьмацкого посада
принимает довольно высокие значения. В мужской подвыборке пик смертности приходится
на более поздний возраст (40-45 лет), чем в женской (30-35 лет). Более того, отмечается
низкая продолжительность жизни людей до финальной возрастной когорты (50+ лет).
Ключевые слова: палеодемографический анализ, скелетный материал, пики смертности,
средняя продолжительность жизни, исследование населения г. Тверь.
Введение
В 2019–2020 гг. проведены спасательные археологические раскопки на
участках, отведенных под строительство инженерных коммуникаций к Спортивно-
му центру по видам гребли по адресу: г. Тверь, Борисоглебская пристань. Объект
исследований находился на правом берегу р. Волги в верхней части склона 1-ой над-
пойменной террасы.
Исследованный участок располагался на северо-западной окраине Затьмацко-
го посада средневековой Твери. В ходе археологических работ были зафиксированы
остатки храма и участок приходского позднесредневекового кладбища. Хронологи-
ческие рамки функционирования некрополя определены по археологическим мате-
риалам в границах XVI–XVII вв. Писцовая и межевая книга Твери 1685–1686 гг.
упоминает в этой части посада храмы Бориса и Глеба, Иоанна Предтечи, располо-
женные по Большой дороге (существуют и в настоящее время), а также церкви и
пустые церковные места на участке между Большой дорогой и р. Волгой (Петра и
Павла, Козьмы и Демьяна, Воскресения Христова, Михаила Архангела) [1, с.173-
174,178]. К одному из храмов, не сохранившихся до настоящего времени, относился
исследованный некрополь.
На площади 200 м2 исследовано 165 погребений, совершенных по обряду
трупоположения. Прослежено до 4-х ярусов погребений, что указывает на длитель-
ный срок функционирования некрополя. В ряде случаев отмечено перезахоронение
костей из нарушенных погребений как в отрытые могилы (вокруг гроба или на его
крышку), так и в отдельные ямы. Переотложенные кости фиксировались также в
заполнении могильных ям. Могильные ямы ориентированы длинной осью по линии
запад – восток с незначительными отклонениями к северу и югу. Умершие были по-
мещены в деревянные гробы, сохранившиеся в виде тлена, в соответствии с христи-
анским (православным) погребальным обрядом: на спине, со сложенными на груди
руками, в могилах располагались лицом к востоку.
127
Результаты и обсуждение
Численность материала из некрополя на Затьмацком посаде отвечает стати-
стическим требованиям, предусмотренным для осуществления палеодемографиче-
ского анализа [2; 7].
По итогу определения пола и возраста скелетного материала, практически все
индивиды были распределены по когортам, соответствующие 5-летним интервалам.
Исключения составили индивиды, у которых возраст определялся в десятилетнем
интервале, и дети, у которых оценка возраста была более точная. Тогда данные ин-
дивиды разделялись между соответствующими пятилетними интервалами пополам
по методу простой скользящей средней. Для детей до 15 лет пол не определялся. Все
индивиды старше 50 лет были объединены в одну когорту 50+.
Табл. 1 . Половозрастная структура группы из Затьмацкого посада
Группа
Некрополь Затьмацкого посада
Мужчины, чел. (%)
41 (23,6%)
Женщины, чел. (%)
65 (37,7%)
Мужчины и женщины, чел. (%)
106 (61,3%)
Дети и подростки, чел. (PCD)
67 (38,7%)
Суммарно, чел. (%)
173 (100%)
Для 2 индивидов не был определен пол и возраст из-за фрагментарности ске-
лета, а также один индивид был определен как плод, соответственно, в ходе анализа
были использованы данные о 173 половозрелых и неполовозрелых индивидах. Из
этого числа 41 индивид мужского пола, 65 – женского и 67 индивидов младше 15 лет
(таблица 1).
На основе данных были рассчитаны общие палеодемографические индексы.
Результаты проделанной работы отражены в таблице 2. На рисунке 1 представлена
диаграмма распределения группы изученного некрополя по возрастным когортам в
процентах (параметр Сх).
Табл. 2 . Демографические показатели по возрастным группам
Возраст/Индексы Dx (чел.) Cx (%) Lx (%) qx
0-1
20
11,56
100
0,116
0-5
48
27,75
100
0,277
5-10
8
4,62
72,25
0,064
10-15
11
6,36
67,63
0,094
15-20
8
4,62
61,27
0,075
20-25
6
3,47
56,65
0,061
25-30
11
6,36
53,18
0,120
30-35
27,5
15,90
46,82
0,340
35-40
12
6,94
30,92
0,224
40-45
22,5
13,01
23,99
0,542
45-50
12
6,94
10,98
0,632
50+
7
4,05
4,05
1,000
Сумма:
173
100
128
Из таблицы 2 и диаграммы (рис.1) видно, что в группе отмечается высокий
процент детской смертности. Так, на возраст от 0 до 15 лет приходится 38,7% всех
смертей (показатель PCD). В первый год жизни умирают около 11,5 % индивидов от
общего количества всех индивидов в группе (показатель PBD), что составляет около
29,9% от всех умерших детей.
Второй пик смертности в группе приходится на возрастной интервал 30-35 лет,
третий – интервал 40-45 лет. Финальную возрастную когорту нельзя посчитать
представительной, – всего 4,05%. Наименьшее количество индивидов отмечено в
возрастном интервале 20-25 лет.
Анализ отдельно для детской части группы представлен в таблице 3 и на гра-
фике (рис.2).
Рис. 1 . Распределение индивидов по возрастным когортам (в %).
Рис. 2 . Распределение детей до 15 лет по возрастным когортам (в %).
129
Табл. 3 . Демографические показатели детской группы
Возраст/Индексы
Dx (чел.) Cx (%)
Lx (%)
qx
0-1
20
29,85
100
0,299
0-5
48
71,64
100
0,716
5-10
8
11,94
28,36
0,421
10-15
11
16,42
16,42
1,000
Сумма:
67
100
Видно, что пик детской смертности приходится на возраст 0-5 лет. Факт высо-
кой смертности детей до года и от 0 до 5 лет может свидетельствовать о сложных со-
циальных моментах жизни: недостаточно развитой сфере акушерской медицинской
помощи, санитарно-гигиенических условиях, нехватке питания, различных инфекциях.
Антропологами из Канады было установлено, что во многих странах мира в эпоху
Средневековья показатели детской смертности также высоки. Так, в Средневековой
Англии смертность в первый год жизни составляла 27%. Во Франции и Швеции XV–
XVII вв. средние показатели младенческой смертности варьировались в пределах 25-
40%, при этом показатели общей детской смертности составляли примерно 50%.
Оценки младенческой и детской смертности в средневековой Японии очень схожи –
28% и 44% соответственно [8].
Табл. 4 . Палеодемографические показатели в мужских и женских группах
Возраст
Мужчины
Женщины
Dx
Cx
lх
qx
Dx
Cx
lx
qx
15-20
3
7,32
100
0,073 5
7,69
100
0,077
20-25
2
4,88
92,68 0,053 4
6,15
92,31 0,067
25-30
2,5
6,10
87,80 0,069 8,5
13,08 86,15 0,152
30-35
7
17,07 81,71 0,209 20,5 31,54 73,08 0,432
35-40
10
24,39
64,63 0,377 2
3,08
41,54 0,074
40-45
12
29,27
40,24 0,727 10,5 16,15 38,46 0,420
45-50
3,5
8,54
10,98 0,778 8,5
13,08 22,31 0,586
50+
1
2,44
2,44
1,000 6
9,23
9,23
1,000
Сумма:
41
100.0
65
100.0
Пики смертности в мужской и женской частях группы отличаются (таблица 4).
Так, у женщин основной пик смертности приходится на возраст 30-35 лет, что в прин-
ципе может объясняться осложнениями при уже поздних родах в этот период жизни
(рис.3). Возможно, конечно, имеются и иные объяснения. У мужчин же после 30-ти
лет происходит постепенное нарастание количества умерших, при этом пик смерт-
ности приходится на довольно поздний возраст – 40-45 лет. При этом, до возраста
45-50 лет доживают около 22% женщин и всего 8% мужчин, а до пожилого – 9%
женщин и 2% мужчин.
130
Средняя продолжительность жизни людей из Затьмацкой группы, включая
детей, (A) составляет 23,9 лет. Без учета детской смертности этот показатель (AA)
повышается и достигает 36 лет. Также интересно, что процентное соотношение
мужчин и женщин (PSR) составляет 38,7% к 61,3%. Такое соотношение следует
признать нестандартным. Объяснить отток мужского населения можно, вероятно,
историческими событиями, например участием мужчин в боевых действиях во время
Смуты. Поэтому и поздние возрастные когорты у мужчин группы непредставитель-
ны. Больших гендерных различий в показателе средней продолжительности жизни
данной группы не обнаружено. Средний возраст мужчин (AAm) на момент смерти
составляет 36,5 лет, а женщин (AAf) – 35, 7 (таблица 5).
Табл. 5 . Основные палеодемографические характеристики выборки
Параметр
AA
C50+
PSR
NrAAA
m
fPCDPBDC50+m
f
m
f
173 23,9 36,0 36,5 35,7 38,7 29,9 4,04 2,4 9,23 38,7 61,3
Для сравнения основных демографических параметров были привлечены
синхронные серии из близлежащих к Твери городов: Кашин, с. Исупово (Костром-
ская область), Нижний Новгород, Тверь (Смоленское кладбище), а также Липецк.
Сравнительный материал датируется XVII–XVIII вв., исключения составляют
серия из г. Кашин, которая относится к XV–XVIII вв., и серия из Твери, Смолен-
ское кладбище, датируемая XVIII–XIX вв. (таблица 6). Авторы данных работ также
изучали русское население. Половозрастной и палеодемографический анализы в
сравнительных сериях были проведены С.Б. Боруцкой, С.В . Васильевым, в иссле-
довании тверской выборки из Смоленского кладбища также участвовала Н.В. Хар-
ламова [3; 4; 5; 6].
Рис. 3. Диаграмма процента мужчин и женщин в разных возрастных когортах.
131
Табл. 6 . Сравнительная таблица демографических показателей
русских некрополей XVI–XIX вв.
Выборка/Параметр
Nr
(чел.)
A
(лет)
AA
(лет)
PCD
(%)
PBD
(%)
C50+
(%) PDm (лет) PDf (лет)
Тверь, Затьмацкий
посад XVI–XVII вв.
173 23,9 36,0 38,7 29,8 4,0
40-45
30-35
Тверь, Смоленское
кладбище XVIII–XIX вв.
339 27,2 39,1 19,1 43,7 14,0 40-45, 50+ 35-45
Кашинский Кремль,
XV–XVIII вв.
188 28,6 35,9 27,7 15,4 4,3
–
–
Липецк, Дмитровское
кладбище, XVIII вв.
94 27,0 39,0 34,0
–
7,5
30-50
30-40
Исупово, XVII–XVIII вв. 313 32,5 39,0 19,5 31,0 9,5
40-50
30-40
Нижний Новгород,
Нижегородский Кремль,
XVII–XVIII вв.
133 21,0 36,0 48,0 44,0 1,5
30-40
30-40
Нижний Новгород,
Георгиевская церковь,
XVII–XVIII вв.
155 33,5 39,0 16,0 56,0 16,5 30-40
30-50+
Нижний Новгород,
Никольская церковь,
XVII–XVIII вв.
1587 28,5 36,5 25,5 20,5 8,0
30-40
30-40
Высокая детская смертность отражается в показателе А, который достаточно
низкий для средней продолжительности жизни (23,9 года). В данном случае ис-
следуемая серия сближается с серией из Нижегородского кремля, где средний воз-
раст смерти, с учетом детей, составляет 21 год. Средняя продолжительность жизни
взрослых без учета детей сопоставима с другими выборками (36,0 лет). Наиболее
Рис. 4. Средняя продолжительность жизни в синхронных сериях (по очереди: Нижний Новгород,
Тверь, Липецк, Тверь, Нижний Новгород, Кашин, Костромская обл., Нижний Новгород).
132
близкие значения имеет выборка из Кремля в Нижнем Новгороде, а также выборки
из Кашинского Кремля и Никольской церкви. Во всех остальных случаях, средняя
продолжительность жизни в группе достаточно высокая, что может говорить о благо-
приятных условиях для жизни у населения соответствующих регионов.
Заключение
По показателю детской смертности исследуемая выборка имеет одно из самых
высоких процентных значений. Однако, Кремлевская выборка из Нижнего Новгорода
опережает исследуемую выборку практически на 10% (рис. 4; 5). Процентное соот-
ношение младенцев к общему количеству детей (показатель PBD) хоть и относитель-
но велико в Тверской серии, но не настолько как в сериях в г. Нижнем Новгороде
или в другой тверской серии.
Довольно низкая продолжительность жизни людей до финальной возрастной
когорты, всего лишь 7 человек, или 4% людей проживали до пожилого возраста.
Представительность финальной возрастной когорты Затьмацкой группы очень низка.
Такую же ситуацию можно увидеть в Кашинском Кремле, а также еще более низкий
процентный показатель индивидов в финальной когорте можно отметить в Нижего-
родском Кремле. Пики смертности у мужчин и женщин отображены в двух последних
столбцах таблицы 6. У мужчин пик смертности приходится обычно на более поздний
возраст, чем у женщин. Это отмечается в тверских группах и в с. Исупово Костром-
ской области.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Писцовая и межевая книга Твери 1685–1686 годов / Составитель А.В . Матисон. М .:
Малая Басманная, 2014. – 348 с.
2. Богатенков Д.В. Палеодемография Мистихали // Т.И . Алексеева, Д.В. Богатенков,
Г.В. Лебединская. Влахи. Антропо-экологическое исследование (по материалам средневе-
кового некрополя Мистихали). Москва, 2003. – С. 19–49.
Рис. 5 . Процент детской смертности в синхронных сериях (по очереди: Нижний Новгород,
Тверь, Липецк, Кашин, Нижний Новгород, Костромская обл., Тверь, Нижний Новгород).
133
3. Боруцкая С.Б., Васильев С.В. Палеодемография средневекового Нижнего Новгорода
по данным антропологии // Беларускае Падзвінне: вопыт, методыка і вынікі палявых і
міждысцыплінарных даследаванняў. Зборнік навуковых артыкулаў ІІІ міжнароднай навуко-
вай канферэнцыі. Полацк: ПДУ, 2016. – C. 106–116.
4. Боруцкая С.Б ., Харламова Н.В., Рудников С.А ., Черных И.Н . Особенности палеоде-
мографии города Тверь XVIII–XIX вв. по данным исследования Смоленского кладбища из
бывшего Загородного посада // Вестник антропологии, 2021. No 2. – С. 311–329.
5. Васильев С.В. Палеоантропология города Кашин XV–XVII вв. (Коллективная монография)
/ С.В. Васильев, С.Б . Боруцкая, Н.В . Харламова, С.Е. Андреев, Н.Е. Персов, В.В. Солдатен-
кова. М .: БУКИ ВЕДИ, 2020. – С . 43-46.
6. Васильев С.В ., Боруцкая С.Б., Земцов Г.Л. Палеодемографическая ситуация в Саранском
уезде XVII–XVIII вв. по материалам могильника Блохино-1 // Stratum plus: Archaeology
and Cultural Anthropology, 2020. No 6 . – С. 335–346.
7. Angel J.L . The bases of paleodemography. American Journal of Physical Anthropology 30.
1969. – P . 427–438.
8. Volk AA, Atkinson J. Is child death the crucible of human evolution? J Soc Cultural Evol
Psychol 2. 2008. – P. 247–260.
Yu.V. Rashkovskaya, S.B . Borutskaya, S.V . Vasiliev, O.E. Rybakova
Paleodemographic Analysis of Findings from Necropolis in Tver Zat’matsky Suburb
Tver skeletal material was found during rescue excavations in Zat’matsky suburb at Boriso-
glebskaya Pristan street. According to archaeological research a church remains and a parish
medieval cemetery of the XVI–XVII centuries were found on this site. This article presents
paleodemographic study of Tver population based on the results of age and gender identifying of
skeletal material. A comparative analysis of studied indicators with similar values, examined in
synchronous series of the same period, was carried out. The analysis revealed that child mortality
in Zat’matsky suburb sample has quite high values. Mortality peak in a male sub-sample falls on
a later age (40-45 y.o .) than in female (30-35 y.o.). Besides, there is low life expectancy to the
final age cohort (over 50 y.o.).
Keywords: paleodemographic analysis, skeletal material, mortality peaks, average life
expectancy, Tver population study.
134
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 631.48 : 902.2(470.331)
А.А. ГОЛЬЕВА, А.Н . ХОХЛОВ, О.Е . РЫБАКОВА, М.Е . НЕСТЕРОВА
ИНФОРМАЦИОННЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ ЕСТЕСТВЕННОНАУЧНЫХ
ИССЛЕДОВАНИЙ ПОЙМ НА ПРИМЕРЕ РАСКОПОВ БОРИСОГЛЕБСКАЯ
ПРИСТАНЬ (Р. ВОЛГА) И УСТЬЕ Р. ТЬМАКИ НА ТЕРРИТОРИИ
ЗАТЬМАЦКОГО ПОСАДА Г.ТВЕРИ
Статья представляет результаты почвенных исследований, проведенных на участках спа-
сательных археологических раскопов на территории Затьмацкого посада города Твери.
Одним из основных отличий данных объектов является их расположение в поймах рек
Волга и Тьмака. В работе приведены морфологические, физико-химические и микробио-
морфные характеристики почв, культурных слоев и седиментов. Показаны информационные
возможности палеореконструкций истории формирования изученных объектов. Делается
вывод о принципиально разных условиях формирования отложений на изученных объектах.
Для участка Борисоглебская пристань Раскоп 1 дана реконструкция этапов его освоения и
хозяйственного использования.
Ключевые слова: Тверь, пойма, Волга, Тьмака, аллювий, погребенные почвы, пашня.
Введение. Работа почвоведов на археологических памятниках является ча-
стью самостоятельного направления науки почвоведение – археологического почво-
ведения [1, c.34-36; 2, c.47 -60; 3, c.14-16; 4, c.220-224], позволяя точнее и детальнее
реконструировать этапы взаимодействия природы и общества. Почвенные исследо-
вания археологических памятников города Твери проводятся около 10 лет [5, с.87-97;
6, с.130-135; 7, с.6 -17]. Получены интересные данные, позволяющие конкретизиро-
вать начальные этапы освоения Кремлевского мыса, показать полифункциональное
значение оборонительных сооружений тьмацкой линии мысовой части Тверского
кремля. Все эти исследования проводились на относительно возвышенных участках.
Основным отличием объектов исследования, представленных в статье, является их
расположение в поймах. Эта специфика вносит существенные коррективы в инфор-
мационные возможности используемых в почвоведении методов.
Цель работы: провести палеоэкологические реконструкции двух объектов,
расположенных в поймах рек Волга и Тьмака.
Объекты исследования расположены неподалеку, на расстоянии не более
1 км друг от друга, но располагаются на берегах разных рек (рис.1). Первый участок
расположен на левом берегу в устье реки Тьмака, а второй в пойме реки Волга, на ее
правом берегу (раскоп Борисоглебская пристань Раскоп 1, квадрат М18, северная
стенка).
Методы исследования. В археологическом почвоведении используется ком-
плекс методов, но основным является морфологический – описание стенки разреза
(раскопа) в поле. Именно на основе общего облика стенки определяется необходи-
мость проведения тех или иных лабораторных анализов, делаются первые предпо-
лагаемые выводы о генезисе слоев, горизонтов и толщи разреза в целом.
После морфологического анализа, отбора проб, проводится комплекс запла-
нированных физико-химических анализов согласно методикам, применяемым в по-
чвоведении [8, с.100-400].
135
Дополнительно делается микробиоморфный анализ, в котором для почв и куль-
турных слоев наиболее информативным является изучение состава и распределения
фитолитов [9, с.34-40]. Морфотипы фитолитов выделялись согласно принятой между-
народной номенклатуре [10, с.189-199]. В статье приводится только биоценотическая
характеристика выявленных форм, поскольку соотношение морфологического облика
и его биоценотическим значением опубликовано [11, с.5 -16; 12, с.342-362].
Результаты и обсуждения.
Разрез в устье р. Тьмаки
Морфологически, разрез (цв.вкл.: рис.2: 1) представляет собой слоистую тол-
щу различной окраски – от светлой до темно-бурой. Нижние и верхние границы всех
слоев линейные, резкие. Это типично для аллювиальных наносов. Каких-либо темных
гумусированных слоев, имеющих бахромчатую нижнюю границу (сформированную
корнями трав), нет.
Аллювиальный генезис всей вскрытой толщи отложений мощностью свыше
7 м указывает на их переотложенный характер, то есть делать какие-либо почвенные
анализы бесперспективно.
Раскоп Борисоглебская пристань Раскоп 1, квадрат М18, северная стенка
Стенка раскопа представляет собой чередование темных и светлых гумусиро-
ванных горизонтов, имеющих линейную верхнюю и диффузную или фестончатую
нижние границы (цв.вкл.: рис.2: 2). Лишь в самом вверху исследуемой толщи начина-
ются тонкие аллювиальные наносы аналогичные описанным для предыдущего разреза.
Темно-серая, практически черная окраска почвенных горизонтов, ее одно-
родное распределение по всей мощности слоя, позволили сделать предварительный
вывод о том, что центральная часть гумусированных слоев являются пахотными
Рис. 1 . Расположение объектов исследования (отмечены точками)
на территории Затьмацкого посада г. Твери.
136
(огородными) горизонтами. То есть эта толща отложений слоя антропогенно про-
работана. В этом культурном слое были найдены артефакты, позволившие диагно-
стировать период агрогенного использования участка с конца XIV по XVI вв. Самая
верхняя из погребенных почв не имеет признаков агрогенеза, ее нижняя граница
неровная, бахромчатая, сформированная корнями трав. Эти признаки характерны
для травянистой дернины. Мощность этого горизонта около 4 см. Археологически,
возраст этой маломощной почвы определен монетами тридцатых годов XVIII в.
Очевидно, это время можно считать определенным рубежом, когда относительно
стабильные периоды, позволяющие использовать участок под огороды, сменились
динамичным этапом с регулярными паводками.
Рис. 3 . Разрез Борисоглебская пристань. Распределение органического
углерода (С) и валового фосфора (Р2О5) в % по профилю.
137
Во всех почвенных горизонтах, а также залегающем выше аллювии и под-
стилающей почвы материнской породе были отобраны образцы для определения
основных химических свойств и микробиоморфного анализа. Помимо этого, был взят
грунт из расположенной внизу кротовины.
На рисунке 3 показано распределение органического углерода и валового
фосфора. Распределение обоих элементов имеет пилообразный характер, что ти-
пично для погребенных почв. Минимальные значения органического углерода и
фосфора выявлены в самом нижнем минеральном горизонте. Максимальные зна-
чения относятся к верхнему огородному слою Pl1 (конца XIV–XVI вв.). Насыщен
органикой и дерновый горизонт самой поздней почвы (тридцатые годы XVIII в.) Но
фосфора в этой почве немного, соответствует природным значениям, что позволяет
говорить о том, что данная почва формировалась при отсутствии антропогенного
прессинга.
Согласно результатам микробиоморфного анализа, во всей толще присутству-
ет небольшое количество спикул губок и/или панцирей диатомовых водорослей
(цв.вкл.: рис.4; рис.5: 1-2). Эти организмы живут в воде, то есть являются диагностами
гидрофильных условий. Регулярная встречаемость данных форм вне зависимости от
генезиса горизонта позволяет предположить, что у часток периодически заливался
речной водой.
Распределение фитолитов неравномерное. Максимальное их количество от-
мечается в самой нижней погребенной почве. Но поскольку здесь же наблюдается и
максимум гидроморфных организмов, то, вероятно, основная часть фитолитов была
привнесена водами во время разлива вместе с остальным пылеватым материалом.
Много фитолитов во второй огородной почве Pl2 (конец XIV–XV вв). Возможно, по-
чва удобрялась органическим материалом.
Распределение разных форм фитолитов неравномерное. Так, формы, характер-
ные для лесных злаков (рис.5: 4) преобладают над луговыми в самом нижнем и самом
верхнем образцах. В остальных абсолютно доминируют луговые формы фитолитов
(рис.5: 5). А, например, фитолиты хвойных (рис.5: 3) распределены относительно
ровно. Фитолиты культурных злаков (рис.5: 6) встречены не только в выделенных
огородных/пахотных горизонтах, но и в нижней погребенной почве. Не исключено,
что почва так же распахивалась, но кратковременно, в силу этого морфологические
признаки распашки не успели сформироваться. Тростник (рис.5: 8) преобладает в
самом верхнем аллювиальном слое, что нормально для подобных слоев. А вот его ре-
гулярная встречаемость в нижележащей толще независимо подтверждает сделанный
ранее вывод, что участок периодически затоплялся. Эти периоды были кратковремен-
ны, толща антропогенно перемешивалась, что объясняет отсутствие аллювиальных
прослоев в центральной части профиля.
Заключение. Таким образом, исследования показали, что раскопы, располо-
женные неподалеку друг от друга, имеют совершенно разную историю формирования
и функционирования. Все отложения в разрезе устья р. Тьмака являются аллювиаль-
ными. Периодов стабилизации поверхности, формирования каких-либо почв нет. И
любые находки археологического материала переотложены или, вероятно, частично
– принесены вешними водами.
В разрезе раскопа Борисоглебская пристань четко видна смена стабильных
и динамичных периодов. В стабильные периоды шли процессы почвообразования, в
динамичные – почвы перекрывались наносами, формируя новую поверхность. Люди
осваивали и преобразовывали участок во все стабильные периоды, используя почвы
под огороды или пашню, начиная с конца XIV в. и до тридцатых годов XVIII в., то есть
138
Рис. 5 . Морфологический облик основных микробиоморф: 1 – спикула губки; 2 – панцирь
диатомовой водоросли; 3-8 – фитолиты: 3 – игл хвойных, 4 – лесных злаков, 5 – луговых
злаков, 6 – культурных злаков, 7 – мхов, 8 – тростника.
139
около 400 лет. Но и в периоды стабильности участок регулярно заливался речной
водой. Эти подтопления были кратковременны и их признаки сохранились только в
специфике микробиоморфных комплексов*.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Губин С.В ., Демкин В.А. Возможности и перспективы совместных почвенно-археологиче-
ских исследований // Почвоведение и агрохимия (проблемы и методы). Тезисы докладов к
V делегатскому съезду всесоюзного общества почвоведов / Отв. ред. И .В. Иванов. Пущино,
1977. – С. 34-36 .
2. Демкин В.А., Демкина Т.С ., Борисов А.В., Хомутова Т.Э . Археологическое почвоведе-
ние: новый взгляд на историю природы и общества // Использование и охрана природных
ресурсов в России. 2004. No 5. М .: НИА-Природа, 2004. – С . 47 -60.
3. Дергачева М.И . Археологическое почвоведение: место в системе биосферных наук, ме-
тодология и структура // Материалы Всероссийской научной конференции по археологи-
ческому почвоведению, посвященной памяти профессора В.А. Демкина / Отв. редакторы:
С.В . Губин, А.В . Борисов, С.Н . Удальцов. Пущино: КИАС, 2014. – С . 14-16.
4. Махонина Г.И ., Валдайских В.В. Археологическое почвоведение в системе знаний о взаи-
моотношении человека и природы // Известия Уральского государственного университета:
Серия 1: Проблемы образования, науки и культуры. Т. 50. No 21. 2007. Екатеринбург: УрГУ,
2007. – С. 220-224.
5. Гольева А.А., Иванова А.Б., Хохлов А.Н. К вопросу о полифункциональности оборони-
тельных сооружений тьмацкой линии мысовой части Тверского кремля (по материалам есте-
ственнонаучных исследований на раскопе No 23) // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С. 87-97.
6. Гольева А.А., Иванова А.Б ., Хохлов А.Н . Характеристика погребенных почв, вскрытых
на раскопе 11/15 на территории Тверского кремля (при реставрации бывшего реального
училища) в 2015 году // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средне-
вековья. Вып. 12. Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С. 130-135.
7. Гольева А.А ., Иванова А.Б ., Хохлов А.Н. Начальные этапы освоения территории кремлев-
ского мыса на основе изучения погребенных почв, вскрытых на раскопе 2017 г. на Волжском
проезде в Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневеко-
вья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. – С. 6-17 .
8. Воробьева Л.А . Теория и практика химического анализа почв. М.: ГЕОС, 2006. – 400 с.
9. Гольева А.А., Александровский А.Л., Целищева Л.К . Фитолитный анализ голоценовых
палеопочв // Почвоведение. 1994. No 3 . М.: Наука, 1994. – С . 34-40.
10. International Committee for Phytolith Taxonomy (ICPT), International Code for Phytolith
Nomenclature (ICPN) 2.0 // Annals of Botany. 24 July 2019. Vol. 124. Iss. 2. – P . 189–199,
[https://doi.org/10.1093/aob/mcz064].
11. Рябогина Н.Е ., Южанина Э.Д ., Иванов С.Н ., Гольева А.А. Микробиомаркеры природ-
ного окружения и внутреннего обустройства жилищ неолита и энеолита (поселения Мергень
6 и 7) // Вестник археологии, антропологии и этнографии. No 4 (55). 2021. – С. 5-16. [DOI
10.20874/2071-0437-2021-55 -4 -1].
12. Хохлова О.С., Макеев А.О., Энговатова А.В., Кузнецова Е.А., Гольева А.А. Палеоэко-
логия и хозяйственная деятельность человека на основе изучения культурных слоев Туль-
ского кремля // Краткие сообщения Института археологии. Т . 268. М.: ИА РАН, 2022. –
С. 342-362.
* Почвенные исследования выполнены в рамках темы Государственного задания ИГРАН
АААА-А19-119022190169-5 (FMGE-2019-0006).
140
A.A . Golyeva, A.N . Khokhlov, O.E. Rybakova, M.E. Nesterova
Information Possibilities of Natural Science Research of Floodplains
on the Example of Excavations at the Borisoglebskaya Pristan (on the Volga)
and at the Mouth of the T’maka River in Tver Zat’matsky Suburb
The article presents the results of soil research on the rescue excavations sites in Tver
Zat’matsky suburb. One of the major differences between these objects is their location in the
floodplains of the Volga and T’maka rivers. The paper presents morphological, physicochemical
and microbiomorphic characteristics of soils, occupation layers and sediments. The information
possibilities of paleoreconstructions of the formation history of the studied objects are shown. A
conclusion about fundamentally different formation conditions of deposits on the studied objects
is made. A reconstruction of development stages and economic use of the site Borisoglebskaya
Pristan Excavation 1 is given.
Keywords: Tver, floodplain, Volga, T’maka, alluvium, buried soil, arable land.
141
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.57(470.331) «16»
О.Е. РЫБАКОВА
НЕКРОПОЛЬ БЛИЗ СКОРБЯЩЕНСКОЙ ЦЕРКВИ НА ЮГО-
ВОСТОЧНОЙ ОКРАИНЕ ЗАГОРОДСКОГО ПОСАДА Г. ТВЕРИ
(НОВЫЕ ДАННЫЕ ПО РЕЗУЛЬТАТАМ РАБОТ 2019 г.)
Публикация посвящена материалам, полученным в результате исследования участка не-
крополя XVIII в. близ церкви Иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» на юго-вос-
точной окраине Загородского посада г. Твери.
Ключевые слова: Тверь, Загородский посад, церковь Иконы Божией Матери «Всех
скорбящих радость», некрополь, обряд погребения, погребальный инвентарь.
В ходе спасательных археологических работ, проводившихся в 2019 г. по адресу
г. Тверь, ул. Базановой, 51 (раскоп 114 участок 4), был зафиксирован участок кладбища
(цв.вкл.: рис.1; рис. 2). Земельный участок, на котором проводились археологические
исследования, располагался на правом берегу р. Лазурь (правого притока р. Тьмаки),
в 650 м от устья. Расстояние от уреза воды в р. Лазурь 140-150 м к северо-востоку. В
геоморфологическом отношении раскоп располагался в пределах второй надпойменной
террасы р. Волги, на дюне, вытянутой вдоль русла Лазури в направлении устья. Высота
над уровнем воды в р. Волге составляет 9 м, высота над уровнем воды в р. Лазурь – 7 м.
Поверхность участка характеризуется отметками 133,16-134,75 м в Балтийской системе
высот. Следует отметить существенный перепад рельефа материка на участке: с юга
на север уклон составляет 2 м. Объект исследования располагался на юго-восточной
окраине Загородского посада средневековой Твери.
Южная часть некрополя исследована в 2008 г. Г.А. Лавровой на противопо-
ложной стороне ул. Л . Базановой (раскоп 142). Выявленные погребения отнесены ав-
тором работ к двум некрополям: общегородскому кладбищу второй половины XVIII в.
и бывшему здесь ранее кладбищу для погребения «неисправно умерших» при убогом
доме [1]. Одно нарушенное погребение зафиксировано С.Е . Андреевым на участке 3
раскопа 114 в 2009 г. [2].
В своей «Летописи о событиях в Твери» тверской купец Михаил Тюльпин
упоминает, что после большого городского пожара 1763 г. « ...по расположении плана
того же 1765 года, назначено общее городовое кладбище ... здесь, где были убогие
дома на самом том месте. Потом бывший Скорбящей Богородицы церкви свящ. Петр
Алексеевич, испросив дозволения, чтобы оная бывшая до пожара церковь, назначить
место для постройки вновь, и назначено быть ей при оном новоотведенном кладбище»
[3, с.8]. Существовало это новое общегородское кладбище недолго. В 1767 г. после
визита Екатерины II в Тверь появляется план устроить в этой части города площадь,
получившую название по расположенной рядом церкви Скорбященская (она же
Дровяная). Существующее в настоящее время каменное здание церкви возвели в
1780–1792 гг. в западной части площади1
. Помимо торговли дровами на площади про-
водились публичные телесные экзекуции. После организации в 1865 г. кавалерийского
училища Дровяная площадь использовалась для занятий юнкеров («рубки лозы»).
1 В 70 м к западу от раскопа 114.
142
На картах города конца XVIII–XIX вв. объект исследования локализуется в юго-вос-
точной части площади.
В ходе работ в 2019 г. зафиксированы 54 могильные ямы (рис.3). Погребения
располагались в один ярус (исключение составляют погребения 1 и 15 в кв. А -9 -10),
что может косвенно указывать на непродолжительное время существования некро-
поля. Могильные ямы прямоугольные и подтрапециевидные в плане, с вертикальными
стенками и плоским дном. В северной части раскопа преобладают ямы с ориентиров-
кой по линии с азимутом 1050, в центральной части раскопа большинство ям ори-
ентировано по линии с азимутом 120-1300. Отличную ото всех ориентировку имеет
могильная яма погребения 4 (азимут 750). Погребения младенцев сосредоточены в
центральной части участка. Глубина могильных ям от поверхности материка – 0,90-
1,20 м, в погребениях младенцев – 0,6-0,7 м.
Погребенные были помещены в деревянные гробы2. В 15-ти погребениях со-
хранились остатки колод. В 18-ти случаях тип погребального сооружения (колоды)
2 Использована типология погребальных сооружений, предложенная Т.Д. Пановой [24].
Рис. 2 . Фрагмент плана г. Твери с исследованными участками.
143
Рис. 3 . Сводный план погребений.
144
установлен с учетом направления волокон древесного тлена в изголовье и изножье.
В качестве крышки использовались, вероятно, широкие доски. В одном случае (по-
гребение 53) зафиксирована крышка килевидной формы. Гвоздей, которые могли
быть использованы в конструкции погребального сооружения, не зафиксировано.
Умершие были уложены в гроб на спину, руки сложены в области груди, гроб рас-
положен в могильной яме так, чтобы покойник был обращен головой на запад, лицом
на восток. В погребении 19 непосредственно на костях скелета в районе грудной
клетки и области таза отмечены следы извести (цв.вкл.: рис.4а). В погребениях 49,
50 и 54 на костях черепа и в районе ступней фиксировалось вещество, по структуре
и цвету – измельченный почти до порошкообразного состояния красный кирпич (цв.
вкл.: рис.4б). Большинство детских скелетов не сохранилось, в отдельных случаях
удалось зафиксировать лишь фрагменты черепа, зубы, остатки тлена от гробов.
Погребальный инвентарь включает нательные кресты, фрагменты кожаной
обуви, пуговицы, серьги, перстень со стеклянной вставкой.
Среди нательных крестов выделяются несколько групп3:
-
кресты четырехконечные с удлиненной нижней лопастью с прямоугольными
завершениями лопастей и с прямыми углами в средокрестии (цв.вкл.: рис.5: 6);
-
кресты четырехконечные с удлиненной нижней лопастью со слегка расширя-
ющимися лопастями и с прямыми углами в средокрестии (цв.вкл.: рис.5: 2);
-
кресты четырехконечные с трехлепестковыми завершениями концов (цв.
вкл.: рис.5: 1);
-
кресты «листовидные», концы и углы средокрестия заполнены завитками, на
нескольких предметах в углублениях рельефа сохранилась синяя и голубая эмаль
(цв.вкл.: рис.5: 4),
-
крест с прямыми завершениями лопастей, с волютами в средокрестии, на
волютах – шарики, дополнительные шарики на волютах на концах ветвей и вдоль
ствола (цв.вкл.: рис.5: 3).
На лицевой стороне в центральной части – изображение восьмиконечного гол-
гофского креста с орудиями страстей, на оконечностях – монограммы под титлами,
оборотная сторона гладкая или содержит строки молитвы. Формы крестов датиру-
ются по аналогиям XVII–XIX вв.: [5, с.11; 6, с.264, рис. 2; 7, с.304-305; 8, с.82-88; 9,
с.291-293; 10, с.190, рис. 4; 11].
В погребении 41 в районе черепа найден восьмиконечный крест. На лицевой
стороне – изображение распятия, по сторонам – орудия страстей, немного расходя-
щиеся от креста. Могила Адама прямоугольной формы, внутри – череп, на оконеч-
ностях лопастей – монограммы под титлами. На верхней оконечности – изображение
Спаса Нерукотворного. На оборотной стороне верхней лопасти – ушко для крепле-
ния (цв.вкл.: рис.5: 5).
Также в составе сопровождающего инвентаря найдены:
-
пуговицы из зонных бусин прозрачного оранжевого стекла с округлым ушком
из профилированной полосы медесодержащего сплава (цв.вкл.: рис.6: 3), датирую-
щиеся по материалам в Твери XVIII в. [13, с.323];
-
пуговицы медесодержащего сплава грушевидные литые (цв.вкл.: рис.6: 4); бы-
тование которых в Москве определено Н.В . Жилиной до 70-х годов XVIII в. [12, с.304];
-
серьги медесодержащего сплава с дисковидным щитком с отверстием в цен-
тре, вокруг которого расположен ряд маленьких округлых отверстий и ряд выпуклых
«жемчужин»; в нижней части щитка пять петель для привесок (цв.вкл.: рис.6: 2);
3 Использована систематизация, предложенная Э.П . Винокуровой [4].
145
подобные серьги датируются по аналогиям второй половиной XVII–XVIII вв. [14, с.245
рис. 2; 15, с.287 рис. 6];
– серьги белого металла с каплевидными гранеными вставками синего прозрач-
ного стекла (цв.вкл.: рис.6: 7);
–
перстень медесодержащего сплава с прямоугольным щитком и стеклянной
вставкой (цв.вкл.: рис. 6: 5).
Кожаная обувь, происходящая из погребений, относится к низкой обуви (туф-
ли). В основном, это формы с округлым или слегка вытянутым носком (рис.7). В одном
случае найдена подошва с крокулем (рис.7: 4), появляющаяся в конце XVI–XVII вв. с
распространением наборного каблука [16, с.43]. Д.О. Осипов отмечает, что в конце
XVII – начале XVIII вв. туфли получают широкое распространение, вытесняя сапоги.
Вошедшие в моду в первой половине XVIII в. тупоносые модели вскоре сменяются
туфлями с выпуклой округлой или заостренной формой носка [16, с.51].
В погребении 50 зафиксированы остатки головного убора с вышивкой металли-
зированными нитями в технике золотного шитья (цв.вкл.: рис.8), в погребениях 53 и
54 – остатки наборных украшений рук (браслетов?) из прямоугольных (цв.вкл.: рис.6:
1) и округлых элементов белого металла (цв.вкл.: рис.6: 6).
Из слоя кладбища происходят:
– монета «полушка» 1736 г. (рис.9: 3);
–
пуговица медесодержащего сплава дисковидная полая гладкая с ушком для
крепления (рис.9: 5); появляясь в XVII в., пуговицы такой формы получают широкое
распространение в XVIII в. [12, с.304];
– пуговица медесодержащего сплава шаровидная филигранная ажурная с уш-
ком, свернутым из полосы (рис.9: 1), близкие по форме и характеру декора пуговицы
известны на территории Московской Руси в материалах XVII в. [12, с.299-301];
–
единичные фрагменты сосудов, изготовленных из красножгущихся глин с
примесью песка (рис.9: 6-10), по составу теста, качеству обработки поверхности,
способу оформления верхней части имеющих аналогии в Твери в материалах XVII–
XVIII вв. [18, с.34-35; 19, с.224-226; 20, с.242-245; 22, с.240 рис. 47, с.241 рис. 48].
В северной и, частично, центральной части раскопа фиксировался предмате-
риковый слой темно-серой супеси – слой пашни, предшествовавшей кладбищу. На
материке зафиксированы связанные со слоем борозды распашки. Из пахотного слоя
происходят: пуло тверское чекана времен Ивана IV (1533–1584 гг.) (рис.10: 2) (тип 4
по П. Г. Гайдукову, в каталоге No 360)4, пуговица медесодержащего сплава шаровидная
полая, украшенная филигранным накладным декором (рис.10: 1), датирующаяся по
аналогиям XVII вв. [12, с.301; 17, с.27 кат. 16].
В слое найдены фрагменты круговых гончарных сосудов из красножгущейся
глины с примесью дресвы в тесте (рис.10: 4, 8). Сосуды подобных форм происходят
в Твери из слоев и комплексов XV–XVI вв. [18, с.36 рис. 4; 21, с.82 рис. 29]. Из слоя
происходят также фрагменты сосудов из красножгущейся глины с примесью песка и
мелкой дресвы (рис.10: 6, 7, 9), имеющие аналогии в Твери в материалах конца XVI–
XVII вв., XVIII вв. [18, с.35; 19, с.224-226; 20, с.242-245; 22, с.240-241].
Пахотный слой перекрыт слоем кладбища (коричнево-серой супесью с вклю-
чениями желтого песка, красной кирпичной крошки, темно-серой супеси) (цв.вкл.:
рис.11). На контакте слоев найдена монета «денга» 1731 г. (рис.10: 3).
В северной части участка (кв. Ж -И-1-3, А-Д -7-14, Е-К-13-14) на фоне темно-се-
рого пахотного слоя фиксировались полосы коричнево-серой супеси шириной 4-10 см,
4 Наличие пул в денежном обращении прослеживается до конца XVI в. [23, с.10].
146
местами сливающиеся друг с другом, ориентированные в направлении северо-запад –
юго-восток. Эти полосы перекрывают также заполнение пятен могильных ям (цв.вкл.:
рис.12). Борозды интерпретированы как следы работы пахотным орудием.
В центральной и южной частях раскопа были исследованы значительные по
площади аморфной формы ямы, заполнение которых составлял переотложенный ма-
териковый грунт с включениями культурного слоя (коричнево-серой и темно-серой
Рис. 7 . Кожаная обувь: 1, 3 – погребение 20; 2, 5 – погребение 54;
4 – погребение 11; 6, 7 – погребение 13.
147
супеси). Со дна этих ям фиксировались остатки придонных частей могильных ям
глубиной 1-2 см, а также несколько могильных ям, содержащие погребения (рис.3).
Предположительно, ямы образовались в результате эксгумации погребений, пере-
захороненных затем где-то за пределами участка. В южной части участка отмечено
несколько материковых ям, интерпретированных как могильные, из которых с целью
перезахоронения были изъяты погребения. На то, что это была целенаправленная экс-
гумация, указывает отсутствие (за исключением единичных находок) переотложенных
Рис. 9 . Находки из слоя кладбища.
148
крупных костей. Нетронутыми, вероятно, остались захоронения, которые в момент
проведения эксгумации уже никак не были отмечены на поверхности.
В южной части участка, вероятно, уже после эксгумации или в процессе ее,
была произведена подрезка вершины дюны, грунт (материковый песок и распола-
гавшийся на нем культурный слой) перемещен к северу, вниз по склону. Мешаный
слой желтого материкового песка с включениями коричнево-серой и темно-серой
супеси фиксировался по всей площади участка (цв.вкл.: рис.11). В слое найдены
нательные кресты, аналогичные крестам из погребений, монета «денга» 1732(?) г.;
пуговица медесодержащего сплава штампованная плоская с 4-мя отверстиями для
крепления, мелкие фрагменты кожаной обуви, в единичном количестве – кости
человека, в основном – мелкие или фрагментированные, фрагменты гончарных со-
судов, формы которых датируются по материалам Твери XVII–XVIII вв. (рис.13).
Слой, связанный с планировочными работами, перекрыт слоем, сформировавшимся
в период функционирования Скорбященской площади, содержащим находки, основ-
ная часть которых датируется XIX в. (рис.14).
Рис. 10. Находки из слоя пашни.
149
Таким образом, если при устройстве Скорбященской площади производилась
подсыпка северной части участка, то, наверное, не было необходимости пытаться
предварительно выровнять поверхность путем распахивания. Вновь обращаясь к ле-
тописи Михаила Тюльпина, находим упоминание о том, как получивший разрешение
на постройку церкви при новоотведенном кладбище священник «...расположась усер-
дием, не имея достатка к построению церкви, начал прочищать место, где был лесок
небольшой и неровное место от копания ям для погребения неисправно умерших, и
состроил амбар...для часовни и правил в ней зиму» [3, с.8]. Возможно, следы распаш-
ки связаны именно с этими работами. В подтверждение этой версии надо отметить,
Рис. 13. Находки из слоя, связанного с планировочными
работами при устройстве Скорбященской площади.
150
что захоронения, зафиксированные в северной части участка не эксгумированы – т.к.
видимо, их признаки в виде намогильных насыпей или надгробных памятников (воз-
можно, деревянных крестов) уже не читались на поверхности. Надо отметить, что мо-
гильные ямы, перекрытые бороздами распашки, имеют ориентировку, близкую к 1050.
Можно предположить, что погребения с такой ориентировкой относятся к первому
этапу существования некрополя – кладбищу неисправно умерших при убогом доме.
Изменение ориентировки могильных ям (120-1350), вероятно, связано с появлением
нового ориентира – деревянной Скорбященской церкви.
Рис. 14 . Находки из слоя площади.
151
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Лаврова Г.А . Отчет об охранных археологических исследованиях на ул. Л. Базановой –
р. Лазури на территории б. Загородского посада г. Твери в 2008 г. Тверь, 2009.
2. Андреев С.Е. Отчет об охранных археологических исследованиях (надзор) на участке 1
очереди строительства жилого комплекса по ул. Л . Базановой – Жигарева, в пределах зон
охраны памятников истории и культуры и распространения исторического культурного слоя
г. Твери в 2009 г. (Загородский посад, раскоп No114, участок 3). Тверь, 2010.
3. Тюльпин М.М . Летопись о событиях в г. Твери 1762–1823 гг. / Тверского купца Михаила
Тюльпина; приготовил к изданию В. Колосов; Издание Тверской ученой архивной комиссии.
Тверь: Типография губернского правления, 1902.
4. Винокурова Э.П. Металлические литые кресты-тельники XVII в. // Культура средневе-
ковой Москвы, XVII век. М .: Наука, 1999. – С. 326-360 .
5. Нагрудные кресты позднего средневековья и Нового времени из археологических кол-
лекций Государственного Владимиро-Суздальского музея-заповедника / Составитель Н.А.
Кокорина. Владимир, 2014. – 84 с.
6. Новиков А.В . К хронологии некрополя у церкви Алексея-Человека Божия на Затьмацком
посаде г. Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневеко-
вья. Вып. 2 . Тверь: Старый город, 1997. – С. 262-270.
7. Новиков А.В. Некрополь у церкви Богоявления на Загородском посаде в г. Твери // Твер-
ской археологический сборник. Вып. 4. Т. II. Тверь: ТГОМ, ТНИИР-Центр, 2001. – С. 303 -306.
8. Нестерова М.Е. К характеристике сопровождающего инвентаря из погребений у церкви
Жен Мироносиц на Загородском посаде города Твери // Тверь, тверская земля и сопредель-
ные территории в эпоху средневековья. Вып. 5 . Тверь: Старый город, 2003. – С . 81-96.
9. Хухарев В.В. Обряд и погребальный инвентарь из некрополя Христорождественского хра-
ма в Кашине // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 8 . Тверь: Старый город, 2015. – С. 286-297.
10. Лапшин В.А ., Соловьева Н.Ф . Археологическое изучение Санкт-Петербурга в Институте
истории материальной культуры Российской академии наук и проблемы сохранения куль-
турного слоя в условиях мегаполиса // Материалы научно-практической конференции по
сохранению объектов археологического наследия памяти А.Г. Векслера. М .: Департамент
культурного наследия города Москвы, 2016. – С. 181-192.
11. Столбов В И., Володеева Ю.С . Нательные кресты XVII–XVIII вв. с Березовского го-
родища // Северный регион: наука, образование, культура. 2020, No 1 (45). – С. 142-147 .
12. Жилина Н.В. Пуговицы в костюме Московской Руси XVII – начала XVIII века / /
Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Выпуск 16. М .: ИА РАН, 2017. –
С. 297-311.
13. Сафарова И.А. Стеклянные украшения XVIII в. из раскопок Твери // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 8. Тверь: Старый город, 2015.
– С. 319-328.
14. Сотников А.В., Шпилев А.Г. Украшения и металлические детали костюма XVII–XIX
вв. из Курской области // Город Средневековья и раннего Нового времени: археология,
история. Материалы IV Всероссийского семинара. Тула, 2013. – С. 242-259.
15. Жилина Н.В. Серьги в уборе Московской Руси // Археология Подмосковья: Материалы
научного семинара. Выпуск 14. М .: ИА РАН, 2018. – С . 278-306.
16. Осипов Д.О. Обувь московской земли 12-18 вв.: Материалы охранных археологических
исследований. Т. 7 . М .: ИА РАН, 2006. – 202 c.
17. Пуговицы XI–XVIII веков из археологических коллекций Государственного Владими-
ро-Суздальского музея-заповедника / Сост. Н.А. Кокорина, А.Н . Денисова, Н.А. Князева.
Владимир, 2015. – 8 8 с.
18. Нестерова М.Е. Керамика из построек Тверского Кремля по данным дендрохронологии
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 6. Тверь:
Старый город, 2010. – С. 34-47 .
152
19. Попова С.В. К изучению керамики середины XVIII в. (по материалам Загородского по-
сада г. Твери) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 6 . Тверь: Старый город, 2010. – С. 219-233.
20. Сафарова И.А. Коллекция керамических изделий из комплекса XVIII – начала XIX вв.
на территории Затьмацкого посада г. Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные тер-
ритории в эпоху средневековья. Вып. 6. Тверь: Старый город, 2010. – С. 234-252.
21. Рыбакова О.Е . Керамический комплекс из постройки XVI в. на юго-восточной окраине
Загородского посада г. Твери (по материалам исследований 2000 г.) // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 6 . Тверь: Старый город,
2010. – С. 55-90 .
22. Рыбакова О.Е., Купряшин А.В. Керамический комплекс из постройки XVI – рубежа
XVI–XVII вв. близ Архангельского монастыря на Загородском посаде Твери // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 8. Тверь: Старый
город, 2015. – С. 209-243.
23. Гайдуков П.Г. Медные русские монеты конца XIV–XVI вв. М .: Наука. 1993. – 298 с.
24. Панова Т.Д . Царство смерти. Погребальный обряд средневековой Руси XI–XVI веков.
М.: «Радуница», 2004. – 195 с.
O.E. Rybakova
The Necropolis Near the Joy of all who Sorrow Church on the South-Eastern End
of Tver Zagorodsky Posad (Some New Data Based on the Works of 2019)
The article reviews materials found during exploration of the necropolis of the XVIII century on
the site near the Church of the Icon of the Mother of God «Joy of all who Sorrow» on the south-
eastern end of Tver Zagorodsky Posad.
Keywords: Tver, Zagorodsky Posad, the Church of the Icon of the Mother of God «Joy of all
who Sorrow», necropolis, burial rite, burial equipment.
153
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.7(470.331)
А.Н . ХОХЛОВ, Т.Н. АРТЕМИЧЕВА
О НЕКОТОРЫХ РЕЗУЛЬТАТАХ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ
2018 Г. У ЦЕРКВИ НИКОЛЫ В КАПУСТНИКАХ В ТВЕРСКОМ КРЕМЛЕ
В научный оборот вводятся материалы исследований в западной мысовой части территории
Тверского кремля, на месте, где находилась церковь Николы Чудотворца в Капустниках. В
результате работ были локализованы остатки фундаментов здания храма, частично иссле-
дован участок кладбища Никольской церкви, уточнен древний рельеф участка. В результате
анализа письменных источников установлены изменения в названии храма.
Ключевые слова: Тверь, стадион Химик, Тверской кремль, Никольская церковь, остат-
ки фундамента, кладбище, склепы, находки, нательные кресты, белокаменный крест,
1491 г.
В 2018 г. в Твери были проведены спасательные археологические исследова-
ния на территории стадиона Химик на участках реконструкции футбольного поля и
коммуникаций1
.
Исследованный участок расположен в северо-западной мысовой части Тверско-
го кремля (рис.1). Поверхность до начала работ представляла собой ровную покрытую
асфальтом площадку с отметками 132,11 м в Балтийской системе высот, расположен-
ную между административным зданием и зданием спортивного зала стадиона.
Предварительный анализ иконографических источников показал, что этот
участок примыкал к территории, на которой располагалась разрушенная в 1954 г.
Никольская церковь [24, с.249]. Попытка определения местоположения Никольского
храма ранее была предпринята А.М . и М.А. Салимовыми [16, с.148-161; 17, с.32-41;
23, с.312-324].
Исторические планы г. Твери, на которых изображена Никольская церковь (цв.
вк л.: рис.2; рис.3 -4; цв.вк л.: рис.5; цв.вк л.: рис.7-8; рис.9) [22, с.174 -192; 24, с.177; 28,
с.151], делятся на две группы. К первой относятся планы, на которых ее расположение
показано весьма условно, как в виде топографического значка, так и в виде реали-
стичного изображения плана здания храма, но ориентированного весьма произвольно
(например, на «прожектированном» плане Твери 1767 г. (РГИА. Ф. 1293. Оп. 168. Д . 8
[50] (цв.вкл.: рис.5), на плане Твери 1770-е гг. (Из собрания ТГОМ) [36, с.11], на плане
Твери 1797 г. (РГВИА Ф. 846. Д. 22644) (рис.4) [51], на плане г. Твери 1825 г. (РГАДА.
Ф.1356_1. Оп. 6058. Л.1, 1об.) (цв.вкл.: рис.8) [52], на плане Твери из «Спутника по
р. Волге, ея притокам Каме и Оке» 1898 г. [36, с.22,23] и других). Исторические планы
второй группы (среди них нужно назвать подробный топографический план, вероят-
но, 1930-х гг. из коллекции ГАТО (ГАТО. Ф. 1199. Оп. 3. Д. 6) [53], план Твери 1846 г.
(РГИА. Ф. 218. Оп.3. Д. 530. Л. 24) [54], план Твери после 1809 г. (РГИА Ф. 1487. Оп. 31.
Д. 261. Л. 2) (цв.вкл.: рис.7) [55], «План Земляного укрепления в городе Твери со всем
внутри его строением» А. Петина, 1800 г. (копия этого плана, выполненная М. Рубцо-
вым: ТГОМ, ТГОМ КП No1832/1. ПЛНАС 110) и т.п.) (рис.6) [56] и другие достаточно
1 Авторы приносят свою искреннюю благодарность И.А . Сафаровой за возможность использовать
неопубликованные материалы.
154
точно передают место расположения храма, плановую схему здания церкви с характер-
ным абрисом прямоугольной апсиды, а также правильно показывает ее ориентировку.
Изображения Никольского храма на чертежах этой группы историческ их планов
г. Твери подтверждаются другими иконографическими источниками, в первую оче-
редь – аэрофотосъемкой г. Калинина, выполненной разведывательными самолетами
Люфтваффе зимой 1942–1943 гг. (цв.вк л.: рис.11) [20], а также фотографиями здания
церкви с разных ракурсов (цв.вк л.: рис.12) [18; 19].
Комплекс иконографических материалов позволяет с точностью до 5-6 м уста-
новить примерное месторасположение Никольского храма.
Таким образом, основной объем здания Никольской церкви локализуется на
незначительном удалении к востоку от края крутого склона правого берега р. Тьмака,
недалеко от оконечности мыса, образованного при впадении р. Тьмака в р. Волга; в
16 м к востоку от северо-восточного угла административного здания и в 18 м к юго-
востоку от юго-восточного угла спортивного зала стадиона Химик.
Упоминания Никольской церкви есть и в письменных источниках. Дозорная
книга Твери 1616 г. описывает разорение города польско-литовскими войсками, в
результате которого город горел: «Внутри городе храмъ соборной Преображения
Спасова каменой, ...; храмъ Рожество Святыя Богородицы на болотѣ приходной дере-
вянной; храмъ Николы Чюдотворца приходной деревянной. Все тѣ храмы погорѣли»
[26, с.17].
«Выпись из Тверских писцовых книг Потапа Нарбекова и подъячего Богдана
Фадеева 1626 года. Город Тверь» упоминает «Храм во имя Николы Чудотворца дре-
венъ клецки...» [37, с.13,48,50].
Рис. 1 . Город Тверь. Месторасположение исследованного участка.
155
Рис. 3. Церковь Николая Чудотворца в Капустниках в мысовой части Тверского кремля.
М.Ф . Казаков. Проспект строящегося города Твери. 1766 г. Фрагмент. Из собрания ТГОМ [36].
Рис. 4. Церковь Николая Чудотворца в Капустниках в мысовой части Тверского кремля.
Центральная часть Твери на плане 1797 г. РГВИА. Ф . 846. Оп. 16. Д . 22644 [51].
Рис. 6. «План Земляного укрепления в городе Твери со всем внутри его строением» А. Петина,
1800 г. (копия этого плана, выполненная М. Рубцовым: ТГОМ, ТГОМ-КП No 1832/1. ПЛНАС
110). Фрагмент [56].
Рис. 3
Рис. 4
Рис. 6
156
Рис. 9 . Церковь Николая Чудотворца в Капустниках на мысу при впадении
р. Тьмаки в р. Волгу. Фрагмент плана центральной части г. Твери 1845 г.
В «Переписной книге Твери и Тверского уезда Михаила Никитича Чирикова
и подъячего Ивана Андреева 1677–1678 гг.» указано: «... В городе ж церкви и у них
священники: ... Церковь Николая Чудотворца, у ней: во дворе поп Василей Григо-
рьев.» [38, с.41: л. 27 об.] .
Писцовая книга 1685–1686 гг. сообщает: «Церковь Николая Чюдотворца ка-
менная о пяти главах. Строение преосвященного Иоасафа, архиепископа Тверского
и Кашинского, а в церкве тож строение местных икон ...
Да позади тое церкви Николы Чюдотворца за алтарем место пусто. Место в
длину сорок сажен, поперешнику двадцать сажен. А бывала то место болото. А ныне
то место припущено х кладбищу церкви // Николая Чюдотворца». Упоминает она
Никольский храм и на других листах книги [14, с.37: л. 43об.; с.39: л. 47, 47об.; с.41:
л. 49 об., л. 50].
В «Переписной книге города Твери 1709 года» упомянута «...Церковь Николая
Чюдотворца каменная...», а также никольский приход [39, с.28: л. 9 об.; с.21: л. 4].
Из описания храма в Писцовой книге 1685–1686 гг. следует, что он распола-
гался на участке у крепостного вала, примыкавшем с востока к подболоченной ни-
зине («болоту» в Писцовой книге), территория которой долгое время, как неудобье
(низкое, сырое место), была непригодна для застройки. Постепенная, на протяжении
нескольких столетий, засыпка этой низины и постепенное же начало использования
осушенного засыпкой участка для размещения застройки хорошо фиксировалось и
в раскопе 2018 г. у южной части футбольного поля стадиона «Химик»2. Описанный
2 Благодарим за информацию А.Б. Иванову, принимавшую участие в организации археологических
исследований на этом участке раскопа 2018 г.
157
участок сырого неудобья долгое время мог использоваться под огород. Именно такой
огород описали писцы в 1685–1686 годах во второй чети (четверти) кремлевской
территории в непосредственной близости от прицерковного кладбища: «С. 40 (л. 48)
Через погост двор Колязина монастыря. По мере длиннику двенатцать сажень, по-
перешнику по воратам десять сажень. Да против того двора через переулок огород.
Мерою длиннику одиннатцать сажень, поперешнику десть сажень. А владеет тем
двором и огородом по купчей сто девятдесят (л. 48 об.) второго году» [14, с.40].
Принимая во внимание то, что огород, расположенный через участок от кладбища
при Никольской церкви, примыкал к упомянутому выше «болоту» – низкому увлаж-
ненному месту, полагаем, что использовался он в первую очередь для выращивания
капусты, традиционной для русской кухни по крайней мере с XVI в., весьма влаго-
любивой сельскохозяйственной культуры [40, с.9-15].
Именно такие капустные огороды зафиксированы историческими планами
Твери на пойменных участках правого и левого берега р. Волги и правого и левого
берегов реки Тьмаки [36, с.23]. Хорошо видны они и на фотографиях конца XIX –
начала XX вв. на периодически затапливаемой пойменной террасе р. Волги у под-
ножия стен Отроча монастыря [35, с.150, рис. 273; 36, с.231], а также на пойменных
берегах реки Тьмаки у Христорождественского монастыря и Архиерейского дома в
Трехсвятском [36, с.195,199].
Рис. 10. Церковь Николая Чудотворца в Капустниках на мысу при впадении
р. Тьмаки в р. Волгу. Фрагмент плана центральной части г. Твери, 1930-е гг.,
из коллекции ГАТО (ГАТО. Ф. 1199. Оп. 3 . Д . 6) [53].
158
Видимо, поэтому одним из дополнительных названий церкви, данным ей для
отличия от других Никольских храмов Твери, стало говорящее топонимическое уточ-
нение – «в Капустниках».
По мнению автора статьи о Никольском храме в Тверских Епархиальных ведо-
мостях в 1877 году: «Название въ капустникахъ не упоминается ни въ древнихъ, ни
вь позднейшихъ документах при наименовании храма. Изъ этого можно заключить,
что оно имеетъ позднейшее происхождение» [15, с.176-180]. С этой точкой зрения
солидаризируются и А.М. и М.А. Салимовы, которые в 1998 г. в статье к фотографии
с видом в числе других зданий и Никольской церкви писали: «Когда закрепилось за
храмом это дополнительное наименование, сказать сложно, но мы встречаем его уже
на страницах документов XVIII века» [36, с.43]. Действительно, Дозорная, Пере-
писная и Писцовые книги под 1616, 1628, 1677 гг. указывают лишь храм Николы
Чудотворца при перечислении церквей внутри города. Под этим же названием пис-
цы зафиксировали его и в «Переписной книге 1707 года».
Это же название неоднократно применяли и писцы Писцовой книги 1685–
1686 гг. Однако в ней же дважды упомянуто название храма в форме «Николай
Чюдотворец, что в Капустниках». Таким образом, это название зафиксировано
письменными документами уже в 1685 г. На плане Твери И. Ярцова первой четверти
XVIII столетия пятиглавая церковь в северо-западной части кремля подписана «Цер-
ковь Николая в Капустниках» [57].
Не исключено, что особая и постоянная необходимость в этом дополнительном
именовании возникла, вероятно, в то время, когда было утрачено деление территории
Твери на город (кремль) и четыре посада, по упоминанию которых ранее различа-
лись храмы с одинаковым посвящением. Позднее эта форма становится привычной.
Д.И . Карманов в 1775 г. пишет «Состоящая в крепости Николаевская церковь,
называемая в Капустниках, каменная...» [27, с.124]. В Тверских Епархиальных
ведомостях в 1877 г. также приведено подобное же название «Церковь Николая
Чудотворца, что в Капустниках» [15, с.176-180].
Это же наименование храма указывает и Н.Н . Овсянников в своем «Истори-
ческом и археологическом путеводителе по г. Твери. Тверь в XVII веке», изданном
в 1889 г. [29, с.8].
Сокращенное название «Церковь, ...называемая Никола-Капустник»
приводит автор работы «Храмовыя празднества в г. Твери» в 1904 г. [21, с.15].
После пожара 1763 г., в значительной мере уничтожившего жилую застройку
в крепости, Никольский храм потерял прихожан. Вероятно по этой причине в 1790 г.
он был приписан к Тверскому кафедральному собору, именно в нем во время пребы-
вания полков на квартирах в Твери по известиям 1870-х гг . полковые священники
проводили богослужения [15, с.178-179; 21, с.16].
В начале XIX в. был срезан крепостной вал со стороны рек Тьмаки и Волги,
а территория в северо-западной части крепости напротив Императорского дворца,
которая была выровнена подрезками и подсыпками и окончательно осушена, была
назначена под плац. Вероятно, после этого появилось еще одно название храма:
«Церковь Николы на плацу» [41].
Об архитектурных формах Никольской церкви и материале, из которого
она была построена, в разное время ранее неоднократно писали [27, с.15-18; 15,
с.176; 42; 22; 43; 16; 17; 23] и нет смысла повторять здесь уже приведенную ранее
авторами информацию, полученную из одних и тех же письменных и иконографи-
ческих источников. Отметим лишь, что первое на сегодняшний день достоверное
159
упоминание3 о церкви Николая Чудотворца содержит Дозорная книга 1616 г.
4
Дожившее до середины XX в. здание храма было построено в 60-х гг. XVIII в. По све-
дениям Д.И. Карманова, «Состоящая в крепости Никольская церковь, называемая
в Капустниках, каменная с приделом Рождества Богородицы, построена в 759 г. от
прихожан, а колокольня в 767 г. бывшим в Твери воеводою коллежским советни-
ком Игнатьем Алексеевичем Грачевым» [27, с.124]. Автор «Храмовых празднеств в
Твери», ссылаясь на клировые ведомости, указывает, что Никольская церковь была
построена в 1764 году [21, с.15-16]. А.М. Салимов считает, что «...Её строительство
завершилось на рубеже 1750-х
– 1 760-х годов; но ещё в середине 60-х годов XVIII
века достраивалась колокольня...» [23, с.324].
Писцовые источники не приводят размеры земельного участка Никольской
церкви и приходского кладбища. Но они указывают размеры прирезанного позднее
к церковной земле участка: «Да позадь тое церкви Николы Чюдотворца за олтарем
место пусто. Место в длину сорок сажень, поперешнику дватцать сажень. А бывало
то место болото, а ныне то место припущено к кладбищу церкви (л.47 об.) Николая
Чюдотворца» [14, с.39 (л. 47- 47 об.)]. А.М . Салимов пишет: «...Писцовая книга 1685–
1686 годов сообщает также о пересохшем болоте, находившемся ранее «за олтарем»
Никольской церкви...» [23, с. 35]. В нескольких своих работах он приводит графиче-
ские реконструкции точного местоположения этого болота [16, с.166, илл.4; 23, с.28,
рис.11]. В то же время А.М . Салимов понимает, что эти графические реконструкции
носят весьма условный характер в связи с отсутствием сохранившихся до наших дней
топографических ориентиров, упомянутых в Писцовых книгах. Он пишет, что «...
Противоречивость свидетельств источника не позволяет точно локализовать это ме-
сто [23, с.35]. ...В свое время попытку «привязать» болото на местности предпринял
И.И . Соколов. По его мнению, «заболоченный участок находился в западной части
кремля, близ крепостной стены к юго-западу от Никольской церкви. По всей вероят-
ности, это болото, начинаясь от указанной церкви, продолжалось от улицы, идущей
от собора до Тьмацких ворот» [44, с.32-33]. Допуская правомерность этого вывода,
не исключаю возможности расположения болота несколько севернее»5 [23, с. 35].
Судя по прошению 1750 г. прихожан Никольской церкви, свободного места
вокруг церкви действительно было немного: «Часть Богородицерождественских
прихожан соглашалась присоединиться к Никольским; они находили одно только не-
удобство: кладбище Никольской церкви тесно было. Для избежания этого неудобства
прихожане и Никольские, и Богородицерождественские просили Владыку отдать для
кладбища, находившееся близ Никольской церкви, подворье Калязинского монастыря,
3 Пока нет уверенности в том, что упомянутое Архимандритом Макарием (Веретенниковым)
освящение епископом Акакием под 1564 г. церкви Николая Чудотворца относится именно к
Никольской церкви в Тверском кремле [47, с.81].
4 Мнение о том, что храм Николая Чудотворца в Тверском кремле был построен в 1403 г. [21,
с.15] ошибочно. Под этим годом летописи упоминают о строительстве каменной Никольской
церкви «на городке» в Старице [48, стлб. 470; 49, с.188].
5 В этом ярко проявляется двойственное отношение к источникам, характерное для А.М . Салимова.
Говоря о противоречивости источников, которые не позволяют точно провести локализацию, приме-
нительно к построениям И.И. Соколова, он тут же предлагает смещение этого объекта на несколько
десятков метров в сторону на своем плане «Схематическая реконструкция планировки северо-за-
падной части Тверского кремля. Конец XVII в.», где границы объектов, известных по писцовой книге
1685–1686 гг., судя по масштабу, показаны с точностью до метра [23, с.28, рис.11]. При этом, ни о
каких дополнительных источниках для своей графической реконструкции, сверх тех, на которые
опирался И.И. Соколов, не сообщается.
160
уже весьма обветшавшее; а вместо этого подворья Калязинскому монастырю пожа-
ловать из домовых Архиерейских порожних земель, где будет пристойно» [15, с.177].
Безусловно, небольшие размеры приходского кладбища, ограниченного с запада кре-
постным валом, а с востока – краем берега подболоченной низины, должны были при-
вести к многократному совершению новых захоронений поверх совершенных ранее,
что обуславливало возникновение нескольких ярусов погребений.
Археологические работы на описанном участке проводились в пределах тран-
шеи водопровода шириной 2 м, которая располагалась в направлении с запада на
восток от юго-восточного угла здания спортивного зала стадиона к западной трибуне,
затем траншея продолжалась под трибуной и примыкала к шурфу под колодец с вос-
точной стороны этой трибуны. Исследования в пределах траншеи проводились не до
материка, а до проектных отметок, шурф же был выкопан до материка. В результате
этих работ были прослежены особенности древнего рельефа этого участка кремля,
а также были уточнены сведения о расположении церкви и некрополя. Ряд валунов,
выходивший углом в исследованный участок, вероятно, представлял собой валунное
основание фундаментов здания церкви Николы в Капустниках. Судя по значитель-
ным включениям извести и кирпичного щебня, фундамент был бутовый с проливкой
известковым раствором. Прослежено несколько прослоек битого красного кирпича
и известкового раствора мощностью 0,25-0,65 м, вероятно, связанных со строитель-
ством нового здания церкви после пожара 1736 г., а затем – с ее разрушением в 1954 г.
Так же в траншее были обнаружены разрушенные склепы из красного кирпича и уча-
сток грунтового некрополя, который точно может быть связан с Никольской церковью.
Кроме того, была расчищена массивная белокаменная деталь, которая маркировала
расположение склепов и, вероятно, располага лась за а лтарной частью церкви.
Стратиграфически выделяется несколько слоев, связанных с периодами строи-
тельства, функционирования, перестройки и разрушения церкви Николы Чудотворца.
Слой 1 (цв.вкл.: рис.13), наиболее ранний во вскрытой стратиграфической ко-
лонке, представлен отложениями темно-коричнево-серой, темно-коричневой супеси
с разнородными включениями тлена, красной необожженной и красной обожженной
глины, красной кирпичной и известковой крошки, угля, битого красного кирпича и
белокаменной крошки. Верхняя граница слоя 1 фиксировалась на уровне -196 -320
от нулевого репера6. Из него происходят несколько индивидуальных находок, кото-
рые находились в переотложенном состоянии. Среди них копейка серебряная царя
и великого князя Ивана Васильевича Грозного (1547–1584 гг.) . На лицевой стороне
изображение конного воина с копьем вправо, на оборотной стороне пятистрочная
надпись: царь/и великий/князь/всея/Руси. Монета чеканилась во время правле-
ния Ивана IV, после 1547 г. (рис.14: 2) [11]. Монетные находки также представлены
большим тверским пулом. На лицевой стороне изображение лучника вправо, на обо-
ротной стороне трехстрочная надпись: пул/твер/ское. Чекан времени правления
великого князя Бориса Александровича (1425–1461 гг.) (близок No 115-123 по П.Г.
Гайдукову) (рис.14: 3) [12, с.46-49]. Также в этом слое обнаружено несколько пред-
метов личного благочестия, среди них – крест нательный бронзовый четырехконеч-
ный с прямыми углами в средокрестии и прямыми концами. На его лицевой стороне
изображен восьмиконечный Голгофский крест с орудиями страстей (тростью и ко-
пием) и головой Адама у подножия пещеры. На оборотной стороне строки молитвы.
6 Нулевой репер раскопа соответствовал отметке 133,58 в Балтийской системе высот и располагался
на основании юго-восточной опоры осветительной (прожекторной) вышки стадиона Химик.
161
Оглавие имеет вид бусины с отверстием для шнура. Подобные кресты были широко
распространены в XVII–XIX вв. (рис.14: 6, 7) [5]. Кресты наперсные представлены 3
экземплярами, на лицевой стороне которых изображены: распятие с Предстоящими
и Троица Ветхозаветная, на оборотной стороне представлен Великомученик Никита,
побивающий беса. Скопление бронзовых литых наперсных крестов, датированных
автором серединой – концом XV–XVI вв. было обнаружено О.М . Олейниковым при
раскопках бронзолитейной мастерской на Затьмацком посаде [34, с.185]. Подобные
же бронзовые литые наперсные кресты были также найдены при раскопках Затьмац-
кого посада С.А . Рудниковым в заглубленном подклете наземной постройки вместе
с скоплением монет Ивана Грозного и Н.Е. Персовым при исследовании комплекса
бронзолитейной мастерской [31, с.412; 33, с.217]. Аналогичный наперсный крест с
такими же изображениями был найден и при раскопках на селище No 2 у д. Черкассы
в ближайшей округе Твери [13, с.169].
Рис. 14 . Город Тверь. Археологические исследования у церкви
Николая Чудотворца в Капустниках. Находки из слоя 1.
162
Рис. 15. Город Тверь. Археологические исследования у церкви
Николая Чудотворца в Капустниках. Керамика из слоя 1.
163
В этом же слое были обнаружены и железные предметы. Среди последних –
наконечник стрелы с упором, узкий, шиловидный, сплющенный у основания, с пере-
хватом у черешка. Наиболее близкие аналогии датируются XIV–XVII вв. (рис.14: 1)
[7, с.279,280]. Найден здесь и железный сничный замок, тип Е. Б .А . Колчин такие
замки в Новгороде связывает со слоями второй половины XIV–XV вв. А .В. Никитин
относит начало бытования замков данной группы с горизонтально расположенным
механизмом к середине XV–XVII вв. (рис.14: 5) [8, с.162; 30, с.43]. Следует отметить
и фрагмент стенки керамического сосуда из беложгущейся глины с односторонней
зеленой поливой. Такая полива использовалась в Твери для покрытия керамических
изделий во второй половине XV–XVI вв. (рис.14: 4) [9; 10, с.331].
Слой 1 сформировался в период строительства и многочисленных перестроек
Никольской церкви в XVII – начале XVIII вв.
Слой 2, залегающий выше, представлен мощными прослойками извести с
битым красным кирпичом, обломками белокаменных блоков и красной кирпичной
крошки, и судя по относительной стратиграфии сформировался, вероятно, после по-
жара 1736 г., когда здание церкви сильно пострадало и было отстроено почти заново.
Период строительства затянулся до 1759 г. [15, с.177,178].
Слой 3 представлен прослойками коричнево-серой супеси с битым красным
кирпичом, красной кирпичной крошкой, известью и строительным мусором. Эти
прослойки связаны с разрушением здания церкви в 1954 г., значительной подрезкой
территории и последующей нивелировочной подсыпкой. В этом слое разрушения
храма в переотложенном состоянии были обнаружены фрагменты архитектурных
элементов, обломков белокаменных блоков и битый большемерный кирпич (рис.16).
В западной и центральной части исследованного у частка зафиксированы погре-
бения некрополя Никольской церк ви. Основная часть захоронений концентрируется в
кв. А-Б -4 -18 (цв.вк л.: рис.20), что позволяет реконструировать западную и восточную
границы некрополя. Поскольку вскрытие культурного слоя на у частке проводилось
до проектных отметок (существующего и перекладываемого водопровода), то ис-
следовать нижележащие захоронения не представлялось возможным. В заполнении
некоторых ям, в слое и перекопе от траншеи действующего водопровода, который
протянулся с запада на восток, через весь участок, на разной глубине найдены от-
дельные разрозненные кости человека. Установить размеры, форму и ориентировку
разрушенных могильных ям не удалось. Судя по датировке находок из отложений
культурного слоя, прорезанного могильными ямами, а также исходя из анализа от-
носительной стратиграфии, расположения и сохранности погребений, датировки
погреба льного инвентаря, время существования вскрытой части некрополя можно
отнести к середине XVII – первой четверти XIX вв.
7
Полностью были исследованы
захоронения 8 различных индивидуумов. Для могильных ям No 3, 7, 10, 12-14 были
определены границы, погребения в них не были исследованы, так как они выходили
большей частью за границы исследуемой площади, или располагались ниже проект-
ных отметок, до которых проводились археологические работы. По половозрастным
признакам выделяются 3 детских, 2 женских и 3 неопределенных погребения (рис.17).
Судя по тому, что погребения располагались на разной глубине, можно счи-
тать, что кладбище было многоярусным и функционировало на протяжении дли-
тельного периода времени. На это указывает большое количество встреченных в
7 При этом нельзя исключать, что захоронения, расположенные ниже проектных отметок и не ис-
следованные раскопом, могут датироваться более ранним временем. В пользу этого свидетельствует
и обнаруженный здесь фрагмент белокаменного намогильного креста с выбитой на нем датой.
164
переотложенном состоянии костей человека, различия в заполнении могильных ям,
а также – разная ориентировка исследованных захоронений. Ориентировка погре-
бенных колеблется: от направления по оси с азимутом 2400 до направления по линии
2700. В целом – ориентировка близка направлению с запада на восток.
Поскольку участок кладбища не был исследован до материка, то определить
датировку наиболее ранних погребений некрополя не представляется возможным.
Однако, можно выделить наиболее поздние могильные ямы. К ним относится мо-
гильная яма No 4, ориентировка которой существенно отличается от всех остальных,
азимут составляет 2700.
Могильные ямы No 7, 8 прорезают слой 2 . Они были сооружены с уровня -262,
- 265 от нулевого репера, тогда как остальные ямы фиксируются с уровня -294, -300
от нулевого репера.
Рис. 16. Город Тверь. Археологические исследования у церкви Николая Чудотворца
в Капустниках. Фрагменты архитектурных элементов из слоя 3.
165
Рис. 17 . Город Тверь. Археологические исследования
у церкви Николая Чудотворца в Капустниках. План-схема
расположения погребений и сооружений на участке.
Участков стратиграфии, по которым можно было бы проследить уровень днев-
ной поверхности на момент сооружения могильных ям, не сохранилось, поэтому
можно лишь указать, что зафиксированная археологическими работами глубина
могильных ям составляет не менее 0,30-0,95 м.
Все исследованные погребения были совершены по обряду трупоположения в
могильных ямах. Полностью исследованные могильные ямы не затрагивают материк,
они составляют верхний ярус погребений. Описанные могильные ямы были заглубле-
ны в многократно переотложенный в процессе функционирования кладбища слой 1,
поэтому их границы фиксировались нечетко. Заполнение могильных ям отличалось от
к ультурного слоя к ладбища большей концентрацией извести и белокаменной крошк и.
В трех случаях удалось зафиксировать остатки погребальных сооружений.
В погребениях No 1 и 4 были выявлены полосы древесного тлена, расположенного по
периметру захоронения, вероятно, оставшиеся от стенок погребального сооружения.
В погребении No 6 сохранилось в значительной степени истлевшее дно деревянного
гроба (цв.вкл.: рис.19). Судя по этому, погребенных помещали в дощатые гробы,
способ крепления досок между собой установить не удалось.
Погребенные располагались вытянуто на спине головой на запад (с небольшим
отклонением к северу или югу), с вытянутыми нижними конечностями, руки были
согнуты в локтях и сложены на животе.
В нескольких исследованных захоронениях были найдены нательные кресты.
В погребении No 8 был обнаружен бронзовый нательный крест, четырехконечный с
дугами и лучистым венцом в средокрестии и концами в виде трилистников (цв.вкл.:
рис.21). В центре его рельефное изображение восьмиконечного Голгофского креста.
В трилистниках читаются ромбовидные и круглые клейма с неразборчивыми моно-
граммами. Крест покрыт эмалью, определить цвет которой не представляется воз-
можным из-за сильной иризации. Оглавие его имеет вид плоского ушка. Подобные
кресты бытовали на протяжении XVII – начала XVIII вв. (рис.18: 1) [4, с.18].
В погребениях No 5, 6, 14 были обнаружены однотипные четырехконечные
кресты с прямыми углами в средокрестии и прямыми концами. На их лицевой сторо-
не изображен восьмиконечный Голгофский крест с головой Адама у подножия пеще-
ры, на оборотной стороне – строки молитвы. Оглавие имеет вид плоского ушка.
По классификации Э.П. Винокуровой близок подтипу 1 типа I крестов и широко
распространен в XVII–XIX вв. (рис.18: 2-4) [5, с.333; 25, с.59].
166
Погребений и костей в переотложенном состоянии в западной (рядом с адми-
нистративным зданием) и восточной (под трибунами) части исследованного участка
не зафиксировано. Вероятно, кладбище располагалось к северу и юго-востоку от
исследованного участка и церкви (рис.17). Западную границу кладбища при Николь-
ской церкви определяли остатки крепостного вала, который находился с западной
стороны в непосредственной близости к площадке, где располагалась церковь. Остат-
ки земляных укреплений сохранялись на протяжении длительного периода времени
и четко фиксировались на планах города XVIII – середины XIX вв., а в рельефе мест-
ности, возможно, читались и дольше (рис.3 -4; цв.вкл.: 5; рис.6; цв.вкл.: рис.7 -8).
Особый интерес представляют сооружения No 1 и No 3, стены которых были
сложены из красного большемерного кирпича. Они были зафиксированы в централь-
ной части исследованного участка (сооружение No 1 было выявлено в кв. А-Б -12-13, с
уровня -330 от нулевого репера; сооружение No 3 – обнаружено в кв. Б -17-18, с уровня
- 3 0 0 от нулевого репера). Сооружения представляли собой заглубленные в культурный
слой конструкции из красного большемерного кирпича. В границы раскопа попали
только части этих сооружений размерами 0,42×1,16 м (сооружение No 1) и 1,10×2,20 м
(сооружение No 3). Длинными осями они были расположены по линии с азимутом 250
в направлении с северо-востока на юго-запад. Форма их в плане – подпрямоугольная,
в разрезе стенки сужаются вверх ступеньками. Кладка выполнена беспорядочно из
разбитых кирпичей, скрепленных известковым раствором. Кирпичи уложены на посте-
листую сторону, в стенах ск лепов зафиксировано 2 верхних ряда, нижний ряд высту-
пает на 0,06 м по сравнению с верхним. Размеры кирпичей – 28×14×8-8,5 см (кирпич
данного формата применялся в строительстве до второй половины XVIII в., в данном
случае, вероятно, находится во вторичном использовании) [1, с.302]. Описываемые
сооружения можно интерпретировать как склепы (цв.вкл.: рис.22; 23).
Рис. 18. Город Тверь. Археологические исследования у церкви Николая
Чудотворца в Капустниках. Нательные кресты из погребений.
167
В связи с тем, что участок был исследован только до проектных отметок, была
зафиксирована верхняя часть сооружений до уровня -350 от нулевого репера. Общая
глубина, на которую исследованы эти сооружения – 0,20-0,50 м. Верхняя часть стен
и перекрытие сооружения No 3 не сохранились, они были разрушены в ходе строи-
тельства коммуникаций в XX столетии, погребение в сооружении 3 зафиксировано
не было (цв.вкл.: рис.22). У сооружения 1 зафиксирован только свод, ниже оно не
вскрывалось. Ориентировка склепов, вероятно, совпадала с ориентировкой фунда-
ментов Никольской церкви, к некрополю которой они и относятся. Предварительная
датировка этих погребальных сооружений – XVIII в., в то же время нельзя исключать
возможности совершения погребений в них и в первой четверти XIX в. [2; 3].
Выше, над сооружением No 3, в кв. Б -16-17, с уровня 23 пласта (-230 от нуле-
вого репера), фиксировалась верхняя часть сооружения, представленная целой бело-
каменной деталью размером 0,54-0,66×1,90 м, высота – 0,40-0,50 м). Интерпретация
ее затруднена. Деталь треснула в середине, возможно, была расколота во время
строительства водопровода в XX в., из-за выемки грунта и кирпичей в его основании
(рис.24; 25). Рядом с описанным сооружением в переотложенном состоянии был об-
наружен обломок правой лопасти белокаменного креста с надписью. На лицевой сто-
роне сохранившейся лопасти был вырезан крест с прямыми концами, растительным
орнаментом и буквами ХС, на оборотной стороне были выбиты строки (сохранилось
начало 2 строк), содержащие дату и начало надписи: «҂З
҃
ІГод.../Ко
м
У...» (рис.26).
Толщина лопасти достигает почти 20 см, что не противоречит вырезанной на кресте
дате. Ни на лицевой, ни на оборотной стороне памятника следов известкового раство-
ра не прослежено. Это позволяет исключить использование этого креста в качестве
закладного, вмонтированного в стены церкви. Вероятно, описанный фрагмент отно-
сится к намогильным или поминальным памятникам. Обнаружение белокаменного
намогильного креста с датой 1501/1502 г. позволяет считать, что некрополь, как и сам
храм Николы в Капустниках существовали уже на рубеже XV–XVI вв.
По информации А.Б . Ивановой, в раскопе 23, расположенном в 35-40 м юго-за-
паднее выявленных в 2018 г. остатков фундаментного рва Никольского храма, в слое
произведенной XIX в. засыпки древней западины в переотложенном и перемещенном
состоянии были обнаружены небольшие фрагменты разбитых белокаменных могиль-
ных плит, происходящих, вероятно, с территории прицерковного некрополя у храма
Николая Чудотворца. Часть фрагментов – с орнаментом в виде полос треугольников,
тесно сдвинутых и образующих зигзаг, аналоги которых в Москве датируются XVI–
XVII вв. [45, с.44 -51; 46, с.51-82].
К западу от сооружений No 2 и 3 был обнаружен перекоп размерами 3,0×2,5 м,
выходящий углом в границы исследованной площади. Длинной стороной перекоп
ориентирован по линии северо-восток – юго-запад, его ориентировка по азимуту
2500, она полностью совпадает с ориентировкой склепов8. С уровня 35 пласта в нем
фиксируются валунные камни (размеры 0,30×0,40 м, 0,30×0,60 м). Перекоп был
заполнен строительным мусором. Вероятно, при разрушении Никольской церкви в
1954 г. цоколь и верхняя часть фундамента были разобраны, а затем фундаментная
траншея была засыпана строительным мусором (цв.вкл.: рис.27). Велика вероят-
ность, что остатки выявленного фундаментного рва относились к фундаментам
апсиды здания храма Николы в Капустниках1760-х гг. постройки, имевшей в плане
прямоугольные очертания.
8 Отметим, что ориентировка оси здания церкви Николая Чудотворца в Капустниках на разных историче-
ских планах несколько различается, но в целом она соответствует азимуту от 250–255 до 260 градусов.
168
Рис. 24. Город Тверь. Археологические исследования у церкви
Николая Чудотворца в Капустниках. Сооружение No 2.
Рис. 25. Город Тверь. Археологические исследования у церкви
Николая Чудотворца в Капустниках. Сооружение No 2.
169
В восточной части траншеи, за границами некрополя, были заложены 2 шурфа
с уровня проектных отметок до уровня материка. В шурфах был зафиксирован слой,
представленный темно-серым и серо-коричневым суглинком, который по своей струк-
туре мог образоваться в результате естественного подболачивания исследованной
территории. Его мощность составляла до 0,30-0,50 м. С восточной стороны траншеи
у западной трибуны был также заложен шурф под колодец (траншея водопровода,
участок 1), исследованный до материка. В нем был выявлен край обширной по раз-
мерам материковой западины, вероятно, – склон берега древнего водоема. Просле-
жено плавное понижение уровня материковой поверхности от территории кладбища
к востоку, в сторону этой западины. Перепад высот составляет 1,0 м (рис.28; цв.вкл.:
рис.29). Восточней, в шурфе под колодец зафиксировано резкое падение материка
еще на 1 м. Возможно, это следы подрезки (эскарпирования) берега древнего водое-
ма, который к XVII в. в значительной степени заболотился. Заполнение этого водоема
составляли прослойки влагонасыщенного культурного слоя, хорошо сохраняющего
органику, в том числе – навоз, щепу, бревна и т.д.
Ко времени строительства каменной Никольской церкви в XVII в., после
польско-литовского разорения, эта часть западины («болота» по Писцовой книге
1685–1686 гг.) [14, с.39 (л. 47-47 об.)] была уже в значительной мере снивелирована.
Расстояние от места расположения Никольской церкви до края болота составляет
около 25 м. Перепад высот поверхности между площадкой, где стояла церковь, и
уровнем отложений периода ее функционирования в шурфе составляет не менее
0,60-0,80 м. Таким образом, существование упоминаемого в писцовых книгах болота
к востоку от церкви подтверждается результатами археологических работ.
Рис. 26. Город Тверь. Археологические
исследования у церкви Николая Чудо-
творца в Капустниках. Фрагмент лопасти
белокаменного резного креста.
170
Р
и
с
.
2
8
.
Г
о
р
о
д
Т
в
е
р
ь
.
А
р
х
е
о
л
о
г
и
ч
е
с
к
и
е
и
с
с
л
е
д
о
в
а
н
и
я
у
ц
е
р
к
в
и
Н
и
к
о
л
а
я
Ч
у
д
о
т
в
о
р
ц
а
в
К
а
п
у
с
т
н
и
к
а
х
.
С
т
р
а
т
и
г
р
а
ф
и
я
с
т
е
н
о
к
ш
у
р
ф
а
п
о
д
к
о
л
о
д
е
ц
с
ф
и
к
-
с
и
р
у
е
м
ы
м
и
б
о
л
о
т
и
с
т
ы
м
и
о
т
л
о
ж
е
н
и
я
м
и
.
171
Комплекс материалов, полученный при проведении археологических работ
2018 г., позволяет достаточно точно определить расположение Никольской церкви
и прицерковного некрополя, наметить границы последнего, выяснить обряд за-
хоронения, а также уточнить особенности древнего рельефа местности. Находка
датированного надписью белокаменного креста позволяет считать, что прицерков-
ный некрополь и сам храм существуют на своем месте, по меньшей мере, с рубежа
XV–XVI вв. Захоронения под белокаменными могильными плитами на приходском
кладбище Никольской церкви продолжали совершать в XVI–XVII вв. Кроме того,
в результате тщательного анализа письменных и иконографических источников
установлено, что полное наименование храма в форме «Николай Чудотворец в
Капустниках» употреблялось уже с 1685 г.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Киселев И. Архитектурные детали в русском зодчестве XVIII–XIX вв. М .: Academia, 2005.
– 496c.
2. Беляев Л.А. Некрополь Данилова монастыря в XVIII–XIX веках. М .: Даниловский благо-
вестник, 2012. – 504 с.
3. Беляев Л.А . Родовая усыпальница князей Пожарских и Хованских в Спасо-Евфимьевом
монастыре Суздаля: 150 лет изучения. М.: Институт археологии РАН, 2013. – 264 с.
4. Гнутова С.В., Зотова Е.Я . Кресты, иконы, складни. Медное художественное литье XI
–
начала XX века из собрания Центрального музея древнерусской культуры и искусства
им. Андрея Рублева. М .: Интербук-бизнес, 2000. – 136 с.
5. Винокурова Э.П. Металлические литые кресты-тельники XVII в. // Культура средневе-
ковой Москвы. XVII век. М .: Наука, 1999. – С. 326-360 .
6. Сафарова И.А . Отчет о проведении спасательных археологических раскопок и наблюде-
ний на территории г. Твери (ул. Советская, д. 1а. Реконструкция стадиона «Химик», 2 этап)
//Архив ИА РАН. Ф. Р-1.
7. Двуреченский О.В. Наконечники стрел Московской Руси и Русского государства XV–
XVII вв. // Археология Подмосковья: материалы научного семинара. Вып. 3. М.: ИА РАН,
2007. – С. 282-283.
8. Колчин Б.А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет рас-
копок Новгорода. М .: Наука, 1982. – С . 162.
9. Кунгурцева С.А. Поливная керамика XV–XVI вв. из раскопок на территории Затьмацкого
посада г. Твери (Раскоп No 80, участок 6) // Доклад на 24 заседании «Тверь, тверская земля
и сопредельные территории в эпоху средневековья» в 2013 году.
10. Романова Е.А. Поливная посуда XIV–XVI вв. из раскопок в Твери // Новгород и новгород-
ская земля. История и археология. Вып. 23. Великий Новгород: НГОМЗ, 2009. – С. 310-339.
11. Клещинов В.Н., Гришин И.В. Каталог русских средневековых монет (с правления царя
Ивана IV Васильевича до шведской оккупации Новгорода (1533–1617 гг.)). М .: УРСС, 1998.
– С. 13-25.
12. Гайдуков П.Г. Медные русские монеты конца XIV–XVI вв. М .: Наука, 1993. – 304 с.
13. Иванова А.Б. К вопросу о датировке Селища No 2 у д. Черкассы на территории г. Твери
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 8. Тверь:
Старый город, 2015. – С. 148-171.
14. Писцовая и межевая книга Твери 1685–1686 годов / Сост. А.В . Матисон. М .: Старая
Басманная, 2014. – 348 с.
15. Тверские епархиальные ведомости. No 10. Тверь: Типография Тверского Губернского
Правления, 1877.
16. Салимов А.М ., Салимова М.А. Тверской Кремль и история застройки его северо-запад-
ной части // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Материалы международной
научной конференции, посвященной 725-летию со дня рождения Михаила Ярославича –
великого князя Тверского и Владимирского. Тверь: ГЕРС, 1997. – С. 148-161.
172
17. Салимов А.М. Церковь Николы в Капустниках и тверское зодчество второй половины –
конца XVII в. // Архитектурное наследство. Вып. 70. СПб: Коло, 2019. – С. 32-41 .
18. Тверь. Церковь Николая Чудотворца в Капустниках. Сайт соборы.ру [https://sobory.ru/
article/?objekt=34496 (дата обращения: 09.01.2023)].
19. Тверь. Церковь Николы Чудотворца в Капустниках. Фотография С.М . Прокудина-Гор-
ского. [https://prokudin-gorskiy.ru/image.php?ID=6 (дата обращения 09.01.2023)].
20. Аэрофотосъемка Люфтваффе 1943 г. г. Калинин. [https://www.etomesto.ru/map-tver_aero-
photo/ (дата обращения: 09.01.2023)].
21. Храмовые празднества в г. Твери (Декабрь). Выпуск второй. Тверь: Типография Губерн-
ского Правления, 1904. – 100 с.
22. Соколов И.И. План г. Твери 1-й четверти XVIII в. // Из истории Калининской области:
Статьи и документы. Калинин: Калининское книжное издательство, 1964. – С . 174-192.
23. Салимов А.М . Архитектура Твери XVII века. Тверь: Издатель «Салимовы и К0», 2020.
– 544 с., 400 ил.
24. Свод памятников архитектуры и монументального искусства России: Тверская область.
Ч. 1 /Отв. ред. Г.К. Смирнов. М.: Наука, 2002. – 816 с.
25. Колпакова Ю.В. Нательные кресты с голгофской тематикой в фондах Псковского му-
зея-заповедника // Археология и история Пскова и Псковской земли: материалы научных
семинаров за 2001–2002 гг. Отв. ред. В .В . Седов. Псков: Государственный центр народного
творчества, 2003. – С. 57-66 .
26. Дозорная книга г. Твери 1616 г. с введением, составленным В.Н. Сторожевым. Тверь:
Типография Губернского Правления, 1890. – 46 с.
27. Карманов Д.И . Собрание сочинений, относящихся к истории Тверского края. Сост.
В.И . Колосов. Тверь: Типография Тверского Губернского Правления, 1893. – 9 6 с.
28. Хохлов А.Н . К локализации укреплений Тверского кремля XIII – начала XIV вв. //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2 . Тверь:
Старый город, 1997. – С. 146-155.
29. Овсянников Н.Н. Тверь в XVII в. исторический и археологический путеводитель по
г. Твери. Тверь: Типография Губернского Правления, 1889. – 91 с.
30. Никитин А.В. Русское кузнечное ремесло XVI–XVII вв. // Археология СССР. Вып.
Е1-34. М .: Наука, 1971. – 85 с.
31. Рудников С.А . Меднолитой крест из постройки XVI в. Затьмацкого посада г. Твери (по
материалам раскопок 2014 г.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 12. Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С. 411 -413.
32. Рудников С.А. Меднолитые наперсные кресты из вещевого комплекса постройки XV в.
Затьмацкого посада г. Твери (по материалам раскопок 2014 г.) // Тверь, тверская земля
и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. –
С. 131-135.
33. Солдатенкова В.В., Персов Н.Е . К вопросу о бронзолитейном производстве и бытовании
некоторых образцов медного литья в одном из кварталов средневековой Твери XV–XVI вв.
// Ставрографический сборник. Книга III: Крест как личная святыня. М.: Изд-во Москов-
ской Патриархии; Изд-во «Древлехранилище», 2005. – С . 210-222.
34. Олейников О.М. Новые материалы по исторической топографии бывшего Затьмацкого
посада г. Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневеко-
вья. Вып. 2 . Тверь: Старый город, 1997. – С. 179-187.
35. Бабушкин альбом. Г . Тверь. Губернский город глазами тверских фотографов на открытках
конца XIX – начала XX века / Подбор, составление и редакция В.Л . Руденко, А.Н. Семенов.
Тверь: Издательство Студия-С, 2005. – 224 с.; 376 илл.
36. Прогулки по старой Твери. Альбом. Руководитель проекта Е.Г . Кирьянова. Авторы тек-
стов: Е.Г . Кирьянова, Е.Л . Попова, В.В. Савельев, А.М. Салимов, М.А . Салимова. Тверь:
Издательство Алексей Ушаков и К0. 1998. – 255 с.: илл.
37. Выпись из тверских писцовых книг Потапа Нарбекова и Богдана Фадеева 1626 г. Издание
Тверской ученой архивной комиссии. Тверь: Типо-литография Ф.С. Муравьева. 1901. – 146 с.
173
38. Переписная книга Твери и тверского уезда Михаила Никитича Чирикова и подъячего
Ивана Андреева 1677–1678 гг. // Переписные книги Твери XVII века / Составитель
А.В. Матисон. М .: Старая Басманная. 2014. – 124 с.
39. Переписная книга города Твери 1709 года. Тверь: Издательство ГЕРС, 2007. – 832 с.
40. Стрижев А.Н . Собрание сочинений в пяти томах. Том 5. Русские грядки / А.Н . Стрижев.
М.: Общество сохранения литературного наследия, 2007. – 480 с.: ил.
41. [http://hram-tver.ru/index.php/khramy-goroda-tveri/utrachennye/2038-ndthm-nikoly-v -
kapustnikakh-tserkov (дата обращения: 01.12.2022)].
42. Виноградова Е.А ., Виноградов А.Д . Тверь XVI–XVIII вв. Очерки истории и экономики.
Тверь: Издательство ОАО « Тверское княжество». 2002. – 356 с.: ил.
43. Кирпичников А.Н. Россия XVII века в рисунках и описаниях голландского путешествен-
ника Николааса Витсена. СПб.: «Славия». 1995. – 206 с.: илл.
44. Соколов И.И. Тверской кремль в XVII в. Рукопись // ГАТО. Ф. Р-638. Оп. 1. Д . 59. б/д.
(1950-е –1960-е гг - ?). – С.32-33.
45. Кренке Н.А., Беляев Л.А. Монастырский некрополь XVI–XVII вв. Плиты из Зачатьев-
ского монастыря // Русское средневековое надгробие XIII–XVII вв. Вып. 1 . М .: Наука,
2006. – С. 44-50.
46. Векслер А.Г., Беркович В.А . Монастырские и церковные кладбища XVI–XVII вв. Рас-
копки и наблюдения Центра археологических исследований г. Москвы. 1989–1997 гг. //
Русское средневековое надгробие XIII–XVII вв. Вып. 1 . М .: Наука, 2006. – С . 51-82.
47. Архимандрит Макарий (Веретенников). Святитель Макарий митрополит Московский и
архиереи его времени. М.: Издательство Сретенского ставропигального мужского монастыря,
2007. – 528 с.
48. ПСРЛ. Т . XV. Тверской сборник. М .: Наука. 1965. – 503 с.
49. ПСРЛ. Т . XI. VII Летописный сборник, именуемый Патриаршею или Никоновскою лето-
писью. СПб.: Типография И.П. Скороходова, 1897. – 254 с.
50. План Твери 1767 г. РГИА. Ф . 1293. Оп. 168. Д. 8.
51. План Твери 1797 г. РГВИА Ф. 846. Д. 22644.
52. План Твери 1825 г. РГАДА. Ф .1356_1 . Оп. 6058. Л .1, 1об.
53. План Твери, 1930-х гг . из коллекции ГАТО. ГАТО. Ф . 1199. Оп. 3 . Д. 6 .
54. План Твери 1846 г. РГИА. Ф . 218. Оп. 3. Д. 530. Л. 24.
55. План Твери после 1809 г. РГИА Ф. 1487. Оп. 31. Д. 261. Л. 2.
56. «План Земляного укрепления в городе Твери со всем внутри его строением» А. Петина,
1800 г. (копия этого плана, выполненная М.В . Рубцовым, хранится в ТГОМ): ТГОМ-КП No
1832/1. ПЛНАС 110).
57. План Твери И. Ярцова первой четверти XVIII столетия. РГВИА. Ф . 349. Оп. 39 . Д. 724.
58. План Твери 1845 г. Фрагмент. [http://www.etomesto.ru/tver/]
A.N. Khokhlov, T.N . Artemicheva
Some Results of Archaeological Research of 2018 Near the Church
of St. Nicholas in Kapustniki in the Tver Kremlin
The research materials concerning western cusp part of the Tver Kremlin, where used to be the
Church of St. Nicholas of Myra in Kapustniki, are introduced into scientific circulation. During
the work basement remains of the church were localized, an area of the cemetery by the Church
of St. Nicholas was partially explored and an old terrain of the site was defined. The analysis of
written sources allowed to determine changes in the church name.
Keywords: Tver, stadium Khimik, the Tver Kremlin, the Church of St. Nicholas, basement
remains, cemetery, burial vaults, findings, crosses worn next to the skin, white-stone cross, 1491.
174
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2 : 726.6(470.331)
И.А. САФАРОВА, А.Н . ХОХЛОВ
АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ НА МЕСТЕ ВОССОЗДАНИЯ
КОЛОКОЛЬНИ СПАСО-ПРЕОБРАЖЕНСКОГО СОБОРА
И ПРИЛЕГАЮЩЕЙ ТЕРРИТОРИИ НА СОБОРНОЙ ПЛОЩАДИ
ТВЕРИ В 2018–2019 гг. (ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ПУБЛИКАЦИЯ)
Приводятся сведения об основных итогах археологических работ в Твери, на месте воссозда-
ния колокольни собора Спаса Преображения, в результате которых выявлен белокаменный
фундамент соборной колокольни XVIII в., получены данные о рельефе этого участка кремля,
выделено несколько этапов его освоения и застройки.
Ключевые слова: собор, колокольня, фундамент, XII–XIX вв., застройка.
В 2018–2019 гг. были продолжены спасательные археологические исследо-
вания на месте воссоздания собора Спаса Преображения и соборной колокольни
в центре Тверского кремля (цв.вкл.: рис.1), начатые в 2012–2014 гг. [1]. Согласно
проекту, был расширен котлован под соборную колокольню1
, раскопаны участки
проектируемых коммуникаций к строящемуся собору (теплотрасса, теплокамера,
электрокабель), исследован участок под установку поклонного креста. Общая пло-
щадь исследований составила около 730 м2.
Изученные участки располагаются на южном склоне естественного песчаного
всхолмления, в настоящее время значительно снивелированного в процессе много-
вековой строительной деятельности. На вершине холма располагалась упоминаемая
в письменных источниках деревянная церковь Козьмы и Демьяна, которую сменил в
1285 г. белокаменный собор Спаса Преображения – первый каменный храм на Руси,
построенный после монгольского завоевания [2]. Зафиксированные данные по отмет-
кам поверхности материка соответствуют полученным ранее материалам: участок у
юго-западной подошвы холма (на участке соборной колокольни) – самая низкая от-
1 Раскопки 2012–2014 гг. были проведены на площади 293 м2 , до отметки -30 0 от н.р., затем выяв-
ленные фундаменты на данном у частке были законсервированы. В 2018 г. исследования у частка
под колокольню были продолжены. Большую часть вскрытой площади занимал монолитный бело-
каменный фундамент XVIII в. Фундамент был расчищен и зафиксирован археологами. Предпо-
лагалось его дальнейшее изучение в полевой сезон 2019 г. и корректирование проекта в связи с
обнаружением данного уникального объекта. К глубокому сожалению, в январе 2019 г. строители,
работавшие на площадке восстановления собора, уничтожили выявленный фундамент соборной ко-
локольни XVIII в., а также значительный участок культурного слоя XII – начала XX вв. и заложили
железобетонные фундаменты новой колокольни, которая до сих пор не построена (цв.вк л.: рис.2).
Эти противоправные действия строителей, грубо нарушивших федеральный закон «Об охране объ-
ектов культурного наследия народов Российской Федерации», проходили при полном бездействии
сотрудников Главного управления по охране объектов культурного наследия Тверской области.
Особо следует отметить бездействие Руководителя Главного управления М.Ю. Смирнова, который
не счел необходимым остановить антизаконные действия строителей, несмотря на многочисленные
письменные обращения археологов о грубом нарушении норм Федерального закона. В результате
противозаконных действий строителей и бездействия Руководителя регионального органа охраны
объектов культурного наследия культура Твери понесла невосполнимые потери.
175
метка материка -380 -410 от н.р .2; вдоль южного склона холма – относительно ровный
рельеф с отметками от -194 до -206 от н. р .3; западный склон имеет большую крутизну
(на 5 м разница отметок составляет около 1,2 м), восточный склон холма – пологий
(материк понижается примерно на 0,5 м на протяжении 15 м – от -200 до -250 от
н.р.) . Мощность отложений культурного слоя, в зависимости от рельефа материка,
варьировала от 1,2 м до 3,4 м.
В 1931 г. [3, с.175] соборная колокольня XVIII века была полностью разо-
брана, с выборкой строительного материала фундаментов на глубину от 1,5 до 2 м.
Образовавшийся котлован был засыпан переотложенным культурным слоем с при-
месью строительного мусора (целые и фрагментированные кирпичи, камни, обломки
тесаных белокаменных блоков, известковый раствор) (цв.вкл.: рис.3). Данный слой
содержал разновременный материал – от XII–XIII вв. до XX в.
Колокольня 40–60 -х гг . XVIII в. была выстроена на склоне песчаного холма,
на участке со сложным гидрологическим режимом4
. Поэтому ее фундамент представ-
лял собой уникальную монолитную платформу (цв.вкл.: рис.2). У самого опасного
участка – на склоне холма – была сооружена кладка из крупных валунов, порядовая,
с проливкой известковым раствором, на других участках (вдоль южной и западной
границы) – кладка из грубоотесанных белокаменных блоков (без определенного
метрического стандарта) на известковом растворе. На остальной площади монолит-
ный фундамент сложен из белокаменных блоков, белокаменного бута, булыжника,
также с проливкой известковым раствором. В результате этих работ образовалась
монолитная плита большой толщины.
Различные участки фундамента при разборке колокольни в 1931 г. были вы-
браны на различную глубину. Несмотря на это, в северо-восточном углу колокольни,
ближе к собору Спаса Преображения, полностью сохранился участок фундамента (на
высоту 1,4-1,6 м от белокаменного основания-платформы). Судя по разной технике
кладки (из крупных, грубо отесанных белокаменных блоков и из мелкого булыжника с
включениями белокаменного бута), а также по сохранившимся внутри фундамента де-
ревянным субструкциям, можно считать, что этот участок кладки сохранился от более
древних, предшествующих колоколен (возможно, XVI–XVII вв.) (цв.вкл.: рис.4; 5).
За границей фундамента колокольни зафиксированы стратифицированные от-
ложения культурного с лоя (мощностью до 3 м), пред варительно датированные второй
половиной XII – началом X X вв. (цв.вк л.: рис.6). Мощность наиболее ранних отложе-
ний, относящихся к периоду от начала освоения этого участка до XV–XVI вв., состав-
ляла 1,2-1,4 м. Культурный слой, сложенный супесями, не содержал существенных
вк лючений органики. На сравнительно небольшой площади за границей колокольни
(ок о ло 20 м 2) было обнаружено более 400 индивидуальных находок5, среди которых
– медные монеты XVIII–XX вв., серебряные и медные монеты XV–XVII вв. (пулы твер-
ские, копейк и царей Бориса Годунова (1598–1605), Михаила Федоровича (1613–1645)),
пуговицы бронзовые XVI–XVIII вв., керамические курительные трубки, плитки пола
XIII–XV вв., бронзовые нательные кресты XIV–XVI вв. и перстни XV–XVIII вв., брас-
леты стек лянные XII – начала XIV в., разнообразные железные предметы.
2 Нулевой репер (Н.Р.), общ ий для всех раскопов на Соборной площади, соответствует отметке 135,78 м
в БСВ.
3 Судя по стратиграфии, на этом участке в XIV–XVI вв. поверхность материка была подрезана.
4 Современный уровень грунтовых вод находился на отметке примерно -280 -290 от Н.Р.
5 Цели и объем данной краткой предварительной публикации не позволяют дать полноценную харак-
теристику полученной коллекции находок. Это задача последующих публикаций.
176
Наиболее информативным оказался участок под проектируемую новую тепло-
трассу в виде траншеи длиной 60 м, шириной от 3 до 4 м, к югу от строящегося собора
Спаса Преображения (цв.вк л.: рис.1). На крутом запа дном склоне песчаного холма
зафиксирована к ладка из булыжников на фундаменте из двух рядов грубоотесанных
белокаменных блоков (размерами 75-85×28-30×27-30 см) на известковом растворе,
пространство между которыми было засыпано кирпичным щебнем. Вероятно, это
сооружение представляло собой подпорну ю стенку, расположенную на краю круто-
го склона холма. Предварительная датировка сооружения – XVIII – начало XIX в.
(цв.вкл.: рис.7; 8).
В границах траншеи теплотрассы исследованы остатки подклетов 2-х служеб-
ных построек (установленные размеры северной стороны каждой – не менее 6-8 м)6 с
заглубленными в материк примерно на 1,6 м котлованами подклетов (цв.вкл.: рис.9).
Обе постройки сгорели в пожаре, после которого их подклеты были засыпаны слоем с
большим количеством строительного мусора, содержавшим детали интерьера собора
Спаса: обломки белого камня, куски известкового раствора, десятки фрагментов ке-
рамических плиток пола. В засыпке и на дне подклета одной постройки обнаружено
26 серебряных монет – все они (за единичным исключением) – денги и копейки царя
Михаила Федоровича Романова (1613–1645). Эти материалы позволяют предвари-
тельно датировать гибель исследованных комплексов 20–30 -ми гг. XVII в. Именно
в это время в пострадавшем от пожаров соборе проводились ремонтные работы, ве-
роятно, в том числе – и в его интерьере [4, с.469-471; 5, с.15]. Указанные постройки
фиксируют границу застройки к югу от первого каменного собора Спаса в XVII в.
Интересно, что в XV–XVI вв. за апсидами собора также существовали служебные
постройки, последние из которых сгорели в пожаре в первой половине XVI в. [6].
Трасса более ранней улицы, предварительно датированной по стратиграфии
концом XIII–XIV – первой половиной XV вв., марк ируется канавками от частокольной
ограды (цв.вкл.: рис.10). Эта улица, шириной около 3 м, была ориентирована по линии
запад-восток (азимут около 700). При прокладке улицы по неровному южному склону
холма его поверхность была снивелирована: возвышенные участки – подрезаны, а
низменные – подсыпаны. Благодаря этим подсыпкам, перекрывшим и законсервиро-
вавшим предматериковые отложения раннего культурного слоя, в границах траншеи
удалось зафиксировать следы лопаты («тычки») в материке и слой древнего огорода
(мощностью до 0,3 м), существовавшего в этом месте на раннем этапе освоения терри-
тории. Предварительная датировка этого слоя – XII – начало XIII вв. (цв.вк л.: рис.11).
У восточной границы траншеи теплотрассы зафиксированы остатки заглу-
бленных подклетов нескольких построек, предварительно датированных второй
половиной XV в. Поскольку эти постройки размещены непосредственно на трассе
более ранней улицы, можно предположить, что планировка улицы на данном участке
в указанный период изменилась7
.
При раскопках траншеи теплотрассы обнаружено свыше 1000 индивидуальных
находок, относящихся к разным хронологическим периодам: от кремневых отщепов
и нуклеусов эпохи каменного века до идентификационных жетонов немецких воен-
нослужащих (сохранившихся на месте военного кладбища 1941 г.) . Среди находок
–
более 250 медных и серебряных монет, 176 из них – монеты XV–XVII вв. (пула,
денги, копейки). Представительна коллекция керамических плиток пола конца
6 Основная часть построек располагалась за границей траншеи.
7 Сама трасса улицы этого периода оказалась за границей исследованной площади.
177
XIII–XVI вв. (около 350 фрагментов)8. Среди находок из построек встречены также
редкие для Твери находки, свидетельствующие о торговых связях города – западно-
европейские свинцовые суконные пломбы. Некоторые находки из раскопок траншеи
теплотрассы представлены в иллюстрациях (цв.вкл.: рис.12).
В 2018 г. при исследовании котлована под новую теплокамеру зафиксирован
западный склон водоема – городского «бассейна» второй половины XVIII в., распо-
лагавшегося на месте существующего сквера. В 1991 г. при раскопках теплотрассы
к зданию музея (Советская, д. 5, бывшее Реальное училище) обнаружен противопо-
ложный (восточный) склон этого же водоема [8]. Выявлена засыпка водоема пере-
отложенным культурным слоем, содержавшим различные находки средневекового
времени. При сооружении «бассейна» были разрушены культурный слой и заглублен-
ные в материк комплексы XIII–XV вв.
На этом участке обнаружена небольшая коллекция находок (большинство – в
переотложенном состоянии): монеты XVIII–XIX вв. и XV–XVI вв., обломки стеклян-
ных браслетов, целый бронзовый витой петлеконечный браслет, иконка бронзовая
нательная (XV–XVI вв.), обломок резной костяной рукояти (XVI в.), фрагменты ке-
рамических плиток пола (идентичные найденным на месте собора Спаса), железные
обувные подковы (XVI–XVII вв.) и др.
Таким образом, благодаря значительной протяженности исследованных в
2018–2019 гг. участков [9], расположенных на прилегающей к собору Спаса Пре-
ображения территории, удалось зафиксировать элементы планировочной струк-
туры различного времени. В процессе спасательных работ выявлена уникальная
конструкция фундамента колокольни XVIII в., обнаружены остатки фундаментов
звонниц, вероятно, XVI–XVII вв., получены новые данные о рельефе центральной
части кремля, о ранних этапах его освоения, а также о топографии и исторической
застройке, существовавшей к югу и востоку от кафедрального собора Спаса Преоб-
ражения в XIII–XVII вв.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Беляев Л.А ., Сафарова И.А. Отчет о спасательных археологических исследованиях на
участке восстановления Спасо-Преображенского собора в Твери в 2014 г. (Тверской кремль,
раскоп No 8 участки 1 и 2)//Архив ИА РАН. Ф. Р-1. Т. I-XXVIII. М., 2014.
2. Беляев Л.А ., Сафарова И.А ., Хохлов А.Н. Спасо-Преображенский собор в Тверском крем-
ле: итоги раскопок 2012–2014 гг. // РА. No 2. М.: Наука, 2018. – С. 148-161.
3. Салимов А.М. Тверской Спасо-Преображенский собор. История и проблемы изучения.
Тверь: Издательский дом «Тверское княжество», 2008. – 279 с.
4. Столбцы бывшего Архива оружейной палаты / описал архивариус Московского отделе-
ния Общего архива Министерства Императорского двора Александр Успенский / Издание
Общего архива Министерства Императорского двора. Вып. 2. М .: Печатня А.И . Снегиревой,
1913. – 258 с.
5. Шереметев С.Д . Желтиковский монастырь в Твери. Москва: Типо-лит. Н .А. Куманина,
1899. – 47 с.
6. Сафарова И.А., Хохлов А.Н., Беляев Л.А. Постройки XV–XVI вв., расположенные
вблизи апсид собора Спаса Преображения в Тверском кремле (по материалам раскопок
2013–2014 гг.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып.12. Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С . 196-220.
8 Судя по предварительному заключению, эти плитки полностью идентичны опубликованным ранее
находкам плиток на месте раскопок Спасо-Преображенского собора [7].
178
7. Сафарова И.А ., Беляев Л.А ., Хохлов А.Н . Керамические плитки покрытия полов из рас-
копок на Соборной площади в Твери (по материалам исследований 2013–2014 гг.) // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 11 . Тверь: ТНИИР-
Центр, 2018. – С . 196-220.
8. Хохлов А.Н., Дворников А.С. Исследование рва Тверского кремля XIII – начала XIV вв.
(предварительная публикация материалов) // Тверь, тверская земля и сопредельные тер-
ритории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь: Старый город, 1997. – С. 135-145.
9. Сафарова И.А. Отчет о спасательных археологических раскопках на территории Тверско-
го кремля на участке воссоздания Спасо-Преображенского собора и соборной колокольни в
2018–2019 гг. (г. Тверь, Соборная пл. – ул. Советская, д. 3 -3А) // Архив ИА РАН. Ф . Р-1.
Т.1 -16. М ., 2021.
I.A . Safarova, A.N . Khokhlov
Archaeological Research in a Place of Bell Tower of the Savior Transfiguration
Cathedral and Surrounding Area at the Cathedral Square in Tver in 2018–2019
(Preliminary Publication)
The article presents the main results of archaeological works in a place of once existed bell
tower of the Savior Transfiguration Cathedral in Tver. A white stone basement of the cathedral
bell tower of the XVIII century was revealed, information on this site of the Kremlin terrain was
obtained and several stages of its development were distinguished.
Keywords: cathedral, bell tower, basement, XII–XIX centuries, constructional development.
179
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2(470.331) «16/17»
С.А. КУНГУРЦЕВА
К ИЗУЧЕНИЮ ЗАСТРОЙКИ ЗАГОРОДСКОГО ПОСАДА ТВЕРИ
КОНЦА XVII – ТРЕТЬЕЙ ЧЕТВЕРТИ XVIII ВВ. (ПО МАТЕРИАЛАМ
РАСКОПА No 166 ПО УЛ. СИМЕОНОВСКОЙ, Д. 8 -10)
В статье рассмотрены вопросы топографии застройки конца XVII – третьей четверти
XVIII вв., исследованной на территории Загородского посада г. Твери (ул. Симеоновская,
8-10). На исследованном участке выявлены синхронно существовавшие усадьбы. Приводится
характеристика находок, происходящих из рассматриваемых комплексов.
Ключевые слова: Загородский посад, застройка конца XVII – третьей четверти
XVIII вв., культурный слой, находки, постройка.
В 2013–2017 гг. экспедицией ООО «ТНИИР-Центр» проведены спасатель-
ные археологические работы в центральной части г. Твери на территории бывшего
Загородского посада по адресу ул. Симеоновская, 8-10 (рис.1). Исследованный уча-
сток расположен на правом берегу р. Тьмаки, в 100-300 м от уреза воды, примерно в
900 м к юго-востоку от впадения Тьмаки в Волгу, в 500-600 м к юго-востоку от сред-
невекового кремля. Высота участка над уровнем воды в р. Тьмака составляет около
6 м. Общая исследованная площадь составила 2100 м2.
Рельеф материковой поверхности на участке неровный. Наиболее высокие
отметки поверхности материка зафиксированы в юго-западной части раскопа. С юга
на север, в сторону р. Волга, выявлено плавное понижение материковой поверхно-
сти на 0,72-1,13 м. В северо-восточной части раскопа отмечено понижение матери-
ка к востоку на 0,89-1,14 м. В наиболее низменных северной и восточной частях
раскопа зафиксирован достаточно высокий уровень стояния грунтовых вод, при-
донные части заглубленных комплексов затапливались в процессе выборки их за-
полнения. В целом, древний ландшафт в пределах раскопа представлял собой уча-
сток, в южной части которого был расположен северный склон песчаной дюны в
виде берегового вала, вытянутого по направлению северо-запад-юго-восток, вдоль
берега р. Тьмака. В северной части раскопа верхняя часть материковых отложений
сложена суглинками.
Культурный слой в пределах раскопа сухой, аэробный, в связи с чем предметы
из органических материалов, в том числе деревянные бревна и плахи, сохранились
преимущественно в виде древесного тлена или в обугленном состоянии. Исключение
составляют заглубленные котлованы подклетов построек в северной части раскопа, в
нижних частях которых зафиксирован высокий уровень стояния грунтовых вод, дере-
вянные конструкции здесь имеют достаточно хорошую сохранность (цв.вкл.: рис.10).
В ходе проведенных работ был выявлен культурный слой, постройки и со-
оружения, начиная от второй половины – конца XII – первой половины XIII вв. до
ХХ в. включительно. В настоящей работе рассмотрен участок городской усадебной
застройки, датируемой на основании комплексного анализа исторической топогра-
фии участка, данных стратиграфии, культурного слоя в заполнении заглубленных
комплексов, хронологии индивидуальных и массовых находок периодом от конца
XVII в. до пожара 1763 г. (рис.2).
180
От построек и сооружений предыдущего строительного периода данные ком-
плексы отделяет промежуток времени, когда участок посада находился в относитель-
ном запустении в период Смуты. Ориентация рассматриваемых построек и их рас-
положение параллельно берегу р. Тьмака идентичны расположению более древней
традиционной средневековой застройки, выявленной на раскопе.
Верхняя хронологическая граница существования рассматриваемых комплек-
сов определяется 1763 г. – годом большого пожара, после которого была изменена
планировка Твери согласно Регулярному плану, утвержденному осенью 1763 г.
Значительная часть исследованных построек была прорезана фундаментами более
поздних каменных зданий, возведенных согласно данного плана. В слое засыпки
котлованов подклетов No 8 и 11 найдены «копейки» (?) 1750 г. В слое, просевшем в
котлован подклета постройки No 11 после прекращения ее функционирования, об-
наружена «денга» 1768 г.
Всего исследовано 13 построек, 1 сооружение, интерпретированное как коло-
дец, 34 столбовых и 18 хозяйственных ям, относящихся к этому периоду.
В заполнении подклетов построек выделено несколько стратиграфических сло-
ев: строительства, функционирования, разрушения, а также засыпки подклетов сразу
после пожара или разборки конструкций позднее в процессе выравнивания поверх-
ности (рис.3; 4). Засыпка котлованов производилась переотложенным культурным
Рис. 1 . Фрагмент современного плана г. Твери с указанием места расположения
раскопа No 166 на Загородском посаде.
181
Рис. 2 . Схематический план расположения комплексов
конца XVII – третьей четверти XVIII вв.
182
слоем и строительным мусором. Котлован постройки No 8 был засыпан двухметровым
слоем песка с включением строительного мусора, в котором найдена копейка 1750 г.
(рис.4). Эта постройка прекратила существование до пожара 1763 г., на ее месте
сразу же была возведена постройка No 13, сгоревшая в 1763 г.
В подклетах четырех построек, полностью погибших в пожаре, зафиксирова-
ны обгоревшие деревянные конструкции стен и пола. В засыпке восьми комплексов
фиксируется уголь, что говорит о том, что они прекратили свое существование также
в результате пожара. Возможно, они были разобраны, т.к. не вписывались в новую
планировочную систему Загородского посада.
Столбовые ямы имели размеры от 0,15×0,2 м до 0,93×1,28 м, зафиксированная
глубина ям от 0,04 до 0,68 м. Остатки вертикальных деревянных столбов зафикси-
рованы только в трех ямах, в остальных столбы полностью истлели и сохранились
лишь в виде большого количества древесного тлена в заполнении ям.
Размеры хозяйственных ям составляли от 0,5×0,66 м до 2,92×1,42 м, глубина
ям варьировала от 0,23 до 1,54 м.
Расположение комплексов позволяет выделить несколько усадеб, которые в
плане выстраиваются в две линии по направлению север – юг. Они располагались
вдоль западной и восточной границ раскопа и выходили за его пределы. Усадьбы име-
ли подпрямоугольную форму, были вытянуты вдоль улицы (проулка) и включали в
себя комплекс жилых и хозяйственных построек, а также ям различного функциональ-
Рис. 3. Стратиграфический разрез (схема) постройки No 3: 1-3 – этапы заполнения комплекса.
Рис. 4. Стратиграфические разрезы (схемы) построек No 8 и 13: 1-3 – этапы заполнения комплекса.
183
ного назначения. Раскопы в разных частях города показали, что для Твери характерен
усадебный тип застройки, усадьбы Твери, как и в Москве, соединяли «...жилье, произ-
водство и подсобное хозяйство» [13, с.54]. Границы усадеб изменялись на протяжении
времени в зависимости от ряда обстоятельств. Все усадьбы, выявленные в раскопе
166, выходили за его пределы, поэтому полные их размеры установить не удалось.
Максимальные зафиксированные в раскопе размеры усадьбы составляют 18×24 м.
Согласно данным писцовых и переписных книг, жителями этих усадеб в
большинстве своем были посадские люди [29, с.106, 110, 114; 11, с.74 -75; 27, с. 149,
238-244, 290-291; 28, с.50], в некоторых дворах проживали бобыли, не несущие го-
сударственных повинностей «...за бедностью» [29, с.114].
Расстояние между постройками соседних усадеб, располагавшихся напротив
друг друга, в первой половине XVIII в. составляет от 9 до 13 м. Центральная часть
раскопа свободна от застройки (рис.2). На протяжении длительного времени, начи-
ная со второй половины XII – первой половины XIII вв., здесь располагались часто-
кольные канавки, ограды неоднократно возобновлялись по мере обветшания (цв.вкл.:
рис.5). Эти частоколы маркируют границы усадеб, вероятно, разделенных проулком
или улицей, которая шла в направлении север-юг. На протяжении средневековья и
первой половины XVIII в. ширина улицы (проулка) изменялась (от 2-3 до 6-9 м), сама
она со временем смещалась по линии запад-восток.
На плане А.С. Щенкова, реконструированном по писцовым книгам XVII – на-
чала XVIII вв., изученный участок располагается между трассами двух улиц – Симео-
новская и Козмодемьянская (рис.6), ориентированных параллельно берега р. Тьмака
[45]. Расположение улицы Симеоновской схематично обозначено на глазомерном
плане Твери – безмасштабном «Абрисе г. Твери», скопированном И. Ярцовым с чер-
тежа неизвестного автора (первая половина XVIII в.) (рис.7).
Согласно «Писцовой и межевой книге Твери Лариона Ивановича Шишкова
и подъячего Алексея Челюскина 1685–1686 гг.» ширина улицы Козьмодемьянской
составляла «...пять сажень, а в другом конце три сажени», ширина улицы Симеонов-
ской – « ...три сажени с третью, в другом конце четыре сажени бес трети» [29, с.134].
Частоколы, маркирующие расположение улицы, ранее были выявлены в рас-
копе 17, расположенном в 40 м к северу от исследуемого участка [42, с.149, рис.XII,
цв.вклейка]. Частоколы на раскопах 17 и 166, ориентированные по линии север-юг,
совпадают по направлению и, возможно, трассируют одну улицу (цв.вкл.: рис.5).
Уверенно связывать найденную в раскопах улицу с Козьмодемьянской или Симео-
новской, нанесенных на реконструированный план А.С. Щенкова, затруднительно.
Не исключена вероятность того, что между двумя указанными реконструированными
улицами существовала еще одна, не указанная на плане А.С. Щенкова.
Двенадцать из исследованных построек функционируют с конца XVII – на-
чала XVIII в.
О том, как выглядели наземные части исследованных построек, можно судить
только по немногим графическим источникам, сохранившимся до настоящего време-
ни. На плане Ярцова вдоль ул. Симеоновской, рядом с церквями Козьмы и Демьяна,
Сретения и Жен Мироносиц, изображена линия застройки, состоящая из одноэтаж-
ных, по всей видимости, деревянных четырехстенных жилых домов с двускатной
крышей (рис.7). Строения развернуты широкой стороной по улице, здесь, судя по
изображению Ярцова, располагалось два окна. Торцовый фасад примерно в два раза
уже уличного, здесь находился вход в дом. Изображение Ярцова весьма схематично,
чтобы по нему более детально описать конструкцию домов. Известно, что начиная
с XVI–XVII вв. в городах распространились белые избы, четырехстенки с сенями и
184
Рис. 6. Расположение исследованного участка на плане А.С. Щенкова «Схема связи
планировки Твери конца XVIII в. с планировкой конца XVII в.» [34].
Рис. 7 . План И. Ярцова начала XVIII в.: V – улица Симеоновская.
185
трехкамерные дома. Наиболее распространенным вариантом трехкамерного дома
стала изба-связь, у которой изба, сени и клеть последовательно расположены на од-
ной оси, образуя дом-брус. Расположение входа в дом с торца объясняется тем, что
удобно было, когда двор дома-бруса расположен сзади. Таким образом, дом приоб-
рел характерную ориентацию относительно улицы, хотя некоторые дома ставились
и вдоль улицы [34].
Археологические материалы свидетельствуют о том, что большинство из-
ученных в раскопе 166 построек имели заглубленные в грунт подклеты, вероятно,
хозяйственного назначения. Исключение составляет наземная постройка 6, у кото-
рой подклета не было. Удалось зафиксировать только развал ее наземной части в
виде пятен темно-серой супеси, угля, красного прокаленного песка, на фоне которых
фиксировались обгоревшие бревна и плахи – вероятно остатки деревянных стен и
пола постройки.
Размеры котлованов подклетов варьируют от 1,7×3 м до 5×6,5 м, выделяется
постройка 11, размеры котлована которой составляли 5,5×10 м. Зафиксированная
глубина подклетов составляла от 0,9 до 2,28 м. Надо отметить, что постройки с под-
клетами глубиной около 1 м располагались в северной части участка, где отмечен
высокий уровень стояния грунтовых вод и подклеты регулярно подтапливались. В
южной части участка зафиксирована материковая возвышенность и здесь находились
постройки с подклетами глубиной до 2 м. Форма подклетов в плане подпрямоуголь-
ная. Все постройки ориентированы по линии север-юг с отклонениями к западу на
10-300 и к востоку на 5-80.
В семи случаях в котлованах подклетов зафиксированы остатки срубных стен
в виде истлевших (цв.вкл.: рис.8; рис.9; цв.вкл.: рис.10) или частично обугленных
бревен. Удалось зафиксировать диаметр бревен – 0,2-0,44 м. В постройке 2 от бревен
сохранились заглубленные в материк на 0,08-0,24 м канавки. В некоторых случаях на
концах бревен зафиксированы пазы, определяется способ рубки – в чашу. Постройка
10 имела каркасно-столбовую конструкцию стен. В пяти подклетах остатки стен фик-
сировались в виде прослоек тлена и угля, располагавшихся по периметру котлованов.
В шести подклетах удалось зафиксировать остатки деревянного пола в виде
горизонтальных истлевших досок или плах, лежащих по направлению запад-вос-
ток и север-юг (размеры досок – от 0,9×0,14 до 2×0,26 м), которые опирались на
деревянные лаги или подкладки-бруски (сохранившиеся размеры брусков 0,22-
0,61×0,1-0,18 м). В постройке 3 зафиксировано, что доски, которые сохранились
фрагментарно, были уложены на лаги – бревна диаметром 0,17-0,24 м. В постройке
4 пол перестилался в процессе ее функционирования.
В постройке 2, в центральной части котлована ее подклета, зафиксировано
углубление подпрямоугольной формы размерами 2,14×1,28 м, глубиной 0,61-0,73 м,
заполненное серым суглинком с включением темно-коричневого суглинка и тлена.
У северной и южной стенок котлована фиксировались вертикальные деревянные
столбы диаметром 0,34-0,4 м – опора опечка, сама печь, вероятно, располагалась в
наземной части постройки (цв.вкл.: рис.8; рис.9).
В постройке 3 на дне котлована подклета располагалась округлая яма размера-
ми 0,74×0,72 м глубиной 0,73 м, в которую была вкопана деревянная кадка, вероятно,
для сбора грунтовых вод, уровень стояния которых на данном участке достаточно
высок (цв.вкл.: рис.11). Такие кадки зафиксированы и в нескольких более ранних
средневековых постройках, исследованных в раскопе.
Коллекция находок, происходящая из описанных комплексов достаточно раз-
нообразна и представительна.
186
Стеклянные изделия1 найдены в заполнении котлованов подклетов построек
No 1, 2, 3, 4, 5, 6, 10, 11, 12 и в засыпке колодца (сооружение 1).
С этапом строительства и функционирования построек связаны находки
бусин, датирующихся XVII–XVIII вв. [38], выполненных в технике серийной навивки
уплощенные эллипсоидные прозрачные (цв.вкл.: рис.12). Среди них – зеленая (по-
стройка 3 No 1042) и бесцветная (постройка 12 No 291), а также многогранная сине-
фиолетовая прозрачная (при изготовлении которой было использовано шлифование
вхолодную) (постройка 2 No 449).
В слое строительства и функционирования постройки 12 найден фрагмент
оплавленного опалового стекла (постройка 12 No 245) (цв.вкл.: рис.12). Датируется
XVII–XIX вв. [4]. Второй фрагмент оплавленного опалового стекла найден в слое
разрушения этой постройки (постройка 12 No 242) (цв.вкл.: рис.13).
1 Определение и датировка стеклянных изделий выполнена научным сотрудником ООО «ТНИИР-
Центр» И.А. Сафаровой.
2 Здесь и далее приведены номера согласно описи находок.
Рис. 9. Постройка No 2. План деревянных конструкций подклета –
стены, пол и столбы-опоры опечка.
187
В слое разрушения построек No 5, 6, 10 найдены бусины XVII–XVIII в. [38],
выполненные в технике серийной навивки, прозрачные округлые зонные зеленые (3
экз.) (постройка 10 No 174, 224, 240) и уплощенные эллипсоидные, среди которых
бесцветная (постройка 6 No 102) и зеленая (постройка 5 No 131) (цв.вкл.: рис.13).
Со слоем разрушения постройки 11 связаны находки фрагментов трех сосудов
зеленых прозрачных (пузырьки или флаконы) XVII–XVIII вв. (постройка 11 No 205)
и XVIII – начала XIX вв. (постройка 11 No 222, 234) (цв.вкл.: рис.13) [8].
В слое засыпки подклетов практически всех построек найдены стеклянные
бусины, датирующиеся XVII–XVIII вв. [38] (цв.вкл.: рис.14):
-
неопределенной формы желто-зеленая полупрозрачная (брак?) бусина (по-
стройка 10 No 104);
-
выполненные техникой серийной навивки – округлые прозрачные битрапецо-
идная бесцветная бусина (постройка 1 No 164) и зонная зеленая бусина (постройка 1
No 430), выполненные в этой же технике с использованием шлифования – уплощен-
ные эллипсоидные прозрачные синие (3 экз.) и зеленые (2 экз.) бусины (постройка
3 No 91, постройка 4 No 100, No 120, постройка 10 No 178, No 211);
-
граненые эллипсоидные прозрачные бесцветная бусина (постройка 2 No 335)
и сине-фиолетовая (постройка 2 No 398).
В расположенных рядом постройках No 10 и 11 найдено две пуговицы из бусин
зонных бесцветных прозрачных, закрепленных на бронзовом стержне, с лицевой
стороны которых находится розетка (постройка 10 No 234, постройка 11 No 147) (цв.
вкл.: рис.14) (конец XVII – первая треть XVIII вв. [21]).
В засыпке двух подклетов найдены фрагменты стекол (цв.вкл.: рис.15):
-
в заполнении построек 11 и 12 найдено три фрагмента оплавленного светло-
зеленого прозрачного стекла (неясно, что это: сосуд или оконное стекло) (постройка
11 No 142, постройка 12 No 181, No 184);
-
в постройке 12 – фрагмент стекла оконного бесцветного (со слабым зелено-
ватым оттенком) прозрачного оплавленного (оконница) (постройка 12 No256) (дати-
руется XVIII–XIX вв. [31]).
В засыпке подклета постройки 12 найдены фрагменты стеклянных сосудов
(цв.вкл.: рис.15) – зеленого прозрачного с росписью желтой и коричневой эмалью
(постройка 12 No 188) (датируется первой половиной XVIII в. [4]), дно с придонной
частью бутылки оранжевой прозрачной (постройка 12 No 206) (встречаются в ком-
плексах и слоях конца XVIII в. [31]), штофа зеленого прозрачного (постройка 12 No
237) (датируется XVIII–XIX вв. [7]), дно бутыли зеленой прозрачной (постройка 12
No 240) (встречаются в комплексах и слоях XVIII в. [31]).
В засыпке колодца найдены фрагмент стекла зеленого прозрачного (сооруже-
ние 1 No 299) и фрагменты палочки стеклянной зеленой прозрачной (сооружение 1
No 301) (цв.вкл.: рис.14). И .А. Сафарова относит эти находки к XVIII в.
Изделия из камня (цв.вкл.: рис.16) найдены в заполнении подклетов постро-
ек 11 и 12. Это полудрагоценные камни (аметисты) со следами обработки (2 экз.),
найденные в слое строительства и функционирования постройки 12 (постройка 12
No 286, 288) [24].
В слое разрушения постройки 11 найдена бусина агатовая (?) эллипсоидная
уплощенная (постройка 11 No 182). В слое засыпки этой же постройки найдены бу-
сина из халцедона (?) уплощенная эллипсоидная (постройка 11 No 256) и заготовка
сланцевого креста (постройка 11 No 206).
Из рассматриваемых комплексов происходит коллекция печных изразцов
из красножгущейся глины с рельефным декором, найденных в большинстве
188
своем во фрагментированном состоянии. Все изразцы подверглись воздействию вы-
соких температур во время пожара, в результате чего глазурь, покрывавшая изделия,
оказалась ошлакованной, керамическая масса при этом не пострадала. Изразцы най-
дены преимущественно в постройках 7, 8, 11, единичные фрагменты обнаружены в
заполнении построек 1, 2, 12 и в засыпке колодца.
В слое строительства, функционирования и разрушения построек
найдены полихромные рельефные изразцы, лицевая поверхность которых
полностью покрыта разноцветными эмалями:
-
преобладают изразцы, выполненные в бело-синей гамме, основная часть поля
лицевой пластины покрыта белой эмалью, синяя эмаль нанесена поверх рельефа
(11 экз. из слоя строительства и функционирования построек 11 и 8; 14 экз. из слоя
разрушения постройки 11) (цв.вкл.: рис.17). На сохранившихся фрагментах виден
орнамент из вьющихся побегов с цветками на концах. А .Н . Хохлов и В.Р. Мелькова,
анализируя коллекцию из раскопок Тверского императорского дворца, отметили, что
рельефные бело-синие изразцы представляют собой переходный вариант от поли-
хромных рельефных изразцов конца XVII в. к расписным бело-синим изразцам первой
половины XVIII в. [43, с.220];
-
у трех фрагментов поверхность полностью покрыта полихромной эмалью,
присутствуют элементы, украшенные зеленой, белой, синей и желтой поливой (слой
строительства и функционирования постройки 7) (цв.вкл.: рис.19: No 49, 52) (XVII –
начало XVIII вв. [19; 5; 33; 43; 46]);
-
из слоя строительства и функционирования постройки 7 происходит также
фрагмент пояскового рельефно-расписного изразца, основу композиции которого со-
ставляет овал (щит) (цв.вкл.: рис.18: No 163). Изготавливались они в первой трети
XVIII в. [43, с.220, рис.30];
-
на одном фрагменте на белом фоне выступает рельеф, украшенный синей и
желтой эмалью (слой разрушения постройки 11) (цв.вкл.: рис.20: No 416), датируется
первой третью XVIII в. [43];
-
один фрагмент из постройки 8 предположительно был покрыт зеленой поли-
вой с желтой росписью (цв.вкл.: рис.20: No 319). По краям отмечена орнаментальная
рамка. Близкие по композиции изразцы есть в коллекции из раскопок Троице-Сер-
гиевой лавры, датируются первой половиной XVIII в. [46, с.186, рис.15, рис. 10 (8)].
В слое засыпки котлованов подклетов построек и колодца также пре-
обладают полихромные рельефные изразцы, лицевая поверхность которых
полностью покрыта разноцветными эмалями:
-
больше всего найдено фрагментов изразцов, поверхность которых полностью
покрыта полихромной эмалью, присутствуют элементы, украшенные зеленой, белой,
синей и желтой поливой (цв.вкл.: рис.19). Поле изразца, вероятно, состояло из двух
симметричных пластин, по периметру которых располагалась гребенчатая полоска.
Такая же полоска окружала округлые картуши внутри поля изразца. В картуше на
белом фоне помещалось рельефное изображение листьев, цветов и виноградных
гроздьев, покрытых синей эмалью. Поле между картушами и гребенчатой полоской
было заполнено рельефом с растительными мотивами. Всего найдено 77 фрагментов,
из них 52 из заполнения постройки 8, 22 фрагмента – из заполнения постройки 7.
Прямых аналогий в данный момент не найдено. Как отметила О.Н. Глазунова, это
весьма распространенный тип композиции, который встречается часто, причем в
огромном количестве вариантов3. Наиболее близкие по композиции изразцы найдены
3 Консультация научного сотрудника отдела археологии Московской Руси ИА РАН О.Н. Глазуновой.
189
при раскопках в Коломенском и Дьякове [5, с.182], тверского владычного двора [43,
рис.25:8-10], Ново-Иерусалимского монастыря, а также происходят из Михайловской
церкви Немецкой слободы в Москве [5, с.178];
-
27 фрагментов принадлежит изразцам, выполненным в бело-синей гамме (цв.
вкл.: рис.17). Из них 22 фрагмента происходят из постройки 11, единичные фрагмен-
ты найдены в постройках 1, 2, 12 и в засыпке колодца (начало XVIII в. [43]);
-
поясковые рельефно-расписные изразцы, основу композиции которых со-
ставляет овал, представлены 24 экземплярами (цв.вкл.: рис.18). Из них 12 найдены
в постройке 8 и 8 фрагментов – в постройке 7, единичные экземпляры происходят
из построек 11 и 12. Детали оформления разнятся:
1. овал окружен стилизованными растительными побегами с завернутыми
внутрь отростками, которые соединяет цветок на раздвоенном стебле;
2. от овального медальона отходят два горизонтальных пальметообразных от-
ростка, сверху и снизу центрального элемента композиции расположены условные
растительные побеги.
А.Н. Хохлов и В.Р. Мелькова относят такие изразцы к переходной группе и
отмечают, что изготавливались они в первой трети XVIII в. [43, с.220, рис. 30:6].
Близкие по оформлению изразцы найдены в Смоленске и датируются первой поло-
виной XVIII в. [33, с.33, рис.15];
-
округлый медальон, вероятно, составлял центр композиции на фрагменте
лицевого рельефно-расписного изразца, найденного в постройке 8 (цв.вкл.: рис.20:
No 204). Фрагмент ошлакован, предположительно был покрыт белой поливой с жел-
той и синей росписью. По краям отмечена орнаментальная рамка, в верхней части
поля располагался купол (?). Аналогичные изразцы встречены в коллекции из рас-
копок Троице-Сергиевой лавры, датируются первой половиной XVIII в. [46, с.186,
рис.15, рис. 10 (8)];
-
13 фрагментов принадлежит профильным изразцам, украшенным раститель-
ным орнаментом – на них изображены крупные побеги с расходящимися от него
парными листьями-завитками (найдены в постройках 7 и 8) (цв.вкл.: рис.20: No 237,
248, 306). В представленной коллекции глазурь на всех этих изразцах сильно ошла-
кована, цвет определить не удается. Близкие аналогии имеются в коллекции из рас-
копок Тверского императорского дворца, в собрании Новгородского государственного
музея (конец XVII в.) и в коллекции из раскопок в Коломенском [43, с.219, рис.27
(4)], на опубликованных изразцах зафиксировано сочетание синей, белой, зеленой
и желтой глазури.
Гладкие поясковые изразцы с зеленой поливой представлены тремя
экземплярами, происходящими из постройки 8 (цв.вкл.: рис.20: No 118, 244) (два
ошлаковано, на одном отмечены следы побелки). Румпа изразцов отступает от края.
Аналогичные изделия найдены при исследовании на территории Тверского импера-
торского дворца в культурном слое, сформировавшемся в период до начала строи-
тельства 1764 г. [43, с.217].
Кроме того, найдено 2 экземпляра перемычек со жгутовым орнаментом
(ошлакованы, полива, вероятно, была зеленая) (цв.вкл.: рис.20: No 107). Происходят
из построек 8 и 11. Датируются XVII в. [46, с.182-183, рис.2:2, 3].
Найдены также фрагменты изразцов, размеры которых не позволили отнести
их ни к одной из групп.
Таким образом, большинство найденных экземпляров изразцов, выполненных
в бело-синей гамме, происходит из заполнения наиболее крупного котлована под-
клета постройки 11, причем найдены во всех частях ее заполнения.
190
В постройках 7 и 8 преобладают изразцы, поверхность которых полностью
покрыта преимущественно зеленой эмалью с элементами, украшенными синей и
желтой поливой, здесь же найдена большая часть поясковых изразцов, основу ком-
позиции которых составляет овал и профильные изразцы, украшенные растительным
орнаментом. Причем основная часть этих изразцов происходит из слоя засыпки кот-
лованов подклетов этих построек.
Еще одна категория находок – фрагменты сосудов из беложгущейся гли-
ны с мраморовидной росписью, которые найдены в слое строительства и функци-
онирования постройки 1 (цв.вкл.: рис.21: No 442), и в слое разрушения постройки 11
(цв.вкл.: рис.21: No 227), данная роспись характерна для первой половины XVIII в.,
бытует и во второй половине этого столетия [16].
Прочие керамические предметы представлены различными миниатюрными со-
судами, игрушками, тиглями, фрагментами чернолощеных рукомоев (цв.вкл.: рис.21:
No 57, 211, 243, 247).
Интересна находка миниатюрного сосуда из красножгущейся глины, покрыто-
го с внешней стороны синей росписью по белому фону, изнутри – зеленой поливой
(цв.вкл.: рис.21: No 194). Происходит из слоя разрушения постройки 11. Роспись на
сосуде по характеру исполнения и цветовой гамме близка к росписи на изразцах,
найденных в этом же комплексе.
Предметы из цветного металла представлены проколкой, пряжками, на-
перстками, пуговицами (рис.22: No 107), деталью механизма (?), гирькой, кольцом,
иглой, заклепкой.
В слое засыпки котлованов подклетов найдены:
-
верхняя часть нательного бронзового креста (рис.22: No 307). Л .С.: 7-конеч-
ный (?) крест на Голгофе. О .С .: слова молитвы. Большая часть крестов с изображе-
нием Голгофского креста происходит из слоев XVI–XVIII вв., свои прототипы данные
типы крестов имели в XIV–XV вв. [18].
-
нательный бронзовый листовидный (копьевидный) крест (рис.22: No 252).
Концы и углы средокрестия, ствол креста заполнены орнаментальными завитками.
На лицевой стороне – рельефное изображение 8-конечного креста на Голгофе с
тростью и копием над могилой Адама. На оборотной стороне текст молитвы. Огла-
вие в виде плоского ушка с перехватом в основании и тремя венцами вверху, сим-
волизирующими Святую Троицу. Этот крест относится к типу 5 по классификации
Э.П. Винокуровой [9]. Датируется XVII – началом XIX вв. [14; 12, с.26].
-
бронзовые щитковые перстни. У одного из них узкий щиток овальной фор-
мы с прочерченным геометрическим (?) орнаментом (плохая сохранность) (рис.22:
No 231); у второго щиток округлый с рельефным декором – по краям четыре шарика
ложной зерни, в центре рельефный выступающий «завиток» (рис.22: No 266). Щит-
ковые перстни известны уже в период раннего средневековья [39]. Широко распро-
страняются в XV–XVI вв., продолжают бытовать и в XVII–XVIII вв. [20]. Близкие
по форме и стилистическому оформлению изделиям из рассматриваемой коллекции
перстни встречены при раскопках в слоях и комплексах XVII–XVIII вв. [1; 2; 41].
Разнообразна коллекция железного инвентаря, найденного в заполнении
всех построек: ножи, крюки, скобы, обувные набивные и комбинированная подковы
(рис.23: No 160, 194, 244), пробои, ключи и навесные замки с высокой петельчатой
дужкой и рельефными швами на корпусе (полосы напайки для усиления конструкции
или декор) (рис.23: No 246). Появление такого типа висячих замков с откидывающей-
ся дужкой А.В . Никитин относит ко времени не ранее XVI–XVII вв. [22, с.43-44].
И.Г. и Р.Л. Розенфельдт отметили, что с XVI в. широко распространяются навесные
191
замки с поворотными ключами и дужкой на шарнире, формы и размеры этих замков
разнообразны [35]. Аналогичные по форме и конструкции замки существовали и
позднее [32, с.220].
В слое разрушения построек 3 и 10 найдены детали кожаной обуви: флики
наборного каблука (распространяется с середины XVI в. [25, с.55]), головки са-
пог или туфель с округлым носком и удлиненными крыльями (рис.24: No 162-165)
(обувь с такой конструкц ией головок появляется не ранее рубежа XVI–XVII вв.
и постепенно вытесняет более ранние формы [26, с.42]) и поднаряды обувных
изделий (рис.24: No 166, 279). В слое засыпки постройки 12 найдены фрагменты тка-
ни и кожаного изделия.
Прочие предметы представлены оселками и костяной пуговицей с одним
отверстием.
Рис. 22 . Находки предметов из цветного металла из заполнения котлованов
подклетов построек конца XVII – третьей четверти XVIII вв.
192
Коллекция массовой керамической посуды включает в себя 33067 фраг-
ментов гончарных сосудов. Преобладает посуда из ожелезненных (красножгущихся)
глин (28700 фрагментов, 86,8%), цвет поверхности – от красного до коричневого.
Сосудов из неожелезненных (беложгущихся) глин найдено гораздо меньше – 4367
фрагментов (13,2%), цвет поверхности – от белого до серого. В качестве добавок в
тесто преимущественно использован песок, встречается также дресва. В качестве
дополнительной обработки поверхности использовали морение, лощение, ангоб и в
единичном случае полива в виде пятен и подтеков. Орнаментировано 2603 фрагмента
(7,9%), встречается орнамент в виде линий, тычков, насечек, реже волнистый. Сре-
ди категорий посуды значительно преобладают горшки (32613 фрагментов). Прочие
категории посуды представлены мисками (206 фрагментов), крышками (156 фраг-
ментов), кувшинами (87 фрагментов) и плошками-светильниками (5 фрагментов).
Рис. 23. Находки железных предметов из заполнения котлованов подклетов
построек конца XVII – третьей четверти XVIII вв.
193
Целых сосудов не найдено. Для характеристики форм были отобраны верхние
части сосудов, сохранившие венчик, шейку и плечико (579 фрагментов). Вся посу-
да делится на кухонную, которую использовали для приготовления пищи (на этих
сосудах отмечена закопченность внешней поверхности, имеются следы нагара или
остатки пригорелой пищи внутри) и столовую, включавшую в себя сосуды, которые
использовались для сервировки стола и для хранения небольших припасов.
Формы сосудов разнообразны, аналогии имеются среди керамики из опублико-
ванных комплексов XVIII в. [32; 37]. Рассматриваемые формы керамических сосудов
из раскопа 166 на основании комплексного анализа индивидуального материала, в
том числе монетных находок, а также учитывая данные стратиграфии, культурного
слоя в заполнении заглубленных комплексов, можно датировать периодом не ранее
конца XVII в. и не позднее 1763 г.
При описании форм сосудов использовалась классификация, предложенная
И.А . Сафаровой, при описании керамического комплекса из постройки XVIII – начала
XIX вв., выявленной на территории Затьмацкого посада г. Твери [37]: кухонные горш-
ки были разделены на виды (А-Д), по особенностям оформления края – на варианты.
В нашей коллекции среди кухонной посуды преобладают горшки, встрече-
ны сосуды всех видов, выделенных И.А. Сафаровой.
Вид А – с S-видным профилем, плечико высокое, сильно выступающее, шейка
округлая, венчик отогнут наружу (рис.25). Из слоя строительства и функционирова-
ния рассматриваемых комплексов происходит 9 таких горшков, из слоя разрушения
– 23 горшка, из слоя засыпки – 62 горшка.
Рис. 24. Находки кожаных изделий из заполнения котлованов подклетов
построек конца XVII – третьей четверти XVIII вв.
194
Вид Б – с округлым сильно выступающим плечиком, заметно выделяющимся
на общем профиле сосудов венчиком, имеющим наклон внутрь (рис.26) (слой стро-
ительства и функционирования – 2 горшка, слой разрушения – 20 горшков, засыпка
– 105 горшков).
Вид В – отличаются от типа Б формой венчика, который практически вертика-
лен или слабо отогнут наружу (рис.27) (слой строительства и функционирования – 9
горшков, слой разрушения – 30 горшков, засыпка – 109 горшков).
Рис. 25. Кухонная посуда из заполнения котлованов подклетов построек
конца XVII – третьей четверти XVIII вв. Горшки. Вид А.
195
Вид Г – сосуды с высоким округлым сильно выступающим плечиком, очень
короткой шейкой, отогнутым наружу венчиком (рис.28: 1, 2) (слой разрушения – 8
горшков, засыпка – 11 горшков).
Вид Д – горшки со слабо выступающим плечиком, уступом при переходе к
высокой вертикальной шейке (рис.28: 3-5) (слой разрушения – 4 горшка, засыпка –
7 горшков).
Среди мисок также встречены все виды форм, выделенных И.А. Сафаровой:
Вид А – миски с выпуклым плечиком, наклоненным внутрь венчиком (найдены
только в слое разрушения – 2 экз.) (рис.28: 7).
Вид Б – тулово просто сужается ко дну без переломов (слой строительства
и функционирования – 1 миска, слой разрушения – 1 миска, засыпка – 4 миски)
(рис.28: 8).
Рис. 26. Кухонная посуда из заполнения котлованов подклетов построек
конца XVII – третьей четверти XVIII вв. Горшки. Вид Б.
196
Рис. 27. Кухонная посуда из заполнения котлованов подклетов построек
конца XVII – третьей четверти XVIII вв. Горшки. Вид В.
197
Вид В – слабопрофилированное тулово, сужающееся ко дну примерно с сере-
дины высоты (слой разрушения – 2 миски, засыпка – 4 миски) (рис.28: 6).
К кухонной посуде относятся крышки (слой строительства и функциониро-
вания – 1 экз., слой разрушения – 3 экз.)
Столовая посуда включает в себя сосуды как без дополнительной обработки
поверхности, так и покрытые лощением (88 сосудов), ангобом (8 сосудов) и поли-
хромной поливой, образующей узоры в виде пятен и подтеков (1 экземпляр – крыш-
ка). Сосуды, украшенные пятнами и подтеками поливы, найдены при раскопках
синхронной рассматриваемым комплексам постройки на участке, расположенном
в 120 м к западу от раскопа 166 [32]. Столовая посуда представлена следующими
категориями:
Рис. 28. Кухонная посуда из заполнения котлованов подклетов построек конца XVII
– третьей четверти XVIII вв.: 1, 2 – горшки вид Г; 3-5 – горшки вид Д; 6-8 – миски.
198
-
миски (рис.29) (слой разрушения – 5 экз., засыпка подклетов – 17 экз.);
-
крышки найдены только в слое разрушения построек – 3 экз.;
-
кувшины (строительство и функционирование – 1 экз., разрушение – 4 экз.,
засыпка – 7 экз.);
-
горшки (рис.30) делятся на сосуды
1. предназначенные для сервировки стола, изготовленные из неожелезненных
глин, имеющие белый цвет внешней поверхности, с примесью мелкозернистого песка
в тесте, эти сосуды тонкостенные с однослойным обжигом (строительство и функци-
онирование – 1 экз.; разрушение – 7 экз., засыпка – 10 экз.);
2. для хранения небольших припасов, изготовленные из ожелезненных и не-
ожелезненных глин, как правило, это сосуды небольших размеров (разрушение – 3
экз., засыпка – 7 экз.) .
В целом, анализ керамического комплекса подтверждает выводы И.А. Сафа-
ровой и С.В . Поповой, публиковавших ранее керамику из тверских построек XVIII
– начала XIX вв. Отмечается преобладание кухонной посуды из ожелезненных глин.
Среди горшков наиболее часто встречаются венчики в виде валика с завернутым на-
ружу краем.
Позже остальных в указанный период на исследованном участке была со-
оружена постройка 13 (рис.2). Она имела достаточно короткий период функциони-
рования. Котлован ее подклета прорезал подклет, в слое засыпки которого найдена
Рис. 29. Столовые миски из заполнения котлованов подклетов
построек конца XVII – третьей четверти XVIII вв.
199
монета 1750 г. Вероятно, постройка No 13 погибла в пожаре 1763 г., после чего уча-
сток, где она располагалась, был выровнен и на этом месте было возведено каменное
здание, фундаменты которого прорезали заполнение котлована подклета постройки
13. Постройку 13 можно рассматривать как «условно закрытый» комплекс.
Подклет ее имел срубную конструкцию стен. Сохранилось 8 нижних венцов
сруба. Зафиксированный диаметр бревен 0,08-0,21 м. Размеры конструкции 3,24×3 м.
Обгоревшие бревна от верхних венцов зафиксированы в смещенном состоянии. Глу-
бина подклета 2,3 м.
От наземной части постройки фрагментарно сохранился дощатый пол и развал
изразцовой печи. Фундамент печи или опечек не зафиксированы. Возможно, печь
располагалась за пределами подклета, т.к . наземные части построек как правило
Рис. 30 . Столовые горшки из заполнения котлованов подклетов
построек конца XVII – третьей четверти XVIII вв.
200
превышали размеры подклетов. Изразцы найдены в слоях разрушения постройки,
сформировавшихся во время пожара, в развале самой печи и в засыпке котлована
подклета сразу после пожара, которая производилась строительным мусором, веро-
ятно, сформировавшимся в результате гибели наземной части постройки. На всех
изразцах ошлакована только полива, керамическое тело изразцов как правило не
пострадало. Размеры развала печи – 2×1,7 м.
В слое строительства и функционирования постройки найдены:
-
фрагмент стек лянной уплощенной эллипсоидной зе леной (слабый) прозрачной
бусины, выполненной в технике серийной навивки (рис.31: No 269) (XVII–XVIII в.);
-
перстень бронзовый (рис.31: No 270) с овальным щитком, орнаментированном
псевдорастительным орнаментом. Близкие по форме и стилистическому оформлению
перстни найдены при раскопках в слоях и комплексах XVII–XVIII вв. [1; 41];
-
фрагмент верхней части сосуда со сливом, изготовленного из беложгущейся
глины и покрытого двусторонней коричневой глазурью. Сохранность глазури плохая,
возможно, сосуд был украшен подглазурной росписью (рис.31: No 10);
-
фрагмент трубки курительной из красножгущейся глины фасона «тахта-чу-
бук» (рис.31: No 272) (распространяются со второй половины XVIII в. [36, с.56-57;
23; 6; 11]);
-
два фрагмента изразцов из красножгущейся глины с рельефным декором,
глазурь сильно ошлакована, цвет ее определить сложно (вторая половина XVII –
первая половина XVIII вв. [43]).
Из слоя разрушения постройки происходят следующие находки:
-
нижняя часть нательного бронзового прямоконечного креста (рис.32: No 311).
На лицевой стороне изображен 7-ми или 8-ми конечный (?) крест на Голгофе (изо-
бражение схематично), на оборотной стороне – слова молитвы. Большая часть кре-
стов с изображением Голгофского креста происходит из слоев XVI–XVIII вв., свои
прототипы данные типы крестов имели в XIV–XV вв. [18];
-
прочие бронзовые предметы представлены фрагментом накладки с циркуль-
ным орнаментом (рис.32: No 310), стержнем и фрагментом серьги (?);
-
фрагменты сосудов с мраморовидной росписью: чаши из беложгущейся глины
с двусторонней росписью (цв.вкл.: рис.33: No 316) и кувшина из красножгущейся
глины с росписью с внешней стороны и коричневой поливой с внутренней стороны
(цв.вкл.: рис.33: No 317-322). Сосуды с такой росписью характерны для первой по-
ловины XVIII в., однако бытуют и во второй половине этого столетия [16];
В этом же слое найдены железный пробой, каменный жернов и фрагменты
керамических тиглей.
Коллекция изразцов из слоя разрушения постройки No 13 представлена сле-
дующими видами:
Полихромные рельефные изразцы, лицевая поверхность которых
полностью покрыта разноцветными эмалями
Преобладают изразцы, поверхность которых полностью покрыта полихромной
эмалью с гребенчатой полоской по периметру и округлыми картушами в центре поля
(37 экз.) (цв.вкл.: рис.34).
Среди них 10 экз.
–
это профильные изразцы, украшенные растительным
орнаментом: на них изображены крупные побеги с расходящимися от него парными
листьями-завитками (цв.вкл.: рис.35: No 81, 95);
Найдено 2 экз. целых поясковых рельефно-расписных изразца, основу ком-
позиции которого составляет овал (щит) (цв.вкл.: рис.35: No 359) и 2 фрагмента
лицевого рельефно-расписного изразца. Вероятно, последний был покрыт зеленой
201
поливой с желтой росписью. В центре его, видимо, располагался округлый медальон,
по краям – орнаментальная рамка, в верхней части «церковный» купол (?) (цв.вкл.:
рис.35: No 336). Близкие аналогии есть среди изразцов Троице-Сергиевой лавры
первой половины XVIII в. [46, с.186, рис.15].
Гладкие поливные с зеленой глазурью представлены восемью профиль-
ными изразцами (цв.вкл.: рис.36: No 401, 403, 409, 413, 418), и одним изразцом-пере-
мычкой (цв.вкл.: рис.36: No 405). Аналогичные изразцы найдены при исследовании на
территории Тверского императорского дворца в культурном слое, сформировавшемся
в период до начала строительства 1764 г. [43, с.217].
Найдены также фрагменты изразцов, небольшие размеры которых не позво-
лили отнести их ни к одной из групп.
Рис. 31. Находки из слоя строительства и функционирования постройки No 13
(третья четверть XVIII в.): бусина стеклянная, перстень бронзовый, фрагмент
керамической курительной трубки, верхняя часть сосуда керамического с
мраморовидной росписью.
202
В слое засыпки котлована подклета после пожара найдены:
-
верхняя лопасть нательного бронзового креста (рис.32: No 237) оформленная
в виде купола (листа). На лицевой стороне в рамке, окруженной точечным ободком,
помещена надпись под титлами «ЦРЬ СЛЪ». Оборотная сторона гладкая. Датировка
данной находки затруднительна в связи с ее фрагментированностью. Подобное оформ-
ление верхней лопасти имели кресты с изображением Голгофы XVII–XVIII вв. [17; 44];
-
фрагменты придонных частей сосуда из красножгущейся глины с мраморо-
видной росписью (рис.32: No 140, 162) (сосуды с такой росписью характерны для
первой половины XVIII в., бытуют они и во второй половине этого столетия [16]);
-
слив чернолощеного рукомоя из беложгущейся глины, схематично изобра-
жающий животное – путем простого налепа на носик прямых коротких ножек (такая
упрощенная форма зооморфных рукомоев распространяется с XVII в., в Твери широ-
ко распространены в слоях и комплексах XVIII в. [36, с.36, 37, 50, 51; 3, с.138; 40]).
Рис. 32. Находки из слоя разрушения и засыпки котлована подклета постройки
No 13 (третья четверть XVIII в.): фрагменты нательных бронзовых крестов,
фрагмент бронзовой накладки с циркульным орнаментом, фрагмент сосуда
(кумгана?) из беложгущейся глины, фрагменты керамических сосудов с
мраморовидной росписью.
203
Кроме того, в слое засыпки найдены фрагмент бронзовой ручки (?), бронзовая
пуговица с ушком, железные пробой и подпятник дверной петли, кость опиленная,
фрагмент керамического тигля и фрагмент кумгана из беложгущейся глины – пере-
мычка, соединяющая горло сосуда с носиком (рис.32: No 212). Кумганы, в целом ха-
рактерные для восточной культуры, производились также и местными гончарами в
XV–XVIII вв., их фрагменты найдены в слоях и комплексах этого времени в Москве
и Подмосковье, Твери, Смоленске [23].
Коллекция изразцов из слоя засыпки котлована подклета аналогична найден-
ной в слое разрушения.
Полихромные рельефные изразцы, лицевая поверхность которых
полностью покрыта разноцветными эмалями
Преобладают изразцы с гребенчатой полоской и округлыми картушами (51
экз.) (цв.вкл.: рис.37). Встречены также поясковые рельефно-расписные изразцы,
основу композиции которого составляет овал (щит) (18 экз.) (цв.вкл.: рис.38; 39) и
профильные изразцы, украшенные растительным орнаментом – на них изображены
крупные побеги с расходящимися от него парными листьями-завитками (5 экз.) (цв.
вкл.: рис.40: No 137). Один фрагмент принадлежал изразцу-балясине с синей ро-
списью по белому фону (цв.вкл.: рис.40: No 169). Аналогичные изразцы датируются
первой половиной XVIII в. [46, с.186-191].
Гладкие поливные с зеленой глазурью представлены профильными израз-
цами (6 экз.) (цв.вкл.: рис.40: No131, 294, 295) и одним изразцом-пояском (цв.вкл.:
рис.40: No304)
Найдены также фрагменты изразцов, небольшие размеры которых не позво-
лили отнести их ни к одной из групп.
Таким образом, можно достаточно уверенно считать, что набор изразцов, ко-
торые украшали печь в наземной части постройки 13, представлен полихромными
рельефными изразцами, лицевая поверхность которых полностью покрыта разноцвет-
ными эмалями, этот набор сочетал в себе лицевые, поясковые и профильные изразцы.
Помимо рельефных использовались гладкие профильные изразцы с зеленой глазурью.
Коллекция массовой керамической посуды из заполнения постройки No 13 вклю -
чает в себя 3434 фрагмента гончарных сосудов. Преобладает посуда из ожелезненных
глин (3007 фрагментов, 87,6%), цвет поверхности – от красного до коричневого. Сосудов
из неожелезненных глин найдено гораздо меньше – 427 фрагментов (12,4%), цвет поверх-
ности – от белого до серого. В качестве добавок в тесто преимущественно использован
песок, встречается так же дресва. В качестве дополнительной обработки поверхности
использовали морение, лощение и ангоб. Орнаментировано 269 фрагментов (7,8%),
встречается орнамент в виде линий и тычков, реже волнистый. Среди категорий посуды
значительно преобладают горшки (3371 фрагмент). Прочие категории посуды представ-
лены мисками (37 фрагментов), кувшинами (14 фрагментов) и крышками (12 фрагментов).
При анализе форм сосудов применялась классификация, использованная выше.
Из слоя разрушения постройки удалось реконструировать кухонные горшки видов А
(5 горшков) и В (1 горшок) (рис.41: 1-3). Кухонная посуда из слоя засыпки представ-
лена горшками видов А (4 экз.), Б (4 экз.), В (2 экз.), Г (2 экз.) и двумя мисками вида
В (рис.41: 4-8). Столовая посуда представлена миской (рис.41: 9), найдены также
небольшие фрагменты кувшинов и крышек, формы которых реконструировать не уда-
лось. Датировка керамической посуды из постройки 13 помимо аналогий определяется
монетой 1750 г., найденной в слое засыпки котлована подклета предшествующей по-
стройки, верхняя хронологическая граница существования постройки 13 определя-
ется пожаром 1763 г.
204
Рис. 41 . Керамика из заполнения подклета постройки
No 13 (третья четверть XVIII в.).
205
Таким образом, на исследованном участке удалось выявить несколько синхронно
существовавших усадеб и выделить некоторые их особенности.
Судя по концентрации находок печных изразцов, в наземных частях построек
усадьбы, располагавшейся в юго-западной части раскопа, находились изразцовые
печи. Причем в постройке 11 печь, вероятно, была украшена рельефными изразцами
в бело-синей гамме. В постройке 13 печь была украшена полихромными рельефными
изразцами, в орнаменте которых преобладает зеленая эмаль. В постройках 7 и 8 из-
разцы были найдены главным образом в засыпке их котлованов. Возможно, они по-
пали сюда в процессе выравнивания поверхности после разрушения построек перед
новым этапом строительства.
По количеству и разнообразию стеклянных изделий, найденных в заполнении
подклетов, выделяются постройки 11 и 12, из них же происходят изделия из полу-
драгоценных камней.
В целом, археологическая коллекция, полученная во время раскопок, позво-
ляет реконструировать материальную культуру городских усадеб одного из участков
Загородского посада Твери допожарного периода конца XVII–XVIII вв.
Локализация усадеб отдельных раскопов позволит восстановить картину
застройки допожарной Твери и внести корректировки в уже существующие планы
реконструкции, уточнить и дополнить их. При реконструкции застройки именно ар-
хеологические источники оказываются наиболее информативными [42, с.151].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Алиева Т.А. Перстни из культурного слоя г. Тобольска (по материалам Базарного раско-
па) // Культура русских в археологических исследованиях. Омск; Тюмень; Екатеринбург:
Изд-во Магеллан, 2014. – С . 188-193.
2. Андреев С.И . Двор крестьян Цнинского Троицкого монастыря в начале XVIII века //
Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Вып. 15. М.: Институт археологии
РАН, 2019. – С. 316-329.
3. Археология Романова двора: предыстория и история центра Москвы в XII–XIX веках:
Материалы охранных археологических исследований. Том 12 / Автор-составитель Н.А.
Кренке. М .: ИА РАН, 2009. – 524 с.
4. Ашарина Н.А. Русское стекло XVII – начала XX в. М .: Изд-во Галарт, 1998. – 255 с.
5. Баранова С.И . Русский изразец. Записки музейного хранителя. М.: МГОМЗ, 2011.
– 432с.
6. Беляев Л.А. Древние монастыри Москвы (конец XIII – начало XV в.) по данным археоло-
гии. Материалы и исследования по археологии Москвы. Том 6. М .: ИА РАН. 1995. – 458 с.
7. Векслер А.Г ., Лихтер Ю.А . Новые находки стеклянных изделий в Москве (раскопки на
Манежной площади 1993–1994 гг.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 2 . Тверь: Старый город, 1997. – С. 237-246.
8. Векслер А.Г ., Лихтер Ю.А. Позднесредневековое стекло из раскопок последних лет в
Москве // Труды VI МКСА. Том 2. М .: ИА РАН, 1997. – С. 46-58.
9. Винокурова Э.П. Металлические литые кресты-тельники XVII в. // Культура средневе-
ковой Москвы. XVII век. М .: Наука, 2000. – С. 340-341.
10. Волков И.В., Новикова Г.Л. Красноглиняные «турецкие» курительные трубки в собрании
Музея истории города Москвы // Археологические памятники Москвы и Подмосковья.
Труды музея истории города Москвы. Вып. 9 . М .: МИГМ, 1996. – С. 134-152.
11. Выпись из тверских писцовых книг Потапа Нарбекова и Богдана Фадеева 1626 г. Тверь:
Издание Тверской ученой архивной комиссии, 1901. – 1 48 с.
12. Гнутова С. «Крест святой, надежда искупления моего...»: Русские нательные кресты //
Творчество. No 2. М .: Советский художник, 1990. – С. 24-27.
206
13. Гольденберг П., Гольденберг Б. Планировка жилого квартала Москвы XVII, XVIII и XIX вв.
М.; Л.: ОНТИ, Главная редакция строительной литературы, 1935. – 181 с.
14. Жизневский А.К. Описание Тверского музея: Археологический отдел. М .: Синодальная
типография, 1888. – 242, XVIII с.
15. Иванова А.Б. Некоторые «поздние» находки из раскопок Затьмацкой части Твери в
2014 г. (ул. 2 -я Никольская) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 9. Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С . 372-379.
16. Коваль В.Ю . Позднесредневековая глазурованная керамика с мраморовидной росписью
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 3. Тверь:
Старый город, 1999. – С. 222 -228.
17. Колпакова Ю.В . Нательные кресты с изображением Голгофы и с «устьицами»: проблемы
систематизации, датировки и происхождения // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. – С. 139-146.
18. Колпакова Ю.В. Предметы христианского культа в археологической коллекции Псков-
ского музея-заповедника. Археология и история Пскова и Псковской земли. Материалы
научных семинаров за 2001–2002 гг. Псков: ИА РАН,ГБУК Археологический центр Псков-
ской области, Псковский государственный объединенный историко-архитектурный и худо-
жественный музей-заповедник, 2003. – С. 66-73.
19. Маслих С.А . Русское изразцовое искусство. М.: Изобразительное искусство, 1983. – 26 с.
20. Медведева Г., Платонова Н. Русские ювелирные украшения 16–20 вв. из собрания Госу-
дарственного ордена Ленина Исторического музея. М .: Советский художник, 1987. – 344 с.
21. Нестерова М.Е. К характеристике сопровождающего инвентаря из погребений у церкви
Жен Мироносиц на Загородском посаде города Твери // Тверь, тверская земля и сопредель-
ные территории в эпоху средневековья. Вып. 5 . Тверь: Старый город, 2003. – С .81-96 .
22. Никитин А.В. Русское кузнечное ремесло XVI–XVII вв. САИ. Вып. Е1 -34. М .: Наука,
1971. – 84 с.
23. Новоселова Т.Н. Керамические кумганы XVI века из Троице-Сергиева монастыря //
Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Вып. 10. М.: Институт археологии
РАН, 2014. – С. 419-425.
24. Окулов А.В., Кунгурцева С.А. Аметисты из раскопок Романова двора в Москве и За-
городского посада в Твери (по материалам ТНИИР-Центра): результаты сопоставления //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып.14 . Тверь:
ТНИИР-Центр, 2021. – С . 303 -311.
25. Осипов Д.О. Обувь московской земли XII–XVIII вв.: Материалы охранных археологиче-
ских исследований. Т . 7. М .: ИА РАН, 2006. – 202 с.
26. Осипов Д.О. Средневековая обувь и другие изделия из кожи (по материалам раскопок в
Московском кремле). М .: Актеон, 2014. – 269 с.
27. Переписная книга города Твери 1709 года. Тверь: Издательство ГЕРС, 2007. – 832 с.
28. Переписные книги Твери XVII века. М .: Старая Басманная, 2014. – 124 с.
29. Писцовая и межевая книга Твери 1685–1686 годов. М .: Старая Басманная, 2014. – 348 с.
30. Полюлях А.А . Аспекты изучения культурного слоя Москвы нового времени // Археоло-
гические памятники Москвы и Подмосковья. Труды музея истории города Москвы. Вып. 10.
Ч. 3. М .: МИГМ, 2000. – С . 214-220.
31.Полюлях А.А. Предметы быта из усадьбы Черная Грязь (по материалам раскопа 5 в Ца-
рицыно) // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 6 . М.: ИА РАН,
2010. – С. 329-349.
32. Попова С.В. К изучению керамики середины XVIII в. (по материалам Загородского по-
сада г. Твери) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 6 . Тверь: Старый город. – С . 219-233.
33. Пронин Г.Н., Соболь В.Е . Смоленские изразцы XVI–XIX вв. Смоленск: Свиток, 2013.
– 238с.
34. Рабинович М.Г . Очерки материальной культуры русского феодального города. М.: Наука,
1988. – 313 с.
207
35. Розенфельдт И.Г., Розенфельдт Р.Л. О некоторых конструкциях московских навесных
и врезных замков XIV–XVII веков // КСИИМК. Вып. 77 . М.: АН СССР, 1959. – С.119-121.
36. Розенфельдт Р.Л. Московское керамическое производство XII–XVIII вв. // Археология
СССР. Свод археологических источников. Вып. Е1 -39. М .: Наука, 1968. – 124 с.
37. Сафарова И.А . Коллекция керамических изделий из комплекса XVIII– начала XIX вв.
на территории Затьмацкого посада г. Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные тер-
ритории в эпоху средневековья. Вып. 6. Тверь: Старый город, 2010. – С. 234-252.
38. Сафарова И.А. Стеклянные украшения XVIII в. из раскопок Твери // Тверь, тверская
и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 8 . Тверь: Старый город, 2015. –
С. 319-328.
39. Седова М.В. Ювелирные изделия древнего Новгорода (X–XV вв.). М .: Наука, 1981. –
196 с.
40. Сиволапова А.Б . Лазурный вал в Твери (по материалам раскопок 1999–2002 гг.) //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 5 . Тверь:
Старый город, 2003. – С. 323-335.
41. Сотников А.В., Шпилев А.Г . Украшения и металлические детали костюма XVII–XIX вв.
из Курской области // Город Средневековья и Нового времени: археология, история.
Материалы V Всероссийского семинара. Тула: Государственный военно-исторический
и природный музей-заповедник «Куликово поле», 2016. – С . 92-107.
42. Хохлов А.Н . Топография города Твери XV–XVIII вв.: возможности археологических
источников // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 228. М.: Наука. 2013. –
С. 143-152.
43. Хохлов А.Н., Мелькова В.Р . Архитектурная керамика XV – первой половины XVIII вв.
из раскопок владычного двора в Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. – С. 206-224.
44. Хухарев В.В. Обряд и погребальный инвентарь из некрополя Христорождественского
храма в Кашине // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневеко-
вья. Вып. 8 . Тверь: Старый город, 2015. – С. 286-297.
45. Щенков А.С . Опыт реконструкции плана Твери конца XVII в. // Архитектурное на-
следство. Вып. 28. М .: Стройиздат. 1980. – С . 29-36.
46. Щербаков В.В. Изразцы Троице-Сергиевой лавры по материалам раскопок 2000–2002 гг.
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 7. Тверь:
Старый город, 2014. – С. 180-193.
S.A . Kungurtseva
Studying the Constructional Development of Zagorodsky Posad in Tver in the End
of the XVII – the Third Quarter of the XVIII Centuries (Based on Materials
of the Excavation Site No 166 at Simeonovskaya Street, Building 8-10)
The article examines topography of constructional development of the end of the XVII – the
third quarter of the XVIII centuries, explored on the territory of Zagorodsky Posad in Tver
(Simeonovskaya street, building 8-10). Simultaneously existed estates are found on this site.
Characteristics of findings from examined complexes are given.
Keywords: Zagorodsky Posad, constructional development of the end of the XVII – the third
quarter of the XVIII centuries, occupation layer, findings, building.
208
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.2 (470.331)
Т.Н. АРТЕМИЧЕВА
НАХОДКИ ИЗДЕЛИЙ ИЗ ДЕРЕВА ИЗ РАСКОПОК 2012 Г. В БЕЖЕЦКЕ
Публикуется коллекция изделий из дерева, полученная из раскопок на территории бывшего
посада и крепостного рва г. Бежецка, по ул. Кашинская, д. 4. Для систематизации коллекции
была использована классификация, разработанная Б.А. Колчиным на основе новгородских
материалов. Также предпринята попытка видового определения пород дерева, из которых
были изготовлены изделия.
Ключевые слова: Тверская область, Бежецк, раскоп по ул. Кашинская, д. 4, деревянные
изделия, емкости, инструменты и снасти, предметы быта.
В 2012 г. экспедицией ТНИИР-Центра были проведены спасательные археоло-
гические исследования на территории бывшего посада и крепостного рва г. Бежецка,
по ул. Кашинская, д. 4. Культурный слой на исследованном участке представлен
влагонасыщенными отложениями супесей и суглинков. Общая мощность отложений
на раскопе составляла до 0,6-1,8 м без учета глубины материковых ям. Глубина рва в
раскопе достигала 2-2,3 м от уровня его выявления (до 4,6 м от современной дневной
поверхности). В культурном слое хорошо сохранялись органические включения в
виде щепы, тлена, навоза, а также находки из кожи, дерева и бересты.
В результате проведенных исследований была получена коллекция деревянных
изделий, которая насчитывает 50 предметов, большая часть которых происходит из
отложений культурного слоя (8 предметов), из заглубленны х в материк комплексов (11
предметов) и поздней засыпки рва (31 предмет). Общая датировка культурных отложений
и комплексов, из которых происходят найденные деревянные изделия – XVI–XIX вв.
Все обнаруженные предметы можно разделить условно на четыре категории:
емкости, инструменты и снасти, санный и водный транспорт и предметы быта. Система-
тизация материала проводилась по классификации, разработанной Б.А. Колчиным [1; 2].
В случае хорошей сохранности образцов уточнялась порода дерева. Опре-
деление породы древесины, из которой изготавливались изделия, проводилось по
макропризнакам, таким как кора (если она сохранилась), характер образования годо-
вых колец, их конфигурация, наличие или отсутствие ядра, характер расположения
сучков, текстура дерева в тангенциальном срезе [4].
Емкости. В эту категорию входят бондарные изделия, резная посуда, пле-
теные изделия. Группа бондарных изделий представлена 6 днищами от бондарных
сосудов. Днища составлены из двух деталей (рис.1: 1,2,5) или изготовлены из одной
широкой доски (рис.1: 3,4; рис.2: 1). Их диаметр варьирует от 23 до 29 см, толщи-
на – 1,0-2,5 см. Несколько находок донцев принадлежат комбинированным из раз-
ных материалов изделиям (туесам или лукошкам), стенки которых выполнены из
нескольких слоев бересты и прошиты шнуром из лыка (рис.1: 5; рис.2: 1-4; рис.3:
1-4). Также встречено одно изделие с боковым прямоугольным выемом и сквозны-
ми отверстиями по центру, это крышка для сосуда с ушками. Отверстия, вероятно,
предназначались для крепления ручки (рис.3: 5) [1, с.30]. Большинство бондарных
изделий, встреченных на раскопе, выполнено из древесины лиственных пород –
березы, липы и ясеня.
209
Рис. 1. Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка по ул. Кашинской,
д. 4: 1-3,5 – днища бондарных сосудов, 4 – берестяной туес.
210
Рис. 2. Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка по ул. Кашинской,
д. 4: 1-3 – берестяной туес, 4 – обработка края туеса лыком (деталь).
211
Рис. 3 . Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка по
ул. Кашинской, д. 4: 1 – фрагмент деревянной крышки сосуда с ушками,
2, 4 – берестяной туес, 3,5 – шов из лыка (деталь).
212
Отдельные клепки бондарного сосуда скреплялись друг с другом обручами в
обхват. Длинный деревянный предмет, изогнутый дугообразно и уплощенный с одной
стороны, представляет собой фрагмент обруча, который крепил клепки бондарного
сосуда. Концы обруча были связаны лозой (рис.4: 1). Размеры изделия: длина –
94 см, диаметр сечения – 4,5 см.
Находки бондарных изделий известны по материалам раскопок во многих
русских городах, в том числе Новгороде и Твери [1, с.30].
Резная посуда в коллекции представлена двумя находками. Это миски – со -
суды полусферической в сечении формы, с плавно отогнутыми стенками, широкими
краями и плоским бортиком. Поддоны отсутствуют, вероятно, их донца были плоски-
ми. На поверхности фрагментов прослежены следы резца (рис.4: 2,3) [1, с.32]. Резная
посуда зачастую изготавливалась из каповых наростов на деревьях (в основном это
береза и липа).
К резной утвари относятся и деревянные совки для сыпучих продуктов (рис.4: 4).
Они имеют желобчатую форму, короткую рукоять и открытый край с противоположной
от ручки стороны [1, с.30; 3].
Берестяные изделия включают 3 плетеные сумки, найденные в разных частях
раскопа. Сумки выполнены косым плетением из берестяных лент шириной 2,8-3,0 см
с откидными клапанами (рис.5: 1-3). Размеры сумок составляют 34×36 см, 42×40 см.
Рис. 4. Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка по ул. Кашинской,
д. 4: 1 – обруч для бондарного сосуда, 2,3 – токарные сосуды (миски), 4 – совок.
213
Рис. 5 . Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка
по ул. Кашинской, д. 4: 1-3 – сумка плетеная из бересты.
214
Рис. 6 . Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка
по ул. Кашинской, д. 4: 1 – поплавок из бересты, 2-6 – чекмари.
215
Берестяные изделия датируются очень широко, многие приемы их изготовления су-
ществуют до наших дней [1, с.134; 8, с.32-34].
Инструменты и снасти. Предметы, связанные с рыболовным промыслом,
представлены находкой берестяного поплавка, изготовленного из смотанной бере-
стяной ленты шириной 1,6-1,8 см (рис.6: 1). Подобные изделия встречаются в слоях
практически всех древнерусских городов [1, с.30; 7], датируются они широко.
К универсальным орудиям труда относятся находки чекмарей и их частей.
Это универсальный ударный инструмент. Всего на раскопе встречено 6 предметов
(рис.6: 2-6; рис.7: 1). Форма рабочей части цилиндрическая (диаметром от 2,5 до 4,5,
длиной рабочей части 12 см, длиной ручки – 29 см, ее диаметр – 2,0-2,5 см) [5, с.30].
Большинство предметов, встреченных в коллекции, изготовлено из древесины ели.
Еще одна находка – настенный крюк (рис.7: 2). Крюк имеет заостренную
часть, которая вбивалась в стену, и загнутую к ней под прямым углом округлую часть
диаметром 2,7 см. Длина заостренной части 14,5 см.
Также было обнаружено деревянное навершие (рис.7: 3). Вероятно, выполня-
ло декоративную функцию, возможно, украшало перила крыльца. Размеры: высота
–
26 см, диаметр – 11-12 см. Судя по рисунку текстуры на тангенциальном спиле,
навершие изготовлено из древесины сосны. Датируются подобные изделия широко.
Санный и водный транспорт. С этой категорией связано четыре находки.
Одна из них представлена головкой санного полоза (рис.7: 4). В верхней части головки
полоза всегда располагался небольшой выем для верхнего вяза. Каких-то хронологи-
ческ их особенностей для полозьев в новгородск их материалах не прос лежено [1, с.52].
Другая находка представлена лодочным шпангоутом (рис.7: 5). Размеры:
длина – 134 см, сечение – 6,0×8,0 см, высота дуги – 26 см. Пазы расположены не
в верхней части, а ближе к середине в боковой части профиля [1, с.61]. Вероятно,
крепежные части небольшой лодки-долбленки располагались ближе к центру дна.
Также было найдено деревянное весло-движитель, лопасть весла частично
обломана (рис.7: 6). Размеры лопасти составляют 40×10 см, диаметр ручки 4,0 см,
ручка также обломана. Подобные находки встречены при раскопках Мангазеи [6,
с.75, 224].
Еще одна находка – нагель, или деревянный гвоздь (рис.8: 1). Подобные дета-
ли крепежа распространены на протяжении длительного периода времени, вплоть
до наших дней [1, с.156; 6, с.214].
Предметы быта. К бытовым предметам относятся находки деревянных ло-
паток для перемешивания пищи (рис.8: 2-4,6). Рабочий край у предметов срезан и
заострен, ручка имеет подпрямоугольное сечение. Размеры: длина – 28,5×6,3 см, тол-
щина – 0,8-0,9 см. Большинство предметов изготовлено из древесины ясеня и липы.
Подобные изделия датируются широко и продолжают встречаться в быту вплоть до
наших дней [1, с.156].
Найдены пробки для закрывания различных узкогорлых сосудов. Одна пробка
имеет биконическую форму (рис.8: 5), размеры 1,2-1,6×4,2 см, другая округлое ос-
нование с широкой шляпкой, размеры: диаметр шляпки – 2,0 см, толщина – 1,0 см;
диаметр закрывающей части – 1,3 см, длина – 1,1 см (рис.8: 7).
Кроме целых предметов и определяемых крупных фрагментов предметов, на
раскопе встречены наход ки пред метов неопределенного назначения. К ним относятся:
-
две деревянные лопатки с округлой или подпрямоугольной рукоятью, с по-
перечными пазами на широком конце (размеры: длина – 28-28,5 см, ширина – 4,5-
5,4 см, диаметр ручки 3,8 см, ширина и толщина ручки – 3,8×1,5 см) (рис.9: 1,3).
Изделия выполнены из липы;
216
Рис. 7 . Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка по ул. Кашинской,
д. 4: 1 – чекмарь, 2 – крюк, 3 – деревянное навершие, 4 – головка санного полоза,
5 – шпангоут лодочный, 6 – весло-движитель.
217
-
плетеное из 2 прутьев лозы изделие, возможно, заготовка для изготовления
обручей на бондарные сосуды (рис.9: 2). Изготовлено из ивового прута;
-
плоская подпрямоугольной формы плаха с выпиленными подтреугольными
пазами по бокам, размеры – 10,0×6,5 см, толщина – 3 см (рис.9: 5);
-
две плоские округлой формы заготовки, одна из них со сквозным отверстием
в центре (диаметр – 11,0 см, толщина – 2,5 см), диаметр другой заготовки – 5,0 см,
толщина – 0,9-1,0 см (рис.9: 4,7);
Рис. 8 . Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка по
ул. Кашинской, д. 4: 1 – нагель, 2-4,6 – лопатки деревянные, 5,7 – пробки.
218
-
плоская плаха с заостренными срезанными концами и поперечным пазом
(размеры – 25,3×5,0 см) (рис.9: 8);
-
плоская плаха с обрезанными под углом краями и с двумя сквозными подпрямо-
угольными отверстиями (размеры – 13,0×1,7 см, размеры отверстий – 1,1×0,5 см) (рис.9: 6);
-
подпрямоугольная плаха с вырезанным в ней углублением и сквозными
отверстиями в боковой поверхности, возможно, пенал (рис.9: 9) [6, с.276]. Размеры –
12,0×2,5×3,0 см.
Рис. 9 . Находки изделий из дерева из раскопок на территории Бежецка
по ул. Кашинской, д. 4: 1-9 – изделия неопределенного назначения.
219
Полученная в результате проведенных исследований на территории бывшего
посада и крепостного рва г. Бежецка коллекция деревянных изделий происходит из
культурных отложений и комплексов XVI–XIX вв. Она дает представление о матери-
альной культуре и быте горожан уездного города в период позднего Средневековья –
Нового времени. Ценность полученных материалов для этого периода в том, что они
позволяют проследить преемственность приемов изготовления, неизменность форм
многих предметов быта из дерева эпохи средневековья и Нового времени.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Колчин Б.А. Новгородские древности. Деревянные изделия. САИ. Вып. Е1 -55/1. М: На-
ука, 1968. – 184 с., 85 табл.
2. Колчин Б.А . Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет
раскопок Новгорода / Под общ. ред. Б.А. Колчина, В.Л . Янина. М .: Наука, 1982. – 3 35 с.
3. Лапшин В.А. Тверь в XIII–XV вв. (по материалам раскопок 1993–1997 гг.) . СПб.: Факуль-
тет филологии и искусств СПбГУ, 2009. – 540 с.
4. Гольева А.А. Древесина в домостроительстве Москвы // Археология Подмосковья. Вып. 6 .
М.: ИА РАН, 2010. – С. 278-297.
5. Колчин Б.А. Ремесло // Археология СССР. Древняя Русь. Город, замок, село. М.: Наука,
1985. – С. 254-259.
6. Визгалов Г.П ., Пархимович С.Г. Мангазея: новые археологические исследования (мате-
риалы 2001–2004 гг.). Екатеринбург-Нефтеюганск: изд-во «Магеллан», 2008. – 296 с.
7. Салмина Е.В. Рыболовный инвентарь из раскопок в Пскове (классификация находок и
способов ловли) // Археологическое изучение Пскова. Вып. 2 . Псков: Псковский государ-
ственный научно-исследовательский археологический центр, 1994. – С . 151-170.
8. Всеобщий практический ремесленник для полного и всестороннего изучения ремесленного
и заводско-фабричного мастерства. Том 1. Кн. 2: Кустарные производства. М .: Типография
И. Йогансон, Покровка, Лялин пер., д. Преснова, 1887. – 187 с.
T.N. Artemicheva
Wood Products Findings from the Excavations of 2012 in Bezhetsk
The article represents a wood products collection, found at excavations on the territory of
Bezhetsk former suburb and the moat located at Kashinskaya street, building 4. For collection
systematization the author used classification created by B.A . Kolchin and based on Novgorodian
materials. The report also tries to identify types of wood these products were made of.
Keywords: Tver Oblast, Bezhetsk, excavation site at Kashinskaya street, building 4, wood
products, storage tanks, tools and tackle, houseware.
220
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.53(470.331) «14/15»
Е.А. РОМАНОВА, А.М . САЛИМОВ
СРЕДНЕВЕКОВЫЕ НАДГРОБИЯ ТВЕРСКОГО
ЖЁЛТИКОВА МОНАСТЫРЯ ИЗ ИССЛЕДОВАНИЙ 2021 ГОДА
(ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ИТОГИ)
Статья посвящена публикации новых белокаменных надгробий, обнаруженных при раскоп-
ках на территории тверского Успенского Жёлтикова монастыря. Найденные надгробия от-
носятся к «тверскому» и «московскому» типам плит и датируются XV–XVI веками. Большая
часть памятников имеет надписи-эпитафии, в ряде случаев редкие или встреченные впервые.
Среди орнаментированных плит – несколько уникальных.
Ключевые слова: Тверь, белокаменные надгробия, тверской Жёлтиков монастырь.
В 1394 г. Тверской епископ Арсений основал Жёлтиков монастырь [1, с.156]. В
1406 г. он освятил каменный монастырский собор Успения Пречистой Богородицы [1,
с.191–192]. Жёлтиков монастырь сильно пострадал во времена Смуты начала XVII в.
[2, с.374]. Косвенно об этом свидетельствует упоминание в Выписи из писцовых и
переписных книг Потапа Нарбекова о перемещении деревянного храма Фрола и
Лавра в Жёлтиков монастырь [3, с.115]. В 1630-х гг. обветшавший Успенский собор
был перестроен на прежних фундаментах. А в первой четверти XVIII в. на его месте
возвели новый храм бóльших размеров [2, с.374].
Скорее всего, с этими стройками связано начало перемещения могильных
плит средневекового некрополя. Несомненно, в дальнейшем свою роль сыграл указ
Петра I, который в 1722 г. регламентировал употребление «излишних» камней на
церковное строение [4, с.653]. При этом обнаружение средневековых плит в отвалах
от котлованов под цистерны ГСМ, устроенных на территории монастыря в конце
40-х
–
начале 50-х гг . XX в., свидетельствуют о том, что часть плит оставалась, и,
вероятно, остается на месте. В начале XVIII в. c использованием надгробий были
выстроены монастырская стена и, в меньшей мере, Алексеевский храм.
Осенью 2021 г. в ходе предпроектных работ были проведены исследования
остатков ограды Успенского Жёлтикова монастыря, а также Святых ворот с Алексе-
евским надвратным храмом и палатами царевича Алексея, входившими в структуру
ограждения обители начала XVIII в. В цокольных частях фундаментов исследован-
ных строений были обнаружены средневековые надгробия. Несколько фрагментов
найдены в восточной части северного прясла монастырской стены, одна плита – в
центральной части западного прясла и две плиты в фундаменте основного объема
Алексеевской церкви. Наибольшее число надгробий и обломков надгробий было
выявлено в фундаментах западного прясла монастырской стены и северо-западной
башни (цв.вкл.: рис.1).
Найденные при исследованиях надгробия датируются XV–XVI вв. Обитель
была очень популярна весь период своего существования, чему, вероятно, способство-
вала канонизация в 1548 г., через 138 лет после смерти, епископа Арсения [5, с.43].
В 2021 г. была произведена первичная расчистка, нумерация и частичная
фиксация (обмеры, зарисовка, фотографирование могильных плит). По предваритель-
ным подсчетам обнаружены около 180 надгробий. Все они в той или иной степени
221
повреждены. Расчистка, фиксация и перемещение плит только начаты и выполнены
примерно для трети плит, но некоторые выводы можно сделать уже сейчас1
.
Бóльшая часть плит декорирована. По особенностям декора весь комплекс
намогильных памятников можно разделить на три варианта.
Первый вариант – плиты с врезным треугольно-выемчатым орнаментом.
Обычно такие надгробия называют плитами «московского» типа, однако изыскания
Л.А. Беляева показывают, что эти плиты были широко распространены на всей тер-
ритории Московской Руси [6, с.166–177]. Действительно, исследования последних
лет выявили надгробия с треугольно-выемчатым орнаментом на огромной территории
от Костромы [7, с.199–205] до Нижнего Новгорода [8, с.322–338]. Однако, ставшее
привычным понятие «московский» тип практически для каждого исследователя несет
определенную смысловую нагрузку и представляется более понятным и коротким,
чем, например, «треугольно-выемчатый орнамент» или «владимиро-суздальский» тип,
поэтому в нашей работе мы будем использовать прежний термин.
Орнамент надгробий «московского» типа чаще всего представляет собой
рамку из двух линий направленных друг к другу вершинами треугольников, распо-
ложенных по периметру плиты (рис.2: а, б). Имеются плиты, кроме рамки имеющие
дугообразные тяги, вертикальную штангу по центру плиты, розетки и полурозетки,
размещаемые по периметру и в центральной части (рис.2: в, г). Внутри сложно де-
корированных плит встречаются дополнительные рамки, выполненные из одного
ряда треугольников (рис.2: в). Обращает на себя внимание, что треугольники имеют
разный вид. Часть плит декорирована крупными треугольниками, близкими к равно-
сторонним, сложно декорированные плиты чаще всего украшены вытянутыми равно-
бедренными более мелкими треугольниками.
Уникально надгробие с рамкой из мелких равнобедренных треугольников
(рис.3). Оно представляет собой имитацию саркофага длиной около 113 см, шириной
43–48 см, высотой 33–44 см. Верхняя часть плиты выполнена в виде выпуклой под-
треугольной крышки саркофага, выступающей наружу справа и слева по длинным
торцам плиты. Лента из двух рядов равносторонних треугольников со стороной 1,2 см
сохранилась справа, частично сверху и слева. Исходя из высоты букв надписи (около
5 см), можно предположить, что нижней части рамки не было. Надгробие – подпис-
ное, врезная надпись полууставом разделена изгибом «крышки», которое не исполь-
зовалось и разделило надпись на две колонки. Знаки, обозначающие цифры, слова,
там, где они сохранились, разделены круглыми врезными точками в центре строки.
л ҂з·[.] і
̀
·ѳе
вралѧ [.]·днь·
прес т□авис
ѧа[нн]а ївано
вадо чи·аж
е[на]н□а ꙋмов
а·ко□щ еевь
ско·н паме
тьсв т
ⷢ
а·свѧ
ще[нно] мꙋче
ника·а врамиѧ
е□п□и п□а□※
1 В некоторых местах плиты лежат в два слоя, другие перевернуты, разбитые плиты могут собраться
в более крупные части, в связи с этим точный подсчет пока не выполнен.
222
Рис. 2 . Надгробия «московского» типа: а, б – надгробия с рамкой треугольно-
выемчатого орнамента; в – фрагмент надгробия с рамкой, тягами в виде дуги,
центральной штангой, розетками и внутренней рамкой из одного ряда треуголь-
ников; г – фрагмент надгробия с центральной штангой, мелкими розетками.
223
«Лета 7010–7019 февраля в [7] (17) день преставилась Анна, Иванова дочь,
а жена Наума Кощеевского на память святого священномученика Аврамия еписко-
па». Место, где указывается год, в значительной мере повреждено, поэтому твердо
утверждать, что на плите указан 7010 год, мы не можем. Последней цифрой указа-
но число 10, поскольку в древности единицы указывали перед десятками, то будет
правильным датировать надгробие в интервале между 1503–1512 годами. Дату дня
можно восстановить благодаря указанию святого, в день памяти которого скончалась
Анна Ивановна. Лигатуры почти не использованы. В конце текста в строке осталось
место между последней буквой и рамкой, которое резчик заполнил косым равносто-
ронним крестом с точками между концами креста. Заполнение места в строке остав-
шегося свободным от надписи, в том числе и подобным крестом, уже встречалось на
плитах Жёлтикова монастыря [9, с.93].
Рис. 3 . Надгробие, имитирующее саркофаг, с рамкой треугольно-выемчатого орнамента.
224
Не менее интересна плита с рамочным орнаментом, заполненная надписью
с необычной формулой, выполненная полууставом с многочисленными лигатурами
(рис.4: а). Длина сохранившейся части плиты 143 см, ширина 63–69 см, толщина 25
см. Рамка состоит из двух рядов крупных равносторонних треугольников. Верхняя
часть надписи выполнена обронным способом, а нижняя с необычной формулой –
врезная. Буквы крупные, 9–10 см в высоту. Буквы надстрочника и титла – врезные
в обеих частях надписи.
лѣ҂з
̃
пгп
ⷧ
р
ⷫ
ⷬ
еса
ⷮ
ⷧ
ви
ⷽ
с
ⷴ
я
ⷣ
ра
ⷠ
бо
ⷤ
иигригореїсе
ме□но
ⷡ
сы
ⷩ
коси
ⷮ
іі
ⷩ
ї
в
ⷮ
иніа
ⷯ
срасимъ
апогребе
ⷩ
бысь
ⷮ
п
рицаре·івелико
ⷨ
·к
я
ⷥ
еіванеїп
ⷬ
м
ꙵ
ꙵ
т
оли
ꙵ
е·ано
ⷮ
ниеїп
р□і□е□п
ⷭ
ⷭ
□п□е[варсонофии]
«Лета 7083 (1575) апреля 9 (19) дня преставился раб божий Григорий Семе-
нов сын Костицин (?) в [схиме] [Г]ерасим (с 5 строки начинается врезной стиль), а
погребен был при царе и великом князе Иване и при митрополите Антонии и при
епископе [Варсонофии Тверском]». Начало надписи, слово «лета», выполнено врез-
ным способом, цифры и следующие слова традиционной формулы – обронным, до
имени Григория Семеновича в схиме, совпавшего с концом четвертой строки, затем
начинается врезная надпись о погребении. Часть даты, следующая после года, полно-
стью вынесена в надстрочник, создавая ощущение того, что резчик попросту забыл о
ней и разметил плиту без дня и месяца. Все буквы и знаки надстрочника выполнены
врезным способом. Разность в написании заключается еще и в том, что слова «царе»,
«великом» и «князе» врезной надписи отделены друг от друга врезными треугольника-
ми, а в обронной части слова ничем не разделены. В формуле отсутствует упоминание
святого, на память которого скончался Григорий Семенович, но это не редкость, а вот
упоминание царя, митрополита и епископа, правивших в этот момент, встречается
нечасто. Фамилия Костицин в силу повреждений и большого количества лигатур чи-
тается с известными допущениями. В пользу такой интерпретации свидетельствует
упоминание этой фамилии в Выписи из Тверских писцовых книг Потапа Набекова
при описании Затьмацкого посада: «место пусто порожное, да 4 места черныхъ, давно
запустели, что владелъ Калинка Орловъ и ныне темъ местомъ владеетъ новой камен-
щикъ Андрюшка Гавриловъ, да посадской человекъ Баженко Паршинъ, да Друганко
Костицинъ, вдоль 83 саж., а поперегъ 43 саж., а пашутъ изъ оброку, а оброкъ даютъ
Государю. ... От Фроловскаго переулка по Троицкой улице, по левую сторону 5 местъ
пустыхъ черных, пашетъ посадской человекъ Друганко Костицынъ» [3, с.115].
Среди плит с рамочным орнаментом обнаружена еще одна с необычной эпита-
фией (рис.4: б). Длина надгробия – 133 см, ширина – 54 см, толщина – 22 см. Надпись
выполнена врезным способом крупными (8–10 см) буквами, полууставом, цифры и
слова даты, слова «Михайлова», «жена», «Гоздошинкова» и «Федор» разделены врез-
ными треугольниками. Использовано 4 лигатуры: «лѣ», «кн
ⷣ
ⷣ
», «положи
ⷧ
», «мте
ⷬ
ы
ⷩ
».
лѣ҂ꙁ‧о‧и‧іюнѧ‧
кн
ⷣ
‧ пре[ста]висяв
ал
̏
іса[ми]хаїло
ва‧жина‧гозд
ошлинкова
225
аположи
ⷧ
[на]
ѡца‧їн[а]мте
ⷬ
ы
ⷩ
‧ ѳелоръ‧
«Лета 7078 (1570) июня (июля) [в] 28(8) день преставися Василиса Михай-
лова, жена Гоздошинкова, а положил на о[т]ца и на Матрены Федор». Плита имеет
повреждения, но все же надпись читается достаточно уверенно. Вероятно, отец,
Матрена и Федор являлись родственниками Василисы Михайловны. Не исключено,
что к моменту смерти Василиса Михайловна была вдовой, поэтому хоронил ее не-
кий Федор, а не муж. Возможно, упоминание места захоронения свидетельствует о
наличии семейных кладбищенских участков.
Необычным для рамочного орнамента является треугольное изголовье. Такое
надгробие, обнаруженное в 2021 г., по нашему мнению, имитирует саркофаг, длина
– 181 см, ширина – 56–58 см, толщина – 31–32 см (рис.5: а). В верхней половине
плиты под треугольным изголовьем расположена эпитафия, выполненная обронным
способом, полууставом с элементами вязи, с 9-ю лигатурами: «лѣ», «мца» «з
ⷢ
»,
«днь», «престави
ⷭ
», «ра
ⷠ҇
», «бжьи», «карпо
ⷡ
», «снъ».
лѣ
ⷮ
҂з
҇
ѯ
҇
з
ⷢ҇
мцам[а]
иꙗѳ
҇
днъпреста
ви
ⷭ҇
ра
ⷠ҇
бжыистеф
анъкарпо
ⷡ
сн
҇
ъ
церленаго✚
«Лета 7067 го (1559) месяца мая (апреля) [в] 9 (19) день преставися раб божий
Стефан Карпов сын Церленаго». Место в строке, оставшееся свободным от надписи,
заполнено крестом с расширяющимися концами, орнаментированными каждый тремя
точками. В этой эпитафии наиболее интересной является фамилия «Церленаго». В
Ономастиконе [10, с.173] такой или близкой по звучанию фамилии нет, однако есть
фамилия Черленков, происхождение которой автор возводит к слову червленый
(багровый). Вполне возможно, «ц» и «ч» являются взаимозаменяемыми буквами, что
известно для древнерусского новгородского наречия. В таком случае, не исключено,
что Стефан Карпович мог быть выходцем из новгородских земель.
Надписи на надгробии, расположенные в длину, изредка встречается в Твери
[11, с.147, рис.2]. Несколько таких подписных надгробий найдены и в Жёлтиковом мо-
настыре (рис.5: б). Одно из них с рамочным орнаментом сохранилось на 140 см в длину
и 60 см в ширину, в толщину около 15 см. Правая сторона и нижняя часть плиты об-
ломаны, начальная часть надписи повреждена, рамка сохранилась сверху и слева, если
размещение надписи позволяет так определять стороны надгробия. Надпись выполнена
полууставом, сохранившаяся часть имеет 3 лигатуры «лѣт», «божиѧ» и «марта».
л□·҂з·о·в ·премави·рабабо
ⷤ
ѧ·ѡрина·се[.....]
мра
ⷮ
· ві ·днь
«Лета 7082 (1564) преставися раба божия Орина Се[........] марта [в] 12 (22)
день». Плита не сохранила полную длину, но ясно, что значительной длины текст,
упоминающий отца и мужа, она содержать не могла. Возможно, Орина не была за-
мужем, а буквы «Се» являются началом имени отца, например, Семена. Остается
неясным, почему такой недлинный текст понадобилось размещать вдоль длинных
торцов, оставив значительное центральное поле плиты пустым, а вторую строку за-
полненной лишь на треть. Кроме этой, на сегодняшний день обнаружены еще 4 плиты
с продольной надписью в две строки и аналогичным начертанием букв. На трех из
них обе строки использованы полностью, две плиты – без орнамента, две другие – с
«посоховидным» крестом.
226
Р
и
с
.
4
.
Н
а
д
г
р
о
б
и
я
«
м
о
с
к
о
в
с
к
о
г
о
»
т
и
п
а
:
а
–
н
а
д
г
р
о
б
и
е
с
н
е
о
б
ы
ч
н
о
й
э
п
и
т
а
ф
и
е
й
,
в
ы
п
о
л
н
е
н
н
о
й
д
в
у
м
я
с
п
о
с
о
б
а
м
и
;
б
–
н
а
д
г
р
о
б
и
е
с
н
е
о
б
ы
ч
н
о
й
э
п
и
т
а
ф
и
е
й
.
227
Р
и
с
.
5
.
Н
а
д
г
р
о
б
и
я
«
м
о
с
к
о
в
с
к
о
г
о
»
т
и
п
а
:
а
–
с
а
р
к
о
ф
а
г
о
-
о
б
р
а
з
н
о
е
н
а
д
г
р
о
б
и
е
с
т
р
е
у
г
о
л
ь
н
ы
м
и
з
г
о
л
о
в
ь
е
м
;
б
–
н
а
д
г
р
о
б
и
е
с
г
о
р
и
з
о
н
т
а
л
ь
н
о
р
а
с
п
о
л
о
ж
е
н
н
о
й
э
п
и
т
а
ф
и
е
й
.
Второй вариант – надгробия с выпуклым «посоховидным» крестом («тверско-
го» типа). Действительно, большинство надгробий с «посоховидным» орнаментом
найдены в пределах тверских земель, однако известны они и вне их [12, с.477]. На-
хождение надгробий тверского типа в Угличе, Белозерске и Ферапонтове монастыре
исследователи связывали с перемещением строительного материала [12, с.488–489,
13, с.217] или жителей Твери [14, с.145-175]. Находки плит тверского типа над по-
гребением в Костроме [7, с.202] и в Ферапонтове монастыре [14, с.145–175] ставит
228
предположение о строительном материале под сомнение. На момент раскопок в
2021 г. в Жёлтиковом монастыре все же большинство опубликованных плит про-
исходит из тверских земель2. Теперь можно говорить примерно о 100 надгробиях
только из тверских земель. Как и плиты «московского» типа, надгробия «тверского»
типа – подписные и неподписные (анэпиграфичные).
Открытые в 2021 г. надгробия «тверского» типа расширили диапазон форм
«посоховидных» крестов и увеличили коллекцию уже известных форм. Знак, выпол-
нявшийся на плитах, составляют две основные детали: вертикальная штанга и по-
перечная тяга. Исследователи разделяют способы изображения «посохов» на простые
и сложные. Простые, когда поперечная тяга прямая, почти прямая или с оттянутыми
нижними краями, а вертикальная штанга не имеет никаких дополнительных деталей
(рис.6: а, б). Иногда торцевые края тяги – треугольные (рис.6: в). Такие плиты, види-
мо, были небольшие. Сохранившаяся целиком плита имеет размеры 129×53×16 см
(рис.6: а), другие фрагментированы, но их ширина (40–41 см) и толщина (12–15 см)
не позволяет думать, что их длина была более 130 см, а скорее всего – около 100 см.
Усложнение «посоховидного» креста, возможно, происходит с изменением декора
поперечной тяги. В коллекции имеется рекордно малая плита (длина 70 см, ширина
36 см, толщина 6–10 см) с простой вертикальной штангой (рис.6: г). Поперечная тяга
с оттянутыми концами торцов и мысовидной серединой напоминает секиру.
Найдена плита с простой поперечной тягой, имеющая в верхней трети штанги
яблоко (рис.7: а). Надгробие сохранилось на 85 м в длину, ширина – 51–53 см, тол-
щина около 15 см. Надгробие подписное, надпись врезная, выполнена полууставом
в 5 строк. Для надписи использовано все пространство, не исключая «посоха» с ис-
пользованием 10 лигатур.
лѣ·҂злѕго·міамрта
вѕлд
ⷩ
ьпреставися
ра
ⷦ
бж
̃
іиін
̃
о
ⷦ
ио[н]на
напаме
ⷮ
ст
ⷢ҇
аѡ
ⷰ҇
іѡ
ⷩ҇
а
лѣствичн
ⷦ҇
и
«Лета 7036го (1528) месяца марта в 6 (16) день преставися раб Божий инок
Ио[н]на на память святого отца Иоанна Лествичника».
Многие плиты, как эта, обломаны, поэтому утверждать, что яблоко это един-
ственная деталь вертикальной штанги, мы не можем. Но есть плиты, сохранившиеся
целиком, где, кроме яблока в верхней трети штанги, других деталей нет. Примером
может стать такая плита с надписью, расположенной в длину (рис.7: б). Надгробие
длиной 121 см имеет в целом трапециевидную форму с дугообразным изголовьем и
подтреугольным изножьем. Торцевые части горизонтальных тяг «посохов» скошены
книзу. Ширина надгробия 40–48 см, толщина – 17 –18 см. Надпись выполнена по-
лууставом крупными буквами около 10 см в высоту. Способ написания аналогичен
таковому на рассмотренной выше подписанной в длину плите.
лѣ
ⷮ
҂з∙о∙маѧꙀ
҇
∙дн
҇
ь∙прса
ⷮ
вс
̏
ѧ
ра
ⷠ
бо
ⷤ
і’
̏
сераи
̏
михаїло
ⷡ
∙сы
ⷩ
го
ⷡ
ꙁо
ⷣ
ик
ⷩ
о
ⷡ
«Лета 7070 (1562) мая [в] 7 (17) день преставися раб божий Сера[ф]им Михай-
лов сын Гвоздоников (или Гвоздоинков)». В Выписи из Тверских писцовых книг при
описании лавочных рядов в кремле упоминается «клеть посацкого человека Осипка
Гвоздочника» [3, с.41]. При описании Затверецкого посада – «место пусто Осипка
2 Имеются и неопубликованные фрагменты плит тверского типа из раскопок в Твери.
229
гвоздочника, а Осипко живет на иномъ месте;...во дворе Осипко Гвоздочникъ, посад-
ской человекъ» [3, с.94]. Фамилия Гвоздочников возникает из названия профессии
и весьма распространена в Твери, имеются и другие сведения о ней в Выписи: «во
дворе посадской человекъ Ларка гвоздичникъ» [3, с.90], «во дворе посадской чело-
векъ Пронко гвоздочникъ» [3, с.91], «.... Кононко гвоздочникъ...;... Степанко гвоздоч-
никъ...» [3, с.93]. При описании Заволжского посада указывается «посадской человек
Федка Гвоздочникъ» [3, с.109]. При публикации Выписи у Осипка и Федки слово
«гвоздочник» было интерпретировано как фамилии, остальные называются только
по имени, но слово «гвоздочник» указывается как профессия. При этом в Выписи
фигурируют еще несколько гвоздочников, которые названы по имени и фамилии.
Вероятнее всего, фамилия Гвоздоников также возникла от названия этой профессии.
Не исключено, также, то, что Гвоздоников и Гвоздочников – два варианта написания
одной и той же фамилии, трансформировавшейся с течением времени.
Рис. 6 . Надгробия «тверского» типа: а, б – надгробия с простым «посоховидным»
крестом; в – надгробие с треугольными торцами поперечной тяги; г – небольшое
надгробие с секировидной поперечной тягой.
230
Еще одной разновидностью «посоховидных» крестов являются кресты с се-
кировидной поперечной тягой и опорой в виде дуги, образующей треногу в нижней
части вертикальной штанги. Концы поперечной тяги оттянуты вверх и вниз, в цен-
тральной части – мысок, такая конфигурация делает поперечную тягу похожей на
секиру. Одна такая плита сохранилась полностью, ее длина 105 м, ширина 35–40 см,
толщина 15–16 см (рис.7: в).
Впервые было обнаружено надгробие с двумя яблоками на вертикальной штан-
ге (рис.7: г). Одно яблоко расположено прямо под секировидной поперечной тягой,
другое примерно в середине «посоха». Плита сохранилась частично, максимальная
длина 88 см, ширина 45–55 м, толщина 15 см. Надгробие подписное, надпись полу-
уставом размещена по периметру плиты, видимо, исключая изножье. Начало надписи
находится традиционно в верхней части плиты, все, что не уместилось, помещено
вдоль плиты в две строки, при этом вторая строка оказалась заполненной чуть более
чем на половину. В сохранившейся части надписи имеются 4 лигатуры «лѣт», «раб»,
«месяца», «день». Все слова разделены точками.
лѣ∙҂Ꙁ∙ѯ ∙ꙁ ∙прес
тавися∙раб
ⷠ
ожиіѳ[е][......]
мц
҇
я∙декабрѧ∙ла
҇
∙дн
҇
ь∙
«Лета 7067 (1560) преставися раб божий Фе[дор] месяца декабря (января) [в]
31 (10) день». Строки эпитафии обозначены графьями. Как и в описанной выше плите
с надписью в длину, эпитафия короткая, имя сохранилось не полностью, реконстру-
ировано предположительно.
К открытиям 2021 г. можно отнести два надгробия с двумя посоховидными
крестами. Одно из них разбито на несколько частей, две из которых найдены (рис.8:
а). Размеры сохранившихся частей в сложенном виде 88 см в длину, 69 см в ширину,
19 см в толщину. «Посоховидные» кресты с секировидными поперечными тягами и
яблоками. Надгробие подписное, частично сохранились шесть строк обронной надпи-
си, высота букв около 6 см. Надпись сделана на утопленном фоне строк, «посохи» не
использованы и разделяют надпись на три колонки. Эпитафия сделана полууставом
с лигатурами, прочтению почти не поддается из-за фрагментарности, и повреждений.
лѣ
ⷮ
[҂ꙁ] [.]ᲅоміас [енᲅѧ]
[к] [н
҇
]дн
҇
ьпре стави
[сѧ] рабъб
ⷤ
еи
҇
а
иивласие вич
҇
б
[иш
̏
ев]напа меть
мпервом чмцї
«Лета 7[...]то[го] месяца сентя[бря] [в 28] день престави[ся] раб божий А[...]
и и Власиев (три буквы под титлом «ичб») [....]ишов на паметь [...м] первомученицы
[Феклы]».
Повреждения плиты не позволяют увидеть цифры года, но после них стоят
буквы «то», вероятно, буквенное окончание числительного обозначающего год, на-
пример, шестого или девятого. Число месяца можно восстановить исходя из дня
памяти. На сентябрь приходится только день памяти первомученицы Феклы. Все
последующие слова интерпретируются лишь гипотетически.
Вторая плита с двумя посохами – не подписная, она сохранилась частично
73×63×15 см. От «посоховидных» крестов остались вертикальные тяги с яблоками
(рис.8: б).
Самым удивительным открытием стало надгробие, вероятно, имитирующее
саркофаг (рис.9). Размеры сохранившейся части надгробия – 68 см в длину, до 34 см
231
в высоту, 57 см в ширину. Выпуклый орнамент нанесен не только на лицевую сторону,
но и на боковые грани. Поперечная тяга на «посоховидном» кресте, как и в предыду-
щем случае, имеет скошенные книзу торцы. Яблоко выполнено в виде зубчатого коле-
са, внутреннее пространство которого орнаментировано скобками и трилистниками
(рис.9: а).
На торце изображен двуглавый орел. Тело покрыто орнаментом из направ-
ленных остриями вниз треугольников, крылья и хвост разделаны полосами (рис.9:
б). На левой боковой грани изображены две повернутые друг к другу птицы, разде-
ленные стилизованным растением (древом?). Тела птиц орнаментированы полукру-
глыми скобками, крылья показаны двумя выпуклыми закругляющимися полосами с
углубленной разделкой вдоль, хвосты орнаментированы полосами, сходящимися в
центральной части под острым углом, аналогично хвосту двуглавого орла (рис.9: в).
Правый торец орнаментирован сложным растительным орнаментом с продольной
разделкой (рис.9: г). Предположительно этот орнамент был симметричен как птицы
Рис. 7. Надгробия «тверского» типа: а – подписное надгробие с простой поперечной тягой
и яблоком на вертикальной штанге; б – надгробие с дугообразным изголовьем, треу-
гольным изножьем и горизонтально расположенной эпитафией; в – анэпиграфичное
надгробие со сложным «посоховидным» крестом; г – надгробие с двумя яблоками на
вертикальной штанге и эпитафией, расположенной по периметру.
232
на левом торце, но левая часть торца не сохранилась. В центре между круговыми
растительными орнаментами располагалось стилизованное изображение древа. Поле
для орнамента углублено, рамки нет, углубление – плавное, на торце с изображе-
нием двуглавого орла понижение поля сделано для всего торца. Рельеф орнамента
высокий 1–1,5 см.
Исследователи русских изразцов считают, что архитектурные терракотовые
изразцы стали творческой переработкой белокаменной резьбы [15, с.11]. Действи-
тельно, в сохранившихся образцах древнерусской белокаменной резьбы существуют
похожие сюжеты растительного орнамента и птиц, аналогичные способы разделки
Рис. 8. Надгробия «тверского» типа: а – подписное надгробие с двумя «посоховидными»
крестами; б – анэпиграфичное надгробие с двумя «посоховидными» крестами.
233
Рис. 9. Надгробие «тверского» типа с орнаментально оформленными торцами:
а – верхняя поверхность; б – изображение на торце; в – изображение на
левой боковой грани; г – изображение на правой боковой грани.
234
деталей, чистое поле вокруг героев. Однако, образцы, наиболее близкие по сюжету
и времени, мы нашли именно в керамике и монетной чеканке.
Изображение двуглавого орла встречается на медных пулах московской,
псковской чеканки XV–XVI вв. и подражаниях маленьким пулам [16, с.203: 406–408;
с.211: 445, 446; с.219–220: 501–537]. На московских, псковских и тверских серебря-
ных полушках тоже чеканили двуглавого орла [17, с.78, рис.71]. Кроме монет, древ-
ние изображения двуглавого орла имеются на изразцах московского производства,
датированных концом XVI – первой половиной XVII вв., и поливных флягах того
же времени [18, с.47, рис.32, с.51, рис 39; 19, с.338, 340; 20, с.113, табл. 18: 4–7, 9;
с.117, табл. 20: 17; 21, с.293–294].
Изображения птиц – популярный сюжет и в белокаменной резьбе, и в монет-
ной чеканке. Ближайший аналог двум повернутым к стилизованному древу птицам
находится в верхней части муравленого изразца в декоре звонницы Спасо-Евфимиева
монастыря в Суздале и датируется серединой XVII в. [18, с.67, рис.66]. Близкό изо-
бражение птиц, повернутых к стволу дерева, на поливной фляге московского произ-
водства [19, с.113, табл. 18:1].
Та же ситуация – и с растительным орнаментом на правом торце надгробия.
Круговой растительный орнамент в многочисленных вариантах существует в белока-
менной резьбе. Однако, наиболее близок к нашему оттиск на муравленом изразце из
декора церкви Зосимы и Савватия Троице-Сергиевой Лавры, датированном 1637 г. [18,
с.67, рис.66]. На изразце в декоре Вознесенской церкви в Великом Устюге (1618 г.)
[18, с.66, рис.65] между двумя животными расположено дерево – композиционный
центр симметричного изображения, оно в менее стилизованном виде, но весьма
близко к изображению древа между растительным орнаментом на найденном нами
надгробии. В экспозиции Музея Москвы представлен изразец с очень похожим рас-
тительным орнаментом, датированный началом XVII в. Таким образом, круговой рас-
тительный орнамент на надгробии из Жёлтикова монастыря предшествует известным
аналогам.
Надгробие – подписное, эпитафия, как и на плите с двумя яблоками, располо-
жена по периметру верхней поверхности. Начало – в изголовье над «посоховидным»
знаком, содержит дату смерти, вторая часть расположена вдоль правого длинного
края, окончание вдоль левого края. Надпись выполнена полууставом с элементами
вязи с большим количеством лигатур, это обстоятельство, наряду с фрагментирован-
ностью надгробия, значительно затруднило прочтение имени погребенного.
лѣ∙та∙҂з∙р
ⷢ
аиюнѧ∙д
агам
᷸
[иаѡ
ꙶ
ннаблжен прес]
тави
ⷭ҇
ра
ⷠ҇
бж
ⷭ҇
і
́
∙ст
ⷱ
[
ⷶ
е
ⷹ
]
«Лета 7101го (1593) июня 1 (11) [на] памя[ть Иоанна Блаженного [прес]тавися
раб божий Сте[.......] . Имя погребенного обломано, но можно предположить, что это
был не простой человек. Во всяком случае, столь богато украшенное надгробие уни-
кально не только для нас, но, скорее всего, и для современников погребенного. Обра-
щает на себя внимание зеркальное написание буквы «р» в дате. Была ли это ошибка
или вольное обращение с буквами для удобства размещения, остается неясным.
Формы надгробий с «посоховидным» крестом разнообразны: саркофагообраз-
ные, прямоугольные, трапециевидные, с дугообразным изголовьем и подтреугольным
изножьем. Еще одна форма изголовья – усеченный треугольник на сохранившемся
в двух половинах надгробии (рис.10: а). Длина надгробия 194 см, ширина 53–58 см,
толщина 19 см. На верхней поверхности расположен «посоховидный» крест длиной
136 см, его поперечная тяга имеет секировидную форму, на вертикальной тяге –
235
Рис. 10. Надгробия «тверского» и смешанного типов: а – подписное надгробие с коротким
«посоховидным» крестом и датой, написанной двойным способом; б – подписное надгробие,
сочетающее в себе традиции тверской и московской школ.
яблоко, нижняя часть не доходит до нижнего края плиты, оканчиваясь без дополни-
тельных деталей. Надгробие подписное. Эпитафия выполнена полууставом неглубоко
прорезанными буквами высотой 6–7 см, ограниченными графьями, слова ничем не
разделены. Площадь «посоха» надписью не заполнена, разделяя ее на две графы.
лѣ҂ꙁчет ыредсѧть
[оди]н[ъ]ию няв[го]дн
прествис ярабъб
҇
жи
ко[н]тѧнт инъсемен
овънъ бꙋхон
инън апѧм
[ятьперво] вѣрховн
[ыхъсвят] т[
ⷯ
]весл[вн]
[ых]ъпет раипавл[а]
236
«Лета 7000 четыре десять [один] (1533) июня 2 [го] (12) дня преставися раб бо-
жий Константин Семенов сын Бухонин на память первоверховных святых всеславных
Петра и Павла». В написании даты совмещены два способа – цифровой и словесный.
Последняя цифра точно не читается, единственная отчетливо видная буква – «н»,
поэтому мы предположили слово «один». Место, где указан день, значительно по-
вреждено, но его можно уверенно восстановить по дню памяти святых Петра и Павла.
Остальной текст читается вполне уверенно.
К третьему варианту относится лишь одно надгробие, сочетающее в себе
обе традиции (рис.10: б). В центральной части расположен «посоховидный» крест
с яблоком и секировидной горизонтальной тягой, по периметру помещена рамка
треугольно-выемчатого орнамента. Плита подписная, текст размещен традиционно
в неполные четыре строки. Надпись выполнена обронным способом в утопленных
строках полууставом с элементами вязи и большим количеством лигатур, слова
ничем не разделены.
лѣ
ⷮ
҂з
҇
ѯ
҇
ѳ
҇
҇
мц
ⷭ
аге
ⷩ
варꙗво
҇
иі
дн
҇
ьпреса
ⷮ
ви
ⷭ҇
ра
ⷠ
бж
҇
ыі
іно[..]асо ꙁо
ⷩ
ᲅеевъ
сы
ⷩ
гла
ⷥ
но[в]
«Лета 7069 (1562) месяца генваря во 18 (28) день престави[ся] раб божий
Ино[..]а Созонтеев сын Глазно[в]». Несмотря на хорошую сохранность надписи имя
погребенного нам прочесть не удалось. Вероятно, было указано прозвище, например,
Иноша. Не исключено, что резчик ошибся, во всяком случае одна или две буквы по-
сле «о» неразборчивы, а стоящее перед именем слово «божий» написано с ошибкой.
Помимо трех вариантов орнаментированных надгробий, обнаружены неорна-
ментированные подписные надгробия. Исключать наличие неподписных неорнамен-
тированных надгробий нельзя, но целые такие плиты не найдены, а те, что разбиты,
не могут быть уверенно интерпретированы как надгробия. Среди неорнаментирован-
ных плит обнаружена одна с эпитафией, аналогичной описанной выше на надгробии
Григория Семеновича Костицина (рис.11: а). Длина сохранившейся части плиты
163 см, ширина 68–73 м, толщина около 22 см. Четыре верхних строки выполнены
обронным способом, пять нижних – врезным способом, 18 лигатур, титлы и прочие
надстрочные знаки тоже врезные. Почти все слова врезной части надписи разделены
треугольниками.
лѣ
ⷮ
҂з
҇
од
ⷢ
ѳевра
ⷧ
ꙗнїп
ⷣ
ре
са
ⷮ
вїсꙗпотапеїд
ⷽ
ѳ
ⷣ
сеїѳїлиповыдети
росрꙋ
ⷮ
винаап
ⷪ
ре
ⷢ
беы
ⷩ
бысь
ⷮ
‧ прицаре‧вели
ко
ⷨ
‧кнѧ
ⷥ
‧їв
҇
ане‧їпр
̏
м
̏
трполие
ⷮ
ѡ
҇
ѳон
а
сїе‧їп
ⷬ
п
ⷭ
е‧акакие‧т
верьскомъ
«Лета 7074 (1567) февраля [в] 18 (28) день преставися Потапей да Федосей
Филиповы дети Рострувина, а погребены бысть при царе великом князе Иване и при
митрополите Офонасие и при епископе Акакие Тверском». В отличие от надгробия
Григория Семеновича с подобной пространной эпитафией, выполненной двумя спосо-
бами, вторая часть эпитафии братьев Рострувиных тоже написана двумя способами.
Слова «а погребены», вошедшие в четвертую строку, написаны обронным способом,
а остальная часть – врезным. Поэтому предполагать, что дополнительные сведения
237
нанесены позже, неправильно. Возможно, нижняя часть эпитафии сделана иным
способом намеренно, чтобы выделить ее. Это обстоятельство указывает на то, что
во второй половине XVI столетия факт правления указанных на плитах личностей
имел особое значение для населения.
Среди неорнаментированных надгробий существует категория, на наш взгляд,
имитирующая саркофаги. Это прямоугольные по форме, толщиной 32–36 см камни,
на лицевой стороне которых выбран неглубокий картуш (не более 1 см) под надпись.
Надписи выполнены обронным способом, орнамент отсутствует. Такие надгробия
сохранились только во фрагментах. Картуши чаще всего прямоугольные, в одном
случае картуш в нижней части выполнен углом (рис.11: б).
Таким образом, вместе с уже опубликованными, в Жёлтиковом монастыре об-
наружено около 200 средневековых надгробий. Датировка их укладывается в рамки
XV–XVI вв. Отсутствие могильных плит XVII в. заставляет предположить, что их
было значительно меньше в связи с катастрофическими последствиями польско-
литовского разорения и, возможно, с тем, что они не были «бесхозными» на момент
издания закона 1722 г.
Находки обломков плит, использовавшихся в качестве черновика (рис.12: а,
б), позволяют предположить, что изготавливались надгробия (или эпитафии) в мо-
настыре. Не исключено вторичное использование надгробий.
Говорить о почерках в случае с эпитафиями на плитах конечно нельзя. Однако,
варианты начертания букв бывают столь похожи, что представляется возможным
предположить руку одного мастера. На надгробие с «посоховидным» крестом из
Жёлтикова монастыря (рис.11: в) нанесена эпитафия, схожая по виду с эпитафиями
на плитах с «посоховидными» крестами из Твери [22, с.96; 23, с.102].
[лѣ҂]Ꙁ‧мг
҇
омц
҇
аа
҄
пре
[лꙗв]г
҇
и
҄
дньпре
[став]исꙗ
҇
рабъьж
҇
и
҇
[....ъ] ісꙋх[ов]
[напа]ме
ⷮ
[п]реподо[б]
[на]гоѡ
҇
а [наш]его
[..испо]ве дника
[никиты] игумен[а]
«Лета 7040 го (1532) месяца апреля (марта) [в] 13 (3) день, преставися раб бо-
жий [.....]исухов, на паметь преподного отца нашего исповедника [Никиты] игумена».
Буквы были начертаны инструментом, оставившим углубления прямоугольные в раз-
резе. Похожи по использованному инструменту, по абрису и размеру букв (5–6 см),
по заключению слов в графьи плиты, найденные на Загородском и Затьмацком поса-
дах г. Твери. Близки и даты, указанные на плитах: 7048 и 7035 года соответственно.
Есть и другие похожие между собой начертания. Врезные крупные буквы,
вырезанные инструментом, оставившим треугольные в разрезе углубления на неко-
торых надгробиях, тоже похожи на руку одного мастера или мастера и его ученика.
Один мастер, очевидно, владел разными способами письма на плитах. Как показывает
плита Потапа и Федоса Филипповичей, мастер мог исполнить обронную и врезную
надписи.
Существуют плиты с неглубокими тонкими буквами, некоторые буквы разные
по размеру и в целом смотрятся менее профессионально исполненными в сравнении
с остальными (рис.12: г).
В ходе исследований 2021 г. в Жёлтикове монастыре найдены несколько уни-
кальных надгробий. Впервые встречены саркофагообразные надгробия с орнаментом
238
Рис. 11 . Неорнаментированные надгробия: а – надгробие с эпитафией, выполненной
двумя способами, и пространной формулой; б – фрагмент надгробия, имитирующего
саркофаг, с подтреугольным в изножии картушем под надпись.
239
Рис. 12. Фрагменты плит, использованные вторично, и примеры начертаний букв: а –фрагмент
надгробия «тверского» типа с беспорядочно расположенными буквами, цифрами и словами;
б – фрагмент надгробия «тверского» типа с перевернутой надписью; в – фрагмент надгробия
«тверского» типа с эпитафией, аналогичной по начертанию букв с плитами из Твери; г –
фрагмент надгробия «тверского» типа с неглубоким разнокалиберным начертанием букв.
240
«московского» типа, надгробия «тверского» типа с двумя «посоховидными» крестами,
саркофаговидное надгробие с орнаментом на торцевых частях, надгробие, сочетаю-
щие в себе московские и тверские традиции. Несколько плит содержат редчайшие
необычные эпитафии.
Значительное количество надгробий, декорированных «посоховидным» кре-
стом, подтверждает гипотезу об их местном изготовлении. Пока не обнаружены
такие плиты в сравнимых количествах на территориях других княжеств, их можно
считать категорией предметов, характеризующих культуру тверских земель.
Учитывая возможность нахождения в будущем и других плит, а также тот
факт, что монастырские стены, выстроенные на плитах, разрушены обширными
перекопами, несложно сделать вывод о том, что надгробий было еще больше. В
Жёлтиковом монастыре располагался обширный, популярный и, видимо, статусный
средневековый некрополь. Тем не менее, возможно, что часть плит была перемещена
не только внутри монастыря, но и из городских кладбищ.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. ПCРЛ. Т . XI. М .: Языки русской культуры, 2000. – 264 с. разд. паг. (XVIII с., 256 с.)
2. Салимов А.М . Средневековое зодчество Твери и прилежащих земель. XII –XVI века.
[В 2 т.] Т. I. Тверь: ФГБОУ ВПО «ГАСК», 2015. – 591 с.: ил.
3. Выпись из Тверских писцовых книг Потапа Нарбекова и подъячего Богдана Фадеева 1626
года. Издание Тверской Ученой Архивной Комиссии. Тверь: Типо-Литография Ф.С. Мура-
вьева, 1901. – 1 46 с.
4. Полное собрание законов Российской империи, с 1649 года. Т . VI. 1720–1722. Печатано в Ти-
пографии II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. – 815 с.
5. Чередеев К.К . Биографии тверских иерархов от начала существования архиерейской ка-
федры в г. Твери и доныне / Сост. Твер. каф. собора прот. магистр Косьма Чередеев. Тверь:
тип. Губ. правл., 1859. – [2], 302, VI с.
6. Беляев Л.А . Московские типы: к истокам традиций // Русь в XIII–XV веках. Новые от-
крытия в области археологии и истории / Институт археологии РАН, Институт российской
истории РАН. М .: Индрик, 2021. – 296 с.; илл.
7. Лазарев А.С. Находка белокаменного надгробия «тверского» типа в Костроме в 2018 г.
(раскоп «Малые мучные ряды») // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в
эпоху средневековья. Вып. 13. Тверь.: ТНИИР-Центр, 2020. – С. 199–205.
8. Грибов Н.Н ., Марьенкина Т.А., Иванова Н.В. Археологические исследования в нижней
части Нижегородского кремля (предварительные результаты работ 2018–2019 гг. // КСИА.
Вып. 262. М.: Наука, 2021. – С . 322–338.
9. Салимов А.М., Данилов В.В ., Салимова М.А., Романова Е.А. Соборный комплекс Твер-
ского Жёлтикова монастыря. Тверь: Издатель Алексей Ушаков, 2018. – 140 с., 125 ил.
10. Веселовский С.Б. Ономастикон. Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М.: Наука.
1974. – 189 с.
11. Новиков А.В . Надгробия конца XV–XVII вв. из раскопок некрополя у церкви Алексея –
Человека Божия на Затьмацком посаде г. Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 3 . Тверь.: Старый город, 1999. – С. 144 –154.
12. Авдеев А.Г . Надгробия «тверского» типа: вопросы хронологии, типологии, и символики //
Вопросы эпиграфики. Вып. IX. М .: Университет Дмитрия Пожарского, 2016. – С . 474–516.
13. Данилов В.В., Романова Е.А., Салимов А.М . Белокаменные надгробия тверского типа
// Вестник славянских культур. Т . 51. М.: РГУ им. Косыгина, 2019. – С . 208–220.
14. Беляев Л.А . Белокаменное надгробие из Ферапонтова монастыря. (К вопросу о семантике
изображений на русских надгробных плитах XIV–XVI веков) // Ферапонтовский сборник.
Ферапонтово. Вып. 2 / [сост. Г. И . Вздорнов]. М .: Советский художник, 1988. – 283 с.:
ил. – С. 145–175.
241
15. Русское изразцовое искусство XV–XIX веков / С.А. Маслих; Вступ. ст. Ю.С. Мелен-
тьева. 2 -е изд., перераб. и доп. М .: Изобразит. искусство, 1983. – 28, [20 с.]: ил., 110 л. ил.
16. Гайдуков П.Г. Медные русские монеты конца XIV–XVI веков. М: Наука, 1993. – 293,
[5] с.: ил.
17. Спасский И.Г . Русская монетная система. Денежная система русского государства
в XVI–XVII вв. Ленинград: Изд-во Гос. Эрмитажа, 1962. – 2 2 2 с., 1 л. ил.: ил., карт.
18. Русское изразцовое искусство XV–XIX веков [Текст]: [Альбом] / Гос. науч. -исслед.
музей архитектуры им. А. В. Щусева. М .: Изобразит. искусство, 1976. – 29 с., 80 л. ил.
19. Глазунова О.Н. Красные широкорамочные изразцы Новодевичьего монастыря // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 12. Тверь: ТНИИР-
Центр, 2019. – С . 334–341.
20. Розенфельдт Р.Л. Московское керамическое производство XIII–XVIII вв. (САИ. Вып.
Е 1-39). М .: Наука, 1968. – 124 с.
21. Глазунова О.Н. Керамика царского дворца // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 11 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2018. – С . 290–298.
22. Сафарова И.А . Отчет об охранных исследованиях на территории Затьмацкого посада
г. Твери в 2004 г. Раскоп No 68. Траншея газопровода. Участок 1, 2, 3, 3А, 3Б. (Ул. Бебеля-
пер. Трудолюбия) // Архив Главного управления по государственной охране объектов
культурного наследия Тверской области. No 437, 437/1–7.
23. Момбекова А.А . К исследованию некрополя в северо-восточной части Загородского по-
сада города Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневе-
ковья. Вып. 5 . Тверь: Старый город. 2003. – С . 97–105.
E.A . Romanova, A.M . Salimov
Medieval Tombstones of Tver Zhyoltikov Monastery from the Research of 2021
(Preliminary Conclusions)
The article represents publication of new white-stone tombstones, found during excavations on
the territory of Tver Zhyoltikov Assumption Monastery. These tombstones belong to «Tver» and
«Moscow» types of tombstones and date back to the XV–XVI centuries. Most tombstones have
epitaph inscriptions, some of which are rare or first found. There are several unique pieces among
these ornamented tombstones.
Keywords: Tver, white-stone tombstones, Tver Zhyoltikov Monastery.
242
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 930.27 «16» + 726.71/74 : 248.12 : 7.033.12
А.Г . АВДЕЕВ, С.Е. КОМПАНЕЦ
СТРОИТЕЛЬНАЯ НАДПИСЬ 1654 Г. ИЗ ПОДВОРЬЯ
АРХИЕРЕЕВ РЯЗАНСКИХ В МОСКВЕ КАК ИСТОЧНИК
ПО АРХИТЕКТУРНОЙ ПЛАНИРОВКЕ*
В статье, созданной в рамках научного проекта «Свод русских надписей», исследуется
уникальный эпиграфический памятник XVII в. – надпись 1654 г. о строительстве келий на
подворье рязанских митрополитов в Москве. Подворье располагалось на перекрестке между
Лубянской площадью, концом Гребневской и началом Мясницкой улиц (ныне Мясницкая
ул., д. 1–3) и было разрушено в конце XIX в. Строительство велось на средства, выделен-
ные из домовой казны архиепископом Рязанским и Муромским Мисаилом. Известно имя
архитектора, возводившего кельи, – Григорий Копыл (Копылов), однако в списке его работ
это здание не указано. Публикуемая надпись – крайне редкий случай фиксации фрагмента
планировочной структуры возводимых строений в письменных источниках, в памятниках
же старорусской эпиграфики, пожалуй, – единственный. Составитель надписи акцентирует
внимание на планировочно-композиционное ядро строения, где центром выступают сени,
откуда входы ведут в боковые помещения – и далее в задние сени. Упоминание в надписи
нижних братских келий вероятно указывает на наличие второго этажа.
Ключевые слова: старорусская эпиграфика, русская архитектура XVII в., внутренняя
планировка гражданских построек XVII в., Москва, Белый город, подворье рязанских и
муромских архиереев, архиепископ Рязанский и Муромский Мисаил, подмастерье при-
каза Каменных дел Григорий Копыл (Копылов).
Строительные надписи Московской Руси еще недостаточно оценены как
источник по истории архитектуры. Как правило, внимание исследователей привлека-
ют имеющиеся в них сообщения о дате постройки того или иного гражданского зда-
ния. Однако существуют эпиграфические памятники, в которых содержится инфор-
мация о деталях архитектурной планировки и внешнем виде зданий. Например, в над-
писи о строительстве Сухаревой башни отмечено: «над теми вороты полаты и шатеръ
съ часами, а подлѣ воротъ по обе стороны караулные полаты да казенной анбаръ, а
позадь воротъ къ Новой Мѣщанской слободѣ часовня с келїями к Николаевскому
монастырю, что на Перервѣ» [11, с.37–38 .]
1
. П ри этом обозначение гражданских по-
строек в старорусских строительных надписях имело свой «социально-технический»
регламент в зависимости от назначения постройки и чина ее владельца. Палаты
царевичей, построенные в 1635/36 г. в Большом Кремлевском дворце, именовались
«хоромами»2, жилые, хозяйственные и производственные помещения – «палатами»3,
* Статья написана при поддержке ПСТГУ, а также Университета Дмитрия Пожарского и Лаборато-
рии RSSDA в рамках исследовательского проекта «Свод русских надписей / Corpus Inscriptionum
Rossicarum» [https://www.cir.rssda.su (дата обращения: 14.08 .2022)]. Научный руководитель проекта
– д .и.н ., проф. А.Г. Авдеев, технический руководитель – Ю.М. Свойский.
1 Четыре надписи, снятые с Сухаревой башни во время ее разборки, хранятся в Отделе белого камня
ГОИМЗ.
2 [2, с.253, No229]: хоромы его гд
ⷭ҇
ревым дѣтемъ.
3 [18, с.29]: полаты и
҆
ворота на дворѣ кни
́
гъ печатнагѡ тисненїꙗ (Печатный двор); СIR4080: полата сиꙗ
пѡсправлена (палаты дьяка Аверкия Кириллова).
243
жилые помещения в монастырях и на
епархиальных подворьях – «кельями».
Крепостные стены обозначались терми-
ном «город»4
, монастырские – «оград»
или «град»5.
В настоящей статье речь пойдет об
уникальном эпиграфическом памятнике
Москвы XVII в. – надписи о сооружении
палат на подворье рязанских архиереев,
которое располагалось на перекрестке
между Лубянской площадью, концом
Гребневской и началом Мясницкой
улиц (ныне Мясницкая ул., д. 1–3).
Истории этого подворья посвя-
щено несколько работ, затрагивающих
отдельные периоды его существования
[17; 3, с.65–69; 5, с.93–100; 18, с.108].
О начальной истории подворья сохра-
нились отрывочные сведения. Первое
летописное его упоминание относится к
7069 (1560/61) г., когда была «соверше-
на церковь каменна на владычнѣ дворѣ
Рязанского по конецъ Грибневскiя ули-
цы» [8, с.334; 4, с.292]. Грамота Миха-
ила Федоровича, данная митрополиту
Рязанскому Феодориту 8 июля 1613 г.,
добавляет, что под храмом был «погребъ
каменный» [13, с.48, §136].
В Смутное время подворье постра-
дало, и Михаил Федорович в упоминавшейся выше грамоте указал: «и архiепископу
на томъ дворѣ строить и владѣть по старымъ межамъ, как владѣлъ до Московскаго
разоренья» [13, с.48, §136].
В апреле 1634 г. подворье рязанских архиереев сгорело, «и въ церкви Троицкой
образы и книги и въ ризницахъ святительской санъ и всякое церковное строенiе, и
домовые вотчинные жалованные грамоты и выписи и отписи, и всякiя крепости» [13,
с.54]. В этом же году подворье было выстроено заново, и его внешний вид на основе
приходно-расходных книг Рязанского архиерейского дома за 1634 г. в общих чертах
обрисован Ст. Зверевым: «Подворье <...> занимало значительное пространство, кото-
рое <...> было обнесено “городьбой из кольев, перевязанных прутьяком”. На подворье
стояли: церковь в честь Живоначальныя Троицы с приделом во имя св. Иоанна Пред-
течи, колокольня, большая и малая архиепископьи кельи, горница с подклетом, три
старые подклета, поварня, хлебня, погреб, хлебенная изба (амбар) и “избы”, вероят-
но, для домовых служебников. Постройки все — деревянные, крыты большею частию
лубьём и драницами; окончины в архиепископских кельях – слюденые; при кельях и
избах сенцы, в последнем случае лубяные. Подворье замыкалось лубяными воротами
4 [1, c.187]: город Коломна <...> начат строением.
5 CIR0076: начаты быс
ⷮ
ь дѣлати <...> ѡ
҆́
гра
ⷣ
камена (Троицкий Ипатьевский монастырь); CIR0687:
Нача
ⷮ
бысть дѣла
ⷮ
гра
ⷣ
се
̏
(Троицкий Калязин монастырь).
Рис. 1 . CIR4069. Москва. Белый город. Надпись о
строительстве подворья митрополитов Рязан-
ских и Муромских. 1 июля 1654 г. Прорись
И.М. Снегирёва. Авторы описания: Александр
Авдеев, Станислав Компанец, Ольга Радеева.
244
с кровлей из драниц. От ворот внутрь двора и со двора шла бревенчатая мостовая»
[3, с.66]. В Росписной книге Москвы 1638 г. сохранились сведения о людях, живших
на территории подворья: «Подворья Резансково архиепископа Моисѣя, а на немъ жи-
ветъ стряпчей Левъ Iвановъ с(ын) с п(ищалью), да служка Минка Степановъ, да двор-
никъ Павликъ Ивановъ с п(ищалям)и жъ. Да у него жъ на дворѣ поставленъ дворовой
ч(еловек) Савелей Митроѳановъ с(ын) Кушенской, а у него людей Пашка Михайловъ
да Ѳеѳилка Еѳрѣмовъ с п(ищалям)и жъ» [12, с.110].
О новом этапе строительных работ на подворье сообщает утраченная строитель-
ная надпись, датируемая 1 июля 1654 г. (CIR4069). Ее транскрипция гражданским
шрифтом была введена в научный оборот И.М. Снегирёвым в 1875 г. [16, с.68, No 23], а
спустя два года исследователь опубликовал прорись надписи и ее подробное описание
[17, с.4–5, вклейка между с.4–5 (прорись) (отд. паг.)]6. Издатель описал ее носитель
как белокаменную плиту прямоугольной формы длиной 1 аршин 8 вершков (ок. 106,5
см), шириной 14 вершков (ок. 62,2 см). Надпись в 10 строк, была выполнена, вероят-
нее всего, в технике прямой резьбы (рис.1).
лѣа
ⷮ
҂з
҃
рѯ
҃
в
ⷢ҇
ма
̈
ѧвои
ⷣ
нь
по бла
гословению смирен
ⷩ
аго миса
̈
ла
а
ⷬ
хиепк
ⷭ҇
па реза
ⷩ
ско
ⷢ҇
и муро
ⷨ
ско
ⷢ
начаты строи
ⷮ
си
̈
каменые а
ⷬ
хи
еп
ⷭ҇
кпь
̏
нижниꙗ двѣ кѣ
ⷧ
і
҆
да
брацкаꙗ кѣ
ⷧ
ѧ да сере
ⷣ
ниꙗ
сѣни да задни
̈
че
ⷮ
веры сѣ
нивче
ⷮ
ве
ⷬ
тое лѣта вл
҃
чства
его а сове
ⷬ
шены того же лѣ
таі
҆
юлѧ в
̾
а
ⷣ
нь
домово
̏
ка
ⷥ
ною
Лета 7162 [1654]г(о) маия в 8 д(е)нь по благословению смиреннаго Мисаи-
ла архиеп(и)ск(о)па Резанског(о) и Муромског(о) начаты строит(и) сии каменые
архиеп(и)ск(о)пьи нижния две кел(ь)и, да брацкая кел(ь)я, да середния сени, да за-
днии четверы сени в четвертое лета вл(ады)чества его, а совершены того же лета июля
в 1 д(е)нь домовой казною.
Структура текста
Формулы
Текст надписи
Datatio1 |
1
лѣа
ⷮ
҂з
҃
рѯ
҃
в
ⷢ҇
ма
̈
ѧвои
ⷣ
нь
Intitulatio |1
по бла|2гословению смирен
ⷩ
аго миса
̈
ла|3а
ⷬ
хиепк
ⷭ҇
па реза
ⷩ
ско
ⷢ҇
і муро
ⷨ
ско
ⷢ
Foundatio1 |
4
начаты строи
ⷮ
си
̈
каменые а
ⷬ
хи|5еп
ⷭ҇
кпь
̈
нижниꙗ двѣ кѣ
ⷧ
і
҆
да |6 брацкаꙗ кѣ
ⷧ
ѧда
сере
ⷣ
ниꙗ |
7
сѣни да задни
̈
че
ⷮ
веры сѣ|8ни
Datatio2 |8 в че
ⷮ
ве
ⷬ
тое лѣта вл
҃
чства|9 его
Foundatio2 |9 а сове
ⷬ
шены
Datatio3 |9 того же лѣ|10
таі
҆
юлѧ в
̾
а
ⷣ
нь
Subscriptio |10 домово
̈
ка
ⷥ
ною
6 В дальнейшем транскрипция надписи гражданским шрифтом переиздавалась по публикации И.М .
Снегирёва 1877 г.: [3, с. 66, прим.5); 14, с.202, прим. 5 (гражданским шрифтом, в современной орфо-
графии); 7, с.206 (по публикации А.И. Цепкова, гражданским шрифтом, в современной орфографии).
245
Палеографический комментарий
Эпиграфический полуустав высокого качества с тенденцией к вычурности написа-
ния букв. Разделение на слова отсутствует. Диакритика либо изначально нерегулярная,
либо не нашла отражения в прориси. «Вензельные» написания букв: в слове «домово
̈
»
(стк. 10) буква О вписана между вертикальными мачтами лигатуры МВ. Буква З в обо-
значении тысячелетия (стк. 1) по форме напоминает цифру 3 с округлыми дугами. Ниж-
няя дуга оканчивается небольшим завитком, выходящим за границы строки. Знак тыся-
чи изогнут и прикреплен к месту соединения дуг. Насечки параллельны друг другу.
Лигатуры: стк. 1 – лѣ в слове «лѣа
ⷮ
», контрактура днь в слове «и
ⷣ
нь
»;стк.2 –ириаг
в слове «смирен
ⷩ
аго»;стк.3 –пквслове«а
ⷬ
хиепк
ⷭ҇
па», им в словосочетании «и мꙋро
ⷨ
ско
ⷢ
»; стк.
4 – тр слове «строи
ⷮ
», ам в слове «каменые»; стк. 5 – иꙗ в слове «нижниꙗ»; стк. 6 – ац и аꙗ в
слове «брацкаꙗ», ниꙗ в слове «сере
ⷣ
ниꙗ»; стк. 8 – та и тв в словосочетании «лѣта вл
҃
чества»;
стк. 9 – ны в слове «сове
ⷬ
шены», лѣ в слове «лѣ(та)»; стк. 10 – днь в слове «а
ⷣ
нь
», мв в слове
«домово
̈
», ан в слове «ка
ⷥ
ною».
Суспенсия: ҂з
҃
рѯ
҃
в
ⷢ҇
(стк. 1), реза
ⷩ
ско
ⷢ҇
(стк. 3), муро
ⷨ
ско
ⷢ
(стк. 3), строи
ⷮ
(стк. 4). Контрак-
туры: и
ⷣ
нь
(стк. 1), а
ⷬ
хиепк
ⷭ҇
па (стк. 3), а
ⷬ
хиеп
ⷭ҇
кпь
̈
(стк. 4–5), вл
҃
чства (стк. 8), а
ⷣ
нь
(стк. 10).
Оформление окончаний слов с помощью выносных букв: строи
ⷮ
(стк. 4), си
̈
(стк.
4), а
ⷬ
хиеп
ⷭ҇
кпь
̈
(стк. 4–5); задни
̈
(стк. 6); домово
̈
(стк. 10). Оформление окончаний строк с
помощью суспенсии: муро
ⷨ
ско
ⷢ
(стк. 3).
Филологический комментарий
Пропуск Ъ или Ь: смирен
ⷩ
аго (стк. 1), а
ⷬ
хиепк
ⷭ҇
па реза
ⷩ
ско
ⷢ҇
(стк. 3), а
ⷬ
хиеп
ⷭ҇
кпь
̈
(стк. 4–5),
кѣ
ⷧ
і
҆
(стк. 5), к ѣ
ⷧ
ѧ (стк. 6), сере
ⷣ
ниꙗ (стк. 6), ч е
ⷮ
веры (стк. 7), че
ⷮ
ве
ⷬ
тое (стк. 8), сове
ⷬ
шены (стк. 9),
ка
ⷥ
ною (стк. 10). Употребление паерка: в
̾
(стк. 10).
Текстологический комментарий
1. ҂з
҃
рѯ
҃
в
ⷢ҇
] 7162 ‚1654’ – И. М. Снегирёв (а). 7162 – И . М. Снегирёв (б), Ст. Зверев,
А.И. Цепков, мон. Мелетия (Панкова). ма
̈
ѧ] маiа – И .М. Снегирёв (а). май – И .М.
Снегирёв (б), Ст. Зверев, А.И . Цепков. майя – мон. Мелетия (Панкова). во и
ⷣ
нь
]въ8
день – И.М . Снегирёв (б), Ст. Зверев. в 8 день – А.И . Цепков, мон. Мелетия (Панко-
ва). и
ⷣ
нь
] день – И .М. Снегирёв (а). 1–2. благословению] благословенiю – И.М. Снегирёв
(б), Ст. Зверев. 3 . реза
ⷩ
ско
ⷢ҇
] Резанского – И .М. Снегирёв (б), А.И. Цепков, мон. Мелетия
(Панкова). Резанскаго – И.М . Снегирёв (б), Ст. Зверев. и] i – И.М. Снегирёв (б). и
муро
ⷨ
ско
ⷢ
] на прориси хорошо заметна утрата средней планки буквы И, лигированной с
буквой М. муро
ⷨ
ско
ⷢ
] Муромского – И.М. Снегирёв (б). Муромскаго – И.М . Снегирёв
(б), Ст. Зверев, А.И. Цепков, мон. Мелетия (Панкова). 4. строи
ⷮ
] строится – И.М. Сне-
гирёв (б). строитца – Ст. Зверев, мон. Мелетия (Панкова). строить – И .М. Снегирёв
(а), А.И. Цепков. си
̈
] сеи – И .М. Снегирёв (а). каменые] каменные – И.М . Снегирёв (а),
Ст. Зверев, А.И. Цепков. 4 –5 . а
ⷬ
хиеп
ⷭ҇
кпь
̈
] архiепископли – И .М. Снегирёв (а). 5 . нижниꙗ]
нижнии – И.М. Снегирёв (б). кѣ
ⷧ
і
҆
] кѣлiи – И.М. Снегирёв (а). кѣлиi – И.М. Снегирёв
(б). келiи – Ст. Зверев. келии – А .И. Цепков, мон. Мелетия (Панкова). 6 . кѣ
ⷧ
ѧ] кѣлья
– И.М. Снегирёв (а и б). келья – Ст. Зверев, мон. Мелетия (Панкова). сере
ⷣ
ниꙗ] середина
– И .М. Снегирёв (а). 8. че
ⷮ
ве
ⷬ
тое] 4-е – И .М. Снегирёв (а). лѣта] лѣто — И .М. Снегирёв (а
и б), Ст. Зверев. лето – А .И. Цепков, мон. Мелетия (Панкова). 10. в
̾
а
ⷣ
нь
]въ5-йдень–
И.М. Снегирёв (а). въ 1 день – И.М . Снегирёв (б), Ст. Зверев. в 1 день – А.И . Цепков,
мон. Мелетия (Панкова). домово
̈
] домовою – И .М. Снегирёв (а). ка
ⷥ
ною] казной – И .М.
Снегирёв (б), Ст. Зверев, А.И. Цепков, мон. Мелетия (Панкова).
Просопографический комментарий
2–3 . миса
̈
лаа
ⷬ
хиепк
ⷭ҇
па реза
ⷩ
ско
ⷢ҇
и муро
ⷨ
ско
ⷢ
. Дата рождения и мирское имя неизвестны.
Родился в селе Грузине Новгородского уезда, принадлежавшем Воскресенскому Де-
ревяницкому монастырю. Впоследствии принял монашество в этой обители. Со вре-
246
менем стал иеромонахом и ризничим митрополита Новгородского Никона (будущего
патриарха Московского и всея Руси). По рекомендации последнего 13 апреля 1651 г.
был рукоположен в архиепископы Рязанские и Муромские. Основными направления-
ми архиерейского служения владыки были борьба с пьянством и неблаговидным пове-
дением клириков и мирян, миссионерская работа среди старообрядцев и нехристиан-
ского населения. Во время миссионерской поездки по Шацкому уезду 1 апреля 1655 г.
архиепископ Мисаил у села Агломазово вместе со свитой попал в засаду, устроенную
местными мордвинами, и во время боя был смертельно ранен стрелой. Умер 9 апреля
1655 г. По завещанию был похоронен в Черневском Николаевском монастыре в Шац-
ком уезде. 3 июня 1656 г. останки владыки были перенесены в рязанский Архангель-
ский собор и захоронены на южной стороне алтаря. В 1987 г. архиепископ Мисаил
прославлен как великомученик в Соборе Рязанских святых. Мощи обретены в 1998 г.
С 2001 г. установлено общецерковное почитание [23, с.396–398; 7, с.196–217].
Терминологический комментарий
10. домово
̈
ка
ⷥ
ною. В данном случае – средства, принадлежащие Рязанскому и Му-
ромскому архиерейскому дому.
Публикуемая надпись – крайне редкий случай фиксации фрагмента планировоч-
ной структуры возводимых строений в письменных источниках, в памятниках же ста-
рорусской эпиграфики, пожалуй, – единственный, тем более, что здания, на которых
она находилась, были разобраны в первой половине 90-х гг. XIX в.
Сведения, содержащиеся в расходных книгах Рязанского архиерейского дома,
дополняют надпись важными подробностями. Причиной перестройки московского
подворья они называют ветхость находившихся на нем построек: «на ономъ около
церкви и подъ паперьтми всякiе домовые службы развалились» и, главное, сообща-
ют имя подмастерья, возводившего палаты, – Григорий Копыл (Копылов) [13, с.71,
§204]. Известно, что в 1645–1648 гг. он участвовал в возведении Спасского собора
Новоспасского монастыря, а в 1648–1654 гг. строил келейные палаты в Андреевском
монастыре [15, с.338]7
.
Историки архитектуры и искусствоведы отмечают, что письменные источники
не дают практически никаких сведений о проектировании, планировочном решении и
самом процессе возведения зданий, в чем убеждает и цитированная выше запись. Для
воссоздания, реконструкции процесса строительства привлекаются лишь аналоговые
данные, результаты археологических и натурных исследований. И даже в этом слу-
чае результат не может быть полностью достоверным. Как отмечали П.Н. Максимов
и О.И . Брайцова, «у нас нет достаточных данных для суждения о внутреннем устрой-
стве древнерусских хором, обстановке и назначении различных помещений» [6, с.62].
Важной в данной строительной надписи видится фраза «|4
каменые а
ⷬ
хи|5еп
ⷭ҇
кпь
̈
нижниꙗ двѣ кѣ
ⷧ
і
҆
да |6 брацкаꙗ кѣ
ⷧ
ѧ да сере
ⷣ
ниꙗ |
7
сѣни да задни
̈
че
ⷮ
веры сѣ|8ни», что указывает
на характерные признаки каменной жилой архитектуры XVII столетия, именно трех-
частное членение планировочной структуры.
В XVII в. в посадской среде получает развитие схема многокомнатного жилого
дома, имеющая в плане трехчастное деление. Место сеней в таких домах занимает до-
статочно широкий коридор, в который ведет «красное» крыльцо. Наиболее древние
из сохранившихся каменных жилых зданий XVII в. имеют трехчастную композицию
с центральными сенями, двумя палатами по бокам и крыльцом, ведущим на второй
этаж [22, с.69]. Трехчастную схему имели и дома с большим количеством помещений
на втором этаже — с четырьмя (дома Жукова в Пскове (рис.2), Ромодановских в Кур-
7 Участие Григория Копыла в постройке палат на подворье рязанских архиереев в Словаре не отражено.
247
Рис. 3. Москва. Китай-город. Ипатьевский пер. Палаты Симона Ушакова.
Вторая половина XVII в. Изд.: [9, с.456].
Рис. 2 . Псков. Дом Жуковой. XVII в. Планы второго этажа. Изд.: [21, c.127, рис. 100].
ске. Сени превратились в них в подобие коридора с крыльцом на главном фасаде [22,
с.108]. Аналогичная планировка характерна для московских палат XVII в.: Печатный
двор (1642 г.), палаты Симона Ушакова (вторая половина XVII в.) (рис.3), подворье
Пафнутьево-Боровского монастыря [9, с.415, 456, 455], палаты в Староваганьковском
пер. (конец XVII в.) (рис.4), палаты князей Троекуровых (конец XVII в.) [10, с.23, 139].
Трехчастная ячейка с сенями была положена в основу планировки монастырских
келий – единственного вида секционных жилых зданий в русской архитектуре XVII в.
248
Кельи Успенского монастыря в Александрове (1670-е – 1680-е гг.) состоят из ряда яче-
ек, в состав каждой из которых входило по две жилые кельи с кухнями и передними и за-
дними сенями (рис.5). В кельях Солотчинского монастыря близ Рязани (конец XVII в.)
сени были разделены стенкой на две части, и каждая из келий имела свои вход [6, с.109].
Исследуемая надпись примечательна исключительным случаем описания плани-
ровочного решения палат в русской эпиграфике. Составитель надписи акцентирует
внимание на планировочно-композиционное ядро строения — «|5да |6 брацкаꙗ кѣ
ⷧ
ѧда
сере
ⷣ
ниꙗ |7 сѣни да задни
̈
че
ⷮ
веры сѣ|8ни», где центром выступают сени, откуда входы ведут в
боковые помещения — и далее в «задни
̈
че
ⷮ
веры сѣ|8ни». К сожалению, в силу отсутствия
Рис. 5 . Александрова слобода. Успенский монастырь. Кельи. 1670–1680-е гг.
Изд.: [6, с.109].
Рис. 4. Москва. Белый город. Староваганьковский пер. Палаты конца XVII в.
План первого этажа. Изд.: [10, с.76].
249
архивных и археологических данных, невозможно реконструировать первоначальную
общую планировку строения с учетом вероятно большого объема здания и возможных
пристроек. Точно также мы не можем восстановить приспособление помещений, их
использование в XVII столетии. Трактовка «четверы сени», равно как и понятия «ке-
льи» достаточно обширна и не дает возможности определить назначения и характер
помещений, собственно даже их расположение с достаточной степенью уверенности.
Упоминание в надписи «нижних братских келий» вероятно указывает на нали-
чие второго этажа. В середине XVII в. характерным (для Пскова и Москвы) было нали-
чие каменного первого этажа и деревянного второго: «Жилище псковского богача того
времени представляло собой объединенные в одном объеме каменное хранилище, по-
мещения с каменными стенами для приема гостей, оборудованные всем необходимым
(большим количеством окон, печами, вытяжными отверстиями для вентиляции, об-
ширными деревянными навесами над крыльцами — «гульбищами») и, наконец, дере-
вянные этажи, заключавшие в себе собственное жилище, устроенное в соответствии
со всеми требованиями комфорта и гигиены того времени» [20, с.113].
Строительные работы на подворье рязанских архиереев продолжались и позд-
нее. Так, строительная надпись, ныне хранящаяся в Музее Москвы (Инв. No 365-1),
сообщает, что в 1671–1672 гг., при митрополите Рязанском и Муромском Илларионе,
были построены «|6 двѣ полаты за
́
днꙗꙗ
̑
и
҆
преднѧꙗ
̑
|7что у
҆
вра
ⷮ
».
В заключение сравним Сигизмундов план Москвы, составленный в 1610 г., то
есть задолго до начала строительных работ на подворье рязанских архиереев (рис.6),
с планом Августина Мейерберга (рис.7). Последний датируется 1661 г., то есть време-
нем, когда новые архиепископские палаты с братскими кельями уже стояли. На пер-
вом плане подворье показано к западу от церкви Гребневской иконы Божией Матери,
на втором — смещено к югу от нее. На Сигизмундовом плане храм Иоанна Предтечи
Рис. 6 . Сигизмундов план Москвы. 1610 г. Фрагмент с
изображением подворья рязанских архиеерев в Бе-
лом городе. На плане подворье обозначено буквой А.
Рис. 7 . План Москвы Августина Мейерберга. 1661 г.
Фрагмент с изображением подворья рязанских
архиеерев в Белом городе. На плане подворье обо-
значено буквой А.
Рис. 6
Рис. 7
250
окружен многочисленными строениями, на плане же А. Мейерберга он стоит на осво-
божденном от построек месте, а последние занимают компактную площадь к западу от
церкви. Оба плана достаточно схематично отражают местоположение подворья и его
конфигурацию, а план А. Мейерберга – дополняет исследуемый эпиграфический па-
мятник изображениями построек, появившихся в 1654 г. Тем не менее, строительная
надпись более детальна в описании внутреннего устройства данных строений.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Авдеев А.Г. Утраченная надпись 1530 г. о строительстве кремля в Коломне: Опыт рекон-
струкции содержания // Вопросы эпиграфики. Вып. II. М .: Университет Дмитрия Пожар-
ского, 2008. – С . 178–189.
2. Гиршберг В.Б. Материалы для свода надписей на каменных плитах Москвы и Подмоско-
вья. Ч . II. Надписи первой половины XVII в. // Нумизматика и эпиграфика. Вып. III. М .:
АН СССР, 1962. – С . 212–287.
3. Зверев Ст. Черты старинной архиерейской жизни в приходно-расходных книгах Анто-
ния, архиепископа Рязанского // Труды Рязанской ученой архивной комиссии за 1888 год.
Т. III. No 4. Рязань, 1889. – С . 65–78.
4. Лебедевская летопись // ПСРЛ. Т . XXIX . М .: Знак, 2009. – С. 224–314.
5. Левитский А. Московское подворье рязанских архиереев // Труды Рязанской ученой
архивной комиссии. Т. ХXVII. Вып. 1 / Под ред. С.Д. Яхонтова. Отд. 1: Исторические мате-
риалы и исследования. Рязань: тип. Братства св. Василия, 1915.– С. 93 –100.
6. Максимов П. Н., Брайцова О. И. Архитектура второй четверти – конца XVII в. // Всеоб-
щая история архитектуры. Т. 6: Архитектура России, Украины и Белоруссии. XIV — первая
половина XIX в. / Под ред. П . Н . Максимова. М .: Стройиздат, 1968. – С. 94–155.
7. Мелетия (Панкова), мон. Жизнь во славу Христа. Священномученик Мисаил, архи-
епископ Рязанский и Муромский. К 400-летию со дня рождения // Ползуновский альма-
нах. 2017. No 4. Т . 1 . Ч . 2 . Барнаул: Алтайский государственный технический университет
им. И .И . Ползунова, 2017. – С. 196–217.
8. Никоновская летопись // ПСРЛ. Т . XIII. М .: Языки русской культуры, 2000. – 544 с.
9. Памятники архитектуры Москвы. Т. 1: Кремль, Китай-город, Центральные площади /
Гл. ред. М .П. Посохин. М .: Искусство, 1982. – 504 с., ил.
10. Памятники архитектуры Москвы. Т. 2: Белый город / Гл. ред. Г .В . Макаревич. М .: Ис-
кусство, 1989. – 3 80 с., ил.
11. Путеводитель к древностям и достопамятностям Московским, руководствующий любо-
пытствующаго по четырем частям сея столицы к дее-место-описательному познанию всех
заслуживающих примечание мест и сданий, как-то: соборов, монастырей, церквей, государ-
ственных и частных заведений, как старых, так и новых, с надписей и из других достоверных
источников собранный, и для удобнейшаго оных приискиванию азбучной росписью умно-
женной. Ч. IV. М .: Университетская тип., 1793. – 296 с.
12. Росписной список города Москвы 1638 года / Под ред. И .С . Беляева // Труды Мо-
сковского отдела императорского Русского Военно-Исторического Общества. Т . 1. М .: тип.
Императорского Моск. Ун-та, 1911. – ХХ Х Х, 313 с.
13. Рязанские достопамятности, собранные архимандритом Иеронимом / С прим. И . Добро-
любова. Рязань: изд. Рязанской ученой архивной комиссии, 1889. – 129 с.
14. Свод письменных источников по истории Рязанского края XIV–XVII вв. / Подг. А.И .
Цепков. Т. 3 . Рязань: Александрия, 2005. – 6 8 6 с.
15. Словарь архитекторов и мастеров строительного дела Москвы XV – середины XVIII века /
Отв. ред. И.А . Бондаренко, научн. ред. И.Л . Бусева-Давыдова. М .: изд-во ЛКИ, 2008. – 784 с.
16. Снегирёв И.М. Москва. Подробное историческое и археологическое описание города.
Т. 1. М.: изд. А. Мартынова, 1875. – 335с.
17. Снегирёв И.М. Старое Рязанское подворье в Москве // Русские достопамятности.
Т. 1. Вып. III. М.: тип. Т. Рис, 1877. – 20с.
251
18. [Солнцев Ф.Г .] Древности Российского государства, изданные по Высочайшему повеле-
нию Государя Императора Николая I. Отд. VI: Альбом. Б. м. Б. г .
19. Сорокин В.В. Памятные места Мясницкой улицы // Наука и Жизнь. 2000. No 3 . М .,
2000. – С. 108–117 .
20. Спегальский Ю.П . Псковские каменные жилые здания XVII века // МИА. 1963. No 119.
М.: АН СССР, 1963. – 176 с.
21. Спегальский Ю.П . Каменное зодчество Пскова. Л .: Стройиздат, 1976. – 120 с.
22. Тиц А А. Русское каменное жилое зодчество XVII века. М .: Наука, 1966. – 355 с.
23. Устинова М. А. Мисаил // Православная энциклопедия. Т . XLIV. М.: Церковно-на-
учный центр «Православная энциклопедия», 2017. – С. 396 –398 .
A.G . Avdeev, S.E. Kompanets
Building Inscription of 1654 from the Metochion of the Ryazan Bishops
in Moscow as a Source on Architectural Planning
The paper, created as part of the scientific project «Corpus Inscriptionum Rossicarum (CIR)»,
examines a unique epigraphic monument of the XVII century — an inscription of 1654 about
construction of cells at the Ryazan archbishops metochion in Moscow. The metochion was
located at the crossroads between Lubyanskaya Square, the end of Grebnevskaya Street and the
beginning of Myasnitskaya Street (now Myasnitskaya Street, building 1-3) and was demolished
in the late XIX century. Construction was funded by household treasury of archbishop of Ryazan
and Murom Misail. Grigory Kopyl (Kopylov) was the architect who erected the cells, but the list
of his works does not include this building. The published inscription is an extremely rare record
of a fragment of the planning structure of erected buildings in written sources and perhaps the
only one in the monuments of Moscow Russia epigraphy. The author of the inscription focuses his
attention on the core of the structure with the centre in the anteroom, from where entrances lead
to the side rooms and then to the rear anteroom. The mention of the lower cells in the inscription
probably indicates that the building was two-storey.
Keywords: Moscow Russia epigraphy, Russian architecture of the XVII century, the internal
layout of civil constructions of the XVII century, Moscow, Belyi Gorod, metochion of Ryazan
and Murom bishops, archbishop of Ryazan and Murom Misail, the journeyman of Stoneworks
Prikaz Grigory Kopyl (Kopylov).
252
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.02 + 94(470.46)
Е.Л. ХВОРОСТОВА
АРХИТЕКТУРНАЯ КЕРАМИКА АРХИЕРЕЙСКОГО
КОРПУСА АСТРАХАНСКОГО КРЕМЛЯ
В статье представлены образцы строительных материалов и различных видов изразцов, вы-
явленных во время архитектурно-археологических исследований 1990 и 2001–2002 гг., про-
веденных во время разработки проекта реставрации Архиерейского корпуса Астраханского
кремля. Установлено, что плинфообразный «сараевский кирпич», примененный в нижних
частях кладки стен, был получен в результате разборки развалин золотоордынских городов,
а изразцы для облицовки печей корпуса также являются привозными.
Ключевые слова: Архиерейский корпус, «сараевский кирпич», кладочные кирпичи,
рельефные изразцы с одноцветной поливой, рельефные полихромные изразцы, изразцы
с гладкой лицевой пластиной, сюжеты изразцов.
Здание Архиерейского корпуса в Астрахани претерпело значительные изме-
нения в ходе своего существования: на месте первоначальной деревянной построй-
ки возникло каменное здание с домовой церковью Спаса Нерукотворного Образа,
строительство которого обычно связывают с 1602 г. (учреждением в городе само-
стоятельной епархии). Однако сведения о точной дате строительства и перестроек
весьма противоречивы1
. Натурные исследования показали, что западная часть кор-
пуса была пристроена позже. Наличие каменного здания зафиксировал голландский
путешественник Корнелий де Бруин, побывавший в Астрахани в 1703 г.: митрополи-
чьи палаты «составляют главное здание в городе, чрезвычайно обширное, длинное
и все каменное» [5, с.188]. К деятельности астраханского митрополита Сампсона
(1697–1714 гг.) относят надстройку второго этажа и устройство новой церкви Спаса
Нерукотворного Образа (освящена 14 августа 1709 г.) .
В 1723–26 гг. был надстроен еще один этаж (деревянный, позднее обложенный
кирпичом) и построен переход к Успенскому собору. Самуэль Готлиб Гмелин, посетив-
ший Астрахань в 1769–1770 гг., зафиксировал, что этот переход был кирпичным [6, с.131].
К концу 60-х годов XVIII в. корпус в значительной степени обветшал, а в
1775 г. продолжавшийся более двух недель пожар (выгорели даже внутристенные
деревянные связи) привел здание в совершенно непригодное для эксплуатации со-
стояние. В результате при реконструкции (после 1778 г.) пришлось перестраивать
верхние этажи. К концу XVIII в. был построен новый переход к Успенскому собору и
галерея вдоль западной части северного фасада (приведены на плане города 1797 г.),
1 По сведениям «Википедии», Архиерейский дом с домовой церковью (1622 г.), надстроен в 1712, 1824
и 1835, реконструирован в 2016–2018 гг. [1]. Еще один вариант: «в начале 17 века был выстроен дере-
вянный Архиерейский дом, а в 1677 году – каменные Архиерейские палаты; в 1711 г. была завершена
надстройка второго этажа Архиерейских палат, а также построена домовая церковь Нерукотворного
Спаса; в 1778 году у здания Архиерейских палат был надстроен 3 этаж в стиле классицизма, а в 19
веке надстроили четвертый этаж» [2]. Датами строительства и перестроек считаются и «1617, 1709,
1799 гг., 19 в.» [3]. А.В . Воробьев, занимавшийся натурным исследованием памятника, считал, что
«Домовая церковь с жилыми помещениями, расположенными с восточной стороны дома, сооружены в
конце XVI – начале XVII веков, а Архиерейские палаты – в середине XVII – начале XVIII вв.» [4, с.29].
253
а затем – и вдоль части южного фасада. После революции галереи и переход были
разобраны, а с севера и юга возведены две пристройки с лестницами.
В 1990 г. в процессе натурных исследований Архиерейского корпуса несколь-
ко шурфов (в основном у южного фасада западной части здания) были заложены
Ю.Ю . Васильевым, зафиксировавшим около 50 фрагментов изразцов от облицовок
печей (рис.1).
В 2001–2002 гг. в ходе исследований для разработки эскизного проекта ре-
ставрации памятника было заложено еще восемь раскопов2. Установлено, что куль-
турный слой, сложившийся на территории, прилегающей к Архиерейскому дому,
образовался в основном за счет наслоений от разборок кладок помещения с внутри-
стенной лестницей, которое примыкало к восточной части северного фасада, перехо-
да к Успенскому собору, выбросов мусора в процессе ремонтов и целенаправленных
подсыпок для выравнивания рельефа, так как Архиерейский корпус располагался у
подножия склона, идущего от Успенского собора.
Судя по зафиксированным непосредственно над материком немногочисленным
фрагментам бытовой золотоордынской керамики, освоение холма на левом берегу
Волги началось до начала строительства на этой территории Астраханской крепости.
В процессе раскопок были установлены характеристики первоначальных ма-
териалов кладок, а также многочисленных перекладок и вычинок. Выявлено более
280 фрагментов изразцов (часть фрагментов имела небольшие размеры, так что
установить их назначение в облицовке печей не было возможно), кроме того, зафик-
сированы фрагменты профилированных кирпичей, плиток и черепицы.
КЛАДОЧНЫЕ МАТЕРИАЛЫ
«САРАЕВСКИЙ КИРПИЧ» – плинфа (рис.2)
При расчистке нижних частей фасадов более ранней восточной части корпуса,
перекрытых поздними (в основном насыпными) отложениями, было установлено,
что кладка здесь выполнена не из традиционного для XVII в. брускового кирпича, а
из плинфообразного, квадратного в плане, так называемого «сараевского кирпича»,
характерного для XIV–XV вв.
Есть сведения, что ранний этап каменного крепостного строительства в Астра-
ханском кремле (1582–1589 гг.)3 основывался на привозном материа ле: на постройки
шла плинфа от разборки развалин золотоордынских городов («брать с Ахтубы, раз-
рывать дома») [7, с.7]. Использовались и старые стены мечетей из ближних (80 верст
от Астрахани) и дальних (100 верст от Астрахани) Сараев. «Решено было мечети разо-
брать, кирпич очистить от извести и пустить в кладку, а отбитую известь также, по
возможности, использовать» [8, с.126-127]. Возникшие по этому поводу споры были
разрешены лишь после посылки в Москву образца старой извести, который был по
приказу Федора Иоанновича обследован Федором Конем «со товарищи», решившим
«тое известь мешать вполы с новою и она в городовое дело пригодится» [8, с.128]
(ответ был послан в Астрахань в 1590 г.). Так что весьма возможно, что и при строи-
2 Общая площадь вскрытий составила около 210 м2. Отсчет высот по всем раскопам производился
от единого условного уровня 0.00, соответствующего абсолютной отметке –7.703 (марка No 78 на
северо-восточном углу поздней северной пристройки к Архиерейскому дому). Археологические ис-
следования на участке неподалеку от Архиерейского дома велись и в дальнейшем (АУ АО «ГНПУ
Наследие», 2012 г., раскоп 16).
3 В Астрахань для возведения кремлевских стен и башен были направлены казенные московские ма-
стера городового дела Михаил Иванович Вельяминов, Григорий Овцын и дьяк Дей Губастый [8, с.127].
254
Рис. 1 . План-схема расположения шурфов и раскопов.
тельстве Архиерейского корпуса мог применяться такой «разновременный» раствор,
тем более что в нижних частях кладок стен встречается раствор как белого, так и
сероватого цвета. В дальнейшем плинфа от разборки ранних построек достаточно
часто применялась для позднейших кладок и вычинок, так сказать, «в третичном»
использовании.
Размеры кладочной плинфы варьировались в достаточно широких пределах:
на северном фасаде Архиерейского корпуса коренная к ладка осуществлена из плин-
фы с размерами 21×21,5×4-5,6 см, 21×22×4,5 см, 21,5×21,8 см, 21,5×22×5,5 -5,7 см,
22×4,5 -5,2 см, 24×24,5×5-6,5 см, 24×24,5×6,7 см. Плинфа несколько меньшего размера
255
применена в восточной части северного фасада и на запа дном фасаде выступа север-
ного приде ла домовой церкви Спаса Нерукотворного: 20,5×21,5×4,5 -5,5 см, 20,7×22 см,
20,5 -20,8×21,3 см. Таким образом, длина сторон отдельных плинф могла отличаться
на 0,5 -4 см, а толщина плинф близких размеров варьировалась в пределах 1-1,5 см4.
Являются эти отличия следствием технологии их изготовления, или изъятием из раз-
ных и, возможно, не единовременных, построек, установить невозможно. Необходимо
отметить, что северный фасад частично сохранил первоначальную профилировку
цокольной части. К сожа лению, внешняя поверхность к ладки сохранилась плохо, но
на верхних и нижних частях некоторых плинф заметны следы дугообразной подтески,
возможно, образовывавшей полувалик. Похоже, что в профилировку цоколя входили
минимум два ряда полуваликов, разделенных двумя рядами плоской кладки, и, воз-
можно, четвертной валик. Применение лекального кирпича отмечено и в постройках
золотоордынских городов5, возможно, профилированные плинфы могли отбираться
при разборке ранних построек, подтеска могла производиться и непосредственно при
строительстве.
4 Высота 10 рядов на отдельных участках, в зависимости от толщины швов, варьируется от 76.5 см до
84 см. Кладочный раствор известковый, серого оттенка, довольно плохо промешанный, с включени-
ями кусочков извести практически белого цвета (возможно, смесь «разборочной» извести с новой).
5 «Формат обожженного квадратного кирпича колебался в пределах 20-26×20-26×4-7 см. Для кладки
стволов минаретов, округлых башнеобразных выступов использовался специальный лекальный кирпич
с двумя прямыми и одним дуговидным ребром или обычный кирпич, параллельные стороны которого
стачивались на клин» [9, с.148].
Рис. 2 . «Сараевские кирпичи» профилированные.
256
КИРПИЧИ
По-видимому, запас разборочного материа ла был ограничен6, так как основная
кладка корпуса выполнена не из плинфы, а из брускового большемерного кирпича7
. Клад-
ка велась на известковом растворе в старорусской системе перевязки (с чередованием
тычков и ложков). Поверх кладки по западному фасаду сохранились участки известковой
штукатурки толщиной от 3 до 6 мм с желтоватой покраской (высота 10 рядов – 88 см).
Изготовление кирпича в конце XVI–XVII вв. в Астрахани велось горожанами
(в частности, стрельцами) в «кирпичных сараях», в комплектацию которых входили
печь для обжига, подъемное устройство (очеп), желоба для подачи воды и «крышка»
– навес для сушки кирпичей. Еще в середине XVIII в. в городе было лишь около де-
сятка кирпичных зданий, так что потребность в этом виде строительных материалов
была невелика. Настоящие кирпичные заводы в городе и его окрестностях в боль-
шом количестве появились лишь в XIX в. К этому времени, по-видимому, относятся
и немногочисленные образцы кирпичей с клеймами. В закладке одного из оконных
проемов отмечен кирпич размером 26,4×12×7 см с размещенным в углу ложка бук-
венным клеймом «ФИ» (кирпичные заводы с владельцами с такими инициалами в
Астраханской губернии не отмечены), на еще одном кирпиче (14×7,5 см) сохранилось
клеймо в виде прямоугольной рамки (2,2×1,9 см) без какого-либо заполнения. Еще
два клейма прослежены в закладке дверного проема в восточной части южного фа-
сада (Раскоп 4). Одно из них напоминает «галочку – «V», однако это не случайный
отпечаток, так как на прорезке линий четко прослеживается скос. Другое, с буквой
«Л» в прямоугольной рамке, возможно, принадлежит заводу Лалаевых, который был
учрежден в 1835 году [10].
КИРПИЧИ ПРОФИЛИРОВАННЫЕ (рис.3)
Профилированные кирпичи зафиксированы в основном на раскопах 2 и 2а. Зна-
чительная их часть, скорее всего, относится к декору перехода к Успенскому собору и
галереи Успенского собора (1698–1710 гг.), хотя не исключено, что наименее сложные
профили могли быть включены и в кладки Архиерейского корпуса. Наибольшее «до-
верие» в этом плане вызывают фрагмент профилированного кирпича из внутреннего
помещения (No 1, раскоп 3) и большемерный формованный кирпич (29,3×14,4×7,9 см)
с расположенной на ложке у одного из торцов рельефной четырех лепестковой розет-
кой, обрамленной окружностью из перлов, выявленный у восточной части южного
фасада (No 2, раскоп 4). На розетке и вокруг нее сохранился слой обмазки, перекрытой
побелкой. К какому из элементов декора мог относиться этот кирпич – не ясно.
Набор профилировок кирпичей весьма разнообразен, в него входят: валики
(торусы) и астрагалы – полуовалы в сочетании с полочками (NoNo 3-5); сложные про-
фили – сочетания гуськов и каблучков с полочками (NoNo 6-10); угловые раскреповки
с различными профилями (NoNo 11-12); колонки: круглые и полукруглые (NoNo 13-15),
витые (NoNo 16-17).
Кроме того, найден обломок колонки, имитирующей балясину, с шарообраз-
ным расширением в центральной части (No 18). Большинство этих кирпичей были
большемерными с шириной от 14,4 до 15, 4 см, толщиной 7-7,9 см.
6 Из привозного разборочного «сараевского кирпича» строились крепостные стены и башни.
7 Размеры ложков – 29×6,7 см, 29×7,3 см, 29×7,5 см, 29,5×7 см, 29,5×7,5 см, 29,5×7,8 см, 30×6,3 см,
30×7,5 см; тычки имели размер 14,3×6,9 см, 14,5×7 см, 14,8×7 см, 15×7 см, 15×7,5 см. Такие же кирпичи
применялись и в различных закладках проемов, как и маломерные кирпичи размером 24,5×12×5,7 см,
25×12,5×6 см, 25,5×6 см, 26×12,5×6 см, 12,3×5,5 см.
257
ЧЕРЕПИЦА (рис.4)
Кровельным материалом Архиерейского корпуса могла служить досковидная
красноглиняная черепица размером 21,9×15×2,1 см с крепежным шипом у торца на
тыльной стороне, найденная внутри западного помещения в юго-западном углу (рас-
коп 3). Черепица с крепежным шипом была достаточно широко распространена в
Белоруссии с XIV в., в сечении она в основном имела полуциркульную форму, однако
встречалась и досковидная черепица [11, рис.69, NoNo 6-12].
Фрагменты сероглиняных черепиц изогнутой формы с крепежным шипом были
зафиксированы во время археологических исследований в Москве и на Немецком
дворе в Новгороде8. Возможно, выявленная черепица относится к достаточно позд-
нему этапу перестроек корпуса.
ПЛИТКИ (рис.5)
Половинки двух красноглиняных прямоугольных плиток, выявленные на вто-
ром раскопе, при совмещении образовывали квадрат размером 14,5×14,5 см. Кроме
того, зафиксированы 2 мелких кусочка таких же плиток (последние найдены на 60 см
выше, что лишний раз свидетельствует о перемешанности слоя). Толщина плиток
1,85 см, на лицевой поверхности сохранилась рамка шириной от 2,8 до 3,9 см, покры-
тая желтой поливой (NoNo 1-2). Судя по тому, что формы покрытых поливой участков
не совпадают, они относились к разным плиткам, видимо, разрезанным при укладке.
Возможно, такие плитки могли располагаться непосредственно под ножками печей,
в этом случае отсутствие поливы в их центральных частях вполне оправдано.
ИЗРАЗЦЫ
Декоративная керамика, входившая в облицовку печей, представлена в ос-
новном рельефными полихромными изразцами9. Большинство фрагментов изразцов
выявлено на 2 раскопе, где их отложение в культурном слое произошло в результате
единовременного выброса печных облицовок и всяческого мусора в ходе ремонта,
осуществлявшегося после пожара (следы гари прослежены и на лицевых пластинах
многих изразцов, на некоторых экземплярах полива расплавилась). По-видимому,
это был пожар 1775 г. Фрагменты, относящиеся к одному изразцу, фиксировались в
разных частях раскопа и на разной глубине.
Рассматривая далее фрагменты ценинных изразцов, выявленных в процессе рас-
копок, отметим, что на большей их части сохранились эмали трех цветов, а на изразцах
с достаточно сложными изображениями (розетки, птицы, вазоны) отмечены эмали трех
цветов (желтый, белый, зеленовато-бирюзовый) и коричневая глазурь. Формы израз-
цов весьма разнообразны в зависимости от места их расположения в облицовке печей.
Городки печные (рис.6)
В процессе раскопок 1991 и 2001 гг. выявлено 9 фрагментов ценинных печ-
ных городков, покрытых поливами 2-3 цветов, большинство из них зафиксировано у
8 Глубокая благодарность О.Н. Глазуновой за предоставленные сведения.
9 В связи с тем, что основную массу находок составляют обломки изразцов нескольких видов, сразу
же оговорим терминологию во избежание лишнего «утяжеления» текста. Рельефные изразцы с одно-
цветной глазурью зеленого цвета в соответствии с традиционно сложившимся названием будут далее
определяться как «муравленые»; рельефные изразцы с эмалями нескольких цветов (рельефные по-
лихромные) – «ценинные»; изразцы с гладкой лицевой пластиной и белой поливой – кафель. В статье
представлены фрагменты изразцов, размеры и орнаментация которых позволяют установить их место
в облицовке печей: городки, ножки, поясовые и стенные.
258
северного фасада (Р-2, Р-2а, Р-8). Крепились городки за счет полукруглых или тра-
пециевидных «ножек», располагающихся под прямым углом к лицевым пластинам.
На двух из них (NoNo 1, 2) сохранились изображения стоящих на ветвях птиц с пыш-
ными хвостами, развернутых вправо. От спинок птиц отходят трилистники. Формы
лицевых пластин одинаковы, однако проработка перьев и наличие выделенного ре-
льефом крыла у одного из изображений позволяют предполагать использование при
изготовлении двух форм. Еще на одном городке с фестончатым завершением птица
изображена практически анфас (No 3).
Рис. 3 . Кирпичи профилированные.
259
Рис. 5. Плитки пола красноглиняные
с желтой поливой.
Рис 4. Черепица красноглиняная
с шипом для крепления.
Рис. 6. Городки печные.
Наиболее популярны были растительные орнаменты в виде стилизованного
«древа жизни» (No 4) или побегов с листьями или пальметтами (NoNo 5-7). На одном
из фрагментов сохранилось обрамление центрального элемента, напоминающее
двойные кубчатые рамки (No 8).
260
Поясовые изразцы с плоской пластиной (рис.7)
Поясовые изразцы с плоской лицевой пластиной выявлены в основном в шур-
фах у западной части южного фасада Архиерейского корпуса (NoNo 2-4, 6-7, 9-12,
14-15), у восточной части северного фасада зафиксировано 6 экземпляров (NoNo 1,
5, 8, 13, 16-17). В орнаментике преобладают растительные элементы: пальметты с
отходящими от них побегами (NoNo 2-6), стебель с листьями и цветком (No 11). Наи-
более характерен мотив чередующихся кринов и раздваивающихся побегов (No 1)10
,
аналоги этого рисунка известны еще на неполивных изразцах. У данного изразца со-
хранился фрагмент румпы, отступающей от края лицевой пластины, с отверстием для
крепления в печной облицовке. Румпа такой же формы зафиксирована у еще одного
изразца (No 8)11
. Есть на поясовых изразцах и изображения животных (NoNo 16-17).
Рису нок поясовых изразцов с прямой пластиной мог повторяться и на профили-
рованных изразцах (рис.7, NoNo 7-9 и рис. 8, NoNo 3 -9; рис.7, No 12 и рис.8, NoNo 16-17;
рис. 7, No 15 и рис.8, No 11-14), что делает возможным отнесение их к декору одной
печи. Однако есть и изразцы, выполненные только в плоскостном варианте (No 10)12
.
Необходимо отметить, что некоторые из поясовых изразцов (в частности,
NoNo 4-5), находят прямые аналогии в облицовке печи 80-90 гг. XVII в. в доме
Сапожникова в Гороховце [12, рис.6, No 2]. Фрагмент такого же изразца находится на
хранении в Гороховецком историко-архитектурном музее, там же находится городок
с таким же рисунком. Следовательно, возможен вариант закупки изразцов не только
московского, но и балахнинского производства, вывозимых по Волге и Ахтубе.
Поясовые профилированные изразцы (рис.8)13
Набор поясовых профилированных изразцов весьма разнообразен: на них до-
статочно широко представлена растительная орнаментика (пальметты, вьющиеся
побеги с листьями, виноградная лоза – мотив, популярный в декоре памятников
архитектуры14), иногда – в сочетании с геометризированными формами (NoNo 1-2
15).
Как упоминалось выше, рисунок на некоторых профилированных изразцах совпадает
с таковым на изразцах с прямой пластиной. Однако выявление их на достаточной
удаленности (Ш-2 у западной части южного фасада и Р-2 у восточной части северного
фасада) может свидетельствовать как о наличии в разных частях корпуса печей с
идентичными линиями поясовых изразцов, так и о не слишком строгом выдержива-
нии в облицовках одинаковых элементов.
Входившие в изразцовый набор печей Архиерейского корпуса витые поясовые
изразцы выявлены в основном у восточной части северного фасада (NoNo 23-26),
лишь один фрагмент зафиксирован у юго-восточной части галереи Успенского собора
10 Подобные изразцы отмечены во время раскопок на Дьяковском городище, есть в музеях Москвы,
Владимира, Суздаля, Костромы, Ярославля. В качестве примера включения таких изразцов в декор
памятников архитектуры можно привести церковь Иоанна Устюжского (1656–1663 гг.) и Спасопре-
ображенский собор (1688–1696 гг.) в Великом Устюге, колокольню (1686 г.) Успенского монастыря
в г. Старице (муравленый вариант).
11 Возможно, этот изразец образовывал линейный ряд с идентичными изразцами NoNo 7 и 9, несмотря
на то, что найдены они на большом удалении друг от друга (Р-2 и Ш-2 1990 г.)
12 Профилированный изразец с таким же рисунком входит в декор трапезной церкви Успения в Гон-
чарах (1702 г.).
13 Лицевые пластины профилированных изразцов даны в развертках.
14 Изразцы с изображением виноградной лозы с листьями бытовали в декоре памятников архитектуры
длительное время (ц. Успения в Гончарах (1654 г.) – Сретенская церковь (1731–1735 гг.) в Вологде.
15 Аналогичные изразцы включены в декор Крутицкого теремка (1693–1694 гг.), трапезной церкви
Успения в Гончарах (1702 г.) .
261
Рис. 7 . Поясовые изразцы с плоской пластиной.
(Р-1, No 22). Их полуциркульные выступы обрамлены плечиками, переходящими в
прямые или с небольшим скосом румпы. В основном на завитках чередуются желтый
и зеленый цвета, на некоторых экземплярах добавлена коричневая глазурь. Угловые
изразцы (NoNo 25, 26) выполнены в трех цветах поливы16
.
Ножки (рис.9)
В качестве достаточно достоверных печных ножек могут быть указаны лишь 4
образца, два из которых (NoNo 1,2) зафиксированы в шурфах 1990 г. у западной части
южного фасада, еще два (NoNo 3,4) – во втором раскопе. На них изображены крины
с отходящими от них книзу побегами – весьма популярный мотив, известный как в
ценинном, так и муравленом вариантах; есть такого рода изображения и на неполив-
ных изразцах. Стоит отметить, что, при схожести рисунков, изразцы отличаются де-
тализацией изображений, разной формой румп, есть небольшие отличия и в размерах.
СТЕННЫЕ ИЗРАЗЦЫ
Пожалуй, наиболее интересна угловая часть рельефного узкорамочного израз-
ца с зеленой поливой (Р-5 около северо-западного угла), на которой сохранился конец
надписи и часть растительного элемента (рис. 10, No 1), позволяющие утверждать,
что на изразце был изображен «Соловей разбойник». Там же был найден еще один
небольшой осколок угловой части муравленого изразца.
Изразец имел коробчатую румпу с небольшим скосом высотой 7 см, покрытую
изнутри нагаром, то есть, явно входил в состав печной облицовки. Технологиче-
ской особенностью его изготовления является применение глин двух цветов: румпа
16 Витые поясовые изразцы входили в декор ц. Успения в Гончарах, Крутицкого теремка, Главной
аптеки в Москве и др.
262
сделана из красной глины, а лицевая пластина – из светлой17
.
Такого рода прием
изредка применялся для того, чтобы цвет прозрачной поливы выглядел ярче на свет-
лом фоне, хотя такой эффект проще (и гораздо чаще) получали за счет покрытия
лицевой пластины слоем светлого ангоба. Другой особенностью этого изразца явля-
ется принадлежность его к серии муравленых изразцов, украшающих западную часть
южного фасада и западный фасад. Судя по представленным на них сюжетам («Грив
17 За неимением сведений о применении в изразцах «костромской» серии глин двух цветов можно с
осторожностью предположить, что астраханские изразцы были изготовлены мастером, «независимым»
от основных тенденций работы московских гончаров.
Рис. 8 . Поясовые профилированные изразцы.
263
зверь лютый», «Лев зверь», «Царь Александр»), ближайшая их аналогия – серия му-
равленых изразцов, изготовленных для церкви Троицы в Костроме (1645–1650 гг.)18.
Различные варианты этих изразцов найдены в ходе археологических исследований в
Москве. К сожалению, на фасаде изразцы сильно забелены, да и отследить наличие
в них глины двух разных цветов без выемки из кладки невозможно.
Тем не менее, весьма вероятно, что они могут быть продатированы пример-
но тем же временем, что и изготовленные в Москве костромские. Таким образом,
время возведения западной пристройки может быть привязано к 50-м годам XVII в.
По-видимому, астраханские архиереи закупили достаточно большое количество из-
разцов, так что их хватило и на декор фасадов, и на печные облицовки.
Основную массу находок составляли фрагменты рельефных полихромных
стенных изразцов. Как и все остальные изразцы, они были изготовлены из красной
глины, румпы в основном были отступающими от края лицевой пластины. Полива
имела от трех до четырех цветов, причем фоновые части были бирюзово-зеленого
цвета. К сожалению, не сохранилось ни одного целого изразца, так что вполне воз-
можно, что набор полив мог достигать пяти цветов.
18 Эти изразцы в количестве около 230 экземпляров после разборки церкви в 1936 г. были переданы в
музеи Москвы, Ленинграда и Костромы. Подробная публикация их прорисей осуществлена Р.Л. Ро-
зенфельдтом, отметившим наличие подглазурного ангоба на лицевых пластинах изразцов и, в отличие
от астраханского, румпу с завернутым краем, отступающую от края лицевой пластины [13, с.252-259].
Эти же сюжетные изразцы с надписями включены Р.Л. Розенфельдтом в Свод археологических ис-
точников [14, табл. 21, рис. 12-20; табл. 22, рис.1-2]. Серию рисунков изразцов из церкви Троицы в
Костроме опубликовал С.А. Маслих [15, рис.68-78]. Изразец с изображением Соловья-разбойника из
церкви Троицы в Костроме, хранящийся в МГОМЗ, опубликован С.И. Барановой [16, рис. на с. 89].
Сюжет с изображением Соловья-разбойника в полихромном варианте известен и в более позднее
время (нач. XVIII в.) в балахнинском производстве [15, рис.184; 16, рис. на с.103].
Рис. 9 . Ножки печные.
264
Ковровые изразцы с кубчатыми рамками (рис.11)
Набор изразцов с растительными элементами, заключенными в фигурные
кубчатые рамки, достаточно велик, но большинство из них сохранилось в мелких
фрагментах. Найдены эти изразцы как у восточной части северного фасада (Р-2,
Р-2а), так и у западной части южного фасада (Ш-1). Можно констатировать, что у
большинства из них были коробчатые румпы со скосом, на которых прослежены от-
верстия для крепления, то есть, эти изразцы предназначались именно для облицов-
ки печей19
. Двойные кубчатые рамки обрамляли расположенные в центре лицевых
пластин растительные элементы, угловые части были заполнены половинками рас-
тительных элементов (в основном пальметт), которые при монтаже в облицовке печи
образовывали единую ковровую композицию. Цветовая гамма на зафиксированных
фрагментах насчитывала три цвета – желтый, бирюзово-зеленый и коричневый.
Розетки (рис.12)
Фрагменты изразцов с изображениями розеток выявлены только у восточной
части северного фасада (Р-2 и Р-2а), видимо, они предназначались для декора печей
«парадной» части корпуса. Прослежены поливы 3-4 цветов, включая коричневую
глазурь. У большинства изразцов румпы не сохранились, у трех экземпляров (NoNo 1,
6, 11) румпы имели значительный отступ от края лицевой пластины; судя по ско-
лам, румпы на остальных изразцах также были отступающими от края. На тыльной
стороне изразцов прослеживаются следы нагара, на лицевой поверхности – следы
копоти от пожара. Розетки обрамляли примыкающие к краям лицевых пластин
19 Ковровые изразцы с одинарными или двойными кубчатыми рамками применялись и в декоре памят-
ников архитектуры. Один из самых ранних вариантов – Никольская церковь в Никольском-Урюпине
под Москвой (1664–1665 гг.). Значительное количество изразцов с кубчатыми рамками, примененных
на памятниках архитектуры Москвы, Ярославля, Суздаля, Костромы, Новгорода, Смоленска, опубли-
ковано Е.В . Кондратьевой и Л.Г. Паничевой, связывающих их появление с приездом на территорию
Московского государства белорусских керамистов [17].
Рис. 10. No 1 – фрагмент муравленого изразца из Архиерейского дома; изразцы с изображением
«Соловья-разбойника»: No 2 – [13. Рис. 1, No 9]; No 3 – [15. Рис. 68]; No 4 – [16. Рис. на стр. 89].
265
барочные рамки, которые могли при совмещении соседних изразцов создавать подо-
бие ковровых композиций, однако композиция каждого изразца, в принципе, была са-
мостоятельной. По-видимому, в декоре печей было как минимум четыре типа розеток:
с изгибающимися вправо (NoNo 1-5) или влево (No 11) заостренными «лепестками»;
с сердцевидными, раздвоенными на концах, элементами, обрамляющими централь-
ную, не сохранившуюся малую розетку (NoNo 6, 7); с центральной малой розеткой с
восемью округлыми лепестками (No 8) и с центральной малой розеткой с фигурными
лепестками, украшенными перлами (9)20.
Изразцы с розетками в барочных рамках, в том числе аналогичные найденным
у Архиерейского корпуса, были широко распространены на памятниках архитектуры
Москвы и округи, отмечены они и в других городах21
, в частности, подобные изразцы
были найдены во время раскопок владычного двора в Твери [18, рис.21, 22].
20 Еще несколько фрагментов сохранили лишь небольшие части барочных рамок.
21 Церковь Покрова в Братцеве (1672 г.), Покровский собор (1674–1675 гг.) в Измайлове, Петров-
ская башня Иосифо-Волоцкого монастыря (1680 г.), колокольня церкви Владимира в Старых Садах
(1689 г.) и др. Такие же розетки были применены в декоре северного крыльца Филипповской церкви
(1652–1656 гг.) в Московском Кремле, перестроенной в 1680–1681 гг. Кроме того, подобные розетки
входили в декор церкви Тихвинской Богоматери в Ярославле (притвор 1690-х гг .), трапезной Благо-
вещенской церкви Борисоглебского монастыря под Ростовом (90-е гг. XVII в.) и многих других памят-
ников архитектуры второй половины XVII в. (Юрьевец, Соликамск, Великий Устюг).
Рис. 11 . Ковровые изразцы с кубчатыми рамками.
266
Птицы (рис.13)
Разнообразные изображения птиц были достаточно широко представлены на
печных изразцах Архиерейского корпуса22.
Румпы изразцов с птицами были коробчатыми, перпендикулярными к лицевым
пластинам или с небольшим скосом, высота сохранившихся румп варьировалась от
6до8см.
Зафиксировано 5 фрагментов изразцов с изображениями птиц, окаймленны-
ми линеарными рамками (NoNo 1-4). В одном случае рамка украшена двумя рядами
треугольников (No 5). Здесь есть и птица, клюющая ягоду (No 1), и птица с трехчаст-
ным хохолком-«короной» (No 4), и маленькая птичка в верхнем правом углу лицевой
пластины (No 3), вероятно, часть какого-то отдельного сюжета. Возможно (судя по
размеру изображения), линеарной рамкой мог быть обрамлен и изразец с небольшой
птичкой (No 6).
Наиболее частыми были изображения птиц-«оглядышей» в барочных рамках,
стоящих на различной формы подиумах: шаровидном (No 13), шаровидном с валиком
по горизонтальному диаметру (No 14), эллипсовидном с дополнительными украше-
ниями (NoNo 12, 17), в форме развернутого вершиной книзу конуса со вдавленными
боковинами (NoNo 15, 16) и даже в форме вазона (No 18). Птицы-«оглядыши» могли
входить в состав ковровых композиций за счет размещенных по бокам лицевых
пластин половинок каких-либо элементов (чаще всего вазонов), которые при со-
вмещении образовывали полную форму, объединяя соседние изразцы. Чаще всего
«оглядыши» опирались на подиумы двумя лапками, но, например, в декоре паперти
ц. Иоанна Предтечи (1681 г.) Алексеевского монастыря в Угличе или церкви Троицы
в Останкино) (1677–1692 гг.) птица стоит на одной ноге, как и астраханские23.
Если орнитологическое определение принадлежности «оглядышей» к тому
или иному виду затруднительно, то не вызывают сомнений изображения павлинов
(NoNo 19-22)24
. Необходимо отметить, что на одном из изразцов на голове павлина
располагается трехразрезной хохолок (No 21)25, а у двух остальных такового нет.
Возможно, наличие или отсутствие такового атрибута определяет пол птицы.
На четырех изразцах (NoNo 23-26) сохранились изображения пеликанов с
птенцами. В бестиариях был весьма популярен сюжет с «чадолюбивым пеликаном»,
разрывающим собственную грудь26, правда, трактовки этого сюжета были весьма
22 Эти изразцы были зафиксированы как у восточной части северного фасада (NoNo 1, 2, 5, 7, 10,13,
15-17, 23-25, 28, 29), так и в шурфах у западной части южного фасада (NoNo 3, 4, 6, 8, 9, 11, 12, 14,
18-22, 26, 27, 30).
23 «Оглядыши», стоящие на подиумах на одной лапке известны и в муравленом варианте: колокольня
ц. Иоанна Богослова в Ипатьевской слободе Костромы (1681–1687 гг.), ц. Зосимы и Савватия в с.
Фаустово (80-е годы XVII в.), ц. Дмитрия «на крови» (1692 г.) в Угличе и др.
24 Трактовки образа павлина в средневековых бестиариях достаточно разнообразны, но всегда отража-
ют его двойственность: он олицетворяет красоту и блеск, однако эти качества могут оказаться лишь
внешними, яркость оперения обманывает, возможно, лишь маскируя внутреннюю пустоту.
25 Весьма схожий изразец балахнинского производства опубликован Н.И.Немцовой [19, цвет. илл .
(No 4)].
26 Пеликан – персонаж многих сказок и легенд у народов различных религий. В частности, мусуль-
мане считают, что пеликан носил в горловом мешке камни для строительства святынь в Мекке. Этот
сюжет был популярен и на Руси: на четырехугольной изумрудной вставке одного из 10 перстней царя
Алексея Михайловича была вырезана птица неясыть с детьми (так тогда называли пеликана). Эта
птица считалась аллегорией Христа и символизировала чадолюбие. Еще в недавнее время пеликан
ассоциировался с педагогами, всецело отдающими себя детям. Эмблема пеликана была изображена
на пуговицах преподавателей дореволюционных гимназий.
267
разнообразны27
. Необходимо отметить, что один из фрагментов (No 32), на котором
сохранилась часть барочной рамки, а на тыльной стороне – след облома коробчатой
румпы (как у всех изразцов с изображениями птиц, в связи с чем этот фрагмент по-
мещен в рис. 13) поливой покрыт не был, что позволяет предположить закупку более
дешевого «белка».
Двуглавый орел (рис.14)
Фрагменты изразцов с изображениями двуглавого орла выявлены как у вос-
точной части северного фасада (NoNo 1, 2, 5, 6, 9-12), так и у западной части южного
фасада (NoNo 3, 4, 7, 8). Судя по сохранившимся остаткам румп, они отступали от
края лицевых пластин. Изразцы выполнены в белом, желтом, бирюзовом, синем и
коричневом цветах. В лапах орел держит скипетр и оперенный жезл. В связи с тем,
что на выявленных изразцах сохранились фрагменты трех лап, весьма вероятно, что
фрагменты могли входить в состав как минимум двух четырехизразцовых клейм28.
Изображения двуглавого орла в ценинном варианте изразцов достаточно позд-
ние29. Атрибутика двуглавых орлов на изразцах достаточно разнообразна, они могли
держать в лапах скипетр и державу, меч и жезл, меч и оперенный жезл-перун [20,
27 По одной версии, когда пеликан находит птенцов в гнезде мертвыми от укуса змеи, он клюет себя в
сердце и омывает их в своей крови, пока они не возвращаются к жизни. По другой – он просто кормит
голодных птенцов своей кровью. По третьей – выросшие птенцы «бьют родителей по лицу», в резуль-
тате чего родители не выдерживают, убивают птенцов, но потом родительская любовь перевешивает,
и они воскрешают птенцов собственной кровью.
28 Ближайший аналог – четырехизразцовое клеймо из церкви Воскресения в Пленицах Андреевско-
го монастыря (1689–1701гг.), фрагменты клейма в декоре трапезной церкви Успения в Гончарах
(1702 г.), или Сухаревой башни 1692–1695 гг. (перестройка 1697–1701 гг.). Такое клеймо находится
на хранении в МГОМЗ [21, с. 79].
29 Похожие изразцы с орлами, держащими в лапах скипетр и державу, располагаются в декоре церкви
Иоанна Богослова (1694–1698 гг.) Николо-Вяжищского монастыря; четырехизразцовые панно конца
XVII в. с изображением двуглавого орла входили в декор Покровской церкви Высоцкого монастыря
в Серпухове.
Рис. 12. Розетки.
268
с.260-270], могли и не иметь дополнительных атрибутов. Непосредственно на памят-
никах архитектуры в декор могли входить как полные четырехизразцовые клейма,
так и их фрагменты, в том числе – с головами или только с лапами (церковь Иоанна
Богослова и колокольня Вяжищского монастыря). Орел с геральдическими атрибу-
тами мог размещаться и на одном изразце (Главная аптека 1699–1701 гг. в Москве).
Рис. 14 . Двуглавый орел.
Рис. 13. Птицы.
269
Вазоны (рис. 15)
Вазоны с цветами или листьями зачастую располагались на одном изразце,
объединяясь с соседними половинками боковых элементов в единую линию30, они
могли иметь и замкнутую композицию (NoNo 13-15)31
.
Один из весьма презентабельных видов декора как памятников архитектуры,
так и печей – многоизразцовые клейма с изображениями больших вазонов с махро-
вым цветком. На раскопах 2 и 2а зафиксировано больше 10 фрагментов частей такого
клейма. Они относятся к вырастающим из вазона пятилепестковым цветам (NoNo
1, 2), шейкам и основным объемам (NoNo 3-12) вазонов. Румпы изразцов, судя по
единственному сохранившемуся экземпляру (No 5), были коробчатыми с небольшим
скосом, количество прослеженных полив достигало четырех.
В основном такие изразцы образовывали клеймо, составленное из 7 элементов,
обрамленное сверху и снизу линиями поясовых изразцов32, однако число изразцов в
клейме могло быть увеличено до 933. Отдельные изразцы из клейма могли монтиро-
ваться обособленно в ширинках на фасадах.
Одно из таких самых ранних клейм (1658 г.) было изготовлено для Воскресен-
ского собора Ново-Иерусалимского монастыря. Однако на практике в арх итектурном и
печном вариантах чаще применялось неполное клеймо или даже его отдельные части.
Например, в декоре Кузнечной башни Иосифо-Волоцкого монастыря (1685–1688 гг.)
применен раппорт из пяти изразцов [22, рис.20], в декоре церкви Адриана и Наталии
в Москве (1686–1688 гг.) размещались также лишь центральные части клейма, обрам-
ленные линиями поясовых изразцов [22, рис.21, No 1]. На одной из печей конца XVII в. в
Новодевичьем монастыре сохранились семиизразцовые к лейма [21, рис. на с. 105]. По-
ви димому, облицовк и печей изразцами с большим вазоном были достаточно популярны34.
Ареал распространения различных разновидностей изразцов с крупным вазо-
ном и отдельных частей клейма в декоре памятников архитектуры был чрезвычайно
широк – от московской округи до северных регионов35.
Изразцы с орнаментированными рамками (рис.16)
Фрагменты стенных изразцов с орнаментированными рамками найдены у вос-
точной части северного фасада Архиерейского корпуса (NoNo 1, 4-10, раскопы 2 и 2а),
внутри корпуса (No 3, раскоп 3) и у западной части южного фасада (No 2, шурф 2).
30 Церковь Иоанна Предтечи (1681 г.) Алексеевского монастыря в Угличе [15, рис. 128], ц. Рождества
Предтечи (1689–1700 гг.) в Угличе [15, рис. 153]. Близкие по рисунку изразцы, но другого размера,
есть в декоре ц. Иоанна Предтечи (1671–1687 гг.) в Толчкове в Ярославле.
31 Необходимо отметить, что фрагмент изразца с туловом вазона, украшенного по вертикальным
долькам перлами (No 13), имеет прямую аналогию в декоре Воскресенского собора (1658 г.) Ново-
Иерусалимского монастыря.
32 Графическое изображение такого клейма из Николо-Вяжищского монастыря было разработано в
Новгородской СНРПМ Л.Е . Красноречьевым еще в начале 80-х годов XX в.
33 Колокольня ц. Троицы в Зубове начала 80-х гг. XVII в. Памятник был разрушен в 1933 г., изразцы
хранятся в МГОМЗ ([16, рис. на с. 275].
34 Изразец с горловиной вазона был найден во время раскопок палат 70-80 годов XVII в. в урочище
Алексеевская роща НП «Лосиный остров» [23, с.213].
35 Петровская (1680 г.) и Кузнечная (1685–1688 гг.) башни Иосифо-Волоцкого монастыря; церкви
Спасопреображения (1689–1696 гг.) и Дмитрия Солунского (1700–1707 гг.) в Великом Устюге; собор
Воскресения Христова (1698 г.) в Лальске; Христорождественский собор (кон. XVII – нач. XVIII вв.)
в Коврове; трапезная с ц. Вознесения, ц. Иоанна Богослова (1694–1698 гг.) и колокольня Николо-Вя-
жищского монастыря, ц. Жен Мироносиц (1714–1722 гг.) в Великом Устюге и др. Части изразцовых
клейм хранятся в музеях Москвы, Ярославля, Ростова и др. Части клейм с вазонами в муравленом
варианте есть в декоре башен Иосифо-Волоцкого монастыря.
270
У двух изразцов (NoNo 1-2) рамки трехчастные: верхняя и нижняя горизонталь-
ные полоски заняты отдельными геометрическим фигурками и мелкими завитками,
центральная широкая полоса – извивающимися побегами с мелкими листочками раз-
личной формы. У третьего изразца верх рамки занимают расположенные отдельно за-
витки, отделенные от основного поля лицевой пластины узкой неорнаментированной
полоской. Румпы у этих изразцов коробчатые, с небольшим скосом боковых сторон.
Три фрагмента (No 4 - а, б, в) принадлежат одному изразцу с линеарными рам-
ками, украшенными полосами треугольников; к этому же печному набору, видимо,
относятся фрагменты NoNo 5-8 . Форма коробчатых румп со скосом у них совпадают,
однако высота румп одинакова лишь у NoNo 5 и 7 (7,9 см), относящихся, видимо,
также к одному изразцу.
Возможно, изразец No 4 мог входить в состав клейма (No 11 – вариант рекон-
струкции). Такого рода четырехизразцовые клейма, объединенные орнаментиро-
ванными рамками, бытовали в конце XVII – начале XVIII вв. в Москве, однако, к
сожалению, аналогов с такой рамкой найти не удалось.
Стоит отметить, что схожую рамку имели изразцы с изображением небольших
птичек (NoNo 9 и 10), которые могли входить в тот же печной набор с одинаковыми
рамками и разным заполнением центральных частей лицевых пластин.
Изразцы с гладкой лицевой пластиной (рис.17)
Поздние гладкие изразцы были выявлены как у западной части южного фасада
(NoNo 1-3, 5-7, раскоп 6), так и внутри корпуса (No 4, раскоп 3). Два из них (NoNo 1-2)
имели невысокие (максимум 6,5 см), отступающие от края лицевых пластин румпы,
Рис. 15. Вазоны.
271
Рис. 16. Изразцы с орнаментированными рамками.
272
ширина изразцов варьировалась от 16,5 до 17,7 см. У профилированного поясового
изразца (No 3) стенки румпы располагались под прямым углом к лицевой пласти-
не. Все три изразца изготовлены из красной глины, их лицевые пластины покрыты
желтовато-белой и белой поливой. Вероятно, к этому же печному набору могли от-
носиться два городка с фестончатым завершением (NoNo 5-6) и ножка городка (No 7).
Они также изготовлены из красной глины, лицевая поверхность первого покрыта
светлым ангобом, на второй, также ангобированный, нанесена желтовато-белая по-
лива с голубоватыми подтеками; на ножке поливы нет.
Несколько особняком стоит изразец, найденный внутри корпуса (No 4, раскоп 3).
Он изготовлен из светлой глины, покрыт блестящей белой поливой и имеет тонкую
вогнутую лицевую пластину и тонкую румпу. По-видимому, эти изразцы относились
к разным печам, датировка которых может быть отнесена ко второй половине XIX –
началу XX вв.
Рис. 17 . Изразцы с гладкой лицевой пластиной.
273
В единственном экземпляре зафиксирован фрагмент изразца (No 8, раскоп 2) с
белой поливой и синей росписью в виде ветки с листиками36. Появившиеся в стране
как подражание завозным голландским плиткам изразцы с кобальтовой росписью
наиболее широко были распространены в первой половине XVIII в., однако и в XIX в.
изготовлялись печные изразцы с минимальной (рамки по периметру, букет в центре
лицевой пластины) росписью в синих тонах.
Сопоставляя время появления изразцов, подобных астраханским, на памят-
никах архитектуры – от 50-х годов (церковь Троицы в Костроме) до начала XVIII в.
(трапезная церкви Успения в Гончарах) – можно с достаточной долей уверенности
предположить неоднократность ввоза в Астрахань изразцов как из московских мас-
терских так и, возможно, из Ярославля, Балахны (или закупленных на Макарьевской
ярмарке37). К сожалению, убедиться в полной тождественности астраханских израз-
цов с изготовленными в мастерских других городов можно лишь при сопоставлении
анализов их глин и полив, что в рамках данной работы было неосуществимо.
Следует отметить, что на некоторых изразцах сохранились следы закраски,
что может свидетельствовать о достаточно долгом времени эксплуатации печей, в
состав облицовки которых входили эти изразцы.
Судя по наличию фрагментов без поливы, производилась закупка дешевого «белка»;
кроме того, на некоторых фрагментах прослеживаются затеки поливы и некачественная
проработка рельефа, так что, возможно, покупались и «некондиционные» изразцы.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Википедия [https://ru.wikipedia.org/ (дата обращения: 11.07.2022)].
2. Онлайн-путеводитель [https://geomerid.com/ru/place/arhierejskij-dom-astrahan-
dostoprimechatelnosti-1453/overview/ (дата обращения: 15.03.22)].
3. Архиерейское подворье в Астраханском кремле [https://shella-la.livejournal.com/9473.html
(дата обращения: 24.06 .2018)].
4. Воробьев А.В. Астраханский кремль. Волгоград: Нижне-Волжское книжное издательство,
1968. – 48 с.
5. Корнелий де Бруин. Путешествие через Московию Корнилия де Бруина : пер. с фр. /
[соч.] Корнилия де Бруина ; пер. [и предисл]. П.П . Барсова, провер. по гол. подлиннику О.М.
Бодянским. М .: в Университетской типографии, 1873. – 293, XIX с.
6. Гмелин С.Г . Путешествие по России для исследования трех царств природы. Ч . 2. Путеше-
ствие от Черкаска до Астрахани и пребывание в сем городе: с начала августа 1769 по пятое
июня 1770 года. Спб.: Имп. Акад. Наук. 1777 . – 3 61 с., 38 л. ил., план.
7. Васильев Кирилл. Ключарёвская летопись: история о начале и возобновлении Астраха-
ни, случившихся в ней происшествиях, об архиереях в оной бывших, а также о воеводах,
градоначальниках и губернаторах. Астрахань: Тип. Губернского Правления, 1887. – 8 9 с.
8. Хлебников П.Х . Астрахань в старые годы. I . Вторая половина XVI века. С . - Петербург: Тип.
Т-ва п/ф. «Электро-тип. Н.Я . Стойковой», 1907. – 156.
9. Блохин В. Г., Яворская Л. В. Археология золотоордынских городов Нижнего Поволжья. Вол-
гоград: изд-во ВолГУ, 2006. – 268 с.: илл.
10. Смирнов В. Кирпичное наследие [http://www.v -smirnov.ru/pastr1.htm (дата обращения:
01.03.2021)].
36 Похожая ветка есть на гербовом изразце конца XVII в., найденном в 1996 г. на ул. Б. Ордынка [24,
илл. 9, No 2].
37 Официально ярмарка у Макарьевского монастыря, располагавшегося в 100 км от Нижнего Новго-
рода вниз по течению Волги, была утверждена в 1627 г. указом царя Михаила Федоровича, который
дал монастырским властям право собирать в свою пользу пошлину с торгующих у стен обители.
С 1641 г. срок ярмарки был продлен до четырех недель – с 1 по 30 июля.
274
11. Трусов О.А . Памятники монументального зодчества Белоруссии XI–XVIII вв.: Архитек-
турно-археологический анализ. Минск: Наука и техника, 1988. – 166 с.: ил.
12. Немцова Н.И . Реконструкция изразцовых печей в доме Сапожникова в Гороховце //
Советская археология. 1985. No 4. М .: Наука, 1985. – С . 198-212.
13. Розенфельдт Р.Л . Изразцовый фриз церкви Троицы в Костроме // Советская археоло-
гия. 1962. No 3. М .: Наука, 1962. – С . 252-259.
14. Розенфельдт Р.Л . Московское керамическое производство XII–XVIII вв. САИ. Вып.
Е1-39 . М .: Наука, 1968. – 124 с., 24 табл.
15. Маслих С.А. Русское изразцовое искусство XV–XIX веков. М .: Изобразительное
искусство, 1976. – 26 п.л.: ил.
16. Баранова С.И . Русский изразец. Записки музейного хранителя. М.: МГОМЗ, 2011.
–
432 с.; ил.
17. Кондратьева Е.В ., Паничева Л.Г. Русские изразцы с ковровым орнаментом // Памят-
ники культуры. Новые открытия. Письменность. Искусство. Археология. Ленинград: Наука,
1987. – С. 369 -384.
18. Хохлов А.Н ., Мелькова В. Р. Архитектурная керамика XV – первой половины XVIII вв.
из раскопок владычного двора в Твери (по материалам археологических исследований
2012–2013 гг. на территории тверского императорского дворца) // Тверь, тверская земля
и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. –
С. 206-224.
19. Немцова Н.И. Балахнинские изразцы // Памятники истории и культуры Верхнего
Поволжья. Материалы 2 региональной научной конференции. Нижний Новгород: Нацио-
нальный исследовательский Нижегородский государственный университет им. Н .И . Лоба-
чевского, 1991. – С. 171 -178, ил.
20. Баранова С.И . Геральдические орлы в московской фасадной керамике XVII в. – элемент
декора и эмблема государства // Искусство христианского мира. Вып. 8. М .: Изд-во Право-
славного Свято-Тихоновского Богословского института, 2004. – С . 260-270.
21. Баранова С.И . Изразцовая летопись Москвы. М .: Русский импульс, 2012. – 232 с.: ил.
22. Воронов Н.В ., Сахарова И.Г. О датировке и распространении некоторых видов москов-
ских изразцов // МИА СССР. No 44. М.; Л.: АН СССР, 1955. – С . 77 -115.
23. Маралов Е.А. Археологические исследования бывшего дворца Алексеевского на реке
Пехорке в урочище Алексеевская роща НП «Лосиный остров» // Материалы научно-прак-
тической конференции по сохранению объектов археологического наследия памяти А.Г.
Векслера. М .: Департамент культурного наследия г. Москвы, 2016. – С. 205-224.
24. Векслер А.Г., Гусаков М.Г., Патрик Г.Г. XVIII век – гладкие расписные изразцы. Печь
как книга // Материалы научно-практической конференции по сохранению объектов
археологического наследия памяти А.Г . Векслера. М .: Департамент культурного наследия
г. Москвы, 2016. – С. 59-78.
E.L. Khvorostova
Architectural Ceramics of the Bishop’s Building in the Astrakhan Kremlin
The article presents samples of building materials and various types of porcelain tiles found
during architectural and archaeological research in 1990 and 2001–2002, carried out during
the development of a draft design for the restoration of the Bishop’s building in the Astrakhan
Kremlin. It has been established that the plinth-shaped «Sarajevsky brick», used in the lower
parts of the walls, was obtained after dismantling the ruins of the Golden Horde cities, and the
porcelain tiles for facing the furnaces of the building were also imported.
Keywords: bishop’s building, «Sarajevsky brick», masonry bricks, relief porcelain tiles with
one-color glaze, relief polychrome porcelain tiles, porcelain tiles with a smooth front plate,
porcelain tiles scenes.
275
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2(470.2)
М.М . ШАХНОВИЧ
К ВОПРОСУ О ЯМАХ-ЛОВУШКАХ ЕВРОПЕЙСКОГО СЕВЕРА РОССИИ*
Анализируется способ охоты на крупных животных с помощью ям-ловушек. Эти па-
мятники археологии известны в тундровой и северотаежной зоне Северной Евразии.
В статье рассматривается основная проблематика начального этапа их изучения. В европей-
ской части России они исследовались незначительно. Большие работы проведены в Швеции,
Норвегии и Финляндии. Ямы строились вместе с длинными специальными изгородями.
Основной объект охоты – северный олень и лось. В России они известны от Карельского
перешейка до Баренцева моря. Ямы-ловушки использовались в период от эпохи мезоли-
та до XVI в. В Средневековье в Фенноскандии ловушки могли делать аборигены – саамы
и соседние народы – корела, финны, германцы.
Ключевые слова: Русская Лапландия, Карелия, охотничьи ямы-ловушки, северный
олень, загонная охота, Средневековье.
Введение. Охота на Севере – это основная часть жизнеобеспечения чело-
веческих коллективов, направленная, в первую очередь, на получение белковой
пищи из природного окружения. Охота, как и рыболовство, всегда имеет сезонную,
видовую и региональную специализацию, что формирует особенности промысловых
приемов и приспособлений для их функционирования.
При многообразии известных охотничьих методов и стратегий остановимся
только на одном способе добычи зверей – поимке с помощью ловушек. Они делятся
на конструкции с приманкой или ориентированные на загон зверя, по характеру дей-
ствия – на спутывающие (силки, петли, сети), давящие, стреляющие (самострелы),
«зажимные» (капканы).
Цель нашей работы – рассмотреть не сохранившийся в настоящее время
способ добычи крупных животных с помощью ям-ловушек. Эти стационарные про-
мысловые сооружения известны практически по всей тундровой и северотаежной
зоне Северной Евразии. Поставленная задача – обозначить основную проблематику
начального этапа изучения этих памятников археологии Восточной Фенноскандии.
Древние ловчие ямы представляются сложным для изучения видом архео-
логических объектов. Даже на материалах раскопок трудно или часто невозможно
осуществить их датирование и полную реконструкцию. В качестве дополнительного
источника для интерпретации археологического материала привлечены исторические
описания XVIII в. и скорректированные этнографические аналогии.
Кратко охарактеризуем ситуацию с изучением охотничьих ям в различных
регионах Фенноскандии.
Ловчие ямы Карелии. Первым археологом, обратившим внимание на охот-
ничьи ямы в Карелии, была Н.Н . Гурина. Во время своих работ в 1951 г. около озера
Кимас (Муезерский р-н Республики Карелия) она не смогла пройти мимо «отчетливо
* Исследование выполнено в рамках госзадания по теме НИР FMEZ-2022-0028 «Социокультурное
и научно-техническое развитие северо-западной части Арктической зоны РФ в XIX–XXI вв.: истори-
ческий и антропологический ракурсы».
276
прослеживающихся трех углублений овальной формы (2×1,5×0,5 м каждое), строго
ориентированных на северо-восток» около стоянки Ногеукса I. Шурф, заложенный
в одной из ям, находок не дал [1, с. 180].
В Карелии раскопки охотничьих ям были проведены в 1988 и 1990 гг. на се-
верном берегу озера Тунгудское. Всего было обследовано четыре впадины общей
системы из 21 ямы по двум сторонам оза. Их назначение, очевидное сегодня, первона-
чально для археологов было непонятным и для раскопок они избирались из-за предпо-
ложения, что это остатки углубленных жилищ каменного века. После раскопок двух
ям, прорезающих культурный слой мезолитического поселения Тунгуда XXIV–XXV,
впервые было высказано предположение о ловушках на дикого северного оленя [2].
В последующем планомерная фиксация ям-ловушек производилась редко.
Можно говорить только о десяти пунктах на территории Северной и Западной Каре-
лии. В Беломорской Карелии на оз. Машозеро – 25 впадин (А.Ю . Тарасов 1999 г.),
три ямы на реке Кузема (М.М . Шахнович 2000 г.), в Западной Карелии – на оз. Кур-
киярви одна яма (М.М. Шахнович 1993 г.), два пункта на оз. Каменное – 2 и 3 впа-
дины (М.М . Шахнович 1994 г.), на оз. Кенто – 2 и 5 ям (М.М. Шахнович 2001–2003
гг.), три на оз. Лимсамо (М.М. Шахнович 1996 г.), три ямы на острове Лиетесуари
на оз. Верхнее Куйто и четыре около оз. Нижнее Элли в окрестностях д. Вокнаволок
(М.М. Шахнович 2008 г.) (рис.1).
Ловчие ямы Русской Лапландии. В Мурманской области ямы-ловушки
фиксировались единично. Например, этнографической экспедицией КНЦ РАН в
1998 г. около Сонгельского саамского погоста отмечено 12 впадин, которые были
интерпретированы как ямы-ловушки. В 2012 г. в районе рек Сергевань и Курга около
п. Ловозеро обнаружено большое количество «ловчих ям с остатками деревянных
конструкций» [3]. В 2022 г. М .М . Шахнович зафиксировал систему из трех ям на
песчаной террасе в юго-восточной части оз. Толванд (Кандалакшский р-н) (рис.2).
Назначение данных сооружений было понятно и непрофессионалам. Уместно
упомянуть об интересном документе из фондов МОКМ – о системах «охотничье-лов-
чих ям» (25–30 штук), часто встречающихся в междуречье рек Иоканга – Выхъявр –
Пятчема. Ямы сооружались на первой речной террасе в низине между возвышениями
рельефа, дугообразной цепочкой на расстоянии 15–20 м друг от друга. На приложен-
ном к письму схематичном плане видно, что они имели овальную форму 1,5×2–3 м,
глубину 1–1,5 м, Местные жители с. Краснощелье не помнят об их использовании
вХХв.
1
Небольшое количество известных охотничьих ям на огромной территории
Восточной Фенноскандии можно считать только следствием эпизодичности работ
по их выявлению.
Охотничьи ямы Скандинавии. На территории Скандинавии объекты, рас-
сматриваемые как ямы-ловушки, активно исследовались с начала 1950-х гг . В насто-
ящее время речь идет о десятках тысяч ям. Они располагаются преимущественно на
путях сезонных миграций северных оленей через горные перевалы, что создает опре-
деленную специфику в их конструкции и системе размещения на местности. Среди
них самые многочисленные – единообразные ямы, выкопанные на песчаных участках
рельефа цепочкой (через 40 м) по всему протяжению звериной тропы. Они неглубо-
кие (до 1 м), в плане округлой или овальной формы (до 3,5 м), с валиком выброса по
кругу. В ряде случаев прослежено, что в придонной части стенки ям укреплялись
внутренней прямоугольной конструкцией из дерева – вертикально установленными
1 МОКМ НВ 4078.9. Письмо начальника отдела охоты Мурманского охотуправления от 11.07.1947 г.
Дейнеко.
277
Рис. 1. Охотничья яма около озера Нижнее Элли. 2008 год. Фото М. Шахнович.
Рис. 2 . Охотничья яма около озера Толванд. 2022 год. Фото М. Шахнович.
278
мелкими жердями [4; 5]. Ямы могут быть одиночными, располагаться группами или
огромными длинными системами до 1000 ловушек [6]. Рядом с ними выявлены остат-
ки направляющих каменных и деревянных ограждений [7].
Вторая группа сооружений, определяемая как ловушки – это немногочис-
ленные «каменные оленьи могилы», находящиеся в высокогорных районах Южной
Норвегии (на высоте от 900 до 1200 м над уровнем моря). На местности они строи-
лись одиночно, с дополнением низкими оградками из камня. По конструкции – это
прямоугольной формы (0,5–0,7×1,2–2×1,3–1,9 м) «каменные ящики», у которых дно
и вертикальные стенки тщательно выложены сухой кладкой плитняком [8] (рис. 3).
Первая группа датируется от мезолита до XVI в., с пиком использования в
период викингов и раннего Средневековья, вторая («оленьи могилы») – от поздне-
римского времени до позднего Средневековья. В Южной Норвегии в I тыс. н.э. сосед-
ствовали саамские коллективы и германские общины, для которых охота на оленей
составляла важную часть хозяйствования. По этой причине точная этническая при-
надлежность ловушек остается дискуссионной.
Охотничьи ямы в Финляндии. В Финляндии, от Баренцева моря до южных
районов страны, сегодня известно около 2300 мест с «оленьими ямами» [9]. В Север-
ной Финляндии местные жители связывали ловушки исключительно с «древними
лапландцами». В XIX в. с помощью ям ловили только волков, но повсеместно в на-
родной памяти остались легенды о загоне оленей в специальные места, ограниченные
навалами из деревьев и с ловушками в проходах. В южных областях такие объекты
преимущественно воспринимаются как остатки ловушек на лосей позднего времени.
Имеющие датировки ловчих ям в Финляндии приходятся преимущественно на ран-
нежелезный и каменный век [10, c.116, 123].
В ХХ в. в Финляндии «лапландские могилы» долгое время не рассматривались
в качестве полноценного археологического источника. Общее скептическое мнение
выразил А.М . Таллгрен: они считались «памятью о лапландском быте», однако точ-
ное время их существования определить сложно, так как «первобытная культура
лапландцев была застывшей и не меняющейся и основным источником для иссле-
дования подобных безысторических культурных пространств и народов является
языкознание» [11, s.210–211]. Ситуация изменилась после реализации проектов по
картографированию объектов саамской культуры Скандинавии, задавших новый ис-
следовательский вектор. Охотничьи ловушки были определены как самые массовые
памятники археологии саам [12; 13]. За последние 50 лет системы ям в Финляндии
активно фиксировались и раскапывались в ходе различных проектов, что создало
большую информативную базу по ним (рис.4).
Единообразный с Карелией рельеф предопределил сходность для территории
Финляндии стратегии размещения на местности ямных ловушек. Незначительность
информации о подобных объектах Восточной Фенноскандии не позволяет делать
какие-то утверждения о сходстве или отличии конструкций «лапландских ям» в этих
двух регионах. Можно высказать предположение, что на позднем этапе существова-
ния данной формы охоты (XV–XVII вв.), когда на обширных приграничных террито-
риях усилились интеграционные процессы, приведшие к сближению материальных
культур соседних этносов – карел с русскими и финнов со шведами, возможно, воз-
никли различия в практике использования ям и в их конструкциях.
Объекты охоты. Основными объектами охоты с помощью ям-ловушек явля-
ются крупные стадные травоядные – лось и северный олень. Их популяции отличают
быстрое воспроизводство и длительные миграции. Осваивая разную кормовую базу,
они хорошо уживаются на одной территории.
279
Рис. 3 . Каменная ловушка. Лордален, Райнхеймен. Южная Швеция. Фото Дж. Олсен.
Рис. 4 . Охотничья яма на реке Лемменйоки. Финская Лапландия. 2015. Фото Э. Суоминен.
280
С каменного века ареал распространения лосей на севере Европы доходил
до Баренцева моря, включая не только зону северной тайги, но и предтундровые
сосново-березовые редколесья. В Северной Карелии лось, как и северный олень,
совершает дальние сезонные миграции весной и осенью между летними, богатыми
минеральными кормами пастбищами на побережье Белого моря и местами зимовий
в континентальных районах [14, с.258, 263]. Численность лосей была высокой по
всей лесной зоне Европы до последних столетий. В Карелии еще 50 лет назад его
поголовье составляло 15000 голов [15].
Лесной северный олень во второй половине XIX в. обитал значительно южнее,
чем в настоящее время – на территории современных Вологодской и Петербургской
губерний России [14, с.295; 16, с.113]. В настоящее время южная граница его рас-
селения проходит по северному побережью Онежского озера. Северный олень при-
надлежит к животным, для которых определяющий фактор жизнедеятельности – это
ранее опробованное действие [17, с.14], поэтому пути передвижений оленьих стад в
тайге относительно стабильны и невелики, не более 100 км. Смены маршрутов имеют
цикличный характер и связаны с необходимостью менять выбитые пастбища. При
этом общее направление миграций остается неизменным [18, с.75]. В летнее время
олени держатся небольшими группами (10–13 экз.) или поодиночке, при передвиже-
нии выбирают легкопроходимые места, двигаясь по грядам, сосновым борам, зимой
– по льду болот и водоемов. Острова (иногда на удалении до 2 км от берега) – одно
из излюбленных мест их летнего обитания. В Северной Карелии олени зимуют по
берегам и на островах крупных озер или в заболоченных лесах [19, с.51, 54].
Оленеемкость ягельников северной тайги только Беломорской Карелии оце-
нивается в 10–12 тыс. животных [14, с.297]. Оленеводство в Карелии было незначи-
тельным, возникло не ранее начала ХVII в., никогда не выходило за границы северных
районов и в основном связывалось с беломорскими карелами и финнами [20, с.57].
Цель миграций крупных копытных – перемещение к территориям с сезонно
выгодной кормовой базой и более комфортным в период активности кровососущих
насекомых (морское побережье, склоны горных снежников). Пути перемещения оле-
ней и лосей не совпадают, поэтому специализированные ловушки на определенный
вид копытных делались в разных местах.
Ареал распространения ловчих ям. Скорее всего, охотничьи ямы исполь-
зовались в разные периоды истории по всей лесной зоне Европы. Их многочислен-
ность в Фенноскандии, вероятно, объясняется тем обстоятельством, что сегодня в
послеледниковых ландшафтах они более заметны и проще визуально вычленяются на
местности. В Карелии можно отметить некоторую общую тенденцию значительного
уменьшения их фиксации южнее широты северного побережья Онежского озера, в
Северном и Западном Приладожье они уже единичны. Например, при наших развед-
ках на восточном берегу озера Янисъярви они были обнаружены только один раз (две
впадины около устья реки Леппяоя) [21, с.12]. Самая южная, известная нам, находка
«оленьих ям» – это две группы из восьми впадин в северной части Карельского пере-
шейка около д. Проточное [22, с.125] и на острове Кемиёнсаари в Финском заливе
Балтийского моря. Нельзя исключать, что при целенаправленном поиске ареал рас-
пространения охотничьих ям будет более точно очерчен и они обнаружатся на более
южных территориях – в Вологодской и Архангельской областях.
Этническая принадлежность. Системы охотничьих ям в лесах Северной
Финляндии и Северной Карелии финляндские историки и этнографы XVIII–XIX вв.
связывают с саамскими древностями периода X–XVI вв. [23, с.50, 54]. Данная атри-
буция основывается на традиционных представлениях местного населения о хоро-
281
шо заметных, но малопонятных земляных сооружениях как о следах деятельности
легендарной «лопи»: «лапландские могилы», «лопские печища», «лопарские руины»,
«лапландские курганы», «оленьи могилы» и т.д . [10, с.119]. Еще полтора века назад
это утверждение воспринималось с определенным скепсисом2. Конкретных доказа-
тельств «лопарской» этнической принадлежности подобного типа «стационарных
находок» в Финляндии и Карелии нет. Для каждого рассматриваемого объекта требу-
ется отдельное обоснование [25]. Сегодня можно утверждать, что в Средневековье в
Фенноскандии ловушки могли использовать как аборигены – саамы, терфинны, кве-
ны, так и соседствующие «старожильческое население» – корела, финны, германцы.
Датировка охотничьих ям. Надежная датировка ям в ходе археологических
работ часто затруднительна. Датирующие предметы отсутствуют, а находки органики
редки. При этом нужно учитывать, что древесина или уголь, найденные на дне ямы,
могут быть не связаны со строительством и функционированием ловушки. Ямы обыч-
но подновлялись перед новым этапом эксплуатации, следовательно, на объектах, где
было несколько периодов использования, более ранний материал будет уничтожен. В
таких случаях единственно доступным материалом для разнопланового датирования
– это слой под насыпью выброса.
В Фенноскандии по образцам угля ямы-ловушки датируются в широком вре-
менном диапазоне, от позднего мезолита (V тыс. до н.э .) до XVI в. и этнографической
современности. Основной массив полученных дат приходится на ранний железный
век (с 500 лет до н.э .) и Средневековье [10, с.123]. Самая древняя известная нам дата
происходит из ямы на стоянке Хюрюнсалми Нуолихарью в Северной Финляндии –
8960±120 л.н . (Hel-3924) и 8890±110 л.н . (Hel-4045) [26, с.59, 60]. В Карелии един-
ственная дата получена из конструкции ямы на поселении Тунгуда XXV – 4615±55
ВР (SPb 3628).
О продолжительности существования практики охотничьих ям в разных ре-
гионах Фенноскандии можно судить по обширной этнографической информации,
которая чаще всего имеет легендарный характер. Как упоминалось, в Финской Ла-
пландии и Северной Финляндии уже в середине XVIII в. «о ловле ямами говорилось,
как о далеком прошлом». Предположительное окончание использования ям-ловушек
в этих районах относится к XVI в. [27, р.140].
По экспедиционным материалам 1970-х гг . карелы уже в XIX в. «оленьи ямы
лопарского времени» давно воспринимали как забытый и древний вид промысла [28,
р.46]. Воспоминания об охоте «в старину» на лосей и медведей с помощью замаски-
рованных ям-ловушек, устраиваемых на звериных тропах, удалось зафиксировать
только в Центральной Карелии [29, р.212].
На Кольском п-ве охотничьи ямы эксплуатировались более долгий период,
вероятно, до второй половины ХIX в. Этнограф В.К. Алымов в 1930 г. пишет, что ло-
вушки на диких оленей, вырываемые на звериных тропах, практиковались в Лаплан-
дии еще в конце XIX в. [30, с.34]. Это было связано с тем, что в центральных районах
Русской Лапландии популяция дикого северного оленя сохранялась значительно
дольше, чем в тундровых районах Скандинавии [31, р.51].
На Русском Севере ловля зверей с помощью специальных ям уже не отмечает-
ся в XVII–XVIII вв. Речь идет преимущественно о весенней загонной охоте копытных
или о добыче их с помощью петлевых ловушек [32, с.163].
2 «Еще прежде в Финляндии и в Русской Карелии я имел случай видеть различные памятники, по
мнению тамошних жителей, принадлежавшие некогда Лопарям, но мне кажется сомнительным их
лопарское происхождение» [24, с.254].
282
Разновидовая охота на «дикаря» и выпас одомашненных оленей существовали
одновременно в системе таежного хозяйствования, но территориально они должны не со-
впадать. Начало оленеводства в Северной Европе – дискуссионный вопрос – для Сканди-
навии относится к двум разным временным рубежам, 800–1000 гг. н .э. и 1500–1600 гг. н .э .
Размещение ям на местности. Охотничьи ямы создавались не только в
лесной зоне, где существовали стабильные тропы копытных, но и при отсутствии
вечной мерзлоты массово и в безлесной тундре. В историографии отмечается, что в
тундровых областях Финской Лапландии количество ловушек, сооруженных в одном
месте в среднем больше, чем в более южных лесных районах [10, с.124].
Устройство систем ям-ловушек на местности предполагает существование
долговременных наблюдений о перемещениях крупных животных в отдельном
микрорегионе. Основной принцип их размещения был стандартен: максимальное
использование пересеченного рельефа на сезонных маршрутах стад копытных или
дневных «прогулочных» путях [33, s.406]. Поэтому велика и вариативность мест их
расположения: «Они встречаются рядами на вершинах холмов, на островах и мысах,
ограниченных высокими хребтами, болотами или водой» [28, р.48].
В Карелии известные охотничьи ямы находятся в следующих местах: на пес-
чаных террасах вдоль берегов водоемов (река Кузема, оз. Каменное), узкие пере-
шейки между озер, в сужениях островов и длинных мысов, переходящих в отмель
(р. Кепа, оз. Кенто, Машезеро), с двух сторон каменистого оза (оз. Тунгудское). Если
топографическая ситуация была наиболее благоприятной для успешной охоты, то
использовались также участки с более сложным для земляных работ каменистым
грунтом, например, по узким гребням озов, стиснутых с двух сторон болотом или
водоемом (оз. Куркиярви, оз. Нижнее Элли)3.
Количество ям зависело от величины участка, который они должны были пере-
крыть и, самое главное, временных и физических возможностей коллектива, осваи-
вающего данную местность. Они могут быть одиночными, располагаться группами
или длинными системами по несколько десятков отдельных объектов. Для лесных
районов Северной Финляндии среднее число ям для одного пункта колеблется в
пределах от пяти до двадцати, но встречаются памятники с числом сооружений от
50 до 400, растянувшиеся на нескольких километров. Например, в Ваала Асколан-
кангас (провинция Кайнуу) единая система состоит из 220 ям-ловушек [35, р.119].
Самая большая система охотничьих ям, известная в Карелии – оз. Машозеро, имеет
24 впадины на одном небольшом острове [36].
На песчаных террасах они устраивались в одну линию с промежутком от 25
до 40 м. Нужно учитывать вероятность того, что ямы, по топографии отнесенные к
одному комплексу ловушек, могли использоваться не одновременно.
Конструкции ловчих ям. По конструкции охотничьи ямы можно разделить
на специализированные сооружения, направленные на поимку определенного вида
животного и на объекты, рассчитанные на добычу разных зверей4
.
Морфология ям, исходя из поставленной задачи, могла отличаться по ряду
признаков. Например, по форме и размерам котлована (овальные, округлые или
прямоугольные), по углу наклона стен, форме дна (плоское, вогнутое), глубине,
наличию или отсутствию в нижней части сооружения поражающих кольев или за-
хватывающего устройства [10, с.116; 38, с.167; 39, с.182].
3 Ю.Б . Сериков описывает случай выдалбливания ямы в выветрелом камне-рухляке [34, с. 115].
4 Например, у коми существовали ямы-ловушки с приманкой для зайцев и росомах, естественно, зна-
чительно меньших размеров (0,8×1,5×1,5 м), чем ямы для ловли копытных [37, с.112].
283
В современном состоянии впадины от ловушек обычно выглядят единообразно:
в плане круглой или овальной формы, в диаметре 3–4 м, глубиной 0,35–0,7 м, с невы-
соким валиком выброса по кругу, без разрыва на «вход». Археологические раскопки
существенно корректируют первоначальное представление о конкретном объекте.
Например, начальная глубина ям может оказаться в 3–4 раза больше или изменится
форма сооружения в плане5. Кольцевая насыпь выкинутого грунта, сейчас в основном
стекшая обратно в яму, также была более значительной (рис.5).
Размеры ям могут разниться в пределах одной группы. В Финляндии встречаются
ямы в диаметре до 8 м при небольшой глубине до 1 м. Считается, что ямы для охоты
на лосей по конструкции одинаковы с оленьими, но имеют больший размер. В первом
случае их глубина 4–5 м, во втором – до 2,5–3 м. Оленьи ловушки обычно овальной
формы (усреднено 3,5×2,7 м) [10, с.115]. В то же время, в ямы, которые использовались
при загоне стада оленей, одновременно попадало несколько животных, а значит они
должны иметь более значительный объем, чем ловушки «пассивной» охоты. Ш. Рабо
описывает яму в нижнем течении реки Паз глубиной до 4,5 м и шириной до 8 м6. Нужно
учитывать, что подправка ловушки приводит к изменению ее первоначальных размеров.
Крутые стенки ям, вырытых в песчаном грунте, осыпались с течением време-
ни. Их нужно было подновлять или изначально укреплять камнями или деревянной
«опалубкой» из вертикально или горизонтально установленных плах или жердей.
Обычно яма сужалась к низу, но есть сведения о существовании конструкций с су-
жением к верху [41, s.25]. Иногда в процессе раскопок удается проследить боковые
уступы-ступеньки [34; 39, с.183].
При задаче умерщвления животного создавались условия для нанесения ему
смертельных ран – вертикально установленные колья, удушающие петли. Орудия
убийства, возможно, имели магическую нагрузку. По описаниям этнографов, пора-
жающие деревянные острия могли быть оформлены специальными железными или
даже каменными наконечниками7
, а петли делались из корней деревьев. Полагаем,
что охотник преимущественно избирал прагматичный вариант сохранения жертвы в
ловушке как можно дольше живой, чтобы сберечь качество мяса и шкуры. Для этого
животное должно было застрять в яме (капкан) или частично травмироваться8.
Ямы накрывались берестой, дранкой, хворостом и камуфлировались мхом,
листвой в соответствии с окружающим ландшафтом9. При раскопках ямы на стоянке
5 Раскопанная яма на поселении Тунгуда XXIV имела первоначальные размеры – 3,7×3×0,4 м, после раско-
пок – 4×4×1,4 м, яма на поселении Тунгуда XXV – соответственно, 3×2,2×0,35 м и 4×4×1,45 м [40, с.42, 48].
6 «В лесу находится почти квадратный котлован шириной 8 метров и глубиной 4,50 метра. Совсем ря-
дом находится второе отверстие, окруженное кругом камней. Первый, который, вероятно, был покрыт
ветками, должен был служить ловушкой для поимки северных оленей и других диких животных, как
это до сих пор делают русские лапландцы, а во втором, предположительно, находился охотник. Этот
вид ловушек, безусловно, древний и не относящийся к той же эпохе, что и те, что до сих пор встре-
чаются в лесах вокруг реки Энара. Во-первых, его строение отличается, а во-вторых, дикие северные
олени исчезли из этого прибрежного района с очень давних времен» [31, р.38].
7 «В конце прошлого века саамы в этом округе все еще устанавливали копья с каменными наконечни-
ками в ловушки, в которых они ловили диких северных оленей» [31, р.36].
8 «В некоторых местах, где бегают по большей части дикие олени, промышленник вырывает на дороге
ямы, которые обтягиваются сетью, сплетенной из звериных жил, и когда олени бегут через это место,
то иногда в него попадаются» [42, с.67–68].
9 «Ямы тщательно застилали дранкой или очень тонкими полосками дерева, а поверх этого покрытия,
называемого «лавдек», насыпали лишайник, чтобы олени не могли видеть покрытие. Теперь, когда
олени были вынуждены из-за изгородей перешагивать через покрытие, оно ломалось, и животные про-
валились в ямы. На дне ям вертикально в землю вбивали копья с острием из железа, сухой березы или
сосны. Животные, упавшие в ямы, были пронзены этими копьями». Цит. по: [27, s.131].
284
Тунгуда XXIV (Беломорский р-н РК) прослежены следы от трех жердей, уложенных
перекрестно поверх нее, скорее всего, в качестве опоры для маскировочного пере-
крытия [40, с.42]. Иногда перед ямой делалось препятствие, через которое животное
должно было перепрыгнуть, для уверенности, что оно точно провалится в ловушку
[43, s.92]. По нашему мнению, ловчие ямы предположительно использовались при
отсутствии или минимуме снежного покрова (рис.6).
Изгороди. Для продуктивного функционирования ловчих ям предполагается,
что в комплексе с ними создавались некие преграды, которые должны были направ-
лять движение животных в проходы с ловушками. Археологически такие сооружения
трудноуловимы и при их реконструкции можно привлечь только этнографические
описания и логические построения, исходящие из анализа конкретной топографи-
ческой ситуации.
Разновидности загородок зависели от сложившихся местных звероловных
традиций, характера рельефа и трудозатратных возможностей создателей. Например,
в Западной Сибири преграды в конструкциях для добычи крупных животных обычно
устраивали в виде жердевого прясла в одну-две слеги или засеками из срубленных
деревьев (с высотой навала в 1 м), которые могли быть протяженными – до 10–15
км [18, с.88; 44, с.46, 57, 204] .
Схема изгороди могла быть также двух типов: на большом протяжении пере-
гораживающая участок с ямами в проходах или в форме сужающейся «воронки» с
одной ямой в окончании.
Высота изгородей, применяемых в современном оленеводстве, не более
1,7–1,8 м [45, с.47]. Строительство деревянных оград было возможно только в
лесных районах и затруднительно в тундре. Но в гористых местах Южной Швеции
есть находки специальных палок, установленных в ряд, которые, как считается,
должны были отпугивать оленей. Длина их – 0,7–1 м, к верхушке прикреплялись
кусочки бересты, ветки или древесные стружки, которые развевались на ветру
[46, р.35]. По этнографическим данным результативно в безлесной зоне также
используются в качестве ограничения оленьих стад простые веревки и проволока
[47]. В проходах изгородей не обязательно отрывались ямы, могли устанавливать-
ся самострелы, петли из корней сосны или кожи и горизонтально подвешенные
бревна [48, с.31].
Со временем сохранившаяся в народной памяти информация становится все
более лаконичной. Например, о ловле оленей саамами Финской Лапландии с помощью
систем специально устроенных изгородей со столбами с чучелами, со ссылкой на более
ранний текст XVIII в. Е. Торнеуса, подробно повествует М. Кастрен10
, позднее более
10 «Вуомен устраивается таким образом. На пустой, гладкой и безлесной равнине, одной или не-
сколько миль в длину и столько же в ширину, охотник ставит высокие столбы, quasi duo cornua (как
два рога). Сначала расставляет их с большими промежутками, потом все ближе и ближе и к каждому
столбу прибивает черное, страшное чучело, чтобы тем испугать оленя. Ближе к этим angustiora,
устраивается высокий частокол, через который олень не в состоянии перепрыгнуть. В самом узком
месте устроен скат с пятью ступенями, а за ним плетень, из которого уже не одна тварь живой не вы-
лезет. Устроив такую засаду, Лопарь рыщет по горам и где найдет стадо, сгоняет его в ту сторону, где
вуомен. Вступив в эту городьбу, олень не выбегает промеж столбов, пугаясь чучел. Да и позади толпа
народа следит за ним и не дает вернуться, впрочем дозволяя ему по дороге есть мох, останавливаться
и ложиться; но лишь только подойдут олени к angustiora и angustisima, то люди быстро кидаются на
них и сгоняют in praecipitium (в пропасть): откуда им уже не выбраться. Так они и остаются там in suo
carcere (в тюрьме). Потом Лопарь убивает их всех, больших и малых и так истребляет целое стадо, за
что Лопари ненавидят такого» [24, с.234].
285
Рис. 5 . Охотничья яма на поселении Тунгуда XXIV. 1990 г. Фото М. Шахнович.
Рис. 6 . Охотничья яма на поселении Тунгуда XXIV. 1990 г. Фото М. Шахнович.
286
сжато дополняет его О. Аппельгрен11
, а в 1930-х гг. Н.Н . Волков приводит воспоми-
нания кольских саамов о загонной охоте с изгородями с ловушками в историческом
прошлом уже предельно кратко12
. О существовании на территории Южной Финляндии
заброшенных общественных многокилометровых изгородей для ловли лосей, сегодня
указывают только сохранившиеся на картах XVII в. характерные топонимы [32, с.89].
Эксплуатация ям-ловушек. Ямы-ловушки могли использоваться в рамках
двух стратегий охоты. Первая – это сезонное проживание в относительной близости
для осуществления их эксплуатации, т.е. поддержание на должном уровне рабочего
состояния и проверка результативности, что, вероятно, не требовало большого ко-
личества людей. В этом случае можно отнести данный тип охотничьих сооружений
к пассивным средствам промысла, что считается признаком сезонной оседлости на-
селения. Вторая стратегия – загонная охота в ямы большими коллективами.
Сложно определить, какое количество людей было необходимо в обоих слу-
чаях. Системы из нескольких десятков ловушек не обязательно предназначались
для загонных облав с большим числом участников. По этнографическим сведениям,
у манси «на двух хозяев вполне достаточно иметь двадцать ям», т.е. «умеренное»
количество ловушек было продуктивным для обеспечения небольшой семьи. Несо-
мненно, наиболее трудоемкий процесс – выкапывание ям и сооружение изгородей/
завалов требовал организованного коллектива.
За время своего существования ямы могли использоваться не только в качестве
ловушек. Например, в раскопанной яме в системе на поселении Тунгуда XXV было
размещено погребение открытого типа [2]. Иногда за остатки ловушек принимают
округлой формы ямы, скорее всего, специализированные места для хранения пищевых
запасов, располагающиеся около углубленных жилищ на крупных неолитических и
энеолитических поселениях в Центральной Карелии и в Западном Приладожье.
Выводы. Использование систем ям-ловушек для ловли копытных – это рас-
пространенная в тундровых и северо-таежных районах Европы и Азии адаптацион-
ная практика промысловых культур от каменного века до Нового времени. Данную
охотничью стратегию, связанную с методами длительного хранения, нельзя рассма-
тривать как единое хронологическое или культурное явление. Для каждого объекта
и конкретной территории, где они применялись, должно проводиться отдельное ис-
следование. При всей простоте методики рассмотренного вида охоты, вероятно, он
развивался и эволюционировал под влиянием временного и культурного контекста.
На сегодня объективно сведения о «лопарских ямах» Карелии и Русской Ла-
пландии, минимальны. Накопление информации по этому частному вопросу древних
охотничьих практик позволит минимизировать ошибочность построений археологи-
ческих интерпретаций, а также продвинуться в решении более глобальной проблемы
этнической интерпретации археологических памятников Восточной Фенноскандии,
в понимании социокультурных процессов, происходивших в этом регионе в послед-
ние два тысячелетия. При комплексном изучении охотничьи ямы могут вполне стать
полноценными датирующими и информативными археологическими объектами.
11 «На вершине горы и снаружи в лесу делали два забора, расстояние между которыми в одном конце
было небольшим, а снаружи – несколько вёрст. Этот загон называли “развилиной”. Саму изгородь
делали так, что длинную ель без веток устанавливали на двух пнях, на один пень – комлевым концом,
а комель второго дерева – на этот пень, на котором верхушка первого, а верхушкой – на третий пень,
и так далее. Теперь, когда охотник гнал оленей из леса в угол развилины и вниз, на место ловли, на-
стилы на ямах проваливались, и олени находили свою смерть от острых кольев». Цит по: [28, р.41].
12 «Изгородь представляла из себя сваленные последовательно стволы деревьев, между которыми было
множество проходов с замаскированными мхом и снегом ямами» [48, с. 14].
287
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Гурина Н.Н. Древняя история Северо-Запада Европейской части СССР // МИА. 1961.
No87. – 584с.
2. Шахнович М.М . Погребальный комплекс поселения Тунгуда XXIV – XXV // Вестник
Карельского краеведческого музея. 1993. Вып. 1 . – С. 60–68 .
3. Лихачев В.А . История Ловозерских тундр в дореволюционный период // Земля Тре.
2013. – С. 2–7.
4. Jordhøy Р. Ancient wild reindeer pitfall trapping systems as indicators for former migration patterns
and habitat use in the Dovre region, southern Norway // Rangifer. 2008. 28 (1). – Р. 79–87.
5. Bergstøl J. Trapping pits for reindeer – a discussion on construction and dating //
Exploitation of outfield resources – Joint Research at the University Museums of Norway. 2015.
No 32. – Р. 49–54.
6. Hole R., Hage E. Fangstanlegg og villreinobservasjoner i Lordalen // Årbok for Villreinrådet i
Norge. Villreinen, 2005. – S. 71–74.
7. Jacobsen H., Larsen J.H . Dokkfløys historie. Dokkfløy fra istid til kraftmagasin. Lillehammer,
1992. – S . 118–122.
8. Bang-Andersen S. Prehistoric Reinder Trapping by Stone-Walled Pitfalls // News and views
From Bann Flakes to Bushmills. Oxford, 2009. – Р . 61–69.
9. Korteniemi M. Rangifer tarandus fennicus ja pohjoisen havumetsäalueen pyyntikuoppajäänteet
// Suomen varhaishistoria / Studia Historica Septentrionalia. 1992. 21. – S . 165–196.
10. Суоминен Э. Ловчие ямы в свете данных по провинции Кайнуу в Финляндии // Вестник
Карельского краеведческого музея. 2002. Вып. 4 . – С. 114 –133.
11. Tallgren A.M. Suomen historia I: Suomen muinaisuus / А.М . Tallgren. – Porvoo: WSOY,
1931. – 256 s.
12. Melander J. Fångstgropar i Jämtland. In Arkeologi i fjäll, skog och bygd // Fornvårdaren
23. 1989. 1. – S. 115–128.
13. Korteniemi M. Jälkiä hirvieläinten aita- ja ajopyynnistä / М. Korteniemi // Faravid. – 1991.
– 15 – S. 165–179.
14. Данилов П.И. Охотничьи звери Карелии: экология, ресурсы, управление, охрана.
М.: Наука, 2005. – 340 с.
15. Троицкий Г.А. Лоси Карелии. Петрозаводск: Карелия, 1972. – 70 с.
16. Русаков О.С . К реаклиматизации лесного северного оленя на Северо-Востоке Ленин-
градской области // Лесной северный олень. Петрозаводск: Карелия. 1989. – С . 112–116.
17. Пуллиайнен Э. Жизненные ресурсы лесного северного оленя и стратегия их использо-
вания // Лесной северный олень. Петрозаводск: Карелия, 1989. – С . 11 –15.
18. Симченко Ю.Б . Культура охотников на оленей Северной Евразии. М .: Наука, 1976. – 3 0 9 с.
19. Блюдник Л.В., Данилов П.И ., Марковский В.А ., Хейкура К., Анненков В.Г . О суточных
и сезонных перемещениях лесного северного оленя в Карельской АССР (1986–1988 гг.) //
Лесной северный олень. Петрозаводск: Карелия, 1989. – С. 47–54.
20. Кораблёв Н.А . Экономическое развитие Беломорской Карелии в пореформенный пери-
од XIX в. // Исторические судьбы Беломорской Карелии. Петрозаводск: КарНЦ, 2000. –
С. 51–63 .
21. Шахнович М.М., Кожевникова Ю.Н., Бельский С.В., Герасимов Д.В, Лисицын С.Н .,
Хартанович В.И ., Форсберг О., Карьялайнен Т., Майонен Е., Песонен П. Российско-фин-
ляндские археологические изыскания в Северном и Западном Приладожье в 2005 году //
История и культурное наследие Северного Приладожья: взгляд из России и Финляндии.
Петрозаводск: ПетрГУ, 2007. – С . 10–15.
22. Мокконен Т., Бельский С.В., Нордквист К. Проточное IV (Runkangas I) – новая стра-
тифицированная стоянка эпох мезолита – раннего металла на Карельском перешейке //
ТАС. 2009. Вып. 7 . – С. 123–129.
23. Линкола М. Образование различных этноэкологических групп саамов // Финно-угор-
ский сборник. М .: Наука, 1982. – С. 48–59.
288
24. Этнографические замечания и наблюдения Кастрена о лопарях, карелах, самоедах из-
влеченные из его путевых воспоминаний 1838–1844 гг. // Этнографический сборник, из-
даваемый Императорским Русским географическим обществом. 1858. Вып. IV. – С . 221–273.
25. Šahnoviсh M. “Lapps” and “Lapp” objects in northern and western Karelia // ISKOS. 2009.
Vol. 17. – P . 85–93.
26. Korteniemi M., Suominen E. Nuoliharju W-Suomen vanhin pyyntikuoppa? // Studia
Historica Septentrionalia. 34. Rajamailla IV/1997. Juvāskylā. 1998. – Р. 51–67.
27. Manninen М. Peurahautoja ja kulkureittejä – katsaus utsjoen Paistunturin Pyyntikuoррa-
kohteisiin // Peurakuopista kirkkokenttiin – Saamelaisalueen 10000 vuotta arkeologin näkö-
kulmasta. Publications of Giellagas Institute. 2007. No 9 . – Р. 128–145.
28. Juvelius S.W . Muistoja Pohjoisen venäjän Karjalan Muinaisuudesta // Suomen Мuinais-
muistоyhdistyksen aikakauskirja. 1889. Х. – Р . 1–89 .
29. Деревня Юккагуба и ее округа. Петрозаводск: ПетрГУ, 2001. – 427 с.
30. Алымов В.К . Лопари. М .: «Крестьянская газета», 1930. – 62 с.
31. Rabot Ch. Notes ethnographiques recueillies en Lapopie // Revue d’ethnographie, 1885.
Vol. 4. Paris: E. Leroux. – С.24–60.
32. Монтонен М. От оленьих просторов до оленьих гор / М. Монтонен. Москва: Прогресс,
1986. – 200 с.
33. Manker E. Fångstgropar och stalotomter. Kulturlämningar från lapsk forntid // Acta
Lapponica. 1960. Vol. 15. – P. 406–425.
34. Сериков Ю.Б . Ловчие ямы в каменном веке Среднего Зауралья // Охранные археоло-
гические исследования на Среднем Урале. 2007. Вып. 5. – С . 114–123.
35. Kainuun maakunnallisesti merkittävät muinaisjäännökset. Kajaani, 2007. – 265 s.
36. Василькова Н. Некоторые итоги разведки на оз. Машозеро // Проблемы археологии и
этнографии Карелии. Петрозаводск: Petro-Press, 2001. – С. 16–20.
37. Конаков Н.Д . Коми охотники и рыболовы во второй половине XIX – начале ХХ века.
М.: Наука, 1983. – 244 с.
38. Кокшаров С.Ф. Охотничьи ямы-ловушки на северо-западе Сибири // Знания и навыки
уральского населения в древности и средневековье. Екатеринбург: УИФ «Наука», 1993. –
С. 162–169.
39. Косинская Л.Л. О некоторых параллелях в археологии севера Западной Сибири и севе-
ро-запада Европы: ловчие ямы каменного века // Взаимодействие и хронология культур
мезолита и неолита Восточной Европы. СПб.: ИИМК РАН/МАЭ РАН, 2009. – С. 181–183.
40. Шахнович М.М. Отчет об археологических работах Карельского государственного кра-
еведческого музея в 1990 году. Петрозаводск, 1987 / НА Института археологии РАН. Ф -1 .
Р-1 . No 16835.
41. Sirelius U.T. Metsästys // Suomen suku. 1934. III. – S . 3 –46.
42. Новые и достоверные известия о лапландцах в Финмархии, об их языке, обрядах, нравах и
о прежде бывшем языческом их законе. СПб.: Типография Исаака Н. Зедгрбана, 1792. – 135 с.
43. Kolehmainen A. Perinteista suurriistan pyyntiä Länsi- ja Pohjois-Siperiassa (Suomalais-
ugrilaisilla kansoilla). Orimattila: Finkandia Kirja, 1990. – 1 16 s.
44. Визгалов Г.П ., Кардаш О.В., Косинцев П.А ., Лобанова Т.В. Историческая экология
населения севера Западной Сибири // Материалы и исследования по истории севера За-
падной Сибири. 2013. Вып. 4 . Екатеринбург: АМБ. – 376 с.
45. Сегаль А.Н . Северный олень и оленеводство в Карелии. Петрозаводск: Госиздат КАССР,
1959. – 62 с.
46. Hole R. Spennende registrering av 800 år gamle fangstanlegg i Lesjafjella // Årbok for
Villreinrådet i Norge. Villreinen, 2004. – S . 33 –36.
47. Андерсон Д.Г ., Луверс П.С., Шроер С.А., Вишарт Р.П. Пространственные архитектуры
в отношениях между людьми, животным миром и ландшафтом на Севере // Археология
Арктики. 2016. Вып. 3. – С . 5 –24.
48. Волков Н.Н. Российские саамы. Историко-этнографические очерки. СПб.: Кунсткамера,
1996. – 106 с.
289
М.М. Shakhnovich
Revisiting Pit-Traps in the European North of Russia
The purpose of the work is to analyze the method of hunting large animals – pit-traps. These
interesting archaeological sites are known in the tundra and north taiga zone of Northern Eurasia.
The article deals with the main problems of the initial stage of their study. These traps were
studied insignificantly in the European part of Russia. Extensive work has been carried out in
Sweden, Norway and Finland. The pits were built together with long special fences. The main
objects of hunting are reindeer and elk. In Russia pit-traps are known from the Karelian Isthmus
to the Barents Sea. These traps were used from the Mesolithic to the XVI century. In the Middle
Ages in Fennoscandia, traps could be made by aborigines: Sami and neighboring peoples: Korela,
Finns, Germans.
Keywords: Russian Lapland, Karelia, hunting pit-traps, reindeer, corral hunting, the
Middle Ages.
290
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.22(470.332) «16/18»
А.Н. ХОХЛОВ, М.Е. НЕСТЕРОВА, Д.Б. СОЛОВЬЕВ
ШЕИНОВ БАСТИОН СМОЛЕНСКОЙ КРЕПОСТИ
ПО МАТЕРИАЛАМ АРХЕОЛОГИЧЕСКИХ ИССЛЕДОВАНИЙ 2019 г.
Археологические материалы, полученные в результате археологических раскопок Шеинова
бастиона в юго-восточной части Смоленской крепости, свидетельствуют о трех этапах стро-
ительства бастиона. Первоначальный бастион был построен в период 1633–1654 гг. В конце
XVII – начале XVIII вв. была увеличена площадь и высота бастиона. Был построен кавальер,
бастион стал двухъярусным. Во второй половине XVIII в. бастион был модернизирован и в
таком виде использовался русскими войсками в войне с Наполеоном в 1812 г. Конструкции
верхней части бастиона уничтожены во второй половине XX в. В настоящее время Шеинов
бастион выглядит как земляной холм в парке.
Ключевые слова: Шеинов бастион, Смоленская крепость, конструкция бастиона, эта-
пы строительства бастиона, кавальер, археологические находки, монеты, датировка
этапов строительства, XVII–XIX вв.
В мае–июне 2019 г. в рамках совместного Российско-Французского проекта1
по поискам могилы дивизионного генерала Гюдена были проведены археологические
раскопки на территории Шеинова бастиона в г. Смоленске (рис.2).
Шеинов бастион, входивший в состав оборонительных сооружений Смоленской
крепостной стены, расположен в парке Пионеров на южной стороне ул. Барк лая-де-
Тол ли в г. Смоленске (цв.вк л.: рис.1; рис.2; цв.вк л.: рис.3 –5; рис.6; цв.вк л.: рис.7)2.
В настоящее время Шеинов бастион представляет собой высок ую двухъярусную
оплывшую земляную насыпь, которая еще сохраняет геометрию своих фасов с юго-
западной и юго-восточной стороны (рис.6, цв.вк л.: рис.7). В плане земляной бастион,
с небольшими искажениями, сохранил свои первоначальные очертания и представ-
ляет собой насыпь пятиугольной формы. Верхняя площадка бастиона в плане под-
треугольной формы, вытянута с севера на юг на 25 м, с запада на восток на 37,5 м (цв.
вкл.: рис.7). У подножия размеры насыпи следующие: с севера на юг – 72,5 м, с запада
на восток – 65 м. Высота насыпи, от уровня современной поверхности, составляет
от 7,7 м (со стороны парка Пионеров) до 8,4 м (со стороны ул. Барк лая-де-Толли).
Склоны насыпи задернованы, на них растут несколько лиственных деревьев.
С южной стороны в подошву насыпи врезано небольшое здание – стрелковый тир
(цв.вкл.: рис.3). С северной, тыльной стороны холма расположен уступ, образующий
широкую ступеньку (вероятно – остатки горжи бастиона), в склоны которого вреза-
ны каменные лестницы, позволяющие взойти на уступ и с него подняться на верхнюю
1 В совместном проекте по поискам захоронения дивизионного генерала Шарля Гюдена в г. Смоленске
участвовал Фонд Русско-французских исторических инициатив (Президент Фонда Пьер Малиновский
выступал инициатором проекта) и Институт археологии Российской академии наук. Работы проводил
отряд Самбийской археологической экспедиции ИА РАН (руководитель экспедиции А.Н. Хохлов,
руководитель отряда и руководитель раскопа М.Е . Нестерова, археолог Д.Б . Соловьев) силами рос-
сийских археологов, антропологов, лаборантов и рабочих при участии французских волонтеров и
специалистов-антропологов INRAP (Франция).
2 Автор фотографий к настоящей публикации М.Е. Нестерова, аэрофотосъемку выполнил А.А . Хохлов.
291
площадку земляного холма, частично замощенную бетонными плитами (цв.вкл.:
рис.4). Каких-либо конструктивных элементов, которые можно было бы связывать с
фортификационными сооружениями (бруствер, амбразуры, парапет, аппарель и т.п.)
на поверхности холма в настоящее время не фиксируется.
Попытки описания сложной истории возведения и функционирования Шеино-
ва бастиона в Смоленске была уже предпринята на основании анализа исторических
планов и письменных источников Т.В . Каменевой [1, с.41 -79] и А.В. Зеленским [2].
Археологические раскопки на бастионе до 2019 г. не проводились.
Настоящей работой впервые в полном объеме вводятся в научный оборот ма-
териалы, полученные в результате археологических исследований 2019 г.3
Методика полевых исследований
Археологические раскопки проводились в центральной и южной части верх-
ней площадки бастиона (цв.вкл.: рис.7). Сложная форма раскопа была обусловлена
необходимостью выявления конструктивных элементов бастиона, возведенных из
дерна и стремлением сохранить эти конструкции. Кроме того, во избежание воз-
можного размыва грунта после рекультивации раскоп был разбит таким образом,
чтобы остались ненарушенными плотно утрамбованная бровка площадки и хорошо
задернованные склоны насыпи.
Общая площадь раскопа составляла 52 квадратных метров (рис.6).
Все работы проводились без использования техники. Культурный слой раз-
бирался вручную по пластам мощностью 20 см, что позволило выявить остатки со-
оружений из дерна, дерева и камня. Последние были зафиксированы чертежами и
фотографиями, но не разбирались, а были оставлены для последующего сохранения
и консервации.
Какие-либо остатки могилы дивизионного генерала Ш. Гюдена или разрознен-
ных костей человека на исследованной территории Шеинова бастиона обнаружены
не были. Однако были получены уникальные материалы по конструкции Шеинова
бастиона, информация об этапах его строительства и разрушения.
Продолжение работ на всей площади раскопа до уровня материка на общую
глубину более 8 м неизбежно привело бы к обрушению выявленных конструкций и
стенок раскопа, поэтому была выбрана иная методика работ.
Для исследований нижних частей конструкции бастиона, в северной и южной
частях раскопа, были вскрыты небольшие участки на глубину до 4 м. В центральной
части раскопа исследования были остановлены на уровне -130 от нулевого репера; в
южной части – на уровне -430; в северной части – на уровне -370 -380 . Здесь же (в
северной части раскопа), с уровня -380 от нулевого репера, для фиксации глубины
залегания переотложенных материковых слоев «тела» бастиона, был выкопан шурф
(размером 1×1 м) глубиной 1 м. Далее для уточнения залегания поверхности матери-
ка со дна шурфа было произведено бурение ручным буром нижележащих отложений
на глубину 4 м.
По завершению археологических раскопок все выявленные конструкции,
сложенные из дерна, а также стенки и дно раскопа были укрыты полиэтиленовой
пленкой и засыпаны грунтом до уровня современной поверхности, на которой было
возобновлено покрытие из бетонных плит.
3 Первая статья по итогам работ на Шеиновом бастионе увидела свет в 2021 г. В связи с позицией
редакции журнала «Вопросы истории фортификации» иллюстрации, содержащие археологические
материалы, как непрофильные, в статью не были включены. Авторы сочли необходимым повторить
публикацию о Шеиновом бастионе с полным набором иллюстраций.
292
Рис. 2 . Смоленск. Шеинов бастион. Топографический план.
293
Рис. 6 . Смоленск. Шеинов бастион.
Ситуационный план раскопа 2019 г.
294
В центральной части раскопа с уровня его дна (-500 от нулевого репера), про-
ведено бурение на глубину до 4 м (-900 от нулевого репера). По данным стратиграфи-
ческой колонки разведочной скважины на отметке -870 от нулевого репера залегает
материковая коричневая глина. Мощность прослеженных материковых отложений
составляет 0,30 м (-900 от нулевого репера).
Описание слоев материковых грунтов и прослоек культурного слоя, из кото-
рых состояли конструктивные элементы фортификационных сооружений, приводим
ниже в последовательности от материка вверх (снизу вверх).
Описание конструкций, связанных с 1 этапом
строительства бастиона
Первый бастион мог быть возведен, вероятно, после взрыва участка Смолен-
ской кирпичной крепостной стены в период с 1633 по 1654 гг., на месте Шеинова
пролома в разрушенной городской стене военными инженерами, состоявшими на
службе Речи Посполитой. При строительстве из переотложенных материковых грун-
тов (коричневой глины, серого суглинка) с включениями переотложенного культур-
ного слоя (серого и коричневого суглинка с включениями угля, известковой крошки,
кирпичного боя) была сооружена искусственная насыпь: вал или «тело» – «валганг»
(«Валганг, или ход по валу есть верхняя вала плоскость, на которой становят боль-
шее орудие и гарнизон для пальбы через бруствер» [3, с.11] бастиона на высоту до
5 м от поверхности материка (цв.вкл.: рис.8; рис.9).
Мощность культурных отложений (в том числе – и отложившийся на по-
верхности культурный слой), связанных со строительством и функционированием
первого бастиона (возможно, – и текущими неоднократными ремонтами), вскрытых
в раскопе, составила 0,40-0,70 м, Верхняя часть «тела» (валганг) бастиона на глуби-
ну 1,3 м была вскрыта в шурфе; слои, расположенные ниже, были зафиксированы в
разведочной скважине.
Из слоев, относящихся к функционированию первых земляных фортификаци-
онных сооружений, исследованных в раскопе, происходит представительная серия
индивидуальных находок. Особое значение для датировки раннего бастиона имеет
монета «Солид» 1617 (?) г. Речи Посполитой, белый металл (рис.14: 4).
Встречены также предметы, изготовленные из цветных металлов: слитки свин-
ца (рис.13: 12-15); многочисленные свинцовые пули (рис.13: 1-11; рис.14: 1-3,5-14).
Большинство пуль шаровидной формы, некоторые из них дополнительно обработаны
после отливки (с отрезанными литниками), но встречаются с неотрезанными литни-
ками. Одна пуля цилиндрической формы, возможно, изготовленная методом рубки
и обкатки свинцовых заготовок (рис.14: 7). Часть пуль деформированы, что связано
с попаданием снаряда после выстрела в твердую преграду (рис.13: 7-11).
Среди предметов из черного металла: наконечник стрелы, ромбовидный вытя-
нутый уплощенный в сечении (линзовидный), с расширением в нижней трети длины
пера, с вытянутой шейкой и упором (рис.15: 3). По О.В . Двуреченскому он относится
к типу 6, который датируется XVI–XVII вв. [4, с.262]; подковка сапожная врезная,
узкая пластина дугой обхватывала каблук с трех сторон (рис.15: 5), подобные декора-
тивные медные подковки датируются в Москве XVI – первой половиной XVII вв. [6,
с.76-79, 196]; клинок ножа (рис.15: 1); фрагмент накладки со сквозным отверстием и
продольными рельефными полосками по лицевой части пластины (рис.15: 4); гвозди
и фрагменты неопределимых предметов (рис.11 -12; рис.15: 6-8).
Массовый керамический материал из слоев, связанных со строительством
и функционированием первого бастиона, представлен формами круговых сосудов
(рис.16), бытование которых, судя по аналогиям, относится к XVI–XVII вв. [7, с.102,
295
Рис. 9 . Шеинов бастион. Этапы строительства бастиона на сводной схеме стратиграфии раскопа.
296
Рис. 10. Схема раскопа на 2 этапе
функционирования бастиона.
297
106-108]. Среди них глазурованные зеленой поливой горшки с прямой шейкой и прямо
стоящим венчиком, переходящим в приподнятое округлое тулово (рис.16: 4); придон-
ная часть глазурованного коричневой поливой сосуда с ручкой (рис.16: 6); горшок с
невысокой отогнутой внутрь шейкой, верхний край венчика отогнут наружу, закру-
глен и заострен, плечико приподнятое, по верхнему краю плечика намечено ребро
Рис. 11 . Гвозди железные из слоев, связанных с 1 этапом
строительства и функционирования бастиона.
298
(рис.16: 1); горшок с невысокой отогнутой внутрь и закругленной шейкой, верхний
край венчика отогнут наружу и уплощен (рис.16: 2); миска (тарелка ?) глазурованная,
с широко расходящимися краями, внутренняя сторона которой покрыта зеленой по-
ливой (рис.16: 5).
Рис. 12. Гвозди и стержни железные из слоев, связанных
с 1 этапом строительства и функционирования бастиона.
299
Культурный слой, связанный со строительством и функционированием перво-
го бастиона, насыщен древесной щепой. В совокупности с большим количеством
железных гвоздей, происходящих из этого же слоя, это может указывать на то, что
первоначальные конструкции фортификационного сооружения, возможно, были не
только земляными, но и с использованием деревянных элементов.
Рис. 13. Пули свинцовые и слитки свинца из слоев, связанных
с 1 этапом строительства и функционирования бастиона.
300
С периодом функционирования первого бастиона связана и группа находок, про-
исходящая из переотложенных слоев из позднее разобранных верхних конструкций
первого земляного фортификационного сооружения, обнаруженные в переотложенном
состоянии при строительстве второго бастиона (рис.17-22). Среди них: подкова кон-
ская железная в форме полукруга (сегмента) с одним передним шипом, с желобком
и подпрямоугольными отверстиями для гвоздей (рис.17: 3), по О.В. Двуреченскому
1 типа, вариант 2. Датируется по материалам Москвы и округи концом XVI–XVII вв.
[5, с.240]; пробои железные (рис.17: 1-2); стержень железный с дисковидным наверши-
ем (рис.17: 5); гвозди железные крепежные и гвозди подковные (рис.18); фрагменты
неопределимых железных предметов (рис.17: 4,6 -9); пули свинцовые (рис.19-20).
Рис. 14 . Находки из слоев, связанных с 1 этапом строительства и функционирования бастиона:
1-3, 5-14 – пули, свинец; 4 – монета солид 1617 (?) г. Речи Посполитой (белый металл).
301
Керамический материал из перемещенного слоя представлен формами сосу-
дов, бытование которых, судя по аналогиям, относится к XIII–XV вв. [7, с.104-105]
(рис.21; 22: 1-3): горшки с округлой шейкой, венчик сильно отогнут наружу, «черно-
вой» край венчика завернут внутрь, «чистовой» край закруглен или уплощен; а также
– с округлой шейкой и слегка отогнутым наружу венчиком, «черновой» край венчика
завернут внутрь, «чистовой» край оттянут наружу и уплощен. К XVI–XVII вв. [7,
с.106-107] можно отнести фрагменты горшков с прямой шейкой и прямо стоящим
(или с небольшим уклоном) венчиком и фрагменты стенок глазурованных сосудов,
покрытых зеленой и коричневой поливой (рис.22: 5-10).
Рис. 15. Находки (черный металл) из слоев, связанных с 1 этапом строительства
и функционирования бастиона: 1 – лезвие ножа; 2 – острие булавки (иглы?);
3 – наконечник стрелы; 4 – накладки фрагмент; 5 – подковка сапожная врезная;
6 – предмета железного фрагмент; 7 – пластина; 8 – предмета фрагмент.
302
Таким образом, общая высота валганга («тела») первого бастиона составляла
не менее 5 м от уровня материкового грунта (с учетом наличия древней погребен-
ной почвы и культурного слоя со стороны города эта высота была меньше). Высота
бастиона с бруствером, вероятно, была больше.
Письменные источники содержат информацию о наличии рва и привалка,
находившихся перед бастионом, но о размерах и конструкции этих сооружений
информация не выявлена, т.к . они остались за пределами раскопа 2019 г.
Описание конструкций, связанных со 2 этапом
строительства бастиона
Укрепления первого бастиона простояли достаточно долго. Однако его зем-
ляные и деревянные конструкции постепенно ветшали. Возникла необходимость в
перестройке бастиона. В раскопе прослежены следы этой перестройки, которая по
своей сути скорее являлась строительством нового бастиона (цв.вкл.: рис.8; рис.9 -
10). Первоначальный земляной бруствер был полностью разобран, а грунт пущен на
увеличение высоты насыпи. Этот слой состоит из перемещенного и перемешанного
коричневого, серого, желтого суглинка с включениями кирпичной крошки и дре-
весного тлена. Верхняя граница залегания этого слоя в центральной части раскопа
составляет -255 -260 от нулевого репера, мощность слоя здесь достигает 0,80 м. На
уровне -280 -290 от нулевого репера, в кв. А’-А-Б -1’-2’, в толще этого слоя были за-
фиксированы 3 колеи (вероятно, от колес телег), шириной 0,30-0,50 м (их длина
прослежена на протяжении 6 м, направление север-юг), расположенные как парал-
лельно, так и пересекающие друг друга (рис.10).
Из слоя разобранных и перемещенных конструкций первого бастиона проис-
ходит серия находок, связанная с 1 этапом функционирования фортификационных
сооружений, описанная выше.
При расширении площадки «тела» (валганга) оборонительного сооружения,
по всей вероятности, одновременно происходило укрепление (плакировка) склонов
бастиона. В границах раскопа (кв. Б -В-4), зафиксирована дерновая плакировка лево-
го фаса бастиона (сооружение No 7). Полоса дернового укрепления (сооружение
No 7), в плане состоит из трех рядов дернины, уложенных параллельно, вдоль левого
фаса бастиона (цв.вкл.: рис.8; рис.9). Сооружение No 7 зафиксировано в длину на
2,30 м, в ширину на 1,20 м. Прослежено с уровня -340 от нулевого репера. Состоит
из прямоугольных перевернутых (травой вниз) кусков или «кирпичиков» дерна –
«дернин», уложенных в плане в три ряда, друг на друга. В высоту зафиксировано
12 рядов «кирпичиков» дерна. Толщина одной «дернины» 0,06-0,08 м, общая высота
прослеженной конструкции 0,90 м. К низу дерновая облицовка, по отношению к
верхнему ряду, сужается с 1,20 м до 0,80 м. В заполнении «дернин» обнаружены две
свинцовые шаровидные пули, вероятно, – в переотложенном состоянии (рис.28: 1,3).
Перемешанный слой коричневого, серого, желтого суглинка с включениями
кирпичной крошки и древесного тлена был перекрыт прослойками, состоящими из
переотложенного материкового суглинка (желто-коричневый, коричнево-желтый
суглинок), с включениями переотложенного культурного слоя (серого суглинка),
общей мощностью 0,20-0,50 м. Верхняя граница залегания этого слоя составляет -220
- 255 от нулевого репера, слой зафиксирован в центральной части (кв. А’-А-Б-1 -2 -1’-2’)
и южной части (кв. Б -В -4) раскопа.
Затем, в центральной части перестроенной и поднятой площадки валганга
основной части бастиона была сооружена земляная насыпь меньших размеров.
Раскопом была исследована центральная часть конструкции на стыке правого и ле-
вого фаса с юга (кв. Б -В -3 -4), и съездом на севере (кв. А’-А-Б -1’-1) (рис.10). Высота
303
новой земляной насыпи составила в среднем 1,50 м, с понижением к фасам основного
бастиона до 1,10 м (угол наклона составлял 50). Ширина ее не менее 7,8 м, верхняя
площадка этого вала –уплощенно-горизонтальная, приспособленная для размещения
артиллерийских орудий (цв.вкл.: рис.8; рис.9 -10).
Внешние и внутренние склоны («крутости») валганга были покрыты дерновой
«рубашкой» (сооружения NoNo 1-4) (рис.10). В восточной стенке стратиграфического
Рис. 16. Фрагменты керамических сосудов из слоев, связанных
с 1 этапом строительства и функционирования бастиона.
304
разреза хорошо видна внешняя (лицевая) часть дерновой «рубашки» (плакировки [14,
с.21-22; 15, с.362]) и внутренняя часть, которая уходит в тело верхнего вала (цв.вкл.:
рис.27). Внутренняя часть дернин не прямоугольная, а сужающаяся, приостренная.
Вероятно, часть кусков дерна деформировалась в процессе трамбовки «тела» вала
ручными «бабами» в момент его насыпки. При сооружении дерновой «рубашки» одно-
временно отсыпался и земляной вал.
Рис. 17. Находки (черный металл) из перемешанных слоев, связанных со 2 этапом строительства
бастиона: 1-2 – пробои; 3 – подкова конская в форме полукруга (сегмента) с одним передним
шипом; 4 – пластины фрагмент; 5 – стержень с дисковидным навершием; 6-9 – стержни.
305
Земляная насыпь верхнего вала состояла из прослоек переотложенного мате-
рикового суглинка (коричнево-желтый суглинок), с включениями переотложенного
культурного слоя (серого суглинка, красной обожженной глины), общей мощностью
1,10-1,50 м. Верхняя граница залегания насыпи валганга фиксировалась на отметках
- 70 -120 от нулевого репера. В насыпи в переотложенном состоянии зафиксированы
находки (рис.23), изначально происходящие с ближайшей округи, откуда брали грунт
Рис. 18. Гвозди железные из перемешанных слоев,
связанных со 2 этапом строительства бастиона.
306
для отсыпки. Среди них: нож железный черешковый, с насечками по боковой грани
клинка (рис.23: 1); железные гвозди (рис.23: 3-5); слиток свинца и две свинцовые
пули (рис.23: 6-8); фрагмент железного предмета дисковидной формы (рис.23: 2).
Массовый керамический материал, происходящий из насыпи, представлен 36
фрагментами гончарной посуды (рис.24), обнаруженными в переотложенном состоя-
нии. Основные формы посуды представлены горшками, бытование которых, судя по
аналогиям, относится к XIII–XV вв. [7, с.103-105] и к XVI–XVII вв. [7, с.108].
В раскопе был прослежен левый внешний фас валганга, покрытый дерновой
«рубашкой» (плакировкой). На левом фасе зафиксировано три ряда дернового укре-
пления склона валганга (кв. Б-В -3-4, сооружения NoNo 1-3). Ряды дерновой плакиров-
ки расположены параллельно, вдоль левого фаса бастиона. Сооружение No 1 (кв.
В-4) (цв.вкл.: рис.8; рис.9 -10) – крайняя к югу линия дерна, зафиксирована фрагмен-
тарно, в длину на 0,20-0,40 м, в ширину на 0,10-0,20 м. Прослежено с уровня -116
от нулевого репера, на глубину -254 от нулевого репера. Состоит из прямоугольных
перевернутых (дерновым покрытием вниз) кусков – «кирпичиков» дерна, уложенных
в одну линию, друг на друга. В высоту прослежено 18 слоев (рядов, общая высота
1,40 м) «кирпичиков» – кусков дерна (толщина одного «кирпичика» 0,06-0,08 м). К
низу дерновая плакировка, по отношению к верхнему ряду, расширяется на 0,20 м,
для предотвращения оползания конструкции. На уровне нижнего ряда «кирпичи-
ков», по периметру конструкции, зафиксирован слой нанесенного и утрамбованного
ногами культурного слоя («натоптанный слой»), представляющий собой коричневый
суглинок с включениями желтого суглинка, мощностью 0,04-0,10 м.
На расстоянии 0,50 м от первой линии фиксируется вторая линия дерновой
плакировки – сооружение No 2 (кв. Б-В-4) (цв.вкл.: рис.8; рис.9-10), длиной 2,20 м,
шириной 0,34-0,40 м. Прослежено с уровня -120 от нулевого репера – в восточной
оконечности и -164 – в западной оконечности, на глубину -172 от нулевого репера – в
восточной оконечности и -195 – в западной оконечности. Состоит из прямоугольных
перевернутых (дерновым покрытием вниз) кусков – «кирпичиков» дерна размером
0,24-0,40×0,28-0,50 м, уложенных в одну линию, друг на друга, ряды уложены неровно
по отношению к выше и нижележащим. В высоту прослежено до 7 слоев (рядов, общая
высота до 0,64 м) «кирпичиков» дерна (мощность одного «кирпичика» 0,04-0,08 м).
На расстоянии 1,10 м от второй линии фиксируется третья линия дерновой
плакировки – сооружение No 3 (кв. Б-В-3 -4) (цв.вкл.: рис.8; рис.9 -10), длиной
2,50 м, шириной 0,40-0,54 м. Прослежено с уровня -116 от нулевого репера, на глуби-
ну -234 -236 от нулевого репера. Состоит из прямоугольных перевернутых (дерновым
покрытием вниз) кусков – «кирпичиков» дерна размером 0,32-0,54×0,40-0,84 м, уло-
женных в одну линию, друг на друга. В высоту прослежено 16 рядов общей высотой
1,18 м «кирпичиков» дерна.
Промежуток между 1 и 3 линией плакировки (кв. Б -В-3 -4) засыпан слоем ко-
ричнево-желтого суглинка с включениями серого суглинка и красной обожженной
глиной, общей мощностью до 0,70 м (верхний уровень забутовки -170 от нулевого
репера, нижний уровень -236 -246 от нулевого репера).
В центральной части раскопа, в кв. А’-А-Б -1-1’-2’, был прослежен внутренний
угол верхнего вала, обложенный дерновой «рубашкой» (плакировкой). Здесь зафик-
сирован один ряд (сооружение No 4) (цв.вкл.: рис.8; рис.9 -10; цв.вкл.: рис. 27; 30) дер-
новой плакировки склона верхнего вала, расположенной параллельно относительно
левого и правого фаса бастиона. Сооружение No 4 – линия дерна, выложенная под
углом 1150, прослежена по линии левого склона в длину на 2,20 м, по линии правого
склона в длину на 2,90 м, шириной 0,36 -0,46 м. Прослежена с уровня -70 от нуле-
307
вого репера, на глубину -231 -240 от нулевого репера. Состоит из прямоугольных
перевернуты х (дерновым покрытием вниз) кусков – «кирпичиков» дерна, размером
0,30 -0,46×0,36 -0,46 м, уложенных в одну линию, друг на друга. В высоту прослежено
17 рядов «кирпичиков» дерна, общая высота которых 1,70 м. При разборке дерновой
конструкции в «кирпичиках» были зафиксированы вертикальные пустоты диаметром
1-1,5 см от деревянных многоугольных колышков («спиц»), скреплявших конструкцию
во время ее строительства. К низу дерновая плакировка, по отношению к верхнему
ряду, расширяется на 0,20 м, для предотвращения оползания конструкции. На уровне
Рис. 19. Пули свинцовые из перемешанных слоев, связанных со 2 этапом строительства бастиона.
308
нижнего ряда «кирпичиков» (-230 -240 от нулевого репера), с внутренней (северной)
стороны дерновой конструкц ии, зафиксирован с лой коричневого, серо-кори чневого су-
глинка (мощностью 0,02-0,10 м), образовавшийся в результате подрезки-выравнивания
дерновой колонки при строительстве сооружения No 4. В заполнении дерновых «кир-
пичиков» сооружения No 4 зафиксированы находки трех свинцовых пуль (рис.28: 2,
5-6) (вероятно, изначально происходящие с ближайшей округи, где резали дернину).
Рис. 20. Пули свинцовые и слитки свинца из перемешанных слоев,
связанных со 2 этапом строительства бастиона.
309
Одновременно с возведением земляных конструкций, связанных с верхним
валом, был сооружен въезд на бастион (он же спуск, пандус или аппарель), зафикси-
рованный в северной части раскопа в кв. А’-А-Б -1’-4’ (рис.10). Данная конструкция
представляла собой земляной пологий склон (зафиксированная длина 6,80 м, ширина
4 м), начинавшийся от верхней точки верхнего вала (сооружение No 4) с понижением
в сторону выезда (к северу), с дерновой плакировкой (сооружение No 5) и дополни-
тельной каменной вымосткой (сооружение No 6) западного и северо-западного склона
(цв.вкл.: рис.8; рис.9 -10, цв.вкл.: рис.30 -32).
Насыпь, связанная с въездом на бастион, сооружалась единовременно, для
этого зафиксированный в раскопе участок внутреннего дернового укрепления склона
валганга был засыпан переотложенным материковым суглинком (коричнево-желтый
суглинок), с включениями переотложенного культурного слоя (серый суглинок), на
высоту 1,50 м – у дернового склона, и на высоту 0,90 м – в северной части раскопа
(в этой части раскопа полная мощность данного слоя не прослежена). Понижение
насыпи съезда в сторону выезда с бастиона на протяжении 6,80 м составило 0,60 м
(угол наклона составлял 100). Верхняя граница залегания насыпи съезда с верхнего
вала фиксировалась на отметках -70 -184 от нулевого репера. В насыпи съезда зафик-
сированы находки трех железных гвоздей и пуля свинцовая (рис.25). Поверх насыпи
съезда с верхнего вала (на уровне -66
-182 от нулевого репера) была прослежена про-
слойка древней погребенной почвы (коричневый суглинок), мощностью 0,03-0,08 м,
связанная с периодом функционирования бастиона.
Массовый керамический материал, обнаруженный в переотложенном состо-
янии, происходящий из насыпи съезда, представлен 57 фрагментами гончарной по-
суды разного времени. Основные формы посуды представлены горшками, бытование
которых, судя по аналогиям, относится к XIII–XV вв. [7, с.103-104], XVI–XVII вв.
[11, с.28-29] (рис.26).
Вдоль западной линии съезда, в кв. А’-А -2’-4’, было прослежено дерновое
укрепление (плакировка) западного и северо-западного склона съезда. Здесь за-
фиксирован один ряд (сооружение No 5) дернового укрепления склона съезда,
расположенный перпендикулярно относительно внутреннего укрепления склона
валганга (цв.вкл.: рис.30 -31). Сооружение No 5 – линия дерна, выложенная в кв.
А’-А -2’-4’ по прямой линии (длиной 3,10 м, ориентирована по линии, близкой к на-
правлению на С с азимутом 3550), в кв. А’-2’ под углом 1450 поворачивающая на Ю–З
(длиной 1,40 м). Зафиксированная высота дерновой выкладки на протяжении 3,10 м
понижается к северу (в сторону аппарели) на 0,30 м. Дерновая плакировка состоит
из прямоугольных перевернутых (дерновым покрытием вниз) кусков – «кирпичиков»
дерна, размером 0,30×0,40 м, уложенных в одну линию, друг на друга (размеры дер-
нины не всегда прослеживались, зачастую в плане читалась единая полоса). В высо-
ту прослежено 14 слоев – с юга (общая высота 1,20 м) и 15 слоев – с севера (общая
высота 0,90 м), «кирпичиков» дерна. К низу дерновая плакировка, по отношению
к верхнему ряду, сместилась на 0,40 м – верхние 9 рядов уложены друг на друга, с
уровня -230 от нулевого репера, линия дерна смещена на ширину одной дернины и
далее следующие 6 рядов уложены друг на друга (до уровня -270 от нулевого репера
– уровня консервации). В дерновых «кирпичиках» сооружения No 5 обнаружен гвоздь
железный (рис.28: 4). С сооружением No 5 также связаны находки 4 фрагментов
круговых гончарных сосудов XIII–XV вв. [7, с.105] (рис.29).
Поверх дернового укрепления склона съезда, в кв. А’-2’-4’, зафиксирована
каменная вымостка (сооружение No 6) (цв.вкл.: рис.8; рис.9 -10), ориентировано
по линии близкой направлению С–Ю с азимутом 3530, длина 3 м, зафиксированная
310
Рис. 21. Фрагменты керамических сосудов из перемешанных слоев,
связанных со 2 этапом строительства бастиона.
311
ширина 0,40-0,44 м – продолжается к западу за пределы исследованной площади.
Уровень залегания вымостки, как и склон насыпи съезда, понижается к северу
(в сторону выезда, угол наклона вымостки составляет 250) и опускается к западу –
по западному склону съезда (угол наклона составляет до 350). Вымостка состоит из
мелкого булыжника (размером 0,08-0,18×0,06-0,22 м) плотно уложенного в один слой
Рис. 22 . Фрагменты керамических сосудов из перемешанных слоев,
связанных со 2 этапом строительства бастиона.
312
насухо (мощность в среднем 0,06-0,12 м). С сооружением No 6 связана находка мо-
неты проволочного чекана: «Копейки» Петра I (1689–1725), 1696–1717 гг., изготов-
ленной на Старом денежном дворе в Москве (цв.вкл.: рис.33: 2). На лицевой стороне
– всадник с копьем вправо; на оборотной стороне – остатки 3-х строчной надписи .../
ВЕЛ/КН; над первой строкой стоит титло [8] (размеры 10×6 мм, серебро).
Насыпь верхнего вала и конструктивные элементы насыпи (плакировка скло-
нов) были перекрыты слоем древней погребенной почвы, образовавшейся за время
функционирования бастиона. Этот слой (коричневый суглинок) зафиксирован на
уровне -65 -182 от нулевого репера, мощностью 0,03-0,08 м. На поверхности погре-
бенной почвы (кв. А -Г-1’-2’-1-2) зафиксированы параллельные продавленные в грунте
колеи (шириной 0,40-0,70 м, расстояние между колеями 0,60-1,10 м), расположен-
ные перпендикулярно относительно площадки валганга (в направлении север-юг),
с разворотом вдоль площадки верхнего вала (в направлении запад-восток) (рис.10).
Возможно, это колеи от колес лафетов орудий, размещавшихся на практически
горизонтальной площадке верхнего вала. Из слоя погребенной почвы происходят
такие находки как: монета медная «Полушка» 1706 г. (1707 ? г.) [9, с.174, 235] че-
кана Российской империи (цв.вкл.: рис.33: 5); трубки свинцовой фрагмент (цв.вкл.:
рис.33: 1); слитки свинца (цв.вкл.: рис.33: 3-4); гвозди железные (цв.вкл.: рис.33:
6-14). Эти находки закономерно можно отнести к петровской эпохе.
Таким образом, обновленный бастион представлял собой достаточно внушитель-
ную конструкцию. Высота нового бастиона с у четом высоты верхнего вала составляла
не менее 8 м. Сам верхний вал (валганг) высотой до 1,50 м, шириной не менее 7,8 м
имел уплощенно-горизонтальную поверхность. Его внешние и внутренние склоны
были покрыты дерновой «рубашкой». Ск лоны съезда с бастиона так же бы ли обложены
дерниной и укреплены каменной вымосткой. Предварительно, 2 этап строительства
и начала функционирования реконструированного бастиона на основании монетных
находок может быть отнесен к концу XVII – началу XVIII вв. Вероятно, модерниза-
ция бастиона была связана с деятельностью Петра I, который неоднократно посещал
Смоленск в начале XVIII в. и уделял значительное внимание его обороноспособности.
Описание конструкций, связанных с 3 этапом
строительства бастиона
На следующем этапе, возможно в середине или в конце XVIII в., насыпь вал-
ганга вновь, вероятно, была досыпана. При этом конструкции кавальера не были
разобраны. Новая насыпь перекрыла конструкции предыдущего двухъярусного ба-
стиона и по высоте, и по площади (цв.вкл.: рис.8; рис.9 -10; 37).
С уровня -20 -50 от нулевого репера сохранилась нижняя часть новой насыпи,
состоящая из переотложенного материкового суглинка с включениями переотло-
женного культурного слоя (коричневый суглинок с включениями желтого и серого
суглинка), на высоту до 0,40-0,80 м. Новая насыпь перекрыла древнюю погребенную
почву, образовавшуюся за время функционирования бастиона на протяжении первой
половины XVIII столетия.
В насыпи зафиксированы следующие находки: гвозди железные (цв.вкл.:
рис.34: 4-10); трубка из медесодержащего сплава (цв.вкл.: рис.34: 3); пуля свинцовая
(цв.вкл.: рис.34: 1); слиток свинца (цв.вкл.: рис.34: 2).
Массовый керамический материал, происходящий из насыпи, представлен
26 фрагментами гончарной посуды, которые были обнаружены в переотложенном
состоянии. Выделяются формы горшков, бытование которых, судя по аналогиям,
относится к концу XI – первой половине XIII вв. [7, с.98 -100], XIII–XV вв. [7, с.105]
(рис.35: 2-6); XVI–XVIII вв. [7, с.94] (рис.35: 1).
313
Рис. 23. Находки из слоя насыпи валганга, связанные со 2 этапом строительства бастиона:
1 – нож железный черешковый, с насечками по боковой грани лезвия; 2 – предмета
железного фрагмент; 3-5 – гвозди железные; 6–7 – пули свинцовые; 8 – слиток свинца.
314
Рис. 24. Фрагменты керамических сосудов из слоя насыпи валганга,
связанные со 2 этапом строительства бастиона.
315
Со временем неукрепленные склоны новой насыпи валганга начали разру-
шаться. Оползание новой насыпи зафиксировано как на участке съезда, так и на его
западном склоне (кв. А’-А-2’-4’, слой 3а) (цв.вкл.: рис.8; рис.9-10). Поверх каждого
сползшего «языка» слоя фиксировались остатки погребенной почвы (коричневый,
серо-коричневый суглинок, редко с включениями красной кирпичной крошки),
образовавшейся в этот период. На самом съезде прослеженная суммарная мощность
трех «языков» оползней достигает 0,80 м. На западном склоне съезда прослеженная
суммарная мощность пяти «языков» оползней достигает 1,40 м. Поверх участков
оползней слоя формировались прослойки погребенной почвы, которые указывают
на постепенную задерновку оплывших участков склонов.
К наиболее поздним находкам, предположительно связанным с этим периодом
функционирования бастиона и периода утраты фортификационным сооружением
своего боевого значения, относятся находки, обнаруженные в переотложенном
состоянии: фрагмент накладки «Гренада об одном огне», который находит много-
численные аналогии в материалах, связанных с амуницией конца XVIII – середины
XIX вв. (цв.вкл.: рис.36: 1); монетная пластина (изображение полностью затерто),
d-9 мм, медь (цв.вкл.: рис.36: 2); пули свинцовые (цв.вкл.: рис.36: 4-6); крепежная
деталь – массивный стержень с резьбой на одном конце и 2-мя квадратными гайками
и 1-ой шайбой – «железный болт» (совр. техн. – шп илька, круглый в сечении прут
с резьбой на концах), подобными деталями, пропущенными через лафетную доску,
прижимали ленты оковки или хоботовый круг (цв.вкл.: рис.36: 7); фрагмент весов
железных – винт с закрепленными на нем рогами и проушинами на концах рогов для
подвешивания коромысла (цв.вкл.: рис.36: 8).
Верхняя часть новой насыпи не сохранилась. Она была уничтожена значитель-
ной по своим размерам подрезкой слоя, которая прослеживается в стратиграфии всех
стенок раскопа. Эта подрезка была, вероятно, связана с проводившимися во второй
половине XX в. работами по благоустройству парковой территории (куда террито-
риально входит комплекс Шеинова бастиона), при этом верхняя часть площадки
бастиона (валганга) и бруствера (парапета) была полностью срезана, грунт получен-
ный при этих работах, был ссыпан на склоны фасов и фланков бастиона. Геометрия
склонов фортификационного сооружения, в целом, сохранилась.
Рис. 25. Находки из слоя насыпи съезда, связанные со 2 этапом строительства
бастиона. 1 -3 – гвозди железные; 4 – пуля свинцовая.
316
Рис. 26. Фрагменты керамических сосудов из слоя насыпи съезда,
связанные со 2 этапом строительства бастиона.
317
Выводы
Материалы, полученные при проведении археологических раскопок 2019 г.
позволяют считать, что под земляным холмом Шеинова бастиона сохранились остат-
ки по меньшей мере трех земляных фортификационных сооружений, возведенных
последовательно так, что остатки сохранившихся предшествующих бастионов ис-
пользовались в качестве основания для вновь возводимых укреплений.
Наиболее древнее из них было воздвигнуто в XVII столетии (в промежуток
между 1633 и 1654 гг.) военными инженерами Речи Посполитой. Бастион этого
времени археологически исследован лишь фрагментарно, его общий план и полная
стратиграфия отложений этого фортификационного сооружения археологически
еще предстоит изучить. Можно отметить лишь, что земляная насыпь (валганг) этого
бастиона возвышалась не менее чем на 5 м над уровнем материкового грунта.
Конструкции второго этапа строительства Шеинова бастиона конца XVII – на-
чала XVIII вв. сохранились лучше остальных и подробно зафиксированы археологи-
чески (рис.10). На втором этапе строительства часть земляных конструкций верхней
части первоначального бастиона (вероятно, – верхняя часть валганга и бруствер)
была разобрана и использована вместе с привезенным дополнительным грунтом
для увеличения высоты и площади первоначального укрепления. Археологически
зафиксирована не только насыпь вала (валганг) первоначального бастиона, но и
новый вал (валганг) фортификационного сооружения меньших размеров и меньшей
площади возведенного на верхней площадке первоначального бастиона. Подобные
оборонительные сооружения, построенные на площадках бастионов, получили
распространение уже в XVII столетии и получили название «Кавальер» (всадник).
«Кавальеры – суть земляные насыпи на валу, возвышающиеся над парапетом.... Эти
постройки ведут дальний огонь, наносят врагу урон в траншеях и на батареях... поль-
зуясь преимуществом возвышения» [10, с.117 -118]. В раскопе была обнаружена не
только земляная насыпь вала (валганг) кавальера, но и конструкции из дерна, дерева
и камня, формировавшие и укреплявшие фасы и фланки модернизированного перво-
начального бастиона и вновь возведенного кавальера, а также склоны насыпи въезда
(пандуса или аппарели) на бастион.
Удалось выявить не только конструктивные элементы бастиона, но и зафик-
сировать колеи, оставленные, вероятно, в дождливую погоду повозками, на которых
привозили грунт для отсыпки насыпи во время перестройки бастиона (рис.10). Колеи,
вероятно, от колес лафетов орудий, были обнаружены и на боевой площадке поверх-
ности вала (валганга) кавальера бастиона.
Находки монет, отчеканенных в правление Петра I, подтверждают, что второй
этап строительства Шеинова бастиона происходил не позднее конца XVII – начала
XVIII вв.
Наименее сохранились конструкции третьего этапа строительства Шеинова
бастиона, которые предварительно можно относить к середине – второй половине
XVIII–ХIХ вв. Именно этот бастион принял участие в боевых действиях августа
1812 г. Археологически фиксируется только часть насыпи вала (валганга) бастиона
этого времени, увеличенного при модернизации в высоту и по площади. После новой
модернизации в высоту валганг и бруствер (парапет) Шеинова бастиона уже до-
стигали высоты боевого хода примыкавших участков боевого хода кирпичных стен
Смоленской крепости. Однако земляные конструкции бруствера (парапета) басти-
она, как и верхняя часть его насыпи, оказались уничтожены бульдозером во время
приспособления старого заброшенного фортификационного сооружения в качестве
элемента ландшафтной парковой архитектуры во второй половине XX в. Срезанный
318
Рис. 28. Находки из заполнения дерновых «кирпичиков», связанных со 2 этапом
строительства бастиона: 1-3, 5-6 – пули свинцовые; 4 – гвоздь железный.
Рис. 29. Фрагменты керамических сосудов из заполнения дерновых
«кирпичиков», связанных со 2 этапом строительства бастиона.
319
грунт верхней части земляных конструкций укрепления был, вероятно, сброшен на
откосы фасов и фланков бастиона. Геометрия склонов фортификационного сооруже-
ния, в целом, сохранилась.
Таким образом, археологические раскопки показали, что земляной холм в пар-
ке Пионеров на южной стороне ул. Барклая-де-Толли в г. Смоленске представляет
собой остатки трех, последовательно сменявших друг друга, земляных бастионов,
при строительстве которых были использованы дерновые, деревянные и каменные
конструкции. Оборонительное сооружение, известное как Шеинов бастион в Смо-
ленске, представляет собой редкий по сохранности образец земляной крепостной
фортификации XVII–XIX вв.
Рис. 35 . Фрагменты керамических сосудов из слоя насыпи валганга,
связанные с 3 этапом строительства бастиона.
320
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Каменева Т.Е . Шейнов бастион в Смоленске. Земляные укрепления Смоленска в 17–
18 вв. // Архив наследия. No 16 / Сост. В .И . Плужников. М .: Ин-т культурного и природ-
ного наследия им. Д.С . Лихачева, 2018. – С. 41-79.
2. Зеленский А.В. Звездный час Шеинова бастиона // [http://www.smolensk1812.ru/
skarbonka/sheinov-bastion/ (дата обращения: 10.10.2022)].
3. Аничков Д.С. Начальные основания фортификации или военной архитектуры, служащие в
пользу и употребление российского юношества, упражняющегося в математических науках.
М.: Унив. тип . у Н. Новикова, 1787. – 183 с., 17 л. черт.
4. Двуреченский О.В. Предметы вооружения и снаряжения всадника и верхового коня из
сборов на территории Тушинского лагеря // Археология Подмосковья. Материалы научного
семинара. Вып. 3 . М .: ИА РАН, 2007. – С. 254-276.
Рис. 37. Шеинов бастион на плане Смоленской крепости 1816 г. (фрагмент).
321
5. Двуреченский О.В. Средства и приемы ковки лошадей в Москве и Московской земле (в
XIII–XIX веках) // Археология Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 1. М .:
ИА РАН, 2004. – С. 238-244.
6. Осипов О.Д. Обувь Московской земли XII–XVIII вв. М .: ИА РАН, 2006. – 202 с.
7. Пронин Г.Н ., Соболь В.Е ., Гусаков М.Г . Древний Смоленск. Археология Пятницкого
конца. Смоленск: «ИП И.А. Флиманкова», 2011. – 208 с.
8. Клещинов В.Н ., Гришин И.В. Определитель лицевых сторон проволочных копеек царя
Петра Алексеевича. М .: «Ириус», 1992. – 37 с.
9. Уздеников В.В. Монеты России 1700–1917. М .: Интерпресс, 2004. – 498 с.
10. Кавалер Антуан де Виль. Обязанности губернатора крепости. М.: «Грифон», 2016.
– 448с.
11. Розенфельдт Р.Л. Московское керамическое производство XII–XVIII вв. // Археология
СССР. (САИ. Вып. Е1 -39). М .: Наука, 1968. – 124 с.
12. Хохлов А.Н., Нестерова М.Е., Соловьев Д.Б. Шеинов бастион Смоленской крепости.
Результаты археологических исследований 2019 г. // Вопросы истории фортификации. 2021.
No 8. СПб.; М.: Издательство «Государственный музей» «Смоленская крепостная стена»,
2021. – С.152–167.
14. Войтяховский Е.Д . Полная наука военного укрепления или фортификация / 3-е изд.
испр. и доп. М .: Типография С. Селиванского, 1809. – 3 6 0 с., илл.
15. Соловьев Д.Б . Русская полевая фортификация эпохи наполеоновских войн // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 14 . Тверь: ТНИИР-
Центр, 2022. – С . 341-368.
A.N. Khokhlov, M.E. Nesterova, D.B . Solovyov
Sheinov Bastion of the Smolensk Fortification on Materials
of Archaeological Research of 2019
Archaeological materials from excavations at Sheinov Bastion in the southeastern part of the
Smolensk Fortification reveal three stages of bastion construction. Early bastion was built in
1633–1654. In the late XVII and early XVIII centuries bastion area and its height were increased.
After cavalier construction the bastion became two tiered. In the second half of the XVIII century
the bastion was upgraded and was used during the Napoleon war in 1812. Constructions of the
bastion upper part were demolished in the second half of the XX century. Nowadays Sheinov
bastion looks like an earth hill in a park.
Keywords: Sheinov bastion, the Smolensk Fortification, bastion structure, stages of bastion
construction, cavalier, archaeological finds, coins, dating of construction stages, the XVII–
XIX centuries.
322
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 930.2 : 902.01(470.311)
В.А. БЕРКОВИЧ, М.Г. ГУСАКОВ, К.А . ЕГОРОВ, Е.А. МАРАЛОВ, Н.В. ФРОЛОВ
«ЗДЕ ЕСТЬ БЕЗОПАСЕНИЕ»
Статья посвящена обнаруженным при археологических раскопках в Замоскворечье печным
изразцам и их связям с известным письменным источником Петровского времени.
Ключевые слова: Москва, Замоскворечье, изразец, надпись, XVIII в.
В 2021 г. в ходе опережающих строительство археологических раскопок в
Большом Толмачевском переулке, д. 5 (рис.1: 1) был обнаружен гладкий расписной
лицевой изразец с надписью и два фрагмента аналогичных изразцов, также содер-
жащих надписи1
.
Участок археологических исследований располагался в историческом центре
города Москвы в Замоскворечье, в пределах квартала, ограниченного: с запада –
Старомонетным переулком, с севера – Большим Толмачевским переулком, с востока
– улицей Большая Ордынка, с юга – Пыжевским переулком.
На прилегающей к объекту с севера территории (район современных Кадашев-
ских переулков) существовало село Кадашево. Первое упоминание о Кадашах, точ-
нее о церкви Воскресения в Кадашах – « ...да мои же мѣста за рекою за лугомъ у
Въскресенья объ улицу», относится к 1490-м гг. [1, с.337; 2, с.157]. Возникшая здесь
впоследствии Кадашевская слобода занимала обширную территорию, в центральной
части которой находится место раскопа 2021 года (рис.1: 2).
Во время чумы 1654 г. в плотно заселенной Кадашевской слободе умерло
около двух третей жителей. Со временем часть выморочных дворов была занята,
в том числе московскими стрельцами. На участке исследования находились дворы
Стрелецкой слободы полковника Богдана Пыжова [3, с.8].
В конце XVII в. Стрелецкие слободы были расформированы. Земли были
сданы под застройку «разных чинов» людям, однако даже в конце XVIII в. среди
жителей этого квартала преобладали представители военного сословия: подпоручи-
ца А.И. Пущина, прапорщица Кареева, майор И.И . Хозиков, бригадир П.К . Бланк,
прапорщик А.П. Демидов, гвардии подпоручица Е.С. Лобкова, прапорщик Н. Пу-
сторослев, полковник М.И . Жеребцов, лейб-гвардии подпоручик Н.Г. Карандеев.
Только у двух усадеб в квартале владельцами были купчихи – А.А . Никонова и
Игольникова [4].
Первые, из доступных нам, сведения о владельцах исследуемого участка так-
же относятся к концу XVIII в. Раскоп 2021 г. располагался в южной части владения,
принад лежавшего, по материалам 1793 г., гвардии подпорутчице (в некоторых
источниках – гвардии порутчице) Екатерине Сергеевне Лобковой. На подворном
плане 1793 г. в этой части усадьбы показан сад без каких-либо построек (рис.2: 1).
Наличие здесь сада также зафиксировано городскими планами 1767, 1768 гг. [5; 6].
Ко времени наиболее ранней графической фиксации застройки (1793 г.) в этой части
усадьбы находился сад без каких-либо построек. Все строения в усадьбе Екатерины
1 Авторы статьи выражают благодарность Т.Л . Беркович и О.А . Кузнецовой за помощь в подготовке текста.
323
Сергеевны в то время были сконцентрированы в северной части: по красной линии
проезжего на Большую Ордынку переулка (совр. Б. Толмачевский пер.) распола-
гался деревянный жилой дом, вдоль боковых границ – хозяйственные и жилые
строения.
По площади усадьба Е.С. Лобковой превышала смежные владения, выходя
своими торцами сразу на оба переулка (совр. Б . Толмачевский и Пыжевский пер.) .
Анализ плана 1793 г. позволяет предположить, что владение Екатерины Сергеевны
состояло из двух объединенных усадеб, стык которых проходил по линии границ,
сохранившихся у примыкавших с запада и востока дворов (рис.2: 1). Таким образом,
раскопом была затронута центральная часть усадьбы XVIII в. Выяснить, кому до
Е.С. Лобковой принадлежала эта земля нам не удалось. Застройка на момент состав-
ления плана 1793 г. здесь полностью отсутствовала, что не являлось уникальным.
Сходная ситуация прослежена у владений NoNo 9, 10.
Исторических сведений о владелице участка Екатерине Сергеевне Лобко-
вой сохранилось немного. Родилась она 9 сентября 1761 г., скончалась – 17 марта
1817 г., и была погребена на кладбище Данилова монастыря. Ее могила была отме-
чена надгробием с эпитафией:
Сей скромный памятникъ, не пышный, не златой
Прими ты отъ дѣтей, оставленныхъ тобой,
О, матерь добрая! Въ немъ роскошь не блистаетъ:
Смиренье онъ твое и кротость представляетъ,
Гласитъ намъ о тебѣ, что ты на небесахъ,
На лонѣ ангеловъ, въ блаженнѣйшихъ мѣстахъ;
Вѣщаетъ намъ, увы! что нѣтъ тебя ужъ съ нами,
И орошается дѣтей твоихъ слезами. [7, с.180].
До нашего времени к северу от раскопа сохранился двухэтажный каменный
жилой дом с мезонином (Б. Толмачевский пер., д. 5, стр. 7), построенный в усадьбе
Е.С . Лобковой в год ее смерти [2, с.178-179].
В XIX в. место участка исследования продолжал занимать сад. В Атласе А. Хо-
тева (1852–1853 гг.) здесь показана свободная от застройки площадка с колодцем в
центре (рис.2: 2). Остатки этого колодца были обнаружены в ходе археологических
раскопок.
Изразцы и фрагменты изразцов с надписями были обнаружены в заполнении
заглубленного в материк погреба (размеры: 4×7×1,2 м; заполнение однородное –
рыхлая темно-коричневая супесь). Сооружение находилось в непосредственной
близости от колодца, так что его локализация при совмещении исторических планов
может быть определена достаточно точно. Вместе с тем, как указывалось выше, по
известным нам картографическим материалам, начиная с 60-х гг. XVIII в. какая-либо
застройка в данном месте на территории сада отсутствовала.
Датировку погреба определяют найденные в его заполнении 15 фрагментов
полихромных рельефных изразцов, относящихся ко второй половине XVII – первой
четверти XVIII вв. [8, рис.2, 4, 5; 9, с. 166-177].
Не противоречат указанному хронологическому периоду и результаты
статистического анализа массового керамического материала. В целом, под-
счеты показывают следующее процентное соотношение керамики в комплексе:
71,5% белоглиняной гладкой посуды (XVII–XVIII вв.), 18,6% чернолощеной по-
суды (XVII–XVIII вв.), 4% красноглиняной гладкой посуды (XVI в.). Остальные
324
Рис. 1 . Планы: 1 – участок исследования на современном плане г. Москвы;
2 – участок исследования на схеме Кадашевской слободы [2, с.140].
325
Рис. 2 . Планы: 1 – план двора лейб-гвардии подпоручика Н.Г. Карандеева в 4 части
в приходе ц. Николы в Пыжах, 1793 г. (ЦИАМ. Ф . 105. Оп. 1 . No 863); 2 – план
Якиманской части. Фрагмент. [20, л.8].
326
категории сосудов не превышают 1,5% (в т.ч . белоглиняные корчаги (XVII–
XVIII вв.), розовоглиняная (XVIII в.), белоглиняная поливная (XVIII в.), ангоби-
рованная (сплошь и пятнами) (XVI в.), краснолощеная (XVIII в.), светлолощеная
(XVIII в.)) [10, с.15, 20-21, 32, 45-47, 55, 56].
Принимая во внимание датировки обнаруженного в засыпке погреба архе-
ологического материала (фрагменты полихромных рельефных изразцов, изразец и
фрагменты гладких расписных изразцов, фрагменты разнотипных керамических со-
судов) формирование комплекса может быть отнесено к периоду второй половины
XVII – первой половины XVIII вв.
Анализ результатов многолетних археологических исследований, проводив-
шихся в этом районе города Москвы показал, что погреба замоскворецких усадеб
XVII в. массово прекратили свое существование в течение первой трети XVIII в. В
большинстве случаев выявленные остатки застройки не несли на себе следов пожа-
ров или каких-нибудь других стихийных бедствий. Характерной чертой этого периода
было укрупнение усадеб, проходившее на фоне изменения социального состава их
владельцев: на смену ремесленникам и стрельцам пришли дворяне, купцы, мещане,
чиновники. Соответственно строения, принадлежавшие прежним хозяевам, сноси-
лись, а погреба засыпались [11, с.122]. В засыпке одного из таких погребов в 2021 г.
и были обнаружены изразцы с надписями.
Изразец красноглиняный, лицевой, гладкий расписной, роспись – бело-го-
лубая, румпа – отходящая от края, размер лицевой пластины 17×22 см (цв.вкл.:
рис.3: 2). Центральное изображение изразца имеет сложное (комбинированное)
обрамление. По периметру лицевой пластины расположена восьмиугольная рамка-
картуш. Снаружи к четырем вогнутым углам рамки примыкают четверти многолуче-
вых розеток, изнутри по бокам – 2 половинки балясин, сверху – драпировка, снизу
–
выгнутое поле с надписью «зде естъ безопасение·» . При сборке таких изразцов
в единую композицию формировалось ритмичное горизонтально-вертикальное че-
редование круглых розеток с картушами, изображения внутри которых оставались
изолированными и обладали самостоятельной смысловой нагрузкой (цв.вкл.: рис.4:
4). Аналоги изразцов с подобным обрамлением центральной композиции известны
в Москве, Смоленске, Соликамске (цв.вкл.: рис.4) и датируются исследователями
1730–1750-ми гг . [12, с.127, рис.65; 13, с.124].
Внутри рамки помещен архитектурный пейзажный рисунок, центром кото-
рого является башня, на фоне неба с птицами и облаками. Башня состоит из трех
сужающихся к верху ярусов. Верхние украшены S-овидными барочными волютами.
В нижнем ярусе показан дверной проем (ворота), в двух верхних – оконные проемы.
Сооружение завершает округлая маковка, увенчанная трилистником.
В основу композиции положена эмблема No 141 (цв.вкл.: рис.3: 3) из сборни-
ка «Символы и емблемата» (далее (Символы...)) [14, с.48-49]. Эта книга, изданная
в 1705 г. в Амстердаме по указу Петра I, давно рассматривается специалистами
как один из основных источников живописных изображений для русских изразцов
XVIII в. [15, с.52]. Поэтому мы не будем подробно останавливаться на характери-
стике самого произведения, а приведем показательную оценку «Символов...» как
культурного феномена, принадлежащую известной исследовательнице изразцового
искусства И.И . Сергиенко: «Интерес к этому изданию не угасал весь XVIII в. Оно
служило для литературного чтения, просто рассматривания занимательных гравюр.
Оно же создало тот постоянный реквизит эмблем и символов, который долго обо-
гащал мотивами русское декоративное и прикладное искусство... Неудивительно,
327
что мотивы, заимствованные из этого источника, можно встретить в резьбе по кости,
в росписи по дереву, в гравировке по серебру, меди. Попали некоторые мотивы
из него и на русские живописные изразцы...» [15, с.52].
Возвращаясь к нашему изразцу, отметим, что эмблема No 141 (цв.вкл.: рис.3:
3) представляет собой популярный в эмблематике сюжет о непостоянстве, иноска-
зательно выраженный в контрасте между порхающими птицами (аллегория ветре-
ности, легкомыслия) и башней-твердыней. Петушок-флюгер осмыслен на изразце в
качестве верхней птицы.
Девиз заимствован из эмблемы No 122 «Символов...» [14, с.42-43] (цв.вкл.:
рис.3: 1) с нередкой для сюжетных изразцов перестановкой слов («Зде безопаснение
есть» → «Зде есть безопасение»). Не совсем корректное «безопасение» было исправ-
лено в более позднем (1788 г.) издании на «безопаснее» [16, табл.33: 122]. Эмблема
отсылает к популярному средневековому мотиву спасения христианина на камне
церкви [17; 18]. В данном случае изображен гнездящийся на крыше храма аист (ал-
легория добродетели), но также эта идея выражается в культуре в виде предусмотри-
тельного гуся или журавля с камнем в лапе; сухопутного зайца или ежа среди скал;
морского зайца или ежа на суше или с камнем; евангельской притчи о сеятеле и мн.
др. Западноевропейские эмблемы с аналогичным сюжетом (аист на крыше церкви) и
девизом, служившие источниками для «Символов...» и частично известные на Руси
XVII в., обнаруживают общее сходство с картинкой изразца.
Подпись и картинка на русские сюжетные изразцы нередко попадали из раз-
ных источников. В случае с «Символами...» это объясняется отношением в России
первой половины XVIII в. к этой книге не как к художественному целому, а как к
справочнику, набору образов и афоризмов (уже на страницах книги и гравюры, и
девизы повторяются). Кроме того, подобные комбинации – показатель понимания
сюжета мастером, а не бездумного копирования авторитетного образца. Создатель
изразцовой картинки соотносит изображения птиц и зданий в духе барочной куль-
туры, подбирает подходящий к случаю девиз, имеющий смысловой шлейф в русской
традиционной культуре [19].
От второго из обнаруженных в погребе изразцов сохранилась только нижняя
часть лицевой пластины, изображение полностью утрачено (цв.вкл.: рис.3: 4). Над-
пись частично повреждена, но поддается восстановлению: «не гл...мѣ но дълами
моими» (Не гласомъ, но дѣлами моими). Обращает на себя внимание замена при
воспроизведении на изразце текста протографа отдельных букв: «гласомъ» – «ъ» →
«ѣ», «дѣлами» – «ѣ» → «ъ». Девиз соответствует эмблеме No 205 (цв.вкл.: рис.3: 5)
[14, с.70-71], на которой изображена поющая на ветви дерева птица.
Третий изразец представлен небольшим фрагментом левого нижнего угла
лицевой пластины (цв.вкл.: рис.3: 6), однако сохранившиеся части комбинирован-
ного обрамления и надписи позволили с уверенностью определить видовую при-
надлежность находки. От надписи остались только начальные буквы обеих строк,
первая строка – три буквы, вторая – две: «цве... тъ». Наиболее близким по составу
и сочетанию букв к сохранившемуся фрагменту следует признать девиз эмблемы
No 460 – «Цвѣт младость, плод старость» [14, с.154]. Первые три буквы являются
частью слова «Цвѣт» с заменой литеры: «ѣ» → «е», а две последние – окончанием
слова «плод». Такое написание слова «[пло]тъ» (вместо «плод») представляет собой
фонетический вариант разговорного языка: отражение на письме произношения
с оглушением конечного звонкого согласного (д > т). На соответствующей этому
девизу эмблеме No 460 в «Символах...» изображено плодоносящее дерево (цв.вкл.:
рис.3: 7) [14, с.155].
328
Таким образом, на обнаруженных в 2021 г. в Замоскворечье изразцах 1730–
1750-х гг. зафиксировано наличие 3-х девизов, восходящих ко времени Петра Великого:
«Зде естъ безопасение»,
«Не гласомъ, но дѣлами моими»,
«Цвѣт младость, плод старость».
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Собрание государственных грамот и договоров, хранящихся в Государственной коллегии
иностранных дел. Ч . 1. М .: Тип. Н .С. Всеволожского, 1813. – 643 с.: ил.
2. Памятники архитектуры Москвы. Замоскворечье. М.: Искусство, 1994. – 317 с.: ил.
3. Богоявленский С.К . Московские слободы и сотни в XVII веке // Московский край в его
прошлом: Очерки по социальной и экономической истории XVI–XIX веков. Ч. 2. М .: Обще-
ство изучения Московской области, 1930. – С. 117 -131.
4. Историко-культурные исследования по адресу: Москва, Старомонетный пер., д. 19/11,
стр. 1, 2, 5, 7. Квартал No 407. М ., 2012. Архив Мосгорнаследия. Б/н.
5. ЦГВИА. Ф . ВУА. Д. 22169.
6. ГПБ ОР. Ф.342. Д. 114.
7. Николай Михайлович, вел. кн. Московский некрополь. Т . 2 . СПб.: Типография М.М .
Стасюлевича, 1908. – 487 с.
8. Немцова Н.И . Исследования и реставрация русских изразцовых печей XVII–XVIII веков.
М.: Об-ние «Росреставрация», 1989. – 35 с.: ил.
9. Баранова С.И. Русский изразец: записки музейного хранителя. М.: МГОМЗ, 2011. – 429
с.: ил., цв. ил.
10. Розенфельдт Р.Л . Московское керамическое производство XII–XVIII в. (САИ. Вып. Е
1-39). М .: Наука, 1968. – 124 с.; 24 табл.
11. Векслер А.Г., Беркович В.А. Археологическое изучение Замоскворечья // Российская
археология. No 4. 2003. М .: Наука. – С . 116-128.
12. Пронин Г.Н., Соболь В.Е. Смоленские изразцы XVI–XIX веков. Смоленск: Свиток, 2013.
– 238 с.: ил., цв. ил.
13. Сергиенко И.И . Голландские мастера-керамисты и их русские ученики // Россия и
Нидерланды в XVII–XX вв.: новые исследования и актуальные проблемы: материалы между-
народной научной конференции (15–16 мая 2013 г.) . М .: Ин-т всеобщей истории РАН, 2014.
– С. 107-126.
14. Символы и емблемата указом и благоповедении Его Освященнейшаго Величества,
Высокодержавнейшего и Пресветлейшего Императора Московского, Великого Государя
Царя, и Великого Князя Петра Алексеевича, всея Великия и Малыя и Белыя России, и иных
Многих Держав и Государств и Земель Восточных, Западных и Северных Самодержца, и
Высочайшего монарха напечатаны. Амстердам: Тип. Генриха Ветстейна, 1705. – 30 6 с.: ил.
15. Сергиенко И.И . Об изразцах с «иероглифическими фигурами», эмблематами и о москов-
ском мастере Яне Флегнере // Коломенское: Материалы и исследования. Вып. 5 . Ч . 1 . М .:
Гос. худож., ист.- архит. и природ. -ландшафтный музей-заповедник «Коломенское», 1993.
– С. 52-70.
16. Емвлемы и символы избранные, на Российский, Латинский, Французский, Немецкий и
Аглицкий языки переложенные, прежде в Амстердаме, а ныне во граде Св. Петра напеча-
танные, умноженные и исправленные Нестором Максимовичем-Амбодиком, Спб.: Импера-
торская тип. 1788. – 280 с.: ил.
17. Кузнецова О.А . «Камень прибежище заяцем»: (Об образе зайца в поэзии Симеона По-
лоцкого) // Новое литературное обозрение. No 4 (140). 2016. М.: Новое литературное обо-
зрение. – С . 120-123.
18. Кузнецова О.А . Изображая камень // Онлайн-журнал ЗЕЛО [https://zelomi.ru/journal/
kamen (дата обращения: 24.09 .2022)].
329
19. Кузнецова О.А . Дураки и рифмы на печи // Поэзия филологии. Филология поэзии.
Вып. 4: Сборник конференции, посвященной А.А. Илюшину. Тверь: издатель А.Н. Кондра-
тьев, 2022 [в печати].
20. Атлас столичного города Москвы, составленный по распоряжению г. Московского обер-
полициймейстера, свиты Его Императорского Величества генерал-майора Лужина, А. Хоте-
вым. М .: Тип. Ведомостей Московской Городской Полиции, 1852–1853. – 6 3 л.
V.A . Berkovich, M.G . Gusakov, K.A . Egorov, E.A . Maralov, N.V. Frolov
«Here Is a Safe Place»
The article is dedicated to the stove porcelain tiles discovered during archaeological excavations
in Zamoskvorechye district and their connection with the well-known written source of the Peter
the Great’s time.
Keywords: Moscow, Zamoskvorechye, porcelain tile, inscription, the XVIII century.
330
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 726.5(470.331) : 323.317 : 258
А.Г . АВДЕЕВ
СУПРУГИ СИКЕОТОВЫ, КАШИНСКИЕ ХРАМОЗДАТЕЛИ*
Статья посвящена храмоздательной деятельности супругов Сикеотовых – генера л-майора
Сергея Васильевича Сикеотова и его супруги Агриппины Федоровны, урожденной княжны
Барятинской, в Кашинском уезде. В 1734–1736 гг. ими были построены новые каменная Тро-
ицкая церковь с приделом во имя свт. Николая Мирликийского в Николаевском К лобукове
монастыре и деревянная Спасская (Крестовоздвиженская) церковь, также с приделом во имя
свт. Николая Мирликийского в селе Славкове, родовой вотчине Сикеотовых. Спасская Кресто-
воздвиженская церковь была полностью построена в 1736 г., храм в Николаевском Клобукове
монастыре, вероятно, был освящен в 1737 или 1738 г. В статье излагается история строитель-
ства и освящения храмов и впервые публикуются документы, связанные с данной темой.
Ключевые слова: XVIII в., Кашинский уезд, Тверская и Кашинская епархия, архиепископ
Тверской и Кашинский Феофи лакт, Николаевский Клобуков монастырь, село Славково,
православное ктиторство, храмовое строительство, русское дворянство, Сикеотовы,
князья Барятинские.
Традиционно считалось, что дошедший до наших дней в руинированном со-
стоянии Троицкий храм Клобукова монастыря (рис.1–3) был построен в 1684 г. на
средства кашинских помещиков, бездетных супругов Анисимовых, а также денег, по-
жертвованных насельниками Клобукова монастыря, служилыми и посадскими людь-
ми Кашина [4, прил., с.12–14 (отд. паг.)]. Первоначально собор должен был иметь
три престола: центральный, посвященный Святой Живоначальной Троице, и боковые
– во имя свт. Николая Мирликийского и прп. Макария Калязинского [3, с.38; 9, с.58;
см. также: 28, с.206–213], но последний так и не был построен1
. Новую страницу в
исследовании истории храма открыла статья А.В . Яганова, который на основе ар-
хивных документов и архитектурных наблюдений, сделанных de visu, доказал, что
Троицкий собор строился в 1733–1736 гг. на средства супругов Сергея Васильевича
и Агриппины Федоровны Сикеотовых [35, с.79–97]. Об этом же свидетельствуют и
эпиграфические памятники – утраченные «каменные синодики» Сикеотовых и князей
Барятинских, находившиеся в главном алтаре Троицкого храма (CIR4051, CIR4052),
и, возможно, найденная на территории монастыря таблица вкладчиков (CIR0693)2.
Независимым источником, подтверждающим строительство нового храма, является
утраченная эпитафия супругов С.Е . и М.Г . Анисимовых, скончавшихся соответ-
ственно в 1670 и 1699 гг. и похороненных в подклете Троицкого собора (CIR4028),
в которой они названы «прежней (выделено мною. – А.А .) каменной церкви созда-
телями». Очевидно, создание данной надгробной плиты над их захоронением также
относится ко времени строительства нового храма.
Об Агриппине Федоровне Сикеотовой известно мало. Единственный извест-
ный из источников ребенок князя Федора Федоровича Барятинского [10, с.117],
* Выражаю искреннюю признательность А.В. Сиренову и А.М . Салимову за помощь в работе над статьей.
1 Как двухпрестольный Троицкий храм упоминается в Описи Клобукова монастыря, проведенной в 1701 г.
См.: [37, л. 115, 115 об., 120 об.].
2 Подробный анализ данных надписей см.: [1, с.16–30].
331
Рис. 1. Николаевский Клобуков мона-
стырь на карте Межевой канцелярии.
1825 г. Монастырь обозначен цифрой 7.
[https://q-map.ru/карта-тверского-уезда-
1825-г/ (дата обращения: 12.01.2023)].
Рис. 2 . Николаевский Клобуков монастырь на почтовой открытке начала ХХ в. Троицкий
собор обозначен цифрой 1. Открытка любезно предоставлена В.А . Никоновой.
в 1701–1702 гг., она была комнатной боярыней царицы Прасковьи Федоровны [8,
с.288]. В 1714 г. Агриппина Федоровна вышла замуж за кашинского помещика Сер-
гея Васильевича Сикеотова [10, с.117; также: 36, л.269–270].
Сикеотовы – род служилых людей по Кашину (рис.4)3, который восходит к
Поснику Сикеотову, бывшему в 1607–1611 гг. кашинским городовым приказчиком,
а в 1613 г. – кашинским губным старостой [29, с.78]. Крестильным именем Посника
3 В источниках первых десятилетий XVII в. представители кашинского рода стабильно именуются Сикеото-
выми, в более поздних написание фамилии варьируется — Сикеотовы (как в надписи CIR4052), Сикиотовы
и Секиотовы. Придерживаюсь написания фамилии в соответствии с ее упоминанием в ранних источниках.
332
Сикеотова было Марк: его сын Иван фигурирует в документах и как Иван Посников
сын и как Иван Марков сын [38, л.180 об. - 181; 29, с.14]. Не позднее 1622 г. Посник
/ Марк Сикеотов принял малую схиму в Калязине монастыре с именем Макарий,
которое сохранил и в великой схиме [2, с.441, No 528].
Биография мужа Агриппины Федоровны, Сергея Васильевича Сикеотова,
праправнука Посника Сикеотова, восстанавливается на основе сведений, распы-
ленных по многочисленным источникам, и типична для служилого человека эпохи
петровских преобразований. Его дед Иван Павлович в мае 1656 г. жилец, служи-
лый человек государева полка. В 1660/61 г. пожалован в стряпчие [7, с.116]. В
1662/63 г. служил в Конотопе «на коне, з боем человек, в помесье крестьянских и
бобыльских два двора» [6, с.354]. 11 февраля 1664 г. в чине стряпчего участвовал
во встрече английского посла Чарльза Говерта [12, стб.571]. В 1676/77 г. владел
поместьями в Чудском и Суходольском станах Кашинского уезда [38, л.362 об. -3 6 3,
472]. В 1685/86 гг. И .П . Сикеотов – стольник [16, с.372], в 1673 г. воевода в Верхо-
сосенском, с 30 марта 1681 г. – воевода в Новом Осколе [5, с.158, 563]. Отец Сергея
Васильевича, Василий Иванович, владел в Чудском стане Кашинского уезда родовой
вотчиной – селом Славковым с деревнями Курово и Бухолово, а также половиной
сельца Раднева [38, л.367–368]. В 1677 г. за В.И . Сикеотовым числился двор в Ка-
шине близ Воскресенских ворот [24, с.177]. С 1700 г. отставной дворянин, с 1703 г.
в четвертях для посылок в Москве. Умер в 1706 г. [15].
О себе Сергей Васильевич в 1723 г. писал: «служил я <...> с начала шведцкие
войны в армии и в протчих местах ревностно и ранен тяжко» [36, л.269]. Вероятно,
после первого ранения в чине стольника он был назначен воеводой в Кашин (31
мая 1706 г.) [14, с.72]. Очевидно, в следующем году Сергей Васильевич вернулся в
строй, а кашинским воеводой был назначен его родной брат Савва, также имевший
чин стольника [25, с.16]. С .В . Сикеотов в чине майора поступил в Нарвский драгун-
ский полк, который вел боевые действия в Ингерманландии и Финляндии: с 1706 по
Рис. 3. Николаевский Клобуков монастырь. Современное состояние.
Троицкий собор обозначен цифрой 1. Фото любезно предоставлено
игуменьей Николаевского Клобукова монастыря Варварой (Петровой).
333
Рис. 4 . Генеалогическое древо Сикеотовых. Аббре-
виатурой CIR обозначен номер надписи в Своде
русских надписей (CIR). Сост. А.Г. Авдеев.
Рис. 5 . 1736 г. Октября 15. Решение Святейшего
Правительствующего Синода об освящении
Троицкого собора в Кашинском Клобукове
монастыре и храма Спаса Всемилостивого в
селе Славкове Кашинского уезда, построенных
на средства генерал-майора С.В. Сикеотова.
[39, л.4]. Копия.
Рис. 4 (см. также цв.вкл.)
Рис. 5
334
1709 гг. под Выборгом, в 1710 г. – под Кексгольмом, в 1711 г. – под Гельсингфорсом,
в 1712–1720 гг. – под Пилькиной Киркой, Оберфорсом, Вазой и на реке Тельме4
.С
1708 г. под командованием С.В. Сикеотова находилась «партия» – небольшой отряд,
который вел боевую разведку шведских позиций и занимался добычей языков [22, с.
531,540,547,556,557,560,563,565]. 15 августа 1708 г. С.В. Сикеотов получил второе
ранение в битве у р. Семи [19, с.17] и в том же году произведен в подполковники [22,
с.563]. В 1712 он был назначен командующим особым отрядом из 300 драгун и 150
казаков, который должен был вести разведку в окрестностях Выборга. В конце ноя-
бря следующего года вел боевую разведку в окрестностях Гельсингфорса, в августе
1714 г.
–
в окрестностях Таммерфорса [20, с.97,106–108,283–284; Приложения,
с.130,133,134]. В 1714 г. вероятно, по случаю женитьбы на Агриппине Федоровне
Барятинской он получил отпуск и поселился в Москве [13, с.146, No 47 (с ошибкой
издателей в написании фамилии «Секнотов»)]. Не позднее марта 1716 г. С.В. Сикео-
тов был произведен в полковники [13, с.163, No76 (с ошибкой издателей в написании
фамилии «Секнотов»)] и в 1720 г. в этом чине определен комендантом в Царицын
[26, с.215, No3609]. После окончания Северной войны, осенью 1722 г. он вернулся
в Москву, где неоднократно выступал свидетелем по брачным договорам [13, с.163,
No 76 (с ошибкой издателей в написании фамилии «Секнотов»)].
Брак супругов Сикеотовых был бездетен. 6 ноября 1723 г. С .В . Сикеотов по-
дал прошение на имя Петра I, где просил позаботиться о судьбе принадлежавших
ему поместий и вотчин после его смерти. «А по мне остается жена моя Агрипина
Федорова дочь без детна, — писал он, — а поместья и вотчины за мною нижеиме-
нованным родовые и выслуженные, а прикупных мало число. Из него же по указу
Вашего Величества надлежит жене моей дать четвертая часть, а достальному не-
движимому родственника моего Степана Романова Сикеотова наследником учинить
мне невозможно, ибо человек слабаго жития, и есть ли ему быть наследником, то у
него обыкновенные хищники в малые по смерти моей дни отберут ни за что напад-
ками, приметками или и ласкою и угощением и удоволством пития. А окроме онаго
родственника моего и детей ево малолетных четырех сыновей роду моего никого
нет». По этой причине С.В. Сикеотов просил самодержца «которое недвижимое мое
останется за четвертою частию <...> указать владеть ей, жене моей, по смерть или
по замужество, а вышеупомянутого моего родственника детей определить в науки, и
как оные будут в совершенном возрасте и примут науку, а жена моя умрет или замуж
пойдет, и из них вышепомянутому моему недвижимому учинить оного достойного
наследником». Резолюция Петра I, наложенная на прошение, гласила: «Перво в Се-
нате освидетелствоват его родственника в Сенате, и ежели не годен, то нет ли какого
ближнего сродника у детей его по матери их, и буде весма годной сыщетца, такому
вручит до указного возраста детей, а потом лутчему отдать. Буде же не сыщется, то
до тех же урочных лет отдат жене сего просителя, а по урочным летом то ж учинит.
Буде же из детей годного не будет, отдат в госпитал» (Приложение 1).
Не позднее 1730 г. С.В. Сикеотов был произведен в бригадиры и в том же
году по поручению Верховного Тайного Совета участвовал в выработке проектов
кондиций, определяющих властные полномочия Анны Иоанновны. Он первым по-
ставил подпись под так называемым «проектом большинства», который был внесен
в официальный журнал Верховного Тайного Совета как проект Сергея Сикеотова
[подробнее: 17]. В день коронации Анны Иоанновны (28 апреля 1730 г.) был произве-
4 Полк был сформирован в 1705 г. из служилых людей Белгородского разряда набора стольника Ю.С.
Нелединского-Милецкого. С 1707 г. – Нарвский драгунский полк (см.:27, с.94, No 577).
335
ден в действительные статские советники в чине генерал-майора и с 1730 по 1734 гг.
присутствовал в Военной коллегии [11, с.1842; также: 17, с.214]. С 23 ноября по 11
декабря 1731 г. был обер-комендантом Киево-Печерской крепости [18, с.17].
Публикуемое ниже решение Святейшего Правительствующего Синода об
освящении храмов, возведенных супругами Сикеотовыми (Приложение 2), содер-
жит важные подробности о строительной истории Троицкого храма в Клобуковом
монастыре.
В ноябре 1733 г. С.В . Сикеотов получил благословение архиепископа Твер-
ского и Кашинского Феофилакта на строительство каменного Троицкого собора в
Кашинском Клобукове монастыре и деревянной церкви Спаса Всемилостивого5 в
селе Славкове Кашинского уезда. Свое решение храмоздатель связывал с тем, что
первая церковь находилась «в ветхости и весма тѣсная», вторая – «весма ветха ї во
время дождей бывает теча». С.В. Сикеотова волновала и судьба могил ближайших
родственников: в Троицком соборе был похоронен его родной брат Савва Васильевич,
в селе Славкове – отец Василий Иванович (Приложение 2; рис. 5).
Новый храм в Клобукове монастыре должен был быть «пространнѣе» прежне-
го, иметь «предѣлъ чюдотворца Николая теплой, да при оной же ц(е)ркви трапезу,
в которой їметь братїи ѡбщителную пищу, и при трапезе для убранїя трапезныхъ
потрепъ полату» (Приложение 2). Однако в 1734 г. С.В. Сикеотов умер6, и строи-
тельство продолжила его вдова. К сентябрю 1736 г. в Троицком соборе был построен
только придел свт. Николая; славковский же храм был полностью готов к освящению.
14 сентября 1736 г. вдова С.В. Сикеотова направила в Святейший Правитель-
ствующий Синод доношение с просьбой освятить Никольский придел в Троицком
храме и Спасскую церковь в селе Славкове. Точнее, этими хлопотами занимался
ее племянник Василий Федорович Воейков, солдат лейб-гвардии Преображенского
полка, расквартированного тогда в Санкт-Петербурге7. Дело с освящением храмов
могло затянуться из-за ситуации, сложившейся в Тверской епархии. Архиепископ
Феофилакт, выдавший С.В . Сикеотову благословенные грамоты, нажил влиятельного
недруга – первенствующего члена Св. Синода, архиепископа Новгородского Феофана
Прокоповича. Поводом для обвинения послужил донос архимандрита Николаевского
Клобукова монастыря Иосифа (Решилова), рукоположенного архиепископом Фео-
филактом в архимандриты Клобукова монастыря, о недоброжелательстве владыки к
самодержавной власти и переписке с папой Римским. 12 июня 1735 г. владыка был
вызван в Санкт-Петербург, отдан под следствие и до 1738 г. содержался как под-
судимый на подворье тверских архиереев в северной столице. Указы же Св. Синода
с 12 октября 1736 г. стали поступать на имя управителей Тверского архиерейского
дома [32, с.106–108; 23, с.100–105; подробное исследование конфликта см.: 33]. По-
ложение осложнялось и тем, что главный доносчик на архиепископа Феофилакта,
архимандрит Иосиф (Решилов) в 1731 г. был отставлен от настоятельства, и с 1733 г.
5 Обыденное название храма с посвящением главного престола празднику Происхождения Честнаго
и Животворящего Креста Господня (1 августа ст. стиля).
6 Последнее упоминание С.В . Сикеотова в официальных источниках относится к 1734 г., когда он
присутствовал в Военной коллегии. См.: [11, с.1842].
7 Сведений о самом В.Ф. Воейкове и степени его родства с князьями Барятинскими найти не уда-
лось. Возможно, он был сыном неизвестной из источников сестры А.Ф. Сикеотовой / Барятинской,
вышедшей замуж за Федора Воейкова. Не исключено, что последнему идентичен полковник Федор
Федорович Воейков, чей род в начале XVIII в. наряду с родом Сикеотовых был вписан в синодик
Кашинского Воскресенского собора. См.: [40, л.6]. При том, что Воейковы не имели поместий и вотчин
в Кашинском уезде и дворов в г. Кашине.
336
также находился под следствием. Упоминания же о новом настоятеле в источниках
появляются только в 1738 г. [3, с.34]. В этом свете становится понятным, почему в
доношении А.Ф. Сикеотовой содержалась просьба, чтобы храмы были освящены Ге-
расимом, игуменом Ширинского Благовещенского монастыря, удаленного от Кашина
на 25 верст8.
В Синоде прошение А.Ф . Сикеотовой было рассмотрено 24 сентября 1736 г.,
и 15 октября того же года было принято решение о полном освящении Троицкого
собора и церкви в селе Славкове.
Возможно, храм в селе Славково был освящен в конце осени или начале зимы
1736 г. При наличии в нем Никольского придела можно предполагать, что чин освя-
щения мог пройти в день памяти святителя 6 декабря.
Сложнее обстоит дело с датой освящения Троицкого собора Клобукова мона-
стыря. Из прошения А.Ф. Сикеотовой явствует, что к сентябрю 1736 г. полностью был
отстроен только Никольский придел, а Троицкий придел достраивался (хотя Синод
дал разрешение на освящение всего храма). Сама же храмоздательница была жива,
но ее проблемы в Санкт-Петербурге решал племянник Василий Федорович Воейков,
солдат лейб-гвардии Преображенского полка, расквартированного в то время в се-
верной столице. Возможную разгадку дает уже упоминавшийся «каменный синодик»
князей Барятинских (CIR4051). Последнее размещенное в нем имя – княгини Агрип-
пины – скорее всего, свидетельствует, что к окончанию строительства ее не было в
живых, и ее имя дополнило уже готовую надпись. Однако имени храмоздательницы
предшествует имя убиенного Василия, упомянутого без княжеского титула. Очень
осторожно можно предположить, что это и есть племянник А.Ф. Барятинской Ва-
силий Воейков. Летом 1737 г. в ходе русско-турецкой войны Преображенский полк
принял участие в осаде и успешном взятии крепости Очаков [см.: 34, с.34–38], где
и мог погибну ть Василий Воейков. Если это предположение верно, то окончание
строительства и освящение Троицкого собора нужно отнести ко второй половине
1737 или 1738 г.
Приложение 1
1. 1723 г. Ноября 6. Прошение полковника и асессора Военной коллегии Сергея
Васильевича Сикеотова о распоряжении судьбой поместных и вотчинных земель
просителя после его смерти, направленное на имя императора Петра Великого.
(Л. 269) Всепресветлейший Державнейший Император и Самодержец Всероссий-
ский Петр Великий, Отец Отечества, Государь Всемилостивейший!
Служил я Вашему Величеству с начала шведцкие войны в армии и в протчих местах
ревностно и ранен тяжко, от которой раны в целое здоровье и по се время притить не мог, а
ныне по воле Божией по видимому к смерти. А по мне остается жена моя Агрипина Федорова
дочь без детна, а поместья и вотчины за мною нижеименованным родовые и выслуженные,
а прикупных мало число. Из него же по указу Вашего Величества надлежит жене моей дать
четвертая часть, а достальному недвижимому род(Л. 269 об.)ственника моего Степана Рома-
нова Сикеотова наследником учинить мне невозможно, ибо человек слабаго жития, и есть ли
ему быть наследником, то у него обыкновенные хищники в малые по смерти моей дни отберут
ни за что нападками, приметками или и ласкою и угощением и удоволством пития. А окроме
онаго родственника моего и детей ево малолетных четырех сыновей роду моего никого нет.
Всемилостивейший Государь, прошу Вашего Императорского Величества, да пове-
лит Державство Ваше за службы мои призрить на сие мое последнее прошение милостиво
8 В списке настоятелей Ширинского Благовещенского монастыря, составленном П.М . Строевым,
игумен Герасим не значится. См.: [31, стб.482, No52].
337
и в сущей моей болезни меня обрадовать, которое недвижимое мое останется за четвертою
частию жены моей, и тем всем пожаловать указать владеть ей, жене моей, по смерть или по
замужество, а вышеупомянутого (Л. 270) моего родственника детей определить в науки, и
как оные будут в совершенном возрасте и примут науку, а жена моя умрет или замуж пойдет,
и из них вышепомянутому моему недвижимому учинить оного достойного наследником. А
буде из них достойного к наследству не будет, и для того со слезами прошу Ваше Величе-
ство оное мое недвижимое приказать вечно к гошпиталю для вечного мне помяновения. А о
движимом прошу Ваше Величество быть по духовной, какова есть за рукою моею, понеже
оная указам не в противность.
Вашего Императорского величества нижайший раб, полковник и государственной
Военной Колегии ассесор Сергей Васильев сын Секиотов. Ноября 6 дня 1723 году.
К сему прошению полковник Сергей Васильев сын Секиотов ру(Л. 270 об.)ку приложил.
[Cобственноручная резолюция Петра I]: По сему прошению учинит следующим об-
разом. Перво в Сенате освидетелствоват его родственника в Сенате, и ежели не годен, то
нет ли какого ближнего сродника у детей его по матери их, и буде весма годной сыщетца,
такому вручит до указного возраста детей, а потом лутчему отдать. Буде же не сыщется, то
до тех же урочных лет отдат жене сего просителя, а по урочным летом то ж учинит. Буде же
из детей годного не будет, отдат в госпитал.
Архив СПбИИ РАН (Дом Н. П. Лихачёва). Ф. 270 (Комиссия по изданию писем и
бумаг Петра Великого). Д. 104. Письма и бумаги Петра Великого за 1723 г. Л . 269–270.
Копия конца XIX в. Публикуется впервые.
Приложение 2
2. 1736 г. Октября 15. Решение Святейшего Правительствующего Синода
об освящении Троицкого собора в Кашинском Клобукове монастыре и храма
Спаса Всемилостивого в селе Славкове Кашинского уезда, построенных на средства
генерал-майора С. В . Секиотова.
(Л. 1) 1–Nо 1993 Подано сентября 14 дня 1736 году записав доложит(ь)–2
С(вя)тѣйшему правителствующему сѵноду
Доношенїе
В прошлом «733»м году ноября 20г дня мужъ мой нижайшей Генералъ маэоръ Сергей
Васильевичь Секїотовъ просилъ преѡс(вя)щеннаго Ѳеоѳилакта архїеп(ис)к(о)па Тверскагѡ
и Кашинскагѡ въ епархїи: евѡ города Кашина, в Николаевском Клабукове м(о)н(а)с(ты)
рѣ имѣется соборная каменная ц(е)рковь во имя Живоначалные Тро(и)цы, да предѣлѣ свя-
тителя и чюдотворца Николая, в ветхости и весма тѣсная, чтоб вышепомянутую Б(о)жїю
церковь повелено былѡ разобрать, и по ѡбѣщанїю евѡ на томже мѣсте на гробе брата евѡ
Савы Секїотова, построить вновь каменную ц(е)рковь пространнѣе во имя Живоначалные
Троицы да предѣлъ чюдотворца Николая теплой, да при оной же ц(е)ркви трапезу, в которой
їметь братїи ѡбщителную пищу, и при трапезе для убранїя трапезныхъ потрепъ полату своим
коштомъ, и по указу помянутогѡ преѡс(вя)щенногѡ Ѳеоѳилакта архїеп(ис)к(о)па Тферскагѡ
ї Кашинскогѡ во ѡзначенномъ Николаевскомъ Клабукове м(о)н(а)ст(ы)рѣ ветхую ц(е)рковь
Б(о)жїю розобрать повелено, которая и розобрана ї на том мѣсте
3–слушано сентября 24 дня 736г
҃
года–4
5–No 516–6
(Л. 1 об.) н(ы)нѣ вновь настоящая ц(е)рковь во имя Живоначалныя Троицы строитца, а во
ѡкончанїе еще несвершена, а предѣлъ Святителя и чюдотворца Николая вновь построенъ
во всякой готовности.
Того ради С(вя)тѣйшагѡ правителствующагѡ сѵнода покорнѡ прошу дабы повеленѡ
былѡ для ѡс(вя)щенїя во ѡтсудствїи преѡс(вя)щенногѡ Ѳеоѳилакта архїеп(и)ск(о)па
Тферскагѡ и Кашинскогѡ вновь построенную у ц(е)ркви Живоначалные Троицы предѣлъ
Николая Чюдотворца ѡсвятить города Кашина Ширинскому їгумену Герасиму, и о томъ м(и)
л(о)стивой указ учинить.
338
Ѡ семъ покорнѡ проситъ умершагѡ генерала маэора Сергея Василевича Секиѡтова жена
евѡ вдова Агрипена Ѳедорова дочь. Сентября (v)г
҃
дня 1736 года. 7–К сему доношению леиб гвардиї
Преображенскаго полку салдатъ Василеи Ѳедоровъ с(ы)нъ Воеиков вместо тетки своеи вышепо-
казаннои генералши вдовы А граѳены Ѳедоровны Секиотовои по ея прошению руку приложил–8
(Л. 2) No 1994 9–Подано сентября 14 дня по записи доложит–10
С(вя)тѣйшему правителствующему сѵноду
Доношенїе
В прошломъ 1733м году ноября 20го
дня мужъ мой нижайшей генерал маэоръ Сергей-
Василевичь Секїотовъ просил преѡс(вя)щенногѡ Ѳеѡѳилакта архїеп(и)ск(о)па Тверскагѡ ї
Кашинскагѡ, въ епархїи егѡ города Кашина в селѣ Славкове на гробе родителя евѡ имѣетца
ц(е)рковь деревянная во имя Всем(и)л(о)стивагѡ Спаса празнуема Августа 1г
҃
дня весма ветха
ї во время дождей бывает теча, чтоб по желанїю евѡ вместѡ оной ц(е)ркви на томже погосте
повеленѡ былѡ построить ц(е)рковь Б(о)жїю новую деревянную ж вышепомянутогѡ празни-
ка, да предѣлѣ чюдотворца Николая. И по бл(а)гословенїю преѡс(вя)щенногѡ Ѳеѡфилакта
архїеп(и)ск(о)па Тверскагѡ и Кашинскагѡ в показанномъ селѣ вместѡ ветхїя на томъ же пого-
сте новая деревянная ц(е)рк(о)вь Божїя с пределомъ построена имѣетца во всякѡй готовности.
Тогѡ ради С(вя)тѣйшаго правителствующаго сѵнода покорнѡ прошу дабы повеленѡ
11–слушано сентября 24 дня 736г
҃
года–12
(Л. 2 об.) былѡ для ѡс(вя)щенїя во ѿсудствїи преѡс(вя)щенногѡ Ѳе ѡѳилакта
архїеп(и)ск(о)па Тферскагѡ и Кашинскагѡ вновь построенную ц(е)рковь Б(о)жїю и с
предѣломъ ѡс(вя)тить города Кашина Ширинскому игумену Герасиму и ѡ томъ м(и)л(о)
стивой указ учинить.
Ѡ семъ покорнѡ проситъ умершагѡ маэора Сергея Васильевича Секи ѡтова жена евѡ
вдова Агрипена Ѳедорова дочь сентября (v)г
҃
дня 1736г
҃
года, 13 –к сему доношению леиб гвардиї
Преображенского полку салдат Василеи Ѳедоров с(ы)нъ Воеиков вмѣсто тетки своеи вышепо-
казаннои генералши вдовы Аграѳены Ѳедоровны Секиотовои по ея прошению руку приложил–14
(Л. 3) В протоколѣ с(вя)тѣйшаго правителствующагѡ сѵнода ѡктября 15г
҃
дня «1736»г
҃
году написанѡ,
По указу Ея їмператорскаго величества С(вя)тѣ ишїи правителствующїи сѵнодъ
слушав поданныя генерала маэора Сергѣя Васильева с(ы)на Сїкеотова жены евѡ вдовы
Агрипины Ѳедоровои дочери доношеней в которых показанѡ, в первом Тѳерской де епархїи в
Николаевском Клабуковѣ м(о)н(а)ст(ы)рѣ по указу преѡс(вя)щенногѡ Ѳеѡѳилакта архїеп(и)
ск(о)па Тферскаго против челобитя мужа ея соборная каменная ц(е)рковь во имя Живона-
чалныя Тро(и)цы строитца а предѣлом с(вя)тителя и чюдотворца Николая вновь построенъ
во всякой готовности. Во втором, в городѣ ж Кашинѣ в селѣ Славковѣ, по бл(а)гословенїю
ево ж преѡс(вя)щенного вмѣстѡ ветхїя новая деревянная ц(е)рковь Б(о)жїя Всем(и)л(о)сти-
ваго Сп(а)са с предѣлом построена имѣется во всякѡй готовности, и проситъ дабы повелѣно
былѡ тѣ построенныя ц(е)ркви ѡс(вя)тить города Кашина Ширинскому игумену Герасиму,
ПРИКАЗАЛИ, еже вышепомяненныя в Тѳерской епархїи в Николаевском Клабуковѣ м(о)
н(а)стырѣ при новостроящеися соборной Тр(о)ицкой ц(е)ркви предѣлъ с(вя)тителя Николая
чюдотворца, тако ж в той же епархїи в селѣ Славковѣ ц(е)рковь же во имя Всем(и)л(о)сти-
ваго Сп(а)са с придѣлом же построены по бл(а)г(о)словенїю преѡс(вя)щенногѡ Ѳеѡѳилакта
архїеп(и)ск(о)па Тѳерскагѡ (Л. 3 об.) и бл(а)г(о)словенныя15 грамоты даны не в против-
ность с(вя)тым правилам д(у)ховному регламенту ї Ея їмператорскагѡ величества указом,
и ко ѡс(вя)щенїю во всякой готовности то оные построенные ц(е)рковь и придѣлы города
Кашина Ширинскому игумену Герасиму ѡс(вя)тить велѣть по ц(е)рковному чиноположенїю
непремѣннѡ, и о томъ из с(вя)тѣшагѡ правителствующагѡ сѵнода Тферскагѡ архїерейскогѡ
дому къ управителемъ послать указъ, подлиннои протокол подписанъ такѡ:
Питиримъ архїеп(и)ск(о)пъ Нижегородскїи
Амвросїи еп(и)ск(о)пъ Вологодскїи
Ааронъ, архїеп(и)ск(о)пъ Архангелогородскїи
Стефанъ архимандритъ Алеѯандроневскїи
Никодимъ архимандритъ Новоспаскїи
339
Секретарь Алеѯѣй Василев
И по вышеописанному с(вя)тѣшагѡ правителствующаго сѵнода ѡпределенїю указъ
ѿправленъ слѣдующимъ ѡбразомъ:
16–Nо 9098–17
Указъ Ея їмператорскаго величества самодержицы всерѡссїйскїя, из с(вя)тѣйшаго
правительствующагѡ сѵнода, Тферскаго арїерейскогѡ дому управителемъ сегѡ октября
15г
҃
дня по ея їмператорскаго величества указу и по ѡпределенїю С(вя)тѣйшагѡ (Л. 4)
правителствующагѡ сѵнода, а по поданнымъ генерала маэора Сергѣя Василева с(ы)на
Секїотова жены ево вдовы Агрипины Ѳедоровои дочери доношенїям18 в которых показанѡ, в
первом Тферской де епархїи в Николаевском К лабукове м(о)н(а)ст(ы)ре по указу преѡс(вя)
щеннагѡ Ѳеѡфилакта против челобитья мужа ея соборная каменная ц(е)рковь во имя Живо-
началныя Тро(и)цы строитца, а предѣл с(вя)тителя и чюдотворца Николая вновь построен во
всякои готовности, в котором, в городѣ ж Кашинѣ в селѣ Славковѣ по бл(а)гословенїю ево ж
преѡс(вя)щенного вмѣстѡ ветхїя новая деревянная ц(е)рковь Б(о)жїя Всемил(о)стивагѡ Сп(а)
са с предѣлом построена їмѣется во всякой готовности, и просил дабы повелѣно былѡ тѣ по-
строенныя ц(е)ркви ѡс(вя)тить города Кашина Ширинскому їгумену Герасиму, велѣнѡ ежели
вышепомяненныя в Тферской епархїи в Николаевском К лабуковѣ м(о)н(а)стырѣ при ново стро-
ящейся соборной Тро(и)цкой ц(е)ркви предѣлъ с(вя)тителя Николая чюдотворца, також в той
же епархїи в селѣ Славковѣ ц(е)рковь же во имя Всем(и)л(о)стивагѡ Сп(а)са с предѣлом же
построенъ по бл(а)г(о)с ловенїю преѡс(вя)щеннагѡ Ѳеѡфилакта архїеп(и)ск(о)па Тферскагѡ, и
бл(а)гословенныя грамоты даны не в противность с(вя)тымъ правилам д(у)ховному регламенту
ї ея їмператорскаго величества указомъ, и ко ѡс(вя)щенїю во всякои (Л. 4 об.) готовности, то
оные построенные ц(е)ркви и при дѣлы города Кашина Ширинскому игумену Герасиму ѡс(вя)
тить велѣть по ц(е)рковному положенїю непремѣннѡ, и Тферскагѡ архїерейск аг ѡ думу19 упра-
вителемъ учинить о томъ по сему Ея їмператорскаго величества указу.
У подлинного20 указу Ея їмператорскаго величества сѵнодалная печать.
Подлиннои указъ за приписанїемъ сѵ нодалного члена Їѡанна протопопа Бл(а)
говѣщенскаго за закрѣпою секретаря Алеѯея Василева за справою канцеляриста Аѳанася
Пуговишникова; ѡктября 20г
҃
дня 1736г
҃
году 21–Подлиннои указ леиб гвардиї Преображен-
скаго полку салдат Василеи Воеикова принел и расписался–22
Текстологический комментарий. Документ писан на 4-х листах гербовой бума-
ги. Гербовая марка на л. 4 имеет дату 1729 г. Скоропись. Текст публикуется впервые
в соответствии с орфографией подлинника. Раскрытые титла даны в скобках. 1 –2От-
метка канцеляриста. 3–4На полях, отметка канцеляриста. 5–6В центре нижнего поля
листа, отметка канцеляриста. 7–8Подпись рукой В.Ф. Воейкова. 9 –10Отметка канцеля-
риста. 11–12На полях, отметка канцеляриста. 13 –14Подпись рукой В.Ф. Воейкова. 15Пред-
посл. буква испр. из А. 16–17На полях, отметка канцеляриста. 183-я с конца буква испр.
из Ю. 19Так в ркп. 20Предпосл. буква испр. из Й. 21 –22Подпись рукой В.Ф. Воейкова.
РГИА. Ф. 796 (Канцелярия Синода). Оп. 17 (1736 год). Д . 319. Описание доку-
мента: [21, с.405–406, No332/357].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Авдеев А.Г . «Каменные синодики»: методы датировки и интерпретации // ВИД. Т . XL .
СПб.: СПбИИ РАН, 2021. – С. 9 –39.
2. Акты служилых землевладельцев XV – начала XVII вв. / Сост. А.В. Антонов. Т . IV. М .:
Древлехранилище, 2008. – 6 32 с.
3. Архангелов С. Описание Кашинского Николаевского Клобукова монастыря. Тверь: тип.
Губернского Правления, 1899. – VI, 120 с.
4. Археологическая экскурсия в село Кожино, город Кашин, Краснохолмский Антониев мо-
настырь, город Бежецк и село Островки Вышневолоцкого уезда // Журнал 83-го заседания
Тверской ученой архивной комиссии 19–20 июня 1901 года в г. Кашине. Тверь: типо-лит.
Н.М . Родионова, 1901. Приложение. – С . 1 –53 (отд. пагинации).
340
5. Барсуков А.П. Списки городовых воевод и других лиц воеводского управления в Москов-
ском государстве XVII столетия. СПб.: тип. М . М . Стасюлевича, 1902. – I X, 611 с.
6. Белоусов М.Р . Боярские списки 1645–1667 гг. как исторический источник. Т . 2. Казань:
Ин-т истории АН Татарстана, 2009. – 464 с.
7. Боярская книга 1658 года / Отв. ред. Н .М . Рогожин / Сост. В .А . Кадик. М .: ИРИ РАН,
2004. – 334 с.
8. Викторов А. Описание записных книг и бумаг старинных дворцовых приказов. 1584–
1725 г. Вып. 1. М.: типо-лит. С.П. Архипова и К0, 1877. – 660 с.
9. Виноградов И.А. Экскурсия в село Кожино и в города Кашин, Калязин и Углич. Тверь:
типо-лит. Н.М . Родионова, 1901. – 75 с., илл.
10. Власьев Г.А. Потомство Рюрика. Материалы для составления родословий. Т. 1: Князья
Черниговские. Ч . 2. СПб.: Т-во Р. Голике и А. Вильборг, 1906. – 535 с.
11. Генералы и штаб-офицеры русской регулярной армии 1729–1796 гг. Сведения о службе
из списков по старшинству / Сост., вступ. статья, комм. К .В . Татарникова. Справочник.
Т. 2. М .: Русская панорама, 2019. – 1256 с.
12. Дворцовые разряды, по Высочайшему повелению изданные II-м отделением Собственной
Его Императорского величества Канцелярии. Т . III (с 1645 по 1676 г.). СПб.: в тип. II-го от-
деления Собственной Е. И . В . Канцелярии, 1852. – IV с., 1656 стб.
13. Дворяне Москвы: свадебные акты и духовные завещания петровского времени / Сост.,
очерки и коммент. Н .В . Козловой и А.Ю. Прокофьевой. М .: Политическая энциклопедия,
2015. – 911 с.
14. Захаров А.В. Реконструкция росписей воевод и особенности воеводских назначений в
начале XVIII века // История: Факты и символы. 2020. No 4 (25). Елец: типография ЕГУ,
2020. – С. 63–80 .
15. Захаров А.В . Информационно-поисковая полнотекстовая система «Боярские списки
XVIII в.» // [http://zaharov.csu .ru/bspisok.pl?action=people_id&id=6524 (дата обращения:
3 января 2022)].
16. Иванов П.И. Алфавитный список фамилий и лиц, упоминаемых в боярских книгах,
хранящихся в 1-м
отделении Московского архива Министерства Юстиции, с обозначением
служебной деятельности каждого лица и годов состояния в занимаемой должности. М .: в
тип. С. Селивановского, 1853. – V, 500 с.
17. Корсаков Д.А. Воцарение Анны Иоанновны. Исторический этюд. Казань: тип. Импера-
торского ун-та, 1880. – IV, 88, 303, VI с.
18. Макидонов А.В. Персональный состав административного аппарата Новороссии XVIII
века. Запорожье: Просвiта, 2011. – 33 6 с.
19. Мышлаевский А.З. Северная война на Ингерманландском и Финляндском театрах в
1708–1714 гг. (Документы Государственного архива) / Сборник военно-исторических ма-
териалов. Вып. V. СПб.: Военная типография, 1893. – 524 с.
20. Мышлаевский А.З. Петр Великий. Война в Финляндии в 1712–1714 гг. Совместная
операция сухопутной армии, галерного и корабельного флотов / Материалы для истории
военного искусства в России. СПб.: Военная тип., 1896. – 66 8 c. 23 л. карт.
21. Описание документов и дел, хранящихся в Архиве Святейшего Правительствующего
Синода. Кн 16: 1736 г. СПб.: Центральная» типо-лит. М.Я . Минкова, 1906. – 1034 стб.
22. Офицерские сказки первой четверти XVIII века. Полевая армия. Сборник документов /
Сост. К.В. Татарников. Т . 1. М .: Старая Басманная, 2015. – 1349 с.
23. Первухин Г.П. О Тверских иерархах / Подг. к печати А.А. Тяжелов. Тверь, 1901. – 175 с.
24. Переписная книга Кашина 1677 г. / Публ. А .В. Матисона // Российская генеалогия. На-
учный альманах. Вып. 5 / Гл. ред. А.В. Матисон. М .: Старая Басманная, 2019. – С. 114–134.
25. Переписная книга города Кашина 1709 года. М .: НексПринт, 2011. – 3 05 с.
26. Полное собрание законов Российской империи. Собр. 1-е. Т. VI: 1720–1722. СПб.: тип.
II Отделения Собственной Его Императорского Величества Канцелярии, 1830. – 815 с.
27. Рабинович М.Д . Полки петровской армии. 1698–1725. Краткий справочник / Труды
ГИМ. Вып. 48. М .: Советская Россия, 1974. – 1 11 с.
341
28. Салимов А.М ., Салимова М.А . Троицкий собор Кашинского Николаевского Клобукова
монастыря // Труды Всероссийского историко-этнографического музея. Вып. 2: Новоторж-
ский сборник. История, этнография, культура / Отв. ред. В.В . Кузнецов. Торжок, 2009. –
С. 206–213.
29. Синелобов А.П. Персональный состав городовых приказчиков и губных старост Москов-
ского государства XVI–XVII вв. / Научная мысль. М .: ИНФРА-М, 2014. – 1 74 с.
30. Сторожев В.Н. Тверское дворянство XVII века. Вып. 3: Состав старицкого и кашинского
дворянства по десятням XVII века. Тверь: Тип. Губернского правления, 1894. – 128, 42 с.
31. Строев П.М. Список иерархов и настоятелей монастырей Российския Церкви. СПб.:
Археографическая комиссия, 1877. – Х с., 1064, 68 стб. (репр.: М., 2007).
32. Чередеев К.К . Биографии Тверских иерархов от начала существования Архиерейской
кафедры в г. Твери и до ныне. Тверь: в тип. Губернского правления, 1859. – 3 02, VI с.
33. Чистович Н. Решиловское дело. Феофан Прокопович и Феофилакт Лопатинский. Ма-
териалы для истории первой половины XVIII века. СПб.: в тип. дух. журнала «Странник»,
1861. – 64, 31 с.
34. Чичерин А. История Лейб-гвардии Преображенского полка. Т . II: 1725–1801 г. СПб.: в
тип. А.А. Краевского, 1883. – 563 с.
35. Яганов А.В. О хронологии каменного строительства в Кашинском Клобуковом монастыре
во второй половине XVII – первой трети XVIII века // Вестник сектора Древнерусского
искусства Государственного института искусствознания. 2020. No 2. М .: Государственный
институт искусствознания, 2020. – С . 79–97.
36. Архив СПбИИ РАН (Дом Н. П . Лихачева). Ф. 270 (Комиссия по изданию писем и бумаг
Петра Великого). Д . 104.
37. РГАДА. Ф . 237 (Монастырский приказ). Оп. 1. Д. 57.
38. РГАДА. Ф . 1209 (Поместный приказ). Оп. 1. Д. 11837.
39. РГИА. Ф . 796 (Канцелярия Синода). Оп. 17 (1736 год). Д . 319.
40. РНБ ОР. Ф . 166 (Собрание П.П . Вяземского). F 58.
A.G . Avdeev
The Married Couple Sikeotovy, Kashin Church Builders
The paper is devoted to the church building activities of the Sikeotovy couple – Major General
Sergey Vasilievich Sikeotov and his wife Agrippina Fyodorovna, née Princess Baryatinskaya, in
Kashin Uyezd. In 1734–1736 they built a new stone Trinity Church with a chapel in the name
of St. Nicholas of Myra in Klobukov Monastery of St. Nicholas and a wooden Church of the
Exaltation of the Cross, also with a chapel in the name of St. Nicholas of Myra in Slavkovo village,
the patrimonial estate of the Sikeotovy. The Church of the Exaltation of the Cross was completed
in 1736, the church in the Klobukov Monastery of St. Nicholas was probably consecrated in 1737
or 1738. The paper describes the history of construction and consecration of these churches and
for the first time publishes the documents related to this theme.
Keywords: the XVIII century, Kashinsky Uyezd, Tver and Kashin eparchy, archbishop of
Tver and Kashin Theophylact, Klobukov Monastery of Saint Nicholas, Slavkovo village,
Orthodox patronage, church building, Russian nobility, Sikeotovy, Princes Baryatinskiye.
342
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 091 : 27-526.62 : 930.25
Г.С. ГАДАЛОВА
ТВЕРСКОЙ АРХИВНЫЙ РУКОПИСНЫЙ СБОРНИК 1175
КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ИСТОЧНИК О СОЗДАНИИ ЦЕРКВЕЙ
И МОНАСТЫРЕЙ В БЕЖЕЦКОМ ВЕРХЕ
В статье опубликованы сведения рукописного сборника середины XVIII в. из коллекции
Государственного архива Тверской области по истории создания церквей и монастырей на
территории Бежецкого Верха. Особое внимание автор рукописи уделяет каменному зодче-
ству при восстановлении церковного строительства после литовского разорения. Помимо
дат строительства и описания зданий, приведены данные о святых иконах, указаны имена
настоятелей, ктиторов и иконописцев.
Ключевые слова: Государственный архив Тверской области, Бежецкий Верх, рукописи,
зодчество, церкви, монастыри, вклады, иконы, игумены, ктиторы, иконописцы.
В коллекции Государственного архива Тверской области хранится рукописный
сборник XVIII в., в состав которого входят рассказы о создании бежецких церквей
и монастырей до и после литовского разорения (ГАТО. Ф. 1409. Оп. 1 . Д. 1175).
Сказание о Бежецком Введенском монастыре, входящее в сборник, было известно
во второй половине XVIII в. хронисту истории Бежецкого Верха Петру Воинову,
чьи записи частично опубликовал московский историк Нил Попов [6, с.1–74], а
также исследователям XIX в. – т верскому краеведу И.А. Виноградову [2, с.19–23]
и бежецкому священнику И. Постникову [7, с.99 –115]. В XXI в. рукопись введена в
научный оборот Г.К . Смирновым и Г.С . Гадаловой [8, с.143–179, 325–327, 374–386;
3, с.582–584].
Рукопись в 40, состоит из 69 л. Написана скорописью одной руки в середине
XVIII в. на бумаге конца XVII в. с филигранью «герб семи провинций», марка – ли-
гатура «PL» (близко Heawood No 3138, 1675 г.; Гераклитов No 304–308, 1697 г.;
Дианова, Костюхина No 872–884, 1682–1699 гг.) [10; 4; 9]. Заглавия украшены ки-
новарью, средние инициалы киноварью и чернилами. Переплет XVIII в. – картон в
коже с линейным тиснением, по углам и в средниках на верхней и нижней крышках
штампы растительно-геометрического орнамента; корешок изъеден древоточцем. Со-
хранился фрагмент обклейки верхней крышки переплета. Блок книги распадается.
Между статьями много пустых листов (например, л. 1 –22, 30–33 и др.) .
В состав рукописи входят: Сказание о создании, украшении и освящении
соборной каменной Христа и Бога Воскресения церкви (л. 23–29); О создании в
Бежецком Верху внутрь Острога каменной церкви во имя св. Иоанна Богослова ...
(л. 34–35об.); О другой церкви того же приходу деревянной во имя св. Троицы с
пределами страстотерпец Христовых Георгия и Димитрия, шатровой, что у Георгия
на пню (л. 36 –37); О приходской церкви Рождества Христова, яже в Бежецком Вер-
ху на посаде в Завраге (л. 38 об. –39); О Преображенской церкви, яже обретается
ныне вне Бежецкого Верха ... И о иконе пресв. Богородицы Печерской (л. 41–43);
Сказание о Введенском монастыре, яже в Бежецком Верху на посаде к реце Остре-
чине ... (л. 44–58 об.); Повесть о устроении в Бежецком Верху Крестовоздвижен-
ского девича монастыря ... (л. 59–62 об.); Повесть о Воротиловой пустыни, яже в
343
Новгородском уезде в Трестенской волости (л. 63–64); Сказания о святых иконах
(л. 65–69).
Следует отметить, что слова в заглавиях статей «Сказание» и «Повесть» не
относятся к литературным терминам, а статьи не содержат преданий и вымыслов.
Автор придерживается подлинных исторических сведений и систематически дает
ссылки на использованные источники в тексте или на полях листов рукописи.
Источниками сведений анонимного автора являются:
а) книги Бежецкого Верха – Дозорные 1616 и 1625 гг., Писцовые 1625, 1627–
1629 гг. и Сотная 1627 г., а также Ободная (Писцовая) Введенского монастыря 1629 г.,
Переписная Крестовоздвиженского девичья монастыря 1710 г.;
б) выписи из «Икономических книг» игумена Иосифа 1611 г.;
в) царские грамоты 1588, 1628 и 1677 гг.;
г) записи на рукописных книгах и церковной утвари.
Кроме того, автор упоминает «российстии хронографии и исторические кни-
ги», а также хорошо знает и цитирует Священное Писание.
Объем статей различный – от 1,5 страниц до 15. Например, коротко и сжато
автор пишет о создании «в Завраге» приходской церкви Рождества Христова с приде-
лами Космы и Дамиана в дни правления царя Алексея Михайловича и ее освящении
в 1677 г. при державе царя Феодора Алексеевича.
Деревянная «крестообразна шатрова сущи» церковь во имя Святой Живона-
чальной Троицы построена была с приделами свв. великомучеников Георгия и Дими-
трия Мироточивого при державе царя Михаила Федоровича и патриархе Филарете.
Сообщая о возведении церкви после литовского разорения на месте древнего «токмо
о единомъ престолѣ» храма во имя страстотерпца Христова Георгия, автор уточняет,
что издавна эта церковь и место «зовяшеся и писашеся – у Георгия на пню», посколь-
ку «бѣ же пень той дубовый, по немуже тако той приход вначалѣ по знаменании все-
честнаго имени мученикова именовашеся, ибо был близ тоя церкве пень он. Есть же
той пень и до нынѣ ... под Троицкою церковию». Построил эту церковь с приделами
«прихоженин подаянием мирским, бѣжечанин Трофим Аввакумов сын прозванием
Солеников». По благословению митрополита Великого Новгорода и Великих Лук
Киприана Троицкий храм был освящен 1 сентября 1634 г. на память преп. Симеона
Столпника и матери его Марфы.
В Повести о Воротиловой пустыни Трестенской волости Новгородского уез-
да автор пишет о начале пустыни во времена Петра Первого на «запустѣлом после
литовскаго раззорения» старом кладбище недалеко от р. Трестянка, впадающей в
реки Тихвинку и Мологу. Деревянная часовня, а затем и церковь Рождества пресв.
Богородицы были построены на подаяния христолюбцев, а монастырские стены и
братские кельи возведены на средства «некоторого инока из дворянъ бывша, име-
немъ Исайи Мартинианова сына пореклу Кувшинова, иже и строитель ту быв, егоже
прежде жилище бяше в Кашинскомъ уѣздѣ в Нерегоцком стану, в погостѣ Дубовѣ
на Паустовѣ».
Более подробно в сборнике рассказывается о других церквах Бежецка. Напри-
мер, в Сказании о соборной Воскресенской церкви безымянный автор сообщает, что
первоначально каменный храм на свои средства пожелал построить думный дворянин
Стефан Богданович пореклу Ловчиков, «стрый» царя Федора Алексеевича по второй
супруге его Марфе Матвеевне, «иже бѣ от роду Апраксиных». Церковь должна была
быть «двукровныя», с двумя приделами наверху – Воскресенским и Успенским, и
двумя внизу – Богоявленским и св. Симеона Богоприимца. Особо автор подчерки-
вает, что создание каменного храма соответствовало бывшей деревянной церкви «по
344
подобию же каменныя Пресвятыя Богородицы церкве, яже бѣ в Страстном монасты-
ре, что во царствующем пресловутом градѣ Москвѣ близ Тверских врат». Ловчиков
приходился родственником первостроителю деревянной церкви – боярину Симеону
Заборовскому (ум. 1681), дяде первой супруги царя Феодора Алексеевича, Агафьи
Семеновны Грушецкой [1, с.187–188; 5, с.150]. Именно Заборовский достроил 4-й
придел во имя своего патрона, в котором позднее был образ св. Симеона Богоприим-
ца «преизряднаго писма, бывшаго знатнѣишаго царедворцоваго иконописца Симона
Ушакова». Однако жители города в отсутствие заказчика С.Б. Ловчикова, постоянно
находившегося в Москве, решили построить иной формы каменную церковь: «едино-
кровныя с предѣлами по обѣма странама и с трапезою пространнѣишию и долги, не
боле тремя или четырми от земли степени, внутрь уду входящию мѣрою же в долго-
ту яко 17, вопреки же 9 сажень». Узнав о переменах, Ловчиков приехал в Бежецк, а
увидев «не по его намѣрению и желанию бут к созиданию церкве устроенныи, паче
же продолжение трапезы церковныя, убо разгнѣвався на гражданы и остави им по их
воле, якоже знают созидати тую церковь, самъ же ... к созиданию отречеся». В связи
с отказом Ловчикова финансировать стройку, начался сбор средств, к строительству
церкви приступили в 1707 г., но только в 1726 г. построенный и украшенный пяти-
главый Воскресенский храм был освящен [8, с.146].
Каменный храм во имя св. апостола и евангелиста Иоанна Богослова, «о лѣвую
страну» с приделом во имя Казанской Богоматери «с трапезою» поставлен был вместо
деревянной же Богословской церкви. Строительство храма при державе царя Петра
Алексеевича всея России самодержца, при царевиче Алексее Петровиче, при митро-
полите Иове Великоновгородском и Великолукском, при священниках Феодоре Гури-
еве и Василии Иоакимове произошло тщанием бежецкого подьячего Василия Агеева
и подаянием неких христолюбцев. Украшение церкви «святыми иконы мѣстными и
иконостасы честными добраго художества» было осуществлено в 1705 г. прихожа-
нином церкви, бежечанином Иоанном Василиевым сыном Шишиным.
Рукописный сборник 1175 – это своего рода хроника разорения Бежецкой
земли в Смутное время на примере истории церквей и монастырей. Так, в статье о
Преображенской церкви автор упоминает, что в Писцовой книге Бежецкого Верха
1625 г. указан пустующий за Острогом храм Преображения Господня, оставшийся
«по литовском раззорении кромѣ предѣла». О священнике же было известно, что он
«от Литвы убиен бѣ», а Спасская улица от литовских людей «вся бысть раззорена
и опустошена, и нѣцыи от жителей побиени, якоже о сей раззореной улицѣ и в ней
о дворовых 31 мѣстѣх пустых староописателныа Дозорныя Бѣжецкому Верху 7124
(1616) году книги пишут». Примечательно, что Преображенская церковь древнего
строения «низка бѣ зѣло и мала, и покров верху себѣ от ветхости мхом порасл», от-
того бежечане поновили церковь, и она была «выше на нѣких вѣнцѣх подрублена».
С левой стороны пристроили новый придел во имя Успения Пресвятой Богородицы.
Преображенский храм был освящен 20 июня 1692 г. и придел, храм Богородичен,
освящен был в том же году священником Назарием Козминым. В храме находилась
икона Богоматери, привезенная из Печерского монастыря «в Псковских предѣлех».
На иконе, списанной с чудотворного образа «имянуемаго Печерскаго, во всем подо-
бии и мѣрѣ таковая же», были изображены молебно предстоящие святые Антоний и
Феодосий Печерские.
Наиболее подробно в сборнике рассказывается о бежецких монастырях– Вве-
денском и Крестовоздвиженском, созданию которых посвящены по две статьи.
Автор честно пишет, что не нашел сведения о начале Введенского монасты-
ря – ни даты первоначальной постройки, ни имени устроителя. Первые сведения,
345
которые ему известны – это имена вкладчиков, среди них: царь Федор Иоаннович,
брат св. царевича Димитрия Московского и Углечского, иже и «вотчиною пожалова
обитель Божия Матере», и «сродница их» – старица-инокиня Марфа Иоанновна, мать
государя царя и великого князя Михаила Федоровича, и христолюбивый именитый
боярин Симеон Иоаннович, рекомыи Заборовский, и прочии от роду того, «к сим же
столник Никита Андрѣев сын Орлов и друзии нѣцыи от христолюбец».
Далее составитель приводит сведения из «Икономических книг» 1611 г. игу-
мена Иосифа, свидетельствующие о его пострижении и деятельности настоятеля в
обители Введенской. Вместе с Иосифом трудились «иноцы: казначей Антоний Лог-
гин, диакон Дионисий, иже постригийся из села Порѣчья с сыном, и Макарий инок
и прочии от братии». В 1610 г. игумен Иосиф с монахами построил в обители новую
деревянную церковь во имя преподобного Сергия Радонежского, на месте прежде
разоренной церкви. Кроме того, Иосиф сообщает, что в 1610 г. он был схвачен литов-
скими панами и из-за денег «бысть мучим»: «Приходил Красовский пан о Рождествѣ
Христовѣ на Городецко [сиречь Бѣжецкии Верх] и меня Иосифа, [глаголет той],
изымали и мучили паны и вымучили шесть рублев денег четырнатцать алтын и двѣ
денги моих собствѣнных денег».
В том же 1610 г. при бежецком воеводе Казарине Воейкове для постройки в
Бежецком Верхе «градскаго Острога, или крѣпости, из царствующаго града Москвы
приѣзжал нѣкто [неизвѣстно, аще той архитектон] Иоанн Филиппов», а в 1613 г. и
монахам обители нашлась работа по укреплению крепости. В 1614 г. в Твери была
выдана «благословенная граммата и святый антиминс в преждереченный храм чюдот-
ворца Сергия», что озадачило игумена: отчего не Великий Новгород, в подчинении
которого был Бежецкий Верх, а тверской архиерей выдал грамоту и антиминс?
Из Ободной книги было известно, что первоначальная Введенская деревянная
«на подклетах церковь, теплая с трапезою и с папертми» из-за ветхости была замене-
на новой, тоже деревянной шатровой крестообразной, «подобием якоже и Троицкая в
Бѣжецку, высока такожде». Но через несколько лет при строителе обители священ-
ноиноке Геннадии от попадания молнии в купол храма в обители возник пожар, от
которого сгорели обе церкви и братские кельи. И тогда тщанием боярина Симеона
Иоанновича Заборовского, имевшего «отечество и род в предѣлѣх Бѣжецкаго Верха
на ... рѣки Остречины село Шеломя зовомо», была выстроена новая каменная цер-
ковь в честь Введения во храм Богородицы. Строили ярославские мастера, поскольку
не было в Бежецком Верхе «майстером, еже бы искуство имѣти каменноздания». Это
был первый в Бежецке каменный храм, которым любовалось «множество от граждан,
мужей и жен с чады, приходяще тамо, аки бы на нѣкий позоръ [бывающий] смотри-
ста». С.И . Заборовский не увидел всю красоту построенного им храма, он скончался
в 1681 г. в Москве и был погребен в Чюдовом монастыре.
Новая Введенская каменная церковь была украшена родственником Симео-
на – думным дворянином Сергеем Матвеевым сыном Заборовским. Как и Симеон,
Сергей не имел детей, оттого все свое состояние употребил на благотворительность.
Среди новых икон обители, написанных на его счет, были «святыя писма Симона
Феодорова сына Ушакова». Заложенная в 1680 г. церковь была достроена и освящена
в 1682 г. Сергеем Матвеевым были отстроены кельи, возведены каменные ограда и
колокольня «на вратѣх». Местом погребения С.М . Заборовского в 1692 (?) г. стала
трапезная Введенской церкви.
Упоминает автор игуменов Введенской обители Сергия Внукова и Давида
(«бывыи прежде Даниилъ сынъ Ефремовъ, священникъ сыи мирския приходския
церкве Рождества Иисус Христова, яже в Бѣжецком Верху»). Среди вкладчиков
346
названы стольники Леонтий Иоаннов сын Травин, подаривший в 1684 г. напрестоль-
ное Евангелие «болшее, сребром добре со окованыяи дски, украшеное», и Никита
Андреев сын Орлов, который дал вкладу большой колокол в 55 пудов. «Менший
колокол, рекше повсядневный» – вклад Евдокии, жены думного дворянина С.М. За-
боровского, который она дала монастырю по смерти мужа своего. Правда, автор
замечает, что Сергий обещал «во 100 пуд колокол дати, рекши: «Аще столник он
Никита Орлов даде колокол в 55 пуд, аз – яко думный дворянин дам во сто пуд».
И денги на покупку онаго приуготова, но егда скончася, та оная жена его точию даде
в 31 пуд».
Как свидетельствует автор «Повести о устроении в Бежецком Верху Кре-
стовоздвиженского девича монастыря», во времена царя Федора Алексеевича, во
дни Иоакима патриарха Московского и всея России некий муж именем Акиндин
Акинфиев сын Сахаров, родом Присецкой волости, оставив жену свою, постригся в
иноческий чин с именем Афанасий. Именно Афанасий построил церковь «древянную
малу Воздвижение Честнаго и Животворящаго креста Господня» в середине пусту-
ющего кладбища на месте, нарицаемом Могилицы. Постепенно к новопоставленной
церкви стали собираться инокини, которые прежде жили близ Макарьевой слободы
«в пустынѣ». Первой игуменьей была монахиня по имени Анфиса. Афанасий жил в
монастыре в малой кельице, а по кончине своей был погребен в Крестовоздвиженской
обители, «созданной от него честнѣ».
Каменную Воздвиженскую церковь на месте деревянного храма поставил про-
топресвитер Петр Иванов, служивший в Бежецком Воскресенском соборе. Автор
пишет, что Петр родом был из села Толстикова, «яже в Верхобѣжецких предѣлехъ»,
служил прежде в Никольской и Борисоглебской церквах. Поскольку «разумен и иску-
сен быв» священником, то «и протопопом учинен бысть». Служил затем в Вознесен-
ском девичьем монастыре, а потом в Московском Рождественском соборе в Кремле.
А еще он был духовником благоверного царевича Алексея Петровича. Каменный
храм Всечестного и Животворящего креста Господня на месте деревянной церкви
протопресвитер Петр построил с приделом во имя святителей Петра, Алексея, Ионы
и Филиппа Московских. Освятили церковь 11 июня 1704 г. на память свв. апостол
Варфоломея и Варнавы. Деревянную малую «колоколницу» вместо сгоревшей церкви
отдали на погост Сергиевой пустыни, «яже зовется на Волкове».
Обитель в Бежецке была многочисленной и добротно устроенной, об этом
свидетельствует тот факт, что в 1723 г. при архиепископе Феодосии Великоновго-
родском и Великолуцком взяты были из обители 12 сестер «на сожитие в Веденской
дѣвичь монастырь яже на Тихфинѣ», а отпущены были в родную обитель после кончи-
ны императора Петра Алексеевича. Не преминул автор сообщить и о том, что весной
и осенью обитель подтопляли воды, поскольку место, на котором она построена –
«низко бѣ и зѣло водяно и влажно». В связи с этим, в 1736 г. в обители был выкопан
«прудок», в который собирались «воды и земля огустевашеся».
Две главы сборника посвящены бежецким святыням, находившимся в Вос-
кресенской и Рождественской церквах.
В Воскресенском соборе имелись дары именитых прихожан:
1) образ Пресв. Богородицы Корсунской – вклад 1738 г. Феофилакта Мироно-
ва «Бѣжецкой вотчины Свято-Троицкой Сергиевой лавры Присецкой волости деревни
Кучелеи»; 2) образ Грузинской Богоматери – вклад 1700 г. вдовы бѣжецкого купца
Онисима Михайлова сына Кобылина, Анны Яковлевой; 3) образ Пресв. Богородицы
Казанской, местный, написан был при царе Алексее Михайловиче бежецким иконо-
писцем Елисеем Иоакимовым в 1708 г. Потом этот образ в Москве был поновлен:
347
олифа старая снята, а образ «в ризах в удобных мѣстах золотом твореным пробѣлен»,
в 1707 г. вновь «поолифен» и украшен серебром, бисером и большим венцом с коро-
ной и ризой тщанием бежецкого подьячего Ивана Иванова сына Ветлицкого.
В церкви Рождества Христова находились:
1) образ Пресв. Богородицы Тихвинской, местный, «во окладе сребреном
и позлащеном з драгим бисером во убрусе Богоматери». Икона была списана «на
Тихвинѣ, всем подобием во изображении даже до единою черты с самого того чю-
дотворнаго, обретающагося во обители Тихфинскои Владычицы Богородицы образа,
и мѣрою». Икона – вклад купца Тимофея Никитина сына Лодыгина, который часто
ездил в Тихвинскую обитель «ради молебствия пред чюдотворною иконою тоя в
Владычицы и для торгов своих»; 2) образ святителя Николая Чудотворца, местный,
поясной, в окладе серебреном и позолоченном – вклад брата Тимофея, купца име-
нитого Иллариона Лодыгина; 3) образ Казанской Богоматере, местный – «моление
Феодоры, Панкратиевой дочери, жены бежечанина Елевферия Феодотева сына
Лодыгина»; 4) образ Всемилостивого Спаса – моление бежецкого купца Якова Ми-
кулина сына Лодыгина; 5) образ преподобного Александра Свирского с чудесами,
местный – моление бежецкого купца Павла Никитина сына Лодыгина. «Сии обѣ
иконы писаны быша на Тихфинѣ»; 6) образ Сергия Радонежского с чудесами –
моление бежечанина Дометиана Никитина сына Лодыгина; 7) образ Смоленской
Богоматери, местный – брата его, Терентия Лодыгина; 8) Николая чюдотворца
образ, что «в Благовѣщенье с чюдесами», оклад и моление прихожан Архипьевых;
9) Паникадило большое привезено из города Архангельска, «а дѣлано в Стекголмѣ,
привесъ бѣжецкой купец Лодыгин».
На л. 68 дописано позже о новых церковных приобретениях для Воскресенской
церкви: «глава болшая» и три двери церковные из железа сделаны в 1747 г., а другие
четыре главы железом покрыты и выкрашены ярью, и кровлей новой подняты выше
в 1749 г.
Иконы святые в Соборной каменной церкви Воскресения Христова в деисусах
и праздники писаны иконописцем новотором Евфимом прозванием Недоносковым с
товарищи. Храмовый Воскресения Христова образ писан диаконом Углечского Пре-
ображенского собора Иоанном Федоровым сыном Родновым, дано от писма 30 руб.
им же писана глава Предтечева в 1722 г. Икона Богоматери Казанской поновлена
«бысть уже третие олифою в лѣто 1749».
В каменной церкви в Веденском монастыре иконы святых написаны, а иконо-
стас и средний крест на церкви позолочены в 1751 г. Крест поставлен 16 сентября.
Писали иконы и золотили иконостас по подряду антоновского игумена Игнатия суз-
дальцы из «Холуинской слободы жители, дано 50 руб. ото всего».
В Соборной церкви на образ местный – «Преполовления Господня, оклад
сребряный и позолоченый и вверху к праздником Господским и в деисусах лицам у
Спасителева образа и Петра и Павла, у Богоматере, что в среднем ярусе, и у Саваофа
венцы положил бежечанин посадской человек Федор Иванов сын ... 1751 году».
В целом, следуем отметить, что тверской архивный рукописный сборник 1175
является важным источником по истории создания церквей и монастырей в Бежец-
ком Верхе до и после литовского разорения, поскольку в сведениях, почерпнутых
автором из актов, грамот и переписных книг, приведены описания зданий, даты их
постройки, данные о святых иконах, а также указаны имена настоятелей, ктиторов
и иконописцев. Интерес представляют и записи, в которых приведены известия об
урожаях и неурожайности яблок в Бежецком Верху в 1748 и 1749 гг., о природных
явлениях в 1728, 1743, 1750 гг. и в Петровское время.
348
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Веселовский С.Б . Дьяки и подьячие XVI–XVII вв. М .: Наука, 1975. – 60 8 с.
2. Виноградов И.А . Археологическая экскурсия в село Кожино, город Кашин, Краснохолмский
Антониев монастырь, город Бежецк, сельцо Островки Вышневолоцкого уезда // Журнал 83
заседания ТУАК 19–20 июня 1901 г. в городе Кашине. Тверь, 1901. Приложение. – С . 19–23.
3. Гадалова Г.С. Нектарий (XVI в. /?), прп. ... Бежецкий // Православная энциклопедия.
Т. 48. М .: Церковно-науч. центр «Православная энцикл.», 2017. – С . 582–584.
4. Гераклитов А.А. Филиграни XVII в. на рукописных и печатных документах русского про-
исхождения. М .: АН СССР, 1963. – 260 с., ил.
5. Морозов Б.Н. Заборовский Семен Иванович // Большая российская энциклопедия. Т . 10.
М., 2008. – С. 150.
6. Попов Н.А . Исторические заметки о Бежецком Верхе XVII–XVIII веков // Чтения в
Обществе истории и древностей российских. 1881. Кн. 3, отд. 3. М .: О-во истории и древ-
ностей росс. при Моск. ун-те, 1882. – С. 1–74 .
7. Постников И., свящ. Преподобный Нектарий Бежецкий // Литературное и краеведче-
ское наследие о. Иоанна Постникова. Тверь: Триада, 2012. – С. 99 –115.
8. Свод памятников архитектуры и монументального искусства России. Тверская область
Ч. 2 /[Отв. ред. Г.К. Смирнов]. М.: Наука, 2006. – 744 с.
9. Филиграни XVII века: По рукопис. источникам ГИМ: Каталог / Сост Т.В. Дианова,
Л.М . Костюхина. М .: ГИМ, 1988. – 246 с., ил.
10. Heawood E. Watermarks, mainly оf the 17-th and 18-th centurtes. Amsterdam: The Paper
Publications Society, 1950. – S . 154, PL .533.
G.S . Gadalova
Tver Archive Manuscript Collection of 1175 as Historical Source
on Churches and Monasteries Construction in Bezhetsky Upland
The article presents data from the manuscript collection of the middle of the XVIII century from
Tver Oblast State Archive collection on the construction history of churches and monasteries
on the territory of Bezhetsky Upland. The manuscript author pays special attention to stone
architecture during revival of church construction after Lithuanian devastation. In addition to
construction dates and buildings description, there is also information about holy icons, names
of parsons, ktitors and icon painters.
Keywords: Tver Oblast State Archive, Bezhetsky Upland, manuscripts, architecture,
churches, monasteries, contributing, icons, hegumen, ktitors, icon painters.
349
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 94(470.331) : 711 «17»
В.В. САВЕЛЬЕВ
О МЕРОПРИЯТИЯХ ПО ИЗМЕНЕНИЮ ЛАНДШАФТА ТВЕРИ В ХОДЕ
«РЕГУЛЯРНОЙ» РЕКОНСТРУКЦИИ ГОРОДА В 1763–1766 гг.
В научный оборот вводится архивный источник о работах по благоустройству территории
Твери в 1763–1766 гг., иллюстрирующий процесс трансформации городского рельефа от
естественных форм, присущих ему в средневековье, к искусственному «регулярному» про-
странству Нового времени. Приводится новая информация об экспериментах по созданию
системы каналов.
Ключевые слова: В.В. Фермор, И.И . Бецкой, Федор Борисов, Контора строения Твери,
регулярный план Твери 1763 г., «каналы Бецкого».
Превращение в экспериментальную площадку по отработке новых градостро-
ительных методик после большого пожара 12 мая 1763 г. обозначало для Твери пол-
ный разрыв преемственности в градостроительном развитии и уничтожение любой
памяти о прежнем облике города. Ныне у нас остаются лишь косвенные способы
что-то узнать о дорегулярной Твери. Один из них – проследить сам процесс стирания
ее материальных следов и появления на ее месте образцового утопического города
эпохи Просвещения. Острая фаза этого процесса имеет четкие хронологические рам-
ки. Базовые параметры развития города, когда организаторы строительства решали
фундаментальные задачи, были заданы в ходе кампании 1763–1767 гг. Стартовой
точкой этой кампании можно считать лето 1763 г. – время утверждения Екатери-
ной II первого варианта регулярного плана города. Финал этого процесса обозначила
высочайшая инспекция императрицы 29 апреля – 2 мая 1767 года, когда она лично
приняла у строителей работу и утвердила скорректированный генплан.
В РГАДА сохранился комплекс документов, который детально и очень мето-
дично, по строгой программе, характеризует тверские работы этих лет. Это рапорты
«о происходящих в построении города Твери успехах и о протчих к тому приуготовле-
ниях», которые ежемесячно подавал Сенату коллежский советник Федор Никифоро-
вич Борисов. Начальник тверской стройки граф Вилим Вилимович Фермор, проведя в
Твери часть лета и начало осени 1763 г., отправился в Петербург 22 сентября и оста-
вил на месте этого чиновника, которого считал компетентным в инженерных вопро-
сах, и поручил ему оперативное управление Конторой строения погоревшего города
Твери. Рапортами Борисова полностью описан весь ход событий, начиная с отъезда
его патрона и заканчивая первым месяцем 1767 г. Ниже мы обратим внимание на
те сюжеты из его рапортов, которые можно отнести к имеющим «археологическое
измерение», то есть наложившим радикальный отпечаток на состояние культурного
слоя города.
Комплекс документов Борисова позволяет отметить, в первую очередь, что
деятельность Конторы строения Твери невозможно свести только к строитель-
ству как таковому. Собственно стройка оказывается лишь частью гораздо более
широкого комплекса мероприятий. Общая суть изменений состояла в том, что на
месте естественной, хаотичной и во всех смыс лах неоднородной среды обычного
средневекового города создавалась среда качественно иная, единая для всего города
350
и наделенная неким набором заранее заданных характеристик, то есть в каком-то
смысле искусственная. Впервые в российской практике создатели нового города
попытались предварить стройку как таковую созданием систем жизнеобеспечения
(пожарная безопасность, водоснабжение, городские коммуникации). И самым первым
звеном этого процесса стало создание нового городского ландшафта – приведение
города к стандартам «регулярности», то есть в первую очередь к идеальной плоскост-
ности рельефа. Улицы дорегулярной Твери были не только кривыми, как в любом
средневековом городе, но и приспосабливались к перепадам местности. Теперь эта
местность выравнивалась «под ватерпас». Рапорты Борисова – это, по сути, летопись
борьбы человека с первоначальным ландшафтом Твери, который был иным, чем сей-
час, то есть довольно пересеченным.
Началу работ неизбежно предшествовала «нулевая» стадия – нанесение но-
вого плана на местность. Эти работы в Твери остались за пределами рапортов, да и
вообще других документов. Нанесение планировки было важнейшей необходимостью
для горожан, поскольку давало держателям участков право начать строительство
временных домов на своей земле, но в глубине домовладений, с отступом от красной
линии, на которой впоследствии предстояло строить капитальные здания. В Твери
с определением новой квартальной сетки спешили, чтобы погорельцы не остались
без жилья к зиме, и землемерная разбивка плана произошла предположительно уже
летом и осенью. Рапорты Борисова показывают, что к началу осени 1763 гг. новые
очертания уличной сети – те самые, которые и сейчас хорошо знакомы тверским
жителям – уже были реальностью, и все дальнейшие действия строителей происхо-
дили строго на их основе. После того, как очертания улиц были заданы, началось вы-
равнивание ландшафта силами вольнонаемных землекопов. На момент составления
первого рапорта Борисова, датируемого 1 октября, завершался процесс «показания»
фронта работ.
Первым объектом стала «Большая дорога», она же «Прешпектива» (нынешняя
Советская улица), наиболее важная не только для города, но и для многочисленных
транзитных проезжающих. В своем первом рапорте в октябре 1763 г. Борисов сооб-
щал: «для выравнивания назначенной по плану болшей дороги немалых ям и косого-
ров под ватерпас наемными волными людми, для наполнения тех ям и возвышения до-
роги по показанию исправлено в нынешнем месяце будет» [1, л.351 об.]. Работы на ней
ш ли поэтапно: начавшись в районе крепостного рва, постепенно продвигались в сторо-
ну выезда на Москву и попутно охватывали не только улицу, но и вновь разбитые пло-
щади. На первый участок – как можно понять, ближайший к крепостному рву – в те-
чение бли жайшего месяца для выравнивания ям было «песку поставлено и разравнено
кубических двесте девяносто девять с четвертью сажен» [1, л.353 об.]. Названный
объем грунта можно приблизительно представить как фигуру длиной 20, шириной 12,
и высотой 10 метров, что позволяет понять, каковы были засыпанные впадины.
Не располагая заранее заготовленным запасом строительных материалов, в ка-
честве песчаного карьера Контора использовала бугор на берегу Волги, расположен-
ный поблизости, напротив углового крепостного бастиона, и за месяц он был срыт на
две трети [1, л.353 об.]. «Земля по дороге вываживается», – сообщал Борисов. Затем
работы замедлились, и окончательно он был ликвидирован только к сентябрю сле-
дующего 1764 г. [1, л.392]. Этот холм считался одной из лучших видовых площадок
дорегулярной Твери. В начале XVIII в. его рассматривали как возможное место для
строительства палат светлейшего князя А.Д. Меншикова, а затем – для император-
ского путевого дворца. Однако создатели регулярной Твери считали перепад рельефа
проблемой, а не достоинством. Уничтожая холм, они решали комплексную задачу:
351
добывали песок, убирали визуальное препятствие, а также освобождали место, по
которому собирались прокопать въезд на берег со стороны волжского моста.
Выравнивание «Большой дороги» продолжалось даже зимой и весной. Сезон-
ные трудности, а также удаление от сырьевой базы в виде холма и ее постепенное
исчерпание приводили к снижению темпа, и к началу лета количество завезенного
песка и, соответственно, убранных неровностей достигло 650 кубических саженей
[1, л.373], то есть лишь вдвое превысило результаты, достигнутые за первый месяц
работ. С 1764 г. для выравнивания использовали еще и строительный мусор от
разбиравшихся кирпичных зданий архиерейского двора, за август и сентябрь дав-
ший суммарный объем около 100 кубических саженей, который использовали «на
прешпективе, в городе и за городом по дорогам по ниским местам» [1, л.392, 394].
Помимо «ям», которые следовало засыпать, рапорты Борисова фиксируют большое
количество «бугров», с которых брались излишки земли. Рапорты сезона 1764 г. со -
общают о точках рельефа, которые подверглись сглаживанию. Это были «бугор» на
месте новой Фонтанной площади (ныне площадь Ленина), после ликвидации которо-
го «земля развожена и разровнена по площади» [1, л.394], и «косогор» на Полуцир-
кульной площади [1, л.380], выравнивание которого дало около двухсот кубических
сажен грунта. Тогда же были полностью выровнены «поперешныя разделяющие
город с предместием дороги», то есть, очевидно, Скорбященская улица (ныне ул.
А. Дементьева) [1, л.377].
По-видимому, подсыпка в различной форме велась более или менее повсемест-
но, хотя относилась только к публичной части города и его транспортным коммуника-
циям, тогда как внутриквартальное пространство не затрагивалось, оставаясь в ком-
петенции конкретных застройщиков. В числе значимых площадок для выравнивания
рапорты называют «косые» улицы – Новоторжскую и Новгородскую. Рельеф здесь
оказался не менее сложным, и также изобиловал впадинами и буграми. Землекопы
перешли сюда в 1765 г., после того как завершили выравнивание «Прешпективы» и
подготовили ее к мощению камнем. К концу строительного сезона на косых улицах
было «с высоких мест земли снято и по ниским местам развожено и разровнено...
семи сот кубических сажен» [1, л.407]. В этом году «на косую дорогу к стороне реки
Волги (то есть на нынешнюю ул. Вольного Новгорода – В.С.), для выравнивания по
оной и засыпки колодцов и погребов» вывозились и отходы «от разломки ветхого
строения» в архиерейском каменном доме [1, л.398].
Упоминаемые подвалы и колодцы, оставшиеся от сгоревших зданий, оказались
такой же проблемой, как естественные неровности. Отмечены они, например, и на
площади напротив заложенного здания Гостиного двора – нынешней территории
городского сада напротив драмтеатра. Отчитываясь за октябрь 1765 г., Борисов со-
общал, что «против Гостиного двора на площади имевшиеся от перенесенных рыб-
ного ряда на другие места лавок погреба землей засыпались» [1, л.407]. Грунт брали
поблизости, поскольку именно в это время завершалось сооружение пандуса «для
способного с реки Волги въезду обе стороны Волского болшого мосту» [1, л.407].
В целом главным местом работ такого рода стал бывший Загородский посад,
на землях которого, собственно, и создавался идеальный екатерининский город.
Крепость, которая оставалась автономным образованием, была затронута вырав-
ниванием минимально и последнюю очередь. Лишь в начале сезона 1766 г., когда
на посаде работы этого цикла уже завершились (или, во всяком случае, более не
попадали в рапорты), было «спланировано», то есть нанесено на местность, а за-
тем и выровнено «плац-парадное место» – участок напротив соборной площади, где
некогда находились великокняжеские палаты, ныне занимаемый кварталом меди-
352
цинского университета. Для этого в течение мая было «снято со оного земли по ямам
и по ниским местам развезено и разровнено до ста кубических сажен» [1, л.409].
Специально следует упомянуть, что рапорты не фиксируют никаких земляных работ,
кроме мощения улицы, в районе соборного холма. Из этого можно сделать вывод,
что состояние холма со стороны соборной площади уже было в достаточной степени
зарегулировано ранее, а со стороны садового фасада архиерейских палат перепад
местности, заметный и поныне, был сознательно сохранен, поскольку подчеркивал
доминирующее положение здания – будущего императорского дворца. Судя по тому,
что плац был «спланирован» только в 1766 г., получается, что и разбивка новой
планировки в крепости также произошла позже всего, как и мощение кремлевского
участка главной улицы.
Выравнивание рельефа являлось еще и подготовительной стадией для моще-
ния. Устройство на «Прешпективе» булыжной мостовой по столичному образцу было
предписано Сенатом. Тем самым Тверь становилась третьим в России и первым после
столиц городом, в котором внедрялся этот опыт. Запасы дикого камня, как показы-
вают рапорты, планомерно создавались с декабря 1764 г., а в течение строительного
сезона 1765 г. был замощен самый ответственный участок улицы – собственно го-
родской ее отрезок «до предместия» [1, л.405]. Далее наступила очередь площадей,
предместья и лишь затем крепости.
Примечательным сюжетом тверской стройки, развивавшимся параллельно с
выравниванием ландшафта, является поистине уникальное начинание, загадочность
которого зак лючается в том, что его практическая реализация надежно подтвержде-
на множеством источников, но материальные следы до сих пор лишь фрагментарно
обнаружены археологически. Автор концепции обновления Твери И.И. Бецкой пред-
ложил создать в Твери сеть каналов, которые обводняли бы территорию, обеспечивая
противопожарную безопасность и снабжая водой жителей. Это была бы единственная
в своем роде гидротехническая система, фактически первый в России примитивный
общегородской водопровод. По обе стороны каждой улицы следовало устроить и об-
ложить камнем по паре каналов одно- или двухсаженной ширины в зависимости от
значения улицы. При охвате этой системой всего города общая длина каналов растя-
нулась бы на десятки километров. Кроме них, предполагалось устроить два больших
водоема – на центральной площади и в крепости.
Бецкой не задумывался о конкретных способах функционирования предло-
женной им системы. Способы сброса отработанной воды, работа каналов в зимних
условиях даже не затрагивались. Однако вопрос о том, каким образом следует пи-
тать будущую гидросистему, получил решение, на бумаге казавшееся элегантным
и современным. В Твери подачу в город необходимых объемов воды можно было
организовать только искусственно. Бецкой предложил использовать гидравлическую
машину, которую следовало установить на реке Тьмаке, перекрыв ее плотиной.
Инженерная культура для машинной прокачки значительны х объемов воды в
России XVIII столетия отсутствовала даже в столицах. Известные примеры крупных
гидротехнических систем этого времени не спорили с природой, а использовали ее.
Водоподводящая система Петергофа была самотечной, основанной на естественных
особенностях рельефа и гидрологии. Этот же принцип использовали в 1780-х гг. при
строительстве Мытищинского водопровода, обеспечившего подачу воды в Москву, и
в те же годы, но в камерных масштабах, в Торжке. В арсенале европейской гидротех-
ники необходимые навыки уже были, но круглогодичная принудительная переброска
значительных объемов воды с обводнением площадей, расположенных выше водоема,
была реальна в исключительных случаях, связанных с особыми возможностями
353
заказчика, поскольку оказывалась неприступно дорогой и сложной в эксплуатации.
Подтверждаемая биографией Бецкого его хорошая личная осведомленность о коро-
левск их резиденциях вокруг Парижа подсказывает, что он не избежал знакомства
с известным всей Европе гидротехническим объектом близ дворца Марли – самым
убедительным, а возможно и уникальным примером решения задач такого рода.
«Машина Марли», не раз запечатленная художниками и граверами, представляла со-
бою мощную для своего времени установку для снабжения водного хозяйства Версаля
(рис.1). Она гнала в королевские фонтаны и пруды воду Сены на 160 м вверх и на 5 км
вдаль от точки водозабора. Теперь этот опыт предлагалось использовать в Твери.
Фермор, осознав идею как чрезмерно сложную и практически бессмыслен-
ную, добился отмены строительства гидравлической машины на тех основаниях, что
устройство плотины на Тьмаке «неспособно и убыточно». Екатерина согласилась
«плотину и шлюз с машиною на реке Тмаке за великим коштом... строить отложить»
[1, л.364]. В то же время Фермор не отказался от устройства каналов и бассейнов,
хотя и подверг идею Бецкого переосмыслению. Предназначение этой сети сам он
сформулировал не вполне отчетливо: «по сторонам (главной улицы – В.С.) будут
проведены широкие рвы, чтобы был свободнее проезд» [2, л.21]. Общая логика его
действий свидетельствует, что данное высказывание следует понимать как при-
знак истолкования каналов, предложенных Бецким, как ливневых или дренажных,
призванных увести лишнюю влагу с проезжей части улиц и тем самым сделать их
«свободнее». Сооружать их начали сразу после нанесения на местность новой улич-
ной сети. Уже к началу октября 1763 г. Борисов сообщал: «по большим длинным
Рис. 1 . «Машина Марли» близ Версаля. Гравюра. Франция, 1760-е гг. Частное собрание.
354
и поперешным улицам вольными наемными людми каналов прокопано шириною в
две сажени погонных две тысячи семьсот двенатцать сажен, шириною в одну сажень
погонных же три тысячи сто двадцать две сажени» [1, л.351].
План города, утвержденный Екатериной в 1767 г., свидетельствует, что ка-
налами следовало охватить всю уличную сеть Твери, включая Мещанские слободы
и главную улицу Ямской слободы [3, л.1] (рис.2). Рапорты Борисова подтверждают,
что каналы были действительно прокопаны и в какой-то части обложены камнем на
Першпективе и улицах, которые обрамляли регулярное ядро города – Скорбящен-
ской и Мироносицкой. Летом 1764 г. сообщалось, что там «по обоим сторонам шири-
ною в две сажени каналы выкопаны и во окончание приводитца, а между ими по оной
свободной проезд имеетца» [1, л. 377]. Работы были проведены и на косых улицах: в
августе 1764 г. Борисов рапортовал, что «по косым улицам каналы вырыты и по сте-
чению воды подчищиваются» [1, л.392 об.]. Далее была охвачена крепость (рис.3).
Летом 1766 г. «в крепости канал оным же мостить начат» [1, л.409 об.] . На данном
этапе к строительству каналов относились серьезно и сооружали как капитальные
объекты. На второстепенных участках прожект выродился в формальную копку рвов,
не облицованных и не связанных в единый комплекс. Они окончательно исчезли с
тверских улиц, по-видимому, в ходе больших кампаний по благоустройству начала
XIX в. Отсутствие их материальных следов можно объяснить тем, что в трактовке
Фермора каналы оказались не слишком глубокими.
Единственная на данный момент находка, которая может быть соотнесена с
каналами Бецкого/Фермора – это фрагмент придорожного кювета, вымощенного бу-
лыжником, обнаруженный в 1998 г. при раскопках на Соборной площади у проезжей
части «Прешпективы», будущей Миллионной [5, рис.241-242; 6, рис.13; 7, рис.105-
107]. Он был найден и исследован экспедицией ТНИИР-Центра под руководством
М.Е . Нестеровой1
.
Конструкция была выявлена у южной части полотна улицы в
районе здания восточного флигеля Медицинского университета. Мощение выпол-
нено в основном небольшими булыжниками от 10×15 до 20×20 см, но встречаются
и более крупные камни (цв.вкл.: рис.4–9). Вымостка в ее верхней части разобрана,
в некоторых местах она вошла в раскоп на ширину до 2 м, чуть меньше чем на поло-
вину своей ширины. Кювет частично остался за пределами раскопа, под тротуаром
современной ул. Советской. Таким образом, первоначальная ширина вымощенного
в 1766 г. булыжником придорожного кювета вдоль центральной улицы в пределах
крепости могла быть не менее 2 сажен.
Фермор подошел со всей серьезностью к сооружению двух бассейнов, при-
званных маркировать смысловые центры двух главных частей Твери – регулярного
города (на Фонтанной площади) и крепости (у дворца и собора). Они назывались не
только бассейнами, но и «фонтанами», то есть, возможно, должны были сопрово-
ждаться устройством водометов. Притом, что с инженерной точки зрения водоемы
находились в тесной связи с каналами Бецкого и питаться должны были той же
гидравлической машиной, Фермор не отменил их строительство. Граф считал (как
показала практика – ошибочно), что для их заполнения будет достаточно существу-
ющих ключей, колодцев и грунтовых вод. При этом по кубатуре оба резервуара были
весьма значительны. Например, бассейн на центральной площади Твери представ-
лял собою центрическую фигуру со стороной 15 и глубиной полторы сажени (около
30×30 м при глубине 3 м) [1, л.394].
1 Искренне благодарю А.Н. Хохлова и М.Е. Нестерову, познакомивших меня с этими материалами
и предоставивших их для публикации.
355
Рис. 2 . Сооружения системы Бецкого (каналы, мосты, бассейн) на «Прешпективе»
и Фонтанной площади. Фрагмент плана Твери 1767 г. [3, л.1].
Рис. 3 . Сооружения системы Бецкого (каналы, мосты, бассейн) в крепости.
Фрагмент плана Твери 1767 г. [3, л.1].
356
Искусственные водоемы появились в той же последовательности, которая
была присуща логике всех прочих работ. «На преспективой улице на площади» бас-
сейн устроили в течение лета и осени 1764 г. Ноябрьский рапорт уже называет его
«вырытым» [1, л.385 об.] . Летом 1766 г. сооружался водоем в крепости: был устроен
водоспуск в Волгу, дно проложено глиной, мхом и слоем дикого камня, а верх увен-
чан парапетом из белого камня [1, л.420 об.]. Однако практически сразу отсутствие
напора погубило развитие темы «фонтанов», напоминанием о которой осталось толь-
ко первоначальное название центральной городской площади – Фонтанной. Затем
стала понятна утопичность идеи в принципе. В середине 1770-х годов оба бассейна
были ликвидированы2. Хранившиеся в Конторе строения Твери остатки средств «из
суммы, ассигнованной на отделку при том Архиерейском доме бассейна», в 1777 г.
были использованы для приведения в порядок крепостного вала [4, л.1 об.].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. РГАДА. Фонд Правительствующего Сената. Ф . 248. Книга 3747. 1767 г.
2. РГАДА. Госархив. Ф . 16. Д. 971. 1763.
3. РГИА. Ф. 1293. Оп. 168. Тверская губ. Д. 8.
4. ГАТО.Ф.312. Оп. 4. Д. 13937.
5. Нестерова М.Е. Отчет об охранных археологических исследованиях на территории Твер-
ского кремля в 1998 г. Приложение II. Альбом иллюстраций. Т . I // Архив ИА РАН. Ф. Р -1.
6. Нестерова М.Е. Отчет об охранных археологических исследованиях на территории Твер-
ского кремля в 1998 г. Приложение II. Альбом иллюстраций. Т . II // Архив ИА РАН. Ф. Р-1.
7. Нестерова М.Е. Отчет об охранных археологических исследованиях на территории Твер-
ского кремля в 1998 г. Приложение II. Альбом иллюстраций. Т . III // Архив ИА РАН. Ф. Р -1.
8. Хохлов А.Н., Дворников А.С. Исследование рва Тверского кремля XIII – начала XIV вв.
(предварительная публикация материалов) // Тверь, тверская земля и сопредельные тер-
ритории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь: Старый город, 1997. – С. 135–145.
V.V. Savelyev
Measures to Change Tver Landscape in the Course
of «Regular» City Reconstruction in 1763–1766
An archival source about works on Tver landscaping in 1763–1766 is introduced into scientific
circulation. It illustrates a process of transformation of the city terrain from natural forms
peculiar to Middle Ages to artificial «regular» area of modern period. Some new information about
experiments on system of canals development is given.
Keywords: V.V . Fermor, I.I . Betskoy, Fyodor Borisov, Tver Construction Office, Tver regular
plan of 1763, «Betskoy canals».
2 Остатки бассейна на Соборной площади Твери были исследованы в его северо-восточной части в
1991 г. А .Н. Хохловым (в северо-восточной части чаши фонтана) [8, с.135, 144]. В водоеме на глубине
более 3 м была зафиксирована прослойка черного ила. В слое строительства и функционирования
искусственного водоема была обнаружена монета «2 копейки» 1757 г. По мнению авторов публикац ии
1997 г., это гидротехническое сооружение просуществовало недолго и было засыпано в период до 1797 г.
Позднее северная часть искусственного водоема была вскрыта И.А. Сафаровой. В полевом сезоне 2022 г.
большая часть бассейна вошла в раскоп Л.А . Беляева, однако работы проводились лишь до уровня
строительных отметок проектируемого нового фонтана. Материалы этих работ пока не опубликованы.
357
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 94(470.331) : 069.8 : 75.021
И.А. ПОПОВ, Т.А . ИЛЬИНА
НЕИЗВЕСТНЫЙ АКВАРЕЛЬНЫЙ ПОРТРЕТ П.П. МАКСИМОВИЧА
ОСНОВАТЕЛЯ ЖЕНСКОЙ УЧИТЕЛЬСКОЙ ШКОЛЫ В ТВЕРИ
Статья посвящена первой публикации раннего портрета П.П . Максимовича. На основании
историко-предметного анализа изображенных реалий (детали мундира, головного убора,
амуниции), с точностью до полугода устанавливается дата создания памятника. Анализ
представленных отдельно паспарту с портретом и рамы позволяет проследить сложную исто-
рию этого артефакта, некогда превращенного из альбомного листа с акварельным «овалом
в свету» и эскизом военно-морской арматуры под ним в уютный камерный портрет эпохи
бидермейера. Некоторые детали самого изображения позволяют уточнить реальную форму
одежды гардемаринов Российского Флота эпохи Николая I, а проясненная история памят-
ника и достаточно узкий интервал времени создания портрета – его возможного автора.
Ключевые слова: П.П . Максимович, Морской кадетский корпус, форма гардема-
рин эпохи Николая I, кивер, репеёк, перевязь, погоны, полковые памятные альбомы,
А.П . Боголюбов – художник-моряк, выпускник Морского кадетского корпуса, бидер-
мейер, камерный портрет.
Поводом для создания данной публикации явилось недавнее выявление ав-
торами ранее неизвестного, написанного с натуры акварельного портрета Павла
Павловича Максимовича (1816–1892), в его бытность воспитанником Морского
кадетского корпуса (1832–1836). После получения соответствующего разрешения
от нынешних владельцев раритета, появилась возможность не только его историко-
предметного исследования, но и первичной публикации. Имя П.П. Максимовича,
создателя женской учительской школы, давнего предшественника современного
Тверского государственного университета, сейчас хорошо известно всем, интересу-
ющимся историей российского педагогического образования.
До настоящей публикации было известно несколько прижизненных изображе-
ний П.П . Максимовича, но все они представляют нашего героя в зрелом и пожилом
возрасте, в гражданском платье, т.е. после 1848 г., когда капитан-лейтенант Максимо-
вич, к тому времен преподаватель Морского кадетского корпуса, вынужден был оста-
вить службу в столице империи, видимо, по семейным обстоятельствам, и поселиться
в наследственном имении супруги1
– с. Шепели Кашинского уезда Тверской губернии.
Уникальность публикуемого нами портрета не только в том, что это самое
раннее из имеющихся на сегодня изображений П.П . Максимовича, но также и в том,
что наш герой на нем запечатлен в унтер-офицерской форме гардемаринов Морского
кадетского корпуса, а это важно уже не только для тверского локального мемориаль-
ного, но и общероссийского военно-исторического, униформологического контекста
в целом. Кроме того, внимательный анализ памятника в части изучения паспарту
с приклеенным к нему «овалом в свету» без рамки (рис.1), дает нам возможность
утверждать, что в свое время артефакт, изначально представлявший собой некий
эскиз альбомного или графического листа, подобного некоторым сохранившимся
1 Анна Андреевна Хлебникова – дочь известного русского мореплавателя А.И . Хлебникова [1, c.11].
358
от того времени литографиям с изображениями замечательных персон первой по-
ловины XIX в., был переоформлен, а точнее – трансформирован (путем изменения
формата под специально подобранную раму2) в привычный для «уютного быта уса-
деб» камерный акварельный портрет.
История происхождения и бытования памятника
(провенанс артефакта)
Данный впервые публикуемый памятник изобразительного искусства второй
четверти XIX столетия происходит из семейного собрания Григория Дмитриевича
Попова, потомка П.П. Максимовича по линии его старшей дочери Александры [1,
с.19; 2]. Из личного общения авторов с Г.Д . Поповым нам стало известно, что долгое
время этот акварельный портрет украшал кабинет его деда, известного отечествен-
ного биолога Л.В. Крушинского3.
Никакими сведениями, которые касаются конкретных обстоятельств (дата,
авторство, из чьих рук и т.д .) появления данного артефакта на стене московской
профессорской квартиры, нынешние владельцы портрета не располагают. Им из-
вестен изображенный персонаж (главным образом, по надписи на обратной стороне
паспарту), но все дополнительные данные о многогранной, общественно значимой и
даже, не побоимся этого слова, культуртрегерской деятельности Павла Павловича
Максимовича стали им известны совсем недавно, после знакомства с исследования-
ми Т.А . Ильиной. До этого, по-видимому, в том числе и на основании этой именной
акварели, он воспринимался семейным преданием как один из достойных представи-
телей рода, в свое время посвятивший себя профессии флотоводца.
Формализованное описание памятника
(по состоянию на сегодняшний день)
Первоначально нами было получено фото портрета без рамы, на котором вы-
делялся т.н . «овал в свету» (собственно и несущий само акварельное изображение),
размерами 14×12,5 см, под которым, при сильном увеличении, прочитался рисунок
т.н. морской «арматуры» (рис.11), состоящей из большой скляницы (песочные часы),
ручного морского лага, с прикрепленным к лаглиню сектором, зрительной трубы,
лежащей поверх карты и транспортира – этих непременных спутников морехода
эпохи парусного флота. Это нераскрашенное, но вполне законченное, в рисунке,
изображение было скрыто под старинной, вполне аутентичной времени создания
портрета (но не его первичному замыслу!) рамой красного дерева (цв.вкл.: рис.1; 2).
Рама, хоть и подбиралась под акварель позже и никак не вписывалась в
первоначальный облик памятника (о чем свидетельствует скрытое под ней, но очень
важное как композиционно, так и идейно изображение морской «арматуры»), тем не
менее, не только практически синхронна портрету, но может датироваться несколько
2 Рама – вне всякого сомнения – аутентична эпохе создания самого портрета. Это не поздняя стили-
зация, не «новодел». Вполне вероятно, что время ее создания несколько даже опережает сам портрет
(см. ниже).
3 Продолжительное экспонирование старой акварели под прямым солнечным светом, да еще и в
серьезно поврежденной раме, по верхней планке которой идет глубокая, если не сквозная трещина,
которая могла повлиять на температурно-влажностный режим ее содержимого, явно не способство-
вало первозданной сохранности нежных, по преимуществу органических (видимо, за исключением
«берлинской лазури», которой окрашен помпон кивера) пигментов красочного слоя портрета. В
старых музейных собраниях, например, в Гос. Эрмитаже (СПб.) близкие по характеру изображения
–
отдельные акварельные листы кисти Р. Лебедянцова (инв. NoNo 6048-6072) хранятся в отдельных
пакетах, горизонтально уложенных в картонные коробки, что снижает нежелательное воздействие
света, перепадов температуры и влажности.
359
Рис. 1 . Портрет П.П . Максимовича в форме Ст. унтер-офицера Морского кадетского корпуса. Бу-
мага на картонном паспарту. Акварель, карандаш. 14×12,5 см (овал). Неизвестный художник.
СПб. Конец 1835 – начало 1836 гг. Фото без рамы. Частная коллекция. (Публикуется впервые).
Рис. 8 . Оборотная сторона паспарту портрета Максимовича с надписью. Частная коллекция.
(Публикуется впервые).
Рис. 11. Арматура из аксессуаров морехода парусного флота с портрета П.П. Максимовича.
Карандаш. Фрагмент. Частная коллекция. (Публикуется впервые).
более ранним временем. Например – стилистически близкий по оформлению портрет
цесаревича Александра Николаевича в форме гвардейских гусар кисти Ф. Крюгера
(ГРМ), был написан и, соответственно, обрамлен, как минимум, двумя годами ранее
нашего, в 1833 г. (цв.вкл.: рис.3).
Рис. 1
Рис. 8
Рис. 11
360
Характерной особенностью такого типа обрамления небольших картин яв-
лялись четыре многолепестковые розетки, размещенные по углам рамы. И у рамы
портрета Цесаревича, и у рассматриваемой деревянной рамы они носят чисто деко-
ративный характер4
, только у последней – они, являясь отдельным от нее фурнитур-
ным элементом, видимо, прикреплены к деревянной основе с помощью миниатюрных
гвоздей, шляпка одного из которых заметна по центру одной из верхних розеток.
Понимая некоторую искусственность датирования обрамления живописных
работ временем написания последних, все же отметим, что данный прием декориро-
вания малоформатных произведений искусства, в том числе и в его декоративно-при-
кладной ипостаси (оформление табакерок, медальонов с миниатюрными портретами
и т.п.) с учетом некоторой вариативности отдельных элементов (цв.вкл.: рис.4 -6)
сложился на рубеже XVIII–XIX вв., а уже в первой четверти XIX в. явно преобладал
над всеми прочими.
Таким образом, дата исследуемой рамы не может сильно отстоять от 20–30 гг.
XIX в., а судя по несколько архаизирующему оформлению светового овала «бегущим
цветком», часто встречающимся на памятниках декоративно-прикладного искусства
последней четверти XVIII в. (цв.вкл.: рис.7), возможен некоторый сдвиг датировки в
сторону и более раннего времени, но не уходящий за грань веков.
К сожалению, артефакт – в общем и целом – сохранивший свой первоначаль-
ный облик, не избежал воздействия беспощадного времени: через лицевую сторону
верхней части рамы, по самому центру – от края до светового овала – идет почти
вертикальная глубокая (и возможно) сквозная трещина, которая могла повлиять на
изменение температурно-влажностного режима, что могло оказать неблагоприятное
воздействие на сохранность артефакта. С другой стороны, этот характерный дефект
– лишнее доказательство подлинности памятника, его сложной судьбы, насчитыва-
ющей уже почти 200 лет.
Акварельный портрет П.П . Максимовича
и эскиз морской «арматуры»
Вышеописанная рама вмещала картонное паспарту, на обратной стороне
которого читается несколько размытая надпись зеленоватого цвета, в две строки
(от руки): «Павел Павлович Максимович», а чуть выше – цифра «161» (рис.8). И
надпись, и цифра выполнены одними и теми же чернилами/тушью/химическим ка-
рандашом(?) и без каких-либо архаизирующих черт («еров» и пр.). Буквы выписаны
несколько округлым почерком, с заметным наклоном вправо. Когда выполнена над-
пись, точно установить трудно, скорее всего она была выполнена в момент «транс-
формации» альбомного листа (см. ниже) в «камерный портрет» и теми же руками,
которые вырезали само изображение с арматурой из предполагаемого исходника
(памятный альбом выпускника Морского корпуса) и наклеили его на картонную ос-
нову, превратив в некое подобие камерного портрета – визитной карточки хорошего
вкуса дворянского сословия эпохи бидермейера (1815–1840-е гг.)5.
4 Как на портрете Цесаревича, так и на многих других портретах представителей Августейшей фами-
лии из собрания ГРМ, 6-12-ти лепестковые розетки (часто из 2-х, вписанных друг в друга полностью
раскрывшихся бутонов, больше всего напоминающие цветок подсолнечника), расположенные по
углам рамы, составляют единое целое с бронзовой основой последней (отливка в единой форме, либо
работа по матрице).
5 В камерном портрете «преобладают традиционные погрудные изображения на нейтральном или
пейзажном фоне – это позволяет художнику уделить основное внимание лицу портретируемого.
В композицию многих портретов включены разнообразные аксессуары, говорящие не столько о
социальном положении изображенного человека, сколько о его занятиях и увлечениях. Особым раз-
361
Портрет
Это профессионально выполненный по предварительному карандашному
рисунку6 поясной акварельный портрет, размерами 14×12,5 см, некогда достаточно
грубо (по краю получившего форму псевдо «овала в свету» изображения явственно
читаются заусенцы от работы ножницами или другим режущим инструментом) вы-
резанный из листа памятного альбома (?) выпускника Морского кадетского корпуса в
Санкт-Петербурге. Состояние красочного слоя за практически двухвековую историю
памятника не избежало повреждений.
Ненадлежащие условия хранения и экспонирования портрета, который под-
вергался длительному воздействию прямого солнечного света в деформированной, с
нарушенной гидроизоляцией раме (см. выше), не могло не привести к повреждению
красочного пигмента и без того достаточно нежной акварели, склонной со временем
бледнеть и жухнуть. В большей степени пострадала верхняя часть изображения,
включая непосредственно лицо портретируемого, его плечи (деформированной ока-
залась шифровка погон в виде якорей и пространства над ними, где вместо искус-
ственной тени, сохранившейся по краю левой руки, поддерживающей кивер, ныне
читаются лишь отдельные сгустки красочного пигмента). На лице заметны подтеки
(на лбу и скулах) и пожухлость (нос и ушные раковины) краски. Неплохо сохрани-
лись хорошо прописанные серо-голубые глаза героя изображения, его дугообразные
«соболиные» брови и хорошо уложенные светло-каштановые волосы с характерно
зачесанными вперед висками, по моде 30-х гг . XIX в. Розовая краска, несомненно ис-
пользовавшаяся при тонировании лица, настолько поблекла, что едва заметна только
в складке по-юношески чувственных губ героя портрета.
Сам Павел Павлович Максимович изображен по пояс, в 3/4 развороте фигуры,
с согнутой левой рукой, поддерживающей полностью укомплектованный (репеёк,
помпон) кивер7
.
Самым ярким цветовым пятном портрета (на сегодняшний день)
является помпон кивера василькового (светло-синего) цвета, исполненный, видимо,
синтезированной к этому времени «берлинской лазурью», менее органических красок
подверженной выцветанию.
К выделенным выцветшим желтым цветом элементам изображения относится
мундирная фурнитура из семи8 форменных, уже «орлёных» (с 10.01.1830 г.) пуговиц
желтого металла [5]. Две верхние пуговицы скрыты под широкой (до 10 см)9 порту-
пеей тесака черной лакированной лосиной кожи, что показано на портрете бликом
нообразием решений отличается камерный – акварельный и карандашный портрет пушкинской поры.
Благодаря широкому проникновению не только в дворцовые, но и в скромные дворянские интерьеры,
эти портреты <...> носят более простой, “домашний” характер. < ...> Такие портреты брали с собой,
расставаясь с близкими, хранили в секретерах, ими заполняли домашние альбомы. В 1-ой пол. XIX в.
камерный и миниатюрный портреты выполняли роль современной фотографии» [3].
6 Сохранившиеся карандашные фрагменты изображения (это прежде всего касается военно-морской
арматуры, набросок которой сохранился под портретным изображением) выдают академически по-
ставленную в части рисунка руку художника – профессионала.
7 На близких по времени, аутентичных изображениях кадетов, явно писанных с натуры – полностью
укомплектованные кивера практически не встречаются. Например, на замечательной акварели А.П.
Брюллова «Наследник Цесаревич Александр Николаевич с кадетами на берегу Финского залива в
Петергофе» (1830–1831 гг.) все кадеты, в том числе и, по нашему мнению, гардемарин Морского
кадетского корпуса (крайний слева от царевича), показаны в зачехленных киверах (летние лагерные
сборы предполагали походную форму одежды).
8 Мундиры гардемарин с 13.02.1826 г. стали однобортными, застегивались на 9 пуговиц [5].
9 Ширина амуничных ремней (портупейного и идущего через левое плечо ремня патронной сумы) с
1828 г. была регламентирована в 2 вершка [4, c.162].
362
по центральной части ремня. Сам тесак, а точнее, его гарда не видна (она за спиной,
чуть ниже талии) [5, рис. 8].
Портупея идет через правое плечо персонажа, она пропущена под погон белого
цвета с шифровкой в виде якоря (с 14.05.1833 г.) «кованой меди» [5]. Отличительной
особенностью погон П.П. Максимовича является отделка их краев золотым галуном
(на портрете показана желтой краской, которая в данном случае оказалась сильно
покоробленной и размытой). А золотой продольный галун, пущенный по краям по-
гон – несомненное свидетельство унтер-офицерского звания10 П.П. Максимовича,
которое было ему присвоено 18 (30) декабря 1835 г. «за прилежание в науке и благо-
нравие» [1, c.10; 6, с.12].
И если даже не вполне убеждают сильно покоробленные и размытые (но,
тем не менее, заметные!) следы желтой краски (правый погон) и характерная «от-
бортовка» левого погона, которая может быть подготовительным рисунком галу-
на11
, то у нас есть и еще более убедительные свидетельства «унтер-офицерства»
П.П. Максимовича12. Это показанный той же желтой краской, но куда лучшей со-
хранности золотой галун по стоячему, застегнутому на все 4 крючка воротнику, а
также и обшлагу рукава левой руки персонажа, которой он поддерживает кивер. Нам
могут возразить, что подобная отделка воротников и манжет заметна у всех каде-
тов13
, изображенных на акварели А.П. Брюллова «Наследник Цесаревич Александр
Николаевич с кадетами на берегу Финского залива в Петергофе» (1830–1831 гг.),
нарисованной явно с натуры, на которой, кроме безымянных кадет, показаны вполне
узнаваемые персонажи: сам Цесаревич и его воспитатель-наставник, генерал-майор
Карл Мердер (1787–1834), легко опознаваемый по офицерскому сюртуку и шляпе с
перьями (цв.вкл.: рис.9). Но, во-первых, вокруг будущего Императора действительно
могли собрать унтер-офицерскую группу из кадет и гардемарин, как наиболее «при-
лежных в науке и благонравии», а во-вторых – мы не видим репейков на их киверах,
по-походному укрытыми чехлами, так что весьма затруднительно сказать наверняка,
кто эти молодые люди – воспитанники старших кадетских или гардемаринских клас-
сов, или же младшие командиры оных.
Зато вот у портретного изображения старшего унтер-офицера П.П. Макси-
мовича такой проблемы нет – его кивер представлен во всей красе без чехла. Убе-
дительным доказательством особого статуса изображенного персонажа является
10 Известный российский исследователь российского мундира XIX в. С.А. Попов отмечает: «С конца
1831 г. для воспитанников кадетских корпусов и Дворянского полка, имевших звания ефрей-
торов, унтер-офицеров и фельдфебелей вводилась обшивка погона золотым галуном» [7, c.42].
(Выделено нами. - И .П., Т.И .) .
11 Эта «отбортовка» также несет следы желтой краски, при сильном увеличении (рис.), предстающие
в виде сплошной, хоть и неравномерно окрашенной, линии (особенно по ближнему к зрителю краю
погона).
12 Зафиксированное кистью художника воинское звание «портретного» П.П. Максимовича очень важ-
но, т.к. позволяет установить c точностью до года terminus post/ante quem создания самой акварели.
Ведь зная служебный формуляр нашего героя, нельзя не заметить, что портрет не мог быть написан ра-
нее присвоения гардемарину Максимовичу унтер-офицерских галунов, т.е. до 18 (30) декабря 1835 г.
и не позже 23 декабря 1836 г. / 4.01.1837. (по новому стилю), когда плечи старшего унтер-офицера
Максимовича украсили мичманские эполеты.
13 В вышеупомянутом исследовании С.А . Попова есть одно важное для настоящей статьи замечание по
поводу декорирования галуном кадетских мундиров: «В “Историческом описании...” (Висковатого. –
И.П., Т.И.) говорится об установлении в 1831 г. унтер-офицерских отличий на погонах лишь в ка-
детских корпусах и Дворянском полку, в главе же, посвященной Пажескому корпусу, об этом умал-
чивается. К тому же мне было не совсем ясно, как эти отличия могли сочетаться с галуном,
которым и так обшивались погоны парадного мундира пажей» [7, c.44].
363
4-х секторный репеёк, размещенный под васильковым (светло-синим) помпоном его
кивера, два сектора из которых белые, а другие два – серые. Если в 1812 г. этот яр-
кий, хорошо заметный издалека тактический значок, крепившийся непосредственно
к верхнему обрезу кожаного донца кивера, у самого основания «султана» (помпоны
вошли в обиход уже в николаевскую эпоху) имел округлую форму и d = 50 мм, то к
1830-м гг. репеёк приобрел уже овальные очертания, вытянувшись в длину до 70 мм,
а его верхние сектора из черно-оранжевых стали просто серыми, боковые же так и
остались белого цвета14
.
Можно даже не сомневаться в том, что изображенный на портрете кивер,
украшенный светло-синим (васильковым) помпоном и эмблемой военно-учебных за-
ведений – «государственным гербом с полукруглым сиянием, впервые появившийся
на кадетских киверах еще в 1808 г.15» [9, с.36] – это модель образца 1828 г. Это, по-
жалуй, самое высокое боевое наголовье такого типа, бывшее в ходу уже на закате
своего существования в строевых частях Русской Императорской армии. Его боль-
шая высота (даже без длинного султана или помпона она достигала ок. 24,5 см16) на
рассматриваемом портрете заметна невооруженным глазом и угадывается по общим
пропорциям изображения: поддерживаемый левой рукой портретируемого за подбо-
родочную «чешую» на уровне талии кивер своим помпоном почти достигает верхнего
уровня левого погона П.П. Максимовича17.
Ярким синим пятном на фоне темного кивера, тулья которого показана темно-
серой, в пандан мундиру18, выделяется помпон кивера. Этот аксессуар форменного
14 С.А. Попов сообщает о репейках такие подробности: «Над кокардой (у нас роль кокарды играет эм-
блема Военно-учебных заведений. – И.П ., Т.И.) наверху кивера крепился круглый или слегка оваль-
ный репеёк, выточенный из дерева, оклеенный цветной шерстью и подшитый кожей. Цвета репейка у
рядовых <...> обозначали номер батальона (полубатальона) внутри бригады <...>. Унтер-офицерские
репейки были белые с черно-оранжевыми секторами, как и во всей армии (впоследствии [в предыду-
щем тексте С.А. Попова идёт речь о 1811–1818 гг. – И .П., Т.И.], когда репейки вместо шерсти стали
обтягивать цветным сукном, сектора у унтер-офицеров стали белыми и серыми)» [8, с.10]. Ср. у И.Э.
Ульянова: «Репейки унтер-офицеров по-прежнему делились диагональным крестом на 4 части, верхняя
и нижняя из которых были серыми, а боковые – белыми. С 1836 г. репейки с обратной стороны стали
подклеивать черной кожей» [4, c.158].
15 Воспитанникам Морского кадетского корпуса кивера (вместо прежних шляп) были регламентиро-
ваны несколько позднее – 27. 04. 1811 [5].
16 По И. Э. Ульянову, «24 апреля 1828 г. был введен кивер нового образца высотой 5 1⁄2 вершка» [4,
с.157]. (Один вершок равен примерно 42-45 мм – И .П., Т.И).
17 Исходя из средних пропорций человеческой фигуры, высота изображенного кивера от низа ко-
роткого, почти отвесно падающего лакированного козырька (тоже отличительная деталь позднего
николаевского кивера [4, с.157]) и до верха помпона – никак не меньше 30 см.
18 Мундир воспитанникам Морского кадетского корпуса (как, впрочем, и всем другим морякам – ко-
рабельным и ластовым командам, Морскому Гвардейскому экипажу, Морским полкам) с 13.02.1826 г.
был установлен «однобортный, темно-зеленый, на 9 пуговиц, погоны, выпушки по воротнику и
обшлагам – белые; брюки – темно-зеленые поверх сапог» [5]. Т.о ., мы сталкиваемся с первой и, на-
верное, единственной несообразностью этого портрета, ведь мундир П.П . Максимовича показан тем
же темно-серым (стальным? /шаровым?) цветом, что и тулья кивера. И здесь нам остается только
гадать: результат ли это художественного допущения художника, таким образом гармонизировавшего
цветовое решение портрета, или же банальное отсутствие в его палитре зеленой краски (допустить
полное перерождение действительно чувствительного к неблагоприятным внешним воздействиям
зеленого пигмента в серый цвет невозможно по причине того же колера кивера, который неизбежно
так же изменился бы, но они выглядят совершенно одинаково). Мог ли быть у гардемарин, скажем,
второй – служебный мундир, типа курток (наряду с мундирами), как было у тех же, современных на-
шему портрету, Пажей [7, с.44]? Эта версия могла бы сработать, если бы портретируемый не был бы
изображен «при полном параде» – при портупее с тесаком и кивером без чехла. Впрочем, в таблицах
обмундирования Русского Императорского флота на 1830-ые гг., выполненных в наши дни А.И. Куз-
364
головного убора в линейных войсках служил для определения номера батальона19
,в
нашем же случае, когда в 1826 г. весь утвержденный штат корпуса составлял всего
505 воспитанников [10, с.191] (по меркам первой половины XIX в. – это, практиче-
ски, один большой батальон, а по-флотски – «команда»), мы имеем полное право
предположить, что вполне себе «морской» светло-синий цвет гардемаринского пом-
пона был регламентирован всем воспитанникам Морского кадетского корпуса, для
их более четкого отличия от кадетов других военно-учебных заведений столицы
Российской Империи.
Этой, пока еще документально неподтвержденной гипотезе, не противоречат
страницы мемуаров о кадетской юности, проведенной в стенах Инженерного учили-
ща, известного российского литератора Д.В. Григоровича. Описывая выступление
«инженеров» в летние лагеря, автор «Гуттаперчевого мальчика» вспоминает: «Пере-
ход из Петербурга в Петергоф, несмотря на ранец, лядунку, кирку и лопату (необ-
ходимые доспехи сапера), которые при каждом шаге немилосердно били по ляжке,
можно было бы назвать прогулкой, если бы не носили на голове огромных ки-
веров, украшенных на макушке красным помпоном...» [11, с.44]20.
Таким образом, впервые вводимый в научный оборот акварельный портрет
П.П. Максимовича уточняет, по крайней мере, один униформологический нюанс,
никак не отраженный в современных антологиях формы одежды Русской Импера-
торской армии и флота21
.
При попытке найти автора произведения (как правило, на акварелях автограф
художника размещается в одном из нижних углов листа), при большом увеличении,
под «овалом в свету» неожиданно прочитались едва заметные, намеченные каран-
дашом, контуры старинных навигационных приборов. Ими оказались непременные
аксессуары любого морехода эпохи парусного флота: вьюшка с лаглинем и прикре-
пленным к нему сектором (ручной морской лаг), рядом большая скляница (род песоч-
ных часов), которые вкупе с лагом использовались для измерения скорости корабля
и «счисления пути». Еще можно заметить едва читаемые транспортир, циркуль и
зрительную трубу (рис.11).
В общем, с одной стороны, мы имеем лишнее доказательство причастности
портретируемого к морской стихии, а с другой – становится понятным первона-
чальный замысел всего произведения, которое, как нам представляется, задумыва-
лось П.П. Максимовичем как «парадная» или «входная» миниатюра к памятному
альбому выпускника Морского корпуса. О существовании традиции оформления
нецовым [5], (цв.вкл.: рис.10) предлагается серый цвет формы для чинов МКК, но без всяких докумен-
тальных обоснований. Поэтому окончательное решение этой загадки портрета оставим на будущее.
19 «1-ый батальон – желтый помпон; 2-ой батальон – с желтым верхом и светло-синим низом; 3-ий
батальон – с желтым верхом и зеленым низом. У мушкетеров и егерей в подобных помпонах желтый
цвет заменялся белым» [4, с.158].
20 Д.В . Григорович был воспитанником Инженерного училища в 1836–1840 гг., т.е. учился он практически
в одно время с нашим героем, следовательно, и стиль их форменной одежды должен был быть близок.
21 На уже упоминавшихся нами униформологических «Таблицах» [5], разработанных А.И. Кузнецовым
(всего автором было создано 79 полноцветных таблиц (!) по истории обмундирования и снаряжения
Военно-Морского флота с 1826 по 1917 гг., за что их автор был удостоен в мае 2013 г. премии имени
акад. В . П. Глушко «За пропаганду науки в литературе», на конкретной таблице, посвященной чинам
Морского кадетского корпуса» 1830-ых гг . репейки и помпоны Старшего Унтер-Офицера (из гарде-
марин) показаны нейтрального серого цвета [5, рис.10]. Следовательно, автор, опиравшийся в своих
разработках на правительственные указы и постановления, касающиеся изменений формы одежды,
снаряжения и вооружения и отраженные в Полном Собрании Законов Российской Империи, не нашел
информации по этим аксессуарам. Исследуемый портрет позволяет восполнить этот пробел.
365
подобных памятников «кадетского творчества» мы узнаем из мемуаров однокашника
П.П . Максимовича по Морскому корпусу – известного художника-мариниста –
А.П. Боголюбова: «Детей (так называет воспитанников младших классов училища
мемуарист. – И.П ., Т.И .) Николай (Николай I. – И .П., Т.И.) любил, что не проходило
двух недель, чтобы кто-нибудь из высочайших особ не навещал Корпуса, а потому
держали нас чисто, кормили хорошо и заботились о нашем здоровье. Случалось, что
Государь входил в зал, где нас кишело до 400 ребят и стоял гул, как в громадном
птичнике, где разнопородные гогочут и щебечут по-своему на все лады. “Здорово
детки!” – говорит он голосом, которого уже после никогда не забудешь, и вдруг мерт-
вая тишина воцарялась в зале. “Ко мне!” – и опять взрыв шума и такая мятка вокруг
него, как в муравейнике. Нередко он ложился на пол. “Ну подымайте меня” – и тут
его облепляли, отвинчивая пуговицы на память и т.д . Всего более страдал султан
шляпы, ибо все перья разбирались, как и пуговицы, и в виде памяти клеились в
альбомы» (выделено нами. – И .П ., Т.И.) [11, с.10].
Таким образом, можно проследить судьбу этого интересного памятника изо-
бразительного искусства первой половины XIX в. от его создания – зимой с 1835
на 1836 гг., когда П.П . Максимовичу было присвоено унтер-офицерское звание
(см. выше), и вплоть до сегодняшнего дня, когда он, сначала попав в Казань где-то
в 40-х гг . XIX в., в семью его старшей сестры Марфы Павловны (цв.вкл.: рис.12),
и превращенный из альбомного листа в камерный портрет, возможно, ее руками,
наконец, обрел последнее пристанище в семье Григория Дмитриевича Попова, пра-
праправнука П.П. Максимовича по линии его старшей дочери Александры22.
Автор исследуемого портрета доподлинно неизвестен, но заманчиво было бы
предположить, что им мог быть один из учителей рисования в Корпусе, среди кото-
рых были и те, кто добился высокого профессионализма. О них упоминает все тот
же А.П. Боголюбов: «у учителя Алексея (на самом деле – Александра. – И.П ., Т.И.)
Алексеевича Алексеева23 был на лучшем счету, равно как и у г-на Фомина, который,
когда я уже сделался профессором, с гордостью будучи в ту пору малярным масте-
ром в Петербургском порте, говорил всем: “А мой-то Боголюбов, ученик, глядите,
знаменитостью в Академии сделался!”» [11, c.12].
О традиции хранить камерные портреты в семье потомков П.П. Максимовича
свидетельствует еще одна, уже упоминавшаяся выше, работа (цв.вкл.: рис.12). Она
представляет собой камерный акварельный портрет старшей сестры Павла Пав-
ловича – Марфы, который был выполнен Рафаилом Ступиным в Казани в 1838 г.,
о чем свидетельствует запись в левой нижней части «овала в свету», размерами
18×13,7 см. Художник – выпускник Академии художеств, представитель так назы-
ваемой Арзамасской художественной школы. Оригинал портрета хранится так же
в семье Г.Д . Попова, черно-белая копия с него была впервые опубликована в книге
П.Е. Корни лова [13]. В этом исследовании он назван «Портрет Симоновой», поскольку
22 До этого, долгие годы, как мы уже отмечали выше, портрет П.П. Максимовича украшал московский
кабинет деда Г.Д. Попова, известного биолога Л.В . Крушинского.
23 Наша гипотеза о возможном авторстве А.А . Алексеева основана на том, что недавний выходец из
крепостных «богомазов» Кашинского уезда Тверской губернии Александр Алексеевич Алексеев, толь-
ко в 1832 г. выслуживший в Академии Художеств статус «вольного художника» и квартировавший в
доме приютившего его учителя А.Г . Венецианова, мог бы согласиться за небольшую плату выполнять
заказы выпускников Морского корпуса, тем более, что и разница в возрасте была небольшой (Макси-
мовичу в ту пору шел двадцатый год, а Алексееву едва исполнилось 25 лет, что могло предполагать не
слишком значительную дистанцию в общении между небогатым учителем рисования и завтрашним
офицером Императорского флота).
366
в это время Марфа Павловна была женой И.М . Симонова, в то время профессора Ка-
занского университета и директора обсерватории. Именно в их доме какое-то время
воспитывался молодой Павел [14, c.51].
С портрета на нас внимательно и спокойно смотрит молодая миловидная жен-
щина с карими глазами, красивыми черными бровями, прямым носом, аккуратным
ртом. Известно, что Марфа родилась в 1809 г. [15, c.209], соответственно на портрете
ей 28-29 лет. Ее темные волосы убраны по моде того времени: на затылке собраны в
пучок, а по вискам оформлены в пышные букли, украшает голову скромный черный
ободок. Платье серо-синего цвета глубоко открывает покатые плечи и часть груди,
пышные рукава, перехваченные лентами, узкая талия, по всей видимости затянутая
в корсет, и пышная юбка – все это соответствует стилю женской моды того времени
под названием «бидермейер». Из украшений мы видим на платье брошь в виде цветка
с большой каплевидной перламутровой жемчужиной, а на шее – два ряда бус корич-
невого цвета. К сожалению, мы практически ничего не знаем про эту женщину, кро-
ме того, что проживет она недолго (известно, что в 1850 г. ее уже не было в живых
[15, c.209] и станет матерью дочери Софьи, которая выйдет замуж за выдающегося
российского китаеведа, буддолога академика Василия Павловича Васильева, от это-
го брака родится будущий математик Александр Васильевич Васильев [2, c.21-34],
который женится на старшей дочери Павла Павловича Максимовича Александре.
Среди потомков по этой линии известный русский биолог Л.В . Крушинский, у внука
которого и хранится данный портрет, также, как и портрет П.П . Максимовича, атри-
бутированный и впервые представленный в цвете в настоящем издании.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Ильина Т.А. Школа Максимовича: исследования и материалы / науч. ред. М.В. Строга-
нов. Тверь: ТО «Книжный клуб», 2010. – 184 с.
2. Жуков В.Ю., Кульчанек И.В . // Потомки академика В.П. Васильева (1818–1900):
к 200-летию со дня рождения // Mongolica – XXI. СПб, 2018. – С. 21-34.
3. Балог Г П., Мухина А.М . Вступительная статья // Пушкин и его время в изобразитель-
ном искусстве XIX в. Всесоюзный музей А.С . Пушкина. Л .: Художник РСФСР, 1985. – 224 с.
4. Ульянов И.Э . Регулярная пехота 1801–1855 гг.: Боевая летопись, организация, вооруже-
ние, снаряжение / худ. О.К . Пархаев. М .: АСТ, 1996. – 227 с.
5. Кузнецов А.И . Таблицы знаков различия и обмундирования Российских Императорских
армии и флота [электрон. ресурс] // Антология форменной одежды Российской Импера-
торской армии [https://antologifo.narod.ru (дата обращения: 17.11.2021)].
6. Селиванов А.Ф. П .П . Максимович, основатель Тверской женской учительской школы:
биографический очерк с портретом. СПб.: типо-литография М.П . Фроловой, 1901. – 175 с.
7. Попов С.А . Два камер-пажа: очерк небольшого исследования унтер-офицерских отличий
Пажеского корпуса времен Николая I // Цейхгауз. 2009. No 2 (30). М .: Русские витязи. –
С. 42-45.
8. Попов С.А. « ... Команды привести в лучшее устройство...» . Внутренняя стража. 1811–
1816 гг. // Цейхгауз. 2009. No 1 (29). М .: Русские витязи, 2009. – С . 6 -12.
9. Попов С.А. Кадетские учителя (1). Мундиры преподавателей военно-учебных заведений
1826–1855 гг. // Цейхгауз. No 23. М .: Цейхгауз, 2006. – С . 34-37.
10. Веселаго Ф.Ф . Очерк истории Морского кадетского корпуса с приложением списка вос-
питанников за 100 лет. СПб.: тип. Морского кадетского корпуса, 1852. – 208, 144 с.
11. Григорович Д.В. Воспоминания. Л .: ACADEMIA, 1928. – 515 с.
12. Боголюбов А.П . Записки моряка-художника. Саратов: Волга, 1996. – 204 с.
13. Корнилов П.Е. Арзамасская школа живописи первой половины XIX в. Л .; М.: Искусство,
1947. – 215 с.
367
14. Ильина Т.А . Сеятель добра: (к 200-летию П.П . Максимовича) // Тверская история и
наука России: Каргинские краеведческие чтения. Вып. 10. Тверь: Твер. гос. университет,
2017. – С. 50-57.
15. Ильина Т.А. П.П. Максимович: уточнение некоторых биографических фактов // Вест-
ник ТвГУ. Сер. «Педагогика и психология». 2017 г. Вып. 2 . Тверь: Твер. гос. университет,
2017. – С. 207-211.
I.A . Popov, T.A . Ilina
An Unknown Watercolor Portrait of P.P. Maksimovich – the Founder of Women’s
Teacher School in Tver
The article deals with the first publication of early portrait of P.P . Maksimovich. Historical and
objective analysis of pictured realia (parts of full dress uniform, headdress, munitions) allows to
determine creation date of the artifact with the accuracy of half a year. Analysis of separately
provided mat with the portrait and frame helps to trace back complicated history of this artifact,
once transformed from album sheet with watercolor “oval in the light” and a sketch of naval
reinforcement beneath into charming chamber portrait of Biedermeier period. Some details of
the image allow to determine a real uniform of Russian Navy garde-marine of Nikolay I times,
while clarified history of the portrait and quite narrow period of creation time allow to determine
its possible creator.
Keywords: P.P . Maksimovich, Naval Cadet Corps, garde-marine’s uniform of Nikolay I
times, shako, rowel, sash, shoulder marks, regiment memorable albums, A.P . Bogolyubov – an
artist and a seaman, Naval Cadet Corps graduate, Biedermeier, chamber portrait.
368
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 930.25(470.331) «15/18»
И.В. ИВАНОВ
ВЛАДЕЛЬЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ СЕЛЬЦА БАВЫКИНО
СТАНА ВОЛОВИЧИ ТВЕРСКОГО УЕЗДА
В публикации приводятся данные различных письменных источников о владельцах сельца
Бавыкино Тверского уезда с XVI по XIX вв.
Ключевые слова: сельцо Бавыкино, Тверской уезд, Новоторжский уезд, архивы,
документы Тверской духовной консистории, владельцы.
В 14 верстах к югу от города Твери на северном склоне Бурашевской моренной
гряды, в полуверсте к западу от Тургиновского тракта некогда располагалось сельцо
Бавыкино, относившееся к приходу церкви Покрова Пресвятой Богородицы села Бу-
рашево. В настоящее время этот населенный пункт составляет единую агломерацию
с вышеназванным селом, в границы которого постепенно включились пограничные
деревни Салыгино, Захарьино, Гришкино.
Владельческая история деревни, а затем сельца, основанная на письменных
источниках, начинается с середины XVI в. и заканчивается в конце XIX в. продажей
земельного участка Тверскому губернскому земству. Единственный случай обра-
щения к прошлому населенного места связан со сборником «Тверская усадьба»[1].
Необходимо отметить, что материал нашел свое отражение лишь в электронном
варианте сборника [2]. В указателе размещены ссылки на архивные документы и
материалы периодической печати, имеющие отношение к последним владельцам
сельца Бавыкино.
Название населенного места происходит от некалендарного древнерусского
имени собственного Бавыка (Бовыка) [3, с.42; 4, с.34].
В полевой сезон 2001 г. в ходе сплошного обследования Бурашевской мо-
ренной гряды на предмет выявления памятников археологии А.Б. Сиволаповой,
А.Б . Ивановой и И.В. Ивановым, проводились археологические разведки в окрестно-
стях села Бурашево. На северо-восточной окраине села в 60 м южнее ул. Школьной
(ныне улица имени М.П. Литвинова) в 15 м к югу от д. No 45/3 по вышеназванной
улице, западнее д. Салыгино было выявлено селище. Площадка поселения распола-
галась на северном склоне Бурашевской (моренной) гряды, занятого коллективны-
ми огородами, поверхность которой неоднократно подвергалась распашке. Селище
визуально локализовалось в границах пятна темного цвета на пахотном поле, про-
тяженностью по линии север-юг около 40 м, по линии запад-восток – около 25–30 м.
С поверхности были собраны несколько десятков фрагментов гончарных сосудов.
Незначительный по своим объемам керамический материал позволил сделать
некоторые выводы: аналогии ранних форм сосудов были встречены в материалах рас-
копок г. Твери, где датируются рубежом XIII–XIV вв., что говорит о начале освоения
исследуемого участка в указанный период. Преобладание в подъемном материале
фрагментов, датируемых XV–XVI вв., свидетельствует, что именно в это время
селище переживает этап своего наивысшего развития, а к началу XVII в. в период
польско-литовского нашествия приходит в упадок или меняет свое местоположение
[5, л.4 -6].
369
Впервые упоминание о деревне Бовыкино встречается в Дозорной к ниге Тверского
уезда 1551–54 гг., ее владельцы братья Захар и Данила Григорьевичи Обарины (Абарины):
«Захарь да Данилка Григорьевых детей Обарина сельцо Новошеино з деревнями,
пашни в сельце и в деревнях полсохи без пол-полчети сохи. А нынеча Анны Гри-
горьевы жены Обарина да ее детей Захарка да Данилка сельцо Новошино, (дрв)
Плутково, пустошь Семенково, (пус) Исакова, (пус) Петрушино, (дрв) Бовыкино,
(дрв) Оксенкино, (дрв) Естково, (дрв) Можайково, (дрв) Борисово, (дрв) Чередово,
пашни в сельце и в деревнях сто двадцать чети в одном поле, а в дву потому ж,
сена двести восемьдесят пять копен. Захарья да да Данилка служат царю и вели-
кому князю. Земля камениста и песчаная. Крепости купчие» [6, с.215].
Достоверно известно о местоположении семи из одиннадцати дач, входивших
в состав вотчины, располагавшейся в Воловицком стане Тверского уезда: Петрушино
–No
6911
, Бовыкино – 606, Оксенкино – 607, Естково (Яткова) – 686, Можайково
– 685, Борисово – 677, деревня Чередово располагалась вблизи реки Инюха [7, л.3]
(берет свое начало на южном склоне Бурашевской моренной гряды у села Синцово
Воловицкого стана Тв. у-да), дача No 680.
В дальнейшем помещики Обарины упоминаются в переписных книгах Тверско-
го уезда: 1626–27, 1677–78, 1709, 1710 гг., ревизской сказке 1719 г. переписи 1722 г.
В РГАДА в фонде государственных и частных актов поместно-вотчинных архивов
хранится 86 дел, датированных XVII–XVIII вв., принадлежащих роду Обариных2.
Из «Бархатной книги» следует, что Обарины выходцы из Литвы [8, с.353, 418].
Родословные росписи рода Обариных, хранящиеся в РГАДА, позволяют проследить
преемственность поколений, сложность в изучении которых была связана с боль-
шим временным промежутком между двумя источниками: Дозорной книгой Твер-
ского уезда 1551 г. и Писцовой книгой 1627–28 гг. Необходимо отметить, что не все
представленные в росписях сведения основаны на документальных свидетельствах.
О том, «как мы Обарины в Московском государстве зачалис того в сей росписи на-
писать невозможно потому как наши сродники им Великим государям служили
и в службах и всякия находки писали и письма и жалованные грамоты были и то
Дмитровское разорение и в польскую войну и в большой пожар»3...«и погорело а в
то время сродники наши были в малых летах а что ныне на ведомости и в письмах
оставили кто от кого пошел и то писано в сей росписи» [9, л.2]. После Захара Григо-
рьевича, упомянутого в Дозорной книге Тверского уезда 1551–54 гг., вотчина наследу-
ется его сыном Данилой Захаровичем, а затем двумя его внуками Иваном и Никитой. В
начале XVII в., после смерти Никиты Даниловича, вотчина по «полюбовному разделу»
достается двум его сыновьям Ивану и Савелию (Дивею и Поснику) и племяннику Влади-
миру Ивановичу Обариным. Описание сельца Бавыкино, сделанное на момент раздела
имения, достаточно краткое: «в селе Бовыкине двор что был да болшая деревня» из
хозяйственных построек в сельце упомянуты «погреб каменой да конюшня» [10, л.1].
Описание вотчин и поместий Тверского уезда было сделано вскоре после из-
гнания польско-литовских войск и датировано 1622 г. Из него следует, что за Иваном
(Дивеем) Никитичем Обариным состоит поместье в починке Вашутин и «родствен-
ная вотчина» состоящая из деревни Борисова и половины сельца Бовыкина, «а в
ней один крестьянин да три бобыля».
1 No дач на карте Менде Тверского уезда.
2 РГАДА. Ф.1455. Оп.1. Д. 3292-3377.
3 «Большим Тверским пожаром» принято называть пожар 1763 г., однако, в родословных росписях не
указаны Обарины, рожденные после 1700 г.
370
Савелию (Поснику) Никитичу из отцова наследства досталось: «родственная
деревня Борисова да полсельца Бовыкина, да деревня Оксинкина»... « а в ней один
крестьянин да два бобыля» [11, с.58, 59, 96]. О службе Савелия Никитича известно
немного: «Савелей прозвище Постник служил в житье и был в полку на службе
у стольника и воеводы у князя Василея Петровича Ахмашукова Черкасского»
[9, л.3].
Из писцовой книги 1627–28 гг. известно, что к указанному времени сельцо
Бавыкино по-прежнему разделено между двумя владельцами – Иваном (Дивеем)
Никитичем и вдовой Савелия (Посника) Никитича Обарина Окулиной с сыном Ар-
темием Савельевичем. Помимо уже указанной половины сельца, за вдовой и сыном
Савелия Никитича состояла деревня и две пустоши, в сельце Бавыкино расположен
двор вотчинников и двор людской, «да четыре двора во селениях а людей в них
восемь человек» [12, л.47 -48 об.]. Тот же источник указывает на то, что поместье
Ивана Никитича располагается в деревне Вашутино Тверского уезда, «а в нем двор
помещиков да двор люцкой» [12, л.16].
В переписной книге Тверского уезда переписи Михаила Чирикова, датиро-
ванной 1677–78 годом, за Артемием Савельевичем Обариным записаны сельцо
Бавыкино, половина села Синцова, деревня Оксинкино, половина деревни Ново-
шино. Сельцо Бавыкино состояло на тот момент из двух дворов: двора вотчинника
и двора «старинных людей», «задворные люди» проживали в деревне Оксинкино.
Еще один двор вотчинников располагался в находящемся неподалеку селе Синцово,
в нем проживала «вдова Катеринка с сыном Ивашкой Андреяновым» [13, л.179
об.,180]. Служил Артемий Савельевич «по Твери по выбору и был окладчик лет с
тридцать» [9, л.4].
Владельцем деревни Борисово в переписи 1677–78 гг. указан сын Ивана
(Дивея) Никитича4
, Афанасий Иванович Обарин [13, л.176об.]. Бавыкино в связи с
переходом на подворную систему налогообложения и отсутствием в нем податного
населения в переписи не упоминается.
Из сохранившихся документов известно, что жену Афанасия Ивановича
Обарина5 звали Прасковья, в браке был рожден сын Иван. После смерти отца Иван
Афанасьевич наследует вотчины и поместья в Тверском уезде в Микулинском стане
в сельце Гнездово и д. Глебкова с пустошами [17], а также «в Воловицком стане
в половине сельца Бовыкина в деревне Борисово в половине деревни Новошино
в пустоши, что была деревня Чередово пустошь что была деревня Ятково,
в пустоши, что была деревня Жидовинова (дача No 692), в половине пустоши
Кузовлихи в половину пустоши Кормолихи в половину пустоши Плутнево»6 [7,
л.1-3]. Спустя двенадцать лет после вступления в наследство (1692–93 гг.) Иван
Афанасьевич Обарин предпринимает попытку обмена вотчины в сельце Бавыкино
и пустоши Ятковой Воловицкого стана Тверского уезда на поместье И.И. Грязново
4 Иван (Дивей) Никитич Обарин умирает до 31 июля 1651 г., поскольку этим числом датируется «За-
пись Василия и Афанасия Ивановичей (Дивеевичей) Обариных о разделе поместья и вотчины в дд.
Вашутиной и Борисовой с пустошами Воловицкого и Кушалинского стана Тверского уезда» [14]. В
последующем времени вотчина целиком переходит в руки воеводы г. Зубцова Афанасия Ивановича
Обарина, поскольку бездетный Василий был убит на службе [9, л.2].
5 Впервые о смерти Афанасия Обарина сообщает источник от 29 апреля 1680 г.: «о наследовании по-
сле смерти мужа и отца вотчины» [15], Прасковья «Афонасьевская жена Обарина», получив после
мужа поместье в сельце Погост Микулинского стана Тверского уезда, сочетается вторым браком с
Антоном Степановичем Рожновым [16].
6 В документе впервые упоминаются пруды в сельце Бавыкино, деревне Борисово, пустоши Ятково.
371
в пустошах Головково и Кафтырево Микулинского стана Тверского уезда7 [18].
В конце XVII – начале XVIII вв. Иван Афанасьевич Обарин продает половину
сельца Бавыкино и часть пустошей Андрею Ильичу Грекову от которого 30 мая 1707 г., по
купчей, они переходят к его родному брату Нефеду8 [19, л.134об.], который в свою очередь
перепродает их тверскому воеводе Ивану Ивановичу Кокошкину. «За ним же Иваном
Кокошкиным купленные ж вотчины по даче 1707 года июня дня 23 что ему продал
Нефед Ильин сын Греков вотчинные пустые земли в Тверском уезде в Воловицком
стане половину сельца Бовыкина и половину пустоши Кормалихи» [20, л . 2].
Владелец другой половины сельца Бавыкино Михаил Андреевич Обарин9 сын
Андрея Артемьевича и внук Артемия Савельевича (Постника) Обариных, унаследо-
вав 16 сентября 1709 г. после деда, отца и бездетных дядьев вотчину в селе Синцово,
сельце Бавыкино с деревней Оксинькино и пустошами [21], в тот же день совершает
обмен с Иваном Михайловичем Кокошкиным, «пол сельца Бавыкина пол пустоши
Кормалиха пол пустоши Кузовлихи» на половину села Синцово и становится еди-
ноличным владельцем сельца Бавыкино [20, л.2об.]. Из документов поместно-вот-
чинного архива становится известно, что начиная с осени 1718 г. Михаил Андреевич
начинает активно распродавать вотчину по частям. Покупателями выступают дьяк
санкт-петербургской губернской канцелярии Козьма Васильевич Макаров [23] и подья-
чий тверской канцелярии Лев Никитич Посников10 [24]. Очевидно, что в 1718–19 гг.
Михаил Андреевич умирает, поскольку в ревизской сказке 1719 г. владельцем сельца
Бавыкино назван его сын Григорий Михайлович Обарин [27, л.258], отсутствие в том
же документе имен Козьмы Васильевича Макарова и Льва Никитича Посникова сви-
детельствует о том, что последним была продана земля без людей11
.
МАКАРОВЫ
Козьма Васильевич12
, родной брат Алексея Васильевича Макарова, личного
секретаря Петра I, скупает земли у Михаила Андреевича Обарина (часть сельца
Бавыкино, 3 части деревни Оксинькино, с пустошами) [29; 30], Льва Никитича По-
сникова (часть села Бавыкино, 1 часть деревни Оксинькино с пустошами) [31; 23,
л.537, 544, 545об.], Василия Ивановича Давыдова (пустошь Трояново) [32; 33], в
последующем деревня Трояново (дача No 601). В 1738 г. в связи с сельцом Бавыкино
7 В последующий период имя И.И . Грязново, в контексте владения им сельцом Бавыкино, не упоми-
нается, вероятно, пустоши Головково и Кафтырево были не выменяны, а выкуплены И.А. Обариным
у И.И . Грязново.
8 Предки Грековых после польско-литовского нашествия были награждены «за московское осадное
сидение» поместьем в селе Неготино Воловицкого стана Тверского уезда [12, л.41об.]
9 Перепись 1710 г. сообщает возраст Михаила Андреевича, а также имя и отчество его матери, «вдовы Марьи
Никитиной дочери»... «у помещицы ево сын Михайла Андреев сын Обарин 17 лет недоросль» [22, л.571].
10 Лев Никитич Посников внук дьяка Семена Петровича Посникова, служившего в Тверском архи-
ерейском доме (1699 г. [25, с.242]. В дальнейшем в ревизских сказках имя подьячего тверской про-
винциальной канцелярии Льва Никитича Посникова не упоминается [26].
11 В «Книге переписной дворян и служилых людей Шеского, Кавы, Суземского, Захожского, Мику-
линского, Воловицкого, Шейского, Кушальского станов Тверского у., не положенных в подушный
оклад» (1722–27 гг.) [28, л.35об.] сельцо Бавыкино, принадлежавшее гардемарину Ивану Иванову
сыну Обарину и его братьям Михайле и Василию, упомянуто в Микулинском стане Тв. у., однако, как
следует из переписи 1710 г., недорослю Ивану Ивановичу Обарину с братьями Михаилом и Василием
в Микулинском стане Тверского уезда принадлежало сельцо Стрельниково [22, л.409].
12 «22 марта 1715 г. из подьячих Санкт-Петербургской губернской канцелярии произведен в дьяки. Впо-
следствии секретарь в Военной коллегии, затем асессор Главной дворцовой канцелярии, из которой уволен
15 ноября 1730 г. 11 марта 1731 г. назначен в состав Воинской комиссии. С 8 ноября 1731 г. обер-криг-
скомиссар армии. 2 марта 1741 г. уволен в отставку с производством в статские советники» [34, с. 34-35].
372
упоминается и другой брат Козьмы и Алексея Макаровых, – «бывший канцелярист»
Дмитрий Васильевич Макаров 66 лет, состоявший «в доме ево (Козьмы Васильевича
Макарова в сельце Бавыкино – И.И .) во управителях» со своей 64-летней женой
Екатериной Ивановной13 [35, л.439об.] . Вскоре после выхода в отставку Козьма
Васильевич Макаров умирает, в 1744 г. имение принадлежит его вдове Авдотье Се-
меновне и сыну Григорию. В ревизской сказке упомянуты крестьяне двух деревень
Садыково (приход церкви села Неготино Воловицкого стана Тверского уезда) – 12
душ и Оксинькино (приход Покровской церкви с. Бурашево) – 20 душ [37, л.360]. В
записях метрических книг Покровской церкви с. Бурашево за 1754 г. Григорий Кузь-
мич назван недорослем [38, л.43об.], в последующие годы упомянут в чинах: капрала
– 1 756 г. [39, л.43], гвардии сержанта – 1758 г. [40, л.319], порутчика – 1766 г. [41,
л.17]. Несмотря на наличие в Бавыкино помещичьей усадьбы (двора), имя владельцев
не упоминается ни среди жертвователей на храм, ни в списках присутствующих у
исповеди в Покровской церкви с. Бурашево.
О планировке сельца в последней четверти XVIII в. можно судить по специ-
альному геометрическому плану, датированному 15 сентября 1776 г. (цв.вкл.: рис.1),
согласно плана сельцо Бавыкино разделено на две части дорогой, ведущей из села
Бурашево в деревню Солыгино. На плане указаны фамилии владельцев, количество
податного населения, очерчены общие границы земельного участка: «по последней
поданной к ревизии скаске мужска полу: за порутчиком Макаровым 4 души, за
порутчицей Коптевой 6 душ, за порутчицей Глазатовой мужска пола 6 душ»,
однако «кому из выше писанных владельцев по дачам какая часть следует о том
за неподачей показать не можно» [42, л.2].
На момент написания статьи выявлено единственное свидетельство участия
в управлении вотчиной Г.К . Макаровым. Документ датирован 29 января 1776 г. В
нем он обращается к Епископу Тверскому и Кашинскому Арсению с прошением:
«Епархии Вашего Преосвященства Тверского уезда Воловицкого стану в при-
ходе погоста Каменка имеется крепостная моя деревня Трояново пять дворов
из коих три двора приходом состоят в том погосте Каменка, а два двора в селе
Бурашево чего ради означенные каменского прихода три двора желание имеют
быть в показанном Бурашевском приходе» [43, л.1,1 об.] . В марте 1789 г. недвижи-
мое имение, состоящее из части сельца Бавыкино, деревень Трояново и Оксинькино
было выделено Г.К. Макаровым в качестве приданного «за дочерью его Анисьей
(23.12.1763 – 7 .04.1820 гг.) [44, с.208] при выходе ее в замужество за Григорья
Семенова Товарова»[45, л.76]. Из дела Тверского губернского предводителя дворян-
ства «о живущих дворянах Тверской округи» известно, что семья майора в отставке
Григория Семеновича Товарова (†13.02.1809 г.) [44, с.208], проживает в Москве,
«детей имеет сыновей Ивана – 11, Василия – 5, Григорья – 3 (1786–8 .02.1839 гг.),
Александра – 2 (28.03. 1787–02.03.1840 гг.), Николая полугоду» [46, л.68 об.,69].
Дочери Надежда и Варвара в данном списке не упомянуты, тем не менее, именно
они наследуют после родителей вотчину в сельце Бавыкино с деревнями. Известно,
что Надежде (†1854 г.) [47, с.253] достается деревня Трояново, а Варваре часть
сельца Бавыкино и деревня Оксинькино. В период владения имением Товаровыми в
исповедных и метрических книгах приходской церкви упоминаются лишь крестьяне,
что свидетельствует о том, что собственники рассматривали вотчину как средство
извлечения дохода, а не место проживания.
13 Данная запись подтверждает ранее высказанное предположение о наличии у А.В. Макарова брата
Дмитрия. [36, с.12].
373
Анисья Григорьевна Товарова (Макарова) (23.12.1763 – 7.04.1820 гг.) [44, с.208],
пережившая мужа на 10 лет, умирает в 1820 г., в том же году ее дочь Надежда сочета-
ется браком с князем Николаем М ихаиловичем Хилковым [48, л.270, 271]14
. Варвара
Григорьевна Товарова состояла в браке с Евграфом Бек лемишевым15
, в исповедной
ведомости за 1839 г. именуется майоршей [50, л.22об.]. Вероятно, Варвара Григорьевна
Бек лемишева умирает в период с 1839 по 1844 гг., поскольку на специальном геоме-
трическом плане 1844 г. собственниками первой половины сельца Бавыкино указаны
ее малолетние дети: Софья, Сергей и Дмитрий Евграфовичи Бек лемишевы [51, л.1].
МЯЧКОВЫ
Каким образом часть сельца Бавыкино переходит от Г.И . Обарина к Борису
Степановичу Мячкову неизвестно. Данное событие происходит между первой и
второй ревизскими переписями 1719–1744 гг. [37, л.352об.]. Родился Борис Степа-
нович в 1691/92 г. в семье Степана Михайловича Мячкова и Федосьи Дмитриевны,
урожденной княжны Мышецкой [52, с.204]. В возрасте 18 лет (1710 г.) состоял на
«службе в армеи в драгунех в Луцком полку» [53, л.42, 42об.]. Имя супруги Бориса
Степановича не фигурирует ни в одном из просмотренных документов. Указан в
переписной книге 1722–27 гг.: «в сельце Ерешкине Борис Степанов Мячков, 35 лет,
в драгунех. У него сын Иван 6» лет [28, л.48]. «За болезнями и ранами» в 1735 г. в
чине капрала был отставлен от службы и «отпущен в дом его на свое пропитание»,
упомянут в 1748 г. в возрасте 60 лет проживающим в сельце Ерешкине Теребенской
волости Новоторжского уезда [54, л.252об.].
В период с 1744 по 1751 гг. часть сельца Бавыкино принадлежит Борису Степа-
новичу Мячкову [55, л.580об.] . С 1752 по 1761 гг. владельцем Бавыкино назван реги-
стратор Тверской провинциальной канцелярии Иван Иванович Башилов [56, л.64]. По
мнению А.В. Матисона, жена И.И. Башилова происходила из среды посадских людей
[57, с.20]. Однако, это утверждение верно лишь наполовину, поскольку Иван Ивано-
вич был женат дважды, первый раз 12.11 .1732 г. копиист Тверской провинциальной
канцелярии И.И. Башилов венчается с дочерью посадника Марфой Васильевой [58,
л.15об.] умершей 02.02.1740 г. [59, л.2]. После смерти супруги в период до 1744 г. Иван
Иванович повторно сочетался браком16
, поскольку 26.02.1744 г. у канцеляриста Твер-
ской провинциальной канцелярии И.И . Башилова рождается дочь Евдокия [60, л.6].
В исповедной ведомости церкви Рождества Богородицы г. Твери за 1745 г.
женой канцеляриста Тверской провинциальной канцелярии И.И . Башилова указана
Евфимия Борисовна 24 лет [61, л.532]. Общность отчества второй жены И.И. Баши-
лова и имени предыдущего владельца сельца Бавыкино наводит на мысль о передаче
недвижимого имения в сельце Бавыкино в приданое от отца к дочери. В 1761 г. Ев-
фимия Борисовна уже вдова [62, л.298.]
17
.
14 Известно, что в 1841 г. по купчей крепости, совершенной 18 апреля 1841 г., от капитанши Княгини
Надежды Григорьевой Хилковой деревня Трояново перешла в руки старицкого дворянина, штаб-
ротмистра, Иосифа Ивановича Наркеича [49, л.1].
15 Вероятно, мужем Варвары Григорьевны был Евграф Николаевич Беклемишев (†03.06.1847 г.), род
которого внесен в 6 часть дворянской родословной книги Рязанской губернии [44, с.96].
16 В записях М.К. церкви Рождества Богородицы г. Твери, приходской церкви семьи И.И. Башилова,
за период с 1740 по 1744 гг. записей о бракосочетании не обнаружено, что может свидетельствовать
о том, что венчание происходил за пределами г. Твери.
17 Основываясь на том, что в ревизской сказке 1763 г. владельцем сельца Ерешкино Теребенской
волости Новоторжского уезда, родовой вотчины Мячковых, указан секретарь московского судного
приказа Илья Николаевич Башилов [63, л.1123], он же показан собственником сельца Бавыкино
374
Евдокия Ивановна Башилова (26.02.1744 г. – ?) состояла в браке с «рыляни-
ном» Козьмой Васильевичем Коптевым, служившим с 1753 г. в Ростовском караби-
нерном полку, отставлен от службы в 1787 г., с «лекарским аттестатом» в чине
секунд-майора. Проживал с семьей в сельце Бавыкино, в период с 1792 по 1806 гг.
исправлял должность заседателя Тверского уездного суда [69, л. 8, 13; 70, с.137; 71,
с.141; 72, с.148; 73, с.155; 74, с.166; 75, с.478; 76, с.526; 77, с.276; 78, с.39]. В браке
было рождено 3 сыновей и 4 дочери [79, л.103об.] . После смерти отца, по завещанию,
составленному матерью в 1808 г., Бавыкино наследуется двумя дочерями – Праско-
вьей (замужем за грузинским дворянином Ильей Осиповичем Абулаевым) [79, л.1об.]
и Татьяной – в браке с титулярным советником Василием Алексеевичем Гусевым
[79, л.52об.]. К 1844 г. Татьяна Кузьминична Гусева выкупает у И.О. Абулаева при-
надлежащую ему часть сельца Бавыкино.
Специальные геометрические планы, выполненные 15 октября 1844 г., свиде-
тельствуют о том, что земли сельца Бавыкино (дача No 606) были разделены между
двух семей на три части: участок No 1 [51, л.1] принадлежал малолетним детям
Беклемишевых, унаследовавших его после матери, а та за отцом, дедом и прадедом
(Товаровым и Макаровыми) (рис. 2). Участки No 2 [80, л.1] (рис.3 .) и No 3 [81, л.1]
(рис. 4) находились во владении Татьяны Кузьминичны Гусевой, а до нее принадле-
жали Коптевым – Башиловым – Б .С . Мячкову.
Единовременное межевание сельца Бавыкино собственниками может свиде-
тельствовать о существовавшей договоренности, по которой одна из сторон продает
(Беклемишевы), а другая (Гусевы) покупает земельный участок принадлежащий со-
седям. В последующий период Бавыкино выступает в качестве приданого за Авдотьей
Васильевной Гусевой при сочетании браком с дворянином Таврической губернии,
инженером корпуса путей сообщения поручиком Александром Владимировичем
Гембач. В браке были рождены 5 сыновей и 6 дочерей [79, л.43]. Из экономических
примечаний (1851–55 гг.) к топографическому межевому атласу Тверской губернии
следует, что небольшая усадьба в сельце Бавыкино (принадлежавшая А.В. Гембачу)
состояла из господского одноэтажного деревянного флигеля, хозяйственных по-
строек и сада. Население составляет мужского пола 32, женского 20 душ. При име-
нии находилось 11 лошадей, 24 единицы рогатого скота и 23 овцы [82, л.41об.,42].
В преддверии отмены крепостного права Александр Владимирович отселяет кре-
стьян из сельца Бавыкино во вновь построенную на пустоши Ятково (дача No 686)
деревню, названную своим именем Александровкой (8 дворов, 35 муж. и 30 женщин).
в метрической книге 1768 года [64, л.153], мы предполагаем о рождении в семье Ивана Ивановича
Башилова второй дочери, - Надежды, ставшей впоследствии женой титулярного советника Ильи Ни-
колаевича Башилова [65, л.251]. Илья Николаевич Башилов (владелец усадьбы в с. Мигалово) сын
секретаря Тверской провинциальной канцелярии Николая Ивановича и брат Сергея Николаевича
Башилова (владельца с. Синцово). В1760 г. секретарь ревизион коллегии [66, л.163об.], умер до 1782
г. [65, л.251]. Специальный геометрический план сельца Бавыкино за 1776 г. [42, л.1,2]. называет
помимо имени Григория Кузьмича Макарова, двух владелиц: Авдотью Ивановну Коптеву и Афимию
Борисовну Глазатову. Очевидно, что первая – это дочь Ивана Ивановича Башилова, вышедшая замуж
и сменившая фамилию, а вторая его жена Евфимия Борисовна Башилова, сочетавшаяся браком с по-
рутчиком Глазатовым. Глазатовы – соседи Б.С. Мячкова, владевшие недвижимым имением в сельце
Глухово Теребенской волости Новоторжского уезда. После смерти Б.С . Мячкова Башиловы наследуют
с. Ерешкино, поскольку на специальном геометрическом плане сельца Ерешкино Теребенской волости
Новоторжского уезда 1777 г. владелицей дачи названа Авдотья Борисова дочь Башилова [67, л.1]. Имя
Евфимии Борисовны Башиловой в метрических книгах Покровской церкви с. Бурашево встречается
вплоть до 1783 г. [68, л.527об.].
375
По сведениям на 1859 г. сельцо Бавыкино состояло всего из одного двора, в котором
проживало три человека [83, с.22]. Надворный советник Александр Владимирович
Гембач вплоть до 1868 г. состоял начальником 5-й дистанции и военно-рабочей роты
No 20 в Корчеве [84, с.42, 43; 85, с.43].
В конце 1864 г. Авдотья Васильевна Гембач предпринимает безрезультатную
попытку продажи имения в с. Бавыкино [86, л.59]. После родителей недвижимое име-
ние наследует старший сын, губернский секретарь Николай Александрович Гембач
Рис. 2 . Специальный геометрический план 1-й части сельца Бавыкино.
15 октября 1844 г. [ГАТО. Ф . 852. Оп. 26. Д . 256].
376
(7.10.1847 г. [87, л.6] – 4 .07.1896 г. [88, с.19]). Вероятно, именно он 1 января 1873 г.
закладывает имение в сельце Бавыкино С. - Петербургско-Тульскому Поземельному
Банку сроком на 541⁄2 года за сумму в 1190 руб. 30 коп. Начиная с 1875 г. [89, с.2],
в связи с возникшими у заемщика трудностями, кредитная организация выставляет
имение на продажу, о чем делается уведомление в Тверских губернских ведомостях,
за 1876 [90, с.4], 1878 [91, с.3], 1879 [92, с.2], 1880 [93, с.2]. После смерти Ивана
Сергеевича Крамарева [94, с.386, 387], владевшего недвижимым имением в сосед-
нем с Бавыкино селе Синцово, оказалось, что Николай Александрович задолжал
последнему сумму около 6000 руб. [95, л.1-3об.]. В 1890 г. имение в очередной раз
выставляется на публичные торги [96, с.2; 97, с.2], окончившиеся, как и все преды-
дущие, безрезультатно.
В 1892 г. Тверское губернское земство, подыскивая для своих нужд земель-
ный участок, останавливает свой выбор на имении коллежского асессора Николая
Александровича Гембача и приобретает его за 6500 руб. [98, с.647].
С продажей имения Тверскому губернскому земству владельческая история
сельца Бавыкино может считаться оконченной. В последующий период большая
часть приобретенного надела была присоединена к Бурашевской психиатрической
колонии. Участок площадью в 25 десятин земли в 1895 г. был выделен Тверскому
обществу земледельческих колоний и ремесленных приютов для строительства
земледельческой колонии. Из последнего в 1902 г. при проведении дороги от Турги-
новского тракта до с. Бурашево, 2 десятины 1428 кв. саж. были обменяны на земли
Рис. 3 . Специальный геометрический план 2-й половины сельца Бавыкино.
15 октября 1844 г. [ГАТО. Ф . 852. Оп. 26. Д . 128].
377
Рис. 4 . Специальный геометрический план 3-го участка сельца
Бавыкино. 15 октября 1844 г. [ГАТО. Ф . 852. Оп. 26. Д. 127].
378
крестьян д. Салыгино [99, с.1602]. Впоследствии, в продолжение южного посада
деревни Салыгино, на выменянных землях были устроены три крестьянских двора,
на коллективных огородах которых в 2001 г. нами и было выявлено селище18
.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Тверская усадьба: Указатель архивных документов, книг и статей (1900–1995) / Отв.
сост. О.Н. Овен; гл. ред. Е.И. Березкина. В 3-х частях. Тверь, 1996.
2. [http://texts.lib.tversu.ru/texts/DISKI/13502d/tverskaya_usadiba/poisk.htm (дата обращения:
10.10.2022)].
3. Веселовский С. Б . Ономастикон: Древнерусские имена, прозвища и фамилии. М .: Наука,
1974. – 382 с.
4. Тупиков Н.М. Словарь древнерусских личных собственных имен. Санкт-Петербург:
тип. И .Н. Скороходова, 1903. – 857 с.
5. Сиволапова А.Б . Отчет об археологических разведках в Калининском районе Тверской
области в 2001 г. // Архив ИА РАН. Ф . Р-1.
6. Писцовые материалы Тверского уезда XVI века. М.: «Древлехранилище», 2005 – 758 с.
7. РГАДА. Ф . 1455. Оп. 1. Д. 3318.
8. Изд. Н.И . Новиковым по списку, сообщенному ему Г.Ф . Миллером. Родословная кни-
га князей и дворян российских и выезжих. Часть II. М .: В Университетской типографии
у Н. Новикова с указнаго дозволения, 1787. – 458 с.
9. РГАДА. Ф . 1455. Оп. 1. Д. 3355.
10. РГАДА. Ф . 1455. Оп. 1 . Д. 3350.
11. Сторожев В.Н. Тверское дворянство XVII века. Вып. 2. Состав Тверского дворянства по
десятням XVII века. Тверь: Тверская ученая архивная комиссия, 1893. – 143 с.
12. РГАДА. Ф .1209. Оп. 1 . Д. 872.
13. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 1 . Д. 16060.
14. РГАДА. Ф . 1455. Оп. 1 . Д. 3297.
15. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 85. Кн. 16069. Д. 44 .
16. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 85. Кн. 16069. Д. 76.
17. РГАДА. Ф . 1455. Оп. 1 . Д. 3311.
18. РГАДА. Ф. 1455.Оп. 1. Д.3339.
19. РГАДА. Ф .1209. Оп. 85. Кн. 16092. Д. 70.
20. РГАДА Ф. 1209. Оп. 85. Кн. 16096. Д. 1 .
21. РГАДА. Ф .1209. Оп. 85. Кн.16079. Д. 105.
22. РГАДА. Ф .1209. Оп. 1 . Д. 16086.
23. РГАДА. Ф .1209. Оп. 85. Кн. 16102. Д. 24.
24. РГАДА. Ф .1209. Оп. 85. Кн. 16098/16099. Д . 13.
25. Иванов И.В. Владельческая история сельца Домотканово // Тверь, тверская земля и
сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. –
С. 237-251.
26. Матисон А.В. Приказные служители Твери по ревизским сказкам 1720-х годов //
Вестник ТвГУ. Серия «История». 2018. No 3 . Тверь: Тверской гос. университет, 2018. –
С. 108-118.
27. РГАДА. Ф . 350. Оп. 2. Д. 3525.
28. РГАДА. Ф . 350. Оп. 2. Д. 3537.
29. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 85. Кн. 16079 Д. 102.
30. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 85. Кн. 16113. Д. 50.
31 РГАДА. Ф. 1209. Оп. 85. Кн. 16103. Д. 22 .
32. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 85. Кн. 16080. Д. 41 .
18 Автор приносит благодарность Ирине Альбертовне Марковой (Москва) за помощь и предоставленные
материалы.
379
33. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 85. Кн. 16103. Д. 10.
34. Серов Д.О . Администрация Петра I. 2 -е изд. М .: ОГИ, 2008. – 288 с.
35. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 16848.
36. Поляков И.А. К вопросу о происхождении кабинет-секретаря Петра Великого Алексея
Васильевича Макарова (1674–1740) // Исторический курьер. 2021. No 5 (19). – С . 9–19.
[http://istkurier.ru/data/2021/ISTKURIER-2021-5 -01.pdf (дата обращения: 10.10.2022)].
37. РГАДА. Ф . 350. Оп. 2. Д. 3540.
38. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 15730.
39. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 15732.
40. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 16892.
41. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 21011.
42. ГАТО. Ф.852. Оп. 26.Д. 126.
43. ГАТО. Ф . 160. Оп. 3. Д. 2668.
44. Саитов В.И . Московский некрополь. Т. 3: (Р-®). Санкт-Петербург: Тип. М.М . Стасюле-
вича, 1907–1908. – 432 c.
45. РГАДА. Ф . 1209. Оп. 85. Д. 16127.
46. ГАТО. Ф.59. Оп. 1. Д. 6.
47. Долгоруков П.В. Российская родословная книга, издаваемая князем Петром Долгоруко-
вым. Санкт-Петербург: Тип. Карла Вингебера, 1854–1857, Ч. 1. 1854. – 350 с.
48. ЦГА г. Москвы. Ф . 203. Оп. 745. Д . 228.
49. ГАТО. Ф . 310. Оп. 1. Д. 52993.
50. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 17054.
51. ГАТО. Ф.852. Оп. 26.Д.256.
52. Власьев Г.А. Потомство Рюрика: материалы для составления родословий. СПб., 1906
– 1918. Т. 1: Князья Черниговские. Ч . 2. 1906. – 535 с.
53. РГАДА. Ф. 1209.Оп. 1. Д. 11456.
54. РГАДА. Ф . 350. Оп. 2. Д. 2180.
55. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 16878.
56. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 15728.
57. Матисон А.В. Брачные союзы приказных служителей Твери по метрическим книгам
XVIII в. (1720-е – 1775 гг.) // Российская генеалогия Вып. 5. М .: Старая Басманная. М .:
2019. – С. 17-22 .
58. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 21016.
59. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 20996.
60. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 20997.
61. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 16860.
62. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 16910.
63. РГАДА. Ф . 350. Оп. 2. Д. 3602.
64. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 21013.
65. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 16479.
66. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 16908.
67. ГАТО. Ф.852. Оп. 22.Д.861.
68. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 21040.
69. ГАТО. Ф . 645. Оп. 1. Д. 1966.
70. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1792 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1792. – 3 84 с.
71. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1793 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1793. – 3 88 с.
72. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1794 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1794. – 402 с.
73. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1795 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1795. – 423 с.
74. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1796 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1796. – 464 с.
380
75. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1802 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1802. – 514 с.
76. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1803 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1803. – 569 с.
77. Месяцослов с росписью чиновных особ в государстве на лето 1804 от Рождества Христова.
СПб.: Имп. Акад. наук, 1804. – 649 с.
78. Месяцослов с росписью чиновных особ, или Общий штат Российской империи на лето
1805 от Рождества Христова. СПб.: Имп. Акад. наук, 1805.– 704 с.
79. Чернявский М.П . Генеалогия господ дворян, внесенных в родословную книгу Тверской
губернии с 1787 по 1869 год. Тверь, 1869. – 219 л.
80. ГАТО. Ф.852. Оп. 26.Д. 128.
81. ГАТО. Ф.852. Оп. 26.Д. 127.
82. РГАДА. Ф .1357. Оп. 1 Д. 388 .
83. Списки населенных мест Российской империи, составленные и издаваемые Централь-
ным статистическим комитетом Министерства внутренних дел [по сведениям 1859]. Т . 43.
Тверская губерния. СПб.,1862. – 454 с.
84. Памятная книжка Тверской губернии на 1865 год. Тверь: Тип. губ. правл., 1865. – 77 c.
85. Памятная книжка Тверской губернии на 1868 год. Тверь: Тип. губ. правл., 1868. – 364 с.
86. ГАТО. Ф.59. Оп. 1. Д. 4161.
87. ГАТО. Ф . 160. Оп. 1. Д. 793.
88. Рыбинский некрополь / Российская академия наук, Институт русской литературы (Пуш-
кинский Дом) [подготовка текста и вступительная статья Т.С . Царьковой]. Санкт-Петербург:
БЛИЦ, 1998. – 78 с.
89. Тверские губернские ведомости. 1875. No 83 .
90. Тверские губернские ведомости. 1876. No 31.
91. Тверские губернские ведомости. 1878. No 37.
92. Тверские губернские ведомости. 1879. No 34.
93. Тверские губернские ведомости. 1880. No 35.
94. Иванов И.В. История села Синцова Воловицкого стана Тверского уезда // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 14 . Тверь: ТНИИР-
Центр, 2022. – С . 375-393.
95. ГАТО. Ф.56. Оп. 1. Д. 5007.
96. Тверские губернские ведомости. 1890. No 16.
97. Тверские губернские ведомости. 1890. No 17.
98. Материалы для истории Тверского губернского земства 1886–1908 гг. Т. IX, выпуск II-й.
Часть II. Медицина. Бурашевская колония. Тверь: Типография губернского земства, 1912.
– 841с.
99. Сборник материалов для истории Тверского губернского земства. 1886-1908. Т. VI. Тверь:
Типография губернского земства, 1909. – 1983 с.
I.V . Ivanov
The Owners History of the Bavykino Village, Volovichi Stan, Tver Uyezd
The publication provides data from various written sources on the Bavykino village, Tver Uyezd
owners from the XVI to the XIX centuries.
Keywords: Bavykino village, Tver Uyezd, Novotorzhsky Uyezd, archives, documents of the
Tver Spiritual Consistory, owners.
381
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 903.53(470.331)
Г.Н . КУЗЬМИНА
ВКЛАД ТВЕРСКОЙ МАНУФАКТУРЫ В ФОРМИРОВАНИЕ
АРХЕОЛОГИЧЕСКОЙ КОЛЛЕКЦИИ ТВЕРСКОГО МУЗЕЯ
В 1890–1892 гг. Товарищество Тверской мануфактуры произвело в Осташковском уезде рас-
копки 10 курганов, которые находились на землях, принадлежащих Товариществу. Раскопки
были проведены сотрудниками мануфактуры вследствие хозяйственной необходимости,
для планировки берега Волги. Руководил работами поверенный Товарищества В.И . Власов.
Все материалы были переданы в Тверской музей, директором которого в это время был
А.К . Жизневский.
Ключевые слова: Тверская мануфактура Морозовых, раскопки курганов, Тверской
музей, археологическая коллекция, А.К. Жизневский, В.И . Власов.
Тверской музей с начала своего формирования собирал материалы, имеющие
музейную ценность, и пополнял свои коллекции. Большой вклад в это дело вносили
промышленные предприятия, работавшие во второй половине XIX в. в Тверской гу-
бернии. Крупнейшим из них было Товарищество Тверской мануфактуры бумажных
изделий.
Основателями Товарищества были московские купцы Шибаев, Митюшин и
Брызгалин. В 1858 г. они арендовали у крестьян землю на 50 лет около реки Тьмаки
и начали постройку фабрики. В 1858 г. купец Шибаев вышел из Товарищества, а
Савва Васильевич Морозов вошел в состав учредителей. В это время С.В . Морозов
имел уже 3 большие фабрики в Московской и Владимирской губерниях. Он был ос-
нователем крупнейшей текстильной династии в России. В мае 1859 г. императором
Александром II был утвержден Устав Товарищества Тверской мануфактуры.
Первоначально капитал Товарищества равнялся 600 тысячам рублей и делился
на 150 паев. Постепенно Морозовы выкупили все паи и стали хозяевами предпри-
ятия. Мануфактура быстрыми темпами увеличивала производство. В 1861 г. основ-
ной капитал вырос до 900 тысяч рублей. Строились и расширялись производственные
мощности, закупалось новое оборудование и станки, приобреталось сырье, быстро
увеличивался сбыт продукции. В 1870 г. мануфактура перерабатывала около 68,7
пудов хлопка, а в 1890 г. – более 367 тысяч пудов. За это время в 4 раза увеличи-
лась выработка пряжи, более чем в 4,5 раза выросло производство ситца [1, с.6 -9].
Быстрыми темпами росло и количество рабочих. В 1865 г. на предприятии работало
1,6 тысячи человек, а в 1875 г. уже в 3 раза больше [2, с.19-21]. В 1884–1896 гг. ма-
нуфактура бумажных изделий Морозовых была одним из крупнейших предприятий
текстильной отрасли не только в Тверской губернии, но и России.
В 1871–1872 гг. произошел раздел морозовских предприятий между наследни-
ками Саввы Васильевича. Тверская мануфактура по жребию досталась его внукам,
сыновьям покойного к тому времени Абрама Саввича – Абраму Абрамовичу и Давиду
Абрамовичу Морозовым. Руководил предприятием с этого времени Абрам Абрамович
Морозов. В годы его правления мануфактура значительно расширилась. После смер-
ти Абрама Абрамовича главой мануфактуры стала его вдова, известная российская
благотворительница Варвара Алексеевна Морозова [3, с.206].
382
Морозовы не только увеливали производство, но и активно скупали земли и
леса. В течение 30 лет они приобрели 54 тысячи десятин земельных и лесных угодий
в Тверской губернии. Крупные земельные владения были куплены Тверской ману-
фактурой и в Осташковском уезде.
В Государственном архиве Тверской области хранится дело «Переписка о ходе
и движении хозяйственного дела Товарищества Тверской мануфактуры о пожертво-
ваниях Тверскому музею, об уплате сборов, о возобновлении межевых знаков дачам
Тверской губернии Осташковского уезда 1892 года» [4].
В этом деле имеется описание раскопок, произведенным предприятием «на
левом берегу Волги, в 150 саженях выше впадения в нее реки Большой Коши, близ
деревни Рог Осташковского уезда, на земле, принадлежащей Товариществу Тверской
мануфактуры» [4, л.8].
Раскопки были проведены сотрудниками фабрики, в связи с хозяйственной
необходимостью планировки берега Волги, где находились курганы, под насыпную
пристань. В ходе работ по строительству данной пристани было раскопано 10 курга-
нов. В деле имеется описание раскопок, произведенных в двух курганах. Руководил
всеми работами, в том числе и раскопками, доверенный Товарищества Тверской
мануфактуры Василий Иванович Власов. Он контролировал раскопки сам лично или
через своих служащих и подробно описал все найденные материалы. Также была при-
ложена подробная карта местности1
. В деле содержится информация из публикаций
В.А. Плетнева о курганах и городищах Тверской губернии, о том, что недалеко от
деревни Рог располагалось до сорока пяти больших и малых сопок, поросших рас-
тительностью.
Раскопанные во время хозяйственных работ курганы могли быть отнесены к
разряду средних, основание их составляло пять сажень, высота – полторы сажени,
остальные имели диаметр одна-три сажени, высоту от трех четвертых до одной сажени.
В этих местах, при устье реки Большой Коши, как писал В.И. Власов, было еще много
курганов, которые заросли сосновым лесом. Они находились в 20-40 саженях от Волги.
Первый раскопанный курган имел овальную форму, диаметр его составлял
четыре-шесть саженей. Находился он «на самом гребне бечевника реки, параллельно
течения Волги, примерно в 1 сажени от берега. Насыпь – желтый суглинок, поддаю-
щийся только лому. В нем найдено: вверху кургана несколько лошадиных костей и
лошадиный зуб, в самом кургане на дне найдены: костяк мужчины, лежащий на дне
кургана, на материке, положение его почти горизонтальное, с незначительным подъ-
емом головы. Ось туловища – параллельно берегу Волги, причем голова направлена
вверх по течению, череп обращен лицевой стороной к востоку» [4, л.8]. Под костями
обнаружены следы истлевшего дерева, над костями лежала каменная плита величи-
ной 13×10 вершков.
При костяке найдены следующие вещи:
«Серебряный брактеат.
Кожаный, порванный местами, сыромятный пояс, украшенный сплошными
медными бляхами, шитый сверху накладным серебром, с пряжкою на конце, блях
сохранилось до 50, величиною каждая 3/8 вершка, одни имеют форму сердцевид-
ную (24), другие квадратную и одна, к которой прикреплена пряжка, имеет форму
прямоугольника. На бляшках имеются линейные узоры.
Железный четырехгранный прут, к концу заостренный, длиною 6 шириною
1/11 вершка.
1 В деле отсутствует.
383
Два обломка согнутых железных прутьев, имеющих вид гривны, длиною вме-
сте взятые 1/2 аршина» [4, л.8].
Второй курган был круглой формы, имел диаметр четыре аршина, высоту два
аршина, насыпь рыхлая. В этом кургане, судя по найденным предметам, была похоро-
нена женщина. «От костяка осталось несколько костей и теменная кость с волосами,
взятая в музей. При скелете обнаружены:
Медный крестик
Проволочное запястье
Ожерелье из 52 бус, в том числе:
Сердоликовых граненых равной толщины восемь, длиною от 5/16 до 1/2
вершка
Светло-синеватого цвета восемь, величиною около 1/4 вершка
Бусы стеклянные, покрытые красноватою массою с синеватою инкрустацией,
1 стеклянные изумрудного цвета, 2 коричневого цвета с вдавленными точками
Обломки стеклянных височных колец
Бронзовые бубенчики разной величины, несколько бубенчиков надеты на
кольца по два и по одному бубенчику
2 бронзовых кольца не спаянных
Цепочка из проволочных спиральных звеньев
Семь обломков спиральной проволочной трубки
Порванная на несколько частей филигранная цепочка. Длина 4 вершка. По-
добная найдена в курганах Ржевского уезда, по описи 3341, а по отчету музея за 1886
год за No 37» [4, л.9].
Все материалы, найденные в ходе раскопок, были переданы в Тверской му-
зей. Директором музея Августом Казимировичем Жизневским направлены 3 благо-
дарственных письма Василию Ивановичу Власову от 21 октября 1891 г., 31 января
1892 г., 12 мая 1892 г. Жизневский писал: «Примите мою благодарность как за инте-
ресные Ваши раскопки курганов и пожертвование Тверскому музею всего найденного
при этих раскопках, так и любезное Ваше сочувствие к моей деятельности по собира-
нию и изучению тверской старины» [4, л.6-7]. «Курганные предметы, доставленные
Вами, я предполагаю отправить на выставку в Москву, на время международных
конгрессов. Просьба не отказать доставить мне раскрашенный рисунок раскопанных
курганов с планом каждого кургана, изображающим положение костяков и вещей,
найденных в нем» [4, л.4 -5]. Власову была направлена копия инструкции для исследо-
вания курганов, протокол о раскопках, описание Тверского музея и отчет Тверского
музея за 1890 год. Жизневский сообщил Власову, что все представленные предметы
были внесены в опись Тверского музея. Он очень высоко оценил деятельность Васи-
лия Ивановича и отметил, что Власов «отнесся к делу как просвещенный любитель
родной страны, дорожащий интересами русской науки» [4, л.8].
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Век труда и борьбы. Калинин: Калининское книжное издательство, 1961. – 465 с.
2. Шпыхов Г.Т., Костюковский В.В. Пролетарка. М .: Московский рабочий, 1985. – 208 с.
3. Варвара Алексеевна Морозова. На благо просвещения Москвы. Т. 2. М .: Русский путь,
2008. – 494 с.
4. ГАТО. Ф . 850. Оп. 1 . Д. 723. Переписка о ходе и движении хозяйственного дела Товари-
щества Тверской мануфактуры о пожертвованиях Тверскому музею, об уплате сборов, о
возобновлении межевых знаков дачам Тверской губернии Осташковского уезда 1892 года.
384
G.N . Kuzmina
The Role of Tver Manufactory in Development
of Tver Museum Archaeological Collection
In 1890–1892 the Association of Tver Manufactory carried out excavations of ten burial mounds
in Ostashkovo Uyezd on the area owned by the Association. The excavations were carried out
by the Manufactory employees for household reasons: to plan Volga bank. The excavations were
held under the direction of the Association solicitor V.I. Vlasov. All found materials were handed
over to Tver Museum headed in those days by A.K. Zhiznevsky.
Keywords: Tver Morozovs Manufactory, excavations of burial mounds, Tver Museum,
archaeological collection, A.K . Zhiznevsky, V.I . Vlasov.
385
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2 : 904(470.323)
Г.Ю. СТАРОДУБЦЕВ
ЭКСПЕДИЦИЯ Б.А. РЫБАКОВА 1937 г. (ГОЧЕВСКОЕ ГОРОДИЩЕ)
Статья посвящена началу раскопок Б.А. Рыбаковым средневекового памятника Юго-Восто-
ка Руси «Гочево, городище-1 (“Крутой Курган”)» (Курская область) в 1937 г. На основании
анализа сохранившихся до настоящего времени документов сделаны выводы о датировке
памятника, результатах работ и перспективах дальнейшего изучения архивных и музейных
материалов исследований 1937 г.
Ключевые слова: Рыбаков, Ляпушкин, Гочево, городище.
В сентябре 1936 г. Курский краеведческий музей (в лице директора М. Анти-
монова) обратился в ГАИМК с предложением продолжить начатые в 1909 г. Д .Я . Са-
моквасовым исследования археологического комплекса около с. Гочево, но теперь со-
средоточить все внимание не на курганах, а на поселении (рис.1). Это представлялось
музею особенно важным «в связи с задачей представить период раннего феодализма»
в своей экспозиции. Предлагалось осуществить раскопки продолжительностью до
полутора месяцев на деньги музея и при участии некоторых его сотрудников [2, л.1].
Московский отдел ГАИМК им. Н.Я . Марра «выделил для этой цели» молодого архе-
олога, кандидата исторических наук (впоследствии академика АН СССР, директора
Института археологии АН СССР) Бориса Александровича Рыбакова (1908–2001) «и
... ориентировочную смету в 5 000 руб.» [2, л.1 -2]. Замысел проведения раскопок под-
держали также ГИМ, МГУ и МОПИ, где Б.А . Рыбаков также сотрудничал.
В работах экспедиции также принимали участие: аспирант ГАИМК-ИИМК
1
, на-
учный сотрудник ЛО ИИМК АН СССР И.И . Ляпушкин (1902–1968)2 [7, с.46-51], а так-
же сотрудники Курского областного краеведческого музея В.И. Самсонов (1886-1964),
Е.Т. Гученко, П.С. Ткачевский (1880–1966)3 и фотограф Л.А. Литошенко (1907–1972).
1 В 1937 г. Государственная академия истории материальной культуры была преобразована в Институт
истории материальной культуры в составе Академии наук СССР. В Ленинграде находились основные
подразделения института, а в Москве – его московская часть.
2 Ляпушкин Иван Иванович, выпускник Ленинградского педагогического института им. А .И. Герцена.
В 1935 г. поступил в аспирантуру ГАИМК-ИИМК. С 1937 г. научный сотрудник, а с 1945 г. старший
научный сотрудник ЛО ИИМК АН СССР. В 1940 г. защитил кандидатскую диссертацию «Славяно-рус-
ские поселения на Дону и Тамани по археологическим данным», а в 1961 г. – докторскую диссертацию
«Днепровское Лесостепное Левобережье в эпоху железа».
3 Ткачевский Пётр Сергеевич, выпускник Строгановского художественно-промышленного училища.
В 1918 г. – сотрудник губернского отдела народного образования, инспектор по охране памятни-
ков истории и культуры. Директор Орловского краеведческого музея, художник и краевед, автор
нескольких книг, был известен еще и как археолог — его экспедиция исследовала в 1926 г. курганы
со славянскими трупосожжениями могильника в урочище «Игрище» около д. Лебёдка. В мае 1931 г.
он, в числе большинства своих коллег из Центрально-Черноземной области, был арестован по сфа-
брикованному делу «Контрреволюционной монархической организации «Краеведы». Отбыл три
года ссылки [1, с.175-178]. Освободившись после ссылки, в г. Орел он более не возвращался, осел в
г. Курске, работал в краеведческом музее. Следует отметить, что Курский краеведческий музей и сам
Б.А. Рыбаков проявили определенную широту взглядов и смелость, приняв в 1937 г. в число своих
сотрудников репрессированного «контрреволюционера». Стоит отметить и то, что Б.А. Рыбаков под-
держивал с П.С. Ткачевским самые дружеские отношения и в переписке с музеем неизменно просил
386
Раскопки сезона 1937 г. начались 11 июня и продолжались до 4 августа. Участ-
ники экспедиции разместились на постой по хатам хутора Гочевок (колхоз «Новый
Пахарь»). Над раскопом подняли красный флаг, позаимствованный в соседнем колхозе.
«Выбор городища «Крутой Курган» из всего комплекса гочевских археологических
памятников, – писал Борис Александрович, – объясняется следующими причинами:
детальное обследование селища с многочисленными шурфами показало, что вся терри-
тория селища распахивается глубокой тракторной вспашкой [...]. Вести раскопки сели-
ща было нецелесообразно. Задачей же экспедиции являлось исследование поселения,
связанного с хорошо известными уже курганами» [4, л.4]. Приступив к работе, архео-
логи обнаружили, что «помимо раскопок, ведшихся с научной целью, городище «Крутой
Курган» разрушалось одним религиозным шарлатаном «старцем Ионою», который
около 30 лет (до 1927 г.) рыл на территории городища «пещеры», в которых жил и устра-
ивал молебствия [...] . В одном случае вал городища обвалился из-за подземного хода
«старца Ионы» [4, л.2]4
.
«Старец Иона Никитич» был не единственной местной достопримечательно-
стью. Московские и ленинградские археологи, судя по всему, подчас чувствовали
себя в Гочево, как в совершенно ином мире. На всю жизнь запомнился Б.А . Рыбако-
ву увиденный им тут «огромный ритуальный хоровод всех женщин и девушек села
(около 150 человек), собравшихся перед полуночью в честь праздника древних сла-
вянских богинь Лады и Лели, покровительниц брака» [5, с.10-11].
До раскопок была проведена тщательная нивелировка площадки городища
(с шагом падения через 1 м), на основе которой была составлена микросъемка с
горизонталями, проведенными через 10 см. Глубина раскопа колебалась от 1,5 м (в
центральной части площадки) до 7 м (под валом).
Разрезы вала был произведены в его западной части. Один из них (разрез Я
длиной 12 м) являлся зачисткой осыпавшегося вала, перерезанного ранее ходом
Ионы. Раскоп имел лишь одну стенку. Второй разрез (разрез Ю) осуществлен тран-
шеей шириной 1,5 м, длиной 13 м и глубиной (от вершины вала) 4 м.
Вершина вала была обложена обожженной глиной. Внешний край вала от-
сыпан культурным слоем с городища, содержащим разнообразные находки, включая
гончарную керамику. Из индивидуальных находок наиболее интересны «медное
височное кольцо волынского типа с висячей гроздью крупной зерни (IX–X в.) и игла
для плетения, сделанная в виде змейки». «Игла» представляет собой костяное орудие,
изготовленное из рога животного, имеющее С-овидный изгиб, заострение на одном из
своих концов и зооморфное изображение змеи с раскрытой пастью на другом. Изобра-
жение головы хорошо проработано (вырезаны глаза и ноздри), под пастью сделано го-
ризонтальное сквозное отверстие, вероятно для подвешивания на шнурке. На правой
стороне изделия около навершия имеется процарапанный зигзагообразный орнамент
(длиной 19 мм при высоте рубцов около 2 мм). На левой стороне – две вертикальные
линии (длиной 2 мм), Х-образный орнамент (9×3 мм), одна вертикальная линия (дли-
ной 4 мм) и два зигзагообразных орнамента (длиной 9 мм и 13 мм при высоте рубцов
около 2 мм). На спине – две вертикальные линии (длиной 2 мм), Х-образный орнамент
(7×7 мм) и две вертикальные линии (длиной 6 мм). Длина орудия составляет 110 мм,
толщина от 3×2 мм (острие) до 10×13 мм (навершие) (рис.3).
передавать Петру Сергеевичу свой привет. Некоторое время между ними шел обмен письмами по
поводу плана выставки в экспозиции музея гочевских материалов [3, л. 10об, 29].
4 Следует отметить, что имя «святого старца» Ионы Никитича Есипова [7, с.222 -224], который встречал-
ся в 1909 г. еще с самим Д.Я. Самоквасовым, до сих пор сохраняется в фольклоре жителей с. Гочево.
387
Рис. 1 . Топографический план памятников Гочевского археологического комплекса:
1 – городище 1 «Крутой Курган»; 2 – городище 2 «Царский Дворец»; 3 – селище 1;
4 – курганный могильник 1; 5 – курганный могильник 2 «Загородье»; 6 – грунтовый
могильник; 7 – средневековая дорога.
388
Рис. 3 . Острие костяное с зооморфным навершием.
Рис. 2 . Раскоп на городище «Крутой Курган». В центре Б.А. Рыбаков (в белой рубашке).
389
В ходе исследований в основании вала обнаружена плотная обмазка пола,
состоявшая из извести5 и соломы, мощностью 15-20 см, которая прослежена на про-
тяжении 8 м. В нее были втоптаны зерна проса, мелкие угли и чешуя. На обмазке
находились остатки деревянных клетей вала.
Основной раскоп, ориентированный по сторонам света, имел размеры 8×8 м,
к которому в дальнейшем было прирезано еще 32 м2. Всего на городище «Крутой Кур-
ган» за полевой сезон было вскрыто 160 м2. Помимо основного раскопа, имевшего це-
лью выяснение жилых и хозяйственных комплексов, был заложен контрольный шурф
5×2,5м в пределах траншеи В.Н . Глазова 1915 г. (шурф Э), который зафиксировал
факт лишь частичного исследования культурного слоя городища («на глубину всего
лишь 60 см»), а также выявил хозяйственную яму диаметром 0,95 м бочковидной
формы, часть землянки и частично две ямы, в одной из которых найдены миниатюр-
ные лепные сосудики.
Объекты, входившие в границы основного раскопа лишь частично, до конца
не доследовались и не разрушались для того, «чтобы в дальнейшем при расширении
раскопа детально изучить их».
Помимо исследования городища Б.А. Рыбаковым были раскопаны несколь-
ко насыпей курганного могильника. Об исследовании курганов свидетельствует
«Список негативов Гочевской экспедиции 1937 г.», где под номерами 49, 51 и 52
фигурируют фотографии раскопанных погребений могильника, сделанные 31 июля
и 1 августа (Приложение)6.
Весьма впечатлили Б.А. Рыбакова и материалы, полученные при раскопках
могильника в 1912–1915 гг. Осенью 1937 г. после окончания полевого сезона он оз-
накомился с гочевскими коллекциями П.С. Рыкова и В.Н . Глазова, хранящимися в
Эрмитаже. После знакомства с ними он даже планировал их издание в книге «Гочев-
ское городище и его могильник» под одной обложкой с материалами собственных ис-
следований «если у Курского музея найдутся на то средства». Средств, по-видимому,
не нашлось. Также молодым исследователем планировалось издание и популярной
книги о Гочевском комплексе. «Книжка должна быть написана популярно (но не
элементарно) и рассчитана на среднего массового читателя (учителя, студента,
школьника старших классов и т.д .) . Содержание этой брошюры я представляю не-
сколько шире, чем только отчет о раскопках. Здесь должны быть даны некоторые
общие сведения о славянах, их хозяйственном и общественном укладе, специально
сведения о племени северян, населявшем Курскую область и обобщенные данные о
Гочеве, как интереснейшем комплексе славянских древностей (городище, селище,
курганы). Гочевский материал должен быть представлен большим количеством пла-
нов, разрезов, фотографий и рисунков вещей» [2, л.8об-9].
Исследователь пришел к выводу о необходимости продолжения изучения
столь интересного памятника и намеревался заняться этим в следующем году. На
1938 г. им планировалось вскрытие всей площади «Крутого Кургана», разрез всех
валов и «пробная раскопка городища «Царский Дворец»; в конце года должна была
выйти книга, подводящая итоги исследований [2, л.9об-10]. Однако планы оказались
неожиданно сорваны в связи с призывом Б.А. Рыбакова на летние военные сборы, и
раскопки возобновились лишь в 1939 г.
5 Вероятно, в отчете Б.А . Рыбакова так названа мергелевая крошка.
6 В ходе беседы, состоявшейся между автором и Б.А. Рыбаковым в середине 1990-х годов, выяснилось, что
было раскопано несколько насыпей Гочевского курганного могильника, что не нашло своего отражения в
«Отчете». На вопрос о месте, куда поступили эти материалы, Борис Александрович ответил, что не помнит.
390
По мнению Б.А. Рыбакова, в ходе раскопок на городище «Крутой Курган» вы-
явлено наличие трех культурных слоев: скифоидного (V–IV вв. до н.э .), роменского
(IX–X вв.) и древнерусского (XI–XIII вв.) . Первый из слоев сохранился фрагментар-
но вследствие многочисленных позднейших перекопов. Несмотря на то, что было
обнаружено несколько хозяйственных ям этого времени, ни одного жилого объекта,
связанного с данным слоем, не зафиксировано.
Второй слой, судя по тексту «Отчета», был наиболее насыщенным на наход-
ки. Исследователь подразделил его на два горизонта, между которыми отсутствуют
какие-либо стерильные прослойки. Выводы о различных горизонтах Б.А. Рыбаков
сделал на основании зафиксированных разновременных построек (в том числе жилых
сооружений), которые иногда перекрывали друг друга. К этому же времени, скорее
всего, относится и сооружение вала городища. Жилища, связанные с этим горизон-
том, располагались уступом по склонам мыса. Рядом с ними находились зерновые
ямы грушевидной или бочковидной формы. В жилых постройках обнаружены печи,
которые были сложены из камней, глины и из специальных конических сырцовых
кирпичей, использовавшихся для конструирования свода и обжигавшихся в процессе
пользования печью. Наряду с массивными печами существовали легкие очаги летнего
типа, располагавшиеся в ямах вне жилищ.
Третий слой, относящийся к древнерусскому времени, на городище «пред-
ставлен незначительно», в нем обнаружены «гончарная керамика с клеймами, амфо-
ры-корчаги киевского типа, шиферные пряслица, стеклянные браслеты, различные
железные вещи и т.д.», а само городище, согласно наблюдениям исследователя, после
финального сооружения вала перестало быть местом поселения.
Материалы раскопок 1937 г. после научной обработки поступили в фонды
Курского областного краеведческого музея7
. Отчет о раскопках и список негативов
оказался в ИИМК и ГАКО (второй экземпляр через копирку), один чертеж части
раскопа в КОКМ8. В результате последующих потерь при хранении археологическая
коллекция значительно утратила свою научную ценность.
Подводя итоги анализу сохранившейся отчетной документации об исследо-
ваниях Бориса Александровича на Гочевском археологическом комплексе в 1937 г.,
можно сделать следующие выводы:
а) в ходе работ были исследованы как центральная часть площадки городища
«Крутой Курган», так и участок, прилегающий к валу, а также произведены разрезы
вала, находящийся с напольной стороны крепости;
б) на городище «Крутой Курган» выявлены культурные напластования ран-
него железного века и древнерусского времени, а также различные строительные
горизонты. При разрезе вала зафиксированы использовавшиеся при его сооружении
дубовые плахи. На площадке обнаружены жилые постройки с печами, сложенными
из камней, глины и из специальных конических сырцовых кирпичей, хозяйственные
и зерновые ямы, а также выносные очаги;
в) абсолютно неверны попытки датировки исследователем слоя предшествую-
щего роменскому на городище «Крутой Курган» первыми веками нашей эры, а также
отнесение ранних обнаруженных объектов к VII–IX столетиям. Судя по хранящимся
7 За годы хранения в Курском областном краеведческом музее эта коллекция была абсолютно депа-
спортизирована. В 1990-х гг. ее часть, представляющая собой несколько десятков индивидуальных
находок и небольшое количество керамики, была передана в фонды Курского государственного
областного музея археологии, а часть осталась в экспозиции краеведческого музея.
8 К сожалению, установить местонахождение остальных чертежей не удалось.
391
в фондах Курского государственного музея археологии находкам, мнение Б.А. Рыбако-
ва о классическом роменском слое на памятнике тоже достаточно спорно. Материалы
раскопок Г.Ю. Стародубцева на поселении, прилегающем к городищу, свидетельствуют
о том, что наиболее ранние слои относятся к рубежу X–XI столетий. Этим временем
датируются и ранние погребения курганного могильника. Исходя из этого, можно
предположить, что появление городища «Крутой Курган», вероятно связано с основа-
нием новых городов Владимиром и населением их «лучшими мужами» в рамках меро-
приятий по укреплению юго-восточных границ государства9, т.е. крепость изначально
строилась как форпост К иевской Руси на р. Псёл. О том, что население города было не
однородным северянским, а полиэтничным (в нем жили выходцы из различных сла-
вянских племен (северяне, вятичи, радимичи, дреговичи), а также балты, финно-угры,
викинги и кочевники) свидетельствуют и курганные захоронения. Среди погребаль-
ного инвентаря в курганах зафиксированы различные височные кольца (спиральные,
семилучевые, трехбусинные, с S-овидным окончанием, перстнеобразные (браслетоо-
бразные) с бусиной, узелковые), цилиндрические бусы с зернью, гривны с рельефными
розетками, подвески (с изображением головы тура, в стиле «борре», типа «аксельбант»,
шумящие), сюльгамы. Так же, помимо ингумаций на подсыпке и на горизонте (в том
числе со следами частичной кремации), а так же в могильных ямах (имеющих следы
деревянных перекрытий, подстилок и гробовин), ориентированных по линии запад-вос-
ток, среди захоронений встречены сидячие погребения.
г) в настоящее время невозможно соотнести текст «Отчета», сохранившийся
чертеж части раскопа, и список негативов 1937 г., как между собой, так и с сохранив-
шимися депаспортизированными находками10
. Вероятность обнаружения дневника
среди документов архива Б.А. Рыбакова11 представляется ничтожно малой, т.к. ис-
следователь вел дневник в форме карточек («На каждый квадрат – отдельная карточ-
ка для пласта в 20 см. Карточка имеет план квадрата в масштабе 1/20 на клетчатой
бумаге, куда цветными карандашами по разработанной шкале условных обозначений,
точно наносится каждый предмет, характер слоя, прослойки, сооружения и т.д .»),
которые, скорее всего, не сохранились.
Приложение
СПИСОК НЕГАТИВОВ ГОЧЕВСКОЙ ЭКСПЕДИЦИИ 1937 г.
[4, л. 20-22]
1. Вид с вершины Крутого Кургана на место раскопок 12/VII
2. Вид с вершины Крутого Кургана на место раскопок 12/VII
3. Вид на Царский Дворец с Крутого Кургана 12/VII
4. Вид с вершины Крутого Кургана на окопанное место раскопок 13/VII
5. Вид с вершины Крутого Кургана на окопанное место раскопок 13/VII
6. Общий вид на работы на Крутом Кургане 16/VII
7. Квадраты В и Г зачистки на глубине 100 см. 16/VII
8. Квадраты В и Г зачистки на глубине 100 см. 16/VII
9 «И рече Владимиръ: се не добро, еже малъ городъ около Киева. И нача ставити городы по Деснѣ, и
по Востри, и по Трубежеви, и по Сулѣ, и по Стугнѣ. И поча нарубати мужѣ лучшиѣ от словень, и от
кривичь, и от чюди, и от вятичь, и от сихъ насели грады: бѣ бо рать отъ печенѣгъ» [3, с.83].
10 Если по сохранившимся шифрам квадратов на части находок можно попытаться соотнести их с ква-
дратами раскопа, то определить расположение самих квадратов на исследованной части площадки не
представляется возможным. Также невозможно по полевым шифрам определить место обнаружения
находок в пределах разрезов вала городища.
11 [https://vk.com/rybakovarchive (дата обращения: 10.09.2022)].
392
9. Квадраты А и Б зачистки на глубине 90 см. 16/VII
10. Квадраты А и Б зачистки на глубине 90 см. 16/VII
11. Костяные инструменты и бусы найденные в шурфе К (Литошенко) 16/VII
12. Вид раскопанных квадратов 25АГ с ЮВ с зачисткой на глубине 100 см. 17/VII
13. Бревно (обугл.) на квадрате Б с зачисткой на глубине 100 см. 17/VII
14. Очаг на кв. Б ЮЗ углу с зачисткой на гл. 1,80. 17/VII
15. Признаки очага на кв. Г зачистка на гл. 17/VII
16. Вид на Крутой Курган с Загородья 17/VII
17. Вид на Крутой Курган с Загородья (ближняя точка) 17/VII
18. Шурф Э с обнаруженными ямами 20/VII
19. Разрез Я 20/VII
20. Бревна крепления вала на разрезе A 20/VII
21. Очаг на кв. В 20/VII
22. Круглая яма очага на гл. 21/VII
23. Квадрат В с планом вокруг очага 21/VII
24. Квадрат В с планом вокруг очага 21/VII
25. Срез Я: бревна зачищенные 21/VII (вид сверху)
26. Срез Я: бревна зачищенные 21/VII (вид сбоку)
27. Срез Я: бревна зачищенные 21/VII (вид сверху)
28. Срез Я: бревна зачищенные 21/VII (вид сбоку)
29. Срез Я: бревна зачищенные 21/VII (вид прямо)
30. Общий вид раскопанных квадратов на городище Крутой Курган 25/VII
31. Общий вид раскопанных квадратов на городище Крутой Курган от флага 25/VII
32. Вид на Крутой Курган с восточной стороны 25/VII
33. Раскопочные работы на Крутом Кургане 25/VII
34. Вид с В на городище Царский Дворец 25/VII
35. Общий вид шурфа Э с северной стороны 26/VII
36. Общий вид шурфа Э с северной стороны 26/VII
37. Квадрат В дна землянки глубиной 2,10 с запада 27/VII
38. Общий вид раскопок квадратов АБВГ с СВ 27/VII
39. Общий вид квадратов ДЕ с запада 27/VII
40. Общий вид квадратов ВГАВ с запада 27/VII
41. Разрез шурфа Ю у основания вала 21ПИ
42. Квадрат В, дно землянки с зачисткой на глуб. 2,1 с СВ 27/VII
43. Общий вид на разрез Я с востока 28/VII
44. Общий вид квадрата В с восточной стороны 28/VII
45. Очаг в квадрате Е глубина 2,10 с юга 28/VII
46. Очаг в квадрате Е глубина 2,10 с юга 30/VII
47. Очаг в квадрате Е глубина 2,10 с юга 30/VII
48. Яма в квадрате Е с юга 31/VII
49. Раскопка кургана 31/VII
50. Общий вид раскопок на Крутой Курган 1/VIII с северо-восточного угла
раскопочных квадратов
51. Вскопка курганов-могильников. Погребение подростка 1/VIII
52. Женское погребение 1/VIII
53. Очаг в шурфе Ю вид сверху 2/VIII
54. Очаг в квадрате А вид с востока 2/VIII
55. Очаг в квадрате А вид с востока 2/VIII
56. Квадрат В очаг под землёй 3/VIII
57. Очаг квадрата вид сверху 3/VIII
58. Очаг в квадрате вид с запада 3/VIII
59. Очаг в квадрате вид с запада 3/VIII
60. Костяная проколка (змейка), бронзовые подвески, литейная форма
393
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Акиньшин А.Н. Судьба краеведов (конец 20-х — начало 30-х годов) / / Вопросы истории.
1992. No 6 -7 . М.: Прогресс, 1992. – С. 173-178.
2. Научная переписка исторического отдела [КОКМ] по Гочевскому городищу. 8. IX . 1936 –
17. VI. 1941 гг. // ГАКО. Ф. Р -3139. Оп. 1 . Д. 148.
3. Повесть временных лет / Подгот. текста Д.С. Лихачева; Пер. Д .С . Лихачева и Б.А . Рома-
нова. Под ред. чл. -кор. АН СССР В.П . Адриановой-Перетц. Акад. наук СССР. Ч . 1. Текст и
перевод. М .; Л.: 1-я тип. Изд-ва Акад. наук СССР в Л., 1950. – 407 с.
4. Рыбаков Б.А. Отчет о раскопках городища «Крутой курган» близ Гочева Курской области
в 1937 г. // ГАКО. Ф . Р-3139. Оп. 1. Д. 148.
5. Рыбаков Б.А. Заглядывая в предысторию Руси // Историки о времени и о себе. Вып. 1 /
Архивно-информационный бюллетень. 1997. No 15. Москва: История-Сервис, 1997. – С . 4-17.
6. Стародубцев Г.Ю. «Старец Иона»: легенды и реальность // Русский сборник. Вып. 9.
Научное издание. Брянск: РИО БГУ, 2019. – С. 222 -224.
7. Стародубцев Г.Ю ., Щеглова О.А. Аспирант И.И . Ляпушкин на раскопках в Гочеве (Го-
чевская экспедиция под руководством Б.А. Рыбакова 1937, 1939 гг.) // Славяне Восточной
Европы накануне образования Древнерусского государства. Материалы международной
конференции, посвященной 110-летию со дня рождения Ивана Ивановича Ляпушкина
(1902–1968). СПб.: СОЛО, 2012. – С. 46-51.
8. Эдинг Д.Н . Экспедиционная работа московских археологов в 1937 г. Краткое изложение
части раскопок // Вестник древней истории. 1938. No 1. М.: Государственное социально-
экономическое издательство, 1938. – С. 138-145.
G.Yu. Starodubtsev
Expedition of B.A. Rybakov in 1937 (Gochevo Hillfort)
The article describes the beginning of excavations of medieval site in south-eastern Rus
«Gochevo, hillfort-1 (“Krutoy Kurgan”)» (Kursk Oblast) in 1937, carried out by B.A.
Rybakov. Analysis of documents preserved to the present day allows to make conclusions
about this site dating, works results and prospects of further study of archival and
museum research materials of 1937.
Keywords: Rybakov, Lyapushkin, Gochevo, hillfort.
394
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2(470.333)
В.В. МИНЕНКО, И.Н. РАЗУМОВ, В.В. НОВИКОВ, И.И. СИРОШТАН
НОВОЕ «ЗАБЫТОЕ» ГОРОДИЩЕ ВЩИЖ-4 («ГОРОДЕЦ»):
ИСПОЛЬЗОВАНИЕ СОВРЕМЕННЫХ ГЕОДЕЗИЧЕСКИХ МЕТОДОВ
ДЛЯ ПРОВЕРКИ АРХИВНЫХ ДАННЫХ О ПАМЯТНИКАХ АРХЕОЛОГИИ
В статье приводятся результаты работ на территории Брянской области по выявлению
известных по архивным источникам памятников археологии при помощи сочетания совре-
менного неинвазивного научного метода – воздушного лазерного сканирования местности
и последующей проверки полученных данных путем «традиционной» полевой археологиче-
ской разведки. Совокупность инструментов позволила подтвердить архивную информацию,
установить местонахождение и вернуть в научный оборот объект культурного наследия –
городище Вщиж-4 («Городец») XII–XIII вв.
Ключевые слова: Брянская область, XII–XIII вв., Древняя Русь, городище, Вщиж, леп-
ная керамика, круговая керамика, индивидуальные находки, лазерное сканирование,
топографический план.
Древнерусский город Вщиж впервые упомянут в летописи под 1142 г., уже в
1156 г. он становится столицей удельного княжества на чернигово-смоленском по-
граничье. Изучение комплекса памятников археологии в окрестностях села Вщиж
(территория современного Жуковского района Брянской области) началось еще в
40-х годах XIX в. силами местных помещиков и сельского духовенства. Тем не менее,
несмотря на более чем 150-летнюю историю исследований, современные научные
методы позволяют открывать новые памятники археологии, а также возвращать в
научный оборот объекты культурного наследия, ранее известные по архивным ис-
точникам, но «выпавшие» из поля зрения ученых на многие десятилетия. Одним из
таких «забытых» памятников и является обнаруженное в 2021 г. городище Вщиж-4
«Городец».
Первые сведения о наличии археологических памятников на данной терри-
тории были получены в 1819 г. историком Н.М. Карамзиным и опубликованы в его
работе «История Государства Российского». Ссылаясь на письмо, полу ченное им от
владельца села Вщиж Брянского уезда Орловской губернии, помещика, гвардии
штабс-капитана Михаила Николаевича Зиновьева, он пишет: «В здешней стороне
есть предание, что село Вщиж (...) было городом особенного Удельного Княжения.
Еще доныне в окрестностях видны следы земляных укреплений и находятся боль-
шие гранитные кресты, весьма не худо выделанные. Никто не знает, когда и кем сии
кресты поставлены» [6, с.342].
Дочь М.Н. Зиновьева – Вера Михайловна Зиновьева-Фомина в 1842 г. вместе
со священником села Вщиж Никитой Митропольским, а в 1844 г. – с о своим мужем,
генерал-майором Матвеем Матвеевичем Фоминым, провела раскопки древнерусского
Вщижского храма – одни из первых археологических исследований на Брянщине.
Тогда же М.М . Фоминым было раскопано несколько курганов [4, с.50-51]. В 60-е гг.
XIX в. часть находок, полученных при раскопках церкви, была передана М.М. Фо-
миным в Московское археологическое общество. Позже они поступили на хранение
в Государственный исторический музей в Москве [18, с.155].
395
В 1877 г. секретарь Орловского губернского статистического комитета, член
Орловской ученой архивной комиссии А.Г. Пупарев опубликовал данные об истори-
ческих древностях северной части территории современной Брянской области, вхо-
дившей в состав Орловской и Смоленской губерний Российской империи. Сведения
о памятниках старины (курганах и городищах) для книги «Материалы для истории и
статистики Орловской губернии» были собраны на местах волостными правлениями,
мировыми посредниками и уездными исправниками по специально составленной для
этих целей анкете. Также в эту сводку были включены известия, встречающиеся в
периодической печати – газете «Орловские губернские ведомости». Среди прочих
памятников в окрестностях Вщижа А.Г . Пупаревым отмечено, что «по левую сторону
оврага Судока есть возвышенная местность обнесенная валом, которая также на-
зывается городцом. Этот окоп, как полагает муж местной владелицы, генерал-майор
Матвей Матвеевич Фомин, служил для военной цели; но был ли он передовым укре-
плением при защите Вщижа князем Святославом Владимировичем во время осады
его князем Олегом Черниговским в 1160 г., или служил прикрытием для осаждавших
от стрел осажденных и от их вылазок, г. Фомин не берется определить, хотя, судя
по местности, и склоняется к последнему предположению» [19, с.83]. Большинство
исследователей считает, что под этой «возвышенной местностью» имелась в виду
Благовещенская гора – городище раннего железного века, исследованное Б.А. Ры-
баковым в 1940-х гг . Однако можно предположить, что в данном случае мы имеем
первое упоминание в архивных источниках городища Вщиж-4 («Городец»).
В 1884 г. в первом выпуске «Материалов для археологии России» Н.П. Горо-
жанский отмечает наличие курганов и городищ у села Вщиж [2, с.37, 47].
В 1901 г. археологические исследования в с. Вщиж проводил член Орловской
ученой архивной комиссии С.А. Чуев. Им было дано краткое описание детинца ле-
тописного Вщижа и курганных могильников вблизи села, произведены небольшие
раскопки у южной стены «древнего Вщижского храма» и на правом берегу р. Десна,
а также нескольких курганов могильника в урочище Кальница [25].
В 1907 г. председатель Орловского церковного историко-археологического
общества И.Е. Евсеев провел довольно значительные раскопки, как на самом горо-
дище, так и в его окрестностях, а также составил первую карту-схему расположения
археологических памятников в селе Вщиж. На этой карте впервые локализовано на
местности городище Вщиж-4 («Городец»). В частности, И.Е. Евсеев отмечает следую-
щее: «Укрепление города не ограничивалось одними рвом и валом. За городским рвом
идет природное укрепление: проток Судок, ныне шириною около 10 саженей, а за
ним приспособленное к укреплению естественное возвышение (NoNo 2, 3 ,4) (рис.1).
No 2 – естественный мыс – 84 шага в длину, 52 шага в ширину, окружен рвом
(вала не видно) с входом с юго-западной стороны. Спуски к Судку выровнены, как это
обычно наблюдается на городищах. Площадь вся изрыта кирпичными ямами. Вышина
откоса от Судка – 2 -3 сажени» [4, с.47, рис.2].
На городце No 2 (городище Вщиж-4) И.Е. Евсеевым была «проложена траншея
на расстоянии 2 саженей от края в 5 саженей длины, 3⁄4 аршина ширины до материка.
Нашлось несколько черепков белого обжига. Вторая траншея от середины городца
к югу, 5 саженей длины, 10 вершков ширины до грунта дала черепки с линейным ор-
наментом, железные шквары и ничего более. Этими траншеями использовано было
все свободное от ям место...» [4, с.48].
Ценнейшие данные об археологических памятниках села Вщиж и его окрест-
ностей были собраны в 1917–1924 гг. бежицким краеведом В.А. Восинским. Со-
вместно с Н.И. Томилиным он снял план самого городища Вщиж и его ближайшей
396
Рис. 1 . План Вщижского городища и его окрестностей И.Е. Евсеева 1907 г.
Рис. 2 . Результаты воздушного лазерного сканирования 2021 г.: 1 – детинец
древнерусского города Вщиж; 2 – «окольный город» древнерусского Вщижа;
3 – городище Благовещенская гора; 4 – городище Вщиж-4 («Городец»).
397
округи, включая городище Благовещенская гора, а также план курганного могильни-
ка Кальница. Кроме того, им были сделаны фотографии села, общих видов детинца
древнерусского Вщижа и его укреплений, кургана с каменными крестами [1]. О на-
личии каких-либо укреплений или иных объектов на левом берегу оврага Судок,
выходящего справа к руслу р. Десна, В.А . Восинский упоминает, хотя и весьма
кратко: «Местность за Судком не сохранилась нетронутой – земля изборождена
человеческой рукой. Здесь и в настоящее время стоит несколько хозяйственных
построек. На плане Брянского губернского музея здесь нанесен какой то вал». Оче-
видно, здесь также имеется в виду городище Вщиж-4 «Городец», поскольку Благо-
вещенскую гору, на которой «когда то стояла церковь» В.А . Восинский упоминает
отдельно [1, с.93].
В 1940, 1948–1949 гг. исследования на городище Вщиж проводила археоло-
гическая экспедиция под руководством Б.А . Рыбакова. Несмотря на длительный
период работ, интерес исследователей ограничился, преимущественно, раскопками
на детинце и окольном городе древнерусского Вщижа, а также на городище Благо-
вещенская гора. В отчете о проведении исследований лишь отмечено, что «один из
мысов, удаленный от Десны на 400 м, носит название «Городка» (см. план у Евсеева)»
[20, с.15].
Возможно, что за прошедшее с момента обследования комплекса памятников
И.Е. Евсеевым время окружающая село Вщиж местность сильно изменилась, как под
влиянием природных факторов (увеличение растительного покрова), так и в резуль-
тате антропогенного воздействия. Как было указано выше, уже в начале ХХ в. И .Е.
Евсеевым отмечено наличие кирпичных ям на территории «Городца», и в течение
последующих десятилетий добыча глины продолжалась: «но главное разрушение
производится кирпичным заводиком, который расположен внизу под валом в доли-
не Судка, добывая глину, подкапывается все дальше и дальше под вал» [1, с.91-92].
Кроме того, в окрестностях сел Вщиж и Дятьковичи в период 1941 и 1943 гг. велись
активные боевые действия, поэтому остатки средневековых оборонительных соору-
жений могли быть приняты за окопы и блиндажи Великой Отечественной войны.
В период 1988–1989 гг. на территории с. Вщиж сотрудниками Брянского
государственного педагогического института и Брянского областного историко-
революционного музея были проведены археологические разведки, позволившие
скорректировать представление о двухчастной структуре древнерусского Вщижа
(детинец, посад) и перейти к современной – трехчастной структуре (детинец, укре-
пленный окольный город, посад), а также охранные раскопки на площади 60 м2 [26].
В 1991 г. в связи с предполагаемым строительством жилых и промышленных
объектов в районе села Вщиж работы по определению границ древнерусского Вщи-
жа (включая детинец, окольный город и посад) вела Деснинская экспедиция под
руководством А.С. Смирнова и Р.А. Нигматуллина. Был проведен анализ данных,
полученных в результате аэрофотосъемки местности, а также заложено 39 шурфов
общей площадью 45,2 м2 и одна траншея размерами 8×1 м [22]. Однако участок этих
исследований, равно как и работ 1988–1989 гг., пришелся на правобережье оврага
Судок, поэтому археологические объекты, расположенные на его левом берегу, в
поле зрения исследователей не попали.
С начала XXI столетия на посаде Вщижа проводились различные археологи-
ческие исследования, носившие, к сожалению, локальный характер. Среди подобных
работ можно отметить масштабные (до 270 м2), но излишне «ускоренные» (всего 10
дней в конце сентября 2014 г.) охранные раскопки, проведенные ООО «Улисс» (Ли-
пецк) во главе с В.А . Чивилевым на месте строящегося жилого дома по ул. Славян-
398
ской, 19А [12]; раскопки отдела сохранения археологического наследия ИА РАН
общей площадью 133 м2 в 45-110 м к северо-северо-востоку от храма Тихвинской
иконы Божьей Матери в 2015 г. [11]; охранные раскопки на общей площади 125,5 м2
под руководством М.А. Бишутина в 2018 г. по адресу ул. Владимирская, 12А. Одна-
ко исследований, направленных на изучение всего комплекса археологических па-
мятников у села Вщиж до настоящего времени не проводилось.
Весной 2021 г. в рамках инициативных работ по обследованию объектов
культурного наследия на территории Брянской области, проводимых сотрудниками
отдела сохранения археологического наследия ИА РАН, специалистами Департа-
мента археологии и геодезии ООО «ЭТ «ЭНЕРГОТРАНСПРОЕКТ»» было выполнено
воздушное лазерное сканирование на общей площади 691,06 га. Воздушное лазерное
сканирование – эффективный и быстрый неинвазивный метод для изучения исто-
рического ландшафта, выявления объектов археологии и постановки их на государ-
ственный учет [13, с.269-283; 14; 15].
Работы проводились с использованием лазерного сканера, смонтированного на
беспилотном летательном аппарате. В результате съемки было получено трехмерное
облако из 575,7 млн. точек (total), из которого 253 млн. точек были классифицирова-
ны, как точки поверхности (ground). Средняя плотность точек земли на 1 квадратный
метр составила до 36 точек, в зависимости от осложняющих природных факторов
(лес, кустарник и т.д .). В результате обработки данных были получены светотеневые
карты в различных цветовых градиентах, планы с изолиниями с шагом 10 см и по-
строен топографический план на отдельные участки обследованного района.
По итогам обработки данных был составлен первый современный топографиче-
ский план древнерусского города Вщиж, включающий территорию детинца и околь-
ного города, а также городища Благовещенская гора и левого берега оврага Судок.
В ходе анализа результатов лазерного сканирования местности, на левом
берегу оврага Судок были обнаружены выраженные в рельефе следы валов и рвов
укрепленного поселения (рис.2). Географическое расположение объектов позволило
предположить, что это – остатки «городца», исследованного И.Е . Евсеевым в 1907 г.
В течение июля-ноября 2021 г. в данном районе была проведена пешая архе-
ологическая разведка с визуальным обследованием территории предполагаемого
объекта археологического наследия и закладкой на его площадке стратиграфических
шурфов для уточнения мощности, датировки и степени сохранности культурного
слоя (всего были заложены 2 шурфа размерами 2×1 м и 1×1 м, общей площадью
3 м2). В результате было получено подтверждение, что данный объект представляет
собой остатки укрепленного поселения, которому было присвоено название Вщиж-4
(«Городец»).
Городище Вщиж-4 («Городец») расположено на мысу левого берега ручья Су-
док (Суток), правого притока р. Десна (левого притока р. Днепр), в 14-21 м к югу от
русла, в 0,17 км к юго-юго-востоку от места впадения ручья Судок (Суток) в р. Десна,
на мысу правого коренного берега р. Десна. Мыс, на котором расположено городи-
ще, образован тремя оврагами, обрамляющими его с запада, севера (овраг Судок)
и востока (рис.3).
Городище – овальной в плане формы, длинной осью ориентировано по линии
запад-северо-запад – восток-юго-восток. Максимальная ширина по линии запад-
северо-запад – восток-юго-восток составляет 98 м, по линии северо-северо-восток
– юго-юго-запад – 72 м. Общая площадь памятника – 0,56 га.
Высота площадки городища от уровня воды в ручье – 9,5-11,5 м. Уклон поверх-
ности – до 2 м к западу-северо-западу (в сторону р. Десна) (рис.4).
399
Рис. 3 . Городище Вщиж-4 («Городец»):
топографический план 2021 г.
Городище имеет систему укреплений, в своей основе опирающуюся на при-
родные особенности местности. Западный, северный и восточный склоны городища,
выходящие в овраги, в древности могли быть эскарпированы. С юго-восточной, южной
(напольной) и западной сторон прослеживаются остатки рва, представляющего собой
продолжение оврагов. Вал городища визуально не прослеживается, возможно, он был
уничтожен в результате хозяйственной деятельности уже в Новое время, как мини-
мум, не позднее последней четверти XVIII в. Подтверждением раннего уничтожения
искусственных укреплений городища может свидетельствовать тот факт, что на Плане
генерального межевания с. Вщиж Окологороднего стана Брянского уезда, снятом в
1779 г., на левом берегу оврага Судок не отмечено никаких объектов, которые прямо
400
или косвенно можно было бы связать с тем или иным археологическим памятником
(цв.вкл.: рис.5). Можно предположить, что валы городища Вщиж-4 к моменту состав-
ления Плана были срыты, а остатки рвов воспринимались как естественные овраги,
имеющие среди местного населения вплоть до настоящего времени название «ровки
́
».
На площадке и остатках валов городища зафиксированы многочисленные ямы
различного размера (очевидно, являющиеся следствием добычи в XIX–XX вв. глины
для производства кирпича, упомянутой И.Е. Евсеевым и В.А. Восинским) (рис.6),
а также грабительские ямы, оставленные «черными копателями».
Собранный в 2021 г. на площадке и укреплениях городища Вщиж-4, в т.ч.
происходящий из шурфов, материал включает как массовые, так и индивидуальные
находки. К числу последних относятся 7 предметов, пять из которых – из черного
металла (железа), два – из цветного металла (из сплавов на основе меди). Две на-
ходки (рис.7: 3-4) происходят из шурфа No 1; пять других – найдены в поверхностном
залегании (в основном, в выбросах из грабительских ям) (рис.7: 1-2, 5-7).
В коллекции инвентаря из черного металла – 3 гвоздя, 1 нож и фрагмент пру-
жинного механизма железного цилиндрического замка.
Два гвоздя принадлежат к группе строительно-крепежных (рис.7: 1-2). У
первого из них – квадратный в сечении стержень 6×6 мм, шляпка Т-образная в раз-
резе и округлая в плане, диаметром 19-21 мм. Общая длина сохранившейся части
(острие обломано) – 50 мм. У второго – прямоугольный в сечении стержень, который
плавно сужается к острию, шляпка так же, как и у первого, Т-образная в разрезе, но
в плане – подовальной формы 22×9 мм; длина сохранившейся части (острие также
утрачено) – 60 мм.
Третий гвоздь относится к группе плоских гвоздей, предназначенных для кре-
пления конских подков (ухнали). Длина сохранившейся части гвоздя – 26 мм, стер-
жень плавно сужается к острию, в сечении имеет форму прямоугольника, размеры в
средней части – 5×3 мм. Шляпка уплощенно-выпуклой формы, размером 14×5 мм.
Форма этих предметов оставалась практически неизменной от момента их
появления вплоть до середины ХХ в., поэтому их точная датировка затруднительна.
Деталь железного цилиндрического замка (рис.7: 4) представлена нижней
частью дужки с пружинным механизмом. Вертикальная часть дужки представляет
собой железную пластину длиной 42 мм, прямоугольного сечения 7×3 мм, в нижней
части прочно соединенную с расходящейся кверху полоской пружины (вторая часть
пружины утрачена). Она, в свою очередь, имеет длину 38 мм, прямоугольное сечение
6×2 мм. Судя по устройству, такой тип пружинного механизма мог быть связан с
цилиндрическими замками типов Б, В или Г, время бытования которых приходится
на XII – первую половину XV вв. [9, с.82; 10, с.160, 162, рис. 3].
Нож железный (рис.7: 5) по способу насада рукояти относится к виду че-
решковых; по своему функциональному назначению – к группе ножей для работы
по дереву (ножи столярные), которые выделяются по соотношению осей клинка и
черешка. Он имеет характерный для данной группы ножей оттянутый вниз режу-
щий край лезвия, острие которого находится значительно ниже оси рукояти клинка
[3, с.41]. По форме спинки относится к варианту 4 (по С.Д. Захарову) – с плавно
опускающейся спинкой; по форме и сочетанию верхнего и нижнего уступов, при
переходе от черешка к клинку – с четким верхним и слабовыраженным нижним
уступами [5, с.201-202, рис.155].
Общая длина ножа – 110 мм, длина лезвия – 65 мм, черешка – 45 мм. Лезвие
имеет клиновидное сечение, 12×4 мм, черешок – прямоугольное (5×4 мм). Лезвие
ножа деформировано, изогнуто от продольной оси на 500.
401
Рис. 4. Вид площадки городища Вщиж-4 («Городец») (ноябрь 2021 г.) .
Рис. 6 . Ямы на площадке городища Вщиж-4 («Городец») (следы добычи глины?).
402
Точная датировка затруднительна, наиболее вероятно, его можно отнести к
древнерусскому времени XII–XIII вв.
Фрагмент пластины из цветного металла (рис.7: 6) имеет следующие разме-
ры сохранившейся части: длина – 15 мм, ширина – 12 мм, толщина – около 0,5 мм.
Пластина слабо изогнута, внутренняя и внешняя поверхности гладкие; один из краев
пластины украшен рубчиками. Атрибуция и датировка затруднительны.
Оплавок цветного металла (рис.7: 7) представляет собой предмет неправиль-
ной формы с аморфными краями, максимальные размеры – 40×30 мм.
Говоря в целом об индивидуальных находках 2021 г., происходящих с городи-
ща Вщиж-4 («Городец»), можно констатировать, что эти немногочисленные и маловы-
разительные материалы, с большой долей вероятности, относятся к древнерусскому
и позднесредневековому периоду и не позволяют пока уточнить и сузить датировку
данного памятника. В этом плане гораздо более информативной является коллекция
массового керамического материала, включающая в себя 187 фрагментов керамики,
а также 2 крупных куска печины, 2 кремневых осколка со следами скалывания и 1
кость (зуб) животного.
За методическую основу статистической обработки керамических коллекций
была принята методика В.Ю. Коваля, подразумевающая учет всей массы керамиче-
ских обломков по технологическим и морфологическим признакам, а также по виду
и способу орнаментации [8]. Использовалась сокращенная система, подвергшаяся
некоторой корректуре, исходя из специфики материала на памятнике.
Вся совокупность керамического материала по способу формовки разделяется
на две категории: лепную керамику (изготовленную скульптурной лепкой без по-
мощи гончарного круга) – 10 фрагментов (5,3% от общего количества черепков) и
круговую керамику (сформованную на гончарном круге) – 177 фрагментов.
Лепная керамика (рис.8) изготовлена из ожелезненных, красножгущихся со-
ртов глины, неполного окислительного обжига (двух- или трехслойного); по признаку
дополнительной обработки поверхности до обжига эта керамика относится к группе
лепной гладкостенной – с характерной «бугристой» поверхностью от выступающих
наружу крупнозернистых примесей, без следов ее дополнительной обработки.
По составу формовочных масс выделяются несколько типов лепной керамики.
Первая, самая многочисленная (8 экз.) включает обломки сосудов, изготовленных
из формовочной массы по рецепту «глина + шамот + дресва» (также в тесте присут-
ствуют естественные включения песка и, иногда, лимонита). Встреченные венчики
этой группы – короткие, слабопрофилированные, практически вертикальные или
отогнуты наружу. В единичном случае орнаментация представлена отпечатками
штампа (накрученной на стержень веревочки) по верхнему краю сосуда (рис.8: 4);
еще на одном венчике имеется каверна от выгоревшего при обжиге зерна (рис.8: 1).
Стенки сосудов выделяются своей толщиной, она составляет 8-13 мм (рис.8: 5-9).
Эта группа лепной керамики может быть достоверно соотнесена с древностями
роменской археологической культуры и датирована IX–X вв.
Единичными находками представлена керамика с обильными включениями
мелкой дресвы и песка – это венчик слабопрофилированного сосуда, который имеет
черный от вторичного (кухонного) обжига цвет поверхности и излома (рис.8: 2), а
также керамика с примесью песка и лимонита (рис.8: 3). Толщина стенок, в отличие
от керамики первой группы, составляет всего 5-7 мм. Незначительное количество
материала не позволяет надежно определить культурно-хронологическую принад-
лежность этой группы лепной керамики; не исключена вероятность ее отнесения к
периоду раннего железного века.
403
При первичной статистической фиксации по формальным технологическим
признакам было выделено несколько различных разновидностей круговой кера-
мики, затем технологически и морфологически близкие друг другу разновидности
были объединены в две группы, которые соответствовали определенной традиции
изготовления посуды.
При учете морфологических характеристик венчиков горшков, в основном,
использовалась типологическая таблица, предложенная И.Г . Сарачевым для древне-
русских горшков Днепровского Левобережья [21, с.228-229, рис.62], а также допол-
нительно применялась типологическая таблица из сокращенной системы статистики
керамики В.Ю . Коваля [8, с.533, рис.47].
Первая группа круговой керамики – самая малочисленная, насчитывает все-
го 11 экземпляров (6,2% от общего количества обломков круговой керамики) (рис.9).
Объединяет керамику из ожелезненных, красножгущихся глин с примесью песка или
песка и дресвы неполного окислительного обжига. В некоторых экземплярах дресва
имеет размер зерен до 4 мм (рис.9: 6).
В коллекции присутствуют венчики горшков типов 11 и 12 по И.Г. Сарачеву
(рис.9: 7, 1). Днище – с небольшой закраиной, тип подсыпки неопределим (рис.9: 6).
Рис. 7 . Индивидуальные находки: 1-2
–
гвозди железные строительно-крепежные
кованые; 3 – гвоздь железный подковный «ухналь»; 4 – пружинный механизм
железного цилиндрического замка (фрагмент); 5 – нож железный черешковый;
6 – пластина цветного металла (фрагмент); 7 – оплавок цветного металла.
404
Среди красножгущейся керамики с примесью песка (песка и дресвы) представ-
лены исключительно фрагменты с орнаментом, нанесенным инструментом с одним
рабочим концом (типа палочки). Преобладает линейный разреженный орнамент
(4 экз.) (рис.9: 4, 8), волнистый встречен в одном случае (рис.9: 5).
Эти находки, скорее всего, относятся уже к древнерусской материальной куль-
туре и могут быть датированы XI–XII вв. Предположительно, какая-то ее часть имеет
наиболее раннюю датировку на данном памятнике. Керамика с примесью дресвы (пе-
ска и дресвы) по рецептуре теста резко контрастирует с наиболее распространенной
на памятнике посудой.
Вторая группа круговой керамики (рис.10-12) насчитывает 166 фрагментов
(93,8%, подавляющее большинство в рассматриваемой коллекции), изготовлен-
ной из беложгущейся или светложгущейся глины. В состав этой группы включена
керамика без видимых примесей или с примесью песка с размером зерен до 0,5 мм
(125 экз.), керамика с примесью песка с размерами зерен от 0,5 до 1 мм (36 экз.),
керамика с примесью песка с размерами зерен 1-2 мм (3 экз.), керамика с примесью
песка и мелкой дресвы (2 экз.), преимущественно полного, а также неполного (и не
определимого из-за кухонного копчения) окислительного обжига.
Рис. 8 . Фрагменты лепных гладкостенных
сосудов из красножгущейся глины.
405
Рис. 9. Фрагменты круговых сосудов XI–XII вв. из красножгущейся глины.
Рис. 10. Фрагменты круговых сосудов XII–XIII вв. из беложгущейся и светложгущейся глины.
Рис. 11 . Фрагменты круговых сосудов XII–XIII вв. из беложгущейся и светложгущейся глины.
406
Данная керамика, в основном своем массиве, составляет целостную группу,
которую можно отнести к следам единой керамической традиции, безусловно и непо-
средственно связанной с гончарным производством древнерусского домонгольского
города Вщиж (и, возможно, его округи).
Цвет поверхности черепков варьируется от белого до кремового, желтоватого
и сероватого, нередки фрагменты розовой и розовато-красноватой окраски различной
насыщенности.
Формы венчиков горшков, в основной массе, представлены образцами «обще-
русского типа» – они изготовлены путем отгиба краевой части верхней ленты сосуда
наружу с последующим заворотом чернового края внутрь (с наложением края на
внутреннюю поверхность горловины или без наложения). Изготовленные по такой
модели венчики абсолютно доминируют в данной группе керамики – это типы с 11
по 20 по И.Г. Сарачеву.
Единичной находкой представлен венчик с прямой отогнутой наружу горлови-
ной с диаметром 8 см по верхнему краю (рис.12: 2) – тип 1 по В.Ю. Ковалю. Горшки
с высокими раструбообразными горловинами или венчиками в виде «низкой кониче-
ской воронки» [7, с.107] широко бытовали на территории Древней Руси в домонголь-
ское время, постепенно исчезая из обихода в XIII в. (последний факт зафиксирован,
например, для территории Среднего Поочья) [7, с.107, 109; 23, с.102]. Венчик еще
одного сосуда (рис.11: 13) может быть отнесен к типу 5а по В.Ю. Ковалю – изогну-
тый и отогнутый наружу, черновой край оформлен в виде резко профилированного
ребра (иногда называемого шпорой). Время бытования данного типа венчиков при-
ходится на вторую половину XII–XIV вв. [8, с.552-553].
В материалах коллекции абсолютно преобладают днища с подсыпкой золы;
подсыпка мелкозернистого песка встречена гораздо реже. На днищах в большинстве
случаев прослеживается закраина (рис.10: 8; рис.12: 15), также имеются днища с
простым оформлением и в виде слабовыраженного «сапожка» (рис.11: 8). В одном
случае имеется обломок днища с отпечатком клейма, основой композиции которого
служил круг (рис.12: 16).
Заметную долю материалов составляют фрагменты керамики с орнаментом,
нанесенным инструментом с несколькими рабочими концами (типа гребенки), чего
Рис. 12. Фрагменты круговых сосудов XII–XIII вв.
из беложгущейся и светложгущейся глины.
407
не наблюдалось среди первой группы посуды: из 29 найденных орнаментированных
обломков сосудов на 15 (51,7%) орнамент нанесен гребенкой (рис.10: 1, 5; рис.11:
7, 11), на 12 – инструментом с одним рабочим концом (рис.10: 10; рис.11: 6; рис.12:
2, 12-13), еще 2 фрагмента – неопределимы по этому признаку. Преобладает линей-
ный орнамент (25 экз.), волнистый встречен в 2-х случаях (рис.11: 4; рис.12: 14),
комбинация горизонтально расположенных линий и дуговидных фигур, выполненных
вдавлением, также встречена дважды (рис.12: 11).
Таким образом, группу бело- и светложгущейся керамики, в целом, можно
атрибутировать как обломки посуды, относящейся к материальной культуре древ-
нерусского города Вщиж, с общей датировкой этого керамического типа в рамках
второй половины XII–XIII вв.
На основе анализа археологического материала можно сделать вывод, что в
период раннего железного века территория городища Вщиж-4 («Городец») входила в
хозяйственную округу городища юхновской археологической культуры «Благовещен-
ская гора», расположенного в 200 м к северо-западу, на правом берегу р. Десна, в устье
ручья Судок (Суток). Немногочисленные материалы роменской культуры (IX–X вв.) и
древнерусского периода XI – первой половины XII вв. не позволяют пока однозначно
заявить о функционировании поселения и его характере в данный хронологический от-
резок времени. Начало интенсивной жизнедеятельности на городище Вщиж-4 можно
отнести к середине XII в., когда во Вщиже происходит выделение удельного княже-
ского стола (1156 г.), что приводит к интенсивному росту городской территории не
только на участке, примыкающем непосредственно к городским укреплениям, но и на
противоположном от города, левом берегу ручья. Следов военного разгрома на терри-
тории данного городища пока не обнаружено, затухание и прекращение жизни здесь
происходит, вероятно, в середине – второй половине XIII столетия. В XIX – начале
XX вв. (а, возможно, и ранее) площадка и склоны городища используются местным
населением села Вщиж исключительно в хозяйственных целях (добыча сырья для про-
изводства строительных материалов (кирпича)), что подтверждается многочисленными
ямами на территории памятника и прослеживается по архивным материалам.
Остается открытым вопрос причин существования в XII–XIII вв. еще одного
укрепленного поселения (городище Вщиж-4) в непосредственной близости (напро-
тив, через овраг) от детинца древнерусского Вщижа.
В качестве первой версии можно предположить, что это было некое укрепле-
ние, прикрывавшее основной город от набегов с запада и юга.
Следующая версия – городище в урочище «Городец» было устроено в качестве
опорного пункта войсками Святослава Ольговича Черниговского, в 1160 г. держав-
шими Вщиж в осаде в течение пяти недель. При этом осада была активной, о чем сви-
детельствуют многочисленные погребения на детинце Вщижа, найденные при раскоп-
ках Б.А . Рыбакова: «На улице, в простенках домов и на центральной площади детин-
ца очень много погребений в ямах. Могильные ямы прорезают слой 1242–1160 гг. и
прикрыты сверху угольной прослойкой пожара 1160 г. Очевидно, это – захоронения
вщижан, умерших во время пятинедельной осады» [20, с.63]. Вероятно, постоянное
нахождение вблизи стен города потребовало возведения каких-то защитных сооруже-
ний и для осаждавших. В пользу этой версии может свидетельствовать отсутствие в
системе укреплений «Городца» земляных валов (вполне вероятно, дерево-земляные
укрепления было решено не возводить в силу значительной трудоемкости, ограни-
чившись преимуществами рельефа, усилив их деревянным частоколом или тыном).
После отхода войск эта территория использовалась местным населением вплоть до
нашествия Батыя в 1238 г.
408
Также можно выдвинуть предположение и о размещении на этом месте за-
городной княжеской или боярской усадьбы, о чем косвенно свидетельствуют про-
исходящие с левого берега ручья Судок случайные находки лампадофора и клада
серебряных древнерусских колтов [16; 24, с.177]. К сожалению, все эти гипотезы
могут быть проверены только в результате проведения масштабных археологических
раскопок на территории вновь выявленного памятника.
Таким образом, использование современного метода исследования – лазерного
сканирования местности с последующей проверкой полученных данных путем про-
ведения «традиционной» полевой археологической разведки позволило подтвердить
архивную информацию, установить местонахождение и вернуть в научный оборот
объект культурного наследия – городище Вщиж-4 («Городец»), основное время суще-
ствования которого пришлось на период XII–XIII вв. При этом «забытый» памятник
был выявлен в микрорегионе, на территории которого уже свыше 150 лет проводятся
активные археологические исследования. Можно предположить, что дальнейший
анализ результатов проведенных в 2021 г. исследований позволит получить инфор-
мацию о новых объектах культурного наследия, входящих в комплекс памятников
древнерусского Вщижа.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
1. Восинский В.А . Вщиж. Экскурсии // Брянский край. Вып. III. 1928 г. Брянск: Издание
Общества изучения Брянского края, 1929. – С. 86 -102.
2. Горожанский Н.П. Материалы для археологии России по губерниям и уездам. Вып. 1 .
М.: Типография А.А. Карцева, 1884. – 122 с.
3. Двуреченский О.В . Изделия из черного металла // Средневековое поселение Настасьи-
но: Труды Подмосковной экспедиции ИА РАН. Т. 2 . М .: ИА РАН, 2004. – С. 40-48.
4. Евсеев И.Е. Исследование городищ и курганов в бассейне верхнего (орловского) течения
реки Оки и ее притоков: Цона, Рыбницы, Неполоди и Зуши // Труды Московского предва-
рительного комитета по устройству XIV Археологического съезда. Вып. II . М.: Типография
Общества распространения полезных книг. Преемник В.И. Воронов, 1908. – С . 46-52.
5. Захаров С.Д . Древнерусский город Белоозеро. М .: «Индрик», 2004. – 592 с.: ил.
6. Карамзин Н.М. История государства Российского в 12-ти томах. Т. II -III . М .: Наука, 1991.
– 832с.
7. Коваль В.Ю. Керамика Ростиславля Рязанского: вопросы хронологии / Археологические
памятники Москвы и Подмосковья // Труды МИГМ. Вып. 9. М.: МИГМ, 1996. – С . 103-133.
8. Коваль В.Ю. Первичная статистическая фиксация массового керамического материала
на памятниках эпохи средневековья (X–XVII века) и раннего железного века лесной зоны
Восточной Европы (методические рекомендации) // Археология Подмосковья: Материалы
научного семинара. Выпуск 10. М .: ИА РАН, 2014. – С . 489-571.
9. Колчин Б.А . Железообрабатывающее ремесло Новгорода Великого (продукция, техноло-
гия) // МИА. No 65. (Труды НАЭ. Вып. II). М .: Издательство АН СССР, 1959. – С . 7 -120.
10. Колчин Б.А. Хронология новгородских древностей // Новгородский сборник. 50 лет
раскопок Новгорода. М.: Наука, 1982. – С . 156-177.
11. Миненко В.В., Разумов И.Н. Посад древнерусского города Вщиж // Новые археологиче-
ские проекты: Воссоздавая прошлое / Под ред. Н.А. Макарова. М.: ИА РАН, 2019. – С. 206-209.
12. Миненко В.В., Шинаков Е.А., Петюшко Д.А. Исследования на посаде древнерусско-
го Вщижа // Ежегодник НИИ фундаментальных и прикладных исследований за 2015 г.
Брянск: РИО БГУ, 2015. – С. 105-113.
13. Новиков В.В. Воздушное лазерное сканирование территории Гнёздовского археологи-
ческого комплекса. Опыт применения и первые результаты // Гнёздовский археологиче-
ский комплекс: Материалы и исследования. Вып. 2 // Труды ГИМ. Вып. 215. М ., 2021. –
С. 269-283.
409
14. Новиков В.В. Опыт применения воздушного лазерного сканирования на базе БПЛА в
лесной и лесостепной зонах Европейской части России. Предварительные результаты работ
// Археология и геоинформатика. Вып. 10. М .: ИА РАН, 2021.
15. Новиков В.В. Воздушное лазерное сканирование на базе БПЛА для изучения объектов
археологии в европейской части России // Поволжская археология. No 1(39). Казань:
Академия наук Республики Татарстан, 2022. – С . 216-230.
16. Пискунов В.О. Новые находк и древнерусского ювелирного искусства в Верхнем Подесенье
// Деснинские древности: материалы межгосударственной нау чной конференции, посвя-
щенной памяти Ф.М . Заверняева. Брянск: Издательство Клинцовской типографии, 2008. –
С. 149-152.
17. План генерального межевания с. Вщиж Окологороднего стана Брянского уезда. 1779 г.
Фрагмент // РГАДА. Ф . 1354. Оп. 312. Ч . 1 . Ед. хр. В-2 син.
18. Поляков Г.П., Миненко В.В. Каменные кресты Вщижского курганного некрополя в уро-
чище «Кальница» // Деснинские древности. Сборник материалов межгосударственной
научной конференции, посвященной памяти Ф.М . Заверняева. Брянск: Издательство Клин-
цовской городской типографии, 2004. – С. 154-167.
19. Пупарев А.Г . Древние городища и курганы в Орловской губернии // Материалы для
истории и статистики Орловской губернии. Т. 1 . Орел: Типография Губернского Правления,
1877. – С. 59-108.
20. Рыбаков Б.А . Отчет об археологических раскопках во Вщиже и его окрестностях //
Архив ИА РАН. Р-I. No 1680.
21. Сарачев И.Г. Типология венчиков древнерусских горшков Днепровского левобережья
// Григорьев А.В. Северская земля в VIII – начале XI века по археологическим данным.
(Труды ТАЭ. Вып. 2). Тула: «Гриф и К0», 2000. – С . 225-236.
22. Смирнов А.С., Нигматуллин Р.А. Отчет о работах по теме: «Определение мероприятий
по охране памятников археологии в зоне проектирования поселка Вщиж Жуковского района
Брянской области». 1992 // Архив отдела сохранения археологического наследия ИА РАН.
23. Стрикалов И.Ю. Керамика Рязанской земли XI–XV вв. Диссертация на соискание уче-
ной степени кандидата исторических наук: 07.00.06 – Археология. М., 2006. – 340 с.
24. Чубур А.А . Из истории археологии Брянской области. Вщижский перекресток: от Ка-
рамзина до Шинакова // Проблемы сохранения культурного наследия: материалы между-
народного семинара (8 декабря 2011 г.). Брянск: Филиал НОУ ВПО «МПСУ» в г. Брянске,
2012. – С. 153-181.
25. Чуев С.А . Результат раскопок, произведенных в Брянском уезде Орловской губернии
летом 1901 года // Труды ОУАК за 1901 и 1902 гг. Орел: Типо-Литография М.П. Гаврилова,
1903. – С. 1-7.
26. Шинаков Е.А . Новые данные о посаде древнерусского Вщижа // Деснинские древности.
Сборник материалов межгосударственной научной конференции, посвященной памяти Ф.М.
Заверняева. Брянск: Брянская областная типография, 2002. – С . 175-179.
V.V. Minenko, I.N. Razumov, V.V. Novikov, I.I . Siroshtan
A New «Forgotten» Ancient Settlement Vschizh-4 («Gorodets»): Using
of Modern Geodetic Methods to Verify Archive Data on Archaeological Sites
The article reviews the results of work held on the territory of Bryansk Oblast. This was to
reveal archaeological monuments known from archive sources, using a combination of modern
non-invasive scientific method: air laser scanning of the area and subsequent verification of the
obtained data by «traditional» field archaeological exploration. A set of tools allowed to verify
archive data, to locate and bring back into the scientific discourse a cultural heritage site –
ancient settlement Vschizh-4 («Gorodets») of the XII–XIII centuries.
Keywords: Bryansk Oblast, the XII–XIII centuries, Ancient Rus, ancient settlement, Vschizh,
hand-modeled ceramics, ceramics made on a pottery wheel, individual findings, laser
scanning, topographic plan.
410
«Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья». Тверь, 2023. Выпуск 15
УДК 902.2 (470.331)
А.Н . ХОХЛОВ, С.А. КУНГУРЦЕВА
АРХЕОЛОГИЧЕСКОЕ ИЗУЧЕНИЕ ТВЕРСКОГО КРЕМЛЯ.
ОПЫТ СОЗДАНИЯ СВОДНОГО ПЛАНА РАСКОПОВ
В публикации представлены результаты работы по созданию сводного плана места распо-
ложения раскопов в Тверском кремле в 1930-х гг . – 2022 г., а также шурфов и участков, на
которых проведены археологические наблюдения. Места расположения раскопов, шурфов
и объектов археологических наблюдений уточнены по научным отчетам, проведена верифи-
кация информации, содержащейся в отчетах разных авторов. Все раскопы, шурфы и объ-
екты представлены на едином крупномасштабном сводном плане. Одновременно уточнена
информация о руководителях проведенных археологических работ, датах проведения работ,
площади раскопов, шурфов, объектов археологических наблюдений, которая сведена в та-
блицы. Представлен результат первого опыта сводной работы по археологическому изучению
Тверского кремля.
Ключевые слова: Тверь, Тверской кремль, археологические раскопы, шурфы, объекты
археологических наблюдений, сводный план.
Первые археологические раскопки в Тверском кремле были проведены в
1930-х гг. Н.П . Милоновым. Однако по результатам этих работ полноценные отчеты
с точной привязкой на топографическом плане исследованных участков не были вы-
полнены или не сохранились1
.
После длительного перерыва археологическое изучение Тверского кремля
возобновилось в 1979 году и ведется уже более сорока лет. За эти годы накоплен
огромный объем информации как по материальной культуре города на разных этапах
его развития, так и по развитию территории поселения. Особый интерес вызывают в
этой связи вопросы топографии города, выявления объектов природного и антропо-
генного происхождения, которые в известной мере обуславливали процесс развития
поселения.
Однако все эти вопросы не могут быть решены без первичной систематизации
данных о проведенных ранее археологических полевых работах. И первым шагом
такой систематизации является картирование участков, на которых ранее были вы-
полнены археологические работы на территории Тверского кремля в его максимально
широких границах XIV–XVII вв.
Территория Тверского кремля ограничена с юго-запада – запада рекой Тьма-
кой, с севера – рекой Волгой, с востока и юга – рвом, остатки которого до сих пор
хорошо читаются в рельефе на восточной границе кремля на территории современ-
1 Точно определить места расположения этих раскопов Н.П . Милонова, ввиду отсутствия подробных
крупномасштабных топографических чертежей с нанесенными границами вскрытых участков куль-
турного слоя, не представляется возможным. Попытку точно нанести на современный план раскопы
Н.П. Милонова, предпринятую В.В. Даниловым, А.М. Салимовым и Е.А . Романовой [17, рис. 3 на с.10
и рис.4 на с.13], вряд ли можно признать успешной. Авторы указывают, что, на схеме кремля «...места
раскопок нанесены весьма приблизительно. Согласно этой схемы шурф 3 (он же раскоп 3), находился
примерно в 10 – 20 метрах к западу от северо-восточного угла крепости, в Городском саду...» [17,
с.47]. Поэтому в настоящей статье авторы сочли возможным только привести информацию о работах
Н.П. Милонова в таблицах, но не стали пытаться наносить эти раскопы на сводный план.
411
ного городского сада. Далее на юго-востоке (в районе южнее здания Дворянского
собрания) и сегодня видна сильно оплывшая возвышенность – возможно, остатки
срезанного в XVIII – первой половине XIX вв. кремлевского вала. С южной стороны
ров выходил к пойме р. Тьмаки. Границы Тверского кремля хорошо видны на исто-
рических планах Тверского кремля (рис.1 -4). Общая площадь Тверского кремля со-
ставляет 19 гектаров.
Внешний вид кремлевских укреплений в начале XVIII в. претерпел значитель-
ные изменения после строительства земляных укреплений – больверков. С этого
времени территория кремля, которая ранее в письменных источниках именовалась
«град», «город», «кремник», «кремль» стала называться «крепость». После ликвидации
укреплений в документах эта часть Твери стала упоминаться как «городская часть».
Основным источником о проведенных ранее археологических работах яв-
ляются археологические отчеты. Они отличаются разным качеством исполнения.
Тексты наиболее ранних отчетов напечатаны на пишущей машинке, черно-белые
фотографии, выполненные на фотобумаге, вклеены в альбомы. Чертежи вычерчивали
вручную тушью на ватмане. Оригиналы фотографировались, и фотографии чертежей
вклеивались в те же альбомы иллюстраций. В других случаях чертежи на ватмане
копировались без уменьшения (технически аппаратное масштабирование было не-
выполнимо) с помощью светокопировальных машин, после чего копии многократно
складывались и вшивались в альбомы или помещались в папку, которая прилагалась
к отчету. Позднее появилась возможность массового использования цветных фото-
графий и использования множительной копировальной техники, которая обладала
способностью масштабирования. В альбомы стали вклеивать цветные фотоотпечат-
ки и уменьшенные копии чертежей. Свое окончательное оформление система под-
готовки научных отчетов о проведенных археологических работах получила после
внедрения цифровых технологий. Применение цифровых фотографий, вычерчива-
ние чертежей с помощью специализированных векторных графических программ и
цифровое масштабирование чертежей позволили максимально унифицировать под-
готовку научных отчетов.
Анализ отчетов выявил значительное их количество, подготовленных ручным
методом. Но и полевые работы зачастую проводились без использования точных
технологий. В частности, нужно указать на отсутствие точных «привязок» раско-
пов, шурфов и траншей, в границах которых проводились археологические работы.
Считалось, что достаточна «привязка» раскопов к топографическим чертежам – ген-
планам строительства, которые археологи получали у застройщиков. Но в качестве
генпланов зачастую использовались выкопировки локальных участков с генплана
города, чаще всего выполненные вручную. В результате ручного копирования (в
ряде случаев – ручного калькирования) на этих проектных чертежах накапливались
ошибки, иногда весьма существенные. В результате этого местоположение раскопов,
а особенно траншей и отдельных шурфов, наносилось на выкопировку с топогра-
фической основы со значительной погрешностью, иногда до 3-5 метров. Работа с
подобными планами была весьма затруднена, требовалось выполнение процедуры
верификации информации с использованием фотографий, чертежей расположенных
рядом раскопов, зданий и т.п.
Избежать подобной ситуации можно зафиксировав в отчете координаты углов
раскопов, траншей или шурфов, полученные с использованием специализированного
геодезического инструмента – геодезическим GNSS-приемником, обеспечивающим
максимальную точность (до 1-2 см) замера в глобальной системе координат (но не
бытовым GPS-приемником, имеющим погрешность в несколько десятков метров).
412
В настоящее время это условие является обязательным требованием к проведению
полевых работ, в том числе и на городской территории.
Соотнесение высотных отметок различных раскопов обеспечивает их при-
вязка к абсолютной шкале – Балтийской системе высот. Однако в 1970–1980 гг.
авторы работ не осуществляли привязку к абсолютной системе высот, ограничива-
ясь использованием локального нулевого репера, расположенного вблизи раскопа.
Причем для каждого раскопа применялся собственный локальный репер. В настоя-
щее время технически существует возможность привязки этих локальных нулевых
реперов к Балтийской системе высот, но нужно помнить, что отметки поверхности
Рис. 1 . Тверской Кремль (Тверская крепость) с больверками. План И. Ярцова. Фрагмент.
РГВИА.Ф.349.Оп. 39, д. 724, л. 1.
Рис. 2 . Тверская крепость с больверками. План конца XVIII в. Фрагмент. РГАДА. Ф . 1356.
Оп. 1, д. 115/6058, л. 1.
Рис. 3 . Тверская крепость с больверками. План 1825 г. Фрагмент // Атлас Тверской
губернии межевой канцелярии. 1825.
Рис. 4 . Тверь. Городская часть. РГИА. Ф. 1487. Оп. 31, д. 261, л. 2 .
Рис. 1
Рис. 2
Рис. 3
Рис. 4
413
вблизи многих раскопов 1970–1980 гг. к настоящему времени существенно измени-
лись вследствие проводившихся несколько раз работ по благоустройству и замены
асфальтового покрытия. Для многих раскопов, шурфов и объектов наблюдений в
центральной части кремля с 1991 г. применяется предложенный археологами ООО
«ТНИИР-Центр» единый нулевой репер, закрепленный на белокаменном цоколе юго-
западного угла восточной башни Императорского дворца. Его значение соответствует
отметке 135,78 м в Балтийской системе высот. Использование общего нулевого репе-
ра упрощает и ускоряет сравнение высотных отметок выявленных археологических
объектов на различных раскопах. С этой целью единый нулевой репер был закреплен
в 2018 г. и при работах на территории стадиона «Химик». Он вынесен на основание
юго-восточной осветительной (прожекторной) мачты и соответствует отметке 133,58
в Балтийской системе высот.
В целом в изучении Тверского кремля предварительно может быть выделено
несколько этапов проведение археологических раскопов (цв.вкл.: рис.5 -7).
На первом этапе 1979–1989 гг. Н .В . Мясниковой (Жилиной) проведены
небольшие по площади (25–32 кв.м) археологические раскопки в Городском саду и
у здания Императорского путевого дворца. Эти работы носили характер научных.
В 1983–1984 гг. этим же исследователем проведены и спасательные археологические
работы на двух раскопах площадью 84 и 216 кв.м. соответственно. Этот период был
завершен спасательными работами 1985–1989 гг. Л .А. Поповой на раскопе площадью
144 кв.м. в южной части Тверского кремля и работами у здания Реального училища
(два раскопа 16 и 100 кв.м).
Начало работ следующего этапа археологических исследований – 1991–1993 гг.
связан с раскопами А.Н. Хохлова (площадью 556 кв.м.) и В.Н. Хохлова (площадью
156 кв.м.) в восточной и северо-восточной части кремля. Раскоп В.А . Лапшина 1994–
1996 гг. площадью 1400 кв.м стал в этот период наиболее крупным за всю историю из-
учения города. Эти работы были связаны с реставрацией зданий Реального училища
и оранжереи Императорского дворца. В это же время были проведены и небольшие
раскопки на различных участках культурного слоя у здания Императорского путевого
дворца (В.А. Лапшин и Н.Е. Персов – шурфы, получившие в Комитете по охране объ-
ектов культурного наследия Тверской области наименование раскоп, общей площадью
более 153 кв.м) и на месте апсид Спасо-Преображенского собора (А.М. Салимов –
раскоп площадью 32 кв.м).
К особому этапу следует отнести спасательные археологические работы при
реконструкции проезжей части ул. Советской (бывшей ул. Миллионной), проведен-
ной под руководством М.Е. Нестеровой и О.М . Олейникова. Фактически был полу-
чен разрез с запада на восток верхней части культурного слоя XIX–XX вв. Тверского
кремля, а на нескольких участках археологические раскопки были проведены до
материка на общей площади более 1505 кв.м.
Последующие археологические работы в тверской крепости (В.А. Лапшин,
Н.Е. Персов, О.М. Олейников, А.М. Салимов, О.Е. Рыбакова), проводившиеся в
2000-х гг ., были связаны с прокладкой и ремонтом коммуникаций, а также – с раз-
работкой проектов реставрации памятников архитектуры.
Очередной этап в археологическом полевом изучении Тверского кремля был
начат в 2012 г. на Соборной площади в центре Тверского кремля на месте восстанов-
ления собора Спасо-Преображения и соборной колокольни, когда были начаты рабо-
ты на общей площади 2654 кв.м, которые были завершены только в 2018 г. (И.А . Са-
фарова, Л.А . Беляев, В.Р. Мелькова). В 2013 г. А .Б . Ивановой были проведены рабо-
ты в мысовой части кремля на площади 156 кв.м. В 2017 г. этим же исследователем
414
были также проведены раскопки на Волжском проезде. В 2014–2015 гг. на площади
более 597 кв.м были проведены раскопки под руководством С.А . Кунгурцевой и А.Б .
Ивановой на объекте по переулку И. Седых. Реставрация комплекса зданий Реаль-
ного училища, флигелей и Оранжереи комплекса Императорского дворца, а также
необходимость прокладки к ним коммуникаций обусловили в 2014–2019 гг. необ-
ходимость проведения раскопок на общей площади более 1485 кв.м в центральной,
восточной и северо-восточной частях кремля.
Таким образом, в 1979–2022 гг. на территории Тверского кремля археологи-
ческими раскопками исследовано суммарно не менее 11 956 кв.м культурного слоя.
Наиболее крупными являются раскопы No 11 (1400 кв.м) и раскоп на месте Спасо-
Преображенского собора, соборной колокольни и коммуникаций к ним (2654 кв.м,
цв.вкл.: рис.7).
Вышеуказанные работы выполнялись специалистами Тверского государствен-
ного объединенного музея (ТГОМ), Тверского научно-исследовательского истори-
ко-археологического и реставрационного центра (ТНИИР-Центра), ИА РАН, ПСБ
«Тверьпроектреставрация» и ФГБОУВО «РГУ им. Косыгина».
Важную информацию о культурном слое Тверского кремля дают шурфы –
локальные вскрытия небольшой площади (чаще всего размерами 2×2 м, но встре-
чаются и других размеров), доведенные до материка, реже – до проектных отметок.
Сведения о мощности культурного слоя, его влагонасыщенности или аэрации,
постройках или сооружениях, погребениях, вскрытых на небольшой площади,
являются существенным, часто – весьма важным, дополнением к материалам рас-
копов. Среди таких шурфов выделяются примыкавшие друг к другу шурфы, общей
площадью 1650 кв.м, заложенные в 2005 г. под руководством И.А. Сафаровой и в
2013–2014 гг. на площади свыше 366 кв. м под руководством Е.А. Романовой на
территории стадиона «Химик» (цв.вкл.: рис.8).
В 2011–2012 гг. А .М . Салимовым были проведены археологические работы на
шурфах общей площадью более 353 кв.м у здания Тверского Императорского дворца.
Под руководством В.Р . Мельковой в 2012–2013 г. с целью обеспечения реставрации
фундаментов Императорского путевого дворца проводились работы на шурфах по
периметру здания Тверского Императорского дворца и внутри него. Эти шурфы в
конечном итоге оказались в значительной своей части объединены в сплошной ус-
ловный раскоп общей площадью свыше 1308 кв.м.
В 2013 г. И.А . Сафарова провела исследования на шурфах общей площади
более 341 кв.м на участке у здания Певческой школы – флигеля комплекса зданий
Митрополии на ул. Советской, д. 10. Выполнялись также исследования и в границах
шурфов небольшой общей площади. Эти работы проводились под руководством В.А .
Лапшина, Е.В . Хворостовой, А.С . Дворникова, Н.Е. Персова, А.А . Момбековой, С.А .
Дворникова, С.А. Кунгурцевой, А.В . Мирецкого, А.Б . Ивановой, О.А . Козловой, Л.А .
Беляева. Общая площадь шурфов на территории Тверского кремля, включая инфор-
мацию о работах 2022 г., достигла более 4 329 кв.м2. В исследованиях культурного
2 Когда настоящая статья уже была в верстке, к авторам поступила информация, что в 2020 г. на тер-
ритории Тверского кремля на участке городской усадьбы по ул. Советской, д. 10-12 под руководством
Г.Н. Пронина были проведены работы на 13 шурфах внутри и снаружи зданий. В одном из шурфов
было обнаружено погребение с бронзовым браслетом и перстнями. К сожалению, включить эти работы
в сводный план шурфов и таблицы по техническим причинам уже было невозможно. Информация об
этих работах будет нанесена на сводный план шурфов на территории Тверского кремля в следующей
редакции статьи.
415
слоя с помощью шурфов, кроме организаций, проводивших археологические раскопы,
принимали участие также ООО «Симаргл», КОИНК Тверской области и Тверской
филиал Государственной академии славянской культуры (ГАСК).
Кроме планомерных археологических раскопок и постановки шурфов, в
Тверском кремле проводились также работы по археологическим наблюдениям, при
которых вскрывалась только верхняя часть, как правило – поврежденного или пере-
мешанного строительными работами культурного слоя, обычно на глубину 0, 5–1 м
(реже до глубины проложенных в предшествующие десятилетия коммуникаций, дна
заполнения засыпанных подвалов или других сооружений). Наблюдения делятся на
площадные наблюдения, когда происходит вскрытие культурного слоя по площади,
но, как правило, на небольшую глубину – до 0,5–0, 7–1,0 м и наблюдения за про-
кладкой коммуникаций (как правило, в узких (0,7–1,0 м) неглубоких (0,5–0,7 м)
траншеях. Культурный слой на таких глубинах в большинстве случаев в значитель-
ной степени был поврежден при проведении активной хозяйственной деятельности
XIX–XX вв. Общая площадь проведенных археологических наблюдений составляет
не менее 43 077 кв.м. (цв.вкл.: рис.9).
Отметим, что при производстве археологических наблюдений прослойки
строительного мусора (особенно – извести и белокаменных отесов), часто за счет
перекопов поднимаются с древнего уровня (XIII–XVI вв.) на уровень культурного
слоя XIX–XX вв. и хорошо фиксируются. Точно так же в поздние слои попадали и
находки средневекового времени, что в перспективе позволяет прогнозировать дати-
ровку залегающих ниже и еще пока не исследованных раскопом отложений раннего
культурного слоя.
Наиболее крупные по своим размерам работы на площади 6 576 кв.м . по архе-
ологическим наблюдениям в 1998 г. выполнялись под руководством М.Е. Нестеровой
и О.М. Олейникова при капитальном ремонте проезжей части ул. Советской от моста
через р. Тьмаку до здания Тверского драмтеатра. При реставрации Императорского
дворца при устройстве технических подполий на площади 680 кв.м . в 2012–2013 гг.
провела исследования В.Р . Мелькова, а при благоустройстве территории у Кухонного
флигеля Императорского дворца наблюдениями на площади 1153 кв.м. руководила
С.А. Кунгурцева. Во время строительных работ в траншеях на стадионе «Химик» –
Императорском дворце – переулке И. Седых под руководством Е.А. Романовой были
выполнены археологические наблюдения на площади более 559 кв.м . При реставра-
ции здания Реального училища по ул. Советская, д. 5 при устройстве технических
подполий на площади более 818 кв.м в 2013 г. провела работы И.А. Сафарова, а в
2013–2014 гг. в этом же памятнике архитектуры на площади 700 кв.м провела на-
блюдения Е.А. Романова. В 2014 г. в курдонере Императорского дворца на площади
1155 кв.м были начаты археологические наблюдения под руководством С.А . Кунгур-
цевой. Эти работы в южной части дворцового курдонера были продолжены В.А . Ше-
стаковым в 2016 г. на площади более 2143 кв.м . И.А . Сафаровой в 2018 г. на площади
13 356 кв.м были осуществлены археологические наблюдения при реконструкции
футбольного поля и проведении коммуникаций на стадионе «Химик». Этим же ис-
следователем совместно с А.Б . Ивановой при благоустройстве во внутреннем дворе
Реального училища по ул. Советской, д. 5 выполнены археологические исследования
на площади 2 753 кв.м. Во время строительства пешеходного моста через р. Тьмаку
на территории стадиона «Химик» на площади свыше 951 кв.м проведены работы
М.Е. Нестеровой. В 2022 г. при благоустройстве территории у дворцового флигеля
и Оранжереи на площади более 3799 кв.м были проведены археологические наблю-
дения под руководством О.А. Козловой.
416
Итак, на территории Тверского кремля работы по археологическим наблюде-
ниям суммарно выполнены на общей площади свыше 4,3 гектаров.
Археологическими раскопками установлено, что на территории Тверской кре-
пости наряду с участками с влагонасыщенным культурным слоем, в котором хорошо
сохраняются предметы, постройки и сооружения, изготовленные из органических
материалов, встречаются значительные по площади участки сухого (аэробного)
культурного слоя, в котором органика не сохраняется. Установить, где точно распо-
ложены участки и сухого и влагонасыщенного культурного слоя, и какие их площади,
в настоящее не представляется возможным. Можно только с известной долей осто-
рожности предположить, что сухой культурный слой составляет не менее 35–40%
от общей площади памятника. Участки сухого слоя в первую очередь приурочены к
водораздельной возвышенности, вдоль которой проходит Советская улица, и Спас-
скому холму на Соборной площади и в ее округе. Частично влагонасыщенный слой
к настоящему времени уничтожен расположенными на нем капитальными много-
этажными постройками с каменными, кирпичными или бетонными фундаментами и
подвалами и многочисленными подземными коммуникациями. Тем не менее, на тер-
ритории памятника археологии «Тверской кремль» еще сохраняются значительные
по площади участки (вероятно, не менее 10 гектаров) влагонасыщенного культурного
слоя. Этот слой в совокупности с аэробным слоем представляет собой ценнейший
культурный ресурс – уникальный источник по истории материальной и духовной
культуры древней Твери.
Подводя итог, отметим, что за 43 года археологических работ на территории
Тверского кремля раскопками (суммарно раскопами и шурфами) до материка ис-
следовано 16 285 кв.м (1,6285 гектаров) культурного слоя или 8,57% от общей его
площади в 190 000 кв. м или 19 гектаров. Это довольно высокий показатель по срав-
нению с другими городами Древней Руси (цв.вкл.: рис.5).
Информация об археологических раскопах, шурфах и объектах была сведена
в сводные таблицы, которые должны в перспективе стать основой для информацион-
ной базы, которая может быть выполнена с помощью использовании компьютерных
программ, таких как: Системы управления базами данных или Геоинформационные
системы. Основными позициями, которые отражены в сводных таблицах, является
информация о фамилии, имени, отчестве исследователя, проводившего работы, ор-
ганизации, с которой он аффилирован3, адресе места проведения работ, площади, на
которой выполнены работы, мощности культурного слоя, обобщенных характери-
стиках культурного слоя.
Следует сказать и о методике создания сводного плана раскопов на терри-
тории Тверского кремля. Первоначальная информация, полученная из научных от-
четов, уточнялась на топографическом плане масштаба 1:500. При этом возникали
системные сложности, связанные с «привязкой» раскопов, шурфов или объектов
наблюдений. Эти сложности связаны как с очевидной небрежностью некоторых от-
четов, так и со сложным процессом многократного копирования или калькирования
проектных чертежей. Особенно это касается работ, проводившихся при неоднократ-
ной реставрации памятников архитектуры. Разночтения в чертежах зафиксированы
в проектных реставрационных чертежах самих зданий. Причем, разница в «посадке»
здания или его отдельных помещений на чертежной документации реставрации раз-
ного времени (1990-х гг . и 2010-х гг .) могла достигать 0,5 м и более. Кроме того, при
3 В группу компаний «ТНИИР-Центр» в настоящее время входит ООО «Омега-мастер» и ООО «Самбия-групп».
417
проведении реставрации и приспособлении памятников архитектуры происходили
изменения конфигурации внутреннего пространства: сносились одни перегородки
внутри здания (от которых производились замеры при «привязке» раскопов) и воз-
водились новые. Такое разночтение выявлено в реставрационных проектных чер-
тежах Императорского дворца и Реального училища. Все это в значительной мере
затрудняло работу по локализации объектов археологических работ. Это обстоя-
тельство также влияет и на точность «привязки» отдельных раскопов или шурфов к
топографическому плану. В целом, при точности определения месторасположения
большинства объектов в 5–10 см погрешность при локализации некоторых шурфов
и раскопов по указанным выше причинам может достигать до 0,5 м и более. После
уточнения месторасположения участков ранее проведенных археологических работ
и вычерчивания их в программе AutoCAD на топографическом плане масштаба 1:500,
графическая информация переносилась на сводный план масштаба 1:5000, который
затем масштабировался для того, чтобы чертежи могли быть воспроизведены при
типографской печати на листах формата А34
.
С появлением новых раскопов, шурфов и объектов наблюдений на территории
Тверского кремля планируется проводить систематическое обновление представлен-
ного в настоящем издании Сводного плана и Сводных таблиц.
Благодарности: Авторы статьи благодарны всем исследователям, имена ко-
торых приведены в Сводных таблицах, чьи материалы по археологическим работам
на территории Тверского кремля были использованы в настоящей публикации.
4 Эту весьма кропотливую работу выполнила сотрудник Сектора компьютерного черчения группы
компаний «ТНИИР-Центр» Елена Евгеньевна Иванова, которой авторы приносят свою искреннюю
благодарность.
418
Табл. 1 . Тверской кремль. Расположение раскопов.
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощность
культурного
слоя
Датировка
наиболее ранних
отложений
культурного слоя
1 Раскоп 1 Советская, 3 (в
10 м к востоку от
северо-восточно-
го угла Путевого
дворца)
1979 Мясникова
(Жилина)
Н.В .
КГОМ 25м2 3,4м
Конец XIII-XIV вв.
2 Раскоп 2 Территория Го -
родского сада, в
50 м от береговой
террасы
1981-
1982
Мясникова
(Жилина)
Н.В .
КГОМ 32 м2 До 4,91 м Слои XII-XIII вв.
уничтожены при
сооружении укре-
плений. Насыпь
вала датирована
началом XIV в.,
ров – 2 половина
XIV – нач. XVIII
вв. В нач. XVIII в.
насыпан новый
вал поверх ранних
укреплений
3 Раскоп 3 Советская, 3 (к
юго-западу от Пу-
тевого дворца)
1983 Мясникова
(Жилина)
Н.В
КГОМ 84 м2 3-3,5 м
Конец XII – рубеж
XII-XIII вв.
4 Раскоп 4 К северу от ста-
диона «Химик»,
между оградой
стадиона, берегом
р.Волга и Старым
Волжским мостом
1983-
1984
Мясникова
(Жилина)
Н.В
КГОМ 216 м2 3,8-4 м
80-90е гг. XII в.
5 Раскоп 5 Ул . Новоторж-
ская, к западу от
пересечения с
пер. Седых
1985 Попова Л.А . КГОМ 144 м2 2,8-6,5 м XIV-XV вв.
(находки датируют-
ся серединой XIII –
началом XV вв.)
419
Кремль. Общая исследованная площадь: раскопы – 11956,48 м2,
шурфы – 4329,84 м2, наблюдения – 43077,15 м2. Раскопы
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
отчета1
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Три яруса деревянных
конструкций
-
Стеклянные перстни
[15; 19; 20;
24-28; 30; 75;
108; 121]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Исследованы вал и ров
Тверского кремля
-
Фрагменты западноевро-
пейского стекла, стеклян-
ные браслеты, железные
замки
[15; 19-21;
24-28; 30;
32; 35; 76-77;
108; 113; 115;
116; 117; 118;
121; 159]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Ключи от цилиндрических
замков типа Б, фрагменты
лепной и раннегончарной
керамики XI в., стеклян-
ные зонные бусы синего
цвета византийского про-
изводства (XI в.), сердоли-
кова я бипираминдальная
бусина. Наконечник стре-
лы типа 43 по А.Ф . Медве-
деву, овальное заостренное
кресало
[15; 18-21;
24-28; 30-
32; 35; 68;
77; 93; 108;
113; 115-116;
117-118; 121;
125; 159]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Срубы, интерпретирован-
ные как городни. Жилые
сооружения домонголь-
ского времени
Первая берестяная грамо-
та. Стеклянные сосуды,
перстни и браслеты, синяя
зонная бусина византий-
ского производства XII
в., зонная желтая бусина
киевского производства
(XII в.) . Бронзовые плетен-
ный браслет и решетчатый
перстень (вторая половина
XII в.). Кремневый нако-
нечник копья. Шиферные
пряслица. Писанка с поли-
вой металлического бле ска
(X-XI -80е гг. XII в.). Иран-
ская люстровая керамика
[10; 15; 24-
32; 35; 42-43;
69; 78; 93;
108; 115;
125 ]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
33 жилые и хозяйствен-
ные постройки конца
XIII-начала XV в., насти-
лы, частоколы, уличная
мостовая
Каменные иконки (2 экз).
Берестяная грамота No 2,
Кожаные предметы. Дере-
вянная палочка с насечка-
ми – календарь (?). Княже-
ская свинцовая печать.
[15-16; 21;
35; 43; 47-48;
69; 87-88; 92;
140; 159]
420
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощность
культурного
слоя
Датировка
наиболее ранних
отложений
культурного слоя
6 Раскоп 6 Ул . Советская,
5. Внутри вос-
точного крыла
здания Реального
училища
1988 Попова Л.А . КГОМ 16 м2 2,2-3,2 мС
XIII-XIV вв.
7 Раскоп
6А
Ул . Советская,
5. К востоку от
здания Реального
училища
1989 Попова Л.А . КГОМ 100 м2 1,7-2,7 мС
XIII-XIV вв.
8 Раскоп 7 Ул . Советская, 5.
Во дворе здания
Реального учи-
лища
1991 Хохлов А.Н . ТНИИР-
центр
556м2 3м
Древнейшие
отложения
представлены
огородным
слоем XII в.
9 Раскоп 8 Пл.Революции
(Соборная пл.)
1992 Салимов
А.М.
ПСБ
«Тверь-
проект»
32 м2 1,3-1,7 м XII- начало XIII вв.
10 Раскоп 9 Ул . Советская, 3а,
здание оранжереи
1993 Хохлов В.Н. ТНИИР-
центр
156 м2 2,2-4,3 м
Вторая половина
XII в.
11 Раскоп
10 (25
шурфов)
Ул . Советская,
3, обследование
фундаментов Пу-
тевого дворца
1993-
1994,
2006
Лапшин
В.А ., Персов
Н.Е.
ТГОМ 153,15
м2
В 1993-94гг.
работы
велись до
подошвы
фундамен-
та. В шур-
фах 2006 г.
мощность
слоя до
материка –
0,55-3,45 м
XIII в.
12 Раскоп
11
Ул .Советская, 5
(7)
1993-
1997
Лапшин В.АТГОМ 1400 м2 До 4,4 м Конец XIII-первая
половина XV вв.
421
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
отчета1
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Восточная поливная
керамика
[43]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Восточная поливная
керамика
[43]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Застройка с XIII в, дере-
вянные мостовые с нача-
ла XIV в.
Два участка
средневековых
некрополей
Монеты,кресты бронзовые
нательные, бусины
стеклянные
[15-16; 19-
21; 35; 38;
43; 44; 81;
108; 113;
115-116;
117-118; 121;
125; 139;
141; 143;
145-146; 158]
Сухой слой
Фундаменты централь-
ной апсиды Спасо-Пре-
ображенского собора
конца XVII в.
Участок средне-
векового много-
слойного некро-
поля. Два наибо-
лее ранних погре-
бения относятся
к догородскому
могильнику.
Стеклянные браслеты,
керамические плитки пола,
фрагменты фресок
[11; 17; 35;
97; 101; 103]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
42 постройки и соору-
жения, ряд инженерных
коммуникаций
-
Кашиная керамика,
стеклянные браслеты
[15; 19-20;
22; 35; 40-
41;43-44;
113-116;
117-118; 121;
125;145 ]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Исследованы фунда-
менты Путевого дворца.
Обнаружена кирпичная
ограда Архиерейского
дворца XVII-нач . XVIII
в. и прочие «допожар-
ные» архитектурные
элементы.
Перезахоро-
ненные кости,
вероятно, от
разрушенного
кладбища при
строительстве
дворца (шурф 9)
Изразцы, плитки, стеклян-
ный браслет, щитковый
бронзовый перстень, фраг-
менты сосудов с зеленой
поливой и сосуда с мрамо-
ровидной росписью
[17; 35; 55;
85; 99; 104-
106]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Постройки, частоколы.
Фундаменты построек
XIX в.
-
Берестяные грамоты.
Монеты, стеклянные
сосуды, браслеты,
перстни и бусины,
бронзовые украшения
[2-4; 15-17;
23; 35; 39;
49-51; 53-54;
56-62; 63-67;
86; 89; 91-93;
99; 104-105;
109; 111; 117;
121; 125;
136; 140;
160-163]
422
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощность
культурного
слоя
Датировка
наиболее ранних
отложений
культурного слоя
13 Раскоп
13
Ул . Советская
(во дворе домов
8, 10)
1994 Дворников
А.С .
ТНИИР-
центр
200 м2 2,7-4 м (по
данным
бурения)
Раскоп законсер-
вирован на уровне
отложений XVII в.
14 Раскоп
12 (15
шурфов)
Ул . Советская,
3а. Обследование
фундаментов Ку -
хонного флигеля
1995 Салимов
А.М.
ПСБ
«Тверь-
проек-
трестав-
рация»
70 м2 Работы
велись до
уровня -410
от н.р.
XII-XIII вв.
15 Раскоп
14
Ул . Советская
1998 Нестерова
М.Е.,
Олейников
О.М.
ТНИИР-
центр,
ТГОМ
1505м22,2 –3,3м
(по данным
бурения)
XI в.
16 Раскоп
15
Волжский про-
езд. К западу от
западного крыла
Путевого дворца.
1998 Лапшин
В.А.
ТГОМ 130 м2 2,0-2,5 мН
е
ранее конца
XIII в.
17 Раскоп
15/2
Ул . Советская, 3а.
Курдонер Путево-
го дворца.
1999 Персов Н.Е . ТГОМ 210 м2 От 1,65-2,8
мдо3ми
более
Конец XII в.
18 Рас-
коп 16
(Мыт-
ный)
Тверская пл, ул .
Правды
2000 Олейников
О.М.
ТГОМ 445,6м2 От 1 м до
2,46-3,9 м
XII-XIII вв.
19 Раскоп
17
Ул . Советская, 3а.
Внутри и снаружи
Путевого дворца
2001 Салимов
А.М.
ТГОМ 52 м2 Работы
велись до
проектных
отметок на
глубину
0,5-1 м
XVIII-XIX вв.
20 Раскоп
18
Стадион «Химик» 2007 Рыбакова
О.Е .
ТНИИР-
центр
63 м2 2,4 - 2,8 м вторая половина
XII в.
423
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
отчета1
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Постройки XVI-XVII и
XVIII-сер. XIX вв. Со-
оружения нач. XVII в.
-
Стеклянные браслеты,
бусины. Изразцы. Керами-
ческие сосуды с зеленой
поливой. Железный ин-
вентарь. Железный нако-
нечник стрелы. Нательные
бронзовые кресты. Пуло.
[20; 125]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Исследованы фундамен-
ты Кухонного флигеля
-
Керамические сосуды,
строительная керамика
[98]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках, ис-
следованных
до материка
Исследован вал и ров
тверского кремля. Улицы
XV-XVIII в. (каменные и
деревянные мостовые).
Жилые и хозяйственные
постройки. Кул ьт ово е
сооружение и место
перезахоронения умер-
ших. Башни-ротонды,
входящие в ограду двора
великих князей.
Культовое со-
оружение и место
перезахоронения
умерших.
Стеклянные бусы, брас-
леты и сосуды. Заготовка
каменной иконки. Монеты.
Бронзовые украшения.
Уникальная коллекция
средневекового красного
кирпича. Обломок фатья-
новского топора.
[15-16; 69;
79-80; 82;
92-93; 100;
118-119; 121;
125; 140;
144; 156-157]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Зафиксирован фундамент
Путевого дворца. Дере-
вянные мостовые. «Допо-
жарные» архитектурные
элементы.
Зафиксированы
погребения и раз-
розненные чело-
веческие кости
Стеклянные браслеты и
перстни, железные цил-
линдрические замки.
[15-16; 99;
104; 106]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Частоколы. Булыжная
мостовая. Фундамен-
ты ограды и построек
архиерейского двора
XVII –первой половины
XVIII в.
-
Стеклянные браслеты.
Монеты. Бронзовые укра-
шения. Наконечник стрелы
железный
[83; 104-106]
Сухой слой
Насыпи вала и больвер-
ка. Ямы не позднее сер.
XIII в. Частокол.
Разрозненные че-
ловеческие кости
–
автор считает,
что это остатки
разрушенного
могильника брон-
зового века
Шиферное пряслице. Сте-
клянные браслеты и пер-
стни. Билоновое височное
проволочное кольцо. Фраг-
мент амфоры. Фрагменты
лепных сосудов эпохи
бронзы.
[15]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Детали строительной
истории здания в XVIII-
XIX вв.
-
Керамика.
[17; 102; 104-
106;110]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Выявлены остатки трех
построек и пяти соору-
жений.
-
Стеклянные браслеты.
Копье железное втульчатое
с плоским ромбическим
пером. Колт серебряный
звезчатый шестилучевой.
[121]
424
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощность
культурного
слоя
Датировка
наиболее ранних
отложений
культурного слоя
21 Раскоп 8 Дворцовая пло-
щадь, на месте
Спасо-Преобра-
женского собора
и подвода комму-
никаций к нему
2012-
2015,
2019,
2022
Мелькова
В.Р., Сафа-
рова И.А.,
Беляев Л.А.
ТНИИР-
центр,
ИА РАН
2654 м2 0,5-3,4 м Комплексы эпохи
раннего железно-
го века и конца I
тыс.н .э .
Середина XII в.
22 Раскоп
23
Стадион «Химик» 2013 Иванова
А.Б .
ТНИИР-
центр
156 м2 2,8-4,7 м Рубеж XI-XII вв.
23 Раскоп
22
Ул .И.Седых,8
2014 Кунгурцева
С.А.
ТНИИР-
центр
470м2 До2,4м
вторая половина
XII в.
425
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
отчета1
Сухой культур-
ный слой
Раскопаны нижние ча-
сти фундаментных рвов
собора конца XIII-XVII
вв. Со стороны южного
входа в собор расчи-
щено уникальное бело-
каменное крыльцо (к.
XIII – XVI вв.).Остатки
двух кирпичных печей
амосовского отопления
(XIX в.). Фундаменты
колокольни XVII – XVIII
вв. Подклет постройки
домонгольского времени,
постройки II половины
XII-XVI вв., комплексы
(ямы) второй половины
XII – XX вв. Комплек-
сы эпохи ржв и конца I
тыс.н .э .
Исследовано око-
ло 200 погребе-
ний разновремен-
ных некрополей.
Внутрисоборные
захоронения
XVIII-XIX вв.,
соборный некро-
поль XIV-начала
XV в., дособор-
ное кладбище се-
редины XII-80х.
гг. XIII в. Пятна
могильных ям
немецкого клад-
бища 1941 года.
Фрагмент фрески. Медные
и серебряные монеты XV-
XX вв. Плитки пола, бело-
каменные детали интерье-
ра. Западноевропейские
торговые пломбы. Сте-
клянные браслеты. Брон-
зовые браслеты. Изделия
из металла, кости, камня,
стекла, керамики.
[5-9; 15; 35;
96; 125; 126;
130 -134;
137-138; 142;
144]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Укрепления и жилая за-
стройка на территории
мысовой части Тверского
кремля. Оборонительные
сооружения середины
– второй половины XII в.
и 1240-х гг. - второй поло-
вины XIII в.
-
Стеклянные бусины и
браслеты. Серебряные и
бронзовые украшения. Ка-
менные пряслица. Резная
доска.
[12; 34; 69;
122; 124-125;
142; 144;
147-149]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Около 400 комплексов, за-
глубленных в культурный
слой и в материк (ям и ма-
териковых ям), связанных
с эпохой средневековья,
Нового и Новейшего вре-
мени. Остатки 27 построек
второй половины XII –
первой трети XVIII вв., 50
частоколов, 10 сооружений
различного назначения.
Фундаменты зданий,
связанных с тюремным
двором Твери (позднее –
тверской Исторический
архив), построенном в
1776-79 гг. и просуще-
ствовавшим до середины
ХХ в.
Исследован уча-
сток городского
грунтового некро-
поля XIV-XV вв.
Зафиксировано 6
безинвентарных
погребений раз-
личной степени
сохранности.
Стеклянные бусины и
браслеты. Серебряные и
бронзовые украшения.
Каменные пряслица, слан-
цевые иконки. Коллекция
деревянных и кожаных
изделий. Фрагменты ка-
шинных сосудов.
[15-16; 45-
46; 95; 125;
129; 135;
152]
426
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощность
культурного
слоя
Датировка
наиболее ранних
отложений
культурного слоя
24 Реаль-
ное учи-
лище.
Техпод-
полье.
Ул .Советская,5 2014 Кунгурцева
С.А .
ТНИИР-
центр
169,73
м2
2-2,6 м
ранее середины
XII в.
25 Раскоп
11
Ул .Советская,5 2015 Иванова
А.Б .
ТНИИР-
центр
234 м2 2,7-3,5 м XII в.
26 Раскоп
22 (ком-
муника-
ции)
Ул .И .Седых,8
2015 Иванова
А.Б .
ТНИИР-
центр
127,6
м2
1,5-2,5 м Середина – вторая
половина XII – пер-
вая треть XIII вв.
27 Благо-
устрой-
ство у
Путево-
го двор-
ца
Ул .Советская, 3 2015-
16 гг.
Шестаков
В.А .
ФГБОУ
ВО
«РГУ
им.
Косыги-
на»
319, 2
м2
0,7-1 м
XIII-XIV вв.
28 Раскоп
78
Волжский пр-д 2017 Иванова
А.Б .
ТНИИР-
центр
104м2 6м
Рубеж XI-XII вв.
427
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
отчета1
Сухой слой
Около 100 комплексов,
заглубленных в культур-
ный слой и в материк
(ям и материковых ям),
связанных с эпохой
средневековья, Нового
и Новейшего времени.
Исследованы остатки 8
построек второй поло-
вины XII - второй трети
XVIII вв., 8 частоколов,
3 сооружения различного
назначения, 1 комплекс,
интерпретация которо-
го затруднена в связи с
ограниченной площадью
исследования, а также
часть буто вого фунда-
мента из валунов, свя-
занного, судя по ориен-
тировке, с дорегулярной
каменной застройкой
участка.
Погребения пе-
риода не позднее
середины XII в.
Клад серебряных украше-
ний начала XIII в. (твер-
ской клад 2014). Железные
предметы - ножевидный
втульчатый наконечник
(совень или косарь), на-
конечники стрелы и копья,
кресало. Строительная ке-
рамика. Обрывки кожаных
изделий. Фрагменты сосу-
дов и полная форма чаши
с зеленой поливой XV-XVI
вв. Стеклянные браслеты,
бусины, фрагменты со-
судов. Воско-мастичный
односторонний оттиск
печати зеленовато-корич-
невого цвета. Бронзовые
браслеты. Иконка бронзо-
вая. Фрагменты кашинных
сосудов.
[112;
150;151]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Постройки, частоколы.
Одиночное погре-
бение середины
XII-середины
XIII
Стеклянные браслеты (221
экз.) и бусины, стеклянная
плоская округлая привеска
с ушком из бесцветной
прозрачной бусины с золо-
той фольгой (XII в.) . Вис-
лые свинцовые княжеские
печати. Деревянная посуда,
берестяные изделия.
[13; 36; 142]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Постройки XV-XVI вв.,
частоколы, остатки ка-
менных конструкций
тверского тюремного
замка
Участок средне-
векового некро-
поля XIV-XVI вв.
Стеклянные браслеты и бу-
сины. Монетные находки.
Бронзовая иконка «Святые
целители Козьма и Деми-
ан». Каменная литейная
форма для отливки 4х
предметов.
[35-36; 152]
Сухой слой
Постройки (не разбира-
лись, выявлены в виде
пятен на фоне материка).
Фундаментные конструк-
ции, связанные с Архие-
рейским двором.
-
Монеты. Бронзовые укра-
шения, фрагмент створча-
того браслета. Фрагмент
фрески. Свинцовые плом-
бы. Стеклянные браслеты.
Писало железное.
[15; 17; 104-
105]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Мостовая, вымощенная
битым красным кирпи-
чом и известняком, необ-
работанными булыжни-
ками конца XVIII – на-
чала XIX вв. Постройки,
частоколы.
-
Вислая свинцовая печать.
Кашинная керамика.
Бронзовые украшения.
Стеклянные браслеты и
бусины.
[14-15; 37;
123; 125]
428
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощность
культурного
слоя
Датировка
наиболее ранних
отложений
культурного слоя
29 Реальное
учили-
ще. На-
ружные
сети.
Ул .Советская,
3а, 5
2018-
2019
Сафарова
И.А ., Ивано-
ваА.Б.
ТНИИР-
центр
1315,4
м2
1,9-4,5 м Вторая половина –
конец XII в.
30 Траншея Ул.Советская,1а,
Ст. «Химик»
2018 Сафарова
И.А.
ТНИИР-
центр
327 м2 2,5-3,2-4,4
м
XII в.
31 Пеше-
ходный
мост
через
Тьмаку
Ул .Советская,1а,
Ст. «Химик»
2020 Нестерова
М.Е .
ТНИИР-
центр
769 м2 0,5-7,55 м XIX в. Слои XIII-
XVIII вв. уничтоже-
ны в более позднее
время.
32 Раскоп Ул.Советская, 3а 2022 Козлова
С.А .
ТНИИР-
центр
40м2 3,2м
XII в.
Табл. 2. Тверской кремль. Расположение шурфов и траншей.
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
Н
о
м
е
р
н
е
п
р
и
с
в
о
е
н
Шурфы
на тер-
ритории
Город-
ского
сада
1934-
37
Милонов
Н.П .
2-5,5 м XII в.
1 Шурфы,
здание
епархи-
ального
двора
Ул .Советская, 10 1996 Лапшин
В.А .
ТГОМ 6,75 м2 Более
2м
429
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
отчета1
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Постройки, частоко-
лы, несколько участков
ограды двора тверского
архиерея.
Участок средне-
векового некро-
поля, случайное
захоронение в
мусорной яме
XVI в.
Бронзовые украшения.
Стеклянные браслеты и бу-
сины. Печать прикладная
цветного металла. Пломба
свинцовая дрогичинского
типа. Кожаные изделия со
следами расшивки. Камен-
ная литейная форма.
[35; 125; 127]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Постройки XVI-XVII вв.
и XVIII в., частоколы,
деревянные мостовые
XVI-XVII вв.
Зафиксирован
участок средневе-
ково го кладбища
Монетные находки. Брон-
зовые украшения. Сте-
клянные браслеты и буси-
ны. Каменные пряслица.
Импортные керамические
сосуды.
[125; 127;
144]
Сухой слой
Береговые укрепляющие
сооружения (булыжная
вымостка) начала XIX в.
-
Фрагменты стеклянных
браслетов. Шиферное
пряслице.Пула.
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Срубы и участки часто-
колов
-
Вислые свинцовые печати,
пломбы дрогичинского
типа, кольцо височное
ромбощитковое
XII–XIII вв.
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
раскопа
Деревянные настилы.
Вал, ров.
[71-73]
Фундаменты здания
-
Керамика
Общая исследованная площадь: раскопы – 11956,48 м2, шурфы – 4329,84 м2,
наблюдения – 43077,15 м2. Шурфы
1
Список не претендует на полноту библиографии. Перечислены основные работы.
430
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
2 Шурфы
у Ку-
хонного
флигеля
Ул .Советская, 3а 1997 Хворостова
Е.Л.
По
заказу
комите-
та куль-
туры
Твер-
ской
области
13,2 м2 До 3 м Домонгольский период
3 Шурфы,
здания
епархи-
ального
двора
дворян-
ского со-
брания
Ул .Советская, 10,
12
1999 Дворников
А.С .
КОИКН
Твер-
ской
области
22м2 До2,6
м
XII-XIII вв.
4 Шурфу
Реально-
го учи-
лища
Ул .Советская,5 2003 Персов Н.Е . ТГОМ 18 м2 2-3,5 м XII-XIII вв.
5 Шурфы
и тран-
щеи под
трибуны
Ул .Советская, 1а
Ст. «Химик»
2005 Сафарова
И.А.
ТНИИР-
центр
1650 м2 0,5-1,3
м (до
про-
ектных
отме-
ток)
Конец XIX –
начало ХХ вв.
6 Шурфы
внутри
здания
Ул .Советская, 8 2005 Момбекова
А.А .
ТНИИР-
центр
3м2
1,5-3,2
м
Не позднее XIII в.
7 Шурфы,
запад-
ный
флигель
епархи-
ального
двора
Ул .Советская, 10 2008 Рудников
С.А .
ТГОМ 17,08 м2 2,43-3
м
XIV в.
431
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
раскопа
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Исследованы фундамен-
ты Кухонного флигеля
-
Фрагменты керамических
сосудов, плиток и изразцов
Сухой культур-
ный слоя
Материковые ямы XIII-
XIV вв. Частоколы XII-
XIII вв.
-
Керамика.
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Постройка, остатки печи. -
Стеклянные браслеты и
бусины. Бронзовый щит-
ковосрединный перстень.
Крест белого металла.
Трехбусинное височное
кольцо
[84; 93]
Работы велись
до проектных
отметок, ис-
следованный
культурный
слой сухой
Остатки деревянных
конструкций
-
Монеты. Изразцы.
Железный инвентарь.
[128]
Сухой культур-
ный слоя
--
Бронзовая листовидная
подвеска от шумящей при-
вески. Стеклянные брасле-
ты. Фрагмент стеклянного
иранского кубка XII-XIII
в.. Заготовка янтарного
изделия. Бронебойный на-
конечник стрелы.
[117-118;
128]
Сухой культур-
ный слоя
Хозяйственные и столбо-
вые ямы XIII-XV вв.
-
Железный инвентарь.
Фрагменты керамических
сосудов с зеленой поливой.
Стеклянные браслеты.
432
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
8 Шурфы
и тран-
шеи у
зданий
служеб-
ного
двора
Путево-
го двор-
ца
Ул .Советская,3,3а 2011 Салимов
А.М .
ГАСК 148,4м2 До 2 м XII в.
9 Шурфы
у Гауп-
вахты
и Ку-
хонного
флигеля
Ул .Советская,3а 2011 Сафарова
И.А .
ТНИИР-
центр
18,15 м2 1,42- 3
м
XVIII в.
10 Шурфы
и тран-
шеи у
Реально-
го учи-
лища,
Путе-
вого
дворца
и Ку-
хонного
флигеля
Ул .Советская, 3, 5 2012 Салимов
А.М .
ГАС К 205 м2 2,7-3,5
ми
более
XIII в., возможно и
более раннего времени
11 Шурфы
и тран-
шеи у
Путево-
го двор-
ца
Ул .Советская,3 2012-
2013
Мелькова
В.Р.
ТНИИР-
центр
1308,46
м2
3-3,5 м XII-XIII вв.
12 Шурфы
внутри
здания
Реально-
го учи-
лища
Ул .Советская,5 2013 Сафарова
И.А .
ТНИИР-
центр
22 м2 2-2,6 м конец XII-XIII вв.
433
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
раскопа
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Постройки XIII-XVI вв.
Остатки каменных соору-
жений XVIII – нач . ХХ в.
На проезжей
части дороги,
ведущей к хо-
зяйственному
двору, обнаружен
сохранившийся
участок некропо-
ля относящегося
к Спасо-Преобра-
женскому собору
Индивидуальные находки
и керамика XII-XIX вв.
[15; 107]
Сухой культур-
ный слой
Фундаменты Гаупвахты и
Кухонного флигеля.
-
Железный инвентарь.
Строительная керамика -
изразцы, плитки.
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Постройки XIII-XVI вв.
Деревянные вымостки
и сооружения XIII-XIV
вв. Остатки каменных
сооружений Владычного
двора 2й пол. XVII в.
Неизвестные по источ-
никам каменные здания
кон. XIII-XV вв. Остатки
каменной ограды Архи-
ерейского двора XVII в.
Фундаментные конструк-
ции служебных построек
дворцового комплекса
2й пол. XVIII-XIX вв.
Фундаменты Реального
училища. Остатки со-
оружений и материковые
ямы XIII – XV вв.
К югу и юго-за-
паду от башни
восточного крыла
Путевого дворца
обнаружено клад-
бище XIV в.
Плитка из сланца с про-
царапанными буквами
древнерусского алфавита.
Каменная иконка с над-
писью. Плитки пола и
кирпич-«пальчатка».
[15; 105;107]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Деревянные постройки и
сооружения XIV-XVI вв.,
фундаменты каменных
построек XV – первой
половины XVIII в. Эле-
менты отопительной
системы дворца.
Участки средне-
вековых некро-
полей
Строительная керамика –
плитки, кирпичи, изразцы.
Бронзовые детали двор-
цовой люстры. Монетные
находки.
[70; 104-105;
153- 155]
Сухой культур-
ный слой
Фундаменты здания.
Средневековые заглу-
бленные комплексы.
-
Строительная керамика –
плитки, кирпичи, изразцы.
Стеклянные браслеты
434
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
13 Шурфы,
тран-
шеи,
котло-
ваны у
зданий
епархи-
ального
двора
Ул .Советская,10 2013 Сафарова
И.А .
ТНИИР-
центр
341 м2 1,3-
1,85 м
Конец XII-XIII-XIV вв.
14 Шурф
внутри
здания
Реально-
го учи-
лища
Ул .Советская,5 2013-
14
Романова
Е.А.
ТГОМ 4 м2
От 1,7
м
Конец XII-начало XIII
вв.
15 Шурфы Ст. «Химик»-
Путевой дворец-
ул.И.Седых
2013-
2014
Романова
Е.А.
ТГОМ 366,5
м2
До 3 м Вторая половина XII в.
16 Шурфы
в Горса-
ду, уКу-
хонного
флигеля,
Оранже-
реи
Ул .Советская, 3,
3А
2014 Кунгурцева
С.А .
ТНИИР-
центр
26м2 До4,7
м
с первой половины XII
в.
17 Шурфы
у дома
офице-
ров
Ул .Советская, 14 2014 Мирецкий
А.В .
ООО
«Терра»
18,22 м2 1,1-3,5
м
не ранее второй полови-
ны – конца XII в.
18 Шурф
у севе-
ро-вос-
точного
угла Пу-
тевого
дворца
Ул .Советская, 3 2016-
2017
гг.
Иванова
А.Б .
ТНИИР-
центр
12 м2 от 2,50
до 2,90
м
XIII-XIV вв.
19 Шурфы
Ст. «Хи-
мик»
Ул .Советская,1а 2018 Сафарова
И.А .
ТНИИР-
центр
13,8 м2 2,2-3,2-
4,4 м
первая половина XII в.
435
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
раскопа
Сухой культур-
ный слой
Остатки средневекового
вала Тверского кремля.
Конструкции фундамента
исторического здания
-
Стеклянные перстни,
сосуды. Кресты бронзовые
нательные. Пряслице слан-
цевое. Сосуда кашинного
фрагмент. Изразцы.
[120]
Сухой куль-
турный слой.
Отмечен вы-
сокий уровень
стояния грун-
товых вод
Постройки XIV-XV вв.
Частокол конца XII – на-
чала XIII в.
-
Небольшая коллекция
индивидуальных находок
и керамика
[94]
Сухой культур-
ный слой
Каменные конструкции
XVII-XIX вв.
Колодец XIII-XIV в.
Подполье дома второй
половины XII в. Остатки
построек XIII-XIV вв.
Разрозненные
человеческие
кости на террито-
рии современной
Медакадемии
Две вислые свинцовые
печати. Бронзовые на-
тельные иконки XIII-XIV
вв. Стеклянные браслеты,
стеклянная византийская
расписная посуда. Полив-
ная посуда XIV в. Восточ-
ная поливная керамика.
[15; 107]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Выявленные остатки
комплексов, построек,
частоколов и сооруже-
ний свидетельствуют об
активной строительной
деятельности на участке,
начиная с середины –
второй половины XII в.
-
Стеклянные браслеты.
Каменный нательный
крест. Наконечники стрел
железные. Строительная
керамика – плитки .
[125; 142]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Фундаменты здания
бывшего Дворянского
собрания. Прослежены
некоторые особенности
конструкции вала
кремля.
-
Стеклянные браслеты.
Пуло нач. XVI в.
[74]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Остатки деревянного
сруба, хозяйственные
ямы.
-
Фрагмент стеклянного
браслета II половины
XIII – I половины XIV вв.
Фрагменты гончарной
керамики XIII-XIV вв.,
XV-XVI в., XVIII-XIX в,
XIX – начала XX вв. Же-
лезные кованые гвозди.
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Три постройки второй
половины – конца XII –
начала XIII - первой по-
ловины – середины XV в.
-
Стеклянные бусины, брас-
леты, сосуды. Пуло. Израз-
цы. Средневековая полив-
ная керамика. Бронзовые
браслеты.
[127]
436
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
20 Шурф
у дома
офице-
ров
Ул .Советская, 14 2019 Сафарова
И.А .
ТНИИР-
центр
10 м2 Более
3,2 м
самый ранний слой -
насыпь вала XIV в.
21 Шурфы
и тран-
шея у
Оранже-
реи
Ул .Советская, 3а 2019 Сафарова
И.А .
ТНИИР-
центр
62,7 м2 1,8-
3,05 м
XII в.
22 Шурфы
у флиге-
ля Пу-
тевого
дворца
Ул .Советская, 3а 2022 Козлова
О.А .
ТНИИР-
центр
27м2 3,20м XIIв.
23 Шур-
фы при
иссле-
довании
фунда-
ментов
пандуса
Путево-
го двор-
ца
Ул .Советская, 3а 2022 Козлова
О.А .
ТНИИР-
центр
12,58
м2
2-
2,92 м
XII - XIII в.
24 Шурф
под
канали-
зацию
Соборная пл.
2022 Беляев Л.А. ИА РАН 4 м2
437
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
раскопа
Сухой культур-
ный слой
--
Небольшая коллекция ин-
дивидуальных находок
и керамики
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Сруб, деревянная
мостовая, частокол.
-
Медные монеты. Предме-
ты быта из железа, цвет-
ных металлов, камня, де-
рева, керамики. Украшения
из стекла, меди, цветных
металлов, кости. Фрагмен-
ты кожаной обуви.
[125]
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
Деревянные конструкции
(срубы и участки
частоколов)
-
Вислые свинцовые печати,
пломбы дрогичинского
типа, кольцо височное ром-
бощитковое XII – XIII вв.,
пуговицы, перстни, витые
(с петлеобразным концом)
и пластинчатые браслеты,
бусины рельефные, в том
числе от височных колец,
нательные и наперсные
кресты, наконечник стре-
лы, фрагмент кольчуги
(колечки), замки и ключи,
стеклянные бусины и фраг-
менты стеклянных брасле-
тов, пряслице дисковидное
розового шифера, фраг-
менты кожаной обуви и из-
делий плетеных, фрагмент
сумки/кошеля берестяного,
фрагменты лыковых и
шерстяных веревок.
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
Подклеты и развалы на-
земных частей построек
-
Украшения из стекла,
бронзы, железный
инвентарь.
--
На момент публикации
отчет о проведенных
исследованиях находится
в работе.
438
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
1 Траншея
у гауп-
вахты
Ул .Советская, 3а 1980 Хохлов А.Н . ТГОМ 15 м2 1,5 м XVIII в.
2 Траншея
у гауп-
вахты
Ул .Советская, 3а 1988 Хохлов А.Н . ТГОМ 15 м2 2 м
XVIII в.
3 Траншея
уЮЗ
входа в
Реальное
училище
Ул .Советская, 5 1992 Дворников
А.С .
ТНИИР-
центр
10,5 м2 1,5 м XVIII в.
4 Траншея
в сквере
Казакова
сквер Казакова
1997 Персов Н.А . ТГОМ 88 м2 1,1-
2,1 м
XIV в.
5 Наблю-
дения
при
рекон-
струк-
ции
улицы
Ул .Советская
1998 Нестерова
М.Е.,
Олейников
О.М.,
Новиков
А.В .
ТГОМ,
ТНИИР-
центр
6576 м2 0,8-
1,8 м
XVIII в.
6 Траншеи
во дворе
Тверской
епархии
Ул .Советская, 10 2000 Попова С.В . ТНИИР -
центр
121,8
м2
0,6-
1,4 м
сер.XIX -2пол.XXвв.
7 Траншея Ст. «Химик»
2001 Хохлов В.Н . ТНИИР-
центр
162,6
м2
2м
период до пожара
1763 г.
8 Траншея Ул.Советская, 2, 4 2003 Персов Н.А . ТГОМ 56,95
м2
0,4-
1,2 м
вторая половина ХХ в.
Табл. 3 . Расположение участков наблюдений.
439
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
работ
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой
на отдельных
участках
--
Керамика. Плитки из
красножгущейся глины
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Мостовые, постройки
-
Монеты. Железные
предметы. Стеклянные
браслеты и бусины.
Бронзовые украшения.
[140]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Фрагменты булыжной
вымостки и краснокир-
пичной кладки комму-
никационных колодцев и
существующих зданий
-
Керамика
Влагонасы-
щенный слой
-
Разрозненные
кости скелета
человека
Индивидуальные находки
и керамический материал,
время бытования которых
относится к периоду ран-
него средневековья.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика
[84]
Общая исследованная площадь: раскопы – 11956,48 м2, шурфы – 4329,84 м2,
наблюдения – 43077,15 м2. Наблюдения, траншеи
440
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
9 Траншея
кабеля,
Оранже-
рея
Ул .Советская, 3а 2005 Рудников
С.А .
ТГОМ 31,5 м2 0,7 м XVIII в.
10 Траншея
кабеля
Ул .И .Седых, 6 2005 Рудников
С.А .
ТГОМ 1,8м2 1,3м XIXв.
11 Траншея
водопро-
вода
Ул .Советская, 1а,
ст. «Химик»
2007 Андреев
С.Е .
ТГОМ 198 м2 0,55-
0,6 м
XVIII в.
12 Траншея
кабеля
Ул .Советская, 1а,
ст. «Химик»
2012 Лаврова Г.А . ТГОМ 37,08
м2
0,7 м Конец XIV в.
13 Техпод-
полья
Путево-
го двор-
ца
Ул .Советская, 3 2012-
13
Мелькова
В.Р.
ТНИИР-
центр
680 м2 2,2-
2,4 м
XVII-XVIII вв.
14 Траншея
кабеля
у Ку-
хонного
флигеля
Ул .Советская, 3а 2013 Кунгурцева
С.А .
ТНИИР-
центр
82,4 м2 0,3-
0,7 м
ХХ – начало XXI вв.
15 Благо-
устрой-
ство у
Кухон-
ного
флигеля
Ул .Советская, 3а 2013 Кунгурцева
С.А
ТНИИР-
центр
1153 м2 0,3-
0,7 м
ХХ – начало XXI вв.
16 Техпод-
полья
Реально-
го учи-
лища
Ул .Советская,5 2013 Сафарова
И.А.
ТНИИР-
центр
818,68
м2
1-1,8 м конец XVIII – XX вв.
17 Траншеи Ст. «Химик»-
Путевой дворец-
ул. И .Седых
2013-
2014
Романова
Е.А .
ГАС К 559,99
м2
0,8-1 м XVIII -XIХ вв.
441
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
работ
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика
[1]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Остатки оборонитель-
ных сооружений XVI в.,
выстроенных с исполь-
зованием деревянных
конструкций, вероятно,
клетей
-
Керамика
[52]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Строительная керамика –
изразцы, плитки, кирпичи.
Керамическая посуда.
[105; 154]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Изразцы, керамика.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Изразцы, керамика.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Фундаменты здания.-
Монеты, железные
предметы, изразцы.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Каменные конструкции
XVIII-XIX вв. Кладки
парадного лестничного
входа и основания камен-
ных опор пандуса Путе-
вого дворца
Разрозненные
человеческие
кости к западу от
Путевого дворца
и на территории
Медакадемии
Предметы быта.
Керамическая посуда.
[104-105;107]
442
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
18 Траншеи
гидрои-
золяции
фунда-
мента и
техпод-
полья
в Ре-
альном
училище
Ул .Советская,5 2013-
2014
Романова
Е.А .
ТГОМ 700 м2 0,3-
1,3 м
XVIII-XIХ вв.
19 Техпод-
полья в
Путевом
дворце
Ул .Советская,3 2014 Кунгурцева
С.А .
ТНИИР-
центр
220,5 м2 1,8-
2,9 м
конец XVII – первая
половина - середина
XVIII вв.
20 Траншея
кабеля
Горсад
Ул .Советская, 3 2013-
2014
Кунгурцева
С.А .
ТНИИР-
центр
75,5 м2 0,6-1 м вторая половина
XV–XVIвв.
21 Наблю-
дения.
Благо-
устрой-
ство в
курдоне-
ре Пу-
тевого
дворца
Ул .Советская, 3 2014 Кунгурцева
С.А .
ТНИИР-
центр
1155 м2 0,3-
0,5 м
ХХ – начало XXI вв.
22 Траншея
тепло-
трассы
к Пу-
тевому
дворцу;
наблю-
дения
при
рестав-
рации
Оранже-
реи
Ул .Советская, 3,
3а
2016-
2017
Иванова
А.Б .
ТНИИР-
центр
405,5 м2 0,90-
1,50 м
конец XVIII – начало
XIX вв.
443
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
работ
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Фундаменты здания
Реального училища
Разрозненные че-
ловеческие кости
Небольшая коллекция
индивидуальных находок
и керамика
[94]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Фундаменты зданий и со-
оружений, предшествую-
щих дворцу и связанных,
вероятно, с комплексом
архиерейского двора,
часть которых были
включены в объем Пу-
тевого дворца. Просле-
жены этапы ремонтных
работ самого дворца.
-
Железные предметы,
изразцы, керамика.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Железные предметы,
изразцы, керамика.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Участок булыжной мо-
стовой
-
Железные и бронзовые
предметы, изразцы, кера-
мика, монеты, фрагмент
нательного бронзового
креста.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Железные предметы,
изразцы, керамика.
444
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
23 Траншеи
в Двор-
цовом
саду
Ул .Советская, 3 2016 Шестаков
В.А.
ГАС К 359 м2 0,4-0,5
м
XVI в.
24 Наблю-
дения.
Благо-
устрой-
ство тер-
ритории
у Пу-
тевого
дворца
Ул .Советская, 3а 2015-
2016
Шестаков
В.А.
ГАС К 2143,3
м2
0,3-1 м XVII-XVIII вв.
25 Траншеи
в сквере
Казакова
сквер Казакова
2017 Оруждев
Р.А.
РГУ им.
Косыги-
на
551,16
м2
XVI в.
26 Наблю-
дения на
ст. «Хи-
мик»
Ул .Советская, 1а 2018 Сафарова
И.А .
ТНИИР-
центр
13356
м2
0,15-
1,9 м
XIV в.
27 Траншеи
и на-
блюде-
ния при
благо-
устрой-
стве вну-
треннего
двора
Реально-
го учи-
лища
Ул .Советская,
3а, 5
2019 Сафарова
И.А.,
Иванова
А.Б .
ТНИИР-
центр
2753 м2 0,3-
1,6 м
ХХ в.
28 Наблю-
дения у
Тьмацко-
го моста
Ул .Советская, 1а 2020 Нестерова
М.Е .
ТНИИР-
центр
951,25
м2
0,2-
1,8 м
вторая половина - конец
XX - начало XXI вв.
445
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
работ
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Верхние части развалов
трех глинобитных печей
-
Монеты, бронзовые кре-
сты, перстни, накладки
серьги.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Фундаментные конструк-
ции сооружений, пред-
шествующих Путевому
дворцу
-
Ювелирные украшения из
цветного металла, желез-
ный инвентарь, керамика
[17; 105]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Известковые покрытия
дорожек 20-30 гг. ХХ в.,
остатки булыжной мосто-
вой более раннего време-
ни. Остатки конструкций
оснований балаганов
конца XIX – начала XX
вв., остатки кирпичных
вымосток-дорожек этого
времени
-
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
-
Погребения XVII
- начала XVIIIв.,
в том числе
в склепах
Бронзовые нательные
кресты. Пула. Пряслице из
стенки кашинного сосуда.
Наконечник стрелы желез-
ный. Литейная каменная
форма.
[127]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Стеклянная пронизка.
Пула и монеты XVIII-XIX
вв. Товарная свинцовая
пломба. Изразец. Бусина
из поделочного камня.
[127]
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
--
Керамика, железные
предметы.
446
No Объект
Адрес
объекта
Год
про-
веде-
ния
работ
Автор
работ
Органи-
зация,
прово-
дившая
работы
Ис-
следо-
ванная
пло-
щадь
Мощ-
ность
куль-
турно-
го слоя
Датировка наиболее
ранних отложений
культурного слоя
29 Наблю-
дения
при
благо-
устрой-
стве
терри-
тории у
флигеля
и оран-
жереи
Путево-
го двор-
ца
Ул .Советская, 3а 2022 Козлова
О.А .
ТНИИР-
центр
3852,8
м2
0,7-1 мВпридонной части
отдельных траншей
локально зафиксирован
культурный слой, отло-
жившийся в период до
пожара 1763 г.
30 Наблю-
дения.
Иссле-
дование
фунда-
ментов
пандуса
Путево-
го двор-
ца
Ул .Советская, 3,
3а
2022 Козлова
О.А .
ТНИИР-
центр
186 м2 0,7-1,1
м
XVIII в.
31 Наблю-
дения
при
благо-
устрой-
стве
терри-
тории у
Преоб-
ражен-
ского
Собора
Ул .Советская, 3 2022 Беляев Л.А . ИА РА Н 6311 м2
447
Влагонасы-
щенный куль-
турный слой /
сухой культур-
ный слой
Зафиксированные
комплексы
Погребения
Датирующие
находки
Публикация
материалов
работ
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Фундаментные конструк-
ции, связанные с несо-
хранившимися каменны-
ми постройками
-
Керамика, железный ин-
вентарь, украшения из
цветного металла, монеты.
Исследована
верхняя часть
культурных
отложений –
сухой слой
Фундаменты пандуса
Путевого дворца, фун-
даментная конструкция,
вероятно, связанная с
некрополем у церкви
Рождества Богородицы,
существовавшей до по-
жара 1736 г.
Участок кладби-
ща, погребение
в кирпичном
склепе, связанные
с некрополем у
церкви Рождества
Богородицы,
существовавшей
до пожара 1763 г.
Украшения из стекла,
бронзы, железный инвен-
тарь, фаянсовая посуда,
строительная керамика,
битая керамическая
посуда.
На момент публикации
отчет о проведенных
исследованиях находится
в работе.
448
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Андреев С.Е. Исследования отряда экспедиции ТГОМ в Твери // Археологические от-
крытия 2007 г. М .: Языки славянской культуры, 2010. – С. 81.
2. Белецкий С.В. Предметы с изображениями тамгообразных знаков из раскопок в Тверском
кремле // Тверской кремль: комплексное археологическое источниковедение. СПб.: Евро-
пейский дом, 2001. – С. 190-201.
3. Белецкий С.В . Еще раз о геральдическом перстне из Твери // Славяно-русское ювелир-
ное дело и его истоки. СПб.: «Нестор-История», 2006. – С. 58.
4. Белецкий С.В ., Лапшин В.А . Геральдический перстень из Твери // Тверской археологи-
ческий сборник. Вып. 4 . Т . II. Тверь: ТГОМ; ТНИИР-Центр, 2001. – С . 178-183.
5. Беля ев Л.А., Сафарова И.А ., Хохлов А.Н. Раскопки Спасо-Преображенского собора в Твер-
ском кремле // Археологические открытия 2010–2013 годов. М.: ИА РАН, 2015. – С. 136-138.
6. Беляев Л.А., Сафарова И.А ., Хохлов А.Н . Новые сведения о средневековой Твери //
Институт археологии: новые экспедиции и проекты. М .: ИА РАН, 2015. – С . 89 -91.
7. Беляев Л.А ., Сафарова И.А., Хохлов А.Н. Некрополь середины XII–XIII вв. на месте Спа-
со-Преображенского собора в Тверском кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. – С . 61-98.
8. Беляев Л.А., Сафарова И.А ., Хохлов А.Н . Спасо-Преображенский собор в Тверском
кремле: итоги раскопок 2012–2014 гг. // Российская археология. 2018. No 2. М: Наука,
2018. – С.148-161.
9. Беляев Л.А., Хохлов А.Н ., Сафарова И.А. Спасо-Преображенский собор в Твери и его
место в архитектурной традиции XIII–XV в. // Комплексный подход в изучении Древней
Руси: материалы Х Международной научной конференции (9-13 сентября 2019 года, Москва,
Россия) / Отв. ред. Е.Л. Конявская. М .: Индрик, 2019. – С.30 -31.
10. Богданов С.В. Тверская берестяная грамота No 1: внестратиграфическая и стратиграфи-
ческая датировка // Вестник ТвГУ. История. No 1. Тверь: ТвГУ, 2007. – С. 134-153.
11. Булкин В.А., Иоаннисян О.М., Малыгин П.Д., Салимов А.М. Архитектурно-археологи-
ческие исследования на соборной площади в Твери // Тверской археологический сборник.
Вып. 1 . Тверь: ТГОМ, 1994. – С. 243-248.
12. Гольева А.А., Иванова А.Б ., Хохлов А.Н. К вопросу о полифункциональности оборони-
тельных сооружений тьмацкой линии мысовой части Тверского кремля (по материалам есте-
ственнонаучных исследований на раскопе No 23) // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С. 87-97.
13. Гольева А.А ., Иванова А.Б ., Хохлов А.Н . Характеристика погребенных почв, вскрытых
на раскопе 11/15 на территории Тверского кремля (при реставрации здания бывшего Ре-
ального училища) в 2015 г. // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 12. Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С. 130-135.
14. Гольева А.А., Иванова А.Б ., Хохлов А.Н . Начальные этапы освоения территории
кремлевского мыса на основе изучения погребенных почв, вскрытых на раскопе 2017 г. на
Волжском проезде в Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. – С. 6-17 .
15. Данилов В.В., Романова Е.А ., Салимов А.М., Олейников О.М., Салимова М.А. Опыт
реконструкции древнего рельефа Тверского кремля // Археология и история Пскова и
Псковской земли. Вып. 35. М .; Псков: ИА РАН, 2020. – С. 417 -430.
16. Данилов В.В ., Романова Е.А ., Олейников О.М . Опыт реконструкции уличной сети Твер-
ского кремля во второй половине XII–XIV в. // Археология и история Пскова и Псковской
земли. Вып. 36 . М .; Псков: ИА РАН, 2021. – С. 214-226.
17. Данилов В.В., Салимов А.М., Романова Е.А. Оборонительные сооружения Тверского
XVII в. Тверь: Издатель «Салимовы и К0», 2021. –1 4 4 с.
18. Дашкова (Сафарова) И.А . Стеклянные браслеты древней Твери (вопросы хронологии
и происхождения) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневе-
ковья. Вып. 2. Тверь: Старый город, 1997. – С . 218-225.
449
19. Дашкова (Сафарова) И.А . Стеклянные перстни из раскопок древней Твери // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь: Старый
город, 1997. – С. 218-225.
20. Дашкова (Сафарова) И.А . К изучению стеклянных изделий из раскопок г. Твери // Твер-
ской археологический сборник. Вып. 4. Т. II. Тверь: ТГОМ; ТНИИР-Центр, 2001. – С. 187-195.
21. Дашкова И.А ., Сиволапова А.Б. Стеклянные браслеты из раскопок Кремля и Затьмац-
кого посада г. Твери (по материалам исследований 1989–1991 гг.) // Тверской археологи-
ческий сборник. Вып. 1 . Тверь: ТГОМ, 1994. – С. 196-200.
22. Дворников А.С. К датировке древнейших отложений раскопа No 9 в Тверском кремле
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь:
Старый город, 1997. – С. 95-106.
23. Егорьков А.Н. Химический состав тверского посудного стекла монгольского времени //
Тверской кремль. Комплексное археологическое источниковедение (по материалам раскопа
Тверской кремль-11, 1993–1997 гг.). СПб.: Европейский дом, 2001. – С.138-148.
24. Жилина Н.В. К вопросу о происхождении Твери // КСИА. Вып. 187. М.: Наука, 1986.
– С. 51-55.
25. Жилина Н.В. Некоторые вопросы древней истории Твери (на археологическом матери-
але) // Археологи. Киiв, 1986. No 55. – С . 87-92.
26. Жилина Н.В . Раскопки средневековой Твери // Археологические открытия 1984 г. М .:
Наука, 1986. – С. 50-51.
27. Жилина Н.В. Укрепления средневековой Твери // КСИА. Вып. 183. М .: Наука, 1986.
– С. 66-70.
28. Жилина Н.В. Материальная культура Твери (по раскопкам 1979–1984 гг.) // Социально-
экономическое развитие древних обществ и археология. М .: ИА РАН, 1987. – С. 69 -75, 183.
29. Жилина Н.В. Тверская берестяная грамота No 1 // Советская археология. 1987. No 1.
М.: Наука, 1987. – С. 203-216.
30. Жилина Н.В. Топография храмов древней Твери по письменным источникам в связи с
данными археологии // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средне-
вековья. Вып. 1 . Тверь: Старый город, 1996. – С. 67-71 .
31. Жилина Н.В. Ранняя Тверь по письменным и археологическим данным (по материалам рас-
копок в Тверском кремле) // Российская археология. 2001. No 3. М.: Наука, 2001. – С. 35-45.
32. Жилина Н.В. Тверской кремль. Этапы строительства укреплений и роста городской
территории // Кремли России. Материалы и исследования. Вып. XV. М .: Федеральное
государственное учреждение Государственный историко-культурный музей-заповедник
«Московский Кремль», 2003. – С. 271-291.
33. Жилина Н.В. Теория, практика и полемика датирования нижнего слоя Твери // Куль-
турные слои археологических памятников. Теория, методы и практика. М .: НИА-Природа,
2006. – С. 97-108.
34. Зиновьев А.В . Обзор остеологического материала из раскопок в Тверском кремле (стади-
он «Химик») в 2013 году // Новгород и Новгородская земля. История и археология. Т . 30 .
Великий Новгород; СПб.: Любавич, 2016. – С .226-231.
35. Зиновьев А.В. Зооархеология Тверского кремля: наши знания к 2020 году // Археоло-
гия и история Пскова и Псковской земли. Вып. 35. М .; Псков: ИА РАН, 2020. – С . 431-436.
36. Иванова А.Б ., Хохлов А.Н. Работы экспедиции ТНИИР-Центра в Тверском кремле //
Археологические открытия 2015 г. М .: ИА РАН, 2016. – С. 67-70.
37. Иванова А.Б ., Хохлов А.Н . Культурный слой северной части Тверского кремля по ма-
териалам раскопа 2017 г. на Волжском проезде г. Твери (предварительная публикация) //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 12. Тверь:
ТНИИР-Центр, 2019. – С . 100-129.
38. Карпухин А.А ., Черных Н.Б . Сравнительный анализ локальной дендрошкалы Твери и
последовательностей годичных колец архитектурных памятников Тверского региона //
Тверской археологический сборник. Вып. 6 . Т . II. Тверь: ООО «Издательство «Триада»,
2007. – С. 320-329.
450
39. Кирьянова Н.А . Зерновые материалы из раскопок в Тверском кремле // Тверской
кремль: комплексное археологическое источниковедение. СПб.: Европейский дом, 2001. –
С. 149-170.
40. Кобозева Е.В . Керамическая коллекция древнейших отложений раскопа No 9 в Тверском
кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2.
Тверь: Старый город, 1997. – С . 107-123.
41. Кобозева Е.В., Дворников А.С . Золотоордынская поливная чаша из Твери // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь: Старый
город, 1997. – С. 199-206.
42. Коваль В.Ю. Иранская люстровая керамика в средневековой Руси // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 1. Тверь: Старый город, 1996.
– С.235-241.
43. Коваль В.Ю . Восточная поливная керамика в средневековой Твери // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь: Старый город, 1997.
– С.188-198.
44. Костыгина (Новикова) Л.А . К изучению косторезного ремесла древней Твери //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 1 . Тверь:
Старый город, 1996. – С. 181-188.
45. Кунгурцева С.А . Здание тверского тюремного замка по данным археологических ис-
следований // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С. 329-340.
46. Кунгурцева С.А . Застройка юго-восточной части тверского кремля в XII–XIV вв. (по
материалам раскопа 22 по ул. И . Седых, 8) // Тверь, тверская земля и сопредельные тер-
ритории в эпоху средневековья. Вып. 14 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С. 57-123.
47. Курбатов А.В. Коллекция кожаных изделий из раскопок 1985 г. в Тверском кремле в
связи с вопросами совершенствования технологий ремесла в русских средневековых городах
// Тверской археологический сборник. Вып. 1 . Тверь: ТГОМ, 1994. – С. 189-195.
48. Курбатов А.В. Опыт анализа культурных отложений на территории Тверского кремля
(по раскопкам Л.А . Поповой в 1985 г.) // Тверской археологический сборник. Вып. 1. Тверь:
ТГОМ, 1994. – С . 184-188.
49. Курбатов А.В . Кожевенное производство Твери XIII–XV вв. (по материалам археологи-
ческих исследований 1993–1997 гг.) . СПб.: Петербургское Востоковедение, 2004. – 311 с.
50. Курбатов А.В. Обувная мода в средневековой Руси (по материалам из раскопок в Тве-
ри) // Археология, история, нумизматика, этнография Восточной Европы. СПб.: СПбГУ,
2004. – С. 102-115.
51. Курбатов А.В. Археология и палеоэтнография средневековой Твери (по материалам
кожевенного ремесла) // Древняя Тверь: Материалы научной конференции. Тверь: Лилия
Принт, 2006. – С.42-72.
52. Лаврова Г.А . Археологические исследования в г. Твери и Тверской области в 2010–
2013 гг. // Археологические открытия 2010–2013 гг. М .: ИА РАН, 2015. – С. 206.
53. Ланцева М.Е . Предварительные результаты исследования остеологического материала
из раскопа No 11 в тверском кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 3 . Тверь: Старый город, 1999. – С. 242-244.
54. Ланцева М.Е., Лапшин В.А. Результаты определения костных остатков млекопитающих
из раскопок 1994–1997 г. в Тверском кремле // Тверской кремль: Комплексное археоло-
гическое источниковедение (по материалам раскопа Тверской кремль-11, 1993–1997 гг.).
СПб.: Европейский дом, 2001. – С. 171 -180.
55. Лапшин В.А. Архитектурно-археологические исследования Путевого дворца в Твери //
Археологические открытия 1993 года. М .: Наука, 1994. – С.77 .
56. Лапшин В.А . Раскопки в Тверском кремле //Археологические открытия 1995 г. М .:
Наука, 1996. – С. 156.
57. Лапшин В.А. Раскопки в Тверском кремле // Археологические открытия 1996 г. М .:
Наука, 1997. – С. 135.
451
58. Лапшин В.А . Быт эпохи Михаила Ярославича (об археологических находках на тер-
ритории Тверского кремля) // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие. Материалы
конференции. Тверь: ГЕРС, 1997. – С. 123-126.
59. Лапшин В.А. Костяная печать-матрица из раскопок в Твери // Памятники старины.
Концепции, открытия, версии. Том 1. Спб.; Псков: Невельская типография, 1997. – С . 400-
401.
60. Лапшин В.А. Новые находки берестяных грамот в Твери в 1996 г. // Новгород и Нов-
городская земля. История и археология. Вып. 11 . Новгород, 1997. – С. 304-310.
61. Лапшин В.А. История археологического изучения Тверского кремля и обзор источников
// Тверской кремль: комплексное археологическое источниковедение. СПб.: Европейский
дом, 2001. – С. 7-20.
62. Лапшин В.А . Строительные горизонты раскопа Тверской кремль-11 // Тверской кремль:
комплексное археологическое источниковедение. СПб.: Европейский дом, 2001. – С. 36 -68.
63. Лапшин В.А . Хронологическая шкала Новгорода и проблемы хронологии средневековой
Твери // Вестник Новгородского Ун-та. Серия «Гуманитарные науки». Вып. 33. Великий
Новгород: Изд-во НовГУ, 2005. – С . 31-37.
64. Лапшин В.А. Проблемы использования дендрохронологической шкалы Твери // Вестник
Тверского Ун-та. Серия История. No 34 (94). Тверь: Изд-во Тверского Ун-та, 2008. – С. 108-113.
65. Лапшин В.А . Проблемы хронологии средневековой Твери и хронологическая шкала
Новгорода // Вестник Тверского Ун-та. Серия История. No 12. Тверь: Изд-во Тверского
Ун-та, 2009. – С. 65-78.
66. Лапшин В.А. Спорные вопросы хронологии и топографии средневековой Твери // Первый
Петербургско-Тверской семинар «Тверской край в науке и культуре». Тверь, 2009. – С. 47-77.
67. Лапшин В.А. Тверь в XIII–XV вв. (по материалам раскопа Тверской кремль-11, 1993–
1997 гг.). СПб.: Изд-во Филологического факультета Санкт-Петербургского Университета,
2009. – 534 с.
68. Малыгин П.Д . Тверь и Новоторжско-Волоцкие земли в XII–XIII вв. // Становление
европейского средневекового города. М.: Наука, 1989. – С. 149-158.
69. Малыгин П.Д ., Богданов С.В . Датировка археологизированных средневековых оборони-
тельных сооружений: проблемы и решения (на примере Тверского кремля) // Археология
Подмосковья. Материалы научного семинара. Вып. 16. М .: ИА РАН, 2020. – С. 425-430.
70. Мелькова В.Р., Хохлов А.Н. К вопросу о системе отопления в Тверском Императорском
дворце // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 9.
Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С.348-356.
71. Милонов Н.П . Археологические разведки в Тверском кремле // Проблемы истории до-
капиталистических обществ. 1935. No 9 -10. М .; Л.: ГАИМК. – С. 145-155.
72. Милонов Н.П. Город Калинин. Кремль, 1936 // Археологические исследования в
РСФСР 1934–1936 гг. М .; Л.: Издательство АН СССР, 1941. – С. 72-75.
73. Милонов Н.П. Тверская печать XV в. // Советская археология. 1946. Т . VIII. М .: Из-
дательство АН СССР, 1946. – С. 299.
74. Мирецкий А.В., Мирецкий В.А., Федотов Д.С . Исследования на территории Тверской
области и Твери // Археологические открытия 2014 г. М .: ИА РАН, 2016. – С. 133-134.
75. Мясникова Н.В. Работы в г. Калинине // Археологические открытия 1979 г. М.: Наука,
1980. – С. 67.
76. Мясникова Н.В. Раскопки древних укреплений Твери // Археологические открытия
1981 г. М.: Наука, 1982. – С. 74.
77. Мясникова Н.В. Работы в Калинине // Археологические открытия 1982 г. М .: Наука,
1984. – С. 71-72.
78. Мясникова Н.В. Раскопки в древней Твери // Археологические открытия 1983 г. М .,
1985. – С. 72.
79. Нестерова М.Е . Керамика из некоторых предматериковых комплексов раскопа 14 в Твер-
ском кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 4 . Тверь: Старый город, 2002. – С. 70-100.
452
80. Нестерова М.Е. Керамика из построек Тверского Кремля по данным дендрохронологии
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 6. Тверь:
Старый город, 2010. – С. 34-47 .
81. Новиков А.В., Дворников А.С., Хохлов А.Н . Керамический комплекс из постройки конца
XIII – начала XIV вв. в Тверском кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные террито-
рии в эпоху средневековья. Вып. 1 . Тверь: Старый город, 1996. – С. 230-234.
82. Олейников О.М., Дайнин В.В ., Романова Е.А. Средневековые напольные укрепления
Тверского кремля (по материалам исследований 1998 г.) // Тверской археологический
сборник. Вып. 4 . Т. II. Тверь: ТГОМ; ТНИИР-Центр, 2001. – С . 246-267.
83. Персов Н.Е . Работы в Твери // Археологические открытия 1999 г. М.: Наука, 2001.–
С. 104-106.
84. Персов Н.Е . Работы Тверской археологической экспедиции ТГОМ в Твери // Археологи-
ческие открытия 2003 г. М.: Наука, 2004. – С . 185-106.
85. Персов Н.Е., Солдатенкова В.В . Работы Тверской археологической экспедиции в Твери
// Археологические открытия 2006 г. М .: Наука, 2009. – С. 251.
86. Попов С.Г . Хронология раскопа Тверской кремль-11 как результат сопоставления данных
радиоуглеродного анализа и дендрохронологии // Тверской кремль: комплексное археологи-
ческое источниковедение. СПб.: Европейский дом, 2001. – С. 69-79.
87. Попова (Царькова) Л.А. Исследования в Твери // Археологические открытия 1985 г.
М.: Наука, 1987. – С. 92-93 .
88. Попова Л.А . Мелкая пластика Твери XIV в. // Тверской археологический сборник.
Вып. 1 . Тверь: ТГОМ, 1994. – С. 207-209.
89. Рождественская Т.В . Надписи на предметах // Тверской кремль: комплексное архео-
логическое источниковедение. СПб.: Европейский дом, 2001. – С. 210-216.
90. Рождественская Т.В. Тверские берестяные грамоты No 3-5 // Тверской кремль: ком-
плексное археологическое источниковедение. СПб.: Европейский дом, 2001. – С. 185-189.
91. Розанова Л.С., Терехова П.Н . Производственные традиции в кузнечном ремесле Твери
// Тверской кремль: комплексное археологическое источниковедение. СПб.: Европейский
дом, 2001. – С . 109-137.
92. Романов В.В. Каменные круглые иконки на территории средневековой Руси // Труды
ВИЭМ. Новоторжский сборник (история, археология, историческая география). Вып. 1 .
Торжок, 2004. – С .85-96 .
93. Романова Е.А. Поливная посуда XIV–XVI вв. из раскопок Твери // Новгород и нов-
городская земля. История и археология Великого Новгорода. Вып. 23. Великий Новгород,
2009. – С.310-339 .
94. Романова Е.А . Исследования Загородского, Заволжского, Затьмацкого посадов и Тверского
кремля в 2010–2014 гг. // Археологические открытия 2010–2013 гг. М.: ИА РАН, 2015. – С. 253.
95. Савельев В.В. Здание тюремного замка в Твери (к историографическому обеспечению
раскопок 2014 г.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневе-
ковья. Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С . 341-347.
96. Савельев В.В . Архиерейский некрополь в Тверском Спасо-Преображенском соборе (со-
став, хронология, локализация) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в
эпоху средневековья. Вып. 14. Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С . 402-410.
97. Салимов А.М. Тверской Спасо-Преображенский собор. Тверь: РИФ, 1994. – 3 68 с.
98. Салимов А.М . Архитектурно-археологические исследования в Твери и Антониевом Крас-
нохолмском монастыре // Археологические открытия 1995 г. М .: Наука, 1996. – С .176-177.
99. Салимов А.М. Резиденция тверского архиерея на рубеже XVII–XVIII вв. (месторасполо-
жение, границы, характер застройки) // Тверской археологический сборник. Вып. 4 . Т. II.
Тверь: ТГОМ; ТНИИР-Центр, 2001. – С. 322-342.
100. Салимов А.М . Тверские ротонды // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 5 . Тверь: Старый город, 2003. – С. 288-314.
101. Салимов А.М. Тверской Спасо-Преображенский собор. История и проблемы изучения.
Изд. 2 -е, перер. и доп. Тверь: Тверское княжество, 2008. – 279 с.
453
102. Салимов А.М. Архиерейский двор в Тверском кремле на рубеже XVII–XVIII веков:
месторасположение, границы, характер застройки // Архитектурное наследство. Вып. 49.
М.: ООО Издательский дом «Коло», 2008. – С . 106-126.
103. Салимов А.М. Тверской Спасо-Преображенский собор. XIII – начало XXI века. Тверь:
Издатель Салимовы и К0, 2019. – 376 с.
104. Салимов А.М . Архитектура Твери XVII в. Тверь: Издатель Салимовы и К0, 2020. – 544 с.
105. Салимов А.М. Архиерейская резиденция в Тверском кремле. Владычный двор как пред-
шественник ансамбля Императорского путевого дворца. Тверь: Издатель Салимовы и К0,
2022. – 108 с.
106. Салимов А.М., Персов Н.Е ., Солдатенкова В.В., Салимова М.А . Новые данные об
архиерейском дворце в Твери // Вопросы отечественного и зарубежного искусствознания.
Труды Филиала ГАСК в г. Твери. Вып. III. Тверь: Славянский мир, 2005. – С. 112-119.
107. Салимов А.М., Романова Е.А ., Данилов В.В. Археологические и архитектурно-архе-
ологические работы в Тверском Кремле // Археологические открытия 2010–2013 гг. М .:
ИА РАН, 2015. – С. 259-261.
108. Салимов А.М ., Салимова М.А . Тверской кремль и история застройки его северо-за-
падной части // Михаил Тверской: личность, эпоха, наследие: Материалы конференции.
Тверь: ГЕРС, 1997. – С . 148-161.
109. Салимов А.М., Салимова М.А. Служебная территория дворцового ведомства и Реаль-
ного училища в Твери в XVIII – начале XX вв. (территория раскопа Тверской кремль-11 в
Новое время) // Тверской кремль: комплексное археологическое источниковедение. СПб.:
Европейский дом, 2001. – С . 101-108.
110. Салимов А.М., Салимова М.А. Исследования Путевого дворца в Твери // Археологи-
ческие открытия 2001 г. М .: Наука, 2002. – С. 200-201.
111. Салимов А.М., Салимова М.А. Служебная территория дворцового ведомства и Реаль-
ного училища в Твери в XVIII – начале XX в. // Тверской археологический сборник. Вып. 6.
Т. II. Тверь: ООО «Издательство «Триада», 2007. – С. 420-436.
112. Сапрыкина И.А ., Кичанов С.Е., Козленко Д.П ., Лукин Е.В . Возможности нейтронной
томографии в археологии на примере исследования древнерусских украшений из Тверского
клада 2014 г. // Российская археология. 2018. No 3. М .: ИА РАН, 2018. – С . 36 -42.
113. Сафарова И.А . Стеклянные бусы древней Твери (XI–XIV вв.) // Тверь, тверская земля
и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 3 . Тверь: Старый город, 1999. –
С. 94-107.
114. Сафарова И.А. Новые материалы по химическому составу тверских стекол // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 5. Тверь: Старый
город, 2003. – С. 159-178.
115. Сафарова И.А. Стеклянные изделия в материальной культуре средневековой Твери //
Древняя Тверь: Материалы научной конференции. Тверь: Лилия Принт, 2006. – С. 87-95.
116. Сафарова И.А . Стеклянные изделия домонгольского периода из раскопок Твери (по
материалам исследований 1989–1998 гг.) // Тверской археологический сборник. Вып. 6 .
Т. II. Тверь: ООО «Издательство «Триада», 2007. – С. 242-255.
117. Сафарова И.А. Находки стеклянных изделий XII–XIV вв. из раскопок Твери // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 7. Тверь: Старый
город, 2014. – С. 52-75.
118. Сафарова И.А . Происхождение стеклянных изделий домонгольского периода из рас-
копок Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 7 . Тверь: Старый город, 2014. – С. 37-47.
119. Сафарова И.А. Стеклянные изделия из ранних комплексов раскопа No 14 в Тверском
кремле // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 7.
Тверь: Старый город, 2014. – С . 46-51.
120. Сафарова И.А. Новые исследования вала Тверского кремля (по материалам работ 2011
года на ул. Советской, 10) // Тверской археологический сборник. Вып. 10. Т. II . Тверь:
Издательство Триада, 2015. – С. 280-287.
454
121. Сафарова И.А. Некоторые итоги изучения стеклянных браслетов из раскопок Твери
(по материалам работ 1979–2007 гг.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 8 . Тверь: Старый город, 2015. – С. 15-25.
122. Сафарова И.А. Стеклянные браслеты из раскопок мысовой части Тверского кремля
(по материалам раскопа No 23 на территории стадиона «Химик») // Тверь, тверская земля
и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. –
С. 98-112.
123. Сафарова И.А. Опыт изучения стратиграфического контекста находок из стекла (по
материалам раскопок в Тверском кремле в 2017 году) // Тверь, тверская земля и сопредель-
ные территории в эпоху средневековья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. – С . 35-46.
124. Сафарова И.А . Новые находки бус-«лимонок» на территории Тверской области (по
материалам раскопок 2012–2013 гг.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 14 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С. 28-35.
125. Сафарова И.А. Топография находок стеклянных браслетов из раскопок г. Твери (хро-
нологический аспект) Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 14 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С. 36 -56.
126. Сафарова И.А., Беляев Л.А ., Хохлов А.Н. Керамические плитки покрытия полов из
раскопок на Соборной площади в Твери (по материалам исследований 2013–2014 гг.) //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 11. Тверь:
ТНИИР-Центр, 2018. – С. 77-113.
127. Сафарова И.А ., Иванова А.Б . Спасательные археологические исследования в Твери и
разведки в Тверской области // Археологические открытия 2018 г. М .: ИА РАН, 2020. –
С. 79-81.
128. Сафарова И.А., Иванова А.Б ., Рыбакова О.Е ., Попова С.В., Нестерова М.Е ., Мом-
бекова А.А ., Хохлов А.Н. Работы экспедиций ТНИИР-Центра в Твери // Археологические
открытия 2005 г. М.: Наука, 2007. – С. 231-232.
129. Сафарова И.А ., Кунгурцева С.А . Стеклянные изделия и керамическая посуда из ком-
плексов второй половины XII – начала XIV вв. (по материалам раскопа 22 в Тверском крем-
ле) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 12.
Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С. 63 -99.
130. Сафарова И.А., Хохлов А.Н. Исследования у Спасо-Преображенского собора в Твери
// Археологические открытия 2015 г. М .: ИА РАН, 2016. – С. 82.
131. Сафарова И.А ., Хохлов А.Н . Спасательные археологические исследования в Твери //
Археологические открытия 2018 г. М .: ИА РАН, 2020. – С. 82-84.
132. Сафарова И.А ., Хохлов А.Н., Беляев Л.А . Постройки XV–XVI вв., расположенные
вблизи апсид собора Спаса Преображения в Тверском кремле (по материалам раскопок
2013–2014 гг.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 12. Тверь: ТНИИР-Центр, 2019. – С . 196-220.
133. Сафарова И.А., Хохлов А.Н ., Беляев Л.А. Захоронения церковных иерархов в соборе
Спаса Преображения в Твери (по материалам раскопок 2013–2014 гг.) // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 14. Тверь: ТНИИР-Центр,
2022. – С. 396 -401.
134. Сафарова И.А., Хохлов А.Н., Беляев Л.А. Некрополь конца XIII – начала XV вв. за ап-
сидами собора Спаса Преображения (по материалам археологических раскопок 2012–2014
гг.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 14 .
Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С. 124-135.
135. Смирнова С.М . Находки деревянных изделий из раскопа No 22 в южной части Тверского
кремля // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 9.
Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С. 124-136.
136. Сычевская Е.К. К истории рыболовства в Тверском княжестве (XIII–XV вв.) по мате-
риалам раскопа Тверской кремль-11 // Тверской кремль: Комплексное археологическое
источниковедение (по материалам раскопа Тверской кремль-11, 1993–1997 гг.). СПб.: Ев-
ропейский дом, 2001. – С. 181-183.
455
137. Тарасова А.А . Демографическая структура и состояние здоровья населения г. Твери
XII–XIII вв. (по материалам из раскопок раннего некрополя на месте Спасо-Преображен-
ского собора) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. – С . 99 -108.
138. Тарасова А.А. О состоянии здоровья одного из высших церковных иерархов XIX в.,
захороненного в Спасо-Преображенском соборе г. Твери (погребение No 5). Штрихи к пор-
трету // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 14.
Тверь: ТНИИР-Центр, 2022. – С. 411-415.
139. Хохлов А.Н. К локализации укреплений Тверского кремля XIII – начала XIV вв. //
Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2 . Тверь:
Старый город, 1997. – С.146-155.
140. Хохлов А.Н. Топография города Твери XV–XVIII вв.: возможности археологических
источников // Краткие сообщения Института археологии. Вып. 228. М.: Наука, 2013. –
С. 143-152.
141. Хохлов А.Н. Новые материалы по древнейшей истории города Твери // Древняя
Русь: вопросы медиевистики. Комплексный подход в изучении Древней Руси. No 3 (61). М .:
Издательство «Индрик», 2015. – С. 130-131.
142. Хохлов А.Н . Древняя Тверь: к вопросу формирования антропогенного ландшафта и
городской территории // Древняя Русь: вопросы медиевистики. Комплексный подход в из-
учении Древней Руси. No 3 (69). М .: Издательство «Индрик», 2017. – С . 154-155.
143. Хохлов А.Н. Каменная двусторонняя иконка с резными рельефными изображениями
свт. Николая Мирликийского и св. Фомы (предварительная публикация) // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 11. Тверь: ТНИИР-Центр,
2018. – С. 129-140.
144. Хохлов А.Н . Топография Твери XII–XIV в.: возможности комплексного подхода //
Комплексный подход в изучении Древней Руси: материалы Х Международной научной
конференции (9-13 сентября 2019 года, Москва, Россия) / Отв. ред. Е.Л . Конявская. М .:
Индрик, 2019. – С. 215-217.
14 5. Хохлов А.Н., Дашкова (Сафарова) И. А . Древняя Тверь в домонгольский период (архе-
ологический комментарий к историографическим спорам) // Тверь, тверская земля и сопре-
дельные территории в эпоху средневековья. Вып. 1. Тверь: Старый город, 1996. – С. 149-157.
146. Хохлов А.Н., Дворников А.С. Исследование рва Тверского кремля XIII – начала XIV вв.
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь:
Старый город, 1997. – С. 135-145.
147. Хохлов А.Н., Иванова А.Б . Исследования мысовой части Тверского кремля в 2013 г.
Раскоп No 23: застройка, стратиграфия, хронология // Тверь, тверская земля и сопредель-
ные территории в эпоху средневековья. Вып. 9 . Тверь: ТНИИР-Центр, 2016. – С. 17 -86.
148. Хохлов А.Н ., Иванова А.Б. О датировке тьмацкой линии укреплений Тверского кремля
// Археология Подмосковья: Материалы научного семинара. Вып. 16. М .: ИА РАН, 2020.
– С. 431-439.
149. Хохлов А.Н., Иванова А.Б . К изучению древнейших оборонительных сооружений Твери
// Оборонительные сооружения древней Руси и Восточной Европы эпохи средневековья и
Нового времени. СПб.: Эрмитаж, 2022. – С . 171-191.
150. Хохлов А.Н., Кунгурцева С.А. Тверской клад 2014 года (предварительная публикация)
// Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 9. Тверь:
ТНИИР-Центр, 2016. – С . 113-123.
151. Хохлов А.Н., Кунгурцева С.А. Воско-мастичный оттиск прикладной печати из раскопок
в Тверском кремле (предварительная публикация) // Тверь, тверская земля и сопредельные
территории в эпоху средневековья. Вып. 13. Тверь: ТНИИР-Центр, 2020. – С . 98 -109.
152. Хохлов А.Н ., Кунгурцева С.А ., Иванова А.Б. К изучению средневекового некрополя у
церкви Благовещения Пресвятой Богородицы в южной части Тверского кремля // Тверь,
тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 12. Тверь: ТНИИР-
Центр, 2019. – С . 121-241.
456
153. Хохлов А.Н., Мелькова В.Р. Комплекс изразцов из раскопок в Императорском путевом
дворце в Твери // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху средневековья.
Вып. 8 . Тверь: Старый город, 2015. – С. 307-318.
154. Хохлов А.Н ., Мелькова В.Р. Археологические исследования Тверского Императорско-
го дворца в 2012–2013 годах: отопительная система // Тверской Императорский дворец.
История. Архитектура. Реставрация. Тверь: Гид, 2016. – С . 126-171.
155. Хохлов А.Н ., Мелькова В.Р. Архитектурная керамика XV – первой половины XVIII вв.
из раскопок владычного двора в Твери (по материалам археологических исследований
2012–2013 гг. на территории тверского императорского дворца) // Тверь, тверская земля
и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 10. Тверь: ТНИИР-Центр, 2017. –
С. 206-224.
15 6. Хохлов А.Н., Нестерова М.Е. К характеристике тьмацкой линии укреплений Тверского
кремля (по материалам раскопок 1998 г.) // Тверской археологический сборник. Вып. 4. Т. II.
Тверь: ТГОМ; ТНИИР-Центр, 2001. – С. 268-293.
157. Хохлов А.Н., Нестерова М.Е. Белокаменные башни-ограды великих князей тверских
(конец XIV – первая половина XV в.) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья. Вып. 5 . Тверь: Старый город, 2003. – С.268-287.
158. Хухарев В.В. Монетные находки из раскопа No 7 Тверского кремля // Тверь, тверская
земля и сопредельные территории в эпоху средневековья. Вып. 2. Тверь: Старый город, 1997.
– С. 247-256.
159. Черных Н.Б ., Жилина Н.В. Культурный слой Твери: по результатам дендроанализа
древесины (часть первая) // Тверь, тверская земля и сопредельные территории в эпоху
средневековья. Вып. 2. Тверь: Старый город, 1997. – С. 156-165.
160. Черных Н.Б ., Карпухин А.А. Результаты дендрохронологического исследования дерева
построек из раскопа Тверской кремль-11 // Тверской кремль: комплексное археологическое
источниковедение. СПб.: Европейский дом, 2001. – С. 21-35.
161. Чукова Т.А . О двух наперсных реликвариях, найденных в Твери // Памятники ста-
рины. Концепции. Открытия. Версии. Т . II. СПб.; Псков: ПГОИАХМЗ; ИИМК РАН, 1997. –
С. 379-383.
162. Чукова Т.А. Каменная привеска с изображением святого воина из Твери // Тверской
археологический сборник. Вып. 4. Т . II . Тверь: ТГОМ; ТНИИР-Центр, 2001. – С. 184-185.
163. Чукова Т.А . Памятники церковного прикладного искусства (раскоп Тверской кремль-11)
// Тверской Кремль. Комплексное археологическое источниковедение. СПб.: Европейский
дом, 2001. – С . 207-208.
A.N . Khokhlov, S.A . Kungurtseva
Archaeological Study of the Tver Kremlin. Experience
of Creating a General Plan of Excavation Sites
The article presents the results of creation a general plan of location of excavation sites in the
Tver Kremlin in 1930–2022 as well as trial pits and sites where archaeological survey took place.
Locations of excavation sites, trial pits and objects of archaeological survey are confirmed through
scientific reports, and the information from reports of different authors was verified. All excavation
sites, trial pits and objects are shown on the one large-scale general plan. The information about
heads of carried archaeological works, dates of works, size of excavation sites, trial pits and
objects of archaeological survey, presented in tables, is confirmed at the same time. The result of
the first attempt to make general work on archaeological study of the Tver Kremlin is presented.
Keywords: Tver, the Tver Kremlin, archaeological excavation sites, trial pits, objects of
archaeological survey, general plan.
457
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ
Академия наук
Археологические открытия. М.
Вспомогательные исторические дисциплины. СПб.
Вопросы эпиграфики / М.: Университет Дмитрия Пожарского /
Русский фонд содействия образованию и науке
Государственная Академия истории материальной культуры им. Н .Я. Марра
Государственный архив Курской области
Государственная академия славянской культуры
Государственный архив Тверской области
Государственный исторический музей
Государственный объединенный художественный, историко-архитектурный и при-
родно-ландшафтный музей-заповедник «Коломенское-Измайлово-Люблино». М.
Государственный Эрмитаж
Институт археологии Российской академии наук
Институт истории материальной культуры, СПб.
Институт Российской истории Российской академии наук
Курский государственный областной музей археологии
Кольский научный центр Российской академии наук
Курский областной краеведческий музей
Краткие сообщения Института археологии. М .
Краткие сообщения института истории материальной культуры
Ленинград
Ленинградское отделение Института истории материальной культуры
Академии наук СССР
Москва
Музей антропологии и этнографии РАН
Московский государственный университет
Материалы и исследования по археологии СССР. М.
Музей истории города Москвы
Мурманский областной краеведческий музей
Научный архив ТГОМ
Новгородская археологическая экспедиция
Национальное информационное агентство «Природные ресурсы»
Новгородский государственный университет
Негосударственное образовательное учреждение высшего профессионального
образования Московский психолого-социальный университет
Нумизматика и эпиграфика
Отдел рукописей
Орловская ученая архивная комиссия
Псковский государственный объединенный историко-архитектурный
и художественный музей-заповедник
Петрозаводский государственный университет
Полное собрание русских летописей
Православная энциклопедия. М .
Российская археология. М.
Российская Академия наук
Российский государственный архив древних актов
Российский государственный военно-исторический архив
Российский государственный исторический архив
Редакционно-издательский отдел Брянского государственного университета
Российская национальная библиотека. СПб.
Советская археология. М.
Свод археологических источников. М .; Л.
Санкт-Петербург
Санкт-Петербургский государственный университет
Санкт-Петербургский Институт истории РАН (Дом Н.П. Лихачёва)
Тверской археологический сборник
Тульская археологическая экспедиция
Тверской государственный университет
Тверской государственный объединенный музей
Тверской научно-исследовательский историко-археологический
и реставрационный центр
Тверская областная картинная галерея
Тверская Ученая Архивная комиссия
Свод русских надписей / Corpus inscriptionum Rossicarum
[http://www.cir.rssda.su]
АН
АО
ВИД
ВЭ
ГАИМК
ГАКО
ГАСК
ГАТО
ГИМ
ГОИМЗ
ГЭ
ИА РАН
ИИМК
ИРИ РАН
КГОМА
КНЦ РАН
КОКМ
КСИА
КСИИМК
Л.
ЛО ИИМК АН СССР
М.
МАЭ РАН
МГУ
МИА
МИГМ
МОКМ
НА ТГОМ
НАЭ
НИА-Природа
НовГУ
НОУ ВПО «МПСУ»
НЭ
ОР
ОУАК
ПГОИАХМЗ
ПетрГУ
ПСРЛ
ПЭ
РА
РАН
РГАДА
РГВИА
РГИА
РИО БГУ
РНБ
СА
САИ
СПб.
СПбГУ
СПбИИ РАН
ТАС
ТАЭ
ТвГУ
ТГОМ
ТНИИР-Центр
ТОКГ
ТУАК
CIR
458
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Авдеев Александр Григорьевич, Православный Свято-Тихоновский гуманитарный универ-
ситет, Университет Дмитрия Пожарского, г. Москва, avdey57@mail.ru
Артемичева Татьяна Николаевна, Тверской научно-исследовательский историко-архео-
логический и реставрационный центр, г. Тверь, bodriakowa_tver@mail.ru
Беркович Владимир Адольфович, ООО «Археологические изыскания в строительстве»,
г. Москва, ber@inbox.ru
Боруцкая Светлана Борисовна, Московский государственный университет
им. М .В . Ломоносова, г. Москва, vasbor1@yandex.ru
Васильев Сергей Владимирович, Институт этнологии и антропологии Российской
академии наук, г. Москва, vasbor1@yandex.ru
Гадалова Галина Сергеевна, Тверской областной общественный фонд культуры,
г. Тверь, gadalova@list.ru
Гольева Александра Амурьевна, Институт географии Российской академии наук,
г. Москва, golyevaaa@yandex.ru
Гусаков Михаил Георгиевич, ООО «Археологические изыскания в строительстве»,
г. Москва, arheolog-rus@yandex.ru
Егоров Константин Александрович, ООО «Археологические изыскания
в строительстве», г. Москва, logos988@yandex.ru
Иванов Игорь Владимирович, Тверская областная картинная галерея, г. Тверь,
ivanovigor65@yandex.ru
Ильина Татьяна Анатольевна, Научная библиотека Тверского государственного
университета, г. Тверь, library@tversu.ru
Компанец Станислав Евгеньевич, г. Москва, kstanislav60@mail.ru
Конявская Елена Леонидовна, Институт Российской истории Российской академии
наук, г. Москва; Северо-Западный институт управления РАНХиГС, г. Санкт-Петербург,
ekonyavskaya@gmail.ru
Кренке Николай Александрович, Институт археологии Российской академии наук,
г. Москва, nkrenke@mail.ru
Кузнецова Валентина Николаевна, Институт истории материальной культуры
Российской академии наук, г. Санкт-Петербург, valentkuznets@mail.ru
Кузьмина Галина Николаевна, Тверской государственный объединенный музей,
г. Тверь, istorotdel2@mail.ru
Кунгурцева Светлана Анатольевна, Тверской научно-исследовательский
историко-археологический и реставрационный центр, г. Тверь, kungurtzeva@bk.ru
Кучкин Владимир Андреевич, Институт Российской истории Российской академии наук,
г. Москва
Маралов Евгений Арнольдович, ООО «Археологические изыскания в строительстве»,
г. Москва, pogonniy@mail.ru
Миненко Владимир Владимирович, Институт археологии Российской академии наук,
г. Москва, vvminenko@yandex.ru
Момбекова Асия Абдуманаповна, Тверской государственный объединенный музей,
г. Тверь, digitalisa@yandex.ru
Нестерова Марина Евгеньевна, Тверской научно-исследовательский историко-
археологический и реставрационный центр, г. Тверь, nest.marina2010@yandex.ru
Новиков Василий Васильевич, Научно-исследовательский и производственный институт
энергетики и транспорта «Энерготранспроект», Институт этнологии и антропологии
Российской академии наук, г. Москва, vasily.novikov@gmail.com
Попов Илья Анатольевич, Тверской научно-исследовательский историко-
археологический и реставрационный центр, г. Тверь, komrad.ilya-popov2018@yandex.ru
459
Пуцко Василий Григорьевич, Калужский музей изобразительных искусств, г. Калуга,
krlc@kaluga.ru
Разумов Иван Николаевич, Институт археологии Российской академии наук, г. Москва,
inrazumov@gmail.com
Рашковская Юлия Вадимовна, Институт этнологии и антропологии Российской акаде-
мии наук, г. Москва, j.pelenitsyna@gmail.com
Романова Елена Александровна, Тверской государственный объединенный музей,
г. Тверь, romartver@mail.ru
Рыбакова Ольга Евгеньевна, Тверской научно-исследовательский историко-археологиче-
ский и реставрационный центр, г. Тверь, olga-rybakova-twer@list.ru
Савельев Вячеслав Вадимович, Тверская областная картинная галерея, г. Тверь,
savelevvv01@rambler.ru
Салимов Алексей Маратович, Научно-исследовательский институт теории и истории
архитектуры и градостроительства, г. Москва, sampochta@mail.ru
Сафарова Ирина Александровна, Тверской научно-исследовательский историко-
археологический и реставрационный центр, г. Тверь, irina@safarov-tver.ru
Сироштан Иван Иванович, Институт археологии Российской академии наук, г. Москва,
vansir91@mail.ru
Соловьев Дмитрий Борисович, Центр археологических исследований «Куликово поле»,
г. Подольск, solowyevdb@rambler.ru
Стародубцев Геннадий Юрьевич, Курский государственный областной музей
археологии, г. Курск, arch1962@mail.ru
Ушанков Евгений Михайлович, Государственный исторический музей, Институт
археологии Российской академии наук, г. Москва, svartahoevdi@gmail.com
Фролов Николай Владимирович, ООО «Археологические изыскания в строительстве»,
г. Москва, frol.fro2016@yandex.ru
Хворостова Елена Леонидовна, г. Москва, elhvorostova@gmail.com
Хохлов Александр Николаевич, Тверской научно-исследовательский историко-
археологический и реставрационный центр, г. Тверь, anhbalt@mail.ru
Чекунина Надежда Владиславовна, Тверской государственный объединенный музей,
г. Тверь, nadin_terenteva@mail.ru
Шахнович Марк Михайлович, Центр гуманитарных проблем Баренц региона
Федерального исследовательского центра «Кольский научный центр Российской академии
наук», г. Апатиты, marksuk62@mail.ru
460
INFORMATION CONCERNING AUTHORS
Avdeev Alexander Grigoryevich, St. Tikhon’s Orthodox University of the Humanities,
University of Dmitry Pozharsky, Moscow, avdey57@mail.ru
Artemicheva Tatiana Nikolaevna, Tver Scientific-Research Centre of History,
Archaeology and Restoration, Tver, bodriakowa_tver@mail.ru
Berkovich Vladimir Adolfovich, LLC «Archaeological Research in Constructional
Development», Moscow, ber@inbox.ru
Borutskaya Svetlana Borisovna, Lomonosov Moscow State University, Moscow,
vasbor1@yandex.ru
Vasiliev Sergey Vladimirovich, Institute of Ethnology and Anthropology of the Russian
Academy of Sciences, Moscow, vasbor1@yandex.ru
Gadalova Galina Sergeevna, Tver Regional Public Culture Foundation, Tver,
gadalova@list.ru
Goljeva Aleksandra Amurievna, Institute of Geography of the Russian Academy of Sciences,
Moscow, golyevaaa@yandex.ru
Gusakov Mikhail Georgievich, LLC «Archaeological Research in Constructional
Development», Moscow, arheolog-rus@yandex.ru
Egorov Konstantin Aleksandrovich, LLC «Archaeological Research in Constructional
Development», Moscow, logos988@yandex.ru
Ivanov Igor Vladimirovich, Tver Regional Art Gallery, Tver, ivanovigor65@yandex.ru
Ilina Tatiana Anatolievna, Scientific library of Tver State University, Tver, library@tversu.ru
Kompanets Stanislav Evgenievich, Moscow, kstanislav60@mail.ru
Konyavskaya Elena Leonidovna, Institute of Russian History of the Russian Academy
of Sciences, Moscow, North-West Instinute of the Presidential Academy of National Economy
and Public Administration, Saint-Petersburg, ekonyavskaya@gmail.ru
Krenke Nikolay Alexandrovich, Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences,
Moscow, nkrenke@mail.ru
Kuznetsova Valentina Nikolaevna, Institute of History of Material Culture of the Russian
Academy of Sciences, Saint-Petersburg, valentkuznets@mail.ru
Kuzmina Galina Nikolaevna, Tver State United Museum, Tver, istorotdel2@mail.ru
Kungurtseva Svetlana Anatolievna, Tver Scientific-Research Centre of History,
Archaeology and Restoration, Tver, kungurtzeva@bk.ru
Kuchkin Vladimir Andreevich, Institute of Russian History of the Russian Academy
of Sciences, Moscow
Maralov Evgeny Arnoldovich, LLC «Archaeological Research in Constructional
Development», Moscow, pogonniy@mail.ru
Minenko Vladimir Vladimirovich, Institute of Archaeology of the Russian Academy
of Sciences, Moscow, vvminenko@yandex.ru
Mombekova Asiya Abdumanapovna, Tver State United Museum, Tver, digitalisa@yandex.ru
Nesterova Marina Evgenievna, Tver Scientific-Research Centre of the History,
Archaeology and Restoration, Tver, nest.marina2010@yandex.ru
Novikov Vasily Vasilievich, «Energotransproekt» Ltd, Institute of Ethnology and
Anthropology of the Russian Academy of Sciences, Moscow, vasily.novikov@gmail.com
Popov Ilia Anatolievich, Tver Scientific-Research Centre of History,
Archaeology and Restoration, Tver, komrad.ilya-popov2018@yandex.ru
Putsko Vasily Grigorievich, Kaluga Art Museum, Kaluga, krlc@kaluga.ru
Razumov Ivan Nikolaevich, Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences,
Moscow, inrazumov@gmail.com
Rashkovskaya Yulia Vadimovna, Institute of Ethnology and Anthropology of the Russian
Academy of Sciences, Moscow, j.pelenitsyna@gmail.com
461
Romanova Elena Aleksandrovna, Tver State United Museum, Tver, romartver@mail.ru
Rybakova Olga Evgenievna, Tver Scientific-Research Centre of History,
Archaeology and Restoration, Tver, olga-rybakova-twer@list.ru
Saveliev Vyacheslav Vadimovich, Tver Regional Art Gallery, Tver, savelevvv01@rambler.ru
Salimov Aleksey Maratovich, Scientific Research Institute of Theory and History of
Architecture and Urban Planning, Moscow, sampochta@mail.ru
Safarova Irina Alexandrovna, Tver Scientific-Research Centre of History,
Archaeology and Restoration, Tver, irina@safarov-tver.ru
Siroshtan Ivan Ivanovich, Institute of Archaeology of the Russian Academy of Sciences,
Moscow, vansir91@mail.ru
Solovyov Dmitry Borisovich, the Centre for Archeological Research «Kulikovo pole», Podolsk,
solowyevdb@rambler.ru
Starodubtsev Gennady Yurievich, Kursk State Regional Museum of Archaeology, Kursk,
arch1962@mail.ru
Ushankov Yevgeny Mikhailovich, State Historical Museum, Institute of Archaeology of the
Russian Academy of Sciences, Moscow, svartahoevdi@gmail.com
Frolov Nikolai Vladimirovich, LLC «Archaeological Research in Constructional
Development», Moscow, frol.fro2016@yandex.ru
Khvorostova Elena Leonidovna, Moscow, elhvorostova@gmail.com
Khokhlov Alexander Nikolaevich, Tver Scientific-Research Centre of History, Archaeology
and Restoration, Tver, anhbalt@mail.ru
Chekunina Nadezhda Vladislavovna, Tver State United Museum, Tver,
nadin_terenteva@mail.ru
Shakhnovich Mark Mikhailovich, Barents Region Center for Humanitarian Problems of the
Federal Research Center «Kola Research Center of the Russian Academy of Sciences», Apatity,
marksuk62@mail.ru
462
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие ......................................................................................................................... 5
Кренке Н.А. Лепная керамика середины – конца I тыс. н.э . в Смоленске ............................. 7
Момбекова А.А., Ушанков Е.М ., Чекунина Н.В.
Нумизматические находки из раскопок курганных могильников Плешково-I
и Плешково-II К.И. Комарова 1980–1982 и 1986 годов.......................................................... 21
Кузнецова В.Н. Изделия Прикамья в материалах Костромских курганов .......................... 35
Сафарова И.А. Новые исследования хронологии и топографии
стеклянных бус XI–XIV вв. из раскопок Твери ..................................................................... 43
Пуцко В.Г . Двусторонняя каменная иконка с новгородско-тверского пограничья............... 82
Конявская Е.Л . «Святоучителныи епископъ Андреи» ....................................................... 92
Кучкин В.А. Докончальная грамота Василия I и митрополита Киприана
о волостях Сеньге и Лухе и проблема ее датировки .............................................................. 97
Рыбакова О.Е . Предварительные итоги работ на северо-западной окраине
Затьмацкого посада Твери в 2019–2021 гг. ......................................................................... 102
Рашковская Ю.В., Боруцкая С.Б., Васильев С.В., Рыбакова О.Е .
Палеодемографический анализ серии из некрополя Затьмацкого посада г. Твери .............. 126
Гольева А.А ., Хохлов А.Н ., Рыбакова О.Е ., Нестерова М.Е.
Информационные возможности естественнонаучных исследований пойм
на примере раскопов Борисоглебская пристань (р. Волга)
и устье р. Тьмаки на территории Затьмацкого посада г. Твери ............................................ 134
Рыбакова О.Е . Некрополь близ Скорбященской церкви на юго-восточной
окраине Загородского посада г. Твери (новые данные по результатам работ 2019 г.) . . . . . .. . . . 141
Хохлов А.Н ., Артемичева Т.Н . О некоторых результатах археологических
исследований 2018 г. у церкви Николы в Капустниках в Тверском кремле ......................... 153
Сафарова И.А., Хохлов А.Н . Археологические исследования на месте воссоздания
колокольни Спасо-Преображенского собора и прилегающей территории
на Соборной площади в Твери в 2018–2019 гг. (предварительная публикация).................. 174
Кунгурцева С.А. К изучению застройки Загородского посада Твери
конца XVII – третьей четверти XVIII вв. (по материалам раскопа No 166
по ул. Симеоновской, д. 8-10) .............................................................................................. 179
Артемичева Т.Н . Находки изделий из дерева из раскопок 2012 г. в Бежецке ................... 208
Романова Е.А., Салимов А.М . Средневековые надгробия тверского
Жёлтикова монастыря из исследований 2021 года (предварительные итоги) ..................... 220
Авдеев А.Г., Компанец С.Е. Строительная надпись 1654 г. из подворья
архиереев Рязанских в Москве как источник по архитектурной планировке...................... 242
Хворостова Е.Л. Архитектурная керамика архиерейского
корпуса Астраханского кремля............................................................................................ 252
Шахнович М.М . К вопросу о ямах-ловушках европейского севера России....................... 275
Хохлов А.Н ., Нестерова М.Е ., Соловьев Д.Б . Шеинов бастион
Смоленской крепости по материалам археологических исследований 2019 г. .................... 290
Беркович В.А., Гусаков М.Г., Егоров К.А., Маралов Е.А., Фролов Н.В .
«Зде есть безопасение» ........................................................................................................ 322
Авдеев А.Г. Супруги Сикеотовы, Кашинские храмоздатели .............................................. 330
Гадалова Г.С . Тверской архивный рукописный сборник 1175 как исторический
источник о создании церквей и монастырей в Бежецком Верхе .......................................... 342
463
Тверь, тверская земля и сопредельные территории
в эпоху средневековья
Выпуск 15
Ответственный редактор А.Н. Хохлов
Технический редактор И.Н. Поведская
Лицензия ЛР No 064506 от 18.03 .96 г.
Подписано в печать 1.03 .2023 г. Формат 60×84/8
Печать офсетная. Объем 67 п.л .
Тираж 150 экз. Заказ No 1392/23
Отпечатано в соответствии с предоставленными материалами
в ООО «ИПК Парето-Принт»
170546, Тверская область, Промышленная зона Боровлево-1,
комплекс No3А, www.pareto-print.ru
Савельев В.В. О мероприятиях по изменению ландшафта Твери
в ходе «регулярной» реконструкции города в 1763–1766 гг. .............................................. 349
Попов И.А., Ильина Т.А. Неизвестный акварельный портрет П.П. Максимовича
основателя женской учительской школы в Твери ............................................................... 357
Иванов И.В . Владельческая история сельца Бавыкино
стана Воловичи Тверского уезда ......................................................................................... 368
Кузьмина Г.Н. Вклад Тверской мануфактуры в формирование
археологической коллекции Тверского музея ..................................................................... 381
Стародубцев Г.Ю. Экспедиция Б.А . Рыбакова 1937 г. (Гочевское городище) .................. 385
Миненко В.В., Разумов И.Н ., Новиков В.В., Сироштан И.И .
Новое «забытое» городище Вщиж-4 («Городец»): использование современных
геодезических методовдля проверки архивных данных о памятниках археологии .............. 394
Хохлов А.Н ., Кунгурцева С.А. Археологическое изучение Тверского кремля.
Опыт создания сводного плана раскопов ............................................................................. 410
Список сокращений ......................................................................................................... 457
Сведения об авторах ........................................................................................................ 458
Information Concerning Authors .................................................................................... 460
464