Е.И. ЧАЛНЕВИЧ
ЕВГЕНИЙ ВИКТОРОВИЧ ТАРЛЕ
ИЗДАТЕЛЬСТВО-НАУКА-
Шнййй;
7
АКАДЕМИЯ НАУК СССР V
Серия «Биографии и мемуары»
со со
ко ч .-\ Л
Е. И. ЧАПКЕВИЧ
ЕВГЕНИЙ ВИКТОРОВИЧ ТАР ЛЕ
(Г1
в
ИЗДАТЕЛЬСТВО «НАУКА»
Москва 1977
,.аИ
В книге рассказывается о жизненном и творческом пути одного из выдающихся представителей русской и советской исторической науки — академика Е. В. Тарле (1874—1955).
На основе изучения произведений Е. В. Тарле, архивных документов и воспоминаний современников автор знакомит читателей о научной, педагогической и общественной деятельностью ученого, прослеживает эволюцию мировоззрения и методологии историка, определяет его вклад в развитие исторической науки.
Ответственный редактор доктор исторических наук В. А. ДУНАЕВСКИЙ
Ч —006 НН q Издательство «Наука», 1977 г. 054 (02)—77
биографический жанр уже давно и стойко привлекает особенно пристальное внимание многочисленных поколений читателей. Совершенствуя форму, приобретая неизвестные ранее ракурсы, тысячи и тысячи книг, содержащие жизнеописание выдающихся деятелей прошлого и современности, появились и продолжают появляться па книжных рынках всех стран мира. Создаются все новые и новые биографические серии. Биография становится предметом исследования историков пауки, темой докладов па международных конгрессах.
Большой вклад в разработку биографического жанра внесен советскими авторами, опубликовавшими в самых различных изданиях и, в первую очередь, в таких популярных и широко известных сериях, как «Жизнь замечательных людей», «Из истории нашей Родины», «Наши великие предки» и др. немало книг, успешно реконструировавших жизненный и творческий путь лиц, оставивших заметный след в истории.
И однако, как это не парадоксально, хотя среди этих авторов выступает немалое число историков, сами историки в качестве объекта монографических исследований до самого последнего времени оказывались вне сферы внимания исследователей.
Ныне есть основание говорить о начавшемся переломе в этой области, о чем свидетельствует появление пронизанного глубоким историзмом фундаментального труда академика М. В. Нечкиной «Василий Осипович Ключевский. История жизни и творчества» (М., 1974). В этой книге, всесторонне раскрывшей взаимосвязь личности и общества, показано, сколь много нового таит в себе основной историографический источник — изданные работы самого историка, а также и неопубликованные материалы, отложившиеся в его архиве Ч
1 Подробнее см.: Черепнин Л. В. Выдающееся исследование о Василии Осиповиче Ключевском. — «Проблемы истории об-шественной мысли и историографии». М.. 1976, с. 3—9.
Увидела свет статья о биографическом методе в творчестве такого крупнейшего мастера исторического портрета, как Е. В. Тарле 2. А ныпе о нем же написана первая книга, которой предшествовала публикация ряда работ, раскрывавших отдельные стороны творческой биографии историка как в дооктябрьский, так и в советский периоды развития отечественной исторической науки 3.
60 лет своей удивительно насыщенной творческой жизни отдал Тарле научной, педагогической и общественной деятельности. Более 600 только научных работ вышло из-под его пера. Среди них несколько десятков монографий, более 300 статей в периодических и непериодических изданиях на самые разнообразные исторические сюжеты, несколько сот других работ — статей в энциклопедиях, рецензии, предисловий и т. д. Пока еще даже не поддается учету огромное число газетных статей, написанных Тарле в различные периоды его жизни. Можно лишь с уверенностью сказать, что значительная (и безусловно самая содержательная) их часть была опубликована в годы второй мировой и Великой Отечественной войн.
Только простой (и на сегодняшний день далеко не полный) перечень всего того, что было создано историком, достаточно убедительно дает представление об огромных трудностях, с которыми, учитывая к тому же научно-популярный характер издания, пришлось столкнуться его биографу — автору представляемой книги. Перед ним стояла задача не только анализа основных работ ученого, по и их самого тщательного отбора, уяснения внутреннего мира историка, а вместе с тем необходимости понимания социально-политической обстановки столь сложного периода конца XIX — первой половины XX столетия.
Ведь по существу творческий путь Е. В. Тарле совпал с началом ленинского этапа в развитии исторической пауки, насыщенного последовательной борьбой большевиков против дворянско-буржуазной и мелкобуржуазной историографии. Это был период, когда буржуазно-дворянская историческая мысль, потеряв связи с действительностью и утратив понимание глобальных исторических
2 Баженов В. В. Биографический метод в научном творчестве академика Е. В. Тарле. — «История и историки. Историогр. ежегодник. 1972». М., 1973.
2 Перечень авторов и их статей, посвященных Е. В. Тарле см. в специальном приложении к настоящей работе.
пилений, оказалась по в состоянии дать научно-объективный анализ всемирно-исторического процесса4 *.
Пример Е. В. Тарле показывает, на каких путях один из крупнейших представителей русской либерально-буржуазной историографии искал выход из идейного тупика н как, под воздействием Великой Октябрьской социалистической революции, он окончательно пришел к марксизму, пришел не сразу, пришел дорогой мучительных поисков, преодолевая заблуждения и тяжкий груз прошлого. Вместе с тем поучительны критерии, которые сам ученый выдвигал в качество непременных для исторических исследований и которые он в первую очередь распространял па собственные труды. Так, характеризуя одну из представляемых им па отзыв работ, он писал, что рекомендуемая им работа отвечает тем трем условиям, без наличия которых для Тарле историческое исследование было немыслимо. «Работа, — указывал он, — должна быть марксистской, работа должна быть ученой, работа должна быть патриотической» 6.
Патриотизм самого Тарле в лучшем смысле этого слова с особенной силой проявился после окончательного перехода историка на позиции марксистско-ленинской методологии. Именно со второй половины 30-х годов и в период Великой Отечественной войны Тарле развил бурную деятельность как публицист, лектор, общественный деятель. С 1942 г. он являлся членом Чрезвычайной государственной комиссии по расследованию злодеяний фашистских захватчиков на территории СССР, временно занятой оккупантами, затем после победы стал членом Советского комитета защиты мира. Буквально до последних дней он был в строю, отдавая свой талант, свои энциклопедические знания, свою необыкновенную творческую активность пароду.
Насколько удалось автору настоящей книги раскрыть роль такой яркой личности, такой неповторимой индивидуальности как Е. В. Тарле в общем ряду историков нашей страны? Насколько оп смог показать взаимоотношения человека и общества? Ведь жизнеописание ни в коей мере не может быть сведено лишь к портрету (пусть даже творческому) той или иной личности. «Индивидуум, за
4 См.: Очерки истории исторической науки в СССР. т. 3. Главн.
ред. М. В. Нечкина. М., 1963.
R Архив АН СССР. ф. 1530. оп. 4. д. 110. л. 1 об.
«оживление» которого взялся историк, — как справедливо заключил один из исследователей биографического жанра Иоахим Мюллер, — должен быть одновременно и в центре изложения и в сфере общих исторических взаимосвязей» 6.
Н. К. Крупская, касаясь проблемы биографического жанра, четко формулирует ее суть. В биографии отмечает она, следует «брать главные исторические моменты и показывать как человек реагировал па эти моменты и как это отразилось па деле. Иначе получится биография недостаточно политически заостренная...» 7.
Насколько автору удалось справиться со своей задачей будет судить читатель. Перед ним первая научно-популярная, по в полной мере исследовательская работа, в которой автор подвел итог своему многолетнему изучению жизни и творчества Тарле, обобщил выводы, содержащиеся в трудах его предшественников (А. С. Ерусалимского, А. 3. Манфреда, В. И. Аптюхипой-Московченко, В. И. Ру-тенбурга и др.), а также в работах молодых ученых (В. И. Дурновцсва п др.).
Книга вводит в научный оборот много новых архивных материалов и, надо полагать, принесет немалую пользу как специалисту, так и массовому читателю.
И, наконец, последнее: издание книги Е. И. Чап-кевича дает основание надеяться на появление в недалеком будущем фундаментальных трудов, посвященных Е. В. Тарле, ибо разговор идет о личности, которая заслуживает не одной книги.
Так что будем считать, что перед будущими исследователями творчества одного из выдающихся советских историков стоит совершенно конкретная задача создания научной биографии ученого, задача, которая в настоящее дремя только начинает решаться.
В. А. Дунаевский
Автор считает своим долгом выразить благодарность В. М. Далину, Н. Д. Кузнецову, А. 3. Мапфррду, М. Н. Машкину п Л. А. Никифорову, оказавшим помощь советами и замечаниями при подготовке книги к печати.
в Цпт. по кн.: Хубач В. Биография и автобиография: проблема источника и изложения. М., 1970, с. 4 (ХШ Международный конгресс исторических паук).
7 Новые документы Н. К. Крупской о жизни и деятельности В. И. Ленина. — «Вопросы истории КПСС*. 1964. .N? 2. с. R7.
Гимназические и студенческие годы. Начало научной деятельности. Участие в демократическом движении. Арест и надзор полиции. Защита магистерской диссертации и переезд в Петербург
Евгений Викторович Тарле родился 8 ноября 1874 г. (п. ст.) 1 в Киеве в купеческой семье среднего достатка. Родители будущего историка Виктор Григорьевич и Розалия Арнольдовна Тарле, хотя сами и не получили систематического образования, старались дать его всем своим пятерым детям. Семья оказала большое влияние на общее развитие Тарле в детские годы. Впоследствии он вспоминал: «Культурная, дружная, любящая семья приучала к чтению, приобщала к великой русской литературе, заботилась об общем развитии, об основательном ознакомлении детей с иностранными языками» 1 2.
В начале 80-х годов отец Тарле поступил на службу коммерческим агентом общества «Волга» в Херсоне, куда переехала и вся семья. Здесь в 1884 г. Тарле поступил в Первую херсонскую гимназию, которую закончил в 1892 г.3 Большое влияние на складывание у юноши интереса к истории и литературе оказали передовые учителя гимназии: преподаватель истории II. А. Полянский
1 Почти во всех биографических очерках, посвященных жизни и деятельности Тарле, указывается, что он родился 8 ноября 1875 г. В нашей статье «Жизнь и деятельность Е. В. Тарле в дореволюционный период» па основе данных послужных и формулярных списков датой рождения историка называлось 8 ноября 1874 г., хотя мы и по располагали метрическим свидетельством о рождении Тарле. После длительных поисков в фондах Киевского городского государственного архива удалось обнаружить этот документ, который свидетельствует, что Тарле родился в г. Киеве 8 ноября 1874 г. (КГГА, ф. 16. он. 335, д. 130, л. 57).
* Тарле Е. В, Воспоминания об учебе в Херсонской гимназии.— «Украшський 1сторичний журнал», 1957, № 1, с. 132. (Публпк. Э. Е. Писаренко).
’ ЦГИА УССР, ф. 274, on. 1, д. 521, л. 14.
и учитель классических языков — чех Индра 4. И. Л. Полянский был человеком высокообразованным и демократически настроенным. Из-за участия в народническом движении он был лишен места приват-доцентана кафедре всеобщей истории в Харьковском университете. Под его влиянием Тарле уже с третьего класса гимназии увлекся историей, запоем читал произведения Томаса Маколея, II. И. Костомарова, С. М. Соловьева5. Кумиром юного гимназиста был английский историк Томас Карлейль, воспевавший «героическую личность» 6. Впрочем, через несколько лет этот кумир был низвергнут и Тарле критиковал Карлейля за его отрыв «героя» от «толпы» 7. Однако творческий метод английского историка, богатая, красочная палитрц его исторических портретов, умение постичь психологию своего героя несомненно оказывали определенное влияние на произведения Тарле и в более позднее время.
Херсонская гимназия отличалась своими демократическими традициями. Во второй половине 90-х годов, уже после окончания гимназии Тарле, в ее стенах существовал марксистский кружок, которым руководили видные в будущем деятели Коммунистической партии Л. Д. Цюрупа и М. К. Владимиров. Первое знакомство Тарле с марксистской и демократической литературой того вре-1 мели состоялось еще в гимназические годы. Об этом свидетельствуют ого собственные воспоминания. «Л мало ли радостей давали две прекрасные библиотеки... — писал он о своем пребывании в Херсонской гимназии. — Туда мы бегали читать новые журналы и там же передавали украдкой запрещенные плоды: Плеханова, письмо Цебрико-вой Александру III и другую нелегальщину. Приходилось ухо держать востро: один мой одноклассник был исключен без права поступления куда бы то ни было за чтение Писарева!»8.
4 Тарле Е. В. Воспоминания об учебе в Херсонской гимназии.
«Укра'шський кторичний журнал», 1957, № 1, с. 131.
6 Там же.
• Еру салим ский А. С. Евгений Викторович Тарле. — В кн.: Тарле Е. В. Соч., т. I, с. VII; он же. Е. В. Тарле .— В кн.: Очерки истории исторической пауки в СССР, т. III, с. 488.
1 Тарле Евг. О Томасе Карлейле. — В кн.: К свету. Научпо-ли-тературпый сборник. СПб., 1904, с. 443.
• Тарле Е. В. Воспоминания об учебе в Херсонской гимназии. «Украшський кторичний журнал», 1957, № 1, с. 131.
Несмотря на знакомство с произведениями Плеханова, юного Тарле в это время больше привлекала народническая литература различных направлений и оттенков. II частности, в гимназические годы ему очень импониро-iijjiii взгляда Н. К. Михайловского. В одном из писем к нему Тарле писал, что в юности он воспитывался на его произведениях и может смело считаться одним из его учеников9.
После окончания гимназии в 1892 г. Тарле поступил и.। историко-филологический факультет Новороссийского университета в Одессе. Проучившись здесь год, оп перевелся на второй курс того же факультета Киевского университета.
В Киевском университете в это время кафедру всеобщей истории возглавлял известный историк — профессор Иван Васильевич Лучицкий, в спецсемипарии которого Тарле получил первую научную закалку. Основное внимание Лучицкий уделял «приучению слушателей к пользованию историко-статистическим методом исследования» ,0. Предлагая студентам самостоятельно осуществлять анализ статистических данных о распределении земельной собствепности и об объеме феодальных повинностей в отдельных французских деревнях и округах, ученый подводил их к пониманию состояния аграрных отношений и роли крестьянства в Великой французской буржуазной революции. Для своего времени это был прогрессивный метод научных исследований.
Личное обаяние и талант неутомимого исследователя Луч иц к ого, прививавшего студентам умение самостоятельно изучать источники, оказали на молодого Тарле самое благотворное влияние. Своим мастерством анализа архивных документов Тарле во многом обязан Лучицкому, который привил ему на всю жизнь любовь к исследовательской работе. «На занятиях у И. В., — писал позднее ученый, — нам приходилось перечитать и пересмотреть ряд увесистых томов, чтобы написать сравнительно скромный по размерам реферат. Он при этом старательно избегал даже случайного подсказа участнику семинария,
• Архив Института русской литературы АТТ СССР (Пушкинский дом), ф. 181, on. 1, д. 694, л. 1. Тарле — Н. К. Михайловскому от 21/Т 1898 г.
10 КГГА, ф. 16, оп. 465, д. 1059, л. 8.
боялсж хоть в малой степени предрешить выводы, к которым тот должен был прийти вполне независимо от его влияния... Оп вообще всегда держался того мнения, что следует давать возможно больший простор научной индивидуальности начинающего и с удовольствием вспоминал слова, сказанные ему еще в его молодые годы директором Ecole des Chartes известным Кимера о том, что. чем меньше руководства, переходящего часто в опекание, тем больше шансов имеет начинающий ученый оставит!* свой след в науке» ”.
На долгие годы сохранил Тарле любовь п привязанность к своему университетскому учителю. В лице Лу-чицкого Тарле видел пе только выдающегося историка-исследователя, но и талантливого педагога. Впоследствии он посвятпл анализу его деятельности несколько специальных статей11 12.
Метод Лучпцкого принес свои плодотворные результаты. Еще находясь на студенческой скамье, Тарле пани сал свою первую научную работу «Торговля в Барселоне» 13 14, где он сумел использовать навыки анализа самых разнообразных источников, в том числе и испанских. Вслед за пей последовала работа, посвященная характеристике мировоззрения итальянского философа XVI в. Пьетро Помпопацци. Опа была удостоена золотой медали, а ее автор был оставлен Лучицким в 1896 г. при университете для подготовки к профессорскому званию н. Незадолго до окончания университета Тарле написал большую статью «Крестьяне в Венгрии до реформы Иосифа II»15, представлявшую собой самостоятельное исследование. В пей начинающий ученый прослеживает историю закрепощения венгерского крестьянства и выявляет характерные закономерности усиления феодального гнета в странах Центральной и Восточной Европы в XVI—XVIII вв. По своей тематике и методологии исследования эта ра-
11 Тарле Е. В. Соч., т. XI, с. 409.
12 Тарле Е. В. Лучицкий И. В. К 50,-лотию его паучно-ли тератур-ной деятельности 1863—1913. — «Голос минувшего», 1914, № 1, с. 42—61; И. В. Лучицкий как университетский преподаватель.— «Научно-исторический журнал», 1914, № 4, с. 5—9.
11 КГГА, ф. 16, оп. 465, д. 1636, лл. 1—57.
14 Рутенбург В. И. Тарле — ученый и общественный деятель.— В кп.: Проблемы истории международных отношений. Сборник статей памяти академика Е. В. Тарле. Л., 1972, с. 8.
,s «Русская мысль», 1896, № 7, с. 18—36; № 8, с. 1—17.
ixini перекликалась с произведениями Лучицкого ио истории европейского крестьянства и несомненно поспла отпечаток его влияния на творчество молодого историка.
Тарле в это время не только разделял научные воззрения своего учителя, но ему очень импонировали и либерально-демократические взгляды Лучицкого, который а молодости был близко связан с народниками (II. Л. Лавровым, О. С. Любатович и др.) 16. Влияние народнических идей проявлялось у Лучицкого не только в подходе к истории крестьянства на Западе, но и к истории украинского крестьянства. Между учеником и учителем установилась тесная дружба, не оставшаяся незамеченной для «недреманного жандармского ока». В ноябре 1897 г. начальник киевского жандармского управления генерал Новицкий доносил в департамент полиции о «сношениях Евгения Тарле с профессором Университета св. Владимира Иваном Лучицким, близко стоящим к делу рабочей агитации в Киеве» 17. Однако это был тот случай, когда «у страха глаза велики»: Лучицкнй никогда не занимался пропагандистской деятельностью среди рабочих.
После окончания университета Тарле вплотную приступил к работе над магистерской диссертацией. С этого времени Тарле проявляет большой интерес к истории общественной мысли. Не случайно поэтому он избрал темой своей диссертации анализ общественных воззрений Томаса Мора — одного из основоположников утопического социализма. Для более глубокого ознакомления с источниками он в 1898 — 1899 гг. выезжает в научные командировки за границу, где проводит много времени пад документами в Британском музее и французском Национальном архиве. Столкнувшись с обилием материалов, Тарле значительно расширил сферу своего научного поиска и поставил перед собой задачу проследить развитие социалистических учений в Европе от Томаса Мора и Кампанеллы до конца XIX в. Плодом такого изучения явились работы о вожде «заговора равных» ГракхеБабефе |8, «Харак-
,й Отдел рукописей Центральной научной библиотеки АН УССР, ф. И. В. Лучицкого, д. 16276; подробнее о Лучицком см.: Вебер Б. Г. Исторические проблемы. М., 1974, с. 312—330.
17 ЦГАОР СССР, ф. 102, Дп. 00, д. 228 за 1900 г., л. 3.
,я Дело Бабефа. Очерк из истории Франции. — «Мир божий», 1898. № 4, с. 73-99; № 5, с. 1—24.
герметика общественных движений в Европе XIX века» u и ряд статей и этюдов, в той или иной мере посвященных истории европейской общественной мысли. Многие из них были опубликованы в «толстых журналах» народнического или либерального направления: «Новое слово», «Русское богатство», «Мир божий», «Русская мысль», «Вестник Европы». В некоторых из них Тарле начал сотрудничать еще будучи студентом20.
Занимаясь изучением развития европейской общественной мысли, Тарле искал и ответа па вопросы, которые ставила перед ним русская действительность. В центре исследовательской деятельности Тарле конца 90-х годов была его магистерская диссертация «Общественные воззрения Томаса Мора в связи с экономическим состоянием Англии его времени». «Утопию» Томаса Мора оп рассматривает как замечательный феномен человеческой мысли, как одно из лучших произведений о переустройстве общества на социалистических началах. «Утопия», — писал Тарле, — дает яркий образец того, как создавались теории, наиболее отрицавшие действительность, наиболее с пей непримиримые» 21. Причины появления такой книги, как «Утопия», ученый видел прежде всего в тех переменах, которые происходили в жизни английского общества XVI в., когда капиталистический уклад начал властно стучаться в ворота феодальной усадьбы, провозглашая экспроприацию крестьянства и «поедание» его «кровожадными овцами» 22.
В силу этого Тарле считал необходимым выяснение реальных исторических связей между экономическим состоянием Англии и возникновением социалистической идеи Томаса Мора. «При свете изучения эпохи и деятельности Томаса Мора, — подчеркивал ученый, — историки и обществоведы могут добыть некоторые методологические нити, которые хоть отчасти в состоянии будут помочь трудному делу анализа причин изменений в слож-
’• «Вестник Европы», 1901, № 2, с. 702—730; № 3, с. 167—198.
20 См. об этом: В. И. Дурновцев. Некоторые вопросы формирования мировоззрения Е. В. Тарле (90-е гг. XIX в—начало 1900 гг.) — «Труды Московского государственного историкоархивного института», 1974, т. 30, вып. 1, с. 61—84.
31 Тарле Е. В. Соч., т. 1, с. 122.
м Там же.
пых общественных учениях прошлого и настоящего»23. Стремление выяснить влияние экономического строя общества на появление такой социальной доктрины, как • Утопия» Томаса Мора, явилось основным побудительным мотивом выбора такой темы диссертации.
Анализируя европейское общественное движение второй половины XIX в., Тарле приходит к ошибочному выводу» что характерная особенность этого периода выражается в падении революционных настроений. «Не рискуя впасть в ошибку, — писал оп, — можно утверждать, что вся история истекшего пятидесятилетия заключалась в постепенном исчезновении революционных тенденций и чувств из умственного и морального обихода европейского общества и что коренные явления социальной и политической эволюции тесно переплетались с этим основным руководящим мотивом, то обусловливая его, то, в гораздо слабейшей степени, сами им обусловливала»; полная практическая несостоятельность каких бы то ни было революционных доктрин во второй половине XIX столетия есть факт общепризнанный» 2\
Подчеркивая, что в первой половине XIX в. буржуазия в ряде европейских стран продолжала еще играть революционную роль, историк приходит к выводу, что в последующий период в условиях упрочения капитализма опа полностью исчерпала свою былую революционность. А прогрессивной революционной роли пролетариата Тарле, весьма поверхностно знакомый с марксизмом в это время, не понимал и не осознавал.
Вместе с тем необходимо отметить, что уже с конца 90-х годов Тарле начинает интересоваться положением рабочего класса в странах Западной Европы. В сентябре 1897 г. жандармам удалось перехватить письмо его парижской корреспондентки некой Доры Пескер, в котором сообщалось, что она по просьбе Тарле посетила собрания французских рабочих и предприняла попытку установить контакт с Полем Лафаргом25. Об этом же свидетельствует и статья ученого «Рабочие современной Англии», напи-
гз Там же, с. 123.
я Тарле Е. В. Характеристика общественных движений в Европе XIX века. — «Вестник Европы», 1901, № 2, с. 702.
* ЦГАОР СССР, ф. 102, Дп. 00, д. 339 за 1898 г., л. 9.
санная в самом начале 1898 г. для «Русского богатства», ну не увидевшая света из-за цензурных рогаток26.
Однако попытки изучения положения европейских рабочих не привели Тарле к пониманию исторической миссии пролетариата. Именно поэтому он недооценивал значение выступления парижского пролетариата в дни Коммупы.
«Настроение тридцатых и сороковых годов ужо никогда больше не возвращалось, — заявлял Тарле, характеризуя общественное движение второй половины XIX в.,— оно погибло в общем крушении 1848 и 1849 годов, и хотя с тех пор предпринимались попытки его реставрировать, но так как мечи были заведомо картоппые, то и прежние слова являлись заведомо бутафорскими принадлежностями. Было одно частичное и мгновенное исключение — парижское восстание 1871 года, но и ото, как увидим, сыграло роль исключения, подтверждающего правило. Революционизм пал по той причине, что ужо не было места каким бы то пи было надеждам па близкий переворот; воссоединение буржуазии и правительства при прямом и вполне понятном сочувствии крестьянства имущим классам ставило рабочих в совершенно одинокое положение» 27.
Неверие Тарле в революционные возможности пролетариата, в союз его с беднейшим крестьянством наложило известный отпечаток и па понимание историком характера международного рабочего движения второй половины XIX в. Процесс распространения марксизма и его соединение с рабочим движением, образование во многих странах Европы социал-демократических партий остались за пределами его внимания. Крайне неверную оценку дает Тарле и боевой организации пролетариата — I Интернационалу. По мнению ученого, I Интернационал представлял собой международную тред-юнионистскую организацию. Такая трактовка историком Международного товарищества рабочих представляет собой явное искажение истины, ибо содержание статьи Тарле «Характеристика общественных движений в Европе XIX века» свидетельствует о том, что ему была известна борьба
* ИРЛИ (Пушкинский дом), ф. 181, он. 1, д. 694, л. 1.
27 Тарле ]•'. R. Характеристика обществсппых движений в Европе XX века. — «Вестиик Европы», 1901. № 3. с. 174.
Мнркса против тред-юнионистов, прудонистов и бакуни-(IOH, пытавшихся выхолостить революционный дух I Интернационала.
Ошибочные положения Тарле в оценке европейского общественного движения второй половины XIX в. неслучайны. Во второй половине 90-х годов он полагал, что толчок к обновлению России должны дать революционные события в Европе.
Эти идеи нашли отражение в его книге «Очерки и характеристики из истории европейского общественного движения XIX вока»28. Скептицизм Тарле относительно возможности победы социальной революции отчетливо проявился и в другой его работе этого времени «К вопросу о границах исторического предвидения» 29. Здесь он заявляет, что на основе изучения настоящей эпохи можно предвидеть лишь отдельные явления социальной жизни па ближайшее будущее, но нельзя предсказать наступление нового социального строя в целом30.
Но не веря в возможность революционного подъема в западноевропейских странах, Тарле в начале 900-х гг. отказывается распространять свое утверждение о «падении революционизма» на Россию. В преддверии первой русской революции, наблюдая подъем революционного и демократического движения в стране, в котором оп и сам принимал участие, Тарле ужо через два года после опубликования статьи «Характеристика общественных движений в Европе XIX века» подчеркивает: «Мы настоятельно рекомендуем читателю помнить, что Россия остается совершенно тут впе поля зрения и что все изложение и все выводы работы относятся лишь к Западной Европе, и только к непосредственно переживаемому моменту, и непосредственно предшествующему» 31.
Помимо истории общественного движения, Тарле на рубеже XIX—-XX вв. привлекали вопросы социологии и методологии истории. Уже в 1896 г. он выступил с резкой критикой одного из столпов государственной школы
я Очерки и характеристики из истории европейского общественного движения XIX в. СПб., 1903. См. Предисловие.
2в «Русское богатство», 1902, № 5, с. 41—56.
й0 Там же, с. 55.
81 Очерки и характеристики из истории европейского общественного движения в XIX веке, с. 1.
в исторической науке — Б. Н. Чичерина32. Подводя итоги критического разбора произведения Чичерина, Тарле заявлял, что его «автор не дал никакой новой социологической системы и даже нс изложил толком ни одной старой, а поэтому не имел никакого права называть свою книгу «Наукой об обществе, или Социологией» 33.
Это высказывание было направлено по только против Чичерина, но и против всей русской государственной школы, сводившей социологию до уровня науки о государстве и государственном праве. В отличие от адептов государственной школы, Тарле рассматривает социологию как «синтез всех проявлений социальной жизни»34 и считает, что «опа относится к государственному праву, как целое к своей части» 35.
Круг проблем, которые, по мнению Тарле, должна изучать социология делится им па следующие четыре группы: «а) первая группа может быть обозначена термином «хозяйственный строй общества»; Ь) вторая группа характеризуется термином «политические учреждения»; с) третья группа заключает в себе все — имеющее прямое или косвенное, важное или незначительное — общественное значение — поступки членов данной социальной единицы, все имеющие такое же значение события, происшествия и отдельные факты, кто бы ни являлся непосредственным видимым автором их — люди или природа и люди; d) в четвертую группу войдут все проявления психической жизни людей, обнаруживающиеся в устном и писаном слове, в деятельности литературы, искусства, произведениях отвлеченной и конкретизирующей мысли и пр., и пр. .. .> 36
Наиболее важной, основной стороной жизни общества Тарле считает его экономический строй, который оп рассматривает «как совокупность всех хозяйственных отношений, существующих в данном обществе» 37. Под поня-
12	Проклятые вопросы и ученые ответы. (Рец. на кн.: Чичерин В. Курс государственной науки, ч. 2. Социология. М., 1896). — «Новое время», 1896, № 8, с. 3—31.
м Тарле Е. В. Соч., т. XI, с. 241.
84	Тарле Е. В. Социология и историческое познание. — «Вестник Европы», 1902, № 10, с. 430.
85	Тарле Е. В. Соч., т. XI, с. 236.
86	«Вестник Европы», 1902, № 10, с. 430—431.
87	Там же, с. 432.
гиом «совокупность хозяйственных отношений» оп понимает производственные отношения, сложившиеся в обществе. При этом он замечает, что устойчивость того или иного экономического строя общества «зависит от способности его доставить пропитание данной социальной группе в целом и от степени удовлетворенности и неудовлетворенности им отдельных классов» 38.
Политическую надстройку общества ученый рассматривает как «совокупность определенных условностей, возникших в данной социальной среде для служения известным целям, преследуемым членами этой среды»39, и подчеркивает ее зависимость от системы сложившихся производственных отношений. «Хозяйственный строй, вызвавший их, — писал он, — продолжает свою беспрерывную эволюцию, — а сверху трещат и ломаются балки, рушатся внешние павильоны социального здания, возводятся новые — наступают так называемые исторические великие события...» 40
Ученый указывал, что если «государственно-гражданский порядок» приходит к несоответствию с развивающейся «экономической действительностью», то происходит социальная революция или наступает время социальных реформ41. Испытывая определенное тяготение к марксистской теории в объяснении диалектики общественного развития, Тарле в то же время полагал, что устойчивость экономического строя общества может зависеть и от чисто случайных явлений. Так оп писал, что «черпая смерть» и последовавшее вскоре за ней восстание Уота Тайлера привели к нарушению эволюции экономического строя Лпглии42.
Оставаясь в дореволюционный период на позициях «экономического материализма» Тарле, тем не менее, пришел к твердому убеждению, что «изучение закономерности исторического развития имеет большое практическое значение в борьбе прогрессивных сил за победу новых форм общественной и прогрессивной жизни» 43.
“ Там же, с. 433.
11 Там же, с. 434.
10 Там же, с. 442.
41 Там же.
п Там ясе, с. 433.
4Я Ерусалимский А. С. Указ соч, с. XI.
i
2 Е П Чапкенич
В кн.: Тарле Е. R. Соч., т. I
I	--------------
Важнейшую закономерность общественной жизни Тарле видит в историческом прогрессе, в неуклонном движении человеческого общества вперед. «Если уже есть хоть один вполне определенный и бесспорный социологический закон, — заявлял оп, — то, конечно, это закон движения, общий всей органической и неорганической жизни; в вечно движущемся, колеблющемся, медленно и непрерывно изменяющем свои формы историческом процессе. . л44 Рассматривая закономерности исторического процесса, Тарле отрицает паличие какой-либо прерывности внутри него.
Одну из основных задач исторической науки оп видит в необходимости изучения экономической жизни общества. В своей статье «Чем объясняется современный интерес к экономической истории», опубликованной в 1903 г., оп писал: «Даже люди, совсем пе разделяющие или разделяющие с большими оговорками историко-материалистическую точку зрепия, соглашаются, что без столь недавно заброшенной хозяйственной истории шагу нельзя сделать вперед в понимании исторического процесса» 45. Несмотря па то что Тарле в этот период своего творчества ставит под сомнение значение и ценность исторического материализма как философской системы, оп все же призпает важность изучения экономической жизни общества с позиций марксизма и подчеркивает, что как метод исследования в этой области истории он «дал и продолжает давать самые плодотворные результаты»46.
В области социологии Тарле (особенно в начале XX в.) волновал вопрос о роли личности в истории. В статье «Социология и историческое позпапие» ои разделяет выдающиеся личности па «героев-политиков» и па «героев мысли». Преодолев юношеское увлечение Карлейлем, Тарле рассматривает героическую личность в истории как выразителя идеалов того или иного класса или социальной группы. «Содержание идеалов дается им (героям. — Е. Ч.) из внешнего мира, из социальной группы, где они живут. Если же они выдумывают это содержание из головы, то они уже вовсе пе суть «герои» в обозначенном нами смысле — они представляют тогда собой
44 «Вестник Европьп», 1902, № 10, с. 432.
45 Тарле Е. В. Соч., т. I, с. 303.
4" Там жр. с. 300.
।январей эксцентрических сект, ересиархов, нередко лю-ьипытных, но почти всегда общественно несчастных и своих начинаниях. Люди же, относящиеся к этому подразделению первого разряда политических героев, получают содержание идеала нередко в смутном хаотическом виде, в образе неясных, почти инстинктивных стремлении, придают этому содержанию более прочные формы, прокладывают пути к осуществлению его — и приближают иногда самый час осуществления»47. Эта точка зрения Тарле свидетельствует о его правильном подходе к пониманию роли личности в истории.
Анализируя европейскую общественную мысль второй половины XIX в., Тарле проявляет крайнюю непримиримость к одной из наиболее реакционных теорий этого времени — ницшеанству48. Философа, утверждавшего идею сверхчеловека, которому все можно и все позволено, ученый заклеймил как жалкого мещанина, «свихнувшегося под тяжелым прессом капиталистического гнета». * Ницше, — подчеркивал Тарле,— был изранен и истерзан действительностью и думал, что оп выше ее, что он самый свободный человек на земле, а на самом деле он смирился перед нею, стал послушным, порабощенным апологетом наиболее важных ее элементов» 49. Он рассматривает философию Ницше как разновидность буржуазного индивидуализма, как идеологическое оружие остатков аристократии в борьбе против господства крупного капитала.
Познание социологии, которую Тарле рассматривал как совокупность общественных паук, привело его к размышлению о связи ее с публицистикой. В 1902 г. Тарле выступил со статьей «Из истории обществоведения в России» 50, в которой стремился доказать необходимость такой связи. Он полагал, что каждый ученый, активно интересующийся вопросами повседневной жизни, должен быть одновременно и публицистом. Поэтому Тарле призывал к тесному содружеству пауки и публицистики в общем
47 «Вестник Европы», 1902, № 10, с. 451.
48 Тарле Евг. Ництпеапство и его отношение к политическим и социальным теориям европейского общества. — «Вестник Европы», 1901,	8, с. 704—750.
48 Там же, с. 710.
Тарле Е. В. Из истории обществоведения в России. — В кн.: Литературное дело. Сборник статей. СПб., 1902, с. 34—53.
деле пропаганды знаний. Сам же он на протяжении всей своей деятельности неуклонно выполнял собственный призыв. Это характерно как для его первых шагов па научном поприще, так и для более позднего творчества.
Наряду с публицистическими талантами Тарле уже в начале его научной деятельности ярко раскрылись дарования ученого как мастера топкого психологического портрета. Его характеристики Томаса Мора и Гракха Бабефа, Чарльза Парнелла и Гамбетты, Джорджа Каннинга и Арчибальда Розбери51 проникнуты глубоким психологизмом. Если на публицистическую манеру изложения материала ученым, по его собственному признанию, наложили отпечаток любимые им Герцен и Салтыков-Щедрин52, то способность рисовать красочный психологический портрет вырабатывалась у него под влиянием Достоевского. Тарле сам признавал, что творчество Достоевского еще со студенческой скамьи привлекало его своим блестящим психологическим анализом личности своих героев53.	!
Рассказывая в письмо к жене писателя о газетной рецензии па свою лекцию о творчестве Достоевского, он писал: «В особенности справедливо в его (рецензента. — Е. Ч.) статье констатирование моего восторга и-даже, как он выражается, «культа», с которым я отношусь к творчеству Вашего мужа, которого я, не колеблясь, считаю величайшим художником всемирной литературы» 54.
51 См.: Тарле Е. В. Чарльз Парнелл (страница из истории Англии; и Ирландии). — «Мир божий», 1899, № 1, с. 1—26; № 2, с. 58— 89; № 3, с. 82—100; он же. Гамбетта и его место в истории. Третьей французской республики. — «Мир божий», 1901, № 10, с. 73—103; № 11, с. 1—36; он же. Английская годовщина 1827—; 1902 (К ссмидесятипятилстию со дня смерти Джорджа Каннинга).—«Мир божий», 1902, № 1, с. 198—223; он же. Ло’рд Арчибальд Розбери и современное состояние либеральной партии в Англии. — «Мир божий», 1903, № 1, с. 57—83; Ха 2, с. 80— 105.
и Ланн Е. Л. Евгений Викторович Тарло. — В кн.: Проблемы истории международных отношений, с. 68.
и Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, ф. 124, к. 9, д. 43, л. 2. Тарле — А. Г. Достоевской от. 13/П 1901 г., л. 1.
м Там же, д. 42, л. 2. Тарле — А. Г. Достоевской от 5/ХП 1900 г., л. 1.
Таким образом Тарле на рубеже XIX—XX вв. все еще находился на позициях буржуазной пауки. Его философские и исторические взгляды этого времени отличались эклектизмом, представляя пеструю смесь позитивизма и экономического материализма в противоречивом сочетании с элементами либерально-народнической концепции И. В. Лучицкого.
Радикальные настроения Тарле нашли проявление в ei’o активном участии в демократическом движении передовой русской интеллигенции и студенчества. По свидетельству И. Н. Монтанского55, участника киевского Сю юза борьбы, Тарле во второй половине 90-х годов был связан с деятельностью киевских социал-демократических кружков.
Об этом же говорится и в мемуарах К. П. Василенко56 и II. Л. Тучапского57.
Будучи студентом последних курсов университета и вскоре после его окончания Тарле принимал активное участие в работе Союза объединенных землячеств и организаций, который представлял собой демократическую организацию киевского студенчества58.
В 1897 г., когда в университетских центрах России в связи с «ветровской историей»59 прокатились демонстрации протеста против царского произвола, киевское студенчество выступило с инициативой созыва второго общестуденческого съезда для пересмотра умеренной программы студенческих организаций, принятой в 1894 г. на нервом студенческом съезде в Москве. В выработке радикальной платформы требований киевских студентов, с ко-
65	И. Н. Моши некий (Юз. Копарский) — одип пз активных участников социал-демократического движения в Киеве па рубеже XIX—XX вв. Его перу принадлежат мемуары «На путях к 1-му съезду РСДРП, 90-е годы в киевском подполье» (М., 1928).
и Василенко К. Четверть века назад. — «Былое», 1924, № 27-28, с. 123—140.
67	Тучапский П. Л. Из прошлого. Одесса, 1923.
г,в Моши некий И. Н. Указ, соч., с. 138.
л® «Петровская история» связана с именем народоволки курсистки М. Ф. Ветровой, которая, будучи заключенной в Трубецкой бастион Петропавловской крепости, покончила жпзнь самоубийством через самосожжение в знак протеста против оскорбительных для женщин правил тюремного содержания.
торы ми они собирались выступить на предстоящем съезде, принимал участие и молодой магистрант Тарле60.
Проявляя интерес к экономической стороне марксистской теории, Тарле участвовал в жарких спорах и дискуссиях, развернувшихся в Киеве во второй половине 90-х годов между народниками и социал-демократами, занимая сторону последних. Как вспоминают И. Н. Мо-шинский и К. II. Василенко, Тарле вместе с некоторыми другими представителями киевской интеллигенции привлекался Союзом борьбы к чтению лекций и рефератов в социал-демократических кружках по истории, философии и политэкономии61. Тарле выступал с докладами по проблемам истории стран Западной Европы, европейской социалистической мысли и рабочего движения за рубежом.
Сравнивая развитие России со странами Западной Европы, ученый в борьбе с народниками доказывал наличие капитализма в русской действительности и общность исторического развития всех стран. Критика народников осуществлялась Тарле с позиций «легального марксизма», а участие ученого в подобных диспутах было вполне закономерно, так как подлинные марксисты в борьбе против народничества блокировались в это время с «легальными марксистами».
Образ мышления Тарле, его выступления в печати и контакты с оппозиционно настроенными лицами как впутрп страны, так и за границей делали его подозрительным человеком для охранки. Перехватив несколько писем, адресованных Тарле из-за границы, полиция установила за ним негласный надзор62. Когда в 1899 г. попечитель Киевского учебного округа по представлению Совета историко-филологического факультета возбудил ходатайство о предоставлении Тарле очередной заграничной командировки для завершения работы над диссертацией, департамент полиции дал попять, что она нежелательна ввиду политической неблагонадежности ученого63. А вскоре последовал и арест Тарле.
™ М ашинский И. П. Указ, соч., с. 138.
с| Там же, с. 136; Василенко К. Указ, соч., с. 130.
w ЦГАОР СССР, ф. 102, Ди. 00, д. 339 за 1898 г., л. 9.
ЦГИА СССР, ф. 733, оп. 151, д. 19, л. 34.
В конце апреля 1900 г. в Киеве началась стачка булочников и пекарей, требовавших повышения заработной платы, сокращения рабочего дпя и демократических < побед. В связи с этими событиями 28 апреля Киевский комитет РСДРП обратился к передовой интеллигенции и студенчеству с воззванием поддержать стачечпиков материально64. Одновременно комитет РСДРП и Союзный Совет объединенных землячеств и организаций выпустили листовки с призывом отпраздновать праздник трудящихся 1 Мая. Оживление активности в местных социал-демократических кружках было замечено полицией.
Накануне этих событий в Киев из Калуги для свидания с матерью приехал А. В. Луначарский, находившийся под гласным надзором полиции. Луначарский охотно согласился прочитать в киевском Литературно-артистическом обществе реферат па тему «Генрик Ибсеп как моралист»65. Сбор денег от продажи входных билетов должен был пойти в пользу Краевого Креста для оказания помощи политическим заключенным. Но через несколько дней по инициативе Луначарского было решено перенести чтение реферата в студенческую квартиру по Фундуклеев-ской улице, 36. Наряду с представителями киевской интеллигенции, в число которых был и Тарле, Луначарским были приглашены Р. С. Землячка, А. М. Чудповский, II. Ф. Вержбицкая с братом66 и некоторые другие киевские социал-демократы. Сбор «политически неблагонадежных» в доме па Фундуклеевской улице вызвал в жандармском управлении тревогу. Едва успели собрать с присутствующих деньги в пользу Красного Креста и кате только Луначарский приступил к чтению своего реферата, в дверь ворвалась полиция, а затем в сопровождении казаков пожаловал и сам генерал Новицкий. По его приказу все участники собрания были обысканы, арестованы п препровождены в Л ульяновскую тюрьму. В ходе обыска почти у всех присутствующих были изъяты листовки и брошюры революционного содержания: статья В. И. Лепина «Объяснение закона о штрафах», брошюра «Как
м ЦГИА УССР, ф. 274, on. 1, д. 521, л. 315.
Там же, л. 250.
м Там же
совершить политическую революцию» 67 и ряд других нелегальных изданий. В комнате хозяина квартиры Андронникова был обнаружен гектограф.
Присутствие среди собравшихся видных киевских социал-демократов» результаты обыска и анализ показаний некоторых арестованных на допросе в Киевском жандармском управлении дают все основания полагать, что собрание на Фупдуклеевской помимо обсуждения реферата об Ибсене преследовало и иные цели, чисто политического характера.
В числе арестованных находился и Тарле. По поводу его ареста Новицкий доносил в департамент полиции, что он застал Тарле в квартире, пол которой «чуть пе по колено был усеян разорванными на мельчайшие клочки прокламациями и воззваниями»б8.
В ходе обыска в квартире ученого была обнаружена брошюра «Вопросы для собирания сведений о положении рабочего класса», изданная Петербургским Союзом борьбы за освобождение рабочего класса69. Это обстоятельство свидетельствует о его интересе к положению пе только европейского, по и русского пролетариата. На допросе Тарле показал, что эту работу ему случайно прислали с очередным номером «Нивы», но такое заявление звучит неправдоподобно. Скорее всего, оп получил ее для ознакомления от кого-либо из киевских социал-демократов.
Продержав Тарле около двух месяцев под предварительным арестом, полиция ограничилась тем, что признала его политически неблагонадежным и выслала под гласный надзор полиции па хутор его тестя близ станции Затишье в Херсонской губернии70. Несколько позднее эта мера наказания была смягчена и ему разрешили поселиться в Варшаве.
По поводу этих репрессивных действий в отношении молодого ученого, Новицкий писал в департамент полиции: «Тарле представляет из себя человека совершенно распропагандированного и убежденного социал-демократа, особенно опасного потому, что его умственный
«7 ЦГИА УССР, ф. 274, on. 1, д. 521, л. 60.
w ЦГАОР СССР, ф. 102, Дп. 00, д. 228 за 1900 г., л. 3.
69 ЦГИА УССР, ф. 274, on. 1, д. 521, л. 15.
70 Там же, л. 26.
'>Л
оагаж очень велик и он пользуется большим влиянием благодаря своим педагогическим занятиям и лите-р.ггурпым способностям, а также участию в журналах и газетах либерального направления»71. Привыкший всюду искать крамолу, Новицкий слишком преувеличивает революционность Тарле, но тем не менее он недалек от истины, когда утверждает, что киевский историк и публицист благодаря своему таланту и демократической направленности своих взглядов представлял убежденного противника охранительных начал.
После получения подобной аттестации департамент полиции завел на Тарле специальное досье и потребовал от Министерства народного просвещения лишить его права преподавательской деятельности, что и было выполнено без промедления72. По распоряжению министерства перед Тарле, которому Совет историко-филологического факультета присвоил 15 февраля 1900 г. звание приват-доцента73, дававшее ему право преподавания в университете, закрылись двери пе только высших учебных заведений, но и гимназий. Отчаявшись пайти работу в Варшаве, потеряв возможность привлечь дополнительные источники для завершения диссертации из-за неоднократных отказов разрешить ему выезд за границу, он ходатайствует о разрешении ему права преподавания. И хотя его диссертация нуждалась в доработке, Тарле, получив предварительное согласие декана факультета Т. Д. Флоринского и Лучицкого, решил представить к защите готовый вариант своей работы, так как ему было обещано место приват-доцента в Петербургском университете.
После настойчивых просьб киевский генерал-губернатор М. И. Драгомиров разрешил Тарле приезд в Киев на несколько дней для защиты диссертации74, которая состоялась 14 октября 1901 г. Диспут на защите вылился в настоящую словесную баталию. Оппоненты сделали диссертанту ряд упреков в неправильном использовании источников и в не совсем точном переводе «Утопии». Последнее замечание заключалось в том, что Тарле якобы
71 ЦГАОР СССР, ф. 102, До. 00, д. 228 за 1900 г., л. 10.
72 ЦГИЛ УССР, ф. 708, оп. 338, д. 152, л. 5.
;5 Архив АН СССР, ф. 627, он. 2, д. 1, л. 1.
74 ГЛКО, ф. 2. оп. 217, д. 31а, л. 254-255.
пользовался не латинским оригиналом «Утопии», а ее Немецким переводом, сделанным в свою очередь с английского.
В действительности же Тарле использовал при работе над диссертацией латинский текст «Утопии», о чем свидетельствует его письмо к И. В. Лучицкому, датированное летом 1900 г.76
Кроме того, на Тарле обрушились консервативно настроенные профессора с беспочвенными обвинениями в компиляции. Их действия сводились к тому, чтобы провалить Тарле, демократические взгляды которого им явно были не по душе. Вместе с ними против историка по личным мотивам выступил и В. В. Водовозов, охарактеризовавший труд Тарле как ненаучный и обвинивший его в непопимании юридических взглядов Томаса Мора, в поверхностном знании эпохи и извращении мыслей К. Каутского о причинах англо-испанского антагонизма, изложенных в его книге «Thomas More und seine Utopie» 76.
Тенденциозность этой критики была очевидной, ибо, несмотря на свои недостатки, диссертация Тарле представляла собой оригинальный научный труд, получивший весьма лестную оценку прогрессивных профессоров Киевского университета. Очень тепло отозвался о работе своего ученика и И. В. Лучицкий, сумевший убедить Совет факультета в необходимости присуждения Тарле ученой степени магистра.
Интересна оценка и Л. Н. Толстого, знакомого с работой молодого ученого. В своем письме к пому Л. Н. Толстой писал: «Милостивый государь, очень благодарю Вас за присылку Вашей прекрасной книги «Общественные воззрения Томаса Мора», которую прочел с величайшим удовольствием и пользой» 77.
Благополучный исход защиты диссертации Тарле вызвал негодование но только реакционной профессуры, но и Новицкого. В своем очередном донесении в департамент полиции он сокрушался по поводу того, что «присужде-
п Отдел рукописей Центральной научной библиотеки АН УССР, III, д. 16260.
78 Водовозов В. Новое исследование по социальной истории Англии. — «Народное хозяйство», 1901, № 10, с. 175.
77 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 4, д. 118, л. 1.
ние степени Тарле дает ему право на занятие должности экстраординарного профессора, что является фактом письма прискорбным, и было бы очень желательно, — подчеркивал он, — оградить учащуюся молодежь от вредного влияния, каким он может пользоваться в качестве профессора или преподавателя...» 78
Выпад со стороны реакции против демократически настроенного ученого не мог не возмутить передовую киевскую общественность. О том, как прореагировали на это прогрессивная часть интеллигенции и студенчества, сообщает сам Тарле в письме к Д. М. Петрушевскому: «Пользуясь тем обстоятельством, что мне разрешен был приезд в Киев лишь на 48 часов, одна группа профессоров Киевского университета желала во что бы то пи стало провалить меня на магистерском диспуте. Эти подлые интриги возмутили пе только студентов, по л вполне посторонних людей. После диспута группа киевских социал-демократов во главе с редактором их газеты направилась к Водовозову и выразила негодование. А я пи с кем из них даже не знаком и никакого отношения к партии по имею. О возбуждении можете судить сами, что около 60 студентов стали у кафедры с ярко выраженным намерением крикнуть профессорам «подлецы», если бы опи меня провалили» 79.
После защиты диссертации Тарле переехал в Петербург, по репутация «политически неблагонадежного» осталась и здесь.
Несмотря на то что Министерство народного просвещения разрешило Тарле в 1902 г. заниматься педагогической деятельностью80, двери Петербургского университета оставались еще долго закрытыми перед ним. Па прошение ученого зачислить его приват-доцентом но кафедре всеобщей истории исполняющий обязанности ректора Жданов ответил, что «привлечение к преподаванию по сей кафедре г. Тарле в звании при-нат-доцепта пе представляется необходимым»81. В каче-
” ЦГАОР СССР, ф. 102, Дп. 00, д. 228 за 1900 г., л. 5.
т* Там же, л. 6. Следует заметить, что в этом письме Тарле по цензурным соображениям скрывает факт своего знакомства с некоторыми из киевских социал-демократов.
м ГНАЛО, ф. 139, on. 1. л. 9621. л. 15.
•' Там ясе, л. 28.
П
стве причины отказа он выдвигал якобы недостаточную научную ценность трудов Тарле. Более откровенно высказался попечитель Петербургского учебного округа» который заявил» что, «принимая во внимание бывшую прикосновенность господина Тарле к делам политического характера, за что оп и понес наказание в виде предварительного ареста, я не признаю возможным изъявить согласие на зачисление ого в состав приват-доцентов Спб. университета» 82.
Лишь после ряда настойчивых просьб Тарле и длительных пререканий чиновников от науки осенью 1903 г. он получил разрешение на чтение курса лекций в Петербургском университете.
и ГИАЛО, ф. 139, оп. 1. д. 9С21. л. 42.
ГЛАВА BTOPAII
В дни первой русской революции. Обращение к истории Великой французской буржуазной революции. «Падение абсолютизма в Западной Европе». Политические и методологические позиции Тарле. Работы по истории французского рабочего класса. «Континентальная блокада». Педагогическая деятельпость. Творчество Тарле в период первой мировой войны
Начало преподавательской деятельности Тарле в Петербургском университете совпало по времени с нарастанием революционной бури в России, что в значительной степени определило общую направленность тематики и содержание его лекций и публицистики. Лекции ученого по истории Англии и Франции, о падении абсолютизма па Западе были как нельзя более созвучны настроениям русских демократических кругов. Яркие по форме, научные по содержанию, они привлекали к себе всеобщее внимание и вызывали неизменный восторг слушателей. Огромная эрудиция Тарле, его мастерская манера изложения, переходящая порой в задушевную беседу со слушателями, будили их мысль и заставляли делать соответствующие выводы применительно к русской действительности. Почти на все университетские лекции Тарле собиралось огромное количество слушателей, где присутствовали не только историки и филологи, по и студенты других факультетов. Нередко после лекций ученого и аудитории, где несколько минут тому пазад звучал его голос, устраивались студенческие сходки политического характера ’. О сило воздействия этих лекций па умы учащейся молодежи А. В. Богданович, принадлежавшая к консервативному лагерю (жена ктитора Исаакиевского собора генерала Богдановича), писала в своем дневнике в 1904 г.: «В университете по понедельникам Тарле читает лекции о французской революции, после которых мо-
’ ЦГИА СССР. ф. 733. оп. 152. л. 176. л. 51.
лодежь так возмущена, что каждый понедельник можно ждать беспорядков» 2.
Еще большую популярность снискали публичные лекции Тарле, которые буквально осаждались студентами, курсистками, гимназистами и представителями передовой интеллигенции. Тематика его публичных выступлений была посвящена революциям в странах Европы или истории социалистической мысли. В документах полиции упоминаются такие лекции ученого, как «История философских воззрений Сен-Симона»3, «Историко-философские взгляды Маркса в сороковых годах» 4 н ряд других подобного содержания. Большой успех имел также курс публичных лекций Тарле по истории России XIX в., в которых оп основное внимание уделял анализу реформ 60-х годов. В них историк характеризовал правительственные реформы как полумеры, подчеркивал их незавершенность и подвергал резкой критике их авторов Валуева и Милютина за трусливый либерализм, с большой теплотой одновременно отзываясь о казнеппых героях польского восстания 1863 г.5 *
Лекции Тарле по курсу русской истории объективно были направлены против существующих порядков. «Лекции Тарле, — допосил одип из агентов охранки своему начальству, — в обществе называют лекциями «о начало великой русской революции». Радикальная публика, присутствующая па них, устраивает лектору постоянные овации; существует намерение, когда оп окончит весь обзор царствования императора Александра II, поднести ему адрес и собрать побольше подписей» °.
К этому времени относится сотрудничество Тарле в нелегальной газете «Освобождение», издававшейся за границей. В своих корреспонденциях, подписанных псевдонимом Аврелий, оп разоблачал политику царских сатрапов, полицейские правы, царившие в ведомстве Министерства народного просвещения, и весь государственный строй в целом. «Этот облитый с ног до головы русской
2 Дневник А. В. Богданович. Три последних самодержца. М.—Пг.. 1924, стр. 302.
3 ЦГИА СССР, ф. 733, оп. 195, д. 617, л. 132.
4 ЦГАОР СССР, ф. 102. Ди, 3-е делопроизводство, д. 558 за 1903 г., л. 26.
Б Там же. Ди. ОО. л. 550 ял 1903 г. л. 1—2.
* Там ж а
iqioiibiu суеверный «обожаемый монарх», ути тупые гене |Huiu — палачи и действительные тайные и явные звери, uni Булыгины и Треповы, Владимиры и Шереметевы, пси эта воровская шайка, — пишет Тарле о Николае II и его окружении, — твердо решила терзать, рвать, убивать, вешать и громить до самой последней физической к тому возможности»7. Поэтому революционная борьба всех прогрессивных сил страны против «смердящего гниющего трупа самодержавия», против тупых и суеверных водорослей, лживых «хиротосанных» и «рукоположенных» шаманов и шарлатанов», жадных палачей признается им шшономерной 8. Выступая борцом против царизма, Тарле одновременно выступает против попыток либералов сохранить режим самодержавия9.
По пе только пером и живым словом с кафедры воздействовал Тарле на сознание молодежи и радикальной интеллигенции. В дни революции он принимал активное участие в студенческих манифестациях и сходках, избираясь на них в ряде случаев почетным председателем 10 11. В это время ученый находится в самой гуще политической борьбы как в университете, так и за его пределами.
18 октября 1905 г., по случаю «дарованных манифестом свобод» в Петербурге состоялась многотысячная демонстрация протеста у Технологического института, где Тарле получил ранение в голову. Весть об этом событии быстро разнеслась по Петербургу, и вскоре была выпущена почтовая открытка с фотографии Тарле, лежащего на больничной койке. Возмущенные произволом властей студенты и преподаватели университета потребовали судебного расследования с участием их представителей и сурового наказания царских палачей11. Но это требование осталось без ответа. С. Ю. Витте, бывший в то время председателем Совета Министров, так отозвался об этом инциденте в своих воспоминаниях: «Признаться, я тогда Тарле не пожалел, так как он все смутное время в университете читал тенденциозные лекции о фрапцуз-
7 Аврелий. Из современных впечатлений (Письмо из Петербурга)«Освобождение», 1905, 31 мая, № 71. (Впервые обнаружил эти статьи и ввел в паучный оборот В. И. Дурновцев).
* Там же.
1 Там же.
10 ГНАЛО, ф. 14, оп. 3, д. 16323, л. 14.
11 Там же, оп. 25, д. 36, л. 24.
ской революции и не счел приличным хотя оы после 17 октября держать себя спокойно, как подобало бы себя уважающему профессору» 12.
Проявляя уже в первые месяцы революции интерес к вопросу о будущем государственном устройстве России, Тарле усиленно изучает литературу о политическом строе Англии и Франции. Как явствует из его рецензий на книги А. Дайси и В. Беджгота 13, английская конституционная монархия отвергалась ученым как образец для подражания. Все его симпатии на стороне Декларации прав человека и гражданина, многие положения которой легли в основу французского республиканского законодательства. Поэтому уже в начале 1905 г., когда царизм решил создать булыгинскую комиссию для «предварительной разработки и обсуждения законодательных предложений», Тарле написал статью «Новое толкование трактата о правах человека и гражданина», представлявшую собой критический разбор с авторскими комментариями книги Е. Блюма 14 о Декларации прав человека и гражданина. Эта работа историка была предназначена для журнала «Мир божий», но не увидела света по постановлению цензуры 15. С рядом купюр она некоторое время спустя была опубликована в журнале «Образование» 16.
Умело проводя аналогию между Россией начала XX в. и Францией конца XVIII в., Тарле па основе анализа статей Декларации проводит мысль, что борьба русского народа против самодержавия, как и французского против абсолютизма, обусловлена его естественными правами на свободу и равенство. Исходя из этого, он в запрещен-
,а Витте С. Ю. Воспоминания. Т. 3. М., I960, с. 102.
11	Тарле Е. В, [Рец. на кн.:] Дайси А. Основы государственного права Англии. Введение в изучение английской конституции. [М., 1905]. — «Мир божий», 1905, № 5, с. 140—142; он же. [Рец. на кн.:] Беджгот В. Государственный строй в Англии. [М., 1905]. —«Мир божий», 1905, № 10, с. 102—105.
14	См.: Blum Е. La declaration des droits de I’homme et du citoyen. Paris, 1902.
15	Текст этой статьи был обнаружен* С. Б. Окунем в фонде Санкт-Петербургского цензурного комитета (ЦГИА СССР, ф. 777, 1891, д. 84). Анализ работы Тарле о Декларации был опубликован С. Б. Окунем в виде статьи «Е. В. Тарле и царская цензура» в кн. «Проблемы истории международных отношений». Л., 1972 с. 26—39.
,а Тарле Е. О Декларации прав человека и гражданина. — «Образование», 1905, № 4, с. 309—319.
пом цензурой варианте статьи подчеркивал закопомер кость борьбы против царского самодержавия, ибо оно всегда попирало права народа. Согласно мпепию Тарле, Декларация предоставляла человеку-гражданину право «не быть рабом, не давать себя грабить, не позволять издеваться над своим человеческим достоинством, не давать зажимать себе рот, самим распоряжаться своим общим достоянием и общею своею силою» 17< Обращение Тарле к Декларации в период первой русской революции означало, что он считал необходимым борьбу граждан России именно за эти демократические права.
Так как Декларация трактовала закон как выражение общей воли людей и рассматривала парод как высшего носителя суверенитета нации, то Тарле в завуалированной форме подводил своих читателей к мысли, что вопрос о будущем государственном строе в России должен быть рошен не путем закулисных маневров царизма и господствующих классов, а посредством всенародного плебисцита 18.
Одновременно Тарле выступил па страницах журнала «Мир божий» с серией публицистических очерков о падении абсолютизма в Западной Европе, которые в совокупности составили целую книгу19.
Первоначально эти очерки были прочитаны в виде лекций студентам Петербургского университета и имели огромный успех у демократической молодежи. Реакционный профессор протоиерей Т. И. Буткевич с раздражением вынужден был признать большую популярность выступлений Тарле. «Действительно, — писал оп, — в прошлом году он сумел завлечь в свою аудиторию в С.-Петербургском университете чрезвычайное множество слушателей. Целые толпы молодых людей... теснились по всем университетским коридорам в часы его лекций. Степы аудиторий чуть не трещали» 20.
Совершая ряд исторических экскурсов в историю па-
11 Цит. по статье С. Б. Окуня «Е. В. Тарле и царская цензура», с. 33.
11 Тарле Е. В. О декларации прав человека и гражданина.— «Образование», 1906, № 4, с. 314—316.
11 Тарле Е. В. Падение абсолютизма в Западной Европе. Исторические очерки. СПб.—М., 1906.
w Буткевич Т. И. Уроки французской революции. Харьков, 1907, с. 1.
3 Е. И. Чапкевич
33
дения абсолютизма в странах Западной Европы, Тарл приходил к твердому убеждению, что в силу всеобщей за кономерности исторического развития царское самодержа вие в России падет, как некогда пал абсолютизм в евро пейских странах. Основную причину гибели абсолютизм; Тарле усматривал в противоречиях между условиями про изводства и распределения «экономических благ», кото рые, согласно его мнению, направляют «социальную эпер гию общественных масс» 21.
Под «социальной энергией масс» Тарле понимал спо собпость парода вести политическую борьбу против абсо лютизма, тормозящего развитие экономической жизни об щества. «Естественно, — писал он, — что если социальна! энергия начинает напирать па стенки сосуда, на формь общества, иначе говоря, на то правовые условности, кота рые перестали соответствовать новым, становящимся вс) интенсивнее, экономическим потребностям, то она, эт энергия, пе может в конечном счете не произвести тре буемых изменений социально-юридического и политиче ского характера...» 22
Тарле подчеркивал, что противоречия между отживаю щим абсолютизмом и развивающимся экономически! строем общества пеизбежно ведут к революции. «Полите ческие революции, — отмечал он, — в самом главном и су щественном обусловливаются тем, что известная форм управления пе только перестает отвечать материальны! и моральным потребностям общества, по что дальпейпЩ ее существование становится прямой угрозой для пор мального удовлетворения нужд и интересов социальп сильных слоев народа» 23. Именно поэтому ученый прпхс дит к выводу, что царское самодержавие, ставшее торм( зом на пути прогрессивного развития России, должн быть уничтожено революционным путем, как некогда а( солютизм во Франции.
Эти взгляды Тарле сформировались под непосредст венным влиянием событий первой русской революции свидетельствуют об определенной перестройке его воззр< ний. При анализе кризиса абсолютизма Тарле отмечал, 41 симптомы его приближающейся гибели начинают сказь
21 Тарле Е. В. Соч., т. IV, с. 316.
22 Там асе.
23 Там же, с. 356.
питься еще задолго до наступления «девятого вала» революции. Эти симптомы, по его мнению, особенно проявляются в оскудении государственной казны, в разложении верхушки господствующих классов, в обнищании подавляющей массы населения, в усилении реакции. Тарле заявляет, что абсолютизм еще задолго до революции начинает «тонуть па якоре» и даже более выдающийся политический деятель, нежели такая ничтожная личность, как Людовик XVI и ему подобные, может отсрочить его падение, по не предотвратить гибель24.
Сравнивая причины падения абсолютизма во Франции с состоянием царизма в России, Тарле приходил к пониманию вывода, четко сформулированного В. И. Лениным, что здание русского самодержавия настолько обветшало, что никакие реформы уже пе в состоянии спасти его. Только революционный слом и последующая расчистка его обломков, по мнению историка, могут привести к постройке нового социального здания па месте сгнившей развалины. Эта мысль Тарле была в известной мере направлена против кадетов, пытавшихся ограничить царское самодержавие конституцией и реформами. Для ученого было ясно, что революцию необходимо продолжить до полного свержения самодержавия. Оп предупреждал, что все реформы царизма посят временный характер и, как только самодержавие соберется с силами, оно приложит все усилия к подавлению революции. «Напротив, бросая уступки наступающему восстанию, — указывал Тарле, — он (абсолютизм. — Е. Ч.) всеми силами заботился лишь об одном: чтобы механизм угнетения пе был сломлен, пе был обессилен и чтобы после временного бездействия его возможно было пустить в дело полным ходом» 25.
Это предупреждение Тарле, сделанное па основе изучения опыта революции 1848—1849 гг. в Германии и Австрии, оправдалось, когда в России наступила столыпинская реакция.
Исследуя кризис абсолютизма в странах Западной Европы, Тарле отмечал, что в этот период в лагере его друзой остаются лишь представители дворяпства и та часть буржуазии, интересы которой тесно переплетаются с интересами двора. Это «алчные и свирепые дельцы, — характе-
’* Там же, с. 343.
Гам же, с. 352.
ризует их историк, — неразрывно связавшие свою судьбу с судьбой защищаемой ими формы правления, были воры и грабители, оборонявшие свой притон...»26. Такая убийственная аттестация представителей европейской реакции была косвенным образом направлена и против русской придворной камарильи и кругов, с ней связанных.
Тарле указывал, что в период кризиса абсолютизма против него выступает значительное большинство населения страны. В общем потоке классовой борьбы против абсолютизма Тарле различает два направления: «первое характеризуется борьбой буржуазии против вредного для свободного развития капиталистических интересов общественного строя, второе характеризуется борьбой пролетариата против буржуазии, во имя собственной социальпо-экономической эмансипации» 27. При этом оп подчеркивает ограниченность буржуазной революционности и указывает на попытки буржуазии пойти на компромисс с абсолютизмом во имя спасения для своих нужд старого государственного аппарата. Тарле считает, что только пролетариат способен па эпергичпую борьбу против абсолютизма. «Они (рабочие. — Е. Ч.),— отмечал историк, — никогда и нигде но шли к абсолютной власти с предложением компромисса, ибо слитком уж отчетливо била в глаза логическая несовместимость абсолютизма с их стремлением, а власть сама шла к ним с подкупом и растлением, не понимая всей тщеты мечтаний о сделке» 28.
Но акцентируя впимапие па ограниченности революционности западноевропейской буржуазии в период ее борьбы против абсолютизма, Тарле полагал, что русская буржуазия во время революции 1905—1907 гг. не пойдет па сделку с царизмом, так как для нее самодержавие, по его мнению, было более опасным врагом, чем пролетариат. «Предполагать, — писал Тарле, — что в конце концов в дальнейшем развитии движения капиталистическая буржуазия не «предаст» революцию и пе встанет спиной перед стремлением пролетариата, есть, конечно, социологический абсурд, по такой же социологический абсурд предполагать, что это предательство совершится теперь, и в пользу нынешнего абсолютизма. Капиталистическая бур-
28 Тарле Е. В. Соч., т. IV, с. 387.
27 Там же.
28 Там же, с. 399.
куазия, быть может, и много рабочей крови прольет, но и о в союзе с нынешним абсолюцизмом, а в других комбинациях» Эти высказывания ученого свидетельствуют о непонимании им позиции русской буржуазии в период революции 1905—1907 гг.
К моменту, когда писалась эта глава работы Тарле, русская буржуазия уже предала революцию, она уже в союзе с царизмом пролила море рабочей крови, ибо главную опасность для себя опа видела не в самодержавии, и в пролетариате, поднявшемся па борьбу. Еще до наступления «девятого вала» революции В. И. Ленин, характеризуя вероятные пути ее развития, указывал на возможность сговора буржуазии с царизмом. «Мы знаем,—писал он, — что они (капиталисты. — Е. Ч.) пе способны, по своему классовому положению, па решительную борьбу с царизмом: слишком тяжелым ядром па ногах и плетется частная собственность, капитал, земля, чтобы идти на решительную борьбу. Слишком нужен им царизм с его полицейско-бюрократическими и военными силами против пролетариата и крестьянства, чтобы могли они стремиться к уничтожению царизма»30. То, что заметил В. И. Ленин еще задолго до апогея первой русской революции, Тарле пе сумел увидеть, когда она уже шла па спад. Столкнувшись с политикой кадетов в революции по мере ее поправения, Тарле к концу 1906 г. приходит к осуждению их позиций. В едком памфлете «Недоразумения кадета Иопы Благообразова», опубликованном н нелегальном органе «Краспое знамя», издаваемом в Париже, ученый приходит к выводу, что кадеты принимали участие в революции лишь «тихим шуршанием избирательных бюллетеней»31. Его герой, рядовой член партии кадетов Иона Благообразов, с жаром восклицает: «Мы — не революционеры прежде всего...»32 Тарле подчеркивает и своем памфлете, что кадеты, оказав помощь царскому самодержавию в получении займа во Франции, способствовали роспуску I Государственной думы и подавлению революции33.
,и Там же, с. 394.
* Ленин В. И. Поля. собр. соч., т. 11, с. 44.
11 Аврелий. Недоразумения кадета Ионы Благообразова. — «Красное знамя», 1906, № 6.
11 Там же.
11 Там же.
Хотя в годы революции 1905—1907 гг. Тарле еще по прежнему оставался на позициях буржуазной науки, его взгляды па задачи русской революции во многом расходились с воззрениями его коллег, большинство которых официально состояли членами кадетской партии. В отличие от многих из них, Тарле выступал убежденным республиканцем и врагом монархии. В делах департамента полиции, державшего деятельность ученого в поле своего зрепия, ни разу по упоминается о его принадлежности! к кадетской партии.
Из воспоминаний ветеранов профессионального движения петербургских приказчиков Ф. А. Максимова и И. К. Медведева 34 мы узнаем, что во время выборной кампании во II Государственную думу Тарле был председателем избирательного собрания Московского района Петербурга по городской курии, где выборщиком для выборов в Думу баллотировался от блока левых партий В. И. Лепил35. Этот факт подтверждает то, что ученый по был кадетом, так как В. И. Лепип допускал блок при выбо-j рах в Думу только с мелкобуржуазными партиями при пол-1 пой изоляции представителей конституционно-демократической партии36.	I
В 1913 г. петербургский градоначальник сообщал попечителю Рижского учебного округа, что «по имеющимся: совершенно секретным даппым, формальным порядком пе проверенным, Тарле по убеждениям своим примыкает к меньшевистской группе социал-демократической партии; в 1910 году являлся сведущим лицом (консультантом.— Е. Ч.) при думской социал-демократической фракции по экономическим и финансовым вопросам»37. Об этом же говорится и в письме другого сведущего лица фракции ТО. М. Стеклова к депутату III Думы И. П. Покровскому38. В списке сведущих лиц думской социал-демократической фракции Тарле значится иод номером 9. При характеристике каждого из пих полиция полагала, что Тарле, в частности, по своим политическим взглядам является меньшевиком39.
34 ЦПА ИМ Л при ЦК КПСС, ф. 71, оп. 15, д. 63.
35 Владимир Ильич Лепин. Биографическая хроника, т. 2. М., 1971, с. 303.
35 См. Ленин В. И. Полп. собр. соч., т. 14, с. 241, 245—246, 286. 37 ГИА ЭССР, ф. 384, on. 1, д. 3421, л. 7.
33 ЦГАОР СССР, ф. 102, Дп. ОО, д. 580 за 1907 г., л. 217.
39 Там же, л. 193 об.
Порвал русская революция оказала влияние и на эволюцию методологических воззрений ученого. Так после событий 1905—1907 гг. Тарле солидаризируется с положением Маркса о неизбежности революции. Однако и и это время его методологические и гносеологические взгляды носят еще противоречивый и эклектический характер.
В годы реакции, когда среди буржуазной интеллигенции распространились различные течения субъективного идеализма, Тарле в области теории познания истории проявляет заметный крен к релятивизму. Недооценка им возможности объективного познания истории наглядно проявляется в курсе лекций по философии истории, которые он прочитал в 1908 г. студентам Психоневрологического института в Петербурге. Запись этих лекций увидела свет в виде отдельного литографированного издания 40.
Признавая закономерность исторического процесса, Тарле в то же время заявляет, что познание законов истории носит менее точный и полный характер, нежели познание законов природы. Сравнивая общественные пауки с естественными, он говорил: «Иное дело история и социология. Здесь все колеблется: здесь часто разрушаются установленные воззрения гораздо ранее, чем к ним успевают привыкнуть. Поэтому к истории воз МЪжно предъявлять сильно пониженные требования: нужно принять в расчет те силы, которыми располагает эта наука. Лишь при таком условии пет риска натолкнуться на целый ряд разочарований»41. Но указывая на относительную достоверность познания прошлого, Тарле ни в коей мере не отрицает возможности изучения исторического процесса в целом. Именно в этом сказывается противоречивость его философских воззрений.
«Очерк развития философии истории» представляет прежде всего интерес как попытка систематизации ученым основных методологических направлений в изучении истории в новое время, которые он анализирует по мере их становления и развития. Тарле ставил перед собой задачу проследить, как развивалось познание истории со
Всеобщая история (Очерк развития философии истории). По лекциям проф. Е. В. Тарле сост. Г. С. СПб., 1908 (литогр. изд.) (далее — Очерк развития философии истории).
11 Гам же, с. 3.
промен английской буржуазной революции до второй по ловины XIX в.
Особенно высоко оценивал Тарле концепцию Вико, которая своей идеей циклического развития общества представляла, по мнению ученого, первую попытку рассмотрения исторического процесса в развитии. «Этим, — замечал Тарле, — он заложил первый камень того фундамента науки, на котором зиждется современная социология. .. Этот человек своей идеей повторяемости заложил начало научному изучению общественных явлений 42.
Последователями Вико Тарле считает Гердера и Канта, рассматривавших историю как прогрессивное развитие человеческого общества. Характеризуя их концепции, оп подчеркивает значимость мысли Канта о том, что исторический прогресс движется борьбой противоположностей: добра и зла. В этом ученый видит попытку подойти к пониманию исторического процесса с позиций диалектики, хотя при этом указывает на негативные стороны концепций Гердера и Канта, допускавших вмешательство божественного начала в историю. В силу этого Тарле полагал, что воззрения Кондорсе и Сен-Симона по сравнению с концепциями Гердера и Канта представляют собой шаг вперед в познании истории, ибо они, объясняя прогрессивное движение общества вперед путем развития человеческих знаний, науки и техники, изгоняли дух фидеизма из области истории.
Из всех представителей диалектического направления философии истории Тарле выделяет Гегеля. Характери-i стике его концепции понимания исторического процесса Тарле уделяет значительное место в своем лекционном? курсе. Ученый очень высоко оценивает гегелевский диалектический метод в рассмотрении исторического процесса, его стремление детерминировать события и явления жизпн человеческого общества. Но отдавая должное гегелевскому методу познания, Тарле в то же время подвергает критике идеализм немецкого философа и непоследовательность его) исторической системы при попытке объявить прусскую сословную монархию абсолютной истиной в конечной инстанции. Стремление Гегеля рассматривать прусскую монархию как самопознание абсолютного духа Тарле рас-
42 Очерк развития философии истории, с. 57—58.
цппннает как логический абсурд всей его ги< гемы, кин нп нтоответствие диалектическому методу полн/шип inin рического процесса.
Крайне ненаучным и антиисторичным считает также Гирло произвольное деление Гегелем истории человеке <1 пн па восточный, греко-римский и христианский миры. Осуждая такое разделение исторического процесса Тарле остроумно замечает, что, «если бы привычки мышления, которые Гегель распространил, укрепились бы в истории, hi о походило бы на то, как если бы человек, желающий лннпматься анатомией, стал бы заниматься таким путем: п:ю бы подзорную трубу и стал бы смотреть па толпу людей» 43.
Рассматривая различные стороны учения Гегеля, Тарле отмечал, что в силу его противоречивости к нему тянулись как реакционеры и обыватели, «которые были напуганы жизнью, которые жаждали забвения и успокоения», тик и «категория людей, мечтавших о полном переустройстве общества» 44.
Тарле подчеркивает, что огромное влияние философия Гегеля оказала на формирование мировоззрения Маркса, отбросившего идею гегелевского абсолютного духа как гворца истории и взявшего па вооружение его диалектический метод. Он отмечает, что Маркс, творчески переработав диалектический метод Гегеля, применил его к познанию материальной жизни общества, которую он, и отличие от пего, рассматривал как первооснову любого проявления человеческой деятельности. Маркс, говорил Тарле, первым взглянул на экономическую жизнь общества как на постоянно развивающийся процесс, определяющий развитие его духовной жизни, и положил тем самым начало материалистическому пониманию истории. «Для него, — пишет Тарле, — не было той таинственной души, которая опускалась в разные нации, для пего являлось материалом другое, именно медленная эволюция материальных форм быта, которые переживал человек, и изменения в идеологии, совершавшиеся в прямой причинной зависимости от изменений материального быта 4б.
13 Там же, с. 83.
14 Там же, с. 9.
с Там же, с. 86.
Огромную заслугу Маркса в познании истории Тарле видит в открытии им закономерностей исторического процесса на материалистической основе. Появление марксизма, по мнению ученого, означало становление нового направления в методологии истории, принципиально отличного от различных идеалистических методов ее познания.
Однако Тарло не совсем последователен и в определении соотношения марксистской и позитивистской методологии истории. В частности, теорию О. Копта о трех фазах развития человеческого общества, о необходимости изучения положительных знаний оп рассматривает как равнозначную по своей научной ценности марксизму, хотя и проявляет полнейшее несогласие с позитивистской оценкой роли личности в истории. Здесь в известной степени проявился эклектизм воззрений Тарле, характерный для пего в дореволюционный период.	।
Выступая против сторонников позитивизма, упрекав- j тпих Маркса, будто бы он низвел роль личности в истории до уровня простого созерцателя действительности, Тарло утверждал, что выдающаяся личность может сыграть большую роль в истории лишь в том случае, если она будет вооружена знанием законов исторического развития. Такой личностью Тарле считал прежде всего самого Маркса. О пом ученый так говорил в конце своего курса своим слушателям: «Оп жил упованием, что настанет момент, когда о тех людях, которые являются угнетателями в данный момент, будут говорить: жалкие, ничтожные людишки, желавшие заградить могущественную реку, желавшие сделать нечто неосуществимое, идущее против природы! Вот эта светлая мысль, что если бессмысленный гнет и торжествует, то торжествует временно, — эта мысль может считаться тем завещанием Маркса, расставаться с которым человеку в самые горькие годы торжества абсолютизма не следует» 46.
В этот период большое внимание Тарле уделяет истории пролетариата. Так, замысел изучить промышленное состояние Франции в XVIII в. накануне и в период революции зародился у ученого еще до защиты магистерской диссертации. Весной 1901 г. он писал Лучицкому: «Я хочу
46 Очерк развития философии истории, с. 10?, К
и in и. из указанной Вами области, — но одну всего сторону, о промышленном законодательстве во Франции и XVIII в.» 47. Под влиянием первой русской революции .H-о первоначальное намерение выросло в желании осветить не только промышленное состояние Франции, но и положение французского рабочего класса.
Выезжая с 1904 по 1914 г. за границу в научные командировки, Тарле уделял много времени изучению и Национальном архиве и провинциальных архивах Франции документов о формировании и борьбе французского пролетариата в период Великой французской буржуазной революции. Уже в 1907 г. оп публикует свое первое большое исследование но этой тематике «Рабочие национальных мануфактур во Франции в эпоху революции (1789—1799 гг.)»48, которое привлекло внимание ученых как в России, так и за рубежом. Изучив огромный фактический материал, Тарле дал характеристику различным отраслям французской промышленности и ос-иетмл положение рабочего класса на национальных мануфактурах. В 1909 г. вышла из печати первая часть его фундаментального труда «Рабочий класс во Франции и эноху революции»49, а в 1911 г. — вторая часть этого исследования. Обе часта в совокупности составили док-горскую диссертацию Тарле, успешно защищенную 24 апреля 1911 г.50, и, заслужив высокую оценку, были одоочены премией Ахматоваь|.
В отличие от таких представителей русской исторической школы, как II. И. Кареев, И. В. Лучицкий, М. М. Ковалевский, разрабатывавших преимущественно проблемы аграрных отношений и истории: французского крестьянства кануна революции, Тарле обратил впима-
4/ Отдел рукописей Центральной научной библиотеки АН СССР, I II, д. 16264.
•в Тарле Е. В. Рабочие национальных мануфактур во Франции в эпоху революции (1789—1799 гг.). СПб., 1907.
w Тарле Е. В. Рабочий класс во Франции в эпоху революции, ч. 1. СПб., 1909; ч. П. СПб., 1911.
f" ЦГИА СССР, ф. 740, оп. 18, д. 8, л. 85.
'*1 Премия Ахматова в размере 500 руб. присуждалась ежегодно Академией паук за лучший научный труд. Фонд, из которого выплачивалась эта премия, образовался из капитала и нараставших па него процентов, завещанного Академии наук купцом Ахматовым.
пие па историю рабочего класса. Значение работы Тарло трудно переоценить, если исходить из того факта, что капитальных произведений по этому вопросу не было тогда не только в русской, по и во французской историографии. Правда, проблемы истории французского рабочего класса нашли частичное отражение в трудах Левассера, Ковалевского, Жореса, но фундаментального исследования до появления произведения Тарле по этой теме не существовало. Оценивая труд Тарле, такой крупный историк, как Н. И. Кареев, писал в 1925 г.: «Можно поэтому сказать, что своим исследованием Тарле проложил в экономической истории Франции конца XV1I1 века совершенно новые пути и что изучение обрабатывающей промышленности и истории социального движения рабочего класса в эпоху революции было значительно подвинуто вперед новым русским историком революционной эпохи» 52. Работы Тарле по истории французского рабочего класса принесли ему мировую известность и вскоре частично были опубликованы во Франции и в Германии53.
«Рабочий класс во Франции в эпоху революции» был написан на основе изучения огромных документальных массивов, отложившихся в Национальном архиве и в отделах рукописей Национальной библиотеки и библиотеки Парижа. Многие источники были обнаружены историком впервые, а наиболее интересные из них опубликованы им как приложение к книге. При этом Тарле предпринял также широкий поиск документов в провинциальпых архивах: Амьена, Бордо, Лиона, Нанта, Руана и других городов Франции. Исследовав отчеты и докладные записки ипспекторов мануфактур, административную переписку органов власти, жалобы и прошения промышленников и рабочих и другие многочисленные источники, ученый сумел дать глубокий и обстоятельный анализ промышленного состояния Франции накануне и в период революции, выявив также место и роль деревенской промышлеппо- 62
62 Кареев Н. И, Историки французской революции, т. 3. Л., 1925, с. 221.
53 Tarlc Е. L’industrio dans les campagnes en France a la fin de Tancien regime. Paris, 1910; idem. Die Arbeiler der nationalen Manufakturon (1789—1799) nach Urkundon der franzosischen Archive. Studien zur Geschichte der Arboiterkiasse in Frankreich wahrend der Franzdsischen Revolution. Leipzig, 1908.
• iii. Именно здесь проявился блестящий талант Тарле инк исследователя, который первым показал процесс промышленного предпринимательства в деревне, установив при этом формы его существования и классифицируя разновидности деревенских мануфактур.
II этой работе Тарле вновь прибег к историко-статистическому методу исследования, характерному для мпо-Н1Х его произведений по экономической истории. На основе анализа статистических данных он сумел отчетливо показать картину производственной деятельности городских и сельских мануфактур, товарооборота французской торговли и положения рабочего класса, материальной обеспеченности его различных категорий.
В результате изучения источников Тарле пришел к выводу, что «промышленный труд французской деревни имел громадное значение в национальном производстве» 64, разрушал цеховую систему и подрывал правительственную регламентацию эпохи феодализма. Однако вопреки приводимым им самим фактам, ученый, испытавший па себе влияние народнической концепции И. В. Лучицкого, отказывается рассматривать рассеянную мануфактуру как разновидность капиталистического предприятия и принижает уровень развития капитализма в стране в целом. Оп отказывается видеть в лице сельских предпринимателей представителей формирующегося класса буржуазии 55.
Кроме того, Тарле преувеличивал степень технического отставания французской промышленности конца XVIII в. от английской. Даже в текстильной промышленности городов, где в период революции происходил процесс перерастания мануфактуры в фабрику, ученый отказывался замечать введение технических новшеств.
Неправильную оценку давал Тарле и закону о максимуме. Он приходил к ошибочному выводу, что «максимальная таксация нанесла тяжелый удар всей обрабаты-
м Тарле Е. В. Соч., т. II, с. 291.
15 Эта точка зрения Тарле подверглась уже в советское время справедливой критике со стороны В. М. Далина (см. Далин В. Мануфактурная стадия капитализма во Франции XVIII в. в освещении «русской школы». — «Историк-марксист», 1929, № 14).
вающей промышленности, вследствие естественно уСко-* рившегося оскудения рынка сырья» 56, подорвала свободу торговли и тяжело ударила по интересам рядового потребителя. Тарле еще не видел, что введение максимума было принято якобинцами прежде всего под давлением пародпых масс Парижа. Лишь в годы Советской власти Тарле пересмотрел свою трактовку максимума и пришел к выводу, что эта мера своим острием была направлена против спекулянтов, наживавшихся па народной нужде.
Сконцентрировав основное внимание па экономической борьбе французских рабочих, ученый в ряде случаев не видел особого различия между рабочими и мелкими предпринимателями. Ио в то же время он сумел отметить, что в ходе революции рабочие массы начинают осознавать свое особое положение в составе третьего сословия, выступая на исторической арене как сила, враждебная буржуазии. Тарле указывает, что закон Ле Шапелье и другие антирабочие акты правительства были приняты из-за страха перед нарождающимся пролетариатом. Вслед за К. Марксом, вопреки мнению Жореса, Тарле доказывал, что закон Ле Шапелье ставил своей целью обезоружить рабочий класс, а пе покончить с пережитками феодализма — корпорациями57.
Несмотря на указанные недостатки, произведения Тарле по истории французского рабочего класса эпохи революции сохранили свою научную ценность до настоящего времени и в значительной мере продолжают оставаться своеобразной энциклопедией промышленного состояния Франции конца XVIII в.
По собственному признанию Тарле, в прямой связи с проблемами, поднятыми в ого докторской диссертации, возникла монография «Континентальная блокада»58, также являющаяся одним из лучших произведений уче-
Ьб Тарле Е. В. Соч., т. И, с. 493. Впервые с критикой позиции Тарле выступил П. П. Щеголев. См. подробней: Дунаевский В. А. Советская историография повой истории стран Запада. 1917—> 1941. М., 1974, с. 103.	'
67 Как, С. В, Парижские рабочие в революции 1789—1794 гг. (Исторический обзор). — «Вопросы истории», 1956, № 1, с. 133.1
68 Тарле Е. В. Континентальная блокада. Исследование по истории промышленности и внешней торговли Франции в эпоху Наполеона. М., 1913.
46	I
него. Проявляя громадный интерес к экономической исто рпи европейских стран эпохи наполеоновского господства, стремясь разобраться в природе экономических отношо пий между ними и «старой Францией» 59, оп изучает громадное количество документов французских, немецких, итальянских и голландских архивов. На основе анализа этих материалов он приходит к выводу, что континентальная блокада была порождена англо-французским антагонизмом па рынках сбыта в Европе и в колониях. Поэтому Берлинский декрет от 21 ноября 1806 г., провозгласивший континентальную блокаду, он рассматривает как обобщение ранее принятых запретительных мер против английской торговли.
Рассматривая континентальную блокаду как составную часть всей внешней политики Наполеона, Тарле подчеркивает, что все политические мероприятия, его обусловленные, неуклонно проводились в жизнь императором в интересах отдельных групп крупной французской промышленной буржуазии. «Континентальная блокада, — писал он, — оттого и сделалась любимой его идеей, основной пружиной его политики, что она, как ему представлялось, в одно время и губила английскую помощь, и способствовала развитию французской промышленности»60. Однако, исходя из тезиса о слабости французской промышленности, Тарле полагает, что такая политика могла держаться, с одной стороны, па новых захватах и насилии, а с другой — неизбежно вела к провалу, так как из-за нехватки сырья и импортных товаров здание континентальной блокады постоянно давало трещины. Неудачи наполеоновской политики по поддержанию системы континентальной блокады Тарле видит не только в ее нарушениях со стороны вассальных от Наполеона стран, и контрабандной торговле, но и в лицензиях на ввоз английских товаров, которые вынужден был выдавать сам Наполеон.
Заслуга Тарле как историка заключалась пе только и том, что оп сумел определить место и роль континентальной блокады во внешней политике Наполеона и выяснить ее воздействие на развитие французской промышленности, по и в том, что оп был первым, кто сумел ис-
Лв Тарле К. В. Соч., т. III, с. 49.
•° Там же, с. 89.
следовать ее влияние на состояние экономики покоренных стран Европы. На основ® изучения документов Тарле пришел к выводу, что континентальная блокада нанесла существенный ущерб экономике европейских государств, попавших в зависимость от Наполеона. Как отмечал впоследствии А. Л. Нарочницкий, это обстоятельство определило в дальнейшем перемену политической ориентации вассальных стран и способствовало подъему в них национально-освободительной антинаполеоновской борьбые1.
С основными положениями «Континентальной блокады» Тарле ознакомил представителей мировой истори-* ческой науки на Международном конгрессе историков^ в Лондоне в октябре 1913 г. Его доклад получил очень^ высокую оценку ученых многих стран, а известный нс-! следователь истории английской промышленности Эшли] назвал доклад Тарле блестящим вкладом русской науки в работу конгресса62. Столь же лестно отозвался о «Континентальной блокаде» И. В. Лучицкий. Приветствуя появление нового произведения своего ученика, он писал, что Тарле «дал в своей книге наиболее полную и во многих случаях совершенно новую картину экономических отношений, экономической политики и экономического строя Франции при наполеоновском режиме, оставляющую далеко позади все то немногое и не всегда верное и точное, что было дано его предшественниками, в особенности по вопросу о континентальной блокаде» 63.
К «Континентальной блокаде» тесно примыкает другая работа ученого — «Экономическая жизнь королевства Италии в царствование Наполеона I» 64, где он исследует^ влияние континентальной блокады па экономику Италии. К итальянской истории Тарле проявлял интерес уже в ранний период своего творчества, написав первую в России историю Италии в средние века и в новое время65. Поэтому исследование Тарле, посвященное Ита-
81 Нарочницкий А. Л. Об историческом значении коптпненталь-пой блокады. — «Новая и новейшая история». 1965, № 6, с. 58.
и Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 2, огг. 17, д. 156, л. 3.
м «Русское богатство», 1913, № 7, с. 333.	1
м Тарле Е. В. Экономическая жизнь королевства Италии в царствование Наполеона I с приложением неизданных документов. Юрьев, 1915.
88 Тарле Е. В. История Италии в средние века. СПб., 1901; он же. История Италии в новое время. СПб., 1901.
лии времен Наполеона, в известной море яплнотсм про должением уже знакомой для него тематики и нродгтлн л лет собой фундаментальное произведение, выдержиnini'o дна французских издания66. Эта работа ученого подпер глась широкому обсуждению в кругах французских историков и получила высокую оценку А. Матьеза, Лири Сэ и А. Олара67.
Книги Тарле по истории континентальной блокады представляют значительный вклад русской пауки в изучение экономической истории Европы наполеоновской эпохи, А для ученого они явились тем фундаментом, опираясь па который он создал впоследствии ряд своих работ по дипломатической и военной историп этого периода.
В это время у Тарле пробудился интерес к франко-русским отношениям начала XIX в. Толчком к реализации этого интереса явилась подготовка России к празднованию столетнего юбилея победы над Наполеоном в Отечественной войне 1812 г., когда большой авторский коллектив приступил к подготовке к печати семитомпого труда «Отечественная война и русское общество». Тарле был включен в состав авторов и принялся за детальное изучение документальных источников по истории международных отношений кануна 1812 г.68
Первоначально предполагалось, что в этом издании Тарле'будет автором разделов «Екатерина II и Франция», «Павел и Франция» и «Сто дней»69. Но впоследствии из-за сильной перегруженности работой над «Континентальной блокадой» он ограничился лишь написанием одной главы «Возвращение Наполеона» («Сто дней»), повествующей о попытке реставрации наполеоновской империи.
С научными интересами Тарле этого времени теспым образом была связана и тематика проводимых им семинарских занятий. Руководя семинарием студентов Петер-
68 Tarli Е. Le blocus continental et la гоуашпе d’Italie, la situation economique de Pltalie sous Napoleon lor. 1-er <5d. Paris, 1928, 2-me £d. Paris, 1931.
н7 Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 2, ou. 17, д. 156, л. 4.
68 OP ГПБ им. Салтыкова-Щедрина, ф. 585, оп. 2, д. 2013, л. 1. Тарле —С. Ф. Платонову от 6/VT 1911 г.
•• ЦГАЛИ СССР, ф. 305, on. 1, д. 1314, л. 1, а также ф. 2032, on. 1, д. 239, л. 1.
4‘ Е. И. Чапкевич	49
бургского университета по изучению международных отношений накануне и во время Отечественной войны 1812 г., он проявлял большой интерес к источникам и историографии этой проблемы, о чем свидетельствуют его читательские требования, сохранившиеся в Отделе рукописей Государственной публичной библиотеки им. Салтыкова-Щедрина, датированные 1912 г.70 Но за фундаментальную работу по истории международных отношений Тарле пока не принимался, ограничив круг своих научных изысканий изучением системы континентальной блокады и экономических отношений между Францией и странами Европы.
В 1912 г. появляется статья Тарле «Экономические отношения Франции и России при Наполеоне I»71, которая в сущности представляет одну из глав «Континентальной блокады». В отличие от дворянско-монархической и частично буржуазной историографии, пытавшейся с идеалистических позиций объяснить причины войны 1812 г. честолюбивыми замыслами Наполеона, Тарле пришел к выводу, что в основе франко-русского столкновения лежали противоречия экономического характера, вытекавшие из условий континентальной блокады.
Следует заметить, что ученый пришел к такой точке зрения в русской историографии далеко не первым. Подобного же мпепия придерживались Л. Н. Попов, 10. С. Карцев, К. А. Военский и некоторые другие представители дворянско-буржуазной историографии72. Но, в отличие от А. Н. Попова, рассматривавшего Отечественную войну в отрыве от международных событий начала XIX в., и К. А. Военского, утверждавшего, что Наполеон преследовал основную цель в этой войне не в завоевании России, а в «экономической борьбе объединенной Европы против Англии»73, Тарле видит в ней одно из звеньев в цепи захватнических войн наполеоновской Франции.
70 ОР ГПБ им. Салтыкова-Щедрина, ф. 124, д. 4251, л. 1.
71 «Журнал Министерства народного проспе1цо11пя», 1912, ч. 42, №11, с. 54—93.
72 См. Попов А. П. Сношения России с европейскими державами перед войной 1812 года. СПб., 1876; Корцов Ю., Военский К. Причины войпы 1812 года. СПб., 1911; Военский К. Отечественная война в записках современников. СПб., 1911,
78 См. «Сборник Русского исторического общества», т. 128, с. VII.
Однако причины войны 1812 г. lap.ie в то вргмн рю । мптривал с позиций экономического, а не историчогши о материализма. Акцентируя внимание на эконом пчиск и х противоречиях между Россией и Францией, Тарло но рас врывает других важных причин возникновения войны. Кроме того, он переоценивает значение фактора нарушении Россией условий континентальной блокады после 18 К) г. как причины разрыва с Францией.
Вольшую научную работу Тарле успешно сочетал г педагогической деятельностью в Петербургском университете, на Высших жепских курсах, в Психоневрологическом институте и в Введенском коммерческом училище74. Он продолжал оставаться любимым профессором студентов, живо откликавшимся на все события их жизни, смело подававшим голос протеста против притеснения молодежи со стороны администрации и царской охранки. Нлагодарпые слушатели Тарле по достоинству оценили его большой труд, направленный на воспитание молодого поколения. Об этом красноречиво свидетельствует письмо студентов редагогического факультета Психоневрологического института к Тарле в связи с его предстоявшим переходом па работу в Дерптский университет. «В Вашем лице, — обращались опи к Тарле, — от нас уходит профессор, который учил пас мыслить, профессор, который формировал в нас устойчивое научное миросозерцание. Мы недостаточно компетентны, чтобы оценить Вас, как историка, чтобы разобраться в тех ученых вкладах, которые Вы внесли в историческую науку, но мы можем сказать, что только при свете Вашего слова в пестрых, причудливо переплетающихся мировых событиях нам стали ясны закономерность и поступательный ход исторического процесса, только Вы научили пас ценить богатый культурный опыт европейских пародов» 75.
После защиты докторской диссертации для Тарле пе нашлось вакантного места профессора в степах Петербургского университета, и поэтому оп решил переехать в Юрьев. С апреля 1913 г. началась педагогическая деятельность в Юрьевском университете в качестве профессора кафедры всеобщей истории 76.
74 ГИА ЭССР, ф. 384, on. 1, д. 3421, л. 3.
75 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 2, д. 9, л. 1—2.
70 ГИА ЭССР, ф. 402, оп. 3, д. 1633, л. 1.
В связи с началом первой мировой воины 1арле на чипаот усиленно интересоваться вопросами истории внешней политики России и европейских держав в эпоху империализма. Уже в октябре 1914 г. он попросил разрешения о допуске его в архив Министерства иностранных дел для изучения документов по истории русско-германских отношений второй половины XIX в.77 78 Но так как царское правительство держало дипломатические документы, проливавшие хоть какой-то свет на развязывание первой мировой войны, в глубочайшей тайне, то, естественно, что он такого разрешения пе получил. Поэтому первые работы ученого но истории международных отношений эпохи империализма носят скорее публицистический, нежели научный характер.
К ним относится его статья «К истории русско-германских отношений в новейшее время» /Ъ. Справедливо критикуя в ней руссофобскую книжонку остзейского архиреакционера Виктора Гена «De moribus Ruttenorum», проникнутую зоологической ненавистью к русскому народу, Тарле подводил читателей к выводу, что вся внешняя политика правящих кругов Германии была направлена на завоевание и порабощение России. «Вывод ясен, — писал он, — прусские реакционеры, «восточно-эльбские» юнкеры, наиболее сплоченный вокруг Вильгельма кружок его друзей, словом все те люди, знамя которых высоко держит Шиман и которые в июне 1914 года более всего жаждали открытия военных действий против России, ведут нынешнюю войну не затем только, чтобы экономически и политически поработить Россию, навязавши ей разорительный для пее торговый договор79. Но разоблачая агрессивные намерения германского империализма, Тарле недооценивал агрессивность русского царизма, мечтавшего о расширении империи за счет Австро-Венгрии и Турции.
Хотя в годы первой мировой войны Тарле стоял на позициях оборончества, он вовсе пе склонен отождествлять германских реакционных идеологов типа Гена и
77 ЦГИА СССР, ф. 733, оп. 155, д. 164, л. 164; ГИЛ ЭССР, ф. 384, on. 1, д. 3421, л. 25.
78 «Русская мысль», 1914, № 11, с. 82—93
79 Тарле Е. В. Соч, т. XI, с. 420.
Шимана со асом немецким народом, как бы заглядывая далеко вперед, ученый предупреждает, что «от Геда и ею братьев по духу немало страдала и еще настрадается германская демократия...» 80
В период войны Тарле принимал активное участие и коллективных трудах русских историков, посвященных анализу международных отношений и расстановке сил накануне и в ходе вооруженного столкновения. Цель этих раоот заключалась в том, чтобы доказать, что война для < гран Антанты носила оборонительный характер.
В своих статьях, опубликованных в этих сборниках, Тарле предпринимает попытку разобраться в причинах первой мировой войны. Этой задаче подчинены его работы «Перед великим столкновением (К истории образования борющихся союзов)» и «Франко-русский союз», в которых он прослеживает пути создания военно-дипломатических коалиций. Занимая, как и большинство буржуазных ученых, аптантофильскио позиции, Тарле утверждал, что Тройственный союз возник в агрессивных целях, а Антанта — исключительно в интересах обороны. Стремясь к обелению характера политики франко-русского союза, Тарле преследует вполне определенную цель: снять от-ветственпость за развязывание войны со стран Антанты, и прежде всего с России, возложить ее целиком и полностью на центральные державы.
После Февральской революции, которую Тарле воспринял как «весну обновления России», он продолжал оставаться на прежних антаптофильских позициях. В ряде своих газетных статей историк доказывал необходимость перед лицом германской опасности вести войну до победного конца в союзе с Антантой, так как полагал, чго нарастание антивоенных настроений в России могло привести лишь к усилению германского империализма. В статье «Сепаратный мир или новая война?» Тарле подчеркивал, что мир с Германией нецелесообразен, и будет означать порабощение России или Германией, или странами Антанты, которые не простят своей союзнице измены. И поэтому, заключал Тарле, Временное правительство должно, свято соблюдая свой долг перед союзниками, нести войну до полного сокрушения Германии.
ьо Тарле Е. В. Соч., т. XI, с. 421.
В возможность революционного выхода России иг/ войны Тарле не верил и относился к такому варианту отрицательно. Он подчеркивал, что Россия только тогда сумеет одержать победу над противником, когда все национальные окраины теспо сплотятся вокруг Временного правительства.
После Февральской революции публицистика ученого была проникнута откровенным антантофильским, антигерманским духом. Борясь па протяжении всей своей деятельности дореволюционного периода против царского самодержавия, Тарле после его свержения становится па позиции защиты интересов пришедшей к власти буржуазии.
Только после Великой Октябрьской социалистической революции, и то далеко не сразу, под впечатлением великих событий, свершившихся в мире, произошел процесс идейной перестройки ученого.
II дни революции и гражданской войны. Пересмотр научных позиций. Контакты с зарубежными учеными. Начало идейной перестройки Тарле. «Европа в эпоху империализма» и полемика • М. II. Покровским. Новые работы по истории французского рабочего класса. «Очерки истории колониальной политики». Произведения по истории наполеоновской эпохи. «Жерминаль и прериаль». Завершение идейной перестройки. Публицистическая и педагогическая деятельность Тарле в 30-х годах
Победу Великой Октябрьской социалистической революции Тарле встретил настороженно.
Такое настроение ученого отразилось на его творчество первых лет Советской власти. Талантливый и неутомимый исследователь, он в течение нескольких послереволюционных лет не мог найти ни одной крупной темы исследовательского характера Опубликованная в 1918 г. книга «Запад и Россия»1 2 представляла собой сборник статей, написанных еще до революции, а сборник документов «Революционный трибунал в эпоху Великой французской революции», вышедший под редакцией Тарле двумя частями в 1918—1919 гг.3, отличался тенденциозностью подбора документов4 * * *.
Однако, несмотря на временный творческий кризис, Тарле продолжал вести педагогическую деятельность в Петроградском университете, профессором которого он стал летом 1917 г., сочетая ее с сотрудничеством и редан-
1 Ерусалимский Л. С. Указ. соч. — В кп.: Тарле Е. В. Соч., т. I, с. XXI.
2 Запад и Россия. Статьи и документы по истории XVIII—XX вв.
Пг., 1918.
4 Революционный трибунал в эпоху Великой французской революции. Воспоминания современников и документы, ч. I. Пг., 1918; ч. II, Пг., 1919.
1 Па это обстоятельство обратил в свое время внимание круп-
ный историк-марксист II. М. Лукин (см. Лукин Н. Великая
французская революция в работах советских историков. — «Историк-марксист», 1927, № 15, с. 200),
торской работой в журнале «Былое». Вместе с П. Е. Щеголевым он старается привлечь к сотрудничеству в этом печатном органе в качестве авторов ряд историков, а также народовольцев, социал-демократов меньшевистского толка и некоторых бывших царских сановников.
Такой пестрый круг авторов и корреспондентов журнала определялся, по словам самого Тарле, тем, что «Былое» был «журналом историческим, вне партий стоящим»5. На его страницах освещалась с мелкобуржуазных позиций преимущественно история русского освободительного движения. Тарле предложил выступить в «Былом» Н. И. Карееву со статьей о ГТ. Л. Лаврове6, И. В. Лучиц-кому с воспоминаниями о Парижской коммуне 7, Г. В. Плеханову с работой п судьбах русской социал-демократии с 1905 по 1917 г.8 *, А. К. Дживелегову и некоторым другим.
В письме к Дживелегову он писал: «Если что-нибудь подвернется о революции 1917 года или вообще по общественной истории и политике России и связанной с Россией европейской жизнью — пишите рецензии и присылайте. Очень нужно»®. Сам учепый в 1919—1920 гг. поместил в «Былом» всего одну небольшую статью «Князь Бисмарк и цареубийство 1 марта 1881 гола» 10. в которой оп раскрывает сущность коварной политики «железного канцлера», стремившегося под завесой любвеобильных речей по адресу России столкнуть ее с Англией и Францией, особенно в момент наметившегося франко-русского сближения.
Советской власти, стремившейся привлечь к сотрудничеству лучшие кадры буржуазной интеллигенции, была далеко пе безразлична судьба такого крупного ученого, каким был Тарле. Будучи убежденным патриотом своей Родины, он, в отличие от некоторых
8 Архив АН СССР, ф. 504. оп. 4, д. 251, л. 1.
8 Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, ф. 119, п. 16, д. 12, л. 1.
7 Отдел рукописей Центральной научной библиотеки АТТ УССР, ПТ, д. 16283.
• Дом-музей Г. В. Плеханова, к. 2, 4, д. 4604, л. 1. Тарле — Г. В. Плеханову от 10/ТХ 1917 г.
’ ЦГАЛИ СССР, ф. 2032, оп. 1. д. 239, л. 7.
10 «Былое», 1919, № 14, с. 19—29.
inoiTx коллег, не эмигрировал за границу. Оставшись в Петрограде, он уже в первые месяцы существовании Советской власти выразил готовность служить своей Ро диио и не стал, подобно многим буржуазным ученым, на путь саботажа. Тарле охотно приступил к работе в советских государственных учреждениях, несмотря на то что многие перемены в жизни страны оставались для него непонятными.
В 1919 г. Тарле был привлечен к работе в Комиссии но изучению естественных производительных сил России (КЕПС) Российской академии наук11. А еще раньше, и связи с организацией в июне 1918 г. Центрархива, он был назначен заведующим пятой историко-экономической секцией этого учреждения, где были сосредоточены фонды Министерства финансов и Министерства промышленности и торговли 11 12. Тарле принимает также активное участие в подготовке кадров научных работников-архивистов на специальных курсах при Археологическом институте, выступая с лекциями об организации архивного дела во Франции 13.
Вскоре возобновляется активная творческая деятельность ученого, свидетельствующая о его твердом желании работать в условиях Советской власти. С окончанием гражданской войны и переходом страны к мирному развитию Тарле предпринимает попытку разобраться в тех переменах, которые произошли в социальной жизни России и в системе международных отношений. Осознавая состояние кризиса, который переживала буржуазная историческая наука, он стремится выяснить его причины.
Кризис буржуазной историографии Тарле видел в недооценке исторических теории и концепций, в перенасыщенности большинства исследований фактологией при отсутствии должного анализа и осмысливания важных
11 Кольцов Л. В. Ленин и становление Академии наук как центра советской науки. Л., 1969, с. 195.
12 Валк С. Н. Е. В. Тарле и литература советского архивоведения. — В кн.: Проблемы истории международных отношений, с. 18.
,а Тарле Е. В. Национальный архив в Париже.— В кн.: История архивного дела классической древности, в Западной Европе и на мусульманском Востоке. Пг., 1920, с. 153—202.
социальных явлений и событий14. И хотя Тарле, отстав вая тезис о чистой науке, в это время, хотел он того или нет, игнорировал принцип партийности истории, анализ им кризиса буржуазной историографии сыграл положи тельную роль, так как ученый привлекал внимание своих коллег к осмысливанию задач, поставленных революцией перед русской исторической наукой15 16. Задачи, стоявшие перед представителями русской исторической школы, оставшимися в России и готовыми сотрудничать с Советской властью, Тарле видел в отказе от прежних исторических схем, в диалектическом познании истории и в изучении первой мировой войны и ее последствий |6.
В феврале 1921 г. Тарле вошел в состав Ученой комиссии по исследованию истории труда в России, в деятельности которой принимали участие С. Ф. Платонов, А. Е. Пресняков и другие ученые. В первом номере печатного органа этой комиссии — «Архиве истории труда* Тарле опубликовал программную статью «История труда и ее значение» 17, призывавшую ученых к изучению истории развития производительных сил в России, а также положения рабочего класса и крестьянства. Оп указывал, что познание экономической и социальной истории прошлого дает ключ к пониманию обстановки сегодняшнего дня. «Следя за изменениями в составе, в настроениях, в политическом поведении каждого из классов общества, — писал Тарле, — теснее и непосредственнее всего связанных с экономической жизнью страны, мы постепенно доберемся до понимания самых скрытых пружин исторической эволюции» 18. И если в своей дореволюционной статье «Чем объясняется современный интерес к экономической истории?» он ставил под сомнение значение исторического материализма как философской системы, то под влиянием перемен, произошедших в стране после Великой Октябрьской социалистической революции и в результате более глубокого изучения творчества К. Маркса, Тарле приходит к выводу, что только метод исторического материализма позволил ученым па основе
14 См. об этом: Клушин В. И. Первые ученые-марксисты Петрограда. Л., 1971, с. 181—183.
15 Там же.
16 Тарле Е. В. Очередная задача. — «Анналы», 1922, № 1, с. 7.
17 «Архив истории труда», 1921, № 1, с. 6—10.
11 Там же, с. 8.
пнллиза социально-экопомической жизни общества понять природу классовой борьбы как источника его прогрессивного развития. Эта точка зрения Тарле свидетельствует о начале его перехода на позиции марксистской методологии истории.
Находясь под впечатлением мировой империалистической войны 1914—1918 гг., стремясь осмыслить ее причины и последствия, Тарле обратился к изучению самых пктуальпых проблем международной жизни и призвал к этому других историков. Собираясь совместно с академиком Ф. И. Успенским издавать журнал «Анпалы», Тарле писал А. Н. Савину: «Позволю обратиться к Вам с предложением о сотрудничестве в этом журнале. Я бы просил Вас прежде всего дать обзор книг и брошюр по истории подготовки, ведения и конца великой войны и времени 1918—1921 гг.» 19 С аналогичными письмами Тарле обратился также и к другим ученым, стараясь создать в «Анналах» крепкий авторский коллектив. Поставленную задачу «Анналы» под его руководством в достаточной мере выполняли; па страницах этого журнала регулярно появлялись интересные статьи и рецензии па работы по истории первой мировой войны и международных отношений послевоеппого периода. В основном это был печатный оргап буржуазных ученых, продолжавших в значительной мере придерживаться в своих исследованиях прежней, далекой от марксизма методологии, однако в нем были опубликованы и первые работы историков-марксистов.
В начале 20-х годов, когда еще «нс просохли чернила» иод Версальским мирным договором, в странах Европы начали выходить потоки документов и литературы по истории подготовки первой мировой войны. Авторы и составители сборников дипломатических документов пытались спять вину за развязывание войны с собственных правительств и взвалить всю ответственность за это на правительство враждебной державы. Германские историки, стремясь к реабилитации германской внешпей политики, утверждали, что война была подготовлена странами Антанты, и прежде всего, Россией. Среди их оппо-
|У Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ленина, ф. 263, к. 60, д. 13а, л. 1. Тарле — А. Н. Савину от 14/ТТ 1922 г.
нентов был и Тарле, выступивший с серией статей по истории подготовки первой мировой войны20. Основной целью этих работ было доказать ответственность Германии и ее союзников за развязывание мировой катастрофы. Так, критически рассматривая мемуары Гельфериха, человека из близкого окружения Вильгельма II, Тарле выступает против его утверждения о том, что ни Германия, ни Австро-Венгрия не хотели войны и только русская мобилизация заставила страны Тройственного союза взяться за оружие. Но выводы Тарле посят односторонний характер21. Ученый, как и его противники за рубежом, сводил вопрос об ответственности за развязывание мировой бойни к решениям и действиям отдельных государственных деятелей и монархов. Одновременно Тарле интересует проблема борьбы внутри господствующих классов России по вопросам внешней политики пакапупе первой ; мировой войны. Обнаружив в архиве записку видного сановника П. Н. Дурново, адресованную царю в феврале 1914 г., учспып посвятил ее анализу специальную статью.	।
Изучив этот документ, Тарле заключил, что «в недрах I русской государственности всегда боролись два течения — одно, основанное па инстинкте самосохранения, другое — не учитывавшее веление этого инстинкта и поэтому гораздо более активное» 22. Представителями первого точения оп считал П. II. Дурпово и других идеологов наиболее консервативной части дворянства, которые в интересах сохранения монархии в России старались избежать вмешательства русской дипломатии в между- 1 пародпые конфликты. Ко- второму течению оп относил всех тех политических и государственных деятелей, которые требовали активной внешней политики па международной арене и стояли за участие страны в войне на стороне Антанты. Они, по мнению Тарле, отражали ин-
20 Тарле Е. В. Из мемуаров Гельфериха. — «Былое», 1922, № 18, с. 159—163.
21 Тарле Е. В. Германская ориентация и П. Н. Дурпово в 1914 г. — «Былое», 1922, № 19, с. 161—176; ан же. Русско-германские отношения и отставка Бисмарка. — В кн.: 1882—XT/—1922. Со- t бранив статей по русской истории, посвященных С. Ф. Плато- ; нову. Пг.. 1922, с. 419—424.
22 Тарле Е. В. Соч., т. XI, с. 503.
глросы почти всей русской буржуазии и значительной части дворянства, видевших в победоносном исходе войны спасение от революции.
К характеристике борьбы внутри господствующих классов России по вопросам внешней политики Тарле подходит с позиций анализа их социальпой психологии. Тикая методология была присуща многим русским буржуазным историкам начала 20-х годов, которые рассматривали общественные отношения сквозь призму социальной психологии отдельных представителей того или иного класса. В силу этого, сводя вопрос о борьбе прогерманского и антантофильского направлений во внешней поли-гике России к столкновению их психологий, ученый окалывается по в состоянии ответить, почему в русской дипломатии победу одержали сторонники Аптапты. Не сумев разобраться в сущности этой борьбы, Тарле представлял победу наиболее агрессивного направления в русской политике как результат случайной конъюнктуры, как торжество психологически неустойчивых элементов националистического направления 23.
Объяснение Тарле вступления России в войну с точки зрения «психологического состояния правительственной организации» свидетельствует о непонимании им в начале 20-х годов ленинской теории империалистических войн. Его концепция вступления России в первую мировую войну носила сугубо идеалистический характер. •Сущность этой концепции, — отмечает советский историк И. В. Бестужев, — была очевидна: ведь если объясни™ внешнюю политику России «психологией» ее государственных деятелей, то логично сводить неудачи этой политики к ошибкам последних»24. Концепция Тарле служила ему для обоснования тезиса о невиновности России в развязывании первой мировой войны. Рассматривая победу аптаптофилов как случайность и используя довод о неподготовленности России к войне в качестве основного козыря в борьбе против германской историографии, ученый стремился снять с царской России ответственность за начало мирового конфликта и возложить on па центральные державы.
•’ Тарле Е. В. Соч., т. XT, с. 506.
м Бестужев И. В, Борьба в России по вопросам внешней политики. 1906—1910. М, 1961, с. 15.
Версальский мир и порожденные послевоенной системой острые противоречия в Европе заставили Тарле взяться за перо и откликнуться рядом публицистических очерков на злобу дня. В статье «Три катастрофы» 25 он проводит интересное сопоставление Версальского мира с Тильзит-ским и Вестфальским, подчеркивая, что этот мир — самая тяжелая катастрофа в истории Германии. Тарло считал, что Версальский мирный договор привел к очередному обострению противоречий между импералисти-ческими державами, вызванных оккупацией Рура и временной гегемонией Франции на континенте. В статье «Генуя»26 историк подчеркивает, что репарационные платежи, выкачиваемые союзниками из Германии, являются завуалированным способом ограбления побежденной страны. Поэтому выход для Германии из создайте-' гося положения оп видел в установлении экономических^ контактов с Советской Россией.	I
В другой своей работе «Англия и Турция»27 Тарлея критически оценивал новые формы колонизаторской noJ литики Англии и Франции на Ближнем и Среднем Востоке, проводившейся под флагом борьбы за «автономию» пародов, населявших бывшие турецкие владения. Апа« лизируя содержание Севрского мирного договора, учены! приходил к выводу, что большинство его статей направлены против интересов местного паселепия и преследовали цели дальнейшего закабаления Турции. Ни Франция, пи Англия, подчеркивал Тарле, вмешиваясь в турецкие дела, пе хотели помочь народу Турции в его национально-освободительной борьбе, а, наоборот, стремились к его дальнейшему порабощению. «Франция, — писал оп, — заступилась за Кемаля столь же учтиво, как Англия за рурских граждан; последствий от этого заступничества по наблюдалось пи в Лозанне, ни в Руре» 28. Единственно, от кого может ожидать помощи турецкий парод в своей освободительной борьбе, заключал Тарле,— это от Советской России. Поэтому оп давал высокую оценку советско-турецкому договору от 16 марта 1921 г. и считал, что оп послужил толчком к дипломатическому
26	«Анналы», 1922, № 2, с. 59—94.
26	«Экономист», 1922, № 3, с. 3—21.
27	«Анналы», 1923, № 3, с. 21—71.
28	Там же, с. 66.
62
I
признанию кемалистской Турции европейскими держанный.
Публицистические статьи Тарле свидетельствовали о понимании им качественного отличия внешней политики Советской России от царской дипломатии. Они были направлены на разоблачение послевоенной империалистической политики западноевропейских держав.
Научно-исследовательская деятельность Тарле в 20-х годах протекала в Академии наук, в Историческом институте при Ленинградском университете ив Ленинградском отделении Российской ассоциации научно-исследовательских институтов общественных наук (РАНИОН). Он выступил одним из инициаторов создания Ленинградского исследовательского исторического института, который объединял и направлял творческую исследовательскую деятельность многих ленинградских историков.
В Ленинградском отделении РАНИОН Тарле возглавлял секцию всеобщей истории. Под его руководством осуществлялась работа по выявлению архивных документов по новой и новейшей истории Западной Европы и осуществлялась научная разработка ряда проблем по истории международных отношений конца XIX—начала XX в. Результатом э'гой плодотворной деятельности были публикации Я. М. Захера, Б. А. Романова, II. С. Платоновой, самого Тарле и ряда других ленинградских историков.
Признавая научные заслуги Тарле как крупного ученого, Академия наук в 1921г. избрала его своим членом-корреспондентом, а в 1927 г. — действительным членом. Научный авторитет Тарле высоко оценивался не только в пределах Советского Союза, по и за рубежом. В связи с этим Ыаркомпрос считал необходимым включить ученого в состав делегации Российской академии паук па Международный конгресс историков в Брюсселе в 1923 г., возложив на пего поручение восстановить научные контакты со странами Запада, прерванные в годы первой мировой войны и революции29. В условиях борьбы за признание СССР Францией Тарле, находясь за границей, проделал значительную работу, чтобы вызвать симпатии многих французских ученых к стране победившего
29 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 2, д. 4, л. 1.
пролетариата. Благодаря своему авторитету и кипуче! энергии ему удалось договориться с французскими научными центрами по истории Великой французской буржуазной революции об обмене литературой и копиями документов с Институтом Маркса—Энгельса. По поручению этого научного центра Тарле принимал участив в розысках во Франции документов и материалов, связанных с жизнью и деятельностью основоположников научного коммунизма, а также по истории международного рабочего движения30. Кроме того, по поручению Института он стремился привлечь к участию в периодическом органе «Архив К. Маркса и Ф. Энгельса» А. Олара, А. Матьоза и других крупных французских историков 31.
При содействии Тарле в Париже в 1926 г. был создан франко-советский комитет по научным связям, в деятельности которого с французской стороны принимали участие такие выдающиеся ученые, как П. Ланжевен, А. Ма-тьез, А. Мазон32. Пропаганда Тарле достижений науки в СССР способствовала росту интереса французских историков к постановке изучения истории в Советском Союзе.
Признавая научные заслуги Тарле в исследовании истории Великой французской революции, они избрали его действительным членом «Societe d’histoire de la Revolution Franfaise» 33. До избрания Тарле членом Общества истории французской революции этой чести из русских ученых удостоился один только М. М. Ковалевский.
Проявляя глубокий интерес к истории международных отношений кануна первой мировой войны, Тарле уделял много внимания изучению новых документов, обнаруженных в советских и зарубежных архивах. Многие из них были обнаружены лично им и опубликованы в журнале «Красный архив»34. Выявленные ученым документы и составили частично источниковедческую базу его произведений по истории международных отношений конца XIX—начала XX в.
30 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 4, д. 148, л. 32.
31 Там же, л. 44.
32 Там же, л. 2.
33 Там же, д. 146, л. 10.
34 См. Витте С. Ю. Французская пресса и русские займы. — «Красный архив», 1925, № 3; Александр III и генерал Буланже.—
Е. В. ТАРЛЕ
Гимназист 1892
Г. II. ТАРЛЕ
Конец 20-Х ГОДОВ
.4 '
ftjp 'далт jtec. jmW m ,U4
ДШГАМЁНГ1
г.нагг ок|
• hr M
4Ь :» мг#< VWM1 *H •**'< f ' «•	> CMYrXb-
• 1 В ЧТИ »1СЛШП< • tWSMYJlH. н и WCt it на. /WMif ТИ ’’ ИВ jYk	  I 4 у. WAI : H i t.» •h.i Htiipa h*f-
Hiw Hmkt i .нл । a •< .	<..а,к-м	не j 1Л»-ч«
ЙЫГк. ДиПХСМ.’Ни «к	ГИПГ1.1 'Н Л" И-*,.WVCTW frL
учс&ЫГк . *Ь де < I* I'll. Thft “и	И 1U „
и . О Яр» -. НГМ1ПН !и .
It IS
Директор <скри.1иль> fe *x»>* »•
Распоряжение Министерства народного просвещения о запрещении Е. В. Тарле заниматься педагогической деятельностью
Е. В. ТАРЛЕ 1901
Служебное удостоверение Е. В. Тарле, выданное Народным комиссариатом просвещения 1918
Е. В. Тарле выступает с публичной лекцией 1047
И>- > - ii . 1 -f .
'•'Я»:"
ПРОГРАММА
ПУБЛИ’ {НОЙ ЛЕКЦП4
1 В. ТАРЛЕ.
„ШЕКСПИРЪ и ДОСТОЕВСК1И,
Изг «трж хггонои лжтвратута*.
—о-	-
!«*'"	•	.•„>. ,К н-:1л м^г; W* Г Р< 4Л»‘«Ы* О .	•€.«*» МОИ РИ'^р »-
<*лЬ. Др№» Шенс-пир» ’Л и мн го*	««»	Им	вффенгоа»
йтраста* > UJ-- -<JJ> Sxpi 'MM t > ..А и .ikI-и й i. i.-Их - Sb etr-np-жлч»
., < Haor-.n	fr 4*.... на  ->	••' н* '« ' НдДлюдо*
<е,.,.ОС » U1‘Ив -I'M Й »-ч мра« «J i Но»  I I povu* <	V н ip« АЪИйЛИИ-
П4е .. . ,	. .	-п Ш- • -«!••• ••а.ллп-пг-гкР* арм^и^и.
•Л ^Г>;* .	।. I » - -. р < й • 1 »t •  ' .
ОДДИ	1 О' >ЙН|Я А|Д< АГСГВеМН' Й ЛИКр t) «*Ы П.| ЗДЭДЛ
р #•»< р к* (и 1ЦИ Г: ПОЯКЛеикМ'Ъ	Шеи. •>. мнЪпх и ях»
• у ar>'l# t ' Ак( ’ •	:>Гл Й I» оДрИС И’И'* 1ки.’V^S-1'l I. r f « ULI.'i’H • <. г. О > »
»t«CSl<V 43*Алч»ч. CopAMOftt <* '• Г v»ft®C	• • JA«si. Нлчл»О »ГЛ«А«,<И-
-<--С*Л7е>	py " К*Ги рОМЛШ»
ifci!•!>' atlWMMO hw*n*>Мчш»а v- -apatyciMoA аду. >ер»< С-- ргде-тоялм" <>(wg а««й» i«iv ». г, Tneni >«--*«, и»* • аснннИЬ душ* Пйаадк леи. ь < .1 • < ;• .• < ••,. н.йг • :*м-«лм|е МнЪнн- 'рофег iOp< »унк<- ’	• К ♦ ЧиЛеа О Проге
.	,// Гн	t 'flu «* >; 1 .Г’ИОвС^ам.в ДГ IM'FCX^e
’МнМ Я|р >» ? 	ГЗ«|«'И*Г*Р.'.	’ hW IICrtrtlu. «W( 1 I <	• lv гиччо<ть и ,С
, ,, >	>м, < ,...	..	, * • t »г itait* * . t о л,. (* «г*€к««1 и ’ к( 1 ^i» и. П <’С ? yrtae-
<	>	<MW*4 И1-.( •ЬГ'Ь •».	V Дослана» Л* Г к 41г XF.pKl л ( f	»»ра"туп-
>	। ,н* у До*’®сич»аге МиЪи1м	-» 9i>v и Muitiaгрэдь (Аам^$-
iK > К-’».»	<4*«; о UpaoryfiHHiiftx* <Ьи t«rr»c«bro НрШл *•»,<«?»< гкшгмйат^вастао
а*> <-	<	- "•:	См**арИ' ••'• “।-	i&.ip’’*	’гс»>д. |»«,||нвг a, Браты*
г' и?.-	« ..и» с ’ •	..«ИА'»11 •'  ’1 	« И .' 	. ск«р«.чъ Нн*лгм'«ъ.
ХЗ,)4яКтйгмн4*	и» ч >смМ1М9г ‘огмя^Л душп ГаЛЛК>ци.
• г<,(М*с4<* Л г'	*• л	•* > t э "X - да^хъ *vao4<hmm0«v
Ародиа^г .•* •' •лл-п», гаил« цииаигм •>>. ьиЬммр -.л	-аи»*- -	« л<*ЦийС*ои на^км.
Реви нцивъ, <н-< »«i «ас’ено*	.v	<ь иэ®бр<»к«-«
н:с.ь О’/’и ’„и ир л Д©< гънабдаге. Mt'*	и , > s *$>агъ ” <с ••да, н^хан»»». .»
Д<м: »о« |'ийы . бъ р,wfipa?l<<»»nit гтрисгвА?
5'Лш>в вЫЭД&М. !,г"'> -•••*,♦- Ша*' о ч » Д : .: х ч»  	евро*
.«якОпи A^reoutyp^ Отсугстс »• М»г< •>»»»'.. п <•>•» at ...................... ...мгжъ tvea-
bmV да п.м» o s» UJaac'VMfn* Ай .<« длг ’»» гл«»м*«стм Д<к	С«ОЗ-
- в< »»«м*г аь /в»..	.4, е Qn*C"M На- .*♦! - < г» v« •« , с ;м»п,. ст «стон
• par ' • Ш5 •'» «биару» •	н». мпа*с>«мг-< « • »ri баа ioet> «ли чд^ьи-щ. нулз»-
syv-' -.Ti, <у«*Дъ' Ог»*х. «тип. >• -•* can^oOTi -*.• •• i1:	< . “ XV I < втвраи
/ |Х a f> Нэп;»»	 О» ,(>4<Г''К»г ч г"Г1Ь'.1 у ;£] *'• .«''в ц Д1^ С *0641
*Р ’' Стм.и’.гцзе Ч*« НЬ "Г. -MV ГСлЛ^мЛК:-
K’LfHi'	’ъ	* н. '-др'r*<«i г ’.
Программа публичной лекции Е. В. Тарле «Шекспир и Достоевский»
I . В. ТАРЛЕ и II. М. ШВЕРНИК после награждения ученого Орденом Ленина 1950
Е. В. ТАРЛЕ 1952
Выступление на съезде венгерски х истирикон 1953
Эти работы Тарле еще до публикации им «Европы в эпоху империализма» 35 обратили па себя внимание не только в нашей стране, во и за рубежом. Отдавая должное изучению Тарле проблем новейшей истории, «Societe d’histoire moderne» и «Societe d’histoire do la grande guerre» избрали его своим членом. В 1926 г. оп писал жене из Парижа: «Л я выбран членом ученого общества «Societe d’histoire de la grand guerre» за труды и публикации, и том числе за статьи в «Красном архиве», которые тут очень читались. Из русских ученых я первый попал в это societe. Отныне редакция «Красного архива» в Москве будет получать через мое посредство все публикации здешнего общества. В этом обществе все здешние выдающиеся ученые и выбор новых членов с большим разбором» 36.
Заслуги Тарло получили широкое признание во многих научных центрах Европы и США. В 1924—1925 гг. он получил приглашение прочитать курс лекций но экономической истории Франции периода революции 1789— 1794 гг. в Colleges des sciences sociales, а вскоре к нему обратились с предложением выступить с циклом лекций по истории дипломатии Упсальский и Миннесотский университеты.
О том, что труды Тарле получили известность за океаном, свидетельствует факт избрания его в 1926 г. почетным членом Академии политических паук Колумбийского университета 37.
С научными интересами Тарле в середине 20-х годов самым тесным образом была связана и тематика его лекционных курсов. В это время он читал студентам и аспирантам Ленинградского университета лекции по истории Западной Европы в XIX—XX вв., руководил семинарскими занятиями по истории первой мировой войны и европейского революционного движения38.
«Красный архив», 1926, № 1; Донесения из Берлина С. С. Татищева В. К. Плеве. — «Красный архив», 1926, № 4, и др.
Тарле Е. В. Европа в эпоху империализма (1871—1919). Изд. 1-е.
М.—Л., 1927; изд. 2-е, доп. М—Л., 1928.
w Архив АН СССР, ф. 627, оп. 4, д. 148, л. 5.
w Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 2, оп. 17, д. 156, л. 4.
н Архив Ленинградского отделения Института истории АН СССР, ф. 193, оп. 3, д. 3, л. 4.
5 Е, И. Чапкевжч	65
По отзывам студентов, работа семинара у Тарле была поставлена великолепно. Его семинар по истории Западной Европы был самым многолюдным3 .
Несмотря на то что в первой половине 20-х годов про изошли существенные изменения в социальном состаш» студентов, Тарле по-прежнему оставался кумиром мол о дежи. Вчерашние красноармейцы, рабочие и крестьяне, прошедшие суровую школу жизни, сумели сразу выдо лить Тарле из состава буржуазной профессуры и полюбили его и как великолепного лектора и ученого, и как чуткого, отзывчивого человека. «Лекции Е. В. Тарле, — вспоминает студентка 20-х годов А. П. Андреева, пришедшая в университет из глухой деревни, — одно из самых больших наслаждений, которые дарил своим благодарным слушателям Петроградский государственны! университет. Его лекции увлекали логикой, темпераментом, фактами»40. На лекции ученого собиралось всегда огромное ’ количество студентов, среди которых можно было увидеть девушек в красных косынках, юноше! в обтрепанных шинелях и студеитов старого времен! в еще сохранившихся студенческих тужурках. «Как маг» нит, — пишет один из учеников историка первой поло* вины 20-х годов Я. А. Назаренко, — притягивали студен* тов разных факультетов лекции проф. Е. В. Тарле, Желающих послушать его было так много, что не всегда их вмещал наш актовый зал. Чтобы попасть на лекция Тарле, надо было приходить заранее. Проф. Е. В. ТарлО привлекал студентов не только как замечательный лектор и блестящий ученый, но и как человек, активны! участник революции 1905—1906 гг.
Е. В. Тарле не прибегал к внешним эффектам — жестикуляции, мимике, не играл своим голосом, никогда не поучал и не втолковывал, он даже не учил, а рассказывал и покорял глубиной и широтой своих знаний, изяществом изложения. Получалось впечатление, что лектор сообщает нам то, что сам видел и пережил. Никогда но пользовался он конспектом, цитировал по своей богатой, крепкой памяти. На наших глазах он творил, создавал
w На штурм науки. Воспоминания бывших студентов факультета общественных наук Ленинградского университета. Л., 1971, с. 214.
40 Там же, с. 99.
красочные ооразы и великолепные картины. Речь его пыла поэтической, полной ярких сравнений и сопостав-ШНПИ» 4|.
Курс лекций Тарле по истории международных отношений XIX—XX вв. и лег в основу книги «Европа и эпоху империализма». «Непосредственной целью автора нон книги, — писал Тарле в предисловии к ее первому п.|дапию, — было дать его слушателям в университете сжато пособие, которое позволило бы им приступить к слушанию университетского курса с известной подготовкой»41 42. Но несмотря на такое скромное предназначепие, книга являлась серьезным научным исследованием. Илестяще написанная, она представляла собой как бы • естественный сплав ораторского и литературного дарования историка, став крупным событием в научной литературе того времени» 43. Значение этой книги было велико еще и потому, что она была одной из первых работ и советской историографии, где предпринималась попытка дать систематический анализ истории Европы предвоенных и военных лет и причин, приведших к нерпой мировой войне.
Первоначально Тарле намеревался изложить в этой книге и историю послевоенного периода, по обилие материала, с которым он столкнулся в Венсенском замке во Франции («Библиотека великой войны») 44, натолкнуло его па мысль написать по этому вопросу отдельную работу. Специальную монографию Тарле намеревался также посвятить истории рабочего движения накануне и и годы первой мировой войны. И хотя в 30-х годах оп продолжал собирать материалы к задуманным книгам, работа над ними осталась незавершенной.
Исследование эпохи империализма историк начинает г анализа характерных для нее признаков. Ознакомившись с работой В. И. Лепина «Империализм, как высшая
41 ’Гам же, с. 69.
0 Тарле Е. В. Соч., т. V, с. 24.
0 Манфред А. 3. Евгении Викторович Тарле. — В кн.: Из истории общественных движений и международных отношений. Сборник статей в память академика Евгения Викторовича Тарле. М., 1957, с. 13.
н В Венсенском замке размещался архив истории первой мировой войны.
стадия капитализма», Тарле пытается понять сущность империализма и приходит к выводу, что причины империалистических войн кроются в самой его природе. Оп отмечает, что для эпохи империализма характерны ера щивапие банковского, промышленного и торгового капитала, вывоз финансового капитала за границу, ведущий к яростной борьбе между державами за сферы его при ложепия и рынки сбыта, к вооруженной пробе сил за раздел мира. Другую характерную черту империализма историк видел в тесном объединении различных капиталистических корпораций, толкавших свое правительство па путь военных авантюр
Однако разделяя ряд ленинских определений основ пых признаков империализма, Тарле выдвигает и свои собственные формулировки особенностей высшей стадии капитализма. Так, одним из важнейших признаков эпохи империализма оп считал вступление па мировую арену Соединенных Штатов Америки. Кроме того, оп ошибочно полагал, будто бы в условиях империализма классовая борьба смягчается и против подготовки мировой войны выступает лишь незначительное меньшинство рабочего класса. Особенно четко проводилась эта мысль в первом из да пи и книги.
Эти взгляды Тарло были подвергнуты критике историками-марксистами45. Во втором издании «Европы в эпоху империализма», вышедшем в 1928 г., оп в значительной мерс учел критику. Здесь Тарле попытался более детально осветить борьбу рабочего класса против капитализма и против развязывания мировой войны, хотя и во втором издании книги эта проблема не получила достаточно полного освещения. Возможно, это обстоятельство объяснялось тем, что Тарле намеревался посвятить вопросам рабочего движения в годы первой мировой войны отдельное произведение.
Тарле критикует утверждение Каутского об «ультра-империализме». о возможности договоренности между империалистическими странами о разделе мира. Поэтому он рассматривает теорию Каутского как «сказку па исто рическиг темы». «Примкнуть к этому воззрению. - заме-
45 См., например: Покровский М «Новые» течения в русской исторической науке. — «Историк-марксист», 1928, № 7, с. 10—16 и др.
•Hui Гарле по поводу теории «ультраимпериализма», — значило бы неминуемо быть принужденным заниматься бесплодными и наивными поисками пресловутых «виновников иойны» и объяснять мировое землетрясение предосудительными качествами Вильгельма, интригами Пуанкаре и че-|’|(1любием Извольского»46. В результате начавшегося процесса перехода па позиции марксистской исторической науки Тарле сумел порвать со своими прежними попыт-мпмп объяснить происхождение войпы исходя из психо-101’ичоского состояния тех или иных государственных и политических деятелей. Поэтому в «Европе в эпоху империализма» он ставит перед собой задачу выявить основные противоречия между империалистическими держаки мп, которые привели к мировой катастрофе. Торговая и промышленная конкуренция между Германием и /\пг-11КЧ1, Германией и Россией, борьба за колонии и сферы нлняния между Германией и Антантой, франко-германскпе противоречия в Европе и ряд других явлений, порожденных неравномерностью развития капиталистическпх < грап при империализме, — вот где, по мнению Тарле, • подует искать причины мировой войпы, развязывание которой было предопределено всей предшествуюшей борьбой империалистических держав. «При условии существования капиталистического строя в Германии, и Англии и в остальном мире, — отмечал оп, — «проба гил» между Англией и Германией в том иля ином виде, piuio или поздно—-в 1911 г., когда это чуть не случишь, или в 1914 г., когда это случилось па самом деле, пли позже,— была неизбежна»47. Эта мысль Тарле была нлправлена и против теории Каутского и против выскачи на пий буржуазных историков и публицистов.
Вскрывая причины войны, Тарле подчеркивал, что |нмпающую роль в разжигании войны играла длительная и упорная конкуренция Англии и Германии. Оп дс-1лльпо прослеживает историю создания и дипломатпче-• кой борьбы агрессивных блоков — Антанты и Тройст-П1Ч1ПОГО союза и приходит к выводу, что вооруженная борьба между ними представляла собой продолжение предыдущей многолетней политики иными средствами.
11 Тарле Е. В. Сот., т. V, с. Зв. н Там же, с. 82—83.
Если в своих статьях военных и первых послевоеп ных лет Тарле недооценивал агрессивный характер Ап тапты, то во второй половине 20-х годов он в значится!, ной степени пересмотрел свою прежнюю точку зрения. «По существу, — писал он,—конечно, Антанта была мо гуществеппым орудием не только оборонительной, но и агрессивной политики. И самый факт появления этого гигантского орудия воинствующего империализма стал первой угрозой миру» 48. В силу этого Тарле подчеркивал, что, наряду с Германией, в подготовке войны принимали участие и Англия, и Франция, и Россия, и другие державы, примыкавшие к тому или другому агрессивному блоку.
Отказавшись от своей прежней идеалистической концепции русской внешней политики, основанной па анализе психологии отдельных государственных деятелей, Тарле убедительно доказал, что вступление России в войну было обусловлено захватническими намерениями абсолютного большинства русской буржуазии и дворянства, а также финансовой зависимостью от стран Ан-тапты.
Однако в определении непосредственных впповпико» войны историк еще проявляет пристрастие к разоблачению стран Центральной Европы, и прежде всего Германии. В своей книге он сконцентрировал основное внимание па разоблачении германской впешпеполитиче-ской экспансии в различных частях света, па гонко вооружения и росте немецкого флота, па многочисленных провокациях в периоды боснийского и марокканских кризисов. Такое несколько одностороннее разоблачение ученым германского империализма создавало впечатление, что оп еще пе изжил своих прежних антаптофиль-ских взглядов. Это давало повод для критических выступлений по его адресу49.
Основным оппонентом Тарле по вопросу об определении виновников войпы выступил М. II. Покровский, который, в отличие от автора «Европы в эпоху империя»
45 Тарле Е. В. Соч., т. V, с. 147.
49 Некрееский М. «Новые течения» в русской историческо! науке. — «Историк-марксист», 1928, № 7, с. 10—16; Рубин* штейн В. Отступление в боевом беспорядке. — «Историк-марксист», 1929, № 1, с. 157—161 и др.
,'iiiiiMa», ответственность за развязывание мировой воины полностью возлагал па страны Антанты, и на царскую Россию в частности. В ряде своих статей, написанных <чце до революции50, Покровский, стремившийся к разоблачению антинародной политики царизма и русской буржуазии, пытался провести мысль, что торговый капи-1ИЛ в России выступил активным инициатором развязывания первой мировой войны с целью овладения пролинами, для чего и провоцировал Германию на вооруженную пробу сил. Тезис о «предупредительной войне» Антанты против Германии продолжал занимать центральное место и в его произведениях послевоенных лот51.
При всех своих ошибочных положениях работы М. Н. Покровского были направлены на разоблачение ппешней политики царизма и русской буржуазной историографии, в той или иной степени оправдывавшей ее. 11о, акцентируя основное внимание на обличении агрессивного характера внешней политики стран Антанты, Покровский впадал в другую крайность и оставлял и тени захватнические планы германского империализма в его роль в разжигании войны, па что ему указывал Г. В. Чичерин 52.
Естественно, что концепция возникновения первой ми|ювой войны, изложенная в «Европе в эпоху империализма», была неприемлема для Покровского. В силу итого критика им книги Тарле, вытекавшая из давно сложившихся представлений ученого о преимущественной ответственности за развязывание войны стран Антанты, не отличалась необходимой объективностью.
Особенно острая полемика развернулась между М. Н. Покровским и Тарле по вопросу о сараевском убийстве. Еще во время первой мировой войны историки и публицисты Тройственного союза обвиняли Антанту
w См. статьи М. Н. Покровского: «Русский империализм в прошлом и настоящем», «Франко-русский союз», «Исторические задачи», «Виновники войны» и др.
См. статьи М. II. Покровского: «К вопросу о виновниках войны», «Три совещания», «Происхождение и характер войны», «Как возникла мировая война» и др.
м См. об этом: Дунаевский В. А. Советская историография новой истории стран Запада 1917—4941. М., 1974, с. 226—227.
в непосредственной связи с организаторами этого убийства. В противоборствующем лагере буржуазная печать сваливала всю вину за эту провокацию на Германию и Австро Венгрию. После войпы полемика вокруг сараевского убийства вспыхнула с новой силой. В ней принял участие и М. Н. Покровский, пытавшийся представить события в Сараеве как сознательную провокацию к война сербского правительства и якобы стоявшей за его спиной царской России. Поэтому он обвинял Тарле в стремлении умалить вину Сербии за развязывание войны.
J3 отличие от М. II. Покровского, Тарле не склонен был преувеличивать роль этого повода к войне и возражал против такого подхода к определению виновников мировой бойни. Оп справедливо полагал, что такой метод персонального выявления виновников войны мог лишь повредить делу, ибо вследствие этого затушевывалась I отодвигалась па второй план роль международного империализма, приведшего всей своей предшествующей политикой к вооруженной пробе сил. Поэтому во втором издании своей книги Тарле подчеркивал: «Виновен в войне не тот. кто ее объявляет, а тот кто ее делает неизбежной. Войну 1914 г. сделали неизбежной все великие державы^ и ’io, которые объявили войну, и те, которым ее объявили»53. Эта же мысль высказывается Тарле в письме к Г. С. Фридлянду в связи с опубликованием его рецензии па «Европу в эпоху империализма». Возражая против преувеличенных обвинений по своему адресу по поводу антаптофильства, Тарле писал: «Я думаю, что этот слух абсолютно неверен. Я раз десять провожу 1 подчеркиваю мысль, что Антанта и императорская Германия были «морально» два сапога пара. Для меня, как для марксиста вообще, все эти «фобства» и «фильства» по ту сторону истории и науки. Я теперь готовлю II издание (сильно дополнил его) и там снова коснусь всей нелепости самой постановки о «вине»54.
Тагам образом, Тарле под влиянием критики сумел пересмотреть рецидивы своих-прежних антантофилъеки! взглядов и более выпукло осветил ответственность за навязывание войны всех империалистических держав* принимавших в ней участие. Во второе издание «Европы
63 Тарле В. В. Соч., т. V, с. 283.
54 Цат. по кн.: Дунаевский В. А. Указ, соч., с. 230.
п эпоху империализма» оп внес ряд поправок л допол-шпгпй, подчеркивавших агрессивность Антанты, смягчил отдельные формулировки, акцептировавшие преимущест ценную випу Германии за подготовку войны. По при гтрастие к разоблачению стран Тройственного союза осталось и во втором издании книги. «В этом известная он слабость и односторонность, как исторического груда, — писал о ней академик В. М. Хвостов.— По как раз в этом же ее сила. Книга и сейчас сохраняет ценность именно как страстный, полный искренней пена мисти, художественно выполненный памфлет против германского империализма, справедливо бичующий преступления кайзеровской Германии» 55.
Труд Тарле свидетельствует о том, что он во второй половине 20-х годов в значительной мере изжил свои прежние откровенно антантофильскпе взгляды и порвал с буржуазной методологией исследования истории международных отношений. Это может быть расценено как очередной шаг ученого по пути освоения им марксистской методологии исторической пауки.
Изучая в 20-х годах в основном проблемы междупа родных отношений в повое и новейшее время, Тарле не потерял своего давпого интереса к истории французского рабочего класса. Еще в 1924 г. он задумал написать монографию о положении французских рабочих в 1814— 1830 гг.56, которая должна была продолжить цикл его дореволюционных исследований, посвящеппых данной тематике. Однако в результате успешных поисков доку ментальных источников во французских архивах Тарле решил расширить хронологические рамки предполагаемой работы, включив в нее разделы о восстании лионских ткачей. Это решение окрепло после того, как ему it 1927 г. удалось обнаружить совершенно неизвестные материалы о восстании в Лионе 1834 г.57
В 1927 г. из-под пера Тарле вышла статья о восстании лионских ткачей в 1831 г.58, а в следующем году пн опубликовал свою книгу «Рабочий класс во Франции
11 Хвостов В. М. От редактора. — В кн.: Тарло Е. В. Соч., т. V, с. 6.
м Архив АН СССР, ф. 627, оп. 4, д. 146, л. 26.
1Г Там же, д. 149, л. 21.
м Тарле Е. В. Лионское рабочее восстание. — «Архив К. Маркса в Ф. Энгельса», т. 3. М.—Л., 1927, с. 51—99.
в первые времена машинного производства»59, охватывающую историю французского рабочего класса от падения Империи до лионского восстания включительно. Так как до конца 20-х годов в историографии не существовало обобщающей работы по истории французского рабочего класса в период Реставрации и Июльской монархии» то Тарле принадлежит бесспорная заслуга в том, что оп первым па основе ряда интересных документов Национального архива сумел воссоздать яркую картипу труда п борьбы французского пролетариата. Изучив промышленное состояние страны после крушения Империи в связи с расширявшимся машинным производством, Тарле стремился выяснить, как сказались па положении рабочих применение машин, растущая конкуренция, кризисы перепроизводства и другие явления капиталистического общества. На основе статистических данных и донесений префектов, исследуя рост цен на хлеб и повышенно квартирной платы, оп рисует картину бедственного положения французских рабочих. «Мы видим, — писал Тарле, — что во Франции, как и в Англии, второе пятнадцатилетие XIX века было временем скудных, еле хватавших на полуголодное существование рабочих заработков, нищеты, вечного страха внезапной безработицы; полуголодный люд жмется в зловонных, холодных копу-рах, живет в самых антигигиенических условиях»в0. Тарле указывал, что такое положение рабочих было порождено условиями развивающегося капитализма, когда в результате массовой безработицы и обнищания пролетариата усиливается его классовая борьба.
Тарле ставит перед собой цель выявить наиболее распространенные формы классовой борьбы французских рабочих, которые он видел в стачках, разрушении машин, в борьбе против штрейкбрехеров. Характеризуя классовые выступления французского пролетариата первой трети XIX в., он отмечал проявлявшиеся черты организованности борьбы рабочих по сравнению с предшествующим периодом (стачечные кассы, попытки создания тайных профсоюзов и т. д.).
м Тарле Е. В. Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства от конца Империи до восстании в Лионе. М.-Л., 1928.
80 Тарле Е. В. Соч., т. VI, с. 56.
Однако Тарле по-ирежиему нзлшипс абсолютизировал фактор стихийности во французском рабочем движении. При этом оп совершенно игнорировал свидетельство крупного французского историка Леви-Шнейдера, еще и 1910 г. установившего па основе документальных данных попытки создания лионскими рабочими в ходе вос-гтипия временного правительства. Основное свое внимание Тарле сконцентрировал па анализе экономической борьбы французских рабочих, игнорируя политические требования парижского пролетариата в дни июльской революции. Эти недостатки работы ученого объяснялись н»м обстоятельством, что, начав свой переход па позиции советской исторической науки, оп к этому времени еще не овладел полностью марксистской методологией исследования классовой борьбы рабочего класса.
В 1928 г. Тарле в составе советской делегации принимал участие в работе VI Международного конгресса историков в Осло, где был избран членом Интернационального комитета исторических наук. Он был участником 3-ей сессии этого комитета, состоявшейся летом 1929 г. в Венеции, выступив здесь с докладом в Комиссии по вопросам преподавания истории вместе с другим советским представителем Ц. Фридляндом61.
Выезжая во второй половине 20-х годов за границу, Тарле, наряду с работой в зарубежных архивах, выступал с лекциями и докладами перед учеными и студентами. Так, в 1929 г. он по приглашению Шведско-русского общества научного сближения побывал в Стокгольме и Упсале, где прочитал несколько лекций о состоянии исторической науки в СССР и по истории первой мировой войны62. Зарубежные ученые, рассматривавшие Тарле как одного из наиболее крупных представителей советской исторической науки, стремились с его помощью расширить научные контакты с советскими историками.
Находясь за границей, Тарле продолжал собирать в европейских архивохранилищах материалы для своих новых работ. В шведских архивах он изучал документы к третьему тому «Континентальной блокады», который
•’ Архив АП СССР (Ленинградское отделение), ф. 2, оп. 17, д. 156, Д. 421.
” Архив АН СССР, ф. 627, оп. 1, д. 216, л. 1.
оп предполагал назвать «О значении Швеции в экопо мпческой жизпи Европы в эпоху Наполеона I», a do французских архивах он продолжал изучать историю французского рабочего класса 30—40-х годов XIX в?” Диапазон научных исследований Тарле в годы Совет скоб власти пе сужался, как это пытаются доказать зару нежные буржуазные биографы историка, а, наоборот, вся более расширялся. В 1930 г. он задумал написать •хОчерки колониальной политики в эпоху империи лпзма»64. Интерес к истории колониальных захватов и колониальной политики вылился в замысел создать фундаментальное произведение о колониализме, начиная г, мимепта открытия Америки вплоть до новейшего времени. С основными положениями будущей работы он ознакомил студентов Ленинградского университета, Лс нпнградского педагогического института им. Герцена, Ленинградского восточного института им. Енукмдзе, которым он в 1934 г. прочитал курс лекций по истории колониальной политики европейских держав. Но, к сожалению, Тарле не удалось реализовать свои творческие планы полностью; им была только написана первая часть задуманного труда, увидевшая свет сравнительно недавно 65.
Вплоть до середины 30-х годов в отечественной историографии было очень мало работ, освещавших историю колониальных захватов и колониальной политики европейских стран. Обширная зарубежная историография всячески старалась извратить этот вопрос, замалчивая кровавые злодеяния колонизаторов, представляя их деятельность в большинстве случаев исключительно в светлых тонах, как носителей высокой цивилизации, игнорируя при этом национально-освободительную борьбу покоренных пародов. Поэтому Тарле видел свою задачу в том, чтобы па страницах своей книги обнажить сущность колониальной политики, многовековой практики грабежа и преступлений.
й3 Архив АН СССР (Ленинградское отделение), ф. 2, оп. 17, д. 156, л. 42.
64 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 4, д. 153, л. 22.
65 Тарле Е. В. Очерки истории колониальной политики западноевропейских государств (конец XV—начало XIX в.). М—Л., 1965.
При работе над книгой Тарло внимательно изучает работы классиков марксизма-ленинизма, затрагивающие и той или иной степени проблемы колониальной политики. В сфере внимания ученого «Капитал» К. Маркса, «Лпти-Дюринг» и «Крестьянская война в Германии» Ф. Энгельса, «Империализм, как высшая стадия капитализма» В. И. Лепина, а также письма и статьи по истории колониализма, принадлежащие перу классиков марксизма-ленинизма. Определяя значение их работ для изучения истории колониальной политики, Тарле в введении к своей книге писал: «Классики марксизма-ленинизма никогда пе переставали живейшим образом интересоваться историей колоний и колониальной политики, в своей библиографии я указываю па те их работы, в которых начинающий заниматься историей колониальной политики найдет нужную теоретическую опору и методологические установки»66. Особенно большое значение при изучении истории колониальной политики Тарле придает главе 24 первого тома «Капитала», рассматривая свою книгу как своеобразную иллюстрацию к характеристике Марксом эпохи первоначального накопления.
Опираясь на труды классиков марксизма-ленинизма, Тарле подчеркивал, что пачало колониальных захватов самым непосредственным образом связано с процессом первоначального накопления, когда потребности в золоте гнали искателей легкой наживы за океан в поисках новых земель. Поэтому он, в отличие от представителей зарубежной буржуазной- историографии, уделяет основное внимание разоблачению захватнической политики конкистадоров и их звериных методов колониального грабежа. В изложении Тарле колониальная политика — >то сплошная цепь жестокостей, насилия и грабежа местного населения во имя обогащения небольшой кучки европейской буржуазии и дворянства. Оп превосходно сумел показать, как в условиях первоначального накопления в одном лице уживались путешественник — открыватель повых земель, кровожадный пират и расчетливый работорговец.
Книга Тарле своим острием направлена как против вчерашних, так и против современных ученых апологе-
w Тарле Е. В. Очерки истории колониальной политики, с. 14.
то в колониализма, оправдывающих и приукрашпва ющих кровавые злодеяния колонизаторов. Ее актуальность со храняется и по сей день, когда в условиях развития национально-освободительной борьбы пародов Азии, Африки и Латинской Америки буржуазная историография предпринимает попытки обелить колониальную политику в прошлом и настоящем.
В середине 30-х годов Тарле вновь обращается к истории внешней политики наполеоновской эпохи. Интерес ученого и публициста к этой тематике во многом был обусловлен обострением международной обстановки тех лет, когда фашистская пропаганда Германии стала призывать к необходимости идти по стопам Наполеона походом па Восток и, проводя параллели между ним и Гитлером, доказывать, что фюреру удастся достигнуть того, чего по сумел добиться в ходе своего нашествия на Россию французский император.
В связи с этим Тарле уже в 1934 г. сел за написание для редакции серии «Жизнь замечательных людей» книги о Наполеоне, а в 1936 г. она увидела свет и вскоре была издана и за рубежом67.
Обращение к биографическому жанру было для Тарле делом пе новым. Выше уже было сказано, что в дореволюционный период из-под его пера вышли талантливые биографические очерки, посвященные жизпи и деятельности ряда государственных и политических деятелей.
В 30-х годах Тарле вернулся к жанру исторической биографии68, чтобы рассказать читателям о жизпи и деятельности одного из самых выдающихся полководцев и государственных деятелей эпохи становления капитализма — Наполеона и показать его место и роль в истории.
Если буржуазная историография нередко анализировала деятельность Наполеона в отрыве от конкретной исторической обстановки, в которой оп действовал, то Тарле давал изложение биографии французского импе-
67 Тарле Е. Наполеон. (Жизнь замечательных людей. Серия биографий. Вып. 4—6). М., 1936.
В8 Баженов В. В. Биографический метод в научном творчестве академика Е. В. Тарле. — В кн.: История и историки. М., 1973, с. 302.
ритора па фоне социальной и политической жизни Франции и сложной международной дипломатической и вооруженной борьбы, сотрясавшей европейский мир. Опираясь ни свои предшествующие работы по истории коптинен-Н1.иыи)й блокады, на архивные источники и многочисленные мемуары современников Наполеона, Тарле создал замечательную книгу, которая является одним из лучших образцов историко-биографического жанра. По его собственным словам, опа «представляет собой не популяризацию, а результат самостоятельного исследования, сжатую сводку тех выводов, к которым автор пришел после изучения как архивных, так и изданных материа-.’1ОВ» 6Э.
Отмечая научное значение «Наполеона», М. В. Нечкина писала: «Монография Е. В. Тарле о Наполеоне вносила значительный вклад в науку: тут впервые было проведено тщательное исследование экономической базы возникновения бонапартизма и раскрыто классовое лицо стремящегося к мировому господству диктатора, представлявшего на мировой арене крупную промышленную буржуазию Франции»70.
Выполненная пером талантливого мастера исторического портрета и блестящего стилиста, книга Тарле пользовалась очень большой популярностью среди читателей но только в пашей стране, по и за рубежом.
Вот как о пей отзывался Д. М. Петрушевский. «Вашего «Наполеона» прочел с большим увлечением, — писал оп. — Это настоящий шедевр исторической науки и искусства, с которым от всей души поздравляю Вас. Это общее мнение всех, кто читал Bainy книгу»7I. Подчеркивая ее художественные достоинства, известный советский писатель и драматург А. М. Борщаговский отмечал: «Для людей моего поколения автор «Наполеона» всегда будет стоять в ряду крупнейших мастере слова и топких художников» 72.
Можно привести еще десятки отзывов, свидетельст-
Тарле Е, В. Соч., т. VII, с. 23.
'° Печкина М. В. От редактора.— В кн.: Тарле Е. В. Соч., т. VII, с 9
м Архив АН СССР, ф. 627, оп. 4, д. 89, л. 1. Д. М. Петрушевский— Тарле от 13/VIII 1939 г.
” Там же, Д. 16, л. 1.
вующих, как высоко оценивались научные и художественные достоинства книги Тарле.
В «Наполеоне» Тарле сумел пробить толщу лжи и легенд, созданных буржуазной историографией вокруг имени своего героя, и дал ему объективную, хотя и не всегда свободную от некоторой идеализации характера стику.
Успехи Наполеона на государственном, военном, законодательном и дипломатическом поприще Тарле объяснял тем, что безвестный артиллерийский офицер, вынесенный на гребпе революционной волны на авансцену истории, сумел стать выразителем интересов передового для того времени класса буржуазии, перед которым не сумел устоять затхлый феодальный мир. «Историческая обстановка, — замечает Тарле, — при которой началась, развивалась и окончилась изумительная карьера Наполеона, была такова, что ему суждено было отчасти в истории Франции, а особенно в истории покоренных им стран играть долгое время определенно прогрессивную роль»73. Ее ученый видит в укреплении и совершенствовании Наполеоном системы буржуазного государственного устройства во Франции, в стремлении отстоять этот строй от попыток реставрации, исходящих из лагеря феодальной реакции, в разрушении старых, стредпевековых порядков.
Отмечая прогрессивную роль Наполеона для своего времени, Тарле одновременно разоблачает писания фашистских историков, пытавшихся проводить аналогии между Наполеоном и Гитлером, подчеркивая, что первый был сыном восходящего класса буржуазии, а второй — плесенью, порожденной загнивающим реакционным империализмом. Отвергая какие-либо попытки аналогий, Тарле писал: «Наполеон как деятель истории — явление, которое уже никогда и нигде повториться пе может, потому что уже никогда и нигде пе будет той исторической обстановки в мировой истории, какая сложилась во Франции и Европе в конце XVIII и начале XIX в.» 74.
Анализируя войпы, которые вела наполеоновская Франция, Тарле проводил четкую разграничительную
78 Тарле Е. В. Соч., т. VII, с. 14.
74 Там же, с. 22—23.
линию между справедливыми войнами эпохи Французской революции и захватническими походами последующего периода. Тарле аргументированно доказал, что в оспине паполеоновских войн было заложено экономическое । оперничество молодой французской буржуазии с более г га рой и более опытной буржуазией Англии.
Эти противоречия, по мнению ученого, играли доминирующую роль в апгло-французской борьбе за гегемонию в Европе. Поэтому, отмечал Тарле, французская буржуазия поддерживала диктатуру Наполеона «как форму власти, способную укрепить государство капитала и наиболее дееспособную для ведения захватнических ной и» 75.
I] своей кпиге Тарле неоднократно подчеркивал, что внешняя политика Наполеона вплоть до последнего часа ни поле Ватерлоо была всецело подчинена интересам французской буржуазии, хотя он и не скрывает отдельных противоречий между императором и ее некоторыми группами. «Главными мотивами наполеоновской экономической политики, — писал Тарле, — были желание • делать французскую промышленность главенствующей на земном шаре и неразрывно с этим связанное стремление изгнать Англию со всех европейских рынков»76. Именно этой цели, по мнению историка, и была подчинена захватническая внешняя политика французского императора, стремление к мировому господству.
Поэтому, отмечая прогрессивную сторону деятельности Наполеона, Тарле вместе с тем подчеркивал, что для покоренных пародов Европы оп был пе только освободителем от местных феодальных порядков, но и же-ггоким тираном, строившим благополучие французских господствующих классов на нищете и ограблении захваченных стран.
В отличие от своих дореволюционных работ Тарле и «Наполеоне» подходил к оценке классовой сущности бонапартизма и внешней политики Франции с позиций марксистской методологии. Однако под влиянием традиций буржуазной историографии он допускает некоторое любование личностью Наполеона и преуменьшает роль многих его талантливых сподвижников.
'• Тим же, с. 227.
4 Там же, с. 394.
0 Е. И< Чапкевнч
81
Анализу наполеоновской эпохи посвящена и другая работа Тарле — «Нашествие Наполеона на Россию»п. В этой книге в центре внимания историка находится героическая борьба русского народа против наполеоновского вторжения. До появления монографии Тарле в советской историографии пе было по этой проблеме пи одной зпачи тельной работы, а в статьях М. II. Покровского имелся ряд существенных ошибок и неверных трактовок. Акцептируя основное внимание па разоблачении захватнической политики царского самодержавия п критикуя рус скую дворянско-буржуазную историографию за ее идеализацию дипломатии Александра I, М. II. Покровский отрицал национально-освободительный характер войны 1812 г. для русского народа и даже отказывал ей в названии «Отечественная», утверждая, что опа велась в интересах господствующих классов России и Франции. Поэтому оп полагал, что «спор о том, кто был виновником войны 1812 года, является совершенно праздным»77 78.
В противовес утверждениям дворянско-монархической историографии, сводившей возникновение Отечественной войны к вопросу о борьбе захватчика Наполеона и «миротворца» Александра I, в отличие от либерально-буржуазной историографии, которая рассматривала абстрактно войну 1812 г. как столкновение «передового» буржуазного строя с отсталым феодальным, Тарле стремится выяснить наиболее глубокие, существенные причины вооруженной борьбы России и Франции. Уже в своих дореволюционных работах оп пришел к выводу, что экономические противоречия между двумя странами, порожденные условиями континентальной блокады, явились главной причиной войпы. По, находясь тогда па позициях экономического материализма, Тарле оставлял в тени важные политические мотивы, приведшие к столкновению двух стран. В «Нашествии Наполеона па Россию» оп рассматривает, как эти экономические противоречия преломлялись сквозь призму франко-русских отношений, и уделяет должное внимание анализу политических причин Отечественной войны. Оп прослеживает, как развивалась борьба между Наполеоном и царским самодержавием ва
77 Тарле Е. В. Нашествие Наполеона на Россию. 1812 г. М„ 1938,
78 Покровский М. Н. Дипломатия и войпы царской Росси! в XIX столетии. М., 1923, с. 33.
\крепление своего престижа в Европе, как обострялись IHI.IUOI ласин но вопросу о судьбе Великого герцогства Вар-iiHiiicKoro, превращенного Францией в Плацдарм для на-пндгпия на Россию, как складывалась франко-русская впрьба па Ближнем п Среднем Востоке. Эти противоречия, пп мнению Тарле, и привели к тому, что Наполеон пачи-ппп с 1810 г. приступил к подготовке войны против Росши. «Заставить Россию экономически подчиниться интересам крупной французской буржуазии, — писал ученый, — создать против России вечную угрозу в виде •нн сальпой, всецело зависимой от французов Полыни, к ко-нфой присоединить Литву и Белоруссию, — вот основная цель»79, которую, по его мпепию, преследовал Наполеон и iioiine 1812 г.
Рядом убедительных примеров Тарле вскрывает захватническую сущность паполеоновского нашествия па Россию, подчеркивая, что оно было подготовлено всей предшествующей политикой французского императора. Он отвергает попытки Л. Сореля и некоторых других французских историков, доказать, что война Наполеона против феодальной России носила прогрессивный характер, так как якобы он не преследовал цели территориальных захватов и нес русскому крестьянству освобождение пг феодального гнета. Тарле указывает, что Наполеон, придя в Россию, и не помышлял об отмене крепостного права. Он приводит ряд фактов, свидетельствующих о том, что французская армия в России вела себя, как шайка мародеров и грабителей, творя насилие пад местным па-н’лепием. «Армия Наполеона, — пишет Тарле, — нигде решительно, даже в Египте, даже в Сирии, не вела себя пне необузданно, не убивала и не истязала населения так нигло и жестоко, как именно в России» 80. Эти зверства и насилия, по мнению историка, и обусловили в значи-п'лыюй мере общенародный патриотический подъем и стране, придав войне для России характер Отечественной. «Для России, — писал Тарле, — борьба против этого нападения была единственным средством сохранить свою тишомическую и политическую самостоятельность... Для России в этих условиях война 1812 г. являлась в полном
'• Гирле Е. В. Соч., т. VII, с. 438.
•° Там же, с. 622.
смысле слова борьбой за существование, обороной от нп падения империалистского хищника» 81.
Если дворянско-буржуазная историография концом трировала основное внимание на анализе хода военным действий и пе уделяла при этом достаточного внимании освещению роли народных масс в разгроме Наполеони, то Тарле был первым из советских историков, кто поста вил и разрешил эту проблему. Относясь строго критически к произведениям ряда русских дореволюционных исто риков, стремившихся представить общенародный подъем в годы войны как «единение царя и народа», он проводил четкую дифференциацию русского общества по его клас совому отношению к вторжению неприятеля. Этим самым ученый наносил удар по легенде монархической истории графии, превозносившей роль царя и дворянства в рай* громе Наполеона.
Концепция Тарле Отечественной войны 1812 г. были несомненным шагом вперед по сравнению с ее оценке! дворянско-буржуазной историографией, принижавшей зна чение великого подвига русского народа. В отличие 01 них, Тарле сумел наглядно показать, какой вклад в отра жепие наполеоновского нашествия внесли народные массы
Героями Отечественной войны 1812 г. Тарле считал русских крестьян. Несомненная заслуга Тарле в том | заключалась, что на основе широкого круга источников оп сумел нарисовать картину героического подвига солдат и партизан, создать незабываемые портреты талантливы! русских военачальников, вожаков партизанской войны» бесстрашных ополченцев. Особенно ярко это проявилось во втором издании книги, вышедшем из печати в 1943 г., когда советский народ вел борьбу с фашизмом. Акцента руя внимание па подвигах народа в войне 1812 г., lapAf как бы призывал своих читателей быть достойными свон> героических предков.
Борьбу народных масс против наполеоновского втор* жения Тарле органически связывает с боевыми дейст» виями регулярной армии. С чувством глубокого патрио тизма повествует Тарле о тяжелых арьергардных боя> русской армии, об оборопе Смоленска, о величайшо! в истории битве на Бородинском поле, о блестящем контршь
•’ Тарле Е. В. Соч., т. VII, с. 439.
cryпленки русской армии. Бородинское сражение он рассматривал как переломный момент во всей войне с Папо-,’нчшом. «Бородино, писал историк, — оказалось в конечном счете великой моральной победой русского народа над европейским диктатором. Именно на бородинских полях начато было то неимоверно трудное дело низвержения Наполеона, которому суждено было завершиться спустя три года па равнине Ватерлоо» 82.
Правда, в «Нашествии Наполеона на Россию» Тарле вслед за русскими дореволюционными историками считал, что Бородинское сражение было злом, которого Кутузов по смог избежать. Ио впоследствии под влиянием критических замсчапий, сделанных ему в начале 50-х годов, ученый признал свои ошибки, допущенные им при определении значения Бородинской битвы и деятельности Кутузова по организации контрнаступления и окончательного разгрома армии Наполеона. В послесловии к книге Л. Г. Бескровного «Отечественная война 1812 г. и контрнаступление Кутузова» 83 Тарле писал: «Взгляды советских историков [в том числе и мои собственные взгляды на некоторые вопросы ведения войпы 1812 г.] не были достаточно четко формулированы, правильно разрешены и всесторонне проанализированы» 84. Поэтому и своей статье «Михаил Илларионович Кутузов — полководец и дипломат» он считал своим долгом более отчетливо подчеркнуть значение Бородинской битвы в истории всей Отечественной войны 1812 г. «Стратегические последствия русской бородинской победы, — писал Тарле в 1952 г. — сказались прежде всего в том, что наступление врага на Россию стало выдыхаться и остановилось без надежды на возобновление, потому что Тарутино и Малоярославец были прямым и неизбежным последствием Вородина» 85.
Одновременно ученый, опираясь па новые архивные документы о деятельности М. И. Кутузова, сумел более четко определить его роль в организации победы русской армии на Бородинском поле.
** Там же, с. 580.
и Бескровный Л. Г. Отечественная война 1812 г. и контрнаступление Кутузова. М., 1951.
11 Там же, с. 174.
и Тарле Е. В. Соч., т. VII, с. 789.
Рассматривая вопрос о пожаре Москвы, Тарле пе скло пей снимать ответственность с французов за разрушении Москвы как с захватчиков, вторгшихся в пределы русского государства. Вывод историка сводился к следующему: «Когда уходил Наполеон, тогда, конечно, окончательное разрушение и сожжение уцелевших еще домов Москвы могло быть ему приятно и удовлетворяло его злобному чувству мщения. Вспомним отданное им перед уходом истинно варварское и вполне бессмыс ленное повеление взорвать Кремль. Но вначале, при всту плении в Москву, для его изголодавшейся армии и для него самого этот пожар был безусловно вреден» 86. Этой точки зрения о пожаре Москвы придерживаются в своей статье М. В. Нечкина и П. А. Жилин87, склоняющиеся к мысли, что приказ об уничтожении уцелевших московских зданий мог быть отдан Наполеоном только при уходе из города.
В «Нашествии Наполеона на Россию» Тарле пересмотрел свои прежние взгляды на роль «генерала Мороза» в уничтожении французской армии, которые были характерны для «Наполеона». Но элементы теории «стихийных факторов», якобы сыгравших значительную роль в гибели наполеоновской армии в России, остались и в этой книге. Так, например, Тарле поддерживает версию, будто бы Кутузов противился осуществлению похода русской армии за границу, предоставив тем самым Наполеону «золотой мост» для спасения. Однако в послесловии к книге Л. Г. Бескровного88 ученый пересмотрел эту точку зрения, а в статье «Михаил Илларионович Кутузов — полководец и дипломат» оп писал: «Кутузов ничуть не меньше Але* ксандра знал, что окончательная ликвидация военной угрозы со стороны императорской Франции возможна но на Немане, а на Сене, и это доказывается приводимым дальше его разговором с де Пьибюском, но он хотел, чтобы эта победа была одержана после достаточной военной, а главное, дипломатической подготовки, с необходж-
86 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 3, д. 1, л. 11-12.
87 Печкина М., Жилин П. Бессмертная эпопея. К 150-летию Ота* чественпой войны 1812 года. — «Коммунист», 1962, № 12, с. 41.
88 См. послесловие Е. В. Тарле к кн.: Бескровный Л. Г. Отеча ствевная война 1812 г. и контрнаступление Кутузова. М., 19Й1
мы ми кровавыми жертвами пе одной только России, по и •союзных» держав» 8Э.
«Нашествие Наполеона на Россию» прекрасно выполнило свою воспитательную роль в годы Великой Отечественной войпы, призывая советских людей учиться мужеству и отваге у героев Отечественной войны 1812 г.
«Нашествие Наполеона на Россию» во время войны было переведено на многие языки народов мира и приобрело популярность среди зарубежных читателей. О том, кв кой резонанс вызвала эта книга среди англичан, красноречиво свидетельствуют воспоминания академика И. М. Майского, бывшего в то время советским послом в Лпглии. «Почти одновременно с «Войной и миром»,— писал он, — была опубликована и книга Тарле о нашествии Наполеона па Россию. Конечно, опа не имела такой широкой аудитории, как роман Толстого. Ее читали главным образом в кругах интеллигенции — особенно по-пттпки, журналисты, историки, военные. Читали внимательно и невольно делали сравнения с событиями второй мировой войпы. И так как этот слой читателей играл большую роль в парламенте, в прессе, в армии и флоте, в различных государственных учреждениях, то психологический эффект произведения Тарле был, пожалуй, пе менее силен, чем эффект великой эпопеи Льва Николаевича» ". И. М. Майский рассматривает публицистическую силу книги Тарле вместе с «Войной и миром» Толстого как «тяжелую артиллерию в борьбе с поверием определенных кругов английского общества в непобедимость Советского Союза» в самые трудные моменты Великой Отечественной войны91.
В годы второй мировой войпы в периодической печати • трап антигитлеровской коалиции появился ряд рецензий ип «Нашествие Наполеона па Россию», в которых авторы мп вали блестящие отзывы о произведении Тарле и проводили параллели между героической борьбой советского ипрода против фашистских захватчиков и ратным подви-юм России в 1812 г. Подчеркивая силу воздействия книги
•	Тарле Е. В. Соч., т. VII, с. 812.
*	Майский И. М. Воспоминания советского дипломата. М., 1971, с 565.
•	' Майский И. М. Указ, соч., с. 565.
па американское общественное мнение, журнал «Тайм» 12 мая 1942 г. писал: «Талантливое я основательное из ложепие русской кампании Наполеона, сделанное Тарле, перевернет многие привычные понятия»92. Большое ко личество подобных рецензий сохранилось в личном фонде историка.
Но если в период войпы западная критика весьма бла гожелательпо относилась к «Наполеону» и «Нашествию Наполеона на Россию», то с наступлением периода «хо лодпой войны» ее тон резко изменился. В это время трудам советских историков, в том числе и работам Тарле, посвященным героическим страницам прошлого русского парода, буржуазные историки за рубежом стали приписывать проповедь национализма и шовинизма. Стараясь преуменьшить значение победы Советского Союза в Великой Отечественной войне, они, проводя исторические аналогии, стремились заодно игнорировать роль русского народа в разгроме наполеоновских полчищ, положившем начало освобождению Европы от французских захватчиков. Не делая различия между справедливой борьбой русского народа против наполеоновского нашествия и экспансионистскими планами царизма, ставя зпак равенства между квасным патриотизмом официальной дворяпско-буржуаз-пой историографии и патриотизмом Тарле, его зарубежные критики объявляют историка «необуздаппым безоговорочным националистом-патриотом», а «Нашествие Наполеона па Россию» рассматривают как «амальгаму марксистской идеологии и русского национализма». Такой подход к оценке произведений ученого объясняется также и тем, что зарубежные буржуазные историки не желают признавать, что национальная гордость героическим прошлым своей Родины является составной частью советского патриотизма.
По своей публицистической направленности к «Наполеону» и «Нашествию Наполеона на Россию» теспо примыкает и другое произведение Тарле — «Талейран» Ч Апологеты Талейрана немало потрудились пад тем, чтобы возвести князя лжи, лицемерия и изворотливости па вы*
92 Архив АН СССР, ф. 627, on. 1, ф. 287, л. 55. w Тарле Е. В. Талейран. М.» 1939.
гений исторический пьедестал94. Ряд буржуазных историков объявили Талейрана достойным образцом для подражания, выдвигая на передний план его дипломатические удачи и умалчивая о том, какой ценой они достигались. К оцепке личности Талейрана Тарле подошел совершенно с иных позиций. Прослеживая ого бурный жизненный путь, Тарле заклеймил Талейрана как человека, способного па любую подлость во имя собственной наживы и благополучия, чем нанес чувствительный удар по своекорыстию современной буржуазной дипломатии, почитавшей французского министра иностранных дел в качестве одного из своих основоположников.
Наряду с работой по истории международных отношений, Тарле продолжает по-прежпему интересоваться проблемой классовой борьбы во Франции. В 1937 г. он опубликовал книгу «Жерминаль и прериаль» 95, посвященную героической и трагической странице истории выступлений парижских низов в дни торжества термидорианской контрреволюции. Работу над ней Тарле начал еще в конце 20-х годов в Национальном архиве. В 1928 г. в письме к жене он писал: «Из «Жерминаля и прериаля» выйдет книга, а не статья. Это уже вполне ясно теперь по материалам, лежащим у меня в шкафу. И это будет в некоторых отношениях еще новее, чем «Рабочий класс». Я на згой работе помешался и ни о чем пе могу больше говорить...» 96 Однако переработанный первоначальный вариант «Жерминаля и прериаля» полностью увидел свет лишь в 1937 г.
Опираясь на новые архивные материалы, Тарле в своей книге детально прослеживает, как французская буржуазия в ходе революции 1789—1794 гг. превращалась в контрреволюционную силу в связи с тем, что ее интересы пришли в столкновение с требованиями народных масс. В отличие от своих прежних работ, в «Жерминале и прериале» Тарле исследует процесс классового размежевания и стане французских революционных сил по мере разви-1ия революции и признает, что такое важное меропрпя-
Г'русалимский А. С, Указ. соч. — В кп.: Тарле Е. В. Соч., т. I, с. XXVII.
и Тарле Е. В. Жерминаль и прериаль. Изд. 1-е. М., 1937; изд. 2-е, перераб. и доп. М., 1951.
и Архив АН СССР, ф. 627, оп. 4, д. 150, л. 14.
тис якобинской диктатуры, как закон о максимуме, был навязан «упиравшемуся монтаи ьярскому Конвенту на рижской голодающей массой». Анализируя сущность со циальной политики якобинцев, Тарле указывает, что они оказались пе в состоянии последовательно, до конца про творить в жизнь закон о максимуме. Подчеркивая клас совую ограниченность якобинцев, ученый рядом убеди тельных фактов показывает нарастающий разрыв между ними и плебейской массой Парижа, определившей в ко печном итоге, по мнению историка, их падение.
С едким сарказмом обличает Тарле новых финансовых воротил, дорвавшихся до власти после термидорианского переворота. В своей книге он проводит мысль, что соци альная реакция термидорианцев шла рука об руку с реакцией политической, выражаясь в активном наступлении победившей буржуазии на завоевания революции. Поэтому причины выступления народных масс Парижа оп видит в ухудшении их положения в период термидорианской реакции.
К оценке восстаний пролетариата и городской бедноты в 1795 г. Тарле подходит с марксистских позиций, указывая, что в их основе лежали непримиримые классовые противоречия, порожденные социальным неравенством. Тарле красноречиво показывает, как буржуазия из союзника народных низов в совместной борьбе против феодально-абсолютистского строя после его свержения превратилась в их откровенного врага. «Другими словами, — замечал историк, — вся подготовленная идеологией и фразеологией философии XVIII века словесная завеса, за которой, начиная с 1789 г., происходили сдвиги и схватки реальных движущих сил революции, рассеялась и рассыпалась, и обнаженная борьба имущих с неимущими выступила с несравненно большей отчетливостью» 97.
По сравнению со своими ранними работами по истории французского рабочего класса, в которых он недооценивал политическую борьбу пролетариата, в «Жерминале и прериале» Тарле указывал, что, наряду с экономическими требованиями, восставшие выдвигали и чисто политические лозунги о восстановлении конституции 1793 г. и об уничтожении термидорианского режима.
•7 Тарле Е. В. Соч., т. VI, с. 442.
Оценивая причины поражения обоих народных восстаний 1795 г., Тарле подчеркивал, что вследствие слабости рабочего класса его выступления были обречены пн неудачу. Но несмотря на это, их историческое значение о и видел в том, что рабочий класс и городские низы Парижа в жерминале и прериале поднялись па борьбу уже не в хвосте буржуазии, а как самостоятельная политическая сила, громко заявившая о своих классовых требованиях.
Во второй половине 30-х годов, когда все прогрессивное человечество готовилось отметить 150-летпюю годовщину начала Великой французской буржуазной революции, Тарле выступил с рядом статей, посвященных этому тбплею. Из-под его пера выходит красочный очерк о взятии Бастилии, предисловие к книге Р. Роллана «Вальми», живописный литературный портрет народного трибуна ре волюции Жан-Поля Марата98, которого он оценивал как «единственного публициста Франции, пе только пи-савшего для широчайших народных масс городов, по и услышанного этими массами»". Непосредственное участие принял также Тарле в издании фундаментального коллективного труда советских историков «Французская буржуазная революция. 1789—1794», который был опубликован в 1941 г. под его совместной с В. П. Волгиным редакцией. Раздел этой книги о взаимоотношениях революционной Франции с Англией был написан самим Тарле.
Анализ творчества Тарле второй половины 30-х годов позволяет утверждать, что к этому времени полностью завершился процесс его идейной перестройки и произошел окончательный переход историка на позиции марксистской методологии. Об этом наглядно свидетельствует то место, которое занимали в творческой лаборатории ученого произведения классиков марксизма-ленинизма, его классовый подход к оценке исторических событий и фактов, их интерпретация им с позиций исторического мате-
и Тарле Е. В. Взятие Бастилии. — «Воеппо исторический журнал», 1939, № 1, с. 55—63; он же. Справедливая война французской революции.— В кн.: Роллан Р. Вальми. М., 1939, стр. 3—14; он же. Жан-Поль Марат, друг народа. — «Новый мир», 1939, № 7, с. 183—201.
* Тарле Е. В. Соч., т. VI, с. 264.
риализма. В своей статье «Карл Маркс за изучением всемирной истории» 100 Тарле призывает историков учиться у Маркса «сочетать жажду накопления огромных фактических знаний со способностью сначала объективно установить и оцепить исторические факты, а уж потом отнестись к ним с тем живым чувством, которое даже сквозь даль веков возбуждает в каждом мыслящем человеке гнет, страдание, насилие, борьбу против насильников» 101. Оценивая значение марксизма как пауки о законах развития общества, Тарле подчеркивал, что это учение «пе только осветило ярким светом всю историю и ближайшее будущее человечества, но и оказалось неиссякаемым источником моральной энергии для борющихся» 102. В марксизме оп видит идеологическое оружие пролетариата, к полному пониманию всемирно-исторической роли которого он пришел во второй половине 30-х годов.
В своем предисловии к «Истории XIX века» под редакцией Лависса и Рамбо Тарле заявляет, что рабочий класс является «величайшей прогрессивной исторической силой нашей современности, призванной уничтожить паразитический капитализм и создать повый общественный строй — социализм...» 103 Поэтому все содержание истории этого столетия он рассматривает с точки зрения классовой борьбы пролетариата с буржуазией, которая, по его мнению, явилась одной из предпосылок появления учения Маркса—Энгельса, «давшего ключ к пониманию всего прошлого и предвидению будущего» 104.
Переход Тарле на позиции марксистской исторической науки был отнюдь не случайным. Эволюция творческого пути Тарле опровергает утверждения некоторых его зарубежных биографов, будто бы этот переход был вынужденным, чисто поверхностным по форме проявления, что якобы марксистская методология его работ 30-х годов была данью господствующей идеологии, а в действительности оп продолжал оставаться таким же буржуазным историком каким был до Великой Октябрьской социалистической революции. Эти заявления не имеют под собой никаких
100 «Правда», 1939, 26 января.
101 Тарле Е. В. Соч., т. XI, с. 820.
102 Там же, с. 720-721.
103 Там же, с. 718.
1М Там же, с. 720.
оснований и не опираются па анализ творческого пути Гирле. Процесс идейной перестройки ученого посил дли-м’лыгый и вполне сознательный характер, о чем свидо-н’.’п.ствует эволюция его методологических взглядов. Влияние марксизма на творчество Тарле в определенной степени сказалось еще до революции и заметно усилилось п 20-х годах. Под влиянием торжества учения марксизма-<нч1ипизма и успехов строительства социализма в нашей • грине длительный процесс усвоения Тарле марксистской методологии завершился окончательным переходом ученого на позиции советской исторической пауки.
Особенным нападкам буржуазной историографии подперта ется публицистическая направленность произведений Тарле. Ставя знак равенства между его публицистикой периода первой мировой войны и кануна Великой Отечественной войны, зарубежные оппоненты Тарле выпинают тезис о том, что якобы в условиях советской действительности он «деградировал как ученый — топкий исследователь документов, превратившись в заурядного политикана». Это утверждение крайне тенденциозно и найма пно, ибо произведения Тарле второй половины 111 х годов: «Наполеон», «Нашествие Наполеона па Росте», «Талейран» и др. — являются глубоко научными работами, созданными па основе изучения огромного коли-пч тва документов и литературы.
Во второй половине 30-х годов в связи с усилением фашизма и угрозой новой мировой войны публицистиче-•тсий талант Тарле был поставлен па службу защиты мира и демократии, разоблачения мировой реакции и закулисных происков дипломатии западных держав. В этом Тарле индол свой долг ученого-патриота, представителя великой 'граны Советов.
В то время когда самолеты фашистской Германии бороздили небо Испании, а фалангисты Франко и чернорубашечники Муссолини шли па Мадрид, чтобы задушить Испанскую республику, Тарле обращается к истории ге-•нпчоской борьбы на Пиренейском полуострове против Ннпалропа и предупреждает новых агрессоров о невозможности поставить на колени свободолюбивый народ 10Б. Оп пророчески предсказывает плачевный конец Муссо-
'•* Тарле Е. Испанский народ в борьбе за свободу. — «Комсомольская правда», 1936, 16—17 октября.
лини, похожего своими повадками па пирата Ланчелс (повешенного в свое время за ноги), и предупрежу что ему также придется болтаться за свои злодея! в петле головой вниз ,06. Следя за вооружением файл скпх держав, Тарле предвидит опасность мировой во{ и призывает пароды мира к бдительности. «Тоталитар война», — предупреждал он, — уже существует: опа лт отбивает пока шаг на месте, но в любой момент двине вперед» 107.
С особой остротой Тарле разоблачает захватничес планы германского фашизма, изложенные в библии цизма «Майн кампф» и нашедшие воплощение в герм ской «геополитике». «Геополитика», — писал он, — € учение о том, почему германскому фашизму желател урвать у соседей данные территории, какие из пих ( дуст урвать в первую, какие во вторую очередь и как е более ловко и целесообразно подготовить идеологичес! почву и благоприятную атмосферу для успешного пре лепия расовой воли к ограблению соседей» 108. Стерж этой пресловутой теории Тарле видел в продолжении i дициоппого курса германского милитаризма «Дранг Остен», а поэтому он предупреждал распоясавшихся рессоров, чтобы, замышляя поход на Восток, опи помп плачевную участь своих предшественников, нашедг погибель на просторах России.
Разоблачая захватнические планы фашистской I мании, Тарле одновременно ведет борьбу против фал! фикации гитлеровцами исторической пауки. Совмес с другими крупными историками он редактирует сбор статей «Против фашистской фальсификации истории» Этот коллективный труд был весомым вкладом совете ученых в борьбу против фашизма на фронте наук] культуры.
С научной деятельностью Тарле в 30-х годах, ка всегда, была тесно связана его педагогическая раС в ряде вузов Москвы и Ленинграда. После принятия становлений ЦК ВКП(б) и СНК СССР по вопросам i
108 Тарле Е. О цезарях и пиратах. — «Известия», 1937, 8 сснтя
107 Тарле Е. В. Соч., т. XI, с. 700.
108 «Историк-марксист», 1938, № 2, с. 94.
108 Против фашистской фальсификации истории. Сборник ста М.~Л„ 1939.
подавания истории педагогическая деятельность Тарле приобретает самый разнообразный характер. Наряду с чтением лекций, оп уделяет большое внимание подготовке научно-педагогических кадров. И хотя Тарле не принадлежит к категории ученых — создателей своих научных школ, под его руководством в Ленинградском университете был подготовлен ряд кандидатских диссертаций но истории Франции и истории международных отношений.
Большое внимание уделял также Тарле созданию учебников для высшей школы. В конце 30-х годов он совместно с В. М. Хвостовым, А. В. Ефимовым, Ф. И. Ното-ничем, А. И. Молоком, Р. А. Авербух и Ф. А. Хейфец принялся за написание учебника «Новая история» для исторических факультетов университетов и пединститутов.
В 1939—1940 гг. этот учебник вышел из печати в двух томах. Его содержание соответствовало тогдашнему уровню развития исторической науки и отличалось хорошей формой изложения материала.
Немалое значение придавал Тарле и пропаганде исторических знаний путем публикации художественных книг па исторические темы для взрослых и детей. Он охотно брался за рецензирование таких книг, предъявляя к ним требования, чтобы опи правдиво отражали историческую реальность, помогали лучше понимать прошлое и способствовали воспитанию советских людей в духе любви и преданности своей Родине. Особенно тепло отзывался Тарле об «Александре Суворове» С. Григорьева, «Завоевателях» С. Вольского, «Чипгис-хане» В. Яна, о серии исторических романов Т. Богданович, о романе «Гвардия Мак Кумгала» Е. Л. Ланна. С последним Тарле па протяжении многих лет связывала теплая дружба.
Несмотря на загруженность работой, Тарле очень внимательно относился к творчеству писателей, пишущих па исторические темы. Он щедро делился с ними своими огромными познаниями в истории и умением проникнуть по внутренний мир их исторических героев. В частности, большую помощь оп оказал Г. И. Серебряковой при создании «Юности Маркса». Вспоминая о днях общения с Тарле, писательница пишет: «Трудно перечислить те ценности познаний, которые давал окружающим Евгений Викторович, сам того не подозревая, мышлением
вслух, поведением, советами и вниманием к работе дру того» н0.
Долг писателей, специализирующихся в жанре истори веского романа, Тарле видел в том, чтобы они своими про изведениями знакомили читателей, особенно юных, с био графиями героев революционного движения, выдающихся путешественников, полководцев и замечательных деято лей пауки и культуры прошлого. «Новая советская исто рическая книга, — писал Тарле об изданиях Детгиза, -должна помочь правильно понять, образно, взволнованно почувствовать жизнь прошлого, дать полноценную кар типу эпохи, показать исторических героев, боровшихся эн прогресс человечества, преодолевавших враждебные им силы. Историко-биографические произведения очень важны в деле коммунистического воспитания молодежи, если они красочно и увлекательно рассказывают о чувствах патрио тизма, преданности интересам народа, о бесстрашии и храбрости передовых исторических деятелей» 1П.
Для Тарле всегда был чужд узкий профессионализм, и он не представлял собой тип кабинетного ученого, замкнувшегося в рамках только своей специальности. Его отличали самые разносторонние интересы, стремление быть в курсе достижений различных отраслей научных знаний. Внимание историка привлекали и теория относительности Эйнштейна, и новейшие открытия в области физики и биологии, и, естественно, новинки литературы и искусства. Не случайно Тарле связывала давпяя дружба с В. Л. Комаровым, С. И. Вавиловым, И. А. Орбели, С. Т. Коненковым, К. И. Чуковским, А. А. Игнатьевым, К. Г. Паустовским и многими другими выдающимися людьми.
Тарле был не только талантливым историком, но п блестящим знатоком литературы. Его рецензии па произведения писателей и драматургов, опубликованные в раз личных периодических изданиях как до революции, тан и в годы советской власти, свидетельствуют о тонком художественном вкусе ученого, о его незаурядных дарованиях критика. Можно утверждать, что они написаны пером литературоведа — профессионала. В силу этого Тарле был принят в члены Союза писателей СССР.
110 Серебрякова Г. О других и о себе. М., 1968, с. 276.
111 Тарле Е, В. Соч., т. XI, с. 840.
С особой любовью относился Тарле к творениям клас-(иков: А. С. Пушкина, М. Ю. Лермонтова, Л. Н. Толстого, 4’. М. Достоевского, В. Шекспира, А. Стендаля, В. Гюго, ‘I. Диккенса, произведения которых он мог цитировать целыми страницами наизусть. С большой теплотой он отпивался и о творчестве многих своих современников: Л. П. Гайдара, К. Г. Паустовского, Р. И. Фраермана, II. П. Кончаловской и других авторов, которых ученый любил и уважал.
Тарле всегда был желанным гостем в писательской среде. Его мягкий юмор и способность к импровизациям, искрящееся остроумие и, главное, превосходное знание русской, советской и зарубежной литературы высоко ценились участниками «сред» Е. Ф. Никитиной и членами кружка «Конотоп», созданного К. Г. Паустовским, А. П. Гайдаром и Р. И. Фраерманом. Заседания «коно-топцев» посещались А. А. Фадеевым и М. Е. Кольцовым. Неоднократно бывал здесь и Тарле, приезжая из Ленинграда в Москву. Вл. Николаев пишет об этом: «Собрания «конотопцев» были настолько интересные и увлекательные, что Евгений Викторович засиживался на них порой до утра. Его, конечно, привлекали люди, чье творчество он ценил, и те интереснейшие беседы, которые поистине можно было охарактеризовать как пиршество ума, и чтение новых страниц только что законченных, но еще не опубликованных произведений и даже еще только писавшихся книг, и шутливые проделки, и остроумные розыгрыши и выходки.
Покидая «конотопские» бдения, Е. В. Тарле пе раз признавался: — «Я ухожу от вас освеженным. И мне еще больше хочется работать» н2.
В общении с писателями, художниками, артистами Тарле обретал новый заряд творческой энергии, а они и свою очередь тянулись к нему как к ученому огромной эрудиции, как к человеку щедро наделенному от природы ирким самобытным талантом. Дружба Тарле со многими интересными людьми определялась еще его доброжелательностью, стремлением ненавязчиво помочь советом, и если необходимо, то и оказать материальную поддержку, особенно в период трудных военных лет.
Николаев Вл. «Конотоп». — «Юность», 1976, № 3, с. 84.
7 Е. И. капкевич
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В годы Великой Отечественной войны. Работа над «Крымской войной». Участие в создании «Истории дипломатии». У сил о нм о интереса к истории внешней политики России. Произведении по истории русского флота. Замыслы создания трилогии о борьб» русского народа против иноземных захватчиков. «Северная войн» и шведское нашествие на Россию». Общественная» публицистичен ская и педагогическая деятельность Тарле в последние годы жизни
G началом Великой Отечественной войны Тарле занял свое место бойца идеологического фронта в едином строю советского народа. Ученый-патриот, гражданин не мог оставаться бесстрастным, когда па фронтах войны реше* лась судьба его страны и всего прогрессивного человечг ства. Публицистическое перо Тарле становится еще более острым, и он откликается серией статей на важнейшее события международной жизни.
Уже в первые дни войны в статье «Начало конца*1 Тарле заявляет, что гитлеровский рейх, представляющие собой жалкий фарс на империю Наполеона, падет так же, как некогда пала держава французского завоевателя. Тарле верит в великий патриотизм народов Советского Союза в то, что Советская Армия изгонит фашистских 8В хватчиков со своей территории и принесет освобождены порабощенным народам Европы. 6 июля 1941 г. «Известия» опубликовали его статью «Война Отечественная, война освободительная», в которой ученый рассматривает Веля> кую Отечественную войну как «начало великого всеевро нейского освобождения» 2.
Чувством огромного оптимизма, верой в победу про* никнуты письма Тарле к друзьям и знакомым, написанные в самые трудные для советского народа периоды войны. Осенью 1941 г., когда фашисты рвались к Москве,
1 «Большевик», 1941, Г4 11—12, с. 32—37.
• Гф4< Е. В. Соч., т. XII. с. 35»
ученым, несмотря ни на что, продолжал свою плодотворную деятельность, твердо веря в победу своей страны.
В грозную годину испытаний Тарле обращается к героическому прошлому русского народа и публикует в центральных газетах и журналах статьи о партизанской войне 1812 г., о великих русских полководцах А. В. Суворове и М. И. Кутузове; об обороне Севастополя в годы Крымской войны, о воинской славе и доблести русской нрмим и флота и т. д. Эти небольшие по объему статьи гоцло встречались солдатами, офицерами и политработниками на фронте и многочисленными читателями в тылу. Яркие по форме, высокоидейные по содержанию, напитанные превосходным литературным языком публицистические произведения Тарле, подобно рассказам А. Толстого и М. Шолохова, поэзии А. Твардовского, К. Симонова и А. Суркова, памфлетам И. Эренбурга, воспитывали т читателей веру в победу и окончательный разгром врага.
Одновременно Тарле работал над выявлением и публикацией документов по истории освободительной борьбы пародов России и Европы против наполеоновского ига. R самом начале войны группа сотрудников Ленинградского отделения Института истории АН СССР под руководством Е. В. Тарле и А. В. Прсдтечепского приступила к подготовке к печати сборника документов «Отечественная война 1812 г.»8 Под его редакцией также выходят сборники статей «Великие полководцы русского парода» и «Партизанская борьба в национально-освободительных войнах Запада» 1 * * 4.
Будучи членом Чрезвычайной государственной комис-спи по расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков, Тарле в сентябре 1943 г. выступил на Общем собрании Академии наук СССР с докладом «О преступлениях гитлеровской Германии и об их подготовке» 8, в котором разоблачал гнусные преступления фашистов на территории СССР. В 1944—1945 гг. оп вместе с академи
1 Кольцо* А. В. Ученые Ленинграда я годы блокады. 1941— (943 гг. М.-Л., 1962, с. 32.
4 Великие полководцы русского народа. Сборник статей. Ереван,
1942; Партизанская борьба в пап и л на льно-освободительных войнах Запада. Сборник статей. М.. 1913.
1 Тарл* В. В. О преступлениях гитлеровской Германки к об их подготовке. — В ки.: Общее собрание Академии наук СССР 25—30 сентября 1943 г. Доклады. М.—Л., 1944.
ком И. А. Орбели принимал участив в выяснении ущерба, нанесенного гитлеровцами ленинградским пригородным дворцам и музеям.
В дни войны широко развернулась пропагандистская деятельность Тарле. Страстный голос ученого-патриота звучал перед фронтовыми агитаторами, металлургами и оружейниками Урала, нефтяниками Поволжья, колхоз никами и интеллигенцией Закавказья, солдатами и офи церами Ленинградского фронта вскоре после прорыва блокады города-героя. В декабре 1942 г. он писал в одном из писем: «Я теперь месяца полтора ездил в «соб ственном» вагоне по городам и весям и читал лекции (в Уфе, Перми, Челябинске, Кирове, Куйбышеве, Ниж нем Тагиле, Иванове, Ярославле). Были такие толпы всюду, как я и не ожидал. В Нижнем Тагиле рабочие выломали массой дверь и вошли на лекцию. Я очепь тронут всем этим интересом к моим лекциям...» в Только в 1943 г. он прочитал 38 лекций, а в 1944 г. выступил более 60 раз в различных городах Советского Союзат.
Основная тематика лекций Тарле была посвящепп истории Отечественной войны 1812 г., Великой Отечественной войны советского народа и конкретному анализу международного положения. Выступления ученого везде собирали огромную, нередко многотысячную аудиторию слушателей.
Научные работы, публицистические статьи и лекции Тарле были составной частью идеологической борьбы со вотской науки против фашистской идеологии. Одну из основных задач советских историков в годы войпы сам Тарле в письме к паркому просвещения РСФСР В. П. Потемкину определял следующим образом: «Ведь нам, историкам, имеющим ученое имя на Западе, имею щим голос в мировой пауке, нужно выступать, нужно по вести обширную идейную борьбу на историческом между народном фронте против взыгравшейся в тамошней наука гитлеровщины и квислинговщипы, нам нужно автори тетпо бороться за научную ‘марксистскую мысль в историографии» в. И эту задачу Тарле неуклонно совместно
• Проблемы истории международных отношений, с. 87.
7 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 3, д. 12, л. 1; д. 13, л. 1—2.
1	Архив АН СССР, ф. 574, оп. 4, д. 58, л. 2. Тарле —В. П. Потемкину от 22/VIII 1944 г.
с другими учеными старался претворять в жизнь, мобилизуя свой талант и творческую энергию на разоблачение фашизма и воспитание советского народа в духе патриотизма.
В центре научных интересов Тарле первых военных лет оставалась работа над «Крымской войной». Завершив и конце 30-х годов серию своих основных произведений о борьбе русского народа против Наполеона, Тарле ваду-мал написать работу об обороне Севастополя и ее героях, которая в процессе написания выросла в фундаментальную монографию о Крымской войне. Желание написать такую книгу было также обусловлено интересом ученого к острой и сложной дипломатической борьбе европейских держав вокруг восточного вопроса.
Изучение литературы и архивных документов к будущей монографии Тарле начал еще в 1937 г., о чем свидетельствуют его рецензия па книгу Г. Темперли, письмо к писателю Е. Л. Ланну от 25 апреля 1938 г. и интервью корреспонденту «Рабочей Москвы»9, в котором он рассказал о своих творческих планах.
Эти обстоятельства опровергают измышления некоторых зарубежных биографов Тарле, утверждающих, что его монография была задумана как реакция па ухудшение отношений Советского Союза с Англией и Францией п августе 1939 г. с целью одностороннего разоблачения а игло-французской политики на Ближнем Востоке в середине XIX в.
Первый фрагмент будущей книги был опубликован Тарле в периодической печати в начале 1939 г.10, а спустя некоторое время он издал часть ее в виде биографии одного из самых выдающихся организаторов обороны Севастополя— адмирала Нахимова1 11. В ней Тарле воссоздал исторический портрет замечательного русского флото-подца и показал его многогранную деятельность на широком фоне исторических событий Крымской войны. Его книга о Нахимове выдержала восемь изданий, была пере
1 Тарле Е. [Рец. на кн.:] Tomperley II. W. England and the Near East The Crimea. [London, 1936]. — «Историк-марксист», 4937, № 3, с. 190—192: Проблемы истории международных отношений, с. 80; «Рабочая Москва», 1938, 30 декабря.
’• Тарле Е. В. Оборона Севастополя. — «Пионер». 1939, № 2. с. 79-87.
11 Тарле Е. В. Нахимов. М., 1940.
ведена на языки народов СССР и опубликована за руб® жом. Подчеркивая ее значение, В. Д. Бонч-Бруевич писал в годы войны: «Пусть честь и слава П. С. Нахимова с его товарищами-матросами будет неувядаема навеки и служит постоянным примером нашим доблестным морякам А академику Е. В. Тарле читательское спасибо за то, что, наконец, он поднял из архивов и воплотил эти доку менты о замечательном флотоводце, столь полезные для нашего времени, в книгу» п.
Два тома «Крымской войны», вышедшие из печати когда советский народ вел уже кровавую битву с фашин мом, сыграли огромную воспитательную роль, так кая советские воины, повторивши® у стен города-героя слав ный подвиг защитников Севастополя в годы Крымской войны, учились у них мужеству и стойкости. Оба томя монографии Тарле были очень тепло встречены советскими читателями, а за первый и® них он был удостоея в 1943 г. Государственной премии. Впоследствии она несколько раз переиздавалась в нашей стране и была переведена на польский, чешский и румынский языки.
Объясняя успех «Крымской войпы», академии Н. М. Дружинин писал: «Созданию публикуемой книги помогло сочетание трех благоприятных условий. Советские органы широко раскрыли перед исследователем государственные архивы, и он мог полностью использовать дипломатические документы, военные донесения, личную переписку и другие источники. Осложнившаяся международная обстановка заострила внимание советского общества на проблемах дипломатии л войпы, заставляя глубже анализировать внешнюю политику боле® ранних периодов. Наконец что особенно важно — за разработку большой и трудной темы принялся опытный мастер исторического исследования, знаток западяоевро пейской истории, отточивший свое научное оружие в предшествовавших крупных работах, посвященных внешней политике XIX—XX вв.» и.
11	Отдел рукописей Государственной библиотеки СССР им. В. И. Ле инна, ф. 369, карт. 74, д. 28, л. 37.
11	Тарле Е. В. Крымская война. Ияд. 1-е. Т. I. М.—Л., 1941; т. П М.—Л., 1943.
н Дружинин В. М. От редактора. — В кн.: Тарле Е. В. Соч., т. VIII, с. 6,
Фундаментальный труд Тарле — это подробная дипломатическая и военная история Крымской войны, осно-манная на знании русской и вападноевропейской истории и глубоком проникновении в собрание источников самого разнообразного характера. Одна из заслуг ученого заключается в том, что он сумел привлечь для написания книги ряд материалов, неизвестных его предшественникам. Он не ограничился исследованием документов из центральных архивов, а повел широкий поиск в хранилищах Севастополя, Симферополя, Одессы, Алма-Аты, где отложились источники по истории Крымской войны. В этом историку помогали сотрудники периферийных архивов, сообщавшие ему о новых интересных находках. Так, сотрудник рукописного фонда Казахстанской государственной публичной библиотеки Л. Варшавский передал в распоряжение Тарле копии документов из личного фонда генерала С. А. Хрулева — одного из организаторов обороны Севастополя, проливавшие дополнительный свет на события Крымской войны.
Наряду с официальной документацией, Тарле в качестве источников привлек также воспоминания непосредственных участников военных действий и современников событий. Значительное место в источниковедческой базе историка занимают иностранные публикации документов в материалы зарубежной прессы. Благодаря использованию таких самых разнообразных источников монографии Тарле вплоть до сегодняшнего дня остается самым обстоятельным по своей глубине произведением по истории Крымской войны.
Как правило отмечал в своей рецензии на второй том монографии Н. М. Дружинин, Тарле был первым историком Крымской войны, который в своем исследовании поставил вопрос о «соотношении фронта и тыла в ходе войны и о значении внутреннего единства в рядах сражающейся армии»15. Чтобы ярче показать пропасть между защитниками Севастополя и высшим командованием, историк включил в свою книгу специальную главу под названием «Верховное командование и защитники Севастополя», в которой он бичует бездарность царских
11 Дружинин Н. М. [Рец. не кн.]: Академик Е. В. Тарле. Крымская рейва, т. II. М., 1943. — «Исторический журнал», 4944,
креатур, поставленных во главе русской армии в Крыму. «Эти люди, — пишет Тарле о защитниках Севастополя, -были брошены в полном смысле слова па произвол судьбы — сначала без верховного руководства вовсе, по том при таком руководстве, которое делало одну за дру гой грубейшие ошибки. Мало того, у них не только не было искусного верховного командования, но не было ни до статочного и правильного снабжения боеприпасами, ни сколько-нибудь честно, нормально и, главное, организо вапно поставленной доставки пищевых продуктов, пи обеспеченности лекарствами и медицинской помощью. Ведь и Пирогов, и Гюббенет, и самоотверженные сестры мило сердия также точно зависели во многом и самом важном от тыла — как в своей области Нахимов, Корнилов, Тот-лебеп. Тыл же одинаково мало был способен помочь севастопольским защитникам и на бастионах, и в лазаретах» 16,
Бездарному высшему командованию, больше привыкшему в николаевской России к блеску плацпарадов, чем к дыму и грохоту сражений, Тарле противопоставляет Нахимова, Корнилова и других способных военачальников, сумевших вместе со своими матросами и солдатами превратить Севастополь в неприступную крепость. В отличие от дворянско-буржуазных историков, вырывавших из общей массы защитников Севастополя одну или несколько наиболее героических личностей, Тарле подчеркивает массовый героизм, проявленный при его обороне. Отражение массового героизма простого народа — одно из основных достоинств монографии Тарле, т. к. именно в этом проявляется ее воспитательное значение.
«Крымская война» не является при этом «сухим академическим исследованием», как утверждает Ф. Вентури. Написанная великолепным литературным языком, пером выдающегося мастера исторических портретов и картин батальной и дипломатической борьбы, монография Тарло представляет собой не только глубокое научное исследование, но высокохудожественное произведение.
Излагая в основном дипломатическую и военную исто рию Крымской войны, Тарле в первом издании своей монографии не показал отношения к ней русского общо-
* Тарле Е. В. Соч., т. IX, с. 96.
ственного мнения, за что его критиковали Н. Дружинин и А. М. Панкратова. Необходимость освещения этой проблемы была очевидной, т. к. русская дореволюционная историография обходила ее молчанием. Под влиянием критических замечаний ученый в определенной степени ликвидировал этот пробел.
Предпринятая Тарле во втором издании «Крымской войны» попытка изучения влияния внутреннего состояния России на шаги царизма на международной арене несомненно усилила ценность его монографии. Однако в «Крымской войне» он наметил лишь общую канву для изучения этой проблемы. Если в его монографии исследование дипломатической и военной истории Крымской войны носит почти исчерпывающий характер, то анализ отношений русского общественного мнения к внешней политике Николая I требует еще появления специальных работ.
Освещение Тарле истории международных отношений накануне и в годы Крымской войны нашло место и в коллективном труде советских историков — «Истории дипломатии», в создании которой ученый принимал участие в качестве автора и редактора. В первом томе этого произведения, вышедшем из печати перед самым началом Великой Отечественной войны, Тарле были написаны главы по истории дипломатии первой половины и середины XIX в. Им был паписал также для одного из томов раздел о некоторых приемах буржуазной дипломатии. Подготовлеппая к печати глава была включена в третий том «Истории дипломатии», увидевший свет в 1945 г.17
Здесь Тарле выявил стратегию и тактику буржуазной дипломатии и на конкретных исторических примерах показал, как она, прикрываясь маской «миролюбия», развязывает агрессивные войны. Оп также указал на те приемы, с помощью которых дипломатия империалистических государств вмешивается во внутренние дела других стран в интересах претворения в жизнь своих агрессивных замыслов. Особенно выпукло разоблачил Тарле враждебность империалистической дипломатии по отношению к Советскому Союзу.
За участие в создании «Истории дипломатии» Тарле
17 Тарле Е. В. О приемах буржуазной дипломатии. — В кн.: История дипломатии, т. 3. М.—Л., 1945, с. 701—764.
был удостоен двух Государственных премий I степени в 1942 и 1946 гг.
В конце войны и особенно после ее окончания, когда весь мир был восхищен победами советского народа и наша страна заняла ведущее место па мировой арепо, интерес Тарле к изучению внешней политики России заметно усилился. В своем выступлении на Ученом совете Ленинградского университета в марте 1944 г., а также в докладе «О роли территориального расширения России в XIX—XX ив л, который он прочитал в Саратове перед научной общественностью 18, Тарле, исходя из того, что в советской историографии очень мало работ, посвященных истории внешней политики России, а произведения дореволюционных авторов грешат ошибками и лекаже нием действительности, призвал советских ученых к разработке проблем истории международных отношений19. Актуальность и необходимость их изучения оп видел в насущных требованиях борьбы с зарубежной буржуазной историографией, которая отказывалась видеть принципиальное различие между внешней политикой царской России и Советского государства. Поэтому первоочередную задачу советской историографии Тарле видел в необходимости борьбы с буржуазными фальсификациями международных отношений нашей Родины в прошлом и настоящем.
Однако, ведя борьбу против зарубежной буржуазной историографии, Тарле допускает идеализацию отдельных моментов внешней политики царского самодержавия в XVIII—XIX вв., что проявляется в некоторых его работах второй половины 40-х годов.
Научные интересы Тарле в это время почти полностью переключаются па изучение истории внешней политики России, которая всегда привлекала его пристальное внимание. В связи с этим интересно обратиться к воспоминаниям Е. Л. Лаппа об одной его беседе с ученым. «Я говорю, — вспоминал Ланн, — что времени у меня не хватило на изучение русской истории, занимался только историей Англии. Е. В. говорит: — А для меня русская история интереснее, чем любая другая. Больше всего
11 Личный архив А. В. Фохт. Письмо А. М. Панкратовой к А. В. Фохт, б/д, л. 1.
« Архив АН СССР, ф. 574, оп. 5, ц. 17, л. 1-2.
л люблю русскую историю» 20. Это пристрастие к истории своей Родины воплотилось в его работах, написанных в довоенный период, но с особой силой проявилось на заключительном этапе его творчества.
Едва закончив работу над «Крымской войной», Тарле задумал написать новую работу по истории внешней политики России. В письме к одному из своих учеников в конце 1942 г. он писал: «А я затеял новую работу исследовательского типа, но с расчетом и на широкого советского читателя: «Внешняя политика и дипломатия России от конца Крымской войны до 1914 г. (1856— 1914 гг.)». Хочу в одном (правда, очень большом) томе дать картину основных людей и событий. Может быть, и выйдет что-нибудь» 21. Но эти замыслы историка не были реализованы, его внимание в это время переключилось на изучение внешней политики России во второй полосине XVIII в.
Работу над монографией «Внешняя политика Екатерины II» Тарле начал еще в годы войны и со своими творческими планами относительно этой книги ознакомил общественность столицы в двух своих лекциях, прочитанных 7 и 12 мая 1945 г. Текст этих лекций представляет собой вводную главу к преполагаемой монографии, в них излагалась квинтэссенция будущей книги22. Однако эта большая работа осталась незавершенной, но на основе собранных материалов Тарле создал произведения о влиянии славных побед русского военно-морского флота на укрепление позиций России на международной арене23.
В своей работе «Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг» ученый уделил внимание той роли, которую сыграли победы русского флота в Средиземном море на дальнейший, благоприятный для России ход русско-турецкой войны и подписание Кучук-Кай-парджийского мира. На основе изучения шканечных журналов кораблей Тарле воссоздает яркую картину морских сражений при Морее, Чесме и заостряет внимание
20 ЦГАЛИ СССР, ф. 2210, on. 1, д. 137, л. 30.
д Проблемы истории международных отношений, с. 27.
22 Тарле Е. В, Екатерина Вторая и ее дипломатия, ч. I—II. М., 1945 (на правах рукописи).
п Тарле Е. В. Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг (1769—1774). М., 1945; он же. Адмирал Ушаков на Средиземном морв (1798—1800). М., 1946.
на героизме русских матросов и офицеров — подлинных творцов Чесменской победы.
Этой же тематике посвящена и другая работа историка — «Адмирал Ушаков на Средиземном море».
До появления этого произведения, если не считать книги Р. Скаловского 24, не было ни одного серьезного исследования, посвященного биографии Ф. Ф. Ушакова и анализу его флотоводческого искусства. Работа Тарле была основана на изучении новых архивных материалов, проливающих свет па деятельность Ушакова не только как адмирала, но и как дипломата и государственного деятеля25. Особенно много внимания уделяет ученый анализу действий русского флота под предводительством Ушакова. Это было вызвано необходимостью определить его историческое место, так как западноевропейская историография умышленно старалась замалчивать заслуги адмирала в истории русского флота и в борьбе с Наполеоном. Значение Ушакова Тарле видел в том, что он первым из русских флотоводцев поломал привычное представление о линейной тактике морского боя и еще задолго до Нельсона проявил себя как блестящий новатор морских сражений. Ученый сравнивает победы Ушакова в Средиземноморье с победами Суворова в Альпийском походе и подчеркивает, что они сыграли решающую роль в борьбе второй коалиции против Наполеона и способствовали поднятию престижа России среди балканских народов. «Высоко вознес Ушаков честь русского знамени в этом краю, — отмечает Тарле. — Слава его военных успехов и лестные, даже восторженные слухи о его великодушии разносились среди греческого и славянского населения южнобалканских и островных владений Турции» 26.
Одновременно Тарле подчеркивает высокий гуманизм русских моряков и их адмирала по отношению к местному населению и побежденным французам, противопоставляя его зверствам англичан и адмирала Нельсона, запятнавшего себя кровавой расправой над итальянскими республиканцами.
84 Скаловский Р. Жизнь адмирала Федора Федоровича Ушакова, ч. I. Спб., 1856.
м Мавродин В. В. О работах Е. В. Тарле, посвященных истории России в XVI11 столетии. — В кн.: Проблемы истории международных отношений, с. 46.
м Тарле Е. В. Соч., т. X, с. 167.
В цикл работ Тарле по истории русского военно-морского флота входят также его произведения «Русский флот и внешняя политика Петра 1» 27, опубликованное отдельным изданием в 1949 г., и «Экспедиция адмирала Сенявина в Средиземное море (1805—1807) », увидевшее свет в 1954 г.
Изучив массу архивных документов и мемуаров офицеров флота, Тарле воссоздал историю экспедиции адмирала Д. Н. Сенявина в Средиземном море. В своей работе ученому удалось распутать сложный клубок противоречий, завязавшийся между европейскими державами на рубеже XVIII—XIX вв. в бассейне Средиземноморья, и определить место и цели России в этой дипломатической борьбе. Тарле сумел выяснить значение Ионического архипелага во внешней политике России как форпоста в борьбе с происками Франции, Англии и Австрии на юге Европы. Если учесть, что в русской дореволюционной историографии эта тема не нашла должного освещения, то станет понятным значение работы Тарле, который первым из советских историков попытался проанализировать международные отношения в Средиземноморье и положил тем самым начало исследованию этой проблемы, нашедшей дальнейшую разработку в трудах А. Л. Шапиро и А. М. Станиславской28.
Несмотря на некоторое преувеличение Тарле роли военно-морского флота во внешней политике России, его работы явились значительным вкладом в изучение русской военной морской истории, а сам он зарекомендовал себя одним из крупнейших историков русского флота.
В последние годы творчества Тарле одолевали различные болезни и недуги. Но несмотря на это, он сохранял поразительную, удивлявшую даже его друзей и близких работоспособность, не выпуская пера даже на больничной койке, в вагоне поезда, па отдыхе29. В этом отношении показательно содержание одного из писем Тарле,
27 Впервые опубликовано в «Морском сборнике» (1946, № 10. с. 35—73; № 11-12, с. 63—102).
м Шапиро А. Адмирал Сепявин. Л., 1958; Станиславская А, №. Русско-английские отношения и проблема Средиземноморья (1798—1807). М., 1962; она же. Россия и Греция в конце XVIII— начале XIX века. Политика России в Ионической республике. 1798-1807 гг. М., 1976.
м См. об этом: Ланн Е. Л. Евгений Викторович Тарле; Посов Н.Е.
отправленного из санатория в Гаграх в 1947 г., в котором он сообщает: «Пишу статью о Шумахере и кое-что по Сенявину, иначе не моху. Какой я дачник! Мы, которые «трудящие», и без работы я околею...» 30
Вскоре после Великой Отечественной войны Тарле на склоне лет принялся за создание большой трилогии «Россия в борьбе с агрессорами в XV 111—XX вв.»31, которую намеревался посвятить истории борьбы русского народа против трех наиболее крупных нашествий, которым подвергалась наша страна. Трилогию должна была объединять общая идея борьбы народных масс против иноземных захватчиков. В качестве первой части трилогии ученый планировал написать книгу «Северная война и шведское нашествие на Россию», работу над которой он в основном завершил уже в 1949 г.
Вторую часть трилогии Тарле полагал посвятить борьбе русского народа против наполеоновского нашествия и выражал намерение коренным образом переработать свою книгу «Нашествие Наполеона на Россию» с учетом новых документов и публикаций, а также критических замечаний, высказанных по адресу этой книги. И, наконец, в третьей и завершающей части трилогии Тарле хотел .отразить героическую борьбу советского народа нротив фашистских агрессоров в годы Великой Отечественной войны.
Однако он сам не считал первую часть своей трилогии окончательно завершенной и на протяжении первой половины 50-х годов продолжал работу над рукописью. «Северная война и шведское нашествие на Россию» было последним большим произведением историка и увидело свет уже после его смерти в 1958 г.
Основную цель своей работы сам автор видел в освещении героической борьбы народов России против шведского вторжения в 1708—1709 гг., завершившегося разгромом армии Карла XII под Полтавой. При этом он акцентировал внимание на отражении малоизвестных проблем Северной войны, в частности на участии народ-
Из воспоминаний об академике Евгении Викторовиче Тарле.— В кн.: Проблемы истории международных отношений.
30 Проблемы истории международных отношений, с. 87.
91 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 3, д. 6, л. 2а; оп. 4, д. 145, л. 1.
ных масс в уничтожении шведских войск. Делясь своими творческими планами с академиком В. П. Волгиным, Тарле в письме к нему сообщал: «Оттого я и пишу много о народной войне (которую я выявил по архивным данным), а не о Полтавской битве, которую больше знают. Но, пожалуй, я выброшу все о Карле XII и помещу о Полтавской битве, останавливаясь на менее известных деталях ее. О полководческом искусстве Петра тоже можно добавить: у меня целые главы об этом (о знаменитом жолкиевском плане должно оставить)» 32.
Хотя Тарле сосредоточивает свое основное внимание на изучении роли народных масс в разгроме шведской армии и на анализе Полтавской победы как переломного пункта в истории Северной войны, он считает необходимым выявить вес условия и причины, приведшие к триумфу России. Поэтому в его монографии по сравнению с предшествующей историографией Северной войны нашли всестороннее отражение все три ее аспекта: ход военных действий, дипломатия и участие в ней народных масс и.
Отвергая попытки некоторых советских историков трактовать петровские преобразования как революционные, ученый в то же время видит различие между абсолютистской монархией Петра I и русским самодержавием XVI—XVII вв. «В новую буржуазную формацию Россия при Петре еще перейти не успела, — отмечает он. — Но создаваемый тип абсолютистской монархии при Петре был уже более новым, более приспособленным к усложненной экономической жизни политическим строем, чем самодержавие XVII в. Абсолютизм первой четверти XVIII в. был прежде всего сильнее, осведомленнее, оперативнее, чем очень отсталый аппарат царской власти времен Алексея Михайловича»34. В силу этого историк расценивает петровские реформы как прогрессивные мероприятия в рамках феодальной формации, способствовавшие внутреннему и международному укреплению России.
м Архив АН СССР, ф. 514, оп. 3, д. 126, л. 2. Тарле —В П Волгину от 27/ITI 1949 г.
и Кафенгауя Б. Б., Павленко Н. И, От редакторов. — В жж.5 Тарле Е. В. Соч., т. X, с. 7.
м Тарле Е. В. Соч., т. X, с. 369.
Ш
Рассматривая деятельность Петра как преобразователя России, Тарле видит в его лице выразителя интересов ее господствующих классов. Он относится строго критически к попыткам отдельных дореволюционных историков (Т. Н. Грановский, С. М. Соловьев) идеализировать его роль в истории и представить защитником интересов всех классов русского общества. Одновременно ученый столь же критически относится к стремлениям славянофилов принизить вклад Петра I в историю России. Полемизирует также Тарле с В. О. Ключевским, который недооценивая полководческие дарования царя и пытался его представить «чем-то вроде генерал-фельдцехмейстера, генерал-провиантмейстера и корабельного обер-мастера» 35, по пе как искусного военачальника и выдающегося политика. Тарле видит выдающуюся роль Петра I в том, что он сумел уловить и понять исторические условия и основную задачу русской внешней политики России в то время, когда началось его царствование, и в умении разрешить ее —отвоевать выход к Балтийскому морю. Кроме того, он подчеркивает заслуги Петра I как видного военного деятеля и полководца.
Следует заметить, что в «Северной войне» Тарле сумел дать объективную оценку роли личности Петра I в истории, избежав ее идеализации. Выступая против преувеличения роли Петра I как преобразователя России и полководца, характерного для русской дворянско-буржуазной историографии, Тарле заявляет, что полководческие замыслы императора получили претворение в жизнь лишь благодаря поддержке и активной деятельности народных масс. «Предполагаемая работа, — писал ученый о своей книге, — основана на представлении о решающей роли по личности Петра, а всего русского народа. Здесь мы специально рассматриваем личный вклад Петра в дело успешной борьбы против агрессора — и только» зв.
Используя шведские источники, с многими из которых оп ознакомился еще в 1929 г., Тарле сумел показать, что причиной поражения шведской армии явились не особенности натуры Карла XII и не стечение неблагоприятных обстоятельств и случайностей, а героическая борьба
* Ключевский В. О. Курс русской истории, т. IV. М., 1937, с. 27.
* Тарле Е. В. Соч., т. X, с. 376.
русской армии и партизанское движение народных масс в тылу завоевателей. Эта точка зрения ученого направлена против попыток фальсификации зарубежной буржуазной историографией героического прошлого русского народа, которая пытается доказать, что поражения Карла XII, Наполеона и Гитлера в России были вызваны рядом случайностей.
Тарле был по существу первым среди советских историков, кто решил выяснить, какую роль, наряду с регулярной армией, сыграли народные массы в разгроме шведских захватчиков. Основываясь на архивных материалах, он отмечает многочисленные факты партизанского движения в Белоруссии и па Украине, приводит факты массового участия местного населения в обороне Веприка, Красного Кута, Ахтырки и других пограничных крепостей и городов. Подъем народной войпы па Украине историк связывает с наличием классовой борьбы среди крестьянства и рядового казачества против изменника Мазепы и поддержавшей его части казацкой старшины. Но главную причину активизации народных выступлений против армии Карла XII и мазепинцев историк усматривает в грабительской политике шведских захватчиков и изменников украинского народа.
Веские данные ученого о героической борьбе украинского народа против шведов и мазепинцев разоблачают писания современных украинских националистических историков в США, Канаде и ФРГ, утверждающих, что наличие партизанской войны невозможно установить вследствие того, что никто ни в шведском, ни в русском стане не занимался регистрацией отдельных проявлений народного сопротивления захватчикам. Документальные данные, на которые опирается Тарле при характеристике народной войны, делают несостоятельными эти утверждения.
Определяя место и значение народной войны против шведского нашествия, ее связь с боевыми действиями регулярной армии, Тарле подчеркивал, что под Полтавой и Переволочной «русское войско пожало плоды не только своих предшествующих побед па поле брани, но и долгой, не прекращавшейся почти целый год народной войны, так страшно истощившей превосходные войска агрессора» 8Т.
87 Тарле Е. В. Соч., т. X, с. 9S9.
8 Е. И. Чап кия ч
113
Другая заслуга Тарле заключается в том, что ом в «Северной войне» сумел выяснить международные последствия разгрома шведов под Полтавой и их капитуляции у Пероволочной. Тонкий знаток истории дипломатии, Тарле сумел ярко показать процесс формирования антишведской коалиции и те изменения в расстановке сил на международной арене, которые произошли в результате Полтавской победы.
В связи с этим определенный интерес представляет сравнительно малоизвестная страница в истории международных отношений, которую пытался осветить Тарле. Будучи гостем венгерских историков на их конгрессе в 1953 г., Тарле обратился к изучению документов по истории русско-венгерских отношений начала XVIII в. в архивах Будапешта38. На конгрессе им был сделан доклад «Ракоци и великие державы» 39, в котором он рассматривал вопрос о том, как Петр I с помощью Ракоци стремился еще до Полтавы сохранить союз с Польшей и установить дружественные отношения с Францией. Текст этого доклада, а также значительное количество копий и выписок из документов венгерских архивов, сохранившихся в личном фонде Тарле, позволяют судить, что ученый предполагал обстоятельно осветить в своей монографии борьбу русской дипломатии за привлечение Ракоци к антишведской коалиции, особенно после победы под Полтавой. Но участившиеся в последний год жизни ученого болезни не позволили ему осуществить свое намерение.
Подчеркивая международное значение победы под Полтавой, Тарле указывал, что она не только означала конец шведского великодержавия, но и положила начало реставрации и укреплению антишведского союза, привела к краху враждебных по отношению к России намерений турок и крымских татар, к росту ее престижа в Европе, с которым теперь вынуждены были считаться и друзья, и враги. После Полтавы, писал ученый, «начался новый второй этап в истории отношений европейской дипломатии к петровской России»
« Тарле Е. В. Соч., т. XII, с. 380.
« Архив АН СССР, ф. 627, on. 1, д. 160.
<в Тарле Е. В. Соч., т. XII, с. 133.
Параллельно с работой над «Северной войной и шведским нашествием на Россию» Тарле начал трудиться и над другими книгами трилогии. К 1953 г. он намечал закончить переработку «Нашествия Наполеона на Россию» 41. Эта работа его очень увлекла. В письме к Е. Л. Ланну в декабре 1952 г. он писал: «Очень сижу над 1812 годом. Увлекся. С грустью думаю, что печатание шведского тома будет отвлекать..42 43 Но так как подготовка завершающей книги трилогии о борьбе советского народа против фашистских захватчиков в условиях обострения «холодной войны» была более актуальной13, Тарле временно прервал работу над вторым томом, ограничившись написанием двух больших разделов ее, опубликованных позднее отдельными произведениями44, и переключился на сбор материала для третьей, завершающей части книги «Россия в борьбе с агрессорами в XVI1I-XX вв.»
О том, что Тарле приступил к сбору материалов к последней книге своей трилогии, свидетельствуют отдельные выписки и подготовительные материалы по истории второй мировой войны, отложившиеся в его личном архиве. Уже с конца 40-х годов он уделяет пристальное внимание произведениям о второй мировой войне, появившимся на Западе. В ряде своих опубликованных и неопубликованных статей он подвергает их критическому разбору и опровергает попытки зарубежных авторов извратить характер и сущность Великой Отечественной войны. Этой задаче был посвящен его доклад па тему «Американская историография второй мировой войны», в котором он подвергает критике стремление американских буржуазных историков и мемуаристов извратить причины Великой Отечественной войны, преуменьшить значение побед Советского Союза и приписать решающую роль в разгроме фашистской Германии США и Англии 45. Однако работа историка над третьей книгой трило
41 Архив АН СССР. ф. 627, оп. 3, д. 4, л. 3.
42 Проблемы истории международных отношений, с. 84,
43 Архив АН СССР, ф. 627, оп. 3, д. 6, л. 2.
44 См.: Тарле Е. В. Михаил Илларионович Кутузов — полководец и дипломат. — «Вопросы истории», 1952, № 3, с. 34—82, а также «Бородино», впервые опубликованное в журнале «Новый мир», 1962, № 9.
4Ь Архив АП СССР, ф. 627, on. 1, д. 232.
гии не вышла за рамки сбора материалов. Она была прервана смертью ученого.
Свою будущую книгу о борьбе советского народа против фашистских агрессоров Тарле рассматривал как скромную лепту в дело изучения Великой Отечественной войны, справедливо полагая, что ее всестороннее освещение должно стать предметом исследования большого научного коллектива. Обращаясь к советским ученым с призывом создать фундаментальный научный труд по истории Великой Отечественной войны, Тарле говорил: «Работа эта трудная, по плечу целому научному коллективу, целой ученой организации, работающей планомерно по выработанному методу, но когда она будет закончена или даже когда она начнет сколько-нибудь активно осуществляться, то сразу же сами собой будут даны неопровержимые ответы на ряд вопросов, сплошь и рядом умышленно запутываемых и затемняемых нашими политическими противниками» 46. В создании советскими учеными правдивой истории Великой Отечественной войны Тарле видел лучшее средство в борьбе с ее фальсификациями, исходившими из лагеря буржуазной историографии.
В послевоенные годы Тарле принимал самое активное и живое участие в борьбе советского народа за мир, поставив на службу этому благородному делу свой яркий публицистический талант. Уже в 1946 г., когда Черчилль выступил в Фултоне со своей печально знаменитой речью, положившей начало «холодной войне», Тарле откликнулся на нее статьей, в которой предостерег британского экс-премьера, что его агрессивные намерения по отношению к Советскому Союзу кончатся так же, как это имело место в годы гражданской войны47. В своих многочисленных статьях и выступлениях в печати и по радио ученый разоблачает агрессивную политику западных держав в различных «горячих точках» земного шара, предостерегает от угрозы новой мировой войны, обличает дипломатию «свободного мира», ставшую на путь шантажа и угроз. Мимо проницательного взора ученого не проходит
46 Архив АН СССР, ф. 627, on. 1, д. 142, л. 47.
47 «Известия», 1946, 12 марта,
незамеченной закулисная возня американских империалистов с западногерманскими реваншистами и их поддержка реакционных режимов в различных странах мира. В своей статье «Уроки дипломатии» 40 он на основе анализа истории подготовки двух мировых войн предупреждает человечество, какую опасность таит в себе гонка вооружения и создание агрессивных блоков.
В то же время Тарле приветствовал успехи Советского Союза и стран социалистического лагеря, рассматривая их как оплот мира и демократии. Тарле поддерживает массовое движение прогрессивных сил человечества за мир и демократию и рассматривает Всемирный конгресс сторонников мира в Париже как «внушительный ответ демократической общественности на тот наглый вызов всему миролюбивому и свободолюбивому человечеству, каким является откровенный до цинизма и агрессивный по своей сущности и даже но внешней форме Североатлантический договор»4У. Свое место ученого оп видит в рядах борцов за мир и разоружение.
Немалый вклад в это дело Тарле внес, будучи членом Советского комитета защиты мира и участником Вроцлавского конгресса деятелей культуры, с трибуны которого он призвал своих коллег за рубежом крепить дело мира. К его голосу ученого с мировым именем охотно прислушивались представители прогрессивной общественности земного шара. Фактом признания научного авторитета Тарле за рубежом является избрание его в 40-х годах почетным доктором университетов Брно, Праги, Осло, Алжира, Сорбонны, членом-корреспондентом Британской академии для поощрения исторических, философских и филологических наук, действительным членом Норвежской академии паук и Филадельфийской академии политических и социальных наук в США.
Используя свою личную известность за границей, Тарле 27 июля 1950 г. обратился через «Правду» с открытым письмом к ученым Сорбонны, Норвежского и Алжирского университетов с призывом бороться за мир и запрещение атомного оружия. Его голос нашел горя- 48 49
48 «Литературная газета», 1951, 31 июля.
49 Тарле Е. В. Ввликоо, святое дело. — «Новое время», 1949, № 17. с. 9—10.
чин отклик среди многих видных европейских пред ста вителей науки и культуры, поставивших свои подписи под Стокгольмским воззванием.
Будучи прикованным к постели в последние дни жизни, Тарле пишет последнюю свою статью «Наша дипломатия» ьо, в которой оценивает вклад Советского Союза в борьбу за мир и за разрядку международной напряженности. Он показывает, какое значение сыграли шаги советской дипломатии в достижении прекращения кровопролития в Корее и в восстановлении мира в Индокитае в результате подписания в 1954 г. Женевских соглашений. «В борьбе за мир, — указывал Тарле, — Советский Союз бросил на чашу весов свой громадный авторитет первой в истории человечества великой державы, политика которой устремлена не на завоевания, захваты и порабощение ближних и дальних соседей, а на установление добрососедских международных связей, на бескорыстную помощь другим странам...» 51. Именно в этом он видит принципиальное отличие советской дипломатии от внешней политики империалистических держав.
До последних дней своей жизни Тарле работал с тем же порывом, что и в молодости, оставаясь в гуще событий научной и общественной жизни страны. Наряду со своей непосредственной научной работой, оп принимает активное участие в редактировании публикаций документов, в рецензировании произведений историков и литераторов, выступает в качестве консультанта постановок фильмов и пьес на исторические темы и по-прежнему проявляет глубокий интерес к вопросам литературы и искусства. В эти годы он был членом многих ученых советов, принимая живое участие в обсуждениях научных докладов и диссертаций. Не случайно президиум Академии наук СССР приветствовал его по случаю 75-летия как «проницательного исследователя исторического прошлого, блестящего лектора, яркого публициста, который по праву занимает одно из первых мест в рядах советских историков»52. Показателем огромной популяр-
и Тарле Е. В, Наша дипломатия. — «Новое время», 1955, М 3, с. 11—14.
11 Тарле Е. В. Соч., т. XII, с. 399.
и Архив АН СССР, ф. 627, оп. 2, д. 21, л. 1.
кости Тарле являются строки стихотворения G. Я. Маршака, посвященные историку в связи с его 75-летием:
Пе только тем нам дорог Тарле, Что знает оп о каждом Карле, Что попят им Наполеон.
Нет, показал его анализ, Как из Футпе развился Даллос, Из Талейрана — Лчесоп.
. Не прекращал Тарле и своей педагогической деятельности. В конце 40-х—начале 50-х годов он читал лекционные курсы и вел семинарские занятия по истории международных отношений, руководил написанием диссертаций и дипломных работ, консультировал докторантов в Московском и Ленинградском университетах, Институте международных отношений, Академии общественных наук и в Высшей дипломатической школе. Как и в былые времена, Тарле оставался любимым и популярным лектором, неизменно встречаемым аплодисментами слушателей. Вот как отзывается об искусстве Тарле как лектора А. 3. Манфред: «Евгений Викторович в совершенстве владел тайной воздействия на аудиторию. Многоголосый, пестрый переполненный зал ожидает лектора. Но вот появляется Евгений Викторович, немного грузный, массивный, спокойно окидывает взглядом аудиторию и своим низким густым голосом неторопливо начинал рассказ. И зал замирал. Евгений Викторович вел рассказ спокойно, почти но меняя выражения лица, не прибегая ни к каким конспектам или записям, полагаясь на свою изумительную память и лишь изредка взглядывая на маленькие карманные часы, нагибаясь к ним, будто на блестящем циферблате он мог прочесть какую-то мысль. Аудитория следила, как все дальше уходила пить рассказа, как бы нанизывались один за другим яркие поражающие факты... и долго затем не стихали аплодисменты взволнованного зала» В8.
В последние годы своей жизни, постоянно проживая в Москве, Тарле периодически наезжал в Ленинград. Каждый его приезд, по отзывам студентов ЛГУ того времени, превращался для них в своеобразный праздник.
** Манфред Л. 3. Укав. соч. — В кн.: Из истории общественных движений и международных отношений, с. 1в—17.
Не только историки, но и студенты других факультетов с большой охотой шли на лекции Тарле, плотно забивая большую аудиторию или актовый зал так, что порой там и яблоку негде было упасть. В свою очередь и Тарло испытывал огромное наслаждение от общения со студенческой аудиторией и в ряде своих писем без всякого чувства тщеславия описывал восторженные приемы, ко торые ему оказывали студенты в начале его лекций54.
Таким же огромным успехом пользовались и его публичные лекции по линии Общества распространения научных и политических знаний, неизменно собиравшие огромную аудиторию. И только смерть, последовавшая 6 января 1955 года, оборвала его голос и выбила из его рук перо.
Выдающиеся заслуги Тарле как талантливого историка, ученого-патриота были по достоинству оценены Советским правительством, наградившим его тремя орденами Ленина и двумя орденами Трудового Красного Знамени. За свои научные труды он трижды удостаивался звания лауреата Государственной премии I степени. Актом высокого признания заслуг Тарло перед советской исторической наукой является решение президиума Академии паук СССР об издании его научного наследия в 12-ти томах, успешно завершенное в 1962 г. Произведения Тарле продолжают выходить из печати не только в нашей стране, но и за рубежом, на многих языках народов мира, что является свидетельством того, что они и по сей день не утратили своей научной ценности. Вплоть до настоящего времени Тарле продолжает оставаться одним из самых любимых и популярных историков советского народа.
м Проблемы истории международных отношений, с. 83.
ЛИТЕРАТУРА
Хронологический список печатных работ Е. В. Тарле, упоминаемых в тексте *
Крестьяне в Венгрии до реформы Иосифа 11 (1896). —Соч., т. I.
Проклятые вопросы и ученые ответы. (Рец. па кп.: Чичерин Б. Курс государственной науки, ч. 2. Социология. М., 1896). (1896). — Соч., т. XI.
Дело Бабефа. Очерки из истории Франции. — «Мир божий», 1898, № 4, 5.
Общественные воззрения Томаса Мора в связи с экономическим состоянием Англии его времени (1901). — Соч., т. I.
Характеристика общественных движений в Европе XIX века. — «Вестник Европы», 1901, № 2, 3.
Ницшеанство и его отношение к политическим и социальным теориям европейского общества. — «Вестник Европы», 1901, № 8.
Гамбетта и его место в истории Третьей французской республики. — «Мир божий», 1901, № 10, 11.
Социология и историческое познание. — «Вестник Европы», 1902, № 10.
К вопросу о границах исторического предвидения. — «Русское богатство», 1902, № 5.
Английская годовщина 1827—1902. (К семидесятипятилетию со дня смерти Джорджа Капнинга). (1902). —Соч., т. I.
Из истории обществоведения в России. (Социологические воззрения Н. К. Михайловского). — В кн.: Литературное дело. Сборник статей. СПб., 1902.
Чем объясняется современный интерес к экономической истории (1903).-Соч., т. I.
О Томасе Карлейле.— В кн.: К свету. Научно-литературный сборник. СПб., 1904.
Падение абсолютизма в Западной Европе. Исторические очерки (1906). —Соч., т. IV.
Всеобщая история (Очерк развития философии истории). По лекциям проф. Е. В. Тарле сост. Г. С. СПб., 1908. (Литогр. изд.).
Рабочий класс во Франции в эпоху революции (1909—1911).— Соч., т. II.
* В скобках обозначен год первого издания. Библиографию трудов Е, В, Тарле см. в т. 12-ом Сочинений Е. В. Тарле.
Экономические отношения Франции и России при Наполеоне I.— «Журнал Министерства народного просвещении». 1912. ч. 42, № 11.
Континентальная блокада I. Исследования по истории промышленности и внешней торговли Франции в эпоху Наполеона (1913). — Соч., т. III.
И. В. Лучицкий. К 50-летию его научно-литературной деятельности 1863—-1913. — «Голос минувшего», 1914, № 1.
И. В. Лучицкий как университетский преподаватель (1914).— Соч., т. XI.
Иэ истории русско-гврманских отношений в новейшее время (1914). -Соч., т. XI.
Эльзас-лотарингский вопрос накануне великой европейской войпы (1915). — Соч., т. XI.
Перед великим столкновением. (К истории образования борющихся союзов). В кн.: Книга о войне. Пг., 1915.
Франко-русский союз.— В кн.: Россия и ее союзники в борьбе за цивилизацию, т. I. М., 1916.
Князь Бисмарк и цареубийство 1 марта 1881 года (1919). — Соч., т. XI.
Революционный трибунал в эпоху Великой французской революции. Воспоминания современников и документы. Под ред. Е. В. Тарле. Ч. I. Пг., 1918; ч. II. Пг., 1919.
Запад и Россия. Пг., 1918.
История труда и его значение. — «Архив истории труда», 1921, № 1.
Очередная задача. — «Анналы», 1922, № 1.
Три катастрофы. Вестфальский мир, Тильзитский мир, Версальский мир. — «Анналы», 1922, Ns 2.
Из мемуаров Гельфериха (1922). — Соч., т. XI.
Германская ориентация и П. Н. Дурново в 1914 г. (1922).— Соч., т. XI.
Русско-германские отношения и отставка Бисмарка. — В кн.: 1882—XI—1922. Сборник статей по русской истории, посвященных С. Ф. Платонову. Пг., 1922.
Генуя. — «Экономист», 1922, № 3.
Англия и Турция. Исторические корни конфликта. — «Анналы», 1923, № 3.
Гегемония Франции на континенте (1924). — Соч., т. XI.
Александр III и генерал Буланже. — «Красный архив», 1926, т. I.
Европа в эпоху империализма. 1871—1919. Изд. 1-е. М.—Л., 1927; изд. 2-е, доп. М.—JL, 1928, а также, Тарле Е. В. Соч., т. V.
К вопросу о начале войны (ответ М. Н. Покровскому). — «Историк-марксист», 1928, № 9.
Граф С. Ю. Витте. Опыт характеристики внешней политики (1927). — Соч., т. V.
Рабочий класс во Франции в первые времена машинного производства ov конца Империи до восстания рабочих в Лионе Ц928). -Соч,. т. VI,
Речь генерала Скобелева в Париже в <882 г. (1928).— Соч., т. XI.
Наполеон (1936). — Соч., т. VII.
Жерминаль я прериаль. Изд. 1-е. М., 1937. Изд. 2-е перораб. я доп. М., 1951.
О буржуазно* демократии и повой конституции СССР (1937). — Соч., т. XI.
Рец. на кн.: Temperley Н. England and the hear Eaat Cremea London, 1936. — «Историк-марксист», 1937, № 3.
Нашествие Наполеона на Россию <812 г. Ияд. 1-е. М., <938; изд. 2-е, М., 1943; а также: Тарле Е. В. Соч., т. VII.
«Восточное пространство» и фашистская политика (1938). — Соч., т. XI.
Талейран. Иад. 1-е. М., 1939; над. 2-9 доп. и перераб. М.—Л., 1948. а также Тарле Е. В. Соч., т. XI.
Нахимов. И, 1940.
История дипломатии, т. I. М., 1941, гл. 4—9, 11—13.
Крымская война. Изд. 1-е. Т. I. М.—Л., 1941; т. II. М., 1943; изд. 2-е, испр. и доп. М.—Л., 1950, а также Тарле Е. В. Соч., т. VIII, IX.
Начало конца (1941). — Соч., т. XII.
К изучению истории Запада в Академии наук (1945). — Соч., т. XII.
Чесменский бой и первая русская экспедиция в Архипелаг 1769— 1774 гг. (1945). — Соч., т. X.
Екатерина II и ее дипломатия, ч. I—II. М., 1945.
О приемах буржуазной дипломатии. — В кн.: История дипломатии, т. 3. Мп 1945.
Адмирал Ушаков на Средиземном море (1798—1800) (1945— 1946). —Соч., т. X.
О «Западном блоке» (1945). — Соч., т. XII.
Русский флот и внешняя политика Петра I (1946). — Соч., т. XII.
По поводу речи Черчилля (1946). — Соч., т. XII.
Об изучении внешнеполитических отношений России и деятельности русской дипломатии в XVIII—XX в. (1947).— Соч., т. XII.
Великое, святое дело (1949). — Соч., т. XII.
Место ученого —в рядах борцов за мир (1150). — Сеч., т. XII.
Письмо в редакцию жупала «Большевик». — «Большевик», 1951, N 19.
Возвратясь па Родину (1953). — Соч., т. XII.
Экспедиция адмирала Д. II. Сенявипа в Средиземное море (1805—1807) (1954).-Соч., т. X.
Наша дипломатия (О внешней политике Советского Союза) (1955). —Соч., т. XII.
Воспоминания об учебе в Херсонской гимказни. — «УкраТнськяй вторичный журнал», 1957, М 1. (Публик. Э. Е. Пиоаренко).
Северная война и шведское нашествие на Россию (1958).—Соч., т. X.
Бородино (1962). — Сон., т. ХТТ.
Очерки истории колониальной политики западноевропейских государств (конец XV— начало XIX в.). М—Л., 1965.
Литература о Е. В. Тарле и рецензии па его работы
А нтю хина-Моско в ченко В. И. Ученый-патриот Е. В. Тарле.— «Новая и новейшая история», 1966, № 4.
Баженов В. В. Биографический метод в научном творчестве академика Е. В. Тарле. — В кн.: История и историки. М.. 1973.
Бувескул В. И. Всеобщая история и ее представители в России в XIX и начале XX века, т. IT. Л., 1931.
Валк С. В. Е. В. Тарле и литература советского архивоведения. — В кн.: Проблемы истории международных отношений. Л., 1972.
Далин В. М. Мануфактурная стадия капитализма во Франции XVTIT в. в освещении «русской школы». — «Историк-марксист», 1929, № 14.
Дружинин В. М., Панкратова А. М, Рец. па кн.: Тарле Е. В. Крымская война, т. Т. М.—Л., Воепмориздат НК ВМФ СССР, 1941.— «Исторический журнал», 1943, № 7.
Дружинин В. М. Рец. па кн.: Тарле Е. В. Крымская война, т. IT. М., Воепмориздат, 1943. «Исторический журнал», 1944, № 12.
Дружинин В. М. От редактора.— В кн.: Тарле Е. В. Соч.. т. VTIT. Дунаевский В. А. История международных отношений нового времени в советской историографии (1917—середина ЗО-х годов).— В кн.: История и историки. Сборник статей. М., 1965.
Дунаевский В. А. Советская историография нового времени.— В кн.: Очерки истории исторической пауки в СССР, т. IV. М., 1966.
Дунаевский В. А. Советская историография новой истории стран ’Запада 1917—1941. М., 1974.
Дурновцев В. В. Материалы академика Е. В. Тарле. — «Советские архивы», 1974, № 2.
Дурновцев В. И. Некоторые вопросы формирования мировоззрения Е. В. Тарле (90-е гг. XIX в.—начало 900-х гг.).—«Труды МГИАИ», 1974, т. 30, вып. 1.
Дурновцев В. В. Новое о Тарле. — «Французский ежегодник. 1975». М., 1976.
Ерусалимский А. С. Евгений Викторович Тарле. — В кп.: Тарле Е. В. Соч., т. I.
Ерусалимский А. С. Е. В. Тарле.— В кн.: Очерки истории исторической науки в СССР, т. III. М., 1963.
Ван С. Б. Парижские рабочие в революции 1789—1794 гг. (Историографический обзор). — «Вопросы истории», 1956, № 1.
Кареев В. В. Историки французской революции, т. 3. Л., 1925.
Кафснваув Б. Б., Павленко В. И. От редакторов. — В кн.: Тарле Е. В. Соч., т. X.
Клушин В. В. Первые ученые-маркоисты Петрограда. Л., 1971.
Кучеренко Г. С. Проблемы западноевропейского утопического социализма в творчестве Е. В. Тарле.— В кил История социалистических учений. Историографические проблемы. М., 1976.
Ланн Е. Л, Евгений Викторович Тарле. — В кн.: Проблемы истории международных отношений. Л., 1972.
Лукин Н. М. Великая французская революция в работах советских историков. — «Историк-марксист», 1927, № 5.
Лукин И. М. Рец. па кн.: Тарле Е. В. Наполеон (Серия жизнь замечательных людей). М., 1936.— В кп.: Лукин Н. М. Избранные произведения, т. I. М., 1960.
Мавродин В. В. О работах Е. В. Тарле, посвященных истории России в XVIII столетии. В кп.: Проблемы истории международных отношений. Л., 1972.
Манфред Л. 3. Академик Евгений Викторович Тарле. — «Вести. АН СССР», 1976, № 3.
Манфред А. 3. Евгений Викторович Тарле. — В кн.: Из истории общественных движений и международных отношений. Сборник статей в память академика Евгения Викторовича Тарле. М., 1957.
Молок А. В. Евгений Викторович Тарле. Краткая характеристика научной и общественной деятельности. — В кн.: Евгений Викторович Тарле (Материалы к библиографии ученых СССР. Сер. истории, вып. 3). М.—Л., 1949.
Молок А. И. Е. В. Тарле (Очерк жизпи и деятельности). — В кп.: Три экспедиции русского флота. М., 1956.
На штурм пауки. Воспоминания бывших студентов факультета общественных паук Ленинградского университета. Л., 1971.
Нечкина М. В. От редактора. — В кн.: Тарле Е. В. Соч., т. VII. Окунъ С. В. Е. В. Тарле и царская цензура. —В кн.: Проблемы истории международных отношений. Л., 1972.
Павлович М. П. Вступительная статья к записке П. Н. Дурпово. — «Красная новь», 1922, № 6.
Покровский М. П. «Новые течения» в русской исторической науке. — «Историк-марксист», 1928, № 7.
Ревуненков В. Г. Выдающийся советский историк (к 100-летию со дня рождения академика Е. В. Тарле). — «Вести. Ленингр. ун-та. Сер. истории», 1975, № 3.
Рутенбург В. П. Тарле —ученый и общественный деятель. — В кн.: Проблемы истории международных отношений. Л., 1972.
Савин А. Н. Новый труд по истории французских рабочих в эпоху французской революции. — «Русская мысль», 1912, № 9.
Фадеев А. В. Внешняя политика России в освещении советских историков. — В кп.: Очерки исторической науки в СССР, т. IV. М., 1966.
Хвостов В. М. От редактора. — В кн.: Тарле Е. В. Соч., т. V.
Чапкевич Е. И. Жизнь и деятельность Е. В. Тарле в дореволюционный период. — «Ученые записки МГПИ им. В. И. Ленина», 1966, № 249.
Чапкевич Е. Я. Оценка творчества Е. В. Тарле в современно* буржуазной историографии. — «Ученые записки МГПИ им.
В. И. Ленина», 1967, № 275.
Чапкевич Е. И. О жизни и деятельности Е. В. Тарле в советский период. — «Ученые записки МГПИ нм. В. И. Ленина», 1967, № 286.
Яковлев Н. Н. О книге Е. В. Тарле «Крымская война». — «Большевик», 1945, № 13.
Jeruggalimtki A. S. Der sowjetigche Gelehrte Е. V. Tarle als Histo-riker und Publizist — «Z. f. Geschichtwissenschaft», 1958, № 2.
ОГЛАВЛЕНИЕ
От редактора.............................. 3
Глава первая........................  ,	1
Глава вторая........................  ,	29
Глава третья..........................,	•	55
Глава четвертая.......................... 98
Литература............................,	, 12!
Евгений Иосифович Чапкевич
ЕВГЕНИЙ ВИКТОРОВИЧ ТАРЛЕ
Утверждено к печати редколлегией серии научно-популярных изданий Академии наук СССР
Редактор О. Б. Константинова
Художник Б. Е. Захаров
Художественный редактор Ю. П. Трапаков
Технический редактор Н. Н. Плохова
Корректоры М. В. Бортковп, И. С. Бурт-Яшина
Сдано в набор 18/УШ 1976 г. Подписано к печати 9/П 1977 г.
Формат 84Х108*,/и. Бумага типографская 1.
Уел. печ. л. 7,14. Уч.-изд. л. 7,2. Тираж 54000. Т-03328.
Тип. вак. 1472. Цена 47 коп.
Издательство «Наука»
103717 ГСП, Москва, К-62, Подсосенский пер.» д. 21
1-я типография издательства «Наука», 199034, Ленинград, В-34, 9-я линия, д. 12