ISSN 0130-5972
химинижизнь
НАУЧНО-ПОПУЛЯРНЫЙ ЖУРНАЛ
АКАДЕМИИ НАУК СССР
1
1979

*^^^шш9^^
Ш
А
***~,
ч

химия и жизнь
Ю. А. Шрейдер
A. П. Левич,
Г. Е. Михайловский
М. Кривич
С. Т. Кишкин
К. Зихерман
А. П. Марьин
А. Н. Бах
B. Батраков
Л. Кузнецова
Г. В. Сележинский
Б. Багаряцкий
М. Черкасова
С. Ю. Бакатов
В. В. Радина
А. Моруа
М. Богачихин
А. А. Прокопенко
Ежемесячный
научно-популярный журнал Академии наук СССР
№ 1 январь 1979
ИЦДМТСЯ С IMS Г«Д1
2 ЭВРИСТИКА, ИЛИ 44 СПОСОБА ПОЗНАТЬ МИР
8 СУЩЕСТВУЕТ ЛИ ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ БИОЛОГИЯ?
1 6 ГАЛОША ТРЕБУЕТ ВНИМАНИЯ!
22 ПУТЬ К УНИКАЛЬНОМУ СПЛАВУ
25 КАК ОЧИСТИТЬ ПАПАИН
26 ПАРАДОКСЫ КИНЕТИКИ
31 ДОМ НАУКИ И ПРАКТИКИ
33 «НАУКА ВСЕГДА СЛУЖИТ ПОТРЕБНОСТЯМ ЖИЗНИ»
36 СДЕЛАНО В НИФХИ
40 ДИОНИСИЙ: ЛЕГЕНДЫ И ОТКРЫТИЯ
46 МНОГОЛИКИЙ РОДОДЕНДРОН
52 НУЖНА ЛИ ЗАМЕНА ГЕРБАРИЮ?
57 БУДНИ КИНГА
65 ПОИГРАЙ СО МНОЙ!
67 ПУТЕВОДИТЕЛЬ ДЛЯ ФОТОЛЮБИТЕЛЕЙ
76 ОПОЛЗЕНЬ НА ВОЗДУШНОЙ ПОДУШКЕ
78 О ПРИЗВАНИИ ВРАЧА
89 японский—для химиков
91 ТВОРОЖНЫЕ КОНСЕРВЫ
1 4 ПОСЛЕДНИЕ ИЗВЕСТИЯ
21 ТЕХНОЛОГИ, ВНИМАНИЕ!
50 новости отовсюду
69 ИНФОРМАЦИЯ
70 КЛУБ ЮНЫЙ ХИМИК
94 КОРОТКИЕ ЗАМЕТКИ
НА ОБЛОЖКЕ - рисунок Г. Басырова к статье
«Парадоксы кинетики». НА ВТОРОЙ СТРАНИЦЕ ОБЛОЖКИ
картина французского художника Анри Руссо. В статье
«Будни Кинга» тоже идет речь о мирном сосуществовании льва
и человека.

Размышления
Эвристика,
или
44 способа
познать мир
Ю. А. ШРЕЙДЕР
1. КТО ПРАВ!
Каждый, кто читал повесть Станислава
Лема «Солярис», наверняка
задумывался над ее странным смыслом. В чем он,
этот смысл? Все попытки героев
вступить в контакт с загадочной разумной
стихией безрезультатны. Поначалу
кажется, что все дело в недостатке
знаний, в отсутствии точных сведений о
природе океана. Но мало-помалу
выясняется, что отказывают не знания, не
логика, а нечто иное — то, что можно
назвать познавательной установкой.
Когда ученый исследует чужеродный
вид сознания, ему не приходит в голову,
что он сам при этом может стать
объектом наблюдения и эксперимента. Это
кажется столь же нелепым, как если бы
пациент, находясь под врачебным
наблюдением, одновременно сам лечил
врача. Мы привыкли .рассматривать
познание как односторонний процесс, и
анекдот о том, что такое условный
рефлекс с точки зрения обезьяны («это
когда по звонку вбегают люди и дают нам
бананы»), все же остается пока только
анекдотом.
В «Солярисе» этот анекдот
материализуется, океан начинает исследовать
человека и уже этим травмирует его. Ведь
привычная установка состоит в том,
что исследователь есть лишь субъект
исследования. Как всякая привычка,
она становится чем-то само собой
разумеющимся. И пока ее не преодолеют,
никакое накопление знаний не приводит
к успеху. Итак, возможны ситуации —
и этому учит модель, созданная
писателем-фантастом,— когда одних знаний
недостаточно: необходимо еще
осмыслить и собственную познавательную
установку. Необходимо
проанализировать то, что в философии науки
именуется эвристикой.
У Лема есть и другая повесть, к со-

жалению, непереведенная, где сюжет
основан на столкновении персонажей с
противоположными познавательными
установками. Расследуется
необъяснимое преступление: ограблено несколько
моргов. Кто-то похищает тела умерших
и бросает их где попало. При этом
трупы оказываются лежащими в таких
позах, словно они двигались сами.
Скотленд-Ярд (кому же еще заниматься этой
жуткой историей?) привлекает к
расследованию некоего ученого мужа. Тот
наносит на карту места происшествий
и обнаруживает поразительную
закономерность. Оказывается, можно указать
некий «эпицентр» событий: по мере
приближения к этой точке скорость
перемещения похищенного предмета
возрастает. Не будем пересказывать все
подробности, для нас важнее вывод,
который делает ученый; он приходит к
убеждению, что существует какой-то
«жизненный фактор», временно
возвращающий мертвым телам
способность передвигаться.
Чиновник полиции резонно
подозревает ученого в злостном намерении
обмануть следствие. У самого следователя
есть другая версия, которая кажется
ему правдоподобней. Все это — дело
рук водителя грузовика, свихнувшегося
от одиночества в долгих ночных рей-

сах. И действительно, вскоре находят
разбившийся в аварии грузовик, и есть
какие-то основания заподозрить
погибшего шофера в том, что он воровал
трупы.
Повесть «Следствие» кончается, как
и положено в таких случаях,
неожиданно: мы так и не узнаём, в чем
разгадка. Сам автор, пожалуй, склоняется на
стор ону ученого, однако не пытаете я
представить логику следователя как
худшую.
Все дело в том, что это просто
различные установки. Для ученого
статистическая повторяемость событий уже
сама по себе есть вернейший признак
стоящего за ними реального фактора.
Реальность — это то, что
воспроизводится. И его установка — поиск
типичного, регулярного, статистически
достоверного.
Установка следователя
противоположна: он ищет в ситуации
индивидуальные, неповторимые черты. Кроме того,
для следователя предполагаемый
преступник — не только объект изучения,
но прежде всего действующий субъект.
Гипотеза механического воскрешения
настолько противоречит этой установке,
что никакая статистика для него не
убедительна. Да пожалуй, и каждый из
нас, окажись он в подобной обстановке,
поверил бы скорее следователю с его
человеческой логикой, чем ученому с
его абсурдной, хотя и построенной
«по науке» теорией.
Тем не менее речь идет совсем не о
том, какая из двух установок
правильней. Можно лишь обсудить вопрос,
какая из них более плодотворна в
данной конкретной ситуации. Обратите
внимание на эту кажущуюся странность:
мы привыкли, что утверждения,
относящиеся к научному знанию, либо
истинны, либо ложны, могут либо
соответствовать фактам, либо не
соответствовать; мы полагаем, что этими
утверждениями собственно и ограничивается все
знание. В действительности же мы
имеем дело в науке — в самой строгой
науке — не только с логическими
выводами или экспериментальными
фактами, но и кое с чем другим. С тем, что
к истине имеет лишь косвенное
отношение: с гипотезами, постулатами и
специфическими познавательными
установками — эвристиками.
Гипотеза может оказаться верной или
неверной, но в тот самый момент,
когда истина выяснена, гипотеза перестает
быть гипотезой. Об истинности
постулатов, лежащих в основе какой-либо
научной теории, вопрос тоже в общем-
то не стоит: в рамках развиваемой
теории они безусловно истинны, хотя мо-
4
гут рухнуть вместе с теорией, если она
окажется неудачной. Что же касается
установок, то ситуация в повести Лема
«Следствие» в этом смысле вполне
типична: бессмысленно выбирать из двух
противоположных установок
единственно истинную. Истина — то, что может
быть найдено при помощи установок,
но не сами они. Это все равно что
спорить, какая из двух пословиц
правильней: «Не откладывай на завтра то, что
можно сделать сегодня» или «Утро
вечера мудренее».
Научные эвристики устроены, можно
сказать, по образцу пословиц.
Исследователям фольклора хорошо известно,
что практически для каждой пословицы
можно подыскать парную,
рекомендующую поступать ровно наоборот.
По этому поводу другой польский
писатель, Станислав Ежи Лец, заметил:
«Пословицы противоречат друг другу.
В этом, собственно, и состоит народная
мудрость». Что тут удивительного?
Странным было бы другое — если бы в
любой житейской ситуации вам давали
однозначное указание, как поступать.
Иногда мудрость состоит в том, чтобы
последовать совету «семь раз отмерь...»,
а иной раз оказывается, что «смелость
города берет». При этом каждый
избирает для себя тактику поведения.
Мудрость (или «истина») заключается даже
не в разумном компромиссе, но в
умении понять смысл и «сферы
применимости» полярно противоположных
установок.
В жизни мы это хорошо понимаем.
А вот в науке мы этого часто не
осознаём. Мы не отдаем себе отчета в
познавательных установках, на которые мы
опираемся, как не задумываемся,
скажем, о механизме ходьбы. А если мы
и осознаем свою установку, то склонны
считать ее единственно возможной. Нам
бывает очень трудно согласиться с тем,
что установка, противоположная
нашей, может оказаться столь же
уместной и даже более плодотворной.
2. МЕТАСЮЖЕТ НАУЧНОЙ ТЕОРИИ
Можно было бы составить реестр всех
мыслимых познавательных установок,
как составляют сборники пословиц.
Я однажды попробовал это сделать.
Листая ученые книги и напрягая
собственное воображение, я выписал
44 тезиса, которые могут быть
использованы в качестве эвристических
установок. Они расположились парами, в
каждой паре одна установка тяготеет
к номинализму, а противоположная —
к реализму. (Вероятно, читатель
догадывается, что здесь имеется в виду
известное со времен средневековья

противопоставление двух подходов к
проблеме реальности конкретных
вещей, общих понятий и
классификационных категорий: номиналисты считали,
что только вещи реальны, а классы и
понятия — фикции; реалисты
утверждали, что, напротив, высшей реальностью
обладают лишь общие понятия и
категории.)
Принцип взаимодополнительности
противоположных установок оказался
очень аккуратно подтвержденным. Для
каждого члена пары удалось очертить
поле, на котором та или иная наука
собрала обильную жатву,— область
удачного применения. Например,
установка «Ищи, как свойства целого
сводятся к свойствам элементов (частей)»
сыграла огромную роль в физике
атомного ядра, в расшифровке
наследственного кода, эта методологическая
установка породила целые главы
химии и т. д. Противоположная
установка— «Ищи, как свойства целого
определяют возможность вычленения
элементов» — оказалась очень важной
для теории связного текста в
лингвистике, для общей теории систем, для
многих вопросов биологической
систематики. Нейрофизиология
продемонстрировала плодотворность обеих
установок: в статье Л. Цитоловского
«Внутренний мир нейрона» («Химия и жизнь»,
1977, № 3) показано, каким образом
две полярные установки могут быть
использованы для решения вопроса,
что такое память.
Таким манером можно было бы
проиллюстрировать все двадцать две пары
установок. Однако само это количество
несколько обескураживает. Чтобы
внести в это многообразие какой-то
порядок, следовало бы поискать
существенные признаки, общие для разных
установок. Здесь может снова помочь
аналогия из области фольклора. Известно
замечательное достижение В. Я.
Проппа, автора книги «Морфология сказки»,
которому удалось описать
универсальный набор элементов, из которых
построен «метасюжет» волшебной сказки.
Казалось бы, трудно представить себе
что-нибудь более прихотливое,
причудливое, неожиданное и
непредсказуемое, чем приключения сказочного
героя. Тем не менее ученый сумел дать
глубоко обоснованную, коренящуюся в
особенностях мифологического
мышления модель сказки — описать
типологию героев и варианты допустимых
сюжетов.
Воодушевившись этим примером,
попробуем нащупать принципиальную
схему (или несколько схем)
познавательных установок, применяемых в
науке. Ясно, что эти схемы должны
укладываться в достаточно абстрактные фи-
лософско-логические категории. Самих
установок может быть и гораздо
больше, чем те сорок четыре, о которых
шла речь. Но зато абстрактных
категорий не так уж много. В результате
получаются следующие схемы.
I. Ищи конкретное, частное,
особенное, индивидуальное.
1-а. Ищи абстрактное, общее,
типичное, инвариантное.
II. Иди от конкретного к
абстрактному (индукция).
II-а. Иди от абстрактного к
конкретному (дедукция).
III. Ограничивайся непосредственно
данным.
II 1-а. Стремись проникнуть вглубь.
IV. Стремись отделять акт познания
от познаваемой вещи.
IV-a. Учитывай диалектическую
связь между познанием и объектом
познания.
Разумеется, это лишь отвлеченные
схемы, которые отличаются от
конкретных эвристик примерно так, как
символика странствий условного сказочного
героя отличается от всего, что пережил
во время плаванья по Средиземному
морю «скиталец в пернатом уборе» —
Улисс. Чтобы обрастить эти схемы живой
плотью, надо ввести в рассмотрение
дополнительные аспекты изучения
предмета — такие, как время,
пространство, структура, информация, мера,
существование.
Тогда, например, первая из наших
схем в аспекте «время» дает установку:
«Рассматривай явления исторически».
Полярная же схема 1-а будет
выглядеть так: «Рассматривай свойства
явлений, не зависящие от времени, но
определяемые логическими связями».
Исторический подход завещан нам XIX
веком; нечего и говорить о том, как
много он дал науке. Достаточно сослаться
на эволюционную теорию Дарвина. Но,
как мы убеждаемся сегодня, не менее
важно осознать, что классификацию
организмов можно и должно строить
не на принципах общности
происхождения (филогенетически), а на
принципах близости структуры, на сходстве
архетипа (номогенетически).
Схема 11 в аспекте «структура»
приводит к установке «Ищи, как части
определяют свойства целого», а
противостоящая ей — к установке «Ищи, как целое
определяет свойства частей»; о них мы
уже говорили. Вообще же роль
индукции и дедукции в познании столь
велика (сошлемся хотя бы на
«дедуктивный метод» незабвенного Шерлока
Холмса), что на их противопоставлении
5

строится одно из наиболее
употребительных подразделений наук.
Схема III применительно к
категории существования дает так
называемую «бритву Оккама». Английский
схоласт XIV века Уильям Оккам,
сторонник номинализма, сформулировал
правило: frustra fit plura, quod fieri
potest pauciora («незачем делать
посредством многого то, что можно сделать
посредством немногого»). Или, что
то же самое: «Сущности не следует
умножать сверх необходимого». Это не
что иное, как эвристическая установка.
Бритва Оккама, сбривающая излишние
«сущности», запрещает изобретать
дополнительные причины и новые
субстанции там, где можно ограничиться
более простым объяснением. Легко
заметить, что знаменитая фраза
Ньютона «природа проста и не
роскошествует излишними причинами» («Начала»,
кн. 3) прямо продолжает мысль
Оккама. Установка «не умножай сущностей»
помогла изгнать из науки такие фикций,
как флогистон и эфир.
Но когда владелец бритвы
неосторожно размахивает этим оружием,
начинаешь бояться, что вместе с
волосами он отрежет клиенту голову.
Опасность принципа ограничения сущностей
та, что, во-первых, упрощается
реальная картина происходящего, а
во-вторых, единственно допустимым
провозглашается то, что лежит на
поверхности явлений. С правилом Оккама
блестяще согласуется философия
солипсизма, которая утверждает, что наши
ощущения — единственная реальность.
Это пример того, как почтенная
установка приводит к абсурдным
заключениям. В физике неаккуратное
обращение с бритвой может повлечь за собой
отказ от понятий странности или слабых
взаимодействий; вместо этого
выдвигается требование объединить все эти
понятия в единой теории поля. Итак,
параллельно с установкой «Не умножай
сущностей» можно сформулировать (на
основе схемы 111-а) противоположную
ей: «Вводи в рассмотрение те уровни
существования, которые лежат в
основе явлений; не бойся многоуровневой
картины мира».
Схема IV может интерпретироваться
по Эйнштейну: «Природа хитроумна, но
не злонамеренна». Схема IV-a
подсказывает обратное: «Изучаемый объект
может сам воздействовать на того, кто
его изучает» — или: «В процессе
познания мы изменяем мир». Сюжет «Соля-
риса» — прекрасная иллюстрация этого
принципа.
Любопытные познавательные
установки вытекают из сочетания разных
6
схем и аспектов. Вот несколько
примеров, когда к различным схемам
прилагается аспект «время»:
«Ищи повторяющиеся
(воспроизводимые) явления» A-а, III).
«Ищи редкие явления» (I, III).
«Ищи причины редких явлений» (I,
II 1-а).
«Ищи механизм, гарантирующий
воспроизводимость» A-а, II 1-а).
Для сегодняшней науки в общем
более характерно внимание к регулярно
воспроизводимым событиям, чем к
событиям особенным и редким. Но
уже при исследовании фотоэмульсий
с соударениями микрочастиц
исследователи начали интересоваться редкими
ситуациями соударения или распада,
а не относить их всецело на счет
погрешности эксперимента. Именно
такие ситуации дают шанс открыть что-то
новое.
3. ЭВРИСТИКИ И НАУКА БУДУЩЕГО
Цель этой статьи вовсе не в том, чтобы
перечислить, какие бывают эвристики
или схемы эвристик. Мы подошли к
тому месту, когда можно выложить
карты на стол. Все мы слишком
привыкли к тому, что наука устроена на
принципах логики, то есть сводится к
формулированию утверждений,
которые оказываются либо истинными, либо
ложными. Даже когда мы предельно
нелогичны, мы клянемся в верности
логике и не допускаем даже мысли о
том, что утверждения прямо
противоположные, может статься, тоже имеют
право на существование. Однако
процесс познания и его результаты
существенно зависят от эвристики, которую
мы сознательно или бессознательно
применяем. А в сфере эвристик
понятия «ложь» и «истина» теряют свой
смысл.
Уже в тот момент, когда до
сознания, наконец, доходит, что в основе
наших теорий лежат не только
экспериментальные находки и логические
утверждения, но и определенные
эвристики, мы понимаем, что эти
эвристики не обладают абсолютной
принудительностью чисто логических
построений. Больше того, я надеюсь, что
беглый анализ познавательных установок,
который мы только что провели,
достаточно ясно показал, что эвристики
«гуляют парами». Всегда полезно иметь
в виду, что убеждение в правильности
той или иной теории, того или иного
вывода, постулата или даже целого
направления может основываться не на
фактах и не на логике, а просто на ве-

ре в неоспоримость избранной
эвристики.
Так и хочется написать: «Скажи мне,
какова твоя эвристика, и я скажу тебе,
кто ты». Действительно, различные
школы и даже целые эпохи в науке,
различные веяния моды
характеризовались выбором определенных
эвристик. Отсюда мораль: давайте думать
над тем, какие эвристики мы
применяем. Размышления такого рода
стимулируют полезное сомнение: а не
лучше ли воспользоваться
противоположной установкой?
Есть еще одно важное соображение.
Опираясь на те или иные постулаты
при выработке научной концепции,
ученый невольно присваивает своим
постулатам абсолютный статус,
которого они, быть может, не заслуживают.
А как же иначе? Мы строим дом,
уверенные, что фундамент незыблем. Как
вдруг изба оседает. Крах «соляристики»,
тупик, в который зашла эта наука, был
вызван именно тем, что герои повести
Лема неуклонно следовали эвристике,
которая вытекала из схемы IV, тогда
как пора было задуматься о схеме
IV-a, о том, что «изучаемый объект
может сам целенаправленно
воздействовать на изучающего субъекта».
Нужны были «злые чудеса», понадобилась
поистине невероятная встряска (или,
добавим мы, незаурядная фантазия
писателя), чтобы заставить героев
отказаться от стереотипной установки.
От непонимания того, что на самом
деле возможных установок много,
происходит наше небрежение к теориям,
где принимаются иные постулаты,
отсутствие не то чтобы терпимости, но
хотя бы простого интереса к
построениям, отличным от тех, в чью
убедительность мы верим. Внимание к
познавательным установкам я рассматриваю
просто как предпосылку осмысленности
научных дискуссий. Как необходимое
условие для такого диалога, где цель
рассуждений — не столько
опровергнуть доводы партнера, сколько уяснить
себе ход его мысли.
Сегодня мы часто сталкиваемся с тем,
что установки, хорошо
зарекомендовавшие себя в одной сфере науки,
переносятся в другую сферу, где уже
нет никаких оснований полагаться на их
познавательную ценность. Методы
изучения физических и химических
объектов некритически переносится на
живую природу, язык, общество. Само
по себе это могло бы и не вызывать
возражений, если бы не подспудная
претензия на абсолютную
непогрешимость подобных физикалистских
воззрений. Иногда эти пересаженные на
новую почву методики что-то дают,
чаще же это «что-то» — лишь наивная
надежда на будущий урожай. Науку
винили во многих грехах. Но один из
ее несомненных грехов — готовность
давать широкие обещания и
легкомысленная вера в серьезность подобных
прогнозов. Достаточно назвать
прогноз научным, чтобы он вызвал
неограниченное доверие в обществе.
Наука будущего, та, которая
строится на наших глазах, утратив строгую
классичность своих очертаний,
приобретет вместе с тем свойство прекрасной
многосторонности. Сама по себе
сложность изучаемого мира вынуждает нас
отказаться от веры в абсолютизм
избранной системы познавательных
установок и требует большей
сознательности и гибкости в обращении с этими
установками.
ЧТО ЧИТАТЬ ОБ ЭВРИСТИКАХ
Ю. А. Ш р е и д е р. Сложные системы и
космологические принципы. В сборнике «Системные
исследования». М., 1976.
И. Л а и а т о с Доказательства и опровержения. М..
1967.
Д. П о й я. Математика и правдоподобные
рассуждения. М., 1975.
Э. Г. Юдин Деятельность как объяснительный
принцип и как предмет научного изучения.
«Вопросы философии», 1976, № 5.

.',>*( помы а меюды
с овр^ тонной ..ауки
Существует ли
теоретическая
биология?
«10 апреля 1974 г.
Аудитория № ...
Отбор в рабочую
, 17 час. 15 мин.
группу конструк-
тивных исследований по теоретиче- |
ской биологии.
Желательны: склонность к абстракт-
1 ному мышлению,
энтузиазм».
здравомыспие.
Вероятно, у каждого, кто читал тогда
это объявление в вестибюле
биологического факультета Московского
университета, оно вызывало недоумение.
Каждый спрашивал себя: что это еще
за новость?
1. НЕИЗБЕЖНОСТЬ СИНТЕЗА
Три слепца спорили о том, как
выглядит слон. «Он массивный и шершавый.
Похож на колонну, уходящую в
небо.— Нет, он не толще моей руки,
может сворачиваться кольцом, на конце
очень нежный.— Неверно: он тонкий
и изогнутый, но при этом тверд и
гладок, как отполированный камень». Все
трое были правы. Один ощупывал ногу
слона, другой касался хобота, третий
дотянулся до бивня.
Эта притча имеет некоторое
отношение к нашему сюжету.
То, что именуется сейчас биологией,
представляет собой достаточно пестрое
сообщество наук и направлений. Это
классические дисциплины — зоология и
ботаника; сравнительно более молодые
науки, такие, как физиология животных
и растений, микробиология,
эмбриология, биохимия, генетика; наконец,
совсем уже юные отрасли — биофизика,
молекулярная биология и синэкология.
Конечно, этот перечень можно было
бы продолжить. Важно другое.
Большинство биологических дисциплин не
ограничивает свою задачу
накоплением и систематизацией фактов. Каждая
из них выработала свой особый взгляд
на вещи, свой круг идей, свои
обобщения.
Специалисты по молекулярной
биологии и биохимии уверенно говорят о
том, что у них есть сейчас достаточно
полное представление о генетическом
коде, о том, как он реализуется в
синтезе белков, об энергетических
процессах на молекулярном уровне, обо всех
цепях биохимических превращений в
живой клетке и организме.
Представители современной экологии, изучая
экосистемы, то есть сложные
функциональные единства совместно обитающих
животных и растений вместе с той
частью неживой природы, которую они
вовлекают в биологический
кругооборот, научились строить математические
модели, способные отразить динамику
вещества и энергии в этих системах и
даже предсказать их судьбу.
Нейрофизиологи и нейрокибернетики исследуют
электрическую активность нервных
клеток и их комплексов и создают
модели, описывающие их поведение.
Генетики расшифровали основные законы
наследования признаков и смогли
теоретически осмыслить закономерности
микроэволюции.
Какая лавина достижений! А ведь
мы перечислили далеко не все. Но чем
больше удивляешься этому богатству,
пытаясь окинуть его одним взглядом,
тем яснее становится, что никакого
общего взгляда не получается.
Различные дисциплины плохо увязываются
друг с другом. Один и тот же
феномен — жизнь — оказывается всякий
раз иным в зависимости от того, какая
наука его описывает, подобно тому как
один и тот же предмет обозначается
на разных языках совершенно
непохожими словами.
Для эколога, например, жизнь — это
круговорот биогенных элементов в
масштабе всей биосферы или
отдельных экосистем; ее реальное
воплощение — популяции многочисленных
видов, разнообразие которых
обеспечивает устойчивость этого круговорота.
Для нейрофизиолога жизнь есть не что
иное, как электрические процессы в
нервных клетках. Для молекулярного
биолога — обмен веществ, затейливое
кружево сцепленных друг с другом
биохимических реакций. Попробуйте
решить, кто из них больше прав.
О, мы совсем не хотим всерьез и без-
9

оговорочно уподобить специалистов
слепцам из индийской притчи, каждый
из которых ощупывал малую часть
слона и при этом уверял себя и других,
что это и есть весь слон, «слон как
таковой». Представители разных отраслей
биологии не просто изучают отдельные
фрагменты единого целого. Каждый
стремится увидеть «слона» целиком,
и в каком-то смысле это ему удается.
Но один видит картину, которая
предстает перед ним в окуляре оптического
микроскопа. Другой разглядывает
слона с помощью электронного
микроскопа и видит существенно иное. Третий
созерцает узоры кривых на широкой
ленте электроэнцефалографа. Наконец,
четвертый обозревает всю огромную
биосферу, где реальные слоны — лишь
ничтожные пылинки, элементарные
атомы, из которых она построена.
Очевидно, что нужен какой-то
принципиально иной, в известной степени
сторонний взгляд на биологическую
проблематику. Такой подход
необходим хотя бы для того, чтобы создать
общий язык, на котором могли бы
объясняться адепты разных школ и
направлений. Такой подход мвжно было бы
назвать общей теорией живых
организмов, метабиологией или еще
как-нибудь. Нам показался более удачным
термин «теоретическая биология»,
который, впрочем, уже применялся
раньше в сходном значении.
Так возникла исследовательская
группа (условно названная «группой Бета»),
о которой в апреле 1974 года
возвестила афиша в коридоре биологического
факультета МГУ.
2. ГРУППА БЕТА
«Для нас теория — это синтез идей и
черновой работы. Возвышенные
эмоции — минуты в жизни исследователя.
Остальные месяцы и годы —
кропотливая работа. Подумай, стоит ли из-за
нескольких счастливых минут
расходовать лучшие годы жизни...
Мы занимаемся теоретической
биологией не потому, что должны, а
потому, что не можем не заниматься ею».
Эти слова записаны в «Кредо» —
своего рода неофициальном уставе
группы. Ее статус не отвечает сложившимся
стереотипам. Группа конструктивных
исследований по теоретической
биологии— это не коллектив научных
сотрудников под
административно-ведомственной вывеской и не учебная
студенческая группа. Это и не семинар, где
слушают и обсуждают доклады. Хотя
деятельность группы включает и
семинары, и образовательные спецкурсы, и
выездные школы, не это— главное.
Можно посещать все спецкурсы,
однако это считается лишь проявлением
похвальной любознательности до те*
пор, пока не выбрана и не
разрабатывается своя исследовательская задача.
Важно подчеркнуть конкретность
предлагаемых в группе задач. Это
реальные задачи, подсказанные реальной
наукой. Задачи формируются
инициаторами группы, но если новый
участник приходит с собственной идеей,
которую можно облечь в форму
исследовательской задачи, он сам может
стать инициатором и руководителем
подгруппы. Сейчас существует семь
подгрупп: 1) основания теоретической
биологии, 2) теория систем, 3)
антиэнтропийный термодинамический подход
к биологическим объектам, 4)
структура экологических сообществ, 5) языки
биологических систем, 6) биология
клетки, 7) организация научной
деятельности.
Уже из этого перечня названий видно,
что теоретическая биология, как она
нам представляется, по самой своей
сути междисциплинарна: она
соприкасается чуть ли не со всеми науками,
которые представлены факультетами
МГУ. Поэтому группа Бета объединяет
биологов и географов, математиков и
физиков, кибернетиков и психологов,
философов и лингвистов. Впрочем, это
старая традиция университетов: под
одной крышей трудятся и
размышляют над общими задачами
представители разных областей знания.
Как принимают в группу?
Трудно подобрать для этой
процедуры подходящее название: отбор,
экзамен, вступительный конкурс?.. Ни то,
ни другое, ни третье. И все же надо
как-то познакомиться с новичками.
Испытание начинается с пиктограммы:
предлагается нарисовать картинку,
символизирующую какое-нибудь
понятие — богатство, голод, свет,
сожаление, счастье... Психологи считают, что
это один из способов выявить
склонность к абстрактному мышлению. Затем
вам могут предложить несколько
простых заданий. Например: придумайте
способ оценить количество рыб в
незнакомом пруду. Набросайте план
мероприятий, необходимых для
организации Всемирной экологической
службы. Объясните следующий парадокс
из послания Титу апостола Павла:
критский философ Эпименид утверждает,
что все критяне — лжецы; если он прав,
то и он должен был солгать, ибо он
сам — критянин; выходит, некоторые
критяне говорят правду; но тогда
Эпименид — в самом деле лжец.
ю

Конечно, задачки можно придумать
и поостроумней, да и в самой системе
экзаменационных тестов нет ничего
нового. И самая проницательная
комиссия может проглядеть гения, отдав
пальму первенства пустоцвету. Но
никакой «комиссии» у нас нет. И парадокс
лжеца, и число рыб, и картинки — не
более чем^ повод для беседы. В
сущности, инициаторов мало беспокоит, с
каким процентом попаданий вам
удалось добраться до финиша. Их
интересует другое — что привело претендента
в группу; есть ли у него свои замыслы,
свои конкретные предложения, каков
его творческий потенциал. Разумеется,
и тут есть риск ошибиться, однако
собеседование не ставит себе целью в
прямом смысле слова отбор, оно не
делит добровольцев на годных и
негодных. Возможность включиться в
работу группы предоставлена каждому,
и дело само отберет своих
подвижников.
3. БИОЛОГИЯ
ДЛЯ НЕБИОЛОГОВ.
МАТЕМАТИКА
ДЛЯ НЕМАТЕМАТИКОВ
Как уже сказано, группа объединяет
представителей разных наук. Но
главная из них все-таки биология.
«Иностранец»— небиолог, пришедший в
теоретическую биологию,— должен хорошо
понимать биологов-профессионалов.
Поэтому в группе организован
биологический ликбез, предусматривающий,
в частности, знакомство с некоторым
минимумом литературы. В список книг
(мы приводим некоторые из них в
конце статьи) включены работы, которые
не просто разъясняют специфику
биологических объектов, но вводят
читателя в круг идей теоретической
биологии—очень разных и подчас
противоречащих друг другу. Уже само это
столкновение идей должно будоражить
творческую мысль. Изучив литературу,
нужно попробовать ответить на
некоторые вопросы. Когда и где возникла
жизнь? Почему живое эволюционирует?
Что такое устойчивое неравновесие?
Для чего организмы питаются
«отрицательной энтропией»? Куда приложен
вектор биологического поля? Зачем
нужно такое разнообразие живых форм?
Или даже такой вопрос: существует ли
теоретическая биология?
Незачем объяснять, что ни на один
из подобных вопросов нет готового
ответа. (Читатель заметит, что и в этой
статье гораздо больше поставлено
вопросов, чем дано ответов.) Но если
будущий теорбиолог хотя бы отдаёт себе
отчет,. почему он не может решить их
«с ходу», значит он не только усвоил
определенную сумму биологических
знаний, но и начал задумываться над
сутью дела. В этом, собственно, и
состоит задача ликбеза.
В свою очередь
профессионалы-биологи хотят раздвинуть тесные рамки
своей специальности. Для них читаются
спецкурсы: «Общая экология»,
«Семиотика и теория систем», «Математика
как метаязык естествознания». Может
быть, читателя этой статьи заинтересуют
несколько задач из числа тех, которые
предлагаются на блицтурнирах,
устраиваемых во время математического
спецкурса.
\) Доказать несчетность множества
действительных чисел.
2) Доказать, что на земле
существуют люди с одинаковым количеством
волос на голове (отличным от нуля).
3) С помощью какого наименьшего
числа вопросов, подразумевающих один
из двух ответов (да — нет), можно
угадать любое слово, взятое из
энциклопедии?
4) Сократ каждое утро ездит на
метро. У него есть привычка садиться в тот
поезд, который раньше прибыл на
станцию. В обе стороны поезда ходят с
одинаковыми интервалами. Тем не
менее через несколько месяцев оказалось,
что с правой платформы Сократ уезжал
в три раза чаще, чем с левой. Как это
могло получиться?
4. «БИОЛОГИЗАЦИЯ МАТЕМАТИКИ»
И математики, и биологи питают друг
к другу самые нежные чувства. Тем
не менее найти в полном смысле
слова общий язык им не так-то просто.
Со времен Галилея, сказавшего, что
книга Вселенной написана на языке
чисел и фигур, этот язык рассматривается
как универсальный язык естествознания.
Однако каждая частная наука, подобно
отдельному народу, говорит еще и на
собственном языке. При этом степень
владения «международным» языком
может быть разной — от анкетного
«читаю и перевожу со словарем» до
способности видеть на чужестранном
языке сны.
Физики давно уже видят сны на
языке математики. А вот для биологии этот
язык остается в полном смысле слова
чужим: она до сих пор еще учится
«переводить со словарем». Все попытки
использовать математический аппарат
в биологии практически сводятся к
подобному переводу, который в лучшем
случае позволяет быстрее переработать
11

громоздкий экспериментальный
материал, а чаще выполняет косметическую
роль — придает работе натуралиста
импозантный наукообразный вид. Как
бы ни был богат математический
словарь, в нем нет слов, способных
передать такие понятия, как иерархичность,
самовоспроизведение,
самоорганизация, раздражимость, память, борьба за
выживание.
Попробуйте описать образ жизни и
повадки обезьян на языке
какого-нибудь северного народа, никогда не
видавшего обезьян. Вряд ли вам
удастся объяснить, чем обезьяна отличается
от белого медведя, собаки и даже
человека. Вот так же обстоит дело с
попытками описать явления жизни
традиционным языком физики и химии: этот
язык размывает, грань между
процессами в живой и неживой природе.
У нас сложился свой взгляд на
возможности привлечения
математического аппарата для целей теорбиологии.
Возможно, правильней будет говорить
не столько о внедрении математики в
биологию, сколько о биологизации
математики, о том, чтобы ввести в
математику понятия, аксиомы и построения,
извлеченные из биологической
действительности. Здесь, как нам кажется,
большую помощь может оказать
молодая область математики — теория
категорий и функторов. В небольшой
статье трудно ввести читателя в
конкретное содержание этой теории;
скажем только, что она позволяет, в
частности, сопоставлять весьма несходные
объекты (к примеру, организмы,
принадлежащее к разным
филогенетическим ветвям), выявляя общие
закономерности их структуры. Другая, не
менее заманчивая перспектива—
использовать для теоретико-биологических
обобщений аппарат современной
теории информации (феномен
информации — специфическая принадлежность
живых систем). Всем этим занимается
подгруппа систем.
5. БИОЛОГИЯ И ЛИНГВИСТИКА
Заговорив об информации, мы
затрагиваем живо интересующий теорбио-
логию •вопрос о принципах передачи
информации внутри живой системы.
Это — сфера интересов другой
подгруппы, именуемой «Языки
биологических систем».
Если биология девятнадцатого века
преимущественно занималась
описанием обособленных организмов, то в
двадцатом веке было обращено
внимание на сообщества организмов.
Экологи потратили много сил, стараясь
понять, почему, собственно, эти
сообщества существуют. На чем держатся
системы надорганизменных уровней —
популяции и экосистемы, что позволяет
сообществам вести себя подобно
целостному организму, обеспечивает их
устойчивость в непрерывной смене
особей и поколений, рождений и
смертей? Устойчивость организма
поддерживает генетическая память —
наследственный код. Позволительно спросить:
не существует ли чего-нибудь похожего
для сообществ?
Биолог, изучающий популяцию,
вылавливает часть особей, подсчитывает
и анализирует свой материал и с
помощью статистических приемов
распространяет полученные данные на
всю популяцию. Так удается составить
более или менее приблизительное
представление о ее плотности и
составе, соотношении самок и самцов,
молоди и взрослых особей и пр. Но
оказывается, каждый член популяции
«осведомлен» об этом лучше, чем
ученый с его хитроумными методами
анализа. И поведение, и даже физиология
каждого животного чутко откликаются
на все изменения популяционного
состава: снижается или возрастает степень
агрессивности, меняются соотношение
полов и темп размножения, сдвигаются
периоды полового цикла. Дело может
дойти (если «нас слишком много»)
даже до рассасывания эмбрионов в теле
самок (например, у грызунов).
Получается, что каждый член сообщества
в самом деле информирован о
положении дел. Происходит это, в
частности, потому, что в среде обитания
циркулируют химические агенты, которые
воздействуют на рецепторы животных,
сообщая каждому о состоянии всех
(подробно о некоторых из этих веществ
рассказывалось в статье Э. Зеликман
«Невидимые послания водных
существ»— «Химия и жизнь», 1977, № 5).
Можно спорить о том, существует
ли в природе код, предопределяющий
формирование целого сообщества (как
генетический код предопределяет
образование одного организма). Что же
касается регулирующих кодов, то их
существование не вызывает сомнений.
Этот факт побуждает взглянуть шире
на информационную структуру живых
систем.
Модель системы связи,
рассматриваемая в теории информации, включает,
как известно, три звена: структура
мира— отображение — тезаурус
приемника. (Напомним, что под тезаурусом
подразумевается картина мира в созна-
12

нии получателя; благодаря своему
тезаурусу он в состоянии воспринимать
новые сообщения.) Таким образом,
всякое общение требует промежуточного
звена. В мире живых организмов это
звено именуется языком.
Действительно, на всех уровнях
иерархии живого есть механизмы
кодирования, необходимые для
организации структур либо регулирующие их
жизнедеятельность. Это генетический
код в клетке, нервная и эндокринная
системы в организме, химические и
физические сигналы-приказы в
сверхорганизмах (в муравейниках, пчелиных
семьях, стадах рыб), сигналы среды в
надорганизменных системах. Язык —
теперь это утверждение уже не звучит
ни как малообязывающая поэтическая
метафора, ни как философская ересь —
почти синоним живого. Любая
биологическая система обладает языком.
И ни в одной из систем, которые мы
признаем неживыми, языка нет.
Сопоставление живых систем с
языковыми (тема, которая обсуждалась
на Объединенной встрече биологов,
математиков, лингвистов из многих
научных центров страны, организованной
по инициативе группы в 1978 г. в
Тарту) оказалось не просто остроумной
аналогией. Это сопоставление можно,
как сейчас принято выражаться,
эксплуатировать. Дело не только в том, что
организмы и их сообщества
вырабатывают или используют ту или иную
систему обмена осмысленными сигналами.
Дело в том, что сами сообщества суть
в некотором смысле языки или, лучше
сказать, тексты, составленные из
«слов» — особей.
Сравнение действительности с
письменным текстом само по себе не
новость, но лишь теперь этот образ обрел
эвристический смысл. Мы получаем
готовый к употреблению инструмент —
лингвистический анализ,
выработанный классическим языкознанием, и
пробуем его на новой языковой
модели, как филолог приступает к изучению
текста на неизвестном языке, о
котором ему известно только одно: что
это — текст. Но на сей раз неведомым
языком оказывается биологическая
система.
Чтобы не углубляться в дальнейшие
подробности, ограничимся одной
иллюстрацией. Частота, с которой особи
одного и того же вида встречаются в
сообществе, подчинена тем же
закономерностям, что и частота встречаемости
отдельных слов в связном тексте.
Вообще языковая модель сообщества
(особи — слова, сообщество — текст)
возвращает нас к той целостности,
которой обладает связный текст, где
каждое слово, сохраняя свою
неповторимую индивидуальность, в то же
время подчинено общему смыслу. К
целостности, которая отвечает единству и
неповторимости живого организма,
единству живого сообщества, единству
жизни вообще.
Становление новой дисциплины —
теоретической биологии — вызвало к
жизни новые формы научного общения.
Мы попытались рассказать об одной из
таких форм— исследовательской
группе, созданной в Московском
университете. Может быть, следовало уделить
место рассказу и о таком начинании
группы, как выездные зимние Школы
по теоретической биологии. Первая
Школа проходила в небольшом городке
Кириллове Вологодской области
несколько лет назад; тогда нас было
всего 14 человек, и нам казалось, что
мы чуть ли не одни на всем свете с
нашими планами и надеждами.
Четвертая Школа, зимой 1978 года, в
мотеле Вийтна близ Таллина, собрала уже
около ста пятидесяти участников —
студентов, профессоров, специалистов
разных профилей из Москвы,
Ленинграда, Украины, Эстонии, Казахстана...
Но это уже тема для особого разговора.
Закончим наш краткий и по
необходимости фрагментарный очерк девизом
группы Бета: Laboremus! За дело!
А. П. ЛЕВИЧ,
Г. Е. МИХАЙЛОВСКИЙ,
Московский государственный
университет
ЧТО ЧИТАТЬ О ТЕОРЕТИЧЕСКОЙ БИОЛОГИИ
Вернадский В. И. Размышления натуралиста.
М., 1975.
Б а у э р Э. С. Теоретическая биология. М.—Л., 1935.
О я у м Е Основы экологии. Часть I. M., 1975.
На пути к теоретическом биологии (лролегомены).
М.г 1970.
И ч а с М. Биологический код.. М., 1971.
Шредингер Э. Что такое жизнь с точки
зрения физики! М.. 1972.
Акчурин И. А Единство естественнонаучного
знания. М , 1974.
Г у р в и ч А. Г. Избранные труды. М., 1977.
13

последние известия
Бактерия
производит
инсулин
i
И вновь о генной инженерии говорит
радио, пишут газеты. Что же теперь
произошло в этой беспокойной
области? В сущности, ничего
неожиданного. Просто бактерию заставили
вырабатывать сначала крысиный, а
потом и человеческий инсулин.
Совсем недавно «Химия и жизнь»
A978, № 11) сообщила о том, что
обнаружено явление расчлененности
генов у высших организмов. Это
открытие, буквально потрясшее
основы генетики, было сделано методами
генной инженерии. Но
парадоксальность ситуации заключается в том,
что это же открытие
продемонстрировало те трудности, которые стоят
на пути практического применения
генной инженерии.
На заре этой новой области
молекулярной биологии все казалось
очень простым. Нужно нарезать
молекулу ДНК на куски рестриктазами
(теми самыми ферментами, за
открытие которых присуждена
Нобелевская премия по физиологии и
медицине за 1978 г.), разделить
куски с помощью
гель-электрофореза, выделить нужный ген и затем
вшить его в какую угодно другую
ДНК. Удобней всего оказалось
встраивать гены в плазч*иды — маленькие
ДНК-овые кольца, заключенные
внутри бактерий.
Но теперь стало ясно, что хлеб
генных инженеров не будет таким
легким, как они надеялись.
Оказалось, что бактерии не умеют
обращаться с расчлененными генами
высших организмов. Попытки
заставить гены, вырезанные из
ДНК высших, работать в
бактериальной системе оканчивались
неудачей.
Пришлось искать другие пути.
Нашли два, оба — эффективные, но
чрезвычайно трудоемкие.
Первый путь — прямой.
Выяснить аминокислотную
последовательность того белка, который предстоит
вырабатывать бактерии. Дальше с
помощью генетического кода, читая
его шиворот — навыворот,
перевести эту последовательность на язык
нуклеотидов, из которых строится
ДНК. Синтезировать эту
последовательность нуклеотидов и получить
искусственный ген. Ну, а дальше
встроить этот ген в плазмиду и
посмотреть, что получится. Именно так
группе Г. Бойера в США впервые
удалось заставить бактерию
вырабатывать гормон соматостатин (см.
«Химию и жизнь», 1978, -№ 7).
Второй путь — выделить из
животной клетки информационную
РНК (при созревании которой куски,
отвечающие расчлененным участкам
гена, собираются вместе, а ненужные
промежутки выкидываются). По этой
РНК с помощью фермента обратной
транскриптазы синтезировать сам
ген, а дальше — по проторенной
дорожке. Этим вторым путем впервые
удалось пройти У. Гилберту и его
сотрудникам из Гарвардского
университета. (Кстати, это тот самый
Гилберт, который разработал метод
определения нуклеотидной
последовательности ДНК и предложил
оригинальное объяснение эффекту
расчлененности генов.)
Чтобы проверить, насколько
реален второй путь, группа Гилберта
поставила перед собой задачу
заставить кишечную палочку
вырабатывать проинсулин крысы. Тут следует

последние
напомнить, что молекула инсулина
построена из двух полипептидных
цепей А и В (состоящих,
соответственно, из 21 и 30 аминокислотных
остатков). В клетке инсулин
образуется из длинной молекулы про-
инсулина. Она начинается цепью В,
затем следует промежуточный
пептид, вырезаемый позже в процессе
созревания молекулы инсулина, и
лишь затем идет цепь А. Вот эту
молекулу проинсулина и стала
вырабатывать кишечная палочка.
Правда, проинсулин получился немного
дефектный — с левого конца у него
нехватает трех аминокислот. Но это
пустяк. Главное, что такой путь
оказался реальным. И это действительно
важно, так как во многих случаях
выделить информационную РНК куда
легче, чем сделать искусственный ген.
Но пока Гилберт возился с
крысами, те, кто выбрал первый путь, тоже
не сидели, сложа руки. Д. Годдел и
Д. Клэйд из частной
генно-инженерной фирмы «Genentech» вместе с
сотрудниками Калифорнийского
медицинского центра в Сити-оф-Хоуп
тоже заставили кишечную палочку
вырабатывать инсулин, но —
человеческий («Nature», 1978, т. 275,
№ 5677). Сначала они, ориентируясь
на аминокислотную
последовательность инсулина человека,
синтезировали химическим путем два гена,
кодирующие, соответственно, цепи А
и В. Эти гены по отдельности были
включены в плазмиды двух разных
бактерий. При размножении
бактерий получены А- и В-цепи, тоже по
отдельности. Далее цепи смешали,
и получились готовые молекулы
инсулина.
Работа описывается здесь в столь
общей форме потому, что если с
деталями эксперимента Гилберта
можно ознакомиться по статье,
опубликованной в «Proceedings of the
National Academy of Sciences of
the USA» A978, т. 75, № 8), то
подробности получения человеческого
инсулина до сих пор неизвестны.
И есть опасения, что скоро
опубликованы не будут. Авторы собираются
известия
запатентовать разработанную ими
методику. Пока лишь ясно, что
работа их во многих чертах сходна с
работой Бойера по получению сомато-
статина.
Когда же в аптеки поступит
человеческий инсулин? Сказать трудно.
Конечно, на пути от принципиальной
научной разработки до производства
предстоит еще преодолеть массу
трудностей. Авторы исследования
считают, что для налаживания
промышленного выпуска лекарства
потребуется от двух до пяти лет. Хотя
представители крупнейшей
американской фирмы, производящей
инсулин (в настоящее время, как
известно, при лечении диабета
используется инсулин животного
происхождения), настроены не столь
оптимистично, эта фирма взяла на себя
финансирование всех дальнейших
работ.
Как бы то ни было, генная
инженерия перестала быть лишь
областью чистой науки. С
головокружительной скоростью она
превращается в отрасль современной
технологии.
Доктор физико-матвматических наук
М. ФРАНК-КАМЕНЕЦКИЙ

Пройдет время,
и напечатанный здесь
рассказ о том,
как делают галоши,
устареет.
На «Красном Богатыре»
и других
заводах отрасли щ
вместо «казаков»
появятся другие,
несравненно более
совершенные
и производительные машины.
И тогда
уйдет в прошлое
традиционный нелегкий
труд клейщиц.
Клейщнц заменят работники,
которым потребуется иной
опыт,
иная квалификация.
иные знания.
Но наверняка рабочим
и инженерам «Красного
Богатыря»
и тогда будут присущи
самоотверженность в труде,
инициатива, гордость
за свое предприятие —
те человеческие качества,
которые
отличают сегодня
лучших людей завода, таких,
как Татьяна Васильевна
Агафонова.
Тридцать шесть лет назад,
в трудный
сорок второй год,
пришла она
шестнадцатилетней
девочкой на богатый
традициями
старый столичный завод.
Здесь она в совершенстве
овладела
рабочей профессией,
стала бригадиром
конвейера —
руководителем одной из
лучших на «Красном
Богатыре»
и в отрасли' бригад.
Только за последние годы
ее бригада
выпустила сверх плана
многие десятки тысяч пар
отличной обувн.
Татьяна Васильевна
награждена
орденами Ленина и
Трудовой Славы III
степени.
удостоена Государственной
премии СССР.
Она — бригадир клейщиц.
А раньше эта рабочая
должность называлась
иначе — мастерица.
И хотя это слово
сохранилось
лишь в заводской летописи,
в истории галошного
производства,
Агафонова —
истинная мастерица.
Ибо мастерица —
не просто название
должности, это и призвание,
и высокое звание
рабочего человека, и
признание его заслуг.

. i гномика, производство
Галоша требует
внимания!
М. КРИВИЧ
Предлагаем читателю рассказ о галошах.
О черных блестящих галошах на яркой
малиновой подкладке. О том, как их делают
сегодня, почему делают гак, а не иначе,
о видах на будущее этой некогда
популярной, а ныне кажущейся архаичной обуви.
ИНТЕРВЬЮ
О ПОЛЬЗЕ ГАЛОШ
Направляясь на московский завод
«Красный Богатырь», автор был уже
осведомлен, что на этом предприятии, одном из
старейших в столице, выпускают что-то около
10 миллионов пар черных элегантных галош
на красной подкладке, что они нарасхват,
что спрос на них превышает предложение —
и у нас, и за рубежом. И все же автору
было как-то не по себе. Вспоминалась и
детская неприязнь к галошам как к чему-то
тяжелому, ненужному, мешающему.
Всплывали в памяти «Человек в футляре»,
анекдоты про галоши и их владельцев, обидное
«сесть в галошу».
Что-то не видно сегодня на городских
улицах людей в галошах. Если это, так
сказать, обувь умирающая, то обидно как-то
и за «Красный Богатырь», и за людей,
которые на нем работают. В общем, в этом
надо было разобраться, хотя бы для
собственного покоя. Поэтому автор и взял
несколько коротких интервью о пользе
галош.
Начальник цеха резиновой обуви
«Красного Богатыря» К. В. Лимонникова:
«Наши клееные галоши мягки и
эластичны. Они не портят обувь, с ноги не падают.
В них любят работать садоводы: надевают
на босу ногу или на носок. И в городе эта
обувь очень практична. Пришел в сырую
погоду с улицы, галоши снял, в туфлях
вошел. В квартире чисто, не надо каждый
день полы протирать».
Старший инженер-нормировщик цеха
Т. П. Ядрихинская:
«Один из самых ходовых наших
фасонов — так называемый восточный. Он
пользуется большим спросом в республиках
Средней Азии. Знаю, что большие семьи
покупают там наши галоши в универмагах
целыми авоськами^ Говорят, в них удобно
работать на хлопковых полях, да и вообще
ходить в зимние месяцы, когда там
слякотная погода — ни зима, ни лето. В Средней
Азии носить галоши — чуть ли не столетняя
традиция. И лучше галош пока ничего не
придумали».
Генеральный директор объединения
«Красный Богатырь» Герой
Социалистического Труда Д. Г. Муравьев:
«Руководители отрасли не раз говорили
нам: приучайте Россию к современной
обуви, выпускайте побольше сапог и сапожек,
поменьше галош. И нам это, помимо всего
прочего, выгоднее: галоши — продукция
дешевая. Мы попытались немного
уменьшить выпуск галош. Но тут раздался такой
крик потребителя, что мы быстро
вернулись к прежнему. А вы говорите
«умирающая обувь»...
Главный экономист объединения А. В.
Погорелое:
«Значительная часть наших галош идет на
экспорт. Только Афганистан покупает
более 2,5 миллионов пар в годе И готов взять
еще больше. О заинтересованности наших
зарубежных партнеров говорит такой факт.
Был случай, когда мы не выполнили своих
обязательств по экспорту. За этим обычно
следуют солидные штрафы. Но наши
партнеры штрафа не выставили, а напротив,
просили нас покрыть невыполненные поставки
в следующем году. Что мы, разумеется, и
сделали».
Начальник отдела конструирования обуви
«Красного Богатыря» Э.Б. Ненахова:
«Главная сегодняшняя идея в
конструировании влагозащитной обуви такова: и в
сырую погоду человек должен быть
хорошо одет, выглядеть элегантно. Мы
стараемся создавать красивые фасоны сапог и
сапожек из резины, из поливинилхлорида.
Но ведь сапоги из пластика, какими бы они
ни были красивыми, целый день не
проносишь. Так что в обозримом будущем галоши
вряд ли претерпят какие-либо серьезные
изменения. Они в этом не нуждаются».
17

Бригадир галошного конвейера лауреат
Государственной премии Т. В. Агафонова:
«О чем тут говорить? Пока всю землю не
заасфальтировали, а я думаю, этого никогда
не будет, пока идут дожди, без наших
галош никак не обойтись».
Резюмируем эти короткие интервью.
В прошлом веке галоши совершили
триумфальное шествие по нашей планете.
Сначала они были предметом шика, признаком
благосостояния, потом стали первой
необходимостью. Они оставили след в
литературе: «Он снял калоши в прихожей и прошел
в гостиную...», и даже в театре — в свое
время сделали для галош сохранившиеся
до сего дня прорези в барьерах
театральных гардеробов. А потом мода пошла на
убыль, появились соперники и конкуренты.
И все же... Вот зимой на столичном
перекрестке стоит автоинспектор. У него
оранжево-синий автомобиль — современный,
последней марки, у него миниатюрный
приемник-передатчик, у него
безукоризненно точный прибор для измерения
скорости, принцип действия которого,
говорят, основан на мудреном эффекте
Доплера. А на ногах — валенки и галоши. Нет,
видимо, и впрямь не придумали пока
ничего лучшего!
Между домами в новых благоустроенных
микрорайонах бегают детишки. И как их
деды и прадеды, бабки и пробабки сто лет
назад, любят мальчишки и девчонки лазать
по лужам.
Помните, у Веры Инбер:
Если каждой ножке
Нужно по калошке,
То для всех детишек
Сколько ж это штук?
ЧТО ТАКОЕ «КАЗАК»
Могу поручиться, что увидеть столько
галош сразу можно только в одном месте —
в галошном цехе. Они движутся по
конвейеру, плывут на покачивающихся подвесках
в утробу электролакировального аппарата,
они — в десятках небольших открытых
вагончиков, которые катятся в проходе
между конвейерами. В этих вагонах галоши —
маленькие детские и огромные мужские,
обычные и закрытые, с чуть приподнятым,
как у персидских туфель, заостренным
носком — висят парами одна к одной на
специальных штангах-полвесках. Порою
кажется, что они не висят, а сидят в своих
вагонах-клетках, как черные нахохлившиеся
птицы на проводах.
Как всякая простоя, целесообразная,
утилитарна* вещь, галоши красивы. Тра-
18
диционный черный лак, традиционная
красная «генеральская» подкладка. Все это —
с прошлого века...
На заре галошестроения сборка галош
была делом сугубо индивидуальным. Лишь
в 1926 году на «Красном Богатыре»
внедрили бригадный способ сборки — пятерками
и семерками. Следующее «великое
разделение труда» произошло на заводе через
год, когда галошное производство
полностью перевели на ленточный конвейер.
Вплоть до самой войны конвейер
совершенствовался, модернизировался, более
продуманным становилось разделение
операций между клейщицами.
Два ленточных конвейера работают в
цехе и сейчас, на них выпускают отличные
галоши, которые даже идут на экспорт. Но
это вчерашний день «Красного Богатыря».
Сегодняшний — конвейер с закрепленной
колодкой, или КЗК. Вполне естественно, что
клейщицы между собой называют его не
«казэка», а «казак». Так называют
конвейер и технологи, этим термином
пользуются на общезаводских диспетчерских
совещаниях. Не будем и мы отклоняться от
принятой на заводе терминологии: казак так
казак...
По сути дела, «казак» — это огромная
машина, длиной этак метров тридцать-со-
рок, шириной метра три. Ее функция —
в заданном темпе и в самом удобном для
каждой работницы положении подавать на
рабочие места колодки. Их на конвейере
одновременно штук сто, совершают они
почти полный круг. Вокруг конвейера на
высоких табуретках сидят клейщицы —
больше тридцати человек. Движения рук
быстры, размеренны, рациональны, лица
внимательны и сосредоточенны.
Впрочем, если приглядеться к
работницам, можно заметить, что, несмотря на
четкий ритм и высокий темп, они вовсе не
выглядят напряженными. Кто-то улыбается,
кто-то бросает реплику соседке. Вот
пошла по рукам фотография: в прошлую
смену конвейер фотографировали для
многотиражки, и снимки уже готовы...
Разглядывать фотографии нет времени,
каждая клейщица успевает лишь посмотреть
на снимок и передать его подруге. И все-
таки снимок в центре внимания, слышен
смех, разговоры. «Девочки, перестаньте
болтать!» — довольно строго говорит
помощник бригадира инструктор Л. И. Бука-
това. И это не начальственная
архистрогость. В производственных инструкциях по
цеху резиновой обуви прямо сказано о
недопустимости посторонних разговоров во

время сборки обуви. Конвейер есть
конвейер. Стоит на секунду отвлечься, и
колодка уйдет, а операция, на которую
отводится пять секунд, останется
невыполненной. «Галоша требует внимания!» —
назидательно говорит мне бригадир Татьяна
Васильевна Агафонова.
ПРЕВРАЩЕНИЯ ГАЛОШИ
Первая операция в сборке галоши —
надевание трикотажной (или шерстяной) с
начесом подкладки на колодку. С виду —
просто: надо взять из стопки яркую
малиновую тряпочку и набросить ее на колодку.
У Натальи Морозовой, которая выполняет
эту операцию, иное мнение: «С меня
начинается конвейер. Как я начну, такой галоша
и будет».
Проходит пять секунд. «Казак»
вздрагивает и приходит в движение. Колодка
переходит на вторую операцию — наложение
цветной стельки. Следующая работница
быстрым движением пальцев обеих рук
затягивает подкладку на стельке в носке
колодки. Четвертая операция: «казак»
услужливо поворачивает колодку в новое
положение — чтобы удобнее затянуть подкладку
на пятке и теленке (так называется то
место галоши, куда приходится свод стопы).
Еще один рывок конвейера. Работница
мгновенно смазывает клеем колодку —
это первая промазка.
Седьмая, восьмая, девятая, десятая
операции... На невзрачную с виду тапочку —
каркас галоши — накладывают и отгибают
задник, потом шпору (традиционный
выступ на заднике, чтобы галошу можно было
снять нога об ногу, не нагибаясь), потом
черная стелька.
А «казак» неумолимо движет колодку
вперед. Приближается один из важнейших
моментов сборки: превращение тапочки в
галошу, или на языке технологического
регламента, наложение передовой резины.
Напротив того места, где «казак» делает
поворот, чтобы вернуть колодки к исходной
точке, готовится эта передовая резина.
Сюда из цеха резиновых смесей поступают
резиновые листы (кстати, они изготовлены
без применения натурального каучука,
сплошь из синтетического). Здесь резина
проходит через вальцы, превращается в
тонкую ленту и попадает в каландр. А из
каландра выходят аккуратные, одна к одной,
вырезанные в форме подковы заготовки.
Их припудривают, чтобы не склеивались,
складывают стопкой и относят на конвейер
на тринадцатую операцию — промазку
передовой, или облицовочной резины.
Все готово к превращению тапочки в
галошу. И это превращение свершается.
«Наложение резины — это зеркало
конвейера,— говорит Т. В. Агафонова.— Здесь
нужны люди особые. Смелые, с легкой
рукой, с длинными пальцами, ухватистые.
Здесь подбор исполнителя особенно
важен».
Проследим за «казаком» дальше.
Излишки резины обрезают ножницами,
промазывают швы клеем и заделывают носок,
обжимают колодку в вакуумнообжимной
машинке. Каждый раз «казак» подает
работнице колодку именно в том положении,
в каком нужно, чтобы не было лишних
движений, лишних физических усилий.
Хорошая машина!
Итак, уже не тапочка, а галоша. Нет,
скорее все-таки полу галоша. Ибо нет еще
крепкой резиновой подошвы, характерной,
с зубчиками строчки, нет черного
галошного глянца, который, должно быть, и
возбуждал аппетит у крокодильей семейки
из памятного с детства «Телефона» Корнея
Чуковского:
...ждем не дождемся,
Когда же ты снова пришлешь
К нашему ужину
Дюжину
Новых и сладких калош!
Полугалоша, промазанная клеем по
следу колодки, поступает на очередную
операцию — наложение подошвы. Состоит эта
операция в том, что работница берет
готовую литую подошву и небрежно — с виду —
шлепает ее на колодку. Между тем эта
операция — одна из ключевых. Ее
исполнительница Лидия Николаевна Волкова
утверждает, что наложение подошвы дело
непростое и овладела им она в сов ерше н-
' стве не за один год — подошва должна
лечь на место с точностью до долей
миллиметра. Необходимы быстрота, точный
глаз, тренированность. А на первый
взгляд—все очень просто...
После того, как пуансон по дош во
прижимочной машины намертво приварит
подошву на место, галоша поступает на
последнюю операцию, где зубчатым электро-
штицером аккуратно наносят на нее ту
самую характерную галошную строчку,
которой нам так недоставало. Машинная строчка
требует опыта, высокой квалификации,
особого глазомера, чувства материала.
У бригадира Агафоновой, способной заме-
19

нить любую работницу на конвейере,
машинная строчка — «коронная операция»,
первая и главная ее рабочая
специальность.
Теперь галошу тщательно осматривают —
нет ли видимых дефектов — и на подвеске
отправляют в электролакировальный
аппарат, где в высоковольтном
электростатическом поле галоши подставляют свои бока
мельчайшим капелькам лакового тумана.
И вот теперь галоши стали такими, какими
мы их привыкли видеть,— настоящими,
красивыми, блестящими...
Впрочем, хотя галоши уже блестят,
они еще не совсем настоящие: сырые, не-
вулканизованные. Их навешивают на рамки
вагона, а вагоны отправляют в
котлы-вулканизаторы.
Чтобы покончить совсем с технологией
галош, проследим их дальнейший путь по
заводу. В отделочно-сортировочном цехе,
после проверки на конвейере ОТК, их
пакуют в ящики и отправляют на склад.
Любопытно, что галошный корпус и склад
готовой продукции находятся на разных
берегах Яузы. Высоко над рекой переброшена
эстакада с транспортером. И с утра до
позднего вечера плывут над Яузой галоши.
Теперь уже самые настоящие.
А НЕЛЬЗЯ ЛИ
ПОПРОЩЕ!
Галоша — вещь нехитрая. Почему же на
передовом столичном заводе ее делают
вручную? Если галоши нужны, если галоши
нарасхват, почему их выпускают
непроизводительным ручным способом? В начале
века мастерицы-галошницы делали за смену
1В—25 пар. Сейчас одна из лучших бригад
отрасли, бригада Т. В. Агафоновой, в
зависимости от фасона вырабатывает за смену
от 2500 до 2800 пар. Возьмем максимум,
но и тогда на одну клейщицу приходится
всего 80 пар. Мало! Однако есть еще и
социальная сторона дела: конвейерный труд
все-таки непривлекателен. Нельзя ли
обойтись без него или, на первый случай, резко
уменьшить число людей, занятых на
конвейере?
Оказывается, можно. Рядом с цехом
резиновой обуви другой цех — обуви
штампованной.
На ленточном конвейере буквально
несколько человек на колодке склеивают
тапочку-подкладку, на нее кладут резиновую
колбаску и — под пресс. Удар, мгновенное
давление 200 атмосфер, галоша готова.
Нужно только снять излишки резины,
обтереть и — можно лакировать. 15—18
человек в смену выпускают 3500 пар
штампованных галош, почти 200 пар на человека.
Прогресс? Бесспорный.
Штампованные галоши расходятся, но
все-таки покупатели ищут в магазинах
клееные. И они правы. Быстрее — это не
всегда лучше.
Выходит, что- без «казаков» пока не
обойтись. Впрочем, вспомним сборку шин,
она ведь до сих пор тоже почти сплошь
ручная. Да и автомобили собирают на
конвейере руками. Так что хорошие галоши
сегодня можно делать только так, как
делают сегодня. А проще нельзя.
Впрочем, генеральный директор
объединения поведал мне один секрет...
СЕКРЕТ
ГЕНЕРАЛЬНОГО
ДИРЕКТОРА
Есть на «Красном Богатыре» цех, который
непременно покажут гостю. Ибо это новый
цех, можно даже сказать новейший. На
заводе его называют цехом будущего,
цехом XXI века. Здесь впервые в отрасли
внедрен метод коагулянтного
формования обуви из пластизоля поливини лхло-
рида.
Фантазия модельера рождает новый
фасон сапога — невиданный,
экстравагантный. Модельер рисует эскиз, сапожник шьет
по нему кожаный сапог. Далее
гальванопластическим методом делают его
металлические копии. И можно начинать
массовое производство.
В поливинилхлоридную смесь вводят
пластификаторы и прочие ингредиенты.
Получается жидкая смесь — пластизоль. В
баках непрерывной дезаэрации из нее
удаляют воздух, а затем пластизоль по трубам
поступает в дозаторы, шприцы-пистолеты.
Они подают смесь в металлические
формы, которые идут в печь, где пластизоль
коагулирует и сплавляется. Затем
автоматические дозаторы впрыскивают еще
порцию пластизоля. Образуется каблук. Его
также запекают в печах. И сапог вчерне
готов.
Остается вварить на высокочастотных
машинах застежку-молнию, вставить
меховой чулок-подкладку и отлакировать
каблук. Получаются великолепные сапоги!
В цехе коагулянтного формования у
посетителя непременно возникает вопрос:
а нельзя ли так делать любую
влагозащитную обувь, в том числе и галоши? Этот
вопрос я и задал генеральному директору
«Красного Богатыря» Д. Г. Муравьеву.
20

И Дмитрий Георгиевич рассказал об
идее, которой увлечены сейчас многие
инженеры «Красного Богатыря». Новый
способ массового изготовления галош, если
его удастся реализовать, позволит
сочетать преимущества машинного способа
штамповки галош с высоким качеством
клееной резиновой обуви и — поднять
производительность труда в 2,5—3 раза. На
заводе уже работают над реализацией этого
технического замысла. А о самой идее,
о ее сути генеральный директор просил
не писать, это пока секрет.
Рано или поздно галоши на «Крах ном
Богатыре» будут делать не на «казаках»,
а на каких-то новых, несравненно более
производительных машинах.
И тогда традиционный труд клейщиц
уйдет в прошлое, как уходит в прошлое
ленточный конвейер. Клейщицу заменит
человек, которому потребуются совсем другие
знания, другой опыт, другая квалификация.
А сами галоши, как утверждают
компетентные люди, с мнениями которых мы уже
знакомы, галошами останутся. Пока идут
дожди...
Технологи,
внимание!
КРЕМНИЙОРГАНИКА
ЗАЩИЩАЕТ БЕТОН
Кремнийорганические оли-
гомеры. введенные в состав
бетона или строительного
раствора, оказались весьма
эффективным средством
борьбы с коррозией бетона,
особенно в условиях
повышенной влажности и
наличия в воздухе агрессивных
газов и пыли. Очевидно,
кремнийорганическая до
бавка снижает
поверхностное натяжение на границе
стройматериала с
окружающей средой и препятствует
проникновению
агрессивных веществ в глубь
материала. Одновременно 1на
чнтельно повышается его
морозостойкость. Подобным
раствором с кремнийор-
ганикой был оштукатурен
склад готовой продукции
на Солнгорском калийном
комбинате. За три с
половиной года штукатурку ни
разу не обновляли, и она,
как и прежде, надежно
защищает конструкции.
«Бетон и железобетон»,
1978, ЛЬ 5
ЗАМЕНА АСБЕСТУ
В Англии запатентован
огнестойкий материал. в
состав которого вместо
обвиненного во многих
смертных грехах асбеста
входит некое новое волок
нистое вещество,
изготовленное из целлюлозы, не
асбестовых минеральных
волокон и слюды. Это
вещество смешивают с
портландцементом или
силикатом кальция и водой,
полученную кашицу
нагревают до 45С. после чего
формуют плиты или другие
нужные изделия. Вероятнее
всего, своими огнеупорными
свойствами новый материал
обязан слюде: ее в смеси
до 50 /о
Британский патент
№ Н98960
ПНЬВМОПЕЧАТНЫЕ
СХЕМЫ
Печатные схемы в свое
время произвели переворот
в электронике, а недавно
в Англии разработан
пневматический аналог этих
малогабаритных
электронных устройств Принцип
изобретения прост:
воздушные ходы пневмотронного
устройства формуются в
двух панелях из упругого
материала,
складывающихся как две половинки
формы для литья. Пневмо-
печатные схемы компактны
и к тому же не боятся
вибрации и ударов, что и
определило их первое
применение в системах
управления судовыми
машинами.
«New Scientist»»
1978. т. 79. № 1!!2
ДРЕВЕСИНУ
СУШАТ КАМНИ
Наверное, самый древний
аккумулятор топла груда
горячих камней
использован в австралийской
конструкции сушилки для
древесины. Древесина в
ней нагревается воздухом,
поступающим от солнечных
коллекторов, а чтобы
температура поддерживалась
и после захода солнца.
в нижней части сушилки
находится та самая груда
камней, набирающая тепло
днем и отдающая его
ночью.
Трехлетние испытания
показали, что такая сушилка
более экономична, чем
паровая, хотя время
выдержки в ней древесины
увеличивается на два дня.
«Design News»,
!978, т. 34, № 6
НЕХРУПКИЕ
СВЕРХПРОВОДНИКИ
Большинство нынешних
сверхпроводящих сплавов
отличаются большой
хрупкостью. Объясняется это
прежде всего аморфной
структурой, которую такие
сплавы приобретают при
сверхнизких температурах.
Предложена новая
технология получения
сверхпроводящих сплавов, в том
числе ннобнево-гермаиие-
вых, сегодня наиболее
важных. Суть ее в том, что
сверхпроводящие сплавы
осаждаются в виде
стеклообразных пленок на
подложки из меди или тантала
с дальнейшей
термообработкой. Сверхпроводники,
полученные таким
способом, не теряют своих
практически важных свойств
даже в очень сильных
магнитных полях.
«The Financial Times»,
1978. № 27628
21

Путь
к уникальному
сплаву
«В 1965 году группой советских ученых был
открыт эффект упрочнения при старении
в сплавах системы AI — Li — Mg. Эти
сплавы, в частности сппав 01420, имеют
такую же прочность, как дуралюмины, но
при этом они на 12% легче и имеют более
высокий модуль упругости. В конструкциях
летательных аппаратов это позволяет
получить 12—14%-ный выигрыш в весе. К
тому же сплав 01420 хорошо сваривается,
обладает высокой коррозионной
стойкостью. К сплавам этой системы и сегодня во
всем мире проявляют повышенный
интерес».
Эти строки — из статьи «Алюминий»,
напечатанной во втором издании
«Популярной библиотеки химических элементов»
(М., 1977 г.]. Наш журнал, хотя
«Популярная библиотека химических элементов» —
его детище, об этом сплаве ничего не
рассказывал. Как, впрочем, и почти все
другие журналы. На то были причины. Одна из
них самоочевидна: во всем мире сплавы
для авиационной техники до поры до
времени не очень-то афишируются.
Но, как называлась одна старая книга
по атомной технике,— «теперь об этом
можно рассказать». О сплаве 01420 и вообще
о группе легких сппавов, упрочняющихся
при старении, рассказывает академик
Сергей Тимофеевич КИШКИН.
Широкое применение легких сплавов в
разнообразных конструкциях стало
возможно после открытия немецким ученым
А. Вильмом явления упрочнения сплавов
алюминия с медью и магнием — закалкой и
22
старением. Когда говорят о легких сплавах,
то принято говорить не только и не
столько о легировании, сколько о системах,
причем в систему обычно входит металл-
основа и главные добавки, которые, как
правило, образуют с основным металлом
интерметаллические соединения.
Эффект старения был открыт Вильмом
случайно, знаю это совершенно
определенно. Об этом рассказывал мне бывший
технический директор исследовательского
авиационного центра в Берлине профессор
фон Бок, с сестрой которого был помолвлен
Вильм. Дело было так. В одну из суббот
Вильм, поручив техникам испытать
закаленные образцы, уехал на дачу к фон
Бокам. Техники знали, что в этот день он уже
не вернется, и отложили испытания на
понедельник, решив провести их до прихода
Вильма на работу. Но за субботу и
воскресенье произошло естественное старение,
прочность образцов повысилась, и это,
конечно, стало известно Вильму. Замечу
тут же, что вскоре после того Вильм ушел
из науки. Он открыл в Берлине
ювелирный магазин и, разбогатев, нарушил уже
оглашенную помолвку с сестрой фон Бока.
Вильм назвал явление роста прочности
сплава в результате вылеживания после
закалки старением. Вероятно, более
удачен в этой ситуации был бы иной термин,
может быть, «возмужание». Но так или
иначе, этот термин привился и сегодня
фигурирует во всей мировой литературе по
легким сплавам.
Еще Вильм понял, что процесс старения
можно ускорить подогревом. Такое
старение называют искусственным, в отличие от
естественного, протекающего при
комнатной температуре.
Сплавы алюминия с медью и магнием,
упрочняемые старением, приобрели
известность под названием дуралюминов.
Появление приставки «дур» имеет двоякое
объяснение— либо от латинского durus —
«твердый», либо от названия заводов «Дюрепер-
металлверке», где впервые стали получать
в промышленном масштабе сплавы Вильма.
Открытие Вильмом упрочнения сплавов
алюминия с медью и магнием в результате
старения оказало огромное влияние на
развитие алюминиевой промышленности. Из
дуралюминов были сделаны первые
цельнометаллические самолеты фирмы Юнкере
и цеппелины. Из классического дуралюми-
на Вильма — сплава, который теперь
обозначают маркой Д1,— до сих пор изготовляют

Темнопольная микрофотография (слева)
и электронограмма
сплааа 01420,
состаренного при 170° С
в течение 100 часов.
Увеличено в 55 000 раз
лопасти воздушных винтов. Первый
советский цельнометаллический самолет
конструкции А. Н. Туполева АНТ-2 был сделан
из кольчугалюминия, отечественной
разновидности дуралюмина, выплавленной на
Кольчугинском заводе.
Сплавы этой группы и сейчас не утратили
значения. В частности, из дуралюмина с
повышенным содержанием магния —
сплава Д16 — делают нижние плоскости на
крыльях самолетов. Жаропрочную
модификацию дуралюмина — сплав АК4-1,
дополнительно легированный железом и никелем,
использовали в конструкциях
сверхзвуковых пассажирских лайнеров — советского
ТУ-144 и англо-французского «Конкорда».
Упрочнение старением характерно не
только для сплавов системы AI — Си — Мд.
Еще в 1915 г. был открыт эффект
упрочнения старением у сплавов Al — Мд— Si.
Правда, прочность этих сплавов
существенно ниже, чем у дуралюминов, но зато они
обладают превосходной коррозионной
стойкостью и выглядят достаточно красиво.
Из них делают оконные рамы, окантовку
дверей, ювелирные безделушки «под
золото» и — лопасти винтов вертолетов,
поскольку эти сплавы очень хорошо противостоят
вибрационным нагрузкам.
В 1923—1924 годах немецкие
металловеды обнаружили эффект старения в сплавах
Al — Zn — Mg. Это было важным
открытием; новые сплавы имели очень высокие
пределы прочности — 55—60 кг/мм2
(вместо 40—45 кг/мм2 у дуралюминов). Но у
них вскоре обнаружилась своя ахиллесова
пята — низкая стойкость против коррозии
под напряжением, чувствительность к
надрезам. Потребовались десятилетия упорной
работы, чтобы преодолеть эти недостатки.
К успеху пришли, регулируя режимы
старения и введя в эти сплавы добавки меди и
микродобавки переходных элементов, в
частности марганца и хрома.
В СССР эти работы проводились Б. Е.
Воловиком, С. М. Вороновым,. В. И. Добатки-
ным, Е. И. Кутайцевой и И. Н. Фридлянде-
ром. В результате их исследований был
создан высокопрочный алюминиевый сплав
В95, широко используемый в
разнообразных силовых конструкциях. Позднее под
руководством И. Н. Фридляндера был
разработан самый прочный в мире
алюминиевый сплав В96ц. Впервые в отечественной
и зарубежной практике в этом сплаве было
применено легирование цирконием. Тот же
коллектив разработал и сплав В93, в
котором есть железо (в строго
регламентированных пределах). Из В93 сделан силовой
каркас знаменитого «Ан^ея» конструкции
О. К. Антонова.
В 1957 году в США был открыт эффект
упрочнения при старении сплавов AI — Си —
Li. Эти сплавы по прочности близки к
материалам системы ^1 — Zn — Mg, к тому
же они сохраняют ее до сравнительно
высоких температур. Однако такие сплавы
нашли лишь ограниченное применение.
Они имеют немалые преимущества (в
частности, высокую пластичность), но и явные
недостатки, прежде всего малую вязкость
при разрушении. От этих материалов
можно ожидать значительного прогресса, но
пока это дело будущего. До недавнего
времени было лишь три широко используемых,
технологичных и притом упрочняющихся
старением системы: AI — Си — Mg, AI —
Мд—Si и AI — Zn — Мд.
Плотность всех подобных сплавов
примерно одинакова и близка к плотности
алюминия. Между тем конструкторам ну-
23

жен был металл, пусть той же прочности,
но более легкий.
В шестидесятых годах И. Н. Фридляндер,
ныне член-корреспондент Академии наук
СССР, предпринял систематические поиски
новых систем, упрочняемых старением. При
этом предполагалось, что потенциальной
склонностью к старению обладают те
тройные системы на основе алюминия, в
которых оба добавочных элемента растворимы
в основном и образуют между собой (и с
алюминием) двойное или тройное
интерметаллическое соединение. Поиски привели к
важным результатам. Вместе с А. М.
Захаровым Фридляндер обнаружил эффекты
старения у систем алюминий — магний —
серебро и алюминий — магний — германий,
а вместе с В. Ф. Шамраем и Н. В.
Ширяевой им был открыт эффект старения в
системе AI — Li — Mg. И если первые две
системы имели лишь теоретическое
значение, ибо у них не было каких-либо
выдающихся свойств, которые оправдали бы
использование в конструкционных сплавах
таких дорогих металлов, как серебро и
германий, то система AI — Li — Mg
обладает, как оказалось, уникальным
сочетанием свойств. На основе этой системы и был
предложен сплав, получивший обозначение
01420. Кроме алюминия, магния и лития в
нем присутствуют микродобавки
циркония, марганца, хрома.
Сплав обладает примерно той же
прочностью, что и дуралюмины, но легче их
примерно на 12% и имеет на 7—8%
больший модуль упругости. К тому же ему
свойственны высокая коррозионная
стойкость и способность свариваться
плавлением. Правда, сварка плавлением требует
некоторых особых технологических
приемов, которые были разработаны в Институте
электросварки имени Е. О. Патона и в
лаборатории, в которой работает автор этих
строк.
Впрочем, и плавка, и литье, и
деформация сплава 01420 отличаются четко
выраженным своеобразием. Многие ученые
разных специальностей работали, чтобы
выявить, а иногда и преодолеть это
своеобразие. Всех имен в короткой статье не
перечислить, назову лишь некоторые —
В. А. Засыпкин, О. Е. Груш ко, А. Н.
Кузнецов, А. Н. Чеканов, В. М. Баранчиков,
Н. Д. Винокуров, Г. С. Сафаров, Н. А.
Сорокин — и заранее прошу извинения у тех
коллег, имена которых здесь не названы.
Легок сплав оттого, что один из его
компонентов — литий — намного легче
алюминия и, кроме того, межатомные
взаимодействия привели к «разбуханию»
кристаллической решетки. И что важно, при этом
не теряется прочность.
Сплав 01420 позволяет снизить вес
конструкций более чем на 10%. Это
колоссальный выигрыш. Уже многолетняя практика
эксплуатации конструкций из этого сплава,
в том числе в сложных климатических
условиях, подтвердила их высокую
коррозионную стойкость и надежность. На сплав
01420 взяты патенты в США, Англии, ФРГ
и других капиталистических странах.
На основе той же системы AI — Li — Mg
разрабатываются варианты сплава 01420
различного назначения, например сплав
специально для фольги. Механизм
старения сплава 01420 изучен достаточно
глубоко. И здесь оказалось много своеобразного.
В частности, выяснилось, что в процессе
старения у подобных сплавов сразу же
начинает снижаться электросопротивление.
Это означает, что в них ни при какой
температуре не образуются так называемые
зоны Гинье-Престона — микроскопически
малые диски диаметром около 100 А.
Упрочнение сплавов Al — Li — Mg
вызвано частицами состава Ah Li. Как они
выглядят на микрофотографии, показано на
стр. 23.
Открытие советскими учеными эффекта
старения алюминиевых сплавов с магнием
и литием и разработка ультралегкого сплава
01420 получили широкое признание. Не
будет преувеличением сказать, что система
Al — Li — Mg вписала новую страницу или
даже, если хотите, главу в историю легких
сплавов. Получен материал с плотностью
меньшей, чем плотность основы — чистого
алюминия.
Конечно, и сегодня в этих материалах
«есть что поискать» и физикам, и
металловедам. Например, профессор Ю. М. Вайн-
блат считает, что многое в свойствах
сплава 01420 зависит от микропримеси натрия.
Одним словом, этот уникальный
практически важный сплав продолжает
оставаться интересным и для науки.
24

Как очистить
папаин
Папайя, или дынное дерево,
содержит фермент папаин,
энергично ускоряющий
гидролиз белков, сложных эфи-
ров и соединений некоторых
других типов. Благодаря
этому папаин находит
широкое применение и в
научных исследованиях (для
расщепления белков и эфи-
ров), и в пищевой
промышленности (для улучшения
качества изделий из мяса).
Разумеется, чем активнее
папаин, тем лучше.
Активность же ферментных
препаратов тем выше, чем они
чище. Причем бесполезным
балластом могут служить не
только посторонние
вещества, которые легко
отделяются от фермента
известными Mfi одами, но и
молекулы того же самого
фермента, по той или иной
причине потерявшие
активность.
Активность папаина,
молекула которого состоит из
212 аминокислотных
остатков, определяется главным
образом наличием остатка
аминокислоты цистеииа.
Причем ие любого (в
молекуле папаниа таких остатков
семь), а только того, что
находится в цепи на
двадцать пятом месте, считая от
ее конца, несущего
аминогруппу. И даже ие всего
остатка, а лишь одной
входящей в его состав группы
атомов — тиольнон
группы SH:
сн о
/\ \ //
...—NH СН4С
SH NH—...
Тиольная группа —
большая неженка. В присутствии
следов тяжелых металлов
она чрезвычайно легко
окисляется даже кислородом
воздуха, превращаясь в
группы SOH, SOOH,
SO (О) ОН и некоторые
другие, в результате чего
фермент теряет активность.
Поэтому очистить папаин —
значит разделить
макромолекулы, физико-химические
свойства которых имеют
ничтожные различия.
Ни один из известных
методов для этого не годился.
Поскольку же и в других
случаях надо было уметь
отделять неактивные
молекулы ферментов от
активных, очистка папаина
оказалась лишь одной из целой
серии аналогичных задач
химии ферментов. И решить
ее удалось лишь с созданием
так называемой ковалентной
хроматографии — особой
разновидности метода,
основанной на тонких
химических различиях между
активными и неактивными
молекулами.
Очень мягкие окислители
окисляют тиольную группу
цистеина до дисульфидной
группы S—S, в результате
чего образуется другая
аминокислота, цистин,
молекула которой представляет
собой как бы сдвоенную
молекулу цнстенна.
Но дисульфидная группа
имеет одну важную
особенность: она легко
восстанавливается снова в тиольную
группировку.
Восстановителем могут служить
некоторые низкомолекуляриые
вещества, тоже содержащие
тиольную группу,
например меркаптоэтанол
HOCH2CH2SH, взятый в
большом избытке; при этом
тиольные группы самого
меркаптоэтанола
превращаются в дисульфидные -
происходит как бы реакция
обмена сходными группами
атомов. Еще лучшим
восстановителем дисульфид-
ны\ мостиков может
служить так называемый дитио-
трейтол, HSCH2CH(OH)CH
(OH)CH2SH, имеющий то
достоинство, что действует
энергичнее. И наоборот,
избыток какого-либо
дисульфида способствует
окислению тиольиых групп.
Вот эта-то химическая
особенность и были
положена в основу метода очистки
папаина. Сначала берут
колонку, наполненную
специальными пористыми гра
нулами, к поверхности ко
торых «пришиты» тиольные
группы. Затем через колонку
пропускают раствор 2.2-
дипиридилднсульфнда, в
результате чего тиольные
группы гранул сами
превращаются в дисульфидные -
избыток взятого реагента
выполняет роль окислителя.
Теперь колонка, как
творят, заряжена. Если
пропустить через нее раствор
папаина, то активные
молекулы, несущие свободные
группы SH, вступят в
реакцию обмена с дисуль-
фидными группами гранул и
присоединятся к ним дн-
сульфиднымн связями; все
же прочие молекулы (в том
числе и молекулы
неактивного папаина. у которых
свободных тнольных групп нет)
без задержки пройдут через
колонку.
Но как теперь быть с
потенциально активными
молекулами фермента,
присоединенными к гран\лам
ковалентной химической
связью? И в этом случае
помогает способность тиоль-
ной и дисульфидной групп
превращаться друг в друга.
Если через колонку
пропустить раствор дитнотрейтола,
то вновь произойдет
реакция обмена и папаин
окажется на свободе. Теперь
уже не составит груда
отделить его от
нИзкомолекулярных примесей. Главное то
дело сделано активные
молекулы отделены от
неактивных.
Ковалентная
хроматография, конечно, имеет
довольно специфическую область
применения. Но с ее
помощью удается не только очи
щать папаин, но и выполнять
весьма деликатные
исследования, которые прежде
вызывали немало затруднений,
например устанавливать
последовательность
аминокислот в белках. Видимо.
другие разновидности этого
метода позволяют решать и
иные задачи.
Кандидат
химических наук
К. ЗИХЕРМАН
25

Прооге и мет< ды
^.феменнои науки
Парадоксы
кинетики
.oi-i-c г -::1_коиолЕКУЛярных
лОБАВКАХ В ИаТсРИАЛАХ НА ;СНО_
ujlCOr\^Mi_ .сКУЛЯРГЫХ СО|_ДИНьНИИ
Движенья нет, сказал мудрец брадатый...
А. С. ПУШКИН
Поэтическая строка, вынесенная в
эпиграф, отражает мнение
древнегреческих философов-элеатов,
утверждавших, что движение невозможно, мнимо.
Современные философы так не
считают: при всей противоречивости
понятия «движение», любое явление они
стремятся рассматривать в динамике,
в движении. Тот же подход —
стремление постичь внутренние механизмы
через законы движения и изменения
явлений — характерен и для
естественных наук. И очевидно, не случайно
одной из самых перспективных областей
современной химии стала химическая
кинетика, изучающая ход реакций во
времени. Сегодня для химиков-кине-
тиков (и для практиков) первостепенно
важны стали реакции, постоянно идущие
в полимерных материалах.
ГЕРОНТОЛОГИЯ ВЕЩЕСТВА
Ученые-геронтологи стремятся
продлить человеческую жизнь,
предотвратить раннюю старость. Специалистам
по химии полимеров приходится
заниматься сходной проблемой — они ищут
способы, позволяющие предотвратить
старение неодушевленного полимера,
приводящее в конечном итоге к его
разрушению, гибели.
Злейшие враги
полимера—солнечное излучение, кислород и тепло. Чтобы
предохранить полимер от их
воздействий, в него добавляют
низкомолекулярные вещества — стабилизаторы. Это
известно. Но кроме внешних у полимера
есть и внутренние враги. Это
всевозможные добавки — красители,
пластификаторы, остатки перекисных и других
соединений, участвовавших в
полимеризации.
Вступая в реакции друг с другом и с
полимером, эти вещества, важные и
полезные в главном .своем
предназначении, одновременно способствуют
распаду. Даже стабилизаторы не всегда
действуют однозначно. Когда их в
полимере очень много, они не только не
тормозят, но и ускоряют его распад.
К тому же стабилизаторы чаще всего
химически не связаны с
макромолекулами и постепенно диффундируют к
поверхности. Выбравшись наружу, они,
естественно, перестают охранять
полимер от разрушения.
Чтобы знать, как поведет себя
изделие из полимера в технике и быту, уметь
воздействовать на полимер, сохранить
его полезные свойства, необходимо
понять закономерности реакций с
участием всех перечисленных выше
добавок (и некоторых других тоже, причем
в динамике).
Классическая химическая кинетика,
исследующая реакции в жидкостях и
газах, основывается на законе
действующих масс: скорость реакции прямо
пропорциональна концентрации
реагирующих веществ. Чем больше вещества
в растворе, тем быстрее протекает
реакция. Но реакции в полимерах чаще
всего оказываются исключением из
правила. Им «закон не писан», если иметь
в виду закон действующих масс. Так,
при повышенных температурах в
твердом полимере реакции с участием
низкомолекулярных добавок часто не
отвечают требованиям классической
кинетики.
Группа сотрудников Института
химической физики АН СССР во главе с
доктором химических наук Ю. А.
Шляпниковым недавно экспериментально
доказала, что скорость термического
распада некоторых добавок и скорость их
взаимодействия с другими веществами
в значительной мере зависят от
структуры полимера, внутри которого эти
реакции происходят.
ПОЛИМЕР С ДЕФЕКТАМИ
Нет в мире совершенства. Тезис не нов
и почти однозначен. Кристаллы, правда,
изредка бывают почти идеальными...
Но известные кристаллические
полимеры — полиэтилен и полипропилен —
закристаллизованы лишь на 50—70%.
Остальное приходится на долю
некристаллического, аморфного вещества.
И вот что важно: низкомолекулярные
добавки проникают только в аморфные
участки полимера. Кристаллические
области для них недоступны из-за вы-
26

сокой плотности вещества; аморфные
же участки растворяют
низкомолекулярные добавки не одинаково — одни
лучше, другие хуже. От чего это
зависит?
Представим себе такой опыт.
Допустим, мы перевели полимер в жидкое
состояние: в нем полностью исчезли
кристаллы, осталось лишь аморфное
вещество. Длинные узкие молекулы
полимера будут легко переплетаться
и запутываться, образуя узлы и петли —
дефекты. Продолжим наш опыт —
охладим полимер. Это приведет к его
кристаллизации. Кристаллы в отличие от
аморфного вещества состоят из строго
упорядоченных участков макромолекул.
При кристаллизации структурные
нарушения— дефекты вытесняются за
пределы растущих кристаллов. Этот
процесс можно сравнить с замерзанием
морской воды: при ее кристаллизации
соли и другие примеси оказываются на
поверхности льда...
По предположению Ю. А.
Шляпникова, в полимерных материалах центрами
растворения низкомолекулярных
добавок оказываются именно дефектные
области. Низкомолекулярные добавки
проникают в эти микрополости и
удерживаются в них благодаря силам
межмолекулярного взаимодействия.
Растворение добавок в аморфных
зонах зависит от размеров дефектов и
величины молекул растворенных
веществ. Чем больше на аморфной
территории дефектов и чем они крупнее,
тем благоприятнее условия для
растворения вещества. И чем мельче
растворяемые молекулы, тем больше их
проникнет в дефекты.
Но при некоторой концентрации
добавок наступает предел растворения
(для каждого полимера свой). Это
происходит, когда молекулы добавок
заполнят все доступные им дефектные
участки: в кристаллические-то зоны им
хода нет. В бескристаллитных, чисто
аморфных полимерах дефектов
несравненно больше. Оттого добавок в них
можно ввести намного больше —
предел насыщения наступает позже.
КОГДА ЗАКОН НЕ СОБЛЮДАЕТСЯ
Напомним формулировку закона
действующих масс. Если два вещества
взаимодействуют друг с другом, то
скорость реакции прямо пропорциональна
концентрации этих веществ.
Математически это можно записать так:
W=KCACB,
где СА и Св — концентрации
реагирующих веществ, а К — константа скорости
химической реакции. А если в реакции
-ч JLTU
Именно дефектные области в
полимере
служат центрами
растворения низкомолекулярных
добавок
участвуют молекулы лишь одного
вещества, то ее скорость прямо
пропорциональна концентрации этого
вещества W = K • СА.
Константа скорости реакции -—
основная величина в химической кинетике
и ее называют константой потому, что
она обычно не зависит от концентрации
реагентов. Но достаточно перейти от
реакции в растворе к реакции в
полимере, как константа скорости перестает
быть константой и начинает зависеть от
концентрации реагирующих веществ и
даже инертных добавок.
Неподчинение полимеров закону
действующих масс со всеми вытекающими
отсюда последствиями сотрудники
ИХФ АН СССР объясняют
особенностями растворения веществ в аморфной
фазе полимера. Была предложена
модель кинетического процесса внутри
полимера, о сути которой расскажем
очень кратко.
Рассмотрим сначала простейший
случай, когда в полимере растворено лишь
одно вещество. Под действием
температуры оно разрушается, то есть
происходит химическая реакция. Вопрос;
где эта реакция будет идти быстрее,
в центрах растворения — дефектах —
или на периферии, вне этих центров?
Чтобы реакция началась, должна
прежде всего произойти
перегруппировка молекул низкомолекулярной
добавки. Перемещение в дефекте
затруднено из-за естественной
преграды — стенок дефекта. В «неглубоких»
же дефектах и междефектных
участках, в которых взаимодействие с
веществом невелико, молекулы обладают
большей подвижностью, реакция
протекает быстрее. Поэтому константа
скорости реакции в центрах растворения
будет значительно меньше, чем в
периферийных междёфектных областях.
Если концентрация вещества,
растворенного в полимере, мала, оно осядет
в самих дефектах. Константа скорости
27

0.04
<o>Lo<o>
фенилбензоат
перепись бензонла
О
7Г
0,6
концентрация в растворе.моль /л
Пределы растворения низкомолекулярных
веществ в полимере для каждого
вещества свои. На этой схеме —два
конкретных примера, с фенилбензоатом и
перекисью бензоила
В «неглубоких» дефектах и вне их
химическая реакция встречает меньше
препятствий и протекает быстрее, чем в
«глубоких» дефектах. Инертная
добавка (С) может вытеснить
молекулы вещества А из центров
растворения (дефектов), что приведет к
ускорению реакции. П — продукты
реакции
— © + с
'v"l А I"
п/ . >п
о
л
г
28

1.9
1,6 Ч
u
1.0
О 2
О
О
о
о
О 1
0,02 0,04
концентрация прренмси,моль/кг
в этом случае окажется небольшой.
Увеличим концентрацию той же добавки.
Тогда ее молекулы, заполнив все явные
дефекты, начнут распределяться по всей
массе аморфного вещества. Суммарная
скорость реакции возрастет, константа
скорости увеличится.
Рассмотрим теперь более сложный
случай, на практике весьма
распространенный. В полимере уже есть одно
низкомолекулярное вещество —
добавка, в него вводят еще и второе,
которое химически не взаимодействует
с первым. Подобно атакующим
шахматным фигурам, оно станет теснить
фигуры (молекулы) соперника и
постарается занять его позиции (дефекты).
Часть первого вещества покинет дефек-
0
Г
Для начала реакции между молекулами
А и В необходимо, чтобы эти
молекулы находились
в одном дефекте
или чтобы одна из них,
выйдя из дефекта,
пошла навстречу другой
Реакция с участием одного вещества —
нестойкой перекиси. Зависимость
константы скорости реакции от
концентрации перекиси в полимере
A — полимер без добавок,
2 — полимер с инертной добавкой).
Константа скорости этой же реакции,
происходящей в жидкой среде, не зависит
ни от концентрации исходного вещества,
ни от присутствия добавок (линия 3)
ты — возрастет его содержание вне их.
Константа скорости реакции снова
увеличится.
Но ведь возможен и такой случай:
химическая реакция происходит между
двумя веществами, растворенными в
полимере. Для того чтобы реакция между
ними произошла, молекулы двух
веществ должны как-то сблизиться. Если
две молекулы находятся в разных
дефектах, они никогда не встретятся,
реакция не произойдет. Для реакции
необходимо, чтобы эти две молекулы
находились в одном дефекте или чтобы
одна из них покинула свое убежище и
пошла навстречу другой. Скорость
реакции с участием молекул, находящихся
в одном центре, велика. Однако таких
больших центров, способных вместить
сразу две молекулы, немного. Поэтому
с увеличением концентрации веществ
возможность такого пути реакции
уменьшается и константа скорости
падает.
С другой стороны, чем выше
концентрация реагирующих веществ, тем
больше молекул будет находиться в
маленьких «неудобных» дефектах, из
которых сравнительно легко выбраться.
Поэтому с увеличением концентрации
реагирующих веществ константа скорости
реакции будет расти. Выходит, что
увеличение концентрации реагентов
одновременно приводит и к увеличению, и
к уменьшению скорости происходящей
между ними реакции. Реакция идет
одновременно обоими путями: при
малых концентрациях — в основном по
первому, а при больших — по второму.
О ПОЛЬЗЕ ДЕФЕКТОВ
Сейчас уже научились изменять
структуру полимера с тем, чтобы влиять на
скорость протекающих в нем реакций
и тем самым приостанавливать или —
в редких случаях, когда это бывает
необходимо,— ускорять его старение.
Дефекты стали своего рода
инструментом для воздействия на полимер.
Увеличив или уменьшив их количество,
29

ю Н
о 1 s
0,02 0.04
нонцентрация перенисн.мол|/нг
800 И
400 Н
1Г
О 1
С 2
5 Ю 15
концентрация стабилизатора.моиь/нгх 10э
Реакция с участием двух веществ: В полимере с большим количеством
перекиси и сульфида. Изменение дефектов A)
константы скорости реакции с увеличением стабилизатор активнее
начальной концентрации перекиси в тормозит процесс окисления,
полипропилене (кривая 1). что продлевает жизнь полимера
А в изооктане (линия 2) константа
скорости той же реакции
не зависит от
концентрации перекиси.
можно довольно активно влиять и на
скорость реакций.
Процесс разрушения полимера под
действием тепла и кислорода носит,
как известно, цепной характер.
Образующиеся активные частицы-радикалы
взаимодействуют с полимером,
ускоряя его разрушение. Сначала эта
реакция идет очень медленно: только
высокочувствительные приборы могут
уловить изменения, происходящие в
полимере.
Через какое-то время (период
индукции) скорость окисления резко
увеличивается, и тогда изделие из
полимера выходит из строя.
Действие стабилизаторов (в том
числе ингибиторов, препятствующих
окислению), как правило, сводится к
удлинению периода индукции. Молекулы
ингибитора взаимодействуют с
радикалами, задерживая окисление. В свою
очередь в присутствии кислорода
ингибитор может сам окисляться и
превращаться в свою противоположность.
Установлено, что большая часть
стабилизатора, растворенного в полимере,
расходуется в побочных реакциях и не
принимает участия в продлении жизни
полимера.
Как свести к минимуму эти вредные
для полимера реакции, сделать
стабилизатор более эффективным? Здесь на
помощь полимеру могут прийти те
самые структурные нарушения (дефекты),
в которых растворяется стабилизатор.
Оказывается, если увеличить количество
дефектов, специфичных для этого
вещества, скорость расходования
ингибитора вследствие его окисления
уменьшится. Он будет активнее
тормозить процесс окисления полимера, что
и приведет к увеличению периода
индукции.
Кинетика реакций в полимерах —
сравнительно молодая область химии.
Но собственная молодость не мешает
ей достаточно успешно решать
проблемы долголетия — долголетия
полимеров и бесчисленных изделий из них.
Кандидат химических наук
А. П. МАРЬИН
30

Дом науки
и практики
В этом году исполняется 60 лет с
начала практической деятельности
Научно-исследовательского физико-
химического института (НИФХИ),
первого советского института
химического профиля, и сто лет со дня
рождения его основателя Льва
Яковлевича Карпова — революционера,
талантливого инженера-химика,
первого руководителя советской
химической промышленности.
Лев Яковлевич Карпов с 1898 года
участвовал в работе московского
ь
•>.
н

«Союза борьбы за освобождение рабочего класса» и был одним из
организаторов и руководителей «Северного рабочего союза»; с 1904 года он член
ЦК РСДРП. Химик по образованию, Лев Яковлевич принимал активное
участие в становлении химической промышленности России, а с 1918 года
стал заведовать отделом химической промышленности ВСНХ; именно по его
инициативе и была создана Центральная химическая лаборатория ВСНХ,
ставшая вскоре ведущим химическим институтом молодой страны Советов.
С Физико-химическим институтом связаны имена многих выдающихся
деятелей советской науки. На протяжении первых 28 лет им руководил академик
А. Н. Бах; здесь были воспитаны видные советские ученые — академики
Г. К. Боресков, Н. М. Жаворонков, В. А. Каргин, К. А. Кочешков, Я- М. Ко-
лотыркин, С. С. Медведев, И. В. Петрянов, Я. К. Сыркин, А. Н. Фрумкин;
члены-корреспонденты АН СССР X. С. Багдасарьян, И. А. Казарновский,
А. Н. Праведников, А. Н. Рабинович, М. Г. Слинько; доктора химических
наук А. Д. Абкин, А. X. Брегер, Ю. Н. Веневцев, В. И. Веселовский, Е. М.
Гурьянова, В. Л. Карпов, М. И. Темкин, Н. Н. Туницкий, М. А. Проскурнин,
С. Я- Пшежецкий, А. И. Шатенштейн, Д. Н. Шигорин, Н. А. Фукс и многие
другие. Девять сотрудников НИФХИ были удостоены Ленинской и
двадцать— Государственной премии.
Из лабораторий НИФХИ выросли многие известные
научно-исследовательские институты — электрохимии, азотной промышленности, пластмасс,
катализа, искусственного волокна, горючих ископаемых,
технико-экономических исследований...
В первые годы своего существования, в период гражданской войны,
иностранной интервенции и хозяйственной разрухи в Карповском институте
решались самые животрепещущие народнохозяйственные проблемы. В стране
нет мыла — и химики разрабатывают метод окисления нефтяных фракций в
жирные кислоты; аэропланам нужны специальные смазочные масла —
способом их получения из доступного сырья тоже занимаются сотрудники
академика Баха. Они находят прием, позволяющий быстро сушить уголь и торф,
который должен служить топливом для Каширской и Шатурской
электростанций— первенцев плана ГОЭЛРО; в годы первых пятилеток уделяют
большое внимание нефтехимическим процессам — изучению превращений
углеводородов, методам получения катализаторов из доступного сырья,
разрабатывают оригинальный метод крепления грунтов, который используется
при строительстве первых линий московского метрополитена; изучают
кинетику гетерогенного катализа, в результате чего удалось
усовершенствовать производство синтетического аммиака; электрохимики института
участвуют в золочении первых кремлевских звезд...
В годы Великой Отечественной войны Физико-химический институт имени
Л. Я. Карпова продолжает активно функционировать — в нем создаются
каталитические обогреватели для фронта, электрохимические взрыватели,
материалы для защиты от возможного химического нападения;
разрабатывается и налаживается производство супероксида натрия, необходимого для
регенерации воздуха на подводных лодках... А в послевоенные годы наряду
с прикладными работами — например, изучением возможностей
промышленного применения радиации — в НИФХИ ведутся важные теоретические
исследования в области квантовой химии.
Физико-химический институт имени Л. Я. Карпова продолжает
безотказно выполнять возложенную на него роль головного
научно-исследовательского учреждения химической промышленности, служить связующим звеном
между наукой и производством. И сегодня можно с полным правом
повторить слова академика А. Н. Баха, сказанные им во время празднования
пятилетия института: «Наука возникает из потребностей жизни и как бы
далеко на первый взгляд ни ушла от нее, она всегда служит ее
потребностям».
32

«Наука
всегда служит
потребностям
жизни»
ИЗ РЕЧИ АКАДЕМИКА А. Н. БАХА,
ПРОИЗНЕСЕННОЙ 10 ЯНВАРЯ
1924 ГОДА НА ТОРЖЕСТВЕННОМ
СОБРАНИИ ПО СЛУЧАЮ ПЯТИЛЕТНЕЙ
ГОДОВЩИНЫ ХИМИЧЕСКОГО
ИНСТИТУТА ИМЕНИ Л. Я. КАРПОВА.
[...] Ровно 5 лет тому назад мы
по инициативе Льва Яковлевича
Карпова скромно праздновали
открытие Центральной химической
лаборатории, из которой вырос
институт, носящий теперь его имя,
а три года тому назад, в тот же
день, мы хоронили Льва Яковлевича.
Это совпадение дат налагает на
наше празднество особый отпечаток.
Мы глубоко уважали и любили
Льва Яковлевича, и для нас
пятилетняя годовщина открытия этого
института и формально, и по
существу является днем незабвенного
основателя.
Для нового учреждения пять лет
существования — немалый период
даже в мирное время. Тем
значительнее он в период революционной
бури, когда рушатся старые,
обветшалые формы жизни и создаются
новые, когда наряду с унынием и
безнадежностью отходящего мира
выявляется творческий энтузиазм
грядущего.
Поэтому вполне естественным
кажется желание оглянуться на
пройденный путь, подвести итоги
победам и поражениям — не для того,
чтобы искать в них чувство
самоудовлетворения, а исключительно
для того, чтобы проверить
предпосылки и использовать
приобретенный опыт для дальнейшего
целесообразного строительства. Когда
мы сговорились с Львом
Яковлевичем относительно устройства
Центральной лаборатории, у нас
обнаружилось единомыслие по всем
вопросам, кроме одного [...].
Лев Яковлевич считал, что
создание исследовательской
научно-технической лаборатории является
насущной потребностью химической
промышленности, которая до того
времени своего специального
лабораторного аппарата не имела, а
обслуживалась случайно в
лабораториях высших учебных заведений.
Предусматривая широкое развитие
химической промышленности, Лев
Яковлевич полагал, что необходимо
сразу организовать большую
лабораторию, и предлагал мне взять
для этого лабораторные помещения
и оборудование винного склада,
которые перешли в ведение ВСНХ.
Мне же казалось, что в то время
тяжкой материальной и моральной
разрухи создание работоспособной
научно-технической лаборатории в
широком государственном масштабе
имело весьма мало шансов на успех.
Было бы одним громоздким
советским учреждением больше;
соответственно, реальной работы от этого
не прибавилось бы. Кроме того,
обычный казарменный тип
лаборатории винного склада мало
подходил к моей концепции
исследовательской лаборатории,
осуществление которой у вас перед глазами.
Наконец, я был того мнения, что
новая лаборатория должна была поме-'
щаться не на окраине города, а как
можно ближе к деловому центру.
Мы должны были работать в
тесном контакте с химической
промышленностью, и для этого нужно было,
чтобы техническим силам ее наша
лаборатория была легко доступна,
чтобы они возможно чаще могли
заглядывать к нам, видеть нашу
работу, помогать нам советом и,
может быть, получать и от нас указа-
2 Химия и жизнь № 1
33

ния. Поэтому благоразумно было
создать для начала небольшую,
компактную лабораторию в центре
города и дать ей возможность
развиваться, если этого потребует
жизнь.
Лев Яковлевич дружески
квалифицировал мою точку зрения как
кустарничество, на что я возражал,
что при данных условиях
кустарничество предпочтительнее мании
величия. Он, конечно, остался при
своем мнении, но уступил, указав,
что к нам на огонек потянутся
различные химические объединения и
что все равно придется расширить
лабораторию.
Лев Яковлевич оказался прав.
Как только мы открыли лабораторию
в Армянском переулке,— нас
химиков было восемь человек и
располагали мы пятью лабораторными
комнатами,— к нам на огонек
действительно потянулись разные
элементы.
Были весьма желательные, как
сотрудники группы, во главе
которой стоял тогда С. Д. Шейн; они
спаялись с нашей лабораторией и
внесли в нее силу и устойчивость.
Но гораздо больше было
нежелательных элементов, которые
приносили с собой атмосферу упадка.
В качестве типичного примера я
приведу следующий случай. Некая
секция тогдашнего Химотдела про-.
вела через коллегию постановление,
которым Центральной лаборатории
предлагалось отвести четыре
лабораторных места сотрудникам
этой секции с зачислением их в
штат.
. Я подчинился. Но оказалось, что
один из них вообще выполняет
задания секции в другом месте, и
почему он должен был получать
жалованье у нас и занимать
лабораторное место, которое государству
обходится довольно дорого, для меня
так и осталось тайной. Что касается
остальных сотрудников, то
многообразные занятия позволяли им
посещать лабораторию только
изредка, главным образом в дни выдачи
жалованья и пайков.
Дошло до того, что раз я запер
лабораторию этой секции и положил
ключ себе на стол. В течение десяти
дней никто его у меня не спросил.
Я тогда написал в отделение
личного состава, чтобы таким-то
сотрудникам жалованье не выписывалось
впредь до моего уведомления, что
они приступили к исполнению своих
обязанностей.
Произошла маленькая буря. Меня
упрекали в неуважительном
отношении к людям науки. Я, наоборот,
считал, что оберегаю их достоинство.
Кончилось тем, что секция,
существование которой ничем не
оправдывалось, была упразднена вместе с
лабораторией.
Были и другие аналогичные
случаи. С нежелательными элементами,
которые отлично умели пользоваться
тогдашним советским аппаратом,
пришлось вести упорную борьбу.
Я ни малейше не сомневался, что
без энергичной поддержки Льва
Яковлевича я потерпел бы полное
поражение и, конечно, ушел бы из
лаборатории.
Не менее затруднительным был
подбор научных сотрудников нашей
лаборатории. Химикам,
предлагавшим свои услуги лаборатории, я
обыкновенно говорил: «Поступая
к нам, вы идете на подвиг, потому
что мы требуем работы, а взамен
даем полуголодное существование,
а то и меньше. Если работа по
специальности для вас не является
живой, насущной потребностью, если
вы ищете только заработка, то вам
выгоднее не связываться с нами».
После такого вступления
некоторые кандидаты сразу отказывались
иметь дело со мною, другие как
будто принимали мою точку зрения,
но испытания не выдерживали. За
пять лет существования лаборатории
через штаты прошли и выбыли
32 химика. Из них только 5 человек
ушли по своему желанию, и троих
из них я с радостью принял бы
опять. Остальные 27 ушли по моему
требованию.
Это не значит, что я швырялся
сотрудниками. Наоборот, я упрекаю
себя в слишком большой слабости.
Долгие месяцы нежелательные
сотрудники получали жалованье,
работая из рук вон плохо. Я пытался
дать им возможность выровняться.
34

убеждал, предупреждал, и только
окончательно убедившись в
безнадежности положения, я расставался
с ними.
Теперешним составом сотрудников
я доволен. Мертвых душ у нас в
штатах нет. Правда, я хотел бы,
чтобы некоторые живые души были
более живыми, но нельзя иметь все
сразу.
Под напором действительности
наша лаборатория стала довольно
быстро расширяться [...]. Довольно
первобытное оборудование
совершенно не соответствовало
требованиям развивающейся работы, и Льву
Яковлевичу пришла мысль построить
для Центральной лаборатории
особое здание и снабдить его всем
необходимым современным
оборудованием. С обычной энергией Лев
Яковлевич взялся за дело, и осенью
1920 года было приступлено к
постройке здания, в котором мы
теперь находимся. К нашему
глубокому прискорбию, преждевременная
смерть лишила Льва Яковлевича
радости увидеть полное осуществление
своих планов в этом институте,
который теперь носит его имя и
который, по отзыву компетентных лиц,
является одним из лучших в
России (...].
Переходя к деятельности нашего
института, я прежде всего хотел
бы сказать несколько слов об оценке
ее, которую мне довелось слышать
со стороны. Оценка эта носит
двоякий характер.
Одни считают, что у нас ведется
чисто академическая работа,
имеющая к химической промышленности
мало отношения, и что поэтому наш
институт, как оторванный от жизни,
подлежит изъятию из ВСНХ и
внедрению в Наркомпрос — как
будто Наркомпрос является приемником
для учреждений, оторванных от
жизни... Другие, наоборот, высказывают
мнение, что настоящей научной
работы у нас нет, а занимаемся мы
более или менее маловажными
техническими заданиями.
Эти отзывы доставляют мне тихую
радость. Каждый из них охватывает
одну сторону дела и игнорирует
другую. Вместе они дополняют друг
друга и дают довольно верную
картину нашей деятельности.
Да, у нас ведутся работы,
которые носят вполне академический
характер. Так, например, укажу на
прекрасную работу нашего
сотрудника Фрумкина о строении
поверхности растворов, работу,
которая, по-видимому, не скоро найдет
практическое применение. Но мы не
только не отрекаемся от
академичности, а наоборот, определенно
заявляем: всякий раз, когда
представляется возможность или
надобность обследовать теоретический
вопрос, мы это будем делать, не
боясь страшных слов.
Но вместе с тем мы в высшей
степени серьезно относимся к вопросам
технической химии, и для нас нет
практического задания, которое мы
считали бы недостойным нашего
внимания.
Пора бы, мне кажется, прекратить
деление научных работ на
оторванные от жизни и не оторванные.
Наука возникает из потребностей жизни
и как бы далеко на первый взгляд
ни ушла от нее, она всегда служит
ее потребностям.
Великий Пастер начал сври
работы с исследования оптических
свойств кристаллов
виннокаменной соли. Это ли не академическая,
оторванная от жизни работа? А к
каким .грандиозным результатам
привела она, известно всякому
образованному человеку. Не менее
академичными были исследования Герца
над атмосферными электрическими
волнами, а между тем они дали
человечеству беспроволочный
телеграф.
Таких примеров можно привести
множество. Отделить так
называемую чистую науку от прикладной
так же невозможно, как отделить
одну сторону медали от другой.
Ибо наука едина, и единство ее
заключается в том, что она от
жизни идет и неизбежно к жизни
возвращается [...].
Уже из перечня работ, которые
ведутся у нас, можно видеть, что мы
не оторваны от химической
промышленности, и я смею утверждать, что
т
35

химическая промышленность
интересуется нашим институтом. С самого
основания его и по сие время мы
были в непрерывном контакте с
техническими силами ее. Химики,
приезжающие с мест, посещают наш
институт, знакомятся с нашей
работой и осведомляют нас о своей.
В будущем, с улучшением общего
положения, наладится более тесное
сближение, которое выразится в
регулярных командировках
заводских химиков к нам для выполнения
тех или иных заданий, для
ознакомления с новейшей литературой и т. д.
Химическая промышленность
несомненно смотрит на наш институт
как на свой аппарат. Это
доказывается тем, что группа химических
объединений добровольно обложила
себя взносом на поддержание
нашего института, что дает нам
возможность улучшать оборудование
и расширять работу. Всем этим
объединениям, просвещенный интерес
которых к работе нашего института
для нас чрезвычайно ценен, мы еще
раз приносим нашу глубокую
благодарность [...] .
Одновременно с нашей
лабораторией Лев Яковлевич создал
Технический Совет Химотдела, который
довольно быстро стал пользоваться
очень большим авторитетом. Под
влиянием Льва Яковлевича уже в
1919 году произошло сближение
между Техническим Советом и
нашей лабораторией. Совет проводил
свои заседания у нас, и в новом
здании мы отвели ему постоянное
помещение. Заседания Совета
посещаются лучшими техническими
силами нашей страны, которые
невольно знакомятся с нашим
учреждением. Я не сомневаюсь, что если
бы мы не были все время нашего
существования под сенью Техни-
Сделано
в НИФХИ
ПММКИ ОБ ИЗОЬРЕТРНИЯХ
36
ческого Совета, отношение .
химической промышленности к нам было
бы менее благожелательным.
Лаборатория нашего института
функционирует нормально, но
институт в целом еще не закончен.
По первоначальному плану Льва
Яковлевича к лабораториям должна
присоединиться опытная
полузаводская установка, которая дает
возможность проверять на практике и
приспособлять к условиям
заводского производства методы,
вырабатываемые в лабораториях. После
смерти Льва Яковлевича к этом>
плану был прибавлен проект школы
рабочих химиков, связанный с
полузаводской установкой.
Вследствие затруднительного финансового
положения Республики эта часть
плана еще не выполнена, но она
полностью осуществится.
Внимательный наблюдатель не
может не усмотреть в истории
нашего института все признаки
органического развития, которое при
благоприятных условиях — а они
благоприятны — должны
неизбежно прийти к своему завершению.
А когда это произойдет, Кар-
повский институт будет представлять
собой замкнутое,
концентрированное целое, которое для химической
промышленности будет иметь очень
большую ценность [...]
Таковы элементы, из которых
слагается живой памятник,
воздвигаемый Льву Яковлевичу Карпову
современниками его деятельности.
Памятнику этому по всей
справедливости присвоено название
Химического института имени Льва
Яковлевича Карпова.
Публикацию подготовил
И. Д. ГАМБУРГ
ЖЕЛЕЗО В КИСЛОТЕ
Железо, пришедшее в незапамятные
времена на смену бронзе, не обладает, к
сожалению, ее долговечностью: до сих пор при
раскопках археологи находят прекрасно
сохранившиеся бронзовые изделия, но от
изделий из железа до нас доходят лишь
проржавевшие насквозь обломки.

Проблема защиты металлов от
коррозии всегда имела важнейшее значение, но
особенно актуальной она стала с
развитием химических производств, где
естественная, нестойкость неблагородных металлов
усугубляется действием агрессивных
веществ. Поэтому там, где среда особо
благоприятствует коррозии, приходится
применять либо специальные нержавеющие стали,
либо другие особо стойкие материалы
титан, керамику, стекло, тефлон. Но все
эти и им подобные материалы либо дороги,
либо дефицитны, либо не обладают всем
необходимым комплексом технологических
свойств.
В свое время для борьбы с коррозионным
разрушением металлов стали применять
так называемую катодную защиту: к
металлической конструкции подсоединяется
другой металл, более склонный к коррозии; в
результате получается гальваническая пара,
в которой на съедение коррозии отдается
малоценный катод, в то время как анод-
защищаемая конструкция — остается
нетронутым.
Но если этот метод успешно
использовался для защиты корпусов кораблей, ферм
мостов и других подобных сооружений, то
на предприятиях химической
промышленности катодная защита далеко не всегда
могла применяться — и потому, что на
катоде непременно выделяется взрывоопасный
водород, и потому, что материал катода
непременно растворяется, загрязняя
продукцию.
Тщательное исследование механизма
коррозии, выполненное в Физико-химическом
институте под руководством академика
Я. М. Колотыркина, позволило предложить
иной способ борьбы с этим явлением —
анодную защиту. Суть этого метода
заключается в том, что металлу с помощью внешнего
источника тока придают определенный
положительный потенциал, как бы
насильственно превращают его в анод; в результате
металл пассивируется, как бы
облагораживается и перестает разрушаться даже в
весьма агрессивных средах.
Зависимость между скоростью коррозии
и степенью пассивации непростая: в
некоторых случаях положительный потенциал
способен не замедлить, а ускорить процесс.
Поэтому метод анодной защиты удалось
применить на практике лишь после того, как
были созданы приборы, способные следить за
коррозионным процессом по изменению
электрохимического потенциала
конструкции относительно агрессивной среды. Как
только от такого датчика поступает сигнал
о том, что скорость коррозии достигла
опасных пределов, автоматическое устройство
подает импульс тока, в результате чего
разрушение металла прекращается.
Подобные устройства, позволяющие
снижать скорость коррозии в десятки тысяч
раз, обслуживают сейчас почти все
установки, в которых железо соприкасается с
кислотами, в производствах серной и
фосфорной кислот, минеральных удобрений,
а также во многих других областях
народного хозяйства.
ПЫЛЬ В ВОЗДУХЕ
Когда в затемненную комнагу проникав i
тонкий солнечный луч, станоняк'я в и ши
мириады пылинок, свершающих
причудливый броуновский танец. Опычпп мы н* «а
мечаем эту пыль, разве что сетуем пи нее,
когда принимаемся за уборку.
Но бывают случаи, когда пыль
оказывается страшным злом. Например, на атомных
энергетических установках она
становится радиоактивной и может нанести здоровью
людей непоправимый вред; в больницах
частицы пыли могут служить убежищем для
болезнетворных микроорганизмов; на
предприятиях, где делают микроминиатюрные
электронные приборы, даже одна пылинка,
осевшая на деталь, различимую лишь под
микроскопом, может привести к
неисправимому браку.
Но как очистить воздух от пили?
Обычные фильтры не всегда могут справиться
с этой задачей, а если и спр.-ш. ч"ятн, то
оказывают воздуху большое сопротивление
и приводят к нн с чем не сообразной трате
энергии. Но так называемые
тонковолокнистые фильтрующие материалы, созданные
в Физико-химическом институте под
руководством академика И. В. Петрянова,
оказались идеальным средством для очистки
воздуха не только от пыли, но даже от
вовсе ничтожных частиц аэрозолей — дымов
и туманов*.
Принцип действии тоикопо. юкннстых
фильтров достаточно прост. Прихоти чергз
такой фильтр, частицы пыли, дыма и тумана
начинают вместе с потоком воздуха
блуждать по хитросплетениям полимерных
волокон, составляющим основу фильтрующего
См «Химию и Ж11лн>». 1977. № (к
37

материала; в результате рано или поздно
частицы приближаются к волокнам;
касаются их и под действием межмолекулярных
сил прочно прилипают к поверхности
полимера. В некоторых случаях волокну
придается еще и электростатический заряд, в
результате чего эффективность фильтра возрастает
еще больше.
Подобные фильтры, способные
практически нацело очистить воздух от взвешенных
в нем мельчайших частиц аэрозолей,
оказывают воздуху ничтожное сопротивление,
и поэтому их применение в устройствах
тонкой очистки не связано с расходом большого
количества энергии. Благодаря этому
замечательному комплексу свойств
тонковолокнистые фильтры используются в нашей
стране практически повсюду, где необходима
сверхвысокая очистка воздуха и газов; их
применяют также и для очистки жидкостей
от взвешенных частиц.
ГАЗЫ В ВАКУУМЕ
Для современной науки и техники очень
характерен интерес к поведению веществ
в так называемых экстремальных условиях,
то есть в сверхмощных электрических и
магнитных полях, при сверхвысоких и
сверхнизких температурах и давлениях. Вместе
с тем исследователь должен иметь
возможность измерять сверхмалые и сверхбольшие
физические величины, с которыми имеет
дело. В частности, изучение космического
пространства поставило ученых перед
необходимостью определять концентрации
сверхразреженных газов.
Весьма эффективный метод подобных
измерений разработан в Физико-химическом
институте в лаборатории профессора
И. А. Мясникова; в основе этого метода
лежит способность атомов, радикалов, ионов,
возбужденных частиц, а также некоторых
газов и паров оказывать влияние на
электрические характеристики тонких окисных
пленок, обладающих полупроводниковыми
свойствами.
Дело в том, что окислы ведут себя как
полупроводники только в том случае, если
в их кристаллической решетке есть крайне
незначительное число примесных атомов.
Роль таких атомов могут играть и частицы,
адсорбировавшиеся на слое окисла и
вступившие с ним в химическое взаимодействие.
Результат этой хемосорбции зависит от
природы частиц и окисла: например Oj. Ch.
Вг2, Ко резко уменьшают
электропроводность электронных полупроводников (ZnO,
ТЮ2, CdO), но увеличивают
электропроводность дырочных полупроводников (NiO,
СЦ2О); Н2 и СО оказывают на
полупроводники противоположное действие. Окисные
полупроводниковые пленки чувствительны
к атомам металлов, кислорода, азота,
а также к свободным радикалам.
Между концентрацией активных частиц
и изменением электропроводности
полупроводникового детектора существует
количественная связь, что позволяет
использовать его и в качестве устройства, способного
обнаруживать до 107—108 частиц в I см3
(при нормальных условиях в 1 см3 газа
содержится около 1019 частиц, то есть в 100
1000 миллиардов раз больше). С помощью
подобных детекторов можно даже
различать разные газы в достаточно сложных
разреженных смесях.
Полупроводниковые детекторы успешно
прошли испытание в космосе, где с их
помощью исследовался состав верхних слоев
атмосферы, и на Земле, где они служат и
для научных исследований, и в
производстве, например для обнаружения
микропримесей в газах.
ПЛЕНКИ НА МЕТАЛЛЕ
В химии полимеров есть два принципиально"
разных направления. Одни исследователи
разрабатывают методы, позволяющие
придавать новые свойства тем полийерам,
которые уже выпускаются в больших
количествах,— таким, как полиэтилен и поливи-
нилхлорид, полипропилен и полистирол.
Другие же ишут пути получения принципиально
новых полимеров, обладающих
повышенной прочностью, термостойкостью,
способностью служить изоляторами или
полупроводниками.
В последнем случае задача заключается
в поиске новых мономеров и способов их
полимеризации.
Но что определяет способность
вещества служить основой для построения макро-
молекулярных цепей? Оказывается, тут нет
особых ограничений — даже такие обычно
инертные вещества, как метан и бензол,
способны, оказывается, полимеризоваться при
подходящих условиях. (Вспомним: при
подходящих условиях даже газы группы гелия
оказываются химически деятельными.)
В химии полимеров подходящие условия
полимеризации называются также
условиями инициирования, так как процесс
роста полимерной цепи всегда требует
38

изначального толчка. Реакции одних
мономеров инициируются особыми
реагентами, других — радиацией, третьих —
электрическим током. А в Физико-химическом
институте в лаборатории профессора
Н. Н. Туницкого изучается еще один
интересный способ инициирования
полимеризации — в плазме, возникающей под
действием электрического разряда при
пониженном давлении.
Явление полимеризации в плазме было
открыто случайно. Ученые, занимавшиеся
электронной микроскопией, обратили
внимание на то, что при работе установки
изучаемый образец постепенно покрывается
какой-то пленкой, мешающей наблюдениям.
Проверка дала неожиданный результат:
оказалось, что эта пленка представляет
собой полимер, образовавшийся из паров
вакуумного масла под действием
электронного пучка.
Именно при плазменном разряде,
сопровождающемся бомбардировкой вещества
электронами, и происходит полимеризация
метана или бензола. В результате на
поверхности электродов образуются
тончайшие (до 100 А) пленки, чрезвычайно прочно
сцепленные с подложкой. Эти пленки
обладают прекрасными диэлектрическими
характеристиками и, что очень важно,
совершенно лишены пор.
Пленки, получаемые полимеризацией в
плазме, могут служить для защиты
металлов от коррозии; особенно же ценна их
способность служить защитой для
микроэлектронных узлов и деталей. Весьма
перспективна возможность использовать
полимеризацию в плазме и для модификации
поверхностей различных материалов в
изделиях сложной конфигурации — вплоть
до поверхностей пористых адсорбентов.
ПОЛИМЕР В ОГНЕ
Всем известные полимеры полиэтилен и
полпвинилхлорид обладают множеством
достоинств, позволившим применить эти
материалы и в технике, и в быту; их
мировое производство исчисляется сегодня дс
сятками миллионов тонн ежегодно. Но ног
одно их свойство до недавнего времени
считалось неискоренимым: случись пожар,
и полимер оказывается прекрасной пищей
для огня, усугубляя несчастье.
М но гие годы иссл едо вател и п ытал ись
найти способ, позволяющий придавать
огнестойкость полиэтилену, поливинилхлориду
и другим распространенным пластикам. Но
задача оказалась непростой, так как
полимер должен удовлетворять целому
комплексу требований: он должен обладать
и определенной прочностью, и гибкостью,
и электроизоляционными свойствами, и
устойчивостью к перемене температур, и
долговечностью. Добавки же, придающие
материалу еще и огнестойкость, оказывали
нежелательное влияние на все прочие
свойства материала.
Сотрудники лаборатории
Физико-химического института, руководимой членом-
корреспондентом АН СССР А. Н. Правед-
никовым, подошли к решению этой
проблемы, как и подобает исследователям: они
не стали вслед за своими
предшественниками надеяться на случайное везение, а
досконально изучили сам процесс горения
полимеров.
Оказалось, что это цепной радикальный
процесс, в развитии которого главную роль
играют радикалы ОН. Сразу же стало ясно,
что эффективными добавками, придающими
полимерам огнестойкость, должны быть
вещества, захватывающие эти радикалы и.
таким образом, обрывающие реакцию
окисления. Среди подобных веществ удалось
найти и такие, что не сказываются на
прочих свойствах полимеров, и теперь промыш
ленность может выпускать полиэтилен,
обладающий теми же эксплуатационными
характеристиками, что и его огнеопасный
двойник.
В. БАТРАКОВ
39

Искусство
Дионисий:
легенды
и открытия
Кандидат химических наук
Л, КУЗНЕЦОВА
Росписям церкви Рождества Богородицы
в Ферапонтове, более известным как «фе-
рапонтовские», повезло. Слава их давно уже
вышла за рамки научных сборников и
монографий, шагнула за стены институтских
конференц-залов. Слышал о них всякий
постоянный посетитель московских музеев,
твердо усвоивший, что было в
древнерусском искусстве три столпа: нежный,
лиричный Андрей Рублев, неистовый Феофан Грек
да изящный Дионисий. При очередном
посещений Третьяковской галереи он
непременно посмотрит и рублевскую
«Троицу», и феофановское «Преображение»,
и дионисиевский деисусный ряд из
Ферапонтова. А посмотрев, вспомнит и о фресках,
которые ему, может, довелось, а может, и
не довелось увидеть. Потому что они и по
сей день в Ферапонтове, а попасть туда не
так-то просто...
НА ПУТИ К ДИОНИСИЮ
Автобус, идущий в Ферапонтово, трясет и
качает; тесно стоящие в проходе
пассажиры то взлетают вверх, то валятся на
сидящих. Впрочем, ни местный житель с
кошелкой, ни турист, едущий на один день
в Ферапонтово, не сетуют на превратности
дороги. Первый — уже давно привык и
даже превратностями оные не считает.
А второй... но что ему какой-нибудь час
тряски, когда едет он «к самому
Дионисию»!
Задолго до Ферапонтова дорога сначала
40

л
Так выглядит сегодня Ферапонтов
монастырь. Так выглядел он и пять
столети й на зад...
мельком, нещедро, а потом все чаще и
больше начинает приоткрывать ферапон-
товские виды: большое озеро, церковные
главы, постройки, сияющие в зелени своей
белизной. Раскинувшийся на невысоком
холме между двух озер монастырь
приветлив и открыт взору. В отличие от
монументально-грозного, обнесенного двумя
кольцами шестиметровых стен Кирилло-
Белозерского монастыря, он никогда не
был монастырем-крепостью. Созданный
почти одновременно с Кирилловским, в
1409 году, сподвижником Кирилла Фера-
понтом, монастырь после его отъезда
долгое время пребывал в тишине и
запустении. Лишь полвека спустя он превратился
в крупный, по тем временам,
общественно-культурный центр. А потом стал он,
в силу своей удаленности, и местом ссылки
опальных церковных и светских владык.
Одним из них был игумен Иоасаф (при котором
в 1490 году построена взамен сгоревшей
деревянной каменная церковь — та самая,
Рождества Богородицы); другим был
некогда всесильный патриарх Никон, который
столетием позже провел здесь долгие
десять лет. До сих пор лежит посреди Боро-
даевского озера сооруженный по его
повелению остров в форме креста — он был
насыпан монахами, которые везли в лодках
землю и сваливали ее за борт...
Небольшой подъем на холм — и,
оглянувшись в последний раз на серебрящиеся
под солнцем озера, мы входим через
«святые» ворота с двумя надвратными
церковками в шумящую прохладу тенистого
монастырского двора. В центре его — храм
Рождества Богородицы, что расписал почти
пять столетий назад «Деонисие иконник с
своими чады».
Традиционная для Руси одноглавая
церковь поставлена на высокий цоколь-под-
клет и окружена с трех сторон крытой
папертью. Легким и изящным выглядит этот
собор снаружи; не менее легким и,
несмотря на небольшие размеры, каким-то
очень просторным кажется он изнутри.
Подкупольное пространство тут и там
перегорожено лестницами и подмостями
из свежеструганого дерева с тщательно
выведенными славянской вязью надписями:
«НЕ ВЗЛЗЗАТЬ». Здесь из лета в лето пишет
для Третьяковской галереи копии фресок
московский художник Николай Гусев. Он
необщительно-одинок, чужд веселой братии
кочующих с этюдниками художников. Он
делает дело: собирает, как некогда, по
преданию, Дионисий, цветные камни, растирает
и «затворяет» их на воде, готовит по старым
рецептам грунт и краски. «НЕ ВЗГГВЗАТЬ» —
написано на подмостях. «НЕ ЛЕЗТЬ» —
написано и на лице.
И вот, наконец, сами фрески, цветным
ковром раскинувшиеся по стенам. Конечно,
репродукция, которую мы здесь
печатаем, далеко не передает всей прелести
оригинала. И все же — всмотритесь
внимательно: перед вами Дионисий...
О ПРОИЗВОДИТЕЛЬНОСТИ ТРУДА
В ДРЕВНЕЙ РУСИ
Об этих фресках много писали. Собор
сверху донизу описан, обмерен, исследован.
Кажется, все, что можно было сказать,
уже сказано. Но таковы уж великие
произведения искусства: их можно изучать до
бесконечности, постоянно открывая в них
новое, до сих пор ускользавшее от
взгляда. Немало нового и о соборе, и о мастере,
его расписавшем, можно было услышать и
на проходившей в прошлом году очередной
конференции Института истории искусств.
Споры возникали даже о таких вещах,
которые считались общеизвестными.
Например: когда были написаны фрески?
Над северной дверью ферапонтовской
церкви есть совершенно, казалось бы,
недвусмысленная надпись,
свидетельствующая и о том, кто писал, и о том, когда
писал.
«В лето 7010 месяца августа в 6 день...
начата бысть подписывати церковь а
кончена на второе лето месяца сентавреа в 8 на
рождество богородица Мариа при
благоверном великом князе Иване Васильевиче
всея Руси и при великом князе Василии
Ивановиче всея Руси и при архиепископе
Тихоне, а писци Деонисие иконник с своими
чады».
Итак, писал Дионисий с сыновьями и
начал расписывать храм шестого августа
7010 года, что в переводе на современное
летоисчисление соответствует 1502 году.
С этим сейчас согласны все исследователи.
А вот что касается даты окончания
росписей, то здесь обнаружилось по крайней
мере два диаметрально противоположных
мнения.
Первое, казалось бы, самое очевидное:
роспись окончена «на второе лето», то есть
писалась два сезона. Об этом вроде бы
говорит и размер дневной выработки, о кото-
41

Часть интерьера церкви
Рождества Богородицы
Фрагмент росписи
портала церкви
Рождества Богородицы.
Мы попытались здесь,
насколько позволяют
возможности полиграфии,
воспроизвести цветовую
гамму красок, которыми
пользовался Дионисий
ром судят по местам заделки швов.
Известно, что фрески писались «по сырому».
Подмастерья, готовившие поверхность под
роспись, оштукатуривали за один прием как
раз та'кую площадь стены, чтобы художник
к концу дня успел записать ее всю.
Общая площадь росписей — около 600
квадратных метров, дневная выработка, судя по
сохранившимся швам, составляла 10—13
квадратных метров; значит, на все
потребовалось 50—Г60 дней работы. Но
некоторые краски, замешанные на связующем,
были нанесены уже «по сухому» — таким
образом, время работы должно было
удлиниться вдвое. Вот и получается примерно
четыре месяца. Зимой писать фрески
нельзя — замерзает вода; значит, уложиться
в один сезон, начав работу в августе,
Дионисий не мог. Логично, не правда ли?
Но вот выступавший на конференции
сотрудник Вологодского музея Н. И. Феды-
шин предложил на этот счет совершенно
новую гипотезу. Анализируя все ту же
авторскую надпись, он пришел к выводу, что
работа была выполнена... всего за 34 дня!
И в самом деле, в надписи указано, что
роспись была закончена «при архиепископе
Тихоне». Но известно, что архиепископ
Тихон скончался в январе 1503 года. Значит,
роспись закончена не позднее этого
времени, а когда именно — ясно сказано в
тексте надписи: «месяца сентавреа в 8».
Итого — с 6 августа по 8 сентября, то есть
ровно 34 дня...
42

43

А как же быть со «вторым летом»?
Да очень просто. Все дело в том, что до
петровских реформ новый год на Руси
начинался не с привычного нам 1 января, а с
1 сентября, и назывался он не «год», а
«лето». И слова «кончено на второе лето»
означают, таким образом, что работы были
закончены в следующем, 7011 году — то
есть, по нашему счету, в том .же 1502-м!
Есть и более косвенные данные,
подтверждающие этот вывод. Такому опытному
мастеру, как Дионисий, работавшему по
заранее подготовленной и размеченной
поверхности, вместе с двумя тоже опытными
художниками — сыновьями Владимиром и
Феодосием — да еще с одним
помощником (имя которого до нас не дошло), также
самостоятельно писавшим некоторые менее
ответственные сцены, было вполне по плечу
управиться и за месяц. В день приходилось
по 17—1В квадратных метров на четверых,
по 4—5 метров на каждого — это не так уж
и много. Правда, по заделочным швам
дневная выработка была ранее определена в
10—13 квадратных метров, но ведь эти швы
далеко не везде сохранились...
А БЫЛ ЛИ ЛАЗУРИТ!
Издавна считалось, что Дионисий писал
красками, которые делал из местных
галек, во множестве разбросанных по
берегам Бородаевского озера, впадающих в
него речушек и у подножья Цыпиной горы
(той самой, которую облюбовали нынешние
художники и живут там себе долгое лето
в полузаброшенных деревеньках, не
смущаясь семикилометровым расстоянием до
Ферапонтова, куда ходят рисовать да
обедать). Бродил Дионисий по берегам озера,
подбирал камушки,- потом растирал их и
затворял на воде — вот и получались эти
необыкновенные легкие серебристые краски,
которых и в природе-то, кажется, нет:
розовые, сиреневые, золотистые. И только
голубую «лазорь» не нашел он здесь и
использовал ляпис-лазурь, или лазурит,—
этот'«драгоценнейший пигмент древности»,
который привозили из далекого Бадахшана
предприимчивые восточные купцы.
Эта красивая легенда стала такой
привычной, что трудно отрешиться от почти
зримой картины: благостный старец-художник
в длиннополом белом одеянии, собирающий
камушки по берегу тихого озера. Тем более
что цветные камни тут, действительно, есть.
Только так и писали все исследователи
творчества Дионисия, начиная с 20-х годов
нынешнего века: вся богатая дионисиевская
палитра (шутка сказать — сорок основных
тонов; у Рублева их всего шесть!) идет, мол,
от местных галек, а вот синий тон — точнее,
несколько разных тонов — тот не местный,
это лазурит из Бадахшана. Такое же
утверждение можно было встретить и в «Химии
и жизни» — в статье, посвященной древним
фрескам A969, № 8).
Все это как будто подтверждал и
спектральный анализ некоторых красок.
Розовые, как и положено местным галькам,
содержат марганец или железо, черные тоже
напоминают сланцы местного
происхождения.
Но спектральный анализ не называет
минерал, а говорит лишь об элементном
составе пробы. Природу минерала позволяет
определить другой — рентгеноструктурный
метод. И когда его попробовали применить
к краскам Дионисия (это сделал совсем
недавно В. В. Филатов, многие годы
занимающийся изучением и реставрацией
древнерусских фресок), то в привычной стройной
картине многое изменилось.
Среди розовых и серых тонов
ферапонтовских фресок была, к удивлению
исследователей, найдена киноварь: так,
оказывается, изменяется со временем эта
краска, которая в книжных миниатюрах и
иконах многие века сохраняет свой
пламенеющий цвет. Среди зеленых тонов
обнаружены краски на основе и малахита, и
глауконита. А ведь всех этих минералов на
берегах ферапонтовских озер никогда не
было, да и быть не могло! Минеральной
черной краски в ферапонтовских фресках
тоже не найдено; а вот черная краска на
основе сажи и угля есть — опять-таки не.
с берега озера брал ее Дионисий.
А что самое интересное,— пока нигде, ни
в одном образце синей краски, взятом с
росписей, не обнаружено ляпис-лазури,
которой, если судить по страницам наших
искусствоведческих работ, в каждом
произведении древнерусской живописи было
хоть отбавляй...
И «КИНОВАРЬ» — НЕ КИНОВАРЬ,
И «ЛАЗОРЬ» — НЕ ЛАЗУРИТ
Обвинять в грубой ошибке историков
искусства не приходится. Виновата здесь
прежде всего терминология древних
живописцев, перешедшая в современное
искусствоведение со страниц старинных
рукописей, и в первую очередь иконописных
подлинников.
Иконописные подлинники были
настольными книгами каждого иконописца Древ-
44

ней Руси; они заменяли ему и ГОСТы, и
эталоны, и технологические регламенты. В них
содержались, во-первых, канонические
изображения святых — утвержденные
образцы, отступать от которых не полагалось;
во-вторых, были в них все правила иконо-
писания, а в-третьих — то, что нас сейчас
больше всего интересует: рецепты
составления красок, изготовления грунта —
левкаса, приемы золочения. В них
перечислялись все цвета, известные древнерусским
«иконникам», с указанием, что в какой цвет
красить. Таких цветов было больше
тридцати: среди них и киноварь, и лазорь, и
хорошо нам знакомые охра, белила, сурик,
и давно исчезнувшие из языка багор,
черлень, крутик, блягиль, ражгиль, шиж-
гиль, санкирь, рефть, дичь.
Вот эти-то названия и вводили в
заблуждение искусствоведов. Сказано, например,
в подлиннике — «риза киноварь», или
«шуба верхняя камка киноварь с белилы
лазорью пестрена», — и из этого делали они
вывод, что на все эти детали шла именно
киноварь в нашем, современном
понимании — минерал HgS, а «пестрена» шуба
была бадахшанским лазуритом —
(Naf Ca)8 [AISi04]6(S04, CI, SJ.
А на самом деле вот какие краски в
своих «реестрах» — заявках на материалы для
составления «киноварных» тонов —
живописцы запрашивали: «Красок: киновари
3 фунта, бакану веницейского 1 фунт, черле-
ни немецкой 5 фунтов, черлени псковской
4 фунта, сурику 2 фунта...». Оно и
понятно: не мог художник одну и ту же яркую
киноварь использовать для писания и
праздничных одежд, и спокойных иконных
горок, и фонов, и лиц. Слово «киноварь»
означало в подлинниках вовсе не
определенную краску, а всего лишь тон.
То же самое было и с другими гонами.
«Ряса празелень дичь с белилы»,—
требовал канон подлинника. Собственно
празелень — это «зеленая земля», определенная
натуральная земляная краска. А
употреблялись при росписях и ярь-медянка, и
зеленая краска на основе малахита, и
многочисленные смешанные краски. Об этом
говорилось и в самих подлинниках: «а буде
празелень темную надо и ты твори вохру да
чернил прибавляй», «празелень составить
тако же желти положи часть и сини две и
також три и будет празелень».
Так получилось и с «лазорью». Ею
следовало писать, по указанию подлинников,
многие одежды: «верх риза лазорь, испод
киноварь», «риза багор с белилы испод
лазорь». Однако все эти предписания тоже
относились не к материалу, а к цвету
краски. «Для синего цвету: возьми голубца,
берлинской лазори, крутика, ультрамарина,
синего бакана»,— советует автор более
позднего подлинника.
И в перечнях красок, которые
запрашивали живописцы для работы над иконами,
«лазорь» почти не фигурирует.
Единственным исключением была «стенописная
лазорь», но и это не лазурит, а совершенно
другая краска, ее мастера-стенописцы
приготовляли из другого минерала азурита
Си3[СОз]2(ОНJ, часто встречающегося
вместе с малахитом.
Именно такую синюю краску,
приготовленную на основе азурита, не столь
дорогого, как лазурит (и доставлявшегося
скорее всего не из Бадахшана, а с куда
более близкого Урала), и нашли теперь среди
ферапонтовских синих тонов.
Планомерное изучение состава красок,
которыми пользовался Дионисий,
расписывая ферапонтовскую церковь, только
еще начинается. Но уже сейчас, очевидно,
можно сказать, что для создания своей
сказочной палитры Дионисий пользовался
не одними лишь местными камушками. Не
случайно и упоминавшемуся в начале нашей
статьи художнику Гусеву не удалось
воссоздать дионисиевские фрески с помощью
одних только таких красок. Он использует
и обычные акварельные — точно так же
как Дионисий перенес в технику фрески
краски, привычные для него в работе над
иконами, предписывавшиеся теми же
иконописными подлинниками в разделах «указ
стенных икон писанию».
Что же до камушков с берега озера —
то это было его, мастера, собственное
гениальное открытие...
45

Живые лаборатории
Многоликий
рододендрон
СЕКРЕТЫ ЛЖЕ-РОЗЫ
«Везде одинаково пленяя, украшает
альпийская роза... тысячекратно
изменяющийся ландшафт своей родины и то рдеет
уединенно, как розовое пламя, над
водопадом ледяного потока, то покрывает
все пространство горы, которая со своим
пурпурным ковром глядится в зеркало
альпийского озера» — так описывали
путешественники горные рододендроны,
исстари называемые в Центральной Европе
«альпийскими розами». Впрочем, с розой
их роднит разве что цвет венчика да еще
имя, переводимое с древнегреческого как
«розовое дерево»: так впервые назвал
растение в 1585 г. итальянский врач,
философ, ботаник Андреа Цезальпино. А на
самом деле ближайшие родственники
рододендронов не розы, а клюква и вереск.
Альпийские рододендроны могут
служить образцом бережного отношения к
воде. Почва альпийских лугов холодна (ведь
рядом вечные снега и ледники), холодны и
грунтовые воды, поэтому они плохо
усваиваются растениями. Приходится экономить
труднодоступную влагу — и вот
«альпийская роза» научилась извлекать ее из
воздуха, благо влажность его тут всегда
высока. Для этой цели ее кожистые листья
приспособлены просто замечательно.
Снаружи они глянцевитые, по краям
реснитчатые, а снизу покрыты волосками. Пушок, в
который упрятаны устьица (через них
растение дышит), уменьшает испарение
влаги. А поглощается она из воздуха с
помощью специальных железок,
выделяющих слизисто-смолистое вещество. Капли
влаги, осевшие из воздуха на верхнюю
сторону листа, скатываются с его гладкой
поверхности к краям листовой пластинки.
Благодаря ресничкам, окаймляющим лист,
капли не падают, а переходят на нижнюю
его сторону. И тут воду впитывает
вещество, выделяемое железками: оно тотчас
набухает и удерживает влагу. Теперь
железки начинают работать как насосы,
направляя воду в сосудистые пучки листа.
Когда же вся влага перекачана, выделения
железок подсыхают и образуют корочку,
которая защищает нежные железистые
клетки от чрезмерного испарения.
А у нашего даурского рододендрона,
растущего в Сибири, те же железки
выделяют летучее вещество. Окружая листья
невидимой рубашкой, оно создает для
растения нужный микроклимат, а вдобавок
отпугивает травоядных животных.
Листья даурского рододендрона осенью
скручиваются в трубочку, и большинство
из них опадает; но некоторые,
перезимовав, весной вновь раскручиваются и
доживают до цветения. А у алтайского
рододендрона Ледебура в свернутом состоянии
зимуют все листья. В отличие от
листопадного даурского кустарника это «розовое
дерево» — полувечнозеленое.
Есть в семье рододендронов и настоящее
вечнозеленое дерево —
североамериканский рододендрон крупнейший, высотой
до 12 метров. Каждый его лист (до 30 см
длиной) живет целых четыре года. В начале
лета, когда на дереве появляются молодые
листья и цветы, листья предыдущих лет
служат для них источником Сахаров, воды и
минеральных веществ. В это время
процессы фотосинтеза, транспирации и
образования пигментов активнее всего идут в
двухлетних листьях. Только в конце лета и
осенью их сменяют подросшие собратья.
Зимой же все листья без исключения
запасают углеводы. А в конце своей жизни
листья накапливают в основном только воду.
46

В опавшей листве совсем нет фосфора, а
азота, например, в 4,5 раза меньше, чем в
кроне.
ЧТО РОДОДЕНДРОНУ
НАДО
. Заслуга раскрытия всех этих секретов
рододендронового листа принадлежит
ботаникам Латвийского государственного
университета. В здешнем ботаническом саду
собрана крупнейшая в СССР живая
коллекция рододендронов — более 70 видов.
Около 40 000 «розовых деревьев»
всевозможных сортов ежегодно выращивают
латвийские цветоводческие хозяйства.
Однако и в Прибалтике, и в других
местах рододендроны приживаются только в
том случае, если условия жизни
напоминают им родные горы. И в этом отношении
они крайне привередливы. Прежде всего —
никакой сухости ни в воздухе, ни —
особенно — в почве (которая, кроме того,
должна быть хорошо дренирована). Затем —
кислые почвы: большинство рододендронов
предпочитает исключительно, кислый
субстрат (рН 3—5). Только рододендрон Кочи
с Восточных Карпат произрастает на
известняках. Дальневосточный рододендрон
Адамса встречается на них лишь изредка.
Понтийский и кавказский рододендроны
еще могут мириться с известью, если она
перекрыта торфянистым грунтом. И уж
совершенно не переносят щелочи в почвах
остальные четырнадцать отечественных
видов «розовых деревьев».
Зато многие рододендроны способны
развиваться прямо на скальных развалах,
осыпях и прочих первичных продуктах
разрушения горных пород,— нередко в таких
местах благодаря им накапливается
30—40-сантиметровый слой темной, так
называемой рододендроновой почвы
(конечно же, кислой!).
Грунтообразовательные и почвоукреп-
ляющие (что не менее важно для горных
склонов) свойства рододендронов высоко
ценят лесоводы: создаваемые этими
растениями условия очень благоприятны для
возобновления леса, особенно для
лиственницы и сосны. Вот почему так злободневна
проблема охраны «розовых деревьев».
В последнее время естественные заросли
рододендронов, прежде всего даурского
и желтого, заметно поредели. Их веточки
(под неправильным названием «багульник»),
словно вспыхивающие в разгар зимы
фиолетово-розовыми цветами, все чаще
украшают многие городские квартиры,
поставленные в воду, они зацветают дней через
десять. В Сибири ветки для таких зимних
букетов заготавливают миллионами, не всегда
соблюдая интересы растений. А ведь для
этого нужно не так уж много: с каждого
куста, чтобы он не погибал, можно срезать
(а не обламывать!) не более трети его
побегов, длина которых не должна превышать
40 см...
Обламывание цветущих побегов
туристами, осушение болот тоже ведет к
сокращению запасов рододендронов в природе,
ставит под угрозу существование их
редких видов. Четыре таких вида —
рододендроны Смирнова, Унгерна, Фори и Шлип-
пенбаха—числятся на страницах «Красной
книги СССР». Два первых — третичные
реликты Аджарии и Турции, два последних
растут на Дальнем Востоке. Здесь же
растет рододендрон сихотинский, единствен-'
ный эндемик среди всех рододендронов
Советского Союза. Он тоже нуждается в
бережном к себе отношении, поскольку
встречается только на восточных склонах
Сихотэ-Алиня и прилегающих полосках
морского побережья.
Вообще же среди 600 с лишним (а по
другим данным— 1300) видов «розовых
деревьев» мира немало эндемиков и
реликтов. Главный центр их современного
распространения — горы юго-восточной
Азии; это, вероятно, их изначальная
родина. Поднимаясь на высоты до 4800 м над
уровнем моря, они встречаются в
одиночку, группами, а то и зарослями; среди них
есть и деревья, и кустарники, и даже
эпифиты, живущие на других растениях.
Значительно реже рододендроны можно
увидеть в горной тундре. Тут они самые
низкорослые.
Именно эти горные рододендроны
впервые зацвели в садах Европы. Первой
ласточкой стала уже знакомая нам «альпийская
роза» жестковолосистая — в 1656 году ее
розовые лепестки распустились в саду
Джона Традесканта в Ламберте,
неподалеку от Лондона. Вскоре в Англии, а затем
и в других европейских странах стали
культивировать многие рододендроны. Сейчас
семнадцать их видов растут не только в
ботанических садах, но и в городских
парках и скверах более чем двадцати стран
мира. В Советском Союзе рододендроны
желтый и Смирнова встречаются в
городском озеленении прибалтийских республик,
а даурский и Ледебура — в городах Сибири
и Дальнего Востока.
47

ЦИВИЛИЗОВАННАЯ АЗАЛИЯ
«О, не забудь,
Как в моем саду
Ты сломал ветку азалии белой..
Чуть-чуть светил
Тонкий серп луны»,—
писал японский поэт Такубоку Исикава.
И писал опять-таки о рододендроне.
Под именем азалии, или азалеи, известны
в современном садоводстве окультуренные
рододендроны — главным образом из
Южной Азии. Самая знаменитая среди них —
индийская азалия, полученная в результате
бесчисленных скрещиваний экзотических
рододендронов, которые жители Китая и
Японии выращивали задолго до европейцев.
Это вечнозеленое оранжерейное и
комнатное растение цветет с декабря до мая (в то
время как наши рододендроны
естественного происхождения — с апреля до июля).
Цветение азалии — явление удивительное,
а зимний пейзаж за окном в качестве фона
только усиливает впечатление. Каждый
кустик усыпан или простыми, или махровыми
цветами всевозможных оттенков — от
снежно-белых и нежно-розовых до ярко-красных
и фиолетовых. Отдельный цветок сорта
«Адвентсглокен» цветет целых 39 дней
кряду; диаметр цветка сорта «Авенир»
достигает 11,5 см, а количество цветов на
одном растении сорта «Целестина» —
488 штук! Известностью пользуются и
сорта отечественной селекции: «Мир»,
«Снежинка», «Юность», полученные В. А.
Яковлевой в Главном ботаническом саду
АН СССР в Москве, а также «Славутич»,
«Красавец», «Каскадный», «Утро»,
выведенные С. Н. Приходько в Центральном
республиканском ботаническом саду
АН УССР в Киеве.
Назвать поименно родоначальников
существующих ныне более двух тысяч сортов
азалии — дело почти невозможное, в том
числе и из-за путаницы в их наименованиях.
Вообще с именами рододендрону не везло
с самого начала. Вспомните хотя бы
историю с «альпийскими розами». Немало
недоразумений было и позже. В 1753 году
Карл Линней разделил известные ему
девять видов «розовых деревьев» на два
рода — рододендроны и азалии. И хотя
ботаники, считая различия между ними
несущественными, с 1В34 пода признают
существование только одного рода —
рододендронов, тем не менее в названиях этих
растений линнеевское деление сохранилось
до наших дней. Например, желтый родо-
48
дендрон — листопадный вид, ареал
которого состоит из двух изолированных частей:
кавказско-малоазиатской и полесской,—
именуют еще и понтийской азалией. И в то
же время «понтийский» — официальное
название другого вечнозеленого
рододендрона (кстати, имеющего, как и рододендрон
желтый, разорванный ареал и
встречающегося кроме Кавказа местами в Португалии,
Испании, Болгарии, Ливии, Сирии, Турции)...
Если в наше время возможны подобные
казусы, то до введения современной
бинарной номенклатуры неразбериха была
еще большей. Разные растения часто
называли одним именем или, наоборот, один и
тот же вид именовали по-разному. Может
быть, поэтому следы сортов и видов
азиатских азалий, которые привозили в Европу
путешественники и ботаники, начиная с
XVI! столетия, несколько раз безвозвратно
терялись. И только с начала XIX века
начинается победное шествие азалий по
европейским странам. Создаются клубы и
товарищества их почитателей, организуются
цветочные выставки и лотереи,
устанавливаются премии за лучшие сорта, издается
уйма каталогов.
Все это привело к безудержному росту
числа их сортов, которое к началу XX века
перевалило за тысячу. Именно в это время
азалии впервые попадают в Россию; но
позднее они исчезают даже из
коллекционных фондов и вновь появляются в нашей
стране только после второй мировой войны.
«ПЬЯНЫЙ МЕД», «ДУШИСТЫЙ ПРУТОК»
И ПРИРОДНЫЕ ДУБИТЕЛИ
«Вообще здесь ничего не было, что могло
бы возбудить удивление, но много было
ульев, и все те солдаты, которые наелись
сотов, лишились сознания... Было очень
много больных, словно после поражения... Но
на следующий день никто не умер, а...
начали приходить в сознание; на третий и
на четвертый вставали словно после
лекарства» — так описывал древнегреческий
историк и полководец Ксенофонт,
побывавший в 401 г. до н. э. в Колхиде, действие
«пьяного меда», который пчелы делают
из цветов рододендронов. Ядовитые
свойства такого меда приписывают
наркотическому веществу андромедотоксину. Мед с
большой концентрацией его встречается
весьма редко — для 'этого нужно, чтобы
пчелиный улей стоял рядом с зарослями
понтийского или желтого рододендрона,
чего пасечники, конечно, не допускают. А для
X

мелкого рогатого скота опасны даже листья
этих видов. И в то же время настойка из
их листьев оказывает стимулирующее
действие на человеческое сердце.
Андромедотоксин, арбутин, эриколин,
рододендрин, витамины С, Р и другие
лекарственные вещества обнаружены сегодня
у девяти видов рододендронов Кавказа и
Сибири. Многие из них применяются в
народной медицине при лечении
сердечнососудистых и кишечно-желудочных
заболеваний, при ревматизме, подагре, простуде,
женских болезнях, при обморожениях и
стоматитах, наконец, как мочегонное и
антисептическое средства.
Особенно популярен рододендрон Адам-
са, называемый в Сибири «душистым
прутком». Чай, приготовленный из его листьев,
не только приятен на вкус (он пахнет
земляникой), но и снимает усталость, придает
бодрость. Это же растение используется в
Бурятии и как средство от моли. Кроме
того, «душистый пруток» нашел еще одно
применение: из его листьев добывают
эфирное масло для парфюмерии и мыловарения.
А цветы рододендрона желтого давно уже
заготовляются для нужд ароматной
индустрии — до недавнего времени их даже
экспортировали из Полесья во Францию.
Для полноты нашего семейного портрета
рододендронов добавим еще несколько
последних штрихов. Плотная, красивого
рисунка древесина рододендрона понтий-
ского используется для токарных и
столярных изделий. Даурский рододендрон
может служить живым указателем —
индикатором для геологов при поисках вольфрама
и молибдена, а для овощеводов — при
посадке картофеля: в Сибири, на широте
Братска, картофель можно сажать, как
только на этом рододендроне появятся
цветы, что соответствует прогреванию
грунта примерно на 10 см. Листья кавказского
рододендрона (прекрасного, к слову,
медоноса) охотно поедают козы и овцы без
всяких вредных для себя последствий.
Наконец, побеги и листья почти всех видов
отечественных рододендронов богаты
дубильными веществами. В рододендроне
золотистом их 10—20%, желтом 4,7—18,5%,
кавказском — 14—1 7%, понтийском —
8—12%. Несколько десятилетий назад в
одном из номеров «Вестника кожевенной
промышленности» приводились даже
общие запасы дубителя в рододендронах
кавказском, понтийском и желтом для
советского Кавказа — более 1,5 миллиона
тонн!
Не только красивое «дерево розовое»,
но и полезное...
Г. В. СЕЛЕЖИНСКИЙ
'Фото автора
Как
ухаживать
за азалиями
При выращивании азалий
в комнате следует иметь в
виду, что наилучшая
температура для них 18—20°С.
Однако чтобы продлить
период цветения, на это
время желательно снизить
температуру до 14—16°.
Если растения стоят на
подоконнике, под которым
размещены батареи
парового отопления, то зимой
на батареи, следует класть
мокрую 'тряпку или ставить
сосуды с водой: азалиям
необходим влажный воздух.
Летом же (кроме периода
цветения) их нужно раз в
сутки, а в жаркие дни даже
дважды, опрыскивать водой.
Полезно также изредка
обмывать листь я. А вот
поливать (умеренно!) надо
через день. Вода для поливки
и «душа» должна быть
тепловатой. Лучше всего, если
это будет снеговая,
дождевая или кипяченая вода;
если же она берется прямо
из водопровода, то ей
необходимо дать отстояться в
течение суток, чтобы
улетучилась часть хлора, а
известь осела на дно: эти
вещества для азалий
вредны.
Начиная с мая, растения
желательно раз в неделю
поливать раствором
железо-аммиачных квасцов
A—2 г на литр) — тогда
листья не будут желтеть.
Не любят азалии
сквозняков, поэтому летом не
рекомендуется выносить их
на балкон; если позволяют
условия, то растения можно
прямо с горшком закопать
в землю где-нибудь в
палисаднике, в полутемном
месте. В комнатах же их
лучше всего держать на
окнах, выходящих на юг или
запад.
Крупные кусты азалии
пересаживают раз в два
года, мелкие — ежегодно,
весной. Земля должна быть
обязательно кислой, рыхлой,
иметь волокнистую
структуру. Чаще всего это «хвойная
земля» — ее приготовляют
.из перегнившей хвои
(предпочтительно еловой или
пихтовой) с незаболоченных
мест. Годится также торф
или смесь торфа и «хвойной
земли», которую можно
приобрести в ботанических
садах, цветоводческих и
парниковых хозяйствах.
Так как корневая система
у азалий поверхностная, то
цветочные горшки для них
нужны широкие и плоские.
А лучший способ
размножения — черенками,
обработанными в течение 6 часов
раствором гетероауксина
B таблетки на литр).
49

НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
од:/
РОСТ 164 МЕТРА г
Для строительства олим-'
пийских объектов Москвы
Никопольский завод строи-1
тельных машин начал!
выпуск уникальных ба
шенных кранов высотой1
164 метра. Кабина кранов-1
щика расположена на|
150-метровой высоте, туда
людей за четыре минуты
доставляет специальный'
скоростной лифт. Впрочем,|
этим краном не обязатель-i
но управлять из кабины:
он снабжен специальным
устройством на
полупровод нл к ах, которое позво-1
ляет управлять краном-1
гигантом с любой точки
строительной площадки.I
при этом груз от места.
хранения к месту монтажа
доставляется кратчайшим
путем
ГЛАУБЕРОВА СОЛЬ —
ИСТОЧНИК ТЕПЛА
«...Ее можно применять с
выгодой в медицине как'
снаружи, так и внутрь. Ohhi
заживляет свежие раны.!
не раздражая их» -так"
писал о свойствах открытой!
им соли Na2SG4 10 Н20 из-'
вестный химик XVII века
И. Р. Глаубер В наши
дни глауберову соль
широко применяют и в
медицине, и в химической про]
мышленности, а недавно!
сотрудники
научно-исследовательского центра компа-
нии «Дженерал электрик»!
решили использовать ее
в опытной установке, на-|
капливающей солнечную]
энергию для отопления
жилых домов. При переходе
из твердого состояния и
расплавленное глауберова
соль поглоидает очень
много тепла, которое потом
высвобождается при
обратном переходе. Чтобы
предотвратить образование
на стенках контейнера
препятствующей теплообмен\
солевой корки, контейнер!
с солью медленно повора I
чивается вокруг своей оеи.
БЛАГОДАРЯ СЕВЕРНОМУ
МОРЮ
Английский журнал «Pet
roleum Economist» A978.
т. 45. Л» 8) опубликовал!
сведения о мировой до
быче нефти за первую но/т
вину 1978 года По сран I
нению с двумя первыми!
кварталами 1977 года до!
быча нефти в мире не
сколько сократилась, мри!
*том. кик указывается. «on.i|
] уменьшилась в капитали- ■
;стических странах и, как
I обычно, увеличилась в со- \
циалистических».
Приводятся данные по
большинству стран. Любопытно,
что среди стран Западной!
! Европы главными добытчи- J
| ками нефти стали Англия и I
Норвегия. Благодаря место-
| рождениям Северного моря
Англия, например, полу- '
1чила за первое полугодие .
1978 года всего в десять
ipa3 меньше нефти, чем США, i
и намного больше, чем!
ФРГ. Франция, Италия.
Испания и Австрия, вме- '
сте взятые. .
САМОЛЕТЫ
ВОСЬМИДЕСЯТЫХ ГОДОВ J
I В зарубежной печати появи-
лись сообщения о том, ка
I кими будут пассажирские i
самолеты восьмидесятых го '
дов В частности, описан .
J новый самолет фирмы
J «Ло"кхид» с дальностью i
I полета до 10 000 км. Пола
га ют, что самолеты
восьмидесятых годов будут более
автоматизированными, бо |
лее экономичными и менее |
шумными, чем нынешние.
Их средняя скорость долж-
I на быть около 900 км/чае i
Создание новых сверхзвуко-
| вых пассажирских самоле
I тон не ожидается, посколь- i
к> они расходуют слишком ■
| много топлива. Новые
самолеты, напротив, должны |
I тратить топлива на 6 7
меньше. чем нынешние.
| Главным авиационным го- |
рючим и в следующем дс |
сятллетии останется
керосин.
.КЛАССИКА |
| И СОВРЕМЕННОСТЬ
U наш век электронной и <
I мерительной техники ел- '
мым ходовым инстр>мен
1 том остается классический i
'штангенциркуль. Он и > до
бен, и прост в обращении.
и универсален чего уж |
I лу-чше^
( Лучше (хотя и дороже)
электронной ттангенцнр '.
куль, о (котором сообщил
1 журнал «Design News» A978.1
, т. 34, .N» 9) Принцип лзме '
рения остался прежним.
только перемещение нзме |
рнтельнон линейки лреоб |
разуется м электрические
импульсы, и миниатюрным !
индикатор ера iy цока iun«iei
расстояние нсиыхинакм
цифры, кик на плектрпче
' ском табло. I
Такой штангенциркуль. |
но-пер вых. вдесятеро точнее.
обычного, а. ко вторых, в \
50

НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
hvm ость чапоминаюпке]
УСТРОЙСТВО. ЧТО суЩеСТВеЦ-
но облегчает работу, когда
надо делать несколько
замеров подряд. Так что
применительно к технике
модернизация классики себя
оправдывает...
ОТХОДЫ В СКАЛАХ
Чем больше появляется
атомных электростанций,
тем острее становится
проблема захоронения
отработавшего ядерного топлива.
Есть уже немало
способов, позволяющих надежно
спрятать радиоактивные
остатки; вот еще один J
не совсем обычный.
Некоторые минералы,
например перовскит СаТЮ3,
способны удерживать в своей;
кристаллической решетке
до 10% радиоактивных
отходов. Австралийские
исследователи предложили
искусственно приготовлять
такие минералы,
расплавлять их и вводить в расплав
отходы. Получится
монолит, который, как
утверждают исследователи, будет
практически полностью
удерживать
радиоактивные вещества даже при
контакте с водой. Тем не
менее монолиты предпол а-
гают помещать в
металлические контейнеры, а те
в свою очередь
замуровывать в гранитные скалы.
В таком деле
перестраховка не повредит.
В ПОГОНЮ ЗА КОМЕТАМИ
Европейское космическое
агентство ESA и NASA иа J
метили на 1986 год
совместный эксперимент запуск
космического зонда к
комете Галлея, которая как pa il
в это время будет
проходить довольно близко от
Земли. Предполагается.
что пробы вещества из
ядра кометы и изучение
происходящих в нем
химических реакций принесут
новую информацию о
происхождении солнечной
системы. Подсчитано, что
такой полет обойдется
примерно в полмиллиарда
долларов. Поэтому, чтобы
лучше оправдать средства,
зонд, прежде чем
возвращаться на Землю, завернет
также к комете «Темпль:2»,
которая приблизится к
пашей планете двумя годами
позже.
ЭВМ В АВТОМОБИЛЕ
На некоторых новых
автомобилях американского про
и шодстиа \ ста на и.пн на ют1
миниатюрные ЭВМ, кото-1
рис управляют работой
карбюратора, коробки
передач,
электрооборудования. Главние назначение
всей этой сложной
электронной техники > мснь-
шить токсичность
выхлопных газов и сделать
автомобиль экономичнее.
Правда, пока автомобили с
ЭВМ чрезвычайно
дороги.
ПЛАВУЧИЕ
ПОМИДОРЫ
Во время уборки урожая
иа счету каждая минута,
и потому замена любой
ручной операции на
механизированную — благо. Сот
рудники Украинского
научно-исследовательского
института овощеводства и
бахчеводства проверили
возможность
предварительной сортировки помидоров
с помощью воды.
Исследовали на плавучесть
помидоры нескольких сортов,
разной степени зрелости
и кондиций. Как
выяснилось, загнившие помидоры
всплывают почти всегда,
а поврежденные, как
правило, тонут. А вот целые
красные помидоры ведут
себя бессистемно: часть их
тонет в воде, часть всплы-|
вает, оттого предваритель-1
ный отбор по плавучести;
практически ничего не|
дает. Исключение состави-j
ли помидоры сорта «Ориги-1
нальиый-265»: 92% его
красных целых плодов
утонуло. Таким образом,
работая с этим сортом, можно
смело доверить воде
предварительную сортировку!
помидоров.
КАК
ОБМАНУТЬ
РЫБУ
Раньше, бывало. /юнн.ти
щук. судаков и прочих
рыбьих хищников на жми
ца или на блесну. Теперь!
такую приманку следует1
признать старомодной ,
Журнал «Newsweek» с но-1
хвалой отозвался о
модернизированной
приманке этакой фальшивой
рыбке с двумя светодиода
ми вместо глаз. Как только]
она попадает в воду,
замыкается электрическая цепь|
и две миниатюрные
батарейки заставляют зажечься
глаза, которые, надо
полагать, так и манят к себе
хищников. Любопытно было
бы узнать мнение щук по!
чтому поводу..
51

Репортаж
питателям «лимии и жизни», вероятно,
запомнилась опубликованная в одном из
номеров журнала рождественская ненаучно-
фантастическая сказка Кира Булычева
«О любви к бессловесным тварям». В ней
рассказывалось о том, как и при каких
странных обстоятельствах в городе Великий
Гусляр, во дворе обычного
многонаселенного дома... Впрочем, к чему пересказывать
то, что уже давно и хорошо известно?
Наш рассказ пойдет не об инопланетных
бегемотах и даже не о Корнелии Удалове,
а о животных, растениях и людях вполне
земных...
СОБИРАЙТЕ ХВОСТИКИ!
Каждую весну, как только появится первая
клубника, по фабрике «Природа и школа»,
принадлежащей Министерству просвещения
РСФСР и находящейся в Москве, на 6-м
проезде Подбельского, проносится клич:
— Собирайте хвостики!
Да-да, те самые хвостики (научное их
название плодоножки), к которым крепится
ароматная сочная мякоть и которые мы,
обыкновенные покупатели, выбрасываем за
абсолютной ненадобностью. А для
«Природы и школы», выпускающей
всевозможные наглядные пособия для средней школы,
эти самые хвостики — очень важное сырье.
Потому что, хотя за многие десятилетия
искусство изготовления наглядных пособий
изобрело сотни технологических приемов,
позволяющих неотличимо подделывать
клубнику и яблоки, свеклу и грибы,
сымитировать клубничный или яблочный хвостик
так никому до сих пор не удалось. Да и к
чему, когда плодоножка—продукт
бросовый, цены не имеющий и в народном
хозяйстве находящий применение в
единственном месте — в производстве муляжей.
А яблоки или грибы получаются и в
самом деле замечательные. С полуметра не
отличишь. Недаром в 1958 году на
Всемирной выставке в Брюсселе «Природа и
школа» получила за них «Золотую медаль».
А делают их до сих пор по старинке—из
стеарино-парафиновой смеси. Но не
потому, что «Природе и школе» не выделяют
фондов и лимитов на современные
материалы. Фабрика одной из первых, к примеру,
освоила экструзионное литье из
полистирола для отливки глобусов. Попытались на
фабрике применить литье и для
изготовления фруктов. Но на пенополистироловых
грушах и сливах предательски заметен шов,
хуже они принимают краску, да и блестят,
как свежевымытые пластмассовые
игрушки, а того натурально матового блеска,
характерного только для настоящих
фруктов и фруктов из стеарино-парафиновой
смеси, не дают. Не та отражательная
способность у пластмасс. А у стеарино-пара-
финового сырья — та.
Муляжи — продукция традиционная. В
ассортименте фабрики «Природа и школа» —
а насчитывает он сегодня две с лишним
сотни изделий — есть пособия, о которых
не так давно учителя и не мечтали. Мне
подарили на память несколько наборов
диапозитивов из плотной триацетатной
пленки. Закладываешь в волшебный фонарь
первый диапозитив, и на экране возникает
коричневый заголовок «Внутреннее
строение птицы», а под ним — коричневый же
контур птицы и схема пищеварительного
тракта. Закладываешь второй (благодаря
двум отверстия/л на полях и специальным
стерженькам в эпидиаскопе диапозитивы
совмещаются точно) — и, пожалуйста,
изучай кроме пищеварительного тракта
нервную систему, обозначенную желтым
цветом. И так далее.
Таких наборов «Природа и школа»
выпускает около сотни. Для уроков химии и
биологии в основном, но в принципе они
могут заменить доску с мелом и на уроке
Нужна ли замена
гербарию?
ОБ ИСКУССТВЕННЫХ ЯБЛОКАХ,
О ВПОЛНЕ НАТУРАЛЬНЫХ ЦЫПЛЯТАХ
И О ПРОЧИХ ВЕЩАХ, ИМЕЮЩИХ
НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ОТНОШЕНИЕ
КАК К ТЕХНОЛОГИИ,
ТАК И К ПРИРОДЕ
52

английского языка, и на обществоведении.
Но не диапозитивы и не муляжи основная
продукция фабрики.
ВЫНЬ ДА ПОЛОЖЬ
В подмосковном поселке Подрезково, в
Молдавии, на Дальнем Востоке, в других
районах страны у «Природы и школы»
заготовительные цехи. Их задача —
собирать урожай культурных и дикорастущих
растений. Рожь и пырей, татарник и овес,
васильки, овсюг, конопля — десятки,
сотни разных сорняков и злаков идут в
гербарии. Собрав и переложив бумагой,
растения сушат под прессом (переделанном из
макулатурного; специального оборудования
нигде не выпускают), сортируют и
отправляют на фабрику, в «склад ботаники» ,
огромный и прохладный зал, тесно
уставленный шестиметровыми стеллажами. А со
«склада ботаники» травки и былинки,
дождавшись своего часа, попадают в цех
гербариев, где с помощью кисточки и клея
превращаются в нехитрые наглядные
пособия.
...Сколько, несмотря на запреты и замки,
мы извели в свое время этих гербарных
листов в школе! Какие прекрасные «стрелы»
и «голуби» получались из крепкой,
прочной гербарной бумаги! И какой
незаметной пылью осыпались нам под ноги
высохшие-пересохшие пшеница, рожь и трава-
мурава!
Так ли необходимы эти натуральные,
хрупкие, недолговечные гербарии, едва
успевающие послужить двум, от силы трем
поколениям семиклассников?
Оказывается, этим вопросом задался не
я первый. Отвечают на него по-разному.
Например, сотрудники Лаборатории химии
и биологии НИИШОТСО
(Научно-исследовательского института школьного
оборудования и технических средств обучения),
который разрабатывает наглядные пособия,
полагают, что гербарии необходимы.
— Во многих странах уже не могут учить
ребят на природных объектах,—
объяснили мне.— Все меньше остается живой
природы, и поэтому жалко собирать растения
на гербарии. Мы же, пока у нас есть такая
возможность, должны знакомить наших
школьников на уроках биологии с
растением, а не с его имитацией.
Возможность-то действительно пока есть.
С полями и лесами дело у нас обстоит
лучше, чем во многих других странах, но...
— Чтобы собрать сорок тысяч растений
одного вида, а это самый большой «тираж»
цеха гербариев,— надо порой
переворошить миллионы отдельных растений,—
рассказывает начальник Подрезковского
заготовительного цеха Татьяна Николаевна
Иванова.— Сотня васильков может расти и на
десяти квадратных метрах, а может — и на
ста. И не на лугу, а во ржи...
С ранней весны, едва на прогалинах
потянется к солнцу первая зелень, для Татьяны
Николаевны начинается страда. С утра и до
ночи (в прямом, не переносном смысле
слова), носится она по Подмосковью'на
«газике», выискивая заложенные в
производственный план «Природы и школы» растения.
Затем на найденную точку забрасывается
автобусом бригада сборщиков — это, как
правило, один взрослый и двадцать-трид-
цать школьников. Дальше—ясно.
— Работа у нас сезонная,— продолжает
Татьяна Николаевна, а где на два-три
летних месяца найти взрослых рабочих. Да и
зарабатывают у нас сборщики много
меньше, чем рабочие в соседних совхозах, хотя
работа одинаковая. А дети — они и есть
дети. Как их уговоришь аккуратно срывать
только нужный цветок и не мять остальное?!
Но беда не только в этом. Многие виды
стали редкостью. Их и найти трудно, и рвать
страшно — вдруг ненароком вырвешь с
корнем последний в Подмосковье ландыш?
Можно, казалось бы, выращивать
дикорастущие растения на цеховом участке. Но
площадь подрезковского хозяйства —
десять гектаров, их едва хватает на
культурные растения. Бывало, вспоминает Т. Н.
Иванова, приходилось буквально «воровать»
(ее собственное слово) люцерну или
гречиху с полей соседних хозяйств.
Так что разводить сорняки для
гербарных целей пока и подавно негде. А нужно,
между прочим, колосков и былинок
каждого вида немало. Некоторые гербарии
НИИШОТСО относит к так называемым
«раздаточным пособиям». То есть во
время урока перед каждым учеником должно
лежать по экземпляру. Вот и посчитаем:
в стране сто пятьдесят с лишним тысяч школ,
в каждую школу надо минимум тридцать
комплектов, чтобы хватило на класс.
150 000X30 = 4 500 000. Считай, пять
миллионов комплектов одного вида. .
Но может быть, хрупкие гербарии нечем
заменить?
В. А. Дорофеев, главный инженер
«Природы и школы», показал мне диковинные
с точки зрения рядового учителя образцы.
53

£4
"о. £
■мл
•Ы
¥."-

ш^
Щ&
Колосок ржи, морская звезда,
«запечатанные» в пластмассовый блок.
— Вот оно!—слышится мне радостный
хор читательских голосов.
— Вот оно! — воскликнул я.— Вот
прочная, долговечная, современная замена
гербарию!
Увы, наша с вами радость, уважаемый
читатель, преждевременна. Претензии к
блокам предъявляют разные — не так уж
они-де и долговечны, пластмасса мутнеет
и трескается, и к тому же искажает вид
объекта. Но главное: блок — дорог.
Колосок пшеницы, приклеенный к бумаге,
обходится покупателю, то есть школе,
находящейся на госбюджете, в копейку-полторы.
Тот же колосок, увековеченный в
пластмассе, стоит уже копеек 40—50.
ВЫ — СТРАНА БОГАТАЯ
Есть такое наглядное пособие — «развитие
курицы». Выпускает его в количестве семи
тысяч штук в год цех «влажной зоологии».
Помните банки со спиртом, точней со спир-
то-формалиновой смесью, которые есть в
любом школьном кабинете биологии, в
любом зоологическом или природоведческом
музее. В банках заспиртовано все что
угодно: змеи, ящерицы, рыбы, органы крупных
55

животных. Наглядно и весьма
неодушевленно.
Так вот, «развитие курицы» — это банка
высотой сантиметров тридцать пять. В ней
на пластмассовой дощечке закреплены
куриные зародыши в разных стадиях
развития. Трехдневный, пятидневный и так
далее. Последний — девятнадцатидневный,
без двух дней цыпленок.
Я, признаться, всю жизнь проходил мимо
таких банок без особых эмоций. Экспонат
как экспонат. Но когда любезная
заведующая цехом, чтобы познакомить меня с
технологией, расколола подряд одно за
другим несколько девятнадцатидневных яиц
и отправила их трепещущее содержимое,
уже почти живых цыплят в колбы, мне,
честное слово, стало не по себе...
...Цыплят выводят миллиардами.
Миллионами же попадают они в виде чахохбили и
табака к нам на стол. И тридцать пять
тысяч недовысиженных яиц, которые нужны
на семь тысяч пособий «развитие курицы»,
право, капля в море. Но — это личное
мнение автора — умерщвление живого не
для пропитания, не в целях защиты, даже
не для научных целей, а лишь для того,
чтобы выставить заспиртованный экспонат
на обозрение весьма равнодушных в массе
своей восьми-девятиклассников —
бессмысленная жестокость.
Эту точку зрения (кстати, закрепленную
в некоторых странах законодательно) я
позволил себе высказать и на фабрике
«Природа и школа», и в Институте школьного
оборудования и технических средств
обучения. Не переубедило меня ни то, что
тираж «развития курицы» невелик, ни
заверения, что этапы превращения яйца в
цыпленка наглядней всего в круглой
(следовательно, искажающей) колбе или что
вивисекция происходит на фабрике, а дети видят
лишь результат, что современная
промышленность не в состоянии воспроизвести
не очень-то, в общем, выразительное
содержимое колбы из искусственных
материалов...
Итак, нужна ли замена гербарию, можно
ли и нужно отказаться от цыплят в колбе?
...В споре в НИИШОТСО мои оппоненты
не раз повторяли, что гости из-за рубежа —
учителя и методисты — Завидуют нам.
Богатая, мол, вы страна. А у них-де, за
границей, образцов флоры и фауны для
наглядных пособий уже негде и взять. Одна
западногерманская фирма даже хотела
как-то закупить вагон нашего сырья на
корню.
И еще, рассказали мне, из учебных планов
средней школы не так давно исключили
лабораторное занятие «вскрытие лягушки».
— Отчего же? — спросил я.
— Слишком много надо лягушек.
Спросить же, не попадают ли в школьные
гербарии и коллекции виды, занесенные в
«Красную книгу», я так и не спросил.
Постеснялся.
Б. БАГАРЯЦКИЙ
НОВОСТИ ОТОВСЮДУ НОВОСТИ ОТОВСЮДУ НОВОСТИ ОТОВСЮДУ
ТЕЛЕФОННЫЙ
РАЗГОВОР
по световоду
В Канаде проложена
первая линия стекловолокон-
ной телефонной связи.
Протяженность линии 50
километров, в ней 20 000
рабочих каналов
двухсторонней речевой связи. Чтобы
сигнал не затухал,
предусмотрены 15 усилителей,
установленных через
каждые три километра.
САМЫЙ ПЛОСКИЙ
ТЕЛЕВИЗОР
Черно-белый телевизионный
приемник весом 3,6 кг.
выпущенный недавно одной
из японски-х фирм,
претендует иа звание самого
плоского телевизора в
мире. Его толщина — всего
5 сантиметров. Размер
экрана по диагонали —
15 сантиметров. Вместо
обычной
электронно-лучевой трубки в новом
телевизоре применен
люминесцентный индикатор толщиной
всего 4 мм. Ожидается
появление подобного же
цветного телевизора.
ПСЕВДОСТЕРЕОФОНИЯ
Не всегда приставка «псев-
до» содержит элемент
осуждения - 'псевдоожиженный
слой, например, служит
верой и правдой технологам
многих производств.
Недавне в Австрии выдан патент
на метод преобразования
обычных монофонических
звуковых сигналов в псев-
достереофоиические.
Делается это довольно хитро:
обычный звук
преобразуется в ультразвуковой и
инфракрасный сигналы,
скорость распространения
которых неодинакова. Эти
сигналы приходят к
динамикам не одновременно, и
там снова преобразуются
в обычный звук. Если
телезритель находится в двух
метрах от такого
псевдостереофонического телевизора,
задержка между двумя
сигналами составляет
шесть миллисекунд, и
создается иллюзия объемного
звучания.
56

Земля и ее обитатели
Будни Кинга
М. ЧЕРКАСОВА
— Как Кинг, не слишком ли исхудал?
— Похудел, конечно. Но пока
ничего... Поддерживаем его тривитамином.
Он рядом со мной, на диване. Мальчик
(это уже льву), не трогай телефон!
Я слышу в трубке приглушенный
расстоянием голос Льва Львовича
Берберова и еще какие-то невнятные звуки
и представляю себе старенький диван,
на котором сейчас они рядом —
трехсоткилограммовый «сын» и его
легковесный «родитель». В шутку чета
Берберовых сравнивает себя с синичками,
воспитавшими кукушонка, с той только
разницей, что собственные «синича-
та» — Еве 13, а Ромке 11 лет —
остаются в том же гнезде.
Впрочем, своих трехсот килограммов
лев сейчас не потянет: экономная диета
последних месяцев дает себя знать.
Разумеется, тривитамин делает чудеса,
но заменить конину он все-таки не
может. Дело в том, что в перерывах между
съемками, а в свои пять лет Кинг 11
снялся уже в восьми фильмах,
Берберовы кормят льва за свой счет, а это
около 10 рублей в день. Так что довольно
скромный гонорар дрессировщиков,
полученный его хозяевами на съемках,
Кинг II быстро съедает в прямом
смысле слова. Со времени последних съемок
прошло более года, а лев хочет есть
каждый день, независимо от
киноконъюнктуры.
Да, да — я знаю! Знаю и понимаю,
что львов нельзя держать в городской
квартире, во всяком случае по
истечении их нежного детского возраста —
зоологи справедливо предупреждают
об опасности. Знаю, что
распространившаяся в последнее время мода заводить
дома волков, крокодилов или рысей
оборачивается сущим бедствием. Я тоже
стою за то безусловное правило, что
диких животных в квартире держать
не следует. И все же иногда из этого
правила возможны исключения, в том
числе — для Берберовых. Ибо
исключение только подтверждает, на мой
взгляд, правило. «Не нужно о них
писать,— часто слышу я.— А то всем
захочется держать дома львов!» Как раз
наоборот: надо писать! Именно для
.того, чтобы держать дома льва никому не
захотелось. Чтобы все поняли, как это
трудно и ответственно. И еще одно:
исключение из правила Берберовы
выстрадали и заслужили хотя бы теми
подаренными миру уникальными
кадрами, где львы и дети. К тому же в их дом
львы попадали не с воли, а из клетки.
НЕМНОГО О КИНГЕ I
Кинг I попал в дом Берберовых
безнадежно больным. Его детство и
отрочество— одна болезнь за другой.
Сначала острый рахит, протекающий совсем
как у детей и столь же изнурительный.
Все доступные достижения медицины и
фармакологии были пущены в ход:
глицерофосфат и глюконат кальция,
рыбий жир, костяная мука, ундевит.
Львенка купали в море и грели на солнышке,
и болезнь отступила. Едва оправившись
от рахита, полугодовалый Кинг заболел
собачьей чумкой и болел ею в самой
тяжелой форме, со многими
осложнениями— легочным, желудочным,
нервным. Сколько раз при этом его жизнь
висела на волоске! Львы плохо
переносят повышение температуры даже на
один-два градуса, а тут вместо обычной
37,6 она доходила до 41,2е. Отказывало
сердце — выручали инъекции камфары.
Все-таки и на этот раз Кинга вытянули
с того света.
В возрасте трех лет Кинг заболел
обычным гриппом. И опять его лечили
человеческими лекарствами,
поддерживая камфарой сердце. Во время
болезни он вел себя совсем как тяжело
больной человек, не отпуская «маму» —
Нину Петровну, Еву и Рому. Помощь
детей была неоценима, когда после
болезни у льва пропал аппетит. Буквально
по кусочкам они закладывали мясо в
пасть, добиваясь, чтобы оно было
проглочено, а водой и молоком поили льва
из соски. Как и после чумки, первые
месяцы после гриппа у Кинга была
резкая кислотная недостаточность, здесь
помог препарат бетацид.
Перечисление болезней и способов
лечения заняло, как видите, совсем
немного места, но сколько за этим
бессонных ночей и мук! Кинг возмужал и
к тем трем с половиной годам, когда
состоялось мое с ним знакомство, сде-
57

лался красивым сильным зверем.
Берберовы вместе с Кингом обитали тогда,
летом 1973 года, в школе возле
Мосфильма — подходили к концу съемки
«Невероятных приключений итальянцев
в России». Но у Юрия Яковлева уже был
готов сценарий следующего фильма,
главными героями которого должны
были стать Кинг и дети.
В школьном классе, в ту пору
служившем Берберовым домом, знакомились
с новым сценарием. За длинным столом
усаживались заинтересованные лица:
Яковлев, Ева с Ромкой, родители, а
также зашедшие на огонек гости, вроде
меня. На диване, стоящем по длинную
сторону, стола, брюхом вверх, раскинув
лапы, похрапывал Кинг. Время от
времени, когда обсуждение, с его точки
зрения, становилось чересчур
оживленным, он просыпался и усаживался на
диване, нежданно вырастая над столом
серо-желтой горой. Обведя
присутствующих внимательным взглядом янтарных
глаз, он целовался с родителями или с
кем-нибудь из детей и, убедившись, что
все идет своим чередом, снова
укладывался спать.
Через день Кинг погиб.
Обстоятельства его гибели мне хорошо известны —
я писала об этом в «Комсомольской
правде». Здесь скажу только, что погиб
он из-за халатности (не был вовремя
починен забор, вставлены решетки), и в
результате — непредвиденная встреча
двоих: льва и человека, окончившаяся
гибелью льва (его застрелил
милиционер) и моральной травмой
человека— физически он почти не пострадал.
КИНГ II
Кинг II —заметно иной, чем Кинг I,
хотя и унаследовал его жизненный
уклад и даже сценарии, написанные в
расчете на Кинга I. Сказалась разница
львиных индивидуальностей, здоровья и
обстоятельств жизни среди людей. До
трех лет Кинг 11 отличался завидным
здоровьем. Впрочем, это заслуга не
одной матери-природы — о его
здоровье Берберовы заботились самым
тщательным образом, используя опыт,
приобретенный с Кингом I." Начать с
прививок: помимо противочумной он,
например, получил прививку вакцины
от кошачьего энтерита. Носителями этой
болезни служат самые обычные
домашние кошки, и бывает, что эта напасть
иногда полностью уничтожает в
зоопарках весь молодняк кошачьих:
гибнут львы и пумы, драгоценные,
внесенные в «Красную книгу» тигры и
леопарды. Увы, вакцина от этой болезни у нас,
58
к сожалению, не производится, но для
Кинга удалось достать голландскую.
Несколько раз Кингу пришлось вытерпеть
курс лечения от аскарид отечественным
препаратом пиперазином — но это,
конечно, мелкие неприятности. В целом
же Кинг 11 рос отлично, вымахал до
прямо-таки невероятных размеров.
К трем годам он весил уже 300 кг
при высоте в холке 110 см, тогда как по
литературным источникам
максимальный вес африканских львов 220 кг, а
высота в холке до 1 метра. И при том
Кинг II вовсе не был чрезмерно упитан,
и на львином конкурсе красоты, будь
такой устроен, по статям, сложению,
великолепию шерсти и особенно гривы

наверняка стал бы победителем. Как
считают Берберовы, это заслуга триви-
т амин а, препарата химиков ГДР,
содержащего витамины A, D3 и Е. Каждый из
этих витаминов в отдельности некогда
получал и Кинг I, однако это не было
столь благотворным, ибо витамины в
препарате пребывают в физиологически
уравновешенном соотношении. И вся
доза для растущего льва лишь 6—8
капель в пасть.
Назначая тривитамин Кингу,
«домашний» ветеринарный врач Берберовых,
кандидат биологических наук Михаил
Иванович Смирнов сказал, что витамины
по-настоящему действенны только при
солнечном, а зимой — при кварцевом
свете. И Берберовы каждую зиму
облучают животных кварцем. Кинг 11 по
10 минут ежедневно купается в лучах
кварцевой лампы, а чтобы
ультрафиолетовые лучи не действовали на глаза,
его приучили зажмуриваться по
команде «Закрой глазки!». Команду эту он
усвоил так хорошо, что в любой
ситуации исполняет ее по первому
требованию. И на киносъемках временами это
было исключительно полезно.
И все же от всех болезней не
застрахуешься. В три года Кинг II тяжело
заболел. Сначала утратил аппетит и
буквально ведрами начал пить воду, тогда
как обычно львы пьют мало. Затем стал
катастрофически быстро худеть, поте-
59

рял в весе около ста килограммов. От
великолепного зверя остались лишь
кожа да кости. Вскоре он уже не мог
ходить и отворачивался даже от воды.
И снова выручил Михаил Иванович
Смирнов. На основании анализов мочи
(а у львов показатели мочи очень
сходны с человеческими) он выяснил, что
Кинг заболел несахарным диабетом —
болезнью, в ветеринарной литературе
не описанной. Для восстановления
концентрации адреналина в крови льву был
предписан курс лечения преднизоло-
ном. Назначила его жена Смирнова —
врач-терапевт, а Михаил Иванович
перевел этот курс на «львиный язык», учтя
параметры льва и кошачьи особенности.
Одновременно для предупреждения
воспалительных процессов был
проведен курс лечения бицилином-3. За два
месяца болезни положение не раз
казалось безнадежным, были даже
предложения усыпить льва. Но борьба за
его жизнь увенчалась победой: Кинг
поправился, почти восстановил вес и
свой обычный веселый нрав.
Но болезни физические, как хорошо
известно родителям,— еще не самое
тяжкое из испытаний. Чего стоят,
например, трудности пресловутого
переходного возраста — времени становления
личности. У львов, по мнению зоологов,
возраст, приходящийся на 1,5—2 года,—
самый тяжелый и опасный. Берберовы
со своими львами пережили два таких
периода. На вопрос, с кем из львов
было труднее, они без колебаний
называют Кинга I. С ним в период
становления львиной личности случались
драматические семейные скандалы. Суть их:
кто — кого. И в конце концов
подчиненное место в семейной иерархии
пришлось занять льву. Чего это стоило
Берберовым, каких сил — и физических, и
моральных,— трудно вообразить. Я, во
всяком случае, преклоняюсь перед их
педагогическим талантом и просто
человеческой отважностью. Однако в
детали я вдаваться не стану: у Льва
Львовича и Нины Петровны почти готова
рукопись книги; я надеюсь, что она
будет опубликована, и тогда страницы,
посвященные трудному львиному
возрасту, станут ее украшением.
С Кингом II, как это ни удивительно
(физически он был намного сильнее
Кинга I), дело обстояло проще. Как
убеждена Нина Петровна, связано это
с тем, что, подобно чересчур
болезненным детям, Кинг I рос избалованным,
и позволялось ему куда больше, чем
здоровому Кингу II. Есть и еще одна
причина, не столь антропоморфная:
период возмужания Кинга II пришелся
на киносъемки в Крыму, на жизнь при
почти полной свободе. Поэтому он
почти не доставил своим «родителям»
хлопот, если не считать, как они
выражаются, мелких ссор по поводу обычного
подросткового «яканья».
Но для окружающих, как
рассказывают Берберовы в своей рукописи, он
порой был опасен. В этот период он
особенно бдительно охранял детей, и
посторонние боялись к ним подходить.
Дитя кино, Кинг II был с детства окружен
техникой безопасности, бдительно
соблюдавшейся киногруппами. Поэтому
он не стал таким демократичным с
множеством людей, как Кинг I, и признает
только «свои» творческие коллективы,
с которыми общается. По этой же
причине и я знакома с Кингом II только
через стеклянную дверь, ведущую в
комнату, где он обычно находится.
Берберовы живут в каменном доме
в центре Баку в двухкомнатной
квартире — обстоятельство, приводящее всех
в крайнее изумление, тем более что
помимо Кинга в квартире полно всякой
живности. Правда, две комнаты они
умудрились размножить до
«четырех» — выручили высоченные потолки,
позволившие соорудить антресоли.
Одна комната с антресолями — это
царство Кинга и Льва Львовича. Здесь
стоит огромный письменный стол,
заваленный рукописью книги. Когда Лев
Львович работает за столом, Кинг,
подобно домашнему псу, лежит у его ног.
В этой же комнате — аквариумы Льва
Львовича, его гордость: самые
заковыристые рыбы успешно плодятся. «Кинг
очень любит смотреть, как они
плавают — думает, что телевизор»,—
объясняет Лев Львович. Не знаю, что на
самом деле думает лев, но, расхаживая
среди этого хрупкого хозяйства,
опутанного сетью трубочек и проводов, он
непостижимым образом не наносит
ущерба.
Несколько дней я гостила у
Берберовых и постоянно забывала, что в
соседней комнате живет лев. Кинг ложился
спать одновременно с хозяевами и в
одно время с ними вставал. Спит он тихо
и поразительно мало — не 16—18
обычных для львов часов, а всего 8—9:
ночной человеческий сон и часик-два днем.
Кинг I, изрядный соня, более походил
в этом отношении на своих диких
сородичей.
Многих интересует гигиеническая
проблема — запах кошки в доме часто
невозможно вывести, а тут лев! Так вот,
на львиной половине ничем особым
не пахнет. Все свои дела Кинг II делает
в «горшок» — его роль выполняет обыч-
60

fW* \
••-*■
ная литровая пластмассовая кружка с
ручкой. Пять-семь раз в день лев
наполняет кружку (ее объема вполне
хватает), которую подставляет ему
хозяин по хорошо известному знаку: хвост
вверх и ходит, мяукает. Если
условленного знака долго нет и есть основания
полагать, что «пора», хозяин, ныне
пребывающий на пенсии, сам подносит
кружку, с тем же самым приглашением,
что делают малолетним детям.
Культурный навык, конечно, нужно специально
прививать, и это вовсе непросто, да и
в дальнейшем его необходимо
поддерживать, в особенности после
пребывания льва на даче. И конечно же, массу
сил и энергии на уход за домашним
зоопарком тратила домохозяйка — Нина
Петровна.
На дачу Кинг II выезжает с
удовольствием (дачный участок и автомобиль
для перевозки льва Берберовым
предоставили республиканские
организации Азербайджана). В этом, конечно,
залог красоты и здоровья. На даче лев
наслаждается свободой: лазает по
деревьям, роет ямы в песке, принимает
солнечные ванны. Тут он чувствует себя
хозяином и регулярно «столбит»
участок. Моча его при этом становится
белесоватой, что поначалу испугало
хозяев — в городе она была прозрачной.
Но потом заметили, что при «столбле-
нии» лев разбавляет мочу секретом
анальных желез.
Ест Кинг раз в день, когда получает
суточную дозу конины, по нормам
зоопарков, 8 кг. Еженедельно ему
положен разгрузочный день, который он
переносит спокойно. Любимейшее
лакомство, как в свое время и для
Кинга I,— сливочное масло (может съесть
сколько угодно).
Мясо Кингу дают «на блюде», в
большой банной шайке, и он умудряется
обчистить кости добела, не извлекая
их наружу. Это явно неудобно —
нельзя, скажем, как следует придавить кость
лапой, однако Кинг никогда не
вытаскивает мясо на пол. Специально его
этому не учили — он сам усвоил столь
интеллигентную манеру приема пищи.
Оба Кинга охотно мылись в ванне,
достаточно было пригласить —
купаться! Лучше всего, как считает Нина
Петровна, мыть льва шампунем «Садко»
(требуется не менее трех пузырьков).
Шерсть после мытья, да еще
расчесанная щеткой, дивной красоты, а запах
шампуня, как отмечают хозяева,
удерживается львиной шерстью чуть не две
недели.
Итак, львиного запаха в квартире не
слышно, но вот про львиный рык этого
не скажешь, хотя Кинг подает голос
нечасто и деликатно и почти всегда по
одной причине — соскучившись в
одиночестве. Одиночество он не переносит
и, когда все собираются за обедом в
соседней комнате, взывает о внимании:
61

Ма-а-ау! Это значит: Ты где? Отзовись!
Подойди! «Ат-тас!» — немедленно
откликается Лев Львович, что означает
«прекрати!», и тотчас идет утешать.
Как и полагается взрослеющим
львам, обоих Кингов в определенные
моменты жизни потянуло к вокалу.
Предоставляю тут слово самим
Берберовым:
«По вечерам начинающий вокалист
поднимался на антресоль и выходил на
зарешеченный балкончик над соседней
крышей. Нас Кинг стеснялся и пел,
только уединившись. Если лев был в
настроении, каждую руладу заканчивали такие
могучие, исходящие из утробы басы,
что мы млели от гордости и были
готовы слушать до бесконечности. У соседей
зти песни вызывали обратные эмоции.
Однажды верхний сосед решительно
заявил, что у него в серванте весь
хрусталь сотрясается и подпевает, и просил
умерить пыл певца. Пришлось пустить
в ход к тому времени достаточно
прочно усвоенные Кингом запретительные
команды (они общие для обоих львов.—
М. Ч.): звучное «Ат»—синоним
собачьему «Фу», означающее глухой тормоз,
62
менее строгое «Ат-тас1» и слегка
тормозящее «Тас-тас» (между прочим, все
эти выдуманные команды приезжие
журналисты часто принимают за слова,
полагая, что мы говорим со львом на
каком-то восточном языке). Довольно
быстро громкость львиных арий была
понижена до приемлемой величины,
ставшей привычной при камерном
исполнении и для самих исполнителей
(и Кинга I, и Кинга II), примерно '/7о от
полных возможностей вокалиста.
Узаконенное балконное пение едва слышно
в ста метрах. Когда же мы приезжаем
на дачу и'Кинг II распевается в полную
силу, благо местность тут довольно
пустынная, вскоре на «Москвиче»
приезжает сосед и привозит своему
любимцу воду из колодца, лучшего в
окрестностях. По прямой до его дачи семь
километров».
РАЗНОШЕРСТНАЯ КОМПАНИЯ
Как зто ни удивительно, но если
обитателей городской квартиры
Берберовых расположить по силе
производимого ими шума, то лев займет одно из
последних мест. Самое последнее
останется за обитающей в ванне болотной
черепахой, а первое будет принадлежать
самой хозяйке дома. На второе выйдут
попугаи — в просторном вольере живут
кореллы и неразлучники. Попугаи то и
дело осыпают бранью не обращающих
на них ни малейшего внимания кошек —
их в доме три: чета сиамцев и
беспородный кот Люсьен, принесенный сюда
пришедшими в гости моряками.
Разумеется, не обошлось и без собаки —
скоч-терьериха Апка изо всех своих
сил печется о том, чтобы в доме был
порядок. Но попробуй уследить за
порядком, если здесь живет такой
бесенок, как Лялька.
Лялька — это пума. Ей нет еще и года,
а потому она еще не усвоила все
правила хорошего тона — может,
например, забраться на стол и в мгновение
ока слизнуть из масленки все масло,
так что Апке забот хватает. Нашкодив,
Лялька от справедливого Апкиного
гнева удирает на пианино. И хоть пума
совсем еще девочка, длины пианино
не хватает на весь Лялькин рост, и ее
лапы или хвост свешиваются вниз. На
пианино она забирается и чтобы поспать,
и ей вовсе не мешает, когда Ева
усаживается за инструмент со своими
этюдами,— пума безмятежно спит под
музыку. Любит она поблаженствовать и на
полу, но там она не спит, а просто
валяется на самом ходу, наблюдая за
событиями в квартире и отлично зная, что

ее хвост и лапы в безопасности и все
через нее перешагнут.
Так и я шагала через пуму несколько
дней и, наконец, поймала себя на том,
что забываю, через кого перешагиваю.
Если идти с серьезным и
целеустремленным видом, пума тебя просто не
замечает. Но стоит ей углядеть в твоем
лице хотя бы небольшой интерес к своей
персоне, и — молниеносное
движение— кольцо ее чудных толстых лап
смыкается вокруг ноги. Это похоже на
порыв сквозняка, внезапной волной
обдавшего ноги,— лапы у пумы
совершенно мягкие, когти скрываются где-то в
глубине подушечек, с мою ладонь
величиной.
— Пусти, Лялька, порвешь, новые
чулки — новые!
Слово это, как железный запрет
всяких вольностей — «новые брюки»,
«новые чулки», появилось в доме со времен
Кинга I — ведь борьба за мягкие лапы
велась и с каждым из львов. Когти
льва — оружие ужасное. По мнению
Льва Львовича, а он архитектор по
специальности, львиный коготь
представляет собой сильно вытянутый полусвод.
Если срезать кончик когтя, вся его
архитектура, как арка без замыкающего
верхнего камня, рушится и коготь
превращается в мочалку. Ненарушенный,
он обладает страшной разрушительной
силой — достаточно посмотреть на
место в коридоре, где оба Кинга отвоевали
себе право точить когти: старинный
дубовый паркет выглядит тут так, будто
его рубили острым топором.
В доме Берберовых ни львам, ни пуме
когтей не подрезают. Исключение
составляли боковые когти передних лап
Кинга I, которые из-за перенесенного
в детстве рахита не втягивались,
доставляя массу неприятностей, и их
приходилось откусывать кусачками. Задача
заключается в том, чтобы научить зверя
владеть своими когтями, не раня
человечью кожу и не портя одежду. Отсюда
и железный запрет «новое!» Бывало,
что Ромка, как вспоминают, смеясь,
родители, даже спекулировал этим,
крича не в меру разыгравшемуся
Кингу: «Я весь новый!»
Ляльке эта словесная команда
досталась по наследству. Услышав ее, она
смотрит на меня в упор
внимательными голубыми глазами — почему-то до
сих пор они никак не делаются
янтарными, как у взрослых пум, а так и
остаются голубыми, детскими,— и
разжимает лапы. И хотите верьте хотите
нет, но мой эластик остается цел!
Ни на ком в доме ни единой
царапины, а вспомните, сколько крови
проливается в семье, где растет котенок — не
пума! Пума же отлично знает цену
своим когтям и владеет ими с ювелирной
точностью. Так и стоит у меня в глазах
Лялькина лапа, лежащая на руке
одетого в джинсовую куртку мужчины: на
трех ее пальцах, попавших на ткань,
когти выпущены (с мужчинами, да еще
в джинсах, она позволяет себе
некоторые вольности), но те пальцы, что
пришлись на голую кожу, когтей лишены —
она умудрилась дифференцированно
убрать когти!
Лялька, кстати, была не одна в
выводке. Пумят пришлось искусственно
выкармливать, и их разобрали по
разным домам. Но осталась среди людей
одна только Лялька — слишком
серьезными зверями оказались звереныши,
отказавшиеся признать авторитет хозяев.
Лялькина сестрица, к примеру, едва
выбравшись из пеленок, разорвала
любимую хозяйскую кошку. Глядя, как
нежно вылизывает Лялька шерстку
кошки, а та, вся измусоленная,
продолжает дрыхнуть в ее лапах, это трудно
себе представить. Правда, при всей
любви Ляльки к сиамским кошкам, от-
63

ношения ее с беспородным Люсье-
ном натянутые, скорее из-за кота,
гордого и не выносящего Лялькиных
нежностей.
Вообще эта разношерстная компания
уживается поразительно мирно.
Черепаха безмятежно нежится в ванне под
струей воды, и у Ляльки странным
образом не возникает искушения откусить
ей голову. Они, случается, даже спят
рядом, и голова пумы покоится на
панцире черепахи! За всем этим,
разумеется, повседневная, кропотливая и
упорная работа хозяев. Всяческие запреты,
о которых уже достаточно сказано
выше,— только лишь часть дела,
возможно, не самая большая. Огромное место
занимают положительные эмоции —
звери в доме чрезвычайно любят ласку
и очень на нее податливы. Даже
строптивые сиамские кошки являют тут верх
лиричности и благорасположения к
людям— стоит присесть на диван, и,
смотришь, кто-нибудь привалился к тебе
тепленьким бочком. А сколько здесь за
день раздается поцелуев!
ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЕ ЭМОЦИИ
Кинг, когда хозяева его ласкают,
прямо-таки лишается сил — ноги его
подгибаются от упоения и восторга, тело
виснет на руках, а поскольку удержать
его человек не в состоянии, лев валится
на пол. Именно поцелуи служили для
льва едва ли не самым действенным
успокаивающим средством на
киносъемках. С помощью поцелуя в самый
короткий срок удается гасить
возникшее раздражение, снять напряжение.
Это понятно: испокон веков
прикосновения, своеобразные поцелуи, в общении
животных очень важны.
В этом доме то и дело убеждаешься
в том, что воспитание положительными
эмоциями поистине творит чудеса. Мне
довелось наблюдать Ляльку во время
первой в ее жизни прогулки за город,
в горы. Пума, как известно,—
американский горный лев, потому, наверное,
она и стремилась залезть куда-нибудь
повыше, только спускаться вниз ей не
нравилось, и Нина Петровна стаскивала
ее на руках. В этот момент пума
мешком висит на руках, расслабленные
мягкие лапы, ни малейшего
напряжения, ни страха, столь естественных для
животного, оказавшегося в новой
обстановке. Лялька только что получила
успокоительный поцелуй, и— начисто
отшиблено самое естественное
звериное проявление.
Наконец, я подошла к коренному
вопросу: зачем все зто — лев Кинг и
пума Ляля им, то есть Берберовым, и
нам, всем остальным? Вопрос этот часто
задают вместе с недоброжелательным
«И зачем только мучают животных?»
Насчет мучительства отвечу сразу: о
каком мучительстве может идти речь,
если все животные, попадающие в этот
дом, обречены были на пожизненное
заключение в клетке? Вернуть же льва
на волю, что, безусловно, явл яется
самым гуманным актом по отношению
к дикому животному,— немыслимо.
А сказать, что клетка гуманнее
квартиры Берберовых, может только
человек, не видевший их животных.
Для чего им, Берберовым? Для того
же, наверное, что и всем людям,
рвущимся познавать неведомое. Со
своими питомцами Берберовы общаются
на исключительном уровне: такое
общение с чуждыми существами для
большинства людей столь же
непостижимо, что и общение с инопланетянами,
вздумай они к нам явиться.
Что же касается того, зачем это
прочим людям, то внушительная гора
писем— восторженных отзывов на
фильмы с участием львов и детей, их уже
около 10 тысяч,— веское свидетельство
тому, что многим это нужно. Всего за
семь лет оба Кинга снялись на разных
студиях страны в 15 фильмах. И ни
разу ни одному из них не потребовался
дублер. В фильме же «Рожденная
свободной», к примеру, снималось более
20 львиц — чуть ли не на каждый новый
эпизод своя актриса! Кингам оказался
по плечу практически любой игровой
эпизод, разумеется, после
соответствующей его проработки с хозяевами.
Главное — так поставить задачу, чтобы
решение ее как бы само собой пришло ко
льву. А для этого нужно совсем
немного — досконально этого льва знать. А
сколько людей просто приходит к ним
в дом — приходят целыми
экскурсиями, приезжают из других городов. При
мне в один день было 63 гостя... Нет,
я ни в коем случае не приглашаю к ним
в гости — это очень усложняет и без
того их непростую жизнь, я лишь
излагаю факты.
И все же мы, люди, могли бы
получить несравнимо больше. При том,
правда, условии, что Кинга удастся
сохранить: кормить его на свой счет
Берберовы больше не в силах, а крайний
выход — отдать его в зоопарк —
равносилен утрате. И хотя проблема—как
обеспечить уникального льва
постоянным довольствием? — обсуждается в
ряде инстанций, при участии многих
людей, положение продолжает
оставаться отчаянным. А какие интересней-
64

шие фильмы можно было бы снять в
этом доме, просто подглядев глазком
кинокамеры за тем, что там происходит.
Поразительно, но до сих пор этим
домом не заинтересовались специалисты,
упуская поистине уникальные
возможности. Правда, один заинтересованный
ученый все же есть — Бернгард Гржи-
мек, человек, авторитет которого
всемирен. Он из ФРГ шлет в Баку теплые
письма, предложил Берберовым
написать статью в свой журнал «Das
Tier», и она скоро должна появиться.
Для меня это тоже существенная
поддержка, свидетельство того, что в своих
суждениях я не одинока.
— Слушай, сейчас приехали с дачи.
Лялька ходила с ребятишками на море.
Сидит на камешке и ждет, пока Ромка
вытащит рыбку, и тут же ест. Спасибо,
она все ест! А у сиамки родились
котята,— сообщает мне по телефону
последние новости Нина Петровна.
И мне ужасно хочется бросить дела
и мчаться туда, чтобы увидеть, как на
камне у синего моря сидит огромная
желтая кошка с голубыми глазами и
ждет, пока вихрастый загорелый
мальчишка поймает для нее рыбку...
Фото М. И. ОБУХОВА
Из писем
в редакцию
Поиграй со мной!
В первых трех номерах
«Химии и жизни» за
прошлый год был
напечатан обширный материал
«Обезьяньи острова», где
шла речь об
экспериментальном переселении
человекообразных обезьян из
лаборатории в природные
условия Псковской области.
О дальнейшей судьбе
одного из главных героев этой
публикации — шимпанзе
Боя — и рассказывает
письмо, пришедшее в редакцию
из Душанбе.
Остались позади
лаборатории и обезьяньи острова»
Бой, наконец, обрел
постоянное место жительства.
Зоопарки его брать сначала
ие хотели, уж очень он
неприглядно выглядел
в «Зоообъедииеиии», куда
его сдали, едва ои
перестал быть нужен Институту
физиологии им. И. П.
Павлова. Но жребий брошен —
Бой посажен в клетку
душанбинского шопарка.
Здесь его ждала
любимица посетителей, тоже
шимпанзе. Катя. Сразу вместе
их, разумеется, н^е
поместили. Обезьян разделяла
решетка — пусть сначала
поговорят, принюхаются,
все остальное потом.
Увидев Боя, Катя пришла в
неописуемый восторг: еще
бы — есть с кем делить
заточение! Бой же
пропустил ее восторг мимо
ушей, угрюмо сидел в
углу клетки и о чем-то
думал. Наверное,
вспоминал зелень островов,
знакомых двуногих, которых
теперь почему-то нет. Бой
думал. Вы спросите, а
думают ли животные? Глядя
иа него, можно было
утверждать, что ои ие просто
думает, а решает
сложнейшие проблемы. Ну а если
говорить серьезнее, первое
время он пребывал в
сильнейшей депрессии. Днем
неподвижен, корм иногда
вовсе не трогает.
Лакомствами не интересуется.
Лишь иочью обследует
клетку.
Наконец, карантин
закончен, можно соединять.
Что будет? А ничего. Катя,
правда, вся трепещет, а
он ноль эмоций. Катя и
топает, и прыгает, и чуть
на голове не ходит,
улыбка до затылка. А он?
Он улегся в уголье и
накрылся мешком, который
ему дали в качестве
подстилки. Катю это задело
за живое, она его обнюхала,
надавала пинков и
улетела на верх клетки с
радостными воплями: такого
парня поколотила! Бой
же еще глубже забился в
угол.
Прошла неделя, другая.
Бой понемногу становился
активнее, но хозяйкой
положения была Катя. Она
потеряла надежду
развеселить этого угрюмого нету
кана. Зато ей доставляло
огромное удовольствие
лишать Боя единственной
игрушки — мешка. Но
однажды терпению Боя
пришел конец. Мешок он у
нее отнял и так стал ее
отхаживать этим мешком
по всем чреслам, что Катя
залетала по клетке,
оглушая зооп а р к мол ьбой о
пощаде. Потом они долго
стояли в разных углах,
и Бой читал ей нотации,
кричал, бил себя кулаками
в грудь. С этого дня власть
переменилась. Бой начал
приходить в себя.
В зоопарке ои прожил
чуть больше года. Катя
стала его хорошей
подругой. Притеснял он ее
только во время кормления —
выбирал самое вкусное,
а остальное разбрасывал
по клетке. Но Катя к
этому мало-помалу привыкла
i Химия и жизнь № I
65

У Боя — прекрасное
расположение духа —
с такой подписью «Химия
и жизнь» опубликовала
эту фотографию в
мартовском номере
прошлого года...
и даже не похудела. Когда
бывало мало посетителей,
они часами любовно
перебирали каждый волосок
друг друга. Потом игры.
трюки на качелях..
Из сотрудников зоопарка
Бой больше всех чтил
сварщика, свою
заведующую и ветеринаров. Когда
кто-то из них проходил
мимо, он пел и хлопал в
ладоши. Потом и Катю научил
аплодировать. Любил
играть в тянем-потянем. Тя
нули мы как то с ним кусок
шланга. Сила у шимпанзе,
надо сказать, отменная.
Я беру один конец, он
друзой. Тянем. Я руками.
Он руками, ногами и зу
бами. Вдруг шланг резко
выскальзывает из моих рук.
и Бой легит кубарем
Встает. ругиется на чем
свет с гоит. протягивает
шланг бери мол. Только
я потянулся. он убрал
шланг *а спину. Я хватаю
руками воздух, а он
доволен наказал. Так повто
риется несколько раз. Де
лаю вид. что обижен и ухо
/К> Кричит. Начинаем сна
чала. Наматываю шланг
на руку думаю. теперь
не заберет Бой сперва тя
нет добросовестно, а потом
неожиданно отпускает
шланг. Я, разумеется,
вместе со шлангом лечу
в противоположную сторону
Не зиаю. кто больше
доволен — Бой или посетите
ли?
По утрам он грустил.
Проходишь мимо, а он не
жестами, не криком, и гла
зами просил: «Поиграй
со мной» Но когда
появлялись посетители. его
тоска исчезала.
Общительный был товарищ.
Зиму не любил: долгие
дни в тесной клетке,
посетителей нет, *а окном
только голые деревья, ино
гда снег. Зато побил
рисовать. Катю каран i iuj ин
тересовал олько ua lauax
и вкус Бой же сразу
понял, что к чему. Аккуратно
берет лист, ложится
поудобней, обнимает пятерней
карандаш и с упоением
рисует Но потом
тщательно, вместе с карандашом,
уничтожает гное творение
В несколько сеансов Бой
обучил Катю доставать
палочкой лакомства,
брошенные около клетки. Надо
ска 1ать, обезьяны сильно
страдают от этих лакомств.
за лето их кишечник при
ходит в негодность, и их
неделями отхаживают. Так
было и с Боем в его послед
нюю осень 1975 года. Нена
вистное зимнее помещение,
а тут, простите, понос. Бой
совсем расклеился,
лекарства не брал, как мы их
ни маскировали лакомст
вами. Пил только чай и
отвар березовых листьев,
которым мы уже несколько
раз спасали Катю и гиб
бона Ромку от того же
недуга. Вообще обезьяны, по
крайней мере нашего зоо
парка. отказываются от
любых снадобий. кроме
тех, которые мы готовим
из лекарственных растений.
Дела шли все хуже. Бон
отказался и от питья. Смот
рел потухшим взглядом на
фонендоскоп. шприц и
прочие атрибуты, няло про
тнгивал руку д in
инъекций. Чере * неделю em He
66

стали. Вот результаты
вскрытия: неспецифический,
язвенный, некротический
энтероколит невыясненной
этиологии и несколько
инфарктов, которые были
перенесены на ногах.
Смерть наступила из-за
остановки сердца.
Кстати. о сердце; у
обезьян оно, оказывается,
тоже есть. И по-моему, об
этом не следует забывать
при постановке
экспериментов на таких животных,
как шимпанзе. В
Ленинграде Бой стал ручным.
Поэтому в «Зоообъедине-
нии» и здесь в Душанбе
ему, наверное, нужен был
друг Среди людей, ведь он
привык к людям, вероятно,
больше, чем к обезьянам.
Но люди боялись зайти к
нему в клетку, да они и
не имели права нарушать
инструкцию по технике
безопасности. Вот Бой и
остался наедине со своим
стрессом и своими
инфарктами..
Хочется думать, что к
остальным участникам
обезьяньего десанта на
Псковщине судьба была
благосклоннее.
С. Ю. БАКАТОВ,
главный ветврач зоопарка
города Душанбе
Путеводитель
для
фотолюбителей
Почти с первых месяцев существования
«Химии и жизни» на страницах журнала
стали появляться статьи и заметки по
фотохимии и на другие фотографические темы.
Сейчас рубрика «Фотолаборатория» прочно
утвердилась в журнале. Содержание ее в
значительной степени подсказано
читателями. Но с ростом тиража и увеличением
числа подписчиков иас все чаще спрашива
ют о том, что уже когда-то в журнале было.
Чтобы помочь новым читателям, приводим
полный перечень всех наших публикаций
по фотографии. Одно только замечание:
путеводитель составлен по алфавитно-пред-
метному признаку, а не по заглавиям
статей, потому что заглавия, к сожалению,
далеко не всегда точно передают суть статьи
или заметки.
Автография - 1967, № 9, с. 80—84.
Амидол, свойства и применение — 1966,
№ 5, с. 91-92.
Аммоний сернокислый, как получить
дома - 1976, № 3, с. 55.
Аммоний хлористый, как получить дома -
1976, № 3, с. 55.
Бромойль (фотоживопись) - 1975, № 9,
с. 89- 92.
Вода дистиллированная, как получить
дома 1973. № 5. с. 87.
Вспышка-малютка, что это такое 1967,
№ 6, с. 20.
Гипосульфит, свойства и применение -
1966, № 5, с. 92—93.
Гипосульфит, как получить дома 1976,
№ 3, с. 56.
Глянцевание отпечатков 1974, № 3.
с. 124.
Голография - 1971, № 4, с. 16 23.
Голокопия 1975, № 10, с. 114; 1976, № 3, с. 56.
Гравюра по фотопластинке - 1971, № 12,
с. 82- 83.
Едкое кали, как приготовить дома — 1976,
№ 3, с. 55.
Едкий натр, как приготовить дома 1976.
■Y? 3, с. 55.
Железо хлорное, почему стало жидким
1973. № 6, с. 94.
Зернистость негатива, как уменьшить — 1976,
№ 3. с. 56.
Золота соли, применение в фотографии
1975, № 2, с. 126.
Иллюминация, как сфотографировать
1977, № 10. с. 78-79.
Импульсная лампа, чем заменить 1978,
№ 12, с. 90 93.
Искра в фотоаппарате, почему
появилась - 1972. № 9. с. 80.
История фотографии — 1966. № 3, с. 45—49.
«Космические» пейзажи, как
сфотографировать— 1975, № 5, с. 91-94.
Крупнозернистая фотография — 1966, № 6,
с. 92 94.
Кристаллы, как сфотографировать их об
разование 1972, № 8, с. 93
Кристаллы, как сфотографировать их
растворение - 1972, № I, с. 77 78.
Магнитная вода, ускорение промывки
пленок - 1977. № 11, с. 112.
Макрофотосъемка 1967, № 2. с. 67 73.
Микрообъекты, фотография без
фотоаппарата - 1978. № 3. с. 69-72.
Микрофотосъемка - 1967, № 5, с. 64 -72; № 6.
с. 34- -40.
Натрий сернистый, как получить дома —
1976, № 3, с. 55
Натрий углекислый, как получить дома
1976, № 3, с. 56.
Негатив, теория 1974. № 8, с. 106 108.
Негатив испорченный, как исправить 1975.
№ 3, с. 81.
Негатив, как заделать царапины — 1976,
№ 5. с. 76.
Негатив, как ослабить - 1976, № 1. с. 98 99.
Необычные отпечатки, как сделать 1971,
№ 2. с. 79—81.
«Ночные» снимки, как сделать- 1971,
Ле 1, с. 63-64.
Полимерная фотография, как сделать
1973. № 12. с. 82- 83.
Проявители, рецепты и химизм процесса
1967. № 8, с. 88- 94.
Проявители с глицином, состав 1977. № 2.
с. 95-97.
3*
67

Проявители с фен и дон ом, состав 1966, № 9,
с. 90 91.
Проявитель и прочность эмульсии — 1971,
№ 6, с. 28.
Проявитель «Родинал», состав — 1977, № 12,
с. 118 120.
Проявитель универсальный, состав - 1976.
№ 7. с. 81.
Проявление на свету— 1970, № 8, с. 48.
Псевдосоляри лация — 1978, № 9, с. 71 73.
Пятна на ф . ографии, как удалять — 1974,
№ 8, с. Ь'
Пятио от метолгидрохииоиа, как удалить-
1970, № У, с. 78.
Репродукционная фотография — 1967,
№ 12, с. 80—84.
Рисунок по фотографии, как сделать
1977, № 11. с 108 111.
Светочувствительные составы без серебра
1969, № 12, с. 60.
Светочувствительный полимер 1974, № 12,
с. 17.
Серебрение отработанным фиксажем -
1976, № 2, с. 101.
Серебро галоидное, как нанести на
дерево - 1974, № 12, с. 117.
Серебро, как выделить из фиксажа 1967.
№ 7, с. 80; 1968, № 10, с. 95, 1975. №11,
с. 94.
Серебро, новый метод извлечения из фото
стоков — 1976, № 5, с. 24.
Слайды, как хранить - 1978, № 9, с. 41.
Соляризация 1966, № 10, с. ^88 89.
Соляризация, исправление 1975, № 3, с. 81.
Стекло вместо фотобумаги 1966, № 4,
с. 87.
Термины фотографические, происхожде
ние 1975. № 10, с. 112 113.
Термография - 1970. № 10, с. 24—29.
Термография иа пластинке 1967, № 1, с. 59.
Фотобумага, чувствительность к разным
цветам 1975, № 11, с. 93.
Фотографирование ночью 1976, № 11,
с. 71 74.
Фотографический рисунок
с. 106-108.
Фотография без серебра — 1972. № 12.
с. 49- 51.
Фотография в ИК-лучах — 1970, № 12, с. 68;
. 1972, № 9, с. 13; 1975, № 9, с. 12 18.
Фотография в науке 1967, № 1, с. 78—83.
Фотокопия текста без фотоаппарата — 1977,
№ 3, с. 92; 1978, № 5, с. 93.
Фотоматериалы, влияет ли иа них
телевизор — 1973, № 8, с. 95.
Фотоотпечатки, как обесцветить— 1970, № 5,
с. 94.
Фотоотпечатки, почему на них появляются
«мушки» — 1974, № 3, с. 124.
заделать царапины -
1976,
1975,
1972.
№
№
№
Фотоотпечатки цветные, стабилизация
1975, № 1, с. 124.
Фотопечать методом изогелия — 1975, № 12,
с. 82-84.
Фотопластинка по рецепту XIX века —
1969, № 3, с. 96.
Фотопленка, как
1976, № 5. с. 76.
Фотопленка, как сушить 1976, № 8, с. 69.
Фотопленка, как увеличить
чувствительность 1970, № 6, с. 53-55.
Фотопленки цветные обращаемые, как
проявлять — 1976, № 3, с. 57.
Фотопленки цветные, справочник — 1978,
№ 2, с. 95-96.
Фотопленки черно-белые, как проявлять
1974, № 8, с. 107-108; 1975, № 8. с. 108.
Фотопленки черио-белые, справочник
1977, № 7. с. 77 78.
Фотореактивы, концентраты 1977, № 9,
с. 82—83.
Фотореактивы, взаимозаменяемость
1977, № 1, с. 112-115.
Фотореактивы. объемное дозирование
1976, № 9. с. 107-109.
Фотосилуэт, как сделать - 1972. № I.e. 85—87.
Фотоснимок без фотоаппарата — 1975, № 5,
с. 101.
Фотоснимок, восстановление облучением
1968, № 4. с. 69.
Фотоснимок, как защитить от порчи — 1975,
№ 6. с. 111.
Фотоснимок иа алюминии, как сделать
1976, № 5, с. 75.
Фотоснимок на магнитной ленте — 1977, № 2,
с. 101.
Фотоснимок на стали, как сделать 1968,
№ 3, с. 80 62.
Фотоснимок на ткани, как сделать 1973,
№ 10. с. 94.
Фотоснимок «под Галактику», как
сделать - 1976, № 10, с. 97.
Фотоснимок «под Палех», как сделать —
1973, № 8, с. 86.
Фотоснимок «под старинную картину» —
1971, № 5, с. 90.
Фотоснимок с кинокадра, как сделать
1976, № 10, с. 118 120.
Фотоснимок с цветного слайда, как
сделать 1976, № 10, с. 121.
Фотоснимок через 5 мииут 1968, № 5,
с. 64; 1975. № 4, с. 72—76.
Цветная фотография 1967, № 3, с. 41—45;
№ 4, с. 41—44.
Цианотипия (светокопия) — 1969. № 9, с. 48.
Эффект Сабатье в фотографии — 1966, № 7,
с. 95.
68

itv
г т *
tit!
р Tf!
lit
*■ Л * *
Щ
ы
п
U
п
U
гч
м
Информация
НАГРАЖДЕНИЯ
Наград Академии наук
СССР удостоены:
академик Михаил
Алексеевич ЛАВРЕНТЬЕВ
—золотой медали им. М. В.
Ломоносова 1977 года за
выдающиеся достижения в
области математики и механики:
член Национальной
академии США, иностранный член
АН СССР Лайнус Карл
ПОЛИ НГ—золотой медали
им. М. В.Ломоносова 1977
года за выдающиеся
достижения в области химии и
биохимии;
академик АН Армянской
ССР Гагик Степанович ДАВ-
ТЯН — золотой медали
им. Д. Н. Прянишникова
1977 года по совокупности
работ по агрохимическому
изучению почв Армении и
применению удобрений,
созданию теории и практики
возделывания растений в
условиях гидропоники;
академик Меркурий
Сергеевич ГИЛ-ЯРОВ —золотой
медали им. И. И. Мечникова
1978 года за серию работ по
проблеме
«Закономерности и направление
филогенеза»;
член-корреспондент АМН
СССР Николай Григорьевич
ОЛСУФЬЕВ —золотой
медали им. Е. Н. Павловского
1978 года по совокупности
работ по природной
очаговости туляремии;
доктор химических наук
Иосиф Михайлович ДОЛГО-
ПОЛЬСКИЙ, доктор хими
ческпх наук Сергей
Васильевич СОКОЛОВ, Валентин
Александрович
НИКИТИН— премии им. С. В.
Лебедева 1977 года за комп
леке исследований в
области синтеза новых видов
фторкаучуков;
академик АМН СССР Рем
Викторович ПЕТРОВ
—премии им. И. И. Мечникова
1978 года ла монографию
«Иммунология и пммуноге
IICTIlKil» .
доктор технических наук
Яков Семенович УМАН-
СКИЙ — премии им.
П. П. Аносова 1978 года
за цикл работ по
физическому металловедению.
НОВАЯ НАГРАДА
Академия наук СССР и
Академия наук ГДР учредили
новую премию,
присуждаемую один раз в три года за
лучшие совместные работы
в области естественных и
общественных наук.
НОВЫЕ НАУЧНЫЕ
УЧРЕЖДЕНИЯ
Вновь организованы:
Ленинградский
научно-исследовательский
вычислительный центр АН СССР (на
правах НИИ), директор —
доктор технических наук
Валентин Михайлович
ПОНОМАРЕВ;
Отдел химии неводных
растворов АН СССР на
правах самостоятельного
научного учреждения (на
базе Ивановского
химико-технологического института);
Отдел биологии Бурятского
филиала СО АН СССР.
НАЗНАЧЕНИЯ
Президиум Академии наук
СССР утвердил назначения:
академика Игоря
Алексеевича
ГЛЕБОВА—уполномоченным Президиума АН
СССР по Ленинграду;
доктора биологических наук
Николая Григорьевича ХРУ-
ЩОВА— председателем
Научного совета АН СССР по
проблеме «Закономерности
индивидуального развития
животных и управление
процессами онтогенеза»,
академика Василия
Владимировича КОРШАКА —
председателем Научного
совета АН СССР по
высокомолекулярным соединениям;
члена-корреспондента АН
СССР Генриха Романовича
ИВАНИЦКОГО - председа
тел ем Научного совета АН
СССР по проблемам
биологической физики;
доктора химических наук
Алексея Николаевича БА-
РАБОШКИНА - директором
Института электрохимии
УНЦ АН СССР;
доктора химических наук
Владимира Евгеньевича
КАЗАРМ НОВА директором
Института электрохимии
АН СССР:
доктора биологических u.i
ук Владимира Ивановича
ТАРАН КИ НА директором
Биолого-почвенного инсти
тута ДВНЦ АН СССР;
доктора
физико-математических наук Марка
Александровича МОКУЛЬСКОГО -
директором Института
молекулярной генетики АН СССР;
доктора химических наук
Владимира Вячеславовича
БОЛДЫРЕВА —директором
Института
физико-химических основ переработки
минерального сырья СО АН
СССР и ответственным
редактором журнала
«Известия СО АН СССР, серия
химическая»;
доктора химических наук
Юрия Михайловича ПОЛУ-
КАРОВА — главным
редактором журнала
«Электрохимия».
В АКАДЕМИЯХ НАУК
СОЮЗНЫХ РЕСПУБЛИК
Созданы:
Институт зоологии АН БССР;
Институт химической и
биологической физики АН ЭССР;
Институт зоологии АН МССР
переименован в Институт
зоологии и физиологии АН
МССР
Утверждены:
член-корреспондент АН
ЭССР Хиллар Карлович
АБЕН —директором
Института кибернетики АН ЭССР;
член-корреспондент АН
ЭССР Олаф Густавович ЭЙ-
ЗЕН — директором
Института химии АН ЭССР;
член-корреспондент АН
ЭССР Калью Леонхардович
ПААВЕРА — директором
Института зоологии и ботаники
АН ЭССР;
кандидат
физико-математических наук Харри Хейнри-
хович ЫЙГЛАНЕ — дирек
тором Института физики
АН ЭССР;
кандидат биологических
наук Юрий Леович МАРТИН —
директором Таллинского
ботанического сада АН ЭССР
69

Устав клуба
Унифиляр —
простейший
из приборов
Химические
теоремы
Почти как
в космосе...
Устав клуба
Пункт первый. Членом кл\бн можп быть iwi/кдый шко 1ьнпк
Пункт второй. Членом клуоа становшси тот. кто ладас! пнюрееный вопрос, или
найдет интересный ответ, или пришлет заметку, фотографию, рисунок, или просто расскажет о
своих полезных делах.
Подводим очередные итоги заочного конкурса Клуба Юный химик. Его
победителями стали:
Юрий ГИСЬ и Юрий КЛИМЮК из города Владимир-Волынский; их
исследование, посвященное иоду и крахмалу, напечатано в № 4 за прошлый год;
Игорь КАДЫРОВ из Баку, предложивший своеобразный способ получения
водорода (№ 2);
Людмила РОПАЦКАЯ из Одессы, приславшая исследование об адсорбции
поверхностно-активных веществ (№ 10):
Дмитрий СЕРОВ из Гатчины, чьи опыты с вольфрамовой нитью напечатаны
в № 6;
Александр ЯКОВЛЕВ из Ленинграда, ставший победителем конкурса
вторично, на этот раз — за опыты с плавлением иода (№ 9) и с формалином
(№ 11).
Поздравляем победителей, благодарим всех участников заочного конкурса
и напоминаем: конкурс продолжается!
Унифиляр в переводе с латыни означает
«состоящий из одной нити». Если на тонкую
нить подвесить какой-либо предмет,
например стержень, расположенный
горизонтально, то можно получить крайне простой, но
чрезвычайно чувствительный прибор. Такой
прибор изготовил впервые знаменитый фи
тик Шарль Кулон в 1784 г. и с его помощью
исслеювал взаимодействие электрических
И
КЛУБ
ЮНЫЙ
ХИМИК
Унифиляр —
простейший
из приборов
70
Клуб Юный химик

1
( хема простейших крутильных весов
зарядов. Закон, который был открыт мри
этом, получил название закона Кулона, а
сам прибор назвали крутильными весами
или весами Кулона.
Сделать крутильные весы нетрудно и в
школьном кружке, и в домашней
лаборатории, а пользу они принесут немалую.
О том, какие опыты можно поставить с
унпфнляром, мы расскажем в следующих
выпусках Клуба Юный химик, а пока
займемся изготовлением прибора, сказав
сначала, как полагается, несколько слов о
принципе его действия.
Если приложить некоторую силу к
горизонтально подвешенному стержню (рис. I),
ю стержень, естественно, отклонится на
определенный угол. Величина этого угла за
висит, во-первых, от упругости нити-унифи-
ляра и, во-вторых, от величины приложенной
силы. Если нить идеально упруга, то угол
отклонения прямо пропорционален
приложенной силе. Поскольку ничего идеального
на свете нет, то для реальных измерений
надо знать и упругость нити. Ее нетрудно
определить, измеряя время свободных ко
лебаний стержня.
Заметим, кстати, что прибор Купона
показывает не массу тела, а силу, и поэтому
правильнее было бы назвать его крутиль
ным (торсионным) динамометром или
крутильным маятником. Принципиальное его
отличие от обычных весов состоит в том,
что период колебаний не зависит от силы
тяжести; он определяется только упругостью
нити и моментом инерции подвешенного тела.
Крутильный маятник уже вскоре после
работ Кулона получил широкое
распространение в научных исследованиях. В первую
очередь - благодаря высокой
чувствительности: ведь можно взять очень тонкую нить
и подвесить к ней очень легкое тело.
Изготовив простейший крутильный маятник, мы
тоже найдем ему немало применений в
химических и физико-химических опытах. Еще
в I860 г. было показано, что унифиляр
позволяет измерять не только силы,
действующие между двумя телами, но и силы, дейст-
н\юпшс внутри одного тела. А эго значит,
что его можно использовать для
исследований внутренней структуры тела.
Н\ а теперь приступим к делу.
Принципиальная схема, как следует из
рис. 1, очень проста. Желательно, чтобы и
реальная конструкция оказалась
несложной. И по возможности универсальной.
чтобы без существенных переделок можно
было ставить различные опыты. Вот такая
конструкции и изображена схематично на
рис. 2 (стр. 72).
Прибор состоит из штатива 1, ..оторый
покоится на установочных винтах. На штативе
укреплены кронштейны 2 и 3; их можно
перемещать вверх и вниз. На верхнем
кронштейне 2 монтируется крутильная головка,
состоящая из небольшой резиновой
пробки 4, через которую пропущена медная
проволока 5 диаметром 1,5—2 мм, загнутая
снизу в крючок. Сбоку в пробку 4 воткнута
небольшая иголка 6 — она служит стрелкой
и перемешается над верхней круговой
шкалой 7. На крючке проволочного стержня 5
закрепляется капелькой клея (например,
БФ) важнейшая деталь прибора упругая
нить 8. Более всего подходит медная
эмалированная проволока диаметром 0,1 мм и
длиною 25—30 см; такую проволоку можно
попросить у радиолюбителей, она вхотит в
состав радиолюбительских наборов.
Несколькими оборотами нить
наматывается на крючок и потом фиксируется клеем.
А на нижнем ее конце закрепляется — гоже
капелькой клея подвижная система
динамометра; вся она, за исключением
стаканчика, делается по возможности легкой
(например, из алюминиевой проволоки
диаметром 1—1,5 мм). Эта система состоит из
стрелки 9, которая перемешается по
бумажной шкале 10 (ее можно разметить с
помощью транспортира), закрепленной
клеем на кронштейне 3; стрелка приклеена к
подвесной рамке 11, с которой она
составляет одно целое, а к рамке в свою очередь
подвешено проволочное кольцо 12 — оно
поддерживает небольшой стаканчик 13.
Конструкция подвесной части прибора
рассчитана на использование в качестве стаканчика
полиэтиленовой мензурки для приема
лекарств (такие мензурки продают в аптеках).
Если взят другой стаканчик, размеры
подвижной части прибора придется несколько
изменить.
Конструкция подвесной части более
подробно изображена на рис. 3. На нем же
показаны верхняя п нижняя шкалы прибора.
Клуб Юный химик
71

Конструкция крут-ильного маятника;
обозначения — в тексте
Теперь сделаем необходимые пояснения.
Верхняя, крутильная головка
предназначена для того, чтобы регулировать
положение измерительной стрелки 9. Для этого
надо повернуть стержень 5 вместе с пробкой 4,
чтобы стрелка 6 оказалась против
цифры «О» на шкале 7. С помощью стержня 5,
туго входящего в пробку, можно также
перемещать на несколько миллиметров вверх
и вниз всю подвижную систему.
В некоторых опытах потребуется
закрутить уннфиляр на определенный угол; и в
этом случае нам пригодится верхняя
крутильная головка.
Когда вы будете делать подвижную
систему (вероятно, с помощью плоскогубцев или
круглогубцев), старайтесь как можно
строже соблюдать симметрию относительно
подвесной нити. Лучше всего будет
предварительно разметить выпрямленную
алюминиевую проволоку по размерам,
приведенным на рис. 3.
В рамке 11 кроме крючков предусмотрены
еще две петли диаметром 3—4 мм. В эти
петли можно вставлять дополнительные
стержни различной длины и тем самым
увеличивать момент инерции крутильного
маятника; это понадобится в некоторых опытах.
Другие подробности, а также технику
измерений мы опишем в дальнейшем,
.одновременно с теми или иными опытами. Сей-
Слева — подвесная система прибора.
Справа — верхняя и нижняя шкалы
72
Клуб Юный химик

час, когда прибор в общем и целом готов,
мы проделаем для начала только два
простейших физических опыта, чтобы лучше
понять принцип действия прибора.
Опыт I. Определим предел упругости нити.
Сначала соберите всю подвесную систему
и установите стрелки 6 и 9 на ноль.
Придерживая стрелку 9 двумя пальцами левой
руки, правой рукой поверните пробку 4 на 45°
по шкале 7 и отпустите стрелку 9. После
нескольких колебаний, не дожидаясь, пока
они прекратятся, и не останавливая их,
поверните верхнюю пробку, чтобы стрелка 6
опять стала на ноль. Подождите, пока под
вижная система полностью не успокоится.
Если стрелка 9 вернется при этом fia ноль,
значит, при закручивании нити на 45° мы
еще не перешли предел ее упругости; тогда
повторите опыт, закручивая нить на 90°,
135° и т. д.— до тех пор, пока прн
очередном закручивании стрелка уже не
вернется в нулевое положение. Запишите угол
предыдущего закручивания. Это и есть
предел упругости нити. Его нельзя переходить
во всех последующих опытах, иначе
появятся грубые ошибки. Если вы по какой-либо
причине заменили нить, всю процедуру надо
повторить.
Опыт 2. Убедимся в справедливости
основного закона крутильного маятника. Он вы
ражается такой формулой:
Т = 2л УШГ,
где Т — период одного полного колебания
(то есть время, отсчитываемое с момента
остановки стрелки в крайнем положении и
до ее возвращения в то же положение) в
секундах, J — момент инерции подвижной
системы, С — упругость унифиляра. В эту
формулу не входит амплитуда — размах
колебаний; иными словами, время полного
колебания не зависит от амплитуды.
Запустите маятник и определите с
помощью секундомера длительность одного
полного периода колебаний, причем в- разное
время после запуска маятника (для этого
измерьте время t, за которое маятник
совершит п полных колебаний; тогда T = t:n).
Вы убедитесь, что эта длительность будет
оставаться одной и той же.
Вот и все на первый раз. Если вам
удастся найти старый «Курс физики» О. Д. Хволь-
сона. выходивший несколькими изданиями
в двадцатых-тридцатых годах, то в первом
томе вы найдете хорошее описание теории
унифиляра.
В. ПЧЕЛИН
ЗАДАЧИ
Химические теоремы
Перед вами две задачи-теоремы о
молекулярных формулах углеводородов. Докажите,
что они справедливы. А затем попробуем
вместе применить их к решению задач из
пособий по химии для поступающих в
вузы.
Теорема 1. Если в простейшей формуле
углеводорода то же соотношение между
индексами, что и в формуле предельного
углеводорода, то простейшая формула
совпадает с истинной.
Теорема 2. Если в простейшей формуле
углеводорода индекс у водорода на единицу
меньше, чем в соответствующей формуле
предельного углеводорода, то молекулярная
формула двукратна простейшей.
Решения задач — на стр. 75
ОПЫТЫ БЕЗ ВЗРЫВОВ
Почти как
в космосе...
ские вещества - и такие, к
которым все мы привыкли на
Земле, и достаточно редкие.
Давайте поставим два
несложных опыта, чтобы
поближе познакомиться с
«космическими» материалами с
обычным кислородом и
необычной смазкой.
ГДЕ ВЗЯТЬ КИСЛОРОД?
Для работы космических
кораблей и орбитальных стан- На космическом корабле надо
ций нужны многие химмче поддерживать атмосферу.
пригодную для дыхания.
Иными словами, требуется
пополнять запас
кислорода и поглощать выдыхаемый
углекислый газ. Сделать то и
другое одновременно могут
зеленые растения. А еще
источником кислорода и
поглотителем С02 могут быть пе-
рекисные соединения.
Например, пероксид натрия Na202.
Заполните три U -образные
трубки порошком пероксида
натрия (он входит в состав
Клуб Юный химик
73

~>
4
W W ^ «*«+«*
П
V
наборов «Юный химик»).
Работая с пероксидами,
БУДЬТЕ ОСТОРОЖНЫ: контакт с
органическими материалами
может привести к
воспламенению.
Соберите прибор,
изображенный на рисунке. Из
аппарата Киппа пустите ток
углекислого газа. Через
некоторое время в пробирке,
наполненной водой, соберется
кислород (проведите сами
качественную реакцию).
Кислород выделяется в
результате реакций, суммарное
уравнение которых выглядит
так:
2Na202 + 2C02 =
= 02 + 2Na2C03.
Как видите, поглощая две
молекулы С02, пероксид
натрия выделяет одну молекулу
02 . Чтобы кислорода
выделялось больше, хорошо бы взять
другие вещества — надперок-
снды типа К02 или озони-
ды соединения озона со
щелочными металлами (KQ*).
К сожалению, поставить
такие опыты вряд ли удастся.
Запишем хотя бы уравнения
реакций.
Обычно применяют не
чистый надпероксид калия, а его
смесь с пероксидом натрия
(эт\ смесь называют окси-
литом):
Na2Oo + 2K02 + 2С02 =
= 202 +- Na2C03 + К2С03.
Тут на две молекулы СО_>
выделяются уже две молек\
лы кислорода. А в случае ол>
иилов целых пять:
4V^ + 2СО,
- 502 f 2К2СОэ.
ЧЕМ СМАЗАТЬ
подшипник?
Когда механизм должен
работать в космическом
вакууме, то подобрать смазочный
материал далеко не просто.
Обычные смазки, например
углеводородные масла,
испарятся. И графитовую смазку
нельзя использовать в
космосе: после испарения
адсорбированной водяной пленки
графит теряет смазочные
свойства. Вот почему нужны иные
твердые вещества. Одно из
них — дисульфид молибдена
MoS2. Его-то мы и
приготовим.
Смешайте 2 г триокси-
да молибдена Мо03
(вместо него можно взять мо-
либдат аммония (NH4JMo04
или парамолибдат аммония
(NH4NMo7024), 1,5 г серы и
3 г карбоната калия.
Поместите смесь в фарфоровый
тигель и поставьте в
муфельную печь, нагретую до 450°С.
РАБОТАТЬ ПОД ТЯГОЙ!
Через полчаса типцами
извлеките тигель из печи и
охладите его. Спекшуюся
черную массу разотрите в ступке,
добавьте 50 мл воды и
слейте образующийся раствор
щелочи. Промывание повторите
два-трн раг^а. На дне оста
нется черный порошок
дисульфида молибдена, который
образовался по реакции:
2Mo03 + K2C03 + 7S =
= 2MoS2 + K20 +
+ C02+3S02.
Дисульфид молибдена -
металлоподобное вещество.
Плотность его высока, а вот
твердость мала - MoS2
оставляет след на бумаге,
словно графит. И
кристаллическая его структура тоже
напоминает структуру графита.
Сейчас дисульфид
молибдена нередко применяют для
смазки, и не только в
космосе; иногда из него делают
целые детали, взяв в качестве
связующего гголммерные
материалы. Попробуйте
испытать полученный вами
продукт как смазк\ пока,
разумеется, в земных условиях...
Ю. Г. ОРЛИК
74
Клуб Юный химик

Решения задач
(См. стр. 73)
Теорема I. Пусть СПНШ простейшая формула
углеводорода, индексы которой соотносятся,
как в формуле предельного, то есть m 2n +2.
Тогда простейшая формула примет вид
СпН2п 2. a х-кратная CnvHBn L,(N, или
Сп\И*пх ■ *Н'.»\ ■»■ Очевидно, что при любом
пелом х> 1 такого углеводорода не существу
ет, так как в насыщенной структуре С1МН2|1Х ,
нет места Bх 2) атомам водорода. Слетова
тельно, х- 1. Молекулярная формула
углеводорода СлН2п,._,.
Теорема 2. В данном случае СпН2п , простей
тая формула, а С11ЧН):,П Ичх-кратная. При
\>2 эта формула может быть представлена в
вше CrivH2rn . ,ИК .,. Отсюда еле чует, что х 2
атомам водорода нет места в насыщенной
структуре СпхН2пх 2, поэтому х<2. Но х не
может быть равен 1, так как число атомов
водорода в любом углеводороде четно.
Итак, х = 2, и двукратная простейшая
формула C2nHBll + Ij2 есть молекулярная формула
углеводорода.
Теперь попробуем применить эти две теоремы
для решения известных задач. Приведем
три примера.
Пример I. При сжигании 1,44 г вещества
образовалось 2,24 л углекислого газа (н. у.) п
2,88 г воды. Какова молекулярная формула
этого вещества? (И. П. Середа. Конкурсные
задачи по химии. «Вища школа», Киев, 1974,
задача № 86, стр. 17)
Два способа решения этой задачи
приведены на стр. 108 пособия, однако ни в одном
из них не пока. '>, что найденная простейшая
формула С5Н|, явл>.отся молекулярной.
Заметим, что 12 = 5- 2-1-2, то есть между индексами
то же соотношение, что и в формуле
предельного углеводорода. На основании
теоремы 1 заключаем, что формула С5Н12
совпадает с молекулярной.
Пример 2. Установить истинную формулу
углеводорода, если при сжигании 8,6 г его
образовалось 26,4 г углекислого газа. Плот
пость паров углеводорода по водороду
равна 43. (Т. П. Адамович, Г. И. Васильева.
Г. А. Попкович, А. Р. Улазова. Сборник
упражнении и усложненных задач с решениями
но химии, «Вышэпшая школа», Минск. 1973.
задача JV«? 334, стр. 39).
Воспользуемся только теми данными
задачи, которые определяют простейшую
формулу, информацию о плотности паров
исключим.
Так как 44 г COv содержат 12 г углерода,
то в 26,4 г С02 будет |2'2Г>-4 = 7,2 г С.
Следовательно, масса водорода равна 8,6
— 7,2 = 1,4 г. Отношение чисел атомов
углерода и водорода равно
^ -bi 3-7
12 ■ 1 " J- '*
то есть простейшая формула
углеводорода С3Н7-
В формуле соответствующего предельного
углеводорода индекс при водороде должен
быть равен 2-3-1-2 8, в простейшей формуле
он на единицу меньше. На основании
теоремы 2 приходим к выводу, что молекулярная
формула углеводорода двукратна
простейшей: С6Н|4-
Пример 3. При определении формулы
углеводорода была найдена простейшая
формула С2Н5- Найти молекулярную формулу этого
углеводорода, зная, что его молекулярная
масса равна 58.
Решение этой задачи, использующее все
данные условия, приведено в книге Г. Л. Аб-
кина «Задачи и упражнения по общей
химии», «Высшая школа», Москва, 1971,
стр. 22- 23. Мы же воспользуемся только
простейшей формулой С2Н5. Так как в
формуле соответствующего предельного
углеводорода индекс при водороде должен быть равен
2-2 + 2^6, а в простейшей он равен 5 (на
единицу меньше), то на основании теоремы 2
молекулярная формула углеводорода С4Н10-
(Кстати, истинная формула этого
углеводорода однозначно определяется и одной только
его молекулярной массой.)
В заключение заметим, что обе доказанные
нами теоремы справедливы и для кремне-
водородов.
А. А. ХРУСТ АЛЕВ
Клуб Юный химии
75

Гипотезы
Оползень
на воздушной
подушке
Туманным утром 21 октября 1966 года
из террикона, высившегося над английским
горняцким поселком Аберфан, хлынул
грязевой поток. Устремившись по долине
со скоростью 20 миль в час, он поглотил
ферму, разрушил школу и несколько
домов. Погибло 116 школьников и 28
взрослых. Правительственная комиссия,
расследовавшая катастрофу, пришла к выводу,
что виною была геология района, и в
первую очередь артезианские воды,
которыми богаты трещиноватые песчаники. К тому
же место для отвала отвели в 600 метрах
от крайнего дома, да еще на целую сотню
метров выше поселка. С годами — а
террикон насыпали не один год — куски угля,
сланца и песчаника измельчились в
осколки и плиточки не больше полутора
сантиметров в поперечнике.
Но был, нам кажется, и другой
виновник...
Проделаем нехитрый опыт. Возьмем
детское ведерко мокрого речного песка,
добавим муки или сахара .и дрожжей и
сделаем «куличик». Спустя некоторое
время, когда дрожжи — микроорганизмы,
получив достаточно питательных веществ —
муки или сахара,— «заработают», куличик
словно разопрет изнутри и он
расплывется.
Нечто похожее произошло и с Аберфан-
ским терриконом.
Минерализация органических
соединений часто проходит и без свободного
кислорода. Перерабатывают их
анаэробы'— микроорганизмы, которым, чтобы
жить и развиваться, свободный кислород
не нужен. Конечные продукты
жизнедеятельности анаэробов — на 90 и больше
процентов газы: метан, аммиак,
сероводород и другие. Если газопроницаемость
насыщенной водой зернистой породы мала,
газы, вырабатываемые микроорганизмами,
накапливаются в ней и увеличивают
давление в ее порах — поровое давление. В
породе накапливается потенциальная
энергия и снижается трение в контактах
частиц— внутреннее трение. Получается
нечто схожее с широко используемой в
современной технике «воздушной
подушкой». Роль компрессора выполняют
микроорганизмы, а источником энергии
служит органическое вещество.
Впервые роль, которую играют
микроорганизмы в насыщенной водой зернистой
породе, была установлена на примере
истинных плывунов. Плывунами обычно
называют весьма нелюбимые строителями
породы, способные под собственной
тяжестью даже при относительно
небольшой массе расплываться и течь.
Наибольшие неприятности причиняют истинные
плывуны, то есть те, в которых
содержатся устойчивые к коагуляции коллоиды.
Но главное, как установлено одним из
авторов этой статьи, для них характерно
повышенное давление в порах. (Ложными
плывунами в отличие от истинных часто
называют чистые пески, насыщенные
водой. Истинный плывун можно
воспроизвести, заселив чистый насыщенный водой
песок микроорганизмами и снабдив их
питанием.) В наших опытах давление,
развиваемое микроорганизмами в плывунах,
достигало 4 кг/см2 и выше. Стоило же
образцы обработать антисептиками,
давления не было.
Когда строители, вскрывая котлован
или i разрабатывая горную выработку,
натыкаются на истинный плывун, энергия,
накопленная в нем, стремительно
высвобождается и порода, распираемая
газами, растекается, не выделяя воды, как
дрожжевое тесто.
Это же явление, по-видимому, лежит в
основе многих физико-геологических
явлений.
Если проследить за распространением
оползней на территории СССР, то легко
убедиться, что они встречаются в местах
выхода на поверхность третичных и более
древних глин, богатых органическими
веществами — глауконитом, соединениями
76

серы и (иногда) фосфора — любимыми
деликатесами анаэробов. Стоит хотя бы
в одном из слоев склона развиться
достаточному поровому давлению, как вся
масса расположенной выше породы
приходит, словно на воздушной подушке, в
движение.
Эффектом анаэробной «воздушной
подушки» можно объяснить и связные
селевые потоки, которые еще называют
грязевыми. Толща селя формируется в
пониженных местах горного рельефа, где
скапливаются как крупные обломки, так
и почвенные наносы, растительные остатки.
Эти залежи — или попросту озера густой
грязи — благодатная среда для
микроорганизмов. А если так, то вполне понятно,
отчего сель трогается с места, когда вроде
бы ни ливней не было, ни снега не таяли.
Вспомним, кстати, что и аберфанский
террикон потек без помощи дождя.
Трудятся анаэробы не только на суше,
но и на дне морском. Связистам,
прокладывающим подводные телеграфные линии,
хорошо знакомы так называемые
суспензионные потоки в подводных каньонах,
безжалостно рвущие кабели. Причем
возникают эти потоки при самых
незначительных уклонах дна — 0,01 и даже
0,001. А возникнув, развивают скорости
до метра в секунду. Можно
предположить, что водоросли, морская трава,
остатки, смытые с суши, словом, вся та
органика, что, осев на дно, скапливается в
его складках, начинает со временем
разлагаться и выделять газ. Внутреннее
трение в наносах ослабевает, и
достаточно небольшого толчка, чтобы вся масса
стронулась с места.
Иногда анаэробы являют прямо-таки
фантастическую мощь. Лет десять назад
на строительстве моста во Флориде по
оплошности в пустотелых сваях из
напряженного бетона остались картонные формы
и туда (еще до герметизации) попала вода.
Сваи забили, и можно представить
удивление строителей, когда спустя какое-то
время они без видимой причины начали
эдна за другой рваться.
Микроорганизмы могут за несколько
лет накопить поровое давление,
достаточно мощное, чтобы «взвесить» любое
здание и даже плотину. Ведь там, где сейчас
водохранилища, были луга, леса, пашни,
торфяники, населенные пункты, веками
накапливались органические остатки.
И порой проходит много лет, прежде чем
газы дадут о себе знать.
Вот так анаэробные микроорганизмы
вторгаются в наши планы. И пока мы с ними
недостаточно знакомы, их незримая
деятельность наносит вполне осязаемый
ущерб. Но как знать, не удастся ли,
разобравшись в их характере, «приручить» их,
превратить из врагов в помощников?
В. В. РАДИИ А,
кандидат геолого-
минералогических наук
Я. Л. КОГАН
Технологи,
внимание!
ПЕСОК И СТОКИ
Песок при очистке
сточных вод применяют давно:
песчаные фильтры известны
каждому. Сейчас
предложено очищать сточные
воды некоторых
производств в колоннах со
взвешенным. псевдоожи-
женным слоем того же
самого обычного песка.
В этом случае он служит
субстратом для
микроорганизмов биологической
очистки. Развитая
поверхность псевдоожиженного
слоя позволяет
использовать для очистки стоков
аппаратуру значительно
меньших размеров, чем
обычно.
«Chemical Engineering»,
1978, т. 85, № 4
мышьяк —
из стоков
В институте «Гипроникель»
недавно разработан
достаточно простой и
эффективный способ очистки
сточных вод от мышьяка. По
этому способу санитарных
норм - очистки достигают,
обрабатывая стоки извест
ковым молоком в
присутствии растворимой
магниевой соли, чаще всего
хлористого магния. При
необходимости эту соль можно
заменить соответствующим
количеством карбоната или
бикарбоната натрия.
Процесс очистки идет при рН,
равном - 10— 10,5
<Цветные металлы»,
1978, № 5
77

iWie^fiaSadtfi*^^

Размышления
О призвании врача
Андре МОРУА
«Клянусь Апоппоном-цепителем, Аск-
лепием и Гигиеей... В какой бы дом я
не вошеп, я войду для пользы
страждущего. Я буду далек от всего
неправедного, я не вручу никому ядовитого
средства, и что бы я ни увидел в жизни
людей из того, что не следует
разглашать, я умолчу о сем, считая подобные
вещи тайной». Двв с половиной
тысячелетия прошло с того времени, когда
эллинские врачи, члены косского
братства Аскпепиадов, произносили слове
этой профессиональной клятвы —
первого дошедшего до нас кодекса
медицинской морали. С тех пор утекло
много воды, изменились и медицине, и
отношение к ней. Но основные правила,
сформулированные в Гиппократовой
клятве, не поколебались. Как
согласовать их с требованиями нашего времени,
с необычайными возможностями,
которыми располагает современный врач!
Эти вопросы интересуют не только
самих врачей. В 1967 году на съезде
французских медиков, посвященном
проблемам врачебной этики, выступил
известный писатель — романист, эссеист
и историк Андре Моруа. Текст его
речи — перед вами.
Говорить о медицине в аудитории, где
присутствует столько знаменитых
врачей, было бы для меня рискованной,
хотя и почетной задачей, если бы
медика и художника не связывали крепкие
узы естественного родства. Оба они,
врач и писатель, страстно
интересуются людьми; оба стремятся разгадать
то, что заслонено обманчивой
внешностью; оба забывают о себе и
собственной жизни, всматриваясь в жизнь
других. Кто сумел рассказать о врачах
лучше Бальзака? Кто глубже, чем
Марсель Пруст, этот вечный больной, постиг
сущность веры, внушаемой нам
человеком, который способен заглянуть в
глубины человеческого тела, потому
что глаза его зорче обыкновенных
человеческих глаз? И кому, как не
романисту, дано понять чувства людей,
растерянно окруживших страдальца, не
знающих, что делать, когда в дверях
внезапно появляется врач, одним своим
видом неся исцеление!
Сколько раз в деревенской глуши,
темной ночью, когда за окнами не
видно ни зги, я видел, как надежда
зажигалась на лицах при отдаленном, еле
слышном, как жужжание насекомого,
звуке автомобиля. Доктор едет! Сам
больной переставал стонать,
прислушиваясь к этому рокоту, и даже столбик
градусника, неудержимо лезущий
вверх, как бы застывал в ожидании. Как
будто остановилось, говоря словами
поэта, кружащееся веретено Парки.
Писатель знает, что каждый день
жизни врача омрачают тревога и
безысходная жалость. Он знает, что лечить
людей — не ремесло, а тяжкий крест. Что
стать врачом — значит вступить в некий
орден, в большой мере пожертвовать
привязанностями семьи и дружбы,
отказаться от свободы. Писателю известно
и другое: он знает, что большинство
выдающихся медиков сами прекрасно
владели пером. Лаэннек, Труссо, Шарко,
Пастер, Клод Бернар знали цену слову,
писали благородным, ясным и
непринужденным слогом. Мы горды тем, что
вместе с нами членами Французской
академии состоят Валери-Радо и Жан
Делэ. Да и на этом съезде вы слышали
блестящие выступления, сочетавшие
глубину мысли с безукоризненной
литературной формой.
Вы поручили мне подытожить
сказанное здесь другими. Для начала я
хотел бы напомнить о том, что
составляет со времени Гиппократа
неизменную суть медицинской морали.
Ныне, как и в далеком прошлом, врач
полагает, что его долг — поддерживать
жизнь и облегчать страдание; как и
прежде, он видит в больном человеке
личность, заслуживающую
безоговорочного уважения; ныне, как прежде,
все действия врача преследуют только
одну цель — помочь больному — и не
могут, не должны служить честолюбию
или карьере; и по-прежнему, как во
все времена, врач считает себя
связанным профессиональной тайной, как
духовник — тайной исповеди. Примеры
высокой верности врачебной тайне
известны, вы вправе ими гордиться; вы
79

помните, как Дюпюитрен отказался
сообщить полиции, где и как были ранены
побежденные повстанцы; как Луи Порт
публично потребовал от врачей блюсти
профессиональную тайну именно тогда,
когда оккупационные власти
пригрозили расправой каждому, кто не донесет
о раненом участнике Сопротивления.
Но если основы врачебной этики не
изменились, зачем понадобился этот
съезд? Затем, что никто из нас не может,
не имеет права закрывать глаза на
грандиозные перемены, буквально'
перепахавшие медицину на наших глазах.
Перемены эти двоякого рода.
Во-первых, технический переворот; во-вторых,
все, что связано с коллективной
организацией.
Общеизвестна почти
неправдоподобная стремительность, с которой
следовали друг за другом научные
открытия в последние тридцать лет.
Сегодняшний практический врач
располагает таким набором средств против
болезней, о котором его предшественники
и понятия не имели. Химия и
электроника — его помощницы, и он склонен
даже злоупотреблять их услугами.
Рентгенология, электрокардио- и
электроэнцефалография, радиоизотопы,
достижения молекулярной биологии и
многое другое дали ему возможность
проникнуть в области, доселе
недоступные. Сульфаниламиды и антибиотики
позволяют в огромном большинстве
случаев справиться с инфекцией.
Пересадка тканей и целых органов,
применение искусственных органов,
переливание крови и кровезаменителей,
введение гормонов с успехом компенсируют
недостаточность почек, эндокринных
желез и даже сердца. Множество
заболеваний, некогда смертельных,
приняли доброкачественное течение.
Могут сказать, что вместо них появились
другие, прежде неизвестные; что
недуги, которые считались побежденными,
вновь поднимают голову. Это верно.
И все же возросшая продолжительность
жизни и физическое состояние
стариков доказывают, что баланс достижений
и потерь явно в нашу пользу.
Эти успехи врачебной науки
радикально изменили отношение к ней.
Долгое время к медицине
относились скептически. «Положитесь на
природу,— говорил Монтень.— А уж она
обойдется как-нибудь без вас». Сами
эскулапы были не прочь щегольнуть
игриво-парадоксальным неверием в
свое дело. Томас Сайднэм,
прославленный английский клиницист, на
вопрос, что надо читать будущему врачу,
по каким книгам учиться, ответил:
«Читайте Дон Кихота». В девятнадцатом
веке Мажанди, крупнейший физиолог,
почти афишировал свое недоверие к
терапии. Лечащим врачам он говорил:
«Неужели не ясно, что вы в сущности
ничего не делаете?». А когда кто-нибудь
предлагал новый способ лечения, Ma- ^
жанди отвечал: «Если вам так
нравится — извольте».
Еще в начале нашего столетия
скептики, видя, как одно разочарование
сменяется другим, заявляли, что
медицина — не более чем модное увлечение.
Да что говорить! Совсем недавно
инфекционные болезни лечили
коллоидными растворами. Серебро будто
бы исцеляло грипп, олово —
туберкулез. Сейчас уже никто об этом не
помнит. Прошла мода, и снадобья
перестали помогать. Вредные вещества, о
которых трубили на всех
перекрестках, перестали вредить. Можно было
бы написать целый роман под
названием: «Величие и падение холестерина».
И вдруг недоверие исчезло. И врачи,
и больные обрели уверенность. Да и
как не уверуешь, видя столько чудес!
Доктору Кноку, герою комедии Жюля
Ромена, стоило огромного труда
заставить деревенских жителей, среди
которых он практиковал, смириться с
существованием медицины. Теперь все
деревни во Франции, мало сказать,
примирились с медициной,— сегодня
доктор Кнок просто не знал бы, куда
деться от больных. Охваченные жаждой
лечиться, порабощенные лекарственной
манией, его пациенты с лихвой
перевыполнили бы все его предписания.
И вот мы видим, как поразительные
успехи последних десятилетий рождают
превосходящий всякую меру оптимизм.
Сто лет назад Ренан вопрошал в письме
к Бертло: «Кто знает, не проникнут ли
в конце концов люди в последний
тайник природы, не раскроют ли они
законы атома? Быть может, химик, разгадав
секрет материи, переиначит весь мир?
А биолог, овладев тайной жизни,
изменит ее условия? Кто знает — может
быть, естественные виды когда-нибудь
превратятся в реликты прошлого и на
них будут глазеть в музеях как на
памятники ушедшего, несовершенного
мира?..» Ну так вот, то, что в устах Рена-
на было остроумной догадкой, игрой
ума, сегодня становится
действительностью. Но действительность эта
взвалила на нас тяжкое бремя новых
проблем. Ибо мы одержали победу в войне, .
не успев подготовиться к миру,— по
выражению Жана Ростана, наука
превратила нас в богов, прежде чем мы
заслужили право именоваться людьми.
80

Какова же — в буквальном смысле
слова — мораль, которая следует из
достижений техники? Речь пойдет о
новой ответственности, возложенной на
врача, но прежде я хочу обратить ваше
внимание на два вопроса, мимо
которых невозможно пройти.
Вопрос первый. Стала ли медицина
благодаря своим новейшим
приобретениям точной наукой?
По моему мнению, медицинская
практика в наши дни приблизилась к научной
практике, однако не слилась с ней. Врач
широко пользуется приемами и
достижениями науки. По его заказу делаются
лабораторные исследования крови,
мочи и так далее, ведутся поиски того
или иного возбудителя; обычным стало
измерение температуры. Сравнительно
недавно начато изучение патологии на
молекулярном уровне и высказано
предположение, что болезни связаны
с изменениями белковых частиц, то
есть в конечном счете сводятся к
биохимическим нарушениям. И все-таки —
все-таки совершенно разные люди:
химик, биолог и врач.
Ученый стремится прежде всего
проверить правильность своих гипотез.
Чтобы исключить ошибку, он повторит опыт
сто раз, если нужно — тысячу раз. Он
поставит, наконец, решающий
эксперимент, который устранит все сомнения.
Терпение ученого безгранично. А вот
врач ждать не может. «Цель
медицины,— сказал Клод Бернар,— действие,
а не ожидание. Опасность ошибиться
в диагнозе всегда велика; но еще
опасней рисковать жизнью больного, оставив
его без лечения». Как часто медику
приходится, за отсутствием надежной
симптоматики, действовать, полагаясь на
интуицию. Лучший врач тот, кто
опирается одновременно и на науку, и на
опыт, и на знание людей. Милосердие
не является непременным украшением
физика или химика. Но оно
обязательно для врача —терапевта и хирурга.
Вопрос второй, не менее важный.
Чем отличается человек — тот самый
человек, который доверился вашему
попечению,— от говорящего робота,
от куклы?
В самом деле: что составляет
неповторимую особенность человека? Его
органы? Но чем дальше, тем реальней
становится замена естественных
органов чужими или искусственными.
Наступит день, когда искусственное
сердце будет функционировать не хуже
настоящего. Сосудистая хирургия сделает
возможным использование
консервированных конечностей, как сегодня
используется консервированная кровь.
Декарт считал живой организм особого
рода машиной. Сомнительный тезис!
Бесспорно, каждый из нас в какой-то
мере подобен машине. Но кроме
протоплазмы, генов и аминокислот, кроме
изумительных структур мозга
остается нечто неуловимое, и оно-то и есть
то самое, за что вы, медики, несете
ответственность.
В работе врача, как и в творчестве
писателя, можно выделить обычную, или
рутинную, часть — наблюдение, сбор
материала — и миг озарения. Момент,
когда клиницист внезапно находит
спасительный выход, а романист постигает
суть будущей книги. Изобретение,
говорил Эдисон, на 99% добывается потом
и лишь на один процент —
вдохновением. Рано или поздно машина одолеет
все девяносто девять процентов.
Сумеет ли она наверстать последний
оставшийся процент? При нынешнем
состоянии наших знаний это кажется
невозможным. Никакая машина не сочинит
симфонию Бетховена, не напишет «Отца
Горио». Легко представить себе
машину-диагноста, куда закладываются на
перфокартах все лабораторные данные
о больном; впрочем, такая машина уже
существует. Нужна ли, полезна ли эта
машина? Еще бы. Никакой мозг не в
состоянии вместить объем сведений,
который она суммирует и сопоставляет
за одну секунду. Но сможет ли она
сделать необходимый вывод с такой же
уверенностью, с какой делает его
талантливый клиницист? Что-то не верится.
Машина неспособна построить
иерархию симптомов. Мало зарегистрировать
наблюдение, учесть результат анализа;
надо уметь их истолковать. Не говоря
уже о том, что далеко не все данные
поддаются количественному учету.
Нюх, острый глаз, гениальная догадка —
без них не обойдешься. Доктор,
который полагается лишь на то, что можно
измерить, пренебрегающий оттенками,
рискует потерять свою душу — и
больного.
Конечно, с помощью статистических
методов можно точно предсказать, что
произойдет с такой-то группой
пациентов. Статистика позволяет оценить
степень риска, а значит, и подсказывает
решение. Но статистика дает общие
нормативы, отнюдь не обязательные для
каждого отдельного случая. А что мне
от того, как сказал один остряк, если
кто-то выздоровеет вместо меня, чтобы
выполнить норму? Врач лечит
конкретного больного. Зная слабости и изъяны
своего пациента, зная степень его
мужества, он тем самым знает, что может
и чего не может вынести пациент. Он
81

хорошо понимает, что к каждому
человеку нужно подходить как к
индивидууму, который на свой лад страдает и на
свой лад отстаивает собственное
существование в сумятице внешних
обстоятельств места и времени, он знает, что
акт врачевания не есть некоторая
падающая в цене величина, искусственно
поддерживаемая в угоду традициям;
отношения, связывающие врача с его
подопечными, подобно узам любви,
обладают абсолютной ценностью.
Медицину нельзя разрубить на два
куска — лабораторию и клинику, точно
так же, как невозможно отделить
медицину тела от медицины души.
Существует единый мир, в котором мы
сталкиваемся с феноменами
бесконечной сложности. Если, как доказал
Павлов, достаточно знака, чтобы усилить
работу слюнных желез, то мысль, горе
или забота в состоянии повлиять на
самые разные органы. Перспектива
трудного экзамена иной раз действует на
школяра сильнее самого мощного
слабительного. Тревога и страх — сами по
себе болезни; наслаиваясь на другой
недуг, они ужесточают его течение.
Между телом и мыслью происходит
постоянное взаимодействие; и, сознавая
это единство, единство человеческой
личности, медик врачует упадок духа
вместе с порожденными им
органическими расстройствами. Медицинский
гений видит человека целиком.
Чехов, писатель и врач, написал
прекрасный рассказ, который называется
«Случай из практики». Ординатор
клиники едет вместо своего шефа по
срочному вызову к больной — молодой
девушке. Мать, вдова богатого
фабриканта, напугана до полусмерти: дочь
умирает — что-то с сердцем. Доктор
выслушивает больную и не находит ничего
особенного. Он начинает расспрашивать
девушку и мало-помалу догадывается,
в чем дело: она страдает от жизни на
фабрике, от того, что она дочь
богатых родителей и каждый день видит
вокруг себя несчастных, нищих и
озлобленных рабочих. Врачу ясно, что она
должна уйти отсюда. «Вас тяготит
положение богатой наследницы,— говорит
он ей.— Вы не верите в свое право и
не можете спокойно спать. Это,
конечно, лучше, чем если бы вы были
довольны, крепко спали и думали, что все
хорошо. Ваша бессонница и
сердцебиение почтенны, это все хорошие
признаки». Он уезжает, но больная чувствует,
что поправилась; она излила душу, и
нашелся друг, который ее понял. Кто
из вас, здесь присутствующих, не
оказывал больным такую же помощь? Вы
были в одно и то же время советчиками,
исповедниками и врачами.
Сказанное относится ко всем
временам. Но сегодня технические
возможности медицины создают совсем
особые проблемы. Первая — о ней говорил
здесь профессор Амбюрже — риск,
связанный с терапией. У врача сейчас
тысячи лекарств. Многие из них
обладают могучим лечебным действием, но
до некоторой степени опасны.
Насколько оправдано их применение?
Некоторые методы исследования могут
вызвать сильные боли, подчас даже
серьезные осложнения, но зато
позволяют поставить точный диагноз. Нужно
ли от них отказываться? Разумеется,
все лекарственные препараты
проходят строжайший контроль; прежде чем
прописывать людям, их испытывают
на животных. Чтобы убедиться, что
пенициллин нетоксичен, Флори и Чейн
впрыскивали мышам лошадиные дозы
препарата. Даже психотропные
средства можно проверять на животных,
например на крысах, следя за их
поведением. Но где гарантия, что эффект
окажется таким же у человека? А
отдаленное действие? Его предсказать
еще труднее. Талидомид прошел все
испытания. Кто мог подумать, что он
станет причиной рождения уродов?
Существует простое правило: как
бы ни было эффективно лекарство, оно
неприемлемо, если нет уверенности,
что риск побочного действия намного
меньше, чем опасность самой
болезни. Да, это мудрое правило. Но оно не
решает проблем, которые ставит перед
врачом его медицинская совесть. Надо
ли, например, запрещать испытание
галлюциногенов — само по себе
опасное — на добровольцах, если эти опыты
помогут раскрыть механизмы
душевных болезней и найти
антигаллюциногены— средства против галлюцинаций?
Как быть, если больному грозит гибель
и нужны решительные действия, а
между тем нет возможности абсолютно
точно предвидеть, к чему они приведут?
Ждать или рисковать?
Ситуация такова, что ценой
калечащей операции можно спасти жизнь,—
что делать? Не приходится
сомневаться, что сами больные во многих
случаях предпочли бы смерть тяжелому
увечью. Имеем ли мы право
превратить человека в обрубок ради того,
чтобы оставить его в живых? Какова мера
ответственности, которую берет на себя
нейрохирург, когда он оперирует на
полушариях мозга, пересекает
нервные пучки, чтобы избавить пациента от
невыносимых болей, и не может в точ-
82

ности предвидеть все последствия этого
вмешательства? Закон дает на это ответ:
условием операции должно быть
согласие пациента и его семьи. Но
спрятаться за такой формулой было бы чистым
лицемерием.
Попробуйте-ка растолковать
обывателям суть ситуации, которую они не
могут понять, ибо у них нет для этого
необходимых знаний. Волей-неволей
врач упрощает факты, излагает их так,
что, при всей его добросовестности,
получается карикатура на правду. Но
разве скажешь больному, как того
требует юридический закон: «Без лечения
девять шансов из десяти, что вы умрете
на будущей неделе. Но лечение тоже
опасно: три шанса из десяти за то, что
оно вас убьет. Хотя и вероятность
спасения повышается».
Если вы ему это скажете, считайте,
что больной погиб. Мысль о смерти
убьет его. Закон, таким образом,
уполномочил врача совершить тяжелейшую
тактическую ошибку, которая состоит
в том, что он дал размножиться
микробам страха и отчаяния в душе
человека, и без того сраженного физическим
недугом. Фрейд, узнав от врача, что у
него рак, прошептал: «Кто вам дал
право говорить мне об этом?»
Итак, что же делать? Скрепя сердце,
врач взвалит на себя груз, от которого
никто и ничто не может его освободить.
Его долг — отнестись к больному как
к самому дорогому, драгоценнейшему
существу и со сверхчеловеческой
выдержкой, соединив несоединимое —
хладнокровие и страсть, самому
определить разумную степень риска.
Профессор Госсе говорил вам о том,
что ответственность хирурга не менее,
чем у любого другого специалиста, есть
ответственность человека перед
человеком. Попытки выработать
объективные критерии научной хирургии,
сформулировать строгие показания к
оперативному вмешательству, не зависящие
от личных качеств врача и больного,
предпринимались не раз. Но жизнь не
считается с ними. И хирургия остается
областью непредвиденного,
индивидуального, и прихоть случая, как и прежде,
подстерегает врача у операционного
стола. Хирург — это человек, которому
кто-то другой доверяет свое тело и
самую жизнь с тем, чтобы тот подверг
его опасному и необратимому
воздействию. И ответом на это доверие может
быть только лишь беспредельное
благоговение. От того, что он человек
действия, хирург не перестает быть
человеком сердца. Недостаточное знание
науки, стремление спасти свою
репутацию, когда врач воздерживается от
активного вмешательства, или, напротив,
чрезмерное увлечение ремеслом, азарт
и желание блеснуть виртуозностью,
когда он хватается за опасные и
непроверенные нововведения,— вот ошибки,
которые мы вправе ставить ему в вину.
Профессор Госсе как бы обращается к
начинающим хирургам. Вы, входящие
сюда, говорит он, оставьте всякое
тщеславие, хотя бы внешне оно выглядело
вполне респектабельным. Не старайтесь
подменить моральную ответственность,
как бы ни была она тяжела,
ответственностью административной, узаконенной
официальными правилами. В
операционной вы почти что равны богам. Но
над вами есть высший суд — ваша
совесть.
Не менее каверзные проблемы
возникли в связи с пересадкой органов.
Тут в игру вступает третье лицо —
донор. Имеем ли мы право согласиться
с тем, чтобы здоровый человек подверг
себя риску, уступив одну из своих почек
погибающему больному? Статистика
свидетельствует, что этот риск невелик.
Ожидаемая продолжительность жизни
для того, кому удалили почку,
оказывается— я узнал об этом не без
удивления — не меньше, чем для того, кто
согласился бы каждый день водить
легковую машину на расстояние двадцать
километров. А для того, кому эту почку
пересаживают, вероятность успеха —
самое меньшее 50 процентов. Вдобавок
человек, отдавший почку умирающему,
испытывает высокое чувство
самопожертвования, как каждый, кто идет на
опасность во имя спасения ближнего,
и это чувство еще сильнее, когда обоих
связывают узы любви и родства. Так
устроены люди, но можно ли строить
на такой основе моральный закон?
Согласно традициям медицины, калечащая
операция может быть предпринята лишь
ради блага самого оперируемого.
Д-р Амбюрже предлагает отступить от
этого правила, если речь идет об отце,
матери, братьях. Вероятно, он. прав.
Нужно признать, что человек может
иметь право дорожить жизнью
близкого ему существа больше, чем
собственной жизнью. В таком случае
пересадка органа будет таким же
благодеянием для донора, как и для того, кому
он спас жизнь. Для самоотверженной
любви не существует границ.
Две речи на этом съезде были
посвящены искусственному оживлению,
предмету одновременно . медицинскому и
метафизическому. Проблема совести
возникает здесь в силу того, что
средства современного врачевания дают
83

возможность продлить или возобновить
деятельность человека-машины, в то
время как человеческой личности уже
нет. Есть ли смысл называть это жизнью?
Пациент в глубокой коме, рефлексы
отсутствуют; между тем искусственная
почка продолжает очищать кровь от
шлаков, прессорные средства
поддерживают давление крови, легкие дышат
благодаря аппарату искусственного
дыхания. Кукла функционирует, и, однако,
профессор Лермит говорит
профессору Амбюрже: «Я считаю, что больной
мертв уже несколько дней». Вот она,
эта проблема. Закон обязывает врача
отстаивать жизнь, воевать со смертью.
Но где тут жизнь и где смерть?
Поистине «смерть изменилась» (так
называется один роман, недавно
опубликованный). Смерть перестала быть
мгновением, она растягивается во времени,
постепенно захватывая одну часть тела за
другой. Чтобы убедиться, что человек
угас, так ли уж необходимо ждать,
когда умрут его клетки? Представим себе
обезглавленное тело, в котором
поддерживается — а это теперь
возможно — работа сердца, легких и почек;
что это, труп? Или живое существо?
Нужно прямо сказать: жизнь,
которую обязан оберегать врач, не есть
жизнь как таковая. Каждая клетка в
морковке, торчащей на грядке, жива, но она
не внушает нам никакого почтения.
Сознание, внутренний мир личности — вот
та жизнь, за которую вы сражаетесь.
Тотальная и необратимая гибель высшей
нервной системы равнозначна гибели
индивидуума. И врачу не следует
экспериментировать с искусственным
оживлением организма по примеру
физиолога, с интересом наблюдающего, как
труп превращается в робота. Значит,
нужно отказаться от подобных попыток?
Но когда? В какой момент? Очевидно,
лишь тогда, когда нет больше
надежды — когда разрушена нервная система.
Пусть кома длится месяцы, пусть даже
годы; если у пациента все еще
сохраняется двигательная активность, знак
того, что нервная система еще
функционирует,— нельзя требовать от врача,
чтобы он вычеркнул человека из списка
живых. И наоборот: когда больной,
находясь в сознании, терпит жестокие
муки, конец которым может положить
лишь смерть,— но смерть посреди
непрекращающихся страданий,— попытка
искусственно продлить ему жизнь
становится сомнительной и бесчеловечной.
И здесь опять лишь внутренний голос
самого врача, его совесть могут
принять решение. Но эта воистину
неограниченная власть ставит его подчас перед
жестокой дилеммой. Несколько лет
назад в Бельгии произошел такой
случай: в больницу была доставлена в
бессознательном состоянии пожилая
женщина. Она оказалась матерью одной
из работавших там медицинских сестер.
Дочь ухаживала за матерью с
исключительной преданностью, поддерживая
едва теплящуюся жизнь, и такое
состояние на грани смерти длилось несколько
месяцев. Заведующий отделением
понимал, что надежды вернуть больную
в сознание нет. В отделении не хватало
коек для более перспективных
пациентов, тех, кого можно вылечить. Но его
останавливало глубокое сострадание к
участникам драмы.
Как следовало поступить? Дело
происходило в маленьком городке,
заведующий призвал к себе авторитетных
людей, отцов города, чтобы
посоветоваться. «Больная,— сказал
©^^--фактически ушла из жизни; то, о чем идет
речь, нельзя назвать убийством.
Достаточно просто перестать о ней
заботиться, и будет покончено с ситуацией,
нарушающей покой других больных,
разорительной для больницы и, главное,
абсолютно безнадежной. Помогите мне.
По совести, по-человечески: что мне
делать?» Ни один из присутствующих
не нашелся, что ответить, и в самом
деле, такие вопросы не решаются
голосованием. Решает воля одного
человека — врача. Всю полноту этой
трагической ответственности берет на себя он,
и только он.
Я привел этот случай, так как он
хорошо показывает исключительное
положение медика в обществе и его
духовное одиночество. Другие могут
отмолчаться — он обязан сказать свое слово,
решить, сделать вывод. Такая степень
ответственности предполагает
уважение к его независимости, право
больного выбрать себе врача и право врача
самому определить тактику лечения.
Больные хорошо это понимают и
цепляются за индивидуальную медицину,
но одновременно требуют бесплатной
медицинской помощи. Они правы,
однако осуществить оба желания можно
только при условии развитого
общественного сознания. Здоровье дороже
всяких денег, это верно. Но ресурсы
государства не могут быть
безграничными, его карманы не бездонны.
Всякого рода излишества, а они неизбежны,
грозят, если их заранее не ограничить,
в конце концов подорвать самый
принцип гарантированной помощи. С одной
стороны, интересы всех требуют, чтобы
средства, ассигнуемые на
здравоохранение, в первую очередь шли на оказа-
84

ние помощи тем, кто больше всего в
ней нуждается, на содержание больниц,
на исследовательскую работу. С другой
стороны, решить вопрос, куда
направить средства, нельзя без участия самих
врачей. Коль скоро когорта медиков
берет на себя миссию охраны здоровья
нации, вполне очевидно, что ей, этой
когорте^ надлежит ведать и
распределением фондов, которые нация
предназначает для этой цели.
Это новая ответственность,
государственная и гражданская, выдвигает в
свою очередь новый ряд этических
проблем. Право на охрану здоровья
должно быть правом личности.
Общество не должно забывать о том, что
больной, который приходит к врачу,
есть прежде всего человек со своим
собственным, неповторимым
психическим и физическим складом, и его
нужды не сводимы к какой бы'то ни было
среднестатистической норме. Врач не
может допускать, чтобы больному был
нанесен ущерб во имя интересов казны;
напротив, его роль состоит в том, чтобы
сделать доступными плоды научного
прогресса для всех, какими бы
дорогостоящими ни оказались новые методы
лечения. И вместе с тем — такова
оборотная сторона медали — он обязан
бороться с расточительностью, этим
вечным порождением
бесхозяйственности, расхлябанности и плохой
профессиональной подготовки.
Между безответственным
либерализмом, когда направо и налево
швыряют медикаменты и отпуска . по
болезни, и режимом экономии, который
предписывает расходовать лечебные
ресурсы лишь на тех, кто в них
безусловно нуждается, медик выбирает
узкую среднюю линию — некую
середину; ему приходится одновременно
ублажать капризных любителей
полечить свои воображаемые недуги за
чужой счет и защищать интересы
сограждан от злоупотреблений, которые
грозят завести бесплатную медицину
в тупик...
Совершенно особый вопрос —
гражданская и судебная ответственность
медика. Я могу высказать по этому
поводу лишь несколько общих
соображений. Привлечь врача к
ответственности можно — и должно — за
медицинскую ошибку. Но не за неудачу.
Лечение, операция могут оказаться
безуспешным по причинам, которые
не всегда известны заранее. Суд вправе
требовать от медика определенного
уровня знаний, достаточного для того,
чтобы распознать и лечить болезнь на
уровне, который достигнут наукой. Но
что значит «достигнутый уровень» в
эпоху, когда наука совершенствуется
с каждым днем? Как бы то ни было, в
спорных случаях, когда единой точки
зрения не существует, когда Гиппократ
говорит «да», а Гален — «нет»,
судебным инстанциям не стоит ставить себя
в смешное положение, пытаясь
рассудить, кто из них прав.
Самое зрелище судебного процесса
над доктором, которого обвиняют
и карают по мотивам, так или иначе
связанным с его нелегкой
профессией, тягостно и невыносимо. Для
пациента врач всегда будет священной
личностью, человеком, который
глубже, чем кто-либо, проник в тайну
страдания и смерти. Его работа — нечто
большее, чем гражданский долг;
врачевание не есть служба, подобная прочим.
Врачебное дело составляет часть нашей
цивилизации, и нужно хорошенько
подумать, прежде чем поднять руку
на его исполнителя. Бальзак в своем
«Сельском враче» подчеркнул
сакральный характер медицины и медика.
«Народная мудрость, сударь,—
говорит герой романа доктор Бенасси,—
недаром объединяет трех людей в
черном — священника, законника и
лекаря... Они представляют три
жизненных устоя общества: совесть,
имущество, здоровье».
Позвольте мне остановиться на одном
случае, типичном для тех, какие служат
обычно поводом для привлечения врача
к суду: неявка к больному,
находящемуся в опасности. Большую часть
года я провожу за городом. Я имел
возможность близко наблюдать
повседневную жизнь сельских врачей.
Это красивая и насыщенная
драматизмом, но изнурительная жизнь.
Деревенский доктор не ездит,
развалясь, в удобном кабриолете, как
разъезжал когда-то Шарль Бовари. С шести
часов утра его тележку, запряженную
двумя лошадьми, можно встретить
на залитых дождем или заваленных
снегом проселочных дорогах. К двум
часам пополудни, измотанный и
голодный, доктор возвращается к себе.
Двадцать больных ждут его. В пять часов
жена передает ему телефонные
вызовы, поступившие, пока он принимал
больных в амбулатории. Он снова
садится в тележку, возвращается домой
в одиннадцать часов вечера, и тут
опять звонок: «Доктор, срочно в
Круа-де-л'Арбр: автомобильная
авария». И он одевается, едет, спешит,
и что же он находит? Недавно я сам
был свидетелем такого случая. На месте
происшествия уже распоряжаются три
85

врача, которых вызвали из города трое
других свидетелей несчастного случая.
А что тут такого! Ведь все считают
врача каким-то общественным
дежурным вроде пожарников или полиции...
И этого человека, измученного
непрестанным трудом, не чающего, когда
ему выспаться, если однажды он
споткнется, если он вовремя не явится, тащат
в каталажку, словно преступника? Да это
просто в голове не укладывается.
К чести человеческого рода все
еще находятся молодые люди, которых
не страшит такое ремесло. Монтескье
однажды сказал: «Нам не медиков
не хватает, а самой медицины». У нас,
современных людей, медицина есть.
А вот врачей, кажется, скоро не хватит.
Конечно, организация медицинской
помощи. будет усовершенствована;
уже сейчас, например, в сельских
местностях бурно развивается
санитарная авиация. И все же, если
вернуться к дорожным происшествиям,
они сегодня — одна из главных причин
смертности.
Ибо люди все еще умирают! Наука
шагает вперед, а смертность
человеческая как была, /так и осталась
стопроцентной. Вопрос лишь в том, от чего
придется умереть. Большинство людей
простодушно уверены, что им это
вообще не грозит. Каждый день в
какой-нибудь парижской больнице
родственники, пришедшие навестить
от цо, брата, дедушку, с изумлением
узнают, что больной умер. Как! и
несмотря на «новейшие препараты»?
Им казалось, что система всеобщего
социального обеспечения вручает
им мандат на бессмертие. Люди никогда
не перестанут грезить о золотом веке,
когда, подобно небожителям, они будут
наслаждаться безоблачным счастьем
и вечной юностью. «Глядите,—
восклицают адвокаты прогресса,— глядите
и восторгайтесь. Продолжительность
человеческой жизни за последние
десятилетия увеличилась на двадцать лет.
Людской род возвращается к временам
Мафусаила. Побеждены почти все
инфекции. Завтра будет решена
проблема рака, болезней сердца. И кто знает?
Сама старость, быть может...».
Доктор * Дюбо, автор книги «Мираж
здоровья», возвращает нас с облаков
на землю. Что такое здоровье? По его
мнению, это состояние полной
адаптации человека к среде, в которой он
обитает. Любое сколько-нибудь
заметное изменение среды вызывает
необходимость новой адаптации. Но пока
адаптация не достигнута, в
образовавшуюся щель устремляются недуги,
старые или новые. Одна из самых
серьезных опасностей, грозящих
человечеству,— это отрицательная селекция,
отбор, вывернутый наизнанку. Сохраняя
жизнь больным, лекарства
предоставляют илл возможность обзавестись
потомством. Диабет, будучи
наследственным заболеванием, участился после
открытия инсулина. Успехи медицины
умножают число тех, кто не может
обойтись без ее услуг. Цивилизация
милосердна к дурным генам... Так он
рассуждает.
Но так ли уж полезно для
биологического вида оказаться в условиях
полной безопасности? Живя под
колпаком, мы разучились бы противостоять
опасностям огромного мира вокруг
нас. Лабораторные крысы, живущие
в покое и холе, защищенные от всего
и от всех,— насколько они изнежены
и уязвимей полевых крыс, закаленных
в борьбе с лишениями. У них
атрофирована щитовидная железа, меньше
вес надпочечников. Они беззащитны
перед хищниками и микробами. Короче
говоря, врач обязан сделать все, чтобы
утолить боль и отсрочить смерть,
и все же человечеству не следует
обольщаться надеждами на вечное
здоровье. Не надо ждать рая на земле,
рай — нечто застывшее. А жизнь —
это вечное движение. Земля не приют
для жаждущих отдыха.
Завтра, как и сегодня, будут больные.
Завтра, как и сегодня, понадобятся
врачи. Как и сегодня, врач сохранит
свой сан жреца, а вместе с ним и свою
страшную, все возрастающую
ответственность. Медицинская наука станет
еще точней, ее оснащение
приумножится, но рядом с ней, как и сегодня,
будет стоять, сохранит свое место
в медицине врач классического типа —
тот, чьим призванием останется
человеческое общение с пациентом.
И, как прежде, он будет утешать
страдальцев и ободрять павших духом.
Появятся новые чудеса. И появится
новая ответственность. Медики всех
стран будут, как и сегодня, связаны
единой врачебной моралью. Завтра,
как и сегодня, человек в медицинском
халате будет спасать жизнь
страждущему, кто бы он ни был — друг или
недруг, правый или виноватый. И жизнь
врача останется такой же, как
сегодня,— трудной, тревожной, героической
и возвышенной.
Благодарю вас за терпение, с
которым вы выслушали профана, всю
жизнь сожалевшего о том, что он не
стал врачом.
Перевод Г. ШИНГАРЕВА
86

Книги
Теория и опыт
В удручающем множестве
учебников и задачников по
химии, в том числе
одобренных Министерством высшего
и среднего специального
образования СССР в качестве
пособий для техникумов и
вузов (даже химических),
можно встретить такой
кинетический закон:
«Скорость химической
реакции прямо
пропорциональна произведению
концентраций реагирующих веществ,
взятых в степенях, равных
стехиометрическим
коэффициентам соответствующих
веществ в уравнении реакции.
Для реакции тА + пВ = С
скорость ее протекания
описывается уравнением W =
= к ■ [САГ • [CB]V
Эта формулировка
настолько примелькалась, что на
первый взгляд кажется
совершенно верной. Но
внимательно вчитаемся в нее —
и с удивлением обнаружим,
что она совершенно не имеет
смысла.
Прежде всего возникает
вопрос: если скорость любой
реакции можно вычислить
заранее, то зачем вообще
нужна наука кинетика, зачем
нужны теоретические и
экспериментальные исследования,
проводимые в
многочисленных лаборатори ях? Но
абсурдность приведенной выше
формулировки можно
показать и более строго.
Действительно, в
соответствии с приведенным
определением порядок реакции (это
сумма показателей степеней
в кинетическом уравнении)
может достигать немыслимо
больших величин.
Утверждается, например, что реакция
окисления аммиака
4NH3 + 502 = 4NO + 6Н20
— девятого порядка (А. Г.
Кульман. Сборник задач по
общей химии. «Высшая
школа», М., 1975; Я. И. Михай-
ленко. Курс общей и
неорганической химии. «Высшая
школа», М., 1966). Если
следовать этой логике, то
реакция окисления комплексного
соединения хрома перманга-
натом калия * представляет
собой реакцию 4164-го
порядка — при повышении
концентрации реагирующих
веществ вдвое скорость их
взаимодействия должна
возрастать в 24Ш- 10,250раз!
Однако авторов не
смущает это обстоятельство, и они
предлагают студентам
решать задачи типа: «Как
изменится скорость реакции
4НС! + 02 = 2Н20 + 2С12 при
увеличении давления в 2
раза?»
Честно говоря, ответ на
этот вопрос не может дать ни
один химик, если он
специально не занимается
кинетикой подобных газофазных
реакций. Однако в
«Сборнике задач и упражнений по
физической и коллоидной
химии» О. С. Гамеевой
(«Высшая школа», М., 1974) все
оказывается до
чрезвычайности простым: поскольку
формально реакция пятого
порядка, то она ускорится
в 25 = 32 раза. К сожалению,
такой ответ оказывается очень
далеким от того, что
показывает эксперимент.
Чтобы установить истину,
нет нужды цитировать
монографии по химической
кинетике. Достаточно
ознакомиться с выдержкой из...
школьного учебника Ю. В.
Ходакова, Д. А. Эпштейна и
П. А. Глориозова
(Неорганическая химия. Учебник для
7—8 классов.
«Просвещение», М., 1976):
«Если реакция происходит
в результате попарных
столкновений молекул, то
скорость ее пропорциональна
произведению концентраций
данных веществ... Очевидно,
что нельзя писать
кинетические уравнения на основании
химических уравнений. Ведь
химические уравнения
говорят только о том, какие
вещества и в каких количествах
вступают в реакцию, какие
образуются, и ничего не
говорят о механизме реакции».
* ,<Хи„ия и жизнь», 1973, N9 4
Это четкое и строгое
определение, содержащее все
необходимые оговорки.
Оказывается, бывает полезно иног-
гда заглядывать в школьный
учебник. Но в более
солидных книгах находим все ту же
ошибку.
И что удивительно: среди
этих книг немало
практических руководств. Если
теоретическая ошибка столь
очевидна, разве не
вскрывает ее эксперимент?
Вот тут-то и скрывается
маленькая хитрость. Пока
излагается теория, то спокойно
утверждается, что, например,
для реакции
H2S04 т- Na2S203 =
= Na2S04 т- H2SOB т- S
разбавление смеси в два раза
замедлит реакцию в 2 • 2 =
= 4 раза. Но когда дело
доходит до реального
эксперимента, то почему-то
предлагается проверить зависимость
скорости выделени я серы
только от концентрации
тиосульфата и никогда —
кислоты. Причина проста:
оказывается, скорость этой
реакции в очень широких
пределах практически не зависит
от концентрации кислоты!
Это может проверить дома
любой школьник ...
Другой пример. Скорость
реакции синтеза аммиака из
водорода и азота никогда
не описывается уравнением
W = k [H2]3 [N2], которое
приводится почти во всех
названных пособиях.
Эксперименты, проведенные еще в 30-х
годах М. И. Темкиным и
Б. М. Пыжовым, показали,
что скорость этого процесса,
если пренебречь обратной
реакцией разложения
аммиака, достаточно точно
описывается уравнением W =
= k [HJJ 2 [N2]/[NH3].
Может быть, авторы
перечисленных руководств имели
в виду, что в некоторых
случаях учащимся следует
преподавать некоторые
абстрактные представления,
которые в ходе дальнейшей
учебы будут исправлены.
Вряд ли это правильно. А что
если по какой-либо причине
заблуждение так и не будет
искоренено?
И. ИЛЬИН
87

Консультации
СВЕКОЛЬНАЯ КРАСКА
ДЛЯ КРЕМА
Дома я часто делаю торты;
и вот в «Химии и жизни»
№ 7 за 1978 год прочла о
красителе для крема,
который делают из сорго;
хотелось бы узнать рецепт
приготовления этого
красителя или каких-нибудь
других.
Л. И. Шорина,
Черкассы
Новый пищевой краситель
ил сорго, о котором наш
журнал рассказывал, еще
не получил «добро»
Министерства здравоохранения
СССР, поэтому о рецептах
еще рано говорить. В
лабораториях испытываются
также красители из
смородины и черноплодной
рябины. А пока на
кондитерских фабриках применяют
краситель из свеклы. Его
получают просто: варят
хорошо окрашенную свеклу в
небольшом 'количестве воды
и полученный отвар
добавляют в крем. Правда,
оттенок у него получается
не очень красивый, но зато
такая добавка безвредна.
И сырье вполне доступно.
К недостаткам свекольного
красителя следует отнести
то. что его нельзя готовить
впрок, так как отвар из
свеклы прекрасная среда
для микроорганизмов.
Варят краситель по мере на
добности.
СЕРА
ДЛЯ ОПРЫСКИВАНИЯ
Как сделать серу жидкой.
чтобы ею можно было
опрыскивать растения
вместо посыпания?
И. Я. Гришин,
Ташкентская обл.
Читатель И. Я. Гришин
поставил вопрос но совсем
точно. постом\
однозначного отнеча на него нет
Сер\ можно сделать
жидкой, если нагреть до 105 -
110°С. Но такой жидкостью
опрыскивать растения нель
зя, это все равно что лить
на них кипяток. Для
опрыскивания нужен водный
раствор. Но сера в воде
не растворяется. Поэтому,
готовя жидкость для
опрыскивания, идут на
небольшую хитрость: превра-
ща ют сер у в очен ь тон кий
порошок, который затем
взбалтывают в воде. Что
бы порошок не осел, к нему
добавляют специальные
химические вещества, анти-
коагуляиты. Роль антнкоа-
гул"янта выполняет и
обыкновенная глина (см.
«Химию и жизнь» № 5 за
1975 год, стр. 72). В
магазинах растениеводства
бывает в продаже готовый
препарат «Сера
коллоидная — паста». Перед
опрыскиванием пасту
необходимо развести в воде,
руководствуясь инструкцией,
прилагаемой к препарату.
Полученной мутной
жидкостью обрабатывают
растения. Строго соблюдайте
указания инструкции, иначе
обработка может не
принести желаемого результата
или даже повредить
растениям.
КОЛПАЧКИ
НА АВТОРУЧКАХ
Мне бы хотелось знать, чем
покрыты желтые блестящие
детали на двух моих
авторучках. На одной стоят
обозначения: 36 м 5 АР-2-2
ГОСТ 19443-74 № 163.1.2 ц.
4 р. 30 к., на другой —
АР21М 7 тнп 2 Класс 2
ГОСТ 19443-74 ц. 2 р. 55 к.
А. Ф. Петренко,
Чернигов
Судя по обозначениям, речь
идет о перьевых ручках
типа АР-2 (с поршневым
наборным узлом) второго
класса. В соответствии с
ГОСТом 19443-74 наружные
металлические детали на
таких изделиях либо
изготовляют из коррозионно-
стойких металлов, либо на
поверхность деталей
наносят декоративно - защитное
покрытие. Если они сделаны
из алюминия, то золотой
тон получается с помощью
анодирования:
электрохимическим способом создают
на металле тонкий слой
окиси алюминия. Детали
из латуни н стали
покрывают золотым сплавом,
содержащим не менее
85% золота. Однако общее
количество драгоценного
металла на каждой ручке
ничтожно мало, потому
что толщина золотого
покрытия не превышает 1 мкм.
Разница в стоимости
упомянутых читателем ручек
как раз и позволяет
предположить, что одна из них.
которая дешевле,
украшена колпачком нз
анодированного алюминия, а
другая — позолотой.
ЦЕЛЕБНОЕ РАСТЕНИЕ
ОСТРО-ПЁСТРО
Этим летом я была в
Средней Азии, где мне
показали растение с необычным
названием остро-пестро и
сказали, что оно обладает
целебными свойствами. Не
могли бы вы рассказать,
почему это растение так
называется и что это за
целебные свойства?
О. Шевченко,
Москва
Остро-пестро — это сорняк
из семейства
сложноцветных, который растет в
Западной Европе. Малой
Азии, Северной Америке.
Северной Африке и южной
части Австралии. В СССР,
кроме Средней Азии, его
можно встретить в южных
районах европейской части
страны, на Кавказе, на
юге. Западной Сибири.
Любимое место обитания
сорняка — заброшенные
свалки, сухие обочины дорог.
Иногда остро-пестро
разводят как декоративное и
лекарственное растение.
Первую часть названия
растение получило за острые
колючки, расположенные по
неровным краям листьев,
а вторую благодаря
многочисленным белым пятнам
и разводам на листве
А вообще это растение
называют еще
лягушечником, а ботаники — расто-
ропшей пятнистой. Все
названия так или иначе
подчеркивают необычный вид
растения.
В прошлом плоды
остропестро применяли в
медицине при заболевании
печени, желчевыводящих путей
и воспалении кишечника.
Настойка остро-пестро
входила в состав ранее
выпускавшегося препарата
«Холелитина». который
применяли для лечения
желчнокаменной болезни и
холецистита.
Химический состав
растения пока еще мало
изучен. Скажем только,
что в семенах содержатся
нелету ч ие масла C2 %).
летучие "Соединения @.08 \ ).
смолы, слизь, фланонойды.
88

Учитесь переводить
^ -^ Японский —для химиков
с ■ • • • Г • • •
~*^ Й^ <Б понижаться, спадать, спускаться, отступать; свешиваться,
висеть
~** Ijf § понижать, снижать, спускать, опускать; вешать (см. также
fe £ , tf и Ь fc )
• с? суффикс существительного, образованного из
прилагательного: ЛЕ Irl <нага> длинный, й ~длина
ЗН , Н- 1) вновь, еще, пере-, ре-, второй, повторный, вторичный
2) затем, после чего
с? I4* , И£ при, во время, в случае
( (С ) — \j *C при, во время, в случае
(& ]Ес © — ( ЪС ) <хицуё:> в случае необходимости
с? &^ , JS самый, нан-, максимальный
^~ Ш Aj ч Щ зЕ в последнее время
в максимальной степени, максимальный
S 05 ( К )
1 жф^-5 S $£ наконеЦ
^ ^^ &н / *т Г/тчт \ окончательный, последний, конечный, заключительный
~ g* y* до самого конца
^•l; j; 5 , JR Дч самый маленький, минимум
~— 7£ О §^ самый большой, максимум
~ "С с? ^Jg оптимальный
с? ^ 1) даже 2) в условном предложении только
с? Й* Аи / ^5 , интенсивный, сильный, энергичный, успешный, процветающий,
Ш hj / fo широкий, обильный
-~ $£ интенсивно, успешно
~*" (С f& § принимать широкий размах, становиться широко
распространенным
•с? *& <5 суффикс глагола в побудительном залоге или глагол
*$Г § в побудительном залоге заставлять [побуждать]
(сделать)
$ "С итак, теперь
§ if 5 , fE Ш действие, операция, движение (рабочей части машины)
с? Ш if с? ;{§ I) B такой степени, настолько, так 2) с отрицанием не так
уж, не особенно
с? ЬФ 5 , Й: © О приблизительно 2) левый и правый
-~ jj- ^ определять, решать, управлять
с? <fc *5 fE Ш роль, действие, процесс, влияние
— Ki О Т под действием
<Ё 6> К , МК О еше» кроме того, далее, затем, снова, еще раз 2) с
отрицанием совершенно не, ничуть, нисколько 3) при наличии
слов, означающих возрастание, служит для усиления и
может не переводиться
~ *§Г "9" Aj *С в дальнейшем, далее
3 ТХ 5 сделан, быть сделанным ( *J" §в страдательном залоге)
L/ от *§Г § часто перед запятой: О* соединяет фразы в
сложносочиненном предложении, может не переводиться
чистовая обработка, отделка, выделка; чистовой; окончание,
завершение
L, й> с отРЩанием только
Ь ЙЗЬ Т, ЙГ?[^ЬТи, тогда
bfcfc, tt 3& способ, средство
~ Л5 £С О- ^ ничего не поделаешь 2) очень, невыносимо 3) незачем,
бесполезно
Продолжение. Начало в № 9—12 A978 г.).
89

~ Й^ fX 1Л J& *E> быть вынужденным сделать...
... ~ <5
~ Й5 3& W -fa Й в крайнем случае; если нет способа
**"* Ю /£ О безнадежный, негодный; бестолковый
• • •"§"S<fc Ф~~ ££ О ничего не остается, как..., нет другого выхода, как...
L/ Й> & ^ПГ^Й ^ притом, при этом, причем, к тому же, все же, тем не менее;
так, таким образом
L/ Й> <5 CD t5 ^ Ш затем* потом, после чего
15 Й^ Лу ffif Ш П час 2) интервал [отрезок] времени, продолжительность,
время
~ £ £ *Ь {С со вРсменем
"ИЗ; Fi^ -*■* <сё:сэй> продолжительность [время] обжига
L5 О "Э И? ^ ') факт 2) в начале фризы в самом деле
«^ U <дзё:> фактически, в действительности, реально,
практически, на практике
7, ^ ^£ 1) формула, выражение 2) система, метод, тип, модель,
стиль
... ^ ^- (С ^ ^ <ка> записать... в виде формулы
D V5%j * Ж 7П размер (ность)
—- ~* <ити> одномерный
—. <ни> двумерный
\j "Й" 1^ , ZK сЁ рациональный, характеристический
~ jJJ <сики> структурная формула, формула строения
Ъ1с% Т
~~ Й* 6) снизу, из-под
-~ 1С внизу, под чем-то
~ •'Х вниз, под что-либо
<i^ ?0 —" ниже, моложе
(см. также £> <> , Ij* и с? J
1С )L/ 7t Й^ "Э *С , следовательно, поэтому, вследствие этого, в соответствии
( 1^1 ) ffi. "Э "С с> п0 меРе тог0 как ' следуя за
D "Э fct A; ^ l$fc опыт [эксперимент], испытание на практике, эмпирический
-w j£] <сики> эмпирическая формула
Ц)"эС5 , ^ ?о£ЙЙ» ЙП эффект (ивность), действие
jo ^ 2- / ^ Ш!1 экспериментальное определение
LftCtfr^l ШЪ следовать
L/ "С с? Т<5, J§ Й§ Т<5Указывать. отмечать
• % -О ^ 5 суффикс совершенного вида
\j Й) " ZK " показывать, указывать, обозначать
• ■ •( \С )~ cfc 5 /с£ показанный (на)
( i£ \ -^ J^ ^ (С как показано (на)
О #> 5 Ф весь, во всем, по всему (см. также t5 Ф 5)
Ь #> 5 ?э СО,Ш £fl CD общеизвестный
~ <£ 5 fcd как известно
1^ #> 5 .& Лу»^5С"Н^0 значительно, очень, достаточно 2) десятичный
^- 1£ достаточно, вполне
3§ >L t~L t^'—■ ~С? ^5 <5<канга> достаточно рассмотреть
Ой> 5*^Лу, ЩШ О вокруг 2) окружность, окрестность, периметр,
граничный
О #> "Э 1<S О / " <5,1) отправляться, выходить, отходить 2) исходить из
*•»- j=S <тэн> начальная [отправная] точка
О #> £ \j *C , главным образом, большей частью, преимущественно
Продолжение следует
90

Творожные
консервы
В одном из молочных магазинов Запорожья
не так давно висел плакат: «Тот, кто пьет
молоко, будет прыгать высоко»...
Не знаю, читал ли этот плакат
запорожский студент Владимир Ященко, взявший
невероятную высоту 2 м 35 см, и не знаю
доподлинно его отношения к молоку. Но
совершенно уверена, что он, как и
большинство спортсменов, ест творог. Хотя бы
потому, что это наиболее сбалансированная
по аминокислотному составу естественная
белковая пища.
Сейчас многие зарубежные фирмы
выпускают для чемпионов и желающих стать
чемпионами различные «Протеины»,
«Суперпротеины» и «Протефары», которые по
сути своей не что иное, как искусственные
аналоги самого обыкновенного творога. И там
и тут в основе лежит белок казеин,
аминокислотный состав которого подобран — в
одном случае знающими людьми, а в
другом самой природой.
Человечество всегда стремилось к
универсальности: если лекарство, то хорошо
бы от всех болезней, если растворитель, то
все в себе растворяющий. Вряд ли это
достижимо. Однако приблизиться к идеалу
все-таки можно, и хороший пример тому
как раз творог. Не случайно он входит
практически в любую диету.
Из молока можно приготовить множество
различных продуктов. Но какой из них
люди научились готовить раньше?
Обратимся к древним авторитетам. Вот, например,
цитата из «Одиссеи»:
«Белого взял молока половину, мгновенно заквасил.
Тут же отжал и сложил в сплетенные прочно
корзины...»
Как явствует из дальнейшего, эти
действия предпринимались ради получения сыра.
Но сначала надо подождать, чтобы
сформировался и развился его вкус, попросту
говоря, чтобы сыр созрел. А на первой
стадии получается не что иное, как творог.
Поэтому, надо полагать, его начали
употреблять намного раньше самого древнего
сыра.
Творог как готовый продукт питания
впервые упоминается у Колумеллы, жившего
девятнадцать веков назад. Он подробно
писал, как нужно сквашивать молоко, и
91

Так выглядят творожные консервы в
герметичной упаковке (слева — в
прозрачной полиэтилен-целлофановой
пленке, справа — в трехслойной
пленке на основе алюминиевой фольги)
отмечал, что творог — желанное блюдо на
столах богатых и бедных...
Знаменитый путешественник Марко Поло,
описывая нравы и обычаи
монголо-татарских племен, говорит о приготовлении из
молока и о сушке «вязкого, густого
продукта, напоминающего тесто». Судя по
всему, это был творог. Значит, еще в
далекие времена его пытались сушить и
запасать впрок.
Сушка творога и сегодня очень важна —
может быть, еще важнее, чем прежде,
потому что несравнимы масштабы
производства.
Как-то заготовлять творог надо: ведь
снабжать потребителей необходимо
круглый год равномерно, а молока летом все
же намного больше, чем зимой. И нельзя
забывать о тех районах, где нет коров,—
скажем, о северных городах и поселках.
Там волей-неволей приходится
ограничиваться консервированными продуктами
наподобие сухого или сгущенного молока.
И в таких краях есть немало любителей
творога...
92
К-<;' ■**■<#
-■• • :■■■?:■#.£■■•!■■>:■•>■?
<1 .,■.,>:/{**•,-:
+, \- *~ **• *
Однако высушить творог так, чтобы
сохранить его вкус и консистенцию, очень
трудно. И вот почему. При сквашивании
казеин-фосфат-кальциевый комплекс
молока свертывается под действием молочной
кислоты, которая образуется при
молочнокислом брожении. Затем получается
творожный сгусток. При его синерезисе
отделяется часть сыворотки, содержащая
молочный сахар и некоторые белковые
вещества. В результате получается
пастообразный материал со структурой геля.
И в то же время это сложная многофазная
система, компоненты которой различаются
и по составу, и по степени дисперсности.
Вот почему тепловая сушка, вполне
пригодная для консервирования молока,
приводит к таким изменениям в структуре
творога, что он, собственно, перестает
быть творогом.
Пробовали консервировать творог не
теплом, а холодом (кстати, сейчас это
самый ходовой способ). Но и это — не
лучшее решение: хранить замороженный
творог нужно при низких температурах, а
значит, требуются вместительные
холодильники и изотермический транспорт. По
вкусу же, консистенции и кулинарным
свойствам он все равно существенно уступает
свежему: то повышенная кислотность, то
грубая консистенция, то посторонний
привкус.

А теперь — более оптимистические
сведения: консервировать творог вполне
возможно. Для этого нужна сублимационная
сушка. Она пригодна для большинства
скоропортящихся продуктов, а для творога —
единственно приемлема.
«Химия и жизнь» A975, № 7)
рассказывала о сухом сиреневом твороге и о
принципе сублимационной сушки. Но и
обычный белый творог можно законсервировать
сублимационной сушкой, без воздействия
высоких температур. В таком твороге не
более 4 % влаги, и это выгодно отличает
его от замороженного: не нужно хранить
и возить воду.
Мы будем говорить о жирном твороге,
наиболее ценном — его выгоднее сушить,
чем полужирный или обезжиренный. После
сублимационной сушки он превращается в
концентрат, содержащий до 50 % жира
и около 40% белка. Он очень
гигроскопичен, прекрасно поглощает влагу; стоит
смешать его с водой в требуемой
пропорции — и получится творог, совсем как
свежий...
Но коль скоро он так гигроскопичен, то
каким же образом хранить его? В
упоминавшейся выше статье говорилось о
целлофановой упаковке. Сомневаюсь — целлофан
не может уберечь творог от влаги...
Чтобы сохранить творог, надо создать
такие условия, при которых резко
замедляются биохимические процессы. Отчасти
это происходит уже при сушке.
Микроорганизмы, которые любят творог не меньше
нас с вами, в высушенном твороге
пребывают в состоянии «глубокого сна». Те
самые 4% влаги находятся в связанном
состоянии, это затрудняет микроорганизмам
жизнь( мешает им вести активный обмен со
средой. Но как только появится
избыточная влага...
Менее всего устойчив молочный жир —
на него вредно действуют и водяные пары,
и свет, и кислород воздуха. Жир гидроли-
зуется, осаливается, окисляется, и творог
теряет всю свою привлекательность.
Можно, конечно, взять стеклянные или
жестяные банки. Но, подвергнув творог
сублимационной сушке, мы получили
продукт, который втрое легче обычного. Так
надо ли вновь «отягощать» его, да к тому
же устаревшей тарой?
Выручили полимерные пленки. В
Ленинградском институте советской торговли,
где ставились эксперименты с сухим
творогом, были испытаны двухслойная
полиэтилен-целлофановая пленка марки ПЦ-2
и трехслойная пленка на основе
алюминиевой фольги (типа хостофан). Эти пленки
хороши тем, что они достаточно эффективно
задерживают влагу и препятствуют
газообмену; пленка с фольгой к тому же
непроницаема для света. Поскольку
внутренний слой обеих пленок из полиэтилена, они
без труда свариваются, а следовательно,
герметичность упаковки — не проблема.
Чтобы полностью исключить вредное
действие кислорода, пакеты с творогом
перед сваркой вакуумировали или заполняли
инертным газом. Качество творога
проверяли через 3, 6, 9 и 12 месяцев хранения.
Результаты обнадеживающие: после года
хранения вкус творога остался отличным.
А в светонепроницаемой упаковке продукт
сохраняется практически без изменений еще
дольше. Творог же, хранившийся просто в
целлофановых пакетах, уже через месяц
портился.
Упаковка под вакуумом проще, чем в
среде инертных газов, и в широких
масштабах она более приемлема. А мы имеем в
виду именно широкие масштабы. Сегодня
сухой творог выпускают небольшими
партиями по специальным заказам, но вскоре
положение изменится.
Подведем итоги.
Наверное, свежий творог все же лучше
консервированного. Но чтобы получить
тонну творога, требуется в среднем
6,5 т молока. Летом молока много, только
успевай перерабатывать. Однако если даже
мы успеем превратить все излишки молока
в творог, то никак не успеем его съесть.
А вот если сразу отправлять излишки
творога на сушку, то и потерь не будет, и
зимой, когда молоко уже рекой не льется,
у нас будет прекрасный продукт, о пользе
которого уже достаточно говорилось.
В 19В1 году планируется вырабатывать
такой творог для розничной торговли. Но
уже сейчас специалистов мучает вопрос:
будет ли спрос? Ведь и сухое молоко не
сразу нашло дорогу к сердцу покупателя.
Вот поэтому мы и решили уже сейчас,
заранее, познакомить вас с консервированным
творогом.
А. А. ПРОКОПЕНКО,
Ленинградский институт
советской торговли
93

Чуть помедленнее...
Доля дорожных происшествий из-за
превышения скорости оценивается по-разному, но
вссг ia достаточно высоко. И к тому же эти
происшествия чаще других заканчиваются
печально: на принятие верного решения у
водителя уже не остается времени. И вполне
естественно, что почти во всех странах
введены ограничения скорости - и в городах,
и на шос< е.
Однако любое ограничение, даже
принятое для нашего с вами блага, требует
контроля. Впрочем, приборами для измерения
скорости автомобиля сейчас никого не
удивишь автоинспекция прочно взяла на
вооружение портативный локатор, на экране
которого высвечиваются неумолимые
цифры. И если скорость оказалась выше
допустимой, то неприятности, мелкие или
большие, водителю гарантированы.
А теперь представьте себе трассу
протяженностью, скажем, в тысячу километров.
Так что же на каждом участке дороги
круглосуточно держать по инспектору?
Вовсе нет. Гораздо проще, по сообщению
журнала «Electronic Design» A978, т. 26. № 6).
повесить над дорогами автоматические
указатели скорости, которые сообщат светящи-
мися цифрами, насколько быстро едет ваш
автомобиль. Опыты показали, что такая
деловая информация оказывает заметное хей-
ствие; у^нав, что скорость превышена,
большинство водителей сразу же снижают ее и
тержатся в рамках правил километров три-
щать. А там еще один указатель...
Такие автоматические указатели уже
сделаны фирмой «Transportation Safet\
Associates». Они, как и портативные приборы,
работают на эффекте Доплера: частота
колебаний волн, испускаемых радиолокатором,
изменяется в зависимости от скорости
автомобиля. Сдвиг частоты примерно на 20 Гц
с-оответовуе-. изменению скорости на
I км час. Как только автомобиль
приблизится к прибору на 240 м и скорость его
при этом окажется больше допустимой, на
индикаторном табло вспыхнет
предупреждающая надпись: «Ван а скорость ...» Или
категорический прика ;: «Снизить скорость!»
Говорят, такое предупреждение действует
не хуже, чем назидательная беседа с
инспектором...
О. ОЛЬГИН

Необычная эпидемия
Пишут, что.
...возможно создание
дирижабля, двигатели которого
питаются электроэнергией
от солнечных батарей,
размещенных на поверхности
оболочки («"New Scientist»,
1978, т. 79, № 1111, с. 100)..'.
...у хронических
алкоголиков, бросивших пить,
иногда наблюдается регенерация
нервных клеток головного
мозга («Science News»,
1978, т. 113, № 23, с. 373)..
...плазменная обработка
стекла приводит к
изменению его механических
свойств («Физика и химия
обработки материаюв».
1978, № 2, с. 57)..
...за последние 10 лет
радиоизлучение глубоких слоев
атмосферы Урана возросло на
30% (ТАСС. 28 августа
197S г.)...
..если беременная женщина
выкуривает более 10 сигарет
в день, то ее ребенок может
погибнуть до рождения или
появиться на свет с
уродствами («Science Digest»,
1978, т. 83, № 6, с 82)..
...экстракты мясного
бульона и жареной говядины вы
зывают генетические
изменения у бактерий («Science
News», 1978, т. 113. № 20.
с. 326)...
...некоторые исследователи
указывают на учащение
сердечного ритма у
механизаторов сельского хозяйства
под влиянием работы
(«Физиология человека», 1978,
т. 4, № 2, с. 323)...
Есть тикая разновидность злокачественных
опухолей мезотелиома; она развивается
из эпителиальной ткани. выстилающей
полости тела (скажем, брюшину или
плееру) . Это довольно редкая опухоль: например,
во всей Англии за год регистрируется лишь
около сотни случаев заболеваний такого
рода.
Поэтому можно представить себе, как
были поражены специалисты из университета
в Анкаре, обнаружив, что в турецкой деревне
Караин (кстати говоря, это название
означает по турецки «боль в животе»), население
которой не достигает и 800 человек,
мезотелиома была причиной 24 случаев смерти
из 55, зарегистрированных за 1970—1974
годы. Не случайно в журнале «New Scientist»
A978. № 1103) такая цифра заболеваемости
была названа «астрономической».
Причины этой настоящей раковой
эпидемии долгое время оставались непонятными:
ни в повседневной пище обитателей деревни,
ни в воде, которую они пьют, никаких
канцерогенов найти не удалось даже после
самого тщательного обследования.
Возможный виновник заболеваний был
найден только тогда, когда сделали анализ
каменных блоков, из которых построены
деревенские дома. В этих камнях
вулканического происхождения были найдены волокна
цеолитов природных алюмосиликатов.
Дело в том, что некоторое время назад
было установлено: попадающие из внешней
среды в организм волокна различных
силикатов как естественного, так и
искусственного происхождения (например, асбеста,
стекловолокна и т. д.) — могут вызывать
м<зотелиом\. При этом из экспериментов
на животных можно было сделать вывод,
что важ< н не столько индивидуальный
химический состав силикатов, сколько форма
их частиц. Наибольшую опасность,
по-видимому, представляют волокна диаметром
более 0,2 микрона и длиной от 3 до 15 микрон.
Именно такого критического размера и
оказались цеолитовые волокна, в изобилии
содержавшиеся в стенах деревенских
домов.
Конечно, это еще не может служить
непосредственным доказательством того, что
именно волокнистые цеолиты, с которыми
постоянно соприкасались жители
деревни, и есть причина эпидемии. Но как
косвенная улика этот факт выглядит довольно
убедительно.
А. ДМИТРИЕВ

ЧЙЧЙЙ».^-*
В. И. БОНДАРЕН КО, Оренбургская обл.: Нитроэмаль не
предназначена для работы в воде, для этой цели более
подходят битумные, перхлорвиниловые, эпоксидные краски и
эмали.
К. КОЖУРСКОИ, Саранск: Сведения о новых
исследованиях того или иного вещества следует искать в предметных
указателях реферативных журналов «Химия» и «Биохимия».
В. Б. ФИЛАТОВУ, гор. Ковров. Владимирской обл.:
Дальтон— атомная единица массы, то же, что углеродная
единица A112 массы атома изотопа углерода-12).
A. Т-ВУ, Минск: Верим, что вы не собираетесь никого
отравлять, но все же будем придерживаться твердого правила —
никаких консультаций по ядовитым веществам!
Г. Н. БРОНЗОВУ, Гатчина, А. И. СМИРНОВУ, Новосн-,
бирск и многим другим читателям: Если вы хотите задать
вопрос автору напечатанной у нас статьи или обратиться к
нему за советом, пожалуйста, адресуйте письмо в редакцию,
а мы передадим его по назначению.
B. А. КРАМОРЕВОИ, Дагестанская АССР: Пользоваться
«веществами из химкабинета» как медикаментами не
надо — там совсем иные требования к чистоте вещества,
нежели в аптеке.
Г. Ф. КРИВ ДИНУ, Киев: Полностью удалять углеводы из
рациона диабетиков невозможно, да и не нужно; например,
диетическое «пюре из яблок с сорбитом» содержит около
8°/о моно- и дисахаридов.
М. Н. БАГАЦКОМУ, Винницкая обл.: Чтобы поглотить
запахи в шкафу или в ящиках письменного стола, попробуйте
положить внутрь кусочки древесного угля и заменяйте их
свежими через два-три дня.
И. А. МЕНЬШИКОВОЙ, Тула: Вы ошибаетесь — именно в
домашней стирке, а не в химчистке шерстяные вещи скорее
потеряют форму.
C. В. ТОЛЮПЕ, Воркута: Огурец, конечно, овощная
культура, но при всем при этом плод его, по ботанической
классификации, относят к ягодообразным — так же, как, скажем
виноград, гранат, яблоко или помидор.
А. П. КАЗАКОВУ, Московская обл.: Спору нет, пчела жалит,
а не кусает, но все-таки мы вынуждены говорить «укус
пчелы» — от глагола «жалить» никак не образуешь подходящее
существительное.
С. В. ЧУГУНОВУ,- Паневежис Литовской ССР: Не знаем, что
побудило дать напитку из ячменя и цикория название
«Кофейный», и совершенно согласны с вами — лучше, когда ее
щи называют своими именами.
Редакционная коллегия:
И. В. Петрянов-Соколов
(главный редактор),
ft. Ф. Баденков,
Н. М. Жаворонков,
В. Е. Жвирблис
(зав. отделом хим.. наук),
М. Н. Колосов,
Л. А. Костандов,
В. С. Любаров
(главный художник),
Л. И. Мазур,
В. И. Рабинович
(ответственный секретарь),
М. И. Рохлин
(зам. главного редактора),
Н. Н. Семенов,
В. М. Соболев,
Б. И. Степанов,
A. С. Хохлов,
М. Б. Черненко
(зам. главного редактора),
B. А. Энгельгардт
Редакция:
Б. Б. Багаряцкий,
Ю. И. Зварич,
М. М. Златковский
(художественный редактор),
A. Д. Иорданский,
О. М. Либкин,
Э. И. Михлин
(зав. производством),
Д. Н. Осоки на,
B. В. Станцо,
C. Ф. Старикович,
Т. А. Сулаева
(зав. редакцией),
Г. М. Файбусович,
В. К. Черникова
Номер оформили
художники:
А. В. Астрин,
Г. Ш. Басыров,
Н. П. Маркова,
Е. П. Суматохин,
С. П. Тюнин
Корректоры
Н. А. Горелове, Л. С. Зенович
Сдвно в нвбор 24.10.1978 г.
Подписано в печвть 11.12.1978 г.
T18171.
Бумага 70Х Ю8 1/16. Печать офсетная
Усл. печ. л. 8,4. Уч.-изд. л. 10,3.
Бум. л. 3 Тираж 357 500.
Цена 45 коп. Заказ 2494.
АДРЕС РЕДАКЦИИ:
117333 Москве В-333,
Ленинский проспект, 61.
Телефоны для спрввок:
135-90-20, 135-52-29
Чеховский полнтрофический
комбинат
Союэполиграфпрома
Госудерственного комитета СССР
по делвм издательств, полиграфии
и книжной торговли,
г. Чехов Московской обл.
© Издательство «Наука».
«Химия и жизнь», 1979 г.

Прежде чем ответить на вопрос заголовка, давайте немного остановимся на двух
житейских премудростях: рыба ищет где глубже и — на то и щука в море, чтобы карась не
дремал. С ихтиологической точки зрения первая пословица справедлива лишь в
определенные сезоны года, а вторая вообще нелепа. Начнем с того, что летом речные рыбы
отнюдь не стремятся на самую глубину. Только когда вода охладится ниже семи градусов,
они собираются в глубоких местах водоемов, в так называемых зимовальных ямах.
Столпившись здесь, оыбы голодают, окутывают себя слизью, чтобы защититься от микробов,
и впадают в полусон. Зимой в «глубинке» холоднокровные существа едва дышат. Разве
это жизнь? Разсе к этому надо стремиться?
Героиня второго изречения — щука — вообще не любит глубину, да и в море не живет,
равно как и карась. Более того, щука лишь изредка оказывается соседкой карася. Ибо
тот чаще проживает там, где другие рыбы обитать уже не могут. Поэтому щука куда
теснее общается с пескарем. И в январскую стужу щука сама дремлет подо льдом, не
мешает спать пескарю. Однако летом взаимоотношения этих речных обитателей
накаляются. И пескарю надо смотреть в оба. Увы, глаза у него, как и у прочих рыб, прямо
скажем, неважные: обычно пескарь дальше своего носа видит hq метр. Чтобы заглянуть
еще дальше, рыбам надо подвинуть несжимаемый шарик хрусталика с помощью
специального приспособления — серповидного отростка. Но и в этом случае пескарь видит
метров на десять. Зато у него (впрочем, наверное, как и у щуки) цветное зрение. Некий
премудрый пескарь, которого приучили есть из красной мисочки, направлялся именно к
ней, когда мисочку ставили среди других, точно таких же, но всех цветов радуги.
Выходит, рыбий глаз все же штука стоящая. Да и вообще он не так прост, как думали.
В журнале «New Scientist» A97B, № 1102) опубликовано прелюбопытнейшее сообщение
про то, что в рыбьих глазах найден светофильтр для коротковолновых лучей. Это
крошечные прозрачные сферы (элипсосомы) на верхнем конце ряда колбочек. Не благодаря
ли им рыбы воспринимают ультрафиолетовые лучи как цветные?
Зимой рыбы полуспят с открытыми глазами — прикрыть их нечем. Но подо льдом,
ясное дело, ультрафиолета и прочих лучей не густо. И что, и как именно зимующие рыбы
видят, науке доподлинно пока неизвестно. Щуки, отдыхающие рядом подо льдом,
непрочь закусить не пескарями, а друг другом. Но. может, они при этих каннибальских
замашках руководствуются не зрением, а датчиками вибраций — органами так называемой
боковой линии?
В общем, поживем — увидим.

Скука и аппетит
1 >
и
Почему люди полнеют? Разумеется, прежде всего, от неумеренного
аппетита. А от чего зависит аппетит? Некоторые полные люди объясняют это...
скукой. Дескать, стало скучно — и как тут не пожевать чего-нибудь
вкусненького?
Психологи решили проверить это утверждение. Отобрав испытуемых,
половина которых имела нормальный вес, а половина весила не менее чем
на 15% выше нормы, они разделили их на две группы, в каждую из
которых входили в равном числе как «толстые», так и «тонкие». Одной группе
дали скучнейшее задание — каллиграфически выписывать буквы; другой
группе предложили решать увлекательные психологические тесты. При этом
рядом с каждым испытуемым стояла коробка, в которой находилось точно
отмеренное количество вкусного печенья.
Спустя некоторое время количество оставшегося печенья было измерено.
И что же? Оказалось, что в группе, занимавшейся скучными прописями,
было съедено значительно больше печенья, чем в группе, где никто не
скучал. Но когда сравнили количество печенья, съеденного «толстыми» и
«тонкими» в обеих группах, то оказалось, что толстяки все же впереди.
Так что скука скукой, но чтобы похудеть, нужна еще и сила воли.
Издательство «Наука»
«Химия и жизнь»
№ I, 1979, 96 стр.
Цена 45 ..коп.