/
Автор: Синицын Ф.Л.
Теги: история цивилизации история культуры история ссср советский союз история народов история цивилизаций народы мира кочевники кочевые народы
ISBN: 978-5-227-08787-4
Год: 2019
Текст
Новейшие исследования
по истории России
Ф.Л. СИНИЦЫН
СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО
И КОЧЕВНИКИ
История, политика, население
1917-1991
В
Москва
116НТРПОЛИГРАЯР
УДК 930.85
ББК 63.3(29-)
С38
Охраняется законодательством РФ
о защите интеллектуальных прав.
Воспроизведение всей книги или любой ее части
воспрещается без письменного разрешения издателя.
Любые попытки нарушения закона
будут преследоваться в судебном порядке.
Серия «Новейшие исследования по истории России»
основана в 2016 г.
Оформление художника
Е.Ю. Шурлаповой
Рецензенты:
д.и.н., ведущий специалист Государственного архива
Российской Федерации М.В. Монгуш,
д.и.н., ведущий научный сотрудник Института
востоковедения РАН К.В. Орлова ’
Синицын Ф.Л.
С38 Советское государство и кочевники. История, поли¬
тика, население. 1917—1991. — М.: Центрполиграф,
2019. — 318 с. — (Новейшие исследования по истории
России).
ISBN 978-5-227-08787-4
Россия испокон веков жила бок о бок с кочевыми народами Великой
Степи и Севера, постепенно включая в свои границы «кочевые» ре¬
гионы. Кульминацией этого процесса стала форсированная модер¬
низация «кочевых» территорий, реализованная в Советском Союзе в
1930-е годы. Большинство кочевников практически в одночасье было
«посажено на землю». В бескрайних степях выросли города, поселки и
колхозы. Многие вчерашние вольные скотоводы стали земледельцами,
пошли работать на заводы и шахты. В чем были причины ускоренного,
форсированного «привязывания» кочевых народов к земле и каковы
исторические результаты этого процесса? На эти и другие вопросы от¬
ветит книга доктора исторических наук Ф.Л. Синицына.
УДК 930.85
ББК 63.3(29-)
ISBN 978-5-227-08787-4
©Синицын Ф.Л., 2019
© «Центрполиграф», 2019
© Художественное оформление,
«Центрполиграф», 2019
СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО
И КОЧЕВНИКИ
История,политика,население
1917-1991
Оглавление
Введение 7
Глава /. «Кочевые» регионы СССР в 1920-х гг.
Положение кочевой цивилизации 19
Советская власть и трансграничное кочевье: непримиримые
противоречия 33
«Не торопиться»: советские ученые о судьбе кочевой цивилизации... 45
«Погоня за населением»: советизация «кочевых» регионов 56
Тревожные тенденции в политике властей 69
Глава 2. Решение судьбы кочевой цивилизации в 1930-х гг.
Курс на форсированную модернизацию 83
Ликвидация кочевой цивилизации 98
Итоги и последствия форсирования 115
Сопротивление кочевников 125
Прекращение форсирования 142
Возвращение беженцев 150
Переход в умеренный режим модернизации 159
«Неизвестные люди»: политика по отношению к цыганам 171
Глава 3. «Кочевые» регионы с 1940-х гг. до наших дней
Охват оставшихся «кочевых» регионов 180
Освоение территорий, «освобожденных» от кочевников 190
Современное состояние «кочевых» регионов России и стран
ближнего зарубежья 205
Глава 4. «Оседлое» государство и кочевники: зарубежный опыт
Китай 210
Монголия 218
Афганистан 220
5
Иран 222
Ближний Восток и Магриб 232
Африка южнее Сахары 237
Зарубежная Европа 240
Австралия 246
«Пыльные котлы» 249
Выводы 252
Заключение 257
Примечания 267
Глоссарий и список сокращений 314
Источники и литература 315
Введение
Кочевничество1 возникло в начале первого тысячелетия до
н. э. в отдельных областях пустынно-степных областей Евра¬
зии. Где бы на земном шаре ни обитали кочевники, их жизнь
и хозяйственная деятельность чрезвычайно схожи2, что дает
нам право говорить о существовании особой, непохожей на
другие, кочевой цивилизации. Кочевание является и типом хо¬
зяйства, и образом жизни, при котором вместе со стадами
между сезонными пастбищами регулярно мигрируют полные
семьи скотоводов, включая неработоспособных маленьких де¬
тей и стариков3. Кроме того, есть кочевники, которые занима¬
ются охотой и собирательством4.
К настоящему времени многие кочевые народы полностью
или по большей части перешли на оседлость. Тем не менее
часть населения земного шара продолжает вести кочевой об¬
раз жизни. Так, более чем полвека назад (в 1967 г.) кочевое
население мира достигало 15 млн человек. В Саудовской Ара¬
вии кочевники составляли 60%, в Ливии — 26%, в Афгани¬
стане — 17%, в Марокко — 15%, в Иране — до 13%, в
Чаде — 12% населения5. В 1982 г. в 30 странах мира про¬
живало около 18—20 млн кочевников6. В 1985 г. неоседлые
люди осваивали не менее 20% суши. В Африке и Юго-Запад¬
ной Азии численность неоседлых достигала около 6%, в Юж¬
ной Азии — более 1 % населения. В СССР проживали 200 тыс.
кочевников7. В настоящее время численность кочевников и
полукочевников в мире составляет оценочно более 20 млн че¬
ловек.
7
На протяжении своей истории Советское государство вза¬
имодействовало с кочевой цивилизацией. Процесс этих взаи¬
моотношений очень важен и интересен, так как советская по¬
литика по отношению к кочевникам претерпела ряд изменений,
колебаний, и в том числе привела к жесткому столкновению
между государством и кочевой цивилизацией.
Советские историки оценивали политику СССР по отно¬
шению к кочевникам в целом положительно. Считалось, что
она соответствовала нуждам развития кочевых народов, для
которых в советских условиях стал возможным «непосред¬
ственный переход к социализму, минуя капитализм»8, причем
без «игнорирования положительных национальных тради¬
ций»9.
Осуществленный при советской власти перевод кочевников
на оседлость10 оценивался как положительное явление, воз¬
можное только при социализме11. М.Х. Шаумян сделала вы¬
вод, что «кочевая форма хозяйства по своей природе несо¬
вместима с социализмом», из чего вытекала «историческая
необходимость организованного оседания кочевников»12, име¬
ющего цель «покончить с системой ничем не оправданного и
нерационального кочевого скотоводства»13. В.В. Грайворон*
ский полагал, что для этого в социалистических странах —
СССР и Монгольской Народной Республике (МНР) — про¬
изошли все необходимые изменения14. Однако в 1980-х гг.
отечественные ученые стали высказывать сомнения в необхо¬
димости перевода кочевников на оседлость. Так, Б.В. Андри¬
анов поставил вопрос, являются ли кочевники «только ана¬
хронизмом или могут быть активно использованы на новой
технической основе, в новых социальных условиях? Всюду и
всегда ли необходим... полный переход от круглогодичного ко¬
чевания отдельных групп населения к оседлости?»15.
Коллективизация кочевых хозяйств рассматривалась совет¬
скими учеными как «неизбежная закономерность»16 (хотя и
«очень сложный процесс»17), которая в совокупности с оседа¬
нием кочевников «являлась единственным средством подъема
сельскохозяйственного производства в ауле»18. Таким образом,
«одновременно решались две исторические задачи»19. Однако
В.В. Грайворонский сделал вывод, что коллективизация и осе¬
дание — «это не один, а два вполне самостоятельных процес¬
са»20. А. Зулхарнаев отмечал, что исходя из опыта советского
8
Севера и Монголии оседание кочевников может проводиться
и после завершения коллективизации21.
Так же положительно оценивалась политика переселения,
которая имела своей целью «перевод кочевников на оседлый
образ жизни, приобщение их к социалистическим производ¬
ственным отношениям и формам социалистического обще¬
жития»22. С.Б. Баишев представлял массовую миграцию на¬
селения в Казахстан в годы освоения целины как «миграцию
нового, социалистического типа», которая «качественно от¬
личалась» от «переселений, имевших место в дореволюцион¬
ную эпоху», и «не имела ничего общего... с колонизацией так
называемых свободных земель в США и Канаде»23.
Итоги советской политики по отношению к кочевникам рас¬
сматривались как безусловно положительные24 («огромный
скачок», «избавление от эксплуатации и нищеты»25). М.О. Мо-
гордоев даже описал эти результаты поэтически: «Унылая ме¬
лодия задавленного безысходной нуждой бедняка-кочевника,
одиноко терявшаяся в степях сурового, необжитого края, сме¬
нилась бодрой, жизнерадостной песней возрожденного народа,
поднявшегося на гребень великой стройки коммунизма»26.
Советские историки пытались оправдать или объяснить
ошибки, допущенные властями СССР в отношении кочевников.
А. Зулхарнаев писал, что в программе перевода на оседлость
«молодое Советское государство лишено было возможности...
опереться на чей-либо опыт, так как подобных примеров в
истории не существовало»27. Т. Усубалиев подчеркивал, что
хотя «были... отдельные периоды, когда забота о сохранении и
развитии... [хозяйственных] традиций [коренного населения] не
стояла на первом плане», тем не менее «большевики Киргизии
бережно и вместе с тем экономически оправданно подходили»
к ним28.
В советской историографии отмечены попытки скрыть не¬
гативные последствия политики по отношению к кочевникам —
в частности, голод в Казахстане. Н.И. Платунов писал, что в
начале 1930-х гг. «большинство кочевников и полукочевников
Казахстана предпочло осесть не в аулах, а в городах либо пере¬
селиться за пределы республики». Он утверждал, что 500 тыс.
бывших кочевников переселились в города и 900 тыс. — выеха¬
ли за пределы Казахстана29, фактически замалчивая тот факт,
что на самом деле многие из них погибли во время голода.
9
Советские ученые подчеркивали кардинальные преимуще¬
ства политики СССР30 в сравнении с зарубежной. По мнению
И.Я. Златкина, в мире практиковались два варианта перево¬
да кочевников на оседлость: «западный» — «насильственное
вытеснение номадов, для которых “нет места” в мире, воз¬
главляемом западной цивилизацией», и «марксистско-ленин¬
ский» — «революционная ломка архаических форм хозяйства,
социального строя и домашнего быта, совершаемая самими
массами трудящихся кочевников под руководством» коммуни¬
стической партии31. В.В. Грайворонский отмечал, что в кап¬
странах «в первую очередь вынужденно переходит к оседлости
беднота, разорившиеся скотоводы-кочевники», тогда как в
условиях социализма оседание выступает как «результат це¬
ленаправленной и планомерной политики... направленной на
всемерное улучшение... положения населения»32. И.С. Гарусов
считал, что «оседание и концентрация малых народов совет¬
ского Севера в корне отличны от такого же процесса на за¬
рубежном Севере, где он проходил за счет хищнического раз¬
рушения традиционных отраслей хозяйства и привел к трагедии
коренного населения»33.
Кроме фактически однозначно положительной оценки по¬
литики СССР, у советских исследователей имелись другие
спорные выводы. Во-первых, мнение о наличии «осознанной
тяги кочевников к оседанию», которая якобы возникла при со¬
ветской власти34, особенно в ходе коллективизации35 и инду¬
стриализации36. (Реальное существование такой «тяги» весьма
сомнительно.) Во-вторых, вывод о том, что советская власть
отказалась от политики переселения, которую вела Российская
империя, в том числе упразднив переселенческие учрежде¬
ния37. (Однако известно, что при советской власти были со¬
зданы новые аналогичные структуры, и переселение в малона¬
селенные и слабо освоенные районы страны было важным
направлением политики СССР.) В-третьих, мнение о положе¬
нии отдельных кочевых народов — например, что у цыган «со¬
четание... добровольности оседания и реального обеспечения
оседлости определило прочность оседлости»38. (Тем не менее
ни о добровольности, ни о прочности оседания у цыган гово¬
рить нельзя.)
Современные оценки советской политики российскими и за¬
рубежными учеными отличаются широкой палитрой мнений.
ю
Так, С.Ш. Казиев сделал вывод, что, «несмотря на чрезмерную
“цену” модернизации, коллективизация и оседание казахского
аула создали возможности для интеграции народов республики,
действительного выравнивания культурного и социального
уровней развития», предоставили «беспрецедентно широкие
возможности для развития образования, культуры, здравоохра¬
нения». Именно поэтому «казахи были одним из наиболее ло¬
яльных к Советскому государству этносов»39.
Кроме того, ученые дают советской политике двойственную
оценку. З.Е. Цыренова признает «величайшие достижения стра¬
ны, а вместе с ней и коренных народов», однако при этом от¬
мечает, что «этносы были подвергнуты историческому экспери¬
менту, который способствовал утрате связи с традиционным
укладом, образом жизни»40. По мнению М. Пейна, в Казахста¬
не были и «позитивные нововведения», и «насильственное
обездоливание», которое привело к «разрушению казахского
традиционного общества»41.
Наконец, многие исследователи жестко критикуют советскую
политику перевода кочевников на оседлость, реализованную в
1930-х гг., считая, что она «стала настоящей катастрофой»42,
привела к разрушению хозяйственных связей, массовому отры¬
ву от традиционного хозяйства43 и образа жизни44, «насильст¬
венной декультурации»45, потере «духовных корней»46. А.М. Ха¬
занов и К. Шапиро сделали вывод, что «в советский период
казахские скотоводы рассматривались как морские свинки,
сырье в погоне за тщетной утопией»47. По мнению А.В. Голов¬
нева, «“успешные” опыты перевода на оседлость обернулись
“драмой поселков” с их депрессивностью, маргинальностью,
отсутствием занятости и полноценной самореализации (особен¬
но мужчин) — в отличие от “здоровой тундры” или “здоровой
степи”, по-прежнему дающей образцы культурной и экономи¬
ческой состоятельности, человеческого достоинства и успеха»48.
В ученом сообществе имеются разные мнения о целях со¬
ветской программы перевода кочевников на оседлость. Во-
первых, считается, что она имела политические цели, в том
числе ликвидацию власти «родовых авторитетов»49. С.Ш. Ка¬
зиев сделал вывод о негативных последствиях такой политики:
по его мнению, аульная беднота не обладала такими же дело¬
выми качествами, как «родовые авторитеты» (баи), которые
были «наиболее умелыми скотоводами, обладавшими органи¬
11
заторским опытом и способными вывести сородичей из хаоса
оседания»50. Ученые также указывают на такие цели, как рас¬
пространение «благ социалистической цивилизации» на все
народы страны51, реализация «империалистических» планов52
и русификация «кочевых» регионов. И. Огайон видит такую
цель у советской политики в Казахстане53, а Р. Киндлер счи¬
тает, что обоседление в основном воспринималось казахами
как попытка русифицировать их и лишить идентичности54.
Ж.-Ж. Мари полагает, что и более поздняя политика государ¬
ства — а именно освоение целины — «для Хрущева... было
средством русификации Казахстана»55.
Во-вторых, исследователи выделяют экономические цели:
«выполнение планов мясозаготовок»56, заселение пустующих
территорий, распространение социалистического уклада эко¬
номики. В-третьих — административные цели, в том числе
унификацию системы расселения населения, реализацию ин¬
ститута прописки, пресечение неконтролируемого перемеще¬
ния граждан57. Наконец, говорится о том, что, переводя кочев¬
ников на оседлость, власти в целом решали очень широкие
задачи, вытекавшие «из всей идеологии большевизма, из кон¬
цепции тоталитарного государства»58.
С одной стороны, исследователи указывают на изначальную
абсурдность программы обоседления кочевников, которая
«была лишена объективно обуславливающих предпосылок:
естественно-природных и материально-технологических»59.
При этом власти СССР «не учли психологии кочевников»60.
Если бы эта программа не была реализована, то «трансфор¬
мация [номадизма] могла произойти естественным путем без
многочисленных жертв и последующих негативных послед¬
ствий»61. С другой стороны, М. Гаммер отмечает, что анало¬
гичные программы были реализованы во всех частях света,
причем многие страны проявили в этом плане «беспрецедент¬
ные и удивительно успешные усилия». В то же время он ука¬
зывает, что только «в Советском Союзе обоседление кочевни¬
ков было частью большей... программы коллективизации»62.
В целом вся программа модернизации сельского хозяйства,
осуществленная в СССР, получила у историков разные оцен¬
ки — и положительные63, и отрицательные64. А. Томас отмеча¬
ет, что модернизация «кочевых» регионов имела сходство с
аналогичным процессом во всей стране и седентаризация кочев¬
12
ников «в значительной степени соседствовала с атакой государ¬
ства на русское крестьянство»65. (Действительно, массовую от¬
кочевку в период коллективизации в Казахстане, Киргизии и
других регионах можно сравнить с уходом крестьян в города.
Известно, что в период коллективизации из деревни бежали
18 млн человек66.)
Многие ученые оценивают коллективизацию, осуществлен¬
ную в «кочевых» регионах, отрицательно. По мнению Е.Н. Чер¬
ных, колхозы в условиях кочевого образа жизни являются просто
нелепостью67. Р. Дэвис и С. Уиткрофт считают, что «'коллекти¬
визация и раскулачивание противоречили традиционному образу
жизни казахов еще резче, чем крестьянскому укладу других рай¬
онов СССР»68.
Одним из наиболее спорных вопросов является оценка со¬
ветской политики обоседления и коллективизации кочевников
как «акта геноцида». В. Михайлов пишет, что «в три года кол¬
лективизации [Ф.И.] Голощекин69 сделал с Казахстаном при¬
мерно то же, что Пол Пот с Кампучией»70 (как известно, в
1975—1979 гг. последний развернул в этой стране геноцид).
Р. Киндлер сделал вывод, что эскалация коллективизации и
обоседления «поставила местное общество на грань уничто¬
жения». При этом, по его мнению, в период голода в Казах¬
стане в 1932—1933 гг. «все попытки спасения со стороны
большевиков имели целью главным образом не помощь голо¬
дающему населению, а поддержку слабеющей экономики и со¬
хранение социального контроля»71. В то же время Р. Дэвис и
С. Уиткрофт хотя «отнюдь не снимают со Сталина ответствен¬
ности за голод», однако полагают, что «советское руководство
боролось с кризисом, отчасти вызванным его ошибочными по¬
литическими решениями, но тем не менее неожиданным и не¬
желанным»72. С.Ш. Казиев сделал вывод, что «массовая ги¬
бель людей и откочевки сотен тысяч скотоводов за пределы
страны в Центральной Азии были результатом ошибок и “пе¬
регибов” строителей нового общества, а не преднамеренным
этноцидом “отсталых” народов. Советское государство никог¬
да не планировало физического уничтожения этнических общ¬
ностей»73.
Спорным остается вопрос о наличии этнического фактора
в советской политике по отношению к кочевникам. Есть мне¬
ние, что отношения между кочевыми этносами и властью были
13
конфликтными по вине последней, а также что обоседление и
коллективизация кочевников имели этнический аспект (лише¬
ние традиционной идентичности и пр.). Т. Мартин считает, что
в период коллективизации «в Казахстане местные русские вы¬
местили свой гнев на казахах-кочевниках, в одночасье лишив¬
шихся защиты»74. Т.К. Алланиязов сделал вывод, что во время
восстания в Каракумах в 1931 г. туркмены и казахи «отстаи¬
вали свои законные права жить так, как жили их отцы, деды
и прадеды»75. Однако В.Г. Чеботарева пишет, что после Ок¬
тябрьской революции именно «для русских и украинских
крестьян, казаков наступило время расплаты за колониальную
политику русского царизма»76. А. Томас отмечает, что полити¬
ка перевода кочевников была разработана не в Москве, а,
«по-видимому... в казахской партийной организации», и такая
политика «была результатом глубоко высокомерного отноше¬
ния к кочевничеству, разделяемого многими русскими и ка¬
захскими (курсив мой. — Ф. С.) коммунистами с первых дней
Советской власти»77.
Не до конца проясненным вопросом остается связь депор¬
таций народов, осуществленных в СССР в 1930—1940-х гг.,
и освоения территории «кочевых» регионов. В целом истори¬
ки не пришли к единому мнению о причинах депортаций на¬
родов СССР во время Великой Отечественной войны: в основ¬
ном указываются «устрашение», «возмездие» противнику и
его союзникам в связи с началом войны, наказание за «по¬
собничество» врагу во время оккупации, «превентивные
меры» и освобождение стратегически важных областей страны
от «потенциально нелояльного» населения, решение нацио¬
нального вопроса78. Тем не менее отмечаются и экономические
причины, что напрямую касается судьбы «кочевых» регионов,
в которые были переселены депортированные люди. С.Ш. Ка-
зиев пишет, что с 1929 г. Казахстан оказался открыт не толь¬
ко для добровольного переселения, но и для массовых депор¬
таций. Кроме того, после голода начала 1930-х гг. здесь возник
острый дефицит трудовых ресурсов79. Л.П. Белковец отмечает,
что в предвоенный период «советское руководство намерева¬
лось заселить малоосвоенные территории Сибири, Казахстана
и Средней Азии, создав на них прочную тыловую базу для
предстоящей войны»80. И. Огайон сделала вывод об актуаль¬
ности цели освоения этих регионов в годы Великой Отечест¬
14
венной войны81, а С.И. Асхаков говорит о том же относитель¬
но послевоенного периода, когда из этих регионов были
реэвакуированы специалисты, отправленные туда в годы вой¬
ны82. Р. Киндлер считает, что задачей заключенных и спецпо-
селенцев было в том числе освоение целины83. Т.Е. Василь¬
ченко сделала вывод, что «депортации... соответствовали кон¬
цепции принудительного труда, считавшегося экономически
эффективным. Именно поэтому всех депортированных рассе¬
ляли по богатым природными ресурсами, но малонаселенным
районам страны»84.
Преемственность политики Российской империи и СССР в
отношении кочевых народов также остается дискуссионным во¬
просом. М. Ходарковски сделал вывод, что такая преемствен¬
ность была: «Колониальное наследие Российской империи...
было унаследовано советским режимом в 1917 г. В следующие
74 года советское правительство имело дело с такими же кон¬
фликтами, пусть даже с несколько другими целями и дилемма¬
ми»85. А. Томас считает, что «кочевничество сформировалось
в советском воображении во многом из старых инстинктивных
предрассудков царской эпохи», и «коммунистическая мысль о
кочевниках действительно напоминала размышления царских
чиновников»86. Современные казахские историки также пола¬
гают, что между колониальным и советским периодами не
было разрыва: «захват» Россией казахских земель в течение
XIX в. «неизбежно предвещал насильственную и гибельную
оседлость в XX в.»87. Однако другое мнение высказал М. Гам-
мер: «Большевики отвернулись от прошлого России и реши¬
тельно отвергли его»88. В. Коларц отмечал существенные раз¬
личия в последствиях переселенческой политики Российской
империи и СССР, так как «советская колонизационная поли¬
тика пошла дальше» дореволюционной89.
Спорным вопросом является сравнение политики России и
европейских стран. Некоторые историки находят у них сход¬
ство. Э. Шатц полагает, что «быстрое завоевание царской
Россией Средней Азии имеет много параллелей» с «лихора¬
дочной борьбой за африканские колонии»90. Н. Пьянчола срав¬
нил опыт казахов и киргизов с историей «колонизации других
территорий вне Европы, населенных неоседлым населени¬
ем», — например, британской колонизации Австралии, где
применялся принцип захвата «ничьей земли» (terra nullius)91.
15
Однако те же самые ученые находят и различия. Так, Э. Шатц
пишет, что процесс присоединения «кочевых» регионов к Рос¬
сийской империи все-таки был уникальным, так как «даже в
Африке редкими были случаи, когда население без государства
так радикально и так быстро поддалось чужим государствен¬
ным институтам»92. Н. Пьянчола отмечает, что в британской
колониальной политике и царской политике в Центральной
Азии имелись отличия: в России фактически не было местного
самоуправления и вся земля принадлежала государству. Кроме
того, в отличие от того, что происходило в колониях европей¬
ских стран, ни Российская империя, ни тем более советский
режим, за исключением некоторых периодов, никогда не иден¬
тифицировались с колонистами93, которые селились на окраи¬
нах страны сами по себе, без участия государства.
Следует отметить, что в XX в. процесс перевода кочевников
на оседлость шел не только в СССР, но и во многих других
странах мира (хотя ранее программы обоседления чаще всего
имели очень ограниченный успех94, современные технологии
дали «оседлому» государству подавляющую силу для осущест¬
вления этой задачи95). Оценка судьбы кочевой цивилизации в
новейшее время и политика иностранных «оседлых» госу¬
дарств в отношении кочевников также вызывает среди ученых
дискуссии.
Во-первых, исследователи делают вывод о неизбежности
кризиса кочевой цивилизации. Ж.Б. Абылхожин считает, что
одной из причин этого кризиса является то, что она «постепен¬
но исчерпывает свой экологический и технологический потен¬
циал»96. Многие ученые констатируют, что под воздействием
«оседлой» цивилизации номадизм «постепенно разлагается»,
«отмирает»97, с перспективной угаснуть окончательно98. Фран¬
цузский ученый Л. Леюро вообще призывал дать кочевничеству
«хорошо умереть»99. В начале XXI в. некоторые ученые на во¬
прос «Конец номадизма?» дают положительный ответ100.
Кроме того, мнение об «отсталости» и других негативных
чертах кочевой цивилизации было в определенной степени ис¬
пользовано в своих целях «оседлыми» государствами, которые
разделяли идеологию «седентаризма» (представление о кочев¬
никах как о диких, нецивилизованных грабителях, не способных
что-либо производить самостоятельно)101. Некоторые ученые на
Западе рассматривают «седентаризм» как «специфическую
16
форму расизма, которая исходит из того, что оседлый образ жиз¬
ни является нормой, а кочевание — аберрацией»102. В ряде
стран мира эта идеология была использована, например, в про¬
паганде, направленной против арабов-кочевников103, а в Вели¬
кобритании местные номады иногда подвергаются уголовному
преследованию даже «не за свои действия, а за само свое суще¬
ствование»104.
Однако есть и другое мнение о перспективах кочевой циви¬
лизации. Еще до революции в России писали о выгодности со¬
хранения кочевничества, особенно при его усовершенствова¬
нии и достижении «наивыгоднейшей эксплуатации живого
инвентаря»105. Известный исследователь Сахары Р. Капот-Рей
в 1940-х гг. отмечал, что по климатическим причинам кочев¬
ничество является лучшим способом использования этого ре¬
гиона106. На современном этапе некоторые ученые придержи¬
ваются мнения, что кочевая цивилизация выжила, «устояла
перед административными нажимами и соблазнами оседло¬
сти»107 и в глобализующемся мире не утратила «свой продук¬
тивный и адаптивный потенциал»108. Поэтому данный тип хо¬
зяйства необходимо сохранять, поддерживать, включать как
составную часть в политические и социально-экономические
структуры «оседлых» государств109, а также модернизировать
с целью повышения рентабельности110 в условиях сосущество¬
вания с другими отраслями экономики.
Во-вторых, спорным вопросом является необходимость
перевода кочевников на оседлость. Как известно, «оседлое»
государство часто стремится перевести кочевников на осед¬
лость111, чтобы сделать их «понятными», подконтрольными и
организовать «кочевые» земли так, как надо этому государ¬
ству. В XX в. за седентаризацию кочевников выступали неко¬
торые французские ученые, израильские теоретики, а также
определенные политические круги в Турции, Ираке, Иране,
Египте. Последние считали, что кочевание — это отсталость,
оно мешает национальной консолидации, а племенная органи¬
зация кочевников несет опасность для государства как фактор
разъединения общества112.
Однако Р. Капот-Рей полагал, что в Сахаре прекращение
кочевого образа жизни всегда сопровождалось безработицей
и праздностью, и поэтому перевод кочевников на оседлость для
этого региона был бы социальным бедствием113. По мнению
17
Н.Н. Крадина, «опыт трансформации животноводческих сооб¬
ществ в Азии и Африке и их адаптация к рыночной экономике
индустриальных государств в последние века (как и процессу
приватизации в нашей стране) показывает, что последствия
могут быть не только неожиданными, но и катастрофически¬
ми»114. Как отмечал Ш. Зарипов, перевод в оседлость в любом
случае — «процесс, требующий для своего осуществления не¬
редко многих десятилетий»115.
В-третьих, ученые считают, что в условиях тесного контак¬
та с «оседлыми» государствами кочевники не способны адап¬
тироваться к тем условиям, которые диктует «оседлое» инду¬
стриальное и урбанизированное общество116. Так, например,
на Ближнем Востоке и в Северной Африке такими вызовами
для кочевников стали продвижение оседлого населения в зону
кочевий в связи с расширением посевов технических культур,
земельные захваты пригодных в обработке пастбищ, введение
арендной платы за пастбища и источники воды117. Посягатель¬
ство земледелия на территорию, традиционно занимаемую ско¬
товодами, вынуждает их перемещаться на все более маргиналь¬
ные и непродуктивные земли. Во многих регионах отсутствие у
кочевников письменных документов о праве собственности на
землю позволяет фермерским и лесным хозяйствам беспрепят¬
ственно захватывать пастбищные земли118. Наступление «осед¬
лых» государств на кочевую цивилизацию и привело к тому,
что номадизм как цивилизационная целостность оказался под
угрозой исчезновения119 (так, в арабском мире кризис кочев¬
ничества начался еще в середине XIX в.120).
В то же время исследователи говорили и о возможности
сохранения и возобновления кочевничества в условиях «осед¬
лых» государств. Они констатировали положительные измене¬
ния во взаимоотношениях между оседлыми и кочевниками,
новыми принципами которых стали «взаимная необходимость,
доверие и добрая воля», выгодная обеим сторонам экономи¬
ческая взаимозависимость, хотя при этом «каждый предпочи¬
тает свой образ жизни»121.
Таким образом, большинство вопросов, касающихся поли¬
тики СССР по отношению к кочевым народам, до сих пор оста¬
ется дискуссионными или не до конца проработанными. Кроме
того, актуальным является сравнение советского и зарубежного
опыта в этой сфере. Анализу этих проблем и посвящена книга.
Глава 1
«КОЧЕВЫЕ» РЕГИОНЫ СССР В 1920-Х ГГ.
Положение кочевой цивилизации
В начале 1920-х гг. основная часть населения «кочевых»
территорий СССР сохраняла традиционный образ жизни. Так,
в Казахстане, где проживало 70% кочевников страны122, к
1926 г. большинство представителей «титульной нации» (по
разным оценкам, от 55—60 до 90%123) вело кочевой или полу¬
кочевой образ жизни. 85—90% населения республики были
заняты в животноводстве124, и такой же процент всей земли
региона использовался скотоводческими хозяйствами125.
Кочевание в Казахстане проходило в меридианном направ¬
лении (с севера на юг и обратно), а длина перегона составляла
до 700 км. В Киргизии дальность кочевок составляла до 200—
300 км126. Здесь кочевали в основном «по вертикали» — в горы
летом и с гор в долины зимой. На западе Туркмении кочевые
пути были длиной от 150 до 400 км, в центре и на востоке —
кочевье было коротким127. В Калмыкии, Бурятии и других тра¬
диционно «кочевых» регионах так же сохранялось кочевание
(например, в Агинском аймаке Бурятии вплоть до начала
1930-х гг. кочевниками или полукочевниками было большин¬
ство населения128). Экономические интересы азербайджанских
кочевников в значительной степени определили включение На¬
горного Карабаха в состав Азербайджанской ССР129.
Кочевники продолжали жить нормами обычного права,
«прадедовскими обычаями»130, у них сохранялась развитая
идентичность, тесно связанная с кочевым пастбищным хозяй¬
ством131 и родовым строем под главенством властителей —
баев132, манапов, аксакалов, нойонов, тайшей, зайсангов и др.
19
В Казахстане связь кочевников с сородичами поддерживалась
даже на расстоянии 300 верст133.
Советский статистик В.Г. Соколовский, изучив казахские
кочевья в 1926 г., сделал вывод, что «родовые моменты не толь¬
ко сохранились, но и... остаются весьма крепкими и настолько
жизненными, что рассчитывать на их самопроизвольное исчез¬
новение в сколько-нибудь ближайшем будущем совершенно не
приходится»134. В «Военно-статистическом описании Ташауз-
ского округа ТССР» (1926 г.) было дано интересное сравнение
«в пользу» кочевников: что они не несли на себе «печать раб¬
ства, которой словно заклеймены» оседлые узбеки135, долгое
время жившие не свободной жизнью родовыми общинами, а
оседло под деспотической властью хивинского хана.
Устойчивость родового образа жизни кочевников понимали
местные власти. Начальник Охотско-якутской военной экспе¬
диции В.А. Абрамов (он же исполнял обязанности уполномо¬
ченного Дальневосточного бюро ЦК РКП(б) и Дальревкома136
по Охотскому уезду) даже предлагал создавать у эвенков со¬
веты и исполкомы по родовому принципу, «ибо метод прикре¬
пления... к волостным и сельским административным единицам
положительного результата не дал»137. Характерно, что такие
родовые советы и исполкомы действительно были созданы.
Партийный руководитель Казахстана Ф.И. Голощекин (при¬
был в республику из Москвы в сентябре 1925 г.) на пленуме
крайкома ВКП(б) 30 апреля 1926 г. объявил, что в этом реги¬
оне «абсолютную роль играет бай»138. Власти Киргизии рас¬
сматривали «родовую борьбу отдельных групп» как экономиче¬
скую и общественную основу работы среди кочевого населения.
Направленный в Туркмению партийный инструктор Кахелли
в сентябре 1927 г. сделал вывод, что «единственная форма
управления у кочующих скотоводов — это аксакальство». Ро¬
довая структура общества полностью сохраняла свою роль в
Каракумах вплоть до начала 1930-х гг. Скот и источники воды
здесь находились под контролем родовой знати139.
Для кочевников было привычным «держаться за вождя как
за защитника интересов своего племени, хотя и деспота»
Вплоть до конца 1920-х гг. власти отмечали, что лидер рода
«даже при наличии органов официальной советской власти-
является до некоторой степени реальной силой, с которой при¬
ходится считаться». Высокий авторитет родовых старейшин
20
проявлялся в том, что если бай своего батрака называл «род¬
ственником» или «братом», то сельский батрачный комитет не
требовал заключения между ними договора140, который по идее
должен был гарантировать и защищать трудовые права батра¬
ка. В кочевых районах беднота часто выступала заодно со сво¬
ими баями и «даже иногда в защиту их»141. Такое положение
вещей было немыслимым для большевистской идеологии, ко¬
торая строилась на непримиримой «классовой борьбе».
Кочевое население некоторых регионов отличалось высокой
религиозностью. В Бурятии и Калмыкии буддизм категориче¬
ски не сдавал позиции142. Жители Туркмении, по мнению вла¬
стей, были подвержены агитации «фанатично настроенного
мусульманского духовенства», которое являлось «политиче¬
ской силой в кочевьях»143. В этом регионе у кочевого населе¬
ния работали только мусульманские школы — мектебы144.
В середине 1920-х гг. религиозные школы открывались в Ка¬
захстане145. Журналист Г.С. Тогжанов, посетив один из казах¬
ских аулов в Джетысуйском регионе (Семиречье), выяснил,
что все шесть местных коммунистов посещают мечеть и мо¬
лятся Аллаху, предпочитая быть исключенными за это из пар¬
тии, чем «забыть Бога»146. С другой стороны, среди казахов и
каракалпаков Ташаузского округа Туркмении религиозность и
влияние духовенства были слабее, чем среди местных узбеков
и туркмен. Поэтому первые были «мало фанатичны и не под¬
вержены агитации на религиозной почве»147.
«Кочевые» регионы СССР фактически не были интегриро¬
ваны в политическое и правовое поле страны. Власти конста¬
тировали, что для кочевников «никакие советские законы не
писаны»148. На самом высшем уровне — в ЦК РКП(б) — в
1924 г. было объявлено, «что советской власти в казахском
ауле нет»149. Об этом же заявил Ф.И. Голощекин на пленуме
Казахского крайкома ВКП(б) 30 апреля 1926 г.150 Да и позд¬
нее — в 1930 г. — председатель СНК Казахстана У.Д. Исаев
отмечал, что в республике «есть в буквальном смысле слова
несоветизированные аулы»151. Действительно, например, в
Адаевском округе советов долгое время не было совсем152.
В Киргизии значительная часть населения, откочевывавше¬
го на летние пастбища, «находилась в атмосфере безвластия»153.
В 1931 —1932 гг. — через 15 лет после революции — было
выявлено, что огромная территория туркменской пустыни Ка¬
21
ракумы «почти совершенно не советизирована», и ее «населе¬
ние почти не видело даже следов революции». В этом регионе
не было членов ВКП(б), а советский аппарат был «слаб, бес¬
помощен»154.
В Казахстане и Киргизии функционировали фиктивные
«советы», в которых председателями и их заместителями
были баи и манапы. Эти «советы» кочевали вместе с хозяй¬
ствами баев155. Места в волостных и аульных советах покупа¬
лись за деньги или делились по договоренности между рода¬
ми156. Перевыборы советов в 1926 и 1927 гг. сопровождались
родовой борьбой. Отличие Казахстана состояло в том, что в
этом регионе отсутствовали «подлинные» советы, какими бы
их хотели видеть власти (тогда как в Центральной России,
например, советы были «подлинными», пусть даже часто и
слабыми)157.
Один казахский бай в разговоре с Г.С. Тогжановым назвал
себя «настоящим советским человеком» и даже «коммунистом
еще с николаевских (то есть дореволюционных. — Ф. С.) вре¬
мен»158. В то же время более низкие по своему социальному
статусу кочевники часто не могли пробиться к власти. Когда в
Загорной волости (Киргизия) вместо разогнанного властями
«манапского» сельсовета был выбран новый, а его председа¬
телем назначен батрак, он жаловался, что «его никто не слу¬
шается, работа очень тяжело проходит»159. Советские активи¬
сты в кочевьях подвергались изоляции и преследованиям160.
«Родовые авторитеты» также оказывали влияние на процесс
организации артелей и колхозов161.
Кроме того, под их руководством сохранялась традиционная
судебная система, о чем также писал Г. Тогжанов: «Аксакаль-
ский суд работает лучше наших, баи-аткамнеры... реагируют
на все явления (начиная с мелочей и кончая крупными), про¬
исходящие в ауле, гораздо быстрее и более умело, чем наши
низовые партийно-советские организации»162.
Начальник Бурят-Монгольского отдела ОГПУ В.А. Абра¬
мов называл Бурятию «мало советизированной»163. В респу¬
блике имелись сельсоветы, которые не созывались с самого
дня выборов. В Ойротии (Горный Алтай) в большинстве слу¬
чаев сельсоветы фактически не существовали, а где были —
их председателями избирали бывших дореволюционных ста¬
рост. Население «кочевых» регионов проявляло политический
22
абсентеизм — в Ойротии явка избирателей составляла 34%,
в Калмыкии — 23%, в Бурятии — 21 %164.
Большое недовольство кочевого населения вызывали адми¬
нистративно-налоговые меры властей. У кочевников здесь было
преимущество, так как «в кочевом состоянии легче укрыть те
или иные объекты обложения, в любой горе, в любом ущелье
легко ускользнуть от глаза финорганов»165.
Определенные проблемы возникали в связи с призьфом на
военную службу, которая ассоциировалась у кочевника с «пол¬
ным отрывом от родных степей, выбытием в неизвестное место
с неизвестным будущим, проживанием среди чуждого по на¬
циональности народа, подчинением своей степной свободы
воле других, чуждых ему людей»166.
Кочевники-казахи на первых порах сопротивлялись строи¬
тельству Туркестано-Сибирской железной дороги, которое ве¬
лось в 1927—1930 гг. Американский историк М. Пейн счита¬
ет, что у них были причины бояться этой стройки, так как
«железные дороги не благоприятствовали кочевникам, кото¬
рые вслед за сооружением Транссибирской магистрали лиши¬
лись земли» (имеется в виду дореволюционная колонизация
казахских степей. — Ф. С.) и, «кроме того, железнодорожная
сеть сыграла [свою роль] в подавлении степного мятежа 1916 г.
и разгроме движения антисоветских басмачей в годы Граждан¬
ской войны»167.
Характерно, что до революции сопротивления строитель¬
ству железных дорог в Средней Азии и Казахстане не отмеча¬
лось — даже советские историки не упоминали о таких фак¬
тах. Так, казахи массово хлынули на строительство железной
дороги Оренбург—Ташкент (сооружена в 1901 —1906 гг.).
Они составляли не менее 30—40% общей массы строителей
(10—12 тыс. человек). Кроме того, среди строителей были
каракалпаки168. В сооружении железнодорожной линии Самар¬
канд—Ташкент и ответвления на Андижан в 1895—1899 гг.
также принимало участие местное население169. Причина та¬
кого явления, очевидно, состояла в отсутствии существенных
разногласий между властями Российской империи и «родовы¬
ми авторитетами», которые не только не препятствовали стро¬
ительству железных дорог, но и получали от этого прибыль.
При советской власти ситуация изменилась, и баи потеряли
доходы от участия в государственных проектах.
23
Большая проблема в государственно-кочевнических отно¬
шениях состояла в недостатке у властей знаний о кочевниках.
Такая ситуация наблюдалась и до революции — еще в 1903 г.
русский экономист В. Бенкевич прямо говорил об «абсурдно¬
сти степной статистики», так как казахи скрывали от государ¬
ства данные о своем имущественном положении и пр.170 Уче¬
ные из Среднеазиатского университета П. Погорельский и
В. Батраков, изучавшие кочевников Киргизии уже в советское
время — в конце 1920-х гг., — также сделали вывод, что ко¬
чевое население «не склонно... давать многих нужнейших све¬
дений, а в определенной части... прямо заинтересовано в скры¬
тии»171.
В.Г. Соколовский писал, что с точки зрения «оседлого» че¬
ловека для него было удивительным столкнуться с тем, что на
вопрос «Где находится казахское население?» уездные чинов¬
ники отвечали, делая широкий круг рукой над картой, на кото¬
рой не был обозначен ни один населенный пункт: «Вот вообще
везде»172. Даже местные чиновники отмечали «недостаточную
изученность» Казахстана173, а ученые — например, экономист
А.Н. Донич — наличие противоречивых данных о численности
кочующих казахов174. П. Погорельский и В. Батраков говорили
о «невероятной трудности изучения» кочевий в Киргизии175.
Начальник Бурят-Монгольского отдела ОГПУ В.А. Абра¬
мов в 1924 г. сигнализировал вышестоящему руководству, что
буряты «в своей массе не изучены», а учет кочевников «весь¬
ма труден». В том же году на совещании в Москве представи¬
тель АО Коми (Зырян) В.П. Юркин сообщил, что «в условиях
кочевья очень трудно учесть все самоедское176 население и во¬
обще кочевое население». В сведениях, имевшихся у Камчат¬
ского губревкома и Охотского статбюро, численность кочево¬
го населения Охотского побережья в 1925 г. отличалась более
чем в 2 раза (интересно, что разброс данных об оседлом «ту¬
земном» населении был еще существеннее — в 4,4 раза177,
что говорило о сложности учета в этом регионе «нерусского4
населения вообще).
Даже в 1930-х гг., после проделанной работы по коллекти¬
визации и переводу кочевников на оседлость, отмечалось «поч¬
ти полное отсутствие... учета количества кочевых и полукоче¬
вых бедняцко-середняцких хозяйств и кочевых колхозов»17*'-
В январе 1936 г. секретарь Совета национальностей ВЦИК
24
А.И. Хацкевич сделал вывод, что «кочующее население не
поддается точному учету»179.
Полной ясности об абсолютном и относительном числе ко¬
чевников, проживавших в СССР в 1920-х гг., нет до сих пор.
Еще в советское время Г.Ф. Дахшлейгер на основании архив¬
ных данных выявил, что степень оседлости населения в Казах¬
стане была сильно преувеличена180. В Калмыкии же, наоборот,
количество оседлых могло быть больше, чем счи'Галось, так
как при сборе статистических данных не имелось четкого опре¬
деления оседлого, кочевого и полукочевого хозяйства. В резуль¬
тате власти решили, что произошло «искусственное завышение
числа полукочевых и кочевых». Например, в Чилгирском сель¬
совете Центрального улуса Калмыкии из 300 хозяйств только
35 не имели домов. Там были школа, медпункт, колхозный
хоздвор. Тем не менее этот сельсовет был отнесен к полуко¬
чевым. В Туркмении было выявлено, что в кооперативных ор¬
ганизациях «установить твердо, сколько членов-скотоводов,
очень трудно, так как все имеют от одного и больше скота, и
само правление не знает, кого считать скотоводом и кого —
земледельцем»181.
Аналогичным образом отмечались трудности экономическо¬
го учета и контроля — так, не получалось в достаточной сте¬
пени изучить товарность кочевой экономики182. Поэтому вла¬
сти априори решили, что «кочевые» регионы — «бедные», а
«товарность [кочевого] скотоводства... чрезвычайно низка»183.
Впоследствии отсутствие достоверных знаний о «кочевых» ре¬
гионах стало одной из причин трагических ошибок, связанных
с построением «новой жизни» на этих территориях (наряду с
общей поспешностью и непродуманностью действий советской
власти в рамках реализации программы перевода кочевников
на оседлость и коллективизации).
Характерно, что власти «кочевых» регионов не всегда были
способны осуществлять контроль даже над членами партии.
Местные партийцы были плоть от плоти представителями ко¬
чевого родового общества. Ф.И. Голощекин в 1926 г. возму¬
щался, что «партийная родовая борьба... докатилась до губерн¬
ских работников и в Уральск, и в Актюбинск, в Семипалатинск
и в Сырдарью»184. В июне 1929 г., в период партийной «чист¬
ки» в Киргизии, было дано указание «в кочевых и полукочевых
районах произвести чистку там, где в наличии имеется более
25
50% всех членов ячейки, не откочевавших на джайляу...185
В случае невозможности проведения партчистки в данный мо¬
мент откочевавших коммунистов... чистку провести не позднее
начала сентября»186. Таким образом, даже члены партии, ушед¬
шие на летние пастбища вместе со своим родом, фактически
выпадали из-под контроля властей.
Состояние систем образования, здравоохранения и другой
социальной инфраструктуры в «кочевых» регионах либо от¬
ставало от «оседлых», либо не соответствовало советским
представлениям. Еще раз упомянем о превалировании религи¬
озной системы образования187, которое сопровождалось неспо¬
собностью создаваемых в «кочевых» регионах советских школ
обеспечить доступ к образованию всех желающих. Так, в Тур¬
кмении школы находились прямо в кибитках, без парт и дру¬
гого оборудования. Грамотность среди скотоводов этой респуб¬
лики составляла 2%. При этом грамотные никогда не читали
газет или книг, кроме Корана188, что с советской точки зрения
было неприемлемым.
Медицина в кочевых регионах в основном была несовет¬
ской. В Казахстане кочевники обращались за медицинской по¬
мощью к традиционным целителям189. В Туркмении практико¬
вали местные лекари-табибы. Советские фельдшеры, которые
выезжали в кочевья «один раз в год», не пользовались попу¬
лярностью — кочевники считали их «грязными, грубыми»190.
В Калмыкии и Бурятии здравоохранение оставалось в руках
лам-медиков, которые успешно конкурировали с государствен¬
ными медицинскими учреждениями191.
С точки зрения «оседлого» государства сама территория
«кочевых» регионов выглядела «неорганизованной». Как из¬
вестно, у кочевников фактически отсутствовало право собствен¬
ности на землю в понимании европейской системы права. По¬
этому кочевое землепользование выглядело для властей как
«запутанное и обезличенное». Советские специалисты отмеча¬
ли, что «порядка занятия пастбищу скотоводов не существует,
кто где захватил, там и пасут скот». Источники воды, которые
имели критическое значение для скотоводческого хозяйства,
также выглядели «неорганизованно». Например, в Туркмении
количество колодцев, водохранилищ и арыков было настолько
незначительным, «что пользование ими у скотоводов не раз при¬
водило к племенной вражде». В 1927 г. в этом регионе исполь¬
26
зовать пастбища было вовсе невозможно вследствие засухи192.
Причина неспособности противостоять засухе виделась властям
как «недостаток» кочевой цивилизации. Тем не менее засухи и
другие природные катаклизмы отнюдь не мешали кочевникам в
течение многих веков выживать не хуже, чем оседлым.
С другой стороны, «неорганизованность» в земельном и
водном вопросе была в том числе последствием проводившей¬
ся в дореволюционное время «европейской» колонизации «на¬
циональных» регионов (эта проблема была актуальной и до
революции, и в годы Гражданской войны). В 1920-х гг. Кал¬
мыкия вела долгие споры по разграничению земель с Астра¬
ханской и Царицынской губерниями. В Бурятии отмечалась
«запутанность и исключительная сложность земельных взаи¬
моотношений между русским и бурятским населением». На
Дальнем Востоке чересполосное расселение русского и «ту¬
земного» населения приводило «к земельным недоразумениям,
искусственно вызывая и поддерживая национальную рознь».
«Европейская» колонизация считалась одной из причин не¬
хватки земель для потенциального оседания кочевников193.
Остро земельный вопрос стоял в северной части Казахстана,
в казахском регионе Джетысу (Семиречье) и в Киргизии. Эту
проблему власти пытались решить, организовав в начале
1920-х гг. передел земли в пользу «титульного» населения
«кочевых» регионов.
С точки зрения властей изолированный образ жизни ко¬
чевников обуславливал их «виктимность», уязвимость к пре¬
ступным посягательствам. Так, в Верхнеудинском уезде в мар¬
те 1922 г. банда численностью 15 человек совершила около
пяти вооруженных нападений на бурятское население с целью
грабежа. В том же году в Горном Алтае в районах селений
Кош-Агач и Аргут действовали банды Чегуракова и Алагызова
(власти отмечали, что «Алагызов — инородец, отлично знает
Горный Алтай»). С этой проблемой было связано и мнение о
возможности участия самого кочевого населения в бандитизме:
«Буряты, живя разбросанно, по одиночеству, легко подверга¬
ются нападению грабителей. Проживающие... в отдаленных
уголках поневоле делаются сторонниками их, преследуя ма¬
териальные выгоды или же просто с целью... сохранения лич¬
ного своего имущества»194. Тем не менее уязвимость кочевни¬
ков к бандитизму и их участие в нем имело место в основном
27
в тяжелые исторические периоды — в частности, во время
войн и безвластия, которые закономерно сопровождались ро¬
стом бандитизма (отметим, что, например, в период Великой
Отечественной войны количество проявлений бандитизма в
тылу СССР выросло в десятки и даже сотни раз).
Кочевники принимали участие в повстанческой деятельно¬
сти. Так, представители кочевых народов Дальнего Востока
были вовлечены в Тунгусское восстание 1924—1925 гг. Цен¬
тральноазиатские регионы СССР в 1920-х и 1930-х гг. стали
ареной вооруженного противостояния советской власти и бас¬
мачей. Басмачество выдвинуло политические и экономические
лозунги, в том числе «борьбу за ислам» и «отбор у русских
земли». Действовавший в Туркмении лидер басмачей (с точки
зрения властей — «явный бандит») Дурды Клыч, игнорируя
советскую власть, собирал с населения налоги, изгнал мили¬
ционеров и представителей райревкома и райкома, уничтожил
телефонную линию и вел «агитацию за объединение иомудов193
под его главенством для борьбы с советской] властью, под¬
рывая ее авторитет в глазах дехканства»196.
Следует отметить, что архивные документы содержат много
сведений об откровенно уголовном характере многих басмаче¬
ских отрядов, а также о их разложении и самопроизвольном
распаде. Частыми были налеты басмачей на населенные пун¬
кты, убийства и ограбление мирных жителей, в том числе ко¬
чевников. Так, в ноябре 1925 г. Дурды Клыч увел 3 тыс. голов
скота у казахов в Чел карском уезде Актюбинской губернии197.
В 1926 г. произошло не менее 190 боевых столкновений со¬
ветских войск с басмачами. Часть басмачей была уничтожена,
часть впоследствии легализовалась. В 1927 г. Джунаид-хан
вновь поднял восстание, но был разбит. Власти Туркмении от¬
мечали в том же году, что «общественная безопасность от на¬
падения бандитов, грабежа и насилия обеспечена полностью»19*.
Однако это оказалось не так — после начала массовой коллек¬
тивизации, на рубеже 1920-х и 1930-х гг., басмаческое движе¬
ние вновь активизировалось.
Кочевое население не только непосредственно находилось
в гуще этих событий, но и сам термин «басмачи» имел непо¬
средственное отношение к кочевникам. Оседлые жители Сред¬
ней Азии так называли кочевников, которые совершали на них
набеги199. Практика кочевых набегов была ликвидирована рос¬
28
сийскими властями после вхождения Средней Азии в состав
России, чему местные оседлые жители были рады. Однако в
послереволюционных реалиях термин «басмачи» стал исполь¬
зоваться советскими властями в иной коннотации. Своих вра¬
гов они стали именовать «басмачами», чтобы наложить на них
стигму в глазах оседлого населения Средней Азии200. Таким
образом, вбивался клин не только между основной массой
местного населения и повстанцами-басмачами, но и — вольно
или невольно — между оседлым и кочевым населением.
Наряду с участием некоторой части кочевников в басмаче¬
ском движении, другая часть относилась к нему враждебно
(такая ситуация была характерна и для оседлого населения).
В апреле 1925 г. власти отмечали «частичный антибасмаче-
ский перелом настроения населения». Летом 1926 г. командо¬
вание 83-го кавполка Красной армии докладывало, что «на¬
селение Ташаузского округа в массе своей по отношению к
басмачеству настроено враждебно». В сентябре того же года
советскими войсками был разбит отряд басмачей под коман¬
дованием туркмена Якши Кельды. Власти выявили, что не
только оседлое узбекское население «встретило смерть Якши
Кельды с восторгом», но это событие «не вызвало никаких
болезненных переживаний и эксцессов» со стороны кочевни-
ков-туркмен. Был сделан вывод «об общем падении влияния
вождей и неспособности их поднять население с собой против
советской власти»201.
Ситуация в «кочевых» регионах в 1920-х гг. характеризо¬
валась также тем, что потрясения, связанные с революцией и
Гражданской войной, привели к изменениям в образе жизни
кочевников. «Кочевые» регионы — особенно Казахстан и
Калмыкия — как и многие другие территории страны, пере¬
жили тяжелый голод, который продолжался вплоть до 1922 г.
Его последствия отразились и на демографии (убыль населе¬
ния), и на экономике.
Тяжелое положение казахских полукочевых хозяйств при¬
вело часть их к оседанию и переходу к земледелию202. Кроме
того, возросла численность казахского населения в городах — с
1920 по 1923 г. на 23%203. Всего к 1927 г. в Казахстане осело
около 140 тыс. хозяйств204. Советский экономист Н.П. Оонов¬
ский считал, что казахи в основном стали вести полукочевой
образ жизни, а киргизы «уже почти совсем осели»205.
29
В Туркмении часть кочевников — в частности, в Мервском
регионе, — как полагали власти, «прочно осела на землю».
В Бурятии происходило постепенное сокращение скотоводства
и развитие земледелия — так, в Чикойском аймаке буряты,
хотя и очень медленно, начали переходить к смешанному, зем¬
ледельческо-скотоводческому хозяйству, многие из них стали
заниматься хлебопашеством. В Калмыкии в 1920-х гг. процесс
оседания шел стихийно206, но достаточно интенсивно. По¬
всеместно строились поселки для зимовий кочевников207. Не¬
которые калмыки ушли работать на рыбные промыслы Аст¬
раханской губернии, а в Яндыко-Мочажном улусе Калмыкии
часть населения пыталась перейти к самостоятельному рыбо¬
ловству и к оседлому образу жизни в рабочих поселках208.
У якутов кочевание было «сильно стеснено запасами со¬
бранного сена, потребностью в обширных хлевах для рогатого
скота, в изгородях, в водопое». Кочевки происходили макси¬
мум два-три раза в год. Зиму якуты-кочевники проводили в
усадьбах («зимниках»), а лето — в «летниках», которые от¬
стояли не более 10—15 верст от зимовок209.
На наш взгляд, основная причина стихийного перехода ча¬
сти кочевников на оседлость состояла в том, что в «кочевых»'
регионах произошло колоссальное сокращение поголовья ско¬
та (проблема утраты земель, занятых «европейскими» посе¬
ленцами, после земельно-водной реформы начала 1920-х гг.
уже не стояла так остро). Так, в Бурятии к 1921 г. численность
скота снизилась на 51,2% по сравнению с 1897 г., в Калмыкии
в 1924 г. она составляла всего 30% от уровня 1916 г.210 Эти
обстоятельства привели к обеднению кочевников и, как след¬
ствие, к их вынужденному оседанию, так как кочевать без ско¬
та не имело никакого смысла.
Власти сами признавали, что в послереволюционные годы
процесс оседания был «вызван упадком животноводства, в
особенности овец»211. В то же время наблюдалось постепен¬
ное — и достаточно быстрое — восстановление хозяйства и
благосостояния кочевников212. Стихийный переход на осед¬
лость в целом был «довольно условным», и, например, в ка¬
захском хозяйстве по-прежнему «скотоводческие элементы
относительно преобладали над земледельческими». С «евро¬
пейской» точки зрения все без исключения казахи оставались
кочевниками213. Временный переход на оседлость из-за обед¬
30
нения был обычным явлением214 для кочевой цивилизации в
кризисные периоды.
Кроме того, в 1920-х гг. наблюдалось разлагающее, под¬
рывающее кочевое общество явление — перерождение его
традиционных институтов. Так, в Казахстане многие аткамине-
ры погрязли в коррупции, стяжательстве, превратились в по¬
средников при даче взяток властям, львиную долю которых
часто забирали себе215. (Очевидно, такое явление наблюдалось
уже до революции.)
Сохранялись такие отрицательные особенности кочевого
общества, как экономическое расслоение, кабальный характер
взаимоотношений внутри рода, укрывание преступников со¬
родичами216, барымта, конфликты с оседлыми народами, на¬
беги на земледельческие аулы с целью кражи и грабежа ско¬
та217. Так, туркмены Хорезмского оазиса, жившие в бедности,
имели своим основным занятием «калтаманство» — грабеж
своих соседей, оседлых узбеков218. (Как известно, набеги и
насильственные «изъятия» имущества — прежде всего ско¬
та — всегда составляли немаловажный элемент жизнеобес¬
печения кочевников219.) Еще одной проблемой, связанной с
общественной безопасностью в «кочевых» регионах, были
столкновения между кочевниками на этнической почве. Так,
положение на юге Адаевского округа Казахстана и севере
Красноводского региона Туркмении характеризовалось долго¬
временным вооруженным противоборством между казахами и
туркменами220.
Племенная и родовая вражда, характерная для кочевников,
проникла в местные органы власти. В некоторых «кочевых»
районах руководящий состав советского аппарата состоял из
представителей одного племени или рода, и лучшие земли и
воду захватывало одно сильное племя или род221. В Казахстане
внутри краевой и местных организаций ВКП(б) шла родовая
борьба. Интересно, что власти использовали ее в своих це¬
лях — например, рекрутируя активистов, ответственных за
сбор налогов в аулах, из враждебных этому аулу родов222.
Подытоживая вышесказанное, следует сделать вывод, что
кочевые общества в СССР в 1920-х гг. сохраняли свою тра¬
диционную политическую структуру. «Родовые авторитеты»
приспосабливались к новым политическим реалиям, либо по¬
лучая контроль над низовыми органами советской власти, либо
31
попросту игнорируя их. Кочевья фактически были «государ.
ством в государстве», огражденным от прямого воздействия
советской власти. Несмотря на то что кочевая экономика пе-
реживала трудности, не произошло массового^перехода кочев¬
ников на оседлость.
Конечно, кочевое общество 1920-х гг. нельзя идеализиро¬
вать. В нем присутствовали политическое и имущественное
расслоение, эксплуатация, межродовая и межэтническая враж¬
да, коррупция среди «родовых авторитетов». Однако в целом
кочевая цивилизация оставалась внутренне устойчивой — и
политически, и экономически — и пыталась приспособиться
к новым реалиям. В этом проявилась традиционная, присущая
кочевникам гибкость.
Само по себе уклонение кочевников от участия в жизни го¬
сударства не являлось главной проблемой для властей СССР,
ведь, даже если кочевников было 3 млн человек, это состав¬
ляло всего лишь 2% от численности населения страны. Одна¬
ко кочевники занимали огромные и стратегически значимые
территории, что и было главной проблемой для власти. Кон¬
троль «оседлого» государства за кочевыми народами вообще
затруднителен, а в России после событий революции и Граж¬
данской войны стал еще менее достижимым. Если во многих
частях страны советская власть была установлена с трудом, то
на «кочевых» территориях она не была установлена вовсе, что
позволяет говорить о совершенно особой ситуации, сложив¬
шейся в этих регионах.
Взаимоотношения Советского государства и кочевых об¬
ществ были еще более острыми, чем отношения обычного
«оседлого государства» и кочевников. Так, власти Российской
империи могли найти и находили общий язык с родовыми вла¬
стителями кочевых обществ (хотя в конце XIX — начале
XX в. ситуация осложнилась из-за переселенческой полити¬
ки). Однако для советской власти родовые властители апри¬
ори были «классовым врагом», причем врагом особо опасным
из-за того влияния, которое они имели на массу кочевого на¬
селения. В таких условиях, усугубленных уверенностью со-
ветского руководства в наличии постоянной «внешней опас¬
ности» для страны, «кочевая цивилизация» была обречена па
жесткий конфликт с государством, что и показали события
1930-х гг.
32
Советская власть и трансграничное кочевье:
непримиримые противоречия
«Кочевые» регионы занимали в Советском Союзе важное
стратегическое положение. С одной стороны, близость нацио¬
нальных регионов к границе была полезной для СССР. Так,
например, Бурятия играла особую роль в отношениях с азиат¬
скими странами — особенно с Монголией, которая, как осо¬
знавали власти, по «культурно-национальным признакам, и
языку, и формам хозяйства близка бурятской народности».
Для расширения соприкосновения границ Бурятии и Монголии
в 1924 г. даже предлагалось присоединить к бурятскому экс¬
клаву — Агинскому аймаку — часть Дальневосточной губер¬
нии с железнодорожной станцией Оловянная223. (Это предло¬
жение было отвергнуто.)
Тюркское и другое мусульманское население западной ча¬
сти Китая (провинция Синьцзян) «тяготело» к жителям со¬
предельных республик СССР. В 1924—1925 гг. в китайском
Илийском округе, как выяснили советские дипломаты, «сам
факт существования по соседству родственных по духу, языку,
обычаям и религии национальных советских республик доста¬
точно революционирует местное население, стонущее под игом
и эксплуатацией». Секретарь советского консульства в Куль-
дже Д.К. Ступников в 1926 г. выяснил, что местные калмыки
интересуются «об участи переходящих из Зап[адного] Китая в
СССР, дают ли им землю, не отбирают ли скот, разрешают ли
развивать хозяйство»224. В сентябре того же года НКНД сделал
вывод, что в китайской Кашгарии «мусульманское население...
во главе с авторитетными духовными лицами, ища... сближения
[с Советским Союзом], относится к нам в высшей степени дру¬
жески и лояльно»225. Влиял здесь не только факт создания на¬
ционально-территориальной государственности «мусульман¬
ских» народов в рамках СССР, но и давление со стороны
Китая на некитайское население его западной провинции.
Однако, с другой стороны, примыкание «кочевых» регионов
к сопредельным странам было проблемой для Советского го¬
сударства. Кочевники традиционно не признавали государ¬
ственных границ — особенно если они были проведены по¬
перек территорий, где эти народы жили и кочевали веками.
Особую тревогу могла вызывать опасность полной или частич¬
2 Ф.Л. Синицын
33
ной откочевки какого-либо народа за границу, которая была
вполне реальной, если вспомнить прецеденты массовых отко¬
чевок из России в дореволюционное время.
В период Гражданской войны поднялась волна откочевок
казахов226 и бурят в Китай227 и Монголию, где они спасались и
от белых, и от красных. В 1922—1923 гг. в эмиграции нахо¬
дились от 15 тыс. до 20 тыс. бурят. В СССР полагали, что
часть ушедших следовало считать прочно осевшей за границей,
так как зарубежные власти стремились оставить бурят у себя,
«как более культурных». В Монголии оказалась и «значитель¬
нейшая часть тунгусов» (эвенков), ушедшая туда из Забайка¬
лья в период Гражданской войны228.
Даже в далеких от границы регионах трансграничное кочевье
представляло потенциальную проблему. Так, в период голода
1923 г. Монгольское правительство предлагало российским
калмыкам переселиться в Монголию229. Если бы это случилось,
мог повториться прецедент массовой откочевки калмыков
1771 г., что ударило бы по престижу советской власти.
Продолжались откочевки и после Гражданской войны. В
1921 —1924 гг. в Афганистан эмигрировали не менее 30 тыс.
хозяйств — в том числе туркмены и казахи. В 1924 г. в* Мон¬
голию только из Агинского аймака ушли 343 бурятских хозяй¬
ства, уведя с собой 26 569 голов скота230. Казахи и киргизы
мигрировали в Китай, особенно в период хлебозаготовитель¬
ного кризиса 1927—1928 гг.231 Тогда же из Гасан-Кулийского
и Атрекского районов Туркмении в Персию ушла значительная
часть населения, уведя с собой 75% всего имевшегося там
скота232.
Особенно тревожным для властей было то, что за границу
массово мигрировали представители наиболее обеспеченных
слоев населения, имевшие большое количество скота и друго¬
го имущества. Уводили они с собой и опору советской вла¬
сти — бедняков: по мнению властей, «чтобы бесконтрольно
эксплуатировать их труд... за границей»233.
Причины откочевок были и политическими, и экономиче¬
скими. Во-первых, это недовольство советской политикой —'
особенно репрессиями по отношению к зажиточным слоям
общества. Во-вторых, стремление избежать налогообложения,
исполнения натуральных повинностей и службы в армии. Так,
в Монголии перекочевавшие из СССР буряты не платили в
34
течение трех лет никаких налогов, а воинской повинности в
Монголии вовсе не было234.
Миграция за пределы Советского Союза происходила и в
рамках традиционного скотоводческого кочевания. Так, в Тур¬
кмении часть населения уходила на зимовку в Персию в до¬
лину реки Горган235, так как зимой в Туркмении отсутствовал
корм для скота. Однако иногда таким скотоводческим кочева¬
нием прикрывалась эмиграция236.
Способствовало откочевкам то, что границы страны были
проницаемыми. В Средней Азии басмачи многократно пере¬
ходили границу в обоих направлениях. На Алтае в сентябре
1922 г. преследумая властями банда Алагызова ушла через
границу в Монголию (всего 50 человек, вместе с семьями)237.
Туда же перешли банды Тобокова и Булычева238. Через со¬
ветскую границу на Дальнем Востоке проникали бандиты (в
том числе хунхузы) и белоэмигранты239. Причину проницаемо¬
сти границ власти видели в том числе в обширности террито¬
рии страны и слабости пограничной охраны. Так, по состоянию
на 1926 г. охрана советско-афганской границы отсутствовала
как минимум на протяжении около 250 км — от реки Мургаб
до колодца Ширам-Куль. С советской стороны этого участка
границы (в Туркмении) свободно пасся афганский скот, «ох¬
раняемый басмаческими курбашами»240.
Разумеется, Советское государство негативно относилось к
откочевкам за границу, признавая их недопустимыми — и с
политической, и с экономической точки зрения, «а также в
целях планомерного устройства бюджета, точного учета народ¬
ного достояния». Власти выражали обеспокоенность тем, что
эмиграция «может вылиться в стихийные формы»241.
Кроме самого факта потери населения, опасность откоче¬
вок для властей заключалась в том, что граждане СССР, ушед¬
шие за границу, попадали в сферу влияния антисоветской эми¬
грации. Так, эта проблема была весьма актуальной в случае
Бурятии. На территории Китая, в регионе Барга, где в Шэнэ-
хэнском хошуне еще с начала XX в. компактно проживали от¬
кочевавшие из России буряты, возник «центр бурятской эми¬
грации». В 1922 г. там проживали около 700, в 1933 г. — 3 тыс.
эмигрантов.
Антиправительственно настроенная часть священнослужи¬
телей в Бурятии агитировала бурятское население к «уходу в
35
Китай». Такая агитация имела определенный успех — в янва-
ре 1929 г. от 2,5 до 3 тыс. бурятских юрт поднялись с места и
придвинулись к границе. Через месяц около 78 юрт (400—
500 человек) перешли границу, уведя с собой 9280 голов ско¬
та. В Шэнэхэн переезжали и буряты-эмигранты, ранее осев¬
шие в МНР, — в частности, в 1926 г. 10 бурятских семей из
Ононгольского хошуна во главе с ламой Г. Дагбаевым. В июне
1929 г. многие бурятские эмигранты в восточных районах
Монголии «нащупывали почву» для переселения в Шэнэхэн242.
Власти считали опасной близость проживания кочевых на¬
родов к границе. Показательным примером здесь является
опять-таки Бурятия. В 1922 г. некоторые представители властей
возражали против объединения двух Бурят-Монгольских авто¬
номных областей243, сомневаясь, что объединенная Бурятия бу¬
дет «служить проводником в деле революционирования мон¬
гольских масс... так как буряты, в случае давления извне, не
окажутся настолько стойкими, как казаки, которым фактически
и принадлежит вся пограничная с Монголией полоса». В 1924 г.
ОГПУ отмечало необходимость особого внимания к Бурятии, с
ее «кочевым населением... в условиях... соседства с Монголией,
являющейся стратегическим пунктом для дальневосточных]
империалистов» (имелись в виду Китай и Япония. — Ф. С.), а
также из-за «исторически сложившегося взаимоотношения бу¬
рят с монголами»244 (то есть их этнокультурного родства).
Близость Монголии рассматривалась как фактор, негатив¬
но воздействующий на осуществление контроля над кочевни¬
ками. В 1924 г. руководство Борзинского уезда сделало вывод,
что, «приблизив границы Агин[ского] аймака к Монголии, до¬
ходы не увеличишь, так как кочующие буряты будут больше,
чем теперь, укрывать за границей свой скот»245.
Характерно, что «нежелательное» влияние, имевшее «внеш¬
неполитический уклон», на кочевые народы власти видели и
внутри страны. Прежде всего здесь следует отметить борьбу с
распространением панмонгольской идеологии, которая прояв¬
лялась в том числе в планах объединения Бурятии и Монголии
в одно государство. Проявления панмонголизма среди советских
и партийных работников жестко пресекались. Впоследствии об¬
винения в поддержке панмонголизма стали одним из инструмен¬
тов кампании массовых репрессий 1930-х гг. в Бурятии и Кал¬
мыкии. Негативному отношению к панмонголизму в СССР
36
способствовало также военно-политическое противостояние с
Японией. Особенно актуальным этот фактор стал после созда¬
ния Японией на территории Китая марионеточного монгольско¬
го «государства Мэнцзян». Осенью 1937 г., с целью удержания
МНР под контролем и предотвращения японской интервенции,
в эту страну были введены советские войска246.
Другим аспектом трансграничной миграции были прикочев-
ки в СССР. Во-первых, к ним относилось возвращение отко-
чевников — советских граждан — из-за границы.* Так, к
1919 г. часть бурят из китайской Барги вернулась в рбссий-
ское Забайкалье247. В 1923 г. власти отмечали, что часть бу¬
рят-эмигрантов «склонна возвратиться на старые места»248.
Весной 1921 г. началось массовое возвращение казахов и
киргизов в Туркестанскую и Киргизскую АССР249 (имеются
разные оценки их численности — Б. Байбулатов проводил све¬
дения, что в 1917—1921 гг. из Китая вернулось 30 тыс. чело¬
век250, а Н.Н. Аблажей оценивает число вернувшихся в 64 тыс.
человек только к маю 1917 г.251).
Власти поощряли процесс возвращения. В ДВР в 1921 г.
был принят закон, согласно которому люди, ушедшие за преде¬
лы страны в период Гражданской войны и объявленные «вра¬
гами народа», в случае возвращения к определенному сроку
освобождались от ответственности252.
Правительство Бурятии было озабочено вопросом пересе¬
ления из Монголии 23 тыс. бурят, ушедших туда в годы Граж¬
данской войны. (Интересно, что выдвигалась также идея пере¬
селить в Бурятию 20 тыс. бурят, проживавших в Иркутском
регионе.) Для этого была создана специальная комиссия. Вла¬
сти надеялись, что откочевники вернутся из Монголии в связи
с заключением договора с правительством этой страны о взи¬
мании с откочевников налогов253.
СССР направлял своих представителей в Афганистан для
переговоров о возвращении эмигрантов. Руководство Туркме¬
нии предлагало осуществить возвращение откочевников, «по¬
ставив эмигрантские стада в безвыходное положение, так как
пастбища, пригодные для них, имеются только на нашей терри¬
тории». Реакция со стороны эмигрантов последовала: в февра¬
ле 1927 г. в Коркинском округе Туркмении происходил «перегон
стад эмигрантов-туркмен в Афганистан, ввиду распространив¬
шихся слухов о предполагаемой якобы конфискации... всех стад
37
эмигрантов, пасущихся на... территории» СССР. Так, богатый
и влиятельный туркмен-эмигрант Наубат Мирахур перегнал
12 тыс. каракулевых овец. Тем не менее в 1926—1928 гг. из
Афганистана в Таджикистан возвратились около 7—8 тыс. хо¬
зяйств254 (процентное соотношение кочевых и оседлых в до.
кументе не указано).
Во-вторых, проблемой были прикочевки и иммиграция в Со¬
ветский Союз иностранных граждан (хотя эта проблема была
политически более благоприятной, чем откочевки из СССР).
Приток кочевников особенно массовым был из Афганистана.
С 15 по 20 ноября 1926 г. оттуда на территорию Туркмении
пришли 700 кибиток белуджей, зури (чараймаков) и представи¬
телей других народов, которые привели с собой 13 770 голов
скота. Власти отмечали, что «переход границы происходит поч¬
ти повсюду». Всего за 1926 г. в республику прибыли не менее
2400 семей кочевников. Ожидался наплыв и в следующем году,
тем более что посланцы хазарейцев255 от имени 4 тыс. кибиток
заявили о своем желании переселиться в СССР. Действительно,
в апреле 1927 г. в Туркмению прикочевали около 300 кибиток
хазарейцев (намного меньше, чем планировалось). (Интересно,
что с хазарейцами произошла история, которая ярко характери¬
зует мобильность и непривязанность кочевников к «оседлому»
государству. До 1922 г. представители этого народа кочевали на
территории Туркмении в районе Кушки. Затем, под влиянием
афганской пропаганды и междоусобиц с другим кочевым наро¬
дом — джемшидами, хазарейцы постепенно ушли в Афгани¬
стан256, а потом опять вернулись в Туркмению.)
В начале марта 1930 г. в районе колодца Кара-Габа (90 км
восточнее Тахта-Базар) на территорию СССР перешли до 4 тыс.
скотоводов племени гильзаев (одно из пуштунских племен), из
них более 1 тыс. — вооруженных. Причиной перехода была
неудачная попытка овладения ими г. Меймене, в связи с чем они
опасались преследования со стороны кугистанцев (еще одно
афганское племя). Отмечалась также иммиграция в СССР пред-
ставителей оседлых народов, в том числе из китайского Кашга¬
ра (рабочие-отходники) и таджиков из Афганистана257.
Причины иммиграции в СССР состояли примерно в том же,
в чем причины откочевок из Советского Союза (но с точностью
до наоборот): здесь и внутренняя политика Персии и Афгани¬
стана, которой были недовольны кочевники, и наличие на тер¬
38
ритории СССР богатых пастбищ — единственных на стыке
границ Туркмении, Персии и Афганистана, по причине чего
афганские скотоводы были к ним фактически «прикованы»258.
Местные власти сообщали «наверх» о проблематичности
размещения прикочевников, всеми силами пытаясь «отбоя¬
риться» от них. В феврале 1927 г. власти Туркмении сообща¬
ли, что у них нет «реальной возможности хозяйственного]
устройства эмигрантов...259 ввиду полного отсутствия земельно¬
водных ресурсов в ТССР и денежного фонда на первоначаль¬
ную помощь». В августе 1927 г. власти Казахстана сообщали,
что они считают «невозможным ставить вопрос о переселении
перекочевавших» в этот регион «ввиду земельной неурядицы».
(Неподготовленность к приему иммигрантов в СССР сохраня¬
лась и позднее — так, в 1932 г. власти отмечали плохое от¬
ношение и «искривления классовой линии» по отношению к
уйгурам-отходникам, прибывшим из Синьцзяна в Киргизию и
Узбекистан, в связи с чем дали указание улучшить их жилищ¬
но-бытовые условия, снабжение и питание.)260
С одной стороны, прикочевникам нельзя было отказать в
приеме — в первую очередь по политическим причинам, ведь
СССР называл себя «отечеством трудящихся всего мира». На
Востоке была еще и своя специфика — власти сетовали на то,
что отказ в убежище «создаст резкое расхождение нашей де¬
кларации о народах Востока с фактическими действиями»261.
(Очевидно, имелось в виду обращение советской власти «Ко
всем трудящимся мусульманам России и Востока» 1917 г.)
С другой стороны, власти считали массовые прикочевки не¬
желательными и поэтому прибывших из-за границы пытались
отправить обратно. В феврале 1927 г. пограничным органам
предписали всеми возможными мирными средствами не допу¬
скать перехода афганских и персидских племен на территорию
Узбекистана и Туркмении. Было дано указание «не возражать
против допущения официальных представителей Афганского
правительства для переговоров с перешедшими об их возвра¬
щении». В мае 1927 г. советский 46-й погранотряд, дислоци¬
рованный в Каракумах, задержал четырнадцать вооруженных
афганских скотоводов и выдворил их в Афганистан262.
Власти пытались регулировать положение прикочевников,
которые остались на территории СССР. Одним из решений
было переселение их вглубь территории страны, в том числе
39
для того, чтобы не оставлять их в пограничной полосе и пре.
дотвратить возможность возникновения территориальных ц
иных проблем с сопредельными странами. В феврале 1927 р
ЦК КП(б) Туркмении, предусматривая возможность таких ое-
ложнений, приказал, в случае невозможности предотвратить
мирным путем переход границы, разоружать эмигрантов и эва¬
куировать их в районы, отдаленные от границы. В случае от¬
каза племенных вождей эвакуироваться они подлежали аресту.
Для устройства прикочевников было предписано выделить зе¬
мельные участки и финансовые ресурсы263.
Однако к началу 1930-х гг. у властей (в частности, у Нарко¬
мата по иностранным делам) мнение о прикочевках несколько
изменилось. Во-первых, по политическим причинам — имми¬
грация в СССР говорила об усилении влияния Советского Со¬
юза, укреплении его политического авторитета. Во-вторых, по
экономическим — иммигранты давали приток рабочей силы, в
котором была крайне заинтересована, например, Средняя Азия
в связи с развитием скотоводства и решением «мясной, караку¬
левой и шерстяной проблем». Уполномоченный НКИД в Узбе¬
кистане М.М. Славуцкий отмечал, что, «если перешедшие к нам
киргизы заняты производительным трудом и бежали от гонений
китайцев, их возвращать ни в коем случае не следует»264.
Тем не менее власти СССР находились в непростом поло¬
жении. С одной стороны, массовая иммиграция была нежела¬
тельной — из соображений «внешнеполитического (взаимоот¬
ношения с афганским правительством), внутриполитического
(опасность создания враждебных военно-политических ячеек) и
экономического (затруднительность устроения масс эмигрантов)
характера». С другой стороны, нужно было поддерживать инте¬
рес и «тягу» народов северных провинций Афганистана к СССР.
Для этого, «учитывая консерватизм и устойчивость патриар-
хально-родовых отношений среди этих племен», НКИД пред¬
лагал «не форсировать полную советизацию» иммигрантов и
дать «некоторые льготы их родовым старшинам»265.
Прикочевники часто и не желали возвращаться за границу
Например, главы хазарейских родов категорически отказались
уйти обратно в Афганистан, вследствие чего были интерниро'
ваны ОГПУ. Один из этих «родовых авторитетов» — Кафур*
бек, из опасения быть выданным афганским властям, перешел
на территории СССР на нелегальное положение266.
40
Советские власти считали, что прикочевники несут с собой
угрозу отпадения приграничных территорий. В феврале 1927 г.
ЦК КП(б) Туркмении сообщал об «опасности стремления аф¬
ганцев к присоединению Пендинского оазиса (Кушка—Тахта-
Базар) и возникновению поэтому поводов к плебисциту»267.
Действительно, в 1920-х гг. плебисциты по поводу принадлеж¬
ности территорий были распространенным явлением. В Евро¬
пе был проведен ряд плебисцитов на спорных территориях —
например, по разграничению территорий Мазурии и Силезии
между Германией и Польшей.
Такие опасения были обоснованы и для реалий пригранич¬
ных «кочевых» регионов СССР. Так, в феврале 1921 г. РСФСР
подписала «Договор о дружбе» с Афганистаном, согласно ста¬
тье IX которого Россия согласилась «передать Афганистану
принадлежавшие ему в прошлом столетии земли пограничного
района с соблюдением принципа справедливости и свободного
волеизъявления народов, их населяющих». Фактически никаких
территорий Афганистану передано не было, однако опасность
их потери оставалась, принимая во внимание конфликт на Куш¬
ке 1885 г., когда афганские войска пытались захватить упомя¬
нутый выше Пендинский оазис.
В 1930 г. туркменский авторитетный лидер, эмигрант Абдул
Хан Томач муссировал слухи о переходе к Персии «спорной
зоны» в районе поселка Гасан-Кули и собирал для этого до¬
кументальные подтверждения. Он созвал совещание влиятель¬
ных туркмен, которые официально подтвердили, что в 1895 г.
русско-персидская граница проходила севернее Гасан-Кули.
Абдул Хан Томач также провел соответствующие опросы при¬
граничного населения268. (На самом деле граница до револю¬
ции была установлена по реке Атрек южнее Гасан-Кули.)
Центральные власти СССР пытались решить проблему
гражданской принадлежности прикочевавших, что могло бы
снять опасность плебисцитов. Так, например, в 1930 г. в от¬
ношении прикочевавших из Афганистана белуджей ОГПУ в
лице Г.Г. Ягоды издало приказ: «Во всей работе исходить из
того, что для нас политически выгоден переход в союзное граж¬
данство наибольшей массы белуджей». Тем белуджам, которые
не приняли гражданство СССР, местные власти должны были
«предложить добровольно вместе с семьями перейти на терри¬
торию Афганистана, обеспечив свободный переход»269.
41
Передвижение кочевников через границу провоцировало по.
граничные конфликты между СССР и сопредельными странами.
9 мая 1926 г. председатель СНК Туркменской ССР КС. Атаба*
ев сообщил командующему Туркестанским фронтом К.А. Авк*
сентьевскому, что в приграничной с Афганистаном местности
Эды-Кую и Ант-Кую действовал «отряд самоохраны эмигрант
ских стад», находившихся в Туркмении, в составе до трехсот
вооруженных людей. Этот отряд стал базой для бандитских
шаек, которые занимались грабежами в Керкинском и Ленин*
ском округах Туркмении. К.С. Атабаев предложил снарядить
карательную экспедицию. Однако К.А. Авксентьевский ответил
отказом. Соглашаясь с вредом отрядов «самоохраны», он со*
мневался в успехе операции, так как эти отряды, даже если бы
ушли за границу, потом вернулись бы снова. Он считал «более
целесообразным принять меры к урегулированию вопроса вы¬
паса стад с влиятельными лицами из среды эмигрантов»270.
На советско-афганской границе происходили вооруженные
столкновения между басмачами и советскими пограничниками.
Так, например, 11 мая 1926 г. банда под командой Чаян-Сер-,
дара напала на советский пограничный пост. В письме Нарко¬
мата по военным и морским делам и РВС СССР командующе¬
му войсками Среднеазиатского военного округа271 от 22 июня
1926 г. содержатся данные о факте «допуска афганских кочев¬
ников на близкое расстояние и расстреле их почти в упор из
пулеметов» советскими войсками в районе поселка Тахта-Ба¬
зар. НКИД СССР считал, что такие действия «не вызывались
действительной необходимостью»272.
Однако очевидно, что советские войска сражались не с «ко¬
чевниками», а с басмачами. В еще одном письме Наркомата по
военным и морским делам и РВС СССР от 23 июня 1926 г. со¬
общалось, что само афганское правительство называло их «бан¬
дами» и выражало готовность бороться с их вторжением на
территорию СССР. От НКИД для этого требовалось предостав-
лять «самую точную и своевременную информацию... о всех воз¬
никающих конфликтах в погранполосе, для соответствующих
дипломатических переговоров с афганским правительством»273-
На ухудшение отношения Советского государства к транс¬
граничному кочевью повлияло осложнение международной об¬
становки в конце 1920-х гг., особенно после 1927 г. — года
«военной тревоги», связанной с обострением отношений меЖ'
42
ду СССР, с одной стороны, и Великобританией и Китаем, с
другой стороны. В Туркмении весной 1927 г. ходили слухи, что
«объявление войны со стороны Англии Советскому] Союзу —
вопрос ближайших дней, а потому надо скотоводам скорее
перекочевать в Персию, дабы... Советская] власть не могла
реквизировать скот для Красной армии». (Впоследствии эти
слухи рассеялись.)274 В том же году обозначилась тенденция к
резкому сокращению въезда в СССР из Западного Китая и
получению советского гражданства откочевниками и другими
иммигрантами из Китая275.
В августе 1928 г. советская разведка докладывала, что «ан¬
гличане усилили свою работу среди племен юга и юго-запада
Персии». Эта работа включала в себя вооружение дружествен¬
ных Великобритании племен, подкуп ханов, натравливание их
друг на друга. Такая деятельность, по мнению советской раз¬
ведки, велась не только для защиты близлежащих британских
колоний (Индии и Ирака276), но и для создания «наступательно¬
го плацдарма»277 против СССР. В то же время советские власти
видели возможность использования настроений части кочевни¬
ков против интересов Великобритании. Так, туркменское на¬
селение персидской провинции Астрабад считало, что британцы
лишили его возможности традиционного грабежа соседнего на¬
селения (аламан). Поэтому в СССР считали «естественным
ожидать, что в нашей борьбе с Англией в первое время они
(астрабадские туркмены. — Ф. С.) будут с нами»278. В дальней¬
шем ситуация в приграничных с СССР регионах ухудшалась, о
чем будет рассказано в следующей главе книги.
В сопредельных странах отношение к трансграничному ко¬
чевью было примерно таким же, как в СССР. До Октябрьской
революции Китай расценивал приток откочевников из России
как угрозу усиления российского влияния в Синьцзяне279, тем
более что в этом регионе — например, в его юго-западной части
(Кашгарии) — часть местных жителей еще до революции при¬
няла российское подданство (правительство Российской импе¬
рии предоставляло за это целый ряд весьма существенных
льгот). Генеральный консул СССР в Кашгаре М.Ф. Думпис,
прибывший туда в июле 1925 г., сообщал, что бывшие россий¬
ские подданные очень обрадовались его приезду, так как они
теперь считали себя гражданами Советского Союза. Он пола¬
гал, что этот настрой необходимо было поддержать280.
43
Власти Северо-Восточного Китая вели борьбу с советским
пропагандистским воздействием на монгольское и бурятское на¬
селение региона. В мае 1927 г. прошедший в Хайларе местный
съезд принял решение «о предохранении молодежи от револю¬
ционной заразы». Китайские власти Синьцзяна препятствовали
трансграничной миграции — так, в 1930 г. они потребовали от
СССР возвратить 47 семейств киргизов, бежавших в Советский
Союз281. Япония после оккупации ею Маньчжурии в 1931 г.
установила жесткий режим охраны границы с Советским Со¬
юзом, не допуская миграций282.
Острая борьба за кочевое население развернулась между
СССР, Афганистаном и Персией. Афганские власти стремились
вернуть своих откочевников, ушедших в СССР. В июле 1927 г.
губернатор Гератской провинции отдал распоряжение о выде¬
лении отряда в составе 15 человек для содействия обратной
перекочевке эмигрантов, перешедших в СССР в районе Кушки,
на территорию Афганистана. Для «увещевания» откочевников
к ним были направлены влиятельные духовные лица. В начале
осени 1932 г. были отмечены попытки афганских властей «уго¬
ворами и оружием» задержать волну реэмиграции в СССР283.
В начале 1930-х гг. Персия пыталась оставить себе население,
откочевавшее из Советского Союза после начала форсирован¬
ной коллективизации, а СССР этому препятствовал284.
Таким образом, ситуация в «кочевых» регионах СССР, сло¬
жившаяся в 1920-х гг., ярко показывает, что Советское государ¬
ство стремилось к достижению статуса-кво на границе, заклю¬
чавшегося в полном контроле за эмиграцией и иммиграцией,
минимизации или полной ликвидации трансграничного коче¬
вья. В СССР, где постулатом была жизнь в условиях «враж¬
дебного окружения», бесконтрольное пересечение границы
стало категорически неприемлемым для властей.
До революции миграции кочевников происходили в основ¬
ном в традиционном режиме с экономическими целями285. Up
советской власти откочевки стали приобретать политический
контекст как форма бегства от государства. Причем для вла¬
стей было сложно понять причину каждой конкретной мигра¬
ции — была она совершена в рамках традиционного скотовод¬
ческого кочевья или с политическими целями.
Эмиграционные настроения среди кочевого населения быДй
опасны для властей СССР, ввиду того что массовая эмигрз'
44
ция — особенно «трудового элемента» — наносила удар по
имиджу страны. Особенно нежелательным это было ввиду
того, что приграничные «кочевые» регионы играли для СССР
важную внешнеполитическую роль: Бурятия была важным
элементом отношений с Монголией и Тибетом, Казахстан и
Киргизия — с мусульманским населением Синьцзяна, Туркме¬
ния — с Афганистаном и Персией, все «мусульманские» ре¬
гионы — с Турцией и другими странами исламского мира.
Поэтому власти СССР не могли допустить массовой эмиграции
(откочевки) из этих регионов. Точно так же действовалихо-
предельные государства. В подходе СССР, Китая, Персии и
Афганистана к трансграничной миграции проявилась и борь¬
ба за население (важнейший ресурс любого государства), и
стремление сохранить контроль над ним.
«Не торопиться»: советские ученые о судьбе кочевой
цивилизации
После прихода к власти большевики приступили к модер¬
низации286 Советского государства. Этот процесс был нерав¬
номерным, неоднозначным и вызывал в 1920-х гг. многочис¬
ленные дискуссии. В тот период в СССР еще был возможен
относительный идейный плюрализм — по крайней мере в сфе¬
ре экономики. Изучение архивных документов и публицистики
1920-х гг. показывает, что разнообразие и борьба мнений
были характерны и для дискуссий по поводу положения в «ко¬
чевых» регионах СССР, планирования их будущего, видения
их места и роли в рамках большой страны.
В среде советских специалистов и чиновников, занимав¬
шихся проблемами кочевого общества, четко проявились два
основных подхода, сторонников которых условно можно обо¬
значить так: «ученые» и «власть». Представители этих «пар¬
тий» активно выступали в прессе, публиковали книги, матери¬
алы полевых исследований, многочисленные статьи в газетах
и журналах (в особенности следует выделить журналы «На¬
родное хозяйство Казакстана» и «Советская Киргизия»287).
Характерно, что многие представители «партии ученых»
работали в органах власти (в основном в земельных и стати¬
стических ведомствах), а некоторые ученые примыкали к по¬
45
зиции «партии власти». Мнения представителей обеих «па|
тий» могли совпадать по некоторым частным вопросам, иног;
были сами по себе противоречивыми или колеблющимис
(Так, профессор Г.Н. Черданцев в одной и той же книге пис<
о «примитивных» трудовых навыках кочевников и их «перв<
бытной отсталости», и тут же — что кочевники «выработала
специфические трудовые навыки и создали особый тип хозя1
ства»288.)
Однако ученые и власть четко расходились в главном, суд
боносном вопросе. Первые предлагали осторожное «перефо|
матирование» кочевого общества — либо с полным сохраж
нием его, либо с постепенным, эволюционным развитием е
что-то другое. Вторые же выступали за принудительную М(
дернизацию «кочевых» регионов с фактической ликвидации
кочевой цивилизации.
«Партия ученых» особенно ярко была представлена в круг
нейшем «кочевом» регионе СССР — Казахстане, где сложи;
ся круг специалистов, которые придерживались взвешенног
и научно обоснованного подхода к кочевой цивилизации (мне
гие из них были фактически высланы «на периферию» из-з
своей прошлой принадлежности к партии эсеров). Среди не
были руководитель Статистическо-экономического отряда К<
захстанской экспедиции АН СССР С.П. Швецов, член пр<
зидиума Госплана Казанской АССР М.Г. Сириус, ученый, бьн
ший деятель партии «Алаш» А.А. Ермеков.
Кроме того, идеи о необходимости взвешенного и научи
обоснованного подхода к решению судьбы кочевой цивилизаци
разделяли известные московские ученые Н.П. Огановский
А.Н. Челинцев, экономист И.А. Рукавишников (жил и работа
в Бурятии), заместитель председателя СНК РСФСР Т.Р. Рь
скулов, некоторые руководящие работники Казахстана, Калмь
кии, Бурятии и других регионов.
Ученые и их единомышленники считали, что кочевое хозя1
ство — единственно рациональное и целесообразное289, «ид
ально приспособленное»290 для природных, социально-эконом!
ческих и иных условий тех регионов, где оно распространен
С.П. Швецов в ответ на предложения о переводе кочевников i
оседлость предсказывал: «Устраните это периодическое пер1
движение скота по степи — и казаку291 нечего в ней будет Д(
лать, так как никакое иное хозяйство здесь невозможно, и степ
46
кормящая теперь миллионы казанского населения, превратится
в пустыню»292. Т.Р. Рыскулов и И.А. Рукавишников говорили о
^естественной приспособленности» Киргизии и Бурятии под
животноводство293. Даже в разгар программы коллективизации
и перевода кочевников на оседлость в № 3 за 1930 г. «Известий
Бурят-Монгольского обкома ВКП(б)» появилась статья, в ко¬
торой говорилось, что кочевой образ жизни обусловлен объ¬
ективными географическими условиями294.
Одним из главных аргументов ученых была непригодность
«кочевых» регионов к земледелию. Г.Н. Черданцев выявил,
что в Казахстане и Каракалпакии всего 14,1% территории
подходило для земледелия, тогда как 54,4% успешно исполь¬
зовалось под пастбища295. Земледелие в Казахстане не могло
быть устойчивым296, прежде всего из-за проблем с водой. Зам¬
председателя Госплана Казахстана Е.А. Полочанский отмечал,
что если перевести казахов на земледелие, даже в сочетании
с животноводством, то пригодной для этого территории «не
хватило бы всем»297. В мае 1927 г. на первом краевом сове¬
щании плановых органов о том же предупреждал представи¬
тель Наркомзема Казахстана К. Султанбеков298.
Для Киргизии была характерна «теснота земельной площа¬
ди, пригодной для обработки»299. В Калмыкии хотя и пустова¬
ло 2,5 млн га земли, почти вся ее территория входила в зону
комплексных почв и сыпучих песков и поэтому могла быть ис¬
пользована исключительно под крупнопромышленное экстен¬
сивное скотоводство300 (равно как и в соседней Астраханской
губернии, где кочевали калмыки и казахи).
По мнению ученых, кочевая экономика показывала наивыс¬
шую эффективность, ведь занятые кочевниками бесплодные
территории «не могли быть улучшены... при данном состоянии
нашей техники и наших знаний». Е.М. Тимофеев с уважением
к труду и умениям кочевников подчеркивал, что казахи «ухитря¬
ются превратить в шерсть, мясо и шкуры кормовые ресурсы
чернополынных степей или зарослей солянок и камышей»301, то
есть самых тяжелых для освоения земель.
Ученые были уверены в том, что кочевничество не исклю¬
чает высокую культуру302, ведь «дикость и кочевое хозяйство,
равно как кочевое хозяйство и неустойчивость, вовсе не сино¬
нимы»303. Сотрудник Наркомзема Казахстана Д. Букинич от¬
мечал, что кочевая экономика — самоценна и это не какая-то
47
«пережиточная» стадия, через которую якобы «проходили вс
малокультурные народы»304.
Общий вывод, который делало большинство ученых отнс
сительно судьбы кочевой цивилизации, был таким — он
прочна, у нее есть будущее305 и она сохранится, «по-видимому
навсегда»306. С.П. Швецов прогнозировал, что кочевание лаж
упрочится, ведь с повышением численности населения «нужд
в обладании сухими степями... будет все возрастать»307. Учены
не сомневались во временном характере перехода части кочеЕ
ников к оседлости в начале 1920-х гг., которое произошло
результате колоссального сокращения поголовья скота
тяжелое время революции и Гражданской войны.
Сторонники взвешенного подхода к кочевой цивилизаци
были уверены во вредности ускоренного или принудительног
перевода кочевников на оседлость. Некоторые ученые выска
зывались о наличии «“кочевых инстинктов”, которые никогд
не приведут кочевника к оседлости»309. Даже те специалисть
которые были уверены в обратном и выступали за коренно
«переформатирование» кочевой экономики, говорили о вред
ности оседания. Сотрудники Среднеазиатского госуниверсите
та П. Погорельский и В. Батраков считали, что «обоседление
отодвинет задачи революции... на неопределенно долгое вре
мя». Они сделали вывод, что «в ближайшем будущем осест
кочевникам нельзя, хотя бы потому, что этого негде сделать»311
А.П. Потоцкий отмечал, что оседание потребует огромны
«капитальных затрат на улучшение земельных площадей»*1
С этим соглашались и некоторые партийцы — так, инструкто
Среднеазиатского бюро ЦК ВКП(б) Кахелли по результата
обследования Туркмении в 1927 г. пришел к заключению
невозможности оседания кочевников «вследствие разбросан
ности пастбищных угодий»312.
М.Г. Сириус рассчитал, что за 15 лет (с 1926 по 1941 г.)
Казахстане смогло бы осесть не более 5—5,5% кочевников*1
А.Н. Донич, соглашаясь, что «оседать в кочевых районах поч
ти негде», приводил интересный пример: в Адаевском округе3
кочевники ушли от созданных для них советских «культпун
ктов» из-за разорительности исполнения традиционного обыча
«гостевания», то есть полного содержания всех, кто приезжа
на «культпункты» к врачу, агроному и другим специалистам*1
Таким образом, мешали оседанию еще и этнографические осс
48
бенности кочевых народов. Кочевники, жившие рядом с «культ-
пунктами», которые в перспективе могли бы стать «точками
оседания», по праву считали себя традиционными «хозяевами»
этого места, обязанными содержать всех гостей. Однако это
оказалось крайне разорительным, ведь обычно в степи не бы¬
вало так много посетителей, сколько их оказалось у «культ-
пунктов».
Перспективы развития «кочевых» регионов СССР виделись
многим ученым и их сторонникам только в сохранении кочевой
животноводческой экономики316. Е.М. Тимофеев призывал ее
«не губить, а наоборот, поощрять... развивать», «помогать, а
не бороться»317.
Власти некоторых регионов иногда соглашались с мнением
о необходимости взвешенного отношения к кочевой цивилиза¬
ции. В августе 1928 г. Третий пленум Киргизского обкома
ВКП(б) постановил «признать наиболее целесообразной струк¬
турой скотоводческого хозяйства Кир[гизской] АССР полукоче¬
вую форму»318.
Кроме ученых, специалистов-практиков и некоторых совет¬
ских и партийных чиновников, мнение о вредности и ненуж¬
ности оседания кочевых народов разделяли местные нацио¬
нальные и религиозные деятели. В Казахстане к ним относились
прежде всего бывшие члены партии «Алаш» А. Байтурсунов
(в 1920-х гг. занимал должность наркома просвещения Казах¬
стана) и А. Букейханов319. В Бурятии и Калмыкии против осед¬
лости выступало духовенство. Глава калмыцких буддистов
Шаджин-лама Л.Ш. Тепкин был уверен в том, что земледе¬
лие — «не для калмыков»320. Священнослужители убеждали
мирян, что переход на оседлый образ жизни ухудшит их мате¬
риальное положение, затруднит кормовое обеспечение ско¬
та121. Такие утверждения восходили к сакральному, бережному
отношению кочевых народов к земле, вплоть до запрета ее
вскапывать. Воспрещалось копать землю и по буддийскому
учению, поскольку пахота влечет за собой уничтожение бес¬
численного множества живых существ (насекомых и пр.)322.
Ученые выдвигали конкретные предложения по «перефор¬
матированию» кочевой экономики и условий жизни в «коче¬
вых» регионах СССР. Они были уверены, что «устойчивое
кочевое хозяйство... может приобщиться к благам цивилизации
■ •чти в той же степени, что и хозяйство полеводческое»323.
49
Реконструкция кочевой экономики была возможна и необхо
дима, «но только на основе существующих форм хозяйства»^
которые просто нужно было рационализировать325.
Одним из наиболее важных предложений была интенсифи
кация животноводства — прежде всего для увеличения товар
ности кочевой экономики326. (Именно ее натуральный характе|
был одной из главных «претензий» к кочевникам со сторон*
властей.) Е.А. Полочанский рассчитал, что пастбищная пло
щадь Казахстана могла обеспечить прокорм для 75 млн голо|
скота (а в 1926 г. в республике было 26,5 млн голов). Таки*
образом, этот регион был способен «целиком покрыть все по
требности Союза на все виды продукции животноводства»327
Н.П. Огановский выступал за дальнейшее развитие скотовод
ства на Южном Алтае328. Т.Р. Рыскулов писал, что в Киргизщ
животноводство должно принять «промышленный характер»*29
Конкретные меры по развитию кочевого хозяйства прежд<
всего включали организацию обеспечения скота зимними кор
мами330, что должно было спасти от главного бича кочево|
экономики — джута331. Сюда же относились землеустройство
включая обводнение332, расширение искусственного травосея
ния, правильное использование пастбищных запасов, рацио¬
нализация скотоводства с усилением в нем промышленные
пород, усиление борьбы с эпизоотиями333. По линии Наркома¬
та промышленности и торговли нужно было принять меры п(
приему у кочевников продукции животноводства и «распыле¬
нию промтоваров для удовлетворения нужд кочевого населе¬
ния»334. Все это должно было привести к интеграции кочевни¬
ков в общегосударственную экономику.
Интересными были идеи ученых об использовании иностран¬
ного опыта. В 1928 г. профессор А.А. Рыбников (ближайшие
сподвижник выдающегося экономиста А.В. Чаянова) и М. Фаи]
зов получили поручение от Наркомата земледелия Казахстана Н
изучить «экономическое лицо» района Туркестано-Сибирскои
магистрали. Они провели экспедиционные исследования и Ч
октябре 1929 г. выдвинули предложение — создать у кочевий
ков «трудовые самоснабжающие хозяйства» на семейной осмо*
ве (то есть по сути фермерские хозяйства, как в США и других
странах) с выделением каждому по 70—90 га удобной земли
Сотрудник Госплана Казахстана П.Л. Ясинский в апреле 1930 г
(в разгар начала массовой коллективизации) на пленуме Перво
50
го казахстанского научно-исследовательского краеведческого
съезда заявил, что «необходимо... на комиссионных началах до¬
пустить иностранцев, в особенности американцев, к работе по
реконструкции нашего животноводства»335.
Часть ученых выдвигала идею о «переформатировании» ко¬
чевий через их коллективизацию. Е.А. Полочанский предлагал
создать производственные товарищества, в которые вошли бы
и бедные, и богатые кочевники. В товариществах было бы из¬
жито «рабство родового строя», ведь в новых условиях бедня¬
ки стали бы полностью независимыми от богатых сородичей.
В случае изыскания долгосрочного кредита в размере 4 млн руб.
в год в течение 15 лет можно было построить для кочевых то¬
вариществ 100 тыс. новых опорных поселений-аулов336.
П. Погорельский и В. Батраков выступали за создание коче¬
вых колхозов и совхозов (отметим, что это предложение было
опубликовано в 1930 г., когда уже началась коллективизация),
что привело бы к «производственному объединению распылен¬
ных скотоводов». Колхозы должны были заниматься животно¬
водством, а совхозы стать предприятиями по переработке сель¬
хозпродукции и «пунктами высокородных производителей».
П. Погорельский и В. Батраков предлагали создавать только
крупные колхозы, так как мелкие «на практике послужат фор¬
мой консервации... отработочных форм эксплуатации»337.
Особое мнение по вопросу о «переформатировании» коче¬
вий было у А.Н. Донича. Он соглашался, что кочевое хозяйство
является «целесообразной и продуктивной формой использо¬
вания пустынных и полупустынных пространств, которые ина¬
че нельзя сейчас использовать совсем». Однако, по его мне¬
нию, надо было «еще доказать, стоит ли на данной стадии
развития использовать с таким трудом эти пространства», тем
более что культурные методы хозяйствования «невозможно
приспособить к кочеванию». В то же время А.Н. Донич был
настроен оптимистично, предлагая «кочевое хозяйство плано¬
мерно приспособлять к культуре»338.
Ученые разрабатывали меры по «переформатированию»
кочевой цивилизации в других сферах — так, была предложе¬
на организация передвижных школ для детей339. Для развития
медицины нужно было обучить врачей из числа местного на¬
селения и организовать «медицинские юрты»340. П. Погорель¬
ский и В. Батраков призывали усилить удачные аспекты ра¬
51
боты кочевых советов, в том числе по организации «киц
перевыборов... конференций, совещаний»341. Тем более ц.
все-таки были отмечены некоторые положительные результ
ты в работе местных властей с кочевниками — тогда, ког
эта работа шла без нажима на оседание342.
Кроме того, «переформатирование» кочевой цивилизац]
в СССР, как ожидалось, должно было оказать позитивное во
действие на зарубежных кочевников — например, в Китае3
где проживали многочисленные сородичи советских казахов
киргизов.
Учеными выдвигались идеи и о возможном компромиссе -
сочетании кочевого скотоводства и земледелия. С.П. Швец<
полагал, что такой «симбиоз» улучшит сопротивляемость н
благоприятным явлениям в сельском хозяйстве — неурожа
в земледелии и джуту в животноводстве344.
Некоторые специалисты соглашались на постепенный, эв
люционный переход кочевников к оседанию или «полуосед
нию» с сохранением животноводства345. Е.А. Полочанский bi
двигал идею создания для кочевых товариществ «новых аулси
с жильем европейского типа, где каждая семья жила бы
своей комнате, «достаточно просторной и светлой». По добр
вольному выбору или по очереди одни из них занимались t
полевыми работами, другие — кочевали со скотом и к зин
возвращались в аул346. Е.М. Тимофеев считал, что если о
хранить кочевание летом и осадить кочевников в поселках i
зимовье, то опасность джута будет ликвидирована «почти по.
ностью»347. Сотрудник Наркомзема Казахстана К.А. Чувел<
выступал за содействие оседанию там, где это возможно, а г,
нет — нужно было научить кочевников наиболее рационалы
использовать кормовые площади348.
В переводе кочевников на оседлость ученые призывали р
ководствоваться географическими характеристиками349. Ю
они выяснили, земледелие было возможным только в района
где изогиета350 составляла не менее 250 мм (иначе земледел'
«никакого будущего не может иметь»), а еще лучше — бол<
300 мм351.
Пожалуй, главным призывом, который выдвигали ученые
их сторонники к «переформатированию» «кочевых» регионе
было: «Не торопиться». С.П. Швецов указывал, что изменен'
форм экономики — это «процесс медленный и длительный^'
52
На втором пленуме Казахского крайкома (2—7 декабря 1926 г.)
парком просвещения С. Садвокасов говорил о необходимости
учитывать специфику кочевого аула и прекратить идеализацию
бедноты, которая без механизмов принуждения не готова к вы¬
сокопроизводительному труду353. Таким образом, он призывал
не ломать традиционную родовую структуру кочевого общества.
Даже там, где было признано возможным оседание, ученые
предупреждали об опасности форсированного перевода кочев¬
ников на оседлость. А.Н. Донич подчеркивал, что оседание не
должно нарушать «экономическое равновесие»354. П. Погорель¬
ский и В. Батраков считали, что процесс оседания начнется
только после завершения коллективизации в период укрепле¬
ния животноводческих колхозов. (В то же время они в этом
вопросе занимали несколько противоречивую позицию — при¬
зывая к «большой осторожности», П. Погорельский и В. Ба¬
траков тем не менее полагали, что «исторические сроки социа¬
листической переделки этих районов должны быть максимально
сокращены»355. Исходя из того что их книга была издана в
1930 г., в таких высказываниях, очевидно, проявилось воздей¬
ствие «штурмовщины» рубежа 1920-х и 1930-х гг.)
Мнение, что оседание кочевников произойдет эволюцион¬
ным путем, разделяли и некоторые представители властей.
Так, на первом Всесоюзном национальном совещании при ЦК
ВЛКСМ в 1924 г. представитель Бурятии Н. Мункоев заявил,
что эта проблема сама решится «естественным образом... ког¬
да население будет европеизировано и будет практиковать
земледелие»356.
Следует отметить, что присутствовал и такой подход —
оставить в некоторых «кочевых» районах ситуацию как есть,
так как «переформатировать» их все равно не получится.
И.И. Маслов утверждал, что «мечтать... о создании в цен¬
тральном Казакстане какого-то устойчивого хозяйства совер¬
шенно не приходится», так как его географические условия
исключают возможность и рационализации экономики, и по¬
вышения культурного уровня населения357. В 1928 г. инженер
Г.Ф. Прокопович в статье «Принципы планового хозяйства в
условиях Казакстана» утверждал, что даже электрификация
этого региона в ближайшей перспективе «неприемлема... в
силу огромных расстояний... и господства почти чистых нату¬
ра тьпь х форм хозяйства на значительной части территории»358.
53
Однако этот подход большинство представителей «партии уче.
ных» не разделяло.
Еще одним аспектом борьбы идей о судьбах кочевой цщ
вилизации в 1920-х гг. была дискуссия о специфике обще,
ственных отношений у кочевых народов (дискуссия о «кочевом
феодализме»). Часть ученых, чиновников и национальных де.
ятелей разделяла мнение о наличии в рамках кочевой цивили¬
зации не феодального, а самобытного родового строя. Среди
них были Т.Р. Рыскулов, Е.А. Полочанский, А. Байтурсунов,
А. Букейханов, киргизский партийный деятель А.С. Сыдыков.
(Как оригинальное, можно отметить мнение бурятского учено,
го П.Т. Хаптаева о наличии в кочевом обществе признаков и
патриархально-родовых, и феодальных отношений359.)
В то же время выводы сторонники теории родового строя
делали разные. Некоторые из них считали, что необходимо со¬
хранить этот строй, так как он фактически являлся «родовым
коммунизмом»: «Все живут и кочуют вместе, все одинаково
равны, нет классовой борьбы, нет никаких противоречий»^0.
Они подчеркивали необходимость сохранения родовой струк¬
туры и традиций кочевого общества. Однако другие, например
Е.А. Полочанский, придерживались диаметрально противопо¬
ложного мнения, считая, что цель советской власти — раз¬
рушение родового строя, что должно было освободить кочев¬
ников от экономической кабалы361.
Итак, следует сделать вывод, что советские ученые в
1920-х гг. предлагали вдумчивый, научный подход к кочевой
цивилизации. Он предполагал, во-первых, щадящее отношение
к природе и отказ от растраты государственных ресурсов на ее
«переделку», которая в большинстве «кочевых» регионов не
имела перспектив. Во-вторых, ученые предлагали не торопить¬
ся с решениями, считая, что резкие изменения, вмешательство
в сложившийся веками образ жизни и хозяйства в любом слу¬
чае ни к чему хорошему не приведут.
Ученые выдвигали такие варианты «переформатирования'
кочевой экономики: оставить кочевание полностью с его ин¬
тенсификацией или создать симбиоз кочевого животноводства
и земледелия. На основе мнения ученых, на наш взгляд, мож¬
но было предложить такой выход, который мог удовлетвори гь
власть: на теплый период года оставлять кочевников в покое,
давая им уходить на пастбища, а в холодный период — па
54
оседлых зимовках вести с ними культурную, образовательную
и другую работу, открыть школы для детей и пр. В сфере ме¬
дицины и ветеринарии — создать оседлые (или передвижные)
медицинские и ветеринарные станции вблизи кочевий, куда
кочевники сами бы приезжали в случае необходимости. Имен¬
но такую роль и играли создаваемые в некоторых «кочевых»
районах «культпункты».
Продуктивной и прогрессивной идеей было создание у кочев¬
ников фермерских хозяйств на семейной основе. Однако‘здесь
была проблема — в условиях родового строя в таких хозяйствах
сохранилась бы эксплуатация бедных сородичей со стороны
баев, манапов и других «родовых авторитетов». С точки зрения
советской власти это было недопустимым.
Еще одна проблема с точки зрения государства — как за¬
ставить кочевников сдавать мясо, молоко, кожи, шерсть и дру¬
гую продукцию животноводства? Но и она была решаема —
нужно было предложить кочевникам взамен необходимые им
товары и услуги (например, те же медицинские и ветеринар¬
ные). Правда, перестройка кочевой экономики на товарность
могла занять много времени, а советская власть не могла себе
этого позволить. Ситуация, сложившаяся в СССР в конце
1920-х гг., когда власть приняла решение о форсированной мо¬
дернизации сельского хозяйства, перечеркнула предлагавшиеся
учеными варианты «переформатирования» кочевой экономики.
Насколько влиятельной была «партия ученых», определить
трудно. Хотя в 1920-х гг. и допускался плюрализм мнений,
власть в итоге все равно поступала так, как она считала нуж¬
ным. Тем не менее является фактом, что власти СССР до конца
1920-х гг. не форсировали модернизацию кочевой цивилизации
и в определенной степени искали возможность компромисса
с ней.
Следует не согласиться с мнением Д.Н. Верхотурова, что
научные исследования о способе развития казахского хозяй¬
ства на основе присущих ему принципов и тенденций «появи¬
лись лишь в конце 1920-х годов, когда процесс коллективиза¬
ции стал набирать обороты», и ученые, стоявшие на такой
точке зрения, были «немногочисленными»362. Очевидно, что
таких ученых было достаточно много. Книга под редакцией
С.П. Швецова «Казакское хозяйство в его естественно-исто¬
рических и бытовых условиях», которую можно назвать одной
55
из основ вдумчивого подхода к судьбе кочевой цивилизации
была издана в 1926 г. (то есть не в конце 1920-х гг.), когда
кочевое общество еще сохранялось практически в первоздан-
ном виде, было далеко до массовой коллективизации и даже
еще не началась конфискация байских хозяйств.
Конечно, у ученых присутствовали противоречивые мнения
и оценки — все-таки большинство их не было выходцами из
кочевого общества и знало его не «изнутри», а по материалам
исследований. Не было у них и согласия по отдельным вопро¬
сам. Однако наличие противоречий не влияло на главную идею
ученых — осторожность и отсутствие спешки в решении судь¬
бы кочевой цивилизации.
В заключение отметим прозорливость А.Н. Донича, кото¬
рый в 1928 г. сделал вывод, что «при проектировке реформы
[“кочевых” регионов] будет сделано, наверно, много ошибок.
Некоторые из них будут даже очень досадными»363. Он оказал¬
ся прав, что и показал процесс коллективизации и принуди¬
тельного перевода кочевников на оседлость, начавшийся в
1929 г., о чем далее будет рассказано в книге.
«Погоня за населением»: советизация «кочевых»
регионов
1920-е гг. в «кочевых» регионах СССР проходили под фла¬
гом советизации. Мы понимаем этот процесс шире, чем он
рассматривался в советский период, — как интеграцию тер¬
ритории и населения в общегосударственное политическое,
экономическое и культурное поле СССР. Решение этой задачи
в «кочевых» регионах страны было затруднено ввиду «изоли¬
рованного» от государства образа жизни кочевников, наличия
у кочевого общества устойчивой родовой структуры, почти
полного отсутствия партийных и комсомольских организации
в кочевьях, свободы трансграничного кочевания и возможно¬
сти ухода больших масс кочевников за рубеж.
Руководители «кочевых» регионов чаще всего видели наибо¬
лее простой путь к советизации этих территорий через тотальны!1
перевод кочевников на оседлость. Очевидно, что с прекращение^
неконтролируемого кочевания исчезли бы многие кардинальны^
поотиворечия между государством и кочевой цивилизацией.
56
В Казахстане о переходе на оседлость стали говорить с само¬
го начала советской власти364. В Киргизии первые аналогичные
решения были приняты в январе 1919 г.365 Так, власти этих ре¬
гионов пытались перевести на оседлость казахов и киргизов,
которые возвращались из-за границы после Гражданской
войны366. Интересное обсуждение способов безболезненного
отказа от кочевания прошло на Первом общекалмыцком съезде
советов (июль 1920 г.). Одним из главных инициаторов пере¬
хода на оседлость была калмыцкая интеллигенция, которая счи¬
тала оседание признаком роста культуры. Съезд принял'реше-
ние провести подготовку земельных участков для оседания367.
Решения, касающиеся постепенного перевода кочевников
на оседлость, были приняты на уровне центральных властей.
29 июня 1920 г. ЦК РКП(б) постановил, что «кочевые хозяй¬
ства должны быть обеспечены не только кочевьем, но и пашней,
обеспечивающей переход к оседлому положению»368. 10 мая
1923 г. ВЦИК утвердил «Положение о землеустройстве в ко¬
чевых и полукочевых районах Туркестанской АССР». 17 апреля
1924 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли декрет «О землеустрой¬
стве кочевого, полукочевого и переходящего к оседлому хозяй¬
ству населения Киргизской369 АССР». В их же постановлении
от 23 марта 1925 г. «О землеустройстве кочевого, полукочево¬
го и переходящего к оседлому хозяйству населения Калмыцкой
автономной области» говорилось о необходимости ускорения
процесса перевода кочевых хозяйств к оседлости370.
Однако чрезмерного ускорения процесса оседания не было.
До конца 1920-х гг. власти не пытались принуждать кочевни¬
ков к переходу на оседлость. Присутствовало понимание того,
что этот процесс требует тщательной подготовки и огромного
финансирования, тем более при отсутствии такого опыта371.
В 1919 г. Наркомат по делам национальностей отмечал от¬
носительно немногочисленных кочевников Башкирии, что их
«переход от скотоводства к земледелию может совершаться
только постепенно; будучи проведен резко и бюрократически,
[он] может привести к массовому вымиранию башкир, как это
было со многими инородцами во времена самодержавия»372.
Поволжская колонизационно-мелиоративная экспедиция НКЗ
РСФСР сделала вывод, что темпы оседания в Калмыкии не
должны опережать возможностей подведения под него «хозяй¬
ственного фундамента» 373. План оседания в Казахстане был
57
рассчитан на многие десятилетия. В рамках первого этапа,
рассчитанного на 15 лет, должно было осесть около 1 млн че.
ловек, или 220 тыс. хозяйств (менее 50% кочевого населения
региона), для чего требовалось наличие 1 тыс. поселений, из
которых 150 нужно было возвести заново374.
Кроме того, местные власти считали невозможным тоталь¬
ный переход к земледелию и выступали за сохранение тради¬
ционного хозяйства. Так, в Казахстане в 1920-х гг. при оседа¬
нии никогда полностью не отказывались от животноводства37'5.
Калмыцкий облисполком в своем письме, направленном во
ВЦИК, отмечал, что в основной части региона земледелие мо¬
жет иметь только «нежизненные, определенно нерентабельные
хозяйственные формы»376.
Попытки перевода кочевников на оседлость, кое-где пред¬
принятые местными властями в начале 1920-х гг., чаще всего
не удавались. Так, в Киргизии кочевникам были переданы дома
и имущество, конфискованные у «европейских» переселенче¬
ских хозяйств. Однако они, перезимовав в поселках, за еди¬
ничными исключениями, с ранней весны ушли кочевать, бро¬
сив пашни, сады и огороды377. В Калмыкии первая попытка
перевода 2 тыс. хозяйств на оседлость, предпринятая в-1925 г.,
также была неудачной378. Очевидно, причинами возврата к ко¬
чеванию были и незнакомство с методами ведения оседлого
хозяйства379, и приверженность традиционному образу жизни.
В этих условиях власти искали некое компромиссное реше¬
ние «кочевой проблемы». В декабре 1927 г. СНК Казахстана
поручил местному Госплану проработать вопрос о создании
«культурного аула» для кочевников380, что и было сделано в
виде разработки концепции «нового казахского аула»381, соз¬
данной по примеру европейских населенных пунктов. В этом
регионе перевод на оседлость был запланирован не везде, а из¬
бирательно. По состоянию на 1928 г. Наркомат земледелия
планировал сохранение кочевых хозяйств даже в северной, бо¬
лее «земледельческой», части региона в зоне осадков выше
300 мм382. В рамках второй земельной реформы, проведенной в
1927—1928 гг. в Средней Азии и Казахстане, было предусмо¬
трено формирование хуторского расселения. Для создаваемых
«середняцких» индивидуальных хозяйств выделялись участки
площадью от 40 до 70 га, на которых предполагалось одновре¬
менно заниматься земледелием и скотоводством (без дальних
58
откочевок)383. В принципе к переходу на такой формат расселе¬
ния, который мог стать компромиссным решением, уже была
готовность — наличие у кочевников зимних поселений. Нужно
было только убедить их оставаться там и на теплое время года,
где это было возможным по климатическим условиям.
Власти «кочевых» регионов считали возможной советиза¬
цию «кочевых» регионов до перевода кочевников на осед¬
лость384. Для этого, во-первых, нужно было создать в кочевьях
советские органы власти. Особенно остро этот вопрос касался
самого большого «кочевого» региона — Казахстана. Хотя
формально советы здесь существовали (аульные, волостные
и пр.), однако власть в них принадлежала «родовым авторите¬
там» (баям). Такие органы власти не только не являлись опорой
Советского государства и правящей партии, но просто мешали
выполнению ее программных задач. Поэтому власть поставила
цель создать новые, «подлинные советы», как «действитель¬
ные органы диктатуры пролетариата». В декабре 1925 г. на
V Всеказахской конференции РКП(б) была принята програм¬
ма «советизации аула». Она заключалась в ликвидации «бай¬
ских советов» и продвижении в новые советы представителей
«низших» страт кочевого общества — батраков, бедняков и
середняков385.
Такие же задачи решались в других «кочевых» регионах.
В Туркмении и Киргизии власти готовили активистов из числа
бедняков и середняков, в том числе продвигая их в аульные
советы386. В Казахстане такие активисты должны были стать
«советскими аткаминерами»387 (традиционная «должность» в
кочевом обществе — представитель, отвечающий за сношения
с внешним миром).
Однако процесс советизации кочевий занял много времени,
достиг результатов не везде, и в основном только после того,
как подверглись репрессиям и конфискации имущества «родо¬
вые авторитеты». Так, в Казахстане только в 1929 г. власти
смогли добиться создания «подлинных советов», где большин¬
ство составляли беднота, батраки и середняки388. Это произо¬
шло перед самым началом форсированной модернизации, кото¬
рая разрушила кочевую цивилизацию в СССР, и новые советы
поработать в кочевьях фактически не успели.
Второй задачей по советизации «кочевых» регионов было
улучшение «обслуживания» кочевого населения (то есть пре¬
59
доставления им государственных услуг). В октябре 1924 г. цд
совещании Комитета содействия народностям северных окра,
ин при Президиуме ВЦИК представитель АО Коми (Зырян)
В.П. Юркин заявил, что «кочевое население нуждается в ко.
чевом милиционере, кочевом судье». Он рассказал о том, что
Коми облисполком не смог создать штат таких чиновников
ввиду отсутствия подобного опыта. Тем не менее власти утвер.
дили особых уполномоченных из среды самого кочевого насе¬
ления (выбираемых на съездах оленеводов), которым предо¬
ставили права следственных органов389.
В Казахстане кочевое население власти формально разде¬
лили на «административные аулы», в которые было включено
от 40 до 400—500 хозяйств390. Это должно было помочь уста¬
новлению контроля за населением и продвинуться в плане его
советизации. Однако «границы» административных аулов не
всегда совпадали с «границами» родовых структур, поэтому
главы последних не признавали такого административного де¬
ления391, что препятствовало интересам властей.
В «кочевых» регионах были созданы «культпункты», где
работали врачи, агрономы и зоотехники392. Планировалось
расширение сети школ соцвоса393 и ликбеза, приспособленных
к быту кочевого населения, в том числе создание передрижных
школ и школ-интернатов. Структуры соцвоса и ликбеза были
провозглашены «проводником советского влияния в массу ко¬
чевников». В Бурятии к 1924 г. было открыто 16 школ для
кочевого населения, рассчитанных на 30 тыс. человек. В Кир¬
гизии итогами мероприятий по обслуживанию «кочевых» рай¬
онов были признаны улучшение школьного строительства,
медицины и ветеринарии, организация торговли. В 1927—
1928 гг. Скотоводческий комитет, созданный 4 августа 1926 г.
при Президиуме ЦИК Туркмении, в летний период вел «разь-
яснительную работу» в районах колодцев, где постоянно по¬
являлись кочевники. Однако такая деятельность часто была
слабой394 и далеко не всегда приносила плоды — особенно в
обширных и удаленных районах Казахстана, Туркмении и Кир*
гизии. Тем не менее в Бурятии и Калмыкии меры по развитию
«советской» социальной инфраструктуры принесли больше
результатов. Здесь постепенно укреплялась государственна
система образования и медицины, вытесняя традиционные буд*
дийские структуры.
60
Как важный шаг к советизации рассматривалось объедине¬
ние кочевников в общественные организации. В среднеазиат¬
ских «кочевых» регионах и Казахстане были созданы союзы
«Кошчи»395 (массовая бедняцкая организация), сельские ба¬
трацкие комитеты. Конечно, среди них были реально действу¬
ющие организации, но часто такие структуры были фиктивны¬
ми. Так, в Киргизии работа среди батраков велась «очень
слабо». В Туркмении власти фактически забросили руковод¬
ство союзом «Кошчи», поэтому «если в первые дни бедняки...
записывались в союз... целыми группами, то сейчас, разочаро¬
ванные, уходят из союза» (данные на 1927 г.)396. Развитию
общественных организаций среди кочевников мешала не толь¬
ко пассивность местных властей, но и традиционное устрой¬
ство кочевого общества, власть «родовых авторитетов».
Для укрепления «нижних» страт кочевого общества власти
выдвинули предложение о развитии кооперации и кредитова¬
ния («чтобы поднять авторитет бедняка, надо укрепить его
экономическую мощь»). Кооперирование началось с того, что
в местах наиболее массового и продолжительного скопления
кочевых аулов были созданы государственные торговые пун¬
кты — фактории, которые находились в ведении Центросоюза.
По мнению властей Киргизии, фактории были наиболее при¬
емлемым видом кооперирования. С их помощью государство
пыталось вовлечь кочевников в товарно-денежные отношения,
попутно проводя пропаганду кооперирования. Затем стали соз¬
давать потребительские, снабженческо-сбытовые кооперативы.
Так, в Кизыл-Атрекском обществе потребителей (Туркмения),
действовавшем с июня 1926 г., к сентябрю 1927 г. состояли
334 человека (из них представителей титульного этноса —
300 человек). Власти пытались развивать в «кочевых» регио¬
нах также кредитную кооперацию397.
Отрицательным моментом было появление «лжекоопера-
тивов», которые создавались с целью получения безвозмезд¬
ной помощи со стороны государства (отметим их сходство с
фиктивными советами). Мешали кооперированию мобильность
кочевников, их непривязанность к одному месту. Например, из
упомянутого Кизыл-Атрекского общества 43 пайщика вместе
со своим скотом ушли в Персию398.
Как и в других местностях СССР, в 1920-х гг. в «кочевых»
регионах началась коллективизация сельского хозяйства. Ос¬
61
новной формой объединения «социально близких» для совет,
ской власти кочевников (то есть всех, кроме баев) стали това.
рищества по совместной обработке земли (ТОЗ). Конечпо5
достичь широких результатов в коллективизации «неулови.
мых» и преданных своей родовой структуре кочевников было
трудно. Так, по состоянию на сентябрь 1927 г. в Киргизии ц
Туркмении такая работа вообще проведена не была399.
В-третьих, была развернута программа по землеустройству
«кочевых» регионов, которая затронула широкий спектр проб*
лем. Как известно, после революции советская власть нацели-
лась на кардинальное решение «национального вопроса». Для
«кочевых» регионов он заключался в том числе в распутыва¬
нии клубка противоречий, вызванных дореволюционной «ев¬
ропейской» колонизацией этих территорий. Власти подчерки¬
вали, что колонизации подверглись главным образом именно
кочевые и полукочевые районы400.
Колонизация привела к чересполосному расселению рус¬
ских и других «европейских» крестьян (украинцев, немцев и
пр.) и представителей местных народов. Это неминуемо при¬
водило к разного рода противоречиям. Например, в Бурятии
даже «случайные земельные споры целиком переносились на
почву национальной розни». Когда в Боханском аймаке зе¬
мельная тяжба между бурятской и русской общинами судом
была разрешена в пользу русских, некоторые местные жители
«пытались истолковать это решение для разжигания нацио¬
нального антагонизма»401.
Чтобы решить проблему землеустройства «титульных» эт¬
носов в «кочевых» регионах, власти осуществили передел зе¬
мель в их пользу. На основании постановления ЦК РКП(б) от
29 июня 1920 г. было указано «отобрать у переселенцев... все
земли, запроектированные [дореволюционным] Переселенче¬
ским управлением, или самовольно отобранные переселенца'
ми... оставляя переселенцам участки в размере трудового наде¬
ла». Изъятые земли предписывалось передать представителям
«титульных» этносов402 — конечно, не всем, а только беднякам
и середнякам403.
В итоге в Туркестанской АССР были ликвидированы рус¬
ские, украинские и другие населенные пункты, возникшие после
1916 г. (161 селение и 175 хуторов), экспроприирована часть
земель у старожильческих селений (то есть основанных ранее
62
1916 г.), выселены 8084 хозяйства крестьян. Населенные пун¬
кты, хутора, посевы, огороды, инвентарь были переданы кочев¬
никам. Поселки, которые стояли на путях перекочевки стад
(скотопрогонных путях), также были ликвидированы404. Реали¬
зация такой политики была связана в том числе с активной де¬
ятельностью члена Туркестанского бюро ЦК РКП(б) Г.И. Са¬
фарова, который в 1921 г., как пишет германский историк
Р. Киндлер, «развязал настоящий террор» против русских
крестьян. Хотя в январе 1922 г. Г.И. Сафаров был освобожден”
от должности, принудительное выселение русских и других «ев¬
ропейцев» продолжалось до осени того же года405 и даже позд¬
нее — так, из Семиречья в 1923 г. было выселено до 150 тыс.
русских406.
В Киргизской (Казахской) АССР только за первые два года
осуществления реформы было перераспределено более 1 млн
десятин земли. С лета 1922 г. началось «перемежевание» зе¬
мель левого берега р. Урал, ранее принадлежавших Уральскому
казачьему войску, и десятиверстной полосы по левому берегу
Иртыша, принадлежавшей сибирскому казачеству. Изъятые
земли были перераспределены в пользу казахского населения.
Как и в Туркестане, помимо земли, представители «титульной»
нации получили изъятые у русского населения скот, сельскохо¬
зяйственный инвентарь, постройки и т. п. Практика изъятия
казачьих и переселенческих земель в пользу «титульного» эт¬
носа продолжалась и в следующие годы407.
В принятом 24 июля 1921 г. Декрете СНК РСФСР об устрой¬
стве земельного быта калмыцкого народа было предписано при¬
нять «все меры для защиты экономически слабых и культурно
отсталых элементов калмыков от подавления их более сильными
группами населения», в том числе русскими и другими «евро¬
пейскими» кулаками и иными «захватчиками» земель408.
В 1925 г. переселение в Казахстан и ряд других республик
извне было запрещено впредь до окончания землеустройства
коренного населения. Одновременно запрещалось не санкци¬
онированное властями переселение внутри республики409. Вла¬
сти Бурятии выступали против массового переселения в за¬
нятые «титульным» населением районы, придерживаясь точки
зрения, что «переселение извне должно допускаться только в
районы, почти не затронутые землепользованием коренного
населения»410.
63
Детально программа землеустройства «кочевых» территории
была изложена в декрете ВЦИК и СНК РСФСР от 17 апреле
1924 г. Землеустройство официально получило «сплошной ц
обязательный характер» и было нацелено на размежевание
пастбищ между оседлым населением и кочевниками, отвод ко.
чевому населению обособленных территорий и, наконец, вы.
деление участков, пригодных для ведения оседающими кочевни.
ками земледельческого хозяйства.
Решение «земельного вопроса» в «кочевых» регионах по
идее было направлено на сглаживание национальных противо.
речий. На Дальнем Востоке власти стремились провести раз¬
межевание в тех местностях, где чересполосица вела «к зе¬
мельным недоразумениям». В Бурятии работали комиссии для
расследования конфликтов между бурятским и русским насе¬
лением, в том числе связанных с земельными спорами. Для
решения проблем было выдвинуто предложение включить че¬
респолосное русское население в состав Бурятии, что и было
сделано. В Калмыкии в итоге приняли решение наделить зем¬
лей «коренное население Калм[ыцкой] области без различия
национальностей», то есть всех проживавших на территории
региона до издания советских законов о социализации земли.
Третий общекалмыцкий съезд советов (1922 г.) счел необхо¬
димым, «в целях скорейшего усвоения кочевниками улучшен¬
ных и упрощенных приемов земледелия», усилить «сближение
калмыков с [русским] крестьянством на основе коллективного
сотрудничества при обработке земли, что дает действительную
смычку между трудящимися обоих национальностей»4П.
Однако в Средней Азии и Казахстане уже в середине
1920-х гг. стали очевидными негативные последствия земель¬
но-водной реформы. Вместо того чтобы решить проблемы в
межэтнических отношениях, она их усугубила412. Американский
историк Т. Мартин полагает, что в 1920-х гг. наихудшие от¬
ношения между «титульными» этносами и русскими сложились
в Казахстане, Киргизии, Восточной Башкирии и Бурятии413, то
есть именно в «кочевых» регионах.
В Казахстане землеустройство, осуществленное по этниче¬
скому принципу, в некоторых местностях привело к столкно¬
вениям на межнациональной почве414. Масла в огонь подливе
ла позиция некоторых местных чиновников и национальны'
деятелей, которые добивались депортации неказахского нао-'
64
ления. 11 апреля 1925 г. Казахский ЦИК принял закон о вы¬
сылке переселенцев из региона — причем «некоренными»
считались не только «европейцы», но также узбеки и уйгуры
(14 сентября 1925 г. Президиум ВЦИК отменил этот закон как
не соответствующий основам государственной национальной
политики)415. С санкции местных властей под флагом «деколо¬
низации» предпринимались враждебные действия в отношении
переселенцев416. В 1927 г. в регионе произошло резкое обо¬
стрение межнациональных отношений из-за того, что местные
власти затягивали землеустроительные работы для националь¬
ных меньшинств, а земельные споры длились годами417.
Представителям «титульных» этносов в некоторых местно¬
стях достались излишки земли. Так было, например, в Киргизии
и Бурятии, где они стали сдавать землю в аренду русским — ча¬
сто по высокой цене418. В Туркестане из-за преследований рус¬
ского населения в целом произошло сокращение земледелия419.
Реакция со стороны русского и другого «европейского» на¬
селения была соответствующей. Крестьяне выражали обиду на
власть и непонимание, за что они сражались в Гражданской
войне420. В Москву потекли жалобы на имя «всесоюзного ста¬
росты» М.И. Калинина и в Наркомат земледелия. Данные о
массовых притеснениях поступали также от селькоров «Кресть¬
янской газеты». Происходили столкновения «европейского»
населения с оседающими кочевниками421. Когда в Киргизии
чиновник Джанузаков, назначенный для устройства возвра¬
щавшихся из Китая киргизских беженцев, провел изъятие зе¬
мель для них у переселенцев, эта акция, как и другие меры по
устройству беженцев, вызвали сопротивление местных русских
властей422. В начале 1920-х гг., после проведения земельно¬
водной реформы, русские крестьяне заявляли, что «киргизам
дают землю для того, чтобы они ею торговали», «распределе¬
ние земли и воды неправильное. Киргизам больше — русским
меньше. Киргизы сами землю не обрабатывают, а продают и
землю, и воду». Граждане селений Быстроречки и Вайтыка
говорили: «Выгнали бедняков русских как собак и отдали все
кочевникам-киргизам, за которых еще и постреляли немало
русских». Даже в 1927 г. — на фоне развивавшегося басма¬
ческого движения, но и помня о реформе, — русское населе¬
ние в Узгенском районе отказывалось от проведения посевной
кампании, мотивируя это тем, что «все равно киргизы отнимут
j Ф.Л. Синицын
65
землю и выгонят русских»423. Русское население Казахстан^
выражало стремление к автономизации424. На севере респу^
лики выдвигались требования об отделении уездов спрео^
ладающим русскоязычным населением и присоединении их ц
Сибири425.
Центральная власть была вынуждена реагировать. 17 ноябре
1924 г. ВЦИК создал комиссию под руководством секретаря
ЦИК СССР А.С. Енукидзе, которая должна была разобраться
с положением русского населения в автономных республиках и
областях426. Защиту прав русского и другого «европейского» на.
селения отстаивал Наркомат земледелия, который «решительно
выступил за то, чтобы защитить культурное русское земледелие
от “отсталых” обычаев кочевников». Выход был найден в этни¬
ческой сегрегации. Комиссия при ВЦИК под руководством
М.П. Серафимова, созданная в 1924 г. (работала до апреля
1926 г.), предложила создать в Казахстане четыре русских окру¬
га, объединенных во вновь создаваемую Калининскую автоном¬
ную область, которая должна была стать основой для будущих
земледельческих поселений русских. Хотя такая автономия соз¬
дана не была, к концу 1926 г. под давлением из Москвы в Кир¬
гизии и Башкирии были созданы русские национальные советы.
В конце 1927 г. они начали создаваться и в Казахстане427.
Местные власти признали ущемление прав «нетитульных»
этносов. В ноябре 1927 г. на VI Всеказахской конференции
ВКП(б) Ф.И. Голощекин объявил, что «решение земельного во¬
проса только для казахов вызвало недовольство других народов».
Такие же заявления звучали из уст других советских и партийных
деятелей Казахстана — в частности, У.Д. Исаева и С.Ж. Сафар-
бекова428. Курс на выселение «европейцев» ошибочным считал
также зампредседателя СНК РСФСР Т.Р. Рыскулов429.
В феврале 1926 г. Президиум ВЦИК принял постановление
о неконституционности решения Казахстана о запрещении
переселения430, а 30 августа 1926 г. — постановление об уре¬
гулировании отношений между русским и коренным населени¬
ем Казахской АССР и всех других автономных республик и
областей. В том числе было предписано землеустраивать
«пришлое» оседлое население431. Однако в целом проблема
справедливого передела земли, который бы устраивал и коче¬
вое, и оседлое население, а также «титульные» и «нетитуль¬
ные» этносы, так и не была решена.
66
Необходимо отметить, что власти «кочевых» регионов
смогли «нащупать» некоторые возможности найти компромисс
с кочевниками. Так, одной из целей строительства Туркестано-
Сибирской магистрали (1927—1930 гг.) было вовлечение ка¬
захского населения в промышленный труд. Действительно,
постепенно казахи вливались в ряды строителей Турксиба. Эта
стройка произвела на них огромное впечатление, предоставив
альтернативу кочеванию (с другой стороны, это отразилось на
кочевом обществе пагубно: произошли отрыв от традиционно¬
го образа жизни и рост «классового сознания»432’, который
подрывал родовую структуру).
Власти увидели возможности сотрудничества с кочевниками
и в административной сфере. Еще в начале 1925 г. были соз¬
даны отряды добровольной милиции для защиты кочевников от
басмачей433. В Туркмении, когда в 1927 г. сельхозналог по
сравнению с предыдущим годом был сокращен на две трети и
было упорядочено прогрессивное обложение, власти отмечали
изменение отношения кочевников в лучшую сторону. Даже
ускользнувшие от обложения, в том числе ушедшие в Персию,
сами предлагали заплатить налог. (Очевидно, причиной было
то, что кочевники собирались когда-нибудь вернуться, а для
этого надо было уплатить налоги. — Ф. С.) В 1929 г. было
выявлено, что районе Мерва «отношение туркменских племен
к советской власти — благоприятное»434.
Властям Калмыкии до начала форсированной модернизации
все-таки удалось провести обоседление части кочевников.
Если в 1924 г. кочевники и полукочевники составляли 66,4%
населения региона, то в 1929 г. — 48,6%435. (Конечно, не¬
которая часть кочевников перешла к оседлости самостоятель¬
но, без участия государства.)
Однако в целом опыт продвижения «реальной» советской
власти в кочевья был малорезультативным. Так, в 1927 г. в
одном из районов Киргизии власти организовали передвижной
джайляунный совет. Итоги этого начинания были «малоудов¬
летворительными». Большая часть времени работы сельсове¬
та «уходила на погоню за населением, которое безостановочно
двигалось с одного места на другое». По этой причине совет
не мог вести работу в сфере культуры и образования — хотя
одна из школ-передвижек работала, но за такой период «она
ничего не дала». Медицинские учреждения при сельсовете так¬
67
же «работали почти впустую, ибо основной контингент бодь,
ных страдал сифилисом, который не мог быть излечен за ^
немногие посещения, которые возможно было делать»436.
Власти отмечали непреходящую «чрезвычайную слабое^
работы среди кочевников». Так, в Туркмении за 10 лет, про,
шедших после революции, государственные институты так и щ
смогли «проникнуть вглубь Каракумов для создания среди ско.
товодов советов и внедрения нового быта». Окружные и район,
ные исполкомы «ограничивались только работой в земледель-
ческой полосе среди оседлого населения». В свое оправдание
власти приводили тот факт, что регион Каракумов «удален от
основных путей, труднодоступен для нашего воздействия»437.
Подытоживая сказанное, следует сделать вывод, что в
1920-х гг. ни у центральных, ни у местных властей не было
четкого видения решения вопросов, связанных с наличием в
СССР кочевой цивилизации. Они понимали, что «кочевые»
регионы необходимо советизировать, но как точно это сде¬
лать — представление было расплывчатым.
По этой причине и потому, что центральная власть СССР
не ставила задачу форсирования, в первое десятилетие совет¬
ской власти политика в отношении «кочевых» народов прово¬
дилась в «спокойном» режиме. Меры властей в основном за¬
ключались в попытках советизации кочевников без перевода
на оседлость. Полное и окончательное обоседление кочевников
«имелось в виду» как далекая, «идеальная» цель.
Результаты процесса советизации кочевий были фрагмен¬
тарными и противоречивыми. Кое-что удавалось (например,
развитие образовательной и медицинской инфраструктуры в
Бурятии и Калмыкии), однако многие цели оказались недости¬
жимыми, особенно на малодоступных для «проникновения»
пространствах Казахстана, Туркмении и Киргизии. Усилия по
землеустройству в «кочевых» регионах, которые были.нацеле¬
ны на решение межэтнических проблем, не привели к ожида-
емым результатам. Передел земли, который бы устроил всех,
так и не был осуществлен.
В итоге значительная часть кочевой цивилизации по-преЖ'
нему оставалась вне «силового поля» советской власти. Окон*
нательное «подчинение» кочевников государству было достиг
нуто только в процессе форсированного перевода их на оседлость
и коллективизации в 1930-х гг.
68
Тревожные тенденции в политике властей
Хотя 1920-е гг. в целом характеризовались относительно
спокойными взаимоотношениями между властями и кочевни¬
ками, тем не менее в политике государства все более и более
проявлялись негативные для кочевой цивилизации тенденции.
Во-первых, наряду с «партией ученых», о которой было
рассказано ранее в книге, в СССР существовала намного бо¬
лее могущественная «партия власти», которую представляли
в основном сотрудники партийных и советских'органов. Они
фактически безоговорочно выдвигали идеи о ликвидации коче¬
вой цивилизации, которая рассматривалась как «исторический
пережиток»438. Видный деятель Советской Калмыкии Х.Б. Ка-
нуков воспринимал жизнь кочевников как «однообразную» и
«дикую»439. На партийных совещаниях в этом регионе слова
«степняк» и «некультурный человек» употреблялись в каче¬
стве синонимов440. Писатель Л. Карвин говорил о «губящем
нас кочевом быте» и видел единственный выход для калмыц¬
кого народа «в оседлости и европейской культуре»441.
В Бурятии и Киргизии также констатировали «невысокий
культурный уровень» и «отсталость коренного населения в
кочевых районах». Жизнь кочевника в Казахстане описывали
в мрачных тонах: «Постоянные скитания с зимовок на джайляу
и обратно; отсутствие элементарных условий в жилище и пи¬
тании; развитие социально-бытовых болезней». Про туркмен-
кочевников говорили такими терминами: «общая отсталость,
полнейшая политическая несознательность»442. На Севере и в
Сибири кочевой образ жизни рассматривался как «большой
тормоз на пути хозяйственного и культурного подъема»443.
Противопоставление оседлой и кочевой цивилизации про¬
являлось в том, что «оседлые» районы власти называли «куль¬
турная полоса» («культполоса»)444. Таким образом, «кочевые»
территории автоматически были зачислены в разряд «некуль¬
турных».
Власти сравнивали кочевых и оседлых представителей од¬
ного и того же этноса в пользу последних — например, хва¬
лили оседлых туркмен Ташаузского округа как «самых мирных
и самых культурных»445. Характерное для советского оседлого
человека восприятие кочевников было дано в романе И. Иль¬
фа и Е. Петрова «Золотой теленок»446, где противопоставля¬
69
лись два «азиата» — оседлый, «культурный» японец-фото,
журналист и казах-кочевник.
Кочевая цивилизация воспринималась как отсутствие како.
го бы то ни было развития. Председатель СНК Казахстана
У.Д. Исаев фактически приравнивал кочевничество к «отста-
лости»447. Бурятское население представлялось властям как
пребывающее в «инертном состоянии». Положение в туркмен¬
ских Каракумах «с их кочевым и полукочевым скотоводческим
населением» виделось им замершим на «мертвой точке»448.
Широко бытовало мнение о коренных, неразрешимых про¬
тиворечиях между оседлой и кочевой цивилизациями. Казах¬
ский советский деятель К. Коктабаев отмечал фактически как
нонсенс одновременное «существование... двух резко отличных
друг от друга типов хозяйств: оседлого земледельческо-ското¬
водческого и полукочевого скотоводческо-земледельческо¬
го»449. Заведующий земельным отделом Дальневосточного рев¬
кома Бахарев говорил о «борьбе двух культур: скотоводческой
и земледельческой». Цивилизационные отличия между осед¬
лыми и кочевниками, по мнению некоторых чиновников, были
намного значимее и сильнее этнических особенностей450.
Партийные и комсомольские деятели подчеркивали* что ко¬
чевники не могут вписаться в процесс интеграции страны вви¬
ду их территориальной «разбросанности», изолированности и
«отдаленности... от культурно-политических центров»451.
Кочевники, как считали власти, обладали отсталым право¬
сознанием, в связи с чем были не способны воспринять новые,
социалистические реалии. Так, в Туркмении было выявлено,
что введение советского законодательства равносильно «со¬
вершению переворота во всем укладе жизни... скотовода» ‘Ч
Таким образом, чтобы стать советским человеком, нужно было
перестать быть кочевником.
Отрицательное отношение к кочевому образу жизни сопря¬
галось с тем, что с самого начала своего существования Со¬
ветское государство проявляло отрицательное отношение к
несанкционированной миграции. По мнению властей, некон¬
тролируемая «подвижность» кочевников препятствовала зада¬
чам социалистического строительства453. Кроме того, в СССР
боролись с бродяжничеством454 (впрочем, так было и при до*
революционном режиме). Кочевая цивилизация при этом мог¬
ла восприниматься некоторыми представителями властей как
70
некая разновидность бродячего образа жизни. Так, в докумен¬
тах Дальневосточного бюро ЦК РКП(б) и Киргизского обкома
ВКП(б) можно встретить такие термины, как «бродяжие ту¬
земные племена» и «бродячие народности на севере Сиби¬
ри»455. (Такая терминология, очевидно, восходила еще к «Уста¬
ву об инородцах» 1822 г.)
Крайне значимыми для властей были экономические аспекты
кочевой цивилизации, которая рассматривалась как «малорен¬
табельное»456, «чрезвычайно примитивное хозяйство». Счита¬
лось, что кочевая экономика мешала «нормальному развитию
производительных сил»457 в СССР.
Ошибкой или сознательным допущением властей была
оценка экономики «кочевых» регионов на основе данных о то¬
варности земледелия, а не скотоводства. Так, например, «со¬
временный строй казахского сельского хозяйства» был при¬
знан «нерациональным» почему-то на основании того, что
экономические показатели казахских земледельческих хозяйств
были хуже, чем у русских и украинских458. Разумеется, в этом
не было ничего странного, ведь казахи в этом регионе издрев¬
ле были скотоводами и только недавно начали приобщаться к
земледелию. Однако оценку производительности и «рацио¬
нальности» казахского скотоводства власти не проводили, а
ведь именно в нем и состояла кочевая экономика. Кроме того,
во главу угла ставилась именно товарность экономики — в
первую очередь ее способность снабжать своей продукцией
городское население. Самодостаточные хозяйства, обеспечи¬
вающие только себя, советскую власть не устраивали.
Кочевое хозяйство рассматривалось как «кризисное», об¬
ременительное для государства. В 1922 г. при решении во¬
проса об объединении двух Бурят-Монгольских автономных
областей чиновники Дальревкома утверждали, что так как за¬
байкальские буряты — кочевники, то их автономная область
«ляжет тяжелым бременем на плечи... Иркутской бурятской
области, где... бурятское население превратилось в хороших
землевладельцев»459. В 1924 г. Л. Кенарский опубликовал дан¬
ные, что у казахов-кочевников 70% хозяйств «экономически
ослаблены», на основании чего он сделал вывод об «отмира¬
ющем кочевом скотоводческом хозяйстве»460.
На самом деле это было не так. Среди кочевников в Казах¬
стане в основном были «середняки»461 (по советской класси¬
71
фикации). Бедные кочевники, наоборот, оседали, о чем был0
известно властям462 (интересно, что это признавал и цитиро,
ванный выше Л. Кенарский463). Таким образом, утверждения
о кризисе или упадке кочевой экономики противоречили обь-
ективной реальности. В такой ситуации кочевники бы, наобо¬
рот, перестали кочевать и стали частью оседлого населения.
Но на это у властей нашелся такой ответ — кочевая эконо¬
мика если еще и держалась, то только из-за нещадной экс¬
плуатации, угнетения «родовыми авторитетами» середняцкою
и бедняцкого населения464.
Проблематичность интеграции кочевников в Советское го¬
сударство была вызвана, по мнению властей, их слабой во¬
влеченностью в экономическую жизнь страны. Так, в период
военного коммунизма скотоводы производили обязательный
обмен на промышленные товары только незначительной части
своей животноводческой продукции465. Государство же, очевид¬
но, хотело получить от них максимум.
Кочевники были «невыгодны» властям как потребители
товаров и услуг. Например, в Туркмении «скотовод предпо¬
читал из-за дешевизны, скажем ив пять копеек” ездить хоть
на 100 верст». Кроме того, он имел «малую потребность в
товарах первой необходимости, так как... в один приезд, где
имеется кооператив, [он] закупит столько, сколько ему хватит
на год»466. Таким образом, «оседлой» экономике был вражде¬
бен аскетизм жизни кочевников и их мобильность в поиске
товаров по более низким ценам.
Власти нашли в кочевой цивилизации «отрицательные» де¬
мографические аспекты — по их мнению, кочевой уклад жиз¬
ни являлся препятствием для увеличения плотности населения,
особенно на территориях, пригодных для земледелия467. Име¬
лось в виду, что для «прокорма» одного кочевника территории
нужно намного больше, чем для одного земледельца. Но ис¬
тинная причина была такой: горстка кочевников занимает
огромные территории, которые могли бы быть отданы под зем¬
леделие, производство хлеба и хлопка, в которых, как считали
власти, остро нуждалось Советское государство.
Общий вывод, который делала «партия власти», можно
сформулировать так: необходима ликвидация кочевой цивилн-
зации в СССР через ускоренный перевод на оседлость468
полную или, как минимум, частичную469. Так, в Казахстане на
72
официальном уровне приговор кочевому хозяйству был выне¬
сен на VI республиканской партийной конференции (1928 г.)470.
Тревожные для кочевой цивилизации тенденции в конце
1920-х гг. проявились и в том, что некоторые ученые стали
менять свое мнение о ней. Так, взгляды экономиста А.П. По¬
тоцкого, ранее говорившего о приемлемости кочевой эконо¬
мики, буквально за один год заметно радикализовались (в
1927—1928 гг.). Он стал считать, что «кочевой быт нацело
ломается вместе с изменениями в хозяйственной структуре».
Критикуя С.П. Швецова, А.П. Потоцкий утверждал, что не¬
обходимо «сократить необходимость кочеваний и радиус их»,
и призывал игнорировать призывы «о сохранении кочевого
быта и угрозы Содомом и Гоморрой в случае его уничтоже¬
ния»471.
Следует отметить, что свой политический интерес в ликви¬
дации кочевой цивилизации видели и некоторые представители
местных элит. Так, в Казахстане национальные деятели рас¬
сматривали седентаризацию как возможность физически «за¬
крепить» за титульным этносом его территорию472.
Второй негативной для кочевой цивилизации тенденцией
1920-х гг. было то, что наличие огромных территорий, редко
населенных кочевниками, не давало покоя властям. Властям
было жаль занятые кочевниками «огромные площади неосво¬
енных земель», которые «зачастую используются хищнически...
и... малопродуктивно». Они сокрушались, что, например, на
территории северного Казахстана, составляющей около 80 млн
гектаров, «т. е. на пространстве, в два раза превышающем
территорию Украины, проживает население, равное всего лишь
населению одной украинской губернии»473.
Для решения этой «проблемы», во-первых, была постав¬
лена задача осуществить переселение и сселение кочевни¬
ков — особенно переходящих или уже перешедших на осед¬
лость. Декрет СНК РСФСР об устройстве земельного быта
калмыцкого народа от 24 июля 1921 г. провозгласил необхо¬
димость принять «меры к тому, чтобы насильственно отвер¬
гнутые части калмыцкого народа имели возможность прило¬
жить свой труд в родной степи». В Калмыкию переселялись
уже перешедшие на оседлость калмыки с Дона, Южного Ура¬
ла и из Поволжья. (Интересно, что, когда рассматривали во¬
прос о переселении калмыцкого населения из Туркменского
73
района Северо-Кавказского края, выяснилось, что местць,(
калмыки «туркменизировались» и даже перешли в ислам174 )
В Бурятии в 1922 г. было объявлено, что «особое значени,
приобретают переселение и уплотнение бурятского населения»
Власти считали, что так как «часть бурятского населения щ
ленькими островками затерта среди русского населения», Т(
«ближайшая их судьба предрешена, они будут вытеснены и за
терты». Поэтому бурят было необходимо «снять [с мест] и пере.
селить»475. Такие акции по переселению и «уплотнению» в це.
лом пока находились в разумных рамках.
В конце 1920-х гг. была объявлена программа по фактиче
ски «добровольно-принудительному» переселению кочевников,
Власти Киргизии в 1928 г. объявили, что «главная тяжесть в
отношении сгущения населения уже ликвидирована, а сейчас
остались только полукочевые и кочевые районы»476. В Казах¬
стане планы по «уплотнению» населения включали в том чис¬
ле «оседание полукочевых масс» и «расселение граждан Рес¬
публики на новых землях»477.
Во-вторых, в рамках политики «уплотнения» власти СССР
разработали программу переселения из земледельческих реги¬
онов страны в «кочевые» районы. Несмотря на то что в пер¬
вые годы советской власти «колонизаторская» политика до¬
революционной России часто подвергалась поруганию, этот
путь был снова выбран в СССР, причем опять же получил
наименование «колонизация». Стали звучать положительные
оценки дореволюционной программы переселения и призывы
предоставить «свободные неиспользованные земли... для на¬
добностей земледельческой колонизации»478. Под такими «сво¬
бодными» землями понимались в том числе территории, за¬
нятые кочевниками.
17 октября 1924 г. было принято постановление Совета тру¬
да и обороны СССР «О ближайших задачах колонизации и
переселения», которое поставило цель вовлечения в хозяй¬
ственный оборот необжитых земель путем переселения разных
категорий советских граждан. Так, к 1927 г. было выявлено, что
«колонизационная емкость» Казахстана составляет 7664 тыс.
переселенческих долей, в том числе на юге региона — 4664 тыс.
долей479. Таким образом, власти полагали, что на эту традицИ'
онно «кочевую» территорию можно и нужно было переселить
миллионы людей из других регионов СССР.
74
Цель массового переселения в Казахстан состояла «в полу¬
чении добавочной посевной площади» и «поставке рабочей
силы» для сельского хозяйства и промышленности480.
Конечно, власти старались подчеркивать отличие «царской
колонизации» от советской. Один из руководителей Всесоюз¬
ного переселенческого комитета Н.Д. Ефремов на заседании
Президиума Госплана ЗСФСР 24 сентября 1927 г. доклады¬
вал, что «переселенческое дело... строится теперь не по тем
принципам, по которым оно было построено в царское время»,
и «ставит главной своей задачей освоение тех малонаселенных
и недо[населенных районов Союза ССР, которые имеют огром¬
ное хозяйственное или политическое значение». Он подчер¬
кнул, что теперь «вопрос о разгрузке перенаселенных районов
играет... второстепенную роль»481. (Тогда как до революции это
было одной из главных целей колонизации.)
Тем не менее в принятом 18 января 1928 г. постановлении
ЦИК и СНК СССР целями переселения были установлены и
«прочное хозяйственное освоение необжитых и малообжитых
территорий», и «разгрузка перенаселенных районов». Таким
образом, произошел фактический возврат к целям дореволю¬
ционной политики переселения.
Однако власти продолжали подчеркивать отличие от до¬
революционной политики — советское переселение «отнюдь
не должно вести... к земельному утеснению местного насе¬
ления»482. Действительно, в программе переселения предпо¬
лагалось сначала провести землеустройство местного населе¬
ния. Г.Н. Черданцев отмечал, что советская «колонизация
преследует цели не угнетения местного населения, а наобо¬
рот, подъема его на высшую степень производственных навы¬
ков»483.
Однако в 1928 г. в этой политике произошел перелом.
В апреле этого года в Казахстане была отменена очередность
наделения землей по национальному признаку и срокам при¬
бытия в регион484 (то есть когда в первую очередь землеуст¬
ройство проводилось для коренного населения). Территория
Казахстана была открыта для переселения.
Противники колонизации «кочевых» регионов или те, кто
выступал за ее ограничение, были подвергнуты критике. Так,
планы правительства Бурятии по переселению бурят из Мон¬
голии и Иркутского региона были оценены как «вряд ли успеш¬
75
ные», и поэтому было указано, что все равно «придется ^
крыть переселение» в Бурятию485.
В течение первой пятилетки (1928— 1932 гг.) планировало^
переселить в Казахстан 500 тысяч человек (более 90—95 тц
хозяйств). Общий размах грядущего переселения определяло
в 1,2—1,5 млн человек (300 тыс. хозяйств). Для размещена
будущих переселенцев требовались значительные земельны
площади, занятые кочевниками. Они должны были высвобо
диться в результате их оседания (планировалось, что размера
«освобожденной» для переселенцев земли будут достигать 6(К
70 млн га)486. Тем не менее составленный в 1928 г. план оседа
ния пока что не был увязан с процессом коллективизации |
предусматривал только жилищное строительство487.
Еще один аспект программы «уплотнения» кочевникам на
прямую не угрожал — он был связан с устройством возвра
тившихся кочевников-эмигрантов. Они даже получили опреде
ленные льготы от государства. Постановлением ЦИК и CHI
СССР от 8 января 1926 г. реэмигранты, возвратившиеся i
Казахстан, были освобождены на пять лет с момента возвра
щения от уплаты единого сельскохозяйственного налога. 8 ок
тября 1926 г. действие этого постановления было раслростра
нено на Киргизию. (Интересно, что поощрительные меры бьш
разработаны и для иностранцев — сельскохозяйственных тру¬
довых мигрантов, прибывавших в СССР.)
Третья тревожная для кочевой цивилизации тенденции
была связана с развернутой государством борьбой с традици¬
онным родовым укладом жизни кочевников. Власти в основном
придерживались марксистской точки зрения — о том, что для
кочевых обществ был характерен феодальный строй (или «на-
триархальный феодализм»).
Завотделом печати Казахского крайкома ВКП(б) Г.С. Тог!
жанов, выражая мнение властей, подчеркивал, что у каза¬
хов — феодализм и классовое общество488, что «не может
быть никакого “родового коммунизма” там, где существует
частная собственность, где имеются баи и беднота, эксплуата¬
торы и эксплуатируемые»489. В Туркмении также говорили о
наличии эксплуатации и классового противостояния среди ко*
чевников. Например, объясняли, что «бедняцкое скотоводче'
ское население к аульным советам относится выжидательно,3
в худшем случае — безразлично», потому что в эти советы
76
выдвигаются баи и другие «эксплуататоры». Т.Р. Рыскулов
(будущий жесткий оппонент Ф.И. Голощекина в период голо¬
да в Казахстане 1930—1933 гг.) считал, что киргизские мана-
пы — это «феодально-помещичий элемент»490.
Наличие феодализма, а не родового строя выдвигалось как
основание для ликвидации существующих у кочевников обще¬
ственных отношений. П. Погорельский и В. Батраков подчер¬
кивали, что в 1920—1921 гг. киргизский аул «вырвался из-
под опеки русского кулака-колонизатора и попал в плен своей
национал-шовинистической верхушке». Кочевников требова¬
лось «выручить» из этого «плена»491, вывести из-под байского
влияния492. В «кочевых» регионах власти намерились осуще¬
ствить тот же процесс, что и в «оседлых», где были ликвиди¬
рованы помещики как класс493.
Этот вопрос был особенно актуален для Казахстана как са¬
мого большого «кочевого» региона. В 1926 г. его новый ру¬
ководитель Ф.И. Голощекин провозгласил начало программы
под названием «Малый Октябрь», целью которой было раз¬
жигание классовой борьбы среди титульной нации региона.
(8 марта того же года ЦИК Казахстана признал фактический
провал советизации кочевого аула и сохранение господства
баев и аткаминеров.) Власти начали борьбу с родовой верхуш¬
кой кочевых обществ. Летом и осенью того же года прошли
чистки аульных советов и союза «Кошчи» не только от баев и
аткаминеров, но и от их ставленников из числа бедноты494.
«Хитрым ходом» властей была идея заместить родовых ак¬
тивистов (аткаминеров) советскими. Идея о «советских атка-
минерах» была высказана Ф.И. Голощекиным в 1926 г. В ка¬
кой-то мере она была реализована на практике, и к 1929 г.
количество советских уполномоченных и активистов в сельской
местности Казахстана намного превысило количество баев и
их помощников495.
С целью лишения баев их привилегий в землепользовании
в 1926—1927 гг. в Казахстане был осуществлен передел па¬
хотных и сенокосных угодий. Это было первым шагом по под¬
рыву экономического положения родовой верхушки казахско¬
го общества.
В мае 1928 г. в ЦК ВКП(б) был заслушан отчетный доклад
Казахского крайкома. Руководство партии одобрило курс на
советизацию аула и ликвидацию политического и экономиче¬
77
ского влияния баев. 28 августа того же года ЦИК и СНК \{§
захстана издали декрет «О конфискации байских хозяйств»
Он был дополнен постановлением от 13 сентября 1928 г. ^
уголовной ответственности за противодействие конфискации ]
выселению крупнейшего и полуфеодального байства», ра:щ
завшим руки карательным органам496.
К 1929 г. байские хозяйства в Казахстане и Киргизии бы^,
конфискованы497, часть баев — выселена. (П. Погорельски|
и В. Батраков с возмущением писали о том, что в Киргизии \
1927 г. был выселен всего 21 манап, тогда как в этом региощ
их были «сотни и тысячи»498.) По данным Госплана Казахета
на, в 1928 г. 23 тыс. из 567 тыс. кочевых и полукочевых хо
зяйств (то есть 4%) были байскими499. Однако С.Ш. Казне!
привел другие данные — в 1928—1929 гг. после конфиска¬
ции «верхушки» кочевого общества в республике осталось
55—60 тыс. байско-кулацких хозяйств (возможно, эти цифрь
включают в себя не только кочевые, но и земледельческие хо¬
зяйства). В 1930—1931 гг. из их числа было ликвидирован^
40 тыс. хозяйств, а остальные прекратили свое существование
в ходе дальнейшей коллективизации500.
Кроме того, борьба с родовым строем у кочевников велась
и в сфера права. В 1928 г. в УК РСФСР была введена глава
о «преступлениях, составляющих пережитки родового быта».
В том числе под страхом уголовного наказания был запрещен
традиционный суд, который осуществлялся «родовыми авто¬
ритетами»501.
Кроме того, на будущее кочевой цивилизации повлияло то,
что в СССР были приостановлены мероприятия по созданию
хуторского расселения502 (альтернатива огульному обоседле-
нию кочевников).
Четвертая тревожная для кочевников тенденция состояла в
усилении пограничного режима в СССР. Известно, что власти
Советского Союза придавали контролю за перемещением на¬
селения большое значение. Однако в 1920-х гг. политика в
сфере внутренней миграции была достаточно либеральной.
В стране фактически отсутствовал паспортный режим. Соглас¬
но декрету ВЦИК и СНК РСФСР от 20 июня 1923 г., органа*1
власти «воспрещалось требовать от граждан РСФСР обяза¬
тельного предъявления паспортов и иных видов на жительство,
стесняющих их право передвигаться и селиться на территории
78
РСФСР». Паспорт, виды на жительство и трудовые книжки
были аннулированы. Получение удостоверения личности было
не обязанностью, а правом каждого гражданина страны.
Декрет СНК РСФСР от 28 апреля 1925 г. «О прописке
граждан в городских поселениях» гласил, что для прописки
являлось достаточным предъявление практически любого до¬
кумента, включая даже членский билет профсоюза. При от¬
сутствии каких бы то ни было документов допускалась времен¬
ная прописка (на срок не более трех месяцев). *
Достаточно либеральным было советское законодательство
о гражданстве. Согласно постановлению ЦИК СССР от 29 ок¬
тября 1924 г., иностранные «трудящиеся», проживавшие на
территории СССР, пользовались всеми политическими правами
советских подданных. Советским гражданином признавался лю¬
бой человек, который находился на территории СССР и не мог
доказать, что он иностранец (однако граждане СССР, приняв¬
шие гражданство другого государства, лишались советского).
В то же время власти пытались поставить под жесткий кон¬
троль внешнюю миграцию. В стране был усилен пограничный
режим. Декрет СНК РСФСР от 28 мая 1918 г. «Об учрежде¬
нии Пограничной охраны» установил 7-верстную пограничную
полосу, что налагало соответствующие ограничения по пере¬
движению в этом пространстве. 10 июля 1921 г. было при¬
нято Положений об охране границы РСФСР. 8 июля 1925 г.
Политбюро ЦК РКП(б) приняло еще одно постановление
«О пограничной полосе».
Власти проявляли недоверие жителям пограничных регио¬
нов страны. Так, «Положение о наборе и службе доброволь-
цев-красноармейцев Отдельного пограничного корпуса войск
ГПУ», принятое СТО РСФСР 16 марта 1923 г., гласило, что
«уроженцы приграничных губерний или областей, а равно име¬
ющие постоянное местожительство в них» не могли служить
на территории своих регионов, а должны были отправляться
на службу в другие губернии.
Недоверие, очевидно, подкрепляли отдельные факты — на¬
пример, 8 апреля 1927 г. красноармеец-доброволец Т. Хаши-
мов, по национальности узбек, член ВЛКСМ (был принят на
службу в погранохрану буквально за две недели до происше¬
ствия — 24 марта того же года), дезертировал с погранзаставы
№ 12 (с. Келиф в Туркмении) и ушел в Афганистан. (Причиной
79
дезертирства руководство считало желание избегнуть наказан^
за невыполнение распоряжения старшины комендатуры503.)
Порядок въезда в страну и выезда из нее был достаточна
жестко регламентирован. 17 февраля 1925 г. было принят^
«Положение о въезде в пределы СССР и о выезде из предо.щ
СССР», согласно которому выезд за границу граждан Совет,
ского Союза допускался только по заграничным паспортам
Был более жестко регламентирован порядок выдачи разреше,
ний на переход границы постоянным жителям пограничной по.
лосы и мигрантам.
Советская политика в сфере регулирования миграции отра¬
зилась на жизни кочевой цивилизации. Во-первых, власти при¬
няли меры по регистрации всех кочующих за границу. Так, в
1923 г. была издана «инструкция о порядке регистрации Hacei
ления при перекочевках с хозяйственными целями на пастбищу
в пределы Монголии». При регистрации с кочевников брали
подписку в том, что все причитавшиеся с них «платежи по на¬
логам они обязуются вносить своевременно». По возвращении
из Монголии кочевники должны были заявить о времени воз¬
вращения, а также о составе семьи, количестве скота и имуще¬
ства, возвратившихся с ними. На экземпляре инструкции, хра¬
нящемся в Агинском архиве, есть приписка: «Принять срочные
меры, чтобы не было перекочевок без регистрации»504.
В декабре 1923 г. Александровско-Заводской отдел НКВЛ
(Забайкальская губерния) предписал «вести строгое наблюдение
за кочующими в Монголию, и, в случае обнаружения таковы)
без свидетельств о регистрации, задерживать и препровождал
ближайшим бурятским властям». В 1924 г. Бурят-Монгольский
обком РКП(б), решая вопрос о пропуске охотников на промы¬
сел в пограничную полосу Монголии, решил «приравнять охот¬
ников к лицам, занимающимся в Монголии сельским хозяй¬
ством» (то есть к кочевникам). При этом пропуска можно было
выдавать «только членам Союза охотников»505, что также озна¬
чало ужесточение порядка перехода границы.
Во-вторых, власти пытались ввести полный запрет пере*
кочевок за границу. Власти Агинского аймака в 1924 г. пору*
чили ОГПУ не только «установить причины эмиграции в Мон*
голию» и «в срочном порядке произвести учет эмигрировавших^
но и «принять запретительные меры в административном по*
рядке о приостановлении эмигрирующих граждан». В апреле
80
1924 г. в Are было объявлено, что перекочевка в пределы
Монголии без разрешения «категорически воспрещается».
Власти постановили «неуклонно следить за всяким перемеще¬
нием населения... и не допускать ни под каким видом переко¬
чевку в Монголию», а агитаторов за перекочевку арестовы¬
вать506.
В-третьих, власти закрывали границы по причине эпиде¬
мий. Так, в сентябре 1928 г. из-за вспышки людской чумы в
Монголии бурятский ЦИК постановил закрыть границу с этой
страной вплоть до ликвидации эпидемии. (Интересно, что Нар¬
комат здравоохранения считал, что такое «закрытие границ
преждевременно», однако в «случае роста эпидемии возможно
частичное закрытие [с] оставлением пунктов транзита, обеспе¬
ченных врачебным наблюдением»507.)
К концу 1920-х гг. власти приняли новые меры по усилению
охраны границы. 15 июня 1927 г. ЦИК и СНК СССР утвердили
«Положение об охране государственных границ СССР», на ос¬
новании которого вдоль сухопутной границы устанавливались
уже четыре пограничных полосы. Въезд в пределы 7,5-киломе¬
тровой полосы и в отдельные пункты 22-километровой поло¬
сы запрещался всем, кроме местных жителей и лиц, имевших
специальные пропуска ОГПУ или НКВД союзных республик.
В 22-километровд>й полосе сотрудники пограничной охраны мог¬
ли остановить любого человека, подвергнуть его проверке до¬
кументов и личному обыску, а его вещи — осмотру. В случае
преследования подозреваемого пограничники имели право про¬
изводить такие действия и за пределами 22-километровой по¬
лосы. Переход границы допускался лишь через контрольно-про¬
пускные пункты. Лица, пытавшиеся перейти границу вне их (или
через них, но «незаконным образом»), признавались нарушите¬
лями границы и могли быть привлечены к уголовной ответ¬
ственности.
Власти отмечали положительный эффект усиленной погра¬
ничной охраны на положение в «кочевых» регионах. В сен¬
тябре 1927 г. партийный инструктор Кахелли, изучавший по¬
ложение в Туркмении, отметил, что «племенной вражды на
Атреке508 открыто не существует» и «это заслуга погранохра¬
ны... Скотоводческое население очень довольно присутствием
на Атреке погран[ичной] охраны и добровольно проводит все
[ее] указания... в жизнь»509.
81
Таким образом, в 1920-х гг. в СССР проявились как мини,
мум четыре весьма тревожные для кочевой цивилизации тен-
денции. Во-первых, идеи об «осталости» и неприемлемости
кочевой цивилизации для советских реалий, которые поддер.
живали многие представители власти.
Во-вторых, задуманная государством программа массового
переселения в «кочевые» регионы, для чего нужно было «ос*
вободить» земли, занятые кочевниками, — юридически и фи*
зически.
В-третьих, усиление советизации кочевий через разрушение
родового строя, ликвидацию власти «родовых авторитетов».
По сути дела, это означало наступление на саму кочевую ци¬
вилизацию, которая была основана на родовом принципе.
В-четвертых, ужесточение порядка въезда в СССР и вы¬
езда из него и пограничного режима. Эти тенденции суще¬
ственно усилились к концу 1920-х гг. Американский историк
Т. Мартин сделал совершенно справедливый вывод, что, во-
первых, «ни одно государство не зашло так далеко, как Совет¬
ский Союз, в идеологическом и административном определении
отдельных пограничных районов» и, во-вторых, о «твердой вере
большевиков в политическое значение трансграничных этни¬
ческих связей»510. Однако следует отметить, что, возможно, и
повода отгораживаться от всего мира, в том числе с помощью
усиления пограничного режима, раньше не было ни у одной
страны. Ведь Советский Союз был первым государством, ко¬
торое идеологически противопоставило себя фактически всему
остальному миру. Что касается тезиса об этнических связях, к
ним нужно добавить еще и связи родственные, помня об из¬
вестном пункте в советских анкетах: «Имеете ли родственни¬
ков за границей?»
Тем не менее следует согласиться с выводом А.П. Козлова,
что меры, принятые властями в отношении кочевой цивилиза-
ции в 1920-х гг., не принесли больших результатов511. Она
продолжала свое существование. Это настроило государство
на усиление, форсирование борьбы с традиционным укладом
жизни кочевников. После всех попыток советизации кочевий
глобальной целью властей оставался перевод кочевников на
оседлость, то есть разрушение кочевой цивилизации, так как
ее традиции и родовой строй не позволяли осуществить сове-
тизацию «кочевых» регионов.
Глава 2
РЕШЕНИЕ СУДЬБЫ КОЧЕВОЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ
В 1930-х ГГ.
Курс на форсированную модернизацию
На рубеже 1920-х и 1930-х гг. программа модернизации в
СССР приняла форсированный характер. Как уже говорилось,
модернизацию можно охарактеризовать как процесс, посредством
которого традиционные, аграрные общества трансформируются в
современные, индустриальные. Модернизационный переход редко
протекает спокойно и равномерно; он оказывает воздействие на
все социальные институты, всех членов общества512.
Причин ускорения этого процесса в СССР было несколько,
и мы рассмотрим их в приложении к «кочевым» регионам. Во-
первых, поводом для форсирования модернизации была убеж¬
денность советских властей в наличии непосредственной и близ¬
кой внешней опасности для страны. Считалось, что вскоре
произойдет нападение широкого «империалистического блока»
на западные, южные и восточные границы СССР. В первую оче¬
редь имелась в виду агрессия со стороны Великобритании через
территорию Персии и Китая в Средней Азии и на Дальнем Вос¬
токе513, то есть непосредственно на «кочевые» регионы СССР —
Казахстан, Киргизию, Туркмению и Бурятию. Однако состояние
советских вооруженных сил и военно-промышленного комплек¬
са было столь удручающим, что это потенциально делало страну
легкой жертвой военного нападения. В связи с этим ускоренная
модернизация экономики и вооруженных сил становилась вопро¬
сом жизни и смерти для Советского Союза и его граждан514.
Ситуация на восточных границах СССР ухудшалась. В 1929 г.
произошел советско-китайский вооруженный конфликт на
КВЖД, охвативший значительные области Маньчжурии. Со¬
83
хранилась опасность китайской интервенции на территории
главного в те годы союзника СССР — МНР. Это понимал*
даже «простые» жители приграничных регионов, среди кото,
рых ходили соответствующие слухи515.
В китайском Синьцзяне начались восстания мусульманско.
го населения, направленные против власти Пекина. В целом
отношения СССР с властями этого региона оставались нор,
мальными даже в период советско-китайского конфликта щ
КВЖД (очевидно, сказалась фактическая раздробленное^
Китая в этот период). Однако советская разведка считала, чтс
в Синьцзяне имели опасный для СССР интерес Великобрита-
ния и Япония. В Афганистане в конце 1928 г. произошел го-
сударственный переворот, в результате которого был свергнут
дружественный СССР король Аманулла-хан и к власти пришел
Мухаммед Надир-шах, ориентировавшийся на Великобрита¬
нию. Сильное британское экономическое и политическое вли¬
яние продолжало иметь место в Персии516.
С начала 1930-х гг., пожалуй, главную роль в восточной по¬
литике СССР стал играть японский фактор. В 1931 г. Япония
захватила Маньчжурию и часть Внутренней Монголии. В июне
1933 г. советская разведка докладывала о возможности нападе¬
ния Японии на СССР и МНР. Контролируемые Японией вну¬
треннемонгольские войска имели численность до 18 тыс. челол
век, которая в военное время могла быть увеличена почти в два
раза. Кроме того, Япония могла мобилизовать себе на помощь
до 3 тыс. хунхузов, находившихся в приграничных с Советским
Союзом районах517.
Во внутреннемонгольских селениях Барун-Сунит, Цзун-
Сунит и Байминливо японские власти создали школы для под¬
готовки офицеров из числа этнических монголов. Японцы за¬
сылали на территорию СССР и МНР своих разведчиков. Так,
только с 18 по 20 мая 1938 г. в местности Нумурин-Тохой
было задержано 13 человек, среди которых было 9 монголов,
3 китайца и 1 русский518.
Во-вторых, форсированная модернизация СССР имела эко-
номические причины (в том числе связанные с подготовкой к
войне). Для «кочевых» регионов страны это в первую очередь
означало необходимость кардинальной реконструкции сельско'
го хозяйства с целью увеличения производства хлопка и зерна
в ущерб мясо-молочной продукции.
84
Как известно, хлопок применяется для производства не
только тканей, но и пороха. В 1920-х гг. правительство СССР
поставило задачу освободить страну от зависимости от ино¬
странных поставок хлопка. Для этого необходимо было форси¬
ровать расширение хлопковых площадей519 за счет вытеснения
других сельскохозяйственных культур520. Так, посевы хлопка в
Казахстане к 1929 г. уже увеличились более чем в три раза по
сравнению с 1915 г. (с 29,5 тыс. до 93,5 тыс. га), а к 1933 г.
был поставлен план довести их до 140 тыс. га521*. Для государ¬
ства хлопок в южных регионах был важнее зерна. Зерновые
культуры в значительных объемах можно было выращивать и
в других регионах СССР, а хлопок — только в небольшой по¬
лосе на юге, да и то не везде, так как его культивирование
требует большого расхода воды.
Хлопка нужно было настолько много, что власти Советского
Союза даже пытались развивать его производство в Афганиста¬
не и Западном Китае (Синьцзяне), чтобы устранить «хлопковую
зависимость» СССР от Великобритании и других враждебных
стран. (Кроме того, развитие производства хлопка в Афганиста¬
не должно было дать и политические дивиденды, включая «за¬
мирение смежных... районов»522, что было важным в условиях
постоянного трансграничного кочевья и миграции оседлых меж¬
ду СССР и Афганистаном.)
Одновременно необходимо было максимизировать произ¬
водство зерна. Цель этой программы, во-первых, заключалась
в необходимости заготовки хлеба для нужд развернутой в кон¬
це 1920-х гг. широкомасштабной индустриализации страны523,
ведь миллионы рабочих на новых предприятиях и их семьи
нужно было кормить. В том числе и в «хлопковых» районах
нужно было обеспечить «бесперебойное и достаточное снаб¬
жение» хлебом524. Зернопроизводящими регионами должны
были стать в том числе Казахстан и Калмыкия525. Во-вторых,
зерно было нужно для продажи за рубеж с целью получения
валюты, технологий и машин для индустриализации страны.
Еще одна экономическая причина форсирования модерни¬
зации «кочевых регионов» — необходимость максимального
изъятия производимой животноводческой продукции в пользу
города. Животноводство должно было играть роль ресурса
бесперебойного снабжения мясо-молочными продуктами жи¬
телей «зерновых» и «хлопковых» районов526. Одним из основ¬
85
ных регионов для мясного скотоводства и овцеводства бы,
назначен Казахстан527. Его руководитель Ф.И. Голощекин пр0
возгласил, что так как в стране установлена пролетарская дик
татура, то приоритетом является «снабжение рабочего клас
са», и задача Казахстана — «снабдить рабочих мясом»528.
К концу 1920-х гг. в СССР был выявлен огромный сдвиг
распределении валового внутреннего продукта в пользу личноц
потребления в ущерб накоплению и обороне. С точки зрени|
властей, это было недопустимым529. Для «кочевых» регионо]
эта проблема была более чем актуальной. Ф.И. Голощекин под
черкивал, что очень вредным является «малая товарность
огромное оседание животноводческих продуктов», «натураль
ный характер»530 кочевой экономики, то есть тот факт, что ско
товоды все произведенное ими потребляют сами. 29 июш
1930 г. на XVI съезде ВКП(б) Ф.И. Голощекин заявил: «У нас
животноводством занимается казанское531 население, которое
хлеба не сеет... При отсутствии хлебоснабжения происходит осе
дание продукции: раз нет хлеба, едят больше мяса, пьют больше
молока»532. Такая ситуация была характерна для большинстве
«кочевых» регионов.
Поэтому власти поставили задачу максимизировать'изъятие
у кочевников производимой ими продукции (мясо, молоко
кожи, шкуры, шерсть и пр.). В обмен кочевникам обещал*
снабжение хлебом (считалось, что первые «постоянно нужда
ются в хлебе»533), а также централизованно и планово произ¬
веденными промышленными товарами.
Для выполнения этих задач в «кочевых» регионах СССР, как
и во всей стране, была начата коллективизация сельского хо¬
зяйства. Курс на коллективизацию был провозглашен
XV съезде ВКП(б), который состоялся в декабре 1927 г. В ав-i
густе 1928 г. было принято Постановление ЦИК и СНК СССВ
«Об организации крупных зерновых хозяйств», которое поста¬
вило задачу организовать такие «зерновые фабрики» и обеспе-
чить получение от них к 1933 г. товарного зерна в количестве
не менее 1,65 млн тонн (100 млн пудов).
7 ноября 1929 г. в газете «Правда» была опубликована из¬
вестная статья И.В. Сталина «Год великого перелома», в ко¬
торой 1929 г. был объявлен годом «великого перелома на всех
фронтах социалистического строительства», в том числе «в
развитии нашего земледелия от мелкого и отсталого индивИ'
86
дуального хозяйства к крупному и передовому коллективному
земледелию».
В «кочевых» регионах коллективизация имела очень важную
особенность — она планировалась при одновременном пере¬
воде кочевников на оседлость534. Первый секретарь Бурят-
Монгольского обкома ВКП(б) М.Н. Ербанов подчеркивал, что
«только путем коллективизации мы можем добиться более бы¬
строго темпа ликвидации кочевого и полукочевого хозяйства»535.
В декабре 1929 г. пленум Казахского крайкома‘запланировал
проведение одновременно оседания и строительства крупных
совхозов и колхозов536. Таким образом, ни о каких «кочевых
колхозах», создание которых в 1920-х гг. предлагали некоторые
ученые, более не могло идти речи.
В-третьих, в курсе на модернизацию «кочевых» регионов
играли большую роль политико-демографические причины.
Как уже говорилось, в середине 1920-х гг. эти регионы стали
объектом программы переселения, и только перевод кочевни¬
ков на оседлость дал бы возможность полностью реализовать
массовую колонизацию. Советские чиновники А. Поднек и
К. Павлов прямо указывали, что «оседание... высвободит зем¬
ледельческие фонды для совхозов и переселенцев и будет со¬
действовать интенсификации сельского хозяйства европейско¬
го населения»5'37.
В-четвертых, модернизация «кочевых» регионов имела сво¬
ей целью формирование пролетариата для нужд индустриали¬
зации и — одновременно — развитие промышленности на
бывших «кочевых» территориях. Индустриализация в СССР
осуществлялась по плану первой пятилетки, который предпо¬
лагал увеличение объемов промышленного производства в
стране почти в три раза. Это касалось и «кочевых» регионов.
Казахстан был признан регионом, где «неизмеримо богаты за¬
пасы каменного угля, цветных металлов и пр.»538.
Проведенные в Калмыкии Поволжской колонизационно-ме¬
лиоративной экспедицией НКЗ РСФСР исследования показали,
что одной из главных возможностей улучшить экономику реги¬
она было развитие рыбной промышленности539. Рабочую силу
для этого можно было найти, только переведя кочевников на
оседлость540. В советском лексиконе даже появился специаль¬
ный термин «оседание в промышленности», который является
несколько абсурдным, так как «оседание» кочевника в клас¬
87
сическом варианте предполагает сохранение его принадле>к
ности к сельскому хозяйству.
Таким образом, власти безоговорочно отвергли идеи о(
осторожном «переформатировании» кочевой цивилизации, ко
торые в 1920-х гг. выдвигали многие советские ученые. Казах
ский журналист и советский деятель Г. Тогжанов в 1931 г
утверждал, что ученые были не правы насчет устойчивое^
кочевания, так как якобы уже «преобладало не кочевое хозяй
ство, не кочевой аул, а, наоборот, полукочевой и оседлы!
аулы». Он считал, что «буржуазные экономисты» знали по
ложение «со слов только аульных аткаминеров и баев»34'
Сторонники теории родового строя у кочевников были обви
нены в том, что они «выполняли социальный заказ родовьи
полуфеодалов-баев», что их позиция «исторически неправди¬
ва, теоретически и политически вредна»542.
Представителей «партии ученых» подвергли шельмованик
(особо отметим вышедший в 1931 г. специальный сборник ста¬
тей «Кондратьевщина в Казакстане»). Главное клеймо, кото¬
рое в духе времени было повешено на «партию ученых», —
«вредители». При этом указывалось, что они якобы сам*
«сознавали консервативность и вредность своих идей», «вели¬
колепно знали, что до 60%... хозяйств — бедняцкие или мало¬
мощно-середняцкие, неспособные вести кочевое хозяйство»543
Ученых — в частности, С.П. Швецова (который скончался в
мае 1930 г.) — обвинили в «кондратьевщине» и «чаяновщине»544
Эти ярлыки были очень тяжелым обвинением. Как раз в том же
году прошел процесс по сфабрикованному делу Трудовой кресть¬
янской партии, в рамках которого были арестованы ведущие со¬
ветские экономисты А.В. Чаянов, Н.Д. Кондратьев и др. (А.В. Ча-|
янов был расстрелян в 1937 г., Н.Д. Кондратьев — в 1938 г.).1
Власти подчеркивали, что именно «кондратьевцы» делали «став¬
ку на незыблемость скотоводческо-кочевого хозяйства», при этом
превратив журнал «Народное хозяйство Казакстана» в свой пе¬
чатный орган вплоть до 1930 г.545 (это было не так — в этом жур*
нале публиковались материалы разной направленности и велась
научная полемика, к чему прямо призывала редакция журнала>,ь)-
Власти назвали ученых, возражавших против огульного пе*
ревода кочевников на оседлость, «контрреволюционерами»-
которые якобы специально поддерживали «кочевание, как фор'
му хозяйства, наиболее выгодную для местной буржуазии»547-
Некоторым ученым припомнили прошлую принадлежность к
Партии социалистов-революционеров (ПСР) — про С.П. Шве¬
цова в обвинительном наклонении писали, что он «правый
эсер»548, про Е.М. Тимофеева, А.П. Потоцкого и А.Н. Дони-
ча — что они бывшие члены ЦК ПСР549. (Как известно, ПСР
подверглась гонениям со стороны большевистской власти, была
распущена в 1923 г. и фактически запрещена. Само слово
«эсер» после этого было тяжким обвинением.) Следует отме¬
тить, что и репрессированный ведущий советский экономист
Н.Д. Кондратьев ранее тоже был эсером (вышел из-ПСР в
1919 г.). Других сторонников «партии ученых» обвинили в при¬
надлежности к «националистам». Так, А.А. Ермекову припом¬
нили, что он был «известным алаш-ордынцем»550.
Доходило и до прямых личных оскорблений (это было ха¬
рактерно для того времени, когда шельмовали тех, кто не нра¬
вился советской власти). Про С.П. Швецова писали, что у
него «черносотенная шовинистическая душа»551, Н.П. Оганов-
ского называли «вредителем» и «“профессором”»552, А.Н. Че-
линцева — «ученым идеологом кулачества»553 и просто «“уче¬
ным”» (в кавычках). У сотрудника Наркомзема Казахстана
Д.Д. Букинича обнаружили «расовую философию европейско¬
го колонизатора». М.Г. Сириус был обозван «местным вреди¬
телем»554. Власти провозгласили, что эти ученые-«вредители»
не нашли себе союзников среди народа555.
Шельмование имело и трагические последствия — предста¬
вители «партии ученых» подверглись репрессиям. Наиболее
«легким» вариантом было изгнание с работы — так, из Госпла¬
на Казахстана весной 1930 г. был уволен П.Л. Ясинский за то,
что он предлагал привлечь для реконструкции «кочевых» реги¬
онов иностранных специалистов556. Судьба многих других ученых
сложилась гораздо хуже. Е.М. Тимофеев был арестован в 1937 г.
и расстрелян в 1941 г. А.А. Ермеков был арестован в 1938 г.,
находился в заключении до 1947 г., затем был вновь арестован
и окончательно освободился только в 1955 г. А.Н. Челинцев в
августе 1930 г. был арестован по делу Трудовой крестьянской
партии и отправлен в ссылку (в 1932 г. был освобожден от даль¬
нейшего отбывания наказания и вернулся в Москву).
С отвержением и шельмованием «партии ученых» напря¬
мую было связано пренебрежение к природе, которое на дол¬
гие годы стало визитной карточкой советской власти. Власти
89
провозгласили «естественно-исторические условия» «коче¬
вых» регионов всего лишь «относительно неблагоприятными
по сравнению с условиями Европейской части СССР, Сибири,
Дальневосточного] к[рая] и пр.»557. Было объявлено, что в
Казахстане земледелие якобы возможно даже в районах с го¬
довыми осадками ниже 250 мм558. (На самом деле это потре¬
бовало бы колоссальных затрат на организацию орошения,
даже если доставка воды вообще была достижимой.)
Властями двигала вера в верховенство общественных от¬
ношений над силами природы. Они считали, что «воздействие
географических условий на человека» является не таким силь¬
ным и «совершается косвенно, через общественные отноше¬
ния»559. Поэтому «природные факторы имеют относительное,
второстепенное значение для развития сельского хозяйства»560.
Бурятский историк П.Т. Хаптаев писал в 1932 г.: «Почему...
бурят, калмык и киргиз успешно ликвидируют свой кочевой и
полукочевой быт? Разве изменилась природа? Конечно, нет».
Объяснение лежало, по его мнению, в особенностях нового
социального строя, в «марксистском методе»561.
Соответственно, была абсолютной и вера в возможность из¬
менения природных условий. И.А. Зверяков считал, что социа¬
листическое сельское хозяйство меняет эти условия, «приспо¬
собляя их к себе». Он полагал, что «любой участок земли может
быть превращен, в зависимости от вкладываемых средств и
труда, в культурный, или в пустырь». Поэтому можно было фак¬
тически не считаться «с “непобедимыми” силами природы»562.
Было провозглашено, что «природная среда не является гроз¬
ным повелителем для современного советского земледелия»563,
и аграрная политика СССР «решительно отвергает... равнение
на... естественно-исторические и климатические условия»564.
Все эти идеи напрямую относились к «кочевым» регионам.
П.Т. Хаптаев утверждал, что «ликвидация кочевого и полукоче¬
вого быта мыслятся... как изменение природных условий»5Ы-
Власти считали, что развитие крупного сельского хозяйства,
внедрение агротехники и зоотехники создадут «все необходимые
условия для победы социализма над неблагоприятными услови¬
ями природы в кочевых районах»566. Был четко обозначен путь
развития этих районов: «Инженерно-техническое оборудование
(ирригация, мелиорация, обводнение) “безлюдной пустыни”
крупного социалистического животноводства»567.
90
В СССР (как, возможно, и во всем остальном мире в этот
период) бытовала слепая вера в прогресс. Напомним извест¬
ные слова И.В. Мичурина, написанные в 1934 г.: «Мы не
можем ждать милостей от природы, взять их у нее — наша
задача». Советские власти питали потребительское отноше¬
ние к природе. Так, уже в 1930 г. был предложен план раз¬
бора воды Сырдарьи и Амударьи на орошение, из-за чего
Аральское море должно было высохнуть и исчезнуть (что фак¬
тически и произошло после 1960 г.). Аральский регион при¬
знавался неперспективным, и было даже высказано предло¬
жение о «хищническом вылове» аральской рыбы, пока море
не высохло. С 1932 г. из такого же расчета создавался проект
Главного туркменского канала, который должен был полно¬
стью лишить Аральское море поступления воды из Амударьи.
Соображение, что высыхание Аральского моря приведет к
экологической катастрофе, тогда совершенно не принималось
во внимание. Так же обстояло дело и в отношении распашки
казахских степей — были отброшены такие «мелочи», как
увлажненность почвы, запасы воды в ней, мероприятия по
орошению и снегозадержанию. Власти поверили в иллюзию,
что из засушливого Казахстана получится сделать «вторую
Украину»568. Планы, направленные на изменение природы в
«кочевых» регионах, разрабатывались и реализовывались
властями СССР и в дальнейшем, о чем еще будет рассказано
в книге.
Власти по-прежнему очень мало знали о реалиях ситуации
в «кочевых» регионах, хотя и пытались ее «привести в извест¬
ность»569. Отсутствие адекватной информации было причиной
того, что чиновникам виделись «объективные» основания для
форсирования обоседления кочевников. Во-первых, это их сти¬
хийное оседание, которое нужно было «организовать и воз¬
главить». По мнению властей Калмыкии, этот процесс «имел
крупные недостатки, заключающиеся в антисанитарном обра¬
зе жизни, в выборе местностей для обоседления без хозяй¬
ственной перспективы». Замнаркома земледелия Бурят-Мон¬
гольской АССР Фомичев, выступая в сентябре 1931 г. на
заседании пленума обкома ВКП(б), заявил, что «процесс осе¬
дания сейчас стихийно растет, выпадая из поля нашего руко¬
водства. Такое стихийное самооседание ни к чему хорошему не
приведет»570. В 1932 г. председатель СНХ Казахстана У.Д. Ку-
91
лумбетов объявил о «массовой тяге кочевого и полукочевого
населения к переходу на оседлость»571.
Причины стихийного оседания кочевников, по мнению вла¬
стей, состояли в развитии земледелия, торговли, системати¬
ческом сокращении пастбищных угодий, соседстве русских
поселков, вовлечении в рыночные отношения572. Конечно, эти
причины имели место. Однако в целом власти принимали же¬
лаемое за действительное. Их вывод о том, что основная масса
кочевого населения именно добровольно «прекратила кочева¬
ние и хозяйственно в нем не нуждается», опровергался их же
данными: «Как показывают исследования, для кочевания не¬
обходимо иметь минимум от 15 до 20 голов скота. Между тем...
подавляющая масса населения имеет на хозяйстве такое коли¬
чество скота, которое исключает возможность кочевания»573.
Власти считали, что до 60% казахских хозяйств были бедняц¬
кими и маломощно-середняцкими, не способными вести коче¬
вое хозяйство574. Таким образом, причиной оседания было не-
«нежелание», а неспособность кочевать. Причины стихийного
оседания кочевников в 1920-х гг. были «привнесены» извне,
и поэтому оснований для вывода о добровольном переходе ко¬
чевников на оседлость не было.
Еще один «объективный» повод для форсирования модер¬
низации «кочевых» регионов власти увидели в эффекте, кото¬
рый этот процесс должен был оказать в международном мас¬
штабе. Ф.И. Голощекин и другие казахстанские апологеты
форсированного обоседления подчеркивали, что оседание ко¬
чевников «по своему... политическому и экономическому зна¬
чению, с точки зрения разрешения пролетарским государством
национального вопроса... будет иметь, в буквальном смысле
слова, мировое значение»575. Оно в первую очередь прояви¬
лось бы «для зарубежных скотоводов-кочевников (Монголия,
Танну-Тува и пр.)»576, а «с победой мировой революции —- и
для современных колоний империалистических государств, со*
хранивших кочевое хозяйство»577. (В таких заявлениях слышнЬ
отголоски иллюзий революционного времени, хотя уже тогда
было понятно, что «мировая революция» не удалась, и в се¬
редине 1920-х гг. И.В. Сталин фактически отказался от нее,
взяв курс на «построение социализма в одной стране».)
Несмотря на то что программа перевода кочевников н*
оседлость с попутной коллективизацией была развернута6
разных «кочевых» регионах (так, например, в Горном Алтае
такой курс был взят уже с июля 1929 г.578), флагманом фор¬
сированной модернизации «кочевых регионов» СССР стал
самый большой из них — Казахстан.
По сталинскому плану, хотя коллективизацию в Казахста¬
не нужно было закончить весной 1932 г., это не касалось ко¬
чевых и полукочевых районов. Однако местные власти реши¬
ли этот план «перевыполнить»579. Здесь «кстати» пришлась
программа секретаря крайкома ВКП(б) Ф.И. Голощекина по
советизации кочевий («Малый Октябрь»), которую он пытал¬
ся воплотить с 1926 г. Идеи о форсированной модернизации
разделяли соратники Ф.И. Голощекина, в том числе второй
секретарь крайкома И. Курамысов580, председатель СНК Ка¬
захстана У.Д. Исаев, председатель ЦИК республики Е. Ерна-
заров.
24 октября 1929 г. бюро Казахского крайкома партии при¬
няло постановление «Об итогах и очередных задачах колхоз¬
ного строительства», в котором были установлены новые за¬
дачи — обеспечить в 1929—1930 гг. охват колхозами 140 тыс.
хозяйств и почти в три раза увеличить посевную площадь581.
В декабре 1929 г. крайком поставил вопрос о форсирова¬
нии перевода кочевников на оседлость. В резолюции пленума
была поставлена задача «освоения огромных пахотоспособных,
но не освоенных площадей»582, то есть на самом деле земель,
занятых под кочевое животноводство. Таким образом, освое¬
ние этих территорий кочевниками власти не учитывали, равно
как и полную непригодность многих районов для земледелия.
Программа форсированной модернизации была санкциони¬
рована из центра. 16 февраля 1930 г. СНК СССР принял по¬
становление о планах развития народного хозяйства Казахста¬
на, обязав «провести землеустройство и другие мероприятия,
обеспечивающие оседание казахского населения в земледель¬
ческой и земледельческо-животноводческой полосах Казахста¬
на исходя из необходимости совмещения коллективизации ко¬
чевого и полукочевого населения одновременно с переходом
его к оседлому хозяйству»583.
Цели и направления программы форсированной модерни¬
зации «кочевых» районов через перевод кочевников на осед¬
лость с попутной коллективизацией находились в русле общих
причин модернизации, о которых было сказано выше.
93
Во-первых, были поставлены экономические цели. Обосед,
ление было обозначено как «один из факторов поднятия и раз¬
вития нашей экономики»584, так как «экстенсивное кочево^
хозяйство... исключает возможность роста в нем социалисту
ческих элементов и направляет его развитие по капиталисту
ческому пути»585. Такое утверждение звучало противоречиво,
так как ранее власти утверждали, что в кочевых регионах ца-
рит феодализм и отсталость. Здесь же говорилось о развитии
кочевой экономики — причем не по феодальному, а по капу
талистическому, то есть достаточно «продвинутому» пути.
На практике экономические цели должны были быть до¬
стигнуты прежде всего путем расширения земледелия. Извест¬
но, что ученые еще в 1920-х гг. сделали вывод, что чернозем¬
ные степи Казахстана пригодны для выращивания яровой
пшеницы. По данным Н.П. Огановского, при общей площади
Казахстана почти 328 млн га, площадь «незанятых» (на самом
деле занятых кочевниками-скотоводами. — Ф. С.), пригодных
для посевов зерновых земель составляла от 30 до 40 млн га586.
(А. Поднек и К. Павлов приводили данные о таких землях с
большим разбросом: от 23 до 46 млн га587.) При этом в Казах¬
стане и соседней Каракалпакии к 1930 г. «по назначению»
было использовано менее половины территории, пригодной
для земледелия588. В любом случае «незанятая» пригодная для
земледелия площадь составляла не более 10—15% от плота*;
ди региона, но никак не все земли, на которых вели свое хо¬
зяйство кочевники.
Н.П. Огановский рассчитал, что после постройки Волго-
Донского канала и Туркестано-Сибирской магистрали Казах¬
стан должен был поставлять в европейскую часть страны не
менее 16,4 млн ц зерна в год и еще 8,2 млн ц — в Среднюю
Азию. (В 1926— 1927 гг. регион давал всего около 6,6 млн ц.)89
Поданным Г.Н. Черданцева, опубликованным в 1930 г., вывоз
зерна из Казахстана в 1932—1933 гг. должен был составить н<
менее 12 млн ц590. Властям придавал оптимизм положительный
опыт выращивания зерновых в совхозах Карагандинского ис-
правительного-трудового лагеря ОГПУ (печально известный
Карлаг), которые освоили 1716 га в полупустынных степях цен*
трального Казахстана. Однако не учитывалось, что в Карлаг*
использовался принудительный труд заключенных, из который
можно было жать все соки591.
94
Некоторые бывшие «кочевые» территории предполагалось
использовать под выращивание хлопка. В Сырдарьинской гу¬
бернии и Каракалпакии издавна существовали посевы хлопка,
которые к середине 1920-х гг. занимали 8% земель в этих
регионах592. Специалисты отмечали, что в СССР имелась воз¬
можность развернуть выращивание хлопка «до пределов, осво¬
бождающих Союз от покупки заграничного»593. Вывоз хлопка-
волокна из Казахстана в 1932—1933 гг. должен был составить
не менее 53,1 тыс. т594.
Приоритет выращиванию хлопка был дан в республиках
Средней Азии, включая «кочевые» районы. Здесь хлопок дол¬
жен был максимально вытеснить злаковые культуры на полив¬
ных площадях595, что и было сделано. Через несколько десятков
лет это привело к разбору почти всей воды из Амударьи и Сыр¬
дарьи и обмелению Аральского моря, притом что значитель¬
ная часть воды этих рек бесцельно уходит в землю в каналах,
построенных по устаревшим или неправильным технологиям.
В случае выращивания зерновых или других культур, которые
требуют намного меньше воды, и правильно построенной систе¬
мы ирригации такого наверняка бы не произошло.
Освоение степи под зерновые и технические культуры пред¬
полагалось реализовать путем «наступления на неиспользован¬
ные целинные пространства» (в таких высказываниях видна
риторика войны с природой. — Ф. С.). Тем самым в Казахста¬
не нужно было создать «мощный социалистический сектор
крупного государственного хозяйства в полеводстве». В нем
стали бы работать минимум 100—150 тыс. человек из числа
местного населения, и еще минимум 50—60 тыс. казахских
хозяйств должны были осесть в совхозах, став новой «проле¬
тарской армией»596. Председатель ЦИК Казахстана Е. Ерназа-
ров отмечал, что оседание кочевников и «заключается в том,
чтобы суметь посеять и прикрепиться к земле»597, что означа¬
ло приоритет земледелия.
Тем не менее планировалось сохранить и животноводство598.
Власти считали, что оседание повлечет за собой «значительное
увеличение стада»599. (На практике это оказалось не так.) Зам¬
председателя СНК Казахстана У.Д. Кулумбетов говорил об
оседании кочевников с возможным сохранением сезонных ми-
1 раций скота, правда, с сокращением радиуса600 (очевидно,
Речь шла об отгонном скотоводстве).
95
Кроме того, часть бывших кочевников должна была войтц
в состав промышленного пролетариата601. В 1932 г. было на.
мечено вовлечь во все области промышленности Казахстана
около 180 тыс. человек602. Оседание кочевников приводило
также к освобождению территории для строительства про.
мышленных предприятий и шахт, создания карьеров по добы.
че полезных ископаемых и пр.
Перевод кочевников на оседлость должен был стать финаль,
ным аккордом затянувшейся и неудававшейся советизации «ко.
чевых» регионов СССР. Группа экспертов ВЦИК, изучившая
ситуацию в Казахстане в 1930 г., сделала вывод, что «власть фе.
одально-родовых пережитков, коренящихся в самой форме коче¬
вого быта... представляет собою непреодолимые препятствия щ
хозяйственного прогресса и хозяйственного переустройств*
аула»603. Это совпадало с мнением властей Казахстана: «При ко
чевом образе жизни, при расселении 3—5—10 кибитками н<
может быть серьезной речи о школе, клубе, больнице, учителе
агрономе, ветвраче, театре, кино и даже бане». Ф.И. Голощекин
давно развернувший борьбу с родовыми властителями (баями)
приказал «нанести удар родовым отношениям» — очевидно, уда
финальный. Он пророчествовал: «Старый, отсталый, кочевой
полукочевой аул умирает, должен умереть. На его место долже
прийти, приходит новый... колхозный аул с поселковым расселе
нием, с европейского типа строениями, с животноводческим хо
зяйством типа товарных ферм»604.
Оседание кочевников власти считали также одним из на
правлений национальной политики, так как оно «способствуе
ликвидации фактического национального неравенства и унич
тожает сохранившуюся местами национальную рознь»605.
Все цели и задачи форсированного перевода кочевников н
оседлость были взаимозависимыми. Власти планировали, чт
«не дальше, как в 1933 году Казакстан, бывшая царская ко
лония, будет краем сплошной цивилизации»606. Другим «коче
вым» регионам была предписана аналогичная перспектива.
Таким образом, в 1929 г. в СССР был взят курс на форси
рованную модернизацию «кочевых» регионов, которая состо
яла в переводе кочевников на оседлость с их попутной коллек1
тивизацией. О «переформатировании» «кочевых» регионов
речи больше идти не могло. Модернизация имела своей цель^
ликвидацию кочевой цивилизации.
96
Новый аул» (Из книги ЕЛ. Полочанского «За новый аул-кстау». М., 1926.)
План аула прямоугольного типа (Из книги «Новые поселения в Казахстане».
Кзыл-Орда, 1929.)
План аула косоугольного типа (Из книги «Новые поселения в Казакстане».
Кзыл-Орда, 1929.)
План аула у реки (Из книги «Новые поселения в Казакстане». Кзыл-Орда,
1929.)
«/Т
м-кибитка» на две квартиры (Из книги «Новые поселения в Казахстане».
К*и-Орда, 1929.)
Основные пшеничные районы.
Преобладание в посева* a I9i7r-
Преобладание в посевах • 1954Г,
Продвижение пшеницы а лесную
вону на Севере и а полупустыню
на Юге
Карта посевов пшеницы в СССР. 1950-е гг.
Карта целинных и залежных земель, предназначенных для освоения в 1950-х
и 1960-х гг.
Поселок Агинское, Забайкальский край (Фото автора)
Кал
1МЬ1Дкая степь (Фото автора)
Тува (Фото автора)
Тува (Фото автора)
Для такой политики были, во-первых, политические при¬
чины, а именно несовместимость этой цивилизации с совет¬
ской властью. Сила традиций и власть «родовых авторитетов»
оказались сильнее. До революции было проще — российская
администрация могла действовать через родовых властителей,
в связке с ними. Для Советского государства это было непри¬
емлемо, так как «родовые авторитеты» были для него «клас¬
совым врагом». Поэтому был выбран путь разрушения несо¬
ветского, традиционного кочевого общества. Обоседление
должно было разрушить власть «родовых авторитетов» и по¬
ставить бывших кочевников под контроль государства.
Кроме того, перевод кочевников на оседлость для властей
означал улучшение обороноспособности страны: население
«привязывалось» к земле, прекращались откочевки внутри
страны и за границу, легче стало бы осуществлять мобилиза¬
цию в Красную армию (необходимо учесть, что страна жила в
условиях ожидания войны, и в 1938 г. в СССР была введена
всеобщая воинская обязанность).
Во-вторых, экономические причины. В Казахстане и боль¬
шинстве других «кочевых» регионов производству зерна был
дан приоритет перед животноводством (хотя власти хотели до¬
стичь сразу две цели — сделать из кочевников земледельцев
при одновременном сохранении скотоводства). В Средней Азии
получил приоритет хлопок, за счет которого вытеснялись зер¬
новые и другие культуры. Они «уходили» в северные «коче¬
вые» районы, вытесняя там животноводство.
С.Г. Кляшторный и Т.И. Султанов назвали проблему взаи¬
модействия кочевого и оседлого миров так: «Пашня и степь»607.
Для реалий СССР на рубеже 1920-х и 1930-х гг. можно ска¬
зать и так: «Зерно и мясо». Почему власти сделали ставку на
хлеб, а не на продукты животноводства? Как известно, хране¬
ние и перевозка мяса требует расходов и специальных условий
(охлаждение или заморозка). У сырого мяса короткий срок
хранения (как и у молочных продуктов). Хотя для увеличения
зтого срока еще в XIX в. было изобретено консервирование (в
том числе тушенка), и в 1870 г. в России был построен первый
консервный завод, переработка мяса трудна и дорогостояща.
Зерно можно перевозить и хранить без всякой переработки.
Срок его использования, при правильном хранении, может со¬
ставлять до шести лет. Поэтому власти решили, что зерно для
Ф.Л. Синицын
97
обеспечения продовольственной безопасности и обороноепо.
собности страны — важнее.
Еще одним экономическим аспектом перевода кочевников
на оседлость было то, что ликвидация «родовых авторитетов,)
которые одновременно являлись наиболее зажиточным слоем
кочевников, фактически означала ликвидацию кочевничества
так как кочуют только имущие — без наличия достаточного
количества скота кочевать не имеет никакого смысла.
В-третьих, политико-демографические причины. Программа
переселения в «кочевые» регионы была связана с проблемой
военной опасности. Более плотное заселение этих территорий
«надежными» и «советизированными» выходцами из централь-
ных регионов страны с точки зрения властей могло помочь в,
улучшении обороноспособности страны. Колонизация решала
также и экономические задачи по освоению этих земель.
Руководство Казахстана было закоперщиком форсирован¬
ного обоседления и коллективизации кочевников. Во-первых,
это был самый большой по площади и населению «кочевой»
регион. Казахстан имел важное стратегическое положение и
обладал значительными территориями для освоения под зем¬
леделие. Однако кочевое население здесь было практически
«недостижимо» для власти и «несоветизировано». Во-вторых,
на решение «кочевой проблемы» наложились личные амбиции
Ф.И. Голощекина. Именно это привело к известным трагиче¬
ским последствиям форсированной модернизации Казахстана,
о которых будет сказано дальше.
План модернизации «кочевых» территорий был основан на
потребительском отношении к природе. В частности, власти
игнорировали предупреждения о недопустимости распашки
степи. Конечно, здесь присутствовал скорее не злой умысел, а
иллюзии, неправильное понимание или нежелание понимать
реалии (хотя это нисколько не извиняет те ошибки, которые
были допущены .в СССР по отношению к природе).
Ликвидация кочевой цивилизации
Форсированная модернизация «кочевых» регионов, как и
планировалось, была реализована путем массового перевод
кочевников на оседлость608 с одновременной коллективизаций
98
их хозяйств609. Этот процесс подразумевал целый комплекс
мероприятий (строительство поселков, создание социальной
инфраструктуры), который, как и другие акции по модерниза¬
ции СССР, должен был идти по заранее разработанному пла¬
ну610. Однако на практике все пошло совсем не так, как дума¬
ли власти.
Исходные данные, которыми руководствовались чиновники
при планировании оседания кочевников, еще раз показывают,
насколько плохо был поставлен учет кочевого населения. Дан¬
ные о численности кочевого и полукочевого населения в СССР
варьировались от 576 тыс. до 700 тыс. хозяйств, из них 80% —
в Казахстане. Первые плановые мероприятия по переводу ко¬
чевников на оседлость начались именно в этой республике, ко¬
чевое население которой к 1930 г. составляло более 2 млн
человек. Вплоть до 1932 г. оседание кочевников проводилось в
основном в земледельческих, а не животноводческих районах611.
В январе 1930 г. при СНК Казахстана был создан Комитет
по оседанию. Численные данные о планах его работы тоже раз¬
нятся. По данным документов того времени, завершить седен-
таризацию в республике предполагалось в течение очень корот¬
кого периода — за 1—2 года612. Однако историки приводят
другие сведения — что не за 1—2 года, а за всю первую пяти¬
летку, и не всех кочевников, а только часть — от 380 тыс.613 до
500 тыс. хозяйств614. Очевидно, в планах и разных источниках
содержатся путаные сведения, что, впрочем, характерно для лю¬
бых искусственно ускоренных процессов.
Согласно постановлению ЦИК и СНК СССР от 1 февраля
1930 г., в районах сплошной коллективизации было предписа¬
но начать беспощадную «борьбу с кулачеством». Началось
форсирование борьбы с «классовым врагом». В «кочевых»
регионах таким «врагом» были родовые властители.
29 июня 1930 г. Ф.И. Голощекин отчитался на XVI съезде
ВКП(б), что в Казахстане «только сейчас создали условия» для
"коренного изменения архаических форм хозяйства и быта». Он
напомнил, что В.И. Ленин на II съезде Коминтерна говорил о
возможности перехода от полуфеодальных отношений к социа¬
листическим, минуя капиталистические615. Именно это и соби¬
рались сделать власти, переводя кочевников на оседлость.
Местных чиновников подгоняли из «центра». На том же
съезде партии И.В. Сталин еще раз поставил задачу разверты¬
99
вания социалистического строительства в сельском хозяйстве.
В августе 1930 г. эксперты ВЦИКдали указание, что «работа
по оседанию должна быть немедленно сдвинута с мертвой точ¬
ки». Тогда же казахстанскому Комитету по оседанию придали
«более широкие директивные права», установив в его штате
«достаточное количество инспекторов». При райисполкомах
было указано создать местные комиссии по оседанию616.
Однако первый год программы оседания в Казахстане за¬
кончился почти провально. На проведенном 9 ноября 1930 г.
первом краевом совещании работников по оседанию предста¬
витель крайкома ВКП(б) У.Д. Кулумбетов объявил, что план
1929—1930 гг. не выполнен: к 1 октября 1930 г. было кол¬
лективизировано 53,9% хозяйств, подготовлено 88,4% «точек
оседания», их территория оборудована на 28%, обводнение
земли проведено на 77%, строительство колодцев — на
78,5%, а жилищ — всего на 24,3%. Было построено 18 школ
из 920 запланированных, 12 лавок (магазинов) — из 300. На¬
пример, в Актюбинском районе вместо 1666 домов построили
только стены 26 курятников. Причинами провала плана было
названо, прежде всего, отсутствие опыта617. Строительство в
рамках программы оседания везде «развертывалось чрезвы¬
чайно слабо и медленно»618.
Однако главная причина провала заключалась в доведении
командно-административной методики оседания до такого аб¬
сурда, который смутил даже местные власти. Делегат из Ак¬
тюбинска Верстаков рассказал на упомянутом совещании, что
в январе 1930 г. была получена молния с указанием перевести
все казахское население на оседлость. Было дано распоряже¬
ние — наметить план оседания в однодневный (!) срок. Пред¬
ставитель Кокпектинского мясосовхоза Шереметьев сообщил,
что дирекция совхоза согнала всех кочевников (1 тыс. хо¬
зяйств) с территории 700 тыс. га, на которой они проживали.
Потом, после протестов, совхоз разрешил кочевникам вспа¬
хать землю площадью по 1—2 га на хозяйство и держать не-
которое количество скота. В итоге кочевое население стало
«сравнивать совхоз с дореволюционными помещиками и не
знало, куда ему двинуться»619.
С другой стороны, сами местные власти боялись, а в не'
которых случаях и не смогли проявить инициативу. Некоторый
председатели колхозов не использовали выделенные на оседа'
ние кредиты, так как не могли добиться от вышестоящих ру¬
ководителей, «на что нужно использовать эти кредиты»620.
По причине провала плана оседания, его цифры на 1931 г.
остались примерно такими же, какими были на 1930 г., —
84 тыс. и 80 тыс. хозяйств соответственно621.
Другие «кочевые» регионы СССР также подключились к
программе форсированной модернизации. Третий съезд сове¬
тов Киргизии, состоявшийся в феврале 1931 г., принял реше¬
ние о переводе кочевников на оседлость на базе* коллективи¬
зации622. С этого же года плановой седентаризацией были
охвачены Бурятия, Калмыкия, Каракалпакия, Киргизия, Ой-
ротия, Харабалинский и Володарский районы623 Нижне-Волж¬
ского края и др.624
В ряде регионов обоседление было форсировано. В Киргизии
в апреле 1931 г. был создан Комитет оседания и начался пла¬
новый перевод на оседлость625. В 1931 г. было намечено пере¬
вести 100 тыс. хозяйств (58% от всего количества) в четырех
районах. В 1932 г. охват был расширен до 12 районов626. В Тур¬
кмении в начале 1931 г. была прекращена работа Скотоводче¬
ского комитета, что символизировало курс на отказ от работы с
кочевниками в условиях их традиционного образа жизни. В ян¬
варе 1932 г. был создан Комитет оседания при ЦИК Туркмен¬
ской ССР627. Форсированный характер перевода на оседлость
был также характерен для Горного Алтая628 и Азербайджана, где
кочевники и полукочевники были насильственно переведены на
оседлость и превращены в земледельцев в районах зимних паст¬
бищ Мильско-Карабахской степи629.
Подготовка к переводу на оседлость в первую очередь со¬
стояла в ускорении процесса землеустройства в «кочевых»
регионах. Начиная с 1929 г. землеустройство стало рассматри¬
ваться как процесс организации исключительно социалистиче¬
ской формы хозяйства (совхозов и колхозов), не допуская соз¬
дания индивидуальных хозяйств. Как обычно, пытались ускорить
темпы — было принято решение, что весь землеустроитель¬
ный процесс в огромном Казахстане необходимо закончить за
один год630. Такой же курс на ускоренное, хоть и плановое,
землеустройство «кочевых» территорий наблюдался в Калмы¬
кии, Хакасии631 и других регионах.
В условиях форсирования землеустроительные работы,
разумеется, имели весьма поверхностный характер. Устрой¬
101
ство оседающих колхозов часто проводилось чисто формаль¬
но — ограничивалась территория вокруг «точек оседания»
даже без указания границ землепользования для колхоза и
единоличных хозяйств внутри этой территории632.
Во многих случаях не было завершено межевание и не
были устранены споры между колхозами, совхозами и другими
землепользователями. В результате «границ, хотя бы пример,
ных», не наметили, и «существовала земельная путаница».
Большинство колхозов не имели на руках планов, экспликаций
земельных участков и других документов на право землеполь¬
зования. Власти оправдывались тем, что до революции в «ко¬
чевых» районах землеустройство «носило весьма примитивный
характер». Так, в Киргизии использовались планы земельных
угодий, оформленные в 1880-х гг. Тем не менее и новые, со¬
ветские земельные планы оказались «очень неточными»633.
Неправильный выбор и использование природных пастбищ
привели к тому, что в некоторых местах крупные их части
остались совершенно нетронутыми, «тогда как рядом скот пас-
ся на участках, где трава была выедена до земли»634.
Спешка привела к неправильному выбору мест для оседа¬
ния и создания населенных пунктов. Значительное количество
их оказалось неосвоенным из-за непригодности. В одном из
районов Карагандинской области отсутствовали сенокос, то¬
пливо, а пахотные угодья были настолько низкого качества,
что 56 хозяйств были вынуждены перейти на другое место.
У двух «точек оседания» отсутствовали пахотоспособные зем¬
ли. В другом районе треть всех «точек оседания» была вы¬
брана «неудовлетворительно», а одна была признана «совер¬
шенно непригодной»635.
Серьезные проблемы возникли с обеспеченностью «точек
оседания» водой. Многие из них были выбраны в безводны*
местах или там, где вода была горько-соленой. Другие имели
источник пресной воды, но сельскохозяйственные угодья были
расположены от них в 50—70 км. Эксперты ВЦИК выявили,
что «если на территории оседания имеется родничок или про¬
текает какой-нибудь ручеек, то вопрос считается решеннымJ
о том, насколько эти водные ресурсы смогут обеспечить дли¬
тельное существование целого поселка, об этом мало заботят¬
ся. Между тем сплошь и рядом родники иссякают, а ручепкИ
пересыхают или меняют свое направление». Так, в Актюбпн*
102
ской области «точки оседания» были выбраны на ровной тер¬
ритории, как и требовалось, но когда начали рыть колодцы,
вода оказалась соленой, а пресная вода была в наличии совсем
в других местах636.
В планировании и создании поселков для оседания прояви¬
лась гигантомания. В Казахстане оседавшие кочевники должны
были размещаться в немногочисленных населенных пунктах
европейского образца — «казгородках», в которых часто со¬
бирали огромное количество хозяйств (от 300—400 до 700—
800). Ф.И. Голощекин объявлял эти поселки «культурной ба¬
зой, ячейками социализма». В «казгородках» строились типовые
жилища, хозяйственные постройки, почтовые отделения, шко¬
лы, клубы, амбулатории, больницы и служебные конторы637.
Однако результаты создания такой инфраструктуры оценива¬
лись как плохие638.
Власти Киргизии пытались претворить в жизнь идею «Нью-
Йорков в горах и степях» (то есть создание огромных населен¬
ных пунктов для оседающих кочевников. — Ф. С.). В горах
центрального Тянь-Шаня на высоте более 2000 м над уровнем
моря должны были возникнуть «точки оседания», объединяв¬
шие иногда до 1600 хозяйств. В Хакасии была поставлена за¬
дача «соединения мелких улусов в один населенный пункт,
чтобы выбрать и построить очаг социализма»639.
При планировании огромных поселков власти исходили из
того, что «в крупных хозяйствах будет рентабельнее примене¬
ние сельхозтехники, легче и полнее культурно-бытовое обслу¬
живание и политическое воспитание ранее самой темной и
забитой части населения Российского Востока, легче изжить
родо-племенные патриархальные отношения»640. Кроме того,
конечно, «сгущение» большого числа бывших кочевников в
одной точке упрощало для государства контроль за ними.
Проблемы возникли и с устройством колхозных усадебных
центров. Так, в Киргизии даже многие «старые» колхозы не
имели единого центра, а усадьбы были разбросаны по терри¬
тории колхоза небольшими группами на значительном рассто¬
янии одна от другой. В итоге оседавшее кочевое и полукочевое
население усадебных центров вовсе не получило641.
В создании поселений проявилась профанация и очковтира¬
тельство. В Калмыкии в «точках оседания» можно было встре¬
тить «поселок», состоявший из нескольких домиков без окон и
103
дверей, и тут же «колодец» без воды642. В Горном Алтае аилы и
юрты располагали «правильными» рядами, и, по словам совет¬
ского историка В.А. Демидова, «это уродство... именовали “со¬
циалистическим юртовым городком”»643. В Казахстане пытались
организовать буквальные аналоги переселенческих деревень —
многочисленные юрты выстраивались прямо на снегу «в иде¬
ально правильные кварталы»644.
Кроме того, в горячке форсирования были разрушены ста¬
рые населенные пункты. Так, в Киргизии имелись старые киш¬
лаки, которые можно было использовать для оседания. Одна¬
ко власти уничтожили эти кишлаки, перенеся от них «точки
оседания» на расстояние до 100—150 км645.
Поселки для оседания отличало плохое качество строитель¬
ства. В Казахстане оно было таким, что многие дома развали¬
лись, а типы жилых домов «не отвечали бытовым условиям
оседающего населения». В Киргизии значительная часть стро¬
ительства была не завершена646.
При строительстве домов были допущены ошибки. Нарко¬
мат земледелия Киргизии разработал совершенно негодный
проект дома — «коробочку... где нет солнца, нет света и по¬
стоянно господствует сырость... Какой-то извращенный.тип
украинского дома, окна в один квадратный аршин, строено без
всякого технического надзора и как будто бы в принципе окна
делались на северную сторону». Эксперты ВЦИК отмечали,
что «народу, который привык жить в юртах, т. е. на свежем
воздухе, не могли понравиться “дворцы” оседания». Некото¬
рые дома были построены на болотах — «население, которое
строило эти дома, не знало, что в болотах жить нельзя». При¬
чем такой же подход к строительству домов для оседающих
кочевников бытовал и раньше — так, в Калмыкии в 1928 г.
было выявлено, что в местах оседания «постройки похожи на
гробы». Партийное руководство региона возмущалось, что ру¬
ководитель этой стройки председатель улускома Босхомди-
нов — «культурный человек, находился в городах и уездах, не
имеет представления, как надо правильно строить мазанку»047-
При выборе «точек оседания» ярко проявилось самоуправ-
ство местных специалистов. В Балхашском районе (Казахстан)
«приехал техник, ни с кем не посоветовался, и даже вопреки
желанию колхозников выбрал для них место для поселка, со¬
вершенно каменистое и... непригодное для устройства культур'
104
ного житья». В Актюбинском районе «точка оседания» была
выбрана одним только буровым мастером без согласования с
колхозниками и другими специалистами. В других местах наблю¬
далось обратное явление — кочевники были вынуждены сами
подбирать «точки оседания» и возводить на них постройки648, так
как местные специалисты самоустранились от этой работы.
Апофеозом гигантомании и спешки стал план по оседанию
кочевников Казахстана на 1932 г. (был принят 25 декабря
1931 г. постановлением крайкома ВКП(б) и СНК). Согласно
ему, все кочевое население должно было осесть в поселениях
европейского типа по 500 дворов в каждом649.
Как и предполагалось, обоседление кочевников шло рука
об руку с коллективизацией. 30 июня 1931 г. Казахский край¬
ком ВКП(б) принял решение создавать повсеместно, кроме
«самых отсталых» районов, постоянные сельскохозяйственные
и животноводческие артели650, которые были выбраны основ¬
ной формой «колхозного движения» в ауле651. Таким образом,
вместо создания простейших производственных объединений
(ТОЗов) перевод на оседлость проводился на основе сплошной
коллективизации. Тем не менее стоит отметить, что и ТОЗы в
«кочевых» районах были слабыми (в ряде мест отсутствовал
устав, учет трудодней). Иногда они представляли собой про¬
стую супрягу652. В целом очевидно, что кочевники вовсе не
нуждались в какой-то либо коллективизации.
Так как было запланировано, что основным видом хозяй¬
ственной деятельности «осевшего» аула станут земледелие и
стойловое скотоводство, то коллективизация проводилась в лет¬
нее время, когда кочевники находились на летних пастбищах653.
Власти их как бы «ловили» там и «привязывали» к месту.
В процессе коллективизации опять-таки проявилась гиган¬
томания. Так, в Казахстане создавали колхозы радиусом до 100
и больше километров654. Такие «оседлые» хозяйства были не¬
управляемыми, они не могли освоить и контролировать такую
громадную площадь из одного «оседлого» центра. Кочевники
могли осваивать и большие пространства, но делали это, по¬
следовательно передвигаясь с места на место в ходе всего ка¬
лендарного года, к тому же они были сами себе хозяевами и
не зависели от управления из какого-либо «центра».
Таким образом, процесс перевода кочевников на оседлость
с попутной коллективизацией характеризовался и неправиль-
105
ным планированием, и неправильной реализацией, что при-
знавали сами власти655. Наиболее концептуальные ошибки в
подготовке оседания состояли, во-первых, в незнании и непо¬
нимании властями специфики кочевых регионов. Даже совет-
ские историки — например, Н.И. Платунов — признавали, что
«коллективизация единоличных животноводческих хозяйств
оказалась делом более сложным, по сравнению с коллективи¬
зацией оседлых земледельческих хозяйств»656. К этим же ошиб¬
кам относился плохой учет кочевых и уже осевших хозяйств,
а также местных ресурсов657.
Во-вторых, планы перевода на оседлость были явно нереаль¬
ными и непосильными (именно так охарактеризовал их Т.Р. Ры-
скулов в своей докладной записке И.В. Сталину в марте 1933 г.).
Эти планы власти еще и пытались перевыполнить, усиливая
темпы и сокращая сроки завершения оседания. В Киргизии в
1931 г. было охвачено работой по оседанию 10 тыс. хозяйств
вместо 8 тыс. по плану. В 1932 г. Москва утвердила и ассигно¬
вала деньги на оседание 10 тыс. хозяйств, однако Киргизский
обком ВКП(б) предложил выделить из бюджета республики
5 млн руб. на оседание еще 20 тыс. хозяйств. В целом в «коче¬
вых» регионах «оседание в промышленности и на транспорте»,
а также в совхозах было реализовано «в размерах, далеко пре¬
вышающих потребности»658.
Историки прямо говорят о том, что власть принимала абсурд¬
ные решения659 и в целом сельскохозяйственную политику в
СССР «определяли люди, не слишком образованные, имевшие
весьма ограниченные познания в области сельского хозяйства»660.
В-третьих, государство, реализуя программу форсирования,!
все взяло на себя, не учитывая мнения народа и без участия
народа. Так, в Калмыкии план оседания был ориентирован на
почти стопроцентное финансирование из государственного
бюджета. Поэтому калмыцкие власти создали у оседающих ко¬
чевников «чисто иждивенческие настроения». Недостаточное
вовлечение представителей населения стало одной из причин
плохого выбора «точек оседания». Разъяснительная работа
среди кочевников была слабой, что способствовало в том чис¬
ле непониманию ими необходимости проведения землеустрои¬
тельных мероприятий. У некоторых сложилось представление,
что Казахстан — «широкие пространства, громадная террито¬
рия, зачем ее организовывать»661. С другой стороны, возможно.
106
властям и не удалось бы вовлечь кочевников в эту деятель¬
ность, так как, мягко говоря, далеко не все они желали пере¬
ходить на оседлость.
Обоседление кочевников на практике строилось фактически
на основе принуждения662. В 1930 г. в некоторых районах Ка¬
захстана, без всякой подготовки и разъяснительной работы,
приказом было запрещено кочевать663. В Киргизии кочевое на¬
селение сгоняли из горных долин (50 и даже 100 км длиной) и
собирали в одном небольшом месте664. В самой‘радикальной
форме перевод на оседлость напоминал грабеж, когда у кочев¬
ников просто конфисковали весь скот, а без скота кочевание
становилось бессмысленным и невозможным665.
Перевод на оседлость производился также путем переселе¬
ния кочевников. В Казахстане оно шло из южных и центральных
районов в северо-западные666. В Горном Алтае была поставлена
задача во что бы то ни стало переселить алтайцев в русские
села, чтобы «приблизить» их к школам, клубам, избам-читаль¬
ням. В Эликманарском и Усть-Канском аймаках было произ¬
ведено принудительное переселение, сселение колхозов667.
Советские историки — например, М.О. Могордоев — объ¬
ясняли такие меры тем, что «разбросанность» кочевников за¬
трудняла строительство, усложняла организацию труда. Про¬
гон и выгон индивидуального скота приводил к потраве и
вытаптыванию колхозных угодий668. Тем не менее принудитель¬
ное переселение людей было вопиющим нарушением их прав.
В-четвертых, местные власти не умели воспользоваться зна¬
ниями специалистов. (Отрыв от научной и экспертной оценки
начался еще с шельмования «партии ученых» и отрицания на¬
учного подхода к решению судьбы кочевой цивилизации.) Ко¬
миссия ВЦИК отмечала, что «положение с кадрами специали¬
стов во всех районах оседания чрезвычайно тяжелое» — и
количество их было совершенно недостаточным, и квалифика¬
ция значительной их части была «очень низкой». Кроме того,
отношение местных властей к специалистам, «их оклады и в
особенности хлебоснабжение — хуже быть не может». Зар¬
плата им не выдавалась по 2—4 месяца, не были созданы ма¬
териально-бытовые условия. Происходили и вовсе вопиющие
случаи. Так, 12 июля 1933 г. в Аулие-Атинском районе Южно-
Казахстанской области бандитами были убиты две специалист¬
ки. Случилось это потому, что местные власти их отправили в
107
путь на повозке, а в машину не посадили, так как «посторон-
них возить не разрешается». У властей имелись сведения так¬
же о самоубийствах специалистов669.
У последних не только настроение было «бежать», но они
это делали. В 1930—1933 гг. из «кочевых» регионов уехали
1306 специалистов-землеустроителей. По данным централь¬
ных властей, «50% землеустроителей разбежались, потому что
их не обеспечивают соответствующим образом». Центральные
власти отмечали, что «на вес золота каждый специалист, дра¬
ка идет за каждого специалиста, а он не успевает доехать до
места, как уже смылся: квартиры не дают, питание не обе-
спечивают». Местным чиновникам пригрозили отказом «по¬
сылать людей до тех пор, пока они не научатся их беречь»670.
Трагические ошибки были допущены не только в планиро¬
вании, но и при реализации программы оседания. Главной из
них было уничтожение скота. В 1930 г. власти Казахстана не
только увеличили план мясозаготовок, но и перевыполнили
план по крупному рогатому скоту более чем в два раза. Все
это сопровождалось злоупотреблениями671. В 1930 г. в регио¬
не государство изъяло 33% колхозной продукции, в 1931 г. —
уже 39,5 %672.
План скотозаготовок на 1931 —1932 гг. по Казахстану со¬
ставил 255,5 тыс. т, то есть в 1,5 раза больше, чем по Украине,
и в 2,5 раза больше, чем по Северо-Кавказскому и Западно-
Сибирскому краям673. Хотя скота в Казахстане действительно
было много, такие планы были явно нереальными.
В Калмыкии также были назначены непомерные масштабы
скотозаготовок, которые совпали с последствиями «зуда» и
падежа скота, а также забоя, вызванного голодом и нежела¬
нием сдавать скот в колхозы. Так, на 1934 г. нормы поставок
составили от 15 до 25 кг живого веса для колхозных дворов,
40 кг — для единоличников674.
О «перегибах», а точнее сказать — о преступных явлени¬
ях, сообщало ОГПУ. Так, в октябре 1931 г. стало извест¬
но, что «скотозаготовки сопровождались грубым произволом
местных властей, требовавших сдачи скота от населения под
угрозой штрафов, судебных репрессий, арестов и т. д. Выяв-
лено много случаев, когда у населения, в том числе у бедняков,
в порядке заготовок отбиралась последняя скотина. Нередк0
забивался молочный, стельный и рабочий скот... Сильно за'
108
держивался расчет со скотосдатчиками, которые в некоторых
случаях причитавшихся им денег так и не получили. В Зайсан-
ском районе в 4 аулсоветах контрактация скота проводилась
даже у таких хозяйств, где одна корова имелась на 5 чело¬
век»675. Такие сообщения были многочисленными, они ярко
характеризуют хищнический и попросту грабительский подход
к населению со стороны местных властей, рьяно стремивших¬
ся выполнить и перевыполнить план.
«Обобществленный» скот казахских аулов сгоняли на «кол¬
хозно-товарные фермы», за которыми, кроме названия, чаще
всего ничего не стояло. Скот, сконцентрированный в большом
количестве в одном месте, лишенный должного ухода, теплых
помещений, запасов кормов, в условиях суровой североказах¬
станской зимы в большом количестве погибал. (Не случайно
раньше в зимнее время кочевники перегоняли скот в более те¬
плые районы на зимние пастбища — кстау, но теперь они были
такой возможности лишены676.) В Калмыкии творилось то же
самое — из-за оседания огромное количество скота скаплива¬
лось на ограниченной территории, где, следовательно, было не¬
достаточно корма677.
Кроме того, трагической ошибкой было форсирование пе¬
рехода к земледелию. Сами же сторонники форсированной
седентаризации — как, например, Г. Тогжанов, — сетовали,
что некоторые представители местных властей понимали унич¬
тожение кочевого быта как ликвидацию скотоводческого хо¬
зяйства и вынуждали «обоседленных» кочевников к переходу
на земледелие678, огульно превращая животноводческие хозяй¬
ства в товарные полеводческие679.
В Казахстане до начала обоседления и коллективизации
размер посевной площади на одно хозяйство составлял 0,8 га680
(по другим данным — 0,9 га). В 1931 г. посев на одно оседав¬
шее хозяйство составил уже 5,4 га681, в 1932 г. он был доведен
До 5,6 и даже 7,5 га, то есть до норм районов товарного зер¬
нового производства. В Киргизии эта площадь была еще боль¬
ше — 16 га на одно хозяйство. С нее бывший кочевник дол¬
жен был сдать 300 пудов зерна, тогда как реально из этих
16 га он мог распахать всего 2—3 га682. Люди просто не име¬
ли возможности обработать такое количество земли.
В сфере хлебозаготовок также шло форсирование. План
’«'готовки зерна в Казахстане в 1931 г. составил 57 млн пудов.
109
На 1932 г., ввиду явной невозможности заготовить такое ко¬
личество зерна, план был снижен до 38 млн пудов, однако в
октябре того же года вновь был повышен до 46,6 млн683. На
1933 г. был дан увеличенный план сева именно в 39 кочевых
и полукочевых районах Казахстана, тогда как по региону в
целом он остался таким же, как на 1932 г.684
Характерно, что в заготовительном угаре власти облагали
хлебопоставками и остававшихся кочевников, которые зерно
не выращивали. Поэтому были вынуждены покупать его и за¬
тем сдавать государству685. Такие факты являются чистой про¬
фанацией «заготовок» и напоминают известное «Рязанское
мясное дело» периода правления Н.С. Хрущева.
Результаты хлебозаготовок в Казахстане в 1929—1930 гг.
составили 37,8, в 1930— 1931 гг. — 40,7, в 1931 — 1932 гг. —
40,4 млн пудов. Таким образом, повышение количества заготов¬
ленного зерна было не сильным — максимум на 10%, что го¬
ворило о том, что в самом большом «кочевом» регионе власти
никак не могли «выжать» зерно. В Нижне-Волжском крае по-|
вышение хлебозаготовок в этот период составило 10%, а Укра¬
ине — 24%, на Северном Кавказе — 40%, в Средне-Волжском
крае — 54%, в Башкирии — 76%, в Нижегородском крае т-
88%686. На Нижней Волге в 1931 и 1932 гг. было изъято соот¬
ветственно 41 и 41,1% валового сбора зерновых, но при этом
в итоге край выполнил план хлебозаготовок 1932 г. всего на
52%. В Калмыкии план был выполнен с применением жестких
мер к середине января 1933 г. на 75,4%687.
Форсирование модернизации «кочевых» регионов сопрово¬
ждалось преступными фактами. Во-первых, местные власти
допускали нецелевое расходование государственных средств,
выделенных на оседание кочевников, а также разбазаривание
других материальных ценностей. В Казахстане в процессе осе¬
дания много средств было просто выброшено на ветер, а зна¬
чительная их часть была вообще не освоена688. Местные руко¬
водители боялись осваивать средства без указаний сверху, а
указания не поступали, так как наверху сами не знали толком,
что делать.
В Петропавловском и Кустанайском округах деньги, отпу¬
щенные на оседание, «были использованы европейскими рай¬
онами под тем соусом, что казаки689 их не смогут использовать,
и поэтому их надо использовать там, где будет “больше эф'
по
фекта”»690. Выделенный для оседающих кочевников сельхозип-
вентарь в большинстве своем был «под открытым небом раз¬
бросан в степи», причем его «деревянные части в отдельных
случаях использовались на топливо». Точно так же разбазари¬
вались лесоматериалы691.
В Калмыкии обоседление, «несмотря на ряд ходатайств»,
было не обеспечено кредитами. Полученная «обоседленческая
ссуда» в размере 25—26 тыс. руб. была использована «с не¬
значительным эффектом»692.
Были выявлены растраты при раздаче помощи оседающим
кочевникам693, а также отсутствие строгого контроля за вы¬
дачей им хлеба. Часто он попадал в руки баев, что осложняло
материальное положение «простых» кочевников до критиче¬
ского уровня694.
Ситуация усугублялась проблемами со снабжением. ОГПУ
сообщало, что завоз промтоваров в пограничные районы Ка¬
захстана в первой половине 1930 г. фактически был сорван.
В некоторые районы товары в счет дополнительного завоза
вообще не поступили695.
Во-вторых, много средств, выделенных на оседание, было
расхищено. В Калмыкии украли около 22% денег (92,6 тыс.
из 431 тыс. руб.). Мошенничество при строительстве заклю¬
чалось в том, что вместо 6 куб. м леса на дом якобы расходо¬
валось 14 куб. м. Лесоматериалы также просто расхищались.
Было выявлено мошенничество при раздаче помощи кочевни¬
кам. Власти, в свою очередь, вели недостаточно решительную
борьбу с хищениями и злоупотреблениями696.
В-третьих, местные власти занимались приписками и по¬
казухой. Т.Р. Рыскулов в докладной записке И.В. Сталину ут¬
верждал, что, хотя в ЦК ВКП(б) были переданы данные, что
в Казахстане проведено оседание 200 тыс. казахских хозяйств,
«на самом деле не осело и 100 тыс.». К «показухе» относилась
«дутая» коллективизация за счет кочевников. Руководство
Киргизии, «идя по линии наименьшего сопротивления, “кол¬
лективизировало” кочевые и полукочевые районы». В этом
регионе из числа русских хозяйств (составляли 19% всех хо¬
зяйств) было коллективизировано 48,1 %, в среднем по респу¬
блике — 68,5%, а среди киргизских хозяйств — якобы 73%697.
Как уже говорилось, кроме оседания в колхозах и совхозах,
нласти организовали «оседание» кочевников в промышленно¬
111
сти, на транспортных предприятиях и пр. Превращение оседа.
ющих кочевников в рабочих698 явно было советским ноу-хау.
Риторика процесса «оседания» в промышленности звучала
так: «Передать в качестве рабочей силы»699. Создается вне,
чатление, что оседавших кочевников рассматривали как нечто
неодушевленное, что, в общем, было в духе того времени. Да
и само «оседание» в промышленности — это не истинное осе¬
дание, а фактически миграция населения в города и рабочие
поселки.
Причиной такой политики было то, что еще во второй по¬
ловине 1920-х гг. при строительстве промышленных предпри¬
ятий возникли затруднения с привлечением казахских рабочих.
Постепенно власти добились, что казахи вместе с русскими и
украинцами стали составлять основу «производящего класса»
в республике. С 1927 по 1936 г. численность казахов — ра¬
бочих и служащих — выросла с 66,4 тыс. до 246,9 тыс. чело¬
век700. В Нижнем Поволжье власть поставила задачу развитие
рыболовства. В массовом порядке казахи из степных районов
переводились в дельту Волги701. Рыбаками становились и кал¬
мыки. (Впоследствии представление о калмыках как о рыбаках
стало одной из причин того, что при депортации 1943- г. ш
направили в том числе на спецпоселение на крупные сибир¬
ские реки.)
Попутный процесс, который происходил в СССР в эти же
годы и как бы «сопровождал» оседание и коллективизацию, —
усиление паспортного и пограничного режима, усложнение по¬
рядка въезда и выезда из страны — напрямую ударял по кочев¬
никам. 27 декабря 1932 г. было издано постановление ЦИЮ
СНК СССР «Об установлении единой паспортной системы пс
Союзу ССР и обязательной прописки паспортов». Все гражда-
не СССР от 16 лет, постоянно проживавшие в городах, рабочи)
поселках, работающие на транспорте и в совхозах, обязань
были иметь паспорта. Сельское население страны паспортам*
не обеспечивалось (за исключением проживавших в десятики
лометровой пограничной зоне). В местностях, где была введен*
паспортная система, паспорт являлся единственным документом
удостоверяющим личность владельца. Прописка лиц в местно¬
стях, где введена паспортная система, была обязательной.
Для выезда из страны с начала 1930-х гг. стал применять^
разрешительный порядок — были введены выездные визы-
112
Особый статус пограничных районов был усилен — постанов¬
ление ЦИК и СНК СССР «О въезде и проживании в погранич¬
ных полосах» от 17 июля 1935 г. запретило въезд в пограничную
полосу и запретные погранзоны лицам, не проживающим в них
постоянно, без разрешения органов НКВД.
Власти придавали большое значение заселению именно
приграничных районов, в том числе в «кочевых» регионах.
В Киргизии с мая 1931 г. вначале на оседлость переводили
кочевников в четырех пограничных районах (позднее, в 1939 г.
они вошли в состав Тянь-Шаньской области)702.
В планах переселения пограничные районы выделялись от¬
дельно. Так, в 1937 г. было объявлено, что в Забайкалье такие
районы «требуют быстрейшего и значительного заселения».
На период 1938—1940 гг. в пограничные районы Восточно-
Сибирского края было запланировано переселить 36 тыс. че¬
ловек. Но, например, в Белоруссии было не так — НКВД
республики в апреле 1937 г. сообщал, что ввиду пограничного
положения этого региона «плановое переселение из других
краев и областей Советского Союза в БССР не может и не
будет иметь место»703. Причиной такого подхода было то, что
Белоруссия и так была заселена «лояльным» населением, а
«кочевые» регионы СССР были заселены слабо, и притом
«неуправляемыми» кочевниками. Обоседление кочевников и
колонизация приграничных «кочевых» районов имели своей
целью в том числе противодействие несанкционированной
трансграничной миграции.
В «кочевых» регионах власти принимали меры по урегули¬
рованию проблем, связанных с трансграничными кочевками.
Например, к апрелю 1932 г. был урегулирован вопрос с пра¬
вительством Афганистана об использовании приграничных
пастбищ704.
Конечно, определенная проницаемость границ сохранялась
и в 1930-х гг. Так, в 1934 г. в Туркмении бай-«лишенец»
(он же председатель колхоза, что для Средней Азии было не
редкостью) Сары -Алла -Верды был приговорен к расстрелу,
затем приговор был отменен, и дело было отправлено на до¬
следование. Бая в порядке «разгрузки» мест заключения вы¬
пустили, и он сумел бежать в Афганистан705. Тем не менее по¬
степенно границы СССР закрывались для кочевников все
дольше и больше.
13
Таким образом, форсированная модернизация «кочевых»
регионов СССР была осуществлена в 1930—1932 гг. в рамка*
программы модернизации сельского хозяйства (массовая кол¬
лективизация, раскулачивание и пр.). В «кочевых» регионах
модернизация вылилась на практике в ликвидацию кочевой
цивилизации. В условиях коллективизации, которая должна
была в перспективе покрыть 100% сельского населения
СССР, и притом, что коллективизация кочевников проводилась
только при условии перехода на оседлость, кочевая цивилиза¬
ция была обречена. Вывод М. Шаумян, что «процесс оседания
совпал с процессом коллективизации»706, является неверным,
так как «оседание» кочевников в данном случае было не сти¬
хийным явлением, а было организовано властями.
Анализ процесса форсированной модернизации «кочевых»
регионов — фактически это перечисление ошибок, допущен¬
ных властями, так как практически все было сделано непра¬
вильно. (Многочисленные ошибки были допущены и во всей
программе модернизации сельского хозяйства в СССР.) В фор¬
сировании оседания основная вина лежит на местных властях
«кочевых» регионов, хотя и «центр» их тоже подгонял.
Не совсем понятно, какой был смысл в выжимании из
крестьян и кочевников всех соков в рамках хлебо- и мясозаго¬
товок, даже если принять во внимание острую необходимость
обеспечения продовольствием городов. Фактически власть раз¬
рушала хозяйства, которые должны были производить продо¬
вольствие и дальше, в будущем. Очевидно, такое «выжимание»
зачастую было инициативой местных чиновников, «эксцессом
исполнителя».
В процессе перевода кочевников на оседлость власти за¬
были о своей главной декларируемой «классовой» идее —
передела имущества богатых кочевников в пользу бедные
Вместо этого начали конфисковывать скот у всех кочевников,
и в итоге не только имущество богатых не попало к бедным!
но и сами бедные лишились того, что у них было. 1
Процесс перевода кочевников на оседлость имел некоторой
сходство с борьбой с религией в СССР. Власти сначала дума*|
ли, что религия сама «отомрет», но, когда этого не случилось^
форсировали борьбу с ней — и произошло это тоже на рубе-|
же 1920-х и 1930-х гг. Борьба с религией — это борьба с]
природной потребностью человека в защите перед лицом не\
]
114
контролируемых им событий. Борьба с кочевой цивилизацией
и попытка «переделать» ее в оседло-земледельческую — фак¬
тически борьба с самой природой. Начав такую борьбу, власти
проявили преступную самонадеянность.
Ошибки в процессе модернизации «кочевых» регионов
СССР привели к тяжелым, трагическим последствиям.
Итоги и последствия форсирования
Данные об итогах программы перевода кочевников на осед¬
лость с попутной коллективизацией до сих пор противоречивы
(такие особенности статистики, как уже говорилось, были ха¬
рактерны для большинства «кочевых» регионов в тот период).
Очевидно, что к 1932 г. в Казахстане была принудительно
переведена на оседлость значительная часть кочевников — от
264 тыс.707 до 273,6 тыс. хозяйств708. Однако в целом, как
местные власти ни форсировали этот процесс, свой грандиоз¬
ный план по полному обоседлению кочевников все равно вы¬
полнить не смогли. Т.Р. Рыскулов в письме И.В. Сталину от
9 марта 1933 г. отмечал, что в Казахстане «планы оседания
как 1931 г., так и 1932 г. в значительной части сорваны»709.
К маю 1932 г. в Казахстане было «указано» только 53%
запланированных «точек оседания», из них было утверждено
местными властями только 20%. Были выявлены «несвое¬
временный отвод зем[ельных] участков», задержка с «плани¬
рованием землеустроительных работ» и то, что «проекты зем¬
леустройства... не всегда доводились до конца»710. Создание
инфраструктуры для оседающих кочевников было провалено,
включая строительство населенных пунктов711, учреждений
здравоохранения и образования (школы были «абсолютно ни¬
чем не оборудованы, нет ни парт, ни скамеек, ни классной
доски. Учащиеся сидят на голой и грязной земле... Столов и
никаких наглядных пособий нет»)712.
В других «кочевых» регионах форсирование было больше
связано с процессом не обоседления, а коллективизации кочевых
хозяйств (форсирование коллективизации шло по всей стране).
План оседания кочевников был сорван во всех регионах.
В Киргизии к 1 августа 1933 г. осели только 21,9% коче-
:,Ч!х хозяйств, хотя в некоторых местах республики этот про¬
115
цент был выше — так, например, в 1934 г. в Кочкорском
районе 3 тыс. хозяйств осело и 4 тыс. — еще кочевали713.
В Бурятии в 1931 г. наметки строительства для оседающих
кочевников были выполнены только на 5—6%714. Замнаркома
земледелия Бурят-Монгольской АССР Фомичев в сентябре
1931 г. отмечал, что, хотя на оседание была выделена основ*
ная доля всех вложений по земельной реформе (23 тыс. руб.
в 1931 г.), местные власти уделили недостаточно внимания
«вопросам оседания». Вразрез с планами здесь коллективи¬
зация шла раньше оседания — так, Наркомат земледелия
РСФСР выявил, что в 1931 г. в Бурятии были «охвачены осе¬
данием» именно уже созданные колхозы (50% в 1931 г. и 84%
в 1932 г.). По данным ВЦИК, к 1 августа 1933 г. в Бурятии
осело всего 11,8% кочевников715.
Данные по оседанию в Калмыкии противоречивы. В одном до¬
кументе говорится, что в 1930 г. обоседленные хозяйства состав-|
ляли 81,5%, кочевые — 18,5%716. Однако по результатам 1931 г.|
был сделан вывод, что «Калмыкия мало сделала, чтобы решить
вопросы оседания»717. М.С. Горяев и В.Н. Авлиев считали, что к
1932 г. 70% калмыцких хозяйств было переведено на осед¬
лость718. Но, поданным ВЦИК на 1933 г., план обоседления был
выполнен всего на 4%. Власти констатировали «фактически...
полный срыв работы по оседанию», так как «все мероприятия
ограничились выбором точек и заготовкой стройматериалов»719.
В Нижне-Волжском крае на оседлость переводились мест¬
ные казахи и частично откочевники из Казахстана (всего ил
было 2249 хозяйств). В 1931 г. было охвачено работами по
оседанию 640 хозяйств, в 1932 г. — еще 440 хозяйств. В ре-1
альности осели к 1 августа 1933 г. всего 1,08% хозяйств720.
В Каракалпакии обоседление производилось в основном
в поливных хлопковых районах. В 1931 г. было фактически
устроено 1751 хозяйство (88% от плана). Тем не менее к 1 ав¬
густа 1933 г. в республике были переведены на оседлость все¬
го 2,4% кочевых хозяйств721.
В Горном Алтае по результатам 1931 г. была «полностью
сорвана работа по оседанию»722. В 1931 г. оседанием был0
охвачено 547 хозяйств, в 1932 г. — 1000 хозяйств. Осели из
1 августа 1933 г. 1,5% хозяйств723.
В Хакасии также было сделано очень мало. РезолюШ1*
1-й Хакасской областной конференции ВКП(б), состоявшей0*1
пб
3—6 февраля 1931 г., вообще не содержала сведений о пере¬
воде кочевников на оседлость724.
В Тофаларии власти в 1930 г. постановили, что при осущест¬
влении перевода кочевников на оседлость «необходимо в пер¬
спективе иметь задачу их коллективизации». Большая часть
тофаларов в том году продолжала вести кочевой образ жизни725.
Данные в целом по СССР тоже являются противоречивы¬
ми. По неполным сведениям, имевшимся у НКЗ РСФСР, к
январю 1934 г. было учтено 576 720 кочевых и полукочевых
хозяйств. В 1930—1932 гг. было охвачено оседанием 309 тыс.
хозяйств, из которых фактически осели 110 тыс. Однако есть
и другие данные: в 1930—1932 гг. в обоседление было во¬
влечено 242,6 тыс. хозяйств, и к началу 1933 г. осели 70,5 тыс.
хозяйств. Число хозяйств, которые все еще кочевали, состав¬
ляло 402 тыс.726 Таким образом, точных данных нет ввиду
сложности, а порой и невозможности учета кочевников, а так¬
же эфемерности самого факта оседания (сегодня кочевники
осели, а завтра опять ушли).
Результаты коллективизации, видимо, можно выяснить бо¬
лее точно. В Казахстане в 1929 г. было коллективизировано
7,2% хозяйств, к 1 августа 1930 г. — уже 31,1%, к 1 октября
1931 г. — 64,9%, что также говорит о форсировании этого
процесса в 1930—1931 гг. Власти рапортовали, что в регионе
было создано «7690 колхозов вместо 763 тыс. мелких и мель¬
чайших единоличных хозяйств»727. Хотя на 1930 г. был постав¬
лен план охватить регион колхозами на 100%728, но, очевидно,
этот процесс затормозили после выхода в марте 1930 г. статьи
И.В. Сталина «Головокружение от успехов» и произошел мас¬
совый выход казахов из колхозов729.
В Киргизии в 1928 г. было 2 совхоза, в 1934 г. — уже
25 крупных животноводческих совхозов. К 1 января 1934 г.
было создано 1338 колхозов730. В Бурятии к 1932 г. было кол¬
лективизировано 65% хозяйств731. В Горном Алтае коллекти¬
визация отставала — в 1929 г. в колхозах было всего 4%
алтайских хозяйств, к маю 1930 г. — 18,2% всех хозяйств732.
В Хакасии в 1933 г. было всего 3 колхоза733.
К январю 1934 г. всеми видами землеустройства было охва¬
чено более 22,6 млн га земель, занятых кочевым населением734.
В 1930—1932 гг. в РСФСР было израсходовано на про-
'Памму оседания кочевников 72,884 млн руб., в том числе в
117
Казахстане — 45,182 млн руб. (62%). В 1933 г. расходы со¬
ставили 22,131 млн руб. и 14,6 млн руб. (64%) соответствен¬
но. (По другим данным, было выделено бюджетных и внебюд¬
жетных средств к 1 января 1933 г. — 70,032 млн руб., в
1933 г. — 20,472 млн руб.735)
Самым тяжелым, трагическим последствием форсирован¬
ной модернизации «кочевых» регионов стал голод. В начале
1930-х гг. он разразился во многих регионах СССР. После
хорошего урожая 1930 г. продовольственная ситуация в стра¬
не ухудшилась вследствие проведенных государством хлебоза¬
готовок. На беду, 1931 и 1932 гг. были неурожайными736.
Из числа «кочевых» регионов наиболее поражены голодом
были Казахстан и Калмыкия. В Казахстане затруднения с про¬
довольствием начались с октября 1931 г. К февралю следу¬
ющего года они охватили 32 района республики. План хлебо¬
заготовок на 1932 г. выполнен не был. В регионе не осталось
хлеба, начался голод737 и гибель людей. Т.Р. Рыскулов сооб¬
щал И.В. Сталину в марте 1933 г., что «смертность на почве
голода и эпидемий в ряде казанских738 районов и среди отко-
чевников принимает сейчас такие размеры, что нужно срочное
вмешательство центральных органов»739.
Главной причиной голода в «кочевых» регионах было на¬
чавшееся в 1929 г. систематическое сокращение поголовья
скота, которое продолжалось как минимум до 1933 г. Власти
считали его причинами «кулацкий хищнический убой и раз¬
базаривание скота», слабое внимание местных властей к раз-1
витию животноводства и «перегибы» при мясозаготовках740.
Это в целом соответствовало истине, однако «перегибы» шли
именно первыми и затем повлекли за собой все остальное.
Итак, главная причина голода в Казахстане — это мясоза¬
готовки 1931 —1932 гг.741 Для обеспечения минимума выжи¬
вания кочевникам необходимо до 150 голов скота в пересчете
на овец (или 25 голов крупного скота) на семью из 5—7 че¬
ловек. Однако местные власти планировали оставить не более
6 голов скота на семью742. Кроме того, что планы мясозагото¬
вок и так были нереальными для выполнения, они поставили
животноводство на грань исчезновения, так как скота не оста*
лось для воспроизводства. Совершенно неразумные действии
властей включали, например, заготовку шерсти у овец в зиМ'
нюю стужу, что приводило к их падежу743.
i
118
Мало того, как уже говорилось, власти не смогли сохранить
даже собранный (фактически конфискованный) у кочевников
скот. Однако массовых потерь можно было избежать, применяя
традиционные способы ведения скотоводческого хозяйства744.
Кочевники знали и соблюдали норму размещения скота на опре¬
деленной площади (так, считалось, что стадо в более чем
600 овец держать нерационально, так как идущие сзади овцы не
нагуливают жир)745. Кроме того, из-за бесхозяйственности про¬
падало, сгнивая, сданное населением государству мясо й зерно746.
При строительстве «точек оседания» не брались в расчет
возможности содержания огромного количества скота. Для
него отсутствовали нужное количество водопоев и достаточная
кормовая база. В принятом в апреле 1930 г. специальном по¬
становлении ЦИК Казахстана «О практическом плане ве¬
домств по оседанию трудящегося кочевого и полукочевого на¬
селения» планировалось построить не менее 35,8 тыс. скотных
дворов, а фактически было построено не более 1 тыс.747 К
тому же не хватало ветеринаров, что также внесло свой вклад
в развитие эпизоотий и гибели скота (в Казахстане ветерина¬
ров не было в 22 из 40 кочевых и полукочевых районов). Как
впоследствии отмечали власти, «в результате оказалась раз¬
рушенной старая хозяйственная база, а новая не возникла»748.
Итогом стало, как признавали сами власти, «огромное
уменьшение поголовья скота» из-за гибели от голода и болез¬
ней. В некоторых колхозах падеж скота составлял более 20—
30 тыс. голов749.
Общая динамика падения поголовья скота была катастро¬
фической. В 1928—1929 гг. в Казахстане было более 40 млн
голов скота (есть также более конкретная цифра — 47 млн
голов750).
В 1930 г. в республике осталось 24,6 млн голов скота.
К июню того же года количество скота уменьшилось по срав¬
нению с весной 1929 г. на 30—35%751.
В 1931 г. осталось в два раза меньше — 10,55 млн голов, а
в 1932 г. — еще в два раза меньше (5,526 млн или 5,397 млн)752.
В 1933 г. количество скота уменьшилось до 3,4 млн голов.
Таким образом, по сравнению с 1929 г. оно сократилось на
90,8%, а в «кочевых» районах республики — на 94—95%.
власти констатировали, что в некоторых местностях «живот¬
новодство фактически ликвидировано»753.
119
В Киргизии поголовье скота снизилось с 7,5 млн до 2 млн
голов. В 1933 г. по сравнению с 1929 г. численность лошадей
сократилась в 10 раз (3700 тыс. и 370,3 тыс.), крупного рога¬
того скота — в 2,5 раза (825 тыс. и 326 тыс.), мелкого рога¬
того скота — в 6,4 раза (5633 тыс. и 877 тыс.), верблюдов —-
в 2,5 раза (42 тыс. и 16,5 тыс.). Так, в Наукатском районе во
многих колхозах осталось по 1—2 коровы754.
В Казахстане и Киргизии вместе к 1931 г. осталось 24,7%
от поголовья 1929 г., в 1933 г. — 14%. Несмотря на улучше¬
ние ситуации в 1934 г., в значительной части кочевых и полу¬
кочевых районов сокращение поголовья скота продолжалось.
При этом «совершенно недопустимые размеры сокращения»,
как выявили власти, пришлись на коней и верблюдов755.
В Калмыкии также произошли массовые потери скота.
В 1933 г. у овец они составили 20—25%, у крупного рогато¬
го скота — 35—40%. Из всех потерь прирезанный скот со¬
ставлял 60%, павший — 40%756.
Одно из характерных последствий катастрофического паде¬
ния поголовья скота можно проследить через косвенный факт,
отраженный в советских документах: «Ввиду сокращения в Ка-
закской и других АССР поголовья лошадей, верблюдов и иша¬
ков... признать необходимым обеспечение медицинского и вете¬
ринарного персонала велосипедами»757.
В целом по всему Советскому Союзу за четыре года массо¬
вой коллективизации (с лета 1929 г. до лета 1933 г.), как вы¬
явили Р. Дэвис и С. Уиткрофт, «животноводческая отрасль
совершенно развалилась». Поголовье крупного рогатого скота
сократилось вдвое, овец — втрое. Подобного масштаба по¬
тери не происходили даже во время Первой и Второй мировой;
войн758. *
Голод был обусловлен еще и тем, что переведенные на осед¬
лость кочевники были не готовы или не способны освоить зем¬
леделие. а власти не организовали их обучение и не оказали им
помощи. Комиссия ВЦИК отмечала, что у осевших кочевников
«земля... ковыряется, а не пашется, в одном месте пень торчит,
в другом — огрехи, безобразие». В Киргизии было обнаружено,
что после перевода на оседлость люди «плюют и идут кочевать»,
«продают скот и бегут»759. У казахов урожайность была чрез*
вычайно низкой. Поэтому земледелие не смогло компенсировать
отсутствие животноводческой продукции760.
120
Еще одной причиной смерти людей от голода стало то, что
власти, пытаясь обеспечить голодающее население хлебом, не
смогли организовать контроль за его выдачей. Большая часть
такого хлеба расхищалась администрацией райцентров, други¬
ми учреждениями и даже частично была сдана государству об¬
ратно в счет хлебозаготовок761, что еще раз подтверждает не¬
реальность планов этих заготовок.
Голод не только уносил жизни людей, он разрушал казах¬
ское общество, в котором происходило «одичание» и распад
до нуклеарных семей. Люди стали бросать своих детей762. Ко¬
личество беспризорных детей в Казахстане в первом полугодии
1932 г. возросло с 7 тыс. до 35 тыс. человек763, к концу того же
года — до 50 тыс. К маю 1934 г. в детских домах Каракалпа¬
кии находилось 2357 беспризорников из Казахстана. В самом
Казахстане детские дома находились в плохом состоянии764.
Данные о жертвах голода в Казахстане до сих пор являют¬
ся противоречивыми. Переписи населения 1926 и 1937 гг. по¬
казывают уменьшение численности казахов за этот период с
3,968 млн до 2,862 млн человек, то есть на 27,9%765. Уже в
начале 1930-х гг. власти признавали, что население Казахста¬
на уменьшилось почти на 2 млн человек766.
После начала перестройки появились новые оценки.
Ж.Б. Абылхожин, М.К. Козыбаев и М.Б. Татимов в 1989 г.
привели данные, что убыль казахов в годы трагедии составила
около 2 млн человек, или 49% этноса767. Однако в их оценке
не до конца понятно, включено ли сюда приведенное ими же
количество откочевников — 1,030 млн человек.
А.Н. Алексеенко считает, что потери казахов к 1939 г. соста¬
вили 1,84 млн человек (или 47,3% от численности этноса в
1930 г.). Однако эта цифра включает также репрессированных768.
Н.А. Ивницкий выявил, что с 1930 по 1933 г. казахское на¬
селение в республике сократилось с 3,9 до 2,1 млн человек, то
есть на 1,7 млн человек. Однако не все они погибли, так как в их
число входит более 300 тыс. хозяйств, которые ушли из респуб¬
лики769 (численность людей в этих хозяйствах не указывается).
А.П. Козлов рассчитал, что жертвами голода в Казахстане
стали от 1,5 до 1,8 млн представителей казахского этноса770.
По мнению Р. Киндлера, в 1930—1934 гг. погибла как ми¬
нимум четверть населения Казахстана, а именно свыше 1,5 млн
человек умерло от голода или болезней. Он включает в это
121
число всех жителей региона, а не только казахов, хотя указы*
вает, что в общей массе жертв голода казахи были в больший*
стве со значительным отрывом771.
С.Ш. Казиев полагает, что голод унес жизни более 1 млн
казахов772. Н. Верт проводил примерно такие же данные (1 млн
человек)773.
Есть и другие мнения о снижении численности казахского
населения. Р. Дэвис и С. Уиткрофт выявили, что в 1930-х гг.
дефицит прироста населения среди казахов составил 1,2 млн
человек774. Таким образом, они дали более осторожную оценку,
не утверждая о гибели именно такого количества людей.
В.А. Тишков полагает, что уменьшение численности казахов,
отраженное в материалах переписей населения 1926 и 1939 гг.,
«больше всего связано с эмиграцией в Китай и, возможно, с
перезаписью в киргизы... Голод... не был определяющим факто¬
ром столь значительного снижения численности группы»775. Не
совсем понятно, учтен ли здесь естественный прирост населе¬
ния, который должен был произойти за этот период.
Главная проблема в оценке численности людей, погибших
от голода в Казахстане, на наш взгляд, состоит в сложности
подсчета ушедших в другие регионы СССР и за границу и за¬
тем вернувшихся776.
Жертвами голода и других трагических событий периода
массовой коллективизации в Казахстане стали не только ка¬
захи, но и представители других национальностей. Уменьше¬
ние численности нетитульных этносов в республике составило
700 тыс. человек777 (это не только погибшие от голода, но и
выехавшие). В том числе голод унес жизни около 200 тыс. рус¬
ских и украинцев — жителей Казахстана778. Численность уйгу¬
ров снизилась в два раза, были жертвы среди дунган и пред¬
ставителей других народов779.
А.П. Козлов считает, что потери русского и другого евро¬
пейского, переселенческого сельского населения были мень¬
шими, чем потери казахов, что, «с одной стороны, объясняет¬
ся... большей гибкостью и устойчивостью» переселенческой
деревни, «с другой — невозможностью точно подсчитать по¬
тери русского населения, так как Казахстан стал одним из ос¬
новных мест ссылки раскулаченных, которые поднимали про¬
цент неказахского населения края»780. Однако, во-первых,
всегда бытовало мнение об устойчивости к голоду именно ко¬
122
чевого общества — правда, такая устойчивость отмечалась в
«нормальных условиях», когда у кочевников никто не конфи¬
сковывал скот. Во-вторых, «невозможность точно подсчитать
потери русского населения», на наш взгляд, не может быть
основанием для утверждений о том, что эти потери были мень¬
ше или больше, чем у других этносов.
В Калмыкии жертвами голода в 1932—1934 гг. стали
14 446 человек всех национальностей781.
Всего в СССР, согласно заключению комиссий при Госу¬
дарственной думе РФ, в 1932—1933 гг. погибло окбло 7 млн
человек, причиной чего названы «репрессивные меры для
обеспечения хлебозаготовок», которые «значительно усугуби¬
ли тяжелые последствия неурожая 1932 г.». На территории
РСФСР (без учета Казахстана) от голода погибло 2,5 млн че¬
ловек. Характерно, что голод накрыл и «оседлые» регионы
Средней Азии. Так, в Таджикистане в районе Кулябской МТС
весной 1933 г. «колхозники испытывали значительные затруд¬
нения с хлебом. В отдельных колхозах... питались травой, ди¬
ким ячменем»782.
Причины голода в «оседлых» и «кочевых» регионах имели
и сходство (изъятие скота и катастрофическое сокращение его
поголовья), и различие (изъятие зерна и неурожай). Насиль¬
ственная и плохо продуманная коллективизация в «оседлых»
регионах привела к массовому убою рабочего и продуктивного
скота. С 1928 по 1932 г. поголовье практически всех видов
скота и птицы сократилось почти наполовину. Однако совет¬
ское руководство при разработке плана хлебозаготовок исхо¬
дило из сложившихся в прошлые периоды показателей уро¬
жайности и валового сбора зерна, без всяких корректировок
планов в связи с изменившейся ситуацией. Это привело к из¬
быточному отчуждению у крестьян продуктов аграрного про¬
изводства и предопределило голод 1932—1933 гг.783
Кроме того что в «кочевых» регионах в рассматриваемый
период не удалось развить земледелие, не было достигнуто и
реальное расширение производства хлопка. Власти рапорто¬
вали, что в 1931 г. СССР освободился от зависимости от аме¬
риканского хлопка. Было произведено 404 тыс. т хлопкового
волокна, то есть в 1,5 раза больше, чем в дореволюционной
России в последние ее годы784. Однако на самом деле урожай-
мость хлопка снизилась, несмотря на то что посевные площа¬
123
ди были расширены. Выпуск тканей в СССР несколько со-
кратился и сильно потерял в качестве. Селяне оказывали
сопротивление посеву хлопка вместо зерновых785.
В целом форсирование хлопководства привело к пробле-
мам. Так, к 1932 г. в Таджикистане в Джиликульском районе
была внедрена монокультура хлопка, а в районе Куляба она
была доведена до 92,6%. Однако взамен власти не смогли обе¬
спечить колхозников хлебом и другими продуктами питания.
Пришлось принимать меры по снижению масштабов хлопко¬
водства, однако и в 1934 г. «хлопковость» достигала 75,45%,
В отдельных колхозах имелась чрезмерная нагрузка по выра¬
щиванию хлопка (до 3 га на одно хозяйство)786.
Одним из последствий форсированной модернизации, кото¬
рая переросла в ликвидацию кочевой цивилизации, стало со¬
противление со стороны народа — о нем будет рассказано в
следующем параграфе книги.
Власти, осознав ситуацию, пытались исправить ошибки.
9 марта 1932 г. Политбюро ЦК ВКП(б) издало постановление
о выделении для голодающих 500 тыс. пудов ржи и 1 млн. пудов
проса. 9 июля 1932 г. Политбюро приняло еще одно решение:
отгрузить из Средней Азии в Казахстан 6 тыс. т хлеба и 2 тыс.л
хлеба со Средней Волги в Восточно-Казахстанскую область.
27 марта 1933 г. было отпущено еще 15 тыс. т пшеницы,
167 т ячменя, 500 т овса в счет семенной ссуды. 14 сентя¬
бря 1933 г. из резервного фонда СНК СССР было выделено
500 тыс. пудов хлеба. 28 ноября 1933 г. Политбюро приняло
решение об отпуске еще 1 млн пудов зерна. Итого в 1932—
1933 гг. только по этим решениям было отпущено Казахстану
более 3 млн пудов хлеба в качестве продовольственной по¬
мощи787. Кроме того, с 1 декабря 1932 г. по 1 марта 1934 г.
государство передало в индивидуальное пользование жителям
региона 679 405 голов скота788.
Однако, как уже говорилось, помощь часто не доходила до
населения — так, из отпущенных центром в четвертом квар-
тале 1932 г. и первом квартале 1933 г. 600 тыс. пудов и остав-
шихся с 1932 г. 280 тыс. пудов хлеба казахские власти разна*
рядили 783 158 пудов, а попало населению лишь 11 066 пудов
(и то, видимо, не полностью)789. В Калмыкии местные власти
оказывали помощь голодающим, но разово и в небольшом раз¬
мере790.
124
Осознание трагической ситуации с голодом в «оседлых»
регионах СССР произошло еще позднее — в конце 1932 г.
Власти стали пытаться оказать помощь голодавшим. Но было
уже слишком поздно791, чтобы спасти всех.
Таким образом, форсирование модернизации «кочевых» ре¬
гионов, принявшее форму ликвидации кочевой цивилизации,
привело к трагическим последствиям — прежде всего к голоду
и смерти людей, а также к снижению поголовья скота. Причи¬
нами голода были изъятие местными властями у кочевнйков мяса
и зерна в рамках заготовок. Кроме того, эти кампании Совпали
по времени с неурожаем, а в Калмыкии зимой 1930/31 г. еще
и произошел падеж скота в результате «зуда»792. Причинами
падения поголовья скота в «кочевых» регионах были государ¬
ственные мясозаготовки, убой скота его хозяевами (чтобы не
отдавать государству), падеж от бескормицы и эпизоотий, а так¬
же угон откочевниками в другие регионы и за границу. Возмож¬
но, что часть скота, который считался «павшим», была выведе¬
на кочевниками далеко в степи и спрятана от глаз властей.
В.П. Данилов и И.Е. Зеленин сделали вывод, что голод в
СССР, «особенно скотоводов и земледельцев Казахстана»,
был геноцидом крестьянства793. Следует отметить, что это не
так — геноцид подразумевает запланированное убийство, од¬
нако в СССР голод и смерть людей не планировались ни цен¬
тральными, ни местными властями. Тем не менее это не из¬
виняет трагических ошибок, которые совершили чиновники,
стремясь выполнить и перевыполнить программу мясо- и хле¬
бозаготовок, что и стало причиной голода и смерти людей.
Наиболее сильным по размаху форсирование модернизации
«кочевых» регионов было в Казахстане, и именно там оно при¬
вело к наиболее трагическим последствиям. Таким образом,
это форсирование изначально было негодным начинанием, ко¬
торое нельзя было воплощать в жизнь.
Сопротивление кочевников
Кочевники не оставались безучастными к тем методам фор¬
сирования обоседления и коллективизации, которые применяли
по отношению к ним власти. Наиболее мягкой формой реакции
было распространение «антиправительственных» настроений.
125
Так, в 1930 г. в Балхашском районе Казахстана ходили слухи,
что оседание «является ловушкой», так как при помощи него
«власти... стремятся установить более крепкий контроль над
имуществом... чтобы можно было обложить его более высо¬
кими налогами», ведь в оседлом состоянии «каждый предмет,
каждая мелочь на счету, и тогда станет труднее жить»794. Так¬
же распространялись слухи о «бандах», действовавших в Ка¬
ракумах, и о начавшейся или близящейся войне795.
В Бурятии в 1931 г. ламы и кулаки, как сообщало ОГПУ, вели
среди населения агитацию «о неизбежности войны и свержении
советской власти в текущем году», утверждая, что «жизнь... идет
все к худшему», так как «середняков и бедняков окончательно
советская] власть разоряет». Ходили слухи, что на Шилке и
Амуре появились белые, которые «уничтожают коммунистов и
комсомольцев»796. Некоторые ламы говорили, что в результате
коллективизации в Забайкалье «появится много русских, жизнь
изменится»797 — очевидно, в худшую сторону.
Косвенное сопротивление проявилось в том, что кочевники
сделали вид, будто «поддались» властям, а на самом деле со¬
храняли внутреннюю структуру своего общества. «Родовые
авторитеты» продолжали контролировать низовые советские
органы, причем местная власть с этим боролась явно недо¬
статочно798. В декабре 1933 г. было выявлено, что в Наукат-
ском районе Киргизии «хозяевами» кишлака и аула оставались
амины (старосты), которые «властвуют безраздельно при по¬
мощи десятников», а советской власти там по-прежнему «не
существует»799. «Родовые авторитеты» подкупали уполномо¬
ченных по заготовкам, оказывали воздействие на председате-^
лей аульных советов800, точно как это было и в 1920-х гг. Как-
уже говорилось, львиная доля государственной помощи, кото--
рая выделялась оседающим кочевникам, попадала к родовым
властителям. Так, в аулсоветах № 2 и 7 Тургайского района
(Казахстан) скот от государства получили «бывшие» баи. Соз¬
данные в рамках коллективизации ТОЗы формировались по
родовому признаку, а если в ТОЗе было объединено несколько
родов, в них возникали «трения»801, присущие родовой борьбе
между кочевыми обществами.
Активное сопротивление кочевников состояло прежде все¬
го в сокрытии и забое скота802, отказе от сдачи «излишков»
хлеба. Тысячи людей в «кочевых» регионах были осуждены &
i
126
расхищение сотен тысяч голов скота (по данным ВЦИК —
«это только те, кто попался»)803. На самом деле, очевидно, в
ряде случаев это была не «кража», а просто кочевники заби¬
рали обратно свой «коллективизированный» скот.
Наиболее сильная реакция кочевой цивилизации на действия
властей проявилась в восстаниях, участии в басмаческом движе¬
нии и откочевках. Как известно, акции неповиновения в период
массовой коллективизации вспыхнули по всей стране: в 1930 г.
в СССР произошло свыше 14 тыс. волнений, манифестаций,
массовых беспорядков, бунтов и пр., в которых приняли участие
3 млн крестьян804. Не обошло это явление и «кочевые» регионы.
В Казахстане выступления начались во второй половине
1929 г. Сначала они имели локальный характер, а с февраля
1930 г. приобрели широкий размах, в том числе из-за обо¬
стрения ситуации, вызванного постановлением ЦИК и СНК
СССР от 1 февраля 1930 г. о полной конфискации имущества
кулаков и их депортации. Восстания охватили многие рай¬
оны — Сузак, Иргиз, Приаральские Каракумы, Балхаш, Сар-
канд. Хотя к маю 1930 г. бунты были подавлены, в 1931 г.
новая волна выступлений прокатилась по всему Казахстану
из-за развернутых властями скотозаготовок, которые привели
к голоду. Выступления были как мирными, так и вооруженны¬
ми. В том числе в поисках пищи люди нападали на государ¬
ственные бойни «Союзмясо» и разграбляли их805. За два не¬
полных года в Казахстане произошли 372 восстания, в которых
приняли участие более 80 тыс. человек806.
В Адаевском округе Казахстана вооруженное сопротивле¬
ние властям было наиболее сильным и продолжительным807.
Восстанию способствовало то, что этот регион и так был наи¬
менее советизированным, а к апрелю 1930 г. в западном Ка¬
захстане советская власть и парторганизации остались только
в крупных населенных пунктах808.
Непосредственные причины Адаевского восстания состояли,
во-первых, в недовольстве «родовых авторитетов» принятым в
апреле 1929 г. решением властей об упразднении Адаевского
°круга и разделе его между Гурьевским и Актюбинским округа¬
ми. Родовые властители выступили против этого, посчитав, что
ликвидация округа станет шагом для усиления государственно-
,() нажима на кочевников. Второй причиной восстания был про-
т против переселения кочевых хозяйств. Так, 1500 казахских
127
хозяйств были переселены в Актюбинский округ с целью по.
садить их на землю. Однако они прогнали уполномоченных и
вернулись домой. В-третьих, как и во многих других местах,
причиной восстания стали преступные «перегибы» и злоупотре¬
бления: средства, выделенные государством на оседание, рас-
таскивали местные партийные и советские деятели, а продо¬
вольственную помощь распродавали уполномоченные, которые
должны были ее раздавать бесплатно809.
Сначала по Мангышлаку прошла агитация за откочевку в
Туркмению, и затем началось восстание, пик которого при¬
шелся на период с марта по август 1931 г. Его лидеры пре¬
следовали в том числе политические цели. Так, Б. Чуланов
зажиточный скотовод, предводитель аулов, в которых было до
600—700 хозяйств, — выдвинул идею о создании на Мангыш¬
лаке Адаевского ханства. В апреле в Форт-Урицком810 произо¬
шел бунт и побег 200 заключенных, которые влились в ряды:
восставших. В мае на Мангышлак из Туркмении пришли от¬
кочевавшие туда осенью казахи, а также туркмены, которые
также примкнули к восставшим. Численность повстанцев до¬
стигала 1,5—2 тыс. человек. Они, хотя и были плохо воору¬
жены, вели сражения с отрядами ОГПУ. Тем не менее к'авгу-
сту 1931 г. восстание было подавлено. 1715 человек было
арестовано, из них 15 приговорено к расстрелу, 407 чело¬
век — к лишению свободы, ссылке и депортации. Интересно,
что остальные — 1293 человека (75% арестованных) — бьш
оправданы811. Очевидно, в те годы правосудие в СССР еще не
приняло того обвинительного уклона, который был для неге
характерен в последующем.
Сопротивление коллективизации и обоседлению происходи¬
ло в Каракалпакии812 и Туркмении813. В марте и апреле 1930 г,
«целый ряд массовых выступлений» охватил все республики
Средней Азии814. Антисоветские выступления и «голодные бун¬
ты» прокатились по Калмыкии815 и другим «кочевым» регионам
СССР. В мае 1931 г. в Забайкалье действовали, как минимум,
две бурятские «банды» общей численностью 33 человека816.
Хотя большинство восставших не думало о свержении вла¬
сти большевиков, ставя себе локальные задачи817, недоволь¬
ство коллективизацией вдохнуло новую жизнь в басмаческое
движение в Средней Азии. Таким образом, усилилась полити¬
зация этого движения.
128
Всплеск басмачества произошел осенью 1929 г.818 В на¬
чале 1930 г. власти выяснили, что лидеры басмачей не только
создавали вооруженные отряды, но и «нередко возглавляли...
массовые выступления» гражданского населения (так было,
например, в Северной Киргизии). Басмачи объявили, что они
находятся в «состоянии войны» с советской властью, ставили
своей целью срыв советских кампаний (хлебозаготовки, пере¬
ход на выращивание хлопка, сбор налогов) и готовили новые
отряды, в том числе на территории Афганистана819.
Особенно сильным басмаческое движение было в Караку¬
мах, которые оставались труднодоступным и несоветизирован-
ным регионом. В 1931 г. здесь началось массовое восстание,
охватившее почти все население. В Каракумах действовали
крупные группировки басмачей, концентрировавшиеся во¬
круг специально созданных баз820. Часть вооруженных отрядов
басмачей выросла из традиционного охранения кочевий на ко¬
лодцах821.
Сопротивление коллективизации и обоседлению даже при¬
вело к примирению традиционно конкурировавших кочевых
этносов — казахов и туркмен. Как уже говорилось, они вместе
участвовали в Адаевском восстании. Кроме того, в 1931 г. сре¬
ди басмачей в Туркмении появились откочевники из Казахста¬
на822, став, по мнению властей, «основной... питательной базой
басмачества»823. Объединение казахских и туркменских кочев¬
ников на почве совместной борьбы против советской власти
привело к новой вспышке повстанчества в западных Караку¬
мах. С апреля до лета 1931 г. здесь шло нарастание военной
активности повстанцев, улучшение их военной тактики и стра¬
тегии действий. Они нападали на населенные пункты, желез¬
нодорожные станции, промышленные объекты824.
Казахский историк Т.К. Алланиязов считает, что общая чис¬
ленность басмачей в Каракумах составляла от 300 до 400 всад¬
ников825. Однако их могло быть и больше. Так, только один из
туркменско-казахских отрядов под командованием Ахмет-бека
(поданным властей, он был связан с лидером басмаческого дви¬
жения Джунаид-ханом) состоял из 150—200 мужчин, а также
неизвестного числа членов их семей (правда, вооруженных было
не более 80 человек)826.
Активность восстаний и басмаческого движения шла вол¬
нами и в определенной мере зависела от действий властей.
' Ф.Л. Синицын
129
Так, в Киргизии к октябрю 1930 г., параллельно с увеличени¬
ем басмаческих отрядов, «прошла целая волна сдачи басма¬
чей», в том числе из-за исправления властями ошибок, допу¬
щенных в период коллективизации827.
В сентябре 1931 г. советские войска провели военную опе¬
рацию, в результате которой басмачи в Каракумах были раз¬
громлены828. Часть их была разбита позже (например, отряд
Ахмет-бека — во второй половине января 1932 г.). Однако
фрагментированная активность басмаческого движения про¬
должалась. В 1932 г. в Туркмении, из районов, прилегающих
к Узбою829, ряд семейств баев-скотоводов бежал на север ре¬
гиона, пополнив собой ряды басмачей. В том же году ОГПУ
отмечало резкое учащение перехода басмаческих отрядов из-за
границы на территорию Средней Азии и считало, что за гра¬
ницей готовится «вооруженный басм[аческий] актив... числен¬
ностью около 3000 человек»830. Тем не менее к 1933—1934 гг.
с основными формированиями басмачей было покончено.
Несмотря на то что ОГПУ обвиняло в восстаниях и участии
в басмаческом движении баев и другие «классово-враждебные
элементы», в составе рядовой массы басмаческого движения
(джигитов) превалировали середняки, бедняки и батраки831.
Это было сильным ударом по советской власти, так как в бас¬
мачи уходила ее социальная опора.
В антиколхозное движение в Казахстане включилось зна¬
чительное число обычных кочевников, которые формировали
отряды, убивавшие не только представителей актива колхоз¬
ного движения, но и простых колхозников. Ф.И. Голощекин
докладывал о поддержке восставших мусульманским духовен¬
ством, а также русскими поселками Оренбургского округа832/;
Цель властей в борьбе с восстаниями и басмаческим дви-‘
жением заключалась в том числе в «освобождении мирных^
скотоводов из-под классово-враждебного влияния баев и фе¬
одалов», возвращении ушедших в повстанцы кочевников, ра¬
зоружении населения833. Итогом этой борьбы стала гибель
тысяч повстанцев и мирных жителей, сотен красноармейцев,
сотрудников ОГПУ и членов коммунистических отрядов. При¬
менение самых разных форм насилия было обоюдным834. Ха¬
рактерно, что основная тяжесть в борьбе с басмачами легла
на национальные кавалерийские части, созданные из предста*
вителей народов Средней Азии835.
130
Еще одной формой активного сопротивления кочевников
были откочевки как внутри страны, так и за ее пределы. Иногда
их организаторами были члены партии, комсомольцы, предсе¬
датели колхозов836, что опять-таки говорит о несоветизирован-
ности или ложной советизированности «кочевых» регионов.
Особенно большие масштабы откочевки приняли в Казахстане.
Т.Р. Рыскулов писал И.В. Сталину, что «подобное явление... в
сторону центральных районов происходит впервые... Это не про¬
сто кочевание (которое обычно происходит летом на небольшое
расстояние и при наличии скота), а в значительной части бег¬
ство голодных людей в поисках пропитания»837.
По замыслу властей, после начала обоседления кочевание
по идее должно было вообще прекратиться. Поэтому уход ко¬
чевников даже по обычному маршруту мог рассматриваться
властями как несанкционированная откочевка. На деле таких
откочевников правильнее именовать вынужденными мигранта¬
ми или беженцами.
Во-первых, откочевки происходили внутри «кочевых» реги¬
онов. Так, в 1930 г. в Казахстане только из Акмолинского окру¬
га более 520 хозяйств ушли в Петропавловский, Павлодарский,
Кустанайский и Кзыл-Ординский округа. Из 6100 хозяйств Ак-
тюбинского района, намеченных к оседанию, ни одно не осело,
а около 200 откочевали в другие районы. В 1931 — 1932 гг. вну¬
три этого же региона из района в район переходили целые аулы
и колхозы. В итоге в ряде районов — например, Павлодарском,
Меркенском, Аягузском и Пресновском — осталось менее 50%
населения838.
Во-вторых, вынужденные миграции шли между регионами.
В 1930 г. из Казахстана люди уходили в Киргизию и Узбеки¬
стан, в 1931 —1932 гг. — туда же и в другие республики
Средней Азии, в Поволжье, Западную Сибирь, на Урал, в Кал¬
мыкию и даже в Северный край839.
Так, в Средне-Волжском крае (в южных районах бывших
Оренбургского и Самарского округов) уже в 1930 г. наблю¬
дался усиленный приток кочевников, прибывших из неурожай¬
ных районов Казахстана. В декабре 1931 г. казахи начали при¬
бывать в Оренбург. В январе 1932 г. таковых было 600 семей,
к концу марта 1932 г. — 6 тыс. человек. В апреле 1932 г. в
Средне-Волжском крае находилось 50 тыс. казахов-откочев-
ПИКОВ840.
131
Внутренние вынужденные миграции, в том числе перемеще¬
ние прикочевавших из других регионов, происходили в Киргизии
и Каракалпакии. Туркмены перекочевывали в Узбекистан. Так,
в Ходжамбасском районе Туркмении в 1934 г. количество хо¬
зяйств по сравнению с 1933 г. понизилось на 26,7%841 (скорее
всего, среди ушедших были и кочевые и оседлые).
Летом 1932 г. часть беженцев вернулась — и благодаря
принятым властями мерам842 по исправлению «перегибов», и
просто в связи с более благоприятным сезоном.
Тем не менее в 1933 г. вынужденные миграции продолжи¬
лись и даже имели тенденцию к усилению. Так, в Киргизию
продолжали прибывать многочисленные казахи — «ежеднев¬
но с каждым приходом поезда и просто пешим порядком»84\
Данные, касающиеся численности откочевавших, как обыч¬
но, разнятся. По далеко не полным сведениям, в 1931 г. и
первом квартале 1932 г. из Казахстана ушли до 50 тыс. чело¬
век в районы Средней Волги, 16 тыс. хозяйств в Западную
Сибирь, 12 тыс. — в Среднюю Азию, в том числе 1 тыс. — в
Таджикистан. В 1932 г. только из восточной части региона от¬
кочевало около 60 тыс. хозяйств. Из 1,4—1,5 млн человек!
населения там осталось около 1 млн. Ранее в каждом районе
имелось 11 —12 тыс. хозяйств, осталось 4—5 тысяч844.
По данным Т.Р. Рыскулова, к марту 1933 г. из Казахстана
перекочевали в Киргизию 100 тыс., Западную Сибирь —
50 тыс., Средне-Волжский край — 40 тыс., Каракалпакию —
20 тыс., Среднюю Азию (кроме Киргизии) — 30 тыс. человек.
Уход по отдельным районам составил до 40—50% населения845.
Б. Байбулатов приводил данные, что с начала коллективизации
до 1933 г. из Казахстана только в Киргизию откочевали 12 тыс.
хозяйств846. К 1934 г. в Каракалпакии, поданным местных вла-!
стей, находилось 45 221 откочевник из Казахстана847. \
Оценки масштабов откочевок со стороны ученых тоже про¬
тиворечивы. Наибольшую цифру давал Н. Верт — более 2 млн
казахов (1 млн человек ушли в Среднюю Азию, 1,5 млн 0
Китай)848. Н.Н. Аблажей считает, что численность откочевников
могла составлять до 2 млн человек849. Ж.Б. Абылхожин, М.К. Ко* j
зыбаев и М.Б. Татимов полагают, что откочевала четвертая
часть первоначальной численности или половина выживши*
казахов — 1030 тыс. человек. Из них 414 тыс. потом вернулись»
а 200 тыс. безвозвратно ушли за рубеж850. А.Н. Алексеенко при'
132
вел такую же численность потерь казахского этноса в результа¬
те откочевок — 616 тыс. человек851. Н.А. Ивницкий оценивает
численность откочевников в 300 тыс. хозяйств852.
Кроме откочевок внутри СССР, усилилась проблема транс¬
граничной миграции — те кочевники, которые жили в при¬
граничных районах, имели возможность уйти за рубеж, что и
стали делать.
В 1929 г. из Казахстана в Китай ушли (вместе ^задержан¬
ными на границе) 250 хозяйств с 17 577 голов скота853. В 1930 г.
численность беженцев за кордон вместе с задержанными со¬
ставила 10 636 человек854. В некоторых южных районах респуб¬
лики в Китай откочевало до 50% населения855. В 1931 г. туда
ушли минимум 40 тыс. хозяйств (из отдельных районов туда от¬
кочевало более трети населения). Количество беженцев росло
стечением времени856. Н.Н. Аблажей привела сведения, что из
Казахстана в 1931 —1934 гг. за границу СССР ушли 200 тыс.
человек857. С.Ш. Казиев дает другие данные — что на 1 января
1934 г. было учтено 139,6 тыс. хозяйств, бежавших от коллек¬
тивизации и голода в Монголию и Китай858.
В Киргизии с 1 октября 1929 г. по 1 мая 1930 г. в Китай
ушли более 600 человек. Однако это число могло быть боль¬
ше. Так, власти считали, что в 1930 г. из Чу-Кебинского сель¬
совета Чуйского района Киргизии откочевали 24 хозяйства с
целью пробраться в Китай. Однако затем было установлено,
что из того же района на самом деле ушли свыше 100 хозяйств
(интересно, что ушедшие были местными калмыками из рода
сары-багш). В 1931 г. уход в Китай продолжался. Так, к
1933 г. в Наукатском районе Киргизии, «по официальным дан¬
ным, явно преуменьшенным», покинули район и эмигрировали
в Китай 848 хозяйств. Имелись случаи совместного ухода в
Китай казахских и киргизских беженцев859.
Из Туркмении в Персию с 1 октября 1929 г. по 15 июля
1930 г. эмигрировали 357 хозяйств (власти отмечали, что 30%
из них составляли баи и духовенство). В Афганистан с 1 октября
1929 г. по 1 мая 1930 г. ушли 1798 хозяйств, и еще 939 человек
было задержано на границе860.
Документы ОГПУ дают описания характерных случаев по¬
пыток ухода. В октябре 1930 г. из Корчуганского аулсовета
(Туркмения) снялись 200 кибиток и перекочевали в район по-
ч'лка Джебел. Месяцем позже они расположились вблизи по¬
133
граничной полосы. В итоге Гасан-Кулийский райисполком вы¬
дал прибывшим справки на право свободного прохода в Персию.
В феврале 1931 г. большое количество людей собралось в киш¬
лаке Этбаш Халачского района, имея намерение эмигрировать
в Афганистан. Они были возвращены на место жительства, а
25 «главарей» были арестованы861. Таким образом, реакция
властей на откочевки была противоречивой, но, видимо, стано¬
вилась все более непримиримой с течением времени.
В 1931 г. эмиграция из Туркмении составила 8186 (это был
пик ухода), в 1932 г. — 3274, за 11 месяцев 1933 г. —
1567 хозяйств. Характерно, что реэмиграция оставалась при¬
мерно на одном уровне: в 1931 г. — 861, в 1932 г. — 1089,
в 1933 г. — 948 хозяйств862.
В начале 1929 г. от 2,5 до 3 тыс. бурятских хозяйств из
Агинского аймака пытались перейти границу с Китаем, причем
части их это удалось863. Уход за границу из этого региона про¬
должался и позднее.
По данным ОГПУ, откочевники при попытках задержать их
на переходе границы оказывали в некоторых случаях воору¬
женное сопротивление864.
Еще одним аспектом этой же проблемы было снижение им¬
миграции в СССР. Так, в 1929—1930 гг. практически прекра¬
тился процесс реэмиграции из Афганистана, а ранее прикоче¬
вавшие оттуда племена — джемшиды и хазарейцы — стали
проявлять намерения к уходу обратно. Эти настроения подо¬
гревались проблемами со снабжением, которые возникли в этот
период. В августе 1930 г. из района Кушки в Афганистан от¬
кочевали 70 хозяйств (по другим данным, всего ушли 199 хо-1
зяйств). Реэмиграция джемшидов и хазарейцев в Афганистан!
продолжалась ив 1931 г.865
Социальный состав откочевников был примерно таким же,
как у участников восстаний. ОГПУ особо отмечало, что в
1931 г. «весьма значительный процент» (до 80%) среди них
составляли середняки и бедняки, причем «доля социально
близких... слоев» возрастала. (Тогда как среди откочевников
1930 г. значительную часть составляли баи и «прочий антисо¬
ветский элемент».) Особенно неприятным и опасным для вла¬
стей был факт организации откочевок членами партии и ком¬
сомольцами. Так, в Тарбагатайском районе (Казахстан) на
1 ранице были задержаны 222 хозяйства, которых возглавляв
134
секретарь сельской партийной ячейки и другие члены партии.
Из Урджарского района за границу ушли колхозники во главе
с председателем колхоза и ячейкой ВЛКСМ в полном составе.
В Лепсинском районе пыталось перейти границу 101 хозяй¬
ство, среди которых было только 6 баев, а остальные — «кол¬
хозники и комсомольцы». В Курчумском районе ушли в Китай
170 хозяйств и 63 «одиночки», включая 5 коммунистов и
9 комсомольцев866.
Власти считали, что причины массового возмущения против
коллективизации и обоседления лежали в двух плоскбстях. Во-
первых, это «кризис скотоводческого хозяйства» (очевидно,
имелось в виду уменьшение поголовья скота. — Ф. С.). И во-
вторых, «классово неправильная система снабжения хлебом и
промтоварами», когда «байство, владеющее тремя четвертя¬
ми скота и всей водой, неизбежно получало львиную долю от¬
пускаемых товарных фондов, беднота и середняк не получали
голодного минимума»867. С одной стороны, были и такие при¬
чины, но они не превалировали. В таком объяснении причин
недовольства очевидно затушевывание ответственности вла¬
стей за ошибочные действия в рамках коллективизации и пере¬
вода кочевников на оседлость.
Однако присутствовали и другие мнения, более реалистич¬
ные. Так, командование 11-й кавалерийской дивизии РККА,
которая была отправлена на борьбу с восстаниями в Казахста¬
не, в июне 1930 г. указывало, что подлинными причинами воз¬
никновения восстания были действия местных партийных и
советских органов, разорявших «простых» скотоводов в ходе
проведения различных заготовок, закрывавших мечети с даль¬
нейшим использованием их под складские помещения. В числе
причин восстания военными указывался также шовинизм рус¬
ской части партийного аппарата и органов ГПУ. Военные кон¬
статировали: «Мы видим картину полного подрыва доверия к
Советской власти, вызванного практикой оседания и коллек¬
тивизации»868.
Если суммировать причины откочевок и эмиграции, в итоге
выявленные властями, то они включали в себя произвол мест¬
ных чиновников в рамках форсированной коллективизации и
°боседления, включая мясо- и хлебозаготовки и налогообло¬
жение; падение поголовья скота вследствие этих мер, а также
засухи и отсутствие подножного корма; «продовольственные
135
затруднения» (этот термин в устах властей означал голод);
плохое снабжение промтоварами, а также «слабость разъяс¬
нительной работы»869.
Кроме того, среди кочевников шла агитация за эмиграцию.
Так, в начале 1930-х гг. эмиграционные настроения среди бу¬
рятского населения стали расти, как указывало ОГПУ, пол
воздействием лам местного Цугольского дацана и «эмиссаров
закордона». В частности, в мае 1931 г. лама Ц. Дылыков издал
абарал870, в котором призвал уходить в Монголию. Он «торо¬
пил бурят, чтобы скорее собирались эмигрировать и брать
больше с собой винтовок и патронов, приготовить лошадей и
седла». Ушедшим за границу, а именно в Китай (в Шэнэхэн-
ский дацан), было обещано «спасение»871.
Агитация среди казахов шла со стороны эмигрантов, обо¬
сновавшихся в Китае. Она подкреплялась родовыми связями.
Верхушка эмигрантов в Афганистане, в том числе из числа
туркмен и казахов, вела среди откочевников агитацию против
реэмиграции в СССР, так как «на советской] территории
жить плохо», «советские власти насильно заставляют сеять
хлопок и не позволяют сеять пшеницу и этим самым доводят
население до голодной смерти». Одной из причин реэмиграции
из СССР афганских кочевников также считали «закордонную
агитацию»872.
Последствием откочевок, как полагало ОГПУ; был рост
бандитизма. Во-первых, эмиграция в ряде случаев происходи¬
ла под прикрытием переходящих из-за кордона «банд». Во-
вторых, откочевники сами вливались в состав «банд» по обе¬
им сторонам границы, иногда за короткое время увеличивая их
численность до 1 тыс. человек873.
Миграция внутри «кочевых» регионов и выезд из них про-1
исходили и среди оседлого населения. Сотрудник Наркомзема!
СССР Н.А. Татаев докладывал наркому Я.А. Яковлеву в сен¬
тябре 1932 г., что «к перекочевке из Казахстана переходит не
только казахское кочевое и полукочевое население, но и давно
оседлое украинское и русское население». Уральские казаки
переезжали из западного Казахстана в Средне-Волжский край.
В восточном Казахстане «откочевывали не только казаки, но
и русские, и немцы, и др. национальности», бросая хозяйства
и посевы. Так, из села Ивановка Бельагачского района 30 хо*
зяйств выехало на Кавказ, в другие местности — 14 хозяйств-
136
Из села Переменовка того же района на Украину выехало
11 хозяйств. Из села Пролетарское Уральского округа 8 хо¬
зяйств единоличников «бросили уборку хлеба, выехали неиз¬
вестно куда». В Риддерском и Усть-Каменогорском районах
шло переселение в сторону китайской границы с «мотивиров¬
кой проживания в горных местностях»874. Однако Н.Н. Абла-
жей указывает, что реально за границу мигрировали только
казахи875. Очевидно, «европейцам» было трудно переехать в
Китай, так как, во-первых, они там не могли рассчитывать на
помощь соплеменников, в отличие от казахов. Во-Ъторых, у
них не было достаточного количества скота, который они мог¬
ли бы забрать с собой.
Оседлые казахи составляли большую часть прибывших в
Оренбург876. Они же уходили за границу, иногда целыми аула¬
ми877. Мигрировали узбеки и другие оседлые народы Средней
Азии, в том числе из районов, где насаждался хлопок. В Таджи¬
кистане шла усиленная эмиграция в Афганистан, а также уход
в «нехлопковые» районы Средней Азии. Так, в колхозе «Мада-
ният» из 35 хозяйств ушли 33. В Джиликульском районе за
И месяцев 1933 г. 26,8% хозяйств мигрировали в Узбекистан
и Афганистан. В Туркмении дехкане уходили в Афганистан — в
частности, из Чарджуйского и Керкинского округов. Всего в
1931 г. в Афганистан из СССР ушли 6263 хозяйства дехкан878.
Причины выезда оседлых были фактически такими же, как
у кочевников, — действия властей, которые привели к рекви¬
зиции имущества крестьян, «невозможности разведения в еди¬
ноличном хозяйстве колхозников крупного, мелкого рогатого
скота, свиней, птиц и невозможности иметь свой огород». По
этой причине оседлые, по сравнению с кочевниками, даже
«более легко снимались с мест и уходили, бросая земледелие».
Другой важнейшей причиной был голод. В некоторых «осед¬
лых» районах «совершенно отсутствовали зерновые посевы
для внутреннего потребления». Крестьяне были вынуждены
уклоняться от сдачи зерна государству «по мотивам недостат¬
ка едового хлеба». Во время посевной кампании 1932 г. были
даны непосильные планы, которые не могли быть выполнены
ввиду отсутствия семенного фонда. В некоторых колхозах к
тому же случилась гибель урожая879.
В «хлопковых» районах власти не смогли обеспечить селян
хлебом, хотя последние сдали государству собранный хлопок.
137
Да и само внедрение монокультуры хлопка привело к чрезмер¬
ной нагрузке на сельское население, которое в итоге побежа¬
ло из «хлопковых» районов. Власти списывали проблемы с
уходом оседлого населения также на недостаток «партийно¬
массовой и культурно-воспитательной работы среди колхозни¬
ков»880, однако вряд ли в условиях реквизиций и голода такая
работа могла помочь.
Аналогичным явлением был выезд оседлых из других реги¬
онов СССР. 22 января 1933 г. ОГПУ СССР было вынуждено
издать специальную директиву о пресечении массовых выездов
крестьян из Украины, Белоруссии и Северо-Кавказского края,
которая предписывала установить кордоны и арестовывать ми¬
грантов. В феврале 1933 г. отмечался массовый выезд крестьян
из Нижне-Волжского края. Бегство крестьян рассматривалось
властями «как один из наиболее преступных и вредных мето¬
дов саботажа весеннего сева»881.
Последствия откочевок и эмиграции были достаточно хоро¬
шо проанализированы в докладной записке Т.Р. Рыскулова на
имя И.В. Сталина от 9 марта 1933 г. Он писал, что «самым
отрицательным результатом... откочевок и расшатывания ка-
закских хозяйств является голод и эпидемии», которые при¬
вели к большой смертности среди казахского населения882.
Действительно, откочевки усилили голод и смертность, но
Т.Р. Рыскулов оставлял за скобками, что голод на самом деле
был не последствием, а причиной массового ухода населения.
Очевидно, указать на это И.В. Сталину означало бы поставить
под сомнение всю программу коллективизации в СССР.
Кроме того, Т.Р. Рыскулов отмечал, что «процесс откоче¬
вок сопровождается ослаблением оставшегося на старом месте
колхоза, расхищением оставшегося имущества откочевников и
распродажей юрты (часто единственного вида жилья), расхо¬
дованием и падежом скота (у кого он есть) в пути и распро¬
дажей последних остатков имущества»883. Указание на «осла¬
бление колхоза» и тем самым срыв задач коллективизации,
очевидно, должно было усилить воздействие на И.В. Сталина
информации о бедственном положении казахского населения.
Трагическим последствием откочевок и эмиграции стал так¬
же резкий рост детской беспризорности, которая и так вырос¬
ла после того, как начался голод. Многие откочевники были j
вынуждены бросить детей на произвол судьбы. Массы беспрИ'
138
зорных детей стали появляться в городах и на железнодорож¬
ных станциях в Казахстане884.
Реакция местных властей на откочевки и эмиграцию часто
была слабой. Так, Красноводский райком КП(б) Туркмении,
зная о эмиграционных тенденциях среди кочевого населения,
«своевременно мер никаких не принял». Интересно, что при
этом Гассан-Кулийский райисполком пытался «приписать к
своему району» откочевников, которые шли и,з Красноводско-
го района в Персию, и, очевидно, чтобы «ублажуть» их, выдал
им пропуска на проход границы885. Видимо, в таком подходе
отразилось восприятие трансграничного кочевания как обыч¬
ного дела, и власти не ожидали того, что это не кочевание, а
именно массовая эмиграция по политическим причинам.
Хотя Казахский крайком ВКП(б) в 1930—1931 гг. принял
ряд решений о борьбе с откочевками и эмиграцией, суще¬
ственного результата эти решения не дали, так как в большин¬
стве случаев остались невыполненными. Т.Р. Рыскулов отме¬
чал, что власти Казахстана, «видимо, бессильны приостановить
дальнейшие откочевки, бороться с эпидемиями и оказать дей¬
ствительную помощь голодающим». Руководство этого регио¬
на поэтому выбрало позицию запрета «говорить официально,
что есть голод и смертные случаи на этой почве», а откочевкам
«старались дать иное объяснение»886.
Действительно, Ф.И. Голощекин в 1931 г. объяснял мас¬
совый уход из Казахстана так: «Казак887, который никогда не
выезжал из своего аула, не знал путей, кроме путей своего
кочевания, теперь с легкостью переходит из района в район
внутри Казакстана, включается в русские, украинские колхозы,
переходит на работы, на хозяйственное строительство в По¬
волжье, в Сибирь»888. Таким образом, руководитель Казахста¬
на пытался представить бегство населения от реквизиций и
голода как якобы добровольный выезд на работу.
В тех регионах, куда попадали беженцы, вначале их «при¬
нимали с распростертыми объятиями, пока их стада еще не были
полностью уничтожены или конфискованы». Однако постепенно
откочевники стали терять свое имущество — либо скот у них
отбирали, либо они сами его распродавали. Тогда местные вла¬
сти теряли к ним интерес, и беженцы превращались в обузу889.
В целом власти в регионах прибытия были отрицательно
настроены к столь массовому прибытию обездоленных людей.
139
Так, администрация Средне-Волжского края была недовольна
тем, что беженцы «дезорганизовали хлебный рынок»890, так
как хлеба, очевидно, не хватало самому местному населению.
С отрицательным отношением к себе столкнулись казахи-от-
кочевники в Западной Сибири891. В Узбекистане и Туркмении
казахов «не обеспечивали продовольственной] помощью и
хозяйственным] устройством»892.
Прибытие масс откочевников — неустроенных людей, лиш¬
них «голодных ртов» — привело к социальной и межэтниче¬
ской напряженности. Из-за голода беженцы начали совершать
преступления, в том числе воровать скот и продукты питания
у местного населения. Т.Р. Рыскулов выяснил, что во многих
регионах Казахстана, Центральной России, Поволжья и Сиби¬
ри отмечалось «много случаев издевательства» над откочев-
никами-казахами (отбирание имущества, аресты и избиение,
увольнение без оснований с работы целыми группами, невы¬
дача зарплаты и т. д.). Он отмечал, что «восстановилась старая
традиция в ряде мест, если потеряется в русских селах скот,
обязательно сваливать на казаков»893.
Случаи дискриминации и шовинизма по отношению к отко-
чевникам-казахам наблюдались в Узбекистане, где в некоторых
местах «узбеки недружно встретили их и стали издеваться над
ними», и в Каракалпакии («националистическое отношение к
землеустройству» беженцев и оказанию помощи их детям). В
Туркмении резко ухудшились межэтнические отношения, были
зарегистрированы многочисленные факты ограбления колхозов
и угона скота откочевниками у местных туркмен и наоборот894.
Тем не менее власти были не способны сдержать откочевки.
Активно действовало государство фактически только в сфере
пресечения эмиграции из страны, которая была признана край¬
не вредной по политическим причинам895. Во-первых, руковод¬
ство страны пыталось ввести запретительные меры. В феврале
1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) постановило конфисковать все
имущество у семей, пытающихся бежать за границу со своим
скотом, и принимать меры против угона скота за границу896.
В том же году ОГПУ дало указание пограничному командованию
«перекочевку скотоводов в Персию не допускать»897.
Во-вторых, власти пытались наладить устройство имми¬
грантов, ранее прибывших из других стран. ОГПУ требовало
принять меры по улучшению их снабжения. Некоторые чинов¬
140
ники за плохое отношение к иммигрантам были показательно
подвергнуты репрессиям. Так, в январе 1931 г. работники Ио-
лотанского района Туркменской ССР были преданы суду за
дискриминацию и игнорирование устройства иммигрантов-бе-
луджей. Кроме того, НКИД считал необходимым создание в
пограничной полосе «условий, которые бы ликвидировали
эмиграционные настроения среди пограничного скотоводческо¬
го населения и стимулировали развитие их хозяйств и тем са¬
мым их заинтересованность в спокойствии в погранполосе»898.
Очевидно, это относилось и к иммигрантам из других-стран, и
к «своему» кочевому населению.
Среди эмигрантов, ушедших из страны, была развернута
пропаганда о возвращении в СССР через «влиятельных» сре¬
ди них лиц. НКИД полагал необходимым «усилить наши связи
с зарубежными племенами, могущие ослабить роль туркестан¬
ской эмиграции на севере Афганистана». При Среднеазиат¬
ском бюро ЦК ВКП(б) работала специальная Пограничная
комиссия899.
Таким образом, реализация в СССР программы форсиро¬
ванного обоседления и коллективизации кочевников встретила
сильное сопротивление (такая же ситуация наблюдалась и в
оседлых регионах, где широко развернулось сопротивление
коллективизации, реквизициям и раскулачиванию).
Реакция кочевого населения на действия государства про¬
явилась в разных формах. Косвенное сопротивление состояло
в распространении антисоветских слухов и настроений, а так¬
же в сохранении традиционных «несоветских» родовых струк¬
тур после перехода на оседлость и коллективизации.
Активное сопротивление включало в себя уклонение от сда¬
чи скота и зерна государству и возвращение реквизированного
скота. Наиболее сильными формами сопротивления стали вос¬
стания и участие кочевников в басмаческом движении, которое
получило второе дыхание после начала коллективизации (это
движение имело одновременно и политическую, и уголовную
направленность). Фактически в начале 1930-х гг. в Средней
Азии продолжилась Гражданская война.
Активное сопротивление проявилось также в массовых от¬
кочевках и эмиграции. Кочевники уходили с мест из-за голода,
в поисках средств к существованию, чтобы избежать реквизи¬
ций скота и другого имущества.
141
В целом реакция местных властей на откочевки и эмигра¬
цию была слабой. Они не ожидали такого поворота событий и
оказались к нему не готовы, тем более что ситуация в самих
этих регионах была тяжелой. Прибытие беженцев в другие
регионы вызвало обострение социальных и межэтнических от¬
ношений. Сами откочевники находились в очень уязвимой си¬
туации, что всегда характерно для вынужденных мигрантов.
Прекращение форсирования
Уже в период массовой коллективизации власти поняли,
что ее форсирование ведет к нежелательным последствиям.
Так, 19 декабря 1929 г. руководитель Казахстана Ф.И. Голо-
щекин сообщил И.В. Сталину о «перегибах» при хлебозаго¬
товках и о том, что принимаются меры по их исправлению900.
Через некоторое время восстания, вспыхнувшие по всей
стране, и другие формы сопротивления вынудили власть и во¬
все отступить, объявить паузу. Н. Верт подчеркивал, что это
«факт, невиданный за все время сталинского правления»901.
2 марта 1930 г. в «Правде» вышла статья И.В. Сталина «Го¬
ловокружение от успехов», в которой он подверг жесткой кри¬
тике «перегибы» при коллективизации. В том же месяце ЦК
ВКП(б) принял постановление «О борьбе с искривлениями
партийной линии в колхозном движении». Коснулось «тормо¬
жение» и «кочевых» регионов — в сентябре 1930 г. на за¬
седании ЦК ВКП(б) по хлебозаготовкам было высказано мне¬
ние, что «нажим в кочевых районах не может быть таким же,
как в европейских районах»902.
Переосмысление политики произошло и на региональном
уровне. В 1930 г. Ф.И. Голощекин стал критиковать свою же
политику, которую, как он считал, «извратили» на местах:
«Коллективизация в кочевых аулах не имела никаких предпо¬
сылок, абсолютно не была подготовлена нашими силами»905-
Тогда же он фактически призвал остановить процесс полного
обоседления кочевников: «Следует ли мыслить оседание в-
животноводстве, исключая всякую кочевку? Нет». Он отметил,
что новой целью должно стать «уменьшение радиуса откочев¬
ки хозяйств — отгон скота»904 (то есть переход на отгонное
скотоводство). Однако в связи с зыявленным сокращением по'
142
головья скота упор в Казахстане все же был сделан на произ¬
водство зерна, так как «животноводство... не поддается такому
быстрому физическому восстановлению, как это возможно в
отношении полеводства»905.
Власти пытались несколько умерить форсирование коллек¬
тивизации и других связанных с ней акций. Ф.И. Голощекин
упорно боролся за сокращение непосильных планов заготовок.
Он — единственный из секретарей обкомов и крайкомов — в
октябре 1931 г. возражал на пленуме ЦК ВКП(б) против пла¬
на хлебозаготовок, уже одобренного И.В. Сталиным906. В дру¬
гих «кочевых» регионах форсирование также пытались уме¬
рить (например, в Туркмении907).
Однако затем Ф.И. Голощекин уже призывал не бояться
«перегибов»908. Очевидно, власти решили не останавливаться
и завершить коллективизацию и перевод кочевников на осед¬
лость любой ценой. Поэтому последствия этих процессов в
Казахстане были очень тяжелыми.
Тем не менее долго так продолжаться не могло. В середине
1932 г. группа казахстанских коммунистов (в их числе был пи¬
сатель Г.М. Мусрепов) обратилась в крайком ВКП(б) с пись¬
мом, в котором критиковались грубые ошибки в переустрой¬
стве казахского аула909.
В августе того же года председатель СНК Казахстана
У.Д. Исаев написал письмо И.В. Сталину, в котором осудил
преобразование кочевых районов в «сельскохозяйственные»
(то есть земледельческие. — Ф. С.) и изъятие у кочевников
скота910. У.Д. Исаев считал виновным в ситуации республи¬
канское руководство, включая себя самого. Однако он делал
акцент на «особой роли первого секретаря», то есть Ф.И. Го-
лощекина. Признавая, что последний «проделал огромную
работу в Казахстане (советизация аулов, борьба с групповщи¬
ной и др.)», У.Д. Исаев полагал, что Ф.И. Голощекин более
не имел «необходимой силы для решительного поворота на
основе суровой критики ошибок — и крайкома, и своих соб¬
ственных»911.
Таким образом, для нормализации ситуации в Казахстане
потребовалось вмешательство центра. Очевидные промахи в
Управлении республикой и провалы в осуществлении коллек¬
тивизации и оседания вынудили союзное руководство отозвать
Ф.И. Голощекина в Москву в сентябре 1932 г.912
143
После этого были приняты серьезные меры по исправлению
ситуации. 17 сентября 1932 г. ЦК ВКП(б) принял постановле¬
ние «О сельском хозяйстве и, в частности, животноводстве Ка¬
захстана», которое значительно увеличивало допустимое ко¬
личество скота в индивидуальном пользовании колхозников.
Кроме того, животноводческие хозяйства освобождались от
государственных налогов, обязательных платежей и централи¬
зованных скотозаготовок(на два года), был аннулирован их долг
государству за прошлые годы913. Об этом постановлении быв¬
шие кочевники отзывались так: «Наступила свобода»914.
5 октября 1932 г. СНК СССР принял постановление «О
плане мероприятий по оседанию кочевого населения Казахста¬
на». Экстренные меры властей предусматривали в том числе
раздачу скота из колхозов и совхозов, а также роспуск колхо¬
зов, созданных «голым администрированием». Раздача скота
стала чуть ли не единственным средством сохранить хотя бы
жалкие остатки поголовья. Она же дала некоторые средства к
существованию голодающему населению и прекратила эскала¬
цию голода915.
После отзыва Ф.И. Голощекина в Москву несколько меся¬
цев Казахстан оставался фактически без руководства. Впо¬
следствии ВЦИК критиковал СНК Казахстана за то, что вла¬
сти региона в этот период пытались продолжать форсированный
перевод кочевников на оседлость916. Очевидно, это делалось
по инерции. \
В феврале 1933 г. главой Казахского крайкома ВКП(б) был?
назначен Л.И. Мирзоян. Он принял энергичные меры по об^
легчению ситуации917. Форсирование оседания и коллективи¬
зации кочевников наконец-то было прекращено. В 1933—
1934 гг. колхозникам и откочевникам было роздано 892 тыс.
голов скота918, что позволило спасти многих людей от голода.
Как это было принято, предыдущие действия местных вла¬
стей подверглись нещадной критике. Партия и ВЦИК отмеча¬
ли, что в реализации программы оседания были допущены
«огромные ошибки», «перегибы», не было «должного про*
работанного плана» и «надлежащего руководства», «процве*
тало... голое администрирование». Главной причиной неуда4
была признана спешка и неверие в возможность достичь целей
постепенно, «рядом переходных ступеней». Критиковали так'
же то, что государство в рамках заготовок фактически беС'
144
платно изымало у людей продукты питания: «Мы брали про¬
дукты и должны платить за них деньгами и хлебом. Деньги
иногда давали, хлеба в большинстве случаев не давали». (Так,
только в Восточном Казахстане долг населению составлял око¬
ло 700 тыс. руб.9,э)
Разумеется, сразу после выявления трагических «переги¬
бов» возник спор о том, кто виноват в происшедшем. Как уже
говорилось, еще в 1932 г. У.Д. Исаев фактически обвинил во
всех бедах Ф.И. Голощекина. В своем докладе на VII краевой
партийной конференции 8 января 1934 г. Л.И. Мирзоян сделал
вывод, что прежние власти Казахстана не старались исправить
положение, а вместо этого вплоть до начала 1933 г. «пытались
объяснить откочевки и наличие огромного количества лишенных
всяких средств к жизни людей природой казахского народа»920.
Это также был камень в огород Ф.И. Голощекина, который пы¬
тался скрыть разразившийся в республике голод.
Главным же обвинителем Ф.И. Голощекина стал Т.Р. Ры-
скулов, который писал И.В. Сталину об ошибках казахстанской
власти. Разумеется, он был прав. Однако Т.К. Алланиязов и
А.С. Таукенов отмечали, что сам Т.Р. Рыскулов непосред¬
ственно участвовал в разработке программы коллективизации
в СССР921. Известно также, что он отличался определенным
«партийным фанатизмом», который особенно ярко проявился
в начале его деятельности. Так, в 1921 —1922 гг. Т.Р. Рыску¬
лов с цинизмом высказывался о жертвах голода в Туркеста¬
не922. Работая в 1924—1925 гг. в качестве представителя Ком¬
интерна в Монголии, он руководствовался принципом «мы
приказываем, монголы исполняют», занимал жесткую позицию
по отношению к местному населению и проявлял непонимание
менталитета, психологии кочевников923. Тем не менее, возмож¬
но, это были ошибки молодости. В любом случае Т.Р. Рыску¬
лов, безусловно, делал все, чтобы спасти Казахстан от траге¬
дии (известно, что еще в декабре 1930 г. он публично выступал
за «рационализацию» скотоводства в степи вместо перевода
кочевников на оседлость924).
Кроме того, звучало обвинение Ф.И. Голощекина и других
представителей властей в шовинизме по отношению к казахско-
МУ населению925. Актуально такое обвинение и поныне — так,
Пейн считает, что Ф.И. Голощекин «печально известен сво¬
ими антиказахскими настроениями»926. В.В. Солодова отмечает,
145
что в 1927 г. на VI Всеказахской конференции ВКП(б) Ф.И. Го-
лощекин и представитель союзного руководства А.А. Андреев
добились осуждения местных казахских деятелей — С. Садво-
касова, Ж. Мунбаева и С.Х. Ходжанова. Сюда же она отнесла
решение об уравнении всех национальностей в праве на земле¬
устройство и проведение декоренизации в Казахстане в начале
1930-х гг.927
В.Г. Чеботарева, наоборот, сделала вывод, что Ф.И. Голо-
щекин «подлаживался под казахский национализм»928. Да и
В.В. Солодова пишет, что до начала 1930-х гг. Ф.И. Голощекин
проводил коренизацию государственного аппарата Казахстана,
которую считал главнейшим аспектом советизации этого реги¬
она. Кроме того, ближайшими соратниками Ф.И. Голощекина
были казахи по национальности И.М. Курамысов и Г.Т. Тог-
жанов929.
Следует сделать вывод, что национального аспекта в дея¬
тельности Ф.И. Голощекина не было. Он исповедовал не эт¬
нические, а классовые принципы, как и было положено ком¬
мунисту тех времен. Так, в 1930 г., в духе политики партии,
Ф.И. Голощекин объявил о необходимости борьбы и с «вели¬
кодержавными шовинистами», и с «местными националиста¬
ми», которые мешали переводу кочевников на оседлость930.
Упомянутые выше коренизация и затем декоренизация госу¬
дарственного аппарата были не «изобретением» Ф.И. Голо¬
щекина, а являлись общей политикой ВКП(б) для всех «на-;
циональных» регионов Советского Союза в те годы. i
В свою очередь, Ф.И. Голощекин никогда не признавал:
личной ответственности за трагедию коллективизации и осе¬
дания. После ареста осенью 1939 г. он отвергал доводы след¬
ствия, был уверен в правильности своих действий и пытался
обвинить в провале коллективизации классовых врагов и мест¬
ных националистов931.
Среди историков есть мнение, что нельзя сваливать всю
вину за трагедию кочевников Казахстана на Ф.И. Голощекина.
Р. Дэвис и С. Уиткрофт отмечают, что нападки Л.И. Мирзоя-
на на Ф.И. Голощекина после его смещения были «не слиш¬
ком справедливы»932. А.П. Козлов считал обвинения в адрес
Ф.И. Голощекина несостоятельными, а также признавал со¬
вершенно надуманными попытки найти в казахстанской траге¬
дии некий «кремлевский» или «российский» след и полностью
снять ответственность за трагедию с национальной элиты, ко¬
торая занимала существенное место в политической структуре
Казахстана. Он отмечал, что если бы в ситуацию не вмешалось
центральное руководство (то есть тот самый Кремль), то тра¬
гедия могла оказаться еще более серьезной, а ее послед¬
ствия — получить необратимый характер933. Действительно,
роль союзного центра в решении проблем, вызванных действи¬
ями властей Казахстана, была решающей.
После выявленных трагических последствий коллективиза¬
ции и оседания кочевников власти пытались оправдать себя.
Они утверждали, что до революции царское правительство
тоже осуществляло программу седентаризации, однако при
этом ставило задачу «еще более жестоко эксплуатировать тру-
дящихся-кочевников». Было провозглашено, что только совет¬
ская власть способна осуществить оседание так, как надо934.
Вместо того чтобы признать свои ошибки, власти видели в
неудачном ходе форсирования модернизации и ее тяжелых по¬
следствиях «происки врагов». Во-первых, упоминался «клас¬
совый враг» (баи, мапаны и пр.), который вел агитацию за
убой скота и откочевку, а также проник в состав вновь создан¬
ных колхозов (хотя и составлял там только 1,1% всего числа
хозяйств). Во ВЦИК возмущались, что тогда как «на Северном
Кавказе кулаков выселяли», то в «кочевых» регионах «этого
не делалось, кулак оставался на месте и “помогал” организо¬
вывать колхозы»935.
Во-вторых, виновными предсказуемо были объявлены мест¬
ные чиновники, в том числе Ф.И. Голощекин (был арестован в
1939 г. и расстрелян в 1941 г.), первый секретарь Киргизского
обкома партии А.О. Шахрай (был снят с этой должности в
1934 г.), зампредседателя Госплана Киргизии и руководитель
работ по оседанию А.С. Сыдыков, который был назван «агентом
английского империализма»936 (был арестован в 1933 г. и рас¬
стрелян в 1938 г.).
В-третьих, были обвинены низовые советские и партийные
работники, объявленные «националистами»937. Например, в
феврале 1937 г. в создании «русской националистической ор¬
ганизации» и гибели десятков казахских рабочих из числа от-
кочевщиков и детей из детдомов были обвинены руководители
Турксиба Мрачковский и Товшин, а также врачи Савинов и
^рибановский938.
147
В-четвертых, вина была повешена на «националистов» из
числа «контрреволюционных элементов». В Казахстане тако¬
выми ожидаемо были объявлены алаш-ординцы939.
В-пятых, были обвинены священнослужители. В Туркмении
духовенство считали виновным в разжигании вражды между
туркменами и «европейцами» и «затуманивании головы у бед¬
няка». В Бурятии и Калмыкии ламство обвинили в противо¬
действии переходу на оседлость и колхозному строительству.
Антирелигиозники провозгласили, что ламам было выгодно
«проповедовать, чтобы калмыки не занимались земледелием»,
так как «оседлая жизнь дает людям жить сгруппированно... и
иметь возможность вести культурную жизнь», что приведет их
к «раскрепощению» от «религиозного дурмана»940.
В-шестых, виновными были объявлены «бывшие». Напри¬
мер, власти выявили «вредительство» со стороны землеустро¬
ительных чиновников, которые «в основном являются людьми
из чуждого класса — межевые старые инженеры, а в межевой
институт поступало только дворянство». Такое «вредитель¬
ство» было найдено даже в терминологии — якобы инженеры
из числа «бывших» насаждали термины «оседление» и «обо-
седление» вместо «оседание»941. Очевидно, в первых двух тер¬
минах властям слышался намек на принудительность этих ак¬
ций, что и было так на самом деле.
В-седьмых, вину возложили на эмигрантов, которые «вели
подрывную работу против социалистического] строительства».
Опасным было признано «наличие старой, свыше 300 тысяч,'
эмиграции в Афганистане и Персии с огромным насыщением-
ее контрреволюционным], байско-чиновничьим элементом»,
а также «организация вооруженного басм[аческого] актива...'
на Ср[едне]азиатской границе численностью около 3000 чело-1
век»942. j
В-восьмых, были обвинены «внешние силы». Считалось^
что враги, орудовавшие внутри СССР, «получали директивы о
разрушении колхозов из одного источника — английской кон¬
трреволюции»943.
Власти призывали к борьбе с «врагами», чтобы «немедлен¬
но выявить и изолировать весь байский элемент и их пособ¬
ников», противодействовать их «сопротивлению и саботажу»*
а также конфисковать их имущество. В Киргизии процесс лик¬
видации кулачества называли так: «Это была война — мы по-;
бедили, но не без потерь». (Причем в качестве главной по¬
тери было указано падение поголовья скота944.)
Борьба с «врагами» была усугублена усилением внешней
угрозы, которая стала общим местом советской пропаганды с
конца 1920-х гг. Так, было объявлено, что Япония стремится
к захвату Монголии, чтобы сделать ее плацдармом для под¬
готовки войны против СССР. (Действительно, это было так.
Японцы не скрывали, что «монгольский народ держит ключ
будущей судьбы азиатского континента», и «тот, кто владеет
центром азиатского материка, тот скоро будет господствовать
над самым азиатским континентом»945.)
В СССР был усилен пограничный режим, и страна постепен¬
но усиливала свою изоляцию от внешнего мира. Легальная эми¬
грация была фактически запрещена. В 1935 г. для въезда и вы¬
езда из 22-километровой пограничной полосы вводились новые,
более жесткие правила. Были приняты меры и на местном уров¬
не — так, в 1932 г. власти Туркмении запретили практику по¬
севов советскими гражданами на территории Персии946, что
должно было предотвратить трансграничную миграцию.
Таким образом, во второй половине 1932 г. власти отказа¬
лись от форсирования модернизации «кочевых» регионов, пре¬
кратили повышение темпов, «штурмовщину» и в целом отказа¬
лись от прежних нереальных планов. Причиной этого шага был
не пересмотр стратегического плана по ликвидации кочевой
цивилизации в СССР, но осознание трагических последствий
предыдущей деятельности в этой сфере, которая привела к го¬
лоду, гибели людей, падежу скота, откочевкам и восстаниям.
Вину за форсирование коллективизации и обоседления не¬
обходимо возложить и на центральные власти, которые ставили
невыполнимые планы, и на местных руководителей, которые
были непосредственными организаторами и исполнителями не¬
лепых и преступных действий, приведших к трагедии. Отдельно
следует подчеркнуть, что этнической подоплеки в этих действи¬
ях не было.
Свои ошибки власти признали уже в то время, хотя и пы¬
тались свалить трагические последствия своих действий на
^происки врагов». Тем не менее фактически никто из власть
имущих не озаботился вопросом — возможно, что весь про¬
цесс форсированной модернизации «кочевых» регионов изна¬
чально был ошибочным?
149
Возвращение беженцев
Оказание помощи откочевникам было первым направлени¬
ем конкретных мер по исправлению ситуации в «кочевых» ре¬
гионах. Вначале местные власти растерялись и не знали, что
делать. В регионах «назначения» повсеместным было нежела¬
ние оставлять у себя прикочевавших. В сентябре 1930 г. Сред¬
неазиатское бюро ЦК ВКП(б) направило письмо руководству
Казахстана с просьбой предотвратить попытки перехода гра¬
ниц между регионами и принять меры по возвращению бежен¬
цев на территорию Казахстана. В ноябре 1930 г. власти Кир¬
гизии приняли решение о «политической нежелательности»
оседания откочевников, «особенно в пограничных районах».
Они считали необходимым, чтобы руководство Казахстана при¬
слало «ответственных политработников», которые провели бы
агитацию среди беженцев, направленную на «обратное воз¬
вращение». В 1931 г. туркменские власти просили ЦКВКП(б)
оказать воздействие на Казахский крайком, «чтобы были при¬
няты действительные меры... немедленно» по возвращению
казахов-откочевников на родину947.
Руководство Казахстана, который закономерно являлся са¬
мым большим регионом «исхода» откочевников, тоже не знало,
что делать. С одной стороны, в другие регионы были отправле¬
ны казахстанские комиссии и агитаторы, которые пытались ор¬
ганизовать возвращение беженцев. Однако в целом власти рес¬
публики решительных мер не принимали и даже старались
помешать возвращению беженцев на родину948. «Лишние рты»
в голодающем регионе были не нужны. Действительно, в 1931 г.
туркменские власти сообщали в Среднеазиатское бюро ЦК
ВКП(б), что представители казахского правительства, прибыв¬
шие в регион, не только не организовали откочевку казахов,
«но, наоборот, способствовали укреплению настроений кочев¬
ников остаться» как минимум до весны949.
Тем не менее со временем власти Казахстана более плотна
взялись за решение этой проблемы. Весной 1932 г. в респу'
блике начался прием возвращающихся беженцев. Их хозяй'
ства обеспечивались продовольственным хлебом, выделялись
значительные средства для закупки скота, местным органам
запрещалось увольнять казахов из совхозов и сгонять в «каз'
городки»950.
150
В феврале 1933 г. начала работу комиссия, созданная вла¬
стями РСФСР, под председательством Т.Р. Рыскулова, кото¬
рая решала проблему возвращения и устройства откочевни-
ков951. Большую работу в этом плане проделало и новое
руководство Казахстана во главе с Л.И. Мирзояном952.
По решению центральных властей откочевникам была ока¬
зана продовольственная и другая помощь. В марте 1933 г.
СНК РСФСР постановил выделить 1005 т хлеба беженцам,
оказавшимся в Западной Сибири, на Средней Волге и в Кир¬
гизии953. В апреле того же года СНК принял специальное по¬
становление «О помощи откочевникам-казахам». Им был вы¬
делен 1 млн пудов проса, а также было отпущено 5 млн руб.
на оказание другой помощи. Характерно, что Т.Р. Рыскулов
предлагал использовать деньги, выделенные на программу осе¬
дания, «исключительно на устройство откочевников и на меры,
связанные с их оседанием вокруг промышленных и иных пред¬
приятий»954.
Беспризорные казахские дети были помещены в детдома
(в Казахстане таковых оказалось 61 503 человека). Однако в
решении этого вопроса было много проблем и недостатков.
Проверяющие отмечали, что «помещения детдомов содержат¬
ся грязно», «деньги и продовольственные фонды детдомов раз¬
базариваются, расхищаются, расходуются не по назначению».
У детей была высокая заболеваемость. Они бежали из детдо¬
мов, «пополняя ряды уличных беспризорных, уходили в соп¬
ки»955. Со временем ситуация наладилась.
Одним из направлений работы с откочевниками стало их
возвращение и устройство в регионах «исхода». Поступали
просьбы об этом и от самих беженцев — так, комсомолец-
казах Ермухамедов просил в своем письме в ЦИК Казахстана
дать откочевникам, оказавшимся в Узбекистане, «определен¬
ный участок для оседания и оказать соответствующую помощь
голодающей части, определить на работу безработных», чтобы
избавить их от «неизбежной гибели» на территории Узбеки¬
стана956. Постепенно беженцы стали возвращаться на родину.
В августе 1932 г. власти отмечали, что в связи с проведе¬
нием работы по возвращению казахов-откочевников их коли¬
чество «в Западно-Сибирском крае значительно уменьшилось
и дальнейшего притока в ЗСК, за исключением единичных
Дунаев, не наблюдается». К 1 октября 1932 г. в Казахстане
151
было учтено 92 118 хозяйств беженцев, которые мигрировали
внутри этого региона. Из них было устроено 85 476 хозяйств,
то есть 92,8%957.
Наиболее серьезная работа по возвращению была прове¬
дена в 1933—1934 гг., когда «откочевавшие хозяйства тыся¬
чами возвращались обратно». К 1934 г. до 70% беженцев,
ушедших в другие регионы, возвратилось на места прежнего
жительства в Казахстан (СНК РСФСР оценивал их числен¬
ность в 60 тыс. хозяйств). Помогало устройству возвращав¬
шихся то, что в регионе после реализации программы оседания
сохранилось «очень много всяких брошенных построек и по¬
селков»958, где беженцев и пытались поселить после возвра¬
щения.
Устройство возвратившихся откочевников происходило, во-
первых, в сельском хозяйстве. Так, в Жилокосинском районе
Гурьевской области специально для них был организован ТОЗ
«Жарлы камыс». Власти отмечали, что он «работает хорошо».
Во-вторых, часть возвратившихся «направили» в другие от¬
расли экономики. Так, 22 июля 1933 г. СНК Казахстана по-,
становил организовать краткосрочные курсы по подготовке
12 тыс. квалифицированных строительных рабочих из числа
вернувшихся беженцев959.
Вторым направлением работы с откочевниками было их
устройство в тех «новых» местах, где они оказались. В марте
1933 г. Т.Р. Рыскулов, ввиду того что Казахстан «не в со¬
стоянии обратно переселить и устроить всех откочевавших»,
предложил Среднеазиатскому бюро ЦК ВКП(б) трудоустроить
их в республиках Средней Азии. В июле 1933 г. он писал о
том же в ЦК КП(б) Узбекистана. Тем не менее Т.Р. Рыскулов
изначально полагал, что на «новых» местах нужно устроить
только небольшую часть беженцев, а основные средства за¬
тратить «на закупку скота и других производственных средств»,
чтобы отправить «откочевников на старые места»960.
В «новых» местах беженцам стали оказывать продоволь¬
ственную помощь, устраивать их на работу. В Средне-Волжском
крае в июле 1933 г. была издана директива «предложить всем
казахам-откочевникам пойти в колхозы или организовать из них
самостоятельный колхоз». В Узбекистане к августу 1933 г. для
казахов были открыты 22 питательных пункта. Власти региона]
рапортовали, что основная часть беженцев не только отправле^
152
на обратно в Казакстан, но и «устроена на работу, дети устро¬
ены в детдома, и больные помещены на излечение в леч[ебные]
учреждения»961.
Однако политика по устройству на «новых» местах была
противоречивой. Конечно, власти многих регионов не очень хо¬
тели оставлять у себя «чужих» беженцев. В Западно-Сибир¬
ском крае к августу 1932 г. из 45 тыс. казахов-откочевников
осталось около 13 тыс. человек, из которых было устроено на
работу только 1,4 тыс. человек. Остальные, «вследствие явно¬
го игнорирования» властями, «нищенствовали и переживали
острые продовольственные затруднения». В Средне-Волжском
крае была принята политика высылки беженцев, отказавшихся
пойти на работу в совхозы и на строительство, вступить в кол¬
хозы или хотя бы создать единоличное хозяйство962.
В Каракалпакии местные власти не принимали мер к «за¬
креплению» в регионе устроившихся там казахских хозяйств963.
В мае 1934 г. власти Узбекистана и Туркмении практически
прекратили помощь откочевникам-казахам, чтобы вынудить их
к возвращению домой. Отмечалось нецелевое использование
средств, выделенных на устройство беженцев964. Относительно
положения казахов-откочевников в Киргизии есть противоре¬
чивые данные. К 1933 г. таковых там оказалось 12 тыс. хо¬
зяйств, которых, как писал Б. Байбулатов, решили оставить и
перевести на оседлость в Киргизии965. Однако в постановлении
СНК Казахстана от 25 февраля 1933 г. говорилось, что, «в
основном, возвращение откочевников из Киргизии законче¬
но»966. Возможно, имелось в виду возвращение тех, кто хотел
вернуться.
С другой стороны, и власти Казахстана все еще не всегда
выражали желание принимать беженцев обратно. В мае 1933 г.
председатель СНК республики У.Д. Исаев направил телеграм¬
му В.М. Молотову с просьбой предотвратить возвращение от¬
кочевников (однако СНК СССР фактически отказал в этом).
Пограничники получили указание «не стимулировать» имми¬
грацию и сделать все возможное, чтобы «беженцы могли сно¬
ва вернуться в Китай»967.
Тяжелые ошибки с организацией возвращения откочевни¬
ков были допущены в Каракалпакии. В августе 1933 г. туда
прибыла правительственная комиссия из Казахстана, которая
провела среди беженцев работу, чтобы склонить их к возвра¬
153
щению на родину. После этого откочевники стали концентри¬
роваться на пристанях в устье Амударьи и на Аральском море
(так, в Караузяке собрались 800 человек, в Ходжейли —
100 человек). Однако посланцы Казахстана не имели ни денег,
ни продовольствия, ни нарядов на перевозку людей. Среди
беженцев, собравшихся на пристанях, из-за антисанитарных
условий и недоедания началась смертность.
Одновременно численность казахов на пристанях увеличи¬
валась. В Караузяке было уже 2 тыс. человек, в Кунграде —
800 человек, Ходжейли — 220 человек. Положение откочев-
ников все более ухудшалось, а представители Казахстана
бездействовали. Местное ГПУ было вынуждено взять си¬
туацию в свои руки, способствовав выделению для беженцев
14 т хлебопродуктов и отправив по водному пути в Казахстан
3118 человек. Однако 10 октября 1933 г. вывоз откочевников
затормозился, так как Аральский флот отказался перевозить
людей в кредит (задолженность за перевозку достигла 5 тыс.
руб.). К 14 октября на пристанях находилось не менее 3,5 тыс.
семей. ГПУ сообщало, что «материальное положение их кри¬
тическое, возрастают случаи смертности». ГПУ и правитель¬
ство Каракалпакии еще раз выделили хлеб и денежные сред¬
ства на отправку беженцев968.
Власти Каракалпакии винили в сложившейся ситуации ка¬
захстанскую комиссию, которая действовала вопреки решени¬
ям «об отправке только непристроенных казаков в количестве
900 хозяйств» и проигнорировала «предупреждение о том,
чтобы быть осторожным в своей работе, дабы не вызвать мас¬
сово-стихийный наплыв на пристани»969. Возможно, опреде¬
ленная вина лежала и на властях Каракалпакии, которые не
смогли устроить беженцев. Хотя, конечно, это было сложно
сделать ввиду ограниченности ресурсов.
Проблемы продолжались и далее. К концу апреля 1934 г.
на пристанях Каракалпакии находились 1544 человека, которые
требовали их немедленного вывоза в Казахстан. Остальные
беженцы тоже были «в чрезвычайно затруднительном поло¬
жении», особенно те, которые продолжали вести кочевой об¬
раз жизни. Среди них распространялись заболевания и смерт*
ность. Так, к 1 июля 1934 г. в Чимбайском районе находились
125—150 откочевников. Они жили в городе в развалинах и
брошенных бывшими владельцами глинобитных кибитках
154
Процветала антисанитария. Значительная часть беженцев ни¬
щенствовала, недоедала. У них наблюдалось истощение. От-
кочевники были вынуждены воровать, из-за чего у местных
жителей возникла «прямая угроза уничтожения урожая». Вла¬
сти предостерегали беженцев как от неорганизованного воз¬
вращения в Казахстан, так и от «дальнейшего бесцельного
передвижения из кишлака в кишлак, из района в район». Од¬
нако общим желанием среди откочевников было вернуться в
Казахстан970. Именно поэтому ранее они и откликнулись на
призыв казахстанских властей.
В принципе некоторые беженцы были согласны и «закре¬
питься» в Каракалпакии. Однако местные власти не могли
устроить всех, отмечая, что «эти огромные массы людей... для
нашей небольшой и экономически еще слабой республики971
представляют большую тяжесть». Тем не менее к 1934 г. уда¬
лось разместить в колхозах 996 казахских хозяйств и создать
самостоятельные колхозы (ТОЗы) из 1861 хозяйств. Более
200 человек было вовлечено в рыболовецкие артели972.
Кроме того, главный инженер строительства Кискеткенско-
го канала объявил, что он может взять к себе на работу до
500 беженцев. Было решено, что «значительное число откочев¬
ников может быть использовано на строительстве», а осталь¬
ные — в колхозах. Поэтому местные власти сделали вывод, что
«никакой необходимости» в отправке беженцев из Каракалпа¬
кии нет, и лучше потратить выделенные на это средства на об¬
устройство их в республике, проведя «оседание в аулах»973.
В связи с этим власти Каракалпакии попросили Москву за¬
крепить за республикой 2757 хозяйств беженцев и 2357 быв¬
ших беспризорников, которые уже были устроены, а также
выделить финансирование. Остальные хозяйства было пред¬
ложено «направить в добровольном организованном порядке
в Казакстан». Конечно, проблемой оставалось недофинанси¬
рование. Каракалпакия просила у СНК РСФСР на обустрой¬
ство откочевников 5 млн руб., однако было получено только
1 млн (на эти средства можно обустроить максимум 1500 хо¬
зяйств)974. Постепенно беженцы были возвращены в Казахстан
или устроены на «новом» месте.
Важным вопросом в начале 1930-х гг. оставалась борьба
СССР с сопредельными странами за откочевников. Так, Пер¬
сия стремилась оставить у себя население, ушедшее из Со¬
155
ветского Союза, а власти СССР всеми мерами пытались этому
препятствовать. Кроме того, персидские власти поставили сво¬
ей целью не только оставить прибывших у себя, но и «пере¬
тянуть» к себе жителей приграничной полосы СССР. Для это¬
го они применяли метод кнута и пряника. Власти пограничных
регионов Персии получили распоряжение об оказании содей¬
ствия иммигрантам, а среди жителей Советской Туркмении
распространялись соответствующие слухи. Перекочевывающие
в Персию баи встречали радушный прием и получали назначе¬
ния на административные должности: так, Каума Ходжи Оглы
и Алияр Вали Яр-Оглы были назначены ханами аулов. Бежен¬
цы пользовались различными льготами, особенно если они
принимали персидское подданство, — в частности, освобож¬
дение от уплаты налогов сроком на несколько лет. Эмигриро¬
вавшие из СССР в Персию белуджи получили от раиса г. Се-
рахс помощь хлебопродуктами975.
В качестве «кнута» персидские власти ввели «экономиче¬
ские зажимы» для тех беженцев, которые отказывались при¬
нимать персидское подданство. Для этого, во-первых, им соз¬
дали «невозможные условия для выпаса скота». Во-вторых,
опасаясь того, что скотоводы, не принявшие подданство; могут
возвратиться на территорию СССР, персидские власти разо¬
слали по степи чиновников, которым было поручено взимать
с беженцев налоги (причем справки об уплате налога не вы¬
давались). Также была проведена перепись прикочевавших.
Кроме того, персидские власти организовали переселение бе¬
женцев во внутренние районы страны976 — в том числе для
предотвращения обратного перехода в СССР.
Реакция кочевников на действия персидского правитель¬
ства была разной. Положительно эти действия восприняли)
белуджи, которые, встретив хороший прием, решили вывезти|
из СССР свои семьи и перегнать оставшийся скот. Очевидно,
такая реакция могла быть обусловлена тем, что белуджи из¬
начально попали в Туркмению из Персии, то есть фактически
вернулись на родину. У иомудов (туркмен) реакция была дрУ'
гой. Они воздерживались от перехода в персидское поддан-
ство, «предпочитая использовать одновременно льготы, про*
доставляемые им как СССР, так и Персией». Персидские
паспорта получили около 300 хозяйств, тогда как около 700 от¬
казались это сделать. Но даже те, кто получил персидское поД'
156
данство, «опасались кочевать со скотом вглубь Персии и ста¬
рались находиться вблизи границы».
Решение персидского правительства переселить прикочевав¬
ших туркмен в Шахрудский регион (около 500 км от границы с
Туркменией) и непосильное обложение налогами вызвали среди
них «реэмиграционные настроения». Несмотря на предложение
персидских властей покинуть пограничную полосу, туркмены
концентрировались там, намереваясь вернуться в СССР. Пере¬
ходу мешала позиция туркменских вождей, которые колебались,
«опасаясь репрессий со стороны советской] власти за уход в
Персию», а также отсутствие сведений о дождях и всходах тра¬
вы на советской территории и неуверенность в том, будут ли
пропущены стада через пограничные пункты, удобные для пере¬
гона скота977. Причинами такой реакции туркмен на действия
персидского правительства была их тяга к свободному образу
жизни и нежелание «привязываться» к Персии, чтобы была
возможность всегда уйти обратно в Туркмению.
Реакция советских властей на возможность возвращения
откочевников была, разумеется, положительной. Было дано
указание пропускать скотоводов обратно в СССР через все за¬
ставы, «на основе существующего положения об упрощенном
пропуске кочевников-иомудов»978.
Кроме того, Советский Союз вел борьбу за откочевников с
Китаем и Афганистаном, которые тоже стремились удержать у
себя советских граждан. Например, в 1931 г. начальник китай¬
ского пограничного поста «Симхана» и другие китайские чинов¬
ники с целью приостановки возвращения беженцев в СССР
«распускали слухи о том, что все реэмигрирующие будут аре¬
стовываться, репрессироваться». В начале осени 1932 г. афган¬
ские власти пытались уговорами и оружием задержать волну
реэмиграции в Советский Союз979.
В свою очередь, советские власти осуществляли нажим на
беженцев. Ранее эмигрантам, ушедшим в Афганистан, разре¬
шалось пасти свой скот на пастбищах, расположенных на тер¬
ритории СССР. По мнению советских властей, это «отнюдь не
стимулировало их реэмиграцию», и поэтому в мае 1932 г. По¬
граничная комиссия при ЦК КП(б) Туркмении постановила
"отменить эту практику» и «бесспорно принадлежащий эми-
фантам скот конфисковывать», а также воспретить заготовку
мигрантами дров на территории СССР. Ушедших за рубеж
157
скотоводов было предписано предупредить, что в случае их
возвращения скот конфискации подвергаться не будет. Упол¬
номоченный НКИД в Узбекистане в июне 1932 г. сообщал в
Среднеазиатское бюро ЦК ВКП(б), что меры по конфискации
скота эмигрантов целесообразно ввести «по всем другим по-
гранрайонам Средней Азии, как по афганской границе, так и
по зап[адно]-китайской»980.
Многие откочевники стали возвращаться из-за границы.
Некоторые сделали это еще летом 1930 г. Тогда же, после
исправления властями «перегибов» в их политике, пошла на
убыль эмиграция из СССР. Возвращались не только бедняки
и середняки, но даже баи. Так, к февралю 1931 г. из Китая
вернулся киргизский бай Т. Нишанов (с ним пришли еще
132 человека) на место прежнего жительства в Алай-Гульчин-
ском районе981.
В 1932 г., после дальнейшего исправления «перегибов»,
реэмиграция нарастала. К началу осени того же года в Афга¬
нистане в районах размещения туркменских эмигрантов повсе¬
местно «снимались и откочевывали к границе крупные (от 200
до 1000 семейств) группы туркмен». Афганские власти пыта¬
лись задержать эту волну, однако эмигранты были организо¬
ваны в группы, которые могли не только противостоять афган¬
ским пограничникам, но рисковали «даже нападать и грабить
скот в коренных афганско-узбекских кишлаках с целью ком¬
пенсировать материальные убытки, связанные раньше с ухо¬
дом в Афганистан». В 1933 г. в Туркмении произошло резкое
снижение эмиграции и усилилось возвращение беженцев в
республику. В третьем квартале года только учтенная часть
реэмигрантов составила 965 хозяйств982.
В Казахстан всего вернулось из откочевок от 414 тыс. до
665 тыс. человек (предположительно, что из них из-за грани¬
цы — 60—100 тыс. человек)983. В дальнейшем продолжалась
иммиграция казахов из Синьцзяна, особенно после того, как в
1944 г. в этом регионе произошло обострение ситуации, свя¬
занное с восстанием против китайской власти. Так, в августе
1944 г. в Тарбагатайский район Восточно-Казахстанской об¬
ласти прикочевало 251 хозяйство казахов. Среди них было не¬
мало тех, кто ушел в Китай в годы коллективизации. Одна-
ко настроение основной массы прикочевавших было «только
перезимовать и с наступлением тепла откочевать обратно в
158 I
Китай». Помня о трагедии коллективизации и обоседления,
они опасались, что хорошее отношение к ним властей было
временным, и если они останутся, то их заставят «вступать в
колхоз, обобществить скот, молодежь мобилизуют в армию»984.
К середине мая 1945 г. в Казахстане было зарегистрировано
7250 мигрантов из Синьцзяна985.
Впоследствии, в середине 1950-х гг., началась новая имми¬
грация казахов из Китая в СССР. Целые родьГобращались с
просьбой о репатриации, несмотря на то что некоторые из них
откочевали более ста лет назад. В 1955 г. из Китая в СССР
переехали не менее 71,5 тыс., в 1958—1959 гг. — не менее
59,3 тыс., в 1960—1961 гг. — не менее 7,4 тыс. человек.
После обострения отношений между СССР и Китаем репатри¬
ация продолжалась нелегально. В 1962 г. она составила от
66,8 до 71,8 тыс. человек, в 1963 г. — 20,4 тыс. человек986.
Таким образом, в 1932—1934 гг., после прекращения фор¬
сирования модернизации «кочевых» регионов, власти СССР —
как центральные, так и региональные — провели значительную
работу по прекращению откочевок, постепенному возвращению
беженцев в регионы «исхода», а также по устройству их на «но¬
вых» местах. Хотя этот процесс двигался непросто и были до¬
пущены ошибки, в итоге проблема откочевок была решена бла¬
гополучно.
Важным аспектом внешней политики СССР в начале
1930-х гг. была борьба за откочевников с сопредельными стра¬
нами — Персией, Афганистаном и Китаем. Хотя эти государ¬
ства стремились задержать, оставить у себя граждан СССР,
эмигрировавших в период форсированной коллективизации и
обоседления, многие беженцы в итоге вернулись из-за границы.
Переход в умеренный режим модернизации
Вторым важнейшим направлением исправления ситуации,
которое одновременно ознаменовало новый режим модерниза¬
ции «кочевых» регионов, стала ревизия политики перевода
кочевников на оседлость.
Специалисты, которых ранее гнобили адепты форсирован¬
ий модернизации «кочевых» регионов, теперь получили воз-
°жность немного «отыграться». П. Погорельский вновь стал
159
говорить о невозможности провести оседание кочевников в обо¬
зримом будущем и критиковать тех, что утверждал, что земле¬
дельческое хозяйство — «это верх прогресса». Он ратовал за
«сохранение... традиций и идеологии родового общества» кочев¬
ников, в том числе за создание «родовых колхозов», хотя и
с ликвидацией власти «родовых авторитетов»987. Экономист
И.И. Назарьевский призывал перенимать опыт капиталистиче¬
ских стран по организации степного животноводства988. Очевид¬
но, их голоса не были услышаны, но тем не менее государство
свою политику в отношении кочевников пересмотрело.
Постановление ЦК ВКП(б) от 17 сентября 1932 г. пере¬
числяло «основные условия, обеспечивающие успех оседа¬
ния», включавшие в том числе «тщательный выбор терри¬
тории оседания», своевременное и правильное проведение
землеустроительных и мелиоративных работ», «создание сети
культпросветительских учреждений», «внедрение плановости
в работу»989. На основе этих указаний был реализован новый
формат программы оседания и коллективизации кочевников.
19 октября 1932 г. крайком и СНК Казахстана приняли
план по исполнению упомянутого выше постановления ЦК
ВКП(б). Согласно этому плану, ведущей отраслью хозяйства
в «кочевых» и «полукочевых» районах Казахстана оставалось
животноводство. Земледелие же должно было развиваться там
в качестве подсобной отрасли. Принудительный перевод ко¬
чевников на оседлость прекращался. Тем же из них, кто «на
основе добровольности и самодеятельности пожелает устро¬
иться в поселках», нужно было «оказывать всемерное воздей¬
ствие, как материальное, так и организационное»990.
В конце 1932 г. в Казахстане была распущена Комиссия по-
оседанию. Вместо нее был создан соответствующий отдел в1;
Наркомате земледелия991. Исправление ошибок в сфере кол*'
лективизации даже качнулось в обратную сторону — прово¬
дилось раздробление колхозов, а в ТОЗах не велась работа по
внедрению элементов коллективного труда. Впоследствии вла¬
сти критиковали такую политику, считая, что такое исправ¬
ление предыдущих «левацких» ошибок само стало «новыми
ошибками явно правого порядка»992. Тем не менее, возможно,
такой путь и был правильным.
Разумеется, общей целью новой политики остался перевод
кочевников на оседлость. Кочевание по-прежнему рассматрИ'
160
валось как «система хозяйства, несовместимая с социалисти¬
ческим строем». При этом власти подчеркивали историческое
стремление населения «кочевых» регионов к оседлости (на¬
пример, что киргизы всегда «имели постоянные зимовки (киш¬
лаки), подчас довольно благоустроенные», где были пахотные
угодья, фруктовые деревья и даже мельницы993). Раньше, в
период форсирования, этот аспект часто игнорировали и в ста¬
рых кишлаках оседание не проводили.
Новый формат оседания имел свои новации? Во-первых,
были существенно снижены темпы и, как уже говорилось, от¬
менена принудительность. План перевода кочевников на осед¬
лость стал более реалистичным — была поставлена задача
завершить этот процесс к концу второй пятилетки (то есть к
1937 г.). Так, если раньше в Казахстане предполагалось за
1933 г. «охватить оседанием» 278 тыс. хозяйств, то теперь —
120 тыс. (причем из них 70 тыс. уже были вовлечены в этот
процесс, и только 50 тыс. были «новыми»)994.
Количественные данные по новому плану, как обычно, яв¬
ляются противоречивыми. Наркомат земледелия РСФСР в
ноябре 1933 г. подсчитал, что на вторую пятилетку оставалось
перевести на оседлость 323,36 тыс. хозяйств, из которых по¬
давляющая часть находилась в Казахстане (217,5 тыс.), Кир¬
гизии (38,7 тыс.) и Бурятии (27 тыс.). Однако по данным
ВЦИК на тот же период, в стране оставалось более 570 тыс.
«кочевых» и «полукочевых» хозяйств. Очевидно, данные Нар¬
комата земледелия включали в себя только «не охваченные»
программой оседания хозяйства. Другие сведения появились в
1934 г.: в РСФСР подлежали переводу на оседлость 582 тыс.
хозяйств, из них в Казахстане — 400 тыс. (или 69%)995. Оче¬
видно, данные о численности кочевников постоянно уточня¬
лись, и к 1934 г., возможно, в них были включены вернувши¬
еся к тому времени беженцы.
Во-вторых, коллективизация теперь проводилась только на
условиях уже осуществленного оседания кочевников996 (обрат¬
ное явление было признано «немыслимым»), с целью создать
«прочную хозяйственную, кормовую и земледельческую базу,
наряду с животноводством»997.
В-третьих, власти признали возможным отказ от админи¬
стрирования, то есть от того, что государство все задачи брало
себя. Так, в 1934 г. в Калмыкии было предложено прекра¬
,J Ф.Л. Синицын
161
тить постройку домов для оседающих кочевников силами и
средствами государства. Вместо того их должны были строить
сами «оседающие» колхозники. Таким образом, был проде¬
монстрирован отход от патернализма. Однако такой отход имел
свои ограничения — в том же году Комиссия ВЦИК призвала
не позволять кочевникам быть «самостоятельными организа¬
торами» оседания, «а только подсобной силой, исполнителями
разработанного детального плана»998. Все-таки власти не мог¬
ли позволить себе полностью ослабить контроль.
Выдвинутые, ранее, еще в период форсирования, цели про¬
граммы оседания были еще раз артикулированы. Во-первых,
они включали в себя политические цели: «переход к социализ¬
му, минуя капиталистическую стадию развития», «ликвидация
патриархальных и родовых отношений», «сокрушительный удар
[по] феодально-родовым пережиткам и байско-манапским,
контрреволюционно-националистическим элементам», «лик¬
видация эксплуататоров»999.
Во-вторых, целью оседания было объявлено поднятие уров¬
ня культурного и экономического развития «кочевых» регио¬
нов, приближение их «к передовым, ушедшим вперед нацио¬
нальностям Советского Союза», «ликвидация отсталости»1000.
В-третьих, перевод кочевников на оседлость был обозначен
как одно из направлений советской национальной политики,
так как он имел «огромное значение для достижения равен¬
ства», «консолидации нации и перехода к единому социалисти¬
ческому укладу»1001.
Наконец, несмотря на неудачу многих попыток осуществить
«оседание в промышленности», было подтверждено, что раз¬
витие промышленности все-таки останется одной из причин и
целей перевода кочевников на оседлость1002. В Казахстане вла-i
сти планировали развивать Турксиб, добычу угля в Караган-|
динском регионе, металлов — на Риддеровских приисках, в
Киргизии — строить сахарные заводы и угольные шахты (по¬
следние давали 90% всей добычи угля в Средней Азии). Для
этого требовались рабочие. П. Погорельский писал, что ранее,
до революции «никаких промышленных производств, которые
притягивали бы разоряемого кочевника, в колониях царизма,
как правило, не было»1003, что и препятствовало оседанию.
В апреле 1934 г., с целью оценить возможности и перспек¬
тивы программы оседания, при ВЦИК была создана Комиссия
162
по вопросам оседания кочевого и полукочевого населения под
руководством секретаря ВЦИК А.С. Киселева. (Он был зна¬
ком со спецификой Казахстана, так как в 1928 г. возглавлял
комиссию по расследованию казахско-русского межнациональ¬
ного конфликта в Семипалатинской губернии1004.)
Комиссия взяла в свои руки планирование седентаризации,
отметив, что для перехода к оседлости «должна быть некоторая
выучка», для чего кочевников было необходимо «приспособить...
к этому, приучить, как организовать дело»1005. Комиссия обсле¬
довала «кочевые» районы и выработала рекомендации. (После
выполнения своих задач 31 августа 1934 г. комиссия была лик¬
видирована.)
Согласно решениям комиссии, программа оседания пере¬
водилась на плановую и научную основу. Стихийное оседание
было признано абсолютно недопустимым. Так, при обследова¬
нии положения в Калмыкии власти жестко критиковали ситу¬
ацию, когда «в степи появились поселки различной величины,
с беспорядочным расположением строений». Отдельное осуж¬
дение вызвал тот факт, что выбор расположения этих поселков
иногда объяснялся «родовыми признаками»1006.
В целом комиссия ВЦИК выдвинула такой девиз: «Оседание
еще кочующих, закрепление уже осевших, устройство откочев-
ников». Для успешного завершения этого процесса нужно было
улучшить животноводство, научить кочевников «правильному
использованию пастбищ» и земледелию, организовать подсоб¬
ные промыслы, в том числе ремесла, рыболовство, «лесные за¬
нятия» (производство дегтя и скипидара, сбор дров на топливо),
добычу извести, каменного угля и алебастра. Кроме того, ко¬
миссия призвала бороться с растратой и разворовыванием де¬
нежных средств, выделенных на оседание1007, ведь именно эта
проблема была весьма актуальной в период форсирования.
Практическое воплощение новой политики в «кочевых»
регионах вылилось, во-первых, в развитии животноводства.
В июле 1934 г. А.С. Киселев отмечал, что удельный вес Ка¬
захстана и Киргизии по животноводству в РСФСР составлял
• 6%, однако по товарности — гораздо больше, что должно
было приносить прибыль государству. (С другой стороны, это
заявление было несколько странным, так как до того власти
Постоянно жаловались на низкую товарность кочевой эконо¬
мики.) Комиссия ВЦИК сделала благоприятный вывод, что к
163
1934 г. у большинства кочевников «наметилась здоровая тен¬
денция... к развитию животноводства»1008. Действительно, «ко¬
чевые» регионы начали немного оправляться после голода.
В 1936 г. Л.И. Мирзоян транслировал указание И.В. Ста¬
лина: «Превратить Казахстан в основную животноводческую
базу Советского Союза на Востоке». Он отмечал, что «осо¬
бенно... быстро нужно поднять районы Центрального Казахста¬
на, так называемые бывшие кочевые животноводческие рай¬
оны»1009. Было объявлено, что «ошибочно было бы видеть в
оседании переход от животноводческого хозяйства к земле¬
дельческому»1010. Такой подход был своего рода «спасением»
для животноводческой экономики «кочевых» регионов СССР.
Вторым направлением реализации новой программы было
землеустройство, которое в «кочевых» регионах получило ста¬
тус «одного из важнейших хозяйственно-политических меро¬
приятий», обеспечивающих осевшим кочевникам «устойчивое
землепользование»1011. Советские землеустроители осуществи¬
ли целый комплекс мероприятий — топографические, геобо-
танические работы, обустройство земель для животноводства
и земледелия.
Было проведено обследование «кочевых» территорий на на¬
личие водных ресурсов и возможности использования энергии
ветра. Так как известно, что ветряные установки, особенно ма¬
лые, не всегда бывают рентабельны, Центральный аэрогидро-
динамический институт (ЦАГИ) предложил Госплану СССР
разработать для «кочевых» регионов дешевые ветрогенерато-
ры, которые можно было бы использовать также и для подъема
воды.
Власти провели межевание земель и разрешение земельных
споров. Особое внимание уделялось выяснению того, оста¬
лись ли в «кочевых» районах какие-либо земельные неудобства|
(дальноземелье, чересполосица, вклинивание и т. д.). Кроме-
того, было распланировано «правильное» размещение новых
«точек оседания» и усадебных центров. Условиями для их вькл
бора было наличие воды, сенокоса и пашни1012. Таким образом,
было сделано то, что власти упустили в период форсирования.
Некоторые бывшие «кочевые» территории, которые теперь
считались «освободившимися» (после оседания кочевников),
были отданы в пользование другим регионам страны. Так было
сделано с «Черными землями» в Калмыкии, управление кото¬
рыми было передано Наркомату земледелия СССР. На «Чер¬
ные земли» на зимовку стали перегонять свой скот колхозы и
совхозы не только Калмыкии, но и Сталинградской, Ростов¬
ской области, Орджоникидзевского (Ставропольского) края и
Грузии. Всего на этой территории паслось до 1,6 млн голов
скота1013.
Частью программы модернизации «кочевых» регионов оста¬
валось переселение — в том числе на земли, ранее занятые
кочевниками. Оно получило наиболее активное воплощение в
конце 1930-х гг. Этой программой занимался Переселенческий
отдел НКВД и Наркомат земледелия СССР1014. Так, в Бурятии
к 1939 г. было переселено 2273 местных хозяйства1015. Вселение
прибывших в регион переселенцев производилось в бурятские
колхозы1016. Еще одним аспектом этой программы было сселе¬
ние разрозненных осевших хозяйств в единые центры. Счита¬
лось, что это являлось финальной точкой оседания. Так, к
1941 г. в Бурятии было сселено 5739 хозяйств1017.
В «кочевых» районах продолжалось развитие системы об¬
разования. При начальных школах создавалась сеть интернатов,
были «упорядочены» детские дома, плохое состояние которых
вскрылось в период голода в Казахстане. Власти отмечали
«огромный рост охвата детей школами, увеличение грамотности
населения, расширение сети культурно-просветительных уч¬
реждений». Так, в 42 «кочевых» и «полукочевых» районах Ка¬
захстана было охвачено школой 84% казахских детей1018.
Происходило улучшение системы здравоохранения — ра¬
ботали фельдшерские пункты, передвижные «венерические
отряды», шло оспопрививание1019, была развернута борьба с
социальными болезнями1020. Специалистам, которые прибыва¬
ли на работу в «кочевые» регионы, было предписано выдавать
земельные участки и ссуды1021.
Однако программа модернизации упиралась в нехватку фи¬
нансирования и другие трудности. В 1936 г. Наркомат земледе¬
лия намечал потратить на мероприятия по оседанию кочевников
4 млн руб., однако Наркомат финансов снизил эту сумму до
2,5 млн руб. В 1938 г. в бюджете РСФСР было запланировано
финансирование в размере 2,9 млн руб., а фактически было вы¬
делено менее 2 млн руб.1022
Местные власти кое-где не желали браться за такое труд-
иое дело, как перевод кочевников на оседлость. В 1934 г. чи¬
165
новник Наркомата земледелия М. Мурзагалиев, выступая в
Бурятии, отмечал, что в регионах «все как будто отбоярива¬
ются от вопросов оседания, открещиваются от этого дела». Он
подчеркивал, что именно работники-«националы» должны были
стать в решении этой задачи «вожаками, толкачами», так как
«они подтягивают и обслуживают на родном языке отставшую
часть населения». М. Мурзагалиев сокрушался, что именно
«националы», а не «европейцы» считали эту задачу «грязной,
нехорошей, никому не нужной»1023. Тем не менее региональных
чиновников можно было понять, так как программа перевода
кочевников на оседлость была в определенной мере дискреди¬
тирована предыдущей неудачной политикой форсирования.
Летом 1934 г. в Каракалпакии строительство в местах осе¬
дания было приостановлено «вследствие отсутствия завозного
строительного материала». Власти республики приступили к
самостоятельной заготовке лесоматериалов в Средне-Волж¬
ском крае. Позднее, по результатам 1938 г., Наркомат земле¬
делия СССР все еще констатировал неудовлетворительное
снабжение «кочевых» регионов стройматериалами1024.
В Сталинградском крае до 1935 г. «никакая работа по осе¬
данию кочевников... не проводилась». К апрелю того же года
в Харабалинском районе из осевших 726 хозяйств было обе¬
спечено квартирами только 441. Производственными построй¬
ками осевшие колхозы были обеспечены на 5—10%. Област¬
ные власти запрашивали у Москвы средства на завершение
этой работы. Однако 1 ноября 1935 г. Наркомат земледелия
сообщил, что средств на это нет. Тем не менее ВЦИК пред¬
лагал в 1936 г. усилить в Сталинградском крае мероприятия
по оседанию казахов и цыган и просил СНК РСФСР поставить
вопрос о финансировании1025.
В сфере образования наблюдалась нехватка кадров, а так¬
же их низкая квалификация. Ликвидация неграмотности от¬
ставала от плана. Некоторые школы строили «не там, где
нужно, в нездоровой местности, и неправильно». Так, в Талды-
Курганском районе школа была поставлена «в очень заболо¬
ченном месте, даже к ней трудно пройти». При этом никто ни
из Стройотдела, ни из Наркомата просвещения «не удосужил¬
ся прийти посмотреть, что там строят, где строят и как стро¬
ят». Во многих районах в школах был высокий отсев учащихся
(до 25—30%). Причинами его власти считали то, что «насе*
166
ление до сих пор живет очень разбросанно и... радиус охвата...
школой очень большой, и чем холоднее, чем ребятишки чаще
перестают ходить». Кое-где школы не работали по нескольку
месяцев, хотя по официальным данным числились действу¬
ющими1026.
К 1934 г. в Казахстане из 39 районов оседания в четырех
областях больницы были построены только в 23 районах, а вра¬
чи были в наличии только в 18 больницах. В феврале 1934 г.
была открыта больница в Жанааркинском районе, но уже
20 апреля она была закрыта из-за отсутствия питания и топли¬
ва. В Каракалпакии в «кочевом» Тамдынском районе не было
ни одного врача. В Бурятии радиус врачебных участков состав¬
лял до 30—40 км. В Тургае была построена хорошая больница,
однако на 40 коек там было всего 10 чайных кружек и 14 клизм.
Контингентом больницы были откочевники и детдомовцы, одна¬
ко постоянное население больницей не пользовалось. Причины
этого власти видели в «антисанитарном состоянии, плохом пи¬
тании, недостаточной квалификации врачебного персонала»1027.
Расходы на программу оседания составили значительную
сумму. Еще в 1930 г. Ф.И. Голощекин прогнозировал, что пла¬
новое оседание будет стоить столько же, сколько постройка
Турксиба, — около 300 млн руб.1028 В 1934 г. А.С. Киселев
отмечал, что уже было израсходовано 80 млн руб. на Казахстан
и Киргизию (80% оседавших хозяйств приходилось на эти ре¬
гионы). Он фактически «подтвердил» и даже превысил цифру
Ф.И. Голощекина — что еще понадобится 300 млн руб.1029 В
Калмыкии только в 1921 —1937 гг. капитальные вложения со¬
ставили 77,4 млн руб.1030 На производство землеустроительных
работ в «кочевых» регионах только к 1 января 1934 г. было
выделено более 12,6 млн руб.1031 В целом к концу 1930-х гг.
на программу седентаризации, включая землеустройство, было
затрачено не менее 260 млн руб. Таким образом, из-за недо¬
финансирования расходы все же получились меньше, чем пла¬
нировалось.
Тем не менее постепенно принятые властями меры привели
к определенным позитивным сдвигам в «кочевых» регионах.
Казахстан постепенно стал оправляться от последствий гран¬
диозной хозяйственной катастрофы и голода. В регионе уже в
1934 г. почти вдвое увеличился сбор зерна, который составил
5 -реднем 5105 ц на колхоз (против 2645 ц в 1933 г.)1032.
167
В 1934 г. падение поголовья скота в Казахстане останови¬
лось и даже наблюдался некоторый рост по отдельным катего¬
риям1033. Если к 1 января 1934 г. в регионе было 4,2 млн голов
скота, то к сентябрю 1936 г. — уже более 9,3 млн голов1034.
По данным властей, в Казахстане в 1930—1936 гг. было
переведено на оседлость 338,7 тыс. хозяйств, из них 62,9 тыс.
осели в бывших «кочевых» районах (получается, что осталь¬
ные были выселены оттуда на север и юг региона). Характер¬
но, что если в Киргизии, Каракалпакии, Бурятии и Ойротии
осевшие кочевники остались в сельском хозяйстве, то в Ка¬
захстане была «другая картина»1035. Многие были переведены
на «оседание в промышленности». К 1936 г. казахи составля¬
ли 41% всех промышленных рабочих республики. Большую
роль в привлечении бывших кочевников на работу сыграл
Турксиб и другие железные дороги — их протяженность в ре¬
спублике в 1930—1940-х гг. выросла в 13 раз1036.
В остальных регионах перевод кочевников на оседлость за¬
вершился позднее. В Бурятии в 1931 —1935 гг. осели 12 775 хо¬
зяйств, однако оставалось «неохваченными» намного боль¬
ше — 26 154 хозяйства. Власти ожидали, что они осядут
самостоятельно1037. К 1936 г. в республике было обоседлено
уже 38,9 тыс. хозяйств1038. У 75% тех, которые продолжали
кочевать, дальность перекочевок была незначительной (до
10 км). На расстояние свыше 15 км кочевали только 20% хо¬
зяйств. Таким образом, «кочевой быт был уже значительно
расшатан»1039.
В Киргизии за период планового оседания с 1931 по 1937 г.
перешли на оседлость более 78 тыс. хозяйств (или 300 тыс.
человек), а всего с 1918 по 1937 г. — 142 тыс. хозяйств (или
600 тыс. человек)1040. Оседание в этом регионе было заверше¬
но к 1940 г.1041
В Туркмении к концу 2-й пятилетки (1937 г.) от 76 до %°/<*
кочевников было вовлечено в коллективизацию. В 1940"
1942 гг. часть кочевых хозяйств была переселена в земледель¬
ческие районы Чарджоуской области1042.
Процесс оседания в Калмыкии был завершен к 1935 г.104!
Из 1174 тыс. га «черных земель» 722 тыс. га (62,5%) 6bijnf
отданы в пользование исключительно колхозам Калмыкии.
Каждому колхозу передавался участок, закрепленный за ни^
на 15 лет. Колхозы возводили на «черных землях» необхоДИ'
168
мые для зимовки скота капитальные сооружения, проводили
обводнение участков и пр.1044
В Азербайджане в начале 1930-х гг. кочевники и полуко¬
чевники были переведены на оседлость, после чего прекрати¬
лись их сезонные миграции в Мильско-Карабахской степи и в
Нагорный Карабах1045.
Попутно в основной массе «кочевых» регионов СССР была
завершена коллективизация. Так, на Алтае к июню 1937 г.
93% алтайских и казахских хозяйств находились в составе кол¬
хозов1046. В 1939 г. все ТОЗы в Казахстане были преобразо¬
ваны в колхозы, в других регионах — в 1940 г.1047
В итоге к концу 1930-х гг. власти постепенно переводили
на оседлость оставшиеся небольшие группы кочевников. Эти
планы не всегда выполнялись и менялись. Так, на 1938 г. по
линии Наркомата земледелия было запланировано перевести
на оседлость 1164 хозяйства, однако фактически было устро¬
ено только 278. В октябре 1938 г. Экономический совет при
СНК СССР разработал план оседания на 1939 г., который
включал 9895 хозяйств. Однако в ноябре 1938 г. этот план
был снижен до 6855 хозяйств, и еще 11 085 хозяйств были
назначены к «подготовке к оседанию в 1940 г.»1048. В целом
оседание оказалось гораздо более трудным делом, чем предпо¬
лагали власти, даже в условиях новой, умеренной и медленной
политики модернизации «кочевых» регионов.
Тем не менее власти рапортовали о своих успехах в деле
обоседления кочевников. 21 мая 1937 г. первый секретарь Ка¬
рагандинского обкома партии Г.И. Пинхасик докладывал, что
«почти все население бывших кочевых районов нашей обла¬
сти... перешло на оседлый образ жизни с постоянными насе¬
ленными пунктами... Это не голощекинские “пункты оседания”,
куда “водворялись” на жительство казахи административным
путем. Это населенные пункты, где само население строит
школы, бани, скотные дворы, сараи для машин, крытые тока
и другие колхозные постройки; это пункты, вокруг которых
раскинулись поля и сенокосы сельхозартелей и ТОЗов»1049.
Однако в реальности у переведенных на оседлость кочев¬
ников сохранялись и элементы кочевого быта, и тяга к коче¬
ванию. Вообще, полностью «оседлыми» их было назвать нель¬
зя. Комиссия ВЦИК в 1934 г. отмечала, что «откочевки сейчас
нет, потому [что] государство дает большие льготы, но если мы
169
будем плохо работать, то они опять закочуют». В Кочкорском
районе Киргизии у обоседленных кочевников, «как правило,
около домов стояли юрты»1050. Тем не менее власти закрывали
на это глаза, оценивая степень оседлости в основном чисто
формально, «для галочки».
Мало того, в СССР говорили и о возможности сохранения
кочевания в том или ином виде. Комиссия ВЦИК в 1934 г.
сделала вывод, что «массовый переход животноводства райо¬
нов оседания на метод стойлового содержания был бы пре¬
ступной нелепостью», и поэтому «необходимо вести решитель¬
ную борьбу за максимально рациональное использование
пастбищ в течение круглого года, где это возможно»1051. Как
минимум это давало «карт-бланш» на переход к отгонному
скотоводству.
В 1936 г. И.В. Сталин и вовсе заявил, что кочевание в от¬
дельных регионах СССР может сохраниться. Большинство
колхозов в Казахстане даже в конце 1930-х гг. фактически
оставалось кочевыми (а некоторые из них были вообще фик¬
тивными). Они представляли собой группу из трех—пяти се¬
мей, пасших скот на территории площадью несколько сотен
квадратных километров. В некоторых степных районах колхозы
вряд ли вообще существовали. Причиной того, что государство
вновь было заинтересовано в кочевниках, было стремление
поднять животноводство, хотя и «в организованном поряд¬
ке»1052. Очевидно, что власти к тому же решили, что кочевание
перестало представлять опасность.
Таким образом, новая программа модернизации «кочевых»
регионов СССР фактически была основана на отказе от при¬
нудительного перевода кочевников на оседлость. Было приня¬
то решение о сохранении отгонного скотоводства и даже коче¬
вания в некоторых районах.
Власти в целом достигли своих целей по переводу кочевни¬
ков на оседлость, однако в некоторых случаях такое «оседа¬
ние» было условным. Некоторые представители властей в
регионах понимали нереальность или ненужность обоседления
и коллективизации кочевников и поэтому уклонялись от этой
задачи. Ее выполнение затянулось, а планы — даже умерен¬
ные — не выполнялись полностью.
К властям пришло также понимание невозможности не]
только земледелия, но и стойлового скотоводства на бывших
170
«кочевых» территориях. Создание колхозов в степи часто было
фикцией.
Конечно, предыдущее форсирование, голод и другие собы¬
тия, связанные с реализацией политики форсирования, сильно
ударили по кочевой цивилизации. Кочевников, хотя бы частич¬
но или формально, на бумаге, худо-бедно «привязали» к ка¬
ким-то контролируемым точкам на земле. Поэтому власти
больше не ощущали, что кочевая цивилизация опасна, и мог¬
ли позволить себе вновь частично «разрешить» кочевание.
Тем не менее кочевая цивилизация в СССР сохранилась в
некоем «урезанном» виде.
«Неизвестные люди»: политика по отношению
к цыганам
Положение цыган1053 в СССР и их отношения с государством
имели и сходство с другими традиционно кочевыми народами,
и отличие от них. Первое сходство состояло в отсутствии у
властей точных данных о численности цыганского населения.
Согласно переписи населения 1926 г., в СССР проживали
61 234 цыгана, из них в РСФСР — 38 947 человек, на Украи¬
не — 13 578 человек, в Белоруссии — 2400 человек, Узбеки¬
стане — 2700 человек1054. Поданным Наркомата земледелия на
1933 г., в РСФСР было около 41 тыс. цыган1055, что в принци¬
пе соответствовало данным переписи с учетом естественного
прироста. Однако сотрудник Отдела национальностей ВЦИК
С.А. Такоев имел данные о 80 тыс. цыган1056.
В советских документах, датированных 1936 г., приводятся
сведения о том, что на Украине было более 2 тыс. цыган, в
Белоруссии — 398 кочевых цыган и 291 оседлых, в Горьков¬
ском крае — 70 оседлых и 35 кочующих нетрудоустроенных
цыганских семьи1057. Очевидно, что цыган в этих регионах
Должно было быть намного больше, если только они массово
не откочевали в другие места. Таким образом, достоверными
сведениями о количестве цыган не обладал никто — даже се¬
кретарь Совета национальностей ВЦИК А.И. Хацкевич при¬
знавал, что данные переписи населения не были точными1058.
Отсутствие точных данных было обусловлено трудностью
Учета цыганского населения. Так, на Украине было выявлено,
171
что «установить, хотя бы приблизительно, количество кочую¬
щих... цыган не представляется... возможным». В некоторых
местностях — например, в Можайском районе Московской
области — учет цыган вовсе не проводился. По мнению вла¬
стей, трудность «наблюдения» за цыганами осложнялась тем,
что они кочевали маленькими таборами, состоявшими из двух¬
трех семей1059, и в маршрутах их кочевания не было закономер¬
ностей. Кроме того, «цыганами» себя называли самые разные,
отличающиеся друг от друга этнические группы. А.И. Хацкевич
отмечал, что возможными были и случаи «нежелания выявить
себя цыганом»1060.
Второе сходство цыган с другими традиционно кочевыми
народами состояло в наличии среди них не только собственно
кочевых и полукочевых людей, но и перешедших на оседлость.
Точная пропорция этих контингентов неизвестна, хотя, напри¬
мер, есть данные 1936 г. по Западной области: 7 тыс. цыган,
из них 3 тыс. осевших и полуосевших, 4 тыс. кочевых. На
Украине в том же году были выявлены 3 тыс. оседлых и полу-
оседлых цыган1061.
Третье сходство заключалось в том, что у оседлых цыган
оставалась сильной тяга к традиционному, кочевому образу
жизни. Они были связаны родственными и другими узами с
кочующими цыганами и иногда сами возвращались к кочева¬
нию1062.
Однако гораздо больше у цыган было отличий от других
кочевых народов, которые делали первых «особым случаем»
отношений между государством и кочевниками. Цыгане не
имели «своей» этнической территории и кочевали в совершен¬
но разных регионах СССР1063. Кроме того, их миграции не j
были связаны с определенными производственными процесса¬
ми или сезонными сельскохозяйственными циклами1064. Табор¬
ные цыгане вели скорее «бродячий» образ жизни, который
сильно отличался от регламентированного кочевания традици¬
онно кочевых народов, занимавшихся скотоводством.
Цыганские таборы надолго оседали около селений и ropoJ
дов только на зиму, летом же кочевали с места на место, нигде
долго не задерживаясь. Интересно, что в рассматриваемый?
период в жизни таборных цыган появилась новация «в дух£*
прогресса» — их перемещение стало происходить не только
на лошадях, но и поездами1065.
172
Полукочевые цыгане также вели образ жизни не такой, как
у «обычных» кочевых народов. Они мигрировали из одной мест¬
ности в другую, снимая на короткое время жилые помещения у
местного населения. Определенных занятий они не имели и вы¬
полняли разного рода случайную, временную работу. Власти
отмечали, что положение таких цыган было «исключительно
тяжелым, особенно зимой». Они жили в нетопленых и необо¬
рудованных бараках, без достаточного количества коек и зача¬
стую спали вместе с детьми на грязном полу1066.
Оседлые цыгане еще с дореволюционных времен жили во
многих городах страны — например, в Москве, Твери (Кали¬
нине) и Туле1067. В этом тоже проявлялось отличие от «обыч¬
ных» кочевых народов, так как представители последних, пере¬
ходя на оседлость, в основном оставались в сельской местности
и продолжали заниматься сельским хозяйством.
После Октябрьской революции и особенно после начала
массовой коллективизации произошло ухудшение положения
цыган. Инспектор Московского областного земельного отдела
в 1933 г. докладывал, что «положение цыганской бедности —
кошмарное». После начала коллективизации и освоения пу¬
стующих земель цыганские таборы лишились территории для
кочевания. Начался приток цыган к Москве из всех регионов
СССР, так как там было «легче достать хлеба»1068 (то есть
найти заработок).
В 1920-х и начале 1930-х гг. в СССР активно обсуждалась
идея перевода кочующих цыган на оседлый образ жизни1069. Бы¬
товало мнение о невозможности советизации цыган в условиях
кочевания. Так, Лысковский уездный исполком (Нижегородская
губерния) сообщал, что «работы среди цыган... не ведется, вви¬
ду того что цыгане в большинстве своем ведут не постоянную,
а кочующую жизнь... Не представляется возможным вести ка¬
кую-либо политико-воспитательную работу среди цыган». Вла¬
сти подчеркивали, что цыгане «изолированы... от производ¬
ственной жизни»1070, что было неприемлемым для Советского
государства, где каждый человек был обязан трудиться.
Цыганская интеллигенция пробовала перестроить жизнь
народа на новых началах. Среди сторонников такой модерни¬
зации были партиец А.С. Таранов, музыкант И.И. Ром-Лебе-
Дев, поэт М. Безлюдский, инструктор Отдела национальностей
ВЦИК по работе с цыганами И.П. Токмаков. В 1926 г. был
173
создан Всероссийский союз цыган, который пытался помогать
государству в советизации цыганского населения. Однако в
1929 г. союз был распущен из-за обвинений его руководства
в ошибках — в частности, из-за того, что в составе правления
из 23 человек было 9 «барышников» (торговцев)1071.
Одновременно советизация и перевод цыган на оседлость
были институционализированы самим государством. Цель та¬
кой политики заключалась в приобщении этого народа к «об¬
щественно полезному труду». 1 октября 1926 г. было издано
постановление ЦИК и СНК СССР «О мерах содействия пе¬
реходу кочующих цыган к трудовому оседлому образу жиз¬
ни». Цыгане, желавшие перейти на оседлость, получили право
на первоочередное наделение землей и другие льготы, уста¬
новленные для переселенцев. Постановление ВЦИК и СНК
РСФСР «О наделении землей цыган, переходящих к трудово¬
му оседлому образу жизни», принятое в феврале 1928 г., пред¬
писало местным властям наделять цыган землей, а в случае
отсутствия таковой — содействовать их переселению1072. Осе¬
давшим цыганам выдавалось пособие в размере от 500 до
1000 руб. для обзаведения хозяйством1073.
Курс на форсирование оседания цыганского населения был
взят в 1932 г., после начала массовой коллективизации в
СССР. Власти констатировали слабость результатов прежней
работы в этой сфере. Так, Наркомат земледелия все еще не
назначил области и районы, где можно было устроить цыган в
сельском хозяйстве, а на местах в целом «недооценивали зна¬
чение работы среди трудящихся цыган». В июле 1933 г. Управ¬
лению землеустройства НКЗ РСФСР было поручено «во время
зимних стоянок цыганских семей обеспечить учет и подготовку
их к переходу на оседлое хозяйство». Планировалось подсе¬
лять цыган в существующие колхозы, а также организовывать
для них новые колхозы и артели1074. Таким образом, политика
государства была ориентирована именно на сельскохозяй-.
ственное переселение и оседание цыган (города в качестве
места оседания стали рассматриваться намного позднее —• в
1950-х гг.)1075. Характерно, что цыган власти пытались «пой-
мать» именно во время зимовок, когда они были наиболее
«уловимы». В этом было еще одно отличие от других кочевы*
народов, которых в основном пытались перевести на оседлость
в течение летнего периода.
174
В стране стали создаваться цыганские колхозы. Создавая
их по национальному признаку, государство пошло на уступки
цыганам, так как они хотели работать уже сложившимися кол¬
лективами (таборами), которые формировались на основе род¬
ственных, патриархальных связей. Кроме того, в рамках осе¬
дания происходил переход к совершенно новым для цыган
видам деятельности — земледелию, кустарно-ремесленному
или фабричному производству, строительству1076. (Другие ко¬
чевые народы, оседая, оставались в привычной-для них сфере
экономики.)
К концу 1935 г. были организованы цыганские колхозы
«Нэво дром» («Новый путь») в Марийской АО, «Красная звез¬
да» в Воронежской области. Они получили кредиты от государ¬
ства1077. В 1936 г. было решено организовать 17 новых цыган¬
ских колхозов и активизировать мероприятия по переводу цыган
на оседлость. Планировалось в 1937 г. переселить тысячу се¬
мей, из которых 400 должны были приселить в уже существу¬
ющие колхозы, а для 600 — создать шесть новых колхозов1078.
Так, из ста цыганских семей, кочевавших в Белоруссии,
было запланировано организовать новый колхоз на землях од¬
ного из ликвидируемых совхозов, граничивших с территорией
Западной области. Этим вопросом занимался непосредственно
Переселенческий отдел НКВД, который просил белорусские
органы «добиться скорейшего разрешения в СНК БССР» это¬
го вопроса1079.
Двести цыганских семей было запланировано разместить в
Барышевском районе Киевской области, Днепродзержинском и
Приазовском районах Днепропетровской области. Там были
ликвидированы совхозы, и их территория была передана колхо¬
зам, которые, как предполагалось, «не могли полностью осво¬
ить эту землю»1080. Это давало возможность поселить там цыган.
В 1936 г. в деле перевода цыган на оседлость стали отме¬
чаться сдвиги — так, на Украине местные власти изъявляли
желание заниматься этим вопросом. Положительная реакция
поступала и со стороны «целевой группы» — самого цыганско¬
го населения. В Западной области было выяснено, что «жела¬
ющих кочевников вступить в цыганские колхозы очень много».
На Украине кочующие цыгане, когда узнавали о создании где-
пибо цыганского колхоза, являлись туда и требовали, «чтобы их
приняли, угрожая в противном случае местью»1081.
175
В Можайском районе Московской области было проведено
собрание цыган (приняли участие 75 человек). На собрании
выяснилось, что цыгане (особенно молодежь и женщины) не
возражают против создания колхоза, «но боятся, что их по¬
шлют в тайгу». Часть цыган соглашалась ехать в цыганский
колхоз в Куйбышевскую область. Однако другие хотели орга¬
низовать колхоз только в Можайском районе. Интересно, по
в Челябинскую область цыгане категорически отказывались
ехать, так как их туда уже отправляли на работу, однако «ус¬
ловий... не обеспечили». Как выяснилось, это и являлось «при¬
чиной боязни тайги»1082.
Причиной положительной реакции цыган на вступление в
колхозы были в основном прагматические мотивы. Для многих
из них это давало шанс уйти от нищеты. Практика показала,
что наибольшую активность при вступлении в колхоз прояв¬
ляла безлошадная беднота, не имевшая никаких трудовых на¬
выков, а «лошадные» и мастеровые старались устроиться в
транспортные или промысловые артели или создать собст¬
венные1083.
Власти осознавали, что когда цыгане «пачками подавали
заявления о принятии их в колхоз» — это было в первую оче-i
редь обусловлено уже упомянутыми трудностями кочевания,
возникшими после начала коллективизации1084. Еще один факт,
свидетельствующий о том, что мотивы цыган носили вынуж¬
денный характер: если русские крестьяне подавали заявки на
участие в программе переселения с таким расчетом, чтобы
весной начать сев на новой территории, то пик цыганской ак¬
тивности приходился на осень, ведь накануне зимы угроза су¬
ществованию табора сгущалась1085.
Конечно, перевод на оседлость и создание колхозов встре¬
тили и сопротивление.— в основном со стороны главы табо¬
ров, которые опасались потерять в новых условиях свое руко¬
водящее положение и экономические привилегии1086. (Здесь
видно сходство с позицией «родовых авторитетов» у других
кочевых народов СССР.)
В рамках самих колхозов цыгане часто не принимали новые
условия жизни. Поровну распределяя собранный урожай, они
в то же время негативно относились к обобществлению скота,
за которым ухаживали индивидуально. Поэтому нередки были
случаи «приватизации» коров и лошадей, отказы отдать в кол*
176
хоз лошадь, которые сопровождались угрозами уйти из колхо¬
за1087. Кроме Того, слабое экономическое положение колхозов
и низкий уровень хозяйственного руководства порождали у
части цыган желание вернуться к кочевой жизни1088.
Можно говорить и о фиктивности оседания части цыганско¬
го населения. Некоторые цыгане вступали в колхозы только с
целью получить денежное пособие, причитавшееся оседающим.
После получения денег они исчезали1089. Кроме того, колхозы
служили как перевалочные базы, опорные пункты для продол¬
жавших кочевать цыган. Наиболее многочисленные таборы
кочующих наблюдались именно в непосредственной близости
от цыганских колхозов1090. Если до революции цыгане прово¬
дили зиму в деревнях, снимая жилье, то, так как в СССР была
введена прописка, не каждый колхозник теперь решался при¬
ютить у себя табор на долгий срок1091. Поэтому фиктивное
оседание в колхозах на зиму было фактически единственным
выходом для кочевавших цыган.
Введение института прописки и «режимных» зон (погранич¬
ных и других) ярко выявило недоверие властей к цыганскому
населению. Оседлых цыган в «режимных» городах, как общее
правило, не прописывали и просили покинуть пределы города.
В 1936 г. НКВД Белоруссии сначала согласился на создание
только одного цыганского колхоза и «только для цыган, про¬
живающих в Белоруссии», с условием, что не будет «ввоза цы¬
ган из других республик и областей». Однако в июне 1937 г.
было запрещено создание и этого единственного цыганского
колхоза, «ввиду близости границы» и того, что «большинство
кочующих цыган — неизвестные люди». (Белоруссия рассма¬
тривалась властями как «остро-режимная зона»1092.) Очевидно,
власти опасались возможного ухода цыган за границу, вовлече¬
ния их в контрабанду и других проявлений «нелояльности».
Кроме того, цыганские колхозы в большинстве случаев вос¬
принимались местным населением и руководителями районов как
«нежелательный элемент». Здесь сказывались как предрассудки,
так и осознание того, что цыгане — «неудобный» и непредска¬
зуемый контингент, которым трудно управлять. К тому же из-за
создания цыганских колхозов соседние колхозы порой несли ре¬
альные территориальные потери1093.
Еще одной акцией недоверия властей к цыганам стало от¬
селение цыган от Москвы и других «режимных» городов. На
177
заседании плановой комиссии Наркомата земледелия в июле
1933 г. было объявлено, что «все цыгане, проживающие око¬
ло гор. Москвы, переброшены в другие области для включения
на работы». Одновременно Московский областной земельный
отдел подвергли критике за то, что «затянул выполнение рас¬
поряжения НКЗема... способствовал созданию беспризорности
цыганских семей и их проживанию как около г. Москвы, так
и в самом г. Москве». Было выдвинуто требование в 1934 —
1935 гг. устроить оседающих цыган в пределах Московской
области. Кроме того, было распространено мнение, что цыган
надо выселить и из пределов области. Интересно, что в 1934 г.
в Московской области, по данным властей, цыган не было об¬
наружено ни в колхозах, ни в виде единоличных хозяйств1094.
В таких условиях выходом могло стать создание цыганско¬
го национального района. Такую инициативу поддерживал в
том числе Наркомат земледелия1095. Основанием для нее вла¬
сти считали «ограниченность земельной территории и отсут¬
ствие жилищного фонда», что не давало «возможности укруп¬
нить существующие цыганские колхозы» (так, в Западной
области до 200 заявлений от кочевников о принятии их в кол¬
хоз остались без удовлетворения)1096.
В 1936 г. было принято решение о создании цыганского
национального района в Куйбышевской области. С этой целью
на ее территории были объединены два сельскохозяйственных
района — Куйбышевский (на территории которого существо¬
вал цыганский колхоз «Нэви бахт») и Теренгульский1097. Тем
не менее в итоге район так создан и не был.
В целом к 1 августа 1933 г. осело всего 0,52% цыган1098.
В 1936—1937 гг. в СССР было 45 цыганских колхозов, в ко¬
торых проживали 1425 семей, что, поданным Н.И. Платунова,
составляло 15,7% от выявленных в стране 9047 цыганских
семей1099. Хотя к 1938 г. число колхозов даже ненамного вы¬
росло (до 52), Н. Деметер, Н. Бессонов и В. Кутенков оцени-,
вали число цыган-колхозников еще ниже, чем Н.И. Плату-1
нов — всего 2—5% от общего числа цыган даже в период
наивысшего успеха колхозного строительства1100. 1
Власти отмечали, что оставшиеся кочевать цыгане остава¬
лись вне поля деятельности советской власти: «Никаких при¬
знаков культмассовой и просветительской работы среди кочу-
ющих цыган нет, вместо читки газет, книг, театра, кино и т. д-
178
j
цыгане привлекаются азартными играми. Дети цыган школу не
посещают»1101.
Цыганские колхозы оказались весьма неустойчивыми и де¬
монстрировали неэффективность работы — в том числе по¬
тому, что у цыган отсутствовали навыки аграрной, управлен¬
ческой, финансовой деятельности1102. В дальнейшем цыганские
колхозы либо распались, либо были уничтожены в период на¬
цистской оккупации и никогда более не возролущлись. Оче¬
видно, что сама колхозная система полностью противоречила
цыганской ментальности1103.
Таким образом, отличие цыган от других кочевых народов
состояло в том, что у них не было «своей» территории, они
кочевали на этнической территории других, в основном осед¬
лых народов. Цыгане занимались ремеслами, оседали на зиму
в русских, украинских и других иноэтничных деревнях, ходили
на заработки в города. Они как бы жили «при» этих оседлых
народах, не в изоляции, а, наоборот, в определенном симбио¬
зе с ними. Хотя некоторые цыгане, как и другие кочевники,
занимались скотоводством, оно имело ограниченный характер
(разведение лошадей).
Политика перевода цыган на оседлость с созданием колхо¬
зов, которую советские власти начали активно воплощать в
жизнь в начале 1930-х гг., входила в противоречие с тем, что
цыгане традиционно не занимались сельскохозяйственным тру¬
дом. По причине отсутствия у цыган «своей» конкретной зем¬
ли колхозы пришлось создавать на государственных землях,
среди этнической территории других, оседлых народов.
В целом перевод цыган на оседлость в 1930-х гг. оказался
не вполне удачным и был завершен значительно позднее, о чем
будет далее рассказано в книге.
Глава 3
«КОЧЕВЫЕ» РЕГИОНЫ С 1940-Х ГГ.
ДО НАШИХ ДНЕЙ
Охват оставшихся «кочевых» регионов
Реформирование кочевой цивилизации на Севере затяну¬
лось на многие десятилетия. В начале 1920-х гг. отсутствова¬
ли даже точные сведения об этническом составе и численно¬
сти коренного населения этого огромного региона. (Впрочем,
такие же проблемы были характерны для многих отдаленных
частей страны.) Известно, что к моменту революции оно со¬
ставляло около 140 тыс. человек1104. Однако, согласно «Ведо¬
мости о населении Севера» (по переписи 1920 г.), численность
«гиперборейцев», юкагиров, чукчей, коряков, камчадалов,
айнов, телеутов составляла 67 606 человек, «прочих» наро¬
дов — 545 999 человек. Материалы Наркомата по делам на¬
циональностей 1922 г. определяли общую численность малых
народов Севера всего в 23 627 человек против действитель¬
ных 150—160 тыс.1105
Согласно данным переписи 1926—1927 гг., 54,4% пред¬
ставителей малых народов Севера вели кочевой образ жизни/
Если из этих данных исключить население региона Амура, в
значительной степени оседлое, то показатели кочевого быта
возрастают до 62%. Некоторые народы были целиком или в
большинстве своем кочевыми: долганы — 96%, эвенки —
92%, чукчи — 71%, коряки — 54%1106. На Ямале к середине
1930-х гг. практически все население полуострова составляли
4,5 тыс. кочевников-оленеводов. Сколько-нибудь крупные по¬
стоянные населенные пункты на полуострове отсутствовали1107-
По переписи 1932—1933 гг., здесь насчитывалось 558 коче¬
вых, преимущественно ненецких, хозяйств, в 1934 г. — 6981118
180
Одной из главных задач властей на Севере, как и во всех
других «кочевых» регионах, было создание советских органов
управления и общая советизация этой территории. В 1922 г.
при Наркомате по делам национальностей был создан «По¬
лярный подотдел управления туземными народами Севера».
В 1924 г. при Президиуме ВЦИК был образован Комитет со¬
действия народам северных окраин1109. Его задача состояла в
«содействии планомерному устроению малых народностей Се¬
вера в хозяйственно-экономическом, административно-судеб¬
ном и культурно-санитарном отношении»1110.
В 1926 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли «Временное по¬
ложение об управлении туземных народностей и племен север¬
ных окраин РСФСР», которое было нацелено на «защиту прав
и интересов трудящихся туземцев Северных окраин», а также
на «вовлечение их вдело управления, наиболее полное и пра¬
вильное проведение среди них законов Советского правитель¬
ства», «поднятие их хозяйства и культурных условий жизни».
Интересно, что это «Положение» было принято по образцу
Устава об управлении инородцев 1822 г. Как отмечает Ю. Слез-
кин, таким образом народы Севера вернулись к обновленному
варианту старой административной системы. «Бродячие ино¬
родцы» стали «туземцами», «кочевые и оседлые инородцы»
остались при своем, управления превратились в советы. Одна¬
ко основной принцип неспешного прогресса через культурные
заимствования остался прежним1111. На наш взглйд, такой под¬
ход был достаточно взвешенным и реалистичным.
Советизация Севера столкнулась с большими трудностями.
Коренное население стремилось сохранить традиционную ро¬
довую власть, а образование советов (даже родовых) проис¬
ходило во многих местах очень медленно, особенно в тундре и
лесотундре. В 1925 г. ненцы низовьев Енисея заявляли, что
«родовой совет нужен русским, а им нужен князь». В советы
проникали родовые старшины и богачи — особенно это было
распространено в Туруханском крае и Якутии. Северяне вос¬
принимали власть родовых советов в форме единоличной вла¬
сти председателя. Сами председатели говорили: «Я — родовой
совет», считая себя кем-то вроде бывшего князя. Понимание
Функций суда было более ясным, поэтому северяне реши¬
ли, что туземный суд — это «большой начальник» (выше, чем
совет).
181
В 1929 г. 39% чукчей, коряков и эвенов (преимущественно
кочевых) все еще относились к так называемому неорганизо¬
ванному населению (то есть «несоветизированному»). В 1930 г.
многие кочевые советы Охотского побережья существовали
номинально — действовали лишь летом во время приезда рай¬
онных работников. Сохранялись родовые управления и родовые
старосты. У нганасан первые советы появились только в 1931 г.
Во время перевыборов советов 1929—1930 гг. шла острая
борьба — власти стремились очистить их «от враждебных эле¬
ментов»1112.
Тундровые советы постоянно кочевали вместе с населени¬
ем. Дела в местных судах разбирались во время кочевания.
В качестве наказания налагались простые взыскания, так как
даже выговор и общественное порицание воспринимались у
северных народов как тяжелая кара1113.
Взаимодействию и взаимопониманию народов Севера с го¬
сударством мешал разный ритм жизни. Властям приходилось
назначать родовые собрания и съезды чуть ли не за год, иначе
не удавалось собрать даже членов одного рода. Сроки созыва
собраний определялись чаще всего не объективными, а фено¬
логическими явлениями — вскрытием рек, прилетом птиц,
цветением определенных растений1114.
В 1930 г. в северных регионах СССР было создано восемь
национальных округов и восемь национальных районов111ГС
При этом некоторые народы — селькупы, кеты, саами и часть1
коренных обитателей низовий Амура — не получили своих ав-i
тономий «в силу слабой изученности... [их] расселения и эко-"
номического тяготения»1116.
Для продвижения советизации в районах Севера создава¬
лись «культурные базы», где находились школа-интернат с
детским домом, больница с амбулаторией и яслями, «дом ту¬
земца», клуб, радио- и киноустановка, ветеринарно-зоотехни¬
ческий пункт, показательные ремесленные мастерские, науч¬
но-исследовательский краеведческий пункт. Эти базы стали
центрами оседлости, превратились в городки. Там находились
советы и исполнительные комитеты, кооперативы, учреждения
связи1117.
С середины 1920-х гг. на Севере началось школьное строИ'
тельство, в том числе создавались временные, передвижные #
разъездные (кочевые) школы. У большинства народов этого ре'
182
гиона привлечение детей в школу встретило вначале сильное
сопротивление. Стали работать разъездные врачебно-исследо¬
вательские отряды Красного Креста и Наркомата здравоохране¬
ния. В 1925— 1926 гг. работало 11, в 1926— 1927 гг. — 17 вра¬
чебно-исследовательских отрядов и 9 врачебных передвижных
пунктов, в 1927—1928 гг. — 18 отрядов и 41 врачебный пункт,
47 фельдшерских пунктов, 3 больницы.
Интересно, что в рамках работы стационаров^ амбулато¬
рий в 1924—1927 гг. было опровергнуто господствовавшее
мнение о распространенности у малых народов венерических
болезней, в частности сифилиса. Эти заболевания были вы¬
явлены лишь у очень немногих оседлых коренных жителей,
соприкасавшихся с пришлым населением. Советские исследо¬
ватели подчеркивали, что венерические болезни северянам за¬
несли американские моряки и японцы (в период Гражданской
войны)1118.
Коллективизация на Севере началась с создания арте¬
лей, согласно принятому в 1932 г. постановлению ЦК ВКП(б)
«О формах коллективизации в районах народностей Крайнего
Севера»1119. Кооперацией смешанного (интегрального) типа
были охвачены все виды хозяйственной деятельности северян.
Она распространяла свое влияние на «дикие», «неуставные»
или «бытовые» артели (юридически неоформленные)1120. Так
происходило фактическое огосударствление хозяйственных за¬
нятий народов Севера1121.
Весной 1931 г. в колхозах состояли всего 12% хозяйств
малых народов Севера, к началу 1932 г. в основных райо¬
нах — уже 20—25% хозяйств. Однако в целом коллективи¬
зация ограничивалась территорией вокруг районных и иных
центров, тогда как на периферии колхозы практически отсут¬
ствовали. Например, на Ямале уровень коллективизации со¬
ставлял всего 1%1122. Все это говорило о явном нежелании
северян вступать в колхозы.
Процесс коллективизации, как и везде в СССР, сопрово¬
ждался «перегибами»1123. Тем не менее Наркомат земледелия
пытался умерить форсирование. Так, в августе 1933 г. он воз¬
ражал против того, чтобы «при обобществлении оленей у членов
артели оставлять в собственности колхозника лишь “мини¬
мальную” [их] часть». Предлагалось «обязательно оставлять...
1 ')личество оленей, необходимое для удовлетворения его лич¬
183
ных нужд (транспортных, в шкурах, мясе и пр.)»1124. В декабре
1934 г. Комитет Севера при ВЦИК просил руководство вновь
созданных Омской области и Красноярского края списать кол¬
хозам и артелям Крайнего Севера их долги государству1125.
К 1 января 1934 г. в 19 районах Крайнего Севера было
коллективизировано 42% хозяйств, к 1 января 1935 г. немно¬
гим больше — 44,3%1126. (По другим данным, к началу 1934 г.
было коллективизировано 36—37% хозяйств малых народов.)
М.А. Сергеев утверждал, что к середине 1930-х гг. отдельные
народы завершили коллективизацию — в том числе тофалары,
амурские нивхи, ульчи, нанайцы, удэ и эвенки некоторых рай¬
онов1127. Однако Л.И. Винокурова и С.А. Григорьев выяснили,
что в ряде северных районов уровень коллективизации был
невысоким. Так, официальная статистика 1935—1936 гг. от¬
ражала этот показатель на уровне 49—50% всех имевшихся
хозяйств. Поэтому в 1939—1940 гг. власти решили форсиро¬
вать этот процесс. Так, к декабрю 1939 г. в крупных северных
районах Якутии уровень коллективизации достиг показателя
около 90%1128. Однако на Чукотке она была в основном за¬
вершена только к 1949 г.1129 В целом на Севере этот процесс
достиг значимых результатов в начале 1950-х гг.1130
Параллельно в середине 1930-х гг. власти начали процесс
перевода кочевников Севера на оседлость1131. В некоторых
местах он тоже сопровождался форсированием — так, на Чу¬
котке власти поставили задачу лишить кочевников-оленеводов
пастбищ и таким образом принудить их к оседанию. Всех, кого
нельзя было перевести на оседлость в силу специфики их хо¬
зяйства, объявляли «врагами колхозного строя»1132. Кроме
того, как и в других «кочевых» регионах, на Севере не было!
создано производственной базы, был неправильно произвел
ден выбор «точек оседания», нарушался принцип доброволь-|
ности1133. i
Однако, к счастью для северян, «перегибы» с коллективи-*
зацией в Казахстане и Средней Азии дискредитировали идею!?
немедленного перехода кочевников к оседлости. В 1935 г. ce-s
кретарь Совета национальностей ЦИК СССР потребовал про-}
являть терпение и понимание в отношении кочевников, по-г
скольку они «не есть люди шатаний, бесцельных гастролей"
и т. д; это люди глубочайшей исторической социальной нужды»
необычайной забитости и отсталости»1134. Как видно, в стрем-
184
лении оградить кочевников от насильственных методов про¬
являлась и некая «жалость» к ним.
На Севере никогда не ставился вопрос о прекращении ко¬
чевания вообще. Хотя власти выдвинули задачу вытеснить
«бытовое кочевание», они стремились сохранить «производ¬
ственное». Для этого была необходима концентрация полу-
оседлого населения в крупных населенных пунктах. Работа по
переводу кочевых колхозов на оседлость началась с 1939 г.1135
В целом реакция кочевников Севера нй действия госу¬
дарства была неоднозначной. После революций северяне уз¬
нали о появлении в России новой власти, но не понимали
сущности происходивших изменений. Даже такая мера, как
отмена ясака, была встречена с недоверием. Тофалары счи¬
тали, что «это маневр новой власти, которая взыщет в буду¬
щем весь ясак с недоимками». Поэтому они собрали ясак и
дважды пытались передать его в райисполком. Лесные ненцы
также испугались отмены ясака, думая, что у них отберут
охотничьи угодья1136.
Кочевые общины оленеводов и охотников сопротивлялись
коллективизации, в том числе путем откочевок1137. Мнение
М.А. Сергеева, что осуществление землеустройства и изъятие
угодий у «эксплуататоров» не встречало, как правило, сопро¬
тивления1138, является более чем спорным. На Севере вспыхи¬
вали восстания — в том числе их поднимали ненцы в 1933—
1934 гг. и в 1943 г.
Таким же спорным является утверждение М.А. Сергеева о
сокращении кочевания на Севере1139. Е.А. Волжанина пишет о
том, что на Ямале, наоборот, наблюдалась тенденция к усиле¬
нию кочевания. В конце 1920-х гг. население получило больше
возможностей приобретать оленей в кредит и за наличные
деньги. Такие благоприятные условия для наращивания стада
только стимулировали переход полуоседлых и оседлых хо¬
зяйств к кочевому образу жизни1140.
Великая Отечественная война замедлила строительство но¬
вых колхозных поселков и перевод кочевников Севера на осед¬
лость. Второй этап этого процесса начался после войны, в
конце 1940-х — начале 1950-х гг.1141 Теперь одной из целей
перевода на оседлость было обозначено то, что она «позволит
полностью обеспечить оленеводство молодыми кадрами», так
как основная причина нежелания молодежи идти на работу в
185
кочевое оленеводство заключалась в отрыве на длительное
время от поселка, от оседлого быта1142.
Экономическими предпосылками для обоседления было
раскулачивание, лимитирование численности оленьего стада,
орудий лова, то есть искусственное формирование ситуации,
чтобы отдельная семья больше не могла вести самостоятель¬
ное хозяйство. К середине 1950-х гг. власти смогли обеспечить
эти предпосылки. «Культурная революция», проведенная на
Севере, должна была убедить кочевников в преимуществах
нового быта1143.
Однако перевод на оседлость затянулся. Так, в северных
округах Тюменской области в 1950 г. из 373 колхозов только 83
были оседлыми (причем там было русское или смешанное на¬
селение), 170 — полукочевыми, 120 — кочевыми1144. К 1955 г.
полностью осели европейские манси, удэ, ороки, юкагиры и зна¬
чительная часть хантов, ненцев, селькупов, кетов, эвенков, дол-
ганов, эвенов, чукчей, коряков1145. В 1958 г. обоседление было
завершено в Ханты-Мансийском АО, тогда как Ямало-Ненецкий
АО отставал1146. С конца 1950-х гг. перевод на оседлость уско¬
рился1147. К 1970-м гг. он был завершен в южной и центральной
части ЯНАО. Однако в тундровых районах округа перевод на
оседлость завершен не был1148 до настоящего времени1149.
Ошибки и форсирование были характерны и для этих про¬
цессов. Так, в Тюменской области были взяты ускоренные
темпы. В ЯНАО до 1955 г. планировали перевести на осед¬
лость 60% кочевников, к 1960 г. — 100%. К тому же прово¬
дилось ускоренное развитие нерентабельных в условиях тун¬
дры земледелия и животноводства в ущерб оленеводству. Были
допущены ошибки в выборе хозяйственных центров1150.
Местные власти отмечали нежелание коренных жителей
переселяться в поселки. В последних было выявлено низкое
качество построенных домов и плохое снабжение товарами.
И.В. Скипина отмечает, что «ошибки, связанные с переводом
населения [Севера] на оседлость, оказались типично “совет¬
скими”, в них проявилась основная беда чиновников: невоз¬
можность учитывать научно обоснованные выводы»1151.
Конечно, у перевода кочевников Севера на оседлость были
и положительные результаты — формирование национальной
интеллигенции1152, развитие систем образования и здравоохра-
нения.
186
В целом на Севере фактически был осуществлен не пере¬
вод на оседлость, а «модернизация кочевания». Были разра¬
ботаны и внедрялись улучшенные чумы (например, сборно¬
разборные на каркасе из дюралюминиевых трубок), домики на
нартах, вместительные палатки с дверьми и пр.1153 В 1971 г.
М.Г. Белоногов писал, что, «видимо, производственное коче¬
вание в условиях лесотундры и тундры сохранится надолго.
Оно обусловлено исторически сложившимся тундровым хозяй-
ством»1154. Так и получилось.
Специфика оленеводства в значительной мере препятству¬
ет оседлой форме хозяйства. Последняя никогда не была на
Севере более прогрессивным типом экономики по сравнению
с кочеванием. Так, материальное благосостояние чукчей и ко¬
ряков, занимавшихся примитивным рыболовством и зверобой¬
ным промыслом, было значительно ниже, чем их оленных со¬
братьев. Значительная часть оседлых состояла из хозяйств,
лишившихся оленей1155, то есть обедневших. Это соответство¬
вало традиционной ситуации во всех других «кочевых» регио¬
нах страны.
Сложность перевода населения Севера на оседлый образ
жизни заключалась в двойственности поставленных властями
задач. Оленеводы и охотники должны были переходить от ко¬
чевания к стационарному проживанию в поселках. Однако при
этом ставилась задача сохранения традиционных кочевых отрас¬
лей хозяйства (власти понимали, что только такой тип хозяйства
сможет эффективно использовать биологические ресурсы Се¬
вера во благо советской экономики). Подобная амбивалент¬
ность сегодня выглядит алогичной1156.
Процесс перевода кочевников на оседлость был усугублен
экспансией промышленности на земли коренных малочислен¬
ных народов Севера1157. Открытие нефти и газа, приток много¬
численного нового населения — к таким быстро меняющимся
условиям северянам приспособиться было крайне трудно1158.
Кроме того, седентаризация на Севере в итоге стала одним из
самых дорогостоящих социальных проектов Советского госу¬
дарства1159.
Отрицательными последствиями перевода кочевников Се¬
вера на оседлость стали разрушение их традиционных ценно¬
стей, маргинализация, алкоголизм, люмпенизация, прогресси¬
рующий рост преступности1160. Произошло снижение уровня
187
производительности труда в традиционных отраслях — олене¬
водстве, рыболовстве, пушном промысле. Интернаты, создан¬
ные для детей кочевников, с одной стороны, давали им воз¬
можность получить качественное образование, с другой — дети
отдалялись от семьи, самобытной культуры, не получали опы¬
та традиционной жизни1161.
Еще один регион СССР, который осуществил программу
«модернизации кочевничества», — это Тува. Традиционно
здесь подавляющее большинство населения было кочевника¬
ми. Около 95% их составляли кочевые скотоводы горностеп¬
ной зоны, 2% — кочевые и полукочевые скотоводы горно¬
таежной зоны, 3% — охотники-оленеводы таежной зоны1162.
В Туве были богатейшие пастбища и одновременно — низкая
плотность населения. Тувинцы кочевали на расстояние 20—
50 км (оленеводы — до 100 км), совершая 10—12 перекоче-
вок в год1163.
Процесс перехода тувинцев на оседлость развивался медлен¬
ными темпами. Больше всего оседание отмечалось в пригранич¬
ных с Россией и наиболее заселенных русскими крестьянами
районах — Турано-Уюкской и Улуг-Хемской котловинах1164.
Кочевое скотоводство стало трансформироваться после об¬
разования в 1921 г. Танну-Тувинской Народной Республики.
С 1927 г. в Туве создавались простейшие объединения —
ТОЗы, а также товарищества по улучшению животноводства
(ТУЖи) и по общественному развитию животноводства и зем¬
леделия (ТОЖЗЕМы). По сути дела, это были формальные,
структуры, поскольку в них объединялись члены нескольких^
кочевых общин — аалов1165. Таким образом, к 1930 г. в Туве:
были созданы предпосылки для седентаризации. Однако в этот
период кочевое хозяйство представлялось как самим аратам-
скотоводам, так и руководителям партии и правительства
вполне естественным явлением1166.
В 1930—1940 гг. в республике были приняты меры по пе¬
реводу кочевников на оседлость1167 на основании решений
VIII съезда Тувинской народно-революционной партии (ТНРП),
состоявшегося в 1929 г. Задачу кооперирования аратских хо¬
зяйств затем рассматривал IX съезд ТНРП (1932 г.). Он взял
курс на форсирование — завершение коллективизации в тече¬
ние пяти лет. Административное давление на кочевников (изъ¬
ятие у них скота с целью принудить вступить в колхозы) при--
188
вело к тому, что часть хозяйств стала забивать свой скот (в этом
было сходство с ситуацией в СССР. — Ф. С.). Для пересмотра
допущенных промахов в декабре 1932 г. был созван пленум ЦК
ТНРП, который отменил форсирование коллективизации и ре¬
комендовал создавать ТУЖи. В отличие от ТОЗов, где сельхоз-
инвентарь был в общем пользовании, в ТУЖах коллективизи¬
ровали только животных-производителей, а также волов, то
есть рабочих животных. Остальной скот по-прежнему оставал¬
ся в собственности индивидуальных хозяев1168.
В 1940—1944 гг. наступила активная фаза коллективиза¬
ции и седентаризации. К 1944 г. более 20% хозяйств вступили
в 21 артель и 123 товарищества по развитию животноводства
и земледелия1169. Коллективизация и оседание аратов Тувы со¬
ставляли единый процесс1170. В этом также было сходство с
процессами, которые были осуществлены в СССР в начале
1930-х гг.
В октябре 1944 г. Тува вошла в состав Советского Союза,
после чего процессы были усилены. К 1951 г. в колхозах со¬
стояли более 80%1171, к 1953 г. — 93% всех хозяйств1172. Счи¬
тается, что тогда же был завершен и процесс сендентари-
зации1173.
В целом тувинцы долго не могли привыкнуть к оседлой жиз¬
ни. Вплоть до середины XX в. многие чабаны оставались жить
в юртах, особенно в отдаленных от центра районах. Когда на¬
чали строить школы, медицинские пункты, дома культуры, мно¬
гие тувинцы увидели больше перспектив в оседлости и стали
перебираться в образовавшиеся населенные пункты, быстро
впитывая культуру русских. Эта часть тувинцев получила об¬
разование, жилье, новый быт. Однако кочевой образ жизни в
республике так и не прекратил своего существования1174.
Следует отметить, что оседание кочевников в Туве привело
к негативным последствиям для экологии. Ландшафты котло-
винно-низкогорного яруса стали испытывать повышенные на¬
грузки, что привело к изменению растительных и почвенных
компонентов, активизации эрозии, а излишнее обводнение не¬
которых участков стало причиной засоления почвы1175.
Кроме того, в послевоенные годы в СССР было завершено
оседание основной массы цыганского населения. Характерно,
что в послевоенные годы цыганские колхозы и подконтрольные
•'осударству артели развалились. В связи с этим в октябре
189
1956 г. Совет министров РСФСР принял постановление
«О приобщении к труду цыган, занимающихся бродяжниче¬
ством». Только после этого, под угрозой карательных санкций,
практически все российские цыгане осели. Поначалу они по¬
селились там, где их застал указ, — в деревнях и поселках, а
затем уже перебирались в города1176, во многих из которых
появились отдельные цыганские поселки. Однако, как свиде¬
тельствует современная практика, это не решило целого ряда
проблем1177, связанных с интеграцией цыган в общероссийское
социально-экономическое и культурное пространство.
Таким образом, политика государства по отношению к ко¬
чевникам Севера отличалась от политики в южных «кочевых»
регионах. Оседание на Севере изначально не имело смысла,
так как там невозможно заниматься земледелием1178. Поэтому
в этом огромном по размерам регионе оседание кочевников
власти чрезмерно не форсировали.
В целом советизация и модернизация северных регионов
была очень трудной из-за того, что в этом регионе было редкое,
разбросанное население, о котором власти почти ничего не зна¬
ли. Северяне чувствовали свою отчужденность от государства,
у них была сильна власть своих «родовых авторитетов».
Политика по отношению к кочевому населению Тувы имела
главную особенность — все процессы там происходили позд¬
нее, чем в СССР, и в этой республике до 1944 г. фактически
не было такого форсирования коллективизации и обоседления
кочевников, как в Советском Союзе. В том числе поэтому ко¬
чевой образ жизни не исчез в Туве и к настоящему времени.
Освоение территорий, «освобожденных»
от кочевников
После того как обширные территории СССР в 1930-х гг.
были «освобождены» от кочевого населения (основная часть
его была сселена в отдельные, намного более «сжатые» по
площади места), власти реализовали программу нового осво¬
ения этих территорий. Она началась с направления на бывшие
«кочевые» земли трудпоселенцев и заключенных. Так, еще 3
1930 г. СНК Казахстана передал ОГПУ свыше 110 тыс. га
Карагандинского лагеря (Карлага)1179. В Казахстан также бын0
190
выслано 250 тыс. кулаков1180. Перемещение ссыльных прохо¬
дило и внутри самих «кочевых» регионов. Например, выселен¬
ные из Петропавловского и Кустанайского округов 20 тыс.
кулаков были направлены в другие части Казахстана — При¬
балхашье, Адаевский, Букеевский, Иргизский регионы, то есть
на территории, традиционно занятые кочевниками1181.
Следующей волной освоения бывших «кочевых» земель ста¬
ли депортации народов. В 1936 г. подверглись выселению по¬
ляки и немцы с Украины (около 80 тыс. человек), в Л 937 г. —
172 тыс. корейцев с Дальнего Востока. В 1940-х гг. из западных,
поволжских и кавказских регионов СССР были депортированы
поляки (осадники и «лесники»), немцы, карачаевцы, калмыки,
чеченцы, ингуши, балкарцы, крымские татары, турки-месхетин-
цы и ряд других народов. Они получили статус «спецпоселен-
цев»1182. На 1 октября 1945 г. таковых было 2 230 500 человек,
и они были расселены в 6 союзных, 8 автономных республиках
и 27 областях РСФСР1183. Основная масса спецпоселенцев была
направлена в Казахстан — не в последнюю очередь потому, что,
по мнению властей, территория этого региона требовала осво¬
ения.
Последствием депортации народов было не только их по¬
мещение в непривычную среду обитания, но и распыление
среди коренного населения Казахстана, Средней Азии, Сибири
и других регионов, ликвидация национально-территориальных
образований, стирание этнонимов, передача исконных мест
проживания другим народам.
Калмыки — это единственный народ, принадлежащий к
кочевой цивилизации, который подвергся депортации. 27 де¬
кабря 1943 г. Президиум Верховного Совета СССР и Полит¬
бюро ЦК ВКП(б) приняли решение о ликвидации Калмыцкой
АССР. Калмыцкое население этого региона, а также Ставро¬
польского края, Ростовской и Сталинградской областей под¬
лежало депортации в Алтайский и Красноярский края, Омскую
и Новосибирскую области. К 3 января 1944 г. из мест искон¬
ного проживания было депортировано 93 139 калмыков1184.
«Основанием» для депортации стало обвинение калмыцко-
Г0 народа в сотрудничестве с германскими оккупантами и
бандповстанческой» деятельности. Однако в Красную армию
ь период Великой Отечественной войны было мобилизовано
! 28 до 30 тыс. калмыков (19—20% всей численности на¬
191
рода), из которых от 16 до 17 тыс. погибли1185. Численность же
военных коллаборационистов из числа калмыков была мини¬
мум в четыре раза меньше — от 3,5 до 7 тыс. человек118,\
Число всех жителей Калмыкии (не только калмыков по на¬
циональности), сотрудничавших с гитлеровцами в гражданской
сфере и впоследствии ушедших вместе с оккупантами, состав¬
ляло около 3,5 тыс. человек1187. Таким образом, для утверж¬
дений о «массовом коллаборационизме» среди калмыков ос¬
нований не было. Бандитизм на территории Калмыцкой АССР
также не был из ряда вон выходящим: в 1943 г. в этом реги¬
оне было зарегистрировано 16 «бандпроявлений»1188, в то вре¬
мя как в Ставропольском крае за тот же период — 160, в
Дагестанской АССР — 112 «бандпроявлений»1189.
Некоторые исследователи видели реальную причину депор¬
тации калмыков в «давней неприязни» И.В. Сталина к кал¬
мыцкому народу1190. Однако сами калмыки в своем большин¬
стве восприняли депортацию как спонтанное и ни на чем не
основанное решение. Бывший управделами СНК Калмыцкой
АССР С.-Г.М. Манджиев говорил, что «эта мера явилась не¬
ожиданностью»1191. Очевидно, депортация калмыков, как и
многих других народов, действительно была спонтанным шагом
властей, в том числе вызванным желанием найти «виновных»
в неудачах Красной армии на фронте в 1941 —1942 гг.
Калмыцкая АССР была ликвидирована, а ее территория —
поделена между Ставропольским краем и вновь созданной
Астраханской областью. Главный земельный ресурс респуб¬
лики — «черные земли» — был передан в пользование Астра¬
ханской (780 тыс. га), Сталинградской (60 тыс. га), Ростовской
областей (60 тыс. га), Ставропольскому краю (220 тыс. га) и
Грузии (80 тыс. га)1192.
Территорию Калмыкии пытались заново освоить, однако это
было непросто. В январе 1944 г. Астраханский обком ВКП(б
отмечал, что в состав области были включены районы бывшей
Калмыкии «с наличием малого количества населения, вслед¬
ствие чего необходимо изменить в ряде районов направления
хозяйства, а также пересмотреть организацию районов, колхо¬
зов и расположение МТС». В апреле 1944 г. Астраханский об¬
ком сообщил, что на бывших калмыцких землях площадь^
1,787 млн га было организовано 11 новых совхозов. Однако эт«
территория была рассчитана на 15 совхозов, и поэтому да^
192
«при самом широком развитии животноводства... [она] в бли¬
жайшие годы не будет полностью освоена». Поэтому предлага¬
лось создать на бывшей территории Калмыкии 10 каракулевод¬
ческих совхозов и передать им «хорошие выпасные, сенокосные
и пахотные земли» площадью 786,3 тыс. га, а также 300 тыс.
овец1193. В итоге территория ликвидированной Калмыцкой АССР
так и не была освоена в должной мере.
Депортация привела к резкому росту смертности среди ре¬
прессированных народов: в 1944—1946 гг. умерло 23,7% че¬
ченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев, 19,6% крымских
татар, греков, болгар и армян, 17,4% калмыков, 14,6% турок-
месхетинцев, курдов и хемшинов. В 1944 г. среди спецпосе-
ленцев в Казахстане вспыхнула эпидемия тифа, в Киргизии
были массовые случаи малярии и желудочно-кишечных забо¬
леваний. Отмечались факты нищенства, а также «отказа от¬
дельных многосемейных спецпоселенцев от малолетних де¬
тей». У многих из них не было одежды и обуви1194.
Положение депортированных людей на новых местах вна¬
чале было тяжелым. В основном их поселили в дома местных
жителей за счет «уплотнения»1195. Так, в 1945 г. в Казахстане
«на уплотнении», а также в неприспособленных помещениях
проживало более 50% семей спецпоселенцев1196. В 1948 г. в
этом регионе все еще жили «на уплотнении» около 28 тыс.
семей, в Киргизии — 4472 семьи (13% от общего числа)1197.
Несмотря на то что еще в ноябре 1943 г. из Москвы при¬
шло указание о подготовке к приему спецпоселенцев, некото¬
рые местные чиновники плохо выполнили его. Кроме того, они
открыто проявляли нежелание принимать и устраивать депор¬
тированных людей, смотрели на них как на «гостей», которые
в скором времени переедут в другие места или будут аресто¬
ваны НКВД. Некоторые председатели колхозов заявляли, «что
им вообще спецпоселенцы не нужны, и пусть их заберут об¬
ратно»1198.
Однако в целом уровень жилищно-бытовых условий спец¬
поселенцев отражал общее тяжелое состояние жизни в СССР
военного и послевоенного времени. Местные власти просто
не могли обеспечить огромное количество спецпереселенцев
жильем и питанием1199. С.Ш. Казиев подчеркивает, что архив-
"bie материалы не подтверждают положений некоторых ис-
недователей о «целенаправленном истреблении депортиро¬
Ф-Л. Синицын
193
ванных народов». Казахстанские руководители старались по
мере сил помочь спецпоселенцам. В июне 1944 г. первый
секретарь ЦК КП(б) Казахстана Н.А. Скворцов и председа¬
тель СНК Казахской ССР Н.Д. Ундасынов требовали от об¬
ластных властей обеспечить переселенцев продуктами пита¬
ния и доступом к системе здравоохранения наравне с местным
населением. Однако провинциальные руководители, озабочен¬
ные обеспечением выживания местного населения, часто иг¬
норировали грозные приказы «сверху» и отказывались рас¬
пределять среди депортированных людей скудные ресурсы
питания1200.
Тем не менее постепенно ситуация стала налаживаться.
НКВД отмечал, что после указаний вышестоящих властей
враждебные по отношению к спецпоселенцам «настроения
прекратились, и... вопросам [их] хозяйственного и трудового
устройства на местах стали уделять должное внимание»1201.
Спецпоселенцы, как правило, получили земельные участ¬
ки, были освобождены на срок до двух лет от всех налогов и
сборов сельхозпродуктов. Значительные средства были отпу¬
щены на их продовольственное снабжение. Особенно активно
такая политика стала проводиться в конце войны и после ее
окончания1202. Так, к июлю 1946 г. для спецпоселенцев были
построены 18 500 домов и куплены 51 100 пустующих домов.
За спецпоселенцами сохранялось право на получение пенсий
и пособий. Местные органы власти следили за тем, чтобы их
дети посещали школы. За плохое отношение к спецпоселен¬
цам чиновники несли наказание. Так, в Павлодарской области^
к январю 1945 г. по таким делам было привлечено к уголов-<
ной ответственности — 8 человек, к партийной — 5 чело¬
век1203.
Постепенно неприязненное отношение к спецпоселенцам
со стороны руководителей колхозов, предприятий и местного
населения сменилось сочувствием и желанием облегчить их
участь, помочь людям, незаслуженно высланным с родной зем¬
ли и находившимся в бедственном положении1204.
В итоге материальное положение спецпоселенцев значи*
тельно улучшилось, их жилищно-бытовые условия пришли 8|
норму1205. Так, к середине 1950-х гг. в Актюбинской области!
немецкое население жило даже «лучше по сравнению с мно'1
гими жителями других национальностей»1206. I
194
Цель государства заключалась в том, чтобы закрепить спец-
поселенцев на новых местах, сделать их новым населением этой
территории. Их активно вовлекали в работу. Так, в Алтайском
крае еще в декабре 1941 г. НКВД поставил задачу: «Каждый
трудоспособный немец обязательно должен работать в колхо¬
зах, совхозах, учреждениях, предприятиях и давать государству
максимум того, что он может дать». В апреле 1944 г. руковод¬
ство Казахстана сообщало Л.П. Берии, что «проведенные ме¬
роприятия по трудовому использованию спецпоселенцев... дали
свои положительные результаты». Однако из-за тяжелого ма¬
териально-бытового положения из 171 077 переселенцев все
еще не работали 35 264 человека (21%). Постепенно практи¬
чески все трудоспособные переселенцы получили работу, как в
промышленности, так и в сельском хозяйстве1207.
Средства интеграции спецпоселенцев в жизнь «кочевых»
регионов включали в себя «культурно-воспитательную рабо¬
ту» — пропаганду, агитацию, в том числе выпуск газет, созда¬
ние «школ стахановского движения», проведение отраслевых
совещаний, трудсоревнований1208. Для «массово-разъяснитель¬
ной работы» использовались авторитетные представители об¬
щин. Так, в Ново-Черкасском районе Акмолинской области
старики спецпоселенцы М. Албагачиев и Т. Каригов активно
участвовали в агитации, «пользовались большой популярностью
и неплохо помогали в росте производительности труда». Про¬
паганда и другие меры по интеграции спецпоселенцев имели
воздействие1209, тем более что большинство спецпоселенцев и
так старалось трудиться добросовестно, поскольку это было ус¬
ловием их выживания в новых местах1210.
Местное население «кочевых» регионов в основном хорошо
приняло спецпоселенцев. В октябре 1941 г. Кустанайское
управление НКВД докладывало о дружеском приеме местными
казахами и русскими 15 тыс. поволжских немцев. Казахское и
русское население, испытавшее в начале 1930-х гг. ужасы го¬
лода, старалось по мере сил помочь немцам1211. Благожела¬
тельный прием встретили карачаевцы1212, калмыки1213 и пред¬
ставители других народов. Происходил обоюдный культурный
обмен. Так, в районах совместного проживания казахов с нем¬
цами, турками-месхетинцами и корейцами этнокультурные эле¬
менты депортированных народов проникали в повседневную
''изнь казахов1214.
195
Процесс адаптации и интеграции разных «контингентов»
спецпоселенцев шел по-разному. Немцы продемонстрировали
высокий уровень приспособляемости к новым условиям, за¬
служили уважение местного населения своим трудолюбием и
бесконфликтностью. Таким образом, в отношении немцев ас¬
симиляционные планы властей оказались реалистичными1211.
То же самое можно сказать о калмыках, у которых в местах
спецпоселений произошла «перекристаллизация» культурных
традиций1216. Карачаевцы и балкарцы, близкие по этническому
происхождению казахам и киргизам, сумели влиться в новую
среду. Турки-месхетинцы быстро завоевали уважение и дове¬
рие местного населения. Они передали казахам навыки эффек¬
тивного огородничества. Греки сыграли большую роль в стро¬
ительстве металлургических предприятий Южного Казахстана,
внесли большой вклад в развитие табаководства и виноградар¬
ства1217.
Гораздо труднее шла интеграция чеченцев и ингушей. Как
выявил С.Ш. Казиев, представители этих народов сознательно
исключали себя из местного полиэтнического сообщества.
Были отмечены их стычки и с местным населением, и со спец-
поселенцами другой национальности. Однако часть чеченцев и
ингушей пыталась приспособиться к новой жизни. Уже в апре¬
ле 1944 г. (через два месяца после депортации) казахстанские
власти докладывали Л.П. Берии о трудовых успехах многих
колхозных и совхозных бригад колхозов, состоявших исключи¬
тельно из карачаевцев, балкарцев, чеченцев и ингушей. Эти
бригады регулярно выполняли нормы выработки на 110—
140%, что было выше достижений многих казахско-русских
бригад1218.
Конечно, поначалу спецпоселенцы чувствовали себя изго¬
ями и не считали себя постоянными жителями территорий, на
которых они оказались не по своей воле. Некоторые из них
пытались бежать из новых мест расселения1219.
Проблемой для интеграции спецпоселенцев в первые годы
было отсутствие нормативных актов, определявших их статус*
Это способствовало тому, что местные власти рассматривала
всех депортированных людей как опасных и «неблагонадеЖ'
ных». Их не принимали в ряды ВКП(б), ВЛКСМ и профсоЮ'
зов, не призывали на службу в армию. Более того, имевших^
среди спецпоселенцев членов ВКП(б), ВЛКСМ хотя и поста'
196
вили на учет в первичных организациях, но к общественной
работе не привлекали1220.
Правовой статус спецпоселенцев был определен постанов¬
лением СНК СССР от 8 января 1945 г. Было обозначено, что
они «пользуются всеми правами граждан СССР, за исключе¬
нием ограничений», которые включали в себя обязанность
«заниматься общественно полезным трудом» (впрочем, это
относилось ко всем гражданам СССР) и отсутствие «права без
разрешения коменданта спецкомендатуры НКВД отлучаться за
пределы района расселения».
Курс государственной политики, направленной на полное и
окончательное «закрепление» спецпоселенцев на новых местах,
со временем усилился. 26 ноября 1948 г. Президиум Верховного
Совета СССР издал указ «Об уголовной ответственности за
побеги из мест обязательного и постоянного поселения лиц,
выселенных в отдаленные районы Советского Союза в пери¬
од Отечественной войны», который гласил, что переселение
«проведено навечно, без права возврата... к прежним местам
жительства». За самовольный выезд (побег) из мест поселения
была установлена уголовная ответственность вплоть до лишения
свободы на срок 5 лет.
Форсирование «закрепления» депортированных народов на
новых местах поселения совпало с фактически обратным про¬
цессом — снятием правовых ограничений со спецпоселенцев,
начатым в 1954 г.1221 МВД СССР настаивало на постепенности
освобождения из спецпоселения — именно для того, чтобы
«закрепить освобождаемых в местах поселений, а также не
допустить массового прилива освобожденных к прежним ме¬
стам жительства». Власти отмечали, что спецпоселенцы «в
значительной своей части непрочно осели на новых местах»1222.
Это говорило о том, что процесс их интеграции был далек от
завершения.
29 июня 1955 г. Президиум ЦК КПСС издал постановление
«О мерах по усилению массово-политической работы среди
спецпереселенцев». Шире вовлекая диаспоры депортирован¬
ных народов в общественно-политическую жизнь и воссоздав
некоторые формы национальной культуры, власть пыталась
убедить спецпереселенцев, что новые места поселения — это
их новая родина, где они имеют равные права с коренным на¬
селением.
197
Конечно, в процессе «закрепления» оставались трудности.
В Бурятии «не всегда учитывались национальные обычаи, тра¬
диции и особенности»: спецпоселенцы плохо обеспечивались
книгами, журналами и газетами на родном языке. В Казахста¬
не не все дети спецпереселенцев были охвачены школьным
обучением (в 1955 г. из 77 832 детей школьного возраста не
учились 1564 ребенка), в ряде областей республики все еще
отмечалось «неправильное» отношение к спецпереселенцам
со стороны некоторых руководителей. В Киргизии недостаточ¬
ным было количество лекций, докладов, бесед на родном языке
спецпереселенцев, не везде велась должная работа по выдви¬
жению их на руководящие должности, 900 детей спецпересе¬
ленцев не посещали школу1223.
Наконец в середине 1950-х гг. состоялось полное снятие
правовых ограничений с депортированных народов. В декабре
1955 г. от режима спецпоселений были освобождены немцы.
После XX съезда КПСС, осудившего депортации народов как
одно из проявлений сталинских репрессий, из спецпоселения
были освобождены калмыки, крымские греки, крымские бол¬
гары и крымские армяне (март 1956 г.), крымские татары,
балкарцы, турки—граждане СССР, курды и хемшины (апрель
1956 г.), чеченцы, ингуши и карачаевцы (июль 1956 г.)1224.
Однако возвращать депортированные народы на места тра¬
диционного проживания власть не собиралась. Рассматрива¬
лись различные проекты создания для них автономий на новых
местах расселения1225. Так, министр внутренних дел СССР
Н.П. Дудоров выдвигал предложение о создании Чечено-Ин¬
гушской автономной области на территории Казахстана или
Киргизии1226. «Очищение» кочевых территорий от кочевников
сделало реализацию таких идей потенциально возможной.
Однако большинство освобожденных из спецпоселения людей (
было не согласно с перспективой остаться в районах ссылки.
В докладной записке Отдела партийных органов ЦК КПСС от
15 сентября 1956 г. указывалось, что «чеченцы, ингуши, кал мы*
ки, карачаевцы к образованию национальных районов или авто¬
номных республик в тех республиках и краях, где они сейчас на¬
ходятся, относятся весьма отрицательно»1227. Началось стихийное
возвращение на историческую родину чеченцев, ингушей1228 и
балкарцев, несмотря на то что после оглашения Указа об осво-
бождении из спецпоселения с них взяли подписку о невыезде - •
198
В итоге власть приняла решение о восстановлении чечено¬
ингушской, калмыцкой, карачаевской и балкарской автономий
на исторической родине. Началось массовое возвращение
представителей этих народов на родину. В Казахстане и Кир¬
гизии осталась только небольшая их часть.
В то же время около 70% общего числа бывших спецпере-
селенцев, в частности немцы, крымские татары и турки-месхе-
тинцы, не получили права вернуться на территорию своего ис¬
конного проживания. Соответственно, не’были восстановлены
АССР Немцев Поволжья и Крымская АССР1230. Для снижения
напряженности в 1979 г. рассматривалось предложение о соз¬
дании в составе Казахской ССР немецкой автономии с центром
в г. Ерментау. Однако эта идея не была реализована из-за по¬
зиции местной власти и протестов населения. Впоследствии,
после начала перестройки и распада СССР, значительная часть
немцев, крымских татар и турок-месхетинцев уехала из регионов
«спецпоселения».
С конца 1940-х гг. территория бывших «кочевых» регионов
стала объектом советских программ, направленных на «преоб¬
разование природы». Власти по-прежнему отвергали доводы о
непригодности большей части этих земель ни к какому иному
освоению, кроме кочевого скотоводства1231. Мало того, кочевни¬
ков прямо обвиняли в ущербе, причиненном этим регионам —
в частности, Туркмении: «Нашествие Чингисхана разрушило
сложную систему орошения; кочевое хозяйство нарушило рас¬
тительный покров и водный режим Копетдага»1232.
В 1948 г. в СССР был принят «Сталинский план преобра¬
зования природы», который предусматривал создание лесополос
в степных и лесостепных районах страны. Они должны защитить
эти регионы от жарких ветров — суховеев. Общая протяжен¬
ность лесополос превышала 5300 км, а их площадь — 2,3 млн
га. Одна из полос протяженностью 1080 км была высажена в
Западном Казахстане по обеим берегам р. Урал. Это, безуслов¬
но, было здравым начинанием, которое принесло большую
пользу сельскому хозяйству страны.
Кроме того, был разработан план по обводнению и ороше¬
нию бывших «кочевых» регионов. Особенно грандиозным он
был в Туркмении. В сентябре 1950 г. руководство СССР из¬
дало постановление о строительстве Главного туркменского
канала длиной 1200 км от г. Тахиа-Таш в Каракалпакии через
199
западную часть Туркмении к Каспийскому морю (при этом до
самого моря он доходить был не должен, чтобы не сбрасывать
в него драгоценную пресную воду). В канал должна была идти
вода из Амударьи, а его русло в основном пролегало по древ¬
нему руслу этой реки — Узбою (в давние времена Амударья
впадала в Каспийское море). Планировалось, что Главный тур¬
кменский канал мог бы оросить 1,3 млн га земель (в основном
для хлопководства). В «зоне тяготения» к каналу находилось
еще 3 млн га земель. Кроме того, из него могло быть обвод¬
нено 7 млн га пастбищ в пустыне Каракумы. Строительство
канала было запланировано завершить к 1957 г. В итоге ожи¬
далось, что «сильнейшим образом преобразуется природа и эко¬
номика пустынь западной части равнинной Средней Азии»1233.
Однако после смерти И.В. Сталина в 1953 г. строительство
Главного туркменского канала было прекращено. Вместо это¬
го в 1954—1988 гг. на востоке Туркмении был построен еще
более длинный Каракумский канал (1445 км). С одной сторо¬
ны, он оросил многие внутренние районы этого региона, одна¬
ко, с другой стороны, в этот канал уходит до 45% вод Амуда¬
рьи. Поэтому одним из итогов его постройки стало обмеление
и высыхание Аральского моря.
Одна из наиболее мощных акций по «преобразованию при¬
роды» в бывших «кочевых» регионах была связана с освоением
«целинных и залежных земель» (фактически так стали называть
многие степные районы, где ранее проживали кочевники). Та¬
кое освоение окончательно стало возможным только тогда,
когда эти земли были выведены из-под контроля кочевников.
Именно такой подход не скрывали в советское время: «Решив
проблему оседания кочевого населения, партия, Советское
правительство и руководство среднеазиатских республик...
главное внимание уделяют расширению площади орошаемых
земель и их использованию под хлопок, рис, свеклу, табак,
сады в южных районах и освоение обширных степей Северно¬
го и Восточного Казахстана под пшеницу»1234.
В. Таубман приводил сведения, что казахские партийные
лидеры были против идеи освоения целины, так как боялись,
что традиционно казахские земли окажутся в руках русских и
украинских крестьян. Первый секретарь ЦК КП Казахстана
Ж.Ш. Шаяхметов (1946—1954) заявлял: «Казахстан — Д1Я
овец, а не для зерна. Целина не должна быть разработана> !J,\
200
Однако это мнение не было учтено. На февральско-мартов¬
ском 1954 г. пленуме ЦК КПСС новый руководитель Компар¬
тии Казахстана П.К. Пономаренко обрушился с критикой на
казахстанских ученых-почвоведов, обвинив их в национализме
за то, что они считали, что не все целинные земли подлежат
распашке. Хотя группа членов Политбюро ЦК КПСС из числа
«старой гвардии» — В.М. Молотов, Г.М. Маленков, К.Е. Во¬
рошилов, Л.М. Каганович и др. — выступала против освоения
целины1236, Н.С. Хрущев сумел отстоять свок) позицию. Пле¬
нум принял постановление «О дальнейшем увеличении произ¬
водства зерна в стране и об освоении целинных и залежных
земель». В Казахстане, Сибири, Поволжье, на Урале и в дру¬
гих районах страны было намечено распахать не менее 43 млн
га целинных и залежных земель, что должно было стать «важ¬
ным и совершенно реальным источником увеличения произ¬
водства зерна в течение короткого времени»1237.
Только в 1954—1955 гг. было освоено 35,9 млн га земель,
в том числе 20 млн га в Казахстане и 14,9 млн га в России. В
итоге было вовлечено в оборот около 45 млн га — 25 млн га
в Казахстане и 20 млн га в России1238. В Казахстане посевы
под зерновыми выросли с 7,02 млн га до 24,7 млн га1239.
На освоение целины по всему СССР был организован набор
людей1240. В 1954—1962 гг. в Казахстан прибыли 1,7 млн чело¬
век1241. Часть городского населения республики также перееха¬
ла в сельскую местность. Численность сельского населения
Казахстана выросла с 4 млн человек в начале 1950-х гг. до
5,2 млн человек в начале 1960-х гг. В 1970 г. она составляла
уже почти 6,5 млн человек (за счет естественного прироста)1242.
Кроме того, в 1954—1955 гг. за рубежом, особенно в Китае,
была развернута пропаганда репатриации советских граждан,
которая имела своей целью отправку их на освоение целины1243.
Устройство целинников, как это было и с депортированными
народами, сначала шло проблематично1244. Тем не менее посте¬
пенно все они были устроены.
Еще одним аспектом вселения целинников на территорию
Казахстана было то, что оно совпало с процессом освобождения
спецпоселенцев1245. Е.Ю. Зубкова отмечает, что уже в самой
концепции переселения на целинные территории массы «по¬
корителей целины» был заложен потенциальный конфликт
пришельцев» и «местных». Часто в качестве «местных» вы¬
201
ступали не местные казахи или русские, а спецпоселенцы,
«помнящие нанесенные обиды и умеющие отстаивать свои пра¬
ва». Конфликт в целинных районах проявился в массовых дра¬
ках в селе Елизаветинка Акмолинской области 12 декабря
1954 г. и г. Экибастуз 17 мая 1955 г.1246, а также в «ингушском
погроме» в г. Джетыгара 31 июля 1960 г.1247 Постепенно, по
мере налаживания жизни целинников и усиления охраны обще¬
ственного порядка, обстановка стала приходить в норму1248.
Результаты освоения целины вначале были впечатляющими.
В короткий срок был достигнут значительный рост производства
зерна при невысоких затратах. Была создана зерновая база на
востоке страны. Огромные пространства включились в хозяй¬
ственный оборот, стали рынком сбыта и потребления1249. Если
в 1953 г. валовый сбор зерна составлял 5438,7 тыс. т, то в
1956—1960 гг. уже 18 802,7 тыс. т в среднем за год1250. По
основным районам производство зерна возросло в 2,2 раза.
В 1954—1959 гг. в освоение целинных и залежных земель го¬
сударство вложило 37,4 млрд руб., а взамен за счет товарного
зерна было получено около 62 млрд руб.1251
Однако были у этого процесса и негативные последствия,
связанные с экологией. Предпосылкой для таких последствий
было то, что происходившие на протяжении предыдущего сто¬
летия чрезмерные распашки черноземов уже привели к нару¬
шению водного баланса и усыханию степей. Начался экологи¬
ческий кризис, пик которого пришелся на 1936—1940 гг./
когда степную полосу три раза поражали катастрофические
засухи1252. Степь очень уязвима к внешнему вмешательству.
При распашке степи на ней полностью уничтожается дерновой
горизонт (3—7 см толщиной), который держит почву и не дает
ветру ее уносить.
Голос ученых, которые возражали против широкомасштаб-
ной распашки степи, не был услышан. Товарное зерновое про¬
изводство было продвинуто в «зону рискованного земледелия».
В оборот было вовлечено много пахотно непригодных зе¬
мель — пески, склоны, засоленные почвы. Фактически шло
бездумное перепахивание подряд всех площадей. Неминуемо
произошла ветровая эрозия, которая привела к вспышке пыль-
ных бурь, пронесшихся над всем континентом (шведские газе¬
ты писали, что на тротуарах Стокгольма лежит слой русского
чернозема)1253.
202
Засуха, разразившаяся в 1960-х гг., вызвала ветровую эро¬
зию на 17 млн.га1254. Урожайность снизилась. Часть целинных
земель пришлось перевести обратно в пастбища. В 1963 г.
сбор урожая в СССР был очень низким — только 107,5 млн т
(в 1958 г. он составлял 134,7 млн т). Целина дала свой наи¬
меньший урожай за все годы, хотя вспаханная территория
была на 10 млн га больше, чем в 1955 г.1255 За 1961 —1965 гг.
урожай составил 14 525,5 тыс. т1256, то есть намного ниже, чем
в предыдущие годы.
Характерным фактом стало опустынивание «черных земель»
в Калмыкии, которое произошло по причине чрезмерного вы¬
паса скота (в том числе из-за передачи части этих земель под
пастбища колхозам других регионов СССР), а также распашки
земель. Здесь, как и на других целинных землях, произошла ве¬
тровая эрозия. К концу 1980-х гг. процессами опустынивания
была охвачена почти вся территория «черных земель».
В результате освоения целины была разрушена традицион¬
ная структура хозяйства, особенно коневодство и овцеводство.
Кроме того, центральные и северные районы СССР, особенно
в России, на долгие годы были обделены ресурсами, так как
их львиную долю поглощала целина: в 1960 г. — 55% всех
тракторов, 53% зерновых комбайнов. На западе и в центре
страны в 1954—1959 гг. выпали из оборота 13 млн га1257.
Тем не менее далее наступило определенное улучшение —
в 1966—1970 гг. сбор зерна в целинных районах составил
20 667,9 тыс. т, в 1971 г. — 21 085 тыс. т, в 1973 г. —
27 672 тыс. т. За 20 лет в целинных районах было произведе¬
но свыше 1 млрд т зерна1258. Россия за последние 40 лет с
бывших целинных и залежных земель получила 1,6 млрд т
зерна (44% валового сбора) и 91,3 млн т мяса1259.
Еще одной идеей, связанной с преобразованием природы в
бывших «кочевых» регионах, был проект поворота стока си¬
бирских рек в Казахстан и Среднюю Азию, разработка кото¬
рого началась в 1968 г. Согласно принятому в мае 1970 г.
постановлению ЦК КПСС и Совета министров СССР, было
объявлено о необходимости достичь переброски 100 км2 воды
п год. Однако после начала перестройки, в том числе под дав¬
лением общественного мнения, эта идея была отброшена. В ав-
•усте 1986 г. Политбюро ЦК КПСС приняло решение пре¬
вратить работы. (Интересно, что в США в середине 1960-х гг.
203
разрабатывался аналогичный проект — переброска водостока
с северо-запада Северной Америки в водонедостаточные рай¬
оны Канады, США и Северной Мексики1260.) Хотя идеи о пере¬
броске стока сибирских рек циркулировали еще с XIX в., одной
из причин реанимации этих идей в 1960-х гг. было предыдущее
«преобразование природы» в Туркмении, которое привело к
обмелению Аральского моря. Таким образом, одна такая акция
тянула за собой другую, которая должна была исправить не¬
гативные последствия первой.
Таким образом, после «освобождения» от кочевников быв¬
шие «кочевые» регионы в 1930-х и 1940-х гг. стали объектом
нового освоения при помощи принудительно ввезенных кон¬
тингентов населения — ссыльных и заключенных. Массовые
депортации населения СССР, осуществленные в 1930-х и
1940-х гг., напрямую и непосредственно коснулись «кочевых»
регионов. Казахстан, Киргизия, Хакасия, Алтай, Бурятия ста¬
ли местом спецссылки, а калмыцкий народ сам подвергся де¬
портации.
Спецпоселенцы и их потомки, по замыслу властей, должны!
были стать новым населением этих регионов, призванным за¬
ново их «освоить». Для этого власти принимали меры по «за¬
креплению» спецпоселенцев на новых местах. Однако в ре¬
зультате восстановления законности, освобождения народов из
ссылки, восстановления большинства национальных автоно¬
мий, а также эмиграции в постсоветское время основную массу
спецпоселенцев в бывших «кочевых» регионах «закрепить» не
удалось.
Планы по «преобразованию природы» в «кочевых» регио¬
нах являются спорными с точки зрения оценки их целесооб¬
разности и достижимости. Если бы программа высадки лесо¬
полос была реализована во всех степных регионах СССР,
возможно, удалось бы избежать ветровой эрозии земель. Це¬
линная эпопея привела к противоречивым результатам. А. Ни¬
конов отмечает, что «решение об освоении целинных земель
не было ошибкой. Но осваивать их нужно было последова¬
тельно, закрепляя сделанное, переходя на научно обоснован¬
ную систему хозяйства, не допуская спешки и безжалостности
к природе»1261. Идеи о повороте стока сибирских рек, хотя и
не были реализованы в советское время, продолжают иногда
муссироваться в СМИ.
3
3
204
Современное состояние «кочевых» регионов России
и стран ближнего зарубежья
В итоге реализации программ обоседления и коллективиза¬
ции кочевников уже в 1930-х гг. в «кочевых» регионах СССР
складывается новый тип хозяйства — не до конца оседлый, но
уже и не полностью кочевой. Комиссия ВЦИК определила его
как «полукочевое животноводческое земледельческое хозяй¬
ство». Так, если ранее в некоторых местностях кдчевание имело
радиус 150—200 км, то к середине 1930-х гг. он сократился до
35—50 км. Причем миграции стали происходить и для того, что¬
бы кочевники могли использовать свое подсобное земледелие1262.
После Великой Отечественной войны произошла ограни¬
ченная реабилитация кочевничества на государственном уров¬
не. Для скотоводов была создана социальная инфраструктура.
Их семьи стали производственными единицами («бригада¬
ми»)1263, причем многие колхозы тоже строились по родовому
принципу (так, в 1950 г. у казахов были отмечены «пережит¬
ки родового расселения»)1264. В оленеводстве Ямала сложился
своеобразный «симбиоз» государственной и частно-семейной
форм собственности, когда основу совхозных оленеводческих
бригад составляли несколько родственных семей или одна
большая семья владельцев личных оленей1265. На Алтае на
плато Укок был создан животноводческий колхоз, но фактиче¬
ски местные казахи продолжали кочевать, перебираясь из од¬
ной избушки в другую по пути перекочевок1266.
В некоторых отдаленных местностях сохранялось совер¬
шенно независимое от государства кочевание. Как минимум,
до конца 1950-х гг. на плато Устюрт проживали небольшие
группы казахов (по 2—4 юрты), которые не состояли ни в кол¬
хозах, ни в животноводческих бригадах совхозов, ни в каких-
либо иных государственных или кооперативных хозяйствах. Ни
у кого из них не было современных документов, их дети не
ходили в школу. Они лечились у знахарей, а роды принимали
бабки-повитухи. При встрече с чужаками они сразу начинали
готовиться к откочевке в другие, им одним известные места.
Это были потомки беглецов из аулов, принимавших участие в
Адаевеком восстании 1931 г.1267
Приверженность кочевью на Севере, пожалуй, была наи¬
более сильной. Кочевание, как бытовое, так и производствен¬
205
ное, продолжало существовать на огромных территориях Ар¬
ктики и Сибири на протяжении всей второй половины XX в.12Ь8
Годы коллективизации и внедрения социалистического спосо¬
ба хозяйствования не смогли уничтожить традиционные коче¬
вые формы оленеводства1269. Устойчивость кочевой культуры
отмечалась на севере Якутии1270. Хотя на Ямале половина на¬
селения осела, спустя 80 лет после начала модернизации ко¬
чевников численно стало даже больше, чем было (в 2014 г. —-
5827 человек). Коренные жители и ныне продолжают считать
жизнь в тундре с оленями высокопрестижной, а вынужденное
оседание, вызванное падежом оленей или смертью родствен¬
ников, по-прежнему воспринимается крайне негативно1271.
Наследие кочевой культуры сохранялось на практике. В Тю¬
менской области кочевники, даже переходя в дом, рядом с ним
ставили чум, продолжая проживать в нем1272. В некоторых се¬
лах Астраханской области имело место применение юрт как
летних жилищ или для складирования хозяйственных принад¬
лежностей. Прежние традиции оказывают свое воздействие и
в настоящее время, и, по-видимому, так будет и дальше в обо¬
зримой перспективе1273.
В Туве кочевое скотоводство не перестало существовать, хотя
традиционный образ жизни был фактически утрачен. В основном
здесь сохранились летние перекочевки. В конце 1970-х гг., ког¬
да снимались ограничения на ведение личного подсобного хозяй¬
ства, у каждой крупной семейной общины была чабанская сто¬
янка, где выращивали скот. В 1980-х гг. государство стадо
активно поддерживать и поощрять частное животноводство1274.
Еще один аспект современной жизни «кочевых» регио¬
нов — возвращение ранее откочевавших групп населения.
Так, в начале 1990-х гг. начался процесс репатриации шэнэ-
хэнских бурят. К 2017 г. в Россию вернулись около 500 чело¬
век. Мотивы возвращения были разными: ностальгические
(«родина предков»), экономические (поиск новых возможно¬
стей), образовательные (в рамках существующих льготных
программ)1275. В Казахстан к настоящему времени репатрии¬
ровалось около 1 млн оралманов — этнических казахов из со¬
седних стран, в первую очередь — из Китая.
В настоящее время многие «кочевые» регионы переживают
проблемы. Прежде всего, это ухудшение животноводства. В стра¬
нах Центральной Азии этому способствовало производство зер'
206
на на целинных землях и избыточное хлопководство. Многие
животноводческие совхозы и колхозы были закрыты1276. В За¬
байкалье освоение целины и внедрение сельскохозяйственных
методов, не подходящих для экстремальных природных условий
этого региона, новая волна ликвидации животноводческих кол¬
хозов и приватизация скота в 1990-х гг. вызвали кризис в сель¬
скохозяйственном секторе. Так, в 1991 г. в Агинском регионе
только 28,5% земли использовалось для сельскохозяйственных
целей. Сейчас ситуация улучшилась1277.
После распада социалистической системы Ъо многих реги¬
онах бывшего СССР произошла обратная номадизация образа
жизни скотоводов, возврат к полунатуральным методам веде¬
ния хозяйства. Тем не менее в период внедрения рыночной
экономики процессы адаптации к ней происходили очень бо¬
лезненно, сопровождаясь разорением скотоводов, эрозией паст¬
бищ, ростом безработицы и нищеты1278.
Во всех странах Центральной Азии, как только государство
прекратило или существенно сократило субсидии и инвестиции
в скотоводство, его убыточность стала очевидной. Везде ско¬
товодство в целом стало менее мобильным, чем в позднесовет¬
ский период. Дальние пастбища остаются недоиспользованны¬
ми, а ближние деградируют из-за перевыпаса. Как отмечает
А.М. Хазанов, «жизнь на отдаленных пастбищах, в отсутствие
электричества, телевидения и связи, в отрыве от семьи и со¬
циального окружения сегодня людей не привлекает». В Тур¬
кмении мобильность скотоводов в настоящее время ниже, чем
в советский период, что связано с высокой стоимостью достав¬
ки воды автотранспортом и сокращением производства искус¬
ственных кормов. В таджикском Горном Бадахшане владельцы
сравнительно больших стад стремятся явочным порядком при¬
ватизировать дальние пастбища — по принципу «первый при¬
шел, первый захватил». Они даже стали взимать плату за вы¬
пас скота с жителей поселений, расположенных в нижней
части долин1279.
В постсоветский период не отмечено особых успехов в мо¬
дернизации экстенсивного скотоводства. Напротив, преобла¬
дающими тенденциями являются сокращение использования
современных технологий, транспорта, искусственных кормов,
Достижений биологической науки и ветеринарии, уменьшение
Утилизации дальних пастбищ, во многих странах — падение
207
престижа скотоводческого труда1280. Причины такого упадка
лежат в разных плоскостях. Во-первых, в ряде регионов поело
многих десятилетий со времени перевода на оседлость ужо
трудно возродить кочевание. Так, в Бурятии к концу 1990-х гг.
только очень небольшое число скотоводов начало снова экс¬
периментировать с более мобильными формами хозяйства1-41.
Во-вторых, после государственного патернализма советской
власти необходимо не только поменять соответствующий мен¬
талитет населения, но и разобраться с правами собственности
на землю1282.
Оседание на Севере имеет свои специфические проблемы.
Во-первых, из-за таяния вечной мерзлоты под теплыми дома¬
ми некоторые из них накренились к югу и требуют постоянно¬
го ремонта. Поэтому некоторые северяне ставили во дворах
юрты, а дома использовали не по прямому назначению. Во-
вторых, некоторые «укрупненные» поселения находились да¬
леко от охотничьих или рыболовных угодий, и это означало,
что мужчин никогда не бывает дома, так как они занимаются
«производственным кочеванием», оставив жен, детей и роди¬
телей в поселке. В-третьих, большинство звероводческих ферм
оказались нерентабельными, из-за чего выросла женская без¬
работица1283.
На Севере есть большие трудности с логистикой. Есть ре¬
шение, которое заключается в том, чтобы оленеводы сменяли
друг друга в тундре, работая относительно короткими вахтами
и проводя как можно больше времени в поселке, в кругу
семьи. Учитывая расстояния, которые обычно покрывают ста¬
да северных оленей в течение года, очевидно, что осуществле¬
ние этого плана придется отложить до времени, когда у каж¬
дого туземного поселения будет свой вертолет1284.
Еще одна проблема, связанная с оседанием кочевников, —
частичная потеря ими национальной идентичности. Так, ненцы
Таймыра при оседании утратили национальное Жилище и
одежду, традиционные инструменты, утварь и орудия труда
(хотя традиционная пища сохранилась). Произошла опреде¬
ленная языковая ассимиляция — только 56,4% жителей по¬
селков считают ненецкий язык родным. Русский язык доми¬
нирует в разных сферах. Причем там, где оседание началось
раньше, только 38,3% ненцев свободно владеют ненецким
языком, где позже — 67,6%. Оседлые показывают существен-
2G8
ное снижение знания национальных песен и сказок. Произо¬
шел отказ от традиционной обрядности, возросла привержен¬
ность атеизму или православию. Смешанные браки у кочевых
ненцев составляют всего 4% (причем они заключаются с пред¬
ставителями другими кочевых этносов, долго живущих среди
ненцев), тогда как у оседлых — 45%, в том числе 27,2% — с
представителями пришлого населения. Таким образом, оседлые
более подвержены метисации. Трудовые коллективы у кочев¬
ников — в основном моноэтничные, у осёдлых на 78,4% —
смешанные. В.П. Кривоногое сделал вывод, 4то «только коче¬
вой оленеводческий образ жизни позволяет ненцам и другим
народам Севера сохранять основы национальной культуры и в
целом этнический облик»1285.
В последние годы у кочевого скотоводства отмечены успехи.
В Якутии после 1990 г. были восстановлены родовые общины.
К 1999 г. в республике насчитывалось 208 таких общин, ко¬
торым принадлежало 48 млн га земли для ведения традицион¬
ных отраслей хозяйства. Родовые общины получили широкое
распространение у эвенов, эвенков, чукчей и юкагиров, хотя
почти все они столкнулись с экономическими трудностями1286.
Хотя в Туве после развала совхозной системы началось воз¬
рождение кочевого скотоводства, кочевники оказались неспо¬
собными конкурировать с индустриальной экономикой. По¬
этому они стали вовлекаться в модернизационные процессы в
качестве подчиненной стороны1287.
Глава 4
«ОСЕДЛОЕ» ГОСУДАРСТВО И КОЧЕВНИКИ:
ЗАРУБЕЖНЫЙ ОПЫТ
Китай
В Китае есть три основных региона, полностью или частич¬
но населенные кочевниками и полукочевниками, — Внутрен¬
няя Монголия, Синьцзян и Тибет1288 (ранее, до 1911 г., в со¬
став Китая входили также Монголия и Тува). Соответствующие
автономные районы в составе КНР занимают около половины
территории страны. Кочевые народы, проживающие в Ки¬
тае, — это тибетцы, монголы, казахи, ойрат-калмыки, кирги¬
зы. Их численность невелика, особенно по сравнению с хань¬
цами, и составляет около 14,5 млн человек, то есть чуть более
1 % населения страны. I
Китай всегда имел сложные отношения с кочевниками. Он
встал на пути кочевых нашествий раньше всех других стран Ев¬
разии. Китайские императоры были вынуждены построить Ве¬
ликую стену, чтобы не пускать к себе кочевые «мародерству¬
ющие орды»1289. Китай долгое время не доверял кочевникам
своего северного и западного края, понимая уязвимость своих
крестьян перед их набегами. Считается, что Китай пытался рас¬
ширить свою территорию путем завоевания кочевых государств.
Однако многое из того, что китайские летописцы изображали
как плату дани кочевниками и другими варварами император¬
скому двору, было более чем компенсировано кочевникам са¬
мими китайцами. Китай подкупал кочевых эмиссаров и одаривал
их на гораздо большие суммы, чем сам получал дани от кочевыл
народов. До установления власти коммунистов в 1949 г. китай¬
ские лидеры всегда стремились управлять проблематичной мо¬
бильностью кочевников, но не прекращать ее1290.
210
Ближайшими кочевыми соседями для китайской империи
Цин были монголы. До определенного времени мобильность
монголов и отсутствие у них «нервных центров» в виде горо¬
дов, которые можно было бы захватить, парализуя экономи¬
ческую и политическую жизнь, делали безуспешным отправку
экспедиций для оккупации и удержания монгольских степей1291.
Однако в Новое время ситуация изменилась. С середины
XVII до середины XVIII в. империя Цин «вышла в Великую
степь» и захватила Монголию и Туву. Политика по отношению
к кочевникам теперь состояла в стигматизации их "как «отста¬
лых» и «слишком примитивных» (в том числе для того, чтобы
заниматься сельским хозяйством)1292. Китай взял курс на пере¬
вод монголов на оседлость и заселение их земель китайскими
крестьянами1293. Предпринимались также усилия по развитию
местного монгольского земледелия, но они были противоречи¬
выми — где-то это разрешали, а где-то запрещали1294.
Китай назначал в «кочевые» регионы своих чиновников —
так, в Туве была сделана попытка поставить их вместо родовых
властителей1295. Китайские власти пытались, опираясь на мест¬
ную феодальную знать, сохранять здесь свое влияние, не рас¬
ходуя при этом средств на содержание в регионе специальных
военных гарнизонов. По официальной китайской терминологии,
это была «политика ненатянутой узды» (напоминает россий¬
скую политику «мягкой силы». — Ф. С.). Китайский император
считался полноправным собственником тувинских земель (ана¬
логичная ситуация относительно «кочевых» земель была в Рос¬
сии. — Ф. С.), однако правом распоряжаться ими он наделил
местных удельных князей, что давало последним полную само¬
стоятельность. По сравнению с другими вассальными народами
Китая тувинцы жили в относительно щадящих условиях, чему
способствовала географическая отдаленность и труднодоступ-
ность Тувы1296.
Одновременно шло заигрывание Китая с местной элитой в
Монголии — чтобы облегчить колонизацию этого региона, ки¬
тайские чиновники специально «признавали» за монгольскими
властителями завышенные полномочия, которыми те по приня¬
тым у монголов правилам не должны были обладать. После это¬
го можно было «законно» захватить монгольскую землю путем
водкупа или принуждения того или иного хана, который от имени
;к сго рода подписывал документ о передаче земель китайцам1297.
211
Результаты колонизации Внутренней Монголии к 1930-м гг,
были печальными. У китайских властей не было времени для
отбора и подготовки колонистов, чтобы наилучшим образов
использовать местные условия. Китайские переселенцы не
имели опыта работы со скотом и поэтому не могли развивать
«смешанное» хозяйство. Их хозяйство характеризовалось мак-!
симумом плохих черт китайского сельского хозяйства и мини¬
мумом хороших особенностей, присущих монгольской эко¬
номике. Преобладали заочное землевладение и чрезмерная
арендная плата за пользование землей. Китайцы пытались
колонизовать тысячи квадратных миль, которые вообще были
не пригодны для сельского хозяйства. Эта деятельность при-
вела к опустыниванию многих районов1298.
Характерную оценку действиям Китая в «кочевых» региона)
позднее давала японская антикитайская пропаганда. В октябре
ском номере журнала «Дай Азия Сюги» за 1936 г. говорилось,
что «китайские крестьяне, имея впереди себя китайские вой¬
ска... захватили природные зеленые пастбища у свободного \
независимого рыцарского монгольского народа и переделали из
в малоплодородные жатвенные поля»1299.
Реакция кочевников на действия китайских властей была от
рицательной. Монголы понимали, что идет их вытеснение и:
этого региона, чтобы освободить место для китайцев1300. В Тув<
у китайских властей «дело шло из рук вон плохо». Местное на
селение не повиновалось им, поднимало восстания, грабили
китайские казенные караваны1301.
Японцы, захватив Маньчжурию и часть Внутренней Мон
голии в 1930-х гг., как и китайцы, считали, что необходимо
менять кочевой образ жизни монголов. О. Латтимор описал
эту политику так: «Если... монголов можно вылечить от того|
что они монголы, все будет хорошо»1302. Однако активных дей^
ствий по переводу кочевников на оседлость японские власти
не предпринимали. Мало того, они заигрывали с монголами!
создав для них на оккупированной территории Внутренне!
Монголии марионеточное государство Мэнцзян.
После прихода в 1949 г. к власти в Китае коммунистов был
создан Автономный район Внутренняя Монголия. Однако почти
сразу начался массовый приток на эти территории китайски)!
переселенцев. Была проведена коллективизация и индустриа¬
лизация, в том числе при помощи СССР. Многие пастбшда
212
были переданы под земледелие. Во время культурной революции
в регионе были проведены репрессии в отношении «панмонго¬
листов». Часть монголов откочевала из Внутренней Монголии в
МНР. Постепенно монголы стали этническим меньшинством, и
их участие в управлении регионом существенно снизилось1303.
В настоящее время приток китайских поселенцев во Внутрен¬
нюю Монголию продолжается, а традиционный кочевой уклад
жизни монголов уходит в прошлое.
В Восточном Туркестане до присоединения его к Китаю су¬
ществовали государства, созданные кочевниками — тюрками
и джунгарами (калмыками). Так, Турфанское уйгурское кня¬
жество удачно совмещало опыт оазисного земледелия и кара¬
ванной торговли с сохранением кочевых традиций1304. (Оно
существовало до середины XIV в. и затем было уничтожено
Могулистаном.)
В XVIII в. Китай захватил Восточный Туркестан, который
получил китайское название Синьцзян («Новая граница»). Ки¬
таю был очень важен этот большой и стратегически удачно
расположенный регион (прямо в центре Азии). Однако китай¬
ское правительство из-за удаленности Синьцзяна не только не
могло защитить его от воинственных соседей, но и даже до¬
статочным образом удерживать под своей властью1305. После
проведения в XIX в. границы между Россией и Китаем по зем¬
лям, населенным казахами, кочевники не признавали эту гра¬
ницу, перерезавшую их родовые линии, и мигрировали туда и
обратно через нее1306.
В Восточном Туркестане параллельно развивались два про¬
цесса. С одной стороны, более бедные кочевники осели и за¬
нялись сельским хозяйством. С другой стороны, началась ки¬
тайская колонизация. После захвата империей Цин земель
Джунгарского ханства в конце XVIII в. китайцы стали исполь¬
зовать своих земледельцев-колонистов для вытеснения кочев¬
ников1307. Китайское правительство полагало необходимым
сохранение кочевого состояния синьцзянских казахов (очевид¬
но, так их было проще оттеснить с земель. — Ф. С.) и их ста¬
туса «чужих людей» («вайгожень»), вследствие чего не пред¬
принимало попыток развития земледелия и оседлости1308.
В XX в. «наступление» на кочевое население Синьцзяна
Усилилось. В 1920-х гг. китайские власти намеревались окон¬
чательно ликвидировать самоуправление кочевников. На зем¬
213
лях последних были образованы китайские административные
единицы (уезды) и готовилось землеустройство для будущих
китайских колонистов. С этой целью кульджинские чиновники,
например, изучали систему орошения в регионе и определяли
будущие границы между кочевниками и колонистами1309.
У кочевников проводилось изъятие земель. Так, в Илийском
крае все удобные для пахоты земли власти рассматривали как
принадлежавшие оседлому населению, то есть китайцам, мань¬
чжурам и уйгурам. В результате у местных кочевников осталось
«удобных для пашен земель... очень мало, а в некоторых воло¬
стях... нет вовсе»1310.
Китайские власти пытались манипулировать взаимоотноше¬
ниями между разными народами, пользуясь этнической пестро¬
той Синьцзяна (так, население Илийского округа на 1 января
1925 г. составляло 350 тыс. человек, из них казахи — 110,
калмыки — 60, кашгарлыки (уйгуры) — 35, китайцы — 40,
русские — 30 тыс. человек). При этом, например, калмыцкое
и оседлое мусульманское население региона «почти не сопри¬
касалось и взаимно считало друг друга варварами». Отноше¬
ния же между калмыками и казахами были «весьма дружелюб¬
ными». Эти кочевые народы «с охотой уступали друг другу
зимние и летние пастбища в случае надобности», вступали
между собой в межэтнические браки1311.
Однако у советских дипломатов были и другие данные.
В разговорах с ними калмыки так описывали ситуацию в крае:
«Местные китайцы нас очень боятся; боятся нашего восста¬
ния, но они нас запугивают киргизами1312, которых здесь очень
много, и [они] бедны. В случае нашего сопротивления китайцы
натравят на нас киргизов, которые могут разорить нас момен¬
тально... В свою очередь, киргиз запугивают калмыками: кал¬
мыки — народ вооруженный, а у киргизов оружия нет. Хотя
мы — калмыки и киргизы — называемся народами войлочных
кибиток, но у нас нет дружбы»1313.
Китайские власти, благодаря умелому лавированию, опира¬
лись на одну этническую группу против другой. Так, к середи¬
не 1927 г. дудзюн (губернатор) Синьцзяна1314 взял курс на под-
держку калмыков (и, возможно, монголов). В их кочевьях
формировались кавалерийские части, которые направлялись в
сторону границы Синьцзяна с провинцией Ганьсу. Однако к
декабрю того же года обнаружилась новая тенденция. Дудзюн
214
решил демобилизовать калмыцкие части и заменить их мусуль¬
манскими подразделениями, преимущественно набранными из
казахов Алтайского округа (по данным советских дипломатов,
все они служили раньше в белогвардейских частях атамана
Б.В. Анненкова). Причиной такой перемены политики, воз¬
можно, было то, что дудзюн учитывал общее недовольство
калмыков и монголов существующей властью и их ориентацию
на МНР и поэтому боялся «возможности их активного высту¬
пления» против китайских властей1315.
Часть кочевого населения Синьцзяна в эти годы, как из¬
вестно, являлась бывшими подданными России. В сентябре
1925 г., после приезда советского консула в Кашгар, отноше¬
ние китайских чиновников к бывшим российским гражданам
изменилось в худшую сторону: «Пошли всевозможные репрес¬
сии, вплоть до избиения, вымогательства, сажания в тюрьму
по малейшему поводу и без всякого повода. Были даже случаи,
когда уездные начальники в насильственном порядке застав¬
ляли бывших российских граждан перейти в китайское под¬
данство»1316.
Советские дипломаты отмечали, что создание и развитие
национальных республик в составе СССР «заставляют мест¬
ное мусульманское население обращать свои взоры... на СССР,
тяготеть к нему», так как «большинство сородичей местных
племен живет на территории СССР и связано с ними род¬
ственными, бытовыми и др[угими] узами, не ослабшими по сей
день». Именно этого и боялись китайские власти, стремясь не
допустить контакта местного населения с Советским Союзом.
Так, к октябрю 1925 г. у советского консула побывали 300 че¬
ловек с просьбой выдать им визы для поездки на хадж в Мек¬
ку через территорию СССР. Однако китайские власти отказа¬
ли им в выдаче загранпаспортов, пытаясь заставить их ехать
через Индию1317.
Реакция кочевников Синьцзяна на китайскую политику была
в целом негативной. Так, калмыки «не раз проявляли тенденцию
освободиться от китайского гнета»1318. В октябре 1944 г. в
Синьцзяне началось крупное восстание, поводом к которому
был изданный местными властями указ о реквизиции у населе¬
ния провинции 10 тыс. лошадей на военные нужды. Поскольку
этот указ затрагивал прежде всего интересы кочевников-ско-
товодов, восстание охватило в том числе районы кочевий в
215
Илийском округе1319. В 1944—1949 гг. на части территории
Синьцзяна была создана Восточно-Туркестанская республика,
которая при фактической поддержке СССР сражалась за свою
независимость с войсками китайского Гоминьданского прави¬
тельства. Однако, когда в 1949 г. к власти в Китае пришли ком¬
мунисты, идея о независимости была оставлена, и Восточно-
Туркестанская республика вошла в состав КНР.
После ухудшения советско-китайских отношений в начале
1960-х гг. Синьцзян стал одной из важных арен противобор¬
ства между двумя странами. В октябре 1964 г. в районе озера
Лобнор в Восточном Синьцзяне была испытана китайская
атомная бомба. Вдоль советской границы выросли многочис¬
ленные военные поселения, сама граница была усилена, во
многом с целью борьбы с миграцией населения из Синьцзяна
в СССР1320.
В регионе усилилась китайская колонизация. Колонисты
ввозились в том числе из провинции Хэнань, расположенной в
центральной части Северного Китая. О. Латтимор писал, что
выселение кочевников с их земель якобы проводилось даже с
применением оружия — «на грузовиках были установлены пу¬
леметы, которые должны были уничтожить казахские аулы»1 *21.
(Скорее всего, это были раздутые слухи.)
В Синьцзяне создавались государственные сельскохозяй¬
ственные и промышленные предприятия. К 1965 г. для них
было изъято более 10 млн му1322 земли. Политика переселения
китайцев в Синьцзян официально имела своей целью «уско¬
рить его превращение в современный регион», так как его
«“отсталая” экономика и культурные условия... требовали по¬
мощи от более развитых китайцев». К 1965 г. число ханьцев
в Синьцзяне сильно возросло, а с 1966 г. выросло еще боль¬
ше, так как туда были направлены китайцы для воплощения
культурной революции. Китайская колонизация, разумеется,
вызвала недовольство местного населения1323, в том числе ко¬
чевников. Но они ничего не могли поделать, так как были
слишком малочисленны перед лицом ханьцев.
Кроме того, китайские власти пытались форсировать пере¬
вод кочевников Синьцзяна на оседлость. В конце 1950-х и на¬
чале 1960-х гг. официальные китайские СМИ пытались дать
радужную картину усилий по переводу казахов на оседлость в
новых деревнях, окончивших их кочевую жизнь. Они писали,
216
что «счастливые жители деревень получают все выгоды об¬
разования и медицины», а «старые трудности, связанные с
кочевым существованием, исчезли в новом образе жизни»1324.
В 1970-х и 1980-х гг. политика по отношению к кочевникам
Синьцзяна по-прежнему была направлена на их обоседление.
Считалось, что только так скотоводы «стряхнут бедность». Хотя
китайское правительство к 1990 г. рапортовало, что 56 тыс. хо¬
зяйств осело (треть казахов Синьцзяна), смена общественного
владения стадами на частное в середине 1980-х гг., наоборот,
позволила казахам сохранить их традиционный образ жизни.
К началу XXI в. часть синьцзянских казахов все еще вела коче¬
вой образ жизни. Понятно, что постоянное расширение земле¬
делия и создание промышленных предприятий в «кочевых» рай¬
онах постоянно сокращают возможности для кочевания. Тем не
менее китайские власти прекратили попытки обоседлить каза¬
хов. Власти рассчитывают на экономические реформы и поли¬
тику «открытия» Синьцзяна внешнему миру. Казахи-скотоводы
стали вписываться в рыночную экономику. Однако их оседание
в городах является проблематичным, потому что это требует
трудной смены культуры и адаптации. Если с уйгурами они могут
общаться на казахском языке, то в городах живет в основном
китайское население1325.
В Тибете до прихода к власти в КНР коммунистов в 1949 г.
и полного подчинения этого региона Китаю в 1950—1951 гг.
попытки вмешательства Китая в дела кочевников были незна¬
чительными. В целом и после этого власти свою деятельность
в этом направлении не форсировали. Только в XXI в. Китай
перешел к реализации программы перевода тибетцев на осед¬
лость. В Тибете, а также провинциях Сычуань, Ганьсу и Цин¬
хай из имевшихся 1062 тыс. скотоводческих хозяйств к 2012 г.
было обоседлено 897 тыс.
Тибетцы, равно как и другие народы Китая, согласно пла¬
нам властей, должны стать частью «Чжунхуа миньцзу» (китай¬
ская политическая нация). Эта новая доктрина сейчас настоль¬
ко важна для правительства КНР, что она в значительной
степени вытеснила модель национальных автономий, взятую
из СССР. В настоящее время эта модель рассматривается как
препятствие для достижения ассимиляционной цели, заключа¬
ющейся в формировании у всех народов Китая общегосудар¬
ственной идентичности1326.
217
Монголия
В начале XX в. 90% населения Монголии составляли кочев¬
ники-скотоводы1327. Хотя монгольский ученый Г. Батнасан в
1977 г. отмечал, что «процесс оседания монгольских кочевников
наблюдался во все исторические эпохи либо как массовое явле¬
ние, либо как отход от кочевых родов отдельных групп населе¬
ния, начинавших заниматься земледелием»1328, на наш взгляд,
это явное преувеличение в духе идеологии того времени.
После революции 1921 г. в Монголии наступил новый этап
во взаимоотношениях государства и кочевников. Тем не менее
вопрос о переводе на оседлость был конкретно поставлен толь¬
ко в начале 1930-х гг., когда у власти в МНР были «левые укло¬
нисты». В 1932 г., в рамках борьбы с «уклоном», этот курс был
отменен1329.
Конечно, на политику Монголии воздействовали процессы,
происходившие в СССР. Тем не менее один из ведущих мировых
специалистов по Монголии О. Латтимор в 1935 г. отмечал, что
политика МНР — это именно монгольская политика: «Голос,
который указывает, “что лучше для монголов”, может быть рус¬
ским, но намерение к изменениям — действительно промон-
гольское намерение; процесс изменений находится в руках мон¬
голов и идет при поддержке монгольского войска»1330.
Ожидаемой реакцией монголов-кочевников на новую по¬
литику властей стали откочевки в Китай. К началу 1930-х гг.
туда ушли более 30 тыс. человек, причем было даже отмечено
переселение целого буддийского храма с постройками и про-!
чим имуществом1331. I
Под нажимом государства в 1930-х гг. в Монголии начался!
массовый уход лам из монастырей. Они пополнили ряды ко-]
чевников. Монастыри начинают утрачивать свою былую роль|
центров оседлой и городской жизни. Значительная часть новых'
аймачных центров была построена на месте бывших монасты-^
рей1332. *
К 1940 г. 75 тыс. человек, или 10% населения Монголии,
перешли на оседлость1333. В дальнейшем шло развитие про-;
цесса оседания, который полностью поощрялся государством-
С начала 1950-х гг. этот процесс был связан с кооперирова¬
нием в сельском хозяйстве1334. До 1959 г. переход к оседлости
проходил неорганизованно, однако затем он стал более интем*
218
сивным, что было связано с политикой государства по рас¬
ширению отгонного животноводства1335. В 1960-х гг. О. Лат-
тимор отмечал, что «монгольские планировщики стремятся
преобразовать животноводческое хозяйство из кочевой струк¬
туры в нечто вроде ранчо, с большинством жителей, оседлых
большую часть времени». Он считал, что такая программа
имела под собой основание, принимая во внимание суровые
климатические условия Монголии1336.
В 1963 г. городское население МНР составляло уже 40%1337.
К 1977 г. 47,5% населения страны полностью перешли к осед¬
лому образу жизни. На зимниках появилось электричество,
строились хозяйственные и культурно-бытовые объекты, жилые
дома. Фермы в течение года совершали всего лишь две неболь¬
шие кочевки (2—8 км) между зимниками. В большинстве рай¬
онов страны животноводство стало сочетаться с земледели¬
ем1338. Тем не менее к концу 1970-х гг. сельское население в
Монголии в целом оставалось кочевым, хотя и стояло на на¬
чальном этапе перехода к полукочевому образу жизни1339.
В последние годы социалистической власти и в начале
1990-х гг. многие монгольские политики, ученые и специали¬
сты выступали за сохранение кочевых форм экономики. Когда
в Монголии возник серьезный политический и экономический
кризис, безработица, именно кочевая экономика вовлекла
многих безработных и дала им выжить. В 1989—1995 гг. ко¬
личество семей, занимавшихся скотоводством, выросло в два
раза. Номадизм спас Монголию от более резких последствий
«шоковой терапии». В этой стране отмечен редкий феномен
не только в монгольской, но и мировой истории — быстрое и
массовое возрождение номадизма в его переходных формах.
В 2008 г. кочевой или полукочевой образ жизни вело почти
40% населения страны1340. Таким образом, в Монголии коче¬
вая цивилизация выжила и существует в условиях «оседлого»
государства в настоящее время.
Однако некоторые тенденции для кочевой цивилизации
все же не очень хороши. В марте 2001 г. премьер-министр
Монголии Н. Энхбаяр заявил, что «если в XIX в. монголы со¬
хранят свое мобильное скотоводство и кочевую жизнь, они от¬
станут от других народов мира и задержат развитие страны и
Улучшение своего уровня жизни. Таким образом, настало вре-
сделать переход от кочевого скотоводства к интенсивному».
219
Он подчеркнул, что он не желает «разрушить истинную иден¬
тичность монголов, но для того, чтобы выжить, мы должны
перестать быть кочевниками». Исходя из таких высказываний
В.В. Грайворонский сделал вывод, что в целом нормальная
жизнь традиционного номадизма находится под реальной угро¬
зой разрушения и вымирания не только в Монголии, но и но
всей Внутренней Азии. Если эта угроза материализуется, это
будет реальная катастрофа для монгольской экономики и се
людей и также большая потеря для мировой цивилизации1511.
Афганистан
В Афганистане, кроме оседлого населения, проживали и
проживают кочевые народы — пуштуны, хазарейцы, чарайма-
ки и др. Исторически афганское правительство всегда имело
слабый контроль над «кочевыми» землями1342. Кочевники не
подчинялись властям, не платили налогов, нередко являлись
участниками антиправительственных выступлений и вооружен¬
ных восстаний1343. Так, в 1930 г. советский полпред в Афга¬
нистане Л.Н. Старк сообщал из Кабула о приближавшемся
«общем восстании племен пограничной полосы»1344.
Даже в периоды затишья отношения кочевников с Афган¬
ским государством не были близкими. Правительство этой
страны было враждебно номадизму. Тем не менее кабульские
власти пытались использовать кочевников в своих интересах,
например поддерживая миграцию пуштунов в непуштунские
регионы с ожиданием, что первые станут там опорой государ¬
ства1345. (Кочевые пуштуны были этнически более близки аф¬
ганскому правительству, чем, например, тюрки — узбеки и
туркмены.)
Власти признавали или сами назначали вождей кочевых пле¬
мен (ханов и маликов), которые представляли эти племена в
отношениях с государством. Сила этих вождей, однако, всегда
была ограниченной, потому что, например, пуштунская племен¬
ная организация — весьма эгалитарная, и разница в богатстве
(и власти) у них менее значима, чем в оседлых сообществах154Ь-
Афганские власти рассматривали кочевников как «отста¬
лый элемент», который должен быть переведен на оседлость
для его собственного блага. Основанием для такой политики
220
было то, что оседание стало единственным путем, через кото¬
рый стало возможным вовлечение кочевников в сферу обра¬
зования и здравоохранения. Однако проекты по оседанию ред¬
ко были направлены на то, чтобы помочь кочевникам улучшить
их скотоводческую экономику. Власти полагали, что номады
просто «будут счастливы осесть на любых условиях»1347.
Отношения афганских кочевников с оседлым населением
также были непростыми, в первую очередь иа-за конфликтов
по поводу потравы посевов скотом1348. Хотя бывали между
ними и позитивные контакты, однако, если отношения были
изначально плохими на межэтническом уровне, тогда на кочев¬
ников априори смотрели как на незваных гостей. Так, местное
население Хазараджата и севера Афганистана проявляло
враждебность к пуштунам, которые получили от правительства
доступ к землям в этих регионах. Однако центральноазиатские
арабы и аймаки Северо-Восточного Афганистана, которые
тоже получили земли, имели хорошие отношения с жителями
горных деревень, в том числе вступали с ними в браки1349.
К началу 1970-х гг. перевод кочевников на оседлость был
одной из главных проблем Афганистана1350. Попыткой взять си¬
туацию с кочевниками под контроль стало принятие в марте
1970 г. «Закона о пастбищах». Де-юре была введена государ¬
ственная собственность на пастбища, и де-факто оставлена
юридическая сила существующего владения пастбищами. Од¬
нако этот закон в момент издания не оказал влияния на сель¬
ский Афганистан. Кочевники были даже не в курсе о его суще¬
ствовании. Права на пастбища так и не были зарегистрированы
государством1351. Эта ситуация подтверждает неподконтроль-
ность кочевйиков государству и их отстраненность от действий
властей.
Проблемой для властей было то, что уровень жизни афган¬
ских кочевников был выше, чем у оседлого населения. Кочев¬
ники знали, что в подавляющем большинстве деревень в Аф¬
ганистане не было школ и больниц. Поэтому они относились
с подозрением к государственным проектам по переводу на
оседлость1352. Обоседление вызывало серьезное сопротивление
племен еще и по другим причинам, в том числе из-за прене¬
брежительного отношения к труду земледельцев, нежелания
ломки сложившегося уклада, трудности приобретения навыков
земледелия и оседлой жизни1353.
221
Тем не менее в условиях роста населения и постепенного
сокращения зоны перекочевок среди разоряющихся кочевни¬
ков и полукочевников уже с 1970-х гг. у них в определенной
мере усилилась тяга к переходу на оседлость1354. В местах зи¬
мовок многие группы кочевников стали покупать землю, чтобы
защитить свои права пребывания на ней1355.
Гражданская война в Афганистане, начавшаяся в конце
1970-х гг. и продолжающаяся до сих пор, оказала весьма не¬
гативное воздействие на кочевничество. Многие номады поте¬
ряли свои стада или стали беженцами. Они оказались в небез¬
опасных условиях, став жертвами агрессии, страдая от краж
скота и встречая на своем пути минные поля. В зонах историче¬
ски обусловленной враждебности, например между пуштунами
и хазарейцами в центральном Афганистане, часть пастбищных
территорий была заброшена. В северо-восточной части страны
некоторые земли, ранее занятые пуштунами, были захвачены
другими номадами из этнических групп, ближе связанных с
окружающими таджикскими деревнями. Степные пастбищные
земли незаконно переводятся иод сельскохозяйственные угодья.
В политическом плане кочевники также страдают от своей
«невидимости». У властей Афганистана широко распростране¬
но убеждение, что кочевники живут яркой, но отсталой жиз¬
нью, которая имеет мало ценности в современном мире. По¬
этому большинство экспертов и афганские чиновники уверены
в том, что кочевники сначала должны быть переведены на
оседлость, а потом уже им можно будет помогать. Правитель¬
ство Афганистана при поддержке международных доноров раз¬
работало программу реконструкции страны, которая включает
в себя выдачу грантов семьям, выбранным местными властя¬
ми. Однако в процессе разработки этой программы нужды ко¬
чевых обществ были проигнорированы, и их вовлечение в про¬
цесс оказания помощи является проблематичным1356.
Иран
В Иране1357 кочевое население проживает на севере (шах-
севены, афшары в Иранском Азербайджане), юго-западе (каш-
кай1358, бахтиары, арабы в области Фарс) и востоке страны
(туркмены). В начале XX в. численность кочевникоз в стране
222
составляла 2,9 млн человек, что составляло почти треть на¬
селения страны1359.
Историю взаимоотношений Ирана с кочевыми народами
можно описать как долгие попытки государства перевести их
на оседлость, которые чаще всего имели очень малый успех1360.
Отношения кочевников с Персидским государством были труд-
ными1361, что было сравнимо с аналогичными процессами в
Европе и других частях света1362. Власть в Персии закономер¬
ным образом выступала на стороне оседлого населения1363.
Контроль за кочевыми племенами Фарса всегда вызывал
беспокойство тегеранского правительства. С одной стороны,
эти племена не поддавались ассимиляции, укрепились в горах,
были хорошо вооружены, держались в изоляции от государства
и часто были ему враждебны. С другой стороны, власти были
вынуждены вмешиваться вдела племен из-за постоянных кон¬
фликтов, связанных с «правом на проход» кочевников через
земли оседлого населения и с ущербом, причиняемым каждый
год урожаю этими «проходами»1364.
В XVII в. власти Персии переселили на северо-восток страны
часть курдского населения — эта акция была осуществлена «ис¬
ключительно для борьбы с туркменами-аламанщиками» (кочев¬
никами, занимавшимися грабежом и разбоем), и курды «остава¬
лись врагами с туркменами» как минимум до 1920-х гг.1365
Надир-шах (правил в 1737—1746 гг.) и некоторые предста¬
вители династии Каджаров (1795—1925) пытались применять
метод «разделяй и властвуй» — создавали и разрушали конфе¬
дерации племен, признавали и свергали местных вождей, дава¬
ли им землю и власть над племенами, а также воздействовали
на создание и деятельность местных политических групп1366.
Властям Персии удавалось достичь некоторых целей. Так,
некоторые правители смогли использовать кочевников юга как
военную силу1367. До 1867 г. некоторые племена (кашкаи и
арабы) поставляли тысячные контингенты солдат в персидскую
армию1368. Кроме того, власти использовали кочевников друг
против друга — для усмирения племени, вышедшего из по¬
виновения, правительство призывало в помощь своим войскам
другое племя, враждебное первому1369.
Кочевники, разумеется, не желали переходить на оседлость.
Так, шахсевены, жившие на севере Персии, когда к их местам
расселения в XIX в. придвинулись границы Российской импе¬
223
рии, ощутили, что они «попали в котел». Стало недостаточно
места для пастбищ, часть которых оказалась на территории
России. Тем не менее даже в этих условиях они не были за¬
интересованы в оседании, так как оно потребовало бы много
сил и затрат на искусственную ирригацию. Еще одной тради¬
ционной причиной нежелания оседать было то, что в глазах
шахсевенов земледелие не было уважаемым занятием1370.
То же самое было характерно для кочевников в других регио¬
нах Персии.
Со временем положение кочевых народов Персии стадо
ухудшаться. С увеличением числа деревень и посевных площа¬
дей в зоне кочевий участились конфликты между кочевым и
оседлым населением1371. Персидские туркмены лишились воз¬
можности грабежа оседлых соседей (аламана) — сначала
из-за того, что в конце XIX в. придвинулись границы России,
а затем потому, что этому помешала Великобритания1372, ко¬
торая оккупировала Персию в 1918 г.
Ухудшение ситуации способствовало переходу кочевников
на оседлость. Их массовое оседание наблюдалось в Персии с
1880-х гг.1373 К 1892 г. на пути к оседанию находилось 4 тыс.
кашкаев. К 1913 г. некоторые части Фарса полностью осе¬
ли1374. Племя теймури (чараймаки) на северо-востоке стра¬
ны до 1914 г. больше занималось скотоводством, а к концу
1920-х гг. «стало увлекаться земледелием, считая последнее
более солидным и постоянным занятием», и «проявляло же¬
лание приобретать взамен своего скота земли». Племя инанлу
(афшары), которое «ранее было кочевым и проявляло особую
непокорность центральной власти», под давлением государства
в 1916 г. «принуждено было, оставив грабежи и разбои, в
большей своей части перейти на оседлое положение и заня¬
лось земледелием»1375.
Причиной активизации оседания, кроме расширения распаш¬
ки земель на «кочевых» территориях, была и глобализация эко¬
номики, в том числе выход на мировой рынок высокотоварных
фермеров Америки, Австралии, Новой Зеландии, а также раз¬
витие современных средств транспорта и путей сообщения1371’.
Тем не менее конфронтация между государством и кочев¬
никами продолжалась. В 1924 г. разведотдел штаба Туркестан¬
ского фронта сообщал, что «отношение большинства кочевых
и полукочевых племен к центральному правительству — не¬
224
дружелюбно». Ярко это проявилось во время туркмено-курд¬
ского восстания 1924—1926 гг. В 1929 г. советская разведка
констатировала, что «отношение курдов и туркмен... к своему
правительству безусловно враждебное»1377. Таким образом, к
движению кочевников, направленному против власти, при¬
мкнули и оседлые курды.
В своем противостоянии с кочевниками правительство Пер¬
сии по-прежнему пыталось использовать внутриплеменную
борьбу. Так, между племенами кашкаев и хамсе (последние в
основном перешли на оседлость) издавна были постоянные
конфликты из-за пастбищ. Эта борьба к концу 1920-х гг. при¬
обрела новую, политическую окраску, и в нее втянулись другие
племена, как Фарса, так и соседних провинций, которые вы¬
ступали за ту или другую сторону. Правительство, в свою оче¬
редь, всячески поддерживало племя хамсе (очевидно, потому,
что после перехода на оседлость оно стало ментально «ближе»
к властям). Кроме того, власти старались ударить по админи¬
стративной верхушке кочевых обществ (ханам) и опереться на
основную массу кочевого населения — например, так было
сделано при ликвидации Макинского ханства в 1924 г.1378
Первый представитель династии Пехлеви Реза-шах (правил
в 1925—1941 гг.) известен своими наиболее мощными действи¬
ями в отношении кочевников. Он взял курс на централизацию
страны, для чего решил принудительно перевести кочевников
на оседлость и ликвидировать власть местных вождей1379. Одной
из целей Реза-шаха было также защитить крестьян от грабежей
со стороны кочевников1380.
Прямой государственный контроль был распространен до
нижних уровней племенной структуры кочевников. Борьба с вла¬
стью вождей велась путем арестов, казней, изгнания, отмены
титулов, конфискации их земель или обмена их на другие в от¬
даленных частях страны1381. (Так, предводитель кашкаев Солат-
эд-Доле был депортирован в Тегеран, где умер в 1935 г.1382) Го¬
сударство пыталось организовать призыв молодежи кочевых
племен в центральные вооруженные силы1383. В Фарсе началась
постройка деревень1384.
В 1926 г. персидское правительство поставило во главе каш¬
каев военного губернатора, наделенного правом собирать на¬
логи. Как сообщала советская разведка, это «сильно возбудило
племена против правительства. Губернатор своими притеснени¬
* Ф.Л. Синицын
225
ями и непомерными поборами сделал невозможным существо¬
вание племени... Военная власть была совершенно скомпроме¬
тирована не только в глазах кашкаев, но и всех других племен...
Отношения после этого... к правительству сделались явно враж¬
дебными». В 1927—1928 гг. правительство пыталось ввести
военное управление у других этнических групп — в частности,
начались акции по подчинению племен Белуджистана1385.
Другие меры правительства по подчинению кочевников
включали в себя их разоружение, введение паспортной систе¬
мы, которая налагала ряд ограничений (в праве на передвиже¬
ние и пр.) для лиц, не имеющих паспортов1386. Проводилось
переселение кочевников. Так, после такого вынужденного
перемещения лишь небольшая часть племени бассери смогла
продолжить кочевание, и многие из них в течение нескольких
лет перешли на оседлость, причем это привело к значительным
людским потерям и утрате стад1387.
Власти организовали и стимулировали переселение оседлых
в «кочевые» регионы. В 1927 г. персидское правительство в
целях создания прочного оплота среди туркмен и курдов, про¬
живавших вдоль границы с СССР, запланировало поселить в
г. Боджнурд и окружающей степи 18 тыс. семей из племени
бербер. (Берберами называли тюрок, выходцев из Сулеймано¬
вых гор, расселенных по региону Хорасан.) Вождь берберов
СеидХейдар с 15 всадниками приезжал в Боджнурд для осмо¬
тра мест переселения1388.
Проводилось закрытие для перекочевок государственных
границ. В связи с этим многие племена, жившие на западе
Персии, лишились своих пастбищ на территории Ирака и Тур¬
ции, а также выгодного участия в контрабандной торговле.
К тому же они больше не могли избегать уплаты налогов, ухо¬
дя на территорию соседних государств1389.
В Персии началась согласованная кампания по ассимиляции
кочевых этносов, ликвидации их самобытной культуры, включая
ограничение использования местных языков и одежды1390. Это
должно было затруднить процессы образования самостоятель¬
ных народностей на базе племенных групп1391 и облегчить вли¬
вание их в персидскую политическую нацию (а для народов
иранской группы — ив собственно персидский этнос).
На рубеже 1920-х и 1930-х гг. первая стадия политики Ре-
за-шаха по отношению к кочевникам была почти завершена.
Ее результатом стало ужасающее снижение количества жи¬
вотноводческой .продукции, поставляемой в города1392. Общие
меры по централизации страны в отношении кочевых племен
были проведены «в высшей степени неумело»1393. Так, шахсе-
вены обычно подселялись в деревни, населенные оседлыми
татами или ранее осевшими кочевниками. В этих деревнях
было мало лишней земли и воды. Многие жители деревень по¬
сле подселения кочевников стали жить хуже, чем раньше, а
часть их земель попала в руки богатых кочевников1394. Таким
образом, власти достигли обратной цели — ухудшения поло¬
жения оседлого населения.
Разумеется, и сами кочевники были недовольны политикой
государства. Среди туркмен паспорта «прививались туго», они
опасались, «что наличие паспорта связано с призывом в ар¬
мию». Кроме того, кочевое население, особенно беднота, от¬
крыто выражало недовольство налоговой политикой Персии,
несмотря на двукратное снижение в 1930 г. ставок налога1395.
Наиболее сильной реакцией на действия персидских вла¬
стей стало восстание кочевых племен юга. С осени 1928 г. в
Фарсе начались волнения кашкаев. В начале 1929 г. они пе¬
реросли в открытое восстание, к которому присоединилась
большая часть бахтиар. Кочевники протестовали против на¬
логового гнета и введения закона о воинской повинности. Од¬
ним из требований бахтиар также было «прекращение бра¬
тоубийственной войны с кашкаями», в которую их пыталось
втянуть правительство.
Обычно с наступлением теплого времени большинство пле¬
мен Фарса выходило на летние кочевки. Власти ожидали этого,
рассчитывая, пользуясь разрозненностью племен при кочевом
переходе, разбить их. Однако в 1929 г. почти все племена Фар¬
са от выхода на кочевки воздержались. Некоторым из них пря¬
мо не дал это сделать глава восставших кашкайцев Али-хан.
Конечно, задержка кочевников на зимних стоянках неблагопри¬
ятно отразилась на их материальном положении, так как в рай¬
онах зимовок трава летом выгорает и скот страдает от бескор¬
мицы. Кроме того, кочевники лишились возможности снять
посевы, находящиеся в районах летних кочевок. Тем не менее
это их не остановило.
Мирные переговоры с правительством окончились безре¬
зультатно. В середине июня 1929 г. силы повстанцев достигли
227
10 тыс. человек. Против них власти бросили треть персидской
армии — 13 тыс. человек, не считая других правительственных
сил. Подавление восстания длилось пять месяцев. Потери со
стороны правительства составили 1045 человек1396.
В 1931 г. произошло восстание в Макинском регионе
(крайний северо-запад Персии), в котором принимали участие
курды (часть их была кочевниками и полукочевниками).
В борьбе с кочевниками оседлое население Персии под¬
держивало сторону правительства. Так, в 1930 г. во время
восстания луров под руководством Буюр Ахмеди местные осед¬
лые жители целиком разделяли политику властей, направлен¬
ную на разоружение этого племени, что объяснялось грабежом
оседлых со стороны восставших луров. Однако такие настро¬
ения могли меняться — в тех районах, где побывали прави¬
тельственные войска, «ввиду чинимого офицерами и солдатами
мародерства», оседлое население стало симпатизировать ко¬
чевникам и с большой враждебностью относиться к войскам1397.
Советская разведка отмечала, что «безрезультатность про¬
должительной борьбы правительства с этими племенами под¬
няла их дух и подорвала авторитет Реза-шаха», и поэтому по¬
лагала, что «вопрос о проведении централизации среди племен
юга придется отложить до более благоприятного времени»1398.
Тем не менее в итоге восстания кочевников удалось подавить.
Политика Реза-шаха после этого была изменена. Обосед-
ленные кочевники получили разрешение поручать свои стада
пастухам, которые могли мигрировать на сезонные пастбища,
если необходимо. Эта политика учитывала интересы полуко¬
чевого скотоводства, базирующегося в деревнях1399 (то есть
фактически отгонного животноводства).
После сентября 1941 г., когда в Иран были введены со¬
ветские и британские войска и Реза-шах был принужден к от¬
речению от престола, меры по принудительному переводу ко¬
чевников на оседлый образ жизни были отменены. Многие
ранее обоседленные кочевники вернулись к кочеванию1400.
В 1942—1943 гг. правительство Ирана создало Племенную
комиссию, которая начала разбирать дела о восстановлении
прав кочевников на отобранные у них ранее земли. Большин¬
ство таких дел относилось к британскому сектору оккупации
Ирана, хотя одно дело было в советском секторе (у шахсеве-
нов)1401. (Долгие разбирательства о возвращении того, что
228
было отобрано у кочевников в 1920-х и 1930-х гг., продолжа¬
лись вплоть до 1960 г.1402)
Кроме того, в этот период некоторые племена вновь вос¬
стали. Так, в 1943 г. кочевники убили иранских солдат в г. Се-
миром. В 1946 г. произошло восстание на юге — кашкаи вы¬
двинулись на Шираз. В это же время американские советники,
находившиеся в Иране, увидели возможность привлечь племе¬
на Фарса к строительству укреплений против возможного со¬
ветского вторжения. В сентябре 1948 г. в Тегеране был созван
Конгресс племен, который имел целью наладить сотрудниче¬
ство между кочевниками и армией для целей обороны Ирана.
В 1951 г. вождь кашкаев Насер-хан был назначен сенатором,
а его сын Хосро — депутатом. В ноябре 1953 г. был создан
Высший совет племен. Так была сформирована система не¬
прямого управления племенами1403.
На севере Ирана советская оккупационная администрация
мало вмешивалась во внутриплеменные дела в первые 3,5 года
оккупации. Однако весной 1945 г. власти СССР взяли курс на
«унификацию» Советского и Иранского Азербайджана. Со
стороны советской администрации и ее местных сторонников
начался нажим на наиболее могущественных вождей шахсеве-
нов. Часть их была арестована и потом выпущена в обмен на
обещание, данное вождями, что они как минимум не будут ме¬
шать. Советские власти просили иранское правительство разо¬
ружить шахсевенов, но получили ответ, что это невозможно,
и отозвали просьбу. В сентябре 1945 г. было созвано собрание
нескольких вождей, на котором было принято решение о их
поездке в Баку для встречи с первым секретарем ЦК КП(б)
Азербайджана М. Багировым, где они должны были получить
инструкции о создании азербайджанской автономии в Иране
(есть противоречивые данные, в итоге ездили они в Баку или
нет).
В ноябре 1945 г. ситуация осложнилась. Советский генкон-
сул в Тебризе сообщил вождям, что они должны воздержаться
от противостояния просоветскому правительству С. Пешивари,
которое провозгласило автономию Иранского Азербайджана.
Против недовольных шахсевенов были проведены репрессии.
Наиболее активное сопротивление с их стороны было отмечено
в декабре 1945 г. Большинство шахсевенов было пассивно
враждебным к режиму С. Пешивари, хотя он и назначил авто¬
229
ритетного шахсевенского лидера Носрат Бей Аджирли их во¬
ждем. После падения в декабре 1946 г. правительства С. Пе-
шивари и восстановления в Иранском Азербайджане власти
Тегерана Носрат Бей был арестован иранцами и затем умер в
тюрьме1404.
После вывода из Ирана советских и британских войск
(1946 г.), во время правления Мухаммеда Реза Пехлеви (правил
в 1941 —1979 гг.), преследования кочевников начались зано¬
во1405. Была принята новая программа перевода племен на осед¬
лость, в том числе с целью ликвидации опасности восстаний1406.
Высшая цель правительства, как и прежде, заключалась в
седентаризации кочевников. Затем была принята программа
«урбанизации» племен, на что было получено разрешение со
стороны ООН1407. Эта политика была воплощена через зе¬
мельную реформу и национализацию пастбищ1408. Скотоводство
могло продолжаться, но на новых условиях: племенные вожди
были отстранены от власти, а пастбища национализированы.
В 1949 г., после катастрофического голода, правительство на¬
чало проект по обоседлению кочевников в рамках первого се¬
милетнего плана. Началась распашка земель (в том числе при
поддержке ФАО1409), были развернуты ирригационные работы,
включая строительство каналов1410.
На севере Ирана шахсевены за поддержку тегеранского пра¬
вительства во время советской оккупации были вознаграждены,
их вожди получили медали. Тем не менее происходит закат их
могущества1411. С 1956 г. в Муганской степи началось обосед-
ление шахсевенов. Имевшиеся для этого препятствия — при¬
родные (жара, малярия, из-за чего на лето шахсевены уходили
в горы) и социальные (трения между кочевниками и оседлы¬
ми) — не были приняты властями во внимание. Самым главным
препятствием была нехватка воды. Для шахсевенов были по¬
строены деревни и колодцы. Каждой семье было выделено 12 га
земель. Однако к 1958 г. поступило всего 1700 заявок на
оседание (а численность шахсевенов составляла 45 тыс. че¬
ловек)1412.
К 1966 г. для 1452 фермеров было распределено 12 500 га
(участками по 6 и 12 га). Был осуществлен советско-иранский
проект по строительству дамбы на пограничной реке Араке у
г. Асландуз для ирригации и производства электроэнергии. Этп
проекты улучшили условия жизни кочевников, которые все
230
еще зимовали в Мугане и мигрировали на возвышенность Се-
белан на летние пастбища. Контроль правительства над нома¬
дами постепенно усиливался. Был введен налог за пользование
пастбищами, причем власти полагались в основном на соб¬
ственные оценки кочевниками стоимости своего имущества.
В 1963 г. налог на пастбища был отменен, и налоги стали со¬
бирать на бойнях, причем их размер немного снизился1413.
Приобщение кочевников к системе образования стало кос¬
венным средством перевода их на оседлость. Интеллектуально
развитых детей из племен принимали в школу-интернат в Ши¬
разе. Многие из них потом поступили в университет, стали
медиками, юристами и инженерами и тем самым символизи¬
ровали прогресс и модернизацию кочевого общества1414.
Результаты обоседления кочевников Ирана были противо¬
речивыми. К середине 1960-х гг. мероприятия правительства
привели к разорению и пауперизации большинства племен и
к упадку животноводства в отдельных провинциях. Оседание
было «затяжным и протекавшим в крайне болезненных фор¬
мах процессом»1415. В Фарсе свобода передвижения все более
ограничивалась. Освоение земледельцами территории этого
региона приводило в апреле каждого года к протестам со сто¬
роны кочевников, которые не могли пройти через вспаханные
поля. Кочевники заявляли властям: «Мы не можем передви¬
гаться по небу!»1416 Лидеры многих племенных групп, напри¬
мер кашкаев, бежали из Ирана в изгнание1417. В целом в этот
период кочевники находились под давлением, принуждавшим
их к оседлости, и кочевание переживало свой спад1418. К сере¬
дине 1960-х гг. доля кочевников в населении Ирана сократи¬
лась до 10—15%1419.
После свержения шаха в 1979 г. многие племена вернулись
к реформированию своих властных структур. Однако отноше¬
ния кочевников и правительства остались сложными. Револю¬
ционная гвардия новых властей Ирана атаковала кашкаев с
помощью боевых вертолетов, как это ранее делал шах1420. Тем
не менее массового насилия в отношении кочевого населения
не применялось. С. Шахшахани отмечала, что «сейчас прави¬
тельство могло бы обоседлить всех кочевников за одну ночь»,
однако не делает этого. Теперь «агентами оседания» являются
не чиновники центрального правительства, а дети бывших ко¬
чевников. В 1979 г. имам Хомейни назвал кочевников «заха’ер»,
231
то есть населением, которое может служить резервом, когда
другие ресурсы недоступны, или кого можно отправить на ра¬
боту, которая не подходит другим. Очевидно, власти Ирана
оставили кочевников в покое. Причиной этого является в том
числе то, что к 2008 г. кочевники стали составлять всего 1,8%
населения страны (1,3 млн человек1421) и, соответственно, они
уже не могут нести потенциальной угрозы для государства.
Ближний Восток и Магриб
i
Ближний Восток и Магриб, а также населенные «белыми»
кочевниками Сахара и Сахель — еще одна мировая колыбель
кочевничества, как и Великая евразийская степь. Кочевое на¬
селение этого региона составляют в основном арабы (бедуи¬
ны), курды и туареги.
Османская империя, которой до 1920 г. принадлежала зна¬
чительная часть Ближнего Востока1422, проявляла негативизм к
кочевникам этой окраины (несмотря на то что сами турки-осма¬
ны изначально тоже были кочевым народом). В XIX в. турецкие
власти были весьма озабочены тем, как много земель, как им
казалось, «потеряно» за кочевниками. Точка зрения, что «вар¬
вары-кочевники» должны быть подчинены и затем отброшены
в пустыню и что любая пригодная для земледелия земля должна
быть возделана, была широко распространена среди османских
военных и гражданских чиновников, которые работали, напри¬
мер, в Сирии1423.
С середины XIX в. Османская империя вела борьбу с бедуи¬
нами в регионе Евфрата. Кроме того, турецкие власти пыта¬
лись убедить кочевников перейти на оседлость и земледелие.
В 1834 г. в Эль-Караке1424 шейхам местных бедуинов было обь-
явлено, что «они должны сложить оружие и перестать бродить
с места на место со своими палатками, осесть и построить дома
как другие арабы, выращивать виноград и оливы и стать циви¬
лизованными». В период правления Абдул-Хамида II (1876—
1908) кочевников поощряли к оседанию и земледелию в каче¬
стве арендаторов земель самого султана1425.
Реакция бедуинов на эти инициативы была в основном не¬
гативной. Так, в ответ на предложение перейти на оседлость
шейхи бедуинов «рассмеялись и ответили, что умрут, если
232
останутся на одном месте два месяца». Тем не менее некото¬
рые полукочевники осели — одно племя на Евфрате, два дру¬
гих — около Алеппо. Во второй половине XIX в. начинается
отступление бедуинов на восток, вглубь пустыни. Они уходили
от селений, особенно вокруг Алеппо, чтобы сохранить свой
кочевой образ жизни. Бедуины не стали переходить на осед¬
лость не только потому, что не знали, как заниматься земле¬
делием, и эта идея была для них кощунственной, особенно
когда турки пытались принудить их к этому/но и потому, что
кочевание для них было экономический и социально более при¬
влекательным. У бедуинов еще было достаточно пастбищ и
был хорошо развит рынок верблюдов. Продолжение кочевания
для них было важным еще и потому, что они хотели сохранить
свободу действий и автономию. Мобильность бедуинов была
их силой — они всегда могли уйти от турок. Поэтому смогли
оставаться вне процессов ассимиляции и интеграции в Осман¬
ское государство1426.
В то же время жизнь кочевых вождей (шейхов) изменилась
больше, чем простых бедуинов. Зимой, если кочевники не бес¬
покоили селян или путников, турецкие власти бедуинов не
трогали. Но когда начиналась весенняя миграция, шейхи долж¬
ны были входить в переговоры с чиновниками по поводу до¬
ступа к рынкам и летним пастбищам, а также по вопросам
налогообложения. Поэтому шейхи стали чаще посещать горо¬
да по делам своих племен1427.
После обретения Сирией независимости в 1946 г. власти
этой страны поставили своей целью седентаризацию кочевников
и упразднение всех различий между ними и другими гражданами.
Были аннулированы положения Закона о племенах 1940 г., ко¬
торые исключали зону кочевий из юрисдикции Департамента
государственных имуществ, и декрета 1941 г., который запре¬
щал отводы земли в степной зоне. В 1953 г. Закон о племенах
был полностью отменен и заменен новым. Хотя для кочевников
были сохранены определенные льготы, но из числа получавших
эти льготы были исключены полуоседлые и полукочевники.
Шейхи кочевых племен стали бороться за принятие другого за¬
кона. В 1956 г. он был принят, и в нем не было предусмотрено
мер принудительной седентаризации. Племя исключалось из
списка кочующих, только если две трети его членов перешли на
оседлость. Шейхи не назначались властями, а избирались выс-
233
заставило многих из них перейти на оседлость, что зачастую
влекло катастрофические последствия для их сообществ1437.
В Северной Африке центральная власть контролировала
только ограниченную оседлую зону — в частности, долину
Нила в Египте и равнинные территории в Марокко1438. Прави¬
тели Египта испокон веков находились в состоянии войны с
кочевниками, приходившими из пустынь, расположенных к за¬
паду от Нила1439. В XX в. власти начали пробовать решить эту
проблему. В 1959—1960/гг. правительство Египта учредило
кооперативные общества для бедуинов Западной пустыни как
часть программы по их седентаризации. Эта программа игно¬
рировала родовую принадлежность бедуинов и стремилась раз¬
рушить родовые связи. Власть создавала совершенно другие
группы в форме кооперативов и укрупняла кооперативы, соз¬
данные самими бедуинам на базе родового членства. Как иде¬
альный итог для властей планировалось оседание кочевников.
Хотя в 1959—1962 гг. только 3% кочевого населения стало
участвовать в этих программах, в 1967 г. уже 62% стало члена¬
ми кооперативов. Так, в 1965 г. государство основало 39 коопе¬
ративов, и бедуины сами создали 160 своих. Однако результаты
этой программы стали неожиданными. Создание бедуинских
кооперативов, наоборот, усилило их родовую лояльность и тра¬
диционную власть (что несовместимо с базовыми принципами
кооперативного движения). Кооперативы сформировали новое
поле для конкуренции родов, а также дали бедуинам возмож¬
ность использовать их мобильность для участия в контрабандной
торговле. Усилилась традиционная экономическая дифференци¬
ация между «знатными» и «низшими» племенами1440.
В Судане, а именно на севере страны, кочевники были во¬
влечены в хлопковую промышленность, в 1970-х гг. дав 42%
наемной рабочей силы в этой отрасли экономики. Таким обра¬
зом, они стали вносить важный вклад в «оседлую» экономику
(хлопок — один из главнейших сельскохозяйственных продук¬
тов Судана). При этом заработанные кочевниками деньги шли
и на развитие их экономики1441. Можно сказать, что работа в
хлопковой промышленности являлась разновидностью отходни¬
чества. Кроме того, здесь есть сходство с хлопковой программой
СССР, реализованной в республиках Средней Азии.
В Сахаре и Сахеле значительные территории занимают ко¬
чевники-туареги. Отношение оседлого населения к ним часто
236
было негативным, так как туарегов ассоциировали с набегами
и войной144.2 (в Тунисе до сих пор считается плохой приметой
встретить туарега).
Особенно тяжелая для туарегов ситуация сложилась в стра¬
нах черной Африки. Туареги оказывали ожесточенное сопро¬
тивление европейским колонизаторам, но начиная с 1940-х гг.,
когда политическая и военная власть туарегской аристократии
стала ослабевать, туареги в основном стали поддерживать хо¬
рошие отношения с колониальной администрацией. К 1950-м гг.
кочевники в Западной Африке начала терять лучшие пастбища,
которые стали занимать оседлые. В этот период произошел пер¬
вый мятеж туарегов.
Второй кризис в отношениях кочевников с государствами
Африки был связан с победой колоний в борьбе за независи¬
мость в 1960-х гг. Большинство туарегов восприняло проис¬
шедшее-и как потерю своей независимости, выгодное прави¬
тельствам, возглавляемым чернокожими (например, в Мали,
Нигере и Чаде), и как предательство со стороны французских
колониальных властей. Положение усугублялось тем, что но¬
вые африканские режимы часто были авторитарными и даже
диктаторскими.
В 1980-х гг. шли столкновения между туарегами и силами
правопорядка африканских государств. Засуха 1983—1986 гг.
и другие экономические трудности спровоцировали массовый
исход туарегов в Ливию и Алжир. Некоторые туареги, которые
всегда тяготели к военному делу, пошли служить в ливанскую
армию и исламские легионы1443.
В XXI в. в странах черной Африки, в частности в Мали,
конфликт туарегов с чернокожими властями вошел в горячую
фазу. В 2012 г. в результате туарегского восстания в северной
части Мали (более половины территории страны) было созда¬
но туарегское государство Азавад, которое до сих пор являет¬
ся непризнанным.
Африка южнее Сахары
В Африке южнее Сахары кочевники населяют многие тер¬
ритории, в том числе в странах Африканского Рога, Кении,
Танзании, Ботсване, Намибии.
237
Отношения кочевников с «оседлыми» государствами, как и
везде в мире, в Африке не были простыми. В странах, где жи¬
вут и оседлые, и кочевники, центральная власть фактически
всегда контролировала только ограниченную оседлую зону1444,
а кочевники, в свою очередь, относительно свободно передви¬
гались через границы государств1445. Кочевники всегда ассоци¬
ировались у оседлых африканцев с набегами и войной, что
имело решающее значение для установления негативных сте¬
реотипов о первых — в пример можно привести отношение
кенийцев к сомалийским «шифта»1446, совершающим набеги
на северо-восток Кении1447.
Тем не менее в некоторых регионах оседлые и кочевники
пытались урегулировать вопросы землевладения и землеполь¬
зования. В ряде районов Ботсваны, Намибии, Зимбабве, Зам¬
бии и Танзании до одной восьмой территории отведено под
использование дикой природы в интересах местных общин.
В то же время, например, в Танзании правила землевладения
до конца не упорядочены. По сравнению с Кенией в Танзании
создано очень мало фермерских скотоводческих хозяйств1448.
Оседание кочевников в некоторых странах Африки, напри¬
мер в Эфиопии, не было распространено вплоть до последней
четверти XX в.1449 Однако фульбе в Западной Африке были из¬
давна связаны с оседлыми деревнями и торговыми городами, где
селились многие бывшие скотоводы. Некоторые группы масаи
в Кении и Танзании перешли к земледелию еще в XIX в.1450
К концу XX в. скотоводы стали испытывать усиление на¬
жима из-за перенаселенности и конкуренции между оседлым
и кочевым населением1451. Общинные районы в полузасушли-
вых пастбищных регионах Восточной и Южной Африки стали
испытывать возрастающее демографическое давление1452.
В результате у африканских кочевников усилился переход
к оседанию. Хотя многие их хозяйства (если не большинство)
остались привержены животноводству в саванне и засушливых
регионах Африки, многие семьи бывших кочевников стали се¬
литься в городах и на фермах (или около городов и ферм),
выбрав другие экономические стратегии — земледелие, сме¬
шанное земледельческо-скотоводческое хозяйство или работу
в городе. Скотоводы оседают по многим причинам, «выталки¬
вающим» из кочевой экономики и «втягивающим» в городскую
или земледельческую жизнь. Так, масаи в Южной Кении тс-
238
ряют земли из-за роста численности земледельческого и ско¬
товодческого населения, приватизации земли владельцами
ферм и ранчо, экспансии туристических парков. В менее на¬
селенной северной и северо-восточной части Кении оседание
стало ответом на экологические проблемы, вызванные засу¬
хой, голодом и сопряженные с политическим насилием, захва¬
том скота и этническими конфликтами1453. В таких процессах
имеется определенное сходство с потерей земли кочевниками
в Российской империи и СССР.
В Африке реализуются государственные программы оседа¬
ния. Так, в Кении в 1973 г. был начат проект по переводу на
оседлость пастушеских общин народа рендилле в округе Мар-
сабит. Скотоводов «переформатировали» на выращивание ма¬
иса и овощей. К 1990-м гг. этот проект показал первые успе¬
хи — на оседлость перешли 2 тыс. человек.
К оседанию кочевников и полукочевников в Африке при¬
зывают многосторонние и двусторонние агентства по разви¬
тию, религиозные миссии, природоохранные организации. Все¬
мирный банк и ЮСЭЙД продвигали проекты по приватизации
земель и созданию индивидуальных ферм. Некоторые НКО,
которые создали пункты помощи голодающим, поощряли бед¬
ных кочевников оседать около этих пунктов, как для улучше¬
ния доступа к еде и социальным услугам, так и для отрыва
кочевников от традиционного образа жизни, который рассма¬
тривался как «примитивный и нерациональный»1454.
Однако многие программы оседания были слабыми или во¬
все провалились. Так, после засухи 1973—1974 гг. правитель¬
ство Сомали начало крупномасштабные проекты по переселе¬
нию кочевников. Целью их была приватизация земли по схеме,
отличной от обычных моделей пользования землей номадами
(очевидно, с целью сделать кочевание невозможным). Однако
программа расселения кочевников южной части Сомали и ана¬
логичный проект в Северной Кении провалились, поскольку
создать эффективную альтернативную форму занятости для
номадов оказалось невозможно1455.
Последствия оседания африканских кочевников являются
как минимум противоречивыми, а в целом — негативными.
Во-первых, например, в Сомали номады воспринимали земле¬
дельческий труд как унизительный и, как следствие, почти все
мужчины трудоспособного возраста вернулись к скотоводству
239
или уехали на работу за рубежом. Поэтому поселки, в которые
были переселены кочевники, стали больше походить на обыч¬
ные лагеря «сухого сезона», населенные женщинами, детьми
и пожилыми людьми1456.
Во-вторых, не были достигнуты результаты, которые бы по¬
казывали, что оставление кочевого образа жизни и снижение
потребления животноводческой продукции несут выгоду для
скотоводов. В Восточной Африке западные модели фермерства
показали мало успеха. (Хотя результаты исследований проти¬
воречивы: одни выявили обеднение осевших кочевников, а
другие — улучшение их благосостояния в результате продажи
молока и земледельческой продукции.)
Кроме того, в Африке южнее Сахары проявились негативные
последствия оседания для здоровья людей — ухудшение пита¬
ния и доступа к питьевой воде, распространение инфекционных
заболеваний, включая СПИД, несмотря на улучшение доступа
к медицинской помощи. Дети оседлого населения, живущие и
на фермах, и в городах, в три раза чаще страдают от недоедания,
чем дети кочевников, имеющих большие стада. Здоровье детей
при переходе к оседлости ухудшается, а женщины в оседлых со¬
обществах потребляют меньше молока, чем в кочевых1457.
Кроме того, в XX в. в Африке печальным правилом социаль¬
ной модернизации и экономического развития стало ущемление
прав и интересов кочевых скотоводов за счет самых разных пре¬
ференций оседло-земледельческим этнокультурным группам1458.
Так, официальная политика Нигерии строится на том, что кочев¬
ники-скотоводы по своей сути неэффективны и саморазруши-
тельны (и поэтому должны быть переведены на оседлость). Мно¬
гие западноафриканские государства, зависящие от производства
мяса и молока скотоводами и тем самым пользующиеся их
«вольным» отношением к национальным границам во время
перекочевок, одновременно осуждают кочевников за то, что они
выходят за пределы отведенной им территории внутри страны14 )9.
Зарубежная Европа
Кочевничество в зарубежной Европе распространено не
широко, в первую очередь ввиду природных условий. На севе¬
ре (в Норвегии, Финляндии и Швеции) в условиях тундры и
240
лесотундры живут саамы (их численность в этих странах со¬
ставляет более 60 тыс. человек). Пожалуй, лучшим их поло¬
жение «по умолчанию» является в Финляндии, так как они
этнически родственны финнам, а шведам и норвежцам — нет.
Так, например, в Швеции в 1930-х гг. власти принимали меры
по шведизации саамов.
В XX в. многие саамы перешли на полукочевой образ жиз¬
ни. Их семьи живут на одном месте, а мужчины кочуют1460.
Тем не менее часть саамов до сих пор сохраняет, полное коче¬
вание1461.
Одна из главных проблем саамов, как и у всех современных
кочевников, — это потеря земли. В Швеции предприятия лес¬
ной промышленности постепенно «съедают» саамские земли,
в том числе изымая их в судебном порядке, основываясь на
отсутствии письменных документов, подтверждающих право
собственности саамов на землю1462.
В Норвегии законодательство косвенно защищает права са¬
амов на их традиционные земли. В 1978 г. был принят Закон об
оленеводстве, согласно которому в районах оленьих пастбищ
этой отраслью экономики могут заниматься только саамы, а за
рамками этих территорий — и саамы, и норвежцы. Саамы име¬
ют права на кочевья, места проживания и необходимые соору¬
жения. Согласно принятому в 2005 г. Закону о Финнмарке1463,
использование земли не для оленеводства ограничивается. Од¬
нако на деле норвежские власти продолжают игнорировать пра¬
ва саамов. Земля и все ее ресурсы официально принадлежат
государству. Земли саамов официально рассматриваются фак¬
тически как terra nullius, то есть бесхозные, никому не принад¬
лежащие. Таким образом, вопрос о земельных правах саамов в
Норвегии до конца не решен1464.
В 1973 г. в Финляндии был создан Саамский парламент —
представительный орган местного самоуправления в регионе,
где проживают саамы. В Норвегии такой парламент был соз¬
дан в 1989 г. как представительный и консультативный орган
по делам саамов1465. В Швеции Саамский парламент был соз¬
дан в 1993 г.
Кочевники в Европе живут также на Балканах. Так, в
1912 г. в Македонии проживали 245 тыс. номадов, из них
130 тыс. — македонцы, 70 тыс. — влахи, 10 тыс. — албанцы
и др. Во второй половине XIX в. кочевников в этом регионе
241
было еще больше, и их скотоводческое хозяйство было мощ¬
ным и рентабельным. Скотоводы продавали свою продукцию
в Стамбул, Лейпциг и Вену. После Балканских войн (1912—
1913 гг.) и Первой мировой войны на Балканах были прове¬
дены новые государственные границы, вследствие чего были
пресечены основные зимние и летние пастбищные пути кочев¬
ников. Летние горные пастбища были отрезаны греко-юго¬
славской границей от зимних пастбищ в долинах и по берегам
Эгейского моря. Из-за этого произошло падение кочевой эко¬
номики1466. В итоге номады Балкан перешли к отгонному ско¬
товодству.
Вышеперечисленные народы можно назвать «истинными»
кочевниками, так как их сфера экономики — это животновод¬
ство. Однако в Европе есть и другие кочевники. Прежде всего
это цыгане, которые живут почти во всех странах Европы (ос¬
новная масса — на Балканах).
В XX в. цыгане стали объектом геноцида со стороны на¬
цистской Германии. При этом ученые оценивают германскую
политику и донацистского периода (между 1871 и 1933 г.) как
«постоянную криминализацию» цыган. Например, в июле
1926 г. в Баварии был принят закон «О борьбе с цыганами,
бродягами и тунеядцами»1467. После прихода нацистов к власти
в 1933 г. была развернута политика преследования и уничто¬
жения цыган, в результате которой погибли от 200 тыс. до
1,5 млн человек.
Интересным вопросом является политика Швейцарии в от¬
ношении цыган в XX в. В начале века эта страна была одной
из первых, которые законодательно ограничили свободу пере¬
движения цыган. Политика закрытия границ, объявленная в
1906 г., а также запрет на перевозку цыган железнодорожным
и водным транспортом сохранялись швейцарскими властями
даже после начала Второй мировой войны. Таким образом,
передвижение кочующих людей в Швейцарии было значитель¬
но ограничено еще до того, как в 1933 г. начались их пресле¬
дования со стороны нацистских властей1468.
В целом к концу XX в. значительная часть европейских цы¬
ган осела. Конечно, в настоящее время, в условиях либераль¬
ной политики, положение цыган в Европе улучшилось. Однако
тем не менее дискриминация сохраняется. Достаточно вспом¬
нить акцию французских властей по депортации румынских
242
цыган в 2010 г. (общее количество депортированных состави¬
ло несколько сот человек).
В Европе есть свой феномен — представители оседлых ев¬
ропейских народов, перешедшие к кочеванию. Во-первых, это
ениши — этнографическая и социальная группа разнородного
происхождения, проживающая в Центральной и Западной Ев¬
ропе, в основном в регионах вдоль Рейна. Ениши сформиро¬
вались в начале XVIII в. из маргинальных групп населения
(в основном немецкоязычного). К кочевому образу жизни пе¬
решла лишь небольшая часть енишей.
В большинстве европейских стран ениши не имеют офици¬
ального признания. Однако особая ситуация существует в
Швейцарии. До начала 1970-х гг. швейцарское правительство
проводило полуофициальную политику институционализации
взрослых енишей как «душевнобольных». 590 детей были от¬
няты у енишей и переданы в сиротские приюты, психиатриче¬
ские учреждения и даже тюрьмы. В дальнейшем политика из¬
менилась. В 1998 г. ениши, имеющие гражданство Швейцарии,
были признаны в качестве национального меньшинства под на¬
званием Fahrende («путешествующие»), независимо от того,
ведет ли конкретный представитель этноса оседлый или кочевой
образ жизни. Енишский жаргон получил статус «языка без тер¬
риториальной привязки». Кантональные власти обязаны предо¬
ставлять кочующим группам енишей места для стоянок и пере¬
ездов, а также обеспечивать возможность посещения школ для
детей. Количество регулярно активных кочевых енишей в Швей¬
царии по состоянию на 1999 г. оценивается в 2,5 тыс. человек.
Вторая наиболее известная группа таких кочевников —
«ирландские путешественники» («ирландские цыгане»). Они
являются коренным народом Ирландии и не имеют этническо¬
го отношения к цыганам. Их численность составляет около
27 тыс. человек в Ирландской Республике, 15 тыс. человек в
Англии и Шотландии, около 1,7 тыс. человек в Северной Ир¬
ландии и 7 тыс. человек в США1469.
«Ирландские путешественники» в Великобритании истори¬
чески подвергались дискриминации. В 1824 г. был принят За¬
кон о наказании праздных и беспорядочных лиц, негодяев и
бродяг. Принятый в 1847 г. в тогда еще британской Ирландии
Закон о бродяжничестве еще раз вводил «наказание бродяг и
лиц, нарушающих законы»1470.
243
В XX в. ситуация изменилась в лучшую сторону. В 1959—
1963 гг. правительство Ирландии учредило Комиссию по во¬
просам кочевого движения. В ее докладе за 1963 г. «путеше¬
ственник» определяется как «лицо, не имеющее постоянного
места жительства и обычно перемещающееся с места на место
(кроме путешествующих артистов)». Комиссия рекомендовала
ассимилировать «ирландских путешественников» путем рас¬
селения в стационарных жилищах. В то время около 60% их
жили в конных повозках и почти 40% пользовались палатками
летом (реже — зимой). Еще одна комиссия, работавшая в
1981 —1983 гг. (Орган по изучению путешественников), вы¬
ступала за их интеграцию, а не ассимиляцию. В состав этой
структуры входили представители самих «путешественников».
Тем не менее в Ирландии сохраняется напряженность меж¬
ду оседлым большинством и «путешествующим» меньшин¬
ством1471. Отчет Рабочей группы по сообществу путешествен¬
ников от 1995 г. гласил, что население страны в целом очень
мало знает о «путешественниках» и о проблемах, с которыми
они сталкиваются. Большинство оседлого населения жела¬
ло бы избежать контактов с «путешественниками» в любой
форме. Отмечались и негативные действия самих «путешест¬
венников», которые порождали к ним враждебное отношение
со стороны оседлых1472.
В Северной Ирландии в 1948 г. был создан правитель¬
ственный комитет по делам кочевников. Он характеризовал
кочевничество как «проблематичное явление» и рекомендовал
ввести систему регистрации номадов, предоставить властям
полномочия на их арест и наложение строгих штрафов. Офи¬
циальный дискурс того времени состоял в усилении притесне¬
ний кочевников. Это привело к тому, что многие из них были
вынуждены бежать в Англию.
В начале 1980-х гг. в регионе был достигнут значительный
прогресс в «признании» кочевого образа жизни. Однако кочев¬
никам тем не менее было отказано в использовании их тради¬
ционных мест стоянки, что во многих случаях делает их кочевое
существование незаконным. Антикочевое законодательство
закрепило негативные стереотипы в обществе, углубило со-
циальную и экономическую изоляцию «путешественников»-
Эта риторика по-прежнему открыто выражается правитель¬
ством и в средствах массовой информации Северной Ирлан¬
244
дии. Социальные контакты между «путешественниками» и
оседлыми остаются минимальными1473.
«Ирландские путешественники» в США не являются по¬
литически активными, страдают от дискриминации и предрас¬
судков. Тем не менее многие из них теперь отправляют своих
детей в школу на более длительный период времени, чем пре¬
дыдущие поколения1474. Очевидно, усиливается их интеграция
в американское общество.
Свои «путешественники» есть и в других странах и регионах
Европы. «Шотландские путешественники» состоят из ряда раз¬
нообразных, не связанных между собой общин. В настоящее
время около 2 тыс. «шотландских путешественников» продол¬
жают вести традиционный образ жизни на дорогах. «Норвеж¬
ские путешественники» вышли из числа коренного населения и
являются этническим меньшинством в этой стране. Это стран¬
ствующие люди, которые когда-то путешествовали пешком, с
конными повозками и лодками вдоль южного и юго-западного
побережья Норвегии.
Явлением конца XX в. стали «новые путешественники»
(можно сказать, что это одна из разновидностей дауншифтин-
га). Это движение зародилось в Великобритании в начале
1970-х гг. и было связано с субкультурами хиппи и нью-эйдж.
Хиппи пытались создать альтернативное общество, странствуя
между бесплатными музыкальными и другими фестивалями в
летние месяцы и останавливаясь в отдаленных сельских рай¬
онах зимой. В середине 1980-х гг. правоохранительные органы
пытались деморализовать и сдерживать это движение посред¬
ством серии рейдов на лагеря «новых путешественников».
Были проведены массовые аресты, уничтожение автомоби¬
лей путешественников и их домашних собак. В 1986 г. прави¬
тельство Великобритании приняло Закон об общественном
порядке, который впервые сделал «нарушение границ частной
собственности» уголовным преступлением. В итоге большое
число представителей первоначальной волны «новых путеше¬
ственников» либо покинуло Великобританию, переехав за гра¬
ницу в Ирландию, Испанию, Португалию и даже Индию, либо
неохотно бросило жизнь на дороге, чтобы избежать конфрон¬
тации с государством.
Несмотря на это, в середине и конце 1980-х гг., возможно,
еще большее число людей отправилось в путь. Группы этих
245
«новых путешественников» (например, Brew Crew) заняли
агрессивную и конфронтационную позицию по отношению ко
всему обществу, включая других «путешественников». При¬
нятый в Великобритании в 1994 г. Закон об уголовном право¬
судии и общественном порядке криминализовал почти все
аспекты образа жизни «новых путешественников» и отменил
обязанность местных советов предоставлять им места для сто¬
янки. Все это, в сочетании с криминализацией незаконного
проникновения на частную землю, затруднило возможность
быть «новым путешественником», не нарушая закона1475.
Австралия
Коренное население Австралии в течение более чем 30 тыс.
лет вело кочевой образ жизни (как охотники и собиратели), про¬
живая в сотнях своеобразных «мини-республик». Австралий¬
ский ученый Дж. Блэйни назвал аборигенов «процветающими
кочевниками» и отмечал их «впечатляющие достижения» — в
том числе то, что им удалось «адаптировать свой образ жизни к
суровой и в то же время доброй окружающей среде».
Ко времени прихода европейцев аборигены достигли высоко¬
го уровня жизни в большинстве регионов Австралии. В 1800 г.
материальная жизнь первых по качеству превышала показате¬
ли многих стран Европы: они жили лучше, чем 90% населения
Восточной Европы, и не хуже, чем в Западной Европе. Австра¬
лийцы не были подвержены голоду, от которого постоянно
страдали европейцы, и меньше были вынуждены работать.
После достижения возраста двух лет шанс дожить до 40 лет у
аборигенов был выше, чем у европейцев1476.
Тем не менее восприятие аборигенов Австралии европей¬
цами — в первую очередь британцами, которые колонизовали
этот континент, — было негативным. В 1899 г. было опубли¬
ковано стихотворение Р. Киплинга «Бремя белого человека».
Автор призывал представителей белой расы «нести свое бре¬
мя», которое заключалось в службе нуждам «плененных угрю-
мых народов — полубесов, полудетей». Написано стихотворе¬
ние было под впечатлением захвата Филиппин Соединенными
Штатами Америки (до этого Филиппины были колонией Ис¬
пании)1477. Иногда это произведение приводят в пример для
246
описания отношения колонизаторов к аборигенам Австралии.
Действительно, такое отношение (как к «полубесам» и «полу-
детям») ярко проявилось именно на этом континенте. Евро¬
пейцы судили об аборигенах низко, в том числе потому, что
последние не носили одежду (но она и не нужна в теплом кли¬
мате; и так как они кочевники, у них вообще было мало ве¬
щей). Знания и экономические умения аборигенов были евро¬
пейцами, мягко говоря, «не поняты»1478.
Белые поселенцы в Австралии с самого начала относились
к аборигенам как к людям низшего сорта. Правительство Ве¬
ликобритании было далеко, и контроль властей над ситуацией
в далекой колонии практически отсутствовал1479. По этой или
другой причине британское правительство не принимало мер
по охране прав аборигенов. В их защиту раздавались только
голоса оппозиции и гуманистов-одиночек1480.
С 1820-х гг., в связи с развитием овцеводства, начался бес¬
контрольный и почти безвозмездный захват земель у абориге¬
нов, а также их физическое уничтожение. Если в 1788 г. чис¬
ленность коренного населения Австралии составляла около
300 тыс. человек, то к 1901 г. их осталось около 67 тыс., то
есть почти в 5 раз меньше1481. Так, в результате истребления
тасманийцев (так называемая Черная война, 1804—1832 гг.)
от 4 тыс. человек осталось двести, которые в 1830-х гг. были
выселены из Тасмании на близлежащий остров Флиндерс1482.
Однако в конце XIX в. политика по отношению к абориге¬
нам была изменена, и их массовое уничтожение прекратилось.
Тем не менее аборигены страдали от инфекций, занесенных
европейцами, недоедания и бедственных бытовых условий.
Кроме того, у них исчезла вера в будущее, слабела воля к жиз¬
ни. В 1921 г. численность аборигенов составляла около 60 тыс.
человек, и далее она снижалась вплоть до начала 1950-х гг.1483
Положение коренных жителей Австралии улучшилось, ког¬
да закон 1948 г. «О гражданстве» автоматически предоставил
гражданство всем австралийцам, ранее считавшимся британ¬
скими подданными, в число которых также входили аборигены.
С другой стороны, вплоть до общенационального референдума
1967 г. в большинстве штатов Австралии сохранялись различ¬
ные ограничения прав аборигенов.
Существует даже миф о том, что до 1967 г. аборигены, со¬
гласно некому Закону о флоре и фауне, считались животными,
247
а не людьми. Так, один из политиков из числа аборигенов го¬
ворил, что «он вырос в соответствии с таким законом». Одна¬
ко, по имеющимся данным, документ под названием «Закон о
флоре и фауне» в Австралии никогда не существовал. Тем не
менее, действительно, некоторые регионы этой страны зача¬
стую решали вопросы, связанные с жизнью коренных народов,
через учреждения и законодательные акты, которые одновре¬
менно занимались вопросами флоры, фауны и в целом дикой
природы. В Западной Австралии в 1908—1926 гг. существо¬
вал Департамент по делам аборигенов и рыболовству. Закон
Нового Южного Уэльса о национальных парках и дикой при¬
роде (1967 г.), среди прочего, касался некоторых аспектов
культурного наследия аборигенов. Поэтому возможно, что не¬
которые аборигены получали документы, в которых так или
иначе упоминалась «флора и фауна».
Несмотря на предоставление аборигенам права гражданства,
их дискриминация проявлялась в том, что они не учитывались в
официальной численности населения Австралии. В ходе пере¬
писи населения те жители страны, которые имели более 50%
аборигенной крови, «вычитались» из населения. Только в 1967 г.
из Конституции Австралии была исключена статья 127, которая
предусматривала такую дискриминацию аборигенов1484, и их ста¬
ли учитывать.
Сторонники защиты прав аборигенов призывали и к их ин¬
теграции в «белое общество», и к уважению их идентичности.
Однако риторика по отношению к ним оставалась «странной»
и в 1960-х гг. Так, известный антрополог Т. Штрелов, изучав¬
ший аборигенов Австралии, писал: «Как коала, опоссум, утко¬
нос, кенгуру и эму достойны защиты, чтобы они продолжали
существование в своей среде обитания, так же и австралий¬
ский абориген достоин того, чтобы дать ему шанс построить
свою судьбу в общих рамках австралийского общества без
принуждения к полному отбрасыванию всех элементов своей
культурной и расовой идентичности»1485. Все-таки здесь мы
видим явное сравнение аборигенов с животными, хотя, воз¬
можно, это получилось у автора непреднамеренно.
С 1960-х гг. аборигены начали поднимать вопрос о своих
правах на землю1486, и, действительно, им были предоставлены
некоторые территории. В Австралии созданы охраняемые вла¬
стями резервации, им дали права самоуправления, стали ока¬
248
зывать материальную и медицинскую помощь. Одновременно
фактически произошло оседание многих аборигенов в поселках
и городах или около них1487. К настоящему времени числен¬
ность аборигенов Австралии достигла 550 тыс. человек.
«Пыльные котлы»
В зарубежных странах, как в СССР, имеется опыт широко¬
масштабного освоения степей или других пространств, подоб¬
ных степям. В США такими территориями были прерии, на
которых раньше не велось земледелие. В прериях свободно
паслись стада бизонов и других животных. Однако затем они
были распаханы для выращивания земледельческих культур,
что привело к возникновению такого явления, как «пыльный
котел», причем его начало совпало по времени с Великой де¬
прессией.
Летом 1930 г. на большей части востока США выпало
очень мало дождя. Началась засуха, которая далее продолжа¬
лась не один год. В 1930—1936 гг. все штаты, кроме некото¬
рых северо-восточных (Мэн и Вермонт), страдали от засухи.
Кроме того, стояла страшная жара.
В 1932 г. из-за высыхания распаханных прерий и ветровой
эрозии начались пыльные бури. В апреле 1933 г. по США про¬
неслось 179 бурь, в ноябре случилась особенно большая буря,
захватившая пространство от Джорджии до Нью-Йорка.
9 мая 1934 г. разразилась пыльная буря, которая прошла
от Монтаны и Вайоминга на восток страны. Только на Чикаго
выпало 12 млн т пыли. 11 мая 1934 г. буря достигла Бостона,
Вашингтона, Нью-Йорка и Атланты, а затем ушла в сторону
Атлантического океана. Пыль, унесенную ветром из американ¬
ских прерий, нашли на кораблях, находившихся в 300 км от
берега.
Количество дней, когда видимость была меньше 1 мили1488,
достигало максимума в 1936 г. — 68, в 1937 г. — 72, и в
1938 г. — 61. Затем засуха стала спадать.
Пыльные бури 1930-х гг. в США стали, по утверждению
Д. Всрстера, «наиболее серьезной экологической катастрофой
во всей истории белых людей на этом континенте». Ландшафт
ряда графств к 1935 г. превратился в «обширную пустыню с ма¬
249
ленькими передвигающимися дюнами песка». К 1938 г. 10 млн
акров1489 земли в США потеряли минимум верхние 5 дюймов1490
почвы, 13,5 млн акров — минимум 2,5 дюйма. С каждого акра
было сдуто ветром в среднем 408 т земли. К 1938 г. США еже¬
годно теряли 850 млн т земли из-за ветровой эрозии. Борьба с
засухой только в 1934 г. стоила половины бюджета страны, вы¬
деленного на Первую мировую войну1491.
Еще один проект широкомасштабного освоения земель под
новое сельскохозяйственное производство — так называемая
«Арахисовая программа Танганьики», которая была неудачной
попыткой британского правительства развить выращивание
этой культуры в Восточной Африке (на территории современной
Танзании). Начатый в 1947 г. администрацией премьер-мини¬
стра К. Эттли проект имел своей целью увеличение производ¬
ства жиров. Однако при разработке и реализации программы не
был учтен засушливый климат этого региона. Расчищенные и
распаханные поля превратились в выжженную пустыню. В на¬
чале 1950-х гг. «Арахисовая программа» закончилась полным
провалом с огромными убытками1492.
В 1968 г. засуха разразилась на огромной территории в аф¬
риканском Сахеле (территория — около 3 млн км2) и продол¬
жалась 6 лет. Такого масштаба засухи здесь еще не бывало
(насколько известно по историческим источникам). Каждый
год пустыня постепенно наступала к югу, захватывая плодо¬
родные земли. В этом огромном регионе начались пыльные
бури. К 1974 г. поголовье скота в Сахеле снизилось на 90%1493.
Причиной засухи в Сахеле стало то, что местные сельхозпро¬
изводители, по совету Франции и США, увеличили численность
скота в два раза. Однако в середине XX в. кочевники-скотоводы
были зажаты государственными границами, обложены налогами
и необходимостью зарабатывать деньги, чего раньше не было.
Поэтому трава была выедена скотом до земли. К тому же в эти
места придвинулось оседлое население и стало их распахивать.
(Характерно, что, например, в Нигере треть доходов от такого
сельскохозяйственного производства была потрачена на авто¬
мобили, бензин, табак и алкоголь для городской элиты, а не на
улучшение жизни кочевников.) Все это привело к ветровой эро¬
зии, пыльным бурям и опустыниванию Сахеля1494.
Интересно, что именно в год окончания засухи в Сахеде
(1974 г.) суровая засуха вернулась в США. Эта страна опять
250
оказалась не готова к такому экологическому бедствию. Пыль
поднялась с 4 млн акров земли, которые были заброшены в
1930-х гг., но в 1972 г. были вновь распаханы для выращивания
зерна по заказу СССР, когда цена за бушель1495 поднялась поч¬
ти до 6 долларов (министр сельского хозяйства США Э. Батз
тогда призвал фермеров выращивать хлеб «от забора до забо¬
ра», то есть на максимально возможной площади). К февралю
1976 г. около 10 млн акров земли от Дакоты до Техаса оказа¬
лось вновь «открыто» для ветровой эрозии и более 1 млн акров
было уже повреждено ветром. Пыль стояла везде. Дождь в кон¬
це лета 1977 г. прекратил засуху, и она оказалась в два раза
короче по времени, чем в 1930-х гг. Тем не менее это было еще
одно предупреждение людям от природы1496.
Пыльные бури четко обозначили неудачу научного земле¬
делия на сухих землях в плане борьбы с ветровой эрозией1497.
Причиной бурь была гибель травы в результате распашки (а
также выедания травы скотом до земли, как это произошло в
Сахеле). В США сельскохозяйственная экономика, ранее на¬
правленная только на обеспечение достаточности производ¬
ства, превратилась в экономику, нацеленную на достижение
максимального обогащения. В начале XX в. произошла инду¬
стриализация сельского хозяйства. Трава была признана «не¬
продуктивной, неприбыльной и не необходимой», и фермеров
заставили выращивать вместо нее пшеницу. Однако эта куль¬
тура является одной из наименее экологически адаптивных1498,
особенно в степи (прериях), тогда как корни обычной травы
(даже отмершие) укрепляют степную землю, создают дерн, ко¬
торый на открытых пространствах держит почву и не позволя¬
ет ветру ее уносить.
По проблеме засухи в сентябре 1977 г. ООН собрала кон¬
ференцию в Найроби, на которой было выяснено, что потеря
плодородной земли из-за опустынивания в мире составляла
14 млн акров ежегодно1499.
Для решения проблемы пыльных бурь в США еще в 1930-х гг.
было сокращено распахивание земли, введен травопольный се¬
вооборот, созданы государственные структуры по мониторингу
земель. В начале 1970-х гг. на южных равнинах США была на¬
чата ирригация1500. Тем не менее во многих регионах мира пусты¬
ня продолжает наступать на соседние земли, в том числе те,
которые были кочевыми в прошлом или настоящем.
251
Выводы
Таким образом, в ходе истории многие «оседлые» государ¬
ства имели дело с кочевыми народами. Были времена, когда
кочевники громили и побеждали оседлых. Однако в Новое вре¬
мя произошел «наклон баланса власти» от кочевников к «осед¬
лому» государству1501. Особенно сильно это проявилось в XX в.
Политика Китая в отношении кочевников имела большое
сходство с политикой дореволюционной России и СССР. Китай
имел дело фактически с теми же кочевыми народами евразий¬
ской степи (только они охватывали его территорию не с юга и
востока, а с севера и запада). Китай, как и Русь, долго борол¬
ся с кочевниками на своих границах, а также был покорен
Монгольской империей Чингисхана. Среди аналогий китайской
и российской политики — рассмотрение кочевников как «от¬
сталых» (в определенный период истории), усиление админи¬
стративного давления на «кочевых» территориях, реализация
программы перевода кочевников на оседлость, колонизация
«кочевых» регионов, интеграция кочевников с целью встроить
их в формирующуюся политическую нацию. Проблемы, с ко¬
торыми столкнулся Китай в этой сфере, были схожи с проб¬
лемами России: сопротивление со стороны кочевого населе¬
ния, трансграничные миграции и откочевки, опустынивание
земель в результате бездумного перевода их под земледелие.
В Монголии, как и в СССР, в XX в. была реализована про¬
грамма перевода кочевников на оседлость (под влиянием ана¬
логичной политики в Советском Союзе). Однако в целом по¬
литика Монголии была гораздо более щадящей, для чего были
объективные причины, главной из которых было то, что по¬
давляющее большинство населения страны вело кочевой образ
жизни.
История взаимоотношений властей Ирана с кочевниками
представляет собой почти беспрерывную борьбу, которая за¬
вершилась в XX в. окончательным подчинением «кочевых»
территорий. Целью иранского правительства была интеграция
племен в государственную структуру, укрепление целостности
страны, усиление контроля за населением, обеспечение сбора
налогов и призыва в армию. В этом присутствует определенное
сходство с политикой Российской империи и СССР, однако
до революции в нашей стране противостояние государства и
252
кочевников не было таким острым, и российские власти в ос¬
новном стремились применять «мягкую силу» без излишней
конфронтации. Сходство между ситуацией в Иране и России
состояло также в том, что оседлое население и там и там чаще
всего, поддерживало действия государства, направленные на
«усмирение» кочевников. Иран, так же как дореволюционная
Россия, пытался использовать потенциал одних кочевых групп
против других. Еще одно сходство — стремление Ирана и
СССР ограничить или вовсе запретить трансграничное коче¬
вание.
В Афганистане отношения между государством и кочевни¬
ками были трудными. Власти предпринимали попытки пере¬
вести кочевников на оседлость, однако такие попытки были
слабыми. В отличие от России Афганистан не мог предложить
кочевникам перспективы более высокого развития. С третьей
четверти XX в. положение кочевого населения этой страны
ухудшилось в связи с непрекращающейся гражданской войной.
Политика государств Ближнего Востока и Магриба имеет
явное сходство с политикой Российской империи и СССР (ко¬
лонизация «кочевых» территорий, программа перевода на
оседлость и пр.). Так, попытки властей Османской империи
обоседлить бедуинов на султанских землях в качестве аренда¬
торов, что должно было давать государству доход, можно срав¬
нить с советской программой перевода кочевников на осед¬
лость на колхозных и совхозных землях. В ряде стран, как это
было и в Российской империи, кочевники принадлежат к ино-
этничным для власти группам: курды в Сирии и Ираке1502, бе¬
дуины в Израиле, туареги в государствах Сахеля (в то же вре¬
мя в большинстве арабских государств кочевники-бедуины
относятся к тому же этносу, что и оседлое население, включая
власть). Сходство есть также в воздействии на жизнь кочев¬
ников развития экономики, в том числе разворачивания мас¬
штабной добычи нефти и газа на «кочевых» землях: такая
ситуация сложилась, в частности, на Аравийском полуострове
и на севере России.
Ситуация с кочевым населением Европы имеет определен¬
ные аналогии с положением в России. В Мурманской области,
как в Финляндии, Швеции и Норвегии, проживают саамы
(около 1800 человек), которые пользуются правами само¬
управления. Цыганское население России не так велико, как
253
в некоторых странах Европы, и составляет около 200 тыс. че¬
ловек (почти все они перешли на оседлый образ жизни). Ко¬
чевники балканских стран, как и кочевники в СССР, столкну¬
лись с проблемой ограничения трансграничной миграции, что
стало одной из причин упадка кочевой экономики на Балканах.
Так же как в ряде стран Европы, на Руси, а также в последу¬
ющем в России и на Украине были свои бродячие и полукоче¬
вые группы, вышедшие из числа оседлого населения, — брод-
ники, казаки (бродники полностью ассимилировались среди
окружающих групп населения, а казаки давно оставили эле¬
менты полукочевого образа жизни). Различие между историей
Европы, с одной стороны, и России и СССР, с другой стороны,
заключается в том, что у нас никогда не было геноцида цыган
и других кочевников.
Сходство между «кочевыми» регионами Австралии и Рос-
сии/СССР заключалось, во-первых, в том, что, как писал
Г.Н. Черданцев, Казахстан похож на «атолл», как и Австра¬
лия1503 (имеется в виду, что оседлое население здесь прожива¬
ет по краям региона, а в середине находится огромное мало¬
населенное пространство степей, пустынь и полупустынь, где
обитают кочевники). Таким же «атоллом» в какой-то степени
являлась Туркмения. Во-вторых, в Советском Союзе регуляр¬
но шли разговоры о возможности применения опыта Австра¬
лии в сельском хозяйстве «кочевых» регионов. Так, в декабре
1930 г. Т.Р. Рыскулов публично, ссылаясь на опыт этой стра¬
ны (а также Аргентины), ратовал за «рационализацию» ско¬
товодства в степи вместо перевода кочевников на оседлость1504.
(Известно, что в 1930-х гг. эти предложения услышаны не
были.) Однако, с другой стороны, развитие животноводства в
Австралии — это не опыт отношений между оседлым государ¬
ством и кочевниками, так как аборигены Австралии не были
скотоводами и этой отраслью экономики, наоборот, занима¬
лось оседлое («белое») население континента. Еще одно от¬
личие истории Австралии состоит в том, что в России и СССР
никогда не реализовывалась программа геноцида в отношении
какой-либо этнической или расовой группы и представители
кочевых народов рассматривались как равноправные поддан¬
ные или граждане государства.
В результате перевода кочевых групп на оседлость в ряде
стран Африки южнее Сахары произошло ухудшение положения
254
бывших кочевников в сфере здравоохранения (а также питания
и доступа к питьевой воде). В этом состоит существенное от¬
личие от ситуации в СССР, где положительные последствия
перехода на оседлость состояли как раз в улучшении доступа к
услугам здравоохранения, образования и пр.
Опыт «пыльных котлов» — особенно в США — очень ак¬
туален для «кочевых» регионов России и СССР. Г.Н. Черданцев
еще в 1930 г. отмечал, что Казахстан по своим природным ус¬
ловия схож с западом США — прежде всего »по количеству
осадков1505. Однако американский и другой опыт был фактиче¬
ски проигнорирован во время освоения целины. Интересно, что
в воспоминаниях Н.С. Хрущева не указано, что ему кто-то рас¬
сказывал о «пыльных котлах», хотя он посещал огромное фер¬
мерское хозяйство Р. Гарета в Айове в 1959 г. и много общался
с этим фермером во время приездов последнего в СССР.
В современном мире острым остается вопрос о признании
прав кочевого населения на сезонно используемые им земли и
на передачу этих земельных прав потомкам. Лишь последние
десятилетия XX в. ознаменовались существенными и позитив¬
ными для кочевников изменениями. Такой перелом отразился,
например, в политике Всемирного банка, который в 1990-х гг.
внес коррективы в условия выделения кредитов на экономиче¬
ское развитие и отныне считает необходимым предваритель¬
ную «организацию официального признания традиционного
землевладения» и «возобновление прав землепользования
коренного населения на долгосрочной основе», в том числе и
в отношении неоседлых групп1506.
Остро стоит вопрос и о сохранении идентичности кочевых
народов, их цивилизационной самобытности. Номады зачастую
не хотят принадлежать к какой-либо стране и, таким образом,
оказываются лишены надлежащего политического и правово¬
го статуса. Эксперты считают, что необходимо принять специ¬
альные конвенции о кочевом образе жизни, которые бы спо¬
собствовали более гибкому управлению границами в регионах
кочевания, предписывали создание национальных земельных
кодексов, регулирующих доступ кочевников к ресурсам и при¬
знание скотоводческой земли, отвечающее интересам кочев¬
ников1507.
Интересным фактом является то, что в конце XX и начале
XXI в. в мире возникло новое восприятие кочевой — точнее
255
сказать, мобильной — жизни, которое проявило себя в виде
неономадизма. Номадизм в его социальном понимании высту¬
пает теперь как «стратегия, отвергающая любую оседлость,
укорененность, привязанность, традицию». В условиях уско¬
ренной глобализации распространено «новое ощущение мира,
который словно “сжимается” во времени и в пространстве,
воспринимается... как глобальный и целостный, а не ограни¬
ченный конкретным местом проживания»1508. Таким образом,
многие оседлые люди оценили преимущества мобильного об¬
раза жизни. Ю. Верне и М. Дувенспек отмечают, что «по мере
того, как мир становился все более мобильным, осмысление
мира стало кочевым»1509. Отмечено появление нового «нома-
дического» типа человека, «нового кочевника», избирающего
себе место проживания исключительно из экономических и
других сугубо прагматических соображений, абсолютно неза¬
висимо от своего национального происхождения1510.
Распространению моды на неономадизм в немалой мере спо¬
собствовал бум туризма, кибер- и медиапутешествий. «Новыми
кочевниками» стали называть себя представители «трансло¬
кальных культур» (например, Techno и New Age), а также пред¬
ставители политического и делового истеблишмента, мигриру¬
ющие по миру в своих бесконечных вояжах (конечно, у них речь
идет больше о кочевьях-путешествиях с комфортом)1511. Ктаким
«новым кочевникам» можно отнести дауншифтеров и экспатов,
свободно перемещающихся по миру туда, где есть работа или
просто жизнь «лучше» и «приятнее». Разумеется, это не имеет
никакого отношения к кочевой цивилизации, а является ответом
человека западной, европейской цивилизации и на вызовы гло¬
бализации, и на преимущества, которые она дает.
Заключение
Таким образом, в истории взаимоотношений властей и ко¬
чевого населения СССР выделяются следующие периоды:
I. В 1920-х гг. начался процесс советизации «кочевых» ре¬
гионов, который в целом был достаточно мягким. Хотя главную
роль во взаимодействии Советского государства и кочевников
играла политика (а не экономика, как до революции), в этот
период сохранялись относительно спокойные отношения между
ними. Государство пыталось интегрировать кочевников в совет¬
ское общество, не разрушая их цивилизационную идентичность,
то есть не переводя их на оседлость. Многие ученые в СССР
предлагали вдумчивый подход к кочевой цивилизации, ратуя за
ее сохранение (максимум — некоторое «переформатирование»).
Однако результаты советизации были фрагментарными и
противоречивыми. Значительная часть кочевой цивилизации
осталась вне «силового поля» государства и сохранила свою
традиционную структуру под властью «родовых авторитетов».
Кочевники показали гибкость в социально-политическом пла¬
не — они пытались адаптироваться к советской власти, оста¬
ваясь в рамках традиционного родового уклада жизни. Для
власти же это было неприемлемым, ведь «родовые авторите¬
ты» рассматривались ею как «классовый враг». (До револю¬
ции ситуация была проще — российская администрация могла
действовать через родовых властителей или в связке с ними,
и поэтому родовой строй у кочевников ей не мешал.)
В итоге к концу 1920-х гг. власти решили, что кочевники
не вписываются ни в структуру Советского государства, ни в
9 Ф.Л. Синицын
257
рамки программы модернизации. В этот период в политике
СССР начинают проявляться тревожные для кочевой цивили¬
зации тенденции.
II. Начало 1930-х гг. — период форсированной модерниза¬
ции «кочевых» регионов Советского Союза, которая осущест¬
влялась в контексте модернизации всей страны. Эта программа
заключалась в переводе кочевников на оседлость и коллективи¬
зации их хозяйств, что фактически означало ликвидацию самой
кочевой цивилизации.
Цели форсированной модернизации «кочевых» регионов,
во-первых, были политическими. Уверенность властей в «не¬
совместимости» кочевой цивилизации с советским строем об¬
условила в их глазах необходимость ликвидации у кочевников
родовых структур и устранения власти «родовых авторитетов».
Кроме того, Советское государство стремилось к полному кон¬
тролю над населением, в том числе в плане учета места про¬
живания (система «прописки» и пр.). В отношении кочевников
это было возможным только после перевода их на оседлость.
Во-вторых, форсированная модернизация имела военно-по¬
литические цели. Как известно, природные условия «кочевых»
регионов обусловили низкую плотность населения и малочис¬
ленность кочевых народов. Для СССР, который почти посто¬
янно жил в ожидании «военной опасности», это обстоятель¬
ство, было намного более важным, чем для дореволюционной
России. Перевод кочевников на оседлость, то есть создание
стационарных населенных пунктов в приграничных районах, в
глазах властей означал повышение обороноспособности стра¬
ны. Кроме того, легче стало бы осуществлять мобилизацию в
Красную армию. Одновременно появлялась возможность по¬
высить плотность населения на бывших «кочевых» территори¬
ях при помощи переселения на них выходцев из других регио¬
нов страны1512. С повышением обороноспособности был связан
и внешнеполитический аспект политики государства в «коче¬
вых» регионах, который заключался в обрубании связи кочев¬
ников с «заграницей» путем полной ликвидации трансгранич¬
ного кочевания.
В-третьих, экономические цели. В Казахстане и многих дру¬
гих «кочевых» регионах производству зерна был дан приоритет
перед животноводством (власти хотели достичь сразу две
цели — сделать из кочевников земледельцев при одновремен¬
258
ном сохранении скотоводства). В Средней Азии первенство
получил хлопок, за счет которого вытеснялись зерновые и дру¬
гие культуры. Они «уходили» в северные «кочевые» районы,
в свою очередь вытесняя там животноводство. Власти решили,
что производство зерна для обеспечения продовольственной
безопасности и обороноспособности страны важнее, чем про¬
изводство мяса. Кроме того, экономические цели модерниза¬
ции «кочевых» регионов включали в себя «освобождение»
территории для развития промышленного производства и до¬
бычи полезных Ископаемых, а также вовлечение местных ка¬
дров в эти сферы деятельности.
В целом курс властей на ликвидацию кочевой цивилизации
не имел этнических причин. Хотя особенностью всех «коче¬
вых» регионов СССР было то, что их титульное население
было «нерусским», «неевропейским», считать ликвидацию
кочевой цивилизации борьбой с национальными традициями
нельзя. Образ жизни народа не тождествен его национальной
идентичности (тем более что у большинства традиционно ко¬
чевых народов Советского Союза кочевание вели уже далеко
не все). Оттого что буряты, казахи и калмыки перешли на
оседлость, они не перестали быть бурятами, казахами и кал¬
мыками. Просто их идентичность приобрела другие особенно¬
сти. Власти боролись против не кочевых народов как таковых,
а, с их точки зрения, «устаревшего», «непригодного» родово¬
го строя и кочевого образа жизни. Модернизация «кочевых»
регионов соответствовала общему курсу «наступления» Со¬
ветского государства на сельское население — точно так же
власти по всей стране сгоняли крестьян в колхозы, боролись
с русскими, украинскими, белорусскими, татарскими и другими
кулаками.
Этнический аспект в обоседлении кочевников можно найти
только в косвенном плане — «освобождение» ранее занятых
кочевниками земель дало возможность государству переселять
на эти территории рабочих и колхозников из других регионов
СССР (соответственно, они в своей массе были представите¬
лями других этносов). Кроме того, программа модернизации
«кочевых» регионов косвенно затрагивала национальный во¬
прос еще в двух аспектах. Во-первых, перевод кочевников на
оседлость способствовал созданию в стране единой политиче¬
ской нации (этот процесс в усеченном и противоречивом ва¬
259
рианте был начат еще до революции и продолжен в Советском
Союзе с середины 1930-х гг. также в противоречивом вариан¬
те — создание советской политической нации происходило в
условиях политико-административного деления страны по на¬
ционально-территориальному признаку). Во-вторых, оседание
кочевников и их вливание в ряды оседлых собратьев способ¬
ствовало консолидации соответствующих этносов.
Модернизация «кочевых» регионов прошла те же стадии,
что ^коллективизация сельского хозяйства-в других частях
СССР, — сначала этот процесс шел в умеренном режиме, затем
произошло резкое форсирование и после — снижение его на¬
кала (осознание «головокружения от успехов»). Однако процесс
модернизации «кочевых» территорий отличался от аналогично¬
го в «оседлых» областях, во-первых, тем, что у кочевников ме¬
нялся не просто порядок владения имуществом (частный или
родовой на колхозный, то есть фактически полугосударствен-
ный), но и весь сложившийся веками образ жизни — они долж¬
ны были перестать быть кочевниками.
Во-вторых, методика коллективизации (изъятие у кочевников
скота для передачи в колхозы) одновременно решала и вопрос
перевода кочевников на оседлость, так как именно разорение
обычно приводило их к оседанию. Здесь также были связаны по¬
литический и экономический аспекты — ликвидация власти и
конфискация имущества «родовых авторитетов», которые одно¬
временно являлись наиболее зажиточным слоем кочевников,
фактически провоцировали прекращение кочевания всего рода.
Кроме того, следует отметить, что процесс коллективизации
в «кочевых» регионах можно было реализовать проще, чем в
«оседлых», так как родовые аулы или артели (на Севере) фак¬
тически уже являлись своеобразными «колхозами». Однако
власти основной части «кочевых» регионов в период форсиро¬
вания не стали применять такой подход (хотя позже в ряде
регионов к нему и пришли).
Наиболее сильными форсирование и, соответственно, его
трагические последствия были в Казахстане — фактически в
этом регионе проводилось даже не обоседление кочевников, а
«сгон» их с традиционно занимаемых территорий. Причинами
«лидерства» Казахстана в этом процессе было, во-первых, то,
что это самый большой по площади и населению «кочевой»
регион, который имел важное стратегическое положение и об¬
260
ладал значительными территориями для освоения под земле¬
делие. Во-вторых, на решение «кочевой проблемы» во второй
половине 1920-х и начале 1930-х гг. наложились личные ам¬
биции руководителей этого региона.
В целом оседание кочевников в СССР (как минимум зна¬
чительной их части) было неизбежным (в XX в. оно проис¬
ходило во всех странах мира, где было кочевое население).
Предпосылками этого процесса были рост населения, стрем¬
ление властей установить полный контроль над кочевниками
(в том числе усиление пограничного режима), «зажимание»
«кочевых» земель оседлыми поселениями и пахотными земля¬
ми, развитие промышленности в «кочевых» регионах и пр. По¬
литика СССР в отношении кочевой цивилизации была обу¬
словлена тем, что было невозможно сохранить огромные по
площади и стратегически значимые «кочевые» регионы в преж¬
нем виде в условиях создания индустриального, модерного
общества (тем более живущего в условиях огосударствленной
экономики и авторитарного политического режима).
Сама по себе модернизация «кочевых» регионов СССР
имела много положительных последствий — в том числе улуч¬
шился доступ населения «кочевых» регионов к системам здра¬
воохранения, образования, социальной защиты. Однако, хотя
процесс оседания кочевников мог реализоваться мягко, «эво-
люционно», в Советском Союзе он был взят властями в свои
руки и был осуществлен в основном в принудительном поряд¬
ке. Власти не стали искать взвешенный, компромиссный ва¬
риант встраивания кочевой цивилизации в государство, а по¬
шли на ее безоглядное разрушение, что привело к трагическим
последствиям — прежде всего к голоду и смерти людей. В ито¬
ге процесс модернизации «кочевых» регионов СССР стал
столкновением цивилизаций и привел к конфликту власти с
народом. Закономерно, что реализация программы форсиро¬
ванного обоседления и коллективизации кочевников встретила
сопротивление (аналогичная ситуация наблюдалась в период
массовой коллективизации в «оседлых» регионах страны). Его
наиболее сильными формами стали восстания, участие кочев¬
ников в басмаческом движении, массовые откочевки внутри
страны и эмиграция.
Основная вина за трагические последствия форсирования
модернизации «кочевых» регионов лежит на местных властях,
261
ошибочные действия которых, вкупе с неблагоприятными
внешними условиями, сложившимися в начале 1930-х гг. (не¬
урожай, джут и пр.), привели к трагедии. Причиной ошибок,
во-первых, было отсутствие разумного планирования, усу¬
гублявшегося постоянным недостатком знаний о кочевниках.
Программа модернизации «кочевых» регионов изначально
была утопичной — о ее нереалистичности говорит то, что всех
кочевников планировалось перевести на оседлость за один-два
года (разумеется, без людских и материальных потерь) — и
это после тысячелетий кочевания! Р. Киндлер считает, что
большевики специально довели процесс модернизации «коче¬
вых» регионов до кризиса. По нашему мнению, кризис был
вызван не по «злому умыслу», а из-за спешки, самоуверен¬
ности, невнимания к доводам оппонентов. Именно это чаще
всего бывает причиной неудач многих реформ и проектов во
всех странах мира (такое явление описывает известный «за¬
кон», именуемый «Бритва Хэнлона»1513). Кроме того, модерни¬
зация «кочевых» территорий была основана на потребитель¬
ском отношении к природе (в частности, власти игнорировали
предупреждения о недопустимости распашки степи). В СССР
превалировала слепая вера в силу человека и созданной им
техники, в их «победу над природой» (ведь фактически борьба
с кочевой цивилизацией «в советском варианте» — это борь¬
ба с самой природой).
Во-вторых, если центральные власти пытались ускорить
процесс модернизации, то местные — еще и слишком усердство¬
вали в реализации этой программы. Известно, что форсирова¬
ние, штурмовщина — это типичный советский метод работы, и
местные руководители почти всегда стремились «перевыполнить
план». Власти торопились осуществить обоседление и коллек¬
тивизацию любой ценой и как можно быстрее, при этом от¬
брасывая вдумчивый, научный подход. Они не хотели про¬
водить апробацию своих идей, тратя на это годы или даже
десятилетия.
Не умаляя трагических последствий обоседления и коллек¬
тивизации кочевников, в то же время следует отметить, что
голод и смерть людей не были запланированы ни центральны¬
ми, ни местными властями СССР. После поступления инфор¬
мации о голоде кочевникам была оказана существенная про¬
довольственная и иная помощь.
262
III. Во второй трети 1930-х гг. власти прекратили форси¬
рование модернизации «кочевых» регионов и перешли к уме¬
ренному режиму политики («переформатированию»). Новый
курс был основан на отказе от принудительного перевода ко¬
чевников на оседлость. Было принято решение о сохранении
отгонного скотоводства и даже кочевания в некоторых районах.
Кроме того, власти — как центральные, так и региональные —
провели значительную работу по прекращению откочевок, по¬
степенному возвращению беженцев в регионы «исхода», а
также по устройству их на «новых» местах?
К концу 1930-х гг. программа перевода кочевников на осед¬
лость и их коллективизации в большинстве регионов (кроме
Севера) была завершена, однако в некоторых случаях такое
«оседание» было достаточно «условным».
В целом в судьбе кочевой цивилизации переплелись многие
важнейшие для сталинского периода события — коллективи¬
зация, индустриализация, культурная революция, голод, ре¬
прессии, внешнеполитические проблемы, массовые депорта¬
ции населения по социальному и этническому признаку.
IV. С 1940-х гг. начался современный период истории «коче¬
вых» регионов, который характеризовался относительно умерен¬
ной политикой. Власти постепенно проводили коллективизацию
и частичное обоседление кочевников на Севере и в Туве, вошед¬
шей в состав СССР в 1944 г. Перевод цыган на оседлость, кото¬
рый был начат в 1930-х гг. (тогда он фактически не дал резуль¬
тата), был завершен после 1950-х гг. — в основном с помощью
административных мер. Одной из целей размещения депортиро¬
ванных народов в бывших «кочевых» регионах в 1930— 1950-х гг.
было экономическое освоение этих территорий. Особенностью
этого периода была также реализация планов «преобразования
природы» в «кочевых» регионах, которые являются спорными с
точки зрения оценки их целесообразности и достижимости.
В итоге в XX в. положение кочевой цивилизации в СССР
было в значительной степени расшатано. К началу XXI в. на
постсоветском пространстве она сохранилась в весьма «уре¬
занном» формате и ныне пытается найти свое место в совре¬
менных условиях жизни. В отдельных регионах идет возрож¬
дение традиционной скотоводческой кочевой экономики.
В процессе взаимодействия СССР и кочевой цивилизации
проявились те же тенденции, что и в отношениях между Рос¬
263
сийским государством и кочевниками в дореволюционный пе¬
риод.
Во-первых, усиление давления государства на кочевников
с течением времени. После революции советская власть на¬
чала с мягкого варианта политики, но в начале 1930-х гг.
перешла к жесткому варианту — форсированной модерниза¬
ции. Затем, после осознания трагических последствий форси¬
рования, произошел откат к умеренному варианту политики.
Однакаэтот умеренный вариант тем не менее был жестче, чем
советизация 1920-х гг.
Во-вторых, наиболее сильное противостояние оседлой и
кочевой цивилизаций было отмечено в Казахстане. Там же в
1920-х гг. наблюдалась и самая интересная идеологическая
борьба в отношении судьбы кочевой цивилизации.
Что касается наличия преемственности политики Россий¬
ской империи и Советского Союза, реализованной в «коче¬
вых» регионах, то в 1920-х гг. политика СССР была фактиче¬
ски продолжением дореволюционной и находилась в заданных
до 1917 г. пределах, однако в начале 1930-х гг. она за эти
пределы вышла. Так, программа переселенческой колонизации
в Советском Союзе была продолжена, однако теперь решено
было не просто изъять у кочевников «излишки» территории,
а «посадить» их на землю, тем самым во много раз сократив
площади, занятые под скотоводство, с целью отдать их под
земледелие. Характерно, что власти СССР в определенной
степени учитывали дореволюционный опыт, хотя одновремен¬
но и провозглашали, что до революции почти все делалось
«неправильно».
Политика многих «оседлых» государств — Китая, Ирана,
Монголии1514, Афганистана, стран Ближнего Востока, Магри¬
ба и др. — в отношении кочевников имела определенное сход¬
ство с политикой Российской империи и СССР. В то же время,
в отличие от Австралии и ряда стран Европы, в России и
СССР никогда не осуществлялся геноцид или преследование
кочевого населения. Результаты действий властей ряда стран
Африки по отношению к кочевникам, приведшие к ухудшению
здоровья последних, отличаются от ситуации в СССР, где пе¬
ревод кочевников на оседлость имел существенные положи¬
тельные последствия в сфере здравоохранения, образования и
социального обеспечения.
264
Анализ истории взаимоотношений «оседлых» государств и
кочевников показывает, что они характеризуются более силь¬
ным столкновением интересов человека и государства, чем у
оседлых людей и «оседлого» государства, которые как бы «го¬
ворят на одном языке». Кроме того, в отношениях между
оседлым и кочевым населением «оседлое» государство обыч¬
но выступает на стороне первого. Кочевые общества плохо
вписываются в формат «оседлого» государства. Конечно, ад¬
министративно-налоговый нажим со стороны властей не нра¬
вится не только кочевникам, но и многим представителям
оседлого населения, однако у первых была возможность от¬
кочевать, без особого ущерба для себя скрыться от властей,
и это давало им преимущество и перед государством, и перед
его оседлыми жителями.
Для властей «оседлого» государства нежелательными яв¬
ляются любые несанкционированные массовые миграции, осо¬
бенно трансграничные. Поэтому государство стремилось уста¬
новить контроль над кочевниками, прекратить трансграничные
и внутренние миграции, перевести кочевников на оседлость,
интегрировать их в «общий формат», влить в общеграждан¬
скую этническую или политическую нацию, освоить и заселить
оседлыми жителями пригодные для земледелия «кочевые»
земли.
В целом в ходе истории оседлая цивилизация оказалась
сильнее, а кочевая цивилизация ей проиграла. Изначально это
произошло из-за «крушения» кочевых государств, которые
оказались слабее «оседлых» в условиях Нового времени. За¬
тем, когда кочевники уже были подчинены «оседлым» государ¬
ствам, они, во-первых, часто не смогли отстоять право соб¬
ственности на свои территории (из-за фактического отсутствия
института собственности на землю) и, во-вторых, были вы¬
нуждены встраиваться в политическую и экономическую струк¬
туру «оседлых» государств, что неизбежно вело к расшатыва¬
нию кочевой цивилизации.
Определенный взаимовыгодный симбиоз между «оседлым»
государством и кочевниками был возможен до передела мира
и глобализации. Сосуществование их в современном, «сузив¬
шемся» мире стало значительно более сложным.
В XX и XXI вв. наступление оседлых на кочевников усили¬
лось практически во всем мире. Во многих странах были реа¬
265
лизованы государственные программы обоседления, которые
имели и положительные, и отрицательные результаты. В це¬
лом переход или перевод кочевников на оседлость является
фактором не просто модернизации, но глобализации. В резуль¬
тате его кочевники вливаются в единую, общемировую осед¬
лую цивилизацию (или суперцивилизацию), которая сейчас
доминирует на всем земном шаре. Хорошо это или плохо (как
и глобализация в целом) — покажет будущее. Возможно, со¬
хранившееся в отдельных странах кочевничество сможет
встроиться в глобализованный мир.
Ныне остро стоит вопрос о сохранении идентичности со¬
хранившихся кочевых народов, их цивилизационной самобыт¬
ности. Все страны мира, где проживает кочевое население,
должны усилить защиту прав кочевников на основании ст. 14
Конвенции ООН о коренных народах и народах, ведущих пле¬
менной образ жизни в независимых странах (1989 г.): «За со¬
ответствующими народами признаются права собственности и
владения на земли, которые они традиционно занимают. Кроме
того, в случае необходимости, применяются меры для гаранти¬
рования этим народам прав пользования землями, которые за¬
няты не только ими, но к которым у них есть традиционный
доступ для осуществления их жизненно необходимой и тради¬
ционной деятельности. Особое внимание обращается на по¬
ложение кочевых народов и народов, практикующих перелож¬
ное земледелие».
Примечания
1 Употребляются также термины «номадизм» (кочевничество), «но¬
мады» (кочевники), «неоседлое население».
2 Марков Г.Е. Из истории изучения номадизма в отечественной ли¬
тературе: вопросы теории // Восток. 1998. № 6. С. 120.
3 Ямское А.Н. Традиционное землепользование кочевников истори¬
ческого Карабаха и современный армяно-азербайджанский этнотерри-
ториальный конфликт // Фактор этноконфессиональной самобытности
в постсоветском обществе. М., 1998. С. 175—176.
4 Помимо этого, особым типом кочевников являются цыгане, «ир¬
ландские путешественники» и др., которые не имеют «собственной»
территории, живут среди оседлого населения и занимаются ремеслами
и другими видами деятельности, не связанными со скотоводством, охо¬
той и собирательством.
5 Жданко ТА. Международное значение исторического опыта пере¬
хода кочевников на оседлость в Средней Азии и Казахстане // Совет¬
ская этнография. 1967. № 4. С. 8.
6 Омаров М.Е. Переход казахского кочевого и полукочевого аула к
оседлости на основе социалистической кооперации // Проблемы исто¬
рии СССР. Вып. XII. М., 1982. С. 290.
7 Андрианов Б.В. Неоседлое население мира (историко-этнографи¬
ческое исследование). М., 1985. С. 6, 95, 134, 221.
8 Шаумян М. От кочевья к социализму. Алма-Ата, 1965. С. 184.
9 Жданко ТА. Указ. соч. С. 7.
10 Употребляются также термины «обоседление», «седентаризация».
11 Зулхарнаев А. Закономерности оседания кочевых народов при
переходе их к социализму, минуя капитализм: Автореф. дис. ... канд.
филос. наук. Алма-Ата, 1969. С. 10.
12 Шаумян М.Х. Деятельность Коммунистической партии по пере¬
воду кочевых и полукочевых крестьянских хозяйств Казахстана на осед¬
лость (1924—1936 гг.): Автореф. дис.... канд. ист. наук. М., 1962. С. 4;
Зулхарнаев А. Указ. соч. С. 7.
13 Шаумян М. От кочевья к социализму. С. 185.
267
14 Грайворонский В.В. От кочевого образа жизни к оседлости (на
опыте МНР). М., 1979. С. 69.
15 Андрианов Б.В. Указ. соч. С. 6.
16 Очерки истории Коммунистической партии Казахстана. Алма-Ата,
1984. С. 213.
17 Жданко Т.А. Указ. соч. С. 5.
18 Шаумян М. От кочевья к социализму. С. 185.
19 Могордоев М.О. Организационно-хозяйственные мероприятия по
оседанию // Записки Бурят-Монгольского научно-исследовательского
института культуры. Т. XXIII. Улан-Удэ, 1957. С. 24; Шаумян М.Х. Де¬
ятельность Коммунистической партии... С. 4.
20 Крайворонский В.В. Указ. соч. С. 73—74.
21 Зулхарнаев А. Указ. соч. С. 11.
22 Платунов Н.И. Переселенческая политика Советского государства
и ее осуществление в СССР (1917 — июнь 1941 гг.). Томск, 1976. С. 248.
23 Баишев С.Б. Социально-экономическое развитие Советского Ка¬
захстана. Алма-Ата, 1979. С. 219.
24 Могордоев М.О. Сселение колхозных дворов в единые центры
(1939—1941 гг.)// Записки Бурят-Монгольского научно-исследова¬
тельского института культуры. Т. XXII. Улан-Удэ, 1956. С. 61; Турсун-
баев А. Опыт перехода от номадизма к оседлости // Формы и методы
преодоления экономической отсталости: Из исторического опыта со¬
ветских республик Востока. М., 1972. С. 90.
25 Марков Г.Е. Кочевники Азии: структура хозяйства и обществен¬
ной организации. М., 1976. С. 314—315.
26 Могордоев М.О. Некоторые данные об оседании... С. 62.
27 Зулхарнаев А. Указ. соч. С. 3.
28 Усубалиев Т. Интернационализм — источник нашего развития //
Коммунист. 1966. № 15. С. 18.
29 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 259.
30 Андрианов Б.В. Указ. соч. С. 4.
31 Златкин И.Я. Концепция истории кочевых народов А. Тойнби и
историческая действительность // Современная историография стран
зарубежного Востока: проблемы социально-политического развития.
М., 1971. С. 134, 177, 183, 185—186.
32 Грайворонский В.В. Указ. соч. С. 70—71.
33 Гарусов И.С. Переход к оседлости и укрупнение поселков у малых
народов северо-востока СССР // История и культура народов севера
Дальнего Востока. М., 1967. С. 124.
34 Зулхарнаев А. Указ. соч. С. 12; Турсунбаев А. Опыт перехода от
номадизма к оседлости. С. 76.
35 Могордоев М.О. Организационно-хозяйственные мероприятия по
оседанию. С. 26.
36 Зулхарнаев А. Указ. соч. С. 10.
37 Турсунбаев А. Опыт перехода от номадизма к оседлости. С. 77.
38 Киселева Т.Ф. Цыганы европейской части Союза ССР и их переход
от кочевания к оседлости: Автореф. дис.... канд, ист. наук. М., 1952. С. 13.
268
39 Казиев С.Ш. Советская национальная политика и проблемы до¬
верия в межэтнических отношениях в Казахстане (1917—1991 годы):
Дис. ... док. ист. наук. М., 2015. С. 299, 337—338.
40 Цыренова З.Е. Традиционная культура коренных народов Восточ¬
ной Сибири в советский период: опыт сохранения и развития // Вестник
Бурятского государственного университета. 2012. Спецвып. В. С. 80.
41 Пейн М. «Кузница» казахского пролетариата? Турксиб, нативи-
зация и индустриализация в годы сталинского Первого пятилетнего
плана // Государство наций: Империя и национальное строительство в
эпоху Ленина и Сталина. М., 2011. С. 296—297.
42 Горяев М.С., Авлиев В.Н. Политика советской власти, по отноше¬
нию к малым народам Поволжья (на примере калмыков) // Вестник
Калмыцкого университета. 2017. № 33(1). С. 16.
43 Скипина И.В. Современные исследователи и документы о перево¬
де на оседлость коренного населения Тюменской области // Сибирская,
Тобольская, Тюменская губерния: исторический опыт и современные
управленческие практики: Доклады и сообщения Всерос. науч.-практ.
конф. Тюмень, 2009. С. 228.
44 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос в аграрной политике
советского государства: опыт решения в 1933—1943 гг. (на примере
Калмыкии). Элиста, 2016. С. 60.
45 См.: Огайон И. Массовая седентаризация казахов как результат
голода 1929— 1932-х гг. // Голод в Казахстане: Трагедия народа и уро¬
ки истории: Сб. мат-лов конф. Астана, 2012. С. 149—157.
46 Нурзат А.А. Основные этапы коллективизации и перехода аратов
на оседлость в Туве (1921 — 1944 гг.) // Вестник ЧГПУ им. И.Я. Яков¬
лева. 2014. № 2. С. 47.
47 Khazanov, Anatoly М., Shapiro, Kenneth Н. Contemporary Pasto-
ralism in Central Asia // Mongols, Turks, and Others: Eurasian Nomads
and the Sedentary World. Leiden—Boston, 2005. P. 506.
48 Головнев А.В. Кочевье, путешествие и нео-номадизм // Ураль¬
ский исторический вестник. 2014. № 4. С. 122.
49 Алтаев А.Ш. Седентаризация в земельной политике советского
правительства в Казахстане // Вестник КазНУ. Серия Историческая.
2015. N9 4. С. 123.
50 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 285.
51 Калин А.П. Политика перевода цыган на оседлый образ жизни:
проблемы реализации (1926—1937)// Документ. Архив. История. Со¬
временность. 2005. Т. 5. С. 191.
52 Thomas, Alun. Kazakh Nomads and the New Soviet State, 1919—
1934: A Thesis Submitted in Candidacy for the Degree of Doctor of Phi¬
losophy. The University of Sheffield, July 2015. P. 230.
53 Ohayon, Isabelle. La famine kazakhe: a 1’origine de la sedentarisa-
tion. 2012// Эл. ресурс: http://massviolence.org/fr/La-famine-kazakhe-
a-l-origine-de.<hal-00759984>
54 Киндлер P. Сталинские кочевники: Власть и голод в Казахстане.
М., 2018. С. 164.
269
55 Marie, Jean-Jacques. Khrouchtchev: La reforme impossible. Paris,
2010. P. 230.
56 Бадмаева E.H. Продовольственный вопрос... С. 165.
57 Калин АЛ. Указ. соч. С. 191.
58 Гриценко В.Н. Перевод кочевников Ямальского Севера на осед¬
лость (конец 1950-х — 1960-е годы) // Историческое краеведение На¬
дыма — 3. Омск, 2003. С. 103.
59 Абылхожин Ж.Б. Традиционная структура Казахстана: Социально-
экономические аспекты функционирования и трансформации (1920—
1930 гг.). Алма-Ата, 1991. С. 239.
60 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 284.
61 Абылхожин Ж.Б. Указ. соч. С. 239.
62 Gammer, Moshe. Russia and the Eurasian Steppe Nomads: An
Overview// Mongols, Turks, and Others. Eurasian Nomads and the Sed¬
entary World. Leiden—Boston, 2005. P. 497.
63 Нефедов C.A. Аграрные и демографические итоги сталинской мо¬
дернизации: Монография. Тамбов, 2013. С. 252.
64 Ханин Г.И., Фомин Д.А. Сталинская коллективизация и советская
модернизация // Свободная мысль. 2015. № 6. С. 86.
65 Thomas, Aluti. Op. cit. P. 230.
66 Нефедов C.A. Указ. соч. С. 250.
67 Черных Е.Н. Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур.
М., 2009. С. 492.
68 Дэвис Р., Уиткрофт С. Годы голода: сельское хозяйство СССР,
1931 — 1933. М., 2011. С. 329.
69 Ф.И. Голощекин — секретарь Казахского крайкома ВКП(б)
с сентября 1925 г. по февраль 1933 г.
70 Михайлов В. «Малый Октябрь» Голощекина // Русский рубеж:
По страницам «Литературной России». М., 1991. С. 224.
71 Киндлер Р. Указ. соч. С. 8, 13, 227.
72 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 448.
73 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 298.
74 Мартин Т. Империя «положительной деятельности»: Нации и
национализм в СССР, 1923—1939. М., 2011. С. 434.
75 Алланиязов Т.К. Красные Каракумы: Очерки истории борьбы с
антисоветским повстанческим движением в Туркменистане (март—ок¬
тябрь 1931 года). Алматы, 2006. С. 250.
76 Чеботарева В.Г. Проблемы русской колонизации: была ли Рос¬
сия «тюрьмой народов»? // Россия и Казахстан: проблемы истории
(XX — начало XXI в.). М., 2006. С. 131.
77 Thomas, Alun. Op. cit. P. 230—231.
78 См.: Синицын Ф.Л. Национальная политика СССР в Великой
Отечественной войне. Пермь, 2009. С. 10—11.
79 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 282—283, 336—337.
80 Белковец Л.П. Административно-правовое положение российских
немцев на спецпоселении 1941 —1945 гг.: Историко-правовое иссле¬
дование. Новосибирск, 2003. С. 31.
270
81 Ohayon, Isabelle. La deportation des peuples vers 1’Asie centrale //
Le XXe siecle des guerres. Paris, 2004. P. 177.
82 Асхаков С.И. Официальные и неофициальные версии депортации
карачаевского народа // Вестник Карачаево-Черкесского государствен¬
ного университета им. У.Д. Алиева. Карачаевск, 2009. С. 74.
83 Киндлер Р. Указ. соч. С. 325.
84 Васильченко Т.Е. Польские граждане на Европейском Севере
СССР: от депортации к амнистии и репатриации (1939—1946 гг.). Ар¬
хангельск, 2010. С. 62.
85 Khodarkovsky, Michael. Op. cit. P. 229.
86 Thomas, Alun. Op. cit. P. 65, 232.
87 Ларюэль M. «Русский вопрос» в независимом Казахстане: исто¬
рия, политика, идентичность. М., 2007. С. 169.
88 Gammer, Moshe. Op. cit. P. 496.
89 Цит. по: Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 319.
90 Schatz, Edward. Modern Clan Politics: The Power of “Blood” in
Kazakhstan and Beyond. Seattle—London, 2004. P. 21.
91 Pianciola, Niccold. Stalinismo di frontiera: colonizzazione agricola,
sterminio dei nomadi e costruzione statale in Asia centrale, 1905—1936.
Roma, 2009. P. 483.
92 Schatz, Edward. Op. cit. P. 21.
93 Pianciola, Niccold. Op. cit. P. 484—485.
94 Blench, Roger. ‘You Can’t Go Home Again’: Pastoralism in the New
Millennium. London, 2001. P. 62.
95 Khazanov, Anatoly M., Shapiro, Kenneth H. Op. cit. P. 483.
96 Абылхожин Ж-Б. Указ. соч. С. 239.
97 Марков Г.Е. Кочевники Азии. С. 314—315.
98 Briggs, Lloyd Cabot. Tribes of the Sahara. Cambridge, 1960.
P. 268.
99 Monteil, Vincent. Les tribus du Fars et la sedentarisation des no¬
mads. Paris — The Hague, 1966. P. 64.
100 Gammer, Moshe. Op. cit. P. 499.
101 Бетикчи Э. Седентаризм — «научный» метод унижения кочев¬
ников // http://www.centrasia.ru/newsA.php?st= 1398701700.
102 Redmond, Andrea. ‘Out of Site, Out of Mind’: An Historical Over¬
view of Accommodating Irish Travellers’ Nomadic Culture in Northern
Ireland // Shared Space: A research journal on peace, conflict and com¬
munity relations in Northern Ireland. 2008. P. 62.
103 Araim, Abduljabbar. Nomadism and Sedentarisation in Iraq. Bagh¬
dad, 1966. P. 24.
104 Redmond, Andrea. Op. cit. P. 68.
105 Клеменц Д. Заметки о кочевом быте // Сибирские вопросы.
No 49—52. 1908. С. 54.
106 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 61.
107 Головнев A.B. Указ. соч. С. 122.
108 Grayvoronsky, V.V. Modern Nomadism in Mongolia and Globali¬
sation: Some Aspects // Dialogue between Cultures and Civilizations:
271
Present State and Perspectives of Nomadism in a Globalizing World.
Ulaanbaatar, 2008. P. 80.
109 Самарина Н.Г. Кочевое скотоводство и оседлость тувинцев в со¬
ветский период // Вестник Томского государственного университета.
2011. N° 4. С. 124.
1,0 Хазанов А.М. Кочевники евразийских степей в исторической ре-
троперспективе // Кочевая альтернатива социальной революции: Сб.
М., 2002. С. 39; Он же. Мобильное скотоводство в посткоммунисти¬
ческих странах Центральной Азии // Этнографическое обозрение. 2017.
N° 6. С. 69.
111 Банников К.Л. Зачем кочевнику недвижимость? Пространствен¬
ное восприятие номадов в ситуации перехода к оседлости // Полевые
исследования Института этнологии и антропологии. М., 2004. С. 5.
112 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 65—66.
1,3 Op. cit. P. 61.
114 Kradin, Nikolay N. Transformation of Peasant Pastoralism among
the Aginsky Buryats, End of XX — Beginning of XXI Centuries // Dia¬
logue between Cultures and Civilizations: Present State and Perspectives
of Nomadism in a Globalizing World. Ulaanbaatar, 2008. P. 158.
115 Зарипов Ш. Проблема перевода кочевников и полукочевников
Афганистана на оседлость // Актуальные проблемы стран Ближнего и
Среднего Востока: История. Экономика. М., 1970. С. 47.
116 Абылхожин Ж.Б. Указ. соч. С. 239.
117 Кирей Н.Н. Этнография арабов Передней Азии и Северной Аф¬
рики. Краснодар, 1996. С. 346.
118 Blench, Roger. Op. cit. P. 63—64.
119 Крадин Н.Н. Кочевничество в цивилизационном и формационном
развитии. С. 178.
120 Кирей Н.Н. Указ. соч. С. 344.
121 Mohammed, Abbas. The Nomadic and the Sedentary: Polar Com-
plementaries — Not Polar Opposites // The Desert and the Sown: No¬
mads in the Wider Society. Berkeley, 1973. P. 111.
122 Платунов Н.Н. Указ. соч. С. 252.
123 Дахшлейгер Г.Ф. Из опыта истории оседания казахских кочевых и
полукочевых хозяйств (до массовой коллективизации сельского хозяй¬
ства)// Советская этнография. 1966. N° 4. С. 12—13; Донич А.Н. Проб¬
лема «нового казакского аула» // Народное хозяйство Казакстана (НХК).
1928. N° 4-5. С. 150; Козлов А.П. Проблемы седентаризации казахского
аула в аграрной политике советской власти 1920— 1930-х гг. // Истори¬
ческие, философские, политические и юридические науки, культурология
и искусствоведение: Вопросы теории и практики. 2015. N° 6. Ч. II. С. 93;
Кучкин А.П. Советизация казахского аула, 1926—1929 гг. М., 1962.
С. 425; Шаумян М. От кочевья к социализму. С. 184.
124 Исаев У.Д. Национальная политика партии в Казакстане // НХК.
1930. N° 5-6. С. 25.
123 Полочанский Е.А. За новый аул-Кстау. М., 1926. С. 8.
126 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 253.
272
127 Гаделыиин Г.Ф. Путь туркменских кочевников к социализму.
Ашхабад, 1987. С. Л 2—13.
128 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 572. Л. 15; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1.
Д. 7. Л. 54 об.
129 Ямское А.Н. Указ. соч. С. 182.
130 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 27.
131 Пейн М. Указ. соч. С. 275.
132 Варианты термина также — бей, бий.
133 Очередные задачи ВКП(б) в Казахстане: Доклад т. Голощекина
второму пленуму Казакского краевого комитета 30 апреля 1926 года.
Кзыл-Орда, 1926. С. 33.
134 Соколовский В.Г. Казанский аул. Ташкент, 1926. С. 7.
135 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 829. Л. 96.
136Дальревком — Дальневосточный революционный комитет.
137 РГАСПИ. Ф. 372. Оп. 2. Д. 103. Л. 66.
138 Очередные задачи ВКП(б) в Казакстане... С. 27.
139 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 21, 140; РГВА. Ф. 25895.
On. 1. Д. 873. Л. 35.
140 Там же. Оп. 2. Д. 1381. Л. 24 об.; РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826.
Л. 427; Там же. Д. 829. Л. 13.
141 Погорельский П., Батраков В. Экономика кочевого аула Кир¬
гизстана. М., 1930. С. 217.
142 См.: Синицын Ф.Л. «Красная буря»: Советское государство и
буддизм, 1917—1946. СПб., 2013. С. 30—59.
143 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 31; РГВА. Ф. 25895. On. 1.
Д. 829. Л. 13.
144 Гадельшин Г.Ф. Указ. соч. С. 23.
145 Хмара Н.И. Из опыта национально-государственного строитель¬
ства в СССР (1920-е—1930-е годы) // ОИ. 2006. № 3. С. 134.
146 Михайлов В. Хроника великого джута. Алматы, 1996. С. 137.
147 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 829. Л. 96.
148 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 27.
149 Михайлов В. Хроника великого джута. С. 81.
150 Очередные задачи ВКП(б) в Казакстане... С. 26.
151 Исаев У.Д. Указ. соч. С. 24.
152 Кучкин А.П. Указ. соч. С. 23.
153 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 209.
154 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 873. Л. 35; Там же. Д. 1739. Л. 4.
155 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 206.
156 Киндлер Р. Указ. соч. С. 54, 56.
157 Кучкин А.П. Указ. соч. С. 21, 427.
158 Михайлов В. Хроника великого джута. С. 137.
159 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 206.
160 Тогжанов Г. О казанском ауле. [Кзыл-Орда, 1928]. С. 21, 27.
161 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 1381. Л. 23 об.
162 Тогжанов Г. О казанском ауле. С. 18.
163 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 810. Л. 12.
273
164 Хмара ИМ. Указ. соч. С. 133—134.
165 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 20.
166 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 254. Л. 50; Там же. Оп. 4. Д. 37.
Л. 223 об.
167 Пейн М. Указ. соч. С. 273, 278—279.
168 Асылбеков М.Х. Некоторые вопросы истории строительства
Оренбургско-ташкентской железной дороги // Известия АН Казахской
ССР. Серия истории, археологии и этнографии. Вып. 2(19). Алма-Ата
1962. С. 50—51.
169 Суворов В.А. Историко-экономический очерк развития Туркеста¬
на (по материалам железнодорожного строительства в 1880—1917 гг.).
Ташкент, 1962. С. 25.
170 Бенкевич В. Киргизское степное скотоводство и меры к его улуч¬
шению // Записки Семипалатинского подотдела Западносибирского
отдела Императорского русского географического общества. Вып. 1.
Семипалатинск, 1903. С. 18—19.
171 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 1.
172 Соколовский В.Г. Указ. соч. С. 1.
173 Коктабаев К. Очередные задачи сельского хозяйства Казакста-
на // НХК. 1928. № 4—5. С. II.
174 Донич А.Н. Указ. соч. С. 147.
175 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 1.
176 Имелись в виду ненцы.
177 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 810. Л. 12; Там же. Д. 987. Л. 37;
Там же. On. 2. Д. 103. Л. 31; Там же. Оп. 4. Д. 37. Л. 223 об.
178 Косаков. Об оседании кочевого и полукочевого населения со¬
ветского Востока // Революция и национальности. 1932. № 5. С. 49.
179 Килин А.П. Указ. соч. С. 195.
180 Дахшлейгер Г.Ф. Указ. соч. С. 12—13.
181 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 13. Л. 172; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 912. Л. 12.
182 РГАСПИ. Оп. 2. Д. 911. Л. 150.
183 Черданцев Г.Н. Казакстан. М., 1930. С. 34.
184 Очередные задачи ВКП(б) в Казакстане... С. 27.
185Джайляд — летнее кочевье, летнее пастбище.
186 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 3. Д. 378. Л. 173.
187 Гадельшин Г.Ф. Указ. соч. С. 23.
188 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 567. Л. 57; Там же. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 912. Л. 22, 28.
189 Киндлер Р. Указ. соч. С. 60.
190 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 23.
191 См.: Синицын Ф.Л. «Красная буря». С. 177—190.
192 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 74. Л. 291; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 912. Л. 9.
193 ГАРФ. Ф. 1318. On. 1. Д. 77. Л. 166; Там же. Оп. 9. Д. 23.
Л. 159; Там же. Д. 41; РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 545. Л. 28 об.; Там
же. Д. 1094. Л. 34 об.—35.
274
194 Там же. Д. 159. Л. 2; РГВА. Ф. 25866. On. 1. Д. 84. Л. 10—
11 об., 26; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1. Д. 96. Л. 15.
195 Иомуды — туркменское кочевое племя.
196 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 829. Л. 13; Там же. Д. 835. Л. 59.
197 Там же. Д. 835; Там же. Д. 827. Л. 1; Там же. Д. 829. Л. 29.
198 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 2.
'"Басмачи — «тот, кто совершает набег, налетчик» (узб.).
200 Бляхер Л.Е., Ярулин И.Ф. Кто такие басмачи? Советское мифо¬
творчество и стигматизация гражданской войны в Средней Азии // По-
лития. 2016. No 2. С. 113—114.
201 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 827. Л. 1; Там же. Д. 829. Л. 13—
13 об., 145.
202 Соколова-Косова П. Киргизское полу-кочевое хозяйство. Таш¬
кент, 1924. С. 7.
203 Донич А.Н. Указ. соч. С. 147.
204 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык: Великий голод в Казахстане
1932—1933 годов. Б. м., 2010. С. 95. (Эл. издание: https://selfpub.ru).
С. 117.
205 Огановский Н.П. Очерки по экономической географии СССР.
С. 288.
206 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 13. Л. 176; РГАСПИ. Ф. 372. On. 1.
Д. 210. Л. 24 об.; Там же. Д. 545. Л. 28; РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826.
Л. 427.
207 Рокчинский О.Л. Состояние сельского хозяйства и задачи зе¬
мельно-хозяйствен! ного] устройства Калмобласти в связи с обоседле-
нием // Нижнее Поволжье. 1925. № 3. С. 54.
208 Бадмаева Е.Н. Индустриальное развитие Калмыкии 1920—
1930-х гг.: особенности и результаты // Вестник Калмыцкого институ¬
та гуманитарных исследований РАН. 2014. № 3. С. 24.
209 Тахтарев КМ. Сравнительная история развития человеческого
общества и общественных форм. Ч. 1. Л., 1924. С. 309.
210 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 210. Л. 25; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1.
Д. 3. Л. 137.
211 НАРК. Ф. 1. On. 1. Д. 375. Л. 155.
212 Киндлер Р. Указ. соч. С. 110.
213 Соколовский В.Г. Указ. соч. С. 3—4.
214 Соколова-Косова П. Указ. соч. С. 7.
215 Соколовский В.Г. Указ. соч. С. 24—25.
216 Schatz, Edward. Op. cit. P. 44.
217 Гадельшин Г.Ф. Указ. соч. С. 45.
218 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 829. Л. 92.
219 Бляхер Л.Е., Ярулин И.Ф. Указ. соч. С. 113—114.
220 Чувелев КА. О реорганизации кочевого и полукочевого хо¬
зяйства // НХК. 1928. № 2—3. С. 47; Гадельшин Г.Ф. Указ. соч.
С. 44.
221 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 28.
222 Киндлер Р. Указ. соч. С. 97—101, 115.
275
223 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1.Д. 127. Л. 14 об.; On. 4. Д. 37. Л. 223 об.
224 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 832. Л. 109; Там же. Д. 845. Л. 86.
225 Там же. Д. 831. Л. 72.
226 Аблажей Н.Н. Казахский миграционный маятник «Казахстан —
Синьцзян»: Эмиграция. Репатриация. Интеграция. Новосибирск, 2015.
С. 24.
227 Балдано М.Н. Роль границы в судьбе шэнэхэнских бурят // Мир
Большого Алтая — World of Great Altay. 2017. № 3. С. 439.
228 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 127. Л. 9, 10 об.; Там же. Д. 210.
Л. 24; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1. Д. 96. Л. 17.
229 Наранжаргал Н. 1920-нод оны Ижил мерний сав дагуух елсгелен
ба Халимагуудыг монгол улсад нуулгэн шилжуулэх гэсэн асуудлын ту-
хай (О голоде в Поволжье в 1920-х гг. и вопросе о переселении кал¬
мыков в Монголию) // Вестник Калмыцкого института гуманитарных
исследований РАН. 2014. № 3. С. 53, 55.
230 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2740. Л. 46; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1.
Д. 96. Л. 17.
231 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 37.
232 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 2.
233 АФГАЗК. Ф. 39. On. 1. Д. 96. Л. 17; Там же. Д. 137. Л. 30.
234 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 254. Л. 50; Там же. Оп. 4. Д. 37.
Л. 223 об.; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1. Д. 96. Л. 17; Там же. Д. 137. Л. 30.
235 Гаделыиин Г.Ф. Указ. соч. С. 13.
236 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 9—10; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1.
Д. 137. Л. 30.
237 РГВА. Ф. 25866. On. 1. Д. 84. Л. 24 об.
238 Богданов М.А. Разгром кайгородовщины // ВИ. 1972. № 7. С. 148.
239 Шахворостов В.В. Борьба населения приграничья с бандитиз¬
мом на Дальнем Востоке в первой половине 1920-х годов // Россия на
берегах Тихого океана: прошлое, настоящее, будущее: Сб. научн. тру¬
дов. Хабаровск, 2009. С. 90, 95.
240 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 846. Л. 7; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1.
Д. 96. Л. 17.
241 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 254. Л. 50; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1.
Д. 96. Л. 17.
242 См.: Синицын Ф.Л. «Красная буря». С. 255—256.
243 Одна из них до того входила в состав РСФСР, другая — в состав
ДВР.
244 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 600. Л. 22; Там же. Д. 810. Л. 10.
245 Там же. Оп. 4. Д. 37. Л. 224.
246 См.: Синицын Ф.Л. «Красная буря». С. 257—262.
247 Мещерский А.С. Автономная Барга. Шанхай, 1920. С. 17.
248 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 127. Л. 9—9 об.
249 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 27.
250 Байбулатов Б. Братская помощь советских народов кочевому
населению Киргизии при переходе на оседлость // Вопросы истории
Коммунистической партии Киргизии. Вып. 18. 1972. С. 24—25.
276
251 Лблажей Н.Н. Указ. соч. С. 23.
252 ГАЗК. Ф. Р-16. On. 1. Д. 4. Л. 34.
253 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 537. Л. 4; Там же. Оп. 4. Д. 37.
Л. 223 об.; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 7. Л. 56 об.
254 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 20; Там же. Д. 2740. Л. 46;
РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 639. Л. 8—9; Там же. Д. 1659. Л. 38.
255 В документе они названы «хозавинцы».
256 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 3, 7, 13—14, 17, 54—55.
257 Там же. Л. 41—47; Там же. Д. 2207; РГВА. Ф. 25895. On. 1.
Д. 865. Л. 19.
258 Там же. Л. 15—17.
259 Имелись в виду иммигранты.
260 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 17, 91; Там же. Д. 3038.
261 Там же. Л. 17.
262 Там же. Л. 20; РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 835. Л. 138.
263 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 18, 20.
264 Там же. Д. 2207. Л. 39; РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 52. Л. 53.
265 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 52. Л. 53—54.
266 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 55.
267 Там же. Л. 18.
268 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 698. Л. 101 — 102.
269 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 53, 55.
270 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 639. Л. 8, 10—12.
271 Был создан 4 июня 1926 г. вместо Туркестанского фронта.
272 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 639. Л. 13, 16.
273 Там же. Л. 16.
274 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 2.
275 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 33.
276 Королевство Ирак было создано в 1921 г. на территории, нахо¬
дившейся под властью Великобритании по мандату Лиги Наций.
277 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 609.
278 Там же. Л. 602.
279 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 21.
280 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 832. Л. 18—20.
281 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 39; РГВА. Ф. 25895. On. 1.
Д. 842. Л. 446.
282 Балдано М., Дятлов В. Шэнэхэнские буряты: из диаспоры в
диаспору? // Диаспоры. 2008. № 1. С. 166—167.
283 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 20; РГВА. Ф. 25895. On. 1.
Д. 835. Л. 211—212.
284 Об этом будет рассказано подробнее далее в книге.
285 Кроме отдельных фактов, таких как откочевка калмыков в 1771 г.
и уход за границу казахов и киргизов во время восстания 1916 г.
286 Под модернизацией понимают протяженный, охватывающий не¬
сколько столетий исторический процесс, в ходе которого совершает¬
ся переход от традиционного, преимущественно аграрного общества к
современному, индустриальному обществу. См.: Побережников И.В.
277
Переход от традиционного к индустриальному обществу: теоретико-ме¬
тодологические проблемы модернизации. М., 2006. С. 6.
287 До 1925 г. под Киргизией понимался Казахстан.
288 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 29—30, 188.
289 Ермеков А.А. Организация школ среди казакского населения //
НХК. 1926. № 1. С. 115.
290 Донич А.Н. Указ. соч. С. 141.
291 Имеется в виду казах.
292 Казанское хозяйство в его естественно-исторических и бытовых
условиях / Под ред. С.П. Швецова. [Кзыл-Орда], 1926. С. 100, 102—
103.
293 Рыскулов Т.Р. Киргизстан. М.—Л., 1929. С. 59; Рукавишни¬
ков И.А. Пределы земельного обеспечения населения Бурятии (земель¬
ные нормы). Верхнеудинск, 1927. С. 27.
294 Хаптаев П.Т. Оседание Агинского аймака // Революция и на¬
циональности. 1932. № 5. С. 66.
295 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 15.
296 Тезисы к обоснованию перспективного плана народного хозяй¬
ства Казакстана с более подробным освещением основных моментов
перспективного сельского хозяйства // НХК. 1926. № 1. С. 125.
297 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 9.
298 Абылхожин Ж.Б. Указ. соч. С. 213—214.
299 Рыскулов Т.Р. Киргизстан. С. 60.
300 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 3. Л. 138—139.
301 Тимофеев Е. Проблема пустыни // НХК. 1929. № 8—9. С. 69—70.
302 Казанское хозяйство... С. 102.
303 Тимофеев Е. Указ. соч. С. 69—70.
304 БукиничД. Задачи мелиорации в центральном районе Кирреспуб-
лики (в Тургайском и Иргизском уездах) // Советская Киргизия. 1924.
№ 1—2. С. 99.
305 Ермеков А.А. Указ. соч. С. 114; Донич А.Н. Указ. соч. С. 143.
306 Букинич Д. Указ. соч. С. 98.
307 Казанское хозяйство... С. 103.
308 Ермеков А.А. Указ. соч. С. 115.
309 Погорельский П. Указ. соч. С. 21.
310 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 215, 223.
311 Потоцкий А.П. Народное хозяйство Казакстана и основные тен¬
денции его развития // НХК. 1927. № 5. С. 22.
312 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 9.
313 Сириус М.Г. Перспективы развития сельского хозяйства Казак¬
стана // НХК. 1926. № 3. С. 6.
314Адаевский округ занимал территорию полуострова Ман¬
гышлак. Один из наиболее засушливых регионов, освоенных кочевни¬
ками.
315 Донич А.Н. Указ. соч. С. 151.
316 Казанское хозяйство... С. 96; Рыскулов Т.Р. Киргизстан. С. 59.
317 Тимофеев Е. Указ. соч. С. 70.
278
318 РГАСПИ. Ф. 62. On. 3. Д. 272. Л. 44.
319 Однако все основные труды были написаны А. Букейхановым до
революции, и прямых свидетельств его критики аграрной политики со¬
ветской власти не обнаружено. См.: Тугай Т.И. Из опыта научной под¬
готовки землеустройства казахского населения в 1920-е годы // Вест¬
ник Оренбургского государственного педагогического университета.
2017. No. 3. С. 235.
320 Овчинников В.С. Борьба партийных организаций с реакционной
деятельностью ламаистского духовенства // Ученые записки Читинско¬
го пединститута. 1967. Вып. 15. С. 107.
321 Убушиева С.И. Атеистическая пропаганда в Калмыкии. Элиста,
1986. С. 49.
322 Герасимова КМ. Обновленческое движение бурятского ламаист¬
ского духовенства (1917—1930 гг.). Улан-Удэ, 1964. С. 111.
323 Тимофеев Е. Указ. соч. С. 70.
324 Ермеков АЛ. Указ. соч. С. 115.
325 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 10.
326 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 150.
327 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 8—10.
328 Огановский Н.П. Южный Алтай (как можно использовать его
природные богатства). М., 1922. С. 28.
329 Рыскулов Т.Р. Киргизстан. С. 59.
330 Челинцев А.Н. Перспективы развития сельского хозяйства Ка-
закстана // НХК. 1928. № 4—5. С. 25.
331 Джут (/саз., кирг.), зуд (калм.) — падеж скота, вызванный
зимним обледенением пастбищ.
332 БукиничД. Указ. соч. С. 107; Благовещенский В.В. Перспективы
количественного развития животноводства // НХК. 1926. № 3. С. 18.
333 Рыскулов Т.Р. Киргизстан. С. 63—64.
334 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 150.
335 Кондратьевщина в Казакстане: Сб. ст. Алма-Ата, 1931. С. 56—
57, 62, 65.
336 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 21, 23, 36—37.
337 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 221, 223—224.
338 Донич А.Н. Указ. соч. С. 142—144.
339 Ермеков А.А. Указ. соч. С. 116.
340 Д-р Брук. О медицинской помощи кочевому населению КССР //
Советская Киргизия. 1924. № 7. С. 21.
341 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 209—210.
342 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 146.
343 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 223.
344 Казакское хозяйство... С. 103.
345 Потоцкий А.П. Об одной теории казанского хозяйства // НХК.
1928. № 2—3. С. 34; Донич А.Н. Указ. соч. С. 156.
346 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 36—37.
347 Тимофеев Е. Указ. соч. С. 71.
348 Чувелев К.А. Указ. соч. С. 54—55.
279
349 Челинцев А.Н. Указ. соч. С. 25—28, 35—36, 38; Черданцев Г.Н.
Указ. соч. С. 197—199; Маслов И.И. Пути использования центрально¬
го Казакстана // НХК. 1929. № 4—5. С. 85.
350 И з о г и е т а — линия, обозначающая на карте территории с
одинаковым уровнем выпадения атмосферных осадков.
351 Тезисы к обоснованию... С. 126.
352 Казанское хозяйство... С. 96.
353 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 270.
354 Донич А.Н. Указ. соч. С. 146.
355 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 223, 225.
356 РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 5. Д. 5. Л. 110.
357 Маслов И.И. Указ. соч. С. 82, 84.
358 Трайнин И. От первой ко второй пятилетке // Советское госу¬
дарство. 1932. № 9—10. С. 42.
359 Хаптаев П.Т. Указ. соч. С. 68.
360 Тогжанов Г. Буржуазные и мелкобуржуазные «теории» об
ауле//НХК. 1931. № 5. С. 26.
361 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 10.
362 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 30.
363 Донич А.Н. Указ. соч. С. 166.
364 Козлов А.П. Указ. соч. С. 93.
365 Бактыгулов Дж.С. Из истории перехода киргизского крестьян¬
ства к оседлости и социалистическим способам хозяйствования. Фрун¬
зе, 1971. С. 40.
366 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 32.
367 Первый Общекалмыцкий съезд Советов. 1920 г. // Цит. по:
Плюнов Ф.И. Указ. соч. С. 260, 278, 305, 306.
368 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 74. Л. 289.
369 Киргизской АССР именовался до июня 1925 г. Казахстан.
370 Горяев М.С., Авлиев В.Н. Указ. соч. С. 17.
371 Турсунбаев А. Опыт перехода от номадизма к оседлости. С. 76.
372 ГАРФ. Ф. 1318. On. 1. Д. 77. Л. 166.
373 Бугаев А.Н. Калмыкия в период новой экономической политики
(1921 —1929 гг.): Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Астрахань, 2007.
С. 19.
374 Донич А.Н. Указ. соч. С. 163.
375 Дахшлейгер Г.Ф. Указ. соч. С. 17.
376 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 121. Д. 186. Л. 9 об.—10.
377 Погорельский П. Указ. соч. С. 21.
378 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 68.
379 Донич А.Н. Указ. соч. С. 147.
380 Новые поселения в Казакстане. Кзыл-Орда, 1929. С. 1.
381 Донич А.Н. Указ. соч. С. 145.
382 Челинцев А.Н. Указ. соч. С. 27.
383 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 250.
384 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 4.
385 Кучкин А.П. Указ. соч. С. 14, 426.
280
386 РГАСПИ. Ф. 62. On. 2. Д. 911. Л. 4, 165.
387 Очередные задачи ВКП(б) в Казакстане... С. 34.
388 Кучкин А.П. Указ. соч. С. 429—430.
389 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 987. Л. 39.
390 Семевский Б.Н. Экономика кочевого хозяйства Казахстана в на¬
чале реконструктивного периода // Известия Всесоюзного географиче¬
ского общества. Т. LXXIII. Вып. 1. М.—Л., 1941. С. 99.
391 Очередные задачи... С. 33.
392 Турсунбаев А. Опыт перехода от номадизма к оседлости. С. 79, 82.
393 С о ц в о с — Главное управление социального воспитания и по¬
литехнического образования детей в составе Наркомата просвещения
РСФСР.
394 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 5, 140, 146, 165—166; Там
же. Д. 912. Л. 22, 27, 136; Там же. Ф. М-1. Оп. 5. Д. 5. Л. ПО; Га-
делыиин Г.Ф. Указ. соч. С. 41.
395 Кошчи (тюрк.) — пахарь.
396 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 25; Там же. Д. 1381. Л. 24 об.;
Там же. Д. 1653. Л. 14—15.
397 Там же. Д. 911. Л. 158—159; Там же. Д. 912. Л. 12, 21; Дах-
шлейгер Г.Ф. Указ. соч. С. 19; Турсунбаев А. Опыт перехода от нома¬
дизма к оседлости. С. 81.
398 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 159; Там же. Д. 912. Л. 12.
399 Там же. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1296. Л. 13; Там же. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 911. Л. 157; Там же. Д. 912. Л. 13.
400 Там же. Д. 1653. Л. 14.
401 Там же. Ф. 372. On. 1. Д. 127. Л. 4; Там же. Д. 810. Л. 8 об—9.
402 Моисеенко В. Крестьянские переселения в 1920-е годы (из исто¬
рии миграции в России) // Демографическое обозрение. 2015. Т. 2.
No 3. С. 95.
403 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 1653. Л. 14—15.
404 Там же. Д. 878. Л. 116; Погорельский П. Указ. соч. С. 21.
405 Киндлер Р. Указ. соч. С. 74—76.
406 Булдаков В.П. Туркестанское восстание: истоки, масштабы и по¬
следствия насилия // Туркестанское восстание 1916 г.: факты и интер¬
претации. М., 2016. С. 120.
407 Козлов А.П. Указ. соч. С. 93.
408 ГАРФ. Ф. 1318. Оп. 9. Д. 8. Л. 93; Там же. Д. 23. Л. 159—
159 об.
409 Моисеенко В.М. Указ. соч. С. 106.
4.0 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 7. Л. 55 об.
4.1 ГАРФ. Ф. 1318. Оп. 9. Д. 23. Л. 159—159 об.; РГАСПИ. Ф. 372.
On. 1. Д. 127. Л. 4; Там же. Д. 210. Л. 56; Там же. Д. 537. Л. 4; Там
же. Д. 1094. Л. 34 об.—35.
4.2 Моисеенко В. Указ. соч. С. 106.
4.3 Мартин Т. Указ. соч. С. 91.
4.4 Козлов А.П. Указ. соч. С. 93.
415 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 88—90, 97.
281
416 Мартин Т. Указ. соч. С. 90.
417 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 109—111.
418 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 116; РГАСПИ. Ф. 372. On. 1.
Д. 545. Л. 27 об.
419 Мартин Т. Указ. соч. С. 92.
420 Там же. С. 91.
421 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 87—89, 101 —107.
422 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 195.
423 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 116; Там же. Д. 881. Л. 220;
РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 835. Л. 59.
424 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 112—114.
425 Козлов А.П. Указ. соч. С. 93.
426 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 89.
427 Мартин Т. Указ. соч. С. 91—93, 96.
428 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 118, 120.
429 Тугай Т.И. Указ. соч. С. 226.
430 Киндлер Р. Указ. соч. С. 90.
431 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 98—99.
432 Пейн М. Указ. соч. С. 277, 288—292, 295.
433 Гадельшин Г.Ф. Указ. соч. С. 47.
434 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 27—28; РГВА. Ф. 25895. On. 1.
Д. 826. Л. 428.
435 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 13. Л. 176.
436 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 209.
437 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 165; Там же. Д. 912. Л. 141;
РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 873. Л. 35.
438 Коктабаев К. Указ. соч. С. IV.
439 Кану ков Х.Б. Будда-ламаизм и его последствия. Астрахань, 1928.
С. 80.
440 ГАСДАО. Ф. 338. On. 1. Д. 21. Л. 135.
441 Карвин Л. О стихийном переходе киргиз-кочевников Уральской
губернии к оседлости // Советская Киргизия. 1924. № 7. С. 69.
442 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 20; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 911. Л. 140; РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 829. Л. 13; РГАЭ. Ф. 5675.
On. 1. Д. 7. Л. 54.
443 Круглов А. Карагассия и ее хозяйство // Советский Север. 1930.
№ 9—12. С. 149.
444 См., напр.: РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 871. Л. 40, 48, 52, 105.
445 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 829. Л. 92.
446 Роман был впервые опубликован в 1931 г., а авторы ездили в
Казахстан в 1930 г., где присутствовали на смычке Туркестано-Сибир¬
ской железнодорожной магистрали.
447 Исаев У.Д. Указ. соч. С. 24.
448 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 141; Там же. Ф. 372. On. 1.
Д. 545. Л. 28.
449 Коктабаев К. Указ. соч. С. IV.
4Р0 См.: РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 210. Л. 38—38 об.
282
451 Там же. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 140; Там же. Ф. М-1. Оп. 5.
Д. 5. Л. 102.
452 Там же. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 27.
453 Викторин В.М., Идрисов Э.Ш. Кочевники и полукочевники
Нижнего Поволжья в составе России: социально-хозяйственная и по-
литико-потестарная эволюция в XVIII — начале XX в. // Ранние фор¬
мы потестарных систем. СПб., 2013. С. 224.
454 Беркутов А.С. Борьба с бродяжничеством в Советской России
в послевоенный период // Альманах Центра общественных экспертиз.
№ 2. М., 2008. С. 210.
455 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 158—159; Там же. Ф. 372.
On. 1. Д. 1094. Л. 35.
456 Карвин Л. Указ. соч. С. 69.
457 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 140; Там же. Д. 1656. Л. 41;
ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 6. Л. 228; Кануков Х.Б. Указ. соч. С. 80;
Погорельский П. Указ. соч. С. 38.
458 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 7. Л. 30—31.
459 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 600. Л. 21—21 об.
460 Кенарский Л. Дифференциация киргизского хозяйства // Совет¬
ская Киргизия. 1924. Ко 5—6. С. 105.
461 Семевский Б.Н. Указ. соч. С. 99.
462 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 878. Л. 121; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1.
Д. 7. Л. 30.
463 Кенарский Л. Дифференциация киргизского хозяйства. С. 108.
464 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 141.
465 Бактыгулов Дж.С. Указ. соч. С. 33.
466 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 16.
467 Коктабаев К Указ. соч. С. III—IV.
468 Чудинов Д.К Пятилетние перспективы развития Казакстана //
НХК. 1929. Ко. 1—2. С. 8.
469 Донич А.Н. Указ. соч. С. 141 —142; Коктабаев К. Указ. соч.
С. III—IV.
470 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 283.
471 Потоцкий А.П. Об одной теории казанского хозяйства. С. 141.
472 Козлов А.П. Указ. соч. С. 93.
473 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 74. Л. 291; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 7.
Л. 24.
474 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 124. Д. 77. Л. 3—3 об., 5; Там же. Ф. 1318.
Оп. 9. Д. 8. Л. 93.
475 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 210. Л. 32.
476 Там же. Ф. 62. Оп. 2. Д. 1656. Л. 1.
477 Новые поселения в Казакстане. С. 3.
478 Кенарский Л. Колонизация и переселение в Киркрай (Историче¬
ская справка)// Советская Киргизия. 1924. № 11 —12. С. 134.
479 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 7. Л. 30.
480 Там же. Л. 32.
481 Там же. Д. 4. Л. 1.
283
482 Там же. Д. 3. Л. 137.
483 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 201.
484 Алтаев А.Ш. Указ. соч. С. 124.
485 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 7. Л. 55 об., 56 об.
486 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 280—281.
487 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 13. Л. 175.
488 Тогжанов Г. Казакский колониальный аул. Ч. I. М., 1934. С. 59.
489 Тогжанов Г. Буржуазные и мелкобуржуазные «теории» об ауле.
С. 27.
490 Рыскулов Т.Р. Киргизстан. С. 33.
491 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 196, 221, 223.
492 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 911. Л. 5.
493 См.: РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 1381. Л. 22 об.
494 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 269.
495 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 113.
496 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 271—273.
497 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 250; Турсунбаев А. Опыт перехода
от номадизма к оседлости. С. 80.
498 Погорельский П., Батраков В. Указ. соч. С. 218.
499 Семевский Б.Н. Указ. соч. С. 99.
500 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 287—288.
501 Горяев.М.С., Авлиев В.Н. Указ. соч. С. 17.
502 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 250.
503 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 835. Л. 112.
504 АФГАЗК. Ф. 39. On. 1. Д. 137. Л. 13.
505 РГАСПИ. Ф. 372. On. 1. Д. 810. Л. 2; АФГАЗК. Ф. 39. On. 1.
Д. 137. Л. 14.
506 АФГАЗК. Ф. 39. On. 1. Д. 137. Л. 30—30 об., 39.
507 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 48. Л. 2, 4.
508 А т р е к — река, по которой проходила в том числе советско-
персидская граница (ныне — туркмено-иранская).
509 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. 24.
510 Мартин Т. Указ. соч. С. 428, 430.
511 Козлов А.П. Указ. соч. С. 93.
512 Побережников И.В. Переход от традиционного к индустриально¬
му обществу. С. 59.
513 Цыплин В.Г. К вопросу о потенциальных противниках СССР в воз¬
можной войне в 1920-х годах // Известия Саратовского университета.
2012. Т. 12. Серия «История. Международные отношения». Вып. 1.
С. 70, 72.
514 Ханин Г.И., Фомин Д.А. Указ. соч. С. 72.
515 РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 152. Д. 116. Л. 66.
516 РГВА. Ф. 25871. Оп. 3. Д. 22. Л. 12—13; Там же. Ф. 25895.
On. 1. Д. 862. Л. 17.
517 Там же. Ф. 25871. Оп. 3. Д. 22. Л. 14, 54, 61. В документе ука¬
зано «3000 тыс.», что, очевидно, является опечаткой.
5,8 Там же. Д. 36. Л. 183—184.
284
5,9 Бушуев М. Итоги борьбы за сырьевую независимость СССР по
производству текстильного сырья и удельный вес хлопка в соотношении
прядильных волокон на 2-е пятилетие // Материалы к всесоюзной кон¬
ференции по земледелию и переработке растительного сырья. М., 1932.
С. 14.
520 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 3. Д. 378. Л. 204—206.
521 Чудинов Д.К Указ. соч. С. 7.
522 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 52. Л. 61, 63.
523 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 3. Д. 378. Л. 209; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1.
Д. 7. Л. 31.
524 Кенарский Л.В. Хлопководство в КССР // НХК. 1926. № 1.
С. 39—40.
525 Павлов К. Казакстан на путях самопознания // НХК. 1930.
№ 7—8. С. 42.
526 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 3. Д. 378. Л. 205.
527 Павлов К Казакстан на путях самопознания. С. 42.
528 Голощекин Ф.И. Три актуальных задачи текущего момента //
НХК. 1931. No 8—9. С. 12, 16.
529 Ханин Г.И., Фомин Д.А. Указ. соч. С. 72.
530 Голощекин Ф.И. Десять лет пройденных и предстоящие задачи.
Алма-Ата, 1930. С. 47.
531 Имеются в виду казахи.
532 Голощекин Ф.И. Казакстан на подъеме // НХК. 1930. № 5—6.
С. 21.
533 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 873. Л. 35.
534 Алтаев А.Ш. Указ. соч. С. 125.
535 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 571. Л. 8.
536 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 286—287.
537 Поднек А., Павлов К. Казакстан в системе народного хозяйства
СССР. Алма-Ата, 1930. С. 24.
538 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 9.
539 Бугаев А.И. Указ. соч. С. 19.
540 Бадмаева Е.Н. Индустриальное развитие Калмыкии... С. 24.
541 Тогжанов Г. Буржуазные и мелкобуржуазные «теории» об ауле.
С. 32—33.
542 Тогжанов Г. Казанский колониальный аул. С. 32.
543 Кондратьевщина в Казакстане. С. 25—26.
544 Сыргабеков [И.] Против буржуазных теорий развития сельско¬
го хозяйства Казакстана // Большевик Казахстана. 1931. № 5. С. 10.
545 Кондратьевщина в Казакстане. С. 6, 14.
546 См.: НХК. 1928. № 2—3. С. 58.
547 Кондратьевщина в Казакстане. С. 26.
548 Зверяков И.А. От кочевания — к социализму. Алма-Ата—М.,
1932. С. 36.
519 Кондратьевщина в Казакстане. С. 90.
550 Зверяков И.А. Указ. соч. С. 36—37.
551 Косаков. Указ. соч. С. 50.
285
552 Павлов К. Против великодержавного шовинизма в экономиче¬
ской географии Казахстана // НХК. 1931. № 8—9. С. 150.
553 Каврайский В. Основные вопросы районирования и производ¬
ственной специализации сельского хозяйства Казакстана // НХК. 1931.
№ 8—9. С. 73.
554 Зверяков ИЛ. Указ. соч. С. 36—37.
555 Кондратьевщина в Казакстане. С. 15.
556 Там же. С. 66.
557 Косаков. Указ. соч. С. 50.
558 Кондратьевщина в Казакстане. С. 98.
559 Там же. С. 32.
560 Косаков. Указ. соч. С. 50.
561 Хаптаев П.Т. Указ. соч. С. 66.
562 Зверяков И.А. Указ. соч. С. 39—40.
563 Косаков. Указ. соч. С. 51.
564 Кондратьевщина в Казакстане. С. 98.
565 Хаптаев П.Т. Указ. соч. С. 66.
566 Косаков. Указ. соч. С. 51.
567 Сыргабеков [И.] Указ. соч. С. 11.
568 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 89—90.
569 Павлов К Казакстан на путях самопознания. С. 47.
570 НАРК. Ф. 1. On. 1. Д. 375. Л. 155; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21.
Д. 572. Л. 46 об.
571 Кулумбетов У.Д. Переход на оседлость в Казахстане // Револю¬
ция и национальности. 1932. № 5. С. 61.
572 Тогжанов Г. О казакском ауле. С. 4—5.
573 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 7. Л. 30.
574 Зверяков И.А. Указ. соч. С. 45.
575 Голощекин Ф.И. Казакстан на подъеме. С. 19.
576 Косаков. Указ. соч. С. 58.
577 Зверяков И.А. Указ. соч. С. 5.
578 Демидов В.А. Переход алтайцев на оседлость. Барнаул, 1968.
С. 49.
579 Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б. Казахстанская
трагедия // ВИ. 1989. № 7. С. 53.
580 Киндлер Р. Указ. соч. С. 157.
581 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 114.
582 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 252; Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 279.
583 Турсунбаев А. Опыт перехода от номадизма к оседлости. С. 83—84.
584 НАРК. Ф. 1. On. 1. Д. 375. Л. 155.
585 Зверяков И.А. Указ. соч. С. 52.
586 Огановский Н. Очерки по экономической географии СССР.
С. 38, 42.
587 Поднек А., Павлов К Указ. соч. С. 12.
588 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 15.
589 Огановский Н. Очерки по экономической географии СССР.
С. 42—43.
286
590 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 201.
591 Абылхожин Ж.Б. Указ. соч. С. 215—216.
592 Кенарский Л.В. Хлопководство в КССР. С. 31.
593 Полочанский Е.А. Указ. соч. С. 9.
594 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 201.
595 Рыскулов Т. Турксиб. М.—Л., 1930. С. 42.
596 Голощекин Ф.И. Десять лет пройденных... С. 46.
597 Ер Назаров /£./. Оседание в Казакстане. М.—Алма-Ата, 1931.
С. 9—10.
598 Голощекин Ф.И. Казакстан на подъеме. С. 20.
599 Зверяков И.А. Указ. соч. С. 37.
600 Киндлер Р. Указ. соч. С. 161.
601 Голощекин Ф.И. Десять лет пройденных... С. 45—46.
602 Трайнин И. Указ. соч. С. 43.
603 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 20.
604 Голощекин Ф.И. Десять лет пройденных... С. 48; Он же. Три ак¬
туальных задачи... С. 7; Он же. Еще раз о путях развития животновод¬
ства и об оппортунистах на этом фронте // НХК. 1931. № 8—9. С. 28.
605 Зверяков И.А. Указ. соч. С. 54.
606 Жалнин И. Очередные задачи колхозного движения в Казакста¬
не // НХК. 1931. No 8—9. С. 106.
607 Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Указ. соч. С. 297.
608 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 240.
609 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 27.
610 Кондратьевщина в Казакстане. С. 7.
611 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 57, 69; Там же. Д. 47. Л. 15.
6.2 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 80; Там же. Д. 7. Л. 93.
6.3 Нейштадт С.А. Указ. соч. С. 227.
6.4 Посчитано по: Алтаев А.Ш. Указ. соч. С. 125.
6.5 Голощекин Ф.И. Казакстан на подъеме. С. 18.
6.6 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 20 об.; Там же. Д. 7. Л. 93.
6.7 А.Г. Пути реконструкции кочевого хозяйства // НХК. 1930.
Ия 11 — 12. С. 37—38, 46.
6.8 Леонов А., Семевский Б. Уроки первого года оседания // НХК.
1930. No 7—8. С. 17.
6.9 А.Г. Указ. соч. С. 45—46.
620 Там же. С. 46.
621 Ерназаров [E.J Указ. соч. С. 4—5, 11.
622 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 27.
623 Ныне — в составе Астраханской обл.
624 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 56—57; ГАРФ. Ф. 6985.
On. 1. Д. 1. Л. 131.
625 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 253.
626 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 28—29, 31.
627 Гадельшин Г.Ф. Указ. соч. С. 43.
628 Демидов В.А. Указ. соч. С. 50.
629 Ямское А.Н. Указ. соч. С. 177—178.
287
630 Алтаев А.Ш. Указ. соч. С. 125.
631 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 6; НАРК. Ф. 1. On. 1. Д. 375.
Л. 155.
632 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 139; Там же. Ф. 6985. On. 1.
Д. 2. Л. 98; Там же. Д. 4. Л. 79—80.
633 Там же. Д. 2. Л. 97—98, 276, 287; Там же. Д. 4. Л. 78; Там же.
Д. 8. Л. 194.
634 Там же. Д. 1. Л. 52.
635 Там же. Д. 2. Л. 113; Там же. Д. 3. Л. 31; Там же. Д. 4. Л. 79.
636 Там же. Д. 2. Л. 214, 288 об.; Там же. Д. 5. Л. 20 об., 81.
637 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 284.
638 ГАРф ф 6985 on. 1. Д. 2. Л. 97.
639 Там же. Д. 4. Л. 94; Там же. Д. 5. Л. 74 об.
640 Плату нов Н.И. Указ. соч. С. 255.
641 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 235. Л. 2.
642 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 81.
643 Демидов В.А. Указ. соч. С. 50.
644 Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б. Указ. соч.
С. 60.
645 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 8. Л. 202.
646 Там же. Д. 2. Л. 98; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 1, 32 об.
647 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 8. Л. 194; ГАСДАО. Ф. 338. On. 1.
Д. 21. Л. 135.
648 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 20, 81; Там же. Д. 8. Л. 68.
649 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 330.
650 Там же.
651 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
652 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 240; Там же. Д. 2. Л. 96.
653 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
654 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 3. Л. 31; Там же. Д. 4. Л. 80.
655 См.: Там же. Д. 2. Л. 98, 100; Там же. Д. 5. Л. 98; РГАСПИ.
Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 1.
656 Плату нов Н.И. Указ. соч. С. 254.
657 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 99; Там же. Д. 13. Л. 172.
658 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 62; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1.
Д. 5. Л. 99—100; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 32 об.; Там же.
Оп. 3. Д. 691. Л. 136 об.
659 Абылхожин Ж.Б. Указ. соч. С. 189.
ш Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 448.
661 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 240; Там же. Д. 2. Л. 276, 287—
288 об.; Там же. Д. 5. Л. 9, 98; Там же. Д. 13. Л. 175.
662 Викторин В.М., Идрисов Э.Ш. Указ. соч. С. 224.
663 Тогжанов Г. Буржуазные и мелкобуржуазные «теории» об ауле.
С. 33.
664 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 94.
665 Киндлер Р. Указ. соч. С. 165.
66ь Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
288
667 Демидов В.А. Указ. соч. С. 56—57.
668 Могордоев М.О. Сселение колхозных дворов... С. 59.
669 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 269; Там же. Д. 4. Л. 225—227;
Там же. Д. 5. Л. 161; Там же. Д. 8. Л. 192.
670 Там же. Д. 1. Л. 269; Там же. Д. 4. Л. 225; Там же. Д. 5. Л. 161;
Там же. Д. 8. Л. 192.
671 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Последний рубеж защитников
номадизма: История вооруженных выступлений и повстанческих дви¬
жений в Казахстане (1929—1931 годы). Алматы, 2008. С. 142, 146.
672 Bepm Н. Государство против своего народа: Насилие, репрессии
и террор в Советском Союзе // Черная книга коммунизма: Преступле¬
ния. Террор. Репрессии. М., 2001. С. 167.
673 Ивницкий Н.А. Голод 1932—1933 годов в СССР: Украина, Ка¬
захстан, Северный Кавказ, Поволжье, Центрально-Черноземная об¬
ласть, Западная Сибирь, Урал. М., 2009. С. 234.
674 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 127—128.
675 Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание:
Док-ты и мат-лы: В 5 т., 1927—1939. Т. 3. М., 2001. С. 209—210.
676 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
677 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 168.
678 Тогжанов Г. Буржуазные и мелкобуржуазные «теории» об ауле.
С. 33.
679 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 239.
680 Там же. Д. 5. Л. 100.
681 Трайнин И. Указ. соч. С. 44.
682 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 254; Там же. Д. 5. Л. 100.
683 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 179—180.
684 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 32.
685 Киндлер Р. Указ. соч. С. 150.
686 Посчитано по: Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 129.
687 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 125.
688 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 32 об.
689 Имеются в виду казахи.
690 Ерназаров /£./. Указ. соч. С. 6—7.
691 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 97—98.
692 НАРК. Ф. 1. On. 1. Д. 375. Л. 155.
693 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 98.
694 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Указ. соч. С. 145.
695 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 141.
696 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 96, 98; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 3135. Л. 32 об.
697 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Оп. 2. Д. 3135. Л. 32; Там же. Д. 3277.
Л. 3, 6.
698 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 100.
699 Абдразаков Т.А. Закономерности построения социалистической
экономики в национальных районах СССР: на материалах Казахской
ССР. Алма-Ата, 1975. С. 167.
10 Ф.Л. Синицын
289
700 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 305.
701 Викторин В.М., Идрисов Э.Ш. Указ. соч. С. 224.
702 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 29.
703 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 133. Л. 77 об., 87; Там же. Д. 159.
Л. 38.
704 Гадельигин Г.Ф. Указ. соч. С. 48.
705 РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 61. Д. 32. Л. 36.
706 Шаумян М. От кочевья к социализму. С. 185.
707 Абдразаков Т.А. Указ. соч. С. 166.
708 Байте в С.Б. Победа социализма в Казахстане: Очерки по теории
и истории вопроса. Алма-Ата, 1961. G.. 197. Данные приведены по
«коллективизации оседающих хозяйств».
709 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 32 об.
7,0 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 139; Там же. Ф. 6985. On. 1.
Д. 4. Л. 79—80; Там же. Д. 5. Л. 9.
711 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 285.
712 Амрин X. Всеобщее обучение в кочевых и полукочевых райо¬
нах // НХК. 1931. № 8—9. С. 137.
713 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 218; Там же. Д. 4. Л. 111.
7.4 Косаков. Указ. соч. С. 49.
7.5 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 69; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1.
Д. 4. Л. 111; РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 572. Л. 46—46 об.
;, 716 НАРК. Ф. 1. On. 1. Д. 375. Л. 155.
7,7 Косаков. Указ. соч. С. 49.
718 Горяев М.С., Авлиев В.Н. Указ. соч. С. 17.
7,9 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 68.
720 Там же. Л. 66; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 111.
721 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 64; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1.
Д. 4. Л. 111.
722 Косаков. Указ. соч. С. 49.
723 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 67; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1.
Д. 4. Л. 111.
724 См.: РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 2391.
725 Круглов А. Указ. соч. С. 150, 153.
726 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 57; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1.
Д. 5. Л. 66 об.; Там же. Д. 7. Л. 82.
727 Жал ни н И. Указ. соч. С. 91—92.
728 Ерназаров [E.J Указ. соч. С. 5.
729 Киндлер Р. Указ. соч. С. 147.
730 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 47. Л. 12—13.
731 Хаптаев П.Т. Указ. соч. С. 65.
732 Демидов В.А. Указ. со.ч. С. 49, 51.
733 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 74 об.
734 Там же. Д. 5. Л. 65.
735 Там же. Д. 2. Л. 116; Там же. Д. 4. Л. 110.
736 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 331, 445.
737 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 121, 183.
290
738 То есть казахских.
739 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 27.
740 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 68; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1.
Д. 4. Л. 154.
741 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 234.
742 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 290.
743 Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б. Указ. соч.
С. 58—59.
744 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 168.
745 Рукавишников Н.А. Указ. соч. С. 11.
746 Киндлер Р. Указ. соч. С. 154.
747 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 283, 285.
748 ГАРФ. Ф. 6985. Оп. 1. Д. 4. Л. 93, 219—220.
749 Там же. Д. 1. Л. 264; Там же. Д. 4. Л. 222.
750 Там же. Л. 93; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 29 об.; Тра¬
гедия советской деревни. Т. 3. С. 811.
751 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 811; Павлов К Очередные
задачи народного хозяйства Казахстана (К итогам VII Всеказакской
конференции ВКП(б)) // НХК. 1930. № 5—6. С. 5.
752 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 29 об.; Трагедия советской
деревни. Т. 3. С. 811.
753 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 811.
754 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 93; Там же. Д. 8. Л. 197;
РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 61. Д. 65. Л. 24.
755 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 99—100; Там же. Д. 4. Л. 154.
756 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 127, 168.
757 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 268.
758 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 334.
759 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 143, 254—255.
760 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
761 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 183.
762 Киндлер Р. Указ. соч. С. 232—235.
763 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 235.
764 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 96; Там же. Д. 14. Л. 4; РГАСПИ.
Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 28.
765 Тишков В.А. Этнические загадки советских переписей населе¬
ния // Социальные трансформации в российской истории: Докл. между-
нар. научн. конф. Екатеринбург—М., 2004. С. 417.
766 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 93.
767 Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б. Указ. соч.
С. 67.
768 Алексеенко А.Н. Население Казахстана в 1926—1939 годах //
Компьютер и историческая демография: Сб. науч. трудов. Барнаул,
2000. С. 16.
769 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 240.
770 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
771 Киндлер Р. Указ. соч. С. 226, 231.
291
772 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 293—294.
773 Верт Н. Государство против своего народа. С. 173.
11 к Дэвис РУиткрофт С. Указ. соч. С. 416.
775 Тишков В.А. Указ. соч. С. 419.
776 Об откочевке из страны в этот период будет рассказано в следу¬
ющем параграфе книги.
777 Меницкий Н.А. Указ. соч. С. 240.
778 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 293—294.
779 Меницкий Н.А. Указ. соч. С. 239—240.
780 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
781 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 143.
782 РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 6Г. Д. 65. Л. 14.
783 Ханин Г.И., Фомин Д.А. Указ. соч‘. С. 82—83, 85—86.
784 Бушуев М. Указ. соч. С. 14.
785 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 300—301.
786 РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 61. Д. 65. Л. 14, 65.
787 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 182—183.
788 Меницкий Н.А. Указ. соч. С. 252—253.
789 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 183.
790 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 141 —142.
791 Ханин Г.И., Фомин Д.А. Указ. соч. С. 82—83, 85—86.
792 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 60—61.
793 Данилов В.П., Зеленин И.Е. Организованный голод: К 70-летию
общекрестьянской трагедии // ОИ. 2004. № 5. С. 109.
794 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 20.
795 Трагедия советской деревни. Т. 2. М., 2000. С. 605.
796 РГВА. Ф. 34232. On. 1. Д. 3. Л. 49 об.—50.
. 797 Овчинников В.С. Указ. соч. С. 105.
798 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 97.
799 РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 61. Д. 65. Л. 25.
800 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Указ. соч. С. 145.
801 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 219; Там же. Д. 2. Л. 98; Там же.
Д. 13. Л. 176; Там же. Д. 77. Л. 13.
802 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Указ. соч. С. 145.
803 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 259; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 2594. Л. 206.
804 Bepm Н. Террор и беспорядок: Сталинизм как система. М., 2010.
С. 66.
805 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Указ. соч. С. 149, 379—380.
806 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 287.
807 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Указ. соч. С. 379—380.
808 Киндлер Р. Указ. соч. С. 176.
809 Омаров М. Расстрелянная степь: Документальное повествование.
Алматы, 1994. С. 17, 21—22, 24—25.
810 Ныне — Форт-Шевченко.
811 Омаров М. Расстрелянная степь. С. 31, 36—39, 55—56.
8,2 Ерназаров [E.J Указ. соч. С. 6.
292
8.3 Гаделыиин Г.Ф. Указ. соч. С. 89—90.
8.4 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 865. Л. 18—19.
815 Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос... С. 130.
8,6 РГВА. Ф. 34232. On. 1. Д. 3. Л. 6.
817 Киндлер Р. Указ. соч. С. 178.
8.8 Хмара Н.И. Указ. соч. С. 134.
8.9 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 865. Л. 19, 60; Там же. Д. 1739.
Л. 2 об.
820 Там же. Д. 873. Л. 35.
821 Алланиязов Т.К Указ. соч. С. 243.
822 Гаделыиин Г.Ф. Укаэ^соч. С. 89—90.
823 РГАСПИ. Ф. 62. Оп.г?.Д. 2540. Л. 201.
824 Алланиязов Т.К. Укази соч. С. 243, 245—246.
825 Там же. С. 244.
826 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 1739. Л. 2—3.
827 Там же. Д. 865. Л. 72.
828 Гадельшин Г.Ф. Указ. соч. С. 89—90.
829 У з б о й — древнее высохшее русло Амударьи, проходит от Хи¬
винского оазиса к Каспийскому морю.
830 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 63. Л. 55; Там же. Д. 1739. Л. 4,
22—25.
831 Там же. Д. 865. Л. 60,
832 Казиев С.Ш. Указ. сон. С. 287.
833 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 872. Л. 11.
834 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Указ. соч. С. 381.
835 Алланиязов Т.К Указ. соч. С. 249.
836 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 121.
837 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 241; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 3135. Л. 27.
838 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 337, 605; А.Г. Указ. соч.
С. 46.
839 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 27; Там же. Оп. 3. Д. 468.
Л. 33; Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 605; Там же. Т. 3. С. 336;
Голод в СССР: 1929—1934. Т. 1. Кн. 2. М., 2011. С. 271.
840 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 593; Голод в СССР:
1929—1934. Т. 1. Кн. 2. С. 132—133, 277.
841 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. % Д. 2207. Л. 42; Там же. Д. 2594. Л. 206;
Там же. Ф. 112. Оп. 61. Д. 65. Л. 133.
842 Там же. Д. 3135. Л. 27.
843 Там же. Л. 27, 37; Голод в СССР: 1929—1934. Т. 2. М., 2012.
С. 618.
844 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 3. Л. 30; Трагедия советской деревни.
Т. 3. С. 336.
845 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 27.
846 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 41.
847 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 14. Л. 5.
848 Верт И. Государство против своего народа. С. 173.
293
849 А блажей Н.Н. Указ. соч. С. 35.
850 Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б. Указ. соч.
С. 67.
851 Алексеенко А.Н. Указ. соч. С. 16.
852 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 240.
853 Голод в СССР: 1929—1934. Т. 1. Кн. 1. М., 2011. С. 206.
854 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 209.
855 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 289.
856 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 209, 336.
857 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 35, 39.
858 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 289.
859 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 42, 47, 61; Там же. Д. 2540;
Там же. Ф. 112. Оп. 61. Д. 65. Л. 24.
860 Там же. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 60.
861 Там же. Л. 51—51 об.; Там же. Д. 2540. Л. 9.
862 Там же. Д. 3135. Л. 72.
863 Овчинников В.С. Указ. соч. С. 105.
864 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 141.
865 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 38, 62; Там же. Д. 2540; Там
же. Д. 2740. Л. 46.
866 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 209—210; Голод в СССР:
1929—1934. Т. 1. Кн. 2. С. 119—120.
867 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 873. Л. 36.
868 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 289, 293.
869 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 241; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 2207. Л. 42, 47, 51, 60; Там же. Д. 3135. Л. 29 об.; Голод в СССР:
1929—1934. Т. 1. Кн. 2. С. 120, 132, 212—213.
870 А б а р а л — обращение, призыв.
871 РГВА. Ф. 34232. On. 1. Д. 3. Л. 2, 17 об., 49 об.—50.
872 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 46; РГВА. Ф. 25895. On. 1.
Д. 698. Л. 19; Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 211; Голод в
СССР: 1929—1934. Т. 1. Кн. 2. С. 120.
873 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 211—212.
874 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1495. Л. 18; ГАРФ. Ф. 6985. On. 1.
Д. 3. Л. 30; Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 593, 605; Там же.
Т. 3. С. 487.
875 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 45.
876 Голод в СССР: 1929—1934. Т. 1. Кн. 2. С. 133.
877 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 35, 39.
878 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2206. Л. 1 — 10; Там же. Д. 2207.
Л. 40, 61; Там же. Д. 2540. Л. 14; Там же. Д. 2740. Л. 66; Там же.
Д. 3135. Л. 77; Там же. Ф. 112. Оп. 61. Д. 65. Л. 66, 108.
879 Там же. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 78; Там же. Ф. 112. Оп. 61.
Д. 65. Л. 6, 108; Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 487, 605.
880 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 40; Там же. Ф. 112. Д. 3135.
Л. 77; Там же. Оп. 61. Д. 65. Л. 14, 66.
881 Голод в СССР: 1929—1934. Т. 2. С. 380, 383, 385.
294
882 РГАСПИ. Ф. 62. On. 2. Д. 3135. Л. 27 об.
883 Там же.
884 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 210; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 3135. Л. 28.
885 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 51—51 об.
886 Там же. Д. 3135. Л. 29; Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 212.
887 То есть казах.
888 Голощекин Ф.И. Еще раз о путях... С. 28.
889 Киндлер Р. Указ. соч. С. 216, 218.
890 Трагедия советской деревни. Т. 2. С.*593.
891 Киндлер Р. Указ. соч. С. 220—225. ,
892 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 14. Л. 3.
893 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 32 об.—33; «Казаки» —
казахи.
894 Там же. Д. 2540. Л. 201—201 об.; Там же. Д. 3135. Л. 43, 64.
895 Там же. Д. 2207. Л. 38.
896 Киндлер Р. Указ. соч. С. 207.
897 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2207. Л. 51—51 об.
898 Там же. Л. 38—38 об.; Там же. Д. 2540. Л. 49; РГВА. Ф. 25895.
On. 1. Д. 52. Л. 53.
899 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2540. Л. 10; РГВА. Ф. 25895. On. 1.
Д. 52. Л. 54.
900 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 87.
901 Верш Н. Террор и беспорядок. С. 66.
902 Трагедия советской деревни. Т. 2. С. 619.
903 Голощекин Ф.И. Казакстан в полосе социалистической рекон¬
струкции: Отчетный доклад Казакского Крайкома ВКП(б) на VII Все-
казакской партконференции. Алма-Ата, 1930. С. 7.
904 Голощекин Ф.И. Десять лет пройденных... С. 47.
905 Павлов К Очередные задачи народного хозяйства Казакстана.
С. 6—7.
906 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 105, 333.
907 Гадельшин Г.Ф. Указ. соч. С. 134.
908 Ивницкий Н.А. Указ. соч. С. 120.
909 Очерки истории Коммунистической партии Казахстана. С. 231.
910 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 332.
911 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 295—297.
9.2 Там же. С. 295.
9.3 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
9.4 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 219.
9.5 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 186—187, 189.
9.6 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 162.
9.7 Дэвис Р., Уиткрофт С. Указ. соч. С. 333.
9.8 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 186—187, 189.
9.9 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 142, 239; Там же. Д. 2. Л. 288 об.;
Там же. Д. 3. Л. 31; Там же. Д. 4. Л. 80; РГАСПИ. Ф. 112. Оп. 61.
Д. 65. Л. 66; Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 96.
295
920 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 833.
921 Алланиязов Т.К> Таукенов А.С. Указ. соч. С. 121.
922 Киндлер Р. Указ. соч. С. 78.
923 Жабаева Л.Б. Т.Р. Рыскулов — уполномоченный Коминтерна в
Монголии (проблемы национально-государственного строительства) //
История и культура народов Сибири, стран Центральной и Восточной
Азии: Мат-лы междунар. научно-практ. конф. Улан-Удэ, 2007. С. 86.
924 Киндлер Р. Указ. соч. С. 163.
925 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 32 об.—33.
926 Пейн М. Указ. соч. С. 274.
927 Солодова В.В. Ф.И. Голощекин и национальная политика в Ка¬
захстане (1925—1933 годы) // Южный Урал в судьбе России: история
и современность. Челябинск, 2008. С. 88.
928 Чеботарева В.Г. Указ. соч. С. 119.
929 Солодова В.В. Указ. соч. С. 83—84.
930 Голощекин Ф.И. Десять лет пройденных... С. 48.
931 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 294—295.
932 Дэвис Р.> Уиткрофт С. Указ. соч. С. 333.
933 Козлов А.П. Указ. соч. С. 94.
934 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 295; Там же. Д. 8. Л. 264.
935 Там же. Д. 1. Л. 236, 240; Там же. Д. 3. Л. 31; Там же. Д. 8.
Л. 78, 197; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2594. Л. 206; Там же. Оп. 3.
Д. 468. Л. 33.
^ ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 94—95; Голод в СССР: 1929—
1934. Т. 1. Кн. 2. С. 269.
937 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 338.
938 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 325—326.
939 ГАРФ ф. б985 on. 1. Д. 1. Л. 265; Голод в СССР: 1929—1934.
Т. Г. Кн. 2. С. 269.
940 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 912. Л. Ъ\\Дуихан У. Вредные обычаи
и суеверия у калмыков и борьба с ними. Астрахань, 1928. С. 53—54.
941 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 12. Л. 36 об.
942 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 63. Л. 55.
943 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 265.
944 Там же. Л. 9; Там же. Д. 8. Л. 196; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 3.
Д. 468. Л. 34.
945 РГВА. Ф. 25871. Оп. 3. Д. 25. Л. 174, 176.
946 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2740. Л. 29—30.
947 Там же. Д. 2207. Л. 42; Там же. Д. 2540. Л. 201 об.; Там же.
Оп. 3. Д. 468. Л. 34.
948 Киндлер Р. Указ. соч. С. 216—217, 278.
949 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2540. Л. 201.
950 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 298.
951 Киндлер Р. Указ. соч. С. 281.
952 Абылхожин Ж.Б., Козыбаев М.К., Татимов М.Б. Указ. соч.
С. 67—68.
953 Киндлер Р. Указ. соч. С. 285.
296
954 РГАСПИ. Ф. 62. On. 2. Д. 3135. Л. 35 об.; Трагедия советской
деревни. Т. 3. С. 665.
955 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 209—210.
956 Там же. Д. 1. Л. 264; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 43;
Голод в СССР: 1929—1934. Т. 2. С. 619.
957 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 100; Трагедия советской
деревни. Т. 3. С. 454.
958 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 100—101, 295 об.; Там же. Д. 3.
Л. 173; Там же. Д. 5. Л. 177.
959 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1548. Л. 164; Архив РАН. Ф. 677.
Оп. 5. Д. 1. Л. 9.
960 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2, Д. 3135. Л. 26, 35 об,, -42.
961 Там же. Л. 44—44 об.; Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 776;
Голод в СССР: 1929—1934. Т. 2. С. 623, 632—633, 637.
962 Трагедия советской деревни. Т. 3. С. 454, 776.
963 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 64.
964 Киндлер Р. Указ. соч. С. 288, 298.
965 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 41.
966 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 38.
967 Киндлер Р. Указ. соч. С. 286, 291.
968 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 55—56.
969 Там же. Л. 64.
970 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 14. Л. 3—5, 46—47.
971 Каракалпакская АССР была создана (в рамках РСФСР) в марте
1932 г. (преобразована из Каракалпакской АО).
972 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 14. Л. 4—5, 46.
973 Там же. Л. 45—47.
974 Там же. Л. 1—2, 4—5.
975 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 698. Л. 99, 241; Там же. Д. 8?6.
Л. 430—431.
976 Там же. Д. 698. Л. 99; Там же. Д. 826. Л. 430.
977 Там же. Д. 698. Л. 99; Там же. Д. 826. Л. 430—431.
978 Там же. Л. 430.
979 РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 2540. Л. 10; Там же. Д. 2740. Л. 59.
980 Там же. Л. 29—30, 32.
981 Там же. Д. 2207. Л. 61; Там же. Д. 2540. Л. 10.
982 Там же. Д. 2740. Л. 59, 67; Там же. Д. 3135. Л. 69.
983 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 45.
984 Кочевники середины XX века // Мысль. 1998. № 8. С. 81—82,
84—85.
985 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 65.
986 Там же. С. 78, 112, 118—120.
987 Погорельский П. Указ. соч. С. 34, 36—37, 39.
988 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 52.
989 Там же. Л. 241—242.
990 Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1.Л. 13—14.
991 Киндлер Р. Указ. соч. С. 167.
297
992 РГАСПИ. Ф. 62. On. 3. Д. 805. Л. 180.
"з ГАРф ф 6985 0п , д L л 236; Там же. Д. 8. Л. 202;
РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 1; Семевский Б.Н. Указ. соч.
С. ПО.
994 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 9. Л. 113, 122; Там же. Д. 12. Л. 27;
Там же. Д. 13. Л. 169; Архив РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 3.
"5 ГАрф ф 6985 0п 1. д. 2. Л. 116; Там же. Д. 5. Л. 97; Архив
РАН. Ф. 677. Оп. 5. Д. 1. Л. 74.
996 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 287.
997 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 12. Л. 36; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2.
Д. 3135. Л. 1.
"в ГАРф ф 6985. On. 1. Д. 1. Л. 142—143; Там же. Д. 13. Л. 169.
999 Там же. Д. 1. Л. 236—237; Там же. Д. 5. Л. 101, 214; Там же.
Д. 8. Л. 264; РГАСПИ. Ф. 62. Оп. 2. Д. 3135. Л. 1.
1000 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 5. Л. 101; Там же. Д. 12. Л. 37 об.
,00' Там же. Д. 5. Л. 101, 214; Там же. Д. 6. Л. 228.
1002 Там же. Д. 5. Л. 101; Там же. Д. 8. Л. 264.
|°°з Погорельский П. Указ. соч. С. 7, 10.
Юм Д1 аршин Т. Указ. соч. С. 97.
1005 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 142—143.
1006 Там же. Д. 2. Л. 276, 295 об.; Там же. Д. 13. Л. 176—177.
1007 Там же. Д. 2. Л. 75, 88—89, 91—93, 95.
1008 Там же. Д. 1. Л. 250; Там же. Д. 2. Л. 99.
1009 Мирзоян Л.И. За двадцать миллионов поголовья скота. Алма-
Ата, 1936. С. 7, 13.
1010 Семевский Б.Н. Указ. соч. С. 111.
1011 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 87; Там же. Д. 8. Л. 79.
1012 Подробнее см.: Синицын Ф.Л. Землеустройство «кочевых» тер¬
риторий СССР (1920-е — 1930-е гг.) // Землеустройство, кадастр и
мониторинг земель. 2018. № 8. С. 37—41.
1013 ГАСДАО. Ф. 325. On. 1. Д. 2. Л. 4—5.
10,4 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 211. Л. 58—59; Там же. Д. 222.
Л. 71.
1015 Цыренова З.Е. Указ. соч. С. 80.
10,6 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 133. Л. 86.
1017 Могордоев М.О. Сселение колхозных дворов... С. 56—57.
,0'8 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 9, 24—25; Там же. Д. 2. Л. 78—
79; Там же. Д. 4. Л. 212.
1019 Там же. Д. 1. Л. 9, 22—23; Там же. Д. 2. Л. 80.
1020 Будаева Т.В. История земельных отношений в Бурят-Монголии
в 20—30-е гг. XX в.: Автореф. дис. ... канд. ист. наук. Улан-Удэ, 2005.
С. 16—17.
,021 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 269.
1022 Там же. Ф. 1235. Оп. 131. Д. 20. Л. 19; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1.
Д. 211. Л. 60.
1023 Там же. Ф. 6985. On. 1. Д. 12. Л. 34 об.
1024 Там же. Д. 5. Л. 278; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 211. Л. 58—59.
298
1025 ГАРФ. Ф. 1235. On. 131. Д. 20. Л. 5, 13—14, 21 об.
1026 Там же. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 189; Там же. Д. 3. Л. 111; Там
же. Д. 4. Л. 211.
1027 Там же. Д. 4. Л. 215—216; Там же. Д. 77. Л. 13.
1028 Голощекин Ф.И. Казакстан на подъеме. С. 19.
1029 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 142—143.
1030 Бадмаева Е.Н. Индустриальное развитие Калмыкии... С. 24.
1031 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 80.
1032 Верхотуров Д.Н. Ашаршылык. С. 190.
1033 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 100.
1034 Мирзоян Н.И. Указ. соч. С. 3.
1035 Платунов Н.И. Указ. Ьбч. С. 259.
1036 Пейн М. Указ. соч. С. 295.
1037 Могордоев М.О. Некоторые данные об оседании... С. 56.
1038 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 259.
1039 Могордоев М.О. Организационно-хозяйственные мероприятия
по оседанию. С. 26.
1040 Байбулатов Б. Указ. соч. С. 42.
1041 Турсунбаев А. Опыт перехода от номадизма к оседлости. С. 85.
1042 Гаделыиин Г.Ф. Указ. соч. С. 138.
1043 Горяев М.С., Авлиев В.Н. Указ. соч. С. 17.
1044 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1842. Л. 37 об.
1045 Ямское А.Н. Указ. соФ. С. 182.
1046 Демидов В.А. Указ. соч. С. 71.
1047 Турсунбаев А. Опыт перехода от номадизма к оседлости. С. 88.
1048 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 211. Л. 60; Там же. Д. 221. Л. 21; Там
же. Д. 222. Л. 70.
1049 РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 21. Д. 1612. Л. 123.
1050 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 1. Л. 218, 253.
1051 Там же. Л. 52.
1052 Киндлер Р. Указ. соч. С. 311, 315—318.
1053 Мы рассматриваем здесь западных (европейских) цыган, кото¬
рые кочевали в основном на территории России, Украины, Белоруссии
и Молдавии (руска рома, кэлдэрары и др.).
1054 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 261.
1055 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 218.
1056 Калин А.Н. Указ. соч. С. 195.
1057 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 143. Л. 3—4; Там же. Д. 158. Л. 68;
Там же. Д. 159. Л. 29.
1058 Килин А.П. Указ. соч. С. 195.
1059 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 148. Л. 20; Там же. Д. 158. Л. 82.
1060 Килин А.П. Указ. соч. С. 195.
1061 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 144. Л. 1; Там же. Д. 158. Л. 82.
1062 Там же. Л. 84.
1063 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 262.
1064 Килин А.П. Указ. соч. С. 194.
1065 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 144. Л. 1; Там же. Д. 158. Л. 82.
299
1066 Там же. Д. 143. Л. 3—4; Там же. Д. 158. Л. 68—69.
1067 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 303.
1068 Там же. Л. 126.
1069 Килин, А.П. Указ. соч. С. 189—190.
1070 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 214; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1.
Д. 158. Л. 89.
1071 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. История цыган — но¬
вый взгляд. Воронеж, 2000. С. 204—205.
1072 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 293; РГАЭ. Ф. 5675. On. 1.
Д. 158. Л. 60.
1073 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. Указ.,соч. С. 203.
1074 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 2§Ч)Л. 138—139 об., 213—214,
217—218.
1075 Килин А.П. Указ. соч. С. 195.
1076 Там же. С. 193, 200.
1077 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 296; Там же. Оп. 131. Д. 20.
Л. 13.
1078 Килин А.П. Указ. соч. С. 213—214.
1079 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 159. Л. 33, 35.
1080 Там же. Д. 158. Л. 59.
1081 Там же. Д. 144. Л. 5; Там же. Д. 158. Л. 82, 84.
1082 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 148. Л. 20 об.—21.
1083 Килин А.П. Указ. соч. С. 190, 204.
1084 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 126.
1085 Килин А.П. Указ. соч. С. 220.
Ю86 киселева Т.Ф. Указ. соч. С. 9.
1087 Килин А.П. Указ. соч. С. 204.
1088 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 268.
1089 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. Указ. соч. С. 204.
1090 Килин А.П. Указ. соч. С. 218.
1091 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. Указ. соч. С. 212.
1092 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 158. Л. 69, 84; Там же. Д. 159.
Л. 9 об., 28—29, 41.
1093 Килин А.П. Указ. соч. С. 221.
1094 ГАРФ. Ф. 1235. Оп. 123. Д. 28. Л. 125, 138, 303.
1095 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 265.
1096 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 144. Л. 5, 8.
1097 Килин А.П. Указ. соч. С. 214.
1098 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 4. Л. 111.
1099 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 271.
1100 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. Указ. соч. С. 203.
1101 РГАЭ. Ф. 5675. On. 1. Д. 158. Л. 69.
1,02 Килин А.П. Указ. соч. С. 205.
1103 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. Указ. соч. С. 203.
1104 Вдовин И.С. Малые народности Севера на социалистическом
пути развития за 50 лет Советской власти // Советская этнография.
1967. № 5. С. 78.
300
1,05 Сергеев М.А. Некапиталистический путь развития малых наро¬
дов Севера. М.—Л., 1955. С. 225.
1106 Гурвич И.С. О путях дальнейшего переустройства экономики и
культуры народов Севера // Советская этнография. 1961. № 4. С. 45.
1107 Лярская Е.В. «Кому-то тоже надо и в городе жить»...: Некото¬
рые особенности трансформации социальной структуры ненцев Яма¬
ла // Этнографическое обозрение. 2016. № 1. С. 54.
1108 Волжанина ЕЛ. Пути перехода с кочевого на оседлый образ
жизни на Ямале в первой трети 30-х гг. XX в. // Вестник археологии,
антропологии и этнографии. 2013. № 2(21). С., 101.
1,09 Вдовин И.С. Указ. cdb\] C. 80—81.
1110 Сергеев МЛ. Указ, соч^! С. 224.
1111 Слезкин Ю. Арктические зеркала: Россия и малые народы Се-
вера. М., 2008. С. 183—184.
1.12 Сергеев МЛ. Указ. соч. С. 235—236, 238, 240—241, 297, 300.
1.13 Там же. С. 297, 300.
1.14 Там же. С. 236—237.
1.15 Вдовин И.С. Указ. соч. С. 81.
1.16 Слезкин Ю. Указ. соч. С. 311.
1117 Сергеев МЛ. Указ. соч. С. 263—264.
1118 Там же. С. 266, 271, 291 —292.
1119 Вдовин И.С. Указ. соч. С. 82.
1.20 Сергеев МЛ. Указ. сбч. С. 256—257.
1.21 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Кочевые общества Якутии в
социальных процессах XX века // Исторические, философские, поли¬
тические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Во¬
просы теории и практики. 2017. № 10. Ч. 1. С. 40.
1122 Сергеев МЛ. Указ. соч. С. 342.
1,23 Там же. С. 345. '
1124 ГАРФ. Ф. 3977. On. 1. Д. 1080. Л. 9.
1125 Там же. Л. 4.
1,26 Там же. Д. 1040. Л. 1.
1127 Сергеев МЛ. Указ. соч. С. 352.
1.28 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Указ. соч. С. 40.
1.29 Гарусов И.С. Указ. соч. С. 122.
1.30 Вдовин И.С. Указ. соч. С. 82.
1.31 Белоногов М.Г. Из истории колхозного строительства и перево¬
да на оседлость малых народностей Обского севера в послевоенные
годы // КПСС и некоторые социальные проблемы сельского хозяйства.
Вып. 2. Свердловск, 1975. С. 103.
1.32 Гарусов И.С. Указ. соч. С. 118.
1.33 Сергеев М.А. Указ. соч. С. 456.
1.34 Слезкин Ю. Указ. соч. С. 317—318.
1.35 Гарусов И.С. Указ. соч. С. 118—120.
1.36 Сергеев М.А. Указ. сбч. С. 235—236.
1.37 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Указ. соч. С. 40.
1.38 Сергеев М.А. Указ. соч. С. 334.
301
1,39 Там же. С. 455.
1140 Волжанина ЕЛ. Указ. соч. С. 101, 103.
1141 Гарусов И.С. Указ. соч. С. 122.
1142 Гурвич И.С. Указ. соч. С. 56—57.
1143 Гриценко В.Н. Указ. соч. С. 104.
1,44 Белоногое М.Г. Указ. соч. С. 102.
1145 Сергеев МЛ. Указ. соч. С. 458.
1146 Скипина И.В. Указ. соч. С. 229.
1147 Гриценко В.Н. Указ. соч. С. 104.
1148 Белоногов М.Г. Указ. соч. С. 111 —112.
1149 Гриценко В.Н. Указ. соч. С. 104.
1.50 Белоногов М.Г. Указ. соч. С. 109.
1.51 Скипина И.В. Указ. соч. С. 229, 232.
1.52 Там же. С. 232.
1.53 Гурвич И.С. Указ. соч. С. 53.
1.54 Белоногов М.Г. Указ. соч. С. 113.
1.55 Гурвич И.С. Указ. соч. С. 45.
1.56 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Указ. соч. С. 40.
1.57 Там же. С. 41.
1.58 Скипина И.В. Указ. соч. С. 229.
1.59 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Указ. соч. С. 41.
1.60 Гриценко В.Н. Указ. соч. С. 126.
Скипина И.В. Указ. соч. С. 230—231.
1,62 Самарина Н.Г. Указ. соч. С. 123.
1163 Гребнев Л.В. Перевод тувинских аратов-кочевников на осед¬
лость. Кызыл, 1955. С. 11, 14.
1164 Биче-оол Т.Н., МонгушЛ.К. Тувинская Народная Республика как
приграничная и трансграничная территорий // Научные труды Тувинско¬
го государственного университета: Мат-лы ежегодн. научно-практич.
конф. Кызыл, 2016. С. 9.
1165 Самарина Н.Г. Указ. соч. С. 123.
1166 Нурзат А.А. Указ. соч. С. 49—50.
1167 Там же. С. 49.
1168 Донгак С.Ч. К трансформации тувинского кочевого скотоводства
в XX — начале XXI вв. // Омский научный вестник. 2007. № 4. С. 43.
1169 Нурзат А.А. Указ. соч. С. 49, 52.
1170 Гребнев Л.В. Указ. соч. С. 36.
1171 Там же. С. 42—43.
1172 Донгак С.Ч. Указ. соч. С. 44.
1173 Самарина Н.Г. Указ. соч. С. 123.
1174 Там же. С. 124.
1175 Биче-оол Т.Н., Монгуш Л.К. Указ. соч. С. 9.
1.76 Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. Указ. соч. С. 210—212.
1.77 Килин А.П. Указ. соч. С. 207, 220—221.
1.78 См., например: Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 13.
1179 Киндлер Р. Указ. соч. С. 173.
1,80 Pianciola, Niccold. Op. cit. P. 484.
302
1181 Алланиязов Т.К, Таукенов А.С. Указ. соч. С. 121 —122.
1182 Использовался также термин «спецпереселенцы».
1183 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 157. Л. 106—107.
1184 Там же. Ф. 9401. Оп. 2. Д. 64. Л. 1.
1185 Максимов КН. Великая Отечественная война: Калмыкия и кал¬
мыки. М., 2007. С. 351, 325.
1186 Максимов К.Н. Указ. соч. С. 315; Кирсанов Н.А., Дробязко С.И.
Великая Отечественная война 1941 —1945 гг.: национальные добро¬
вольческие формирования по разные стороны фронта // ОИ. 2001.
№ 6. С. 68; Семиряга М.И. Судьбы советских военнопленных // ВИ.
1995. № 4. С. 22—23.
1.87 Максимов К.Н. Указ. соч. С. 228.
1.88 По принятой в те годы терминологии, «бандпроявления» включа¬
ли в себя нападения на офицерский, сержантский и рядовой состав Крас¬
ной армии, сотрудников НКВД и совпартработников, а также на государ¬
ственные и колхозные учреждения, в том числе с целью ограбления.
1.89 Посчитано по: ГАРФ. Ф. 9478. On. 1. Д. 43. Л. 47, 60.
1.90 Вылцан М.А. Депортация народов в годы Великой Отечествен¬
ной войны // Этнографическое обозрение. 1995. № 3. С. 33.
1.91 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 169. Л. 82.
1192 ГАСДАО. Ф. 325. On. 1. Д. 2. Л. 5.
1193 Там же. Л. 24, 26; Там же. Д. 7. Л. 13.
1194 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1, Д. 59. Л. 17, 19; Там же. Д. 298. Л. 253;
Там же. Д. 573. Л. 291; Там же. Д. 925. Л. 138; РГАСПИ. Ф. 17.
Оп. 125. Д. 300. Л. 48.
1195 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 156. Л. 44; Там же. Д. 160. Л. 152.
1196 Шабаев Д. Правда о выселении балкарцев. Нальчик, 1992. С. 109.
1197 ГАРФ. Ф. 9479. Оп. ГД. 44. Л. 11 — 12.
1198 Там же. Д. 59. Л. 41; Там же. Д. 168. Л. 14; РГАСПИ. Ф. 17.
Оп. 125. Д. 300. Л. 39—40.
1199 Алферова И.В. Государственная политика в отношении депор¬
тированных народов, конец 1930-х — 1950-е гг.: Дис. ... канд. ист. наук.
М., 1998. С. 154.
1200 Казиев СЖ Указ. соч. С. 396—398.
1201 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 168. Л. 80.
1202 Алферова И.В. Указ. соч. С. 154.
1203 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 136. Л. 45 об.; Там же. Д. 155. Л. 68;
Там же. Д. 168. Л. 59—60; Там же. Д. 217. Л. 184 об.
1204 Шабаев Д Указ. соч. С. 148.
1205 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 168. Л. 57, 59.
1206 Из истории немцев Казахстана (1921 —1975 гг.). Алматы—М.,
1997. С. 216.
1207 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 71. Л. 181; Там же. Д. 160. Л. 134,
151; Там же. Д. 168. Л. 79 об.; Там же. Д. 183. Л. 15, 55.
1208 Пажит Ю.Ю. Заключенные, трудмобилизованные НКВД СССР
и спецпоселенцы в Свердловской области в годы Великой Отечествен¬
ной войны: Дис. ... канд. ист. наук. Екатеринбург, 2005. С. 207.
303
1209 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 168. Л. 82; Там же. Д. 298. Л. 233.
12,0 Алферова И.В. Указ. соч. С. 154—156.
1211 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 379, 384.
12.2 Ohayon, Isabelle. La deportation des peuples vers 1’Asie centrale.
P. 175.
12.3 Кувакова Е.Ф. Хозяйка своей судьбы (Документальный роман-
эссе: воспоминания и размышления). Элиста, 2007. С. 31.
1214 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 394.
12,5 Там же. С. 384, 386.
1216 Дорджиева Е.В. Психологическая и социокультурная адаптация
калмыков к изменившимся условиям их существования в период депор¬
тации, 1943—1957 гг. // Национальная политика Советского государ¬
ства: репрессии против народов и проблемы их возрождения: Мат-лы
междунар. науч. конф. Элиста, 2003. С. 31.
1217 Казиев С.Ш. Указ. соч. С. 386—387, 395—396.
1218 Там же. С. 392, 394—395.
1219 Алферова И.В. Указ. соч. С. 126, 132.
1220 Там же. С. 156.
1221 См.: ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 834. Л. 68.
1222 Козлов В.А. Массовые беспорядки в СССР при Хрущеве и
Брежневе (1953 — начало 1980-х гг.). М., 2010. С. 181.
1223 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 742. Л. 49—50; Там же. Д. 744. Л. 43;
Там же. Д. 755. Л. 19.
1224 ГАРФ. Ф. 9479. On. 1. Д. 949. Л. 11 — 12.
1225 Василий Русин: «Яковлев вел себя как временщик» // Чечен-'
ское общество сегодня. 2007. № 1. С. 4, 6.
‘ 1226 Козлов В.А. Указ. соч. С. 187.
1227 Ингуши: Депортация, возвращение, реабилитация: 1944—2004:
Документы, материалы, комментарии. Магас, 2004. С. 246.
1228 А. Наказанные народы // Родина. 1990. № 6. С. 33.
1229 Шабаев Д.В. Указ. соч. С. 262.
1230 Крымские татары были в Крымской АССР одной из титульных
наций.
1231 См., напр.: Могордоев М.О. Некоторые данные об оседании... С. 38.
1232 Саушкин Ю.Г. Великое преобразование природы Советского
Союза. М., 1952. С. 172.
1233 Там же. С. 139, 175, 178—179.
1234 Платунов Н.И. Указ. соч. С. 260.
1235 Taubman, William. Khrushchev: The Man and His Era. New York —
London, 2003. P. 262.
1236 Никонов А. Целина: за и против // Как поднимали целину. М.,
2014. С. 213—214.
1237 Об увеличении производства зерна в 1954—1955 годах за счет
освоения целинных и залежных земель. М., 1954. С. 1,3.
1238 Никонов А. Указ. соч. С. 214.
1239 Баишев С.Б. Социально-экономическое развитие Советского
Казахстана. С. 207.
304
1240 Об увеличении производства зерна... С. 5.
1241 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 128.
1242 Баишев С.Б. Социально-экономическое развитие Советского
Казахстана. С. 219.
1243 Аблажей Н.Н. Указ. соч. С. 129.
1244 РГАНИ. Ф. 5. Оп. 16. Д. 696. Л. 136—149.
1245 Козлов В.А. Указ. соч. С. 187.
1246 Зубкова Е.Ю. Власть и развитие этноконфликтной ситуации в
СССР. 1953—1985 годы // ОИ. 2004. № 4. С. 13—14.
1247 См.: Козлов В.А. Указ. соч. С. 197—204. >
1248 Зубкова Е.Ю. Указ. соч. № 4. С. 13—14. -
1249 Никонов А. Указ. соч. С. 216—217.
1250 Баишев С.Б. Социально-экономическое развитие Советского
Казахстана. С. 208.
1251 Никонов А. Указ. соч. С. 214.
1252 Нефедов С.А. Указ. соч. С. 250.
1253 Никонов А. Указ. соч. С. 214, 217.
1254 Worster, Donald. Dust Bowl: The Southern Plains in 1930s. New
York — Oxford, 1979. P. 7.
1255 Taubman, William. Op. cit. P. 607—608.
1256 Баишев С.Б. Социально-экономическое развитие Советского
Казахстана. С. 208.
1257 Никонов А. Указ. соч. С. 217.
1258 Баишев С.Б. Социально-экономическое развитие Советского
Казахстана. С. 208.
1259 Никонов А. Указ. соч. С. 214.
1260 Василенко В.А. Осторожно, снова «поворот»! (о переброске
части стока сибирских рек на юг) // ЭКО. 2003. № 8. С. 4—8.
1261 Никонов А. Указ. соч. С. 217.
1262 ГАРФ. Ф. 6985. On. 1. Д. 2. Л. 274.
1263 Киндлер Р. Указ. соч. С. 328—330; Ямское А.Н. Указ. соч.
С. 183—184.
1264 Корбе О.А. Культура и быт казахского колхозного аула // Со¬
ветская этнография. 1950. № 4. С. 71—72.
1265 Южаков А.А. Опыт социально-экономического обследования
кочующих хозяйств ямальской тундры // Этносоциальные процессы в
Сибири. Вып. 4. Новосибирск, 2001. С. 122.
1266 Банников К.Л. Указ. соч. С. 5.
1267 Омаров М. Расстрелянная степь. С. 4—6.
1268 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Указ. соч. С. 41.
1269 Южаков А.А. Указ. соч. С. 122.
1270 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Указ. соч. С. 42.
1271 Лярская Е.В. Указ. соч. С. 54—56.
1272 Белоногов М.Г. Указ. соч. С. 109.
1273 Викторин В.М., Идрисов Э.Ш. Указ. соч. С. 225—226.
1274 Самарина Н.Г. Указ. соч. С. 124—125.
1275 Балдано М.Н. Указ. соч. С. 444—445.
305
1276 Khazanov, Anatoly M., Shapiro, Kenneth H. Op. cit. P. 506.
1277 Kradin, Nikolay N. Op. cit. P. 154.
1278 Самарина Н.Г. Указ. соч. С. 126.
1279 Хазанов А.М. Мобильное скотоводство... С. 59, 61, 66—67.
1280 Хазанов А.М. Кочевники евразийских степей... С. 39.
1281 Humphrey, Caroline, Sneath, David. The End of Nomadism? So¬
ciety, State and the Environment in Inner Asia. Durham, 1999. P. 188.
1282 Kradin, Nikolay N. Op. cit. P. 158.
1283 Слезкин Ю. Указ. соч. С. 386—387.
1284 Там же. С. 387.
1285 Кривоногое В.П. Этнические последствия перехода кочевников-
оленеводов к оседлости (на примере енисейских ненцев) // Этносоци¬
альные процессы в Сибири. Вып. 4. Новосибирск, 2001. С. 119—122.
1286 Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Указ. соч. С. 41.
1287 Самарина Н.Г. Указ. соч. С. 125.
1288 Сюда же относится большой регион Цинхай, который ранее поч¬
ти полностью был заселен тибетцами и монголами, а также часть про¬
винций Ганьсу и Сычуань.
1289 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1290 Wasted Lives: A Critical Analysis of China’s Campaign to End Ti¬
betan Pastoral Lifeways. Dharamsala, 2015. P. 128.
1291 Cm.: Lattimore, Owen. On the Wickedness of Being Nomads //
T’ien Hsia Monthly. No. 1 (August 1935). P. 47—62.
m2 Cm.: Lattimore, Owen. On the Wickedness of Being Nomads.
1293 Wasted Lives. P. 128—129. ,
1294 КлеменцД. Указ. соч. С. 34—35.
1295 Там же. С. 48.
1296 Монгуш М.В. Указ. соч. С. 49—51.
1297 См.: Lattimore, Owen. On the Wickedness of Being Nomads.
1298 Cm.: Ibid.
1299 РГВА. Ф. 25871. On. 3. Д. 25. Л. 174.
1300 Cm.: Lattimore, Owen. On the Wickedness of Being Nomads.
1301 Клеменц Д. Указ. соч. С. 48.
1302 См.: Lattimore, Owen. On the Wickedness of Being Nomads.
1303 Bulag, Uradyn E. Inner Mongolia: The Dialectics of Colonization
and Ethnicity Building // Governing China’s Multiethnic Frontiers. Seat¬
tle—London, 2004. P. 92—94, 101.
1304 Бармин B.A., Дмитриев C.B., Шматов В.Г. Синьцзян: очерк
истории региона // Общество и государство в Китае. 2016. Т. 46.
№ 21—2. С. 216.
1305 Клеме нц Д. Указ. соч. С. 28.
1306 Lattimore, Owen. Pivot of Asia: Sinkiang and the Inner Asian
Frontiers of China and Russia. Boston, 1950. P. 129.
1307 Lattimore, Owen. Pivot of Asia. P. 156.
1308 Быков А.Ю. Истоки модернизации Казахстана (Проблема седен-
таризации в российской политике XVIII — начала XX века). Барнаул,
2003. С. 40.
306
1309 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 845. Л. 160.
13.0 Там же. Д. 832. Л. 131.
13.1 Там же. Д. 831. Л. 41—42; Там же. Д. 832. Л. 227.
13.2 Имеются в виду казахи. Стиль и орфография оригинала исправ¬
лены.
13.3 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 832. Л. 139—139 об.
13.4 Возможно, в источнике имеется в виду губернатор и фактически
независимый правитель Синьцзяна Ян Цзэнсинь (1859—1928).
13.5 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 845. Л. 288, 291.
13.6 Там же. Д. 832. Л. 21.
1317 Там же. Д. 831. Л. 26; Там же. Д. 832. Л. 26Г
13,8 Там же. Д. 845. Л. 289.
1319 Бармин В.А., Дмитриев С.В., Шматов В.Г. Указ. соч. С. 239.
1320 Там же. С. 242.
1321 Lattimore, Owen. Pivot of Asia. P. 156.
1322 1 му равно */,5 га.
1323 Benson, Linda, Svanberg, Ingvar. China’s Last Nomads: The His¬
tory and Culture of China’s Kazaks. Armonk—London, 1998. P. 118—119.
1324 Benson, Linda, Svanberg, Ingvar. Op. cit. P. 117.
1325 Benson, Linda, Svanberg, Ingvar. Op. cit. P. 146—147, 181.
1326 Wasted Lives. P. 30, 32, 129.
1327 Grayvoronskiy V.V. Op. cit. P. 77.
1328 Батнасан Г. Указ. соч. С. 69.
1329 Грайворонский В.В. Указ. соч. С. 81, 84—85.
1330 См.: Lattimore, Owen. On the'Wickedness of Being Nomads.
1331 Баабар. История Монголии: От мирового господства до совет¬
ского сателлита. Казань, 2010. С. 317—318.
1332 Grayvoronskiy V.V. Op. cit. P. 97—99.
1333 Grayvoronskiy V.V. Op. cit. P. 95.
1334 Грайворонский В.В. Указ. соч. С. 81, 86—87.
1335 Батнасан Г. Некоторые особенности перехода к оседлому об¬
разу жизни в Монгольской Народной Республике // Советская этно¬
графия. 1977. № 2. С. 74.
1336 Lattimore, Owen. Nomads and Commissars: Mongolia Revisited.
New York, 1962. P. 186—189.
1337 Грайворонский В.В. Указ. соч. С. 101.
1338 Батнасан Г. Указ. соч. С. 70, 73—75.
1339 Грайворонский В.В. Указ. соч. С. 106.
1340 Grayvoronskiy V.V. Op. cit. P. 78—79.
1341 Grayvoronsky, V.V. Op. cit. P. 79—80.
1342 Barfield, Thomas J. Nomadic Pastoralists in Afghanistan Recon¬
struction of the Pastoral Economy // Dialogue between Cultures and Civ¬
ilizations: Present State and Perspectives of Nomadism in a Globalizing
World. Ulaanbaatar, 2008. P. 193.
1343 Зарипов Ш. Указ. соч. С. 45—46.
1344 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 52. Л. 51; Имелась в виду афгано¬
индийская пограничная полоса.
307
1345 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 195.
1346 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 196.
1347 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 195.
1348 Зарипов Ш. Указ. соч. С. 45.
1349 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 194—195.
1350 Зарипов Ш. Указ. соч. С. 46.
1351 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 193—194.
1352 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 195.
1353 Зарипов Ш. Указ. соч. С. 47.
1354 Там же. С. 48.
1355 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 196.
1356 Barfield, Thomas J. Op. cit. P. 195—196.
1357 До 1935 г. — Персия.
1358 Другой вариант названия — кашкайцы.
1359 Shahshahani, Soheila. The Connectedness of Iranian History and
Pastoral Nomadic Way of Life // Dialogue between Cultures and Civiliza¬
tions: Present State and Perspectives of Nomadism in a Globalizing World.
Ulaanbaatar, 2008. P. 211.
1360 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1361 До 1935 г. Иран имел официальное название Персия.
1362 Tapper, Richard. Frontier Nomads of Iran: A Political and Social
History of the Shahsevan. Cambridge, 1997. P. 343.
1363 Трубецкой B.B. Бахтиары (оседло-кочевые племена Ирана). М.,
1966. С. 180.
1364 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 20.
1365 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 602—602 об.
1366 Tapper, Richard. Op. cit. P. 345.
1367 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 69.
1368 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 20.
1369 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 69—70.
1370 Tapper, Richard. Op. cit. P. 234.
1371 Трубецкой B.B. Переход к оседлости кочевников Ирана. М.,
1964 С. 5.
1372 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 602.
1373 Трубецкой В.В. Бахтиары. С. 176.
1374 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 22.
1375 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 72, 501.
1376 Трубецкой В.В. Бахтиары. С. 172, 178—179.
1377 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 64 об., 428.
1378 Там же. Д. 826. Л. 76, 100.
1379 Трубецкой В.В. Переход к оседлости кочевников Ирана. С. 6.
1380 Tapper, Richard. Op. cit. P. 291.
1381 Tapper, Richard. Op. cit. P. 288—289.
1382 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 20.
1383 Shahshahani, Soheila. Op. cit. P. 210.
1384 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 22.
1385 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 856. Л. 3—4, 77—78.
308
1386 Там же. Д. 698. Л. 99; Там же. Д. 826. Л. 100—101.
1387 Barth, Fredrik. Nomads of South Persia: The Basseri Tribe of the
Khamseh Confederacy. Boston, 1961. P. 3.
1388 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 853. Л. 36.
1389 Трубецкой B.B. Бахтиары. C. 180; Он же. Переход к оседлости
кочевников Ирана. С. 5—6.
1390 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1391 Трубецкой B.B. Бахтиары. С. 198.
1392 Tapper, Richard. Op. cit. P. 288—289.
1393 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 826. Л. 100.
1394 Tapper, Richard. Op. cit. P. 291.
1395 РГВА. Ф. 25895. On. 1. Д. 698. Л. 99—100.
1396 Там же. Д. 826. Л. 69, 78, 85, 89, 94—95, 101.
1397 Там же. Д. 826. Л. 147.
1398 Там же. Д. 826. Л. 102.
1399 Tapper, Richard. Op. cit. P. 289.
1400 Barth, Fredrik. Op. cit. P. 3, 149.
1401 Tapper, Richard. Op. cit. P. 295.
1402 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1403 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 20—21.
1404 Tapper, Richard. Op. cit. P. 295—298.
1405 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1406 Трубецкой B.B. Переход к оседлости кочевников Ирана. С. 7.
1407 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 21—22.
1408 Shahshahani, Soheila. Op. cit. P. 210.
1409 Ф A О — продовольственная и сельскохозяйственная организа¬
ция ООН.
1410 Tapper, Richard. Op. cit. P. 298—299.
1411 Tapper, Richard. Op. cit. P. 302.
14,2 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 24—25.
1413 Tapper, Richard. Op. cit. P. 300—301.
1414 Shahshahani, Soheila. Op. cit. P. 211.
1415 Трубецкой B.B. Переход к оседлости кочевников Ирана. С. 1,
10.
1416 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 22.
14.7 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
14.8 Barth, Fredrik. Op. cit. P. 3, 149.
14.9 Трубецкой B.B. Переход к оседлости кочевников Ирана. С. 1;
Он же. Бахтиары. С. 173.
1420 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1421 Shahshahani, Soheila. Op. cit. P. 211.
1422 Фактически эти территории были утрачены чуть раньше, в ходе
Первой мировой войны.
1423 Lewis, Norman N. Nomads and Settlers in Syria and Jordan,
1800—1980. Cambridge — New York, et al., 1987. P. 23—24, 34.
1424 Находится в современной Иордании.
1425 Lewis, Norman N. Op. cit. P. 25—34, 38, 42.
309
1426 Lewis, Norman N. Op. cit. P. 34—38.
1427 Lewis, Norman N. Op. cit. P. 35.
1428 Lewis, Norman N. Op. cit. P. 163—164.
1429 1 дунам в разное время был равен от 919,3 до 1000 м2.
1430 Araim, Abduljabbar. Op. cit. P. 62—63, 75—76, 81—85.
1431 Организация запрещена в РФ.
1432 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1433 Бабич A.A. Основные аспекты первого саудовского государ¬
ства // Наука и школа. 2011. № 6. С. 139—140.
1434 Chatty, Dawn. Mobile Pastoralists: Development Planning and
Social Change in Oman. New York, 1996. P. 165.
1435 Chatty, Dawn. Op. cit. P. 166.
1436 Monteil, Vincent. Op. cit. P. 67—68.
1437 Blench, Roger. Op. cit. P. 63.
1438 Boutros-Ghali, Boutros. Les conflits de frontieres en Afrique. Par¬
is, 1972. P. 8.
1439 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1440 Bujra, Abdalla Said. The Social Implications of Developmental
Policies: A Case Study from Egypt // The Desert and the Sown: Nomads
in the Wider Society. P. 143, 155—156.
1441 Mohammed, Abbas. Op. cit. P. 97—98.
1442 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1443 Буржо А. Кризисы, идентичность и конфликты с центральной
властью у туарегов // Кочевая альтернатива социальной революции.
М., 2002. С. 131, 134.
1444 Boutros-Ghali, Boutros. Op. cit. P. 8.
1445 Blench, Roger. Op. cit. P. 44.
1446 Шифта — бандиты (амхарск.). Так кенийские власти назы¬
вали сепаратистов сомалийского происхождения, против которых вели
военные действия в 1963—1967 гг.
1447 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1448 Blench, Roger. Op. cit. P. 62, 64.
1449 Boutros-Ghali, Boutros. Op. cit. P. 8.
1450 Fratkin, Elliot, Nathan, Martha A., Roth, Eric A. Is Settling Good
for Pastoralists? The Effects of Pastoral Sedentarisation on Children’s Nu¬
trition, Growth and Health Among Rendille and Ariaal of Marsabit District,
Northern Kenya // Dialogue between Cultures and Civilizations: Present
State and Perspectives of Nomadism in a Globalizing World. Ulaanbaatar,
2008. P. 243.
1451 Fratkin, Elliot, Nathan, Martha A., Roth, Eric A. Op. cit. P. 243.
1452 Blench, Roger. Op. cit. P. 64.
1453 Fratkin, Elliot, Nathan, Martha A., Roth, Eric A. Op. cit. P. 240,
243.
1454 Fratkin, Elliot, Nathan, Martha A., Roth, Eric A. Op. cit.
P. 239—240, 243—245.
1455 Blench, Roger. Op. cit. P. 62.
1456 Blench, Roger. Op. cit. P. 62—63.
310
1457 Fratkin, Elliot, Nathan, Martha A., Roth, Eric A. Op. cit. P. 239,
242, 244, 253—254.
' 1458 Ямское A.H. Указ. соч. С. 174.
1459 Blench, Roger. Op. cit. P. 44, 63.
1460 Анохин Г.И. Последние номады Западной Европы // Природа.
1967. № 1. С. 95.
1461 Ананидзе Ф.Р. Правовое положение народа саамы в Норве¬
гии // Евразийский юридический журнал. 2015. № 6. С. 118.
1462 Blench, Roger. Op. cit. P. 64.
1463 Финнмарк — область (фюльке) Норвегии, где проживает
подавляющее большинство саамского населения этой страны.
1464 Ананидзе Ф.Р. Указ. соч. С. 115—118.
1465 Там же. С. 116.
1466 Природни и социо-географски карактеристики на зоните на но-
мадските и полуномадските сточарски движен>я во Македонка. CKonje,
1984. С. 5, 7, 78.
1467 Widmann, Peter. Der lange Weg zur Chancengleichkeit: Sinti und
Jenische in der deutschen Kommunalpolitik seit 1945 // Zeitschrift fur
Geschichtswissenschaft. 2001. Heft 6. S. 511.
1468 Cm.: Huonker, Thomas, Luid, Regula. Roma, Sinti und Jenische.
Schweizerische Zigeunerpolitik zur Zeit des Nationalsozialismus. Zurich,
2001.
1469 Redmond, Andrea. Op. cit. P. 59.
1470 Redmond, Andrea. Op. cit. P. 62.
1471 Keane, David. International Law and the Ethnicity of Irish Travel¬
lers // Washington and Lee Journal of Civil Rights and Social Justice.
2005. Vol. 1. Issue 4. P. 60.
1472 Department of the Environment. Report of the Task Force on the
Travelling Community. Dublin, 1995. P. 62—63.
1473 Redmond, Andrea. Op. cit. P. 62—63, 68—69.
1474 Andereck, Mary E. Irish Travelers // Encyclopedia of World Cul¬
tures. New York, 1996. P. 162—164.
1475 Cm.: Understanding New Travellers’ History and Culture. May
2010. P. 8—10.
1476 Blayney, Geoffrey Norman. Triumph of the Nomads: A History of
Ancient Australia. North Sydney, 1976. P. v, vii, 225—228, 230.
1477 He совсем ясно, какими мотивами руководствовался Р. Киплинг
при написании этого стихотворения, ведь известно, что он родился и
долго жил в Индии, знал и любил Азию.
1478 Blayney, Geoffrey Norman. Op. cit. P. 217—218.
1479 Артемова О.Ю. Прошлое и настоящее коренных австралий¬
цев // Расы и народы. № 10. 1980. С. 86.
1480 Саркисянц М. Английские корни немецкого фашизма: От британ¬
ской к австро-баварской «расе господ». СПб., 2003. С. 170, 173—174.
1481 Артемова О.Ю. Указ. соч. С. 87—88.
1482 Роуз Ф. Аборигены Австралии: Традиционное общество. М.,
1989. С. 41.
311
1483 Артемова О.Ю. Указ. соч. С. 88, 91.
1484 См.: http://clubtroppo.com.au/2013/06/03/were-indigenous-people-
regulated-by-the-flora-fauna-act. June 3, 2013; https://www.sbs.com.au/
news/myths-persist-about-the-1967-referendum. Updated March 11, 2014;
http://wafflesatnoon.com/aborigines-classified-animals-flora-fauna-act.
Revised June 1, 2016.
1485 Strehlow, Theodor. Nomads in No-Man’s-Land. Adelaide, 1961.
P. 38—39.
1486 Роуз Ф. Указ. соч. С. 175.
1487 Артемова О.Ю. Указ. соч. С. 94—95.
1488 1 миля примерно равна 1,6 км. •
1489 1 акр примерно равен 0,004 км2.
1490 1 дюйм равен 2,54 см.
1491 Worster, Donald. Op. cit. P. 10—15, 24, 29.
1492 Шараев B.A. Политика английских властей в деревне колони¬
альной Танганьики (1945—1960) // Народы Азии и Африки: История,
экономика, культура. 1975. № 6. С. 77.
1493 Worster, Donald. Op. cit. P. 240.
1494 Worster, Donald. Op. cit. P. 240—242.
1495 1 бушель примерно равен 35,23 л.
1496 Worster, Donald. Op. cit. P. 233.
1497 Bonniefield, Paul. The Dust Bowl: Men, Dirt and Depression. Al¬
buquerque, 1979. P. 44.
1498 Worster, Donald. Op. cit. P. 66, 96—97.
1499 Worster, Donald. Op. cit. P. 242.
1500 Worster, Donald. Op. cit. P. 234.
1501 Gellner, Ernest. Introduction: Approaches to Nomadism // The
Desert and the Sown: Nomads in the Wider Society. P. 4.
1502 До обретения Иракским Курдистаном фактической независимо¬
сти в начале XXI в.
1503 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 10.
1504 Киндлер Р. Указ. соч. С. 163.
1505 Черданцев Г.Н. Указ. соч. С. 13.
1506 Ямское А.Н. Указ. соч. С. 174.
1507 Bourgeot, Andre. Une liberte qui derange // Le Courrier de
l’UNESCO. Novembre 1994. P. 11.
1508 Шляков A.B. Диалектика номадизма и оседлости в западноевро¬
пейской культуре // Культура и антикультура: теория и практика: Кол.
монография. Тюмень, 2015. С. 140.
1509 Verne, Julia, Doevenspeck, Martin. ‘Bitte dableiben!’: Sedentaris-
mus als Konstante der Migrationsforschung in Afrika // IMIS-Beitrage.
2012. Heft 42. S. 68.
15.0 Даре некая B.H. «Традициология» как междисциплинарная па¬
радигма гуманитарных исследований // Традиционные общества: неиз¬
вестное прошлое: Мат-лы XII Междунар. науч.-практ. конф. Челя¬
бинск, 2016. С. 27—28.
15.1 Головнев А.В. Указ. соч. С. 122.
312
15,2 Советская власть вообще много внимания уделяла миграции,
используя управление ею как один из инструментов экономической по¬
литики. Сюда относились трудссылка, перемещение заключенных в
рамках системы ГУЛАГа, депортации народов, вербовка на стройки, на
Север и Дальний Восток, целину и строительство БАМа, «лимит про¬
писки», распределение выпускников вузов, ликвидация и переселение
«неперспективных» деревень и пр.
1513 «Бритва Хэнлона» — презумпция, согласно которой при
поисках причин неприятных событий должны прежде всего предполагать¬
ся человеческие ошибки и лишь во вторую очередь — чьи-то сознатель¬
ные злонамеренные действия. Обычно выражается фразой: «Никогда не
приписывайте злому умыслу то, что вполне можно объяснить глупостью».
15,4 После 1920-х гг.
Глоссарий и список сокращений
Абарал — обращение, призыв.
Аламан — набег.
Аткаминер (/саз., также — аткамынер, аткамнер) — представитель
кочевого общества, ответственный за сношения с внешним миром.
Бай — родовой властитель.
Барымта, баранта — взаимные грабежи и угон скота.
Басмач — участник бандповстанческого движения в Средней Азии
в 1920—1930-х гг. (дословно с узб. — «налетчик»).
ВКП(б) — Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков).
ВЛКСМ — Всесоюзный ленинский коммунистический союз моло¬
дежи.
Джайляу (каз.) — летнее пастбище, летняя стоянка кочевников.
Джут (/саз.), зуд (калм.) — падеж скота, вызванный обледенением
травяного покрова.
Зайсанг (калм.) — родовой властитель (в социальной лестнице кал¬
мыцкого общества зайсанги занимали место после нойонов).
Кстау (каз.) — зимнее пастбище, зимняя стоянка кочевников.
Манап (кирг.) — родовой властитель.
Нойон (бур., калм.) — наследственный правитель улусов, князь.
Номад — кочевник.
РКП(б) — Российская коммунистическая партия (большевиков).
СНК — Совет народных комиссаров.
Тайша (бур., калм.) — чиновник высокого ранга.
ТОЗ — Товарищество по совместной обработке земли.
ТУЖ — Товарищество по улучшению животноводства.
314
Источники и литература
Архивы:
Агинский филиал Государственного архива Забайкальского края
(АФГАЗК).
Архив РАН.
Государственный архив Забайкальского края (ГАЗК).
Государственный архив современной документации Астраханской
области (ГАСДАО).
Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ).
Национальный архив Республики Калмыкия (НАРК).
Российский государственный архив социально-политической исто¬
рии (РГАСПИ).
Российский государственный архив экономики (РГАЭ).
Российский государственный военный архив (РГВА).
Монографии и статьи:
Аблажей Н.Н. Казахский миграционный маятник «Казахстан—
Синьцзян»: Эмиграция. Репатриация. Интеграция. Новосибирск: Изд-
во СО РАН, 2015. 255 с.
Абылхожин Ж.Б. Традиционная структура Казахстана: Социально-
экономические аспекты функционирования и трансформации (1920—
1930 гг.). Алма-Ата: Гылым, 1991. 240 с.
Алланиязов Т.К., Таукенов А.С. Последний рубеж защитников
номадизма: История вооруженных выступлений и повстанческих дви¬
жений в Казахстане (1929—1931 годы). Алматы: OST—XXI век, 2008.
424 с.
Алтаев А.Ш. Седентаризация в земельной политике советского
правительства в Казахстане // Вестник КазНУ. Серия Историческая.
2015. N9 4. С. 122—126.
315
Алферова И.В. Государственная политика в отношении депортированных
народов, конец 1930—1950-е гг.: Дис.... кацд. ист. наук. М., 1998. 194 с.
Бадмаева Е.Н. Продовольственный вопрос в аграрной политике со¬
ветского государства: опыт решения в 1933—1943 гг. (на примере
Калмыкии). Элиста: КИГИ РАН, 2016. 296 с.
Быков А.Ю. Истоки модернизации Казахстана (Проблема седента-
ризации в российской политике XVIII — начала XX века). Барнаул:
АзБука, 2003. 168 с.
Викторин В.М., Идрисов Э.Ш. Кочевники и полукочевники Ниж¬
него Поволжья в составе России: социально-хозяйственная и политико-
потестарная эволюция в XVIII — начале XX в. // Ранние формы по-
тестарных систем. СПб.: МАЭ РАН, 2013. С. 202—228.
Винокурова Л.И., Григорьев С.А. Кочевые общества Якутии в со¬
циальных процессах XX века // Исторические, философские, полити¬
ческие и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопро¬
сы теории и практики. 2017. № 10. Ч. 1. С. 39—43.
Волжанина Е.А. Пути перехода с кочевого на оседлый образ жизни
на Ямале в первой трети 30-х гг. XX в. // Вестник археологии, антро¬
пологии и этнографии. 2013. № 2 (21). С. 98—104.
Голод в СССР: 1929—1934: Документы: В 3 т. М.: Междунар. фонд
«Демократия», 2011—2013.
Горяев М.С., Авлиев В.Н. Политика советской власти по отноше¬
нию к малым народам Поволжья (на примере калмыков) // Вестник
Калмыцкого университета. 2017. № 33(1). С. 14—20.
Гриценко В.Н. Перевод кочевников Ямальского Севера на осед¬
лость (конец 1950—1960-е годы) // Историческое краеведение Нады¬
ма — 3. Омск, 2003. С. 103—128.
Деметер Н., Бессонов Н., Кутенков В. История, цыган — новый
взгляд. Воронеж: ИПФ «Воронеж», 2000. 334 с.
Дэвис Р., Уиткрофт С. Годы голода: сельское хозяйство СССР,
1931 — 1933. М.: РОССПЭН, 2011. 544 с.
Ивницкий Н.А. Голод 1932—1933 годов в СССР: Украина, Казах¬
стан, Северный Кавказ, Поволжье, Центрально-Черноземная область,
Западная Сибирь, Урал. М.: Собрание, 2009. 288 с.
Казиев С.Ш. Советская национальная политика и проблемы доверия
в межэтнических отношениях в Казахстане (1917—1991 годы): Дис. ...
док. ист. наук. М., 2015. 556 с.
Килин А.П. Политика перевода цыган на оседлый образ жизни:
проблемы реализации (1926—1937) // Документ. Архив. История. Со¬
временность. 2005. Т. 5. С. 187—226.
Киндлер Р. Сталинские кочевники: Власть и голод в Казахстане. М.:
РОССПЭН, 2018. 382 с.
Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы евразий¬
ских степей (древность и средневековье). СПб.: Петербургское восто¬
коведение, 2004. 368 с.
Козлов А.П. Проблемы седентаризации казахского аула в аграр¬
ной политике советской власти 1920—1930-х гг. // Исторические,
316
философские, политические и юридические науки, культурология и
искусствоведение: Вопросы теории и практики. 2015. № 6. Ч. II.
С. 92—95.
Кочевая альтернатива социальной революции: Сб. М.: Ин-т Афри¬
ки РАН, 2002. 260 с.
Крадин Н.Н. Кочевничество в цивилизационном и формационном
развитии // Цивилизации. 1995. N° 3. С. 164—179.
Лярская Е.В. «Кому-то тоже надо и в городе жить»...: Некоторые
особенности трансформации социальной структуры ненцев Ямала //
Этнографическое обозрение. 2016. N° 1. С. 54--70.
Марков Г.Е. Из истории изучения номадизма в отечественной лите¬
ратуре: вопросы теории // Восток. 1998. N° 6. С. 110—123.
Михайлов В. Хроника великого джута. Алматы: Жалын, 1996. 99 с.
Нурзат А.А. Основные этапы коллективизации и перехода аратов
на оседлость в Туве (1921 —1944 гг.) // Вестник ЧГПУ им. И.Я. Яков¬
лева. 2014. N° 2. С. 47—52.
Омаров М. Расстрелянная степь: Документальное повествование.
Алматы: Гылым, 1994. 104 с.
Самарина Н.Г. Кочевое скотоводство и оседлость тувинцев в со¬
ветский период // Вестник Томского государственного университета.
2011. N° 4. С. 123—126.
Слезкин Ю. Арктические зеркала: Россия и малые народы Севера.
М.: НЛО, 2008. 509 с.
Тугай Т.И. Из опыта научной подготовки землеустройства казахско¬
го населения в 1920-е годы // Вестник Оренбургского государственно¬
го педагогического университета. 2017. N° 3. С. 218—246.
Хазанов А.М. Кочевники евразийских степей в исторической ретро-
перспективе // Кочевая альтернатива социальной революции: Сб. М.:
Ин-т Африки РАН, 2002. С. 37—59.
Хазанов А.М. Мобильное скотоводство в посткоммунистических
странах Центральной Азии // Этнографическое обозрение. 2017. N° 6.
С. 59—75.
Черных Е.Н. Степной пояс Евразии: Феномен кочевых культур. М.:
Языки славянских культур, 2009. 624 с.
Ямское А.Н. Традиционное землепользование кочевников историче¬
ского Карабаха и современный армяно-азербайджанский этнотеррито-
риальный конфликт // Фактор этноконфессиональной самобытности в
постсоветском обществе. М.: Моек. Центр Карнеги, 1998. С. 168—
197.
Benson, Linda, Svanberg, Ingvar. China’s Last Nomads: The History
and Culture of China’s Kazaks. — Armonk—London: M.E. Sharpe,
1998. — 251 p.
Blench, Roger. ‘You Can’t Go Home Again’: Pastoralism in the New
Millennium. — London, 2001. — 104 p.
Dialogue between Cultures and Civilizations: Present State and
Perspectives of Nomadism in a Globalizing World. — Ulaanbaatar: CDR,
2008. — 276 p.
317
Humphrey, Caroline, Sneath, David. The End of Nomadism? Society,
State and the Environment in Inner Asia. — Durham: Duke Univ. Press,
1999. — 371 p.
Khodarkovsky, Michael. Russia’s Steppe Frontier: The Making of a
Colonial Empire, 1500—1800. — Bloomington: Indiana Univ. Press,
2002. — 290 p.
Lattimore, Owen. On the Wickedness of Being Nomads // T’ien Hsia
Monthly. No. 1 (August 1935). P. 47—62.
Mongols, Turks, and Others: Eurasian Nomads and the Sedentary
World. — Leiden—Boston: Brill, 2005. — 550 p.
Pianciola, Niccold. Stalinismo di frontiera: colonizzazione agricola,
sterminio dei nomadi e costruzione statale in Asia centrale, 1905—
1936. — Roma: Viella, 2009. — 548 p.
Schatz, Edward. Modern Clan Politics: The Power of “Blood” in
Kazakhstan and Beyond. — Seattle—London: Univ. of Washington Press,
2004. — 182 p.
Thomas, Alun. Kazakh Nomads and the New Soviet State, 1919—
1934: A Thesis Submitted in Candidacy for the Degree of Doctor of Phi¬
losophy. — The University of Sheffield, July 2015. — 252 p.
Для возрастной категории 16+
Синицын Федор Леонидович
СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО
И КОЧЕВНИКИ
История, политика, население
1917—1991
Художественный редактор Е.Ю. Шурлапова
Технический редактор А.В. Лабутина
Корректор А.В. Максименко
Подписано в печать 24.06.2019.
Формат 84х 108'/Зо-Бумага типографская. Гарнитура «LiteraturnayaC
Печать офсетная. Уел. печ. л. 16,8.
Уч.-изд. л. 18,56 + вклейка = 18,99.
Тираж 2 000 экз. Заказ № К-7081.
ООО «Центрполиграф»
111024, Москва, 1-я ул. Энтузиастов, 15
E-MAIL: CNPOL@CNPOL.RU
www.centrpoligraf.ru
Отпечатано в АО «ИПК «Чувашия»
428019, г. Чебоксары, пр. И. Яковлева, 13
Издательство «Центрполиграф» представляет серию
«Новейшие исследования по истории России»
Вып. 1. Соколов К.И. Пламя над Волгой. Крестьянские восстания и выступления
в Тверской губернии в конце 1917—1922 гг.
Вып. 2. Пенской В.В. Центурионы Ивана Грозного. Воеводы и головы москов¬
ского войска второй половины XVI в.
Вып. 3. Черкасова М.С. Северная Русь. История сурового края. XIII—XVII вв.
Вып. 4. Морозова О.М. Генерал Иван Георгиевич Эрдели. Страницы истории
Белого движения на Юге России.
Вып. 5. Пенской В.В. Очерки истории Ливонской войны. От Нарвы до Феллина.
1558—1561 гг.
Вып. 6. Абакумов О.Ю. Третье отделение на страже нравственности и благочи¬
ния. Жандармы в борьбе со взятками и пороком. 1826—1866 гг.
Вып. 7. Посадский А.В. Зеленое движение в Гражданской войне в России.
Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг.
Вып. 8. Волвенко А.А. Донское казачество позднеимперской эпохи. Земля.
Служба. Власть. Вторая половина XIX в. — начало XX в.
Вып. 9. Коршунова Н.В. Крах политической доктрины императора Павла I, или
Как нельзя управлять страной.
Вып. 10. Шинаков Е.А. От Чернигова до Смоленска. Военная история юго-за¬
падного русского порубежья с древнейших времен до XVII в.
Вып. 11. Аверьянов К.А. Загадка завещания Ивана Калиты. Присоединение
Галича, Углича и Белоозера к Московскому княжеству в XIV в.
Вып. 12. Магилина И.В. Посольство монахов-кармелитов в России. Смутное
время глазами иностранцев. 1604—1612 гг.
Вып. 13. Малето Е.И. Средневековая Русь и Константинополь. Дипломатиче¬
ские отношения в конце XIV — середине XV в.
Вып. 14. Пенской В.В. Военное дело Московского государства. От Василия Тем¬
ного до Михаила Романова. Вторая половина XV — начало XVII в.
Вып. 15. Темушев В.Н. Русско-литовское пограничье. Гомельская земля в кон¬
це XV — первой половине XVI в.
Вып. 16. Бенцианов М.М. «Князья, бояре и дети боярские». Система служебных
отношений в Московском государстве в XV—XVI вв.
Вып. 17. Ганин А.В. Русский офицерский корпус в годы Гражданской войны.
Противостояние командных кадров. 1917—1922 гг.
Вып. 18. КотышевД.М. От Русской земли к земле Киевской. Становление госу¬
дарственности в Среднем Поднепровье. IX—XII вв.
НОВЕЙШИЕ ИССЛЕДОВАНИЯ ПО ИСТОРИИ РОССИИ
Ф.Л. СИНИЦЫН
СОВЕТСКОЕ ГОСУДАРСТВО
И КОЧЕВНИКИ
История, политика, население
1917—1991 гг.
Россия испокон веков жила бок о бок с
кочевыми народами Великой Степи и
Севера, постепенно включая в свои
границы «кочевые» регионы.
Кульминацией этого процесса стала
форсированная модернизация
«кочевых» территорий, реализованная
в Советском Союзе в 1930-е годы.
Большинство кочевников практически
в одночасье было «посажено на
землю». В бескрайних степях выросли
города, поселки и колхозы. Многие
вчерашние вольные скотоводы стали
земледельцами, пошли работать на
заводы и шахты. В чем были причины
ускоренного, форсированного
«привязывания» кочевых народов к
земле и каковы исторические
результаты этого процесса? На эти и
другие вопросы ответит книга доктора
исторических наук Ф.Л. Синицына.
2-28-1 Чнтаи-гороя I
02.08.2019 ООО "ГРАМОТА" V
пСо°лВеиТСй1!еГл°СШ^?§9И1г1^етсййРс
Цене
16
Номер
11079600
коя
2749241
ТЕК
11-7124
Выпуск 19