Автор: Сергеев Ф.А.
Теги: биографии коммунизм революция революционное движение социализм марксизм артем революционер
Год: 1983
Текст
АРТЕМ
(Ф.А.СЕРГЕЕВ)
Статьи у речи, письма
Москва
Издательство
политической
литературы
1983
66.61(2)2
A86
Редколлегия:
Л. Д. ПЕДОСОВ (руководитель)
А. М. БЕЛИКОВ
И. В. ЕРШКОВ
Ц. В. ЗОРИНА, член КПСС с 1919 г.
А. И. НАБОКОВ, член КПСС с 1917 г.
Л. А. НАГОРНАЯ
А. И. ОСАДЧАЯ
С. И. РАКША, член КПСС с 1917 г.
Артем
А86 Статьи, речи, письма / Ф. А. Сергеев.— М.:
Политиздат, 1983.—351 с, иортр.— В надзаг.: Ин-т марксизма-
ленинизма при ЦК КПСС, Ин-т истории партии при
ЦК КП Украины — филиал Ии-та
марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
Настоящий сборник составляют статьи, речи и письма ученика и
соратника В. И. Ленина, видного деятеля Коммунистической партии и
Советского государства, международного коммунистического движении
Федора Андреевича Сергеева (Артема). Его творчество ярко отражает
боевую, поистине легендарную жизнь профессионального революцио"
нера-большевика. В книгу впервые включены статьи, написанные в
1915—1916 гг. и опубликованные в газетах Австралии, где Артем
находился в эмиграции. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
0902030000-028 66.61(2)2
079 (02)-83 93~83 ЗК5
© ПОЛИТИЗДАТ, 1983 г,
предисловия;
Настоящий сборник, подготовленный Институтом
марксизма-ленинизма при ЦК КПСС и Институтом истории
партии при ЦК КП Украины, составляют статьи, речи и письма
профессионального революционера-большевика, ученика и
соратника В. И. Ленина, видного деятеля Коммунистической
партии и международного рабочего движения Федора
Андреевича Сергеева (Артема).
Двадцать лет своей жизни Артем беззаветно служил делу
пролетарской революции. 24 июля 1921 года, не дожив до
40 лет, он трагически погиб в железнодорожной катастрофе.
Творчество Артема, представленное в сборнике,
неотделимо от его кипучей многогранной деятельности как
крупного партийного работника. Его статьи всегда
публицистичны и отвечали непосредственным политическим задачам. Его
выступления, доступные любой аудитории, нацеливали
коммунистов, трудящиеся массы на выполнение требований
момента. Его нисьма, написанные живым, образным языком,
насыщены интересными наблюдениями над литературной
жизнью России, колоритными зарисовками тех стран и
народов, где ему пришлось побывать. Они пронизаны глубиной
суждений о партийности и общественном предназначении
человека. В одном из писем Артем писал: «Я был, есть и буду
членом своей партии, в каком бы уголке земного шара я ни
находился. Не потому, чтобы я дал аннибалову клятву, а
потому лишь, что я не могу быть не мной» (см. наст, изд.,
с. 108).
Не *
*
Ф. А. Сергеев (Артем) родился 7 (19) марта 1883 года в
селе Глебово Фатежского уезда Курской губернии в
крестьянской семье. Детство и юность провел в Екатеринославе
(ныне Днепропетровск), где отец работал на стройках. Здесь
он поступил в реальное училище и успешно окончил его в
начале нового века. В 1901 году Федор Сергеев был принят
на механический факультет Императорского высшего
технического училища (ныне МВТУ им. Н. Э. Баумана). Но
недолго ему довелось быть студентом.
3
В последние годы ученичества Ф. Л. Сергеев приобщился
к революционному движению, начал посещать нелегальные
собрания рабочих, распространять ленинскую «Искру».
В 1902 году Ф. А. Сергеев вступает в ряды Российской
социал-демократической рабочей партии. За активное участие в
студенческих революционных выступлениях он был
арестован и отправлен в тюрьму. По выходе из тюрьмы Ф. А.
Сергеев уехал во Францию. В Париже решил продолжать
образование и стал слушателем Русской высшей школы
общественных наук. Здесь в 1903 году произошла его первая
встреча с В. И. Лениным, выступавшим в школе с лекциями о
марксистских взглядах на аграрный вопрос в Европе и
России. Выступления Владимира Ильича произвели на юного
Сергеева неизгладимое впечатление. Встреча с Лениным
имела решающее значение в его жизни. Тогда же он понял, что
его место, говоря словами Ленина, среди людей,
«посвящающих революции не одни только свободные вечера, а всю
свою жизнь» (Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 4, с. 376).
Вернувшись па родину, Ф. А. Сергеев с 1904 года
становится профессиональным революционером. По заданию
партийного центра ведет нелегальную работу в районах
Донбасса, в Елисаветграде (ныне Кировоград), Николаеве.
Особенной популярностью он пользовался среди шахтеров
Донбасса, которые и прозвали Федора Андреевича именем героя
шахтерских легенд, неуловимого защитника бедных и
угнетенных — Артемом. Слух об Артеме дошел и до полиции, но
ему, как и его легендарному тезке, удавалось ловко
ускользать из-под носа шпиков и продолжать свое дело. Особенно
много хлопот Артем доставил харьковской охранке после того,
как в начале января 1905 года по решению Бюро комитетов
большинства прибыл в Харьков для создания там
самостоятельного большевистского центра. Вскоре ему удалось
сколотить и возглавить большевистскую группу «Вперед»,
ставшую ядром собирания революционных сил харьковского
пролетариата. Вооруженное восстание харьковских рабочих
12 декабря 1905 года показало, сколь грозна сила,
организованная большевиками.
После декабрьских событий в Харькове, получивших
отклик во всей России и за ее рубежами, авторитет Артема как
партийного вожака еще более возрос. На общем собрании
Харьковской организации РСДРП его избрали делегатом на
IV (Объединительный) съезд партии. С тех пор и до конца
жизни Артем избирался делегатом всех съездов
большевистской партии и во всех, кроме пятого (Артем был в это время
арестован), принимал деятельное участие.
4
Накануне съезда происходит встреча Артема с В. И. Лепп-
ным. На съезде от имени харьковских большевиков Артем
вместе с другими большевиками подписал написанное
В. И. Лениным «Обращение к партии делегатов
Объединительного съезда, принадлежавших к бывшей фракции
«большевиков»». Это обращение выражало ленинскую
оценку внутрипартийного положения и определяло перспективу
развития революции. Участие Артема в работе IV съезда
партии, его встречи и беседы с В. И. Лениным помогли ему
и харьковским большевикам глубже уяснить ленинскую
программу действий и еще больше укрепиться на позициях
ленинизма.
Летом 1906 года по поручению В. И. Ленина Артем
возглавил Уральскую партийную организацию, сменив
Я. М. Свердлова, брошенного царской охранкой в тюрьму.
Недолго, но плодотворно поработал Артем в Перми и на
Урале. Здесь он успел провести выборы делегатов на V съезд
партии. От Уральской партийной организации был дан
мандат на съезд В. И. Ленину, Артему и другим большевикам.
На съезде, однако, ему уже не довелось быть: 9 марта
1907 года Артем, в самых трудных ситуациях ускользавший
из-под носа охранки, был схвачен жандармами при выходе
с заседания Пермского комитета партии.
Начались годы тюрьмы, ссылки, эмиграции. В ожидании
суда Артем провел в тюрьме два с половиной года. Оп
попадает в исправительные николаевские роты Верхотурского
уезда, откуда мало кто выходил живым. Это было тяжелое
для него время, когда к мучениям физическим прибавились
моральные страдания вынужденного бездействия и
оторванности от революционного движения. Его письма на волю,
вошедшие в настоящий сборник, показывают, что ни трудные
испытания, ни тяжелые болезни не сломили воли
революционера: Артем много читает книг по общественным
вопросам, технике и естествознанию, изучает иностранный язык,
спорит по животрепещущим вопросам марксистской теории,
поддерживает товарищей по заключению. За любовь к
спорам товарищи по камере называли Артема «Федя
Громогласный».
Попав в ссылку летом 1910 года, Артем ведет
агитационную работу среди забитого и темного населения глухого
уголка Сибири, куда его, в »конце концов, сослало царское
самодержавие. Однако жажда борьбы и революционной
деятельности не дала Артему усидеть в глухом таежном селе.
Преодолев многие сотни верст пешком через глухомань и
тайгу, он в августе 1910 года совершает побег из ссылки в
5
Харбин, откуда через Дайрен и Нагасаки — в Шанхай, а
затем в середине 1911 года перебирается в Австралию, где
пробыл несколько лет до Февральской революции в России.
Наблюдая в Шанхае жизнь китайских пролетариев,
Артем пишет в одном из своих писем: «Они (т. е.
колонизаторы.— Ред.) поддерживают легенду о нациях, которые родятся
с седлами на спинах, и нациях, которые родятся со шпорами
па сапогах» (см. наст, изд., с. 67). В Шанхае он пробыл
недолго. «Я мог бы,— писал Артем,— недурно устроиться в
Шанхае. Но я не хочу... Здесь мне отрезаны все пути к
общественной деятельности... борьба меня увлекает и
захватывает» (см. там же, с. 69).
«Счастливая страна» — такой представлялась Австралия
либеральствующей интеллигенции в России,
«демократический» рай, где свобода и работа обеспечены всякому, а «лэй-
бор парти» (так называемая «рабочая партия») участвует
в управлении страной. Очень скоро большевик Артем
разобрался в истинном положении в этом капиталистическом
царстве свободного предпринимательства.
В Австралии он сразу же был захвачен острой борьбой
рабочего класса за свои жизненные права. В основанной им
газете «Эхо Австралии» Артем писал по поводу внесенного
в парламент антирабочего закона о стачках: «Новый удар,
который капиталисты подготовляли для рабочих, заставил
рабочих снова сомкнуть ряды. Повседневный опыт учит
рабочих, что против оружия государственной власти, которым
начинает пользоваться капитал, нельзя устоять в одиночку;
что власти, располагающей организованными силами
страны — судом, полицией и пр., необходимо противопоставить
силу объединенных рабочих; что эта сила может быть
создана лишь тогда, когда широкие массы рабочих организуются
не на почве простого завоевания лишнего пенса для
определенного сорта ремесленников (хотя это тоже необходимо), а
на почве защиты и завоевания прав для рабочих в целом,
т. е. когда экономическую борьбу отдельных отрядов рабочих
дополняют политической борьбой, борьбой рабочих как
класса, как одной группы общества» (газета «Эхо Австралии»,
1912, 23 августа).
Его статьи и письма в большевистском журнале
«Просвещение» — «Из Австралии» и «Классовая борьба в Повой
Зеландии», «Социалисты в суде» и «Брисбеиская тюрьма» —
раскрывали действительную расстановку классовых сил в
стране и показывали истинное лицо «лэйбор парти» и слабые
стороны рабочего движения Австралии. Серия этих статей
свидетельствовала о незаурядном литературном таланте их
6
автора, а письма-памфлеты «Социалисты в суде» и «Брисбеп-
ская тюрьма» — о том, что они не плод простого наблюдения,
а пережитое человеком, испытавшим «прелести»
австралийской каторжной тюрьмы.
Начавшаяся первая мировая война перед каждым
социалистом неумолимо поставила вопрос: с кем ты? С рабочим
классом против капитализма и мирового империализма или,
лицемерно прикрываясь пацифистской или «патриотической»
фразой, способствуешь ведению грабительской войны? Артем,
чутко воспринимавший события международной жизни,
быстро откликался на них. Несмотря на цензурные запреты
и драконовские законы военного времени, Артем,
поддерживавший связь с Комитетом заграничной организации
большевиков (КЗО), занял в этом вопросе ленинскую позицию.
Об этом свидетельствуют, в частности, опубликованные им
в эмигрантских газетах статьи: «Защита страны»,
«Внутренний заем» и др.
Последнее выступление Артема в эмигрантской газете
«Рабочая жизнь» относится к 15 июня 1917 года. Это письмо
уже из Владивостока по дороге домой, в котором он со всей
непримиримостью разоблачает Временное правительство,
показывает, что только большевики защищают интересы
рабочих и крестьян. В это же время о своем скором возвращении
из эмиграции Артем сообщал харьковским большевикам:
«Возвращаясь из Австралии, шлю привет товарищам и
соратникам в борьбе за освобождение рабочего класса от всякого
гнета и эксплуатации. Надеюсь скоро быть снова в вашей среде.
С братским приветом когда-то Артем, а ныне Ф. Л. Сергеев»
(см. Артем па Украине. Документы и материалы. Харьков,
1П61, с. 151). Но для харьковских рабочих и горняков
Донбасса Ф. А. Сергеев всегда оставался Артемом —
бесстрашным, самоотверженным большевиком-ленинцем.
Сразу же после приезда Артем был введен в состав
Харьковского комитета большевиков и избрап в Харьковский
Совет рабочих и солдатских депутатов. Менее чем через
месяц его избирают секретарем бюро только что созданного
областного комитета РСДРП (б) Донецко-Криворожского
бассейна. Он поглощен огромной организационной и
пропагандистской работой. Его голос постоянно гремел на
многочисленных митингах и собраниях тех дней. II конечно, при
его непосредственном участии выходит большевистская
газета «Пролетарий» (позже выходившая иод названием
«Донецкий пролетарий»). Свое отношение к печатному слову Артем
сформулировал так: «Как ни важна устная пропаганда и
агитация, она никогда не заменит пропаганды путем печати...
7
Каждый новый подписчик рабочей печати — новый борец за
дело рабочей революции. Поэтому вербуйте новых
подписчиков; пишите о том, что вас особенно интересует и волнует...»
(см. наст, изд., с. 189—190).
В своих выступлениях в Совете, на открытых массовых
собраниях трудящихся, членов профсоюзов, на
конференциях большевиков Артем со свойственной ему страстностью
громит буржуазных националистов, меныневистско-эсеров-
ских соглашателей, беспощадно разоблачает их
предательскую роль. Этому посвящены статья «Горе-объединители»,
выступления на областной конференции большевиков Юго-
Западного края, на собрании членов военной организации при
Харьковском комитете РСДРП (б), на общем собрании
членов профсоюза Луганска и др.
С резким протестом против травли лучших
представителей большевистской партии Артем выступил на VI съезде
партии. Он поддержал предложение о неявке В. И. Ленина
на суд Временного правительства. На этом съезде Артем был
избран в ЦК и в дальнейшем избирался в его состав до
последнего дня своей жизни.
VI съезд партии нацелил партию на подготовку
вооруженного восстания, на свержение диктатуры буржуазии.
На пути к решению этой кардинальной задачи
социалистической революции возникали немалые трудности, которые
усугублялись на Украине особенностями классовых и
национальных условий борьбы. На организацию масс на борьбу за
победу социалистической революции и были направлены все
усилия большевиков. Сущность возникших проблем и пути
их решения отражены в материалах и документах сборника
(см.: Письмо в ЦК РСДРП (б) от 7 сентября 1917 г., статью
«Мы или они» и др.)-
Одновременно велась большая работа по подготовке
вооруженных сил революции — созданию красногвардейских
отрядов, сбору, хранению и ремонту оружия, агитация в
войсках.
В дни Октябрьского вооруженного восстания Артем
находился в Петрограде, куда был вызван Центральным
Комитетом партии. Вернувшись в Харьков 30 октября, он снова
выходит на передний край революционной борьбы за
установление и укрепление Советской власти по всей Украине.
Выступления и статьи Артема были направлены против
остатков корниловщины, Центральной рады, ставшей оплотом
всех контрреволюционных сил в крае; он беспощадно
обрушивается на меньшевиков и эсеров и их украинских
единомышленников, пытающихся разобщить братские русский и
8
украинский народы, разоблачает несостоятельность идег
создания «однородного» правительства. В это время
появляются почти одна за другой статьи Артема «Власть Советов и
власть ликвидаторов», «Харьков, 5 ноября» (передовая)
«Лгунам и предателям», «Власть Советам или власть кор
ниловская». В них, а также в документах, публикуемых i
настоящем сборнике, в выступлениях на партийных
конференциях в ноябре — декабре 1917 года и на I Всеукраии-
ском съезде Советов разъяснялись революционные шаги
нового, Советского правительства, обеспечивавшие интересы
всех трудящихся страны, разоблачались попытки
меньшевиков и эсеров помешать переходу власти к Советам.
Артем непосредственно участвовал в подготовке и работе
I Всеукраинского съезда Советов, на котором Украина была
провозглашена советской. Здесь он выступил с докладом с
текущем моменте и задачах Советской власти на Украине,
выразил волю и стремление украинского народа идти по пути
Октябрьской социалистической революции, объединиться с
Советской Россией для совместной борьбы против внешней и
внутренней контрреволюции. Съезд избрал его членом
ВУЦИК. Артем вошел в состав образованного Советского
правительства Украины в качестве народного секретаря
торговли и промышленности, а в феврале 1918 года был
назначен председателем Совнаркома Советской Донецко-Криво-
рожской республики.
В самые критические моменты в истории партии и
страны Артем всегда был вместе с Лениным, рядом с ним. В
вопросе о заключении Брестского мира Артем решительно
поддержал ленинскую позицию против «левых коммунистов» и
Троцкого на заседаниях ЦК, на VII Экстренном съезде
партии и на IV Чрезвычайном Всероссийском съезде Советов.
Он пользовался огромным доверием В. И. Ленина и всегда
оправдывал его. «Не один раз,— вспоминает близкий друг,
жена Артема Е. Л. Сергеева-Артем,— по указанию
Владимира Ильича ЦК партии направлял Артема в районы, где
требовалось умение быстро разобраться в сложной
обстановке и найти правильное партийное решение острых
вопросов. Так было в марте 1918 года, когда после закрытия
IV Чрезвычайного Всероссийского съезда Советов Владимир
Ильич подошел к Артему и сказал ему, что на Украине
тяжело, нужно сейчас же туда ехать» (Товарищ Артем.
Воспоминания. Харьков, «Прапор», 1982, с. 123).
Артем возвратился на Украину. Он последовательно
проводил в жизнь принятые партией решения, преодолевая
сопротивление украинских «левых коммунистов», буржуаз-
9
ных националистов и левых эсеров. Артем прилагал
максимальные усилия для объединения всех революционных сил
Украины, «чтобы действовать единым фронтом против
помещиков и капиталистов, к какой бы нации они ни
принадлежали» (Артем на Украине, с. 193), для организации
обороны и эвакуации Харькова и Донбасса в связи с
наступлением германских оккупантов.
После ожесточенных боев с немцами Артем покинул
пределы Украины вместе с частями советских войск под
командованием К. Е. Ворошилова и Н. А. Руднева. События,
связанные с двухмесячным переходом из Донбасса в Царицын,
описаны в его статье «Николай Руднев».
В период оккупации и гетманщины большевистские
организации Украины возглавили борьбу трудящихся за их
национальное и социальное освобождение. Артем на II съезде
Компартии (большевиков) Украины (проходил в Москве в
октябре 1918 г.) был избран в ЦК КП(б) Украины, а в
ноябре 1918 года вошел в состав Временного
рабоче-крестьянского правительства Украины в качестве руководителя его
военного отдела, а затем заместителя председателя.
Артем был одним из тех, кто практически решал задачи
но восстановлению Советской власти на Украине,
противостоял националистическим и сепаратистским тенденциям,
направленным на отрыв КП(б) Украины от РКП (б), Украины
от Советской России. Вместе с тем Артем разъяснял
необходимость гибкого подхода к тем группам и лицам,
принадлежавшим к мелкобуржуазной демократии, которые проявляли
склонность или готовность сотрудничать с Советами.
Свидетельством тому являются такие материалы сборника, как
выступления Артема на I Харьковском губернском съезде
Советов, Харьковском губернском съезде КП(б) Украины и
III съезде КП(б) Украины, его статья «Партия мелкой
буржуазии и власть Советов» и др. На посту председателя
Донецкого губисполкома Артем начинает работу по
восстановлению шахт, является одним из организаторов борьбы с де-
никинцами.
Начало 1920 года застало Артема в Стерлитамаке —
тогдашней столице автономной Башкирской республики, куда
он прибыл в качестве уполномоченного ЦК РКП (б) и ВЦИК
РСФСР и руководителя организации «Вашкирпомощь»,
призванной оказать помощь голодающей бедноте республики.
Обладая огромным опытом борьбы против национализма
за интернациональное сплочение трудящихся, Артем
осуществлял в Башкирии задачу, поставленную В. И. Лениным:
«перевести истинно коммунистическое учение, которое
10
предназначено для коммунистов более передовых стран,
на язык каждого народа» (Ленин В. И. Поли. собр. соч.,
т. 39, с. 330).
Коммунисты Башкирии избрали Артема делегатом на
IX съезд РКП (б). Приехав 20 марта 1920 года в Москву, он
принял участие в его работе.
И вновь Артем на Украине в качестве председателя
Донецкого губернского исполнительного комитета Советов
рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. В соответствии
с указаниями ЦК РКП (б) и решениями IV конференции
КП'(б) Украины (март 1920 г.) он уделяет огромное
внимание налаживанию экономической жизни угольного бассейпа
страны — восстановлению шахт, улучшению жизни и
условий труда рабочих. Он борется за проведение линии партии
по дальнейшему размежеванию классовых сил в украинской
деревне в целях укреплепия социальной базы диктатуры
пролетариата и борьбы с кулачеством.
Куда бы ни посылала партия Артема — в Тулу, в Ижевск,
в Донбасс, он всюду остается неутомимым пропагандистом.
О поездке в Ижевск он написал статью «Красная кузница».
Зорким глазом большевика Артем подмечал новые черты в
тРУДе рабочих на производстве, оперативно откликался на
важнейшие события в жизни молодой Советской республики
(см. статьи «Разгром Врангеля», «Новый фронт» и др.).
Чрезвычайно насыщенным острой внутрипартийной
борьбой, организационной и агитационно-пропагандистской
работой в массах был последний период жизни Артема,
совпавший с переходом страны на рельсы мирного
социалистического строительства. Он работал секретарем Московского
комитета РКП (б) в острый момент, когда было необходимо
укрепить его организационно, оградив от влияния
оппортунистических группировок (см. документы «В Московский
комитет РКП(б)», отчеты о деятельности МК РКП(б) на
делегатском собрании коммунистов Бауманского района
г. Москвы).
Артем участвует в заседаниях II и III конгрессов
Коммунистического Интернационала. Он вносит свой вклад в дело
создания Красного интернационала профсоюзов (см. статьи
«Профессиональные союзы у нас и за границей»,
«Международное объединение горнорабочих и ВСГ», его выступления
на I международном конгрессе профсоюзов).
Одним из важнейших дел партии в начале переходного
периода была выработка методов подхода к трудящимся
массам. В конкретных условиях того времени решение этих
вопросов было связано с борьбой за укрепление профсоюзов, их
11
превращение в действительную школу управления, школу
хозяйничания, школу коммунизма.
С самого начала дискуссии о профсоюзах, навязанной
партии Троцким, Артем твердо и решительно поддержал
ленинскую позицию. Проведенная Артемом работа в
Московской партийной организации, его беседы с коммунистами,
выступления на дискуссионных собраниях с защитой ленинской
«платформы десяти», которую он подписал, разносторонняя
деятельность по сплочению партийной организации сыграли
немалую роль в идейном и организационном разгроме ан-
тилепинских фракционных группировок.
Анализируя работу в профсоюзах, Артем обобщал и
пропагандировал опыт налаживания их деятельности в
интересах трудящихся и Советского государства. Это нашло
отражение в статьях и выступлениях Артема о профсоюзах (см.
статьи «Итоги нашего съезда», «Больше места
беспартийным», «Текущие задачи союзов», его доклады и
выступления на съездах профсоюзов и др.).
Член ЦК партии, делегат X съезда РКП (б), Артем нес
идеи съезда в массы (см.: Доклад на собрании коммунистов
Бахмута), боролся за реализацию линии съезда, и прежде
всего на перестройку работы профессиональных союзов
внутри страны и на их единство действий с Коммунистическим
Интернационалом на международной арене. До последнего
часа своей жизни Артем жил интересами партии, интересами
народа.
* *
*
Представленные в сборнике произведения Ф. А. Сергеева
(Артема) расположены в хронологическом порядке. Большая
часть их публиковалась в различных газетах и журналах
и была включена в сборник документов и материалов
«Артем на Украине», изданный в 1961 году Центральным
государственным архивом Октябрьской революции и
социалистического строительства УССР. В данный сборник вошли
хранящиеся в Центральном партийном архиве ИМЛ при
ЦК КПСС письма Артема из тюрьмы, ссылки и из Китая за
1909—1911 годы, а также письма за 1911 — 1913 годы,
опубликованные в журнале «Исторический архив», № 1 за 1900
год. Включены в сборник также ранее не публиковавшиеся
письма этого же периода, выявленные в Центральном
партийном архиве в ходе подготовки настоящего издания.
Письма Артема из Австралии, написанные в 1914—1917 годах,
до сих пор пе найдены. Статьи и письма в редакцию: «Внут-
12
реипий заем», «Глас народный», «Еще о мифах», «Защита
страны» (три статьи), «Британская социалистическая
партия», «Новый дурман», «Сальто-мортале австралийского
синдикализма», публиковавшиеся в австралийских газетах в
1915—1916 годах, впервые включены в сборник. Первые
публикации документов и материалов, извлеченных из ЦПЛ
НМЛ при ЦК КПСС и партийных архивов Института
истории партии при ЦК КП Украины и Башкирского обкома
КПСС, соответственно оговорены в выходных данных. В
необходимых случаях к материалам сборника даны
примечания.
Подготовку сборника провели А. М. Беликов, Н. В. Ерш-
ков, И. М. Мишакова, А. И. Осадчая и В. И. Туваев. Помощь
в подготовке сборника оказали П. И. Алексеева, П. Б.
Лебедев и П. В. Орлова-Чернышева.
Редколлегия выражает благодарность членам Донбасской
и Харьковской секций Историко-литературного
объединения старых большевиков (ИЛО) при Институте марксизма-
ленинизма при ЦК КПСС за помощь и советы в подготовке
сборника к изданию.
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА IV (ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОМ)
СЪЕЗДЕ PC ДТП1
ПО ВОПРОСУ О ВЫБОРАХ ДЕЛЕГАТОВ
НА СЪЕЗД ОТ ХАРЬЕОВСВОЙ
ОРГАНИЗАЦИИ
Артамонов. [Артем. Сергеев] С декабря я почти не
работал в Харькове. Письмо, в котором сообщалось о
выставлении большевистским собранием моей кандидатуры и в
котором меня приглашали прибыть немедленно в Харьков, я
получил неожиданно. В Харькове в это время работа была в
очень неопределенном состоянии, потому что произошел
внезапно провал большевистских верхов. Очень заметны были
резкие отношения фракций, полное недоверие их друг к
другу и ожесточенная борьба. Борьбу эту я объясняю не
личными качествами отдельных лиц. Дело в том, что
революционное движение в Харькове выдвинуло несколько партий,
захвативших и оформивших все течения, замечавшиеся как
в рабочей среде, так и в остальных общественных группах.
Особенно резко, как нигде в России, разошлись и два
течения в социал-демократии. Постоянное поражение
меньшевистских течений, выражавшееся в «бойкоте» булыгинской
Думы, в организации баррикад, отказе от устройства Совета
рабочих депутатов, бойкоте Думы 11 декабря с первой же
стадии,— все это не могло мирно настраивать товарищей
меньшевиков. С другой стороны, постоянные благодаря
меньшевикам задержки в развитии хода событий особенно
резко настраивали большевиков против меньшевиков;
притом в рабочей среде часто больше и сильнее, чем в самом
комитете, намечалась тенденция к слиянию, которое,
сделав социал-демократическую организацию единой, при
посредстве выборов выдвинуло бы в руководительстве
движением направление, больше отвечавшее стремлениям
организованных рабочих. Мы решили слиться при условиях, что
в будущем все учреждения будут выборными, но временно
до выборов постановили сохранить начало равенства. В
районных комитетах это начало было уничтожено носле
провала или отъезда некоторых большевиков. Временно в
районных комитетах пдлучили преобладание меньшевики. Это,
однако, мало влияло на ход работ, потому что коллектив ни
\\
разу не собирали. После провала товарищей из комитета
большевистское собрание, состоящее из большевистской
части коллектива, потребовало доведения до нормы состава
комитета. В это время, впервые за 2*/2 месяца, был созван
коллектив, но существенных вопросов он не затронул; он только
определил точное понятие членства в партии применительно
к Харькову и разошелся. Больше его не собирали. После
этого, немного погодя, собралась оставшаяся неарестован-
иой часть комитета. Товарищи из меньшевиков отказались
пополнить состав комитета кандидатами, которых наметило
большевистское собрание. Характер борьбы определился.
Предложение, исходившее от организованных боевых
дружин, созвать избирательные собрания для выборов в
районные комитеты в течение ближайших 4 дней было
меньшевиками отклонено, а большевики заявили, что если
товарищи меньшевики за 3 месяца не успели переизбрать
районные комитеты (районные комитеты пополнялись
кооптацией), то мы, большевики, не имеем гарантии, что и в
следующие 3 месяца они будут переизбраны. Итак, произошел
временный раскол, и было создано секретарское бюро для
временного ведения дела. В таких условиях начались
выборы на съезд. Мы во всех районах были в меньшинстве при
крайне резкой фракционной борьбе во всех районных
комитетах, где остались большевики. Наступила предвыборная
агитация. Попытка созвать предвыборное собрание вызвала
официальное порицание со стороны меньшевистской части
комитета, хотя заранее, за два дня, было о нем официально
сообщено. Далее начались выборные собрания. Мы стояли
в стороне, нас лишь извещали о собраниях, часто за два-три
часа до начала выборного собрания, когда не было
возможности предупредить докладчиков. Между прочим, один из
товарищей меньшевиков сказал, что собрание считается
законным, если обе стороны извещены. В результате выборов
по Харькову за товарищей меньшевиков высказалось около
300 человек, за нас — 150. Я уехал, когда выборные
собрания прекратились. Организованных рабочих в Харькове
свыше 1000. Процент привлеченных к выборам в рабочих
районах таков: в Паровозостроительном районе имеется
около 300 организованных, а привлечено — 80, т. е. не
участвовало в выборах 75%. Заводский район был тоже слабо
представлен. Почти полностью голосовали лишь
интеллигентские группы, как-то: пропагандисты (до 60 человек),
управленцы и пр., а также Городской район
(ремесленники). Таким образом, не было принято устроителями всех мер
к тому, чтобы по возможности более широкие слои рабочих
15
члепов партии были втянуты в выборы. Но положение все
же было определенное: в Харькове голосовали около 460
человек, т. е. каждое направление, по уставу съезда посылает
1 делегата. Дело все спутал Белгород. Это уездный город
Курской губернии, который к Харьковской организации не
принадлежал. Товарищи из меньшинства говорили, что они
поедут туда; мы им сказали, что и мы поедем. Но я
категорически утверждаю, что о времени собрания мы извещены
не были, что только потому не могли поехать, и с этой
стороны выборы там формально незаконны.
В Петербурге мне стало известно, что выборы в Белгороде
были, и уже на съезде от т. Сосновского2 я узнал, что был
договор между провалившимися большевиками и
меньшевиками, впрочем, скорее, не договор, а постановление, которое,
кстати, не было запротоколировано, что Белгород для
выборов присоединяется к Харькову. Мы считаем поездку туда
лишь избирательным маневром для пополнения количества
голосов. Таким образом,— и на это указывают сами товарищи
меньшевики — голосов у нас нашлось бы, только не всех
членов партии привлекли к выборам. С другой стороны, даже
этих 150 голосов достаточно, чтобы харьковские большевики
получили на съезде право представительства с решающим
голосом. С Белгородом же вышло страшное недоразумение.
Не могу не упомянуть о том, что па некоторых собраниях
товарищи меньшевики не допускали даже обсуждения.
Пригласив в известное место, там вдруг объявляли, что оно не
конспиративно и поэтому нельзя обсуждать вопросы, а можно
только прочесть без мотивировки резолюцию о вооруженном
восстании, и проводили это, лишая возможности членов
партии сознательно выяснить обе платформы.
Между прочим, в Петербурге т. Загорский3 задержал
меня па том основании, что у меня 150 голосов, а паша
организация имеет право посылки лишь 1 делегата; с приездом
двух меньшевистских делегатов он заявил, что может меня
отправить, потому что теперь два спорных мандата: мой и
второй от меньшинства, и что съезд либо утвердит оба
мандата, либо их отвергнет.
В мандатах товарищей меня смущает подпись одного
секретаря, а не секретариата. При мандатах есть особое
заявление товарища секретаря от меньшинства. Он пишет, что
обращался к секретарю от большинства, но тот заявил, что
подпишет лишь тогда, когда ему удостоверят документами число
голосов, так как на веру он не может прпнять их. Секретарь
от меньшинства все же не нашел возможности показать ему
документы, потому что, по его заявлению, делегаты могли
опоздать.
В мапдатной комиссии делегат заявлял, что подпись
второго секретаря вовсе не обязательна. Жаль, что до этого
додумались после официального отклонения предложения
товарища секретаря от большинства, и непонятно, зачем тогда
официальная бумага секретаря. Во время этой истории меня
в Харькове уже не было. Мотивы отказа товарища
большевика подписать мандаты — мотивы, известные лишь из
приложенного к мандату заявления товарища меньшевика из
секретариата,— мне неизвестны и определенных данных по
этому поводу представить не могу.
Четвертый (Объединительный)
съезд РСДРП. Протоколы.
Госполитиздат,
М., 1959, С 64— 67
2 Заказ 2С37
17
ВЫСТУПЛЕНИЕ
ПО ВОПРОСУ ОБ АГРАРНОЙ
ПРОГРАММЕ ПАРТИИ
Артамонов. [Артем, Сергеев] Я не знаю, что именно
авторы проекта разумели под «демократическим государством».
Они могли иметь в виду, что муниципализация хороша при
всяком конституционном режиме, но возможно и другое
толкование, а именно, что под «демократическим государством»
разумеется демократическая республика. Если верно второе
толкование, то товарищи согласятся сразу же с моей
поправкой, так как «демократическое государство» — термин
двусмысленный, которым злоупотребляют кадеты. Если же
верно первое толкование, то я утверждаю, что
муниципализация в таких условиях не предотвратит реставрации, которой
нас пугал т. Плеханов,— разумеется, не реставрации
Московской Руси, а реставрации в форме наполеоновщины. Я не
вижу, почему наши крестьяне будут лучше относиться в
будущей буржуазной России к нам, социал-демократам, чем,
например, латышское крестьянство — к латышским социал-
демократам. Я утверждаю, что если нам предстоит паполео-
новщииа, так весь буржуазный мир пойдет против рабочего
класса. И эти самые муниципалитеты с величайшим
усердием поддержат тех новых наполеонов и их маршалов,
которые выдвинутся против рабочего класса.
Муниципализация при таких условиях вредна пролетариату. Поэтому я
настаиваю на том, что лишь при демократической
республике, обеспечивающей самодержавие народа, муниципализация
будет безвредна.
Четвертый (Объеди)1ительиый)
съезд РСДРП. Протоколы.
Госполитизбат,
М., 1959, с. 166
18
Е. И. ti А. А. СЕРГЕЕВЫМ*
9 июля 1907 г.
Здравствуйте, дорогие родители! Волею сил, от меня не
зависящих, я оказался снова там**, где Вы меня видели в
Москве и Воронеже. Вам это, вероятно, уже известно. Мне
подали заявление, в котором Вы на предъявление Вам моей
фотокарточки сына в снятом на ней не признали. Я это
объясняю тем, что по наидосадному недоразумению, повод к
которому я сам отчасти дал, меня назвали не Федором, а
Егором. Это недоразумение теперь выяснилось и, ввиду того что
я все-таки утверждаю, что я Ваш сын, а не чей-либо другой,
у Вас снова будет судебный следователь, допрашивать Вас,
верно ли это. Я живу в казенной квартире неплохо. У
политических режим неплох, особенно для меня, так как я
неизбалован. Самое главное, что здесь есть, это следующее:
сидит нас только двое в камере, камера большая, светлая.
Пища неплохая, прогулка в день чуть ли не на 2 часа,
еженедельно баня, а что главное — я могу иметь здесь столько
книг, сколько хочу, и имею очень много времени для
занятий. Собственно говоря, на воле никогда не бывает таких
благоприятных условий для работы. И на мепя вообще
тюремный режим действует неплохо. Я не малепький мальчик
и не красная девица, и на воле я бывал гораздо в худших
условиях довольно часто. Я вот сижу уже 4 месяца, но как
будто бы сидел только несколько дней. Если бы еще целый
год пришлось бы посидеть, и то я не чувствовал бы
усталости. Я так привык к спокойной, беспечальной и беззаботной
тюремной обстановке в том виде, как она имеется для
политических, что и на воле иногда скучаю. Как это ни странно,
но это так. Между прочим, эта история с Вашим отказом
грозит принять неприятный оборот. Теперь меня обвиняют
чуть ли не в бродяжничестве, т. е. в том, что я намеренно
скрывал свое имя, и раз Вы заявляете, что я не Ваш сын,
они могут никому не верить, обвипение опи ввиду этого
♦Родители Артема — Евдокия Ивановна и Андрей Арефьевич
Сергеевы. Ред.
** Речь идет о тюрьме. Ред.
19
предъявляют уже но уголовному делу, по ст. 951, которая
грозит 3*/2 годами каторжных работ. К тому же меня грозят
перевести в разряд уголовных, значит, лишить всех
преимуществ, благодаря которым жизнь здесь делается сносной и
время тратится производительно. Я приписываю Ваш отказ
недоразумению и думаю, что это недоразумение вскоре
выяснится. Только Вам лучше ие ждать новых визитов судебной
власти, а заявить судебному следователю того участка, где
Вы живете, чтобы он сообщил' судебному следователю 2-го
участка города Перми, что по карточке Вы узнали сына
своего Федора, который сейчас сидит в Пермской губернской
тюрьме и, как человек неизвестного звания, привлекается,
ввиду того что Вы, отец, ответили, что в карточке сына
своего не признаете. Вы можете объяснить это хотя бы тем, что
Вас спрашивали ие вообще о сыне, а о сыне Георгии *. К тому
же напишите мне в тюрьму письмо. То дело, по которому
меня привлекают — принадлежность к
социал-демократической партии,— не может ничем окончиться. Оно будет скоро
прекращено, это дело должно было бы разбираться судом,
но для суда нет никаких данных, по которым суд мог бы
признать, что я к ней принадлежу. Вот только я опоздал с
воинской повинностью, ее придется теперь отбывать. Но я не
думаю, чтобы правительству была большая охота меня брать
в солдаты, чем мне идти. Наоборот, возможно, что они
будут думать, что я сам желаю. И они будут искать предлог,
чтобы ие взять. Причин искать хватит, у меня пуля в ноге,
помните, которую у Дьяковых мне всадили еще лет девять
тому назад, когда меня Эрлих лечил и еще военный врач, что
от Ростковской, обязал шесть недель лежать и так неумело
перевязал рану. Потом у меня много попорченных зубов, не
особенно хорош желудок,— причину найдут.
Между прочим, мне было очень досадно, что в прошлом
году на пасхе ие увидел Дашу ** с Юрием. Я тогда был как
раз за границей и уехал только за несколько дней. Когда я
приехал, мне говорили, но было поздно, уже через месяц.
Я тогда написал Дарочке, просил, чтобы она Вам об этом
написала. От Егора я последнее письмо получил в прошлом
году. Но еще недавно через Костю Васильева узнал, что Егор
служит там же в Тифлисе, им очень довольны, он любимчик
начальства (не в меня удался). Если кому из Вас будет
время, приезжайте. Как поживаете Вы, как поживает
мамаша, бабушка? Жива ли еще бабушка? Говорят, у Нади **
* Георгий (он же Егор) Андреевич Сергеев — брат Артема. Ред.
* Даша и Надя — сестры Артема. Ред.
20
куча детишек. Если никому из Вас нельзя будет поехать,
пусть хоть Надя приедет. За меня не тревожьтесь. По
теперешним временам я еще не худо живу. За беспокойство,
которое Вам причинил, не обижайтесь, не по моей воле. Уж
такой теперь недоверчивый народ. Нет у них ничего против
меня, так хоть тут раньше были доверчивее. Целую вас всех.
Федя
Адрес: Пермь, губернская тюрьма, политическому
заключенному Федору Андреевичу Сергееву.
Р. S. Папаша, может быть, Вы меня не узнали, потому
что пять лет назад у меня не было ни усов, ни бороды.
Напечатано в сборнике:
Артем на Украине. Документы
и материалы. Харьков, 1961,
с. 41—47
21
JE?. Ф. МЕЧНИКОВОЙ*
Пермь, губернская тюрьма, 12 августа 1908 г.
Дорогая теги!
Я очень долго ничего не писал, т. е., вернее, Вы ничего
от меня не получали. Объясняется это тем, что мое
последнее письмо было мне возвращено обратно. Я его написал в
первых числах июля, сейчас же по получении
обвинительного акта. Под влиянием, т. е. скорее находясь под многими
различными влияниями, я написал его в форме, которая
прокурору показалась дерзкой. Теперь я пишу уже из Перми, из
губернской тюрьмы. Меня перевезли 3 недели назад, как
только Николаевка получила извещение от Палаты доставить
меня в здание суда к 25 сентября.
Я несколько раз порывался написать по отъезде из Нико-
лаевки и после получения обратно письма, но постоянно
наталкивался на препятствия: то починкой челюстей меня
доводили до такого состояния, что я оказывался неспособным
читать даже легкую беллетристику; то по написании письма
я получал Ваше письмо от 16 июля или повестку на деньги,
наконец, повестку о посылке, в заключение самую посылку.
Я от всей души, сколько могу благодарю за такую
заботливость обо мне. Вы можете мне верить, что меня эти
доказательства Вашей заботливости приводили в восторг, который
но наивности своих проявлений можно обозвать детским. Не
деньги, не сладости (хотя и они так хороши, когда попадают
так редко), а именно самый факт их присылки. Между тем
деньги пришли удивительно вовремя. Меня лечит дантист
(не в переносном, а точном значении этого слова); его
искусство, к великому нашему сожалению, далеко не
соответствует стремлению к обладанию презренным металлом, и он
мог бы доставить несколько неприятных минут, которых я
теперь избежал...
С гораздо меньшим любопытством, чем исхода болезни, я
жду исхода суда. С этой стороны я не ожидаю ничего
хорошего. Обвинительный материал очень бледен. Есть
свидетель, который утверждает, что моя хозяйка называла меня
Артемом, писала что-то со мной и ходила на какие-то собра-
22
ния; есть протоколы заседаний Пермского комитета с.-д., где
председательствует Артем; есть основание предположить, что
хозяйка «конспиративной» квартиры сука. У меня не найдено
ничего, не обнаружено нигде ничего, писанного моей рукой.
Доказать, что свидетельница говорит неправду, равно
доказать, что совпадение имен не обозначает тождество лиц,
невозможно; первое — потому, что свидетельница не
ссылается в подтверждение своих слов ни на кого; второе — и
потому, что азбучная истина. Никакой адвокат мне в этом случае
не в силах помочь. Я ожидаю получить на точном основании
102-й статьи пункт 1 ссылку на поселение и невольно
превратиться в то, чем мой отец после целого ряда побед и
поражений закончил свою карьеру — т. е. ссыльнопоселенцем.
Правда, мой отец просто поселенец, без прибавления
ссыльный, но это мало изменяет дело, и скорее в мою, чем в его
пользу. По обвинительному акту я никогда ни за что не
привлекался, т. е. есть основание считать нормальной степенью
наказания ссылку на поселепие; для большего понижения —
крепости — не вижу данпых; равно как и для всей строгости
закона — каторжные. Наши предположения таковы: Гольд-
ман — каторга лет 8—10; я, Двинянинова, Котов — ссылка
на поселение, остальных — оправдание или краткосрочная
крепость. Я чувствую себя немного утомленным. Дорога меня
развлекла. Новых впечатлений много. Прекращение
вынужденного одиночества и вместе отсутствие шума (мы сидели
хоть и в одипочке, но втроем) действует на первое время
хорошо, много книг, так как есть тюремная библиотека, в
ней исключительно беллетристика, но есть хорошая:
Ж. Санд, Бальзак, Достоевский, Шекспир, Байрон, Гейне и
др. Наслаждаюсь, когда могу. В дорогу взял библию*, но не
пришлось читать, сейчас лежит у меня в камере. Книги
Бориса Васильевича5, которые он посылал в прошлом году,
погребены в кладовых жандармского управления: отказались
пропустить. Вообще, сейчас очень плохо с пропуском книг:
во-первых, нельзя возвращать до самого выхода из тюрьмы;
во-вторых, массу книг, обращающихся в публичных
библиотеках, не допускают: например, «Капитал», Вебба6 и тому
подобное. Публика думает по этому поводу писать выше, но
Вы покамест ограничьтесь, если будете посылать, книгами
так называемого нетенденциозного содержания, например,
но физиологии, биологии, психологии, химии, вообще, в этом
роде. При этом пусть Вашим единственным принципом будет
следующий: посылать то. что не приходится покупать, а есть
* 1*очь идет о библии па французском языке, ио которой Артем
учил язык. Ред.
23
под руками; в крайнем случае, что можно купить по дешевке.
Я помню, лет 7 тому назад в Москве, особенно на
Сухаревке, можно было очень дешево покупать подержанные книги.
Хотя я лично тогда и не нуждался в деньгах, так как в то
время отец без труда мог высылать 50 рублей в месяц,
которых мне, кстати, не хватало, но я даже лекции всегда
покупал из вторых рук и за полцены. Во всяком случае, с
книгами сейчас не к спеху. Меня еще долго будут лечить... Если
у Вас что-нибудь есть, пришлите, конечно. Боюсь только, что
«Сократ и Платон» Новгородцева благодаря общей
философской позиции автора вещь не особенно ценная. Вот если бы
хорошую историю древней философии, но очень трудно
достать хорошую, хотя их существует многое множество.
Лучше всего посылать книги, когда выяснится результат суда.
Я массу перезабыл из того, что знал, и чтение книг по
механике (можно ограничиться только элементарной, в крайнем
случае прибавить — аналитическую), физике имело бы для
меня существенное значение. У меня, например, есть
желание понять эмпириомонистов. Вообще их позиция мне
кажется неудовлетворительной, но они так развязно обращаются с
наукой (впрочем, этот недостаток свойствен представителям
большинства философских направлений), что поневоле
является желание ближе познакомиться с естественными
науками. Как курьез могу отметить, что лекции по механике
начальником Николаевского исправительного отделения не
пропускаются, потому что слово «механика» ему неизвестно. Но
есть основания предполагать, что меня снова в Николаевку
не отправят. Судя по тому, что о губернской тюрьме писалось
в печати, Вы предположите, что я немного выиграю.
Наоборот, здесь всякие начальства и гораздо легче устранять
всякие недоразумения, а это огромный шанс. Здесь невозможен
запрет на «механику» и библию на иностранном языке на
том основании, что начальник не изучал наук и не знаком с
иностранными языками. А в смысле режима — теперь во
всей России одинаково, и шальная пуля даже на воле не
менее опасна, чем в любой тюрьме. И если на что можно
сетовать, так только на то, что пули стали совсем шальными.
Что же касается карцера, так ведь темных комнат боятся
только дети, пока они не дорастут до 7 лет. Поэтому все
Ваши опасения с этой стороны пусть рассеятся.
Меня очень интересует, что поделывает Шура 7, Борис
Васильевич, Дема. Впрочем, об этом Вы опять ничего не
напишете, как и до сих пор, хотя, правда сказать, меня это
молчание удивляет. Что это за история с литератором,
проживавшим по паспорту приват-доцента. Мой товарищ читал ее
24
несколько месяцев пазад в «Новом времени» 8. Он называл
мне героя истории с фамилией моего хорошего знакомого. Не
имею основания не верить, но интересуюсь его судьбой.
Покамест умолкаю, желаю Вам всего наилучшего. Передайте
мой привет Вашим. Пожелайте мне получить поселение,
потому что оправдание, по-моему, не означало бы
освобождения; а по-моему, лучше быть заключенным в пределах уезда
или волости, чем в тюрьме.
Ваш Федя
Посылку получил в совершенно удовлетворительном виде,
но на будущее время начальник обещал ничего, кроме
вещей, чаю и сахару, не пропускать. Это тем более печально,
что Вы прислали такие вкусные сладости. Утешаюсь, что на
этот раз посылку пропустили. Примите к сведению.
циа имл, ф. 149, оп. 1, а. 7
Публикуется впервые
li. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
[Пермь, губернская тюрьма], 7 марта [1909 г./
Дорогая тетя!
Наконец-то я выписался из больницы. Кроме того, что
там было невероятно скучно, я не мог быть и спокойным:
уйма хворостей, которая было сразу обрушилась на меня,
могла сулить впереди еще и новые. Теперь же я и спокоен,
и вновь нахожусь в привычной обстановке. А то, представьте,
целый месяц пробыть в обществе воров-рецидивистов,
рыцарей большой дороги, вырезавших на своем веку немало
народу, профессиональных нищих, шулеров и тому подобной
братии. Читать я не мог, да и нечего было; заниматься еще
чем, чтобы уединиться хоть на время, тоже было невозможно.
Однообразные рассказы о том, как один «работал» с
дубинкой, а другой — с браунингом или мечеными картами, скоро
надоели. К тому же режим для заразных очень суров: нельзя
выходить из палаты, нельзя писать; куда ни кинешься — все
нельзя, лежи и спи круглых 24 часа в сутки, просыпаясь
только для еды. Даже говорить громко запрещали
(безуспешно), хотя мы все, выздоравливающие, были глухарями.
Что касается меня, я так оглох после хины (хинное питье я
принимал во время цинги но 5 раз в день), что и теперь еще
почти ничего не слышу. Но зато, если я закрою глаза, я могу
себя вообразить, смотря по настроению, или на берегу моря,
или в лесу — таков у меня шум в ушах. Теперь цинга, в
сущности, тоже прошла, остались аппетит и слабость. Но и
первый и последняя, думаю, недолговечны. Я пока нахожусь в
тюремной больнице, а она недурное противоядие (против
первого в особенности). Ваше колоссальное письмо
(декабрьское) я получил уже в тюрьме. За депьги благодарю; в
земской больнице тоже ужасно скудно кормят: после обеда
можно съесть без труда фунт хлеба; мы для сытости выпивали
но кварте квасу, когда не было лучшего, приходилось
покупать сверх, чтобы быть сытым. Я страстно стремился
поправиться. Ведь меня было уже считали обреченным, целый
месяц бессознательного состояния.
2(3
Но меня, мпе кажется, спас все тот же аппетит; хотя я
был в бессознательном состоянии, но нреисправно принимал
пищу: кисель, молоко и хлеб, которые мне совали в рот, я
проглатывал всегда до последней ложки. Другие
бессознательные, наоборот, часто выбрасывают пищу, поэтому
быстро истощаются. Нурока * я получил уже в тюрьме. Пока
его оставляю в покое, потому что еще не могу заниматься:
в ушах шум и голова побаливает. Я думаю через неделю
взяться, к тому времени поправлюсь, потому что уж если
сами болезни покинули меня, то их спутникам тоже нечего
делать. Одно печально — суд откладывают и откладывают.
Теперь придется судиться в мае; но свидетели успели
разъехаться по разным концам России; оказалось, что к
январской сессии многих даже и не оповестили — за переменой
местожительства. Главная свидетельница уехала в Иркутскую
губернию, конечно, по собственной воле. Куда ее извещать!
Кроме того, ей придется месяц потратить на поездку на суд.
Я боюсь, что опять отложат дело из-за ее неявки. Я не
боюсь осуждения: вместо мая я выйду в сентябре — вот и все:
ведь и в Иркутской губернии живут люди, и там дается
известная свобода передвижения. Право же, выбора нищи
и пользования чистым воздухом там никто оспаривать
не будет.
Пока до свидания. Быть может, письмо пойдет без
марки. Дело в том, что выписка бывает раз в педелю — по
воскресеньям, а писать письма можно только по субботам. Мне
неохота ждать еще целую неделю из-за марки. Поверят до
завтра — пойдет с маркой, а нет — так без. Кстати, о результатах
дела о Московской организации9 я ничего так от Вас и не
узнал, напишите. Меня очень оно интересует. Пусть
бессвязность письма Вас не изумляет, скоро пройдет шум в голове,
тогда буду мыслить более связно. Пишите, если будет
нетрудно — пишите побольше, я никогда не устану читать.
Передайте привет Шуре и всем Вашим.
Федя
Суббота, 7 марта.
(Вчера был именипник.)
Сб. Артем на Украине, Публикуется по сборнику,
с. 57—59 сверошому с подлинником
* Нууок П. М. Практическая грамматика английского языка. Ред.
и. ф. мечнивовой
Пермь, губернская тюрьма, 24 апреля 1909 г.
Здравствуйте, дорогая тетя!
Долгонько я не имею о Вас никаких известий. Кроме
одпого отрезного купона, где Вы выражали недоумение по
поводу скудости писем от меня, я со времени болезни ничего
пе получал от Вас; декабрьское письмо было последним. Так
как и многие из моих писем, видимо, не получены, я
предполагаю, что и Ваши претерпели ту же участь. Но вместе с
тем я не могу быть уверенным в этом. Пишите, когда
найдется свободное время. Очень интересно знать, что делается
там, где нас нет. Напишите о результатах суда, о котором я
несколько раз писал. Вы писали, что он состоится не раньше
апреля, когда Вы получите письмо, будет уже начало мая.
Что касается моего суда — он назначен снова на 28 мая.
Думаю, что на этот раз его откладывать не будут. Кто будет
председателем сессии — неизвестно. Кто говорит — им
будет... * кто говорит, что не он. Определенно можно будет
сказать только около 15 мая, когда пришлют список судей.
Сижу я сейчас не плохо. Я уже ушел из больницы, нахожусь
в общей камере. В первый раз попалась более или менее
приличная компания. Хотя шумно, но не скучно. Беседуем
на литературные темы, ежедневно занимаемся гимнастикой
по способу какого-то доктора, фамилии которого я никак не
могу припомнить, кажется Мюллера. Правда, всех его правил
мы не соблюдаем. Например, гимнастикой необходимо
заниматься в помещении с чистым воздухом, а у нас, во-первых,
помещение всего одно, во-вторых, оно мало; поэтому когда
20 человек начинают заниматься гимнастикой одновременно,
то поднимается невообразимая пыль. Но мы миримся с этими
небольшими неудобствами. К тому же их так много, что к
ним вообще привыкаешь. Ленив я стал ужасно. Вот уже
третий день, как не беру английской книжки в руки.
Прошел 26 уроков и стал. Начало, говорят, половина дела; я
прошел другую половину (26 уроков из 52), но должен сказать,
* Далее фамилия зачеркнута. Ред.
28
что далеко еще не способен хорошо понимать по-английски,
тем менее объясняться. Л по пословице выходит, что все дело
сделано. Зато подвергали жесточайшей критике модернизм;
разбираем Гауптмана и пр. Кстати, общая камера и весна,
как видите,— обстановка, мало предрасполагающая к
серьезным занятиям. Из камеры непосредственно видна воля.
Правда, щит немного (если хотите, так и много) портит вид
и многое заслоняет. Но все же воля видна. Лес, кладбище,
черный двор, свалочный пункт, свиньи, голуби, вороны. Как
видите, и непосредственная природа, и вместе цивилизация.
Что касается последствий болезни, то они ощущаются все
слабее. Глухота становится меньше. И прочие проявления
ослабевают. Я бегаю, прыгаю, вообще, по виду вполне здоров.
Правда, иногда лежу без ног. Сидеть здесь во много раз
лучше, чем было в Николаевском. Там даже при наилучшем
режиме все же совершенно оторван от всего живущего. Здесь
же при самых крайних строгостях все же чувствуешь себя
ближе к жизни. Пока до свидания. Пишите. Не знаю, кто
раньше поедет в Енисейскую — я или Шура. Во всяком
случае ей Пермь по дороге. Я думаю быть не позже сентября
там. На оправдание надежд мало. Продержав двадцать шесть
с половиной месяцев, оправдать — это, как ни говорите, даже
и для меня будет обидно. А меньше поселения по 102-й статье
дать нельзя. Я уже заказываю себе сапоги с огромными
голенищами и непромокаемые. До свидания.
Ваш Федя
24 апреля 1909 г. Пермь. Губ. тюрьма.
Сию мипуту, перед самой отправкой почты, получил
Ваш отрезной купон от 26 марта. Благодарю за книги, но я
их еще не получил.
Сб. Артем на Украине,
с. вб—67
Полностью публикуется
впервые
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Пермь, губернская тюрьма, 9 мая 1909 г.
Здравствуйте, дорогая тетя!
Скажите, доходят ли до. Вас мои письма. Я от Вас за
последнее время, т. е. за время с декабря, не имел ни одного
письма. Деньги получал и позже, но письма ни одного.
Вчера снова расписался на повестке; получены деньги, вероятно
от Вас, больше неоткуда. Но от кого эти деньги, вообще
узнаешь не раньше как через месяц, потому что отрезной купон
отсылают на просмотр прокурору. Напишите поскорей.
Право, очень скучно без писем. В конце апреля был процесс, о
результатах которого я Вас просил сообщить. Кое-что я
знаю: кто судился, кто обвинял; даже в чем некоторых
обвиняли. Г. Малиновский, кажется, обвинял во всем, что
возможно придумать. Но самого главного — результата
судоговорения — я пе знаю. Много ли у меня будет спутников по
поездке в Енисейскую губернию или нет. У нас дела идут по-
старому. Ожидаю суда. Осталось меньше 3-х недель. Лучше
пусть будет плохой состав суда; по крайней мере, вновь не
отложат. Жизнь идет по-прежнему. Правда, пришлось вновь
переменить квартиру. Вечером 1-го мая меня увели после
поверки из камеры, где я был до того. Теперь сижу снова в
общей. От перехода немного потерял. У нас есть здесь самый
настоящий художник. Читает нам историю искусства. Как
видите, и у нас в тюрьме преобладают вопросы искусства.
Книг вообще нет. Поэтому пробавляемся разговорами. Одно
плохо. Нет таких принципиальных противников, с которыми
бы можно было поспорить от времени до времени. В тюрьме
это не мешает. В некотором смысле, наоборот, развлечение
даже. Говорят, в тюрьме под конец всякие разговоры
надоедают. Я с этим безусловно не согласен. Дельные разговоры
никогда не надоедят. Я раньше думал, что для меня сидение
в общей камере будет мучением. Теперь я вижу, что я с
таким же успехом умею сидеть в общей, как и в одиночке.
Время идет необычайно быстро. Уже третий месяц, как я
пришел из больницы (из земской), а кажется, будто всего неделя
прошла. А на особенную бедность впечатлений иожало-
30
ваться нельзя. Это показывает, что жизпь все же довольно
интересная. Новички говорят, что на воле жизнь теперь не так
интересна. Значит, небольшая потеря, что сижу в тюрьме.
И то утешение. На днях один товарищ по новой камере
вздумал нарисовать меня. Ему нужен был натурщик — и я
согласился быть таковым. Я изумился, когда увидел свое
изображение. Я настолько, оказалось, пополнел, что готов был не
узнать самого себя. Как' видите, тиф пошел мне впрок. Надо
сказать, что тиф повлиял па меня и в другом направлении:
у меня исчезли всякие намеки на тоску и т. п. Я всегда
удивительно ровен и жизнерадостен. Публика, которая меня
видит впервые, не желает верить, что я уже сижу третий год.
По их мнению, я должен был бы походить на какую-нибудь
холеру с признаками ипохондрии, но ни в коем случае не
проявлять таких бесспорпых признаков холерического
темперамента. Пока до свидания. Вероятно, Вы получите мое
письмо ко времени суда; он назначен на 28 мая. Пожелайте
мне всяческих успехов. Защитники, вероятно, будут из
местных и столичных адвокатов. Кланяйтесь Шуре. Сообщите,
как ее дела. Кланяйтесь Вашим. Пока до свидания. Желаю
всех благ.
Ваш Федя
Р. S. Простите за почерк. Очень тороплюсь. Опять
опоздал писать, а можно писать только раз в неделю.
9 мая 1909 г. Пермь. Губернская тюрьма.
цпл пмл ф. но.
он. 1, д. в
Публикуется впервые
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
/Пермь, губернская тюрьма/, 8 августа 1909 г.
Здравствуйте, дорогая тетя!
Ваше письмо от 20 июля я получил уже здесь, в Перми.
Вы недоумевали, как я попал в Харьков. Я вначале тоже
недоумевал. Теперь дело объяснилось. Меня там опознавали
какие-то лица и признали за некоего Тимофеева. И, как
таковому, мне предъявили два дела. Одно связано с вывозом па
тачке какого-то врача, а другое — произнесение речи; оба
дела 905 г., оба закончены. По обоим делам суд будет около
конца октября или начала ноября. Оба дела покрываются без
остатка пермским. II мне по-прежнему рисуется перспектива
поехать в Енисейскую губ. Эти новые дела только заставят
меня поездить больше, чем мне хотелось бы. Надо сказать,
что теперешние путешествия далеко не так привлекательны,
как были в добрые старые времена. Самое худшее то, что не
дают в дорогу деньги. Ехать три недели и получать
ежедневно только по два фунта хлеба — это значит быть на кар-
церном положении во все время пути. Единственное, что
хорошо в дороге, это огромная масса знакомств, которые
заводятся в дороге. Кого только не приходится встречать в
дороге. Рабочие, солдаты, крестьяне, интеллигенты, воры,
политики, просто публика... Чего и кого не приходится встретить
на пути! И эти люди путешествуют из края в край,
насчитывая в своей среде представителей от всех окраинных и
центральных мест России. Из Владивостока, Ташкента,
Закавказья, из Донецкой области, Западного края, Польши,
Москвы, Петербурга, с Дона, с Волги, с Днепра — отовсюду
идут, идут без конца сотни и сотни людей. У каждого из них
есть свое больное место, он готов без конца говорить о нем.
И если бы собрать в одно всю массу разговоров, участником
которых был и я, получилась бы огромная картина жизни той
части общества, которая не фигурирует в литературе, не
имеет своих газет, но которая определяет собой ход нашей
жизни. Я бесплодно бился в попытках понять внезапное по виду
удаление со сцены того, что мы назвали революционныvt
народом. А здесь сразу, без особого труда, мне стало все яс-
32
ным. И то, как он был, и то, как и почему его вдруг ые
оказалось. Как видите, хотя мое путешествие далеко не таково,
как дарвиновское или гумбольдтовское, но оно для меня
тоже имело свои поучительные стороны. А все же как
вспомнишь бесконечное уханье, брань, лязг цепей, бесконечную
цепь обысков, так придешь к убеждению, что вольным
пассажиром путешествовать куда вольготнее. Зато не так
содержательно. Я писал Вам из Самары, что еду в Пермь. Кстати,
не любопытен ли мой маршрут? Харьков — Тула — Самара —
Казань — Пермь. Если бы меня направили на Москву, я
приехал бы ровно на неделю раньше. Кстати, деньги я почти
получил. Почему почти — объясню. Повестка пришла в
Харьков, когда меня отправили в Пермь. Харьковская тюрьма
берет повестку и посылает ее сюда. А деньги продолжают
лежать в Харькове. Пришлось писать туда о перемене адреса.
В Вашем письме я только со следующим не согласен. Вы не
пишете писем, когда не можете одновременно послать денег.
Но какое отношение имеет одно к другому? Получение писем
и денег никогда не бывает одновременным, а я так люблю
получать письма. В дороге мне москвичи говорили, что будто
судившиеся по делу М. О. * уже уехали, и я жалею, что не
встретился с ними. А из Вашего письма видно, что они еще
не уезжали. Впрочем, письма идут так долго! Здесь, в
Перми, высылают через 17г месяца после суда. Как видите, у Вас
это делается не так быстро.
Ну, до свидания. Привет вашим.
Федя
8 августа 1909 г.
Скажите Шуре, что я с нетерпением жду, когда получу от
нее письмо.
Сб. Артем па Ууграипе,
с. 72—74
* Московская организация РСДРП. Ред.
3 Заказ 2С37
Е. В. ИВАШКЕВИЧ*
/Харьксвская губернская тюрьма, декабрь 1909 г./
Дорогая Фрося! Не знаю, удастся ли Вам личное
свидание, поэтому не стоит терять из виду других возможностей.
Кстати, я наслаждаюсь сейчас безусловным одиночеством и
могу с тем большим удовольствием побеседовать с Вами.
Беседа о делах была бы неинтересна; то, чего я не скажу
через решетку сестре, того я не напишу в письме к Вам, l'homme
propose **, а па счет dispose *** — это уже не в нашей
власти. Так же скучпо было бы говорить о том, что уже
прошло. Наши воспоминания часто слишком свободно
укладываются в рамках какой-либо статьи Уголовного уложения,
чтобы о них возможно было говорить вслух. Однако в этом
смысле возможно сделать исключение. Я долго не имел из
здешних краев никаких известий. Предсмертное письмо
О. И.****, в котором она начинала «Дорогой Володя!», хотя
на конверте писала пастоящее имя, ничего не говорило о
положении дел и людей. Вероятно потому жандармское
управление и пропустило его мне с таким необычным обращением,
продержав его у себя всего 3 месяца. Из известий я никак не
мог узнать, кто, что и как. Вот Вы хотя бы. Что с Вами
происходило в течение целых трех лет? Случайные данные то
позволяли думать, что Вы уехали из Х[арькова], то что Вы
арестованы или высланы. Мне бы хотелось иметь описание
переходов настроений хоть одного человека, который весь
период политического перелома пробыл на воле.
Мне чрезвычайно любопытно, как эта ломка отражалась
в сознании лиц, не разделявших симпатий к старому
порядку. К тому же мне и помимо всяких прочих соображений
было бы интересно узнать, как Вы прожили это время. Обо
мне-то Вы знаете приблизительно все. Как расхожую, скоро-
* Ефросинья Васильевна Ивашкевич — служащая Харьковского
общества сельского хозяйства, оказывала содействие Харьковской
большевистской организации. Ред.
** — человек предполагает (фр.). Ред.
*** — располагает (фр-). Ред.
**** О ком идет речь, выяснить не удалось. Ред.
34
портящуюся провизию, нас, во избежание могущих случиться
инцидентов, законсервировали, засолили. И мы все это
время как бы не жили. Поэтому ничего интересного и
оригинального, по существу, здесь не было. Зато у Вас были
неизбежные события. Конечно, Вы побожитесь, что и у Вас
было не веселее и не разнообразнее. Только я этому все
равно не поверю. Вам лень проанализировать те перемены,
которые неизбежно происходили у вас соответственно
изменениям в окружающей среде. Я признаюсь, любопытство — моя
слабость. Но Вы поймете ее, поймете жадное любопытство
человека, который оторван от жизни, но сам не может с пей
порвать. Вопрос, что произошло, что я найду, пойму ли я
людей и поймут ли они меня? — этот вопрос не покидает
меня. Невозможность разрешить его причиняет мне при моем
живом, деятельном темпераменте большие неприятности.
Я помню чувство, с каким я уезжал из-за границы.
Я видел новые мне народы, вглядывался в их жизнь и
ничего не понимал. Я чувствовал себя среди чужих. Это было
самое скверное чувство из всех, когда-либо испытанных мной.
У эмигрантов оно вызывает душевную болезнь, которую они
лечат спиртными напитками. Я позорно бежал в Россию,
потому что я чувствовал себя плохо среди непонятной мне
европкультуры. И чувствовал себя в своей стихии в
сравнительно варварской России. Но что, если эта Россия теперь
стала чужой? Или мои настроения, чувства, мысли покажутся
ископаемыми? Я уверен, что этого не будет. Но сомнение
ипогда закрадывается. Вот тезка моего папаши. Он был
максималист по темпераменту. Мы раньше так хорошо понимали
друг друга. А теперь я его не понимаю, хоть и не говорю ему
этого. Вы говорите о Мите 10 в таком тоне, что я могу думать
самое худшее. Всех, кого приходилось встречать, все
выглядят «сентябрем». Я до сих пор не могу определенно решить,
что предпринять по выходе. У меня есть определенное
намерение, но оно исключительно отрицательного характера: я
знаю, чего я не сделаю. Но кардинальный вопрос — выбор
между Востоком и Западом — до сих пор мной не решен.
Я всегда отличался слабостью характера; я никогда не мог
выдержать определенно раз выбранное направление. Оно у
меня всегда внезапно изменялось под влиянием первой
попавшейся случайности. Сейчас же у меня даже пет ясного
критерия. Я не знаю, поймете ли Вы меня в этом пункте.
Если поймете, значит, я еще не разучился мыслить подобно
другим людям. В самом деле, какое странное явление. Я
иногда говорю с Вами, смотрю на Вас и одновременно думаю:
что представляет из себя человек, с которым я говорю. Та-
35
ким ли он меня видит, каков я есть, или перед ним стоит его
фантазия? Точно то же думаю я и о себе: какой сфинкс
предо мной. Или, может быть, совсем не сфинкс, а тот самый
понятный мне человек, которого прежде я так хорошо знал.
Вопросы, по-моему, очень глупые. Но раз они всплывают на
поверхность, приходится или отбросить их без разговоров,
или отдать в них отчет. Я иногда, подумав об этом, без
видимой причины улыбаюсь моему собеседнику. Такие улыбки
могут показаться очень странными. Да и понятно: кто
может подумать, чтобы такие неуместные вопросы и мысли
гнездились в голове человека, который занят разговором
совершенно о другом, по-видимому, простом и доступном. Вот
до чего может у человека развиться фантазия, когда его
рассудок надолго сдают в архив! Уж Вас ли я не знаю!? Да
разве уж Вы могли так сильно измениться за эти три-четыре
года? И все же сфинкс. О ком бы теперь ни подумал,
никого не понимаешь так хорошо, как понимал раньше. Всегда
получается какой-то неопределенный остаток, не
поддающийся дальнейшему анализу. Может быть, раньше я меньше
думал о людях, даже о тех, с которыми ежедневно
встречался. Не напоминает ли Вам мое письмо, посланное не по
адресу, размышления человека, желающего найти точку для
ориентирования? Пишет человек, чтобы выяснить самому
себе странности своего поведения, и вдруг ни с того, ни с
сего посылает эти непереваренные и даже не
сформулированные толком мысли о настроениях человеку, которого они,
может быть, никогда не интересовали. Мне очень часто мое
поведение кажется странным. Особенно с тех пор, как
повеяло волей. Я потерял критерий нормальности и не вижу
возможности найти его в ближайшем будущем.
Я совсем не понимаю, зачем я Вам пишу это. Мой
прежний сожитель говорил, что у меня ясно выраженная
графомания. Я не способен удерживать в себе мысли, и малейшее
возбуждение уже гонит меня к тетради. Я не был с ним
вполне согласен. Но опровергать его все же не брался. Если
у меня и есть эта слабость, то она не так опасна. К тому же
если и не для Вас, то для меня такая подробность изложения
здесь имеет смысл. Вы убедитесь, как сильно я отстал от
людей, что именно мне пужно узнать, и вооружитесь
терпением, чтобы рассеять или подтвердить мои недоумения. Все
могло ведь остаться по-старому. Возможно, что люди просто
не видят в прежней деятельности того, чего искали найти:
возможность во всю ширь и плодотворно примепить свои
силы. Возможно также, что высокая температура
общественного возбуждения заставляла людей жить усиленным тем-
36
пом и они при полном напряжении всех своих сил
расходовали их без остатка в определенной области; а теперь, с
понижением температуры, изменилась и интенсивность
расходования, и на сцену выплыли такие потребности, которых ни
в коем случае общественная деятельность не удовлетворит
так полно, как это требуется. Тогда все мои страхи рассеятся,
как ночные призраки, едва я выскочу на свободу. Правда,
общественная деятельность не может быть теперь так
широка. И то правда, что она требует новых форм; что эти
формы — только в процессе созревания и даже не наметились
ясно. Это я до известной степени сознаю. Все дело в том,
что я и здесь не уверен в своем диагнозе. По приходе сюда, в
октябре, я встретился с двумя с.-д.; оба они отдали дань
своему времени и от безусловной активности перешли к
резонерству. Все же они были близки к мыслящим
революционным кружкам. Мы сидели вместе долго, много говорили.
Между прочим, я взялся изложить свой взгляд на
характер общественного перелома. Мои положения и выводы явно
не удовлетворили их. Они не могли ничего по существу
возразить. Ни у меня, ни у них не было цифр, чтобы проверить
мои положения. Они говорили, что аналогичных взглядов они
не встречали в литературе. Мне казалось, что я до известной
степени внес даже диссонанс в их сложившиеся воззрения.
Это больше, чем что-либо другое, говорило о том, что
понимание утеряно, что острые углы противоречий не могли
стереться в две недели, так разошлись мы в понимании
событий. Между тем один был моим учеником, а другой —
самостоятельно мыслящий, близкий прежде к большевизму.
Очевидно, под влиянием постоянного самостоятельного
размышления у меня выработались формы мысли,
уклоняющиеся от обычных. Это было бы несчастьем, если бы
приняло крупные размеры. Уже после тифа в общей камере мне
казалось, что меня понимают не так хорошо, как понимали
прежде. Хуже нет, когда такие скверные мысли лезут в
голову. Еще хуже, когда приходится обращаться к другим и
спрашивать, есть ли в этих мыслях хоть тень смысла. Как
видите, я с Вами вполне откровенен и нисколько не
стесняюсь изложить свои сомнения. Вы одна [из] немногих
уцелевших, которые близко знали меня. Мне поэтому интересно
узнать, насколько велика Вам кажется перемена во мне.
Я боюсь, Вам трудно будет понять меня и тем более ответить.
Нам так мало приходилось беседовать. Все же постарайтесь,
если успеете — до отъезда даже. Как жаль, что нам не скоро
придется встретиться при иных обстоятельствах. Там, где
буду я, не придется быть Вам, а где будете Вы, туда мне
37
путь заказан на довольно продолжительный срок. Вряд ли
[стоит] решиться из-за возможности увидать старых друзей
рисковать надолго опять быть вырванным из жизни. Я бы
даже не простил себе этого, если бы пришлось ехать только
из-за этого. Говорят, гора с горой не сходится. Правда, мы
сейчас встретились при обстоятельствах, совершенно
непредвиденных. Но встретимся ли мы вновь при более
благоприятных условиях и в близком будущем? В случайностях
наших скитаний есть что-то, что наводит иногда па
грустные размышления, не показывая ясно своего образа. Хотя бы
эти встречи. Вдруг встречаешь кого-нибудь, его не думал
встретить; и при виде его, как тени прошлого, начинают
мало-помалу выплывать воспоминания. Помимо своей воли
начинаешь рассуждать о превратностях своего
существования, неудовлетворенных стремлениях, подавленных
желаниях, несбывшихся надеждах и пр. Правда и то, что при моих
бродяжьих наклонностях мне было бы довольно трудно и в
спокойные времена усидеть на одном месте. При всяких
условиях человек — раб своего темперамента и привычек.
Я больше многих других. Но когда к этому влиянию
темперамента присоединяется еще и неуловимая произвольность
перемен, вызываемая современными условиями
политической жизни, чувствуешь себя ничтожнейшей игрушкой в
руках стихии или случая. Однако ведь плетью обуха не
перешибешь, так о чем и толковать? Из-за таких пустяков, по
совести говоря, не стоило бы понапрасну и беспокоиться; все
равно, что ни думай, а делать будешь по-старому. II все же
досадно. Как пи близко человек связап с деятельностью,
привычка связывает его и с людьми. И это имеет особенное
значение для людей подполья. Здесь личные связи всегда
бескорыстны и искренни, и именно поэтому их так больно
иногда рвать. Теперь могу признаться, что один раз было даже
чересчур больно. Это между нами. И Вы знаете, о чем я
говорю. Конечно, с Вами мы расстанемся сейчас лишь с
большим сожалением: мы с Вами пока лишь большие друзья.
Расстанемся здесь тем легче, что расстояние в 6 тыс. верст все
же меньше разделяет людей, чем две проволочные сетки на
аршинном расстоянии. А в будущем встретимся. Что
касается Авд. Як. *, я страшно удручен тем, что не придется
поцеловать ее на прощанье. Она совсем раскиснет здесь, в
Харькове, к тому времени, когда будет возможность сюда прп-
ехать. Увидать Митю я уже потерял желание. Увидать бы
* Авдотья Яковлевна Забайрачпая — активпый участпик
революционной борьбы в Харькове в 1905—1907 гг. Ред.
38
еще Бор. Вас. *. Собственно говоря, только трое еще и
остались на белом свете, встрече с которыми я был бы искренне
рад: Вы, Бор. Вас. да еще Ал. Вал. **. Она тоже одна из
моих старых приятелей, которые, по-видимому, мало
изменились и с которыми до известной степени не порвалась связь.
Кстати, помните Нину ***, Вашу приятельницу. Что с ней?
Совсем стала женой или еще осталась человеком?
Передайте мой привет, кому — сами знаете, их имен неохота
перечислять. Простите за почерк, за содержание, за все
недостатки, которые найдете здесь.
Ваш Федя
Сб. Артем, на Украине, Печатается по подлиннику,
с. 76—83 хранящемуся в партийном
архиве Института истории
партии при ЦК КП Украины
* — Б. В. Авилов. Ред.
'* — А. В. Мечникова. Ред.
'■* Кто имеется в виду, выяснить не удалось. Ред.
Е. В. ИВАШКЕВИЧ
[Харьковская губернская тюрьма], 19 января 1910 г.
Здравствуйте, дорогие друзья! По пекоторым
обстоятельствам я не мог до сих нор написать. Собственно говоря, я не
люблю писать, я Вам уже писал об этом и изложил мотивы.
Вы понимаете, что я в подобном письме ничего не могу
написать. Не стану же я сообщать о моих намерениях
жандармскому управлению, да еще ранее того, как я их
выполнил. Но я зато с удовольствием побеседовал бы с Вами. Это
очень низкопробный суррогат настоящего разговора с глазу
на глаз и без нескромных свидетелей в голубых мундирах
или гороховых пальто. Однако и этому рад. Ваше прошлое
письмо говорило только о том, что Вам скучно,— не столько
слова, сколько тон. Ваш Новый год больше походил па
страстную пятницу, а праздник — на похороны близкого и
дорогого человека. Говорят, что если люди на воле отвыкли
от общественной деятельности, зато они познали другие
радости жизни. Но Вы и веселиться, по-видимому, не умеете.
Наш Новый год был лишен событий. Мы съели по горсти
изюму и легли около 10 час. спать. Но зато у нас не было
скуки. Было немножко грустно; однако это не было
неприятное чувство. К тому же мы наслаждались своей грустью
умеренно. И очень неумеренно мечтали о будущем. Мечтали про
себя, зато тем более напряженно. Конечно, я ни слова не
напишу вам о перспективах, которые мне рисовались в
будущем угодливым воображением. У нас тоже не было
реферата; конечно, потому что нас было всего-навсего двое. Зато
1 мая в Перми у нас было их слишком много. Тогда воля
еще не улыбалась мне так близко. В моих рефератах там
были мотивы больше торжествующего характера, нежели
боевого; однако я попал к вечеру не в карцер, а только в
другую камеру. Если бы кто из тогда присутствовавших
писал о своих первомайских впечатлениях, его письмо носило
бы иной характер, чем Ваше. Или, может быть, Вы пе хотели
усиливать тяжести заключения описанием радостных и
торжественных минут, которые Вы переживаете иногда на воле
и которые недоступны по ту сторону тюремной ограды.
40
Вы о какой бурке там писали? Не «бурка» — «бурки»,
т. е. теплые сапоги, могли бы мне пригодиться. В Сибири это
универсальная обувь и при лесных скитаниях очень полезна.
Я без них очень легко обойдусь; поэтому не прилагайте
чрезмерных стараний, чтобы достать их. Можно — хорошо, а
нельзя — тоже хорошо. Примените этот принцип ко всему
остальному. Вы пишете об одеяле. Разве у Вас есть лишнее?
Я очень давно не имею собственного и не помню, когда на
воле пользовался своим. После ареста мне было передали, да,
видимо, во время моей болезни оно ушло с кем-нибудь в
ссылку. В Самаре я встретился с Лл. Вал. *. Она ехала на
поселение и через мою попутчицу передала мне маленькую
подушечку. Вот все мое постельное имущество. Раньше я спал
на соломенной и не чувствовал себя плохо. Вначале было
трудно привыкать к перьяиой. Вот видите, как немного мне
нужно. Если есть теплое белье, пришлите до отъезда. Эта
вещь, необходимая в дороге. Кальсоны и жилет — вроде того,
который носят латыши. Он высокий, вроде тужурки,
застегивается высоко, очень легкая и хорошо предохраняющая
от капризов погоды одежда. Подушку, одеяло, теплое и
носильное белье я могу везти с собой; пальто, шапку, сапоги,
пиджак и брюки я пошлю посылкой за казенный счет на
начальника Иркутской тюрьмы. В партию я уйду, вероятно, на
будущей неделе или во вторник — на Курск, или в четверг —
на Балашов. Но не уверен в этом. Меня уже
сфотографировали, освидетельствовали в комиссии, составили открытый
лист на Иркутск. Ждут бумажки из Палаты о прекращении
дела по 395-й статье. Если у Вас будет время, зайдите
сегодня же в Палату и узнайте у пом. секретаря по г.
Харькову — Вы у него узнавали 2-го: привезут ли меня в суд —
спросите, когда прекратят дело по 395-й. Если он Вам
скажет, что дело направлено к прекращению, скажите, что этого
мало. Важно знать, которого числа будет распорядительное
заседание Палаты, в котором этот вопрос будет
обсуждаться. К пятнице же передайте о результате Рассохатским **.
Кстати, спросите в Палате, не было ли в бумагах Рассохат-
ского, присланных из Винницы, постановления прокурора
Казанской палаты о прекращении дела, возбужденного о
Рассохатском в Екатеринбурге. Теперь его должны
освободить, а в тюремных бумагах есть постановление следователя
II участка г. Екатеринбурга о его задержании. Дело это
прекращено, постановление было предъявлено Рассохатскому в
* Речь идет о А. В. Мечниковой. Ред.
** Рассохатский — один из работников Харьковской организации
РСДРП. Ред.
41
Винницкой больнице. Но больница не уведомила об этом
тюрьму; к тому же спросите Рассохатских, послали они
заявление директору Винницкой больницы, о котором он им
говорил, или нет? Пожалуйста, сделайте, что можете. Он
очень часто «расстраивается». На днях хотел ночью жечь
матрацы. Вообразите: миниатюрная одиночка, в ней 4
человека (по случаю ремонта), вся одиночка заполнена
матрацами, подушками, одеждой и пр. Ключей в коридоре нет, до
конторы далеко, горючего материала вдоволь.
Представляете, что бы было и в каком состоянии находится человек,
который решается на подобные истории. Вот, кажется, все, что
касается дел. Белье и пр. можете передать на мое имя.
Впрочем, теперь на мое имя принимают всякую передачу. Так и
говорите: ссыльному — мне. Из верхней одежды мне нужны
только куртка (теплое полупальто), какие-нибудь брюки;
если найдется, то и пиджак или тужурку по моей
комплекции. Без последнего безусловно обойдусь. Я сейчас же по
приезде буду принужден переменить свой вид на чалдонский.
Но про запас надо иметь вид мастерового. Вы знаете, я по
внешности — хамелеон. Мое верхнее всегда меняется
соответственно среде. Вы понимаете, приходится искать работу,
а кто примет поселенца. Меня в Иркутскую губернию
привезут, выпустят где-нибудь при волости, припишут к ней,
выдадут паспорт «крестьянину из поселенцев» и иди, Федя, на
все четыре стороны. Этим Иркутская губерния выгодно
отличается от других губерний, вроде Енисейской губернии,
где поселение не такое старое и где не скоро выдают
паспорта. Итак, пойду я на все четыре стороны, а где придется
остановиться — не скажу, потому что и сам этого не знаю.
Знаю только, что на месте не буду жить; первое
соображение — то, что надо зарабатывать, а на месте поселения
заработки, сами знаете, плохи. Остальные соображения вам и
без объяснения ясны. Отдыхать я уже потому не думаю, что
надоело отдыхать за последние три года. К тому же для меня
деятельность — самый лучший, освежающий и
оздоровляющий отдых, а самая мучительная, тягостная и непосильная
работа — бездействие. Буду ли я кочегаром, машинистом,
слесарем, матросом, чем угодно еще,— я буду отдыхать.
А если труд будет связан с большими передвижениями, то
я, как природный бродяга, у которого эта склонность
природная, в крови,— я буду такой деятельностью вполне
доволен. Конечно, если она будет связана с известными
сторонами общественной жизни. Я многого не знаю. О многом я
знаю только из беглых и неполных описаний. Практика
рабочего движения в его развитых формах, как и обществеп-
42
пая жизнь капиталистических стран, мне известна лишь
понаслышке. Все это ставит мпе задачи, возбуждающие к
усиленной деятельности, напрягает энергию и волю. Вы
знаете, что, как это ни странно, а я почти доволен, что эти
три года просидел в тюрьме. Обстановка вашего военно-
полевого конституционализма с его политической апатией,
провокациями, с культом гедонизма, с подчеркиванием «пор-
нографизма» и общим умыванием рук подействовала бы на
меня в тысячу раз тяжелее сыпного тифа и пр. В тюрьме у
меня было всегда так много возни с правительственными
агентами и такая хорошая товарищеская компания, что я
мог забывать или, скорее, не так остро чувствовать
процессы, которые происходили на воле. В тюрьме меня к тому же
ближе интересовала теоретическая сторона борьбы. Я
воспроизводил борьбу и проецировал ее в областях, для меня и
новых до известпой степени, и интересных, а к тому же
обладавших незаменимым качеством: недоступностью для
воздействий администрации. Публика, которая сидела со мной,
да и я сам должны дико выглядеть на воле. Один из нас,
попавший было на волю, говорил, что на него смотрели как на
чудище. Он быстро попал к пам обратно (одна из жертв
центральной провокации); он не намного хуже чувствовал
себя в тюрьме по сравнению с волей. Не подумайте, что я
пою панегирик тюрьме. Будь опа тысячу раз неладна,
пропади она пропадом! Она сумела достаточно хорошо отравить
мне существование. Но я не могу не признать факт
глубокого различия в настроениях и душевном складе людей,
проведших последпие годы на воле и тех же — в тюрьме.
Должен сказать еще, что на Урале общественные пастроепия
пострадали менее, чем где-либо. Что факты из рабочей жизни,
о которых здесь приходится слышать на каждом шагу, там
совершенно отсутствуют. Бегство интеллигенции там
поголовно; но оно бросается резко в глаза благодаря тому, что
это стремлепие незаметно у рабочих. Передовые рабочие там
сузили деятельность, но не остановили. Где было 300, там
осталось 60, но эти 60 действительно социал-демократы.
Других прежде приглашали, а теперь не приглашают. Разбиты
только центры. Например, из Мотовплпхн выслали всю
молодежь (больше 1000 человек); для одного завода это много.
То же произошло в Надеждинском и отчасти в Алапапхе.
Поэтому сидевшие там по тюрьмам чувствовали блп;::о свою
связь с действительной жизнью, чем здесь. У пас
пессимисты считались единицами; целый ряд высланных, сосланных
на поселение или оправданных сидит уже снова; по далеко
не все арестованы. Люди, которых мы видали или слушали,
43
производили далеко не такое впечатление, как ваше (да и не
только ваше) письмо. Я встретился здесь с тезкой моего
отца. У него тоже больше воспоминаний и очень мало
(боюсь сказать — ничего) для настоящего. Где он, бравый,
не осматривающийся по сторонам, идущий напролом для
достижения поставленных задач? Когда нет ясно поставленных
задач, а только неясные стремления, то трудно быть
определенным. Говорят, что отсутствие индивидуальности (я бы
сказал пошлость господствующего типа) — наша
национальная черта. Раньше ее объясняли самой невозможной
чертовщиной (идеализм — только разновидность чертовщины,
более утонченная, чем чертовщина забитого вотяка, но все же
чертовщина), теперь же для нас понятно, почему наши лица
так «невыразительны». А разве человек, не занимающийся
определенной общественной или интеллектуальной
деятельностью, может выражать что-либо, кроме видовых качеств,
т. е. не быть общим местом? Нам не нужно прибегать ни к
какой чертовщине для объяснения этого, по существу, очень
простого и доступного факта. Как видите, ко всем моим
недостаткам у меня прибавился еще один — склонность к ум-
ничанию. Я думаю, что этот недостаток, как и всякое
резонерство,— результат недеятельной жизни. Что же в тюрьме
делать, как не рассуждать? Как я буду доволен, когда буду
в состоянии не только говорить. Я жду этого момента с
большим нетерпением; однако без особого нервничания. Я
поневоле приучил себя быть сдержанным. Теперь я рад, что это
так. Иначе я умер бы от нетерпения, прежде чем доехал бы
до Иркутска. Как-никак я читаю, смеюсь, слушаю анекдоты
и не ругаюсь никогда с сожителями. Нас сейчас сидит четыре
человека. У нас страшная теснота. Читать невероятно
трудно. Но мы поддерживаем ровные товарищеские.отношения.
Для ради увеселения Рассохатского целые дни
рассказываются анекдоты, строятся всевозможные и самые
невозможные перспективы и планы будущей жизни (но не
деятельности). Можно подумать, послушавши пас,— да это мещане
с Благовещенского базара, занимающиеся на досуге между
торговлей истреблением своего свободного времени. Я пишу
эту записку под аккомпанемент невозможнейших анекдотов
из жизни нашего пошехонья. Я очень часто отвлекаюсь и
хохочу наряду с другими. У нас, кроме Рассохатского, есть еще
один с сильно расстроенными нервами; у него в силу личных
обстоятельств очень тяжелое душевное состояние и
приходится отвлекать их постоянно от тяжелых мыслей. Иначе они
впадают в меланхолию и делаются невозможными. Ну, что
же, не пора ли окончить. Мне делать нечего, и я могу болтать
44
без конца и замучить Вас разбором моего невозможного
почерка. Кстати, я знаю, что Вам, Фрося, выпадет этот труд.
Я не могу не ответить Вам на Ваше утверждение, что Вы
сильно изменились. Но в чем? Та же вертлявая, живая,
подвижная и эластичная, как ртуть. Или Вы стали бабушкой
или почтенной матроной. Даже те же глаза с тем же
искрящимся и задорным блеском. Или Вы изменились в смысле
общего душевного склада и строя мыслей, иначе говоря,
может быть, изменилось в общих чертах Ваше
миросозерцание? Не верю. Тогда бы Вы неизбежно порвали и старые
знакомства. Так в чем же перемена? Или Вы превратились,
подобно многим, в старую деву от революции; мечтаете о том,
чего Вы не можете совершить, и ясно сознаете это и
перерываете на досуге тряпье прежних переживаний? Не думаю.
В Вас больше живости и энергии, чем это бывает у лиц,
фактически отказавшихся от общественной деятельности, но не
умеющих порвать с воспоминаниями о ней! Но довольно.
Не перетолкуйте моих слов в дурную сторону. Очень трудно
писать в нашей теперешней обстановке. Числа 25—26-го к
Вам зайдет мой товарищ, он подробнее расскажет о том, чего
пе могу писать. Целую Вас, целуйте Дуню. Привет... М. *,
Жене, Д. и др. (То, другое письмо у Вас возьмут в четверг
утром на службе. Когда спросят — отдайте. Спросит
женщина, довольно красивая, стриженая, поэтому в капоре.)
Привет всем. Еще раз целую Вас. Напишите поскорее, чтобы я
сумел получить до отъезда.
Ваш Федя
19 января 1910 г.
Сб. Артем на Украине, Печатается по подлиннику,
с. 85—91 хранящемуся в Партийном
архиве Института истории,
партии при ЦК КП
Украины
* Слево неразборчиво. Ред.
Е. В. ИВАШКЕВИЧ
[А лександровская пересыльная тюрьма Иркутской губ.], 1 мая 1910 г.
Дорогая Фрося! Сегодня получил вещи. Письмо еще не
получил. Вообще, я до сих пор не получил от Вас ни одного
письма; зато две телеграммы и два отрезных купона. Что,
Вы ленитесь писать или письма так плохо доходят? Не
кажется ли Вам, что телеграммы и отрезные купоны только в
очень редких случаях могут удовлетворить? Часто они только
дразнят. Здесь мы живем, как на необитаемом острове. Когда
нет писем, тогда иллюзия в этом смысле полная. Я же со
дня отъезда из Харькова не получил ни одного письма
ниоткуда и ни от кого. Вы понимаете, что такое всестороннее
молчание может наскучить. К тому же у пас Сергеевых три.
Те двое почти каждую почту получают письма. И когда
кричат: «Сергеев — письмо», я каждый раз срываюсь с места.
И всегда с одинаковыми результатами. В общем, здесь
письма получают многие, и так как обычно ничто не
вычеркивается и всякого рода новости не являются поводом к
задержанию письма, то мы получаем кое-какие сведения из
общественной жизни. Например, если в «Русских ведомостях» п
что-либо сообщают из заграничной жизни, о жизни партии,
например, социал-демократах, Думе и пр., то пишут: в
«Р[усских] ведомостях]» напечатано то-то, а в «Руси» 12 то-то
и т. п. Но если корреспондентом является какой-нибудь
ликвидатор, то получаешь неверное освещение. Например,
слияние фракций, о котором было напечатано в «Р. В.», мне
кажется освещенным односторонне. Если в других газетах было
подробнее описано — напишите. Новости и новинки в мире
науки и философии получаются здесь редко, хотя нужда
очень велика. Помните, я Вас просил достать «Философские
предпосылки точного естествознания» Эриха Бехера 13, затем
К. Слайдера 14:
1) «Картина мира с точки зрения современного
естествознания». 2) «Машина мира»;
наконец, Вобеля 15 что-то по физико-химип, названия не
помню. Еще надо бы Рамсея 16 «Essaye biografical and che-
mical», английское издание 1908 г. Если его нет еще на рус-
40
ском языке, можно на английском. И вообще, читаете жо
Вы что-нибудь. Что прочли, шлите нам. Нас идет в Корои-
чаискую волость масса народу, и безусловно хорошего
пароду, но книг нет. Сходите в Мордвиновский, 29, спросите
Виктора * или Владимира * Галкина. Это братья одного пречу-
десного парня, который, отбыв каторгу, идет со мной в одну
волость, но на месяц раньше меня. Если Вы письмо мне
будете писать до 28 мая, то письма пишите сюда прямо па
пересылку. Я пойду 10 июня и перед отъездом могу получить
письмо прямо на руки. Также и книги. Письма в Коропчан-
ку, равно и книги, и все прочее посылайте на Анатолия *
Галкина. Я через пего получу. Он идет раньше меня. Я
приду туда на готовую квартиру к нему и все получу. Все
подробности о Коропчапке, адресе и пр. узнаете па Мордвшюв-
ском, 29. Если еще о чем буду просить, так это о том, чтобы
Вы писали. В Коропчанке природа хотя и очень хороша —
Ангара, знаменитые пороги немного выше, леса и горы и
пр.,— однако прав был один философ, говоря, что природа
сама по себе очень скучна. Жизнь там дешева, но не
интересна. Какая-либо научная работа там невозможна за
отсутствием книг; иная работа также невозможна за полным
отсутствием спроса па труд и на его продукты. Чередовапие
охоты и пьянства исчерпывает содержание годового цикла
жизни тамошнего населения. Пороги на 20—70 верст выше
прерывают сообщение пароходом с Иркутском, они тянутся
верст 60—80. Пароходы подходят к самым порогам. (Это
последняя стоянка всего в 60 верстах ниже Братского Острога
Нижнеудинского уезда.) От Братского Острога до Шиман-
ского села, где я думаю жить, всего 120—150 верст. Впрочем,
все это гораздо подробнее Вы можете узнать у Галкиных.
Пока что мы живем здесь на пересылке. Холод каторжный.
Под одним халатом ночью мерзнешь, а теплого не выдают из
цейхгауза. Я говорю о теплом белье, конечно, а не об
одеяле. Питание недостаточное. Мы возимся со своими
цинготными постоянно, но их число растет. Наша группа в 90
человек (так наз. «организованные» — в противовес всяким
проходимцам, идущим под флагом политических) имеет около
50 руб. в месяц расходов только на цинготных малоимущих.
То есть только па них отчисляем 10% и больше. Но число
цинготных не уменьшается. Климат, видимо, скверный. Я,
конечно, здоров, завидно здоров. У нас кругом чудесные виды.
Горы зеленеют свежей зеленью, поют жаворонки. Пролетали
* Братья Галкины (Анатолий, Владимир, Виктор) — активны©
деятели Харьковской организации РСДРП в революции 1905—1907 гг.
Ред.
47
гуси и журавли. Внутри общежития живем дружно. Если и
выходят наружу какие-либо проделки, то они все допере-
сыльиой эпохи.
Мы тщательно чистимся, чтобы и в ссылке не смешаться.
Умственная жизнь очень оживленная. Вашу телеграмму я
получил на другой день после особо оживленного праздника.
Я не предполагал, что мы в такой обстановке так проведем
этот день. Столько бодрости, веры в будущее, я бы сказал,
жажды будущего чувствовалось во всем. Можно ли было
подумать, что из нас половина барака отбыла каторгу, что в
огромном большинстве мы годы просидели в ужасающей
обстановке безделья и постоянных унижений. Боюсь, что
ничего толком я еще не успел писать, а лист уже окончен. Но что
написать? Описывать свое времяпрепровождение я не стану
по вполне понятным соображениям. Могу сказать только, что
устаю я страшно. Раньше тоже уставал. Но после нашего
ухода с размежеванием и чисткой состава я начал уставать
значительно больше, потому что общее повышенное нервное
настроение отзывается и на мне. Наши перспективы в
ссылке — тоже борьба. Не только с ужасными условиями
полудикой среды, но еще больше с деморализованной массой так
называемых политических, проникших в ссылку и на каторгу
в дни общественного подъема и разрухи. Конечно, мы бодры.
Угрозы расправ из-за угла нас не пугают. После того что мы
уже пережили, нас такими пустяками испугать трудно, тем
менее — остановить. Вообще о своих намерениях в будущем,
кроме указанных, я тоже пе буду и не могу писать. Что я
могу написать о будущем? Хорошими намерениями
вымощен ад. Но как их выполнить? Один мой близкий товарищ, с
которым мы вместе начали похождения в карцерах
Николаевских рот, бодрый, мужественный, сильный парень, огонь,
а не человек, умел в дни ужасных избиений и издевательств
сохранить бодрость духа и мужество. Страстно, с нетерпением
ожидал выхода и вот па днях узнаю: Бабинцев застрелился.
В ссылке, на свободе уже человек не вынес гнета
пережитых унижений. Он еще боролся, пока был над ним
унизительный, ненавистный, обезличивающий гнет; но
прекратилось давление — и жизнь сразу потеряла смысл и
содержание. Л пережитое всплыло как мутный грязный осадок.
И человек погиб. Погиб как раз тогда, когда дождался
желанной свободы. Ужасно! Как я пи бодр, но я его сразу понял.
Бывают минуты, когда нужна огромная сила воли, чтобы
остаться жить. Но такие минуты даром не проходят. Я,
кажется, ударился в лирику. Но эта смерть так ужасно
подействовала на меня. Я должен оканчивать письмо. Я могу его
48
затянуть до бесконечности, но место ограничено. Никаких
новостей я Вам, разумеется, не сообщу. О своих местных
делах распространяться не нахожу удобным. Мои хорошие
настроения обычно бывают связаны с мотивами, о которых
упоминать не всегда удобно. Что же касается лирики, то она
вызывается обстановкой, о которой и противно и тяжело писать.
Я до сих пор ни словом не поблагодарил ни Вас, ни Лвд. Як.,
ни Митю за Ваши хлопоты и заботы. Я только скулил по
тому поводу, что Вы ничего не пишете. Должен сказать, что
я и пишу-то между работой. Это Вы можете увидеть и по
почерку, и по содержанию. Письмо составлено из кусков.
Мне публика советует в ссылке отдохнуть, успокоиться.
Будто бы я хилый, больной человечек. Я спокойнее всех и
едва ли не здоровее. Если я не бываю утомлен, и притом
чрезмерно, то мое присутствие всегда заметно. И мне еще
отдыхать! Палку в руки и на Ангарские пороги, вот что я
сделаю на третий день по прибытии. Книгу, которую Вы
думали послать, посылайте поскорее. Без учебников плохо.
Кстати, у меня Николай спрашивал о Митрофане.
Напишите его брату (Пермь, контора Каменских, Третьякову),
чтобы он передал брату обо всем, что вы знаете или узнаете о
Митрофане; напишите, что при отъезде из Перми этим очень
интересовался и Щербипин *. Пусть брат и ему передаст.
Кстати, им горячий привет от меня. Привет и Мите, Авд.
Як., и всем моим харьковским друзьям. Если Вы так же
бодро и с такой же уверенностью, как мы, глядите вперед,
то мы одинаково себя чувствовали 13 дней тому назад **.
Пока всего наилучшего. Пишите. Целую Вас всех.
Федя
1 мая 1910 г.
Сб. Артем на Украине, Печатается по подлиннику,
с. 98—102 хранящемуся в партийном
архиве Института истории
партии при ЦК КП Украины
* О ком идет речь, выяснить не удалось. Ред.
** То есть, 1 мая. Ред.
4 Заказ 2637
Е. В. ИВАШКЕВИЧ
(Л лександрсвская пересыльная тюрьма Иркутской губ./ 5—6 мая 1910 г.
Здравствуйте, дорогая Фрося!
Сейчас я уже почти заканчивал к Вам письмо, как
получил Ваше от 22 апреля. Поэтому начинаю писать снова.
Вашу посылку я получил па днях. Все перечисленное в
письме получено. Всем доволен. Только цвет брюк меня-
несколько смутил. Я на днях отправил Вам письмо обычным путем;
однако опыт прошлого показывает, что такие письма редко
доходят. Поэтому пользуюсь случаем использовать и иные
пути. Правда, в этом случае я еще больше ограничен в месте,
но все же не так стеснен в выражениях. Прежде всего
поручения: если можно, пришлите тюлю. Мы идем в партию
летом — 10 июпя. В это время здесь свирепствует мошкара и
комары и от пих нет никакого спасения. Достать чего-либо
здесь — нечего и думать. Здесь съестных припасов не всегда
можно раздобыть. Л о чем-либо другом нечего и думать.
Пришлите его побольше. Буквально облагодетельствуете
публику. Говорят, эти проклятые насекомые почти до смерти
заедают даже таких крупных животных, как сохатые и др.
Затем пришлите компас. Его безусловно пропустят в партию;
а в глуши на первых порах без компаса обойтись нельзя.
Наконец, Вы обещали прислать одну книгу — ее лучше
прислать па место. Вот поручения, так сказать, материального
характера. Л есть еще одно — иного. Вам должны паписать
по поводу одного моего приятеля — Митрофана. Эти
сведения отошлите: Пермь, контора Каменских, Третьякову.
В письме попросите его, чтоб он передал эти сведения своему
брату в один из четвергов для того крепостника, с которым
я сидел у них в камере № 2 в августе — сентябре прошлого
года в башне. Это очень необходимо и срочно. Так и пишите.
Вы простите, что я пользуюсь Вами и без Вашего
разрешения в этом случае. Но дело такого рода, что я пе могу
повременить. Наконец, последнее, что я могу попросить, это
напишите более подробные письма. Нам интересны всякие
новости. Письма здесь пропускают очень свободно. Я подозреваю,
что часто их совсем не просматривают из соображений
обывательского характера — матушка-лень.
50
Ваше письмо — первое и единственное из полученных
мною писем. Если бы не Ваши телеграммы и 15 руб.,
которые я получил в Иркутске, можно было бы подумать, что у
меня на белом свете не осталось ни одной живой души,
которая бы обо мне вспомнила. Впрочем, теперь это не
чувствовалось бы так тяжело, как это чувствовалось прежде: в
тюрьме, в одиночках, когда впереди были перспективы
сидения на долгие годы. Теперь пахнет волею. Это
удивительно приятный запах, во вкус которого я только начинаю
входить. Я назначен в Коропчанскую волость. Адрес: Нижне-
Илимское почтовое отделение Иркутской губернии Киренско-
го уезда, село Воробьево — мне или Анатолию Галкину. Это
все равно, разница в том, что Галкин идет на месяц ранее
меня и сумеет в случае чего получить посланное ранее меня.
Упомяпите в приписке, что посылаете для меня. Нас в Короп-
чанку идет отборная компания. Все лидеры местных социал-
демократических направлений. К тому же дружная,
спевшаяся публика. Мы поселимся в селе Шиманском у самых
Ангарских порогов. К этим порогам подходят пароходы, идущие
из Байкала через Иркутск. До Шиманского от последней
пароходной стоянки будет верст 70—80, т. е. длина порогов.
Ангара окружена лесами, в которых водятся сохатые (сибирские
лоси), дикие козы, белки и пр. Из Канского уезда нам
пермяки писали, что на днях в одну большую охоту убили
вшестером 8 сохатых, несколько диких коз и массу другой дичи.
Конечно, 9/ю всего им пришлось продать. Таким образом,
рыболовство, звероловство, дикая красота почти девственной
природы, общество симпатичных единомышленников и
товарищей — все соединилось против меня. Потому что мне будет
трудно прожить с ними даже 2 месяца. Иначе меня захватит
зима, и мне придется охотиться и рыбачить до будущего мая.
Во всяком случае, если будет возможно, обратитесь в
«Южный край» 17 или «Утро» 18, я не знаю, какая из них
приличнее; объясните, что группа харьковцев — я, Анатолий
Галкин, Коваленко, Мороз и Литвинов,— поселенных в Короп-
чанской волости, просили нам высылать по указанному
адресу газету и обещали по получении писать в газету с места
поселения (конечно, поскольку газета найдет возможным их
помещать).
Вообще, мы стараемся быть предусмотрительными. Двое
из нас уходят в первую партию, и мы им поручили купить
огород, чтобы запастись на зиму картофелем и овощами;
нанять дом; купить лошадь, если будет подходящая. У нас
народ идет очень предприимчивый. Дело в том, что это будет
паше родное гнездышко, куда не один из нас и не один раз
51
будет возвращен и где каждый из нас, кроме суровой
природы и неприветливого населения, найдет всегда кров и
теплое товарищеское участие. В наше время это много значит.
В общем, хотя наша волость и считается одной из самых
глухих и скверных, но я очень доволен, что попал именно в нее,
и не без основания. Правда, людей или, как их здесь зовут,
чалдонов в ней немного. Но по всей совокупности условий —
как самая близкая к удобным путям сообщения и как
великолепнейшая дачная местность и потому — это благодатная
волость. Я, кажется, на второй же день уйду на пороги и не
возвращусь с них ранее как через две недели нервноуспоко-
синый и физически окрепший. А тогда я уже буду решать,
что буду делать дальше. У нас почти вся публика страстно
стремится на широкий простор, чтобы зажить прежней
привычной жизнью. Но почти все останавливаются перед
отсутствием средств. Меня отсутствие их не остановит: я
привычный бродяга, и меня лишения не испугают. У них положение
иное. Не знаю, или я просто нервничаю и фантазирую, но у
меня роится масса планов в голове, и мне кажется, что с
подходящим товарищем я сумею извернуться. Но довольно
об этом.
Напишу Вам еще о наших внутренних делах. У нас
сейчас тревожное время, что называется военное положение. Мы
ведем войну сразу на четыре фронта. Прежде всего со своими
исконными врагами — с администрацией. Но это не самая
серьезная борьба. Гораздо серьезнее борьба за отмежевание
от «товарищей» (в кавычках). Условия общественной жизни
последних годов потопили политического в массе
деморализованных элементов из деклассированных слоев населения.
Их навыки и привычки, их близость к уголовным и духовное
сродство с ними внесли столько грязи в среду политических,
что теперь можно считать потерянными годами
завоевывавшийся авторитет политических в ссылке, в тюрьме. Политики
в последнее время начали организовываться в коллективы, в
которые могут входить лишь такие политики, которые не
запятнали себя в прошлом и согласны подчиняться
определенным нормам поведения в будущем. Поднялась внутренняя
война. В нее вмешались уголовные, которые имеют зуб на
политиков за новые порядки, которые принесла в тюрьму
политика, истребив «иванство» и пр. В нее вмешались
«разочарованные», особый тип, созданный тюрьмой на почве
общего разложения мещанства и перехода определенных его
слоев в ряды реакции. Взбеленилось море прошенистов
(подавали о помиловании), хулиганов, шантажистов. II
администрация вступила в борьбу с коллективом. Но симптом ожив-
52
леиия последних годов — политики не сдаются: месяцами
сидят без прогулки, пишут из сибирских каторжных тюрем,
но не сдаются, и администрация молчаливо уступает.
Угрозы расправы из-за угла и смертные приговоры не действуют.
Этот процесс размежевания идет сейчас и у нас. Издаются
газеты и сборники, в которых защищаются позиции, пишут
смертные приговоры отдельным членам нашего коллектива,
но мы неуклонно гнем свою линию и добьемся своего. Мы
перенесем борьбу и в ссылку и там сумеем показать, что есть
политики и политики. Вообще шумим. Результаты уже
налицо: наиболее хулиганствующие изгнаны
неколлективистами из своей среды. Неколлективисты фактически тоже
сорганизовались, формы поведения их изменились. У них много и
приличных людей, которые не пошли с нами по
соображениям демагогического характера: «Лучше быть первым в
деревне, чем вторым в городе». Есть обыватели, которых пугает
перспектива поножовщины. Они искрение боятся всех этих
хулиганов, жиганов-«иванов» и пр. Они трусливо ругаются
по нашему адресу и услужливо виляют хвостом по адресу
горлопанов. Кстати, адрес родных Анатолия Галкина: Морд-
виновский, 29, спросить Виктора Галкина. Только примите
во внимание, что у него с месяц назад был арестован брат.
Так что здесь не совсем безопасно. Но у них Вы можете
всегда узнать больше подробностей о Коропчанке, об
условиях сношения и переписки. Оканчиваю я письмо выражением
пожелания как можно скорее увидеться с Вами. Как ни
неразумно попадать в родные места, но часто действуешь
наобум, не сообразно с тем, что может быть. От Мити я ничего
не получил. Сообщите сестре, что я ей писал, но не знаю,
получила ли она. Если Вы когда-либо вздумаете совершить
кругосветное путешествие, заезжайте в здешние края.
Конечно, я говорю глупости. Передавайте мой привет Аид.
Яковл., ...* и др. Целую.
Ваш Федя
Конечно, привет Мите и другим друзьям. Надеюсь, что
Вы уже здоровы. Немедленно отвечайте, чтобы я мог узнать,
получили ли Вы письмо. Пишите прямо сюда, па пересылку.
5-6 мая 1910 г.
Партийный архив Института Публикуется впервые
истории партии
при ЦК Ш1 Украины,
ф. 18, оп. 1, д. 14, л. 1—Юб.
* Слово неразборчиво. Ред.
В. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Пимене-Илимск, 17 августа 1910 г.
Здравствуйте, дорогая Екатерина Феликсовна!
Узнав о повестке на 10 руб., я взял посох в руки,
повесил котелок и сумочку через плечо и двинул в Ннжне-
Илимск. Оказалось, деньги от Вас. Значит, Вы живы и
здоровы и не получили моих последних писем. Последнее я
вычитал из отрезного купона. С дороги, с места я писал много
писем. Жаль только, что мпогие, видимо, и не доходили. Я
думаю, это халатность сибирских почтмейстеров, а может быть,
результат их жадности: почему не воспользоваться чужой
маркой. Бывает и так, что прочитает из-за ради любопытства
такой почтмейстер чужое письмо, а вновь запечатать и
заделать неохота. Ну и пропало письмо. Я вновь начинаю
писать. Бегал на почту. Вы пишете, что желали бы и ожидаете
более или менее подробного описания путешествия. Я писал
о нем много раз — с дороги и отсюда. Богатый, интересный,
красивый край. Только до безобразия скучный. Конечно,
вначале он не был скучен. Наоборот, мы были довольно
продолжительное время совершенно непохожими на самих себя
под влиянием новых нахлынувших впечатлений. Только
после того как мы освоились с новыми условиями жизни и
получили снова возможность мыслить и рассуждать независимо
от цвета неба, профиля окружающей местности и перелива
тонов и красок,— только с тех пор мы начали думать о том
народе, который нас окружает, о той общественной жизни,
воздухом которой нам придется дышать. Наши рассуждения
об этих предметах в конечном счете привели нас к тому
неприятному для мпогих выводу, что мы в этой жизни чужие,
лишние, инородные элементы. Нам трудно понять здешних
жителей, как им трудно понять нас. Здесь, в Нижнс-Илим-
ске, дело доходит до того, что ссыльные ищут общества
местных лавочников, так называемой интеллигенции, которой мы
избегали в России, бежали как от чумы. Что даст мне
общество какого-нибудь скотопромышленника или героя темных
историй, которые всегда сопровождают деятельность
здешних купцов, ведущих меновую торговлю с инородцами и кре-
54
стьянами. В России мы их рассматриваем как темные силы,
стихийные рычаги истории, которые ею применяются для
самых черных и грязных работ. Если здесь даже их ищут, то
подумайте, каков культурный уровень широких масс? У нас
в Коропчанской волости есть только мелкие промышленники
и торговцы, с которыми мы, конечно, ничего общего не
имеем. Почва общения с ними — business (дело). Мы можем
у них наниматься, покупать у них, но не больше. Затем, мы
не пьем водки, значит, у нас нет почвы для общения с
массой населения. На работе, когда мы ночуем и живем где-либо
в зимовье или в юрте, рассказываешь им о других людях,
странах, обычаях, общественной жизни. Они слушают с
большим любопытством, как дети слушают интересную и
занимательную сказку. Не ум, но фантазия работает в то время,
когда перед ними раскрываешь картины глубоких
противоречий, завоеваний и позора классового общества. Но наши
стремления, наше негодование им непонятны. Перевороты
и катастрофы, которые происходят во внешнем мире, их не
интересуют. Весь мир может погибнуть, но они и этого могут
не заметить. Некоторых товаров не привезут, кое-что не
будет куплено у них, да перестанут взыскивать повинности и
присылать поселенцев. Конечно, культура придет и сюда.
Ростовщический и торговый капитал в лице ростовщика —
купца — скупщика уже проник сюда. Он разлагает
натуральное хозяйство, подсобные промыслы, основу, опору прочности
независимого крестьянского хозяйства. Скоро и здесь будет
местный бобыль — батрак. Придут новые люди, введут
новые порядки, а прежнее население сопьется, не выдержав
тяжести усложнившихся форм общественной жизни, и заживет
новой жизнью. Такой путь уже намечается, и нет
возможности его предотвратить. Собственно говоря, присутствуешь
при начале агонии: больной еще кажется здоровым, он не
думает, что он начинает умирать. Чувствует, что что-то
тяжело становится жить. Он не умеет, не может осмыслить,
связать в определенном порядке в мысли ход изменений,
которые властно врываются в жизнь и с принудительностью
стихийных законов природы осуществляют новые отношения
и новые формы жизни. Нет ничего хуже, как наблюдать
агонию, не будучи в силах помочь больному. Так и живем мы,
благородные свидетели довольно подлой действительности.
Жизнь ссыльных — один мир; мир жизни — иной мир. В
нашем мире свои радости и свои печали. Темных сторон может
быть и много, но они теперь не показываются наружу.
Старые нас сторонятся, но не скандалят. Если и пьют, то по
публично. Мы своей компанией живем очень дружно. Рабо-
55
таем кто что может и кто что находит. Иногда кое-кто
начинает нервничать. У меня уже было несколько таких
периодов. Обычно в таких случаях я берусь поскорее за какую-
нибудь продолжительную тяжелую работу. Работа
успокаивает. Так мы понемногу живем. Читаем и занимаемся мало.
Нет книг, нет необходимого настроения; кроме того, нашу
работу у крестьян трудно согласовать с умственным трудом.
Одним из постоянных развлечений являются поиски
продуктов: нигде ничего нельзя купить, хотя, если что где найдешь,
продают дешево. Ради развлечения бегаем в лес по грибы.
Кое-кто ходит на охоту, но только удачи нашим охотникам
нет. За все время убили всего двух рябчиков. В общем,
жизнь малосодержательна. Зато отдыхаем от тюрьмы.
Правда, здешняя свобода имеет немного цены, так как не
является условием общественной деятельности.
Пока — до свидания. Надежды скоро увидеть Вас нет, но
все же надеюсь, когда-либо увижу. С заграницей у меня
установились правильные сношения.
Ваш Федя
Р. S. У нас сейчас Брешко-Брешковская 19; на дпях
приезжает Рожков20. Брешко-Брешковская очень интересная
женщина. Напишу о знакомстве с ней отдельно.
17/VIII - 10 года
Н.-Илимск
ЦПА ИМЛ, ф. 149,
оп. 1, Ö. 9
Публикуется впервые
Д. Н. БАССАЛЫГЕ
[Нижне- Илимск, 17 августа 1910 г.]
Не весело же у вас в России. Сколько я помню, раньше
было много веселее. Впрочем, времена меняются. У нас здесь
не то что скука, а слишком примитивная жизнь. Можно
подумать, что живешь в XVI веке. Формально у нас здесь
уголок самодержавной России в издании 1907 года, но
фактически далеко не то. У нас крестьянская демократия с
последовательно осуществленной социализацией земли. В самом
деле, на 20 тыс. квадратных верст разбросано крестьянское
население, в совместном пользовании которого находятся все
земли, угодья и пр. Все свои дела они решают сами. Власть
представлена одним урядником. Говорят, приезжают иногда
становой пристав, или крестьянский начальник, или
священник. Но это случается в год два раза, а то и реже: когда
какое-нибудь мертвое тело будет подобрано или произойдет
еще какое-нибудь необыкновенное происшествие.
Во внутренние дела общип они не вмешиваются. Ну,
остаются еще подати, поселенцы и прочие посторонние и
случайные элементы жизни, но они на строй жизни не
оказывают никакого влияния. Нет капиталистов, кроме жалких
двух-трех лавочников, нет земельной аристократии, даже
просто земельных собственников. Есть только трудовое
крестьянство, устраивающее все свои местные дела.
Мы понемногу работаем у чалдонов. Пока ни книг, ни
газет нет. Со старой публикой находимся в очень натянутых
отношениях. Лучшая [часть] давно выехала отсюда.
Оставшиеся, осведомленные о нашем поведении в
Александровской пересылке, относятся к нам крайне недружелюбно.
Почва, на которой они способны сходиться,— водка, а мы
иа этой-то почве не способны сойтись. Мы живем группой в
9 человек, все единомышленники и по прошлому и по
настоящему.
Сюда я пришел за почтой. Здесь очень много публики,
которая выглядит культурнее нашей. Из России ожидаю
всего с большим нетерпением, бывают времена, когда не могу
сидеть спокойно. В такие моменты я не знаю сегодня, что я
сделаю завтра. Обыкновенно в таких случаях я хватаюсь за
57
какую-иибудь тяжелую работу и стараюсь успокоиться на
ней. До сих пор удавалось. Теперешний поход в 80 верст
сюда из Воробьева вызван был подобным соображением.
Товарищи уже привыкли к подобным проявлениям нервозности
с моей стороны и не препятствуют. Меня больше всего
раздражает слепота. Фрося * обещала прислать очки, но пе
присылает. Здесь достать было негде. Впрочем, теперь я пашел,
но тоненькие, их надо поправить: не по глазам.
Если Б. В. уже в Харькове, могу его поздравить. Жалко,
что не удастся увидеться в ближайшем будущем. Как он
себя чувствует? У человека хватило терпения выдержать до
конца ссылку. Мне прожить там столько времени было бы
трудно. Если мне понадобятся деньги, пошлю телеграмму.
Здесь живет сейчас Брешко-Брешковская, поговорить с ней
одно наслаждение. Ее взгляды иногда курьезны, но их
курьезность совершенно особого рода: в них всегда сказывается
особая эпоха революционного развития. Как-то у нее
сохранились отдельные уголки, которых не коснулись последние
десятилетия. Она поэтому поражает неожиданностями.
Говоришь с русским революционером XX века и вдруг перед
тобой встает образ шестидесятника или
пропагандиста-народника 70-х годов.
На днях сюда приезжает Созиков.
ЦГИА УССР, ф. 304, д. 648, Публикуется впервые
л. 90—90 об. Перлюстрация
Ивашкевич Е. В. Ред.
Е. Ф. МЕЧ11ИЛОВОЙ
24 сентября 1910 г.
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Вы довольно долго не получали от меня никаких
известий. По получении этого письма Вы поймете причину
молчания. Собственно говоря, я и сейчас пачал писать после
довольно продолжительных сомнений. Я слишком боюсь
сделать даже самый маленький промах, за который я
впоследствии мог бы себя обвинять. Я вновь вхожу в прежнюю
колею, вновь пытаюсь восстановить прежпие навыки и
привычки. Как и всякое начало, эти мои попытки не
обходятся без курьезов, без излишних преувеличений. Только
искреннее желание добиться определенных целей, выполнить
определенные задачи может послужить мне оправдапием.
Говорят, обжегшись на молоке, дуют на воду. Я похож
сейчас именпо на такого человека. Пока что мои скитания
проходят для меня вполне благополучно. В тайге я не
заблудился ни разу; никто меня ни разу не обобрал; не заболел, не
падал духом — чего еще нужно. У меня сильно болели йоги:
я как-то прошел босиком около 40 верст па каменистому
берегу Илима; было холодпо, моросил ужасный, осенний
дождь; я и простудил их было, да и сбил сильно. После
прогулки пешком сотни на три верст, причем один дневной
переход колебался между 25 и 70 верстами (70-верстпый,
кстати сказать, был легче 25-верстного), у меня ноги совсем
перестали болеть. Наоборот, они стали крепче, чем были
когда-либо прежде. На днях я чуть было не раздробил йогу. Мы
ехали ночью па телеге (я проехал последние 250 верст па
телеге). Было так темно, что мы едва различали контуры
лошадей. Я свесил йоги с телеги и весь ушел в наблюдение за
безопасностью дороги впереди. Вдруг я почувствовал в ноге
страшную боль и лошади одновременно с этим с размаху
остановились па спуске с горы. Оказывается, мы наехали на
тумбу толщиной в два с половиной или три телеграфных
столба, которая защищает трубу для стока вод,
проложенную под дорогой; она стояла на краю дороги, чтобы не
давать колесам скатываться в сторону и портить канаву. Мы
ночью не могли ее заметить, так как она невысока и по цве-
59
ту мало отличается от земли, мы же ехали довольно крупной
рысью. Я думал, что мне раздробило ногу. Оказалось, все
обошлось совсем благополучно. Я сильно хромаю, ногу
раздуло, но ничего серьезного нет. Пока что смазал ее йодом и
жду, что из этого выйдет. Но курьезно было видеть меня
сразу после происшествия. До самого ночлега я ехал лежа
ничком на телеге с поднятой вверх ногой. Было больно, досадно
и смешно в то же время. Меня трясло и перебрасывало из
стороны в сторону, как бревно, но я был значительно
чувствительнее бревна. К тому же я мешал немного и ямщику.
В общем, мое неудобное положение давало нам, конечно,
порядочно пищи для всевозможных шуток и мы доехали до
ночлега совсем незаметно. Мои прогулки пока мне стоили
очень недорого. Все мои расходы в совокупности, включая и
то, что я платил ямщику, до сих пор не достигли даже пяти
рублей. Дальше путешествие будет стоить значительно
дороже. Пока у меня не было к тому же ни одной неприятной
встречи: ни один медведь ни разу в тайге не пожелал
справиться о состоянии моего здоровья и ни один представитель
или, лучше сказать, блюститель порядка не нашел нужным
расследовать степень моей пригодности для их порядка. Но
зато сколько впечатлений.
Вначале — дикие таежные места, где грамотный человек
редкость и где бывший солдат уже считается на редкость
бывалым человеком. Они живут, поглощенные своими
местными интересами, уединенные от всего мира и чуждые ему,
и им как будто безразличен, их не касается ход мировых
событий, если они протекают дальше их волости, так как
волость для них — представитель предержащих властей,
которые устраняют необходимость в непосредственной связи
с миром. Но и волость они знают лишь в лице помощника
старшины, взимающего подати и делающего необходимые
распоряжения относительно выполнения общеволостных
повинностей, да еще разве винной лавки, в которой они
покупают водку. Да и водку-то еще не во всякой волости
продают. Часто ее покупают у перекупщиков со значительной
переплатой. Тайная продажа водки или, лучше сказать,
частная, потому что она производится совершенно открыто —
иногда торгует поп,— процветает. В общем, развитие и
богатство подсобных промыслов, особенно же звероловство,
создают необычайно благоприятные условия для прочности
и устойчивости натурального хозяйства со всей его
ограниченностью, но и со всем тем, что есть в нем хорошего: с его
гостеприимством, которое не знает границ и которое тем
шире и искреннее, чем глуше край; с его добродушием и
60
наивностью; с его простотой и бесхитростностью во
взаимных отношениях. На протяжении первых 300 верст я не
имел возможности истратить даже одну копейку. Больше,
меня благодарили кое-где за то, что я именно к ним зашел.
Везде просили снова заходить, если придется идти. Если
узнавали соседи, что кто-то зашел, прибегали поглядеть и
обычно каждый звал заходить и к нему в гости. Конечно,
мне не было времени ходить по гостям. Но тот же самый
крестьянин, если бы вам пришлось покупать у него белку
или еще что-либо, и вы поразитесь его страшной,
невероятной жадностью к деньгам. В общем, внедрение в устойчивый
строй натурально-патриархальных отношений, отношений
товарно-капиталистических, создает удивительную пестроту
и смесь настроений, характеров и интересов. Неспособный
осмыслить и уразуметь устанавливающийся строй
отношений, находящийся в тисках товарообмена и выполнения
денежных повинностей и вместе живущий еще до сих пор и
мыслями и чувствами в прошлом, в плену строя мыслей и
чувств, выработанных предками и пассивно усвоенных им,
этот сибирский крестьянин представляет любопытную
фигуру, которой чрезвычайно трудно дать определенную
оценку. Но чем ближе к культуре, тем определеннее стала
вырисовываться власть над умом и чувством денег. От
натуральных отношений остаются все больше только варварство,
невежество, дикость и суеверие. Новые отношения тоже мало
придали хорошего к плохому, данному прошлым. Здесь ты
уже не гость, а объект эксплуатации. С тебя норовят содрать
последнюю копейку, и отношение к тебе нагло-вызывающее,
если ты, по-видимому, безденежный, или
лицемерно-угодливое, если ты швыряешь деньгами. Это особенно бросается в
глаза в районах, где появились новоселы.
Процессы, развивающиеся хотя и с железной
необходимостью, но медленно, с появлением переселенцев принимают
стремительный ход. Прежде всего переселенец — чужак и
враг, а затем оп — покупатель продуктов и продавец рабочей
силы. Переселенчество у нас организовано цусимцами21, и
организовано по-цусимски же, с той разницей, что первая
цусима была скоропреходящей; здесь же создаются условия
гражданской войны на долгие годы. Прежде всего разорили
старожилов: земли здесь под тайгой. Расчистить землю
иногда обходится свыше 100 руб. за десятину. У крестьян
эту землю отобрали безвозмездно, если она приходилась на
участках, предназначенных для переселения. Но новую
расчистить и невозможно сделать при здешних размерах и
условиях хозяйств в один год. Сразу разрушен и севооборот,
61
и привычный строй хозяйства. Кое-где отобраны все покосы.
Новосел, выходит, враг. Но он враг и в другом смысле. Он
ворует с поля хлеб, ворует скот, травит сено, чинит всякую
неприятность. На переселение пошла масса отбросов,
которым на родине была одна дорога: нищенство и тюрьма или
большая дорога и виселица. Прежде крестьянин
безбоязненно бросал (где нет новоселов и теперь бросает) в зимовье или
в юрте верст за 20 от дому незапертыми земледельческие
орудия, и съестные припасы, и ружье, и добычу — все. И не
бывало примеров, чтобы кто-либо что-либо взял. Теперь из
тех же зимовьев (зимовье — это маленькая избушка, далеко
от жилья, в которой живут в йериод охоты или
сельскохозяйственных работ) выдирают рамы, гвозди, петли, все что
можно. Скот весь прежде выгоняли прямо в тайгу и потом,
когда подходило время работ, его отыскивали и ловили;
теперь из конюшен воруют. И так все. День не обходится без
краж. Раньше здесь было немало отбросов: одна каторга из-
рыгала сюда ежегодно многие сотни людей, по все эти
отбросы не могли сделать за долгие годы и десятой, сотой
доли того, что новосел сделал в два-три года. Но и
положение новосела не блестяще. Росчисти, которые он получил, не
могут удовлетворить его нужду в земле. Их слишком мало.
Надо чистить еще. Но ведь надо же и строить хату, надо
заводить орудия, вообще все, без чего немыслимо здешнее
хозяйство. К тому же надо и есть. Что зпачит при таких
условиях 100 руб. казенного пособия на двор! Правда,
некоторые сообразительные новоселы записали участки на каждую
душу отдельно. Таким образом они получили по 300 даже
по 500 руб. Но деньги быстро иссякли. Большинство
очутилось сразу в ужасных условиях. Куда было деваться. Они
пошли в наем к своим богатым новоселам и богатым
крестьянам. Пошли па всякие работы. И богачи разжились на них.
И еще разживутся. Есть новоселы, которые за 3—4 года еще
ни разу не сеяли. Купят лошадь или корову — запереть
некуда, их украдут. Там засуха, там посеял плохие семена, там
мороз, там сырость *. Кое-кто уехал обратно в Россию, но
это не для всех возможно. К тому же в России ожидает та
же нищета. Безвыходное положение, которое одних гонит в
кабалу, других на преступление.
В общем, чалдон ненавидит новосела. Оп его презирает,
не скрывая этого; за работу платит дешево; на работе с пим
не стесняется. Продает ему он всегда дороже, старается про-
* При таких условиях всякая мелочь, дополняя одна другую,
ведет к разорению. (Прим. автора).
62
дать похуже. Если прежде работник был почти член семьи,
то теперь он пария и объект эксплуатации. Если раньше
торговля носила характер дружеской сделки, то теперь она —
война. Однако и новосел платит старожилу тем же.
Конечно, он не жалеет и своего новосела; но чалдона разоряет,
если может, с особым наслаждением. Отношение чалдона-
работодателя к работнику-новоселу начинает определять
собою отношение богатого чалдона к бедному. Простота и
неразвитость патриархальных отношений сменяется
затаенной ненавистью отношений враждебных классов или
конкурентов. Отношения людей начинают определяться
отношениями денег. И до чего же курьезна бывает спесь
новоиспеченных буржуа! И вместе, какую глухую, прямо бешеную
ненависть она вызывала во мне. Хотя я был только гостем
и больше стремился наблюдать, нежели чувствовать. Что-то
будет здесь через немногие годы. Мне некогда осмыслить и
изложить массу впечатлений и наблюдений. Вероятно, как и
многое, что я наблюдал и прежде, и это останется надолго
в виде сырого материала, который быстро изгладится в
памяти, вытесненный новыми впечатлениями.
Ну, а все же я слишком записался. Когда я начинал
писать, а предполагал ограничиться простым извещением, что
жив, дескать. А тут, на тебе, целых три листа. Я, к
сожалению, пе имею возможности написать непосредственно в
Париж. Понадеялся на память и забыл за массой хлопот адрес.
Пишите от меня привет. Жалею, что в ближайшем будущем
мне нельзя будет получать от вас писем. Снова прерываются
связи, которые не так давно были необходимейшими
жизненными нервами. Что-то нам готовит будущее. Выведет ли
оно на широкий простор житейского моря, или погребет
снова в каменных тисках индивидуальных переживаний. Увы,
на эти вопросы ответ будет дан обстоятельствами, лежащими
если и не за пределами нашего воздействия, то все же за
пределами нашего предвидения. Привет вашим. 24 сентября
1910 г.
Ваш Федя
Между небом, на земле, как пишут в старинных сказках.
Простите за небрежность, пишу в самых неподходящих
условиях. К тому же чувствую большую усталость. Пропускал
целые слова, перечеркивал, мазал. Чище и аккуратнее не
мог. Это не вступление, а post scriptum.
Сб. Артем па Украине,
с. 116—121
jp;. ф. мечншковой
Дальний *, 15 ноября [1910 г.]
Дорогая Екатерина Феликсовна! Мои странствия
продолжаются, и пока что им не предвидится конца. Начну
сначала. Первые 160 верст я частью шел, частью ехал в лодке
вверх по Ангаре. Причем в лодке все время работал. Это
тяжелее, чем идти. Потом 110 верст я ушел тропками и
последние 240 верст подъехал до ж. д. за 3 руб. На первых 270
верст, пока я шел глухими местами, я не истратил ни
копейки. Из дому я взял 5 руб. и с 5 руб. пришел к тракту. Здесь
идти было неудобно. Пришлось ехать. Но и, кроме того,
пришлось истратить на себя рубля 2. Но я прихватил по дороге
15 руб. Кое-что я истратил, прожив на ж.-д. станции целых
3 дня. Я думал достать здесь приличный паспорт, но, увы,
испортил последний, который имел. Двинул дальше на
Харбин, так как больше никуда не имел определенного адреса,
и потом я не думал еще уезжать из России и Харбин мне
казался очень удобным для некоторых целей.
Путем всевозможных комбинаций я пробрался до
Харбина, хотя у меня денег было едва половина того, что нужно.
Притом только верст 200 ехал зайцем. Недаром я служил
когда-то на ж. д. Вместо 10 руб. я устраивался с билетом же
за 5. Либо покупкой вагона, сорганизовав артель человек в
40, либо комбинациями с переселенческими билетами.
В Харбин я приехал с 70 коп. в кармане и билетом до
Владивостока. Ехал фактически без паспорта, и у меня его
нигде не спросили. Конспирировал я и хитрил страсть сколько.
Мне ведь наговорили бездну ужасов. Притом необходимо
было удержаться так, чтобы и соседи ничего не
заподозрили. Чтобы мое беспокойство не было заметно, я поехал для
начала зайцем. Потом я успокоился и за меня
конспирировали другие благодаря комбинациям с билетами. В Харбине
мне пришлось плоховато. Помощи никакой. Без паспорта,
без денег нельзя было достать работу. Хорсшо, что частным
образом устроился хорошо с квартирой. Домохозяин был
аферист и смотрел сквозь пальцы на беспрописного жильца.
* Порт Дальний (Китай). Ред.
04
Попытался работать в газете, но, во-первых, они помещали
лишь чепуху, серьезное же, то, что мне хотелось поместить,
они или хоронили в редакционной корзине, или науродовали
до того, что получалось безграмотное брюзжание без
определенного содержания. Во-вторых, они избегали платить,
так как знали, что скандала я им не могу устроить. К тому
же в результате неудач и всего прочего я заболел брюшным
тифом. Это была наибольшая из неудач. Лечиться было не
на что, в больницу лечь нельзя. Ну, хорошо я получил
деньги. Едва упала температура, я сразу уехал. Это было
небезопасно. Меня могли ссадить как чумного, так как у меня был
крайне неважный вид, к тому же температура могла каждую
минуту подняться. Но я рискнул, так как езды всего 8
часов до границы. На границе у меня никто опять не спросил
паспорта, и я приехал на японскую территорию. Ехал один
среди китайцев и японских солдат. Удивительно
добродушный, вежливый и симпатичный народ. Особенно японские
солдаты. Но, Вы понимаете, они даже маршировать не умеют
толком, но бравые, толковые люди. Они не хотели верить,
что я не беглый русский солдат. Тут так много ездит
дезертиров. У японцев все по-европейски. Сейчас я в Дайрене
(Дальний). Жду парохода в Нагасаки. Пароход — завтра.
Как буду выбираться оттуда, не знаю. Думаю в Нагасаки
поступить на какой-либо пароход кочегаром или чем
придется и поеду куда придется: в Америку, Австралию или в
Европу. Я чувствую себя здоровым. В этом отеле говорят и
по-русски, но плохо, и я предпочитаю говорить с ними по-
английски. Ваша память — Нурок! По-английски мы лучше
друг друга понимаем. Но я слабоват в английском. Ведь
больше 7г года не держал книги в руке. Да и прежде
пришлось учиться без году неделю. Погода отвратительная.
Идет снег и сразу тает. У меня калош нет, так и выходить
неохота. Но все же выйду, надо бросить письмо. Вот пока
все, что могу сказать о себе. Привет Шуре. Я потерял ее
адрес. Привет Вашим.
Ваш Федя
Пока мой адрес: Нагасаки, Европейская гостипица№ 171,
Ивану Григорьевичу Пянткову — Громогласному. Адрес
писать по-французски, лишь «Япония» один раз надо написать
по-русски.
Сб. Артем на Украине,
с. 124—126
5 Заказ 2G37
Е. Ф. МЕЧНИМОВОЙ
/Шанхай, конец 1910 г./
Здравствуйте, дорогая Екатерина Феликсовна!
Простите, что так долго не писал. Очень часто мне
хотелось написать Вам очень много. Но постоянно встречались
обстоятельства, которые мешали мне сделать это. Мы спим
не на розах. Пробраться в Европу мне до сих пор не
удается. Точно так же и в Америку или Австралию. Я застрял в
Шанхае и жду не дождусь благоприятного случая, который
бы позволил мне выбраться отсюда. Но, пока
ждать-подождать, надо и делом заниматься. Жить на чужой счет я не
могу. Попрошайничать тоже. Я был кули. Теперь я
приказчик. Но работа еще худшая, чем у кули. В 7 часов я в
магазине, в 97г часов я ухожу усталый, разбитый, сплю до
67г и снова иду в магазин. Походя занимаюсь наблюдением
над окружающим миром. Стоило бы попробовать описать
все, что видел и наблюдал, и пересказать все, что
перечувствовал. Но боюсь, что это займет огромный том и при моих
каллиграфических способностях превратит удовольствие в
муку, конечно для Вас, потому что мне писать, когда я
начал уже писать, при всех условиях составляет огромное
удовольствие. Всего я описывать не буду. Скажу только, что
видел богатейшую природу. Ночи в Нагасаки были
волшебно хороши. Нагасакские ночи — это дивная сказка. Их
описать нельзя. По обрыву гор лепятся улицы, скрытые в
тени тропических растений. Внизу рейд. Кругом горы. II все
это залито матово-серебряным лунным светом. Домов нет.
Они скрыты в тени садов. О них только догадываешься.
И вместе с тем на каждом шагу наталкиваешься на
упорный труд поколений людей. Город завоеван у природы. На
постройку его носили землю переточками. Зато теперь —
это крепость, которой человек властвует над природой. Город
весь закован в камень. Как мало гармонируют с этим видом
забитые и вялые, тщедушные жители японского города и
спесивая солдатчина. Но как много во всем этом смысла.
Только рабовладение в государственных размерах могло
создавать такие сооружения. Надо было иметь огромные ра-
66
бочие силы, сосредоточенные в одной местности и
послушные воле одного учреждения, чтобы стали возможными при
низкой технике все эти города, поля, водопроводы и пр.
В Китае нет такой природы. Нет и таких колоссальных
памятников человеческой настойчивости и трудолюбия.
Здесь все более плоско. Хотя кое-где есть и хорошие уголки,
плоды владычества англичан. Но я не буду Вам описывать
своих впечатлений. Это долго и утомит Вас. О себе скажу,
что настойчиво добиваюсь уехать. Никакой труд мне не
страшен. Пусть англичане лицемерно отворачивались, когда
я тащил тележку с хлебом по городу. Тогда это меня
нисколько не трогало. Теперь я в крахмальном воротничке
стою за прилавком. Англичане мне улыбаются. Я уже «при-
личпый» человек. Но это меня также мало трогает. Одна
англичанка в свое время кричала на грязного, усталого
развозчика, что он привозит ей хлеб слишком поздно — в 8
часов, а не в 77г часов (я выезжал в 4 часа утра). Я на другое
утро привез ей хлеб в 5 часов. Все еще спали, и я прибил к
ее дверям записку, в которой по-английски написал, что она
напрасно затрудняет меня, заставляя рано приезжать. Она
удивилась требовательности кули. Теперь она улыбается
красивому продавцу. Только среди проходимцев всех стран,
а только они и представляют европейцев на Дальнем
Востоке, возможны такие нравы. Они презирают труд как
презреннейшее из занятий. Они поддерживают легенду о
нациях, которые родятся с седлами на спинах, и нациях,
которые родятся со шпорами на сапогах. Жалкая кучка
европейцев насильно втискивает новые формы общественных
отношений в огромную страну и думает, что их роль они
могут разыгрывать столетия. Китай уже имеет свою
буржуазию, которая хозяйничает в стране пока экономически.
Она уже вступает в борьбу с отжившим господством
классов, желая хозяйствовать и политически. Огромные массы
китайского населения, оставшиеся без определенных
занятий с тех пор, как дешевый европейский товар разрушил
китайскую промышленность, составляют послушную армию,
которую китайская буржуазия пока эксплуатирует
экономически. Но эта же армия послушна ей и тогда, когда
буржуазия пускает ее в ход во время столкновений в
общественной жизни. Беспокойное китайское население, лишепноо
прочных условий существования, быстро обучается и
дисциплинируется на службе у капитала. Пока оно послушный
молот в руках китайской буржуазии. Это особенно ясно
сказалось во время чумного бунта. Европейцы применили
военную силу — и это только подлило масла в огонь. Китайская
67
буржуазия выпустила только прокламацию, подписанную
выдающимися китайскими промышленниками и торговцами,
и все успокоилось. Но они ее написали лишь тогда, когда
европейцы согласились на все условия, которые китайская
буржуазия предложила им как ультиматум. Это было
первое поражение европейцев. Европейцы сдались по всему
фронту. Китай сейчас вулкан. В нем так же легко найти
приверженцев революционных партий, готовых в любую
минуту наводнить улицы, как легко найти и приверженцев
контрреволюционных партий, за которыми также пойдут
массы населения. Потому что, выбитые из привычной колеи
хозяйственной жизни, массы китайского населения
вздыхают о прошлом и в то же время ходом жизни вынуждаются
вводить определенные изменения в
общественно-хозяйственном устройстве страны. Беспокойным же китайское
население является потому, что у него нет устойчивости в
хозяйственном строе. Старое рушится быстрее, чем создается
новое на его обломках. Это несет разорение и перспективу
голодной смерти для миллионов промышленного населения
страны. Разрушение подсобных промыслов в деревне
создает к тому же массы избыточного населения в деревне. Что
дальнейшее развитие Китая будет идти неровным,
прерывистым шагом — это ясно. Тем более что вмешательство
европейцев создает еще большую неурядицу и вносит много
путаницы в умы китайцев. Даже европейски образованных.
Ну, я таки чрезмерно записался. В конце концов, я не
могу же писать трактата о перспективах Китая. О себе ска-
жу, что живу между китайцами, которые меня ненавидят,
как европейца, и европейцами, которые меня ненавидят за
постоянное демонстрирование того, что им бы хотелось
скрыть от китайцев. Здешняя полиция хотела запретить нам
развозку. Но ей это не удалось. Понятно, что европейцы не
простят тому, кто открыто высказывает свое презрение к их
лжи и предрассудкам. В конечном счете я на всяком месте
чувствую себя как бы корреспондентом. Не человеком,
который живет, а человеком, который лишь наблюдал за тем, как
живут другие люди. Нас и здесь подобралась «братия».
Теперь у нас есть «коммуна». Теперь русскому беглецу
или неудачнику не приходится, если он порядочный
человек, скитаться по улицам Шанхая и просить сытых о
милости. Теперь он идет на квартиру, которую мы снимаем, и
живет в ней как дома. Как оплачивается квартира, как
кормятся живущие в ней — этого никто из живущих не знает.
Когда надо платить 2 доллара за квартиру, деньги
оказываются налицо. Пища бывает ежедневно. Мы все зарабатываем
68
кое-что, и всякому приезжему или оставшемуся без работы
находится какая-либо работенка. И во всем этом ни капли
благотворительности. А когда я приехал, я видел людей, уже
совсем опустившихся и отчаявшихся во всем. Я сам просил
работу за хлеб и ночлег — только и этой работы не мог
найти. Тогда я извернулся другим путем. Правда, я не боялся
труда и сумел заставить других работать. Быстро приобрел
доверие. Я мог бы недурно устроиться в Шанхае. Но я не хочу.
К шанхайским условиям жизни я не приспособлен. Здесь
мне отрезаны все пути к общественной деятельности.
Я убежден, что весной, не позже, я отсюда уеду. В крайнем
случае переберусь в Сингапур и оттуда буду бродяжить,
пробираясь к Порт-Саиду. Мне не страшно голодать, и
никакой труд меня не пугает. Если я мог быть кули в Китае, то
я сумею им быть и в Индии. Лишь бы заработать на билет
до Сингапура. Уехать зайцем не решаюсь. Могу попасть
наверняка в тюрьму и потом на родину. Лучше я попаду на
несколько месяцев позже, куда хочу попасть. Но наверняка.
Зато я хорошо отдохну от пережитого в последние годы.
Кстати, я ничего не мог написать в Париж, потому что не
имел адреса. Пожалуйста, напишите обо мне все, что узнали
от меня. Пока же желаю Вам всех благ.
Я смертельно устал, слипаются глаза, а газ так ужасно
скверно горит. Я целый месяц отравлял себя им, когда спал
в чулане в пекарне. Бывало, свалишься одетый в И часов
ночи и в 4 утра — на ногах. Усталый, разбитый, измученный
отсутствием кислорода в перегретом, отравленном газом
воздухе пекарни. Теперь я уже не сплю там. Но все же сплю не
на розах. Все это чрезвычайно мало меня трогает. Я даже не
вамечаю почти этого. Всякая борьба меня увлекает и
захватывает. А здесь была тяжелая борьба.
Ваш Федя
Сб. Артем па Украине,
с. 126—ISO
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
[Шанхай]r 15 февраля 11911 г.]
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Сегодня утром, стоя за прилавком, перечитывал
написанное вчера ночью письмо. Бессвязно, неразборчиво. Но не
обижайтесь на это, потому что лучше я не сумел бы написать.
Мой адрес, если желаете что-либо написать: Китай, Шанхай
Honkew Broadway N 116. International Provisionstore and
Backery. P. Andreeff. Он мне передаст. Да, Шанхай по-
английски пишется Shangai. Можете писать просто
«backery» без Intern. Prov. etc. Добавлять к написанному ничего
не буду. Разве что напишу о самих китайцах.
Прелюбопытное зрелище для непривычного европейского взгляда
представляет уже самая одежда китайцев. Где-нибудь на Nankin-
road или другой оживленной улице вы увидите молодых
китайцев в юбках и с косами, увивающимися за китайкой,
которая преважно шагает с папиросой в зубах, в очках и в
брюках. Китайки не носят юбок. К тому же женщипы
подбирают косу. Таким образом, мужчины превращены в
женщин и обратно. Больше о китайцах ничего не скажу. Потому
что не могу о народе говорить как об одном лице. Как-то, во
время горячего спора о необходимых Китаю реформах, один
китаец на мой вопрос: «Какую же реформу Вы считаете
самой настоятельной?» — заявил: «Изгнание европейцев».
Сколько я ни доказывал им, что для этого необходима сила,
а сила может быть создана лишь народом, сплоченным в
определенную нацию (Китай сейчас не нация), с определенно
сознанными потребностями и общественными органами
выполнения их, т. е. что хозяйственное и политическое
обновление Китая является необходимым условием и для
освобождения из-под власти европейцев,— они все же упорно
твердят: «Регент должен издать закон, что европейцы
изгоняются». Будто бы европейцы побоятся бумажки. Но все
же как еще слабо политическое развитие даже
образованных китайцев и как сильно интеллигентные китайцы
ненавидят европейцев.
15/2 февраля. Ваш Федя
Ц11А НМЛ, ф. 149, Публикуется впервые
он, 1, д. 12 *
70
JE. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Шанхай, [5 марта] 1911 г.
Здравствуйте, дорогая Екатерина Феликсовна!
Тронут Вашей неустанной заботливостью обо мне и пе
нахожу слов, чтобы описать чувства, волповавшие меня по
прочтении письма. Вы в тысячу раз больше заботитесь обо
мпе и в тысячу раз интенсивнее переживаете невзгоды,
попадающие па моем пути, чем то делаю я сам. Мы с Вами
очень мало знали друг друга до начала нашей переписки. Я,
как еж, вначале щетинился, выставлял иглы, как это всегда
делаю при приближении малознакомых людей. Это не мои
волевые, но инстинктивные движения. Привычка не
перечитывать письма, уже написанные Вам, быть может, не раз
[приводила] к тому, что в оборотах речи и форме изложения
мыслей могли встречаться выражения, которые могли
коробить Вас. Потому что я не колол только ежей — людей, у
которых до болезнеппости развита привычка к
индивидуалистической обособленности, хотя бы иногда в противоречие с
их коллективистическими убеждениями. В этом отношении
мы удивительно похожи друг на друга — я и Ал. Вал. Но Вы
меня приручили. Ваши письма доставляют теперь только
удовольствие, и я читаю их всегда с огромным
наслаждением. Вы простите за это, может быть неудачное, вступление.
Я отвечаю на Ваше вступление к письму. Затем мне, увы,
придется сообщить Вам все ту же печальную новость,
впрочем, самое письмо говорит о ней, именно, что из Шанхая я
еще не уехал. Но могу с уверенностью сказать, ответа на это
письмо я здесь, в Шанхае, не получу. Вы все же пишите,
мне могут переслать. Жизнь здесь по-прежнему все так же
малосодержательна. Испытываем муки Тантала.
Присутствуем при интереснейших процессах развития общественных
отношений и не можем ни пальцем пошевельнуть, чтобы
принять в них участие. От нечего делать созерцаем
потешные батальоны, милитаристские карнавалы, которые от
времени до времени устраивают здесь европейцы и те из
китайцев, которые стоят на страже порядка и
собственности. Здесь, как и везде, кровью и железом культура прокла-
71
дывает свой путь. С той особенностью, что железо здесь
еще щадят, а насчет крови удивительно беззаботны. С
большим пренебрежением относятся к ней, чем даже виноделы
Бургундии и Шампани к винам своих ростовщиков.
Превратили это дело даже в спорт, в развлечение. Привлекли к нему
детей. Прежде развращали детей безнаказанностью расправ
с китайцами и заступничеством, если эти расправы грозили
им хорошей взбучкой со стороны потерпевших китайцев.
Теперь простой, абстрактной так сказать, ненависти,
презрения к китайцам стало мало. В руки еще не сложившихся
детских умов дают осязательное выражение этой ненависти
и презрения — оружие. Цена этим потешным батальонам —
ломаный грош, вплоть до потешнейшей «boy's brigade». Что
значит все эти писцы, приказчики, аферисты, дельцы,
ребятишки и пр., одетые в солдатские и офицерские формы? Что
они могут сделать со своими пушками, пулеметами и пр.,
когда европейские дома разбросаны на огромном
пространстве среди китайских сеттльментов. Что же касается вообще
защиты, защиты определенного места, в которое при случае
могут укрыться европейцы, то для этого вполне хватит
команд с броненосцев, крейсеров, миноносцев и пр., которых
здесь видимо-невидимо наехало на страх китайской массе.
Конечно, и они ни к чему не могут побудить шанхайское
китайское население. Бессилие европейцев сказалось во время
чумного бунта, который имел место здесь как раз перед моим
приездом сюда. Увидя волнующуюся китайскую массу и
бездействующую китайскую буржуазию, европейцы сразу
пошли на попятный и позорно сдались на все условия,
ультимативно предъявленные представителями китайской
буржуазии, которая прекрасно понимала (да это вообще все
понимали), что потешная милиция ничего не значит, а военные
суда не станут стрелять по городу, в котором в фабрики,
магазины и дома европейцы вложили свои капиталы. Китайцы
искренне полагают, что у белого душа живет в его кошельке.
К чему же эти потешные карнавалы и развращение детей!
Или здешние европейцы думают повторить спартанцев,
предполагая в китайцах илотов. Но еще более подла китайская
буржуазия. Она стремительно обогащается и идет к власти
в хозяйственной и политической жизни страны и ничем не
брезгает на своем пути. Великолепно понимая и чувствуя
всю оскорбительность для китайца потешных войск, она сама
выставляет им на помощь китайских волонтеров, которых
нанимают китайские фирмы. Потому что в Китае огромная
масса бесхозяйственного населения, нищеты, которой нет
места в производстве, разрушенном и дезорганизованном
72
европейским капиталом. Эти массы делают беспокойными и
подвижными всю массу китайского населения. Опасность
для «собственности и порядка» очевидна. Вот против
китайских масс и держатся эти потешные. Во имя интересов
порядка и развращаются души мальчишек. А китайская
буржуазия, возбуждая народ против европейцев, старается
обеспечить себя на случай, если народное движение
перерастет рамки, предначертанные китайскими Гарибальди.
Злоба и бешенство овладевают мною постоянно при виде этих
картин. Ничего, кроме презрения, нет у меня или, лучше
сказать, я не чувствую по отношению к здешним
европейцам. Но и китайцы меня мало радуют. Их души развращены
тысячелетним рабством. Что такое китайская интеллигенция
и чем она живет? Новые общественные отношения
выкинули ее из веками насиженпых мест. На новых их побивают
европейцы. Рабы своих хозяев, они только и умеют что
ненавидеть, слепо и бестолково, европейцев и натравливать на
них массу. Они — щупальца, которыми китайская буржуазия
охватывает китайскую массу. Но они сами-то, эта китайская
интеллигенция, презирают эту массу. И за что? Только за
то, что она, эта масса, состоит из кули, т. е. людей,
занимающихся физическим трудом. На днях как-то один европеец,
разносчик хлеба, ударил китайца в нашей булочной.
Китайцы возмутились. И чем? Тем, что он, сам кули, смеет бить
кули. Они горячо мне доказывали, что тот европеец не смеет
бить того китайца, потому что он сам кули, человек труда.
Что, если бы я ударил того китайца — это пустяки. Я уже
перестал заниматься физическим трудом и числюсь
служащим. Я имею право бить. Я уже человек высшей касты (не
расы, а касты). Это говорили интеллигентные китайцы,
окончившие здешние высшие школы. Как Вам нравится это
рассуждение людей, которые сами превращаются в рабов, лишь
только они имеют дело с хозяином. Это еще худшие рабы,
чем самые кули. Китайская же масса еще вся живет в сфере
прежних представлений. Новое трудно прокладывает путь
в ее среде, развращаемой всем прошлым страны, настоящей
нищетой и так называемой интеллигенцией. Передовые
рабочие, побывавшие за границей, много повидавшие и
способные что-либо сделать, развращаются, так как их
превращают в ближайших эксплуататоров более темных рабочих масс
системой артелей, которым жалованье платит
мастер-артельщик. При незначительных размерах этих артелей
чрезвычайно трудно возникновение внутри их самостоятельных
умственных движений. Каково нам при виде всех этих
картин? Нашу личную жизнь я не берусь Вам описывать. Этой
73
жизни нет. И мы чрезвычайно мало обращаем внимания па
то, что спим не на розах, а на голых досках. Я еще
мальчиком 9—10 лет не мог спать на перине. С тех пор эта
привычка выросла и укрепилась. Пищу же едим такую же,
какую ели последние годы, т. е. тоже ту, к которой мы
привыкли. Угнетает только необходимость оставаться здесь. Но
я думаю, что это временное состояние. Когда Вы получите
это письмо, я, вероятно, буду уже на дароге от Шанхая. Куда
не знаю. В крайнем случае в течение этого месяца я уеду в
Сингапур. Денег на дорогу туда хватит. Я бы давно уехал.
Да неудача одного товарища, попавшего за безбилетный
проезд в тюрьму и едва не высланного в Россию, удержала
меня от этого намерения. Письмо Вам пишу, увы, лишь на
третий депь после получения письма от Вас. Пробовал
писать сразу — двадцать раз отвлекали. Пробовал на другой
день — то же. Только сегодня урвалось около часу времени
свободного. Я ведь с утра до ночи в магазине и вечером негде
написать письма. Ал. Вал. пишу отдельно. Благодарю за то,
что Вы наконец написали ее адрес. Из Сингапура не так уж
трудно проехать в Европу и, быть может, к лету я буду там,
совершив небольшое кругосветное путешествие. Простите за
неразборчивый почерк. Сами понимаете, что иначе не сумел
бы совсем написать. По-английски почти не
усовершенствовался в разговоре, а из теории забыл то, что знал. Привет
Вашей семье. Мой адрес прежний. Если я и уеду, мне
письмо перешлют. Я здоров. Немного нервен. Прошлое последних
лет хоть в этом сказалось. Целую Вас.
Ваш Федя
11 года, Шанхай
ЦПА НМЛ, ф. 149,
оп. 1, д. 12
Публикуется впервые
т. ф. мечнимовой
Шанхай, 30 марта 1911 г.
Здравствуйте, дорогая Екатерина Феликсовна!
Как-то Вы извинялись за то, что писали на клочках. Я не
остаюсь у Вас в долгу и пишу на простом листе. Иначе
письмо может пойти на неделю позже. Ваше предупреждение
относительно [нового] адреса опоздало, так как я успел
письмо отослать по данному Вами в прошлом письме адресу. Мои
дела за это время нисколько почти не изменились. Правда,
многие мои комбинации оказались ошибочными, так как я не
все рассчитал. Но в общем я стою все перед тем же
вопросом: когда и куда уехать. Сейчас отъезд задерживается
одним тоже не вполне предвиденным обстоятельством. Дело в
том, что компания, владевшая прежде магазином, сейчас
распалась и дело куплено китайцем. Я знаю прекрасно этого
китайца и знаю, что он меня долго держать у себя не будет.
Но китаец тоже знает, что я хочу уезжать, и он ожидает,
чтобы я сам заявил о расчете. Тогда, во-первых, он не связан
сроком уплаты мне денег; а во-вторых, он не обязан мне
уплатить месячного жалованья вперед. Так вот мы и стоим,
выжидаем, кто кого переждет. Л тут еще другие предлагают
перейти к ним на службу, надеясь на то, что я им дам
клиентуру, отсутствием которой вообще страдает местная
европейская торговля. Конечно, никакой прочной клиентуры у меня
пет и нет никакой охоты тратить свои силы для привлечения
ее к какому-либо греку от какого-либо китайца. Я не люблю
торговать и с большим удовольствием нес бы труд
чернорабочего, если бы я мог иметь соответствующую работу. К тому
же Шанхай мне ненавистен по всей совокупности причин, о
которых я Вам подробно писал. Л тут еще несчастные долги,
не получив которых я не могу выехать. Я никому не был
должен за все время ни одного цента, а мне в общей
сложности местные «коммерсанты» должны около полусотни
долларов (не американских, а мексиканских; 1 рубль — 1 доллар
15 центов). Если бы я сумел получить 30 долларов, я бы и
то уехал. Но это не так-то легко. Что подлее всего, так это
то, что долги мне именно потому и увиливают отдавать, что
75
гшают, пасколько тяжело па мне отзывается пребывание в
Шанхае и ждут, что авось я уеду и долги можно будет мне
не платить. Доходит до того, что какой-либо
«предприниматель», имеющий собственное дело, проживающий долларою
150—200 в месяц, без устали ругающий русских
проходимцев, в продолжение нескольких месяцев увиливает от уплаты
какого-нибудь 1 доллара, взятого у меня в минуту нужды.
Но и то сказать, что ведь здесь сброд: авантюристы,
искатели приключений. В конце концов я плюну на эту братию,
т. е., вернее, на доллары, которые они мне должны, и уеду все
же. Очень жаль, что во время скитаний, если придется
быстро менять местожительства, я не буду иметь адреса
«кузины». Я надеюсь все же пробраться в Европу и думаю
увидеть ее там. Эта проклятая лавка совершенно лишила меня
свободного времени. Иначе я, быть может, давно бы уехал с
каким-либо пароходом. Да и не жил бы такой жизнью, когда
в продолжение месяцев не имеешь в руках ни одной умной
книжки. Не могу даже ознакомиться с нашей литературой
висельников, как не пришлось видеть и всех этих «Шерлоков
Холмсов» и «Пинкертонов», литературы сыска и охранки.
Мне странно, что литература не отражает сейчас настроение
более живых и подвижных общественных слоев. Ведь даже
студенчество в массе и то по горло опять погрузилось в
политику. Значит, есть боевое направление в умах. Мертвечине,
которой пахло от русской общественной жизни последних 3-х
лет, пришел конец. Но, впрочем, я ведь сейчас совершенный
профан в вопросах русской общественной жизни. Я изредка
почитываю русские газеты, но это, как вы сами знаете,
далеко не может заменить действительного знакомства с жизнью.
Меня прервали больше чем на 7г часа. Я хочу сказать еще об
одном. То есть, вернее, мне и не хотелось бы касаться этого
вопроса. Видите ли, у меня сейчас несколько странное
психологическое состояние: какой-то зуд самостоятельности. То
есть я и определить не могу, что это такое. Я понимаю,
например, что Вам хотелось бы облегчить трудности моих
скитаний и в материальном отношении. Я Вам глубоко
благодарен за поддержку и в моральном и в материальном
отношении, какую Вы оказываете всегда мне. Но вот бес какой-то
вселился в меня. Я хочу трудностей. Я их частью сам создаю,
чтобы их сейчас же преодолевать; какая-то горячка
деятельности, самого тяжелого и изнурительного дела овладела
мной. Поэтому я и сказал Вам отчасти неправду, что на этот
адрес нельзя посылать денег. Вы меня простите за это, если
поймете мое теперешнее состояние. Я хотел бы, чтобы
препятствий было в десять раз больше, а Вы заботливо устраняе-
76
те с моего пути те немногие, которые есть. Пусть пройдет
хоть немного эта горячка дела, деятельности. Останься я этот
период в России, я уже снова был бы с неизбежной каторгой
впереди и уже ликвидирован. Я и хочу немного перекипеть,
чтобы борьба перестала быть для меня спортом, так как я
превращаю ее сейчас неизбежно в спорт. Ее насильственное
прекращение привело бы меня к сумасшествию. Здесь же
этого авось и не случится.
Ответ пишите мне, быть может, его сумеют переслать.
Относительно же денег адрес теперь всерьез не годится.
Я вынужден окончить, а чувствую, что не сумел передать
Вам мотивы моего поведения, но Вы меня немного хоть да
знаете же и, я думаю, поймете. Что касается моих нелепых
оборотов речи вроде «если желаете» и пр., так это лишь
дурная привычка, не больше. Я никак не могу от нее отвыкнуть.
Это результат долгой жизни среди людей, которые заставляли
обосабливаться, уходить в себя. Целую Вас.
Ваш Федя
30/Ш - И, Шанхай
ЦПА ИМЛ, ф. 149, Публикуется впервые
оп, lt д. 13
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Гонконг, 24—25 мая 1911 г.
Здравствуйте, дорогая Екатерина Феликсовна!
Раньше чем вообще писать, я должен бы, собственно,
извиниться. Я как-то написал Вам из Шанхая довольно
сумбурное письмо и на том закончил. Не писал ничего пи при
отъезде из Шанхая, ни из Японии. Что я писал Вам
довольно сумбурные-таки письма — это понятно. Я пережил за
последние годы слишком сильные потрясения. И если мои
нервы расшатаны очень сильно, то не этому надо
удивляться, а тому, что они пока еще не так сильно расшатаны, Kaie
могли бы быть. У меня было очень сильное желание
вернуться обратно в Россию, запасшись хорошими бумагами.
В конце концов не я, а случай решил за меня, и я еду пе в
Россию, а в Австралию. Я убеждеп, что год жизни в
Австралии укрепит мою психику настолько, что я пе буду больше
опасаться за ближайшее сильное потрясение. Собственно, я и
сейчас как-то плохо соображаю, как это произошло, что я
вдруг уехал в Австралию. Посетил еще раз Царство
восходящего солнца с его надутыми макаками-чиновниками,
нищим населением и бесплодными скалами. А теперь пишу уже
из Гонконга. И как мне было тяжело, что я до сих пор пе
мог Вам ничего написать. Подъезжая к Гонконгу, я решил
продать последнее, что у меня осталось еще — часы, и на
вырученные деньги купить почтовых принадлежностей. В
Японии нельзя было продать. Но теперь все опять уладилось, я
имею около 18 коп. на русские деньги (благословенный
случай) и, как видите, уже строчу письмо.
Собственно говоря, сегодня мне бы не следовало писать.
Я слишком сильно устал. После довольно утомительного
перехода морем из Симоносеки сюда, я вдруг очутился в
Валгалле *, или магометовом раю (конечно, в европейском
вкусе и гурии ** не обязательны). Вообразите Швейцарию без ее
* Валгалла—-в древнескандинавской мифологии — дворец бога
Одина, обиталище душ воинов, павших в бою. Ред.
** Гурии — мифические девы мусульманского рая. Ред.
78
скучного деревенского однообразия и наводящих тоску
туристов; Финляндию (шхеры) без их холодов и однообразия,
бедности флоры; Лондон без его скученности, дыма и
туманов; Рим, дополненный всеми приобретениями современной
культуры; наконец, богатейшую по разнообразию
тропическую растительность. Все это скомбинировано в
прелестнейшее и величественнейшее из сочетаний, какие только можно
представить нашему воображению. (Воображение жителей
севера не так уж избаловано.) Здесь величественная
природа. Она, кажется, дала все, что от нее может потребовать
человек. Огромные холмы с вершинами, уходящими за облака,
со склонами, покрытыми богатейшей и разнообразнейшей
тропической растительностью. Они круто спускаются,
замыкая одну из лучших в мире по красоте и удобству бухту. По
склону гор текут стремительно сотни ручейков, образуя
местами великолепные водопады. Чего еще больше? Но это не
все. Здесь вы на каждом шагу видите, что человек тут
господин всему. Он заковал все в неприступные граниты; он
сделал с природой все, что захотел. И пи одна травинка, ни
одна ветка, ни одна капелька из огромного количества
падающей воды не уйдет из-под бдительного взгляда человека.
Здесь все подчинено контролю человека и все, кроме холмов
и моря да еще разве туч, заняло то место, которое им
предназначил человек. Здесь везде видна его рука. Здесь люди
строили не на один день. Здесь Рим с его памятниками,
которые пережили тысячелетия. Но Рим с трамваями,
подвесными дорогами, электричеством и пр. На каждом шагу
шоссе. Каждая тропинка, а их бездна, имеет свое
определенное назначение и стоила бездны труда. Каждый ручеек
окружен сооружениями (не должна пропасть ни одна капля
воды!), каких не знают наши самые важные реки. Все
заковано в гранит! И человек создал себе на фоне этой природы
богатейший город (Гонконгу, в его европейской части, нет в
мире равного по чистоте, красоте и, если желаете, по
великолепию). Одним словом, здесь господствует человек! Это
кричит вам даже каждый случайно подвернувшийся камень.
Англичане — мастера устраиваться, но, кажется, нигде в
мире они не достигли того, чего достигли в Гонконге. Однако
город ведь только внизу. В нем работают. Живут выше.
Средину холмов занимают виллы. От этих вилл пахнет
миллионами. Л на самой верхушке самого высокого холма снова
город! Что-то сказочное! Но и от этой сказки, если
посмотреть ближе, пахнет человеческим потом. Я здоровый
выносливый человек, и я не в силах пройти больше, чем половину
горы без отдыха. Но благородный англичанин и не нуждается
79
т, том, чтобы подниматься туда самому или по единственной
подвесной дороге, которая ведет в верхний город. У него есть
кули. Это кули тащит на неприступные вершины
современного римлянина — англичанина; это они тащат в эти
орлиные гнезда уголь, провизию и пр., необходимое для tforo,
чтобы его величеству господину англичанину были
доставлены все мыслимые удобства; это кули втащил на горы гранит,
устроил ложбинки для ручейков, стенки тропинок, виллы; это
он построил внизу город, это он выстроил в облаках
пятиэтажные громады домов. Здесь последнее слово европейской
культуры. Здесь человек властвует над природой. Но здесь
еще и Рим с его презрением к живой рабочей силе, с его
безумными растратами человеческих жизней. То, что я
видел и вижу здесь, поражает меня. Даже китайцы, чистые,
опрятные, красивые. Но даже и здесь в самих чертах лица
встречных китайцев, в шелковистых волосах, правильных
носах и прямом разрезе глаз вы видите, что здесь господин —
европеец. Новых впечатлений масса, я буквально трепещу под
их наплывом. Во мне что-то дрожит, но не в мозгу, а в
сознании. И я не знаю, от восторга ли это, или негодования,
или просто от чрезмерной, подавляющей массы впечатлений.
Я жалею, что у меня никогда не хватит сил описать все, что
я здесь вижу. Я видел Китай. Но здешний китайский
город, с его рядами шести-пятиэтажных гранитных громад
(китайский город расположен в стороне от английского) совсем
не похож на ряды полуфанз-полуказарм, к которым я
привык. Здесь нищета живет всегда в верхних этажах.
Исключение составляют только те, кто живет на больших лодках
(каждая вмещает семью) и занимается рыболовством,
перевозкой и пр., и голь перекатная, которая живет прямо на
улице. Здесь стелет свою циновку и коротает теплую, душную
тропическую ночь. Днем здесь работают, ночью веселятся,
/(ля китайцев праздника нет никогда.
Но увы! Я должен кончить. Пишите поклон Шуре. Я
давно не имел от нее писем. Вы сообщите ей мой адрес:
Австралия Theodor Sergaeff с/о G.P.O. Brisbane Australia. Если я
уеду из Брисбена, я сообщу на почту свой новый адрес и все
же получу письма. Напишите ей, чтобы она прислала или
попросила присылать мне литературу (она знает какую) по
этому адресу. Я постараюсь аккуратно высылать деньги. Что
написать Вам еще о себе. Еду с шиком. Чистая каюта, белье,
ванна. Жаль только, что английский стол. 4—5 блюд 3 раза
в день — и все одно мясо, и притом еще ужасно безвкусно
приготовленное, В Шанхае я не выносил английской кухни.
80
Л здесь поневоле ешь. Нет места, чтобы описать Вам, что
видел на море. Оно очень интересно под тропиками. Буду
писать из Австралии. До свидания. Целую Вас.
Ваш Федл
Привет Вашим. 24/11 мая 1911 г. Hong-Kong China. St. S.
Albans.
Впрочем уже 25-е, так как скоро 3 часа ночи. Я страшно
устал сегодня взбираться на такие крутизны, да еще после
морского путешествия. Из Кобе я чуть-чуть не послал Вам
письма. И надо же было макакам вводить свои порядки —
брать, или драть, какие-то сумасшедшие пошлины за
драгоценные металлы (часы серебряные). Чуть было под
неприятную историю не попал, Хотел контрабанду продать! Я ведь
этого не знал.
ЦПА ИМЯ, ф. 149, Публикуется впервые
оп. 1, д. 13
6 Заказ 2С37
Ж Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Брисбен у 30 июля 1911 г.
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Простите за долгое молчание. Не на что было купить
письменных принадлежностей. Зато теперь сразу купил
почти на 5 руб. (10 шиллингов). Думаю, хватит надолго.
Прежде всего скажу о себе. Никогда я не чувствовал себя
физически за последние годы таким крепким, как сейчас. Я
работаю на постройке железной дороги: целый день на воздухе,
ночь в палатке. Забыл, что такое нервы. Мои мускулы
упруги, как морские канаты, и, надеюсь, мои нервы скоро будут
не слабее их. О тогда прощай, Австралия! Работа очень труд-
пая. Вначале руки болели так, что у меня не было и сомпе-
ния в том, что я страдаю чем-либо иным, а не сильнейшим
ревматизмом. Потом я увидел свою ошибку. Но руки болят
и сейчас. Но удивительно то, что эти страдания, как ни
жестоки они бывали порой, нисколько не мешали тому, что я
великолепно себя чувствовал. Собственно говоря, па работе
меня никто не гонит. Я сам гоню себя. На работе руки
никогда не болят. Они болят ночью. А зато как приятно
чувствовать себя, когда мускулы напряжены до последней
степени, когда работа кипит под руками. Ни один из англичан,
которые работают годы на этой работе, не работает лучше
меня. Но в России я тоже не мог бы так работать. Здесь пища
не та. Я съедаю чуть ли не V2 фунта сливочного масла в
день, не меньше того варенья; мяса же подсчитать очень
трудно. Столько, сколько могу съесть, столько и съедаю.
Поэтому у меня всегда хватает силы и охоты проработать
А часа до обеда и 4 часа после обеда. А когда приходится
работать ломом, то и англичане просят: «You, Tommi, you
keep bar». Меня зовут здесь Томом, сокращенное Theodorez.
Я не пью их виски, поэтому я могу выдерживать и более
трудную работу без переутомления. Но по вечерам читать
г;е могу. Только вечера 2 из 6 могу просматривать газеты.
Так что Вы можете видеть, как отзывается на мне
Австралия. Плата 50 коп. час. За стол плачу 20 руб. (3 фунта
стерлингов) за каждые 28 дней. Чувствую себя вполне свобод-
82
пым. Главное, пропала та ужасная мнительность, которой
страдал в Сибири и в Китае; сомнение в своих силах исчезло.
Я снова, хотя приблизительно, могу понимать размеры своих
сил. Во всяком случае, нигде в мире, я думаю, я не мог бы
найти такой великолепной санатории для моих нервов и
мускулов, как здесь. Что касается страны, в которую я
попал, я могу сказать одно. Это одна из лучших стран для
рабочего. Пока здесь рабочий имеет все к его услугам. И если
здесь рабочий не сумеет завоевать себе прочное положение,
это будет его вина. Хорошо здесь и фермерам. С IV2 тыс. руб.
в кармане он может начать хозяйство. Правительство (квинс-
лендское) ему даст все в кредит. Скот, орудия, семена.
Свободной и годной для земледелия земли — очень много. Затем
дороги, школы, медицина, кредит — все к услугам
производителя. Фермеры здесь объединены в союзы. Союзы сами но
себе крепкие, но фактически тоже зависимы, и именно от
крупных капиталистических компаний, в руках которых сбыт
и часто окончательная обработка товара. (Здесь фермер всо
производит для сбыта и покупает даже такие продукты, как
хлеб, мясо, варенье и пр.) Сейчас здесь происходит
иллюстрация сравнительных сил, организованности и могущества
отдельных классов. В сахарной промышленности
(тростниковые плантации и сахарные заводы), основной
промышленности северного Квинсленда, долгое время рабочие не могли
добиться споспых условий труда. Могущественный трест
захватил в свои руки сахарные заводы и сбыт сахара и давил
па производителей тростника, препятствуя улучшению
условий труда. Рабочие работали у фермеров и на заводах по
10 часов в день, плата со столом 25 шиллингов в неделю.
58 часов труда в неделю! Пробовали всячески бороться.
Добились, что правительство открыло несколько сахарных
заводов, где и 8-часовой рабочий день, и более приличная
плата — 30 шиллингов со столом в неделю. Но и это не помогло.
Рынок все же в руках треста, и правительственные заводы —
капля в море. Наконец, сейчас рабочие объявили
решительную борьбу. Все сахарные округа охвачены стачкой. Трест
заявил, что он не уступит. Рабочие заявили то же. Уже 3-й
месяц тянется стачка. Жара пропала или скоро пропадет.
Многие фермеры хотели уступить (они разорены). Но трест
заявил, что ни один завод не примет переработку сахара от
фермеров. Среди рабочих энтузиазм огромен. Когда
правительство взялось поставлять рабочих для остановившихся
заводов и плантаций и начало свозить рабочих (и нас
правительственное бюро труда хотело тоже послать, но мы раньше,
еще когда проезжали сахарные округа, знали о стачке), то
83
приехавшие рабочие, отборная шпана — всевозможные
ирландцы и шотландцы, только что привезенные в страну, и те
отказывались работать. Правительство предусмотрительно
заставило их подписать контракт еще до отправки на
плантации; теперь оно пригрозило тюрьмой за нарушение
контракта. Почти все предпочли идти на 1 — 2 недели каторжных-
работ, но не быть эсаЬ'ами *. В ответ на это грузчики и
моряки Австралии отказались перевозить сахар, который идет
из забастовавших округов. До сих пор часть ферм и
заводов работала китайцами, японцами, сингалезцами и
местными дикарями. Теперь и эта работа бесполезна. Кое-где дело
принимало трагический оборот. В одном месте работали сын
и отец. Отец — честнейший рабочий из союза, а сын не
примкнул к забастовке, оказался scab'oM. Отца это так
поразило, что он не мог выдержать. Он умер от разрыва
сердца. Когда в одном месте фермеры хотели сами обрабатывать
сахар, заместить рабочих, но тогда все колонисты, еще не
примкнувшие к забастовке, объявили забастовку. Сахарные
округа сейчас военный лагерь. Здесь — биваки рабочих (в
некоторых кантонах по 1000 палаток). Немного дальше —
вооруженных полицейских. А кругом ровная местность без
признаков жизни.
В общем, Австралия прекраснейшая страна. Поездка из
Гонконга в Брисбен, мимо Филиппинских островов, Зондских,
кругом Австралии была на диво хороша. У нас на пароходе
была даже купальня, не говоря уже о ванне. На Timor'e **
мы попали в чей-то сад, кажется губернатора, и натащили
тропических фруктов; в port Darvine *** — на плантации
кокосовых орехов, и с тем же успехом. В общем, это была одна
из приятнейших поездок. Тропики были далеко не так
жарки, как о них принято говорить. Здесь тоже неплохо. Скучно
только без писем из России. Пишите, что у Вас есть нового.
Напишите мне адрес Шуры. И ей напишите, чтобы она мне
написала. В письме из Гонконга я просил, чтобы она
послала мне или лучше сообщила мой адрес для посылки текущей
литературы. Напомните ей еще раз об этом. Может быть, все
уже сделано, но, может быть, и пет. Мой адрес прежний:
Australia Brisbane с/о**** GPO Th. Sergaeff.
С англичанами я живу дружно. Народ не особенно
далекий. С лучшими я в хороших отношениях. А с шпаной —
* — штрейкбрехерами. Ред.
** Тимор — остров в Индийском океане. Ред.
*** Дарвип — порт в Австралии. Ред.
**** Саге of General post office. (Прим. автора).
84
иронически вежлив. В общем, на нас здесь смотрят далеко не
так, как на разных немцев. Сюда попадает только отребье
немецких рабочих, шотландцев, ирландцев. Все с
любопытством расспрашивают о России, о русском рабочем. Было не без
шипов. Но теперь лучше. Пока всего наилучшего.
Целую Вас. Федя
30/VII, по-русски 17/VII
ЦПА ИМЛ, ф. 149, Публикуется впервые
оп. 1, д. 14
JE. Ф. M1^4HllKOBOii
Мэривейл, 7 августа [1911 г./
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Получил Ваше письмо среди недели, но до сегодня не мог
ответить. Во-первых, мы переезжали лагерем с одного
места на другое; во-вторых, я, кажется, довольно сильно
утомляюсь за время работы. Не успеешь поужинать, как уже в
кровати, и едва два раза в неделю могу прочесть газету
вечером. Хотел было написать письмо вчера. Но опять
неудача. Поднялся сильный ветер, а при нем в палатке писать
трудно. Свеча сильно мигает, плохо видно. К тому же с
одной стороны кто-то неумолчно тарахтел на солдатском
барабане, с другой — начинающий гармонист пиликал па
гармонике единственную песпю своего репертуара «Янки-
дудль», песню, которую он играет уже скоро два месяца
подряд. Вообще суббота, везде шум. Сегодня, собственно говоря,
тоже много работы. Мы стираем белье сами. Без
приспособлений это отнимает порядочно-таки времени. А отправлять
его за 25 верст в Ворвик и платить по 12 коп. за штуку —
довольно-таки неудобно.
Мы сейчас расположились в очень живописном месте.
В глубокой котловине, замкнутой со всех сторон горными
хребтами, в самом центре почти белеет сбившейся в кучу
группой палаток наш лагерь. Кругом в котловине видны
фермы. Угрюмые горы сторожат кругом. Воздух, который
здесь не имеет никаких выходов внизу, очень тяжел. Он
колеблется только под напором верхних слоев, которые
свободно несутся над горами. Угрюмую тишину долины только
изредка прорезывает свист паровозов, шум мчащихся поездов.
Кругом зелень, солнце, растительность. Сейчас зима, ночью
бывают заморозки. Но днем не держите долго руку открытой
па солнце. Я как-то во время обеда (мы обедаем на траве у
дороги) забыл откатить рукава. Так я обжег руки. Но среди
жаркого дня почти всегда тянет ледяной ветер. Кожа от него
трескается, на руках появляются язвы. Мы этого почти
избежали, так как ежедневно натирали рушг, вначале
машинным маслом, которое я брал с паровоза, а теперь свиным
86
жиром. Руки все же трескаются, по мало, и нет язв. А
англичане все носятся с руками. Теперь кое-кто начал следовать
нашему примеру. Но они слишком ленивы, чтобы
позаботиться хоть немного о себе. Ему немного сода-виски или
солдатского джину, и он на седьмом небе.
Удивительно хорошая, спокойная страна Австралия. В ней
чувствуешь себя уверенно. Просторная, богатая, свободная.
Не нищета масс, а высшая, наиболее развитая форма
капиталистической эксплуатации служит здесь основанием для
созидания богатств буржуазии. Быстрое накопление
капиталов здесь не стеснено ни безумными тратами милитаризма,
ни насыщенпостыо капиталом отдельных отраслей
производства.
Не избытком, а недостатком людей страдает здесь страна.
Требование на рабочие руки всегда высоко. Рабочий
чувствует себя спокойно, уверенно, фермер тоже, хотя и тот и
другой сильно эксплуатируются — один промышленным, а
другой торговым и банковым капиталом. Но им остается еще
слишком много сравнительно с потребностями и, конечно,
сравнительно с европейским рабочим. К тому же здесь пет
кричащей, безумпой роскоши командующих классов. Все
одеваются одинаково, одинаково едят. Прокучивать же едут
в старые страны. Собствеппики процентов живут больше в
Лондоне.
Но зато у рабочего здесь пет и потребности остро,
напряженно мыслить. Оп не задается общими вопросами и живет
сегодняшним днем. Хочет —- идет на работу; не хочет
работать — спит или идет в город. Никто не спросит, почему не
вышел на работу. На работе ему старшинка сделал
замечание, он бросает инструмент и требует «Urne» — записку о
количестве выработапных часов. Получает в конторе
соответствующее количество шиллингов и идет куда понравится.
Прежде всего, конечно, в кабак. Молодежь средних классов
пытается проповедовать рабочим христианство, но проповедь
эта не прививается, остается такой же бесплодной, как
библейская смоковница, и служит больше средством к
организации самой буржуазной молодежи.
Везде интересуются спортом. Все газеты переполнены
отчетами о предстоящих, настоящих и прошедших матчах —
велосипедных, биллиардных, лодочных, футбольных и пр. и
пр. Бокс везде в ходу, и Johnson (пегр-боксер) известен
гораздо больше, чем какой-нибудь оратор, публицист, писатель.
Театр, музыка, литература, искусство чужды в огромном
большинстве случаев массе населения. Во всем Квинсленде
нигде нет театра, кроме Брисбена. Здесь на сто верст кру-
87
гом нет даже иллюзиона (синематографа). В ближайшем
городе Ворвике (центр здешнего округа) нет ничего, кроме
лавок, кабаков и публичных домов и, конечно,
спортсменских клубов.
Рабочая партия22 на весь Квинсленд издает только одну
еженедельную газету. Но, кажется, после ближайшего
съезда (конгресса) союзов будут издавать ежедневную, так как
отсутствие рабочей прессы сыграло важную роль во время
последнего референдума, когда рабочая партия потерпела
поражение главным образом из-за отсутствия прессы; между
тем как либеральная и консервативная пресса все пустила
в ход: ложь, инсинуации, клевету. Многие рабочие
требуют издания не еженедельной газеты, а ежедневной и
сделали этот вопрос кардинальным вопросом конгресса. Дело
в том, что это увеличит в очень сильной степени расходы
союзов.
Стачка сахарных рабочих еще не прекратилась. Многие
фермеры давно бы уступили, но трест заявил, что не будет
ни рафинировать, ни покупать сахар у таких фермеров.
Рабочие на пристанях уже недели две как не нагружают и не
сгружают сахар из забастовавших округов, а матросы и
кочегары судов местного сообщения отказались перевозить. Здесь
нет солдат, которыми можно заместить рабочих, и мало кто
пожелает стать на место бастующих.
Я уже писал Вам о смерти отца, сын которого оказался
scab'oM . Вообще их бойкотируют. Один из scar/ов по делу
приехал в город. Пикет был извещен, что это scab.
Последний раньше еще видел, что он узнан. С вокзала он сбежал
боковой улицей и скрылся в ресторан, где спросил поесть.
Однако рабочий пикет (для предупреждения едущих
рабочих, где стачка) обнаружил его. Один из рабочих зашел в
тот же ресторан, подошел к хозяину и сообщил, что вот тот
субъект работает на забастовавшей фабрике. Хозяин
немедленно подходит к гостю, выхватывает у него тарелку, бросает
на пол; потом хватает остальное — тоже. Гость подбирает
фалды — и ходу.
В другом городе такой скэб остановился в гостинице,
хозяин которой сочувствовал больше тресту и фермерам. На
извещение пикета он не обратил внимания. Он зависел не от
рабочих, а от их противников. Пикет тогда заявил о
характере гостя прислуге. Немедленно повар швыряет в угол свои
кастрюли, нахлобучивает котелок и отправляется домой.
Девушки одевают шляпки, зовут ломовика и увозят свои
пожитки. Другим посетителям и жильцам приходится
переезжать в иные отели. Хозяин тогда поневоле выдворяет гостя,
88
которому, как и первому, единственным доступным
убежищем является кордегардия при полиции. Полиция, повинуясь
правительству, на стороне треста и охраняет scab'oß. Всех
инцидентов не перечтешь. Многие забастовщики уже отбыли
тюрьму за нарушение контракта (они, ничего не зная о
забастовке, подписали контракты в других городах, но по
приезде отказались работать, когда им сообщили о характере
стачки).
Вообще рабочие сейчас дают генеральное сражение
могущественнейшему из трестов. Страдающим лицом явились,
конечно, фермеры. Их крепчайший из союзов оказался нулем,
оружием нападения в руках треста, который ставит условия
союзу; помехой для фермера, так как выход из союза соседи
(а главное, трест) будут тоже считать всаЬ'ством, предметом
жесточайших нападений со стороны рабочих как прикрытие,
и главное прикрытие, треста.
В самом деле, австралийский рабочий не расположен
работать и 8 часов в сутки; он считает и 48 часов труда в
неделю убийством. А тут 58 часов! Да и плата жалкая: 50 руб.
к месяц на хозяйском содержании. Правда, работа не так
трудна. Но ведь женатый человек не может существовать
здесь на эти деньги. Лучшие рабочие бегут с плантации. На
стол при желании выдают на русские деньги 25 руб. в месяц;
вместе — 75 руб. Но это мало для семейного человека в
Австралии. Все разрозненные усилия рабочих оказывались,
бесплодны. Союзы готовились к борьбе. И вот теперь эта борьба
разгорелась. 48 часов и 30 шилл. в неделю со столом —
требование рабочих. Произвольное соглашение — условие
треста. Так как эта борьба — вопрос чести прежде всего, она
будет упорна. Бастуют третий месяц. Все было на стороне
треста. И трест все растерял. Он пока еще не дает сахару
подниматься в цене на рынке. Но поднимись цена па
сахар,— правительство заставят посмотреть на монополию
другими глазами.
Я, кажется, утомил Вас бесконечным описанием
Австралии и событий, которые, может быть, очень далеки сердцу и
уму московских жителей. К тому же совершенно не коснулся
вопросов, которые Вы ставите в письме. В одном из писем,
написанном еще в Шанхае, я пытался объяснить Вам мое
душевное состояние, каково оно было в Шанхае. Это был род
умопомешательства, если желаете. В тюрьме я слишком
много пережил. В тюрьму же я попал, тоже уже почти потеряв
душевное равновесие. Сверхсильная работа истощала
организм, а размышления о том, что происходило и что
расходилось с установившимся пониманием хода событий, вызывали
89
сомнепия (они оказались для ближайших лет
основательными) . Мой ум не умел справиться с ними. Поэтому сомнение
из толчка к мышлению превращалось в вихрь, опустошавший
мозг. Таким я попал в тюрьму.
Что было в тюрьме, Вы отчасти знаете. Но только
отчасти. Оскорблялось, попиралось, растаптывалось все, чем
дорожил, что часто ставил дороже самой жизни. Я вышел из
тюрьмы почти калекой. Я уходил в тюрьме от конкретной
обстановки в область абстракций, и тем больше, чем гнуснее
была обстановка. Я заставлял свой мозг работать
значительно больше, чем он мог вынести. Из тюрьмы я вышел
больным, психически больным. Первые впечатления воли
замаскировывали это, оживляя мозг. Но долго это длиться не
могло.
Помните, я писал Вам о товарище, который, выйдя из
тюрьмы, застрелился. Мы с ним пережили вместе, вдвоем,
самые тяжелые минуты. Стойкость одного служила условием
стойкости другого. Он был еще стойче моего. Хотя минутами
это ставило его перед неизбежной почти смертью. Он иногда
только сдавался, но на минуты, не больше. Его смерть
невероятно тяжело подействовала на меня.
Все вместе привело к тому, что, попав в Шанхай, я вдруг
усомнился в себе. Мне показалось, что я лишь безвольное,
бессильное существо, инвалид с опустошенной душой и
парализованной волей, что я не способен ни к какому
самостоятельному действию. Многое было. И я решил, на время
отказавшись от всяких поддержек, существовать сам.
Поэтому поддержка со стороны при тех условиях была бы
нарушением системы капризов, под влиянием которой я
находился. А тут еще преследования английской полиции. Но
после месяцев упорного труда, когда наконец мне удалось
доехать до Австралии, я стал немного ровнее. Если бы сейчас
я нуждался, я бы написал. К тому же в Шанхае я каждый
день ожидал, что вот попадется случай и я уеду.
Мне хотелось ехать в Европу. Попадись не случай, а
только подобие его, чтобы я добрался до Сингапура, и я был
бы в Европе. Но подвернулся другой случай, и я очутился в
Австралии. Сейчас я, конечно, не нуждаюсь в деньгах. Но
ведь Австралия для меня лишь asulum, убежище для
душевнобольных. Я скоро улетучусь отсюда. Как только я
почувствую себя душевно крепким, отдохну немного, я пемедля
подниму паруса. В русских тюрьмах для меня отыщется уютный
уголок. А что касается рассуждений Шуры о тете и
племяннике, я скажу следующее: я никогда не имел родной тети; у
отца и матери не было пи братьев, ни сестер. Но никогда ни-
90
какая самая родная тетя не могла бы проявить такого
заботливого участия обо мне, как Вы. Что же касается правды
перед самим собой, то только перед родителями я бываю
неискренним. Боясь огорчить их, я им пишу не все, что есть,
а только что есть лучшего для них. Простите за
неряшливость письма: больно скверная обстановка, да и
патентованное перо хуже самого худого непатентованного. А русских
перьев нет. Привет Шуре.
Ваш Том, ci devant * Федя — 7/VIIL
Maryvale line Australia, адрес старый,
Исторический архив, 1960,
М 1. с. 58—61
* — бывший. Ред.
Е. Ф. МЕЧНИМОВОЙ
Брисбен, 11 ноября 1911 г.
Здравствуйте, дорогая Екатерина Феликсовна!
Я очень долго не писал Вам. Все никак не мог собраться.
За это время я довольно изрядно попутешествовал. А бывают
такие путешествия, что во время них не до писапия. С Ме-
ривейл я уехал в Брисбен. Отдохнул немного. Оттуда уехал
в Гимпи, это когда-то известный городок (в нем были
богатые золотоносные руды) теперь прозябает. Золото
вырабатывать дорого; да и рудоносных жил осталось мало. Около
строится железная дорога. На той железной дороге мне не
понравилось. Местность бедная. Я уехал в тропики, на
тростники. Тростники тоже недолго жал. Работа не трудная. Жара
хоть и каторжная, но каждые два часа перерыв: курят, пьют
чай с печеньем и пр. Обед в свое время, на поле же. Все бы
ничего. Но мне не понравилось послезабастовочное
настроение. Рабочие вернулись на поля с расстроенными рядами.
Пока они жили в стачечных кэмпах и за них разговаривали
представители союзов — все было хорошо. Но едва они
разбрелись и очутились вновь лицом к лицу с боссами — они
потерялись. Плантаторы снова вернулись к своим прежним
привычкам, и рабочие либо молчали, либо брали расчет. Я раз
пять хорошо поругался, а потом тоже взял расчет и уехал в
городок Бандаберг. Это, как говорят, типичный сахарный
городок. Небольшой, но чрезвычайно оживленный. Весь его
«бизнес» зависит от сахара. Бары и магазины торгуют от
рабочих, а банки и пр. от плантаторов. Когда сахарный рабочий
приходит с получкой в город, все к его услугам. Каких только
увеселений и чего вы только не найдете в этом городке с
населением, едва ли достигающим 10 тыс. человек. Здесь я еще
пожил несколько дней. Здесь была веселая компания русских
с сахарного завода, расположенного в Бандаберге. С ними я
провел время недурно. Они рассказывали мне о стачке,
показывали знаменитый кэмп, где жили стачечники со всего
округа. Оттуда, напутствуемый тысячью благих пожеланий, я
уехал в Кэдалбу на постройку железной дороги.
Пристроился было работать у самого городка (в нем всего 20 домов,
92
3 церкви и 3 бара). Работал на укладке пути. Но работы там
было немного, и я уехал, т. е. скорее переехал на днях, сюда
на земляные работы. Железная дорога проходит через горные
хребты, соединяя морской берег с небольшим, но
плодоносным уголком, заброшенным в горных долинах. Рвем скалы,
вычищаем выемки, насыпаем насыпи. Работать приходится
в яме, защищенной с 3-х сторон скалами. Взрыв только
разрыхляет. Затем мы разбиваем их кайлами, набрасываем на
телеги и лошадь отвозит их в сторону, для засыпки насыпи.
Работать в этой яме четыре часа подряд, а потом через час
еще четыре, иногда бывает тяжеловато. Особенно же тяжела
бывает жара. Здесь, кажется, уже тропики; днем так
прижаривает, что пот не капает с лица, а бежит ручьем. В
обыкновенной ситцевой рубашке работать нельзя. Мы работаем в
особых шерстяных фланелевых рубашках. Они вбирают пот и
не прилипают к телу. Если в обед пробуешь выжать ее, вода
бежит из нее ручьем. Воды выпиваем страсть сколько. Но это
бы ничего еще. А тут как на грех я попал в партию
эмигрантов из Англии. Они привычные лопаточники и кайлилыцики.
И вот они начали выживать новых. Они гнали как
сумасшедшие, а у меня еще было самое плохое место, в самом низу у
колеса. Я по своему упрямству не запросил пардону, а стал
еще сильнее гнать. Иногда я дорабатывался до того, что
казалось, еще минута — и я упаду без сознания. Но я собирал
все силы и еще гнал. На шестой только день мой партнер
сдался, а с ним и вся компания. Да и то сколько ссоры было!
Они не хотели сразу уступить, а пробовали увеличить мою
сторону за счет своей. Но я не обращал на это внимания. Но
другой русский, который тоже на лопате собаку съел, 8 лет
плавал на морях кочегаром, пока не убежал, пойманный с
перевозимой из Нагасаки революционной литературой, он им
указал и велел ставить телегу ровно. Тогда, наконец, они
попросили работать не так скоро. Таким образом мы начали
работать хорошо, в силу. Здесь на земляных работах много
русских. У нашего босса — 5; у других еще около 20. Я уже
ходил вверх к ним в гости. Очень мало интересного народа.
Все больше харбинцы. Говорят, скоро весь Харбин
переберется сюда. Здесь я думаю побыть до рождества. На
рождество уеду в Брисбен. Отдохну там, а потом начну
зарабатывать деньги на поездку в Америку или в Европу, куда
придется. Или уеду в другие штаты, в Новую Зеландию.
Посмотрю, что там есть хорошего. Времени много впереди.
Себя я чувствую недурно. Мускулы окрепли. Еще ни один
английский рабочий не мог похвалиться, что работал
лучше меня.
93
В здешнем политическом мире затишье. Последние
выборы в Западной Австралии, где было антирабочее
правительство, дали большинство 2/з рабочему правительству. Пока
еще только Квинсленд, Виктория и Тасмания в руках
антирабочих правительств. Скоро федеральные выборы, а также в
Квинсленде и Виктории. Что-то они скажут. Пока партии
организуются, готовятся к борьбе. В экономической жизни
страны надо отметить быстрое образование трестов и быстрое
повышение цен. Вывоз и ввоз в Австралию монополизирован
немецко-английским трестом (пароходным). Хлебная
торговля, сахарная, фруктовая, мясная, масляная — все в руках
различных трестов. В ответ непрерывные стачки рабочих и
быстрый рост рабочих организаций. Я уже писал о здешнем
рабочем движении. Оно не имеет хороших теоретиков. Опо
учится ошибками и идет ощупью. Рабочие невероятно
отсталы. Но силой обстоятельств они пришли к рабочим
правительствам; а рабочие правительства опять-таки силой вещей,
борьбой с трестами, вынуждаются к организации
государственных предприятий, заменяющих тресты, и к организации
производства в национальных размерах как неизбежному
последствию. Опираясь на юнионы, федеральное
правительство, чтобы удержать их за собой, издало распоряжение о том,
чтобы на все работы, которые ведет федеральное
правительство, принимали только членов союзов. В ответ на борьбу
предпринимателей с профессиональными союзами
федеральное правительство заявляет, что организация производства
по праву принадлежит профессиональным союзам. И так во
всем. Но жить мне, русскому, здесь тяжеловато. Здесь все
уж слишком просто, элементарно. Мы имеем
интеллектуальные потребности, которые здесь не могут быть
удовлетворены. А потом как-то тяжело, когда приходится мало думать.
Англичане замечательные организаторы; они все умеют так
организовать, что самые сложные предприятия будут вести
даже дети. Лучший пример — железные дороги. Их строят
рабочие. Каждая партия имеет старшего рабочего — босса.
Есть один инженер. Есть один кассир и один писарь. Вот все
начальство. Инженер со своей партией ведет разметку; а
старшие рабочие со своими делают по разметкам насыпи и
выемки, укладывают путь, ровняют, выправляют. И старшим
рабочим может быть каждый, если он грамотен, понимает
уровень и рулетку. Кассир платит деньги и контролирует всю
финансовую сторону дела. Проще простого. А за 10
последних лет на железной дороге Квинсленда было убито 8
человек. И то большинство были мертвецки пьяны. И везде и во
всем, куда ни посмотришь,— все то же. Просто, удобно, де-
94
шево, прочно. Но все же англичане скучный народ, оттого
они так зверски пьют. Кстати, из Парижа письмо я получил,
но посылок никаких не получал. Хотя в письме и было
написано, что посылка будет отправлена на следующий день.
Вот пока все. Пора спать, завтра опять на работу.
Целую Вас.
Ваш Федя
Привет Вашим Cordalba... line
Теодор и с наступающим Новым годом?!
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Я уже написал Вам письмо и собирался отдать его
почтарю, когда почтарь передал мне письмо от Вас. Поэтому мое
письмо придет на дней 5—6 позже, чем оно могло бы. Я не
стал писать нового письма, а лишь прибавлю листок к
написанному. Я здоров, как арагонский бык. И чем больше
работаю, тем чувствую себя все крепче. Работа сейчас каторжная.
Во-первых, потому что мир продолжался один день; а
во-вторых, потому что жара каторжная. Сейчас, т. е. сегодня,
воскресенье, отдых; я лежал целый день в тенте, мокрый, как
мышь. Жара невыносимая. Нечем дышать. Я сам не могу
понять, как же я работаю? Неужели же я способен работать
в такую жару. А ведь мы работаем. Да еще как работаем.
Собственно говоря, необходимости работать нет. У меня есть
сейчас рублей 80-—100, которые я не мог, увы, истратить.
Я мог бы жить 2 месяца, ничего не делая. Но я не могу жить,
ничего не делая. Вы пишете, что мои письма были бы еще
интереснее, если бы я больше писал о себе. Не знаю, как мне
достичь этого. Я как раз меньше всего замечаю то, что
касается лично самого меня. Вы напомянули о кухне. Я
столуюсь в русской семье; чаю пью невообразимо много.
Англичане тоже пьют почти исключительно чай. Очень, очень
редко пьют скверный кофе. Почти никогда какао или шоколад.
Какао здесь дорого, и его пьют по вечерам, часа через 3
после ужина, или когда очень жарко. Борщ ем почти
ежедневно. Видите, меню почти русское. Раньше, когда приходилось
столоваться у англичан, ел их пищу. Безвкусный бульон, в
который валят все: соль, перец, различные соусы, чтобы
придать ему тот пли иной желательный вкус, их мясо и
бесконечные пудинги. И чай, чай, чай без конца. Чай подают до
пищи, во время еды и после пудинга. Все запиваете сладким,
крепким, как турецкое кофе, чаем. В Австралии сейчас
пропасть русских. Вы в Квинсленде встретите русских
повсеместно. Таковы-то дела-делишки. Если можете, пошлите какой-
нибудь русской литературы. Ни одной русской газеты, ни од-
95
пой русской книжки. По-английски я говорю очень плохо
(хотя все меня зовут «русский Том, который хорошо говорит
по-английски»). То есть, я говорю лучше других русских,
живущих здесь; газету читаю свободно. Но говорить речь я не
возьмусь. А это значит, что говорить я не умею. Что я лишь
объясняюсь по-английски. Кстати, пишите «for», а не «from»
Th. Sergaeff. From — от, for — для. Что касается «теплых
мест и ценных уголков» — то это дело будущего. Ни
Франция, ни Англия от них не спасут.
Ваш Федя, целую крепко. Привет Вашим 11/XI — 11
Адрес прежний: Brisbane с/о G.P.O. for Th. Sergaeff.
ЦПА ИМЛ, ф. 149, Публикуется впервые
оп. 1, д. 14
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
24 {декабря 1911 г.] 6 /января 1912 г./
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Целую вечность не получал от Вас никаких известий. Тем
более от Шуры, которая вдребезги рассердилась, видимо, за
мое последнее письмо. К моему великому огорчению, она
иначе относится к так называемому отзовизму. Я же пикогда
не умею быть дипломатом и всегда говорю то, что думаю.
Я только что вернулся из Брисбена, где проводил праздники.
Как было приятно променять унылую тишину наших лесов
на шумное многообразие веселящегося на праздниках города.
Зато и обратная перемена городской сутолоки па тихий покой
кэмпа дает приятный отдых разбушевавшимся нервам. А
нервам была задана-таки изрядная встряска. Дело и
развлечение смешалось в одну кучу. Я ни одного раза не имел
возможности выспаться вволю; 5 часов сна я считал счастьем.
И в конце концов, все мои расчеты, которые я предполагал
осуществить после праздников, разлетелись в прах. Я хотел
повеселиться немного на рождество, чтобы потом поработать
месяца 3 и уехать поближе к старой Европе. Но
мало-помалу я втянулся в дела Русского союза, добился признания
большинством моих взглядов на союз, его задачи и тактику
и, увы, принужден был взяться за их проведение в жизнь.
И все потому, что зрелище неорганизованных масс для меня
невыносимо. А что особенно тяжело, так это то, что я взял на
свои плечи организацию, а затем и ведение газеты. Этим я
привязал себя, может быть, на целый год к Австралии. Снова
начнется бегание по Квинсленду и за его пределами. И
хорошо бы, если бы это имело благотворное влияние на успехи
социализма в Австралии. Но я боюсь, что с нашими силами
трудно воздействовать на медные лбы вождей здешней почти
добившейся власти Labour party. Конечно, здесь болое
благодатная почва для деятельности, нежели в Западной Европе
(для меня, конечно). Но я хочу быть опять в России. Прямо
гамлетовское положение: чувствуешь, что необходимо здесь
сделать, чего без тебя не сделают так скоро и, может быть,
так успешно. А с другой стороны, ведь и в России много еще
7 Заказ 2637
97
работы. Еще больше, чем здесь, работы более трудпой и
ответственной. Но здесь дело начато, бросить его
неоконченным для меня психологически невозможно. К тому же я
очень мало осведомлен о России. Хороших, осведомленных
русских газет нет. Из Парижа пока что я абсолютно ничего
не получил. Мой адрес: Australia, Brisbane «Workei» for
President of Russian Associatiw T. Sergaeff. Для мелкой
корреспонденции—прежний: «с/о Р.О.». Пишите привет Шуре
и спросите, почему она ничего не пишет и не посылает.
Неужели она сердита на меня. Кстати, наша музыка
(балалайки, гитары и мандолины) и наши песни и танцы привели в
восторг здешних англичан. Для них они совершенно новы.
Я здоров, полон надежд, снова дотюремно настроенный.
Ваш Федя
ЦПА НМЛ, ф. 149, Публикуется впервые
оп. 1, д. 15
JE. Ф. МЕЧШИЮВОЙ
Брисбен, 10 марта 1912 г.
Здравствуйте, дорогая Екатерина Феликсовна!
Если Вы получили два английских журнальчика, которые
я Вам послал, Вы уже имеете небольшое представление о
том, что делалось здесь и что не давало мне возможности
писать Вам. Разразились неслыханные для Австралии события.
В стране, в которой все учреждения, все прошлое, казалось,
истребили самую мысль о возможности революции, о
восстании рабочих как класса, о гражданской войне; в стране, в
которой основой рабочей политики, ее платформой является
поддержание и развитие отечественной (австралийской)
промышленности; причем единственной партией, которая
противостоит сейчас Labour party (так называемой рабочей)
является партия крупного торгового (экспортного) капитала и
его союзника — владельцев крупных скотских и прочих
ферм, плантаций, рудников и пр. (добывающая
промышленность). В стране с арбитрационными судами,
установленными судом шкалами заработной платы, с невероятной
регламентацией мельчайших взаимных отношений нанимателей и
нанимаемых, с бездной мельчайших союзиков, в этой
стране — всеобщая стачка и прочие присущие ей аксессуары.
Изумлены капиталисты, изумлены и рабочие. Когда у нас
началась стачка, рабочие других штатов высказались в лице
своих вождей (и профессионалистов и политиков)
решительно против «несвоевременности, варварства и бессмыслия» *
всеобщей стачки. Запретили членам рабочих организаций
других штатов поддерживать ее. Приказали морякам,
отказавшимся сгружать в Брисбен груз,— так как грузчики
бастуют и они не желают быть по отношению к ним скэбами,—
быть скэбами, сгружать.
В стране демократии женщин и детей избивали палками
* Strikcin Brisbane is crime — стачка в Брисбене — преступление,
договорился один из вождей рабочих. (Прим. автора).
99
на улицах банды «специальных констэблей». Эти банды
составились из служащих контор, так называемой
интеллигенции и фермерских сыновей, ставших под священное знамя
защиты порядка и собственности. Солдат не было, но было в
тысячу раз хуже. Была наглая, циничная толпа озверевших
защитников порядка и собственности, организованных
собственниками из своих сыновей и прислужников. Фермеры
ехали сюда за сотни верст. Правительство нашего штата —
правительство купцов и плантаторов. Правительство деревни, а
не города. Оно дикарь даже в австралийском, в английском
смысле слова. Для него рабочий — раб; и оно отказывает ему
даже в тех правах, какие ему предоставлены законами.
Объясню: в Австралии два избирательных закона — один для
всей Австралии в федеральные учреждения, куда избирают
все взрослые граждане. Другой для каждого штата в
отдельности. Здесь избирают лишь те, кто записался в избиратели
после того, как прожил год в штате. То есть, масса рабочих
исчезает, так как часть их сезонные, а другой нет времени
и охоты тратить время, чтобы занести свое имя в списки.
Многие просто даже не зпают, как записаться, когда и где.
Таким образом, федеральные учреждения зависят от рабочих
больше, чем в отдельных штатах. И наименьшая зависимость
правительства от рабочих как раз в Квинсленде, так как
здесь преобладает непостоянный, полубродячий рабочий
плантаций, кэттлей (овечьей фермы), железных дорог и пр.
Законы и учреждения федерации ближе к рабочим и больше
ограждают их интересы. Но чтобы добраться до них, надо
перенести борьбу за пределы штата. Например, федеральное
правительство отказало в присылке войск здешнему
правительству, так как «не была тронута федеральная
собственность», и предложило местному правительству водворять
порядок силами полиции, силами самого штата. Точно так же
федеральное правительство и суд не могли вмешаться в
борьбу плантаторов с юниоиами. Для Австралии могут
существовать только организованные отношения союзов
нанимателей к союзам рабочих. Иных не знает ни закон, ни суд. Но
Квинсленд — отсталая страна, страна плантаторов. И он
весьма неодобрительно относится к союзам, особенно когда
союзы оргапизуют непрофессионалистов. Борьба с попытками
так называемых чернорабочих (рабочие железных дорог,
плантаций, землекопы и пр.) привела к сахарной забастовке;
борьба с трамвайными служащими, желавшими образовать
«по закону» юнион, привела к настоящей «всеобщей»
забастовке.
Борьба между трамвайным трестом и рабочими шла дав-
100
но. Директор трамвая системой патронажа, сыска, террора
и искусственного разделения на различные депо держал
рабочих многие годы в узде. Они не имели права даже
собираться без господина директора позволения (вещь
неслыханная и противозаконная). И, между прочим, директор ни разу
не допустил общего собрания служащих. Но времена шли и
рабочие узнавали, как рабочие других штатов
организовались. Они наконец тайно, в отсутствие директора Баджера,
пригласили из другого штата оргапизатора, секретно собрали
необходимые 50 подписей и послали в федеральный арбитра-
ционный суд прошение об утверждении их юииона как ветви
австралийского. Баджер приехал и, увы, оказался перед
совершившимся фактом. Но Баджер — американец, и притом в
Квинсленде, в Австралии. Он немедленно через
правительство опротестовал союз и потребовал утверждения другого,
местного союза «в интересах порядка». Федеральный суд
оштрафовал квинслендского министра, который подавал жалобу,
на крупную сумму, по пока-то союз не был утвержден и
вожди, слишком рано начавшие торжествовать, поплатились.
После окончательного утверждения союза его члена, как
такового, лишь за то, что он член союза, рассчитать нельзя под
угрозой огромного штрафа. Но союз еще не утвержден
законом, судебная канитель тянется, суд штата в руках — и
платятся рабочие. «Горе побежденным!» Наконец, рабочие
принимают героическое решение: всем записавшимся и
примкнувшим одеть юниопские значки, чтобы отделить себя от бад-
жеровцев и сразу перенести вопрос на принципиальную
почву — борьбу за юнион. Баджер велел снять [значки] под
угрозой расчета. Рабочие забастовали. Но у Баджера было в
руках правительство. Все организованные силы страны
пришли в ход, чтобы заместить строптивых рабочих смирными.
Делалось это так нагло, что союзы, в числе 43, решили начать
борьбу; их представители организовали стачечный комитет и
в назначенный час жизнь города сразу замерла. Но через
несколько дней выяснилась изолированность рабочих. Все
высказались против них; их отдали на съедение плантаторам.
Избив граждап палками на улицах, запретив собрания на
открытом воздухе, правительство почувствовало себя
победителем и объявило: сначала успокоение, потом реформы.
Успокоение значило: трамвайные рабочие должны быть
примерно наказаны.
Началась героическая борьба на два фронта. Против
враждебности рабочих союзов других штатов. В этом успели и
превратили вопрос штата в вопрос страны; дело назначили-
таки к слушанию в федеральном суде, и трамвайщики выиг-
101
рали *. Это стоило почти 5 недель борьбы. II только «черная
пятница» (день избиений) сделала это. Затем
противоправительственная измена железнодорожников сделала положение
критическим. В ответ на «черную пятницу» разразилась об-
щештатовая (забастовка была и остается брисбенской)
демонстративная забастовка. В ответ на замечательное
единодушие рабочих (весь север стал, как один человек)
правительство закрыло общественные работы на 14 железных
дорогах из 19. Страна наводнилась безработными. Тут
транспортные рабочие и рабочие угольных шахт взяли борьбу в
свои руки и попросили всех остальных стать на работу.
Жизнь страны была парализована. Железные дороги
перешли на дрова, но движение пришлось сократить. Морем же
не было никакого увоза и привоза. Лучшие рабочие стали
бежать из штата в другие. В одном заводе, например, остался
только один кузнец у паровых молотов. И тот русский,
почти не говорящий по-английски. На пароходах (пассажиров
возили) не хватало места для уезжающих. Промышленность,
сдавленная транспортной забастовкой, легла замертво.
Заводы не работали, хотя рабочие в них желали стать на работу
(это им разрешил и рекомендовал стачечный комитет).
Хозяева предлагали своим рабочим денег на жизнь, по не
давали работы. Однако союз нанимателей, в котором
промышленники были в меньшинстве, не сдавался. Только сегодня
наконец стачечный комитет постановил прекратить
забастовку, потому что главного нанимателя — правительство —
рабочие путем одной стачки не могут победить.
Здешние рабочие пе социалисты. Они
либералы-протекционисты (в лице их вождей и их политического
руководителя Labour party).
Когда они начали борьбу, они хотели напугать. Но их вы-
цудили воевать; они очутились класс против класса. Причем
настроение все нарастало. Организоваться, вырвать оружие
власти — для этого необходимо выставить целью
обобществление средств производства или какие-либо немыслимые
демократические реформы. (В Австралии демократия уже
является формой политического устройства.) На это не могла
пойти «самая христианская» из всех партий Австралии.
Оставалось лишь молчаливо защищать отвлеченную идею
справедливости и принцип юнионизма. Последний к тому же
безнадежен, так как он уже был передан в суд. Таким образом,
* Из газет узпал, что Баджер и др. подали жалобу в высший сул
на судью Iliggins'a, лишившего их законных прав. Канитель
затягивается. И здесь закон что дышло. Все дело в том, кто дышло
ворочает. (Прим. автора).
102
ограничились одпим приниманием ударов со сторопы
озверевших собственников. Изолированные, беззащитные и
жалкие, хотя и грозные в своей беззащитности! Что мы
пережили! Квинслендское правительство делало все, вплоть до
обещания отослать пас в Россию, чтобы сломить русских. Наша
стойкость была бельмом в глазу у собственников. Англичан
стыдили, указывая на нас. А у нас как раз удивительно
разнообразный подбор соотечественников, и едва ли 10% из нас
еще люди. К тому же сколько разговоров и с англичанами.
Я убеждал пекоторых учредить социалистический клуб.
Давал квартиру для клуба и пр. Тупой, мещанский народ с
деревянными головами! Испытывал ужаспые чувства, когда
слушал их пошлости на собраниях. Им надо только быть
выбранными в парламент, стать большинством и тогда ни
стачек, ни безработиц и Австралия станет настоящей
христианской страной. А в соседнем штате, где Labour party у
власти,— там стачки есть и стачечников сажают в тюрьму.
Я мучился сознанивхМ, что я мог бы сказать, в чем они не
правы, мог бы рассеять туман, который они наводили, и не мог
сказать, так как не обладаю настолько хорошо языком и
вместо лавров пожну смех. Из Парижа ничего не получил.
Очевидно, Шура рассердилась за то, что я остался правдив,
когда надо быть не быть. Из-за этого мы ничего не имеем здесь.
Даже деньги пришлось послать на литературу по какому-то
чужому адресу. Я сам уже ехал бы в Западную Европу, если
бы не связался с организацией русских. И, главное, с газетой,
которую еще думаем издавать, так как не пришел шрифт.
С половины декабря я не сидел на месте. И снова пропало
все, что было приобретено. Опять и бессонницы, и головные
боли. Благодарю за книги. После долгого вынужденного
воздержания от художественной литературы Толстой —
истинное наслаждение. Я мало пишу о себе опять. Но я только
тогда я, когда я в общественном движении. Вне его я пестрая
безличность, о которой даже лучший мой друг не мог бы
сказать ничего определенного. А я сам и тем меньше.
Ваш Федя
ЦПА НМЛ. ф. 149,
оп. I, д. 15
Публикуется впервые
В. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
12 апреля 1912 г.
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Времена Sturm und Drang'a *, которые мы переживали,
сменились тихим и мирным, по не менее упорным и
настойчивым залечиванием ран, нанесенных забастовкой23. Почти
все повлезали в порядочные долги. Все утомились.
Правительство делает все, чтобы озлобить рабочих: намеренно
создает безработицу, поголовно сокращает работы, которые оно
ведет. К тому же мертвый сезон на сахарных тростниках
прибавляет немалое количество сезонных безработных. Все
одно к одному, чтобы не дать оправиться рабочим. Но
никакого организованного отпора это уже не встречает. Рабочие
в борьбе друг с другом завоевывают себе право на
существование.
Избирательная кампания проходит тихо. Но настроение
далеко не в пользу правительства. Агенты организованной
купеческо-плантаторско-кабатчиковской камарильи уже
начали избирательную кампанию. Они ходят по отдельным
рабочим, выглядывают, кто послабее характером, таскают их
по кабакам, бесплатно напаивая пьяными. Перед выборами
же опять повторится прежняя картина. Все кабаки с
раннего утра начнут бесплатно отпускать спиртные напитки,
слабохарактерная публика перепьется и не пойдет голосовать.
Это здесь в обычае.
Все служащие трамвая, бывшие на стачке, принесены в
жертву богу порядка. Ни один из них не принят обратно.
Иногда требовать выполнения закона является тоже тяжким
нарушением закона. Ведь закон — это лишь форма
отношений, устанавливаемая господствующим классом. Она не
может иметь места, если превращается в свою
противоположность: из средства держать рабочих в умственном и
физическом рабстве в средство непосредственного орудия борьбы со
всем капиталистическим классом. Страшное вздорожание
— бури и натиска. Ред.
104
продуктов первой необходимости неизбежно вызывает
борьбу за увеличение заработной платы. Этой борьбе всегда
предшествует рост недовольства среди тех, кто терпит от
фактического понижения заработной платы. Недовольство
наводит на размышления, создает почву для агитации. Этот
процесс начался и здесь. Господствующие классы поняли
положение вещей, и много лучше, чем рабочие.
Трамвайщики были первыми ласточками. Опираясь на
определенный закон, они бы быстро добились повышения
заработной платы, и это было бы сигналом для повсеместного
начала борьбы. Жестокая расправа со стачечниками,
неприменение закона к ним, создание искусственной безработицы —
все это, вместе взятое, сломило рабочих. За нарушение тех же
арбитрациониых законов рабочие союзы только на днях
заплатили огромные штрафы; часть рабочих отправлена в
тюрьму па тяжелые работы. Л г-н Баджер и вся
шайка, которая стоит за ним, приобрели путем нарушения того
же закона лишь честь и барыши. Их назвали спасителями
отечества. Но все же забастовка нанесла страшный удар
здешней промышленности. Долго и ей придется залечивать
раны, нанесенные забастовкой. Выиграли плантаторы. Но и
они немного. Забастовочное же движение только отсрочено.
Еще выиграли, быть может, политики-лейбористы (Labour
party, заменяющая здесь рабочую партию). Это покажут
выборы.
Это положепие страны. Вам, разумеется, интересно
узнать, каково положение Вашего покорного слуги в частности.
К моему удивлению, мое материальное положение
значительно улучшилось. Я работаю легче, а получаю больше.
Раньше я зарабатывал 20—24 руб. в неделю, теперь в
среднем 35 руб. Утомляет иногда ночная работа. По я
работал только одну неделю около 60 часов. Тогда я
заработал 50 с лишним рублей. Обыкновенно я работаю 40—44
часа.
Меня принял довольно могущественный союз береговых
рабочих. Перед забастовкой я пе имел ни гроша, так как
истратился, разъезжая с целью организовать русских и
подписку на газету. За время забастовки я влез в неоплатные, как
казалось, долги. Теперь же я уже вполне чист. Много
хлопот с русским союзом. Много хлопот с кружком англичан,
который сформировался под конец стачки для изучения
экономического и исторического материализма (К. Маркса). Из-
за них пам отказали в квартире для клуба. Из-за них
пришлось иметь множество и других неприятностей.
105
Конечно, имя, как я и полагал, не удержит их. Поневоле
мы занимаемся критикой Labour party. Сам собой поднялся
вопрос о 1 Мая. Л дальше будет больше. К нам уже
приезжает публика из соседнего города.
Но я все же ошибся. Я пе хотел образования
политической партии пока, до выборов. Между тем другая группа в
прошлое воскресенье прямо созвала собрание для
организации Socialist Labour party. Это немного скромнее, чем я
предполагал для пас. Но это показало, что элементы
социалистической партии здесь созрели. Правда, я ведь новичок здесь.
Жил вне города и слишком верил моим друзьям англичанам.
Но важно, что это выступление новой группы даст
решительность и моим приятелям. Нас пока немного. И тех немпого.
По мы теперь будем делать так, чтобы нас было много. Мои
прежние приятели из Labour party смотрят на меня очень и
очень косо.
Однако все же наши русские дела доставляют мне
значительно больше огорчения, чем какие бы то ни было другие.
Шрифта для газеты все нет и нет. Я бы выписал его и сам, но
типограф все морочит мне голову, что у пего оп будет.
Вообще я занят едва ли не каждую минуту. Не имею свободной
минуты, чтобы учиться языку. На днях мне пришлось
разъяснять моим приятелям англичапам различие между товаром и
деньгами (они запутались в этом вопросе). Опи меня
поняли; но чего мне это стоило и чего им это стоило. Главное, я
не имел времени прочесть эту главу заранее. Термины и
обороты речи были мне малоизвестны. Но все же объяснялись
словами, а не жестами, и не приходилось прибегать к
помощи словаря. И очень часто, увы, я попадаю в такое
положение. В общем, я все время занят. А когда я бываю так занят,
я чувствую себя не так плохо. Но если бы я умел говорить
по-английски, как англичанин!
Книги Ваши я прочел. Есть таланты, которые пе стареют.
В 70 лет Бебель24 сохранил всю пылкость и страсть
агитатора, какою оп обладал в 25 лет. Он лишь прибавил к ней свою
полувековую опытность. И Толстой до конца сохранил свой
своеобразный и колоссальпый художественный талант.
Признанный академией Бунин только жалкий школьник по
сравнению с Толстым. Как тщательно продуманы у Толстого все
детали каждого характера, вплоть до самых отдаленных и
сложных душевных движений. Он знает старую Россию. Он
ее певец. Он не испытал несчастия Горького — узнать
мятущуюся душу современного, создающего революцию и
созданного революцией человека. Душу, которая изломана вместе
с ломкой прежних общественных отношений и которой но
106
дано еще условий для формирования в определенном
направлении. Толстой боролся за старое, понимая его. Оттого его
образы так рельефны, живы, доступны и почти осязательны.
Горький идет вместе с ломкой старого, ненавидя это старое,
но и не охватывая нового во всей его совокупности.
Когда читаешь Толстого (я говорю про себя),
становишься таким спокойным, уравновешенным, как тот порядок, те
условия, в которых жили и умирали герои Толстого. Горький
же либо заражает своей пылкостью, либо заставляет
переживать все муки недоумения, муки мысли, которая не
додумана и не может быть додумана. Его песни, им нет равных в
мировой литературе. Зато его повести слабее слабого по
законченности и разработанности образов. О них, образах,
далеко нельзя сказать, что они высечены из мрамора.
Рельефность этих образов только кажущаяся. Если откинуть
красочность языка, своеобразную способность сливаться с
природой, своеобразный импрессионизм, свойственный
Горькому, у него останется лишь недодуманная мысль,
воплощенная в незаконченный образ. Видите ли, я читал Толстого,
находясь под впечатлением Горького. И эти мкслн невольно
пришли мне в голову.
Я обладаю несчастной особенностью: если у меня
зашевелилась какая-либо мысль, я не могу не додумать ее. Л
когда я додумал или пришел к заключению, которое меня
удовлетворило, я не могу не высказать этой мысли. Поэтому в
моих письмах к Вам всегда так много, по-видимому, лишнего,
не вызванного содержанием предыдущего. Но я — только я.
В письмах к Вам и вообще я говорю о том, что переживаю.
И именно внутренние переживания единственно меня
занимают. Во впешности я всегда неряха. Не только в смысле
манеры носить одежду, но еще больше в способности вообще не
замечать деталей обстановки. Если я тем более занят
обдумыванием чего-либо, хотя бы во время работы, напрасно кто-
либо будет звать меня, обращаться ко мне. Надо меня
толкнуть, крикнуть над ухом или сделать еще какое-либо
необычайное и резкое движение, чтобы я вышел из состояния
задумчивости. Но странно, что даже на опасных работах я ни
разу сильно не поранил ни себя, ни других. Делаю
машинально, без участия сознания и, однако, с полным различением
самых мельчайших деталей. Какая-то двойственная и
притом раздельно двойственная работа сознания. Два
отдельных сознания в одном теле. Многие приписывают это тому,
что я не понимаю того, что мне говорят. Но я ведь
одинаково отношусь и к команде или обращению на русском
языке.
107
Кстати, еще об одном. Шура мне не пишет давно. Я
полагаю, она на меня обиделась за одно из писем. В этом письме я
описал несколько эпизодов из моей жизни в Перми. Они
касались той борьбы, которую мы вели со лбовщиной25,
отравленными отбросами умиравшей революции. В этой борьбе я
столкнулся с группой авантюристов, таких же
беспринципных и беспардонных, как и наглых. Авантюризм везде, по
существу, одинаков и различается лишь по внешности, одевая
иной костюм для дворца, иной для игорного дома и иной для
рабочего квартала. Я слишком далек и от России, и тем
более от Парижа, где формируются секты, где сводятся старые
счеты, где отставные политики ищут удовлетворения своих
уязвленных самолюбий. Я имею смелость знать и не
скрывать, что и в моем прошлом были ошибки и что в настоящем
далеко не все мне ясно. Но я имею смелость и рассказывать
об этом. Есть вопросы, для настоящего времени уже
решенные мной. Но есть и такие, которые еще требуют своего
разрешения.
Я никогда, я так думаю, не стану изменником движению,
которого я стал частью. Никогда не буду терпелив к тем, кто
мешает успехам этого движения. Я был, есть и буду членом
своей партии, в каком бы уголке земного шара я ни
находился. Не потому, чтобы я дал аннибалову клятву, а потому
лишь, что я не могу быть не мной. Но я всегда был и не могу
не быть искренним.
Когда я рассказывал о подвигах и методах политического
действия определенной группы лиц, я знал, что это не
понравится. Но зачем же лицемерить и быть дипломатом там,
где есть лишь отношения дружбы и личного уважения. Что я
был прав и что не права Шура,— это поймет она сама. Если
бы она была тогда на моем месте, она не лучше и не хуже
меня оценила бы достоинство и политический удельный вес
группы, о которой я писал. А что эта группа26 представляет
из себя сейчас, из кого она составлена и в какие отношения
она стала к Ленину или Плеханову, или Мартову, на что
обиделся Алексинский и кем остался недоволен Богданов,—
ведь это совершенно не интересно мне. И я, кстати, ничего
об этом почти не знаю. И если парижские недоразумения
придали моему письму характер, какого я, может быть, и не
желал, это вина парижан, а не моя.
А насколько молчание из Парижа обусловит мое
отношение к Шуре,— этому иллюстрация настоящее письмо. Мне
было чрезвычайно тяжело думать, что и Вы считаете меня не
правым. И с Вами я давно веду переписку исключительно
из-за Вас самих. Я писал как-то Шуре, что я к Вам привя-
108
зался не меньше, чем Вы ко мне, если судить по Вашему
отношению ко мне. Вы и Шура, кажется, единственные
существа мира, с которыми у меня сохранились еще искренние и
неофициальные отношения. Вы — мой внутренний мир, где я
действительно частный человек. Простите, может быть, за
излишнюю откровенность.
Надеюсь, что Вы уже здоровы. Целую Вас.
Ваш Федя
12/4 — 12. Пишу всегда по новому стилю.
исторический архив,
1960, М 1, с. 61—64
Ж. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Брисбен, 3 июля 1912 г.
Дорогая Екатерина Феликсовпа!
Я все еще в Брисбене. И все больше ввязываюсь в
местные дела. Теперь ввязался в издание газеты на русском
языке. Теперь она уже вышла. Я оказался единственным
человеком, пока работающим в газете. Убийственно тяжело. Я
работаю на пристанях, ответственное лпцо Русского союза;
член (и активный) английского социалистического отдела.
А тут еще газета. Я не понимаю, откуда у меня берется
столько энергии. И надолго ли ее хватит. В общественной
жизни после выборов — затишье. Палочники одержали
победу. Только Брисбен, арена их деятельности, высказался
против них. Страна же, крестьянство, которое избивали налками,
горой пошло за старым правительством. Предводитель
палочников начальник полиции Кагилл получил от короля
«кавалера» и пр. Страшная безработица свирепствует в стране,
а тысячи новых эмигрантов едут и едут. Вернее, их везут
почти бесплатно, суля золотые горы. Дают же перспективу
голода и смерти. Чтобы дать им место, рассчитывают других.
А через две недели с пи ми повторяют то же. Это здесь зовут
иммиграционной политикой. Я все ближе присматриваюсь к
практике так называемой рабочей «лэбор» партии. Издали,
со слов, она казалась мне «почти социалистической». Почти
иод этим флагом она выступает у нас в Квинсленде. Но в
штатах, где она у власти, она пе лучше здешних палочников.
Она пускает в ход средства еще худшие, чем пускают
палочники, когда надо доставить победу господствующему классу.
Я многому учусь в этой стране. Авось здешние уроки
сколько-нибудь да, помогут потом. Ленская забастовка встряхнула
и нас немножко. Воображаю, как она отозвалась у вас в
России. Получил от Шуры немного газет. Произошло просто
недоразумение. Написать Вам, здоров ли я. Я никогда этого не
замечаю, пока не свалюсь. Такой уж я азартный человек.
Простите, что пишу не на почтовой бумаге. Далеко идти п
город, а дома другой нет. У меня же так немного свободного
времени. Целую Вас.
Федя
3/VII - 1912, Brisbane
ЦП А И МЛ, ф. 149л Публикуется впервые
оп. 1, д. 15
110
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Брисбен, 22 июля 1912 г.
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Просматривая бумаги уехавшего секретаря, увидел в них
3 моих письма — Вам, Шуре и одному парню в Сибирь.
Я просил его бросить в почтовый ящик, а он по ошибке
бросил их в свой. К тому, что я написал, могу прибавить
немного. Выпустил 4 номера газеты. Сейчас в печати 5-й. Пишу,
корректирую, рассылаю и еще веду переписку с
подписчиками. Все мои хорошие друзья вдали от Брисбена, а здешние
«интеллигенты» повернули свои носы в другую сторону. Наш
орган для пих «красен». Вы писали, не обиделся ли я за
отзыв о Толстом. Увы, ведь мы одинаково думаем о нем, Я ценю
его писательский талант. Эту простоту, ясность и сжатость
слога, почти фотографическую точность портретов, однако
сохраняющих всю прелесть и красоту художественного
произведения, его характеристики, его картины. А что
касается его «толстовства» и умения искренно проводить его
взгляды в жизнь, то здесь Толстой — жертва общественного
класса, к которому он принадлежит. Толстой сказал все, что
мог, в защиту старого, аристократически-крепостнического
строя. И провалился. Потому что строй уже отжил. Безволие
Толстого — это неспособность бороться с классовым
инстинктом. А воля его жены — это умение согласоваться с ним.
Мечтатель, теоретик и живой практик. Я люблю читать Толстого
после других русских авторов. Но лично к нему, как к
человеку, я вовсе не питаю большого уважения.
Я по-прежнему работаю в порту, на выгрузке товаров. По-
прежнему вожусь с русской местной организацией и по
возможности помогаю здешнему социалистическому отделу. Эта
маленькая группка теперь пачштает понемногу расти и
становиться на ноги. Но, увы, ни одного природного политика в
их среде нет. Дальше пропаганды они никак не могут
вырваться. К тому же австралийская жизнь дает им слишком
мало поводов для широких политических кампаний. Я думаю,
что это переменится. Я уверен, что скоро и в этой стране
рабов биржевого и бапкогого капиталов (промышленный капи-
111
тал здесь еще слаб) разовьются противоречия, свойственные
современным обществам в более широком размере, и сидеть
между двумя стульями уже нельзя будет. Доживу ли я в
Австралии до того времени? Думаю, что нет. Уже теперь я
очень часто подумываю о России. Думаю, что это подумыва-
ние будет увеличиваться со временем, а не уменьшаться.
Благодарю за Ваш совет по поводу изучения английского
языка. Я постараюсь его выполнить. Я здоров пока.
Настолько, чтобы работать. Раз было свалился, но благодаря
хорошему уходу через три дня уже был на ногах,
Ваш Федя
22/VII
ЦПЛ НМЛ. ф. 149, Публикуется впервые
оп. 1, д. 15
Е. Ф. МЕЧНИВОВОЙ
Брисбен, 2 декабря 1912 г.
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Получил Вашу вторую посылку с пьесами. Если с ними
было столько же хлопот, сколько с первыми, я готов умереть
от сознания этого. Я писал Вам в прошлом письме, что хотя
мы и были рады получить эти пьесы, по цена дорога (не в
деньгах, конечно). Вы писали о болезпи Шуры, но еще пе
написали ничего о ее выздоровлении. Я снова повторяю, что в
наследственность мозговых болезней я верю, но не верю в
наследственность чахотки за известным возрастным пределом.
Я думаю, что сырое, холодное швейцарское лето с его
сравнительно резкими переменами температуры па различных
высотах легко могло содействовать жестокой простуде. Почти все
газеты писали о небывало холодном и сыром лете этого года
в Швейцарии.
У нас дело по-старому. На днях ручка домкрата, которым
мы валяем деревья, немного сильно ударила меня по голове.
День не работал. Но теперь почти все прошло. Она меня
научила быть немного осторожней. Мы скоро окончим нашу
корчевку, и я буду весьма рад переменить место и работу.
Я сильно приотстал за время, проведенное мною здесь.
Работаешь долго, читаешь мало. В последнее время в город мне
не хочется ездить часто. Так что немного одичал. В
общественной жизни Австралии вроде затишья. Здесь политическая
жизнь вообще-то развита весьма слабо. А сейчас, в
частности, она особенно тиха. Лето. Жарко. Усталость после
пережитых треволнений. Мелких событий очень много, трудно
пересчитать.
В Тасмании погибла в рудниках почти вся смена, так как
пе озаботились устроить самые элементарные
приспособления па случай несчастья. Странно, что свящепники и здесь
во всем обвинили бога. Недуховные требуют суда и каторги
для директоров и части администрации. В Новой Зеландии
был погром. Хулиганы-скэбы, вооруженные полицией и под
ее защитой, взяли штурмом народный дом (шшещение
союзов), врывались в дома, избивали, громили. Повторилась
картинка из жизни еврейских местечек Западной России. Распо-
8 Заказ 2G37
113
ротых животов, кажется, не было. Но все остальное было.
Женщины, как и мужчины, бежали из города, разоренные,
опозоренные и бесприютные.
Рабочие Новой Зеландии объявили однодневную
забастовку протеста. Но ни одна из так называемых буржуазных
газет ни словом не обмолвилась об этом. Наша
социалистическая группа шумит и будирует, но успеха имеет мало. Мы
имели свою русскую газету27, по ее прихлопнуло
правительство через суд, применив к ним закон, изданный для
каторжных поселений в 1836/37 году, кстати, никогда не
применявшийся па практике. Видите ли, мы осмелились говорить то,
что есть в Австралии, а не то, что хотели бы господа,
контролирующие общественную жизнь Квинсленда.
Сейчас в Австралии свирепствует небывалая реакция. На
днях снова в Сиднее за забастовку суд оштрафовал рабочих
но 50 руб. (часть — по 100 руб. и несколько человек — по
30 руб.). Причем деньги будут выплачены хозяевами, у
которых они будут работать, из их заработка. В другом союзе
одно лишь угрожающее письмо из суда заставило секретаря и
председателя союза бросить подсчет голосов, поданных за и
против забастовки. Но хозяева имеют право рассчитывать,
когда им угодно. У нас один эсер застрелился, другой эсер
спился и проворовался (обокрал хозяйку)... все треволнения
и сенсации. Тяжеловато жить в Австралии. Глуховато. Вы
всегда чувствуете, что вам немного тесповато, что ваши
способности не могут развернуться вполне, что ваши
потребности не могут быть удовлетворены здесь в надлежащей
степени.
Кстати, это письмо Вы получите около рождества. Оно
будет моим Christmas box *. Как здешнее Christmas
(рождество) разнится от нашего. Эта убийственная жара, эта скука
и тоска, нагоняемая видом пьяных толп, приезжающих раз ü
год в город пропить заработанные депьги. Даже в Сибири,
российской Австралии, это время мы проводили лучше
(конечно, не в тайге, а в городах).
Но вам, москвичам, нечего желать провести приятно
праздники. Они у вас всегда и без того приятны. В
частности, Вам я желаю иметь в будущем году поменьше хлопот и
треволнепий, а главное, избавления от условий белого
террора, разбивающего безразлично и людей, и их связи. Мой
привет Вашим. Ваша старшая дочь, если не ошибаюсь,
учительница. Ей я пожелаю никогда не говорить об Австралии то,
что говорили нам, когда мы были школьниками.
— рождественским подарком. Ред.
114
В искусстве убивать в человеке его независимость, волю и
стремление к познанию Новый Свет далеко опередил
Старый. Не говорю уже о политической жизни, я много писал о
ней. Но недавно в разговоре с «почти»-социалистом учителем
я до смерти рассмешил его, сказав, что в русских школах
учеников палками не бьют, что русские дети боятся ходить
здесь в школы, потому что в австралийской школе бьют, и
бьют беспощадно. Он находил нелепым мое уверение, что
палка не необходима для воспитания ребенка, и искренно
посчитал хвастовством (как и все присутствующие) мое
заявление, что ни я, равно как п пи один из моих сотоварищей,
никогда, и пи разу, и никем из учителей не были ударены.
Они иронически переглядывались, когда я говорил, что в
России учитель, ударивший ребенка в школе, где я был, был бы
уволен. Ну разве же это не свободная страна для учителей,
эта Австралия, где они бьют малышей, сколько их душе
угодно. И эта жестокость и невежество через 150 лет после Руссо.
Боюсь, что усталость и нездоровье навеяли слишком
много пессимистического туману па мои описания. Но я, по
обыкновению, пишу, что чувствую.
Ваш Федя
2 декабря 1912 года.
Мой адрес прежний: F. Sergaeff, с/о G. Р. О., Brisbane, Aust-
ralia.
Исторический архив, 1000,
Лв 1, с. 65—66
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
10 марта 1913 г.
Дорогая Екатерипа Феликсовна!
Весьма удивлен, что Вы не получили пи одного письма
за четыре месяца 1912 года. Я вообще не веду регистрации
писем, но я помню, что писал. Помню, что Вы мне писали
о болезни Шуры и я отвечал. Второе письмо я послал вслед,
н оно касалось того же вопроса. Не помню, писал ли я еще.
Думаю, что да. Но так как не было ничего, особенно
обратившего мое внимание, то и трудно упомнить. У меня ведь
тьма дел.
Работаю я снова грузчиком на пристани. Лучше и легче,
чем в лесу. Никогда сильно не занят, но никогда и не имею
свободного времени. То работа, то деловые собрания, то
агитационные. Три деловых собрания в неделю — в юнионе, в
партии и в русской ассоциации, три митинга в неделю, а
потом ведь приходится и работать по ночам, и как раз в
понедельник и пятницу, когда нет митингов (в воскресенье — 2,
понедельник = *, вторник — русские, среда — юнион,
четверг — социалистические, пятница =, суббота —
социалистические агитационные, воскресенье — 2).
Некогда читать, прямо несчастье. Писать еще кое-как
находишь время. Но читать некогда. Только и читаешь что
газеты. К тому же постоянно какая-нибудь сенсация, которая
всего захватывает и не оставляет времени думать о чем-либо
другом. Потом рефераты, которые приходится читать в
нашем социалистическом клубе по-английски, прямо убивают
меня. Говорить речь — не то что просто говорить. А когда
приходится говорить три часа подряд, это совсем убийство.
Тут уж надо быть артистом, чтобы не усыпить публику. Но
англичане удивительно терпеливый парод.
Сенсация дня у нас сейчас — забастовка газовых рабочих
в Сиднее. Там, видите ли, Labour Government (рабочее
правительство), это «рабочее» правительство издало ряд
законов о примирительном обязательном разбирательстве недо-
* Знак = означает, по-видимому, свободный от митингов день.
Ред.
116
разумений между фабрикантами и рабочими и под страхом
чуть ли не каторжных работ и колоссальных штрафов
воспретило стачку. А стачка все же разыгралась. Против воли
секретарей и правлений юнионов. Ни
агитаторов-подстрекателей, ни вождей. Уговоры правительства ни к чему не
привели. Бывшие вожди юнионов — министры (а значит, и
члены парламента, которые стоят за ними) издали прокламацию
к населению (т. е. бывшим своим врагам —
предпринимателям и пр.) поддержать их — дать штрейкбрехеров,
поддержать законный порядок. Записались доктора, студенты,
спортсмены; но рабочие других отраслей промышленности не
хотят грузить уголь для газового завода, смазочные масла и
пр. Пьяницы штрейкбрехеры не помогают.
Правительство взяло защиту компании газовых заводов
в свои руки и этим связало и себя и директоров. Дело
разыгралось как раз перед предстоящими выборами в
федеральный парламент, в который Labour party может пройти с
помощью голосов рабочих. Газовых рабочих трудно заместить
фермерами. Значит, ни сломить рабочих, ни сдаться с
почетом нельзя. Мы поднимаем в юнионе бурю. Потребуем
организованной помощи газовым рабочим и вынесения самого
резкого порицания Labour party. Я лично чувствую себя
хорошо. Газеты получал исправно. Слышал толки об амнистии,
но не слишком им доверяю.
Мне пришлось говорить об амнистии на днях, и я
выразился приблизительно так: пока определенные действия
подводятся под статьи 129 и 102 и сурово преследуются,
амнистия по этим делам — нелогичность. Когда, наоборот,
определенные действия в целях организации и выяснения
интересов определенных групп общества начинают признаваться
допустимыми, тогда пеамнистия прежних дел этого рода —
нелогичность. Пока нас сажают и ссылают еще, не время для
амнистии.
Не окончив письма — я несколько дней не имел
возможности снова присесть,— как сегодня получил Ваше письмо.
Сегодня счастливый понедельник — не работаю с 4 часов дня.
Поэтому спешу писать.
Так как я пишу конец через несколько дней после начала,
то сообщу о результатах стачки газовщиков в Сиднее. Она
окончилась. После того как в первый же день несколько скэ-
бов было увезено «скорой помощью» в госпитали; после того
как рабочие против «совета рабочих союзов», призывавшего
не помогать стачечникам, все же сразу приостановили
доставку угля, пищи, масла и пр. и пр.; после того как господа
члены управы с лорд-майором во главе, студенты, конторщи-
117
ки, адвокаты, доктора и пр. увидели, что работа там — пе
игрушка, не lawn tennis *,— стало очевидно, что стачка
выиграна.
Сразу удары посыпались на правительство. Сам
лорд-майор заявил, что если за эту адскую работу рабочие не
получали 9 шиллингов в день, то они должны их получать. Уже не
стачечники, а судья, отказавший им в прибавке, и
правительство, из мухи сделавшее слона, оказались виноватыми в том,
что общество было поставлено лицом к лицу перед
опасностью одной из ужаснейших гражданских битв. И закон
(лучший в мире!!!... против стачек) оказался виноват. Экстренно
созывают сессию парламента для его изменения. А
стачечникам вместо колоссальных штрафов и каторги, которые им
полагаются по закону, обещапо полное удовлетворение их
требований.
Капитализм в Австралии развивается по форме довольно
своеобразно. Но при всей прихотливости, и разнообразии, и
своеобразии форм в каждом отдельном случае содержание
процесса то же: опираясь на силу и поддержку рабочих,
используя материальные силы власти, созданные до
капитализма, капитализм стремится форсировать свое развитие,
превращая рабочих в рабов класса капиталистов, а другие
классы в их данников. Искуснее всего это проделывается
здесь, в Австралии.
О моем нездоровье я почти забыл. Мне после этого еще
попадало, но всегда благополучно. А вот недавно здесь у нас
человек 20 убило и покалечило на работе. Об опасности
работы говорили давно. Но следственная комиссия спасовала
перед мясным трестом (американским) с его 50 млн. руб.
капитала, вложенного в предприятия Австралии, и с
министрами, по-видимому, слишком чуждыми интересам треста.
Шура как-то писала, что ей скучно в веселом Париже. Ну
еще бы! Я бы так давно с тоски повесился, если бы жил там в
колошш. Сумбур и нелепость колониальной жизни далеко не
целиком переданы Вишшченко28, за которого я Вам весьма
и весьма благодарен. Ужас этой жизни не только в том, что
она искусственно собирает и усиляет процессы разложения
старого и формации нового как протест живого против
разложения, как источник заразы и для живого. Люди, еще
живущие в сфере представлений и навыков, сложившихся в
атмосфере революции, борьбы, естественно, пугаются
обнаженного вида элементов, из которых они сложены сами.
Но он не затронул области отношений и уклада жизни
* — лаун-теннис. Ред.
118
тех слоев, которые успели определить себя в более
нормальной обстановке. Их жизнь не курьез, а сплошное
страдание, неудовлетворенность, нужда и чрезмерная работа.
Трагизм положения тех людей глубже и сложнее, чем
описанные у Винниченко. И положение их ужаснее. Там разлад
между чувством, экстазом момента и неизжитыми
привычками, которые сложились и укрепились в среде, из которой
они вышли, которая их воспитала. Здесь разлад между
размером потребности, которая тем выше, чем сложнее и
развитее психика человека и глубина понимания им
происходящих процессов, и ничтожной по размерам возможностью
воздействия на ход развития процессов. Там недоумение,
разочарование, которое часто граничит с увеличившейся
способностью понимания; здесь же муки постоянной
неудовлетворенности. Там богема или юнцы — здесь же мужи.
Герои Винниченко в их худшей части либо хулиганье,
примазавшееся было к революции (они и в революции были
лишь хулигапами), либо люди с ослабленной психикой, не
выдержавшей встрясок пронесшейся революции. В лучшей
части они — полудети, у которых впереди огромная работа
выработки методов понимания с ее радостями и страданиями,
праздниками и разочарованиями. У людей, не затронутых
(или затронутых вскользь) Винниченко, постоянный
душевный голод, муки неудовлетворенности, сознание возможности
компромисса, предательства, карьера Петра или Иуды. И не
только грубого предательства ä la Азеф29, но и утопченного
а 1а Струве30 или многие складывающиеся Струве.
Лично я предпочитаю тяжелый физический труд с
возможностью посильного воздействия на развитие
общественных отношений в ограниченной области тяжелому
умственному труду неутомимого наблюдения и регистрации
развивающихся отношений в пездоровой обстановке заграничных
эмигрантских колоний.
Кстати, история стачки, о которой я писал. Парламент
установил цену на газ. Судья в соответствии с этим установил
плату рабочим. Когда через несколько лет после упорной
борьбы рабочие добились нового пересмотра судьей условий
найма, судья постановил: «Ввиду того что цена газа
установлена парламентом и повышение заработной платы повлечет
увеличение цены газа парламентом, т. е. за рабочих будут
расплачиваться потребители, судья решительно
высказывается против всякого дальнейшего повышения заработной
платы до истечения срока договора». То есть рабочие — рабы
общества; больше получают рабочие — обществу остается
меньше. Неважно, как велики или малы, насколько важны
119
или неважны, чувствительны или нечувствительны потери
общества; неважно и то, не произошло ли удешевления
производства или уменынепия нормы прибыли, неважно,
насколько настоятельна нужда рабочих и несправедливость к
ним общества. Они — рабы, они должны меньше есть, «иначе
мы будем лишены части того, что получаем».
Это очень поучительно и определяет характер здешних
условий обязательного рассмотрения в суде всех споров об
условиях труда. Характерно, что судья этот (арбитр)
назначен так называемой «трудовой» партией. Это —
характернейшее из решений суда, и оно уже показало, что эта система
обещает в будущем.
Заканчивая бесконечное письмо, посылаю привет Вашим
дочерям-учительницам. О школе скажу — до
контрреволюционной вакханалии наши нравы не были так дики. Зубры, как
и всякие другие быки, приходят в бешенство, озверевают при
виде красного.
Целую Вас. Федя
Привет Вашим дочерям.
10 марта 1913 г.
Р. S. Грубость в школе у нас и истязание — не новость.
Но здесь бамбуковая трость лежит на столе всегда. Она
необходимый и законный атрибут воспитания. Это дико.
Исторический архив, i960,
JVfi J, с. 67—69
Ж. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
Июнь 1913 г.
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Я давно собирался Вам написать, и все не было времени.
Но сегодня я получил письмо от Вас и немедля решил
первый же свободный час потратить для ответа. Дело в том, что
у нас только что закончились выборы в федеральный
парламент. Это было горячее время. Мы боролись за право
существования как социалисты, как сознательные представители
рабочего класса, который не знает или не желает знать
никаких национальных перегородок, расовых предрассудков, у
которого отечество — мир, а задача — переустройство
общественных отношений в целях разумной организации
общественного производства и уничтожения неизлечимых зол
капиталистического общества — безработных масс, кризисов,
голодовок и пр.
Против нас были рабочие. Мы боролись против местной
рабочей партии, которая была у власти. Ее противниками за
власть в парламенте были представители всевозможных
секций экономически господствующих классов. Этим самым мы,
борясь против рабочей партии, усиливаем, даже не желая
этого, позицию так называемой либеральной партии. Борьба
была горячая. Все было против нас. Патриоты из рабочей
партии едва не объявили нам бойкот. Нас в нашем
профессиональном союзе всего два активных социалиста. Да
человека три-четыре нас молчаливо поддерживают. Президент
нашего юниона министр юстиции Австралии вот-вот готовился
быть председателем междуштатной комиссии и получать
жалованье около 100 руб. в день. Как видите, недурной оклад
для человека, в России называемого крючником. Премьер-
министр Фишер работал «копачем» на рудниках. Как
видите, народ жженый, огни, воды и медные трубы прошли. Но
они с их рабочей партией здесь лишь простое орудие в
руках представителей «отечественной» промышленности.
Здешняя местная промышленность до недавнего времени была
очепь слабо развита. Господствующими формами были ов-
121
цеводство и горнопромышленность. Скваттеры * были
настоящими господами положения. Вот, чтобы сокрушить их, на
это и ушла вся энергия так называемой рабочей партии. Они
провели на практике национализацию земли, огородили
Австралию таможенными загородками, провели широкое
антисоциалистическое законодательство, законодательство,
запретившее стачки и пр. Рабочая партия у власти, а рабочим
живется хуже, чем раньше. Но они знают хорошо свою игру.
Прежде всего, пока рабочие в их более развитой части имеют
выход в высший класс, социализм — их враг. Их положение
как рабочих является переходным — они смотрят вперед, где
им видятся депутатские и чиновничьи места, хорошая ферма,
положение мастера или хозяина мастерской. А чтобы этим
«рабочим» придать необходимую энергию и создать
благоприятную атмосферу, выдвинули лозунг борьбы с трестами и
монополиями, которые необходимо создались под покровом
запретительных пошлин. И вот нас тоже пытались представить
в виде сторонников трестов, даже будто бы подкупленных на
иностранные деньги. Но все же центр социалистических
организаций и движения Новый Южный Уэльс сумел
выставить кандидатов и собрать больше 20 тыс. голосов. Мы здесь
не могли выставить кандидата, так как на один залог
требуется 250 руб. с каждого кандидата, не говоря о других
расходах. Мы поддерживали, как могли, Новый Южный Уэльс. Мы
и здесь не теряли времени, но были ограничены рамками
небольших дискуссий и собраний, так как, не выставивши
кандидата, не имели права предвыборной агитации. Я лично
редко в России договаривался до такого состояния, как
часто бывало за последние 3 месяца. Иногда я договаривался до
состояния почти полного отупения. А так как работа
грузчика здесь требует весьма большого напряжения, внимания,
то я весьма удивлен, что со мной ничего не приключилось.
То есть один раз было приключилось: оборвался один из
проволочных канатов, когда грузили огромное бревно, мы
прозевали, т. е., вернее, я прозевал, и по простой случайности
оно прошло передо мной, а не через меня.
В общем, я себя чувствовал иногда ужасно. Но в целом я
не могу пожаловаться. Очень многие чувствуют себя гораздо
хуже в певольпом изгнании. История с Хрусталевым31; если
она верна (последних газет, о которых Вы пишете, я еще не
получил), печальна. Это все та же старая песня. Эмигрант,
вырванный из привычной сферы, скоро перерождается. Ино-
* В Австралии — скотовод, арендующий для своих стад
необработанные участки земли. Ред.
122
гда это перерождение доходит или доводит до уголовной
тюрьмы. Я не завидую тем, кто сидит упакованный в
замкнутом ящике эмигрантской колонии Парижа или другого
города Западной Европы. Они быстро теряют в большинстве
связь с действительной жизнью и превращаются или
попросту сливаются, смешиваются с богемой. Лишь у пемпогих
хватает выдержки, дисциплины, ума п понимания, чтобы
удержаться в старом русле. Я видел хороших людей,
превращавшихся в азартных картежных игроков, пьяниц, в воров.
Один социалист-революционер, игравший видную роль в
эсеровских провинциальных организациях, судился здесь за
воровство. Он, кстати, получает деньги из России, сам работает,
когда желает. Но пропал. Один его приятель давал ему
револьвер п советовал закончить эту глупую процедуру,
которую он еще зовет жизнью. Но парепь уже пропил волю.
Совет полетел в пространство. Я лично не чувствую так сильно
отчуждения, потому что у меня нет времени остаться наедине
с самим собой. Даже когда я тащу тачку, и тогда моя голова
часто упорно занята выяснением какого-либо вопроса,
который еще не вполне ясен и на который я случайно
натолкнулся в процессе дебатов.
Ясно, что утомленный (часто переутомленный)
мыслительной работой, я сильно и быстро устаю на работе и не
чувствую себя достаточно бодрым физически. Это доставляет мпе
много неприятных минут. Мои мускулы все же не слабеют,
а все крепнут. Таким образом, усталость объясняется не
надорванностью или неприспособленностью физического
характера.
Мне пора бы и окончить. Однако я очень многого еще не
сказал. Я так давно Вам не писал, так много есть что
сказать. Да, было забыл. О Вашем антисемитизме. Я не апти-
семит. Но и не поклонник семитов. Тирания всякого рода,
наряду с борцами против нее, дает и ее жертвы. Рафаэлю
сопутствует Цезарь Борджиа, крепостное право вырабатывало
Шевченко наравне с толпами подхалимов и нравственно
искалеченных людей. Так и еврейство, наряду со Спинозой и
Марксом, дало тысячи нравственно искалеченных людей, в
пороках которых есть частичка и нашей вины. Ведь люди но
родятся негодяями, подхалимами, пролазами, предателями.
Это вырабатывается условиями окружающей жизни и
независимо от воли ребенка, потому что определяющими
моментами являются первые годы жизни ребенка, когда он
воспринимает почти все бессознательно. У меня нет ни расовых, ни
цветных, ни вероисповедных предрассудков. Однако я все же
не могу не признать, что раба создало рабство. Однако сы-
123
новья освобожденных рабов, уже не заставшие рабства в
Америке, безусловно выше в общем по культурности и
потребностям, чем эмигрант из Восточной, Центральной или
Южной Европы. Упадут цепи, сковывающие еврейство, и эта
нация забудется в несколько десятилетий. Здесь, в
Австралии, они — одна из тысяч вероисповедных групп, по не
нация. Многие из них посылают детей в христианские
церковные воскресные школы. Дикость еврейства сохранилась
только у недавно приехавших из России старых евреев. Торговать
им здесь плохо. Поэтому они в большинстве чернорабочие или
ремесленники по найму. Английские же евреи, т. е. давно
живущие, этих трудно отличить от англичан, они даже
пренебрежительно относятся к русским евреям, т. е. новоприезжим.
Их вечная суета, религиозная обособленность им кажется не
менее дикой, чем нам, неиудеям. Они характеризуют своих
недавно приехавших соотечественников как грязный и
подозрительный сброд людей с довольно темным прошлым. Вот
вам нация! Нацией их делают условия жизни.
Привет Вашим, и старшего и младшего поколения.
Чрезвычайно польщен, что они меня вспоминают. Был бы
вдвойне польщен, если бы они мне послали какой-нибудь хлам из
области характерной русской музыки для пианино. Не
новинки, а букинистское старье. Я ужасно хотел бы послушать.
А также несколько танцев. Наша публика научила англичан
некоторым русским танцам. Но музыка — балалайки —
малоподходящая. Для пианино же нет ничего. В России, я помню,
были 5- или 10-копеечные издания. Но мы не знаем, где и как
достать их.
Ну, а пока до свидания. Амнистия пам улыбнулась,
Иркутская губерния мне не нравится, получить же каторгу
всегда успею. Впереди времени хватит. И пока я чувствую, что
здесь я нужен, могу сделать больше, чем могу сделать
кратковременным набегом на Россию, я вряд ли решусь поехать.
А жаль.
Крепко целую
Ваш Федя
Исторический архив,
i960, М 1, с. 70—72
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ
14 октября 1913 г.
Дорогая Екатерина Феликсовна!
Давным-давно я не имел от Вас писем. Одно время не
было и газет, и я уже серьезно беспокоился, не зная, что
было причиной молчания. На днях получил газеты и
успокоился. Значит, живы. Меня, как видите, тоже еще не
придушило ничем. При работе грузчиком это такая
обыкновенная вещь.
Придушить, может быть, еще и не придушит, а вот в
тюрьме, кажется, придется посидеть. У пас сейчас в самом
разгаре файт за фри спич, а по-русски — борьба за свободу
слова. Как видите, такая борьба возможна и в Австралии.
Уже около дюжины тюремных приговоров социалистам
вписано в историю квинслендского суда; и еще не одна дюжина
будет вписана. И как Вы думаете, за что? За то, что люди
осмеливаются говорить, не имея писаного разрешения на это
от начальника полиции; при этом на суде неизменно
фигурирует циркуляр начальника не разрешать социалистам
говорить в воскресенье.
Английская конституция разрешает, а начальник
полиции не разрешает. И раз дело идет о социалистах, суд и
полиция заодно. Мы решили вести борьбу до конца. Каждое
воскресенье наши ораторы выходят говорить; говорят всегда
на том же месте; их арестовывают. Но симпатии масс,
очевидно, уже па нашей стороне. Тысячи народа собираются
слушать наших ораторов. И с каждым воскресеньем народу
прибывает все больше. Мы ожидаем каждый момент, что
полиция от отдельных ораторов перейдет к организаторам
этой борьбы и арестует комитет борьбы за свободу слова.
Тогда и Вашему покорному слуге придется заняться
исследованием сходств и различий пенитенциарных * учреждений
абсолютной монархии и демократической республики.
Возможно, что я и не дождусь этого и обстоятельства заставят
выйти на улицу раньше. Мы думаем, что мы выиграем
* Пенитенциарный (юр.) — относящийся к наказанию,
преимущественно уголовному. Ред.
125
в этой борьбе очень много; пас здесь почти не знали рапь-
ше. Нам очень многие сочувствуют сейчас. Я суечусь, как
всегда. Русская привычка; нас здесь, в городе, русских,
какая-нибудь сотня, а шуму и суеты больше, чем от десяти
тысяч англичан. А мы еще зовем евреев суетливыми. Вот это
так уж народ, от которого здесь «и духу не слышно»; их
здесь втрое больше нашего. Но они так тихо живут, они
такие законопослушные граждане, такие нетребовательные
рабочие, что лица, знавшие их в России как контрабандистов,
шинкарей, темных дельцов и сутеперов, не могут их узнать.
Зато русских и о русских везде можно услышать. На
русских рабочих Австралия действует много лучше Америки.
В Америке русский — синопим буяна, пьяницы, дикаря.
Здесь в массе русские трезвы. И если пьют, то рассудок
теряют редко. Зато опи почти все учатся, почти все сразу
примыкают к сознательному рабочему движению.
Одиночки, которые живут здесь «по-американски», еще
резче подчеркивают основной, сознательно пролетарский той
русской колонии.
Судьба меня, в общем, щадит. Я все еще здоров как бык.
Моя неврастения давно уже перешла в стадию печальных
призраков прошлого. Лишь иногда просыпаюсь в холодном
поту, вновь во сие переживая ужасы пережитого прошлого.
Картины надругательства над телом и душою человека
слишком глубоко запечатлелись в мозгу, и еще много лет
пройдет, пока они изгладятся. Мы лежим не [на] розах и здесь,
но здешние шипы при сравнении с отечественными кажутся
вылепленными из крема. Чтобы не мучить Вас разбором
моих каракуль, я кончу. С сожалением и прискорбием
констатирую печальный факт, что ничего не слышу о
парижских друзьях, т. е. не о всех, а о некоторых. Если Вы знаете
больше меня, напишите. Целую Вас.
Желаю сто лет жизни.
Федя
Привет Вашим дочерям и old lady *.
Исторический архив,
1960, М 1, с. 72—73
* — бабушке. Ред.
ВНУТРЕННИЙ ЗАЕМ
После того как английское правительство заявило
официально, что ни Австралия, как целое, ни ее отдельные
штаты не могут больше рассчитывать на заем денег в Англии,
перед правительствами Австралии остро встал вопрос — что
делать?
Австралия — страна бедная капиталами. Огромные
состояния, которые здесь наживаются, и колоссальные
прибыли, которые делаются, уходят либо в Англию, либо в
Германию, либо в С.Ш. Америки. Сила монополистов и их влия-
пие на лондонской бирже, а также изъятие из австралийских
судов права окончательных приговоров по делам
гражданского характера лишали возможности наложить руки на их
прибыли со стороны слабых австралийских правительств;
к тому же до последнего времени правительства здесь в
лице либеральной партии были простыми исполнителями
их воли.
Таким образом, ведение общественных работ, как
постройка железных дорог, гаваней, канализации и пр., могло
вестись лишь на занятые у тех же монополистов (конечно,
через их биржевых агентов) деньги. Теперь же, когда
общественные работы необходимы более чем когда-либо, когда
надо платить колоссальные проценты по старым займам и,
кроме того, еще вести дорогостоящую войну за тысячи миль
от Австралии, положение ввиду отказа в деньгах
критическое. Конечно, имей Австралия энергичное и смелое
правительство — выход был бы прост: неплатеж процентов по
старым займам па время войны дал бы колоссальную сумму
почти в 20 млн. фунтов. Затем конфискация горнозаводских
предприятий, как Брокен-Гилла и Мауит-Моргапа,
монополизированных немцами и поставляющих сотни тысяч тони
металла английскому правительству, Америке и пр.
(например, цинка — 180 тыс. тонн в год) по цене, превышающей
100 фунтов, когда они платят за нее менее 30 фунтов.
Конфискация, хотя бы на время войны, других монополистов,
как сахарные, мясные и прочие тресты,— эти меры дали бы
127
в руки правительства колоссальные суммы денег, которые
сейчас утекают из Австралии и обескровливают ее.
Ни английское правительство, ни прайви-каунсилеры
(4 наследственных лорда-судьи, невыборных и несменяемых,
верховная судебная инстанция Британской империи) не
осмелились бы поднять сейчас бурю по этому поводу. Почему
пароды должны страдать, жертвовать жизнью и имуществом,
а ростовщики должны полностью загребать свои прибыли,
высасывать кровь нации. В этом пет ни логики, ни смысла,
ни справедливости. Если миллионеры не получат своих
прибылей год-другой — они все же будут и останутся
миллионерами и не изменят ни на йоту, ни на мипуту своих
роскошных привычек. Если же рабочий или просто
малосостоятельный человек теряет работу или трудоспособность, или
ничтожные накопленные на черный день гроши — он нищий;
оп голодает и, останься он на два-три дня без квартиры,
первый же городовой потащит его в участок, а судья пошлет его
в тюрьму за бродяжничество. Таким образом, и с деловой
точки зрения, и с точки зрения справедливости обложение
тех, кому есть из чего платить, предпочтительнее обирания
тех, с кого уже семь шкур дерут. Однако те, кто знает
Фишера * и его сподвижников, кто знает их «хорошие»
отношения с лондонской биржей (организация
денежно-ростовщического капитала) и их сугубую преданность
реакционерам Англии, поймут, что такого шага от них ожидать нельзя.
Они сделают беспрекословно, что им «посоветуют» в
реакционных кругах Англии, введут всеобщую воинскую
повинность, закабалят детей офицерской касте и попам, создадут
искусственно оторванную от народа и чуждую ему
офицерскую касту, если не хватит индийских, египетских и прочих
инструкторов из британской армии; наконец, установят
военную диктатуру, когда нет даже признака опасности. Но
они ни за что не посягнут на «священные» права нескольких
ростовщиков сосать кровь нации даже в самый критический
момент, когда здоровье и сила так нужны ей.
Они даже не решились спросить, почему это из Англии в
Америку можно увозить деньги, и огромные деньги, а в свою
колонию, льющую кровь за Англию и нуждающуюся в
деньгах как раз для пролития этой крови, деньги вывозить
нельзя. Ясно, что они выбрали другой, «безопасный» путь, и,
надо сказать, самый неудачный. Они решили взять деньги на
ведение войны с Турцией из источников, питающих весьма
* Э. Фишер — один из лидеров лейбористов, глава правительства
Австралии. Ред.
128
скудно австралийскую промышленность. Они решили запять
деньги в самой Австралии, привлечь к займу самые бедные
слои населения и дать им не только процент, в полтора раза
больший, чем дают им штатные и федеральные
сберегательные кассы, но и другие льготы. Например, первый
полугодовой процент будет уплачен в декабре, хотя последний
взнос вносится в сентябре; затем эти государственные
бумаги не могут облагаться налогами, как все другие.
Фишер сделал ошибку с чрезмерным выпуском бумажных
денег. Все налоги поступают в виде бумажек, которые
за пределами Австралии не имеют никакой цены; платить
же за границу проценты и за покупаемые товары надо
золотом.
Это прямой грабеж сберегательных касс. Результат
будет таков: штаты вкладывали деньги сберегательных касс в
производительные предприятия — постройка железных дорог,
ссуды фермерам и пр. Теперь вкладчик приходит в
сберегательную кассу, забирает деньги и покупает федеральную
бумажку, которая ему дает четыре с половиной процента
вместо трех в сберегательной кассе. Таким образом, штат
должен отдать им наличность, предназначенную для
общественных работ или фермера, или даже объявить себя
банкротом, если найдется слишком много охотников, жадных до
четырех с половиной процентов, потому что это только
первый заем; за ним могут последовать и другие, как было с
выпуском бумажных денег. То же самое могут сделать лица,
желающие обеспеченного дохода, которые вкладывали
деньги в предприятия низкой доходности.
5 млн. фунтов для Австралии — огромная сумма. Если
ее затратить на постройку дорог, заводов, ферм, это даст
занятие тысячам людей, да и их потомкам. Миллионы фунтов
на постройку завода — сколько новых рабочих получает
работу и тогда, когда он строится, и потом, когда его пустят в
ход. Если же прекратить работы на 5 млн. фунтов — то
сколько рук останется без дела. А только это и обозначает
внутренний заем для непроизводительной (хотя, может быть,
и необходимой в другом смысле) затраты на военные
нужды. Конечно, Фишер обещает истратить три четверти их
здесь. Но это не меняет дела; даже если бы он все 5 млн.
фунтов, а не 3700 тыс. фунтов затратил здесь. Это лишь
значило бы, что кризис отсрочен. Ведь после того как снаряды
и амуниция будут увезены на эти 3700 тыс. фунтов, что
будут делать рабочие, которые имели бы работу, если бы
деньги были затрачены на постройку фабрик, дорог, устройство
ферм и пр.
9 Заказ 2637
129
Затем и без того беспомощные в денежном отношении
штаты с отказом им в кредите, если они попадут в
критическое положение, потребуют помощи от федерального
правительства; тому придется тогда волей-певолей вместе с
штатами закабаливать себя стороною и па наихудших условиях
тем же ростовщикам. Вообще, внутренний заем сейчас в
Австралии не выход из затруднительного положения, а
затягивание петли. Рабочие Австралии должны, наконец, понять
природу фишерской политики. Должны понять, что их пути
разошлись и что вожди Фишер, Пирс*, Гюз32 и К0 давно
уже превратились в реакционеров, с которыми надо
бороться, а не торговаться.
О.С.
Известия Союза
русских эмигрантов **
1915, 26 августа
* Пирс — лидер лейбористской партии. Ред.
** См. примечание № 27. Ред.
ГЛАС НАРОДНЫЙ
Печать подвела последние итоги поражения, которое
потерпели лейборы в Вайд-Бейском округе. Поражение
было «неожиданным», «необъяснимым», почти мистическим.
Хлебные, мясные и другие спекулянты и монополисты и
либеральная партия, представляющая их интересы, кричат
на всех перекрестках, что «народ» выразил своим
голосованием доверие и признательность им, разбойникам биржи и
рынка, за неслыханный грабеж бедных классов поднятием
цен на предметы первой необходимости. Партия,
руководимая г. Гюзом, объясняет свое поражение малой известностью
своего кандидата Томсона (кстати выступавшего и прежде
кандидатом в парламент). Объяснение тем более странно, что
лейборы были монополистами в этом округе со времени
образования Австралийской федерации и в прошлые выборы
побили либералов на 7 тыс. голосов. Ясно, что не своей
длинной бородой купец Корса победил «фермера» Томсона, пе
своим более красивым именем, не своей совсем иепочитаемой
сейчас профессией и не своей известностью. Несколько
тысяч избирателей, скажем около 4 тыс. подавших голоса за
Фишера в прошлых выборах, подали их сейчас против Гюза.
Ясно, что они голосовали именно против Гюза, д не за Кука,
вождя либеральной партии в федеральном парламенте.
Потому что в вопросах наиболее важных, касающихся отнятия
прав, издавна принадлежавших гражданам страны, в вопросе
о введении принудительной солдатчины и подчинении
солдатскому режиму трудящихся слоев народа, равно как и в
вопросах, касающихся принудительного обогащения
народом биржевых акул, Кук душой и телом с Гюзом. Что
провал Гюза, а провалился именно Гюз, глава партии,
руководитель политики, а не маленький Томсон, шедший проводить
политику Гюза,— что этот провал был протестом народных
масс против реакционно-милитаристской политики г-на Гюза
нидно из того, что передовые рабочие-юнионисты перед
выборами в лице теперь знаменитого Брисбенского
индустриального совета поставили условием голосования за его пар-
131
тию отказ Гюза от дальнейшего закабаливания парода
военной бюрократией.
Гюз отказался изменить свою политику и сделал это
публично. Передовые рабочие отказали ему в поддержке. В
результате Гюз провалился; Вайд-Бей отказал ему в доверии.
Ясно, что эта же картина повторилась бы сейчас в любом
другом избирательном округе, где раньше господствовали
лейборы. Это означает, что народ лишил своего доверия
партию, высказался против ее политики. В обычное время,
когда в силе конституция страны, подобный результат
выборов заставил бы правительство либо изменить свою
политику, либо отказаться от власти. Но теперь время «военное»,
конституции и прочие гарантии народовластия неуместны и
поэтому лейборы своей политики изменять не намерены
и их оправданием может служить лишь то, что кандидат,
прошедший в парламент, в существенном такой же
реакционер, как и они сами, что недовольные принципами его
политики не выставили своего кандидата, а лишь имели
мужество не испугаться голосовать за еще большего реакционера.
Иначе говоря, обычные конституционные пассивные
протесты сейчас не могут повлиять на направление политики
страны. Нужно нечто большее. Необходимо самостоятельное
политическое объединение недовольных элементов из
рабочей среды в политическую партию, которая выражала бы и
взяла бы на себя почий и руководство классовой борьбой
рабочего класса. Только такая партия сумела бы своей
последовательно социалистической и демократической
деятельностью объединить и выразить недовольство народа в форме,
которая заставила бы даже гюзов, голманов считаться с
волей демократических слоев населения Австралии.
О.С.
Известия (News) Союза русских
эмигрантов, Брисбен,
1016, 6 января
иЩЕ О МИФАХ
Какие-то закулисные дельцы упорно не желают дать
русским рабочим успокоиться. Каждый день выдумывают все
новые истории о присылке каких-то офицеров, которые будут
загонять русских в армию с применением мордобития;
говорят о таинственных пароходах, на которые будут сажать
русских и под конвоем везти в Россию. Некоторые
бесцеремонные газеты печатают мистические заявления pycciuix
консулов в Австралии. Причем, во-первых, ни одно из этих
«объявлений» ни одним консулом ни разу не было
подписано; во-вторых, эти, якобы полученные из достоверных
источников, заявления консулов противоречат всегда одно
другому.
Возьмем для примера два таких «достоверных»
заявления. Первое, приписанное сиднейскому консулу Велчу, что
все русские должны либо ехать в Россию, либо
присоединиться здесь к армии. Мистер Велч был публично объявлен
невежей и лжецом, потому что подобное распоряжение никогда
не могло быть дано русскими властями, как противоречащее
закону и практике.
Наконец, второй газетный слух, пущенный брисбепским
«Курьером» и якобы исходящий от Макдональда, брисбен-
ского консульского агента, также Макдональдом не
подписанный; и уже явная нелепость говорить о том, что государь
дал распоряжение русским записаться в армию не позже
29 января или ехать «на спой счет» в Россию. Это наиболее
любопытное объявление. Составленное в терминах немецкого
происхождения и применительно к германской, а совсем не
русской армии, оно является явно сплошной бессмыслицей,
если его применить к России.
Какая брехня из этих двух ближе к истине, я не знаю.
Но шуму они наделали. Я хотел бы, чтобы русские, раньше
чем волноваться и предпринимать необдуманные шаги,
вспомнили, что, если они будут призваны, их призовут при
помощи личных писем, наподобие рекрутских карточек,
причем особое объявление должно быть сделано в русской га-
133
пете за личной подписью консула, удостоверенной редакцией
газеты. Затем все, что русским надо делать в случае призыва
в русскую армию (в австралийскую, запомните, русских
призывать по русскому закону нельзя),— это явка к консулу.
Если он не даст вам немедленно билета в Россию — все
кончено, вы больше ничем никому не обязаны. Мобилизованный
запасной должен явиться не в полк, а в ближайшее
призывное учреждение (т. е. полицейский участок в России, консул
за границей), которые его уже и отправляют. Это закон.
Затем, если будут замучивания и попытки облапошить,
нужно обратиться лично или письменно в редакцию пашей
газеты33.
Ф. Сергеев
известия (Izuestla-News)*,
Союза российских рабочих *ш
1916, 3 февраля
* См. примечание № 27. Ред.
ЗАЩИТА СТРАНЫ*
Статья т. К. в одном из номеров покойных «Известий» о
возможности и в известных случаях обязанности защиты
демократии социалистами против покушений на нее со
стороны соседних аристократически-милитаристских и полуабсо-
лютических монархий вызвала и вызывает все еще много
разговоров и нареканий. Совсем недавно мне прочли отзыв
одного товарища читателя, заявившего, что он оставляет брис-
бенцам защищать демократию, а сам предпочитает рубить
тростник. Не будучи во всем согласен с т. К., я, однако, не
могу согласиться с его критиками и думаю, что его ошибки
были лишь ошибками запутавшегося в теории
революционера, в то время как его критики, предпочитающие в моменты
серьезных общественных кризисов рубить тростник или
подсыпать песочку в масленки, просто антиреволюционеры.
Не будучи защитником т. К. в его ошибках, я выяснил
свои разногласия с ним в рефератах, читанных по поводу его
статей. Но ошибки т. К., в общем, сводились лишь к ошибкам
в методе. Вместо самостоятельного продумания вопросов, им
поднятых, в свете современной войны и ее уроков он дал нам
сводку взглядов на войну вообще, высказанных видными
членами покойного Интернационала. Подобное вырывание
вопроса из совокупности обстоятельств, которые только и могут
дать ему конкретную форму, доступную нашему обсуждению,
привело т. К. к выводам, которыми многие были так
изумлены.
Это все равно, что, взявшись объяснить природу действия
современных высоковзрывчатых веществ, т. К. повторил бы
нам взгляды Ньютона о законах тяготения, которые лежат
в основе их действия и без которых их действия нельзя
понять. Тов. К. безусловно прав, когда он заявил, что
социалисты будут защищать демократию против всяких па нее
покушений и что ни один социалист, если он не попросту
болтун, не опустит поднятой для отражения удара руки лишь
* Статья первая. Ред.
135
потому, что она занесена кайзером или юнкером, а не своим
собственным национальным реакционером. Мы боролись за
демократию в России в 1905—1907 гг., за демократию
худшую, чем Австралия имеет уже сейчас; мы хотели чуть ли
не вооруженного восстания в ответ на разгон лишь условно-
демократической II Думы.
Таким образом, в основе рассуждений т. К. о защите
демократии было здоровое чувство революционера. Что
социалисты против всяких войн при всяких условиях — это
нелепость. Однако это не мешает нам бороться против известных
войн, особенно войн империалистических. И вот в этом-то
пункте т. К. не сумел взять верную йоту.
Империалистическая война является результатом сложных и многообразных
сплетений и столкновений интересов мировых и
национальных капиталистических интересов с такими наглядными
последствиями для всех заинтересованных слоев, групп,
партий, что эти войны превращаются с неизбежностью стихии
в катастрофы, перед которыми стихийные катастрофы
простая мелочь житейского обихода. Так многообразно и
глубоко захватывает современная империалистическая война все
слои населения, и особенно промышленные, что она
переворачивает вверх дном все создавшиеся в мирные эпохи
представления, сводит вместе несовместимое и заставляет людей
делать шаги, от которых они отрекутся завтра и отрекались
вчера.
Вождь рабочих-меньшевиков Петербурга Гвоздев34
превращается в предателя, и он горд этим, а его друзья не
отрекаются от него, а, наоборот, превозносят до небес его
«мужество»; вчерашние террористы — сегодня готовы
пресмыкаться перед тем, кого они вчера поносили хуже чумы;
вожди немецких профессиональных и политических рабочих
организаций превращаются в монархистов; они готовы самого
кайзера, дегенерата и комедианта, провозгласить великим и
провозгласили вождя немецких помещиков (он же один из
наших отечественных зубров — саратовско-харьковский
помещик) фон Гиндепбурга, закоренелого реакционера,
завтрашнего палача немецких рабочих, своим вождем. Вчерашние
проповедники железа и крови по отношению к рабочим,
создавшие себе кровавые карьеры в Африке и Азии,— сегодня
кумиры рабочих. Ведь разве это не поражающие факты;
разве не рабочие, да еще передовые, организованные рабочие,
претерпели подобные превращения!
При таких условиях дешевые остроты в анархо-толстов-
ском стиле ничему не помогут. Но также мало помогут
теории обороны-нападения, войн национальных. Странно гово-
136
рить о рубке тростника, как выходе в случае, например,
вторжения войск иностранного государства в территорию
Австралии. Ни т. К., ни его критиков не спросят, что они
предпочитают — траншеи или тростники. Мы все будем там. Мы
автоматически превратимся в солдат и будем там, где нам
укажут быть. Отказ от солдатчины, если он едипичеп и если
не ведет к замене путем насильственного свержения властей
антирабочих рабочими интернационалистическими, в
подобных условиях пе может стать принципом рабочей политики.
Тут и т. К., и его критики спорят о вопросе
нежизненном и забывают поговорить о существенном и важном.
Вопрос о «защите» отечества ие есть вопрос о том, кто пойдет в
траншею, а кто пет, потому что это не будет в большинстве
случаев зависеть от нашей доброй воли.
Это вопрос о том, что нам делать в траншеях и вне их.
Либкпехт35 не отказался снять солдатского мундира:
разрушение немецких городов и истребление немецких солдат,
наверное, так же мало близки его сердцу, как нам избиение
русских солдат. Но Либкпехт все же не перестает от этого
быть тем, чем мы желали бы видеть каждого социалиста.
В войне, где судьбы и самая жизнь наций зависят,
по-видимому, от результатов тех или других перемен на фронте и от
талантливости того или иного генерала, Либкпехт видит и
высказывает во всеуслышание корыстные расчеты владык
мира сего; видит и рассказывает всем страдания народных
масс, их «военную» эксплуатацию, пренебрежение их
жизнью, правами и имуществом; оп в самой войне видит
классовую войну и на живых, наглядных примерах
показывает и доказывает это; делает сами ужасы войны стимулами
усиления желания покончить с подобным режимом и
побудить к развитию организаций, которые будут способны
объединить народ «его» страны для борьбы с капитализмом и
милитаризмом. Если Либкпехт и его единомышленники
успеют, для «их» страны будет меньше шансов «поражения»
и больше шансов для освобождения от ига
капиталистической эксплуатации.
Позиция тех, кто не пошел с Либкнехтом —
анархо-синдикалистов, равно и социалистов-оппортунистов, куда по
ошибке причислили т. К., но куда неизбежно попадут его
критики,— другая. Ясно, что человек, который в подобные
моменты мечтает лишь о рубке тростника,— человек
безнадежный; человек саботажа, который мечтает о подсыпке
песочка в масленки, ие сделает этого или, сделав, раскается.
Его товарищи будут против него. Все, что бесполезно,
приведет лишь к большему истреблению его товарищей в тран-
137
шеях, будет охарактеризовано либо как глупость, либо как
преступление. Таково было настроение наиискреннейших
сторонников «прямого» действия во Франции; и их
неспособность стать рядом с Либкпехтом во многом ответственна за
вакханалии джингоизма *, от которых они еще сейчас не
могут оправиться. Оппортунисты и анархисты, став на ложную
точку зрения, на которой стоят противники т. К., с началом
войны не нашли ничего лучшего, как примкнуть к своим
генеральным штабам, и свою единственную задачу увидели в
снабжении этих штабов пушечным мясом и прочим
необходимым инвентарем и оставили распоряжение страной в
руках кучки дельцов, стоявших во времена мира за спиной
этих генеральных штабов.
В результате «оборона» отечества проиграла. В среде же
населения домашние немцы произвели опустошения, не
слыханные в истории, и в то же время сила сопротивления им
со стороны масс уничтожена предательством со стороны
«патриотов»-социалистов, оказавшихся лишь патриотами
карманов и аппетитов домашних немцев. Никакая
организованная борьба масс народа в наше время немыслима без
крепких рабочих организаций во главе их. А именно эти-то
организации и были взорваны «патриотами» синдикализма и
социализма. Если бы социалисты с начала войны заняли
позицию Либкиехта, отказали правительствам, ответственным
за войну, в поддержке, положение сейчас не было бы таким
плохим.
Поддержка ведь выразилась в отказе критиковать
действия реакции. Сколько народ в траншеях и вне их потерпел
от самозатыкания своих глоток социалистами, мы узнаем
лишь после войны. Насколько дольше протянулась война,
сколько погибло народа от плохого снаряжения, пищи, ухода,
неспособности ответственных лиц, об этом нельзя говорить.
Но видно много было, если камни возопили. Многие
реакционеры закричали «караул».
Благодаря противоестественному гражданскому миру,
под которым понимали и понимают право капиталиста и
чиновника на безудержную эксплуатацию населения и
абсолютное отсутствие права эксплуатируемых сопротивляться
грабежу и насилию,— благодаря этому «миру»
господствующие классы слишком увлеклись обогащением и слишком мало
отдавали внимания даже самой войне. И, конечно, они-то
уже благодарны противникам Либкиехта в рабочей среде,
* Джингоизм — агрессивный шовинизм крайних империалистов.
Ред.
138
которые самую войну превратили для них в золотое
дно...
Тов. К. никогда не был виновен в поддержке этих
«патриотов». Его противники, не желающие понять своих задач
в связи с войной,—готовые жертвы «патриотов».
Будучи в России, где именно демократизма-то и
недостает и где «патриоты» интендантства и купечества слишком
зарекомендовали себя, многие из противников т. К.,
наверное, были бы социалистическими агитаторами в армии, а не
занимались бы квашением капусты. А в мастерских и на
митингах они проповедовали бы четыреххвостку36 и замену
одного правительства другим, т. е. демократию, и неизбежно
защиту такой демократии от господ Гииденбургов. А что
гиндеибурги будут бороться с русской демократией, знает
всяк, кто знаком с нравами австро-прусской
военно-аристократической реакции, которая скорее предпочтет военное
поражение Германии, чем помирится с демократизацией
России.
Гинденбурги-то ведь не из тех, кто верит в гражданский
мир, если он приносит пользу не им, а демократии.
Т. S.
Рабочая жизнь (Worher's Life)*,
Брисбен, 1916, 18 апреля
* См. примечание № 27. Ред.
БРИТАНСКАЯ
СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ
Война застала Британскую социалистическую партию в
момент, когда партия переживала жестокий кризис.
Огромный рост влияния партии на рабочие массы привлек в нее
лиц, искавших карьеры, а с другой стороны, вскружил
голову многим, кто раньше искренне был предан делу
освобождения рабочего класса. Война дала этим элементам
широкий простор для разрушительной работы. Они владели
газетой; затем вся буржуазная пресса на все лады восхваляла
нх и перепевала их мотивы, предназначенные для усыпления
свободного пролетарского духа в массах рабочих и
превращения их в покорное стадо в руках политических дельцов
буржуазии. По всему миру разблаговестили, что социалистов
в Англии не осталось больше, что социалисты отреклись от
своих старых заблуждений и помогают буржуазии держать
рабочих в ежовых рукавицах военных положений.
Правда, проскальзывали слухи, что английские
социалисты не перестали быть социалистами, что крикливая группа
ренегатов-изменников делу освобождения рабочего класса не
представляет партию в целом, что эта группа лишь
узурпировала имя партии. Но где были подтверждения? Печать,
монополизированная капиталистическими агентами, не
пропускала ничего, что могло бы дать подтверждение подобным
слухам.
Но вот наконец собрался съезд представителей партии и
мы убедились, что эти слухи были правдой. Что произошло
за закрытыми дверями съезда, нам не сообщают. Однако
судить о происходившем мы можем по факту, что из
нескольких сот делегатов со съезда бежало, однако, 30 человек
бывших лидеров-самозванцев. Эти дезертиры объявили своих
бывших товарищей по движению недругами английского
народа, единомышленниками германцев и другими страшными
для обывателя словами, к которым социалисты давно
привыкли. Наконец, они громогласно объявили о том, что они
образуют свою новую «патриотическую социалистическую
партию».
140
Значит, английские социалисты избавились наконец от
своих зюдекумов и шейдеманов, которые все еще позорят
своим присутствием Германскую социалистическую партию.
Это самый отрадный факт последнего времени и лучший
первомайский подарок для сознательного пролетариата.
С обособлением Либкиехта и его единомышленников в
Германии и освобождением их из-под влияния
шовинистического крыла, с очищением Британской партии от
шовинистических крикунов мы имеем к 1 мая с. г. опять старую
семью международных борцов за социализм, но еще больше
сплоченную, чем прежде, и готовую в теперешнюю
решительную минуту в жизни народов мира стать на защиту
интересов рабочего класса. Однако жаль, в этой семье все еще
отсутствуют наши французские и австрийские братья.
Последние задушены железными лапами австро-венгерского
милитаризма, и лучшие их представители погибли под пулями
и на плахе. Первые же — французы продали свое первенство
за чечевичную похлебку министерских портфелей и хлебных
должностей, и не от них, а от самого французского рабочего
ждет теперь международный пролетариат призыва к
братству народов и освобождению труда от гнета наемного
рабства и эксплуатации.
Т. S.
Рабочая жизнь (Worher's Life),
Брисбен, 1916, 1 мая
НОВЫЙ ДУРМАН,
ИЛИ ТЕХ ЖЕ ЩЕЙ,
ДА ПОЖИЖЕ ВЛЕЙ
Проповедь «гражданского мира» и сугубой ненависти ко
всему «немецкому» — это конек, на котором г-н В. Гюз
пытается выехать из мрака неуверенного в завтрашнем дне
парламентария далекой английской колонии на широкую
дорогу английского государственного деятеля. С развязашюстыо,
которую г-п Гюз приобрел во время, когда он торговал
зонтиками вразнос, и с приемами заправского ярославца-коро-
бейника он пытается уверить, что товар в его коробке —
последнее слово пауки и искусства, а не затхлая гниль,
которую уже нельзя продать с прилавка приличного магазина.
К сожалению, эти коробеечные приемы рассчитаны па
простоватую публику, на ней испытаны и от них страдают люди,
которым в приличный магазин идти не с руки.
Государственная мудрость г. Гюза заключается в простом уговаривании
рабочих масс и широкой публики, и притом с приемами
ярмарочного цыгана, чтобы эти массы терпеливо доверяли и
безропотно сносили все, что преподнесут им их боссы из
парламента, фабрики, рынка и армии.
Г-н Гюз просит народы Великобритании забыть, что
маленькая кучка аристократов-лордов захватила почти всю
территорию Англии и что, когда им это выгодно, они выгопяют
оттуда людей, чтобы заместить их скотом. Попытку
лендлордов Англии удержать такой «порядок» г-н Гюз считает
«гражданским миром», попытку же парода Англии
освободиться от такой обузы, хотя бы для настоящего, почти
рокового момента в истории Англии, г. Гюз объявляет разбоем.
В момент, когда народы Европы схватились мертвой
схваткой, когда каждый неблагоприятный шанс
оплачивается десятками тысяч жизней, г. Гюз проповедует, что право
кучки финансистов, захвативших монополию на владение
фабриками, пароходами, сырыми материалами и предметами
потребления, есть право свящеппое. Что не препятствовать
им налагать любые цены и драть кожу с народа есть
«гражданский мир». Всякую же попытку со стороны народа
поставить источники жизни под свой прямой контроль г. Гюз счи-
142
тает, по-видимому, измепой делу народов Великобритании.
Г-н Гюз особенно налегает на рабочих. Он идет к ним.
Он говорит, что эксплуатировать рабочего есть священное
право капиталиста; чего бы хозяин ни пожелал, какие бы
адские условия хозяин ни создал для «своих» рабочих,
подчиниться им есть гражданский долг рабочего. Попытка же
защитить человеческое достоинство и самую жизнь рабочего
и его семью будет, по мнению г-на Гюза, преступлением.
Для примера: в Англии сейчас ввели крепостное право для
многих категорий рабочих. Так, рабочий не имеет права
рассчитаться от хозяина. Он не имеет права требовать
улучшения условий труда или протестовать против их ухудшения.
Для этих рабочих ввели даже особые суды. Придет туда
хозяин, жалуется: рабочий груб или ленив и пр. Рабочему не
верят. Сейчас штраф, тюрьма и пр. Если хозяин говорит
рабочему — завтра работы нет, он рабочему не платит;
рабочий приходит завтра и опять ему: нет работы и т. д., то
рабочий хотя и голодает, хотя его труд и нужен другому
хозяину и самой нации, но он не имеет права изменить свое
положение. Хозяин же может его выгнать в любую минуту.
При таких условиях хозяева грабят народ в форме
невероятных прибылей, а рабочий работает по 70—100 часов в
неделю иногда и выгоняет гроши, да еще и сведен на
положение крепостного. Да еще его же и попрекают. Дескать, ему
дают работу, а он неблагодарен. Ижевец-ружейник в
Америке, присланный с приемщиками ружей, говорит, что па
Ижевском заводе рабочие зарабатывают до 400 руб. в месяц и их
никто не попрекает. А в Англии тем же ружейникам,
которые принудительными сверхурочными работами выгоняют
лишние часы, ставят в строку каждый пенни! Знает это
г-н Гюз? Да, знает. И что же? Он все же говорит этим
рабочим: чтобы хозяин пи сделал, повинуйся ему. Это
«гражданский мир». Всякая же попытка хоть немножко ослабить
ярмо или не дать его затянуть туже есть измена, помогание
немцам и предательство по отношению к рабочим-солдатам
в траншеях.
Итак, «гражданский мир», новое евангелие г-на Гюза,
есть лишь иное название ада для рабочих. Для общества в
целом — это превращение капиталиста в
крепостника-барина, а рабочего — в подъяремного, бесправного
полуарестанта-полукрепостного.
Какую же награду обещает г-н Гюз рабочим за подобное
самопожертвование? О, огромную! Он обещает им захват
немецкой торговли. Он обещает больше работы после войны. Он
обещает еще больше. Именно что это больше будет отно-
Ш
•гиться к женщинам. Что же касается мужчин, то их поело
войны выселят куда-нибудь в Австралию, Африку или
Канаду. По этому поводу уже работают комиссии и разъезжает
комиссионер, отыскивая на земном шаре уголок, куда
можно будет запихнуть после войны мужчин Англии, которые
выйдут живыми из бойни, но которым не будет больше места
на землях, захваченных аристократами-лендлордами на
островах Великобритании.
Ну, а что же говорит г. Гюз владетельным классам
Англии? Увы, то же самое, что попы говорили баринам-крепост-
ннкам в старину: быть добрыми к рабочим и платить им
столько, чтобы они могли жить. И только? Да.
Теперь вы знаете, читатель, за что капиталистические
газеты превозносят Вильяма Мориса Гюза. ч
Т. S.
Рабочая жизнь (Worhcr's Life),
Брисбен, 1916, 9 мая
ЗАЩИТА СТРАНЫ
(Статья вторая)
Моя первая статья о «Защите отечества» вызвала много
толков и разговоров. Меня обругали всякими скверными
словами втихомолку; однако, за двумя-тремя исключениями,
мои критики уклонились от публичного обсуждения
затронутых мною вопросов. Всего одна статья аиархо-толстовца и
всего один реферат, да и тот на английском языке, в защиту
социал-патриотизма. Посмотрим, в чем же заключаются
разногласия между анархо-синдикалистами и
социал-патриотами, с одной стороны, и тем направлением социалистической
мысли, которое в печати представлено русским
«Социал-Демократом »38, а в парламентах осужденными тт. Мурано-
вым 39 и Либкиехтом.
В защиту анархо-синдикализма выступил некто,
скрывшийся под псевдонимом «неанархист». С чисто анархическим
презрением к логике и здравому смыслу он вместо
оспаривания моих положений выругал меня, навел ужас на
публику и с торжеством выставил напоказ свои положения,
нисколько не пытаясь ни разбить моих положений, ни доказать
своих. Смысл его возражений в общем сводится к тому, что
у лиц, с ним не согласных, есть «вколоченная веками»
человеконенавистническая идея; что австралийская демократия
не лучше других демократий, и даже совсем не демократия;
что «иеанархист» принужден добывать себе хлеб тяжелым
и неприятным трудом, пока существует такая демократия, и
что лишь та демократия, которая даст «пеанархисту» легкий
и приятный труд, будет достойна его защиты. А потому
рубили мы тростник до войны, рубили его во время войны и
будем рубить его и после войны, независимо от ее исхода.
Наверное, не будь цензора, было бы прибавлено: не ходи
ребята на войну, а пойдем рубить тростник.
И это философия борьбы? Это все, что наши
анархо-синдикалисты могут нам дать?..
Как самый анархизм — простая помесь
мелкобуржуазного радикализма с толстовством, так и позиция нашего
«неанархиста» — простое разбавление гюзовщины толстовством.
10 Заказ 2G37
145
«Неаиархист», сам того не понимая, проповедует пам
философию раба и лакея. Он готов и услужить и защищать
демократию; но не как мы, социалисты, а по-гюзовски, лишь
при условии, что демократия обеспечивает ему «фэйр ли-
винг» *, сносные условия существования. А пока ему
демократия в этом отказывает, он, в поте лица и надув губы,
полосует тростник. Хотя и эта работа в настоящую войну,
когда борются «национальные организмы», есть работа,
способствующая взаимоистреблению людей на фронте. Это ли не
позиция г-иа В. Гюза? Только г-н Гюз уже успевший, а «не-
апархист» — лишь мечтающий об успехе.
Но наш «неанархист» не только гюзовец, но и анархист.
Как и всякий представитель его направления, он, с одной
стороны, в странах, где аристократический
землевладельческий класс под эгидой монархии душит народ и держит
буржуазию в черном теле, он готов отдать свою жизнь за
«свободу», за демократию, т. е. за замену господства помещиков-
крепостников господством буржуазии па теперешней
ступени развития общества.
Но, с другой стороны, как только буржуазия укрепилась
у власти, оп уже кричит против «политики», он даже как
будто забывает разницу между штюрмеровской Россией и
даже тюзовской Австралией. И демократизация России, т. е.
уничтожение политической монополии помещичьего класса
и замена его республикой,— уже больше не шаг к
социальному освобождению рабочего класса там. Политика —
великое дело, пока надо притащить буржуазию к власти;
политика — анафема, как только эту власть надо вырвать из рук
буржуазии. Они уже презирают «демократию» якобы только
потому, что демократия — лишь форма господства капитала;
а на деле борются с социалистами, которым демократия
нужна лишь как средство борьбы против капитализма.
Анархисты на словах готовы были бы защищать, быть может,
социалистическую демократию, если бы рабочие уже добились
се. Но пока этого нет, наш «неанархист» не знает, что ему
делать в освободительном движении рабочего класса. А
посему во время общественных кризисов он предпочитает
отдаться всей душой производству жизненных припасов,
необходимых как для рабочих в траншеях, так и для рабочих,
изготовляющих смертоносные аппараты для рабочих в
траншеях. И в этом больше всего видна природа анархиста. Оп
не схимник старого времени, отряхающий прах своих ног от
мирской скверны; он толстовец-пилат, умывающий руки, а
* — прекрасная жизнь. Ред.
146
не пытающийся остановить страшное преступление, которое
совершается на его глазах.
Конечно, наш «неанархист» против войны. Но кто же на
словах за нее? Против нее выступают попы, журналисты,
парламентарии, либералы и социалисты. Дело ведь не в том,
что я «высказываюсь» против войны и даже против
рекрутирования. Особенно когда я знаю, что «высказыванием» я
войны не остановлю, и что рекруты будут, пока им платят
6 шилл., и что их будет чересчур много, если станут платить
фунт в день. Как много из высказывавшихся «против» вой-
игл в Англии одели солдатские мундиры с проведением там
всеобщей воинской повинности. Лишь маленькая кучка
благородных сердец протестовала до конца против мундира. Но
какая разница между ними и социалистами.
Муранов и Либкнехт тоже не целовали фельдфебельскую
плеть. Они организовывали солдат и рабочих против войны.
Солдатские мундиры уже больше не повиснут па их плечах.
Но они не боролись против них. Они боролись против
господствующего порядка за освобождение рабочего класса.
А что будут делать поклонники резки тростника —
догадаться нетрудно. Как меннониты * и толстовцы, они в крайнем
случае заявят, что их совесть не позволяет им держать ружье,
по все же позволяет им делать все необходимое для того,
чтобы ружье могло стрелять; а затем предоставят милости (или,
скорее, бессердечно) фельдфебеля решить — послать ли их
рубить тростник, или щипать пеньку. Ясно, что социалистам
такая «анархо-революциониость» не по плечу.
И так как «неанархист» все же претендует, что он не
понимает позиции людей, не переставших быть социалистами,
то я постараюсь изложить ему ее вкратце.
Прежде всего для нас, социалистов, отечество — это
площадь, ограниченная поверхностью земного шара. Мы
стараемся спаять в одно разношерстные и разноязычные массы ее
населения и организовать их на началах равенства и
общественного владения орудиями и средствами производства и
обмена. Несмотря на это, чтобы скорее достигнуть этого, мы
боремся за демократию: во-первых, когда ее можно учредить
на обломках крепостничества; во-вторых, когда ее нужно
было бы спасти от покушения соседних крепостнических
стран или своих домашних крепостников. Затем в рамках
демократии мы боремся за полную свободу рабочих
организаций, печати, слова, собраний; за более непосредственные
* Меннониты — протестантская секта, проповедующая биснро-«
кословиое исполнение библейских предписаний. Pedt
Ш
формы народовластия, устраняющие негласные формы
управления народом под видом парламентаризма, и, наконец,
самое широкое рабочее и социальное законодательство. И это
не потому, что работа более приятна при демократии
широкой, чем при демократии ограниченной. О нет! Часто бывает
наоборот. А как правило, демократия заменяет
эксплуатацию, прикрытую религиозными, семейными и другими
предрассудками, эксплуатацией откровенной, неприкрытой, не-
оправдываемой, иными словами, демократия делает наемный
труд неприкрытой формой наемного рабства. И этим она
явно ухудшает, а не улучшает моральное состояние
трудящегося.
Мы боремся за демократию не по-гюзовски, не потому,
что она может нам дать шанс тепло устроиться. А потому,
что только демократия дает нам в руки оружие, при
посредстве которого, организовавшись и поняв свои задачи,
рабочий класс может покончить навсегда со всеми формами
рабства.
(Окончание следует)
Т. S.
Рабочая 01сизпь (Worher's Life),
Брисбен, 1016, 5 сентября
ЗАЩИТА СТРАНЫ
(Статья вторая. Окончание)
Что касается нашего отношения к войне, его понять не
так уж трудно. Если оно не было понято из моей статьи, я
могу изложить его снова. Для нас война не есть нечто
падающее с неба, а неизбежное развитие условий,
предшествовавших войне; разрешение новыми методами столкновений,
которые не могли быть разрешены старыми методами,
«мирными». В зависимости от того, как мы оцениваем условия,
приведшие к войне, мы оцениваем и самую войну. Когда
нарождавшаяся демократия Запада разрушала устои
крепостничества более отставших стран и крепостники более
цивилизованных стран, теряя под ногами почву в своих странах,
звали на помощь или получали поддержку от крепостников
соседних, еще прочно крепостнических стран, то мы были на
стороне «демократии». При этом мы не делали (как и не
делаем сейчас) различия между войной и внутренней и
внешней.
На баррикадах ли Дрездена и Вены или на полях
Венгрии против войск Николая I — ведь разницы никакой не
было; боролись против крепостничества и за демократию и
там и здесь. Или разве была какая-либо разница для
коммунара немца (Маркс и Энгельс, равно как отец Либкнехт и
Бебель, т. е. виднейшие вожди немецкого социализма)
драться против версальцев — французов или против войск
Бисмарка, обоюдно заинтересованных в истреблении
коммунаров?
Но бывают и другие причины войны. В странах, где
крепостничество является уже отжившим или не воинственно-
агрессивным против соседних буржуазии; в странах, где
борьба против рабочего класса, с одной стороны, и борьба за
расширение рынков за счет буржуазии других наций или
за счет менее культурных стран являются господствующими
мотивами политической борьбы, кризис может обостриться
до размеров военного столкновения. Тогда для буржуазии
победа будет означать либо захват новых рынков, либо
взнуздаиие рабочих, либо то и другое вместе; ее пораже-
149
иие — либо потерю рынков, либо необходимость уступить
требованиям рабочих. Когда классовая борьба становится
господствующим мотивом политической борьбы, то
поражение рабочих внутри страны может с лихвой окупить потери
рынков за пределами страны. Взнуздать рабочих — значит
отвлечь их от классовых задач и направить их на
истребление других рабочих, безразлично своей (как в России или
в Ирландии) или чужой страны; или на производство
амуниций, или на рубку тростника — вообще, все что угодно,
только бы отвлечь их от борьбы за отстаивание своих прав
и своего идеала, пока господствующие классы будут ковать
для них новые цепи в виде милитаризации труда,
внепарламентских форм управления и пр. Что русская охранка при
этом превращается в младшую сестру и ученицу более
цивилизованных охранок — в этом пет ничего странного. Что
фельдфебель превращается при таких условиях в
диктатора — не удивительно.
В этом выражается поражение рабочих и широких масс
демократии. Война при таких условиях превращается лишь
в благоприятное обстоятельство для усиленного грабежа
народов руководящими группами капитала и в лишении
рабочих их прав, гарантированных им демократией.
Завоевание новых рынков при таких условиях хотя и
желательно, но не так существенно. Война же как и всегда,
так и в этом случае новой политики не создает, а лишь
является продолжением политики предвоенного периода. Мне не
нужно объяснять «неанархисту», к какому типу относится
война, которая свирепствует сейчас. Наша газета давно
выяснила характер нынешней войны. Лишь однажды прозвучал
было в ней резким диссонансом голос т. К., да и то лишь
больше по отношению к возможному будущему, чем к
настоящему. Но последняя статья т. К. о Третьем
Интернационале подтвердила мою мысль, что революционный инстинкт
рабочего борца вывезет т. К. из затруднений, в какие он
попал благодаря неправильному методу применения им
социалистических принципов к современной войне. Его последняя
статья — блестящее опровержение слухов о его ренегатстве
как социалиста. Тов. К. был и останется революционером.
Зато какой нелепостью явилось письмо «пеанархиста».
Только подумать, что в такой момент, когда судьба рабочего
движения висит на волоске, когда мысль
рабочего-пролетария лихорадочно бьется над разрешением колоссальной
сложности вопросов, поставленных перед нами историей, нам
как выход предлагают позорную сдачу наших дорогой ценой
добытых позиций и предлагают взамен вместо работ в тран-
150
шеях бороться за право работать на выполнении подсобных
функций милитаризированной нации.
Ведь в милитаризированных нациях нет принципиальной
разницы между траншеей и тылом. Все является частью
одного организма. Нелепо поэтому кричать: не иди в солдаты,
а иди в мастерскую или на тростник. Я сам не пошел в
солдаты, но не потому, что имею пристрастие к тачке; не
потому, что могу этим умыть руки, которыми перевожу пули и
съестные припасы для траншей.
Если борьба против конскрипшен * окончится
поражением, я пойду в солдаты, и если правительство потребует
этого от меня. Потому что тогда мои руки в армии будут
развязаны. Я пойду туда как социалист. Пойду не для
успешного истребления рода человеческого, а как рабочий
агитатор; как тысячи других рабочих-социалистов в России и
Германии пошли в армию, чтобы в самой армии бороться с
превращением армии рабочих в мундирах в скэбов и
истребителей рабочих без мундиров. Тогда работу очищения
армии от социалистов я предоставлю, как в России и в
Германии, самим господствующим классам.
В грядущем столкновении организованных сил капитала
и рабочих, которое хотя еще и впереди, но предстоит уже
в очень недалеком будущем, которое подытожит результаты
войны, поскольку они носят классовый характер, теперешняя
работа социалистов в армии и вне ее сыграет огромную роль.
Кто этого не понимает, тот ничего не понимает в
создавшемся положении вещей. В Австралии попы и милитаристы уже
успели использовать армию. Разгон и разгром рабочих
собраний и помещений австралийскими солдатами здесь и в
Англии — лучший пример обработки нашими врагами тех
юнионистов, которые еще недавно боролись плечом к плечу с
нами против нашего исторического врага.
Наша задача —- повернуть колесо в другую сторону и
снова восстановить разорванную связь солдата с рабочим,
сделать из солдат социалистов.
Ужасная, невероятная ересь! — закричит на это
«неанархист». Ведь это путь к настоящей революции, это смерть
словесному оправданию «непротивления злу». Именно так.
А теперь, читатель, скажи, прав ли я был, обзывая
некоторых противников т. К., именно анархо-синдикалистов (об
оппортунистах потом), реакционерами.
Принимая во внимание, что проповедь «неанархиста»
(который на деле самый типичный анархо-толстовец) све-
* — рекрутского набора. Ред.
151
лзсь к призыву заткнуть уши, умыть руки и погрузиться в
работу тыла (в частности, им предложенную рубку
тростника), которая была, есть и будет убежищем рабов капитала,
какой бы капиталист пи победил,— скажите, был ли я прав,
говоря, что (оппортунисты) анархисты, став на ложную
точку зрения, с началом войны не нашли ничего лучшего, как
примкнуть к своим генеральным штабам, и свою
единственную задачу увидели в снабжении этих штабов пушечным
мясом, или я должен был сказать: «пушечным мясом и
другими необходимыми припасами».
Г. S.
Рабочая жизнь (Worher's Life),
Брисбен, JU16, 12 сентября
САЛЬТО-МОРТАЛЕ
АВСТРАЛИЙСКОГО СИНДИКАЛИЗМА
Говорят, битые армии хорошо учатся. Правда, это плохое
утешение для побитых вояк, особенно если они даже не
знают толком чему и как учиться. Но все же и подобное
утешение, видимо, лучше, чем безусловная сдача. Подобной
армией сейчас являются так называемые «Индустриальные
рабочие мира»40, попросту называемые IWW (Ай Даблыо
Даблыо). Это импортированная из Соединенных Штатов
разновидность анархо-синдикализма. Несколько лет тому
назад они с шумом провозгласили свое появление на арене
австралийской общественной жизни.
Они появились в момент, когда оппортунистическая
политика лейборской партии начала выявлять типические
черты беззастенчивого авантюризма и показывать свою типично
буржуазную, противорабочую природу. С места в карьер они
начали борьбу с революционно-социалистическими рабочими,
которые пытались выяснить рабочим массам ненужность и
преступность дальнейшей поддержки, которую они
оказывали лейборизму. Попытки социалистов бороться против
узкого профессионализма юиионов и стремление социалистов
к широкому использованию всех сторон общественной
жизни для уяснения антинародного характера существующего
порядка, а главное, попытки социалистов противопоставить
перед рабочими массами задачи социальной революции
задачам благожелательного управления рабочими
представителями над рабочими, превращенными в насильиых рабов
капитала,— все это было объявлено не чем иным, как химерами
отравленного буржуазными порядками ума. С точки зрении
синдикализма (очевидно, французского,
усовершенствованного в Соединенных Штатах) социальная революция —
просто химера, и притом вредная; разоблачение же
оппортунистов политиков перед рабочими избирателями они объявили
попросту оскорблением здравого смысла и тягчайшим из
преступлений, которые может когда-либо совершить
сознательный рабочий. Они взамен предложили вместо социальной
революции постепенное вытеснение капиталиста из произ-
ш
водства рабочими, организованными по производствам в один
юнион. Предполагалось, что если рабочие начнут замедлять
работу и портить машины, то капиталист вместо обращения
к государственной власти, которую предполагалось оставить
целиком и навсегда в распоряжении буржуазии, вместо
локаутов (поголовного расчета) рабочих просто станет па
колени перед рабочими и скажет: нате, берите все, только
не бейте меня по животу, ниже пояса. Как видите, дешевле
чем в сказке. Что же касается текущих форм борьбы, стачки
были объявлены отжившими свой век, политическая борьба
смертным грехом. На их место был поставлен все тот же
саботаж (замедление работы), приправленный имущественным
террором (разрушение и порча имущества капиталистов).
Не говоря о том, что подобные теории привлекли к IWW
симпатии босяческих слоев общества, они также увлекли
своей простотой разрешения колоссальнейшего из вопросов
современности — вопроса об уничтожении ига наемного
рабства — много горячих голов, которые успели проникнуться
ненавистью к лживой политике оппортунизма —
лейборизма, но еще не стали социалистами.
Последний слой — единственно, что было ценного в
IWW,— жестоко поплатился за свое легковерие.
Прежде всего они были побиты с первого же
выступления. Их попытки вести агитацию, не считаясь с условиями
легальности, привели их на скамью подсудимых; здесь
вместо гордого презрения к государству они начали по примеру
социалистов использовать трибуну суда для разъяснения
классовой природы суда. Когда им пришлось в результате
сесть на казенный паек, они пошли к тем самым крафт-юнио-
нистам, которых они так хаяли, и убеждали их в классовом
характере правосудия и администрации. Они пытались
создать на, этой почве политическую демонстрацию и таким
путем воздействовать на массы рабочих как избирателей
государственной власти, чтобы заставить ими выбранную
администрацию дать кусочек правосудия и IWW.
С образованием одного большого юпиона и с саботажем
вышло еще хуже. IWVV быстро почувствовали, что успех их
агитация имеет, лишь когда она оформляет идеи, уже
существующие в крафт-юнпонах. Плывя по течению, IVVW быстро
превратились в орудие того течения в крафт-юиионах,
которое требует переорганизации в группировках юнионов,
которая необходима в связи с происшедшими изменениями в
промышленности.
Что касается прославления экономических (вернее,
профессиональных) форм борьбы и охаивания политических
154
форм борьбы, то тут с 1WW произошел настоящий курьез.
Как раз в настоящий момент в юнионах начало назревать
недовольство оппортунистической политикой лейборизма.
Контроль шпионов министрами и депутатами оказался
весьма пагубным для юнионов. Началась агитация за большую
самостоятельность юнионов. В то же время условия
экономической борьбы оказались более благоприятными и рабочие
кинулись в стачечную борьбу. На этой почве возникло в
рядах юнионов так называемое индустриалистское течение,
которое, являясь частью лейборского, желает захватить
контроль над движением.
В этой борьбе IWW завоевали себе популярность
выступлениями против политических деятелей лейборизма (но
вовсе не против политических боссов). Их агитация
индустриализма пошла целиком на пользу так называемым
индустриалистам. Конечно, для рабочих тут выгоды мало.
Индустриал исты те же лейборы, но лишь успевающие,
пытающиеся сами занять уже занятые места. Но IWW не
понимают различия между реакционным оппортунизмом и
революционным социализмом.
Последняя разновидность успехов IWW и бешенство
побитых иидустриалистами министров не прошли даром для
IWW. Испытанные провокаторы были пущены в ход. Чтобы
охаять индустриал истов, они должны были развить
саботаж IWW, о котором IWW забыли на практике в процессе
политической агитации. Произошел ряд поджогов, за
которые были получены несоответственно большие страховки.
Соперники показали, что они принимали участие в поджогах
совместно с членами IWW.
Сыщики получили награды, а 12 членов IWW, которых
никто не видел за версту близко от подожженных домов
(некоторые из них во время поджогов сидели в тюрьмах),
получили по 10 и по 15 лет каторжных работ. Кроме того, был
издан закон, по которому можно всех проповедников
насилия (а значит, и социалистов) без суда сажать по тюрьмам
и высылать из Австралии.
Что могли предпринять против этого 1WW?
Вопрос не в том, что они могли предпринять, а что они
предприняли. Подчиняясь общему среди индустриалистов
настроению растерянности, они на судах объявили себя
мирными реформистами и противниками насильственных перс-
воротов. Они пошли к официальной лейборской партии и
просили ее поддержки в избирательной кампании для
освобождения осужденных. Вот что Том Баркер заявил от
имени IWW Брисбенскому лейборскому совету:
155
«Мы (IVVW) не рассматриваем их (осужденных IWW)
освобождение как вопрос индустриальный. Мы
намереваемся сделать его боевым кличем избирательной кампании как
штатных, так и федеральной».
Если это что-либо означает, то прежде всего, что
«экономическая» сила рабочих организаций не будет пущена в
ход, а члены IWW, наоборот, примут участие в
избирательной кампании. Но при этом они пойдут в избирательную
кампанию не как рабочие революционеры, не для
разрушения оппортунизма, а, наоборот, для поддержания
«справедливых» оппортунистов против забывшихся. По заявлению
некоторых IWW на суде в Перте, они вообще
принципиальные противники социальной революции. Ни в печати, ни с
трибуны эти заявления не были опровергнуты. Удивительно
ли после этого, что лейборская газета, которая упорно
избегает знакомить читателя со взглядами социалистов-циммер-
вальдцев, поет панегирики Тому Баркеру.
Начав борьбу с крафт-юнионизмом (узким
профессионализмом юнионов), IWW превратились в застрельщиков
борющегося за существование крафт-юниоиизма.
Выступив с категорическим отрицанием всякой
политики, IWW сейчас кидаются в выборы, как часть наиболее
беспринципной компании, компании политических
авантюристов, выращиваемых в атмосфере крафт-юпионизма,
которые в политике, наподобие ослов, знают только одно, именно
злачные места.
Только в одном, видимо, не изменились IWW: они
выступили как противники социалистов, и они до сих пор
остаются ими.
Чему же научились побитые IWW?
Увы, лопнул фейерверк трескучей фразы и осталась все
та же неизменная ослиная челюсть беспринципного,
оппортунистического профессионализма (по-австралийски —
индустриализма).
Видимо, для учения побитых армий нужно тоже немало
времени.
Т. S.
Рабочая жизнь (Worher's Life),
Брисбен, 1917, 22 января
ГОРЕ-ОБЪЕДИНИТЕЛИ
В настоящее время в рабочих кварталах меньшевики и
социалисты-революционеры начали упорно призывать нас
объединиться с ними. Невольно встает вопрос: почему? Что
изменилось, что случилось? Не пожелали ли наконец и
партия меньшевиков и партия социалистов-революционеров
защищать интересы рабочего класса, и только рабочего
класса? Распростились ли они с буржуазной демократией, перед
которой они еще вчера пресмыкались, обещали им и
укрощение строптивых рабочих, и твердую власть, и войну до
победы (борьба за мир при помощи наступления и есть
война до победы)? Да или нет? Ведь буржуазный демократ,
когда он голосовал огромными массами за блоки
социалистов-революционеров и меньшевиков или за них же, но в
одиночку,— этот буржуазно-демократический избиратель
понимал, что раз к нему идут за его голосами и ему
обещают защиту его интересов, значит, говорят серьезно. Вы
разорвали с ним?
Ответ ясен: вы не разорвали с ним. Вы все еще идете с
ним, и ваши представители в Советах и министерстве не
изменяют линии поведения, которую вы им указали. Так зачем
же вы, посланцы этой инородной демократии в рабочем
классе, желаете объединения с нами? Для того ли, чтобы
бросить тех, чьи интересы вы сейчас защищаете, или чтобы
заставить рабочих не иметь партии, которая защищала бы
интересы рабочего класса, поскольку они расходятся с
интересами нерабочей демократии? Мы хотим ясности прежде
всего. Мы хотим знать, кто вы и зачем вы пришли.
Если вы те меньшевики и социалисты-революционеры,
которых мы знаем, те именно, которые представлены
авксентьевыми, черновыми, керенскими, церетелм и
Скобелевыми, те именно, которые отказывают
крестьянским комитетам в праве владеть землею до того времени,
пока Учредительное собрание не утвердит ее за ними, если
вы те же самые, кто сохраняет у власти старую, не
выбранную народом контрреволюционную бюрократию; если вы те,
кто власть передает злейшим врагам народа — помещикам
157
п крупному капиталу; если вы те, от чьего имени и по чьему
поручению громят войсковые части рабочих и [направляют]
карательные экспедиции в различные округа России; если вы
те, кто вводит каторжный режим для тех, кто борется за
свободу обсуждения и за права, обеспеченные гражданам в
буржуазно-демократических республиках,— скажите: зачем
же вы приходите к нам объединиться с нами? Ведь мы
боремся против всего того, что вы делаете. Ведь наша задача —
это организовать рабочий класс как самостоятельный класс,
организовать его отдельно от буржуазной демократии и для
успешной борьбы с ней за лучшие условия и за социализм.
Зачем же вы желаете объединить нас с вами? Чтобы
содействовать организации рабочего класса в самостоятельную
классовую партию? Тогда нам нечего объединяться. Тогда
мы будем говорить и делать то же самое, мы перестанем быть
разъединенными. Если же вы желаете, чтобы мы
объединились с вами для прекращения нашей деятельности,— пустая
надежда! Мы нашу деятельность будем продолжать. Или
под видом объединения с нами вы контрабандой желаете
протащить пропаганду рабочим того взгляда, что вы сейчас
тоже защищаете интересы рабочего класса?
Не надо недоговорок, умалчиваний, зачем опи? Говорите,
вы за самостоятельную организацию рабочего класса
отдельно от нерабочей и противорабочей демократии? Или вы
за подчинение рабочей демократии противорабочей
демократии?
Если вы за подчинение нас социал-империалистам вроде
Либера, Дана, Чхеидзе, если вы желаете, чтобы мы одобрили
действия черновых, керенских и церетели,— тщетная
надежда.
Если же вы интернационалисты (не из тех, кто несет
ицтернационализм на концах штыков в завоеванные
страны).
Если же вы за освобождение рабочего класса от засилья
либералов и К0. Если вы открыто заявляете Керенскому,
Церетели, Чернову, что они не ваши представители, что они
ренегаты, поскольку дело касается рабочего класса; если вы
зовете рабочий класс объединиться против них, против
нерабочей (буржуазной) демократии, которая вызывает всех
этих горе-социалистов,— то вы наши товарищи справа, мы
снова назовем вас товарищами без кавычек. Но только
долой маски. Не надо маскарадов.
Артем
Пролетарии (Харьков) ",
1917, 11 июля
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ОБЛАСТНОЙ ПАРТИЙНОЙ
КОНФЕРЕНЦИИ
БОЛЬШЕВИКОВ ЮГО-ЗАПАДНОГО
ЕВ А Л В КИЕВЕ*1
[11 июля 1917 г.7
Протокольная запись
Тов. Сергеев (Харьков). Создается впечатление, что
репрессии последних дней произвели какие-то изменения. По
эти репрессии были еще месяц назад. Изменения произошли
разве в том только, что меньшевики и эсеры объявили нам
открытую войну, изолировали нас. Ото демократическая
реакция в тот момент, когда республика еще не объявлена,
когда земля еще находится в руках помещиков.
Побоище в Питере43 было организовало заранее; в
разгроме и разрушении Петрограда осуществлен прежний милю-
ковско-гучковский план.
Выступление тоже вызвапо попыткой расколоть
революционные войска, натравить одни части против других. В
связи со всем этим наше отношение к войне, к
продовольственной разрухе, к форме организации власти не меняется.
Паники сейчас не должно быть, так как из всех партий —
мы единственная, за которой есть будущее. Но сводить
нашу работу к организации «Красной гвардии», к
вооружению пролетариата невозможно, раз власть еще не у нас
в руках.
ЦПА НМЛ, ф. 17, оп. 1 «а», Публикуется впервые
0. 253, Л. 5
159
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА СОБРАНИИ ЧЛЕНОВ
ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
ПРИ ХАРЬКОВСКОМ КОМИТЕТЕ РСДРП(б)
Газетное изложение
Когда мы переходим к оценке текущего момента, мы
выясняем соотношения сил и стремления различных слоев
общества. Оценка текущего момента — это оценка положения
нашей революции.
Мы не можем упустить из виду, что у нас 3 года тянется
война. Война развила такие противоречия, каких раньше не
было, она обострила положение.
Царское правительство было свергнуто чрезвычайно
легко. Временный комитет Государственной думы, состоящей из
представителей крупной буржуазии и помещиков, выдвинул
первое Временное правительство, по это правительство не
могло удовлетворить требования даже неорганизованного
народа. Главные вопросы — вопрос о войне и вопрос о земле —
оно не могло разрешить.
Это правительство было поймано, когда оно торговало
Россией с союзными империалистами. Армия решительно
отказалась быть слепой силой, войска Петрограда не
повиновались генералу Корнилову, а повиновались Совету рабочих
и солдатских депутатов, а Гучков и Милюков ушли в
отставку.
Нами было выставлено требование «Вся власть Советам!»
и требование передать всю землю крестьянам. Это
уничтожило бы класс помещиков, часть контрреволюции. Однако
было образовано коалиционное правительство,
заложниками в которое вошли Церетели, Скобелев, Чернов, Переверзев.
Министры управляли при помощи старых чиновников.
Капиталисты начали дезорганизацию промышленности,
опи делали везде заторы в промышленной жизни.
Начали и безумную игру на повышение рубля. Мелков
производство при таких условиях должно было погибнуть.
Рабочие должны были требовать повышения заработной
платы. В создавшемся положении обвиняли рабочих. Везде
натравливали не на действительных виновников, а на
Советы. Вместе с тем начали организовывать
контрреволюционные силы из всех тех, кто боялся новых порядков (каза-
160
чий съезд, большинство офицеров и др.), начали
разъединение в армии. Для этого употребляли лозунг
«наступление», натравливали солдат менее сознательных на солдат
более сознательных. Везде старались подрывать доверие к
Советам.
Положение особенно обострилось в Петрограде. После
18 июня44 революционные войска спали иногда с оружием
в руках, боясь нападения. Когда произошли события, они,
веря в свои революционные органы — Советы, вышли на
демонстрацию. Но представитель Центрального Комитета *
Либер прискакал в штаб и требовал войск для защиты.
Расстройство в ряды демократии внесло и вымышление о
немецких деньгах. На фронте в это время страшный крах и
здесь неудачу своей собственной авантюры использовали для
разгрома революционной части армии...
Пролетарий (Харьков),
1917, 26 июля
* Центрального Исполнительного комитета Советов депутатов.
Ред.
11 Заказ 2637
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ
ЧЛЕНОВ ПРОФСОЮЗА
МЕТАЛЛИСТОВ ЛУГАНСКА
Газетное изложение
Тов. Сергеев указал, что в настоящее время буржуазии
всеми мерами стремится задавить рабочее движение, а тем
сахмым и революционное при помощи организованных
локаутов. Правительство глухо ко всем требованиям и положению
пролетариата, и потому буржуазия смело и безнаказанно
устраивает саботажи и локауты, не считаясь с работой на
оборону, хотя она и кричит о спасении родины.
Закрытие предприятий, не вынужденное серьезными
обстоятельствами, эпидемически распространяется по всей
России, и в этом видны с резкой очевидностью
контрреволюционные попытки буржуазии.
История с локаутом на паровозостроительном заводе в
Харькове45 — лишний пример контрреволюционной
политики буржуазии. На этом заводе рабочие получили мизерные
заработки, которые совершенно не соответствовали
чудовищной дороговизне, свирепствующей в Харькове. Рабочие долго
крепились в надежде, что можно мирным путем добиться
хотя бы некоторого улучшения. Заводоуправление осталось
равнодушно, и забастовка стала неминуемой. Рабочим был
объявлен расчет и требование сдать инструменты.
Рабочие отказались, заявив, что имеют дело с локаутом, тем
более что заводоуправление выбросило объявление о новом
приеме.
Борьба, таким образом, обострилась и получила не только
практическое значение для товарищей рабочих
паровозостроительного завода, но и принципиальное значение, так как
этим локаутом резко поставлен вопрос, допустим ли
безнаказанно локаут в предприятиях вообще, и в особенности в
тех, которые работают исключительно на оборону.
Тов. Сергеев попутно указал, что ярость буржуазии
против рабочих паровозостроительного завода тем большая, что
рабочие на этом заводе в большинстве идут под знаменем
социал-демократической рабочей партии (большевиков) и
потому буржуазия изо всех сил стремится уничтожить оплот
большевизма в Харькове.
162
Забастовка пока проходит организованно.
Профессиональный союз напрягает все усилия смягчить тяжелое положение
безработных. Производится сбор и устройство подвижной
кухни на заводе. Однако средств для 7 тыс. недостаточно
для продолжительной забастовки, так как она, по всем
данным, должна продолжаться не менее 2-х месяцев.
Тов. Сергеев обратился с горячим призывом к собранию
помочь товарищам, указывая, что победа или поражение
отзовется на положении и всех других металлистов юга
России, а впоследствии и всей России.
Тов. Сергеев указал на грозные признаки начинающейся
борьбы труда с капиталом в угольной промышленности и
призывал пролетариат теснее сплотить свои ряды для
революционных завоеваний...
В заключение т. Сергеев заявил, что он передаст
товарищам харьковцам о той поддержке, которую оказали
товарищи металлисты г. Луганска.
Донецкий пролетарий (Луганск) «*,
1917, 23 августа
В ЦМ РСДРП(б)"
22 августа 1917 г.
Товарищи!
То, чего мы боялись, случилось. Наш «Пролетарий» умер,
не выдержав колоссальных расходов издания. Наша
публика сделала все, что возможно, для покрытия убытков; но
было ясно, что без собственной типографии мы не выдержим.
И мы лопнули. Однако это не конец, а лишь начало.
Немедленно же была куплена уже осмотренная нашими
товарищами типографами типография (великолепная типография,
привезенная, но еще не распакованная). Мы дали задатку
10 тыс. руб. Больше у пас трудно достать. Срок — 12
сентября. Или 10 тыс. погибли. У нас забастовка-локаут крупного
завода (25% мес[тных] рабочих) — Харьковского
паровозного завода и длящийся конфликт чернорабочих. Ресурсы
рабочих истощены. Мы должны купить и уже потом, возможно,
снова заложить ее. Эта типография может быть немедленно
перевезена в другое место (например, Москва), если мы
подыщем за это время другую, подходящую (конечно, такой за
эту цену не подыщем). Эксперты нас уверяют, что
типография окупится во время выборов в Учредительное собрание;
окажите товарищу всякое содействие и в смысле
закупки бумаги. Будьте ЦК и докажите, что вы сумеете помочь
Харьковской и Донецкой организациям. А мы посмотрим,
что мы сумеем сделать. Вам иметь типографию в Харькове
важно.
С тов[арищеским] приветом
Артем
Переписка Секретариата
ЦК РСДРП(б) с местными
партийными организациями,
М., Госполитиздат, 1957, т. 1,
с. 163—164
164
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
Газетный отчет
Тов. Артем (Сергеев) указал на характер
совершающихся событий. В первые месяцы революции Советы были
органами власти революционного народа. Лучшей власти, чем
они, не могло быть, но Советы в лице своего большинства —
эсеров и меньшевиков — передоверяли эту власть
правительству буржуазии, которая в процессе развития революции
стала глубоко контрреволюционной. Между авангардом
революционной демократии — пролетариатом и Советами —
легла черта, углубившаяся тогда, когда Центральный
Исполнительный комитет не поддержал петроградских рабочих в
дни 3—5 июля. Июльские события передали власть
буржуазии и военной клике, которые в своей борьбе с
демократическими организациями не брезгают никакими средствами.
(Клевета на 607-й полк, разгром войсковых организаций
и т. д.) В настоящее время пролетариат должен вести
оборонительную политику, защищая самочинные революционные
организации (Советы, профсоюзы, фабрично-заводские
комитеты и т. д.) и накапливая силы, чтобы в момент нового
подъема революции, который неизбежен, так как
запутавшаяся в тисках мировой империалистической войны
буржуазия не сумеет разрешить ни одного серьезного вопроса
современности и не удовлетворит чаяний широких народных
масс в союзе с беднейшими слоями крестьянства и с
пролетариатом передовых стран захватить власть, положить
предел войне и сокрушить империализм...
Пролетарий (Харьков), 1917,
11 сентября (20 августа)
165
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА КОНФЕРЕНЦИИ ФАБРИЧНО-
ЗАВОДСКИХ КОМИТЕТОВ ХАРЬКОВА
4 сентября 1917 г.
Газетный отчет
Я должен сообщить вам, что в настоящее время мы
порвали с Временным правительством и приступили к
образованию своей власти, к организации которой будет привлечен
весь Донецкий бассейн. Мы поддерживали правительство,
пока оно боролось с Корниловым, но теперь после
назначений Алексеева, Данилова, Рузского и других скрытых и
явных врагов демократии на ответственные и командные
посты, а равно известия о сформировании Керенским нового
кабинета заставляют нас спросить: «кто дал право
Керенскому составлять правительство? Мы не давали ему
полномочий». Мы не можем верить правительству, заменившему
Штюрмера Кишкиным. Точно так же мы не можем обещать
совещанию 12 сентября48 свою поддержку, ибо мы не
знаем, из кого будет оно состоять. Взявши власть в свои руки,
мы поставили перед собой следующую задачу: организацию
производства. Она находится сейчас в руках наших врагов.
Перед Харьковом нет немецкого фронта, но есть фронт
промышленников. Нам необходимо создать организацию,
охватывающую весь аппарат власти на новых началах. Нужно
выяснить запасы и потенцию технических сил, чтобы поднять
производство.
Единственным выходом из создавшегося положения
может явиться только рабочий контроль над производством,
осуществленный полномочным и непререкаемым органом
всего пролетариата. И это смогут сделать заводские
комитеты при помощи «Металлиста» 49. Разрешивши рабочий
контроль, мы разрешим и продовольственный вопрос.
Становой хребет всей промышленности будет находиться
у нас. Мы установим товарообмен: уголь, железо и
мануфактуру мы обменяем на хлеб. Я не дам вам гарантии, что
завтра вы осуществите рабочий контроль над производством,
но думаю, что контроль над производством влечет за собою
контроль над распределением. Не надо забывать, что
впервые рабочие берут на себя такую задачу и что успех во много
раз больше приблизит нас к миру, нежели фальшивые ло-
1G6
зуиги о братстве народов. Против нас будет весь мир и все
фурии частного интереса. Осуществима или неосуществима
эта задача, но будем надеяться, что у нас найдутся люди и
силы, могущие осуществить это.
Вне очереди т. Артем докладывает о боевых дружинах.
Проводя параллель между дружинами 1905 года и 1917 года,
он указывает па разность их задач. Сейчас задача —
сплотить все силы и бороться организованными средствами.
Должна быть создана армия, по первому зову могущая явиться
на защиту завоеваний демократии. Быть может, нам
придется воевать не только с немцами, а и с нашими уважаемыми
союзниками, и обстоятельства не должны нас застать
безоружными.
Социал-демократ (Харьков) Б0,
1917, 6 (10) сентября
В ЦК РСДРЩб)
Харьков, 7 сентября 1917 г.
Дорогие товарищи!
Весьма сожалею, что я не имел возможности приехать
на ваше приглашение. У нас было сложное положение,
которое вызывало необходимость присутствия на месте
ответственных лиц. Ведь мы были в центре калединского нажима.
К тому же была возможность срыва ответственными
меньшевиками и эсерами директив масс, шедших под нашими
лозунгами. Дела были бы здесь неплохи, если бы мы имели
больше сил. У пас до приезда т. Ватина51, дня четыре назад,
всюду приходилось идти мне. Но и т. Ватин для
выступлений не вполне пригоден ввиду особенностей его голоса.
У нас очень остро обстоит дело с типографией. Без своей
типографии мы печатать не можем. Свою типографию
купить хорошую трудно. Нам попалась хорошая типография
и дешево. 300 пудов одного шрифта, причем шрифт весь
новый, две большие машины, американская] резательная
машина и пр. Вообще все, что нужно. Все почти новое или
совсем новое. Цена 55 тыс. руб. Мы дали 10 тыс. руб. задатку.
Он пропадет, если мы вовремя не выкупим типографию. Срок
12 сентября. События смешали все карты. Мы тысяч 25
соберем. Но еще 20 тыс.? В местных организациях довольно
хаотичное состояние дел. Не только вы, но и мы не получаем
отчислений. Даже, например, Харьковский комитет не
получает правильных отчислений от районов. У нас тьма работы
в округе, но некому работать на ответственных постах. В
связи с выступлением Корнилова у нас процесс оформления
большевистского настроения пошел гигантскими шагами уже
перед событиями. Перевыборы52 дали нам решительный
перевес в рабочих кругах. Теперь же меньшевики и эсеры
(массовики*) дают решительный перевес нашим лозунгам.
Но к демократическому совещанию дело обстоит швах.
Выбранный до моего приезда в Россию областной комитет53
состоит из меньшевиков, пары эсеров и одного большевика
* Очевидно, речь идет о левых эсерах. Ред.
168
(официального представителя партии); ясно, областной
комитет пошлет небольшевика. Непереорганизованное
Центральное бюро54 [профессиональных союзов] пошлет их же,
хотя в массе профсоюзы наши. Но где вопрос ставится о
числе союзов, а не членов, наши союзы с 2/з общего количества
членов не могут провести даже одного представителя. Мы
подняли вопрос о выходе «Металлиста» и др. из бюро и
сорганизуем свое представительство. Местный Совет, где нас
после перевыборов 35%, а с поддерживающими нас левыми
эсерами часто 55%, никого не посылает. Перевыборы
областного комитета Советов отложены меньшевиками на 15
сентября, таким образом, мы, возможно, будем без
представительства.
У нас образован революционный штаб; он выбрал
исполнительный орган из 7 человек (внефрак.); баллотировка дала:
2 большевика, 2 меньшевика, 2 эсера и 1 украинец. Штаб —
верховный орган, не подчиненный Временному
правительству и сосредоточивающий в себе всю власть на местах.
Фактически это было декретированием республики
Харьковской губернии. Возможно (я в этом уверен), мы не распустим
штаба по распоряжению Керенского. Постарайтесь
немедленно выслать нам денег на типографию. Мы ее сейчас же
заложим и вышлем вам долг. Ведь нужиа же она и вам в
связи с Учредительным собранием. Тем более здесь очень
мало шансов для типографии быть разгромленной.
Ваш Артем
Переписка Секретариата
РСДРП(б) с местными
партийными организациями,
т. 1, с. 203
мы или они
Народ сделал свое дело. Обманутый и преданный теми,
кого он считал своими вождями, народ не погиб. Когда
контрреволюция руками Корнилова хотела одним ударом
добить революцию, народ на удар ответил ударом и погиб не
народ, а Корнилов.
Диктатура помещика и капиталиста, возглавленная
генералом-авантюристом, сорвалась.
Однако не погибло желание помещика и капиталиста
сохранить привилегии и по-старому зажать народ.
Это довольно трудно сейчас. В борьбе с корниловским
восстанием народ создал свои организации.
Народ снова сила.
Поэтому на сцену снова выпрыгнул г. Керенский. Этот
богоданный апостол революции с приемами китайского
фокусника и манерами палестинского изгоыятеля бесов
попросил попросту уйти.
Видите ли, народ ему мешает. Госиода капиталисты и
помещики обожглись на Корнилове, наконец уразумели, что
нужно действовать осторожнее. Они убедились, что
испытанные Керенским методы обмана, предательства и провокации
действуют хотя и медленнее, но вернее.
Поэтому они вновь призвали г. Керенского. Призвали
затем, чтобы другими, более утонченными способами бороться
за то же, за что так неудачно выступил Корнилов.
Но делом перестройки обветшалых общественных форм
пока что занялся сам народ. А потому это гордое по-керенски:
«Народ должен уйти, ему нет места в великой лаборатории
революции, в ней нет больше места для введения и
испытания новых свободных форм общественной жизни». Она занята
гг. Керенским и оборонцами. Их на время выставили; но эта
лаборатория им нужна.
Они в ней устроили кузницу, и там ковали кандалы для
народа, который захотел быть свободным. Нужда в этих
кандалах все еще велика, а потому г. народ позвольте вам
выйти вон.
170
Коротко и вразумительно.
Но ведь может быть, что народу кандалы совсем
нежелательны.
Может быть, кандалы нужны лишь как деталь, да и то
лишь для того, чтобы заковать некоторых из тех, чью
диктатуру хочет установить Керенский. Об этом Керенский не
спрашивает. Он знает одно — народу нечего делать там, где
решаются важнейшие для него, касающиеся его дальнейшей
судьбы вопросы.
Народ, тысячу крат обманутый; народ, справедливо
негодующий,— этот народ на попытку государственного
переворота теми, кто его все время обманывал, ответил
организацией собственной власти и подчинением всей администрации
своим полномочным органам — революционным комитетам.
Это было ударом хлыста равно по зарвавшимся контррево-*
люциоиерам корниловского лагеря и в то же время по
заговорщикам-соглашателям, героям авантюры наступления и
разгрома Петрограда карательными отрядами г. Корнилова
и его жаждавшими рабочей и солдатской крови
сподвижниками.
«С этих пор сам, через свои полномочные органы, буду
осуществлять полноту власти»,— был ответ народа
перессорившимся Керенскому и Корнилову. «С этих пор я —
Керенский — буду осуществлять над вами полноту власти
помещика, спекулянта и разбойника-империалиста»,— возражает
Керенский.
Но почему именно в этом споре народ должен уступить
Керенскому и тем, кто с ним и за ним. Почему не наоборот.
Разве у нас на Руси немало они наделали бед. Разве они не
доказали, что власть им нужна для того, чтобы заставить
народ голодом, холодом и дневным разбоем пойти опять в
кабалу к помещику и капиталисту. Кто это та «законная»,
по Керенскому, власть, которая не хотела и не могла ничего
делать, когда генералы гнали проданных ими людей на
убой, позор и растерзание; кто она, эта власть, потакавшая
спекулянтам и открытым врагам парода?
Кто она, эта власть, удравшая, когда надо было защищать
закон от взбунтовавшихся генералов,— это та же самая
власть, которая не за страх, а за совесть служила монархии
до революции; власть, которая потакала врагам революции
после падения монархии; власть, которая и до и после
революции громила сторонников революции.
Может ли и должен ли народ уступить свои права на
распоряжение своей судьбой этой власти, хотя бы она и
возглавлялась кучкой предателей революции, задрапированных в
171
черно-красные мантии. Никогда, если народ не желает
сознательно совершить самоубийство.
Власти, которые возглавляет Керенский и генерал
Алексеев, никем не выбраны. Народ не давал им полномочий.
Народ давал полномочия своим комитетам спасения
революции от корниловцев, т. е. и от тех, которых
возглавляет и прикрывает г. Керенский. Сбросить Корнилова, чтобы
закричать: «Да здравствует корниловщина», на это,
возможно, способен г. Керенский. Корнилов был его личный
соперник в борьбе за установление контрреволюционной
власти. Но для народа важно различие не в личностях, а в
программах. И поскольку пятерка Керенского, опирающаяся на
верхи командного состава, помещиков и торгово-промышлен-
ииков, возглавляет враждебную клику контрреволюционеров,
революционный народ не может вверить им защиту своей
судьбы.
Право Керенского и тех, кто с ним и за ним, на власть —
это право удачливого игрока на петроградской политической
бирже. Конечно, легкость рук шулера иногда и помогает
ему приобрести капиталец. Но лишь при условии, если его
вовремя не поймали и не разоблачили. Керенский для
широких народных масс больше не загадка.
Его истерические вопли больше не производят былого
впечатления. На его требования народу распустить комитеты
борьбы с контрреволюцией мы должны ответить:
Контрреволюция еще не умерла, пока у власти стоят
гг. Керенские, Терещенки и Алексеевы. А потому, пока вы,
господа, не уйдете, наши комитеты борьбы с
контрреволюцией и спасения революции мы пе распустим. Мы распустим
во всяком случае не раньше того, как они распустят вас,
господа. Пока у власти остается ваша клика, гг. Керенские и
Алексеевы, лозунгами народа было и остается:
Долой контрреволюцию!
Да здравствует революция!
Т. S.*
Пролетарий (Харьков),
1917, 7 (20) сентября
* Т. S.— Theodore Sergaeff (Федор Сергеев) — так Артем
подписывал свои статьи и ранее, когда печатался в австралийской рабочей
печати, Ред.
ДОВЛАД НА ПЛЕНУМЕ
ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА ГСДРП(б)
ДОНЕЦКО-КРНВОРОЖСКОТО БАССЕЙНА
4 октября 1917 г.
Газетное изложение
Артем, секретарь, сделал доклад о работе областного
бюро. Указал на отсутствие сил, так как вся работа до
приезда т. Ватина лежала на одном человеке, причем ему
приходилось уезжать дважды и на продолжительное время в
Петроград, затем, ввиду особой важности г. Харькова, ему
же пришлось помогать организовывать партийную работу в
Харькове. Кроме того, ему же приходилось уезжать в район,
когда необходима была посылка ответственного партийного
работника. Все же удалось сорганизовать небольшую
группу товарищей для объезда районов. Они были отобраны из
харьковских товарищей, которых Харьков мог уделить. Но
охватить весь Донецкий район без организованного
содействия других центров оказалось невозможным. Район вокруг
г. Луганска начал обслуживаться удачно товарищами-луган-
цами. Организовавшаяся Ростовская окружная организация
постепенно охватывает рудничные районы Донской области.
Екатеринослав же обособился в особую единицу и области
не помогает. Огромные районы вокруг Юзовки почти совсем
пе обслуживаются, и там работает только один товарищ,
который сейчас фактически должен все время уделять Юзовке.
Благодаря отсутствию ответственных партийных сил не
используется и не обслуживается нами ни одна из обще-
донецких советских организаций.
Из отчетов выяснилось, что за время после 3—5 июля
замечается, особенно после корниловских дней,
колоссальный подъем масс, уклон их к большевизму и колоссальное
требование на наших партийных работников, ввиду
фактического саботажа меньшевиков и эсеров во всех отраслях
советской работы замечается огромнейший недостаток
партийных сил.
Звезда (Екатеринослав) БВ,
1917, 22 октября
173
ВЛАСТЬ СОВЕТОВ
И ВЛАСТЬ ЛИКВИДАТОРОВ
Мы имеем, наконец, власть самого народа. Мы имеем
правительство рабочих, революционных солдат и беднейшего
крестьянства. Очевидно, все, кто с рабочими, с
революционной частью армии и с беднейшим крестьянством, должны
были бы приветствовать это новое правительство. Оно дало
уже всю землю пароду, оно разорвало путы
империалистической войны и открыто стало на позицию демократического
мира, оно объявило государственный контроль и
регулирование производства. Какого же иного правительства нужно?
Оно дало все, что требует народ. Нет больше смертной казни
для солдат, привилегированного чиновничества, власти
помещика над землей и крестьянами, власти капитала душить
рабочих голодом.
Есть все же люди, которым такое правительство не
нравится. Есть люди, которые зовут все, что осталось черного в
стране, соединиться и задушить рабочих, солдат и крестьян,
которые дали наконец стране народное правительство. Эти
люди не просто помещики, не родзянки; не просто
миллионеры гг. рябушинские, Третьяковы, не просто
контрреволюционная сволочь вроде Корнилова и ему подобных. Нет. Это
те, кто когда-то сами называли себя друзьями народа. Те,
кто унизили святое имя социализма и красное знамя
революции, вытирая сапоги у сподвижников Корнилова.
Им претит пролетарско-крестьянская революция. Они —
социалисты-революционеры! Они носят имена вчерашнего
демагога Чернова, сегодняшних тюремщиков Авксентьева и
палачей революции Керенского, Рутенберга, Ладнова и им
подобных.
Они — интернационалисты, они — представители рабочего
(нынче противорабочего) социализма: саны, церетели,
Гвоздевы.
Они задыхаются в атмосфере рабоче-крестьянской
республики. Власть Советов для них лишь иное название для
господства «подлой черни».
174
Они призывают всех, кто против власти Советов,
соединиться и дать решительный бой. Раздавить в зародыше гидру
революции.
Но у них нет силы. Рабочие, крестьяне, солдаты им не
верят. Л у черной стаи помещиков и капиталистов есть свои
испытанные вожди, и в гоцах, черновых, либерах, данах и
авксентьевых они не нуждаются.
Их сила, сила шантажистов от социализма — обман. Есть
еще где-то рабочие (хоть и мало), еще есть солдаты, еще
есть крестьяне, которые надеются мольбой и упрашиванием
взять, что им нужно: мир, хлеб и землю у тех, кто им их не
дает.
К ним, к темпым, несется призыв идти на народную
власть. Им, темным, говорят, что власть отнята у нас,
темных, обездоленных, убитых трудом и лишениями месс
народа. Им, темным, говорят, что власть Советов — это власть
большевиков, власть авантюристов, проходимцев, чуть ли
ие воров, убийц и грабителей; им, темным, не говорят, что
власть, которую зовут большевистской и которая есть на деле
власть Советов, т. е. самого народа, уже проводит в жизнь
все, что нужно народу, чего народ требует от революции.
Почему пе говорят?
Потому, что если парод узнает о настоящей природе
нового правительства, народ выгонит как предателей всех, кто
осмелится поднять руку на новую власть.
А им, сторонникам и лакеям старой власти, нельзя еще
быть выгнанными! Иначе с ними погибнет и старая,
ненавистная народу власть.
Заметая следы, они кричат о необходимости власти
народа, будто народ уже не обладает всей полнотой власти. Они
требуют власти социалистической, причисляя и себя к
социалистам. Они требуют во имя власти народа уничтожения
власти Советов и замены власти Советов, которая и есть
власть самого народа, властью чиновничества, охраняемого
гг. черновыми, церетели, либерами, данами. Зачем?
Чтобы не дать провести в жизнь законы, уже изданные
новым правительством Советов.
Чтобы не дать свалить войну.
Чтобы иметь время подготовить новую корниловщину,
новую контрреволюцию.
Этим соглашателям, ликвидаторам рабочей и
крестьянской революции нужпо оторвать от передовых
рабоче-крестьянских масс еще пе прозревших и при помощи Корнилова
утопить в крови передовых борцов за социализм и за мир, за
землю.
175
Удастся ли, надолго ли, если и удастся — посмотрим.
Но пусть каждый рабочий, солдат и крестьянин поймут
это раз и навсегда.
Меньшевики и социалисты-революционеры против
нового правительства Советов потому, что правительство
народных комиссаров вырвало до Учредительного собрания власть
из рук контрреволюционеров, которые срывали
Учредительное собрание и не допустили бы, чтобы Учредительное
собрание провело законы о земле, рабочем контроле в
промышленности и др. Меньшевики и социалисты-революционеры
потому против нового правительства, что оно отменило
смертную казнь для солдат; отменило право помещиков на землю
и отдало землю безвозмездно крестьянам. Им, соглашателям
и ликвидаторам, такое правительство — смерть. Им нужно
иное правительство, которое отменило бы и декрет о мире, и
декрет о земле и, вырвав власть из рук рабочих, солдат и
крестьян, вновь передало бы ее лакеям и прихвостням
помещиков, капиталистов и попов.
Так покажем же, что мы понимаем их игру; станем, как
один, на защиту власти Советов, за мир, за землю, за хлеб,
за свободу и сорвем игру соглашателей.
Артем
Донецкий пролетарий
(Харьков) 59,
1917, 4 ноября
ХАРЬКОВ, 5 НОЯБРЯ
Нет больше сомнений. Черная реакция, стоявшая за
Керенским и Корниловым, разбита. Разбитый наголову
позорно бежит, бросив свое не совсем храброе войско,
Керенский. Сдались наголову разбитые московские
контрреволюционеры с Рудневым57, Родзянкой58 и храбрым
Брусиловым59 во главе. Спасаются по углам несчастные киевскио
юпкера, проклиная тех, кто втравил их в кровавую
потасовку. Молчит Каледин60. Даже жалкие шавки из Центрального
комитета партии социалистов-революционеров и
социал-демократической (объединенной) поджали хвосты и лишь
исподтишка скалят зубы.
Всего два дня тому назад господа либерданы требовали
от рабочих, от матросов и от солдат сдачи узурпатору
Керенскому Петрограда и всего, что страна приобрела путем
революции. Еще вчера господа гоцы, авксеитьевы громили
восставший народ, призывая на народ не только громы небесные,
но и казачьи дивизии; еще вчера рудиевы безжалостно
громили Москву французской артиллерией, еще вчера
контрреволюционеры аплодировали братушкам чехословакам,
громившим Киев, а гг. ладновы и Лебедевы организовывали
братоубийственную бойню в Харькове при пособничестве
всей правей их стоящей контрреволюционной своры из
кадетов, народных социалистов, корниловцев, «Единства»6l и
меньшевиков-оборонцев. А сегодня — где вы, господа, еще
вчера грозившие нам виселицами?
Сегодня разбитые в открытом бою, вы пытаетесь вновь
ядовитой слюной клеветы забрызгать победившую
революцию рабочих, солдат и крестьян.
Теперь вы, убежавшие со съезда Советов к Корнилову и
Керенскому, опять пришли к нам и вымогаете себе местечки
в правительстве; пытаетесь найти новую опору, чтобы иным
путем срывать и сводить на нет Декрет о земле, Декрет о мире,
Декрет о страховании рабочих, Декрет о всей власти Советам.
Дерзайте. Может быть, вам вновь и еще раз удастся обмануть
кое-какие еще не вполне прозревшие массы. Кормите массы
клеветой на борцов за революцию, еще раз печатайте сообще-
12 Заказ 2С37
177
ния из Москвы, что в Питере украли 3 млн. руб. в
Государственном банке, благоразумпо не указывая кто и когда. Пишите
о зверствах матросов, как вы раньше писали об их трусости.
Проливайте крокодиловы слезы о разрушенной Москве и
Киеве и благоразумно умалчивайте, что Кремль обстреливали
юнкера и французская артиллерия, осаждавшая запертые в
Кремле армейские части и Совет.
Никому не говорите, что в Киеве юнкера переодеваются
в штатское платье из боязни самосуда населения, которое
знает и видело, кто громил, как громил и за что громил.
Пишите, что вам угодно, кормите население
телеграммами и сообщениями о победах давно разбитого и убежавшего
Керенского и его союзников.
Вам немногие поверят.
Что касается нас, мы вообще пройдем мимо ваших
писаний.
Зато мы решительно и определенно подчеркиваем и не
перестанем повторять, что во главе движения за власть
помещиков, за власть империалистов и против власти рабочих,
солдат и крестьян стали центральные комитеты партий
социалистов-революционеров и социалистов-демократов
(объединенных).
Этим краснобаям бомбы и певцам мещанского социализма
одно время, казалось, было по дороге с рабочими и с
беднейшим крестьянством. Не один из них в свое время призывал
рабочих и крестьянские массы на штурм цитаделей
погибшего царизма. Многие из них геройски гибли в неравной борьбе
на баррикадах, в тюрьмах и на виселицах.
Теперь их цель достигнута.
Теперь царизма пет. Поэтому певцы баррикад забыли
былые песни и гимны, которые они пели безумству храбрых.
Теперь от широких народных масс они требуют одного —
беспрекословной покорности господам родзянкам, рябушии-
ским и их присным, и их лакеям —
социалисту-революционеру Керенскому, Рудневу, Ладиову.
Вчерашние демократы из социал-демократов и
меньшевиков пробуют доказывать свое право па требования
покорности от народа тем, что они, и даже только они, либерданы
и гоцы, авксентьевы, являются настоящим народом, они
клевещут, что их уход в лагерь контрреволюции есть уход части
рабочих, крестьян, солдат. Это ни на чем не основапное
самохвальство, если пе просто комический шантаж. Где он,
раскол демократии?
Ложь, что произошел раскол демократии. Наоборот, демос
(парод) объединился так тесно, как никогда раньше. Иначе
178
нельзя было бы так легко и безболезненно ликвидировать
авантюриста Керенского и его союзников и справа и слева.
Раскола демократии нет. То, что произошло, было
попросту дезертирством кучки предателей масс и
подделывателей социалистической фразы в лагерь Корнилова и брата
Николая Тобольского Михаила*. И только. Впервые
демократия выступает объединенно на передовой позиции
политической борьбы. Впервые низы, широкие народные массы
(демос) пытаются организовать свою власть перед лицом
озверевшей, жаждущей крови контрреволюции российских
зубров до ЦК партий социалистов-революционеров и
меньшевиков включительно. Впервые наша демократия встречается
лицом к лицу с чудовищем мирового империализма.
Страшные враги, беспощадные враги, но в тылу у них их
собственные рабочие и ненавидящие их массы населения. И пусть не
пытаются нас испугать. Нам не страшно. Народ восстал,
народ изверился в то, что кто-то другой может за него — за
народ — творить волю народа. Его клич один: только с
передовыми рабочими города. Восставший в России народ зпает,
должен знать, что он лишь часть мирового движения против
жестокого, безличного, изжившего себя, прогнившего до
корней царства эксплуатации капитализма. Впереди нас уже
идет зарево социалистической революции. И мы пойдем
вперед к нему, к царству свободы и братства трудящихся. Хотя
бы мы устилали этот путь ковром наших трупов, хотя бы нам
пришлось шагать через трупы наших врагов.
T.S.
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917, 5 ноября
* Николай II отрекся от престола в пользу брата Михаила и был
сослан в г. Тобольск. Ред.
ЛГУНАМ Л ПРЕДАТЕЛЯМ
Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов
могучим ударом выбил из рук контрреволюции оружие
государственной власти. Съезд Советов рабочих, солдатских и
присоединившихся к ним крестьянских депутатов
укрепил эту власть за рабочими, солдатами и беднейшими
крестьянами.
Вокруг рабочих объединились все в России, для кого стала
невыносима власть помещиков и капиталистов. Новое
правительство Советов немедленно же конфисковало и передало
всю землю земельным комитетам п Советам крестьянских
депутатов. Новое правительство немедленно предложило
окончить войну и объявило недействительными все тайные
договоры, которые говорили о желании России кого-то
грабить или кому-то помогать грабить. Новое правительство
немедленно приступило к контролю производства и передало
всю власть на местах Советам.
Новое правительство разорвало с угнетателями и заявило
о своем согласии с угнетенными всех стран. Новое
правительство оказалось первым в мире честным правительством.
Оно обещало честно защищать интересы угнетенных против
угнетателей, интересы мира против войны, интересы
социальной революции, и оно это начало делать.
Правительство рабочих и беднейшего крестьянства не
могло ничего иного делать, как защищать интересы труда.
Что же сказали про это правительство крестьян и рабочих
[те], которые звали себя также защитниками солдат, рабочих
и крестьян, но которые не хотели разрывать ни с
помещиками, ни с капиталистами? Что сказали эти господа, трусливо
прикрывшиеся от народных масс именами «социалистов-
революционеров)) и меньшевиков «социал-демократов»?
Господа эсеры и горе-интернационалисты завопили
благим матом, что большевики захватили власть, что они
захватили власть против воли парода, что большевики (т. е., как
правильно сказал эсер Авксентьев, не большевики, а
Советы) — звери, кровопийцы, воры, авантюристы, насильники и
180
пр. По было таких слов, какими бы большевиков пе обругали
и пе обозвали наши [горе]-революционеры.
За что? За то ли, что большевики не догадались раньше
сбросить власть помещиков и империалистов? О нет! Нас,
большевиков, ругают за то, что как раз перед созывом
Учредительного собрания мы отняли власть у врагов народа и
передали ее самому народу.
Всего две-три недели назад орган бывших
социал-демократов и настоящих подделывателей рабочего
интернационализма — харьковский «Социал-демократ» писал (статья
г-на Сана, их кандидата в Учредительное собрание, конечно,
если они соберут голоса хоть для одного из своих списков),
что «нельзя свалить правительство Керенского»
(правильнее — Керенского-Корнилова); его можно только
критиковать. Иначе говоря, Сан писал: «Надо обманывать парод
видимостью того, что будто бы у народа есть какая-то
возможность изменить политику помещика и капиталиста, но
нельзя отдать власть самому народу». Когда же народ вышиб
господ керенских, Корниловых и либерданов, ясно, что саны
и другие укрыватели врагов народа должны были взвыть.
Но они боятся сказать, что разгромили
контрреволюционеров сами рабочие и революционные солдаты. Они боятся
сказать, что в Петрограде защищать правительство помещиков
решились только часть юнкеров, несчастные, обманутые
истерички из женских батальонов и господа
социалисты-революционеры (центральный комитет) и социал-демократы
меньшевики. Только они. Больше никто. Когда один из горе-
интернационалистов на съезде Советов рабочих, солдатских
и крестьянских депутатов гражданин Абрамович62 заявил,
что их товарищи сидят в Зимнем дворце и они идут к ним,
чтобы вместе с ними умереть от пуль рабочих, солдат и
матросов,—-он сказал правду. Товарищи черновых,
либерданов, гоцев, санов и мартовых не в рядах угнетенного народа,
а в рядах тех, кто вместе с помещиками (Коноваловыми, тере-
щенко), корниловцами (Кишкиным, Рутенбергом, Пальчин-
ским) и капиталистами (Рябушиыским, Третьяковым) душит
народ, лишает народ хлеба, работы и земли и гонит народ во
имя чуждых народу целей на проклятую бойню. Конечно, они
«не умерли».
Красногвардеец-рабочий на их мольбу пустить их в
Зимний дворец умереть сжалился над ними и послал их, но
не в Зимний дворец, «не умирать», а домой — спать. Они,
послушные лакеи контрреволюции, не изменили и тут своей
лакейской меныневистско-эсеровской природе и... покорно
побрели обратно — к контрреволюции.
181
Но они умерли. Умерли для рабочего класса, для
революционной армии, для сознательных крестьяц.
Они обозвали власть народа — рабочих, солдат и
крестьян — властью преступников. Они вопят: зачем вырвали
власть у контрреволюции силою; будто бы сами помещики
не удерживали власть при помощи самых жестоких насилии;
как будто власть можно было у них выпросить; как будто
власть можно взять иначе, чем только силою. Когда господам
эсерам нужна была сила для борьбы с царизмом, разве они
сами в свое время, пока власть не перешла к их нынешним
союзникам, разве они, господа эсеры, не призывали к
насилию. Почему же они кричат «караул!», когда народ взял их
былые призывы всерьез и применил их к власти помещиков
и капиталистов? Жалкие лгунишки! И они еще осмеливаются
кричать: «Зачем кровопролитие?» Там, в окопах, льется
живая человеческая кровь, там в дни разрушают больше
человеческих жизней и сотворенных человеческими руками
богатств, чем революция угнетенного человечества разрушает
в столетия. И все же они помогают и покрывают тех, кто
тянет эту бойню, и они же воздевают руки кверху и призывают
проклятия на голову тех, кто проливает свою кровь и
жертвует своей жизнью, лишь бы свалить вампиров человечества.
В ответ им несется клич рабочих, солдат и крестьян -—
клич уже побеждающего народа: мира, земли, хлеба и
свободы.
И знайте вы, жалкие прихвостни переживших себя
классов, что народ победит и без вас.
Загорается заря лучшего будущего. Рокот рабочего
восстания звучит все громче, все ближе слышится топот
пролетарских батальонов революции.
Да здравствует революция!
Артем
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917, 7 ноября
ВЛАСТЬ СОВЕТАМ
ИЛИ ВЛАСТЬ ВОТНИЛОВСКАЯ
На политической бирже большое оживление. Спекуляция
идет вовсю. Спекулируют на власть. Присяжные маклеры
божатся, лгут, подставляют ножки, делают все, что в этих
случаях делается, чтобы свалить нового конкурента па
власть — Советы. Потоки газетной лжи сменяются юнкерско-
эсеровскнми заговорами и обратно, от перьев переходят к
броневикам. Но пока что успеха нет. Советы продолжают
оставаться у власти. Больше, Советы укрепляются у власти.
Попытки подорвать доверие широких рабочих, солдатских
и крестьянских масс к их собственной власти разбиваются о
несокрушимую притягательную силу Советской власти.
Газетная клевета о противонародности и недемократичности
власти разбивается о несокрушимую, как дневной свет, ясную
правду декретов о земле, о мире, о социальном страховании,
рабочем контроле и о правах национальностей. Но чем
меньше шансы на отвлечение широких народных масс, тем больше
желание оторвать отдельных лиц от большевиков. И хоть
этим свалить ненавистную власть Советов.
Торговцы политического рынка спекулируют на оба
фронта — и на недостаточное политическое воспитание масс,
и недостаточную выдержанность вождей. Очевидно, в
последнем они имеют больше удачи, чем в спекуляции на массы.
Рабочие, солдаты и крестьяне должны отдавать себе
ясный отчет: кто, как, из-за чего торгуется. Пусть имена и па-
звания лиц и учреждений нас не смущают. Важно содержание
торга. Торгуются с Советами. Кто торгуется? — те, кто в
Советах меньшинство, но кто в большинстве в городских думах
Петрограда и Москвы; те, кто был большинством на
знаменитом Демократическом совещании, т. е.— это те самые партии,
которые вывезли корниловца Керенского к власти. Те
партии, которые, саботируя мир, земельную реформу и
ответственную перед народными массами и ими контролируемую
власть, привели к революции конца октября.
Какова разница между нами и ими! Они за такую
организацию власти, при которой по старому все наиболее
важные отрасли народной ншзни будут в распоряжении, в руках
183
противонародиых классов. Земля не будет утверждена за
крестьянами; демократизация армии не будет проведена;
широкое местное самоуправление и борьба за мир останутся
мечтой, задачей, за которую опять придется начать борьбу, кто
будет у власти! Гоц, Авксентьев, Чернов и либерданы с
небольшим хвостом из тех, кто на словах зовет себя
интернационалистами, а на деле тащится за оборонцами.
Разве это не та же кучка, которая подняла и вела
восстание против Совета за всю власть корниловцу Керенскому, т. е.
за всю власть Родзянке, Каледину, Бьюкенену63. Значит,
задачей спекулянтов политических ценностей сейчас является
ликвидация власти Советов и замена ее властью старой,
только вместо с.-р. Керенского будет другой с.-р. с такой же, по
существу, программой. Когда Корнилов был побежден в бою,
лозунг буржуазии — долой Корнилова, да здравствует
корниловщина — был с успехом осуществлен при помощи горе-
интернационалистов из полуоборонческого лагеря Мартовых
и Камковых.
Теперь побежденная в открытом бою контрреволюция
дает отбой и... проводит ту же политику — долой Керенского,
да здравствует керенщина и корниловщина.
Вновь пытаются проделать это при помощи тех же марто-
вых и камковых, но уже разбавленных зашатавшимися
большевиками. Удается ли? Куда пойдут массы, за кем! За
Советами, за партией большевиков или за несколькими
потерявшими голову большевиками вроде Лозовского64,
Каменева65, плетущимися в хвосте Мартова и Камкова.
Поживем — увидим... Мы будем вести неуклонно нашу линию за
всю власть Советам, за решительную земельную,
иностранную и внутреннюю политику, за обобществление
синдицированных производств, за организованный обмен между
городом и деревней и за организацию и рабочий контроль
производства вообще. Политические маклеры спекулируют на
срыв власти рабочих и беднейшего крестьянства, па срыв
власти Советов. Они уже начинают иметь успех. Это будет
означать новую оттяжку, продолжение разрухи, неизбежность
нового и еще более широкого кризиса и гражданской войны.
Мы призываем рабочих, солдат, крестьян и всех, кому дороги
интересы народа, не допустить этой новой оттяжки. Мы
признаем лишь одну власть; мы признаем лишь одну
коалицию — союз рабочих, беднейших крестьян и революционных
солдат.
Г, S.
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917, 8 ноября
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ХАРЬКОВСКОЙ ОБЩЕГОРОДСКОЙ
КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП(б)
Газетный отчет
К украинскому вопросу мы должны подойти с двух
сторон,— заметил т. Артем:
1) со стороны лозунга самоопределения
национальностей и
2) со стороны домогательств контрреволюционных слоев
украинского населения.
В такой постановке украинского вопроса мы не
разойдемся с украинскими рабочими и крестьянами, но должны
непременно столкнуться с теми, чей националистический
«катехизис» изложил на заседании Совета 10 ноября
Петренко 66.
Его поддержал также Северов-Одоевский *.
Вопрос в том, насколько влиятельны идеи этих
представителей украинской демократии в рабочей и солдатской
среде украинского народа.
И тут мы не должны преувеличивать значения
националистического украинского движения.
Дав подробный классовый анализ украинского движения,
т. Артем разграничил его положительные стороны от
отрицательных.
...Затем взял заключительное слово т. Артем. Ответив на
все обращенные к нему — прямо или косвенно — вопросы, он
пополнил свой первоначальный доклад следующими
соображениями:
Необходимо обеспечить права меньшинств на Украине;
необходимо ориентироваться в украинской политике на
класс, не считаясь с теми, кто наживает на «украинизации»
определенный политический капитал.
Коснувшись далее отношений нашей партии к вопросам
федеральной власти и федеративной республики, т. Артем
закончил:
В борьбе с контрреволюцией мы должны использовать
революционное национальное движение, пусть контрреволюция
встретит максимум препятствий на своем пути!
Донецкий пролетарий
(Харьков), 1917, 14 ноября
* Северов-Одоевский — член буржуазно-националистической
партии украинских эсеров. Ред.
185
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ПЛЕНУМЕ ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА
СОВЕТОВ ДОНЕЦКОГО
И КРИВОРОЖСКОГО БАССЕЙНОВ
Газетный отчет
Все, кто пытается сейчас говорить о том, что разрешение
кризиса — в создании «однородной» власти, очевидно, не
знают, о чем они говорят. Какая власть может быть названа
сейчас однородной? В чем смысл происходящих событий?
Прежде всего в том, что демократические реформы,
мыслимые и укладывающиеся в рамки демократической
республики, революцией доведены до последнего мыслимого предела
декретами о земле, о самоопределении национальностей. Мы
имеем четыреххвостку во всех государственных и
муниципальных выборах. Мы не имеем пока лишь выборности
суда, но это придет, за это драться не будут. Теперь перед
нами два пути: либо удовлетвориться и предоставить
демократической республике доразвиться в свое логическое
завершение в условиях господства империалистического
капитализма в голую, неприкрытую диктатуру финансовой
олигархии *, либо надо пытаться развить демократическую
республику в пролетарско-крестьянскую. Мы ведь прошли
огромный цикл развития за последние 8 месяцев.
Подобно тому как Япония из эпохи
классово-феодального периода доразвивается в несколько десятилетий в
капиталистическое государство, переплывая через абсолютизм и,
несмотря на свою отсталость, занимает одно из передовых
мест в семье капиталистических народов, так и Россия,
мелкобуржуазная Россия, из полукрепостиической страны
дорастает до наиболее передовых, как Австралия, и ставит у
власти рабоче-крестьянское правительство, но уже в новых
условиях, в условиях, сейчас только создающихся для
Австралии. Сейчас с победой пролетарско-крестьянской
революции власть перешла к Советам. Советы сейчас единственно
мыслимая форма перехода от демократической республики к
рабоче-крестьянской республике. Поэтому сейчас центр
тяжести борьбы лежит именно в борьбе против власти Советов.
Ссылки на то, что власть Советов есть власть большевиков,
* В текст© — адархии, Ред.
186
подмена лозунга борьбы против Советов лозунгом борьбы с
большевиками — простое лицемерие. Из всех политических
партий только одна — большевики да еще часть левых
эсеров связали свою судьбу с судьбой Советов.
Конечно, это не вина большевиков. Все другие партии
ведут открытую борьбу против Советов.
Кого можно сейчас называть однородными? Либо тех, кто
с Советами, либо тех, кто против. Значит, власть однородная
могла быть с натяжкой не больше, чем блок большевиков,
левых эсеров и левых меньшевиков-интернационалистов. Но
ведь блок большевиков и левых эсеров налицо, меньшевики-
интернационалисты не партия масс, они себя у масс
скомпрометировали соглашательством и отвратительнейшей травлей
победившей пролетарско-крестьянской революции.
Соединять же советские партии с тем, кто имеет пока
одно дело — намыливать веревку для советских партий, дело
бессмысленное в разразившейся гражданской войне. Мы,
представители Советов, должны определенно стать на
сторону Советов, за всю власть Советам, против
контрреволюционной попытки свалить эту власть и подменить ее тем, что
уже обанкротилось.
Совет, захвативши власть, обеспечил конфискацию
частновладельческих земель и свободу национальностей и дело
мира. Советы же обеспечили созыв Учредительного
собрания. Только при наличности власти Советов будут проведены
в жизнь законы, полезные для рабочего класса и беднейшего
крестьянства. Только власть Советов обеспечивает от
контрреволюции и срыва Учредительного собрания. Поэтому в
разразившейся борьбе вы должны, подобно Харьковскому
Совету, который до переворота и в первые дни после был
«против власти Советам», сказать сейчас, когда выявился смысл
переворота, что мы тоже за всю власть Советам и против
всех, кто борется с ними.
Донецкий пролетарий
(Харьков ),
1917, 18 ноября
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ЭКСТРЕННОМ ЗАСЕДАНИИ
ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ
И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
Газетный отчет
От фракции большевиков выступает т. Артем. Он
говорит: в борьбе за раскрепощение национальностей
большевики и их западноевропейские товарищи — революционные
социал-демократы — всегда были главной опорой угнетенных
народов. Большевики всегда говорили, что освобождение
национальностей — одна из задач мировой социалистической
революции. Победа рабочей и крестьянской революции в
Петрограде создала условия для раскрепощения
национальностей в России. Это единственный пример во всей мировой
истории.
Переходя к вопросу о Центральной раде67, т. Артем
указывает, что после рабочей и крестьянской революции
Центральная рада стала опорой для контрреволюционных сил.
Рада в настоящее время тормозит развитие рабочей и
крестьянской революции. Обещая на бумаге демократическую
Украинскую республику, Рада лишает избирательного
права целые полки солдат, которые вступили на территорию
Украины в начале войны. Обещая землю без выкупа, Рада
в то же время признает платежи по закладным. Обещая
борьбу за мир, Рада на деле тормозит все начинания Совета
Народных Комиссаров, не признавая его властью, и в то же
время ведет переговоры с Калединым. Поэтому отпошение к
Центральной раде у большевиков такое же, как и к бывшему
правительству Керенского.
Вся власть на Украине должна перейти к Советам
рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, которые
объединяют все массы трудового народа.
Демократия, кроме той, которая представлена в Советах,
не существует. Неправ т. Штерн, доказывавший, что
украинское крестьянство не поддержит Советов. Среди украинского
крестьянства есть масса батраков, которые в союзе с
городскими рабочими и солдатами образуют союз, который не в
состоянии победить никакая сила.
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917t 21 ноября
188
К ЧЛЕНАМ ПАРТИИ
Товарищи!
После долгих усилий мы создали свою областную газету.
Нашими трудовыми грошами мы оплатили пятидесятитысяч-
иый счет — стоимость типографии. Труженики территории
Донецкого и Криворожского бассейнов сейчас имеют полную
возможность осветить все темные уголки тяжелой
шахтерской жизни в своей газете; пролетарии, труженики иголки,
верстака и прилавка, имеют возможность через перегородки
своих мастерских, сквозь душную, отравляющую жизнь
атмосферу трудового процесса выявить общую картину жизни
допецкого пролетария.
Однако пока что они этого не делают.
Писем от членов нашей партии газета получает мало.
Организации отчеты посылают скудно. Почему? Какой смысл
существования нашей газеты, если мы не используем ее?
Только при условии приближения газеты к рабочему рабочий
сумеет оценить газету и поддержать ее. Только при таком
отношении газета пойдет в толщи рабочей массы.
Газете же как раз и нужны толщи, широкие массы
рабочих.
События сейчас развиваются с колоссальной быстротой.
Все более сложные задачи ставит жизнь перед рабочим
классом. Пресса, газеты непролетарской демократии.и
контрреволюционной буржуазии все более изощряются в
извращении, оклеветапии и затемнении позиций революционных ра-
боче-солдатских масс.
Борьба с ними и выявление наших настоящих, а не
поддельных позиций может вестись нами успешно лишь при
условии, что наша газета будет читаться. Как ни важна
устная пропаганда и агитация, она никогда не заменит
пропаганды путем печати. Кроме того, мобилизация
пролетарского мнения по вопросам дня, единовременное и
однообразное выступление всех организованных членов нашей партии
и всех, кто нам сочувствует, возможно лишь при одинаковом
разрешении основных вопросов дня, что достигается лишь
189
при помощи своей газеты. Германские рабочие сумели
организоваться главпым образом при помощи своей прессы. Они
впервые показали, чем может быть газета в руках рабочих.
Мы уже показали, что во многих отношениях мы не
отстаем от германских рабочих.
Покажем, что мы и в отношении организации постановки
и распространения нашей рабочей печати не отстаем от них.
Каждый новый подписчик рабочей печати — новый борец
за дело рабочей революции. Поэтому вербуйте новых
подписчиков; пишите о том, что вас особенно интересует и
волнует; собирайте пожертвования в железный фонд рабочей
печати. К делу, товарищи!
Революции не бывают каждый послевисокосный год.
Куйте железо пролетарского сознания, пока оно горячо.
Связывайте пролетариев цепями пролетарской печати, пока
рабочие массы остро чувствуют необходимость этой связи. Чем
напряженнее будет наша борьба, тем короче путь нашей
борьбы против ига капитала и эксплуатации.
Ни одной копейки буржуазным газетам.
Трудовые гроши только на рабочую печать.
С товарищеским приветом!
Секретарь областного комитета Артем
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917, 25 ноября (8 декабря)
ВЛАСТЬ СОВЕТОВ
И ГОРОДСКИЕ САМОУПРАВЛЕНИЯ
В огне и дыму революции приходится не только
претворять в жизнь заранее выработанные планы строительства, по
и заниматься архитектурой социальных отношений,
создавать теорию необходимых преобразований в классовом
обществе, построенном на эксплуатации и подавлении неимущих
слоев.
Так и сейчас: предоставление полноты власти па местах
советским организациям заставляет поставить вопрос о
взаимоотношениях между ними и городскими самоуправлениями,
о роли последних в новых, созданных пролетарско-крестьян-
ской революцией условиях.
Здесь приходится учитывать возможность резкого
расхождения Советов и дум в тех местах, где городское
самоуправление составлено в большинстве из представителей кадетско-
оборонческого крыла, идущего наперерез пролетарским и
крестьянским массам, представленным в местных Советах.
И вопрос о том, как разграничить сферу этих
учреждений, как координировать их деятельность в тех случаях,
когда между ними возможен тесный контакт (как, например,
в Кронштадте, где дума в большинстве
интернационалистична), как разрешать конфликты в случаях невозможности
мирного сожительства, должен быть поставлеп спешно в
порядок обсуждения и разрешения.
При этом нужно прежде всего иметь в виду, что Советы,
как организации неимущих классов, устанавливающих свою
диктатуру, должны сохранять за собой верховное
руководство и направление всей жизнью на местах, должны блюсти
свою классовую чистоту, не вводя для активной работы
представителей чуждых, враждебных групп.
Городские же самоуправления, не могущие быть
устраненными до момента окончательного преобразования
общества, до уничтожения классов и соответствующей основной
перестройки всех общественных учреждений, должны
обслуживать хозяйственные нужды всего населения данного
пункта, должны выполнять ту работу, которую было бы нецеле-
191
сообразно и несправедливо взваливать на плечи одного
класса, предоставляя все результаты организационной заботы, а
также удовлетворение жизненных удобств обывательским
слоям и всем вообще элементам, пе входящим в советские
организации.
Вопросы же налогового обложения,
культурно-просветительной деятельности являются здесь наиболее острыми
ввиду их огромного политического значения и должны быть
определенно разграничены при безусловном преобладании
советского влияния и предоставлении ему наибольшей
возможности к регулированию всей жизни, к ее наибольшей
демократизации.
Мы набрасываем сейчас только скелет этих
взаимоотношений, предполагая в следующих номерах наиболее полно
осветить этот животрепещущий вопрос, чтобы вслед за тем
поставить в порядок дня его практическое разрешение.
Артем
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917, 5 (18) декабря
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ОБЛАСТНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП(б)
ДОНЕЦКОГО И КРИВОРОЖСКОГО
БАССЕЙНОВ
6 декабря 1917 г.
В Учредительном собрании, как в фокусе, собрались все
чаяния широких слоев населения, но мы не можем считаться
с иллюзиями этих слоев. Учредительное собрание для нас
приемлемо только как орган, поддерживающий революцию.
Кадеты — самая малочисленная группа — прошла, однако, с
твердым намерением сорвать завоевания революции в
Учредительном собрании. Только известный корректив к
Учредительному собранию обеспечит революционные победы.
Сепаратистские стремления, развившиеся теперь в России,
храпящие в себе хорошие зерна, все-таки вредны и опасны.
Мелкобуржуазные партии, желающие эксплуатировать
национальную идею, преследуют и ближайшие практические
задачи. Вопрос о почтовых тружениках доказывает это. Но
борьба на почве земельного вопроса (отсрочка помещикам
земельной собственности на 1 год) сломает зубы
контрреволюционерам. Тем лучше. Это поможет нам изжить иллюзии
очень быстро. Везде и всюду мы собираем широкие
пролетарские массы вокруг наших лозунгов. Эти массы не дали бы
столько жертв для революции, если бы мы не провели в свою
очередь социальные реформы. Мы не гарантируем, что мы
будем постоянно победителями. Мы можем быть и не pa:i
поражены. Но мы не можем делать никаких уступок.
Буржуазия не может вывести массы из войны, мы это делаем.
И поэтому у нас другого пути нет.
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917, 10 (23) декабря
13 Заказ 2G37
193
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА I ВСЕУ KV АЙНСКОМ СЪЕЗДЕ
СОВЕТОВ РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ
ДЕПУТАТОВ™
U декабря 1917 г.
Газетный отчет
Тов. Артем. По вопросу о Советской власти т. Артем
указывает, что власть Советов — совершившийся факт.
Теперь вопрос о том, как, опираясь на Советы, через
Советы разрешать все стоящие на очереди вопросы.
Переходя к украинскому вопросу, т. Артем указывает,
что борьба на Украине разгорелась не из-за якобы не
признаваемого или нарушаемого нами принципа права наций на
самоопределение. За спиной буржуазной Центральной рады
стоит всероссийская и всемирная буржуазия, которая ясно
понимает, что теперь дело идет о международной борьбе.
Производя оценку текущего момента, т. Артем
указывает, что мы переживаем наиболее острый момент
классовой борьбы, вызванной борьбой против войны, и избегнуть
граждапской войны в борьбе с империалистической войной,
как следствием империализма, не удастся.
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1017, 15 (28) декабря
104
ВЫСТУП Л EH НЕ
НА ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО
СОВЕТА
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
15 декабря 1917 г.
Газетный отчет
Мы нашли необходимым, говорит он, объявить себя Все-
украинским съездом, ибо во время борьбы за пролетарско-
крестьянскую республику нам нужно было выяснить точку
зрения трудовых масс Украины. Когда от имени всей
Украины выступает кучка узурпаторов, мы в противовес ей
создаем народную власть, власть, опирающуюся на рабочих,
солдат и крестьян. Мы надеемся, и не без основания, что
крестьяне пришлют нам своих представителей. Борьба с Радой
является неизбежной даже для украинских масс. Все
резолюции принимались съездом единодушно. Съезд выбрал
ЦИК, который является единственно законной властью на
Украине.
Оратор предлагает приветствовать ЦИК. (Бурные
аплодисменты.)
Донецкий пролетарий
(Харьков),
1917, 17 (30) декабря
195
ДОКЛАД НА 1 V ОБЛАСТНОМ СЪЕЗДЕ
СОВЕТОВ
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
ДОНЕЦКОГО И КРИВОРОЖСКОГО
БАССЕЙНОВ™
27 января (9 февраля) 1918 г.
Газетный отчет
Учредительное собрание открылось тогда, когда классы,
ранее настаивавшие на его созыве, стали относиться к нему
враждебно, а классы, все время противодействовавшие его
созыву, стали видеть в нем последнее средство спасения и
готовились защищать его оружием.
Однако серьезного вооруженного столкновения между
сторонниками и противниками Учредительного собрания не
произошло. Ожесточение в устных спорах и на митингах
достигло высшего напряжения накануне открытия — 4
января.
5 января этот ожесточенный словесный бой, кипевший на
всех улицах Петрограда, перешел в вооруженные стычки
демонстрантов с многочисленными красногвардейскими
патрулями и отрядами, но день, в общем, прошел значительно
спокойнее, чем 4 января. Демонстрировали главным образом так
называемые саботажники — обывательская и чиновничья
публика, причем ожесточение против них со стороны
красногвардейцев было даже непонятно для меня, явившегося из
более спокойного угла.
Далее тов. Артем сообщает о безрезультатных, носивших
необычайно бурный характер совещаниях фракции
большевиков и левых эсеров перед открытием Учредительного
собрания, посвященных вопросу — открывать ли
Учредительное собрание и на каком вопросе «дать бой» правой части.
Решено было дать таковой на «Декларации прав
трудящегося и эксплуатируемого народа».
Лишь очень немногие колебались в вопросе о роспуске
Учредительного собрания вообще. Его рассматривали не как
учредительное, а как упразднительное, имеющее своей
задачей уничтожить завоевания Октябрьской революции.
Как известно, первое столкновение произошло по поводу
того, кем должно быть открыто Учредительное собрание.
По предложению эсеров его пытался открыть «каледии-
ский» донской эсер Швецов, но тут поднялся такой адский
19G
грохот, что Швецов не мог сказать ни одного слова. Лване-
сов70 взял у него звонок и передал председателю ЦИК
Свердлову, который и открыл заседание.
Правым большинством председателем Учредительного
собрания был избран Чернов. То же большинство отложило
обсуждение «Декларации прав». При этом случился
инцидент, характеризующий напряженную атмосферу, царившую
в собрании.
Поразительной была разница между настроениями
улицы и настроениями собрания, соотношение сил внутри и вне
его стен.
Правые эсеры чувствовали себя в нем хозяевами
положения, и Гоц открыто ходил по коридорам Таврического
дворца *, вооруженный бомбами и маузерами, с двумя
адъютантами, также вооруженными до зубов. Настроения улицы
были представлены здесь матросами. Во время чтения
Декларации т. Раскольниковым71 один из эсеров выхватил
револьвер и направил его... по одним версиям — в Раскольни-
кова, по другим — в Церетели. Произошла свалка, в которой
решительно ничего нельзя было разобрать.
Так как обсуждение Декларации было отклонено (эсеры-
черповцы вообще придерживались тактики делать вид, что
они принимают все, примиряются со всем, что им
предлагается левой частью, за исключением вопроса о власти),
большевики покинули заседание, затем ушли украинские
эсеры и мусульмане и, наконец, через час после нас — левые
эсеры.
Учредительное собрание еще заседало некоторое время,
но начальник караула матрос Железняков 72 подошел к
Чернову и сказал ему известную фразу об усталости караула и
что пора-де кончать разговоры.
Чернов ответил громовой речью, но остальные члены
Учредительного собрания один по одному разбежались, забыв
свои заготовленные на целую неделю завтраки и бутерброды.
Никогда пи одно учредительное или законодательное
собрание не кончалось таким жалким образом. Везде для их
разгона требовалось вооруженное насилие. Здесь его не было.
Через два дня состоялся съезд Советов73. Мы не ожидали,
что он даст такое преобладание нам. Из 700 делегатов
правых было едва ли более 20 человек. Правда, еще не было
известно, какое представительство даст Крестьянский съезд;
можно было ожидать совершенно иного соотношения.
* Заседания Учредительного собрания проходили в Петрограде, в
Таврическом дворце. Ред,
197
Но к пашему удивлению, по мере прибытия крестьяпских
делегатов, мы все более убеждались, что и на нем почти
сплошь не левые эсеры даже, а большевики.
Съезд открылся пением Интернационала. После речи
тов. Свердлова выступали с приветствиями представители
европейских и американских социалистических партий.
Это были «дипломатические агенты» пролетариата всех
стран, встреченные с необычайным подъемом
пролетариатом России.
Таким же триумфом социализма, как эти приветствия,
была речь тов. Ленина, представлявшая собой отчет о
политической деятельности Совета Народных Комиссаров.
Третьим торжественным моментом съезда был момент
объединения его с Крестьянским 74 и провозглашения
«Декларации прав трудящегося и эксплуатируемого народа»,
которая была выслушана стоя и встречена звуками
Интернационала...
Известия Юга (Харьков) 7\
1918, 24 февраля.
(Отдельное приложение)
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА VII ЭКСТРЕННОМ СЪЕЗДЕ РКЩб)™
7 марта 1918 г.
Тов. Свердлов вам только что говорил о том, что в данный
момент разногласия между нами сводятся к вопросу о том,
нужно ли ратифицировать мир, который уже подписан, или
нет. От наших противников мы прежде всего хотели бы
узнать, что они практически нам предлагают. Ведь сущность
спора именно в этих практических шагах, которые нужно
сейчас предпринять. Нам говорят о том, что мир очень
плохой,— пусть так, но нужно ли его ратифицировать или пет,
раз он уже подписан? Если наша партия, которая уже взяла
на себя ответственность за подписание этого мира,
откажется сейчас его ратифицировать, если наша партия придет на
съезд Советов77 и скажет: «Нет, ни в коем случае его
ратифицировать не надо», то это значит, что наша партия
должна объявить этим сейчас войну Германии. В таком
случае необходимо привести аргументы, почему мы сейчас
объявляем войну Германии. Объявляем ли мы ее потому, что
она предложила слишком гнусный мир, или потому, что
хотим поторговаться, чтоб она что-нибудь скинула? Если бы
наши товарищи говорили таким образом, я бы понял, но из
всей обстановки нашей революционной борьбы за мир видно,
что мы на это не пойдем, не можем пойти. Может быть, у
них будут другие аргументы, которые дадут возможность
более спокойно осветить существующее положение, может
быть, они желают объявить войну Германии потому, что
Германия слишком сильна и что поэтому Германия будет на нас
давить? Хорошо, это действительный мотив, что Германия
слишком сильна и может делать сейчас все, что угодно, и
потому мы должны объявить войну, но я боюсь, что массы
наши не пойдут за этим лозунгом. Единственно, что мы
можем сказать, это — что Германия страна
империалистическая и капиталистическая, но мы опасаемся, что после нам
придется объявить войну Японии, не менее
империалистической стране, чем Германия. Но если мы сейчас придем на
съезд Советов, придем представителями рабочих, крестьян и
будем объяснять широким массам населения, что нужно объ-
199
ягшть войну Германии в силу этого условия, то никто пас не
поймет. Я боюсь, что товарищи, сторонники революционной
войны, в конце концов, не смогут поставить так вопроса, как
они ставили его здесь.
Затем нам говорят, что положение наше ужасно, что
хозяйственная разруха невероятна, что у пас отнимают
Донецкий бассейн с углем, Украину с хлебом. Если мы объявим
сейчас войну, мы их не получим, наоборот, как раз потеряем.
Я, как один из представителей Донецкого бассейна, скажу,
что если Петроград и Москва объявят войну, то прежде всего
заберут нашу Красную гвардию, то, что у нас есть, с чем мы
можем воевать с Петлюрой, чем мы били на другой стороне
Каледина. Заберут ее сюда — отстаивать Петроград, а что
останется нам? Мы потеряем революционные и промышленные
центры. Товарищи, сторонники революционной войны
должны понять, что мы начнем войну в условиях
продолжительной хозяйственной разрухи, когда она уже почти убила
Донецкий бассейн, когда наши лучшие рабочие ушли оттуда
воевать. На шахтах почти нельзя работать, потому что
дисциплинированные элементы ушли на фронт, а остальная
рабочая масса перестала быть революционной и
дисциплинированной. У нее нет понимания необходимости работать
больше, усиленнее, настойчивее, чтобы спасти страну
поднятием производительности труда на шахтах.
Производительность упала, главным образом, потому, что ушли наиболее
сознательные рабочие.
Если нам предлагают в качестве выхода из
хозяйственной разрухи войну с Германией и надеются этим спасти
Донецкий бассейн, то я думаю, товарищи, что таким образом
подходят к вопросу совсем не с той стороны. Объявление
войны Германии — а ничего другого, кроме объявления
войны, нам не останется, если мы откажемся ратифицировать
договор,—означает только одно, что мы, пытаясь спасти
положение, делаем его еще хуже, мы удесятеряем разруху.
Конечно, можно возразить против того, что вообще у пас нет
выхода, как сказал тов. Бухарин, который уверен в том, что
мировой империализм договорится и что поэтому вообще нет
выхода, что предстоит только развал. Раз происходит раздел
вообще, то им воспользуется не одна Германия, а примут
участие в дележе Япония, Англия и др. Поэтому придется
объявить волей-неволей войну всем — со всеми странами
разорвать всякие отношения.
Я помню, что один из товарищей на собрании партии
предлагал этот выход, но перед широкими массами рабочих
и крестьян — это вещь совершенно невозможная. Нам гово-
200
рят, что если мы сейчас при условиях, в которых мы
находимся, ратифицируем мир, то это будет предательством по
отношению к рабочим Латвии, Украины и др., но я вас
спрашиваю: разве, если мы сейчас объявим войну, они будут в
лучшем положении?
Наконец, последний, самый убедительный аргумент —
это тот, что нет никакой возможности вести войну сейчас с
Германией. Нас упрекали в том, что, говоря так, мы
убиваем революционную энергию масс; нам, очевидно, хотят
сказать, что, если мы будем бить в бубны и кричать «ура»,
революционная энергия масс возрастет. Я боюсь, что таким
путем ничего, кроме обмана, который будет быстро
разоблачен, мы не создадим и лишь внесем деморализацию в ряды
как раз наиболее сознательной части передового
пролетариата. У нас был один опыт, когда был дай
неосмотрительный приказ наступать, не считаясь с тем, что победа была
невозможной, и когда надо было отступать, вследствие чего
у нас разбили лучший революционный отряд. Это — в одном
месте, а возьмите во всероссийском масштабе — это будет
катастрофа. Ничего, кроме этого, нам не предлагают. Яду-
маю, что у пас не деклассированные банды пролетариата,
который в результате хозяйственной разрухи, когда
безработица свирепствует повсюду, стал люмпен-пролетариатом, что
такого разложения в рядах пролетариата у нас нет. Когда
мы нашему пролетариату объясняем, что, для того чтобы
воевать, надо иметь соответствующие технические средства,
мы его не разлагаем, и когда в момент наивысшей опасности
мы призываем его защищать революцию во что бы то ни
стало и объясняем, при каких условиях защита возможна, то
я думаю, что мы выполняем только свой долг. Мы имеем
дело не с младенцами, а со взрослыми людьми. Разрешите
нам говорить с широкими массами трудового пролетариата
как со взрослыми людьми.
Нас обвиняют дальше в том, что мы считаемся с
крестьянством, что мы прикрываем даже крестьянство и
мешочников. Позвольте, товарищи, ведь сейчас пролетариат России,
создав Советскую власть, вступил на путь социальной
революции. Мы провозгласили социальную революцию, опираясь
на широкие слои крестьянства. Что же вы нам предлагаете?
В условиях, когда широкие слои еще не поняли всего
положения, вы предлагаете, чтобы передовые слои
пролетариата — заметьте, не весь рабочий класс, а только его передовые
слои — объявили крестьянство просто несознательными
людьми, мелкой буржуазией, и чтобы только эта небольшая
группа пролетариата ринулась в бой. Этим мы скажем, что
201
для пролетарской диктатуры нет больше элементов, что
пролетариат на данной ступени развития не может вести за
собой беднейшие слои крестьянства и остальные слои рабочего
класса. В этих условиях, очевидно, многие из вас думают, что
сию минуту нам нужно уйти в отставку; с другой стороны,
кажется, есть и такие товарищи, которых почему-то
называют левыми и которые предлагают благородный жест —
вынуть шпагу и погибнуть, оставя по себе хорошую память.
Я думаю, что в рядах пролетариата такой поступок может
оставить очень скверную память.
Седьмой экстренный съезд РКП(б)%
Март 1918 г. Стенографический
отчет. М., 1962, с. 86—88
ДОКЛАД НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ
ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ
И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
22 марта 1918 г.
Газетный отчет
Перед московским съездом *, говорит докладчик, стоял
вопрос не об утверждении какой-то бумажки, а о том, какую
позицию в будущем придется выбрать пролетариату.
У нас, ратифицировавших бумажку, был выход: это
бороться с русской контрреволюцией, ибо бороться с
империалистической контрреволюцией мы не могли. Мы не можем
противопоставить ей военного аппарата. Большевики
считались с усталостью масс и, не желая одной войны, ведут
другую, отвоевывая строй социальной республики.
Условия мира безусловно гнусны, ужасны по своей
действительности, ибо они отрезывают несколько советских
республик. Но когда назревает мировое восстание, мы
маневрируем, отступаем, сохраняя аппарат Советской власти.
Мы разбиты, это мы признаем, но не побеждены. Мы
перенесли столицу в Москву, перенесем, может быть, и дальше,
но пока будем, маневрируя, отступать.
Мы, закапчивает докладчик, трезво учитывая пастроепие
масс, ратифицировали позорный, печальный, Тильзитский
мир78.
Возрождение (Харьков) 79f
1918, 24 мирта
* См. примечании № 77. Ред.
203
ВЫСТУПЛЕНИЯ
НА ПЛЕНУМЕ ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
25—26 марта 1918 г.
Газетный отчет
...Говорят, что объявлена полная эвакуация Харькова.
Но ведь это абсурд! Полная эвакуация заводов невозможна,
так как у нас прежде всего не хватило бы транспортных
средств. Если же мы вывозим то, что нужно немцам для
продолжения войны, то этим мы спасаем революцию.
А ведь сейчас идет сильнейший нажим немцев на всех
фронтах. При таких условиях немцам нужна медь для
снарядов и они идут в Харьков. Это не что иное, как
разбойничья экспансия, направленная на то, чтобы захватить все
ценные материалы. Поэтому нам и важно эвакуировать те
материалы, которые необходимы немцам в
военно-стратегическом отношении. Мы должны лишить Харьков
привлекающих его свойств.
Там наши братья умирают на фронте, а здесь идет
разговор-торговля, получить ли денег за три месяца или за ^ри
недели. А разговор о разборке путей, тех самых путей, по
которым нашим же товарищам, быть может, придется
спасать свои жизни, эти разговоры преступны, ибо это и есть
создание паники или политическая подготовка.
Мы можем отойти, если это надо будет, но не уйти
(навсегда), если же мы и уйдем, то скоро опять будем здесь.
Эвакуированы будут семьи рабочих, которые могут
подвергнуться гонениям. Дело-то в том, что немцы идут сюда
не только за материалами, но и за людьми, главное им
нужны металлы и рабочие, и каждый физически сильный
человек для рытья окопов. Эвакуация необходима.
Из Петрограда была вывезена экспедиция заготовления
государственных бумаг при наиболее тяжелых условиях. Это
потребовало много времени, и, конечно, это задержало выпуск
денег.
Товарищи, знайте, призывает т. Артем, что задержать
эвакуацию на день, это значит приблизить немецкое
наступление на многие десятки верст. Сейчас момент тяжелый
и мы делаем все, что можем. Мы три раза в день говорим с
Совнаркомом и, не удовлетворившись этим, спешно посыла-
204
ем туда за деньгами необходимых здесь людей. Наконец, я
скажу, что 6-месячный оклад обеспечен рабочим всей
наличной стоимостью буржуазии (шумные аплодисменты левой и
части правой).
Доклад о Всеукраинском съезде я за поздним временем
пе смогу сделать.
Артем делает внеочередное заявление:
«Мне только что стало известно, что
торгово-промышленные служащие в одной из типографий печатают воззвание к
населению о призыве к вооруженному восстанию против
Советской власти. Если в этом направлении будет хоть что-
нибудь сделано, виновные будут расстреляны».
Артем. По вопросу об эвакуации предлагает выразить
доверие эвакуационной комиссии, куда входят
представители рабочих союзов и комитетов.
Известил Юга {Харьков),
1918, 27 марта
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ
ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ
28 марта 1918 г.
Газетный отчет
Должен сказать, что политическая подготовка нашего
поражения ведется здесь успешно80. И для борьбы с
преступными агитаторами придется, как я уже и раньше
говорил, прибегать к расстрелам. Всем известно, что Полтава,
наполовину разбитая и сожженная, была сдана и враги уже
направляются к Харькову. И вот вчера явились ко мне
представители милицейской службы и заявили, что здесь
готовится вооруженная демонстрация. При слабости организаций,
заведующих охраной города, сопротивление трудно будет
оказать. Я заявил, что в Харькове найдется еще много сил
для подавления контрреволюционных авантюр.
На харьковских заводах есть много меди, и некоторые
рабочие мешают ее вывезти. Уже взята Полтава, а отсюда
до сих пор еще ни одной гайки не вывезено. Ко мне
приходят товарищи и говорят: что делать? Мы хотим вывезти
медь, а меньшевики не дают, они затыкают нам рты.
Полтава сдана. Но почему? Где причина? А причина-то,
оказывается, лежит только в саботаже местных
рабочих-паровозников.
Их фронтовые товарищи по собранию возмущены этим
фактом, и если первый пролетарский полк81 придет сюда, то
за последствия поручиться будет трудно: ибо весь гнев
фронтовиков обрушится на саботажников, не дающих
возможности вывезти ни ценные материалы, ни продукты, так
необходимые немцам и гайдамакам.
При таких условиях смешно было бы, если бы Советская
власть позволила -бы делать контрреволюционерам свое
преступное дело. Вот почему и были арестованы несколько
человек.
К тому же должен сказать, что 6-й коренной полк
отказался выдать имущество и даже угрожал расстрелом.
Так знайте же, что если медь не будет вывезена, если ее
не начнут немедленно же погружать, мы будем травить ее
кислотой, чтобы сделать ее совершенно негодной к
употреблению. А наиболее возможные части тех заводов, которые
203
еще ничего не погрузили, будут взорваны. Будьте же
готовы к этому. Затем паровозники требовали денег, я взял у
Антонова82 300 тыс. и дал им. Деньги-то опи взяли, но
ничего все-таки до сих пор не вывезли. Таким людям давать
деньги преступно, ибо они идут на то, чтобы, как теперь это
оказывается, бороться с нами и помогать
немецко-гайдамацким бандам.
И теперь мы не знаем, какому суду передать
арестованных паровозников: суду ли революционного трибунала или
суду их фронтовых товарищей. А если к тому на заводе
имеются люди, которые открыто говорят, что они не
признают Советской власти и не дадут ничего нам сделать,
такие люди, повторяю, должны быть расстреляны.
Донецкий пролетарий (Харьков),
1У18, 31 марта
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА МИТИНГЕ В ТЕАТРЕ „МУССУРИ"
8 января 1919 г.
Газетный отчет
В своей речи, прерываемой частыми аплодисментами,
т. Артем делает краткий обзор всего случившегося за 9
месяцев отсутствия из Харькова. Всю тяжесть борьбы с
ополчившейся контрреволюцией пришлось выдержать одной
партии коммунистов-большевиков. Отмечая, какую позорную
роль сыграли при этом меньшевики и правые эсеры,
товарищ Артем указывает, что дело революции еще нельзя
считать совсем законченным и обеспеченным. Мы еще имеем
американских хищников, которые собираются в союзе со
всей мировой гидрой контрреволюции задушить
социалистическую Россию. «Нам предстоит,— заявляет он,— еще долгая
борьба. Но с нами рабочие и крестьяне. В этом — залог
нашей победы. Наша задача создать теперь сильную
Красную Армию, которая разобьет мировой империализм. И к
этому мы вас, товарищи, сегодня призываем. Вместе с
Коммунистической партией вы должны идти, и, идя с нею и
исповедуя идеи коммунизма, мы перестроим мир.
Да здравствует международная революция! Долой власть
насильников!»
Известия (Харьков) вз,
1919, 12 января
208
РЕЧЬ НА ПОХОРОНАХ ЖЕРТВ,
ПАВШИХ В БОРЬБЕ
ПРОТИВ НЕМЕЦКИХ ОККУПАНТОВ
И БУРЖУАЗНО-НАЦИОНАРТИСТИЧЕСКОЙ
КОНТРРЕВОЛЮЦИИ В ХАРЬКОВЕ
12 января 1919 г.
Товарищи рабочие и красные солдаты! Мы расстаемся
с нашими товарищами, которые годы стояли в наших рядах,
гордо держали и несли это красное знамя социализма и
освобождения всех трудящихся. Не в первый раз приходится
нам на пути нашего освобождения терять лучших
товарищей.
Негодяи, мерзавцы, подлецы. С оружием в руках они
расправляются с безоружными товарищами, которые стояли
за дело освобождения рабочего класса, которые стояли
против их власти.
Товарищи! В сегодняшний день, расставаясь с нашими
товарищами, мы вспоминаем не только их, но всех тех,
которые пали в борьбе за освобождение рабочего класса.
Десятилетия ведется эта борьба. Вспомните 1905 год. Мы также
хоронили павших товарищей, также безоружных, зверски
расстрелянных в застенках.
Товарищи! От того, что убивают наших товарищей, не
гаснет наша энергия, и, расставаясь с ними, мы не плачем.
Над их могилами не нужно «ни песен, ни слез». Над их
могилами мы произносим те слова, которые начертаны на
знамени Харьковского комитета нашей партии: «Шагайте
бесстрашно по мертвым телам, несите их знамя вперед».
Я знаю, легка будет земля нашим товарищам. Им выпала
большая честь, большое счастье умереть, когда знамя
социализма, коммунизма, освобождения всех трудящихся уже
взвилось.
Вечная память вам, товарищи! Да здравствует то дело,
за которое вы боролись! Клянемся, что так же гордо и смело
будем нести красное знамя, как и вы!
Известия (Харьков),
1919, 14 января
14 Закал 2637
209
НАСКОЛЬКО MX ХВАТИТ
Шейдеман84 победил. В этом в настоящий момент не
может быть никакого сомнения. То, что 3 июля пытались
проделать Чернов, Керенский, Церетели и Дан, немецким
меньшевикам удалось проделать с несравненно большим успехом.
Они не только наголову разгромили берлинских рабочих, они
сумели обезглавить революционное движение, убив его
лучших вождей.
Все же их победа над революцией сейчас далеко не
имеет того значения, какое имела в свое время победа эсеров и
меньшевиков над большевиками в дни 3 июля в Петрограде.
В то время частичный разгром передового революционного
рабоче-солдатского авангарда в Петрограде являлся
настолько сильным ударом по революции, что на время снял с
очереди борьбу за власть Советов. Не то сейчас в Германии.
Несмотря на сокрушительную победу Эберта85 — Шейдема-
на над революцией, никто ни на минуту не сомневается в
том, что борьба за власть, которую революционный
пролетариат оспаривает у буржуазии, этим поражением не
парализована. В этом глубокое различие между эпохами, которые
мы переживали тогда и теперь.
Тогда Россия была единственным оазисом революции
среди бушевавшего моря империалистической войны.
Пролетариат страны был численно сравнительно невелик. Мелкая
буржуазия, наоборот, количественно очень велика. Ее
поворот в сторону крупной буржуазии, безусловно, обрекал на
известный промежуток времени пролетариат страны на
одиночество и почти бессильную оппозицию. Иначе обстоит
дело в Германии сейчас. Германия в настоящий момент
далеко не изолированный уголок революции, рядом с ней на
ее восточных и южных границах Советская власть
победила, побеждает или уже поднимает массы на борьбу за власть
Советов. Внутри самой Германии пролетариат далеко не так
относительно беспомощен, как был в июльские дни в России;
мелкая буржуазия количественно и качественно там слаба;
размеры голода и разрухи невероятно велики. Шейдеманов-
210
екая победа в этих условиях — победа очень непрочная. Она
почти ничего не изменяет в общей обстановке борьбы.
Временное подавление спартаковцев86 усилит позицию соглаша-
тельско-буржуазного блока в Берлине и вызовет отход
революции с некоторых позиций в центр Германии. В частности
будут покончены разговоры о социалистической республике
и о власти Советов. Власть перейдет определенно к
буржуазно-соглашательскому блоку, возглавляющему учредиловку.
Но этот процесс не будет сопровождаться
деморализацией масс: наоборот, все говорит за неизбежное увеличение
революционной энергии масс и усиление напряжения
борьбы в других местах Германии.
3 июля поражение революции в Петрограде отбросило
крупные общественные группы из мелкой буржуазии в ряды
реакции. Январские дни в Берлине отбросят громадные
слои пролетариата и армии в ряды противников Эберта —
Шейдемана. Собирающаяся в близком будущем германская
учредиловка с ее соглашательско-кадетским большинством
определенно отрежет массам пролетариата и солдат
надежду на безболезненное, путем перевыборов Советов,
сравнительно быстрое изживание кризиса. Теперь пролетариат
имеет на годы впереди черно-желтый блок у власти через
учредиловку, и у рабочих нет иного пути к власти, как
восстание против учредиловки, против правительства
меньшевиков и немецких кадетов; чтобы развязаться с учредилкой
теперь, необходима действительная власть Советов уже без
меньшевиков, без соглашателей. Вооруженная борьба против
учредиловки меньшевиков отбросит их на другую сторону
баррикад. Спартаковцы-коммунисты будут безраздельно
господствовать на рабочей стороне баррикад, обращенной
фронтом против учредиловки и шейдеманов.
Неизбежная победа над учредилкой при таких условиях
явится победой немецкого коммунизма над германской
буржуазией.
Эту победу, вне сомнения, ускорит сама буржуазия.
В упоении победой она сейчас будет проводить свою
диктатуру с не меньшей решительностью, чем Гинденбург вел
наступление на Париж после Бреста.
Свободы, с трудом завоеванные рабочими, будут и уже
частью отняты. Генералы, офицерство, полиция снова
займут прежнее положение. Рабочий, только что сваливший
Гогенцоллерна, на его месте вновь увидит какого-нибудь
гвардейского генерала. Этот итог революции разъяснит
рабочим и солдатам Германии смысл шейдемановской
политики лучше тысячи газетных статей, речей и прокламаций.
211
Неизбежным последствием будет не уход рабочих и солдат
от борьбы против буржуазно-помещичьей власти, а уход
помещичье-генеральскои власти и соглашательско-кадетскои
учредиловки от кормила правления страной и переход всей
власти в руки Советов. Никакие союзники этому не сумеют
помешать. Их собственные войска будут разлагаться по мере
введения их в орбиту шейдемановско-гинденбургской
стратегии и борьбы против рабочих. Усталые от войны,
озлобленные за постоянное насилие над ними и возмущенные
необходимостью бороться против рабочих, чувствуя себя
палачами и полицейскими над трудящимися, войска
Антанты в голодающей Германии откажутся идти против
спартаковцев, они начнут борьбу против войны и разбоя своих
генералов и правительств, если их правительства и генералы
не уберут их своевременно из Германии.
Спартаковцы действительно потерпели поражение. Но
никто не скажет, что поражение граничит с разгромом.
Наоборот. Теперь впервые создаются условия победы
спартаковцев над соглашателями в рядах рабочего класса.
Победа Шейдемана над спартаковцами была пирровой
победой. Немецкие рабочие не замедлят доказать это.
Известия (Харьков),
1919, 2 февраля
Артем
НИКОЛАЙ РУДНЕВ*1
По постановлению Исполнительного комитета
Харьковского Совета в Харьков привезено тело погибшего под
Царицыном Коли Руднева. Кто в Харькове не знает, кто не помнит
Колю? Он пришел к нам в глухую пору белоэсеровской
провокации с 30-м полком и с первых же дней занял видное
место в рядах боровшихся за Советскую власть рабочих
масс. Он был в своем полку всего ротным командиром, и
притом самым молодым. Однако все знали, что 30-й полк
был полком Коли Руднева. Молодой энтузиаст,
непримиримый противник всякого компромисса, строгий к другим и еще
более строгий к себе, он организовал свой полк, как
настоящий достойный своего имени, единственный в России
революционный полк.
Кто из нас не помнит 30-го полка? В дни выборов в
городскую думу, в начале июля, когда белоэсеровская и
меньшевистская провокация обманула массы и большевиков
силою гнали с улиц, солдаты 30-го полка все, как один, были
на улицах. Они все заявили себя большевиками, вели
агитацию; в тех местах, где были солдаты 30-го полка, ни один
хулиган не осмеливался поднять руку на большевиков или
мешать им вести агитацию.
С началом гражданской войны Коля Руднев начал играть
еще более крупную роль. Прямой, открытый характер Коли
не хотел знать компромиссов. Он неоднократно занимал
ответственнейшие посты. Он был членом исполкома, он входил
в Военно-революционный комитет. Когда гражданская
война перешла в фазу открытой войны, Коля не мог не стать по
своим организаторским талантам и по влиянию, которым он
пользовался, в ряды вождей и организаторов нашей Красной
гвардии. Его энергии и самоотверженности мы обязаны и,
между прочим, обязаны и тем, что, даже когда Харьков
бывал в кольце, когда бывали взяты и Готня, Лозовая,
Полтава и Чугуев, мы не знали в Харькове никакой паники.
Ни один город не вынес столько нашествий, не перенес
стольких опасностей, как Харьков; и все же Харьков ни
213
разу не дрогнул. Он многим обязан за это энергии и
самоотвержению Коли Руднева. Особенно трудна стала работа
Коли, когда всколыхнувшееся море революции выбросило на
поверхность массы вооруженных людей, разложенных и
иногда деморализованных долгими годами войны и казармы.
Эти люди умели бить контрреволюционеров, но они не
умели понимать вполне смысла новых порядков, власти Советов.
Они вызывали чувство восхищения своим героизмом там,
где был враг. Но часто возмущали своим беспорядочным
поведением там, где не было пи борьбы, ни открытого врага.
Коля Руднев был один из немногих, который умел
справляться со стихией. К этому времени его полк с введением
выборного начала — он был выбран единогласно командиром
полка — был частью отправлен на германский фронт, частью
распущен по домам, часть была на внутренних фронтах.
Ему приходилось опираться не на реальную силу штыков,
а только на силу его личного обаяния.
С началом нашествия германцев Коле пришлось почти
совсем расстаться с Харьковом. Сторонник заключения
«похабного» мира, он пошел воевать, защищать Советскую
страну от произвольного расширения германцами
территории контрреволюции. В Харьков он возвратился с Киквид-
зе88 уже перед самым занятием города германцами. Здесь
он снова занял ответственный пост. С отъездом штаба из
Харькова он принял на себя командование, когда судьба
Харькова была, по существу, решена. Он ушел из Харькова,
когда город был занят германскими войсками. Ему пришлось
сбросить командирскую тужурку, чтобы не быть узнанным.
Вскоре после этого он попадает к Ворошилову, у которого
сразу занимает пост начальника штаба. С этих пор и до
самой смерти Руднев не расставался с Ворошиловым. Он
проделал с Ворошиловым единственное в истории гражданской
войны отступление из Донецкого бассейна на Царицын.
Чего это стоило Коле! У Лихой собрались деморализованные
остатки разбитой германцами и разложенной
безнаказанностью части так называемой 3-й армии, масса беглецов-
шахтеров с семьями из Донецкого бассейна. С севера, с
запада и с юга надвигались немецкие войска; на востоке в
Донской области началось восстание, организованное по
взаимному уговору с немцами. В Лихой оказалось колоссальное
военное имущество, которое в руках восставших казаков
явилось бы страшным оружием против неподготовленной к
борьбе Советской России. С прибытием к Лихой Руднева
было решено окончательно идти на Царицын. Началась
колоссальная работа по организации мелких отрядов в одну
214
боевую группу. Немцы надвигались и зажимали нас в
железное кольцо. Пас громили и из орудий и с аэропланов. Но
мы разбили наступавших на Каменскую и шали их верст
на двадцать. В это время немцы все усилия направили на
захват самой Лихой. Защищаться было нечем. Прибывший
на станцию Коля проделывал чудеса.
Он был невероятно измучен непрерывными боями. Он
был на посту все двадцать четыре часа трое суток подряд.
Здесь впервые он развернулся в вождя, каких мало
выдвигается даже в такое время, как наше.
Никто не умел так говорить с солдатами, как он.
Авторитет Коли был невероятно велик. Солдаты изверились
тогда во всех и всем. Но не в Коле. Он умел с ними говорить
как солдат, на их старом солдатском, казарменном языке,
одновременно он умел с ними говорить как начальник,
поднимавший из глубины их сердец все лучшее, святое чувство
товарищества и непреклонную волю к выполнению раз
заданной задачи. Он говорил с ними как коммунист,
революционер. Наконец пришло долгожданное известие — мост у
Белой Калитвы восстановлен, казаки загнаны на двадцать
верст в сторону. От паники все же не избавились. В
последнюю минуту немцы превосходящими силами прорвались к
Лихой и погнали вдоль пути массы беженцев и бродящих
солдат. Вновь настланный путь не выдерживал тяжести
колоссальных паровозов и броневых поездов. Почти сто
паровозов, самых крупных, самых мощных, везли народное
имущество колоссальной боевой ценности.
Ворошилов проделывал чудеса в тылу; он не давал
немцам ни одной минуты покоя. Он связывал их действия и
ликвидировал обходы. Бывший полковник Анфиногеиоп
упорно мастерил приспособление для трехдюймовок и
приспособлял их под зенитки, чтобы бить по аэропланам,
сыпавшим нам дождь бомб сверху. В это время измученный
Коля был впереди, наводил порядок в движении эшелонов,
высылал заставы, восстанавливал порядок и дисциплину,
где стадные панические чувства начинали брать верх над
чувством долга и товарищества.
Только он мог делать это. Он был везде, где была
опасность, где был бой. Среди сотен партийных товарищей,
спасавших имя, честь и достоинство революции, он был в рядах
первых.
Колоссальная работа была проделана. Армия,
сколоченная из отдельных групп, под огнем неприятеля,
прикрываемая Ворошиловым, вырвалась из огненного кольца,
построила железную дорогу и пошла с боем дальше. Три месяца
215
шла армия через Донскую область. Строила дорогу,
восстанавливала мосты. Казачьи полки шли за ней в голове, в
хвосте и на флангах. Героические северодонцы и луганцы под
нулями и шрапнелью клали рельсы и восстанавливали
мосты. Ворошилов и Руднев были везде, где носилась смерть
и где натиск озверелых казаков грозил смять и прорвать
нашу длинную, узкую ленту эшелонов, растянувшихся на с
лишком тридцать верст. В то же время Коля работал по
созданию армии.
Вместе с бывшими у нас офицерами старой армии Коля
взялся за превращение отрядиков в армию. Это была его и
наша давнишняя мечта, еще с того времени, когда начала
разваливаться старая армия. Он был как раз в числе той
группы харьковцев, которая подняла голос протеста против
отрядной системы и требовала создания настоящей Красной
Армии. Теперь вместе с бывшим полковником Анфиногено-
вым при помощи нескольких бывших офицеров старой
армии и части молодых бойцов он начал строить полки и
дивизии. Свой опыт в старой армии он дополнил полугодовым
стажем в революционной войне. Он не знал ни дня, ни часа
отдыха. Надо было формировать, но надо было и драться.
И в Царицын он привел не отрядики, а дивизии. Царицын
не дал армии передышки, в которой она нуждалась. В
Царицыне мы нашли несколько деморализованных отрядиков,
не способных воевать с казаками.
Между тем в это время пала Велико-Княжеская, падали
Торговая и Тихорецкая. Царицын стал непосредственной
целью для красново-деникинских армий. Во-первых, потому,
что со взятием царицынского железнодорожного узла
отрезались от России Кавказ и Нижнее Поволжье, во-вторых,
потому, что через Царицын казаки соединялись с чехосло-
ваками и, по существу, ликвидировали Советскую власть в
России. Военное командование в Царицыне было ниже
всякой критики.
Чтобы защитить подступы к Волге и не дать южной
контрреволюционной армии соединиться с белоэсерами,
чехословаками и англичанами, была необходима, по
крайней мере, стотысячная армия. У Ворошилова же была
только 15—20 тысячная армия. Необходимо было
мобилизовать и обучить десятки тысяч людей и из них построить
армию.
Эту гигантскую работу взял на себя Коля. Он подготовил
и провел в образованной при его участии Царицынской
губернии мобилизацию за двадцать два года. Он сформировал
армию при отсутствии казарм.
216
Когда началось решительное наступление Краспова и
казаки бросили иод Царицын армию в 60—70 тыс. человек,
тогда сказалась работа Коли. Он никому не доверял своих
частей, которые еще не были готовы. Он был везде, где была
опасность. Казаки искали мобилизованных потому, что эти
отряды были наименее обучены и революционны, и потому,
что среди мобилизованных были предатели. Казаки жестоко
поплатились за свои попытки. Ворошилов подвел их к
самому Царицыну, ввел их в узкие долины, где высоты были
хорошо укреплены нами между железных дорог, на которых
казаков ожидали двенадцать бронированных поездов.
Необходима была колоссальная выдержка.
Лучшие царские генералы стояли во главе красновских
войск; офицерские полки таранили наши части, которые были
послабее. Судьба Советской власти зависела от исхода
битвы. Неделю продолжался бой. Тридцать тысяч красыовцсв
легло под Царицыном; астраханская добровольческая армия
легла поголовно. Царицын был спасен. Разрозненные
отряды казаков в панике бежали за Дон. Но не стало и Коли. Он
был смертельно ранен на боевом посту. В момент, когда
одна из мобилизованных частей поколебалась и могла
разразиться катастрофа, он вдвоем со своим адъютантом
ворвался во вражескую батарею, внес панику, обрубил
постромки у орудия. Он спас положение. Это было не в первый раз.
Он не знал, что такое опасность. Но это был, увы, его
последний подвиг. Тяжело раненный в живот, он не желал
уйти, пока не убедился, что опасность миновала. Это стоило
ему жизни. Несвоевременная перевязка и запоздавшая
операция превратили и без того тяжелую рану в рану
смертельную.
Умер Коля. Его смерть была тяжелым ударом для всех,
кто его знал. Он умер, но не умерло дело, за которое он
боролся. Краснову так и не удалось соединиться с чехослова-
ками.
Советская Россия строит Красную Армию, о которой
мечтал Коля и для создания которой Коля положил один из
первых камней. По постановлению Харьковского Совета его
тело привезено сюда, в Харьков.
Но он жив, потому что дела его бессмертны; потому что
то, чему он учил, теперь понятно многим; потому что его
образ и пример будут жить в груди у всех, у кого бьется там
настоящее горячее революционное сердце.
Старый порядок знал Суворовых, наполеонов,
Скобелевых. Новый порядок уже создал Колю Руднева, он
продолжает создавать новых рудиевых.
217
Наши бойцы с печалью и любовью чтут память
погибшего товарища и учителя; подрастающие поколения с
любовью и восторгом будут чтить память великих борцов за
освобождение человечества и на их примере будут
воспитываться для дальнейшей борьбы.
Мир праху твоему, дорогой Коля. Земля тебе будет пухом.
Вражеская пуля отняла тебя у нас живого, но ты и
мертвый с нами. Ты умер, по ты будешь жить как образ, как
символ, как идея.
Артем
Известия (Харъкоп),
1919, 5 февраля
ПАРТИЯ МЕЛКОЙ БУРЖУАЗИИ
И ВЛАСТЬ СОВЕТОВ
Восстановлепие власти Советов на Украине происходит в
условиях деморализации буржуазных классов и развала
буржуазных политических партий.
Вчерашние враги Советской власти, меньшевики и
эсеры — от белокарелинцев до черноколчаковцев
включительно — толкутся в передних Советов и выражают в весьма
верноподданническом тоне свое желание приобщиться к
Советской власти.
Не будь кадеты объявлены врагами народа, возможпо, и
они бы пришли с претензиями и ходатайствами на право
разделить бремя власти с партией победившего
пролетариата.
Как классу, буржуазии, разбитой в открытом бою и
лишенной уверенности в близкой победе, ничего другого не
остается делать, как попытаться использовать легальные
возможности пролетарского релшма для мобилизации своих
сил в борьбе против пролетарской диктатуры. Ясно, что мы
ей подобных возможностей пе пожелаем предоставить.
Буржуазия, как класс, должна исчезнуть. Это понимают
наши противники. Поэтому они не ставят вопроса прямо
ребром, не выдвигают вперед тех групп буржуазии, которые
в предшествующую эпоху были вождями сражавшейся
против рабочих масс контрреволюции.
Им нужен щит и немножко тумана, чтобы спрятать
себя и скрыть свое подлинное лицо от рабочих. Для этого
они используют мелкую буржуазию. Нет никакого сомнения,
что широкие круги мелкой буржуазии стоят сейчас за
Советскую власть и, безусловно, предпочитают Советскую
власть всякой другой.
Они на опыте убедились в том, что ближайшие
насущные интересы их лучше всего сумеет удовлетворить
Советская власть.
Пролетариат, несомненно, не откажется всемерно
использовать ту поддержку, которую готова оказывать ему мелкая
буржуазия.
219
Те группы мелкой буржуазии, которые определенно
перейдут на сторону пролетариата и свяжут с ним свою
судьбу, будут привлечены к государственной работе.
Буржуазия учитывает все это. Ее прямой задачей
является помешать переходу более или менее значительных масс
мелкой буржуазии на сторону рабочих.
Одновременно она пытается легализовать под флагом
сочувствующих пролетариату те элементы из рядов мелкой
буржуазии, которые используют свое участие в Советской
власти для разложения борющихся против Антанты рабочих
и крестьянских масс. Мы должны предвидеть эту опасность
и своевременно ее ликвидировать.
Когда харьковские меньшевики потребовали себе место
в исполкоме, Харьковский Совет совершенно резонно указал
им на дверь. Идеологам контрреволюции вроде Сана и его
прихвостней место не в Совете, а в помойной яме, куда
метла Советской власти выметает мусор и негодные отбросы,
оставшиеся на Украине после кровавых дней
оккупационной, гетманской и балбочановской диктатуры. Но в рядах
меньшевиков есть не только контрреволюционеры. Там есть
сейчас и такие элементы, которые склонны пойти скорее с
рабочими, чем с пуришкевичами и Петлюрой. Их мы не
оттолкнем.
По мы должны убедиться в том, что нам предлагают
честный союз.
Мы не откажем им в их требованиях, как отказали
партии, возглавленной Саном, Рожицыиым89, только при
условии, что они откажутся быть щитом для санов, рожицыных
и иже с ними.
Честные меньшевики, которые желают работать с нами,
должны принять все меры к тому, чтобы контрреволюция
не смогла легализоваться за их спиной. Если меньшевики
придут к нам с санами и его прихвостнями, они принесут
вместе с живой кровью разлагающий яд.
То же относится ко всем другим партиям. Приветствуем
всех, кто идет с нами с оливковой ветвью мира, и
указываем на дверь каждому, у кого за ветвью мира виднеется
спрятанный за пазухой камень.
Артем
Известия (Харьков),
1919, 8 февраля
ПРИВЕТСТВЕННАЯ РЕЧЬ*
И ВЫСТУПЛЕНИЕ НА I ХАРЬКОВСКОМ
ГУБЕРНСКОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ™
16 февраля 1919 г.
Товарищи, в вашем лице приветствую I губернский
съезд Советов рабочих, красноармейских и крестьянских
депутатов, который собрался теперь на освобожденной
Украине (аплодисменты). Разрешите, товарищи, приветствовать
вас от имени Коммунистической партии Украины, которая
с самого первого дня начала борьбу за Советскую власть,
во время нашего торжества здесь, на Украине, после
Октябрьской революции. После разгрома рабочих и крестьян
здесь силами соглашательских, националистических,
социалистических партий и их приспешников при помощи
штыков Германии партия должна была с передовыми
силами рабочего класса и крестьян Украины несколько отступить
для того, чтобы выждать, собрать свои силы и тогда прийти
так, как пришли мы сейчас (аплодисменты). На нашу
партию, товарищи, и на Центральный Комитет нашей партии,
в частности, выпала великая и славная задача вести красную
борьбу, которую вели поднявшиеся и еще мало сознавшие
свои цели и задачи широкие рабочие и крестьянские
массы,— всю эту борьбу и тогда, когда эта борьба велась
подпольно и когда нужно было только подготовлять силы, и
тогда, когда широкие массы восстали. В первый период и
второй период на нашу партию выпала тяжелая, трудная и
славная задача организовать трудящиеся массы, объединить
их, поднимать и вести к победе (аплодисменты). Наша
партия, товарищи, известна вам всей той работой, которую она
провела, теми ревкомами, под руководством которых
фактически широкие массы пришли к победе. Наша партия
сделала все, что было в ее силах, для того чтобы германские
оккупационные войска, которые являлись самой страшной
угрозой, какая только была здесь, на Украине, разделить на
действительно пролетарские советские массы и на ту
контрреволюционную командную буржуазную сволочь, которая
обманула их, которая вела их сюда как палачей украинских
* Стенографическая запись речи Артема очень несовершенна, i^d.
221
трудящихся масс. На нашу партию выпал тяжелый долг: в
тот момент, когда началось восстание, организовать широкие
массы украинского рабочего класса и беднейшего
крестьянства для того, чтобы выступить против объединившейся
контрреволюции как одна объединившаяся Украина. На наш
Центральный Комитет выпала задача организовать
Временное рабоче-крестьянское правительство, работа которого у
вас проходила перед глазами, которую вы так единодушно
поддержали и которую вы одобрили.
На нашу долю выпала организация повстанческих отря^
дов в одну Советскую революционную украинскую армию,
которая загнала сейчас врагов украинских рабочих и
крестьян к берегам Черного моря, на Волынь, где они сейчас
разбегаются или прячутся в ожидании, пока новый
международный хищник, пока новые дикари из-за океана, из
буржуазных государств придут для того, чтобы съесть
крестьянство, для того, чтобы разбить рабочий класс Украины. Но
они не дождутся этого. Наша Красная Советская армия
достаточно сильна духом и достаточно сильна численно, чтобы
кровью и грудью отстоять теперь свободную Украину от
дальнейшего нашествия. На наш Центральный Комитет
партии выпала грандиозная задача. Наш Центральный
Комитет партии, надеюсь, вы сами признаете, выполняет все эти
задачи блестяще. Наш Центральный Комитет привел вас к
тому, что теперь здесь имеет возможность собраться
настоящая власть, настоящие представители трудящихся,
угнетенных и порабощенных ранее масс части Украины,
Харьковской губернии.
Товарищи, приветствую вас от Центрального Комитета
Коммунистической партии Украины как первый съезд
действительных представителей рабочего и беднейшего
населения Харьковской губернии и желаю, товарищи, вам, чтобы
ваша работа в дальнейшем была бы так же успешной, как
успешна была работа нашего Временного
рабоче-крестьянского правительства и работа нашей партии на Украине до
сих пор. Надеюсь, товарищи, что этот съезд — первый съезд
на Украине, что вскоре, к 1 марта, мы соберем первый съезд
Советов рабочих, красноармейских и крестьянских
депутатов, и тогда мы сможем сказать, что работа
Коммунистической партии Украины по созданию действительно
Рабоче-крестьянского правительства Украины будет создана,
и мы получим тогда революционную власть, какой
достойны революционные рабочие и революционное
крестьянство освобожденной красно-советской Украины
(аплодисменты).
£22
* *
*
Товарищи, говорят, что лежачего не бьют, но, однако,
когда человек лежит только для того, чтобы притвориться,
для того, чтобы сзади укусить или ударить, по отношению к
нему, если не бьют его совсем, то держатся с известной
осторожностью. Вы вчера слушали речь тов. Раковского91,
товарища, которого Центральный Комитет Коммунистической
партии Украины выдвинул на ответственный пост
председателя Временного рабоче-крестьяпского правительства. Вы
слышали возражения, которые пытались здесь сделать ему
его противники. Это были жалкие возражения. Товарищи,
иногда надо слышать критику наших врагов для того, чтобы
посмотреть, где же мы слабы, чтобы увидеть, в каком пункте
мы должны чуть-чуть укрепиться, чтобы в дальнейшем иметь
больше силы, больше крепости. Я слушал почти полчаса и
не услышал ничего такого, что дало бы мпе хотя малейший
намек на то, что какие-нибудь наши позиции действительно
слабы. Речи сводились, во-первых, к желанию лично
ущемить т. Раковского в том, что он председатель правительства,
что много говорил, а ничего не сказал о том, что он должеп
был сказать, т. е. что он не указал совершенно на основные
моменты, которые он должен был указать, на основную
международную и внутреннюю политику. Но при этом говорят,
что он о международной политике сказал, по сказал
недостойно, а что касается внутренней политики — говорил лишь
о врагах Советской власти. Я, товарищи, не могу сказать,
насколько недостойны были те фразы, которые говорились
о внешней политике нашей Советской Украины тов. Раков-
ским, но что касается внутренней политики, то, извините,
внутренняя политика характеризует наше правительство как
рабочее и крестьянское, об этом товарищ Раковский сказал
и сказал очень много, и вы ничего об этом, товарищи, сказать
не могли. Вы говорите, что расстреливали много, но
представитель власти сказал, что вас следовало расстрелять. Вы же
пришли сюда с документами, и что вы сделали с этими
документами. Во-первых, вы не сказали, есть ли у вас
документы, во-вторых, не прочитав документа, начали с 4-го
параграфа. Думаю, что собранию интересно зпать, что это за
документ. С первых же шагов, с первого же параграфа там
было сказано о том, что возмутительная советская
пропаганда велась. Это факт, что контрреволюционная деятельность
велась левыми эсерами, а дальше указывалось, что товарищ
Дыбенко92 был командующим одной из дивизий, в то время
как эта дивизия дралась на фронте за сотни верст от того ме-
223
ста, где велась эта деятельность. Мы не сумели его
допросить. Я бы хотел, чтобы мне дали этот документ, чтобы вы
могли ясно прочесть, где черным по белому сказано, правы
и тысячу раз правы были товарищи украинские социалисты-
революционеры, которые сейчас говорили здесь передо мною,
что черное знамя контрреволюции прячется левыми эсерами
за красными складками. По нам говорят о том, что если мы,
дескать, ничего особенно многого не сказали про политику,
про международную политику рабочего класса, которая
ведется, то мы все-таки много сказали и сказали то, что мы
едем на Принцевы острова93 якобы для того, чтобы
продавать рабочих и беднейших крестьян России. Я думаю, члены
настоящего съезда дадут достаточную оценку тем
выражениям, которые раздавались здесь из уст некоторых
социалистов-революционеров, но я думаю, что Советской власти не
придется оправдываться, а те инсинуации, я прямо скажу
(крики: какие инсинуации?), которые здесь раздаются, что
мы продаем интересы рабочего класса и беднейшего
крестьянства международным капиталистам, это говорят те,
которые сияли войска с фронта, там, где мы дрались с войсками
Лнтанты, на Волге94, которые отдали всю Волгу врагу.
Когда Антанта начала наступать на нас, что вы сделали, левые
эсеры, для того, чтобы дать возможность Советской России
оправиться от удара ц вовремя ответить на удар Лнтанты?
Вы подняли знамя восстания в Москве, громили Москву95.
Те, которые говорят мне, что это ложь, что вы громили
артиллерийским огнем Москву, я желал бы, чтобы вы поехали
и посмотрели на те дома, которые были разрушены, на
трупы людей, которых вы убили там.
Когда богачевы говорят, можно и не слушать, но нужно
знать, что они уличают партию левых эсеров в тысячу раз
больше делами, чем своими фразами, своими словами.
Товарищи, для чего мы хотели сейчас поехать на
Принцевы острова. Для чего мы сейчас принуждены, при
известных условиях оккупации, драться с войсками и
представителями международной контрреволюции? Почему? Потому,
что цель некоторых слоев рабоче-крестьянского населения
той же Франции, той же Англии, той же Америки
заключается в том, чтобы еще драться с нами, с рабочим классом и
беднейшим крестьянством России, а не драться с
капиталистами-помещиками. Сейчас левые эсеры кричат о революции,
но сами они в эту революцию не верят и все делают, чтобы
этой революции не было. Они не хотят исходить из одного
маленького факта, что борьба беднейших слоев Франции,
Англии, Америки против буржуазии развивается, что через
224
месяц она будет больше, чем сейчас, а через два месяца она
будет больше, чем через месяц. Если там нарастает и
развивается революция, что нужно делать представителям
рабочего класса и крестьян в России? Нужно ожидать, когда на
буржуазию международную ударит свой пролетариат с
другого конца. Международная буржуазия вводит в
заблуждение свой рабочий класс тем, что уверяет его, будто в России
власти нет, а есть захватчики-большевики. Международная
буржуазия говорит это своим рабочим. Вы смотрите, что
левые эсеры говорят. Они также говорят, что пикакой власти
у рабочих и крестьян нет, что там комиссародержавие и дер-
яшмордодержавие, значит, вы этим самым говорите, что
международная буржуазия не обманывает своих рабочих и
крестьян, а что они говорят им правду и вы говорите
неправду не только тут, но и там. Однако вы заклеймили себя как
величайшие предатели. Вы в тысячу раз клеймите свою
партию больше, чем может это сделать тов. Раковский или
другой представитель коммунистической партии. Затем, когда
международная буржуазия говорит своим усталым солдатам,
что она, международная буржуазия, желает защищать эти
интересы беднейших слоев населения, когда она говорит, что
война кончена и они сторонники мира, что врагами мира
являются только большевики-коммунисты, только власть,
которая существует в Советской России, то, товарищи, нам
нужно показать и трижды показать, что лгут эти мерзавцы,
что не мы являемся насильниками, империалистами и
грабителями, не мы являемся сторонниками войны, а что мы
хотим одного мира, что война и грабеж — это профессия, это
занятие международных банкиров и помещиков и
грабителей, которых поддерживают левые эсеры. Когда пас
Вильсон96 хотел поддеть, когда он хотел доказать, что Советская
власть желает войны и не желает разговоров о мире, что по
ее вине мира пет для рабочих Франции, Англии и Америки,
что, для того чтобы достигнуть мира, надо задушить
Советскую Россию, когда он сделал свое гнусное предложение о
том, чтобы мы явились на Принцевы острова, мы сказали:
«Мм'явимся на Принцевы острова», и мы сказали им
больше: «Мы знаем, что вам нужно, вам нужно крови рабочего
класса, так вы ее не получите. Л если вам нужны деньги,
если вам нужно пограбить пемножко, то вы скажите
заранее, сколько вы желаете пограбить, а мы тогда скажем,
лучше нам просто сделать вам то, что вы от нас требуете,
потому что война с вами потребует в 10 раз больше. Если же
вы запросите слишком много, то мы скажем вашим рабочим
и крестьянам: смотрите, не мира они хотят, а такого-то гра-
15 Заказ 2637
225
бежа». Для левых эсеров разговор такой недопустим. Грабеж
народных денег, правда, в Павловграде, допустим, потому что
там это делают левые эсеры. А на Принцевых островах мы
откупаемся для того, чтобы заплатить за сохранение жизни
невинных рабочих и крестьян. Если бы левые эсеры были бы
социалистами, они бы поняли, что революция там в
странах Антанты развивается, что через месяц восстание
народных масс будет больше, чем сегодня, что если мы дадим
обещание о том, что мы через три года будем что-то платить,
так мы знаем следующее, что если мы за три года не
победим мировую контрреволюцию, а она нас победит, то мы не
будем платить, а будут платить те, которые продадут Россию
международной контрреволюции. Мы знаем, что наша
победа придет. Мы знаем, что и через 2 месяца мы будем
сильнее. Если мы не будем достаточно сильны, мы скажем, что
можно еще поторговаться. Но мы знаем, что с каждым
днем мы становимся все сильнее. Что ни день, то наш
противник становится слабее. И ясно, как было в то время, когда
заключали Брестский мир97, что не штыками можно
бороться за революцию, но возможно бороться и другими
способами. Когда нам левые эсеры предлагали немедленно начать
войну с Германией, мы говорили, что они глупцы, а когда
они восстали против нас с оружием в руках, мы говорили,
что они контрреволюционеры. Потому что нам ясно было,
что революция в Германии нарастает, что военная мощь
Советской России слаба, что, идя против Германии, Россия
усилит там шовинизм, уменьшив шансы революции. Мы
знали, что, если мы купим германскую контрреволюцию, чтобы
оттянуть ее наступление, так раньше, чем победят штыки
наших солдат, она будет свергнута штыками германских
солдат и штыками германских рабочих. Мы были правы, а
вы, которые мешали Советской России, мешали рабочим и
крестьянам, проводя эту политику, вы были не только
неправы, а являлись отъявленными контрреволюционерами,
великими врагами рабочего класса. Наша политика ясна и
проста и не каким-нибудь богачевым говорить хоть о том, что
вожди мировой революции, крестьянской и рабочей,
продают эту революцию. И не каким-нибудь богачевым,
устраивавшим в подполье провокацию и восстанавливающим
против вождей мировой революции, говорить, что они спасают
революцию. Наша политика ясна и проста, когда мы
говорим, что мы пойдем на Принцевы острова, международная
буржуазия говорит, а «тогда мы не идем». Значит,
международная контрреволюция лучше оценивает наше поведение,
чем вы.
226
Товарищи, я думаю, что теперь больше пичего не
остается говорить по поводу тактики и по поводу того, что
называется тактикой левых эсеров. Наше поведение ясно во всех
отношениях. Мы будем до конца за диктатуру рабочего
класса и беднейшего крестьянства, и вам не спровоцировать нас.
Когда вы кричите о «выборах», мне вспоминается один
маленький пример, когда провоцироваипые солдаты
вздумали выбрать доктора и выбрали одного из товарищей
доктором. Через несколько дней, когда у трех были сворочены
скулы, а у четырех отравлены желудки, солдаты закричали,
что докторов по выборам нельзя выбирать. Когда левые
эсеры говорят о том, что мы продаем рабочих и беднейшее
крестьянство международной буржуазии, всякому ясно, что
если в июле они могли обмануть кого-то, через год после того
всем стала ясна наша полигика, после того как все
убедились в том, что мировая революция идет, что она
торжествует, что она неизбежно восторжествует. Что в таких условиях
шаги пашей Советской республики, шаги нашей Советской
власти необходимо направить таким образом, чтобы вовремя
был раздавлен капитализм, чтобы мы вовремя поддержали
рабочее движение того государства, которое будет в
опасности. Для того чтобы они могли победить, чтобы они могли
собрать все силы, и мы не должны растрачивать сил своих.
Мы копим свои силы, мы бьем всю контрреволюцию, которая
с нами воюет. Но мы готовим постоянно силы к тому, чтобы
каждый был готов ударить в голову контрреволюции, и
международной и внутренней, которая помешает торжеству
дела международной социальной революции.
Работы Харьковского губернского
съезда рабочих
и крестьянских депутатов
от 16 февраля 1919 года.
Цситропечать, 1919
ВЫС ТУПЛЕНИЕ
НА ХАРЬВОВСКОЖ
ГУБЕРНСКОМ СЪЕЗДЕ КП(б)У
Газетное изложение
Слово для доклада от ЦК Коммунистической партии
Украины предоставляется вновь т. Артему, который отмечает,
что ЦК Коммунистической партии Украины считает своей
главной задачей организацию Коммунистической партии и
ее ячеек на Украине и второй задачей — подготовление
рабочих и крестьянских масс к войне с контрреволюцией,
т. е. с гетманом и петлюровщиной; успешность второй задачи
зависит всецело от успешности первой задачи.
Во время отступления Советской власти с Украины ушло
громадное количество товарищей рабочих. Ввиду занятия
всей Украины германскими войсками Коммунистической
партии пришлось как организационный центр, так и
военный установить за кордоном Украины. Германские войска
после оккупации стали постепенно разлагаться, что дало
возможность ЦК Коммунистической партии Украины
проводить успешно как первую, так и вторую задачу. Успешность
зависела еще от того, что германская военная власть вела
себя по отношению к населению, в особенности против
рабочих и крестьян, особенно жестоко, грабя крестьян и
преследуя рабочие организации, и это дало возможность ЦК
Коммунистической партии Украины объединить все угнетенные
массы для открытой схватки с противниками революции, что
и привело к окончательной победе советских и
повстанческих войск над реакцией, и, таким образом, почти вся
территория Украины в настоящее время находится во власти
Советов.
Затем т. Артем останавливается подробно па деталях
организационной работы ЦК и отмечает большие заслуги как
Центрального ревкома, так и ревкомов на местах, которые
имели тесную связь с правительством рабочих и крестьян
Украины, с ЦК Коммунистической партии Украины и
сумели организовать повстанческие отряды в тылу как
германских войск, так и петлюровских, не давая им большой
возможности сопротивления советским войскам. Тов. Артем
останавливается на том, как происходила организация
войсковых частей.
228
По занятии территории Украины правительству рабочих
и крестьян открылась широкая работа по созданию
государственной Советской власти, и если многие учреждения,
необходимые для упорядочения хозяйственной жизни Украины,
и созданные учреждения советские работают не так, как
следовало бы, то в будущем это исправится, когда нам никто
не будет угрожать и Советской власти представится
возможность без помехи вести практическую работу; но главнейшей
задачей ЦК Коммунистической партии Украины считает
создание Коммунистической партии как революционной
партии и эту задачу считает основной, при разрешении которой
в ЦК Коммунистической партии Украины происходили
споры по некоторым вопросам, но в конечном результате
освещение вопроса с двух точек зрения помогло разрешить его в
более правильном виде. Тов. Артем отметил недостачу
партийных работников в распоряжении ЦК, что не дало
возможности своевременно посылать их на места для
партийной работы на Украине.
Известия (Харьков),
1910, 18 февраля
ВЫСТУПЛЕНИЯ
НА III СЪЕЗДЕ КП(б)*ь УКРАИНЫ
1 марта 1919 г.
Правленая стенограмма
Товарищи, во всех зтих разговорах о том, что у ЦК
партии Украины не было ни направления, пи линии поведения,
что он не играл мировой политики, с этим нужно покончить.
Наша украинская партия есть сейчас российская партия, и
те, которые не желают этого понимать, ничего не понимают...
И мы не будем считаться, когда говорят нам, что мы плохо
выполняли те общие директивы, которые давались нам ЦК
большевиков, и пусть скажут, где мы плохо их выполняли.
И когда я был выбран в ЦК партии, я не был на Украине, я
был в другом месте.
Мне говорят, что мы, приехав сюда, распустили Военно-
революционный комитет, что мы распустили армию".
Вторым съездом 10° вместе с т. Акимом как раз я был назначен
для того, чтобы привести в систему все это. Но я хочу
спросить, дали ли мне отчет во всем, что там есть? Но нам
говорят о целом ряде других вещей, о том, что мы сделали с этой
армией и т. д. Мы поставили определенно вопрос. Здесь кто-
то сказал, что вздумали растворять нашу армию, зачисляя ее
в русскую Красную Армию. Позвольте вас спросить, а вы в
какой армии состоите? Те, которые говорят, что хотят
зачислить пас в Красную Армию, вы не часть Красной Армии?
В этом отношении, я думаю, что у нас не может быть
никакого разговора и тогда, когда вопрос был поставлен о том, что
украинская революция есть часть общей революции, что
украинская Красная Армия есть часть общей Красной Армии.
Когда поставлен был этот вопрос, мы пробовали привлечь
все силы для того, чтобы создать из этих небольших
разбросанных толп, которые мы нашли, действительно
организованную армию. И это, говорят, ни к черту негодное
руководство, это после того, как через два с половиной, три месяца
вся Украина является Советской Украиной, когда на месте
отсутствующих войск мы имеем целые дивизии, мы имеем
почти стотысячную армию, снабженную и вооруженную. Это
дело государственного аппарата, и наш государственный ап-
дарат был приспособлен это сделать.
230
Вот вы прочтете прокламации, в которых написано:
«Позор Советскому правительству, которое соглашается с
империалистами». Разве это не эсеровские привычки? Позор был
бы, если бы мы сорвались и если бы на нашу Красную
Армию были бы брошены сорганизованные полки заграничных
империалистов. Нам говорят: «Это не все. Вот товарищ
Коцюбинский имел одну политику, товарищ Иванов просто
говорил, что надо идти, и это называется политикой». По
отношению к мелкобуржуазным партиям нас называли
соглашателями. Это кто? Это те товарищи называли нас
соглашателями, которые уходили из партии в свое время потому, что
наша партия не хотела объединяться с меньшевиками. Это
нам говорят те товарищи, которые играют с эсерами здесь.
И когда мы закрываем левоэсеровскую газету, они
открывают ее, а говорят, что мы соглашатели. Когда мы закрываем
меньшевистскую газету здесь, то ее открывают леваки, и это
мы соглашатели.
Когда нам говорят, что мы не оставляем никаких
исторических документов, я думаю, что мы имеем завоевания
революции, которые являются лучшими документами, которые
оставит история о деятельности тех или других партий.
И ясно, что мы, скромные борцы на скромных постах,
понимаем свое место и знаем, что мы часть Российской
Коммунистической партии и что мы делаем то, что нам
указывает наш Центр. Если мы не удовлетворяем, на съездах
российских мы будем переизбраны. Но до тех пор, пока будем
здесь мы, вы здесь пе будете. А если вы не будете делать
того, что нам будет указано из Центра, то вы тоже не
будете здесь, и никто вас не оправдает тогда, когда вы вздумаете
себя оправдать. Если желаете, я укажу па один факт о
переговорах с директорией, с Петлюрой 101. Не скрывайтесь за
словами. Когда вы говорите о нас как о соглашателях,
которые торгуются с директорией, говорите прямо, что вы
обращаетесь прямо к нашему Центральному Российскому
комитету, который ведет с нами переговоры, и что вы ругаете
в пашем лице работу и политику всей партии. Так и
говорите: «Мы — украинские сепаратисты, мы желаем здесь, на
Украине, играть свою мировую политику». Извините, эту
мировую политику вы играть не будете. Будет единая
Российская Коммунистическая партия, и только она будет вести
политику.
Партийный архив Института Публикуется впервые
истории партии
при ЦК НП Украины,
ф. 1, оп 1, д. 15, л. 39—42
231
* #
4 марта 1919 г.
Газетный отчет
Тов. Артем замечает, что вопрос о мелкобуржуазных
партиях надо поставить как вопрос о партиях того вообще
класса, которым является пролетариат. И, следовательно, нельзя
ставить вопрос так, что все эти партии непролетарские и
поэтому с ними и не о чем разговаривать. Если бы было так,
то это значило бы, что пролетариат в России настолько
велик, что он настолько преобладает над всеми слоями
населения, что он сам без всякой посторонней помощи может
совершать социальную революцию и что ему не страшны
остальные классы и он их легко может задушить. На самом же
деле в нашей стране огромные массы населения —
непролетарские массы. И нельзя сказать поэтому, что куда бы пи
пришел большевик, все голосуют за него. Необходимо,
продолжает оратор, учесть все, что может случиться через два
дня или через два месяца.
Далее оратор спрашивает: выгодно ли, чтобы вся мелкая
буржуазия записалась в коммунисты и лезла в партию? Не
особенно выгодно. И невыгодно потому, что партия
коммунистов тогда перестанет быть партией пролетариата, а
будет партией мелкой буржуазии. Необходимо установить иное
отношение к ней. Необходимо будет посмотреть, какая
партия будет бороться против нас и какая не будет. Далее
оратор указывает па то, что нам придется вести определенную
линию разложения среди буржуазных партий, с одной
стороны, и укрепить наш тыл путем соглашения с той частью
мелкой буржуазии, которая тянется к коммунистам.
Касаясь меньшевиков, оратор находит возможным часть
их пускать на известные работы. Далее оратор,
останавливаясь на других партиях, вроде украинских эсеров, замечает,
что к последним необходимо отнестись с большой
осторожностью: они восставать не будут, но могут разлагать. Левых
же эсеров и те мелкобуржуазные элементы, которые с ними,
нужно скорее добить. Оратор в конце речи приходит к тому
заключению, что соглашение с украинскими эсерами может
оказать огромное содействие при той войне, которую мы
сейчас ведем: они помогут разложить силу неприятеля.
Известия (Харьков),
1919, 6 марта
ЛИСИЙ ХВОСТ И ВОЛЧЬЯ ПАСТЬ
Наглость господ меньшевиков начинает превосходить
всякое описание.
Ободренные некоторыми успехами белогвардейцев па
внешних фронтах и заручившись директивами от своего
центра, наши харьковские меньшевики распоясались вовсю.
Не все из них, но как раз те, которые спят и видят
Советскую власть поверженной во прах и Уфимскую учредилку ,02,
восседающей на престоле в Москве, Харькове или Киеве. Чего
только не проделывают гг. сандомирские, чиркины, рыбаль-
ские * и все, кто с ними.
Они ринулись после долгого отсутствия вновь в массы
рабочих, они там клевещут, запугивают, обманывают, сеют
панику. Делают они это очень нагло, как будто Советская
власть уже не существует как власть. Открыто издеваясь над
распоряжениями властей, они это мотивируют либо тем, что
Луганск уже пал и очередь сейчас за Харьковом, либо тем, что
Советская власть не осмелится их тронуть, так как за ними
идут все рабочие. Эти жалкие прихвостни
империалистической буржуазии на последнем Всеукраинском съезде
Советов ,03 никем ниоткуда не были посланы. Массы их
бойкотировали. На выборах в районные Советы, здесь, в Харькове,
где помимо рабочих принимали участие в выборах и массы
городского мещанства, массы открыто выразили свое
отношение к предательской тактике меньшевиков. Огромная
масса избирателей, почти все, кроме официальных членов партии
меньшевиков и их семей, голосовали против меньшевиков.
Однако что-то подстегнуло меньшевиков очень сильно, и
сразу почти во всех советских республиках заставило их
броситься в атаку на Советскую власть.
Широкие массы рабочих должны попять, уяснить себе
смысл отчаянного шага, на который вдруг решились
меньшевики, и, поняв, сделать соответствующие выводы. Уже в
феврале в Москве были получены достоверные сведения о
* Саидомирский, Чиркин, Рыбальский — руководители
Харьковской меньшевистской организации. Ред.
233
том, что на март — апрель в связи с наступлением
империалистов на ряде фронтов готовится ряд массовых выступлений
и восстаний против Советской власти. Успех наступления
белогвардейцев мог быть достигнут лишь при условии
разрыва наших железнодорожных сообщений и отвлечения
нашей энергии, внимания и сил от внешнего фронта на
события внутри страны.
Что сведения советской коптрразведки были верпы,
доказал факт многочисленнейших, часто совершенно
несвоевременных выступлений, имевших место именно во второй
половине марта. Мы имеем попытки взрыва водокачек и
оставление без воды голодающего рабочего населения
красного Питера, военные восстания, попытки организовать
забастовки на железных дорогах и на ряде заводов. К
этому времени как раз относится усиленная работа по взрыву
Советской власти со стороны меньшевиков, правых и
левых эсеров, а также анархистов; все они, как один, клялись
своей ненавистью к своим недавним открытым союзникам,
боевым соратникам: Колчаку, Клемансо, Вильсону, Шейде-
ману и компании.
Все они, как один, одновременно кляли во все тяжкие
существующую форму Советской власти и взывали в России
и за границей к рабоче-крестьянским массам с мольбой о
немедленном выступлении против Российского
рабоче-крестьянского правительства.
Первые результаты их попыток оказались
малоуспешными.
Гг. аксельроды, рубановичи и их присные не сумели
уговорить рабочих Европы поддержать гг. ллойд Джорджей,
вильсонов и клемансо в их борьбе с Советской Россией. Как
раз их наглые, клеветнические выступления против
существующей в России рабоче-крестьянской власти и провокация
вооруженной борьбы рабочих масс Европы против нашей
Красной Армии вызвали в Европе ряд колоссальнейших
демонстраций в пользу Советской власти.
Особенно подчеркнули последние события ту
колоссальную популярность и любовь, которыми пользуется имя
тов. Ленина в рядах европейских рабочих.
В свое время даны, чхеидзе, горевы, церетели, Черновы и
иже с ними гнали в наступление по приказу этих
политиков и банкиров русских крестьян и рабочих. Теперь по их
же приказу наши социал-предатели безуспешно пытаются
гнать в наступление вооруженные силы Антанты против
русских рабочих и крестьян.
Успехи социал-предателей в России были немногим боль-
234
ше. Восстания, забастовки и заговоры были быстро
ликвидированы, провокаторская роль сторонников демократии
(буржуазной) оказалась для рабочих слишком очевидной
(нельзя достать хлеба забастовкой, да еще на железной
дороге). Местами, как на Алексапдровской ж. д., рабочие
просили арестовать провокаторов, которых тут же указывали.
Теперь деятельность социал-предателей, потерпевших
полное поражение в Европе и на севере, переносится на юг
к нам, на Украину.
Заручившись какими-то советскими документами,
мастера саботажа и провокаций ползут на Украину. Задолго до
восстановления Советской власти многие из них
обосновались здесь под крылышком Скоропадского,04. Они
устраивали митинги, организовывали органы печати и клеветали,
клеветали без копца. Конечно, клеветали пе па
Скоропадского и пе на возлюбленную ими балбачанско-петлюровскую
директорию. Они клеветали на рабоче-крестьянскую власть
Советской России. Величайшие муки, которые переживал
народ, восставший против капитала, против его злейшей
формы и порабощения трудовых масс империалистами, служили
для социал-предателей лишь поводом изливать ушаты грязи,
инсинуации и клеветы на рабочих и крестьян, которые
осмелились, дерзнули свалить чудовище империализма.
На народ, задыхавшийся в огненном кольце, которым
окружили Россию чужеземный империалист и отечественный
белогвардеец; на народ, лишенный областей, из которых
черпалось продовольствие и сырье, социал-предатели тыкали
пальцами и кричали:
«Смотрите: вот пример для вас!
Он горд был, не ужился с нами!..
и потому
Смотрите ж, дети, на него:
[Как он угрюм, и худ, и бледен!]
Смотрите, как он наг и беден,
Как презирают все его!» *
Однако восставший народ превозмог все муки и тяготы
ужаснейшей из блокад. Великий пример пророка социальной
революции не остался не поддержанным.
Украина, Латвия, Белоруссия, Венгрия — уже Советские
республики. Завтра ими будут Польша, Финляндия,
Германия, Австрия и Балкапы.
* Лермонтов М, Ю. Собрание сочинений. М., 1904, т. 1, с, 131. Ред.
235
Есть от чего содрогнуться гг. сандомирским, чиркиным,
рыбальским и компании в Харькове. Есть над чем подумать
Дану, Чернову, Гореву и другим лакеям и прихвостням
капитализма за пределами Харькова.
И они стараются. Ух как стараются!
Бегают, суетятся, запугивают, клевещут, инсинуируют.
Все средства для них теперь хороши.
Но не поможет вам, господа, ни ваша подлость, ни ваше
усердие.
Ваш лисий хвост не заметет следов преступлений, вами
совершенных за годы революции и до нее против дела
освобождения рабочих от всякого гнета и эксплуатации.
Сколько вы ни клянитесь в вашей ненависти к
империалистам Антанты, к палачам Либкнехта, Тышки и Розы
Люксембург, к колчакам и Деникиным, вам уже никто не
поверит. Деяния господ аксельродов, церетели, костровых, биче-
раховых, авксентьевых и прочих палачей рабочих и
крестьян, действующих сейчас при вашей поддержке и вашем
сочувствии, вопиют к небу.
То, что вы проделали сейчас в России, и все эти герои
керенщины — ваши вдохновители: Дан, аферист Горев,
гражданин Чернов, Могилевский и Уфимский и их
присные — все это дважды вопиет. То, что вы сами здесь
проделываете, выдает вас тоже с головой. Вашу волчью пасть вам не
скрыть под овечьей шкурой обиженных, незаслуженно
наказанных жертв большевистского произвола.
Слишком долго лисий хвост заметал то, что делала волчья
пасть.
Ни обмануть, ни задушить рабочий класс вам ие удастся.
Шейдеманы, носке, ренодели, даны, Черновы, геидерсопы,
гюзы, церетели, бичераховы, клемансо, вильсопы и другие
палачи трудящихся масс разделят судьбу керенских и
Красновых. Мертвых или живых — их выкинут как смердящую
падаль в мусорную яму истории.
Артем
Известия (Харьков),
1919, 10 апреля
НА СВЕЖУЮ ВОДУ
Кажется, нигде в России Советская власть не
представляла меньшевикам так много легальных возможностей, как
здесь, в Харькове. Даже у своих друзей — у Скоропадского,
Колчака и Бичерахова —- меньшевики вряд ли могли
пользоваться той свободой действия, какую им обеспечивал
Харьковский исполком. В общем и целом меньшевики не особенно
сильно злоупотребляли представленными им свободами. Как
и всегда, они подчинялись общему настроению
обывательских масс. Поскольку обыватель еще не забыл скоропадщи-
пы и балабановщины, пока эхо еврейских погромов еще
гулко отдавалось в ушах масс торговцев, ремесленников и
интеллигенции, меньшевики, скрепя сердце, признавали
Советскую власть и не решались ее охаивать по принципу.
Положение существенно изменилось за последние недели.
Часть меньшевиков из местной организации начала
решительно выступать против Советской власти, очевидно, то
подкрепление, которое приехало сюда к меньшевикам из
Москвы в лице чиркиных, рыбальских и компании, попало сюда
в момент назревшего перелома в меньшевистской
организации. Влияние московских активистов ускорило переход части
харьковских меньшевиков к открытым врагам Советской
власти. Только этим, видимо, и можно объяснить ту
неслыханную, смелую до дерзкости, определенно контрреволюционную
и буквально провокаторскую работу, которую начали вести
меньшевики в Харькове в последние недели. Их
выступления стали до того неслыханно дерзки, их заявления
настолько определенно лживы, их намерения так неприкрыто
контрреволюционны, что невозможно не предположить за этими
выступлениями чего-нибудь большего, чем просто глупость и
элементарную ограниченность. Товарищам предлагается
зорко следить за выступлениями этой группы меньшевиков.
Необходимо записывать все более или менее существенное, о
чем они говорят, и своевременно сообщать в наши газеты.
Этим путем мы сумеем своевременно узнавать, что затевают
меньшевики, и сумеем разоблачать их неред рабочим клас-
237
сом. Для начала я опишу кое-что из того, что я лично
слышал и частью отмечал в речах меньшевиков в рабочих
районах за последние дни. Самым характерным из выступлений
меньшевиков было, конечно, их выступление в театре
кооператива Шестопарка.
Нужно сказать, что этот театр расположен в районе
Сортировочной, где живут самые малообеспеченные слои
рабочих (преимущественно железнодорожники) и обывателей.
Во время скоропадщины рабочие Шестопарка умоляли
меньшевиков как-нибудь заглянуть к ним и прочесть лекцию или
доклад. Тогда ни одип меньшевик не соизволил заглянуть
(заявление т. Федорепина и др.). Теперь «они» соизволили.
Да еще как — целый букет. Вместе с достопочтенным
разносчиком оппортунистических глупостей и
буржуазно-демократических предрассудков гр. Сандомирским явились и сами
московские гастролеры — Чиркин и Рыбальский. И с ними
пеизбежно свита из полусветил и совсем не светящих, ниже
рангом стоящих меньшевиков. В результате шестопарковцы
имели то, чего нельзя иначе окрестить, как сеанс. Потому
что ни лекцией, пи докладом, ни митингом их выступления
назвать нельзя. Магом, по-видимому, явился сам Сандомир-
ский. Этот ограниченный гражданин харьковцам известен
давно.
Этот ловкий, хитрый адвокат буржуазной демократии
подошел к рабочим и обывателям именно так, как только и
можно было подойти к ним, чтобы их, меньшевиков, стали
слушать. Он навел на них панику, а потом показал им, что
в безвыходном положении, в котором оказались массы,
только меньшевик еще кое-что может сделать. С видом человека,
который кое-что знает, Сандомирский заявляет, что Луганск
пал и (тонкий намек), возможно, Харьков ждет та же участь.
Конечно, большевики уйдут, опи-де всегда своевременно
удаляются. Ясно, остается обыватель и рабочий лицом к лицу с
деникинскими молодцами. Ясно, вновь голод, безработица,
массовые расстрелы. Обыватель и иной рабочий, особенно же
жена рабочего, начинают думать: что же, видно, без
меньшевика не обойтись. Они с белыми не в ссоре. Они к ним
вхожи. Приходится опять идти на поклон к мепыневику и
не ссориться с ним.
Потом начинается канитель о развитии промышленности
и безпадежном положении Советской власти в России. Опять-
таки с видом людей, которые куда-то вхожи, которые что-то
знают, слушателям Шестопарка сообщают об умирании
промышленности в Советской России. При этом ссылаются на
заявления самих коммунистов. Кстати же, сообщают, что ком-
233
муписты уже сами поняли, что промышленность им не
спасти, что политика коммунистов не может не разрушать
промышленности. Очевидно, это относится и к Украине. Час от
часу не легче, слушатели вешают носы. Значит, если и не
эвакуируется Советская власть — все равно спасения нет.
Конечно, всякий грамотный и мыслящий рабочий
понимает, что, если к мельнице не подвозить зерна, она не будет
молоть зерна; если к железоделательному заводу не
подвозить железа или к хлопчатобумажной фабрике — хлопка, то
пока их не подвезут, фабрики будут стоять и ждать подвоза.
Всем известно, что меньшевики и эсеры боролись па стороне
наших врагов и помогали им отнять у центра России
окраины, откуда центр получал хлопок, железо, зерно. Очевидно,
необходимы были все успехи Красной Армии и полное
напряжение сил рабоче-крестьянского государства, чтобы
отнять у белогвардейцев необходимое сырье. Пока это в полной
мере не сделано, необходимо экономить еще имеющееся
сырье и топливо и пускать только наиболее мощные и
наилучше приспособленные и расположенные предприятия. Это
понимают и чиркины, и сандомирские, и рыбальские. Но им
надо не объяснять, им надо обмануть и запугать рабочего и
обывателя, а также замести следы своих преступлений
перед рабочим классом, потому что иначе им могут не удаться
новые или задуманные преступления.
На Украине Советская власть восстанавливает, пускает
в ход производство, убитое и разрушенное друзьями
Сандомирского. Это знает, это видит всякий, у кого есть глаза.
Дальше гг. сандомирские и чиркины размалевывают и без
того безотрадную картину еще более мрачными красками.
В их изложении Советская власть оказывается не рабочей и
не крестьянской, не диктатурой пролетариата. Не решаясь
сказать прямо, что, очевидно, раз Советская власть не
рабочая и не крестьяпская власть — она власть либо
буржуазная, либо помещиков, тут никто пе поверит — Сандомирский
по-адвокатски вывертывается. Он просто продолжает: поэто-
му-де рабочие от коммунистов отвернулись. В качестве
самого достоверного лжесвидетеля (по-адвокатски) он
выдвигает Чиркина, который авторитетно заявляет, что в Москве
коммунисты больше не решаются выступать перед
рабочими. Его дополняет сам Сандомирский, который истерически
орет о том, что с рабочим классом коммунисты говорят теперь
только языком пулеметов. Что большевики разочаровались
в себе, что они знают, что им не справиться с положением,
что коммунисты поняли и даже довели это до сведения своих
приятелей вроде Сандомирского, что коммунисты не могут
239
быть рабочей партией и не могут быть также крестьянской
партией. У слушателя, конечно, мурашки бегут по коже.
Водь белогвардеец на улице уже мигпул обывателю, что
большевики — это партия жидовская. Что Совет дает евреям муки
на мацу, а христианам запрещает выпекать куличи к пасхе.
В тон этим сплетням Саыдомирский здесь в присутствии
самих коммунистов говорит о том, что комиссары заводят
себе текущие счета в банках.
Час от часу не легче, но Сандомирский и его сотрудники,
раз начав бить, бьют обывателя до бесчувствия. Они ему
показывают, как это Ленин обманул крестьян социализацией и
как теперь пускает пыль в глаза состряпанным в Москве
III Интернационалом105. Сандомирский так-таки и заявил,
что с рабочим классом Европы кучка теплых ребят,
собранных Лениным в Кремле, конечно, не имеет ничего общего,
что этот Интернационал, конечно, не сумеет привезти нам из
Америки хлопок, что настоящий Интернационал,
международный и рабочий, собрался в Берне 106, ибо там был от
меньшевиков Аксельрод.
Получив шах и мат в своих надеждах на Советскую
власть, обыватель, кроме того, получил и моральное
удовлетворение. Конечно, опять-таки от г. Сандомирского. На за-
копный вопрос, откуда Сандомирский 3-го числа апреля знал
о падении Луганска, в то время как ни в редакциях, ни в
штабах об этом не знали, Сандомирский стал в позу и
заявил: двадцать пять комиссаров прибежало из Луганска.
В доме, где я живу, они заняли тридцать комнат. Они мне
рассказали обо всем. Эта дикая, наглая клевета на каких-то
луганских товарищей, конечно, вызвала взрыв
аплодисментов у психологически обработанной конференции. Ясно, что
ни Луганск, ни Киев не занимались никакими
неприятельскими войсками и Харькову меньше всего грозит опасность
эвакуации. Мы берем Одессу, естественно, мы не
намереваемся сдавать Харьков и Киев. Ясно, никакой луганский
комиссар не говорил ни слова о сдаче Луганска. Ясно, что в
переуплотненном Харькове не могло иметь места занятие
двадцатью пятью дезертировавшими с фронта комиссарами
тридцати комнат в доме, где живет Сандомирский. Ясно
также и то, что есть революционные трибуналы, где судят
как за клевету, так и за распространение лживых слухов.
Но ложь и клевета сейчас единственное оружие в руках
меньшевиков в их борьбе с коммунистами, с Советской
властью.
Возникает неизбежно вопрос. Почему же меньшевики в
Харькове вслед за российскими меньшевиками, правыми и
240
левыми эсерами начали открытую борьбу против Советской
власти. Почему эту борьбу они ведут, как будто власти
Советов еще нет? Ожидают ли они близость падения Советской
власти... После крушения планов Антанты и Краснова на
Юге, после победы Советской власти в Венгрии, которая
открывает эру гражданской войны в Западной Европе,
отчаяние господ сапдомирских может быть легко понято.
Но чем бы ни руководствовались меньшевики,
необходимо по отношению к ним быть поосторожнее. Мало принять
вызов, который они нам бросили, надо зорко следить за ними.
На войне как на войне. Поднявший меч, от меча и погибнет.
Мы не боимся перехода наших скрытых недоброжелателей и
лагерь наших откровенных врагов. Мы должны следить за
их речами, мы должны их разоблачать, когда они
прикрываются фальшивыми масками. Мы должны тащить их в суд,
когда они клевещут или открыто нарушают, издеваются над
постановлениями Советской власти. И, самое главное, мы
должны следить за тем, что они проделывают в наших
учреждениях. По словам Сандомирского, Чиркина и Рыбаль-
ского, они по доверию от коммунистов ведут какие-то
ответственные работы, причем те же коммунисты мешают им
работать. За последнее время что-то больно скверно
заработали наши некоторые учреждения. Необходимо срочно
организовать коммунистическую рабочую инспекцию.
Необходимо проверить, кто у нас сидит в советских
учреждениях и что там делается. Работа сапдомирских и
чиркиных не может ограничиться одним враньем и
подстрекательством против нас па митингах. За этим враньем
и подстрекательством скрывается нечто большее...
За дело, товарищи! На свежую воду агентов Антанты и
белогвардейцев!
Коммунар (Харьков) 10Г,
1919, 13 апреля
16 Заказ 2637
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА МИТИНГЕ
НА СТАНЦИИ НИКИТОВНА
Газетный отчет
20 апреля с. г.* при ст. Никитовке состоялся митинг, па
котором докладчиком выступил Артем. Прежде всего оратор
обрисовал жестокую расправу империалистов с
большевиками во время отступления их с Украины в 1918 г.
Затем докладчик объяснил причину затянувшейся
мировой войны, указывал на ее главного виновника — буржуазию
Западной Европы, которая, как стая голодных собак,
грызется между собою из-за награбленных богатств, отнятых у
Германии и Австро-Венгрии.
Дальше т. Артем указал на факт эсеровских восстаний и
заговоров в Великороссии, которые старались подорвать
Советскую власть, но планы которых не удались благодаря
лишь сознательности пролетариата. Касаясь хода
германской революции, оратор объяснил, что она тождественна
пашей, но образовавшееся там шейдемановское правительство
враждебно большевизму и ведет гражданскую войну против
спартаковцев. Говоря о революции в Венгрии 108, докладчик
указал, что власть от буржуазии к пролетариату перешла
безболезненно, что фабрики, заводы, имения
национализированы и переданы в руки рабочих и беднейших крестьян.
Касаясь задачи текущего момента, т. Артем объяснил, что
такое Советская власть, как ее надо организовывать, и
призывал исправить железные дороги для восстановления
нормального хода государственного аппарата.
Донецкая коммупа (Бахмут) 109,
1919, 6 мая
* — 1910 г. Ред.
242
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ
ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ,
КРЕСТЬЯНСКИХ И КРАСНОАРМЕЙСКИХ
ДЕПУТАТОВ,
РАЙОННЫХ СОВЕТОВ, ПРАВЛЕНИЙ
ШРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ
И ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИХ КОМИТЕТОВ
Газетный отчет
Слово предоставляется только что прибывшему с
Донецкого фронта т. Артему, который рисует общее состояние
белогвардейских частей следующим образом:
Сил у противника очень немного. Никаких танков белые
также не имеют. Не имея крупных войсковых масс, деиикин-
цы действуют бронепоездами и кавалерией. Белые
направили свой главный удар по линии наименьшего
сопротивления — по партизанам Махно110, которые, конечно, в панике
бежали на запад и очистили огромный район от Гришино до
Чаплино. Паника, к сожалению, перекинулась па соседпие
участки фронта. Внезапный и глубокий обход парализовал
героические усилия донецких шахтеров. Рабочая
мобилизация удалась лишь частично. Шахтеры Горловско-Константи-
новского района не успели сорганизоваться и вооружиться,
как белогвардейские банды в результате глубокого обхода
замкнули их в железное кольцо.
В заключение т. Артем призывает к деловой
организационной работе. «Мы ждем от вас, товарищи, не митингов и
резолюций, а рабочих батальонов и полков. Российская
кочегарка — Донецкий бассейн — должна стать неотъемлемой и
нераздельной собственностью рабочих и крестьян. Вне
обладания Донецким бассейном победа и развитие
рабоче-крестьянской революции немыслимы».
Известия (Харьков^
1910, 3 июня
243
В. И. ЛЕНИНУ
СтерлитамаКу 2 января 1920 г.
Дорогой Владимир Ильич!
Проработав три недели в Башкирии, я собрал достаточно
данных, чтобы с некоторой долей уверенности писать Вам о
положении дел в Башкирии.
Товарищ Муранов многое расскажет Вам на словах. Я же
попытаюсь установить основные вехи, по которым я
ориентируюсь здесь.
Наше положение здесь довольно трудно. Приходится
быть сугубо осторожным. Особенно хитрых людей среди
башкир нет. Хитрость, изворотливость, система и
настойчивость в проведении противороссийского уклонения
привносятся в их среду их сотрудниками из татарской и русской
интеллигенции... Придется много поработать, раньше чем мы
сумеем вывести на чистую воду этих героев казанской и
московской белогвардейщины.
Трудности чрезвычайно велики как в области
партийного, так и в области государственного строительства...
Все честное из татар и из русских группируется сейчас,
как и в период гражданской войны, вокруг коммунистов.
В этой работе на сближение с населением и
проникновение в него нас заедает пространство, отсутствие дорог,
отсутствие знающих язык настоящих, а не липовых
коммунистов...
Организован Областной секретариат; налаживаются
связи с местами. Облаком РКП (б) изымается из ревкомовской
орбиты и вовлекается в общепартийную. Одновременно
организуется фракция ревкома и связывается с облакомом.
Таким образом, шаг за шагом мы попытаемся изолировать
националистические мелкобуржуазные кулацкие элементы в
среде башкир и наряду — объединить, сплотить и
дисциплинировать все коммунистические элементы.
В заключение, пожалуйста, не придавайте значения
паническим телеграммам, на которых не будет моей подписи.
г\\
Я и товарищ Дудник111 осведомим Вас, когда будет
действительная необходимость.
Затем, если в письме будет что-либо непонятно,
подробности даст товарищ Муранов. Только он, кажется, тоже
переоценивает силу формальной логики и недооценивает
подсознательной нелогичности.
Ваш с ком. приветом Артем
ЦПА ИМЛ, ф. 5,
cm. J, д. 889
Публикуется впервые
ТЕЗИСЫ ТОВ. АРТЕМА
О РЕОРГАНИЗАЦИИ БАШКИРСКОГО
РЕВОЛЮЦИОННОГО КОМИТЕТА,
ПРИНЯТЫЕ БАШКИРСКИМ ОБЛАСТНЫМ
КОМИТЕТОМ РКП(б)
20 января 1920 г.
Башкирский ревком в его настоящем составе ноказал,
что при классовом расслоении, которое наметилось в
Башкирии, пельзя оставлять государственный аппарат, в
особенности распоряжение вооруженными силами и борьбу с
контрреволюцией, в руках непартийной части Башкирского
ревкома. Возмущение кулачества против советской
продовольственной и хозяйственной политики, пока аппараты
власти находятся в руках кулачества, неминуемо вызывает
стремление кулачества использовать государственный аппарат
для вооруженного разгрома действительно советских слоев
населения.
Определенпые зависимость и связь господствующей
группы ревкома с кулаческими слоями дает в любую минуту
возмущенному и восставшему кулаку готовый государственный
аппарат и вооруженные силы для задушения части
населения и организации стоящих на противокулацкой платформе.
Предстоящий съезд Советов не может служить мотивом
для оправдания и сохранения существующего положения
вещей, так как борьба за состав съезда и противодействие
возможности образования противокулацкого съезда неизбежно
приведет к попыткам разгрома.
В силу этого:
1) Необходимо реорганизовать Башкирский ревком
таким образом, чтобы численно коммунистическая партия
была представлена в достаточно большой пропорции в целях
дальнейшего недопущения противосоветского использования
авторитета и аппарата Советского государства.
2) Ревком составить согласительно, передав функции
ревкома президиуму в составе трех от настоящего состава
Башкирского ревкома и двух от ВЦИК.
3) Все постановления Башкирского ревкома, имеющие
общегосударственное, а не только частнобашкирское
значение, должны быть утверждены полномочным представителем
ВЦИК при Башкирском ревкоме.
246
4) Аппарат вооруженных сил должен быть поставлен под
прямой контроль Реввоенсовета Республики (РВСР), с
выделением особенно падежных военных специалистов для
работы в Башкирском военкомате и непосредственным
подчинением Политотдела Башкирского военкомата
Политуправлению Реввоенсовета Республики.
5) Башкирская чека, как орган российской борьбы с
контрреволюцией, должен быть пепосредствепно подчинеп
ВЧК. Во главе Башкирской чека должно стоять лицо,
выдвигаемое Башкирским областным комитетом и утверждаемое
ВЧК.
ЦПА НМЛ, ф. 149, Публикуется впервые
оп. 1, д. 20
ДОКЛАД ТОВ. СЕРГЕЕВА (АРТЕМА)
В ЦК РКП(б) О ПОЛОЖЕНИИ ДЕЛ
В БАШКИРСКОЙ СОВЕТСКОЙ
РЕСП У БЛИКЕ112
Не ранее 20 января 1920 г.
Последнее время в Башкирской Советской Республике
произошли события, которые резко выявили основные
партийные группировки, а также методы работы этих групп113.
Наиболее существенным является то, что кулацко-баш-
кирская группа определенно осознала наконец, во-первых,
неприемлемость для нее советской продовольственной
политики, во-вторых, безусловную недопустимость для нее
коммунистических организаций, которые могли бы вырвать из-
под влияния националистических башкирских кулацких
групп беднейшие слои башкирского населения.
В-третьих, свою собственную неспособность создать при данной
обстановке влиятельную националистическую кулацкую
партию.
Уже ранее замечалось очень странное с первого взгляда
явление: башкирские националисты вместо постройки своего
аппарата пытались влезть в наш партийный аппарат. Этим
они достигали дезорганизации и деморализации наших
партийных аппаратов, поскольку аппараты желали оставаться
партийными; кроме того, приобретали готовый аппарат там,
где сами они не в силах были создать свой. Последний кризис
оголил процесс и не оставил никакого сомнения в
намерениях башкирской кулацкой части ревкома и партии.
В предыдущем письме я писал, что основной
характернейшей чертой отношений в Башкирской Советской Республике
является факт передачи власти в руки той политической
партии, которая в гражданской войне с русской и
башкирской беднотой была наголову разбита.
Указанная группа политически шла под лозунгом
автономии, практически ею руководили определенно кулацкие и
буржуазные элементы, которые понимали автономию,
между прочим, как наилучший способ спасения от Советской
власти.
Получив власть из рук Советского правительства с
условием . управлять по-советски, буржуазная и кулацкая,
прослойка, руководившая националистами, могла понимать
248
создавшееся положение исключительно как временное,
нреходящее. Победы Красной Армии отняли эту надежду.
Буржуазия стоит перед совершившимся фактом
национализации промышленности и аппаратов обмена; кулак стоит
перед необходимостью отдать излишки голодающей,
умирающей с голоду башкирской бедноте.
Если раньше признание Советской власти было
достижением необходимой передышки — сейчас оно вексель,
предъявленный к уплате.
Это нервирует кулака, обязывает его к определенному
действию. Между тем обстановка, особенно внутренняя, с
победами Красной Армии обрекает неизбежно всякое
выступление на безусловную пеудачу. Это особенно чувствует
верхушечная часть — кулацкие политики, которые брали
передышку, а получили смертный приговор. Они запутались
с признанием Советской власти. Они слишком много
наобещали бедноте. Сейчас они не могут отнять хлеб у кулака,
поэтому беднота дохнет с голоду.
Положение вещей сейчас благоприятствует Советской
власти. Голодный башкирин готов в известной части идти
отнимать хлеб. У коммунистов имеется в ряде кантонов * и
именно в горах возможность расслоить башкирское
население и поставить его на передовые советские посты.
Эту задачу могут и склонны выполнить организации
коммунистической партии, поскольку они не захвачены кулац-
ко-башкирской частью.
До сих пор автономисты-националисты были весьма
популярны, потому что прекращение гражданской войны и
связанных с ней насилий пришло с автономией и было
приписано автономии. Однако автономная власть пришла в виде
военной диктатуры. Эта диктатура, вначале полезная, сейчас
начинает утомлять. Голод начинает чувствоваться остро.
Диктатура оказывается выгодной для кулаков. Создается
благоприятная обстановка для работы противокулацкой
коммунистической партии. Потерявши голову, опирающийся
на военную диктатуру обозленный кулак боится
коммунистической партии и ее возможного влияния на бедноту.
Кулак пускает в ход диктатуру против партии коммунистов и
громит партию вовсю.
Одновременно кулак-автономист чувствовал
необходимость как-то сорганизоваться, чтобы организованно
воздействовать на массы.
* Кантон — мелкая административно-территориальная единица.
Ред.
249
Своей партии им сорганизовать не удается. Они не
имеют и не могут иметь никакой платформы, с которой они
могли бы в настоящее время выступить перед массам«, т. е. и
политически и технически аппарата своей партии кулацко-
башкирская часть не может сорганизовать. Поэтому они
используют как аппарат — аппарат нашей партии. С легкой
руки Юмагулова 114 в нашу партию вошел ряд
башкир-националистов. Они заняли нахрапом ответственные места;
отогнали от партии заводских рабочих и уютненько расположились
у коммунистической программы. Кстати, эксплуатация
престижа и фальсификация взглядов РКП много помогали обла-
пошиванию масс. Поскольку для них основной являлась
работа среди башкирской части населения, их главными
врагами являлись коммунисты из татар и башкир. Этим
объясняются особенно злостная травля и преследования, которым
они подвергали мусульманскую часть коммунистов.
Попытка серьезно подойти к бедноте, реорганизация
аппарата партии, дисциплинирование наших организаций,
которые были предприняты с нашим приездом, резко поставили
псфед башкирокулацкой частью партии — что делать.
Невозможность фальсифицировать партию и
терроризовать организацию, твердая внутрипартийная политика,
позволившая всем коммунистам в партии подать о себе голос;
быстрая организация партии, притом в предсъездовский
период, поставили перед националистическо-кулацкой частью
очень резко и остро вопрос о ликвидации коммунистической
части партии.
Очевидно, наилучшим был найден метод решительного
патиска.
Будучи технически и политически беспомощпы сами по
себе, заговорщики нашли пару проходимцев из приезжих
коммунистов, которые великолепно их обслужили.
Понятно, что центр тяжести нападения персонально
перенесся на мусульманскую часть коммунистов, а практически
на аппарат Чека и Политотдела.
В происходивших событиях характерную роль сыграла
мелкобуржуазная националистическая часть ревкома и
башкирских деятелей. Надо признать определенно поражение
коммунистов, поскольку эта часть определенно была
увлечена буржуазно-кулацкой частью и целиком выступала против
коммунистов.
Мелкобуржуазные националисты вышли и вербуются
главным образом из учителей и мелкого служилого люда. Они
всегда были националисты и сепаратисты, поскольку
русофильская и русопятская политика больнее всего били по
Автономия выдвинула их на авансцену политической
жизни и высоко подняла их акции на политической бирже.
Они заполнили массами руководящие учреждения.
Единственно, чего им не хватает — это понимания, что делать.
Исторически они связаны с буржуа и с кулаком.
С момента перехода на нашу сторону они удобно
разместились на советской платформе. Больше всего они боятся
конкуренции. Поскольку в рядах башкирских масс с ними с
успехом конкурируют татары — один вид татарина приводит
их в бешенство. Поскольку коммунистическая партия не
препятствует им оставаться тем, чем они есть и были,— они не
против коммунистической партии. Им особенно нравится
позиция партии в восточном вопросе. Классовый характер
партии им чужд и непонятен. Поскольку пролетарская заводская
рабочая часть партии открыто критикует их ограниченность,
поскольку то же делают коммунисты из мусульман, эти герои
сегодняшнего дня, лишенные всякого теоретического багажа,
принимают марксистскую критику за прием рыночной,
базарной конкуренции, за желание конкурентов очернить их
персонально, чтобы занять то место, которое сейчас
занимают они. Тут они требуют одного: «Не смей меня
критиковать». Слово критиковать оип понимают только в вульгарном,
базарном смысле. Этим слоем мы до сих пор не овладели.
Наоборот, наши враги овладели им безоговорочно. Кулачье
ловко играло на их слабых струнах, их науськали на передовых
коммунистов настолько, что эти наркомы и пр. готовы были
растерзать живыми не только Шамигулова115 и
Измайлова116, но и всех тех, кто прямо или косвенно решался
вымолвить за них слово.
Этот мелкобуржуазный интеллигентский слой нам
пришлось отрывать от определенного кулачья во время
последнего кризиса. С таким шумом начатое выступление
оказалось лишенным почвы, как только мы определенно
изолировали выступивших и показали мелкобуржуазной части
ревкома — что они делают и против кого они выступают. В
результате твердой политики Туркфронта и поддержки Цека,
выразившейся в отзыве Юмагулова и Карамышева 117, нам
удалось настолько ослабить волю к борьбе у
соглашательской части ревкома, что кулацкая часть уже не могла
двигать ею, как хотела. Конечно, тут сильно сказалось и
неумение кулачья вести планомерную, твердо рассчитанную на
всякие случайности иолитику. Они измучили себя и своих
мелкобуржуазных попутчиков и еще больше красноармейцев.
В конце концов, когда они убедились, что связь и
технические средства не у них, что за ними пойдет не больше не-
251
скольких сот человек, в первые дни выступили бы все
поголовно башкиры-красноармейцы, когда бригада Муртазина118
оказалась под надежным наблюдением оренбургских
частей — они сдали позиции. Конечно, до следующей вспышки,
когда они могут оказаться и более решительными и более
предусмотрительными и когда общественная обстановка
сможет оказаться для них более благоприятной. Нашей
ближайшей политической задачей является закрепить
расхождение между кулацкой и мелкобуржуазной интеллигентской
частью. Мы должны изолировать кулака и заставить
выступить его в одиночку и задушить его силами как раз
башкирской бедноты. Одновременно необходимо соответственно
реорганизовать военные аппараты, чтобы суметь вовремя
саботировать выступление в первый момент, пока мы не
разложим волю к выступлению. Политотделы и военкоматы
должны быть просмотрены.
Без этого ни наша хозяйственная, пи наша
продовольственная политика здесь не наладятся. Наоборот, в смысло
продовольствеинОхМ Башкирия будет разлагать соседние
губернии. Цюрупа119 не ошибался, когда говорил о наркомо
продовольствия Башкирии т. Дуднике как о блестящем про-
довольственнике. Совершенно верно, из всех продовольст-
венииков, которых я встречал,— Дудник лучший. Цюрупа
был пе прав, когда говорил т. Ленину, что Дудник плохой
политик. Нет, тов. Дудник в отличие от тт. Самойлова ,2° и
даже Преображенского121 тонкий, вдумчивый политик с
очень гибким умом. Работать с т. Дудником одно
наслаждение. Однако в нынешних условиях т. Дудник принужден
вместо продовольствия заниматься политикой, искать
способов ослабить диктатуру — притом военную диктатуру —
кулака.
Надо раздавить, надо взять в железо взбунтовавшегося,
беснующегося кулака.
Этого можно добиться не иначе как добившись
легализации партии коммунистов и нейтрализации мелкобуржуазных
элементов.
Остальное смотри тезисы *.
ЦПА НМЛ. ф. 149% Публикуется впервые
оп. 1, д. 20
* См. настоящее изд., с. 2 IG -247 Ред.
ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО
УПОЛНОМОЧЕННОГО ВЦИК
АРТЕМА (Ф. А. СЕРГЕЕВА)
КАНТОННЫМ РЕВКОМАМ
Стерлитамак, 9 февраля 1920 г.
Дорогие товарищи!
Из поступающих отчетов кантонных комиссий «Башкиро-
помощи» 122 и из докладов инспекторов Центрального
управления «Башкиропомощи» видно, что в некоторых кантонах
местные отделы и даже ревкомы недостаточно ясно усвоили
задачи и назначение органов «Башкиропомощи» и
вследствие этого последними не всегда было оказано необходимое
содействие, а в некоторых случаях на законные требования
кантонных комиссий «Башкиропомощи» ответили угрозою
ареста.
Объясняя такое отношение со стороны кантонных отделов
и ревкомы к органам «Башкиропомощи» явным
непониманием задач и значения «Башкиропомощи» и считая, что такое
отношение должно быть изжито немедленно и что все
местные отделы обязаны оказывать всемерное и действительное
содействие органам «Башкиропомощи», я, как
уполномоченный центральной властью РСФСР по организации
«Башкиропомощи», обращаюсь ко всем кантонным ревкомам, и в
особенности пострадавших кантонов, с призывом отбросить в
сторону ведомственное самолюбие и возникающие от этого
ведомственные трения и все силы направить на спасение
погибающей от болезни, голода и холода башкирской бедноты.
РСФСР ведет беспощадную борьбу с врагами трудовых
масс рабочих и крестьян всех народов — и русских, и
башкир, и др. Для РСФСР одинаково дороги рабочие и крестьяне
всех народов и защита их интересов. Борьба с врагами
рабочих и крестьян ведется с одинаковой энергией не только на
военпом, но также и на фронте болезни и хозяйственной
разрухи. Исходя из этих соображений, Совет Народных
Комиссаров своим постановлением от ß октября 1919 г. отпустил
средства па организацию спешной и действительной помощи
пострадавшему прямо или косвенно от гражданской войны
бедному населению Башкирской Советской Республики. При
этом Совет Народных Комиссаров был уверен, что все
гражданские и военные учреждения Башкирской Советской Рес-
253
публики будут оказывать самое энергичное содействие этому
великому делу помощи пострадавшим.
Совет Народных Комиссаров был уверен, что все органы
Советской власти поймут, что когда грозит вымирание
целому народу, именно его беднейшей части, то все учреждения
и должностные лица, стоящие за признание Советской
власти, т. е. власти рабочих и крестьян, обязаны не только
способствовать работе тех организаций, которые борются за
интересы рабочих и крестьян, но самим все свои силы
направить на эту борьбу. Действительно, высший орган власти
БССР — Военно-революционный комитет своим
постановлением от 4 декабря 1919 г. приравнял сотрудников органов
«Башкиропомощи» в правах и обязанностях к
военнослужащим. Это значит, что законные требования ответственных
лиц «Башкиропомощи» имеют военный характер и должны
быть удовлетворены наравне с требованиями военных
властей беспрекословно и немедленно.
Будучи уверен, что кантонные ревкомы примут все меры
для разъяснения всем кантонным отделам и должностным
лицам задачи и значения «Башкиропомощи» и этим самым
положат конец случаям несодействия «Башкиропомощи» со
стороны лиц, по своему неведению считающих дело
«Башкиропомощи» маловажным и не требующим срочного
исполнения, и будучи уверен, что кантонные ревкомы сами
примут строгие меры в случаях явно злостного саботажа и
несодействия, я обращаюсь к кантонным ревкомам с горячим
призывом приложить все силы, все внимание для спасения
башкирского народа от смерти, голода, болезни и нищеты.
Образование Башкирской
Автономной,
Советской Социалистической
Республики. Уфа,
1959, С. 390—392
ПРИВЕТСТВЕННАЯ РЕЧЬ
НА II ВСЕБАШКИРСКОЙ
КОНФЕРЕНЦИИ РВП(б)123
ОТ ИМЕНИ ЦК РКП(б)
7 марта 1920 г.
Протокольная запись
От ЦК партии приветствует тов. Артем.
ЦК партии руководит трудной и сложной работой.
Коммунисты России оказались во главе мировой революции.
Материал накопляется всюду в результате угнетения масс.
Страдания увеличились после мировой [войны], которая
внесла страшно много разрухи. Разруха ударила по
беднейшим массам населения. Возмущение масс растет. Горючего
материала много было и в России. Наша Российская
революция была первым костром. В продолжение двух лет
старались потушить этот пожар мировые хищники. Пробуждение
рабочих в капиталистических странах нарастало очень
медленно. Сливки квалифицированных рабочих слились с
буржуазными слоями — это еще более замедляло ход
революции. С другой стороны, мы находимся в соприкосновении со
странами Востока, масса коих является слишком отставшими
и далекими от понимания классового самосознания. На ЦК
и коммунистов выпала трудная работа. Развитие революции
в пролетарских массах стран Европы идет медленно
благодаря продажности квалифицированных рабочих, которые не
дают возможности воспитать воли к восстанию. В странах
Востока не подошли еще к культуре Европы, пролетариат
Востока нес эксплуатацию не только своих, но и европейских
хищников. Но война разбила рабство народов Востока, и эти
массы Востока, находящиеся под гнетом капиталистических
стран Европы, под влиянием нашей революции начали
пробуждаться. Здесь мы должны войти в самый тесный контакт
в союз с теми группами мусульманских народов, которые
поняли значение революции... В быту этих народов трудно
нам, русским, победить. В Башкирии в этой сложной форме
жизни и быта, где скопились различнейшие народности,
смесь кочевников — переселенцев из Азии в Европу и обрат-
255
но, предстоит разрешить эту трудную задачу проведения
линии и политики коммунистической партии. Коммунисты
Башкирии, которые являются окном на Восток, сумеют
подойти и подпять эту задачу, и эта конференция, я надеюсь,
разрешит наряду с другими и этот вопрос.
Партийный архив Башкирского Публикуется апериыв
обкома КПСС, ф. 22,
оп. 4, д. 11, л. 2—3
ДОКЛАД О ТЕКУЩЕМ МОМЕНТЕ
И МИРНОЙ ПОЛИТИКЕ
СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
7 марта 1920 г.
Протокольная запись
Товарищи!
Основным моментом переживаемой жизни является
решительная победа над всеми врагами Советской власти.
Второе — решительное и настойчивое стремление трудящихся
масс всех стран, которые воевали с нами, к прекращению
войны с Советской Россией. Третье — наши попытки
воздействовать на правительства воюющих с нами наций
уступить воле своих народов и заключить с нами мир. Эти
стремления являются руководящей политикой в области мировой
революции. В течение двух лет наша Советская страна
должна была истекать кровью, чтобы отражать нападение
русских помещиков и заграничной буржуазии, армии которых
разгромлены на всех фронтах. На Восточном фронте
командовал сам Колчак, тот самый, который признал себя верхов-
ным, законным правителем России мировой буржуазией, с его
многотысячной армией разгромлен и сам он со своими
генералами взят в плен и расстрелян. Таким образом, Восточный
фронт с русскими белогвардейцами уничтожен. 3-я армия
уже не воюет и перешла к мирному строительству.
Другой фронт — Туркестанский ликвидирован, то же
самое произошло с Уральским и Кавказским фронтами. На
Северном фронте Архангельск в наших руках и в настоящее
время очищается от белых банд. Юденич на
Северо-Западном фронте, угрожавший Петрограду, разгромлен
окончательно. И после заключения нами мира с Эстонией 124 его
армия не существует.
Последняя добровольческая белогвардейская армия
Деникина, набравшая себе кубанских и терских казаков, терзала
более полутора года нашу страну. Воронеж, Курск, Орел
были заняты ими, но теперь уже Донская область очищена
от них. Армия его бежит и сдается в плен. Нами взяты
Новочеркасск, ст. Тихорецкая. Наши части взяли Ставрополь и
широким фронтом вышли на Кавказ, где разрезали его
армию на несколько частей. Это, по существу, означает полный
17 Заказ 2637
257
разгром вражеских сил. Эта победа требовала от нас
огромных усилий. То, чем содержалась наша армия: металлы,
материалы, обмундирование, затраты на перевозку — все это
теперь может быть направлено на более полезные народу
цели. Наряду с 3-й другие армии переходят на положение
трудовых армий, на работу транспорта и восстановления
хозяйственной жизни страны. Одновременно те страны,
которые воевали против нас, эти страны заговорили с нами о
мире. Первою заключила мир Эстония.
Англия, Франция и др. принуждены отказаться от
поддержки белогвардейской армии. И вынуждены теперь снять
блокаду и дать нам доступ в другие страпы. Они
принуждены мириться с нами, потому что широкие массы их
населения не желают воевать против нас. В то время, как мы
напрягали невероятные усилия, чтобы избавиться от
белогвардейцев, наша страна обнищала, истощила свой
хозяйственный организм. Мы сбросили эксплуатацию помещиков и
буржуазии, установили власть трудящихся. Мы начали борьбу
за то, чтобы улучшить условия нашей жизни. Мы выполнили
одну лишь часть нашей задачи, т. е. сбросили иго
капиталистов, а основного еще не сделали, т. е. улучшение нашего
быта. Но много усилий придется приложить для того, чтобы
починить наши шахты, фабрики, восстановить разрушенные
мосты, восстановить все, что было разрушено за время
войны. И мы с уверенностью можем сказать теперь, что раз мы
сумели создать такую обширную армию, то мы сумеем
повернуть живую многотысячную армию на армию труда, к
улучшению нашей жизни. Наше спокойное существование не
может быть обеспечено при тех условиях, при которых живем.
Мы должны ждать сопротивления нашей мирной политике со
стороны стран Европы. Нужно сказать, что многолетняя
война разорила не только нашу страну, также и другие
страны: Австрию, Германию и др. В Австрии, Германии
неслыханный голод, много хуже, чем у нас, и голодают там те же
бедняки, в то же время капиталисты спекулируют на этом
голоде. И это возмущает народные массы, которые не могут
мириться с таким положением. Встает опасный вопрос перед
капиталистами и помещиками Западной Европы, когда
поднимется, восстанет масса возмущенного народа. Вопрос этот
трижды опасен для них потому, что нет у них выхода из
хозяйственной разрухи, в которую они попали. Почему
западноевропейские страны не могут справиться с хозяйственной
разрухой? Основная причина в том, что у них разрушен
целый ряд районов, у них не починялись железные дороги,
заводы, не шла промышленность... Там рабочие массы не чув-
258
(доуют себя ответственными за разруху перед пародом.
Рабочий класс работает там не для того, чтобы выйти из
разрухи, а для капитала...
У нас же имеется надежда выйти из этой разрухи. Мы
имеем все фабрики, заводы, железные дороги, все источники
существования в руках нашего народа, т. е. в руках рабоче-
крестьянского правительства. Все нами национализировано.
У нас нет того, чтобы распоряжались капиталисты. Но у
нас есть измученные голодом рабочие, которые понимают,
что каждый лишний вытканный аршин идет на общее благо.
Наш труд имеет общественную ценность. Наш труд —
общественный труд. Наш труд перестал быть каторжным. Наш
труд стал трудом спасения. Наш труд поднялся до
недосягаемой высоты уважения, и это дает нам уверенность, что
мы вырвемся из этой разрухи. И эта разница между
положением в Западной Европе и у нас определяет судьбу нашей
промышленности. Там гибель, там нет выхода, а здесь
имеется совокупное усилие в попытке выйти из этой разрухи,
потому что мы владеем всем сырьем и средствами
производства, объединенными в руках единой рабоче-крестьянской
власти,— мы вырвемся из этой разрухи.
Попытки наводнить нашу страну чужеземными армиями
Западной Европе не удались. Но чтобы обеспечить выход из
разрухи, нужно не допускать на нашу территорию наших
врагов. Из этого можем выйти одним путем — этот путь
воздействия, чтобы ослабить их силы на борьбу с нами. Это путь
советской дипломатии — путь мира. Поскольку будем
противопоставлять свою политику, которую мы ведем, постольку
народы тех стран не будут в силах терпеть своих
правителей. Поскольку правительства буржуазных стран будут
тянуть свой народ на нас, постольку их народ будет
отказываться. Мы в то же время должны вести неослабно нашу
мирную политику, которая приведет к желанному
результату. Наша мирная политика есть рычаг, которым мы
повертываем и повернем все народы для того, чтобы восстали они
против своих поработителей.
Нам необходимо, чтобы мир был не только на наших
границах, но внутри страны. Гражданская война подрывает
основы мирного строительства, разрушает заводы, фабрики,
взрывает мосты, железные дороги, сжигает
продовольственные запасы. Но в этой борьбе мы разбили своих врагов. Но
многие слои населения не могли освоиться с Советской
властью, и это есть благоприятное явление для наших
врагов, они легко могут поднять их против Советской власти.
Мы имеем целый ряд выступлений в разных частях Совет-
259
ской России, это и показывает, что восставшие массы еще не
освоились с Советской властью...
Население очень часто не знает, что оно страдает от
разрухи, а думает, что бог наказал его за нарушение божеских
законов. Это происходит оттого, что вовремя коммунисты
не успели подойти к нему и разъяснить причины разрухи и
их бедствий, то же самое относится и к башкирам. А вот
теперь необходимо подойти к ним осторожно, чтобы не
оскорбить их и дать им понять, в чем заключается Советская
власть. Главное условие подхода к населению — это дать
возможность самим им собираться и обсудить все вопросы и
при этом помогать им разбираться во всех вопросах. В этом
помогут беспартийные конференции крестьян. Нужно
следить за работой беспартийных конференций, следить, чем
интересуются его делегаты. Объяснить им там, что больше
всего заставляет их страдать, объяснить политику Советской
власти. Наша политика должна быть понятна для них. Наша
задача направлять их ум и творчество на правильный путь.
Только тогда мы будем поняты широкими массами, которых
мы часто считаем нашими врагами.
Помимо этих широких масс народа есть еще остатки ста-
ропомещиков и других, которые мутят среди народа,
стремятся сорвать наше мирное строительство. Но с ними мы
сговариваться не станем, мы будем их истреблять и не
давать влиять на широкие массы.
Мы должны энергично бороться с разрухой, восстановить
свое хозяйство, иначе погибли. Но для того чтобы разрешить
эти три наиважнейшие задачи: 1) подойти к массам, 2)
провести политику мира, 3) борьба с разрухой, нам необходимо
подтянуть нашу партию, и от правильного разрешения этих
вопросов зависит судьба революции. Если мы сумеем это
выполнить, то сумеем подтолкнуть энергию
западноевропейских рабочих, которые довершат дело всемирной социальной
революции.
* *
*
Заключительное слово
Протокольная запись
В оценке текущего момента все высказавшиеся товарищи
сошлись. Все мы одинаково смотрим на задачи в будущем.
Я хочу лишь дополнить — подчеркнуть одно в особенных
условиях нашей работы в Башкирии — это религиозный
вопрос. Этот вопрос здесь обстоит более серьезно, чем в Вели-
2G0
короссии. Уже 200 лет назад, еще до самодержавия, Петр I
своими решительными мерами разделил быт от религии.
Здесь же этого не было сделано. До сих пор общественный и
религиозный быт тесно сплелись между собой. Но в старое
время не всем жилось плохо. Есть группы, которые сидели
на шее народа, они и сейчас стоят за это — это муллы,
духовенство и кулачье, но та часть населения, которая страдает
от войны, она будет больше следить за политикой и
усовершенствованием форм жизни, чем за религией.
Другая часть населения сохранит религию. Нам придется
пережить разложение быта. Нужно помочь, чтобы массы
скорее поняли нас, скорее изжили предрассудки, но это не
должно быть насильственно навязано. Религия может быть,
но можно и жить, помогая Советской власти.
Выступление 8 марта 1920 г.
Протокольная запись
Ввиду того что тов. Каспранский 125 отсутствовал долгое
время в Обкоме, то я дополню о работе Обкома. Работа в
Обкоме велась действительно слабо, главная причина: все
члены Областного комитета были перегружены советской
работой. Затем мешало продуктивной работе и территориальное
расположение Башкирской Советской республики.
Отсутствие железных дорог, долго идут сведения с мест и обратно,
инструкции Центра на места. Нам нужно дать немедленные
срочные советы, указания, у нас почты нет, даже прямые
провода неудовлетворительные. Нужны многие месяцы,
чтобы наладить все это. Жалобы на Обком за отсутствие
инструкций законны, но нет возможности удовлетворить. Работа
на местах затруднена тем, что Башкирская республика но
имеет ни одного города и нет культурного центра и сил, как
это бывает в городах. Единственно можно было поставить
приличнее техническую сторону Обкома, чтобы не
задерживалась текущая работа Обкома и чтобы решения Обкома
были немедленно направлены на места. Еще работа
затруднялась отсутствием взаимного понимания между членами
Ревкома и парткомов. Создание аппаратов управления в
кантонах было страшно трудно. Государственные аппараты
должны понять свои задания, а партийные органы знать свою
роль в управлении советских органов.
Нужно принять во внимание, что башкирская автономия
была получена между первой и второй гражданской вой-
261
ной — период всевозможной борьбы и несогласий. Обком
стремился выйти из этого затруднения путем разъяснения,
инструктирования местных комитетов и в этом за последнее
время достиг хороших результатов.
Благодаря таким условиям сообщения, территориальным
условиям и разнородному составу населения чрезвычайно
трудно вести работу. Нужно было создать учетио-распреде-
лительный аппарат, взять на учет всех работников, знать
где, кто, на что способен. Условия же гражданской войны
выдвигали на посты достойных не с партийной точки зрения,
а людей случайных, часто пе соответствующих своему
назначению. После конференции еще предстоит громадная работа
по учету и распределению всех работников как в Центре, так
и на местах. Все эти условия затрудняли работу Обкома, те
же самые условия были поставлены и перед работой
Башкирского ревкома...
В целом линия поведения Обкома была
удовлетворительна. В денежном отношении мы не имеем ничего своего.
Мы занимали всюду, где только давали, и в Ревкоме и «Баш-
киропомощи». И мы взяли от них много. Придется в этом
отчитываться перед Центром. Нам пужио было помочь встать
местным комитетам на ноги. Членские взносы на местах
поступают очень слабо. Также слабо велись и субботники. Мы
сами должны помогать средствами и работниками местным
кантпарткомам. Все практические вопросу мы надеемся
разрешить и в дальнейшем в этом смысле.
Партийный архив Публикуется впервые
Башкирского обкома
КПСС, ф. 22, оп. 4,
0. 10, л. 5—10, 13—14
РЕЧЬ В ЖЕЛЕЗНО ДОТОШНОМ КЛУБЕ
БАЛАШОВСКОГО ВОКЗАЛА ХАРЬКОВА
1 мая 1920 г.
Газетный отчет
Вечером железнодорожный клуб посетил тов. Артем. Шла
украинская пьеса. В антракте тов. Артем выступил с
большой речью, в которой отметил, что Балашовская линия,
некогда отсталая, теперь приобщилась к советскому
строительству.
Оратор вспоминает, как 15 лет тому назад группа рабочих
в пустых товарных вагонах читала и воспринимала идеи
социализма, обсуждала вопросы советского управления.
— Проследите за движением своей дупщ, ума,
проанализируйте происходившие события, и вы поймете, как
выросли железнодорожники за время с 1905 года.
От тайных собеседований в пустых товарных вагонах до
железнодорожного революционного клуба — дистанция
огромного размера.
С приходом Советской власти с Балашовского вокзала
бежала вся железнодорожная администрация и дело
строительства новой жизни не погибло. Вы явились ее архитекторами.
Слава прогрессу самодеятельности рабочих и служащих!
Речь тов. Артема покрывается бурными аплодисментами
и мощными звуками «Интернационала».
Известия (Харьков) т,
1920, 4 мая
263
ДОКЛАД НА ОБЪЕДИНЕННОМ ЗАСЕДАНИИ
ДОНЕЦКОГО ГУБИСПОЛКОМА
И ЛУГАНСКОГО ГОРОДСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ ДЕПУТАТОВ
25 мая 1920 г.
Товарищи! IV Всеукраинский съезд Советов 127 собрался
под знаком войны и под ним прошла вся его работа.
Когда составлялся порядок дня съезда, предполагали, что
он должен охватить все советское строительство. Советская
Россия и Украина разбили своих врагов, переводили армии
на трудовое положение и думали о мирной жизни. Но между
тем временем, когда составлялся порядок работ съезда, и тем
временем, когда он собрался, произошло чрезвычайно
важное событие — наступление польских панов, взятие Киева,
Винницы и Житомира.
Польская шляхта и ее лакей Петлюра выступили по
основному вопросу — вопросу о власти на Украине, они
объявили, что задача их — уничтожение Советской
власти.
Немудрено, что на это рабочие и крестьяне Советской
Украины ответили оспариванием власти буржуазии в самой
Польше.
IV съезд был сплошной демонстрацией борьбы рабочих и
крестьян до последней капли крови с панами до тех пор, пока
хоть один бандит останется на русской земле.
На огромном митинге в Харькове была вынесена
резолюция, что война против буржуазной Польши — священная
война.
Меньшевики, обычно наглые, в трудную минуту начали
лебезить перед Советской властью. Они выступили с особой
резолюцией, в которой говорилось, что не следует вести так
энергично войны, нужно подольше торговаться с папами.
Любопытно, что за резолюцию меньшевиков голосовало
из 5 тыс. человек, присутствовавших на митинге, только
5 членов комитета партии меньшевиков. Рядовые
меньшевики голосовали за резолюцию Коммунистической партии.
Если меньшевики так провалились на митинге, где
присутствовали члены их партийного комитета, то на других
2G4
митингах, где партийного комитета не было, настроение
рабочих было еще выше.
По вопросу о том, кому должна принадлежать власть —
бандиту ли Петлюре или Советам, рабочие города Харькова
и с ними все рабочие Украины сказали, что они дадут
решительный отпор всякому польскому пану, всякой цепной
собаке.
Как же отнеслись крестьяне к польской авантюре?
На съезд прибыли делегаты из разных волостей
Харьковской, Полтавской губерний, многие с хлебом-солью, чтобы
приветствовать свое правительство.
Были минуты, когда съезд объединялся в одном общем
порыве, когда видно было, что польский паи в смысле
агитации за Советскую власть сделал больше, чем самые лучшие
коммунисты.
Пропасть между рабочими и крестьянами была засыпана,
и два куска цепи были связаны между собой.
IV Всеукраинский съезд напряг все свои силы па войну.
Вся программа работ IV съезда была программой
организации войны. Повестка дня была сокращена, в нее вошли
только: 1) вопрос о правительстве, 2) вопрос о войне. По
вопросу о правительстве прения велись в трех направлениях:
о земле, о национальной политике, об отношении к
Советской власти.
Национальная политика
Личности, называвшие себя представителями крестьян,
но от которых крестьяне тщательно открещивались,
пытались убедить, что независимость Украины от Российской
Советской Федерации является стремлением украинского
крестьянина. Но съезд дал этим «самостийникам» должный
отпор, так как крестьяне поняли, что слабая Украина не
сможет победить поляков.
Только путем создания единого руководящего органа для
всех советских республик можно развить максимум энергии
и способностей для победы над польским паном. Съезд стал
на ту точку зрения, что только Советская власть
раскрепощает национальности, что все национальные свободы —
языка, школы и т. д.— будут сохранены при условии победы над
польскими бандами.
Пан Петлюра обещает «народную республику», но
пишется: «Украинская Народная Республика», а читается:
«Польская панская республика».
265
Земельный вопрос
Когда Советская власть утвердилась на Украине, в
деревне господствовал кулак. Советская власть имела очень много
задач и на время отложила борьбу с ним. Поэтому
земельный закон не затрагивал кулака, и он этим воспользовался.
Изданное в марте месяце дополнение к земельному закону
о том, что бедняки, где желают, имеют право
перераспределять и брать землю у кулаков, не попало в деревню.
Кулак проник в город в органы связи и запрятал
телеграмму правительства.
Борьба с кулаком есть продолжение борьбы с паном, так
как кулаки мечтают о Петлюре, а Петлюра ведет с собой
панов.
Поэтому съезд постановил покончить с политикой
терпимости к кулачеству.
Для победы над кулаком беднота должна быть
организована в комитеты незаможных (несостоятельных) селян128.
Кулак извратил смысл советского закона о разверстке. По
этому закону разверстка распространяется на крестьян,
имеющих более 3 десятин запашной земли, причем 25%
собранного хлеба остается в волостных амбарах для удовлетворения
нужд местных бедняков.
Кулаки начали сначала торговаться из-за величины
разверстки. Когда они добились ее уменьшения, они
постарались распределить хлебную повинность между всеми
крестьянами поровну, независимо от имущественного положения.
Таким образом, они обратили справедливейшую из
повинностей в кабалу для бедного люда.
Борьба с кулаком
Съезд постановил вести энергичную борьбу с кулаком,
организуя комитеты незаможных селян, но беднота на местах
щ имеет сил для того, чтобы провести в жизнь этот порядок.
Мы должны влить в деревню организованные рабочие силы,
чтобы помочь бедняку в этой борьбе. Съезд обратился к
рабочим с призывом выделить кадры, которые бы без устали
работали над организацией деревпи по-советски.
Рабочие пойдут на призыв IV съезда Советов. Залогом
этого является то обстоятельство, что все партии
единогласно голосовали за это. Но съезд ясно понимает, что в данном
случае можно орудовать не с обезличенными, «омешочнив-
шимися» рабочими хлебородных губерний, а что главная за-
2GG
дача по организации крестьянства (это буквально не
говорилось, но всеми ясно понималось) падает на
организованный промышленный пролетариат Донецкого бассейна, и в
первую голову на луганских рабочих.
Донецкая губерния должна будет дать для этого 2 тыс.
человек помимо тех, кто должен быть выделен для работы
в деревне и среди казачества в самом Донбассе.
Свящегишп война с польскими паиами
По вопросу об организации священной войны с
польскими панами IV Всеукраииский съезд Советов заявил, что до
тех пор, пока паи властвует над польскими рабочими и
крестьянами, не может быть никакой мысли о мирном
культурном строительстве.
Съезд милитаризировал себя целиком и постановил
милитаризировать все рабочие организации. Нужно этой войне
отдать все силы не только с винтовкой в руках, но
ускоренным созданием советского аппарата, окончательным
задушением «атамаио-батьковских» банд и организацией
промышленности. С этой точки зрения должны быть закрыты и
сведены до минимума те советские учреждения, которые ведут
культурную работу, и должны быть расширены учреждения,
организующие победу.
В заключение IV съезд принял Манифест129, который
имеет историческое значение.
Когда Манифест был дочитан до половины, съезд весь,
как один, поднялся с криками: «Клянемся, что все будет
исполнено!»
Каждый из луганских пролетариев не меньше тех
рабочих и крестьян, которые присутствовали на съезде, понимает
всю важность задач, выдвинутых Манифестом, и сделает его
своими десятью заповедями. (Аплодисменты,
музыка исполняет «Интернационал».)
Известия (Луганск) |Э0,
1920, 26 мая
ДОКЛАД НА ОБЪЕДИНЕННОМ ЗАСЕДАНИИ
ПЛЕНУМОВ ДОНЕЦКОГО ГУБИСПОЛКОМА,
ЛУГАНСКОГО РАЙИСПОЛКОМА,
ГОРСОВЕТА С УЧАСТИЕМ
ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ПРОФСОЮЗОВ,
ЗАВКОМОВ И ВОЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ
ЛУГАНСКА
4 июня 1920 г.
Протокольная запись
1
Докладчиком о комитетах незаможных селян выступает
тов. АРТЕМ.
Теперь уже не может быть двух мнений относительно
организации комитетов незаможных селян, говорит
докладчик.
Начавшаяся война с Польшей ускорила создание этих
комитетов. Польская шляхта, стремящаяся задушить
украинское крестьянство, затронула интересы бедняков, побудив
их взяться за кулаков как следует. Надежда и опора бело-
поляков держится исключительно на поддержке украинских
кулаков.
Действительно, в некоторой мере надежды шляхты
оправдались. На их сторону стали банды, организованные
кулаками и белогвардейскими агентами. Но громадная масса,
состоящая из середняков и бедняков, спохватилась вовремя
и не пошла на кулацкую удочку. Однако эта масса
неорганизованна и потому в теперешнем своем виде подчиняется
кулакам. Задача Советской власти заключается в организации
малоземельного и безземельного крестьянства для борьбы с
кулаками. Опираться на середняков Советская власть не
может, так как они представляют бесформенную группу,
словно маятник, качающийся то в сторону кулаков, то в
сторону бедняков. Поэтому Советская власть будет
поддерживать незаможных селян, организуя их в комитеты.
Комитеты незаможных селян, действуя одновременно с
Советами, будут контролировать их деятельность, вытеспяя
из них кулаков.
Ввиду того что уездные и районные Советы отражают
целиком диктатуру пролетариата, пет надобности в сущест-
2G8
вовании объединений незаможных селян более крупных, чем
волостные объединения.
Для скорейшей и правильной организации комитетов
незаможных селян необходимо, чтобы в гущу бедняков и
середняков деревни попали рабочие и помогли менее опытным
крестьянам организоваться.
Мы должны,— говорит товарищ Артем,— войти в гнезда
союзников польских панов — кулаков и создать в деревне
революционный порядок, тогда мы победим в основной
борьбе с польскими панами. К этой победе вас призывает рабоче-
крестьянское правительство!
Последние слова т. Артема покрываются громом
аплодисментов.
Государственный архив
Донецкой обл., ф. 190,
оп. 1, д. 3, л. 12—13.
Частично опубликовано.
См.: Известия (Луганск),
1920, 6 июня
ДОКЛАД НА II ДОНЕЦКОЙ
ГУБЕРНСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ КП(б)
УКРАИНЫ131
О ВНУТРЕННЕМ И ВНЕШНЕМ
ПОЛОЖЕНИИ СТРАНЫ
6 июля 1920 г.
Мы вступили в эпоху мировой революции, мирового
восстания пролетариата, и вся наша работа ведется и
подчиняется этому моменту. Развитие производительных сил,
буржуазия всего мира и все противоречия внутри самого
капиталистического общества породили страшнейшую войну.
Результаты войны — миллионы искалеченных, разорение
многих государств и невозможность для буржуазии поднять
производительные силы народа — толкают пролетариат на
восстание, на захват власти. Буржуазный мир, пытавшийся
разрешить кризис капитализма после разорительной войны
Версальским миром 132 и организацией мирового
государства — Лиги наций133 и уничтожением Советской власти в
России, потерпел неудачу.
Версальский мир никем не признается, Лига наций
развалилась, Советская власть в РСФСР не свергнута.
Пролетариат в России победил, и вокруг него стягивается
пролетариат всего мира. Неспособность господствующих
классов буржуазными методами прекратить войну,
восстановить хозяйство, остановить увеличившуюся хозяйственную
разруху, возмущение рабочих, понявших обман войны и
убеждающихся все больше, что буржуазия поставила их в
безвыходное положение, создает необходимые элементы
социальной революции, кризис капитализма при наличии
пролетарских масс, стремящихся свергнуть буржуазный
строй.
Борьба за диктатуру пролетариата пришшает вполне
реальные формы, причем организатором и руководящим
центром является III Интернационал и его опорой — РСФСР.
III Интернационал, Лига наций —два штаба
пролетариата и буржуазии, и там, где больше сил, там и победа. Одно
существование рабочей страны с большими источниками
сырья и других богатств, миллионы штыков, а главное —
сочувствие пролетарских масс соседних государств делу социа-
270
листической республики говорит за то, что у буржуазии уже
нет прежних сил.
Все это, вместе взятое, мешает буржуазии наладить и
повести с необходимой энергией борьбу против
организационного центра социалистической революции — против РСФСР,
Нужда в сырье и других богатствах России заставляет
буржуазные государства каждое в отдельности вступать в
переговоры с Советской Россией о товарообмене и тем самым
разрывать своими руками блокаду.
Борьба с Антантой еще очень велика, но уже большой
этап пройден. Победа над армиями российской
контрреволюции расширяет границы государства и увеличивает
экономическую базу Советской России и делает Советское
правительство единственным фактическим правительством
России.
В борьбе с мировым капитализмом Советская Россия уже
имеет возможность опираться па гигантские экономические
ресурсы (нефть, уголь, хлопок, хлеб). Не численностью
населения сильна каждая страна, а методом производства,
например: не Китай господствует над Японией, а наоборот;
Англия господствует над Индией и Африкой. Нарастающий
кризис буржуазного мира вызывает бешеные потуги
антантовской буржуазии во что бы то ни стало сломить Советскую
Россию, однако она не способпа двинуть против русской
революции миллионные массы своих рабочих, колеблющихся
между III Интернационалом и своей национальной
буржуазией.
Антанта с большой энергией и настойчивостью
натравливает на Советскую Россию еще сохранившие национальное
единство окраинные государства в лице Польши, Румынии
и др., которые еще являются серьезным резервом в руках
Антанты. Война с Польшей есть война с мировой
буржуазией, и не приходится легко смотреть на нее 134. С другой
стороны, в Советскую Россию прибыли делегации от рабочих
партий всех стран. Пролетариат России выступает не как
отдельная секция, а как представитель целой страны,
широких трудовых масс. На плечи русского пролетариата легла
вся тяжесть последних резервов буржуазии. Чрезвычайное
ослабление Советской России в результате
империалистической и гражданской войны, блокады, массовые недоедания,
эпидемии создают огромную угрозу существованию
Советской власти в случае длительного затяжного характера
нынешней войны, которая к тому же будет провоцировать на
выступление других хищников, пока воздерживающихся от
нападений.
271
Для того чтобы сейчас пе выступила Румыния,
Финляндия, мы должны нанести решительный и быстрый удар по
белой Польше. Вся мощь нашей партии должна быть отдана
на укрепление действующей армии, необходим крепкий тыл,
который в достаточной мере снабжал бы фронт. Задача
партии — быть образцом для всех организаций, также и для
военной, своей дисциплинированностью и спайкой. Этого не
было до сих пор. Необходимо выдержать последний бой, от
этого зависит сохранение мировой революции.
Известия (Луганск),
1920, 8 июля
РОССИЙСКАЯ ДЕЛЕГАЦИЯ
ПРОФСОЮЗОВ ЗА ГРАНИЦЕЙ
Беседа с сотрудником
газеты «Петроградская правда»
29 октября 1920 г.
— В Норвегию и Чехословакию,— говорит тов. Сергеев,—
мы попали лишь с помощью давления рабочих организаций,
угрожавших всеобщей забастовкой 135.
Общее положение этих стран, в том числе и Германии,—
критическое. Переустройство промышленности на мирный
лад не удается. Однако Германия сумела достать за
границей необходимое количество жиров и питания для того,
чтобы сделать существование рабочих из голодного, как было в
1916 г., полуголодным. В отношении транспорта и топлива
сделано много, пассажирское движение, например, в полном
развитии.
Условия Версальского мира создали для Средней Европы
невыносимое положение. До войны равновесие в области
производства и обмена базировалось на задолженности
земледельческих стран странам промышленным. Германия,
Англия, часть Австрии (нынешняя Чехословакия) были
кредиторами. Теперь же они — должники Американским
Штатам, Австралии, Канаде.
Буржуазия прекрасно сознает безвыходность положения.
Президент Чехословацкой Республики доктор Масарик136
прямо заявил, что предстоит неминуемый крах
промышленности, что выхода из теперешнего положения нет. Норвегия
страдает из-за отсутствия сбыта рыбы в Россию.
Под влиянием разрастающейся революционности рабочих
и общего промышленного положения буржуазия сплотилась,
сорганизовалась; в особенности сильны белогвардейские
организации Германии. В Чехословакии созданы даже особые
организации легионеров из бывших солдат, грубых,
невежественных, готовых на всякое дело.
В одних местностях рабочие пикнуть не могут под пятой
буржуазии, а в других — рабочие публично тянут на
виселицу спекулянтов.
Революционнее всех настроены рабочие угольной
промышленности, которые являются центром движения в
Чехословакии.
18 Заказ 2G37
273
Интересно отметить, что германские железнодорожники,
сорганизовавшиеся лишь два года тому назад, значительно
революционнее, чем металлисты и текстильщики.
Следует отметить также следующий парадоксальный
факт: когда мы наступали на панов и были близ германской
границы, то рабочие нас ожидали, но сами ничего не делали.
Когда же мы отступили, то, видя это, германские рабочие
сами принялись за организационную подготовку к борьбе с
капиталом.
Петроградская правда 13Г,
1920, 31 октября
РАЗГРОМ ВРАНГЕЛЯ
Армия черного генерала белого барона Врангеля
разгромлена. Мы дошли до Черного моря. В наших руках
Севастополь, Ялта, Феодосия. Надеемся, что ко времени напечата-
ния этой статьи в наших руках будут Евпатория и Керчь.
Победа для Красной Армии и для Советской России
величайшая. Врангель был самой страшной болячкой на теле
нашей измученной страны.
Этот проклятый помещик объединял вокруг себя и
подчинял себе всю русскую буржуазию, всех русских эсеров,
всех русских меньшевиков. Этот сифилитичный барский
выродок был последним оплотом врагов и недругов Советской
власти на нашей советской земле. Кто хотел монархии и
царя — тот шел к Врангелю. Кто хотел учредилки — тот шел
к Врангелю. Кто хотел свободы спекуляции как трудом, так
и землей и продуктами — тот шел к Врангелю. Около
Врангеля собирались или Врангелю помогали все, кто по каким
бы то ни было причинам и поводам имел основание не
считать Советскую власть своей властью. Анархисты, эсеры,
меньшевики, кадеты, черносотенцы — все они
группировались непосредственно или посредственно вокруг Врангеля.
Каждый из них ожидал в случае разгрома Советской власти
потом подраться со своими союзниками за раздел добычи.
Теперь Врангеля нет. Пала противосоветская крепость,
которая охраняла последние подступы к сердцу противосоветской
контрреволюции.
Врангелевщина не была только национальным центром.
Свою материальную силу врангелевщина черпала из чужих
государств. Врангелевщина была передовым укреплением
международной буржуазии и международных разбойников и
грабителей в нашей Советской стране. Наша русская
аристократия и наша русская буржуазия, как наши слюнявые
меньшевики, были и оставались до конца группами,
лишенными всяких творческих сил. Ленивыми, трусливыми,
выродившимися золотушными потомками великих предков.
Они почти без боя отдали власть и убежали в октябре
1917 года, они были взяты на попечение, их сплотили,
воодушевили, организовали и вооружили матерые волки мировые
275
кровопийцы и грабители. Сначала германский кайзер и
прусские юнкера; потом английские, французские,
американские и японские капиталисты собирали поодиночке
разбежавшихся неудачливых властителей крепостной
самодержавной и учредиловской России.
Их учили, как нужно бороться с властью трудящихся, им
давали деньги, вооружение, организовывали для них
системы шпионажа. И кое-как из-под палки и из-под кнута их
организовали. Чужеземные разбойники взяли под опеку не
только людей. Чужеземные разбойники одновременно
отбирали в свои руки управление и распоряжение богатствами
русского трудящегося народа. В Баку меньшевики и эсеры,
когда свергли коммунистов, передали англичанам
Каспийский флот, нефть и железные дороги. Они знали, что кража
нефти у нас и передача ее англичанам подрезывала под
корень и убивала наши железные дороги, наши фабрики,
выделывавшие мануфактуру, и нашу металлическую
промышленность в центре России.
Донецкий бассейн с углем и с железом был передан ими
сначала германской буржуазии. Потом английской и
французской. Урал, Сибирь и побережье Белого, Черного,
Азовского и Балтийского морей, а также побережье Тихого
океана были ими переданы японцам, американцам, англичанам,
французам и отдельным буржуазным республикам. Наше
золото из государственных хранилищ в Казани меньшевиками
и эсерами мятежной учредилки было украдено и передано
заграничным грабителям. Страшный обвинительный акт.
Россия замерла. Трудящиеся России остались без топлива,
без железа, без мануфактуры, без железных дорог, без соли
и без хлеба. Наши фабрики стали — безжизненные,
замерзшие. Голодные и холодные мы страдали и заболевали
страшными болезнями. Но мы победили. Сломили все. Врангель
побит. Ставка международной буржуазии бита. Последняя
противосоветская армия в Советской России разгромлена.
Меньшевикам, эсерам и монархистам остается бежать из
России и спасаться под крылышко чужеземных
покровителей. Однако господа Черчилли, мильераиы и ллойд Джорджи
требуют от них другого. Они беглецов сажают в гнусные
концентрационные лагеря, а в лучшем случае подчиняют
унизительнейшему режиму на свободе. Антанта требует,
чтобы русские эсеры и меньшевики шли обратно в Россию,
в подполье. Чтобы они мешали работе Советского
правительства.
Судя по заграничным газетам последнего времени, Антап-
та поняла свое бессилие разгромить Советскую Россию, пока
276
трудящиеся массы в ней сплочены. Антанта изменяет
маневр. Она требует, чтобы эсеры и меньшевики шли в массы
и работали подпольно. Всякий знает, что, покончив с
Врангелем, многие солдаты пожелают возвратиться домой. Если
бы удалось подбить красноармейцев самочинно
демобилизоваться — наша армия оказалась бы снова ничтожной.
Поэтому русские агенты Антанты —- меньшевики и эсеры
должны подбивать красноармейцев на демобилизацию. Раз
Врангель побит, уставший рабочий может ослабить
напряжение работы. Следствием будет страшное понижение
производительности, особенно па военных заводах. Мы останемся
по-прежнему в разоренной стране. Крестьяне пожелают
получить больше одежды за счет армии. Они станут
сомневаться в правильности несения страшных тягот, выпавших
на их долю. Меньшевику и эсеру дано задание под видом
сторонника Советской власти усиливать эти желания у
рабочих и крестьян. Если бы им удалась их работа — мы
оказались бы разъединены, ослаблены. Мы стали бы легкой
жертвой нового жестокого военного нажима.
Мы можем с уверенностью сказать, что эта штука
проклятым белогвардейцам не удастся. Трудящиеся России
пережили много бед, вынесли много тягот. Мы поумнели. Мы
много узнали. Хотя заплатили за это дорогой ценой. Мы зпа-
ем, что нам делать. Мы знаем, что нашей защитой и нашим
спасением не только от поражения, но и от самой войны
являются сильная, хорошо вооруженная и снабженная
армия, крепкая дисциплина, спаянная ясным революционным
сознанием; громадные запасы вооружения и резервы
вооруженного народа; хорошие железные дороги; исправленные
шахты; восстановленная промышленность.
Мы освободимся и победим лишь когда мы их создадим и
обеспечим.
Тогда нам легко будет поправить крестьян, хозяйство и
побороть нужду, нищету, холод и голод. Тогда революция
западноевропейского пролетариата будет легка и
безболезненна. Следовательно, наше крестьянство и города сразу и
безболезненно получат от беднейших рабочих запада
машины и изделия, которых у нас не хватает.
Мы побили Врангеля. Это новая гигантская победа над
темными силами реакции — новый шаг к пашей
окончательной победе... Наша задача сейчас — всемерная,
истребительная борьба с разрухой и укрепление нашей армии. Мы
победим эти трудности, как победили Врангеля.
Артем (Сергеев)
Коммунар (Тула) '38,
1920, 17 ноября
НОВЫЙ ФРОНТ
Страшным напряжением сил трудящиеся Советской
России опрокинули Врангеля и гонят его в море.
Если мы поможем нашей Красной Армии поддержать ее
натиск, мы можем надеяться в скором будущем освободить
наш народ от самых больших тягот войны. Перед нами еще
останутся недобитыми банды Булака-Балаховича и Петлю-
ры. С ними мы, конечно, справимся. Еще раз Советская
Россия может надеяться получить на время маленькую
передышку. Поэтому надо своевремепно приготовиться и понять,
как нам лучше использовать передышку, если мы ее
получим. Весною мы также рассчитывали на передышку. Мы
побили Колчака, Юденича, Чайковского и Деникина. Мы
обратили наши боевые армии в трудовые. Мы начали починять
железные дороги, заводы и шахты. Враг увидел, что у нас
осталось мало армии. Поэтому на нас навалились опять
врангелевцы и поляки. Нам пришлось бросить трудовой фронт,
вновь перестраиваться на боевой лад. Мы потратили вновь
много сил, жизней, средств и драгоценное время. Мы пе
сделаем больше прежних ошибок. На нас пе нападают, пока мы
сильны. Мы оставим армию под ружьем. Мы вооружим
трудящихся в тылу. Когда мы вооружим народ, ни один
хищник на нас не полезет, потому что мы будем сильны. Мы
знаем, что наши враги не дремлют, потому не будем дремать
сами. Но вместе с тем мы расположим нашу армию в местах,
где требуется особое напряжение, чтобы исправить наше
хозяйство и дороги. Энергию красноармейца мы направим
на разрешение трудовых задач. Мы знаем, что нам мир
принесет не покой, а новую работу. Нищета, бедность, голод и
невежество слишком нас одолевают. У нас нет одежды,
сапог, пищи, хорошего крова. Чтобы получить их, надо
победить разруху. Мы не можем, к сожалению, иметь мирного,
безмятежного строительства. Мы имеем новый фронт —
трудовой, против разрухи. Мы имеем притаившиеся армии
белогвардейцев в тылу на границах. Мы, побивши Врангеля, не
сумеем демобилизоваться. Наоборот, мы мобилизуемся до
278
последнего возраста, мужчины к женщины. Мы не
успокоимся, пока не восстановим разрушенного народного хозяйства.
Мы не выпустим также винтовки из рук, пока живы
проклятые белогвардейцы. Мы будем вооружаться для обороны от
белых контрреволюционеров и работать для победы над
черной нуждой. Вот паши лозунги на другой день после того,
как мы сбросим баронские врангелевские шайки в Черное
море.
Артем
Коммунар (Тула),
1920, 19 ноября
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ
СОЮЗЫ У НАС И ЗА ГРАНИЦЕЙ
В настоящем очерке я хочу подытожить мои впечатления,
вынесенные в качестве члена делегации российских
профсоюзов из поездки по Западной Европе. У нас, в Советской
России, нам очень часто указывают па то, что наши союзы
не то, что профсоюзы Западной Европы, что нам далеко до
них. В Германии реакционные вожди профсоюзов имели
наглость публично заявить, что в России никаких профсоюзов
нет. Многие из наших собственных товарищей до сих пор
с большим почтением относятся к европейским профсоюзам
и часто склонны недооценивать наше профсоюзное
движение. Поездка с делегацией помогла мне поближе посмотреть
на эти хвалебные союзы. Должен признаться, что
впечатление, вынесенное мною от теперешних профсоюзов, в
особенности германских, удивило даже меня самого. Таких косных
союзов я не ожидал увидеть. Возьмем для примера
Германию. Тип профсоюзов Германии, по существу, не изменился,
он таков же, каким был и до войны. Рабочие организованы по
профессиям. Причем профессия понимается очень широко.
Поэтому на заводах и в предприятиях мы имеем рабочих,
объединенных по секциям в разные профсоюзы, с различными
центральными комитетами, часто в различных городах. Это
до крайности затрудняет всякое организованное совместное
выступление рабочих. Тем более что в отличие от Советской
России, где все ЦК союзов находятся в Москве, в Германии
ЦК отдельных союзов находятся в разных городах, а не в
одном Берлине. Такой важный союз, как союз металлистов,
например, имеет свой ЦК в Штутгарте. Кроме того, в
каждой профессии существует не один, а часто ряд союзов.
Например, наряду с массовыми «свободными» союзами в
Германии существуют христианские, польские, гирш-дункеров-
ские139, синдикалистские и прочие союзы. Правда, число
членов всех этих союзов вряд ли превышает полтора
миллиона членов (они хвалятся, что у них три с половиной).
По сравнению с восемью с половиной миллионами членов в
«свободных» это как бы пустяки. Но так как большинство
280
из них христианские, гирш-дункеровские и польские
союзы — определенно штрейкбрехерские организации, опасность
их очень велика.
В Чехословакии профсоюзное движение еще более
раздроблено. Чешские союзы существуют отдельно от
немецких. Наряду с ними существуют еще и другие национальные
профсоюзы. Кроме них существуют явно штрейкбрехерские
организации. В общем, ни одна группа не может
похвалиться, как в Германии, что она охватила преобладающие слои
рабочих. Чистый тип боевого профсоюза в посещенных нами
странах почти повсеместно отсутствует.
Везде и всюду профсоюзы являются одновременно и
кассами взаимопомощи. Очень часто в профсоюзах функции
кассы преобладают над всеми другими. В общем и целом,
несмотря на свой технический аппарат, профсоюзы
оказываются весьма громоздкой организацией, которая не
справляется ни с задачами взаимопомощи, ни с задачами борьбы
с предпринимателем. Единственно, с чем они справляются,
это собирание членских взносов и регистрация членов
союзов. Это дело у них поставлено изумительно хорошо.
Помимо взаимопомощи основной задачей союза является
выработка соответствующих тарифов и заключение
коллективного договора. В этом направлении профсоюзы сделали
очень мало, послевоенный опыт остается неучтенным, все
сводится к фиксированию; денежная плата, при
неустойчивости ценности денег, в очень слабой степени дает гарантию
получения необходимого прожиточного минимума.
Нынешняя неспособность союзов поддерживать силой, забастовкой
свои требования, сводит к тому же почти па нет эту сторону
деятельности союзов.
В общем, рабочий Германии получает сейчас в три раза
менее английского, а в Чехии и того меньше.
Это внешняя сторона дела. Она свидетельствует о
бесконечной слабости и отсталости союзов в области выполнения
ими задач борьбы за улучшение материального положения
рабочих. Гораздо хуже впечатление, вынесенное из изучения
деятельности союзов изнутри.
Профессиональные союзы Германии и соседних с ней
стран со времени войны пережили революцию; они
совершенно изменили свой характер и на две трети изменили свой
состав. Но они ни на йоту не изменили методов своей работы.
В чем выразилась революция? До войны профсоюзные
организации руководящих капиталистических стран Европы
включали в свои ряды огромное меньшинство рабочих,
именно квалифицированную аристократию рабочего класса. На-
281
пример, германские союзы насчитывали до войны около двух
с половиной миллионов членов (во время войны это число
опустилось ниже миллиона). Сейчас число организованных
в свободные союзы Германии достигает уже восьми с
половиной миллионов.
Это число показывает, что старая аристократия рабочего
класса потонула в массе рядовых рабочих. Методы,
выработанные десятилетиями и практиковавшиеся с небольшими
вариациями в различных союзах и странах, были
приспособлены для обслуживания аристократии рабочего класса. В
общем, они сводились к заключению коллективных договоров
между отдельными группами рабочих и предпринимателей,
благоприятных для участвовавших в сделке рабочих. За
границей определенных условий труда и его оплаты не было,
договаривавшиеся группы рабочих через свой профсоюз
обязывались поставлять предпринимателям определенное
количество дисциплинированной рабочей силы необходимой
квалификации. Сделка обычно заключалась за счет
массового неорганизованного рабочего. Своекорыстные интересы
привилегированных групп рабочего класса вынуждали и
побуждали профсоюзы оказывать всемерное содействие своей
национальной промышленности в лице капиталистических
групп, владевших этими предприятиями. Создался тип
шовинистических, националистических, ограниченного кругозора
людей, которые десятилетиями работы натаскались в
искусстве сочетать интересы капиталистической промышленности
с борьбой против отдельных капиталистов за отдельные, не
основные, не нарушающие общих интересов
национально-капиталистической промышленности. Этот тип вождей
полностью выявил свою физиономию во время последней
империалистической войны и после нее. Сейчас они держат союзы
в своих руках. Они нисколько не изменились. Точно так же
ни на йоту не изменились их методы работы. Между тем
переменились союзы. В союзы вошел рядовой
неквалифицированный рабочий, за счет которого когда-то совершались
сделки. Старый состав союзов составляет только одну четверть
теперешнего. Переменилось общее мировое положение. Из
стран-грабителей, владык морей, земель и бесчисленного
количества колоний промышленные страны Средней Европы
превратились в ограбленные полуколонии заокеанских
гигантов. Буржуазия Средней Европы, лишенная возможности
обеспечить свою промышленность сырьем и рабочих
продовольствием, пытается удержаться и справиться с
положением путем неслыханного понижения жизненного уровня
рабочих и безмерного повышения эксплуатации труда. Уже
282
сейчас заработная плата в Германии в три раза ниже
соответствующей английской. Положение в Чехословакии еще
хуже. Безработица свирепствует беспримерно. По заявлению
союзов в Германии полмиллиона безработных и больше
миллиона работающих наполовину. По подсчету Шульца-Гевер-
ница — немецкого профессора-экономиста — число
безработных вообще в Германии достигает миллиона, при числе
работающих наполовину около двух миллионов. Это страшные
цифры. Причем чем ближе к зиме, тем эти цифры все
увеличиваются.
Какую же позицию заняли в этом вопросе профсоюзы?
Какими путями они предполагают защитить рабочих от
последствий депрессий, низкой оплаты труда и безработицы?
Никакой! Для них на Шипке все спокойно. Они сохранили
свой старый аппарат, увеличив его число до 100 тыс.
человек. Они изумительно поставили сбор члепских взносов и
учет членов. Они по-старому регулярно посылают по домам
сборщиков членских взпосов по типу Зингеровской компании
швейных машин. Выдают пособие из касс союзов.
Вырабатывают тарифы, которые при падении цены марки и кроны
устаревают раньше, чем их успевают предъявить хозяевам.
Дисциплинируют рабочих, требуя от них выполнения
контракта. Конечно, никаких серьезных результатов, никаких
серьезных улучшений быта рабочих пет. Эти методы сами
по себе в нынешней жизни ничего не дают. Рабочие это
чувствуют. Рабочие пытаются найти новые методы борьбы,
более действительные. Совокупность новых методов борьбы,
выдвигаемых сейчас против профсоюзов, охватывает наряду
с широким социальным законодательством также контроль
производства, а в конечном счете и овладение рабочими
политической властью. Против этих методов старая
бюрократия союзов воюет всеми средствами. Профессиональная
бюрократия не просто отстала от времени; больше того, отстав
от времени, она повернула против него.
Став реакционной в области профдвижения, поведя
борьбу против передовых течений в области профдвижения, они
тем самым выступили против передовых течений в рабочем
классе и стали в создавшейся обстановке опорой всякой
реакции вообще.
Они сделались самым могущественным препятствием
дальнейшего развития.
Они хотят капиталистических порядков. Раз для
восстановления капиталистических порядков необходима гибель
миллионов рабочих, членов союзов, пусть гибнут. Лишь бы
жил их капитализм. Точь-в-точь, как меньшевики и эсеры
283
после Февральской революции гнали на убой миллионы
рабочих и солдат, лишь бы спасти свой капитализм. Всякий
раз, когда рабочие хотят вести борьбу, этот проклятый спрут,
бюрократия союзов с ее ста тысячами служащих, разрывает
общие связи стихийного энтузиазма и готовности рабочих к
борьбе. Каждую отдельную группу рабочих она направляет
па отдельную цель. Таким образом она превращает одно
могучее движение в тысячи мелких ручейков, стравливая их
между собою. В конечном счете буржуазии остается лишь
работа добивания лежачих.
Когда наряду с профсоюзами появились фабкомы, когда
они объединили рабочих по предприятиям и производствам,
когда они подошли вплотную к организации контроля над
производством и начали на деле оспаривать власть
предпринимателя в предприятии,— старые профсоюзы решили взять
их в руки. Созвали съезд фабкомов, оставив себе на съезде
механически большинство (например, металлисты с одним
миллионом семьюстами тысяч имели на десять голосов
меньше, чем союз, насчитывавший менее миллиона голосов). На
этом съезде поставили фабкомы в фактическую зависимость
от союзов, изгнали из фабкомов всех, кто не принадлежит
к свободным союзам, и фактически связали руки фабкомам.
Вот вам хваленые германские профсоюзы, лучшие из
европейских союзов. Вот вам участие их в производстве и защита
ими интересов рабочих. Они в теперешней форме —
гигантский аппарат разделения рабочих, обмана рабочих и
порабощения рабочих. Нынешние вожди профсоюзов, стоящие во
главе, понимают, что надолго их политики не хватит. Ошибка
их заключается в том, что революция — это безумие стихии,
что с революцией покончат, если удастся пережить
надвигающуюся зиму. Они думают, что раз рабочих разгромят и
коммунистов перевешают, никуда, кроме как к ним —
меньшевикам, рабочие не пойдут. Будущее поколение увидит,
победит ли буржуазия или рабочие-коммунисты; будут ли
повешены господин Легин 14° с его компанией или рабочие.
Несомненно одно: до сих пор германские и чешские рабочие
были бессильны, хотя к чести чешских рабочих надо сказать,
что у них уже произошел переворот, коммунистическое
течение укрепилось в ряде союзов. Во главе союза чешских
деревообделочников стал тов. Гайниш, ярый
коммунист-профессионалист с большой головой. Так как из некоторых
местностей дух меньшевизма изгнан, чешский пролетариат
превратит свои союзы в орудие своего освобождения. Я сознательно
не касался в своем изложении английских союзов, их роль
слишком определенна. Немцев постоянно ставили в пример
284
англичанам. Продажность англичан всегда
противопоставлялась методической честности немцев. Поэтому то, что
говорится о немцах, еще в большей степени относится к ряду
крупнейших союзов Англии. Достаточно вспомнить
господина Энильтона, председателя Амстердамского
международного бюро профсоюзов 141, про которого на Портсмутском
съезде английских профсоюзов говорили, как о специалисте по
втыканию ножа в спину рабочего класса всякий раз, когда
рабочий класс попадает в трудное положение. Или господина
Гевнек Вильсона 142 из союза моряков. Или, еще лучше, на
поведение союзов в теперешней стачке углекопов.
Участие западноевропейских союзов в производстве
выражается исключительно в побуждении рабочих работать
возможно интенсивнее для предпринимателя.
Напряженность труда рабочего и дисциплина на посещенных нашей
делегацией заводах и предприятиях были изумительны по
сравнению с русскими. Даже сравнительно приличный вождь
английских углекопов Роберт Смайли143 рекомендовал
недавно углекопам принять прибавку к заработной плате при
условии увеличения добычи угля по всей Англии на
определенное количество миллионов тонн. Конечно, на этот раз
рабочие отказались. По что означало подобное предложение?
Ни больше ни меньше как превращение союза горнорабочих
в погонщика всех рабочих углекопов. Потому что
увеличение добычи в одном месте и даже в ряде мест при
ослаблении напряжения труда в других копях лишало прибавки
всех, и тем самым вынуждают союз, между другими
аппаратами союзов, иметь централизованный аппарат принуждения
рабочих работать до последнего предела возможного и
доступного рабочему напряжению сил.
Старая форма союзов с их методами прибавки отжила.
Но она живет и тормозит новое. Они со своей стотысячной
армией чиповпиков стали важнейшими тормозами
дальнейшего усиления помощи рабочего класса. Миллиопы рабочих,
не согласные с тактикой и подбором теперешних вождей,
бессильны что-либо сделать — оппозиция вождям
преследуется. Союз служащих Германии, объединяющий до миллиона
членов, постановил исключить из союза все
коммунистические ячейки, если таковые образуются. Революционные
массы рабочих, имеющие огромный вес в общей массе рабочих
союзов, насчитывают миллион коммунистов, почти
совершенно не представленных в органах управления союзами;
однако подобное положение, к счастью, приходит к концу. На
наших глазах эта миллионная масса революционных рабочих
в Германии потянулась друг к другу в целях создания одного
285
мощного объединения союзников пролетарской революции.
В недалеком будущем мы будем иметь в Германии почти
миллионную партию коммунистов. Оформление
коммунистической партии в Германии будет означать конец гегемонии
старых вождей.
Объединенные в единую партию рабочие-коммунисты
дадут соглашателям бой внутри союзов сразу по всем
отделам союзов. Результаты борьбы, как бы она ни была трудна,
не подлежат сомнению.
И в Германии, и в Норвегии, и в Чехословакии в связи
с нашим приездом были поставлены вопросы о принятии
срочных мер к ликвидации контрреволюционных банд,
превративших профсоюзы в другое порабощение рабочих
классу капиталистов.
У старых германских союзов нам можно поучиться
только одному — именно правильной постановке у них
счетоводства, учета, отчетности, вообще технике организации
управления союзами.
Этому мы учимся и у буржуазии. В смысле же техники,
и методов защиты трудящихся, и улучшения их жизненных
условий нашим союзам нечему учиться у старых
профсоюзов. Наоборот, чему у них нельзя учиться — это их подходу
к пониманию задач профсоюзного движения. Наше
профессиональное движение откровенно написало на своем
знамени: борьба за диктатуру пролетариата; такие организации
профсоюзов и применение таких методов борьбы, которые
дадут возможность Советской власти в кратчайший срок и
вернейшим способом разгромить буржуазию.
Старое европейское, у пас представленное меньшевиками,
профессиональное движение ничего не говорит и не имеет
откровенности. Но вся его практика, все его методы борьбы
подчинены задаче содействия буржуазии в сохранении
капиталистического строя в разгроме революционного движения
рабочего класса, отсюда различие между нашими и
староевропейскими профсоюзами. Отсюда различие в методах, в
формах организации и в подходе к решению задач
профсоюзами у нас и у пих. Отсюда и вывод, чему мы должны у них
учиться и в чем не должны им подражать.
Артем
Вестник труда ш, 1920,
М 3, с. 119—123
В МОСКОВСКИЙ КОМИТЕТ ТКП(б)
13 января 1921 г.
Находясь в командировке, я не имел возможности
присутствовать и голосовать на экстренном заседании МК от
11/1—1921 г., посвященном обращению Петроградской
организации к партии по поводу предсъездовской дискуссии 145.
Содержание принятой на этом заседании резолюции о
формах предсъездовской дискуссии я узнал лишь из текста,
напечатанного в газетах.
Настоящим я довожу до сведения МК и членов
Московской организации, что никакой ответственности за
вынесение этой резолюции я взять на себя не могу. Во-первых,
потому, что она была, по-моему, неправильно выдана за
резолюцию Московского комитета. За эту резолюцию в
напечатанном виде голосовало 14, против же голосовало 13 и один
воздержавшийся.
Отсутствовало 11 членов комитета.
Вместо того чтобы опросить отсутствовавших или
изменить формулировку, чтобы добиться абсолютного
большинства присутствовавших, 14 членов Московского комитета
решили выдать свою резолюцию за мнение Московского
комитета п всей организации. Тем самым они обязали
остальных 25 членов комитета, голосовавших против или пе
имевших возможности голосовать, нести ответственность за то,
что против их воли, или не спросясь их, сделали 14 членов
МК; во-вторых, потому, что напечатанная резолюция 14
членов МК по несправедливости обвинений, бросаемых ими
Петроградской организации, оспаривая права, признаваемые
бесспорными в Московской организации, не выражает
мнение Московской организации и неизбежно вызовет бурю
возмущения в районах.
Не решаясь высказаться по существу спорного вопроса о
профсоюзах или открыто оспорить право Петроградской
организации предпринять на основании Устава нашей партии и
резолюций последней Всероссийской конференции указанные
ими в обращении шаги, 14 членов МК наговорили неправду
про питерцев, несправедливо обвинили питерцев в раскольни-
287
честве и узурпации прав ЦК. Затем все эти небылицы,
которым не поверит ни один московский рабочий, опубликовали
в партийных и советских органах печати вместе с письмами
Питерской организации, как мнение всего Московского
комитета и тем самым Московской организации.
Успевшие собраться районы уже вынесли резкое
осуждение этой резолюции. Остальные районы не заставят себя
ждать. Нам, членам Московского комитета, придется
отвечать за эту резолюцию и понести суровую кару. Поэтому
раньше чем взять на себя ответственность за
опубликованную резолюцию, раньше чем дать зачислить меня в ряды
фракции противников линии питерцев в вопросе о
профсоюзах и формах дискуссии, я требую персональной, а не
коллективной ответственности членов МК за эту резолюцию.
Иначе говоря, я требую поименного голосования резолюции и
заявляю, что голосую против.
Надеюсь, что большинство отсутствовавших членов МК
поступит так же м6.
Член МК Артем
13/1-21 г.
Р. S. Настоящее заявление прошу приобщить к
протоколам экстренного заседания МК от 11/1—21 г.
Ввиду того что резолюция уже опубликована в печати,
прошу в тех же органах опубликовать мое заявление. Это
имеет тем большее значение, что мой четырнадцатый голос
против уже лишает резолюцию четырнадцати всякого
морального и политического значения.
Член МК Артем
Институт истории Публикуется впервые
партии МГК и МК КПСС,
ф. 3, оп. 2, д. 31, л. 8
КРАСНАЯ КУЗНИЦА
Волею судеб и постановлением ЦК мне пришлось па
днях посетить г. Ижевск. Старинный городок, историческая
оружейная кузница. Город, видавший и Пугачева и
Колчака, когда-то осиное гнездо и цитадель великодержавной
великорусской помещичьей культуры, воздвигнутый в самом
сердце Татарско-Вятского края. Место, где в XVIII столетии
восставший народ в лице Пугачева заседал в каменной
башне завода и творил расправу над угнетателями. До
сих пор в народе помнят место на пруду, где по приказу
Пугачева топили захваченных им в заводе екатерининских
генералов.
Сейчас Ижевск является крупнейшей в Советской
России мастерской винтовок и оружейной стали. Вместе с тем
Ижевск — крупнейший пролетарский центр красного
Прикамья и его организующий мозг. Ижевские рабочие с
гордостью зовут свой город «красной пролетарской кузницей» и
имеют на это законное право.
Перед революцией заслуги ижевских рабочих неоценимы.
В 1917 году ижевские пролетарии победили сопротивление
кулацкого края и великодержавного националистического
купца, чиновника и верхушечного слоя рабочей
аристократии. Ижевск стал прочным оплотом диктатуры пролетариата
в крае и грозой белогвардейской и кулацкой
контрреволюции. В середине 1918 года Ижевск во время чехословацкого
учредиловского белогвардейского выступления принес себя
в жертву общим интересам борьбы за Советскую власть. Он
мобилизовал тысячу вооруженных пролетариев-коммунистов,
отдал им лучшее вооружение и отослал их под Казань, а сам
остался с двумястами коммунистами и пал в неравной борьбе
с организованной контрреволюцией. Большая половина
мобилизованных коммунистов погибла в упорных боях при
взятии Казани. Три четверти оставшихся в Ижевске погибли
в неравных полуторадпевпых уличных боях с восставшими
19 Заказ 2G37
289
офицерско-кулацкими бандами. Судьба учредилки была
решена под Казанью. Очистив Казань, учредиловцы очистили
и Ижевск.
С этого момента начинается новая эпоха жизни ижевцев.
Новые, свежие силы влились в организацию, заменив
павших. Лихорадочно заработали мастерские, выделывая
драгоценные винтовки. Продолжалось это, к сожалению, недолго.
Опрокинув наши силы под Уфой, Колчак на их плечах
перекатился через Каму, и Ижевск пришлось очистить. Для
Колчака это был роковой успех: колчаковские инженеры
нашли завод настолько искусно обезоруженным, что, за
исключением ремонта винтовок, им нечего было там делать.
Колчаковские генералы нашли кое-что похуже. Отступавшая
перед ними слабая 2-я советская армия стала неузнаваемой
по очищению ею Ижевска. Как только в армию влилась
почти тысяча отступавших ижевских коммунистов, они
пересоздали армию и вдохнули в нее бодрость. Армия перешла
в наступление, разбила колчаковцев и погнала их обратно за
Каму. Ижевские пролетарии вновь овладели заводом.
Попытка колчаковских инженеров при отступлении испортить
завод вывозом существеннейших частей оборудования пе
остановила работы. Увезенное рабочие заменили наскоро
сделанными суррогатами. Не прошло двух недель после ухода
колчаковцев, как Ижевск вновь стал ковать красные
винтовки. С тех пор на ижевцев легли тяжелые заботы. Надо было
организовать производство. Пришлось пустить завод без
инженеров самим рабочим, так как все инженеры убежали с
Колчаком. Это была нелегкая задача, после того как
бежавшие инженеры забрали существеннейшие части машип и
двигателей.
Кроме того, самый завод является единственным в своем
роде в мире.
Отдельные операции являются секретом работающего
рабочего, профессиональной тайной, передававшейся из
поколения в поколение, от отца к сыну. Между тем часть
рабочих оказались убитыми, часть увез Колчак. Все же рабочие
пустили завод.
Затем надо было организовать власть. В таком крае, как
Сарапульский уезд, это дело нелегкое. Сарапуль по своему
социальному составу был плохим помощником Ижевску.
Последнему пришлось организовать и власть, и партию для
Сарапуля и всего уезда. Другой завод в уезде, Боткинский,
помочь не мог: он нуждался сам в помощи, так как при
наступлении Колчака в 1919 г. воткипцы-коммуписты слишком
290
долго держались в Воткинске, были окружены колчаковски-
ми войсками и почти до последнего человека погибли.
Ижевску пришлось и туда посылать свою группу.
Таким образом, Ижевск, оставаясь важнейшим
оружейным заводом Республики, превратился в организатора и
выразителя пролетарской диктатуры Южного Прикамья. Что
пришлось вынести при этом рабочим Ижевска, говорить не
приходится. Война с белой Польшей и Врангелем
неслыханно повысила требование на винтовки и оружейное сырье,
производимое Ижевском для других оружейных заводов
Республики. Рабочие Ижевска от восьмичасового рабочего
дня переходили к десятичасовому, а подчас к двенадцати- и
к шестнадцатичасовому рабочему дню. Работали все
тридцать или тридцать один день в месяц. Утроили выпуск
винтовок. Семидесятилетние рабочие, проработавшие на заводе
по пятьдесят лет, потерявшие все сто процентов
трудоспособности, не отставали в работе от молодых.
В то же время не пала советская работа. Выполнена на
100% разверстка. Уже на 80% выполнена лесозаготовка.
Между тем условия работы были очень тяжелы. Оплата
рабочих завода Ижевска много ниже, чем на тульских заводах.
Пролетарская масса фактически жила скудным пайком.
Прикупать что-либо не было возможности. Наряду с пролетарием
на заводе работает скрывающийся от мобилизации
окрестный кулак. Он питается много лучше, он физически крепче
рабочего. Но вместе с тем он упрямый прогульщик, лодырь.
Пришлось брать его в ежовые рукавицы. Тяжелый режим
для этих спекулянтских слоев становился режимом для
всего завода.
Но рабочие не роптали.
В уезде кулак пошел в лес дезертиром. Между тем завод
зависит в продовольственном отношении и в деле заготовки
и подвоза дров от местных заготовок. Наряду с массой
оружия, оставленного Колчаком в уезде и на заводе, налицо
массы дезертиров в лесах и возвратившихся из Сибири колча-
ковских сотрудников, в том числе и офицеров.
В этих условиях ижевские коммунисты проявили
величайшую выдержку, энергию и искусство. Во всем уезде, как
в самом Сарапуле, так и в Ижевске и в Воткинске, Ижевская
организация выдвинула на руководящие посты своих
работников и создала изумительно спевшийся аппарат власти. Из
Сарапульского района на фронт было двинуто 30%
коммунистов. Ижевцы все, что можно, бросили в завод. Советский
аппарат работал как часы. Пролетарские слои завода
подчинили своему суровому режиму спекулянтов деревни и го-
291
рода с немепьшей решительностью, чем непролетарские слои
завода.
Последнее было нелегко на заводе, где почти из 30 тыс.
работающих больше 10 тыс. у станков — не чистые
пролетарии.
Тысяча коммунистов, воспитанных в суровых традициях
киргизского Урала, твердых как скала и неумолимых как
стихия, зорко наблюдали за нарушителями революционного
порядка в заводе. Винтовка и пулемет в руках ижевского
коммуниста не были пустой угрозой. Попытка
белогвардейцев организовать восстание при участии колчаковского
офицерства была задушена раньше, чем был захвачен или убит
хоть один из коммунистов.
Ижевцы недаром гордятся своим заводом. Недаром зовут
его красной кузницей. Недаром также рядовой беспартийный
ижевец-рабочий гордится своими коммунистами. Сделаны
они из хорошего металла. Выкованы в хорошей кузнице.
Но ни в чем так не сказался характер ижевского
передовика-рабочего, как в его клубах, в местах его отдыха.
Изумительно, что в эпоху крайнего напряжения сил ижевские
коммунисты сумели путем воскресников восстановить и
оборудовать ряд разрушенных домов.
Переделали их, приспособили под клубы. Все, что
осталось от буржуазии в смысле мебели, тщательно сохранили.
Внутреннюю отделку клубов довели до высокой степени
совершенства. Поместили в них все, что было лучшего,
установили образцовый порядок и скрупулезную чистоту.
Приезжий, попавший в один из таких клубов, с изумлением
останавливается перед этим чудом — домами отдыха и собраний
для пролетариата. Сразу видны хозяева жизни, которые
строят прочно и уверенно. В своей работе они проявили и
художественное чутье, и новые привычки. Каждая комната —
особый стиль. Какой везде уют, чистота и порядок. Как легко
и свободно дышится. Воздух без малейшей примеси
табачного дыма. Ковры без единого пятнышка. Везде, где
позволяют место и обстановка, целые стены превращены в одну
большую картину.
Да, только пожив с ижевцами, начинаешь не только
понимать, но и ощущать, что пролетариат — правящий
класс. Что вырвать эту власть у него нельзя, не убивши его.
Я много раз останавливался в изумлении и спрашивал
себя: откуда у этих пролетариев такой развитой инстинкт
власти?
Ничего подобного я не видел в Москве. Тем более, где-
пибудь в Туле, Харькове или Бахмуте.
292
Да, побольше бы нам этих красных кузниц. Этих
семидесятилетних стариков, по двести часов в месяц кующих
винтовки в тяжелую для Красной армии годину. Этих
повидавших и каторгу, и тундры пролетариев-коммунистов,
фанатиков долга и героев труда, настоящих хозяев и устроителей
жизни.
Побольше бы. Как скоро бы тогда мы справились с
тяжелыми задачами войны и хозяйственной разрухой.
Артем
Правда ,47, 1921, 22 января
ДОКЛАД
НА ДЕЛЕГАТСКОМ СОБРАНИИ
КОММУНИСТОВ
БАУМАНСКОГО РАЙОНА МОСКВЫ
27 января 1921 г.
Газетный отчет
27 января в помещении Хлебной биржи состоялось
делегатское собрание Бауманского района. Присутствовало более
100 товарищей. Были заслушаны доклады тов.
Островитянова о деятельности райкома и тов. Артема о деятельности
Московского комитета партии...
...Тов. Артем информировал о работе МК за последнее
время. Московский комитет РКП (б) определенно стал на
точку зрения развернутого демократизма (широкие
дискуссии и др.), приняты серьезные меры к устранению всяких
трений и несогласий как внутри МК, так и во всей
Московской организации.
Докладчик отметил, что после этого началось усиленное
вступление в партию новых членов. Так, в Замоскворецком
районе за последний месяц вновь вступивших 500 чел., в
Бауманском — 512 и т. д.
Коммунистический труд |48,
1921, 30 января
294
ИТОГИ НАШЕГО СЪЕЗДА1™
На новую дорогу
Работа такого союза, каким является Союз горнорабочих,
много труднее работы других союзов. Горняки, находясь
вдали от городских центров, много сложнее связаны с
хозяйственными органами, а это в свою очередь затрудняет
совместную с ними работу. А между тем эту задачу перестройки
работы союза, в связи с переходом Советской республики на
борьбу с хозяйственной разрухой, должен был разрешить в
первую очередь молодой Союз горнорабочих. Оп первый
после окончания войны созвал свой съезд.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что трудящиеся
нашей страны, а также руководящие союзные, партийные и
государственные органы с большим вниманием следили за
ходом работ пашего съезда. И не только нашей страны.
Горняки, объединяйтесь!
Съезд имел немалое международное значение. За
границей так же, как и у нас, вопрос борьбы с хозяйственной
разрухой — в первую голову есть вопрос о горнодобывающей
промышленности. Там судьба капиталистического мира
сейчас в руках горнорабочих. Они могут либо помочь буржуазии
в ее безнадежной борьбе за удержание власти, либо
подорвать эту власть, добив ее на фронте разрухи. Но союзы
заграничных горняков еще колеблются, и буржуазия
напрягает все усилия к тому, чтобы руководство ими сохранить в
руках своих ставленников — меньшевиков, соглашателей.
Два съезда
Наш съезд уже начал объединять вокруг себя тех
заграничных горнорабочих, которые переходят к открытой борьбе
с буржуазией. Понятно, почему взоры этих горнорабочих
были обращены на съезд нашего союза. Тем более, что почти
одновременно с нами в Лондоне заседал международный
съезд той части союзов горнорабочих, которые идут еще за
295
своей буржуазией. И трудящиеся всего мира не могли не
сравнивать работу этих двух съездов: красного в Москве и
желтого в Лондоне.
Нагие производство
Внутреннее содержание работы нашего съезда было на
редкость деловым и серьезным. Ни один из важнейших
вопросов не был оставлен без внимания. Делегаты указали на
наиболее больные места в работе ЦК союза и дали ряд
полезнейших указаний, вынесенных из практики на местах.
Также внимательно отнесся съезд к работе главков,
выслушав отчеты Горного совета, Главугля, Главиефти, Глав-
торфа, Главслаица, Главруды, Главзолота и Промразведки.
Потом, разделившись по секциям, делегаты, каждый по своей
отрасли, подвергли руководителей главков подробнейшему
экзамену: указали на ряд важнейших недочетов, проверили
производственные программы и внесли в них необходимые
поправки.
Единый план
Таким образом, съезд горнорабочих сумел дать
трудящимся нашей страны и хозяйственным органам более
совершенный план работы, причем каждый делегат, вернувшись
домой, сумел объяснить широким массам, почему были
выбраны эти планы, а не другие. Впервые в истории рабочего
движения рабочие на своем союзном съезде проделали
подобную работу. Теперь все союзы сначала пашей страны, а
потом и в других странах по мере того, как власть там будет
переходить к рабочим, собираясь на свои съезды, будут
проделывать подобную работу.
Другие вопросы
Помимо чисто союзных вопросов съезд обратил большое
внимание и на то, как Советская власть использует добытое
топливо, как снабжаются рабочие, а также какие отношения
устанавливаются у нас с другими государствами.
Были заслушаны доклады о топливоснабжении, о
концессиях, о торговых договорах. Наконец, выбрав новый
Центральный Комитет, съезд поручил ему неуклонно проводить в
жизнь выработанные съездом постановления. Одним из таких
постановлений было поручение новому ЦК повести
усиленную работу по созданию международного Красного союза
296
горнорабочих и беспощадную борьбу с засевшими в ряде
заграничных союзов соглашателями.
Вот какую работу проделал наш съезд.
Съезд спаял горняков
И теперь перед союзом стоит гигантская работа. Работа,
которая была раньше неясна, съездом была осмыслена. На
всем протяжении нашей страпы многочисленные отряды
горнорабочих с удесятеренной энергией возьмутся за
намеченную съездом работу. Мы поправим старые недочеты в
организации. Подтянемся там, где поотстали. Подойдем к
производству, поможем производственным органам с успехом
выполнить их задания.
Съезд спаял наш союз, помог осмыслить свои задачи и
разработал способы проведения их в жизнь. Он показал и
другим союзам, как надо подходить к разрешению тех
вопросов, которые жизнь поставила перед рабочим классом.
Наши задачи
Чтобы закончить работу, начатую съездом, союзные
массы и органы союза в центре и на местах должны напрячь всю
силу, чтобы слова, сказанные съездом, стали делом,
проделанным союзом. Будем надеяться, что к III съезду мы
сумеем показать итоги нашей работы, доказать, насколько
работы II съезда облегчили нам нашу труднейшую задачу.
Горняк '50, 1921, 8 марта
Артем
БОЛЬШЕ МЕСТА БЕСПАРТИЙНЫМ
До войны и погле
В последнее время беспартийные начинают очень
ревниво относиться к каждому лишнему месту, которые в союзах
занимают коммунисты. До сих пор этого не было. За время
войны с помещиками и хозяевами они, наоборот, па все
ответственные места неизменно выдвигали коммунистов. И не
потому, что были согласны с коммунистами. Нет. Тогда они
зпали, что не меныпевистско-эсеровская сошка, а лишь
боевая партия коммунистов решит исход борьбы. А поэтому,
сами сидя с краю, они посылали на ответственную работу
или коммунистов, или сочувствующих им беспартийных.
Теперь им кажется, что жаркое военное время прошло.
Наряду с новыми вопросами пора изменить и всю работу
союзов, которые до сих пор работали без участия
беспартийных.
Стремление улучшить снабжение рабочих заставляет
беспартийного требовать от союзов, чтобы они стали
орудием организованного воздействия широких рабочих масс на
государственные органы.
Теперь кто в союзах
Наряду с этим необходимо обратить внимание п па
состав наших союзов. Например, наш союз: разве у нас из
400 тыс. членов все старые профессиональные работники.
Конечно, нет.
Царская война, а затем и Октябрьская революция с ее
корниловщиной, деникинщиной, врангелевцами, Колчаком я
махновщиной вырвали лучший цвет горняков — славных
донбассовцев и кизеловцев. Правда, они оставили великое
наследство. Но их самих нет.
У нас другие — новички, чаще всего крестьяне, крепко
связанпые с землей и еще не понявшие великого значения
общественного труда. Наряду с ними в союзы пролезли
массы бывших торговцев, спекулянтов и нерабочего
элемента.
298
Беспартийные „спекулянты" и „партийные
учредиловцы"
Их положение много лучше, чем положение
профессионального рабочего. Они связаны с деревней, они умеют и
продолжают спекулировать, у них бывает и мясо, они не
так страдают от отсутствия хлеба и соли, они умеют лучше
вывернуться, а потому они даже физически крепче,
здоровее и много энергичнее профессионального рабочего.
Пользуясь правами членов профсоюза, они до сих пор числились
только па бумаге и не проявляли особенного интереса к
делам союза. И только теперь, когда борьба с помещиком
и хозяином как будто отошла на второй план, они подняли
свою голову. На сцену снова выплывает казавшийся
похороненным учредиловец, сторонник свободной торговли,
защитник хозяев — эсер, анархист, меньшевик. И нужно
признаться, что этот момент перелома в рабочих массах
коммунисты-рабочие на местах прозевали. Они дали
возможность враждебным Советской власти элементам
сорганизоваться, сплотиться и в некоторых местах даже сбить с толку
сочувствующих им беспартийных. Их лозунги
соблазнительны.
Лисий хвост и волчьи зубы
На словах они не против Советской власти. Они против
коммунистов, которые не умеют якобы правильно управлять
и которые будто бы мешают исправлять педостатки
построенного во время войны механизма рабочего государства.
Для таких элементов в настоящее время союз приобретает
огромное значение. Они чувствуют возможность овладеть
союзом и понимают, что союз в их руках станет могучим
орудием для свержения диктатуры рабочего класса.
Конечно, они пе выставляют открыто своих целей, они, мол,
только за то, чтобы выбирать беспартийного и пе выбирать
коммуниста.
Скрывая свое настоящее лицо, они «протаскивают»
своих сторонников беспартийных, а на самом деле вечно,
глубоко партийных «сторонников партии свержения Советской
власти» иод флагом беспартийности.
Номер не пройдет
Будем надеяться, что этот помер пе пройдет.
Коммунисты вовсе не против того, чтобы советский аппарат обслу-
299
живал интересы снабжения рабочих масс. Коммунисты за
более тесную связь советских аппаратов с широкими
массами рабочих.
Но коммунисты все это хотят сделать, но не во имя
интересов торгаша, спекулянта, сторонника частной
собственности и свободной торговли.
Коммунисты добиваются этого во имя интересов
массового доподлинного рабочего. Работники союза должны понять
такое положение, должны вовремя предупредить опасность,
должны немедленно направить центр тяжести своей работы
па восстановление связи с рабочими массами.
Настоящие беспартийные
Надо сейчас же научиться уметь, как выделить
доподлинного рабочего от рабочего, пришедшего на шахту по
другим причинам, живущего на шахте рабочего по доброй
воле, от того, кто живет не по своей воле. Надо пойти
навстречу близким нам слоям, надо побудить их самих
подойти и взять на себя бремя ответственности за ведение дел
союза, надо не бояться брать побольше таких беспартийных
в руководящие органы союза.
Во время войны с белыми генералами всякое колебание
беспартийного могло нам грозить смертью, сейчас этого нет.
Сейчас, наоборот, нужно втянуть больше беспартийных в
работу союза.
Беспартийные массы — они сами недоверчиво относятся
к беспартийным. При всех нареканиях на коммунистов
беспартийные все же понимают, что коммунисты несут
большую ответственность, что коммунист более проверен. Надо
дать возможность беспартийным массам проверять на работе
лучших из беспартийных, еще не прошедших горнило
коммунистической партии. Тех беспартийных, кто окажется
достойным, кто на союзной работе себя покажет как честный,
преданный рабочий, как толковый хозяин-распорядитель,—
тех двигать дальше.
Маску долой!
Надо противопоставить меньшевику и эсеру,
скрывшемуся под маской беспартийного, настоящего доподлинного
черноземного беспартийного рабочего, а не торгаша,
человека, сочувствующего освобождению рабочего, а не ;его за-
300
кабалению. Беспартийного, который работает с Советской
властью, а не со шпионами французских банкиров и царских
помещиков.
На этом пути союз быстро объединит потерявшую
спайку рабочих масс, вольет в себя новые силы и станет вновь
могучим орудием в борьбе рабочего класса за улучшение
своего положения.
Артем
Горняк, 1921, 24 марту
ТЕКУЩИЕ ЗАДАЧИ СОЮЗОВ
Окончание первого этапа войны Советской республики
с враждебными ей силами — помещиков и буржуазии,
разгром белогенеральских и изгнание иностранных армий из
нашей страны создают в стране новое положение и ставят
перед рабочим классом очень сложные задачи. Необъятная
нищета и разорение страны, усталость масс после
величайшего напряжения, которое они пережили, порождают в
рабочих массах некоторую неудовлетворенность достигнутой
победой. С другой стороны, широкие массы населения,
главным образом крестьян, начинают смотреть на своих
союзников-рабочих иначе, поскольку страна очищена от
помещиков.
Поэтому основным условием успешной борьбы рабочего
класса является его сплоченность и безусловное доверие к
передовой его группе, которая руководила этой борьбой
рабочих масс, направляя ее па уничтожение буржуазного
строя путем всестороннего осуществления диктатуры
пролетариата. Достигнутая рабочими массами победа была бы
полупобедой, если бы ее результатом явилось хотя бы
некоторое охлаждение между передовым коммунистическим
отрядом рабочего класса и остальной массой рабочих. Победа
превратилась бы в разгром, если бы руководство рабочей
массой в результате усталости и разочарования перешло из
рук непримиримых врагов буржуазии в руки ее прикрытых
сторонников.
По стране уже пронесся ряд забастовок, мы имеем
Кронштадт 151— это безусловные признаки того, что некоторое
охлаждение, известный разрыв начался. Конечно, у нас нет
никаких сомнений, что это охлаждение будет очень
кратковременным. Русский рабочий класс превозможет чувство
усталости, очень быстро разглядит руку правого эсера,
меньшевика и стоящей за ними Антанты в той агитации, которая
ведется, в панике, которая сеется, в выступлениях, которые
провоцируются, и разгильдяев с негодованием отбросит. И тем
скорее и безболезненнее это будет осуществлено, чем быст-
302
рее союзы приспособятся к новым условиям, созданным
победой.
Опасность теперешнего момента и трудность разрешения
поставленных жизнью вопросов была бы в огромной степени
устранена, если бы наши союзы сумели в такой переломный
момент, как сейчас, держать тесную связь с массами. Наши
союзы должны помнить, что рабочие производственные
союзы в нашей страпе являются организациями
господствующими и ни при каких условиях не могут быть сведены к
роли служебных аппаратов, подсобных органов основных
хозяйственных органов страны.
Война с белыми генералами, помещиками, капиталистами
и антантовскими банкирами, конечно, требовала
приспособления союзов к обстановке войны и достижению победы.
Это создавало своеобразные формы связи и отношений
между союзными органами и союзными массами, с одной
стороны, между союзными органами и хозяйственными
органами — с другой. Но эта эпоха пережита. Формы отношепий,
которые ею созданы, изживаются. Создаются новые условия,
которые требуют новых форм взаимоотношений. Рабочий
класс устал, он изголодался, он нищ, он не может вырваться
из этих условий, не воссоздав промышленности, не
восстановив производительных сил страны. Но то, что в стране
есть, то, что страна могла бы дать,— рабочий должен
получить — и получить теперь.
Союзы всегда были такими организациями рабочего
класса, которые умели подходить и практически разрешать
именно мелкие, повседневные, но потому-то и неотложные
задачи масс рабочих.
Союзы сейчас больше, чем когда-либо, должны связать
советские органы с рабочими массами. Союзы безусловно
могут это сделать. Петроградские союзы решительно стали
на эту точку зрения. Другие союзы должны пойти в этом
направлении еще быстрее и решительнее.
Вопросы: квартирный, питания, культуры, сапоги,
одежда, суд — в ближайшую эпоху должны явиться предметом
внимания союзных органов. Задачей союзов является,
связав союзные массы с советскими оргапами, поставить
советские органы более непосредственно на обслуживание
интересов рабочих и взять на себя посредничество там, гдо
неприспособленность наших советских аппаратов делает
положение рабочего как гражданина слишком затруднительным.
Наблюдающийся сейчас отрыв профессиональных верхов
от масс целиком вытекает именно из неумения союзов
обслужить текущие нужды рабочих при помощи аппаратов
303
Советской власти. Только взявшись за эту задачу и начав
успешно ее осуществлять, союзные органы вновь овладеют
массами и восстановят необходимое единство рабочего
класса. Никто не спорит против того, что для наших ослабевших
союзов это будет очень трудной задачей.
Ясно, что внутри самого союза придется опираться не
на массы вообще, а в первую голову на те, действительно
пролетарские массы, мало связанные с крестьянством,
спекуляцией и другими подобными способами улучшения
своего положения. До сих пор мы обслуживали союзы огульно,
мы не различали между спекулянческой,
мелкособственнической и пролетарской частью союза. Между тем наша
революция опиралась именно на пролетарские силы.
Современный кризис профессионального движения в громадной
степени создан именно потому, что положение этого
пролетарского слоя стало совершенно невыносимым, он отчаялся,
он пошел па поводу у спекулянтской части союза потому,
что не видит выхода. Надо подбодрить, надо поддержать
этот слой. Есть целый ряд других трудностей, связанных с
новыми условиями. Мы их найдем, мы их поставим, мы их
разрешим. Важно то, чтобы суметь понять эти задачи,
чтобы эти задачи мы сумели разъяснить руководителям наших
советских органов. Надо, чтобы мы сумели целиком
использовать и поставить работу возрождения союзов,
коммунистические ячейки* Надо, чтобы партия и Советская власть
одинаково с пами поняли стоящие перед союзами задачи,
важность правильного разрешения этих задач укрепления
союзов на коммунистической основе,— все это сейчас
является важнейшими условиями победы Советской власти и
международной революции.
Наше отношение к крестьянству определится той
степенью едипства и внутренней сплоченности под лозунгом
диктатуры пролетариата, которой достигнут союзы. Поэтому
чуткость, гибкость, приближение к массам и восстановление
нарушенной спайки между союзными органами и союзными
массами должны стать нашей ближайшей задачей.
Горнорабочий 152, 1021,
М 1—3 (4—6)
ДОКЛАД НА ОБЩЕГОРОДСКОМ
СОБРАНИИ КОММУНИСТОВ БАХМУТА
1 апреля 1921 г.
Газетный отчет
1 апреля в Народном доме состоялось общее собрание
членов и кандидатов городской организации.
На повестке дня следующие вопросы: 1) утверждение
анкет (вновь поступивших членов партии); 2) доклад о
X съезде партии.
По второму вопросу докладчиком выступил член
ЦК РКП тов. Артем.
В своем докладе тов. Артем отчетливо обрисовал задачи
революции и партии в новый период мирного строительства
Советской власти. Борясь против врагов, которые перешли
к новым методам борьбы — попыткам взорвать Советскую
власть изнутри путем восстаний, Коммунистическая партия
строит свою политику для достижения двух основных
целей: первой — достижение полного единства в рядах партии
и другой — большего сближения партии с рабочей и
крестьянской массой.
В этих целях во внутрипартийном строительстве
Коммунистическая партия постепенно переходит к методам
рабочей демократии, переносит центр тяжести партийной работы
в коммунистические ячейки и в пролетарскую массу.
Для сближения же с крестьянскими массами съезд
также наметил целый ряд мероприятий и в первую очередь
замену разверстки натуральным налогом.
По докладу тов. Артема принята резолюция,
приветствующая все постановления X съезда партии и призывающая
членов партии приложить все усилия для проведения их п
жизнь.
Всероссийская кочегарка 153,
1921, 5 апреля
20 Заказ 2G37
305
ШАХТЕРЫ ДОНБАССА —
ГОРНОРАБОЧИМ АНГЛИИ
Первый съезд горнорабочих Донбасса от имени 150 тыс.
организованных шахтеров посылает братский привет вам,
горнорабочие Англии! С большой тревогой мы узнали о по-
вом вероломном нападении на вас со стороны английских
шахтовладельцев и приняли все меры к тому, чтобы вместе
с другими союзами РСФСР оказать вам немедленную и
действительную поддержку, такую же братскую помощь, Kaie
мы надеемся, вам окажут рабочие нашей страны и рабочие
других стран.
Ваша борьба является пашей общей борьбой 154.
Разгром вашего союза будет разгромом рабочего движения
в Англии, и это, несомненно, обессилит рабочее движение
и во всей Западной Европе, развязывая руки капиталу для
всяких насилий над пролетариатом и для организации
новых войн.
Глубочайшим несчастьем для рабочего класса мы
считаем и то, что вы начинаете борьбу, когда в
капиталистических государствах часть виднейших представителей рабочих
организаций состоит в тесном союзе с буржуазией. Геидер-
сон, Джи-Эйч-Томас, Сноуден, Макдональд у вас, в Англии;
Шейдеман, Дитман, Каутский — в Гермапии; Жуо и Аль-
бер Тома — во Франции — имена этих желтых вождей вам
всем достаточно известны. Их Амстердамское
международное бюро профсоюзов открыто вступает в союз с Лигой
наций капиталистов против союза рабочих.
Капиталисты знают, что в трудный момент они найдут
в самом сердце рабочих организаций тысячи преданных им
сторонников амстердамцев; председателей профсоюзов,
секретарей, редакторов рабочих газет...
Тысячи этих желтых вождей уже разлагают ваши
союзы, мешают своевременному и массовому выступлению
рабочих и дают возможность объединенным организациям
капиталистов разбивать по частям рабочих, чтобы сделать
длительное сопротивление, а тем более победу пролетариата
невозможной. Точно так же они мешают оказанию вам
помощи рабочими других страп.
306
Братья горнорабочие Англии, всех колеблющихся
вождей, не знающих, на чью сторону встать, немедленно
отстраните! Поставьте во главе союзов только тех, кто решительно
и без колебаний стоит за победу рабочего класса над
капиталом!
Не забывайте, что мы в России сумели победить наших
капиталистов только после того, как мы удалили с
руководящих постов в наших организациях меньшевиков, эсеров,
всех тех, кто являлся в роли нынешних амстердамцев.
Пусть теперешняя борьба поможет вам очистить ваши
ряды от друзей капитала и объединить силы горнорабочих
различных стран для всеобщей победы. Шахтовладельцы
Англии вряд ли решились бы напасть на ваш союз, если
бы миллионы горнорабочих были организованы в единую
боевую армию.
Посылаем вам братский привет, повторяем предложение,
сделанное вам Вторым всероссийским съездом
горнорабочих,— созвать следующий международный съезд
горнорабочих в Москве.
На ближайшем съезде красных профсоюзов в Москве мы
надеемся увидеть представителей горнорабочих важнейших
стран, чтобы вместе с другими международными
организациями пролетариата нанести решительное поражение
международному капитализму.
Да здравствует победа горнорабочих Англии!
Да здравствует красное объединение рабочих в
Международный совет профессиональных союзов!
Первый Донецкий губернский съезд горнорабочих.
Председатель Артем-Сергеев
Международное рабочее
движение.
Вестник международного
Совета
профессиональных
и производственных
союзов, М., 1921, М 4
МЕЖДУНАРОДНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ
ГОРНОРАБОЧИХ И ВСТ155
Наш союз насчитывает немного свыше года своего
существования. Международная федерация горнорабочих
существует давно. Она образовалась задолго до начала
империалистической войны 1914 г., поэтому, естественно, наш сою*
никакой связи и никакого влияния на международную
федерацию до последнего времени не мог иметь. Лишь
начиная с осени прошлого года мы вступили в прямые
сношения с союзами горнорабочих других страп и начали влиять
па политику заграничных союзов.
Большими успехами в этом направлении мы
похвастаться не можем, но кое-что уже сделали. Основная трудпость
работы заключается в том, что международная федерация
горнорабочих является весьма верхушечной организацией
центральных комитетов национальных союзов
социал-соглашательского толка. Федерация была образована теми
национальными союзами, которые, правда, охватывали основную
массу организованных горнорабочих, но вместе с тем не
стояли за настоящую классовую борьбу с капиталом. В
международную федерацию вошли те союзы горнорабочих
Германии, Англии, теперешней Чехословакии, Америки и
других стран, которые основной задачей ставили укрепление
горной промышленности в своих странах в ее борьбе против
иностранных конкурентов и тех отечественных
общественных групп, которые мешали развитию горной
промышленности в ее капиталистической форме.
Международное объединение было лишь весьма
неразвитой формой взаимопомощи против неблагодарных
капиталистов и служило больше целям агитации при собирании
пожертвования союзами, вовлеченными в борьбу, и смягчения
штрейкбрехерства рабочими других стран. Это была
федерация национал-либеральных вождей. Она исключала
возможность участия в федерации как тех радикальных групп
горнорабочих, которые стояли за непримиримую борьбу с
капиталом, так и тех полукрестьяиских организаций
горнорабочих, которые были заражены ненавистью к капиталу,
308
но эту ненависть выражали в реакционной,
религиозно-поповской форме.
Международная федерация держалась только до тех пор,
пока предприниматели не вступили в вооруженную борьбу
за господство на мировом рынке. С началом этой войны
национал-либеральные вожди союзов горняков призвали
союзы к братоубийственной войне. Только после того, как
германская группа признала себя окончательно
побежденной, хозяева помирились, объединившись в Лигу наций, на
условиях разбойничьего Версальского договора,— только
после этого вожди-соглашатели нашли возможным в
августе 1920 года восстановить международную федерацию
горнорабочих. Заседавший в Женеве 2—8 августа 1920 года
международный конгресс горнорабочих был точной копией,
буквальным повторением довоенной федерации. Те же люди,
те же речи, та же политика. Только другая терминология.
На конгрессе отсутствовали как левые, коммунистические,
так и буитарско-крестьяиские союзы горнорабочих.
Задавали тон англичане-либералы и германцы-шейдемановцы.
Это был съезд бывших людей, которые пытались удержать
влияние над горнорабочими в своих руках и сорганизоваться
в междунациональном масштабе для борьбы с
революционными движениями среди горнорабочих. Конечно, на словах
они раскаялись, пообещали не поддерживать больше
братоубийственных войн во славу своих хозяев, погрозили даже
объявлением всеобщей стачки, если хозяева опять позовут
их убивать друг друга, однако все это было пустейшая
словесность, которая особенно резко бросалась в глаза, так
как все они поддерживали Лигу наций, т. е. своих хозяев,
которые в том же августе месяце блокировали рабочее
государство Советской России, поддерживали Врангеля, Пилсуд-
ского, одним словом, вели убийственную войну против
русских рабочих.
Па конгрессе дело не обошлось без парадных фраз о
социализации, но социализации опять-таки жульнической,
эсеровской, которая сводилась к передаче шахт в руки
буржуазного государства и превращения представителей
рабочих в агентов буржуазии для эксплуатации работающих
масс — своего рода промышленная керенщина или шеиде-
мановщина. Причем жульнический характер этой
социализации был поясней специальным постановлением конгресса
о том, что мировое распределение социализированного угля
должно идти через Бюро труда при Лиге наций, парижских
и лондонских банкиров. Представитель нашего союза т.
Киселев 156 не попал на этот конгресс, точно так же как он не
309
попал и на конгресс английских горнорабочих. Попытки
нашего союза связаться из Германии с международным
секретариатом окончились неудачей. Однако это не
помешало нашему союзу невзирая на саботаж соглашателей и
бешеную борьбу, которую они ведут против союза, начать
решительную борьбу за создание настоящего классового,
международного объединения горнорабочих. Задача союзов
в этом направлении очень трудна. Трудности вытекают, во-
первых, из-за плохой связи нашего союза с организациями
других стран, во-вторых, благодаря хаосу и запутанности
отношений, которые существуют среди организованных
горнорабочих за границей. Условия послевоенной эпохи не
оставляют места для какого-либо сотрудничества рабочих с
капиталистами. Свирепый промышленный кризис, паралич
производства и разрыв мировых производственных связей
обрекают миллионы рабочих на безработицу и голодную
смерть. Капиталисты пользуются этим состоянием для
безмерного ухудшения положения еще работающих рабочих.
С другой стороны, создавшееся положение толкает
капиталистов на новые военные авантюры в целях укрепления
своего положения. Широкие массы рабочих принуждены
отвечать восстаниями и попытками захватить власть в свои
руки, так как другими средствами они не способны
образумить своих капиталистов. Между тем официальные
организации горнорабочих находятся в руках противников
рабочей диктатуры, не останавливающихся не только перед
предательством, по даже и прямым участием в вооруженном
подавлении восстающих рабочих. Восстания горнорабочих в
Рурском бассейне в 1920 году и в Средней Германии в
1921 году были подавлены при участии руководителей
союза. В Силезии официальные вожди германского союза
выступили в защиту интересов немецких капиталистов как
против революционных рабочих, так и против по-польски
националистически настроенных горнорабочих не немецкого
происхождения. Во время последней забастовки
горнорабочих Англии, которая была вызвана понижением заработной
платы почти наполовину, вожди союза горнорабочих
сделали все, что могли, чтобы сорвать забастовку. Это им по
удалось. Преданные своими вождями и оставленные своими
союзниками горнорабочие Англии уже полтора месяца ведут
забастовку отчаяния. Эта забастовка уже уничтожила
монополию английского угля на мировом рынке, поставила
Англию в ряды стран, покупающих уголь, чрезвычайно
ослабила влияние английской промышленности на мировом
рынке, чуть-чуть не привела к затоплению и гибели аиглий-
310
ских шахт. Все это делается против воли, при упорном
сопротивлении официальных вождей союза. То же самое
происходит в Чехословакии и частью в других странах. При
этих условиях союз с официальными вождями для нашего
союза обозначал бы разрыв с массой. Поэтому ЦК ВСГ
центр тяжести работы перенес на прямое общение с
массами горнорабочих. Во время пребывапия нашей делегации
за границей удалось завязать тесные дружеские отношения
с частью германских и чехословацких рабочих. Удалось
выяснить огромную симпатию среди горнорабочих к русским
горнорабочим. В ряде радио, которые наш союз посылал
горнорабочим всех стран, и в частности горнорабочим
Польши, и дважды горнорабочим Англии со времени 2-го съезда
ВСГ, ЦК приветствовал борющихся горнорабочих отдельных
стран, разоблачал плутни и предательскую политику
официальных желтых вождей и призывал горнорабочих
прислать своих представителей в Россию на съезд межсов-
профов.
Одновременно ЦК не отказывается от участия па
международных съездах существующей федерации и в
зависимости от этого от вхождения в международное объединение.
Если бы нам удалось проникнуть на съезд и получить
место в секретариате, мы убеждены, что в ближайшие годы
нам удалось бы сплотить революционные части
горнорабочих и сделать международную федерацию красной; но если
даже нас не пустят в существующую федерацию, мы
убеждены, что нам удастся сорганизовать параллельную
организацию более сильную, более влиятельную и более
многочисленную, чем теперешняя организация,— такую
международную организацию красных горняков, которая объединила
бы горнорабочих различных стран для решительной
классовой борьбы и окончательной победы над капиталом.
Артем
Горняки — IV съезду
профсоюзов.
М., 1921, с. 57—62
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА IV ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ
ПРОФСОЮЗОВ™1
17 мая 1921 г.
Стенографы чески й от чет
По поручению делегатов горняков и от Центрального
Комитета нашего союза я обращаюсь к IV съезду
профессиональных союзов с предложением, чтобы мы здесь
выразили как представители профессионального движения наше
сочувствие той борьбе, которая ведется нашими братьями
горнорабочими Англии и всеми рабочими, которые
поддержали их сейчас в борьбе с английской буржуазией.
Товарищи! Борьба, которая сейчас ведется в Англии,
является небывалой по своему напряжению, но своему
величию и значению в истории рабочего движения Англии и
всей Западной Европы. Рабочее движение в Англии
переживает мучительнейший кризис, мучительнейший переход
от старых форм движения, когда вместе с развитием
капитала рабочие Англии под руководством своих
вождей-соглашателей улучшали свое положение за счет сотен миллионов
трудящихся других стран. В Англии движение, ведущее к
победе пад капиталом, к установлению нового порядка, к
установлению социалистического строя, переживается в
условиях громадных затруднений и лишений для рабочих.
Вся тяжесть положения английских рабочих заключается
в том, что они ведут борьбу, не имея за собою такой
передовой рабочей организации, как наша Коммунистическая
партия, которая сумела бы связать борющиеся группы
рабочих в единую миллионную армию для организованного
напора на капитал.
Английские рабочие шахтеры уже больше года рвались
на эту борьбу, но шахтеры, как и другие союзы, имеют
тяжелый камень, тяжелое ядро, к которому они, как
каторжные, прикованы цепями,— это верхушка
социалистов-соглашателей, которые уселись во главе профсоюзов, заключили
союз с капиталистическим строем и пытаются задушить
рабочих.
Товарищи, забастовка шахтеров ведется полтора месяца,
но она является забастовкой лишь наполовину, и в такой
же степени является она локаутом. Нападение было начато
312
не шахтерами, а капиталом. Английский рабочий класс
сейчас находится в таком положении, когда переход к
восстанию является в Англии вопросом дня. Английские
капиталисты слишком образованный и организованный класс для
того, чтобы не учесть своевременно положения. Английская
буржуазия знала, что горнорабочие Англии являются тем
становым хребтом апглийского рабочего организованного
движения, вокруг которого как бы подвешены все остальные
организации рабочих Англии. Это самый крупный союз,
который насчитывает миллион с четвертью членов и
обладает гигантскими финансовыми средствами. Более того, этот
союз прошел хорошую школу борьбы и сумел внести в свою
организацию такие изменения, которые делают его неуспех,
благодаря продажным вождям, менее для него
чувствительным.
Нападение было начато на шахтеров внезапно.
Началось оно 15 марта. Английским правительством было
объявлено всем шахтерам, что, начиная от забойщика и кончая
рабочими, стоящими у насосов, в их услугах больше не
нуждаются и что если они на 1 апреля желают выходить
работать, то должны отказаться от единого тарифа, от
единого союза и должны согласиться на сокращение
заработной платы почти наполовину. Принимая во внимание
величину квартирной платы и прочие условия жизни, это
требование означало, что рабочие должны были получать
приблизительно 36 коп. в день. Как видите, английские
рабочие всей совокупностью обстоятельств были вынуждены
начать эту борьбу, не зная всех козырей, имеющихся у их
противников. Горнорабочие и союз железнодорожников, с
которым они вступили в договор, заявляли, что они сумеют
к миллиону забастовщиков присоединить еще полтора
миллиона, и тогда мощное объединенное рабочее движение
поставит на колени английскую буржуазию. После такого
заявления со стороны капиталистов союз заявил, что рабочие,
стоящие у насосов, не обязаны более работать, после чего
началось сплошное затопление шахт. Это означало очень
многое — это означало гибель угольной промышленности
Англии. Тогда железнодорожники и транспортники
потребовали у союза горнорабочих, чтобы он начал переговоры
с хозяевами и потребовал, чтобы перед началом
переговоров он поставил обратно рабочих, которые не отходили бы
от насосов до обслуживания шахт на новых условиях. Когда
переговоры эти ни к чему не привели и железнодорожники
и транспортники должны были объявить по 15-е число
забастовку, то за несколько часов до начала забастовки транс-
313
портников и железнодорожников разыгралась история,
которая по своей гнусности пе имеет себе равной. Вождь и
председатель союза горнорабочих принужден был отойти от
руководства союзом, и руководство попало в руки секретаря
союза. Этот секретарь за несколько часов до начала
забастовки в кулуарах парламепта, членом которого он состоял,
собрал делегатов буржуазных партий парламепта и сказал
им, что горнорабочие будто бы не настаивают на своих
требованиях. Ллойд Джордж, который, очевидно, заранее знал
о том, что подобного рода заявление будет сделано на
основании условий, якобы предложенных от имени союза
горнорабочих, предложил немедленно созвать новую
конференцию для обсуждения вопросов на совершеипо повой
платформе. Когда ЦК горнорабочих узнал о подобного рода
совершенно неслыханном предложении, он заявил, что
ничего общего с этим заявлением он не имеет и что он пе
уполномачивал Роджерса делать подобного рода заявления.
Тогда председатель и вождь союза железнодорожников и
транспортников па этом основании заявил, что они
призывают к отмене забастовки, вследствие чего за несколько
часов до пачала забастовки, когда был сорганизован стачечный
комитет и все было готово, рабочие получили
распоряжение не начинать забастовки и продолжать работы.
При всех других условиях подобного рода измена
вызвала бы только одно, вызвала бы паралич стачки. В
Англии же этого пе произошло, а произошло обратное. Это
вызвало взрыв негодования. Дело дошло до того, что
Окружной совет транспортников коллективно подал в
отставку, заявив, что позор, которым покрыт союз вследствие
измены ЦК, Окружной совет не может принять на себя,
почему складывает свои полномочия и созывает конференцию,
перед которой даст отчет по этому поводу. Уже полтора
месяца тянется эта забастовка. Это неслыханно. Английские
рабочие страдают невероятно. Бедствий, которые они
переживают в настоящее время, история не знает. Я думаю,
что мы должны послать им свое братское приветствие,
и наш ЦК предлагает вам следующий текст обращения
к ним:
Горнорабочим Англии
Братья! Вы вышли из-под земли и гордо бросили вызов
всему буржуазному обществу. Вы поднялись, как один
человек, и стойко, густыми колоннами выступили против
своих эксплуататоров. Вам стоило только положить кирку и
314
лопату, и буржуазная империалистическая Англия
содрогнулась в самых своих основах. Прекрасно организованная
буржуазия, обладая всем аппаратом государственной власти,
всей продажной прессой, повернула всю силу своей
организованной мощи против вас. Вас теперь называют
последними словами. Буржуазия с пеной у рта проклинает вас,
как разбойников и потрясателей основ, проклинает так, как
она проклинала последние годы русских рабочих за еще
менее почтительное отношение к священным основам
частной собственности. Вы вызвали ненависть буржуазии и
испуг у тех, кто должен был бы вас поддержать. Лидеры
тройственного согласия — железнодорожники и трапспорт-
ники — предали вас, но вы тем не мепее не остались
одинокими. Снизу, через голову своих лидеров тянутся к вам
симпатии массы транспортных и железнодорожных
работников, и они будут с вами вопреки воле своих вождей.
Вот уже полтора месяца, как вы щупаете ребра у
своей буржуазии; это ей не нравится — что в порядке вещей.
Нам, русским рабочим, это очень нравится, ибо мы по
опыту знаем, что это единственный способ разговаривать с
эксплуататорами. Помните, что русский пролетариат с
затаенным вниманием следит за вашей борьбой; будьте тверды,
как шеффильдская сталь, и вы победите. 2500 делегатов
Четвертого Всероссийского съезда профессиональных
союзов, собравшись со всех концов Советской России, шлют вам
свой пламенный братский привет. Ни шагу назад, и
эксплуататоры вынуждены будут уступить.
Да здравствуют революционные углекопы Англии!
Да здравствует революционное наступление па капитал!
Да здравствует мировая пролетарская революция!!!
Да здравствует Красный интернационал профсоюзов!!!
Бюллетень IV Всероссийского
съезда профессиональных
союзов, 1921,
18 мая, с, 8—10
ДОКЛАД НА РАСШИРЕННОМ ПЛЕНУМЕ
ЦК ВСЕРОССИЙСКОГО СОЮЗА
ГОРНОРАБО ЧИХ
26 мая 1921 г.
Газетный отчет
Председатель ЦК т. Артем выступил с докладом от
имени президиума.
Поворотный пункт, сказал он, в работе союза — это 2-й
Всероссийский съезд горнорабочих.
После съезда перед союзом встали новые задачи. За этот
небольшой срок (3 месяца) союз, конечно, не мог
выполнить тех заданий, которые были намечены 2-м съездом.
Задачи союза усложнились сами по себе.
Особенно ответственными являются задачи нашего
союза, который насчитывает сотни тысяч рабочих и является
основным хребтом в числе прочих союзов, поскольку
рабочие горняки разрешают вопросы топлива и другие основные
вопросы нашей хозяйственной жизни.
Необходима внутренняя связь между отдельными
частями, находящимися в союзе. Эта связь должна быть гибкой,
регулярной, но вместе с тем цельной.
За последние месяцы связь с местами делается все
более организованной и прочной. Замечается твердая
внутренняя спайка.
Сейчас мы переходим к перерайонировапию, чтобы
перестроить наши ряды па повый лад и приспособить их к
новым условиям производства.
Мы стоим на перепутье, когда нужно решить весьма
тяжелые вопросы в связи с материальной оплатой труда.
С одной стороны, требуется поддержание и сохранение масс
рабочих, которые выброшены из производства кризисом, с
другой — из тех же нищенских запасов нужно так кормить
работающих в основных отраслях рабочих, чтобы они
оказались способными развить необходимую инициативу труда.
Как согласовать одно с другим, это сейчас важнейший
вопрос тарифной политики. Другой весьма важный
вопрос — вовлечение широких рабочих масс в управление
хозяйством.
Горняк, 1021, 31 мал
316
ВЫСТУП ЛЕН НЕ
НА I МЕЖДУНАГО ДНОМ КОНГРЕССЕ
ПРОФСОЮЗОВ 1Ъ*ПГИ ОБСУЖДЕНИИ УСТАВА
КГАСНОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
ПГОФСОЮЗОВ НА ЗАСЕДАНИИ
ОГГАНИЗАЦИОННОЙ КОМИССИИ
7 июля 1921 г.
Тов. Артем (Сергеев) высказывается против поправки,
внесенной товарищем Мерфи159, не только в ее
первоначальной, но и в ее смягченной форме, так как она придает
всему нашему пролетарскому движению во время
революции совершенно неверное освещение. Она не оттеняет
самого важного и на первый план выдвигает совершенно
неважное. Задача рабочих — победить буржуазию и установить
господство нового класса. По поскольку пролетариат
свергает буржуазию и становится господствующим классом,
постольку он не может стать только органом управления
промышленности, ибо его задача гораздо шире. В той мере, в
какой пролетариат оказывается господствующим классом,
постольку он контролирует абсолютно все виды управления,
а не одно только производство. Если бы было больше
квалифицированных техников (утверждение Мерфи), то мы
лучше бы управляли,— неверно. Наша задача во время
революции, как господствующего класса, удержать это
господство па все время революции. Революция есть борьба
между классами. Основным залогом успеха борьбы для наших
врагов является раскол внутри рабочего класса. Основным
залогом борьбы для нас является единство рабочего
класса. Профессиональные союзы являются организацией,
служащей для сплочения рабочего класса. Та форма, которую
поддерживает тов. Ибаиьес,С)0, особепио подчеркивает те
предрассудки, которыми якобы «аитиполитическая»
организация их заражена.
317
ВЫСТУПЛЕНИЕ
НА 8-м ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ
КОНГРЕССА
О ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ
КОМИНТЕРНОМ И ПРОФИНТЕРНОМ
10 июля 1921 г.
Артем (Сергеев). (Россия, союз горняков.) Товарищи,
основным моментом, который разделяет нас на этом съезде,
является вопрос о формах той организации, которую мы
здесь собираемся создать. Будет ли это массовая организация
революционной части пролетариата, которая пытается
вырвать широкие массы пролетариата из-под влияния
реакционных вождей и, организовав их, сделать их способными
победить буржуазию. Или же это будет только небольшая
организация, секта людей, которые боятся смешаться с грешными
массами, идущими на поводу у желтых вождей, секта,
которая желает «внутри скорлупы капиталистического общества
создать зародыш, ячейку общества коммунистического».
Эти два течения вырисовались здесь перед нами
особенно ясно. Поэтому, подходя к разрешению вопроса о
взаимоотношениях между Коминтерном и Профинтерном, мы этот
вопрос принуждены рассматривать под углом зрения
указанного расхождения. В зависимости от того, па какую точку
зрения мы станем, на точку зрения авангарда класса или на
точку зрения секты,— в зависимости от этого определится и
то или иное отпошепие паше к Коминтерну. Точка зрения
секты была очень хорошо выражена здесь тов. Томом Барке-
ром; к сожалению, он не решился сделать всех выводов,
вытекающих из его точки зрения. Тов. Баркер сказал, что мы
съехались сюда для того, чтобы создать одну индустриальную
организацию для индустриальных рабочих всего мира, иначе
нам незачем было собираться. Мы знаем давно тов. Баркера,
он старый индустриалист из «Индустриальных рабочих
мира», и его заявление пельзя было попять иначе как
предложение Конгрессу ограничить свои задачи созданием
Международной организации из мелких союзов, которые по тем или
другим причинам не пожелали оставаться или не могли
оставаться в массовых союзах. Это предложение не новое, оно
вытекает из того же старого принципа ухода революционных
318
элементов из массовых союзов и создания сект, но мы вовсе
не желаем ограничить свою задачу организацией только тех
небольших осколков, которые откололись от старых
профсоюзов и «внутри скорлупы старого общества желающих
создать ячейку нового». Эта новая маленькая организация
ничего не прибавила бы, нисколько не увеличила бы наличную
мощь пролетариата и его способность к борьбе,— наоборот:
если бы мы стали па этот путь, то мы пошли бы по пути
дальнейшего разрыва рабочего движения и уменьшения его
силы. Эти небольшие группы рабочих, враждебных
буржуазии, если их вырвать из массовых союзов и изолировать от
масс рабочих организованных профсоюзов, будут источником
слабости, а не силы рабочего класса. Они притянут к себе
внимание и станут дешевой жертвой взбешенной буржуазии,
которая будет их громить в союзе с желтыми вождями
больших союзов при абсолютном безучастии широких масс. И мы
понимаем, что, поскольку было бы преступно принимать бой
с буржуазией в такой обстановке, вожди таких мелких
союзов принуждены будут, как они делают теперь, уговаривать
эти группы революционных рабочих держаться спокойнее,
незаметнее, чтобы не дать буржуазии повода направить па
них свои атаки. Таким образом, вождям этих малепьких
союзов придется играть роль успокоителей революционных
рабочих, роль не менее реакционную, чем та, которую играют
сейчас желтые вожди старых союзов. Наше расхождение не
ограничивается только этим. Различные точки зрения па
характер наших союзов вызывают резкое расхождение также
по вопросу о взаимоотношении авангарда и масс в целом.
Поскольку мы, как революционная часть рабочего класса,
ставим себе целью вырвать массы из-под влияния реакционных
вождей и направить их па борьбу за уничтожение
капитализма, когда мы лозунгам буржуазной демократии
противопоставляем лозунги диктатуры пролетариата, мы, как
революционный авангард, должны сказать массам, кто мы, за что
мы боремся и каковы наши взаимоотношения с массами
рабочих. Роль передовой части рабочих в развивающейся
борьбе не должна быть скрываема нами от масс, а, наоборот,
должна быть ясно очерчена. Не только массы, но и сами мы
должны понять и хорошо продумать нашу роль как
авангарда. Мы должны по возможности проникнуть в эти массы,
чтобы найти среди пих сочувствие нам и возбудить вражду к
нашим врагам; чтобы суметь построить такую организацию,
такой авангард, который был бы способен объединять эти
массы и руководить ими в борьбе. Между таким авангардом
и той сектой, которая здесь нам предлагалась, огромная про-
319
пасть. Секта не может примириться с указанной ролью
авангарда и не может разделять его задач. Поэтому она
неизбежно втягивается в борьбу с этим авангардом. Авангард говорит
рабочим массам: мы — коммунисты, мы — передовая часть
рабочих, мы — та часть рабочих, которая пытается
организовать вас для победы над буржуазией. Мы вам говорим, что,
пока власть находится в руках буржуазии, вы — наемные
рабы, вам не улучшить вашего положения и не изменить в
вашу пользу условий жизни, диктуемых условиями
существования капиталистического общества. Мы — за диктатуру
пролетариата, необходимую для создания нового устройства
общества. Нашему авангарду приходится брать па себя всю
ответственность за революционную борьбу и на каждом шагу
предлагать выбирать между нами — авангардом рабочего
класса и между ними — авангардом класса буржуазии с их
лакеями — желтыми вождями рабочих организаций. Нам
должны доверять, иначе за нами не пойдут, а пойдут за гом-
персами, томасами, жуо и К0. Что же говорят паши очень
левые товарищи -— сторонники сект? Будут ли они призывать
массы к недоверию авангарду? Если да — мы будем
решительно бороться против них. В том, что они говорят сейчас,
как будто нет ничего нового. Это же самое, что они говорили
10 и 15 лет тому назад, но теперь это звучит иначе. Когда
они теперь в борьбе против главенствующей роли Коминтерна
пытаются вызывать призраки старых социалистических и
других мелкобуржуазных группировок, они как будто бы
хотят сказать, что Коминтерн, организация революционною
авангарда рабочего класса,— это то же, что плуты, пройдохи
и негодяи теперь определенно контрреволюционных
социалистических организаций — лакеев буржуазии. Наши очень
левые товарищи понимают прекрасно разницу между нами я
желтыми социалистами, но они, видимо, не понимают или по
всегда понимают, кому помогает, па чью мельницу льет воду
их попытка стереть грани, отделяющие нас от желтых. Том
Баркер предлагает нашему Профинтерну крепко стоять на
обеих ногах. Я спрашиваю: а когда он будет крепко стоять
на обеих ногах? и отвечаю: только тогда, когда он будет
целиком идти с теми организациями, с тем авангардом
рабочего класса, который стоит за непримиримую борьбу с
капиталом, с буржуазией. Наоборот, он будет стоить на глиняных
ногах, если каждую минуту будут колебания, сомнения,—
идти ли на борьбу с буржуазией за диктатуру пролетариата
или, может быть, не идти. Я знаю, это всякий знает, что
теперь уже нельзя идти, как прежде, к рабочим и говорить: я
против политики.
320
Буржуазия слишком оголила формы своей диктатуры,
чтобы не вызвать у рабочего непреодолимого желания
свалить эту диктатуру и на место нее поставить диктатуру
пролетариата. Симпатии к Советской России — это и есть
выражение симпатии рабочих масс к диктатуре пролетариата.
Поэтому теперь нельзя просто прийти и говорить против
диктатуры. Поэтому теперь некоторые наши очень левые товарищи
нашли новую форму — это диктатура пролетариата, но
только такая диктатура, которая осуществляется экономическими
организациями, бесформенными массовыми объединениями
рабочих, но не их передовой организованной сознательной
частью. Я спрашиваю: что это означает?
Теперь нельзя отделываться общими словами. Мы имеем
четырехлетний опыт диктатуры пролетариата в России, и мы
кое-что уже узнаем об условиях осуществления этой
диктатуры. Предложение наших левых товарищей вызывает ряд
вопросов, и главный из них следующий. Означает ли лозунг
«Осуществление диктатуры экономической организацией»
необходимость каждый раз, когда условия борьбы становятся
невыносимо тяжелы и когда массами начинает овладевать
паника, ставить судьбу диктатуры в зависимость от
результатов голосования объятых паникой и колеблющихся масс.
Я утверждаю, пи в коем случае. Именно этого требовали от
нас наши враги, когда мы в России переживали минуты
усталости, растерянности и даже паники среди широких рабочих
масс. Но мы не поддавались этим настроениям. Мы не
останавливались ни перед какими мерами нажима, чтобы дать
возможность диктатуре пролетариата пройти через эти
опасные моменты, а затем мы безбоязненно отдавали себя на
суд массам. Вы предлагаете делать иначе, вы — за
голосование. Тогда вы неизбежно окажетесь в одной компании с
желтыми факирами больших союзов, которые тоже за
голосование и каждый раз пускают это голосование в ход, когда им
нужно предать усталые, заколебавшиеся массы в руки своих
хозяев — врагов рабочего класса, буржуазии.
Ваш последний аргумент — фактическая невозможность и
безрассудность попыток объяснения рабочим массам
необходимости главенствующей роли Коминтерна в ряду других
рабочих организаций, и в первую очередь по отношению к
профессиональным союзам. Вы говорите: роль авангарда —
все это прекрасно. Но ведь вы не можете прийти к рабочим и
сказать, что вы за то, чтобы профсоюзы подчинились этому
авангарду. Я думаю, что мы можем прийти к рабочим с этим
лозунгом, и мы постоянно идем с ним. Я берусь на любом
рабочем собрании, с любым из наших очень левых товарищей
21 Заказ 2G37
321
полемизировать на тему о необходимости предоставления
руководящей роли классовой борьбе во всех ее разновидностях
авангарду — Коминтерну и докажу нашу правоту. По этому
вопросу большинство рабочих будет с нами. Любой рядовой
рабочий легко поймет нас, когда мы объясним ему, что как
бы пи были многообразны формы проявления пашей борьбы,
наша борьба все же должна оставаться единой классовой
борьбой. Борьба рабочих масс в отдельных и различных
областях общественной жизни может быть успешна только
тогда, когда она связана вместе и проникнута единым
стремлением, когда она направляется наиболее передовой,
организованной и сознательной частью, когда руководители этой
борьбой проверяются и направляются организацией
передовой части рабочего класса. Что вы можете сказать против
этого? По-моему — ничего, кроме общих фраз о том, что не
нужно доверять авангарду. На самом деле аргументы очень
многих из числа наших очень левых товарищей сводятся
именно к этому. Это очень опасный и вредный уклон. Мы не
можем помириться с пим. Мы будем бороться с
предрассудками, вызывающими недоверие к авангарду, и эта борьба уже
сейчас является одной из главных частей пашей работы но
революционной организации пролетариата. Когда наши очень
левые товарищи приходят к рабочим и говорят: не
доверяйте авангарду, потому что это партия,— они говорят и делают
то же, что желтые вожди, не причиняя этим никакого
ущерба контрреволюции, они причиняют огромный вред
революции. Вообще, после Кронштадта противопоставлять массы
авангарду для борца за диктатуру пролетариата
непозволительно. В Кронштадте тоже некоторые наивные анархисты
думали, что, выставляя лозунг диктатуры через массы против
диктатуры коммунистической партии, они делают
революционное дело. На самом деле это была платформа соглашения
с вождями русской и иностранной буржуазии против
диктатуры пролетариата. И «великие борцы за массы» против
авангарда пашли себе защиту от русского рабочего под
крылышком палачей белой Фипляидии. Этого урсяа пельзя
забывать.
Да, товарищи, у нас есть расхозкдепие. Мы имеем перед
собой два различных подхода, и мы должны выбирать. Мы
должны при настоящих условиях быть настолько твердыми,
насколько это можно при проведении той политики нашего
авангарда, которая стремится в профсоюзах, которые
объединяют почти поголовно весь рабочий класс, завоевать прочное
влияние. Мы можем это сделать, только завоевав доверие к
авангарду рабочего класса — Коминтерну. Мы должны до-
322
биться того, чтобы в каждом профессиональном союзе
выборы проходили под лозунгами: кто за диктатуру пролетариата
и кто против нее? Кто вместе с Колшнтерном и кто с его
врагами? Чтобы при выборах выбирали не вообще
хорошего человека или технически хорошо приспособленного
работника, а ставили бы назначение на ответственные посты в
зависимость от того, честный ли он борец за интересы рабочего
класса или нет, ручается ли за него авангард или нет. Мы не
можем победить буржуазию, если мы не сумеем привлечь на
нашу сторону широкие рабочие массы и стать во главе их.
Авангард сумеет руководить борьбой масс, завоевывая и
осуществляя диктатуру пролетариата, если во главе организаций
этих масс будут стоять ответственные работники этого
авангарда. А раз у нас будет такое положение, взаимоотношения
между Коминтерном и Профинтерном будут очень ясны. Это
будут взаимоотношения части к целому, секции ко всей
организации. Мы к этому идем, мы за это боремся, это залог
победы пролетариата, без этого никакая революция
невозможна, и мы ясно и открыто должны сказать это перед лицом
всего рабочего класса.
Первый международный конгресс
революционных,
профессиональных
и производственных союзов
3—19 июля 1921 г.
Стенотчет. М., 1921
(Бюллетень Л5 4, с. 13
и Бюллетень М 7, с. J—5)
ГОРНЯКИ НА IV СЪЕЗДЕ СОЮЗОВ*
IV съезд союзов созывался в обстановке, которая не
предполагала постановки больших вопросов движения. Все
ожидали более или менее серого, обыденного съезда. Казалось,
Х-й съезд РКП (б), предшествующая ему дискуссия
настолько исчерпывающе провентилировали все углы и закоулки
профдвижения, что съезду профсоюзов осталось только
расписаться под постановлениями Х-го съезда и лишь в
некоторых частях развить и уточнить детали.
Действительность не оправдала ожиданий. Мы живем в
эпоху буйного разгула стихии. Новые отношения
складываются, развиваются и прорываются наружу раньше чем кто-
либо заметил их вообще. Жизнь полна глубочайших
драматических эффектов. И IV съезд не избежал общей участи.
Прежде всего он оказался неожиданно вдвое больше по
составу, чем предполагали самые оптимистические умы.
Приехало свыше 3 тыс. делегатов. Москва оказалась не
приспособленной к проведению и обслуживанию такого съезда.
Делегаты попали в условия невыносимые. Организовать
съезд и руководить им оказалось не под силу тем
организациям, которым это надлежало делать.
Съезд собрал делегатов почти со всей территории бывшей
империи. Впервые Советская страна объединила
разорванные гражданской войной отдельные части поднявшего
восстание российского рабочего класса. Каждая из этих частей
пришла на съезд со своим опытом, своими привычками, со
своими претензиями. Неизбежная в таких случаях
разноголосица в обстановке раздражения плохой организацией
съезда удесятерялась, создавая еще большие трудности
организованного ведения съезда.
Прокатившаяся перед съездом волна военных волнений,
подъем мелкобуржуазной стихии, нашедшей себе выражение
в Кронштадте, сильно ударила по диктатуре пролетариата.
Профсоюзы — тоже орган диктатуры пролетариата.
Передовой части руководителей профсоюзов пришлось довольно ту-
* Статья была опубликована после трагической гибели Артема.
Ред.
324
го во время пережитой бури. Притом и без того тяжелое
положение передовой части профсоюзов ухудшалось
абсолютной неприспособленностью к новым формам борьбы с
враждебной стихией.
Союзы настолько приспособили свой аппарат к
обслуживанию войны, что долго после войны этот аппарат продолжал
работать по инерции — по-старому. Между тем Кронштадт
требовал новых методов. Руководство целиком перешло к
борьбе за сохранение диктатуры пролетариата и легло всей
тяжестью на партию. Союзы едва-едва, вприпрыжку, с
трудом поспевали за партией.
Между партией и союзами в работе выявился разнобой.
Партия вела одну политику, союзы — другую. В конечном
счете партия была права, а союзы не правы, потому что
партия спасла диктатуру пролетариата и преодолела рутину и
косность аппарата профсоюзов. Однако эти столкновения не
прошли даром. В громадной части межсоюзных объединений,
которые всегда и везде являются наиболее косными, и
наименее чуткими, п поворотливыми, и в то же время наиболее
удаленными от масс, выявился протест против нажима
партии. Два обстоятельства чрезмерно усилили это течение.
Первое — преобладание на съезде численно
непроизводственных объединений, которые абсолютно подавляли такие
союзы, как горняков, металлистов, текстильщиков и пр.
Второе — огромный процент меньшевиков, только что
вступивших в партию, среди так называемой
профессиональной бюрократии. Все это, вместе взятое, определило
совершенно своеобразную физиономию съезда.
Вместо популярных лозунгов предсъездовской
дискуссии: производство — союзу — выдвинулись лозунги
самостоятельной, обособленной от партии профсоюзной
политики. Одно упоминание слова «производственных» союзов
вызывало иногда на съезде целый вихрь злых, иронических и
протестующих реплик.
Вместо дерзких революционных порывов масса съезда
вздыхала о гарантированном голодной страной снабжении
работающих рабочих. Эта мещанская иллюзия гарантии
работающей фабрике за счет рабочей улицы, как она ни
утопична, все же должна была явиться бальзамом и
заклинанием против злых духов недовольства и возмущения,
голодных масс разоренной страны. Бывшие троцкисты,
сторонники «десятки», и даже так называемая «рабочая
оппозиция» не нашли себе никакого выражения. Грубо
выражаясь, их как корова языком слизала. На съезде царил
обыватель. Он высказывал свои чаяния, рисовал утопии и од-
325
повременно требовал прав на свою, обособленную от
авангарда, обывательскую политику.
Что приходилось делать активной части
производственных союзов?
Бороться за права авангарда, за политику активного
участия в политике через организацию масс на почве борьбы
за диктатуру пролетариата, а не борьбы с органами
диктатуры пролетариата, за гарантированное снабжение для
избранных. Затем за активное участие в производстве через
организации масс /для этой цели. Союз горнорабочих среди
других производственных союзов занимал одно из первых
мест в борьбе за революционную тактику на съезде. В
противовес действиям производственных союзов па съезде
делегация горняков была внутренне спаяна и выступала, как
один человек, чего нельзя было сказать ни об одной другой
делегации.
В конце концов, по важнейшим вопросам
производственным союзам удавалось провести свою линию. Хотя, конечно,
кое-где пришлось остаться в меньшинстве, но не по
вопросам кардинальной важности.
Съезд еще раз пастойчиво и решительно подчеркнул
необходимость для производственных союзов поближе
заняться межсоюзными объединениями, которые местами
попали в слишком большую зависимость от полуремесленного
рабочего и пролетариата канцелярий. Наш индустриальный
пролетариат всегда был вождем широких рабочих масс. Было
бы ошибкой, а может быть, даже несчастием, если бы
руководство в рабочем движении перешло к непромышленным
слоям, подчинило бы себе массы рабочих других
промышленных производств.
На IV съезде мы справились со стихией. Будем падеять-
ся, что на V съезде не повторится картина IV съезда.
Металлисты, горняки, текстильщики с другими
производственными союзами не потонут в массе непроизводственных
союзов и мелкосоюзных объединений. Передовые слои
промышленного пролетариата не будут плестись в хвосте, а,
наоборот, по-старому определив без споров свое отношение к
авангарду, т. е. к партии, разработают практически вопросы
о том, организовать ли массу внутри авангарда, чтобы
легче и безболезненней пройти через критический проход
разрухи и угрозы иностранной интервенции, и, организовав
хозяйство, организовать могущественное государство
пролетариата...
Артем
Горняк, 1921, й августа
// ГИМЕЧ А И IIЯ
1 IV (Объединительный) съезд РСДРП состоялся в Стокгольме 10—
25 апреля (23 апреля — 8 мая) 1906 г. Ф. А. Сергеев (Артем) был
избран делегатом на съезд от Харьковской организации РСДРП
с решающим голосом. На съезде меньшевики, пользуясь своим
перевесом голосов, лишили многих делегатов — большевиков, в
том числе и Артема, мандатов с решающим голосом. Артем был
с совещательным голосом под фамилией Артамонов.—14.
2 Десницкий (Сосповский) В. А. (1878—1959). В
социал-демократическом движении участвовал с 1897 г. После II съезда РСДРП
примыкал к большевикам. В 1909 г. отошел от большевиков.
После Февральской революции 1917 г.—один из основателей газеты
меньшевистского направления «Новая жизнь». С 1919 г. вел пауч-
нуго и преподавательскую работу.—16.
3 Крохмалъ (Загорский) В. Н. (1873—1933). Со TI съезда РСДРП —
мепыпевик. После Февральской революции 1917 г. редактировал
меньшевистскую «Рабочую газету».—/£.
4 В свой приезд в Париж (вторая половина сентября 1902 —март
1903 г.) Артем был слушателем Русской высшей школы
общественных наук, основанной профессором М. М. Ковалевским,
изгнанным царским правительством из Московского университета.
Почетным президентом школы был великий русский физиолог
И. И. Мечников.
Артем стал близким другом семьи Мечниковых. Жена брата
И. И. Мечникова — Екатерина Феликсовна принимала большое
участие в жизни Артема.—22.
6 Авилов Б. В. (1874—1938). В партии состоял с 1904 г. Партийпую
работу вел в Харькове, Петербурге, Астрахапи, Калуге и Москве.
Был делегатом III съезда РСДРП от Харьковской группы
«Вперед» под фамилией Тигров. В октябрьские — декабрьские дпи
1905 г. был одним из руководителей боевых дружин в Харькове.
Сотрудничал в легальных и нелегальных большевистских
органах. В 1917 г. вышел из партии. Позднее был па хозяйственной
работе.—23.
6 Вебб Сидней (1859—1947) и Беатриса (1858—19'i3) — п л пост игл о
английские общественные деятели. Написали ряд работ по
истерии п теории английского рабочего движепия.—23.
327
''Мечникова Александра Валерьяновна — член РСДРП с 1905 г.
Активная участница революции 1905—1907 гг. Секретарь
Харьковского комитета РСДРП. После Октябрьской социалистической
революции 1917 г. была на преподавательской работе.—24.
8 «Новое время» — ежедневная газета, выходила в Петербурге с
1868 по 1917 г. С 1905 г.— орган черносотенцев.—25.
9 По-видимому, Артем интересуется следствием по делу
Московской организации РСДРП.
По неполным данным, с июня 1907 по ноябрь 1910 г.
Московский и Московский окружной комитеты РСДРП арестовывались
11 раз. Особенно сильный удар был нанесен организации осенью
1907 г., когда полиции удалось арестовать руководящий состав
райкомов и всех членов МК РСДРП. В октябре 1910 г. в
Московской судебной палате слушалось дело 33 членов Московской
организации РСДРП.—27.
10 Имеется в виду Дмитрий Николаевич Бассалыго (1884—1969).
Член партии с 1904 г., участник революции 1905—1907 гг., один
из руководителей боевых дружин в Харькове. Участник
гражданской войны. С 1920 г. работал в Центральном управлении
театрами.— 35.
11 «Русские ведомости» — газета, выражала взгляды либеральных
помещиков и буржуазии. Издавалась в Москве с 1863 по 1918 г*
С 1905 г.— орган правого крыла партии кадетов.—46.
12 «Русь» — либерально-буржуазная газета, издавалась с 1903 по
1910 г. Во время революции 1905—1907 гг. была близка к
кадетам.— 46.
13 Бехер Эрих (1882—1929) — немецкий философ.—4tf.
14 Снайдер Карл (1869— ) —американский экономист и писатель,
автор популярных работ по естествознанию.—46.
,5 Вобель Погани Вильгельм (1864— )—немецкий
химик-органик.— 46.
16 Рамсей Джордж (1800—1871) — английский экономист, автор ряда
произведений по философии и экономическим вопросам.—46.
17 «Южный край» — буржуазная газета, издавалась в Харькове с
1880 по 1919 г.—51.
18 Имеется в виду литературно-политический еженедельник «Утро
Юга», издававшийся в Харькове в 1917 т.—51.
19 Брешко-Брешковская Е. К. (1844—1934) — один из организаторов
и руководителей партии эсеров. После Октябрьской
социалистической революции активно боролась против Советской власти.
В 1919 г. эмигрировала в США.—56.
20 Рожков П. А. (1868—1927) — историк и публицист, пекоторое
время примыкал к большевикам. После поражения революции
1905—1907 гг. был одним из идейных руководителей
ликвидаторства,— 56.
328
21 Так иронически Артем называет царское правительство,
полигика которого привела к тяжелому поражению России в войне с
Японией в морском сражении под Цусимой (1905). В. И. Ленин
характеризовал поражение в Цусимской битве как военный крах
русского самодержавия.—61.
22 Рабочая партия (Labour party) — Австралийская лейбористская
партия была создана в 1891 г., проводила политику подчинения
рабочего класса буржуазии. «Австралийская рабочая партия,—
писал В. И. Ленин,— даже и на словах не является
социалистической партией. На деле это — либерально-буржуазная партия,
а так называемые австралийские либералы, это — консерваторы»
(Ленин В. И. Поли, собр соч., т. 23, с. 290). С 1904 г. лейбористы
неоднократно находились у власти.— 88.
23 Имеется в виду всеобщая стачка в г. Брисбене штата Квинсленд,
происходившая в начале 1912 г. Стачка была начата
трамвайщиками в ответ на преследование трамвайным трестом рабочих,
подавших прошение в федеральный арбитрационный суд об
утверждении их союза как составной части австралийского. Трамвайщики
были поддержаны всеми 43 союзами штата. Правительство
закрыло все общественные работы, помогло тресту заменить
стачечников штрейкбрехерами. Стачка закончилась поражением
рабочих. Члены союза за нарушение законов, запрещавших стачки,
уплатили огромные штрафы. Многие рабочие были отправлены
в тюрьмы. «Союз русских рабочих» во главе с Артемом до конца
поддерживал стачку, несмотря на угрозу местных властей выслать
участников стачки из страны.—104.
24 Бебель Август (1840—1913)—один из виднейших деятелей
германской социал-демократии и международного рабочего
движения. Вместе с В. Либкнехтом в 1869 г. основал
Социал-демократическую рабочую партию Германии.—106.
25 Лбовщина — по имени А. М. Лбова, рабочего Мотовилихинского
завода близ Перми. Лбов являлся активным участником
революции 1905—1907 гг., командовал боевой дружиной. После
поражения революции его дружина превратилась в эсеро-анархистский
отряд, производивший экспроприации и убийства должностных
лиц.—108.
26 Имеется в виду антипартийная группа отзовистов, ультиматистов
и богостроителей, которая была организована по инициативе
А. А. Богданова (Малиновского) и Г. А. Алексинского в декабре
1909 г. Группа имела печатный орган «Вперед». В 1912 г. «впе-
редовцы» вместе с меньшевиками-ликвидаторами
объединились против большевиков в общий антипартийный блок
(Августовский), организованный Троцким. Не пользуясь поддержкой
рабочих, группа фактически распалась еще в 1913 г.
Окончательный роспуск ее произошел в 1917 г., после Февральской
революции.—108.
21 27 июня 1912 г. вышел первый номер созданной Артемом газеты
«Эхо Австралии». Внизу под названием напечатано:
«Единственная русская газета в Австралии, издающаяся еженедельно по
субботам». Направление и задачи газеты были определены в пе-
329
редовой статье, написанной Артемом: «Наша газета пачалась по
почину рабочих; рабочий клуб русских Брисбена взял газету под
свой контроль; рабочие Квинсленда дали деньги и свой труд на
основание и ведение газеты. И было бы бессмыслицей, если бы
мы сами стали бы молчать о том, что нам необходимо знать, и
кричать о том, что нам бесполезно, или, еще хуже, стали бы
адвокатами врагов и недругов рабочего класса. У них много своих
наемных писак. Они по нуждаются в наших услугах...»
Вскоре неугодная властям Квипсленда газета была закрыта.
Затем возобновилась иод названием «Известия союза русских
эмигрантов» в 1914 году и «Известия Союза российских рабочих»,
затем «Рабочая жизнь» («Workers Life») в 1916 г.— 114.
28 Виниичснко В. К. (1880—1951)—украинский писатель,
буржуазный националист. В 1917 г. был одпттм из организаторов
контрреволюционной Центральной рады.—118.
29 Азеф Е. Ф. (1869—1918) — одип из организаторов партии эсеров
и руководителей ее боевой организации. Тайный агент
департамента полиции. В 1908 г. был разоблачен как провокатор.—119.
90 Струве П. Б. (1870—1944) — русский буржуазный экономист и
публицист, один из виднейших представителей «легального
марксизма». С образованием партии кадетов был члепом ее ЦК. Позже
был членом контрреволюционного правительства Врангеля.
Белоэмигрант.— 119.
81 Хрусталев-Иосаръ Г. С. (1877 —1918) — помощник присяжного
поверенного, меньшевик. В 1905 г. был председателем
Петербургского Совета рабочих депутатов, находившегося в руках
меньшевиков. В 1906 г. был осужден и сослан в Сибирь, откуда бежал за
границу. В годы реакции и нового революционного подъема —
ликвидатор. В 1909 г. из партии вышел, занялся темными
финансовыми операциями. В годы первой мировой войны
возвратился в Россию. После Октябрьской социалистической революции
вел активную контрреволюционную деятельность па Украине,
поддерживал гетмана Скоропадского и Петлюру. В 1918 г.
расстрелян.— 122.
32 Гюз (Хьюз) У. Л/.—возглавлял в 1915—1910 гг. федеральное
лейбористское правительство. В связи с развернувшейся борьбой
трудящихся Австралия против введения всеобщей воинской
повинности правительство Гюза вынуждено было уйти в отставку.
Позднее был премьер-министром правительства «национальной
партии».—130.
33 Союз русских эмигрантов и его газета вели агитацию против
империалистической войны. Местные шовинисты обвиняли их в
«нелояльности», «прогерманизме», в том, что их агитация мешает
мобилизации в армию русских подданных призывного возраста,
находившихся в Австралии. Пытаясь запугать эмигрантов,
консульство распускало слухи, будто русских стапут насильно
увозить в Россию и отправлять в армию. С разоблачением подобаых
провокаций неоднократно выступал в эмигрантской печати Артем.
Решительная антивоенная позиция газеты «Известия» привела к
тому, что ио требованию русского генерального консула Лбазы
330
австралийские власти газету закрыли в начале 1916 г. Но на
смену ей вскоре пришло повое издание «Workers Life» (((Рабочая
жизнь»), которое продолжало борьбу против грабительской
империалистической войны.—134.
Гвоздев К. А. (1883— )—меньшевик-ликвидатор. В годы
первой мировой войны социал-шовинист, председатель так
называемой рабочей группы «Военно-промышленного комитета». После
Февральской революции 1917 г. входил в состав Временного
правительства.—736.
Либкпехт Карл (1871—1919)—выдающийся деятель германского
и международного рабочего движения, один из руководителей
левого крыла немецкой социал-демократии. В 1912 г. был избран
депутатом рейхстага. С начала первой мировой войны решительпо
выступил против поддержки «своего» правительства в
грабительской войне, один в рейхстаге голосовал против военных кредитов.
Один из организаторов и руководителей ((Союза Спартака», затем
Коммунистической партии Германии. Руководитель восстания
берлинских рабочих в январе 1919 г. После подавления восстания
был зверски убит.—137.
Четырсххвостка — сокращенное название демократической
избирательной системы, включающей четыре требования: всеобщее,
равное, прямое и тайное избирательное право.—139.
Британская, социалистическая партия (основанная в 1911 г. в
Манчестере) вела пропаганду в духе идей марксизма и была, по
словам В. И. Ленина, партией «не оппортунистической,
действительно независимой от либералов» (Ленин В. И. Поли. собр. соч.,
т. 23, с. 344). В период мировой империалистической войны в
партии развернулась острая борьба между интернационалистским
течением (У. Галлахер, А. Инкпик, Д. Маклин, Ф. Ротштейн
и др.) и социал-шовинистским течением во главе с Гайндманом.
В феврале 1916 г. была основана газета «The Call» («Призыв»),
которая сыграла важную роль в сплочении интернационалистов.
Состоявшаяся в апреле 1916 г. в Солфорде ежегодная
конференция Британской социалистической партии осудила
социал-шовинистов, и они вышли из партии.—141.
«Социал-демократ» — нелегальная газета, Центральный орган
РСДРП. Издавалась в 1908—1917 гг. После номера 32, вышедшего
15(28) декабря 1913 г., издание газеты временно прекратилось.
В. И. Ленин сразу же после своего приезда в Швейцарию в
сентябре 1914 г. развернул большую работу по возобновлению
Центрального органа партии. 1 ноября 1914 г. вышел очередной, 33
помер газеты. Высоко оценивая заслуги «Социал-демократа» в
период первой мировой войны, В. И. Ленин писал, что без изучения
напечатанных в нем статей «не обойдется ни один сознательный
рабочий, желающий понять развитие идей международной
социалистической революции и ее первой победы 25 октября 1917 года»
(Ленин В. И. Поли. собр. соч., т. 36, с. VIA).—145.
Муранов М. К. (1873—1959) —- большевик, по профессии рабочий-
слесарь. Член партии с 1904 г., вел партийную работу в Харькове.
Депутат IV Государственной думы, входил в большевистскую
331
фракцию. Сотрудничал в большевистской газете «Правда».
В 1917—1923 гг. работал в аппарате ЦК партии, в последующио
годы — на ответственной партийной и советской работе.—145.
40 Индустриальные рабочие мира (UPM) — профессиональная
организация США. основанная в 1905 г. Позже охватила ряд страп
Европы и Австралию. В годы первой мировой войны ИРМ
возглавила ряд антивоенных массовых выступлений рабочего класса.
Некоторые ее руководящие деятели приветствовали Октябрьскую
социалистическую революцию и вступили в Коммунистическую
партию США. Однако оппортунистические лидеры ИРМ отвергли
в 1920 г. обращение Исполкома Коминтерна, призывавшее ИРМ
примкнуть к Коммунистическому Интернационалу. В 20-х гг.
начался быстрый процесс распада этой организации из-за
оппортунистической политики ее лидеров.—153.
41 «Пролетарий» — ежедневная рабочая газета большевиков. Орган
Харьковского комитета РСДРП в 1917 т.—158.
42 Областная партийная конференция большевиков Юго-Западного
края проходила в Киеве 10—12 июля 1917 г. Артем выступал в
прениях по докладу о текущем моменте.—159.
43 Имеется в виду расстрел Временным правительством мирной
демонстрации рабочих, солдат и матросов Петрограда 4 июля 1917 г.
Мирное развитие революции стало невозможным. В. И. Ленин
призвал временно снять лозунг «Вся власть Советам!», что,
однако, не означало отказа большевиков от работы в Советах.
Начался новый этап в развитии революции.—159.
44 Речь идет о демонстрации 18 июня 1917 г. в Петрограде, па
которую вышло около 500 тыс. рабочих и солдат. Подавляющее
большинство демонстрантов шло под революционными
лозунгами большевистской партии. Лишь небольшая группа несла
лозунги соглашательских партий о доверии Временному
правительству.—161.
45 Имеются в виду события, связанные с забастовкой чернорабочих
промышленных предприятий Харькова в июне 1917 г.
12 июня чернорабочие Харьковского паровозостроительного
завода объявили забастовку в ответ на отказ заводоуправления
повысить заработную плату. Забастовку поддержали рабочие
других предприятий, и она стала всеобщей. Большевики
руководили забастовкой через завкомы и союз «Металлист», секретарем
правления которого в августе 1917 г. стал Артем. После
пятимесячной борьбы забастовка закончилась 5 октября 1917 г.
заключением соглашения с предпринимателями о незначительном
повышении заработной платы.— 162.
46 «Донецкий пролетарий» — ежедневная газета, орган Луганского
комитета РСДРП (б); выходила в Луганске с июня 1917 по март
1918 г.— 163.
47 Артем обращался с письмом в ЦК РСДРП (б) от Областного
комитета РСДРП(б) Донецкого и Криворожского бассейнов, который
был избран на I областной конференции РСДРП (б) Донецкого и
Криворожского бассейнов, состоявшейся в Екатеринославе 13—
332
15 июля 1917 г. На обороте письма имеется пометка Е. Д.
Стасовой: «Можем дать 10 000. Сообщено через Петровского».—164.
48 Речь идет о Всероссийском демократическом совещании, которое
созывалось меньшевистско-эсеровским ЦИК Советов якобы для
решения вопроса о власти. Оно проходило 14—22 сентября (27
сентября — 5 октября) 1917 г. в Петрограде и представляло не
большинство революционного народа, а лишь соглашательские
мелкобуржуазные верхи. Его действительной целью было отвлечь
внимание народных масс от нарастающей революции, от завоевания
власти путем вооруженного восстания, прикрыть действия
контрреволюции.— 166.
49 «Металлист» — профессиональный союз металлистов, был
образован в Харькове в мае 1917 г. и имел большевистское
правление,— 166.
50 «Социал-демократ» — ежедневная газета, орган Харьковского
организационного комитета и Харьковского областного центра
РСДРП меньшевиков. Выходила в 1917 г.— 167.
51 Быстрянский В. А. (Ватин) (1885—1940) — член партии с 1907 г.
Активный участник революционного движения. Партийную
работу вел в Петербурге, Киеве, Екатеринославе. Принимал участие
во II Всероссийском съезде Советов рабочих и солдатских
депутатов, был избран членом ВЦИК. Историк-публицист. С 1922 г.—
па преподавательской работе.—168.
52 Речь идет о перевыборах Харьковского Совета рабочих и
солдатских депутатов, которые проходили 1—15 августа 1917 г.
Большевики получили 120 мест из 310. Большинство осталось за эсеро-
меиыневистским блоком.— 168.
Б3 Имеется в виду Областной комитет Советов рабочих и солдатских
депутатов Донецкого и Криворожского бассейнов, избранный на
I областном съезде Советов 25 апреля —6 мая 1917 г. в Харькове.
По своему составу Совет был эсеро-меныпевистским.—168.
54 Центральное бюро профессиональных союзов в Харькове было
создано в апреле 1917 г. В начале своей деятельности оно
объединяло 21 профессиональный союз, куда входило более 25 тыс.
членов.— 169.
65 «Звезда» — еженедельная газета, орган Екатеринославского
комитета РСДРП (б); выходила с апреля 1917 г. В редакцию газеты
в разное время входили В. А. Быстрянский, С. И. Гопнер, Э. И. Кви-
ринг и др.— 173.
56 «Донецкий пролетарий» — орган Областного комитета Донецкого
и Криворожского бассейнов и Харьковского комитета РСДРП (б).
Газета выходила в Харькове с ноября 1917 по апрель 1918 г.
Редактором газеты был В. А. Быстрянский. Активное участие в
работе газеты принимал Артем.—176.
Ъ1 Руднев В. В.— эсер. Городской голова Москвы. Один из
организаторов и руководителей контрреволюционного «Комитета
общественной безопасности» в Москве в 1917 году.—177,
333
68 Родзяико М. В. (1859—1924) — крупнейший украинский помещик,
один из лидеров партии октябристов. Монархист. Председатель Ш
и IV Государственных дум. Один из главарей корниловщины. После
Октябрьской революции боролся против Советской власти.—177.
69 Брусилов А. А. (1833—1926) — генерал старой русской армии.
В 1919 г. перешел на службу в Красную Армию. В 1920 г. был
назначен председателем Особого совещания при
Главнокомандующем Вооруженными Силами Республики,— 177.
60 Каледин А. М. (1861—1918) — генерал царской армии, донской
казачий атаман. Активный участник корштловского мятежа. Пос-
ле Октябрьской революции — один из руководителей казачьей
контрреволюции на Дону.— 177.
61 «Единство» — незначительная социал-демократическая группа,
объединявшая в 1917—1918 гг. крайне правых
меньшевиков-оборонцев, бывших ликвидаторов и др. Группа издавала газету
«Единство», которая выходила с марта по ноябрь 1917 г., а с декабря
1917 по январь 1918 г.—под названием «Наше единство».— 177.
в2 Абрамович Р. (Рейн Р. А.) (1880—1963) —один из лидеров Бупда.
Во время первой мировой войны — центрист. В 1917 г. примкнул
к правому крылу меньшевиков-интернационалистов. После
Октябрьской социалистической революции боролся против
большевиков, отстаивал создание коалиционного правительства с
участием меньшевиков и эсеров.— 181.
вз Бьюкенен Дж. Уильям (1854—1924) — английский дипломат.
Будучи послом в России (1910—1918) оказывал помощь реакционным
кругам в их борьбе с наступавшей революцией. В августе 1917 г.
поддерживал контрреволюционный мятеж Корнилова. После
Октябрьской революции участвовал в организации заговоров и
затем — интервенции против Советской России,— 184.
"Лозовский (Дридзо) С. А. (1878-1952) - член РСДРП с 1901 г.
Участник первой русской революции. В эмиграции примыкал
к группе большевиков-примиренцев. По возвращении в
Россию в июле 1917 г. был избран секретарем ВЦСПС. В декабре
1917 г. был исключен из партии, а в декабре 1919 г. в составе
группы социал-демократов-интернационалистов вновь принят в
РКП (б) .— 184.
65 Каменев (Розспфельд) Л. Б. (1883—1936) — в большевистской
партии состоял с 1901 г. В годы реакции примиренчески
относился к ликвидаторам, отзовистам и троцкистам. В 1915 г. перед
царским судом отрекся от большевистского лозунга поражения
царского правительства в империалистической войне. После
Февральской революции 1917 г. выступал против ленинского курса партии
на социалистическую революцию. В октябре 1917 г. вместе с
Зиновьевым совершил предательство, выдав решение ЦК партии о
вооруженном восстании. После Октябрьской революции, занимая
ответственные посты, неоднократно выступал против ленинской
политики партии.— 184.
и Петренпо М. — один из руководящих деятелей Харьковской
организации буржуазно-националистической Украинской соцпал-де-
334
мократическо-й рабочей партии, член Центральной рады. Входил
в состав Харьковского Совета рабочих и солдатских депутатов.— 185.
67 Центральная рада — буржуазно-националистическая организация,
созданная 4 марта 1917 г. на Всеукраинском националистическом
конгрессе в Киеве блоком украинских буржуазных и
мелкобуржуазных националистических партий и групп, возглавлявшихся
М. С. Грушевским, В. К. Винниченко, С. В. Пет л юрой и др.
После победы Великой Октябрьской социалистической
революции Рада стала одним из цептров всероссийской
контрреволюции. В декабре 1917 — январе 1918 г. по всей Украине
происходили вооруженные восстания против Нейтральной рады за
восстановление Советской власти. Рада вступила в союз с
германскими империалистами с целью свержения Советской власти и
реставрации буржуазного строя на Украине. 27 января 1918 г.
Рада заключила сепаратный мир с Германией.
В марте 1918 г. вместе с австро-германскими оккупантами
Рада верпулась в Киев, став марионеткой в их руках.
Убедившись в полном бессилии Рады подавить революционное движепио
на Украине, оккупационные власти в конце апреля 1918 г. ее
разогнали, создали повое марионеточное правительство во главе
с гетманом Скоропадским.— 188.
68 Вссукраипский съезд Советов открылся в Киеве 4 декабря 1917 г.,
но усилиями Центральной рады он был превращен в
контрреволюционное сборище. По призыву большевиков законно избранные
делегаты Советов переехали в Харьков и, объединившись с
делегатами /// областного съезда Советов Донецкого и Криворожского
бассейнов, провели 11—12 декабря 1917 г. / Всеукрайнский съезд
Советов рабочих и солдатских депутатов.
Съезд провозгласил Украину республикой Советов и избрал
ЦИК Советов Украины, в состав которого вошел Артем. ЦИК
образовал первое Украинское Советское правительство — Народный
секретариат, в котором Артем возглавил секретариат торговли и
промышленности.— 194.
69 IV областной съезд Советов рабочих и солдатских депутатов
Донецкого и Криворожского бассейнов состоялся в Харькове 27—
31 января 1918 г. Съезд принял решение о создании Донецко-Кри-
ворожской республики. Был образован Совет Народных
Комиссаров под председательством Артема.—193.
70 Аванесов В. А. (1884—1930) — член партии с 1903 г. В 1917—
1919 гг.—секретарь и член Президиума ВЦИК. Поздпее — на
руководящей советской и хозяйственной работе.—197.
71 Раскольников Ф. Ф. (1892—1939) — в большевистской партии
состоял с 1910 г. Партийную работу вел в Петербурге, сотрудничал
в большевистских газетах «Звезда» и «Правда». После Февральской
буржуазпо-демократическай революции 1917 г.— член
Кронштадтского комитета РСДРП (б). После Октябрьской социалистической
революции — заместитель наркома по морским делам,
командующий Волжско-Каспийокой флотилией и Балтийским флотом. Во
время профсоюзной дискуссии в 1920—1921 гг.— сторонник
платформы Троцкого. С 1921 по 1938 г. был на дипломатической
работе.— 197.
335
72 Железняков А. Г. (1895—1919) — рабочий, матрос Балтийского
флота, герой гражданской войны. В начале 1918 г. решением
Петроградского Совета был назначен комендантом Таврического
дворца, с февраля 1918 г.— на фронте, командовал Дунайской
военно-транспортной флотилией, затем бронепоездом. 26 июли
1919 г. был смертельно ранен в бою.—197.
73 Речь идет о /// Всероссийском съезде Советов рабочих,
солдатских и крестьянских депутатов, который состоялся 10—18 (23—
31) января 1918 г. в Петрограде. Па заключительном заседании
съезда присутствовало 1587 делегатов.—197.
74 Имеется в виду /// Всероссийский съезд Советов крестьянских
депутатов, который начал работу в Петрограде 13 (26) января
1918 г. На съезд прибыло 705 делегатов с решающим
голосом и 115 с совещательным. На первом заседании съезд по
предложению председателя ВЦИК Я. М. Свердлова, вопреки
желанию правых эсеров и меньшевиков, принял постановление
об объединении с /// Всероссийским съездом рабочих и солдатских
депутатов.— 198.
75 «Известия Юга» — орган Харьковского Совета рабочих и
солдатских депутатов и Областного комитета Донецкого и
Криворожского бассейнов. Газета выходила в 1917—1918 гг.—198.
76 VII Экстренный съезд РКП(б) — первый съезд Коммунистической
партии после победы Великой Октябрьской социалистической
революции состоялся 6—8 марта 1918 г. в Петрограде. Артем был
избран на этом съезде членом ЦК РКП (б).— 199.
77 Артем имел в виду созыв IV Чрезвычайного
Всероссийского съезда Советов. Съезд состоялся в Москве 14—16 марта
1918 г.- 199.
78 Имеется в виду Брестский мирный договор (см. прим. 97),
который по тяжести условий часто сравнивался с Тильзитским
мирным договором, заключенным между Францией и Пруссией в
1807 г.- 203.
79 «Возрождение» — ежедневная газета, выходила в Харькове в
1918 г.— 203.
80 В марте 1918 г. немецкие войска, призванные
контрреволюционной Центральной радой, приближались к Харькову. Чтобы
заводское оборудование и материальные ценности не достались в руки
врагов, харьковские большевики выступили за их немедленную
эвакуацию. Меньшевики и эсеры прибегли к саботажу
мероприятий Советской власти и вели агитацию, направленную на
поражение Красной Армии. Благодаря разъяснительной работе
большевиков и энергичным усилиям Артема, возглавлявшего комиссию
по эвакуации, эвакуация была проведена при активной помощи
харьковских рабочих.— 206.
81 Имеется в виду / Харьковский пролетарский полк Красной
Армии, состоявший в основном из рабочих паровозостроительного
8а вода,— 206.
336
82 Антонов-Овсеенко В. А. (1884—1939). В Октябрьские дни 1917 г.—
член Петроградского Военно-революционпого комитета, один из
руководителей штурма Зимнего дворца. На II Всероссийском
съезде Советов вошел в состав Совета Народных Комиссаров в
качестве члена Комитета по военным и морским делам. В концо
1917 — начале 1918 г. командовал советскими войсками в боях
против калединцев и Центральной рады. С марта по май 1918 г.—
командующий советскими войсками Юга России; с января по
июнь 1919 г.—командующий Украинским фронтом.— 207.
83 «Известия» — орган Всеукраинского Центрального
Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьяпских и красноармейских
депутатов и Харьковского Совета рабочих, крестьянских и
красноармейских депутатов. Газета выходила в 1919 г.— 208.
84 Шейдеман Филипп (1865—1939) — один из лидеров крайне
правого, оппортунистического крыла германской социал-демократии.
В феврале — июне 1919 г. возглавил коалиционное правительство
Веймарской республики, был одним из организаторов кровавого
подавления немецкого рабочего движения в 1918—1921 тт.—210.
85 Эверт Фридрих (1871—1925) — один из лидеров правого крыла
германской социал-демократии. В начале Ноябрьской революции
1918 г. в Германии принял пост рейхсканцлера. С февраля 1919 г.—
президент Гермапии. Под его руководством коалиционное
правительство представителей социал-демократической и буржуазных
партий жестоко подавляло революционные выступления
германского пролетариата.— 210.
86 Спартаковцы — члены революционной организации германских
левых социал-демократов, образованной в начале мировой
империалистической войны К. Либкнехтом, Р. Люксембург, Ф. Мерип-
гом, К. Цеткин, Ю. Мархлевским, Л. Иогихесом (Тышкой) я
В. Пиком.
В апреле 1917 г. спартаковцы вошли в центристскую
Независимую социал-демократическую партию Германии, сохранив в
ней свою организационную самостоятельность. В ноябре 1918 г.,
в ходе революции в Германии, спартаковцы оформились в «Союз
Спартака» и порвали с «независимыми». На Учредительном
съезде 30 декабря 1918 — 1 января 1919 г. спартаковцы создали
Коммунистическую партию Германии.— 211.
87 Руднев П. А. (1894—1918) — герой гражданской войны,
талантливый организатор и военачальник. В марте 1917 г. вступил в
партию большевиков. В период Великой Октябрьской
социалистической революции участвовал в революционной борьбе и
организации Советской власти в Харькове.— 213.
88 Киквидзе В. И. (1894—1919) —герой гражданской войны. С конца
1917 г., командуя крупным красногвардейским отрядом, вел
борьбу с контрреволюционными бандами гайдамаков на Украине.
Позже воевал в составе Южпого фронта. Погиб в бою И января
1919 г.- 214.
69Рожицып — в 1917—1919 гг. был одним из руководителей Харь*,
ковской меньшевистской организации.— 220.
22 Заказ 2G37
337
90 / Харьковский губернский съезд Советов рабочих и крестьянских
депутатов заседал 16 февраля 1919 г. На съезде присутствовало
400 делегатов, из них 300 —члены КП (б) У.— 221.
91 Раковский X. Г. (1873—1941) — с начала 90-х гг. принимал
участие в социал-демократическом движении Болгарии, Румынии,
Швейцарии, Франции. В годы мировой империалистической
войны — центрист. В большевистской партии состоял с 1917 г.
Поело Октябрьской социалистической революции находился на
партийной и советской работе. В 1918—1923 гг. был
председателем Совнаркома Украины. Впоследствии — один из активных
деятелей троцкистской оппозиции, за что был исключен из рядов
партии.— 223.
92 Дыбенко 77. Е. (1889—1938) — советский военный и
государственный деятель. Член партии большевиков с 1912 г. После
Февральской революции 1917 г. был председателем Центрального
комитета Валлийского флота (Цептробалта). На II Всероссийском съезде
Советов вошел в состав Сонета Народных Комиссаров в качестве
члена Комитета по военным и морским делам. С октября 1918 г.
и до конца гражданской войны командовал частями и
соединениями Красной Армии на Украинском, Южном, Кавказском и
других фронтах. Впоследствии был на командных должностях в
Красной Армии.— 223.
93 Конференция на Принцевых островах (Мраморное море)
намечалась по инициативе Ллойд-Джорджа и Вильсона в начале 1919 г.
из представителей всех существовавших па территории России
правительств якобы для выработки мер к прекращению
гражданской войны. Несмотря на то, что Советское правительство не
получило приглашения, оно выразило согласие начать немедленно
переговоры, указав, что во имя мира готово идти на серьезные
уступки. Правительства Антанты оставили это заявление без
ответа. Конференция пе состоялась.—224.
94 Речь идет о контрреволюционном вооруженном мятеже
чехословацкого военного корпуса, организованном империалистами
Антанты при активном участии меньшевиков и эсеров. Корпус был
сформировал в России еще до победы Великой Октябрьской
социалистической революции, и ему Советским правительством была
предоставлена возможность выехать из России через
Владивосток. Но командование вероломно нарушило это соглашение и
спровоцировало в конце мая 1918 г. вооруженный мятеж. В
районах, занятых мятежниками, были образованы при участии
меньшевиков и эсеров белогвардейские правительства: в Омске —
сибирское «правительство», в Самаре — Комитет членов
учредительного собрания (Комуч). Поволжье было освобождено Красной
Армией осенью 1918 г.— 224.
95 Имеется в виду контрреволюционный мятеж левых эсеров в
Москве 6—7 июля 1918 г. Мятеж возник в дни работы V
Всероссийского съезда Советов. Потерпев поражение на съезде, левые
эсеры с целью сорвать Брестский мирный договор и вовлечь
Советскую страпу в войну с Германией 6 июля убили в Москве
германского посла графа Мирбаха. Вслед за этим был поднят
вооруженный мятеж.
338
V съезд Советов дал директиву правительству немедленно
подавить мятеж.— 224.
Вильсон Вудро (1856—1924) — президент США в 1913—1921 гг.,
один из главных организаторов военной интервенции
империалистических государств против Советской России.— 225.
Брестский мирный договор между Советской Россией и
державами Четверного союза (Германия, Австро-Венгрия, Болгария,
Турция) был подписан 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске и
ратифицирован IV Чрезвычайным Всероссийским съездом Советов. Будучи
крайне тяжелым для Советской России, ои позволил Советскому
государству использовать мирную передышку для мобилизации
внутренних сил на развертывание социалистического
строительства и борьбу с внутренней и внешней контрреволюцией. ВЦИК
аннулировал грабительский Брестский договор после Ноябрьской
революции 1918 г. в Германии.— 220.
III съезд КП(б)У состоялся в Харькове 1—6 марта 1919 г. В
работе съезда принимало участие 214 делегатов с решающим и 35
с совещательным голосом, представлявших свыше 23 тыс. членов
партии.
От ЦК РКП (б) в работе съезда принимал участие Я. М.
Свердлов.
На съезде были рассмотрены следующие основные вопросы:
отчет ЦК КП(б)У; о текущем моменте; о выработке конституции
УССР; о профессиональном движении; доклад Наркомпрода; о
земельной политике; об отношении к мелкобуржуазным партиям;
отчет делегации КП(б)У на I конгрессе Коммунистического
Интернационала и др.— 230.
Выступление Артема на III съезде Компартии Украипы явилось
критикой деятельности украинской мелкобуржуазной
националистической партии левых эсеров, именовавших себя по названию
своего центрального органа «Боротьба» боротьбистами. В. И.
Ленин, Коммунистическая партия проводили по отношению к бо-
ротьбистам гибкую • тактику, стремясь отвоевать у них ту часть
трудящегося крестьянства, которая еще шла за ними, привлечь
лучшие элементы боротьбистов на свою сторону. В начале 1919 г.
боротьбисты пошли на контакты с КП(б)У и сотрудничество с
Советской властью. Однако ненадежность такого союза скоро
выявилась. Боротьбисты создали свой Всеукраинский ревком
и местные ревкомы, а в ряде районов вступили в переговоры
с махновцами с целью создать самостоятельную украинскую
«повстанческую» армию. Именно эти обстоятельства и требовали
в тот момент быстрейшей ликвидации ревкомов и образования
выборных органов Советской власти, что Артем и проводил.— 2о0.
II съезд КП(б)У проходил в .Москве с 17 по 22 октября 1913 г.
8 нем принимало участие 125 делегатов, представлявших свыше
9 тыс. членов партии, работавших в подполье. На съезде
обсуждались доклады с мест, отчет \\\\ КП(б)У, отчет Центрального
военно-революционного комитета, доклад о международном
положении, о взаимоотношениях между партийными организациями
и ревкомами и др.
22 октября 1918 г. перед окончанием работы II съезда
КП(б)У его делегаты были приглашены на объединенное за-
339
седапие В ЦИК, Моссовета, фабзавкомов и профсоюзов Москвы,
на котором с докладом о международном положении выступил
В. И. Ленин.— 230.
101 Нетлюра С. В. (1877—1926) — один из лидеров украинских
буржуазных националистов. В 1917 г.— генеральный секретарь по
военным делам в контрреволюционной украипской Центральной
раде. В период военной интервенции и гражданской войны был
одним из главарей контрреволюции на Украине.
В начале 1918 г. с помощью немецких оккупантов
восстановил разогнанную восставшими киевскими рабочими Центральную
раду. В ноябре 1918 г. вошел в состав Директории
(националистическое правительство Украины в 1918—1919 гг.), затем
возглавил ее. В конце 1919 г. заключил военный союз с Польшей и в
1920 г. участвовал в наступлении на Украину войск панской
Польши.— 231.
Ю2 Артем имеет в виду Уфимскую директорию —
контрреволюционную организацию, образованную 23 сентября 1918 г. на белогвар-
дейско-эсеровском совещании бывших членов Всероссийского
учредительного собрания с представителями контрреволюционных
учреждений и организаций Сибири, Урала и Поволжья. Уфимская
директория провозгласила себя «временным всероссийским
правительством», которое было ликвидировано 18 ноября 1918 г.
Колчаком.— 233.
103 /// Всеукраинский съезд Советов состоялся в Харькове 6—10
марта 1919 г.— 233.
104 Скоропадский П. П. (1873—1945) — генерал царской армии,
крупный помещик Черниговской и Полтавской губерний. С конца
апреля до декабря 1918 г. возглавлял марионеточное правительство
Украины в роли гетмана и способствовал германским оккупантам
грабить украинский народ.— 235.
105 /// Коммунистический Интернационал был основан па I
(Учредительном) конгрессе Коминтерна, состоявшемся 2—6 марта 1919 г.
в Москве.— 240.
106 Имеется в виду правосоциалистический, так называемый Бернский
интернационал, который был образован в феврале 1919 г. на
конференции представителей некоторых партий, ранее входивших
во II Интернационал.— 240.
107 «Коммунар» — орган Харьковского губернского комитета КП(б)
Украины. Газета издавалась в 1919 г.— 241.
108 Имеется в виду образование Советской республики в Венгрии
21 марта 1919 г. Империалисты Антанты враждебно встретили
установление диктатуры пролетариата в Венгрии; Советская
республика была подвергнута экономической блокаде. Против
Венгерской Советской республики была организована военная
интервенция. 1 августа 1919 г. в результате объединенных действий
внешней империалистической интервенции и внутренней
контрреволюции Советская власть в Венгрии была свергнута.— 242,
340
109 «Донецкая коммуна» — орган Донецкого губкома КП(б)У и
исполкома Советов Донецкой губернии. Газета издавалась в 1919 г.
в Луганске или в Бахмуте.— 242.
110 Махно //. //. (1889—1934)—главарь контрреволюционных анар-
хистско-кулацких отрядов на Украине. Руководимые им бапды
были окончательно разгромлены весной 1921 г.— 243.
1,1 Дудник А. М. (1881—1934) —член большевистской партии с 1917 г.
В 1917—1918 гг.—член губернской продуправы, губпродкомис-
сар в Уфе. В 1919—1920 гг.— нарком продовольствия БАССР.
В последующие годы — на партийной и советской работе на
Украине.— 245.
112 Башкирская Автономная Советская Социалистическая Республика
(БАССР) явилась одной из первых автономных республик в
составе РСФСР. Декрет о ее создании был утвержден СНК и ВЦИК
РСФСР 20 марта 1919 г. на основе заключенного несколько ранее
«Соглашения Российского рабоче-крестьянского правительства с
Башкирским правительством о советской автономии Башкирии».
По этому соглашению вся полнота власти в БАССР была
передана до созыва съезда Советов Башкирскому временпому
революционному комитету (Башревкому), в котором буржуазные
националистические элементы составляли большинство.— 248.
из Речь идет об усилившейся в конце 1919 — начале 1920 г. в
Башкирии борьбе буржуазных националистических элементов против
всевозраставшего влияния партийной организации республики.
14 января 1920 г. на заседании Башревкома в
провокационных целях было заявлено о раскрытии заговора некоторых членов
обкома партии против Башкирской республики, которых якобы
поддерживали представители Центра — Артем, Ф. Н. Самойлов,
А. М. Дудник. По приказу предревкома Юмагулова были
арестованы некоторые члены обкома партии и ряд других
ответственных партийных и советских работников. Подлипные
заговорщики — буржуазные националисты рассчитывали на поддержку
башкирских частей, расположенных в районе Оренбурга.
Благодаря энергичным мерам ЦК РКП (б) и Башкирского обкома
партии попытка контрреволюционного переворота была
ликвидирована в самом начале.— 248.
■" Юмагулов X. Ю. (1891-1937) - в РКП (б) состоял с 1918 г. В 1919-
1920 гг.— председатель Башревкома. В 1922 г. исключался из
партии за националистическую деятельность. В 1931 г. вновь вступил
вВКП(б).-250.
115 Шамигулов Г. К. (1890—1959) — член большевистской партии с
1910 г. Участник Великой Октябрьской социалистической
революции и гражданской войны. В 1920 г.— председатель ЦИК и СНК
БАССР. В последующие годы работал в Бюро коммунистических
организаций народов Востока при ЦК РКП (б), членом коллегии
Наркомпрода в Туркестанской АССР, председателем Башпотрсб-
союза, избирался членом Президиума ЦИК БАССР.— 251.
116 Измайлов А. Ю. (1889—1957)—в 1917—1919 гг. член Казанского
Совета рабочих и солдатских депутатов, член Военпо-революциои-
341
ного трибунала. На 1-й Башкирской областной конференции
РКП (б) (ноябрь 1919 г.) был избран в областной комитет
Башкирской партийной организации. В 1920 г.— председатель
Башкирской ЧК. В последующие годы работал в Казани.— 251.
117 Карамышев Г. Г.—член Башкирского правительства, член Баш-
ревкома и председатель Башсовнаркома (до июня 1920 т.).—251.
1.8 Муртазин М. Л. (1891 —1939)—командир полка в башкирском
белом войске. После перехода на сторону Красной Армии в
августе 1919 г.— командир Башкирской отдельной бригады. В
1920 г. вступил в РКП (б). В 1921 г.—военный комиссар,
председатель ЦИК БЛССР. В дальнейшем — на руководящей военной
работе.— 252.
1.9 Цюрупа А. Д. (1870—1928) —член партии с 1898 г. В дни
Октябрьского вооруженного восстания — член Уфимского воепно-револю-
ционного комитета. С ноября 1917 г.— зам. наркома
продовольствия; с начала 1918 г.— нарком продовольствия РСФСР. С конца
1921 г.—зам. председателя Совнаркома и СТО.— 252.
120 Самойлов Ф. Н. (1882—1952)—член партии с 1903 г. Депутат
IV Государственной думы, входил в большевистскую фракцию.
В 1917—1920 гг.— председатель Иваново-Вознесенского
горисполкома и городского комитета РКП(б). В 1919—1920
гг.—уполномоченный ВЦИК при Башревкоме, член Башкирского обкома
РКП (б). Позже работал на Украине, в Истпарте ЦК РКП (б),
директором Музея революции СССР.— 252.
121 Преображенский Е. А. (1886—1937) — состоял в партии с 1903 г.
На VI съезде РСДРП (б) выступал против курса партии на
социалистическую революцию. После Октябрьской социалистической
революции — на партийной и военно-политической работе. Во
время профсоюзной дискуссии (1920—1921) — активный деятель
троцкистской оппозиции. За антипартийную деятельность
исключен из партии.— 252.
122 По решению Советского правительства, подписанному В. И.
Лениным, была создана специальная организация «Башкир по мощь»
для оказания материальной помощи башкирскому населению, и
в первую очередь голодающей башкирской бедноте, пострадавшей
от белогвардейцев. Организацию возглавил Артем, он же
одновременно являлся уполномоченным ЦК РКП (б) и ВЦИКа по
Башкирской автономной республике.
Созданные на местах отделения «Башкирпомощи» являлись
надежной опорой пизовых партийных организаций в их борьбе
с кулацким засильем и влиянием буржуазных
националистов.— 253.
,23 Вторая областная Всебашкирская конференция РКП(б)
проходила в Стерлитамаке 7—9 марта 1920 г. На конференции
большинство принадлежало сторонникам ленинской линии. В острой
борьбе проходило обсуждение вопросов о работе Башкирского
обкома РКП (б), о созыве I съезда Советов республики и др.— 255.
124 Речь идет о подписанном 2 февраля 1920 г. в Юрьеве (ныпе Тарту)
мирном договоре мел^ду РСФСР и Эстонией и установлении между
342
ними дипломатических отношений. Этот договор явился первым
шагом к установлению мирных отношений Советского государства
с капиталистическими странами.— 257.
125 Каспранский А".— занимал пост секретаря Башкирского обкома
партии. Участвовал в буржуазно-националистическом заговоре.—- 261.
126 ((Известия» — орган Всеукраииского исполнительного комитета и
Харьковского губревкома,— 263.
127 IV Всеукраинский съезд Советов проходил в Харькове IG—20 мая
1920 г. Артем принимал активное участие в работе съезда, был
избран членом ЦИК Советов Украины.— 264.
128 Закон о создании комитетов незаможных селян (комитетов
бедноты) был издан ЦИК Советов Украины 9 мая 1920 г., исходя из
ленинской резолюции «О Советской власти на Украине» и
постановления IV конференции КИ(б)У (март 1920 г.) «О работе на
селе».— 266.
129 В манифесте съезда к украинскому народу, в поддержку которого
выступил Артем, указывалось: «Мы пе можем победить польских
панов и подымающих голову изменников-петлюровцев, не
очистивши Украину от атаманов о бандитов». Манифест
заканчивался призывами: «Укрепляйте фронт, но укрепляйте и тыл...
Братский союз наш с рабоче-крестьянской Россией еще более
окрепнет и закалится в борьбе... Да здравствует Советская Украина! Да
здравствует братство народов всего мира! Смерть польским
панам, смерть угнетателям народов!».— 267.
130 ((Известия» — орган Донецкого губернского исполнительного
комитета Советов и губернского комитета КП(б) Украины. Газета
издавалась в Луганске.— 267.
131 Вторая Донецкая губернская конференция КП(б)У открылась в
Луганске 6 июля 1920 г. Артем, являясь членом ЦК РКП (б) и
ЦК КП(б)У, председателем Донецкого губисполкома и членом
губкома партии, активно участвовал в работе конференции,
обсудившей ряд вопросов партийного и советского строительства.— 270.
132 Версальский мирный договор, завершивший мировую
империалистическую войну 1914—1918 гг., был подписан в июне 1919 г. США,
Британской империей, Францией, Италией, Японией и
объединившимися с ними державами, с одной стороны, и Германией —
с другой.— 270.
133 Лига наций — международная организация, существовавшая
между первой и второй мировыми войнами, создана в 1919 г. В период
с 1920 по 1934 г. деятельность Лиги наций носила враждебпыи
Советскому Союзу характер.— 270.
134 25 апреля 1920 г. польская армия без объявления войны вторглась
в пределы Украины и начала широкое наступление. Ее
поддержали украинские буржуазные националисты во главе с Петлю-
рой. 6 мая польские интервенты захватили Киев. 23 мая 1920 г.
ЦК РКП (б) опубликовал тезисы «Польский фронт и наши зада-
ни», ставшие боевой программой действий против белопапской
Польши и петлюровцев.
343
Артем, наряду с другими партийными работниками, принял
активное участие в организации борьбы против интервентов. Уже
в септябре Красная Армия приостановила продвижение польских
войск. 12 октября 1920 г. между Советской Украиной и Польшей
был подписан договор о перемирии и предварительном мире;
позже был подписан мирный договор.— 271.
135 речь идет о поездке в августе — октябре 1920 г. первой делегации
советских профсоюзов в страны Западной Европы, руководителем
которой был Артем. Делегация посетила Норвегию, Германию и
Чехословакию. Правительства Великобритании и Швеции отказали
делегации в визе на въезд.— 273.
136 Масарик Томаш Гарриг (1830—1937) — чешский политический
деятель. Один из вдохновителей антисоветского мятежа белочехов в
Советской России. В ноябре 1918 г. избран временным президентом
образовавшейся Чехословацкой республики; в 1920—1934 гг.—
президент.— 273.
137 «Петроградская правда» — ежедневная газета. Орган
Центрального и Петроградского комитетов РКП (б) (1918—1924). С января
1924 г.— «Ленинградская правда».— 274.
138 «Коммунар» — орган Тульского губкома РКП (б) и Тульского губ-
исполкома.— 277.
139 Гирш-дункеровские профсоюзы — реформистские профсоюзные
организации Германии, созданные в 1868 г. деятелями
буржуазной прогрессивной партии М. Гиршем и Ф. Дункером,
Просуществовали до мая 1933 г. Проповедовали классовый мир,
отрицательно относились к стачкам, ограничиваясь главным образом
кассами взаимопомощи и культурно-просветительной
деятельностью.— 280.
140 Легин Карл (1861—1920) — немецкий правый социалист, один из
лидеров немецких профсоюзов, ревизионист. С 1903 г.— секретарь,
а с 1913 г.— председатель Международного секретариата
профсоюзов. Боролся против революционного движения пролетариата.
В постановлении пленума ЦК РКП (б), принятом по докладу
Артема 10 ноября 1920 г. «О привлечении легиновских профсоюзов
к контролю и исполнению наших заказов», указывалось: «При
этом разоблачить Легинов и К0, желающих сорвать деньги себе
или их партии, и никаких денег не давать» (Ленин В. И. Поли,
собр. соч., т. 42, с. 13).— 284.
141 Имеется в виду Интернационал профсоюзов, который был
основан на конгрессе в Амстердаме, созванном в июле 1919 г.;
просуществовал до декабря 1945 г.
С Амстердамским интернационалом были связаны так
называемые международные производственные секретариаты, среди
которых крупнейшими были: секретариат транспортных рабочих,
секретариат металлистов и секретариат горняков.
Советские профсоюзы, верные принципу пролетарского
интернационализма, последовательно добивались единства действий
с Амстердамским интернационалом и с международными
секретариатами производственных союзов. Однако их реформистские
руководители упорно проводили антисоветскую линию, стреми-
344
лись отвлечь рабочий класс от последовательной классовой
борьбы, толкали его на путь компромиссов с буржуазией.— 285.
142 Вильсон Гевнек — руководитель профсоюза моряков
Великобритании, один из реакционных вождей английского рабочего
движения.— 285.
143 Смайли Роберт (1857—?) — один из лидеров Федерации
горняков Великобритании. В политике занимал неустойчивую,
соглашательскую позицию, все более склоняясь вправо.—285.
144 «Вестник труда» — ежемесячный орган ВЦСПС, выходил в
Москве с октября 1920 г. по 1928 г.—286.
145 Имеется в виду «Обращение к партии» Петроградской
организации РКП (б), опубликованное в «Правде» 13 января 1921 г.
В нем излагались взгляды большевиков Петрограда на роль
и задачи профсоюзов, отстаивалась позиция В. И. Ленина и резко
осуждалась платформа Троцкого. «Обращение» призывало и
другие партийные организации поддержать ленинскую платформу.
В том же номере «Правды» была опубликована резолюция
Московского комитета РКП (б) от 11 января 1921 г., против
которой резко выступал Артем. Принятая в отсутствие более половины
числа членов МК, она отражала «буферную» (бухаринско-троц-
кистскую) позицию части членов МК.
17—18 января 1921 г. состоялся расширенный пленум
Московского комитета РКП (б) с представителями от районов города
и уездов Московской губернии, который решительно отверг все
оппозиционные платформы и подавляющим большинством
голосовал за ленинскую платформу о профсоюзах («Платформу
десяти»), которую вместе с Лениным и другими членами ЦК подписал
и Артем. Артем активпо участвовал в многочисленных
дискуссионных собраниях в Москве и уездах, высоко держа знамя
ленинизма. Завершающим этапом в разгроме оппозиции в Москве
явилась состоявшаяся в феврале 1921 г. V губернская партийная
конференция. Осудив антипартийную деятельность
оппозиционеров, конференция определила, что первоочередной задачей всех
коммунистов является укрепление влияния партии на широкие
массы трудящихся, завоевание их доверия, усиление авангардной
роли партии в социалистическом строительстве.—287.
146 Выступления ряда руководящих деятелей партии и Советского
государства (М. И. Калинина, В. В. Куйбышева, И. В. Сталина,
Ф. А. Сергеева (Артема) и др.) перед партийными организациями
Москвы и Московской области с разъяснением ленинской позиции
в вопросе о роли и задачах профсоюзов состоялись после
расширенного пленума МК РКП (б) (17—18 января 1921 г.) с участием
представителей районов и уездов.—288.
147 «Правда» — с 1917 г. Центральный оргап Коммунистической
партии Советского Союза.—293.
148 «Коммунистический труд» — газета, орган Московского комитета
РКП (б) и Московского Совета рабочих и крестьянских депутатов,
Выходила в 1920—1922 тт.—294.
345
149 Речь идет о // Всероссийском съезде горнорабочих, который
проходил в Москве с 25 января по 2 февраля 1921 г. В его работе
участвовало 295 делегатов с решающим и 46 с совещательным
голосом, представлявших свыше 332 тыс. членов профсоюза
горнорабочих. В. И. Ленин и М. И. Калинин были избраны почетпыми
председателями съезда. Артем выступил на съезде с докладами
«Международная связь рабочих» и «О концессиях».
На одном из заседаний большевистской фракции съезда,
собравшейся до его открытия, 23 января 1921 г. выступил В. И.
Ленин с докладом о роли и задачах профсоюзов (см.: Ленин В. И.
Поли. собр. соч., т. 42, с. 245—201). Работа съезда сыграла
большую роль в мобилизации трудящихся на борьбу с топливным
кризисом. Съезд помог выработке производственных программ в
горной промышленности.—^^.
150 «Горняк» — газета, орган ЦК Всероссийского союза горнорабочих.
Издавалась в Москве в 1921—1922 гг.—297.
151 Имеется в виду контрреволюционный мятеж в Кронштадте,
начавшийся 28 февраля 1921 г. В подавлении мятежа участвовали
регулярные части Красной Армии, а также свыше 300 делегатов
X съезда РКП (б). Среди них был и Артем. 18 марта 1921 г. мятеж
был полностью ликвидирован.—302.
152 «Горнорабочий» — еженедельный журнал ЦК Союза горнорабочих
СССР. Выходил в Москве в 1920—1930 тт.—304.
153 «Всероссийская кочегарка» — газета, орган Донецкого губиспол-
кома, губпарткома, Южбюро ЦК Всероссийского союза
горнорабочих и ЦПКП (Центральное правление каменноугольной
промышленности). Издавалась в 1920—1923 гг. в г. Бахмуте (ныне
Артемовск).— 30-").
164 Стачка английских горняков началась в апреле 1921 г. в ответ
на резкое снижение заработной платы. В ней приняло участие
более миллиона человек. Рабочие ведущих отраслей
промышленности и транспорта Англии решили провести 15 апреля
забастовку солидарности, но она была сорвана реформистскими
лидерами профсоюзов. Стачка горняков закончилась в июне
1921 г.— 306.
155 Сборник, в котором была опубликована статья Артема
«Международное объединение горнорабочих и ВСГ», был подготовлен и
выпущен в свет к IV Всероссийскому съезду профессиональных
союзов (17—25 мая 1921 т.).—308.
156 Киселев Л. С. (1879—1938) —член партии с 1898 г. После
Октябрьской социалистической революции находился на советской,
хозяйственной и профсоюзной работе. В 1918 г. был избран
председателем Центротекстиля, затем членом президиума ВСНХ.
В 1920 г.—председатель ЦК Союза горнорабочих. Позже работал
в ЦКК РКП (б), РКИ РСФСР и СССР. С 1924 по 1938 г.—секретарь
ВЦИК.—309.
157 IV Всероссийский съезд профсоюзов состоялся в Москве 17—
25 мая 1921 г.
346
Почетными председателями съезда были избраны В. И. Лении
и М. И. Калинин. Артем был избран в состав президиума съезда,
а затем — членом ВЦСПС.
Съезд разработал конкретную программу деятельности
профсоюзных организаций в условиях перехода страны к новой
экономической политике.— 312.
158 / Международный конгресс профессиональных и
производственных союзов (Профиптерн) проходил в Москве 3—19 июля 1921 г.
На нем присутствовало 380 делегатов из 41 страны Европы,
Америки и Азии. Это был учредительный конгресс Красного
интернационала профсоюзов (Профиптерн), просуществовавшего до конца
1937 г. Конгресс принял устав Красного интернационала
профсоюзов и резолюции но другим вопросам, создал Центральный
совет Профинтерна.
I конгресс установил организационную самостоятельность
Профинтерна при единстве действий с Коммунистическим
Интернационалом.— 317.
159 Мерфи Джон Томас (Англия) (1888—)—рабочий-механик,
окончил рабочий университет. Один из вождей движения фабрично-
заводских старост во время первой мировой войпы. Был членом
Компартии Великобритании, из которой вышел в 1932 т.—317.
160 Пбанъес Иезус (1889—)—делегат союза строителей Испании,
беспартийный, до 1918 г.—член социалистической партии
Испании.—^/.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие з
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА IV (ОБЪЕДИНИТЕЛЬНОМ) СЪЕЗДЕ РСДРП ПО
ВОПРОСУ О ВЫБОРАХ ДЕЛЕГАТОВ НА СЪЕЗД ОТ ХАРЬКОВСКОЙ
ОРГАНИЗАЦИИ 14
ВЫСТУПЛЕНИЕ ПО ВОПРОСУ ОБ АГРАРНОЙ ПРОГРАММЕ ПАРТИИ 18
Е. И. И А. А. СЕРГЕЕВЫМ. 9 июля 1907 г *9
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Пермь, губернская тюрьма, 12 августа 1908 г. 22
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. [Пермь, губернская тюрьма), 7 марта [1909 г.] 26
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Пермь, губернская тюрьма, 24 апреля 1909 г. 28
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Пермь, губернская тюрьма, 9 мая 1909 г. . . 30
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. [Пермь, губернская тюрьма], 8 августа 1909 г. 32
Е. В. ИВАШКЕВИЧ. [Харьковская губернская тюрьма, декабрь 1909 г.] 34
Е. В. ИВАШКЕВИЧ. [Харьковская губернская тюрьма], 19 января 1910 г. 40
Е. В. ИВАШКЕВИЧ. [Александровская пересыльная тюрьма Иркутской
губ.], 1 мая 1910 г 46
Е. В. ИВАШКЕВИЧ. [Александровская пересыльная тюрьма Иркутской
губ.], 5—6 мая 19Ю г 50
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Нижие-Илимск, 17 августа 1910 г 54
Д. Н. БАССАЛЫГЕ. [Нижне-Илимск, 17 августа 1910 г.] 57
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. 24 сентября 1910 г 59
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Дальний, 15 ноября [1910 г.] 64
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. [Шанхай, конец 1910 г.] 66
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. [Шанхай], 15 февраля [1911 г.] 70
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Шанхай, [5 марта) 1911 г 71
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Шанхай, 30 марта 1911 г 75
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Гонконг, 24—25 мая 1911 г 78
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Брисбен, 30 июля 1911 г 82
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Моривейл, 7 августа [1911 г.) 86
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Брисбен, И ноября 1911 г . 92
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. 24 [декабря 1911 г.] 6 [января 1912 г.) .... 97
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Брисбен, 10 мирта 1912 г 99
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. 12 апреля 1912 г 104
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Брисбен, 3 июля 1912 г ПО
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Брисбе}(, 22 июля 1912 г Ш
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Брисбен, 2 декабря 19 12 г 113
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. 10 марта 1913 г 116
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. Июнь 1913 г 121
Е. Ф. МЕЧНИКОВОЙ. 14 октября 1913 г 125
ВНУТРЕННИЙ ЗАЕМ 127
348
ГЛАС НАРОДНЫЙ 131
ЕЩЕ О МИФАХ 133
ЗАЩИТА СТРАНЫ 135
БРИТАНСКАЯ СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ ПАРТИЯ 140
НОВЫЙ ДУРМАН, ИЛИ ТЕХ ЖЕ ЩЕЙ, ДА ПОЖИЖЕ ВЛЕЙ » . . 142
ЗАЩИТА СТРАНЫ (Статья вторая) 145
ЗАЩИТА СТРАНЫ (Статья вторая. Окончание) 149
САЛЬТО-МОРТАЛЕ АВСТРАЛИЙСКОГО СИНДИКАЛИЗМА .... 153
ГОРЕ-ОБЪЕДИНИТЕЛИ 157
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ОБЛАСТНОЙ ПАРТИЙНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
БОЛЬШЕВИКОВ ЮГО-ЗАПАДНОГО КРАЯ В КИЕВЕ \11 июля 1917 г.]
Протокольная запись 159
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА СОБРАНИИ ЧЛЕНОВ ВОЕННОЙ ОРГАНИЗАЦИИ
ПРИ ХАРЬКОВСКОМ КОМИТЕТЕ РСДРП(б) 160
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ОБЩЕМ СОБРАНИИ ЧЛЕНОВ ПРОФСОЮЗА
МЕТАЛЛИСТОВ ЛУГАНСКА 162
В ЦК РСДРП(б). 22 августа 1917 г 164
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ 165
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА КОНФЕРЕНЦИИ ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИХ
КОМИТЕТОВ ХАРЬКОВА. 4 сентября 1917 г 166
В ЦК РСДРП(б). Харьков, 7 сентября 1917 г. ........ . 168
МЫ ИЛИ ОНИ 170
ДОКЛАД НА ПЛЕНУМЕ ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА РСДРИ(б) ДО-
НЕЦКО-КРИВОРОЖСКОГО БАССЕЙНА. 4 октября 1917 г 173
ВЛАСТЬ СОВЕТОВ И ВЛАСТЬ ЛИКВИДАТОРОВ 174
ХАРЬКОВ, 5 НОЯБРЯ 177
ЛГУНАМ И ПРЕДАТЕЛЯМ 180
ВЛАСТЬ СОВЕТАМ ИЛИ ВЛАСТЬ КОРНИЛОВСКАЯ 183
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ХАРЬКОВСКОЙ ОБЩЕГОРОДСКОЙ
КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП(б) . 185
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ПЛЕНУМЕ ОБЛАСТНОГО КОМИТЕТА СОВЕТОВ
ДОНЕЦКОГО И КРИВОРОЖСКОГО БАССЕЙНОВ 186
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ЭКСТРЕННОМ ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО
СОВЕТА РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ 188
К ЧЛЕНАМ ПАРТИИ 189
ВЛАСТЬ СОВЕТОВ И ГОРОДСКИЕ САМОУПРАВЛЕНИЯ 191
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ОБЛАСТНОЙ КОНФЕРЕНЦИИ РСДРП(б)
ДОНЕЦКОГО И КРИВОРОЖСКОГО БАССЕЙНОВ. 6 декабря 1917 г. . . 193
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА I ВСЕУКРАИНСКОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ. 11 декабря 1917 г 194
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ. 15 декабря 1917 г 195
ДОКЛАД НА IV ОБЛАСТНОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ РАБОЧИХ И
СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ ДОНЕЦКОГО И КРИВОРОЖСКОГО
БАССЕЙНОВ. 27 января (9 февраля) 1918 г « 196
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА VIT ЭКСТРЕННОМ СЪЕЗДЕ РКП(б). 7 марта
1918 г 199
ДОКЛАД НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА
РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ. 22 марта 1918 г. .... . 203
349
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА ПЛЕНУМЕ ХАРЬКОВСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ
И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ. 25—26 марта 1918 г 204
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО
СОВЕТА РАБОЧИХ И СОЛДАТСКИХ ДЕПУТАТОВ. 28 марта 1918 г. 206
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА МИТИНГЕ В ТЕАТРЕ «МУССУРИ». 8 января
1919 г. . . , , 208
РЕЧЬ IIЛ ПОХОРОНАХ ЖЕРТВ. ПАВШИХ В БОРЬБЕ ПРОТИВ
НЕМЕЦКИХ ОККУПАНТОВ И БУРЖУАЗНО-НАЦИОНАЛИСТИЧЕСКОЙ
КОНТРРЕВОЛЮЦИИ В ХАРЬКОВЕ. 12 января 1919 г 209
НАСКОЛЬКО ИХ ХВАТИТ , 210
НИКОЛАЙ РУДНЕВ 213
ПАРТИЯ МЕЛКОЙ БУРЖУАЗИИ И ВЛАСТЬ СОВЕТОВ 219
ПРИВЕТСТВЕННАЯ РЕЧЬ И ВЫСТУПЛЕНИЕ НА I ХАРЬКОВСКОМ
ГУБЕРНСКОМ СЪЕЗДЕ СОВЕТОВ. 16 февраля 1919 г 221
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ХАРЬКОВСКОМ ГУБЕРНСКОМ СЪЕЗДЕ КП(б)У 228
ВЫСТУПЛЕНИЯ НА III СЪЕЗДЕ КП(б) УКРАИНЫ, 1 и 4 марта
1919 г , 230
ЛИСИЙ ХВОСТ И ВОЛЧЬЯ ПАСТЬ 233
НА СВЕЖУЮ ВОДУ 237
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА МИТИНГЕ НА СТАНЦИИ НИКИТОВНА . . . 242
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ ХАРЬКОВСКОГО
СОВЕТА РАБОЧИХ. КРЕСТЬЯНСКИХ И КРАСНОАРМЕЙСКИХ
ДЕПУТАТОВ, РАЙОННЫХ СОВЕТОВ. ПРАВЛЕНИЙ
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫХ СОЮЗОВ И ФАБРИЧНО-ЗАВОДСКИХ КОМИТЕТОВ .... 243
В. И. ЛЕНИНУ. Стерлитамап, 2 января 1920 г 24 4
ТЕЗИСЫ ТОВ. АРТЕМА О РЕОРГАНИЗАЦИИ БАШКИРСКОГО
РЕВОЛЮЦИОННОГО КОМИТЕТА, ПРИНЯТЫЕ БАШКИРСКИМ
ОБЛАСТНЫМ КОМИТЕТОМ РКП(б). 20 января 1920 г 246
ДОКЛАД ТОВ. СЕРГЕЕВА (АРТЕМА) В ЦК РКП(б) О ПОЛОЖЕНИИ
ДЕЛ В БАШКИРСКОЙ СОВЕТСКОЙ РЕСПУБЛИКЕ. Не ранее 20
января 1920 г 248
ЦИРКУЛЯРНОЕ ПИСЬМО УПОЛНОМОЧЕННОГО ВЦИК АРТЕМА
(Ф. А. СЕРГЕЕВА) КАНТОННЫМ РЕВКОМАМ. Стерлитамап, 9
февраля 1920 г 253
ПРИВЕТСТВЕННАЯ РЕЧЬ НА II ВСЕБАШКИРСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ
РКП(б) ОТ ИМЕНИ ЦК РКП(б). 7 марта 1920 г 255
ДОКЛАД О ТЕКУЩЕМ МОМЕНТЕ И МИРНОЙ ПОЛИТИКЕ
СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ. 7 марта 1920 г. . . 257
ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНОЕ СЛОВО 260
ВЫСТУПЛЕНИЕ 8 МАРТА 1920 г 261
РЕЧЬ В ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНОМ КЛУБЕ БАЛАШОВСКОГО ВОКЗАЛА
ХАРЬКОВА. 1 мая 1920 г 263
ДОКЛАД НА ОБЪЕДИНЕННОМ ЗАСЕДАНИИ ДОНЕЦКОГО ГУБИС-
ПОЛКОМА И ЛУГАНСКОГО ГОРОДСКОГО СОВЕТА РАБОЧИХ
ДЕПУТАТОВ. 25 мая 1920 г 264
НАЦИОНАЛЬНАЯ ПОЛИТИКА 265
ЗЕМЕЛЬНЫЙ ВОПРОС 266
БОРЬБА С КУЛАКОМ 266
СВЯЩЕННАЯ ВОЙНА С ПОЛЬСКИМИ ПАНАМИ 267
ДОКЛАД НА ОБЪЕДИНЕННОМ ЗАСЕДАНИИ ПЛЕНУМОВ
ДОНЕЦКОГО ГУБИСПОЛКОМА. ЛУГАНСКОГО РАЙИСПОЛКОМА.
ГОРСОВЕТА С УЧАСТИЕМ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ПРОФСОЮЗОВ. ЗАВКОМОВ
И ВОЕННЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ ЛУГАНСКА. 4 июня 1920 г 268
350
ДОКЛАД НА II ДОНЕЦКОЙ ГУБЕРНСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ КЩб)
УКРАИНЫ. О ВНУТРЕННЕМ И ВНЕШНЕМ ПОЛОЖЕНИИ СТРАНЫ.
6 июля 1920 г 270
РОССИЙСКАЯ ДЕЛЕГАЦИЯ ПРОФСОЮЗОВ ЗА ГРАНИЦЕЙ. Беседа
с сотрудником газеты «Петроградская правда». 29 октября 1920 г. 273
РАЗГРОМ ВРАНГЕЛЯ » 275
НОВЫЙ ФРОНТ 278
ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ СОЮЗЫ У НАС И ЗА ГРАНИЦЕЙ .... 280
В МОСКОВСКИЙ КОМИТЕТ РКП(б). 13 января 1921 г 287
КРАСНАЯ КУЗНИЦА 280
ДОКЛАД НА ДЕЛЕГАТСКОМ СОБРАНИИ КОММУНИСТОВ
БАУМАНСКОГО РАЙОНА МОСКВЫ. 27 января 1921 г 294
ИТОГИ НАШЕГО СЪЕЗДА 295
НА НОВУЮ ДОРОГУ 295
ГОРНЯКИ. ОБЪЕДИНЯЙТЕСЬ! . , 295
ДВА СЪЕЗДА 295
НАШЕ ПРОИЗВОДСТВО 296
ЕДИНЫЙ ПЛАН ....... 291)
ДРУГИЕ ВОПРОСЫ 296
СЪЕЗД СПАЯЛ ГОРНЯКОВ 297
НАШИ ЗАДАЧИ ... 297
БОЛЬШЕ МЕСТА БЕСПАРТИЙНЫМ 298
ДО ВОЙНЫ И ПОСЛЕ . . 298
ТЕПЕРЬ КТО В СОЮЗАХ 298
БЕСПАРТИЙНЫЕ «СПЕКУЛЯНТЫ» И «ПАГТИЙИЫЕ УЧРЕДИ-
ЛОВЦЫ» ........ 299
ЛИСИЙ ХВОСТ И ВОЛЧЬИ ЗУБЫ 299
НОМЕР НЕ ПРОЙДЕТ 299
НАСТОЯЩИЕ БЕСПАРТИЙНЫЕ 300
МАСКУ ДОЛОЙ! 300
ТЕКУЩИЕ ЗАДАЧИ СОЮЗОВ 302
ДОКЛАД НА ОБЩЕГОРОДСКОМ СОБРАНИИ КОММУНИСТОВ БАХ-
МУТА. 1 апреля 1921 а 305
ШАХТЕРЫ ДОНБАССА— ГОРНОРАБОЧИМ АНГЛИИ 306
МЕЖДУНАРОДНОЕ ОБЪЕДИНЕНИЕ ГОРНОРАБОЧИХ И ВСГ ... 308
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА IV ВСЕРОССИЙСКОМ СЪЕЗДЕ ПРОФСОЮЗОВ.
17 мая 1921 г Н2
ДОКЛАД НА РАСШИРЕННОМ ПЛЕНУМЕ ЦК ВСЕРОССИЙСКОГО
СОЮЗА ГОРНОРАБОЧИХ. 2в мая 1921 г Мб
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА I МЕЖДУНАРОДНОМ КОНГРЕССЕ
ПРОФСОЮЗОВ ПРИ ОБСУЖДЕНИИ УСТАВА КРАСНОГО ИНТЕРНАЦИОНАЛА
ПРОФСОЮЗОВ НА ЗАСЕДАНИИ ОРГАНИЗАЦИОННОЙ КОМИССИИ.
7 июля 1921 г 317
ВЫСТУПЛЕНИЕ НА 8-М ПЛЕНАРНОМ ЗАСЕДАНИИ КОНГРЕССА О
ВЗАИМООТНОШЕНИЯХ МЕЖДУ КОМИНТЕРНОМ И ПРОФИНТЕР-
НОМ. 10 июля 1921 г И8
ГОРНЯКИ НА IV СЪЕЗДЕ СОЮЗОВ ... 324
Примечания 327
АРТЕМ (Ф. А. СЕРГЕЕВ)
Статьи, речи, письма
Художник оформитель Г. Г. Садовпикова
Художественный редактор О. М. Зайцева
Технический редактор Я. К. Капустина
Корректоры 11. С. Березовская,
Л. Ф. Копомийцева
ИБ № 3983
Сдано в набор 18.08.82. Подписано в печать 20.12.82.
А00225. Формат 84х108'/з2. Бумага типографская
JNß 1. Гарнитура «Обыкновенная новая». Печать
высокая. Условн. печ. л. 18,59. Условн. кр.-отт. 18,90.
Учетно-изд. л. 18,43. Тираж 50 тыс. экз. Заказ 2637«
Цена 85 коп.
Политиздат. 125811, ГСП, Москва, А-47,
Миусская пл., 7.
Ордена Ленина типография «Красный пролетарий»«
103473, Москва, И-473, Краснопролетарская, 16.